Сегодня, в честь Бейонсе и всех независимых женщин на свете, я позвонила Мэдди, снова поздравила ее и извинилась за то, что улизнула с праздника.

Мэдди все поняла.

– Я так и думала, что тебе будет нелегко. Ты ведь у нас честолюбивая натура!

– Можно я скажу кое-что слащавое? – спросила я.

– Давай, люблю сладенькое! – согласилась Мэдди со всей серьезностью, и мы засмеялись.

– Я не шучу.

– Ну и я не шучу, – отозвалась Мэдди. – Даешь сахарный сироп!

– Кхм-кхм. Все сильные женщины – союзницы, и если я не могу управлять миром, управляй ты, и знай, что я всегда рядом.

Мэдди помолчала.

– Очень важные слова, Сэмми. Правда.

– Важные слова – важному для меня человеку.

– И ты для меня важный человек. К твоему мнению я всегда прислушиваюсь.

– Мы увидимся до твоего отъезда? – спросила я.

– Я уже на юге с тетушками. Но еще приеду перед началом учебного года. Скоро увидимся.

– Надеюсь, – ответила я, и когда повесила трубку, то вспомнила, как однажды сравнила нашу тактику дебатов с воздушным шариком. И – может быть, виной всему болезнь, – внутри у меня будто что-то надулось, но, к счастью, не лопнуло.