Шурпа зашла в апартаменты Императора и, не обращая внимания на толпящихся замов и помов, спросила напрямую:
– Па, ну, я те дочь или где?
Равана оторвался от годового или какого-то другого финансового отчёта, с которым к нему так некстати, по мнению Шурпы, припёрся главный банкир, он же до кучи министр финансов и пахан теневой экономики Инок Энтий, и, абстрактно взглянув на дочку, честно признался:
– А кто ж его теперь разберёт, девочка.
– Не, ну ты чё, па, ваще, в натуре?
Равана наморщил лоб, искренне пытаясь что-то вспомнить, но за последние 456 лет своего правления, августейшего по единогласному мнению всех без исключения подданных, в течение которого он, кроме вступления в многочисленные счастливые браки, неизменно заканчивающиеся разводами, имел честь лично участвовать в неисчислимых победоносных войнах, столько всего произошло, что такую мелочь, как имена своих дочерей, он запомнить просто физически был не в состоянии. Точно так же, как автор настоящего опуса не в состоянии дважды на память воспроизвести предыдущее предложение.
– Ну, не помню я! – Равана, словно оправдываясь, развёл руками.
– Тогда срочно вспоминай! А то у меня дело к тебе – первейшей важности!
– Что за тон?
– А чё? Нормальный тон! Я к тебе пришла или куда?
– Дочка! Не выводи меня из себя!
– Значит, всё-таки, дочка? – оскалилась Шурпа.
– Это я так, с твоих слов. Не мешай! Видишь, я работаю?
– Значит, работа для тебя важнее, чем родная дочь?!
Равана заревел от бешенства и, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, нанёс стоящему рядом с ним с годовым отчётом в руках Иноку Энтию хук правой с разворотом. Энтий хрюкнул, упал на спину и скончался в страшной агонии.
– Назначьте нового министра финансов, да поживее! – распорядился светлейший император.
Место Инока Энтия, с которым мы на этом месте и распрощаемся (и навсегда!) занял невзрачного вида мужчина в роговых очках и бухгалтерских нарукавниках. Он патриотично щёлкнул костяшками деревянных счётов, украденных, очевидно, при бандитском налёте на отдалённое сибирское сельпо, и пробормотал:
– Я здесь, мой император!
– Молодец! – похвалил его Равана.
– Служу императору и короне!
– Короне можешь не служить!
– Слушаюсь! Корону вычёркиваю, – произнёс новый минфин и в рабочем порядке произвёл запись в журнале.
Шурпа подошла вплотную и воткнула длинный нож для колки льда новоявленному минфину в основание черепа. Тот упал навзничь. Агония этого министра финансов была даже более страшной, чем у предшественника.
– Назначить!.. – хотел было крикнуть Равана, пока охранники за ноги уволакивали из апартаментов два свежих трупа, но претендентка в дочери перебила его:
– Па, ну, не выпендрёживайся! Так мы с тобой только кучу народа зазря положим, а мы же не отморозки какие-нибудь, правда?
– Это точно, ваше высочество! – раздался весёлый жизнерадостный голос из толпы приближённых. За фразой последовал здоровый смех молодого, полного сил и энергии и хорошо вымуштрованного смеяться придворного.
Шурпа резко обернулась и выстрелила наугад. Из дула кольта лениво выползла струйка дыма. Пока дочка Раваны привычно продувала ствол оружия, в толпе раздался звук упавшего наземь тела. И тут же прозвучал язвительный голос:
– Вы не того пристрелили, мэм!
Шурпа выстрелила на голос. Упало ещё одно тело. Поскольку комментариев больше не последовало, девчонка весело озвучила умозаключение:
– Похоже, на этот раз того!
– Дочка! Ты срываешь государственное совещание, – капризным голосом произнёс Равана.
– Па, знаешь, как надоели эти твои примочки? Из-за твоих бесконечных совещаний простая рублёвская девчонка не может 5 минут с родителем поговорить!
Подданные сочувственно загудели.
– Вот видишь, па? И народ меня поддерживает. Пять минут – и парься дальше со своими министрами.
– Ладно, что там у тебя?
– Па, я замуж хочу.
– Так выходи! Какие проблемы?
– Па, меня в этой стране замуж больше никто не берёт!
– Так не выходи! Какие проблемы?
– А я хочу, понимаешь? Чтоб по-настоящему, чтоб жили долго и счастливо – и умерли в один день.
– Ну, вторую часть просьбы могу выполнить хоть сейчас. Кто из присутствующих тебе нравится?
Шурпа обиженно подобрала красивые пухлые губки и сказала:
– Ну и шуточки у тебя, папочка! Тем более, при посторонних!
– Так! – заорал Равана. – Всем срочно заткнуть уши!
Он принялся с пристрастием смотреть на приближённых, которые всем своим видом и талантом устремились демонстрировать, как тщательно они могут затыкать уши. Выстрел прозвучал не неожиданно. Глядя на упавшего, Шурпа произнесла:
– Мне показалось, что этот подслушивал, – потом оглядела барабан, крутанула его пальцем и с сожалением сказала: – Блин! Патроны кончились!
По залу пронёсся единый вздох облегчения.
– Обманула-обманула! – радостно закричала Шурпа и стала разряжать обойму в толпу. Насколько не были дисциплинированными приближённые величайшего из императоров, но и они утратили профессионализм государственных служащих и в панике побежали вон из апартаментов.
Шурпа игриво повернулась к отцу и сказала, заговорщически подмигнув:
– Ну вот, теперь можно нормально поговорить, папуля!
Равана вышел из себя и заорал:
– Ты что себе позволяешь, дура?! Это же – лучшие из лучших! Кого ты мочишь, скотина? С кем я работать буду?
– Ладно, па, расслабься!
– Нет! Я тебя накажу!
– Как? Пальчиком погрозишь? Или в угол поставишь?
Равана схватился за сердце и, громко задышав, пробормотал:
– Где валидол?
– На фиг тебе валидол? – в бешенстве заорала Шурпа. – У тебя же нет сердца! Дочь, можно сказать, умирает, а он… Валидол!
– От чего дочь умирает?
Шурпа мгновенно сменила настроение и, всхлипнув, пожаловалась:
– От любви!
– От какой, на хрен, любви?!
– Если бы я сама знала! – в этом месте Шурпа безутешно разревелась, упав отцу на грудь.
Равана с минуту стоял ошарашенный. Потом стал гладить её по красивым чёрным волосам, приговаривая:
– Ну, будет, дочка! Не плачь! Щас папка что-нибудь придумает.
Вдруг глаза его радостно заблестели и он воскликнул:
– Ура! Придумал! Вот тебе, доченька, ключики от вимана «666». Заводи его – и лети на север, да подальше. Там тебя ещё мало кто знает: авось, какой-нибудь сердобольный мужичонка и отыщется.
– Какой ты у меня молодец, папусик! – просияла Шурпа, схватила ключи от самолёта, поцеловала родителя и стремглав бросилась на улицу.
– А ты, правда, моя дочка? – успел спросить вослед император.
Уже в дверях Шурпа остановилась, повернулась на длинных стройных смуглых обалденных ногах и честно призналась:
– Вообще-то, я тебе – родная сестра, Рави. А так классно выгляжу только потому, что профессионально занимаюсь фитнесом и хатха-йогой.
– Ну, ладно, – успокоился Равана, – всё равно близкая родственница, – и, чтобы замять неловкость, добавил: – Об этом я просто так спросил, без подоплёки.