В начале ноября весь мир всколыхнуло громкое заявление советского правительства, прозвучавшее во Дворце Наций в Женеве. Глава НКИД СССР Вячеслав Молотов с фактами в руках предъявил обвинение Финской республике в преднамеренных и враждебных действиях в отношении своего восточного соседа. Практически впервые такое обвинение подкреплялось не просто обвинительной нотой, с перечислением фактов претензий и пакетом подтверждающих материалов, но еще и кинофильмом. Неожиданный кинопоказ был оперативно организован в одном из залов заседаний Дворца Наций.
С экрана, на титулованных представителей стран-участниц Лиги Наций, кадр за кадром обрушивалась летопись непростых взаимоотношений двух стран. Закадровый голос и фотоматериалы первых послереволюционных соглашений. И чуть позже кадры допросов нарушителей границы и агентов, завербованных финской разведкой, звучат фамилии и демонстрируются фото их руководителей. Далее замелькали кадры результатов совершенных диверсий. Приговоры суда выявленным шпионам. Сцены подписания двумя странами в 1933-го году "договора о ненападении". Улыбки дипломатов на камеру… И новые кадры допросов шпионов. Вот, появились новейшие сцены текущего 39-го года. Текст регулярных нот протеста советской стороны о нарушении границ ее воздушного пространства финскими разведывательными самолетами, сменялся кинокадрами пойманных зенитными прожекторами силуэтов самолетов. И, наконец, апофеозом кинопоказа стали талантливо смонтированные кадры фотопулемета советского перехватчика ПВО и подъем из Копорской губы финского бомбардировщика вместе с трупами летчиков, их подлинными документами и фотопленкой установленной на самолете разведывательной фотокамеры. Второй звездой фильма стал перехваченный у самой границы и упавший на советской территории финский биплан-разведчик "Kotka VL". Разведчик летел строго над границей, был атакован И-16-тым, вытеснен на советскую территорию, и сбит уже на советской стороне, в прямой видимости приграничного населенного пункта. Два этих факта нарушений границы, составляли неоспоримые доказательства советских претензий.
Кинопленки уже на следующий день были отправлены во все европейские и американские посольства, а также в ряд независимых газет. Коробка с одной из копий, уже через день после показа, оказалась в штабе "Добровольческой армии" в греческих Салониках. В советском прокате фильм получил название "Самая большая ошибка Суоми". Демарш Советского Союза тут же отозвался шумихой в большинстве европейских газет. Тон статей был довольно разноречивым. Больше было нейтральных и снисходительных высказываний. Голландцы меланхолично сетовали на недружественное поведение двух соседних стран. В их интерпретации спор сторон конфликта "не стоил и выеденного яйца", подумаешь нарушение границы — население ведь не пострадало. Швейцарцы делали финнам выговор за действия неподобающие статусу нейтральной страны. Французы туманно бубнили, про не спровоцированные русскими недружественные действия финнов, но тут же, удивлялись, почему это русские не посадили самолет, а сразу стреляли на поражение. Югославы резко критиковали нарушение любых воздушных границ, тут же переводя стрелки на своих агрессивных соседей Болгарию и Италию. Греки осторожно поддерживали русских. Немцы выражали благодушное сомнение, что двухмоторный финский самолет смог пролететь почти через всю территорию русского военного округа, и не был ранее замечен службами наблюдения. Итальянцы экспрессивно твердили, что вот точно также в сентябре на их острова нападали греческие самолеты. Испания агрессивно ругала коммунистов, которых самих нужно сбивать, везде, где только посмеют показаться их самолеты. Ряд желтых газет, как всегда напечатал путаные сказки о том, как финские самолеты бомбили Санкт-Петербург, были сбиты, и в отместку уже русские бомбили Хельсинки. Ну, а британцы традиционно защищали "невинных жертв коммунистов", якобы сбитых русскими самолетами в глубине финской территории, и в нейтральных водах Балтийского моря. По их версии, оба сбитых самолета затем были коварно притащены русскими к себе, для использования в провокации. Шведы тянулись за британцами, но не блистали воображением. Норвежцы лаконично отметили, только сам факт претензий. В американских газетах было больше иронии, чем оценок и предположений, в факты из большевистского фильма за океаном верить не спешили…
В принципе, "Женевский скандал" советскому руководству был полезен лишь для работы с мировым общественным мнением. Поскольку, "военное решение проблемы" уже было принято советским руководством, и никто отменять его не собирался. На три дня раньше советского заявления в Женеве, посол СССР в Финляндии Владимир Деревянский уже передал Финскому правительству в Хельсинки ноту протеста и требование, прислать делегацию в Лугу и в Ленинград, для официального опознания самолетов-нарушителей и их погибших экипажей. Опознание состоялось, как раз в день заседания Лиги Наций. Финских представителей армии и МИДа вынудили подписать прошение о передаче тел погибших летчиков на родину. Эти сцены сразу же засняли на кинокамеру, и тут же потребовали визита новой официальной делегации в Москву, для решения озвученной ранее проблемы с обменом территориями. Причем, требования к финской стороне на этот раз были предъявлены предельно жесткие.
А сама история описанной дипломатической эпопеи началась еще в конце октября, когда киношников "Звезды" пригласили в Ленинград, чтобы использовать для будущих фильмов кадры со сбитым нарушителем границы, которым оказался финский "Бристоль Бленхем". Тогда режиссером Гольдштейном было высказано пожелание снять документальный фильм обо всех нарушениях госграницы СССР. Идея дошла до Политбюро, и неожиданно, получила полную поддержку. Кинокомпанию "Звезда" в составе, Варламова, Гольдштейна и Чибисова, пригласили в НКВД. Заставили подписать стопку допусков и, выделив в сопровождение целого капитана госбезопасности, допустили в кинохранилище наркомата. Буквально за пару недель удалось отобрать и смонтировать наиболее яркие сцены и кадры. Для большей зрелищности, удалось даже получить кинокадры ночных пролетов самолетов. В лучах прожекторов сверкал своими опознавательными знаками финских ВВС "Фокер-XXI" (от имени Китая, закупленный еще в сентябре советской разведкой для Каргопольского Центра боевого применения), за ним шли кадры нескольких полетов спешно отреставрированного "копорского утопленника". О том, что эти кадры постановочные, киномастеров "Звезды" никто не оповещал. Вскоре, опыт с тем международным кинопоказом, был признан советским руководством успешным. За монтаж этой киноленты, руководство кинокомпании "Звезда" получило премии и ценные подарки. О закулисной части этих событий кинодеятели так никогда и не узнали…
* * *
В кабинете Вождя шло очередное совещание. Сталин выглядел сильно раздраженным. Слушать рассказы о проблемах Ленинградской группировки войск ему было явно неприятно. Вдвойне неприятно было сознавать, что преданный делу партии и лично товарищу Сталину, старый коммунист Мерецков, оказался в этой истории не на высоте. И если раньше, мало кто рисковал вот так открыто высказывать ему претензии, то сегодня, большинство участников совещания были единодушны. Единодушны, в силу неопровержимых фактов, установленных несколькими комиссиями, проверяющими дела в Ленинградском военном округе…
— То есть, вы хотите сказать, что командарм Мерецков отказывается прислушиваться к выводам комиссий? Товарищ Мехлис, вы тоже подтверждаете это?
— Да, товарищ Сталин. Командарм Мерецков, вроде бы занят делом. Политподготовка в войсках ведется постоянно. Недавно, вместе с товарищем Ждановым, он лично объездил всю советско-финскую границу, и провел рекогносцировку. Но, при этом, плохое питание и размещение войск его совсем не заботят. В войсках слабо налажено медицинское дело — много заболевших. Ценные предложения подчиненных, не находят у командующего поддержки. И на все сообщения о неготовности войск, и необходимых мерах по устранению проблем, у него всегда один и тот же ответ — "Прекратить панику!".
— А может быть, прав именно товарищ Мерецков? Может это просто лишние хлопоты? Паника в армии, это беда, и бороться с ней, действительно, надо. ЦК знает товарища Мерецкова много лет. Вместе с начальником Генерального штаба товарищем Шапошниковым и его заместителем комбригом Василевским, командарм Мерецков, с весны этого года участвовал в разработке "Плана операции по разгрому сухопутных и морских сил финской армии". Почему же, раньше на Мерецкова никто не жаловался, а с середины октября к нему сразу появились претензии?! Неужели, вам так трудно убедить командарма Мерецкова в полезности ваших предложений, и просто договориться с ним о взаимодействии?!
— Командарм Мерецков не хочет убеждаться, товарищ Сталин. Прислушиваться к чужому мнению ему не интересно, авторитетны для него только прямые указания Генштаба и ЦК. А предложения проверяющей комиссии и инициативы подчиненных, он рубит на корню. Так, доклад своего заместителя командарма Штерна он даже не стал слушать. А за самовольный заказ в управлении тыла десяти тысяч пар лыж, вчетверо большего количества комплектов теплого обмундирования, обогревательных печей и нескольких сотен аэросаней, Штерн получил строгий выговор. Однако, выводы у комиссии по этому инциденту прямо противоположные — прав все-таки командарм Штерн.
— То есть, даже своего нового заместителя командарма Штерна, Мерецков слушать не желает, как и советы тех, кого из Москвы послали ему на помощь. И все-таки, это еще не преступление, товарищи… Что еще вы хотели добавить, товарищ Шапошников?
— Товарищ Сталин. После доклада первой комиссии, Генштаб провел несколько проверок своими силами. Недостатки в снабжении округа полностью подтвердились, как и плохая организация расквартирования входящих в группировку войск. В войсках много аварийной техники — ремонт не налажен, топлива мало. Склады боепитания расположены далеко от позиций войск. В снабжении неразбериха. В преддверии холодов командованием округа не предпринято никаких действий для обеспечения обогрева войск. В начале войны, весь этот "снежный ком" больно ударит в спину нашего наступления.
— Вы хотите обвинить Мерецкова во вредительстве?! Такие обвинения должны иметь железные доказательства!
— Нет, товарищ Сталин. Скорее речь может идти о халатности, с очень серьезными последствиями. Как докладывал помощник начальника Генштаба полковник Захаров, прямые директивы Генштаба Мерецков не оспаривает, но выполняет их "спустя рукава", то есть, крайне пассивно, и не в полном объеме. Кроме того, по докладу Начальника Разведуправления (Генштаба РККА) комдива Проскурова, всего за пару недель октября одной только радиоразведкой удалось с точностью до полка установить численность, примерную структуру, дислокацию и оснащение всех приграничных соединений округа. Мало того, установлены были даже текущие задачи подразделений и фамилии абонентов радиосвязи. Значительное количество радиоперехватов, упрощались полным отсутствием шифрования, и использованием действительных званий и фамилий в открытом тексте сообщений…
Нарком НКВД даже взволнованно кашлянул, глядя в глаза раздосадованному хозяину кабинета. И, получив разрешающий кивок, тут же потребовал уточнений.
— То есть, как это, открытым текстом! Вы, понимаете, что вы сейчас сказали, товарищ Шапошников?! Получается, финская разведка (в которой через одного сидят беляки с отличным знанием языка и радиодела) прямо сейчас пишет все наши переговоры до уровня командиров полков, а то и ниже?!
— Да, товарищ народный комиссар внутренних дел, до недавнего времени разведка финнов все это наверняка писала. По данным нашей разведки, до момента выхода запрета на радиосвязь открытым текстом, было в несколько раз больше данных радиоперехвата. И это, притом, что перехват радиопереговоров наших "соседей" дал нам самим на порядок меньше сведений. Хотя помимо эзопова языка финны также не особо часто используют шифрование. Но сейчас, финны, фактически, уже смогли прояснить большую часть наших планов и приготовлений. Есть информация, что к местам наших предполагаемых прорывов финны стягивают артиллерию и усиливают минирование. Генштаб считает, что сроки наступления из-за утечки сведений, нужно переносить на месяц позже, и часть планов развертывания войск подлежат срочной замене…
— ВВС РККА также поддерживает перенос сроков начала операции.
— Объяснитесь, товарищ Локтионов. У ВВС-то, какие могут быть проблемы?
— Товарищ, Сталин. В конце октября мы провели совместные с особым корпусом учения на полигонах и аэродромах Каргопольского аэроузла. К планированию учений был привлечен даже Центральный институт погоды. Так вот, с учетом ожидаемых снежного и холодного декабря и января, готовность авиачастей была признана недостаточной. Посредники установили требования на расчистку взлетных полос, и количество самолетовылетов сразу же резко уменьшилось. А у нас график бомбовых ударов уже был сверстан. Сейчас, с подачи комбрига Громова, для всех окружных аэродромов спешно готовятся средства расчистки взлетных полос. Но, поскольку реактивные моторы "Тюльпан" были признаны секретными, то вместо высокоэффективной системы расчиски снега "Соха", нам приходится привлекать бульдозеры с отвалами, а их на всех не хватает. А "Соха", в количестве десяти единиц, будет только на аэродромах ОКОНа.
— Очень плохо, товарищи! И то, что финскую радиоразведку прошляпили, и то, что сроки срываются. Плохо! Надолго переносить операцию мы, наверное, не станем, даже если финны, полностью примут условия советской стороны, озвученные в Москве. Чего ожидать не приходится. Скажите, товарищ Ворошилов, а кем и когда отдан приказ о запрете незашифрованных радиопередач?
— Приказ был отдан три дня назад Генеральным штабом. Но, еще в октябре, попытки запрета нешифрованных радиопереговоров неоднократно предпринимались заместителем командующего округа командармом Штерном. Только штаб округа не поддержал усилия командарма. Кстати, Штерн просит его перевести в любой другой округ, поскольку не видит возможности нормальной подготовки округа к военным действиям, при таком командующем. Сейчас Штерн занят размещением прибывающих в Ленинградский военный округ соединений из Закавказского военного округа. Может, все-таки стоит, перевести его самого из Ленинграда, хотя бы в Закавказье, раз он с Мерецковым не сработался?
— А кто сейчас командует Закавказским военным округом?
— Командарм 2-го ранга Тюленев, товарищ Сталин.
Сталин вернулся на свое место за столом, и раскрыл толстую тетрадь. Сидящие по обе стороны соратники, успели в тишине обменяться взглядами, когда хозяин кабинета негромким голосом выдал свой вердикт.
— А, как посмотрят Генеральный штаб РККА, если мы прямо сейчас поменяем местами командующих округов? Пусть опытный командарм Тюленев, который хорошо показал себя в Освободительном походе в сентябре, примет под свое командование Ленинградский военный округ. А товарищ Мерецков, имеющий хороший опыт работы в Генштабе, пусть займет его место в Закавказье. Что вы на это скажете, товарищ Шапошников?
— Думаю, два командарма с хорошим боевым опытом, это более правильный состав командования Ленинградского округа перед серьезной операцией. Тюленев хорошо показал себя в Польше, Штерн не оплошал в Монголии. Оба дотошные, так что должны, хорошо сработаться и, очертя голову, в ловушку точно не полезут. А, как показывают данные разведки Генштаба, ловушек нам финны наготовили немало. Судя по последним данным авиаразведки, на наиболее пригодных для наступления участках нас ждут сильно-укрепленные позиции, эшелонированные на много километров в глубину. В этой связи, я прошу на базе особого корпуса, сформировать не одну, а сразу несколько инженерных бригад особого назначения. Три такие бригады, я считаю необходимым, передать непосредственно атакующим армиям, и одну оставить в резерве.
Трубка-носогрейка окуталась клубами дыма, и глаза Вождя сосредоточились на наркоме НКВД.
— А, что разведка НКВД, тоже подтверждает сведения разведки РККА?
— Да, товарищ Сталин. Еще летом, и в начале осени, на сопредельную территорию наркоматом было заброшены агенты с хорошим прикрытием. Нескольким удалось легализоваться, трое уже вернулись обратно. Общая картина получается такая. Правительство финляндии закупило в Германии небольшую партию винтовок в снайперском исполнении, и много охотничьих оптических прицелов Цейса. Вдобавок, финны, постоянно усиливают свои укрепленные районы артиллерией, массово минируют все мало-мальски пригодные для движения войск дороги и тропы. Даже простое разминирование этих путей нашими саперами будет сильно затруднено огнем из неподавленных укреплений и стрельбой снайперских засад.
После этих слов над столом ненадолго повисло молчание. Однако, заявление наркома НКВД сразу вызвало скепсис главы политуправления РККА Льва Мехлиса, тут же высказанное резким насмешливым тоном.
— Да, это же смешно, товарищи! Сколько может быть таких засад у финнов? Нашли проблему! Даже сотня таких охотников мало что даст им в обороне против наших танков. А тех снайперов, как только они высунутся, быстро накроет артиллерия Красной Армии!
Но, тут, за мнение главного чекиста активно вступился тандем Ворошилова и Шапошникова.
— Нет, товарищ Мехлис. Опытного и тщательно замаскированного снайпера, артиллеристы будут долго выцеливать. А, за это время несколько таких стрелков с хорошей охотничьей подготовкой, выбьют десятки средних и младших командиров и пулеметчиков. Оставят атакующие роты без комсостава, затем отрежут их пулеметным огнем от танков, которые разобьют своей ПТО. Я, товарищи, пару недель назад поглядел в Тихвине на учения ОКОНа. Так, там они, шельмецы, вон чего напридумывали! Комбриг Карбышев ездил на завод, бронестекло для штурмовиков делающий. Забрал от них, те куски стекол, что в брак были отправлены (а оказалось их там немало). Из этого брака они в ИШБрОНе наделали себе забрал для стальных шлемов. Одели бойцов в тулупы и кирасы, захваченные в Польском походе. Намотали поверх сапог мокрой рогожи с глиной, чтоб по весу вроде валенок с налипшим снегом ощущалось. Да, и пустили пешие цепи на засады своих же пулеметчиков и снайперов, у которых в боекомплекте рассыпные пули. А по танкам наловчились стрелять медно-фаянсовыми снарядами с краской. Танкисты там у них бой против минно-артиллерийских засад отрабатывали. Вот, на тех-то учениях и выяснилось, что пока там пехота сближается с врагом, из-за снайперского огня, она остается с одними старослужащими и даже без взводных. Ну, а танки, оказавшись в огневом мешке… Если первый и последний танки в колонне уже получили по снаряду, и встали, то остальные просто мишенями становятся на лесной дороге. Кстати, и минометы в лесу плохо работают, потому ОКОНовцы все больше на свои безоткатки молятся. Дескать, для леса они убойней и сподручней…
— Товарищ Сталин. Поддерживаю мнение товарища Ворошилова, по поводу необходимости таких учений. И еще Генштаб просит одновременно с созданием дополнительных инженерных бригад, разрешить сформировать снайперский батальон из лучших стрелков взятых не только из состава РККА, но и из состава пограничных войск. Ну, еще бы артиллерии с артнаводчиками подкинуть для борьбы и со снайперами и с дотами.
— Значит, и начальник Генштаба, и народный комиссар обороны считают, что проведение учений, добавление к собранным войскам округа нескольких инженерных и артиллерийских частей, и нескольких частей хороших стрелков, смогут существенно улучшить ударную мощь и защиту наших войск от засад? И обо всем этом, ЦК узнает всего за месяц до начала операции… Но, все же, один месяц у нас, товарищи, есть. Поэтому усилить Карельскую группировку войск этими частями еще можно. Только хорошо подумайте, будет ли этого достаточно? Кстати, а чем, по-вашему, армейские снайперы уступают затребованным вами пограничникам?
— Товарищ Сталин. Опыт Хасана и Монголии, говорит нам, о том, что пограничники гораздо лучше приспособлены, как для подготовки засад, так и для противодействия им. Армейцы неплохо умеют вести походную разведку, они привычнее к долгим маршам, пешим и на машинах. А пограничники хорошо умеют маскироваться и ждать, они чаще несут боевую службу в плохую погоду. К тому же, пограничники лучше знают лес и болота, которых в Карелии и Финляндии немало. Поэтому, есть смысл объединять в одном взводе нескольких снайперов пограничников, и нескольких выпускников армейских школ снайперов. Таких взводов в батальоне будет примерно дюжина, как раз по числу наступающих дивизий первой волны. Возможно, стоит сформировать даже не один, а целых два таких батальона. И новые учения нам обязательно нужно с лыжной подготовкой совместить. А то, рогожа с глиной, все-таки еще не лыжи…
— Хорошо, ваше мнение понятно. ЦК считает, что НКВД и пограничники в этот раз снова должны будут помочь Красной Армии. Ведь такой положительный опыт у нас уже имелся в Монголии. Напомните, что вы там говорили по поводу учений, товарищ Шапошников?
— Есть смысл провести учения дивизий первого эшелона, с помощью пограничных частей НКВД и с инструкторами ОКОНа. И, обязательно, потренироваться в зимних условиях по первому снегу. Чтобы потом не жаловались, что снег глубокий, а лыжи они в первый раз на ноги одели. Кстати, командарм Штерн настаивает на создании отдельного лыжно-стрелкового корпуса. Требует личный состав прислать из Сибири, и помимо лыжников, просит включить в состав корпуса легкие самоходки и аэросани с пулеметами и безоткатками. А все лыжно-стрелковые роты просит вооружить автоматическими и самозарядными винтовками. Мы, в Генштабе, это предложение пока еще обдумываем…
— Хорошо, что вы все-таки обдумываете такие предложения. Плохо, что время уже упущено. Этот лыжный корпус можно было создать еще год назад. И все эти вопросы товарищу Мерецкову нужно было задавать с самого начала… А вы, товарищ Ворошилов, согласны с этими предложениями?
— Насчет лыжного корпуса думаю, не блажь, но дело это не слишком быстрое. Там по структуре, оснащению и применению крепко покумекать придется. Но, хотя бы пару таких лыжных бригад получить до конца года, РККА точно не помешает. Если же еще и сроки операции будут сдвинуты на месяц, то успеем мы тех лыжников собрать, и даже потренироваться. Самозарядных винтовок, правда, маловато на складах, но на несколько бригад должно хватить. А, вот, с артиллерийскими самоходками и аэросанями пока не понятно. Их, по сути, нужно будет заново в производство пускать. Но, если из старых запасов пару десятков аэросаней, и пяток установок сможем найти, то командование РККА не возражает. Кстати, вместо самоходок, можно усилить каждую лыжную бригаду ротой Т-28.
К концу совещания участники успели обсудить и сами планы операции. После нескольких споров, канва изменений была в целом согласована, а черновик нового плана был передан в Генеральный штаб на доработку. Ну, а теперь уже бывшего командующего Ленинградским военным округом старого и преданного партийца, Мерецкова, в ближайшую неделю ждали не стылые леса Карелии, и неизвестности зимней войны, а горы и долины Закавказья, где до него неплохо потрудился его сменщик и предшественник командарм Тюленев…