Лорд Пилот вскочил. Кровь прилила к его лицу.
— Выстави щиты. Сейчас же. Мы ничего не выигрываем, пока щиты не активированы. Это безумие!
— Нет, — профессиональным тоном сказал Исповедник, — не безумие.
Пилот грохнул кулаком по столу.
— Мы все погибнем!
— Они технологически слабее нас, — сказал Эйкон. — Допустим, Детоеды решат, что нас нужно уничтожить. Допустим, они откроют огонь. Допустим, они нас убьют. Допустим, они пойдут по нашему туннелю и откроют систему Гюйгенс. И что?
Мастер кивнул.
— Даже с учётом эффекта неожиданности... Нет. Они и правда не могут истребить человеческий род. Если только они не гораздо умнее чем выглядят, а выглядят они в среднем несколько поглупее нас. — Мастер кинул взгляд на Ксенопсихолога. Та жестом изобразила "возможно".
— Но если мы не активируем щиты, — сказал Эйкон, — мы сохраним какой ни есть шанс на мирное решение вопроса.
— Мирное, — произнесла Леди Сенсор до странности невыразительным тоном. Эйкон посмотрел на неё. — Ты хочешь мира с Детоедами?
— Конечно, — сказал Эйкон и внезапно замолчал.
Леди Сенсор оглядела стол.
— А детоедские дети? Как насчёт них?
Мастер Фэндома неуверенно заговорил:
— Ты не можешь навязывать человеческие стандарты...
Молниеносным движением Леди Сенсор влепила ему звонкую пощёчину. Исповедник схватил её за руку.
— Нет.
Леди Сенсор уставилась на Исповедника.
— Нет, — повторил он. — Никакого насилия. Только аргументы. Насилие не позволяет отличить истину от лжи, миледи.
Леди Сенсор медленно опустила руку, но не взгляд.
— Но... — сказал Мастер. — Но, миледи, если они хотят, чтобы их съели...
— Они не хотят, — сказала Ксенопсихолог. — Конечно, они не хотят. Они убегают от своих родителей во время отсева. Детоедские дети эмоционально незрелы — я имею в виду, они ещё не вошли во взрослое эмоциональное состояние. Эволюция разобралась бы с теми, кто хочет быть съеденным. И дети ещё учатся, ещё делают ошибки, у них ещё нет инстинкта уничтожения нарушителей кодекса группы. Они живут по-простому. Они играют, они исследуют мир, они пробуют всё новое. Они... — Ксенопсихолог замолчала. — Чёрт, — сказала она и отвернулась от стола, закрыв лицо руками. — Извините. — Её голос дрожал. — Они на самом деле совсем как человеческие дети.
— А если бы они были человеческими детьми? — спросила Леди Сенсор посреди общего молчания. — По-вашему, было бы правильно позволить Детоедам их есть просто потому, что Детоеды хотят их есть?
— Нет, — сказал Лорд Пилот.
— Тогда где разница? — спросила Леди Сенсор.
— Никакой разницы, — ответил Лорд Пилот.
Эйкон поглядел на них. Понял, что сейчас будет. И почему-то не мог сказать...
— Мы должны их спасти, — сказала Леди Сенсор. — Мы должны это остановить. Неважно какой ценой. Мы не можем это терпеть.
... Он не мог сказать этого самого слова...
Лорд Пилот кивнул.
— Уничтожим их корабль. Пусть эффект внезапности будет на нашей стороне. Вернёмся, расскажем миру, соберём армию подавляющей мощи и вторгнемся в детоедскую сеть туннелей. И спасём детей.
— Нет, — сказал Эйкон.
Нет?
— Да, знаю, — сказал Лорд Пилот. — Много Детоедов умрёт, но они убивают в десять раз больше детей, чем всё их взрослое население, каждый год...
— И что? — спросил Мастер Фэндома. — Что будет, когда дети вырастут?
Лорд Пилот замолчал.
Мастер Фэндома продолжал:
— Ты собираешься истребить всю их расу, потому что их существование слишком ужасно? Я читал их книги, и я их не понимал, но... — Мастер Фэндома сглотнул. — Они не... зло. Ты понимаешь? Они не ЗЛО. Нужно ли наказать меня за то, что я не хочу их наказывать?
— Мы могли бы... — проговорил Лорд Пилот. — Мы могли бы модифицировать их гены, чтобы они могли рожать только одного ребёнка за раз.
— Нет, — сказала Ксенопсихолог. — Они вырастут, ненавидя себя за неспособность есть детей. Они станут чудовищами в своих собственных глазах. Будет милосерднее просто убить их.
— Стоп, — сказал Эйкон. Он говорил негромко, но все в комнате обернулись на его голос. — Стоп. Мы не будем стрелять по их кораблю.
— Почему? — возмутился Лорд Пилот. — Они...
— Они не выставили щиты, — сказал Эйкон.
— Потому что знают, что это бесполезно! — крикнул Пилот.
— Они не выстрелили в нас! — заорал Эйкон. И повторил тише: — Они не выстрелили в нас. Даже после того, как узнали, что мы не едим детей. Я не буду в них стрелять. Я отказываюсь делать это.
— По-твоему, они невинны? — возмутилась Леди Сенсор. — А если бы они ели человеческих детей?
Эйкон посмотрел на обзорный экран с компьютерной симуляцией осколков новой звезды на фоне шумоподавленного пламени. Он чувствовал себя вымотанным.
— До сих пор я не понимал Дилемму заключённого. Будешь ли ты сотрудничать, если действительно хочешь получить максимальный платёж? Если вы оба даже не считаете, что сотрудничать правильно? Если тебе кажется справедливым предать, даже если другой игрок не предаст? Вот она, платёжная матрица настоящей Дилеммы заключённого. Но вся остальная схема остаётся той же — всё, что случится, если вы оба так думаете и оба предаёте. Хотим ли мы жить во мире сотрудничества или предательства?
— Но... — начал Лорд Пилот.
— Они знают, — сказал Эйкон, — что не могут нас уничтожить. И догадываются, что мы-то можем. Правильный выбор для них — НЕ расстрелять нас и вторгнуться следом! Правильный выбор — расстрелять нас и бежать, в надежде, что следом за нами не придут другие корабли. Судьба всего их вида стоит на кону против одного этого корабля. И они всё равно не выстрелили.
— Они не будут стрелять, — сказала Ксенопсихолог, — пока не решат, что мы — отклонение от нормы. Это было бы противно их чувству... чести, скажем так. У них это чувство гораздо сильнее, чем у людей.
— Нет, — сказал Эйкон. — Не настолько сильнее. — Он огляделся в тишине. — Детоеды жили в мире столетиями. Как и люди. Вы хотите сделать первый выстрел, который вернёт войну во Вселенную? Отправить нас обратно в тёмные века до Рассвета, о которых мы только читаем книги, потому что голограммы слишком страшно смотреть? Вы правда знаете это и хотите нажать на кнопку?
Лорд Пилот глубоко вздохнул.
— Да, хочу. Вы не будете командиром "Невозможного", милорд, если большая конференция проголосует против вас. А она проголосует, милорд. Ради детей.
— Что? — спросил его Мастер. — Что ты будешь делать с детьми?
— Э-э, нам придётся что-нибудь сделать, — заговорил впервые корабельный Инженер. — Я тут почитал детоедские исследования о механизмах работы их мозга... Это реально захватывающе, они объединяют электрические и механические взаимодействия, совсем непохоже на то, как наш мозг перекачивает ионы, но...
— К делу, — сказал Эйкон. — Побыстрей.
— Дети не умирают сразу, — сказал Инженер. — Их мозг — это кусок прочного кристалла, очень устойчивый к, э-э, пищеварительным процессам, более устойчивый, чем остальное тело. То есть детский мозг, э-э, вероятно, испытывает довольно сильную боль, когда остальное тело как бы от него ампутируется, а потом оказывается в состоянии сенсорной депривации, а потом мозг медленно деградирует, и, похоже, весь процесс тянется около месяца после того как...
Леди Сенсор вырвало. Через несколько секунд вырвало Ксенопсихолога и Мастера.
— Если человеческое общество позволит, чтобы это продолжалось, — очень тихо сказал Пилот, — я покину человеческое общество. Я найду союзников, и мы придём в детоедскую туннельную сеть с армией. Если ты против, тебе придётся меня убить.
— И меня, — сказала Леди Сенсор сквозь слезы.
Эйкон встал с кресла и подался вперёд: жест доминирования, который он усвоил в школе много лет назад, когда ещё только начал учиться на Администратора. Большинство в человеческом карьерно-сознательном обществе не рискнуло бы пойти на прямое неподчинение Администратору. За сто лет его авторитет ни разу по-настоящему не испытывали на прочность, но сейчас...
— Я не позволю тебе стрелять по чужому кораблю. Человечество не станет первым предателем в Дилемме заключённого.
Лорд Пилот встал, и Эйкон вздрогнул, неожиданно осознав, что Пилот на десять сантиметров выше — раньше он никогда не обращал на это внимания. Пилот не подался вперёд — то ли он не знал этого приёма, то ли ему было плевать. Глаза Пилота были сужены, лицевые мышцы напряжены.
— Уйди с дороги, — сказал Лорд Пилот.
Эйкон открыл рот, но не смог выговорить ни слова.
— Настал срок, — сказал Лорд Пилот, — положить предел сему злополучию. — (Слова Томаса Кларксона на архаическом английском, произнесённые в 1785-м году, в начале конца эры рабства). — Я направляю свою волю против этого бедствия; я уничтожу его, или оно уничтожит меня. — (Айра Ховард в 2014-м). — Я не останусь в одной Вселенной с этой тенью, — а это уже собственные слова Лорда Пилота. Его ярость пылала жарче остатков новой звезды. — Помоги мне, если хочешь, или отойди, если не можешь решиться, но не мешай, или я сожгу тебя и всех, кто вместе с тобой.
—СТОП.
Каждый в комнате повернулся на этот голос. Эйкон сто лет был Администратором, и двадцать — Лордом Администратором. Он изучил все классические тексты, просмотрел голограммы знаменитых кризисных ситуаций; практически полный компендиум знаний в области администрирования был в его полном распоряжении — и он даже вообразить не мог, что возможно произнести одно слово с такой абсолютной силой.
Корабельный Исповедник понизил голос.
— Милорд Пилот, я не позволю вам объявить крестовый поход. Вы даже не сказали, за что собираетесь воевать. Мало чем-то возмутиться. Следует объяснить, что и как вы будете менять. Вы обязаны продумать всё до конца. Вы истребите расу Детоедов полностью? Установите над её остатками вечный протекторат, чтобы они под нашими законами изнывали от безысходности? Вы даже не пытались вообразить последствия вашего выбора, а только любовались своей решительностью. Я расцениваю это как отступление от разумности, милорд.
Лорд Пилот не шевелился.
— Что... — Его голос надломился. — Что вы-то предлагаете делать?
— Сядьте, — сказал Исповедник, — и подумайте ещё. Милорд Пилот, миледи Сенсор, вы слишком спешите. Слишком рано делить всё человечество на два лагеря, когда мы потратили на изучение проблемы меньше 24 часов. Некоторые правила не меняются, будь на кону деньги или судьба разумного вида. На этом этапе нам следует заниматься только обсуждением проблемы во всех аспектах, как можно тщательнее. Мы не должны даже предлагать решений, не говоря уже о том, чтобы делиться на партии. Вы знаете это правило, милорды и миледи, и оно не изменилось.
— А потом? — неожиданно спросил Мастер Фэндома. — Потом-то нормально будет делить человечество? Вы не будете возражать?
Размытое пятно, скрытое под капюшоном Исповедника, повернулось к Мастеру и заговорило, и мрачная ирония слышалась в его голосе.
— О, — сказал Исповедник, — это было бы вмешательством в политику. Моя обязанность — оберегать разум, а не мораль. Если вы хотите сохранить единство, не разделяйтесь. Если хотите мира, не начинайте войну. Если хотите избежать геноцида, не истребляйте инопланетную расу. Но если это не высшие ваши ценности, возможно, вам придётся ими пожертвовать. То, что вы готовы продать, вы можете потерять — помните об этом! Но если для вас это приемлемо, будь по-вашему. Орден Молчаливых Исповедников пребывает в надежде на то, что пока человечество разумно, оно способно делать выбор в соответствии с его истинными желаниями. Итак, наш Орден предназначен только для этого, и присягнул не вмешиваться в политику. Милорды и миледи, потратьте несколько больше времени на обсуждение ситуации, и только потом формулируйте решения. А потом... принимайте их.
— Простите, — сказала Леди Сенсор. Лорд Пилот попытался что-то сказать, и Сенсор повысила голос. — Простите, милорды! Чужой корабль только что прислал новую передачу. Два мегабайта текста.
— Переведите и опубликуйте, — приказал Эйкон.
Все озирались по сторонам в ожидании готового файла.
Он начался так:
АБСОЛЮТНАЯ БЕЗДНА ОБОСНОВАНИЯ
ГИМН ЛОГИКЕ
ЧИСТЫЙ КАК КАМНИ И ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
ВО ИМЯ БОРЬБЫ ЮНЦОВ СОСКАЛЬЗЫВАЮЩИХ В ВАШУ ГЛОТКУ
Эйкон отвернулся, поморщившись. Он прочёл не слишком много инопланетных текстов и не приноровился расшифровывать "переводы" чёртовой программы.
— Кто-нибудь может объяснить мне, — спросил Эйкон, — в смысле, объяснить конференции, что это значит?
Настало долгое, напряжённое молчание.
Потом Ксенопсихолог издала приглушённый звук, похожий на недоверчивое хмыканье — а может, просто печально усмехнулась.
— Звёзды небесные, — сказала Ксенопсихолог, — они уговаривают нас поедать наших собственных детей.
— Причём аргументируют тем, — сказал Лорд Программист, — что они называют универсальными принципами, а не апеллируют к простым инстинктам, которые могут различаться в разных звёздных системах.
— Какими конкретно принципами? — спросил Исповедник.
Эйкон кинул странный взгляд на Исповедника, а потом быстро отвёл глаза, чтобы не встретиться взглядом. Нет, не может быть, чтобы Исповедник тщательно придерживался принципа смотреть без предрассудков даже на такое. Наверное, он просто любопытствовал, какие именно логические ошибки можно найти у инопланетян...
— Дайте-ка посмотрю, — сказал Лорд Программист. Некоторое время он молчал. — А, ну вот, например. Они отмечают, что производя множество детей и устраивая отсев, они создают большее, чем у нас, давление естественного отбора. Если каждая наша пара начнёт рожать по сотне детей и затем поедать почти всех — я подчёркиваю, что это их мысль, не моя — то эволюция у нас пойдёт быстрее, и мы продлим срок нашего существования во Вселенной. Эволюция и выживание — универсальные принципы, так что этот аргумент должен убедить кого угодно. — Он грустно хихикнул. — Я кого-нибудь убедил?
— Чисто из любопытства, — спросил Лорд Пилот, — они когда-нибудь пытались рожать ещё больше детей, скажем, тысячи, а не сотни, чтобы ещё сильнее ускорить эволюцию?
— На их нынешнем уровне биоинженерии это должно быть несложно, — сказала Ксенопсихолог, — и всё-таки они так не сделали. Но не будем строить предположений.
— Согласен, — сказал Эйкон.
— Но у людей происходит отбор гамет, — сказала Леди Сенсор. — Мы не эволюционируем замедленно. Более того, благодаря выбору из миллионов сперматозоидов и сотен яйцеклеток давление отбора на нас намного сильнее.
Ксенопсихолог нахмурила брови.
— Я не уверена, что мы послали им подробную информацию об этом... или что они настолько глубоко изучили в наше послание...
— Э-э, для них понять такое — нетривиальная задача, — сказал Инженер. — У них нет деления на ДНК и белки, есть только самокопирующиеся кристаллические паттерны. Два родителя сплетаются телами и остаются так на несколько, э-э, дней, выделяют из тел переохлаждённую жидкость, конденсируют и формируют из неё детей. Ребёнок целиком, э-э, конструируется обоими родителями. У них нет отдельных гамет, пригодных для отбора.
— Но, — сказала Леди Сенсор, — может, мы их уговорим разработать что-то типа отбора гамет и попробовать его вместо...
— Миледи, — сказала Ксенопсихолог. В её голосе почему-то появилось раздражение. — На самом деле они это делают не ради эволюции. Они ели детей за миллионы лет до того как узнали, что такое эволюция.
— Ого, а вот это интересно, — сказал Лорд Программист. — Вот другой раздел, где они обращаются к авторитету исторических деятелей человечества.
Эйкон поднял брови.
— И кого конкретно они цитируют?
— Погодите, — сказал Лорд Программист. — Это дважды прошло через переводчик, с английского на детоедский и обратно, так что я сейчас напишу программу для восстановления оригинала... — Несколько секунд он молчал. — Ага. Они начали с того, что поедание детей — это жертва, подтверждающая верность племени, а потом приводят цитаты из наших великих людей о благородстве жертвенности и верности. Потом из древних экологов о контроле численности населения, потом... о господи! Кажется, они не поняли, что Адольф Гитлер — плохой.
— Они не могли понять, — сказала Ксенопсихолог. — Люди поставили Гитлера во главе страны, то есть должны были считать его выдающимся законником своего времени. И Детоедам не могли прийти в голову, что люди считают Гитлера плохим всего лишь потому, что он сделал абажуры из некоторых своих сородичей. В наше время у них такое не принято, но они не видят в этом зла. Если Гитлер считал, что гомосексуалисты отклонились от нормы, и хотел их истребить, то для Детоедов это выглядит как добросовестное заблуждение. — Ксенопсихолог оглядела стол. — Ладно, хватит об этом. Но Детоеды не видят в своей истории откровенных злодеев на властных позициях — по крайней мере, в эпоху после зарождения науки. Любой политик, которого они сочли бы "плохим", был бы убит и съеден. У Детоедов, похоже, не было человеческих проблем с координацией действий. А может, они просто более рациональные избиратели — выбирайте любую версию.
Эйкон упирался головой в ладони.
— Знаете, — сказал он, — я думал насчёт того, чтобы послать Детоедам письмо вроде этого. Глупая мысль, но долго крутилась в голове. Я обдумывал, как можно убедить их, что есть детей — не хорошо.
Ксенопсихолог ухмыльнулась.
— Чужие, похоже, даже больше нас склонны к рационализации. Может, именно поэтому их общество не настолько жёсткое, чтобы по-настоящему развалиться. Но вряд ли ты сможешь настолько заплести им мозги, чтобы они поверили, что есть детей — не детоедливо.
— И к тому же, — сказал Эйкон, — вряд ли у них особенно получится уговорить нас, что есть детей — хорошо. — Он вздохнул. — Пометить письмо как спам?
— Пусть хотя бы один из нас его прочитает, — сказал Исповедник. — Они подбирали аргументы честно и добросовестно. Человечество тоже должно соблюдать кодекс эпистемологической чести.
— Да, — сказал Мастер. — Я не вполне понимаю детоедские литературные правила, милорд, но я уверен, что этот текст по стилю относится к... не скажу поэзии, но... они старались писать не только убедительно, но и эстетически совершенно. — Мастер поморгал. — Кажется, они в некоторых фрагментах даже соблюдали постоянное соотношение между числом световых импульсов и смысловых единиц, вроде как в нашей просодии. Они надеялись, что наш переводчик превратит это в стихотворение. И... насколько я могу судить, они очень старались. Не удивлюсь, если каждый на их корабле всю ночь работал над этим текстом.
— Детоеды не спят, — вполголоса сказал Инженер.
— В любом случае, — сказал Мастер, — если мы не расстреляем их корабль... Я имею в виду, если эта работа когда-нибудь дойдёт до цивилизации Детоедов — предполагаю, что они оценят её как великий литературный шедевр, вроде "Гамлета" или "Fate/stay night"...
Леди Сенсор откашлялась. Она была бледна. Она дрожала.
С неожиданным мрачным предчувствием, будто на тренировке по курсу Неограниченного Пессимизма, Эйкон понял, что она сейчас скажет.
— Милорды, — сказала Леди Сенсор дрожащим голосом, — в эту систему прыгнул третий корабль. Не детоедский. И не земной.