Сеня Майбыров нарочно не включал свет. Сегодня в школьном спектакле «Молодая гвардия» ему предстоит выступить в роли Олега Кошевого. Надо успеть повторить всю роль. В потемках ничто не отвлекало его. Время от времени Сеня с тетрадкой подходил к окошку. Свет уличного фонаря был достаточно ярок, и Сеня без труда пробегал отдельные строчки, проверяя себя.

- Вступая в ряды «Молодой гвардии»,- негромко, но с чувством произносил он, перед своими друзьями по оружию, перед родной многострадальной землей, перед всем народом клянусь выполнить безоговорочно любое задание организации…

Сеня слышал, как мать в прихожей просеивала муку, как приходила сестра Лена и спрашивала, не вернулся ли с охоты дед. Вспомнил, что дед обещал вернуться сегодня в канун Октябрьского праздника. И все еще не вернулся.

- Понятно,- продолжал повторять роль Сеня, но вопрос о предателе Фомине я все же ставлю отдельно. Будем голосовать персонально… Тюленин, Туркенич, Земнухов, Шевцова, Громова…

С улицы донесся лай собаки. Сеня посмотрел в окно. По ту сторону дороги шел незнакомый охотник. За спиной он нес несколько убитых зайцев-беляков. Вот уже охотник скрылся за домами, а Сеня продолжал стоять у окна. Вдоль сельской улицы выстроилась шеренга столбов электролинии. На зданиях сельсовета и сельпо развевались красные флаги. Праздничными огнями сиял фасад здания средней школы.

«Неужели не придет сегодня дед? Неужели сорвется наш план?»- думал Сеня, но тут же снова вернулся к роли. Повторяя текст, он стал искать выразительные жесты и сразу же забыл о том, что отвлекло его от репетиции.

Сене показалось, что теперь он вовсе не подросток из далекой северной деревни Коми, вовсе не ученик девятого класса. Он ощущал в себе частицу того большого пламени, которое горело в груди Олега Кошевого.

- Товарищи! Мои дорогие товарищи! Пусть мы умрем так, как умирали за Родину коммунисты! Пусть мы умрем тысячу раз, только бы вечно сиял на земле свет нашей великой Родины!

Сеня повторял сцену за сценой, мысленно переносясь в небольшой донецкий городок, где жили и боролись юные молодогвардейцы.

Вдруг он услышал, как в коридоре заскулил Буско. Собака несмело просилась в избу после долгой отлучки. Слышал, как мать пустила ее в прихожую, приласкала… Затем снова открылись и закрылись двери, звякнул брошенный под лавку топор. Сеня все слышал и, продолжая учить роль, искал нужную интонацию в последних словах Олега Кошевого.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался свет.

- Ты разве не слышишь, Сеня,- сказала мать, дед пришел.

- Пришел?..

Бывало, Сеня сорвется с места и прямо к деду, тормошит его, помогает раздеваться. А на этот раз сначала положил на этажерку тетрадь, посмотрел в зеркало не взлохмачены ли волосы, и только тогда вышел.

Старый охотник уже успел скинуть с себя полушубок и теперь сидел на лавке, упершись в нее обеими руками. Одет он был в рубашку защитного цвета, штаны из домотканного сукна, на ногах большие охотничьи сапоги.

- Здравствуй, внучек, здравствуй! подавая руку, сказал дед.

Голос у него мощный, пальцы кряжистые и очень жесткие.

- Здравствуй, деда… Мы так ждали тебя с Митей Кушмановым…

- С Митей?..

Сеня не понял, просто спросил дед или удивился. Но этого было достаточно, чтобы сделать вывод: начинать разговор об охоте рано, дед может сказать: «Не пущу. Буско тоже должен отдохнуть», и тогда уже не изменит своему слову.

- Это с чего же Митя меня ждет?- спросил дед.

Сеня посмотрел на мать. Но она не знала о планах сына и потому сказала:

- Они сегодня в спектакле выступают. «Молодую гвардию» ставят.

Только не так просто провести деда Матвея! Из-под длинных ресниц глаза его видят человека насквозь.

- Ты совсем большим стал, сынок, промолвил он и улыбнулся в свою седую бороду.

«Догадывается,- подумал Сеня. Или это я сам раньше просил, чтобы он пустил нас в праздник на охоту? Только не отказал бы».

К Сене подошел Буско. Кончиком влажного носа дотронулся до руки.

- Соскучился?- Сеня погладил собаку. В ответ Буско повилял хвостом.- А грамоту свою он еще не забыл, дедусь?

- Хорошо помнит, сынок. Принесет белку к ногам и ляжет. Или: запретишь лаять ни звука, как человек.

По внешнему виду Буско походил на овчарку. На самом деле это обыкновенная северная лайка уши торчком, хвост кренделем.

- Наверное, голоден песик, Сеня ласково потрепал собаку за ушами.- Сейчас я тебя накормлю.

- Не надо, остановил его дед.- Белки есть. Сниму с них шкурки, пусть ест на здоровье мясо.

Он принес из-под полатей свой лаз, вынул из него пять белок и норку.

- Мама, посмотри, какая красивая норка, радостно воскликнул Сеня, держа в руке черно-коричневого зверька с лоснящейся короткой шерстью.- Это тоже нынешняя добыча, деда?

- Нынешняя. Погоняться за ней пришлось долго. Из-за нее мы с Буско опоздали домой.

Сеня знает, что норка, подобна выдре, живет в лесных речках. От нее пахнет дурно, как от горностая. Не каждая собака идет на этого зверька. Но Буско, умный и трудолюбивый, берет каждого зверя, лишь бы напал на свежий след.

- На-ка, Сеня, да вынь оттуда все, сказал дед, а сам принялся снимать с белок шкурки.

Сеня нащупал в мешке мягкий, длинношерстный мех, вопросительно взглянул на деда, но тот как будто ничего не хотел знать, кроме своих белок.

Длинношерстный зверь оказался рысью. Сеня неторопливо вынимал ее из мешка. Как только показалась голова зверя, Буско встревоженно зарычал, на спине его дыбом встала шерсть: он все еще помнил, как отчаянно сопротивлялась рысь, и продолжал сердиться на лесную хищницу. Но теперь все рассматривали зверя, и на Буско никто не обращал внимания.

- Ух, и ноги длиннущие! Лапы здоровенные!- восхищался Сеня.- А голова совсем не по росту маленькая.

Он стал расспрашивать деда, как и где убита рысь.

- Буско постарался, все так же не отрываясь от работы, ответил старик. Даже стрелять не пришлось, удавил сразу. А того места ты не знаешь. Около Огненного болота.

В мешке было еще две куньи шкурки, связка шкурок горностая, несколько десятков беличьих. Добыча заняла весь стол, покрытый голубой клеенкой.

«Наверное, дед выполнил сезонную норму добычи,- подумал Сеня.- А сколько еще наловит он до большого снега!»

Дед Матвей - лучший охотник колхоза имени Ленина, в прошлом году он был удостоен Всесоюзной премии.

Мать пошла протапливать баню. Сеня по просьбе деда стал нанизывать беличьи шкурки на деревянные прутики, чтобы просушить их. За этим занятием его и застал Митя Кушманов. Он, видимо, спешил: смуглое лицо его раскраснелось, уши горели, ноздри раздувались. Митя был худощавый, подвижный юноша, глаза черные, игривые, а разговаривает, как из пулемета строчит.

- Дед Матвей пришел… Ой, сколько белок! Рысь?.. А я из школы.- Наклонившись, он шепнул Сене:- Ну что? Обещал дед?

Митя Кушманов спешил не только в разговоре. В классе он отвечал, не успев встать из-за парты, однако не ошибался. Контрольные работы выполнял раньше всех, а получал четверки, если б не спешил были бы у него пятерки. На уроках физкультуры - акробат, на соревнованиях - в числе лучших, но опять-таки мог быть первым. А карикатуры рисует- со смеху живот надорвешь.

Вместо ответа Сеня сказал:

- Помогай мне нанизывать шкурки…

Митя понял, что разговор с дедом еще не состоялся.

Странной казалась со стороны дружба этих двух пареньков, так непохожих друг на друга. Сеня, в противоположность товарищу, нетороплив, осторожен в поступках. Он ладно и крепко скроен, ходит немного переваливаясь, будто каждый шаг печатает.

Сеня спросил у Мити, зачем он ходил сейчас в школу. Тот ответил, с досадой махнув рукой:

- Опять потому же самому… с моим языком трудно сыграть роль Сергея Тюленина… Над дикцией поработали с Иваном Павловичем.

- Ну и как?

- Помогает. Кроме того, условились, что если забудусь и начну тарахтеть, Иван Павлович за сценой потихоньку ударит в графин… Хорошо придумано?

Дед неожиданно рассмеялся.

- Выходит, ты, Митя, тоже играешь в спектакле? Друзья переглянулись: было ясно - дед ни во что не ставит Митю. Он много читал, прочел и роман «Молодая гвардия», знает, каким был Сергей Тюленин.

Митя сделал вид, что не обиделся.

- Да,- сказал он с расстановкой,- я участвую в спектакле.- И, посмотрев на Сеню, добавил:- Мы были бы очень рады, дедушка, если бы ты пришел сегодня в школу.

Старик как-то неестественно кашлянул, закончил снимать шкурку с белки и после того, как отнес мясо Буско, сказал:

- Спасибо за доброе слово. Только ведь устал я очень. Мне б скорее на печку. Соскучился я по ней.

Сеня решил помочь другу.

- Спектакль будет после торжественного заседания. Ты, дедуся, до его начала все успеешь и в бане попариться, и отдохнуть. Кроме того, не забывай, что праздник в этом году три дня подряд. А за ними сессия сельсовета. Тебе, как депутату, и после праздника придется задержаться дома.

- Ладно, коли так, ответил дед и взял из рук Сени унизанный шкурками прутик, слегка встряхнул его, и пушистые беличьи хвосты заиграли.

Было заметно, что дед Матвей доволен добычей. Глаза его улыбались, бородатое лицо стало ласковым.

- Ты, деда, говорил, что поймал рысь около Огненного болота, спросил Сеня.- Почему это болото называется Огненным?

- Почему Огненным? переспросил дед и начал разделывать норку. Ножик в его руке был острый не тот большой нож, который висит на поясе в ножнах, а маленький. Работая, дед как бы играл им. Он надрезал задние лапки и, освободив их от шкурки, принялся сдирать хвост… Хм… Почему, спрашиваете, оно называется Огненным? Об этом, пожалуй, стоит рассказать…

Митя стал рассматривать рысь, готовясь слушать рассказ. Заметив это, Буско снова зарычал, как бы желая предупредить, чтобы мальчик не касался зверя. «Положи добром, положи обратно,- будто хотел сказать пес, а то, знаешь, какой он… На своей шкуре испытал его хищные зубы…»

- И зол же был Буско, когда с рысью насмерть дрался,- вставил дед. Почти сутки после этого не мог даже есть… А это самое Огненное болото оно далеконько, за второй охотничьей банькой. Тебя, Сеня, я никогда еще не водил туда. Никто не знает, где это болото начинается и где кончается. Четыре реки оттуда берут начало и все текут в разные стороны - на юг, на север, на запад и восток.

От норки пошел неприятный острый запах.

- Прямо хоть нос затыкай, когда снимаешь с нее шкурку,- проворчал дед, но тут же вернулся к своему рассказу.- Вы, конечно, не верите этому, да и я сам, старик, теперь тоже не верю. Но было время, когда Огненное болото пользовалось недоброй славой.

- Какой недоброй славой?

- А такой: считали, что в этом болоте жила нечистая сила, и очень немногие отваживались охотиться в тех местах. А уж на самое болото никого силком не затащишь. Многие, кто хотел прослыть храбрецом, головой своей расплачивались… Да-а, паря, по-разному бывало… Сумасшедшими возвращались домой, а то и совсем пропадали.

Рассказ был прерван приходом матери. Она пришла сказать, что баня истопилась. Деду и Сене надо было поторапливаться, тем более, что до спектакля времени оставалось совсем немного.

- Вот что, Митя, шепнул другу Сеня. Если немного опоздаю, не тревожьтесь за меня. Я приду. Мне теперь важно поговорить с дедом, чтобы он дал согласие отпустить нас на охоту завтра же утром.

Баня подействовала на деда оживляюще. За чаем мать Сени угостила старика вином, и он совсем помолодел.

- Значит, Сенечка, сегодня ты играешь, можно сказать, главную роль, не без гордости сказал дед, когда Сеня стал одеваться… Олега - ох, как надо сыграть! И жить надо учиться у него. Да-а. Жить надо, как они - без страха, честно, на пользу народную.

Сеня с благодарностью посмотрел на деда.

- А на спектакль мы будем ждать тебя.

Старик хорошо понимал, почему так медленно одевается внук.

- Вижу, как хочется тебе в лес. В молодости сам был таким: в праздники, бывало, дома не удержишь, все с ружьем бродишь… Охота, братец ты мой, развивает аппетит и сообразительность, многому учит… Это все хорошо. Одно лишь не согласуется: Буско не отдохнет. Может, не завтра, а послезавтра пойдете?

Когда же дед увидел недовольное лицо Сени, то поспешил добавить:

- Ладно, подумаю… А ты иди, иди в школу. Я тоже скоро приду.

Сказав это, он пошел к сундуку, где хранилась его праздничная одежда.