62

Олтмэн не успел открыть крышку люка, как услышал шум изнутри, топот множества ног, а через стекло увидел мелькавшие внизу неясные тени.

«Ну что ж, начнем безнадежное дело». С этой мыслью Олтмэн открыл люк и проник внутрь.

Он спустился по лестнице всего на несколько ступенек, когда на него набросились. Олтмэн дернул плечами и успел мельком увидеть атаковавшее его существо, прежде чем оно налипло ему на лицо. Это была человеческая голова, но растянутая и эластичная, как резина, и в окружении извивающихся щупалец. Тварь моментально принялась душить Олтмэна.

Он ничего не видел. Попытался сбить существо рукояткой плазменного резака, но оно только сильнее сжало щупальца. Олтмэн ударился лицом несколько раз о ступеньку, но существо не отпускало.

«Вот дерьмо! – подумал Олтмэн. – Мне конец».

Вслепую он нащупал свободной рукой кнопку включения резака и нажал ее. Потом медленно поднял инструмент, стараясь не распороть собственное лицо, и… едва не разрезал поручень лестницы. Олтмэн был близок к потере сознания. Он попробовал снова и на этот раз поднес резак совсем близко к лицу. Почувствовал, как лезвие вонзилось в плоть монстра. Тварь ослабила хватку; Олтмэн наконец стряхнул ее с себя, та ударилась о ступеньку прямо перед ним и полетела, кувыркаясь, вниз.

Хуже всего было то, что, пока тварь падала, он успел увидеть ее физиономию и узнал ее. Хоть она и была красного цвета, сильно деформированная, Олтмэн не сомневался: некогда она принадлежала Филду. Он смотрел, как существо, ударяясь о перекладины лестницы, летит все дальше, и у него возникло чувство, будто он собственными руками убил Филда.

Олтмэн восстановил дыхание и продолжил спуск.

Аварийное освещение отбрасывало по сторонам неясные тени, и Олтмэн видел, как среди них двигаются какие-то существа. Он услышал шум, совсем неподалеку. Через несколько секунд его источник как будто приблизился. Кто-то полз вверх по стене рядом с лестницей. Олтмэн пригляделся внимательнее – тщетно. Некоторое время он провел в неподвижности, вслушивался в окружающие звуки, но ничего не услышал.

«Может, это всего лишь мое воображение».

Но стоило Олтмэну сделать следующий шаг, он снова уловил тот же звук, а посмотрев вниз, заметил, как там промелькнула извивающаяся тварь с мускулистым телом – похожая на ту, что оторвала голову несчастному Филду. В следующее мгновение она исчезла с другой стороны лестницы. Олтмэн пытался снова ее отыскать, на секунду увидел и опять потерял из виду. Звук, однако, теперь приблизился.

Он крепко ухватился одной рукой за перекладину и стал ждать.

Где же тварь?

И тут Олтмэн увидел – всего в нескольких футах внизу; серое туловище практически сливалось с металлической лестницей. Один конец отделился и закачался из стороны в сторону, словно змея перед факиром, в поисках живой плоти. Внезапно тварь стрелой метнулась вверх и разом обвилась вокруг ноги Олтмэна.

Атака была столь стремительной, а тварь такой сильной, что он едва не свалился с лестницы; пришлось повиснуть на одной руке, в то время как обе ноги болтались в воздухе. Он попытался взмахнуть плазменным резаком, чтобы разрубить тварь, но расстояние до нее оказалось слишком большим – нужно было опустить вторую руку ниже, но в этом случае он упал бы. Тварь тем временем задрожала, плотнее обвила ногу, а потом начала медленно пробираться от лодыжки и выше. Олтмэн отчаянно пытался нащупать второй ногой опору, и наконец ему это удалось. Он изо всех сил подтянулся на пальцах, ощутил адскую боль в ступне, но освободил-таки руку и ухватился за перекладину ниже. Теперь он мог дотянуться. Олтмэн одним взмахом перерезал монстра пополам, по сторонам брызнула мерзкого вида субстанция, и существо полетело вниз.

Голова кружилась, и он покрепче ухватился за лестницу. Он мог бы провисеть так, прижавшись головой к холодному металлу перил, целую вечность, если бы не почувствовал монотонное сотрясение. Приближалось что-то еще. Так и не придя в себя, Олтмэн посмотрел вниз. По лестнице карабкались две твари. Эти оказались человекоподобными – из тех, у которых за спиной росли костяные лезвия. Они хватались за перекладины торчавшими из животов ручонками, а лезвия при этом бешено рассекали воздух.

Отчаянно работая руками и ногами, Олтмэн полез наверх, на тот уровень, с которого спустился. Каждую секунду он помнил, что кошмарные существа ползут за ним по пятам. Казалось, еще чуть-чуть, и их лезвия настигнут и отсекут ему ноги.

Внезапно он обнаружил, что добрался до нулевого уровня, и, тяжело дыша, встал на колени. Потом перекинул перевязь с плазменным резаком за спину и снял цепную пилу отца Чавы. Расставив дрожащие ноги на ширину плеч, Олтмэн потянул за шнур. С первой попытки пила не завелась. Со второй, впрочем, тоже. Одно из преследовавших существ тем временем уже почти выбралось на поверхность: над краем платформы показались сперва кончики лезвий, а затем и жуткая голова. Олтмэн в третий раз изо всех сил рванул шнур, и пила наконец включилась. Он прибавил оборотов, а потом наклонился и опустил ее на существо, почти выкарабкавшееся на платформу. Кровь брызнула во все стороны, и Олтмэн в одно мгновение стал красным с ног до головы.

Держа в руках ревущую пилу, Олтмэн отошел от лестницы. Сейчас он находился в большом, тускло освещенном помещении. Есть ли здесь другие твари?

Олтмэн медленно двинулся в сторону коридора, который должен был вывести его к шлюзу. Повсюду на стенах, особенно возле вентиляционных отверстий, виднелись куски плоти. Они казались живыми. Олтмэн пнул один такой комок, но тот не отреагировал. Тогда он наступил, но, похоже, не причинил никакого вреда.

Олтмэн уже почти добрался до двери в лабораторию, когда на него с диким, буквально дьявольским криком набросилась очередная тварь. В темноте он не успел сразу ее разглядеть, это было просто стремительно несущееся пятно. Олтмэн добавил оборотов, выставил пилу перед собой и увидел наконец очередное порождение преисподней.

Оно оказалось самым ужасным из всех, какие попадались прежде. Увидев пилу, чудовище с шипением быстро отскочило назад. Челюсть раздавалась в стороны, зубы выросли и заострились, вся плоть была изодрана на куски. Руки превратились в подобие клешней, туловище утолщалось спереди и сужалось сзади. Существо имело всего одну, но чрезвычайно мускулистую ногу; вторая вытянулась и усохла, превратясь в хвост, который мотался туда-сюда; на конце изгибались истончившиеся пальцы.

Тварь отскочила на несколько шагов в сторону, подобралась и прыгнула. Олтмэн попытался на лету отрезать ей голову, но преуспел не много: цепь пилы быстро наскочила на что-то твердое, инструмент вырвался из рук, едва не вывихнув ему плечо. Из шеи твари толчками выплескивалась жидкость и заливала Олтмэну грудь. Голова склонилась набок, но существо по-прежнему угрожающе рычало и пыталось передними конечностями добраться до человеческой плоти. Олтмэн потянулся за оброненной пилой, но понял, что не достать, – впрочем, он не был уверен, что получится снова ее завести. Он удачным пинком отшвырнул тварь от себя. Она медленно закружилась вокруг него (голова болталась, как пустой мешок), а потом снова устремилась в атаку. Ослепшая, она промахнулась и врезалась в стену левее того места, где стоял человек. Олтмэн в это время непослушными пальцами пытался снять и включить плазменный резак. Тут тварь прыгнула, повалила Олтмэна прямо в отвратительно вонявшую субстанцию, покрывавшую палубу, и сразу же, отпрянув назад, нависла над ним. Олтмэн перекатился на бок, но совсем освободиться не смог: своими когтями тварь проткнула рубашку, плечо и пришпилила его к палубе, как насекомое.

Наконец Олтмэн сумел включить резак. Одним ударом он отсек удерживавшую его конечность. Существо неуклюже зашаталось над ним на оставшихся двух, и Олтмэн, не теряя времени, отрубил вторую лапу. Тварь рухнула на палубу.

Он отпихнул ее подальше и, шатаясь, отступил. Поврежденное плечо уже горело огнем. Олтмэн медленно обошел поверженное существо, выбирая подходящий момент, чтобы одним резким движением отсечь оставшуюся ногу, и тут оно сделало удивительную вещь. Существо поставило на палубу ногу, но, вместо того чтобы опереться на нее и прыгнуть на противника, перевернулось всем телом и повалилось на рудиментарную ногу-хвост. Так оно и осталось лежать без движения, балансируя на недоделанной конечности, только нога втянулась обратно, словно у чудовищного паукообразного.

«Должно быть, сдохло», – устало подумал Олтмэн.

Он осторожно подошел ближе, но тварь не шевелилась. Наклонившись, он тихонько дотронулся до нее плазменным резаком. В следующее мгновение нога стремительно распрямилась, ударила Олтмэна в грудь и отшвырнула к стене.

Несколько секунд он, оглушенный, пролежал без движения. Было трудно дышать; казалось, на грудь навалилась немыслимая тяжесть. Постепенно Олтмэну удалось сесть. Тварь лежала на прежнем месте на своем хвосте, втянув под туловище убийственную ногу.

«Вот ведь сука!» – подумал Олтмэн, подобрал пилу и, держась подальше от недобитого монстра, направился к двери.

В лаборатории за дверью царил настоящий хаос: все было разбросано и перевернуто вверх дном. Здесь произошла бойня – повсюду валялись целые тела и их части. Олтмэн аккуратно, стараясь ни до чего не дотрагиваться, пересек лабораторию и вышел во вторую дверь.

Следующее помещение оказалось практически нетронутым, отчего Олтмэн занервничал еще сильнее. Он миновал расположенный в центре стол и оказался в аппаратной. Техника по-прежнему работала на аварийном питании, и Олтмэн подсоединился к системе видеонаблюдения.

Он быстро просмотрел картинки со всех камер, к которым открылся доступ, и практически всюду были эти твари. На одном изображении он увидел шлюз, соединявший верхние и нижние палубы. Люк был не заперт, из него вылетали искры. Между шлюзом и помещением, где сейчас находился Олтмэн, – буквально через одну каюту от него – ползала тварь. Возможно даже, это была та самая, которую он уже видел, но в таком случае она очень сильно увеличилась в размерах, продолжая на глазах расти. Она медленно продвигалась вперед и поглощала все на своем пути – совершала Слияние.

«Черт! – подумал Олтмэн. – Туда дороги нет».

Он запросил систему о других возможных путях, но таковых не оказалось. Судно специально сконструировали таким образом, что проникнуть из верхней части в нижнюю можно было лишь в одном месте. До тех пор пока там торчит эта ползающая дрянь, вниз ему не попасть.

Если только…

«Если только я не проберусь туда по воде», – осенило Олтмэна.

Он вывел на экран изображение отсека для подводных судов. Добраться бы до него, тогда он сможет попасть и внутрь. Интересно, на какой он сейчас глубине? Двадцать метров? Далековато придется плыть, да и давление воды там окажется приличным. А когда он там окажется, нужно будет проникнуть в отсек, закрыть за собой вход и потом ждать, пока насосы откачают воду. Если всего этого окажется недостаточно, чтобы его убить, с задачей наверняка справится холодная вода.

В это мгновение картинка на мониторе дернулась и пропала, а вместо нее появилось черно-белое зернистое изображение человека.

– Кто здесь? – спросил он. – Кто находится в системе?

Лицо казалось смутно знакомым. Олтмэн припомнил, что этот человек сопровождал его в походе в отсек с Обелиском. Как же его фамилия? Что-то связанное с гармонией. Да, верно. Хармон. Генри Хармон.

Он подключил видеоразъем, чтобы Хармон тоже мог его видеть.

– Хармон? Это Олтмэн. Вы живы?

– Я уже думал, что, кроме меня, никого не осталось, – с облегчением вздохнул тот. – Я так рад вас видеть.

– Где вы?

Хармон растерянно посмотрел по сторонам, будто на мгновение забыл, где находится.

– В отсеке с Обелиском, – сказал он наконец. – Я уже думал, что попал в ловушку, но по какой-то причине эти гады не приближаются к Обелиску. Я так рад, что не один остался в живых.

– Я приду к вам.

– Это невозможно, – заявил Хармон. – Вы не успеете сделать и нескольких шагов, как они разорвут вас в клочья.

– Сделаете мне одолжение? – попросил Олтмэн. – Можете открыть двери отсека для подводных судов? У вас имеется доступ?

– Конечно. Но зачем?

– Просто откройте их и держите открытыми. Через них я проберусь к вам. Да, и еще одна просьба.

– Говорите.

– Соберите в системе все возможные данные об Обелиске. Состав, размеры, строение, характер сигнала – в общем, все.

– Хорошо, – кивнул Хармон. – Хоть будет чем себя занять.

– Мне кажется, я догадался, чего хочет Обелиск, – сказал Олтмэн. – Я буду это знать, когда окажусь там. Если получится.

Хармон что-то еще говорил, но Олтмэн уже отключился. Он покинул лабораторию и зашагал назад – в том направлении, откуда пришел. Он заглядывал подряд во все каюты, чуланчики, кладовки в поисках баллонов с кислородом или гидрокостюма, но ни того ни другого найти не смог. Придется рискнуть и нырять так. Олтмэн оценивающе посмотрел на пилу. Ее вряд ли можно было назвать идеальным оружием. Когда она наскочила на кость (или что там было у этой твари), то едва не убила самого Олтмэна. Да и в любом случае он не мог взять ее с собой: после пребывания в воде она перестанет работать. Другое дело – плазменный резак. Он, вероятно, короткое подводное путешествие перенесет.

В одной из кладовок Олтмэн обнаружил два пятнадцатиметровых мотка веревки. Накинул их на плечо и вновь принялся карабкаться по лестнице, возвращаясь к люку.

 

63

Он спустился с купола на лодочную площадку. Ветер усилился, и о нее разбивались волны. Вход в отсек для подводных судов находился ниже и чуть левее. Олтмэн подошел к дальнему краю платформы и посмотрел вниз.

Да, вот он. Олтмэн даже различил свечение, пробивавшееся через открытый люк ангара.

Потом он связал вместе две найденные веревки и затягивал узел до тех пор, пока окончательно не убедился в его надежности, после чего тщательно измерил длину. Ремень, на котором висел плазменный резак, он прочно прикрепил двойным узлом к концу веревки, а другой конец быстро затянул вокруг швартовой тумбы. Потом аккуратно опустил веревку с резаком в воду. Она постепенно скрылась в глубине; видимыми оставались лишь несколько метров у поверхности. Олтмэн разделся до пояса и тщательно размял мышцы, одновременно обдумывая предстоящую операцию.

Он знал, что у него есть всего один шанс. Как только он нырнет в море, обратного пути уже не будет. Либо он доберется до отсека, либо утонет.

Сделав несколько энергичных вдохов-выдохов, Олтмэн нырнул, выпуская воздух через нос. Ориентируясь по веревке, он погружался вертикально вниз с максимальной скоростью, на какую только был способен. Быстро росло давление, и у Олтмэна возникло ощущение, будто голову засунули в тиски. Ему казалось, что он плывет невероятно медленно, что находится всего лишь в нескольких метрах от лодочной площадки.

Он продолжал плыть, стараясь, чтобы гребки были ровными, одинаковой силы, а сердце не поддавалось панике и отстукивало привычный ритм. В ушах глухо стучала кровь, и с каждой секундой стук делался все медленнее и медленнее. Ему кажется или движения рук и ног теперь тоже замедлились?

Наконец Олтмэн увидел огни. Он приближался к отсеку для подводных судов.

«Нет, – приказал он себе, – не смотри. Сосредоточься на цели. Просто плыви себе дальше».

Запротестовали легкие – они хотели получить хоть глоток воздуха, которого здесь, конечно, не было. Олтмэн издал булькающий звук и едва не втянул носом и ртом воду. Казалось, он уже почти не продвигается. Но вот показался плазменный резак, покачивавшийся на конце веревки, подобно неясной тени во тьме. Сердце подпрыгнуло в груди от радости, но в то же мгновение в глазах померкло, и Олтмэн подумал, что сейчас потеряет сознание.

Он уже добрался до резака и крепко обхватил рукоять, но вдруг сообразил, что не сможет взять оружие с собой. Ему недоставало воздуха, не хватало сил. Придется, как ни грустно, оставить его здесь.

Он бросил резак. Посмотрел в сторону и в нескольких метрах увидел открытый вход в отсек. Олтмэн отпустил веревку и поплыл к нему. Внезапно он совершенно отчетливо осознал, что ничего не выйдет. Да, он может добраться до отсека, но вот сил на то, чтобы закрыть за собой ворота, а потом еще и дождаться, когда насосы откачают воду, уже не хватит. Все было бессмысленно.

Однако что-то заставляло Олтмэна не сдаваться и плыть. Он проник в отсек и направился к ведущей в глубины судна двери, когда вдруг увидел над головой вспышку, и его осенило. Изо всех сил работая руками и ногами, он стал поспешно подниматься – настолько быстро, что не рассчитал и ударился головой о потолок, да так, что чуть не потерял сознание. Но зато здесь, в самом углу, оставалось небольшое количество воздуха. Олтмэн прижался лицом к потолку и стал жадно дышать; вода плескалась у самого рта.

Он держался на плаву, пока дыхание не пришло в норму, а сердце не перестало отчаянно колотиться. Теперь порядок. Да, все будет хорошо.

Окончательно успокоившись, Олтмэн снова нырнул и поплыл. Однако устремился не к рычагам, при помощи которых закрывались ворота в отсек, а мимо них – наружу. На мгновение почудилось, будто он заблудился, потерялся в бесконечном океане. Он решил уже, что выбрал неверное направление, но тут перед глазами мелькнула веревка, и Олтмэн догадался: он просто ищет слишком высоко. Он посмотрел вниз и наконец увидел то, что искал.

Он подплыл к плазменному резаку, схватил его и тут же двинулся в обратный путь, к входу в отсек, волоча за собой веревку. Она напиталась водой, так что плыть было тяжело; казалось, он почти не продвигается к цели. Он даже подумал, не бросить ли, к черту, резак, но внезапно его посетила лучшая мысль. Олтмэн повернулся, включил его и просто перерезал лишнюю веревку.

Оружие было слишком тяжелым, и грести он мог только одной рукой. Более того, резак так и норовил утянуть Олтмэна на дно. Вот он добрался до корпуса судна, чуть ниже входа в отсек, ощутил легкую панику и вынужден был отчаянно замолотить ногами, чтобы подняться выше. К тому времени, когда ему наконец удалось ухватиться за края ворот и неимоверным усилием втащить туловище внутрь, Олтмэн чувствовал себя почти таким же измотанным, как и после первого заплыва. Он швырнул резак в угол и быстро поплыл к рычагам, управлявшим воротами отсека.

Нажал один и зафиксировал его в таком положении. Замигали лампы аварийного освещения. Олтмэн увидел, как медленно, но ровно ворота отсека закрываются. Он поднялся выше, чтобы глотнуть воздуха, но заветный воздушный карман не обнаружил. Куда же он подевался? Олтмэн поплыл вдоль потолка и в итоге нашел его. Тот был размером буквально с его кулак – едва ли этого достаточно, чтобы добраться ртом и носом. Олтмэн все же сделал вдох, а потом быстро выдохнул – карман стал больше. Внизу раздавался приглушенный толщей воды лязг входивших в пазы ворот, а следом – тихий стук включившихся насосов.

Уровень воды в отсеке начал стремительно понижаться. Вот уже голова Олтмэна целиком оказалась над водой. Он судорожно глотнул воздуха и тут же отключился.

– Майкл… – услышал он знакомый голос. – Майкл, вставай.

Олтмэн открыл глаза. Перед ним стоял отец.

– Встань, прошу тебя. Сколько раз я должен повторять?

– Еще минутку, папа. – Голос Олтмэна звучал непривычно глухо, будто доносился издалека.

– Я сказал: сейчас. Поднимайся, а не то вытащу из постели.

Олтмэн не шевелился. Отец принялся его трясти. Он застонал и покачал головой:

– Папа…

– Живо вставай!

Отец теперь кричал, приблизив рот к лицу Олтмэна; тот даже чувствовал винные пары.

– Поднимайся!

Он очнулся, лежа лицом вниз, частично свесившись с опоясывавшего весь отсек мостика. Олтмэн мог смело назвать себя счастливчиком. Пришлось долго откашливаться и выплевывать воду, но это было намного лучше, чем плавать безвольной куклой посередине отсека.

Он подтянулся, уселся поудобнее, прислонившись спиной к стене, – надо было прийти в себя. Через некоторое время он поднялся на ноги, подошел к краю мостика и спрыгнул в воду.

Свой верный резак Олтмэн найти не сумел. Должно быть, с ним что-то случилось. Возможно, он отвязался, пока еще не закрылись ворота, и выскользнул в открытый океан. Короче говоря, пропал.

Олтмэн выскочил из воды, несколько секунд восстанавливал дыхание, держась за край мостика, а потом нырнул снова. На этот раз он искал тщательнее и нашел. Резак заклинило между буем и стенкой, и Олтмэн не видел его, пока не подобрался вплотную.

Олтмэн вытащил оружие и снова вынырнул на поверхность, подтянулся на руках и вскарабкался на мостик. Там он растянулся на решетке и полежал, тяжело дыша и пытаясь собраться с силами.

Когда он встал, ноги все еще дрожали, а нервы были на взводе. Он смахнул ладонью капли воды с висевшего на стене переговорного устройства и соединился с отсеком, в котором находился Обелиск.

– Слушаю! – В голосе Хармона звучали панические нотки. – Слушаю вас!

– Это я, Олтмэн.

Хармон скосил глаза на экран.

– Олтмэн, – вздохнул он, – а я тут сижу гадаю, живы ли вы. Ведь вы живы, правда? Это не видение? Вы как-то странно выглядите.

– Я жив, и я не видение. Просто слегка промок.

– Где вы?

– В отсеке для подводных судов. Неподалеку.

Хармон кивнул и развернул свой экран так, чтобы изображение было видно Олтмэну.

– Вы находитесь здесь, – сказал он, и на схеме появилась красная точка. – Все очень просто. Сперва идете по этому коридору с небольшим уклоном. Потом сворачиваете в другой и проходите мимо двух лабораторий. Затем еще один коридор, и вы здесь.

– А что находится между вами и мной? – спросил Олтмэн.

– Рядом с Обелиском все чисто, – сообщил Хармон. – К Обелиску они не приближаются. Если сможете добраться до последнего коридора, считайте, что спасены. Но до того, пожалуй, придется попотеть.

И Хармон показал Олтмэну картинку, изображавшую коридор в непосредственной близости от отсека для подводных судов. Камера медленно двигалась, охватывая гору трупов и порхавшую над ними адскую тварь, напоминавшую летучую мышь. Потом изображение сменилось «метелью».

– Это снято непосредственно перед тем, как камера была уничтожена, – объяснил Хармон. – Что творится там сейчас, можно только гадать.

Картинка поменялась. Теперь на экране появились изображения сразу с двух камер. Обе запечатлели лаборатории. В одной находилась паукообразная тварь вроде той, какую Олтмэн убил прежде, – только у этой имелась третья голова, а вдоль спины тянулся ряд шипов. В другой лаборатории на полу лежали два существа с костяными лезвиями – возможно, мертвые.

– А это онлайн-трансляция. Я бы посоветовал вам идти мимо лабораторий как можно тише. Коридор же этот, как и следующий, вроде бы пуст.

Олтмэн тяжело вздохнул и сказал:

– Хорошо. Продолжаю безнадежное предприятие.

Олтмэн самую малость приоткрыл дверь тамбур-шлюза и осторожно выглянул наружу. В коридоре было сумрачно. Часть ламп аварийного освещения мигала, другие же и вовсе погасли. Но, судя по мелькавшим в темноте неясным теням и шелестящим звукам, Олтмэн понял: твари здесь.

Вдруг из коридора в щель между дверью и стеной стремительно проникла рука, схватила Олтмэна за запястье и с невероятной силой потащила через проем в коридор.

По крайней мере, Олтмэну сперва показалось, что это была рука. Когда же он предпринял отчаянные попытки от нее избавиться, то сообразил, что это и не рука вовсе, а скорее пучок сухожилий, вытянувшихся и затвердевших как камень. Он потянулся за плазменным резаком, но понял, что в тесном пространстве ничего не получится. Монстр усилил хватку и едва не оторвал Олтмэну руку. Тот попробовал тянуть назад, но не на что было опереться. Не зная, что еще предпринять, Олтмэн пнул рычаг механизма, открывавшего дверь.

Как только дверь отворилась на достаточную ширину, ожившие сухожилия с удвоенной силой потащили Олтмэна из тамбура. Коридор было не узнать: стены и пол покрывали слои органики. У Олтмэна возникло чувство, будто он оказался внутри кишечника. Он размахнулся и опустил резак на удерживавшие его сухожилия, но лезвие проникло недостаточно глубоко. Сухожилия дернулись, но продолжали тащить его по коридору. Олтмэн закричал от боли, ударил снова, и на этот раз удачнее.

Раздался громкий рев. Моток сухожилий быстро заскользил вперед и исчез в отверстии вентиляционной шахты. Отрубленный кусок крепко держался за руку, хотя и перестал дергаться. Чтобы освободиться от взбесившейся плоти, Олтмэну пришлось осторожно разрезать его на несколько частей.

Он очутился будто в кошмарном сне. Повсюду, куда ни глянь, были кровь и куски мяса – каждую секунду приходилось опасаться, что они свалятся на голову. Олтмэн понимал: он слишком перенервничал, ему надо передохнуть, успокоиться, иначе твари одолеют. Но как можно отдыхать, когда тебя окружает настоящий ад?

Сжимая зубы от боли и оступаясь, он шагал вброд через стоявшую в коридоре зловонную жижу и думал только о том, чтобы ненароком не задеть покрытые плотью стены и потолок. Дорогу впереди перегородил труп. Олтмэн хотел отпихнуть его ногой в сторону, но едва коснулся тела, труп зашипел и бросился на него. Олтмэн отскочил назад, поскользнулся, и в следующее мгновение тварь уже налетела, пытаясь отрубить голову костяными лезвиями, которые она до этого удачно прятала под водой. Он приподнял колени, повернулся и увидел, что чудовище нависает над ним, а слюнявый рот находится всего в нескольких сантиметрах от его горла. С трудом Олтмэну удалось просунуть руки между своим телом и туловищем монстра, чтобы удерживать его на расстоянии. Тварь зашипела, а потом заверещала от разочарования, сильнее оперлась на лезвия и попыталась все же дотянуться зубами до горла. Изо рта у нее так несло, что Олтмэна едва не вырвало.

Крякнув, он со всей силы оттолкнул тварь в сторону, перевернулся и схватился за резак. В следующее мгновение существо снова нависло над Олтмэном, но теперь он был при оружии и одним взмахом отрубил лезвие. Тем не менее тварь продолжала наступать, размахивая оставшимся лезвием и культей. Олтмэн перехватил резак и нанес мощный удар, способный расколоть голову. Тварь наступала. Он уклонялся в разные стороны и периодически наносил удары. Наконец ему удалось полностью отсечь культю, а следом и часть второго лезвия. Тварь забила ногами, наполовину погрузившись в отвратительную жижу, и остановилась.

Только тогда, едва успев перевести дух, Олтмэн почувствовал, что кто-то подбирается к нему сзади. Он вскочил на ноги, повернулся, но слишком поздно – костяное лезвие вонзилось в руку, заставив выронить резак. Он закричал и открытой ладонью сильно ударил тварь в грудь. При соприкосновении с мертвой плотью раздался неприятный шлепок. Тварь покачнулась и немного отступила, так что у Олтмэна хватило времени нагнуться и, морщась от боли, подобрать оружие. Существо снова бросилось в атаку, и Олтмэну, чтобы не попасть под удар, пришлось отступить в сторону. Смертоносные лезвия просвистели над самой головой, и в этот момент Олтмэн с силой лягнул тварь.

Тварь упала прямо на Олтмэна, и на мгновение, пока он бултыхался в грязи, придавленный тяжестью гниющей вонючей плоти, у него вдруг появилось чувство, будто он уже умер и все это происходит с ним не наяву, будто он попал в свой персональный ад за все те грехи, что совершил при жизни. Резак застрял где-то между ним и навалившимся сверху чудовищем. Оно вгрызалось в плечо Олтмэна и норовило добраться до горла, одновременно пытаясь опереться на лезвие, чтобы вторым нанести смертельный удар.

Олтмэн нажал на кнопку включения резака, молясь, чтобы в нем еще оставался заряд, и направил лезвие вниз. Оно прыгнуло у него между коленями. Олтмэн резко поднял оружие, вгрызаясь в пах твари, и медленно повел кверху, разваливая мертвое тело надвое. Наконец половины упали по обе стороны от лежавшего Олтмэна, но ему еще пришлось подняться и топтать каждую, пока они не перестали шевелиться.

Шатаясь, он выпрямился. Из раны лилась кровь. Олтмэн оторвал от рубашки подол и неуклюже перебинтовал руку. Кровотечение импровизированная повязка, конечно, не остановит, но, по крайней мере, замедлит. На какое-то время этого достаточно.

«Осталось два коридора, – подумал Олтмэн. – И все».

Он дошел до конца, и там ему пришлось срезать со стены наросшую растительность, чтобы добраться до считывающего устройства. Он поднес карточку, и дверь благополучно открылась.

Олтмэн заглянул в новый коридор. Хармон оказался прав: здесь, похоже, ни одного монстра. С одной стороны расположены две двери, ведущие в лаборатории. Надо только прошмыгнуть мимо них потихоньку, и тогда он будет в безопасности.

Олтмэн вступил в коридор и медленно двинулся вперед. Ботинки, перепачканные в зловонной жиже, издавали при ходьбе хлюпающие звуки. За закрытой первой дверью кто-то шевелился. Олтмэн затаил дыхание и почти неслышно прошел мимо. Вот он уже приблизился ко второй двери. Из-за нее также доносились непонятные звуки: похрустывание, а потом низкий протяжный вой. Он чуть ускорил шаги и миновал эту дверь.

Олтмэн уже почти добрался до прохода в следующий коридор, когда позади раздался звук открывающейся двери. Он не тратил времени на оглядки и выяснение, из какой лаборатории выбралась тварь, а быстро поднес карточку к сканирующему устройству и взмолился, чтобы дверь открылась побыстрее.

Низкий вой повторился, на этот раз громче и ближе. Дверь пошла в сторону, и Олтмэн, не дожидаясь, когда она распахнется целиком, проскользнул через образовавшуюся щель в последний коридор. На ходу он кинул быстрый взгляд назад и увидел трехголовую паукообразную тварь. Она просто стояла в дальнем конце и смотрела на человека. От другой подобной, с которой Олтмэн уже встречался, ее отличали шипы на спине – на его глазах они выпрямились и затвердели. Один шип вдруг выстрелил в направлении Олтмэна и врезался в стену рядом с его головой. Все три перевернутые головы зашипели в унисон, но сама тварь не сдвинулась с места. А потом дверь наконец закрылась.

Он добрался до заветного входа и включил комлинк.

– Кто это? – раздался голос Хармона.

– Дядя Билли заглянул на чашечку чая, – ответил Олтмэн.

– Олтмэн? Откуда мне знать, что это именно вы?

– Давайте, Хармон, открывайте.

– Нет, – заявил тот. – Вы должны сказать такую вещь обо мне, которой не знает никто, кроме вас. Кроме вас настоящего.

Он что, спятил?

– Эй, Хармон, я недостаточно хорошо вас знаю. Мне нечего вам сказать.

– Тогда извините, но я не могу открыть. – И Хармон прервал связь.

Олтмэн снова включил комлинк. Когда Хармон ответил, он крикнул:

– Не разъединяйтесь! Включите видео и убедитесь, что это я.

Хармон послушался. Олтмэн увидел его взволнованное лицо и скошенный на экран взгляд. Одной рукой он сжимал какой-то предмет, который носил на шее.

– Не знаю, – медленно проговорил Хармон. – Видеозапись можно подделать.

– У вас паранойя, – без обиняков заявил Олтмэн и в следующее мгновение понял, что в действительности так оно и есть. Обелиск превращал Хармона в параноика. Но потом он вспомнил, что Хармон – из числа адептов новой религии.

– Послушайте, – быстро сказал Олтмэн, – вы же сами говорили, что эти твари не могут приблизиться к Обелиску. Если это правда, то я никак не могу быть одним из них. Иначе как бы я сюда добрался? Обелиск защитит вас, если вы в него верите. Во имя Обелиска, откройте дверь.

Хармон одарил его долгим мрачным взглядом, смысла которого Олтмэн не понял, потом повернулся и выключил видеопередачу. Через мгновение отворилась дверь. С поднятыми руками Олтмэн медленно прошел внутрь отсека.

– Это вы, – облегченно произнес Хармон. – Хвала Обелиску!

 

64

– Я знал, что вы придете! – возбужденно выпалил Хармон. – Просто знал!

Олтмэн заметил, что тот обильно потеет. Речь Хармона была бессвязной, голос то был ровным и лишенным всяких эмоций, то взлетал до панического крика. Человек явно пребывал не в себе.

– Вообще-то, я связался с вами и сказал, что иду сюда, – заметил Олтмэн.

– Нет! – Хармон теперь едва не кричал. – Вы ничего мне не говорили! Я знал!

– Успокойтесь. Откуда вам известно, что я остался один?

– Вы единственный, кто пришел, – с обезоруживающей простотой ответил Хармон. – Это должны были быть вы, потому что вы остались один. Другие все умерли.

Олтмэн медленно покивал. Он подумал, что можно обратить непоколебимую веру Хармона в Обелиск себе на пользу. И тогда Олтмэн сможет осуществить задуманное.

– Я пришел сюда, – заговорил Хармон, – и потом увидел, что они не могут ко мне приблизиться. Я догадался почему. Обелиск хочет, чтобы я был здесь. Да, я сомневался в Обелиске, но я ошибался. Обелиск защищает меня. Он любит меня.

– И меня, – прибавил Олтмэн.

– Да, и вас, – согласился Хармон. Он схватил Олтмэна за руку. Его ладонь горела, словно в лихорадке. – Вы верите?

– Конечно, – пожал плечами Олтмэн. – Почему нет?

– А вы поняли мое послание? – спросил безумец и уставился на Олтмэна, ожидая ответа.

– Послание получено, – ответил Олтмэн.

Хармон улыбнулся.

– Я просил вас собрать кое-какую информацию, – напомнил Олтмэн. – Сделали?

Хармон кивнул на экран головизора.

Олтмэн просмотрел несколько файлов; часть он уже видел прежде, другие оказались незнакомыми. Одна запись демонстрировала изнутри тот самый, первый, батискаф. Видео было снято после того, как аппарат подняли на поверхность. Кое-что Олтмэн уже видел на записи, переданной в эфир Хеннесси, а кое-что собственными глазами – правда, только через окошко иллюминатора. Пока на экране одно изображение медленно сменялось другим, Олтмэн обратил внимание, что намалеванные безумцем кровавые каракули повторяют символы Обелиска. Впрочем, он тут же заметил, что идут они не в том же порядке и не в той последовательности, как на Обелиске. И если прежде эти непонятные значки казались Олтмэну просто наглядным признаком безумия Хеннесси, теперь пришла догадка: Хеннесси хотел что-то выразить, и в его писанине должен содержаться смысл.

Кроме того, в подобранных Хармоном материалах присутствовали анализ строения и состава Обелиска, сотни интерпретаций транслируемых им передач, многочисленные спекуляции и неподтвержденные теории. Была здесь и информация о различных генетических кодах, которые прочитали, изучая передачи Обелиска, Шоуолтер и Гуте. Коротко говоря, файлов было собрано такое количество, что Олтмэн физически не смог бы не то что изучить их все, а даже бегло просмотреть. Здесь были тысячи и тысячи страниц текста и рисунков и многие часы видеозаписей. Что из этого важно, а что нет? Как ему с этим поступить? С чего начать?

Хармон сидел скрючившись на полу, возле стула, и не отрываясь смотрел на Обелиск.

– Видели вы когда-нибудь подобное? – спросил он Олтмэна.

– Нет.

– Он хороший. Я могу с уверенностью сказать: он любит нас. Я, когда к нему прикоснулся, ощутил любовь.

– Вы что-то почувствовали? – уточнил Олтмэн.

– Я ощутил любовь! – выкрикнул Хармон, раздраженный тем, что его не понимают. – Он любит нас! Дотроньтесь сами и убедитесь!

Олтмэн покачал головой.

– Дотроньтесь! Дотроньтесь! – не унимался безумец.

Тогда Олтмэн, не зная, как еще успокоить Хармона, встал, прошел через отсек и коснулся Обелиска.

Любви он не ощутил; почувствовал нечто другое, что нельзя было назвать собственно чувством. Сначала ему почудилось, что он снова, за короткий временной промежуток, испытал все прежние галлюцинации; будто пережил все видения, которые посетили каждого на этом судне, и они смешались, наслоились одно на другое. Из-за этого уловить какой-то смысл не представлялось возможным; накладываясь друг на друга, образы создавали сплошное поле помех. Однако за этой мешаниной картин Олтмэн разглядел то, чего не замечал прежде. Он понял, что источником галлюцинаций являлся не Обелиск, а нечто иное, причем играющее не на стороне Обелиска. И это что-то крепко засело у него в мозгу. Целью галлюцинаций было защитить людей, но миссия окончилась неудачей: процесс начался. Теперь все, что оставалось Олтмэну, – это постараться удовлетворить Обелиск, чтобы тот остановил процесс, – но при этом не усугубить ситуацию и не сделать полное и окончательное Слияние неизбежным.

А потом вдруг сознание прояснилось, и за беспорядочным скоплением галлюцинаций Олтмэн смог разглядеть сам Обелиск. Казалось, будто изменения претерпела структура мозга, все связи установились заново и электрический ток побежал по другим направлениям – все было сделано для того, чтобы он понял. Он вдруг почувствовал, что может увидеть строение Обелиска как бы изнутри, способен полностью его понять и оценить. Понимание этого наполнило его голову, и в ней вспыхнул пожар, а потом вновь обретенное знание хлынуло наружу через трещины в черепе и увлекло Олтмэна за собой.

Когда он опомнился, Хармон сидел рядом и гладил его по голове. На лице безумца застыла блаженная улыбка.

– Вот видите?! – воскликнул он, заметив, что Олтмэн открыл глаза. – Видите?

Олтмэн отпихнул его в сторону, встал, быстро прошел к компьютерному терминалу и уселся за клавиатуру. Руки, казалось, зажили собственной жизнью: они порхали над клавишами быстрее, чем работал мозг. Одновременно он составлял в голове общий план. Открывал один файл за другим, возвращался к предыдущим и только спустя некоторое время с испугом осознал, что набрасывает схему для изготовления нового Обелиска. Чертеж был сделан кое-как, оставалась еще уйма нерешенных вопросов, куча загадок, которые предстояло разгадать, но от фактов было никуда не деться: он создавал чертеж Обелиска.

– Что это? – стоя у него за спиной, вопрошал Хармон. – Что происходит?

– Я постиг его замысел, – ответил Олтмэн. – Мне и раньше так казалось, но все же пришлось помучиться, чтобы догадаться, что это значит. Теперь я все понимаю.

Он работал еще некоторое время – как долго, трудно было сказать. Голова кружилась, пальцы болели. Закончив, обернулся к Хармону:

– Мне нужна ваша помощь.

– В чем именно?

– Я хочу, чтобы вы помогли мне как можно подробнее перевести то, что я здесь натворил, а потом передали эту информацию Обелиску.

Хармон посидел за компьютером, не спеша пролистал файлы. Внезапно он поднял голову, и в первый раз за все время Олтмэн не увидел в его глазах признаков безумия.

– Это Обелиск, – с благоговением произнес Хармон. – Вы поняли его – точно как она вас просила.

Олтмэн кивнул.

– Вы хотите, чтобы я передал Обелиску его собственное изображение?

– Да.

– Хвала Обелиску, – сказал Хармон, а потом прибавил: – Хвала Олтмэну.

У Олтмэна мурашки побежали по коже, когда его фамилия прозвучала в подобном контексте, но он ничего не сказал. Работа, которую он проделал, была еще очень далека от совершенства, для ее окончания требовались многие годы, но, к счастью, он успел вполне достаточно, чтобы остановить процесс Слияния.

Им пришлось потратить несколько часов и предпринять не одну попытку передачи на различных волнах, пока связь наконец не установилась. Обелиск отреагировал коротким, но мощным энергетическим импульсом, а потом затих так же неожиданно, как начал испускать сигнал.

– Что с ним случилось? – испуганно спросил Хармон.

– Отдыхает. Мы сделали то, чего он от нас хотел. Мы спасли мир.

 

65

После того как все закончилось, Олтмэн еще долго сидел неподвижно и размышлял. Зачем Обелиск хотел воспроизвести себя? Что бы случилось, сделай он это? Что вообще происходит? И если галлюцинации или видения шли не от Обелиска, а были направлены против него, то где искать их источник? И кто стоит на стороне людей: Обелиск или его таинственный оппонент?

Он по-прежнему не доверял Обелиску. Когда дотронулся до него, то не почувствовал никакой любви – нет, это было совершенно иное, это было полнейшее равнодушие к человечеству. Люди для Обелиска служили лишь средством приближения конца. Каким должен стать этот конец, Олтмэн сказать затруднялся, но сейчас он, как никогда, был уверен, что люди для Обелиска не представляли никакой ценности, являлись просто неизбежным промежуточным этапом на пути к чему-то иному. Когда будет построен новый Обелиск – а Олтмэн не сомневался, что именно это и было целью артефакта, – что случится тогда? Да, он остановил Слияние, но, возможно, тем самым одновременно проторил путь к открытию, которое в итоге приведет человечество к еще худшей доле.

«И опять же, – напомнила о себе сомневающаяся половина Олтмэна, – ты рискуешь ошибиться. У тебя, быть может, обыкновенная паранойя».

Что, если любовь, которую ощутил Хармон, когда дотронулся до артефакта, была отражением его собственных чувств, истового религиозного преклонения? Может быть, то равнодушие, которое испытал Олтмэн, вовсе не было присуще артефакту, а явилось отражением его собственного отношения к окружающему миру?

Олтмэн сидел и размышлял, сидел и размышлял, но так ни к чему и не пришел. Как теперь быть? Что, если он, дав Обелиску желаемое, тем самым невольно подписал человеческой расе смертный приговор?

– Нам пора, – сказал он Хармону. – Обелиск хочет, чтобы мы ушли.

– Откуда вы знаете?

– Он мне так сказал.

Хармон кивнул, после чего подошел к артефакту и прикоснулся губами. Он уже не выглядел параноиком, не был таким нервным и раздражительным – несомненно, благодаря тому, что Обелиск перестал испускать сигнал, – однако он по-прежнему веровал.

– Куда мы идем?

– В центр управления, – ответил Олтмэн. – У меня там остались кое-какие дела, а потом можно убраться отсюда.

Он не знал в точности, чего ожидал, – пожалуй, надеялся, что после того, как Обелиск прекратит передачу, твари потеряют силу, падут замертво, может, даже рассыплются в прах. Но ничего подобного не случилось. Когда они покинули отсек, прошли по коридору и открыли дверь в дальнем конце, паукообразная тварь по-прежнему маячила там, дожидалась своей жертвы. Возможно, теперь она двигалась не так проворно, но явно была настроена уничтожить их обоих.

При виде ужасного создания решимость Олтмэна осуществить задуманное только возросла.

Когда тварь заметила людей, конические шипы на спине вздыбились. Олтмэн схватил Хармона за руку и затащил под прикрытие двери. Шипы сорвались со спины, просвистели по коридору и воткнулись в стену.

Олтмэн высунулся посмотреть, что монстр предпримет дальше. Все три головы отделились от туловища и теперь мчались в их сторону.

Олтмэн нащупал кнопку включения плазменного резака.

– На вашем месте я бы остался здесь, – сказал он Хармону и вышел в дверной проем.

Взмахом резака он отделил первую голову от щупалец, на которых она передвигалась. Голова, не переставая гримасничать, отскочила в сторону, срикошетила о стену, и пришлось раздавить ее ботинком. Резким движением Олтмэн поднял свое оружие и поразил вторую голову, когда та уже готовилась броситься на него с потолка. После этого Олтмэн вынужден был отступить за дверь – тварь выпустила в его сторону очередной заряд смертоносных колючек.

Последнюю голову пришлось отрывать от Хармона. Каким-то образом ей удалось проскользнуть мимо незамеченной, и она как пиявка присосалась к человеческому горлу. Олтмэн узнал об этом, только когда бедняга в отчаянии схватил его за руку и начал трясти. Он повернулся, увидел, что лицо напарника уже побагровело, и, подумав: «Ну нет, хватит», развалил голову пополам, чудом ухитрившись при этом не поранить Хармона.

Тот закашлялся и потер горло.

– Хвала Олтмэну, – выдавил он хриплым шепотом.

– Прекратите! Олтмэн не хочет, чтобы его восхваляли.

Он снова выглянул из-за двери. Существо теперь двигалось к ним, паучьи ноги грохотали по полу. Олтмэн повернулся к Хармону и поднес палец к губам, а сам прижался спиной к стене.

Олтмэн отчетливо слышал, как тварь приближается, но из-за гулявшего по коридору эха не мог определить, на каком расстоянии она находится. Вот чудовище замерло, и, похоже, совсем близко. Олтмэн ожидал, что тварь проникнет в соседний коридор, однако она по каким-то соображениям поступила иначе: развернулась и потопала в противоположном направлении.

«Вот черт! – подумал Олтмэн. – Далековато для внезапной атаки».

В следующую секунду он вылетел из-за двери и бросился вдогонку.

Тварь развернулась с удивительной быстротой и умудрилась не запутаться в многочисленных ногах. Олтмэн отсек ближайшую конечность и тут же кинулся на пол, потому что спина чудовища ощетинилась и оно выпустило свои смертоносные шипы. Он отрубил еще одну ногу с той же стороны и сам едва не лишился ступни, когда тварь со всей силы опустила на пол одну из оставшихся ног. Еще удар – и она, потеряв равновесие, завалилась на бок. Олтмэн принялся методично расчленять существо, стараясь на этот раз не попасть по черно-желтому наросту.

Он вернулся за Хармоном, и они продолжили путь. Двери обеих лабораторий были открыты. Проходя мимо второй, они увидели двух тварей с костяными лезвиями. Монстры двигались по кругу, словно исполняли диковинный танец. Впечатление было такое, что Обелиск, прежде чем замолчать, передал команду, которую существа понять не сумели, их программа дала сбой – и теперь они были вынуждены повторять одни и те же бессмысленные движения. Олтмэн почел за лучшее не привлекать к себе внимания, а потихоньку прошмыгнуть мимо. Если твари его и заметили, они никак этого не показали.

Вместо того чтобы направиться прямо в отсек для подводных судов, Олтмэн и Хармон свернули в боковой коридорчик, который, то поднимаясь, то опускаясь, должен был привести их в командный центр. Вскоре им повстречались еще две твари с лезвиями. Они, перегородив проход, совершали такие же бесцельные телодвижения. Но стоило только Олтмэну дотронуться до одной плазменным резаком, как обе бросились на людей. Хармон развернулся и, вопя от ужаса, помчался назад по коридору. Олтмэн отрубил ноги одной твари, но не успел повернуться, как вторая накинулась на него. Она обхватила лезвиями Олтмэна, притянула к себе и, застонав, начала терзать его плоть. От попавшей в рану жидкости, выделяемой из мертвой пасти, шею моментально охватило огнем. Олтмэн вонзил резак в грудь твари, разрубил туловище, отсек ноги, однако верхняя половина продолжала упорно за него цепляться. Первый монстр, хоть и лишенный ног, приблизился, опираясь на лезвия, и попытался вскарабкаться по ногам Олтмэна. Он попробовал оторвать от шеи присосавшуюся голову первой твари, но безуспешно. Резак заклинило.

Тогда он вдавил кнопку до упора и медленно потянул оружие вверх. Сначала подалось туловище, потом он чуть повернул резак и отсек одно из лезвий. Наконец Олтмэну удалось стряхнуть тварь с себя. Он топтал монстров, пока они не перестали шевелиться.

Потом он ковылял по коридору, пока не наткнулся на Хармона.

– Идем, – устало бросил Олтмэн.

По своей карточке Олтмэн не мог попасть в командный центр, но Хармон имел необходимый допуск. Внутри было пусто, ни одной твари – вероятно, из-за того, что Обелиск находился прямо над головой. Олтмэн прошел к панели управления и обнаружил то, что искал.

Он ввел в компьютер последовательность команд, но ничего не произошло. Он ввел еще раз.

На экране высветилась надпись:

ПОДТВЕРЖДАЕТЕ ПЕРЕХОД НА РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ? (ДА / НЕТ)

ДА.

ВВЕДИТЕ КОД ДОСТУПА.

– Хармон, у вас есть код доступа?

– Зачем он вам? Что вы хотите сделать?

– Не я хочу, – ответил Олтмэн. – Обелиск.

После короткого раздумья Хармон назвал код. Олтмэн ввел его, и тут же включилась сирена.

ЗАПОЛНЕНИЕ ВОДОЙ НАЧНЕТСЯ ЧЕРЕЗ 10:00 МИНУТ. ОТМЕНИТЬ КОМАНДУ? (ДА /НЕТ)

– Что вы сделали? – воскликнул Хармон.

НЕТ.

На экране начался обратный отсчет времени.

ВЫ МОЖЕТЕ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ ОТМЕНИТЬ КОМАНДУ, НАЖАВ «НЕТ».

За спиной вскрикнул Хармон.

– Что вы делаете? Что вы делаете? – повторял он как заведенный.

Олтмэн схватил его за шиворот и потряс.

– Отправляю корабль на дно.

На лице Хармона появилось обиженное выражение. Казалось, он сейчас разрыдается.

– Зачем? – простонал он.

– Чтобы защитить Обелиск, – солгал Олтмэн. – Он неспроста находился на глубине. Там он был в безопасности. И еще мы уничтожим всех этих тварей. Уверяю вас, Хармон, именно так мы должны поступить.

– Необходимо остановить отсчет, – вымолвил Хармон.

– Нет.

– Тогда это сделаю я.

– Нет, – повторил Олтмэн и поднес резак к лицу Хармона. – Или вы со мной, или я вас убью.

Давление в отсеках уже менялось. Они вышли в коридор и увидели бежавшую по полу струйку воды. Процесс затопления шел медленно, и его еще можно было остановить. Олтмэн знал, что необратимым он станет только по истечении десяти минут.

Хармон поначалу был в ярости, а потом залился слезами. Постепенно слезы сменились всхлипываниями, а затем плач и вовсе стих. В какой-то момент Олтмэн даже подумал, что Хармона придется убить, но тот в конце концов успокоился и разрешил вести себя по коридорам.

Олтмэн взглянул на часы и сказал:

– У нас мало времени. Я не знаю, сколько еще осталось тварей на верхних палубах и как быстро я смогу с ними справиться. Нам придется уходить через отсек для подводных лодок.

– Я не знал, что там еще остались подводные аппараты, – проговорил Хармон.

– А их там и нет.

– Тогда как же…

– Мы поплывем, – объяснил Олтмэн. – Я заполню отсек водой и отопру ворота. Как только увидите, что они открылись, выплывайте наружу и как можно быстрее гребите к поверхности. Там висит веревка, хватайтесь за нее. По ней выберетесь на лодочную площадку. У меня там пришвартована моторка. Я последую за вами.

С широко раскрытыми от страха глазами Хармон кивнул.

Они двинулись в путь. Олтмэн пошел впереди, все время держась начеку. На судне наверняка еще оставались живые твари, но он их пока не видел. Тем не менее он каждую секунду ожидал, что вот сейчас кто-нибудь внезапно появится из вентиляционного отверстия или позади откроется дверь и его атакует монстр. Однако пока обходилось. На самом деле такое обманчивое спокойствие было даже хуже. Оно постоянно держало Олтмэна в напряжении, заставляло ежесекундно оглядываться по сторонам. Скопившаяся внутри энергия искала себе выхода, но не находила.

Когда они оказались у входа в отсек, до назначенного срока оставалось две минуты. Вода в коридоре доходила уже до колен, и когда Олтмэн попытался открыть дверь, у него ничего не вышло. Он перевел режим открывания на ручной, и тогда только удалось сдвинуть створку на расстояние, достаточное, чтобы проникнуть внутрь. Вода из коридора устремилась в отсек вслед за ними.

Олтмэн попытался закрыть дверь, но на это не хватало сил. Пока же дверь остается открытой, невозможно запустить механизм заполнения отсека водой. Он позвал на помощь Хармона, но тот стоял столбом и смотрел вниз с мостика. Пришлось в конце концов прикрикнуть на него и пригрозить, что он будет оставлен на съедение тварям. Только тогда он опомнился, и вдвоем: Олтмэн за рычагами управления, а Хармон – навалившись на дверь – им удалось перекрыть вход в отсек.

– Когда вода станет прибывать, всплывайте, – велел Олтмэн. – Держите голову на поверхности, пока не достигнете потолка, а как вода начнет накрывать, ныряйте и выбирайтесь наружу. Поняли?

Хармон ничего не ответил.

Олтмэн слегка ударил его по щеке и крикнул:

– Поняли?

На этот раз Хармон кивнул.

Отсек начал заполняться. Первое время Хармон безучастно наблюдал, как прибывает холодная вода и кружится у его ног. Олтмэн уже подумал было, что он так и собирается стоять с опущенной головой, пока не утонет. Но вот вода дошла Хармону до груди, тот сделал судорожный глубокий вдох и отчаянно заработал руками-ногами.

– Не забудьте, – крикнул Олтмэн и поплыл сам, – поднимаетесь до потолка, ныряете, выбираетесь наружу и дальше вверх, к поверхности! Но не торопитесь.

Олтмэн старался дышать медленно и ровно. Вода кружилась бурунами и пенилась, и стоило усилий удержаться на поверхности. Он поискал глазами Хармона, но за того, похоже, волноваться не стоило. Дважды он, правда, полностью скрывался из виду, но почти сразу выныривал обратно.

Вот уже голова Олтмэна задела потолок. Он посмотрел наверх и, ухватившись обеими руками за решетку, сделал пяток глубоких вздохов. А затем вода накрыла его с головой.

Он нырнул, в несколько гребков подплыл к панели управления и открыл наружные ворота. Хармон был уже у выхода. Он колотил в металлическую стену, спеша выбраться из отсека. Как только образовалась достаточно широкая щель, он мигом нырнул в нее и исчез. Олтмэн быстро последовал за ним.

Вода оказалась намного темнее, чем в предыдущий раз. Олтмэн почти вслепую пробивался вперед, пытаясь как можно скорее добраться до поверхности. От излишнего усердия он развернулся и ударился о корпус судна, но быстро отплыл в сторону и стал выгребать наверх.

Подъем выдался не таким тяжелым, как спуск, но все же непростым. Велико было искушение ускориться, но Олтмэн знал: в этом случае его могут ожидать сильные спазмы, судороги и даже смерть. Поэтому он поднимался не торопясь, не забывая при этом, что запас воздуха в легких стремительно уменьшается; сердце билось все медленнее и медленнее. Когда голова Олтмэна оказалась наконец над водой, у него было такое чувство, будто легкие горят огнем. В небе висел серпик луны, который давал достаточно света, чтобы осмотреться. Олтмэн оглянулся, увидел мельком лодочную площадку – но где же Хармон? Он покрутил головой, однако никого не заметил.

– Хармон! – изо всех сил крикнул он.

Потом оттолкнулся ногами, стараясь как можно выше выпрыгнуть из воды. Он бы все равно не увидел спутника, но тут площадка качнулась на волнах и немного опустилась, и по другую ее сторону Олтмэн заметил покачивавшуюся голову.

Он подплыл к площадке, взобрался на нее по лесенке и, с трудом удерживая равновесие на норовившем уйти из-под ног полу, прошел к дальнему краю. Судно тем временем кренилось набок. Слышно было, как вода с грохотом заполняет плавучую базу, хотя, возможно, к шуму воды примешивались и другие звуки. Судно от носа до кормы стонало и скрипело из-за неравномерной нагрузки на продольные и поперечные балки.

– Хармон! – снова крикнул Олтмэн.

Но Хармон не отзывался – возможно, просто не слышал зова в шуме крушения. Олтмэн нырнул, подплыл к напарнику и коснулся его плеча:

– Хармон! Шевелитесь!

Бедняга был в прострации – должно быть, получил сильный шок. Олтмэн похлопал его по щекам и потянул за собой. Хармон пытался шевелить руками и ногами, но делал это как будто во сне, и Олтмэну пришлось изрядно потрудиться, чтобы вытащить его на площадку.

Площадка уже накренилась и, увлекаемая тонущим судном, наполовину погрузилась в воду. Олтмэн затащил Хармона в лодку, опустил на скамейку и забрался сам. В следующее мгновение раздался громкий скрип, и площадка целиком скрылась под водой. Веревка, которой была пришвартована моторка, туго натянулась, а сама лодка сильно наклонилась, угрожая перевернуться в любую секунду. Олтмэн нагнулся над узлом, пытаясь распустить его дрожащими пальцами, но тот не поддавался. Он в отчаянии осмотрелся в поисках ножа или другого режущего предмета, но ничего не нашел. На корме лежал якорь. Олтмэн схватил его и принялся что было сил бить острой частью по швартовой тумбе, пытаясь освободить моторку.

Лодка тем временем накренилась еще сильнее, она едва не зачерпывала морскую воду.

– Передвиньтесь на дальний край! – крикнул Олтмэн Хармону, но оторваться от работы, чтобы посмотреть, послушался ли тот, не мог.

Он продолжал наносить яростные удары якорем.

Внезапно лодка дернулась назад, и Олтмэна бросило на борт. Он с трудом поднялся на ноги и только тогда обнаружил, что и тумба, и веревка исчезли, что он все-таки добился своего.

Моторка закружилась на месте. Послышался громкий чмокающий звук – это плавучая база начала быстро погружаться. Олтмэн прыгнул за штурвал, врубил двигатель и до упора вдавил ручку газа. Лодка рванулась, но не в ту сторону, куда следовало: она направилась прямо к исчезавшим под водой стеклянным куполам. Олтмэн вывернул штурвал, но этого оказалось недостаточно. Они угодили точно в водоворот, образовавшийся вокруг тонущего судна.

Олтмэн не пытался резко сменить курс и выбраться из воронки, вместо этого он повернул и медленно повел лодку по ее краю. Самый верхний купол покачнулся на волне и в следующее мгновение полностью исчез из виду. Штурвал дернулся в руках, но Олтмэн держал его крепко, стараясь не смотреть в сторону и не поддаваться панике. На мгновение лодка перестала слушаться, и Олтмэн испугался, что сейчас они нырнут под воду следом за судном или же перевернутся, но, к счастью, все обошлось.

Он нажал на газ и оглянулся. Под водой еще виднелась верхняя часть огромного судна, и можно было разглядеть многочисленные вспышки и искры – повсюду происходили короткие замыкания, плавучая база умирала. А через несколько секунд темные волны полностью скрыли идущее ко дну судно. Олтмэн по большой дуге заложил вираж и направил моторку к Чиксулубу.

Едва он подумал, что надо бы проверить состояние Хармона, как вдруг понял: тот стоит за спиной. Он повернулся и тут же, получив якорем по голове, оказался на днище лодки.

– Вы мне лгали, Олтмэн. Обелиск вовсе не хотел, чтобы его утопили. Вы не любите Обелиск, вы его ненавидите.

Он попытался сказать «нет», но изо рта вырвалось лишь мычание.

Хармон наклонился над ним, грубо схватил за руки, свел их вместе и начал связывать веревкой.

– Я думал, вы мне друг, – продолжал Хармон. – Я думал, вы тоже верите. Но если вы действительно верите, то почему же у вас нет этого? – Он дотронулся до висевшей на шее уменьшенной копии Обелиска. – Не надо было доверяться вам.

«Я же спас тебя, – подумал Олтмэн, – хотя мог оставить подыхать».

– Теперь я найду того, кто может по-настоящему помочь, – заявил Хармон и взялся за штурвал.

Олтмэн лежал между скамейками, глаза покрылись поволокой. Теплая жидкость стекала по щеке и проникала в рот. Он попытался сглотнуть ее и только тогда сообразил, что это кровь. Еще через минуту он понял, что это его собственная кровь.

«Ничего страшного, – подумал Олтмэн, – я бывал и в худших переделках».

Он попробовал пошевелить руками, но обнаружил, что не чувствует их. Впечатление было такое, будто тело отделилось от головы.

«Я просто отдохну минутку-другую, – убеждал он себя. – А потом освобожусь от этих чертовых веревок».

Он лежал, и чувства одно за другим покидали его. Все вокруг словно окуталось туманом, а потом Олтмэн и вовсе перестал что-либо видеть. Он прислушивался к мотору, но тот постепенно затихал. Он чувствовал, как лодка качается на волнах, но вскоре и это ощущение притупилось, как будто все происходило не с ним. Так он и лежал, ничего не видя, не слыша и не чувствуя. Казалось, мир вокруг него растворился. Олтмэн попытался сосредоточиться на вкусе крови, наполнившей рот, но вскоре впал в забытье.