Автор: Элли Эверхарт

Книга: Сохраняя ее

Оригинальное название: Keeping Her

Серия: Кенсингтон #2

Переводчик: Ольга Вожова-Савченко

Редактор: Виктория Кузина (по 8 главу); Ms. Lucifer

Вычитка: Ms. Lucifer

Художественное оформление: Ms.Lucifer

Элли Эверхарт

СОХРАНЯЯ ЕЕ

 

АННОТАЦИЯ:

Когда Пирс встретил Рэйчел, он сразу понял, что она для него та самая, единственная. Он отчаянно хотел ее, нуждался в ней, и теперь, наконец, обрел.

Но надолго ли?

Им никогда не суждено было быть вместе.

Он не следовал их правилам и теперь должен заплатить за то, что сделал. Его наказание неизбежно, а отношения с Рэйчел развиваются. Они вместе присматривают дом, планируют завести ребенка, и зажить нормальной жизнью.

Той самой, что всегда хотел Пирс.

Но он боится, что его мечты будут растоптаны. Он беспокоится о безопасности Рэйчел и опасается того, что случится, если она когда-нибудь узнает всю правду. Он сможет и дальше скрывать темную сторону своей жизни от нее? А если нет, то простит ли она его за то, что он сделал? Их история любви продолжается, но теперь она стала намного сложнее.

 

ГЛАВА 1

ПИРС

Мы с Рэйчел только что вернулись из Лас-Вегаса. Ройс привез нас туда на своем частном самолете, но домой мы летели коммерческим рейсом. Вероятнее всего, не стоило брать самолет Ройса в Вегас. Никто не знал, что Рэйчел была на борту, но, если бы мой отец или кто-то из группы когда-либо узнали об этом, то решили бы, что Ройс помог мне сбежать, за что заслуживает наказания. Я не хотел усугублять ситуацию еще больше, поэтому мы с Рэйчел вернулись домой одни.

Мне нужно держать Ройса подальше. Он придумал план и помог мне воплотить его в жизнь, и я не хочу, чтобы он пострадал из-за своей помощи. Я не хочу, чтобы возникло хоть малейшее подозрение о его участии. История состоит в том, что Ройс думал, будто мы с ним просто решили провести выходные в Вегасе, но я пригласил Рэйчел встретиться со мной там, ему не сказав.

Мне никогда особо не нравился Ройс, но он оказал мне услугу, и следует защитить его от любых нападок. Я уверен, что теперь обязан ему по гроб жизни, но все в порядке. После того, как он помог мне с Рэйчел, я действительно у него в долгу.

— Такое ощущение, что нас не было дольше, чем пару дней, — говорит Рэйчел.

Мы приземлились в Нью-Хейвене и уже на пути к квартире Рэйчел. Я должен был нанять кого-то, чтобы отвезти нас из аэропорта, не пришлось бы самому садиться за руль.

— Хотелось бы, чтобы это было не просто ощущение, — отвечаю я.

— Мне тоже.

Я смотрю на Рэйчел и вижу, как она мне улыбается. Она не переставала улыбаться со свадьбы, и мне нравится видеть ее такой счастливой. Я хочу остановить время, но не могу. Следующие несколько недель или месяцев будут ужасными. Моя семья. Мои так называемые друзья. Все, кого я знаю, попытаются нас разрушить, и они будут нападать на Рэйчел. Издеваться над ней. Говорить, что она не вписывается в мой мир, и настраивать ее против меня.

Я сделаю все возможное, чтобы оградить Рэйчел, но я не всесилен. Это будет чистейший ад для нас обоих. Я пытался предупредить ее, но она не поймет, что я имею в виду, пока сама не прочувствует все на себе.

Часть меня хочет спрятать ее от всего мира. Начать с ней совершенно новую жизнь и оставить мою прошлую позади. Но я знаю, что не могу так поступить. Организация никогда бы мне не позволила. Они бы выследили меня, притащили обратно и покарали бы за то, что я пытался уйти. Они владеют мной. Им принадлежит моя жизнь, или, по крайней мере, та часть, о которой Рэйчел не знает.

А потом есть еще и мой отец. Я даже не хочу думать, что он предпримет, если я убегу с Рэйчел. Наказание за женитьбу на ней будет уже достаточно плохим. Я понятия не имею, что он со мной сделает. Подозреваю, что он уже слышал новость. Если не из новостей, то от кого-то из знакомых.

Чувствую, как Рэйчел сжимает мне руку.

— Пирс. Ты еще не проснулся?

Я улыбаюсь ей, а затем снова сосредотачиваюсь на дороге.

— Я просто устал от поездки. Долгий был перелет.

— Я думаю, наши последние пару бессонных ночей имеют прямое отношение к тому, что ты так устал.

— Возможно, ты права. — Мое настроение на мгновение поднимается, едва я вспоминаю прошлые выходные. Мы с Рэйчел не покидали гостиничный номер. И она права, когда сказала, что мы мало спали. Мы проводили время в постели, но отнюдь не для того, чтобы поспать.

Это был рай. И теперь мы направляемся в ад.

— Я не могу поверить, что ты впервые летал коммерческим рейсом, — с улыбкой говорит Рэйчел.

Я осторожно сворачиваю с шоссе.

— У нас всегда был частный самолет. Кроме того, мой отец и под страхом смертной казни не вступил бы на борт обычного самолета. Он думает, что это ниже его.

— А твоя мать?

— До того, как они поженились, моя мать много путешествовала. У ее семьи также был собственный самолет, но, если он был недоступен, она спокойно летала на коммерческой основе. Конечно же, первым классом.

— Первый класс был невероятным, — радостно выдохнула Рэйчел. — Я никогда не думала, что мне выпадет такой шанс.

— Ну, это не в последний раз, если, конечно, не захочешь полететь на частном самолете.

— Не знаю, Пирс, я не чувствую себя в безопасности на этих крошечных самолетиках. Ты же видел, как я нервничала в самолете Ройса.

Я потираю ее ладонь большим пальцем.

— Я думал, что ты нервничаешь из-за свадьбы, а не самолета.

Она поворачивается ко мне.

— Я совсем не нервничала из-за свадьбы. Я была потрясена до глубины души твоим предложением, но после того, как ты объяснил, почему нам нужно было сбежать, я окончательно успокоилась.

— Значит, ты ни о чем не жалеешь?

— Пирс, — ее улыбка исчезает, — конечно, я не жалею. Даже не говори так. Я люблю тебя, и готова начать нашу совместную жизнь. — Тут Рэйчел ненадолго умолкает, нервно покусывая губы. — А ты жалеешь?

— Точно нет. — Я подношу ее руку ко рту и целую. — Жениться на тебе — лучшее решение, которое я когда-либо принимал.

Ее яркая улыбка тут же возвращается.

— Я практически позвонила тебе.

— Мне? — Я поворачиваю на ее улицу, останавливаясь, когда свет на перекрестке загорается красным. — В смысле?

— Еще в сентябре, после того, как ты дал мне свою визитную карточку, я почти позвонила тебе.

Я потрясенно смотрю на нее.

— По прошествии недели я уже сомневался, что ты когда-нибудь наберешь мой номер.

— Ты ждал, что я позвоню?

— Ждал и надеялся. На той неделе я почти ничего не мог делать, потому что постоянно думал о тебе. Я хотел тебя снова увидеть, но у меня не было твоего номера телефона. — Светофор переключается на зеленый, и я еду к дому Рэйчел. — Так что заставило тебя позвонить?

— Разговор с Шелби. Я не думала, что ты согласишься пойти со мной на свидание, но она сказала, что я должна хотя бы спросить. И это хорошо, потому что, возможно, я бы так и не набралась смелости.

Иронично, что именно Шелби уговорила ее позвонить, учитывая, насколько она пыталась удержать меня как можно дальше от Рэйчел. Но если бы Шелби знала, насколько сильно я жду звонка от Рэйчел, она бы сказала ей этого не делать.

Мы припарковались, и Рэйчел отстегивает ремень безопасности.

— Странно, что я больше не буду здесь жить.

— Не странно, а хорошо, — говорю я, поглядывая на двоих мужчин, двигающихся по тротуару. Они похожи на бывших заключенных. — Ты, наконец, уедешь из этого района.

Выхожу из машины, и те двое мужчин оглядываются, изучая мой «мерседес». Пристально смотрю на них, и когда они замечают, что я делаю, то мигом отворачиваются. Обойдя машину, открываю для Рэйчел дверь.

— Я возьму вещи, как только отведу тебя в квартиру, — предупреждаю Рэйчел, беря ее за руку, и мы идем к зданию. — Не хочу, чтобы ты сюда возвращалась. — Мельком гляжу на мужчин, продолжающих снова глазеть на мою машину.

— Они мне не нужны. — Рэйчел открывает дверь, и мы заходим внутрь. — У меня мало вещей, и мне не понадобится много времени, чтобы все упаковать и загрузить в машину. И я еще не все соберу, все равно вернусь сюда в течение дня между занятиями.

Мы поднимаемся по лестнице, и я ее останавливаю.

— Рэйчел, если тебе нужно место, чтобы побыть там между уроками, я найду его. И оно будет безопаснее, чем твоя квартира.

Она смеется.

— Пирс, ты сумасшедший. Я не буду платить месячную аренду для того, чтобы использовать помещение в течение нескольких часов.

Мы продолжаем подниматься по лестнице.

— Ты видела тех двух мужчин? Я им не доверяю, и не хочу, чтобы они были рядом с тобой.

— Какие мужчины? Я не понимаю, о ком ты говоришь.

— Они прошли мимо, когда мы приехали, а потом следили за нами. Они похожи на преступников.

— Ты не должен судить о людях, основываясь на том, как они выглядят. И ты обычно этого не делаешь, что является одной из многих причин, по которым я тебя люблю. — Она приостанавливается, чтобы меня поцеловать.

Ее отказ видеть людей такими, как они есть, крайне расстраивает. Рэйчел только хочет видеть добро в людях, отказываясь верить, что кто-то может быть действительно плохим. Она думает, что таким людям просто нужно дать шанс, и они вдруг станут порядочными. Не понимает, что некоторые просто плохие и всегда будут такими. У них нет надежды. У них нет желания меняться. Я знаю это, потому что знаю людей, которые действительно ужасны. Мой отец, например.

Когда мы добираемся до квартиры Рэйчел, дверь Шелби распахивается, и она выбегает в коридор.

— Рэйчел, где ты была? Я давно тебя не видела и уже начала волноваться.

— Я был с Пирсом. — Она указывает на меня левой рукой.

Шелби хватает ее за руку, уставившись на кольцо.

— Боже мой, ты помолвлена?

Рэйчел на мгновение запинается, как будто забыла нашу фальшивую историю. Но потом улыбается.

— Да, мы с Пирсом обручились.

— Мои поздравления! — Шелби крепко обнимает ее, и, глядя на меня хмурится, одними губами произнося: — Какого черта?

Я знал, что она рассердится. Но я говорил Шелби, что Рэйчел мое все, поэтому она не должна удивляться. И Шелби знает, насколько мы с Рэйчел любим друг друга, так что ей нужно перестать вмешиваться в наши отношения и сосредоточиться на своей собственной жизни.

Когда с объятьями покончено, Шелби протягивает мне руку.

— Поздравляю, Пирс.

Я едва касаюсь ее в ответном рукопожатии.

— Спасибо.

Неловкая ситуация. Первый раз, когда мы все трое встречаемся после того, как Рэйчел узнала, что я спал с Шелби.

Я подхожу к Рэйчел, обнимаю ее и целую в макушку. Не хочу, чтобы она даже мысль допускала, что у меня есть какие-то чувства к Шелби. Может быть, она и не думает об этом, но даже так я хочу очень ясно заявить Рэйчел, что она единственная женщина для меня.

Она смотрит на меня и улыбается, затем обращается к Шелби.

— Как твой отец?

— Немного лучше, но он не поправляется. Мы пробуем новый препарат, помогающий справляться с болью.

— Так тот доктор смог помочь? Как его зовут?

— Логан, — отвечает Шелби. — Ой, доктор Каннингем, но я зову его Логаном. — Она немного покраснела. Почему она краснеет? — В любом случае, он очень умный и, похоже, знает, что делает.

— Он все еще в городе? — спрашиваю Шелби, не отпуская от себя Рэйчел.

— Нет, но он вернется через несколько дней, чтобы проверить моего отца. Он сказал, что, вероятно, будет проверять его дважды в неделю.

Дважды в неделю? Я предположил, что Логан просто даст ее отцу какие-то таблетки и все. Не уверен, что в его обязанности входило посещение пациентов на дому.

— Сообщи мне, когда он снова приедет, — прошу я. — Хотелось бы встретиться с ним за кофе и наверстать упущенное время. Я не видел его много лет.

— Ты можешь приехать к моим родителям, когда Логан вернется.

— Я не хочу беспокоить твою семью. Твой отец нуждается в отдыхе.

— На самом деле, мой папа спрашивал, не мог ли бы ты приехать. Он хочет поблагодарить тебя за то, что познакомил нас с Логаном. Я имею в виду, доктором Каннингемом.

Я не могу поехать к Шелби. Это перейдет все границы. Мы не можем иметь внешних контактов с окружающими, хотя я уже несколько раз нарушал это правило.

— Скажи своему отцу, что не стоит волноваться. Я был рад помочь.

— Он действительно хочет с тобой встретиться, — настаивает Шелби. — Моя мама тоже.

— Ты должен поехать, — говорит мне Рэйчел. — И я поеду с тобой. — Она смотрит на Шелби. — Если ты не против.

— Да, это было бы здорово. Моя мама говорит, что хочет встретиться и с тобой. Я сказала ей, что у меня есть очень странная подруга, обнимающая всех, кого встречает. — Шелби улыбается. — Возможно, вы, ребята, могли бы приехать в следующий уик-энд. Кстати, что вы делаете на День благодарения?

Рэйчел смотрит на меня.

— Мы собираемся к моим родителям.

— Готова поспорить, ты никогда не был в Индиане. — Шелби указывает на меня пальцем.

— Нет, никогда. — С улыбкой смотрю на Рэйчел. — Но с нетерпением жду поездки.

Я сказал Рэйчел, что поеду в Индиану с ней на День благодарения, но не уверен, действительно ли смогу это сделать. Сначала мне нужно выдержать бой с родителями. Они придут в ярость, когда узнают, что я женился, поэтому мне, возможно, придется остаться здесь и справляться с последствиями. Но пока я планирую ехать с ней.

Шелби смотрит на нас обоих.

— Вы, ребята, уезжали из города? Поэтому я вас и не видела?

— Мы были в Лас-Вегасе для... — Рэйчел останавливается, прежде чем заканчивает фразу.

Мы не собирались всем рассказывать, что отправились в Вегас, потому что, если бы мы это сделали, они предположили бы, что мы поженились. Наша свадьба должна оставаться тайной, по крайней мере, для таких, как Шелби. Мы расскажем нашим семьям, потом мой отец расскажет организации, но другие не должны ничего знать.

— Мы просто съездили на выходные. — Рэйчел открывает дверь. — Мне нужно в ванную комнату, я скоро вернусь.

Она заходит квартиру, и как только дверь закрывается, Шелби смотрит на меня и шепчет:

— Ты женился на ней?

— Мы не женаты, — стараюсь придать своему голосу небрежность. — Помолвлены.

— Не лги мне, Пирс, — Шелби все еще шепчет. — Я знаю, что ты женился на ней. Для чего еще ездить в Вегас?

— У меня не было иного выхода, — тихо отвечаю я. — Ты знаешь правила.

— Ты хочешь сказать, что они теперь ничего не смогут сделать, если вы двое женаты?

— Я не знаю, но ты должна оставаться в неведении. Прими наш рассказ о помолвке и порадуйся. Если ты будешь вести себя иначе, Рэйчел заподозрит твое негативное отношение ко мне. Она все еще расстроена, что нашла твою серьгу, хотя и утверждает, что все нормально. Поэтому перестань быть такой стервой и хотя бы сделай вид, что счастлива за подругу.

Шелби мельком взглянула на дверь Рэйчел, а затем посмотрела на меня.

— Ты ее любишь, да?

— Больше, чем что-либо.

— И ты защитишь ее?

— Даже ценой своей жизни.

— Ты сделаешь ее счастливой?

— Каждый прожитый день буду стараться.

Она вздыхает и закатывает глаза.

— Прекрасно, тогда, я думаю, вы, вроде бы, имеете мое благословение. Не совсем, но, может быть, если ты когда-нибудь дашь ей ребенка, я успокоюсь. Если она не сможет иметь своего, тогда усыновите. Рэйчел действительно хочет ребенка.

Я улыбаюсь.

— Посмотрим, что можно будет сделать.

Отсутствие детей — одна из проблем Рэйчел, и мы еще ее не обсуждали, но Шелби права. Больше всего на свете Рэйчел хочет ребенка. Но ей сказали, что детей у нее не будет. И я их не хочу. Я стал бы ужасным отцом, и, если бы у меня были наследники, они были бы вынуждены жить в моем мире. Они станут частью организации, и я этого не допущу.

Я думал, что Шелби это знает, но, по-видимому, нет, иначе не настаивала бы, чтобы у нас с Рэйчел были дети.

Рэйчел выходит в коридор.

— Пирс, нам, наверное, следует начать упаковывать вещи.

— Ты переезжаешь? — Шелби чуть ли не из одежды выпрыгивает от изумления.

— Ну, после того, как я обручилась с Пирсом, мы должны жить вместе.

— Так будет легче, — тихо говорю я Шелби, напоминая ей, чтобы она не вмешивалась.

Она, прищурившись, смотрит на меня, затем улыбается Рэйчел.

— Я буду скучать по тебе, но я понимаю. Ты должна быть со своим женихом.

Рэйчел обнимает ее.

— Мы все равно останемся подругами, я буду звонить тебе каждый день, и мы встретимся за обедом или попьём вместе кофе, хорошо?

— Да. — Шелби открывает дверь. — Мне нужно идти, потом как-нибудь поговорим. Если я не увижу тебя на этой неделе, то желаю вам обоим хорошего Дня благодарения.

— Тебе тоже. — Рэйчел еще раз обнимает подругу.

Шелби уходит к себе, а мы в квартиру Рэйчел. Когда она идет на кухню, я хватаю ее сзади и обнимаю.

— Пирс. — Она смеется. — Что ты делаешь?

— Я часами мечтал об этом в самолете. — Веду губами по ее шее. — Наконец-то мои мечты начинают сбываться.

Рэйчел поворачивается, улыбаясь.

— У нас нет времени, я должна упаковать вещи, а потом мне еще нужно учиться.

— Ты можешь все это сделать чуть позже, — уговариваю я ее, целуя в губы. И их вкус тут же меня возбуждает. Мы потратили последние два дня на безумный секс, но так или иначе его было недостаточно. Я прижался к ней. — Я хочу побыть со своей женой.

Мои слова вызвали еще большую улыбку на прелестных губах Рэйчел.

— Ладно, но мы тогда должны ускориться.

— Не торопи меня, — шепчу я, прижимая губы к ее уху. — Мне не нравится спешка. — Я кладу руки на талию и медленно поднимаю свитер вверх над ее головой. Это светло-голубой кашемировый свитер, который выбрал мой личный консультант. Рэйчел была бы в хорошей форме, если бы знала, сколько это стоит, но ей нужно преодолеть это. Ей нужно привыкнуть к тому, что деньги больше ее не беспокоят.

Даже если мой отец отречется от меня, у меня все еще есть мой целевой фонд, и он содержит больше денег, чем нам когда-либо понадобится. Когда мне исполнился двадцать один год, мне был предоставлен полный доступ к нему. Деньги официально мои, и мой отец не может прикоснуться к нему. И теперь это деньги Рэйчел, и она может потратить их, как захочет.

Я обнимаю ее и расстегиваю юбку, еще одну покупку, которую я сделал. Прежде чем мы отправились в Вегас, я купил Рэйчел чемодан и наполнил его новой одеждой. Все дизайнерское. Все очень дорогое. И стоит каждый пенни. Она выглядит великолепно в них. Опять же, она выглядит великолепно во всем.

— Пирс, — выдыхает она, ее глаза закрыты, голова откинута назад, когда целую нежную кожу поверх ее горла. Я стягиваю юбку, пока та не падает на пол. Теперь Рэйчел стоит передо мной в нижнем белье, которое я для нее купил: шампанского цвета шелк, нежно облегающий кружевной бюстгальтер с соответствующими трусиками.

Глядя на нее, я так возбуждаюсь, что это напрягает ткань моих штанов. Рэйчел садится и расстегивает их, снимая некоторое давление, но потом она касается меня, и я хочу быть внутри нее.

Я обнял ее и отвел в спальню, положив на кровать. Снял брюки и боксеры, и разорвал рубашку над головой. Я сказал ей, что не буду торопиться, но теперь не могу замедлить ход. И она тоже не может. На ней еще надет бюстгальтер, поэтому я быстро снимаю трусики и вхожу в нее. Затем я замедляюсь, целуя ее щеку, губы.

— Я люблю тебя, — прошептал я.

— Я тоже тебя люблю, — говорит она.

Я открываю глаза и вижу, как она смотрит на меня. Ее лицо всегда передает столько эмоций. Она никогда не пытается скрыть это. И прямо сейчас он передает подавляющую любовь. Для меня. Я не понимаю, почему она меня любит, и, может быть, я этого не сделаю, но я знаю, что она это делает. Я чувствую это.

Наши глаза смотрят друг на друга, когда я двигаюсь в медленном, устойчивом ритме. Я никогда не смотрел на женщину во время секса до Рэйчел. Она попросила меня открыть глаза, так я и сделал. Сначала это было слишком интимно для меня, и мне пришлось закрыть их. Но в следующий раз, когда мы это сделали, было так неуютно, но я оставил их открытыми. Я чувствовал себя разоблаченным, потому что я знаю, что мои глаза выражают то, что я чувствую. Я могу замаскировать эмоции на моем лице, но мои глаза не могут скрыть это. И Рэйчел всегда знает, что говорят мои глаза. Поэтому я позволил ей увидеть их, и мы достигли уровня близости, которого у меня никогда не было с кем-то еще. Она видела меня в моих самых уязвимых моментах. Это был самый интимный опыт, которым я когда-либо делился с кем-то. И теперь я жажду этой близости с ней. Я жажду близости и эмоций, разделяемых между нами, когда мы вместе. Секс для меня больше не является физическим. Это намного больше. Больше, чем я когда-либо думал, что секс может быть.

Руки Рэйчел опустились на спину, держась за меня, когда я сильнее толкнулся и ускорил темп. Она показывает мне, чтобы я продолжал, поэтому я это делаю, и Рэйчел соответствует моим движениям; мы продолжаем, пока оба не перешли через край — первый ее, а затем мой.

Я лежу на спине, и она обнимает мою грудь, положив голову мне на плечо, с блаженной улыбкой на лице. Я целую ее лоб и на мгновение смотрю на нее.

Она такая невероятно красивая. Ее тело прекрасное. Все эти годы плавания давали ей худощавые стройные мышцы, но у нее все еще есть женские мягкие, полные груди. Когда я смотрю на нее, не могу поверить, что она моя жена. Как я смог убедить самую красивую женщину на земле выйти за меня замуж? И выйти замуж именно за меня, а не за мои деньги?

Честно говоря, она не вышла замуж за настоящего меня. Она только вышла замуж за мужчину, которого она знает. Я скрыл свою темную сторону и только позволил ей увидеть добро. Если бы она знала обо мне все, ее бы здесь не было. Хотя она — тот человек, кто всегда видит добро в людях, и если бы она действительно знала меня, я не думаю, что Рэйчел могла бы смотреть на меня после того, что я сделал. Или что я буду делать в будущем.

Мысль об этом заставляет мои мышцы напрячься, что не ускользает от Рэйчел. Она слегка приподнимает голову.

— Пирс, ты в порядке?

— Больше, чем просто в порядке. — Целую ее лоб. — Я слишком давно не чувствовал тебя.

Она негромко смеется.

— Давно? Сегодня утром, прежде чем выехать из отеля!

— Это было несколько часов назад, как я еще не умер. — Проверяю часы. — Полагаю, нам все же нужно идти.

Рэйчел привстает, целуя меня в плечо.

— Начну с упаковки одежды, а остальное оставлю здесь. Мне еще многое понадобится, пока я буду оставаться тут между занятиями.

— Рэйчел, я же сказал, я не хочу, чтобы ты сюда возвращалась.

— Только днем, ночью я буду в твоем лофте.

Я сажусь, прислонившись спиной к стене.

— Он — наш, а не мой, и тебе не нужно возвращаться в эту квартиру. Сходи в кафе между занятиями или в библиотеку.

Она поворачивается ко мне.

— Почему ты такой, Пирс? Я жила здесь еще только на прошлой неделе, и с тобой все было нормально.

— Я всегда был против, и говорил тебе не единожды. Но теперь ты моя жена, и я не могу позволить тебе оставаться в таком ужасном месте даже днем.

— Почему?

Я не хотел вдаваться в подробности, но, думаю, больше нет смысла откладывать.

— Что случилось, Пирс?

— Теперь, когда о нас узнали, все изменится. Хотя люди думают, что мы всего лишь обручены, а не женаты, это ненамного упрощает ситуацию.

— Какую?

— Где ты живешь. Как ты одеваешься. Какую машину ты водишь.

— А что с моей машиной? Я могу ее водить, ты только что ее отремонтировал. На ней абсолютно безопасно ездить. Она похожа на новую.

— На новую? Вряд ли. Ей двенадцать лет, и, хотя тормоза теперь безопасны, это не тот тип автомобиля, в котором должна ездить невеста Пирса Кенсингтона. Тебе действительно нужна новая машина. И дорогая.

— Пирс, это же смешно. Кто будет обращать внимание на машину, в которой я езжу?

— Люди, с которыми я общаюсь. И те, кто работает в СМИ – репортеры, редакторы глянцевых журналов. Теперь, когда о нашей помолвке стало известно, они захотят узнать как можно больше о тебе. И увидев, что ты живешь в такой дыре и водишь дряхлый автомобиль, они начнут сочинять истории, чтобы объяснить, почему кто-то с моими деньгами позволяет своей невесте жить в таком опасном районе или ездить на старой машине.

— Это не их дело, где я живу, или на какой машине езжу.

— Я согласен, но, к сожалению, моя личная жизнь не всегда является личной. И с объявлением о нашей помолвке мы выставили свои отношения напоказ. — Я вижу беспокойство в ее лице. Рэйчел не знакома с подобной шумихой, и для нее грядут огромные изменения. — Рэйчел, как я уже говорил тебе, будет нелегко. Быть со мной означает, что люди всегда будут о тебе говорить. Строить предположения. Придумывать ложь о тебе, и о нас. Судить, какая ты, по твоей одежде, волосам, манере речи. Все, что ты скажешь, будет перефразировано и искажено в угоду желтой прессы. До сих пор я жил довольно замкнутой жизнью. Хватило публичности с моим предыдущим браком, и я старался сохранить свою личную жизнь в тайне от репортеров. Но теперь, когда мы объявили о своей помолвке, все кардинально изменится.

— Я думаю, ты преувеличиваешь. Мы не знаменитости, кого мы можем заинтересовать?

— Оденься. Мне нужно тебе кое-что показать.

Рэйчел не смотрела телевизор, пока мы были в Вегасе. Я включал телевизор, пока она была в ванной, но осторожно, не давая ей возможности увидеть или услышать новости. Она так же не читала газет, но я купил одну в аэропорту. На самом деле, я купил несколько штук, чтобы выяснить, насколько масштабно развернули нашу историю.

Я не показывал газеты Рэйчел, потому что хотел, чтобы она оставалась спокойной и расслабленной, пока мы не окажемся дома. Теперь мы вернулись. И пора Рэйчел узнать, что ее ждет.

 

ГЛАВА 2

РЭЙЧЕЛ

Пирс оделся и сказал, что ему нужно кое-что взять из машины. Он вернулся со стопкой сложенных газет, протягивая их мне.

— Зачем? — Я действительно не понимаю, для чего мне их столько.

— Посмотри на первую страницу. — Он указывает на обложку одного издания.

Это газета в Лос-Анджелесе, а на первой странице рубрики «Образ жизни» — фотография Пирса с заголовком «Миллиардер Пирс Кенсингтон выбывает с рынка холостяков». Рядом с ней статья, рассказывающая, как мы с Пирсом познакомились.

Я снова и снова ее просматриваю.

— Почему людей в Лос-Анджелесе интересует, как мы познакомились?

— Моя предыдущая свадьба наделала много шумихи в прессе. Люди интересуются жизнью миллиардеров, особенно молодых, поэтому я знал, когда отправлял объявление, что оно произведет фурор.

Он показывает мне следующую газету, на этот раз финансовую. Там есть фотография Пирса и новости о его помолвке. Опять же, всего лишь несколько строк, но это же национальная газета.

В еще одной, также финансовой газете, на третьей странице Пирс читает:

— Сын Холтона Кенсингтона снова помолвлен.

Я кладу газеты на стол.

— Когда ты сказал, что дашь объявление, я никогда не думала, что оно привлечет внимание всей страны. Это же наша личная жизнь, а не событие национального масштаба.

Пирс берет меня за руку.

— Рэйчел, я говорил, что мы привлечем внимание средств массовой информации. Я из известной семьи. Люди знают мое имя, знают, кто я. Все, вроде меня, всегда на слуху. Даже если бы я сам не сообщил о нашей помолвке, в конце концов, пресса сама бы пронюхала. Но я предпочел, чтобы новость исходила от нас, чем от кого-то еще, поэтому я и предупредил СМИ.

— Полагаю, я просто тебе не поверила. Я думала, может быть, газеты Восточного побережья упомянут об этом, но не издания Лос-Анджелеса.

— Это было также по телевизору.

— В новостях? — Я начинаю паниковать, мое сердце бешено колотится.

— Да, но в финансовых, а не повседневных. Про нашу помолвке было объявлено на одном из финансовых каналов. О моем отце и нашей компании там регулярно упоминают, поэтому неудивительно, что они не пропустили такую новость.

— Как ты думаешь, что было на других каналах?

— Не знаю. Объявление я отправил во все крупные новостные агентства, так что, возможно, было упомянуто не раз.

— А что, если мои родители все это увидели? Я хотела им сама сказать. — Я бегу к телефону и вижу пять новых сообщений. В пятницу я позвонила маме и предупредила, что мы с Пирсом проведем выходные вместе, и что я не смогу ей позвонить до сегодняшнего дня. Но, увидев все эти сообщения, я уверена, что она уже слышала новости. И, вероятно, расстроена в каждом послании, говоря, что не может поверить, что я рассказала СМИ, прежде чем собственной матери.

— Пирс, мы не должны были этого делать. — Я вижу вспыхнувшую печаль в его глазах и мотаю головой. — Я не про свадьбу, нет. Я имела в виду, что мы не должны были рассылать объявление.

Пирс подходит ко мне.

— Должны. Если бы мы этого не сделали, мои родители пошли бы на все, что в их силах, лишь бы помешать нам пожениться.

— Мы уже женаты, поэтому и сбежали, чтобы твои родители не вмешивались, но мы могли немного подождать, прежде чем объявлять о помолвке.

— Нет, если бы мы пережидали, мои родители все равно попытались бы нам помешать. Они заставили бы меня аннулировать брак.

— Они не могут заставлять тебя, ты же не ребенок.

— Ты не знаешь мою семью. Мой отец помешан на том, как нас видят другие. Мы должны соблюдать правила приличия, соответствовать статусу даже при знакомстве с людьми. Только нужные и выгодные, будь то в бизнесе, или в частной жизни, включая и женитьбу на правильном человеке. Таковы мои родители — меркантильные и эгоистичные. Я не люблю это признавать, но это правда.

— Пирс, ты не можешь допустить, чтобы это продолжалось. Тебе нужно перестать позволять отцу все контролировать.

Он кивает.

— Когда я отправил объявление, я отобрал у него контроль. Теперь, когда о нас известно всему миру, у него нет другого выхода, кроме как признать наш брак.

— Почему ты так уверен?

— Потому что он не хочет, чтобы меня воспринимали как безответственного человека. Я его наследник, будущий владелец многомилионной компании. Мне нужно выглядеть стабильным и зрелым. Тем, кому можно доверять. Если люди думают, что я не такой, то мы рискуем потерять своих клиентов, и мой отец никогда не допустит подобного. Я — ключ к будущему росту компании, и ее успеху. Я его единственный сын, и все в мире бизнеса знают, что именно я возьму на себя компанию, поэтому пристально следят за мной и заинтересованы в моей личной жизни.

— И, если за тобой не будут наблюдать двадцать четыре часа в сутки, твой отец обвинит тебя в утрате престижа, — подтверждаю я.

— Да, тем более, что у меня за плечами есть уже один неудачный брак. В то время меня обвиняли в разводе, заявляя, что я недостаточно взрослый, чтобы жениться. Поэтому, если я сейчас разорву помолвку, окажется, что я веду себя, как капризное дитя, что не могу принять решение, и меня кидает из крайности в крайность. Это не проблема, если бы о нашей помолвке знали всего пару человек, но мы огласили ее публично, что все меняет. Разрыв поставит меня в неловкое положение, что, в свою очередь, плохо отразится на моей семье и компании, а это последнее, чего хочет мой отец.

— Разве твоя женитьба на мне может плохо отразится на твоей репутации? — Я спрашиваю с досадой, что его семья следует этим смешным, устаревшим социальным правилам.

Пирс держит меня за плечи, глядя прямо в глаза.

— Для моего отца и таких людей, как он, все выглядит именно так, но их мнение не имеет значения для меня. Они могут сказать, что им не нравится, и я знаю, что они так и сделают, но мы не должны их слушать. — Он тяжело вздыхает. — Рэйчел, я знаю, что уже говорил тебе об этом раньше, но снова повторю — следующие несколько месяцев будут очень трудными для нас. Как только я приведу тебя в свой мир, от которого пытался скрыть, ты поймешь, что я имею в виду: люди будут плохо к тебе относиться, они будут лгать и сплетничать о тебе и о нас. Или они притворятся добрыми и вежливыми, только чтобы ты рассказали им о себе, что они впоследствии используют против тебя же.

— Все не могут быть такими ужасными, Пирс. Должен же быть кто-то порядочный, хороший.

— Их очень мало. Но даже им я бы не стал доверять.

Он ждет от меня реакции на свои слова, но я не знаю, что сказать. Прошлая пятница показала мне, что он не так уж далек от истины, если даже его родители ведут себя по-хамски в отношении собственного сына. Что тут говорить тогда обо мне? Я не понимала, насколько все серьёзно, но теперь реальность той части его жизни, наконец, поражает меня, заставляет беспокоиться и немного бояться того, что должно произойти.

Пирс чувствует мое беспокойство, потому что крепко меня обнимает.

— Мне жаль, что все должно быть именно так. Мне жаль, что я не смогу как-то облегчить то, с чем нам придется иметь дело. Обещаю тебе, что попробую, но я могу сделать не так уж и много.

— Все в порядке, пусть говорят, что хотят. Как ты сказал, я не обязана их слушать. — Я отступаю назад, чтобы видеть его лицо. — Пирс, я знаю, что твоя жизнь непростая, и знаю, что для меня она тоже станет не подарком. Для нас обоих, но мы справимся.

Он неожиданно улыбается.

— Я не пойму, как тебе удается быть такой оптимисткой.

Я тоже улыбаюсь.

— Любовь творит чудеса. — Быстро целую его в губы. — Теперь ты позволишь мне упаковать вещи?

— Да, давай уже с ними покончим. — Пирс отпускает меня, и я возвращаюсь в спальню, откуда слышу, как он зовет меня с кухни. — Рэйчел, я собираюсь заказать нам ужин. Что бы ты хотела?

— Что угодно, мне все равно.

Когда я беру одежду из шкафа, звонит телефон. Замерев на мгновение, я бросаю вещи на пол и бегу на кухню. Пирс стоит перед раскрытым холодильником.

— Держу пари, это моя мама, — говорю я ему. — Должна ли я ответить?

— Да. — Он закрывает дверцу холодильника и целует меня в щеку. — Тебе нужно с ней поговорить. Я выйду за заказом, чтобы ты могла уединиться.

Я нервно киваю, уставившись на вновь зазвонивший телефон.

— Хорошо.

Едва Пирс выходит за дверь, я отвечаю на звонок:

— Привет?

— Рэйчел, это папа.

Мое тело слегка расслабляется. Я могу справиться с отцом. С ним легче, чем с мамой.

— Привет, пап. Мама рядом?

— Нет. Она вышла в магазин, вернется через несколько минут.

Странно. Он никогда не звонит, пока мамы нет в радиусе метра от него.

— Что-то не так? — осторожно спрашиваю.

— Не уверен. Вот почему и звоню. Мы с твоей мамой сегодня услышали некоторые известия о тебе и Пирсе. — Папа делает паузу. — Твоя мать смотрела бизнес-новости, и там сообщили, что ты и Пирс обручены. Это правда?

Я колеблюсь, прежде чем выдавить из себя:

— Да.

— Я понял. Это очень, м-м-м, неожиданно.

— Я знаю, пап, и мне очень жаль, что я не позвонила и не рассказала сама вам об этом. Мы с Пирсом уехали из города в прошлые выходные. Я предупредила маму, что позвоню, когда вернусь, но мы только прилетели. — Я перестаю тараторить и закрываю глаза. — Она в бешенстве? Или... ты злишься?

— Нет, милая, мы не злимся.

Я удивленно открываю глаза.

— В самом деле?

— Ты уже взрослая и самостоятельная, и тебе нужно делать то, что ты считаешь правильным. И если этот человек сделает тебя счастливой, тогда мы за тебя только рады.

Я вздыхаю с облегчением.

— Спасибо, папа. И опять же, мне очень жаль, что вы все узнали таким образом.

— Так почему о вашей помолвке было объявлено в новостях?

— Сложно объяснить. — Я не могу озвучить все причины, которые дал мне Пирс, почему мы должны были объявить о нашей помолвке тайком и через СМИ. Это вызвало бы беспокойство у моего отца, вдобавок он бы узнал, что родители Пирса относятся ко мне неодобрительно. Но я могу, по крайней мере, рассказать ему большую часть.

— Когда ты богат и знаменит, например, как Кенсингтоны, это обычная практика, объявлять о помолвке чуть ли не на весь мир. Я этого не понимаю, но Пирс сказал, что с такими семьями, как его, подобной шумихи не избежать.

— Твоя жизнь кардинально изменится, когда ты выйдешь за него замуж.

— Я знаю, но я готова к переменам. Мы не раз с Пирсом это обсуждали.

— Рэйчел, прежде чем твоя мама вернется, мне нужно сказать тебе, что она сильно расстроилась, когда услышала о помолвке, но только потому, что ты не позвонила и сама не рассказала.

— Па-а-ап... — Я чувствую, как щиплют глаза. Мне безумно плохо оттого, что я причинила боль своей маме. — Я должна была ей позвонить.

— Теперь она в порядке, но я хотел попросить тебя включить ее в организацию свадебного торжества. Я знаю, что тебе нравится быть независимой и самостоятельной, но, будучи ее единственной дочерью, это много бы значило для твоей матери. Пусть она будет частью подготовки к свадьбе, даже если ее помощь будет ограничиваться выбором твоего платья.

Теперь мне еще хуже. Я как раз собиралась признаться отцу, что мы с Пирсом уже женаты, и что свадьба просто для видимости, но теперь не могу. Моя мама будет раздавлена, если узнает, что она не присутствовала на свадьбе единственной дочери. Мне нужно держать все в секрете и позволить ей думать, что свадьбы не будет до весны.

— Да, я обязательно попрошу маму о помощи, мне она понадобится. Я же никогда еще не планировала свадьбу.

— У твоей матери тоже нет такого опыта. — Отец негромко хихикает. — Мы поженились на заднем дворе ее родителей и провели прием в сарае, так что она ничего не планировала, да и времени у нее не было.

Я громко смеюсь.

— Вот поэтому ты женился на ней через десять дней после предложения? Чтобы она не успела спланировать грандиозную и помпезную свадьбу?

— Вообще-то, я предложил ей именно такую. — Он делает паузу, как будто вспоминает. — Но она не захотела. Ее не волновала сама церемония, она лишь хотела стать моей женой как можно быстрее, и мы оба не собирались ждать. Я слишком любил ее, чтобы ждать, и она меня тоже. С того момента, когда мы впервые встретились.

Я не могу не улыбаться, когда отец говорит о маме, потому что его слова и тон выражают, насколько он ее любит. Я благодарна родителям, любящим друг друга так искренне и сильно. Я чувствую тоже самое к Пирсу. Эти чувства одна из причин, по которой я согласилась выйти за него в минувшие выходные. Меня, как и мою маму, не волновала большая и роскошная свадьба. Я просто хотела быть с Пирсом. Была готова начать нашу совместную жизнь.

Я слышу шум на другом конце телефона, а потом и голос отца.

— Рэйчел, мама пришла, поэтому я должен отдать ей трубку. Но прежде чем я это сделаю, еще раз поздравляю тебя.

— Спасибо папа.

— Я люблю тебя, милая.

— Я тоже тебя люблю.

Он передает телефон маме, и она очень громко кричит:

— Поздравляю, дорогая! Мы слышали новости. Это здорово!

Она пытается казаться радостной, и я думаю, что это не притворство, но я также слышу в ее голосе боль.

— Мам, мне очень жаль, что я сама не позвонила и не сказала тебе.

— Все в порядке, я уверена, что у вас двоих забот было по горло, и я знаю, что вы были за городом. Куда вы, в конечном итоге, поехали?

Я собиралась сказать про Лас-Вегас, но это повлечет за собой признание в том, что я уже вышла замуж за Пирса. Но я должна хранить нашу свадьбу в тайне, так что ни слова о Вегасе.

— Мы отправились на Манхэттен, — небрежно говорю я. — Сходили на шоу. Ужинали в первоклассных ресторанах. Остановились в хорошем отеле.

— Звучит весело.

Мама реагирует гораздо лучше, чем я думала. Но в этом нет смысла. Она всегда так рьяно защищает меня, и теперь, когда я говорю ей, что обручена, она не злится? Может быть, она сдерживается, а потом грянет гром? Я бы предпочла, чтобы она рассердилась на меня сейчас, чем потом.

— Мам, если ты злишься, просто скажи мне, я знаю, что это внезапно и ...

— Рэйчел, мы с отцом говорили об этом вчера, когда услышали новости. Я признаю, что немного расстроилась, но твой отец напомнил мне, что он и я не обрадовали наших родителей, когда поженились чуть ли не сразу после того, как встретились. Но свадьба была, в конце концов, несмотря на возражения наших родителей. Иногда нам просто нужно верить, что наш ребенок знает, что для него лучше. Мне сложно принять это, но я пытаюсь исправиться. И я все еще беспокоюсь о тебе. И всегда буду.

— Я знаю, но тебе не о чем беспокоиться. Я люблю Пирса, и у меня нет никаких сомнений в том, чтобы выйти за него.

— Это хорошо, милая, и я рада, что ты счастлива. Так почему о вашей помолвке сообщили в новостях?

Я объясняю снова ту же историю, что рассказала отцу, за исключением того, что моя мама, похоже, понимает ситуацию больше, чем папа. Она следит за новостями из жизни знаменитостей и, по крайней мере, имеет представление о том, в каком мире живет Пирс. Он не совсем знаменитость, но из того, что я ей о нем рассказывала, она в курсе, что его жизнь практически всегда на виду у общественности.

— Мама, я знаю, ты не обрадуешься, но я переезжаю к Пирсу.

— Ну-у-у, я подозревала, что ты так и сделаешь.

— И ты не против? Мы же еще не женаты.

— Рэйчел, сейчас не тысяча девятьсот пятидесятые годы. Я знаю, что пары живут вместе, прежде чем обменяться клятвами. И, честно говоря, я прежде всего чувствую облегчение, что ты, наконец, уедешь из того опасного района. И Пирс, похоже, живет в очень хорошем месте.

— Да, так и есть, плюс ко всему, нужно еще пройти через охрану, чтобы попасть в здание. Там безопасно и очень спокойно.

Как только я закончила предложение, дверь открывается, и входит Пирс, в его руке большой бумажный пакет.

— Мам, Пирс только что вернулся с ужином, поэтому я, вероятно, должна уже закончить разговор. Но я позвоню тебе завтра, ладно?

— Могу я с ним поговорить?

— С кем?

Она немного смеется.

— С твоим женихом, моим будущим зятем.

— О, да, конечно. Ты же никогда с ним не разговаривала, не так ли? По какой-то причине я думала, что вы уже общались.

— Еще нет, но я с нетерпением жду встречи с ним через несколько дней. Ты все еще приезжаешь на День благодарения?

— Да, мы приедем вместе. — Я подзываю Пирса к телефону. — Моя мама хочет сказать тебе привет.

Он медленно кивает и берет трубку.

— Здравствуйте, миссис Эванс, это Пирс Кенсингтон. Приятно, наконец, с вами поговорить.

Снова официально-деловой тон. Я говорила маме, что он до дрожи непривычный, но трудно понять, что это значит, пока она сама не услышит. И он ей понравится, я знаю. Такой тон заставляет Пирса казаться очень взрослым и ответственным человеком, каким он и является.

Пока он слушает мою маму, то обнимает меня за талию и притягивает к себе.

— Мне жаль, что за столь длительное время мы еще не знакомы. Ваша дочь пренебрегла своими обязанностями, что до сих пор не представила меня вам и мистеру Эвансу.

Я смотрю вверх и вижу улыбку на лице Пирса. Слышу голос моей мамы, но не пойму, о чем она говорит.

— Да, мы с нетерпением этого ждем, — говорит Пирс, затем снова слушает. — Хорошо, мы приедем. Перед тем, как повесить трубку, можно позвать мистера Эванса? Я хотел бы с ним поговорить. — Пирс позволяет мне уйти в гостиную. — Мистер Эванс, я Пирс Кенсингтон. — Несколько секунд он слушает, что говорит мой отец. — Да, приятно познакомиться с вами. Мистер Эванс, я хотел бы извиниться за то, что не попросил у вас руки вашей дочери. Это невежливо с моей стороны, и я не хотел вас оскорбить.

Пирс стоит спиной ко мне, но я смотрю на него, когда слышу его слова. Я никогда не ожидала, что он попросит моего отца о благословении, и не думаю, что мой отец был готов к такой просьбе. Но это так мило. И романтично. Пирс снова слушает, и мне интересно, что ему говорит папа.

— Возможно, это не обязательно, — отвечает Пирс, — но это то, чему меня учили. Поэтому, когда мы с Рэйчел приедем к вам на неделе, я снова попрошу вас, но уже лицом к лицу. Надеюсь, вы дадите нам свое благословение. Я очень люблю вашу дочь и обещаю заботиться о ней. — Он кивает. — Да, и вам спокойной ночи, мистер Эванс.

Пирс возвращается на кухню и вешает трубку.

— Итак, на ужин я заказал…

— Пирс. — Я подхожу к нему, опуская ладони на его плечи. — Спасибо, что поговорил с моими родителями.

Он удивленно улыбается.

— За что ты меня благодаришь?

— Я не знаю. Думаю, за то, что ты так вежлив и просишь моего отца о благословении. Тебе, кстати, не нужно было просить моей руки. Это несколько старомодно.

Пирс наклоняется и целует меня в губы.

— Не старомодно, а правильно. Мне просто жаль, что я не смог этого сделать прежде, чем мы поженились. Вероятно, поэтому твой отец так странно отреагировал, когда я об этом упомянул.

— Нет, он был просто удивлен твоему вопросу. — Я расстегиваю пальто Пирса, потому что он до сих пор его не снял. — Мои родители не знают, что мы женаты.

— Ты им не сказала?

Я отрицательно качаю головой.

— Я не смогла. Моя мама услышала о нашей помолвке по телевизору, и папа сказал, что она расстроена тем, что я не позвонила и не сказала ей. Потом он предупредил, что для нее будет значить, если я позволю ей помочь со свадьбой, поэтому я не смогла сказать им, я просто не смогла этого сделать!

— Все в порядке, Рэйчел, но я расскажу своим родителям.

— Я знаю, но попроси их, чтобы они ничего не говорили моим.

— Хорошо, но они меня никогда не слушают.

Я пораженно вздыхаю и обнимаю его.

— Ты прав, Пирс.

— В чем?

— Скрыть нашу свадьбу от людей будет очень сложно.

 

ГЛАВА 3

ПИРС

Мы вернулись ко мне. После того, как пообедали в квартире Рэйчел и упаковали обе наши машины ее одеждой и несколькими другими предметами, то поехали в лофт по отдельности, чтобы завтра она смогла съездить в колледж. Мне необходимо, чтобы у Рэйчел была нормальная и новая машина, и как можно скорее. Я живу в очень престижном здании, и мои соседи-арендаторы будут жаловаться, что в гараже стоит старый, потрепанный автомобиль. Я знаю, звучит смешно, но так оно и будет. Кроме того, несмотря на то, что я позаботился о ремонте ее тормозов, мне все равно было бы лучше, если бы ее машина была более безопасной и пригодной для езды.

Когда мы добрались до лофта, я ожидал, что там меня уже кто-то ждет. Мой отец. Моя мама. Джек. Я был уверен, что, по крайней мере, один из них будет там, чтобы наорать на меня. Поэтому, когда я никого не увидел, то удивился. Мало того, я испытал беспокойство. Я знаю, что мой отец в ярости, так почему, черт возьми, его здесь нет? И почему он не позвонил мне? Я проверил голосовую почту, но все сообщения были от Джека. Я не мог разобрать, о чем он говорил, сплошная ненормативная лексика, но чувствовал, что он злится и в бешенстве. Но я поговорю с ним позже. Пока мне нужно выяснить все с отцом.

— Рэйчел, мне нужно уйти ненадолго. — Я наклонился и оставил легкий поцелуй на ее волосах.

Она сидит на диване, перебирая свои заметки для теста, который состоится на следующей неделе. Пока мы летели домой, Рэйчел о занятиях не особо беспокоилась. Многие из ее одногруппников уже уехали домой на праздник, поэтому профессора не планировали давать новый материал.

— Пирс, уже поздно. Почему бы тебе не подождать и поговорить с ними завтра?

— Я не могу. — Я иду к шкафу и достаю пальто. — Мне нужно разобраться с ним как можно скорее.

Рэйчел встречает меня у лифта.

— Как думаешь, долго тебя не будет?

— Понятия не имею. — Надеваю пальто, поправляя, чтобы оно хорошо село. — Но если я не вернусь к утру, то можно предположить, что мой отец меня убил.

— Не смешно. — Она крепко обнимает меня. — Просто расслабься. Все будет хорошо.

— Ты не знаешь моего отца. Я не шутил, когда говорил, что он способен на убийство. Так что можно сказать, что я иду прямиком на эшафот1.

Это правда, но я не знаю, почему говорю об этом вслух. Наверное, потому что знаю, что Рэйчел мне не поверит. Она не может представить, что отец убьёт своего сына, но я не сомневаюсь, что он это сделает, если найдет себе нового приемника в семейную компанию.

— Если он будет злиться, тогда не ходи.

Я целую ее.

— Мне нужно поговорить с ним и выяснить, должен ли я появиться завтра в офисе. — Обойдя Рэйчел, вхожу в лифт.

— Думаешь, он тебя уволит?

Я не успеваю ответить, как двери закрываются. Но правда в том, что я надеюсь, что он действительно меня выгонит. Я бы хотел, чтобы он меня уволил. Тогда я был бы свободен, чтобы организовать собственное дело. Стать боссом самому себе. Воплотить мечту, которая казалась недостижимой. К сожалению, мой отец знает обо всем этом, и шансы на то, что он меня уволит, ничтожно малы. Ему необходимо, чтобы я был несчастен, а так и будет, если продолжу работать в «Кенсингтон Кемикал» под его началом.

Особняк моих родителей расположен в получасе езды от моего дома. Сейчас десять часов, но мои родители обычно ложатся спать после одиннадцати. Мой отец обычно даже до полуночи читает или работает в своем кабинете.

По приезду я не беспокоюсь, чтобы сообщить о своем прибытии охраннику. Вместо этого я ввожу код безопасности на больших железных входных воротах, и когда они открываются, двигаюсь по длинной извилистой дороге прямиком к главному дому.

Усадьба включает в себя их особняк площадью двадцать две тысячи квадратных футов, а также большой гостевой дом и небольшой домик для прислуги. Еще есть несколько акров земли, окруженных деревьями, предоставляя моим родителям конфиденциальность, которую они желают.

Мой отец не любит людей, даже богатых. Ему не нравится разговаривать с ними, находиться рядом или видеть их поблизости. Если бы он мог, то жил бы в полном одиночестве, но вынужден взаимодействовать с клиентами и другими бизнесменами, а также выполнять свои обязательства как член высшего общества.

Моя мать более социальна, что хорошо на нем отражается. Люди воспринимают их как пару, а не отдельных личностей, поэтому отец извлекает максимум выгоды из активной социальной жизни моей матери. Когда его видят с ней, то предполагают, что он сам хочет быть на всех благотворительных аукционах, вечеринках и других общественных мероприятиях, на которые она обычно заставляет его идти, тогда как на самом деле отец презирает все эти мероприятия.

На протяжении многих лет он учился цеплять на себя фальшивую улыбку и принимать участие в разговорах, поэтому окружающие думают, что он гораздо более искренний, чем есть на самом деле. И посещение социальных мероприятий работает на имидж и его, и компании, что помогло нам заполучить новых клиентов.

Мой отец должен руки моей матери целовать за это, но ему и в голову не придет сказать хотя бы «спасибо». Он считает, что сам добился для себя успеха, и никогда не отдаст должное матери за ее помощь.

Я подхожу к входной двери и звоню в колокольчик. Хотя я и вырос здесь, но с тех пор, как переехал, родители не одобряют, если я вхожу в особняк без предупреждения. Уже достаточно плохо, что я не позвонил, прежде чем приехать, но я намеревался застать их врасплох. В противном случае мой отец, вероятно, уже ждал бы меня у двери с пистолетом. Я не должен беспокоиться, и все же часть меня действительно переживает, — а вдруг. Я должен был взять с собой оружие. На всякий случай.

— Мистер Кенсингтон.

Горничная открывает дверь, приветствуя меня. На самом деле, кивок больше похож на поклон. Мой отец думает, что он король, поэтому требует, чтобы прислуга чуть ли не на колени падала перед ним. А поскольку я его сын и выгляжу так же, как он, и передо мной лебезят. Мне это не нравится. Я чувствую себя виноватым, как будто заставляю их действовать подобным образом, потому что я богат и думаю, что лучше их. Да, они выполняют лишь то, что им велят, но мне все равно не приятно, когда меня приветствуют таким образом.

— Мои родители все еще бодрствуют? — спрашиваю я, входя в дом.

— Да сэр. — Горничная помогает мне с пальто. Опять же, и это мне не нравится. Я вырос в окружении людей, заботящихся обо всех моих потребностях, но по мере взросления я устал от их навязчивой помощи. Я взрослый человек. Я сам могу снять свое чертово пальто. И мне не нравится, когда меня зовут «сэр». Это необязательно.

Я слышу, как по коридору к фойе идет моя мать.

— Келса, кто пришел?

— Ваш сын, мэм.

Она внезапно останавливается, увидев меня.

— Пирс.

Только мое имя произнесла, но я слышу гнев в ее голосе, и вижу его на ее лице.

— Мама.

Она ничего не говорит.

И тут начинается…

Резкий взмах руки в сторону горничной.

— Келса, иди, сделай чай.

Девушка поспешно сбегает.

— Я пришел не чай пить, мама.

— А я не говорила, что он для тебя, — парирует она и скрещивает руки на груди.

На ней черный брючный костюм. Странно, прежде я никогда не видел, чтобы она его носила. Возможно, он приобретен для похорон, планируемых для меня после того, как я встречусь с отцом. И судя по поведению матери, шансы на мою смерть от его руки возрастают с каждой минутой.

Если моя мать в бешенстве, то насколько разъярен отец? Из них двоих она чаще всего спокойна и рассудительна. Раньше, когда я делал что-то, что мои родители не одобряли, именно мама пыталась оправдать мое поведение и заставить отца отступить в желании меня наказать. Она всегда говорила, что я все еще учусь быть взрослым, имею право на ошибки, и что я не должен подвергаться суровому наказанию за то, что просто молод и наивен.

Все это срабатывало в прошлом, потому что теперь моя мать в основном говорит отцу, что я глуп, небрежен и безответственен. Когда она описывает меня таким образом, мой отец чувствует себя лучше. Он думает, что умнее меня, и все еще есть нечто, чему он может меня научить. Думает, что всесилен. Моя мать использует его мысли в моих интересах, чтобы убедить его быть менее строгим. Но у меня такое чувство, что на этот раз она на его стороне.

— Почему ты здесь, Пирс?

— Я хочу поговорить с тобой и с отцом.

Мое сердце панически бьется в груди, но внешне я сохраняю спокойствие. Не хочу, чтобы они получили преимущество. Мне нужно быть сильным.

— Мы уже слышали о тебе, — сообщает она. — Уже поздно, уходи.

— Мне нужно поговорить с отцом.

— Твой отец работает в своем кабинете, и ты не должен его беспокоить. Тебе придется поговорить с ним позже, позвонишь его секретарю и запишешься на прием.

— Ты хочешь сказать, что я больше не работаю в компании?

— Я не знаю, какие у него дальнейшие планы насчет тебя. Их тебе нужно обсудить с ним.

Я медленно приближаюсь к матери и понижаю голос.

— Просто скажи мне, что он говорил. Как он собирается наказать меня?

— Он практически все время молчит, поэтому я действительно не знаю.

Опустив голову, я сжимаю переносицу, пытаясь облегчить ноющую головную боль, возникшую, как только я покинул лофт.

— Пирс, тебе нужно уйти.

Я снова смотрю на свою мать.

— Я еще не сказал ничего отцу.

— Больше нечего говорить, Пирс. Мы уже в курсе, что ты наделал.

— Ты не все знаешь. — Я пытаюсь объяснить понятнее, при этом стараясь не выдать Ройса. — Когда мы с Ройсом были в Лас-Вегасе в минувшие выходные, я попросил Рэйчел со мной встретиться.

Руки матери опускаются, и она в страхе смотрит на меня.

— Пожалуйста, скажи мне, что это не то, что я думаю…

Я решительно киваю.

— Да, я женился на ней. Церемония состоялась в прошлую субботу.

— Дерьмо. — Она негромко шепчет, оглядываясь на кабинет отца дальше по коридору. Моя мать никогда не ругается, поэтому я осознаю, насколько все плохо. Он определенно собирается меня убить. Мама хватает меня за руку. — Зачем ты это сделал, Пирс?

— Потому что, иначе я не мог бы быть с ней. Голосование через неделю. Они создадут правило, что мы должны жениться на тех, кого выберет организация. И я не могу на это пойти, мама. Я не могу снова жениться на ком-то, кто мне безразличен. Я знаю, ты не одобряешь ее, но я люблю Рэйчел. Я не могу жить без нее! В глубине души ты хочешь, чтобы я был счастлив, так почему ты не можешь принять случившееся и просто порадоваться за меня?

Она делает шаг назад и снова скрещивает руки на груди.

— Твой отец прав — ты идиот, Пирс! Не имеет значения, официальный запрет или нет, ты знаешь, как все работает. Ты знаешь, что именно они принимают окончательное решение.

— Но ты говорила, что я мог бы воспротивиться. Когда ты пытался свести меня с Сидни…

— Сидни в утвержденном списке! Я пыталась тебе помочь! Познакомить с женщиной, которая тебе действительно могла понравиться. С кем-то, кого ты когда-нибудь полюбишь.

— Я люблю Рэйчел, я люблю ее сильнее, чем когда-либо любил любую другую женщину.

— Тогда ты вдвойне идиот, что втянул и ее. Мы учили тебя другому, Пирс. Разве ты не слушал нас все эти годы? Неужели ты думал, что можешь жениться на такой девушке без каких-либо последствий?

— Я знаю, что они неизбежны, и приму любое наказание, которое они мне навяжут, но я не откажусь от Рэйчел.

— Будто у тебя есть выбор, — упрекает меня мама, снова оглядываясь на двери кабинета. — Твое своеволие и необдуманные поступки нанесут тебе вред, Пирс. И на этот раз я не могу тебя защитить.

Она разворачивается и уходит, оставляя меня в одиночестве в фойе.

Я медленно иду к кабинету отца. Коридор длинный, узкий и темный, и мне действительно кажется, что я иду на смертную казнь. В горле пересохло, сердце колотится, и мышцы болят от того, что так сильно напряжены.

Ненавижу себя за такую реакцию. Это безумие. В моем возрасте я должен жениться на той, кто мне нравится, а мои родители не вправе мне мешать. Но вместо этого я женился втайне, а теперь должен жить в страхе перед тем, что же будет дальше.

— Отец.

Я не стучусь, а просто открываю дверь. Он сидит за своим длинным столом из красного дерева, с опущенной головой. В руке зажата ручка, а перед глазами стопка бумаг. В офисе темно, включена только настольная лампа. Ее свет отражается на бумагах, и с того места, где я стою, мой отец выглядит как неясная мужская тень в костюме.

Он слегка приподнимает голову.

— Пирс.

Я рассматриваю его руки. По правде говоря, это бесполезное занятие. Я помню, что его пистолет лежит в ящике стола, и знаю, что он всегда заряжен. Если бы отец захотел меня убить, я не смог бы его остановить. Я знаю, что он готовит меня к тому, чтобы возглавить компанию, но, если верх возьмет ярость и гнев, он ни перед чем не остановится. Будет думать только о том, как от меня избавиться, чтобы больше не видеть.

Я неторопливо вхожу в комнату.

— Я разговаривал с матерью, и она сказала, что вы уже слышали о моей помолвке.

Он лениво откладывает в сторону ручку.

— Все верно.

Я умолкаю, не уверен, что дальше говорить. Честно сказать, я ожидал, что он будет орать на меня, пока я просто здесь стою, позволяя ему рассказать мне, какой я ужасный сын.

— Садись, Пирс.

Я осторожно опускаюсь на деревянный стул. Мне кажется, будто я снова маленький мальчик. Я сидел на этом стуле столько раз, сколько себя помню. Большинство наказаний связано с этим стулом. Здесь на меня кричали, что я бесполезен, критиковали по поводу и без. Я — сплошное разочарование. Недостаточно хорош. Недостаточно умный.

Этот стул вызывает во мне плохие воспоминания, и я уверен, что именно по этой причине отец велел мне сесть.

— Говори. — Я хочу, чтобы все уже закончилось. И так ждал слишком долго.

— Я тебя сюда не приглашал, Пирс, ты пришел, чтобы меня увидеть. С какой целью? Просто поздороваться? Ты должен знать, насколько невежливо являться без предупреждения, особенно в столь поздний час.

— Я знаю об этом, отец.

— Ты не ответил на мой вопрос. Какова цель твоего визита?

Я задыхаюсь, словно в кабинете вдруг закончился весь кислород. В груди судорожно что-то сжимается, сдавливая мои легкие и невозможно сделать даже крошечный вдох.

— Я знаю, что вы не одобряете ее, но я встречаюсь с Рэйчел.

— Девушкой, что мы с твоей матерью застали у тебя в квартире.

— Да, это она.

— Ты сказал, что она не что иное, как секс-игрушка. Кому-то захотелось разнообразия.

Я сжал кулаки, пытаясь не ударить его за то, как он обозвал Рэйчел.

— Я никогда так не говорил. Это слова Джека.

— Значит, он солгал мне?

Дерьмо. Что мне теперь сказать? Я должен защитить Джека. Он защитил меня, и я должен отплатить ему той же монетой.

— Джек не лгал, я сказал ему, что нас с Рэйчел связывает только секс, чтобы он оставил нас в покое. Если бы он знал, что я встречаюсь с ней, и у нас все серьезно, он бы мне запретил. Джек положил бы всему конец и сообщил о нарушении остальным. Он неоднократно предупреждал меня держаться от нее подальше.

— Но Джек не сделал ничего, чтобы тебя вразумить. — Мой отец берет ручку и крутит ее между пальцами. — Если бы ему это удалось, мы бы сейчас не разговаривали.

— Он не знал, что все продолжалось так долго. Он думал, что я только начал с ней встречаться.

— Я нанял Джека для наблюдения за тобой в сентябре прошлого года, когда уехал в Европу. Я заставил его следить за каждым твоим шагом до моего возвращения. И он никогда не упоминал эту девушку, пока я не спросил его о ней той ночью, когда застал ее в твоей квартире. Поэтому он либо некомпетентен в своей работе, либо беззастенчиво мне лгал. А учитывая, что он эксперт в области шпионажа, я предполагаю, что он врал, как сивый мерин.

Проклятье. Я не ожидал, что Джек будет вовлечен. Мой отец и так его ненавидит, и я не хочу, чтобы их вражда усугубилась из-за меня. И не хочу, чтобы мой отец сообщил о нем организации, обвинив в пособничестве мне.

— Он не врал, отец, я скрывал Рэйчел ото всех. Мы всегда оставались дома и никуда не выходили.

— Возвращаясь к тому, зачем ты приехал. Поскольку ты, похоже, не можешь сам объяснить внятно, я предполагаю… — Отец делает долгую паузу и продолжает, когда я уже готов вытрясти из него всю душу. — Ты здесь, чтобы сказать мне о помолвке с девушкой. Случайно проговориться, будто бы я не слышал об этом до сих пор, несмотря на то, что об этом трезвонили в финансовых новостях, а также в нескольких крупных газетах.

— Я знал, что ты уже обо всем слышал, так что нет, я здесь не поэтому.

Рука отца зависает в воздухе с вытянутым вверх указательным пальцем.

— Позволь еще попытку. Ты хотел ткнуть мне в лицо тем, что за моей спиной совершил глупость, и что, как ты прекрасно знаешь, опорочило нашу фамилию, семью и компанию.

— Все не так. Объявление о помолвке компании никак не повредит. А что касается нашей семьи, мой брак с Рэйчел тем более не запятнает репутацию Кенсингтонов. Она очень умная женщина, из хорошей семьи. Через несколько недель она получит магистерскую степень, и станет более образованной, чем даже моя бывшая жена.

Отец ничего не говорит. Он просто смотрит на меня, постукивая ручкой по столу. И этот звук, медленный, устойчивый ритм, вызывает у меня дрожь.

Я не могу спокойно сидеть и ждать, когда он соизволит заговорить.

— В чем дело, отец?

Он молчит еще пару минут, а затем, наконец, говорит:

— Ты не можешь думать, что на самом деле собираешься жениться на этой девушке.

— О нашей помолвке объявлено. Свадьба будет, иначе, как ты сказал ранее, опровержение опозорит семью и нанесет ущерб компании. Нарушение обязательств приведет к тому, что люди сочтут меня безответственным и ветреным человеком, не умеющим держать свое слово. И что подумают наши клиенты, зная, что я будущий генеральный директор «Кенсингтон Кемикал»?

Отец резко выпрямляется в кресле.

— Ты действительно не понимаешь, да, Пирс?

Я сжимаю кулаки.

— Объясни, отец, что именно.

— Самый большой позор для нашей семьи — это не то, что ты помолвлен, а с КЕМ. — Наклонившись вперед, отец кладет руки на стол, его глаза сужаются от гнева. — Ты, мой сын, объявил всему миру, что Кенсингтон трахает какой-то кусок дерьма родом из Бог-знает-где.

Я тоже наклоняюсь вперед, готовый врезать ему по челюсти, если он еще раз скажет, что-нибудь оскорбительное о Рэйчел.

— Не обращайся с ней так, как с остальными. И я НЕ просто объявил всему миру, что трахаю ее. Я объявил, что мы ОБРУЧЕНЫ.

Он вскакивает с кресла и хлопает кулаком по столу.

— Ты не женишься на ней! Мы найдем способ минимизировать ущерб, нанесенный твоим объявлением, и ты будешь наказан мной в первую очередь. И также организацией за несоблюдение правил!

Я тоже встаю, чтобы быть с отцом лицом к лицу.

— Нет правила, запрещающего мне на ней жениться.

— Будет через пару дней.

— Возможно, но на данный момент его не существует.

Я победно усмехаюсь, и он это замечает. Я вижу, как его грудь ходуном ходит, и слышу, насколько тяжелое у него дыхание.

— Что ты хочешь сказать, Пирс? — выдавливает отец сквозь стиснутые зубы.

— Я говорю... — Расправив плечи, я смотрю ему прямо в глаза. — Я уже женился на ней.

Он тоже выпрямляется, его глаза словно приклеены к моим. И он молчит. Слишком сердит, чтобы говорить. Слишком сердит, чтобы скрыть, что он чувствует. Его лицо, выражение которого обычно трудно прочесть, теперь как раскрытая книга. Он не просто злится, он в растерянности. Шокирован. Потрясён до глубины души.

Впервые в жизни я чувствую, что одержал над ним верх. Похоже, он загнан в угол и не может найти выход. Увидев его таким поверженным, я ощущаю восхитительное чувство контроля и прилив сил.

Мне бы наслаждаться победой и молча, но я не могу. Мне нужно его добить.

— Мы с Рэйчел поженились в Лас-Вегасе в прошлые выходные. Жаль, что ты и мама не могли присутствовать, но надеюсь, что вы не пропустите нашу свадьбу в марте. Приглашения будут отправлены в ближайшее время. И убедись, что получил их. Невежливо заявляться без предупреждения, — я бросаю ему его же слова. — Спокойной ночи, отец.

Развернувшись, я выхожу из кабинета, не оглядываясь назад. Я сказал, зачем пришел сюда, и теперь ухожу, прежде чем он сможет меня остановить. На этот раз последнее слово осталось за мной.

Никогда не забуду его взгляд. Это был настоящий шок. Он пытается понять, что произошло. Не может поверить, что я наплевал на его авторитет. Что я даже мог подумать, чтобы попытаться обрести свою собственную жизнь. Жизнь, которую он не контролирует. Жизнь, в которой я счастлив.

Это только начало долгой войны между нами. Но сегодня? Я чувствую, что выиграл первую битву.

 

ГЛАВА 4

ПИРС

Возвращаясь обратно в лофт, я ощущаю, что возбуждение и волнение, возникшее от того, как я разговаривал со своим отцом, быстро сменяется сожалением. Я не должен был разговаривать с ним таким тоном. Да и вообще, нужно было придумать план получше, чем просто бездумно его провоцировать. Теперь наказание, планируемое им для меня, станет в миллион раз хуже. Я знал, что он будет в ярости от моего брака, но усугубил ситуацию, похваставшись тем, с какой легкостью обманул его. Да, хуже уже ничего не придумаешь.

Поднявшись на лифте наверх, вижу, что свет выключен, за исключением одной маленькой лампы на боковом столике. Рэйчел, должно быть, заснула. Уже очень поздно, и я знаю, что она устала после поездки.

Сняв пальто, бросаю его на кресло и иду в спальню. Видеть Рэйчел в моей постели, здесь, в моей квартире, позволяет мне снова дышать. Я был очень сильно напряжен всего несколько мгновений назад, но увидев ее, спящую, постепенно расслабился. Она моя безопасная гавань. Мой комфорт. Мой дом.

Я снимаю пиджак и сажусь на стул в углу. Пришлось надеть костюм, потому что это единственная приемлемая для них одежда. Раньше я носил только их, но теперь, благодаря Рэйчел, мне нравится носить джинсы и футболки. Стянув с шеи галстук, расстегиваю рубашку и продолжаю раздеваться до боксеров.

Ложусь в постель, стараясь не разбудить свою жену. Она лежит спиной ко мне. Обнимаю Рэйчел за талию и прижимаюсь к ней, глубоко дыша, позволяя ее присутствию меня успокоить.

— Пирс? — я слышу ее тихий шепот.

— Прости, что разбудил тебя, — шепчу в ответ, целуя ее в обнаженное плечо.

— Все нормально. — Рэйчел поворачивается ко мне лицом. — Как все прошло?

Я провожу пальца по ее щеке.

— Давай не будем об этом говорить сейчас. Нам нужно поспать.

— Ты идешь завтра на работу?

— Я не знаю.

И это правда. Я не знаю, ехать туда или нет. Не хочу устраивать разборки с отцом прямо в офисе. Это было бы совершенно непрофессионально и неуместно, так как наши сотрудники не должны все это наблюдать. Но завтра у меня запланированы встречи, и люди рассчитывают на то, что я появлюсь.

— Кажется, ты очень напряжен. — Рэйчел кладет голову мне на грудь и обнимает меня. — Предполагаю, что все прошло не очень хорошо. Что сказали твои родители?

— Я не хочу говорить об этом прямо сейчас, мы позже поговорим.

Она поднимается и целует меня.

— Пирс, извини.

— Тебе не за что извиняться. Мои родители не очень приятные люди, но я не могу их изменить.

Ее голова снова опускается на мою грудь.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Обнимаю Рэйчел и слышу, как ее дыхание замедляется, когда она снова засыпает. Я же еще лежу в течение часа, и только потом, наконец, засыпаю.

На следующее утро мой будильник, как обычно, срабатывает в пять часов. Я выключаю его, не собираясь так рано в офис. Если я сейчас туда поеду, то единственным, кого там встречу, будет отец. Будет лучше, если я подожду, пока другие сотрудники не придут на работу, тем самым создавая барьер между мной и ним.

Я возвращаюсь в кровать и снова просыпаюсь уже в семь. Сегодняшний день будет адом, и чем скорее он начнется, тем скорее закончится. Сегодня я позвоню Джеку и узнаю, сможем ли мы встретиться. Еще один разговор, которого я боюсь и который нужно пережить.

— Мне нужно на занятия, — сообщает Рэйчел, перевернувшись набок.

Внимательно смотрит на меня, поэтому я наклоняюсь и целую ее.

— Они начнутся в десять, а только семь утра.

— Знаю, но я должна подготовиться, это займет полчаса, и еще я хотела провести некоторое время в библиотеке.

Я опускаю руки на ее талию и притягиваю к себе.

— Ты собираешься оставить меня в постели в полном одиночестве?

Рэйчел игриво улыбается.

— Ты же опаздываешь на работу.

— У меня медовый месяц.

— Думаю, что, если все будет продолжаться так и дальше, нам придется его пропустить.

— Мы определенно не пропустим наш медовый месяц. — Я неторопливо оставляю нежные поцелуи на ее шее. — Выберем какое-нибудь место, где сможем быть одни и проводить весь день в постели.

— Пирс, это же невозможно. Все думают, что мы помолвлены, а не женаты. Мы не можем отправиться в медовый месяц до свадьбы.

— Но мы все еще можем отправиться в путешествие. Никому и знать не обязательно, что это медовый месяц. — Я просунул руку под шелковую ночную рубашку, которую купил специально для Рэйчел. Она коротенькая, на тонких бретелях. Я не был уверен, что она будет ее носить, как только мы вернемся из Вегаса, потому что она обычно надевает в постель хлопчатобумажную пижаму. Но я надеюсь, что Рэйчел будет надевать ее почаще, потому что выглядит в ней невероятно сексуально.

Она кладет руку мне на шею, нежно массируя затылок.

— Куда бы ты хотел поехать?

— Нет, куда бы хотела поехать ты? — Я целую Рэйчел в губы. — Я отвезу тебя куда угодно.

— Ну, я нигде особо не была, так что даже не знаю.

— Как насчет Италии?

Ее глаза расширяются, и она недоверчиво улыбается.

— Ты серьезно? Италия?

Я негромко смеюсь.

— Судя по твоим словам, я полагаю, ты всегда хотела поехать в Италию.

— Да! С огромным удовольствием.

— Тогда мы туда и поедем. Через пару недель после твоего выпуска.

— Но мы пропустим Рождество.

— Да, я совсем забыл о нем. Ты хочешь вернуться на Рождество в Индиану?

— Не знаю. Я думала, что мы должны провести Рождество с твоими родителями, так как на День благодарения едем к моим.

— Вот прямо сейчас говорю тебе, что мы не будем проводить Рождество в поместье Кенсингтонов.

— Ты думаешь, через месяц они все равно будут на тебя злиться? Все организую.

— Позволь мне поговорить с мамой, может быть, в этом году я смогу пропустить Рождество. Мне бы очень хотелось на некоторое время уехать. Я могу сказать родителям, что это подарок к выпускному. Они знают, как много я работала в прошлом году, и, сказав им, что еду в Италию, не думаю, что они сильно возражали бы из-за пропущенного Рождества.

— Мне бы хотелось, чтобы мои родители были такими же понимающими, как твои.

— Поверь мне, я не думаю, что мои родители такие, какими ты их себе представляешь. Единственная причина, по которой они согласятся с поездкой, состоит в том, что они видят, насколько мне с тобой хорошо. Я в курсе, что мои родители не согласны со множеством моих решений, но, в конце концов, они просто хотят, чтобы я была счастлива.

Целую Рэйчел.

— Значит, ты счастлива?

— Очень.

Я снова целую Рэйчел, — это все, что нужно, чтобы заставить нас забыть о работе, колледже и сосредоточиться друг на друге. Я стаскиваю с нее ночную рубашку, и мы начинаем день весьма интенсивно, сначала в постели, потом в душе.

Позже Рэйчел отправляется в Нью-Хейвен, а я — в офис. Подойдя к своему столу в кабинете, я удивлен, увидев, что ничего не изменилось. Папки с бумагами, которые были там в прошлую пятницу, все еще на месте, и также на столе лежат электронные таблицы, распечатанные только этим утром. Поэтому, думаю, я все еще здесь работаю.

— Пирс, встреча в 1А вместо 1Б. — Я вижу в дверях Маршалла, одного из маркетологов. — Нам пришлось поменять комнаты, потому что так решил ваш отец.

Я киваю.

— Спасибо, я скоро приду.

Напрягаюсь, когда он упоминает моего отца. Часть меня задавалась вопросом, появится ли он здесь сегодня. Мне казалось, что отец останется дома, строя коварные планы в отношении меня.

Встреча начинается через несколько минут, поэтому собираю то, что мне понадобится, но, когда уже выхожу из своего офиса, звонит сотовый телефон. Организация? И у меня плохое предчувствие, что да. Возвращаюсь обратно и закрываю дверь.

Я отвечаю на звонок, и вместо того, чтобы прослушать запись, как обычно, я слышу, как со мной говорит человек. Глубокий и вкрадчивый голос просит назвать мой личный номер. После того, как я диктую его, то слышу:

— В настоящее время правящий совет рассматривает детали вашей связи с Рэйчел Эванс.

Просто услышав, как они называют ее имя, меня пронзает страх. Я не хочу, чтобы она была с ними связана. Я даже не хочу, чтобы они знали, что она существует. Очевидно, что организация будет преследовать ее, но до сих пор я убеждал себя, что все это моя личная проблема. Что они сосредоточатся на мне, и я приму наказание, а потом все закончится. Но мне нужно смотреть правде в глаза — Рэйчел отныне является частью всего этого ужаса. Она ничего не знает и, вероятно, никогда не будет, но теперь на ней клеймо.

Меня переполняют вина и паника, когда я осознаю, что сделал. Привел Рэйчел во все это. О чем, черт возьми, я думал? Как я мог быть таким эгоистичным? Я был настолько сосредоточен на том, чтобы сделать ее частью моей жизни, думая, что смогу удержать ее в стороне от организации? Думая, что она никогда не узнает о них, а они о ней? Это невозможно, будучи замужем за мной. Раньше она была просто обычной девочкой, училась в колледже и жила своей жизнью. Но теперь Рэйчел моя жена, и организация все знает о ней. Понятия не имею, что они будут делать.

Глубокий голос снова произносит:

— Пирс. Ты все еще здесь?

— Да, я слушаю.

— В это воскресенье состоится встреча, на которой мы обсудим, что будем делать дальше с вашими отношениями с госпожой Эванс. Встреча состоится в сто восемьдесят второй локации и начнется в полдень. Конечное время не дано. На этом сообщение заканчивается.

Телефон отключается, и я бросаю его на стол.

— Дерьмо! — Потираю лоб, но это не уменьшает бешеной пульсации в глазах.

Кто-то стучит в мою дверь.

— Пирс?

— Да, входите.

Снова Маршалл.

— Просто дайте знать, когда будете готовы начать встречу. Мы не хотели бы начинать без вас.

— Давайте, я буду через минуту.

Схватив свой телефон, прячу его в карман пиджака, а затем пытаюсь настроить себя на деловой лад. Я даже не знаю, почему собираюсь идти на эту встречу. Прямо сейчас мне нужно думать о том, как защитить Рэйчел. Но я не уверен, как мне это сделать, потому что не знаю, что они планируют.

Нужно поговорить с Джеком. Я звоню его секретарю, и она говорит, что он на встрече, но все равно соединяет меня с ним, говоря, что он очень ждал моего звонка.

— Пирс, где ты, черт возьми, был? — Джек злится, как я и подозревал.

— Тебе тоже привет, Джек.

— Сегодня в полдень у меня дома. И будь там, иначе я убью тебя прежде, чем это сделает твой отец. — Он просто бросает трубку.

Сегодняшнее утро стремительно катится к чертовой матери. И я уверен, что дальше все только ухудшится.

Я иду на встречу, надеясь, что она успокоит мой разум. Встреча касается маркетинга, и я действительно должен на ней, присутствовать чтобы слушать, а не участвовать. Маршалл обсуждает вопросы с отделом продаж, и я уже слышал их раньше, но он хотел, чтобы я присутствовал и поддержал некоторые его решения.

Встреча заканчивается через час, и, хотя знаю, что дал несколько дельных советов, я даже не помню, о чем именно. Я слишком отвлечен, чтобы работать сегодня. Возвращаюсь в свой кабинет, и опять звонит телефон. На этот раз рабочий.

Я поднимаю трубку.

— Пирс.

— Пирс, это я, твоя мать. Мне нужно знать, в какое время ты будешь здесь в четверг.

Это, должно быть, какая-то шутка. Она же не может думать, что я появлюсь в их доме на День благодарения.

— Пирс, ответь мне, у меня нет времени ждать целый день.

— Мама, учитывая произошедшее за последние несколько дней, и, более конкретно, прошлой ночью, я предположил, что ты догадаешься, — меня не будет у вас в четверг.

— Это День благодарения. Несмотря на то, что происходит, наша семья должна быть вместе на обеде в честь такого праздника.

— И отец с тобой согласен?

— Твой отец ничего мне не говорил. Знаешь, ему безразличны все эти праздники, поэтому он возлагает их организацию на мои плечи, и это включает в себя составление списка гостей.

— А включает ли твой список гостей Рэйчел?

— Список гостей такой же, как и в прошлом году, и в позапрошлом. — Таким образом, она подразумевает только себя, моего отца и меня. — Итак, в какое время ты будешь здесь?

— Прости, мама, но у меня свои планы.

— Пирс, ты не пропустишь День благодарения.

— Да, пропущу, и, скорее всего, Рождество тоже. Но я надеюсь, что ты и отец насладитесь праздниками. До свидания, мама.

Она вешает трубку, не попрощавшись. Я попытался было вежливо отказаться от ее предложения, но это было трудно сделать, когда она исключила Рэйчел. Поэтому я сделал все возможное, чтобы оставаться спокойным и окончить разговор, прежде чем он перерос в полномасштабное сражение.

Просматриваю документы, лежащие на своем столе. Но не могу достаточно сконцентрироваться для того, чтобы понять их содержание. Я мог бы встать и уйти домой, а завтра отправиться в путешествие. Но прежде мне нужно сказать отцу, что меня не будет. Я мог бы и не говорить, но зачем ухудшать наши отношения еще больше.

Дверь в его кабинет закрыта, поэтому я стучусь, чего прежде никогда не делал.

— Отец, я могу войти?

Кажется, я услышал «да», поэтому и вхожу, закрывая за собой дверь. Он сидит за своим столом. Я сажусь напротив него.

— Что тебе нужно? — Он кладет локти на стол и соединяет руки, образуя форму пирамиды. Слегка опускает голову, так, что его подбородок находится прямо над кончиками пальцев и смотрит на меня.

— Я хотел предупредить, что сегодня уйду пораньше и буду отсутствовать всю оставшуюся неделю.

— И что? — Отец ведет себя намного спокойнее, чем прошлой ночью. Но это не очень хорошо. Пугающее спокойствие, потому что это ненормально. Отец не должен быть таким спокойным.

— Я уезжаю за город на праздник, — поясняю я.

— В воскресенье состоится собрание.

— Да, я знаю о нем, и буду присутствовать. — Слегка прочищаю горло. — Тебе известно что-нибудь насчет моей ситуации?

— Нет. — Его губы поджимаются, так он пытается скрыть ухмылку. — Но должен сказать, я с нетерпением жду этого собрания.

Он с нетерпением ждет моего наказания? Конечно. Он же меня ненавидит.

— Я полагаю, они каким-то образом навредят мне, но что касается Рэйчел, они оставят ее в покое, правильно? — Я не знаю, почему спрашиваю об этом отца. Наверное, потому что у него есть свои внутренние источники информации, но так как он ими не делится, мои попытки узнать свое будущее бесполезны.

— Обычно они не вредят жене члена общества.

— Они знают, что я женился? Ты сказал им?

— У меня не было выбора. В качестве членов организации мы обязаны сообщать любую информацию, имеющую отношение к нашим соратникам. Разве Джек тебя этому не учил?

— Я знаю правила, и я предполагал, что ты им расскажешь.

Я действительно хотел, чтобы организация узнала о моем новом статусе, так что это не проблема. Но меня тревожит, с какой легкостью мой отец сообщил мне об этом. У него нет желания защищать своего сына. Он хочет, чтобы я был наказан как можно сильнее.

— Значит, ты утверждаешь, что они не причинят ей вреда? – снова спрашиваю я, возвращаясь к моему предыдущему вопросу.

— Это не типичная ситуация. Я не знаю, причинят ли они вред девушке.

Я смотрю ему прямо в глаза.

— А ты?

Он противно хихикает.

— Пирс, ты серьезно думаешь, что я бы убил твою жену?

Я не произносил слово «убить», так что тот факт, что он упомянул его, говорит о многом. Но я уверен, отец этого не сделает. Хотя и переживал несколько часов назад, что он убьет меня, своего сына. Но позже, хорошенько подумав, я понял, что слишком остро на все реагирую, будучи в состоянии паники, как объяснить родителям, что я женился без их согласия.

— Несмотря на то, что ты обо мне думаешь, я не монстр, Пирс. — Он улыбается, но как-то натянуто.

Его слова, и то, как отец смотрит, вынуждают меня забеспокоиться. Мне нужно срочно отсюда выбраться. Поднимаюсь со стула.

— Мне пора. Увидимся в воскресенье на собрании.

— После чего тебе нужно будет заехать в офис. Ты выбился из графика, и я требую, чтобы ты наверстал все на следующей неделе.

— Значит, ты все еще хочешь, чтобы я здесь работал?

— Почему бы и нет?

— Ну, я думал, что, возможно, ты уволишь меня, если не одобряешь мое решение жениться на Рэйчел.

— Я знаю, как тебе нравится здесь работать, сын. Я бы не отнял у тебя все это. — Улыбка снова появляется на его лице. — И как уже сказал, я не монстр, а твой отец, и хочу только то, что лучше для тебя.

Я медленно киваю.

— Да, хорошо. Прощай.

Поспешно выхожу из кабинета отца. Останавливаюсь у своего офиса, забираю пальто, а затем еду в лофт. Что это было? Почему отец так себя вел? Он не кричал, не ругался и даже не наказывал меня. А ведь он делал это постоянно. Играл со мной в игры разума, оставляя меня гадать, что же он делает и зачем. Это психологическая война, и он в ней эксперт. Как мой отец, он все знает обо мне. Мои сильные стороны. Мои слабости. И он использует против меня эти знания. Я уверен, отец не собирается спустить мне с рук, что я женился на Рэйчел. Так что же он собирается сделать?

Когда прихожу домой, то достаю чемодан и собираю одежду. Упаковываю джинсы и повседневные рубашки, потому что мне кажется, что люди не носят костюмы на ферме. Но я все же беру один на ужин в четверг.

Когда упаковываю обувь, слышу вызов домофона. Это Джордж, охранник.

— Мистер Кенсингтон?

— Да, Джордж.

— Внизу вас ждет мистер Синклер, могу ли я его пропустить?

— Да, я встречу его в вестибюле.

Ройс, должно быть, вернулся из Вегаса. Но зачем он явился? Нам нужно дистанцироваться друг от друга, пока мы не уверены, что никто не подозревает о его участии в моем бегстве и женитьбе.

Когда я спускаюсь в вестибюль, то вижу другого мистера Синклера. Это Арлин, отец Ройса.

— Пирс. — Он энергично пожимает мою руку. — Мне жаль, если я тебя потревожил. Просто позвонив в твой офис, и узнав, что ты дома, я приехал, чтобы с тобой поговорить.

— Мы, должно быть, разминулись. Я вернулся всего несколько минут назад. Идемте наверх.

Мы поднимаемся на лифте, и когда заходим в лофт, я забираю его пальто.

— Выпить не желаете?

— Нет, спасибо. — Синклер-старший садится на диван. — Я пришел, чтобы спросить, слышал ли ты что-нибудь от Ройса.

Я сажусь в кресло рядом с диваном.

— С воскресенья, нет.

— Мы с Грейс тоже не разговаривали с ним, и теперь начинаем волноваться.

В отличие от моих родителей, родители Ройса действительно заботятся о нем. Грейс и Арлин много лет дружили с моими родителями, но между ними нет ничего общего. Арлин хоть и владеет, и управляет одной из крупнейших фармацевтических компаний в мире, но он очень твердо стоит на земле, а не парит в небесах, как мой отец. И не смотрит свысока на людей без денег, как это делают мои родители. Еще он очень поддерживает своих сыновей. Его жена, Грейс, тоже. Грейс — одна из тех заботливых, любящих матерей, которую я очень хотел иметь, когда был ребенком.

Ройс не понимает, как ему повезло с родителями. Он не относится к ним уважительно и с заботой, что меня всегда дико раздражало. Когда мы учились в колледже, его родители приезжали на выходные, а он проводил их в комнате с очередной своей девушкой, совершенно наплевав на то, что его отец и мать приехали с ним повидаться. Или, если они заезжали в течение недели, чтобы вместе поужинать, Ройс был в стельку пьян. Иногда я выбирался поужинать с Грейс и Арлином, когда их сын был слишком пьян, чтобы идти. Я помню, как однажды сидел с ними в ресторане, отчаянно желая поменяться с Ройсом местами. Я бы с радостью отдал своих родителей в обмен на его.

— Ройс, вероятно, все еще в Лас-Вегасе, — сообщаю я его отцу.

— Он там, но я не знаю, где именно. Вчера вечером позвонила какая-то женщина, которая, я считаю, проститутка, и заявила, что Ройс должен ей денег. Если это правда, у него могут быть серьезные проблемы.

Вегас — это не то место, где вы захотите задолжать людям деньги. У этой проститутки, вероятно, есть сутенер, и он может быть связан с преступной группировкой. А связываться с такими людьми точно не стоит.

— Простите, Арлин, но я не знаю, что вам сказать. Я не видел Ройса с субботы. В воскресенье говорил, но недолго.

Он вздыхает и качает головой.

— Я не знаю, что делать с этим мальчиком. Его брат — такой ответственный молодой человек, а Ройс — полная противоположность. Мы с Грейс не воспитывали мальчиков по-разному, поэтому я не понимаю, как они могут настолько отличаться друг от друга. Мы надеялись, что ты повлияешь на Ройса, когда вы вместе уехали в колледж.

— Арлин, я не был в колледже святым.

— Никто не бывает, и мы не ожидали, что Ройс вдруг станет. Мы просто хотели, чтобы он немного повзрослел. Приложил немного усилий, чтобы у него было хорошее будущее. Посмотри на себя, Пирс, ты трудолюбивый, самостоятельный и ответственный.

Вот яркий пример того, насколько Арлин отличается от моего отца. Тот скорее сгорит заживо, чем похвалит меня, но Арлин только что это сделал, причем не единожды.

Он продолжает:

— Если бы Холтон ушел на пенсию сегодня, ты мог бы войти в совет директоров и возглавить компанию. Если я уйду на пенсию, Ройс даже не догадается как управлять нашей корпорацией, несмотря на то, что у него степень бакалавра в колледже Лиги Плюща. И я не унижаю своего сына, меня просто беспокоит, что он разрушит свое будущее, если продолжит жить, как живет сейчас.

— Вы хотите сказать, что они могут передумать сделать его сенатором?

— Нет, это все еще в их планах. Хотя мы с Грейс против. Последнее, что нужно Ройсу, — это жить жизнью политика. Деньги и власть, больше ничего. Это то, чего он жаждет, но противоположность тому, что ему нужно. Он выбрал неправильный путь, и мы с Грейс не можем заставить его остановиться. Алкоголь. Наркотики. Женщины. Все должно закончиться, или он уничтожит сам себя.

— Может быть, когда он женится, то остепенится.

— У меня такое чувство, что Виктория только все ухудшит. Для нее Ройс — счастливый билет к известности, и она сделает все возможное, чтобы вытолкнуть его на самую вершину. Не может быть худшей пары, чем эти двое. Они будут подпитывать жажду власти друг друга, и, в конце концов, все может плачевно закончится. — Синклер-старший встает. — Я должен уйти, ведь мне придется лететь в Вегас и самому решать проблемы сына.

Когда он прощается, звонит его мобильный телефон. Обычный, а не из организации. Арлин отвечает, и когда слушает, выражение его лица становится мрачным.

— Да, я позабочусь об этом. Спасибо.

Закончив разговор, он прячет телефон в карман.

— Ройс в больнице Лас-Вегаса. Горничная обнаружила его в гостиничном номере. Врачи утверждают, что его организм под завязку набит алкоголем и наркотиками.

— Он в порядке?

— Уже да, но я лечу туда и удостоверюсь, чтобы он вернулся домой. — Синклер вздыхает. — Его мать и так беспокоилась, и это еще больше ее расстроит. Ройс мог убить себя.

— Арлин, извините, я должен был настоять на том, чтобы Ройс вернулся со мной. Нельзя было оставлять его там одного.

— Не твоя ответственность заботиться о нем, Пирс. — Он улыбается. — Кстати, я должен был тебя поздравить. Я слышал, что ты женатый человек.

— Да.

Арлин замечает беспокойство в моем голосе и кладет руку мне на плечо.

— Ты не нарушил никаких правил, парень.

— Мой отец не согласен, как и остальные.

— Ты, очевидно, очень любишь эту девушку, если готов подвергнуть себя риску.

— Да, она для меня все.

— Тогда сражайся за нее, борись за свой брак. Не позволяй им тебя запугивать.

— Они собираются меня наказать. В воскресенье состоится собрание.

— Да, я получил уведомление.

— Они будут задавать вопросы. Требовать объяснений, почему я это сделал. И я не знаю, что заставит их отступить и оставить нас с Рэйчел в покое.

— Ты что-нибудь придумаешь. — Арлин крепко сжимает мое плечо. — Ты умный, Пирс, гораздо умнее, чем они. Используй это в своих интересах. — Он забирает свое пальто со стула, где я его оставил. — Увидимся в воскресенье.

— Да, до свидания, Арлин.

Синклер ждет, когда откроются двери лифта, и когда это происходит, в кабине Рэйчел.

— О, привет. — Она улыбается ему, выходя в вестибюль.

— Здравствуйте. — Арлин пожимает ей руку. — Вы, должно быть, Рэйчел.

— Да, а вы?

— Арлин Синклер.

— Синклер? Вы как-то связаны с Ройсом?

Он согласно кивает.

— Да, я его отец.

— Я рада с вами познакомиться.

— И я тоже. — Арлин смотрит на меня. — До свидания, Пирс. — Подмигивает, сигнализируя о том, что одобряет Рэйчел.

Если бы только он был моим отцом, то поддержал бы меня и мою женитьбу на Рэйчел. Сделал бы все возможное, чтобы ограничить меня от наказания. Ройс даже не подозревает, как ему повезло. Если бы я был в больничной палате в Вегасе, мой отец никогда бы не приехал за мной. Он оставил бы меня там, а потом наказал бы за то, что я так безответственно себя вел.

Когда Арлин ушел, Рэйчел подбегает и обнимает меня.

— Что ты делаешь дома?

— Я решил взять отгул на оставшуюся часть дня, хотя у меня еще запланирована встреча в полдень.

— Так твой отец тебя не уволил. — Она целует меня. — Я знала, что не сможет. И он не собирался убивать своего собственного сына.

— Я бы не был так уверен.

— Ты говорил с ним? — Рэйчел тянет меня на диван, чтобы сесть.

— Да, и он потребовал, чтобы я пришел в воскресенье и доделал свою работу. Мне придется вернуться домой в субботу вечером. Но я хочу, чтобы ты осталась в Индиане, тебе не обязательно возвращаться со мной.

— Ты уверен? Я чувствую, что мы должны вернуться вместе.

— Если ты не поедешь домой на Рождество, тогда ты должна провести больше времени с родителями.

— Да, ты вероятно прав. — Она встает и выходит на кухню. — Сегодня музей закрыли в полдень, поэтому мне не надо на работу, но у меня еще лекция в два часа.

— Я удивлен, что ты вернулась сюда, думал, ты собираешься вернуться в свою квартиру между занятиями.

— Я так и сделала, но ...

Я поворачиваюсь и вижу, как она наливает себе в стакан воды.

— Что случилось, Рэйчел?

— Обещаешь, что не будешь реагировать слишком остро?

Я вскакиваю с дивана, иду на кухню и встаю рядом с ней.

— Расскажи мне.

— Я поехала в свою квартиру, и когда только вышла из машины, двое мужчин подошли ко мне и начали фотографировать. Они находились очень близко, и меня это испугало. Я вернулась в машину и приехала сюда.

— Дерьмо. — Я притягиваю ее в свои объятия. — Они причинили тебе боль?

— Нет. Просто ушибла локоть, когда пытался попасть в машину.

— Какую руку?

— Правую, но, Пирс, все в порядке.

Я беру ее руку и, проверив локоть, замечаю на нем небольшой синяк.

— Ты ранена.

Рэйчел осторожно высвобождается.

— Это просто синяк.

— Ты видела тех людей раньше?

— Нет. Они были одеты в джинсы и толстовки, и у них обоих были очень дорогие камеры. Почему они фотографируют меня?

Я печально вздыхаю.

— Кто-то из журнала или газеты отправил их, чтобы получить твои фотографии. Либо это, либо эти люди не папарацци, но знают, что могут получить много денег за твои фото. Нам нужно сделать профессиональные фотографии, и отправить их в СМИ. На самом деле, мы должны дать им наше совместное фото.

— Пирс, все выходит из-под контроля. Это должно было быть обычным объявлением о помолвке. Ничего больше.

— Это все станет намного больше.

— Откуда ты знаешь?

— У меня просто ощущение, что так и будет. Наша помолвка вызывает больше интереса, чем я думал.

Я знал, что последствия моего объявления будут плохими, но не настолько. Теперь мы имеем дело не только с моим отцом, но и с организацией, а также прессой. Я предполагал, что она будет нами интересоваться, но я не думал, что фотографы будут следовать за Рэйчел по пятам.

Я подверг ее опасности исходящей от организации, а теперь еще и папарацци.

Что, черт возьми, я наделал?

 

ГЛАВА 5

ПИРС

В полдень я приезжаю к Джеку, готовясь к еще одной лекции. И она начинается, как только он открывает дверь.

— Надо же, кого я вижу. Мистер Улечу-в-Вегас-и-сделаю-все-что-захочу. — Он разворачивается и уходит. — Приятно было повидаться.

Я захожу внутрь и закрываю дверь.

— Ты собираешься подождать меня?

Джек не отвечает, а просто идет по коридору. Он босиком и в мешковатых белых штанах, подвернутых до колен. В белой рубашке с закатанными рукавами. Рубашка длинная и свободно свисает на бедрах. А еще у него вокруг лба завязан лоскут белой ткани. Как обычно, я понятия не имею, чем он занимается.

Я следую за ним в комнату, в которой никогда раньше не был. Свет выключен, но везде горят свечи. Их дым заставляет меня кашлять.

— Тихо! — велит незнакомый голос. Я смотрю по сторонам и вижу мужчину, сидящего на полу. Он одет как Джек. — Это комната тишины!

Я нахожу ироничным, что он говорит такое и одновременно на меня кричит.

На полу лежат тонкие коврики. Джек садится на одном из них и пытается скрестить ноги, но не может.

— Черт возьми, — стонет он, и протягивает ноги перед собой, откидываясь назад на руки. — Ничего страшного, никто не может быть таким гибким.

— Мистер Эллит, — напоминает мужчина. — Комната тишины.

— Черт, это не комната тишины! Это мой собственный долбанный дом! Если я хочу шуметь, я это делаю.

Человек что-то бормочет себе под нос.

— Кто это? — Я спрашиваю Джека, понижая голос.

— Какой-то гуру медитации. Мой терапевт сказал, что мне нужно медитировать, чтобы снизить нервное напряжение. Этот парень должен был быть одним из лучших. Он из Голливуда, работает со многими знаменитостями. — Джек смотрит на мужчину, который сидит очень прямо, закрыв глаза. — Я его ненавижу, он выводит меня из себя.

— Дышите, — говорит мужчина, когда сам он глубоко вздыхает.

— Я плачу тебе тысячу долларов в час, не за то, чтобы ты указывал мне, когда я, черт подери, должен дышать! Я прекрасно сам с этим справлялся в течение последних пятидесяти восьми лет.

Мужчина прочищает горло.

— Это называется медитацией, мистер Эллит. Вы очищаете свой ум и дышите.

— Все, мы просто сидим здесь и дышим? — Джек поворачивается на четвереньки и встает, держась за край стола. — Мы здесь закончили. Очисти это место, а потом убирайся отсюда, а ты, Пирс, следуй за мной.

Я смотрю на гуру и слышу, как тот ругается. Не думаю, что он еще сюда вернется.

Джек отводит меня в свою тайную комнату, в которой я же бывал, и сажусь за покерный стол, когда он направляется в бар.

— Ты знаешь, почему я так напряжен?

— Потому что ты испытываешь стресс.

— Да, но также потому, что явился ты, и я старательно пытаюсь успокоиться, чтобы тебя не убить.

— Джек, я знаю, ты расстроен, но у меня было очень мало времени.

Он наливает немного виски в стакан и сразу же выпивает.

— Ты можешь в это поверить?

— Поверить во что?

Джек снова наполняет свой стакан, на этот раз порция больше.

— Люди действительно платят за то, чтобы кто-то указывал им, черт возьми, когда дышать! Это последний раз, когда я слушаю своего терапевта.

— Не знал, что у тебя есть личный терапевт.

— Она на самом деле не мой врач, больше похожа на друга с привилегиями, но она сертифицированный терапевт, поэтому иногда испытывает потребность дать мне пару советов после наших... — он невинно улыбается, пожимая плечами, — осмотров в ее кабинете. — Выпив свой напиток, Джек закрывает глаза, когда виски обжигает ему горло. — Вот как надо расслабляться.

Я стараюсь не смотреть на его босые ноги, потому что это неприятное зрелище. Также неприятно смотреть на его ребра, видневшиеся из расстегнутой рубашки. Я оглядываюсь по сторонам, лишь бы не смотреть на Джека.

— В любом случае, Джек, как я уже говорил, у меня времени было в обрез. Они готовятся голосовать за правило, запрещающее мне быть с Рэйчел.

— А я уже говорил тебе это раньше, Пирс. Для запрета не нужно чертово правило! — Он подходит к покерному столу. — Ты женишься на той, на кого указывают они, а если нет... ну, я не знаю, что тогда произойдет. Думаю, мы все узнаем в воскресенье. — Сев напротив меня, Джек тычет пальцем мне в грудь. — Чем ты, черт подери, думал, когда женился на ней, даже не говоря мне? Я сказал, что помогу тебе, но ты снова меня не послушал.

— Я ничего не слышал от тебя в течение нескольких недель, и не мог больше ждать.

— Я управляю международной корпорацией, Пирс, у меня куча своих проблем. Так что извини, что я не проявляю должного внимания к твоим любовным переживаниям.

— Я просто говорю, что мне нужно было сделать хоть что-то. Я не мог больше ждать.

— Кто, черт возьми, придумал этот ослиный план?

— Я.

— Нет, не ты. — Он раздраженно срывает белую ленту с головы и отбрасывает ее в сторону. — Побег в Вегас? На тебя не похоже. Кто-то другой это придумал. Тот идиот, Ройс Синклер, не так ли?

— Ройс не имел к этому никакого отношения, я просто для отвода глаз заставил его уехать со мной.

— Ты лжешь. Продолжай усерднее работать над языком тела и мимикой. Ты слишком раскрываешься. — Джек расстегивает рубашку. — Боже, здесь так жарко. Ты ощущаешь?

— Нет, со мной все в порядке. — Я сосредотачиваюсь на стене позади него. Его волосы на груди были уже достаточно отвратительными, но теперь он еще выставил на обозрение свою старую кожу, сморщенную от солнца.

— Зачем ты послушал такого идиота, как Ройс?

Джек знает правду, поэтому нет необходимости продолжать ее отрицать.

— Это был хороший план, и он на самом деле мне помог.

— Не могу поверить, что они рассматривают его кандидатуру на пост президента.

— Кого?

— О ком, черт возьми, мы сейчас говорим? О Синклере! Сосредоточься, Пирс. — Джек встает и возвращается в бар.

— Я думал, что они сделают его сенатором. Они серьезно рассматривают Ройса как президента?

— Есть такая вероятность, да. И если они хотят, чтобы это сработало, им нужно начать его тренировать в ближайшее время. — Джек вульгарно отрыгивает, но у него хватает ума извиниться. — Прости.

— Почему они выбирают Ройса?

— Потому что он самый лучший чертов лжец, которого кто-либо видел или слышал. Он из ада выйдет невредимым, так как ему даже дьявол поверит. — Он указывает пальцем на меня и прихлебывает виски. — Знаешь, а ты должен взять пару уроков у Ройса, хотя, он не сможет тебя ничему научить. Может быть, это у него врожденный талант, но ты поинтересуйся: он мог бы дать тебе несколько советов.

— Давай вернемся ко мне и Рэйчел, как ты думаешь, что произойдет?

Джек выдыхает, откидываясь назад в кресле. — Ну, ты будешь наказан, но я не знаю, каково будет наказание. Холтон что сказал? Или он больше с тобой не разговаривает?

— Мы общались прошлой ночью и сегодня утром. Он сказал, что ничего не знает.

— Да? И как именно он это сказал? Орал или был спокоен?

— Поначалу рассердился, вчера вечером, а утром уже успокоился.

Он медленно кивает.

— Плохо.

Тут я с Джеком согласен. Вспышка моего отца прошлой ночью доказывала, что у него не было другого способа справиться с тем, что я сделал. Но теперь его гнев сменился на жуткое спокойствие, а это значит, что он нашел способ меня покарать. Он снова ощущает контроль.

— Отец что-то планирует, — говорю я Джеку.

Тот снова кивает.

— Что-то большое. Что-то чертовски грандиозное. — Он подносит стакан ко рту и делает глоток виски.

Я указываю на его стакан.

— Кажется, мне тоже это нужно.

— Угощайся.

Пройдя к бару, я беру стакан и наливаю себе бурбон.

— Он попытается причинить ей вред, — выдаю свои опасения Джеку, прежде чем выпить.

— Я об этом думал... Несчастный случай, например.

— Нет, я имел в виду, что он попытается напугать ее. Но отец не убьет ее, Джек.

Он разворачивает свой стул, чтобы сидеть ко мне лицом.

— Ты уверен?

— Конечно, да. Он не зайдет так далеко.

— Холтон сам и не стал руки марать. Он нанял бы кого-то, убедившись, что тот…

— Прекрати! — Я с силой опускаю стакан на стойку в баре, отчего стекло жалобно позвякивает. — Мой отец НЕ сделал бы ничего подобного! Не стал бы подсылать никого к невинной девушке, которая моя жена. И его невестка.

Джек равнодушно пожимает плечами.

— Ладно. Как знаешь.

Я подхожу к нему.

— Не будь таким чертовски снисходительным, я не наивный, и знаю, на что способен мой отец, но этого он не сделает.

— Холтон в курсе, что я во всем этом замешан?

— Не совсем, но он думает, что ты солгал ему о Рэйчел и обо мне. Он думает, что ты знал, что я встречался с ней несколько месяцев. Кстати, почему ты не сказал мне, что мой отец тебя нанял шпионить за мной?

— А смысл? Ты уже знал, что я следил за тобой.

— Что ты ему рассказал?

— Кусочки и обрывки, то тут, то там, чтобы у него не было сомнений, что я действительно выполняю свою работу. — Джек откидывается на спинку кресла и закидывает руки за голову. — Так что ты собираешься делать с беспорядком, который сам и устроил?

— Все, что я устроил, по твоим словам, всего лишь женился. Люди постоянно так делают. Это не должно было стать беспорядком. Я хочу жить без их вмешательства.

— И я хочу спать всю ночь, не вставая и не бегая в туалет раз пятьдесят, но мы не живем в мире фантазий, Пирс. Это то, что есть на самом деле, и теперь тебе нужно иметь дело с ними.

Я начинаю вышагивать по комнате, крепко сжимая в руке стакан.

— Ей нужна защита, я не верю остальным в группе.

— Значит, ты собираешься окружить ее телохранителями? И как ты это объяснишь?

— Это не поможет. Мне нужно нечто большее.

— Ты прекратишь метаться из стороны в сторону? У меня от тебя голова кругом. — Джек на мгновение закрывает глаза, затем открывает и качает головой. — Я знаю, что тебе надо делать. Твой друг, идиот Ройс, уже положил начало, тебе стоит лишь подкинуть дров.

— Погоди, о чем это ты?

— Медиа-цирк, возникший вокруг этой вашей свадьбы, тебе нужно его продолжать. Сделай в этот раз все еще более крупной историей, чем, когда выяснилось, что ты женат на лесбиянке. Не медли, не откладывай, начни прямо сейчас. Заставь людей влюбиться в вас обоих, и что еще более важно, заставить их влюбиться в Рэйчел. Организуй интервью, фотосессии, все, что бы ни потребовалось. Организация не осмелится нанести вред знаменитости. Цена слишком высока — так легче их поймать.

— Рэйчел не любит внимание.

— Ну, ей оно нужно, черт возьми, пусть привыкает. СМИ съедят это. Девочка со Среднего Запада выходит замуж за миллиардера-холостяка. Чудесная история, а сказку любят все.

— Как долго нам нужно будет это делать?

— По крайней мере, до свадьбы точно. Может быть, даже дольше. Я буду держать свои уши и глаза открытыми и сообщу, если остальные что-то задумают. На данный момент они не упоминали о девушке.

— Откуда ты знаешь?

— У меня есть свои внутренние источники, Пирс.

— Тогда ты знаешь, каково мое наказание.

— Нет. Они еще не решили. — Джек широко зевает и вытягивает перед собой руки. — Мне нужно вернуться к работе. Я должен быть на встрече, которая началась десять минут назад. — Он встает. — Допивай свой бурбон и уходи.

С этими словами, вместо прощания, Эллит исчезает за дверью.

Все пошло лучше, чем я надеялся. По крайней мере, не читал мне лекции все время. Но Джек и не особо помог мне, кроме как подкинул идею сделать мои отношения с Рэйчел еще более публичными. Наверное, это и хорошая идея, но я не думаю, что она согласится.

На следующий день мы с Рэйчел отправились в Индиану, прибыв туда сразу после полудня. Я много раз летал по Среднему Западу, но на самом деле никогда там не был. С воздуха все выглядело как море открытого пространства, с домами, расположенными в отдалении друг от друга.

Когда мы выходим из самолета, родители Рэйчел нас уже ждут.

— Мама, папа! — Она подбегает к ним и обнимает сразу обоих.

Ее мать высокая, с коротко стриженными темными волосами. Рэйчел похожа на нее, но глаза у Рэйчел отцовские. У него такие же яркие голубые глаза. Он почти такой же высокий, как и я, и выглядит крепко сбитым, как человек, не сидящий дома на диване. Его темно-коричневые волосы треплет ветер, и у него глубокие морщины вокруг глаз от солнца. Когда он улыбается, морщинки появляются и вокруг его рта. У Рэйчел тоже такая улыбка. Я сразу заметил сходство.

— Мистер Эванс, приятно с вами встретиться. — Я протягиваю руку, и он пожимает ее, но затем тянет меня в свои объятия.

— Ты мой будущий зять. — Он громко смеется. — Мне нужно больше, чем просто рукопожатие. — Затем отступает и рассматривает меня. — И зови меня Генри. Не нужно называть меня мистером Эвансом.

— А меня - Бет, — просит мать Рэйчел, когда меня обнимает.

Теперь я знаю, почему Рэйчел всех обнимает. Ее родители делают то же самое. Мои родители не обняли бы кого-то, даже если бы им заплатили. Мой отец никогда не обнимал меня, даже когда я был ребенком. Он старался избегать прикосновений ко мне, и это бессмысленно, потому что он нанял няньку заботиться обо мне. И несколько объятий, которые моя мать мне давала, весьма далеки от тех, к каким меня приучила Рэйчел.

Бет смотрит на Рэйчел и меня.

— Вы двое — прекрасная пара. — Тут она подмигивает дочери. — Ты не говорила мне, что Пирс такой красавец.

Рэйчел смеется и целует меня в щеку.

— Да, он очень красивый.

— Позволь мне посмотреть кольцо. — Бет берет ее за руку. — О, боже мой! Это самый большой бриллиант, который я когда-либо видела.

— Да, и он слишком дорогой, — упрекает меня Рэйчел.

Я наклонился и поцеловал ее.

— Зато стоит каждого пенни.

— Пирс также купил мне бриллиантовые серьги и бриллиантовое колье, — рассказывает Рэйчел матери. — Они такие дорогие, что я боюсь их носить.

Рэйчел, как правило, забывает, сколько у меня денег. Если что-то случится с ее драгоценностями, я просто куплю другие. Но ей нелегко тратить деньги. Она так привыкла, что не хочет даже думать о том, что ей придется через некоторое время приспособиться к богатству.

— Мы уже можем уйти? — Генри отводит нас в багажную зону. — Я голоден, и мне срочно нужно поесть.

Бет качает головой и шепчет мне:

— Этот мужчина никогда не перестает жевать. И все же он никогда не набирает ни фунта.

У Генри худощавое телосложение, и он, кажется, в хорошей форме для человека своего возраста. Я не знаю, чем занимаются весь день фермеры, но уверен, что это как тренировка, а не лежание на диване.

Город, в котором Рэйчел родилась и выросла, находится в получасе езды от аэропорта, и, по дороге домой, ее родители задают мне миллион вопросов. Я ожидал подобного натиска, ведь до сих пор мы не встречались, но даже не думал, что меня начнут пытать сразу по приезду. Но все в порядке. Я уверен, что будь у меня дочь, я бы делал то же самое. Я вижу, насколько сильно они любят своего ребенка и также чрезмерно оберегают. Бет захватила для Рэйчел перчатки и шарф, чтобы доехать до дома из аэропорта, на всякий случай, вдруг она забыла их взять с собой. На улице не так уж и холодно, но Рэйчел все надела, чтобы успокоить свою мать.

Мы проезжаем милю за милей мимо сельскохозяйственных угодий и, наконец, добираемся до дома. Он простой, двухэтажный, достаточно просторный, но все же меньше, чем гостевой домик моих родителей. Внутренняя часть тоже очень простая и функциональная. С одной стороны — гостиная, с другой — столовая и сзади кухня. Наверху три спальни: комната Рэйчел, родительская и для гостей.

— Пирс, ты будешь спать здесь, — предупреждает меня Бет, указывая на комнату для гостей. Там есть двуспальная кровать и комод. — Дай мне знать, если что-нибудь понадобится. Ванная в коридоре, если нужно, можешь умыться с дороги, а мне надо проверить жаркое. — Улыбнувшись, она спускается вниз по лестнице.

Я удивленно приподнимаю бровь, глядя на Рэйчел.

— Отдельные комнаты?

Девушка негромко смеется.

— Они старомодны, и помни, мы еще не женаты.

Я притягиваю ее к себе, проводя носом по шее Рэйчел.

— Я не знаю, смогу ли я провести целую ночь без тебя.

— Тогда не надо, — шепчет она.

Я целую ее, прошептав на ухо:

— Не думаю, что твои родители одобрят, если я прокрадусь ночью в твою постель.

— Мы будем вести себя очень тихо, а ты не останешься на всю ночь.

Мои губы касаются ее рта, и тихо говорю в них.

— Я думал, ты хорошая девочка, мисс Эванс.

— Ты ошибся, и я — миссис Кенсингтон.

Я целую Рэйчел и продолжаю ее целовать, потому что я не делал этого весь день. Сначала мы застряли в самолете, затем в машине с ее родителями, и я не мог больше ждать. Мне нужно поцеловать ее. Мне нужно больше, чем просто поцелуи, но сейчас не очень удачный момент, и я отступаю.

— В какое время твои родители ложатся спать? — интересуюсь у девушки, все еще не выпуская из своих объятий.

— Обычно в десять тридцать, но сегодня вечером могут и позже, чтобы пообщаться с тобой.

— Я скажу им, что устал и хочу спать.

— Разве ты не хочешь с ними поговорить? — дразнит меня Рэйчел.

— Хочу, но есть кое-что, что я хочу еще больше. — Я снова ее целую. — Пойдем вниз. Думаю, у твоих родителей ко мне есть еще несколько тысяч вопросов.

Она смеется.

— Они просто хотят убедиться, что ты хороший парень. Опасаются, чтобы я не вышла замуж за кого попало.

— Все в порядке, я понимаю.

Когда мы спускаемся по лестнице, Генри идет к выходу.

— Пирс. Не мог бы ты помочь мне с дровами?

Рэйчел подталкивает меня, намекая, что я должен согласиться.

— Конечно, — с улыбкой говорю я. — Просто позвольте мне захватить пальто.

— У меня есть в сарае сменная одежда, можешь одолжить. Твое пальто слишком чудное для работы на ферме.

Я гляжу на свое черное шерстяное пальто. Всегда его ношу, но, по-видимому, оно не подходит для сбора дров.

Генри отводит меня в сарай. Там внутри какая-то сельскохозяйственная техника, полно оборудования и инструментов.

— Возьми вон то. — Он указывает на темно-зеленое пальто, висящее на крючке. — Для меня очень важно, чтобы тебе было здесь комфортно.

Я беру предложенное пальто и, надев его, иду за Генри.

— Вам нравится сельское хозяйство?

— Да, но это все, что я знаю. Я вырос здесь и работал на земле с отцом, и он делал то же самое со своим отцом. — Он улыбается. — Ты хочешь обзавестись фермой, Пирс?

Я не знаю, что именно Генри подразумевает, поэтому молчу.

Он крепко похлопывает меня по спине.

— Я просто шучу. Часть меня надеялась, что Рэйчел выйдет замуж за кого-то, кто захочет унаследовать ферму вместе с ней.

Я с грустью усмехаюсь.

— Тогда это определенно не я. Я вообще ничего не знаю о сельском хозяйстве.

— Не расстраивайся. Здесь не так уж много парней твоего возраста. Многие из ферм выкупаются корпорациями. Я уверен, что нас ждет тоже самое. — Генри останавливается рядом с поленницей дров, уложенных между домом и сараем. Рядом с ними пара стульев в стиле адирондак2, расположенных лицом к полям.

— Присядем на минутку? — Отец Рэйчел садится на один из стульев.

Я тоже сажусь, хотя и предпочел бы вернуться в дом. На улице холодно и темно, единственное пятно света — фонарь над крыльцом.

— Значит, ты хотел меня о чем-то спросить? — Генри хитро улыбается, и я знаю, о чем он говорит.

— Я предполагаю, что вы захотите узнать меня лучше, прежде чем я наберусь смелости и....

Он качает головой.

— Нет, продолжай.

— Хорошо, я просто хотел бы сказать, что, хотя пусть мы с вашей дочерью и не так давно знакомы, я ее очень люблю. И обещаю заботиться о ней и сделать все возможное, чтобы она была счастлива и получила достойную жизнь.

— А что для тебя достойная жизнь, Пирс?

Это сложный вопрос. И я не раз задумался об ответе на него.

— Полагаю, для каждого по-разному. И перед тем, как встретить вашу дочь, я не уверен, что знал ответ на ваш вопрос. Моя жизнь была сосредоточена в работе и ничего больше. Но после встречи с Рэйчел я понял, что есть так много всего, что я не пробовал делать и о чем не даже не знал. И теперь я не могу представить свою жизнь без нее. Поэтому, я думаю, ответ на ваш вопрос просто — жизнь становится достойной тогда, когда отдана человеку, которого вы любите.

Он медленно кивает.

— Хороший ответ. Я знаю, Рэйчел со мной согласилась бы. Я могу сказать, что вы любите друг друга, но признаю, я беспокоюсь о том, что она с тобой.

— Почему?

— Она никогда не была в окружении людей с большими деньгами. Я действительно не знаю, как работает ваш мир, и, может быть, Рэйчел приспособится без проблем, но я не могу не беспокоиться о ней.

— Я не думаю, что вам это нужно. Ваша дочь способна справиться со всем сама. Ее не легко запугать. Будь иначе, она бы никогда не пошла со мной на свидание. — Я виновато улыбаюсь. — Иногда я могу быть немного пугающим.

— Она никогда не боялась вызова. — Генри смеется. — Я помню, как в первый раз мы взяли девочек в бассейн. Рэйчел подошла к воде и прыгнула. Никакого страха. С другой стороны, ее сестра боялась воды до смерти. — Вспомнив о сестре Рэйчел, он с грустью качает головой, и я практически вижу, как на его глазах выступают слезы. — Девочки были невероятно похожими друг на друга, но в тоже время абсолютно разными.

Сделав над собой усилие, отец Рэйчел успокаивается, и, хотя я еще не очень хорошо его знаю, у меня появляется ощущение, что я понимаю его чувства.

— Генри, по правде говоря, я не могу представить, какую вы понесли огромную потерю, лишившись дочери, но могу заверить, что Рэйчел вы не потеряете. Замужество и жизнь в Коннектикуте ничего не изменят. Она не собирается становиться кем-то другим. Рэйчел всегда говорила мне, какие замечательные родители вы и ваша жена, и как она благодарна за то, чему вы ее научили. Она такая, какая есть из-за того, как вы ее воспитали. Я знаю, вы скучаете по ней, и я приложу максимум усилий, чтобы она приезжала сюда как можно чаще. Я не пытаюсь забрать ее у вас. Наоборот, я хочу, чтобы у нее были очень близкие отношения с ее семьей. Мы оба этого хотим.

Он встает и протягивает мне руку. Я тоже встаю, и мы обмениваемся рукопожатием.

— У тебя есть мое благословение, Пирс. — Генри указывает на меня. — Но тебе все равно придется поработать. Возьми парочку бревен.

Я подхожу к поленнице.

— Ты когда-нибудь разжигал камин? — интересуется он.

— Нет. В моей квартире газовый, там просто нажимаешь на выключатель.

— Ну, здесь такого нет. — Мужчина берет два полена, которые я выбрал. — Ты должен брать разные дрова по размеру. Несколько крупных и несколько более мелких для разжигания. — Генри задумчиво смотрит на довольно объемное бревно. — Это слишком большое, надо уменьшить его размер. — Тут он с ухмылкой смотрит на меня. — Я угадаю, если скажу, что ты никогда не рубил дрова?

Я улыбаюсь, и развожу руки в стороны.

— Да. Это так очевидно?

Взяв топор, мистер Эванс, кивает головой на поленницу.

— Захвати два эти бревна и следуй за мной.

Я иду за ним в площадку перед домом. Здесь куда больше света, чем по всему двору, поэтому, по крайней мере, я вижу, что делаю.

Генри указывает на большой пень.

— Поставь там одну колоду.

Я выполняю, что мне велят, устанавливая бревно ровно и прямо.

— Хорошо. Теперь смотри, что сделаю я, а потом и сам попробуешь. — Он поднимает топор, затем резко опускает вдоль бревна, разбивая его на идеальные половинки. Генри делает это так легко, но я уверен, все намного сложнее, чем кажется.

Установив другое бревно на пень, мистер Эванс передает мне топор. Мне кажется, это плохая идея, учитывая, что я никогда раньше не держал его в руках.

— Встань удобно, — инструктирует он меня. — Раздвинь ноги для устойчивости. Удостоверься, что крепко стоишь, замахнись, а затем опускай топор одним резким движением, следя за тем, чтобы ударить в центр колоды.

Это странно, слушать столь подробные указания. Всякий раз, когда мой отец хотел меня чему-то научить, он просто заставил бы меня это сделать, ничего не поясняя, так как не хотел лишить себя возможности после покритиковать. Это не педагогично и больше похоже на издевательства, чтобы унизить меня и заставить чувствовать себя бесполезным. И это позволяло моему отцу чувствовать себя всесильным.

Я следую инструкциям Генри, но попадаю вбок полена и слегка расщепляю древесину. Бревно падает на землю.

— Наверное, это не мое. — Я пытаюсь отдать топор Генри, но попытка тщетная.

— Ничего подобного. Ты все сделал нормально, по крайней мере, попал по бревну, а многие впервые и этого не могут. — Он снова устанавливает его на пень. — Попробуй еще раз, только стремись к темной линии в центре.

Я еще раз размахиваюсь, делая, как он сказал, и на этот раз разделяю древесину, но не до конца.

— Тебе просто нужно ударить сильнее, — объясняет Генри. — Ты должен сделать это несколько раз, чтобы почувствовать. Еще попытка?

— Конечно.

Он возвращается к поленнице. Я смотрю ему вслед, крепко сжимая топор в руках. Еще один новый опыт для меня. И я не имею в виду просто рубку дерева. Я имею в виду тот факт, что меня чему-то учат, не крича, не ругая и не критикуя. Мистер Эванс действительно спокойно и доступно поясняет мне последовательность действий и хочет, чтобы я научился все правильно делать.

На мгновение Генри чувствовался для меня большим отцом, чем мой собственный.

 

ГЛАВА 6

РЭЙЧЕЛ

— Я не могу поверить, насколько он красив, — признается моя мама, когда я достаю из шкафа стаканы.

Негромко смеюсь, пожимая плечами.

— Да, я знаю, мам, ты уже в третий раз повторяешься.

— Он намного красивее, чем Адам, и нечестно их сравнивать.

Я обхожу вокруг нее, чтобы достать из холодильника чай.

— Помимо красивой внешности, чем еще Пирс тебе нравится?

— Милая, я только что с ним познакомилась, но уже могу сказать, что вы оба влюблены, и я вижу, как ты с ним счастлива, так что он себе заработал дополнительные баллы. И он не выглядит чванливым.

— Не все, у кого много денег — снобы.

— В окружении своих друзей он ведет себя иначе?

— Не знаю. Честно говоря, мы больше проводил времени вместе, чем с его друзьями. Я знакома только с Ройсом, они с Пирсом учились в колледже, но это все. Пирс работает так много, что у него совсем нет времени для общения.

— Как думаешь, он и после свадьбы будет продолжать работать в таком темпе?

— Надеюсь, нет, но я действительно не знаю.

— А ты планируешь работать после выпуска?

— Я еще не уверена, это зависит от того, где мы будем жить. В городе, где сейчас живет Пирс, особо нет рабочих мест.

— Он согласен переехать?

— Я не знаю.

— Рэйчел, вам нужно все это обсудить, прежде чем вы поженитесь.

— Мама, не волнуйся, Пирс и я решим проблему, если она вдруг возникнет. — Я вынимаю из ящика салфетки. — Мы готовы? Я зову мужчин?

— Да, все готово.

Разговор с мамой немного подпортил мне настроение. Я знаю, что нам с Пирсом еще многое предстоит обсудить, но мне не нужно, чтобы и она об этом беспокоилась. Я сама достаточно переживаю обо всем, особенно о своей работе. Выпуск через пару недель, а что потом? Где и какую мне искать работу?

Когда я выхожу на улицу, то улыбаюсь, едва вижу, как мой красивый муж рубит дрова. Мой отец умудрился привлечь его к работе, и я смотрю, как он бьет по бревну, раскалывая то пополам. Удивительно, как Пирс хорош в том, что, я уверена, он никогда раньше не делал.

Пирс и мой папа смеются, они сумели поладить. Меня это не удивляет. Мой папа ладит со всеми. Он находит друзей везде, куда бы ни пошел. И он любит учить людей, поэтому он сейчас учит моего мужа, как правильно рубить дрова. Если бы папа не был фермером, я уверена, что он стал бы учителем.

— Папа. — Я подхожу к нему. — Что ты делаешь? Пирс только приехал, и ты уже заставляешь его рубить дрова?

Рука отца обвивается вокруг моей талии, и он прижимает меня к себе, делая мне подножку, но не дает упасть. Это его любимая шутка. Он всегда так делал, когда я была ребенком. Причем я постоянно умудрялась пугаться, хотя и знала, что не пострадаю.

— Я сказал ему, что он должен заработать на пропитание. — Смеется мой папа, отпуская меня.

Я с нежностью улыбаюсь, глядя на Пирса.

— Ну и как? Потому что уже пора ужинать.

Папа проверяет бревна, лежавшие на земле.

— Полагаю, на данный момент достаточно, но завтра ты должен будешь еще немного поработать, Пирс. У меня целая куча дров, требующих рубки.

— Папа, завтра — День благодарения. Никто не рубит дрова в День благодарения.

— Но когда необходимо, милая…

— Я не возражаю, — перебивает его Пирс, сжимая топор. — Это хорошее упражнение.

Я беру его за руку.

— Надеюсь, ты нагулял аппетит, потому что моя мама приготовила кучу еды и два пирога на десерт.

Мы возвращаемся в дом и заходим в столовую. Мама уже все подготовила. На столе есть жаркое, картофельное пюре, глазурованная морковь, салат, рулеты и несколько других гарниров.

— Я не знала, что именно тебе понравилось бы, — обращается моя мама к Пирсу, — поэтому я приготовила всего понемногу.

— Это очень мило с вашей стороны, — признается он. — Но вам не стоило готовить такое разнообразие, я всеядный.

Пирс вежлив. Мой бывший жених, Адам, никогда таким не был и постоянно притворялся. Надеюсь, я не наткнусь на него в эти выходные.

После обеда мы все переходим в гостиную и разговариваем. Бедный Пирс. Мои родители заставили его рассказать о себе все. Задали ему столько вопросов, что даже я узнала то, о чем и не догадывалась. Например, что он произносил прощальную речь во время выпуска в своей школе. В очень элитной и закрытой школе. Я уверена, что у него там была жесткая конкуренция со стороны его одноклассников, и все же выбрали именно его. А потом он получил высшее образование в Гарварде и Йеле. Так как же его отец не может им гордиться? Я этого не понимаю.

Мы разговариваем до одиннадцати часов, а потом расходимся по своим комнатам. Спальня моих родителей находится дальше по коридору от моей, и между нами ванная комната, поэтому они не должны услышать, как Пирс пробирается в мою комнату. Но к одиннадцати тридцати он все еще не появился, поэтому именно я прокрадываюсь в комнату для гостей.

— Привет, — тихо шепчу, залезая в кровать к Пирсу. — Думала, ты собираешься меня навестить.

— Я хотел убедиться, что твои родители заснули.

Я прижимаюсь к его теплому телу, удовлетворенно вздыхая.

— И что ты о них думаешь?

— Они очень хорошие, очень гостеприимные, и намного лучше, чем мои.

Я с ним согласна.

— Могу сказать, что ты им тоже понравился. — Приподнявшись на локте, я целую его щеку. — Я уверена, что к тому моменту, когда мы соберемся уезжать, мой отец даст тебе свое благословение, чтобы жениться на его дочери.

— Он уже это сделал. Я спросил его, когда вы с мамой готовили обед.

— И что он сказал?

— Что я получаю его благословление.

— Ого, ты, должно быть, действительно поразил его, он едва тебя знает, а уже одобряет.

— Рэйчел, ты уверена, что не хочешь сказать им, что мы уже женаты? Мне плохо от того, что я лгу им.

— Мне тоже, но было бы куда хуже, если бы моя мама узнала, что пропустила свадьбу дочери. Она очень хотела бы помочь в организации торжества. Как думаешь, где мы должны пожениться? Нам нужно быстро найти место, если мы действительно планируем сыграть свадьбу в марте.

— Резервирование места не будет проблемой. Когда мы скажем, кто мы такие, нас обязательно примут везде. — Пирс немного колеблется, внимательно глядя на меня. — Рэйчел, я хочу, чтобы ты и твоя мама занимались подготовкой к торжеству, но нам нужно нанять команду координаторов. Вы можете задать им направление, но было бы лучше, если бы вы просто позволили им самим позаботиться обо всем.

— Я что, не могу планировать свою собственную свадьбу?

— Дело в том, что публика будет обсуждать любую мелочь, от цветов и торта до планов рассадки гостей. Если все будет не совсем идеально, тебя будут критиковать СМИ, а я не могу этого допустить.

— Пирс, я хочу, чтобы эта свадьба была такой, какой мы ее видим, а не кто-то другой.

— Я не говорю, что ты не можешь участвовать в принятии решений, но думаю, ты должна позволить профессионалам справиться с деталями.

Еще одна часть мира Пирса, к которой я не привыкла. Как известная личность, все, что он делает, пристально оценивается, и, как он сказал, если что-то вдруг не будет совершенным, то его репутация пострадает. Я знаю, что свадьба просто для отвода глаз, но надеялась, что смогу ее планировать, как если бы она была настоящей. Но это невозможно.

— Может быть, будет лучше, если пойду к себе, — говорю я, возвращаясь к тому, зачем сюда пришла. — Я действительно сегодня устала.

— А я не устал. — Пирс склоняется ко мне, намереваясь поцеловать. — У меня более чем достаточно энергии.

Я отворачиваюсь и притворяюсь, что зеваю.

— Давай сегодня просто отдохнем.

— Что-то не так?

— Нет, я просто устала. — Я все же оставляю на его губах поцелуй, когда встаю с постели. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Вернувшись в свою комнату, я ложусь на кровать и лежу, глядя в потолок. Не могу уснуть. В связи с тем, что сказал Пирс, и тем, что сказала моя мама, я всерьез беспокоюсь о своем будущем. Так всегда и будет? Придется ли мне нанимать профессионалов, чтобы принимать за меня решения, чтобы я ничего не испортила? У матери Пирса есть стилист, который выбирает ей одежду. Должна ли я тоже его себе завести? Мы с Пирсом можем выбрать, где нам жить, в каком доме, и как он оформлен? Или кто-то сделает все это за нас?

Чувство тревожное, и оно лишь усугубляется, когда я не перестаю думать обо всем, что мне сказал Пирс. Я, наконец, жила независимой жизнью, где могла принимать свои собственные решения, но теперь чувствую, будто возвращаюсь в прошлое, где от меня больше ничего не зависит.

Я слышу, как открывается дверь, и вижу, что в спальню входит Пирс.

— Что ты здесь делаешь?

Он присоединяется ко мне в постели, ложась набок и поворачиваясь ко мне лицом.

— Мне не понравилось, как ты ушла. Что-то не так. Что именно?

— Ничего.

— Рэйчел. — Пирс крепко обнимает меня. — Ты должна мне сказать.

— Я просто... я немного паникую.

— Насчет свадьбы?

— Насчет всего. — Я обнимаю его в ответ, утыкаясь носом о крепкую мужскую грудь, и дышу его запахом. Он сам и ощущение его рук вокруг меня действует успокаивающе.

— Что ты подразумеваешь под «всем»?

— Твой мир, и как все там должно быть идеально. Я не совершенна и никогда не буду.

Пирс приподнимает мое лицо к себе.

— Я никогда не говорил, что ты должна быть совершенной. Я не требую этого.

— Но требуют окружающие тебя люди.

— В какой-то степени, да.

— И я не знаю, что это означает.

— Это значит, что тебе иногда придется надевать элегантное платье, появляться на разнообразных мероприятиях и страдать от скучных разговоров с очень богатыми людьми, которые будут петь дифирамбы о своей только что приобретенной яхте. Но делать все это не означает, что ты должна забыть, кто ты, и измениться в угоду другим.

— Кто-то должен будет выбирать мне одежду?

— Если это публичное мероприятие, где будут фотографы, то да, было бы проще, если ты позволишь стилисту тебе помочь. Но что касается повседневной жизни, ты можешь носить все, что захочешь.

— Твоя мать всегда так одевается, как в тот вечер, когда мы ужинали?

— Да, но последнее, что я хочу, — это чтобы ты одевалась, как моя мама. Она в возрасте, а ты слишком молода, чтобы носить костюмы, что нравятся ей.

— Когда я ее увидела, она выглядела очень красивой.

— Возможно и так, но это не твой стиль. Я хочу, чтобы ты носила любую одежду, в которой чувствуешь себя комфортно. Но одновременно с этим я хочу, что ты обновила свой гардероб.

— Да, моя одежда уже довольно старая. За последние несколько лет у меня особо не было денег на покупки.

— Сейчас все изменилось, так что ты отправишься за новой одеждой сразу, как мы вернемся. Купи все, что душе угодно.

Я улыбаюсь.

— Может быть, тебе лучше самому это сделать. Мне понравилась одежда, что ты купил для Лас-Вегаса.

— У меня была помощница. Если хочешь, чтобы я тебя с ней познакомили, я только «за».

— Это может быть хорошей идеей. Я не очень разбираюсь в высокой моде.

— Я позвоню ей в пятницу и договорюсь о встрече. Так из-за чего еще ты впадаешь в панику?

— Больше не из-за чего. — Я зеваю. — Мне стало лучше, потому что ты здесь.

— Ты хочешь, чтобы я остался?

— Может быть, пока я не засну? — Я прижимаюсь к Пирсу, закрывая глаза.

Он целует меня в макушку и тихо шепчет:

— Спокойной ночи, Рэйчел.

Когда я просыпаюсь, Пирс уже ушел, и сквозь шторы ярко светит солнце. Часы у моей постели возвещают, что сейчас около семи. Я слышу внизу шум. Моя мама, должно быть, готовит индейку. Быстро встаю и, надев халат, спускаюсь на кухню. Я права, мама уже там, и тоже в халате. Так же на кухне и Пирс, но он одет в джинсы и свитер, выбранный мною для него неделю назад.

— Рэйчел, ты рано встала, — удивляется моя мама. — Хочешь кофе?

— Конечно. — Я сажусь рядом с Пирсом за кухонным столом. — Чем занимаешься?

— Составляю твоей маме компанию. — Взяв в руки кружку, он делает глоток кофе.

— И весьма успешно. — Она благодарно ему улыбается. — И с пользой. Пирс помог мне начинить индейку.

— Ты это сделал? — Удивленно округляю глаза, пытаясь представить, как он запихивал внутрь птицы начинку.

Он пожимает плечами.

— Я никогда раньше такого не делал, и подумал, что должен попробовать. Я рассказывал твоей матери, как ты заставила меня попробовать много всего нового.

Пирс обнял меня за плечо и наклонился, чтобы поцеловать в щеку. Моя мама смущена, но улыбается.

— И вчера ты рубил дрова, что тоже нечто новое. — Я пододвигаю свой стул к нему, чтобы быть поближе. — Мне придётся придумать что-то еще… — И тут меня осеняет. — Знаю! Ты когда-нибудь был в деревенском баре?

Он громко смеется.

— Нет. Могу с уверенностью утверждать, что ни разу.

— Тогда мы пойдем туда завтра вечером. Вероятно, мы столкнемся с моими друзьями из средней школы. Многие из них уехали, но некоторые все еще живут здесь, и я могу тебя с ним познакомить.

— Ты должна проведать Лизу, пока здесь, — советует моя мама, протягивая мне кружку кофе. — У нее ребенок родился несколько недель назад. Мальчик, я видела его в церкви на прошлой неделе, такой милый. — Она поворачивается к Пирсу. — Рэйчел и Лиза вместе занимались плаванием.

Пирс внимательно смотрит на меня.

— Твоя мать говорила, что ты была лучшим пловцом в своей школе.

— Ее рекорды все еще не побиты, — хвастается моя мама.

— Тебе нужно снова начать плавать, — советует Пирс.

— У меня нет времени. — Я глотаю свой кофе.

— А после окончания учебы? Рядом с лофтом есть спортзал, расположенный чуть дальше по улице, и у нас в здании есть бассейн олимпийских размеров, я дам тебе свой членский билет.

— В самом деле? — Я восторженно хлопаю в ладоши, ставя кружку на стол. — Мне нравится. Это может быть мой рождественский подарок.

Он притягивает меня к себе и целует в волосы.

— Это не подарок, а необходимость. Тебе снова нужно плавать.

Моя мама приносит кофейник и опять наполняет чашку Пирса.

— Говоря о Рождестве, каковы ваши планы?

Она адресует этот вопрос нам обоим.

Я смотрю на Пирса.

— Мы думали о путешествии. Пирс предложил отвезти меня в Италию в качестве подарка на выпускной.

Проклятье. Я не должна была этого говорить. Теперь она проплачет весь День благодарения.

Но что удивительно, вместо того, чтобы плакать, мама довольно улыбается.

— Звучит замечательно. Ты обязана согласиться и поехать.

— Ты не расстроишься, если я пропущу Рождество?

— Ты много работала в этом году, милая. Думаю, тебе было бы полезно отдохнуть. Кроме того, сейчас ты здесь, и мы увидим тебя через пару недель на выпускном, так что, по крайней мере, проведем вместе некоторое время. И, может быть, я приеду к тебе в январе, чтобы помочь со свадьбой.

— И что вы все тут делаете? — Появляется мой папа, одетый в джинсы и пиджак. Должно быть, он с утра уже работал в сарае. Подходит к маме и целует ее. — Ты разбудила детей своими кастрюлями и сковородками?

Я вижу, что Пирс улыбается, когда мой отец называет его и меня детьми. По мнению моих родителей, тот, кому еще нет тридцати, в любом случае является ребенком.

— Пирс встал в шесть, как и я, — говорит моя мама.

— Значит, ты рано встал, а? — Мой отец наливает себе кофе.

— Я обычно в такое время уже на работе, — поясняет Пирс свой столь раннее пробуждение. — Так что встать в шесть — равносильно спать до обеда.

— Он слишком много работает, — жалуюсь я отцу.

— Рэйчел, ты поможешь мне с завтраком? — спрашивает мама.

— Конечно. — Я встаю, забирая с собой свой кофе.

— Ты хочешь узнать, как разжигать камин? — папа обращается к Пирсу, указывая в сторону гостиной. — Мы будем использовать дрова, что ты вчера наколол.

Они неторопливо уходят на улицу, чтобы принести дрова и заняться розжигом.

Я удивлена, насколько хорошо Пирс вписывается в мою семью. Я беспокоилась, что ему придется туго, но он справляется, что делает меня абсолютно счастливой. Я также рада, что мои родители, похоже, его любят.

На самом деле, как только мой папа уводит его на улицу, мама продолжает восхвалять достоинства Пирса. Я думаю, его раннее утреннее общение с ней ее покорило.

После того, как все мы позавтракали, я помогаю маме приготовить обед в честь Дня благодарения, на мне гарниры и пироги, пока Пирс и мой папа расположились в гостиной, разговаривают и смотрят телевизор.

Мы обедаем в два. Еда восхитительна, как всегда. Я считаю себя хорошим поваром, но моя мама еще лучше. Пирс похвалил ее за приготовленные блюда, что заставило ее влюбиться в него еще сильнее.

Ночью, когда мои родители легли спать, я жду в своей спальне Пирса. Через несколько минут он прокрадывается и через пару секунд уже со мной под одеялом.

— Крадусь в твою комнату, словно мне пятнадцать лет.

Я негромко смеюсь.

— Извини, но мои родители просто несколько старомодны насчет всего этого.

— Значит, они не знают, что мы вместе живем?

— Знают, но без разницы, когда я под их крышей.

Его губы находят мои в темноте, и я чувствую его руку на своей спине, притягивающую меня ближе.

— Мне кажется невероятно сложным не чувствовать тебя рядом всю ночь.

— Всего лишь несколько ночей.

— Еще три. Слишком долго.

Я с грустью вздыхаю.

— Я знаю.

Пирс целует меня, его рука скользит под подол моей футболки. Приподнимаюсь, чтобы дать ему возможность ее снять. Оказавшись обнаженной, прерывисто выдыхаю, едва рот Пирса оказывается на моей груди, а его сильные руки ласкают мою кожу. Закусываю нижнюю губу, пытаясь подавить звуки, которые обычно издаю в ответ на то, что он со мной делает. Пирс дергает мои пижамные штаны, и я поднимаю бедра, чтобы он мог их снять. Он скользит рукой по моему бедру, останавливаясь между ногами в месте, требующем и умоляющем, чтобы его коснулись.

Я негромко стону, не в силах себя остановить.

Чувствую его губы на моих.

— Тсс, мы должны быть тихими.

Его пальцы двигаются, безжалостно подталкивая меня к грани.

— Я не могу, — хнычу я, сминая простынь.

Пирс смеется надо мной.

— Нет, ты можешь.

Он подводит меня к краю, но тут же отстраняется, чтобы раздеться. Ложится сверху, и у меня перед глазами фейерверки, когда я чувствую, как Пирс медленно входит.

— Боже, ты чувствуешься очень хорошо.

Я обнимаю его бедра и притягиваю к себе.

— Дерьмо, — хрипло выдыхает он. — Я не смогу молчать, если ты продолжаешь это делать.

Я обхватываю ногами его за поясницу, подталкивая войти еще глубже.

— Что именно?

— Ты меня убиваешь. — Пирс резко двигает бедрами. — Теперь время расплаты.

Это не шутка. Он двигается быстрее и сильнее, заводя руку между нашими телами, назад, к тому самому местечку, которое ласкал. Спустя несколько мгновений я будто взрываюсь, снова схватив простынь и пытаясь успокоиться, но это почти невозможно, так как меня поглощает нирвана…

Я слышу стон Пирса и чувствую, как напрягаются мышцы его спины, бедер, ног. Его губы медленно целуют мое плечо.

— Не думаю, что мы сможем повторить, — говорю я, запыхавшись. — Слишком сложно молчать.

— Мы сделаем это снова, чтобы была практика для завтрашней ночи. Думаю, у тебя получится. Ты почти справилась.

— Я не издавала ни звука, так что не почти, а полностью.

Он поднимается на локте и улыбается.

— Ты стонала в конце, но я уверен, что твои родители ничего не слышали.

— Я? — Удивленно округляю глаза. — Скорее это ты виноват, я же не могу контролировать то, что ты со мной делаешь.

Пирс целует меня.

— Мне, наверно, нужно идти.

— Можешь ли ты остаться, пока я не засну, как прошлой ночью?

— Я останусь хоть на всю ночь, если ты мне позволишь.

— Я знаю, ты так и сделаешь, и я бы очень хотела, но мы не можем.

Пирс перекатывается на спину.

— Ты уверена, что не хочешь рассказать своим родителям, что мы женаты?

— Да, уверена.

Я засыпаю в его объятьях, а когда просыпаюсь, он уже ушел.

На следующий день мы все вместе выезжаем в город, и мои родители устраивают Пирсу экскурсию. Было не до осмотра достопримечательностей, когда мы вышли из самолета, так что он ничего толком не увидел. Хотя существует не так уж и много мест, чтобы ими любоваться. Просто небольшой городок с несколькими ресторанами и магазинами. Мы обедаем в кафе, а потом возвращаемся домой.

Пирс и мой отец смотрят футбол, пока мы с мамой говорим о свадьбе. Я сказала ей, что она будет помпезной, и мне придется нанимать координаторов, чтобы спланировать большую часть, но это не помешало мне отказаться от пары собственных идей. Поэтому я их записала. Даже если они не воплотятся в жизнь, все равно обсуждать их было интересно.

Поскольку у моей мамы не было большой свадьбы, она взволнована из-за моей. Что касается меня лично, я не уверена, как отношусь к самой свадьбе. Теперь, когда я знаю, что другие люди собираются организовать ее за меня, часть меня хочет, чтобы мы могли просто пропустить ее, но я знаю, что мы не можем. Мы должны устроить шоу и провести большую вечеринку для всех тех людей, с которыми мне еще предстоит встретиться.

В восемь вечера я краду Пирса у моего отца, чтобы отвезти его в загородный бар. Я уже смеюсь, воображая Пирса там. Уверена, что ему там не понравится, но это единственное место для развлечений в пятницу вечером, и он почувствует город изнутри.

Я одолжила пикап отца, потому что это золотое правило — приезжать в бар на пикапе. Все так делают. Надев узкие джинсы и рубашку, в розово-белую клетку, дополнила свой наряд ковбойскими сапогами, одолженными у мамы.

Пирс облачился в джинсы и черную рубашку на кнопках. Несколько раз за последние несколько месяцев я вытаскивала его за покупками, медленно, но верно, заполняя его гардероб более повседневной одеждой.

Он выглядит очень горячо в этой черной рубашке. С этих самых пор ему придется носить ее как можно чаще. Пятичасовая щетина придает ему брутальности, а от запаха его одеколона у меня голова кругом.

— Ты выглядишь очень и очень горячо, — говорю я ему, обмахивая лицо.

Пирс лукаво улыбается.

— Ты тоже. Похожа на маленькую сексуальную пастушку.

— Мы могли бы заняться сексом в задней части пикапа, прежде чем приедем в бар. Держу пари, что это будет для тебя впервые.

Он делает вид, что задумывается.

— Нет, я уже делал это в пикапе. По крайней мере, дважды.

— Что? — Мы остановились на светофоре, и я потрясенно смотрю на него. — Когда?

Пирс не выдерживает и громко смеется.

— Я пошутил, ты бы видела свое выражение лица. Сочетание шока и гнева с намеком на ревность.

— Я не злюсь, и с чего мне ревновать?

— Потому что ты подумала, что у меня уже был секс в грузовике, а ты хотела быть моей первой.

Он протянул руку и положил ее мне на ногу.

— Просто признай. Ты хотела быть первой, кого я трахну в грузовике.

Теперь моя очередь смеяться.

— Боже мой, я не могу поверить, что ты только что сказал такое! Это слово последнее, которое, как я когда-либо думала, выйдет из уст Пирса Кенсингтона.

— Ну, во мне сейчас пару литров пива, благодаря твоему отцу.

— Тем не менее, это просто слишком забавно. И да, я признаю, что хотела быть первой, кого ты... трахнешь в грузовике, но так как на улице не слишком тепло, нам придется сделать это в другой раз.

Я припарковала машину, все еще смеясь. Мы выходим, и Пирс встречает меня на тротуаре. Бар находится в конце Мейн-стрит, но он уже переполнен, поэтому нам пришлось припарковаться довольно далеко от него. Когда мы проходим мимо магазинов, я останавливаюсь перед аптекой.

— Хочешь увидеть, где я тратила все свои карманные деньги в детстве?

Он изучает вывеску.

— В аптеке?

— Там продают много чего. — Я затаскиваю его внутрь и веду к фонтану. С тех пор, как я была ребенком, тут ничего не изменилось. Длинный прилавок с рядом стульев, с красными мягкими сиденьями, которые поворачиваются вокруг своей оси. — Я покупала мороженое и конфеты. — Указываю на банки, в которых находится просто сумасшедший ассортимент конфет.

Пирс понимающе улыбается.

— Так вот почему ты так любишь мороженое.

— Наверное, хотя они не добавляют дробленое печенье, а я люблю именно так, поэтому я экспериментировала с конфетами.

Пирс внезапно отступает, я смотрю вниз и вижу маленького мальчика, вцепившегося в его колени. Он, должно быть, врезался прямо в него, и теперь держится, и не отпускает, а его большие карие глаза смотрят на Пирса, будто он хочет, чтобы тот его забрал.

Пирс смотрит на ребенка, не зная, что делать. Не думаю, чтобы он когда-нибудь был так близко с детьми.

Я смеюсь.

— Мне кажется, ты нашел себе нового друга.

— Мой новый друг не отпускает мою ногу.

Я наклоняюсь к мальчику. Он выглядит смутно знакомым.

— Где твоя мама?

— Прямо здесь. — Я слышу голос позади меня. — Извини.

Оборачиваюсь, не веря своим глаза.

— Лиза! — Обнимаю ее, но только частично, потому что она держит ребенка.

— Рэйчел, я и не знала, что ты в городе.

— Да, приехала на День благодарения. Еще один малыш? — Я немного откидываю край одеяла, чтобы увидеть лицо младенца.

— Да, нам три недели, и зовут нас Сэм, а с Натаном ты уже знакома. — Она смотрит на него. — Натан, отпусти этого мужчину.

Я смеюсь, потому что Пирс замер, как статуя, боясь двигаться вместе с Натаном, все еще крепко держащимся за его ногу.

— Я отвлеку его. — Приседаю, чтобы быть на одном уровне с мальчиком. — Привет, Натан. В прошлый раз, когда я тебя видела, ты даже не ходил еще, а теперь выглядишь таким большим и взрослым. Я почти тебя не узнала. Сколько тебе лет?

Он отпускает ногу Пирса и показывает мне два пальца.

— Два года?

Мальчик кивает.

Я развожу руки в стороны.

— Могу я тебя обнять?

Он кивает, и я обнимаю его. Малыш такой милый, одетый в крошечные джинсы и красный пиджак.

— Она всегда замечательно ладила с детьми, — я слышу, как Лиза обращается к Пирсу.

Натан не отпускает меня, поэтому я поднимаюсь, все еще держа его на руках.

— Он очарователен, Лиза.

— Не всегда. — Смеется она. — Но в данный момент, да. — Смотрит с интересом на Пирса. — Вы знакомы? Или ты просто спасаешь невиновного незнакомца от моего сына?

Я улыбаюсь.

— Знакомы. Это Пирс, и мы помолвлены.

— Это здорово! Поздравляю! Когда свадьба?

— В марте.

Пирс протягивает руку Лизе.

— Приятно познакомиться.

— Мне тоже. И снова я прошу прощения за Натана.

— Все в порядке, у него столько сил, что может быть, он когда-нибудь станет известным футболистом.

— Да, возможно. — Она улыбается мне. — Рэйчел, я должна уложить этих двоих чертят спать, но было приятно тебя увидеть.

— Да, мы обязательно встретимся в следующий раз, когда я буду в городе. — Я опускаю Натана вниз. — Пока, Натан.

Мальчик кивает мне, когда они уходят, а затем машет Пирсу.

— Он такой милый. — Я беру Пирса за руку. Его мышцы все еще напряжены. — Ты в порядке? Ты казался немного напуганным.

— Я просто не привык к детям.

Когда мы выходим из аптеки, я все думаю о словах Пирса. Я сказала ему, что у меня не может быть детей, но что, если бы я могла родить? Он бы тоже их хотел? Еще одно, что нам предстоит обсудить. Потому что я хочу детей больше всего на свете. Даже если бы у меня был только один ребенок, я была бы безгранично счастлива.

 

ГЛАВА 7

ПИРС

Наблюдение за Рэйчел с маленьким мальчиком напомнило мне, насколько сильно она хочет когда-нибудь стать матерью. Если у нее не будет собственного ребенка, она захочет его усыновить, а я не смогу этого принять. Любой ребенок, который у меня может быть, должен быть моим по крови. Часть родословной Кенсингтона. Еще одно правило нашего тайного общества. Членство передается через сыновей, но эти самые сыновья не могут быть приемными. То же самое касательно дочерей, они не могут стать полноправными членами организации, но вступают в браки с другими участниками. Усыновленный ребенок будет рассматриваться как аутсайдер, поэтому усыновление не вариант.

— Ты идешь? — интересуется Рэйчел, открывая дверь в бар.

— Да, извини, я немного задумался.

Мы заходим внутрь, и нас оглушает кантри-музыка, перекрывая разговоры собравшихся тут людей. По помещению расставлены небольшие круглые столы с табуретами и несколько стоек вдоль стен, но все места заняты, поэтому я не уверен, где мы будем сидеть. Место заполнено женщинами в коротких юбках и ковбойских сапогах, а мужчины все поголовно в ковбойских шляпах. Я не знал, что в Индиане ковбойский стиль настолько востребован, но, возможно, они одеты так только здесь, потому что это деревенский бар.

Я чувствую себя здесь неуместно. Единственные бары, которые я когда-либо посещал, — очень элитные, эксклюзивные, в некоторые из них даже требуется приглашение. И во всех очень строгий дресс-код.

Рэйчел берет меня за руку, переплетая наши пальцы.

— Мы сначала выпьем, или ты хочешь потанцевать?

Потанцевать? Я оглядываюсь и вижу маленький танцпол в дальнем углу бара. Люди что-то там делают, выстроившись в одну линию, и повторяя друг за другом странные движения.

Единственный танец, который я когда-либо танцевал, — это бальные, в основном вальс, и то только тогда, когда меня заставляли. Не люблю танцевать. И я определенно не хочу делать то, что делают остальные на танцполе. Кажется, они хорошо проводят время, но это, вероятно, потому, что они пьяны.

— Я не танцую. — Говорю это достаточно громко, чтобы Рэйчел могла меня услышать.

— Пойдем, это весело, я покажу тебе. — Я позволил ей перетащить меня туда, но уж точно не собираюсь участвовать в этом танце.

— Рэйчел, мне действительно не хочется танцевать, — настаиваю я, останавливаясь рядом с танцполом. — Если ты хочешь, то вперед.

— Рэйчел! — Белокурая женщина в возрасте Рэйчел подбегает к ней. — Вечность с тобой не виделась.

— Эй, Кэсси. — Она обнимает ее. — Классно выглядишь.

— ПОТАНЦУЙ со мной. — Кэсси хватает ее за руку и тянет на танцпол.

Рэйчел оглядывается на меня, одними губами шепча «извини». Я улыбаюсь и киваю, мол, я подожду тебя здесь, а ты развлекайся.

Кэсси кажется немного подвыпившей. Она спотыкается, когда идет, но, возможно, это из-за ее сапог. Невысокие, черные, но на каблуках, высотой не менее трех дюймов. На ней надета красная клетчатая фланелевая рубашка, и она превратила ее в платье, добавив пояс. Рубашка достигает середины бедра, слишком короткое вышло платье, и расстегнута настолько, что выставляет на обозрение очень многое.

Я смотрю, как Рэйчел находит себе место в очереди и повторяет движения за остальными. Как она знает, что дальше делать? Не думаю, что Рэйчел слушает много музыки кантри, и как она так научилась танцевать?

Начинается новая песня, а некоторые из людей узнают ее и поощряют оставаться на танцполе. Она соглашается, но прежде проверяет, что я все еще на месте и никуда не ушел. Я улыбкой велю ей продолжать.

Мне нравится стоять и наблюдать за ней. Это другая сторона моей жены, которую я раньше не видел. Кажется, у нее много друзей, и все они, похоже, ее любят. А почему бы и нет? Рэйчел трудно не любить.

Я смотрю, как она крутится вокруг, хлопает и подпевает любой песне, которую они играют. У нее огромная улыбка на лице, и она заставляет улыбаться и меня.

Ее мир совершенно отличается от моего. Надеюсь, с ней все будет в порядке. Надеюсь, она приспособится и не захочет, чтобы мы ходили в такие места, а не на нудные благотворительные балы, где она будет окружена незнакомыми людьми в два раза старше нас, ей придется носить платье в пол и танцевать под классическую музыку.

Иногда я беспокоюсь, что Рэйчел не будет счастлива в моем мире. И я боюсь, что, если нет, она мне не признается. Я хочу, чтобы она была счастлива, и мне нужно сделать все, что в моих силах, чтобы убедиться, что так и будет. Поскольку видеть ее счастливой, такой, как сейчас, это лучшее чувство из всех существующих.

Я знаю, что Рэйчел не хочет возвращаться и жить в Индиане, но, проведя здесь несколько дней, я обнаружил, что все не так уж и плохо. Мирно и спокойно, а люди настоящие, не фальшивые, к каким я привык. Просто рассматривая сейчас посетителей бара и видя их лица, я могу сказать, как люди себя чувствуют. Счастливые. Уставшие. Скучающие. Довольные. Все это видно на их лицах. Там нет поддельной улыбки.

Родители Рэйчел такие же. Настоящие. Их улыбки были подлинными и очень добрыми, когда они приветствовали меня в своей семье с распростертыми объятиями. Прошло всего несколько дней, но за это короткое время я искренне полюбил родителей Рэйчел.

Мне очень понравилось проводить время с ее отцом. Смотреть футбол. Разговаривать с ним, пока он работает во дворе. Учиться всему, что умеет он сам. Отец Рэйчел уже ведет себя так, как будто я его сын, и относится ко мне гораздо лучше, чем мой собственный отец.

Генри — хороший человек. Трудолюбивый. Преданный своей семье. Помогающий всем, кто нуждается в помощи. Он тот человек, которым я бы хотел быть. Но никогда не стану. Независимо от того, сколько всего хорошего я сделаю, этого никогда не будет достаточно, чтобы перевесить мои плохие поступки, в прошлом и будущем.

Мать Рэйчел тоже хороший человек. Она заботливая, щедрая и очень умна. Занимается бизнес-аспектами фермы, а когда мы утром разговаривали, она попросила моего совета касательно инвестиций. У нее есть деньги, которые она хотела бы вложить, и когда я рассказал ей о своих знаниях в области финансов, мы начали обсуждать акции и облигации. Я дал ей несколько советов и сказал, что свяжу с ней некоторых инвестиционных консультантов, с которыми мне приходилось работать. Обычно они имеют дело только с людьми, инвестирующими не менее миллиона, но, если я их попрошу, они сделают исключение для родителей Рэйчел.

Сейчас я понимаю, почему Рэйчел всегда утверждала, что ее мать чрезмерно опекающая. Но это только потому, что она очень сильно любит свою дочь. И Бет начинает меняться, так как, встретив меня, осознала и убедилась, что я позабочусь о ее дочери. Я обещал это ей и ее мужу, что означает, что организация должна отступить и оставить Рэйчел в покое. Но все же немного боюсь встречаться с ними в воскресенье. Понятия не имею, что они мне скажут.

— Кто ты, мистер высокий, темный и красивый? — Рядом со мной появляется женщина с длинными рыжими волосами в черной ковбойской шляпе и скудном черном платье. — Я не видела тебя здесь раньше. — Она скользит рукой по моей груди.

— Я не один. — Отступаю немного назад, но идти некуда. Мешают люди позади меня.

— И с кем ты? — Она хищно смотрит на меня, стоя так близко, что я чувствую ее дыхание. Оно пахнет пивом и мятными леденцами с ароматом корицы, что в целом не очень удачная комбинация.

— С ней. — Я указываю на Рэйчел на танцполе, но ее трудно увидеть, если ты не такой высокий, как я.

Рыжая хватается за мою рубашку, держась за нее, и пытается рассмотреть Рэйчел. Неудачно.

— Как ее зовут?

Эта женщина крайне настойчива и ужасно меня раздражает. Я хочу убрать ее руку с моей рубашки, но, если я это сделаю, она, скорее всего, упадет. На ней высокие каблуки и она крайне нестабильно приподнимается на цыпочки.

— Рэйчел, — громко говорю я, чтобы женщина меня услышала.

— Рэйчел, а дальше?

— Кенс… — Я останавливаюсь, прежде чем договорю до конца. Мне нужно помнить о том, чтобы использовать ее девичью фамилию до нашей свадьбы. — Эванс, Рэйчел Эванс.

Женщина горестно вздыхает и опускается на пятки. Отпускает мою рубашку.

— Я должна была это понять.

— Что именно?

— Что ты с Рэйчел, она всегда получает самых горячих парней. Это несправедливо. — Рыжая закатывает глаза. — Думаю, если ты такой же красивый, как она, это имеет смысл, но все же.

— Откуда ты знаешь Рэйчел?

— Мы посещали вместе среднюю школу, но она на год моложе меня. Все ребята хотели с ней встречаться. Этакая местная королева. Звезда команды по плаванию. За ней даже бегал какой-то олимпийский тренер, желающий профессионально ее обучать.

— В самом деле? — Я снова посмотрел на Рэйчел. — И она отказалась?

Женщина машет ей, привлекая внимание.

— Рэйчел!

Увидев нас, та поспешно протискивается через толпу.

— Джен! Рада тебя видеть! — Она обнимает ее. — Вижу, ты познакомилась с моим женихом.

— Женихом? — Джен резво отступает, глядя на меня вверх и вниз. — Ты выходишь за этого парня?

— Ага. — Рэйчел обнимает меня за талию, я наклоняюсь и целую ее в макушку.

— У него есть братья?

Рэйчел смеется.

— Прости, но нет.

— Он адски горяч, — говорит рыжая, абсолютно не заботясь о том, что я могу ее услышать.

Рэйчел согласно кивает, слегка улыбаясь.

— Знаю, девочки говорили мне об этом весь вечер.

— Лучше спрячь его, прежде чем кто-то попытается у тебя его отбить.

— Ничего не получится. — Я перемещаюсь за спину Рэйчел и обнимаю ее. — Я весь только ее.

Джен кладет руки на бедра и смотрит на Рэйчел.

— Ладно, ты где его нашла? Потому что я хочу такого же.

Рэйчел снова смеется.

— В Коннектикуте, но думаю, он единственный в своем роде.

Рыжая улыбается.

— Тогда, я думаю, мне придется согласиться на одного из тех, кто сегодня здесь. Увидимся позже.

Она уходит, спотыкаясь на каблуках и падая на парня, который ловит ее и улыбается. Думаю, Джен это сделала нарочно.

Рэйчел поворачивается ко мне.

— Тебе весело?

— Конечно.

Она медленно разглаживает мою рубашку.

— Я знаю, что нет, и нам не нужно долго тут задерживаться.

— Не хочешь выпить?

— Да, пиво.

— Хорошо, схожу, возьму. — Я направляюсь к барной стойке. За ней только один бармен, и он завален заказами. Требуется несколько минут подождать, прежде чем я получаю две бутылки пива. Делаю пару глотков, потому что умираю от жажды. На улице холодно, но здесь жарко и душно.

Когда я возвращаюсь к танцполу, то не могу найти Рэйчел. Гляжу по сторонам, но все равно не могу ее найти. Может быть, она пошла в уборную. Я снова осматриваю помещение и вижу Адама, бывшего жениха Рэйчел, в нескольких футах от того места, где нахожусь я. Он стоит лицом к стене, с кем–то разговаривает. А когда слегка двигается в сторону, я вижу, что он разговаривает с Рэйчел. Расталкиваю толпу и пробираюсь к своей жене.

Вручаю ей пиво.

— Пойдем на танцпол. — Я властно опускаю руку на ее поясницу, не сводя глаз с Адама.

Она пытается пройти мимо него, но он ей мешает.

— Почему ты все еще с этим парнем?

— Адам, мы закончили говорить об этом. Просто вернись к своим друзьям.

— Я узнал, что он миллиардер. Поэтому ты с ним встречаешься? Из-за денег? Значит, теперь ты золотоискательница?

Вот и все. Я чуть ли не в ярость впадаю за пару секунд. Не позволю ему так говорить с Рэйчел. Мне не нравится драться, и обычно я этого избегаю, но знаю, как сделать максимально больно. Меня учили лучшие из лучших.

Я поставил пиво на стол рядом с нами и глянул Адаму прямо в глаза.

— Что ты сказал?

Он пытается отойти назад, но там люди, мешающие ему, поэтому Адам обходит меня, повернувшись спиной к стене.

— Ты собираешься со мной драться?

— Это было бы банальным избиением. Ты бы упал раньше, чем у тебя появился шанс дать мне сдачи. — Я возвышаюсь над ним. Сейчас он кажется еще меньше, чем когда я увидел его в квартире Рэйчел.

Адам быстро дышит, но пытается казаться невозмутимым.

— Ты можешь быть больше меня, но такой городской мальчик, как ты, не может победить такого, как я. Мы знаем, как драться, а ты нет.

— Да неужели? — Делаю шаг вперед, заставив Адама вжаться в стену еще сильнее. — Проверим эту теорию снаружи?

— Пирс, нет, — я слышу, как Рэйчел пытается меня остановить.

— Мне не нужно с тобой драться, — говорит Адам, пытаясь успокоиться, хотя его в пот бросает. — Я не хочу, чтобы она ко мне возвращалась. Ты можешь забрать ее себе. — Он смотрит через мое плечо туда, где стоит Рэйчел. — Хотя я не пойму, почему ты ее хочешь. Она даже родить тебе ребенка не сможет.

Я не уверен, что Рэйчел его слышала, но даже если это и так, его комментария и ухмылки на лице достаточно, чтобы вынудить меня потерять над собой контроль. Я хватаю его за рубашку, и швыряю к стене.

Вокруг нас люди, но они ничего не делают, чтобы меня остановить. Либо они хотят, чтобы я избил Адама, либо привыкли к дракам.

Я слышу, как Рэйчел позади меня умоляет отпустить его, но я еще не закончил.

Адам молчит, боится хоть звук издать, и я чувствую, как он дрожит.

Смотрю ему прямо в глаза и наклоняюсь, чтобы только он мог меня слышать.

— Когда дело доходит до моих врагов, я перестаю быть таким милым. Ты не представляешь, на что я способен. И если ты не хочешь этого узнать, я предлагаю тебе покинуть бар прямо сейчас. И никогда больше не разговаривай с Рэйчел. Если попытаешься, я найду тебя и покажу, насколько я могу быть плохим. Ты понял?

Его взгляд переместился на пол, затем он кивнул.

Я пропускаю Адама обратно к столу, а затем жду, пока он уйдет. Люди искоса смотрят на нас, впрочем, делая вид, что заняты своими делами. Адам разворачивается и протискивается мимо парочки мужчин в направлении к выходу.

Я чувствую руку Рэйчел на своей руке.

— Что ты ему сказал?

Слежу, как Адам пробирается к передней части бара. Он останавливается и что-то говорит своим друзьям, затем выходит за двери.

— Пирс, что ты ему сказал?

Я наклонился, целуя Рэйчел прямо в губы.

— Велел оставить тебя в покое.

— Он выглядел напуганным до смерти.

— Он? — Я беру пиво со стола. — Я и не заметил.

Она улыбается и тянет меня, чтобы прошептать на ухо.

— Спасибо, что поговорил с ним.

— С удовольствием. — Я усмехаюсь, когда думаю о выражении лица Адама. Рэйчел права. Он испугался до смерти.

Мы остаемся в баре еще около часа. Рэйчел танцует пару танцев, пока я подпираю стену и смотрю на нее. Затем мы возвращаемся домой. На этот раз я за рулем, потому что никогда не ездил на пикапе и очень хотел попробовать.

— Спасибо, что пошел со мной, — благодарит Рэйчел, откидывая голову на сиденье. — Мне было приятно снова всех увидеть.

— Даже ту... рыжую?

— Да. Хотя мы не были с ней друзьями, она на год старше меня.

— Она говорила, что к тебе приходил тренер, желающий подготовить к Олимпийским играм.

— Странно, что она помнит о таком, это было так давно.

— Так это правда?

— Да. Один из тех, кто обучает новичков, подающих надежды, приехал сюда, чтобы поговорить со мной. Он видел, как я плавала на соревнованиях штата и сказал, что у меня есть потенциал.

— Но тебя это не заинтересовало?

— Не совсем, просто слишком дорогое удовольствие. Мои родители не бедные, но вместе с тем и их нельзя назвать богатыми. Я не хотела, чтобы они разорились, отправив меня в учебный центр и наняв тренера, потому что, если бы это не сработало, и я не попала бы в команду, тогда у моих родителей ничего бы не осталось. Я не могла с ними так поступить.

Протянув руку, я поглаживаю ее пальцы.

— Ты продолжаешь меня удивлять.

— Чем?

— Всем. — Я широко улыбаюсь, целуя ее ладонь.

И это чистая правда. Чем больше я узнаю Рэйчел, тем больше она меня поражает. Например, сегодня я узнал, что она отлично ладит с детьми. Что у себя в школе она была королевой. Что могла танцевать то, что здесь называется танцами. И еще я узнал, что, если бы Рэйчел не беспокоилась о своих родителях, то она, возможно, попала бы на Олимпиаду. Еще более удивительно то, что она, похоже, не понимает, насколько это важно.

Когда мы возвращаемся в дом, ее родители уже в постели.

— Могу я проводить тебя в твою комнату? — спрашиваю, когда мы уже наверху идем по коридору.

Она притворяется, что обдумывает ответ.

— Я думаю, это замечательная идея.

Я провожаю ее, останавливаясь у двери. Дарю на сон грядущий быстрый и невинный поцелуй.

— Доброй ночи.

Развернувшись, направляюсь в свою комнату.

— И это все? — интересуется Рэйчел.

Я возвращаюсь.

— Ты же меня не пригласила войти.

— А ну иди сюда! — яростно шепчет она.

Я дразнил ее, потому что прекрасно понимал, насколько сильно Рэйчел хочет, чтобы я был всю ночь рядом с ней. И по какой-то причине ей нравится видеть меня в этой рубашке, и думаю, что, избавив ее от Адама, заработал бонусные очки. Возвращаюсь к ее двери, и она тянет меня в свою комнату. И там я делаю то, что хочу делать каждую ночь. Я занимаюсь любовью с моей горячей, сексуальной, красивой женой. Дважды. Потому что завтра я уже не смогу. Мне придется уехать обратно в Коннектикут. Вернуться к моей другой жизни. Назад к дьяволу, который ждет, потирая руки.

 

ГЛАВА 8

ПИРС

Утром в субботу мы все вчетвером идем в ресторан, где подают разные виды блинов. Рэйчел очень их любит, и это было одно из ее любимых мест с детства, поэтому она настояла, чтобы отвезти меня туда. До сегодняшнего дня я никогда не ел блины, так что согласился попробовать. Но мне они не понравились, о чем я, естественно, ей не сказал.

Остаток дня мы провели в доме. Я смотрел футбол с Генри, а Рэйчел помогала маме нарядить рождественскую елку. На мой взгляд - рановато, но как выяснилось, они всегда ставят дерево через день или два после Дня благодарения. Рэйчел любит праздники, особенно Рождество.

Я никогда не заботился, как провести Рождество. В это время года я обязан ходить на вечеринки, на которых не хочу быть, и разговаривать с людьми, с которыми мне неинтересно. Даже в детстве меня не интересовало Рождество, возможно, потому, что мои родители его не праздновали. Моя мать не включала рождественскую музыку и не пекла рождественское печенье. Она всегда нанимает людей, чтобы украсить дом, и каждый год он выглядит одинаково. Одно и тоже большое дерево в том же самом месте, с теми же белыми огнями. Вот и все. Никаких других украшений.

Но дом Эвансов полон огней и украшений. После того, как Бет и Рэйчел украсили дерево, они натянули гирлянды вокруг окон и камина. Затем Генри спустил коробки с чердака, полные украшений, и Рэйчел, и ее мать все же придумали куда их развесить. Мне кажется с Сантой и оленями перебор, но нравятся разноцветные огни.

В четыре часа мы едем в аэропорт. Рэйчел, возможно, хотела побыть со мной наедине, но ее родители настаивали на том, чтобы поехать с нами. Ее мать даже приготовила мне сэндвич в случае, если я проголодаюсь на самолете. Очень любезная женщина. Она и ее муж действительно самые приятные люди, которых я когда-либо встречал. Неудивительно, что они воспитали такую замечательную дочь.

Они обнимают меня, говорят «до свидания», а потом ждут в машине, пока я прощаюсь с Рэйчел.

Она тоже крепко обнимает меня.

— Я знаю, что это всего лишь день, но я буду скучать по тебе.

— Я тоже буду скучать по тебе. Постараюсь забрать тебя завтра, но, если вдруг не смогу освободиться, пришлю машину.

— Ты действительно думаешь, что твой отец не отпустит тебя?

— Он запланировал встречу на то же время, что и твой прилет, но я надеюсь, что смогу уйти раньше и приеду за тобой.

— Не волнуйся, я не хочу, чтобы ты и твой отец ругались еще больше, я просто возьму такси.

— Завтра мы все выясним. — Я целую ее. — Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

На следующий день я направляюсь на встречу «Дюнамис». Она проходит в особняке в Стэмфорде, принадлежащему одному из наших членов и оборудована подземной комнатой. Суд для меня, где мне вынесут приговор, а затем озвучат и наказание.

В подобных встречах участвуют меньшее количество участников, чем в наших обычных. Собрание возглавляет правящий совет, состоящий из десяти членов, которые и примут окончательное решение относительно наказания. Они меняются с периодичностью раз в полгода, и вы никогда не знаете, кто именно из членов организации находится в совете. Это огромный секрет, потому что организация не хочет, чтобы кто-то пытался повлиять на их решение. Чтобы скрыть свою личность, они надевают черные мантии с капюшоном и сидят в темноте, поэтому вы не можете видеть их лица.

Я был только на одном вынесении приговора. Это было год назад, и мне не понравилось. Процедура довольно зловещая. Я надеялся, что мне не придется посещать подобные собрания в течение очень долгого времени. Но теперь я здесь, и на этот раз наказывают меня.

Появившись в комнате, меня тут же препровождают в центр. Я стою лицом к десяти капюшонам. За мной находятся другие приглашенные участники. Я знаю, что мой отец и Джек здесь, и Арлин Синклер тоже. Но кто еще, мне неизвестно. Комната погружена во мрак, кроме света, направленного на меня, обвиняемого.

Мужчина в одежде с капюшоном, сидящий прямо передо мной, ударяет молотком о стол.

— Заседание начинается.

Пожалуйста, пусть это коснется меня, и только меня, говорю я в своей голове, снова и снова. Они могут причинить боль мне. Мучать меня. Мне все равно. Но они не могут навредить Рэйчел. Я им не позволю.

Мужчина продолжает:

— Сегодня мы столкнулись с ситуацией, ранее для нас немыслимой. Пирс Кенсингтон, обвиняемый, сообщил, что он планирует жениться на Рэйчел Эванс, девушке не из нашего круга. После этого объявления мы узнали, что он уже женился на ней во время тайной церемонии, состоявшейся в Лас-Вегасе, поэтому его объявление для прессы было всего лишь попыткой удержать нас от принуждения к аннулированию брака. Мы могли бы все-таки приказать ему развестись и отменить свадьбу, несмотря на то, что это известие плохо отразится на нем, и тем самым отрицательно повлияет на «Кенсингтон Кемикал». Мы также могли бы позволить сохранить брак и наказать его каким-то другим способом. Учитывая, насколько этот случай необычен, мы нарушаем протокол и поднимаем этот вопрос для обсуждения. Кто хотел бы высказаться по этому поводу? — Он кивает на кого-то, разрешая говорить.

Я слышу голос Джека:

— Хотя мы все знаем, и Пирс был в курсе, что для него будет выбрана жена, он технически не нарушает никаких правил, которые в настоящее время существуют.

Мужчина в капюшоне кивает.

— Да, вот почему эта ситуация из ряда вон выходящая. Хотя действия Пирса не нарушали существующие правила, его поведение демонстрирует явное пренебрежение как к нашим традициям, так и к святости нашей организации. Поэтому мы считаем, что наказание оправдано.

— Что мы знаем о девушке? — Я слышу, как кто-то спрашивает.

Человек отвечает.

— Девушка - Рэйчел Эванс, аспирантка в Колледже Хиршфилда в Нью-Хейвене. Родом из маленького городка в Индиане, а ее родители ...

— Остановитесь, — выкрикнул я. Прерывать заседание совета строжайше запрещено, но я не хотел, чтобы они обсуждали Рэйчел. В комнате гробовая тишина, поэтому я продолжаю. — Мне очень жаль, что я вас прервал, но не думаю, что информация о девушке имеет отношение к этой дискуссии.

— Конечно, имеет, — я слышу, как говорит мой отец. Мне не разрешают развернуться, поэтому я не могу точно видеть, где он, но думаю, он сидит прямо позади меня. — Девушка — это причина, по которой мы здесь. Если бы не она, не было бы необходимости в заседании.

Боже, я его ненавижу. Я его так сильно ненавижу. Он знает, как я хочу защитить Рэйчел, поэтому намеренно пытается ее вовлечь. Он хочет убедиться, что наш брак аннулируют, хотя и знает, насколько дорога мне Рэйчел. Он хочет уничтожить меня. Лишить всего, что у меня есть, что делает меня счастливым и взамен дать то, что меня убивает. Возглавить компанию. Работать сотню часов в неделю. Жениться на той, кого выберет он. Это то, чего отец хочет для меня. Мучительная и несчастная жизнь.

Дышу, пытаясь успокоиться.

— Я с уважением прошу совет исключить девушку из обсуждения и сосредоточить ваше наказание на мне. Она не является членом организации, поэтому не знает о наших правилах или наших традициях. И она не должна нести наказание за мои действия.

— Знает ли девушка о нашем существовании? — Арлин Синклер задал этот вопрос, и я знаю, почему он это сделал. Он пытается мне помочь. Пытается дать им еще одну причину, по которой они должны оставить ее в покое.

— Нет, — отвечаю я. — Она не знает, что мы существуем, она ничего о нас не знает.

— Ты можешь и хочешь сохранить это в секрете от нее? — спрашивает Арлин. — Даже если это вызовет разногласия в вашем браке?

— Да, — утверждаю я. — На все сто процентов. Она никогда ничего не узнает.

Члены правящего совета бормочут, и я вижу, как их тени склоняются друг к другу. Примерно через минуту мужчина в капюшоне, возглавляющий заседание, приказывает:

— Выведите Пирса из комнаты, чтобы мы могли посовещаться.

Рядом со мной появляется мужчина в повседневной одежде и отводит меня в коридор, а оттуда в маленькую комнату без мебели. Здесь даже кресла нет. Как только я захожу внутрь, мужчина закрывает дверь и запирает ее на замок.

Я жду, нервно шагая из угла в угол, и задаваясь вопросом, о чем говорит сейчас совет. Я знаю, что мой отец против меня, но думаю, что Арлин и Джек на моей стороне. Не знаю, кто еще присутствовал на собрании, поэтому не уверен, есть ли кто-нибудь еще, чтобы меня поддержать. Если Ройс там, то хочу надеяться, что он со мной, но на него положиться полностью никогда нельзя. У него свои проблемы, поэтому он может притворяться просто для того, чтобы продемонстрировать свою лояльность организации и их неодобрению касательно посторонних.

После самого длинного часа в моей жизни, меня, наконец, сопровождают обратно в комнату заседаний.

Человек в капюшоне, возглавляющий совет, сообщает:

— Мы не смогли прийти к консенсусу относительно вашего наказания, поэтому решение будет принято на более высшем уровне.

Твою мать. Это плохо.

Я не знаю никого, кто может занимать такую должность. Но знаю, чтобы достичь высшего уровня власти требуется очень много времени, а это значит, что члены совета, вероятно в возрасте семидесяти или восьмидесяти лет. То есть люди, в силу своего возраста более строгие в отношении правил и традиций, чем ровесники моего отца.

— Что насчет моего брака? — я задаю животрепещущий вопрос, а мое сердце колотится так сильно, что, кажется, готово прорваться через грудную клетку.

— Ваш брак не аннулируется, и свадебная церемония состоится, как и планировалась.

Я вздохнул с облегчением. Должно быть, они решили, что опровержение касательно свадьбы навредит моей репутации. Организация знает, что я единственный, кто когда-нибудь возьмет на себя ответственность за Кенсингтон-Хилл, поэтому их забота обо мне основывается на семейном бизнесе.

Мужчина продолжает:

— Ваше объявление о помолвке уже вызвало ажиотаж в прессе, и мы уверены, что свадьба только все усугубит. Поэтому мы возьмем на себя организацию, использовав ее в качестве рекламного мероприятия для наших членов и их компаний. Список приглашенных тоже утверждаем мы. Эти люди принесут наибольшую пользу нам и нашей организации.

— Будем ли мы с Рэйчел участвовать в организации свадьбы? — интересуюсь я, уже заранее зная ответ.

— Нет. Мы наймем специально обученных людей.

— Вы не можете ожидать, что невеста не станет интересоваться собственной свадьбой. — Я съеживаюсь, понимая, что мои слова могут показаться слишком суровым. — Я имею в виду, что исключение ее из планирования торжества заставит Рэйчел задавать вопросы. Вопросы, на которые я не смогу ответить.

— Это ваша проблема, вы и разбирайтесь. — Мужчина немного сделал паузу и задумался. — Мы наймем координаторов свадьбы, и они будут предоставлять девушке регулярные обновления в отношении их планов.

— Будет ли мне доступна информация о том, кто приглашен?

— Для того чтобы свадьба не выглядела фарсом, родители девушки должны присутствовать на церемонии, равно как и ваши. Невеста также должна выбрать подружек. Если репортеры решат выяснить, кто эти девушки, они должны иметь с ней связь. Все остальное на наше усмотрение.

— Когда решение касательно меня будет принято?

— Еще неизвестно, но, когда это случится, вам не скажут.

— Почему?

— Когда вы взяли в жены эту девушку, вы сделали это за нашими спинами и нарочно обманули. И теперь мы поступим по отношению к вам точно так же. Вы будете наказаны в будущем, но не узнаете, когда, где и как.

— Как? Я не буду знать, какое мне назначат наказание? А тогда как я узнаю, что все закончилось?

— Никак. С этим незнанием вам придется жить. — Он делает паузу. — Возможно, теперь вы не будете нарушать правила, Пирс. — Мужчина поднимает молоток. — Объявляю о завершении заседания. Пирс свободен. Пожалуйста, выпроводите его.

Что это значит? Я никогда не узнаю свое наказание? Никогда не узнаю, когда все закончится? Так они хотят мучить меня всю оставшуюся жизнь?

Это, должно быть, идея моего отца. Заставлять меня бояться каждого нового дня, в ожидании, что случится что-то плохое? Ему бы это понравилось, поэтому я уверен, что именно он придумал это условие. Но также я уверен, что он в ярости, так как организация дала добро на мой брак с Рэйчел.

План Ройса сработал. Объявление о помолвке принесло шумиху в прессе, и организация не хочет, чтобы я аннулировал свадьбу. Но теперь они используют ее, превращая мероприятие, связывающее наших членов с ключевыми людьми, с которыми они пытаются вести бизнес.

Для большинства было бы странно, что незнакомые люди будут присутствовать на моей свадьбе только для ведения бизнеса, но в моем мире такое происходит все время. Богатые люди отправятся куда угодно, чтобы наладить связи, позволяющие им разбогатеть еще больше.

Теперь я должен сказать Рэйчел, что она не может планировать свою свадьбу. Она знала, что у нас будут планировщики, но я говорил ей, что она могла бы держать все под контролем. Теперь не сможет. И она не будет счастлива, но я обвиню в этом родителей. Рэйчел знает, насколько они предосудительны, поэтому, может быть, я и смогу убедить ее, что именно они настаивают на найме специально обученных людей для планирования торжества, и что было бы проще — просто позволить им руководить, чем пытаться с ними бороться.

Что касается моего наказания, я приму все, что они для меня придумают, пока это не связано с Рэйчел. Я не знаю почему, но, если они позволяют мне на ней жениться, и, если они собираются устроить из нашей свадьбы — событие века, тогда они точно не намерены причинить ей вред. Мы будем под пристальным наблюдением публики, и, если с нами что-то случится, репортеры начнут расследование.

Означает ли это, что Рэйчел в безопасности? Не могу сказать точно, потому что я им не доверяю и никогда не буду. Я всегда буду следить за ней и защищать ее, а не только из-за «Дюнамис», а потому, что у моей семьи есть враги, ведь богатство всегда привлекает завистливые взгляды.

Проверяю свои часы. Самолет Рэйчел прибывает через час. Я сказал отцу, что вернусь на работу, но делать этого не собираюсь. Вместо этого я планирую забрать свою жену из аэропорта и отвезти ее домой. Затем я разожгу камин, открою бутылку вина, и у нас будет приятный расслабляющий вечер.

Рэйчел не знает, но для меня сегодняшний день — праздник. Я смог удержать ее в своей жизни.

Для нас это не конец. Это только начало.

Мне все равно, что они сделают со мной сейчас или в будущем. Единственное, что имеет значение, это то, что у меня все еще есть Рэйчел.

 

ГЛАВА 9

ПИРС

Мой лофт, после возвращения Рэйчел, теперь больше похож на дом. Наш лофт. Мне нужно помнить, что отныне это место наше, а не мое. Я хочу, чтобы она воспринимала его как свой дом. Или, может быть, нам нужно переехать на новое место. Место, которое мы выберем вместе. Теперь, когда я знаю, что у меня есть будущее с ней, я хочу начать планировать свою жизнь с того, что решим, где мы будем жить. Мне нравится лофт, но он похож на холостяцкую квартиру, и я знаю, что Рэйчел хотела бы настоящий дом.

Сегодня утром мы оба встали в шесть. Я ухожу в офис, а она собирается на учебу. Это ее последняя неделя занятий, и сегодня у нее экзамен.

Выпуск Рэйчел через неделю, а затем мы отправимся в Италию. Мой туристический агент уже планирует наше двухнедельное путешествие. Отец будет злиться, что я не в офисе, но ему нужно с этим смириться. Я не брал отпуск с тех пор, как начал на него работать. Кроме того, праздники - лучшее время для отдыха, потому что в конце года все замедляется.

Я добираюсь до офиса в семь. Пытаюсь войти, но, когда использую свой ключ, он не работает. Мужчина из обслуживания проходит мимо, когда я снова пытаюсь открыть замок.

— Джерри, — обращаюсь к нему. Это пожилой мужчина, лысый, с большим выступающим животом.

Он останавливается и подходит ко мне.

— Да, мистер Кенсингтон.

— Не могли бы вы попробовать отпереть дверь? — Я передаю ему ключ. — Кажется, он не работает. Я думаю, что с замком что-то не так.

Джерри бросает взгляд на ключ, потирая его большим пальцем.

— Вы говорили с отцом?

— Нет. Зачем?

Джерри возвращает мне ключ.

— Вероятно, вам следует с ним поговорить.

Я иду в кабинет отца, еще в пальто, сжимая ключ в руке. Открываю дверь и вхожу. Отец сидит за письменным столом, и что- то пишет.

Показываю ему ключ.

—Ты поменял замки в моем кабинете?

Его глаза остаются прикованными к бумаге, на которой он пишет.

— Это уже не твой кабинет.

— Я переезжаю?

— Нет. Ты уволен. Уходи.

— Уволен? Ты шутишь?

Наконец он смотрит на меня.

— Похоже, что я шучу?

— Почему же ты меня увольняешь, позволь поинтересоваться?

— Твоя работоспособность и квалификация не соответствуют требованиям компании.

— Ты говоришь это каждому сотруднику. — Не знаю, почему с ним спорю. Я должен просто развернуться и уйти. И радоваться, что, наконец, свободен. Но не понимаю мотива его поступка. Он знает, насколько я ненавижу здесь работать, так что увольнение почти как награда, а мой отец такого себе не позволяет.

— Я устал от твоего неповиновения, — объясняет он. — Я велел тебе вчера вернуться на работу, а ты меня ослушался.

— В воскресенье? К тому же я должен был забрать Рэйчел из аэропорта.

Он откладывает перо и откидывается на спинку стула.

— Я предполагаю, что ты и эта девушка ездили к ней на родину.

— Ее зовут Рэйчел, — я раздражен, что отец упрямо игнорирует имя моей жены. — И да, мы летали в Индиану.

— Ты видел ее родителей?

— Да, и они очень милые люди.

— Хорошо. — Он лжет, глядя мне прямо в глаза. Хорошо - просто еще одно слово не из его лексикона. Никто никогда для него не был и не будет хорошим.

— Да, замечательно, а теперь…

— Ты расстроил свою мать.

— Что еще я сделал?

— Твое отсутствие на ужине в честь Дня благодарения расстроило ее. Мне пришлось терпеть ее сумасшествие все выходные.

— Я уверен, что она не дулась. Она знала, что я не приду на ужин, и также пропущу Рождество.

— Отлично, — говорит он небрежно, берет перо и снова пишет что-то в своем блокноте.

— Так и что дальше?

Почему я спрашиваю? Почему бы мне просто не уйти?

— Ты больше не появишься в моем доме, — приказывает он, ставя перо в металлический держатель.

— И почему?

Отец отодвигает свой стул назад и встает, затем подходит ко мне.

— Ты больше не являешься частью нашей семьи. Твоя мать и я уже не считаем тебя нашим сыном. Тебя не приветствуют в моем доме, и, если ты там появишься, пеняй на себя. Я приказал также игнорировать твои звонки. Мы с матерью не хотим с тобой более разговаривать.

— И она с этим согласна?

— До свидания, Пирс.

— Ты от меня отрекаешься, потому что я женился на Рэйчел?

Он указывает на дверь.

— Убирайся сейчас же или я позвоню охране, и тебя выведут отсюда.

Я разворачиваюсь, выхожу из его кабинета и иду вниз к гаражу. Что, черт возьми, только что произошло? Он уволил и отрекся от меня всего за один день? Почему он ждал до сих пор? Почему не сделал этого, когда я сказал ему, что женился? Это из-за решения организации разрешить мой брак? Возможно. Отец был уверен, что они его аннулируют, а когда они этого не сделали, он впал в ярость. Его сын женился на ком-то, кого лично он не одобряет. На девушке, которую выбрал не он. Так, которая, как он думает, запятнает нашу фамилию. И единственный способ справиться с этим - объявить, что я больше не его сын.

Я уезжаю из офиса. Счастливый и ощущающий вкус победы. Я избавился от опостылевшей работы и контроля отца. Так почему же я не чувствую себя свободным? Почему чувствую странную тяжесть во всем теле и напряженность в груди, затрудняющую мое дыхание?

Это все из-за него. Отца. Он играет со мной. Заставляет меня думать, что я свободен, когда на самом деле нет. Так что же он задумал?

Проклятье! Я не смогу так жить. Всегда в ожидании. Всегда настороже. Зная, что грядет нечто ужасное, не предполагая, что именно. Но ничего не могу с этим поделать. Мой отец никогда мне не скажет, что он делает, поэтому мне придется только ждать.

Мне нужно поговорить с кем-то и узнать, что было сказано при вынесении приговора, когда они заставили меня уйти. Джек работает, и, если я поеду к нему, он не станет говорить со мной в офисе. Он может вообще не захочет со мной разговаривать. Джек вообще-то странный. Открыто говоря о некоторых вещах, умалчивает другие, как, например, то, что мой отец его нанял, чтобы за мной шпионить.

Арлин Синклер тоже знает, что случилось, но и он на работе, и вероятно, тоже ничего мне не скажет. Но его сын молчать не будет.

Я разворачиваюсь и еду в другом направлении, к таунхаусу Ройса. Я не разговаривал с ним со времени нашей поездки в Вегас. Я не совсем уверен, что он дома. Если так, то он, сто процентов, все еще спит. Обычно Ройс не встает до десяти, а сейчас восемь, поэтому есть вероятность, что меня могут не пропустить мимо ворот.

Добравшись до его дома я жду, пока охранник сообщит Ройсу. Он, должно быть, согласился меня принять, потому что ворота открываются и меня пропускают внутрь.

Ройс встречает меня на пороге полностью одетый.

— Пирс.

Я вхожу, удивленно оглядывая его с головы до ног.

— Куда-то собираешься?

— Мне нужно через час встретиться со своим наставником и выслушать лекцию о моем поведении.

Его наставником является Сесил Рот, человек, с чьей помощью мой отец отправился в Европу несколько недель назад. Они во многом схожи: повернуты на дисциплине и всегда следуют правилам. Я предполагаю, что именно поэтому организация дала ему Ройса в ученики. Они думают, что Сесил сможет держать его в ежовых рукавицах, но пока это не работает, возможно, потому, что Сесила никогда не бывает рядом. Он всегда уезжает по делам, поэтому встречается с Ройсом четыре или пять раз в год.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, присаживаясь на стул в гостиной.

Синклер расстегивает пиджак и садится напротив меня на диване.

— Мой отец рассказал тебе, что случилось?

— Он пришел ко мне и спросил, знаю ли я, где ты.

Ройс закатывает глаза.

— Глупый старик лучше бы думал о своем бизнесе. Мне не нужно, чтобы он за мной следил.

— Он волновался, и у него были на то основания. Ты попал в больницу.

— Я был в порядке. Самолет был готов взлететь, как только бы я вернулся. И мне не нужен отец, я не пятилетний мальчик.

Вот еще один пример, когда Ройс не понимает, насколько ему повезло. Его отец заботится о нем, вылетает в Вегас, чтобы убедиться, что его сын благополучно вернется домой, а Ройсу наплевать.

— Так что же там произошло? — интересуюсь я.

Он кладет руку на спинку дивана.

— После твоей свадьбы я перепихнулся пару раз с той девчонкой. Затем пригласил своих друзей на вечеринку, и там оргия началась...

— Я не имел в виду твои сексуальные забавы. Я спрашивал, как ты попал с передозировкой. Обычно ты более щепетилен в этом вопросе.

— Так и есть. — Ройс смахивает невидимую пылинку с костюма. — Думаю, одна из проституток, с которыми я был, что-то подмешала в мой напиток.

— Зачем?

Он равнодушно пожимает плечами.

— Ей показалось, что я с ней был слишком груб. Поэтому, думаю, она решила меня вырубить, чтобы я не стал мучить ее подружек.

— Ройс, тебе нужно остановиться.

— Я уже в порядке, и ничего не принимал в течение двух дней.

— Я не о наркотиках, а о проститутках. Ты не можешь злоупотреблять своей властью над женщинами, даже над такими.

— Не начинай читать мне нотации, Пирс. А если продолжишь, я устрою еще одну встречу с твоей маленькой подружкой Софией. — Он ухмыляется.

— Не смешно. Не смей даже думать об этом.

— Откуда ты знаешь эту девушку? Изменяешь Рэйчел?

— Нет. Шел, я имею в виду, София, живет с ней в одном доме, они соседки.

— Какое совпадение. — Он громко смеется. — Рэйчел знает?

— Она знает лишь то, что София и я были близки, но не в курсе при каких обстоятельствах. — Я тут же предупреждаю его, чтобы не болтал языком. — И она не должна узнать, ты слышал на собрании. Рэйчел никогда не узнает ни о чем касательно организации.

— На каком это собрании? — Ройс широко зевает. — Черт, как я устал.

— Суд. Тебя что, вчера не было?

— Нет. А что? Кого судили?

— Меня, за то, что женился на Рэйчел.

— Черт, быстро. — Он наклоняется вперед, упираясь локтями о колени. — Так что они будут с тобой делать? — Его глаза расширились, и он усмехнулся. Широко и чрезмерно восторженно.

— Ты понимаешь, что выглядишь психом, когда так возбуждаешься от того, что твоему другу грозит наказание?

Ройс хихикает.

— Меня обзывали и похуже. Так что они решили?

— Я не знаю, поэтому и приехал сюда. Хотел бы я знать, о чем они говорили. Меня заставили покинуть комнату, чтобы они могли обсудить наказание, но, когда я вернулся, мне сказали, что решение вынесут на высшем уровне.

— Тогда я ничего бы и не сказал тебе, даже если бы был там.

— Да, но я уверен, что обсуждались различные варианты, и мне нужно знать, что именно.

— Ну, не могу тебе помочь, меня там не было.

— Твой отец был там, как думаешь, он мне что-нибудь скажет?

— Нет. Он слишком беспокоится о соблюдении правил. Почему бы тебе не спросить своего отца? — смеется он. — Я уверен, что множество идей касательно твоего наказания предложил именно он.

Я раздраженно вздыхаю.

— Ты не можешь находить это забавным. Они могли бы меня убить.

Ройс встает и застегивает пуговицы на пиджаке.

— Они этого не сделают. Им нужен кто-то, чтобы управлять вашей химической компанией, если твой отец умрет.

— Я не буду ею управлять, он меня уволил.

Ройс снова смеется.

— Ладно, теперь это реально становится забавным. Твой собственный отец тебя уволил? Старик Холтон всегда одна сплошная неожиданность. Так он уволил тебя за то, что ты женился на Рэйчел?

— Он не сказал этого прямо, но я предполагаю, что да, по этой причине.

— Они позволяют тебе остаться с ней?

— Да, но я должен был согласиться никогда не рассказывать ей об организации.

Ройс поправляет галстук.

— Итак, мой план сработал.

— Да, и еще раз спасибо за помощь.

— Когда ты узнаешь о своем наказании? — Он подходит к зеркалу, висящему на стене, и рассматривает свое отражение.

— Они мне не скажут.

— Что ты имеешь в виду? Они обязаны тебе сказать.

— Часть моего наказания заключается как раз в том, что мне не скажут, что они будут делать со мной, и когда именно. Поэтому я никогда не узнаю, закончилось ли мое наказание или я все еще жду его.

Синклер резко поворачивается ко мне лицом.

— Я прямо вижу под всем этим подпись Холтона Кенсингтона. Ты знаешь, это его идея.

— К моему сожалению, вероятно, ты прав.

— Твой отец - псих, а не я.

— Я, пожалуй, пойду, а ты собирайся. — Я встаю и иду к двери.

Ройс следует за мной.

— Думаю, нам вчетвером следует сходить на ужин. Ты с Рэйчел, и я с Викторией.

— Нет. Рэйчел и Виктория не поладят.

— Виктория ни с кем не ладит. Пойдем, ты не можешь вечность ее прятать. Она должна будет сопровождать тебя на общественные мероприятия, так что в итоге все будут с ней встречаться.

— Я поговорю с Рэйчел об этом. До свидания, Ройс.

Я возвращаюсь в лофт, и когда захожу внутрь, Рэйчел уже там. Она подбегает ко мне и крепко обнимает.

— Я сдала тест!

— Как все прошло?

— Хорошо, это такое замечательное чувство! Я самая первая сдала, поэтому официально свободна!

— Ты не поедешь на последние лекции?

— Может быть, я еще не решила. — Она смотрит на часы, а затем на меня. — Что ты делаешь дома? Ты что-то забыл?

— Меня уволили. — Я подхожу к кожаной кушетке и сажусь, закидывая ногу на ногу.

— Твой отец тебя уволил?

— И еще отрекся от меня. Все в один день, весьма продуктивно.

Я шучу, но в глубине души часть меня ощущает горечь и обиду. Увольнение не особо беспокоит, но, когда мне говорят, что мои родители не хотят иметь со мной ничего общего, это вызывает в груди боль и оцепенение.

— Пирс. — Рэйчел садится рядом, нежно потирая мою руку. — Прости.

— Это, наверное, к лучшему. Мы с отцом постоянно воюем, и теперь проблема исчезла, потому что мы больше друг с другом не разговариваем.

— А как насчет твоей матери? Я знаю, ты все еще хочешь с ней поговорить.

— Она разочарована во мне, я уверен, что не заинтересована в разговорах.

— Почему? Из-за того, что мы поженились?

Вот мой шанс рассказать Рэйчел о планах на свадьбу. Я снова должен солгать ей, но тут у меня нет выбора.

— Моя мать расстроена тем, что не смогла присутствовать на нашей свадьбе, учитывая, что я ее единственный ребенок. Поэтому она хочет, чтобы я разрешил ей планировать церемонию. Она живет ради этого и хочет нанять координаторов свадьбы и работать с ними, поскольку они держат руку на пульсе. Планировка – это всегда много работы и занимает очень много времени, но в последнее время моей маме было скучно, и понятно, почему она так взволнована. Но я сказал ей, что ты будешь работать с координаторами свадьбы, и она не должна вмешиваться.

Рэйчел молча смотрит на меня, затем говорит то, что я надеялся, она скажет.

— Если для нее планировка имеет настолько большое значение, нам следует просто позволить ей все сделать самой. Но твоя мать, по крайней мере, полностью не исключит меня?

— Ты получишь общее представление, но моя мать будет заниматься ежедневными проблемами. Ты с этим справишься?

— Так, наверное, даже лучше. Я думала об этом, и у меня действительно нет времени планировать свадьбу. Она уже через несколько месяцев, а это время мне необходимо потратить на поиски работы. Кроме того, мы уже женаты, и это будет не настоящая свадьба.

— Но все же это твоя свадьба, поэтому, если тебе не нравится, скажи мне, но имей в виду, что даже если моя мать не участвует, большая часть планирования по-прежнему должна выполняться координаторами. Я уже говорил, это будет большое, широко освещаемое событие, и предстоит сделать многое, а времени очень мало.

— Я знаю, поэтому мы могли бы позволить твоей маме заняться свадьбой. Если бы мы еще не были женаты, я бы чувствовала себя по-другому, но теперь это просто формальность, и я уверена, что твоя мама хорошо поработает. — Рэйчел вздыхает. — Но вот моя мама будет разочарована.

— Попроси ее спланировать девичник, а я покрою все расходы.

— Хорошо, я поговорю с ней.

Я обнимаю ее.

— Спасибо, что понимаешь меня.

— Я хочу, чтобы у тебя все еще была твоя семья. Поэтому, если это поможет, мы на все пойдем.

Я целую Рэйчел в макушку.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Она садится прямо. — О, я разговаривала с Шелби, и она спросила, сможем ли мы сегодня приехать в дом ее родителей, чтобы ее отец мог поблагодарить тебя за твою помощь, и тот твой доктор тоже будет там.

— В какое время нам можно приехать?

— Она сказала, что в любое время после пяти.

— Значит, у нас целый день в нашем распоряжении?

— Да. — Рэйчел игриво кусает нижнюю губу, когда расстегивает мою рубашку. — Чем бы ты хотел заняться?

— Я могу придумать парочку интересных вещей...

И так мы проводим остаток утра.

Странно быть дома в будний день, но я думаю, теперь мне придется привыкнуть к тому, что я безработный.

Вечером мы отправляемся к родителям Шелби, живущим в Нью-Хейвене. Небольшой дом в старом районе, а на подъездной дорожке стоит машина Шелби, а за ней черный «лексус», который, как я предполагаю, принадлежит Логану.

Рэйчел подходит к двери, и я иду за ней.

Шелби приветствует нас на пороге.

— Спасибо, что пришел. Мой папа спал, но уже проснулся. Логан проверяет его, но ты можешь поговорить с моей мамой. Идем, я провожу тебя.

Мы проходим по коридору, ведущему в гостиную. Обстановка скудновата, но дом чист и ухожен, а на стенах висят семейные фотографии. Кажется, это хорошее, нормальное место для жизни, поэтому я не знаю, как Шелби умудрилась попасть в организацию. Я знаю, что ее родителям нужны деньги, но есть другие способы их заработать. И как она им объясняет, откуда берутся деньги? Она же не может сказать им, что работает в эскорте.

— Мама, это моя подруга, Рэйчел и ее жених, Пирс.

К нам подходит женщина средних лет с темными, но уже поседевшими волосами.

— Добро пожаловать, я - Линда. — Она пожимет руку Рэйчел.

Рэйчел улыбается ей.

— Приятно познакомиться.

— Шелби постоянно говорит о тебе, ты была ей хорошей подругой. — Линда поворачивается ко мне. — И Пирс, я никогда не смогу отблагодарить вас за Логана.

Я сдержанно киваю.

— Рад, что он может помочь.

— Мы должны пойти к папе, — говорит Шелби маме. — Я не хочу слишком долго их задерживать.

— Шелби, не беспокойся, — отвечает Рэйчел. — Мы никуда не торопимся.

— Он в своей комнате. — Линда просит нас следовать за ней.

Мы проходим по коридору, мимо небольшой комнаты с двумя кроватями и плакатами на стене. Должно быть, это была комната Шелби. В доме только две спальни, и Линда ведет нас в конец зала. Подходит к кровати, где лежит отец Шелби, укрытый одеялами.

— Боб, у нас гости. — Она заметно волнуется. — Подруга Шелби, Рэйчел. И Пирс, это он познакомил нас с доктором Каннингемом.

Он что-то бормочет, но я не могу разобрать ни слова. Его трудно понять, потому что он тяжело дышит и держит у рта кислородную маску.

Я никогда еще не видел кого-то настолько больного. Он выглядит уставшим, его лицо изможденное, а тело – одни сплошные кости, торчащие через одежду. У него темные круги под глазами, и после химиотерапии выпали все волосы.

Я не очень хорош в подобных ситуациях. Только приехал, и мне уже очень неудобно, я не уверен, что делать или говорить.

Его глаза закрылись, затем снова открылись.

Рэйчел подходит к кровати и садится рядом с мужчиной.

— Привет, мистер Паркс. — Она мягко улыбается ему и осторожно берет за руку, мягко потирая ее своей. Он не выглядит полностью бодрствующим, но прикосновение, похоже, привлекает его внимание, и он поворачивает голову к ней.

— Я хорошо знакома с вашей дочерью, — говорит Рэйчел. — Мы были соседками последние несколько месяцев, и провели много времени вместе. — Она негромко смеется. — И съели слишком много макарон с сыром.

— И мороженого, — добавляет Шелби, садясь напротив нее на кровати.

— Она моя... — Боб пытается что-то сказать, но вынужден сделать паузу, чтобы дышать. — Она моя ... девочка.

— Папа. — Шелби сразу же грустнеет, кусая губу, чтобы не плакать.

Рэйчел не сводит глаз с Боба, все еще держа его за руку, с улыбкой на лице.

— Я уверена, что вы очень ею гордитесь.

Он слабо кивает, старательно держа глаза открытыми.

Шелби вскакивает и быстро выходит из комнаты, по ее лицу ручьем текут слезы.

— Я проверю ее, — говорит мне Линда и выходит вслед за дочерью.

Боб медленно поворачивает голову и замечает меня. Поднимает свободную руку, и делает мне знак подойти поближе.

Я до сих пор не знаю, что ему сказать. И с трудом даже смотрю на него. Знаю, что это звучит жестоко, но трудно видеть кого-то, столь близкого к смерти. Теперь я чувствую себя еще хуже в отношении Шелби. Уже достаточно плохо, чтобы видеть незнакомца в подобном состоянии, но это ее отец. Мужчина, которого она любит, который хочет для нее всего самого лучшего. Должно быть, ей больно от того, что она вынуждена делать. Продавать свое тело, зная, что это убьёт ее отца, если станет ему известно. Но было бы в сотни раз хуже, если бы он знал, что она делает это только ради него.

Я подхожу по кровати и сажусь напротив Рэйчел.

— Привет, мистер Паркс.

— Спасибо, — выдавливает он хриплым шепотом и кладет свою руку на мою. Его кожа ледяная, а пальцы худые и похожи на ветки. Я смотрю на Рэйчел, и она кивает мне, что я должен вести себя, как обычно, но она понимает, что мне неудобно. Я повторяю ее движение и кладу свою руку поверх руки отца Шелби. — Вы выглядите хорошо, я рад, что доктор Каннингем смог помочь.

Если бы я знал, что отец девушки в таком плохом состоянии, я бы попытался раньше ему помочь. Этот бедный человек страдает, но несколько недель назад он также испытывал мучительную боль. Похоже, что Логан нашел способ хотя бы немного ее облегчить, сделав последние дни мужчины несколько более терпимыми.

— Завтра может выпасть снег, — Рэйчел отвлекает внимание Боба на себя. Я благодарен ей, потому что не мог думать ни о чем, что мог бы ему сказать. — Я сама из Индианы, и моя мама сообщила, что вчера выпало дюймов шесть.

Боб наблюдает за ней, глядя в глаза и выглядя при этом спокойным и довольным, пока она продолжает гладить ему руку и разговаривать. И я снова поражен Рэйчел до глубины души. Как она может успокоить этого человека? Человека, которого она только что встретила? Это выше моего понимания. Как будто Рэйчел наперед знает, что делать. Она такая нежная и заботливая, и в ней есть такой заряд положительной энергии, которую, я знаю, чувствует и отец Шелби. Потому что я тоже ее чувствую. Когда мы впервые вошли, в комнате чувствовалась печаль, но теперь все немного легче, когда Рэйчел разговаривает с Бобом, как будто он просто обычный человек. Не больной или умирающий, а просто мужчина.

Рэйчел рассказывает ему о нашем вечере в деревенском баре и о том, как я отказался от танца. Она смеется и постоянно улыбается, а он не может оторвать от нее глаз. В этот короткий момент он не думает о своей болезни или о своей смерти. У него слабая улыбка на лице, как будто он счастлив, что кто-то, наконец, относится к нему так, будто он и не болен. И этот кто-то Рэйчел. Моя милая, красивая, добрая жена, в которую я снова влюбился по самые уши.

— Мистер Паркс. — Я поворачиваюсь и вижу позади себя Логана. — Пришло время принять лекарства.

Логан выглядит так же, как в колледже, но все же чуть старше. Он около шести футов в высоту, среднего телосложения, со светло-каштановыми волосами.

Я встаю и смотрю на него.

— Логан, рад тебя снова видеть.

— Ты можешь задержаться? — спрашивает он. — Мне нужно дать мистеру Парксу лекарства, тогда мы сможем поговорить, прежде чем ты уйдешь.

— Конечно, я буду ждать в гостиной. – Переведя взгляд на Рэйчел, едва заметно улыбаюсь.

Она кладет руку Боба на кровать.

— Было приятно познакомиться с вами, мистер Паркс. Может, я снова как-нибудь навещу вас.

— Пожалуйста, я буду рад. — Похоже, он не хочет, чтобы она уходила, но затем его внимание возвращается к Логану, когда тот касается его запястья, проверяя пульс.

Мы с Рэйчел возвращаемся в гостиную. Линда и Шелби сидят на диване, но встают, когда мы заходим. Глаза Шелби все еще красные и влажные.

— Шелби. — Рэйчел подходит и обнимает ее. — Я знаю, это сложно. Что я могу сделать?

— Твоего присутствия достаточно, — говорит она. — Ты понравилась моему отцу. Очень.

Рэйчел отступает, но крепко держит руку Шелби.

— Если хочешь, я приеду снова, чтобы просто с ним поговорить.

Она кивает, по ее щеке скатывается слезинка.

— Думаю, ему это понравится.

— У него мало посетителей, — поясняет Линда. — Еще раз спасибо за то, что вы пришли, и, Пирс, спасибо вам, что нам помогли.

Я киваю.

— Всегда пожалуйста.

— Вы уже уходите? — спрашивает Шелби у Рэйчел.

— Еще нет. Логан хотел поговорить с Пирсом несколько минут.

— Логан и я собираемся поужинать. Не хотите с нами?

Рэйчел смотрит на меня, чтобы узнать мое мнение.

— Конечно, с удовольствием.

Я удивлен, что Логан проводит столько времени с Шелби. Обычно доктора не общаются с семьей пациента, но, возможно, он просто пытается помочь ей справиться с таким горем.

Появляется Логан и подходит к Линде.

— Он сейчас отдыхает, и будет спать в течение нескольких часов. Дайте ему еще одну дозу около полуночи. И, как обычно, сразу звоните, если у вас возникли вопросы.

— Спасибо вам, доктор Каннингем — Линда подходит к Шелби. — Увидимся позже, дорогая, я посижу с твоим отцом, пока он спит.

— Хорошо, мама. — Когда она уходит, Шелби обращается к Логану: — Пирс и Рэйчел поужинают с нами.

Он улыбается.

— Прекрасно, это даст нам возможность наверстать упущенное.

— Мы еще не знакомы, я Рэйчел. — Она протягивает ему руку, и та слегка дрожит.

— Прости, — встреваю я. — Я должен был вас познакомить. Рэйчел - моя невеста.

— Приятно познакомиться, — говорит ей Логан. — Мне бы нужно вас похвалить. Вы были весьма хороши с мистером Парксом. Разговор помог ему расслабиться и облегчить дыхание. Вы, должно быть, делали нечто подобное раньше.

Рэйчел слабо кивает.

— Моя сестра умерла от рака. И бабушка. Им всегда нравилось, когда я сидела и разговаривала с ними в больнице.

Шелби обнимает Логана.

— Мы можем уже пойти? Отвезем ребят в итальянский ресторанчик ниже по улице.

— Звучит хорошо, — улыбается Рэйчел. — Мы будем следовать за вами.

Мы все выходим на улицу, и Шелби садится в машину Логана, а я и Рэйчел - в нашу.

— Шелби встречается с Логаном? — спрашиваю Рэйчел, пока мы едем в ресторан.

— Она не говорила, но, похоже, что так и есть.

— Да, я тоже так подумал.

И это не хорошо. Было бы нормально, если бы Шелби была обычной девушкой, но это не так. У нее опасная жизнь. Она привязана к организации, а это значит, что у нее никогда не было реальных отношений. Никто не собирается мириться с ее опозданиями или уходами без объяснения. И если бы она сказала Логану правду, их отношения мгновенно бы закончились.

Как и я, Шелби не хочет, чтобы организация контролировала ее жизнь. Она хочет быть просто счастливой. Она хочет найти того, кто ее полюбит. Того, у кого есть нормальная жизнь. Но, к сожалению, это невозможно.

 

ГЛАВА 10

РЭЙЧЕЛ

Во время ужина с Логаном и Шелби, я, наблюдая за их взаимодействием, убедилась, что они определенно встречаются. Как она могла утаить от меня такое? Я убеждала ее сходить на свидание в течение нескольких месяцев, только чтобы теперь узнать, что у нее есть тайный парень. И не абы кто попало. Шелби встречается с врачом. Умным, успешным доктором, окончившим Гарвард.

Логан милый, но он не мой тип. Мне больше нравятся высокие и крепкие парни, поэтому меня так сильно привлекает Пирс. Рост Логана средний, как и телосложение. Но у него симпатичное лицо с голубыми глазами и ямочкой на ​​левой щеке. Он очень серьезен, как и Пирс, но Шелби смогла немного расслабить его во время ужина, точно так же, как я могу расслабить Пирса. Возможно, это признак того, что Шелби и Логан в конечном итоге смогут быть вместе.

Пока мужчины ждут чек, Шелби и я отправляемся в уборную. По правде говоря, только для того, чтобы поболтать о своем, о девичьем.

— Почему ты мне ничего не сказала? — спрашиваю ее, когда мы обе стоим перед зеркалами.

Она достает свою помаду.

— О чем? Мы просто друзья.

Я указываю на дверь.

— То, что я только что видела, никакая не дружба. Вы двое не могли перестать флиртовать друг с другом. И не думай, что я не заметила ничего под столом.

— Мы просто держались за руки. — Шелби смеется. — Да, и все. Окей, ты нас поймала.

— Я даже не собираюсь спрашивать, что ты подразумеваешь под держанием за руки, — я тоже смеюсь. — Так как долго между вами это происходит?

— Почти месяц.

— Месяц? Шелби, это уже давно.

— Я вижу его только тогда, когда он в городе, так что не так уж и давно.

— Ты ездила в Бостон, чтобы встретиться с ним?

— Еще нет, но он здесь два или три раза в неделю, чтобы проверить состояние моего отца. — Она наносит помаду на губы, а затем двигает ими, равномерно растирая.

— Я думаю, он сюда ездит, чтобы увидеть тебя, — говорю я, улыбаясь.

— Рэйчел, ты видишь то, чего нет. Мы просто встречаемся, и это временно. Богатый и успешный доктор не собирается жениться на такой девушке, как я.

— Почему бы и нет? Он, очевидно, тебе нравится, а ты ему, иначе он не встречался бы с тобой.

Она бросает помаду в свою сумку и застегивает молнию.

— Ладно, нам пора возвращаться.

— И Логан сегодня уезжает в Бостон? — спрашиваю я, когда мы выходим из туалета.

— Нет. Он возвращается утром.

Я резко хватаю Шелби за запястье, останавливая ее.

— Вы проведете эту ночь вместе?

Она негромко смеется.

— Мы взрослые люди, и можем заниматься сексом.

— Я просто имею в виду, что это звучит так, будто вы, ребята, настроены на серьезные отношения.

Шелби тянет меня к столику.

— Нет, мы просто встречаемся.

Несмотря на ее слова, мне кажется, она хочет большего. Я думаю, что и Логан хочет больше, чем просто секс. Я заметила, как он продолжал смотреть на Шелби во время обеда, и так, как он всегда следил за тем, чтобы они касались друг друга, когда сидели за столом. Их плечи, руки, пальцы. Их тела всегда были так близко друг к другу, как будто они хотели стать единым целым.

— Она подтвердила, что встречается с ним? — спрашивает меня Пирс, когда мы едем домой. Он знает о том, что мы с Шелби разговаривали, а не пудрили носики.

— Да, и я думаю, что она действительно ему нравится, и он определенно в нее влюблен. Я рада за нее. Надеюсь, их отношения сложатся. — Пирс не отвечает, его взгляд устремлен на дорогу. — А о чем ты говорил с Логаном, пока мы с Шелби были в уборной?

— Мы обсуждали его работу.

— Чем именно он занимается? Я знаю, он работает в клинике, но что это за клиника? Он ни словом не обмолвился за ужином.

— Это частная медицинская клиника, фокусирующаяся на более индивидуальном подходе к здравоохранению по сравнению с традиционной моделью лечения и касающаяся всех видов услуг. Но эти самые услуги не покрываются государственным страхованием. Если ты попадаешь туда, то тебе предстоит открыть карман и заплатить. И лечение очень дорогое, поэтому большинство людей не может его себе позволить.

— Вот почему ты покрываешь расходы на отца Шелби. — Я глажу его ладонь, лежавшую у меня на коленях. — Тебе приятно заботиться о ней и ее семье.

— К сожалению, это не спасет ее отца.

— Я знаю, но ему, по крайней мере, не так больно как раньше.

— Логан сказал мне, что он долго не продержится. Возможно, что даже до Рождества не доживет.

— О, это так грустно. Шелби будет опустошена.

Трудно было увидеть отца моей подруги. Я знаю, как трудно наблюдать, как кто-то, кого ты любишь, проходит через такой ужас. Я хочу, чтобы Шелби открылась мне и позволила ей помочь, но она не любит говорить об этом. Я звоню ей каждый день, но она никогда не хочет говорить о своем отце. Может быть, она говорит о нем с Логаном. Может быть, он сможет помочь ей справиться с потерей. Надеюсь, эти двое продолжат встречаться. И я думаю, что они будут замечательной парой. Даже не знаю, почему. Просто чувствую. Опять же, я вроде как безнадежный романтик и мне нравится видеть, как люди влюбляются и живут счастливо. Как мы с Пирсом.

На следующий день я иду на занятия, хотя мне и не нужно. Хочу попрощаться с моим профессором и несколькими одногруппниками. После лекции у меня запланирована встреча с консультантом, чтобы обсудить возможности трудоустройства в этом районе. Последние несколько месяцев он давал мне информацию касательно работы в Нью-Йорке, но теперь, когда я остаюсь в Коннектикуте, мне нужны советы, где и как начать искать работу здесь.

Когда я добираюсь до его офиса, он проводит меня внутрь, и я сажусь за стул напротив него. Он - мужчина средних лет, худой, с черными с проседью волосами. И он мне никогда не нравился. Не очень дружелюбен, всегда разговаривает со мной в снисходительном тоне и несколько раз, в прошлом, высказывал мне сексистские комментарии.

Я не хотела бы с ним встречаться, но он курировал мою программу трудоустройства после выпуска, поэтому у меня не было выбора. Прямо сейчас, он — моя единственная надежда на работу.

— Я должен начать с поздравлений, — говорит он, протягивая руку для рукопожатия.

— Спасибо. — Его рука холодная и липкая. Противная. — Хорошо, наконец, выпуститься.

— О, да, это тоже. Но в действительности я имел в виду поздравления с вашей помолвкой.

Он поздравляет меня с помолвкой, а не с получением степени магистра? Любопытно. Такое никогда не скажут ни одному студенту-мужчине.

— Как вы узнали о моей помолвке? — интересуюсь я.

— Моя жена смотрит все эти шоу и говорит, объявляли, что Пирс Кенсингтон женится на девушке, студентке Хиршфилда с исторического факультета. Она мне сказала, потому что предположила, что я вас знаю. Так, когда свадьба?

— В марте. — Я сажусь прямо и прочищаю горло. — В любом случае, как я сказала по телефону, я хотела поговорить с вами о возможностях трудоустройства в этом районе. Пока я живу в Уэстоне, было бы здорово, если бы я могла найти что-то здесь, но можно рассмотреть и варианты в одном из близлежащих городов.

— Сколько часов в неделю вы хотите работать добровольно?

— Волонтером? Или вы имеете в виду неоплачиваемую стажировку? Это было бы неплохо, если вы считаете, что, в конечном счете, это поможет мне получить полноценную должность.

Он откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди, а на его лице блуждает улыбка.

— Вы серьезно ищете работу, не так ли?

Я чувствую, как повышается мое кровяное давление. Он задал вопрос снисходительным тоном, и его улыбка превращается в ухмылку.

А мне вот совсем не весело. Я остаюсь очень серьезной.

— Конечно, поэтому и согласилась на встречу с вами.

Мужчина наклоняется вперед, положив руки на стол.

— Милая, тебе не нужна работа.

Теперь я злюсь. Хочу дотянуться до него и задушить его же галстуком, но вместо этого дышу минутку, чтобы успокоиться, а потом спрашиваю:

— Почему?

— Ты выходишь замуж за Пирса Кенсингтона, он миллиардер, а миллиард – это очень много денег.

О, мой бог. Он серьезно думает, что я не знаю, что такое миллиард? Начинаю ненавидеть этого парня, а для меня такое не свойственно. Не нравится человек? Да. Но ненависть? Раньше никогда.

— Мистер Бурмволл, я надеюсь, вы не подразумеваете, что женщина должна жить за счет своего мужа, а не зарабатывать собственные средства.

Он мерзко смеется.

— У вас нет необходимости зарабатывать деньги. Работа была бы пустой тратой времени. Пирс, вероятно, заработает больше денег на своем инвестиционном портфеле за один день, чем вы за целый год, работая в каком-нибудь музее.

Я сжимаю руки в кулаки, пытаясь контролировать свой гнев.

— Может быть, дело не только в деньгах. Может быть, я хочу использовать свои навыки и полученное образование, а не просто сидеть целый день дома.

— Вот почему вы должны стать волонтером. Музеям всегда нужны добровольцы.

— Да, подписывать конверты для приглашений на сбор средств. Я не для этого ходила в колледж.

— Я уверен, что они дадут вам больше обязанностей, чем подпись конвертов, — убеждает меня он, снова откидываясь на спинку своего кресла.

— Вы хотите сказать, что не собираетесь помогать мне найти работу? Вы даже не скажете мне, с чего начать?

— Я мог бы, но это бессмысленно. Они не возьмут тебя в штат, милая.

Я вскакиваю со стула.

— Прекратите называть меня милой! На самом деле, не называйте так ни одну девушку, если она не ваша возлюбленная или жена. И для записи, я могу устроиться на работу. По-моему, вы просто отказываетесь мне помочь.

— Рэйчел, успокойтесь, я просто пытался ...

— До свидания, мистер Бурмволл. — Я буквально вылетаю из комнаты. Терпеть не могу, когда мне велят успокоиться, поэтому его последние слова только еще сильнее меня разозлили.

Выбежав к своей машине, я сижу пару минут, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Какая же он задница. Я сомневаюсь, что он относился бы таким образом к мужчине. Если человек богат, разве он не должен работать? Пирс работает, или, по крайней мере, настолько привык, что планирует снова найти работу. Но ему это не нужно, поэтому, по словам мистера Бурмволла, Пирс должен сидеть дома целый день и ничего не делать. Или пойти добровольцем на несколько часов в неделю. Но мог ли этот напыщенный осел посоветовать Пирсу так сделать? Нет! Конечно, нет. Потому что он мужчина, и они должны работать. Но не мы, женщины. Мы должны тратить жизнь на шоппинг или маникюр, или ждать, пока наши мужья вернутся домой.

Моя попытка успокоиться не срабатывает, поэтому я завожу двигатель, трогаюсь с места и возвращаюсь в лофт. Только два тридцать, но Пирс дома, так как у него больше нет работы. Когда я выхожу из лифта, то все еще немного злюсь. Пирс сидит на диване, читает газету, но увидев меня, тут же встает.

Снимаю пальто и ощущаю позади, как он меня обнимает.

— Привет, милая, как занятия?

Я съеживаюсь.

— Не произноси это слово.

— Какое?

— Милая, — вывернувшись из его объятий, я пошла на кухню. — Не называй меня так.

— Хм, хорошо. — Он кажется смущенным, подходя к тому месту, где я стою. — Я не подозревал, что слово «милая» тебя так расстраивает.

Я вздыхаю и поворачиваюсь к нему лицом.

— Это не совсем так. Я имею в виду, меня не расстраивает, когда ты меня так называешь. А вот другие… — Я обнимаю его. — Прости меня. Я просто злюсь и расстроена, и я не имела права на тебя накидываться. — Кажется, мне придется запереться в спальне, пока я не успокоюсь.

Пирс поднимает мое лицо за подбородок.

— Что случилось?

Я пересказываю ему разговор с Бурмволлом, включая его обращение ко мне. Выдохнув, опускаю голову, и Пирс меня обнимает.

— Рэйчел, мне жаль, что он относился к тебе таким образом. Это было очень непрофессионально, а также грубо и снисходительно. Ты должна сообщить о нем вышестоящему начальству в колледже.

— А смысл? Кроме того, он, вероятно, только со мной так говорил, и я уверена, что я у него единственная студентка, которая выходит замуж за миллиардера. Он поддерживал меня и составлял протекцию, когда думал, что я была просто его постоянным аспирантом. Но теперь, когда я жена или будущая жена Пирса Кенсингтона, все изменилось. — Я смотрю на Пирса. — Как ты думаешь, он прав? Думаешь, я не смогу устроиться на работу, потому что я твоя жена?

— Я действительно не знаю. Все женщины, с которыми я знаком, родом из богатых семей, и никогда не пытались устроиться на работу, поэтому у меня нет никого для примера.

— Эти женщины учились в колледже?

— Да, но это ничего не значит. У моей матери есть степень в бизнесе, но у нее никогда не было работы, и у ее подруг тоже.

— Но они из другого поколения, когда женщины были домохозяйками. Современные женщины должны работать.

— У них высшее образование, но на самом деле они не работают и не получают зарплату. Обычно они занимаются благотворительностью, например, организуют сбор средств или планируют аукционы.

— А как насчет твоей бывшей жены? Она пыталась найти работу?

— Нет, и не собиралась. — Он слегка колеблется, как будто не хочет говорить то, о чем думает.

— Что случилось, Пирс?

— Я просто собирался сказать, что заниматься благотворительностью не зазорно. Некоторые из этих событий грандиозные и влекут за собой множество работы и требуют специальных навыков.

— Каких именно?

— Маркетинг, планирование бюджета, связь с общественностью, координация, реклама. Это зависит от события. Несмотря на то, что моя мать никогда не занималась настоящей работой, она уделяет много времени и сил своей благотворительности. Она считает ее очень успешной, и на протяжении многих лет она использовала свою степень бизнеса, в планировании подобных мероприятий.

— Значит, ты думаешь, что если я не смогу найти работу, то должна просто заняться благотворительностью?

— Я думаю, ты должна делать то, что хочешь. Просто говорю, что нет ничего плохого в благотворительности. Это не значит, что ты не работаешь. Тебе просто не платят, а еще, если это организация, в которой ты заинтересована, то для них ты окажешься полезной. — Пирс опустил руку мне на плечо. — Рэйчел, если ты хочешь обычной работы, тогда вперед, я тебя не останавливаю. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, милая… — Он запинается на последнем слове.

Я смеюсь.

— Все в порядке, ты можешь меня так называть.

Пирс улыбается.

— Хочешь, чтобы я разобрался с мистером Бурмволлом? Я более чем счастлив это сделать.

— Нет, все нормально.

Он бегло проверяет часы.

— На самом деле, нам уже пора идти. У нас через час фотосессия, и нам нужно ехать в студию.

Пирс нанял фотографа, чтобы сделать наши снимки, и отправить в СМИ, чтобы нас лишний раз не тревожили преследованием.

С тех пор, как мы разослали объявление о помолвке, к Пирсу обратились люди из средств массовой информации, с просьбой рассказать о нашей паре, и дать интервью. Мы еще не решили, но Пирс думает, что мы должны. Он сказал, что лучше начать первыми и контролировать то, что о нас говорят, а не дать журналам о нас сплетничать.

Мне не нравится вся эта реклама. Пирс много раз предупреждал меня о том, что его личная жизнь выставлена на обозрение, поэтому мне нужно принять этот факт и привыкнуть, но все равно я беспокоюсь.

Когда мы добираемся до студии, меня уводят в комнату, где пожилая женщина причесывает меня и наносит макияж. Очень насыщенный, намного больше, чем я обычно делаю, но она меня заверила, что на камеру я буду выглядеть естественно.

Как только она заканчивает, входит Пирс.

— Меня послали сюда, — говорит он женщине, — но, если вы не готовы, я выйду в коридор и подожду.

Она оглядывает его сверху вниз и обратно.

— Вау, да ты прям находка! — глянув на меня, женщина подмигивает. — Хороший выбор.

Я негромко смеюсь.

— Полностью согласна.

— А я думаю, что тот, кому повезло, это я, — говорит Пирс.

— Так и есть. — Женщина кивает в мою сторону. — Она великолепна. Как только я ее увидела, то подумала, что она профессиональная модель. Тебе нужно отдать ее фото в агентство.

Пирс мне улыбается.

— Как ты думаешь, Рэйчел? Хочешь стать моделью?

Я внутренне содрогаюсь.

— Нет. Абсолютно нет. Я перед камерой нервничаю, поэтому просто хочу сделать все быстрее и покончить с этим.

Женщина сажает Пирса на стул рядом со мной, лицом к зеркалу.

— Расслабься, — говорит она мне, — делать ничего не надо, ты просто стоишь и улыбаешься. — Она отступает в сторону и смотрит на меня и Пирса в зеркало. — Вы оба великолепны. Возможно, вы лучшая пара, которую я когда-либо видела.

— Спасибо, — говорю я. — Но уверена, вы всем так говорите.

Она качает головой.

— Поверь мне, я так не делаю. И вы действительно красивая пара.

Пирс берет меня за руку, пока женщина колдует над его волосами. Когда она закончила, мы переоделись в одежду, которую взяли с собой, и пошли на съемочную площадку.

Фотограф сначала снимает нас по одиночке, а затем вместе, создавая разные позы. По прошествии половины времени молодая девушка, одетая в черное, входит в студию и наблюдает за работой фотографа.

Когда съемка окончена, она подходит к нам с Пирсом говорит:

— Я редактор журнала Celebrity Weekly. Будучи здесь на другой фотосъемке, узнала о вашей, когда заглянула. Наслышана о помолвке, и, если вы не возражаете, я бы хотела взять интервью и, возможно, использовать некоторые из этих фотографий. Наши читатели любят истории про свадьбу. И ваши фотографии великолепны. Вы двое - красивая пара. Возможно, мы поместим вас на обложку.

— Как ты на это смотришь? — спрашивает меня Пирс.

— Хм, ладно, окей.

— Мы можем провести интервью прямо сейчас? — интересуется она. — Это не займет много времени.

Мы согласны. Интервью короткое, может быть, минут десять. Девушка говорит, что оно выйдет в одном из январских выпусков.

Когда мы возвращаемся домой и ужинаем, я совершенно измучена. День был долгий.

Мы рано ложимся в постель, и когда Пирс тянет на нас одеяло, то спохватывается:

— Я забыл включить гирлянды.

Встав, он подходит к миниатюрной елке, которую я поставила на комод и включает гирлянду. Это просто крошечная цепочка цветных огней, но они наполняют комнату теплым мерцанием, поэтому нам обоим нравится оставлять их всю ночь.

Вчера я украсила лофт, пока Пирс был в спортзале. Прежде рассказала ему, что планирую, потому что это место по-прежнему больше принадлежало ему, чем мне, и я не была уверена, что он согласится. Несколько месяцев назад Пирс признался, что действительно не любит Рождество, что для меня не имеет никакого смысла. Я имею в виду, эй, как же не любить Рождество? Во всяком случае, он сказал, что я могу украсить лофт, однако, я хотела лишний раз убедиться. Купив елочку для гостиной, я нацепила на нее гирлянду, затем повесила на окна фонарики и установила еще одну миниатюрную ель в спальне.

Когда Пирс вернулся домой, я не могла понять, нравится ли ему то, что я сделала. Но когда стемнело, и он увидел все огоньки, то расплылся в самой большой улыбке. И как только мы вернулись домой сегодня вечером, он сразу же включил гирлянду. Я воспринимаю его действия как знак того, что он начинает любить Рождество. В конце концов, я собираюсь заставить его полюбить этот праздник.

— Вот, — Пирс возвращается ко мне в постель. — Как тебе?

— Хорошо. — Я обвиваюсь вокруг него руками и ногами и кладу свою голову ему на грудь. — Как ты думаешь, мы должны на Рождество остаться дома?

— И не поехать в Италию? Я думал, ты этого хочешь.

— Я знаю, и я очень взволнована поездкой, но это наше первое Рождество вместе, поэтому, возможно, мы должны провести его здесь, дома.

Он целует меня лоб.

— У нас впереди еще много рождественских праздников, и, может быть, в следующем году мы встретим его в новом доме.

Я удивлена и привстаю, вглядываясь в его лицо.

— Ты хочешь новый дом?

— Почему ты так удивляешься, мы говорили о том, чтобы его купить.

— Да, но я думала, ты имеешь в виду через несколько лет.

— Мы не должны сразу все делать, если ты не хочешь. Я просто думал, что ты, скорее всего, предпочтешь жить в доме, выбранном нами обоими, вместо того, чтобы жить здесь. Подумай об этом, и мы позже сможем все обсудить.

Я очень хочу собственный дом. Просто ничего не сказала Пирсу об этом, потому что, где мы будем жить, напрямую зависит от того, где мы работаем, а прямо сейчас мы оба безработные. И говорить о покупке дома означает лишь еще сильнее расстроиться, по крайней мере, для меня, потому что мои перспективы найти стоящую работу выглядят очень туманными. Здесь почти нет никаких вакансий.

Пирс вдруг заглядывает в свою тумбочку и что-то из нее вытаскивает.

— Я чуть не забыл, это для тебя. — Он вручает мне небольшую коробочку. — Подарок на Рождество.

— Поездка - мой подарок. — Я сажусь и включаю лампу рядом с кроватью.

— Поездка - наш медовый месяц. Теперь открой.

Я открываю коробку, а внутри - маленькое хрустальное украшение в форме звезды.

— Пирс, оно очень красивое. Мне нравится.

— Я заметил, что у тебя нет никаких украшений. Я выбрал это, но подумал, что тебе самой захочется выбрать другие.

— На самом деле, я думала продолжить традиции своей семьи, где мы собираем украшения на протяжении многих лет. Что-то, что напоминает нам о чем-то особенном, случившемся в этом году. С тобой все в порядке?

— Конечно, все, что ты захочешь.

Я крепко держу звезду.

— Так, о чем говорит украшение?

— Что ты моя яркая блестящая звезда? — Он смеется, когда целует меня. — Или звезда твоего выпуска? Ты заканчиваешь колледж с отличием.

— Я думаю, что она должна символизировать желание. Ты знаешь, это как загадать на падающую звезду в небе? Мы должны каждый день желать то, что мы хотим больше всего в нашей новой совместной жизни. Не то, что у нас уже есть, любовь, а то, что мы действительно хотим для нас. Таким образом, когда мы будем смотреть на звезду в Рождество, она будет нам напоминать, что мы должны работать над тем, что хотим получить.

— Мы должны вслух озвучить желания?

— Нет. И загадывай все, что хочешь. Готов? — Я держу звезду на ладонях.

— Прямо сейчас? Ты не дала мне времени подумать.

— И сколько тебе его нужно?

— Ладно, давай ты, вперед.

Я шевелю звезду между нами.

— Хорошо, я загадываю.

Закрываю глаза и представляю себе мое желание. Оно вряд ли воплотится в жизнь, но именно поэтому это желание. То, на что можно надеяться.

Я хочу, чтобы у нас с Пирсом родился ребенок. Я хочу этого больше всего на свете. Так что это будет мое желание каждый год, когда я возьму в руки звезду. Желание, о котором я буду просить каждый год на Рождество. И, может быть, если мне повезет, оно сбудется.

 

ГЛАВА 11

ПИРС

Сейчас девять часов утра, и я направляюсь к дому Джека. Мои попытки связаться с ним со дня вынесения приговора в прошлое воскресенье не увенчались успехом. Наконец он позвонил мне вчера вечером и сказал, что мы встретимся сегодня у его дома, прежде чем он поедет в офис.

— Пирс, — здоровается Джек, когда я появляюсь на его пороге. — Заходи.

Сегодня на нем темно–синий костюм и белая рубашка, выглядевшая гораздо лучше, чем его одежда для медитации. По крайней мере, теперь мне не приходится смотреть на его босые ноги и грудь.

Он ведет меня в свою тайную комнату.

— Садись, позавтракать хочешь? — сам садится перед кучей бекона на тарелке и бокала с «Кровавой Мэри».

— Я уже поел.

— Ну, а я нет, поэтому ты говоришь, пока ем я. — Джек закидывает кусочек бекона в рот, затем подворачивает рукава на рубашке.

— Ты всегда ешь столько бекона? — Я указываю на его тарелку. Там, должно быть, по крайней мере, полфунта бекона. Может больше.

— Не грузи меня диетой. Ты похож на мою долбанную жену. — Он хватает бокал со своей «Кровавой Мэри», и делает глоток. На стекле остаются отпечатки его жирных пальцев. — Что ты хочешь?

— Я хочу знать, что случилось, когда меня вывели с собрания в воскресенье. О чем они говорили?

— Не могу тебе ничего сказать. — Джек набивает полный рот бекона и медленно жует.

— Ты мой наставник. Ты должен приглядывать за мной.

— Нет, — говорит он, разговаривая с полным ртом. — Я должен научить тебя, а не защищать. Ты сам себя должен защитить, Пирс, я говорил тебе это много раз, и даже предоставил массу возможностей для этого.

— Я не могу защитить себя, когда не знаю, от чего, или, когда это произойдет. Скажи мне, чтобы я мог подготовиться.

— Я не знаю, что, черт возьми, произойдет. Ты слышал, что они сказали. Решение принимают на более высоком уровне.

— Да, но ты мог бы сказать мне, что именно ими обсуждалось.

— Мне запрещено это делать.

Мне кажется, что я хожу по замкнутому кругу. И тот факт, что Джек так непринужденно относится к моей ситуации, бесит.

— Они говорили что-нибудь о Рэйчел? — Я наклоняюсь вперед, буквально умоляя его. — Пожалуйста, мне нужно знать.

Он отводит взгляд в сторону, протирая рот белой салфеткой.

Его молчание заставляет мое сердце биться еще сильнее.

— Что случилось, Джек? Они планируют что-то сделать с Рэйчел?

Он не отвечает. Тянется за очередным кусочком бекона, но я хватаю его за запястье.

— Черт возьми, Джек! Скажи мне, они причинят вред Рэйчел?

Джек выразительно смотрит на мою руку на своем запястье, а затем смотрит мне в глаза.

— Не трогай меня, когда я ем. Я как собака, могу укусить.

Я отпускаю руку Джека и сидя в кресле, жду, пока он заговорит. Но он продолжает молча доедать свой завтрак. С такими отвратительными звуками чавканья, что мне становится не по себе. Это может быть даже хуже, чем смотреть на его босые ноги. Когда Джек, наконец, доел, то залпом проглотил свою «Кровавую Мэри», и вытер рот салфеткой.

— Твой отец попросил меня внести свой вклад в твое наказание.

— Он не может, у него нет на это прав.

— Вот что мы обсуждали, пока тебя не было.

— И что было решено? Разрешают ли они?

— Да, Холтон встретился с правящим советом в частном порядке и высказал свои мысли по этому вопросу. А они уже преподнесут это вышестоящим членам общества.

— Черт возьми! — Я ударяю кулаком по столу. — Джек, почему, черт возьми, ты не остановил его? Ты же знаешь, мой отец сделает мое наказание невыносимым.

— Я уже достаточно получил за тебя на этой встрече. Мне не нужна на спине чертова мишень. Холтон и так уже слишком подозрителен по отношению ко мне. Кроме того, только потому, что они позволяют ему выражать свое мнение, это не значит, что они к нему прислушаются. Члены высшего уровня сами примут окончательное решение.

— Мой отец сказал, чего он хочет?

— Конечно, нет. Он не рискнул бы, один из нас мог тебе рассказать.

— Кто еще был там?

— Я не могу тебе сказать.

Так чертовски раздражает, что Джек выбирает, какой информацией делиться.

— Тогда что ты можешь мне сказать?

Он откидывается назад, скрещивая руки на груди.

— Что ты хочешь знать? Спроси меня, и я посмотрю, смогу ли ответить.

Я вскакиваю со стула.

— Не собираюсь сидеть здесь и весь день играть в угадайки! Просто скажи мне, что они говорили!

— Пирс, — его голос спокоен. — Сядь.

Я вздохнул и опустился обратно на стул, потирая лоб рукой.

— Они собираются причинить Рэйчел боль? Мне нужно знать, Джек.

— Честно говоря, я не в курсе. — Сейчас он серьезен, и я чувствую, что наконец способен сказать мне хоть что-то. — Теперь, когда решение было передано на более высокий уровень, может случиться все. Но я могу тебе сказать, что, когда тебя не было в комнате, имя Рэйчел даже не упоминалось. И тот факт, что они принимают ваш брак - это хороший знак. Честно говоря, я все еще шокирован, что они приняли подобное решение.

— Как ты думаешь, это какая-то игра? Уловка, чтобы заставить меня думать, будто она в безопасности, когда на самом деле нет?

— Возможно. — Джек двигает дальше по столу свою тарелку и кладет руки перед собой, слегка поглаживая пальцы. — Я рад, что ты, наконец, так думаешь, Пирс, ты всегда должен думать именно так. Никогда никому не доверяй. Никогда не думай, что ты в безопасности. Никто из нас.

— Значит, они не говорили о Рэйчел, когда я вышел из комнаты? — Знаю, что уже спрашивал об этом, но я обнаружил, что иногда мне приходится задавать один и тот же вопрос несколько раз, прежде чем я получу ответ.

— Они говорили о том, какое из наказаний подходит для чего-то подобного, но никто ничего не мог придумать, не было прецедента. Некоторые из присутствующих, более молодые, сказали, что наказание не должно быть слишком суровым, учитывая, что ты просто женился. До тех пор, пока она не знает наших секретов и сможет приспособиться к твоему образу жизни, участию в общественных мероприятиях и т. д., тогда это не такое уж страшное преступление. С другой стороны, более старшие требуют самого сурового наказания, главным образом для того, чтобы использовать тебя в качестве примера для других, так сказать превентивные меры. Они не хотят, чтобы наши люди просто уходили и женились на ком угодно.

— И что сказал мой отец?

— Он был по большей части спокоен, кроме как тогда, когда хотел поделиться своими идеями с членами более высокого уровня. — Джек делает паузу, как будто хочет еще что–то сказать.

— Что случилось, Джек? Что еще сказал мой отец?

Он быстро качает головой.

— Ничего, — поспешно встает и указывает мне на двери. — Пошли, мне нужно работать.

— Вспоминая о работе, мой отец меня уволил. — Когда я говорю это, то звучит смешно. Наверное, я принял увольнение до такой степени, что оно вызывает у меня смех.

Джек улыбается.

— И ты это отпраздновал?

— Нет, но полагаю, что должен, не так ли?

— Это же то, что ты хотел. Наконец, освободился. — Подталкивая меня к выходу, Джек продолжает улыбаться. — Пойдем, я проведу тебя.

Когда мы идем по коридору, он смотрит на меня:

— Значит, ты ищешь работу?

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне нужен сотрудник по продвижению моей новой линейки продуктов. Тебе интересно?

Я останавливаюсь и смотрю на него.

— Ты серьезно?

Джек поворачивается ко мне лицом.

— Ты умный, полон идей, и ты - трудолюбивый человек. Ты тот тип людей, которых я люблю держать ближе к себе. Я знаю, что ты хочешь начать свой собственный бизнес, но, возможно, ты хотел бы параллельно поработать, это лучше, чем сидеть целыми днями. — Он улыбается. — И я гарантирую, что твой новый босс будет намного лучше прежнего.

— Мой отец был бы в ярости, если я буду на тебя работать.

Улыбка Джека еще шире.

— Тем более тебе надо соглашаться.

Я тоже улыбаюсь.

— Мне нужно подумать, но спасибо за предложение. Можем обсудить это позже? Через несколько недель мы с Рэйчел уезжаем…

— Но ты будешь на встрече, — прерывает он меня. — Ты не можешь ее пропустить, Пирс. Она итоговая.

— Да, я знаю, и прийду.

Он имеет в виду собрания, посвященные концу года в организации. Они начинаются в понедельник после Рождества и длятся всю неделю. Рождество в этом году выпадает на субботу, что означает, Рэйчел и я должны вернуться домой в воскресенье, чтобы я мог присутствовать на встречах. Я еще не сказал ей, что буду делать на этой неделе, потому что не придумал очередную ложь. Оказывается, это весьма утомительно.

— Дашь мне знать о своем решении в начале января, — говорит Джек.

Мы продолжаем идти по коридору в комнату, ведущую в фойе. Там лестница, и я слышу, как по ней, обращаясь к Джеку, спускается женщина.

— Эй, задница-Джек, — издевается она, встречая его в фойе.

— Чего ты хочешь, женщина? — он рычит, но в шутливом тоне.

Это жена Джека. Она замечает меня и краснеет.

— О, извините, я не подумала, что мой муж может быть не один.

— Расслабься, Марта. Это же Пирс.

Я уже знаком с женой Джека. Она крупная, и у нее густые, темно-каштановые волосы, достигающие подбородка. Марта на самом деле не особо похожа на жен других членов, те худые и в основном блондинки. Она также много ругается, что другие жены никогда не делают, по крайней мере, публично. И когда Марта выпьет, то себя не контролирует. Другие женщины считают ее грубой и вызывающей. Вот почему она и Джек составляют столь хорошую пару. Они оба изгои.

— Задница - ее прозвище для меня, — поясняет Джек, когда обнимает жену и целует ее в щеку.

Она смеется и говорит мне:

— Я уверена, ты можешь догадаться, когда и как я придумала его. — Нахмурившись, Марта нюхает рубашку своего мужа. — Джек, ты снова ел бекон?

— Видишь? — кричит он мне. — Ты говоришь так же, как она. — Снова целует ее и довольно ощутимо хлопает по нижней части спины. — Люблю тебя. Увидимся позже. — Джек что-то шепчет ей на ухо, а она улыбается и подмигивает ему.

Я не понимаю, как этим двоим удалось обманывать остальных. Почти всех из организации, застрявших в браках с нелюбимыми. Джек и Марта, наоборот, влюблены друг в друга, и это заметно, поэтому я и не понимаю.

Марта протягивает мужу пиджак.

— Ты оставил его наверху. — Поворачивается ко мне и улыбается. — Он голову забудет, если она не будет прикреплена к туловищу.

Я смеюсь.

— Приятно было увидеть тебя, Марта.

— Мне тоже, Пирс. О, и передай своей жене, что я с удовольствием с ней познакомлюсь.

— Эта девушка не захочет знакомиться с такой старой сумасшедшей летучей мышью, как ты, — шутит Джек, надевая пиджак. — Она настолько молода, что могла бы быть твоей дочерью.

Я качаю головой и улыбаюсь Марте.

— Обязательно ей передам.

Джек и я выходим из дома, и, когда я еду домой, то думаю о том, что он мне сказал. О том, как я никогда не должен считать, что я в безопасности. Или что Рэйчел в безопасности. Все время твержу себе, что это то, во что хочу верить, потому что не могу справиться с мыслью о ее потере. Если с ней что-то случится, я буду уничтожен. Как жить в ладу с самим собой, зная, что именно я подверг ее опасности?

Прошлой ночью Рейчэл заставила нас обоих загадать желание на украшения, которое я купил для нее. Мне хотелось, чтобы она всегда была в безопасности. Чтобы ей никогда не причиняли вреда. Я не особо верю в желания, поэтому их прежде не загадывал. Но прошлой ночью все изменилось. Я сделаю все возможное, чтобы убедиться, что Рэйчел в безопасности, даже если это включает в себя загадывание желания на хрустальную звезду.

Пока я стою на красном сигнале светофора, размышляю о предложении Джека, и признаться, несколько заинтригован. Хоть я и хочу организовать собственный бизнес, это не делается молниеносно. Мне нужно время, чтобы все обдумать и распланировать, и, хотя это то, что я умею лучше всего, было бы неплохо поработать и набраться опыта в другой компании. Там, где я действительно мог бы выражать свое мнение и заставлять людей прислушиваться к моим идеям.

Мой отец был бы в ярости, если бы я принял предложение Джека, но мне все равно. Он уже меня ненавидит, не разговаривает со мной, и я уверен, чтобы сделать мое наказание самым суровым, отец приложит максимум усилий. Так что, может быть, я должен согласиться на работу в компании Эллита. Проблема только в том, что Рэйчел не знает, что я дружу с Джеком. Она все еще думает, что он просто какой-то сумасшедший старик, забредший в ее квартиру. Итак, как я объясню ей, кто он на самом деле, и почему я не сказал ей о нем несколько месяцев назад, когда она ко мне переехала?

Вернувшись в лофт, я нахожу Рэйчел сидящей на диване, разговаривающей по телефону. Глаза у нее покрасневшие, как будто она плакала.

— Мама, я знаю, но так будет лучше, и у меня совсем нет времени заниматься планировкой, даже если бы я и хотела. — Она медленно кивает. — Да хорошо, - делает паузу. — Я тоже тебя люблю, — затем вешает трубку и ложится на диван. — Все прошло не так уж и хорошо.

— Что случилось? — Я поднимаю ее ноги и кладу их себе на колени, когда сажусь рядом с ней.

— Я сказала своей маме, что твоя мама занимается свадебным планированием, и моя мама очень расстроилась. Я рассказала ей о холодности между мной и твоими родителями, поэтому она все понимает, но все равно расстроена.

— Потому что она хотела спланировать свадьбу?

— Это меньшее, что мама хотела бы, но она согласна, с тем, что твоя мама займётся свадьбой. Но она не может понять, почему мне не разрешено ее координировать. Я пыталась ей объяснить, что у меня нет на это времени и навыков, но все равно бесполезно.

Я не знаю, что сказать. Не могу сдаться и рассказать Рэйчел, почему она не может спланировать свою свадьбу. Это был приказ, и я бы не посмел просить высшее руководство группы, чтобы она могла внести свой вклад. Они ясно дали понять, что Рэйчел не должна вмешиваться, кроме как получать новости от планировщиков мероприятия.

— Ты спрашивал свою мать о девичнике?

Рэйчел убирает ноги и садится.

— Да, но мы еще не выбрали дату. Многие мои друзья будут дома во время праздников, так что это было бы самым удобным моментом, но мы же уезжаем.

— Мы возвращаемся двадцать шестого. Почему бы тебе не полететь туда и остаться с родителями на несколько дней?

— А тебя оставить в одиночестве?

— На самом деле, это хорошая идея, мне нужно посетить на той неделе конференцию в «Кенсингтон Кемикал».

— Но твой отец тебя уволил.

— Это не общеизвестный факт. Нашим сотрудникам и клиентам ничего не сказали, они просто думают, что я уезжаю. — И это правда, но я сам только узнал о конференции, увидев записку, когда собирался забрать вещи из своего офиса. — У меня замечательные отношения с некоторыми из наших клиентов, поэтому они ожидают, что я буду на конференции. Мне также нужно будет с ними пойти поужинать, так что я вернусь поздно. Отправляйся к своим родителям и устрой девичник.

Рэйчел размышляет над моими словами.

— Наверное, было бы неплохо еще раз повидаться с ними. Как только я получу работу, то уже не смогу ездить так часто.

— Тогда договорились, и я куплю тебе билет.

Звонит телефон, и Рэйчел подходит, чтобы ответить.

— Здравствуйте, — несколько минут слушает. — Да, это Рэйчел, — улыбается и кивает. — Нет, мы ничем не заняты ... хорошо, увидимся. — Она вешает трубку.

— Кто это был? — любопытствую я.

— Виктория Лиссфельд, и она сказала, что она невеста Ройса. Я думала, они просто встречаются, а не обручены.

— Они уже помолвлены, но что она хотела?

— Пригласила нас на ужин завтра вечером.

— И ты согласилась?

— Да, у нас нет планов, и я подумала, что было бы хорошо с ними поужинать. Ты же дружишь с Ройсом. Я думала, ты захочешь пойти.

— Нет. — Я встаю, ощущая, как меня душит гнев. — Мне неинтересно обедать с ними, поэтому ты должна была сначала спросить меня, прежде чем соглашаться.

Это все идея Виктории, я точно знаю. Уловка, чтобы получить больше информации о Рэйчел, которую она позже извратит, сплетничая со своими друзьями. Она настроит их против нее, прежде чем сама Рэйчел даже встретится с ними. Для нее уже достаточно сложно быть принятой в эту группу женщин, учитывая, что она не одна из нас, но Виктория постарается, чтобы Рэйчел никогда не допустили в круг избранных.

— Пирс, мне кажется, ты снова пытаешься меня скрыть от своих друзей.

Я побеждено сажусь рядом с ней.

— Это не так, я просто опасаюсь Викторию. Я знаю ее уже много лет, и она не очень хороший человек.

— Почему бы тебе не позволить мне самой решить это для себя? Всего лишь один ужин, мы встретимся с ними в ресторане.

— Прекрасно, но следи, о чем и что ты говоришь рядом с ней. Не говори ей слишком много, она жуткая сплетница, и я не хочу, чтобы она нас обсуждала.

— Если она такая ужасная, почему Ройс женится на ней? — Она делает паузу, выглядя так, будто только что поняла ответ на свой вопрос. — Это браг по договоренности.

— Да, но они оба его принимают.

— Я все еще нахожу это странным. — Рэйчел отмахивается от этой мысли и спрашивает: — Итак, где ты был сегодня утром?

— В спортзале, — отвечаю первое, что приходит на ум, не в силах придумать ложь получше.

— Ты всегда встречаешься со своим тренером в полдень.

— У него сегодня были дела, поэтому он попросил меня приехать раньше. Кстати, у меня есть членство в спортклубе дальше по улице. Тебе нужно пойти в их бассейн.

Ее глаза загорелись.

—У тебя есть членство? И когда ты о нем вспомнил?

— Вчера, но забыл тебе сказать.

Рэйчел довольно улыбается.

— Не возражаешь, если я пойду туда прямо сейчас? Я бы с удовольствием поплавала.

Я с нежностью целую ее.

— Я только «за», иди.

Она уходит в спальню, чтобы переодеться, а я откинулся на кушетку, почувствовав облегчение, что Рэйчел поверила моему рассказу о конференции и согласилась с моей идеей о том, чтобы уехать домой на праздники.

Я не знаю, как буду продолжать это делать. Когда я должен буду пойти на собрание организации или уйти, чтобы выполнить их задание, что тогда я ей скажу? Раньше я мог бы обвинять свою работу, но сейчас у меня ее больше нет. Так что я буду делать в будущем? Какое оправдание ей дам?

Я чувствую, что у меня иссякает источник лжи, в которую она поверит. А мы женаты всего несколько недель. Как я смогу лгать Рэйчел всю оставшуюся жизнь?

 

ГЛАВА 12

РЭЙЧЕЛ

Мы только что приехали в ресторан, где встречаемся с Ройсом и Викторией. Он славится кухней из морепродуктов и расположен вдоль береговой линии. Пирс бывал здесь раньше и сказал мне, что это очень высококлассный ресторан, поэтому я надела платье, а Пирс костюм. Сегодня я вынуждена была купить себе новое платье. У меня не было ни одного подходящего, чтобы надеть его в дорогое заведение.

Мне действительно нужна новая одежда. Все, что у меня есть, куплено по случаю, а Пирс сказал, что мне нужны элегантные платья для разнообразных мероприятий. В пятницу я пойду за покупками с той женщиной, которая выбрала мне одежду, что я носила в Лас-Вегасе. Пирс велел мне купить все, что захочу, и не смотреть на ценники, которые будут очень шокирующими, учитывая, что я обычно покупаю дешевую одежду.

— Привет, Пирс. — Ройс встает из–за стола. Пирс и я приветствуем его и пожимаем ему руку.

— Я Виктория, — сообщает женщина рядом с ним. Я никогда не встречала ее прежде, поэтому не знала, как она выглядит. На пару дюймов ниже меня, худенькая, с темными каштановыми волосами, собранными в пучок на затылке. На ней платье с кремовым цветком, шарфом, перекинутым через плечо и каким-то образом связанным с ее поясом. Все это выглядит как на неделе моды.

— Приятно познакомиться, — говорю я, пожимая ей руку.

Ее глаза бегают по мне, начиная с лица, и медленно двигаются к моему платью. Я чувствую, что меня проверяют и оценивают, подобно тому, когда встречалась с родителями Пирса. И это отвратительное чувство.

Мы все садимся, а Виктория разворачивается ко мне. Улыбается, но это скованная, напряженная улыбка.

— Та-а-а-к, расскажи мне, как ты встретила Пирса.

— Они встретились в Йеле, — отвечает Ройс, опуская руку на спинку ее стула.

— Ты посещала Йель? — удивляется Виктория, как будто она не могла представить, что я могу там учиться.

— Нет, я училась в Хиршфилде, а в Йельском университете слушала лекцию Пирса по деловой этике.

Ройс так сильно смеется, что почти задыхается от воды, которую пил.

— Простите меня, — говорит он, промокая салфеткой рот. — Деловая этика? — спрашивает Пирса. — Они там в курсе, что твоя семья владеет «Кенсингтон Кемикал»?

Он снова смеется, но я не пойму, почему ему так смешно. Он намекает, что для компании Пирса этика – пустой звук?

— Ройс, — говорит Пирс предупреждающим тоном, что заставляет меня думать, что Ройс не шутит.

Виктория игнорирует его и обращается ко мне:

— Я слышала, что ты со средней полосы.

Я ненавижу, когда люди так говорят. Это Средний Запад, а не средняя полоса.

— Да, я из Индианы.

— Ах, так ты с фермы? — Она почти смеется, когда спрашивает.

— Да, я выросла на ферме. — Я, наверное, сказала это слишком жестко, но надеюсь, что Виктория поняла мой тон. Она груба по отношению ко мне, и я не хочу, чтобы это продолжалось всю ночь.

— Разве это не смешно, Ройс? — Она наклоняет голову в сторону своей пары. — Пирс обручился с маленькой наивной фермершей.

— Виктория, — говорит Пирс гораздо более резким тоном, чем мой. — Мы с Рэйчел уйдем, если ты продолжишь разговаривать таким образом.

— Каким образом? — спрашивает она, моргнув на него фальшивыми ресницами. — Я просто пытаюсь познакомиться с твоей девушкой.

Ройс наклоняется к ней и улыбается.

— Виктория, дорогая, будь милой. — Он говорит так, будто разговаривает с маленькой девочкой.

Хотя я благодарна Ройсу за то, что помог Пирсу и мне сбежать, я не могу сказать, что он мне нравится. В первый же день, когда мы были в Лас-Вегасе, Ройс переспал с несколькими женщинами, несмотря на то, что помолвлен с Викторией. Он вообще не уважает женщин. Он разговаривает с ними, используя снисходительный тон, точно, как сейчас.

— Мне нужно на минуту отлучиться, — сообщаю остальным, чертовски в этом нуждаясь. Я встаю одновременно с появлением официанта. — Пирс, не мог бы ты заказать мне лосося?

— Рэйчел, — слышу, как он зовет меня, когда направляюсь в туалет, но игнорирую. Зайдя в комнату, подхожу к зеркалу и смотрю на себя, глубоко вздыхая. Мне нужно быть более жесткой. Нельзя позволить этим людям по мне ходить. Если я не дам сдачи, то соглашусь на их стереотип о деревенской простушке.

Виктория входит в уборную.

— Все в порядке?

На ее лице появляется самодовольная усмешка, как будто она довольна собой за то, какую вызвала у меня реакцию. Но я не позволю ей снова меня унижать.

Я улыбаюсь.

— Все в порядке, просто решила немного освежиться.

Беру свою помаду из сумочки и наношу на губы, даже если мне это и не совсем нужно. Мне даже не нравится помада, но я поняла, что должна ею пользоваться. По крайней мере, она мягкого розового оттенка. Виктория предпочитает ярко-красную, выглядящую неприятно на ее бледной коже.

— Так вы с Пирсом счастливы? — спрашивает она, разглаживая волосы, когда смотрит в зеркало.

— Да, очень. — Я кладу свою помаду обратно в сумочку.

— Он такой непослушный мальчик. — Виктория достает пудреницу и касается пуховкой своих щек. — Но его внешность с лихвой компенсирует его плохое поведение.

Я не отвечаю, не желая, чтобы продолжался подобный разговор.

— Ройс, безусловно, не ангел, но у Пирса было гораздо больше женщин, чем у него. — Она щелкает замочком пудреницы и бросает ее в сумку.

— Я возвращаюсь к столу, — говорю я ей.

— Подожди. — Виктория хватает меня за руку. — Ты знаешь, что мужчины неспособны хранить верность, не так ли?

— Мне надо идти.

Она не отпускает мою руку.

— Это заложено в их природе, они мальчики, они не могут сопротивляться сами себе. И, учитывая их чрезвычайное богатство, им доступна любая женщина, которую они захотят, так почему они должны согласиться только на одну?

— Может быть, потому, что они влюблены, — отвечаю я, глядя на нее.

Виктория смеется.

— Они любят свою работу и деньги, а не своих жен. Мы просто ждем их по возвращении домой. Мы для того, чтобы рожать им наследников.

— Это не то, что чувствует Пирс. Теперь ты меня отпустишь?

— Я просто пытаюсь быть честной с тобой. Это твоя жизнь сейчас, Рэйчел. От тебя ожидают, что ты будешь оставаться дома с детьми и заниматься благотворительностью, а Пирс будет проводить время на работе и с другими женщинами.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

Она гадко улыбается.

— Ты когда-нибудь задумывалась, куда он уходит?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты когда-нибудь думаешь о том, что иногда Пирс надолго уходит, и ты не знаешь, куда? Или он говорит тебе, куда он пошел, но это весьма похоже на ложь?

Вопреки всему я согласна с Викторией, но никогда ей не признаюсь. И даже если Пирс не всегда говорит мне, куда идет, я знаю, что у него нет другой женщины. Он не поступит так со мной.

Наконец она отпустила мою руку.

— Просто информация для размышления, — снова проверяет в зеркале свою укладку. — Мне понравились наши девчачьи разговоры, мы должны будем обязательно их повторить.

Ни за что. Я выхожу из уборной и возвращаюсь к столу, останавливаясь, когда вижу высокую, великолепную блондинку, разговаривающую с Пирсом. Она наклоняется так, что ложбинка ее груди находится аккурат на уровне его глаз.

Я подхожу ближе и встаю позади него.

— Пирс, я чувствую себя не очень хорошо. Не возражаешь, если мы уйдем?

Он поспешно встает и поворачивается ко мне.

— Ты в порядке?

— Я не уверена, но у меня побаливает живот.

Отойдя от стола, он обнимает меня за плечи.

— Поехали.

Я замечаю, что блондинка внимательно смотрит на нас и улыбается.

— Привет, я Риэль.

Риэль. Где я слышала это имя? Я знаю, что слышал его раньше. От отца Пирса. Вот где я его слышала… Холтон утверждал, что Пирс с Риэль, и намекнул, что они все еще были вместе, когда мы с ним встречались. Но я уверена, что Холтон солгал. Он должен был солгать.

— Ройс, мы увидимся позже, — Пирс обращается к Синклеру, все также обнимая меня.

Когда мы идем к выходу из ресторана, Виктория идет нам навстречу.

— Вы так быстро уходите? — язвительно интересуется она.

Мы ее игнорируем и продолжаем идти дальше. Забираем наши пальто из гардеробной, затем выходим на улицу.

Пирс останавливается прямо за дверью, опускает руки мне на плечи, его глаза полны беспокойства.

— Тебе действительно плохо или ты просто расстроена?

— И то, и другое.

Он крепко обнимает меня.

— Прости, дорогая, я предупреждал тебя, что Виктория ужасная женщина, а Ройс так же плох, и эти двое созданы друг для друга.

Когда Пирса обнимает меня, гладит мои волосы, целует макушку, я знаю, что он любит меня, и знаю, что он не обманет. Так почему я позволила себе засомневаться?

— Поехали домой, — предлагает он, беря меня за руку.

Когда мы садимся в машину и уезжаем, я говорю:

— Мне очень жаль, что мы так поспешно ушли, я должна была попытаться привыкнуть к Виктории.

Пирс отрицательно качает головой, глядя на дорогу.

— Не о чем жалеть. Ты спасла нас от адского вечера. Хотя в этом ресторане подают превосходных омаров.

Я смеюсь.

— Тогда нам придется как–нибудь сюда вернуться, но только вдвоем.

— Поскольку мы еще не ужинали, что бы ты хотела?

— Может, поедем в пиццерию?

Теперь смеется он.

— В костюме и платье?

— Конечно, почему бы и нет?

Пирс поднимает мою руку и подносит к своему рту.

— Или мы могли бы купить пиццу, съесть дома перед камином и посмотреть, что будет дальше.

— Мне эта идея нравится еще больше.

Именно все это мы и делаем. И вечер проходит замечательно. Я не спрашивала Пирса о Риэлль. Мне не нужно знать, почему она с ним разговаривала. И я не позволю Виктории посадить семена сомнения в моем мозгу о Пирсе. Он не похож на Ройса. Он будет хорошим мужем. И хотя правда, что Пирс мог бы иметь любую женщину, которую он захотел, он выбрал меня и только меня.

На следующий день я иду в спортзал и плаваю в бассейне. Он хорош. Вода идеальной температуры, а раздевалки безупречны.

Пирс пока дома, но позже утром он отгонит свою машину для техобслуживания. Говоря о машинах, я сейчас управляю новым БМВ. Пирс купил его для меня вскоре после того, как мы вернулись из Вегаса. Он настоял, чтобы у меня был роскошный автомобиль, но я не хотела «мерседес», как у него, и мы купили БМВ. У меня еще никогда не было новой машины, потому что, что-то новое было для меня роскошью, но БМВ действительно мне понравился, и я в него влюбилась.

Вернувшись с плавания, я принимаю душ и переодеваюсь. Жду, пока Пирс вернется домой, мы вместе пообедаем. Странно, что мы оба дома целый день. Моя работа в музее закончилась на прошлой неделе. Несколько месяцев назад я сказала своему боссу, когда будет мой последний рабочий день, предполагая, что устроюсь на работу в Нью-Йорке или где-то еще, чтобы они подыскали себе нового студента – практиканта.

— Пирс, я здесь, — кричу, когда слышу, как открываются двери лифта. — В спальне, надеваю серьги.

Он не отвечает. Странно.

— Пирс? — Я выхожу и вижу, что посреди гостиной стоит Холтон.

— Здравствуй, — говорит он, как обычно, не называя меня по имени. Я не думаю, что когда-либо слышала, как он произносил мое имя. Опять же, я встречалась с ним один раз.

— Здравствуйте, мистер Кенсингтон. — Я подошла к нему. — Пирса нет дома, он отгоняет в сервис свою машину, но вскоре должен вернуться.

— Я здесь не для того, чтобы говорить со своим сыном, а с тобой.

Меня охватывает нервная дрожь. Я не знаю, почему, но Холтон меня пугает. А он же не должен, он отец Пирса. Но почему-то все же пугает.

Я указываю на диван.

— Хотите присесть?

Он снимает пальто и держит его перед собой. Затем вздыхает и кладет его на спинку дивана. Думаю, обязана была взять его пальто, но сейчас я слишком нервничаю, чтобы следовать всем правилам этикета. А он почему нервничает?

Холтон садится в кресло рядом с диваном. На нем черный костюм с белой рубашкой и темно-серый галстук.

— Хотите что-нибудь выпить? — спрашиваю я, пытаясь загладить оплошность с его пальто.

— Нет, я надолго не задержусь.

Я медленно сажусь на диван.

— О чем вы хотели поговорить?

Его глаза сужаются, когда он осматривает меня с головы до ног.

— Как долго ты собираешься быть женой моего сына?

Я не могу поверить, что он только что спросил меня об этом. Что он хочет от меня услышать?

— Ну, надеюсь, всегда, — отвечаю я, пытаясь сохранить голос ровным. — На самом деле не пойму, зачем вы задаете мне такой странный вопрос.

— У такой женщины, как ты, всегда есть мотив: деньги, известность. Ты надеешься все это получить, так что назови свою цену, чтобы мы могли со всем покончить.

Боль и гнев ударили по мне одновременно. Неужели отец Пирса обо мне такого низкого мнения? Что я выхожу замуж за его сына ради денег и престижа, а не по любви?

— Я не думаю, что вы понимаете, — я стараюсь не сорваться на крик. — Я выйду замуж за Пирса, потому что я люблю его, и не хочу его денег, и определенно не хочу быть знаменитой.

— И все же вы предупредили прессу о своей помолвке и раздаете интервью для журналов.

— Да, но только потому, что Пирс сказал, мы должны. Я не ...

— Кстати, тебя беспокоит, что ты не участвуешь в планировании собственной свадьбы?

— Да, так и есть, — честно отвечаю я. — Возможно, вы могли бы поговорить об этом с вашей женой.

Он слегка выпячивает подбородок и кажется, выглядит удивленным.

— Как связана моя жена Элеанора со свадьбой?

Холтон не в курсе, что именно она планирует свадьбу? Как он мог этого не знать? Или на самом деле не она планирует мероприятие? Может Пирс просто так сказал, чтобы я не стала участвовать? Зачем ему это делать? Разве он не доверяет мне, чтобы позволить самой заниматься приготовлениями?

— Твое кольцо, — он указывает на мое обручальное кольцо. — Женщина, которая не заботится о деньгах, не будет требовать кольца такого размера. Я уверен, что оно будет первым, что ты продашь после развода.

Я прикрываю кольцо рукой.

— Развода не будет.

Отец Пирса сидит, молча изучая меня, а затем говорит:

— Пирс не будет хранить тебе верность. Ни один мужчина с нашим состоянием не будет верен только одной женщине. Я никогда не был верен его матери, и Пирс не будет верен тебе. Женщины, состоящие в браке с богатыми, могущественными мужчинами, очень хорошо это понимают. Но, учитывая твой возраст и отсутствие жизненного опыта, я чувствую необходимость ввести тебя в курс дела.

Я отворачиваюсь от его леденящего душу взгляда.

— Это все, что вам нужно было мне сказать?

Мне действительно не нравится этот человек, и я просто хочу, чтобы он ушел.

— Он лжет тебе. — Губы Холтона приподнялись в наглой ухмылке, когда он скрестил ноги. — Он знает, что ты доверяешь ему и веришь во все, что он тебе говорит.

— Я думаю, мы должны закончить этот разговор. — Я встаю и подхожу к окну, желая, чтобы машина Пирса поскорее появилась у ворот, и он мог бы увести отсюда своего отца.

У меня ощущение, что я снова разговариваю с Викторией. Они оба утверждают, Пирс не тот человек, которого я знаю. Но это неправда, это не так. Возможно, я встретила его всего лишь несколько месяцев назад и, возможно, не знаю о нем все, но чувствую, что он хороший человек. И я знаю, что он меня любит.

— Куда ходит Пирс, когда он не с тобой? — спрашивает Холтон.

Я оборачиваюсь к нему.

— Пирс взрослый человек, я не привязываю его к себе, и он не держит на поводке меня.

— Уверена? Он нанял человека, который следит за тобой каждую субботу, пока ты работаешь в приюте для бездомных в Нью-Хейвене. Значит ты у него все же не на поводке?

Меня словно в живот ударили.

— Это не правда.

— Неужели он действительно отгоняет машину в сервис? — Холтон гадко ухмыляется. — Или он где-то в другом месте?

Я не могу выдержать в его обществе еще хоть минуту. Он нагло лжет, а я продолжаю его слушать.

— Мистер Кенсингтон, если вы пытаетесь мне что–то сказать, говорите. В противном случае, мне нужно закончить приводить себя в порядок. Когда Пирс вернется домой, мы уходим на обед.

— Ты знаешь, где мой сын был вчера?

Я задыхаюсь, зажмуриваюсь, затем открываю глаза.

— В спортзале.

Холтон хихикает.

— Он тебе так сказал? — Я не отвечаю, поэтому он продолжает.

— Вчера утром мой сын встречался со своим другом. На самом деле другом нашей семьи. И зовут его Джек Эллит.

Я замерла, вспомнив имя. Джек Эллит был тем мужчиной, что приходил в мою квартиру. Я отнеслась к нему с подозрением, и Пирс сказал, что его охрана проверит кто этот человек. Пирс поступил так, будто Джек был незнакомцем, а не его другом.

— Ты когда-нибудь встречалась с Джеком? — интересуется Холтон в тоне, который подразумевает, что он уже знает ответ. Я молчу, поэтому он продолжает: — Я знаю его в течение многих лет, он владеет коммуникационной компанией, но также занимается вопросами безопасности и наблюдения. Джек и мой сын сошлись в прошлом году и несколько месяцев назад, Пирс попросил его проверить тебя, чтобы узнать, а вдруг ты мошенница, пытающаяся украсть его деньги. Я удивлен, что Джек не заявился прямиком в твою квартиру, чтобы встретиться с тобой лично. Обычно он так и делает.

Боль в животе усиливается. Это неправда, говорю я сама себе. Не слушай его. Но как он узнал о Джеке? Действительно ли тот - друг семьи? Почему Пирс не сказал мне об этом? Потому, что он послал Джека, за мной шпионить?

— Извините, мне нужно идти, — выпаливаю я, мчась в спальню. Бегу в ванную и брызгаю холодной водой на лицо, чтобы облегчить тошноту в желудке. Пирс не будет так лгать, не так ли? Но он же солгал о Шелби. Несколько месяцев он лгал о том, что знал ее. О, боже, что, если все это правда? Что, если все, что сказал Холтон, правда?

— Рэйчел, я вернулся.

Слышу голос Пирса из гостиной. Быстро вытираю лицо и поспешно иду к нему. Холтона нигде не видно.

— Где он? — Я спрашиваю, заметив, что его пальто исчезло.

— Где кто? — недоумевает Пирс.

— Твой отец, он был здесь минуту назад.

— Мой отец? — он снимает пальто. — Мой отец был здесь?

— Да, но он, должно быть, ушел. Ты не видел, чтобы он уходил?

— Нет. — Пирс подходит ко мне, беря за руки и слишком сильно их сжимая. — Рэйчел, почему мой отец был здесь? Чего он хотел?

Мои глаза уставились на пол.

— Он пришел сюда, чтобы со мной поговорить и рассказать кое о чем.

— О чем именно?

— Он сказал, что ты… — Я ненадолго умолкла, пытаясь разобраться во всем, что сказал мне Холтон.

— Рэйчел, скажи мне.

Я чувствую взгляд Пирса на себе, но я не могу смотреть на него.

— У тебя есть кто-то, кто следит за мной, когда я хожу в приют? — тихо спрашиваю.

Хватка Пирса на моих руках ослабевает, но он не отвечает.

— Пирс, это правда?

— Да, — говорит он хриплым голосом. — Но только из-за того, что я беспокоюсь о твоей безопасности, и он не шпионит за тобой, а просто убеждается, что тебе не грозит опасность.

Я ощущаю, как мои глаза наполняются слезами, и в горле образуется комок.

— Твоя мать не планирует свадьбу, не так ли? Ты так сказал, чтобы я со своей мамой не вмешивалась?

— С чего ты это взяла? Кто…

— Ты отрицаешь?

Пирс заметно колеблется, затем говорит:

— Нет.

Много лжи. Сколько ее еще?

Мои плечи поникают, и я, закрыв глаза, выдавливаю из себя имя Джека Эллита.

— А что с ним?

Я зажмуриваюсь еще сильнее. Это ты мне скажи, он же твой друг.

Гробовая тишина, поэтому я медленно открываю глаза. И вижу, что Пирс смотрит на меня, а его взгляде плещется отчаяние. Но я не пойму, что ему нужно. Мое прощение? Доверие? Или он просто отчаянно умоляет меня поверить в его ложь?

— Ты отправил Джека в мою квартиру, проверить, не мошенница ли я.

— Что? — Его брови удивленно приподнимаются. — Нет. Джек сам пошел туда, и я не знал, что он сделал, пока ты мне не сказала.

Слезы бегут по моим щекам, когда я осознаю, что действительно не знаю Пирса. Он мой муж, но я его не знаю.

— Рэйчел. — Пирс подходит ко мне, когда я от него отхожу. — Рэйчел, просто выслушай меня, я уже много лет знаю Джека, но клянусь, что никогда не просил его тебя проверять. Когда я узнал, что он приходил к тебе, я был в ярости.

— Зачем он это сделал? — спрашиваю я, вытирая слезы.

— Потому что он не доверяет людям. Джек относится ко мне, как к сыну, и когда он узнал, что мы встречаемся, то взял на себя ответственность убедиться, что я не связываюсь с кем-то, с кем не должен. Это было неправильно с его стороны, и я сказал ему об этом.

— Почему ты мне не сказал, что знаешь его?

Он горестно вздыхает.

— Потому что я боялся твоей реакции. Мы только познакомились, и я чувствовал, что между нами происходит нечто особенное и не хотел, чтобы что-то все это разрушило. Я думал, что если ты узнаешь, что я знаком с Джеком, ты решишь, что это я отправила его к тебе, а потом решишь, что я тебе не доверяю.

— Ты продолжаешь мне врать, Пирс. Как я узнаю, что все, что ты говоришь - правда?

Он подозрительно тихий. Что это значит? Еще ложь? Еще больше, чем он уже мне сказал?

Я смотрю ему прямо в глаза.

— Пирс, я хочу тебе доверять, но сейчас не могу. Думаю, нам нужно провести какое-то время раздельно друг от друга, — развернувшись, я возвращаюсь в спальню, стирая со щек влажные дорожки от слез.

— Рэйчел, нет! — Пирс находит меня, когда я достаю одежду в гардеробной и бросаю ее в чемодан. — Рэйчел, ты никуда не уйдешь.

— Мне нужно время подумать. — Перетаскиваю чемодан в спальню, на ходу застегивая. — Я пока побуду в своей квартире.

— Мы женаты. Ты не можешь просто взять и уйти.

— Я не могу с тобой разговаривать прямо сейчас! Мне нужно время, чтобы подумать, и решить, что мне делать дальше.

Пирс хватает чемодан и отпихивает его в сторону.

— Не говори так, я прошу тебя. Нечего решать. — Он крепко обнимает меня и хрипло шепчет: — Я люблю тебя, Рэйчел, пожалуйста, останься.

— Извини, но я не могу. — Слезы льют по моему лицу водопадом, впитываясь в его рубашку. Я опускаю руки ему на грудь и, оттолкнувшись, смотрю ему в глаза. — Ты солгал мне о Шелби, и я простила тебя.

— Рэйчел. — Снова попытка обнять меня, но я отступаю, удерживая между нами дистанцию.

— Я простила тебя, Пирс, хотя и не хотела. Ты спал с одной из моих самых близких подруг, а затем вел себя так, будто ты ее не знал. Ты лгал мне месяцами. Никогда не простила бы тебя ... но я это сделала. Я просто не знаю, смогу ли я снова простить тебя.

Взяв чемодан, я побрела в сторону лифта. Пирс молча последовал за мной.

Когда двери открываются, я вхожу в кабину и оборачиваюсь. Сквозь слезы смотрю на Пирса и вижу его глаза, наполненные такой грустью, что она практически разбивает мне сердце.

— Пожалуйста, не надо, — умоляет он.

Двери лифта закрываются, знаменуя собой конец нашей ссоры.

Я просто надеюсь, что это еще не конец для нас.

 

ГЛАВА 13

ПИРС

Я смотрю на закрывающиеся двери лифта. Рэйчел ушла.

Она знает, что я солгал ей. Снова. Но на этот раз меня не простит. И ссора может стать концом для нас.

А во всем виноват мой отец. Он пришел сюда, разоблачил меня и мою ложь Рэйчел, надеясь, что она бросит меня и уйдет. Возможно, что так и будет.

— Твою мать! — кричу я, ударяя ладонью о двери лифта.

Я ненавижу его. Ненавижу своего отца. Я безумно сильно его ненавижу.

Решительно иду через лофт, прямо по коридору, в комнату, которую использую в качестве офиса. Открываю нижний ящик стола и вынимаю пистолет. Вставляю обойму, проверяю его и буквально вылетаю из комнаты. Надев пальто, кладу пистолет в карман и спускаюсь к своей машине.

Я еду в особняк моих родителей, совершенно не заботясь о превышении скорости. Когда добираюсь туда, то сижу у ворот, а мое сердце колотится как сумасшедшее.

С силой зажмуриваюсь и потираю лоб. Какого черта я здесь делаю?

— Мистер Кенсингтон? — Голос исходит от громкоговорителя, прикрепленного к воротам. Один из охранников. Он может видеть мою машину на камерах.

Я опускаю стекло.

— Это Пирс.

— Простите, сэр, но вас не пропустят на территорию. Мистер Кенсингтон приказал…

— Да, я знаю, я просто разворачивался. — Я быстро отъезжаю, затем несусь по улице и сворачиваю по главной дороге, идущей в город.

Какого черта я намеревался сделать? Я же не могу убить своего отца. Это неправильно. И я знаю это, но, тем не менее, почти так и сделал. Чисто инстинктивно. Меня охватила безудержная ярость, я даже не успел здраво обо всем подумать. Что это говорит обо мне? Что я превращаюсь в него? Я готов убить, даже не задумавшись?

Мне необходимо остановиться. Я не мой отец, и не стану им. Нельзя допустить, чтобы его действия диктовали мои. Он знал, что делает, рассказывая Рэйчел. Он знал, что это меня спровоцирует, и, может быть, он думал, что я приду за ним. Может, он этого хотел. Может быть, он хотел посмотреть, как далеко сможет подтолкнуть меня, прежде чем я перейду границу и сделаю что-то ужасное.

Я не покупаюсь на его приманку. Я в бешенстве по поводу того, что он сделал, но я решу все по-другому. И найду способ исправить нанесенный им ущерб.

Я еду, пока не добираюсь до стрельбища. Всегда приезжаю сюда на тренировку, но не последние несколько недель, у меня не было времени. Но сейчас все иначе. Я чувствую, что мне необходимо во что–то пострелять.

Около часа, многократно стреляя в цель, я воображаю, что она - мой отец. И это прекрасно. Я никогда в своей жизни не стрелял с большим удовольствием.

Когда я ухожу, то чувствую себя более спокойным, но до сих пор не знаю, что мне делать с Рэйчел. Я не могу приехать к ней, пока у меня не будет четкого плана. Я должен выяснить, что ей сказать.

Еду в офис Джека, но, когда там узнаю, что он дома, направляюсь туда, и подъезжая, то понимаю, что забыл позвонить и предупредить о моем приезде.

— Ты зачастил, Пирс, — сердится он, открывая дверь. — У меня есть своя жизнь, знаешь ли.

Час дня, а Джек в халате.

Я прохожу внутрь.

— Да, я прошу прощения, но ситуация чрезвычайная.

— Тебе же лучше, если кто–то умер, потому что я был…

— Джек, тащи свою задницу сюда и развяжи меня, — сверху доносится голос Марты.

Он горестно вздыхает.

— Ты выбрал ужасно неподходящее время, Пирс.

— Прости, я не знал, что ты и Марта ...

— Жди здесь. — Джек поднимается обратно по лестнице.

— Джек, ты идешь? — Марта снова кричит.

— Да, но этот идиот, Пирс, здесь, — кричит он ей в ответ.

Неловкая и раздражительная ситуация. Для меня, не для Джека. Его ничто не смущает. Середина рабочего дня, разве он не должен быть в офисе?

Пять минут спустя он появляется в костюме и галстуке и проходит мимо меня. Я просто следую за ним, как всегда, в его потайную комнату.

— На будущее, я регулярно планирую приятный обед, — говорит Эллит, наливая себе выпить. — И лучше меня не беспокоить в это время. — Садится напротив меня. — Так что, черт возьми, у тебя за чрезвычайная ситуация? Ты получил новое задание?

— Нет. Мой отец пришел к Рэйчел и сказал, что я лгал ей.

Джек поспешно наклоняется вперед, почти разливая напиток, зажатый пальцами.

— Он рассказал ей о «Дюнамис»?

— Нет. Он рассказал ей кое-что другое. Например, что мы с тобой друзья.

— А она что, не знала?

— После того, как ты наведался в ее квартиру той ночью, я сказал ей, что провел расследование и обнаружил, что ты просто богатый старик с причудами, и знал ее по приюту.

— Все верно. Так в чем проблема? — за пару глотков Джек выпивает свой напиток.

— Я действовал так, будто не знал тебя. Но это не имеет значения. Дело в том, она знает, что я несколько раз солгал ей. Она ушла от меня, сказав, что ей нужно подумать о том, что делать дальше.

— Ты думаешь, она подаст на развод?

— Я не знаю, но я не могу этого допустить. Я люблю ее, Джек, и не смогу жить без нее.

— А как насчет Рэйчел? — Он откидывается назад, положив ноги на стул рядом с собой. — Она сильно любит тебя, чтобы простить?

— Да, по крайней мере, я думаю, что так и есть. У нее огромное сердце. Она так часто прощала меня… Может даже слишком много.

— Значит, она не должна прощать твою лживую задницу?

— Да. — Я умолкаю, не желая признавать это вслух.

— Что случилось, Пирс?

— Может быть, лучше, если она не простит меня, может быть, если бы она не… она была бы в безопасности, я беспокоюсь о ней, Джек, я так сильно беспокоюсь, что они могут сделать. — Я вздохнул и встал со стула. — Черт возьми, что я сделал? Почему я вовлек ее во все это?

— Потому что думал сердцем, а не головой. — Он снова наливает себе выпить. — Сядь.

Я сажусь обратно в кресло, пряча лицо в руках.

— Я не знаю, что делать. Я не хочу ее терять, но я также не хочу подвергать ее опасности. Я думал, что смогу защитить ее, но что, если не смогу?

— Наш мир – дерьмо, Пирс. Красивая молодая женщина, как она? Да все равно в опасности, независимо от того, с тобой или нет.

— Это другое: они могут что-то спланировать, и я даже не знаю, что именно.

— Если ты разведешься с ней, они все равно не оставят ее в покое.

— Почему? — Я с недоверием смотрю на него. — Зачем?

Он равнодушно пожимает плечами.

— Если они решат, что ты рассказал ей о «Дюнамис» или о чем-то, связанном с организацией, ее убьют. И поверь мне, это будет намного легче сделать, если она не замужем за тобой. Если Рэйчел не твоя жена, она никто. От таких людей избавиться раз плюнуть. Так что, как странно ни звучит, ей может быть безопаснее с тобой, чем без тебя.

Я об этом не думал, но, возможно, Джек прав.

— Что ты собираешься делать, Пирс?

— Я хочу рассказать ей правду. Мне надоело лгать, я хочу, чтобы Рэйчел все знала обо мне.

— Ну, это не вариант, какие еще у тебя есть идеи?

— Мне нужно что-то ей сказать. Я не могу придумывать оправдания каждый раз, когда должен что-то сделать для группы. Мы вместе всего лишь несколько месяцев, а я уже исчерпал все варианты для лжи.

Джек встает и возвращается в бар, чтобы снова пополнить свой стакан.

— Джек, почему ты хочешь помочь мне с Рэйчел? Ты знал, что наши отношения под запретом, и все же ты продолжаешь меня поддерживать.

— Потому что я устал от того, что они играются с жизнями людей. Как я уже говорил, они нами владеют. У нас нет права выбора. Есть гребанные деньги, но для чего? Чтобы отказываться от жизни? Свободы? В угоду нескольким придуркам, думающим, что они должны править миром?

— Какое это имеет отношение к Рэйчел?

Он снова садится, глядя прямо мне в глаза.

— У тебя была отстойная жизнь, Пирс. Другие могут жаловаться на свое детство, заявив, что им не разрешали делать то или это, но их проблемы ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить тебе. Твой отец - чудовище. Я видел, как он годами над тобой издевался. Даже когда ты был совсем маленьким мальчиком, Холтон уже распланировал твою чертову жизнь. Он как–то наказал тебя за то, что ты был просто ребенком. Я помню, однажды, будучи у вас дома, тебе было, может, четыре или пять, ты забыл снять свою обувь после прихода с улицы. Ты нанес грязь на плитку, а он заорал так, будто ты дом спалил, не меньше. Обозвал тебя глупым, бесполезным, и почти ... — Джек сглатывает и откашливается. — Давай просто остановимся на том, что после этого инцидента меня никогда больше не приглашали в дом Кенсингтонов.

— Потому что ты что-то ему сказал?

Он хихикает.

— Я сделал больше - я его ударил. Он был так потрясен, что даже не ответил. Просто выставил меня из дома и не приглашал к себе до тех пор, пока не был вынужден устроить вечеринку «Дюнамис». Я уверен, некоторые осудят меня за вмешательство, но я не мог поступить иначе. Я совершил много плохих поступков в своей жизни, но никогда не причинил бы вреда ребенку или не сказал бы ему того, что ляпнул твой папаша. И не мог просто стоять и смотреть, как твой отец над тобой издевается.

— Я не помню этого случая. — Я беру со стола покерную фишку, и, зажав ее между указательным и большим пальцами, вдавливаю в стол. Мне неудобно говорить о моем детстве, и я не подозревал, что Джек знал об этом. Его ссора с моим отцом объясняет, почему я не видел Джека, пока не повзрослел. Мои родители приглашали других членов организации на обед, но не Джека. Я сталкивался с ним только на вечеринках или других общественных мероприятиях.

— Вероятно, ты был слишком мал, чтобы помнить, — говорит он. — Холтон чуть не ударил тебя в тот день, и уверен, он так бы и сделал, если бы я его не остановил. Позже я встретился с твоей матерью и рассказал ей, что случилось. Она сказала, что раньше он тебя не трогал, по крайней мере, и пообещала, что никогда подобного не допустит. И насколько я знаю, у нее не совсем получилось. Да?

Я смотрю на фишку.

— Да. Я уже был постарше, и.… Но она говорила с ним, чтобы он больше меня не трогал.

— А Холтон продолжал относиться к тебе, как к дерьму. Держу пари, что этот мужик никогда не говорил тебе ничего хорошего, не так ли?

Я ожесточенно хлопнул покерной фишкой об стол.

— Ты специально акцентируешь на этом внимание, или ты просто чувствуешь необходимость напоминать мне, насколько мой отец меня ненавидит?

Он глубоко вздыхает.

— Я хочу сказать, что ты заслуживаешь лучшей жизни, Пирс.

— Да, хорошо, и что дальше?

— Я хочу сказать, что у некоторых из нас жизнь лучше, чем у других. Я прикован к «Дюнамис», но у меня все еще есть Марта и мои девочки. Посмотри на Арлина Синклера. Его жена, Грейс, - любовь всей его жизни, а другой сын, Уильям, хороший парень. Я говорю, что единственное счастье в нашей жизни приходит от наших семей, и я хотел бы, чтобы ты его тоже испытал. Я видел, насколько ты счастлив с Рэйчел, но теперь понимаю, что мне следовало усердней удерживать тебя от нее.

— Ты же сказал мне, что хочешь, чтобы я был с ней.

— Нет, я сказал тебе, что хотел, чтобы у тебя было счастье в жизни, которое ты бы испытал, если бы я смог найти тебе подходящую жену. Ту, что была одобрена, но кого ты действительно смог бы полюбить. Но потом ты взял и женился на Рэйчел. Кстати, я знал о свадьбе. Я проследил за вами до самого Вегаса. Знал, что ты женился, в какую часовню вы пошли, отель, в котором остановились. Я все знал.

— Ты шпионил за мной? Тогда почему меня не остановил?

— Прежде всего, я продаю оборудование для наблюдения. Конечно, я шпионил за вами, я шпионил за всем, а что касается Лас-Вегаса, я был в ярости. Я хотел остановить тебя, и почти это сделал, но передумал. В то время твой отец активно искал возможности свести тебя с женщиной, которую ты возненавидел бы. Он знал, что есть несколько вариантов получше, но хотел найти ту, которая сделает тебя самым несчастным. Если бы ты не женился на Рэйчел, попался бы в капкан той, кого выбрал он.

— И теперь ты советуешь мне оставаться с Рэйчел.

— Все зависит от вас двоих. Мы не знаем, простит ли она тебя, но если да, то, возможно, мы сможем найти выход из этой ситуации.

— Какой?

— Твое обязательство быть частью организации.

— Тут и обсуждать нечего. Я не могу просто уйти.

Джек делает медленный глоток, размышляя, о чем-то. Хмурится.

— Я ненавижу слово «не могу». Оно ограничивает, заводит тебя в тупик, означает, что ты сдаешься. Я даже не позволяю моим сотрудникам упоминать «не могу». — Он двигает стаканом, наблюдая, как плещется виски. — Я возьмусь за тебя, Пирс, я хочу попытаться вытащить тебя из этого дерьма. Я не знаю, как, но попытаюсь.

— Ты ставишь под удар свою жизнь.

— Я могу умереть по любой причине. Не волнуйся об этом. Может потребоваться лет десять лет, или двадцать, или я могу умереть прежде, чем ты станешь свободным, но я все равно попытаюсь.

— Когда ты решил так поступить?

— Когда ты появился на моем пороге. Ты всегда выглядел, будто побывал в аду и вернулся обратно. Но теперь ты выглядишь хуже, чем раньше, еще до того, как встретился с Рэйчел. Тогда ты шел по жизни, будучи в коме, но, по крайней мере, у тебя было подобие света в твоих глазах. Теперь там нет ничего. Как будто ты потерял всякую надежду.

— Потому что я, честно говоря, не знаю, что делать. Не только из–за ссоры с Рэйчел, но и в наших отношениях в целом. Она не знает меня, Джек. Не всего меня. Она замужем за кем-то, кого действительно не знает. Она говорит, что любит меня, но правда в том, что она не подозревает, какого монстра любит.

— То, что она не знает, это не ты, это они. Это организация и то, что они заставляют тебя делать. Это твой отец и его идеи, вложенные им тебе в голову. Рэйчел знает тебя, тебя, как мужчину. Не то, что ты делал. Ей не нужно этого знать, потому что это не ты. Если бы ты был свободен от «Дюнамис», ты бы убивал людей?

— Нет, конечно, нет.

— Я тоже этого бы не делал. Большинство из нас не делало бы. Но слишком многие из нас были сломлены, думая, что мы - это то, что мы делаем, даже если нас вынуждают.

— Я не могу ей лгать, Джек. Ты сказал мне, что я не смогу сохранить организацию в секрете, и ты прав. Это невозможно.

— Это не невозможно. У нас есть несколько членов, которые никогда ничего не рассказывали своим женам. Жена Джекобсона, например, не знает. Ее семья не является частью группы. Она была одобрена только для того, чтобы стать его женой, потому что у нас не было никого на примете, кто мог бы занять ее место. И мы выбрали ее, потому что она вписывается в наш мир. Богата и является одной из тех жен, которые не обращают внимания на то, что делает ее муж.

— Рэйчел заметит, я не смогу ничего скрыть от нее.

— У меня ощущение, что мы топчемся на месте. Просто прими чёртово решение. Что ты собираешься делать?

— Я скажу ей правду. Ненастоящую, а свою версию. Признаюсь, что иногда не смогу быть с ней честным. Я скажу, что связан с чем-то опасным и мне нужно держать ее подальше от всего этого.

— Если ты скажешь ей такое, она потребует адвоката по разводам.

— Может быть, если я скажу это правильно, она поймет.

— Вытащи свою голову из задницы, Пирс. Девушка не простит тебя, если ты скажешь ей, что будешь продолжать врать, и что ты участвуешь в каких–то опасных заданиях.

Я признаю поражение и вздыхаю.

— Тогда я либо должен отпустить ее, либо продолжать лгать.

— Так что ты выбираешь?

Я в панике качаю головой.

— Я не могу отпустить ее. Мне нужно найти способ жить двойной жизнью. Полностью отделить «Дюнамис» от моей жизни с Рэйчел.

— Ты, наконец, правильно размышляешь. Это именно то, что тебе нужно сделать. Точно так же и с заданиями. Тебе нужно отделить себя от своих действий. Это не ты. Это кто-то другой. Когда ты лжешь ей, это твоя другая сторона, не ты. Если бы ты не был членом организации, ты бы не лгал ей, не так ли? Я имею в виду, кроме повседневного вранья, что ты съел фунт бекона на завтрак, а не какое-нибудь здоровое питание, что она пытается тебе навязать.

Я невольно улыбаюсь.

— Нет, я бы не лгал ей. Даже о беконе.

— Тогда перестань себя изводить. Ты не просил быть частью организации, но поскольку вынужден, у тебя нет другого выбора, кроме как лгать. Прими это и продолжай жить. Когда ты ночью возвращаешься домой, не думай об этом. Я знаю, что это непросто сделать, но ты должен, чтобы Рэйчел ни о чем не подозревала. Когда ты приходишь домой, ты ее муж. Обычный муж в обычной жизни. Вот и все, и когда тебе придется соврать ей касательно другой своей стороны, ты сам обязан поверить в свою ложь, даже не позволяй своему уму думать иначе. Если ты так и сделаешь, она ничего не поймет. А если ты поверил в свою ложь, тебе будет легче отделить эту сторону твоей жизни от другой. — Джек встает. — Думаешь, сможешь это сделать?

— Да, будет нелегко, но это мой единственный вариант. — Я тоже поднимаюсь, и он провожает меня до двери. — Спасибо, что встретился со мной. Мне жаль, что я испортил тебе день.

— Нет проблем, но в следующий раз, — подмигивает Джек, — чтоб я тебя здесь в обед не видел.

— Договорились. — Я искренне улыбаюсь. — Не увидишь. До свидания, Джек.

Я покидаю его дом и возвращаюсь в свою машину, не зная, куда мне ехать. Продолжаю думать о том, что он сказал мне насчет того, чтобы вывести меня из организации. Это действительно возможно? Или Джек просто сказал, чтобы я почувствовал себя чуточку лучше?

Мне нравится Джек. Действительно нравится. Но я знаю, что не могу полностью ему доверять. Хочу, но не могу. У него нет причин мне помогать. Я не его сын. Конечно, учитывая, что у Джека был секс с моей матерью, это могло быть возможным, но я знаю, что я не его сын, потому что выгляжу более молодой копией Холтона Кенсингтона. А Джек его ненавидит, может, поэтому хочет мне помочь? Разозлить моего отца? Или он действительно меня жалеет? Я не хочу, чтобы Джек жалел меня. Мне не нужна его жалость, и мне не нужно, чтобы он рассказывал мне о моем детстве. Я пережил те годы, и они сделали меня сильнее.

Я останавливаюсь на светофоре и понимаю, что я в двух шагах от квартиры Рэйчел. Я даже не помню, чтобы ехал в эту сторону, но раз уж оказался здесь, очевидно, что тут я и хочу быть. Я должен ее увидеть. Мне нужно сказать ей столько, сколько смогу, и надеюсь, что она все равно захочет быть со мной.

Припарковавшись на улице, иду в здание и поднимаюсь по лестнице. Я слышу, как работает ее телевизор.

— Рэйчел. — Стучу в дверь. — Рэйчел, это Пирс. — Снова стучу, но ответа нет. Я знаю, что она там. Слышу ее шаги. — Рэйчел, мне нужно поговорить с тобой. — Я жду, но она все равно не отвечает. — Рэйчел, пожалуйста.

Громкость телевизора увеличивается, и поэтому она не будет со мной разговаривать. Она даже не хочет меня видеть.

Я вздыхаю и опускаю голову, уставившись на пол, покрытый зеленым ковром. Я не могу вынести даже мысли о том, что она останется здесь сегодня вечером, но, если Рэйчел не поговорит со мной, она точно не вернется домой.

Дверь квартиры Шелби распахивается, и появляется она, в розовых тренировочных штанах и черной кожаной куртке, ее светлые волосы собраны в хвостик.

— Привет. — Она закрывает дверь. — Рэйчел не хочет с тобой разговаривать.

— Ты говорила с ней?

— Да. — Шелби спускается по лестнице.

— Подожди. — Я следую за ней, но она не останавливается, пока не добирается до последней ступеньки. — Что она сказала?

Шелби игнорирует меня и выходит за дверь.

Я решительно следую за ней.

— Ты тоже со мной не разговариваешь?

Она поворачивается ко мне.

— Я не должна, но буду, потому что ты помогаешь моему отцу, — с минуту она изучает мое лицо. — Ты выглядишь как дерьмо. День еще даже не закончился, а ты уже выглядишь так плохо? Черт, ты действительно ее любишь.

— Рэйчел моя жена, конечно, я люблю ее. Теперь ты скажешь мне, что она говорила?

— Она мало говорила, в основном плакала. — Шелби закатывает глаза. — Я знала, что так и будет. Я знала, что ты причинишь ей боль.

— Я не хотел, но ты в курсе, что у меня есть секреты.

— Вот почему это никогда не сработает. Ты не можешь лгать ей всю оставшуюся жизнь.

Она начинает уходить, но я хватаю ее за руку.

— Она решила, что бросает меня? Просто скажи мне.

— Рэйчел сказала, ей нужно время, чтобы подумать, но она действительно расстроена, Пирс, даже больше, чем, когда нашла мою серьгу. И не надо ей названивать. Она сказала, что не ответит на твои звонки.

— Передай ей, что я сожалею, и что я все объясню, если она мне позвонит.

— Зачем? Просто еще одна ложь. Ты ничего ей не сможешь объяснить, и просто навешаешь еще больше лапши.

Я отпустил ее руку и отступил.

— Как ты Логану?

Шелби виновато закусывает губу.

— Окей, ты прав. Но я же не вышла за него замуж, да?

— Ты все еще встречаешься с ним, зная, что он хочет серьезных отношений.

— Мы не говорим обо мне, мы говорим о тебе. Как ты все исправишь?

— Поговорив с ней, но она не ...

— Ты действительно думаешь, что сможешь удержать ее своей ложью? Что сможешь не разрушить враньем свой брак?

— Я справлюсь, и как я это сделаю, не твое дело. Это между мной и Рэйчел.

— Она может не простить тебя. — Шелби кутается в куртку, когда поднимается ветер.

— Пожалуйста, поговори с ней ради меня. Убеди ее вернуться в лофт. Я не хочу, чтобы она здесь оставалась. Скажи ей, пусть вернется домой, я не буду ее беспокоить. Я останусь в комнате для гостей.

— Рэйчел не хочет находиться рядом с тобой прямо сейчас, а мне нужно идти. — Шелби поспешно убегает к своей машине.

Я хочу подняться наверх и снова постучать в дверь Рэйчел, но я знаю, что она не ответит. Ей нужно больше времени. Я вернусь завтра. И на следующий день. Я буду продолжать возвращаться, пока она не ответит. Я не отказываюсь ни от нее, ни от нашего брака.

Рэйчел вошла в мою жизнь не просто так. Мы встретились, потому что должны были. И мы зашли слишком далеко, чтобы расстаться и забыть друг о друге.

 

ГЛАВА 14

РЭЙЧЕЛ

Я не видела Пирса почти неделю. И даже не разговаривала с ним. Первые несколько дней после нашей ссоры он звонил мне миллион раз, но я не ответила. Он приходил, стучал в мою дверь, но я ее не открыла.

Затем он бросил попытки связаться со мной, и теперь я не слышала от него ничего вот уже несколько дней. Уже среда, мои родители приезжают в пятницу на мой выпуск, который пройдет в субботу. Они улетают домой в воскресенье, а затем в понедельник мы с Пирсом должны были отправиться в Италию в наш медовый месяц.

Теперь я не знаю, будет ли так, как мы планировали. Я не знаю, придет ли Пирс на мой выпуск. Я должна поговорить с ним, но толком не понимаю, что сказать. Не могу быть замужем за тем, кто постоянно мне лжет. Я не могу быть с тем, кому не могу доверять.

Я разговаривала с Шелби после того, как в тот день ушла из лофта. Она услышала меня, постучала, чтобы сказать привет. Увидев, в каком состоянии я была, она осталась, и мы говорили часами. Я рассказала ей, как Пирс солгал мне, и как я почувствовала, что не могу ему доверять.

Часть того, что она мне сказала, засела в моем мозгу, и я продолжаю об этом думать. Шелби уверена, что Пирс не скрывал бы ничего от меня, если бы ему не пришлось, и что он никогда не причинит мне боль. Я знаю, что она права. Он никогда намеренно не пытался сделать мне больно. Он любит меня. Но тогда зачем ему от меня секреты?

После того, как мы поговорили, Шелби попыталась убедить меня поговорить с Пирсом, но я не могу. Я не была готова тогда и не готова сейчас.

Но я так скучаю по нему. Оставаясь одна, я чувствую эту убивающую меня пустоту, будто часть моего сердца отсутствует, и тем хуже становится, чем больше времени проходит. Я хочу вернуться к Пирсу и быть с ним, но что тогда? Будет ли он продолжать меня обманывать?

В последние несколько дней я стараюсь себя загружать, лишь бы не думать о своем муже. Я потратила большую часть своего времени на поиски работы, в основном здесь, но также подала заявку в музеи Нью-Йорка. Почти подала. Ведь отправить ее означало бы, что я потеряла надежду на наш брак, поэтому я не смогла опустить конверт в почтовый ящик. Он подписан и наклеена марка, но все еще лежит на моем кухонном островке.

Я также проводила время в доме Шелби, сидела с ее отцом, разговаривала с ним. Сейчас он выглядит еще хуже, чем неделю назад, но я стараюсь поднимать ему настроение, рассказывая забавные истории из жизни или своих экскурсий. Он улыбается, когда видит меня и всегда благодарит за то, что я пришла, но его голос настолько слабый, что очень трудно понять, о чем он говорит.

В дверь постучали, и это меня пугает.

— Рэйчел. — Мужской голос, но это не Пирс. — Рэйчел, это Логан.

Логан? Что он здесь делает в среду вечером? Обычно он в городе по вторникам и пятницам. И почему он не с Шелби?

Я открываю дверь. Логан одет в джинсы и коричневую кожаную куртку. Он выглядит очень усталым, его глаза полуприкрыты веками.

— Логан, где Шелби?

— В доме родителей, я могу войти?

— Да, конечно.

Он входит внутрь, а я закрываю дверь.

— Шелби хотела, чтобы я рассказал тебе лично.

— Он умер. — Я прикрываю рот ладонью, когда глаза наполняются слезами.

Логан слабо кивает.

— Да.

Я обнимаю его, хотя и знаю не очень хорошо. Но я люблю обниматься, и ничего не могу с собой поделать. Но я уверена, что Логану мои объятья не помешают. Я знаю, он хотел спасти ее отца и теперь ужасно себя чувствует, что не смог.

— Шелби в порядке? — спрашиваю я, отпустив его. — Я имею в виду, очевидно, она опустошена, но ...

— У нее тяжелое время. Она знала, что это произойдет, но не была готова.

— Ты должен вернуться в Бостон сегодня?

— Нет, я остаюсь. Мне нужно быть здесь ради Шелби. — Он смотрит вниз на пол, потирая ладонью свой подбородок.

— Логан, я могу спросить тебя кое, о чем?

Он поднимает глаза.

— Конечно, говори.

— Ты серьезно относишься к Шелби? Или она просто развлечение? — Я не знала, как назвать их отношения. Может мне, наверное, даже спрашивать не стоило.

— Я бы хотел, чтобы это было серьезно, но Шелби не готова. — Он делает паузу. — Или, может быть, она просто не хочет. С ней трудно знать наверняка.

— Но я подумала…неважно. — Я думала, что Шелби хочет чего-то более серьезного, но теперь мне кажется, что я ошибаюсь. Интересно, почему.

— Похороны в понедельник, если вы захотите прийти, — говорит Логан.

— Я бы хотела, но меня не будет здесь в понедельник. — Как только я это сказала, то вспомнила, что мы с Пирсом, вероятно, никуда не поедем. Я уверена, что он отменил поездку.

— Завтра мать Шелби займется похоронами. Шелби не хочет даже с кровати вставать, поэтому я останусь с ней. Мы будем дома. Если вы с Пирсом захотите зайти, я уверен, она будет рада. Может быть, утром, около десяти или одиннадцати?

— Да, конечно, скажи ей, что я зайду.

Он быстро осматривается по сторонам.

— Пирс здесь?

— Хм, нет. — Наверное, Шелби ничего ему не сказала, и Логан не в курсе происходящего.

— Ну, ты тогда сама скажешь ему, а мне нужно идти. — Он поворачивается, чтобы уйти.

— Подожди, Логан?

— Да?

— Не мог бы ты сам сообщить Пирсу? — Я тут же спохватываюсь и быстро качаю головой. Нет, забудь. Я не должна просить тебя об этом, я сама позвоню ему.

— Ты и Пирс не разговариваете? — Логан выглядит обескураженным и выставляет вперед руку. — Извини, это не мое дело.

— Все в порядке, и да, мы не разговаривали в течение нескольких дней.

— Мне очень жаль это слышать. Надеюсь, вы двое сможете разобраться. Пирс полностью изменился с тех пор, как я знал его в Гарварде, и я уверен, что это из-за тебя. Поэтому я надеюсь, что вы помиритесь.

— Каким он был раньше?

— Ну, ты знаешь, он был в то время женат, но это был отвратительный брак, он не был доволен ею или самим собой. Как врач, я бы поставил ему диагноз «клиническая депрессия». Все признаки налицо: он был очень отстранённым, мало спал, ничего не хотел, слишком много пил, но, учитывая его жизнь, это понятно.

— Что ты имеешь в виду?

— Пирс испытывал сильное давление со стороны своих родителей, особенно отца. Холтон ставил такие большие надежды на Пирса, ожидая, что он всегда сделает все на отлично. Это вообще изменилось?

— Нет. Его отец все еще такой же.

— Очень плохо, но, по крайней мере, у него есть ты, и очевидно, что ты оказала на него очень позитивное влияние. Он кажется другим человеком, и я до сих пор не могу поверить, как сильно Пирс изменился. Ладно, мне пора. Я должен вернуться к Шелби.

— Передай ей мои соболезнования, и что я завтра приду.

— Прощай, Рэйчел.

Мне нужно позвонить Пирсу и рассказать ему, что случилось. Но как только я услышу его голос, как захочу пойти к нему и обнять, рассказывая, как сильно люблю его. Потому что я все еще испытываю к нему эти чувства, даже после того, как он солгал мне. И я очень хочу простить его, но не смогу, если он продолжит мне врать.

Я не знаю, как все исправить. Я не хочу расставаться с ним. Не хочу развода. Я люблю Пирса, и хочу жить с ним. Так что же мы делаем? Почему отдаляемся друг от друга? Как это нам поможет?

Хватаю телефон и звоню ему. Мне нужно поговорить с ним. Эта ссора давно уже должна быть забыта.

Телефон звонит и звонит, но он не поднимает трубку. Я опираюсь рукой на кухонный островок, мои глаза снова наполняются слезами. Я просто хочу, чтобы все закончилось. Я хочу, чтобы мы снова были вместе. Сейчас предпраздничное время, мое самое любимое в году, и я должна проводить его с Пирсом. Прямо сейчас, мы должны сидеть у камина с рождественскими гирляндами вокруг нас. Я улыбаюсь, когда думаю о выражении лица Пирса, когда он впервые увидел все те огоньки, которые я развесила в его лофте. У него была такая огромная улыбка на лице, как у маленького ребенка. Он был так счастлив.

Логан прав. Пирс был другим человеком, когда я его встретила. За последние несколько месяцев он так изменился. Раньше был грустным, серьезным и напряженным. Я не хочу, чтобы он снова вернулся в то состояние. Я хочу, чтобы он был счастлив. Я тоже хочу быть счастливой, а сейчас это не так, потому что мы не вместе. Боже, я так скучаю по нему.

В дверь постучали.

— Рэйчел. Это я.

Голос низкий и глубокий, тот, который я хотела услышать. Мое сердце возвращается к жизни при первом же его звуке.

— Рэйчел, если ты там, пожалуйста, открой дверь.

Я бегу и открываю. Пирс стоит в коридоре, без пальто, хотя видно, что он замерз. На нем джинсы и черная футболка-поло, которую он купил, когда я заставила его пройтись по магазинам. Она хорошо на нем сидит, обтягивая широкие плечи и подчеркивая мускулистый торс. Я ощущаю, как меня бросает в жар. Как же сильно я по нему скучала…

Пирс смотрит на меня грустными, полными печали, глазами. Не говоря ни слова, делает шаг вперед и обнимает меня.

— Пирс, — тихо шепчу я.

— Пожалуйста, не надо, — умоляет он, слегка сжимая руки. — Не отстраняйся, мне это нужно. Мне просто нужно обнять тебя. Мне нужно почувствовать тебя рядом со мной.

Когда мы познакомились, ему неудобно было быть с кем–то так близко. Он часто колебался, прежде чем хотя бы взять меня за руку. И теперь Пирс обнимает меня, держится за меня, жаждет близости со мной.

Он упирается щекой о мою макушку.

— Я больше так не могу. Мы должны поговорить.

— Я знаю.

Мы медленно отходим друг от друга, а затем проходим в квартиру. Пирс вздыхает и качает головой, оглядывая комнату. Она выглядит довольно плохо по сравнению с его лофтом. На стенах трещины и облупившаяся краска. Я никогда прежде не замечала всего этого, пока сюда не вернулась.

— Ты не должна оставаться здесь, — говорит он. — Это больше не твой дом. Лофт - наш, а не мой, и ты должна быть там. Тебе нужно вернуться домой.

Я хочу согласиться с ним, потому что чувствую то же самое, но прежде хочу услышать, что он мне скажет. Сажусь на диван, а Пирс опускается на стул рядом с ним.

— Я не знаю, с чего начать, — признается он, глядя на пол. — Я чувствую, что ничего из того, что скажу, не сделает ситуацию проще или ничего не изменит.

Это не то, что я хотела услышать. Я хочу, чтобы он объяснил мне, почему солгал, и что он так не сделает снова.

— Пирс, зачем ты сюда приехал?

Он пристально смотрит на меня.

— Потому что ты моя жена, и я люблю тебя. И потому, что я не могу больше без тебя прожить и секунду. Наша разлука, или то, что мы делаем, с этим нужно заканчивать. Я едва пережил одну из худших недель в моей жизни, ты не разговаривала со мной, мы даже не виделись. Я знаю, ты сказала, тебе нужно время, но его прошло уже достаточно, и я не в силах больше ждать, — делает паузу. — Мы женаты, а это значит, что даже если мы будем ругаться, мы должны быть вместе, под одной крышей. Ты не можешь убегать, как сейчас. Если ты так делаешь, это говорит мне о том, что ты не хочешь... — нервное сглатывание. — Нас.

Я не думала, что он скажет такое. Для него это свершившийся факт? Пирс рассматривает такой вариант?

— Это то, что ты хочешь? — тихо спрашивает он. — Ты говоришь мне, что все кончено?

— Мне нужны объяснения. Мне нужно знать, почему ты не можешь сказать мне правду.

Пирс закрывает глаза и сжимает переносицу. Затем его глаза снова открываются, когда он глубоко вздыхает.

— Ты была права, я должен был рассказать тебе о Джеке, но даже вернись я назад, то не думаю, что сказал бы тебе сразу. Не думаю, что ты согласилась бы со мной встречаться, если бы знала, что у меня есть люди, шпионящие за тобой.

— Пирс, ты не можешь предполагать, как я буду реагировать на те или иные вещи. И это не может быть для тебя поводом, чтобы лгать.

— Ну, мы не можем вернуться назад и все изменить, поэтому позволь мне просто сказать, что мне искренне жаль, что я не сказал тебе, что знаком с Джеком.

— А как насчет свадьбы? Почему я не могу принять участие в ее планировании?

— Свадьба не для нас, а для всех остальных, и я не хочу, чтобы ты тратила время на планирование того, что будет просто шоу для прессы. Это медиа-мероприятие. Это то, что я должен делать из-за своего имени, сыграть большую, помпезную свадьбу и пригласить сотни людей, большинство из которых я либо не знаю, либо не уважаю. И если в этот день все пройдет не идеально, пойдут слухи. Я не говорю, что ты не можешь спланировать красивую свадьбу. Я знаю, что ты могла бы. Но это больше, чем просто свадьба, и персонал будет работать круглосуточно, пока все не будет готово. — Он встает и, подойдя ко мне, берет меня за руку. — Рэйчел, я бы с удовольствием устроил для тебя свадьбу твоей мечты. Только для нас и людей, которые нам действительно дороги. Свадьба в Вегасе была поспешной, и мне ужасно стыдно, что это все, что я смог тебе дать. Опять же, и ты, и твоя мама можете все спланировать. Мы могли бы даже организовать ее в Индиане. Ты пригласишь всех своих друзей, да хоть весь город, если захочешь. Или мы могли бы отправиться на остров и пожениться на пляже. Что бы ты ни захотела, я сделаю это.

— Я не хочу другой свадьбы, и понимаю, о чем ты говоришь. Я просто хочу, чтобы ты разговаривал со мной, вместо того, чтобы лгать. — Я отдергиваю руку от него. — Мне также жаль, что ты не сказал мне о том, что твой человек следит за мной, когда я нахожусь в приюте.

Пирс кивает.

— Ты собираешься продолжать это делать, Пирс? Ты будешь и дальше врать мне?

— Я не могу обещать тебе, что всегда буду говорить одну лишь правду. Женатые пары не всегда говорят друг другу все. Спроси своих родителей, я уверен, у них есть друг от друга секреты.

— Меня не волнует их жизнь. Мы говорим о нас, а не о них.

— А ты никогда ничего не будешь скрывать от меня? Ты всегда будешь рассказывать мне все?

— Да, конечно.

— Когда я вошел в квартиру, я заметил конверт на столе. Он выглядел как заявление на работу в Нью-Йорке. Ты собиралась рассказать мне об этом?

Я виновато смотрю на белый прямоугольник на кухонном островке.

— Нет, не собиралась, но я его не отправила, так что письмо не имеет значения.

— Имеет, еще какое. Это значит, что ты думала оставить меня.

— Я просто рассердилась, поэтому заполнила заявление. Часть меня хотела узнать, могут ли они хотя бы перезвонить мне, если бы решили, что у меня достаточно опыта и квалификации.

Он наклоняется вперед и кладет руку мне на руку.

— Конечно, ты великолепна. Ты лучший работник, не просто хороший. Музеи Нью-Йорка будут счастливы принять тебя на работу.

— Пирс, я должна доверять тебе, но не чувствую, что могу, когда ты мне лжешь. — Он ничего не говорит, поэтому я продолжаю. — Я не собираюсь мириться с твоим враньем. Ты больше не лжешь мне, и в твои намерения не должно входить желание мне изменять.

Пирс вскакивает со стула.

— О чем ты, черт возьми, говоришь? Я никогда не изменял тебе!

— Не сейчас, но откуда я узнаю, что так и будет дальше? Меня убеждают, что такие богатые и знаменитые люди, как ты, всегда изменяют. Как будто это данность, и я просто должна смириться.

— Кто тебе такое сказал?

— Виктория, и твой отец.

— И ты слушаешь их? Двух самых лживых людей на планете? — Он обходит кушетку, упираясь руками о ее спинку. — Мужчины изменяют, женщины тоже. Это факт, и правда, что многие, кого я знаю, в том числе Ройс и мой отец, так и поступают. Но я не из их числа! Я даже не подумал бы о том, чтобы быть с другой женщиной. И разочарован, что ты думаешь иначе.

— Я не сказала, что ты изменяешь мне. Я знаю, что ты этого не сделаешь, просто... — Я горестно вздыхаю. — Можем ли мы вернуться к тому, о чем говорили раньше? Мне нужно знать, что ты говоришь мне правду.

— Да. — Он смотрит на пол, когда отвечает. Его голова опущена, как будто он смущен и стыдится. Это напоминает мне о том, как Пирс выглядел, когда в тот вечер его отец отчитывал в ресторане. Но это не одно и то же. Я не плохая. Пирс сделал это со мной. Он мне лгал, не я ему. Поэтому я не буду чувствовать себя виноватой.

— Пирс, скажи что-нибудь.

— Я не должен был этого делать, и мне очень жаль. — Он поднимает голову и смотрит на меня. — Я ненавижу лгать тебе, Рэйчел. И когда я это сделал, мне стало адски больно внутри.

— Тогда почему ты так поступил?

— Потому что меня этому учили. — Он вздыхает и снова опускает голову. — Это все, что я знаю. Вся моя жизнь - ложь. — Снова вздох, полный отчаяния. — Просто одна большая гребаная ложь.

Я не понимаю, о чем он говорит, но могу сказать, что он не лжет сейчас. Я чувствую эмоции в его словах и тяжесть в его тоне. Пирс выглядит сердитым и расстроенным. Разгневан на себя за то, что он, похоже, не может измениться. И его голос звучит устало. Он устал жить таким образом.

— В чем именно? — затаив дыхание, я смотрю на него.

— Все, что я делаю. То, что я говорю. Как действую. Когда говорю людям, что мы друзья. Все это ложь. И это все, что я знаю. Я так долго лгал, что иногда даже не могу отличить правду ото лжи. Границы размываются.

Я остаюсь оставаться спокойной, потому что хочу, чтобы он продолжал мне открываться. Мне нужно знать, что до него дошло, почему он чувствовал, что ему нужно врать.

— Я думаю, ты уже в курсе, но снова скажу, потому что мне нужно, чтобы ты знала, какое сильное влияние на меня ты оказала. — Он делает паузу. — Я ненавидел свою жизнь, прежде чем в ней появилась ты. Я был пустой оболочкой человека. У меня была только работа, больше ничего. Я возвращался домой, в пустой лофт. У меня не было никого, кто заботился бы о том, был ли я мертв или жив. Я чувствовал себя мертвым внутри, поэтому я мог бы с легкостью умереть.

Я потираю его руку, в ужасе качая головой.

— Пирс, не говори так.

— Это правда, у меня ничего не было, и я даже не знал, настоящего Пирса Кенсингтона. С детства я должен был быть тем, кого видел мой отец. Я пытался ему противостоять, найти себя, но он этого не допустил. Он избил меня до такой степени, что я просто сдался, принял его видение того, кто я, и просто делал то, что он мне велел. Я жил ложью. Надеялся, что, будучи кем-то другим, отец оставит меня в покое. — Пирс смотрит на меня. — Я все еще так делаю, Рэйчел, я притворяюсь кем-то другим. Не только из-за моего отца, но и из-за той жизни, что была до встречи с тобой. Той, от которой я пытался тебя уберечь. Просто подумай о людях, которых ты встречала до сих пор. Ройс. Виктория. Мои родители. Они не кажутся настоящими, не так ли?

Я качаю головой.

— Нет.

— Это потому, что они постоянно лгут. Ройс и Виктория притворяются, что влюблены, когда на самом деле они даже не нравятся друг друга. Или подумай о моих родителях. Мой отец ненавидит почти всех, но он все еще ходит на вечеринки и ведет себя так, будто эти люди - его лучшие друзья. То же самое касается всех, кого я знаю. Все они лгут. И я в их числе.

— Нет, нет.

— Я знаю, что, когда вынужден общаться с людьми, живущими в том моем мире, все ложь. — Он берет меня за руку. — Я только я, когда с тобой.

— Ты можешь быть собой и с другими людьми, не только со мной.

— Так не получается. — Пирс бросает взгляд на наши руки. — С тех пор, как мы встречаемся, я чувствую, что живу двойной жизнью. Одна хорошая, а другая плохая, и мне всегда придется жить таким образом. — Он снова поднимает глаза и смотрит на меня. — Но это лучше, чем то, что у меня было прежде. По крайней мере, сейчас, благодаря тебе, я могу провести большую часть своей жизни на этой стороне. Лучшей стороне.

После знакомства с его друзьями и его семьей, я понимаю, что Пирс имел в виду, когда говорил, будто живет двойной жизнью. Его жизнь со мной сильно отличается от той его жизни, включающей таких людей, как Ройс и Виктория. И он, кажется, становится кем-то другим, когда общается с ними.

— Рэйчел. — Пирс сжимает мою руку, чтобы привлечь внимание. — Я никогда не пытался намеренно причинить тебе боль. Я ничего не сказал тебе, потому что думал, что защищаю тебя. И потому что… я так боялся тебя потерять. Этого я больше всего боюсь. — Его рука поднимается к моему лицу, и он кладет мне ее на щеку. — Пожалуйста, скажи, что мы можем все исправить. Я люблю тебя, Рэйчел, и так сильно в тебе нуждаюсь. Мы нужны друг другу, поэтому, пожалуйста, не бросай меня.

Мне нужно подумать обо всем, что он сказал мне сегодня вечером. Но изменят ли мои размышления мое к нему отношение? Буду ли я любить его меньше?

Это то, о чем мне не нужно думать. Я уже знаю ответ.

 

ГЛАВА 15

ПИРС

— Рэйчел? — Мое сердце перестает биться, пока я жду ответа.

— Я не бросаю тебя, Пирс. Я люблю тебя, и хочу быть с тобой.

Я облегченно выдыхаю, мои плечи расслабляются.

— Хорошо, потому что я не собирался принимать какой-либо другой ответ.

Она лукаво улыбается.

— Тогда почему ты спросил?

— Потому что мне нужно было знать, как ты относишься к нам, но, если бы ты ответила по-другому, я не собирался тебя отпускать. Я не собирался сдаваться, Рэйчел, я всегда буду бороться за нас. И никогда не позволю нам снова отдалиться так надолго. Если мы спорим и тебе нужен перерыв, я останусь в гостевой комнате, но мы будем спать под одной крышей. Ты - моя жена, я люблю тебя, и нам нужно быть вместе, даже если ты на меня злишься.

— Мне не нравится злиться на тебя, или быть так далеко, но для того, чтобы наши отношения работали, я должна быть в состоянии доверять тебе. Тебе нужно перестать меня обманывать, мотивируя тем, что защищаешь меня. Даже если мне это не нравится, я предпочту горькую правду, чем сладкую ложь.

Я киваю, но ничего не говорю. Рэйчел хочет, чтобы я пообещал, что больше никогда не буду ей лгать, но сделать так, будет означать, что я снова соврал. Я многое не могу ей сказать. И даже если бы мог, я бы действительно хотел, чтобы она все знала?

— Когда я узнала, что ты солгал мне, — говорит она, — мне было больно. Мне было очень больно, и я больше не хочу снова чувствовать эту боль.

Осознание того, сколько я причинил ей боли, убивает меня. Я никогда не хотел, чтобы так произошло, и все же в глубине души я знал, что так и будет. Я знал, что когда-нибудь, она, в конце концов, поймает меня, и все рухнет. Я хотел избежать этого или хотя бы отложить как можно дальше, но не получилось, и теперь мы едва не расстались.

Прошлая неделя была чистейшим адом. Я все время звонил ей и приходил, умоляя поговорить со мной, но она не хотела. Через несколько дней, когда Рэйчел отказалась абсолютно от каких-либо контактов со мной, я подумал, что это конец. Я думал, она так говорила мне, что покончила со мной. Со мной и нашим браком.

Но я не мог этого принять. Я не сдавался. Я не позволил отцу победить. Поэтому всю прошлую неделю пытался выяснить, что мне делать. Как вернуть ее. На этот раз цветы не помогут. Извинений тоже недостаточно. Единственный способ вернуть Рэйчел - быть как можно честнее. Я знаю, что солгал ей сегодня вечером, но многое из того, что я еще сказал, было правдой. Я живу двойной жизнью, и меня учили лгать. Ложь для меня более естественна, чем правда. Когда вы не можете доверять людям, вы не можете быть с ними честными. И я годами усовершенствовался, чтобы стать виртуозным лжецом. И я буду использовать эти навыки, чтобы скрыть «Дюнамис» от Рэйчел. Но это единственная ложь, которой я позволю встать между нами.

Я держу ее лицо в руках и смотрю ей в глаза.

— Мне очень жаль, что я причинил тебе боль. — Я не отвожу взгляд, позволяя ей видеть мои глаза, потому что они всегда говорят правду. Они рассказывают, как я себя чувствую, и она это знает. Поэтому, когда Рэйчел смотрит в них, я надеюсь, она увидит, как сильно мне жаль, и как я сделаю все, чтобы убрать боль, которую причинил ей на прошлой неделе.

— Только не делай так снова. — Уголки ее губ слегка приподнялись. Это означает, что она простила меня или, по крайней мере, собирается.

— Я люблю тебя, — нежно целую ее лоб. — И обещаю тебе, я научусь.

Она улыбается.

— Чему?

— Быть в отношениях, знать, что делать. Это первые настоящие отношения, которые у меня когда-либо были, и, очевидно же, мне нужно еще многому научиться.

— Я тоже не очень хороша в них. Мигом бегу от первого признака неприятностей.

— Больше не надо бегать. Эта квартира отныне под запретом для посещений. — Я смотрю на облупившуюся краску на стенах. — На самом деле, ее давно пора запечатать, как аварийно-опасную.

Рэйчел смеется.

— Все не так уж плохо, но да, я хочу вернуться домой.

По крайней мере, она, наконец, называет домом мой лофт. Я знаю, Рэйчел чувствует, что на самом деле он не совсем ее дом, но на данный момент так и есть. Ее дом со мной.

— Упакуй свои вещи, и давай отсюда убираться. — Я притягиваю ее лицо к себе и целую в губы. — Нам еще над очень многим нужно поработать.

Я начинаю отступать, но она тянет меня к себе в объятья. Я крепко обнимаю ее в ответ, но не слишком, как она меня учила.

— Я скучала по твоим объятьям, — тихо шепчет Рэйчел.

Я целую ее голову.

— Ты не представляешь, насколько сильно я скучал по твоим.

Мы обнимаемся еще несколько минут, затем она идет в спальню, чтобы упаковать сумку.

— Пирс?

Я заглядываю в двери.

— Да?

— Прямо перед тем, как пришел ты, здесь был Логан. Он зашел сказать, что отец Шелби умер.

— О, мне жаль это слышать. Когда похороны?

— В понедельник. Завтра Шелби будет в доме родителей, и он предложил нам к ней зайти, проведать ее. Я сказала, что обязательно приду. Ты тоже пойдешь?

— Конечно. — Я подошел к комоду, где стояла моя жена, и обнял ее за талию. — Рэйчел, с нашей ссорой покончено. Не веди себя так, будто мы не пара.

— Я не это имела в виду. Я просто не была уверен, что ты хочешь пойти.

— Я пойду, — мои губы касаются ее лба.

Она кивает.

— Я понимаю, как Шелби плохо. Так трудно потерять родного человека, а она была так близка с отцом.

Рэйчел должна перестать дружить с Шелби. Она не может быть друзьями с коллегой. Если бы кто-нибудь из организации увидел их вдвоем, это было бы нехорошо. Наверное, я буду наказан и за это. Они бы разозлились и испытали отвращение, узнав, что жена Пирса Кенсингтона дружит со шлюхой. Я не должен называть так Шелби, но в глазах членов группы, она таковой и является, поэтому неподходящая подруга для моей жены.

— Хорошо, что у нее есть Логан, — говорит Рэйчел. — Он сейчас там, и, вероятно, останется до похорон.

— Их отношения становятся все более серьезными?

— Я спросила Логана об этом, когда он приходил. Может быть, я не должна была этого делать, но уже поздно. Он сказал, что хочет более глубоких отношений, но она их не хочет. Но Шелби действительно любит его, поэтому я не пойму, почему она не хочет большего.

Я знаю почему, но не могу сказать Рэйчел. Еще один секрет, который я должен сохранить. Шелби должна порвать с Логаном и не позволить продолжаться их роману. Он уже запал на нее, и было бы несправедливо с ее стороны продолжать влюблять его в себя, зная, что она не может быть с ним.

Теперь я говорю так же, как Шелби, когда она велела мне держаться подальше от Рэйчел. Но мы смогли заставить наши отношения работать. Шелби и Логан не могут. У коллег не может быть серьезных отношений, пока они на нас работают. Правила запрещающего это, нет, но отношения не поощряются. Если коллега влюбляется в мужчину, она не захочет заниматься сексом с другими. Даже если бы она была готова это делать, мужчина, в которого она влюбиться, все закончит, как только узнает о ее работе. А уж остальные участники организации проследят за тем, чтобы он точно все узнал. Им нужны девушки, преданные такой работе. Они слишком много знают, и выхода нет. Поэтому Шелби должна закончить свои отношения с Логаном. Они никогда не смогут быть вместе.

Мы с Рэйчел вернулись в лофт, и я, наконец, почувствовал, что снова вернулся домой. Когда ее здесь не было, казалось, что меня поглощает пустое пространство. Рэйчел - это то, что делает лофт домом, и я никогда больше не позволяю ей уйти. В следующий раз, когда мы будем ругаться, мы будем делать это здесь. Дома. Вместе.

— Как температура воды? — Я присоединяюсь к ней в душе.

— Отлично, — говорит она, закрывая глаза, пока вода льется на нее сверху.

Я не могу перестать пожирать ее глазами. Длинные, стройные ноги. Плавный изгиб бедер. Мягкая и полная грудь. Один только ее вид возбудил меня до крайности.

Глаза Рэйчел все еще закрыты, когда я приближаюсь, обнимаю ее за талию и притягиваю к себе так, что между нами нет и дюйма расстояния.

Ее губы изогнулись в улыбке.

— Я рада, что ты предложил принять душ вместе, это очень хорошо.

— Повернись, — прошептал я ей на ухо. — И не закрывай глаза.

Она делает, как я говорю, но мои руки остаются на ее талии, поддерживая. Откидывает голову назад на мою грудь, и я наблюдаю, как вода течет по телу. Моя рука на талии Рэйчел, и я медленно передвигаю ее вверх, прижимая к груди, когда мой большой палец задевает ее сосок.

Она испускает протяжный стон и, обернувшись ко мне, обнимает, потираясь своими бедрами о мои.

Это почти отправляет меня за край. Прошла неделя с тех пор, как мы были близки, и я отчаянно хочу оказаться внутри Рэйчел, но еще не время. Не хочу спешить. Я хочу смотреть на нее, чувствовать ее, целовать, касаться.

Беру с полки шампунь, наливая немного в руку, а затем слегка разворачиваю Рэйчел, чтобы на ее голову не попадала вода, пока я буду мягко мыть ей волосы.

Она улыбается, закрывая глаза.

— Как хорошо.

Через несколько минут я снова привлекаю ее к себе под воду, пытаясь уберечь глаза от пены, когда та смывается. Я наполняю руку гелем для душа, а затем прижимаю их к ее груди и веду по ее гладкой коже, вниз, на живот, бедра, между ног. Рэйчел снова стонет, ее голова упирается мне в плечо, когда я целую ее в шею.

— Я люблю тебя, — выдыхаю ей в ухо.

Она дрожит от тепла моего дыхания.

— Я тоже тебя люблю.

— Все сделаю для тебя, — говорю я ей, мой голос мягкий, как шелк.

Медленный кивок.

— Я знаю.

Целую ее мокрую кожу, чуть ниже уха и шепчу:

— Пожалуйста, прости меня.

Она поворачивается ко мне.

— Уже простила. — Ее глаза открыты и сосредоточены на моем лице. Рэйчел тянется и кладет руку мне на щеку. — Я скучала по тебе. Во всех смыслах.

Я знаю, что она имеет в виду. Я так сильно скучал по ней, что мое тело буквально болело. Я очень хотел снова услышать ее голос. Чувствовать ее тело рядом со своим, когда сплю. Ощущать ее присутствие в лофте, а не жить в чернильной пустоте, без нее.

Я беру руку Рэйчел и подношу к губам, целуя ладонь, когда смотрю в ее глаза. Затем освобождаю ее руку, обхватываю лицо ладонями и целую. Боже, как же восхитительно ее целовать. Чувствовать ее дыхание, ее губы. Поцелуй сильнее воспламеняет жгучее желание, пронизывающее воздух вокруг нас с того момента, как Рэйчел наконец открыла мне дверь своей квартиры. Эту теплоту, химию, энергию между нами, которая возникла с первого дня, когда мы встретились. И когда мы не вместе, все это растет, вырывается из–под контроля и теперь грозится взорваться.

Жадные поцелуи заменяются на мягкие и нежные, и я приподнимаю Рэйчел, упираясь ее спиной о стену. Прижимаюсь к ней, и мы оба выдыхаем от полноты ощущений. От облегчения, что мы снова вместе. Я убежден, мы созданы друг для друга. Наши тела прекрасно сочетаются. Мы оба это знаем, потому что мы оба это чувствуем. Каждый раз, когда мы занимаемся любовью, мы это чувствуем.

— Пирс, — шепчет Рэйчел, обнимая меня за шею, ее рука путается в моих волосах, когда я размеренно двигаюсь внутри нее. — О, Боже, не останавливайся.

Она близка. Так близка. Я вошел как можно глубже, пока она не испытала оргазм. И мой меня скоро настигнет... Застонав, я опустил Рэйчел на пол и поцеловал. Наши губы оставались соединенными в течение нескольких минут, пока вода лилась на нас сверху.

— Пойдем спать, — предлагаю я, все еще покрывая поцелуями ее губы.

Она кивает, и тянется к моим губам, будто не может оторваться.

Я отключил воду. После того, как вытер ее полотенцем, я отвел свою жену в нашу спальню, и мы лежим на кровати, накрытые простыней. Делаю глубокий вдох, наполняя легкие воздухом, и замечая, что исчезла сдавленность в груди. Держа Рэйчел за руку, я, наконец, снова расслабился.

На прошлой неделе я понял еще четче, насколько сильно я нуждаюсь в ней. Прежде чем она вошла в мою жизнь, я не знал, чего мне не хватает. Но потом Рэйчел показала мне, насколько может быть лучше моя жизнь, и теперь я не могу вернуться к тому, что было раньше.

И все из-за нее. Именно она заставляет меня чувствовать себя таким образом, и я не могу принять и понять свою жизнь без нее. Меня пугает, что Рэйчел оказывает на меня такое влияние, потому что она уничтожит меня, если когда-нибудь решит уйти. Поэтому я должен быть уверен, что она этого не сделает. Того, чего она никогда не захочет.

План моего отца не сработал. Он хотел нас рассорить, но вместо этого я чувствую, что его вмешательство усилило наши отношения. Я рассказал ей такое о себе, что никогда никому не говорил. Я смущен и стыжусь своего признания. Но Рэйчел выслушала меня. Не сказала мне, что я ошибался или сумасшедший. Я чувствовал, что она меня поняла, что только сблизило нас, а не отдалило.

Я не говорил с отцом о том, что он сделал. На прошлой неделе решил ему позвонить или заявиться в его офис и устроить еще одну ссору. Но потом передумал. Это дало бы ему то, чего он добивался. По его задумке я должен был рассердиться и запаниковать, что потерял Рэйчел. Но я не дал ему возможности увидеть меня в таком состоянии.

— Пирс? — пальчики Рэйчел двигаются по моей груди, а я закрываю глаза и размеренно дышу, ее прикосновения меня успокаивают.

— Да милая.

— Мы все еще едем в понедельник в Италию?

Я открываю глаза.

— Конечно. Почему бы и нет?

— Я просто подумала, что в связи с произошедшим, возможно, ты отменил поездку.

— Такая мысль даже в голову не приходила. — Я поднимаю ее руку и целую. — Даже если ты все еще злишься на меня, я все равно отвезу тебя в Италию, это наш медовый месяц. Мы не можем его пропустить.

Ее рука возвращается на мою грудь, вырисовывая маленькие круги по моей коже.

— Если бы мы все еще ругались, это не было бы медовым месяцем.

— Тогда мне придется выкинуть белый флаг или, по крайней мере, как–нибудь по-другому тебя отвлечь.

Она игриво улыбается.

— И как бы ты это сделал?

Я перевернул ее на спину и прижался губами к ее губам.

— Позволь мне показать.

Рэйчел смеется.

— Опять? Пирс, мы же только что…

— И будем продолжать, пока не потеряем сознание. — Я мягко целую ее шею, пробираясь ближе к груди.

— А разве не это с нами случилось недавно? — едва дыша, вопрошает она, поглаживая мою спину.

— Я совершенно уверен, что нам придется еще несколько раз проверить. Чтобы убедиться.

Так мы и делаем. А потом засыпаем. Впервые за прошедшую неделю я, наконец, смог уснуть. Потому что Рэйчел рядом со мной. Там, где она и должна быть.

На следующее утро мы отправляемся в дом родителей Шелби. Логан открывает дверь, едва мы постучали.

— Заходите. — Он ведет нас в гостиную. Шелби сидит на диване, завернутая в одеяло, ее глаза красные и опухшие.

Рэйчел быстро подходит к ней и обнимает.

— Мне жаль, дорогая.

— Он ушел, — шепчет она, и слезы градом катятся по ее щекам.

— Мне очень жаль. — Рэйчел обнимает ее, потирая спину.

Логан подталкивает меня к выходу.

— Давай дадим им немного времени.

Мы выходим из раздвижной двери на задний двор.

— Она выглядит не очень хорошо, — говорю я Логану.

— Да. Она плакала всю ночь. Шелби знала, что это неизбежно, но ей все еще сложно смириться.

— А как ее мать?

— Она справляется лучше, чем Шелби, но я думаю, только потому, что должна сосредоточиться на планировании похорон, и сообщить родственникам. Как только все закончится, я уверен, что она будет выглядеть, как сейчас Шелби.

— Хорошо, что ты здесь, рядом с ней.

Он кивает.

— Я останусь еще на неделю после похорон, и, может быть, даже дольше, если Шелби захочет.

— Так все серьезно? Ты и Шелби? — Я знаю, что Рэйчел уже спрашивала его, но хочу посмотреть, будет ли ответ другим, когда разговариваем мы.

— Она сказала, что не готова, поэтому честно, я не знаю. Мне кажется, ей нужны обязательства, но по какой-то причине Шелби, на самом деле, делает вид, что это не так. Может быть, думает, что слишком молода.

— Что ты подразумеваешь под обязательствами? Ты раздумываешь, чтобы сделать ей предложение?

Логан улыбается.

— Нет, к этому не готов уже я. Она даже еще не знакома с моими родителями, но я подумывал том, чтобы двигаться дальше, быть ближе к ней. В Вестпорте для меня есть работа в небольшой частной медицинской клинике. Я знаю одного из тамошних врачей.

— Ты предпочитаешь работу в частной клинике больнице?

— Да, определенно. Как я уже говорил, там у нас возможностей больше, мы можем найти индивидуальный подход к больным, заботиться о них, когда не ограничены правилами страховых компаний.

— А кто твои будущие пациенты? В основном состоятельные люди?

— Да, они единственные, кто может себе позволить подобное. В клинике, в которой я работаю в Бостоне, мы лечим много профессиональных спортсменов, несколько политиков, бизнесменов. Ты должен будешь посетить клинику, что находится в Вестпорте. Она намного лучше, чем традиционная больница.

— Я никогда не обращался к врачу. Годами не болел.

— Ну, вдруг Рэйчел когда-нибудь понадобится. У них отличные акушеры, если вы двое думаете о том, чтобы в ближайшее время иметь детей.

Дети. Мы с Рэйчел все еще не разговаривали насчет них, но я стараюсь пока отложить в сторону обсуждение их появления.

— Логан? — Рэйчел появляется позади нас. — Шелби тебя спрашивает.

Он кивает и заходит внутрь. Рэйчел остается со мной.

— Как она справляется? — озабоченно спрашиваю я.

— Плохо. Шелби с отцом были очень близки, и она оказалась не готова к его уходу, но понимает, что это к лучшему. Его самочувствие только ухудшалось. — Она заглядывает внутрь. — Мы, наверное, должны уйти. Думаю, она хочет побыть с Логаном наедине.

— Пойдем, попрощаемся. — Я открываю ей дверь, и мы заходим внутрь. Шелби все еще сидит на диване, Логан обнимает ее за плечи.

Рэйчел подходит к ней.

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы мы остались?

— Да, со мной все будет в порядке. — Шелби приподнимается и обнимает Рэйчел. — Еще раз спасибо за то, что вы пришли. Увидимся после вашей поездки.

— Я еще свяжусь с тобой, прежде чем мы уедем. — Рэйчел смотрит на Логана. — Пока, Логан.

— До свидания. — Он смотрит на Шелби, затем на Рэйчел. — Не волнуйся, я позабочусь о ней.

Я подхожу к Шелби.

— Я очень сожалею о твоей потере. Пожалуйста, передай своей матери мои соболезнования.

Она кивает, всхлипывая.

— Спасибо, передам.

— В следующий раз, когда я приеду, возможно, мы сможем пообедать, — говорит мне Логан.

— Да, хорошая идея. Позвони, и мы что-нибудь придумаем.

Мы с Рэйчел уезжаем, но вместо того, чтобы отправиться домой, я везу ее в один из моих любимых ресторанов. Я еще не водил ее туда, но уверен, ей понравится.

— Куда мы едем? — интересуется она, когда я проезжаю мимо нашего лофта.

— Я веду тебя на обед. Ты выпускаешься через два дня, и мы не успели отпраздновать, поэтому начнем сейчас. Ресторан замечательный. Думаю, тебе понравится.

— Я ужасно себя чувствую, что Шелби приходится переживать такие трудные времена.

— У нее все будет хорошо, у нее есть Логан.

— Шелби сказала мне, что он хочет сюда переехать, но она ему запретила.

— Да, он говорил.

— Я не понимаю, Шелби действительно ему нравится, поэтому не знаю, почему она постоянно его отталкивает.

— Может, она просто не готова к серьезным отношениям. Логану двадцать восемь лет. Он хочет остепениться.

— Но я думаю, она тоже. Я знаю, что ей всего двадцать два года, но Шелби зрелая для своего возраста. Я могу видеть, как она выходит замуж через год или два.

Я паркуюсь у ресторана и выхожу из машины, чтобы открыть дверь для Рэйчел.

— Давай не будем о них беспокоиться. Мы пообедаем, а потом ты сможешь спланировать для нас остаток дня.

В конечном итоге мы собираемся в кино. Я был там несколько раз с тех пор, как познакомился с Рэйчел, и решил, что мне не нравится просто сидеть и смотреть фильмы. Не нравится, но мне все равно придется идти в кинотеатр. Там просто ужасно: липкие полы, запах попкорна, толпы людей. Я бы с большим удовольствием посмотрел фильм дома, но Рэйчел любит кино, поэтому у меня нет выбора.

На следующий день приезжают ее родители, и мы показываем им Уэстон. Ее мать снова подняла вопрос о свадьбе, настаивая на том, чтобы Рэйчел принимала участие в ее планировании. Она казалась сердитой, но Рэйчел отвела ее в сторону и они о чем–то поговорили. Я не знаю, что именно она сказала, но настроение ее матери изменилось в лучшую сторону.

В субботу мы отправились на выпуск Рэйчел, а затем на ужин. Поехали в Гринвич, в стейк-хаус, считающийся лучшим в штате. Я предложил Рэйчел поехать на Манхэттен, но она подумала, что это может быть слишком для ее родителей. Сказала, что ее отец нервничает в переполненных шумных городах.

Когда мы заканчиваем с десертом, я слышу, как Рэйчел говорит:

— Миссис Кенсингтон.

Я поворачиваюсь и вижу своих родителей, остановившихся позади меня. Что, черт возьми, они здесь делают? Мы не рядом с местом, где они живут. Но они ходят ужинать по выходным, и я знаю, что им нравится этот ресторан.

Рэйчел и ее родители встают, и мне приходится тоже проявить вежливость.

— Мама, папа. — Я киваю им, но только мама на меня смотрит. Отец уставился на Генри, оценивая его внешний вид. Костюм Генри из дешевых, не очень хорошо сидящих по фигуре, и я уверен, что это все, что у него есть. Ему не нужен дорогой костюм, при его работе фермером.

— Это мои родители, — говорит Рэйчел. — Бет и Генри Эванс.

Я очень хотел, чтобы она просто проигнорировала моих родителей и позволила им пройти мимо. Лично я не хочу с ними говорить. И не хочу, чтобы они знакомились с родителями Рэйчел. Я знаю, что это станет катастрофой.

— Здравствуйте. — Моя мать выдавливает фальшивую улыбку и пожимает им руки. — Элеонора Кенсингтон, а это мой муж, Холтон.

Он просто стоит, молча, отказываясь следовать элементарным правилам приличия

— Приятно познакомиться, — отвечает Генри. — Нам приятно познакомиться с вашим сыном, он прекрасный молодой человек и способный ученик. Я научил его, как рубить дрова, и у него было даже пару попыток.

Отец высокомерно глядит на него, потом обращается к матери:

— Я буду в машине.

Он уходит. Он злится на то, что сказал Генри. Хотя мой отец ненавидит меня, он не хочет, чтобы кто-то другой соперничал с ним за роль моего отца. Он хочет постоянно контролировать меня, и чувствует, что теряет этот самый контроль, когда кто-то другой ведет себя по отношению ко мне, как настоящий родитель. Это одна из причин, почему он ненавидит Джека. И после комментария Генри, я уверен, он ненавидит и его.

Родители Рэйчел молчат. Они кажутся немного шокированными, что мой отец просто развернулся и ушел. Мы с мамой не удивлены. Типичное для него поведение.

— Я должна идти, — говорит моя мать. В последний раз посылает неискреннюю улыбку, и затем уходит.

Мы садимся обратно за стол. Бет и Генри неловко, они не уверены, что сказать.

Я чувствую необходимость поднять им настроение, поэтому улыбаюсь и сообщаю:

— Вот такие вот мои родители.

Рэйчел прикрывает ладошкой рот, когда смеется. Я тоже смеюсь. Мои родители грубы до такой степени, что иногда просто нужно смеяться и не воспринимать их слишком серьезно.

— Мы сделали что-то не так? — спросила Бет.

— Нет, это не имеет к вам никакого отношения. Они всегда так себя ведут. Я извиняюсь за их поведение.

— Иногда с ними очень сложно, — признается Рэйчел.

Я негромко смеюсь.

— О, да. Сложно. Самое подходящее для них определение.

Мы возвращаемся к разговору, который прервало появление моих родителей, и вечер снова становится замечательным.

Я убедился, что люблю родителей Рэйчел. Еще в Индиане, познакомившись с ними, я уже задумывался об этом, но последние пару дней подтвердили мои к ним чувства. Они хорошие люди, и с ними я всегда расслаблен. Мои же родители заставляют меня нервничать. Всегда.

Чувствую себя безгранично счастливым, что стал частью семьи Рэйчел. Мне очень повезло. Я женился на женщине своей мечты и получил самых лучших родственников в мире.

 

ГЛАВА 16

РЭЙЧЕЛ

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Последние две недели были раем. Лучшее время за всю мою жизнь. Мечта. Или сказка.

Мы с Пирсом побывали по всей Италии; пребывание в лучших отелях, фантастическая еда, посещение музеев, церквей и других туристических объектов. Погода была холодной, но типичной для декабря, и не так уж холодно, как в Коннектикуте. Мы решили, что нам нужно будет вернуться сюда в теплые месяцы, чтобы сделать то, что не смогли в этот раз из-за погоды.

Моя любимая часть поездки – маленькие деревеньки. Первое время мы жили в крупных городах, осмотрев всевозможные достопримечательности, затем, на прошлой неделе, Пирс повез меня по городкам, о которых мне рассказывал, когда мы впервые встретились. Он был здесь много раз, поэтому знал, куда именно ехать, но потом мы нашли небольшую деревню, в которой он раньше не бывал, и оба в нее влюбились. Скалистый городок вдоль побережья Средиземного моря с великолепными видами. Сначала мы просто собирались пару раз прокатиться по местности, но городок настолько нам понравился, что мы решили остаться, поэтому забронировали номер в гостинице и прожили здесь уже пару дней.

Наступило Рождество, и весь город покрыт огнями. Это так прекрасно, что мы с Пирсом провели последние пару ночей, просто прогуливаясь по улицам, любуясь архитектурой и жителями. Люди здесь очень дружелюбные. Многие из них не говорят по-английски, но стараются с нами общаться. Мы спросили в отеле о хорошем ресторане, и, хотя менеджер знал английский, он не смог доходчиво объяснить, как добраться до одного из рекомендованных. Спустя пару неудачных попыток дать указания, он просто отвез нас в ресторан, а затем позже вернулся, чтобы забрать. Пирс дал ему большие чаевые в благодарность, но мужчина не согласился. Он сказал, что просто хотел убедиться, — мы провели хороший вечер. Так и есть. Ресторан был замечательный. Мы провели там три часа, выпивая вино и наслаждаясь ужином из нескольких блюд.

Сегодня наша последняя ночь здесь, и мы с Пирсом проводим ее на нашем собственном балконе. Вечером становится прохладно, но я завернута в кашемировое одеяло, купленное мне Пирсом несколько дней назад, когда мы посещали рынок. Я не шопоголик, но удержаться от покупок в этих маленьких итальянских деревнях не смогла. Купила пару шарфов, кожаную сумочку, кожаные сапоги и некоторые вещи для моей мамы. Пирс сказал, чтобы я покупала все, что захочу, мол, это мой рождественский подарок, но вся эта поездка - рождественский подарок. Впечатления, которые я никогда не забуду.

— С Рождеством, — обращаюсь я к Пирсу.

— Тебя тоже с Рождеством. — Его рука обвита вокруг моей талии, моя голова лежит на его плече, когда мы садимся на маленькую скамью, расположенную на балконе.

— Мне жаль, что нам придется уехать.

— Значит, тебе понравился наш медовый месяц? — Он наклоняется и целует меня в макушку.

— Понравился - не достаточно сильно сказано. У меня даже нет слов, чтобы описать свои эмоции. Это лучше, чем я когда-либо себе представляла. — Крепко обнимаю Пирса, пока привстаю, чтобы поцеловать его. — И дело не только в Италии, а еще в том, что я здесь, с тобой. Я никогда этого не забуду. Спасибо, что привез меня сюда.

— Я рад, что тебе понравилось. И мы обязательно еще сюда вернемся. В любое время, как только ты захочешь.

— А можем ли мы вернуться в эту деревню? Я бы хотела здесь провести целую неделю. На самом деле, я могла бы здесь жить, — негромко смеюсь. — Мы не можем сюда переехать?

Пирс не смеется.

— На самом деле можем.

Я сажусь ровно.

— Ты шутишь?

— Ни капельки.

— Ты серьезно подумываешь о том, чтобы переехать?

— Мы не обязаны жить здесь круглый год, но могли бы купить дом и оставаться на несколько месяцев в году.

— О, Пирс, это было бы чудесно! Думаю, мы должны внести в наш план такой замечательный пункт.

Он мне улыбается.

— А у нас есть план?

Я тоже улыбаюсь.

— Да, наш жизненный план.

Пирс поворачивается ко мне.

— И что еще в этом плане?

— Ну, мы, наверное, должны выехать из лофта и купить дом.

— Согласен. Думаю, надо приступить к опискам сразу по возвращении. Нам не нужно ничего покупать сразу, но мы должны узнать о предложениях. — Он держит меня за руку. — Что-нибудь еще? Пока мы только решили купить два дома в разных местах, и это не очень-то и важно.

Единственное, что в моем плане архиважно – это ребенок, но я не знаю, сказать об этом сейчас или позже.

— Что случилось, Рэйчел?

Я должна просто ему сказать. Мы не можем постоянно избегать этой темы.

— Я хочу, чтобы у нас был ребенок. — Как я и опасалась, выражение его лица становится серьезным и немного обеспокоенным.

— Ты говорила, что не можешь иметь детей.

Я беру Пирса за руку, а другой рукой стягиваю одеяло вокруг горла.

— Мнение всего одного врача. Мне нужно посоветоваться еще с кем-нибудь. С другим специалистом. Тем, кто может провести больше тестов и дать заключение. Я раньше боялась, что новости могут быть неутешительными, но сейчас я готова.

— Я не подозревал, что все еще есть возможность ... — Его голос надламывается.

— Может быть, нет, но, если есть... я хочу попробовать, — делаю паузу. — Даже если у нас будет только один ребенок, все в порядке, я возьму все, что даст нам Бог. — Зажмуриваюсь, не желая плакать. Слезы подразумевают, что я сдалась, что теряю надежду. А я отказываюсь это делать. Все еще хочу верить, что у меня может быть ребенок. Открыв глаза, вижу, как Пирс наблюдает за мной. — Пирс, ты ничего не говоришь. Ты же хочешь детей, не так ли?

Молчание, и в моей груди разливается свинцовая тяжесть. Он не хочет детей. Как я могла этого не знать? Как мы могли пожениться, ничего не обсудив? Честно говоря, я думаю, часть меня знала, что он их не хочет. Когда я сказала Пирсу, что не могу иметь детей, он, похоже, не очень расстроился. Я должна была увидеть этот огромный, как неоновая вывеска, знак свыше.

— Ты не хочешь детей, — тихо говорю я, глядя на одеяло.

Снова тишина. Молчание - его ответ.

Глаза защипало от выступивших слез. И я не могу их остановить. Я чувствую себя так же ужасно, как когда мой врач сказал, что у меня не может быть детей, только на этот раз говорит мне об этом мой муж.

— Рэйчел. — Пирс тихо вздыхает. — Это не значит, что я не хочу, просто...

Я измученно смотрю на него.

— Просто что?

— Я не думаю, что смогу это сделать. Я не смогу быть отцом.

— Почему нет?

Он качает головой.

— Я ничего не знаю, в первую очередь, о детях, я нервничаю в их присутствии, и они меня не любят.

Так вот почему он не хочет детей? Потому что боится быть отцом? Облегчение накрывает меня, потому что это то, что он может преодолеть. Многие мужчины боятся становиться родителями. Я думала, Пирс скажет, что просто не хочет детей, и я бы не смогла заставить его передумать. Но то, что он мне дал в виде причины своего нежелания? Здесь есть над чем поработать. И мы сделаем это вместе.

Я с нежностью улыбаюсь.

— Пирс, неправда. Детям все нравятся, и наш ребенок будет любить тебя. Ты станешь замечательным отцом.

Он отрешённо смотрит в темноту.

— Нет. Я бы не стал. Единственным примером, который у меня был – это как НЕ быть отцом.

— Тогда ты знаешь, что не нужно делать. — Я скидываю одеяло и, развернувшись, обхватываю его лицо ладонями. — Пирс, я хочу от тебя ребенка. Очень. Давай хотя бы попытаемся.

Он целует меня в лоб.

— Сейчас нам ничего не нужно решать. Вернемся домой, обсудим со специалистом и узнаем, каковы наши шансы. Тогда мы поговорим об этом снова.

Я кивнула и опустила голову ему на плечо. Мы сидим на балконе, слушая легкий шелест ветра с моря.

— Ты рада, что едешь в Индиану на следующей неделе? — интересуется он.

— Да, хотя толком и не отдохну по приезду домой. Возможно, мне придется потратить понедельник на то, чтобы выспаться, но я буду рада увидеться с друзьями и провести время с родителями.

— На следующей неделе я не смогу часто тебе звонить. Эти совещания, как правило, тянутся невыносимо долго, и весьма проблематично просто встать и выйти даже на пару минут.

— Совещания? Я думала, ты говорил о конференциях.

Пирс кашляет, прочищая горло.

— Это так, но помимо них у нас так же есть совещания с нашими клиентами.

— Как ты думаешь, твой отец будет с тобой разговаривать, когда увидит?

— Только по делу. В противном случае нет, он сделает вид, что не замечает меня.

Я не могу поверить, что Холтон так поступает. С этим человеком что-то не так. Что-то серьезно не так. Я никогда не встречала никого, кто бы был столь враждебным и злым все время. Он так несчастен, и хочет того же для других, особенно для собственного сына. Холтон, похоже, решил рассорить Пирса и меня, но этого не произойдет. На самом деле, часть причины, по которой я простила Пирса, лежала во мне, потому что я знала, — его отец намеренно сказал мне всю ту грязь, только чтобы я бросила его сына. Но вместо этого действия его отца заставили Пирса открыться мне и многое рассказать, что помогло лучше его понять. Так что, спасибо Холтону. Он только сделал наши отношения еще крепче.

— Ты засыпаешь? — шепчет Пирс.

Я прижалась к нему, закрыв глаза.

— Нет. Наслаждаюсь нашими последними минутами здесь.

— Давай наслаждаться вместе, — предлагает он, приподнимая мое лицо к себе, чтобы поцеловать.

Я игриво улыбаюсь.

— В постели?

— Это наш медовый месяц, и послезавтра я не увижу тебя целую неделю. — Он заводит руку под моими ногами и поднимает меня, неся обратно в комнату.

— Я не хочу завтра уезжать, — признаюсь я, когда оказываюсь на кровати.

— Мы вернемся сюда, — обещает он, его губы замирают над моим. Пирс избавляет меня от одежды, и, глядя на мое обнаженное тело, его глаза наполняются желанием.

Его халат падает на пол, и мое собственное возбуждение теплом разливается в груди, когда я вижу его. Пирс держит мое лицо ладонями, его губы мягко двигаются на моих, а наши тела все еще так далеки друг от друга. Он слишком далек. Мне нужно его почувствовать. Я тянусь поближе, опуская руки ему на грудь, а затем веду ими вниз, ощущая твердые мышцы на рельефном животе.

Моя рука соскальзывает еще ниже, медленно поглаживая бархатистую кожу. Я слышу, как Пирс стонет. Я чувствую вибрацию этого стона в его груди, когда наши языки соприкасаются. Его рука ласкает заднюю часть моей шеи, слегка наклоняя мою голову, когда углубляется наш поцелуй. Его другая рука гладит мое тело, дразнит мою грудь. Я стону, выгибаясь и головой упираясь о его ладонь. Он держит меня, как в плену, так как его глубокие, медленные, чувственные поцелуи не прекращаются. Я сгораю. Я хочу его. Он нужен мне.

Его рука скользит вниз по моему животу, и когда достигает местечка, так отчаянно нуждающегося в его прикосновении, он проходит мимо него. Чувствую улыбку Пирса, когда он меня целует. Знает же, что сделал. Почувствовал, как я напряглась, когда приблизился к низу живота, а затем расслабилась, когда он спустился ниже. Но это только заставило меня сильнее задрожать. Ожидание. Он знает, что со мной делает, и поэтому не останавливается. Пирс хочет угодить мне. И всегда это делает. Каждый раз. Неоднократно.

Я задыхаюсь, когда его рука, наконец, оказывается там, где хочу я. Все еще ласкаю его, чувствуя, как он затвердевает в моей руке. Мы лежим на кровати, но я толкаю Пирса за плечо, вынуждая перевернуться на спину, а затем сажусь сверху.

Он касается моей щеки и обрушивается на мой рот, пока я двигаюсь над ним, упираясь о его широкую грудь ладонями.

— Боже, я люблю тебя, — выдыхает Пирс между поцелуями.

— Я тоже тебя люблю.

Его пальцы впиваются в кожу моих бедер, притягивая ближе, когда он стонет низким и сексуальным голосом. Пирс ведет меня, держит своими сильными руками, а затем позволяет взять его под свой контроль. Я быстрее двигаю бедрами. Чувствую, что он уже на грани. Мы оба уже так близко…

Он поднимается, переворачивает меня на спину и врезается со всей силы. Снова и снова. Глубоко и интенсивно. Чувствуется так, словно Пирс в каждой клеточке моего тела. Он здесь, со мной. Я чувствую его напряжение, затем он расслабляется, и его тело содрогается.

Мы лежим, тяжело дыша.

— Это было потрясающе, — признаюсь я.

— Согласен. — Он откатывается от меня. — Мы должны делать это каждый час.

Я устало смеюсь.

— Может, нам стоит подождать до утра, я действительно хочу спать. — Зеваю и прижимаюсь к нему, положив голову Пирсу на плечо, а руку на грудь.

— Тогда давай спать. — Он наклоняется и натягивает на нас покрывало. Его рука обнимает меня, удерживая на месте, когда губами касается лба. — Спокойной ночи, дорогая, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

И вот так заканчивается наш медовый месяц. Сказочный медовый месяц, который я никогда не забуду.

 

ГЛАВА 17

ПИРС

Сегодня только первый день встреч в «Дюнамис», и мне тяжело держать глаза открытыми. Даже если бы я не устал от поездки, все равно было бы трудно не вырубиться. Другие участники продолжают беспрерывно обсуждать, что делать с человеком, введенным нами в Сенат несколько лет назад, который не сотрудничает так, как должен.

Политики, на которых мы делаем ставку, должны выполнять наши приказы. Это плата за то, что мы их избрали. Но этот конкретный человек проигнорировал наши требования и делает все по-своему. Если он продолжит не выполнять приказы, его нужно будет устранить. Что сделать непросто. Сенаторы - важные шишки, журналисты начнут расследовать их смерть. Если у него случится сердечный приступ, они затребуют историю болезни. Если он погиб в автокатастрофе, станут подозревать, что кто-то поработал с его машиной. Поэтому, если дело доходит до устранения, у нас должен быть тщательно продуманный план.

Участники обсуждают все это уже часа четыре. Небрежно, как будто убивать кого-то - это обыденные вещи. Никаких эмоций. Сенатор – просто проблема, а не живой человек. Вот как организация видит людей, когда раздает нам заказы на убийство. Люди классифицируются как проблемы или препятствия. Мы даже называем их так, вместо того, чтобы использовать имена. Ничего личного. Сенатор является проблемой № 248. Каждой задаче присваивается свой номер. Препятствия не исключение.

«Проблемы» определяются как лица, не выполняющие приказы. Им была поставлена ​​задача, но она не была выполнена. Наемник может стать проблемой так же, как и один из моих коллег. На самом деле, я тоже проблема, потому что не выполнил приказ, когда женился на Рэйчел.

Номер моей проблемы - мой личный номер в организации. Когда мое наказание за женитьбу на Рэйчел будет отбыто, метка проблемы удалится из моего файла.

«Препятствием» является тот, кто мешает планам организации или ставит нас под угрозу быть обнаруженным. Люди, являющиеся препятствиями, как правило, не знают, что с ними планируют сделать. Секретарь, которого мне велели убить, был Препятствием № 742. Как и в случае с другими, она увидела то, чего не должна была, и поэтому ее рассматривали как угрозу. Ту, что может выдать наши секреты. Технически Рэйчел можно считать препятствием, потому что она заняла место женщины, на которой я должен был жениться, что помешало планам организации. Но она не знала об их планах и не намеренно их нарушила, поэтому не может считаться полноценным препятствием. Но все же могла бы быть, если бы знала о нас и о том, чем мы занимаемся, поэтому я должен быть предельно осторожным. Она никогда не узнает об организации.

Сегодняшняя встреча проходит в подземном бункере, построенном много лет назад нашими основателями. Чтобы попасть на собрание, вы сначала въезжаете в нечто, похожее на склад, припарковываете машину, а затем опускаетесь в лифте глубоко под землю, где расположены залы заседаний.

Джек установил верхнюю линию безопасности в подземной зоне, а также на входе в склад и лифт. Он лично это сделал, потому что мы не могли рисковать, доверяя установку человеку со стороны. Еще одна причина, по которой группа должны поддерживать Джека. Он может им не нравиться, но он чрезвычайно ценен для организации.

Когда я приехал сегодня утром, никто не говорил со мной, кроме Арлина и Ройса. Все остальные избегали меня, боясь даже поздороваться, опасаясь, что впадут в немилость из-за поддержки «проблемы». Мне все равно. Я рад находиться в одиночестве. Намного лучше ни с кем не разговаривать. Вечером я буду вынужден, но сейчас, сидя в задней части комнаты, наслаждаюсь тишиной.

Пока мои коллеги обсуждали, что же делать с сенатором, я позволяю себе вспоминать Рэйчел и наш медовый месяц. Я всегда любил Италию, но поехать туда с ней было, словно увидеть ее в первый раз. Она была в восторге от всего. Еда. Города. Достопримечательности. Я никогда не видел, чтобы кто-то действительно наслаждался чем-то на таком уровне. Когда у вас есть деньги, вы теряете часть радости в жизни. Вы не цените такие вещи. Я путешествовал по всему миру и всегда был в состоянии позволить себе все, что бы я ни захотел, поэтому у меня не было такой же реакции на вещи, как у Рэйчел. Но, увидев Италию ее глазами, я стал относиться к жизни по-другому.

Последние несколько ночей мы провели в той крошечной деревеньке. И они были особенными. Возможно, все дело в дружелюбии живущих там людей или тот факт, что мы были вдали от крупных городов и туристических мест. Как бы то ни было, мы почувствовали связь с этим местом, и оба хотим туда вернуться. Я сказал Рэйчел, что прежде мы должны уйти на пенсию, и я не шутил. Там очень красивый район, предназначенный для отдыха.

В нашу последнюю ночь она подняла тему о детях. Застала меня врасплох, так как время было не особо подходящее. Когда Рэйчел спросила, хочу ли я ребенка, я не знал, как ответить. Мне не нравится говорить ей «нет», особенно тогда, когда она отчаянно чего-то хочет. Но я чувствую себя виноватым, даже просто задумываясь о том, чтобы привести ребенка в свой мир, зная, что ждет его в будущем.

Но, возможно, правила изменятся. Я слышал от некоторых из наших молодых членов предложение, что было бы лучше набирать людей в организацию, а не заставлять наших сыновей присоединяться. К сожалению, более старшие и влиятельные участники никогда на такое не пойдут. Они полны решимости сохранить членство, ограниченное потомками наших первоначальных основателей. Но если бы у Рэйчел был ребенок, то он не знал бы об организации в течение двадцати лет, а к тому времени большинство старших были бы мертвы, передав власть более молодым членам. Которые, в свою очередь, были бы более лояльны к изменениям правил или, как минимум, позволили бы выдвинуть это предложение на голосование.

Даже если «Дюнамис» перестанет быть проблемой, у меня все еще есть опасения насчет ребенка. Я пытался представить себя в роли отца, и просто ничего не вижу. Мои родители не уделяли мне внимания практически всю мою сознательную жизнь, поэтому у меня нет перед глазами примера того, что хорошие родители должны делать для своего ребенка или как себя с ним вести. И дети заставляют меня чувствовать себя очень неуютно. Я не знаю, что с ними делать. Они постоянно бегают и шумят.

Я знаю, что Рэйчел будет отличной матерью, но я также знаю, она ожидает, что я буду хорошим отцом. А что, если я не смогу? Что, если я поведу себя так же, как мой собственный отец? Что, если ребенок возненавидит меня, как я ненавижу своего отца?

Несмотря на мои многочисленные оговорки, часть меня хочет иметь ребенка с Рэйчел. И чертовски шокирует, что я даже думаю о подобном варианте, учитывая, что я был полностью против этой идеи всего пару месяцев назад. Но я так сильно люблю Рэйчел, что идея иметь нашего с ней ребенка кажется мне все более и более привлекательной. Я знаю, что это сделало бы ее более счастливой, чем что-либо еще во всем мире. И думаю, это сделает также счастливым и меня. Может быть, с помощью Рэйчел я смог бы научиться быть хорошим отцом.

— И тем самым очередное собрание закрывается. — Я слышу мужской голос сбоку.

Первый день закончился. Еще выдержать четыре дня. После вернется Рэйчел, и мы будем праздновать вместе Новый год. Я уже очень соскучился по ней, а прошел всего один день.

Чувствую, кто-то подталкивает меня в плечо.

— Ты идешь?

Я оглядываюсь назад и вижу Ройса.

— Да.

Он направляется к выходу, где толпятся остальные.

— Поторопись. Нужно оформить бронь прежде, чем все хорошее разберут.

— Забронировать? — Мы вместе идем к лифту. — Не пойму, о чем ты говоришь.

Он загадочно улыбается.

— Увидишь, когда мы доберемся.

Впереди очередь людей, ожидающих лифт. Двери открыты, и мы все входим в кабину. Пока поднимаемся до уровня гаража, я разглядываю остальных. Мы все в одинаковых черных костюмах, в одинаковых белых рубашках, похожих галстуках. Джек был прав, когда сказал, мы как солдаты. Нам говорят, что надеть, что делать, как действовать. Мы думаем, что у нас есть власть, но, если действительно задуматься, мы бессильны. Действуем на основе страха, а не руководствуясь собственными решениями. Именно этот страх удерживает нас в подчинении. Боязнь того, что они сделают с нами или нашими семьями, если мы не будем следовать приказам.

Мы садимся в наши машины и выезжаем со склада один за другим. Все ездим на черных автомобилях, в основном марки «мерседес». Автомобили предоставлены нам организацией, и оснащены пуленепробиваемыми стеклами, если вдруг на нас совершат покушение.

Я направляюсь в отель, где запланирован банкет. Он принадлежит одному из наших членов, построен его прадедом, и с тех пор принадлежит семье. Большой старинный особняк с позолотой, вычурный и роскошный.

Когда я вхожу в вестибюль, то сразу вспоминаю Рэйчел. Ей бы понравилось это место. Здесь так много истории, архитектуры, художественных работ. Вероятно, она могла бы провести здесь экскурсию, даже без надлежащей подготовки. Она всегда поражает меня своими обширными знаниями обо всех аспектах американской истории.

Я следую за остальными в ту часть, где находится бальный зал. Отель зарезервирован на всю неделю только для нашей группы, поскольку многие приехали из-за пределов города, и останутся здесь на ночь. И некоторые, такие как Ройс, останутся, чтобы напиться и не беспокоиться о том, как добраться домой.

Я вхожу в бальный зал и направляюсь прямиком к бару. Подобные события вызывают у меня опасения, и проходят почти всегда хуже встреч и собраний. Я не заинтересован в разговоре с кем-либо из этих людей, и не доверяю никому из них, поэтому, когда нахожусь рядом, то постоянно пребываю в напряжении. Но мне все же лучше делать вид, что все в порядке. Спустя месяцы тренировок с тренером по языку тела, с которым свел меня Джек, я куда лучше контролирую свои эмоции. У меня был опыт, потому что меня воспитывали в доме, где эмоции считались смертных грехом, но мне еще нужно поработать над тем, чтобы не реагировать, когда случается что-то неожиданное. Например, когда мой отец от меня отрекся и уволил, я уверен, что он мог видеть шок на моем лице и слышать дрожь в моем голосе. Это те реакции, которые мне нужно научиться тщательнее скрывать, потому что, если я этого не сделаю, они будут использованы против меня.

Заказываю скотч, разбавленный водой, и пью, все еще стоя в баре. Затем беру еще одну порцию и залпом выпиваю, чувствуя тепло в желудке и приятную истому в теле. Перейдя на бурбон, и после того, как бармен вручает мне стакан, я поворачиваюсь и осматриваю комнату, решая, с кем поговорить. Иду к группе из восьми человек, занятых оживленной беседой. Может быть, они меня не заметят, и я смогу просто сделать вид, что участвую, но при этом побыть в одиночестве.

— Пирс. — Я гляжу направо и вижу, что рядом стоит Лиланд Сеймур. Не заметил его, прежде чем подошел к группе. Черт, я не смогу выдержать разговор с ним.

Он усмехается.

— Кэтрин о тебе спрашивала в ту ночь за ужином.

Остальные смеются. Все знают о подростковой влюбленности его дочери.

— Ты должен убедить дочь найти молодого человека своего возраста, — советую я, делая глоток со стакана.

— Я пробовал, — отвечает Лиланд, — но она говорит, что предпочитает зрелых мужчин.

— Возможно, Пирс мог бы быть ее парой на выпускном, — усмехается Кантон Стиллвелл. Кантон – владелец отеля.

— Или, может быть, ты скажешь ей, что я женат, — говорю я, — и покончишь с этой нелепой влюбленностью раз и навсегда.

Мужчины перестают смеяться. Переглядываются друг с другом, будто что-то от меня скрывают.

Я поочередно оглядываю каждого из них.

— Джентльмены, вы что-то хотите мне сказать?

— Нет. Ничего. — Лиланд улыбается, чрезмерно широкой и насквозь фальшивой улыбкой.

Я бы посоветовал им всем походить на курсы к моему тренеру. Поведение выдает их с головой. Они определенно что-то скрывают.

— Говоря о твоей жене, — начинает Лиланд. — Не могу дождаться встречи. Я так много о ней слышал. Наивная фермерская девчонка из Айовы. Или Айдахо? Огайо? — Он смеется. — Не имеет значения, где-то посередине. — Я борюсь с любой реакцией. Нельзя позволить Лиланду забраться мне под кожу. — В любом случае, — подытоживает он, — мы все с нетерпением ждем встречи с ней на вечеринке.

— Какой вечеринке?

— Мы с Одри переехали и справляем новоселье.

— Я не знал о вечеринке, но мы с Рэйчел не сможем присутствовать.

— У тебя нет выбора. Явка обязательна. Ты прослушал сегодняшнюю встречу?

— Должно быть, я отлучался в уборную, когда это обсуждалось.

— Скоро ты получишь приглашение. Обязательно отметь день в календаре. Как я уже сказал, выбора нет. Ты не захочешь пропустить вечеринку и получить дополнительное наказание. — Он противно ухмыляется.

Остальные просто стоят, наблюдая за мной, ожидая реакции.

— Если вы, джентльмены, позволите, мне нужно освежить свой напиток. — Мой стакан все еще не пуст, но мне просто нужно было уйти от них. В моем поспешном бегстве в сторону бара, я ударяю чье-то плечо и слышу проклятие.

— Простите, — бросаю я, продолжая идти.

— Пирс!

Дерьмо. Это мой отец. Мне удавалось избегать его весь день, но мое везение не бесконечно.

Я возвращаюсь.

— Да, отец.

— Извинись за свое поведение! Очевидно, нахождение в компании твоих друзей - кретинов повлияло на твои манеры!

Я сжимаю челюсть до боли в зубах.

— Я сказал, «прошу прощения». Возможно, ты меня не слышал.

— Это не извинение. Ты заставил меня разлить мой напиток, ты, идиот. — Он провел рукой по лацкану пиджака.

— Извините, отец, я буду держаться на безопасном расстоянии от тебя всю оставшуюся часть недели, чтобы больше не беспокоить.

Он подходит ко мне, поглядывая влево и вправо, а затем снова на меня. Понижает голос.

— Я рассказал им историю, что побудил тебя найти работу в другом месте, для разнообразия навыков и знаний.

— Какую историю? О чем ты говоришь?

— Почему ты покинул компанию, — говорит он еще тише.

— Я не покидал компанию, ты меня уволил.

— Тихо! — шипит отец, стиснув зубы. — Ты не должен рассказывать кому-либо об этом, меня могут наказать. Ты обязан работать в компании. Но я убедил остальных, что твой уход выглядит прилично в глазах посторонних. Тебя будут считать трудолюбивыми, желающими самостоятельно возглавить компанию, а не получить ее по наследству.

— И они согласились?

— Да, решили, что это блестящая идея. Затем, позже, ты вернешься в «Кенсингтон Кемикал» с обязательством сделать компанию еще более успешной.

— Я думал, ты не хотел меня там видеть.

Он оглядывается, чтобы убедиться, что вокруг нас никого нет.

— У меня нет выбора. Если бы я мог выбрать кого-то другого на это место, я бы так сделал. Ты позор нашей семьи, и мне никогда не было так стыдно за тебя. Но существуют правила и традиции, нерушимые, и как планировалось, ты возглавишь компанию.

— Если я такой бесполезный, как ты думаешь, я хочу, чтобы кто-то другой взял на себя компанию, я не заинтересован.

— О, нет. Ты станешь во главе ее, и будешь чертовски счастлив это сделать.

Я с огромным усилием воли держу свой голос ровным.

— Что, если я скажу другим правду, что ты меня уволил меня?

Отец прищуривается, глядя мне в глаза.

— Даже не думай о том, чтобы бросить мне вызов, Пирс. Твоя судьба в моих руках.

Он прав, и я это ненавижу. Ненавижу, что ему дали карт–бланш касательно моего наказание за женитьбу на Рэйчел. Вся власть в его руках, и я ничего не могу поделать.

—Ты будешь работать на Лиланда во время своего отсутствияв «Кенсингтон Кемикал», — сообщает он. — Я уже говорил с ним, и он согласился дать тебе работу в финансовом отделе.

— Я не буду работать на Лиланда.

— Что я только что сказал о том, чтобы бросать мне вызов?

— Я не могу работать на него, у меня уже есть работа.

Он резко выпрямляется.

— Какая?

— Джек предложил мне работу в своей компании.

Лицо моего отца краснеет, губы поджимаются, и он хмурит брови.

— Ты не будешь работать на этого человека! Не сейчас! Никогда! Ты же знаешь, как я его презираю!

— Да, — говорю я спокойно. — Но, несмотря на твои личные чувства к нему, он отличный учитель, и я знаю, что могу многому научиться под его руководством.

Мой отец уже в ярости, но по какой-то причине я почувствовал необходимость плеснуть бензина в огонь своим комментарием. Достаточно плохо, что Джек - мой наставник в группе, но если он еще научит меня бизнесу? Худший кошмар моего отца.

— Этого никогда не будет, — убежден он. — Я сам поговорю с ним и дам ему знать, что ты не будешь на него работать.

— Я не думаю, что это хорошая идея. — Мой отец ждет, когда я поясню, почему, но вместо этого я делаю глоток бурбона. Я хочу, чтобы он стоял и мучился от неизвестности.

— Ты собираешься объясниться, Пирс? — наконец спрашивает он.

— Я не знал, что мое увольнение - тайна за семью печатями, поэтому упомянул об этом Джеку. Если ты не разрешишь мне работать на него, есть шанс, что он сможет вскользь упомянуть, что ты уволил меня просто со злости, не учитывая последствия для организации.

— Черт, — пробормотал он себе под нос, когда осматривал комнату в поисках Джека. — Кто еще в курсе?

— Ройс Синклер.

Отец с облегчением выдыхает.

— О нем я не беспокоюсь. Ройс так часто лжет, что ему никто не поверит.

— Мне нужно еще кое с кем поговорить. Скажи маме, что я передавал ей привет.

Я ухожу к дальней стене и останавливаюсь, допивая свой напиток. Оглядываюсь по сторонам, гадая, куда деть стакан.

— Я возьму. — Высокая блондинка подходит ко мне, держа поднос. Она одета в очень короткую черную юбку и белую блузку, едва прикрывающую грудь. Девушка выглядит знакомой. Я смотрю на ее длинные ноги, вплоть до ее высоких каблуков. Замечаю поддельный бриллиантовый браслет на лодыжке, и именно тогда ее и вспоминаю. Обычно я очень редко смотрел на их лица. Всегда фокусировался на их телах, и помню, что уже видел этот браслет.

Она - коллега. Я спал с ней. Много раз.

Девушка наклоняется и шепчет мне на ухо.

— Ты хочешь мою карточку?

— Какую карточку?

— Для бронирования.

—Бронирования чего?

— Меня. — Она говорит мне на ухо, затем отступает. — Очередное новшество. Они хотят все упорядочить и сделать более организованным. Теперь ты бронируешь девушку, а затем встречаешься с ней после ужина. Таким образом, нет конкуренции. — Довольная улыбка. — Давай, Пирс. Нам всегда было хорошо вместе, и у тебя заканчиваются варианты. Карточки быстро разбирают.

— Я женат, и не собираюсь брать никакую карточку.

Девушка смеется.

— Почти каждый второй здесь женат.

— Ну, независимо от этого, я не возьму карточку.

Она пожимает плечами.

— Без разницы. — Уходит к другому мужчине, ищущему место для своего стакана. Я уверен, что он ее предложение примет.

Оглядываюсь, задаваясь вопросом, с кем еще я могу поговорить, чтобы скоротать время. Когда мои глаза блуждают по толпе, я вижу Шелби. Дерьмо. Совсем вылетело из головы, что она тоже здесь. Я так привык воспринимать ее подругой Рэйчел, а не коллегой, что я даже не сообразил, что она тоже придет.

Пробираюсь к ней. Она забирает пустые стаканы у группы мужчин, не обращающих на нее внимания.

— Мне надо с тобой поговорить.

Кажется, Шелби удивлена, увидев меня. Думаю, она тоже забыла о тайне, которую мы разделяем. Я думаю, мы оба пытаемся притвориться, что эта часть нашей жизни не существует.

Я отхожу в сторону и жду, пока она подойдет. Как только Шелби оказывается рядом, я требую:

— Дай мне свою карточку.

— Что? — В ее глазах отвращение. — Ты уже обманываешь ее? И выбираешь меня?

Раздраженно вздыхаю.

— Нет. Меня это не интересует, — вынужденно понижаю голос. — Мне нужна твоя карточка, так тебя не забронирует никто другой. После ужина мы отправимся в одну из комнат, подождем час и уйдем.

Она неловко кивает, нервничая, и достает из кармана карточку.

— Что, если кто-то нас увидит?

— Они все жульничают. Мне все равно.

— Я не это имею ввиду. Что, если кто-то скажет Рэйчел?

— Исключено. Никто не может говорить с ней о подобном. — Я приближаюсь к ней. Говорю настолько тихо, что меня едва слышно. — Я делаю это, только чтобы помочь тебе. Так ты хочешь моей помощи или нет?

— Да, — так же тихо отвечает Шелби.

Я отступаю.

— Что касается вашей дружбы с Рэйчел, ее пора прекращать. Если бы кто-нибудь увидел вас вдвоем...

— Нет, я не могу ее потерять. Она моя единственная подруга.

— Ты знаешь, что они этого не допустят. Моя жена не может дружить с кем-то вроде тебя.

Шелби опускает голову, ей стыдно.

— Шелби, мне очень жаль, я не хотел так говорить.

— Нет, это правда, я просто не хочу потерять нашу дружбу.

— Я знаю, что не хочешь, но должна. Тебе также нужно перестать видеться с Логаном.

Она недовольно хмурится.

— Да, но я не хочу его отпускать. — Ее глаза словно мне в душу заглядывают. — Я люблю его.

Я резко оглядываюсь вокруг себя, убедившись, что никто нас не слышит.

— Ты любишь Логана?

— Да, и он меня любит. Он признался мне в ту ночь, что переедет сюда через месяц, ну, в Уэстпорт, и что уже нашел там работу.

— Ничего не получится, ты же знаешь.

— Это не против правил.

— Неважно, когда он узнает о том, кем ты являешься, ваши отношения мигом прекратятся, и чем дольше вы оба затягиваете, тем сложнее будет все закончить. — Я вижу, как Уильям Синклер направляется в мою сторону. — Мне нужно идти, — говорю я Шелби. — Увидимся после ужина. — Она уходит, а я поворачиваюсь к Уильяму. — Уильям, рад видеть тебя снова.

Мы беседуем оставшуюся часть времени перед ужином, затем все идут в другую комнату, где накрыт стол. Позже я выскальзываю и встречаю Шелби в зале.

— Никто ничего не заметил, — успокаиваю я ее. — Они все еще в столовой и слишком пьяны, чтобы увидеть мой уход. Просто иди, со мной все будет хорошо.

Она указывает на свою одежду.

— Мне нужно переодеться. Не мог бы ты впустить меня в одну из комнат?

— Конечно. — Я беру ее сумку с одеждой, и мы спускаемся в мою комнату. Нам всем предоставили гостиничный номер для того, чтобы уединиться с выбранной коллегой. Открываю дверь и вхожу внутрь, откладывая сумку на кровать.

— Спокойной ночи, Шелби.

— Доброй ночи.

Я выхожу из комнаты и направляюсь к своей машине. Уверен, что я один из первых, кто сегодня уйдет, но я просто хочу домой. Он пустой без Рэйчел, но это лучше, чем быть здесь. И как только я вернусь в лофт, то смогу ей позвонить. Потому что мне это чертовски нужно. Мне нужно услышать ее голос.

После дня, погруженного в темноту, в которую меня утягивает «Дюнамис», мне нужен свет. И этот свет - Рэйчел.

 

ГЛАВА 18

РЭЙЧЕЛ

СПУСТЯ НЕДЕЛЮ

Было здорово находиться в Индиане на прошлой неделе, повидаться со своими друзьями и семьей, но я не могла дождаться возвращения домой, к Пирсу. Пока я была в отъезде, то поняла, что хотя и прожила в Коннектикуте уже полтора года, я никогда не воспринимала его как дом, пока не познакомилась с Пирсом. Но теперь, когда мы начинаем совместную жизнь, я действительно чувствую себя как дома.

В минувшие выходные мы с Пирсом отметили Новый год. Мы могли бы пойти на одну из многочисленных вечеринок, на которые он был приглашен, но вместо этого мы поужинали в ресторане, а затем вернулись к себе. После недели врозь, мы хотели побыть вдвоем. Я действительно скучала по нему. На прошлой неделе мы не общались, потому что он был на конференции.

Я не расспрашивала о ней, потому что понимала, он не хотел говорить об этом. Пирс, похоже, был весьма напряжен, когда я вернулась в субботу, поэтому мне интересно, что же случилось. Предполагаю, он поругался с отцом, и, если это так, мне нужно подождать, пока он сам расскажет мне об этом. Или, может быть, Пирс просто хочет обо всем забыть. Я знаю, для него тяжело, что отец отверг его таким подлым образом. Но я продолжаю думать, что все к лучшему. Возможно, им двоим просто нужно время. Может быть, оно поможет его отцу понять, какую огромную ошибку тот совершил, вычеркнув Пирса из своей жизни. А если нет, тогда он должен просто держаться подальше. Если Холтон не видит, какой у него потрясающий сын, тогда я не хочу, чтобы он был рядом с Пирсом.

Теперь, когда я вернулась в Коннектикут и выпустилась из колледжа, то готова приступить к поискам работы. Слышала, что в паре музеев есть вакансии. Они оба находятся в часе езды отсюда, что очень удобно. Мои возможности ограничены, поэтому нельзя быть придирчивой. Я возьму то, что предложат. Мое первое интервью - завтра, а второе в четверг.

У Пирса тоже новая работа. Он начнет на этой неделе, только чуть позже. Его работодатель – Джек Эллит, его друг. Пирс рассказал мне о его предложении в минувшие выходные, и, похоже, он очень взволнован перспективами. Я познакомилась с Джеком, когда тот приходил в мою квартиру несколько месяцев назад. Он не сказал, что знает Пирса, и солгал, якобы хочет пожертвовать деньги в приют, поэтому я не была в восторге от того, что Пирс будет на него работать. Но он уверяет меня, что Джек - хороший парень. Я все еще сомневаюсь, и именно поэтому, чтобы лучше узнать друг друга, мы сегодня вечером обедаем с Джеком и его женой.

Мы едем в ресторан, выбранный Джеком. Прекрасное место, поэтому я надела новое красное платье, а Пирс - костюм.

— Прежде чем мы приедем, я должен предупредить тебя о Джеке, — говорит Пирс.

— Ты говоришь мне это прямо перед тем, как я с ним познакомлюсь? — Качаю головой, улыбаясь. — Так что мне еще нужно знать о нем?

— Он немного необычен. У него отвратительные манеры, он много сквернословит, разговаривает с полным ртом. Не думает о том, что говорит.

Я негромко смеюсь.

— И все? А я уже беспокоилась, что это очередной ужин с Ройсом и Викторией.

— Нет. Совсем нет, Ройс избегает Джека. Остальные участники... — Он внезапно останавливается и говорит: — Джек не особо популярен среди высшего общества.

— Остальные? Участники чего?

Пирс заметно колеблется.

— Загородный клуб. Джек принадлежит к очень эксклюзивному загородному клубу, а участники недовольны его поведением.

— Тогда удивительно, что они дали ему членство.

— Он очень богат и успешен, поэтому соответствует критериям, — он отдает ключи от машины парковщику, и мы заходим внутрь.

Освещение в ресторане приглушенное, и я держусь за Пирса, пока мои глаза не привыкают к полумраку. Хозяйка ведет нас к столу, где уже сидят Джек и его жена. Они оба встают.

Джек улыбается, когда пожимает мою руку.

— Вот мы и снова встречаемся. Извини за то небольшое шоу, что я устроил в твоей квартире. — Он похлопывает Пирса по плечу. — Я просто искал этого парня, и, слава богу, он не убил меня, когда узнал, что я наделал. — Джек громко смеется.

По крайней мере, с его стороны нет притворства, будто ничего не произошло. Я рада, что Джек первым вспомнил о нашем знакомстве. Это помогло снять некоторую напряженность, которую я испытала, увидев его снова.

— Вы должны извинить моего мужа, — просит его жена. — Он сначала делает, а потом думает. — Она улыбается. — Меня зовут Марта.

Я улыбаюсь ей в ответ.

— Очень приятно с вами познакомиться.

Мы садимся, и Джек обращается ко мне:

— Какой стейк тебе больше всего нравится?

Я немного смущена, ведь еще даже меню не открыла.

— О, эм, я не знаю, закажу ли я стейк.

— Меня не волнует, что ты закажешь. Я спрашиваю, какой стейк тебе нравится?

Пирс наклоняется ко мне.

— Он задает всем этот вопрос, просто ответь.

— Ладно, ну, мне нравится средней прожарки, — говорю я.

Он улыбается Пирсу.

— Хороший выбор.

— Что это значит? — шепчу я ему.

Отвечает Джек.

— Это означает, ты знаешь, как правильно есть стейк. Я надеялся, что ты не из тех людей, что превращают его в угли. Ненавижу их. Убивают хороший кусок мяса, зажаривая до смерти.

Марта закатывает глаза, указывая на Джека.

— Он ест мясо практически сырым. Большинство ресторанов даже боятся его обсуживать.

— Гребанная безопасность по работе с пищевыми продуктами - полное дерьмо, — ругается он. — Если я хочу рискнуть обзавестись глистами, или, черт возьми, чем еще хуже, то это не их собачье дело.

Я пытаюсь скрыть улыбку, вспоминая предупреждения Пирса о Джеке. Он определенно отличается от всех, кого я знаю.

— Джек, — успокаивает его Пирс. — Здесь присутствуют дамы. Возможно, сегодня вечером ты сможешь контролировать свой рот.

— Я не тот, о ком тебе нужно беспокоиться. Выпив пару бокалов, Марта начнет ругаться, как матрос.

Она просто качает головой.

Я стараюсь не смеяться. Эти двое - нечто. Мы пробыли здесь всего несколько минут, а они более приятны и интересны, чем Ройс и Виктория.

Джек держит в руке стакан какого-то темного ликера. Поднимает его, и несколько капель попадают на его рубашку.

— Черт возьми, — бормочет он, вытирая пятна белой салфеткой. Его жена даже не реагирует. Должно быть, такое происходит постоянно.

Мои глаза останавливаются на его галстуке. Он ярко-желтый, выделяется на темно-синем костюме. Его жена одета в желтое платье, почти такое же по оттенку, как и галстук ее мужа. Платье слишком обтягивает фигуру, создавая складки на груди и животе. У нее избыточный вес, поэтому, возможно, платье раньше подходило по размеру, но теперь заметно маловато.

После того, как мы делаем заказа, Марта спрашивает меня об Индиане. В отличие от Виктории, она действительно заинтересована тем, что я говорю. И она не оставляет никаких грубых комментариев, как это делала Виктория.

Наши блюда приносят, и когда мы едим, Марта говорит мне:

— Ты должна когда-нибудь приехать ко мне. Давай на следующей неделе, утром, попьем кофе.

— Не соглашайся, — советует мне Джек, поедая свою отбивную. Он отказался от стейка, после того как официант сказал, что повар отказался пожарить его с кровью. — Марта готовит ужасный кофе. Хуже того, что ты когда-либо пробовала.

— Это правда, — признается она. — Но у меня есть экономка, или мы могли бы пропустить кофе и выпить джина с тоником.

Я не уверена, шутит она или нет, поэтому улыбаюсь и переспрашиваю:

— С утра пораньше?

Марта равнодушно пожимает плечами.

— Это единственный способ, благодаря которому я могу мириться с Джеком. Мне всегда нужно быть немного пьяной.

— Разве это не мило? — Он смеется и наклоняется, чтобы поцеловать ее в щеку. — Но ты все еще любишь меня, женщина.

— К моему огромному сожалению. — Она тоже целует его.

Джек поворачивается к Пирсу.

— Так ты готов на завтра?

— Я думал, ты сказал в четверг.

— Какой сегодня, на хрен, день?

— Понедельник.

— Да неужели? — Джек грызет кончик вилки. — Не важно, я хочу, чтобы ты был там завтра.

— В котором часу?

— В десять. Не слишком рано?

Пирс усмехнулся.

— Это для меня почти уже обед. Ты уверен, что не хочешь, чтобы я приходил раньше?

— На фига?

— Работать. Уверен, у тебя для меня масса заданий.

— Ты можешь начать работать после десяти. До этого времени ты должен спать или заниматься любовью со своей прекрасной женой.

Я чувствую, что краснею. Не могу поверить, что Джек так сказал. Но, как упомянул Пирс, Джек не фильтрует свою речь.

— Хорошо, — соглашается Пирс. — В десять, так в десять.

После ужина мы пьем кофе и едим десерт. Пирс и я делимся впечатлениями о нашей поездке в Италию, а затем Марта рассказывает нам о поездках, в которых она бывала с мужем.

К концу вечера я решила, что мне действительно нравятся Джек и Марта. Несмотря на то, что они намного старше меня и Пирса, я хотела бы поужинать с ними снова. И я сообщила Марте, что приеду к ней на кофе. Но просто кофе, а не джин с тоником.

Когда мы возвращаемся домой, я включаю телевизор и вижу на экране нашу с Пирсом фотографию с фотосессии.

— Пирс! Нас показывают по телевизору!

Он подходит ближе, когда я увеличиваю громкость. Транслируют знаменитое новостное шоу, и ведущая за столом говорит:

— Это почти как сказка. Обычная девушка из маленького городка влюбляется в миллиардера Пирса Кенсингтона, одного из самых завидных холостяков в мире.

— Больше нет, — говорит мужчина рядом с ней. — Он выбыл из фаворитов, и обручился с очень красивой девушкой.

— Да, и она просто потрясающая, — вторит ему ведущая. — Они такая великолепная пара. — Девушка поворачивается к камере. — Свадьба назначена на середину марта и планируется пригласить около шестисот гостей. Мы будем следить за свадебными приготовлениями до дня икс. Запаситесь успокоительными каплями, перед тем как увидите цветы, платье, планы приема и многое другое.

Они переходят к другой новости, и я уменьшаю громкость.

— Они в курсе планов на нашу свадьбу? — Я недоверчиво спрашиваю Пирса.

— Я говорил тебе, что она будет освещаться в средствах массовой информации. Так случилось и с моей прошлой свадьбой, но эта побьёт все рекорды по популярности. — Он подходит к столу, где сложена почта, вытаскивает журнал и показывает его мне. — Сегодня принесли. У меня не было шанса сказать тебе, прежде чем мы ушли.

— Мы на обложке? — Я хватаю журнал. — Это безумие. — Нахожу статью о нас на целых две страницы, а также там еще множество фотографий. Большая часть - интервью, что мы дали журналистке, но есть и отдельно информация обо мне; мой родной город, возраст, где я училась, колледж, и мои награды в плавании. — Откуда они все это узнали?

— Это все в публичном доступе, — поясняет Пирс.

Я кладу журнал на столик.

— Мне не нравится, что кто угодно может узнать обо мне столь личную информацию.

— К сожалению, тебе придется привыкнуть, так как это один из минусов носить фамилию Кенсингтон.

Он продолжает так говорить, но я даже не слышала о Пирсе или его семье, пока не познакомилась с ним. Я никогда не видела и не слышала ничего о его предыдущей свадьбе ни по телевизору, ни в журналах, но, на самом деле, я практически не обращаю внимания на подобный материал.

Мне начинают приходить планы о свадьбе. Несмотря на то, что я не принимаю непосредственное участие в ее организации, координаторы шлют мне документы по почте. До сих пор я видела эскизы того, как будет выглядеть бальный зал для приема, список цветов, меню, фотографии торта и фотографии платьев невесты. Только вчера они отправили мне фотографии свадебных платьев, выбранных ими. Через несколько недель я должна пройти примерку.

Мне нравится все, что я видела до сих пор. Очень похоже, что координаторы свадьбы досконально меня изучили, и выбрали именно то, что хотела бы я сама. Они проделывают замечательную работу. Справляются гораздо лучше, чем смогла бы я. Свадьба будет великолепной.

На следующий день мое первое собеседование. Должность предлагается в небольшом музее и включает в себя планирование музейных мероприятий. Я никогда раньше не сталкивалась с подобными событиями, но уверена, что смогу научиться.

— Присаживайтесь, — предлагает мне пожилой джентльмен с седыми волосами, в брюках и твидовом пиджаке.

Я сажусь напротив него и жду, пока он просматривает мое резюме. Надеюсь, не в первый раз.

— Рэйчел Эванс. — Он смотрит вверх и в сторону. — Ваше имя звучит знакомо.

Мне пришлось использовать девичью фамилию, так как никто не знает, что я вышла замуж.

— Я очень впечатлена вашими экспонатами, — признаюсь я. — Я побывала в вашем музее бесчисленное…

— Вас недавно показывали по телевизору? — перебивает меня мужчина.

— Нет, не думаю, — осторожно отвечаю, не желая начинать дискуссию о моей свадьбе во время собеседования. И как этот человек мог узнать об этом? Он не похож на тех, кто следит за новостями из жизни знаменитостей.

Мужчина наклоняется вперед и тычет в меня пальцем.

— Да, я видел вашу фотографию по телевизору! И было это вчера вечером, моя внучка приходила на ужин, и она заставила нас посмотреть какое-то шоу о знаменитостях. Вот где я вас видел. Только вспомнил. Вы помолвлены с Пирсом Кенсингтоном.

Я медленно киваю.

— Да, но, так или иначе, я бы хотела больше узнать о предлагаемой вакансии. Не могли бы вы мне о ней рассказать?

Он встает.

— Простите, мисс Эванс, но у нас много других кандидатов.

Я тоже встаю.

— Извините, что это значит?

— Сейчас на рынке труда очень напряженное время. И эта вакансия должна достаться тому, кто действительно нуждается в работе. Я не могу предложить ее тому, кто выходит замуж за миллиардера. Подумайте обо всех негативных отзывах, которые мы получим.

— Но я тоже хочу работать, и вам не нужно много платить, я могла бы ...

— Мисс Эванс. — Мужчина подходит к двери, держа ее для меня открытой. — Я не хочу больше занимать ваше время. Извините, но музей не может вас нанять. Если хотите, я мог бы связаться с группой волонтеров…

— Спасибо, но я надеюсь найти должность на полный рабочий день. — Я пожимаю ему руку. — Было приятно с вами познакомиться.

Поспешно ухожу, прежде чем сорвусь, и начну кричать. Он даже не дал мне возможность рассказать о своем профессиональном опыте или объяснить идеи, которые у меня были, если бы меня наняли. Я часами готовилась к этому собеседованию, но меня выгнали из кабинета менее чем за пять минут.

За обедом Пирс спрашивает, как прошло собеседование, и я просто говорю, что хорошо. Не хочу углубляться. Тот мужчина был в возрасте и вырос в эпоху, когда женщины не работали, если только им не было жизненно необходимо, поэтому, возможно, он так и отреагировал.

— Так как твоя новая работа? — интересуюсь я у Пирса.

— Замечательно, но у меня ощущение, что я толком ничего не делаю. — Он улыбается. — Джек отправил меня домой в пять. Мне казалось, что я только приехал, а он сказал, что мой рабочий день уже закончился.

— И чем ты занимался?

— Встретились с командой, согласовали бюджет и сроки для запуска нового продукта. Затем я встретился с маркетинговой командой, и мы обговорили начальную стратегию для введения товара на рынок.

—Похоже, ты многое сделал.

— Я в основном больше слушал, а не занимался практической работой.

— Знаю, что сегодня только твой первый день, но как думаешь, тебе понравится там работать?

— Определенно, это интересно. Новый опыт. И я действительно с нетерпением жду возвращения туда.

Я обнимаю Пирса и целую в щеку.

— Рада за тебя, это отличная работа.

Он продолжает рассказывать мне о ней, и все это действительно здорово. Мне просто хотелось бы найти себе такую же работу. Но после сегодняшнего, я начинаю сомневаться, что у меня получится.

В четверг я иду на второе собеседование. Вакансия на неполный рабочий день, но через несколько месяцев она может обернуться полной занятостью.

— Кофе или воды? — мужчина, беседующий со мной, спрашивает, как только мы садимся на стулья в его кабинете. Его зовут Курт.

— Нет, спасибо.

Он кашляет.

— А вот мне не помешает, я скоро вернусь. — Он встает и открывает дверь. — Сандра, не могли бы вы принести мне воды?

Его секретарь выполняет поручение, а он возвращается к своему столу. Курту около тридцати, у него темные волосы и он носит очки в черной оправе. Одет в простые брюки и клетчатую рубашку. Выглядит как учитель из моей средней школы.

— Так, расскажите мне о своем образовании, — просит он, беря ручку, чтобы делать заметки.

— Ну, я всегда интересовалась историей, особенно...

— Подождите. — Он машет кому-то, делая знак войти в комнату. Женщина, которая сидела за столом, вручает ему бутылку воды.

— О, мой бог! — восклицает она, немного меня пугая. — Рэйчел!

Женщина пристально на меня смотрит, поэтому я спрашиваю:

— Извините, я вас знаю?

— Нет, но я знаю тебя. — Она улыбается и подходит, чтобы пожать мне руку. — Ты та самая счастливица, что захомутала Пирса Кенсингтона. У меня есть журнал с тобой на обложке.

— Вы встречаетесь с Пирсом Кенсингтоном? — уточняет Курт.

— Они помолвлены! — выкрикивает Сандра, прежде чем я открываю рот. — Они женятся весной.

— Сандра, не могли бы вы дать нам минутку? — обращается к ней Курт.

— О да, конечно. Извините, я не хотела вас прерывать. — Женщина вылетает из кабинета, закрывая за собой дверь.

Курт кашляет, и по его виду заметно, что он испытывает неудобство. У меня плохое предчувствие о том, что он собирается сказать.

— Рэйчел, я уверен, что вы очень квалифицированы для этой работы, но учитывая тот факт, что вы, гм...

— …Собираетесь стать женой Пирса Кенсингтона, — отвечаю я, заканчивая его мысль.

— Да, это, гм, меняет ситуацию. — Он указывает на стопку резюме на своем столе. — У меня много соискателей, и нужно отдать эту работу кому-то, кто в ней действительно нуждается. Извините, но, зная вашу ситуацию, мне кажется, вы не попадаете под эту категорию.

Я медленно киваю, глядя на резюме. Их должно быть не менее тридцати. Тридцать человек хотят эту должность. Большинство из них, вероятно, живут от зарплаты до зарплаты, как и я, прежде чем встретила Пирса. На месте Курта я была бы сумасшедшей, если бы взяла на работу жену миллиардера. Так что тут без вариантов.

Проклятье! Мой наставник в Хиршфилде был прав. Я не смогу устроиться на работу, по крайней мере, где за нее платят. Даже если я самый квалифицированный человек в мире, мне не дадут работу, потому что мне она не нужна. Я – будущий миллиардер. Мне деньги не нужны. Если я хочу работать, я должна работать бесплатно. Волонтером. Это единственный вариант.

Я встаю.

— Спасибо за потраченное время.

Он провожает меня до двери, и я ухожу, чувствуя себя полностью разбитой.

Когда Пирс возвращается домой, я рассказываю ему обо всех моих собеседованиях.

— Я никогда не найду работу.

Мы сидим на диване. Я откидываюсь назад, спиной на его грудь, а руки Пирса обвиты вокруг меня.

— Ты была только на двух собеседованиях. Не останавливайся. Разве ты не говорила, что на следующей неделе еще одно?

— Да, но там случится то же самое. Никто не хочет нанимать жену Пирса Кенсингтона или его невесту.

Он ничего не говорит. Пирс знает, что это правда.

— Я чувствую себя глупо, продолжая ходить на собеседования. Они правы. Так много людей, нуждающихся в деньгах больше, чем я. Было бы неправильно, если бы я устроилась на работу. Но я не понимаю, почему у тебя получается. Просто потому, что ты мужчина? Ты работаешь, а я должна сидеть дома?

— Рэйчел, у меня есть работа, потому что я знаю Джека. Если бы я попытался найти работу в другом месте, у меня были бы те же проблемы, что и у тебя. Люди скажут, что мне не нужны деньги или, что я должен работать на своего отца, потому что богатые люди, которые хотят работать, работают в семейном бизнесе. Это единственное место, где они нужны.

— И что мне теперь делать?

— Я думаю, ты должна пойти еще на несколько собеседований. Ты никогда не знаешь, что произойдет, пока не попробуешь.

— Да, но, как я уже сказала, не хочу забирать работу у кого-то, кто в ней нуждается. Возможно, мне стоит поработать на добровольных началах.

— В музее?

— Да, и, может быть, я должна принять участие в нескольких благотворительных проектах.

Пирс целует меня в макушку и притягивает ближе.

— Что бы ты ни делала, я всегда поддержу тебя любым способом, я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

Я тянусь к нему, чтобы поцеловать в губы.

— Я знаю, за это тебя и люблю.

— Я тоже тебя люблю.

В следующий понедельник я иду на еще одно собеседование и вижу там двух женщин в возрасте тридцати, застывших в ожидании. Зарплата на предлагаемой должности мизерная, и все же они надеялись, что смогут ее занять. Судя по их виду, им действительно нужна эта работа. Им, а не мне. Я говорю человеку на стойке регистрации, что передумала, а ухожу, решив, что с поисками работы покончено.

Моя карьера закончилась еще до того, как началась.

 

ГЛАВА 19

ПИРС

Я работаю на Джека уже неделю, и все идет лучше, чем ожидалось. Честно говоря, я не был уверен, на что рассчитывать. Я знаю, что Джек – акула в своей сфере, но, учитывая его странную индивидуальность, я не был уверен, насколько требовательным он будет. Оказывается, он отличный босс. Джек, вместо того, чтобы следить за своими сотрудниками и указывать, что делать, доверяет им, чтобы они выполняли свою работу и делали ее хорошо. И если ему что-то не нравится, то сотрудников приглашают в корпоративную столовую на обед из стейка, после которого они должны объяснить Джеку, почему их работа не соответствует ожидаемым требованиям, и что они могут сделать, чтобы это исправить.

Необычный подход, но, похоже, он работает. Сотрудники, с которыми я разговаривал, сказали, что обед кажется менее дисциплинированным наказанием и более похож на тренировочные курсы. И необходимость предоставить объяснения заставляет их найти способ исправить любую проблему, которая привела бы их к собранию вокруг обеденного стола. Им также нравится, что Джек говорит прямо в лицо, что ему не нравится. Он не боится рассказать кому-то о том, что им нужно делать, но он оборачивает разговор таким образом, что он выглядит как поддержка, а не кричит на них, как мой отец.

Работая здесь, я провел большую часть своего времени на собраниях, но вместо того, чтобы просто сидеть в углу, как я это делал в «Кенсингтон Кемикал», мне действительно разрешили участвовать в обсуждениях. Я реально мог высказать свое мнение и к нему прислушивались. Каждое собрание оставляло после себя ощущение, как будто я что-то совершил, а не напрасно потратил время.

Мой рабочий день настолько короткий, что я чувствую, что едва ли нахожусь в офисе. Но мне нравится этот график. Он дает мне больше времени с Рэйчел, которая сейчас чувствует себя подавленно. Она отказалась от поисков полноценной работы, и теперь ищет возможности для волонтеров.

Я думаю, если бы она нашла правильную организацию, то с удовольствием помогала бы на добровольных началах, но прямо сейчас, она не в восторге от этой перспективы. Рэйчел действительно хотела работать на обычной работе.

Вчера вечером Рэйчел снова подняла тему о детях, заявив, что готова увидеться с доктором, чтобы узнать, сможет ли она иметь ребенка. Я беспокоюсь, что результаты расстроят ее еще больше, но она действительно хочет это сделать, поэтому я рассказал ей о клинике, которую предложил Логан. Сегодня утром она позвонила, чтобы записаться на прием, но первый свободный день из них будет через месяц.

Я почувствовал невероятное облегчение. Я еще не готов получить результаты. Если они подтвердят, что у нее не может быть детей, она будет опустошена. Но если выяснится, что она может, и у нас будут дети, - это чертовски меня пугает. Вчера я лег спать, думая об этом, и мечтая, что у меня есть сын. Мечты превратились в кошмар, потому что «Дюнамис» его забрали. Забрали как ребенка и не вернули. Это невозможно, инициация не происходит до двадцатилетнего возраста, но все-таки, образ их, забирающих моего сына, почти остановил мне сердце. Я проснулся в панике, запыхавшись и адски вспотев.

— Ты что здесь все еще делаешь? — спрашивает Джек, входя в мой кабинет. Он садится на маленький диван, расположенный у стены.

— Всего лишь пять. Рабочий день еще не закончился.

— Десять минут шестого. Твой рабочий день уже закончился. Ты должен отправиться домой к своей прекрасной жене. Хотел бы я, чтобы у меня была такая женщина, когда я возвращаюсь домой.

— Джек, не наговаривай на свою жену. Тебе повезло, что такая женщина ложится спать и просыпается с тобой.

— Я ничего не имею против моей жены. Я лишь говорю, что завидую тебе, ты счастливый ублюдок. Я понимаю, почему ты рисковал всем ради того, чтобы быть с ней. Как она поживает, между прочим?

— Рэйчел расстроена, что не может найти работу.

— Работу? Зачем, черт возьми, она хочет работать? Приходится мириться с дерьмом и работать с идиотами весь день. Профукать свою жизнь в офисе. Если бы я мог уйти в отставку, то прям завтра так и сделал.

— Она всегда была трудолюбивой, и теперь, когда не может найти работу, я думаю, что Рэйчел чувствует себя ненужной.

— Заведите детей. Она похожа на тех, кто их любит.

— Вообще-то, я хотел поговорить об этом с тобой.

— О том, должен ли у вас быть ребенок? Не хочешь спросить об этом свою жену? — Он снимает обувь. — Мои ноги меня убивают. Эти туфли прокляты. Продавец сказал, что они растянутся, но я их ношу уже три дня, и они чувствуются, будто стали еще меньше, чем были.

— Джек, я не думаю, что у меня могут быть дети.

Он медленно потирает ноги и пожимает плечами.

— Носи свободное нижнее белье и держись подальше от горячих ванн. Эти две вещи чудеса творят со спермой.

— Нет, я не это имею ввиду. Я говорю, что не хочу, чтобы мои дети были частью того, чего являемся я и ты. Если это их будущее, то я не хочу иметь детей.

Джек вздыхает, вставая и закрывая дверь.

— Никто из нас этого не хочет, Пирс, но, если это твоя причина не иметь детей, ты просто позволишь им отнять у тебя еще больше. Если ты хочешь детей, ты должен их иметь. Я бы не позволил этим задницам лишить меня возможности быть отцом. Я люблю своих девочек. Они - свет в моей жизни.

— Но ты знал, что твои дочери будут вынуждены выйти замуж за членов организации. Разве это тебя не беспокоило?

— Не очень. Не все из нас монстры. Посмотри на нас с тобой. Мы хорошие мужья. Ну, ты конечно в большей степени, чем я, но все равно. У моих девочек приличные мужчины. Может и не красавцы, но и мои дочери не совсем королевы красоты.

— Я бы не хотел, чтобы моя дочь была вынуждена выйти замуж за кого-то из них.

— Моих дочерей не принуждали. Привели процесс отбора, и мы с Мартой были к нему допущены, а затем девочки выбрали из нескольких мужчин достойных кандидатов.

— Да, но в будущем организация может изменить правила и лишить права выбора.

— Во всяком случае, правила со временем станут наоборот, менее строгими. Когда некоторые из этих старых ублюдков умрут, все начнет меняться. Ты был на собрании. Слышал младших членов. Все они хотят перемен, но старшие упрямятся.

— Если бы у меня был сын, я бы не хотел, чтобы он был частью организации.

— Ну, это проблема. Они могут дать послабление для дочерей, но я сомневаюсь, что правила, касающиеся сыновей, будут когда-либо изменены. Они полны решимости ограничить членство семьями, передавая это право по наследству.

— Тогда у меня не будет детей. — Я с горечью вздыхаю и качаю головой. — Рэйчел никогда не согласится со мной. Если она сможет забеременеть и родить, она так и сделает.

— Она не может иметь детей?

— Мы еще толком не знаем, она проведет несколько обследований, чтобы узнать наверняка.

— Пирс, если у вас может быть ребенок, не раздумывай. Ты не захочешь упускать шанс стать отцом. Наличие детей приносит свет в твою жизнь, и тебе это нужно. Мне тоже было. Не знаю, как бы я жил все эти годы, если бы не мои девочки.

— Я не могу привести детей в этот мир, зная, каково будет их будущее.

— Ты не можешь его предсказать, Пирс, оно может измениться через двадцать лет, и если ты действительно хочешь изменений, тогда приложи усилия. Начни общаться с младшими членами. Увидишь, что они тоже беспокоятся о своих сыновьях. Найди тех, кто готов к изменениям, и начни с ними обсуждения. Придумайте план, чтобы попытаться вытащить ваших детей из лап организации.

— Ты думаешь, что это возможно?

— Все возможно. Я делал невозможное раньше, да и ты тоже.

— Я не знаю, Джек. Думаю, лучше, если у меня не будет детей.

— Но женщина, которую ты любишь, хочет их. Как ты скажешь ей «нет»?

— Я не смогу. — Признаю поражение и качаю головой. — Я не смогу ей отказать.

— Хотел бы ты детей, если бы не пришлось беспокоиться об организации?

Я киваю.

— Да, хотя у меня с этим проблемы, я не буду хорошим отцом.

Джек хихикает.

— У всех нас есть эти проблемы, но ты справишься. — Он встает и подходит к моему столу. — Теперь убирайся отсюда. Тащи свою задницу домой и попрактикуйся делать детей.

Забрав с пола свои туфли, Джек выходит из моего кабинета.

Я позволяю себе думать, может быть, он прав. Возможно, правила изменятся, когда изменится состав правления и, может быть, молодые участники, подобные мне, смогут стать катализатором этих самых изменений. Маловероятно, но возможно. Это дает мне надежду.

Когда я возвращаюсь домой, то нахожу Рэйчел за кухонным столом с блокнотом, что-то туда записывающей.

— Что ты делаешь? — Я подхожу к стулу и опускаю руки ей на плечи.

— Составляю список организаций, в которых я могла бы добровольно работать. Я уже обращалась в музеи в этом районе. Надеялась, что они дадут мне возможность устраивать экскурсии, но единственная работа для волонтеров, что у них есть, заключается в почтовых рассылках для потенциальных спонсоров. Я не хочу этим заниматься. — Она убирает ручку и закрывает блокнот. — Извини, я не приготовила ужин, не заметила, как время пролетело.

— Не беспокойся об ужине. — Я помогаю ей встать со стула и целую ее. — Рэйчел.

— Да? — Она выглядит грустной. Вид, который я редко видел, и мне это не нравится. Я хочу, чтобы она была счастлива, а не грустила.

— Рэйчел, я люблю тебя, и мне жаль, что тебе плохо. Хотел бы я сделать хоть что-нибудь, чтобы ты почувствовала себя лучше.

— Мне просто нужно время, чтобы переоценить то, что я собираюсь делать дальше. До сих пор, у меня был один план, а теперь придется придумать запасной. — Она немного улыбается. — Все будет хорошо, я знаю, что так и будет. Я всегда считала, что все происходит по какой-то причине. Поэтому, возможно, я не собиралась работать в музее. Возможно, я должна сделать что-то еще. — Рэйчел целует меня. — Я не собиралась замуж за Пирса Кенсингтона, но посмотри, как все обернулось.

Я невольно улыбаюсь.

— Как?

— Лучше, чем я могла себе представить. У меня горячий, сексуальный, очаровательный муж, которого я люблю все сильнее и сильнее с каждым днем.

Даже когда она чувствует себя подавленно, Рэйчел находит что-то позитивное. Она всегда надеется. Всегда верит в лучшее. Мне нужно научиться быть на нее похожим. Мне тоже нужно верить, что все будет хорошо. Потому что иногда чудеса случаются. Мы – лучшее тому подтверждение. Я никогда не думал, что смогу быть с ней, и гляньте-ка, мы вместе и даже женаты.

Я держу лицо Рэйчел в ладонях, слегка наклоняя вбок, чтобы поцеловать ее. Наши губы соприкасаются, и я слышу, как она тихо стонет. Продолжаю целовать Рэйчел, пока она не упирается ладонями в мою грудь и слегка не отталкивает, чтобы спросить:

— Разве ты не хочешь поужинать?

— Не сейчас, я немного занят. — Дергаю верхнюю пуговицу на ее рубашке и начинаю расстегивать остальные.

— Занят чем? — Она потянула за узел, ослабив мой галстук.

— Практикуюсь, — отвечаю я, и затем мои губы возвращаются к ее.

Рэйчел удивленно смотрит на меня.

— В чем?

Я не объясняю. Я просто продолжаю целовать ее, подталкивая в сторону спальни. И затем я воплощаю в жизнь советы Джека. Занимаюсь любовью с моей прекрасной женой, пытаясь зачать ребенка, которого мы могли бы когда-нибудь иметь.

У меня все еще есть сомнения, но та часть меня, которая хочет ребенка, держит в узде эти сомнения.

В субботу я разбудил Рэйчел в семь, раньше, чем мы обычно просыпаемся в выходные.

— Который сейчас час? — спрашивает она, потирая глаза.

Я целую ее.

— Самое время для поисков дома.

— Дома? — Милый зевок с ее стороны вызывает у меня прилив нежности. — О чем ты говоришь?

— Давай, вставай, соня. — Я тяну одеяло на себя. — Мы позавтракаем, а затем встретимся с агентом по недвижимости.

— Мы будем искать дом? Сегодня?

— Да, у нас не было никаких планов, и Джек запрещает мне являться в офис по выходным, поэтому я подумал, что мы можем пойти и посмотреть парочку домов.

— Ладно, но почему так рано?

— Я попросил агента отвезти нас в разные города. Не хочу ограничивать наши поиски здесь. Так что поторопитесь, иди в душ.

Она встает с постели, и ее шелковая ночная рубашка сползает по телу прямиком на пол.

— Ты потрешь мне спинку?

Я не могу оторвать от нее глаз. Ее тело. Ее кожа. Боже, как сильно она меня возбуждает.

— Я был бы счастлив тебе помочь, но это нас задержит.

— Тогда забудь об этом, — отвечает Рэйчел, идя к ванной, совершенно голая.

— Эй. — Я подошел к ней сзади и обвил руками за плечи. — Я не тороплюсь.

Мы принимаем душ вместе и одеваемся, затем завтракаем и встречаемся с Эланой, агентом по недвижимости, в ее офисе. Она раскладывает на столе карту и указывает на районы, в которые нас отвезет, и расскажет немного о каждом из них.

— Вы планируете переехать сразу после свадьбы? — спрашивает она Рэйчел.

Рэйчел смотрит на меня, чтобы ответить.

— Это зависит от тебя, дорогая, — говорю я ей. Я хочу, чтобы Рэйчел приняла это решение. Я хочу, чтобы она принимала все решения касательно нашего дома. В каком стиле он будет. Расположение. Как украшен. Единственное, на чем я буду настаивать - это место, но и тут могу пойти на попятный. Я всего лишь хочу, чтобы у Рэйчел был дом ее мечты.

Она оглядывается на Элану.

— Думаю, сразу после свадьбы было бы отлично, но это может случиться и позже. Апрель или май тоже подходят.

— Я уверена, что мы сможем получить любой из домов, когда вы захотите. Ждать не придется. — Элана улыбается мне. Она знает, как это работает, ведь ее клиенты весьма состоятельны. Она в курсе, что у нас есть деньги, а они решают все. Если Рэйчел хочет дом в марте, мы убедим продавцов, и они съедут еще в феврале.

Мы садимся в машину Эланы, и она везет нас к первому дому. Он с десятью спальнями, расположенный в лесу, окруженный большими железными воротами. На территории также есть гостевой дом, открытый бассейн и теннисный корт.

— Он очень большой, — говорит Рэйчел, когда мы гуляем по дому. Потолок в фойе простирается до второго этажа, а справа - большая извилистая лестница.

— Желаете сначала подняться наверх? — Элана спрашивает Рэйчел.

Та кусает губу, оглядываясь по сторонам. Она нервничает. Почему?

— Могу я поговорить с Пирсом минутку?

— Конечно, — говорит Элана. — Я буду на кухне, по коридору и налево. Встретимся там.

Как только она ушла, я обращаюсь к Рэйчел.

— Что-то не так?

— Они все такие? — шепчет она.

— Милая, тебе не нужно шептать, она нас не слышит. Что ты имеешь ввиду?

— Все дома, которые она выбрала, такие огромные? Они все особняки?

— Этот не особняк, а просто большой. Дом моих родителей - особняк. — Когда я говорю, то понимаю, что Рэйчел никогда там не была. Она моя жена, и все же она никогда не была в доме, в котором я вырос. Я уверен, что, если приведу ее туда, мои родители даже не позволят ей войти. Они все еще со мной не разговаривают.

— Это особняк, Пирс, он огромный, в нем десять спален. Что мы будем делать с десятью спальнями?

— Значит, тебе не нравится дом.

— Нет. — Она хмурится. — Прости.

Я беру ее за руку.

— Тебе не за что просить прощения. Не обязательно тебе должен нравиться этот или любой из тех, что мы сегодня посетим. Мы просто смотрим. Нам ничего не нужно покупать.

— Если они все такие, я не думаю, что хочу видеть остальные.

— Они все выглядят по-разному. Этот кажется слишком вычурным, с хрустальной люстрой и золотыми перилами на лестнице. Мы просто пойдем и посмотрим другой.

— Я не имела в виду то, как он украшен, хотя да, это слишком. Но он слишком большой. Мне кажется, будто я в отеле.

— А какой дом тебе понравится?

— Я не знаю, может быть, четыре спальни? И я хотела бы, чтобы он не стоял на отшибе, не был скрыт за воротами. Я хочу иметь соседей. Не хочу быть отшельницей.

Думаю, мы должны были обсудить это прежде, чем встретиться с агентом по недвижимости. Я только предположил, что Рэйчел хотела большой дом, подобный этому. И даже не подумал о том, чтобы жить в окружении соседей. У меня такого не было. Соседи? Для меня это огромный шаг вперед. Но, если это то, чего она хочет, я ко всему готов.

— Пойду, поговорю с Эланой, — я киваю в сторону кухни.

— Пирс, может быть, нам стоит взглянуть на несколько домов, прежде чем ты ей все расскажешь. Мне стыдно, что она столько для нас сделала, а мы отказываемся на первом же доме.

— В этом ценовом диапазоне не так много домов, и она не перетрудилась, поверь мне. — Я целую Рэйчел. — Не беспокойся, это ее работа. Подожди здесь, а я поясню ей, что мы решили. Или ты хочешь с ней поговорить?

— Давай лучше ты.

Я иду по коридору на кухню.

— Элана, — зову девушку, привлекая ее внимание. До моего прихода она просто стояла и смотрела в окно. — Появились изменения в наших планах. Рэйчел хотела бы небольшие дома.

— Меньше, чем это? — Кажется, она удивлена. — Это самый маленький дом, который я собиралась вам сегодня показать.

— Да, я предполагал подобное. И я знаю, что вы, как правило, работаете с перечнем домов более высокого класса, поэтому, если нам нужно найти кого-то другого, я пойму.

— Нет. Конечно, нет. У меня есть доступ к другим спискам. Какого типа дом она ищет?

— Она хотела бы увидеть что-то с соседями. Что-то с четырьмя или пятью спальнями. Не могли бы вы подобрать нам что-нибудь сегодня? Или нам нужно перенести осмотр?

— Хм. — Элана задумчиво постучала пальцами по кухонному островку. — Пожалуй, я знаю, чем заинтересовать вашу невесту.

Мы возвращаемся к ее машине, и Элана едет на восток, через небольшие городки, расположенные вдали от побережья. Примерно через двадцать минут мы доберемся до городской площади со всеми магазинами.

— Мы прибыли, — говорит она. — В городке есть небольшая продуктовая лавка, аптека, несколько магазинов. Здесь не так людно, но вы в паре минут езды от более крупных городов.

Рэйчел улыбается, когда оглядывается по сторонам.

— Мне нравится, тут все похоже на Индиану.

— Хочешь прогуляться? — к ней обращается Элана.

— Нет, все в порядке. Пойдем, посмотрим дом.

Мы едем по извилистой дороге, окруженной с обеих сторон лесами, и, в конечном итоге, сворачиваем на маленькую улицу, с домами.

— Это очень дружелюбный и семейный район, — сообщает Элана, когда мы проезжаем мимо двора, где играют две маленькие девочки. — Вашими соседями будут в основном врачи, юристы или бизнесмены.

Она паркуется перед кирпичным домом в колониальном стиле, с черными ставнями. Рядом с крыльцом большое дерево, но сейчас без листвы, потому что на дворе зима. Этот район, должно быть, старый, потому что во всех домах во дворах есть большие деревья. Но дома не выглядят очень давно построенными. Все они в традиционном стиле, и хорошо сохранились с течением времени. Мне нравится, что они расположены далеко друг от друга. Я бы не хотел, чтобы наши окна выходили на окна наших соседей.

Мы следуем за Эланой по длинной подъездной дорожке к входной двери. Она открывает ее и пропускает нас с Рэйчел вперед. Войдя внутрь, мы оказываемся в фойе.

Я смотрю на свою жену. Она широко улыбается, и все ее лицо словно светится изнутри. Я уже видел ее такой, когда мы поженились. Рэйчел счастлива.

Думаю, мы только что нашли дом нашей мечты.

 

ГЛАВА 20

РЭЙЧЕЛ

Это он. Это тот самый дом. Я почувствовала дрожь внутри в тот самый момент, едва мы вошли. Я еще не видела его всего, но уже чувствую себя здесь превосходно. Я полюбила маленький городок, в котором находится дом, и мне нравится улица, на которой он расположен. И снаружи он мне пришелся по душе. Большое дерево спереди, летом будет давать тень на крыльцо, а по бокам - кусты азалии, цветущие весной, обрамят дом красивыми розовыми цветами.

— Проходите, осмотритесь, — предлагает Элана, указывая вглубь. — Справа находится столовая, а слева – семейная гостиная. Кухня внутри дома.

— Можем мы подняться наверх? — спрашиваю я, указывая на лестницу.

— Конечно.

Я поднимаюсь по ступенькам, а Пирс и Элана следуют за мной.

— Всего четыре спальни. — Девушка побуждает меня следовать за ней, и мы идем в большую комнату с кроватью королевских размеров. — Это главная. В ней нет гардеробной, но вы всегда можете ее пристроить. В главной ванне обновлена ​​душевая кабина и раковины.

Я иду в ванную комнату. Она очень просторная, и все выглядит совершенно новым, с гранитными полками, большой ванной и плиточным душем с несколькими душевыми головками, подобными тем, что есть в нашем лофте.

Затем она ведет нас дальше по коридору и показывает еще три спальни. В одной есть кроватка, а в другой чуть ли не кукольная кровать и множество чучел животных. Последняя спальня выглядит как комната для гостей, с комодом и кроватью для королевских особ.

Стандартное расположение комнат, но это то, что я хотела. Мы возвращаемся вниз в гостиную.

— Полы из вишневого дерева, — говорит Элана. — Мне кажется, это прибавляет дому теплоты и уюта.

Я всегда любила полы из вишневого дерева. В доме моих родителей дубовые, но я предпочитаю вишню.

— Кухня также была недавно отремонтирована. — Элана делает мне знак идти с ней. — Вам нравится готовить?

— Да.

— Тогда вы полюбите эту кухню. Тут гранитные столешницы, все приборы новые. Есть две печи, и одна из них – конвекционная.

Она продолжает что-то говорить, но я совершенно ее не слушаю. Я слишком занята, пытаясь осознать, что видела перед собой. На одной стороне кухни огромный кухонный остров с табуретами, а с другой стороны - рабочая зона со встроенной раковиной. Идеальное место для выкатывания теста или приготовления печенья. Я поворачиваюсь, и вижу, что вдоль задней стены есть множество шкафов для хранения вещей.

— Рэйчел, открой шторы, — советует Пирс. Я оглядываюсь и вижу, как он мне улыбается.

Я стою перед раковиной, а над ней - окно, прикрытое короткой хлопковой шторой. Отвожу ее в сторону и вижу большой задний двор с бассейном.

— Здесь есть бассейн!

Пирс подходит ко мне, его руки обнимают мою талию.

— И он с подогревом, поэтому в течение года там можно плавать.

Я разворачиваюсь лицом к нему.

— Этот дом великолепен.

Он просто улыбается, затем наклоняется и целует меня.

— Хотите увидеть рабочий кабинет? — интересуется Элана.

Мы спускаемся по лестнице в комнату, в которой стоит письменный стол и в стены встроены книжные полки. Она тоже большая. Все комнаты в этом доме намного больше, чем я предполагала.

— Здесь будет отличный домашний офис, — говорит Пирс.

Ему нравится кабинет, но я не могу сказать, нравится ли ему дом. Он не так современен, как его лофт, и не похож на особняк, в котором он вырос.

Вернувшись на кухню, я прохожу в семейную гостиную. Мне нравится, как она открыта для кухни. Я могла бы готовить ужин, пока Пирс читает книгу или смотрит телевизор, и это не будет похоже, что мы в разных комнатах. В семейной гостиной есть камин, а на противоположной стене - несколько окон, что позволяет сделать ее доступной солнечному свету.

Когда мы заканчиваем с осмотром, Элана улыбается мне:

— Это больше похоже на то, что вы искали? Потому что у меня есть несколько других домов похожего размера, что я могу вам показать, хотя местность, где они расположены, не такая восхитительная.

— У нас есть минута? — спрашивает Пирс.

— Конечно. Не стесняйтесь побродить по дому, если хотите. Мне нужно забрать кое-что в машине, я скоро вернусь.

Когда она ушла, я обернулась к Пирсу, не в силах сдержать улыбку.

Он уже понял, что она означает.

— Ты хочешь этот дом, не так ли?

— Мне он нравится! Мне нравится планировка, и кухня невероятна! И двор. Ты видел двор, он огромный, и там есть бассейн. Ты знал, что тут есть бассейн?

Пирс кивает, улыбаясь.

— Да, но я хотел сделать тебе сюрприз.

— Мне нравится бассейн, и я уже люблю все в этом доме. А еще мне нравится улица и маленькая городская площадь. Все просто отлично!

— Тогда давай его купим.

— Пирс, я не должна сама принимать такое ответственное решение. Я хочу, чтобы ты тоже был счастлив жить в этом доме. Знаю, что он не то, что ты хотел, поэтому мы можем продолжить поиски. Как ты сказал, мы не обязаны сегодня все решить окончательно.

— Рэйчел. — Его руки опускаются на мои плечи, и он смотрит мне прямо в глаза. — Тебе действительно понравился дом?

— Да, он великолепный.

— Тогда нет необходимости продолжать искать другой. Если он тебе нравится, мы его покупаем.

— Но он не нравится тебе.

— Меня не волнует, какие у нас будут стены вокруг и крыша над головой. Любое место, в котором есть ты, станет для меня настоящим домом. До тех пор, пока ты там, для меня ничто не имеет значения. И я хочу, чтобы ты была счастлива. Живя здесь, ты почувствуешь себя счастливой?

— Да, конечно, и, если у нас будет ребенок, этот дом идеальное место для его воспитания. Безопасный район, вокруг другте семьи, и мне нравятся ощущения, что дают маленькие городки. Это напоминает мне о том месте, где я выросла.

— У вас есть еще вопросы? — вернулась Элана с папкой в руках.

—Да, — ответил Пирс с улыбкой, обнимая меня. — Как скоро мы сможем переехать?

Через час мы были в офисе агентства, заполняя документы, чтобы купить наш первый дом. Я думала, потребуется несколько месяцев, чтобы найти его, но мы справились за один день. Это напомнило мне, как я встретила Пирса. Мне не нужны месяцы или годы, чтобы узнать его. Я сразу же поняла, что он мне нравится. Между нами было что-то, что чувствовалось правильным. Как будто мы созданы друг для друга. Иногда вы просто знаете это. И сегодня я сразу почувствовала, что мы нашли наш дом.

Элана поговорила с продавцами, и они сказали, что смогут освободить дом в конце января. Мы с Пирсом решили, что не переедем до свадьбы. Несмотря на то, что мы уже живем вместе, для соблюдения приличий было бы лучше, если бы мы подождали до нашей фальшивой публичной церемонии.

Хорошо, что сроки не поджимают. У меня будет достаточно времени, чтобы подготовить дом, прежде чем мы переедем. Я думаю, что хочу разрисовать некоторые из стен. Пирс велел мне купить новую мебель, сказав, что он просто продаст лофт со всем его содержимым. Но я хочу сохранить некоторые из его вещей, например, кожаный диван и столы для гостиной. Им всего год, и они будут хорошо смотреться в новом доме. Кроме того, диван и столы всегда будут напоминать мне о лофте и о времени, когда мы с Пирсом встречались, поэтому я не хочу от них отказываться.

— Мы должны отпраздновать, — предлагаю я Пирсу, когда мы уезжаем из офиса агентства по недвижимости.

— Сегодня вечером мы не можем. Вечеринка, помнишь, и мы опоздаем, если не ускоримся. С такими пробками нам понадобится час, чтобы туда добраться.

— Я совсем забыла, но мы должны будем отпраздновать завтра.

Мероприятие, на которое мы собираемся, пройдет в Скарсдейле, в одном из самых богатых районов Нью-Йорка. Оно организовано семьей Сеймур. Я ни с кем из них не знакома, но Пирс сказал, что его семья знает их уже много лет, поэтому он должен быть там.

Я нервничаю из-за того, что мне придется туда идти. Слишком много людей из высшего общества. Такие, как Виктория, которые проведут весь вечер, бросая на меня косые, оскорбительные взгляды. Я уверена, Холтон и Элеонора тоже приглашены.

Мы приходим на вечеринку в восемь. Дом скрыт за огромными воротами, и он еще больший по размерам, чем тот, который мы сегодня осматривали. Но выглядят они изнутри похожими, с блестящими белыми мраморными полами и большой хрустальной люстрой в фойе. Не мой стиль. Арктический. Я предпочитаю более теплый.

Горничная забирает наши пальто. Молча. Она просто берет их и исчезает. Пирс в черном костюме, а я надела одно из новых платьев, выбранное для меня его помощником. Оно кремового цвета, с длинными рукавами, с тонким черным поясом и черной отделкой вдоль декольте.

Женщина с практически белыми волосами, одетая в элегантное черное креповое платье, подходит к Пирсу.

— Добро пожаловать в наш новый дом, — говорит она, широко улыбаясь. Вероятно, ей уже за сорок. И мне кажется, что она прибегала к услугам пластического хирурга. Кожа на ее лице выглядит так, будто ее сильно натянули. Настолько плотно, что выглядит неестественно. Ее волосы скручены в аккуратный узел, расположенный на затылке. Бриллиантовые серьги блестят в мочках ушей и составляют комплект с ее бриллиантовым ожерельем и браслетом.

— Привет, Одри, — здоровается Пирс, обнимая меня. — Это Рэйчел Эванс, моя невеста.

Я должна постоянно напоминать себе, что мы не женаты. Это трудно. Я все время хочу называть Пирса моим мужем.

— Рэйчел, это Одри Сеймур, — представляет мне Пирс хозяйку дома.

— Приятно познакомиться, — отвечаю я, пожимая ей руку. Ужасно холодную и костлявую. Она сама очень тощая. Слишком худая. Я вижу, как через платье проступают контуры ее ключиц. — У вас прекрасный дом, — говорю я. Даже если он не в моем стиле, то по-прежнему весьма хороший.

— Спасибо. — Она слабо улыбается, затем смотрит на Пирса. — Твои родители прибыли несколько минут назад, думаю, они направились к бару.

— Пирс. — К Одри подходит мужчина. Он близок с ней по возрасту, у него темные, с проседью, волосы. Одет в черный костюм, а его кожа очень загорелая для этого времени года.

— Лиланд, — говорит Пирс, пожимая ему руку. — Моя невеста, Рэйчел.

— Я много о вас слышал, — усмехается Лиланд, когда пожимает мою руку.

Почему этот человек слышал обо мне? Пирс сказал, что никогда не обсуждал меня с этими людьми.

Лиланд и Одри разглядывают меня, мое платье и туфли, как Виктория. Что не так с этими людьми? Если они собираются оценивать мою одежду, то могли бы хоть постараться сделать это не так явно. Хотя, возможно, они делают специально, чтобы заставить меня чувствовать себя не в своей тарелке.

— Я рад, что у тебя получилось, — говорит Лиланд. — Наслаждайтесь вечером.

Они уходят, и Пирс, опустив руку на мою поясницу, ведет меня дальше в дом. Здесь очень много людей. Некоторые в возрасте, некоторые молодые. Все они изыскано одеты, а женщины увешаны ювелирными изделиями из бриллиантов, словно они на конкурсе, у кого их больше всего.

Все смотрят на Пирса и меня, когда мы проходим мимо. Некоторые шепчутся между собой.

— Пирс, — я тихо обращаюсь к нему. — Все на нас смотрят.

Он наклоняется и шепчет мне на ухо.

— Они смотрят, потому что ты прекрасна. Они никогда не видели такую ​​красивую женщину.

— Я не думаю, что именно это причина, — также тихо отвечаю я.

— Просто игнорируй их. — Он ведет меня к бару. — Давай выпьем. Чтобы ты хотела?

— Бокал белого вина. Любого.

Пирс подходит к бармену.

— Бокал «Шардоне» и бурбон, чистый. — Дождавшись наши напитки, вручает мне бокал с вином.

— Пойдем, мы должны найти Джека. — Голос у Пирса снова тот, отстраненный, такой он использовал, когда мы впервые встречались. И он использовал слов «должны», которое уже почти никогда не произносит, по крайней мере, когда я рядом. Но, как он говорил раньше, он меняется, когда находится в обществе этих людей.

Мы пробираемся через толпу возле бара. Завернув за угол, в другую комнату, наталкиваемся прямиком на родителей Пирса.

Пирс останавливается, прижимая меня к себе.

— Мама, — обращается он к Элеоноре, игнорируя Холтона. — Как твои дела?

— Нормально, а твои? — Она слабо улыбается.

— Отлично. Я уверен, что отец сообщил тебе о моей новой работе.

Холтон прочищает горло, затем говорит Элеоноре.

— Я вижу, Прескотты только что прибыли. Нам нужно с ними поговорить.

Он пытается уйти, но она его удерживает.

— Мы поговорим с ними через минуту. Сейчас мы разговариваем с нашим сыном.

Голос у Элеоноры слишком резок. Интересно. Может быть, она не хочет ссориться с Пирсом. Может быть, она поступает таким образом назло своему мужу. Она не должна его беспрекословно слушаться. Если ей хочется поговорить со своим сыном, она должна это сделать и прекратить холодные и напряженные отношения между ними.

Элеонора меня видеть не рада. Улыбка, появившаяся, когда она увидела Пирса, медленно исчезла, когда она посмотрела на меня. Даже не поздоровалась со мной, поэтому это делаю я.

— Здравствуйте, Элеонора.

Она игнорирует приветствие и смотрит на мое платье.

— Вижу, ты наняла стилиста.

Я тоже бросаю взгляд на свое платье.

— Да, она помогла мне с покупками несколько недель назад.

— Ты не должна ходить с ней по магазинам. Это ее обязанность, найти то, что тебе нужно, и привезти для примерки.

— А я не возражаю против шоппинга с ней. На самом деле это было забавно.

Все, что я говорю, неправильно. Я знаю, потому что Элеонора выражает неодобрение, ведь мне запрещено сближаться с наемными работниками. Матери Пирса нравится ставить людей на иерархическую лестницу, с ней самой во главе, а все остальные, кто не достает до ее социального статуса, в самом низу, и она только может общаться с теми, кто находится на ее уровне. Интересно, на какой ступени этой лестницы я.

Она пристально смотрит на меня, затем поворачивается к Пирсу.

— Чем ты занимался помимо работы?

Его отец стоял как истукан, бормоча что-то себе под нос, и разглядывая гостей.

— Мы с Рэйчел купили дом.

Взгляд Холтона устремляется к Пирсу. Суженные глаза лишь еще сильнее подчеркивают сердитое выражение его лица.

— Зачем ты, черт возьми, купил дом? — он нападает на своего сына.

— Это то, что ты делаешь, когда женишься, — спокойно отвечает Пирс. — Ты покупаешь дом.

— Вы не женаты, — отрезает Холтон и морщится. Он верит в фальшивую историю наших отношений, хотя я точно знаю, он мечтает, чтобы она стала правдой.

— Мы не переедем в новый дом до свадьбы.

— Какой из них? — спрашивает Элеонора, как будто знает все дома, что выставлены на продажу. И я уверена, что так и есть, по крайней мере, касательно тех, что нам показывала Элана.

— С четырьмя спальнями, по соседству, — сообщает Пирс.

Холтон нервно смеется.

— Ты не серьезно.

— Это кирпичный дом, в колониальном стиле, расположенный в маленьком городке, примерно в получасе езды к востоку от вашего особняка.

Холтон, наконец, осознает, что Пирс не шутит, и я вижу, как его челюсть сжимается. Думаю, он сорвется и заорёт на Пирса, если мы окажемся в комнате, где нет людей, но, поскольку все как раз наоборот, он понижает голос и шипит:

— Черт побери, Пирс. Разве ты недостаточно сделал, чтобы уничтожить нашу семью?

— Отец, я не...

— Пирс, ты не можешь жить в таком доме, — перебивает его Элеонора.

— Это почему?

— Ты знаешь, почему, — сердится она. — Это выглядит не очень хорошо. Люди будут думать, что мы разорены.

Он терпеливо вздыхает.

— Никто не подумает об этом, мама. И мы с Рэйчел посмотрели несколько больших домов, но они нас не устраивали. Нам нужно было что-то поменьше.

— ОНА хотела что-то меньшее, — возмущается Холтон, глядя на Пирса. — Ты просто пошел у нее на поводу.

Пирс держит себя в руках, оставаясь внешне спокойным.

— Мы оба хотели. Нам не нужно особняк, слишком много ненужного места.

— И как вы планируете принимать гостей и устраивать вечеринки в таком маленьком доме? — интересуется Элеонора.

— У нас не будет таких грандиозных, как эта.

— Как Кенсингтон, ты обязан, — утверждает она. — И ты это знаешь, Пирс.

Я не могу поверить, что они разозлились. Не их дело, в каком доме мы живем. Они не имеют права так реагировать.

— Мама, возможно, мы могли бы поговорить о чем-то другом. Рэйчел ищет возможности для волонтеров. Почему бы тебе не рассказать ей о некоторых благотворительных комитетах, в которых ты председательствуешь?

Она смотрит только на Пирса.

— Я прошу тебя пересмотреть свою покупку такого дома. Это решение, затрагивающее нас всех, и с твоей стороны эгоистично думать только о себе.

— Это очень хороший дом, — сообщаю я, думая о том, что они совсем забыли — я здесь. — Четыре тысячи двести квадратных футов, так что это не мало.

Спустя пару мгновений, показавшихся мне вечностью, Элеонора поворачивает голову.

— Дом, в котором вырос Пирс, двадцать две тысячи квадратных футов. Поэтому, в сравнении с нашим домом, лачуга, которую вы купили, крохотная. До неприличия мала. И совершенно не то место, что подходит моему сыну. Дом - это все. То, где живет Пирс, говорит о моей семье. Но ты решила не считаться с правилами.

— Я не хотела вызывать никаких проблем, — говорю я Элеоноре. — Я просто…

— Тогда исправь все, позвонив своему агенту и сообщив ей, что вы не будете покупать этот дом.

— Мы этого не сделаем, — отвечает Пирс матери. — Нам понравился дом, и именно в нем мы будем жить.

— Твой отец прав, — признает Элеонора. — Ты всего лишь эгоистичный мальчишка. — Она разворачивается и уходит, позабыв о своем муже.

— Как ты смеешь расстраивать свою мать, — злится Холтон. — Держитесь от нас подальше, мы не хотим иметь с вами ничего общего. — Он мгновенно следует за своей женой.

И вновь я шокирована до глубины души тем, как ужасно они относятся к своему сыну. Не думаю, что когда-нибудь смогу привыкнуть к этому.

— Мне очень жаль, Пирс.

Он допивает свой бурбон.

— Все в порядке, я знал, что они так отреагируют.

— Тогда почему ты им сказал?

— Лучше узнать от нас, чем от кого-то другого. — Посмотрев на свой пустой бокал, Пирс ведет меня обратно к бару. — Мне нужен еще один.

— Ты иди, закажи, я просто подожду здесь, там слишком многолюдно.

Он уходит, и я стою в гостиной, полной людей. Никто из них не выглядит счастливым, находясь здесь. Их улыбки фальшивые, а смех звучит неискренне. Почему они проводят время с теми, кто им даже не нравится? Думаю, это связано с тем, что они богаты. Неудивительно, что Пирсу не нравится эта сторона его жизни.

— Ты Рэйчел?

Я оборачиваюсь и замечаю девушку, стоящую рядом со мной. Она очень красивая. Длинные светлые волосы. Яркие голубые глаза. Ей, может быть четырнадцать или пятнадцать лет, и она очень худая. На ней надето черное коктейльное платье с тонкими бретелями на плечах.

— Да, я Рэйчел, а ты?

— Кэтрин Сеймур.

Когда она произносит свое имя, я вижу сходство. Девочка очень похожа на свою маму.

— Приятно познакомиться. — Я улыбаюсь ей. — Я чуть раньше познакомилась с твоими родителями. У вашей семьи прекрасный дом.

Она равнодушно пожимает плечами.

— Ничего примечательного.

Это шутка? Большинство детей ее возраста все бы отдали, чтобы жить в таком доме.

— Ты учишься в старшей школе?

— Когда ты начала встречаться с Пирсом? — Она спрашивает таким обвинительным тоном, будто я встречаюсь с ее парнем.

— В сентябре прошлого года. Так в каком ты классе?

— Ты же знаешь, что не можешь быть с ним.

Я удивленно приподнимаю бровь.

— Извини?

— Он должен встречаться только с дочерью кого-либо из общества. С кем-то вроде меня.

— Тебя? Ты еще подросток.

Она расправляет плечи.

— Мне пятнадцать, а через шестнадцать недель исполнится шестнадцать лет.

— А Пирсу двадцать пять, почти двадцать шесть лет.

— Значит, у нас не такая уж большая разница в возрасте.

— Не тогда, когда тебе пятнадцать. — Девушка заметно нервничает. Мне не нравится ни ее тон, ни то, как она оглядывает меня сверху вниз, оценивая, как делали ее родители.

Кэтрин упирает руки в бедра.

— Ты никогда не будешь с ним, так что можешь уже не притворяться.

— Мы с Пирсом обручены, очень счастливы вместе, и не собираемся расставаться.

— Свадьбе не бывать, они ее не допустят.

— Кто они? О ком ты говоришь?

— Организация. — Она ехидно ухмыляется. — Что, он тебе не сказал об этом?

— Что тут происходит? — спрашивает Пирс, стремительно подходя ко мне. — Что тебе нужно, Кэтрин?

— Я просто поздоровалась с Рэйчел. — Кэтрин наклоняет голову и слишком слащаво ему улыбается. Она пытается выглядеть невинным ангелочком, но я не позволю ей дурить ни меня, ни Пирса.

— Кэтрин говорила, что мы не можем быть вместе, — сообщаю я Пирсу. — Она сказала, что какая-то организация не позволит нам пожениться.

Пирс начинает кашлять, чуть ли не задыхаясь.

— Ты в порядке? — Нахмурившись, я касаюсь рукой его плеча.

Он судорожно кивает.

— Да.

Я снова возвращаю свое внимание дочери Сеймуров.

— Итак, Кэтрин, о какой организации ты говорила?

Прежде чем она отвечает, начинает говорить Пирс:

— У Кэтрин очень развитое воображение. Всегда фантазирует, не так ли, Кэтрин?

Она улыбается ему. Кокетливой улыбочкой.

— Ты хорошо выглядишь, Пирс. Мне нравится твой костюм.

— Кэтрин, почему ты пойдешь и не найдешь кого-то своего возраста, чтобы поговорить?

— Позвони мне как-нибудь, — просит она, приближаясь к нему и проводя рукой по галстуку.

Пирс резко отступает назад.

— Кэтрин, — говорит он предупреждающим тоном.

Она улыбается и, уходя, постоянно на него оглядывается.

Я приближаюсь к Пирсу.

— Ничего себе, она влюблена в тебя по уши.

— Это длится последние три года. Я думал, что она перерастёт, но, похоже, все стало только хуже.

— Кэтрин уверена, что я не могу быть с тобой. Говорила что-то о том, что ты должен быть с дочерью кого-то из общества. Ты понимаешь, что она имела в виду?

— Я же сказал, у нее очень богатая фантазия. — Он отвечает быстро, сердитым тоном.

— Пирс, что-то не так?

— Нет, ничего. — Кивок в сторону дальней стены. — Джек и Марта пришли. Почему бы тебе не поговорить с ними? Мне нужно найти уборную.

Пирс уходит, а я направляюсь к Марте. При виде меня у нее появляется улыбка до ушей.

— Рэйчел. — Она обнимает меня. — Я так рада, что ты пришла.

Наконец-то, хоть кто-то рад меня видеть. Если бы я могла, то осталась бы стоять здесь, с Мартой, остаток вечера. Это единственное место, где я чувствую себя комфортно.

 

ГЛАВА 21

ПИРС

Я искал дочь Лиланда в течение почти десяти минут, едва сдерживаясь, чтобы завидев, не свернуть ей шею за то, что она сказала Рэйчел. Как Кэтрин узнала об организации?

Замечаю, как она идет по коридору в дальней части дома, противоположной тому, где гости. Я спешу туда, прежде чем девушка исчезнет в одной из комнат.

— Кэтрин. — Я знаю, она меня слышит, и все же продолжает идти. — Кэтрин, мне нужно с тобой поговорить.

Она оглядывается и улыбается.

— Идем ко мне в комнату.

— Определенно нет. — Я останавливаю ее перед дверью, которая, как я предполагаю, ведет к ней в спальню.

— Ты пришел за мной. — Она прислоняется к двери, выставив бедро. — Я знала, что нравлюсь тебе. — Схватив мой галстук, Кэтрин тянет меня к себе и поднимает голову вверх, словно ожидая, что я ее поцелую.

— Кэтрин. — Я отталкиваю ее руки. — В последний раз говорю, ты меня не интересуешь. Ты ребенок, я взрослый мужчина, так что найди себе сверстника.

— Мне не нравятся мальчики моего возраста, они отвратительны и совершенно незрелые. Я предпочитаю настоящих мужчин. — Она кладет руку мне на грудь, пристально глядя в мои глаза. — Таких, как ты, Пирс.

— Прекрати. — Я делаю шаг назад. — С меня достаточно. Ты смешна, и должна уже покончить со своими приставаниями.

— Если бы тебе было тридцать пять, а мне двадцать пять, все было бы в порядке, так какая разница? Всего-то десять лет.

— Я не об этом говорю. Есть более важные темы для разговора. — Оглянувшись, и проверив, что нас никто не слышит, я смотрю на Кэтрин. — Кто рассказал тебе об организации?

— Мой отец. — Она скрестила руки на груди, раздраженная, что я не поддался на ее заигрывания.

— Когда?

Кэтрин пожимает плечами.

— Не помню. Может, год назад? Почему тебя это волнует?

— Ты не должна знать о ней, пока тебе не исполнится двадцать лет.

— Мой отец говорит, что я выгляжу старше своего возраста. И умнее.

Я закатываю глаза.

— Он предупреждал, чтобы ты никому не рассказывала?

— Да, но я не всегда его слушаюсь. — Она касается лацкана моего пиджака и улыбается. — Не волнуйся, я не девственница.

Я потрясенно откидываю голову назад, опуская руки на плечи Кэтрин, и тем самым держа ее как можно дальше от себя.

— Мне нужно, чтобы ты меня выслушала, и очень внимательно. То, что сказал твой отец, должно остаться тайной.

— Эта девушка должна знать, что не может выйти за тебя замуж. Она должна знать правила.

Я удивлен, почему Лиланд не сказал дочери, что мы с Рэйчел уже женаты. Знание этого факта могло бы охладить ее одержимость мной. Но, возможно, Лиланд просто не захотел. Он считает поведение Кэтрин забавным и смешным.

— Рэйчел - моя невеста, — напоминаю я. — И мы поженимся, свадьба уже одобрена.

Она дуется.

— Но это не...

— Послушай меня! Если бы ты сказала Рэйчел об организации, и один из членов услышал это, твоего отца обязательно бы наказали!

— Значит, они ему меньше заплатят. Велика проблема.

— Нет. Наказание может быть куда хуже, твоего отца могут даже убить.

Кэтрин в ужасе вытаращивает на меня глаза.

— Мамочки…

Я не думаю, что это правда, но мне нужно заставить Кэтрин серьезнее относится к ситуации. Честно говоря, не знаю, что именно произойдет, если она расскажет Рэйчел о «Дюнамис». Ее отец точно будет наказан за ее действия, но я не в курсе, как именно. Организация постоянно напоминает нам, что любой из нас, кто расскажет о ней непосвященному, столкнется с суровым наказанием. Я не знаю, убьют ли они кого-нибудь из нас, но то, что они лишат жизни того, кто узнал об организации, стопроцентно. И хотя Рэйчел - моя жена, они все еще считают ее непосвященной и человеком не из нашего круга.

Я беру Кэтрин за подбородок, заставляя взглянуть на меня.

— Ты никогда не должна, НИКОГДА не должна рассказывать Рэйчел или кому-либо еще о существовании организации. Ты понимаешь?

Она слабо кивает.

Я отпускаю ее.

— Спокойной ночи, Кэтрин.

Уходя, слышу, как она кричит мне вслед.

— Ты все еще не можешь быть с ней!

Остановившись, я медленно оборачиваюсь. Несколько тягостных секунд мы смотрим друг на друга, а затем Кэтрин входит в свою комнату, громко хлопая дверью.

Чертова девчонка.

— Ты видел Кэтрин? — в коридоре появляется Лиланд, окликая меня.

— Да, она пошла в свою комнату.

Он проходит мимо меня.

— Ей нужно вернуться на вечеринку.

— Лиланд.

Сеймур останавливается.

— Что случилось, Пирс?

Я подхожу к нему ближе.

— Почему, черт возьми, ты рассказал Кэтрин об организации?

— Чтобы она не тратила свое время на мальчиков, с которыми не может быть.

— Это НЕ ТО, что ты рассказываешь своим детям в таком возрасте.

— Твой отец просветил тебя, когда тебе было шестнадцать лет.

— Да, и он совершил ошибку. Я был слишком молод, чтобы рассказывать мне нечто подобное.

— Кэтрин весьма зрелая для своего возраста.

— Она почти сказала Рэйчел об этом!

Лиланд молчит, но я вижу намек на улыбку.

— Это было бы позором. Ваша помолвка расторгается из-за простого недоразумения?

Я готов врезать ему прямо в переносицу.

— О чем ты, черт возьми, говоришь? Ты сделал это нарочно? Ты велел Кэтрин рассказать Рэйчел?

— Конечно, нет. — Он отступает. — Кэтрин просто не знала правил.

— Это твоя работа, рассказать ей о них!

— Я обязательно поговорю с ней. — Лиланд смотрит на дверь спальни дочери, но затем оборачивается назад. — Полагаю, ты слышал новости.

— Какие?

— Тебе избрали наказание. — Он ухмыляется. — Ну, оно все еще на стадии согласования с более высокопоставленными членами, но я уверен, что именно оно будет утверждено.

— Откуда ты знаешь?

— Твой отец мне сказал. Очень плохо, что вы двое не общаетесь. Возможно, он бы ввел тебя в курс дела.

— Что это? Какое наказание?

— Мне запрещено что-либо говорить. Теперь, извини меня. — Сеймур уходит, так и оставляя меня в неведении.

— Лиланд, подожди!

Он игнорирует меня, и стучит в спальню дочери.

— Кэтрин, открой дверь, твоя мать тебя ищет.

Она выполняет приказ, и он исчезает внутри.

Я всегда могу сказать, когда Лиланд лжет, и сейчас он говорил правду. Знает, что за наказание меня ждет, и отказывается мне сказать. Интересно, кто еще знает. Может, Джек?

Я торопливо возвращаюсь на вечеринку. Возможно, Рэйчел вовсю задается вопросом, где я пропал. Но меня не было не более пятнадцати минут. Вижу Джека у бара, он слишком громко смеется и становится объектом косых взглядов окружающих. Он явно пьян.

— Джек. — Я беру его под руку. — Мне нужно поговорить с тобой. Наедине.

— Где твоя невеста? — спрашивает он, спотыкаясь, когда я завожу его в кабинет, находящийся рядом с гостиной. — Она прекрасная девушка, серьезно. Марта уже ее любит, как свою дочь, только о ней и трещит.

Я тщательно закрываю дверь в кабинет.

— Какое наказание?

Джек садится в одно из кожаных кресел.

— Наказание за что?

— За женитьбу на Рэйчел, черт возьми, Джек, ты пьян?

— Пьян, да настолько, что поскандалил с твоим папашей. — Он хихикает.

— Ты разговаривал с ним?

— Еще чего. Он в ярости, что ты работаешь на меня, а я сказал ему отвалить на хрен. — Джек снимает свою обувь и начинает рассматривать. — Чертовы туфли, они все еще мне жмут.

Я беру одну из туфель и бросаю на пол.

— Джек, сосредоточься. Ты знаешь, каково мое наказание?

— Откуда, черт возьми, я это знаю? Только те, кто на самом верху, знают. —Он изучает обувь. — Я больше не обую их и останусь в черных носках. Если кому не нравится, они могут выставить отсюда мою задницу.

— Лиланд сказал, что знает.

— Знает, что? — Джек потирает ногу.

Я побеждено вздыхаю.

— Мое наказание. Лиланд сказал, что отец ему сообщил. Почему мой отец сказал именно Лиланду и никому другому? Или, как ты думаешь, другие знают?

Джек смотрит на меня, пожимая плечами.

— Нет. Я думаю, что Лиланд выклянчил эту информацию у твоего отца.

— Почему?

— Потому что твое наказание может повлиять на будущее «Кенсингтон Кемикал», а у Лиланда там шкурный интерес.

— С каких это пор у него личный интерес к моей компании? Что ты недоговариваешь мне, Джек?

— В прошлом году Лиланд и твой отец пытались заключить сделку между «Кенсингтон Кемикал» и «MDX Аэродинамикс».

— Какую именно?

— Я не знаю подробностей. Я даже и знать о самой сделке не должен был, просто услышал кое-что после одной из наших встреч. Но я не думаю, что она таки состоялась. Уже декабрь, в СМИ тишина, и как-то раз я услышал, что твой отец и Лиланд спорят, причем Холтон выглядел еще более злобным и раздраженным, чем обычно.

— Ты думаешь, Лиланд был тем, кто отменил сделку?

Он кивает.

— У меня предположение, что он отказался вести дела с твоим отцом после того, как ты женился на Рэйчел. Лиланд думает, что она мусор. Он даже так называет ее. Да и большинство присутствующих сегодня здесь думают так же об остальных за пределами стен дома, так что ничего удивительного.

Это правда, но она переполняет меня гневом, что люди так думают о Рэйчел.

— Если сделка сорвалась, то почему мой отец сказал Лиланду о моем наказании? Ему же все равно.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом дерьме? — Джек поднимает ногу и поправляет свой носок. — Я понятия не имею, правда ли это, просто теория.

Мне нужно подумать об этом. Какую сделку Лиланд мог заключить с моим отцом? Я знаю, что они хотят заполучить контракты с военными. Так это было целью? Работать вместе, чтобы получить правительственные контракты?

— Я должен был работать на Лиланда, — говорю я, думая вслух.

— Работать на Лиланда? Зачем тебе работать на этого мудака?

— Мой отец настаивал. Но почему Лиланд хочет, чтобы я работал на него, если ему отвратительна сама мысль, что я с Рэйчел?

— Ага. — Джек оглядывается по сторонам, потирая ладонью подбородок. — Это не имеет смысла, но что-то изменилось.

— У тебя есть идеи, что именно?

— Может быть, но я не хочу делиться ими с тобой.

—Джек, скажи мне.

Он рассматривает меня, затем вздыхает.

— Опять же, это просто теория, но, если Лиланд хотел, чтобы ты работал на него, возможно, это потому что сделка с «Кенсингтон Кемикал» все равно будет заключена. Что случится, если Рэйчел уйдет.

— Ты говоришь, что это мое наказание? Нет. Это не имеет смысла. Зачем им заставлять нас играть большую публичную свадьбу, если они просто заставят меня позже развестись с ней?

Выражение лица Джека помрачнело, его глаза потемнели и встретились с моими.

— Я ничего не говорю о разводе.

У меня перехватило дыхание.

— Нет, они этого не сделают! Мой отец не позволит им, он нашел бы другой способ. У него нет проблем с убийством людей, которых он не знает, но он не навредит моей жене. Остальные тоже этого не сделают.

— Возможно, но Лиланд хотел бы, чтобы он сам сделал это, особенно если это принесет пользу его компании.

— Джек, нет, это слишком. Он этого не сделает.

— Тебе пора уже видеть людей такими, какие они есть, Пирс. Лиланд никак не связан с Рэйчел, он не обязан о ней заботиться, что развязывает ему руки.

— Дерьмо. — Я сжал кулаки, готовый сорваться с места и, выйдя за двери, убить этого мудака. — Я не позволю ему к ней даже приблизиться.

— Пирс. — Джек встал передо мной. — Держи себя в руках, это просто предположение. Я могу и ошибаться. Но, как я уже предупреждал много раз, никому не доверяй.

Я стою, пытаясь собрать мысли воедино.

— Ты действительно считаешь, что мое наказание будет таким?

Он пожимает плечами.

— Возможно, твое наказание не имеет ничего общего с Рэйчел, что объясняет, почему Лиланд может себе позволить прийти за ней. Он должен будет взять дело в свои руки.

— Но это повлечет неприятности с организацией. Со всей этой свадебной шумихой в прессе, Рэйчел становится известной. Если Лиланд что-то с ней сделает, журналисты начнут расследование, а это последнее, чего хочет организация. Он не стал бы так рисковать?

— Черт побери, Пирс. У меня нет ответов на все твои вопросы. — Джек снова садится и надевает туфли обратно на ноги. — Я просто здесь тусуюсь, и то, что ты мне веришь, радует старика. — Он встает, поправляет одежду и обувь, и подходит ко мне. — Пора начинать думать, как они. Как все остальные делают. Ты должен постоянно подвергать сомнению действия своих сподвижников, внимательно прислушиваться к тому, что они говорят, искать скрытые мотивы. Я знаю, что дерьмово так жить, но это именно то, что тебе нужно делать. Каждый за себя, и ты имеешь дело с безжалостными ублюдками, которые пойдут на все, что угодно, лишь бы продвинуться вперед. Я много чего сделал хренового в своей жизни, чтобы добраться туда, где я сейчас, и не жалею об этом. Будь иначе, эти ублюдки пришли бы за мной. Они уже не уважают меня, поэтому я уверен, что, черт возьми, они не позволят мне победить. Я глотки грыз за все, что у меня есть, и теперь у владею одной из самых успешных компаний в мире. Но этого не случилось бы, если бы я не играл грязно.

— Что мне делать с Лиландом?

— Смотри по обстоятельствам. Ты ничего не знаешь наверняка, и не хочешь, чтобы Рэйчел что-то подозревала. Когда ты встретишь Лиланда на собраниях, будь дружелюбен, усыпи его бдительность, отвлеки от Рэйчел и посмотри, как он отреагирует. Посмотри ему в глаза, на его рот. Ищи малейшие признаки, потому что они самые показательные. Судя по его реакции, ты узнаешь, что он замышляет.

— Возможно, у меня уже есть ответ, — медленно цежу, вспоминая мой предыдущий разговор с ним. — Перед разговором с тобой, я столкнулся с Лиландом, и он сказал, что было бы обидно, если бы что-то случилось с Рэйчел. Он был саркастичным, словно насмехался, что доказывает, он что-то задумал.

— Нет, это ровным счетом ничего не доказывает. Черт возьми, Пирс, что я только что сказал? Тебе нужно думать так же, как они! Уметь обмануть. Схитрить.

— О чем ты говоришь?

— Лиланд просто играл с тобой. Хотел, чтобы ты думал, будто он придет за Рэйчел. Если это действительно то, что он запланировал, он никогда в таком не признается. Ты должен был раньше мне рассказать об этом. Вот дерьмо!

— Ты сказал, что это неважно.

— Да, но, по крайней мере, хоть что-то. — Он вздыхает. — Может быть, Лиланд просто хочет заставить ее уйти от тебя или развестись. – Тут Джек умолкает и пару секунд напряженно кусает губу. — Да, это имеет смысл. Они знают, что ты не бросишь ее, но она может оставить тебя, если ей будут представлены доказательства.

— Доказательства чего?

— Того, что ты обманываешь ее. Или делаешь что-то, чего она не одобряет.

— У них никогда не будет таких доказательств. И твоя теория до сих пор не объясняет, почему Лиланд предложил мне работу.

— Может быть, он хотел выказать благодарность твоему отцу. Холтон прикрыл спину Лиланда в одном финансовом скандале пару лет назад.

— Полагаю, это вариант, но я все еще беспокоюсь, что Лиланд может что-то придумать.

— Тогда присмотри за Рэйчел, или это сделаю я. Установлю камеры на машине. Узнаем, если кто-то будет преследовать ее.

— Ты можете сделать это как можно раньше?

— Пусть ее машина в понедельник будет у меня в офисе. — Джек открывает дверь. — Пойдем, я уверен, что наши жены задаются вопросом, где мы, черт возьми, пропали.

Мы встречаемся с ними в гостиной.

Рэйчел улыбается и выглядит намного счастливее, чем, когда мы приехали, вероятно, потому, что она разговаривает с Мартой, единственной приятной здесь женщиной. Остальные даже не пытаются поговорить с Рэйчел. Вместо этого они косятся на нее и сплетничают.

— Где ты был? — спрашивает меня Рэйчел. — Я начала думать, что ты меня бросил.

— Извини, я задержался, здороваясь с некоторыми знакомыми.

— Все в порядке. Марта составила мне компании.

— Мы можем удочерить ее, Джек? — Марта смеется. — Я люблю эту девушку, и всегда хотела еще одну дочь.

— После всех головных болей, что дали нам наши девочки? — Он испуганно качает головой. — Двоих уже было много.

— Когда-нибудь ты встретишься с нашими дочерями, — говорит Марта Рэйчел.

— Да, я бы с удовольствием. А у них есть дети?

— Нет, — отвечает Джек. — И им лучше поторопиться, я хочу увидеть внуков, прежде чем умру. А так, как я пью, это может статься в любой момент.

Марта закатывает глаза.

— Думаю, мы отправимся домой, — говорю я, обнимая Рэйчел за талию.

— Ты уверен? — она внимательно на меня смотрит. — Мы пробыли здесь совсем чуть-чуть.

— Я знаю, но у меня болит голова, а здесь очень шумно.

— Хорошо. — Обняв Марту, Рэйчел улыбается. — Надеюсь скоро тебя увидеть.

— Да, мы вместе пообедаем.

— Стейк. — Джек указывает на Рэйчел, приподнимая бровь. — Средней прожарки.

Она негромко смеется.

— Да, именно такой.

— Спокойной ночи, Марта, — обращаюсь я к Марте. — Джек, увидимся в понедельник.

Мы возвращаемся к передней части дома. Я делаю знак горничной, и мы ждем наши пальто. Затем говорю камердинеру, чтобы подогнал мою машину.

— Вы покидаете нас так скоро? — ко мне подходит Лиланд.

Я улыбаюсь так дружелюбно, как только могу.

— Да, нам нужно уйти. Но, возможно, мы могли бы встретиться в следующий раз, когда ты будешь в городе.

— Я не против, созвонимся.

Он не отреагировал на мое приглашение или мою улыбку. Ничего странного. Никаких изменений в выражении лица. Ничего.

— Рэйчел, было приятно встретиться с тобой, — говорит он, пожимая ей руку.

Опять же, ничего экстраординарного. Он ведет себя совершенно нормально.

Горничная приносит наши пальто, мы прощаемся с Лиландом и выходим к машине, которая ждет нас на подъездной дорожке.

Я молчу по дороге домой. Говорю Рэйчел, что это из-за моей головной боли, но в действительности потому, что я усиленно думаю. Пытаюсь выяснить, что же произошло сегодня вечером. Может у меня паранойя? Я так не думал, пока был на вечеринке, но теперь эта мысль прочно обосновалась у меня в мозгах. Лиланд не навредит Рэйчел. Потому что он знает, если он это сделает, я убью его, даже не задумываясь.

Поэтому он просто решил меня разозлить или напугать. Он делает так все время. С кем угодно. Я знаю это, так почему позволил ему меня зацепить? Джек прав. Мне нужно быть настороже с остальными. Мне нужно видеть их притворство и быть таким же лицемерным. Я не хочу, но, если не буду, я не выживу.

Прошло почти две недели, и ничего не произошло. Я имею в виду, что никто не следил за Рэйчел. Джек установил камеры на автомобиле, и я следил за ними, но ничего необычного не видел.

На прошлой неделе я встретил Ройса и рассказал ему о Лиланде. Не знаю, должен ли я был это делать. Помню, что доверять Ройсу опасно, но я не могу доверять никому из них, а мне нужна была информация, но Ройс всегда, кажется, знает то, чего не должен. Он может заставить людей говорить и выбалтывать секреты, поэтому иногда он может быть очень полезен.

Ройс сказал мне, что компания Сеймура заполучила два правительственных контракта, но информация еще не объявлена ​​публично. Итак, если это правда, то Лиланду не нужна помощь, которую предложил ему мой отец. Автоматически это означает, что у него нет мотивов преследовать Рэйчел.

Когда я рассказал Ройсу о моих подозрениях касательно Лиланда, он рассмеялся и сказал, что у того есть много чего, о чем нужно заботиться, и это не моя любовная жизнь. Он прав. К тому времени, когда наш обед закончился, я убедил себя прекратить подозревать Лиланда во всех смертных грехах.

С тех пор я почувствовал некоторое облегчение, но все еще нервничаю из-за моего наказания. Сеймур сказал, что решение принято, но еще не одобрено. Так, когда же это случится? Почему так долго? Мне жаль, что они просто не накажут меня и покончат со всем. Я не хочу, чтобы наказание висело над моей головой в течение следующих шести месяцев или не дай бог, еще дольше.

— Я нервничаю, — признается Рэйчел, сжимая мою руку.

— Я знаю, дорогая. — Поднимаю ее руку и целую тыльную сторону ладони.

Мы сидим в кабинете врача. На днях Рэйчел назначили встречу, и теперь мы ждем получения результатов. Она так беспокоилась о них, что едва спала. Я тоже. Постоянно в метаниях между желанием иметь ребенка или нет. Есть плюсы и минусы для обеих сторон, но обычно минусы перевешивают из-за организации, и того, как она повлияет на будущее моего ребенка.

— Добрый день. — Врач входит в кабинет, закрывая за собой дверь. Она поздоровалась с Рэйчел, затем обратилась ко мне: — Я доктор Перкинс, а вы, полагаю, жених Рэйчел?

— Да, Пирс Кенсингтон.

Я раньше не встречался с этим доктором. Я предложил пойти с Рэйчел в назначенный для нее день, но она хотела пойти одна.

Доктор Перкинс садится за стол, положив перед собой пару папок.

— Итак, у меня есть хорошие новости и не очень.

— Давайте с хорошего, — просит Рэйчел.

Доктор Перкинс улыбается.

— Хорошей новостью является то, что беременность не должна быть проблемой. В этом отношении все выглядит замечательно.

— А плохие? — спрашивает Рэйчел, сжимая мою руку.

— Я не сказала, что они плохие. Просто не так хороши, как я надеялась, будут. — Она откладывает папку и фокусируется на Рэйчел. — Твой предыдущий доктор ошибся, утверждая, что ты не сможешь иметь детей.

Рэйчел шумно выдыхает, постепенно ослабляя хватку на моей руке.

— Но будет сложно выносить ребенка весь срок. Не невозможно, но трудно. А с учетом твоего состояния, риск выкидыша намного выше, чем у других женщин. На самом деле, возможно, у тебя будет несколько выкидышей и только одна успешная беременность. Это может сказаться на вас обоих и иногда из-за этого пары разводятся. Так что вы подумайте, ладно?

— Есть ли что-нибудь, что мы могли бы сделать, чтобы уменьшить вероятность выкидыша? — Рэйчел отпустила мою руку, и я обнял ее.

— Да, мы могли бы ограничить твою деятельность, особенно на ранних этапах беременности.

— Вы имеете в виду постельный режим?

— Да, полный постельный режим, пока не наступит, как минимум, шестнадцатая неделя, может быть, и дольше. Я не могу сказать точно, пока мы на этом этапе. Я буду внимательно следить за тобой, и принимать решения по мере продвижения. Беременность нетипичная, но это не то, с чем мы раньше не сталкивались.

— Значит, другие женщины, такие как я, смогли родить?

— Да, многие женщины с такими как у тебя проблемами, рожали здоровых детей, но иногда это требует нескольких попыток, и ты должна быть готова провести все эти месяцы в постели. У меня была одна пациентка, которая провела почти всю свою беременность в постели.

Рэйчел послушно кивает.

— Я готова, и я сделаю все, что потребуется.

Врач открывает папку и более детально рассказывает о результатах тестов Рэйчел. Я должен тоже слушать, но вместо этого я пытаюсь принять тот факт, что мы сейчас действительно говорим о беременности. Мы постараемся завести ребенка. Мы должны. Я не могу отказать Рэйчел. Она слишком сильно хочет детей.

Я все еще на распутье, чего именно хочу. Часть меня надеялась, что новости будут настолько плохими, что попытка забеременеть даже не будет рассматриваться. Мои мысли ужасны, ведь я понимаю, как была бы опустошена и разбита Рэйчел. Но если бы она знала правду об организации, и то, что она забрала бы нашего ребенка, она все равно хотела бы его? Вероятно, да. Ее вера в лучшее убедила бы ее, что мы можем избавить нашего ребенка от всего плохого. Так вот что мне нужно делать. Мне тоже нужно верить в лучшее. Нужно надеяться. В противном случае я не смогу пройти через это.

— Беременность с высоким риском.

Слова «высокий риск» привлекают мое внимание, и я снова смотрю на доктора.

— Что это значит? — спрашиваю ее. — Здоровью Рэйчел что-то угрожает?

— Скорее всего, здоровью ребенка, — ответила она. — Хотя и для самой Рэйчел могут быть осложнения. Постельный режим может сказаться тяжело на ее теле, и у нее могут быть сложные роды.

Рэйчел взглянула на меня.

— Все в порядке, я готова рискнуть.

Она готова, а я - нет. Но я молчу, поскольку врач продолжает говорить о других осложнениях, что могут еще возникнуть. К тому времени, как она закончила, я ужасно себя чувствую. Мои опасения насчет организации и того, что я плохой отец, погребены под лавиной страха, что может случиться с Рэйчел. Врач заверил нас, что риск серьезных осложнений невелик, но это мало меня успокаивает.

— Итак, каковы следующие шаги? — спрашивает Рэйчел.

— Ты и Пирс должны все обсудить. Если вы решите двигаться вперед, мы начнем с пренатальных витаминов и отучим организм от противозачаточных. Но прежде чем мы это сделаем, я хочу, чтобы вы перестали переживать. Никаких волнений в вашей жизни. Я знаю, это невозможно, но постарайтесь. Это увеличит шансы на беременность, а затем уменьшит вероятность выкидыша.

— У нас свадьба в марте, а затем переезд в новый дом, — сообщаю я. — Полагаю, что это слишком много волнений, да?

— Да, — отвечает доктор нам обоим. — Свадьба и переезд - всегда стресс, даже если события счастливые. Я бы предложила, может, дождаться лета, когда все наладится, и успокоится, но это зависит от тебя, Рэйчел. Долго ждать нельзя, потому что все только усложнится, чем старше ты станешь. — Она снова проверяет свою папку. — Рэйчел, тебе исполнится двадцать пять этим летом?

— Да.

— Хороший возраст, чтобы попытаться забеременеть. Я бы не хотела, чтобы вы выжидали.

Она дает нам пару брошюр с информацией, чтобы дома изучить. Затем мы покидаем кабинет врача и выходим к машине. Я открываю для Рэйчел дверь, но вместо того, чтобы сесть, она обнимает меня, и я слышу всхлипы.

Она плачет. И я не знаю, что значат ее слезы. Счастье или печаль?

 

ГЛАВА 22

РЭЙЧЕЛ

Я только что получила результаты теста, и они показали, что я могу иметь ребенка. Это возможно. Действительно возможно!

Выйдя из кабинета врача, я буквально разрыдалась. Пирс, вероятно, думает, что я сошла с ума, но я ничего не могу с собой поделать. Как только я вышла из клиники, меня настолько сильно поразило, что я могу стать мамой, и меня переполнили эмоции.

— Рэйчел, — говорит Пирс, обнимая меня. — Что не так?

Я отклоняюсь немного назад и улыбаюсь.

— Ничего. — Осторожно протираю глаза. — Это слезы радости, ведь я готовилась к плохим новостям. Но узнала, что у нас может быть ребенок! Пирс, я так счастлива! — Снова обнимаю его.

Пирс ничего не говорит. Разве он не счастлив? А что, если он даже не рад? Что, если он не хочет ребенка!?

Я медленно размыкаю руки, глядя на Пирса. Он не проявляет эмоций. И все еще ничего не говорит.

Открывается дверь, и я сажусь в машину, ожидая, пока он не обойдет ее и не сядет за руль.

— Ты не рад, — тихо говорю я, уставившись на свои колени.

— Что? — шумит двигатель, и я не думала, что Пирс меня услышал.

— Ты не рад новостями. — На этот раз я говорю громче и резче.

Он кладет руку мне на колени.

— Конечно, я счастлив.

— Нет, я же вижу.

— Мы можем дома поговорить?

Я киваю и сосредотачиваюсь на пейзаже за окном, когда машина выезжает со стоянки. Тишина приводит к тому, что возвращение в лофт становится мучительно медленным. Пока мы едем, я все сильнее и сильнее сержусь. Неужели он не хочет сына или дочь? Я знаю, что Пирс боится стать отцом, но ему нужно преодолеть этот иррациональный страх. Все мужчины боятся отцовства. Моя мама говорила, что мой отец был напуган до полусмерти. Он даже боялся взять на руки меня и мою сестру, потому что был уверен, что уронит. Но он смог преодолеть свои страхи, а потом стал самым лучшим папой в мире. И я знаю, что Пирс сможет стать таким же.

Когда мы поднялись в лофт, то оба присели на диван, и я жду, когда Пирс скажет хоть что-нибудь.

— Я знаю, насколько сильно ты хочешь ребенка, — говорит он, — но мне не нравится, через что тебе придется пройти ради него.

— Пирс, я уже не раз думала об этом. Знаю, что будет нелегко, но я справлюсь.

— Ну, а я не уверен, что смогу я.

— Ты не единственный, кому придется через это пройти. И я готова ко всему, что бы ни случилось.

— Мы пройдем вместе через все испытания, Рэйчел. Дело не только в тебе, но я не хочу смотреть, как женщина, которую я люблю, страдает в течение девяти месяцев.

— Постельный режим – это не совсем страдания.

— Доктор упомянула о многочисленных осложнениях. Не только для ребенка, но и для тебя.

Он прав, но я хочу стать матерью так сильно, что совершенно забываю о себе. Я пойду на все, лишь бы забеременеть и родить.

— А как насчет риска выкидыша? — напоминает Пирс. — Ты действительно думаешь, что можешь снова через это пройти?

— Да, — отвечаю я, но в голосе нет уверенности. Потому что, если честно, я боюсь такого исхода больше всего. Я была опустошена после моего последнего выкидыша, и не хочу повторять это снова. Но я действительно готова на все.

— Все не так, как раньше, — говорю я ему. — На этот раз у меня есть ты. Раньше были только родители, они помогали, не спорю, но мне нужен был и Адам, а он меня бросил. Ты же так не поступишь, так что на этот раз все будет по-другому.

— Это будет огромная потеря. И легче не станет, даже если я буду рядом.

— Согласна, — сдаюсь я, признавая тот факт, что Пирс по-своему прав. — Будет нелегко, и я не хочу проходить через это снова, но уверена, что смогу. И я знаю, что как только возьму на руки своего ребенка, все, через что мне придется пройти ради него, стоит того. — По моей щеке скользит слеза, и я вытираю ее ладонью. — Пожалуйста, не отказывай мне, Пирс. Я люблю тебя, и хочу, чтобы у нас был ребенок. Что бы ни потребовалось для этого, я сделаю все. А если не получится… Что ж, мы хотя бы попытаемся.

Пирс ничего не отвечает. Просто держит меня за руку, слегка потирая кожу большим пальцем.

Он спокоен. Слишком молчалив. Потому что не хочет говорить то, о чем думает. Еще одна слеза скользит по моей щеке. Он этого не хочет. Он не хочет детей. Я узнала, что у меня есть шанс родить ребенка, а тот, кого я люблю больше жизни, этого не хочет.

Я закрыла глаза, пытаясь сдержать водопад слез. Пирс постоянно намекал мне, что против стать отцом, поэтому я не должна удивляться, что он нисколько не радуется.

Почему он не сказал раньше? Как он мог заставить меня пройти все эти тесты, зная, что он не хочет детей? Как он мог так поступить со мной? Он надеялся, что тесты покажут, что у меня не может быть детей, и ему не пришлось бы ничего говорить?

Мы должны были все обсудить прежде, чем поженились, но сейчас уже слишком поздно. И насколько сильно я бы не хотела ребенка, я никогда не разведусь с Пирсом из-за этого. Я злюсь на него, и его решение причиняет мне боль, но я все еще люблю его. Я всегда буду любить его, и должна смириться с его решением. Я бы никогда его не шантажировала его или не угрожала своим уходом, если он не согласится. Я мечтаю, чтобы он хотел ребенка, но принуждать не буду.

Но он не хочет. Он не хочет ребенка. Слова эхом повторяются в моей голове, и в горле горит, когда я стараюсь не сломаться и не разрыдаться от чувства сильной потери, что рвет меня сейчас изнутри. Потери того, что у меня могло бы быть.

— Я не знаю, как сменить подгузник, — вдруг говорит он, все еще глядя на мою руку.

— Что? — переспрашиваю я, не совсем уверенная, что правильно его услышала.

Пирс смотрит на меня.

— Я не знаю, как сменить подгузник. У меня нет ни малейшего понятия, как это делается.

Еще больше слез бежит по моим щекам, но я улыбаюсь.

— О чем ты говоришь, Пирс?

— Я говорю, что мне понадобится инструкция, я даже не знаю, как держать ребенка. Они такие маленькие, и кажется, что их головы будто на ниточке держаться.

Я сглатываю и ладонью вытираю слезы.

— Ты хочешь сказать, что мы можем попробовать?

— Да, мы можем попробовать.

Я крепко обнимаю его, утыкаясь лицом в грудь Пирса. Мои слезы впитываются в его рубашку. Но это слезы счастья. Я безгранично счастлива, что он хочет попробовать.

Пирс целует меня в макушку, и я поднимаю голову. Он снова выглядит серьезным, и я беспокоюсь о том, о чем он думает.

Сажусь ровно.

— Ты согласен только потому, что знаешь, как сильно я хочу ребенка?

— Нет, я тоже хочу. Но я все еще опасаюсь, с чем нам придется столкнуться. Я готов попробовать, но, если дойдет до того, что пострадает твое здоровье, эмоционально или физически, мы сразу же прекратим все попытки.

Я медленно киваю.

— Хорошо.

— И, если ты забеременеешь, и будут осложнения, связанные либо с беременностью, либо с родами, которые подвергнут твое здоровье риску, мы больше не пройдем через это снова. Если так случится, тогда у нас будет только один ребенок.

— Я со всем согласна. — Не могу не улыбаться. — Мы можем уже сейчас отпраздновать?

Пирс тоже улыбается.

— Да, извини за отсутствие энтузиазма. Я знаю, насколько для тебя это все важно, и я должен был по-другому отреагировать, когда мы получили результаты. Просто чувствовал себя немного неуютно в кабинете врача. Чем хочешь заняться?

— Может быть, поужинаем? — Я целую его. — А потом, может, немного потренируемся? — Я игриво улыбаюсь. — Если мы хотим завести ребенка этим летом, мы должны уже начать над ним работать.

Пирс страстно целует меня и откидывается на диван.

— Мы собираемся начать работать прямо сейчас.

— Нет, я голодна, и хочу быстро позвонить маме и рассказать ей новости.

Пирс вздыхает и садится.

— Ладно.

Я встаю, но наклоняюсь к его уху и шепчу:

— Я обещаю, что сегодня мы много будем работать.

Он мягко поглаживает мою задницу.

— Тогда поторопись, чтобы мы могли поужинать и вернуться домой как можно быстрее.

Я звоню своей маме, и она в восторге. Она всегда мне советовала, узнать мнение еще одного врача, но я боялась, и тянула до последнего. Еще я не сказала ей о рисках, не хочу, чтобы она слишком беспокоилась. Мама уже не настолько щепетильная в вопросе моего здоровья, как раньше, но все равно беспокоится.

На следующий день я встречаюсь за обедом с Шелби, чтобы рассказать ей свои новости. Поскольку ее пригласила я, то предупредила, что за все заплачу. И специально выбрала действительно хороший ресторан. Она, вероятно, все еще ела макароны с сыром каждую ночь, поэтому мне хотелось, чтобы она хорошо пообедала.

Шелби сейчас уже намного лучше. Она все еще опечалена смертью своего отца, но уже постепенно смиряется с потерей. Ей во многом помогает Логан. В данный момент он живет здесь, в Коннектикуте, так что они все время вместе.

— Пирс взволнован, что когда-нибудь он станет папой? — интересуется она, пока мы ждем наш заказ.

— Взволнован, вероятно, не совсем подходящее определение. — Я негромко смеюсь. — Больше похоже на страх, или нервы. Он беспокоится, что не сможет быть хорошим отцом. Ему не доводилось особо много времени проводить с детьми.

— Я его понимаю. Не думаю, что я смогу позаботиться о ребенке.

— Серьезно? Я думала, что ты когда-нибудь захочешь детей.

— Нет, я не попадаю под категорию сумасшедших мамочек.

— Зря ты так думаешь. Ты была бы отличной матерью.

— С чего ты так решила?

— Ты веселая, у тебя масса энергии, и ты на многое адекватно реагируешь. Все это хорошие качества для того, чтобы стать мамой. И я уверена, что твоя мама хотела бы иметь внуков.

Шелби смешно закатывает глаза.

— О, да. Она постоянно мне об этом говорит.

— А как Логан относится к детям?

— Ох, он очень хочет ребенка, и утверждает, что даже и не одного. И я думаю, он согласится на троих или четырех, если его жена тоже согласна.

Я улыбаюсь ей.

— А ты бы согласилась?

Она смеется.

— Ага. Сейчас. Я же сказала тебе, я не типичная мамочка. Так что трое или четверо? Ни за что. Ни одного, ни двух.

— Ты сказала об этом Логану?

— Зачем? Я не выхожу за него замуж.

— Тогда почему вы еще встречаетесь?

— Потому что он мне нравится. Нам весело вместе, и он хорошо ко мне относится.

— Ты не можешь встречаться с ним вечность. В конце концов, он захочет жениться.

— Тогда я думаю, мы расстанемся.

— Шелби, почему ты выйдешь за него? Ты боишься? Или он просто не тот?

— Почему ты постоянно задаешь такие личные вопросы? — Она кажется раздраженной.

— Потому что я твоя подруга, а друзья всегда задают личные вопросы. Если бы я этого не делала, мы были бы не друзьями, а просто знакомыми. — Я делаю глоток своего холодного чая. — Так он тот или нет?

Она резко выдыхает.

— Хорошо, он именно тот, довольна?

Я не могу понять, серьезна она или надо мной издевается.

— Разве ты не собираешься ничего сказать? — спрашивает Шелби спустя несколько минут.

— Я просто удивлена, что ты призналась. Я думала, ты скажешь, что он не тот, кто тебе нужен, но если это так, то почему бы тебе не выйти за него замуж?

— Потому что я не хочу. Я не создана для замужества. Точно так же, как не создана быть матерью. Этот образ жизни просто мне не подходит. Мне больше нравится быть одинокой.

— Ты так говоришь только потому, что тебе двадцать два. Но через несколько лет ...

— Мне уже двадцать три, но это не значит, что я хочу замуж.

— Когда у тебя был день рождения?

— В декабре. Сразу после похорон. Мне не хотелось праздновать.

— Ты должна была мне сказать, я бы приготовила тебе подарок.

— Ты оплачиваешь обед. Этого достаточно.

— Нет, обед не считается. Я позже обязательно принесу тебе подарок, и ты его примешь. А возвращаясь к Логану, может быть, тебе стоит с ним поговорить. Попробуйте вместе пожить.

— Он попросил меня, но... — Она путает салфетку на своих коленях. — Это не очень хорошая идея.

— Почему? Потому что тебе нужно будет переехать? Всего-то получас езды. И ты все равно можешь навещать свою маму, и я уверена, сможешь устроиться на работу. Может быть, на полный рабочий день.

Приносят наш заказ, и Шелби меняет тему. Она не хочет говорить о Логане, и не говорит, почему. Мы друзья уже в течение нескольких месяцев, но она все еще очень скрытная.

— К свадьбе все готово? — любопытствует она.

— Да, на прошлой неделе у меня была последняя примерка платья. Оно великолепное.

— И тебе даже не пришлось за него платить.

—Я знаю, но дизайнер получает тонну рекламы, поэтому он умолял взять именно его. Мы также получаем бесплатно торт, потому что его хочет разрекламировать пекарня.

— Разве не странно, что богатые люди практически все получают бесплатно? Люди, которые могут себе это позволить, ни за что не платят.

— Жаль, что ты не придёшь на свадьбу.

— Я не могу отменить поездку. Я планировала ее месяцами.

— Знаю, но все равно хочу, чтобы ты пришла.

Шелби собирается во Флориду как раз в те выходные, когда назначена моя свадьба. Она едет к своему кузену в Форт-Лодердейл. Поездка была запланирована несколько месяцев назад, но она даже не упомянула о ней прежде, чем я сообщила ей дату свадьбы. И Шелби не выглядела расстроенной из-за того, что пропустит такой знаменательный для меня день, и это меня обижало. Но, возможно, ей просто не нравятся свадьбы.

— Рэйчел, и снова мы встретились.

Я смотрю вверх и вижу, что рядом со мной стоит Лиланд Сеймур. Я еще не решила, как относиться к этому человеку. Он пытается выглядеть хорошим, но мне кажется, что это игра на публику.

— Здравствуйте, мистер Сеймур.

— Пожалуйста, зови меня, Лиланд. — Он улыбается мне. — И кто твоя... — умолкает, когда видит Шелби. — Подруга. — На его лице расплывается ухмылка.

Шелби тянется к своей сумочке.

— Лиланд, это Шелби.

— Шееелби. — Он потирает подбородок большим пальцем. — Какое интересное имя. Знаешь, тебе больше подошло бы... София.

Она резко встает, ее стул практически падает.

— Мне нужно в дамскую комнату.

Лиланд смотрит, как она уходит.

— Ты и Шелби - подруги?

— Да, я познакомилась с ней в сентябре, мы жили в одном доме.

— Она придет на свадьбу?

— Нет. К сожалению, ей придется уехать.

— Как жаль, я уверен, ты бы хотела, чтобы она там была. — Лиланд снова ухмыляется. Странно как-то, и мне становится неловко.

— Так что вы делаете в Нью-Хейвене? — Я вежливо пытаюсь поддержать разговор. — Он слишком далек от вашего нового дома.

— Моя дочь хотела посмотреть колледжи.

— Кэтрин здесь?

— Да, мы в другой части ресторана. — Он указывает на их стол, и я вижу там Кэтрин, она поправляет макияж. — Ей только исполнилось шестнадцать, но она уже хочет изучить колледжи. Ее сестра, Кэролайн, поступает в Йель.

— И Кэтрин тоже туда хочет?

— Да, но... — Он понижает голос. — Она слабовата для Йеля, мы смотрим на другие колледжи в этом районе. Может быть, Маурхерст. Он примерно в получасе езды отсюда.

— Я слышала, что это очень хороший колледж.

— Не Йель, но так было бы лучше для Кэтрин. Хорошо, я позволю тебе и твоей подруге вернуться к обеду.

Шелби, кажется, вечность проводит в дамской комнате, а когда, наконец, выходит, то подойдя к столу, перебирает в руках ключи от машины.

— Я неважно себя чувствую, мне лучше уйти. Очень жаль, что мы не пообедали толком.

Я поспешно встаю.

— Все в порядке, как-нибудь в другой раз. Тебя отвезти домой? Ты не можешь садиться за руль, если тебе плохо.

— Нет, я сама доеду, все будет хорошо.

Я обнимаю ее.

— Позвоню тебе позже, убедиться, что с тобой все в порядке.

Она слабо улыбается.

— Вот видишь? Поэтому ты должна быть мамой, и я нет. Я вот такого никогда не сказала бы.

— Тебе нужно позвонить своему парню - доктору и попросить его приехать. Держу пари, он заставит тебя чувствовать себя намного лучше, — я поддразниваю подругу.

— Тебе пора прекратить это сватовство.

— Я не планирую вашу свадьбу, у меня своя на носу. А вам двоим уже давно пора перестать ходить вокруг да около.

Она закатывает глаза.

— Пока, Рэйчел.

— До встречи.

Я съела только половину своей порции, но уже чувствую себя сытой, поэтому прошу официанта принести чек.

— Обед за счет заведения, — говорит он, улыбаясь.

— Хм, не нужно. — Я вытаскиваю свой кошелек. — Я заплачу.

— Мисс Эванс, администратор ресторана настоятельно просит, чтобы вы позволили нам оплатить счет. И если вам все здесь понравилось, возможно, вы могли бы рассказать о нас своим друзьям.

Так это деловая сделка. Бесплатный обед в обмен на мою помощь в привлечении большего количества людей в этот ресторан. Администратор знает, кто я, и предполагает, что я знаю других, хорошо обеспеченных людей. Тех, кого он хочет видеть в своем ресторане. Я не желаю спорить с официантом, поэтому благодарю, забираю свое пальто и ухожу.

У меня было много таких случаев в последнее время. Благодаря прессе и шумихе о свадьбе, меня начинают узнавать. Я иду в ресторан или просто хочу выпить кофе, и менеджер сразу же предлагает оплатить мой счет. Такое произошло даже в химчистке. Они не позволили мне заплатить. Пирс сказал, что мне не нужно самой туда ходить, потому что это выглядит странно. Я должна просто позвонить и заказать доставку на дом. А я-то задавалась вопросом, почему они смотрели на меня как на сумасшедшую, когда я пришла к ним и назвала свое имя.

Я до сих пор не привыкла так жить. Трудно, когда запрещено делать что-то собственноручно. Мне важно знать, кто я. Но ситуация изменится еще больше, как только я официально стану миссис Кенсингтон, что произойдет всего через несколько недель.

 

ГЛАВА 23

СВАДЬБА

ПИРС

Уже середина марта, и сегодня мы с Рэйчел поженимся. Снова. На этот раз перед шестьюстами людьми. В список гостей входят некоторые из моих коллег - членов «Дюнамис» и их семьи, некоторые друзья моих родителей и несколько знаменитостей, приглашенных, чтобы привлечь больше внимания средств массовой информации к этому событию. Я не знаю, кто еще был приглашен. Организация рассматривает свадьбу сродни королевской, поэтому я уверен, что здесь соберутся известные бизнесмены и политики.

Конечно, родители Рэйчел тоже здесь. Уже всю неделю. Джек дал мне немного времени, чтобы я мог побыть с ними, а также позаботиться обо всем, что нужно было еще сделать по мелочи касательно свадьбы. Основная масса работы была уже сделана за меня, и все, что мне оставалось, это примерить смокинг.

Рэйчел со своей мамой потратили последнюю неделю, чтобы подготовить наш новый дом. Мы купили его в начале февраля, и Рэйчел за последний месяц покрасила стены и окна. Я сказал ей, что мы можем нанять специально обученных людей для этой работы, но она хотела сделать все сама.

Мы купили новую мебель, доставленную ​​несколько недель назад, и Рэйчел снабдила кухню всем тем, что мы явно не получим в качестве свадебных подарков. Люди, которых я знаю, не дарят на свадьбу тостеры. Они дарят путевку в кругосветное путешествие, дорогие картины или редкие предметы старины, которые никак толком не использовать.

Я с нетерпением жду возможности перебраться в новый дом. Мне нравится мой лофт, но он мало похож на дом в прямом смысле этого слова. То место, где тепло, уютно и красиво. В нашем новом доме чувствуется индивидуальность Рэйчел. И мне это нравится. Я буду ощущать, что она там, даже когда ее не будет.

Мы оставили мою кожаную кушетку и стулья для гостиной, а затем купили диван в темно-синем цвете для семейной комнаты, а также несколько столов, в том числе для столовой и кухни. Рэйчел, как и я, предпочитает деревянную мебель, поэтому все столы - только дерево.

Я вырос в доме, заполненном стеклянными столами, которые я ненавидел, потому что, если бы я их коснулся, на меня бы орали, что там остались отпечатки пальцев. Все в том доме было хрупким для прикосновения или слишком ценным, поэтому я должен был быть чрезвычайно осторожным. И мебель моих родителей либо бежевая, либо белая, поэтому мне всегда приходилось стараться не пролить ничего на нее или не коснуться грязными руками.

Мои родители бы ужаснулись, увидев дом. На самом деле, большинство всех, кого я знаю, даже мои сверстники. Они предпочитают жить в особняках, как у моих родителей; со стеклянными столами, хрустальными люстрами и бежевой мебелью. Если бы меня вынудили жениться на другой, уверен, я бы жил именно в таком доме.

— Твоя невеста хотела бы тебя видеть. — Генри входит в комнату жениха, где я уже готов и жду, одетый в смокинг. Церемония начинается через десять минут.

Мы с Рэйчел женимся в большой церкви, имеющей за своими стенами вековую историю. Мой первый брак также был церковным, что странно, потому что моя семья отнюдь не религиозна. Единственная причина, когда мы ходим в церковь, - это свадьбы и похороны.

— Она почти готова? — спрашиваю я.

— Готова, но немного нервничает, когда видит всех этих людей. Она сказала, что ты сможешь ее успокоить.

— Я пойду к ней. — Встаю, поправляя пиджак.

— Пирс. — Генри улыбается. — Я просто хотел сказать, — я искренне рад, что моя дочь нашла тебя. Ты хороший человек, и я никогда раньше не видел, чтобы Рэйчел была такой счастливой.

— Я обещаю, что отныне только так и будет. Я очень ее люблю.

— Я знаю. — Он улыбается еще шире и похлопывает меня по спине. — Теперь иди к своей девушке.

Я провел большую часть прошлой недели с Генри, в то время как Рэйчел и ее мать были заняты покупками для дома. Мы посетили несколько спортивных баров и смотрели баскетбол. Также играли в пул, и он дал мне несколько советов, чтобы улучшить мои удары. Затем, каждый вечер после ужина, мы играли пару партий в покер.

Печально, что я никогда не делал всего этого со своим отцом. Я знаком с Генри всего несколько месяцев, но он больше похож на настоящего отца, чем мой собственный. Он не разговаривал со мной с той вечеринки в особняке Сеймуров. Моя мать тоже. Я увижу их сегодня, и они будут улыбаться на публику, но завтра все вернется на круги своя.

Я иду по узкому коридору в комнату невесты. Мы с Рэйчел уже фотографировались, поэтому я видел ее в платье, но, когда постучался в дверь, и она открыла, я снова ошеломлен тем, насколько она красива.

Ее платье сверху без бретелек, и от талии переходит в пышную юбку. Похожее на то, что носят принцессы. Дизайн вроде простой, но на корсете сложное бисероплетение.

Ее делает такой красивой не только платье. Это все она. Сегодня прямо сияет. Точно так же было и на нашей первой свадьбе. Но сегодня свет вернулся и даже ярче, чем раньше, потому что теперь она со своей семьей и друзьями. И менее чем через час все будут знать ее, как Рэйчел Кенсингтон. Нам больше не придется притворяться. Из-за этого я тоже немного нервничаю. Я так горжусь назвать ее своей женой, и скоро, наконец, смогу это сделать.

— Пирс. — Она осторожно обнимает меня, не желая испортить платье или прическу. Ее волосы подняты наверх и покрыты фатой.

— Твой отец сказал, что ты хотела меня видеть.

— Да. — Рэйчел отходит в сторону, и когда я прохожу в комнату, то вижу всех ее подружек невесты. Они мне улыбаются, прежде чем уходят. По крайней мере, Рэйчел позволили выбрать подружек. Мне разрешили выбрать шаферов, но у меня не было столь близкого из друзей. Я даже не поддерживал связь со своими друзьями в колледже. Поэтому, Ройс оказался самым лучшим вариантом, а остальные - это несколько парней моего возраста от организации. Я знаю их всех и учился в средней школе с несколькими из них, но мы на самом деле совсем не друзья.

— Я нервничаю, — признается Рэйчел, когда девочки ушли. — Ты видел, сколько там людей?

Я держу ее за руки.

— Все будет хорошо. Просто нужно повторить то, что говорит святой отец, а затем сказать «я согласна». Это просто, так что игнорируй их всех.

Она улыбается и сжимает мою руку.

— Скоро я стану твоей женой.

— Ты уже моя жена.

— Но теперь все меня так назовут. Может, сейчас они меня примут.

— Рэйчел, не волнуйся о них. Эти люди не твои друзья, и никогда не будут. Ты слишком для них хороша.

Она смотрит на меня своими ярко-голубыми глазами.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Наклоняюсь и нежно ее целую. — Теперь ты готова пройти через все это?

— Может, еще один поцелуй на удачу?

Я снова ее целую.

— Ладно, — шепчет она мне на губы. — Теперь я готова.

Я иду к двери, но останавливаюсь, когда вижу конверт, лежащий на столике перед зеркалом. Конверт размером с поздравительную открытку, но он еще не открыт.

— Это от твоих родителей? — указываю на него.

Она оборачивается.

— Нет. Они положили свой вместе со всеми остальными. Где ты его нашел?

— Он лежал на этом столе, но на нем только твое имя, а не мое.

— Забирай его и посмотри, мне нужно надеть туфли. — Она садится на один из стульев.

Я открываю конверт, но внутри, вместо открытки, три фотографии. Они были сняты в ночь банкета, который состоялся после встречи с «Дюнамис», в декабре. На них запечатлено, как Шелби и я разговариваем во время коктейля, затем мы идем по коридору, а потом вместе входим в гостиничный номер. На обратной стороне отпечатаны время и дата, когда они были сделаны.

Мои мышцы напрягаются, и я рефлекторно сжимаю руку в кулак, поскольку меня поглощает дикая ярость. Кто-то оставил здесь эти фотографии, надеясь, что Рэйчел увидит их и отменит свадьбу. Очевидно, это был один из моих коллег, но кто именно? Кто мог это сделать? И как они получили доступ к этой комнате?

— Пирс, я думаю, мне нужна моя мама, чтобы помочь с туфлями. Я даже ноги не могу найти свои под этим платьем.

Я засунул фотографии и конверт в карман.

— Да, я сейчас ее позову.

— Подожди, от кого была открытка?

— Это не поздравление, — говорю я, пытаясь успокоиться, несмотря на то, что хочу кого-то убить. — Всего лишь записка из церкви, рассказывающая, когда она открыта для посещений.

— Возможно, позже мы ею воспользуемся.

Я вымученно улыбаюсь и, открыв дверь, вижу обеих наших матерей.

— Рэйчел нужна помощь с туфлями, — обращаюсь я к Бет.

Она идет в комнату, но моя мать остается у двери.

— Они хотят, чтобы ты поднялся наверх.

Моя мать еще не была в комнате невесты, поэтому она не могла подкинуть фотографии. И я все время следил за своим отцом. Кто еще это мог быть? Я полагаю, кто-то мог заплатить кому-то, чтобы оставить этот конверт. Я просто не знаю, кто это сделал, если только...

— Лиланд здесь? — спрашиваю я свою мать.

— Конечно, он здесь. Вся семья Сеймуров здесь.

— О, Пирс, — зовет меня Рэйчел. — Я забыла тебе сказать, что пару недель назад видела Лиланда, когда обедала с Шелби.

Я быстро возвращаюсь к ней.

— Лиланд видел тебя и Шелби?

— Да, он подошел и поговорил с нами.

Поэтому он в курсе, что они друзья. Еще больше для него поводов поделиться этими фотографиями. Он знает, что все было бы еще хуже, если бы Рэйчел подумала, что у меня интрижка с ее подругой. И он прав. Если бы Рэйчел увидела эти фотографии, я не думаю, что она поверит мне, когда я скажу, что между мной и Шелби ничего нет. Не после инцидента с серьгой. Рэйчел знает, что я однажды переспал с Шелби, и эти фотографии убедят ее, что я лгу и продолжаю ей изменять.

— Лиланд был один? — Я осторожно начинаю расспрашивать Рэйчел.

— Он был с Кэтрин, они смотрели колледжи.

— Пирс. — Моя мать дергает меня за руку. — Тебе нужно идти.

— Да, я иду. Рэйчел, встретимся у алтаря.

Я чертовски зол из-за этих фотографий, но должен отбросить свой гнев и сосредоточиться на церемонии. Что в течение следующих получаса я и делаю. Сосредотачиваюсь на прекрасном лице Рэйчел. Ее сияющей улыбке. Ее голосе, как она говорит, произнося наши обеты.

Церемония прошла безупречно. Ни один из нас даже не запнулся во время наших клятв. Для людей вокруг, я уверен, это была идеальная свадьба. Я бы тоже так думал, если бы не эти фотографии.

Увидь их Рэйчел, мы бы здесь не стояли, держась за руки и смотря на наших гостей, в то время, как говорил священник:

— И теперь, в первый раз, я с удовольствием представляю вам Пирса и Рэйчел Кенсингтон. Пирс, ты может поцеловать свою невесту.

Я медленно целую ее, затем смотрю ей в глаза и шепчу:

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Все ее лицо сияет, даже сильнее, чем до самой свадьбы.

Когда я проводил ее по проходу, Рэйчел все еще не переставала улыбаться. Возможно, это и была фальшивая свадьба, но все еще свадьба, и я вижу, насколько она счастлива. В отличие от церемонии в Вегасе, здесь все очень красиво, празднично и ее родители рядом.

Когда мы добираемся до бального зала отеля, где прием в честь торжества, Рэйчел останавливается на мгновение, пытаясь понять, не кажется ли ей все это великолепие. Внутри действительно невероятно очень большой бальный зал, и везде море цветов. Их запах чувствуется сразу, как только мы прошли через двери.

Рэйчел любит цветы, так что для нее все идеально. На столах и высоких стойках, цветы расставлены по всему периметру зала и танцпола. Увенчаны высокими зелеными листьями вперемешку с мерцающими белыми огнями.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спрашиваю я Рэйчел.

— Идеально, красиво, и запах… — Она делает глубокий вдох. — Здесь пахнет, как в саду.

Нас снова представили гостям, а затем мы вышли станцевать наш первый танец под музыку, что исполнил живой оркестр. Прием начинается с коктейль-часа, а затем переходит в ужин.

Я замечаю, как после ужина Лиланд покидает бальный зал. Предупреждаю Рэйчел, что мне нужно отлучиться в уборную, а стремительно его догоняю.

— Лиланд! — окликаю, чтобы он остановился.

Сеймур оборачивается.

— Пирс, — пожимает мою руку. — Поздравляю.

— Да, к сожалению, для тебя, твой план не сработал.

— Что ты имеешь ввиду?

— Зачем ты это сделал? — Я знаю, почему, но хочу, чтобы он это признал.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь. Ты пьян?

— Фотографии. В комнате невесты.

— Какие фотографии?

— Она сказала, что ты видел ее с Шелби.

Лиланд хихикает.

— Да, как иронично, что твоя жена близко знакома с одной из наших коллег. Хотя я-то ее знаю, как Софию. Ты же спал с ней, не так ли, Пирс?

— Значит, ты признаешься. Ты подкинул фотографии, в надежде, что они покончат с моими отношениями с Рэйчел.

Его глаза злобно сужаются.

— Ваш брак закончится сам по себе, без моей помощи или чьей-либо еще. Ты не принадлежишь ей, Пирс. Все это знают. Даже ты. Я не пойму, это какая-то попытка отомстить твоему отцу, или каковы именно твои мотивы, но этот брак долго не продлится. У тебя голубая кровь. Она просто белый мусор. Так что если...

— Убирайся! — Я пытаюсь не сорваться, потому что мимо нас проходят люди. — Уходи.

— Я уйду, когда остальная часть моей семьи будет готова. — Он обходит вокруг меня, затем останавливается. — Я не давал ей никаких фотографий, а это значит, что кто-то еще пытается избавить тебя от нее, — на его губах расплывается змеиная ухмылка. — Наслаждайтесь вечером.

Я возвращаюсь в бальный зал и вижу, как Рэйчел разговаривает с одной из своих подружек невесты.

Генри подходит ко мне и похлопывает по плечу.

— Ну, сынок, каково это, быть женатым?

Он уже зовет меня «сын». Я не против, но мой отец был бы в ярости, если бы услышал, как Генри меня называет.

— Мне замечательно, — говорю ему я.

— Ты не нервничал у алтаря.

— Нет, совсем нет. И не думаю, что Рэйчел тоже.

Отец Рэйчел улыбается.

— У вас впереди еще много счастливых лет. А вот мне лучше вернуться к своей собственной невесте, я обещал ей танец.

Когда он уходит, я смотрю в сторону и вижу, как за мной наблюдает мой отец. Отмечаю его напряженную позу, его спина прямая и на лице жесткое выражение. Должно быть, он увидел меня с Генри. Или, может быть, он просто бесится, потому что свадьба состоялась, как и планировалось. Я уверен, он надеялся, что организация все отменит. Неожиданно я задумываюсь, не он ли подкинул фотографии.

Неторопливо пробираюсь через толпу к нему. Он стоит в нескольких шагах от бара, держа в руке стакан.

— Отец, — говорю я, остановившись перед ним. Это первый раз, когда я заговорил с ним за весь день. Мы несколько раз проходили мимо друг друга, как в церкви, так и на приеме, но он делал вид, что меня не знает.

— Что ты хочешь? — еле цедит он сквозь зубы.

— Ты не можешь даже просто меня поздравить?

— Поздравить с чем? С тем, что ты оскорбил нашу семью? Опозорил нашу фамилию? Смутил свою мать и меня? Уничтожил свое будущее? Да, Пирс, поздравляю. Ты отлично развалил и семью, и все, над чем мы работали в течение нескольких поколений.

— Моя женитьба на Рэйчел никак не навредила тебе или матери. На самом деле, благодаря этой свадьбе, фамилия Кенсингтон получила хорошую рекламу. Я предполагаю, что все это даже привлекло еще больше клиентов для «Кенсингтон Кемикал». Скажешь, я не прав?

Вместо того чтобы отвечать, он молча делает глоток, что автоматически означает, — я не ошибся.

Вспоминаю, почему я собственно к нему подошел:

— Ты дал ей фотографии?

— Какие фотографии? — Его глаза задерживаются на ком-то позади меня.

Я оглядываюсь и вижу одну из официанток. Очень красивая женщина с большой грудью и длинными светлыми волосами. И вдвое моложе моего отца.

Покачав головой, возвращаюсь к нему.

— Ты дал эти фотографии Рэйчел или нет? Ответь мне.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — отвечает он, все еще глядя на официантку. — Зачем, черт возьми, мне давать ей фотографии? Какие?

Значит, это был не мой отец. Если бы он подкинул те фото, он бы уже гордился собой. Самодовольно улыбался и даже хвастался этим. Так что если это не Лиланд, и не мой отец, то кто, черт возьми, оставил фотографии?

 

ГЛАВА 24

ПИРС

— На прошлой неделе ты был с ее отцом в баре, — сообщает мой отец.

— Ты шпионил за мной?

— Тебя видел Сесил Рот, он ехал на встречу, и когда его водитель остановился на светофоре, Сесил увидел, как ты заходишь в бар, и сказал, что это было одно из тех ужасных мест с кучей телевизоров.

— Это был спортивный бар, куда люди ходят посмотреть игры, так что да, у них очень много телевизоров.

— Вот о чем я и говорю. Ты продолжаешь позорить нашу семью, не заботясь о том, как твои действия влияют на твою мать и меня. Ты знаешь, нет ничего хуже, чем быть замеченным в таком месте. Если хочешь выпить, делай это в загородном клубе или в одном из других частных клубов, членами которых мы являемся. Или отправляйся в приличный ресторан и сиди там в баре. Ты не должен посещать низкосортную выгребную яму с каким-то идиотом-фермером, чтобы посмотреть, как на гигантском экране какие-то идиоты бросают, а вокруг тебя едят бог знает, что и пьют это мерзкое пиво. — Он морщится. — Это позор, полнейший.

Словно запивая свои слова, он подносит стакан ко рту.

— В том баре не было ничего плохого, как нет ничего плохого в том, чтобы смотреть баскетбол. Просто потому, что тебе это не нравится, не значит, что это плохо.

— Так это эффект, который оказал на тебя тот человек? Превратить тебя в кого-то вроде него? Пьющая пиво деревенщина? — Он повысил голос, и на нас смотрит бармен. Я ловлю его взгляд, и он отводит глаза в сторону.

— Генри - не деревенщина, у него может не быть денег или высшего образования, но он хороший человек, честный и трудолюбивый. И хороший отец.

Мой отец сужает глаза.

— Ты на что намекаешь, Пирс?

— Ни на что. Просто это факт.

— Этот человек НЕ твой отец, и ты НИКОГДА его так не назовешь.

— Он мой тесть, и то, как я называю его, - не твое дело.

Он подходит ближе, его глаза полыхают гневом.

— У тебя только ОДИН отец, и это Я, и только я. Ты не будешь брататься с этим человеком. Ты не позволишь ему учить тебя жизни, и ты точно не назовешь его своим отцом.

— А ты не можешь указывать мне, как себя с ним вести. Бет и Генри теперь моя семья.

— Они не твоя семья, черт подери. Ты - Кенсингтон. Твоя семья - я и твоя мать. Никто больше!

— Ну, учитывая, что вы с матерью отреклись от меня, это уже не так, да?

Его лицо вытягивается, а гнев усиливается.

— Разговор закончен, мы с матерью провели здесь достаточно времени. Мы уходим, и больше не хотим слышать о тебе или этой девушке. Вас для нас больше не существует.

 Он разворачивается и идет в сторону, где стоит их стол. Я следую за ним.

— Что ты делаешь?

— Хочу попрощаться с матерью.

Отец качает головой и продолжает идти, пока не подходит к столу.

— Элеонора, мы уходим.

Она потягивала свой кофе, но тут же поставила чашку на блюдце.

— Мы никуда не уходим, я жду, пока жена Сесила вернется из дамской комнаты. Мы обсуждаем планы по сбору средств для симфонического оркестра в мае.

— Ты можешь обсудить это с ней позже. Теперь вставай, мы уходим.

— Холтон, пойди, поговори с Сесилом, он тебя искал. Хотел познакомить с кем-то, кто заинтересован в том, чтобы вести с нами дела.

Мой отец тут же уходит. Он послушал маму только потому, что она упомянула о компании. Она знает, что это единственная причина, по которой он здесь задержался. На приеме много важных людей, и мой отец должен беседовать с ними, а не орать на меня.

— Мама, хочешь потанцевать? — Я предупредил координаторов свадьбы пропустить танец матери и сына, потому что вряд ли она согласится, но спросить не помешает.

— Пирс, ты меня не слышал? Я жду, когда Марион вернется.

— Я уверен, она не будет возражать, если ты потанцуешь с сыном. Это не займет много времени. — Я предлагаю ей свою руку, но она сидит не двигаясь. — Пожалуйста, мама, всего один танец.

Она немного колеблется, но затем поднимается и берет меня за руку, пока мы переходим на танцпол. Оркестр начинает играть вальс, и я веду ее рядом с гостями, которые изящно двигаются под музыку. Мы все учились бальным танцам еще в молодом возрасте.

— Ты сегодня очень хорошо выглядишь, Пирс.

— Спасибо, мама.

— Девушка тоже выглядит хорошо.

— Я ценю, что ты это заметила и сказала. — Я бы очень хотел, чтобы моя мать использовала имя Рэйчел, а не называла всегда ее «девушкой», но не хочу ссориться. Не сейчас. Не тогда, когда моя мать не ведет себя, как стерва.

— Значит, вы скоро переедете в новый дом? — интересуется она.

— Да, на следующей неделе. Мне бы хотелось, чтобы ты когда-нибудь к нам приехала.

— Ты знаешь, что этого не произойдет, Пирс.

— Тебе не нужно приезжать с отцом, можешь обойтись без него. — Я разворачиваюсь и шагаю в сторону, когда мы приближаемся к краю танцпола и затем передвигаемся обратно к центру.

— Как твоя работа? — она меняет тему. — Тебе нравится работать на Джека?

— Да, очень. Джек - отличный босс.

— Хорошо, мне он всегда нравился.

Она улыбнулась, когда произнесла его имя. Неужели она все еще влюблена в него? У него, конечно, есть к ней чувства. Он говорил мне это, и не раз. Интересно, знает ли Марта. Джек и она не верны друг другу, поэтому, возможно, Марте было бы все равно, хотя мне трудно в это поверить.

Я вижу краем глаза моего отца. Он с кем-то разговаривает, но постоянно продолжает на нас коситься.

— Я тоже вижу его, — говорит моя мать, кивая на отца.

— Он будет злиться, что мы танцуем.

— Ох, я прекрасно это понимаю, Пирс, но твой отец может катиться в ад.

Я так удивлен ее словами, что останавливаюсь, но, спохватившись, продолжаю танцевать.

— Ты ругаешься с отцом?

— Ты знаешь, что нет. Мы просто не во всем соглашаемся.

Это правда. Они никогда не повышают голоса, как это делают большинство людей во время ссоры. Вместо этого они демонстративно не разговаривают, или специально раздражают друг друга словами или поступками, а затем отрицают, что у них были какие-то нехорошие намерения. Пассивно-агрессивный подход всегда был их любимым.

— Что случилось? — Я не могу не спросить, она моя мама, и я за нее волнуюсь.

Ее взгляд задерживается на отце, стоявшем позади меня.

— Твой отец вернулся вчера вечером с губной помадой на воротнике рубашки, а коллеги прекрасно знают, что запрещено оставлять следы, поэтому он, скорее всего, был со своей секретаршей. Она новенькая, только приступила к работе на прошлой неделе. Высокая блондинка. И младше, чем ты. — Она отводит от него взгляд. — Это совершенно неуместно.

Моя мать знает, что он ее обманывает. Делает вид, будто все нормально, но это явно ее расстраивает. Я не думаю, что она его любит, но у нее все же есть некоторые чувства к нему. Будь иначе, его измены не волновали бы ее.

— Я думал, что у него хватит порядочности, чтобы сменить рубашку, прежде чем вернуться домой.

Она никогда раньше не говорила со мной на эту тему, и я не знаю, почему делает это сейчас. Потому что разозлилась, и не может сдержаться? Таким не делятся со своими подругами. Они никогда не расскажут о таких вещах, хотя все обманывают своих мужей. Наверное, поэтому ей кажется, что можно поделиться с сыном.

— Я никогда ему не отказывала, — признается она. — Никогда не говорила ему «нет». И все же, он все равно ищет себе кого-то на стороне.

Я не хочу все это слышать. Даже не хочу думать о том, что мои родители занимаются сексом. На мой взгляд, я уверен, они переспали один раз, чтобы родился я, и все.

— Мама, почему бы нам не поговорить...

— Я вижу Джека, — улыбается она. — Возможно, пойду узнаю, хотел бы он потанцевать. Твой отец отказался, но я знаю, что Джек согласится.

— Мама, ты пьяна? — Я не чувствую запаха алкоголя, но она ведет себя странно.

— Конечно, нет. — Она резко прекращает танцевать. — Песня закончилась, мы должны вернуться на свои места.

Мы уходим с танцпола.

— Ты собираешься разговаривать со мной после сегодняшнего дня?

— Маловероятно, — сообщает она, приглаживая волосы, пока мы возвращаемся к столу.

— Почему? Мы же танцевали и разговаривали.

— Мы танцевали, потому что это твоя свадьба, и все этого от нас ожидают. Но факт остается фактом: ты женился на женщине, которую никто не одобряет, таким образом, осквернив имя Кенсингтона.

— Ты говоришь, как отец.

— В этом отношении он прав. Ты никогда не должен был жениться на этой девушке. Ты должен был жениться на Сидни Сент-Джеймс. Она была бы очень подходящей для тебя супругой. Из вас вышла бы замечательная пара.

— Я женился на Рэйчел, потому что люблю ее. Она делает меня счастливым. Разве ты не хочешь, чтобы я был счастлив, мама?

Мы останавливаемся около стола, за которым мама сидела ранее, и она молча садится.

— Мама, это глупое и упрямое молчание не может продолжаться. Возможно, с отцом, но не с тобой. У нас всегда были хорошие отношения, и я не хочу, чтобы они закончились. По крайней мере, скажи, что ты поговоришь со мной, если я позвоню.

— Я не знаю, Пирс, посмотрим.

Одна из ее подруг подходит к столу. Моя мать моментально начинает меня игнорировать и разговаривать с женщиной.

Я поворачиваюсь и ухожу. Мне нужно вернуться к Рэйчел. Как можно быстрее. Но тут ко мне подходит Джек, хлопая по плечу.

— Пирс. Позволь купить тебе выпить.

— Напитки бесплатные, Джек.

Он хихикает.

— Да, и я этим сегодня воспользовался, — и тащит меня к барной стойке. — Разбавленный скотч, — заказывает бармену, и толкает меня в бок локтем. — Видишь, на этот раз я добавил воду. Ты должен мной гордиться.

— Я уверен, что это твой десятый на сегодня напиток, а в предыдущих воды не было.

Джек ударяет меня по спине.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, Пирс. — Он берет свой напиток. — Я танцевал с твоей женой.

— Ты знаешь, где она? Я ее искал.

— Она где-то здесь. — Джек делает глоток скотча. — Боже, она красивая женщина, а ты счастливый человек. Готов поспорить, ты не можешь дождаться медового месяца. Ты уже рассказывал ей?

— Нет, я сделаю сюрприз.

— Хорошо, наслаждайся, просто расслабься и проведи неделю, занимаясь любовью с этой великолепной женщиной. — Он приканчивает свой напиток. — Говоря о великолепных женщинах, ты видел сегодня вечером свою мать? — На его лице широкая и довольная улыбка. — Черт, эта женщина заставляет меня напрягаться. Во всех нужных местах, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Джек, мы уже это обсуждали. Не говори о моей матери.

— Ага-ага. — Он машет рукой. — Я всегда забываю, какой ты ранимый.

Вижу, как Лиланд встает и уходит. Это возвращает меня к фотографиям.

— Джек, мне нужно кое-что у тебя спросить. — Я отхожу от бара. — Иди сюда.

Он подходит ближе.

— Что такое?

Я наклоняю голову к нему и понижаю голос.

— Кто-то оставил фотографии в комнате Рэйчел, они были в конверте с ее именем на нем.

— Фотографии чего?

— Меня, с одной из коллег, они были сделаны в ночь банкета после нашего первого дня встреч.

— Ты был с коллегой?

— Нет, она только хотела переодеться, поэтому я позволил ей войти в комнату, которую мне дали, но кто-то нас сфотографировал, и выглядело все так, словно мы вместе. К счастью, я нашел фотографии до того, как это сделала Рэйчел, но будь по-другому, сейчас она бы уже подавала документы на развод.

— Так кто это сделал?

— Не знаю, вот почему тебя и спрашиваю. Я думал, что это Лиланд, или, может быть, мой отец, но, когда их спросил, они оба все отрицали.

— Сбрехали.

— Нет, я уверен. Кто-то другой это сделал, Джек, и мне нужно знать, кто.

— Зачем? Какая сейчас разница? Она их не видела, и никогда не увидит.

— Я уверен, что у этого человека есть копии, он просто снова их ей отправит.

— А я вот в этом сомневаюсь. Организация не хочет, чтобы ты снова прошел через грязный развод, особенно после успеха этой свадьбы. Я уже слышал от нескольких членов, они заключили деловые сделки в течение последнего часа. Если бы ты сразу развелся, свадьба выглядела бы как подстава. Просто мероприятие, чтобы собрать нужных людей в нужном месте, что по факту и было, но это наш маленький секрет. — Он негромко хихикает. — Говард! — машет рукой мужчине, проходящему мимо нас. — Мне нужно поговорить с тем парнем. Позже увидимся.

Джек может быть и прав. Теперь фотографии бесполезны. Они должны были сорвать свадьбу, но план не сработал. Но я все еще хочу знать, кто их сделал и оставил в комнате Рэйчел.

Возвращаюсь обратно в бальный зал и чувствую, как чья-то рука обнимает меня за талию. Я оглядываюсь и вижу Рэйчел.

— Простите меня, сэр, но я ищу своего очень красивого мужа, вы его видели?

Я улыбаюсь и, притянув к себе, целую в губы.

— Нет, но так как его нет рядом, ты бы хотела со мной потанцевать?

— С огромным удовольствием.

Мы танцуем и танцуем, пока ее родители не подходят, чтобы попрощаться. Завтра они уже летят домой. Мы все останемся на ночь в этом отеле, но у них ранний вылет, поэтому мы утром их не увидим.

После того как они уходят, с нами прощается и Ройс. Он уже пьян, причем уже несколько часов буквально не просыхая. Ему также забронирован номер в отеле, и вероятно, его там ждет очередная девушка. Виктория ушла около часа назад. Я уверен, что она в курсе о том, что Ройс проведет ночь с другой женщиной. Она прекрасно знает, что он ее обманывает, и все же притворяется, что такого не происходит. Я уверен, что будет делать тоже самое, когда станет его женой. Ройс и Виктория женятся в июне, их свадьба будет еще экстравагантней и помпезней, чем моя.

Большинство гостей расходятся, и мы с Рэйчел уходим в пентхаус. Это самый красивый и большой номер в отеле.

— Наверное, это наш второй медовый месяц, — говорит Рэйчел, когда я стою позади нее и расстегиваю платье. — Или третий, если считать Вегас.

— Ночь или две в гостиничном номере - не медовый месяц. Италия была медовым месяцем. — Я целую ее в шею, когда снимаю его с нее. — И я отвезу тебя туда в следующем году.

Она поворачивается, а мои глаза замирают на нижнем белье, что на ней надето. Белый бюстгальтер из кружева и соответствующие трусики. А на лице счастливая улыбка.

— Мы действительно туда вернемся?

— На нашу годовщину. Нашу настоящую годовщину.

Выступив из платья, Рэйчел обнимает меня за шею.

— Не могу дождаться, когда мы туда поедем.

— А я не могу дождаться, когда вытащу тебя из этого нижнего белья. — Я расстегиваю ее бюстгальтер.

Она заливисто смеется.

— Пирс, ты даже не взглянул на него, а я купила его специально для сегодняшнего вечера.

— Очень красивое, но скрывает то, что я бы очень хотел увидеть. — Я целую ее в губы. — И прикоснуться. — Просовываю руку под ее белые кружевные трусики.

Рэйчел закрывает глаза и мечтательно улыбается.

— Я люблю тебя, Пирс.

— Я тоже тебя люблю.

И показываю, насколько сильно. Несколько раз в течение ночи.

День был полон взлетов и падений, крайностей, хорошего и плохого, но закончился великолепно.

Рэйчел, наконец, моя жена. В глазах организации и глазах общества. Она моя. А я - ее.

Навсегда.

 

ГЛАВА 25

ПИРС

На следующий день после свадьбы, мы с Рэйчел отправились на Каймановы острова. Она понятия не имела, что мы едем в путешествие, и я хотел, чтобы оно стало неожиданностью. Вторым медовым месяцем. Мы обсуждали поездку, не уточняя, куда именно поедем, а потом она передумала, и решила провести больше времени вдвоем в нашем новом доме. Но от нас требовалось намного больше, после такой экстравагантной свадьбы мы не могли просто вернуться домой. СМИ все еще наблюдали за нами, и они ожидали, что мы отправимся в медовый месяц. Поэтому-то мы и отправились в Гранд Кайман на неделю.

По возвращении, я поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы мы остались там дольше. У нас было собственное частное бунгало, расположенное прямо на белом песчаном пляже с прекрасными видами вокруг. Очень уединенное местечко. Мы проводили все время на пляже или в постели. Рэйчел никогда не была на Карибском море, и ей оно понравилось. Погода была идеальной, океанская вода чистой и теплой, и, самое главное, мы никого не беспокоили.

Мне нравилось быть в отъезде. Нужно было расслабиться после того стресса, что я испытал, обнаружив в церкви фотографии. До сих пор не знаю, кто их оставил, и волнуюсь, что тот, кто бы это ни был, может сделать это снова. Я старался не думать об этом, пока мы были в отпуске, но вернувшись, и встречаясь с группой, не могу остановиться, чтобы не рассматривать каждого из участников, и гадать, кто же мог это сделать. Да кто угодно.

— Хороший кабинет. — Ройс входит в мой офис и оглядывается по сторонам. — Гораздо лучше, чем тот, который выделил тебе твой отец.

Мы с Ройсом собираемся пообедать. Он меня пригласил, предполагая, что мы друзья. Я не знаю, с чего он так решил, я же никогда его никуда не приглашаю. Именно Ройс тот, кто зовет меня то поужинать, то выпить, то еще что-нибудь. Хоть мы учились в колледже вместе, и он помог мне сбежать, я не считаю Ройса другом. Я всегда его опасаюсь.

— В какой ресторан мы идем? — спрашиваю его, собирая в папку документы.

— Я думал, мы поедем в мужской клуб. — Он ехидно улыбается. — Женатый мужчина, как ты, должно быть, сейчас жаждет поглазеть на других женщин.

— Я не собираюсь на обед в стриптиз-клуб, — отрезаю я. Место, о котором он говорит, является частным высококлассным клубом, в который я много раз ходил, будучи холостым. Женщины там очень красивые, но у меня нет желания даже смотреть на них. У меня есть своя красивая женщина дома, и она единственная, кого я хочу видеть.

Ройс садится напротив меня на стул.

— Пойдем, Пирс. Ты же не хочешь сказать, что ты планируешь быть с одной женщиной всю оставшуюся жизнь.

— Это именно то, что я тебе и говорю. — Я пишу себе записку, чтобы позвонить руководителю отдела маркетинга, когда вернусь. Он оставил мне сообщение, а я забыл ему перезвонить.

— Ты слишком молод, чтобы остепениться, и тебе нужны другие женщины. Рэйчел не может удовлетворить все твои потребности. Ни одна женщина не сможет.

— Она намного больше, чем просто мои потребности. — Я встаю и, обойдя стол, беру свое пальто с вешалки у стены. — Ты готов?

Синклер встает и подходит ко мне.

— Если она удовлетворяет все твои потребности, то чем ты занимался с Софией?

Я закрыл дверь своего офиса и понизил голос.

— О чем ты говоришь?

Он ухмыляется.

— В декабре прошлого года. После первого дня встреч, когда мы все отправились в отель на банкет, ты куда-то исчез вместе с Софией.

— Откуда ты это знаешь?

— Одна из других коллег сказал мне, блондинка, что всегда носит браслет из поддельных бриллиантов на лодыжке. Я спросил ее, не видела ли она тебя с кем-нибудь, она ответила, что ты взял карту бронирования Софии. — Ройс широко улыбается. — Вот почему ты не хочешь, чтобы я спал с ней? Заявил на нее свои права?

Я резко бросаю пальто на стул.

— В ту ночь я не был с Софией.

Его брови удивленно приподнимаются в ответ на мой гневный тон.

— Расслабься, Пирс, я не скажу Рэйчел.

— Я говорю тебе, ничего не было.

— Тогда зачем ты брал ее карту?

— Она почувствовала себя плохо и не могла выполнять свои обязанности. Я просто отдал ей свою комнату, чтобы она могла отдохнуть.

— Конечно, все так и было. — Он улыбается и похлопывает меня по плечу. — Потому что мы оба знаем, какой ты святоша. — Ройс застегивает пиджак и смахивает с него ворсинку. — Разве София не знакома с Рэйчел? — снова ехидный смешок. — Довольно извращено для тебя, Пирс. Черт, лучшая подружка, я уверен, Рэйчел этого не одобрит.

Фотографии. Был ли Ройс тем, кто их подкинул? Он подложил их в комнату?

Я смотрю ему прямо в глаза.

— Ты, черт возьми, сделал это, не так ли?

— Какого черта? — Он отступает, отряхивая пиджак. — О чем ты говоришь?

— Фотографии! Ты подкинул их в комнату Рэйчел в церкви!

— Какие фотографии? — Ройс - искусный лжец, но сейчас я думаю, он говорит правду. Выглядит смущенным, и это не наигранно, как будто он действительно не знает, о чем я говорю.

— Кто-то оставил фотографии в комнате Рэйчел перед свадьбой. Это были фотографии меня и Софии в ту ночь, в отеле. На них видно, как мы вместе входим в комнату.

— И что сделала Рэйчел, когда увидела фотографии?

—Она их не видела, я нашел их прежде, чем это сделала она.

— Так кто-то надеялся, что она увидит их и отменит свадьбу, — утверждает он.

— Да, но кто это сделал?

— Твой отец, — небрежно предполагает Ройс, снова садясь в кресло.

Я остаюсь стоять.

— Нет. Это был не он. Это был кто-то еще. Но кто? Кто мог сфотографировать нас в ту ночь?

— Никто, это запрещено. На таких мероприятиях не разрешено фотографировать, и они напомнили всем об этом на встрече.

— Я такого не помню. Но, независимо от этого, кто-то нарушил правила, потому что фотографии были сделаны той самой ночью, по крайней мере, меня. Кто бы это сделал?

— Кто-то, кого не волнуют нарушения правил. — Он замечает мое выражение лица и искренне говорит: — Пирс, клянусь тебе, это не я. Да, я нарушаю правила, но этого я не делал. — Откинувшись на спинку кресла, Ройс делает паузу, чтобы подумать. — Камера должна была быть очень маленькой, чтобы ее можно было скрыть. И она должна была быть вмонтирована в стену или на потолок, чтобы ее никто не увидел. — Он медленно улыбается. — Я знаю, кто это был.

— Кто?

— Твой босс, создатель лучшего в мире оборудования для наблюдения.

— Нет, — говорю я, быстро отвергая эту идею. — Джек не сделал бы такого. Он никогда этого не сделает.

— Он единственный, у кого есть подходящее оборудование, и это имеет смысл. Он твой наставник, он должен тебя поддерживать и направлять. Заставлять тебя следовать правилам организации, и жениться на Рэйчел определенно против этих правил. — Ройс пожимает плечами. — Джек просто заботится о себе. Ты облажался и выставил его в плохом свете. С этими фотографиями он пытался убрать Рэйчел из твоей жизни, чтобы заслужить уважение других членов.

Это кажется правдоподобным, но такого не может быть. Джек не сделал бы этого. Ему нравится Рэйчел. Он хочет, чтобы я был с ней. Он хочет, чтобы я был счастлив. И не раз говорил мне об этом. Он бы не выдал меня так. Я знаю, что он этого не сделает.

Ройс лениво зевает.

— Мы собираемся обедать или нет?

— Нет. — Я открываю дверь офиса, внезапно чувствуя себя взволнованным и напряженным. — Тебе нужно уйти. У меня дела.

Ройс встает с кресла, пожимая плечами.

— Тогда я, пожалуй, пойду в стрип-клуб.

— Твоя воля, иди. — Я уже жду не дождусь, когда он уйдет.

— А ты чем планируешь заняться? — Он смеется. — Убить Джека?

— Еще не знаю, но не говори никому об этом.

Синклер выходит из моего кабинета.

— Ройс, — окликаю я его, останавливая. — Никому ничего не говори.

Он улыбается.

— Твой секрет со мной в безопасности.

Я знаю, что его слова - ложь, но у него нет причин говорить об этом с кем-либо. Он раскрывает тайны, когда это приносит ему пользу, а эту информацию использовать Ройс не сможет. Но он все равно будет рад обернуть ее против меня. Ройс любит вести счет, и, если он делает тебе одолжение, ты становишься ему должен. Помогая мне жениться на Рэйчел, он оказал мне огромную услугу, но просьба о молчании касательно фотографий - нечто другое, поэтому, когда-нибудь в будущем, мне придется ему заплатить.

Я поспешно иду в офис Джека, пытаясь сохранять спокойствие. Теория Ройса может быть совершенно идиотской, и я не хочу обвинять Джека за то, что он, возможно, не сделал. Когда я добираюсь до его кабинета, он стоит у двери с двумя своими подчиненными.

— Пирс, ты уже вернулся, — восклицает Джек, едва меня завидев. — Это все на сегодня, — говорит он сотрудникам, и они уходят. Следующий вопрос снова адресован мне: — Как прошел медовый месяц?

— Хорошо, очень хорошо. — Я иду в его кабинет. — Могу ли я с тобой поговорить?

Он присоединяется ко мне, прикрывая дверь и с подозрением глядя на меня.

— Что с тобой произошло? Ты ведешь себя странно. Что-то случилось?

— Фотографии, — тихо говорю я, потому что дверь закрыта не плотно. — Ты сделал эти фотографии?

— Пирс, зачем мне...

— Ты единственный человек, у которого есть камеры, достаточно маленькие, чтобы их спрятать. Ты сделал это, Джек? Скажи мне!

Он не отвечает, но я вижу, как он думает, будто пытается придумать оправдание. Причину, по которой он это сделал. Очередную ложь.

Ройс был прав. Это Джек.

— Как ты мог так со мной поступить? — Я буквально срываюсь на крик.

Он тут же закрывает дверь своего офиса.

— Ты не у себя дома, будь добр, попридержи голосок.

— Скажи мне, почему ты это сделал, — требую я, а мое тело словно горит, мне кажется, что я вот-вот взорвусь. — Я доверял тебе, Джек, и ты предал меня. Ударил в спину! Я спросил тебя об этих фотографиях, и ты мне солгал!

Джек стоит прямо передо мной, сверля меня тяжелым взглядом.

— Я СКАЗАЛ тебе, чтобы ты понизил свой тон. Я все объясню, но тебе реально нужно заткнуться. — Он тяжело дышит, глаза у него потемнели от гнева. — Сотовый телефон.

— Что?

— Дай мне свой сотовый телефон.

— Я не могу. Мы должны...

— Дай мне свой проклятый сотовый телефон!

Я лезу в карман и отдаю ему свой телефон. Он берет его вместе со своим собственным, и направляется к сейфу, расположенному в стене. Набирает код, открывает дверцу и оставляет телефоны внутри. Затем возвращается, и, схватив меня за руку, подталкивает к двери.

— Лифт! Быстро!

Я открываю дверь, и он проходит мимо меня по коридору. Джек идет быстро, и я спешу его догнать. Когда мы подходим к лифту, он прикладывает свой пропуск к панели на стене, и двери разъезжаются в стороны. Мы заходим, и когда двери за нами закрываются, Джек снова прикладывается к уже другой панели, и кабинка начинает спускаться. Он не нажимал ни одной кнопки на нижние этажи, поэтому я не знаю, куда мы едем, но лифт продолжает спуск, вниз и вниз, как будто никогда не планирует останавливаться. Наконец двери открываются в длинный коридор из бетона. Джек ничего не говорит, когда я следую за ним по коридору, входя в комнату. Она маленькая, и тоже из бетона. Бетонные стены. Бетонные полы. А в центре - стол и четыре стула.

— Садись, — приказывает он.

Мы оба садимся, и я осматриваю пустую комнату.

— Джек, где мы, черт возьми?

— Глубоко под землей, где нас никто не услышит. Отслеживающие устройства? Прослушивающие? Ни одно из них здесь не работает.

— Почему мы...

— Просто заткнись и послушай. — Джек смотрит на меня через стол. — Я сделал эти фотографии, и я нанял человека, чтобы тот подкинул их в церкви.

Я вскочил.

— Джек, почему...

— Я сказал тебе, сядь!

Я чертовски сильно хочу убить его, но также хочу услышать его объяснения, поэтому опускаюсь на стул.

— Я кое-что слышал, — говорит он. — Ходят слухи, что ее убьют.

У меня внутри все леденеет, мое тело становится как камень, когда все мышцы напрягаются. Кровь шумит в ушах, адреналин переполняет каждую клеточку, когда я слышу, как его слова повторяются в моей голове. Ее собираются убить.

— Никто мне прямо ничего не сказал, — продолжает Джек. — Я просто увидел бумаги. Приказ правящего совета о том, что Рэйчел будет устранена в мае.

Я глубоко вздыхаю.

— Где ты видел эти бумаги?

— В зале заседаний, я присутствовал при очередном разбирательстве, а во время перерыва, идя по коридору, заметил, что дверь в одну из комнат слегка приоткрыта. Там в задней части был бар, и я жизнь готов был продать за спиртное, так что пробрался туда, но увидел на полу листок бумаги, как-будто кто-то его бросил. И вот тогда я увидел заказ.

— Когда именно это произошло?

— Прямо перед вашей свадьбой.

Я ожесточенно луплю кулаком по столу.

— Почему, черт возьми, ты мне ничего не сказал?

— Потому что ты не можешь контролировать свой проклятый характер. Когда ты злишься, то принимаешь необдуманные решения, которые, в конечном итоге, только ухудшают ситуацию. Если бы я сказал тебе, ты бы неистовствовал, погубив и себя и ее. Заказ оказался фальшивкой, но если бы он был настоящим, мой план спас бы вас обоих.

— Какой план? Фотографии?

— Да, они бы спасли Рэйчел, и она отказалась бы от свадьбы. Что касается вашего настоящего брака, она бы развелась с тобой, и сделай она это, была бы в безопасности.

— Нет. — Я качаю головой. — Ты бы этого не сделал, Джек. Ты бы так не предал меня.

— Предал тебя? — Он щелкает пальцами перед моим лицом. — Разве ты не слышал, что я только что сказал? Если бы это было так, я бы спас твою неблагодарную задницу! Я бы спас Рэйчел! А вместо этого рисковал собственной задницей!

— Что ты имеешь в виду, будь это правдой? Откуда ты знаешь, что это не так?

— Это был тест, члены высшего уровня меня проверяли. Учитывая, что я твой наставник, они хотели выяснить, предам ли я организацию, чтобы уберечь тебя от страданий, если бы они убили Рэйчел. Этот фальшивый заказ бросили прямо у бара, зная, что я пойду туда, чтобы выпить. Они знали, что я его прочитаю, а затем ждали, что я попытаюсь спасти ее, таким образом, предав организацию. Я клюнул на приманку, попытался спасти ее, не подозревая, что на самом деле происходит. К счастью, никто не узнал, что я сделал. Рэйчел никогда не находила эти фотографии, поэтому свадьба состоялась, как и планировалось. Ваша свадьба была моей проверкой. Это был мой шанс заставить Рэйчел все отменить и развестись с тобой, тем самым спасая ее. Но насколько «Дюнамис» знает, я ни во что не вмешивался. Я позволил вам пожениться, зная, что произойдет в мае, и зная, что это тебя уничтожит.

— Они проверяли тебя на лояльность. Хотели удостовериться, что ты верен им, а не мне.

— Да, но я не знал об этом до свадьбы. Когда я стоял возле церкви, наблюдая за тем, как вы двое садитесь в лимузин, чтобы ехать на прием, мне позвонили. На телефон «Дюнамис». Человек на другом конце сказал мне, что не было никакого намерения причинить ей вред, и это было просто испытание, и я его прошел, но затем он меня предупредил.

— Насчет чего?

— По правде, он предупредил всех нас, чтобы мы никогда не вмешивались в их планы, потому что, если мы это сделаем, мы будем наказаны и, возможно, убиты. Слава богу, они не узнали об этих фотографиях.

— Я рассказал о них отцу, — признаюсь я.

Джек подскакивает со стула.

— Ты что?

— Я ничего ему не объяснил, только намекнул, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Он не знал, о чем я говорю, поэтому я стал вдаваться в подробности.

— Ты сказал кому-то еще?

— Да, Лиланду и Ройсу.

— Твою мать, Пирс!

— Они не подозревают, что ты к этому причастен. Ну, может быть Ройс, но он не может этого доказать, и у него нет причин говорить об этом кому-либо.

— Ему и не нужна причина. Ройс делает все что угодно, только для того, чтобы вызвать проблемы. Парнишка прибабахнутый на всю голову. — Он качает головой. — Не имеет значения, у меня есть много чего, чтобы его шантажировать. Если он когда-нибудь захочет стать президентом, он будет держать язык за зубами, я поговорю с ним об этом позже. И Лиланд слишком глуп, чтобы меня подозревать.

— Почему ты сделал фотографии меня с Шелби?

— Я фотографировал в ту ночь всех подряд, вдруг мне когда-нибудь пригодятся снимки. Для шантажа. Иногда тебе нужно спасти себя или заставить кого-то замолчать, и единственный способ это сделать - шантаж.

— Значит, ты планировал и меня шантажировать?

Он равнодушно пожимает плечами.

— Может быть, если бы до этого дошло. Я думаю, что ты порядочный парень, Пирс, но, когда тебя загоняют в угол, ты способен на что угодно. Все мы такие. Это то, как мы обучены. Никто не верен. Никто тебе не друг. Никому не доверяй.

— Откуда ты знаешь, что Рэйчел не пострадает? Ты не можешь доверять тому, что они говорят.

— Нет, но у меня есть информация, что... — Джек щурится, глядя мне в глаза. — Не смей никому рассказывать об этом.

— И не собирался. Говори.

— Недавно я выяснил личность одного из членов правящего совета. Он слышал, что твое наказание еще не утверждено, но оно не коснется ее.

— Лиланд сказал, что все уже решено окончательно. Он сказал мне об этом несколько месяцев назад.

— Он сказал, что решено, но не одобрено. И если наказание не одобрено, тогда они могут передумать.

— Они все еще могут прийти за ней.

— Да, но я не думаю, что они это сделают. — Джек делает паузу. — Я снабжал их информацией.

— Теперь ты шпионишь за мной? Для них?

— Это называется быть двойным агентом, и я снова рискую своей задницей, поэтому, может быть, ты мне доверишься и скажешь «спасибо»?

— Если бы я доверял тебе, я бы сказал, но ты ясно дал понять, что я этого делать не должен. Так что ты им сказал?

— То, что с присутствием Рэйчел в твоей жизни, ты стал более сосредоточенным и более приверженным организации.

— Это не имеет смысла.

— Еще как имеет. Твой постоянный страх, что они могут причинить ей вред, - это способ держать тебя на грани. До того, как появилась Рэйчел, у них не было возможности тебя стимулировать. Если ты отказываешься от задания, они не смогли бы угрожать причинить боль кому-то, кого ты любишь, потому что ты никого не любил. Они даже не могли угрожать убить тебя, потому что, к сожалению, перед знакомством с Рэйчел, я думаю, ты, возможно, принял бы смерть с радушным облегчением, поэтому их угрозы ничего бы не значили.

— Супер, Джек. Теперь они заставят меня делать еще более ужасные вещи, угрожая убить Рэйчел, если я этого не сделаю.

— Нет. Назначения выбираются случайным образом. Когда твой номер появляется, ты получаешь любое назначение, следующее в списке.

— Итак, возвращаясь к тому, что ты сделал. Ты говоришь, что пытался расстроить свадьбу, чтобы спасти Рэйчел.

— И тебя, но я должен был сосредоточить свои усилия на Рэйчел, потому что, если бы я сказал тебе, что происходит, ты бы орал об организации на весь белый свет, и вы бы оба умерли прямо в церкви.

— Ты уверен, что они не придут за ней?

— Мы не можем быть уверены в чем-либо, когда дело доходит до них. Они делают то, что хотят. Ты это прекрасно знаешь.

Я не понимаю, следует ли мне верить в историю Джека, но это слишком сложная конструкция, чтобы придумать на ходу. Подделка документа? Тестирование чьей-то лояльности? Это именно то, что сделала бы организация.

— Даже если они сказали, что Рэйчел в безопасности, я все еще чувствую, что это не так, — признаюсь я Джеку. — И я не знаю, как ее защитить.

— Начни с основ. Установи систему сигнализации. Размести по дому камеры. Дай ей тревожную кнопку в виде брелока. Вам обоим нужно купить сотовые телефоны, чтобы она всегда могла до тебя дозвониться. Скажи ей, что все это необходимо из-за твоего состояния. Люди с деньгами чаще подвергаются ограблениям и нападениям. Это общеизвестный факт, поэтому, если ты скажете ей об этом, она не будет подвергать твои слова сомнению.

— Что еще я могу сделать?

— Заведите ребенка.

— Зачем? Что бы его забрали?

— Это свяжет ее с тобой еще сильнее. Если у нее будет ребенок, они с большей вероятностью примут ее. Они не навредят матери твоего ребенка.

— Это не повод...

— Это не единственная причина, но это то, что нужно учитывать.

— Ты хотел, чтобы она развелась со мной всего неделю назад, и теперь ты хочешь, чтобы мы завели ребенка?

— Я пытаюсь спасти ее, Пирс, и я пытаюсь спасти вас обоих. Иногда приходится идти на решительные меры, чтобы это сделать. Я не хотел отнимать ее у тебя, но развестись с ней лучше, чем знать, что она мертва, не так ли?

— Да, конечно.

— Теперь, когда мы знаем, что документ не реален, тебе нужно делать вид, как будто этого всего никогда не было. Живи с ней как обычно.

Я не отвечаю.

— Пирс. — Джек молчит, пока я не устремляю на него взгляд на него. — Я знаю, что ты хочешь детей. По крайней мере, одного ребенка точно. Прекрати себя обманывать.

— Я уже сказал Рэйчел, что мы попробуем. Я просто... я не могу перестать беспокоиться о будущем своего ребенка.

— На хрен организацию, не позволяй им собой руководить. Ты уже победил их однажды, женившись на Рэйчел, и ты сможешь сделать это снова. Ты можешь уберечь своего сына от всего этого дерьма. У тебя есть, как минимум, двадцать лет, чтобы придумать, как это сделать.

— Даже если бы я мог, я все еще боюсь. Что, если я стану как ОН? Что, если у меня будет сын, и я буду вести себя с ним, как вел себя отец со мной?

Джек выдыхает и откидывается назад.

— Ты не он. И никогда не думай, что станешь таким же.

Я медленно киваю, но беспокойство все еще есть. Я бы ненавидел себя, если бы относился к своему ребенку так, как относились ко мне. Но что, если я не смогу по-другому?

Джек встает и идет к двери.

— Нам нужно убраться отсюда. Наши проклятые телефоны могут зазвонить, и не дай бог, если мы не сможем на них ответить. — Он закатывает глаза, потянувшись к двери.

Я останавливаю его, прежде чем он ее откроет.

— Джек, если ты снова узнаешь подобную ​​информацию, я хочу, чтобы ты мне сразу все рассказал.

— Ты не сможешь с ней справиться.

— Джек. — Я встаю перед ним. — Я не уверен, что верю во все, о чем ты мне сейчас сказал.

— А я и не ожидал от тебя слепой веры, — отвечает он небрежно. — Ты всегда должен сомневаться в том, что тебе говорят. Всегда интересно, если кто-то говорит правду.

— Но тот заказ был фальшивым, правильно? Ты бы не солгал об этом, не так ли?

— Конечно, нет, мне нравится Рэйчел, и я не хочу смотреть, как ей причинят вред. Ты знаешь, как сильно я ненавижу, когда они причиняют боль невиновным. Теперь давай убираться отсюда.

Мы поднимаемся наверх и возвращаемся к работе. Когда я сижу за своим столом, все время думаю об этом тесте. Зачем они проверяли Джека? Думали, что он слишком близок со мной? Воспринимает меня больше как сына, чем своего протеже? Это правда, что он относится ко мне таким образом, но никто об этом не знает, кроме меня. И моего отца. Он ненавидит тот факт, что у нас с Джеком такого рода отношения. Так, может, мой отец предложил этот тест? Но предложение пришло от членов более высокого уровня, а моему отцу, как и мне, не дозволено разговаривать с ними.

Для теста была причина. Они не доверяют Джеку. Или, может быть, это я не должен ему доверять. Что, если заказ все же был реальным? Или эта история, которую Джек рассказал мне, была просто оправданием, почему он оставил эти фотографии для Рэйчел?

Я действительно не могу доверять никому, кроме себя. Я не могу безоговорочно верить в то, что кто-то что-то говорит. Но я верю, если они действительно захотели нанести вред Рэйчел, они бы уже это сделали. Зачем им ждать? Причин нет.

Все это не значит, что я не буду принимать меры предосторожности, когда дело касается ее безопасности. Я беру телефон и звоню в охранную компанию, делая заказ на установление сигнализации и камер во всем доме и периметру участка. Затем я звоню Рэйчел и поясняю, что это делается для того, чтобы обезопасить нашу семью, потому что преступники часто нацеливаются на людей с деньгами. Как и предсказал Джек, она не подвергает сомнению мои слова и даже, похоже, испытывает дополнительную уверенность в себе.

Что касается другой меры безопасности, которую он предложил? Ребенок? У меня все еще есть проблемы, но я много думал об этом, и я знаю, что это то, чего я хочу. Рэйчел может и не забеременеть, я очень хочу хотя бы попробовать.

Иногда ничто из этого не кажется реальным. Жизнь в нормальном доме, в нормальном районе. Женитьба на Рэйчел. Планирование ее беременности. В течение многих лет я представлял себе такую ​​жизнь, но никогда не думал, что она у меня будет. И теперь, когда я это обрел, я буду сражаться за нее, не на жизнь, а на смерть.

 

ГЛАВА 26

НОЯБРЬ

РЭЙЧЕЛ

Я не знаю, как успел прошлый год пролететь так быстро, но это произошло, и теперь мы с Пирсом уже отметили нашу годовщину свадьбы. Трудно поверить, что год назад я все еще училась в колледже, а теперь замужем и живу в своем первом доме.

Мне нравится наш дом. Он мне понравился, когда я впервые увидела его, но теперь я совершенно влюблена в него. И я обожаю его окрестности. Наши соседи очень дружелюбны. В доме рядом с нами живет семья с двумя детьми. Мы не часто их видим, потому что у детей множество разнообразных занятий, что семья редко бывает дома.

Наш сосед с другой стороны - учительница, вышедшая на пенсию. Ей семьдесят восемь лет, и она вдова. Я каждый день останавливаюсь у ее дома, чтобы поздороваться и проверить ее. Она всегда напоминает мне, насколько красив Пирс, а затем подмигивает. Она забавная и очень милая леди.

 Что касается нашего дома, внутренняя часть не нуждалась в какой-либо доработке, но снаружи требовалось кое-что доделать. Прошлой весной я обрезала все кусты и посадила цветы. Сначала немного, но как только начала, то не смогла остановиться. Я сажала их вокруг дома, вдоль тротуара, ведущего на улицу, и в горшки на заднем дворе. Затем у меня были установлены коробки на окнах и со временем они переполнились цветами еще больше. Пирс поинтересовался, остановлюсь ли я когда-нибудь или планирую перекопать весь двор и заменить плитку цветами. Он просто шутил, а потом сказал мне посадить столько, сколько захочу.

Прошлым летом мы с Пирсом провели большую часть времени на заднем дворе, плавали в бассейне или просто отдыхали во внутреннем дворике. Я купила ему гамак, и по выходным часто замечала, как он дремал в нем после обеда.

Пирс больше не ходит в офис по выходным, как он делал, когда мы встречались. Поскольку он работает на Джека, то только по будням, а его график - нормированный, с девяти до пяти, иногда с десяти до пяти. И это так сильно повлияло на то, как он себя чувствует. Пирс всегда был таким напряженным, все время, но теперь он расслаблен, спокойно спит всю ночь, и его ум не сосредоточен постоянно на работе. А когда он в офисе, ему там нравится. Разрешается принимать решения, выдвигать идеи, спорить, все то, что было запрещено, когда он работал под руководством своего отца.

Что касается его, то он до сих пор с нами не разговаривает. Ни он, ни Элеонора. Я чувствую себя плохо из-за Пирса, это же его родители, но потом вспоминаю, как они к нему относились, и думаю, может быть, к лучшему, если они не общаются. Мы видим его родителей, когда ходим на вечеринки или другие мероприятия, но они делают вид, что с нами не знакомы. Они проходят мимо и даже не здороваются.

Мы получали множество отзывов и приглашений от знакомых в последующие месяцы после нашей свадьбы. Посещали вечеринки, и я надеялась, что люди не будут обращать на нас внимания, или, по крайней мере, на меня. Но все изменилось. Другие женщины, жены друзей и знакомых Пирса, наконец, со мной разговаривают. Я бы не сказала, что они лучатся дружелюбием, но хоть больше меня не игнорируют. Наверное, причина в том, что я все больше и больше принимаю участие в различных благотворительных организациях. Добровольно выступаю в нескольких комитетах, и некоторые из этих женщин состоят в тех же комитетах, что и я, поэтому они должны проявлять вежливость, чтобы мы могли вместе работать.

Многие мои обязанности связаны с борьбой с лейкемией и лимфомой. Я тесно работаю с местным отделением, и помогла спланировать несколько мероприятий по сбору средств. Будучи частью этой группы, я встретила множество людей, потерявших кого-то из-за лейкемии, и это помогло мне справиться с собственными неразрешимыми проблемами и горем, после потери своей сестры.

Я старалась не перетруждаться, занимаясь и домом, и благотворительностью. Я делаю то, что велел врач, не нервничаю и берегу себя от стресса. В июле перестала принимать противозачаточные. Врач предупредил, что все получится не сразу, но уже почти декабрь, а я все еще не беременна. Он также сказал, что это нормально и мне не стоит паниковать, поэтому я стараюсь держать себя в руках. Расслабляюсь, когда мы пытаемся зачать ребенка, и этот процесс является самой любимой частью Пирса. Моей тоже. Мы все еще так же не можем оторваться друг от друга, как и с момента знакомства. Еще Пирс продолжает тренироваться со своим тренером в спортзале, и результат впечатляет. Его мышцы становятся все больше и больше, в сравнении с прошлым годом. Я люблю его тело. Он мой большой, высокий, мускулистый мужчина, и я, кажется, не могу им насытиться.

Наша годовщина была чуть более недели назад. В ту ночь мы отправились на ужин, но наш настоящий праздник - поездка. Мы возвращаемся в Италию, только в этот раз проведем большую часть времени в той маленькой деревне, где нам обоим так понравилось. Мы решили не отмечать нашу настоящую годовщину, потому что дата близка ко Дню благодарения, и мы хотели провести праздничную неделю с моими родителями. Так мы и сделали. Прилетели в Индиану в прошлый понедельник, а вернулись только сегодня, в пятницу.

Мы вернемся в Индиану на Рождество, так как родители Пирса не хотят иметь с нами ничего общего, а уж тем более отмечать праздник. Мои же в восторге, что мы проведем с ними отпуск. Пирс отлично ладит с моими обоими родителями, но особенно с моим отцом. Они ведут себя так, будто действительно отец и сын. Мы провели неделю в родительском доме прошлым летом, Пирс и мой папа несколько раз играли в гольф, а также рыбачили, чего мой муж раньше никогда не делал.

— Ты упаковал пальто? — спрашиваю я Пирса, когда мы в спальне собираем чемоданы для поездки в Италию.

— Я упаковал легкую куртку, — отвечает он. — Не хочу пальто, оно громоздкое и занимает слишком много места.

— Может я тоже захвачу что-нибудь полегче.

Мы отправляемся в Италию в воскресенье. И я очень рада этой поездке. С нетерпением ждала ее в течение нескольких месяцев. Две недели вкусной еды, дружелюбных людей, красивых пейзажей и много времени с Пирсом. Еще один отпуск мечты.

Шелби мне завидует. Я разговаривала с ней прошлой ночью. Она тоже хочет когда-нибудь отправиться в Европу. Они с Логаном все еще встречаются, и при этом живут в разных городах. Она отказывается к нему переезжать, и я не знаю почему. Они отлично ладят, и я уверена, она его любит. Хорошо еще, что Шелби переехала в более приличную квартиру в лучшей части города. Но не в курсе, как именно ей это удалось, ведь она работает всего два или три дня в неделю.

Телефон звонит, когда я складываю футболку. Положив ее на кровать, иду на кухню, чтобы ответить.

— Да?

— Привет, милая, вы уже собрались? — Это моя мама.

— Почти. Мне просто нужно еще раз проверить чемодан и убедиться, что взяла все необходимое.

— Во сколько вы уезжаете?

— Самолет улетает в полдень, но мы должны быть в аэропорту в десять. А чем ты и папа займетесь в эти выходные?

— Мы можем сходить в кинотеатр. Говорят, сегодня может пойти снег, но мне так не кажется. Так, я не хочу тратить твое время. Знаю, что вам нужно собираться. Просто позвонила пожелать удачной поездки.

— Ты позвонишь завтра?

— Нет, ты будешь еще больше занята подготовкой. Когда прилетишь в Италию, береги себя и опасайся карманных воришек.

Я смеюсь.

— Окей, мам.

— Я знаю, что вы чудно проведете время. О, и передай Пирсу, что у Генри есть кое-что новенькое, чему он его научит, когда вы двое вернетесь сюда на Рождество.

Я улыбаюсь проходящему мимо меня Пирсу.

— И что же папа придумал?

Она негромко смеется.

— Узнаете, когда сюда доберетесь. Я люблю тебя, милая. Передай Пирсу привет и скажи, что мы любим и его тоже.

— Передам обязательно. Люблю тебя, мам.

Она вешает трубку, и я медленно кладу свою. Чувствую позади Пирса, как он обнимает меня за талию.

— Это была твоя мама?

— Да, она хотела пожелать нам удачно съездить. — Поворачиваюсь к нему лицом. — И она попросила, чтобы я тебе передала, что они тебя любят.

Он мягко улыбается.

— Мне очень приятно это слышать.

Пирс не верит. Он думает, что раз его родители его не любят, то и сложно представить, что мои могут. Для него это не имеет смысла.

— Они правда любят тебя, Пирс. Они не просто так говорят.

Он вместо ответа склоняется и целует меня. Тем самым поцелуем, который всегда ведет нас в спальню.

— Пирс, мне нужно закончить с чемоданом, — шепчу я, когда его губы коснулись моей шеи.

— Ты можешь сделать это завтра. — Его руки скользят вверх по моим голым бедрам, и тепло мгновенно наполняет каждую клеточку моего тела. Чуть ранее я приняла душ, и на мне только футболка и трусики. И теперь эти самые трусики лежат на полу, а его рука между моих бедер, делает то, что ослабляет мои ноги до такой степени, что они едва могут меня выдержать. Я хватаюсь за предплечья Пирса, затем за шею, сжимая затылок пальцами, когда он меня целует.

— Спальня, — едва слышно шепчу я между поцелуями.

— Почему не здесь?

— Я не хочу на кухне.

— Позволь мне закончить то, что я начал, и тогда мы пойдем в спальню.

— Но... — Мой голос дрогнул, когда его пальцы начинают искусно ласкать меня, пока не отправляют через край, и вихрь удовольствия поглощает меня, проходя сквозь все тело. Я все еще в тумане блаженства, когда Пирс подхватывает меня на руки, несет в спальню и кладет на кровать. Мгновенно стягивает джинсы вместе с боксерами, это все, во что он был одет.

Опустившись сверху, он входит в меня, чертовски чувствительную, вынуждая ощутить великолепное чувство наполненности, отчего я начинаю задыхаться.

— Пирс, — я выдыхаю его имя с протяжным стоном.

Его рот накрывает мой, и Пирс меня целует. Медленно, чувственно, точно так же, как двигается в меня и из меня. Каждый его мощный толчок усиливает ощущение, зарождающееся внизу моего живота. Я жажду своего освобождения, так как чувствую, что его тоже приближается. Пирс прерывает поцелуй, мы оба тяжело дышим, когда его движения ускоряются. И затем я чувствую, будто лопается натянутая невидимая струна, напряжение, наконец, отпускает, вырвавшись из-под контроля, и каждая часть меня омывается теплой волной безграничного блаженства.

Пирс присоединяется ко мне, опускается сверху, упираясь руками в изголовье кровати.

Он все еще задыхается, когда снова меня целует. Смотрит мне в глаза.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — счастливо улыбаюсь. — И люблю то, что ты со мной делаешь.

— Тогда я чуть позже все повторю. И не раз, когда мы будем в Италии.

— М-м-м. — Я закрываю глаза, представляя обещанное. — Звучит заманчиво.

— Италия? Или секс?

Я смеюсь.

— И то, и другое. И такой, как был сейчас, и вообще секс.

— Тебе понравилось, да?

— Да, было даже лучше, чем обычно.

— Я не делал ничего нового.

— Кажется, каждый раз все становится лучше и лучше.

Он перекатывается на спину, прижимая меня к себе.

— Давай останемся в постели на всю ночь.

— Мне же еще нужно упаковать вещи.

— Ты уже все собрала. Тебе не нужно много одежды, я хочу, чтобы ты была голая и в постели все время нашего отпуска. — Его рука ласкает мой затылок, Пирс привлекает меня к себе, возобновляя те медленные, сексуальные, сводящие меня с ума поцелуи.

Пирс прав. Я могу закончить с вещами и завтра. Сейчас я с большим удовольствием займусь со своим мужем любовью.

 

ГЛАВА 27

ПИРС

Сегодня я и Рэйчел весь день проспали. Мы устали, рано пришлось встать на самолет, чтобы вернуться вчера в Индиану. Там мы провели День благодарения. Бет приготовила отличный обед в честь праздника, даже лучше, чем в прошлом году. А Генри и я провели много времени вместе, наблюдая за футболом и играя в дартс в местном баре. Мой отец был бы в ярости, если бы знал, чем мы занимались почти всю неделю. Что смешно, учитывая тот факт, что мой собственный отец не хочет со мной даже общаться.

Я не разговаривал с родителями со дня свадьбы. Мы с Рэйчел здороваемся, когда видим их на вечеринках, но они притворяются, что нас не знают. Ведут себя, как дети. Во всяком случае, именно они те, кто позорит нашу семью, когда другие видят, как они игнорируют нас при встрече.

Люди, наконец, начинают принимать Рэйчел и меня как пару, но мои родители упрямы и отказываются, что заставляет именно их выглядеть монстрами. Им нужно повзрослеть и перестать вести себя, как избалованные дети. Я думаю, что мой отец заставляет мою мать себя вести подобным образом. В октябре прошлого года я видел ее в театре, и она слегка улыбнулась, когда убедилась, что отец не смотрит, поэтому мне кажется, она устала от этой семейной вражды. И я знаю, мама расстроена тем, что я не провел с ними День благодарения и не буду дома на Рождество.

Помимо моих родителей, остальная моя жизнь складывается неплохо. Работа интересная и сложная, но она не поглощает всего меня без остатка. По вечерам и в выходные дни я дома, провожу время с Рэйчел. Я люблю наш дом и городок, где мы живем. У меня замечательные отношения со своими родственниками. Великолепный брак. И я начинаю чувствовать себя лучше от мысли о том, чтобы стать отцом. Я должен попробовать, потому что мы с Рэйчел активно пытаемся завести ребенка. Мы пытались месяцами. Пока ничего не выходит, но попытка, безусловно, была очень приятной. Мы часто занимаемся сексом, иногда даже несколько раз в день.

Конечно, не все гладко. Я все еще член «Дюнамис». Одно собрание в месяц, и они проходят днем, поэтому было легко скрыть их от Рэйчел. Встречи в основном касались нашей стратегии для следующих выборов. На этом сейчас сосредоточено все внимание, поэтому мои последние три задания были связаны с подделкой документов и сокрытием нескольких неблаговидных проступков мужчины, которого мы планируем выдвинуть на необходимую нам должность. Я сказал Джеку, что чертовски удивлен, мне не дали задание на убийство, но он сказал, что вряд ли мне доверят подобное. Организация соблюдает осторожность, опасаясь, что ее секреты выплывут наружу. Надеюсь, так продолжится и дальше. Эта сторона моей жизни гораздо более терпима, когда я не вынужден вредить людям.

Другая, не очень приятная составляющая, заключается в том, что я все еще должен участвовать в социальной жизни высшего общества. Это обязательство как члена «Дюнамис», так и фамилии Кенсингтон, но я не хочу этого делать. Раньше я мирился с подобным, не думая об этом, но теперь мне трудно. Напускная вежливость. Фальшивые улыбки. Притворяться, что тебя интересуют бесконечные разговоры с людьми, которых ты презираешь. Мне противно находиться рядом с ними. Хотя я такой же богатый, как и они, если не богаче, но я не чувствую, что я один из них. Теперь я живу совершенно иначе, чем год назад, и начинаю чувствовать себя не в своей тарелке на таких мероприятиях. Теперь я понимаю, как чувствует себя Рэйчел. Но теперь ей гораздо комфортнее. Она познакомилась со многими женщинами благодаря своей работе, поэтому, когда мы на вечеринках, ей есть с кем пообщаться, кроме Марты, хотя она предпочла бы поговорить именно с ней. Мы с Рэйчел дружим с Джеком и Мартой, и постоянно с ними встречаемся. Несмотря на то, что они намного старше нас, они стали нашими ближайшими друзьями.

В целом, последние несколько месяцев были спокойными. Почти нормальными. Как будто я живу обычной жизнью. Я взволнован тем, что все прошло хорошо, но я также беспокоюсь о том, что ждет нас впереди. Я знаю, что-то плохое. Все слишком легко со дня свадьбы в марте прошлого года. Шансы нулевые, что все так продолжится и дальше. Я не пытаюсь быть пессимистом, я просто реалист.

Осознаю, что в какой-то момент мне придется вернуться в «Кенсингтон Кемикал». Это может произойти через несколько месяцев, или через несколько лет. У меня также возникает ощущение, что мой отец что-то планирует. Что-то такое, что заставит меня вернуться к нему. Он не из тех, кто прощает и забывает.

Что касается организации, я знаю, что должен заплатить за нарушение правил. Уверен, заказное убийство, в конечном итоге, придет им на ум, но стараюсь об этом не думать. Еще и мое наказание. Незнание, в чем оно заключается, или, когда свершится, вызывает у меня холодный пот. Я пытаюсь скрыть свое состояние от Рэйчел, и одно лишь ее присутствие частично помогает мне успокоиться, но страх, что все закончится слишком, укоренился, и никуда не денется. Даже когда меня накажут, у меня все еще останется эта паника, когда я не смогу рассказать Рэйчел правду об этой стороне моей жизни. Я всегда буду ею обременен.

Ненавижу ей лгать. Но не хочу, чтобы она знала об этом, но мне и не нравится, что она остается в неведении. Ведь Рэйчел никогда полностью не узнает меня, пока не узнает, чем я занимаюсь. Джек продолжает убеждать меня, что та сторона моей жизни - не настоящая. Что ничего не было бы, не будь я членом организации. Но я не знаю, правда это или нет. Может быть, во мне действительно есть что-то темное, что было бы там, даже если бы «Дюнамис» не существовало. Возможно, это наследие моего отца.

— Пирс, ты еще чего-нибудь хочешь? — Рэйчел забирает со стола мою тарелку. Мы только что поужинали.

— Нет, спасибо. — Я встаю и очищаю тарелки, прежде чем положить их в раковину, около которой стоит моя жена.

— У нас есть мороженое, если ты хочешь десерт.

Я встаю позади нее и притягиваю к своей груди.

— Я подумал о другом виде десерта.

— Опять? — Рэйчел поворачивает голову, чтобы я смог ее поцеловать. — После вчерашнего вечера я подумала, что ты обессилел.

— Ни за что. — Я прижимаюсь к ней, чтобы она почувствовала, что со мной делает.

Рэйчел улыбается.

— Тарелки могут подождать. Пойдем в спальню, — оттолкнув меня, Рэйчел сбегает и прячется в спальне.

Я негромко смеюсь.

— Куда ты спешишь?

Звонит телефон, когда я намереваюсь выйти из кухни.

— Пусть оставят сообщение. — Слышу крик Рэйчел из спальни.

— Я отвечу, — кричу я. — Может это туроператор с предложением нового путешествия.

— Ладно, только поторопись.

Я улыбаюсь и качаю головой. Моя жена - фанатка секса, как и я сам. Боже, я люблю ее.

Снимаю трубку.

— Привет, это Пирс.

— Мистер Кенсингтон? — Мужской голос, но я его не узнаю.

— Да, это я.

— У меня плохие новости. Это офис шерифа графства... — Он продолжает говорить, но я не хочу его слушать. То, что он сообщает, ужасно, каждое слово разрушительно. — К тому времени, когда прибыла машина скорой помощи, было уже слишком поздно, — говорит он.

Я уперся спиной о стену, закрыв глаза, потирая лоб и пытаясь дышать.

Этого не может быть. Это не может быть правдой.

— Пирс? — Я слышу голос Рэйчел из спальни. — Кто это?

Боже, я должен ей сказать. Я должен рассказать ей об этом. Но как мне это сделать?

—Я сейчас приду, — крикнул я, прикрывая телефон, чтобы шериф не услышал.

— Мне очень жаль, — сообщает он. — Я бы сам сказал Рэйчел, но думаю, что лучше вы это сделаете. Мы никогда не встречались, но Генри мне о вас рассказывал. Он говорил, что вы сын, которого у него никогда не было, но которого он всегда хотел.

Слезы жгут мои глаза, и моргнув, я чувствую, как они скатываются по щекам.

— Значит, вы скажете Рэйчел? — уточняет он.

— Да. — Я так расстроен, что едва могу это произнести.

— Прямо сейчас. Как только в городе узнают, ей начнут звонить с соболезнованиями, и я хочу, чтобы она была к этому готова.

— Хорошо.

— Спасибо, и еще раз, пожалуйста, передайте ей, что мне очень жаль. Они были хорошими людьми, — шериф делает паузу. — Позвоните, если что-нибудь понадобится. До свидания, мистер Кенсингтон.

Я стою с телефоном в руке, ошеломленный и едва понимающий, что сейчас произошло. Это впервые, когда я когда-либо терял людей, о которых действительно заботился. Или любил. А я любил Бет и Генри. Я действительно их любил и уважал. Они были для меня как родители. Те родители, у которых я хотел бы родиться.

И теперь их нет. Я никогда не чувствовал такой потери. Это больно. Мучительно больно. И для Рэйчел будет в миллион раз хуже.

Я снова слышу ее голос.

— Пирс, ты идешь?

— Я приду через секунду, — говорю я, пытаясь скрыть эмоции в голосе. Мне нужно быть сильным ради нее. Когда я скажу ей о родителях, она сломается, и ей понадобится, чтобы я был в состоянии помочь ей пройти через горе не только сейчас, но и в ближайшие месяцы. Потому что через несколько месяцев она все еще будет скорбеть. Может быть, даже дольше.

Я медленно иду к спальне. Рэйчел лежит на постели, прикрытая одной простыней.

— Я уже все для тебя приготовила, — говорит она, с игривой улыбкой на губах.

Я смотрю на нее, не зная, что сказать. Как можно сообщить что-то подобное? Какие слова можно использовать?

— Пирс. — Улыбка Рэйчел гаснет, и она садится. — Что не так?

— Был несчастный случай. — Черт. Не совсем те слова, которые я хотел произнести. Но я слишком шокирован, чтобы раздумывать. Я не могу осознать, что все реально. Это, должно быть, ошибка. Но потом я слышу слова шерифа в моей голове. Скользкая дорога... канава... грузовик перевернулся.

— О чем ты? — переспрашивает Рэйчел. — Какая авария?

Я напоминаю себе, что должен быть сильным. Собрать волю в кулак. Мне нужно сказать ей. Она должна знать.

Я сажусь на кровать.

— Произошел несчастный случай. Дороги были скользкими и... — Я пересказываю ей то, что случилось прошлой ночью в родном городе Рэйчел. И хотя на дорогах было всего около сантиметра снега, этого было достаточно, чтобы сделать их скользкими. Сегодня утром Бет и Генри отправились в продуктовый магазин, но так до него и не доехали. Вместо этого они оказались в канаве, их грузовик перевернулся. Это случилось на практически безлюдной дороге, и к тому времени, когда они были найдены, было уже слишком поздно. Они погибли. Шериф не мог сказать наверняка, но предположил, что грузовик наехал на скользкое пятно на дороге, что привело к аварии. Он сказал, это удивительно, потому что Генри был таким осторожным водителем и годами ездил по многочисленным снежным и покрытым ледяной коркой дорогам, и никогда не попадал в аварию. Я заподозрил неладное, когда он упомянул о такой вероятности, но потом, когда до меня дошла трагичность ситуации, я совершенно забыл об этом.

— Нет. Нет. Нет! — Рэйчел продолжает твердить, отчаявшись и умоляя, чтобы все сказанное мной не было правдой. Я держу ее в объятиях, когда она неконтролируемо рыдает. Затем она отталкивает меня и бежит в ванную.

— Рэйчел! — Я следую за ней, и обнаруживаю, что ее тошнит. Собираю волосы моей жены, затем помогаю встать и подвожу к раковине. Она поласкает рот, все ее тело трясется, а затем она обмякает в моих руках, и мы оседаем на пол.

Я держу ее, потирая спину.

— Мне жаль, мне очень жаль.

Она продолжает рыдать, и я тоже начинаю плакать, когда наблюдаю, как моя жена страдает от адской боли. Бет и Генри были единственной семьей, которая у нее осталась. Сначала она потеряла сестру, а теперь потеряла и родителей.

Лицо Рэйчел спрятано у меня на груди, и мои слезы капают на ее волосы. Я пытался быть сильным ради нее, пытаюсь скрыть собственные слезы, но она чувствует их и смотрит на меня.

Заметно, что Рэйчел удивлена, что я плачу, наверное, потому, что она никогда прежде не видела меня таким. Подняв руку, она вытирает влагу с моей щеки.

— Я тоже любил их, Рэйчел.

Она медленно кивает, ее губы дрожат, а затем она снова всхлипывает, цепляясь за меня.

Наша поездка отменена. Рождество уже не радует. Наш мир в одночасье рухнул, когда мы столкнулись с этой огромной и мучительной потерей.

Я знал, что надвигается что-то плохое. Я просто не догадывался, что все будет настолько ужасно.

 

ГЛАВА 28

ПИРС

22 АВГУСТА

— Давай, любовь моя, — шепчу я, нависая над ней и сжимая ее руку. — Еще немного.

Рэйчел сжимает мои пальцы в ответ.

— Я больше не могу.

— Можешь. Ты отлично справляешься, уже почти все.

Я повторяю эти фразы снова и снова последние шестнадцать часов. Вот как долго у Рэйчел длились схватки. Я знал, что роды могут занять много времени, но надеялся, что все же меньше, чем почти сутки. Если она не разродиться в ближайшие пару часов, врач сможет сделать кесарево, но Рэйчел не хочет. Да и я тоже. Это довольно серьезная операция, и я уже достаточно натерпелся за время ее беременности, беспокоясь об осложнениях.

Мы узнали, что она в положении, в январе прошлого года. Неделя, предшествовавшая этому событию, была наполнена горечью и печалью, слезами и болью от новостей, полученных в конце ноября. После того, как мы узнали о смерти родителей Рэйчел, мы сразу же отменили нашу поездку в Италию и полетели в Индиану. Провели там пару недель, организовали похороны, а затем занялись фермой, домом и всем их имуществом.

Все жители города оказали посильную помощь с похоронами. Принесли нам еду. Помогли Рэйчел собрать вещи своих родителей и позаботились о коробках. Ее друзья приходили каждый день, игнорируя свою работу, только чтобы проведать ее, и предлагая остаться, если она хочет поговорить или ей просто нужна компания. И все в городе пришли на похороны. Приготовили в церкви поминальную трапезу, где собрались после службы и выразили Рэйчел свои соболезнования и оказали поддержку.

Я жил практически в шоке две недели, наблюдая за тем, что происходит. Честно, не верил, что люди способны быть такими добрыми, отзывчивыми и щедрыми, как в этом городе. Когда я раньше слышал высказывание, «он отдал тебе свою последнюю рубашку», то думал, это такая шутка. Никто на самом деле такого не делает. Но не люди в крошечном городке Индианы. Они именно так и сделают, чтобы помочь своему ближнему.

Рэйчел унаследовала от родителей ферму и дом, но мы решили их не продавать. Это дом, в котором она выросла, и она была не готова с ним расстаться. Мы нашли человека, желающего взять его в аренду; он из соседнего городка. Ему тридцать, и он женился на женщине с двумя маленькими детьми. Работал по хозяйству с отцом, но решил жить отдельно, поэтому будет обрабатывать землю на ферме, а также жить в доме. Рэйчел была счастлива, что мы нашли того, кто будет содержать ферму в чистоте и порядке. Познакомившись с ним и его семьей, мы убедились, что они порядочные, трудолюбивые люди, которые прекрасно позаботятся о доме и земле.

Когда мы вернулись в Коннектикут, Рэйчел пыталась снова жить нормальной жизнью, но не могла. Она была такой грустной и подавленной, что у меня внутри все болело при виде нее. Рождество было самым любимым праздником ее семьи, поэтому тот факт, что столь скорбное событие произошло во время предрождественских каникул, еще больше все усугубило.

За несколько дней до Рождества Рэйчел попросила меня купить ель. Я не думал, что это хорошая идея, но все равно выполнил ее просьбу. Ничего не знаю о елках и соснах, поэтому просто заказал одно дерево и его доставили, оно было уже украшенно гирляндой. Хотел сделать как лучше, но едва Рэйчел это увидела, как чуть ли не разрыдалась. Огни напомнили ей о ее маме, и как они вместе любили украшать дерево перед праздником. Когда я осознал, что сделал, и насколько сильно это ее расстроило, чуть ли не сорвал с елки гирлянду. Но Рэйчел меня остановила. Сказала, что ее родители будут разочарованы, если у нее не будет красивого дерева на Рождество. Итак, мы его оставили, но не украсили игрушками.

Рождество провели дома, смотрели фильмы. Рэйчел не хотела подарков, заявив, что это напомнит ей об открытии подарков в доме родителей, чем бы мы и занимались сейчас, если бы не авария. Но я все же подарил Рэйчел еще одну игрушку на елку. Хрустального ангела, купленного несколько месяцев назад. Я еще не подозревал, сколько этот ангел будет для нее значить. Она сказала, что фигурка всегда будет напоминать ей о том, что Бог привел ее родителей к сестре. Рэйчел всегда видит, что-то хорошее даже в плохом, и сказала, что ее родители и сестра воссоединились на небесах, что подаренное мной украшение символизирует ангела, которого они отправили с небес приглядывать за нами, раз уж они сами больше не могут.

Когда Рождество прошло, я избавился от дерева, но прежде упаковал наши два украшения, Рэйчел взяла ангела и положила его на каминную доску в гостиной, сообщив, что планирует оставить его там на весь год, чтобы он за нами присматривал. Затем взяла другую игрушку, что я купил ей в прошлом году, и которую она называет рождественской звездой, и заставила нас обоих загадать желание. Я не знаю, чего хотела она, но я хотел, чтобы с ней случилось что-то хорошее, что заберет ее боль и заставит ее снова почувствовать счастье.

Мое желание сбылось через неделю, когда мы узнали, что она беременна. Доктор сказал, что это случилось в конце ноября, и мы с Рэйчел поняли, что накануне этого знаменательного события ее родители погибли.

Моя жена была в восторге, когда узнала о том, что станет мамой. Говорила, это подарок от Бога. Он не мог просто забрать всю ее семью и оставить ее ни с чем, поэтому дал нам благословение. Ребенка, которого она так отчаянно хотела.

Беременность протекала сложно, как доктор и предсказывал. Но не так плохо, как думали мы. Рэйчел был прописан постельный режим в первые четыре месяца, но потом ей разрешили не очень активно двигаться вплоть до восьмого месяца. Затем еще месяц в постели, и теперь мы здесь, в больнице. Сегодня двадцать второе августа, и Рэйчел готова родить нашего ребенка. Надеюсь, это произойдет очень скоро.

Мы не знаем, мальчик у нас или девочка. Рэйчел хотела, чтобы это стало для нас неожиданностью. Но мы уже выбрали имена. Лорен Элизабет, если девочка, Элизабет - имя матери Рэйчел. И Гаррет Эванс, если мальчик, Эванс - девичья фамилия Рэйчел.

Я хочу девочку. Если у меня будет дочь, ей придется рано или поздно выйти замуж за одного из членов группы, что уже плохо, но все же лучше, чем на самом деле быть частью организации, как будет, если у меня родится сын. Если только не изменятся правила. Я все еще надеюсь, что изменения придут, и судьба моего ребенка будет зависеть только от него самого.

— Она готова, — говорит доктор медсестрам, стоящим рядом с ней. Затем смотрит на Рэйчел. — Милая, ребенок на подходе, поэтому я нуждаюсь в твоей помощи, когда я тебя попрошу, хорошо?

Рэйчел слабо кивает.

— Да.

— Ты можешь это сделать, — напоминаю ей я. — Уже почти всё, и скоро мы увидимся с нашим малышом.

Она еле заметно улыбается, когда сжимает мою руку. Я обнаружил, что упоминание о ребенке помогает Рэйчел больше всего остального, о чем я говорю. Она пойдет на что угодно ради своего ребенка.

— Хорошо, Рэйчел, — говорит доктор, — пора тужиться.

Я остаюсь стоять у нее в изголовье, и потуги, кажется, длятся вечность. Затем, наконец, наш ребёнок появляется на свет, и мы слышим, как он громко плачет.

— Мальчик или девочка? — спрашивает Рэйчел, улыбаясь, а по ее щекам текут слезы.

Пожалуйста, пусть будет девочка. Пожалуйста, пусть будет девочка. Я повторял эти слова в своей голове весь день.

— Мальчик. — Доктор держит его, показывая нам. — Здоровый и красивый мальчик.

Я должен быть счастлив, но, честно сказать, я в ужасе. Мальчик. Когда он вырастет и станет мужчиной, то будет вынужден присоединиться к «Дюнамис».

— Разрешите мне посмотреть на него, — просит Рэйчел, протягивая к нему руки.

Медсестра аккуратно вытирает ребенка, а я оглядываюсь назад на Рэйчел и замечаю, как ее лицо теряет цвет, и она начинает прерывисто дышать.

Потираю ее ладони своими пальцами.

— Рэйчел, ты в порядке?

Когда медсестра подходит ближе, чтобы вручить ей ребенка, Рэйчел теряет сознание, падая обратно на кровать.

Доктор вскакивает, хватается за хирургические инструменты и что-то кричит медсестрам, но я не понимаю, о чем она говорит.

Медсестра, держащая ребенка, выбегает из комнаты.

Мониторы мигают, издают противные звуковые сигналы и начинают тревожно пикать.

— Что происходит? — Я кричу, глядя на свою жену, она все еще без сознания. — Рэйчел. — убираю волосы с ее потного лба. — Рэйчел, любимая, очнись!

— Выведите его отсюда! — требует врач. — Сейчас же!

Медсестра подходит ко мне и хватает за руку.

— Вам нужно уйти. У нас чрезвычайная ситуация.

— Нет, я не могу ее оставить!

— Сэр, вы только все усугубляете. Пусть доктор делает свою работу.

Дверь в комнату распахивается, и в палате появляется еще одна бригада врачей и медсестер.

Ко мне подходит огромный санитар и сильнее дергает за локоть.

— Сэр, вам нельзя здесь находиться.

Кровать Рэйчел окружили люди, и я больше не могу ее видеть. Медбрат практически выталкивает меня из палаты, останавливаясь, когда мы оказываемся в приемном покое.

— Что происходит? — я требую ответа у него. — Никто толком ничего не говорит!

— Ваша жена теряет много крови, и они пытаются остановить кровотечение.

— А если они этого не сделают?

— Мы сообщим вам, как только ее состояние стабилизируется.

Затем он разворачивается и мчится обратно в палату моей жены.

Что, черт возьми, только что произошло? Ребенок же родился. Все было отлично! А буквально через секунду разверзся кромешный ад.

Я начинаю бесцельно слоняться по коридору, нервно расхаживая из угла в угол. Мое сердце колотится, грозясь выпрыгнуть из груди, а руки сжимаются от бессильной ярости. Как они смели оставить меня здесь, ничего не сказав? Они обязаны мне сказать, что происходит. Дать мне хоть что-нибудь!

Медбрат сказал, что Рэйчел теряет много крови. Люди умирают от этого. Что, если она?.. Нет. Она не может умереть. Она не может! Она мое все. Моя собственная жизнь. Если Рэйчел умрет, умру и я. Я уже был мертв, прежде чем встретил ее, но она спасла меня. Она вернула мне жизнь. Рэйчел не может умереть.

Я не верю в Бога и никогда не молюсь. Но не сейчас. Сейчас я сижу в кресле в зале ожидания, закрыв глаза, и повторяю про себя молитву. Пожалуйста, не забирай ее. Ты уже забрал всю ее семью. Пожалуйста, не забирай и Рэйчел тоже. Я умоляю тебя. Пожалуйста, не отнимай ее у меня. Без нее я ничто. У меня нет ничего. И я не могу самостоятельно воспитывать нашего ребенка. Он же в ней нуждается. Ему нужна его мама. И мне она нужна. Пожалуйста, не отбирай ее у нас.

Я медленно открываю глаза, когда слышу, как по коридору проезжает металлическая тележка. Я не вижу, что на ней, но ее завозят в палату, где находится Рэйчел. Я встаю и пытаюсь увидеть, что там происходит. Но дверь закрывается перед моим лицом, и я ничего не успеваю разглядеть. Я слышу голоса, но не понимаю, о чем говорят.

Ничего не остается, как вернуться в зону ожидания. Она наполнена новоиспеченными отцами и их родными, окруженными близкими и друзьями. Родители, братья, сестры, кузены. У всех здесь присутствующих есть люди, которые их поддерживают, и радуются вместе с ними. Но не у меня. У меня тут никого нет. Джек и Марта проводят отпуск в Европе. Родители Рэйчел мертвы. А мои родители не хотят иметь ничего общего со мной. Я уверен, они услышали, что Рэйчел беременна. Так как люди любят сплетничать, мои родители, вероятно, узнали об этом, как только мы перерастали делать из этого секрет. Но они никогда не звонили, чтобы поздравить или хотя бы поинтересоваться, как здоровье их невестки. Мы ничего от них не слышали. Ни одного слова.

И вот я сижу здесь. В одиночестве. В ожидании новостей.

Рэйчел не должна здесь находиться. Эта больница недостаточно хороша. Она должна быть в клинике, где получила бы лучший уход в мире. Но я не могу отвезти ее туда, потому что она и не подозревает о ее существовании, и ей запрещено о ней знать. Предполагается, что лечение в этой клинике - преимущество членства в организации, но я не могу поделиться этим с Рэйчел, и это чертовски меня бесит. Она застряла в городской больнице с некомпетентными врачами и идиотским персоналом, отказывающимся информировать меня о состоянии моей жены.

Я продолжаю ждать, глядя на дверь в ее палату, не зная, жива она или нет.

Десять минут спустя доктор Рэйчел появляется в коридоре.

Я срываюсь с места и бегу к ней.

— Что случилось? Что вы сделали? Она в порядке?

— Она стабильна.

Я облегченно выдыхаю, даже толком не осознав, что задерживал дыхание с того момента, как Рэйчел потеряла сознание.

— Давайте поговорим наедине, — просит доктор.

Я следую за ней по коридору в другую комнату. Она больше похожа на небольшую частную комнату ожидания, с несколькими стульями, выстроившимися в ряд на каждой стороне стены. Здесь они сообщают плохие новости? Вот почему мы здесь?

— Что именно с ней случилось? — спрашиваю доктора, начиная терять терпение.

Она садится на стул и просит жестом меня сделать то же самое.

— У вашей жены открылось кровотечение, это редкость, но иногда после родов случается. Но в ее случае все произошло слишком внезапно, и много хуже, с чем я сталкивалась в прошлом. Ее кровяное давление резко упало и стало опасно низким.

— Низким? Насколько? То есть она могла бы умереть?

— Когда давление падает настолько низко, то да, есть такая вероятность. Но, к счастью, в ее случае этого не произошло. Мы смогли остановить кровотечение, и ее давление возвращается к норме. Мы продержим ее здесь несколько дней, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

— Могу я ее увидеть?

— Еще нет. Медицинский персонал еще с ней, и нам нужно будет следить за ее состоянием. Вы можете подождать здесь, если хотите. Я сразу же вам сообщу, когда вы сможете ее навестить, но на это потребуется какое-то время. — Доктор встает и открывает дверь, затем оглядывается на меня и улыбается. — Похоже, здесь есть кое-кто, кто очень хочет с вами познакомиться. Примите мои поздравления, мистер Кенсингтон.

Она уходит, и в комнате появляется медсестра, подталкивая перед собой детский бокс. Остановившись рядом со мной, берет ребенка, завернутого в синее одеяло, и с натянутой на крошечную голову голубой шапкой.

Увиденное внезапно бьет меня под дых. Это мой ребенок! Я даже толком его не видел, кроме беглого взгляда в его сторону сразу после рождения.

Медсестра держит его за меня.

— Он весь ваш.

Я не могу пошевелиться от страха.

— Да, но, я не совсем уверен, как его держать.

— Вы не ходили на занятия по уходу за ребенком?

— Ходил, но давно. И я держал куклу, а не настоящего младенца.

Женщина с пониманием улыбается.

— Просто подставьте обе руки, как я, и не забудьте придерживать голову.

Я судорожно киваю.

— Да, я вспомнил, поддерживать голову. — Я забираю малыша от нее, чувствуя себя неловко. Он же такой крошечный. Боюсь, что он соскользнет с моих рук.

— Вы все делаете правильно, — хвалит она меня. — Точно знаете, как его держать.

— Он очень крохотный.

— Три килограмма восемьсот восемьдесят три грамма. Пятьдесят три с половиной сантиметра в длину. Все в пределах нормы. И он очень здоровый ребенок. — Медсестра подходит к двери. — Я оставлю вас с ним ненадолго, и поздравляю, мистер Кенсингтон.

— Спасибо.

Дверь бесшумно закрывается, и я остаюсь наедине с этим маленьким младенцем. Мальчик. Мой сын. Гаррет Эванс Кенсингтон.

Я смотрю ему в лицо и чувствую, что улыбаюсь. Он идеален. Красивый, здоровый малыш.

Его глаза закрыты, и он очень тихо дышит. Что делать мне? Должен ли я с ним поговорить?

Я ходил на занятия с Рэйчел, но на самом деле мало обращал на них должного внимания. Инструктор слишком быстро все рассказала, а затем ее закидали вопросами, поэтому я сомневаюсь, что запомнил хотя бы процентов десять из того, что было сказано. И я не читал детские книги. Рэйчел все это делала. Я не думал, что мне тоже нужно их прочитать. Я предположил, что моя жена просто покажет мне, что дальше делать.

Но доктор сказала, что Рэйчел пробудет в больнице в течение нескольких дней, а это значит, что мне придется взять ребенка домой. Самому! Я не могу этого сделать! Я не могу заботиться о новорожденном. И не могу нанять няню. Это бы расстроило Рэйчел. Она как-то призналась мне, что не хочет, чтобы кто-то другой заботился о нашем ребенке. Я тоже этого не хочу. Никому не доверяю, и определенно не доверю незнакомке заботу о моем ребенке. Что, если его похитят, потребовав деньги в обмен на его возвращение? Или что, если няня исчезнет вместе с ним? Нет. Няня не вариант. Я просто должен сам научиться заботиться о своем сыне.

Я смотрю на него.

— Привет, Гаррет, я твой... — умолкаю, когда замечаю, как его глаза внимательно меня изучают. Он услышал мой голос и открыл глаза. Я улыбаюсь еще шире, затем наклоняю голову и нежно поцелую его в щеку.

— Я твой отец.

Его глаза все также остаются открытыми. Они яркие, голубые, как у его матери. Он наблюдает за мной, почти так же пристально, как я за ним, словно знает, кто я. Раньше Рэйчел разговаривала со своим животом, и меня заставляла. Я думал, это глупо, но, возможно, он уже слышал меня. Может быть, он узнает мой голос.

Его глаза снова закрываются, и когда я держу Гаррета на руках и смотрю на него, я чувствую огромную и безграничную любовь. Я не был ранее уверен, как бы себя чувствовал, увидев его, но такого даже не ожидал. Любовь, переполнявшая мою душу. Потребность оберегать его и защищать. Обязательство предоставить ему наилучшую возможную жизнь и гарантировать, что ему никогда не причинят никакого вреда.

— Гаррет. — Я провел кончиком пальца по его щечке, и его глаза снова открылись. — Я не знаю, как быть отцом, но я обещаю тебе, что сделаю все, что в моих силах, и всегда буду защищать тебя. Даже ценой собственной жизни.

Но что, если я не смогу выполнить данное обещание? Что, если я не смогу уберечь его от организации? Что делать, если правила никогда не изменятся?

Они должны измениться. Я не позволю моему сыну стать одним из них. Я не позволю ему узнать, то, что знаю я, и увидеть то, что я видел. Я не позволю ему страдать от бесконечной вины, навязанной организацией. Вины, которую я чувствую каждый день.

Нет. Я этого не допущу.

Гаррет - мой сын, но я никогда не позволю ему стать таким же, как я.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Заметки

[

←1

]

помост для совершения смертной казни или для приведения в исполнение публичных наказаний.

[

←2

]

стиль интерьера, названый в честь горы Адирондак, покрытой густыми лесами приграничья США и Канады. Появился он в 1800 году благодаря дизайнеру Уильяму Дюранту. Он первый начал оформлять дома, используя детали, материалы и цвета из окружающей среды.