Утро выдалось солнечным.

Весна словно бы одумалась.

Капризы — капризами, но была уже середина мая, и, стало быть, время ее стремительно истекало.

Придет июнь, и взоры людей устремятся в лето.

О нем станут судачить, строить планы, рассуждать о том, каким ему быть.

А ее, весну, если и помянут вдруг, то исключительно недобрым словом.

Дескать, мерзкая весна выдалась в этом году.

Грязная и слякотная.

Не хотелось весне такой славы.

И она, напоследок, разулыбалась миру так ласково и нежно, что растаяли даже сердца чугунных и каменных исполинов.

Слезы умиления катились по щекам изваяний и омытые свежей росою, молодели лица великих, отлитых в металле и высеченных из камня.

Плакал неистовый певец водосточных труб на площади, носящей его звучное имя.

Неподалеку от него, слезы навернулись на глаза великого поэта.

И совсем неожиданно разрыдался засиженный голубями лохматый экономист, чудом уцелевший в вихре демократических преобразований.

Елена Павловна Корсакова ехала на работу по весенней Москве, и от души радовалась солнцу, несмотря на то, что поток транспорта на мостовых был плотным, и, как всегда, агрессивным.

В машине работа приемник.

Передавали обзор журнальных новинок.

Лена прислушалась, времени на глянцевые журналы почти не оставалось — а так, можно было получить хотя бы общее представление.

«…» Ловушки для Золушки» — называется материал Татьяны Лаврушиной. Но не спешите с выводами, речь идет вовсе не о кинематографе.

Его героиня Лола Калмыкова — модный персонаж, «нефтяная леди», возглавляющая сегодня крупнейший нефтяной холдинг, впервые рассказывает о том, что давно обсуждали вполголоса.

Имя этой женщины овеяно легендами….

Пять раз ее жизнь висела на волоске.

Пять жестоких, тщательно спланированных покушений, сорвались…. по воле случая. «Или судьбы?» — задается вопросом Татьяна Лаврушина и вместе со своей героиней пытается найти ответ…

Перестроиться в правый ряд, чтобы притормозить возле газетного киоска, оказалось довольно сложно.

Но Лена упрямо и не без риска пробивалась к тротуару.

Она еще не вполне отдавала себе отчет, чем вызвано столь острое и непреодолимое желание, но была абсолютно уверена в том, что подчиниться ему следует незамедлительно.

Журнал, наконец, был куплен.

Добравшись до офиса, она поспешила уединиться в кабинете, предупредив секретаря, что ближайшие полчаса будет занята.

На самом деле, ей потребовалось гораздо больше времени.

Но это выяснилось значительно позже.

«Эти кадры обошли, по-моему, все телевизионные каналы.

На протяжении дня их повторяли в выпусках новостей.

Потом — долго перемалывала криминальная хроника.

Позже за дело взялись аналитические программы.

Потому, наверно, я и сейчас вижу их, как наяву.

Вернее, на экране телевизора.

Маленькая женщина в толпе людей, пожимает чьи-то руки, что-то кому-то говорит, улыбается, отвечает на вопросы журналистов.

Потом толпа расступается, журналистов оттесняют.

Женщина идет к машине.

И вдруг, неловко взмахнув руками, падает.

В толпе легкое замешательство.

Но потом происходит еще что-то.

Неожиданно рядом с женщиной, и почти — на нее, падает высокий крепкий парень.

Он только что оттеснял толпу. И, в общем, понятно, что это сотрудник охраны.

Он падает как подкошенный.

Рядом с ним падает еще кто-то.

Потом — смута, крики….

Картинка прыгает, чувствуется, что оператор с трудом удерживает камеру.

Я правильно воспроизвела эту сцену Лола Амировна?

Да. Все было именно так, хотя я, как вы понимаете, в тот момент воспринимала происходящее несколько иначе.

Давайте все же уточним — это было покушение?

Да. Снайпер стрелял с крыши здания напротив, убит был один из сотрудников моей охраны. Витя Громов. Хороший парень, прошедший Чечню. И вот такая глупая смерть. Другой ранен.

Но вы не пострадали?

Нет, я упала за несколько секунд до выстрела.

???

Сломался каблук. Я отдаю предпочтение туфлям на высоких каблуках, а они иногда ломаются.

И часто, к слову говоря?

Да нет, не очень. Последний раз, лет пятнадцать назад, если память мне не изменяет.

Действительно, похоже на чудо.

Такого не мог предположить никто, и уж тем более, снайпер, профессиональный убийца, надо полагать, высокого класса.

Его так и не нашли потом.

Снайперская винтовка, в лучших традициях, брошена была на крыше.

Но это было только начало.

Следующее покушение на Лолу Калмыкову не заставило ждать.

Приглашены были другие исполнители.

В дело вступили подрывники.

Да, в следующий раз они попытались взорвать мою машину. Собственно, они и взорвали ее, но судьба снова решила меня защитить. Мина была с часовым механизмом, установленным на определенный час. Все было рассчитано точно. Я направлялась на деловую встречу, и взрыв должен был произойти в дороге. И снова случилось непредвиденное. Какая-то железка буквально распорола шину. Мы остановились. Водитель бросился менять колесо. Но времени до встречи оставалось уже слишком мало. Опаздывать — не в моих правилах. Словом, пересела в машину сопровождения, и уехала. Еще подумала: «Так даже лучше. Стоять над душой у человека — не самое приятно занятие» Если бы знать! Мы отъехали совсем недалеко, и тут прогремел взрыв.

Убийцы спешили.

Кому-то Лола Калмыкова всерьез отравляла жизнь.

Или стояла попрек догори.

Расправиться с ней попытались снова.

И очень скоро.

Ровно через три дня. На сей раз киллер ждал меня у дверей квартиры.

Вашей?

Нет, моих друзей. В доме был праздник — день рождения дочери. По замыслу организаторов этого покушения, убийца, должен был исполнить роль одного из гостей. Народу приглашено много — всех моя охрана не в состоянии была проверить. Да, откровенно говоря, мы и не ожидали, что они осмелятся так скоро. Расчет, как и прежде, был довольно тонким. И точным. Он появился в подъезде за пару минут до меня, с букетом цветов и большущей плюшевой игрушкой. Мишкой, по-моему. Поднялся в лифте, но вроде бы промахнулся этажом — уехал выше. Я в это время уже поднималась в другой кабинке. И мы должны были встретиться у дверей. Я выхожу из лифта, он, пешком спускается с верхнего этажа…. И снова — его величество случай. Мой лифт застрял между этажами. Он оказался в идиотской ситуации. С букетом, с плюшевым мишкой у дверей чужой квартиры. Что делать? Позвонить, зайти? На площадке — моя охрана. Он замешкался. Этого было достаточно, его задержали.

Но это не привело ни к чему?

Нет, конечно. Обычный наемник. Он все еще под следствием, по-моему.

И неужели после всего этого, вам не захотелось сбежать. Уехать на край земли? Спрятаться? Затаиться? Послать все к чертовой матери?

«Послать» я уже не могла. Знаете, как это говориться, взялся за гуж — не говори, что не дюж. Я добровольно взялась за этот самый гуж, так что идти надо было до конца. Что же касается того, чтобы уехать и на некоторое время затаиться, то именно на этом настояли мои друзья. Я уехала. Очень далеко. На остров в индийском океане.

И убийцы последовали за вами.

Да. Правда, теперь они отказались от поспешных действий, и выжидали довольно долго. А может, просто искали подходы. Я спокойно прожила целых две недели, в небольшом скромном бунгало, под чужим именем. Все было тихо. Единственным развлечением была яхта. В море выходила почти каждый день, ловила рыбу, погружалась с аквалангом. Они решили более не полагаться на волю случая, на сей раз, взрывное устройство было радиоуправляемым. Тот, кому предстояло привести его в действие, находился где-то рядом. Остров, конечно же, был обитаем. В некотором отдалении от нашей яхты постоянно болталось несколько небольших суденышек. Словом, однажды мы привычно вышли в море…. То, что случилось дальше, очень похоже на чудо. В рамки простой случайности это просто не укладывается. Грянул шторм. Он налетел совершенно неожиданно и так стремительно, что мы не успели опомниться. Самое поразительное было то, что сезон штормов и вообще непогоды, давно миновал. В этих краях природа довольно постоянна. Штормит — только в сезон. Дожди — только в сезон. Жара и штиль — тоже в строго определенно время. Но шторм грянул! И какой! Команда не просто растерялась, матросов обуял ужас, почти мистический. Детали я помню плохо, потому что тоже впала в панику. Яхта перевернулась. Плаваю я плохо. Одно дело погружаться с аквалангом в прозрачную ласковую воду под присмотром опытного инструктора. Совсем другое — оказаться в ревущей массе беспощадной, жестокой воды. По-моему, я очень скоро потеряла сознание. И… осталась жива. Спасатели нашли меня на берегу, оглушенную, нахлебавшуюся воды, но целую и невредимую. На всякий случай, меня все же поместили в местный госпиталь, и персонал ходи в палату, как на экскурсию…. Они тоже понимали, что произошло чудо. Яхта почти не пострадала. Когда ее стали осматривать в доке, обнаружилось взрывное устройство. Его так и не успели привести в действие.

А тот, кто должен был это сделать?

Его обнаружить не удалось. Возможно, погиб. В этот злосчастный день, как, впрочем, и всегда, в море вышло много маленьких яхт, катеров и лодок. Многие — не вернулись.

Последнее — очень боюсь писать это слово, и, в то же время, хочу верить, что так и будет — последнее покушение на Лолу Калмыкову больше похоже на курьез, нежели на трагедию.

Впрочем, планировалось все более чем серьезно.

И трагедия все же произошла. Погибли два человека. Но сам киллер, действительно, оказался в довольно курьезной ситуации. На сей раз, случай настиг его, а не меня. Дело было так. Мы помогаем городу восстановить архитектурный ансамбль восемнадцатого века. Это четыре небольших здания. В одном — работы уже завершены, по этому поводу власти решили устроить нечто вроде презентации. А киллер, в свою очередь, решил устроиться на балконе — другого здания. Пробираясь туда, он убил двух ребят из службы безопасности.

Простите, я не знала об этом.

Да, кровь пролилась. И на балкон он все-таки пробрался, но именно этого, как выяснилось, делать не следовало. Балкон рухнул. И киллер свалился прямо на голову журналистам, которых к главному зданию поначалу не пускали. Никто из них, к счастью, не пострадал. Отделались легким испугом и легкими ушибами. Он — тоже. Оглушенный, перепачканный строительной пылью, в волосах — щепки, куски штукатурки…. Винтовка отлетела далеко в сторону.

Это случилось чуть меньше года назад.

Отбросим в сторону извечные вопросы: «как?…» «доколе?… «и «куда смотрит милиция?…».

Не станем посягать на хлеб аналитиков, криминальных и публицистических программ и журналов.

Им еще долго предстоит размышлять над вопросом, кто и почему так упорно добивался смерти Лолы Калмыковой.

Возможно, они найдут ответ.

Потому что в биографии нашей героини много самых неожиданных поворотов. Многие считают их необъяснимыми, некоторые, напротив, приводят объяснения, в которые, откровенно говоря, трудно поверить.

Слишком уж похоже на сказку.

Про Золушку.

На самом деле, неожиданный поворот в моей жизни случился лишь однажды. Но это был, действительно, умопомрачительный поворот. До тридцати трех лет я жила спокойно и ровно. Не могу сказать, что очень интересно, но и гневить судьбу не стану. Нормально жила. Как все. Закончила режиссерский факультет института кинематографии. Карьера, впрочем, не слишком заладилась. Была вторым режиссером на нескольких картинах. Сама сыграла две роли второго плана. Собиралась, наконец, снять большой, настоящий фильм. Был уже сценарий, и почти нашлись деньги….

Как вдруг….

Как вдруг мне предложили возглавить нефтяную компанию. Ту самую, которую сейчас возглавляю.

Кто предложил?

Ее тогдашний владелец. Мой отец.

…

— Но скажите мне, Лола Амировна, вы, конечно же, задумывались над той цепочкой загадочных — если не сказать мистических! — событий, которые каждый раз, позволяли вам избежать смерти? Что это — неслыханная милость судьбы? Или она в неоплатном долгу у вас, и сейчас просто платит по счетам? Или Ангел— хранитель ваш так усерден? Что это — чудо? Или закономерность?

— Чудесная закономерность…. А если серьезно, меня, знаете ли, посещает иногда одно странное ощущение. Будто я не человек вовсе, а большая, механическая кукла, наделенная, впрочем, способностью думать и чувствовать. До поры до времени хозяйка — или хозяин, а может — хозяева? — хранили куклу в коробке, и не слишком о ней заботились. Но потом в ней возникла нужда. Тогда куклу извлекли из коробки, поместили в эпицентр некоторых событий, заставили играть отведенную роль. Кукла стала важной, и потому хозяева тщательно оберегают ее, никому не позволяют сломать или причинить вред.

— Но какие же могут быть хозяева у вас? Вы сама теперь хозяйка… медной, вернее, нефтяной горы.

— Тогда уж… моря. Разумеется, в действительности, никто мною не управляет, кроме обстоятельств. И интересов дела. Но это — в действительности. Я же говорила о собственных ощущениях. Смутных притом….»

Лена долго рассматривала фотографию на глянцевом развороте журнала.

Ничего особенного.

Узкое лицо.

Высокие скулы, миндалевидный разрез глаз.

Взгляд умный, но немного напряжен, пожалуй.

Вполне объяснимо — после пяти-то покушений!

«Личное состояние, по оценкам экспертов, составляет примерно четыре миллиарда американских долларов…» — написано в журнале

Кто играет такими дорогими куклами?

Вот в чем вопрос?

Уединение затянулось.

Секретарь, наконец, решилась его нарушить.

Елена Павловна, пришел ответ издательства.

Новость была долгожданной.

Год назад солидное московское издательство вместе с Международным институтом практической психологии объявило конкурс.

Ученым и практикующим психологам предлагалось написать солидную монографию по проблемам современной психотерапии.

Победившую работу издательство бралось опубликовать в России, а институт — перевести на другие языки и обеспечить публикацию в разных странах.

Перспективы для автора открывались самые блестящие.

Помимо солидного гонорара, разумеется.

В борьбу вступили многие известные и очень известные в профессиональном мире персоны.

Елена Павловна Корсакова оказалась в их числе.

Настало время подведения итогов.

Лена распечатала конверт.

Победителем конкурса стал человек, хорошо ей известный.

Нельзя сказать, что он был плохим специалистом, но все же известие, о его победе вызвало у Лены всплеск ревнивой обиды.

Олег Неведомский был личностью довольно яркой, но было в этой яркости нечто лубочное.

Не стиль — а стилизация.

Не речь — а публичное выступление.

С обязательной установкой — непременно публике понравиться.

Потому говорил и писал всегда только то, что аудитория хотела услышать.

Впрочем, справедливости ради следует заметить — почти всегда угадывал верно.

Ошибался редко.

Он вообще, большую часть жизненной энергии тратил не на то, чтобы быть, а исключительно — казаться.

Сам придумывал про себя легенды, распускал слухи, пускался во все тяжкие, ради дружбы с нужными журналистами, легко разбалтывал профессиональные секреты, выдавал тайны.

Чужие, разумеется.

«Теперь поедет по миру. И так же станет лукавить, позерствовать, завираться… — подумала Лена — Но — что ж поделать?! Выбрали его. Значит, было за что! А вот завидовать стыдно. Так-то, матушка!»

Письмо благополучно отправилось в корзину.

А обида осталась.