Снова раздается стук в дверь. Выключаю телевизор, мельком взглянув на настенные часы. Уже почти десять, и я боюсь открывать так поздно. Я не слышала, как Шелби вернулась домой, так что это не может быть она.

Стук повторяется. Я иду к двери, смотрю в глазок, и вижу, что пришел Пирс. Что он здесь делает? И почему он предварительно не позвонил? Учитывая, насколько он повернут на хороших манерах, кажется странным, что он не позвонил, прежде чем прийти так поздно.

Я все еще расстроена из-за того, как он вел себя сегодня утром, но, когда открываю дверь, не могу не улыбнуться. Он в джинсах и черной рубашке-поло, которую я для него выбрала. Одежда хорошо на нем сидит. Действительно очень хорошо. Его широкие плечи натягивают ткань рубашки, и манжеты на рукавах подчеркивают мускулистые руки. Ему нужно реже носить костюмы и хвастаться своим телом.

— Здравствуй, Рэйчел, — его тон слишком официален.

— Привет, Пирс, — я отвечаю ему с такой же интонацией.

Спохватившись, прихожу в себя от одержимости его телом. Зачем он пришел так поздно? Снова заняться сексом? Конечно, тот был потрясающий, и я не против повторить, но не могу. Нужно притормозить и немного отвлечься от желания накинуться друга на друга. Так что, если он пришел сюда за сексом на сон грядущий, он его не получит.

— Мне жаль, что я без приглашения, но мне нужно было вернуть тебе это. — Он вручает мне сумку с вазой, купленной в ювелирном магазине. — И это. — Пирс что-то прячет у себя за спиной, но через секунду в его руке появляется дюжина желтых тюльпанов.

— Спасибо тебе. Они прекрасны. Заходи.

Он входит внутрь.

— Если ты занята, я могу уйти. Нельзя было приходить, не позвонив.

Пирс все еще использует деловой тон. Вчера вечером и сегодня утром его речь была более естественной, но сегодня вечером он снова вернулся к официозу, и я не знаю почему.

— Я не занята, просто смотрела телевизор. — Достаю вазу из коробки и ставлю ее в раковину, наполняя водой. — Не нужно было больше мне дарить цветы.

— Я хотел принести тебе твои любимые. Но не знаю, какой цвет тебе нравится. А желтый напомнил о платье, в котором ты была, когда я впервые тебя встретил.

Я удивлена, что он запомнил такую мелочь.

— Я люблю желтый, но мне нравятся и другие цвета. — Опустив тюльпаны в воду, ставлю вазу на кухонном столе, рядом с розами.

Адам никогда не дарил мне цветы, считая, что это пустая трата денег. Вместо этого он покупал мне растения в горшках, которые, по его словам, были более практичными. Но для меня они стали работой, потому что приходилось постоянно за ними ухаживать.

— Хочешь присесть? — Я подтолкнула его к дивану.

— Я думал, может, сходим на другой фильм. — Пирс указывает на себя. — Я даже оделся для похода в кино.

— Я вижу. Выглядишь замечательно.

Я мягко улыбаюсь, когда хвалю его, но он не улыбается. Я даже не уверена, что он меня услышал. Кажется, он немного не в себе. Его глаза прикрыты, а плечи скорбно опущены. Пирс выглядит истощенным. Его, должно быть, измотала работа, потому что сегодня утром он был полон энергии.

— Уже поздно, — говорю я ему. — Давай останемся здесь и посмотрим телевизор.

Он молча кивает, и мы садимся на диван. Пирс не такой ласковый, как обычно. Он даже не поцеловал меня. Что-то не так. Кажется, что он очень далек от меня и выглядит грустным. Или в депрессии.

Ничего не говоря, я обнимаю его, крепко, опуская голову на плечо. Он медленно обнимает меня, целует в макушку, а потом делает глубокий вдох.

Что-то определенно не так. Он совершенно другой, не такой, как раньше. Он был немногословным в машине этим утром, но теперь он больше, чем просто молчалив. Он чем-то расстроен.

— Я не знаю, что я здесь делаю, — Пирс сказал это так тихо, будто разговаривал сам с собой.

Я нахожу пульт и выключаю телевизор.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не мог находиться в своей квартире, и я не хочу…

— Чего ты не хочешь?

— Неважно. Мне просто нужно было тебя увидеть.

Я тоже хотела его увидеть, но не для того, чтобы переспать.

— Пирс. — Я жду, пока он посмотрит на меня. — Мне нужно знать, что произошло сегодня утром. То, как ты ушел, выглядело так, будто ты просто меня использовал.

— Нет. — Пирс поворачивается ко мне и берет за руку. — Рэйчел, я бы никогда так не поступил. Сегодняшнее не имело к тебе никакого отношения. Я просто разозлился, что меня вызвали в офис в воскресенье. Надеялся провести день с тобой, и вместо этого мне пришлось весь день изучать контракты.

— Ну, в следующий раз тебе нужно хотя бы попрощаться. И поцелуй не помешал бы.

— Ты права. Я очень сожалею об этом. — Он касается моей щеки и, наклонившись, мягко и нежно целует меня в губы. — Это за утро.

Я улыбаюсь.

— Только что ты тоже не поцеловал меня.

Его ладонь до сих пор покоится на моей щеке, как он целует меня снова, немного дольше, чем в прошлый раз.

— Здравствуй, Рэйчел. — Я чувствую его теплое дыхание над моими губами.

— Привет, — говорю я, пытаясь держать под контролем тело, уговаривающее мой разум, что сорвать с Пирса одежду прямо сейчас — отличная идея.

— Есть еще причины, по которым я забыл тебя поцеловать? — спрашивает он своим глубоким сексуальным голосом.

— Не думаю. — Я смотрю в его серебристо-голубые глаза, затем путешествую взглядом к низу челюсти, покрытой плотным слоем щетины. Черт, он горячий. Сопротивляться ему будет очень трудно.

— Тогда могу я поцеловать тебя просто так? — Пирс подвергает пыткам остатки моего самообладания.

— Полагаю, это было бы неплохо.

Он целует меня снова. На этот раз поцелуй глубокий, обжигающий, который заставляет мое тело желать повторения прошлой ночи. И сегодняшнего утра. Но я не могу.

Я мягко отталкиваю его. — Пирс, нам нужно притормозить. Я не говорю, что прошлая ночь была ошибкой. Это было здорово, но я обычно не перехожу к близости так быстро. Мне нравится узнавать кого-то получше, прежде чем мы оказываемся в постели.

Он мягко кивает.

— Окей.

Что? Я думала, он будет настаивать, продолжит меня целовать, а потом мы окажемся голые в спальне. Вероятно, он привык заниматься сексом сразу же после знакомства. Может даже на первом свидании.

— У нас все хорошо? — Я с опаской интересуюсь. — Мы просто продолжим встречаться?

Уголки его губ приподнимаются в улыбке.

— Мы должны. У тебя много планов на меня, и я согласился принять в них участие.

— Да, это так. Когда мы снова увидимся?

— Я не знаю. Мой рабочий график очень непредсказуем. Я позвоню тебе и дам знать. — Он вдруг на секунду заминается и продолжает: — Но даже когда у меня не будет времени сходить с тобой на официальное свидание, не возражаешь, если я просто приду? Может, пару ночей в неделю после работы? — Пирс смотрит на мои пальцы и мягко потирает. — Мне нравится быть с тобой.

— Конечно, ты можешь прийти.

Он поднимает голову, немного улыбаясь.

— В следующий раз обещаю позвонить.

— Это было бы очень хорошо. — Я смеюсь, когда оглядываю себя. Розовые спортивные штаны и белая футболка — мой домашний наряд. — У меня будет немного времени, чтобы подготовиться. Сейчас я немного не в форме. Даже не накрашена. — Мои волосы тоже в беспорядке. Я провожу пальцами по хвостику, пытаясь его выпрямить.

Пирс придерживает мой подбородок, его глаза двигаются по моему лицу.

— Тебе не нужно ничего делать. Ты прекрасна.

Я смущенно отворачиваюсь.

— Мне кажется, ты более привык к женщинам, которые…

— Нет. — Отрицательно покачивание головы. — Ни одна другая женщина с тобой не сравнится. — Следом раздается недоверчивый смешок. — Для меня удивительно, что ты этого не знаешь.

— Спасибо тебе. — Я снова отворачиваюсь, чувствуя, как начинают гореть щеки. — Это очень мило с твоей стороны.

Пирс молчит. Его рука медленно падает, глаза тускнеют, и он сидит на диване с таким видом, как будто что-то вдруг вспомнил и мысленно в другом месте. Что с ним сегодня происходит? Он сам на себя не похож. Как будто на него что-то давит, вызывая стресс. Хотела бы я, чтобы он сказал мне, что не так, может, я смогу ему помочь.

— Пирс. — Я касаюсь его руки, отвлекая от размышлений. — Ты в порядке?

Он удивленно смотрит на меня. Это странно. Никто никогда не спрашивал его об этом?

— Трудный день на работе. — Пытается выдавить улыбку, но я могу с уверенностью сказать, она вынужденная. — Но теперь я в порядке.

— Ты ужинал?

— Нет. Я не чувствовал голода.

Как он мог не поужинать? Ему надо много есть, чтобы подпитывать энергией свое тело.

— Я бы предложила тебе сделать что-нибудь, но сомневаюсь, что ты захочешь есть консервированный тунец или макароны с сыром. Как насчет мороженого? Я готовлю действительно хорошее мороженое.

— Я не ем мороженое.

— Не ешь? Почему?

— Я уже взрослый, а оно для детей.

— Чепуха. Мороженое подходит для всех возрастов.

— Возможно. Но в моей семье его разрешали только в детстве на дни рождения. И после десятилетнего возраста наложили вето.

— Тогда это еще одно новшество, чтобы сегодня попробовать. Полакомиться мороженым. — Я иду на кухню и вытаскиваю коробку из морозильника. — Хочешь, добавлю дробленное печенье? Я так обычно ем.

— Рэйчел, я не нуждаюсь в мороженом.

— Никто не нуждается. Его просто желают. Мы пропустим печенье и будем есть мороженое.

Я раскладываю сладкую массу в миски и приношу с собой на диван. Одну передаю Пирсу.

— Это шоколадное.

Он пробует одну ложку.

— Хм. Да, я помню, как ел его в детстве. Очень вкусно.

Еще пару ложек, и вскоре Пирс опустошает все содержимое миски, в то время как я съела только половину своей.

— Я принесу тебе еще немного.

Он не говорит мне «нет», поэтому я кладу в его миску еще одну порцию. Он съедает ее также быстро, как и первую, а я за это время заканчиваю свою.

— Я думаю, тебе нравится мороженое, — говорю с улыбкой.

— Я тоже так думаю.

Убираю наши тарелки в раковину. Оглянувшись, вижу, что Пирс потирает виски. Он выглядит таким измученным.

— Не хочешь пойти прилечь? Ты выглядишь очень уставшим.

Он неожиданно встает.

— Я должен идти. Утром у тебя занятия.

Теперь, когда он здесь, я не хочу, чтобы он уходил. Мне нравится, видеть Пирса в своей квартире, и когда его нет рядом, я безумно скучаю по нему. И мне будет лучше, если он останется. После того, как ко мне пришел Джек Эллит без приглашения, и в особенности после комментария моей мамы о том, что район небезопасный, я не чувствую себя сегодня спокойно в одиночестве. И не думаю, что и Пирс должен быть один. Что-то беспокоит его, и это беспокоит меня. Он говорит, что в порядке, но я могу сказать, что это не так.

— Ты можешь остаться.

Пирс выглядит удивленным.

— Остаться, в смысле на ночь?

— Да, но только чтобы поспать. Ничего более.

Кого я обманываю? Мы вдвоем в одной постели? С влечением, что мы испытываем друг к другу? Но я действительно хочу, чтобы он остался здесь, так что придется проявлять сдержанность, когда мы ляжем спать.

— У меня с собой ничего нет. — Он разводит руками в стороны.

— В смысле?

— Что-нибудь, в чем можно было спать.

— Просто спи в своих боксерах.

Пирс смотрит на меня, как на сумасшедшую. Он точно думает о том же, что и я. Что мы не сможем себя контролировать. Не после того, что мы делали прошлой ночью и этим утром.

— Я не знаю, Рэйчел. Возможно, это не самая лучшая идея.

— Мне будет спокойнее, если ты останешься. Шелби нет дома, и я не хочу быть сегодня одна. Ты останешься? Пожалуйста?

Его губы дрогнули в улыбке.

— Конечно.

Я веду его в свою комнату, чтобы подготовиться ко сну. Переодеваюсь в пижамные штаны и футболку, пока он раздевается до боксеров. Пялюсь на его голую грудь, неосознанно придвинувшись ближе. Скольжу взглядом вниз, и с огромным усилием зажмуриваюсь, прежде чем опускаюсь глазами еще ниже, к его бедрам. О чем я думала? Я не могу находиться в одной постели с ним!

— Ты собираешься ложиться? — интересуется Пирс.

Он уже лежит, а я стою рядом, как истукан.

— Д-да. — Юркнув в постель, торопливо накрываюсь одеялом. Мы лежим лицом друг к другу, сквозь жалюзи просачивается свет от уличных фонарей. Я заметила, сейчас Пирс не так уж и сильно хочет спать. Я тоже.

— Итак. Тяжелый день? — Я пытаюсь отвлечь себя разговором, чтобы не думать о том, что мы действительно хотим сделать.

— Можно сказать и так. — Наши тела не соприкасаются, но его рука скользит по моей ладони, нежно лаская.

— Ты хочешь поговорить об этом?

— Не совсем.

— Чем раньше ты расскажешь мне о себе, тем быстрее я тебя узнаю, и мы сможем... ну, ты знаешь.

Пирс негромко смеется.

— Тогда вперед. Спроси меня, о чем хочешь. Я постараюсь утолить твое любопытство.

— Тебе нравится твоя работа?

— Нет.

— Почему?

— Меня не интересует химическая промышленность. Я бы предпочел создать собственную компанию и построить ее с нуля.

— И чем бы ты занимался?

— Не знаю. Я никогда не позволял себе думать об этом, потому что это не вариант. Я единственный ребенок, и кроме меня некому занять должность генерального директора, когда мой отец уйдет на пенсию.

— Он может нанять кого-то другого.

— Даже не обсуждается. Мой отец никогда этого не допустит. Он хочет сохранить бизнес в семье.

— Ты ладишь со своим отцом?

— Следующий вопрос.

Его тон стал жестким и немного сердитым. Я же пытаюсь заставить его расслабиться, поэтому больше не задаю вопросов об отце.

— Что насчет твоей мамы?

— Мы обычно ладим. Но общаемся редко, поэтому нет возможности спорить или ругаться. Ты ладишь со своими родителями?

— Я люблю своих родителей больше всего на свете, но у них пунктик — они все еще считают меня маленькой девочкой, и из-за этого возникают ожесточенные споры. Мой отец немногословен, но мама постоянно твердит, что знает, что для меня лучше. Она всегда указывает мне, что делать. И не понимает, что жизнь, которую она запланировала для меня, это то, чего хочет она, а не я.

— Чего именно?

— Вернуться в Индиану. Жить с ней и отцом в одном городе. Выйти замуж и купить дом по соседству. У нее целый список того, что я обязана делать. Сегодня она сказала мне, что приезжал мой бывший парень. Мы из одного города, и он нравится моей маме. Она даже дала ему мой номер телефона. Я не разговаривала с ним больше года, но мне показалось, что она уже свадьбу начала планировать.

— Как долго ты с ним встречалась?

— Около года. Мы учились в одном колледже и начали встречаться на последнем году обучения. Он сделал мне предложение прямо перед выпуском.

Черт, я не должна была ему этого говорить. Потому что рассказ Пирсу об Адаме приведет к тому, что я вынуждена буду сказать о том, что не могу иметь детей. А я не готова к подобным признаниям.

— Значит, он был не просто твоим парнем, — подытоживает Пирс. — Он был твоим женихом.

— Да, но мы были помолвлены недолго.

— Могу я спросить, почему ты разорвала помолвку?

— Не я, а он. — Зажмуриваюсь, ощущая горький привкус разочарования. Об этом я тоже не хотела ему рассказывать. Если я продолжу, то дойду до того, что не могу иметь детей. Часть меня хочет признаться. Узнать, собирается ли Пирс остаться после того, как я скажу ему. Потому что, если он этого не сделает, мы должны покончить с нами прямо сейчас.

— Как этот парень мог упустить шанс на тебе жениться?

Я резко открываю глаза и вижу, как Пирс мне улыбается. Я не знаю, что значит его вопрос. Он просто пытается быть хорошим? Или так заявляет о каких-то своих чувствах ко мне?

— Так получилось, — отвечаю я, пытаясь уйти от темы.

— Ты предпочла бы не говорить об этом?

— Не сегодня. Может, в другой раз.

Мы оба некоторое время молчим, но потом Пирс неожиданно спрашивает:

— Возвращаясь к твоей матери, что ты ей отвечаешь, когда она попытается контролировать твою жизнь?

— Не многое. Обычно я просто молчу и позволяю ей говорить. — Выдохнув, я продолжаю. — Дело в том, что в разговоре с матерью, у меня возникает ощущение, что противостоять ей бессмысленно, Каждый раз, когда пытаюсь, она обижается, плачет, и утверждает, что просто старается быть хорошей матерью и помочь своей дочери.

— И у тебя появляется чувство вины.

— В точку. И я точно знаю, что она делает, но просто позволяю, потому что смириться с ней легче, чем бороться. Плюс, я чувствую, как ей плохо. Она едва пережила потерю моей сестры, вот почему так заботится обо мне. Она не хочет потерять и меня. Но то, что мама не понимает, так это то, что, будучи слишком заботливой, она меня отталкивает. — Я задыхаюсь и вынуждена сделать непродолжительную паузу. — Но, честно говоря, я люблю ее. И своего отца. Помимо чрезмерной опеки, они отличные родители. И они оба действительно хорошие люди. Всегда придут на помощь любому, кому это нужно. Даже незнакомым людям.

— Мой отец тоже пытается контролировать меня, — признается Пирс. — Но он намного хуже твоей матери. И он не хороший человек. Больше про него я ничего не скажу.

Я чувствую, как он напрягается, его рука сжимает мою. Решаю быстренько сменить тему, найдя более легкую и непринужденную.

— Какой твой любимый цвет?

— Синий. — Я замечаю, как у него появляется слабое подобие улыбки. — Как цвет твоих глаз.

— Любимая группа?

— В основном слушаю классическую музыку.

— Любимое блюдо?

— Я думаю, после сегодняшнего вечера я должен сказать мороженое.

— Любимая книга?

— Искусство войны.

— Серьезно? Не так уж и захватывающе ее читать.

— Я не читаю художественную литературу. Какая твоя любимая книга?

— Мне нравятся много разных книг, обычно исторические, учитывая мою к ней любовь. «Маленькие женщины»9 — одна из моих любимых.

— А какой твой любимый цвет?

— Синий. Но у меня есть фавориты, меняющиеся в зависимости от сезона. Осенью я люблю оранжевый. Оранжевые листья. Оранжевые тыквы. Хорошо, теперь моя очередь задавать вопрос. Какое твое любимое место из тех, где ты побывал?

— Италия. Мне нравятся небольшие деревни вдоль побережья Средиземного моря. Прекрасный район. Вкусная еда, дружелюбные люди. И никто не знает, кто я. Я мог ходить по улицам, не беспокоясь, что меня узнают.

— Здесь такое часто происходит?

Пирс говорил мне, что его семья хорошо известна, но я не знала, насколько. Я не слышала о нем, пока не прочитала плакат, рекламирующий серию лекций.

— К сожалению, это происходит чаще, чем хотелось бы. Меня постоянно узнают на восточном побережье. В других местах проще. Конечно, в химической промышленности все знают, кто я, а мой отец хорошо известен в финансовом мире, поэтому большинство в курсе, кто я.

— Ты много путешествуешь?

— Сейчас нет. Раньше часто путешествовал во время каникул в колледже, в основном, чтобы мне не пришлось возвращаться домой. — Его голос понижается, комментарий об отце говорит мне, что он не ладит со своей семьей. Настолько, что ему даже не нравится находиться рядом с ними. Там есть история, но я не собираюсь его расспрашивать. Понятно, что он не захочет об этом говорить.

Я задаю следующий вопрос, не зная, какова будет реакция:

— Ты когда-нибудь был женат?

— Да, — говорит он просто. — Мне было двадцать два года. Моя супружеская жизнь длилась год.

— Какой она была? Твоя жена?

— Тихая. Спокойная. В основном сидела дома и читала книги.

— Где ты с ней познакомился?

Пирс отпускает мою руку.

— На вечеринке в доме ее родителей.

— Как долго ты с ней встречался?

Он печально вздыхает.

— Почему ты спрашиваешь об этом? Ты уже знала, что я был женат. Пытаешься меня проверить, скажу ли я тебе правду?

Пирс злится. И он прав. Это был тест, и я не знаю, почему я начала задавать вопросы о его браке. Мне кажется, я не доверяю ему так сильно, как думала.

— Прости меня, Пирс. Я спросила только потому, что не могла понять, почему ты не сказал мне, что был женат. Это вроде как важно, когда пытаешься ближе узнать кого-нибудь.

Он молчит, потом говорит:

— Это был брак по договоренности. Все устроили наши родители. Обычная практика среди богатых семей.

В его представлении все звучит так обыденно. Ничего страшного или удивительного. Просто факт.

— Я знаю, подобное часто бывало раньше, но теперь это кажется старомодным и никому не нужным.

— Для таких семей, как моя, это традиция. И не так уж и необычно. Обычная практика во многих частях мира. — Он снова берет меня за руку. — Я не хочу больше об этом говорить. Следующий вопрос.

— Пирс, это то, о чем мы должны поговорить. Если тебя однажды заставят жениться по договоренности, тогда почему мы встречаемся? Не то, чтобы я надеялась, что мы когда-нибудь поженимся, но ... — я заставляю себя остановиться. Я собиралась сказать, что процесс узнавания друг друга, как правило, используется, чтобы выяснить, видите ли вы себя вместе в будущем. Но, возможно, Пирс так не считает. Может, он просто хочет поразвлечься со мной несколько недель, а потом найти мне замену. Я не думаю, что он такой, но не совсем уверена.

— Я не буду делать этого снова, — решительно и твёрдо говорит он.

— Не делать чего?

— Жениться по договоренности.

— У тебя есть выбор?

— Обычно нет, но традиции должны же когда-нибудь кануть в лету, и я уже выполнил свое обязательство перед семьей. С меня довольно. Ты можешь задать мне другой вопрос?

Его напряженность опять возрастает. Мне нужно его успокоить.

— У тебя были домашние животные?

— Нет. А у тебя?

— Я выросла на ферме. У меня были всевозможные животные. Собаки, кошки, куры, свиньи. Ну, мы ели кур и свиней, но они были для меня домашними, пока не исчезали.

Он негромко смеется.

— Это довольно жестоко.

— Наверное. Но это урок, который ты должен усвоить, как фермер. Не становись друзьями с животными, которые в конечном итоге окажутся на твоей тарелке.

Пирс снова смеется.

— Предоставляю, как это выглядело.

—Ты когда-нибудь бывал на ферме?

— Нет. Никогда.

— Ты мало что упускаешь. Мне нравилось там, но я не вернусь к такой жизни. Ладно, следующий вопрос. Ты занимался спортом в школе?

— Футболом.

— Я должна была догадаться. Ты сложен как футболист.

Он скользит рукой по подолу моей футболки. Прижимает ладонь к моей коже, посылая сквозь меня волну дрожи.

— Ты уже достаточно знаешь обо мне?

— Нет. Но хорошая попытка.

— Этот запрет распространяется только на секс? Или любой вид физического контакта?

— Просто секс. Но я думаю, если мы начнем делать другие вещи, мы не сможем остановиться.

— Так я не могу поцеловать тебя?

— Ты можешь поцеловать меня.

Он наклоняется и целует меня только раз. Я возвращаю поцелуй, что приводит к тому, что Пирс снова меня целует. Еще и еще. Поцелуи продолжаются, становясь все глубже, интимнее, тогда как его рука медленно движется по моей футболке.

— Это запрещено? — он спрашивает о моих губах, когда ласкает мою грудь.

— Нет, — шепчу я.

Пирс приподнимает мою футболку, и я сажусь на кровати, чтобы ему было удобнее раздеть меня. Ложусь обратно, и он наклоняется, его рот накрывает вершину моей груди, языком дразня сосок.

Я стону, умоляю о большем. Я не знаю, что делали мои бывшие парни, но они явно делали что-то не то, потому что я никогда не чувствовала себя так с ними.

Рука Пирса скользит по моим пижамным брюкам и забирается в мои трусики.

— Как насчет этого? — Я едва слышу, как он спрашивает. — Тоже запрещено?

Качаю головой.

— Нет.

Он продолжает ублажать меня рукой, пока я не умираю от нахлынувшего наслаждения. Откинувшись на подушку, медленно прихожу в себя, пока мое тело покачивается на теплых волнах блаженства.

Пирс ложится на спину и откидывает в сторону свою руку, приглашая меня лечь рядом с ним. Но я еще не готова. Я протягиваю руку, проводя кончиками пальцев по краю его боксеров, и слышу его прерывистое дыхание.

— Рэйчел, тебе не обязательно...

— Я хочу. — И я делаю то, что сделал для меня Пирс. Затем уютно устроившись в его объятьях, моментально засыпаю.

Утром я просыпаюсь и оказываюсь обернутой вокруг него, наши руки и ноги переплетены. Смотрю вверх, чтобы проверить, который час.

— Пирс. — Я подталкиваю его, чтобы разбудить. — Сейчас шесть. Во сколько тебе нужно быть на работе?

Он распахивает глаза.

— Прямо сейчас.

— Извини, я должна была завести будильник.

Повернувшись ко мне лицом, Пирс с нежностью улыбается.

— Спасибо, что позволила мне остаться.

Я тянусь рукой к его голой груди, нежно поглаживая.

— Ты не должен благодарить меня. Это я настояла, чтобы ты остался. И я рада, что ты так и поступил. Это была хорошая ночь. Я многое о тебе узнала.

Он целует меня.

— Но тебе все равно нужно знать больше?

Я смеюсь.

— О, да. Гораздо больше.

В мгновение оказываюсь прижатой к широкой груди Пирса, и его губы ласкают мою шею.

— Существует не так много больше, чтобы сказать.

— Я сомневаюсь в этом. — Чувствую его мускулистое тело подо мной, его теплую кожу. На нем только боксеры, и я чувствую его эрекцию между своих ног. Быть в таком положении слишком заманчиво.

Упираясь руками в его плечи, отодвигаюсь в сторону.

— Хочешь позавтракать? У меня есть хлопья и, кажется, молоко.

— Я отвезу тебя в магазин на этой неделе. У тебя никогда нет ничего толкового из еды.

— Ничего подобного, у меня масса еды.

— Твой холодильник пуст, и единственная еда, которая есть у тебя, — это макароны и сыр. Ты не можешь жить на одних макаронах с сыром.

— Я — живое доказательство, что могу и живу. Я ем их каждый день.

— Ну, не знаю. И если я собираюсь проводить здесь время, тебе нужно запастись холодильником побольше. И его содержимым. Я за все заплачу. Нужно много еды, чтобы меня прокормить.

Я целую его щеку.

— Я не знала, что ты планируешь частенько находиться в моей квартире.

Он садится на кровати.

— Я пробуду здесь столько, сколько ты позволишь.

Широко улыбаюсь.

— Тогда мне лучше действительно запастись едой, потому что я хочу, чтобы ты приходил чаще. И, возможно, оставался на ночь.

— Я обязательно так и сделаю. — Пирс наклоняется и целует меня. — Таким образом, на том и решили. Я покупаю тебе продукты.

— Я составлю список, и мы пойдем по магазинам в следующий раз, когда ты придешь.

Я не хочу, чтобы он платил за мои продукты, но сейчас мне действительно нужна помощь. Я едва свожу концы с концами, и ни за что не попрошу у родителей денег.

— Мне нужно на работу. — Быстрый поцелуй, и Пирс вскакивает, начиная одеваться.

Когда он уже почти за входной дверью и готов уйти, он снова целует меня, на этот раз более долго, сексуальнее, затем говорит:

— До свидания, Рэйчел.

Когда уходит, я кричу ему вслед:

— На этот раз намного лучше!

Пирс уже спускается по лестнице. Я смеюсь, когда закрываю дверь.

Мой телефон звонит, и я иду на кухню, чтобы ответить.

— Алло.

— Привет, Рэйчел, это Лора.

Лора управляет приютом. Она обычно не звонит мне, поэтому я удивлена.

— Привет, Лора. Что случилось?

— Мы отменяем урок чтения в эту субботу, потому что ночью был прорыв в трубе, и вода лилась рекой. Много повреждений, ремонт и уборка займут, по крайней мере, неделю, чтобы привести все в порядок.

— Тебе нужна моя помощь?

— Нет, у нас есть уборщики. Я просто хотела, чтобы ты знала, в субботу занятий не будет. Мы перевели всех в другой приют, но там так многолюдно, что не стоило даже и пытаться читать в таком шуме.

— Хорошо, тогда, наверное, увидимся через неделю после субботы.

— Договорились. Буду держать тебя в курсе, вдруг ремонт затянется.

— Эй, я хотела сказать тебе, что вчера познакомилась с Джеком Эллитом.

— Кто такой Джек Эллит?

— Человек, финансирующий нашу программу грамотности.

— Никто не финансирует программу. Пожертвования идут в общий фонд, а потом распределяются.

— Он сказал, будто один из основных вкладчиков. И даже пообещал, что осмотрит соседнее здание, может, там можно будет организовать новые классы.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Рэйчел. Я никогда не слышала ни о ком по имени Джек Эллит. И видела список спонсоров. На самом деле, я встречала большинство из них на мероприятиях по сбору средств. Этот человек, должно быть, перепутал наш приют с другим.

— Да. Должно быть. Ладно, пока.

Она вешает трубку, и я тоже, моя рука дрожит. Кто был тот человек? И почему он придумал эту историю о финансировании? Сказал, что знает Лору. И он знал, что я волонтер в приюте. Знал, что я студент. Откуда он все это знает? Он за мной следит?

Я впустила его в свою квартиру. Ответила на его вопросы. Он теперь знает обо мне все. И знает, где я живу.

Что, если он вернется? Кто этот человек, и чего он от меня хочет?