Я вышла попить воды (спасибо тебе, «завеска» – не даешь забыть о том, что надо пить побольше!) и услышала, как они внизу разговаривают.
– Ни в коем случае, – настаивал папа.
– Но стоит ли ей об этом говорить? – прошептала в ответ мама. – Знаешь ведь, к чему это приведет.
– Я на ее стороне! Мы оба на ее стороне! Пусть она живет, как ей нравится, и будет счастлива. Но надо же считаться с чертовой наукой, Джиа!
– Хватит ругаться.
– Я не шучу! – Папа почти сорвался на крик.
Мама шикнула.
– Пока что она молодцом. Думаю, заметных ухудшений не предвидится. Ей надо просто… оставаться собой. Я отказываюсь обращаться с ней как-то иначе.
– У нее же не рак, Джи. Как представлю, что она… станет все забывать, не будет знать, где она, перестанет нас узнавать…
– Понимаю.
Долгое молчание. Всхлип, другой. Интересно, слышат ли они, что я рядом? Я затаила дыхание.
– До конца учебного года всего несколько недель, – сказала, наконец, мама. – Пусть все идет своим чередом.
– Ты права, – согласился папа.
– Правда?
– Да. Мы принимаем все меры безопасности, но, как бы это сказать, не сажаем ее под стеклянный колпак. Генетик сказал, что ей нельзя впадать в депрессию.
– Именно так.
Ненавижу это слово. Звучит оно так, будто меня сжимают гигантские ручищи, расплющивают в лепешку. Нет у меня никакой депрессии. Стресс – да, верно. Времени у меня в обрез, а успеть надо много, и кажется, будто я стараюсь из последних сил лишь по привычке. Но о депрессии и речи нет.
Папа продолжал:
– Но давай договоримся: ни в какой Нью-Йорк она не поедет, она не в состоянии.
– Согласна, – кивнула мама.
Я выдохнула. Тьма вспыхнула алым – оказалось, я сидела, зажмурившись, и только сейчас открыла глаза.
– Спасибо, – донесся мамин голос.
– За что?
– За то, что ты со мной заодно.
И я услышала, как они целуются. Брр!
Я уже порывалась бежать и доказывать свою правоту, но одумалась, вспомнив ключевую фразу. Папа сказал: в Нью-Йорк она ехать не в состоянии. То есть СЕЙЧАС не в состоянии. Конечно, именно так они и скажут сразу после приступа? Они живут настоящим. Но мы-то с тобой знаем, Сэм-из-будущего, что настоящее – это всего лишь путь к чему-то иному. К тому, что ждет впереди.
Из этого следует и другой утешительный вывод: из школы меня не заберут – скорее всего. Вот что значит искусство переговоров, Сэм-из-будущего!
Сначала тебе уступают всего на пару сантиметров, а потом, мало-помалу, отвоевываешь целый кусок.
Да, конечно, – скажут они, – учебный год Сэмми закончит, но с какими оценками?
Да, конечно, оценки у Сэмми отличные, но доверят ли ей роль спикера?
Да, конечно, Сэмми будет спикером, но выдержит ли она семестр в Нью-Йоркском университете?
И так далее. Пусть убедятся, что я все могу. Все без исключения. И тогда не смогут запретить мне учиться – стоит им увидеть, что я со всем справляюсь.
И они увидят.