Глава 1

В 1779 году в России появился первый специальный дом для пользования сумасшедших. Эти дома славились своей черной репутацией, больных содержали в ужасных условиях, в специальных камзолах, скованных цепями. Лечением в те времена считалось кровопускание или вымачивание в ледяной воде. И только в начале 19 века, лечение стало гуманным. К людям с расстроенной психикой, начали относиться как к разумным существам.

Со временем многие психиатрические больницы из тюрем превратились в пансионаты. Больных лечили, следуя желаниям и потребностям каждого индивида. Появились частные клиники, где находили покой привилегированная часть современного общества. Содержание в подобных клиниках обходилось не дешево, зато лечение считалось эффективным.

Одна из таких больниц, Больница Святых покровителей, находилась за чертой города. Несколько километров по Приморскому шоссе, в сторону Зеленогорска, в живописном и элитном месте, окруженное диким лесом, прямо на берегу Финского залива.

Здесь не содержали опасных преступников, буйных умалишенных или активных социопатов. В этом медицинском учреждении содержались только люди высших слоев общества, и уход за ними был соответствующий.

Руководил этим заведением доктор Волков. Человек с железным характером и несгибаемыми принципами. В его штате числились только лучшие специалисты своей отрасли, каждого он сам лично отбирал и назначал на должности.

Высокое серое здание, в шесть этажей, больше похожее на гостиницу, нежели на больницу, было главным корпусом. Здесь располагался весь медицинский состав клиники и администрация. Они занимали шестой этаж. Палаты пациентов находились на остальных этажах.

Другие здания комплекса служили подсобными помещениями или процедурными.

В понедельник утром, по длинному коридору, с небольшим пакетом в руке шла невысокая девушка. Молодая, симпатичная, с теплой улыбкой и большими светло синими глазами, взирающими на ровный рад пронумерованных дверей. Она смотрит на номера и про себя повторяет их. Зачем она не знает, наверно для того чтобы не запутаться. Это ритуал выработанный годами.

Вот уже несколько лет, каждое утро Мила приезжает в больницу. Проходит по длинному коридору, останавливается у одной, ничем не примечательной двери, одевает белый халат и входит в палату.

— Привет. — Здоровается она с юношей.

Он не отвечает. Он никогда ей не отвечает. Даже не смотрит на нее, продолжая заниматься своими делами. Обычно он складывает пазлы, самые сложные, состоящие из нескольких сотен элементов.

Так начинается каждое утро, на протяжении семи лет. Она приходит, здоровается, выкладывает из сумки новую коробочку с заветными пазлами и садиться за стол напротив юноши. Он внимательно рассматривает принесенную новинку, серьезно смотрит на Милу и продолжает заниматься своим делом. Затем они вместе начинают собирать пазлы в одну картину. Это их любимое занятие. Одно из немногих.

Юного пациента, которого с поразительной преданностью навещает Мила, зовут Никита. Он ее младший брат.

Мила с грустью смотрит на него, вспоминая, что когда-то он был обычным ребенком. Веселым и общительным, проказничал как многие дети, часто доставал сестру своими шутками и капризами, а теперь он похож на призрака. Молчаливый, замкнутый, с непреходящей грустью блуждающей на его юном лице.

В этот день Мила как обычно пришла в больницу. Она прошла по коридору, надела халат и вошла в палату.

— Привет. — поздоровалась Мила, и осмотрелась.

Никиты нигде не было. Обычно в это время он уже сидел за столом и усердно собирал свои картинки. Мила прошла внутрь, и посмотрела на кровать. Пусто.

— Ник. — позвала Мила.

Он не откликнулся.

Наверняка его увели на процедуры. Мила вспомнила, что с этой недели Никите должны были назначить новые процедуры. Врачи не оставляли надежды помочь несчастному вернуться в реальный мир. В мир от которого он закрылся, мир который пугал ее и тревожил. В мир который Никита не желал знать.

Что-то случилось с ним, когда мальчику было семь лет. В один день он вдруг закрылся в себе, и перестал реагировать на окружающих. Он выстроил вокруг себя непроницаемую стену, и вот уже много лет наслаждается своим одиночеством.

Мила единственная из всей семьи, кому Никита позволяет приближаться к себе. Но стоит прийти кому-то из родителей или родственников, как Ник забивается в угол, закрывает голову руками и начинает громко визжать, до тех пор пока перепуганные такой реакцией родственники не уходят.

Несколько раз Мила со слезами на глазах пыталась спросить у брата:

— Что же случилось с тобой, мой родной?

Но Ник будто не понимает сестры или просто не хочет понимать, он упорно продолжает хранить свое молчание.

Единственное его любимое занятие, собирать пазлы. Все стены палаты увешаны его трофеями, собранными собственными руками. Он был гениален в своем замкнутом мирке, и совершенно растерян в мире реальном.

Мила в ожидании села за стол. Скоро приведут Ника, и они займутся своим привычным делом.

Прошел час. Наступал второй. Мила начала волноваться. Никогда еще ее брат так долго не задерживался. Она решила пойти и уточнить у сестер на какие процедуры увели мальчика.

Поймав в коридоре первую попавшуюся медсестру, Мила решительно схватила ее за руку, зная что обычно эти женщины не склонны к общению и спросила:

— Никита Немиров, из 13 палаты. На каких процедурах?

Тучная медсестра внимательно посмотрела на девушку, и выдернув руку грубо ответила:

— Не знаю. Не назначали. Ищите лечащего врача.

— А где он?

— Да не знаю я. — раздраженно буркнула медсестра. — На обходе он.

Мила взглядом проводила неприятную женщину, и направилась в сторону кабинета доктора Тройкина.

Тройкин уже пять лет был лечащим врачом Никиты, и всегда слишком трепетно относился к несчастному. В его речи и интонации было столько участия к мальчику, что Мила в какой-то момент приняла доктора как члена своей семьи. Только он один мог подсказать, как правильно уловить настроение Ника, когда с ним можно разговаривать, а когда лучше промолчать. Он знал Никиту как ни кто другой.

Мила застала доктора в кабинете, за изучением карты одного из пациентов.

— Извините, Сергей Александрович, я вам не помешаю. — поинтересовалась Мила, просунув голову в дверь.

Тройкин поднял голову, бросил взгляд из-под очков и узнав Милу растянулся в широкой улыбке.

— Здравствуй Милочка. Проходи конечно. Что-то случилось?

— Здравствуйте. — Мила вошла. — Я думаю ничего не случилось. Но сегодня Ника забрали на процедуры, и я уже час его жду. Можно мне узнать где он, и как его найти?

Тройкин удивленно нахмурил брови и погладил свою седую бороду.

— Процедуры? Но я не назначал мальчику утренних процедур. Он должен быть в палате.

— Его там нет. — встревожилась Мила. — А где он может быть?

Тройкин поднялся, положил увесистую папку в шкаф.

— Пойдемте посмотрим.

Они вернулись в палату, Тройкин осмотрелся и удивленно пожал плечами.

— Ничего не понимаю. Он должен быть здесь.

Он вышел в коридор и громко окрикнул медсестру. Не ту которая попалась Миле, а другую.

Она подошла.

— Леночка, где больной из 13 палаты? — строго спросил Тройкин.

— Не знаю, Сергей Александрович. Должен быть на месте.

— Что значит не знаю? Как это возможно, что больной свободно покидает свою палату и начинает самостоятельно бродит где-то без вашего ведома. Что за халатное отношение к пациентам?

— Но Сергей Александрович, вы же знаете, я одна на все отделение. Лида ушла за анализами и уже час не возвращается. Разве за всеми усмотришь?

— Уволю. — проворчал Тройкин.

Мила стояла в стороне и внимательно слушала разговор. Услышав, что никто толком не знает где может быть ее брать, она заметно разволновалась.

Она вернулась в палату и только тут заметила то, что должна была заметить сразу же. Тяжелая штора, обычно глухо задвинутая, слегка отходила от стены и еле заметно колыхалась словно от ветра.

Мила бросилась к окну и распахнула шторы, оно оказалось открытым.

Никита сидел на парапете, обняв руками колени, и плакал. Так тихо, что услышать его практически было не возможно.

— Ник. — тихо, чтобы не спугнуть брата позвала его Мила.

Никита обернулся и посмотрел на сестру. Впервые за долгие годы, взгляд его был осознанным. Мила словно увидела своего прежнего брата. Он смотрел на нее несколько мгновений, затем прошептал одними губами:

— Помоги мне.

В палату вошел Тройкин и медсестра, увидев девушку, торчащую из окна, Тройкин грозно рявкнул:

— Почему оно открыто!

Медсестра жалобно что-то промяукала.

— Санитаров! Быстро! — гремел Тройкин.

Он бросился к окну, а женщина побежала за помощью. Мила продолжала висеть в окне.

— Родной мой. — прошептала Мила. — Не шевелись, пожалуйста.

Парапет, на котором сидел мальчик был достаточно широким. Вероятно, влекомый одному ему известными темными мыслями Никита сумел выбраться наружу, но не сумел самостоятельно вернуться обратно. Это и напугало его, решила Мила.

Сколько он так сидит? Милу бросило в озноб от мысли, что он мог сорваться вниз, с высоты четырех этажей.

В мгновение, Мила выбралась из окна, не давая доктору возможности поймать ее и двинулась по парапету на встречу к юноше.

Никита внимательно следил за действиями сестры, во взгляде его блестело любопытство. Когда Мила подошла к нему, он неожиданно выпрямился и сделал шаг в сторону от нее.

Мила замерла.

— Ник. Малыш. Не шевелись. Я помогу тебе.

Но Никита замотал головой.

— Никто. Никто мне уже не поможет! Только я сам. Столько мыслей. Столько мыслей. Они жужжат, жужжат, мешают спать. Я пытался забыть…

До Милы дошел смысл его слов.

— Ник. Ты не виноват. — с последней надеждой прошептала Мила и сделала шаг навстречу брату.

В тот же момент, он улыбнулся и шагнул вперед.

— Нет. — закричала Мила, падая на парапет.

Она протянула руку вниз, словно пытаясь вернуть Никиту обратно. Но увы! Она отчаянно пыталась поймать его, спасти, не дать сорваться вниз. Но было слишком поздно.

Мила издала истошный, отчаянный крик, разрывающий тишину окружающего клинику леса. С деревьев с карканьем взлетели вороны. Небо потемнело и шум от дьявольских птиц заполнил всю округу. Внизу под окном, разлилась багрово-красная лужа. Больше Мила ничего не осознавала.

 

Глава 2

Прошел год.

Мила проснулась, потянулась и села в постели. Уже год ее держат в больнице, где прежде лежал ее брат. В том же отделении, на том же этаже, в той же палате. Почему-то врачи решили, что ей нужна помощь, отчего-то все вдруг решили, что она могла тронуться умом, и вопреки здравому смыслу поместили ее в палату, где она так много времени проводила с братом.

Мила не понимала этой злой шутки, но все же никак не выдавала своего внутреннего дискомфорта. Она боялась, что как Никита, может стать вечной заложницей этой проклятой палаты.

Доктор Тройкин, после того как случилось несчастье с его пациентом, ушел на заслуженный отдых по старости, и вот уже год как занимается разведением собак породы хаски. Первое время он приходил навещать Милу, сочувственно смотрел на нее и постоянно вздыхал. Затем его посещения стали все реже, и реже и вскоре он вовсе забыл о девушке. Просто пропал и больше не появлялся.

Теперь у Милы был другой доктор — Волков Илья Константинович. Этот был молодой, общительный, амбициозный. Он был главврачом этой больницы, и после случившегося решил вести девушку сам. Он заходил к Миле часто. Наверно даже слишком часто. И постоянно спрашивал:

— Ну как ты?

Зачем он это спрашивал? Мила не могла понять. Он пугал ее. Пугал своей широкой улыбкой, пугал своим приветливым взглядом. Люди не могут быть так добры ко всем. Скорее всего это просто игра. А он, он же психотерапевт, значит он самый лучший в мире игрок. Мила не доверяла ему, и каждый раз отвечала холодно:

— Со мной все в порядке.

— Это хорошо, — говорил Волков.

— А когда я смогу поехать домой?

На этот вопрос он грустно покачивал головой, и Мила понимала: «Никогда».

Так продолжалось целый год, и лишь накануне, на обычный Милин вопрос, Волков ответил с широкой улыбкой:

— Думаю уже скоро.

Мила была на седьмом небе от счастья. Он впервые дал ей надежду. Впервые он разговаривал с ней как с нормальным человеком. Надо было только держать себя в руках, и стараться не выдать волнения, тогда может быть скоро она сможет вернуться к своей привычной жизни.

На это утро ей назначено последнее обследование, и если результаты будут отличными, ее выпустят на свободу. Мила ждала. Она верила, что скоро все закончится.

Точно по расписанию к ней в палату вошла Лида. Тучная медсестра, которая Миле никогда не нравилась. Без особых эмоций, она сделала девушке укол и с той же безразличной миной вышла. После нее в палату пришел Волков. Он сел на стул возле койки и заботливо спросил:

— Ну как ты себя чувствуешь?

Мила решила отступить от ритуала. Она посмотрела в окно и задумчиво сказала:

— За окном снег. Вы видели?

Он кивнул.

— Так рано, еще только начало октября, а снег уже выпал. И его так много.

— Очень много, но завтра он растает.

— Откуда вы знаете?

— Я смотрел прогноз. — рассмеялся Волков.

— Это грустно. — печально сказала Мила. — Я всегда любила зиму. Мне нравится когда мороз обжигает щеки, я люблю вдыхать свежесть зимнего дня, этого не забыть.

И вдруг она посмотрела на Волкова с невыносимой тоской и болью.

— Вы ведь отпустите меня домой.

Волков посмотрел на девушку и положительно кивнул. Мила едва не подпрыгнула от счастья. Глаза ее загорелись а сердце наполнилось громким стуком.

— Когда?

— После обеда я подготовлю твои документы, и будем выписываться.

— Значит, я здорова?

Он не ответил. Промолчал. Какие-то мысли тревожили его, но он их не озвучил. И Мила не стала настаивать. Неважно что он думает о ее состоянии, главное, что она поедет домой. Главное что она станет свободной.

Волков задал еще несколько вопросов, Мила оживленно отвечала. После он записал что-то в ее карту и вышел.

К вечеру приехали родители. Это была сухая встреча, они словно выполняли свой долг перед больным ребенком. До того момента как принесли выписку, Мила оставалась в постели, а родители сидели за столом и даже не смотрели на дочь.

Они всегда были такими.

Мама — Светлана Владимировна, некогда красивая и эффектная женщина, а спустя годы значительно постаревшая, но все еще пытавшаяся ухватить за хвост увядающую красоту, всегда оставалась холодной в своем безразличном величии. Она никогда не интересовалась как живут ее дети, и если даже в какой-то момент и проявляла интерес, то только для того чтобы перед своей совестью выполнить материнский долг. Даже потеряв сына она не проронила ни одной слезинки, а лишь сухо сказала: «Это жизнь.»

Отец, бывший полковник, Немиров Владимир Аристархович, потомственный офицер, с военной выправкой и сухими военными взглядами на жизнь, несмотря на свою внешнюю холодность, относился к детям с большей заботой, но старался не подавать виду, чтобы как считала его мать, ныне покойная Серафима Игоревна, не баловать детишек лаской и любовью. Он и следовал наставлениям матери. Был холоден и выдержан, но при всем при этом всегда старался поддерживать общение с детьми. Наверняка лишившись сына он даже пустил слезу. Правда никто этого не видел, поэтому это так и остается предположением.

И вот они приехали забирать свою дочь из больницы. Но даже не удосужились спросить, как у нее дела. До самого вечера они просидели в молчании, а когда подготовили документы, Мила забрала свою выписку, собрала вещи и поспешила навсегда покинуть это жуткое место. Она так спешила, что даже не попрощалась с медперсоналом.

В машине сохранялась привычная тишина. Едва слышно играла спокойная музыка. Мила сидела на заднем сидении и рисовала на запотевшем окне.

— Прекрати! — довольно грубо крикнула Светлана. — Ты же оставишь следы! Как ребенок, ничего не понимаешь.

Мила тяжело вздохнула и откинулась назад. Возвращение в реальность. Вот она ее настоящая жизнь. Вечно недовольная мать, постоянно молчаливый отец. А что ждет ее дома? Одинокая комната, в их загородном доме и вечная пустота.

Когда жив был Ники, в его молчании Мила видела безграничную любовь к себе. Она чувствовала ее во взгляде, чувствовала в окружающей их тишине. Теперь она осталась одна. Как он мог бросить ее одну в этом чужом и безразличном мире? Мила смахнула набежавшую слезу.

Проехав все пробки, машина выехала на пригородную трассу. Дорога была довольно скользкой и приходилось ехать медленно. Отец всегда был щепетильным к вопросам безопасности. Никогда не превышал скорости, никогда не нарушал правил, и всегда повторял: «Садясь в машину, ты уже несешь потенциальную опасность для общества, зачем усугублять это своей глупостью.»

Дом семьи Немировых находился в нескольких километрах от городской черты, в часе езды от центра, это если без пробок. Уже давно вся трасса была буквальна засыпана частными домами, строительство которых с каждым годом только разрасталось. Люди пытались бежать из пыльного, шумного мегаполиса на лоно природы, но как и должно было быть, мегаполис бежал за город вместе с ними.

Вдоль дороги открывались крупные супермаркеты, заправки, мойки, различные магазины и торговые центры. Вскоре и пригород мог смело считать себя урбанизированным.

Однако полковник Немиров, еще в свое время предвидел возможную ситуацию, оттого и выбрал себе участок под строительство, вдалеке от дороги, на берегу дикого озера, затерянного и хвойном лесу. Вскоре по соседству начали вырастать другие дома, но их было не так много, поэтому этот уголок был своеобразным райским оазисом на краю шумного города. Земля здесь продавалась по баснословным ценам, и уже не было желающих тратиться на пустой кусок грязи, когда можно за те же деньги приобрести неплохой домик, чуть дальше, но со всеми условиями и коммуникациями. Так и случилось, что это место так и осталось закрытым и непознанным.

Полковничий дом был одним из самых больших. Строение в четыре этажа, выложенное из темно-серого кирпича, с растущими по стенам вьюнами, с покатой крышей и внушительным количеством пристроек. Там была и летняя кухня, и баня, и вольер для собак, и двух этажный дом для гостей, который так не разу и не был использован по назначению (изредка, когда родители ссорились, полковник уходил в свой домик, который почему-то называл охотничьим и до тех пор пока жена не извинялась, проводил там долгие вечера, в полном одиночестве.) была и пристань для моторной лодки, на которой никто и никогда не катался, и конюшня, где лошадей никогда не содержали.

Жилых комнат в главном доме было шесть. Весь первый этаж занимали: прихожая, гостиная, огромная столовая и кухня. На остальных этажах располагались комнаты. По две на этаже, с отдельными санузлами и королевскими гардеробными. Интерьер дома был выдержан в чопорном английском стиле, что еще больше подчеркивало кричащее высокомерие хозяйки.

Машина въехала в ворота, и они медленно поползли обратно, скрывая от глаз любопытствующих великолепие полковничьего дома. Дом хорошо охранялся, глухим забором, который разрывался только у берега и пятью цепными псами, породы кавказкой овчарки.

Псы были настоящими хищниками, беспощадными и бешенными. Их специально натаскивали на защиту, лучшей охраны было не придумать.

Даже Мила боялась этих зверюг, особенно после того как однажды они чуть не загрызли насмерть соседского мальчишку. Ребенок бродил вдоль берега, и заинтересовался красивым домом, о котором все только говорили, но никто никогда не видел вблизи. Еще издалека мальчик успел заметить небольшой домик на верхушке старого дерева, и бросился к нему. Он хотел посмотреть, ему было любопытно. Это был обычный детский интерес. Он уже подходил к дереву, на котором красовался домик, когда его заметили сторожа.

Первым поднялся Мухтар и громким лаем разбудил остальных. В мгновение ока, вся стая, с диким лаем бросилась на несчастного ребенка, готовые разорвать его в клочья. Что могло случиться, не посмотри Мила в это время в окно.

Она успела увидеть лишь перепуганный взгляд несчастного мальчика, не понимающего что ему надо делать, и услышала громкий лай собак. Мила выбежала на улицу, как раз в тот момент, когда звери начали его трепать.

Схватив увесистую палку, Мила с криком побежала в самую гущу. Первый удар пришелся по Мухтару, тот взвыл и огрызнулся, но узнав в нападающем молодую хозяйку продолжая рычать все же попятился назад.

— Прочь! А ну прочь! Мерзкие твари! — кричала Мила, награждая каждого пса сильным ударом, приправляя их для достоверности пинками.

С неохотой, псы все же выпустили свою добычу и раздраженные, опустив головы, но продолжая рычать поплелись к вольеру. Мила рыдала от страха, видя окровавленное тело мальчика, и боясь даже прикоснуться к нему. Пыталась позвать на помощь, но никто ее не слышал. Охрипшая от криков, она опустилась на колени рядом с изуродованным ребенком и попыталась поднять его на руки. Мальчик застонал от боли.

— Тише милый, я помогу тебе. — прошептала Мила.

Она подняла ребенка и принесла его в дом. Увидев как дочь вносит в дом окровавленное тело Светлана замерла на месте. Но быстро пришла в себя и бросив взгляд на следы крови, которые тянулись за дочерью начала кричать.

— Ты с ума сошла! Что ты тащишь в дом!

Тогда Мила впервые повысила на мать голос.

— На него напали отцовские собаки! Вызывай скорую! Ему нужна помощь!

— Что значит напали! — возмутилась Светлана. — Что он делал на нашем участке! Правильно сделали! Может быть, он ограбить нас хотел, а ты сейчас помогаешь этому пройдохе…

— Да что ты за человек такой! Он же ребенок! — Мила подняла на мать злобный взгляд. — Вызывай скорую! Он может погибнуть!

Светлана что-то проворчала, но все же грех на душу брать не захотела, и скорую вызвала. Мила пока пыталась остановить кровь. Она шептала мальчику слова надежды, успокаивала его и гладила по голове. Она помнила тот день, когда уже видела подобную картину и в ужасе представляла что могло случиться, не подоспей она вовремя.

Благодаря ее стараниям, мальчика спасли. Ему наложили 64 шва, из них 18 на лицо. В щеку вставили пластину, зашили глаз и заново пришили правую часть носа. На всю жизнь у ребенка остались шрамы, как напоминание о том роковом дне.

Больше мальчика никто не видел, оставшись изуродованным на всю жизнь, он старался не попадаться людям на глаза. И его дальнейшей судьбе Мила ничего не знала.

Машина остановилась. Мила не дожидаясь родителей вышла и прошла в дом. Она не хотела ждать пока мама прочитает ей нотации как надо себя вести, не хотела ждать пока папа бросит сочувственный и понимающий взгляд, но как всегда промолчит. Она зашла в дом, поднялась в свою комнату и закрыла дверь на ключ. Так с самого детства было принято в этой семье. Запирать двери.

Осмотрев свою комнату, Мила сделала вывод, что здесь ничего не меняется уже на протяжении многих лет. Там же стоит мебель, там же лежат игрушки, и так же заправлена постель.

Мила села за свой письменный стол, за которым почему-то никогда не делала уроки и посмотрела на фотографии закрепленные на стенде. Они были совсем детьми, когда случилось несчастье с Никитой. С тех пор прошло много лет. Много воды утекло с тех пор. Мила заметила, что среди фотографий нет снимков ее брата. Кто-то снял их, но зачем? Наверно мама. Может ей все же тяжело было смотреть на фотографии погибшего сына? Значит в ней еще осталось что-то человеческое, и может быть даже Мила сможет достучаться до нее. Время покажет.

 

Глава 3

С вечера Сергей не мог заснуть. Он пол ночи проворочался в постели, пытаясь то посчитать баранов, то вспомнить свое детство, то подумать о просмотренных скучных фильмах, но сон все не шел. Давно он уже не страдал бессонницей. Наверно больше трех лет он и думать забыл об этом ужасном состоянии.

Оно вернулось внезапно, когда в квартиру по соседству въехало новое семейство.

Обычная на первый взгляд семья. Отец, мать, двое детей и собака. Ничем не примечательные, не обеспеченные типичные соседи, но только не для него. Из двух детей новых соседей, Сергей сразу же приметил хорошенькую девочку, двенадцати лет. Она была словно глотком свежего воздуха. Нежная, невинная, всегда улыбчивая. Белокурый ангел с синими глазами.

Мысли о ней мешали ему спать. Он не мог есть, не мог жить своей привычной жизнью, он всегда думал только о своей Лолите. Она стала его наваждением. Ему даже казалось, что эта маленькая кокетка заигрывает с ним, намеренно провоцируя. Так искренне она улыбалась ему когда здоровалась.

Утро застало его уставшим и вымотанным от бессонной ночи. Сергей поднялся и прошел на кухню. Как выбросить эту девчонку из головы. Как вновь вернуться к нормальной жизни. Три года назад он уже имел проблемы из-за своей дьявольской страсти, и едва не загремел за решетку. Тогда ему повезло, мама девочки пошла на встречу горе любителю сладенького и за круглую сумму забрала заявление из милиции. Но сколько из-за этого могло быть проблем. Сергей с ужасом представил, что с ним могли сделать на зоне, попади он туда по этой жуткой статье.

Тогда он дал себе слово, больше не поддаваться этой слабости. И вот опять. Как проклятие. Эта девчонка, она послана ему как испытание. Как проверка его выдержки. Но как это сложно. Практически невозможно. Как побороть в себе то, что появилось из ниоткуда, возникло из недр его больного сознания.

В детстве Сергей жил с отцом алкоголиком, и не раз становился жертвой побоев и издевательств. Он всегда был замкнутым и стеснительным ребенком, а отец, пропустив пару стаканов спиртного желала показать сыну каким должен быть настоящий мужчина.

Он избивал мальчика до полусмерти, всем что попадется под руку. Да еще и на глазах у своих собутыльников, которые во время этого громко хохотали, подбадривая товарища. А Сергей лишь пищал как маленький щеночек, и жалобно скулил, повторяя:

— Папочка не надо. Я буду. Я стану настоящим мужчиной.

Во время очередной пьянки, его отец разошелся не на шутку, и как обычно разгорячившись, начал издеваться над сыном. Но на этот раз вид жалобно стонущего ребенка еще больше распалил его ярость. Он избивал его долго, и с особой ненавистью и яростью, не останавливаясь. Сквозь побои, боль и слезы, Сережа видел, как виновато прячет глаза его мать, как друзья, понимая что все заходит слишком далеко начинают собираться и расходятся, а отец все продолжает.

— Когда же ты станешь настоящим мужиком! Что же ты ноешь как баба! Встань! Ответь мне! Покажи что ты мужик! — орал взбесившийся родитель, выдавая очередную порция пинков и тумаков.

Но Сергей не мог стать таким как желала видеть его мужчина, он был слишком слаб в свои тринадцать лет, слишком раним и беззащитен. Это сейчас он знает, что отец был еще слабее его. Что именно его внутренние страхи и слабость будили эту ненависть и ярость на сына. Но тогда он со слезами терпел побои и лишь молился чтобы все поскорее закончилось.

В тот последний раз, отец избивал его до тех пор, пока мальчик не отключился. Увидев, что ребенок больше не отвечает на побои, и даже не всхлипывает, мужчина пнул свою жертву ногой, и не получив реакции, просто перешагнул через него, потеряв всякий интерес. Он спокойно отправился спать.

В тот день мама все же вызвала скорую, и Сережу с серьезными травмами увезли в больницу. Несколько недель он провел на больничной койке, и лишь когда вернулся домой, узнал, что отца арестовали.

На суде, когда выносили приговор, Сергей сидел рядом с матерью, и боялся даже поднять на отца глаза. Он знал, что тот уже раскаивается, мама передала разговаривала с ним. Он просил у них прощения.

Огласили приговор: Виновен и приговорен. Тогда Сергей поднялся. Он впервые за свою маленькую жизнь набрался храбрости и бросил прямой взгляд на человека, который причинил ему столько боли. Он вложил в этот взгляд всю свою ненависть и презрение, и именно в этот момент почувствовал, как отец слаб. Он почувствовал, как отец дернулся под его взглядом, и на лице маленького Сережи промелькнула злобная усмешка.

— Ты все таки сделал меня мужчиной. — злобно проворчал себе под нос мальчик, и не дослушав приговор вышел.

Он победил. Он преодолел свой страх. Ненависть сделала его сильнее. Она сделала его мужчиной. Так ему казалось. Так он думал. В это он верил.

В тот день Сергей последний раз видел отца. Старый алкоголик скончался в тюрьме от воспаления легких. Узнав о смерти отца, Сергей вздохнул с облегчением. Это было концом его жуткого кошмара, но в тот же день это стало началом нового, еще более ужасного кошмара. Тогда Сергей и почувствовал в себе эту жуткую тягу к насилию, но не к тому которым терзал его долгие годы отец, а к иному виду, более опасному, более страшному и дикому. Насилию не просто над личностью, а насилию самому настоящему.

Впервые это случилось в деревне, где Серей отдыхал у бабки. Первую его жертву звали Лиза, он называл ее Лола. Ей было четырнадцать, Сергею шестнадцать. Лиза заигрывала с ним с самого первого дня. Она кокетничала, флиртовала, вела себя как настоящая куртизанка. Она то и дело теряла тоненькую лямочку ее ситцевого платья, а затем изгибалась словно кошка, открыто демонстрируя свои уже созревшие прелести. Она была так соблазнительна в своей детской непосредственности, что в один прекрасный день Сергей не сдержался.

Он схватил девушку, и затащил в какой-то полуразрушенный сарай. Она отдавалась ему с пылом, хотя была до этого не опытна в любовных делах. А он как можно больше старался унизить ее. Резко хватал за волосы, запрокидывая ее голову, то больно щипал за чувствительные места, заставляя ее кричать, то грубо хватал за шею, жадно впиваясь ей в губы. В тот день он был хозяином, он был повелителем этой маленькой и несмышленой Лолиты.

В конце лета, вдоволь насладившись юным телом, Сергей со спокойной совестью вернулся домой, обещая девочке вернуться. Больше в деревню он не приезжал. Не то чтобы он боялся встретить с Лизой, нет. Просто он не хотел больше видеть эту похотливую шлюшку, теперь ему хотелось чего-то большего, иного чувства. Он жаждал обладать совершенной невинностью.

На протяжении трех лет, он находил себе девочек и вдоволь услаждал свои низменные потребности. Для этого он ездил по разным городам, выискивал своих жертв, подкарауливая их возле школы и завершал задуманное жестким, неконтролируемым актом насилия, оставляя свои жертвы униженными и истерзанными. В этом он нашел свое счастье. В этом он чувствовал себя мужчиной.

Так продолжалось до тех пор, пока он не нарвался на ту проклятую девчонку. Она оказалась далеко не из простых, ее трудно было запугать. Он как сейчас помнит — она не кричала, не плакала, и с ненавистью смотрела ему в глаза. Надо было ее убить. Но Сергей не мог, эту грань не сумел перейти. Когда все закончилось, Сергей бросил девочку и скрылся.

Не успел он еще прийти в себя от полученного наслаждения, как его повязали менты. Грубо и с издевками. Тогда его спасла репутация в деловых кругах и круглая сумма денег отваленная матери пострадавшей. С того самого дня Сергей попытался навсегда забыть о своей слабости. Столько сил он приложил на пути к своему возвышению, столько времени он тратил на учебу, затем на открытие бизнеса. Только самому себе он обязан всем что имел на данный момент, и рисковать всем из-за сомнительного удовольствия он больше не хотел. Но как говориться, наши пороки как наркотики, они еще слаще, чем запретнее. То же было и со страстью Серея, разумом он пытался забыть о прошлом, но душа и тело его ждали прежних услад. Возможно, если бы он не увидел эту белокурую малютку, то жизнь его так и протекала бы в прежнем русле, но он увидел.

Это была химия. Он поймал ее любопытный взгляд. Увидел в нем то, что желал увидеть, и с того дня потерял покой и сон.

— Чертова девка! — буркнул Сергей и поднялся.

Пора было собираться на работу. Сегодня у него состоится важная встреча с инвесторами, а он выжат словно лимон.

Сергей принял холодный душ, побрился и накинул халат.

На кухне он приготовил себе кофе, и сел с газетой за стол.

— Что у нас твориться в мире, — с улыбкой произнес он, разворачивая газету.

Сзади послышался шорох. Сергей обернулся и успел увидеть лишь как к его лицу приближается кулак в черной перчатке. Один удар, Сергей дернулся и грузно рухнул на пол.

Он пришел в себя в темноте. Вокруг витал неприятный запах сырости. Он попытался пошевелиться, но руки и ноги его были скованы кожаными ремнями.

В темноте он услышал шаги. Вспыхнул яркий свет. Несколько мгновений ему понадобилось, чтобы привыкнуть к свету. Проморгавшись, он понял что находится в какой-то подвальной комнате, но довольно чистой и аккуратной, очень похожей на операционную. Стен отделанные белой плиткой, темный пол, железный дверь.

Совершенно голым он лежал на операционном столе, укрытый лишь тонкой простынкой. Захотелось закричать, но рот его был заклеен скотчем.

Сергей начал дергаться, мычать, по щекам его потекли слезы. Он почувствовал себя бессильным перед обстоятельствами. Кто его похититель? Что он собирается с ним делать? За что? В голове начали всплывать кадры из фильмов ужасов, где неизвестной часами и с особым удовольствием мучил свои жертвы, самыми изощренными способами. В душе похолодело от ужаса.

Неизвестный подошел вплотную к столу и навис над своей жертвой. Лицо его скрывала хирургическая маска, глаза — пластиковые очки. На руках были одеты стерильные перчатки.

Сергей повернул голову и увидел что неизвестный приготовил все необходимое для своих бесчеловечных пыток. На небольшом столике лежали хирургические инструменты и вершиной пыток вероятнее всего должна была стать специальная пила, которой распиливают кости.

Страх сковал Сергея. Волосы на голове зашевелились, и в панике он посмотрел на своего мучителя. Тот смотрел на него спокойно, без эмоций.

Тогда Сергей начал проявлять попытки вырваться из своих тисков. Он задергался из стороны в сторону, то поднимая живот, то опуская. Ему казалось что так он может ослабить хватку кожаных ремней.

— Тише. — прохрипел неизвестный, — так ты сделаешь только хуже. Прими свою участь как мужчина.

От этих слов Сергея прошибло в пот и он замер, испуганно уставившись на неизвестного.

В голове его крутились мысли. Кто он? Кто этот ужасный человек, который навис над ним? Откуда он знает самое сокровенное из его детства, самое страшное.

Неизвестный взял со стола шприц и ввел неизвестную инъекцию. Затем сочувственно посмотрел на Сергея. Да, это было именно сочувствие. Неизвестный жалел его.

— Когда мы встретимся с тобой в следующий раз, ты забудешь о своей страсти. Ты будешь чист. Твой разум и мысли освободятся. Считай, что я спасаю твою грешную душу. Я помогаю тебе стать человеком. Я твой спаситель. Скоро ты навсегда обретешь покой в своих мыслях, и сможешь чистым предстать перед богом. Ты ведь понимаешь о чем я говорю.

Как хотелось Сергею крикнуть, что это какая-то чудовищная ошибка, но мучитель не дал ему такой возможности. Сергей чувствовал как по щекам его покатились крупные капли слез. Он с ужасом понимал свою беспомощность, но сделать ничего не мог.

Еще несколько мгновений Сергей неподвижно и преданно смотрел в глаза своему мучителю, и после погрузился в сон. Перед тем как его сознание окутал мрак, он услышал последние слова впившиеся острым жалом ему в мозг:

— Они также плакали? А тебе, было их жаль?…

 

Глава 4

Возвращение Милы домой, нельзя было назвать нормальным. Оказалось, что никто не радуется ее возвращению, что никто даже не ждал ее, и теперь никто не хочет замечать ее присутствия.

Мать всегда при виде Милы старалась скрыться в лабиринтах коридоров и комнат. Отец с грустью смотрел на дочь, но на слова был скуп и при встрече холоден.

Со временем Мила стала ощущать себя одинокой в своей же семье и затворницей в огромном доме.

Единственной ее радостью оставались книги. Мила закрывалась в библиотеке и буквально захлебывались новыми приключениями. Она решила раз мир реальный отвергает ее, и нет в мире больше родственной с ней души, значит мир иллюзорный станет ее новым домом. Она погружалась в чтение и явно представляла себе как плывет на кораблях, как сражается в пустыне, как парит в высоте. Мир фантазии стал ее приютом, ее обителью, и безразличие в семье не казалось уже таким тревожным. Раз семья отстранилась от нее, Мила решила отстраниться от семьи.

Мила как обычно сидела в библиотеке, в глубоком кожаном кресле, напротив камина. В руках ее была книга Дафны дю Морей «Реббека». Мила уже дочитала до середины, но так и не смогла ощутить того животного ужаса, который обещала ей рецензия.

Дверь она заблаговременно заперла изнутри, чтобы внезапно, вдруг возникшее желание родителей проведать дочь, не отвлекло девушку от чтения.

Мила как раз дошла до того момента, когда на окрестности дома опустился густой туман. И вдруг отчетливо осознала, что она жутко боится тумана. Это необъяснимое на ее взгляд явление, могло быть не чем иным как ширмой дьявола. Кто-то скрывался под пеленой сизого дыма, кто-то страшный и очень опасный. По коже девушки забегали мурашки, и Мила нервно захлопнула книжку.

— Бред. — решительно успокоила она себя, и бросила взгляд на окно.

Если есть в мире страх, но не обычный, когда вздрагиваешь от неожиданности, а тот который поднимаясь по позвоночнику леденящим ужасом пробирает до кончиков волос, то в этот момент Мила испытала именно его. Сквозь кристально чистое стекло, на нее смотрел светловолосый мальчик, с глазами налитыми кровью.

Мила не смогла сдержать крика ужаса, резко закрыла руками глаза и буквально вдавилась в кресло. Книга упала на пол.

От страха, девушка не могла пошевелиться, и набраться смелости, чтобы открыть глаза и вновь посмотреть в окно. Пока она собиралась с силами, и пыталась заставить себя подняться, убедить в нереальности увиденного и нелепости происходящего, чья-то ледяная рука, совершенно отчетливо коснулась ее плеча.

Мила закричала еще громче. Вскочила и бросилась к двери. Повернув ключ, она нос к носу столкнулась с отцом. Полковник стоял на пороге и удивленно таращился на перепуганную дочь.

— Что случилось? — сухо спросил он.

Мила, дрожа всем телом обернулась, указывая рукой на окно, но к ее удивлению там никого не было.

Мальчик исчез так же неожиданно как и появился. Или может быть был всего лишь игрой ее воображения.

Полковник бросил взгляд на книгу лежащую на полу.

— Тебе не стоит в твоем состоянии читать подобные книги. Ты слишком впечатлительна. — строго сказал он. Вскользь поцеловал дочь в макушку развернулся и ушел.

А Мила еще долго стояла на пороге и в упор смотрела на окно. Но мальчик больше не появлялся.

Смутное ощущение, что она прежде уже видела этого ребенка, не оставляло девушку ни на минуту. И она твердо решила выяснить, кем он был, и зачем подсматривал за ней в окно.

Первым делом Мила решила расспросить маму. Несмотря на все предосторожности женщины, Мила все же застала ее врасплох за ужином, и достаточно опешив своим появлением, принялась настойчиво расспрашивать. Мила говорила спокойно, словно не было тех нелепых дней утомительных игр в прятки.

— Мам, скажи, а с нами по соседству проживают дети, примерно лет восьми, может чуть меньше?

Не пережевывая кусок рыбы, Светлана нервно сглотнула.

— Не знаю. — стараясь придать спокойствие голосу ответила она.

— Светлые волосы, острый подбородок, большие глаза…

Услышав описание, Светлана вздрогнула и выронила вилку. Но быстро собрав самообладание, вновь отрицательно качнула головой, затем поднялась и бросила на стол салфетку.

— Ты уходишь? — нервно спросила Мила.

— Аппетит пропал, — раздраженно ответила женщина и вышла.

Мила осталась в столовой одна. Светлана демонстративно показывала всем своим видом, что не желает общаться с дочерью, но если прежде Милу это не задевало, и только слегка удивляло, то на этот раз причины столь откровенного пренебрежения материнским долгом разбудили в ней особый интерес.

Она не понимала причин, и желала докопаться до правды. Мама что-то скрывала, и делала это неумело и раздражительно. Мила желала докопаться до истины. Почему ее целый год держали в клинике. За что? По каким неведомым причинам, девушка вдруг стала так неугодна родителям. К своему ужасу Мила стала сознавать, что прошлое отчего-то хранится в ее сознании отрывками. Словно части разбросанного пазла, который она хотела собрать в одну картину. У нее была вопросы, и она страстно желала получить ответы. Любой ценой. Она просто не понимала за что с ней так поступает, самый родной и близкий человек.

Быстро перекусив, Мила убрала за собой тарелку и отправилась за матерью.

Она нашла Светлану в гостиной, читающей очередной выпуск женского журнала.

— Нам надо поговорить. — решительно заявила Мила.

Светлана не отреагировала.

Тогда Мила выдернула у нее из рук журнал и бросила его на столик.

На этот раз Светлана отреагировала. Сохраняя самообладание, она подняла на дочь равнодушный взгляд и устало спросила:

— Что ты хочешь?

— Я сегодня видела мальчика. Десять лет. Светловолосый. Кто он?

— Не знаю.

— Не знаешь? А почему тогда нервничаешь?

— Потому что ты меня нервируешь. Ты нарушаешь мое личное пространство, так бесцеремонно и дерзко.

Мила недовольно нахмурилась.

— Почему меня держали в больнице? Я что-то натворила? Я кого-то обидела? Может быть тебя?

Светлана передернула плечами, и раздраженно закатила глаза.

— А ты попробуй подумать. — съязвила она.

— Я не знаю.

Мила задумалась, что она имеет ввиду, почему избегает встреч и разговоров.

— Ты знаешь.

Мила отдернулась назад как от удара. И вдруг догадка пронзила ее словно молния, прямо в самое сердце. Почти шепотом она спросила:

— Вы считаете, что это я виновата в смерти Ника?

— Ты убила его! — выкрикнула Светлана и вдруг осеклась.

Она виновато посмотрела на дочь, напряглась и прикрыла рот рукой. Мила заметила тень испуга промелькнувшую на лице матери.

— О господи, мама… Вы правда думаете это я убила его? Я любила его как никто другой! Каждый день! Ты ведь помнишь! Каждый день я навещала его в больнице! Он сам, ни я, никто, он сам спрыгнул с того парапета! Как ты можешь так думать…

Мила опустилась в кресло, качая головой и глотая слезы.

Светлана молчала. Она смотрела на дочь, не шевелясь и не дыша. Она словно ожидала дальнейшей реакции. Впервые она почти озвучила свои предположения, и Мила поняла, почему мама избегает ее. Она просто не желала делить дом с убийцей. Ее все считают убийцей.

И Мила решила бороться. Она вскочила и с вызовом посмотрела на мать.

— Я не убивала его! — решительно заявила она.

Затем она бросила последний взгляд на женщину и вышла.

Всю сознательную жизнь посвятить тому кого любишь, и в итоге услышать подобное. Мила не помнила событий той ужасной и кровавой ночи, когда их с братом нашли в лесу, но он знала, что никогда бы не причинила ему зла.

Поведением матери Мила была раздавлена, разочарована и убита.

Позже вечером, возвращаясь в свою комнату, она случайно услышала разговор родителей.

— Мне кажется у девочки вновь начинаются приступы. — делилась своими впечатлениями Светлана.

— Ты преувеличиваешь. — отвечал отец.

— Сегодня она вновь заговорила о нем. Я боюсь ее, когда она его вспоминает. Ты ведь помнишь чем, это закончилось в прошлый раз. Не надо было забирать ее из клиники. Этот доктор, Волков, он слишком молод, чтобы заниматься подобным делом. И он ничего не знает о нашей семье. Ничего.

— Чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты что-то сделал!

Светлана говорила истерично, и видимо ее реакция на случившееся призвали отца принять подобное решение.

— Хорошо. Завтра я позвоню доктору, он приедет и осмотрит ее. Но Ради бога, Света, не забывай. Она ведь наша дочь.

Повисла минутная пауза.

— Главное чтобы каждый из нас это помнил. — сухо ответила Светлана.

Больше Мила ничего не смогла услышать, родители заметили, что дверь в спальню приоткрыта. Полковник поднялся, Мила отчетливо слышала его шаги и предусмотрительно захлопнул дверь. За дубовыми панелью, слышимость была нулевой и Мила отправилась в свою комнату, чтобы все еще раз хорошенько обдумать.

Значит, завтра приедет доктор Волков.

Родители считают ее безумной и снова вызывают ей врача. Надо сделать все возможное, чтобы этот сноб в белом халате даже не догадался о странных видениях и ощущениях. Она никогда больше не вернется в эту ужасную палату, и без того настрадалась в холодных стенах больницы.

С завтрашнего дня, Мила станет самой примерной дочерью. Их тошнить будет от того какая она внимательная и хорошая. Они еще пожалеют что так поступали с ней. На этот раз она не даст им шанса отделаться от нее.

Ночью ей вновь было странное видение. Она долго не могла уснуть и к середине ночи отчетливо ощутила присутствие в своей комнате постороннего. По коже побежали мурашки, и Мила сама не понимая зачем села в постели и уставилась в темноту. Через несколько мгновений, когда глаза привыкли к темноте, она смогла разглядеть хрупкую фигурку ребенка, стоявшего в углу. Несколько мгновений Мила сидела не шевелясь, боясь даже вздохнуть, и вдруг ребенок словно заметив внимание девушки, сделал шаг вперед. Его почти прозрачный силуэт неожиданно попал в свет появившейся луны, и Мила узнала мальчика которого уже видела в библиотеке. Он смотрел на нее пустым, кровавым взглядом, не моргая и не дыша. И Мила не выдержала, она ощутила как ее тело охватывает паническая дрожь.

Мила бросилась на постель, натянула на себя одеяло и забормотала:

— Тебе, Богу и Творцу моему, в Троице Святей славимому Отцу, и Сыну, и Святому Духу, поклоняюся и вручаю душу и тело мое, и молюся: Ты мя благослови, Ты мя помилуй, и от всякаго мирскаго, диавольскаго и телеснаго зла избави. И даждь в мире без греха прейти день сей, в славу Твою, и во спасение души моея. Аминь.

Мила не понимала откуда она знает эту молитву. Это исходило из глубины ее сознания. Вдруг появились знакомые до боли слова, которые она буде то бы знала всю жизнь. Она не могла объяснить природу своего страха, прекрасно понимая, что все это игра ее воображения и что-то необъяснимое. Ее пугала власть этого явления над ее сознанием. И она задрожала от страха.

Всю ночь Мила пролежала под одеялом, чувствуя что ей не хватает воздуха, но сил выбраться и посмотреть в глаза своему страху, она так и не нашла.

Утром едва забрезжил рассвет, Мила прямо в пижаме выскочила из постели и пулей вылетела из комнаты. Весь заняла свое место у камина в библиотеке, не глядя на окно и не отрываясь от книги. Она хотела забыться. Хотела собраться с мыслями и подготовиться к встрече со своим врачом. Что бы ни случилось, он не должен догадаться о странных видениях.

 

Глава 5

В глухой тишине заброшенного дома, не слышно ни звука. И даже чуткий слух его единственного обитателя не уловил бы легких движений. Так работали настоящие профессионалы — отряд особого назначения. Среди своих их называют призраками.

Словно тени, они двигались вдоль стен, поднимаясь по полуразрушенной лестнице, преодолевая пролет за пролетом. Беззвучно, тихо и осторожно, держа наготове свое оружие. Этой ночью они вышли на охоту.

Поступили жалобы соседей, что в заброшенном доме, по ночам слышаться жуткие, душераздирающие звуки, природу которых не брались объяснить даже самые заядлые скептики. Это были крики, смешанные со стонами и плачем. Так плакали грешники на дьявольском огне. Жалобно, протяжно…

Возникло подозрение, что в доме организован наркоманский притон, численность которых за последнее время значительно возросла.

Весь дом был погружен во мрак, и только на третьем этаже, в одном единственном окне, горел свет. Оттуда и слышались упомянутые жуткие звуки. Но именно в день, было на удивление тихо.

Отряд из трех человек поднимался по лестнице, и даже старые, почти сгнившие ступени не издавали звуков под их шагами. Все было с ними заодно — старый дом, тишина и морозная ночь.

Трое человек поднялись по приставной лестнице снаружи дома, и по очереди, ловко запрыгнули в соседнее с освещенным окно.

Остальные сотрудники отряда окружили дом, во избежание попытки к бегству. Никто не знал, что ждет их внутри, но предчувствие у всех было не хорошее.

Подан сигнал. И все группы в один момент ворвались в единственную освещенную комнату.

И все как один, замерли на месте, двенадцать человек, самых бесстрашных, со стальными нервами, солдаты, которые в жизни своей видели не мало крови, замерли в ужасе и содрогнулись, увидев при свете дьявольскую комнату жуткого монстра. Это был ад во плоти.

Повсюду вперемешку с детскими вещами, разбросаны остатки мертвых животных. В воздухе витал ужасный запах гниющей плоти. Стены забрызганы кровью. Тут и там валялись огромные тесаки, покрытые ржавчиной. Рядом с огромным бочком валялись ошейники и остатки собачьих ног. Это было логово самого дьявола.

В углу, скопление полусонных мух, роилось над полусгнившим матрасом, на котором явно виднелся силуэт ребенка.

В другом конце комнаты, спал полуголый мужчина. Торс его был обнажен, и на груди его отчетливо виднелась зоновская татуировка, рот его был полуоткрыт, и нижняя челюсть зияла дырой. Это было отличительным знаком из мест не столь отдаленных, и всем присутствующим стало ясно кем может оказаться этот монстр.

Двое спецназовцев бросились к мужчине и быстро скрутили его, спящего и беспомощного. От него разило алкоголем и тошнотворным запахом затхлой мочи.

Мужчину вывели. И начался осмотр комнаты. Один из солдат подошел к матрасу и рукой отогнал мух. В тот же момент неподвижное тельце дернулось и словно из глубины детского сознания вырвался хриплый стон.

— Живой! — крикнул солдат и скинув с ребенка грязную простынь схватил его на руки.

Это был мальчик. На вид ему было не больше восьми лет. Почувствовав сильные руки, ребенок открыл глаза и в упор посмотрел на своего спасителя. Одинокая слеза появилась в уголке его глаз, и скатилась по щеке. Мальчик пальцами вцепился в плотную ткань куртки и одними губами прошептал:

— Мама.

Страшно представить, что пришлось пережить несчастному ребенку, и сколько времени его держали в этом жутком месте. Но в тот день, у всех находящихся в адской комнате, возникло ярое желание голыми руками придушить животное, сотворившее подобное. Сколько еще детей побывало в этом дьявольском логове? Сколько жизней унесла ненасытная страсть ублюдка? И как предотвратить повторение подобных преступлений.

Позже двое ребят в форме стоя возле подъезда злосчастного дома, перебросились лишь парой фраз:

— Была бы моя воля, придушил бы этого ублюдка своими же руками.

— Нельзя. — грустно произнес второй и сплевывая добавил — Это ж не гуманно, мать его! Идем. Пора.

Всем было очевидно, монстра посадят. Он получит высшую меру наказания и сядет за свои преступления. Но разве это обернет прошлое вспять? Спасет тонкую душу неокрепшего малыша? Сколько таких монстров ходит рядом с нами. Они живут и дышат тем же воздухом.

Мальчика которого спасли из дьявольской комнаты, звали Женя. Ему было восемь. Он пропал со двора своего дома два дня назад, и если бы его не нашли во время операции, то одному Богу известно, чем для него закончился бы этот день.

Этот шрам останется у ребенка на всю жизнь, и что бы не говорили психологи и другие там ученые умы, этот шрам не затянется никогда. Для ребенка насилие еще большая травма, чем для взрослого, ведь просто он не понимает что это такое, в силу своей неопытности, и к сожалению не может с этим бороться. Именно бессилие и отсутствие сопротивления, делает маленьких ангелочков легкой добычей для ущербных ублюдков, которые безжалостно воруют у них детство и рушат их крошечные жизни.

 

Глава 6

Волков въехал на парковку больницы за час до начала рабочего дня. Он часто приезжал на работу раньше обычного. Утром он любил посидеть в тишине и поработать.

Едва припарковавшись, он заметил у входа знакомую машину и понял что утро обещает быть неспокойным. Полиция редко обращалась к нему за помощью, так как он не был поклонником законодательной власти. Он считал систему несовершенной, о чем не упускал возможности заявлять при каждой встрече. У него были натянутые отношения с властью, хотя по жизни он был законопослушным гражданином. Он презирал их бездействие, они его снобизм и высокомерие.

Поднявшись в свой кабинет, Волков самодовольно усмехнулся. Как он и предполагал его ожидал давний друг-неприятель Власов.

Власова он знал уже давно. Как-то вместе им довелось работать над одним делом. Волков должен был освидетельствовать психическое состояние одного убийцы-педофила. Власов ждал заключения о вменяемости, на что Волков, вопреки всем прогнозам выдал совершенно противоположное. Тогда преступника признали невменяемым, положившись на опыт и знания Волкова, и поместили в клинику.

Но спустя месяц, больной бежал. С тех пор Власов и Волков стали непримиримыми врагами. Власов обвинял Волкова в коррупции. Он утверждал, что врач пользуясь своим положением, содрал с семьи обвиняемого кругленькую сумму. Волков тогда прилюдно назвал Власова дилетантом и клоуном.

Эта вражда длилась уже более пяти лет. И каждый из них при встрече общался сквозь зубы, ожидая прокола своего противника. В природе есть особый вид ящерицы, которые кусают свою жертву, впрыскивая с укусом в кровь яд, и после повсюду следуют за ней по пятам в ожидании смерти. Поведение обоих мужчин напоминало поведение этой самой ящерицы — они укусили друг друга и теперь внимательно следили, ожидая ближайшего провала своего противника.

Волков бросил холодный взгляд на Власова и прошел к своему креслу.

— Чем обязан? — недовольно спросил он.

— Мне нужна твоя помощь. — слишком спокойно и неожиданно ответил Власов.

Его тон насторожил Волкова, но ожидая подвоха, он не спешил сдавать позиции. Он опустился в кресло и откинувшись на спинку пошутил:

— От тебя, Павел, это звучит как ругательство.

— Илья, поверь мне. Моя воля, и ты был бы последним к кому я обратился, но… тут такое дело… Даже язык не поворачивается говорить об этом. Смотри.

Власов бросил на стол папку.

Волков извлек несколько фотографий, изображающих дьявольскую комнату. Следы крови на стенах. Сгнивший матрас. Грязь. Волков перелистывал их безразлично, с некой брезгливостью, даже не рассматривая. И вдруг он замер. На одном из снимков был изображен ребенок, лежащий на больничной койке. Его кожа была почти прозрачной, она буквально обтягивала кости, и сквозь нее просвечивалась каждая венка. Почти пустые глазницы, впалые щеки на которых явно прослеживались следы побоев. Редкие волосы, и синяя нитка губ.

— Кто это?

— Женя Иванов.

— Мальчик, который пропал два дня назад?

— Да.

— Из Новгорода, если мне не изменяет память.

— Совершенно верно. Ужас в том, что до сегодняшнего дня его продолжали искать.

Волков откинул снимки в сторону и заострил свое внимание на одном. На нем был изображен тот самый бомж, которого задержали в дьявольской комнате.

— Подозреваемый?

— Да. — ответил Власов. — Мы задержали его на месте. Но он клянется что не видел мальчика, а зашел в помещение случайно, увидев свет. Он искал ночлег, а нашел проблемы. Мы проверили, следы спермы принадлежать другому. Мальчик не опознал его как своего мучителя. Дело разваливается на глазах.

Волков посмотрел на следователя. Отложил фотографии и сложил руки.

— Хорошо. А в чем заключается моя помощь?

— А ты его не узнаешь? — с грустной иронией спросил Власов.

Волков еще раз бросил взгляд на снимок.

— Знакомое лицо но…

— В 1980, Павловский душитель. Он изнасиловал 15 и задушил 1 женщину в Павловском парке. О нем совсем недавно показывали репортаж.

— Да… да. Я что-то видел. Припоминаю. Его держали в специальном учреждении…

— Да. В дурке.

— И выписали…

— Дьявольская ирония — они признали его совершенно здоровым и отпустили на волю. Выпустили хищника на охоту. Вот такая у нас система.

— Но ты ведь сам понимаешь, что в демократическом обществе подобное не в новинку. Их сажают — выпускают — и они продолжают зверствовать. Это замкнутый круг — наш проклятый жизненный цикл.

— Вот только не надо со мной в доктора играть. — недовольно огрызнулся Власов. — и без тебя все это знаю. Не за этим я пришел.

— А зачем?

— Мне помощь нужна. Допроси под видом нашего сотрудника этого упыря. Он трусоват, но хитер. Ты легко с ним справишься.

— А сам почему не можешь?

— Да боюсь сорвусь, и прямо там придушу его. Не объективен я буду — пристрастен. Мальчишку видел, молодчинка держится. Он выжил то только потому что безумно хотел жить. Отважный. И от этого еще больше хочется своими же руками…

Волков достал сигару и закурил. Облокотился локтями на стол и задумался.

— Наверно лучше не мне идти. — вдруг заявил он. — Я тебе специалиста дам. Если я правильно представляю себе вашего изувера, ему лучше бы пообщаться с женщиной. Трусливая натура, избегает эмоционального и прямого контакта с женщиной, считает их виновницами всех своих бед. Она настоящий профессионал, перед ней он опешит.

Власов попытался было возразить, но Волков уже вызвал по телефону в кабинет своего доктора, и через пять минут по коридору застучало эхо тонких каблучков.

Открылась дверь, в кабинет вошла молодая девушка, слишком красивая для того чтобы работать в подобном заведении. Высокая, темноволосая, с раскосыми восточными глазами и точеными чертами лица. На ней был белоснежный халат, возможно слишком белоснежный для больницы, колготки телесного цвета и туфли на высокой шпильке, оттенка шампань. Несколько мгновений Власов не мог оторваться от любования девушкой, пока Волков не вернул его в реальность.

— Познакомься, Павел, кандидат психологических наук — Хелена.

— Можно просто Лена, — нежным и бархатным голосом представилась девушка и протянула следователю свою аккуратную, холеную ручку.

Власов привстал, пытаясь изобразить джентльмена и галантно предложил даме присесть. Девушка улыбнулась, и грациозно опустилась в предложенное кресло.

В голове следователя сразу промелькнула мысль о романе между Волковым и доктором наук, но он не подал и виду.

— Надо допросить одного подозреваемого, задать все необходимые вопросы, и постараться выяснить его причастность к одному делу. — Властно произнес Волков.

Девушка приняв все к сведению кивнула.

— Вы проедете с Павлом… — Волков запнулся, он совершенно не представлял и никогда даже не узнавал отчества Власова. Он бросил взгляд на следователя, но тот только развел руками.

— Можно просто Павел. — ответил он.

Лена улыбнулась и Власов заметил маленький бриллиантик на ее правом, верхнем клыке.

— Лен, когда закончите. — уже менее официально начал Волков. — Сообщишь мне.

Лена послушно кивнула.

Власов попрощался с Волковым, на удивление тепло и по дружески, и в сопровождении девушки покинул кабинет.

Оставшись один, Волков поднялся, подошел к массивному шкафу. Буквально пару минут порылся в содержимом среднего ящика, и достал довольно увесистую, толстую папку. На которой, крупными буквами было написано: «Немирова Людмила Владимировна».

Он осторожно убрал ее в портфель. Потушил сигару и вышел.

Он должен был ехать навестить свою пациентку. Утром позвонил ее отец, и слезно уговаривал приехать и осмотреть девушку. Он утверждал что наступил рецидив. И родители подозревали у несчастной новый приступ шизофрении.

В машине Волков вбил в навигатор адрес загородного дома полковника и нажал: «Старт».

— Двигайтесь сто метров вперед, затем поверните направо. — произнес противный женский голос, и повинуясь неизвестной властной женщине, Волков выехал на шоссе.

 

Глава 7

Власов выправил машину на шоссе, и понесся по направлению к городу. Лена в это время рассматривала материалы дела.

— Прежде он не убивал? — спокойно спросила она.

— Один раз.

— Это было случайно, скорее всего по неосторожности или непредумышленно. Он боится смерти, его цель унизить, втоптать в грязь, утвердить свою власть, но не убийство.

— Совершенно верно. Последнюю свою жертву он затащил на стройку, и девушка упала в шахту, когда пыталась бежать. Благодаря этому его и взяли. Но суд признал его виновным в убийстве по неосторожности, и в нескольких фактах изнасилования. Когда дело приняло огласку, стали появляться его жертвы, прежде предпочитавшие молчать.

— Проститутки. — утвердительно заявила Лена. — Его жертвы были проститутками, и не обращались в милицию, понимая, что им все равно никто не поверит. Он не так глуп, как кажется.

Лена дошла до снимка мальчика, и затаила дыхание.

— Сколько ему?

— Восемь, но он настоящий боец.

— Над ним надругались?

Власов кивнул.

В глазах Лены мелькнула грусть.

— Никогда не понимала, как рождаются подобные твари. Это генетическое отклонение, или может быть мутированное уродство сознания. Как устроен их мозг? Жутко представить.

— Вы Леночка еще слишком молоды, чтобы понять всю грязь нашего мира.

Лена с прищуром посмотрела на Власова.

— Вы думаете это он?

— Не знаю. Возможно. Он только вышел из места, где его держали несколько лет. Он озлоблен и знает свою безнаказанность.

— Что вы имеете ввиду?

— Один раз он уже преступил черту жизни, второй раз это происходит уже без угрызений, не составляя трудности. Человек, один раз преступивший жизнь, уже никогда не станет прежним.

— Это из психологии? — спросила Лена.

— Это из жизни.

— Вы наверно подобное каждый день видите?

— Нет. Даже для меня случившееся слишком ужасно. Преступления против взрослых ужасны, убийства, грабеж, насилие, все это плохо — но когда что-то случается с детьми… — Власов запнулся, и сжал руль так, что костяшки пальцев побелели, — это бесчеловечно. В это не хочется верить…

— Я общалась с педофилом год назад, когда проходила практику. Это не передать словами. Ледяное безразличие и самоуверенность, вот что я видела в его глазах. Он словно не понимал, за что его наказывают. Он пытался убедить нас, что девочка, которую он изнасиловал, сама соблазнила его. Вы можете себе представить? Ребенок допуберантного возраста, который еще даже не имеет представления о состоянии полового созревания. Девочка, играющая с куклами и верящая в волшебную фею — соблазнила взрослого, сорокалетнего мужика. И самое страшное — то, что в его словах есть правда. Его правда, которую он сам себе придумал. Все мы видим то, что хотим видеть. К сожалению.

Они подъехали к адресу. Власов припарковал машину и помог Лене выйти.

Девушка в дорогом пальто, накинутом на белоснежный докторский халатик, привлекла много внимания, перекуривающих на крылечке служителей закона. Наградив всех любопытствующих очаровательной улыбкой, Лена грациозно продефилировала к центральному входу.

Власов открыл дверь, и пропустил девушку вперед.

— А Волков-то похорошел. — усмехнулся долговязый участковый.

Власов усмехнулся в ответ и вошел следом за девушкой.

Лена вошла в душный кабинет и невольно сморщилась от жуткого запаха, который исходил от непрезентабельного и грязного мужика сидевшего в наручниках на стуле. Власов вошел следом и сел в углу. Лена села за стол напротив подозреваемого.

Увидев девушку, Чиренков обнажил свою зияющую дырой пасть и осклабился.

— Вот молодцы. Обвиняют меня черт знает в чем, и приводят на допрос куклу.

Лена не отреагировала на злорадную издевку душегуба, и спокойно открыв свою папку, достала ручку. Закончив приготовления она начала допрос.

— Вы знаете, по какому обвинению вас задержали?

— Мне сказали.

— Вы признаете себя виновным?

Чиренков подался вперед и нервно моргнув правым глазом сухо произнес:

— За кого вы меня принимаете? Он же ребенок.

— Значит, вы продолжаете отрицать свою причастность.

— Да.

— Кости животных, ошейники — ваших рук дело?

Подозреваемый еле сдержал приступ тошноты.

— Нет.

— У вас есть собственное жилье?

— Да. Но я пока сдаю его.

— Зачем?

— Мне нужны деньги, я хочу уехать из города в деревню, где вырос.

Чиренков вновь откинулся на стул и принял потерянный вид затравленной и до противного сентиментальной жертвы.

Лена улыбнулась одними кончиками губ, почти не заметно. Он был плохим актером, но все же умел правильно манипулировать своими эмоциями и мимикой. Когда он злился его глаза темнели, а когда пугался — начинал часто моргать. Предсказуем и поверхностен — он был открытой книгой для того кто умел читать по человеческим душам. Лена знала как разговорить подозреваемого, и уже после пяти минут общения была полностью уверена в его непричастности к делу. Нона сумела разглядеть в нем нечто другое и хотела выяснить все до конца. Так же она не оставляла надежду, что подозреваемый мог что-то видеть или слышать.

Изверга, совершивший подобное с несмышленым существом, она представляла себе без эмоциональным, уравновешенным, с прямым и открытым взглядом, с жесткими чертами лица, но мягким и внушающим доверие взглядом.

Чиренков же на ее мнение, не подходил ни по каким параметрам. Он был полной противоположностью психологическому портрету преступника, мысленно нарисованному Леной.

Пытаясь ввергнуть подозреваемого в состояние шока, Лена с совершенным хладнокровием начала выкладывать перед собой фотографии его жертв. Одну за другой, девушки, словно карточный пасьянс открывались перед своим мучителем.

Чиренков внимательно следил за ее действиями. Когда открылось фото последней девушки, Лена посмотрела в глаза преступнику.

— Вы помните этих женщин?

— Они проститутки.

— Они женщины.

— Они словно чума. Несут смерть и порок в наше общество. Я очищал их души от грязи. Пытался излечить их.

— Прекратите Черенков, вы издевались над ними, самым извращенным способом. Вам не было их жаль?

Чиренков смекнул куда клонит девушка и попросил закурить.

Выпустив кольца сизого дыма, он вальяжно развалился и закинул ногу на ногу.

— Им это нравилось. Они разозлились только потому — что мне не чем было им заплатить. Деньги. Все упирается в деньги. Весь наш мир стоит на капиталистических китах, а мы рабы этой системы. Вы, я, он, эти. — Чиренков кивнул на снимки.

Лена положила руку на стол, и словно непроизвольно, начала постукивать ноготками о поверхность. Несколько секунд все молчали, не выдержал Чиренков.

— Вы не могли бы прекратить. — почти сквозь зубы процедил он.

— Вас это нервирует? — спокойно поинтересовалась Лена.

— Немного.

— Скольких женщин вы изнасиловали? Ведь на снимках только малая часть.

Чиренков подался вперед, и сплюнул. Власов рявкнул на него, и невольно заработал недовольный взгляд Лены. Следователь прокашлялся и притих.

— Я уже понес наказание за свои грехи. — нервно сказал Чиренков.

— Но вы же понимаете, что заслуживали иного наказания?

— А вот это уже не вам решать.

— Не мне. Вы правы. Но разве это не придало вам уверенности в своей безнаказанности. Вы зверски изнасиловали более двадцати женщин, и так легко отделались. Разве это не показало вам вашу власть и безнаказанность? Вы сейчас не чувствуете свою силу? Свое превосходство?

— Нет.

— Хорошо. Тогда я вам скажу свои выводы о вашей личности.

— Я сам прекрасно знаю все о своей личности.

— Но я настаиваю, чтобы вы выслушали меня.

Чиренков передернул плечами.

— Валяйте.

— Вы ведь весьма образованный и воспитанный мужчина, значит выросли в благополучной семье. Ваша речь поставлена правильно, интонация спокойна, ваша мать вероятно была педагогом.

— Учительницей по музыке. — уточнил Чиренков.

Лена кивнула в знак благодарности за подсказку.

— Но в детстве вы были невзрачным и тихим ребенком, и не вписывались в общую массу коллектива. Вы учились хорошо, и из-за этого вероятно были изгоем.

Чиренков вызывающе хмыкнул.

Власов внимательно посмотрел на девушку.

— Девушки у вас никогда не было. — продолжила Лена. — Вы стеснялись женщин. Вероятно ваша мать была слишком властной и деспотичной, но никогда вас не била. Вам не хватало женского внимания, но чувствуя свою неуверенность, вы все же боялись к ним подходить. Остановите меня если я вдруг начну уходить в сторону.

Чиренков кивнул.

— Впервые вы совершили это, когда вам было около двадцати лет. После долгих занятий онанизмом, вы решили попробовать свои силы с живой женщиной, и выбрали для этого одну из представительниц древней профессии. Вы нашли ее на дороге?

— На улице. Ей было пятнадцать. Она была наркоманкой. — признался Чиренков, и в голосе его больше не было резкости.

— Вероятно вы рассказали ей о своей неопытности…

— И она начала громко ржать. Я долго терпел. Просил ее остановиться. Но она продолжала и продолжала. Ее смех до сих пор стоит у меня в ушах.

— И тогда вы начали ее душить.

Чиренков поник и кивнул.

— И испытали небывалое возбуждение, понимая что девушка находится в вашей власти. Но вы не хотели убивать ее. Вы только хотели доказать ей что вполне состоятельны как мужчина.

— Да. А потом я выбросил ее на дороге, и бросил ей вдогонку пять рублей. Эта была первая и последняя шлюха, которой я заплатил.

— Но вы делали это не из ненависти… не из мести, а только потому-что их страх возбуждал вас. Вы питались их ужасом. Получали наслаждение от их страданий. Вы были счастливы в те минуты. Но… вы не хотели их смерти… Вы же не убийца. И так же как вы не могли убить своих женщин, вы не смогли убить мальчика…

Слова Лены прозвучали спокойно, как приговор, как известный факт и эти слова повергли Чиренкова в дикий ужас. Он гневно сверкая глазами вскочил, отбросив в сторону стул и нависая над девушкой закричал:

— Я не трогал мальчишку!

— Сидеть! — в тот же момент Власов рванул к подозреваемому и схватив его за горло откинул от Лены.

Но все происходящее, на удивление не повергло девушку в шок, она совершенно спокойно поднялась, подалась корпусом вперед и облокотилась ладонями на стол.

— Не трогали… я верю. Но я хочу знать, где вы спрятали тело вашей матери? — спросила она.

Власов удивленно обернулся. А Чиренков обреченно обхватил голову руками затрясся, и шокировал следователя жутким признанием.

— Залил в цементе нашего садового дома.

Это была победа, пусть она не нашла мучителя ребенка, но она подтвердила свою догадку. Лена опустилась на стул, достала чистый листок, ручку и серьезно произнесла:

— Пишите.

После признания, разговор с Чиренковым проходил более естественно.

Он рассказал, что оказался в доме случайно. Зашел в подвал погреться и заснул. Разбудили его шаги и странные звуки. Он знал, что в том доме частенько работали торгаши с рынка, они потрошили там бездомных собак и продавали как свежее мясо.

Он услышал, как кто-то спускался по лестнице. Мужчина, шаги были уверенными и тяжелыми. Тогда Чиренков и решил осмотреть дом. В одной из комнат он нашел свечи, немного еды и выпивку, и решил провести ночь в тепле. Мальчика он не то чтобы не видел, а даже не смотрел. Даже в самом страшном сне он не представлял, что рядом обреченно умирает ребенок.

После рассказа о злосчастной ночи, Чиренков написал признание в убийстве матери, подробно описал причину и место. Когда его увели, Власов театрально хлопнул три раза в ладоши.

— Я поражен. — восхищенно воскликнул он, поймав удивленный взгляд девушки.

Лена склонила голову в благодарственном поклоне.

— Как вы догадались? Про мать?

— Это вы догадываетесь и предполагаете. Я читаю по эмоциям, он говорил о матери сухо, и с сожалением. И не отреагировал на мое «была». Это было его первое непредумышленное убийство.

— Почему вы считаете, что оно было не предумышленным.

— Вы же сами сказали — он не продолжил убивать. Он остановился. Он раскаивался и сожалел.

— Поразительно. Но как? — развел руками Власов.

Лена загадочно улыбнулась.

— Мой отец был известным специалистом в области судебной психологии, он работал по самым громким делам серийных убийц, написал немало трудов по теме психологии убийцы. С детства он учил меня читать по лицам и поведению состояние души человека, в то время как обычные дети читали сказки. Это моя жизнь, я по другому не умею.

— Почему был?

— Может быть вы слышали, в 2007 году, один психопат нанес ему два ножевых ранения, на пороге нашего дома в Германии. Одно из них оказалось смертельным. Отец прожил еще сутки, и умер. На суде Борн смеялся и повторял: «Кто он такой чтобы читать наши души!» Его признали виновным и осудили на десять лет. Мне кажется он просто хотел славы. Сейчас сидит и пишет книги.

— Профессор Нильсон фон Гильденштен. — вспомнил Власов. — Прости, что напомнил.

Лена кивнула, и печально улыбнулась.

— Это жизнь. Я уже смирилась. Он был великим человеком, но к сожалению не мог предугадать все.

Власов попытался перевести тему.

— А что ты можешь рассказать обо мне.

— Я думаю не стоит нам с вами играть в эти игры. Вам может не понравится…

— А я рискну.

Власов сел на край стола и крестом сложил руки на груди.

— Приступайте.

Лена бегло осмотрела следователя.

— Я скажу вам только одно — вы одинокий трудоголик.

Павел присвистнул.

— Это скажет даже дилетант. Поразите меня своими способностями.

Лена грустно вздохнула, словно его просьба была для нее в тягость и даже не изучая свой объект — начала, спокойным, размеренным голосом:

— Вы сирота. Выросли в детском доме. В детстве вас часто подвергали психологическому насилию старшие дети, но в силу своего волевого характера и сильного духа, эта травма осталась для вас лишь неприятным воспоминанием. Вы домосед, но почему то предпочитаете короткие ни к чему не влекущие связи — крепким, семейным отношениям. Я могу предположить, что вы боитесь нести ответственность за другого человека или, что более вероятно, в прошлом вы в ком-то разочаровались. Ваше хобби, охота — охота преимущественно на крупного дикого зверя. У вас нет друзей — только коллеги. У вас нет родных — только вы сам. Вы типичный волк, одинокий и замкнутый. И по человечески — мне жаль вас.

Власов аж выдохнул. Как точно и жестко она подметила все детали. Он действительно рос в детском доме, потому что мать его умерла когда ему было два года, а других родственников у него не было. В детстве мальчишки часто дразнили его слабаком и поэтому в тринадцать лет он начал заниматься боксом. Его хобби охота, куда он частенько выезжает со своими друзьями и коллегами. И отношений у него серьезных нет. Были, когда то давно, но дама сердца не выдержала трудовых будней и предпочла скрыться. С тех пор он не приводит женщин к себе домой.

— Нет слов. — уже не так весело ухмыльнулся Павел.

— Я что-то упустила?

— Боюсь, что я что-то упустил из своей жизни, раз такая юная и прелестная особа, читает меня словно открытую книгу.

— Я принимаю ваши слова как комплимент. — улыбнулась Лена.

Как она была очаровательна когда убралась. Белоснежные зубы, ямочка на правой щеке, и Власов не устоял.

— А теперь моя очередь узнать тебя получше. Может сходим перекусить в кафе через дорогу?

— С удовольствием. Там ведь подают великолепную солянку.

— Вы были там?

— Нет. Она изображена на уличном стенде, значит это самое лучшее блюдо в меню. Это уже не психология, это маркетинг.

Власов все больше и больше попадал под чары своей новой помощницы, и уже сомневался, что ему хватит сил устоять перед ее природным обаянием.

 

Глава 8

В комнате Милы звучала музыка. Музыка ангелов. Мила сидела на табурете перед зеркалом, и расчесывала свои густые вьющиеся волосы. Плавными, легкими движениями, расческа скользила по волосам. Мила не смотрелась в зеркало, она задумчиво изучала рисунок на занавесках, так как будто бы видела его впервые. Светлые ангелы, купидоны, кто такие эти купидоны? Дьяволята, которые распоряжаются твоей судьбой.

Мила ненавидела их.

Это мама повесила ей в комнату эти ужасные шторы, еще очень давно. Как будто специально, издеваясь над дочерью. Мама вообще все делала назло ей. Она ненавидела ее за то что Мила жила. Она всегда жалела, что не ее в ту ночь искромсали. Что не она провела пол своей жизни в психушке. С той силой любви, слепой и преданной, с которой матери обычно любят своих детей, ее мать — ненавидела. В последнее время даже не скрывая это.

Мила не хотела плакать. Ей не было обидно. Она уже привыкла. Ее расстраивало только то, что мама не хочет ей помочь освободиться от кошмара, ведь то что сейчас с ней происходит это не нормально, и вместо того чтобы помочь дочери, ее мать отвернулась и что хуже — позвала на помочь самого ужасного для Милы человека. Этого доктора Волкова. Неужели они не видят, что у него глаза полоумного. Он словно паук плетет свои паутины. С ним надо думать что говоришь, следить за каждым словом, иначе он быстро вплетет тебя в паутины безумия, и вновь ее домом станут стены палаты номер 13.

Она никогда не любила доктора Волкова, и не хотела чтобы он появлялся в ее доме. Это все равно что впустить волка в клетку с ягненком. Он хищник. Он профессионал. Даже если Мила будет самой нормальной из всех индивидов, он назовет ее латентной социопаткой, найдет причины и доказательства и вновь упечет в психушку.

Они держали там ее брата. Сделали из него психа, вместо того чтобы помочь, а теперь пытаются то ж самое проделать с ней.

За этот год Мила много переосмыслила. После выписки, она перестала принимать эти ужасные лекарства, и со временем стала чувствовать себя намного лучше… У нее уже не болела голова, пропало состояние сонливости, она более уверенно могла распоряжаться своими мыслями, улучшилась координация. Вот так они лечат. Превращают нормальных людей в овощей, и в насмешку называют этот бесчеловечный процесс зомбирования — лечением.

Зачесалась рука, Мила не гладя провела по коже расческой. Последнее время у нее часто появлялось это безумный зуд. Вспоминая ту ночь, когда она пряталась в лесу, Мила раз за разом отталкивала брезгливые ощущение — когда по тебе ползают разнообразные мошки, жучки, червячки и прочая лесная букашня. И как она выдержала все это в ту ночь. Не закричала, не заплакала и лишь периодически стряхивала с себя ненавистных насекомых. Тогда надо было молчать. В ту ночь у молчания была слишком высокая цена — жизнь.

Вновь зачесалась кожа, Мила посмотрела на руку и заметила черную букашку. Она брезгливо дернулась и тыльной стороной расчески скинула с себя божью тварь. Но тут же рядом появилась еще одна, что-то микроскопическое похожее на блоху. Мила и ее стряхнула.

Появилась еще одна. Туда же.

Затем еще, и еще, и вскоре Мила с ужасом наблюдала как по ее коже роятся черные точки. Их было несколько десятков, а может и сотен.

Мила закричала, вскочила и начала давить их расческой. Раздирая кожу в кровь, она терла острыми зубчиками прямо по коже. Но точек становилось только больше. Мила истошно кричала, продолжая терзать себя расческой. Руки ее были в крови. Глаза наполнены отчаянным страхом. Она не знала что делать, и не могла помочь себе.

В этот момент, кто-то попытался открыть дверь. Мила закричала:

— Помогите!

За дверью послышалось ругательство, и затем глухой удар. Замок хрустнул и дверь с грохотом распахнулась. В комнату буквально ввалился запыханный Волков. Он быстро сообразил что происходит. Подбежал. Выхватил расческу, откинул ее в сторону. Достал шприц, и вколол девушке в тонкую венку на запястье. Мила уже не сопротивлялась, молча наблюдая за действиями врача. Она была без сил.

Волков опустил девушку на пуф, и обхватил ладонями лицо. Взгляд у Милы блуждал из стороны в сторону, она дрожала и всхлипывала.

— Ты перестала принимать лекарства?

Мила молчала.

— Мила. Родная, без них тебе будет плохо. Я прошу тебя ответь, мне необходимо знать — ты принимаешь лекарства.

Словно в бреду, Мила отрицательно покачала головой.

— Господи. Почему с тобой так сложно. — воскликнул Волков, подхватил девушку на руки и направился к двери.

Собрав последние силы, Милы прошептала с мольбой в голосе:

— Я не хочу обратно. Пожалуйста.

Волков на один лишь миг замер в дверях. Что то было в ее голосе В ее отчаянной мольбе. И он пожалел девушку. Тяжело вздохнув, он вернулся в комнату и опустил Милу на постель.

— Если я оставлю тебя дома, ты обещаешь следовать моим назначениям и не нарушать процесс?

— Да.

— Расскажи мне, что случилось?

— Я не знаю..

— Когда это началось?

— Недавно.

— После того как ты перестала принимать лекарства?

Мила нехотя кивнула.

— Что ты видишь?

— Видения. Они словно призраки появляются в моей голове.

— Ты видела кого-то. Кого?

— Мальчика.

— Как он выглядел?

Мила устала закатила глаза и веки ее задрожали. Волков поднял ее голову и осторожно похлопал по щекам.

— Светловолосый, восьми — девяти лет?

Мила закрыла лицо руками, сквозь пальцы потекли слезы.

— Отвечай?

— Да.

— Ты знаешь кто он?

Мила отрицательно затрясла головой. Видно было как ей страшно.

Волков поднялся, вышел и вернулся через несколько минут с фото рамкой. Мила краем глаза посмотрела на него, не понимая, что он задумал.

— Ты видела этого ребенка прежде?

Из-за слез Мила не могла сфокусировать взгляд. Она сквозь пелену смотрела на снимок, и видела только размытое темное пятно.

— Нет.

— Посмотри внимательно.

Мила удивленно смотрела на доктора. Из глаз ее текли слезы. Вид был жалким и потерянным.

Волков сел рядом осторожно промокнул ее глаза и протянул фотографию.

— Этого мальчика ты видишь?

Мила снова посмотрела на снимок и в ужасе вскрикнула. На нее смотрели ясные глаза ее неуловимого фантома.

— Откуда у вас эта фотография? — недоуменно спросила Мила.

— Ты не знаешь кто это?

— Нет.

— Это твой брат Мила.

Мила нахмурилась и еще раз внимательно посмотрела на снимок.

— Нет, Илья Сергеевич, вы что-то путаете. Мой брат другой. Этого мальчика я не знаю. Это не Никита.

— Мила, скажи мне, я не спрашивал у тебя прежде, но если ты попытаешься вспомнить, я могу помочь тебе.

— Что я должна вспомнить?

— Ту ночь. Ты понимаешь о какой ночи я говорю.

Мила кивнула.

— Расскажи мне что случилось той ночью.

Мила села на подушки, прижала колени к груди и уткнулась в них подбородком.

— Я плохо помню. Мы с Ником были дома. Мама с папой задерживались. Я уложила Никиту спать и ушла к себе в комнату. Позже я слышала крик — Ник кричал. Ник был трусишкой. Он всегда говорил что в его шкафу живут монстры. Но в ту ночь он не врал, там был другой человек. Еще один.

— А ты не видела его лица?

— Нет.

Волков пристально посмотрел на Милу, девушке даже показалось что он не верит ей.

— Скажи, тебе ведь было одиннадцать лет, и ты все так красочно помнишь?

Мила опустила глаза.

— Я никогда не забуду ту ночь. И каждый день я переживаю ее во сне. Снова и снова. И думаю иногда, а чтобы случилось не убеги я в ту ночь. Я не спасла бы Никиту.

— Мила. Когда ты в последний раз видела своего брата?

Мила потупилась.

— Вы знаете. — с болью в голосе сказала она.

— Нет. Не знаю. Я хочу чтобы ты подумала хорошенько и ответила на мой вопрос. Когда ты в последний раз видела своего брата?

— Год назад.

Волков печально вздохнул.

— Мила. Твой брат умер тринадцать лет назад. Он не пережил той ночи. Он скончался по дороге в больницу.

Мила больным взглядом посмотрела на Волкова, как на безумца и отчаянно затрясла головой.

— Не правда! Вы с ума сошли? То что вы говорите — бред!

Волков обхватил ладонями ее лицо и посмотрел прямо в глаза.

— Твой брат скончался по дороге в больницу, от полученных ножевых ранений. Тебя направили на принудительное лечение в клинику. Палата номер 13 — твоя палата. Ты жила в своем иллюзорном мире и тебя на протяжении всего времени в этом поощряли. Но в прошлом году ты не попыталась совершить суицид. Тогда я отстранил Тройкина и сам занялся твоим лечением. Ты была здорова в общепринятом понятии, когда покидала стены больницы. Я был уверен что выписываю тебя совершенно здоровым человеком. Скажи мне теперь, подумав еще раз. Ты точно помнишь события той ночи?

Мила потрясенно смотрела на доктора. В глазах ее заблестели крупные капли слез. Она задрожала, и закусывая губу, судорожно замотала головой.

— Не правда. Все что вы говорите ложь. Он не умер… Он жив. Он и сейчас жив и скоро вернется, это все вы выдумываете, чтобы заставить меня поверить в собственное безумие. Но я нормальная! Вы слышите! Я нормальная!

— Мила. Тринадцать лет назад — ты убила своего брата. Безжалостно. А затем отнесла в лес желая спрятать, и видимо заблудилась. В доме не было обнаружено следов присутствия постороннего. Вы были в доме вдвоем. Ты и Никита. А теперь подумай хорошо и ответь — что случилось той ночью.

Мила продолжала мотать головой, затем вдруг начала нервно озираться по сторонам, закачалась их стороны в сторону. И в тот момент Волков вспомнил, что в памяти ее начали всплывать образы. Темная комната. Она над постелью брата, выдергивает из его тела нож. Кровь брызгает ей на лицо. Она берет брата и вырывается из дома. Ей кажется что ее преследуют. Ей все кажется. Все это не правда. Все ложь. Все путается.

Мила бросает затравленный взгляд в угол комнаты и видит силуэт Никиты — он весь в крови, лицо, тело и руки. Он смотрит на нее осуждающе и шепчет одними губами:

— Помоги.

Мила заламывает руки.

— Как?

— Помоги.

— Как мне помочь тебе? Как? Как?

Она вновь начинает качаться из стороны в сторону, начинает действовать лекарство и девушка медленно погружается в сон.

Волков бережно опустил ее на постель, укрыл одеялом и вышел.

Музыка стихла и в окно застучал сильный дождь. Комната наполнилась громкими звуками беснующейся природы, но Мила продолжала безмятежно спать. После всего пережитого, она еще не скоро придет в себя. Еще многое ей придется узнать о той проклятой ночи. Со многим придется смириться, и слишком многое поведать.

Вернулся Волков, заботливо обработал ей царапины, задвинул занавески, погасил свет и вышел.

 

Глава 9

Волков спустился в гостиную.

Светлана сидела в кресле и безразлично листала женский журнал.

Он с ужасом вспомнил, что когда она открывала ему дверь и дом наполнился жутким криком, Светлана лишь бросила холодный взгляд на лестничный пролет.

— Что это? — воскликнул Волков.

Светлана передернула плечами.

— Вам виднее, вы же ее выпустили. — Она упрекала доктора, за то что ее дочь находилась дома. — Она же чокнутая.

— Господи, она же ваша дочь. — возмущенно воскликнул Волков, оттолкнул Светлану и бросился в комнату девушки.

Его удивил тот факт что девушка запиралась в собственном дома, но больше он разозлился, когда увидел в каком она состоянии. Ее поведение явно говорило о том, что девушка не только не принимает лекарства, но в ее сознании уже произошел рецидив. Девушка вновь подверглась галлюцинациям. Волкова поразило безразличие матери к ее крикам и он решил немедленно в этом разобраться.

— Почему вы не следите за ее лечением? Она должна была принимать препараты. — сердито спросил Волков.

— Она их принимала. — сухо ответила Светлана.

— Не правда. Давно у нее начались припадки?

— Несколько дней назад.

— Почему же вы только вчера позвонили?

— Мы думали что у нее это пройдет. Но она снова начала разговаривать с зеркалами. По ночам стонет и воет. А вчера напала на меня с вопросами, и ее взгляд… я уже видела этот взгляд у нее, в ту ночь… Безумный, дикий, опасный, словно это другой человек.

Светлана достала сигарету и закурила.

— Вы ведь заберете ее обратно?

Он прошел в комнату и сел в кресло напротив Светланы.

— Не вижу смысла, — признался Волков.

Светлана едва не подавилась табачным дымом, от возмущения.

— Что значит не видите смысла? Она безумна.

— Но она не опасна.

— Не опасна? Это чудовище двадцать семь раз воткнуло нож в спящего ребенка. Затем утащила его в лес и одному богу известно что собиралась с ним так сделать. Вы на самом деле считаете ее не опасной или адекватной?

— Мне сложно судить о психическом состоянии вашей дочери, пока я с ней не пообщаюсь. Но я уверяю вас, девочка не опасна.

Светлана возмущенно откинула журнал.

— Да бросьте вы, что должно произойти, чтобы вы признали ее невменяемость? Она должна воткнуть нож мне в сердце? Напасть на меня спящую? Она безумна. Так же как ее мать.

Эти слова вырвались у Светланы случайно, и она тут же пожалела о своей вспыльчивости. Женщина попыталась взять себя в руки. Потушила сигарету и прикурила новую. Волков заметил что руки ее задрожали. По всей видимости она проболталась о тайне, которую не следовало открывать.

Волков подался вперед.

— Я видел ее свидетельство о рождении. В графе мать указано ваше имя. Вы отрицаете что Мила ваша дочь?

— Я не отрицаю.

— Но вы только что сказали…

Светлана колебалась несколько секунд, затем по всей видимости решила что лучше будет рассказать всю правду.

— Я расскажу вам все но дайте слово, что это останется между нами. И ни мой муж, ни тем более девчонка не узнают об этом.

— Я даю вам слово.

Светлана вновь потушила сигарету. Поднялась. Плеснула себе в бокал бренди. Волков от напитка отказался. Светлана вернулась в кресло и снова закурила.

— Если честно я не знаю, как все было на самом деле, но когда мы познакомились с мужем, у него уже была дочь. Он рассказал мне ужасную историю. Его первая жена пыталась убить девочку. Она выбросила девочку из окна многоэтажки, и сразу прыгнула следом. Мой муж в то время был на работе, а когда вернулся застал у себя дома милицию. Девочку спасли. Ей повезло, она упала на ветки и отделалась переломом. Ее мать упала рядом на асфальт и скончалась через час в больнице. В те времена мать Володи занимала какой-то важный пост в аппарате управления города и громкий скандал с безумством невестки мог повредить ее репутации. Дело замяли. Несчастную тихо похоронили, а вскоре, когда в городе случился ряд убийств, все заговорили о них и о безумной жене молодого офицера просто напросто забыли. Девочку записали на мое имя — Серафима постаралась. И я приняла ее как дочь. Я ведь тогда пожалела ее. Она была такой маленькой, напуганной, и я знала что она пережила. Я согласилась официально признать ее и стать единственной матерью. Позже муж достроил этот дом и мы всей семьей перебрались за город. Родился Никита. И все было замечательно. Мы были счастливой семьей. Я любила ее как родную дочь и часто жалела что не я родила ее.

Руки женщины дрожали, она замолчала, пытаясь справиться с эмоциями. Глотнула виски и поставила стакан.

— А теперь я жалею что эта тварь не подохла тогда! Ее мать была безумна, чего я ожидала и от девчонки. Вы как доктор знаете — безумие передается по наследству. Если бы я могла предположить. Если бы я тогда сказала ему нет и заставила отдать это чудовище ее бабке. Мой мальчик был бы сейчас жив.

Светлана уронила голову на руки и заплакала.

Волков подался вперед и заботливо дотронулся до руки безутешной женщины. Что она пережила, теперь становится понятна ее ненависть к девушке. Она воспитывала падчерицу, любила, а та безжалостно разделалась с ее сыном. И не важно какие были мотивы убийства, и что девушка была не в себе, надо отдать должное Светлане, что она сумела простить девочку — но так и не смогла принять обратно. Ее признание многое объясняло, и безразличие к девушке, и желание упрятать ее в больницу. Он понимал материнские чувства, но все же решил стоять на своем.

— Света. Примите мои соболезнования. Я знаю что ничто не восполнит эту потерю, но я прошу вашего понимания — девочка не виновата в случившемся. Это может быть последствия ее детства, травма или что-то иное. Вы не знаете, мать избивала девочку?

Сквозь слезы Светлана кивнула.

— Володя говорил что его жена лупила ребенка за каждую провинность. Едва девочке наступил год и она поднялась на ножки, с ней обращались как со взрослой. Ее ругали за пролитую воду. За уроненную пищу. За то, что она писалась, за то что она ломала игрушки. Девочка часами стояла в углу, под пристальным вниманием матери. Когда я вошла в их семью, она смотрела на меня затравленным взглядом. И вы знаете, дети которых бьют — они вздрагивают когда видят резкие движения. Я долго приучала себя быть спокойнее. Не кричала на нее, старалась быть мягче. Она приняла меня, когда я была беременна Никитой. Она просто пришла ко мне такая трогательная и милая, как я могла предположить, что она совершит нечто подобное? Разве может материнское сердце молчать и не почувствовать угрозу. Я ужасная мать.

— Вы не ужасная мать. И вашей вины здесь нет. Теперь мне становится все ясно, жаль что прежде вы не упоминали о болезни матери Милы. Шизофрения частично является наследственным заболеванием. И насилие пережитое в столь юном возрасте, просто сломали психику девочки. К сожалению я не могу забрать Милу в клинику, для этого нет показаний (Волков решил умолчать о случившемся в комнате) но если вы позволите, я хотел бы провести несколько дней с вашей падчерицей в вашем доме. Возможно я смогу узнать причину ее помешательства. Вы не против?

Светлана подняла на Волкова заплаканные глаза. Она не была Снежной королевой, какой считали ее окружающие, она была женщиной с ранимым сердцем. И рана причиненная ей самым родным человечком, оказалась смертельной для материнского сердца — Светлана закрылась в себе и отреклась от мира. Она жила лишь своей жизнью, не чувствуя и не страдая. Она одела маску безразличия. Слезы на ее глазах появились впервые, со дня похорон ее мальчика.

— Это к сожалению не вернет моего сына. — сухо сказала Светлана.

— Это вернет вам веру. Вы позволите? Я позже еще поговорю с вашим мужем…

— Не сможете, он на охоте, за триста километров отсюда. Вернется только на следующей неделе. И если вы решили оставить ее здесь. — Светлана намеренно не произносила вслух имени девушки, она считала что имя делает ее более нормальной, такой как все люди, а если она заберет у нее имя — то она заберет у нее душу, практически обезличит. — То я даже настаиваю на вашем присутствии.

Светлана нервно оглянулась.

— Я боюсь оставаться с ней наедине.

— Я присмотрю за ней, и если увижу что ее поведение может быть опасным, увезу в клинику. Вы согласны?

Светлана закивала.

— Да. Я ведь на самом деле не желаю ей зла. Но она не должна жить среди нормальных людей. Она изуродована детством. Она не такая как все.

Волков кивнул.

И вновь спокойную тишину дома разорвал нечеловеческий крик.

Светлана вздрогнула и побледнела.

Волков собирался подняться, но Светлана вцепилась в рукав его пиджака и вперилась умоляющим взглядом. Волков прочитал страх в глазах женщины. Не безразличие, не равнодушие, а страх. Она смотрела на него почти безумным взглядом.

— Часто она так?

— Каждую ночь. — почти шепотом призналась Света. — Волосы дыбом становятся от ее криков.

— Пойду проверю ее.

— Она спит. Она кричит так во сне.

— Я все равно должен убедиться что с ней все в порядке.

Светлана сглотнула и расцепила пальцы.

Волков уже почти вышел, когда Светлана крикнула ему вдогонку:

— Я не знала что она перестала принимать лекарство, она видимо смывает их в унитаз.

— Хорошо. Я вам верю.

Погода только ухудшалась. Дождь лил все яростнее, молотя крупными каплями по крыше, стенам, окнам. Звук стоял неприятный. Вскоре грянул первый раскат грома, что было весьма непривычно для этого времени года.

— Все таки быть концу света, — усмехнулся Волков, глядя на серые тучи и непроглядную стену дождя.

За окном не видно было ничего на расстоянии одного метра от дома, только едва уловимые силуэты деревьев, и темное пятно озера.

Крики продолжались, но уже не так громко. Мила кричала отрывисто, то замолкая, что вновь набирая силу. Это на самом деле было жутко. Даже у Волкова, человека подготовленного к подобным ситуациям, мурашки пробежали по коже.

Он подошел к комнате, толкнул дверь и вдруг крики стихли. Неожиданно просто взяли и оборвались. Дом наполнился могильной тишиной, жуткой, леденящей. Это был дурной знак, словно зло затаилось и стихло, в ожидании приближения своей жертвы. Волков отбросил дурные мысли, повернул ручку и вошел.

В комнате было темно. Плотные шторы не пропускали в комнату свет от уличного освещения. Волков рассмотрел постель девушки, но не смог рассмотреть что там происходит. Он не видел Милу, поэтому подошел к окну и распахнул шторы.

В этот же момент он спинным мозгом, интуицией, уловил легкое движение за спиной. Он резко обернулся, как раз тогда, когда Мила собиралась опустить ему на голову тяжелую статуэтку. Волков успел увернуться. Удар пришел на окно, раздался звон стекла, и Волков легко скрутил обезумевшую девушку.

Мила вырывалась и кричала, пыталась укусить его, поцарапать, но он держал ее крепко.

— Мила! — крикнул Волков. — Это я! Я не причиню тебе вреда!

Но Мила не могла угомониться, она словно дикая кошка брыкалась и звала на помощь. Ногти ее впивались в кожу, ногами она стремилась попасть ему а пах. Волков еще некоторое время пытался бороться с девушкой, но устав от бессильных попыток, достал из кармана еще один шприц и осторожно ввел инъекцию ей в руку.

Мила поборолась еще несколько минут, и затем вдруг стихла. Так же неожиданно как напала — девушка обмякла в руках доктора. Волков отнес девушку в постель, укрыл одеялом и вышел. Теперь он знал, ко всему прочему — Мила страдала лунатизмом, а это тоже могло объяснить многое.

 

Глава 10

Его звали Стас. И он жутко бесился, когда кто-то его называли Стасиком. Ему было одиннадцать, а жизнь уже успела усмехнуться над ним, сделав из миловидного и очаровательного мальчика, жуткого монстра и урода, сошедшего со страниц готического романа Виктора Гюго.

Когда-то он был обычным ребенком, таким как все. Шалил, доставал родителей своей неусидчивостью и гиперактивностью, всегда находил приключения на свою светлую голову. Но раньше жизнь словно хранила его. Он падал с тарзанки и ломал руку, но кости быстро срастались. Он травился смертельно опасными грибами, но лишь сутки проводил в постели, а на следующий день уже бегал с другими мальчишками. Он всегда был лидером среди своих друзей, они следовали за ним даже в самые авантюрные приключение.

Тогда-то родители и приняли это роковое для семьи решение. Они решили спрятать сына от опасностей шумного города и увезли за город, к тому самому злополучному озеру. Сколько после случая с нападением собак Немировых бедная женщина пролила слез. Как она проклинала это свое решение. Она словно сама бросила сына на растерзание этим мерзким тварям. За каждый шрам на его маленьком теле, она чувствовала свою вину и молила бога о прощении. Она бы свою жизнь отдала, за то, чтобы вернуть сыну его прежнюю жизнь, чтобы обернуть время и остаться в уютной квартире на Проспекте Просвещения. Но судьба не меняет своих решений, и не изменить того что уже свершилось.

После того как Стаса выписали из больницы, он замкнулся в себе, оставаясь при этом прежним, постоянно улыбался, делая вид, что ничего не случилась, но матери казалось что она отчетливо слышит как от боли плачет сердце ее сына.

Псы изуродовали не только его внешность. Своими клыками они истерзали его душу и навсегда закрыли дорогу к миру людей. Стас стал затворником.

Лишь изредка он выходил из дома, чтобы прогуляться, и всегда за несколько километров обходил проклятый дом Немировых, которых теперь ненавидел всей душой. Он ненавидел высокомерную хозяйку, которая при их единственной случайной встречи, брезгливо отвернулась всем своим видом давая понять, как ей противен его жалкий вид. Ненавидел полковника, за его слова, которые он сказал его матери. Несчастная женщина пришла к нему с просьбой усыпить собак, так как они могут быть опасны для окружающих, на что полковник ответил:

— Ваш сын нарушил границы моего частного владения, и понес за это заслуженное наказание. Мои собаки ни в чем не виноваты. Они в очередной раз доказали преданность своим хозяевам.

И ненавидел эту девчонку, которая спасла его. Ненавидел за то, что она не дала ему умереть, и теперь он вынужден влачить свое жалкое существование, как демон из преисподней, боясь показаться людям на глаза.

Вероятно те же чувства испытывал герой ломана Гастона Леру, живущий в подземелье.

Стас начал много времени проводить за чтением книг. Раньше он не замечал за собой такой тяги к чтению, но теперь… теперь другое дело, после того как он с упоением заглотил книгу Мери Шелли, о судьбе жуткого монстра, созданного амбициями больного гения, и так и не сумевшего найти себе места в реальном мире обычных людей. Он уже не мог оторваться от книг.

Как он понимал чувства того мерзкого существа. Ему даже казалось, что этот монстр говорит его словами, думает его мыслями и живет его жизнью. Тогда, прочитав до конца книгу Стас заплакал. И сразу же принялся за новую «Человек который смеется». Он вместе с несчастным мальчиком переживал все происходящее в его жизни. Он даже явно ощутил страх, который испытал брошенный ребенок, когда остался в одиночестве стоять на отвесной скале, практически раздетый, обдуваемый всеми ветрами. Как люди могут быть настолько жестокими? Получается, что Немиров сделал из него своего собственного Гуимплена, но не своей рукой. Немиров стал его больным гением, его Франкенштейном, его ночным кошмаром.

С того времени Стас перечитал все книги выворачивающие на изнанку его маленькую душу. Перечитал всех известных мистиков: Лавкрафта, Он был заочно знаком с каждым монстром, созданным гениальным воображением автора, и чувствовал все они теперь живут в его сердце, одним целым, неразделимым альянсом.

Со временем он стал забывать, что некогда даже случайные прохожие говорили про него:

— Какой очаровательный ребенок.

Он больше не был очаровательным ребенком, он стал монстром. И изо всех старался принять свой новый облик.

Однажды мама, желая уберечь сына от постоянных кошмаров, накрыла все зеркала в доме занавесками. Как обычно Стас спускался к завтраку, когда бросил взгляд на белое пятно мелькавшее на стене, в изгибе лестницы.

Он перегнулся через перила, чтобы оглядеть гостиную и увидел что и там все отражающие предметы наглухо закрыты белым саваном.

— Мам! — громко крикнул он.

С кухни донеслось:

— Что родной?

— Кто закрыл все зеркала?

— Я.

— Зачем?

— Я думаю так будет лучше для всех нас.

Стас быстро сбежал по лестнице, по пути стягивая покрывала, и яростно бросая их на пол.

— А с чего ты решила что так будет лучше?

Мама не ответила.

Стас остановился перед самым большим зеркалом в прихожей, несколько мгновений постоял, затем сдернул занавеску и отбросил в сторону. Перед ним появилось отражение реальной жизни. Он предстал в своем истинном лице. Раньше он не обращал внимание на свое отражение, но после маминого поступка впервые решился открыто посмотреть на свое уродство.

Одним глазом он внимательно рассматривал синюшно-белесые шрамы на своем лице. Потрогал пальцем. На ощупь они были омерзительны, гладкие и холодные. Он попытался улыбнуться, и передернулся от отвращения, затем с любопытством пошевелил ноздрями. Зрелище было не для слабонервных, и Стас сам брезгливо отвернулся.

— Мам. Ты считаешь меня уродом? — еле слышно спросил он.

Мама услышала его бормотание и выглянула с кухни.

— Нет родной. Для меня ты самый красивый.

— Брехня! — рявкнул Стас и вновь бросил взгляд через плечо. — Я самый настоящий урод. Каких свет не видывал.

Может и правильно мама сделала что закрыла все зеркала, зачем ему видеть последствия своего опрометчивого любопытства? Стас осмотрелся в поисках чего-нибудь тяжелого и заметил на столике рядом свою фотографию в бронзовой рамке. Он поднял ее, подкинул на руке, проверяя на вес, и решив: «Подойдет» с размаху запустил в зеркало. Этот жест не был отчаянным, не был вызван внезапно вспыхнувшими эмоциями, это было спокойное решение. Почувствовав облегчение, Стас пнул осколки упавшие к его ногам и бросил взгляд на маму.

Ее уже не было. Она вновь исчезла в дверном проеме кухни.

Стас вошел, и увидел что она плачет. Сгорбленная и раздавленная, она сидела на табуретке и тихо плакала, обхватив себя руками. Только плечи ее слегка вздрагивали. Стас подошел к ней и обнял.

— Мам. Не плачь. Со мной все будет хорошо.

Она подняла на него красные от слез глаза и обняла.

— Ты все что у меня есть. — прошептала она одними губами.

— И папа.

— И папа. — как-то обреченно прошептала мама.

Стас не знал, что отец не выдержал всего случившегося и уже давно завел себе женщину на стороне, появляясь дома лишь терзаемый угрызениями совести. Именно совесть не давала ему бросить изувеченного сына и жену, почти лишившуюся рассудка. Вот так и жили они, уже несколько лет.

Отец возвращался домой, когда темнело, проходил в комнату сына, желал спокойной ночи, и уходил спать. А утром незаметно исчезал, едва округа наполнялась первыми лучами солнца.

Но Стас всего этого не знал. Ему достаточно было того, что жизнь его так изменилась, именно поэтому родители щадили мальчика и держали свой разрыв в тайне.

Убедившись, что мама больше не плачет, Стас вышел в коридор.

— Ты куда? — тревожно спросила мама.

— Пойду прогуляюсь.

— Холодно, одень шапку!

Стас схватил шапку, надел ее на голову, а потом вдруг схватил ножницы, вырезал себе три отверстия: два для глаз, одно для носа и натянул ее как маску разбойника. Зеркала не было, поэтому Стас не стал разглядывать свой новый образ и выскочил на улицу.

Накануне шел сильный дождь и все дороги были размыты.

На прошедший день рождения, отец подарил Стасу четырех колесный квадроцикл. Настоящий, на бензине, со скоростями. Он развивал скорость до шестидесяти километров в час. Его красавец стоял во дворе, под навесом. Стас стянул с него брезент и гордо погладил сидение. На нем он чувствовал себя настоящим мужчиной. Ведь не ток-то просто управлять таким зверем. И отец знал это, значит он сумел рассмотреть в нем задатки взрослое, раз доверил эту машину.

Стас сел, завел двигатель, и вырулил со двора.

Он ехал в сторону дома Немирова. Он часто возвращался в то место, но уже не рисковал пересекать забор. Ему хватало ума следить за своим врагом со стороны. Стас нашел себе укромное место, на высоком дереве, и последний месяц, довольно часто сидел в своем убежище и следил за этим кровавым семейством. Он ненавидел Немировых. Всех до одного. Он видел как вернулась эта полоумная. Год назад она уже приезжала в дом, и именно в тот день, как случилось по роковой случайности, на него напали эти жуткие твари. Затем ее снова увезли, и вот она опять вернулась. Стас не знал почему эту девчонку держат в психушке, он только слышал что по округе рассказывали о кровавой ночи, когда погиб один из детей Немировых. Мальчик. Ему вроде было восемь. Стас не злорадствовал. Он не желал зла детям. Объектом его ненависти был сам Немиров и его псы.

Стас разрабатывал свой план мести. Но пока, в силу своей неопытности и несмышлености, остановился на грозных фантазиях, как псы самого же Немирова ждут его и полоумную женушку. Девушке Стас не желал такой жуткой смерти, все же она спасла его, хотя может и напрасно, но она пыталась. Что-то осталось в ней человеческое и Стас не желал брать такой грех на душу. Девушка, в его фантазии, утопится, не выдержав смерти родителей. Вот такой финал он видел для этой ужасной семейки.

Стас остановил свой агрегат у дерева, достал бинокль и по сучкам взобрался наверх.

В доме все было тихо. Даже дыма из трубы не было видно. Стас перевел бинокль на вольер. Собак не было. Значит, Немиров вновь утащился на свою охоту. Как было бы хорошо оказаться на этой охоте, и случайно попасть этому зверю в сердце. Это был бы несчастный случай на охоте. Стас воодушевленно прикусил губу. Как было бы легко, но к сожалению не возможно.

— Эй, павиан! Ты не боишься упасть? — послышался снизу глухой, мужской голос.

Стас вздрогнул. На мгновение он решил, что его засекли за слежкой, и все его планы могут рухнуть к ногам мерзких Немировых.

Стас бросил взгляд вниз и увидел что под деревом, заправив руки в карманы, стоит невысокий мужчина, крепкого телосложения, с косматой темной шевелюрой, и широко улыбаясь смотрит наверх. Стас сразу почувствовал положительную энергию, которая исходила от незнакомца, и соскользнув с ветки, с ловкостью обезьяны спрыгнул вниз.

Оказавшись рядом с мужчиной, Стас с вызовом посмотрел тому в глаза, ожидая привычной брезгливости. Но незнакомец даже бровью не повел, он продолжал смотреть на мальчика с широкой, открытой улыбкой.

— Какой ты ловкий. — Вдруг с отцовской гордостью, произнес незнакомец. — Не боишься так высоко забираться.

— Нет! — решительно ответил Стас.

— А что ты там делал?

Стас прищурился, отчего все его швы потянулись к переносице, но мужчина либо на самом деле не замечал уродства мальчика, либо слишком хорошо играл, сохраняя внешнее безразличие.

— Я смотрел на уток на пруду. — солгал Стас.

Мужчина бросил взгляд на водную поверхность и заметив вдали темное движущееся пятно на гладе воды, понимающе кивнул.

— На уток. — задумчиво повторил он. — А хочешь, я покажу тебе настоящего питона.

Представив себе огромную склизку тушу, Стас непроизвольно сделал шаг назад.

— Нет.

— А жаль. — задумчиво ответил мужчина. — Просто я недавно переехал сюда, мой дом находится на другом берегу озера. Я живу там в гордом одиночестве, только Люцифер составляет мне компанию.

— Люцифер? — повторил Стас.

— Мой Питон.

Кто мог назвать питона Люцифером? Как ирония судьбы, подумал он. Питон — самое опасное существо на свете, он не знает преданности, не знает пощады, его цель только убивать, чтобы добыть себе пропитание. Питон может напасть даже на жертву, гораздо превосходящую его по размерам. Слишком опасное для домашнего содержания существо. Зачем этот мужчина держит его у себя дома?

— Как-нибудь в другой раз. — вежливо, чтобы не обидеть незнакомца ответил Стас.

Мужчина пожал плечами.

— Как знаешь.

Он протянул Стасу свою крепкую руку.

— Александр.

Стас ответил на рукопожатие.

— Святослав.

Мужчина кивнул.

— Если вдруг надумаешь… то… заходи. Мы с Люцифером всегда рады гостям.

Стас кивнул и они разошлись в разные стороны.

Весь вечер Стас думал о своем новом знакомом. Он был первым кто не бежал от него с криками ужаса, и даже тени брезгливости не промелькнуло на его смуглом лице. Может он слепой? Как он мог не заметить явного уродства? Почему не передернулся от отвращения? Стас не мог уснуть, долго ворочаясь в постели.

А может он на самом деле не такой уже урод? Раз совершенно незнакомый человек разговаривал с ним на равных. И мама не раз говорила, какой он красивый, и что шрамы только украшают мужчину. Может быть этот незнакомец и усмотрел в нем, в Стасике, в брошенном и забытом ребенке, настоящего мужчину. То, что не видит никто другой, то что Стас прячет в глубинах своей души.

«Александр — думал Стас, и имя то какое у него громкое. Как Александр великий. И сердце у него открытое и доброе. И мудрость, определенно ему присуще человечность и великий ум. Не может быть человек с таким именем быть опасным.»

И Стас решился, что на следующий день он отправится в гости с своему новому знакомому.

«К моему другу, — с улыбкой думал Стас, представляя как они вместе сидят на веранде, ведут взрослые беседы. Настоящие мужские разговоры. И сердце Стаса наполнилось новым чувством — гордостью.

На следующий день, ни сказав маме не слова, он отправился к дому Александра. Перед тем как выйти на грунтовую дорогу, Стас обернулся на свой дом и бросил взгляд на окно маминой комнаты. Она стояла у окна. Ее не было видно, но Стас видел как колыхнулась занавеска.

Он помазал рукой и послал воздушный поцелуй. В последний раз. Если бы он мог предвидеть судьбу, если бы знал, что никогда больше не вернется домой… Но в полной уверенности, что идет в гости к своему другу, Стас мысленно покорил мать за излишнюю опеку и уверенной походкой направился к озеру.

 

Глава 11

Пела скрипка — красиво, жалобно, протяжно. Если не видеть, а только слышать, можно подумать что играет мастер виртуоз. Звучание было совершенно чистым и истинным. Дрожала каждая струна, пела каждая нота, музыка оживала.

Открытое окно трепало занавески, впуская в комнату холодный осенний воздух.

Это была обычная Тверская квартира. Видно было что здесь проживало не одно поколение хозяев. Довоенный стиль совершенно нелепо перекликался со стилем современным. Так например к старинному секретеру был приставлен круглый стул на колесиках. А на кожаном диване, с резными деревянными спинками, лежало мохеровое покрывало. И все в этой комнате имело характер несуразного смешения стилей и эпох. Коллекция книг, которая по всей вероятности стоила огромных денег, красовалась на совершенно невзрачном, дешевеньком стеллаже.

Именно в этой нелепой комнате, где переплетались стили и эпохи, и проходили занятия музыки.

Посередине зала, на толстом персидском ковре, босиком в одних беленьких носочках, стояла девочка. Это она душой играла на скрипке. Она заставляла инструмент петь.

Ее тоненькое платье, шевелилось в такт ее движений. Волосы спадали с плеч, прикрывая их наготу.

Позади нее, слишком близко, стоял пожилой мужчина. Он то и дело поправлял очки, и дрожащей рукой проводил по ровной спине своей ученицы.

— Тише Юленька, не так агрессивно. Мягче. Мягче.

Каждый раз чувствуя его прикосновение, Юленька передергивалась от отвращения. Почему этот старик все время трогает ее? Зачем он ее гладит?

Давно уже надо было рассказать все родителям, но Юля боялась. Боялась, что они не поймут ее. Боялась, что осудят. Ведь они так хорошо относятся к Владилену Серафимовичу.

Год назад, впервые увидев своего нового учителя музыки, Юленька обрадовалась. Ведь он был довольно приятным пожилым мужчиной преклонного возраста. Лет шестидесяти. Невысокого роста, с аккуратной и достаточно густой для его возраста шевелюрой. С открытой улыбкой и добрым взглядом.

Первые занятия он провел в присутствии родителей. Родители остались довольны, пожали по рукам, и с тех пор три раза в неделю Владилен Серафимович посещает Юленьку на дому, обучая девочку игре на скрипке.

Юле только недавно исполнилось одиннадцать лет. Ее комната все еще была заполнена немыслимым количеством кукол и разных игрушек. Она была ребенком, но со временем, замечая странные знаки и жесты со стороны своего учителя, Юленька начинала думать иначе. Она все реже играла в куклы, все чаще закрывалась в своей комнате исписывая тетради своими стихами. Если бы хоть раз ее родители прочли то, что пишет их дочь, они наверняка насторожились бы. Они задавили бы волка в овечьей шкуре, обманом подкравшегося к невинному чаду.

Ей было всего одиннадцать, но мысли ее уже давно переросли все возможные границы детства.

Толстая тетрадь, которую Юля прятала у себя в комнате под матрасом, начиналась стихами:

Некоторые страницы были вырваны. Казалось, что именно эти моменты, Юля мечтает забыть. Как будто можно взять и вырвать ненужные воспоминания из своей жизни. Так же легко, как листок из тетрадки.

Юля начала вести дневник в тот самый день, когда впервые осознала что происходит. Она не открывала его имя, не описывала его черты, он был неизвестным мучителем, его имя было Дьявол.

Музыка стихла.

На один миг Юля остановилась. Отвела руку и грустно посмотрела в окно. В голове, картинками пронеслись строчки нового стихотворения.

Когда она вырастет — она обязательно станет писательницей. Будет писать книги для детей. О принцессе, которая любила принца, не будет злых мачех, не будет колдунов и монстров. В мире и так слишком много зла, надо всего-навсего сделать его добрее. Это так просто. Почему взрослые этого не понимают?

— Юленька? Ты опять витаешь в облаках! — строго произнес учитель, и провел морщинистой рукой по нежной ровной спине, задержался на ягодицах и провел по внешней стороне бедра.

Юля с отвращением сглотнула слезы.

Как она хотела, чтобы этот человек в один прекрасный момент, просто взял и растворился на месте. Растаял, как злая ведьма из сказки Волкова. А она, Юленька, она как Элли, спасет мир от этого ужасного монстра, и воцарится на земле покой.

— Ты слышишь меня? — раздраженно спросил Владилен Серафимович. — Ты хочешь чтобы я рассказал твоим родителям, что ты отказываешься заниматься?

— Нет. — прошептала Юля, и вновь заиграла.

Родители никогда не наказывали Юленьку, но именно эта неизвестность перед наказанием пугала ее, рисуя в воображение жуткие картины. Юля не верила, что ее родители смогут причинить ей страдания, но все же боялась. Детям очень легко внушить то чего они не понимают и боятся. Довольно просто внушить ребенку что он плохой, что он никому не нужен. Дети более чем взрослые подвержены внушению. Их неокрепшее сознание, и хрупкость эмоций, делают их особо ранимыми. Если бы Юля хоть на миг поверила в свои эмоции и рассказала родителям о происходящем, они бы поверили ей. Но Юля молчала. Она была слишком мала для принятия таких решений.

Юля чувствовала, как взглядом он пожирает ее спину. Чувствовала как взгляд его скользит по голой коже, обжигает грязью пошлых мыслей и желаний. Невидимая слеза давно уже застыла в обреченных глазах девочки, а немой крик застрял в горле. Смирение. Вот чего хотят от нее — смирение. И она смирилась.

Вдруг Юля выронила скрипку и едва не закричала. Она впервые за все время их занятий, ощутила мерзкий вкус его горячих губ на своей шее.

— Пожалуйста не надо. — прошептала Юля, до боли закусывая губу.

Ей было противно. Ей было страшно. Она хотела бежать, но вместо этого как вкопанная застыла на месте, не в силах даже пошевелиться.

— Не бойся Юленька, я не обижу тебя. — Он словно змея, играл своим мерзким языком прошипел ей в ухо, обжигал тяжелым смрадным дыханием старости.

Юля дернулась. Она хотела выбежать из комнаты, но он схватил ее за руку.

— Ты должна быть послушной ученицей. Иначе у нас ничего не получится.

Юля задрожала от страха. А старый извращенец продолжал свои истязания. Он запустил пальцы в ее полосы и протянул их вниз. Дернул голову девочки и провел рукой по плечам.

Не выдержав этих издевательств, Юля заскулила. Мучитель напрягся.

Он сам ненавидел себя за эту слабость, но ничего не мог поделать. Это было выше его сил. Как бороться с соблазном, ставшим смыслом его жизни. Учитель отшатнулся от девочки, словно от чумы. И вдруг виновато начал поправлять ее платье. Он едва не преступил черту. И эта мысль безумно напугала его.

— Юленька. — заговорил он, — ты ступай. На сегодня урок окончен. Ты погулять хотела. Ступай.

Юля испуганно посмотрела на старого извращенца и пока он не передумал, схватила свою кофточку и выбежала во двор. Там она была в безопасности. Подруг у нее не было, из-за замкнутого характера, поэтому чаще всего она пробиралась в заброшенное здание старого магазина, и сидела там в одиночестве. В кармане кофточки она всегда держала листок и ручку, и записывала свои мысли едва они только созревали в ее сознание, как раз в том туманном виде, когда они особенно ясно открывают мысль.

После прогулки Юля вернулась домой. Сделала запись в дневник, предпочитая пропустить события этого дня. Она просто не могла перенести на листок ту грязь и отвращение которые томились в ее сердце.

Ночью она спала крепко. Перед сном мама пришла пожелать ей спокойной ночи. И Юля поддавшись чувствам крепко-крепко обняла ее, чем очень удивила.

— Я очень люблю тебя мамочка. — прошептала Юля.

— И я тебя солнышко. — ответила мама и поцеловала дочь в теплый лобик.

Мама ушла.

Утром папа отвез Юлю в школу.

Домой Юля больше не вернулась.

 

Глава 12

В одной из аудиторий университета, самой просторной и светлой, на кафедре психологии, проходила лекция. Преподаватель Хелена Гильденштейн. На ее лекции записывались заранее, в аудитории не было свободных мест. Студенты сидели вплотную друг другу, многие стояли, кто-то расположился на ступенях. Все знали великого профессора Гильденштйена, и увидеть воочию его единственную дочь, было делом интереса каждого. Это как завести диалог с Юнгом.

— Мы с вами поиграем в одну игру. Я вам сейчас расскажу один случай, а вы, каждый индивидуально, опишите свои ощущения на листке. Это не экзамен, не контрольная, это что-то вроде эксперимента, поэтому прошу вас описывать только свои личные ощущения и свое решение. Договорились?

Аудитория загудела, зашуршала бумага, защелкали ручки.

— Готовы. — выкрикнул один из студентов.

Лена включила прожектор и на экране появилась фотография девушки.

— Опишите пожалуйста каждый из вас, ваше мнение о личности девушки изображенной на снимке. Даю вам десять минут.

Начался процесс, Лена присела на край стола, и внимательно следила за лицами студентов. Она всегда интересовалась личностью каждого из своих абитуриентов. Отец учил ее: Ты должна знать людей с которыми работаешь. И как роковая насмешка, он погиб от рук убийцы, который в студенческие годы принимал участие в психологическом эксперименте профессора. Почему же этот великий ученый, не сумел рассмотреть в улыбчивом юноше своего будущего убийцу? Что притупило его природное чутье? Как он допустил свою собственную гибель? Ответы на эти вопросы Лена мечтала найти со дня смерти отца.

По истечении десяти минут Лена собрала листки и по одному начала опрашивать.

— Павел Мастрюков.

Поднялся невысокий, но крепенький, спортивного телосложения юноша, с широким лицом, русыми волосами и любопытным взглядом.

— Вы, Павел, считаете что девушка изображенная на снимке проститутка.

Аудитория наполнилась смехом. Никто не ожидал, что Лена как педагог сможет произнести полное название древней профессии. Слишком она была утонченной и воспитанной на вид. Все ожидали от нее жеманности, но не прямоты.

Лена подняла руку, призывая к порядку. Все затихли.

— Павел.

— Ее внешний вид. Синюшность кожи. Мешки под глазами. Губы почти бесцветные, мне кажется, эта девушка употребляет наркотики. Грязная одежда и неестественная худоба, говорят о ее скудном образе жизни. Поэтому я и предположил, что она может зарабатывать деньги продавая себя и скорее всего на улице.

— Она вам не прията?

— Весьма. Я бы передернулся, если бы увидел ее на улице.

— Если бы она была в беде, вы протянули бы ей руку помощи?

— Вряд ли. Каждый сам выбирает свой путь. Она выбрала тот, что я не приемлю.

— Хорошо.

— Марина Сливинская.

Поднялась красивая девушка, ухоженная, холенная. Одета дорого и со вкусом. Длинные, огненно рыжие волосы, Безумно красивые и проницательные глаза, именно обладательницы таких глаз сводят мужчин с ума одним лишь взмахом ресниц. Светлая бархатная кожа, ухоженные руки. Девушка еще раз бросила взгляд на снимок.

— А я считаю, что девушке просто не повезло. Ей на вид не больше пятнадцати, скорее всего ее родители пьют, и она растет в неблагополучной среде. Но я не думаю что она занимается проституцией. Мне кажется мешки от недосыпания, синюшность кожи, оттого что девочка мало времени проводит на свежем воздухе, а худоба, от недоедания.

Мастрюков обернулся к девушке.

— А ты когда-нибудь живого наркомана или проститутку видела? Как ты судить-то можешь?

— И слава богу, что жизнь не свела. — огрызнулась Марина.

— А если бы свела судьба? Если бы вы встретились с этой девушкой на улице, и она была бы в беде. Вы помогли бы ей? — спросила Лена.

Марина задумалась.

— Помогли бы? — настаивала Лена, заметив нерешительность девушки.

— Скорее всего нет. — честно призналась Марина. — Полицию бы вызвала, но защищать не бросилась.

Опрос оставшихся абитуриентов показал, что практически все студенты считают одинаково, и если бы эта девушка оказалась в беде на улице, мало кто проявил бы интерес к ее проблеме.

Лена отложила последний лист и вышла вперед.

— А теперь я вам расскажу всю историю этой девушки.

С экрана исчезло первое изображение и появилось второе — девочке, которой на вид было не больше тринадцати. Здоровый цвет лица, аккуратная прическа, красивая и чистая одежда.

— Кто-нибудь узнает ее?

В аудитории воцарилась тишина, и только тихий женский голос, дрогнув произнес.

— Это Виктория Панчина.

— Вы слышали ее историю?

— Я знала ее лично.

Все обернулись назад. Девушка поднялась, не отрывая взгляда от снимка.

— Вы не хотите рассказать своим сокурсникам эту ужасную историю.

— Вику похитили, когда нам было по двенадцать. Она была моей лучшей подругой. После того как после ее исчезновения пропало еще две девочки, моя семья переехала в Петербург, подальше от того жуткого городка. Больше я ничего о ней не слышала. Ее нашли?

— Да. Через три года после исчезновения. Кто-нибудь еще слышал эту историю? Нет? Тогда я начну.

— Отец Вики, был заслуженным учителем России, а не алкоголиком, как предположили многие. Вика стала одной из жертв преступной банды, орудовавшей в Брянской области более пяти лет. Она была одной из первых, кого они похитили. Как и многих других девочек ее накачивали наркотиками и продавали богатым клиентам, предпочитавшим девочек столь юного возраста. — Лена переключила прожектор, — У вас еще не возникло желания помочь этой девочке?

В зале воцарилась тишина.

— Запомните раз и навсегда. Обманчива вся та правда, что лежит на поверхности. Вы должны научиться смотреть вглубь ситуации, анализировать каждую увиденную вами мелочь, именно только свое, индивидуальное мнение, только ваш внутренний голос говорит вам правду. Даже если она ошибочная, это будет ваша правда и ваша ошибка. Вика сбежала от своих мучителей через два года. Она выбежала на дорогу и просила помощи у проезжающих машин. Был день, оживленная трасса, машины проезжали мимо отчаявшейся девушки со скоростью не менее 80 км ч. Все ее видели и никто не остановился. Ей повезло что мимо проезжала патрульная машина. Они и подобрали девушку, и как позже оказалось, что останься она еще на пять минут на дороге, то похитители нашли бы ее. Они ехали через три машины от патрульной и видели как ДПС подбирает девушку.

В аудитории вновь зашумели, студенты выражали свое недовольство.

— А почему вы шумите, ведь многие из вас считая Вику грязной и порочной проехал бы мимо. Мы не можем осуждать других, мы должны пытаться измениться сами.

Распахнулась дверь и появилась голова охранника.

— Елена Петровна, к вам из полиции.

— Кто?

— Следователь Власов.

Лена бросила взгляд на часы. До конца пары оставалось не более десяти минут.

— Все могут быть свободны. Следующая лекция в четверг. Жду всех.

Лена собрала свои вещи.

Аудитория быстро опустела, и только одна девушка, та что объявила себя подругой пострадавшей, опустив плечи подошла к преподавательскому столу.

— Елена Петровна, скажите… а что сейчас с Викой?

— После суда над ее мучителями, Вика покончила жизнь самоубийством, не справившись с грузом пережитого в доме кошмара.

Лена произнесла это спокойно, без эмоций. Так словно смерть была вполне нормальным явлением. Жизнь закономерна, мы живем, растем, наслаждаемся жизнью, а после умираем. И Лена давно решила для себя, что эта драма с переживаниями, только пустая трата эмоций Человека уже не вернешь, и проще принять его смерть как должное, нежели убиваться и рыдать на остывшей могиле.

Девушка не ожидая подобного ответа закрыла глаза и заплакала. Лена дотронулась до ее плеча, и сухо сказала:

— Соболезную.

Взяла свою сумку и вышла.

В коридоре ее ждал Власов. По его лицу девушка поняла, что случилось что-то ужасное. Он нервно разглядывал проходивших мимо студентов, и заметив Лену, почти бросился в ее сторону.

— Леночка, здравствуй. — он взял ее под локоть. — Мне опять нужна ваша помощь.

— Здравствуйте Павел. Я вся внимание — улыбнулась она в ответ.

Ее не смутила фамильярность с которой Власов взял ее под локоть, с которой произнес ее имя, она давно уже перестала обращать внимание на подобные вещи, ведь манера общения у каждого индивида вырабатывается годами и обществом в котором он растет.

— У тебя есть время проехать со мной?

— Да. А что случилось?

— Еще один ребенок. На этот раз девочка, одиннадцать лет. Тверь. Последний раз ее видели выходящей со школы. Домой она не вернулась.

— Когда это случилось?

— Вчера днем.

— Вы думаете это он же?

— Я не знаю, но если предположить… возможно девочка еще жива.

— Вероятно. И если взять за основу версию о серийном преступлении, то искать ребенка нужно в Питере. Осмотреть все подвалы, стройки, заброшенные дома.

— Этим уже занимаются. Мне необходимо чтобы ты поехала со мной в Тверь. Опросить свидетелей, родителей, осмотреть места. Если это наш извращенец, то я хочу знать по какому принципу он их выбирает.

— Мне нужно заехать домой, сменить одежду и ехать я думаю лучше на моей машине, она больше приспособлена к дальним поездкам.

Они вышли на улицу, и направились к парковке, подошли к красненькому «матизу». Лена остановилась, порылась в сумке и достала ключи.

— Я думаю лучше будет на моей. — сказал Павел.

Лена непонимающе сдвинула брови, нажала на «lock» и машина моргнула. Но не маленький Матиз, а огромный, черный Тахо. Лена стояла у пассажирской двери, и когда машина открылась села на пассажирское сидение.

Павел обошел машину и сел за руль. Лена протянула ему ключи.

— Дискомфортно себя чувствую, когда мужчина сидит рядом, начинаю глупить, подтверждаю нелепые шутки в адрес женщин. — пояснила она.

Павел улыбнулся, повернул ключ в замке зажигания и выехал с парковки.

— Никогда бы не подумал. Как такая хрупкая девушка, справляется с такой огромной зверюгой?

— Зверя надо приручить, и тогда он станет самым нежным, ласковым и благодарным.

Павел усмехнулся.

— Не удивительно, что ты так легко читаешь людские судьбы, ведь твоя написана иероглифами.

Лена лукаво улыбнулась.

— Ты просто не умеешь ее читать.

Лена впервые сказала ему ты. Лена впервые так открыто флиртовала с мужчиной. И всю дорогу до дома, она искоса поглядывала на Павла. Как мужественно он вел ее машину. Как быстро реагировал на любые ситуации. Как легко находил выход из самых сложных заторов и пробок. Он начинал ей нравиться.

Буквально на несколько минут Лена заскочила домой, переодела джинсы, удобные сапоги без каблуков, кофту и куртку. Закрутила длинные волосы в тугой пучок спустилась вниз. Дорога до Твери занимала не менее четырех часов. Павел включил диск Челентано, и покинув черту города набрал скорость до 140.

Переодевшись, Лена почувствовала себя более раскованно и свободно, она скинула сапожки, подогнула под себя ноги и посмотрела в окно.

— Если эти преступления серийные, мы не скоро его найдем. — грустно призналась она.

— Я знаю. — ответил Власов.

Всю оставшуюся дорогу они молчали, каждый думая о своем.

 

Глава 13

В Тверь они приехали во второй половине дня. Погода радовала, что нельзя было сказать про обстановку царившую в городе. На каждом шагу висели плакаты девочки — родители и родственники сработали оперативно. Общая атмосфера была напряженной. Площадки были пустыми, по улицам повсюду ходили дружинники с красными повязками на рукавах.

Ночевать в городе Павел не планировал, поэтому сразу же направился в участок, куда накануне поступило заявление об исчезновении.

Там их встретил молодой, понурый участковый. Он не улыбался. Говорил коротко и только по существу.

— Во сколько пропала девочка? — спрашивал Власов.

— В районе между двенадцатью и двумя часами дня.

— Свидетели есть?

— Ни одного.

— Родственников, подруг, учителей, всех кто мог видеть ее в последний раз — опросили? Узнали, может она разговаривала с кем? Может что рассказывала?

— Подруг у нее не было. Родители говорят, что девочка была послушной, домашней… Со школы вышла одна. До дома не дошла.

— Почему была? — Удивлено спросила Лена.

Участковый перевел на нее взгляд, внимательно осмотрел, хотя изначально девушка не вызвала у него особого интереса, и тем же обрывистым темпом ответил.

— Таких живыми не находят.

— О господи! Каких таких?

— Маленьких. Мы все знаем, что могло произойти, и готовимся к худшему…

— А я считаю, что есть большая вероятность того, что девочка еще жива. И вы должны приложить все усилия, чтобы найти ее в ближайшее время.

— Меня радует ваш оптимизм. Но только это не кино, дамочка. Это реальная жизнь. Это в фильмах убийца действует по плану, или по глупости дает шанс себя найти, в жизни не так. Если это тот же убийца что истерзал Новгородского мальчика, у девочки нет шансов. Понимаете, ловить их надо после первой жертвы, когда они еще не почувствовали вкус безнаказанности, а потом их не остановить.

— Но мальчик жив. — уточнила Лена.

Повисла тишина. Участковый отвел взгляд.

Павел виновато посмотрел на девушку.

— Нет, Лен. Он скончался, этой ночью.

— Значит мы ищем убийцу. — заключила Лена.

Павел кивнул.

По лицу девушки было видно, что эта новость неприятно задела ее, но она сдержалась.

— Так или иначе, мальчик был жив на протяжении этих двух дней. Он не убил его, а оставил умирать. Думаю, у нас есть шанс спасти Юлю.

— Вы хотите верить в чудо — верьте, а я просто хочу поймать этого зверя, для того чтобы остановить его раз и навсегда.

— Я хотела бы осмотреть комнату девочки и поговорить с ее родителями. Слишком много.

— Да, конечно. Моя машина…

— Мы на машине. — уточнил Павел.

— Тогда поедете за мной.

Смирнов сунул подмышку свою папку, одел фуражку, теплую куртку и они все втроем вышли.

Тверь небольшой городок, с маленькой численностью населения, и в таких городах, столь громкое преступление моментально вызвало всеобщее волнение и беспорядки. Вокруг отдела полиции уже столпились митингующие, и с плакатами зондировали:

— Ловите настоящих преступников, а не проституток и взяточников.

— Мы ловим-ловим! — крикнул Смирнов.

— Плохо ловите. — выкрикнул ему кто-то из толпы.

Смирнов бросил папку в машину и перед тем как сесть выкрикнул в ответ.

— Вот вы вместо того чтобы плакатами здесь трясти, помогли бы в поисках. Одним нам не справиться, сил не хватает и времени.

— Вам всегда сил не хватает. — вторил ему голос из толпы.

Смирнов махнул на бестолковую толпу рукой и сел в машину.

Дом, в котором жила девочка находился в самом центре города. Старая пятиэтажка, с просторной парадной, огромными квартирами, высокими потолками. Дверь им открыла мама девочки. Молодая, привлекательная женщина. Ей было не больше тридцати. Ее аккуратный маникюр был обгрызен, волосы взъерошены, губы она искусала до крови, руки нервно дрожали, а глаза не видно было из-за припухлости. Было очевидно, что плакала она каждую минуту. Видно было в каком отчаянии находилась молодая женщина.

В квартире находился сотрудник полиции. Он дежурил на тот случай если вдруг это все же окажется похищением и преступники свяжутся с родственниками для выдвижения требований.

Мать девочки встретила гостей приветливо, но улыбка ее была усталой и на лице явно читалась печать случившейся трагедии. Очевидно, что со вчерашнего дня женщина ни на минуту не прилегла и не взяла в рот ни кусочка еды.

Отец выглядел немного лучше матери, молодой мужчина, скорее всего учитель или вольный ученый, таких сейчас много. Он старался сохранять спокойствие, но все же и его лицо хранило тот же отпечаток, что и у жены. В доме царила гробовая тишина, что делало обстановку еще более напряженной.

— Здравствуйте. Мне сказали… вы придете… вы из города… по Юленьке спросить… Она ушла… и ее теперь ищут. Вы же знаете? Ой простите… я такая невоспитанная… это все усталость. Татьяна. — Женщина протянула Лене дрожащую руку и натянуто улыбнулась. — я мама Юленьки.

Лена пожала ее холодную руку.

— Елена. Я помогаю полиции отыскать вашу дочь. Могу я осмотреть ее комнату?

— Да конечно же, вы спрашиваете. Можете. Там правда уже проводили обыск, но вы посмотрите. Может вы что увидите.

Татьяна проводила девушку в комнату, а Павел со Смирновым прошли с отцом в зал, там где Юленька в последний раз играла на скрипке.

Комната Юли находилась в самом конце коридора. В нее вела небольшая белая дверь, на которой Лена сразу заметила аккуратный замок, закрывающийся только изнутри.

— Зачем девочке на двери замок? — спросила она у матери.

Татьяна удивленно сдвинула брови.

— Не знаю, я не видела что он стоит, вероятно муж ей установил, но я не знаю зачем. Юленька с ним очень дружна. Она ведь у нас единственный ребенок и Коленька ее очень любит. Она его принцесса. Вы лучше его спросите?

Лена насторожилась. Татьяна едва сдерживала накатившие слезы, она даже прикрыла рот рукой чтобы не разрыдаться.

— Извините, просто время идет, а она… что с ней… где она…

Чтобы хоть как-то успокоить женщину, Лена положила руку ей на плечо.

— Я осмотрю ее комнату одна, если вы не возражаете. Вам надо немного отдохнуть.

— Да-да. Я пойду пока сделаю чай гостям. Вы ведь наверно устали с дороги.

Изобразив подобие улыбки, Татьяна поспешила уйти на кухню. Лена знала — минут пять женщина будет заливаться слезами, тихо в одиночестве, чтобы никто не видел. Она не сможет плакать на людях. И сколько слез пролито втихомолку, подальше от посторонних глаз, страшно даже представить. Она не станет плакать на виду — ведь это будет означать, что она смирилась с бедой, не верит в лучшее, а Татьяна всем своим материнским сердцем хотела верить, что именно ее дочь спасут. Именно ее дочь найдут живой. Она боялась похоронить в себе эту надежду.

Оставшись одна, Лена открыла дверь и вошла в комнату.

Просторная, светлая, но на первый взгляд совершенно обычная комната одиннадцатилетней девочки. Белая мебель, воздушные шторы, полуторно-спальная кровать. Лена подозрительно посмотрела на кровать. Зачем ребенку такая большая кровать? Замок на двери? Все это уже казалось ей странным.

Лена внимательно осмотрела все полки, перелистала каждую тетрадь. Подняла каждую игрушку, открыла каждый диск. Ничего что могло бы подтвердить ее догадки.

И тут ее взгляд упал на кровать. В одном месте, след на паласе от ножки немного выходил, и у самой стены палас загибался. Словно кто-то приподнимал кровать и что-то там прятал.

Лена подошла. Опустилась на колени, и провела рукой под кроватью. В одном месте она нащупала бугорок. Это было похоже на книгу или толстую тетрадь.

Плечом Лена приподняла кровать, отогнула палас и нашла то, что так надежно прятала Юля. Ее дневник. Лена села и прямо на корточках принялась изучать свою находку. К середине тетради, картину уже явно вырисовывалась у нее в голове. Лена достала телефон и набрала номер Власова.

— Паш. Зайди пожалуйста в комнату девочки, и попроси отца, я не успела узнать его имени — зайти вместе с тобой.

Павел ответил согласием.

Лена поднялась с пола и убрала тетрадь за спину.

Вошел Павел и отец Юли. Мужчина недоуменно посмотрел на девушку, не понимая зачем его позвали.

— Извините, я не расслышала вашего имени. — Вежливо обратилась к отцу девочки Лена.

— Николай. — представился мужчина.

— Я хотела бы поговорить о странном поведении вашей дочери, но Павел, если не возражаешь, наедине, это слишком личное.

Власов понимающе кивнул и вышел.

— Присядем, — предложил Николай, и когда Лена опустилась на софу в изножье кровати, он придвинул к себе стул и сел на против.

— Может быть мои слова покажутся вам грубыми, но я хочу чтобы вы отвечали на мои вопросы честно и без задержки. Это ускорит процесс расследования.

Николай кивнул.

— Сколько лет вашей дочери?

— Одиннадцать.

— Дата ее рождения?

— Седьмое января 2001 года, в семь часов утра. Жену отвези прямо из дома, когда отошли воды. Еле успели. Мы тогда еще решили, что Юленька родилась в рубашке. А сейчас…

— Мы продолжим? — спокойно, словно не замечая отцовского горя остановила его Лена.

— Да конечно.

— Когда у Юли появился первый зубик?

— В три месяца, она погремушку облизывала и я услышал скрип. Увидел царапину на игрушке и потом ее первый зубик.

— Вы помните ее первое слово?

— Папа. — с гордостью произнес Николай и улыбнулся теплой, отцовской улыбкой.

— Вы гордились в тот день?

— Конечно же. Она же моя принцесса. Знаете как говорят, если у мужчины рождается сын — он становится отцом, если девочка — папочкой. Она мое все. Моя вселенная.

— У вашей дочери были месячные?

Услышав столь интимный вопрос, Николай непроизвольно сдвинул брови, почесал подбородок и задумался.

— Я не знаю. Об этом лучше спросить у моей жены. Они же женщины, у них свои тайны.

— Вы купали свою дочь?

Николай вновь удивленно посмотрел на девушку задающую столь странные вопросы, но как и в первый раз ответил спокойно.

— Нет. В пять лет она запретила мне заходить в ванную. Ее купала моя жена.

— Зачем вы установили замок, на двери в комнату вашей дочери.

Николай непроизвольно бросил взгляд на дверь.

— Ах этот. Я и забыл уже, думаю о чем вы говорите. — он нервно усмехнулся. — Неделю назад, Юля пожаловалась что видит по ночам кошмары, и попросила поставить ей на дверь замок, чтобы она могла закрываться в комнате.

— Кошмары? Вам не показалось странным, что она хотела закрыться внутри, оставаясь наедине со своими страхами? Обычно дети открывают двери, но не закрывают. Такое ощущение, что она закрывалась от кого-то.

— От кого? — недоуменно воскликнул Николай.

Искреннее удивление отразилось на его лице, и Лена решила задать свой последний вопрос.

— Вы знали что ваша дочь подвергалась сексуальному преследованию?

— Что? — лицо Николая вытянулось от удивления. — Преследованию в смысле… вы имеете ввиду? Нет. Нет. Уверен — нет. Она бы мне рассказала.

Дальше Лена не стала терзать несчастного мужчину. По его ответам она поняла что это не он, и решила открыть перед ним все карты.

— Среди ваших знакомых или родственников есть мужчины, которые уделяли Юле особый интерес?

— Нет. К чему вы клоните? Вы думаете что Юлю… — он не смог озвучить свои мысли, запнулся, уронил голову на руки.

— Я не просто думаю, что Юля подвергалась пристальному вниманию со стороны взрослого мужчины. Я нашла ее дневник, в котором она описывает все свои страхи. Она описывает мужчину, которого безумно боится. Он вхож в вашу семью, от него она хотела запереться и спрятаться. Она боялась признаться маме, боялась что вы ей не поверите…

— И вы думали это я? — догадался Николай и на лице его отразилась боль. Словно всю его душу только что вывернули наизнанку.

Лена обреченно подтвердила свое подозрение.

— Это моя работа.

— Я пониманию. Я все понимаю. Вы спрашиваете, кто мог бы… — Николай нервно заломил руки, — не знаю даже. Я пока не могу осознать.

И вдруг его лицо изменилось. Он сжал кулаки, так что побелели костяшки пальцев, и на лице его отразилась ярость. Он вскочил.

— Грязная тварь! Я же его в семью впустил! Я убью его.

— О ком вы говорите?

Но Николай уже рванул из комнаты.

Лена выбежала за ним и крикнула:

— Паша! Держи его!

Власов схватил разъяренного отца у самого порога, прямо в домашнем костюме и тапочках он собирался отправиться на поимку извращенца.

— Отпустите меня! — взревел он, почувствовав что из цепких рук Власова ему так легко не вырваться. — Я порву этого старого извращенца!

— Вы не выйдете из этой квартиры. Этим будут заниматься органы власти. Назовите его имя. Мы поймаем его. — сказала Лена.

Николай обреченно поник.

— Владилен Серафимович.

— Мы допрашивали его. — вмешался участковый. — Мне сразу этот тип не приглянулся. Взгляд у него затравленный. Но у него алиби. В это время он преподавал по адресу. Родители ученика подтвердили.

— Не важно. Его надо допросить. Может он и не трогал девочку, но его мысли вели именно к этому. — серьезно сказала Лена.

Учителя взяли дома. Прямо в домашних тапочках и домашнем халате. Он явно не ожидал второго прихода полиции, и откровенно удивился открыв дверь. Власов не стал с ним церемониться, схватил извращенца за шкирку и выволок на улицу.

— Что ты делаешь? Ты с ума сошел? Это же превышение полномочий. — воскликнула Лена, которая ожидала их на улице.

Смирнов спокойно шел рядом, делая вид что не замечает грубости в отношении пока еще свидетеля.

— Когда я расскажу присяжным чем занимался этот грязный извращенец, они поймут меня. — грубо ответил Власов. Эти слова скорее обращались к учителю, чем к девушке и они возымели свое действие.

Старикашка задрожал всем телом и заскулил.

— Я не трогал ее и пальцем. Вот вам крест… — он перекрестился.

Лена смерила его суровым взглядом.

— Вы лжете, и покрываетесь крестом, что еще больше усугубляет вашу вину. Теперь вам придется отвечать не только перед законом.

Власов крепче сжал кулак, и учитель вжал свою седую голову в плечи.

— Была бы моя воля, я удавил бы тебя прямо на месте. Или случайно выронил из машины. А может…

— Я расскажу все! — дико завопил старик. — Я все вам расскажу! Я признаюсь был неравнодушен к девочке, но я не трогал ее.

— Вы знаете кто мог сделать это?

— Нет! Вот вам крест!

— Ваши клятвы ничего не стоят. — грозно проревел Власов.

Зазвонила мелодия айфона. Власов сунул руку в карман.

— Да! — рявкнул он в трубку.

В один миг лицо его покраснело и рука державшая старика за шиворот дернулась. Он вытянул ее вперед и тряхнул сгорбленное иссохшее тело. Затем выпустил его и убрал телефон в карман.

— Они нашли ее.

— Ну слава богу, — воскликнул учитель. — Я же говорил вам…

— В Приозерском районе, в заброшенной усадьбе. Час назад ее нашли дети, гуляющие в парке.

— Она жива? — почти шепотом спросила Лена, хотя по лицу Паши уже прочитала ответ.

— Нет. Он задушил девочку ее же колготками, этой ночью.

В отличии от первой жертвы, ребенка убили, но отличительной чертой — меткой насильника-убийцы, стала мягкая игрушка, плюшевый заяц с длинными ушами и грустными глазами, которую он бросил на девочку перед уходом. Как и предполагал Власов, убийца почувствовал вкус безнаказанности. Надо будет провести адскую работу, чтобы выявить все тонкости этого дела, чтобы понять мотив, причины уродства сознания маньяка и повадки убийцы. С максимальной вероятностью можно утверждать что действует серийный убийца. Ко всему прочему власти страшил охват его деятельности. Он не просто перемещался по области, он свободно разъезжал в другие города, беспрепятственно увозил оттуда детей и творил с ними все возможное и невозможное.

В город Лена и Павел возвращались молча.

Лена также смотрела в окно, Павел задумчиво смотрел на дорогу. В машине было тихо. Только когда она въехали в черту города Павел признался:

— У меня такое дело впервые, и я знаю что ловить их сложно… и как это не печально, но еще не одна жертва появится в нашем городе.

Лена протянула Павлу руку. Они сцепили пальцы и Павел поцеловал ее ладошку.

— Мы найдем его. Ведь их всегда находят.

Павел кивнул.

— Но какой ценой.

В машине повисла тишина.

Опрос свидетелей ничего не показал. Из города девочка исчезла бесследно. Никто не знал, куда она ушла. Никто не видел садилась ли она в машину. Никто не слышал ее криков о помощи. Это было уникальное по своей дерзости похищение, среди бела дня, в маленьком городке, вероятно в чужой среде обитания.

Кто он? Как ему удается действовать столь нагло? И почему дети уходят за ним беспрепятственно?

Павел довез девушку до университета, забрал свою машину. Сухо попрощался и отправился в участок. Он должен был узнать все детали этого дела. Позже он обещал Лене переслать все материалы по почте или прислать с посыльным.

Дело обещало затянуться, к ужасу всех участников, не на один месяц.

 

Глава 14

Полина вышла на перрон. Питер как всегда встретил ее морозным, сырым воздухом. Девочка неприятно поежилась. Следом вышли две ее подруги. Женя и Наташа. Всем троим было не больше пятнадцати. Полина была самой высокой из подруг и еще год назад очень переживала из-за своего роста. Ее часто дразнили в классе и называли цаплей, дылдой и еще похуже слова находили. Женя была ее подругой детства, невысокого роста, с темными жидкими волосами, и довольно милой мордашкой. Ее изюминкой была родинка как у Мерлин Монро и в будущем эта девочка обещала стать настоящей красавицей. Наташа в отличии от подруг внешностью не выделялась. Она была невысокого роста, с почти бесцветными волосами и матовой кожей. Только ее карие, как у цыганки глаза говорили о ее горячей крови и буйном темпераменте.

Оказавшись на перроне, Женя недовольно оглянулась, задержалась на минутку и получила тычок в спину от выходящего следом пассажира.

Девочка обернулась на нахала, но он и не вздумал извиняться а демонстративно выволочил свой небольшой чемоданчик и задрав нос прошагал мимо.

— Москвич. — недовольно фыркнула Полина, и натянула белую шапку, пряча свои короткие волосы от моросящего дождя.

— Конечно Москвич. — подтвердила подруга. — За эту неделю я если честно отвыкла от нашего меланхоличного и родного Питера. Раньше меня всегда удивляли Петербуржцы, с нашей спокойно манерой передвижения, словно никто никуда не торопиться.

— Да, интеллигентная элита. — задумчиво протянула Полина.

— То ли дело москвичи, суетные люди. Шумный и динамичный город. — вставила Наташа. — Но только сейчас уже не тот народ. Моя мама говорит, что сейчас правит поколение пепси. Посмотрите на наших взрослых. Моя мама до сих на дискотеки в мини юбках ходит, и с подружками во дворе собирается. А ведь ей уже тридцать два. И все ей говорят, что она похожа на мою сестру.

— Это точно. — Согласилась Женя.

Полина вопросительно осмотрелась.

— А кто нас встречает? — поинтересовалась Полина.

— Мамин знакомый. Сашка. — деловито произнесла Наташа. — Симпатичный такой, но такая скромняга. Все время краснеет когда я ему улыбаюсь. Ему всего-то двадцать пять, а он за мамой как привязных ходит, то с цветочками, то с тортиком.

— Не хотела бы я себе такого папу. — буркнула сквозь смех Женя.

Девочки засмеялись.

— А давайте все вместе ему улыбаться будем. Посмотрим как он будет себя вести. — предложила Наташа.

Полина засомневалась, но Женя поддержала подругу.

— Это будет забавно. Он наверно лопнет от стыда. Вот умора то будет. Как помнишь мы над нашим учителем физики прикалывались. Как он краснел, когда ты наклонялась и крутила перед ним декольте.

Девочки залились еще более задорным смехом.

— Ага. Только его потом из-за тебя уволили.

— Мою маму даже в школу вызывали, — призналась Наташа. — Но она меня тогда отмазала. Дома правда мне влетело, и долго слушала о своем непристойном поведении, но мне так все равно.

Девочки все еще стояли на перроне, когда рядом с ними неожиданно возник молодой человек.

— Привет. Твоя мама просила вас встретить. — произнес он, глядя на Наташу и будто не замечая других девочек.

Полина от неожиданности дернулась. Жена уставилась на незнакомца, а Наташа радостно улыбнулась и бросилась ему на шею.

— Сашенька, привет, мой золотой. А мама не сказала нас покормить фастфудом?

— Фастфуд вреден для здоровья. — хмуро проворчал Саша и схватился за стоящий рядом чемодан.

— А что только один, хватай все три, или слабо? — рассмеялась Наташа и достала сигарету.

Саша выхватил у девочки изо рта сигарету и бросил ее вниз, на рельсы.

— Ты что делаешь? — рассердилась Наташа и ударила молодого человека по плечу. — Последняя же.

— Матери расскажу. — буркнул Саша.

— А я расскажу ей, что ты на меня смотришь. — хитро прищурившись сказала Наташа. — Правда девочки, вы ведь видели как он меня буквально пожирал взглядом?

Девчонки закивали и захихикали, глядя на раскрасневшегося молодого человека.

Саша не стал больше терпеть, схватил один чемоданчик подмышку, а два других покатил за ручки по перрону. Девочки недоуменно переглянулись, и поплелись следом за ним.

— Так то ничуть он не смутился, — шепнула Женя.

— И я заметила, что ты его только разозлила.

— Да ну его, при маме такой весь порядочный и стеснительный, а на самом деле… маме сегодня все расскажу. Вы если что подтвердите?

Девочки дружно закивали.

Иномарка Саши стояла на платной парковке.

Он ловко закинул чемоданы в багажник, сел за руль, завел машину.

Наташа плюхнулась вперед, девочки сели сзади.

— Пристегнись. — строго сказал Саша.

Наташа уже хотела что-то возразить, но поймала его недовольный взгляд и пристегнулась.

— Доволен?

— Вполне.

На проспекте Обуховской обороны высадили Женю. Завезли на Бабушкина Полину, и из пассажиров в машине осталась только Наташа.

— Может заедем все-таки в Мак? — спросила Наташа.

— Мне нужно заехать на работу, а затем я отвезу тебя домой.

— Но мама сказала.

— Позвони ей, предупреди что мы задержимся.

— Сам позвони, у меня денег нет на телефоне. — огрызнулась Наташа.

Саша достал телефон. Набрал номер. После нескольких гудков, заговорил.

— Да. Надюш, забрал. С девочками была. Не волнуйся. Развез. Сейчас на работу, а потом сразу домой. Да не за что. На связи.

Наташу насторожила такая фамильярность с которой Саша разговаривал с ее мамой, обычно он не был таким смелым. Что-то изменилось пока она была на соревнованиях. Как бы не случилось, что этому сопляку все же удалось заинтересовать ее маму, и не стал бы он на самом деле ее папой.

— Мама дома? — спросила Наташа. Она уже не веселилась.

— Да. Ждет тебя с нетерпением. — слишком ехидно улыбнувшись ответил Саша.

Наташа вжалась в сидение и замолкла.

Чувствовала ли она опасность? Знала ли она что с ней должно произойти? Как она могла даже представить, что ее детские шалости могут завести так далеко.

Машина выехала за город и понеслась по спокойному шоссе, встречные машины попадались все реже и реже. Через час Наташа заметила что они едут по ухабистой дороге, среди незнакомых лесов.

— Где мы? — настороженно рассматривая в окно мелькающие деревья спросила она.

— Скоро приедем.

— Где ты работаешь?

— На заводе.

— А кем?

— Механиком.

— А зачем тебе надо на работу?

— Я забыл там один важный документ.

Саша хитро улыбнулся и отвлекся от дороги, чтобы посмотреть на девочку.

По его глазам Наташа все поняла.

Она попыталась прямо на ходу открыть двери, но ручка не слушалась ее. Наташа запаниковала.

— Останови машину!

— Ты долго трепала мне нервы. — на лице Саши блуждала злорадная улыбка. — Как ты думаешь, есть у человека терпение? Или ты думала будешь играть в эти игры, а я буду как ослик все трепет? Нет моя дорогая.

Наташа начала кричать. Она дергала ручку, попыталась открыть окно, но стеклоподъемник также был заблокирован, видимо он готовился к этому уже давно. Все случится не случайно.

— Тебя найдут. Тебя найдут и повесят! Моя мама повесит тебя на твоих же яйцах! — почти визжала Наташа.

— Главное чтобы тебя не нашли. — спокойно будто сам себе зловеще произнес Саша, и посмотрел на кричащую девочку как в последний раз.

В этот момент вся ее бравада куда-то улетучилась. Наташа вся сжалась, обхватила себя руками и заплакала.

— Пожалуйста… — жалобно прошептала она.

— Прежде чем начать играть во взрослые игры, ты должна была изучить правила.

И всю оставшуюся дорогу, Наташа слезно молила небеса чтобы подонок ее просто убил. Она боялась что он может дотронуться до нее. Ей было противно от одной только мысли, и она плакала. Горько плакала, жалея о своих поступках. Разве знала она? Разве могла подумать?

— Ты чего затихла? Где твоя бравада? Где твой апломб? — издевательски усмехнулся Саша. — А мы ведь почти приехали.

Наташа посмотрела в окно, они приехали на заброшенное поле, где стоял полуразрушенный дом. Саша подъехал к дому и заглушил машину.

— Ну что, пойдем?

Наташа замотала головой.

— Ну что ты артачишься? Знаешь сколько бед я из-за тебя натворил? Посмотри какие просторы. Это все моя вотчина, я купил этот домик года два назад. И знаешь сколько подружек здесь побывало? — глаза Саши хитро блеснули, он прижал палец к губам, — только тсс, они все еще здесь.

Он вышел из машины, а Наташа задрожала от страха. Ей вдруг вспомнился один фильм, где извращенец вроде Саши убивал девочек ее возраста. Он прятал из так надежно, что тела годами не могли найти. Целое поле мертвых детских тел. Ей вдруг показалось что она сама стала участницей этого жуткого фильма, и скоро ее тело навсегда ляжет под толстым слоем грязной земли. Сколько их уже здесь лежит? Наташа пыталась вспомнить количество пропавших девочек, она же смотрела новости и слышала об Извозчике. Их было то ли пять, то ли шесть? Все они были ее возраста. Их так и не нашли. А тех что исчезли первыми, наверняка уже даже и не ищут.

Слезы уже текли из глаз девочки не переставая, она периодически всхлипывала, и закусывала верхнюю губу. Почему? Что она сделала плохого? За что он так с ней?

Саша открыл дверь и дернул девушку за руку. Она буквально вылетела из машины, при этом больно ударившись коленкой о дверцу. Он потянул ее к дому. Наташа еле волочила ноги, то и дело спотыкалась и падала, но ее будущий убийца был терпелив, он поднимал девочку и тащил ее дальше.

— Ты слышала об Извозчике? — неожиданно спросил Саша.

— Да, — робко ответила девочка.

— Они ищут какого-то не русского. Идиоты! — он засмеялся. Так мерзко и громко. — Ну я не возражаю что моя слава и наказание в довесок, достанутся ему. Я же хороший парень. Хороший?

Саша рявкнул и дернул свою жертву.

— Да, — прошептала Наташа.

— И тебя я не обижу. Я обещаю. Тебе даже понравится. Ты мне веришь?

Наташа нервно сглотнула слезы, чтобы не разрыдаться в истерике и кивнула.

— Ты же будешь хорошей девочкой, и тогда может быть я сохраню тебе жизнь.

— Пожалуйста, — прошептала Наташа.

Они вошли в дом.

— Посиди здесь, я скоро вернусь.

Саша поднял крышку люка ведущего в подвал и грубо втолкнул туда девочку. Наташа сделала шаг, споткнулась и кубарем полетела с лестницы. Резкая боль пронзила ногу, и пытаясь совладать с ней, Наташа отползла к стене. Как она сейчас жалела что вообще разговаривала с этим полоумным. Как она раскаивалась о всех своих шутках в его адрес. Не напрасно ее мама не хотела даже давать молодому человеку надежду — она чувствовала зло исходящее от него.

Крышка погреба захлопнулась и помещение поглотила непроглядная мгла.

Саша обхватила колени руками и жалобно простонала:

— Мамочка…

Наверху послышались шаги и шум. Распахнулась крышка и появился свет.

«Он вернулся» — в панике решила Наташа и крепко-крепко, так что в глазах заходили хороводы звезд, зажмурилась.

 

Глава 15

Саша очнулся на операционном столе. Он до сих пор чувствовал жуткую боль в области шеи, куда неизвестный воткнул ему шприц.

Вспышками возвращалось сознание и с ним память. Он помнил что привез девочку в свой домик, конечно он сильно рисковал нападая на подростка которого хорошо знал, но в этом и был азарт. Он давно уже жаждал эту маленькую мерзавку. Она ведь изводила его своими шуточками, кокетничала с ним, заигрывала. Как он мог устоять? Она ведь вела себя как настоящая шлюха!

Он оправдывал свои грязные мысли именно ее активностью. Он считал что Наташа виновата в его падении. Она сделала его таким.

Он продумал это похищение до мелочей, и все шло по плану. Он ненавязчиво напросился встретить девочек. Встретил в назначенное время на вокзале. Развез всех их по домам. Всех, кроме Натальи. Ее он забрал к себе в логово. Как она испугалась, когда услышала о других девочках. А ведь в этих по настоящему прекрасных и чистых полях, он закопал семь маленьких шлюшек.

Саша помнил свою первую жертву. Он тогда только познакомился с матерью Наташи. И впервые увидел девочку. Она вышла из своей комнаты, в коротенькой рубашке, в носочках, с телефоном в руках. Она так удивленно посмотрела на него. Затем кокетливо улыбнулась и сказала: «Привет незнакомец». Саша впервые тогда ощутил это странное и пугающее чувство. Эта девочка показалась ему самой прекрасной и невинной. В тот день он случайно подвозил какую-то девчонку. С мыслями о Наташе, он то и дело бросал взгляды на пассажирку, девочка заметила это и начала заигрывать. Тогда он и отвез ее в свой загородный домик, как он называл его. Обычно он приезжал туда поохотиться или порыбачить, но в этот раз он ехал туда с иными мыслями.

Все было великолепно, его малютка была самой отзывчивой. Несколько часов они занимались любовью. А затем мерзавка все испортила — она потребовала с него деньги. Грязная шлюха. Она хотела деньги за то, что он мог взять бесплатно. Тогда Саша и задушил ее, а после закопал в поле.

После нее было еще шесть девочек, все возрастом до пятнадцати лет. И всех он изнасиловал и убил. И только убедившись что его даже не ищут, Саша решил получить свою мечту. Он столько грезил этой девочкой, столько думал о ней и подготовившись решил что пора действовать.

И вот все уже почти завершено. В дороге Саша позвонил Наташиной маме, и так чтобы девочка не поняла, сказал ей что отвез ребенка домой и теперь едет на работу. Надя сейчас на работе, и не сразу заметит исчезновение дочери. А он в это время поедет на работу, и пробудет там до вечера. И когда Надя в истерике позвонит, он будет утешать ее и пообещает найти девочку. Он будет настолько участливым, что никто даже не догадается. Чемодан он закопает в поле. А после там окажется и Наташа. И все так идеально и гладко продумано.

Все. Кроме одного.

Он не учел, что на него тоже могут охотиться.

Что какой-то полоумный, может желать его смерти или чего еще хуже.

Саша осмотрелся.

Комната в которой он находился была просторной и чистой и была похожа на операционную. Рядом находились хирургические инструменты. Над ним нависала специальная осветительная лампа.

Наступило облегчение.

Вероятнее всего, его нашли. Его убийца не успел сделать то, что планировал, и был пойман. Главное чтобы не около логова, испугался Саша. Его сердце застучало в ускоренном ритме. Они ведь могут все найти — начать копать и тогда… он нервно заерзал.

Открылась дверь. Саша повернул голову и хотел приподняться, но тело не слушалось его. Он видел, как в операционную вошел человек в белом халате. На лице его была маска, на руках перчатки.

Саша вытянул шею, чтобы посмотреть войдут ли за ним другой медперсонал, не один же он будет оперировать. Но тело было ватным и ни одна конечность не слушалась своего хозяина.

«Наверно наркоз» — подумал он и попытался расслабиться.

Вошедший уверенной походкой подошел к столу и остановился рядом.

— Доктор, что со мной? — собрав все силы, еле слышно спросил Саша.

— С тобой? Ты болен. — спокойно ответил человек в белом халате.

Но для Саши этот обычный человеческий голос, прозвучал как некая власть с выше. Он на мгновение представил что разговаривает с богом.

— Это смертельно?

— Для тебя нет. — ответил доктор. — А вот для них…

Он рукой в перчатке нажал на кнопку пульта, включился монитор висевший на стене и на нем появилось шесть фотографий. Это были все жертвы извозчика. У Саши похолодело внутри от страха, он испуганно посмотрел на доктора.

— Кто ты такой?

— Я твой спаситель.

Он запаниковал, и вновь заерзал, так как более четко-координированные движение способен не был.

— Тебя посадят! Это убийство! — завопил он.

Доктор снова нажал на кнопку. Мелькнул следующий кадр и на экране появилось изображение поля. Шесть разных снимков, с разных ракурсов, и на каждой в землю был воткнут белый крест.

— Уголовный кодекс Российской Федерации, гласит — убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, наказывается лишением свободы на срок от пяти до пятнадцати лет. Убийство двух или более лиц, несовершеннолетнего возраста, с особой жестокостью, а учитывая факт насилия, совершенного в извращенной форме, с лицом не достигшим возраста полового согласия, — доктор наклонился к своей жертве и Саша явно ощутил его свежее дыхание. — При советской власти — тебя бы расстреляли. С особой жестокостью. Сначала в ноги, чтобы ты покорчился, затем в область живота, в пах, а потом в грудь и в голову. Пройдут считанные секунды, но они покажутся тебе вечностью. И когда пуля влетит в твой череп, ты услышишь хруст костей, смерть станет твоим спасением. Ты будешь молить о ней.

Саша затрясся всем телом.

— О господи. Что вы собираетесь делать? Умоляю вас! Это была ошибка! Они сами. Я клянусь, они сами спровоцировали меня! Сами. Я не хотел.

— Я знаю дорогой. И я готов помочь тебе. Сам ты не излечишься, а сделаю тебя хорошим человеком. Ты больше не захочешь творить это с невинными девочками. Посмотри, они ведь совсем дети.

Снова на экране появились снимки убитых девочек.

Саша застонал и закрыл глаза. Он понял, что уже не выйдет из этого помещения. И теперь оставалось только молиться и надеяться, что действия неизвестного в докторском халате не лишат его жизни.

На лице он ощутил наркозную маску и сделав глубокий вдох погрузился в сон. Он не знал, проснется или нет, и перед тем как сознание его помутилось и погрузилось во мрак повторил про себя слова, которые говорил себе каждую ночь:

— Прости меня, Господи за грехи содеянные … ибо не ведал я, что творил.

 

Глава 16

Волков сидел в кресле у камина и читал на планшетнике последние новости. Интернет в этом месте работал с перебоями, и часто приходилось перезагружать страницу. Но вот появилась фотография девочки и статья:

Вчера утром, в заброшенной усадьбе купца Долгова, в самом тихом и красивом парке Ленинградской области, было обнаружено тело похищенной девочки. На теле обнаружены следы насильственной смерти. Перед смертью, убийца в извращенной форме надругался над ребенком. Полиция обещает поймать поддонка в ближайшее время. Но можем ли мы верить им? Может ли закон, по всей строгости наказать за подобное преступление, или неизвестному изуверу светит срок и после желанная свобода?

Илья отложил планшетник.

С ним в комнате находилась Мила. Она сидела на диване, тихо, как мышка, не произнося ни слова и не издавая ни звука. Словно ребенок она поджала под себя ноги и задумчиво смотрела в книгу. Илья знал, что она не читает, а о чем-то думает. За все время, она ни разу не перевернула страницу.

Работая за компьютером, Илья всегда одевал очки. И сейчас он был в них. Посмотрев на девушку он спустил окуляры на нос и бросил взгляд поверх очков.

В последние дни Мила оставалась совершенно спокойной. Она уже не кричала во сне. У нее даже появился аппетит. Но в общем ее душевное состояние не улучшилось. Она была замкнута, мало разговаривала, хотя все время старалась проводить с Волковым. Он чувствовал, что девушка боится оставаться одна, и терпеливо относился к ее постоянному присутствию, тем более что оно было ненавязчивым и даже не заметным.

И в этот день едва он проснулся и вышел из гостевой комнаты в коридор, то едва не споткнулся о сидевшую у его двери девушку. Она ждала его под дверью, сидя на корточках прямо на полу. Она ласково пожелала ему дорого утра и проследовала за ним в столовую.

Завтрак уже стоял на столе. Светлана завтракала в одиночестве. Увидев как входит Волков, а следом за ним тенью плетется Мила, женщина спокойно поднялась, поставила на стол два прибора и положила в глубокие тарелки свежую манную кашу.

Мила брезгливо поморщилась, посмотрев на белую жидкость, села на свое место, взяла в руки булку и принялась осторожно надкусывая ее — завтракать.

— Доброе утро, — с улыбкой поздоровался с женщиной Илья и сел рядом с Милой.

Пока Мила без интереса грызла свою булку, Волков у аппетитом наслаждался кашей.

— Сегодня хороший день. — спокойно произнесла Светлана, наливая доктору кружку кофе.

— Спасибо. Да. Великолепный, я думаю а не прогуляться ли нам к озеру. — Волков обратился к Миле и она послушно кивнула, не выражая при этом никаких эмоций.

После завтрака они удалились в гостиную, где Волков собирался немного посидеть в интернете. Он всегда следил за последними новостями, к тому же необходимо было проверить почту за последний день; сделать пару важных звонков по работе и сообщить что он задержится еще на несколько дней.

Мила послушно опустилась на диван, и все время молчаливо смотрела в книгу, совершенно не вникая, в то что там написано. Несколько минут Волков наблюдал за девушкой молча.

— О чем ты думаешь? — неожиданно спросил он.

Мила вскинула голову и удивленно уставилась на доктора. Она словно забыла что находится в комнате не одна. Она моргнула, нахмурила лобик, продолжая внимательно смотреть но уже словно сквозь Волкова, затем встрепенулась, будто скидывая с себя странную задумчивость и спокойно спросила.

— Когда мы пойдем на прогулку?

Волков снял очки, положил их на журнальный столик.

— Ты можешь идти собираться.

Мила послушно поднялась и вышла. Через несколько минут она уже стояла у входной двери, сжимая в руках сиреневую курточку.

Волков поднялся. Находясь в доме своей пациентки, он наконец-то позволил себе стиль casual. Сменил строгий костюм, на джемпер и джинсы.

Он подошел к Миле, помог ей одеться, накинул свою куртку и они вышли на улицу.

Наступала зима. Но так осторожно, словно нечаянно и нежданно. Вроде солнце еще светило, а повсюду с ночи виднелись следы изморози. Лужи были покрыты тонкой корочкой льда, и деревья выглядели погибшими.

— Я люблю зиму. — неожиданно призналась Мила.

— Я знаю.

Мила посмотрела на доктора. Она вспомнила что он пророчил таяние первого снега. Он оказался прав, тот не продержался на земле даже дня.

— За что ты любишь зиму? — подтянул к разговору Волков.

— Она холодная. И когда вдыхаешь, так глубоко, морозный воздух, что аж легкие обжигает, а затем выдыхаешь и смотришь на пар, это ведь так забавно.

Мила говорила спокойно, без каких либо эмоций. Но в подтверждение своих слов, с грустной улыбкой выпустила изо рта облако теплого воздуха.

Они шли по каменной тропинке, которая вела в сторону озера, прямо к причалу.

Темная гладь устало мелькала легкой рябью, волнуемая тихим ветерком. На противоположном берегу, в зарослях замерших камышей, пряталась стая уток. Волков заметил лишь легкое движение и услышал их тихое кряканье. Скоро все птицы покинут холодное озеро и до самой весны оно опустеет. Покроется коркой льда, и скроется под белым покрывалом снега. Деревья высохнут и побелеют.

Вдруг Мила остановилась и серьезно посмотрела на Волкова.

— Скажите, Илья Сергеевич, вы тоже думаете что это я убила его?

— Ты можешь рассказать мне все что случилось той ночью, и тогда я выслушаю тебя и сделаю свои выводы.

— Я не могу. — странным голосом произнесла Мила.

Она оглянулась так, словно за ними могли следить.

— Кого ты боишься? — спросил Волков.

— Его. Он смотрит за мной. Он странный… не нападает на меня и вероятно не желает мне зла, но постоянно следит за мной. Я вижу его в отражении зеркала, вижу его в своей спальне, в окнах и в комнатах, он везде.

— Ты видишь призрака?

— Я не верю в призраков. Это что-то страшнее. Мое внутреннее состояние. Я читала книгу, где рассказывалось о силе нашего подсознания. Мы можем контролировать наши мысли и наши страхи. И я наверно могу это делать. Я не сумасшедшая Илья Сергеевич, я знаю что я вижу и слышу. И это ужасно.

— Ты несколько лет находилась в клинике, и уверяла всех окружающих что ты всего-навсего навещаешь своего брата, который уже давно был мертв. Это не безумие, это болезнь сознания. Ты сама придумала себе правду которую хотела принять в своей жизни. Ты верила в то, что хотела и не желала принимать ничего другого.

— Я помню ту ночь… я помню кошмар который мы пережили… я не могу объяснить вам почему я не приняла смерть Никиты тогда. Я была ребенком, и возможно сама заставила себя поверить в свою придуманную правду. Я знаю что доктор Тройкин назначал мне сильнейшие препараты. Я запомнила все названия и почитала аннотации. Они могут вызывать галлюцинации, меня безумием лечили от безумия. Разве это моя вина?

Волков задумался.

— А когда ты перестала принимать лекарства?

— За месяц до того дня.

Волков понял что девушка говорила о критическом дне. Том дне, где она возвращаясь в сознание, намеренно убыла свою иллюзию. Она знала что ее брат мертв, и знала что в больнице ее только калечат и решила покончить с этим своим способом, это была отчаянная попытка освободиться. И она удалась. Мила оказалась слишком смышленой для безумной.

— А что происходит с тобой сейчас?

— Я не знаю. Не могу объяснить это. Понимаете, этот образ настолько вошел в мое сознание, что я уже не могу его контролировать. Каждую ночь, закрывая глаза я каждой клеточкой ощущаю его присутствие. Он там. Он в моей комнате. И я чувствую как он сидит на полу, держась руками за край моей кровати. В любой момент он может протянуть руку и коснуться моей ноги. Затем я уверяю себя что этого не может быть, что все это мне только кажется, но его образ сильнее меня. Я вижу его с закрытыми глазами и боюсь их открыть, зная что могу увидеть его. Я сама уничтожаю себя, и от этого мне еще страшнее.

Мила говорила тихо и монотонно, искренне веря в свои слова, и голос ее звучал так зловеще, что даже у Волкова по коже пробежали мурашки. Он с ужасом представил себе то, что переживает бедная девушка и на мгновение ему стало ее жаль.

— Мне кажется все твои страхи берут свое начало с той роковой ночи. Вероятно подсознательно ты все же считаешь себя виновной в смерти брата. Может и не признаешь свою вину, но понимаешь что могла спасти его…

Мила остановилась прямо на краю причала, и резко обернулась к доктору.

— Вы считаете, что я убила своего брата?

— А ты можешь описать убийцу?

— Я не видела его. Было темно.

— Ты была ребенком. Детское сознание еще не окрепшее, и принятие таких решений не является преступлением со стороны закона. Ты была в бессознательном возрасте и не могла принимать верных решений. Это не твоя вина. Это вина твоего воспитания и наследственности.

— То есть в действиях каждого убийцы можно смело обвинять его родителей?

— В большей части да, но не только родители воспитывают наше сознание. Окружающая среда, обстановка, случаи которые становятся решительными и яркими воспоминаниями, все это закладывает в нас основу для будущей жизни. Мне немного ясен смысл твоих действий, я могу понять его мотивации, и я хочу помочь тебе вернуться к нормальной жизни.

— Нормальной. Я даже не знаю как это, жить нормальной жизнью. Я только сейчас понимаю что не ходила в школу, у меня не было друзей. Я даже не знаю людей с которыми живу, они чужие для меня. Мама и папа. — Мила задумалась. — Моя мама считает меня убийцей, отец смотрит словно сквозь. Мое сознание ведет активную борьбу со всем миром. Скажите, что в вашем понятии нормально? Могу ли я надеяться стать нормальной?

— Можешь. Мы будем много работать, и ты научишься контролировать свое сознание. Я помогу тебе.

В этот момент со стороны дома раздался жуткий крик.

Волков и Мила одновременно обернулись и увидели как от вольера, на шатающихся ногах, почти в полуобморочном состоянии идет Светлана. Она держит руки впереди и что-то причитает себе под нос, словно заклинание.

Илья присмотрелся и заметил что руки женщины почти по локоть в крови.

— О господи! — воскликнул он и бросился на помощь.

Он подбежал как раз в тот момент, когда Светлана уже готова была лишиться чувств. Женщина обреченно посмотрела на него и потрясла перед ним окровавленными руками.

— Она убила их. — зловеще проговорила женщина. — Всех до одного. Убыла.

В этот момент подбежала Мила и удивленно посмотрела на мать. Светлана кинулась на нее, но Волков удержал женщину.

— Дьявольское отродье! — вопила она. — Лучше был ты сдохла вместе с ней! Не надо было тебе жить! Ты не заслужила!

— Нет! Нет! Нет! — Мила закрыла руками уши и замотала головой. — Я никого не убивала. Не убивала. Нет!

Волков встряхнул Светлану, которая продолжала выкрикивать проклятия в сторону падчерицы. Он видел что Мила сильно нервничает и не мог успокоить ее пока держал в руках беснующуюся женщину. Светлана продолжала вырываться, протягивая к падчерице руки.

— Дайте я задушу ее, пока она не прикончила нас всех! Вы же не понимаете, она дочь сатаны! Дочь дьявола!

Мила упала на колени и продолжая зажимать уши прижалась к земле. Она уже ничего не отрицала а только тихо завывала, словно безумная.

— Успокойтесь, — прошипел Волков не унимающейся женщине. — Вы же пугаете ее!

Светлана злобно посмотрела на доктора.

— Посмотрите что она сделала с ними. Вы хотите быть следующим?

Волков бросил взгляд на вольер. Истерика женщины была понятна. Несколько крупных псов замертво лежали на земле с перерезанным горлом. А некоторые были исколоты множественными ножевыми ранами. Их тела и шерсть потемнели от запекшейся крови.

Еще с утра, не услышав привычный собачий лай, надо было заподозрить неладное. Но никто даже представить себе не мог, что может случиться нечто подобное. Видимо Светлана отправилась кормить питомцев и нашла их истерзанными, но кто мог сделать подобное? Если на закрытой территории загородного дома находились только трое. Доктор, Мила и Светлана. Это явно был кто-то из своих, так как посторонний, едва войдя в вольер, немедленно был бы растерзан огромными псами. Кто то из своих сделал это. И Волков с грустью посмотрел на стонущую в отчаянии девушку.

Мила подняла на него заплаканное лицо и обреченно прошептала:

— Это не я…

Но в душе она понимала, что ей никто не поверит.

 

Глава 17

Этим же вечером, успокоив обеих женщин, Волков созвонился с Власовым. Тот не сразу взял трубку, но когда ответил голос его звучал бодро, что обнадежило Илью.

— Не отвлекаю? — вежливо поинтересовался он.

— Нет. На работе. Чего хотел?

— Мне нужна твоя помощь.

— Серьезно? Думал никогда не дождусь случая ответить тебе благодарностью. — не удержался от сарказма Власов. — Говори.

Теперь он был в положении Волкова, и ждал пока тот изложит суть своей просьбы. Павел знал, что если этот гордый и независимый человек обратился за помощью, значит дело и впрямь серьезное.

— Мне нужно чтобы ты раздобыл мне дело 99 года. — решительно произнес Волков.

— Что за дело?

— Дело Немировых. Зверское убийство мальчика. Шесть лет.

— Хорошо. Сделаю. Куда привезти. Я знаю, что ты не в городе, где то прячешься. — усмехнулся Власов. — Надеюсь не от меня?

— Нет. Не от тебя. Мне надо поработать над новой статьей, а в городе суета. Вот я и решил навестить старых знакомых за городом. Ты документы подготовь, я сам за ними заеду.

— Ладно. Завтра с утра можешь их забрать.

— И еще одно… — Илья затянул. — Мне… не знаю как попросить. Можешь мне откопать дело о самоубийстве некой гражданки Немировой, примерно 91–92 года, может 93 год. Не знаю точно. Она выбросила из окна свою двухлетнюю дочь, а затем выбросилась сама. Девочка выжила, а мать скончалась. Можешь мне покопать все по этому делу.

Власова удивил странный интерес доктора к подобному делу, но спрашивать и разузнавать подробностей он не стал.

— Завтра все достану, заедешь заберешь у дежурного. Меня наверно не будет здесь.

— Спасибо.

Волков уже собирался отключиться, но вдруг вспомнил.

— Как твое дело о детоубийце?

— Да черт знает что. Он как фантом, ни следа не оставляет. Бред какой-то!

— Ты если что, обращайся к Хелене, она настоящий профессионал. Очень толковая девочка.

— Да. Я понял. Спасибо.

Больше разговаривать им было не о чем. Они попрощались и Волков положил трубку.

Он хотел пойти проверить состояние Милы. После припадка девушка еле успокоилась, и только после укола смогла заснуть. Светлана продолжала бесноваться. Пока Волков разговаривал по телефону, она стояла на пороге комнаты и сложив руки на груди, тяжело дыша, ждала. Только он положил трубку, Светлана гневно сверкнув глазами воскликнула:

— Почему вы не заявили в полицию! Это же убийство!

— Я заявил. — солгал Илья. — Они сказали что им некогда заниматься подобными мелочами. Также я звонил вашему супругу, но он вне зоны доступа, и связаться с ним не представляется возможным.

— Хорошо. Если вы не можете связаться с мужем, и полиции нет дела до этого зверского преступления. Я хочу, чтобы вы увезли ее подальше от моего дома.

— Куда?

— В больницу, а еще лучше в тюрьму. — Глаза женщины блеснули дьявольским блеском, она восхищалась своей идеей избавиться от падчерицы.

— Вы с ума сошли! Как вы себе это представляете?

Светлана зашептала:

— Ночью в доме находились только вы, я и она. Я этого не делала, и если вы пытаетесь защитить мерзавку, может быть это вы перерезали им глотки?

Волков нахмурился.

— Вы напрасно пытаетесь завязать со мной эту игру. Я знаю что не делал этого, и знаю что вы не способны на подобное. А Мила слишком слаба, чтобы расправиться с пятью огромными псинами. Так что…

— Но кто же тогда? — удивленно выкатив глаза, с сарказмом спросила Светлана. — как вы думаете? Кто осмелился подойти к моим псам?

— Тот у кого мог быть мотив их ненавидеть. — предположил Илья.

Вдруг Светлана побледнела и изменилась в лице.

— Этот мальчишка. Соседский. Он мог. Он ненавидит мою семью. Господи, почему все это происходит именно со мной? Неужели я заслужила все это? — в ужасе воскликнула Светлана и вышла.

Она даже не удосужилась объяснить Илье что именно связывает семью полковника с неким соседским мальчишкой. И что за мальчишка? Задался вопросом Волков. Он непременно должен все разузнать. Завтра с утра, по дороге из города, он непременно заедет к соседям, и все разузнает. Какой-то рок, проклятие висит над этим семейством, и докопаться до истины, стало для него делом интереса.

Ночью у Милы случился очередной припадок. Она кричала так, как никогда.

Услышав первый крик, Илья бросился к ней в комнату. Она лежала на постели, крепко зажмурив глаза и дрожащими руками натягивала себе до подбородка одеяло. Волков сел рядом и погладил ее по голове.

Мила не успокоилась, а наоборот, задрожала еще больше и закусила нижнюю губу.

— Пожалуйста не надо.

Больше Волкову не надо было ничего объяснять, он все понял. Как он раньше не догадался. Как не понял. Он был таким слепцом. И Светлана, она наверняка знала и молчала? Покрывала мужа или просто не хотела замечать. Он сомневался, что столь прозорливая женщина могла упустить из виду этот факт. Страшно было даже представить, сколько лет было девочке, когда он сделал это с ней впервые, если в одиннадцать лет она дошла до грани безумия.

Илья осторожно поднял дрожащую девушку и прижал к себе.

— Тише девочка, — прошептал он ей на ухо, поглаживая мокрые от набежавших слез волосы, — он больше не причинит тебе вреда. Он больше не придет. Я буду защищать тебя.

Завтра он возьмет ее с собой в город. Он больше не оставит ее здесь одну. Но и дом покидать Волков не намерен. Теперь он докопается до истины.

 

Глава …

Ранним утром, Власов приехал на место, куда его вызвали срочным звонком. Спросонья он не понял чего от него хотят, но услышал только жуткое словосочетание — массовое захоронение.

Теша себя надеждой, что это обычное захоронение солдат, времен великой отечественной или второй мировой, как это обычно бывает, Власов протащился огромное расстояние до нужного места.

— Что у вас? — грубо буркнул он встречающему его Бубнову, старшему оперуполномоченному следователю по делам несовершеннолетних, когда вышел из машины.

— Дело извозчика помнишь? — спросил тот.

— Ну помню.

— Мы нашли все его жертвы.

Павел даже проснулся. Глаза его расширились и он удивленно заморгал.

— Как?

— Вчера вечером в отделение примчалась мамаша с девчонкой. Так кричала как полоумная, что ее дочь пытались изнасиловать, что некий Александр завез девочку в поле и той чудом удалось бежать. Девчонка же сидела и молчала, пока мы не угомонили полоумную мамашу. И когда нам все таки удалось заткнуть эту орущую гарпию, девочка сказала только одно слово.

— Извозчик. — догадался Павел.

Бубнов радостно хлопнул коллегу по плечу.

— Ага. Но я и не поверил сразу. Как так может быть? Подарок судьбы? Думал шутка или недоразумение. Приехали на место. Зашли в подвал, а там такое! Он истязал их в подвале. Там же убивал и закапывал в поле.

— Тела нашли?

— А то. Не поверишь как! Каждое место было отмечено крестом, и на каждом фотографии всех шести девочек, с именами. На земле мы нашли фигурки ангелочков, слепленных из воска.

— Ты глянь какая сентиментальная гнида нам попалась — буркнул Павел.

— Три могилки раскопали, в каждой разложившееся тело. Надо будет провести опознание родственниками и как положено похоронить. — Бубнов осмотрелся. — А что они натерпелись перед смертью, страшно даже подумать. Вот мразь!

— Мразь. — согласился Власов. — Вы его взяли?

— Не можем найти. Машина его здесь, а сам как сквозь землю провалился. Правда мы нашли за домом следы еще одной машины. Сейчас устанавливаем марку. Спецы говорят, что по ширине протектора машина довольно крупная, может быть внедорожник или фургон.

— Девочку допросили?

— Да. Она насмерть перепугана. Говорит он втолкнул ее в подвал и ушел. А затем неожиданно открылась крышка ее темницы. Час а может и больше девчонка сидела ждала, пока не осознала, что ничего не происходит и надо бежать. На дороге поймала машину. Рассказала матери, а та притащила ее в отделение. Она нам и рассказала как поддонок хвалился своим прозвищем — извозчик.

— Повезло девочке. Не каждый день такое случается. Но как так получилось, что он с такой легкостью упустил свою жертву. Что-то его спугнуло?

— Не знаю. Ориентировки разослали по всем постам и отделениям. Найдем. Не уйдет.

Власов еще раз осмотрелся и задумался. Уже не первый раз он сталкивается с внезапно раскаявшемся, но бесследно исчезнувшим преступником. Слишком много случайностей, а профессионалы в случайности не верят.

— Как бы кто раньше нас его не нашел. Не нравится мне эти волшебные подарки судьбы, будто на блюдечке нам кто улики и жертвы преподносит, вот только преступники бесследно исчезают. Уже третий случай. А я не верю в такие совпадения.

— Даже если в твоих словах есть правда, и под тенью Фемиды скрывается неизвестный мститель, то может так и лучше для всех. — выпалил Бубнов и опасливо осмотрелся, боясь что его может кто-то услышать.

— Не нам решать как наказывать и кто прав а кто виноват. Для этого Петя существует закон.

После Павел вернулся в отделение. Едва он вошел в кабинет, как ему позвонил участковый из Твери.

— Добрый день. Я не отвлекаю? — поинтересовался он.

— Нет. Говори.

— Музыкант наш, дедулечка, пропал. Прямо из своей квартиры. Оставил на плите чайник, тот задымился, вызвали пожарных — взломали дверь, а там никого.

— Что значит пропал?

— То и значит. Записки не оставил. Все на месте, кроме тапочек домашних и халата в котором он нам дверь открывал. Ну мы не стали упускать возможность, и провели в его квартире обыск, незаконный конечно, но плодотворный. В общем мы нашли целую коллекцию детской порнографии. И еще кое-что…

— Ну не тяни.

— 14 мая 1880 года, в Тверском парке была найдена мертвая девочка. Двенадцать лет. Преступник надругался над ребенком и задушил. 24 апреля 1881 года — восемь лет. Надругался и задушил. 23 февраля 1885 года — десять лет. Надругался и задушил. И еще пятнадцать жертв.

— Тульский душитель? Так его же посадили.

— И расстреляли, если ты хорошенько вспомнишь. Тоже же наверно проходили по предмету. Громкое дело, профессора любят его размусоливать, как брали, как искали, какие мы молодцы.

— Помню да.

— Так вот не того тогда взяли и расстреляли не того.

— Что значит не того? Признательное было и явка с повинной. — удивился Павел.

— Было все — не спорю. А то ты не знаешь как его достают. В те года любой признался бы. Короче, было по тому дело одно обстоятельство, которое тщательно скрывалось и не разглашалось в прессе. Я достал папку и посмотрел. У каждой своей жертвы, убийца срезал прядь волос.

— И?

— Мы нашли в квартире учителя фотоальбом, еще тех годов. На каждой странице, есть информация о девочке — вырезки из газет, фотографии и… аккуратно связанные ниточкой, приклеен тоненький хвостик волос, и так по каждой жертве. Уже покопался в архиве, и все они по цвету совпадают с волосами жертв. Сделаем анализ ДНК и можно будет сказать уверенно.

— Твою мать! — в бешенстве воскликнул Власов. — Он же был в наших руках! Как так Миша? Как?

— Думаешь понял что пахнет жаренным и сбежал?

— Нет. Не думаю. Хотел бы скрыть — спрятал бы свои трофеи. Он же наоборот словно на показуху выставил все улики против себя, словно признавался в преступлениях. Боюсь что не бежал он. И почему-то уверен, что больше мы его не найдем.

— Ну я все вроде сказал. Мне бежать надо. Опять алкаши дерутся. Вы как что узнаете про этого… гастролера… сообщите нам пожалуйста. Мне же надо матерей как-то успокоить.

— Добро. — ответил Павел и отключил телефон.

Возникла вдруг острая необходимость вновь увидеться с Хеленой. Ее ум и проницательность стали для него спасительной силой. Он нуждался в ее голосе, в ее присутствии, в ее спокойствии.

Власов отправился к девушке без звонка. По дороге он заехал в магазин — купил бутылку хорошего вина, тортик. Заехал купил цветы. И подъезжая к дому на Суворовском набрал ее номер.

— Ты дома? — просто просил он, услышав ее нежный голос.

— Да.

— Я заскачу?

— Да.

Власов припарковал машину. Собрал все презенты в охапку, ногой захлопнул дверь и подошел к подъезду. Набрал номер квартиры. Неожиданно дверь резко открылась. Власов как раз собирался взяться за ручку, когда та широко распахнулась. Павел не удержал в руках торт и тот шлепнулся на асфальт.

— Да твою же… — но удержался от ругательства и недовольно посмотрел на виновника этой маленькой трагедии.

Молодой человек, который выходя из подъезда слишком сильно толкнул дверь, начал извиняться.

— Я не ожидал. Вы извините меня. — он наклонился, поднял торт и протянул его Власову.

— Выбросишь по пути. — буркнул Павел. — Дверь подержи.

Парень послушно взялся за ручку и держал дверь до тех пор пока Павел не протиснулся.

— Еще раз извините, — вежливо попросил парень, — я могу компенсировать вам стоимость кондитерского изделия.

— Просто в следующий раз будь внимателен. Давай, беги.

Парень улыбнулся и отпустил дверь.

Поднявшись на третий этаж в жутко некомфортном и грязном лифте, Павел оказался перед железной дверью, которая распахнулась едва двери лифта закрылись. На пороге появилась Лена. Она была такой милой в обтягивающем велюровом костюме, что Павел невольно залюбовавшись задержался у лифта.

— Привет. — Лена наградила гостя одной из самых своих очаровательных улыбок.

Павел решил, что без косметики девушка выглядит еще лучше. Свеженькое личико, естественная чернота пушистых ресниц и пухлый губки.

— Уау. — только и сказал Павел протягивая девушке цветы.

Лена улыбнулся, приняла букет и пропустила гостя в квартиру.

Павел зашел и напрягся, в воздухе витал аромат мужского парфюма. Совсем недавно он почувствовал этот же запах в лифте, и у входа.

— У тебя гости? — полюбопытствовал Павел.

— Нет. Я одна. — ни один мускул не дрогнул на лице Лены.

Либо она лгала так же искусно как читала души, либо ему все показалось.

— А ты по делу? — спросила девушка.

— Да нет. Так… заскочил тебя увидеть.

Лена улыбнулась.

— Очень мило. Я рада. — она сказала это искренне и Павел расслабился.

— Я только собиралась обедать, составишь мне компанию? — спросила Лена.

— С удовольствием. И кстати. Я кое-что захватил. — Павел протянул бутылку вина.

Лена взяла бутылку, почитала название и отнесла на кухню.

— Проходи. — крикнула она.

Павел скинул ботинки, повесил куртку и прошел на кухню.

Квартира у Лены была довольно большой. Дом построенный еще при царской власти, отличался простором и комфортом, только года отнялись у него прочность, и не смотря на дорогой ремонт, в некоторых местах виднелись следы беспощадного старения. То ржавые подтеки, то облупившаяся штукатурка. Но при все при этом квартира была чистой и ухоженной. Широкий и длинный коридор, вел собрал в себе три комнаты и вел на кухню.

Мебель в доме была из светлого ореха. Со вкусом и правильно расставленная. Без нагромождения и беспорядка. Все на своих местах. На полу везде постелены паласы. Хорошие, яркие, персидские.

Кухня по размеру была как большая столовая.

Павел вошел на кухню и сел за накрытый стол. Лена как раз достала из шкафа тарелку и поставила перед гостем.

По яствам расставленным на столе, Павел понял — на диетах девушка не сидит. Посередине стола стояла салатница наполненная оливье, на большом блюде лежали ароматные ребрышки, обрамленные картофелем айдахо. И кухня была наполнена аппетитными ароматами.

Лена поставила на стол бутылку вина, положила рядом штопор и принялась раскладывать по тарелкам еду.

— Наш учитель пропал. — неожиданно произнес Павел.

Щипцы которыми Лена накладывала ребрышки дернулись в ее руке и она невольно выронила сочный кусок обратно.

— Все в порядке? — поинтересовался Паша.

— Да. Я просто не могу понять, что значит пропал?

— Пропал. Похищен. Возможно уже мертв.

Лена опустила щипцы и села на стул. Она пристально посмотрела на Павла.

— Что значит мертв? Почему? Он же не виноват!

— Кто-то видимо считает иначе. — Павел взял щипцы и сам положил себе на тарелку немного еды. Затем положил Лене, и не глядя на нее спросил. — скажи, ты ничего не заметила подозрительного в его поведении?

Лена задумалась.

— Нет. Он конечно неприятный человек, но похищать его и убивать. Зачем? Я не понимаю.

Павел пристально посмотрел на девушку. На его взгляд она говорила правду. Он одернул себя. С чего он вдруг так завелся. Подозревает уже всех и каждого. Она же была там с ним, и все видела и напрасно он так на нее насел. Он протянул руку и осторожно взял ее маленькую ручку.

— Извини, просто навалилось столько всего, вот я и перенервничал и это все из-за этого ублюдка. Я все не могу понять, по какому принципу он их подбирает? Высматривает? Или хватает первого попавшегося? И почему они так покорно следуют за ним? Я не могу понять. Либо он слишком хитрее, либо слишком удачлив. Ни одно ни второе не нравится мне.

— Думаю он выбирает своих жертв случайно. — предположила Лена. — Случайный город, случайный ребенок, никаких связей, никаких мотивов, он просто приходит и берет то что ему нравится. Возможно заманивает детей чем-то интересным. Что-то обещает. Но что сейчас интересует уже довольно сознательных детишек. В этом возрасте у них уже начинает вырабатываться инстинкт самосохранения, и уже не так просто взять и беспрепятственно увести малыша из города. Что он обещает им и как заманивает. Если вы узнаете это, вы поймете кто он такой.

Зазвонил телефон, Лена вздрогнула от неожиданности. Она так увлеклась рассуждениями, что не сразу сообразила, что звонит ее телефон. Разговаривая дежурными фразами, Лена изредка поглядывала на Павла. Он решил не тянут и с аппетитом приступил к трапезе, смачно наворачивая сочные ребрышки. Разговаривая Лена смотрела на него внимательным, изучающим взглядом.

Договорив, она положила телефон на стол и приступила к еде.

— Приятного аппетита, — вежливо пожелала она.

— Приятного, — ответил Павел. — А кто звонил?

— По работе. Завтра утром мне необходимо быть в клинике.

— Волков?

— Нет. Илья Сергеевич уехал за город, и будет только через неделю а может и позже. Он не звонит и даже не отвечает на мои звонки. Надеюсь у него все в порядке.

— В порядке? В порядке. Что с ним будет-то? Он сегодня заезжал в отделение, документы забирал. Я с ним не виделся, но ребята сказали что он был не один. Как всегда лощеный и высокомерный в компании миловидной дамы. Даже не поздоровался ни с кем.

Лена понимающе улыбнулась.

— Да. Он очень недоверчиво относится к власти. Я наслышана.

— Ну в принципе как и власть к нему.

Поужинав, они открыли бутылку вина.

После первого бокала у Лены раскраснелись щечки и она то и дело забавно хихикала. Повертев в руках бокал, она вдруг забавно прищурилась и хитро спросила:

— А почему ты не женат?

— Мне кажется ты будешь верным и надежным спутником жизни. Ты моногамен, терпелив и стрессоустойчив. Почему не одна женщина не пожелала сделать тебя узником своих чар.

Павел рассмеялся.

— Была одна.

— Была? — испуганно воскликнула Лена.

— Нет. Не то что ты подумала. Была потому что мы уже не вместе. Много лет назад мы расстались, хотя даже не могу сказать что мы встречались. Она из хорошей семьи, я вел дело об убийстве одного из жильцов ее дома. Она проходила как свидетель. Мне до сих пор кажется, что я был ее блажью.

— И что же случилось?

— В первый же месяц совместной жизни она сбежала от меня. Ей не хватало комфорта. И моего внимания.

— И на этом все? Ты больше ее не видел?

— Видел конечно. У нас общий сын.

— У тебя есть сын? — эта новость искренне удивила девушку. Она упустила этот факт.

— Да. Он живет с матерью в Кингисеппе. Его зовут Дениска.

— А сколько ему?

— Восемь.

Лена заметила грусть в глазах Павла. Вот почему он так близко к сердцу принял это дело. Его собственный сын, ровесник первой жертвы. Такой же маленький и беззащитный. Видимо Павел ненароком принял эту ситуацию на себя, представив что на месте жертвы мог оказаться его собственный ребенок.

Сердце Лены дрогнуло. Она поднялась, чувствуя что голова ее наполнена легким хмелем. И под внимательным взглядом Павла подошла к нему. Остановилась совсем рядом. Положила руки на плечи, нагнулась и осторожно коснулась губами его губ.

Павел удивленно посмотрел на девушку.

— Что ты делаешь?

— По всей видимости творю глупости. — забавно скривив носик ответила Лена.

— Ты потом будешь жалеть. Я ведь не подхожу тебе.

— А разве ты не за этим приехал.

— Я не знаю зачем я приехал.

Лена кокетливо склонила голову и провела рукой по выбритой щеке Паши. Павел прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Затем резко поднялся, подхватив Лену на руки.

— Где спальня? — рассеянно спросил он, понимая что совершенно не имеет понятия куда ему идти.

— В конце коридора, последняя дверь. — шепнула Лена и укусила его за ухо.

Павел с шумом втянул в себя воздух и добравшись до нужной двери, ногой открыл дверь.

Только под утро они уставшие, крепко заснули в объятиях друг друга. И каждый для себя так и решил, это была внезапная страсть, и ни к чему серьезному она не приведет.

Только почему-то на следующий день, вернувшись с работы, Павел к своему удовольствие увидел во дворе машину Лены. Девушка ждала его уже больше часа, и заметив как он подъехал, заглушила машину и вышла.

— Привет. Я соскучилась. — честно призналась она.

Павел крепко обнял девушку, без слов страстно поцеловал ее мягкие губы. Это страсть. Продолжали думать они. Но стараясь проводить друг с другом больше времени, расставаться все же не торопились.

 

Глава 18

Уже второй день Илья сидит в молчаливом присутствии Милы в кабинете полковника и изучает дела полученные от Власова. Пока он монотонно вчитывается в строчку за строчкой, Мила покорно наблюдает за каждым его движением.

Она стала его незримой тенью. Везде следовала за ним, куда бы он не повернулся, она была рядом. Она даже спала в его комнате на кровати, а он на софе. Он знал, что с ним она чувствует себя в безопасности. Она не пыталась соблазнить его как женщина, она тянулась к нему как потерявшийся в безумном мире взрослых ребенок.

И он отвечал ей взаимностью, вопреки желанию Светланы, он заботился о девушке, как о собственной дочери. Он расчесывал ее волосы, рассказывал ей сказки на ночь, по утрам приносил завтрак в постель. Называл ее: Солнышко и Родная. Мила тянулась к нему и возможно впервые в жизни чувствовала себя ребенком. Павел знал, что однажды девушка все расскажет ему и поймет всю правду. Но часть правды, которая уже открылась ему, не просто пугала его, она ужасала.

Теперь он был твердо уверен, что Светлана знала о кошмаре преследующим девочку. Знала, но по каким то причинам молчала.

Толстая папка, в которой были собраны все факты случившегося в 99 году несчастья, давно пожелтела от времени. Волков изучал его досконально.

Снимки тела, уже из морга. Снимки комнаты. Это было ужасно брызги крови, веером раскиданные по стенам. Темная постель. Разбитое окно.

Далее опись всего находящегося в комнате.

«Протокол осмотра места происшествия»

Г. Санкт-Петербург 27 мая 1999 г.

Осмотр начат: 05 ч. 00 мин.

Осмотр окончен: 14 ч. 45 мин.

Что можно было осматривать десять часов? — задал себе вопрос Волков.

Следователь следственного отдела Восточного административного округа г. Санкт-Петербурга отделения внутренних дел старший лейтенант милиции Атонов В.В. получив в 04 час. 10 мин. сообщение по телефону от дежурного УВД о покушении на убийство в доме по адресу: Ленинградская область Всеволожский район, Приозерское шоссе, д.№ 4-В, в 05 час. 00 мин. прибыл на место происшествия.

Далее следователь уточнял детали, Волков называл это лить воду. Его привлекли только две фразы. Та где было сказано про следы крови на оконной раме и осколках стекла на полу.

Волков еще раз посмотрел на снимки. На них ни следов ни осколков не было. Дальше описывался кровавый след ведущий к окну.

Волков задумался, если как утверждают родители, Мила убила брата и пыталась его похоронить, то по всей вероятности и по логике, девочка должна была вынести брата через входную дверь. Зачем она потащила его к окну?

И следующая строчка, повергла Волкова в шок — след от мужского ботинка, 44 размера. Значит в комнате был кто-то еще. Тот кто прокрался в комнату мальчика и напал на него.

Волков отложил в сторону дело об убийстве Немирова младшего и взял дело Немировой.

Миле было два года все случилось. Если верить документам, женщина была больна. Волков перелистывал многочисленные справки, выданные психиатрическими медицинскими учреждениями, но как ей позволили рожать ребенка, с таким запущенным диагнозом. Еще на ранних сроках беременности врачи должны были забить тревогу. Да, медицина была не та.

В приступе безумия выбросила из окна пятого этажа двухлетнюю девочку, дочь. Выбросилась сама. Заключение — самоубийство. Что же довело женщину до такого состояния? Что толкнуло на эту грань.

Волков отложил дела и посмотрел на Милу. Она как всегда находилась рядом преданно пожирая своего обожателя взглядом. Заметив что смотрит на нее Мила вытянулась в струну, сложила руки на колени и пристально посмотрела на доктора. Ее готовность позабавила Волкова.

— Мила, солнышко, мы сейчас поиграем с тобой в одну игру.

Мила застыла, радостное выражение лица сменилось непониманием и испугом, взгляд ее опустел и она вся внутренне сжалась, что было видно даже не вооруженным взглядом. Волков понимал, что такой способ слишком жесток, но он должен был знать что случилось той ночью, и должен был узнать это, от единственного живого свидетеля. Если в деле четко прописано присутствие постороннего, отчего в заключении убийцей признали девочку, и навсегда забыли об этом факте.

Мила потупила взгляд.

Волков взял стул и сел напротив.

— Ты готова?

Мила дернула плечиками, что означало: «Да.»

— Хорошо. Посмотри на меня.

Мила продолжала сидеть опустив голову.

— Мила, солнышко. Я хочу чтобы ты посмотрела на меня.

Мила подняла на Волкова свои ясные глаза и он заметил в них застывший страх. Слишком часто он видел этот взгляд, и к своему сожалению знает ему цену не по домыслам.

— Мила. А теперь, я хочу чтобы ты закрыла глаза и внимательно слушала мой голос.

Мила послушно выполнила его просьбу и слегка откинув голову назад закрыла глаза. Веки ее задрожали, руки она крепко сцепила пальцами и нервно сжимала и разжимала.

— Представь себе место, которое ты любишь больше всего на свете.

Через мгновение лицо Милы просияло. Она расслабилась и томно улыбнулась.

— Представила?

— Да.

— Где ты сейчас?

— Я на ромашковом поле.

— Рядом с твоим домом?

— Нет. Это дом моей бабушки. В деревне. Там хорошо. Во дворе у нас живет корова. Ее зовут Маша.

— Ты выросла в этом доме?

— Нет. Мы с мамой приезжаем туда на лето.

— Сколько тебе лет?

— Не знаю.

— Ты видишь свою маму?

— Нет.

— Ты помнишь свое детство?

— Да.

— Расскажи мне о маме, она часто ругала тебя?

— Моя мама никогда не ругала меня.

— Эта мама не ругала. А та другая, из твоего далекого детства. Она ругала тебя за каждую провинность.

— Нет. Мама была красивой и доброй. — Мила трогательно потерлась головой о правое плечо.

— Ты помнишь ее?

— Да.

— Какая она?

— Она пахнет ромашками.

— А что еще ты помнишь о маме?

— Она говорила, что я ангел и учила меня летать. — Мила сморщилась. — Ангелом быть больно и страшно.

Волков насторожился. Вероятно, Мила говорила о том дне, когда едва не рассталась с жизнью.

— А что еще ты мне расскажешь о маме?

— Не знаю. Я больше не помню ее.

— А твой братик?

Лицо девушки просияло.

— Ники. — с нежностью проговорила она.

— Никита. Ты помнишь его?

— Да.

— Ты любила его?

— Да. Сильно.

— Ты не обижала его?

— Нет. Он часто шутил надо мной. Но я не обижалась.

— Как например?

— Он положил мне в постель лягушку и сказал что это мой принц.

Волков улыбнулся этой невинной шутке.

— А ты можешь рассказать мне что случилось той ночью.

Мила вздрогнула и выпрямилась. Вновь руки ее задрожали. На лице ее отразился испуг. Но Волков пошел до конца.

— Ты помнишь того, кто обидел твоего братика?

Мила сглотнула и кивнула.

— Ты знала его?

Мила отрицательно замотала головой. Он с такой силой прикусила губу, что на ней появилась кровь.

— Ты помнишь что спасла братика?

— Да. Я ударила чужого человека своей кошкой. Он упал, а я забрала Никиту.

— Тебе было очень тяжело, как тебе удалось бежать?

— Никита легкий. Я взяла его на спину и побежала по лестнице. А потом к причалу. Мы переплыли на другой берег и спрятались в лесу.

Теперь Волкову стало все ясно. Кровавый след ведущий к окну, принадлежал скорее всего убийце. Статуэтка которой Мила нанесла ему рану, была довольно тяжелой и рана по всей видимости была серьезной. Он дополз до окна, и сбежал. По всей вероятности он даже не искал детей. Он видимо пришел с целью ограбить дом, не ожидая увидеть там детей. И едва не лишившись жизни, поспешил бежать.

Только почему не были записаны показания Милы. Почему никто не взял анализ крови с коврового покрытия, чтобы установить что она принадлежала не мальчику. Это умышленное упущение, или халатная преступность. А может все дело было записано под чью-то диктовку, так как это было нужно на тот момент.

— Мила. Открой глаза, моя родная.

Мила распахнула ясные глаза и с любопытством посмотрела на доктора.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

— Посиди немного здесь. Я скоро вернусь.

Получив немое согласие, Волков вышел. Он искал Светлану. У него было к ней несколько вопросов и теперь, зная правду, а Илья был уверен, что Мила говорит правду, он хотел услышать причину и мотивы, по которым родители хотели скрыть все детали этого дела.

Светлану он нашел в гостиной.

Женщина в своей обычной привычке сидела с журналом у камина и без интереса перелистывала глянцевые страницы.

— Мне нечего вам сказать. — бросила она, даже не поднимая головы, едва заслышав шаги.

Волков проигнорировал ее слова. Он вошел и сел напротив.

— А я считаю, что вы многое можете мне поведать. О вашем сыне. О вашем муже. О Миле.

— Все что вы хотите услышать, можете найти в ее истории болезни. О своем сыне я разговаривать не намерена — оставьте мальчика в покое. А мой муж слишком серая и незначительная фигура, чтобы говорить о нем.

Волков нахмурился.

— Вы так считаете? А если я подниму сейчас тот факт, что Мила не однократно подвергалась домашнему насилию. Ваш муж регулярно насиловал свою дочь. И вы прекрасно об этом знали.

Краска схлынула с лица женщины. Она захлопнула журнал и поднялась.

— Да как вы смеете? Кто дал вам право? Вы вошли в этот дом как друг, и теперь пытаетесь вонзить нож мне в спину! Вон из моего дома!

Волков демонстративно поднялся. Он блефовал.

— Я уезжаю, но Мила едет со мной. А завтра с утра я соберу комиссию, и заявлю о своем подозрении в отношении ее половой неприкосновенности.

Светлана тяжело задышала щеки ее побагровели.

— Моя дочь не покинет стен этого дома.

— Еще пару дней назад, вы умоляли меня забрать ее. Что же заставило вас изменить свое мнение?

— Убирайтесь! — почти завизжала Светлана.

Они стояли друг напротив друга, и Волков чувствовал страх исходивший от женщины. Она боялась своего мужа, даже больше смерти.

— Предупредите супруга, что со дня на день ему придет повестка. Я докажу что он насиловал ее. И тогда, мы встретимся с вами уже в суде.

— О господи, — воскликнула Светлана. — Откуда вы взялись на нашу голову! Почему создаете столько проблем!

Волков осознал что выиграл эту битву и спокойно опустился в кресло.

— Расскажите мне все, что вам известно. Я обещаю помочь.

Светлана обреченно опустилась на свое место и закрыла лицо руками.

— В ту ночь в доме все же был посторонний. Так?

Светлана кивнула.

— Именно он напал на вашего сына?

Снова немое согласие.

— Кто придумал обвинить во всем Милу? Вы?

Женщина снова кивнула.

— Почему?

— Ники уже было не вернуть. Я просто пыталась спасти ее.

— От вашего мужа?

Светлана кивнула и монотонно заговорила. Впервые за долгие год она могла рассказать кому то, что таила глубоко в себе. Правду, которая тяготила ее. Страшную и дикую.

— Он начал насиловать ее, когда девочке исполнилось семь лет. Я тогда еще не понимала что происходит. Я видела как она дергается от его рук, как вздрагивает от звука его голоса. Но не могла сопоставить. Списывала все на ее полоумную мамашу и плохую наследственность. Ники был совсем ребенком, и я так уставала с ним, что ночью спала крепко. Так мне казалось, и так он меня заверял. Каждые вечер, когда я укладывала детей спать, он приносил ко мне в комнату стакан молока. Это было уже некой традицией, и не задумываясь я выпивала его. Однажды я замоталась, а он не дождался и молоко так и осталось стоять на тумбочке. В ту ночь я впервые услышала как она плачет. Я испугалась, что ей приснился кошмар. Я встала и тихо прошла в комнату.

Светлана задрожала и из глаз ее заструились слезы.

— Он пыхтел на ней, а она тихо скулила. — женщина замолчала, сглотнула слезы и вновь заговорила. — С той ночи я перестала пить его молоко. Каждую ночь, он уходил, и она плакала. А я не могла ничего сделать. Я знала что его связи не позволят мне даже открыть рта, я думала что как только Ники подрастет, я заберу их обоих и сбегу.

— А потом вы заметили, что он смотрит на вашего сына.

— Да. — дрожащими губами подтвердила Светлана. — И я начала все узнавать о его прошлом. Оказалось, что у него был еще один сын — Андрей. От первой жены. Они развелись, когда мальчику было десять. Я нашла его и расспросила. Сначала он не хотел разговаривать со мной, но когда я сказала ему что моему сыну угрожает та же опасность — он рассказал мне всю правду. Ему было восемь, когда мой муж впервые надругался над ним. Его мать узнала обо всем и ушла. Она попыталась бороться с ним, но Серафима, если бы вы знали эту женщину, вы бы все поняли. Ее было не сломить. С такими связями и таким характером, она была непробиваема. Дело замяли, даже не дав ему ходу. И я поняла, что мне тоже надо молчать, и ждать удобного момента.

Волков слушал ее внимательно. Когда она договорила, он серьезно сдвинул брови.

— Вы рассказывали мальчику о Миле?

— Нет. Не стала.

— Через какое время после вашего разговора убили вашего сына? — спросил он.

— Через неделю.

— Сколько Андрею было лет?

— Не больше двадцати. Я думаю.

— Что случилось в ту ночь?

— Все как описано в деле. Я видела, вы читали его.

Волков поразился ее наблюдательности, по всей видимости она заметила его когда он проходил в комнату.

— Мы приехали в дом. Детей не было. Повсюду была кровь.

— Мой муж организовал поиски… и…

— Как вам удалось уговорить его отпустить Милу?

— Я сказала, что знаю кто убийца. Назвал ему имя и адрес первого сына. Сказала что мне известно что он делает с девочкой, по ночам, и предложила взамен на мое молчание отправить Милу в клинику. После пережитого ей нужна была психологическая помощь, а это был самый подходящий повод. Сына уже я не вернула бы, но могла вырвать ее из лап этого монстра. Он поразмыслил и согласился. Наверно она просто надоела ему. Свобода или позор, это был неравный выбор, но я хотела спасти хотя бы ее, а другого способа не было.

— Зачем сейчас вы устроили весь этот цирк?

— Она кричала по ночам, я думала он снова пытается сделать это. Я просто хотела чтобы вы забрали ее.

— А собаки?

— Я хотела убедить вас в ее невменяемости, заплатила местному алкашу он и сделал это дело. Ночью, когда все спали.

Волков задумался.

— Не могу понять одного, как такой не глупый человек как Тройкин не догадался что девочку насиловали?

Света потупила взгляд, и Илья сделал правильный вывод.

— Он знал, что Мила подвергалась насилию.

Светлана кивнула.

— Он намеренно пичкал девочку психотропными седативными препаратами и внушал ей правду, которая была выгодна ее отцу. Ублюдок. А я все жалел старика, думал такой конец славной карьере.

Светлана вздохнула.

— Где сейчас ваш муж? Вы знаете?

Женщина виновато спрятала взгляд.

— Он недалеко. За озером есть дом, там они собираются своей компанией и пропадают на несколько дней. Я знаю, что у него есть друг, торгующий детьми, и они вдоволь пользуются его услугами.

У Волкова похолодело внутри. Все это время, совсем рядом происходили самые ужасные вещи, которые только могут быть в жизни, а он ничего не подозревая спокойно наслаждался своими детективными играми.

Оставив Светлану, он вышел в холл. Набрал номер, и после того как ему ответили, продиктовал адрес.

— Подготовь операционную. Сегодня важный день. — сказал он напоследок и отключился.

Теперь все карты были у него в руках. Он знал правду.

Несколько лет назад, Волков впервые столкнулся с жертвой насилия. Девочке было семь. И тогда его сердце наполнила жгучая и черная ярость. Он поклялся сам себе, что собственными руками придушит поддонка совершившего подобное.

Но когда монстр оказался в его руках, у Волкова созрел новый план. Он начал экспериментировать. Что может быть страшнее для человека, на душе которого лежит тяжкий груз, чем вечная жизнь в плену собственного тела. Терзаемый угрызениями совести и воспоминаниями, монстр будет гнить в тисках своей же вины.

Тогда Волков и занялся своей практикой. Он оперировал пойманных извращенцев, и спокойно распределял их в своей клинике. Целый этаж был отведен под его немых и беспомощных пациентов. В этом ему помогали люди, в надежности которых он был уверен как в самом себе. Родственники жертв и сами жертвы, которым оказывалась психологическая помощь.

Охотился на зверей, как Волков их называл, черный ангел. Молодого человека, в свое время, Волков буквально выхватил их лап поддонка пытающегося его изнасиловать. Юноша стал самым преданным и верным служителем делу Волкова. И со временем дело стало на конвейер. Никто в городе не знал, что на протяжении много времени, здесь действует тайная, подпольная организация, которая словно жерлами возмездия, подгребает под себя черные души безжалостных убийц.

Сделав еще один звонок Власову, с просьбой разузнать все о старшем сыне Немирова, Волков поднялся к девушке наверх. Завтра утром он заберет ее обратно в клинику. Он провел свое расследование и докопался до правды. Теперь пора поставить точку в этом деле. Пора приниматься за Гастролера. Это дело обещало быть захватывающим и сложным.

Но Волков не успокоиться, пока на его операционном столе не окажется этот опасный и безжалостный зверь.

Войдя в комнату, Волков застал девушку в том же положении, что и оставил. Она сидела выпрямив спину, сложив руки на колени и бесцельно смотрела в стену. Он подошел и присел рядом, на корточках. Взял ее руки и приложил к своим щекам.

— Почему ты не рассказала мне раньше?

Мила опустила на него взгляд и устало улыбнувшись, ответила:

— Он говорил, что все папочки так любят своих дочек…

Сердце Волкова похолодело и он опустил голову ей на колени.

 

Глава 19

В предбаннике сильно пахло табаком и алкоголем. Комната, отделанная деревом, с черной кожаной мебелью, и одиноким всеми забытым бильярдным столом, хранила в себе не мало тайн и грязных секретов. Это место уже на протяжении нескольких лет, считалось подпольным борделем для избранных, для любителей того что нельзя.

Его хозяин, грузный мужчина, со шрамом проходившим через все лицо, сидел во главе стола. Его потное, жирное тело словно саван окутывала банная простыня.

Его друзья, на вид такие же омерзительные и грязные, сидели на диванах, чинно и жеманно, словно лорды древних английских родов закинув ноги на ноги. В зубах у каждого была дорогая сигара, в руках стопки с водкой.

— Ну что? Сегодня я угощаю! И как говориться, кто первый! — громко воскликнул самый худой и молодой член этого ужасного общества.

— Я наверно пойду. — пропыхтел Немиров и залпом опрокинул стопку. — Как никак у меня к этому щенку личный интерес.

Все громко заржали.

Этим днем, когда вся компашка отходила от вчерашнего похмелья, тот что помоложе, ко всеобщему удивлению привел в дом ребенка. Стаса, того самого, которого изуродовали немировские собаки.

Оказалось, что последние дни, он частенько прогуливается по округе и совершенно случайно свел с мальчишкой знакомство. Постепенно узнавая о нем все подробности, в скором времени он уже знал все слабые места ребенка и знал как можно бесшумно заманить его в гости.

Конечно он знал, что это против правил, но интерес возникший у него после встречи с мальчиком, был слишком велик. На второй день знакомства, он уже знал о лютой ненависти к своему другу и корефану Немирову, и весьма забавлялся, слушая как ребенок гневно ругается на жестокого полковника. И даже умудрялся поддерживать с ним разговор, подбадривая его к мести.

И вот дождавшись нужного момента, он подло заманил ребенка в дом самого дьявола, как шуточно его называли гости и поставил лицом к лицу с его врагом.

Немиров спросонья и с похмелья не сразу сообразил кто перед ним, когда увидел испещренное шрамами лицо. Зато мальчик сразу узнал его. Стас гордо выпрямился и гневно посмотрел на полковника.

— Вот судьба и свела нас! — грозно проговорил он, презрительно сверля Немирова взглядом.

— Да не говори, твою мать! — сердито проворчал полковник. — Что здесь происходит? Что это за уродец?

— А ты не узнаешь? — с ехидной ухмылкой спросил тот, что привел ребенка.

— А должен?

— Это же сосед твой, на которого псы твои охотились? Не узнаешь?

Немиров вытянулся и схватил мальчишку за шкирку.

— Ах ты мерзавец! Что тебе опять надо? Шантажировать меня вздумал?

— Тише, Вовчик! Это же подарок! Тебе от меня.

Извращенец растянулся в омерзительной ухмылки и оба они переглянувшись гнусно заржали.

— Да. Ну если подарок, тогда тащи в комнату, вечером займусь им.

До Стаса уже дошло что его заманили в ловушку, и он попытался сбежать. Пнув полковника по ноге, он сильно толкнул своего якобы друга и бросился к двери. Он был уже на свободе, и ему удалось бы бежать, если бы не хозяин Дьявольского дома. Он как раз входил в двери, когда мальчик налетел на него.

— Держа щенка! — корчась от боли крикнул Немиров.

Мощная рука схватила пацаненка за шею, и швырнула обратно в дом. Мальчик пролетел несколько метров и упав на пол ударился о деревянную ножку стола. Издав хриплый стон, она отключился.

Его перенесли в комнату для утех, привязали к кровати и оставили до вечера.

И вот настал момент, когда изрядно набравшись, полковник готов был пойти к своему пленному.

Он уже поднимался, когда дверь в баню распахнулась.

Все обернулись. Из распахнутой двери, появилось дуло. В считанные секунды раздалось несколько глухих щелчков и все трое гузно рухнули. Из шеи каждого торчал пестрый кончик дротика. Их усыпили снотворным.

В баню вошел молодой парень, а следом за ним Волков. Вместе они погрузили всех в черный внедорожник. Илья попрощался с помощником и вернулся в дом Немирова.

Бесчувственные тела двух извращенцев благополучно отправились в клинику, тело третьего подготовили к самому увлекательному театральному представлению.

 

Глава 20

Исковерканная жизнь. Исковерканная душа. Что было больнее, осознавать, что он стал монстром, или терпеть эту неуемную жажду. Как он стал таким? Судьба видимо так распорядилась. Он стал жертвой монстра, а после и сам стал монстром. Это цикл, жизнь по спирали. На его руках уже была кровь и он чувствовал что власть над жизнью самая неутолимая и всемогущая.

Впервые он ощутил ее в юном возрасте. Ему было семнадцать, когда он поймал себя на этой страшной мысли. Тогда разум удержал его от греха. Каждую ночь он молился за спасение своей души, и каждую ночь прощал своего мучителя за его грехи. Он пережил тот кошмар, стиснув зубы и подогревая жгучую ненависть к своему монстру.

В девятнадцать лет он впервые искупался в крови. Чувствуя огромную жажду и ненависть, он тогда вышел на охоту. Долго ему снились кошмары и он пытался забыть тот день.

В попытке начал новую, чистую жизнь, в двадцать лет он поспешил жениться. На милой девушке из соседнего двора. Если бы мама была жива, она непременно одобрила бы его выбор. Она знала, что он пережил в юном возрасте. Она даже знала человека исковеркавшего ему жизнь, но сделать ничего не могла. Тогда были другие времена и оставалось только смириться.

После свадьбы жизнь его наладилась. Он закончил институт. Устроился на хорошую работу. Получил небольшой участок, где они поставили фургончик и каждое лето приезжали всей семьей на отдых. Он строил дом, баню. Любил жену, строил свою ячейку общества. Позже у него родилась дочь. Викуля. Виктория. Его первая и самая значимая победа над внутренними демонами. Его ангелочек. Его красавица. Как он любил эту маленькую крошку. Любовью трепетной и преданной.

А через год на свет появился наследник, гордость семьи — Николай. Он назвал его как последнего царя. Как дань павшей империи.

И жизнь казалось бы наладилась. Быт, семья, дети, любимая жена. Разве мог он мечтать о чем-то ином.

Но когда Викуле исполнилось десять, случилось то, чего он никак не ожидал. Это было словно гром среди ясного неба — вернулось его проклятие. Воскресло прошлое, которое он так тщательно хоронил, вернулись его демоны.

Викулька с детства была слишком своенравной и капризной. Он так сильно баловал девочку, что сам не заметил как она превратилась в гарпию. Вика пользовалась его терпением и любовью как могла, и вертела родителями с такой легкостью что все окружающие укоризненно качали головами.

Однажды Викуля закатила родителям очередной скандал. Девочке из ее класса купили новую куклу, дорогую и очень красивую, а у Викули еще не было такой. Она плакала и ругалась, кричала и вопила. И была просто не выносима. Родители любившие детей больше всего на свете уступили капризам дочери, и сделали то, что она хотела. Вика получила желанную куклу, а он в тот же момент осознал, что стараясь воплотить в жизнь все свои детские мечты, он превратил свою дочь в домашнего тирана. Браться за ее воспитание было поздно, слепая родительская любовь уже сделала свое дело.

В тот день, когда очнулся его монстр, Викуля сидела на диване в гостиной. Она была в тоненьком платьице и гольфиках. Волосы ее были аккуратно заплетены в толстую косу. Жена готовила на кухне. Колька бегал с друзьями во дворе.

— Привет. Что смотришь? — спросил он, когда вошел в комнату.

Дочь подняла на него недовольный взгляд.

— У Пархомой сенсорный телефон. И я хочу. — ошарашила она его с порога.

— Но твой телефон такой красивый. Разве ты не его хотела? Ему ведь всего четыре месяца.

Она подняла на него сердитый взгляд, достала из под себя красненький телефончик и со всей силы бросила его в стену. От удара он разлетелся на мелкие части.

Он не дернулся и промолчал.

— Теперь у меня нет телефона. — проворчала Вика.

— Значит ты будешь ходить без него. — спокойно сказал он.

— Вот еще. Ты пойдешь и купишь мне новый! — требовательно сказала Вика и обиженно откинулась на диван.

— Нет, Вика. Если ты не умеешь ценить то, что у тебя есть, значит я не правильно воспитал тебя. И ты должна учиться жить так как ты того заслуживаешь. Мы с матерью два месяца откладывали на твой телефон, и если ты не ценишь наш труд, то не заслуживаешь моего уважения.

Вика надула губки и фыркнула:

— Ненавижу вас!

Он замер. Сердце его упало. Эта маленькая девочка, которую он берег и растил как самый прекрасный цветок, кинула ему в лицо фразу, которую он теплил много лет в отношении своего мучителя. Его родная дочь, его плоть и кровь. Он подошел к ней, чувствуя как от ярости закипает кровь и схватив за руку стащил с дивана.

Девочка закричала. Он стянул ремень и со всей силы, в состоянии слепой ярости начал лупить ее. Он был ее и бил. А она кричала. На крики вбежала жена. Перепуганная увиденным, она оттолкнула мужа от орущего ребенка, и схватила дочь в охапку.

Тогда он начал приходить в себя. Его всего трясло от злости. Горящими глазами он смотрел на перепуганную дочь, трясущуюся в рыданиях. Смотрел на жену, которая словно горлица закрывала свое дитя от ястреба. Они видели в нем врага. Его девочки, его самые родные.

Что он наделал!

Он почувствовал, как изнутри его памяти вырываются рыдания. Он никогда не плакал. Даже когда было больно, он лишь закусывал до боли губы, но не плакал. А сейчас слезы сами потекли из глаз.

Он бросил ремень и выбежал из квартиры.

Два дня он не появлялся дома.

Тогда в нем и проснулся этот жуткий монстр. Зверь желающий затянуть его на дно ада.

Пытаясь успокоиться он направился в Новгород. Там прежде жила его бабка, которой давно уже и нет в живых. Там он вырос и провел детство. И если бы его отца не перевели по службе в Питер, он так и оставался бы в этом тихом и спокойном городе. И все было бы хорошо.

Ночь он провел в машине. Утром приехал во двор, где когда-то, бегал с другими мальчишками. Здесь ничего не изменилось с тех пор. Тихий и уютный, со скамейками и каруселями. Он сел на лавку и задумчиво посмотрел на свое бывшее окно.

И тогда к нему подошел этот мальчик. Сам подошел. Он не звал его. Он не желал этого. Все случилось само собой. Судьба решила все за него.

— Привет. — поздоровался мальчик. — Я тебя не знаю.

— Не знаешь. — открыто улыбнулся он.

— Ты не из нашего двора.

— Из вашего. Я вырос здесь.

— А где твое окно?

— Вон там. — он указал на третий этаж.

Мальчик присвистнул.

— Ого. Это же мое окно! Теперь я там живу.

Он улыбнулся.

— Вторая дверь по правой стороне. — сказал он.

— Да. — радостно воскликнул мальчик. — Там моя комната, а вон то окно, комната родителей.

— Наверно тяжело жить с родителями? — спросил он.

— Ну да. — проворчал мальчик. — Трудновато. Все запрещают. И мультики смотреть и в компьютер играть. Только уроки, уроки, уроки.

— Строго у тебя. Я своим детям разрешаю делать все что они захотят.

— Все все? — недоверчиво спросил мальчик.

— Все-при все. — ответил он.

— Круто. Я тоже так хотел бы.

— Правда? Я могу познакомить тебя со своими детьми. У меня из двое. Ты хочешь?

— Да! Очень хочу.

— Ну поехали, быстро съездим. А потом я верну тебя к маме. Недавно я купил сыну приставку плейстейшен.

— Третий?

— Третий и кучу дисков. Идем?

Мальчик радостно кивнул.

Он напал на ребенка в машине, и придушил его, чтобы тот не кричал. А потом привез в заброшенный дом и почти сутки не мог напиться спасительной влаги. Он чувствовал на шее руки своего мучителя и именно в тот момент когда он получил власть над таким же беспомощным существом, он впервые за долгие годы сделал свой первый глубокий вдох. Его демон вырвался на волю. Он освободился и получил долгожданную свободу.

И теперь нет смысли обманывать самого себя. Нет смысла врать или притворяться. Он зверь. Такой же дикий и опасный.

Мальчика он не убил, хотя надо было. Ребенок мог рассказать все что знал, и тогда его нашли бы сразу же. Но кто же мог знать, что в тот дом притащиться этот бомж. Кто мог знать, что мальчик так будет цепляться за жизнь. Какое облегчение ощутил он, когда прочитал в газетах о смерти ребенка.

На тот момент на его руках уже была другая жертва.

Девочка. Он прочитал в ее глазах боль и страх. И как и с мальчиком, без малейших усилий заманил ее в свою машину. Он сказал ей что служит в полиции, и если она проедет с ним, то старого извращенца преследовавшего девочку посадят и она будет свободна. Он сам был жертвой насилия, и знал как разговаривать с раненными коварством взрослых детьми.

Прошло совсем немного времени. В семье у него все стабилизировалось, дочка успокоилась и полученный урок немного сбил с капризного ребенка спесь. Жена простила его. Сын так и не узнал о случившемся с сестрой. Все вновь пошло по накатанной. И только его тайная страсть, просыпаясь с каждым разом возвращала его на самое дно ада.

Он был монстром, но продолжая носить маску примерного семьянина, жил как и все. Нормальной и обычной жизнью.

 

Глава 21

Власов проснулся в собственной постели и потянулся. На дворе была ночь, и в окно его хрущевской девушки ярко светила луна Он провел рукой по соседней подушке и напрягся. Он точно помнил, что засыпал не один. К тому же одеяла и постельное белье, все еще хранило запах Хелены.

Приподнявшись на локте, он перевесился и выглянул в коридор. Внутренняя дверь была открыта. Послышался шум, в замке повернулся ключ, хлопнула дверь и в темноте появилась фигуры Лены.

Она разделась и стараясь не шуметь, на цыпочках, прошла в спальню. Власов уткнулся в подушку и притворился спящим. Лена пробралась в комнату, быстро скинула с себя одежду и нырнула под одеяло. Власов перекатился на другой бок и будто бы во сне крепко обхватил девушку, уткнувшись носом ей в волосы. И вновь он явно ощутил этот запах. От нее пахло мужчиной, точно так же как в тот раз, когда он впервые пришел к ней в гости.

Лена сделала вид что тоже спит и ненавязчиво закинула на него ногу.

Власов якобы проснулся. Лена тоже. И до утра они не давали друг другу спать.

Утром позавтракав, они вышли из дома. Лена поцеловала следователя и уже направилась к машине, когда он вдруг крикнул:

— Мне казалось вчера ты припарковалась около подъезда.

Он заметил как ее плечи напряглись. Мгновение ей понадобилось чтобы придумать свою ложь. Обернулась она уже с легкой улыбкой.

— Какой то из твоих соседей ночью начал пинать ее, шумела сигнализация, я не хотела тебя будить и переставила.

— Опасно одной ходить по ночам. — с притворной заботой сказал Власов. Он уже знал, что девушка врет ему, но не мог понять почему.

Лена пожала плечами и отмахнулась.

— Я заболтаю любого, ты же знаешь.

Она рассмеялась, а Власов понимающе закивал головой. Он видел как она нервничала и как тщательно пыталась это скрыть. Лена послала ему воздушный поцелуй и села в машину. С наигранным умилением Власов дождался пока девушка уедет, и когда ее внедорожник скрылся за поворотом, подошел к тому месту где он стоял и на телефон сделал снимок протектора. Затем набрал номер криминалиста работавшего на месте усадьбы Извозчика.

— Витос привет. Я перешлю тебе снимок колес, сравни их со следами протектора с последнего дела.

— Извозчика?

— Ага. И сразу отзвонись.

— Без проблем.

Власов отправил снимок, и через пять минут пришел ответ.

«Идентичны.»

Следователь поднял голову и с усмешкой посмотрел в сторону, куда только уехала Лена.

— Да дорогая, ты заболтаешь кого угодно. — сам себе пробубнил Власов и направился к своей машине.

Теперь он был уверен, что нашел своего предполагаемого мстителя. Он вспомнил того мальчишку, который выбил у него из рук торт. Вспомнил испуганные глаза Лены, когда она поняла, что он может знаешь ее тайну. Сопоставив все факты, он понял — эти двое действуют вместе. Лена своей проницательностью находит потенциальных маньяков-убийц, педофилов. А тот мальчишка по всей вероятности ловит их. Если ему удастся раскусить этих двоих, он может напасть на след самой неординарной группировки двадцать первого века. Охотники охотятся на охотников. Может конечно они и делают благое дело, но они делают это не по букве закона, а значит являются такими же преступниками как и все остальные. А преступники должны сидеть в тюрьме.

Власов с содроганием представил холенную и не привыкшую к неудобствам дочь самого известного судебного психиатра в истории криминалистики, сидящей в тюрьме за убийство, и ему вдруг стало ее жаль. Но с другой стороны, она ведь врала ему. Теперь он понял куда делся учитель, и кто раскрыл его грязные преступления, но это не оправдывало преступников. Наверняка этой ночью пропал еще один убийца изувер, и Лена просто хотела получить достоверное алиби. Вот почему она так навязчиво посещала его квартиру. Она была такой же как все преступники — наглой и коварной. Расчетливой и жестокой. И почему он теперь должен ее жалеть.

По дороге на работу ему позвонили с отделения.

— Паш. Ты не поверишь. Сегодня ночью, к нам на порог выкинули тело.

— Труп?

— Да нет. Живой. Наши сначала подумали пьяный, собирались оформлять, так он оклемался и заговорил.

— Чудом спасшийся серийный убийца, — не удержался от шутки Власов.

— Круче! Сутенер! Поставщик для педофилов. Сам конечно не любитель, но заработал на этом не плохо. Ну нам то конечно песни пел, что невинная жертва.

Павел резко затормозил и чуть не спровоцировал ДТП. Иномарка ехавшая за ним едва успела затормозить, раздался скрип тормозов. Водитель вышел и быстрым шагом направился к окну, не дожидаясь скандала Власов вытащил ксиву и буквально ткнул ее в нос недовольному автомобилисту. Тот злобно глянул, но связываться не стал и быстро ушел.

— И что он говорит?

— Говорит что они с друзьями отдыхали в загородном доме ворвались неизвестные и напали на них. Ему одному удалось бежать, остальные остались в руках бандитов. А у самого на спине, на клей момент приклеена папка. Мы даже отдирать не стали. Хотя надо было. Достали. Почитали. А там, вся его подноготная. Снимки. Номера. Адреса. И все улики. Короче закрыли мы его. Сидит плачет, твердит, что не виновен. Просит друзей найти.

— А что за друзья то.

— Да не поверишь. Порошкин, тот что адвокат по семейным делам и Немиров.

— Дьявол! — воскликнул Власов и бросив трубку через сплошную развернул машину.

Нарушая и не обращая внимания на знаки, он помчался в сторону клиники. Ему просто необходимо было поговорить с Волковым. Как он сразу не догадался, что этот мозгоправ причастен к преступлениям. А вероятнее всего, он не просто в них участвует — он их возглавляет.

 

Глава 22

День был ясный. В небе ни тучки, и с самого утра светило солнце. Последнее время погода веселилась и шалила. Не прочувствовав теплоты летних дней, жители Северной столицы вынуждены были привыкать к переменчивой осени. С вечера могли идти шумные дожди, а с утра мокрые улицы прогревало яркое солнышко. Случалось что с утра подмораживало и температура опускалась до −2°, а к обеду погода разгуливать и воздух прогревался, чтобы к вечеру, совершенно неожиданно пошел дождь.

Этот день для пасмурного Кингисеппа был подарком. С утра светило солнце и все детвора вывалила на улицы.

На скамейке у местного дома офицеров, сидел мужчина. У ног его крутился забавный песик. Мужчина то и дело протягивал руку, и малыш радостно лизал его пальцы.

К ним уверенно и без страха подошел мальчик. Одетый в клетчатую курточку, светлые джины и бежевые ботинки. Шапку на голове у него не было, вместо нее он накинул на голову капюшон.

— Вы не видели здесь мою шапку? — спросил мальчик у незнакомого мужчины.

— Нет. — спокойно ответил тот.

Мальчик посмотрел на щенка.

— Какой забавный у вас щенок. — звонким голоском воскликнул ребенок, увидев как собака запрыгала на задних лапках перед хозяином.

Щенок звонко лаял и перебирал лапками, вытворяя немыслимые пируэты.

Его хозяин, приличной внешности мужчина, наконец-то соизволил обратить внимание на общительного ребенка, и с доброй улыбкой ответил:

— Это не мой. Он моего сына. Его зовут Тяпа.

— Забавный. А можно его погладить? — глаза мальчика заблестели.

— Погладь.

Ребенок протянул руку и дотронулся до мягкой шерсти.

— Такой мягкий.

— Да. Мой сын называет пуфик. У меня кстати остался еще один щенок. Хочешь пойти посмотреть?

— Не, — убрав от собаки руку поморщился мальчик. — Мне домой пора, мама ругаться будет.

— Ну как знаешь. Мы как раз сейчас ищем новую семью для братика Тяпы.

Мальчик задумался.

— А сколько стоит собачка.

— Недорого. Может ты сегодня посмотришь его, а если он тебе понравиться, завтра придете с мамой и возьмете его. Мы с удовольствием отдадим его в хорошие руки. Хочешь?

Сомнение лишь промелькнуло на лице мальчика, но вдруг собак так трогательно прижалась к нему и лизнула его руку, что он решительно заявил.

— Да Давайте посмотрим. Я его сфотографирую, и мы с мамой потом решим. Где его можно посмотреть.

— Пойдем. На машине доедем, так быстрее будет, чтобы мама твоя не волновалась и ты успел домой вовремя.

— Да. — согласился малыш и бесстрашно зашагал следом за незнакомцем.

Песик радостно прыгал рядом и повизгивая пытался лизнуть мальчику руку.

— Ты классный. Я заберу к себе твоего братика и мы будем гулять вместе.

Машина мужчины стояла у дороги, недорогая иномарка. Окна ее были не тонированы и у мальчика вовсе не возникло сомнения. Он без страха забрался на заднее сидение, песик запрыгнул к нему на руки. Мужчина сел за руль и завел машину. Заиграла музыка, незнакомец обернулся и спросил:

— Как тебя зовут?

— Денис. — с улыбкой ответил мальчик, продолжая почесывать щенку за ушком.

— А сколько тебе лет?

— Девять.

— Как моему сыну, — улыбнулся мужчина, и подался назад.

Дениска даже не успел среагировать, когда почувствовал странный запах и вдохнул. Он не успел крикнуть, не успел даже сообразить что происходит. Он просто закинул голову назад и заснул.

Мужчина убрал бросил вышел из машины, открыл заднюю дверь и вышвырнул щенка на улицу. Затем взял тряпку и оставшуюся жидкость хлорофилла и выбросил в закрытую уличную урну. Оглянулся по сторонам, и убедившись что его никто не видел, покинул этот неприятный и слишком забытый город — Кингисепп.

Только на границе с Питером его остановил сотрудник дорожной полиции.

Неизвестный остановился у обочины, и когда подошел сотрудник открыл окно. Тот представился, и потягивая документы убийца спросил:

— Я что-нибудь нарушил?

Он мирно улыбался, поэтому сотрудник ответил ему вежливо.

— Нет, стандартная проверка.

Инспектор бросил взгляд на заднее сидение и заметил спящего ребенка.

— Можно ваши документы. — с ноткой металла спросил он.

Убийца вежливо улыбнулся.

— Они у вас.

— Ваш паспорт.

— А что происходит? — напрягся убийца.

— Я могу увидеть ваш паспорт.

Уловив в голосе инспектора нарастающую злость, убийца театральна закатил глаза, и полет в папку лежащую на сидении.

Протягивая документы он ехидно спросил:

— Могу я узнать причину этой проверки.

Инспектор молча раскрыл паспорт, посмотрел на мужчину и перевернул на страницу дети.

— Ваш сын? — спросил он кивая на ребенка.

— Конечно же. Что за странный вопрос? Он просто спит, утомился, мы с женой на выходные детей к бабушке отправляли, так Колька домой запросился, а Вика там осталась. А в чем дело?

— Извините. — инспектор протянул убийце документы. — В пригороде орудует маньяк. Охотиться на детишек.

— О господи! — натурально воскликнул убийца. — Что же он делает с ними?

— Вам лучше не знать. Главное за мальчишкой следите получше.

— Конечно же. Господи. Как же люди могут творить такое.

— Счастливого пути, — пожелал инспектор.

Убийца как бы небрежно, рассеянно, делая вид что очень озадачен услышанным, ответил: «Спасибо» и вырулил на дорогу.

Когда в зеркале заднего вида исчез силуэт полицейского поста, он вытер пот проступивший на лбу и злобно усмехнулся. Они никогда его не поймают.

Мальчик захрипел и зашевелился. Скоро он проснется. Надо поторапливаться. Время не умеет ждать.

 

Глава 23

Власов зашел в клинику и не обращая внимания на тучную и весьма неприветливую медсестру, прошел по коридору в сторону лифта. Медсестра конечно же пыталась его остановить, но когда эта тучная женщина добежала до него, двери лифта уже открылись и Власов нырнул внутрь.

А там его ждал сюрприз.

Пытаясь оторваться от женщины, он не глядя заскочил в кабину, и не произвольно, сам того не желая, грубо втолкнул обратно выходящего молодого человека. Когда двери кабины закрылись, Власов обернулся чтобы извиниться. И к своему удивлению увидел перед собой парочку. Прямо перед ним стоял молодой человек, который выбил у него из рук торт, а за его спиной глядя на следователя стояла Лена.

Власов даже присвистнул от удовольствия.

— Вот те на. Попалась, милая.

Лена вышла из-за спины своего защитника и непринужденно повела плечами.

— Что ты здесь делаешь?

Но Волков не слушал девушку, он внимательно смотрел на парня. Тот был среднего роста, обычного телосложения, довольно приятной внешности. Парень смотрел на следователя задумчивым взглядом и ни один мускул на его лице не выдавал его напряжения.

— А где ваш главарь?

Лена и парень переглянулись.

— Ты выпил? — участливо спросила Лена, делая вид что не понимает причину этого неожиданного визита.

— Нет. — театрально расширив глаза с издевкой ответил Власов. — Странно да. Заявился к тебе на работу, разборки учиняю. Так только я знаю, что ты птичка моя, так красиво пела мне о чувствах и страсти, только для того чтобы поддержкой моей заручиться. И алиби себе получить. Разве не так.

Лена сделала шаг вперед и протянула к Власову руку, она хотела дотронуться до его щеки, но тот дернулся назад и почти оттолкнул ее руку.

— Не надо этого спектакля. Я тебя прошу. Хватит уже. Мы все вместе едем к вашего предводителю и узнаём, кто и зачем похитил Немирова и куда дели его тело?

— Немиров жив. — сухо призналась Лена и ее признание словно дамоклов меч повисло в воздухе над ее головой.

Теперь Власов получил подтверждение девушки в причастности к похищениям. Она не призналась напрямую, но она дала понять что ей многое известно. Власов знал, что сама совершить она этого не могла, и видимо передавала ключи от машины, чтобы преступник мог вершить свои дела безнаказанно, а если вдруг будут его искать и выйдут на ее машину, так все эти дни она находилась в объятиях Власова, самого принципиального и бескорыстного служителя закона. Сто процентное алиби. А он как осел отстаивал бы свою возлюбленную, так как за эти дни проникся к ней всей душой.

— Как ты могла? — только и сказал Власов.

Двери открылись и они вышли на последнем этаже.

В кабинет главврача, Власов ворвался ураганом, сметая все на своем пути. Его подозреваемые послушно шли следом. Молча и покорно.

Волков сидел за столом и заполнял какие-то бумаги. На диване, ровно выпрямив спину, сидела Мила. В руках она держала гамбургер и кусала его маленькими кусочками, затем тщательно прожевывала и неслышно проглатывала.

Бросив взгляд на девушку, Власов решительно направился к столу доктора. Он дерзко захлопнул крышку ноутбука, так что Мила от страха подпрыгнула на месте и перестала жевать, внимательно рассматривая незваного гостя.

— Ты по делу? — не поднимая головы, сухо спросил Волков.

— А ты как думаешь? — не без издевки ответил Власов.

— Думаю как всегда. Со своими пустяками.

Илья отложил бумаги и посмотрел сквозь своего посетителя, на Милу.

— Мила, солнышко, сходи на пост, попроси Тамару проведать пациента из седьмой палаты, и скажи что я скоро начну обход.

Мила послушно поднялась. Бросила недоеденный гамбургер в урну и вышла. В кабинете остались Волков, Власов, Лена и неизвестный юноша. Едва дверь за девушкой закрылась Волков поднялся и подошел к окну.

— Красивая девушка, не правда ли?

Власов бросил взгляд на закрытую дверь и пожал плечами.

— Не знаю, не обратил внимания.

— Сколько в ней грации и величия. Она могла бы стать замечательной матерью и любящей женой.

— К чему все это? — понимая что Волков завел разговор не спросила, спросил Паша. — Если бы я знал, что обращаясь к тебе я сам приведу твою шайку к жертвам, я бы десять раз подумал.

— Я бы все равно их нашел. — ответил Волков и наградил следователя прямым и властным взглядом. — Знаешь сколько было этой девушке, когда ее впервые изнасиловал родной отец. Семь! Сердце не забилось чаще? Ее брату было десять. А другому ее брату шесть.

— Это не оправдывает преступления.

— Ну да, ты обвиняешь меня в гуманности, а я обвиняю тебя в бездействии. Если бы вы работали лучше, если бы не отменили смертную казнь. Ты сам говорил, что этих тварей сажаю, а потом выпускают и это называется красиво — брешь в системе. Только я придумал свою систему.

— Твоя система называется — убийство.

— Нет. Они к твоему великому сожалению все живы. Я просто убрал один не нужный элемент — ваши гонки за ними. Вашу тянучку времени. Ваши промахи. Поверь мне, я не нарушил их права на жизнь. Они все живы. Правда я не сказал бы что здоровы. Но живы. Хочешь сам убедиться. У меня сейчас обход.

Волков обошел стол и встал напортив Павла.

— Забыл тебе сказать спасибо за музыканта, но так вы же гонялись за ним почти тридцать лет, и если бы не ваша ошибка, то можно было спасти столько жизней.

— К чему этот театр? — ехидно спросил Павел. — Веди меня к ним, я хочу увидеть их лично.

Волков пожал плечами и направился к выходу. Власов последовал за ним. Проход мимо Лены, он бросил на нее презрительный взгляд, обвиняя в предательстве и заметив в ее глазах тоску отвернулся.

Следом за Волковым он прошел до палаты номер семь и вошли внутрь. В просторной и светлой комнате стояла семь коек. Шесть вдоль стенок и одна у широкого окна. Все они были заняты, на каждой из них под плотным одеялом вырисовывался силуэт человека.

На спинках висели таблички с именами и датами.

Первая гласила:

Пыльцов Юрий Николаевич 27 июня 2010 года.

Состояние — вегетативное.

Власов прочитал надпись, подошел к постели и отдернул одеяло. Он отшатнулся, когда увидел перед собой лицо того самого преступника, который положил семя раздора между медициной и законом. Это был тот самый негодяй, который в подъездах жилых домов насиловал и убивал девочек. Тот самый который якобы бежал из спецучреждения. Он лежал неподвижно, в углу рта его пенилась желтая жидкость, а стеклянный взгляд был устремлен в потолок.

Власов положил руку на пистолет, готовый в любую минуту защищаться.

На следующей койке лежал очередной педофил, обездвиженный и приведенный в вегетативное состояние, его Власов не знал, как и еще троих. У окна Власов обнаружил музыканта, сквозь его светлые волосы проглядывался темный шрам от операции.

Палата полная черных душ. И все эти люди были обращены в овощи. Власову даже показалось, что если во всем мире стихнут все звуки, он сможет услышать жуткие крики этих несчастных.

— Что ты с ними сделал? — обернувшись к Волкову спросил он.

Тот пожал плечам.

— То что должен был сделать ты. Обезвредил.

— Ты безумен.

— Все гении безумны, но кто знает эту грань? Неужели ты думаешь, что только массовое состояние нормальности является эталоном. У меня свое мнение. Принимаю свои решения. Я не делаю ничего плохого. Они живы. Я наоборот — спасаю их. На моих руках нет крови. А на их есть. Если ты посчитаешь число невинных душ, повисших над этими монстрами, то оно будет трехзначным. Тебя это не страшит? И они гуляли бы на свободе, не займись я этим делом. Это ли не упущение закона?

Власов достал наручники и пистолет.

— К стене мразь. Руки на голову.

Волков спокойно покорился. Он подошел с стене, положил руки за голову и раздвинул ноги на ширине плеч. Он не собирался сопротивляться, он хотел достучаться. Донести до Власова свою истину, попробовать притянуть на свою сторону. И в этот момент зазвонил телефон.

— Да! — грубо буркнул в трубку Власов.

Илья спокойно стоял у стенки и ждал пока следователь закончит разговор.

— Подожди! Не кричи! — вдруг рявкнул Павел. — Говори четко! Дай трубку Олегу. Да. Говори.

На несколько минут повисла тишина. Власов кого-то внимательно слушал. И когда он договорил, Волков почувствовал на своем плече руку. Его не собирались арестовывать. Власов передумал?

Илья обернулся и увидел каменное лицо следователя. Никогда еще он не видел его таким.

— Мне нужна твоя помощь. — словно в бреду произнес Павел.

— Что случилось?

— Мой сын пропал.

И если бы на самом деле тела лежащие на койках могли говорить, они в один голос закричали бы от ужаса. Осознание, что власть перешла на сторону их палача, и теперь им неоткуда ждать помощи, страшило их больше туманного будущего на этих больничных койках.

 

Глава 24

Дорога до Кингисеппа была просто ужасной. На протяжении всего пути, только в некоторых местах не было скоростного ограничения, но сразу как только заканчивалось действие запрещающих знаков, начиналась бездорожье. Жуткие канавы и выбоины, кусками развалившийся асфальт.

Власов вновь сел за руль внедорожника Хелена. Девушка молча сидела рядом. Волков и его верный помощник остались в Питере. Они собирались опросить всех кто мог хоть что-то видеть и еще раз осмотреть места, где убийца оставлял свои жертвы.

Имени помощника доктора Власов так и не узнал, узнал только что он был жертвой одного изувера и Волков спас его. Теперь парень считает своим долгом служить доктору в исполнение его замысла.

Через три с половиной часа, они въехали в Кингисепп. Павел никогда не был в этом городе. С сыном он всегда общался в присутствии жены и ее нового избранника, и всегда только в Питере, где-нибудь в центре.

Он вообще о существовании сына узнал только когда в роддоме у его гражданской жены спросили кто отец, а она подумав что все-таки неправильно будет при живом отце держать мальчика сиротой, назвала полное имя Власова. А позже позвонила ему и выслала фотографию новорожденного сына. Власов тогда еще пытался добиться чего-то большего, но несостоявшийся тесть доходчиво объяснил бывшему любовнику соей дочери — что если он желает и вперед вести спокойный образ жизни и изредка встречаться с сыном, то спокойно примет этот факт как должное и будет спокойно довольствоваться встречами которые посылает ему судьба.

Алиментов с него не требовали, и Власов сам, только для того чтобы в будущем что-то сделать для сына откладывал на книжку часть своей зарплаты, умудряясь жить на оставшиеся крохи.

Последний раз он видел Дениску месяц назад. Жена привозила его в город и все вместе они ходили в кино.

Когда истеричным голосом его супруга орала в трубку об исчезновении ребенка, он решил что та как всегда бредит и что то преувеличивает. Но когда Олег холодно и ясно объяснил что уже час как они не могут найти Дена, и кто-то из прохожих видел как он разговаривал с незнакомым мужчиной в парке, в ушах у него загудело а сердце ушло в пятки. Предчувствие, самые отвратительный из признаков догадки, закрылся к нему в мысли. Именно поэтому он попросил помощи у Волкова. В один миг у него в голове родилась идея — раз они так легко ловят самых опасных преступников, значит и его сынишку найдут.

Дом где жил его сын, находился рядом с парком, вернее это нельзя было назвать парком — скорее лес, облагороженный и ухоженный. Напротив дома, через дорогу находился дом культуры, а вокруг только серые, пятиэтажные дома.

Только один вид окружающий дом, вызывал угнетающее чувство паники и страха. Даже Лена, едва выйдя из машины, невольно поежилась предчувствую что-то плохое.

Припарковав машины, они все вместе прошли к подъезду. На лавке, уронив голову на руки сидела Тина. Власов не сразу узнал молодую женщину. Она подняла на него заплаканное лицо, с темными кругами размытой косметики и узнав замершего перед ней мужчину, в отчаянии бросилась к нему.

Она схватилась за ворот его куртки и начала трясти.

— Они ищут его! Уже несколько часов! Они ведь найдут его? Найдут? — на лице молодой женщины отразились все чувства и эмоции от надежды до отчаяния, и не справившись с собой она просто бросилась на Власова и зарыдала.

Власов крепко обнял ее, чувствуя как она дрожит всем телом. Он погладил ее волосы и поцеловал в макушку.

— Мы найдем его.

В местном отделении полиции Власов выяснил, что мальчик пропал в первой половине дня, и в последний раз его видели разговаривающим с одним собачником. Тот рассказывал ребенку о своей собаки, породы чихуахуа. Мальчик гладил собачку и что-то рассказывал мужчине. Их разговор со стороны выглядел вполне невинным, и поэтому никто не заподозрил ничего неладного. Все выглядело вполне безобидно.

Подав ориентировки на ребенка на все посты, Власов узнал, что один из дежуривших инспекторов останавливал темную иномарку со спящим ребенком на заднем сидении. Но имени и номера машины он не запомнил.

Поиски перевелись в Питер.

К вечеру стало ясно, что мальчика похитил Гастролер. И надежда найти ребенка живым гасла с каждой минутой.

Власов все переговоры вел по телефону, пока несся обратно в Питер. На посту он остановился и узнал номер телефона инспектора видевшего предполагаемого похитителя.

Созвонившись с ним, Власов передал трубку Лене, он знал что она подберет нужные вопросы и попробует вывести свидетеля хотя бы описание преступника.

Но по телефону это сделать оказалось гораздо сложнее.

— Вы помните как он выглядел? — начал опрос Лена.

— Нет, к сожалению. Я смотрел на ребенка. Он так странно спал, подергиваясь во сне. Меня паспорт его с толку свел. Все так ладно было и детишки и примерный возраст.

— Дети? В его паспорте были записаны дети? Сколько?

— Двое. Девочка и мальчик. Не помню как зовут девочку, но мальчика он называл Коленькой.

— А мальчик. Вы можете его описать?

— Включи громкую! — не выдержал Волков.

Лена сделала что он просил и машина наполнилась эхом мужского голоса.

Худенький. Одет в клетчатую курточку, джины и на ногах эти, как их… все дети сейчас ими грезят.

— Тимберленды… — обреченно произнес Власов и подозрения что Дениса из города увез убийца к всеобщему ужасу отпали.

— Спасибо. Мы с вами еще свяжемся.

— Да. Конечно. Если бы я знал…

— Если бы мы все знали.

Лена отключила телефон. На Власове лица не было. Он побледнел, скулы его были сжаты, лоб нахмурен, ледяным взглядом он смотрел на дорогу и вел машину практически на автомате. Лена знала что в таким случаях лучше дать человеку побыть со своими мыслями. Не трогать его и не лезть с разговорами. Она откинулась на сидение и затихла.

Поздним вечером они собрались у Волкова на квартире. Поиски велись всеми службами, мальчика искали везде, прочесывалась каждая стройка, разрушенные дома, парки и леса, словно гребнем не пропуская ни сантиметра мальчика искали тысячи человек. Власов тоже сначала собирался на поиски, но Волков решительно настоял на его присутствии. Они ждали звонка и каждый раз вздрагивали от любого шороха.

И вдруг напряженную тишину квартиры разорвал громкий треск старинного телефонного аппарата. В квартире у Волкова оказалось много антикварных ценностей, и позолоченный телефон, с тяжелой мраморной ручкой был один из них.

Власов метнулся к нему, но Волков опередил его. В воздухе повисло общее напряжение.

— Слушаю. Да. Ну слава богу… — он облегченно выдохнул и положил трубку.

— Ну что! — все находящиеся в комнате вскричали в голос.

— Жив… — ответил он.

Мальчика нашли на стройплощадке в районе станции метро Парнас. Как ни жутко то сознавать, но ребенка нашли наркоманы. Они пробрались на стройку, чтобы погреться, ширнуться и если удастся поживиться. Поднявшись на пятый этаж, группа подростков из семи человек, совершенно случайно наткнулась на тело ребенка. Он был одет, только курточка и ботинки его валялись в стороне. На шее его виднелся след от удавки.

Один из ребят пнул ребенка ногой и они уже собирались ограбить малыша, когда тот захрипел и зашевелился. Именно наркоманы притащили бессознательное тельце на порог больницы и ждали там пока ребенка не приняли.

Власов не помнил себя от осознания этого чуда. Он надеялся что это Дениска. Он мечтал вновь удивлять своего сына. Он несся по ночному городу как сумасшедший. Волков летел следом за ним.

Лена осталась в доме присматривать за Милой.

А помощник Волкова отправился осматривать место где нашли первого ребенка.

В палату Власов влетел несмотря на протесты персонала. Увидев сына, он едва сдержал слезы. Таким крошечным и беспомощным он казался на этой огромной больничной койке. Маленький беззащитный.

Власов бросил взгляд на перепуганного врача, вызванного бдительной медсестрой.

— Вам нельзя здесь находиться.

— Я его отец! Скажите мне одно — он не тронул его?

Врач отрицательно качнул головой.

— Нет. Вашему сыну повезло.

По щеке Власова потекла одинокая, скупая слеза, но она значила больше чем океаны пустых слез. Он прижал маленькую ручку к губам и прошептал:

— Спасибо тебе, Господи.

Вдруг вошла медсестра и протянула Власову мягкую игрушку. Плюшевого зайца, с длинными ушами и печальными глазами.

— Нашли рядом. Наверно это его?

Волков глянул на Власова, и взглядом дал понять, что не стоит сейчас устраивать сцен. Власов понял. Оставшееся время Илья молча стоял в дверях, не подавая признака присутствия. Дождавшись когда у постели сына его сменила Тина, Власов покинул палату. Он должен был найти этого поддонка и наказать.

Волков вышел следом за ним и до самой машины шел рядом.

Когда они остановились Власов открыл дверь, запрыгнул в машину и не прощаясь захлопнул. Завел двигатель, а затем вдруг открыл окно и на прощание бросил.

— Отдай его мне когда найдешь.

Волков повел бровью.

— Ты уверен.

— Да.

Машина заревела. Окно поползло наверх. Власов вдавил педаль газа в пол и с прокрутом стартанул с места. Он должен был забрать Лену и попросить у нее прощения за свои грубые слова. Теперь он понимал их мотивы, и чувствовал тоже самое. Каждый из тех кто служил Волкову, пережил в прошлом жуткий кошмар, связанный с насилием или смертью. Он даже был уверен, что в скором времени, Мила станет такой же покладистой исполнительницей как другие. Это был вопрос времени, в таланте Волкова подчинять людей, он не сомневался.

До сих пор в его голове хранились воспоминая ужасов, которые он увидел в клинике. Целый этаж в жутком заведении Волкова, занимали самые опасные преступники двадцатого и двадцать первого веков. Теперь эти палаты ассоциировались у него с камерами смертников. Они также молча погибали, ожидая своей участи. Но они погибали безмолвно, в грехах и без покаяния, с тяжким грузом на душе. Это было кладбище живых тел.

* * *

Этим же вечером Волков достал чистую специальную историю болезни, ту которую никто и никогда не увидит, ту которая таит в себе страшные тайны и жуткие описания. Он взял ручку и аккуратным почерком подписал.

Пациент — Немиров Владимир Аристархович.

Состояние — вегетативное.

Диагноз — психическое расстройство, характеризующееся явным отклонением от сексуальной нормы (половое влечение к детям препубертатного или раннепрепубертатного возраста).

Лечение — участок головного мозга, отвечающий за координацию удален.

Больной обездвижен и обезврежен. Находится на реабилитации.

Больше пяти лет Волков разрабатывал эту систему мщения. Подбирал команду, готовился к проведению операций. Он не чувствовал себя богом, он не купался в своей власти, он просто делал свое дело — молча, в тени, не чувствуя себя героем.

Дело Немирова не отрабатывалось им заранее, оно попало к нему случайно, когда вместе с правами главврача, на него легла ответственность за девушку.

Мила стала его особой пациенткой. Он проникся к ней, за выдержку, за старание, с которым она пыталась контролировать свои внутренние страхи. С какой выдержкой она слушала о своем прошлом. С каким спокойствием обсуждала свое детство, так безжалостно изуродованное родным отцом.

Она была интересна ему, как уникальный образец и кладезь непознанного, все пережитое ею ранее не укладывалось в рамки стандартного общества. Мила была индивидом. Она имела шанс жить как все обычные люди, ее мудрость и знания позволяли девушке разумно изъяснять свои мысли. Но кошмар преследовавший ее в бессознательном возрасте, навсегда отнял у нее шанс создать нормальную семью. Приученная закрывать свои чувства и эмоции на сотни замков, так чтобы окружающие даже не догадались, она была обречена провести свою жизнь в душевном одиночестве.

После нейтрализации Немирова, Мила добровольно покинула свой отчий дом и переехала к Волкову. Она с огромным удовольствием занялась ведением его домашнего хозяйства, постепенно забывая о своих стрессах и кошмарах.

Многослойная маска Милы, могла стать истинным шедевром в психологическом анализе. Она так часто меняла свои сущности, скрывая свою истинную под маской непостоянных, что даже Хелена не смогла распознать все тонкости ее натуры. Мила так и осталась для всех закрытой книгой, автором которой стал ужасный монстр преследовавший ее в детстве.

Светлана, не желая привлекать внимания к темному прошлому супруга и наконец-то лишившись его деспотичного влияния, продала злополучный дом и уехала за границу. Никто не знал куда, и в какую страну. Несмотря на то, что женщина была такой же жертвой в руках опасного тирана, с которым прожила долгую совместную жизнь, в душе она понимала, что являлась молчаливой соучастницей всех его преступлений, и готовилась до конца жизни замаливать свой тяжкий грех.

Волков не осуждал женщину за молчание. Многие в ее ситуации поступили бы так же. Как ни крути, но приоритетным для каждого индивида является собственная жизнь. И не каждый поставит под угрозу свое существование. Светлана, девочка из бедной семьи рабочих, получила шанс пожить в роскоши. И надо отдать ей должное, что в свое время она все же пыталась предпринять хоть какие-то попытки спасти несчастных детей.

Вторая супруга Немирова, некая Голубева, мать Милы, на самом деле была признана невменяемой и страдала сильной формой истерии. Она была подвержена депрессии и частым приступам меланхолии, но рассказы о том что ребенка избивали, не подтвердились. Затравленность Милы оказалась последствием самого дикого поступка матери, по неизвестным причинам выбросившей ребенка из окна. Но как ни пытался, разумных причин попытке убить собственного ребенка, Волков пока не нашел.

Поиски старшего сына Немирова, привели к одинокой могиле. Оказывается юноша еще в 1999 году, приблизительно через неделю после того как с ним общалась Светлана, сгорел в доме своей матери. Как было ясно из материалов дела, молодой человек облил себя бензином и поджег. Видимо не выдержав давления совести. Он был виновен в смерти ребенка, которого убил по одному ему известным причинам. Волков предполагал, что как многие жертвы педофилов, Андрей считал, что тем самым спасает мальчика от своей участи. Но не смог выдержать груза этой ответственности.

Лена пообщалась с другом детства погибшего Андрея и узнала, что перед смерть юноша и в самом деле находился в состоянии вечного стресса, он вздрагивал от звуков, и боялся собственной тени.

Дело Немирова Волков считал закрытым. В нем не осталось темных пятен, а даже если некоторые моменты казались ему призрачно туманными, то на его взгляд они были столь незначительными, что тратить на низ время он больше не считал нужным.

Дело Гастролера, после исчезновения последнего ребенка — Дениса Власова, замерло на мертвой точке. Похищения на время прекратились, стало ясно, что преступник ушел в подполье. Такое часто случается. Теперь оставалось только ждать. Волков знал, что тот кто отведал этой отравы, уже никогда не откажется от своих привычек. Переступивший черту, навсегда остается за гранью. За гранью нормальной жизни, превращаясь в монстра.