Пару дней я жила как в тумане. Слонялась из угла в угол, разговаривала сама с собой. Я не чувствую разницы между болезнью и обычной тоской. Точно так же не хочется вылезать по утрам из постели. Все так же подернуто тяжелой белой пеленой. И так же вскакиваю среди ночи с мыслью: что со мной? что не так?

Мама с папой советуют пока забыть о Купе и о Стюарте, выбросить из головы обоих и настроиться на лучшее. Говорят, Куп вернется, никуда не денется. А еще говорят, что ни Купу, ни Стюарту, ни кому-то еще до конца не понять, что со мной сейчас происходит. Но я-то сама все понимаю! Я сознавала, что делаю, хотела все это пережить, испытать. Наверное, я с самого начала понимала, что тороплю события, прежде чем ход жизни для меня замедлится.

При этом я не представляла, что замедление на самом деле так приятно. И в то же время так мучительно. А может, и представляла, но меня это не остановило.

Мама и папа сейчас дома, не работают.

Накануне вечером, после ужина, когда младшие уже легли спать, я записала разговор с родителями. Они рассказывали мне, как они познакомились.