В безмолвной апатии лежали в блокгаузе оба пленника. Тонкие кожаные ремни, которыми они были связаны, врезались глубоко в тело. Но ни одной жалобы не слетало с их уст.
Шериф Олсен не чувствовал боли, потому что уже несколько часов находился без сознания. Текс, который вырос у апачей, научился выносить сильную и резкую боль, как подобает мужчине.
Молодой человек смотрел в потолок широко открытыми глазами. Потолок был низкий, в окна, довольно узкие, проникал свет луны. У одного из них сидел бандит, которого Альварес оставил сторожить пленников.
Этот человек с хмурым лицом сидел на грубо сколоченном табурете за таким же примитивным столом. Дело, которое ему поручили, ему отнюдь не нравилось — тут не с кем было поговорить, отвести душу. Компанию ему составляла лишь бутылка виски, в которой, правда, уже находились жалкие остатки, что, естественно, не улучшало настроения бандита.
С тупым выражением лица он уставился куда-то вперед. Глаза его блестели от выпитого виски и, чтобы не заснуть, он сунул в рот самокрутку.
Текс Хондо выжидал со стоическим спокойствием, которому он научился от индейцев. Страха он не испытывал. Он думал о Ченго — своем краснокожем брате по крови, и о Рори Калхауне — старожиле Запада.
Он был убежден в том, что они его освободят, если ему не удастся сделать это собственными силами.
Тишину ночи нарушил хриплый вой койота. Глаза Текса сразу заблестели. Он украдкой посмотрел на часового, но тот, казалось, не придал этим звукам никакого значения. Вокруг бродили самые разные звери, а койоты уже не первый раз выли этой ночью.
Но чуткие уши Текса Хондо позволили ему отличить этот вой от воя настоящего койота. И он знал, что человек, издававший эти звуки, не имел языка.
Значит, Ченго был где-то поблизости.
И таким образом он извещал, что скоро появится. Задачей Текса было отвлечь внимание сторожа.
— Слушай, парень, — начал Текс свою игру. — Может быть, у тебя найдется табак и для меня?
Вообще-то Текс не курил. Будучи истинным сыном прерий, он питал глубокое отвращение к табачному дыму. И он не любил, когда люди отравляли чистый горный воздух и воздух прерий своими трубками и сигарами. Бандит, разумеется этого не знал. Он даже обрадовался, когда пленник заговорил с ним. Может быть, сигары поможет завязать с ним разговор.
— Сейчас я тебе скручу, — сказал он добродушно. — Как-никак, а ты попал в тяжелое положение. Когда Альварес возьмется за тебя, тебе уже будет не до смеха. Мне даже жаль тебя…
Текс благодарно улыбнулся ему. Бандит скрутил самокрутку, неторопливо поднялся, обошел вокруг стола и, подойдя к Тексу, который лежал на голом полу, сунул ему в рот сигарету.
Хондо не имел никакого опыта в обращении с табаком. Бумага быстро намокла от слюны, лопнула, и крошки табака повисли на губах. Ощущение было противное.
Пока бандит доставал спичку, чтобы дать Тексу прикурить, тот выплюнул самокрутку изо рта и сказал:
— Черт с ним, с этим куревом! Со связанными руками сигарета все равно не доставит мне удовольствия.
Бандит громко рассмеялся.
— Уж не хочешь ли ты намекнуть, чтобы я развязал тебе руки, амиго? Нет, амиго, Чарльз Бондрик не так уж глуп. На такие примитивные трюки я не попадусь.
Хондо улыбнулся.
— Ты уже попался, амиго…
Чарльз Бондрик снова рассмеялся. Он был доволен, что благодаря этому разрядилась атмосфера в блокгаузе. Этот Текс Хондо, судя по всему, шутник.
А Текс сухо сказал:
— Тут совершенно ничего нет смешного, Чарли. Обернись и посмотри! И тогда ты в этом сам убедишься.
Странное выражение, которое он заметил в глазах Текса, заставило все-таки Бондрика задуматься. Да и тон был какой-то странный. Таким тоном мог говорить только тот, кто был совершенно уверен в своих словах.
Он медленно повернулся. При этом рука его потянулась к поясу, но там не было ничего, за что он мог бы ухватиться. Пояс вместе с кобурой и револьвером лежал на столе.
В следующее мгновение Чарльз Бондрик выругался, а потом буквально застыл на месте.
С ужасом в глазах он уставился на неподвижное лицо индейца, который стоял буквально в шаге от него.
— Что… что… — пытался заговорить Бондрик. — Я… Ты кто…
Ченго сделал шаг в его сторону. Бандит начал отступать, пока не наткнулся на стену. Ченго держал в правой руке револьвер, но палец его не лежал на спуске, а сам револьвер смотрел стволом в землю.
И тем не менее Бондрика всего трясло от страха. Но самое страшное заключалось в том, что этот краснокожий не говорил ни слова. Его молчание угнетало гораздо больше, чем если бы он что-нибудь говорил. И в первую очередь — его глаза. В этих застывших глазах бандит мог прочесть свой приговор. Так, по крайней мере, он думал.
— Если ты, Чарли, не доставишь никаких неприятностей Ченго, то и с тобой ничего не случится, — услышал он наконец голос Хондо. — Он только легонько свяжет тебя. Но жизнь тебе будет дарована. Я думаю, это честная сделка.
Бондрик судорожно сглотнул слюну, а потом лишь молча кивнул.
— Ну, вот и договорились, — сказал Текс. — Встань лицом к стене и заложи руки за спину.
Бандит повиновался. А пару минут спустя он уже лежал связанный на глиняном полу. Зато Текс и шериф были освобождены.
В первую очередь друзья позаботились об Олсене, который до сих пор был без сознания. Они промыли его раны, которые выглядели уже много лучше, чем накануне, и наложили новые повязки. Когда Текс накладывал на раны свою мазь, шериф немного приподнялся и пробормотал что-то — какие-то непонятные и бессвязные слова. Но вскоре он успокоился, и его ровное дыхание свидетельствовало о том, что он заснул.
— Ты появился очень быстро, брат, — сказал Текс. — Но где же Рори?
Пальцы Ченго сразу «заговорили». Текс внимательно следил за этими пальцами и вскоре уже знал, что произошло. Значит, в опасности находился еще какой-то неизвестный человек, и Ченго уже спрятал его в надежном месте. А Рори спустился в низ, в долину, в этот бандитский город, чтобы кое-что разузнать.
Ченго показал на шерифа, а потом вопросительно посмотрел на Текса.
— Это Всадник Смерти, — объяснил тот. — Он, как и маршал, носит звезду, но имеет гораздо больше полномочий.
«Вождь?» — спросили пальцы апача.
— Да, вождь белых людей, — ответил Текс. — Но он…
Но Ченго уже не слушал того, что говорил ему друг — он услышал какой-то другой, подозрительный шум. Звук был очень тихим, но постепенно все усиливался.
Вскоре и Текс различил эти звуки.
— Стук копыт, — пробормотал он. — Видимо, Альварес, Ченго. Что делать? Еще не поздно бежать.
«Ченго не убегает, — ответил апач. — Ченго вступает в борьбу. Мы не имеем права оставлять одного вождя белых».
Текс кивнул. Он отыскал свой винчестер и револьвер. К счастью, бандиты оставили его оружие в блокгаузе. Так же, как и оружие шерифа.
— Нужно спрятать лошадей, — сказал Текс. — Мой Команч стоит в корале рядом с хижиной. Когда начнется пальба, в него может попасть пуля.
Ченго успел проскользнуть наружу, в ночную тьму. Текс выглянул в окно и увидел, как его друг взял гнедого и вскоре исчез с ним между деревьев в ближайшем лесу. Должно быть, там же спрятал Ченго и своего Ночного Ветра. Обе лошади прошли индейскую выучку — они будут находиться поблизости, но никому не позволят себя поймать — разве что кто-нибудь будет действовать очень хитро. Но как только их позовет хозяин, они примчатся к нему по первому сигналу.
Не успел Ченго вернуться в блокгауз, как на просеке появились из леса люди Альвареса.
Во главе маленького отряда скакали сам Альварес и Эль Лобо, длинные серебристые волосы которого поблескивали в лунном свете.
Текс медленно приложил винчестер к плечу и, подняв его, прицелился в Альвареса. В первом порыве самообороны он прицелился в сердце бандита. Мескалеры научили его не щадить врага, если он пускает стрелу или пулю в человека. Таково было основное боевое правило краснокожих воинов. Но был еще и Рори Калхаун и его слова, которые учили законам белых людей. Разумеется, порядочных белых людей.
Текс Хондо все понял очень быстро. К тому же его нельзя было назвать настоящим апачем — он был сын белых родителей, и только вырос у мескалеров. И он совершенно не знал, кто были его родители. Не знал он и то, каким образом он очутился у апачей.
Ченго было гораздо труднее понять все те вещи, которым учил их старый скаут, — гораздо труднее, чем его брату по крови, Тексу. Тем не менее он прилагал большие усилия, чтобы думать и действовать так же, как белый человек.
Ибо он любил старого Ворчуна Рори Калхауна, как родного отца — с тех пор, как тот спас жизнь ему и Тексу, когда Длинные Ножи взяли их в плен. Они были единственными оставшимися в живых после страшной резни в Долине Вождей. И смерть двух воинов-апачей, из которых один имел удивительно светлые волосы, было дело решенным. Ибо они принадлежали к тем воинам, которые нанесли самый большой урон армии белых. Они были сыновьями вождя племени — Старого Орла, и они повесили одного из белых офицеров в форте Юнион. Поэтому было очевидно, что Ченго и Тек-Сан-Ке — таково было индейское имя Текса Хондо — должны будут расстаться с жизнью таким же образом.
Но в солдатском лагере находился человек, который испытывал жалость к этим обреченным на смерть воинам. Этого человека звали Рори Калхаун, и он был армейским скаутом.
Это произошло около трех лет тому назад. Вместе со своими двумя приемными сыновьями Рори Калхаун построил роскошное ранчо в Долин Шепчущих Ветров, в красивой уединенной долине в Нью-Мексико. А история их освобождения навсегда осталась тайной этих троих.
Поэтому-то, прицелившись сначала в сердце Альвареса, Текс Хондо в последнее мгновение поднял оружие выше.
Резко прогремел выстрел в ночи. Пуля сорвала с головы Альвареса сомбреро. С быстротой пантеры бандит выпрыгнул из седла, упал на землю и сразу же открыл огонь по блокгаузу.