Первый день в столице штата ушел на всякую организационную суету. Даже пришлось взять такси, чтобы все успеть. Забрав на центральном почтовом отделении адресованную Адаму Моровски корреспонденцию, и сняв недешёвый номер в битком забитой постояльцами гостинице "Красная крыша", Павла сразу же направилась в штаб Авиабазы Максвелл, что располагался на Вильямсон — Стрит в двухэтажном здании, построенном в викторианском стиле. Тут заезжему гостю повезло, и к новому начальнику училища полковнику Прескотту удалось попасть уже через полчаса ожидания в приемной. Полковник, судя по всему, был из старых службистов, и потому, всяких там юных протеже и выскочек не жаловал.

— Так-так, капитан. Значит, в линейных частях Армии не служили. Угум. Военных училищ и высших школ не заканчивали. Да, вы практически вообще не служили в Армии САСШ! Не так ли, Моровски?!

— Все верно, полковник, сэр! Я сугубо штатский человек без военного образования!

"А чего мне врать? Так ведь оно и есть. Не считать же советскую спортивную школу и техникум за военные ВУЗы. Я ведь в лучшем случае "снайпером запаса" или потенциальным инструктором числилась…".

— И при этом имеете ТАКИЕ награды… Да еще и получили звание, которое вообще-то нужно заслужить, и подтвердить обучением!

— Подтверждаю сэр! Награды и звание капитана получены мной, как в результате заслуг, так и в результате обучения и переаттестаций!

— Моровски! Вы что издеваетесь?!

— Нет, сэр! Со всем моим уважением, отвечаю на ваши вопросы и замечания, полковник сэр!

"Угу. Сколько я таких уже повидала. Один только Вандеккер, чего стоил. Да и Шеннолт, из той же когорты. И чего это полкан ко мне словно репей прицепился-то? В личном деле ведь все черным по белому написано. Гм. Ладно, соблюдаем традицию. Чем тупее наезд, тем идиотичней должен быть ответ на него. Бравый солдат Швейк давно уже доказал эту теорему…".

Полковник, так и не сумев сходу смутить молодого посетителя, лично зачитал из папки описание скромного послужного списка. Сопровождая чтение выражением эмоций и едкими замечаниями.

— Гм. Краткий эпизод службы в рядах Армии Соединенных Штатов… Так-так… По контракту. Командование парашютным взводом на учениях. Фантастично! Тренировочный центр в Баффало. Непостижимо! И суммарно можно насчитать не более месяца вашего обучения на кратких курсах переподготовки военных пилотов, в Баффало, Париже, Шербуре, Торуни, Быгощи и Варшаве. Да вы уникальный случай, Моровски!

Требовательный взгляд старшего по званию, выжидательно, пробуравил замершего по стойке вольно капитана, но следов раскаяния в содеянном, на его лице так и не нашел…

— Хм. Обучение и две переаттестации в вооруженных силах нейтральных нам Франции и Польши, где вы находились в статусе… Бо-оже пра-авый!..военного советника! Две парашютно-наземные миссии. Командование истребительно-штурмовым сквадроном и постоянно воюющей на фронте авиагруппой, в Польше. Всего имеете летный опыт на почти сорока типах самолетов. Из них девять американских, шесть французских, чешский, десяток польских, одиннадцать немецких, и даже один британский тип. Грандиозно и героично! В сумме почти месяц боевого летного опыта. Месяц! Остальное ваше образование — это иностранная гимназия, разные курсы, и авиашколы для гражданских пилотов. Все, так, Моровски?

— Подтверждаю, полковник, сэр!

— Хм. Шикарный опыт, капитан! И таким опытом, без сомнения, можно гордиться! Но этого слишком мало, чтобы стать командиром подразделения Авиакорпуса. Мало! Вам ясно, Моровски?!

— Абсолютно ясно, полковник сэр! За этим я сюда и прибыл!

— Поглядим, через два месяца, поможет ли вам ваша напускная наглость сдать выпускные тесты.

— Подтверждаю, сэр… Поглядим… Разрешите идти, размещаться?

Гневным жестом продемонстрировав, что посетителю можно выметаться вон из его кабинета, полковник внешне потерял к прикомандированному офицеру интерес, уткнувшись в свои бумаги. Внутри же у него все клокотало.

"Какой-то молокосос, ведет себя перед заслуженным старшим офицером с двадцатилетним опытом службы…. Перед полковником, прах его побери! И ведет себя… нагло и спокойно, словно он не в кабинете армейского начальства, а в биллиардной или на складе баталера! А между тем, этот ни рожна не понимающий в службе мальчишка, обязан был тут сгорать от стыда, и благоговения. Он должен был, молча, выслушивать все, что ему скажет высокое начальство, не имея наглости вставить хоть слово без прямого приказа! Ну, Клэр! Ну, старый приятель! За это ты еще долго будешь со мной рассчитываться!".

А покинувший "гостеприимный" кабинет капитан думал совсем о других материях.

"Вся твоя жизнь, Пашенька, это одно большое сомнение. Плевать мне, по большому счету, на хотелки вот этого конкретного сорокапятилетнего маразматика. Но вот, правильно ли я сейчас проложила курс! Что я успею сделать для своей разведмиссии? И что сделаю для главной цели появления меня в этом времени? Есть ли другие пути? Может, сейчас нужно где-нибудь в Лос-Аламосе закрепляться. Чтобы "ядреные секреты" воровать? Угу. И два года курить бамбук в ожидании счастливого случая, а в самый нужный момент получить перевод куда-нибудь в Гренландию. А может, мне в штаб Авиакорпуса интригами пролезть, чтобы в конце войны с фрицами пару "стратегов" с новейшими бомбами нашим в плен сдать. Мдя-я. Такое только в мультиках бывает. И для штаба у меня образование не то. И все же, Павлуша! Ну вот, нахрена тебе эта бабская эскадрилья нужна?! Задумывалась об этом? А как же. Первая мысль была такая же, как и про созданную в июле "Лигу". Внедрять через эту структуру агентов в ВВС и прочие штабы. Хоть в штатах наша сестра и получила права как у мужчин, но все равно на нее смотрят свысока. О шпионаже в юбке, никто всерьез не думает, и на этом еще сыграть можно. Вон у бриттов в штабе ПВО бабы самолетики по карте двигают, а попутно ушами дохрена всяких секретов слышат. Да и в Штатах, нечто подобное скоро появится. И вот, как Жаклин это дело запустит, так сразу подсунуть ей несколько кандидаток. Гм. И тоже без гарантии. Ну, так я же не Госстрах, чтобы гарантии давать. "Делайте что-нибудь Шарапов не сидите сиднем!" Вот я и не сижу. А уж, что из этого выйдет? Да хрен его знает! Но, чем больше я вот таких громких проектов замучу, тем больше имен будет связано со мной. И даже если Шелленберг захочет навести на меня напраслину, мол, "глядите, а Моровски-то предатель США!". То хрен чего это ему даст. В том-то вся и штука, что всем шишкам, повязанным нашими общими проектами, дешевле в разы будет отмыть меня от клеветы, чем потом отмыться самим. Вон, тому же Роммелю в моей Истории, яд выдали, а ославить его на весь мир, так и не рискнули. И это, пожалуй, главный профит моих безумств. Хотя, если подумать…".

* * *

После беседы с главным небожителем базы Максвелл, Павла потратила полтора часа для отдания дани почтения остальным армейским бюрократам, и сейчас стояла в раздумье. Сиреневый фасад здания в викторианском стиле равнодушно глядел своими окнами на задумчивого капитана. Отдел военных советников недавно выплатил "советнику" Моровски нежданные премиальные за согласованную задним числом "командировку во Францию и Польшу", и даже за время в германском плену. Но шиковать на эти "шальные деньги", было глупо, а проживание в номере отеля легко могло проделать дыру в довольно тощем бюджете. К тому же до завершения обучения в Тактическом Училище, оставалось целых два месяца. В общем, из гостиницы срочно нужно было съезжать на частную квартиру. Решение само напрашивалось. Но тут живот командированного офицера предательски заурчал голодным мотороллером, включив в голове режим поиска столовой. Вскоре, заказав в офицерском баре поздний ланч и графин с гранатовым соком, приезжий капитан занялся очередным разбором почты. На столе перед разведчиком лежало первое письмо от Кокрен. Очевидно, подруги окончательно дожали Жаклин, поэтому та собиралась сама приехать в Монтгомери уже через неделю. А до того момента, чемпионка просила Моровски побывать в местном отделе Бюро национальной Гвардии. Куда по протекции Джеймса Дулитлла уже было отправлен соответствующий запрос из штаба. Павла в уме неторопливо планировала дела, и лениво ловила ушами окружающие звуки. В этот момент из бильярдной вышли два разбитных лейтенанта, продолжая на ходу свою беседу.

— И куда ты теперь, Алекс?

— В Сан-Диего, дружище. Там климат чуть приятней, и неплохие перспективы поучаствовать в испытаниях новой техники. Да и красивых девушек там намного больше!

— И чем тебе не угодили местные красотки? Не все же тут в городе такие строгие, как хозяйка твоей квартиры.

— Не напоминай мне о ней, Майки! Я счастлив, что сегодня, наконец, съезжаю от этой зануды в юбке. Как я только все это вынес! Приглашать домой дам нельзя. Собирать вечеринки нельзя. Да еще ее дочка, играющая на рояле. Кошмар!

— Сочувствую…

Из этой беседы, уши Павлы уловили главное — парень съезжает с квартиры. Атрибуты "зануда", "нельзя", "дочка", "рояль", были отнесены к несущественным деталям. Главным была КВАРТИРА! Задумчивое оцепенение мгновенно слетело с разведчика, и покидающему авиабазу лейтенанту тут же был задан вопрос о наличии незанятой жилплощади. Ответ оказался положительным, и поскольку старый постоялец как раз собирался идти туда за вещами, капитан составил ему компанию. По прибытии к месту постоя, мнение разведчика лишь укрепилось в правоте принятого решения…

— Миссис Вайолет, сегодня я покидаю вас. Разрешите познакомить вас с новым постояльцем. Это капитан Моровски, он здесь на два месяца…

— Рада знакомству. Всего наилучшего, лейтенант. Вот ваши вещи. Мы тут дальше и сами разберемся.

— Миссис Вайолет. Капитан, сэр.

"Эк, она его четко отфутболила! В одно касание! И, вправду, строгая хозяйка у этой квартиры, хоть и довольно молодая еще. Ну, да ладно. Нам с ней детей не крестить. Как объект гендерных отношений она меня тоже не интересует. Как впрочем, и все прочие объекты на планете. Мы нынче кто? Правильно, разведчики! И задача у нас простая — дожить до сдачи тестов, и при этом не пойти по миру от затрат на проживание. Бомж-разведчик, это звучит гордо!".

— Счастливого пути, вам Алекс. Если заеду в Сан-Диего, найду вас там, и еще поболтаем с вами о новой летной технике. И повторно благодарю за помощь!

— Не за что, сэр! Буду рад продолжить знакомство, капитан.

Пока Павла, провожая взглядом лейтенанта Меллори, вела свой внутренний диалог, хозяйка строгим голосом зачитывала постояльцу перечень требований и запретов, который оказался по счастью не слишком длинным. Кроме того, новому жильцу предлагались за дополнительную плату питание и прачечные услуги, включающие стирку белья, чистку и глажку формы. И даже мелкий пошив.

— Да, без проблем, миссис Купер! Меня здесь все устраивает. Если только это ВСЕ ваши требования, и в дальнейшем не появится новых и неожиданных.

— Достаточно и этих. Вы готовы их ВСЕ выполнить, капитан?!

— Вполне. Вы можете быть абсолютно спокойны, менять в комнате я ничего не планирую. В этих апартаментах проведение вечеринок меня не интересует, как и ночевки с дамами. Игра на рояле в дневное время меня не побеспокоит. Вот вам задаток на два месяца. Считайте, что мы с вами обо всем договорились. Вещи я перевезу сегодня вечером. И хлопот вам я не доставлю.

— Вещи перевозите. А насчет хлопот, посмотрим, капитан. Такие знакомые, как лейтенант Меллори, не лучшая рекомендация вам, как постояльцу.

— Надеюсь, вы вскоре избавитесь от этого заблуждения, мэм.

— Хм!

"В штабе у полковника "поглядим". На квартире у этой хаусфрау "посмотрим". Сговорились они тут все что ли?! И вообще! Да какое этой "фюррерин" дело до моих знакомых?! Ну, точно ведь зануды! Причем оба. И Прескотт, и эта Купер…".

Недолго послушав, трогательно исполняемые дочкой хозяйки фортепьянные пьесы, капитан договорился о приведении в порядок парадного мундира и откланялся. Вечером Павла просто гуляла по городу, привыкая к новым пейзажам. За углом раздавались громкие восторженные крики, и разведчик с интересом направился на звук. С высокой клинообразной песчаной кучи, залитой замерзшей водой, на каких-то самодельных тележках с визгами и хохотом съезжали разновозрастные мальчишки. Выглядело это по-детски героично.

"Здорово придумали! Ну, правильно, со снегом у них тут не очень. Лыжи и санки малополезны, вот они и наловчились. А скорости-то приличные. Как бы, только, не побились ребятки. Лучше бы на "картах" по асфальту гоняли. Гм. А я походу на его прообраз-то и гляжу. Точно! Те "карты" только после войны и появились на базе тележек для подвоза авиабомб. А сейчас мы наблюдаем вариант Лайт. И вот эти тележки, между прочим, самый дешевый вариант техники. Сейчас пока о картинге ничего никому неизвестно, на этом можно и денег поднять. Угум. Чего-то ты совсем обуржуазилась, товарищ бывший парторг! Хотя идея-то правильная, нам все равно придется платить агентам за развединформацию, так почему бы над финансами не покумекать? Самолетов-то у Национальной гвардии кот наплакал. Как в анекдоте — "…мало и тiльки для себе". Кстати, а на чем это я девчонок слетанности учить буду? А то еще побьются дурные девки во время небесных маневров-то! Жалко тех "воительниц". Хотя этих "амазонок" для начала по плацу строем и с песней погонять бы, чтобы перестали скалиться и попами вертеть. Все бы этим засранкам воздушные поцелуйчики слать! Да-а. А аренда самолетов тут, штука не дешевая. И что же делать? Может, перед полетами, которых у нас явно будет не много, как раз на таких вот "мототележках" с ними в слетанности потренироваться — "колесно, по летному"? Гы. Вся авиабаза уржётся… Мдя, уж. Что-то никак у меня без экзотики не выходит. Ну, да ладно! Пока есть другие дела, а там поглядим…".

* * *

Утром следующего дня, удалось посетить отделение Бюро Национальной Гвардии на Хайнвелл-Роуд. Эта, только на первый взгляд забавная, полувоенная структура подчинялась, одновременно, своему Центральному Бюро в Вашингтоне, губернатору штата Алабама (как главнокомандующему войск на территории штата), и косвенно, местному гарнизонному начальству. Означенные "гвардейцы" традиционно исполняли функции близкие к внутренним войскам, милиции, сборам частей резерва, и МЧС. В мирное время служба шла только внутри страны. Однако, в военное время, на базе Национальной Гвардии, зачастую создавались вполне боевые части и соединения. Сидящий за конторкой пожилой и очень разговорчивый джентльмен заезжего орденоносца узнал в лицо, и стал само радушие.

— А вы здесь популярны, капитан. Из Чикаго наши парни привезли отчет о прошедшем там первом слете созданной вами в июле "Лиги Юных Командос". Я-то сразу узнал вас по фото! Кстати мы тут на март запланировали слет Лиги штата Алабама в Форте "Морган", вам там были бы рады. Вы молодчина, капитан! Такая организация, как ваша Лига, в будущем, здорово поможет нам комплектовать части Резерва, полки нашей Гвардии, да и Армейские части тоже…

— Э-э…

— А вчера к нам заходил Рэй Коллинз, он тут у нас в Алабаме возглавляет отделение Лиги. Представьте себе, мальчишки во всех отделениях наизусть учат боевой путь Адама Моровски! Целая подшивка газет с вашими подвигами накопилась. Троих старшеклассников в ноябре поймали уже на вокзале, когда они собирались ехать на войну в Грецию! Каково?! Одним ремнем они, конечно, не отделались. Даже поднимался вопрос об исключении их из Лиги. Но, тут за них вступился мистер Фарлоу. Он у нас в Алабаме является попечителем от Высшего совета Лиги. И мы сообща решили…

"Упс! Как удачно, коли это тот самый Крисс из Чикаго. Только я вчера о картинге всплакнула, и вот оно. Прямо как по заказу! А теперь нужно подумать о "трамклюкаторе", глядишь, где-нибудь в сарае отыщется пепелац с гравицапой. Угу. Мало, дайте две… Да когда же этот дед замолкнет-то!".

— Простите, сэр!

— … что не стоит наказывать их строго. Кстати, в нашем городском полку…

— Мистер Сандерс! Вы сказали "мистер Фарлоу"? Это случайно не автогонщик Крисс Фарлоу?

— Да-да. Он самый! У него автомастерская на Туф-Лэйн. Это в пригороде. Ах, да! Вы же вместе с ним и другими гонщиками создавали эту вашу Лигу в Чикаго. Очень достойный джентльмен! Каждые вторую среду и пятницу месяца он лично проводит занятия с мальчишками по автоделу. Вот это, я вам скажу, и есть настоящий патриотизм, и я считаю…

— Мистер Сандерс! Буду вам благодарен за телефон Крисса Фарлоу. У меня есть к нему несколько вопросов. А пока, я очень прошу вас ответить, как же нам быть с созданием временной воздушной части Национальной Гвардии, здесь в Монтгомери?

— Гмм. Временной части гвардии?

— Ну да. Письмо по резервистам из Баффало и второе из штаба Авиакорпуса. Припоминаете, сэр?

Сандерс озадаченно переложил бумаги на столе. И, ожидающая продолжения Павла, заметила среди бумаг рассыпанные визитки. На них помимо длинной надписи с описанием должности, золотым тиснением сверкали звание и имя хозяина кабинета — "Col. Sanders Eugen А.".

— Действительно, письма такие были, помню. Мы с губернатором, как раз обсуждали, в какие военные части штата могут пойти служить выпускники вашей Лиги, и очень удивились. Там в письмах была какая-то невнятица про женщин-пилотов на военной службе. Какой-то женский сквадрон. Чушь, на мой взгляд! Пока в Америке всего несколько воздушных частей Национальной Гвардии. Из них в Алабаме нет ни одной, а уж женских-то среди них, совершенно точно не имеется. И очень надеюсь, что так и не появится… Да и какой же нормальный офицер мужчина согласился бы возглавить эту "обитель кармелиток"?! Сдается мне, капитан, что все это, какое-то недоразумение. Поверьте чутью старика, над всеми нами кто-то из штабных тонко пошутил. Но, стоит ли обижаться на шутки? Знаете, капитан, когда я командовал батальоном в…

— Простите, полковник сэр! Но дело серьезное. Я лично беседовал с одной из авторов проекта. Это очень уважаемая леди, имеющая поддержку в штабе Авиакорпуса. Проект создания такой части вполне реален, хотя и кажется подмывающим устои. А на счет вашего вопроса с командиром сквадрона… Такой офицер уже нашелся — это я. Капитан Моровски, к вашим услугам.

— Что еще за шутки, капитан!?

— Никаких шуток, сэр! В настоящее время я прохожу обучение в Тактическом училище на авиабазе Максвелл, здесь в Монтгомери. Через три недели у меня начинается практика командования летным подразделением. На всех прикомандированных офицеров в Алабаме не хватает сквадронов резерва. Приходится дожидаться своей очереди и терять время. Именно поэтому, я и прошу командование войск штата, в лице губернатора, и в вашем лице командование Национальной гвардии, оказать нам содействие в создании и снабжении такой авиачасти, которая может оказаться весьма полезной штату Алабама. Пора бы уже и тут появиться летным частям, подчиненным Бюро, а то военное училище есть, части резерва авиакорпуса тоже…

— Да-а… Вам удалось меня удивить, Моровски. За три десятилетия службы я всякого насмотрелся, но такого… Хотя, про вас и без этого слагалось множество легенд. Но, в этот раз, вы превзошли самого себя. Зачем вам эти "наяды", капитан? Мечтаете о лаврах Казановы и личном гареме? А?

— Неужели, других вариантов не наблюдается, сэр? Или вы считаете, что у такого офицера, как я, с женским вниманием могут быть проблемы?

"А вот сейчас нужно держать покер-фейс, чтобы старичок, не просек моральное уродство молодого капитана, словно химера собранного из сознания, души и тела разных людей. Ну, что, полковник? Похожа моя рожа на кирпич? Ну ка, давай соглашайся уже, старый хрен! Не один ты у меня с этим делом!".

— Гм. По вам этого не скажешь. Во всем мире дамы падки на таких героев. Но, все-таки, зачем это ВАМ?

— Лично мне? Низачем! Если не считать, моего нежелания на показ имитировать командование сквадроном резерва, пилотам которого плевать на всех нас, командиров-однодневок, обучающихся здесь в Монтгомери. И я просто хочу помочь мечтающим о военной службе девчонкам-пилотам. Так же, как мы с гонщиками когда-то помогли юным американцам стать чуть нужнее своей стране. Вот, так и сейчас, я хочу сделать это для женщин, которые уже много добились сами, став пилотами гражданской авиации. А некоторые из них даже стали чемпионами и призерами воздушных гонок. Думаю, и с этой задачей они бы справились сами. Но, пока им не удалось преодолеть инерции мышления военных чиновников. А я просто сочувствую их достойным мотивам. Когда-то ведь и я прошел через подобное. Вот и все, сэр.

— "Вот и все"… Мда-а. А утро начиналось так спокойно. Знаете, Моровски! Мне в вас нравится ваша удаль и готовность к риску. Но, должен вам заметить, с высоты моего опыта — сейчас вы рискуете по-крупному. А вот захотят ли вместе с вами рискнуть и другие…

— Как вы думаете, полковник сэр, вам и губернатору приятно будет позировать для газет, перед строем красивых девушек в военной форме пилотов? Это вам не юные барабанщицы в гусарских мундирах — это намного круче. Я даже вижу заголовки передовиц — "Чемпионки неба на защите страны!", "Амазонки Алабамы!", "Крылатые валькирии из Монгомери!". Ну, а когда сам процесс создания таких женских летных частей будет уже налажен, столица штата в одночасье станет "меккой" для толп юных леди нашей страны. Думаю, и вам и губернатору будет, чем гордиться, и будет на чем строить свои новые проекты. А уж газетная популярность властям будет обеспечена, как и гарантированная поддержка на выборах со стороны прекрасной половины населения…

* * *

Последующая беседа с губернатором штата Алабама Фрэнком Диксоном прошла на удивление конструктивно. Павла разматывала этот клубок интересов, потягивая за нити тщеславия и корысти. В момент бифуркации, пришлось даже слегка надавить. Мол, как бы там не получилось, но поддержка Центра уже есть. Как со стороны Управления Резерва, которое присвоит женщинам звания в Резерве Авиакорпуса, так и со стороны прессы, которую капитан якобы уже пригласил на презентацию проекта. Последний аргумент оказался решающим. Ни Диксон, ни Сандерс, в случае неприятных вопросов, выглядеть перед всей страной шовинистами и ретроградами не желали. Единственным камнем преткновения оставались самолеты. Свободных самолетов не подчиненных Авиакорпусу и Резерву в штате не было. Правда, имелись самолеты гражданских авиашкол, но с получением этих самолетов могли быть проблемы. Частично финансировать проект губернатор и гвардия были готовы, но лишь по тем статьям, которые удастся списать, не нарушая бюджет. К примеру, выделить средства на казарму и ремонт полосы, можно было из сумм на благоустройство города, а вот покупка или аренда самолетов и прочего авиа имущества, требовали иного подхода. Но заезжий капитан радовался уже первым договоренностям.

Спустя еще час, Павла входила на обширную площадку под навесом, где среди застывших в живописных позах полуразобранных машин, и агрегатов, копошились несколько автомехаников. Одного из них в ярко желтом кепи она тут же узнала. И узнавание это было взаимным.

— Разрази меня гром! Адам?! Парни, это же Адам Моровски! Тот самый!

— Крисс, дружище! Рад, что ты меня не забыл!

— Те парашютные прыжки в Лэнсинге и твои издевательства над нами новичками — парашютистами, я теперь до самой смерти не забуду.

— Да, брось ты! Сам ведь говорил, что понравилось!

— Конечно, понравилось! Это как стакан виски опрокинуть. Был бы ты проповедником — на твои выступления всегда бы ходили толпы. И я тебе за все благодарен!

— Даже за мой грабеж? Я же лишил всех нас премий на гонках!

— Забудь! Эти пожертвования давно отбились увеличением клиентуры. Представь себе, родители членов нашего отделения Лиги, все стали ремонтироваться только у меня! Конкуренты злятся. Ха-ха! Работы стало невпроворот. Еле-еле успеваю участвовать в делах Лиги. Да еще и в городской совет зовут.

— Рад, твоему успеху! А как же теперь твоя "мисс Лагонда"?

— О! Моя "крошка" сейчас отдыхает в гараже. Но в феврале, жду новый компрессор из Швеции. А весной на "Инди" мы с моей "красоткой" еще покажем всем вам, зазнайкам, как нужно гонять.

Дальнейшие предложения чикагского приятеля пропустить по стаканчику, орденоносный посетитель спустил на тормозах. Заявив, что не хочет мешать работе по выполнению заказов, приезжий капитан, сунул под нос Фарлоу, несколько чертежей, предложив дополнительный бизнес-проект. От просмотра этих листов, желтая кепка со лба тюнингмастера тут же съехала на затылок.

— И зачем эти поделки?

— Ну, хотя бы для расширения твоего производства. Неужели тебе не нужны новые клиенты и опытные кадры?

— Клиентов и так хватает. Кадры-то нужны, но причем тут это "чудо на роликах"?

— Это, как ты говоришь "чудо" на малых авиационных пневматиках, мы с тобой назовем "карт". И пусть их собирают под твоим общим руководством те же мальчишки из Лиги.

— И как ты себе представляешь этот бизнес?

— С меня проект, патент и связи с армейцами для поставок пневматиков, полуосей, амортизаторов и аренды асфальтированной трассы для гонок. С тебя, закупка мотоциклетных моторов, остальные запчасти, сварка рам и сборка машин. А уже через год ты, возьмешь кредит, построишь пару цехов и будешь гнать типовые "карты" для новой формулы, популярной в обеих Америках. Мы с тобой еще станем основателями нового вида спорта! Ну, как, партнер?

Крисса Фарлоу убедить рискнуть оказалось намного легче, чем руководство города и национальной гвардии. Прежде всего, его убедила простота проекта и смешные затраты. А создавать новые механизмы он любил и раньше. Да и чикагская репутация Моровски сыграла свою роль. В отношении других предложений автомастер еще бы задумался, а старому знакомому и партнеру по Лиге отказать не мог. А Павла вынашивала и более коварный план, по созданию на базе фирмы Крисса небольшого авиазавода. Тем более, что знакомые милуокские гангстеры, таки смогли найти подходы к наукоемким производствам "Bell". В полученной от них телеграмме расчетные сроки получения результатов были намечены на конец января.

* * *

Вайолет не верила почти никому. Слишком дорого стоила ей былая доверчивость. Ей вообще нелегко жилось на белом свете. Родилась она тут в Америке, во второй год войны между русскими и японцами, и в год первой русской революции. Мать была из небогатой американской семьи, и работала костюмером в театре. А отец был приехавшим на стажировку на заводы Венстингауза русским инженером. В 1906 году родители отвезли малышку домой к отцу в Россию, которая на долгие четырнадцать лет стала ее второй родиной. Тут ее чаще всего звали просто Верочкой. Белые летние ночи Санкт-Петербурга навсегда запомнились Вайолет своей вечной таинственностью. Наверное, если бы не мама, то и языка своей первой родины она бы не знала. Но мать, когда-то мечтавшая о сцене, учила дочку всему богатому запасу английских стихов, песен, и классических произведений. Память у девочки была отличная, и годам к пяти она могла по памяти цитировать с любого места книги и на русском и на английском. Отец не мечтал о театральной карьере дочери, но пойдя на уговоры, даже нанял ей в 1912 году учительницу балетной пластики, танцев и музыки. Музыкой и танцем Вайолет могла заниматься дни напролет. Это ведь куда интереснее, чем изобретать новые фасоны платьев вместе с мамой, которая стала компаньонкой владелицы одного модного магазина-ателье. А в семь с половиной лет Вайолет показали Анне Павловой. Та, оценив таланты ребенка, дала ей протекцию на обучение в столичном хореографическом училище Вагановой. Вот только через год началась Великая война, и все переменилось. Отец уехал на фронт, чинить самолеты, в один из дивизионов Императорского Воздушного Флота, а мать не смогла в одиночку содержать недешевую столичную квартиру и платить за обучение дочери. Семья переехала в Тверь, где жили сестры отца. Мама снова нашла себе дело, вспомнив былую профессию. В Твери тоже бы театр, но был он лишь бледной тенью больших императорских театров обеих столиц. Так что, к 17-му году нужда потихоньку протянула свои жадные лапы в их дом. Наступил момент, когда мать с ее опытом костюмера и модистки, вынуждена была вместо модных платьев заняться пошивом косовороток и галифе. Вайолет тогда тоже было не до танцев, она стала помогать матери и учиться у нее ремеслу, которое хоть немного могло прокормить в почувствовавшей голод России. Революционный угар, прокатился и по Твери, где мать с дочкой старались жить тихо, не привлекая к себе внимание. Мать еще верила, что вскоре все закончится, и мир станет прежним. Приходили письма от отца, воевавшего в Белой Армии. Письма дарили крохи надежды. Но когда пришло известие о его смерти, мама замерла от горя и целый день молчала. Но уже на утро, она решительно, собрала вещи, и отправилась с дочкой в Архангельск. Оттуда можно было вернуться на родину в Штаты морем. В страшной, теряющей человеческий облик России, ее больше ничто не держало. Дома в Монтгомери, мать между работой пыталась вернуть Вайолет на театральную стезю. Теперь все занятия шли на английском. Еще помнившая голодную беспросветность в Твери, девушка старалась изо всех сил. И эти усилия дали свои плоды. В 1921-м шестнадцатилетняя Вайолет дебютировала в нескольких спектаклях и была хорошо принята зрителями. Русская балетная школа очень ценилась в мире, и этот шарм давал ей немалое преимущество. И мать благословила ее на поездку в Нью-Йорк. Конечно, до оперной сцены ей нужно было расти и расти, но шансы у молодой актрисы имелись. Вот только все это закончилось, когда в тридцатом в наемную квартиру матери, Вайолет вернулась с полугодовалой дочкой, небольшой суммой в ридикюле, и с навсегда потерянными надеждами о сцене. И рассказывать даже родному человеку обо всем, что к этому привело, она не стала. Потом она долго искала себе работу. Была и модисткой и переводчицей с русского и французского. Недолго помогала маме в работе с театральными костюмами. И испробовала массу других занятий. С тех пор она стала резкой в общении, и очень требовательной. Людям она больше не доверяла…

За свои тридцать четыре прожитых года Вайолет, как ей казалось, хорошо научилась разбираться в людях. Но новый постоялец оказался для нее загадкой. Распущенности молодых офицеров виданной ею во всех оттенках, тут не было и в помине. Вернувшись со службы, он по нескольку часов, что-то строчил на взятой им на прокат пишущей машинке. А однажды Вайолет услышала, как из стоящего в комнате постояльца патефона зазвучала странная музыка. Вскоре, она опознала "Летнюю грозу" Вивальди, но звучало это произведение как-то иначе. Слишком экспрессивно и резко, но очень волнующе. В отсутствие постояльца хозяйка квартиры осмотрела пластинку и не нашла на ней никаких надписей. Это была явно самодельная запись. Вайолет была заинтригована, и решила узнать истоки этого стиля.

— Капитан, откуда у вас эта пластинка?

— Получена мной в дар от одной группы музыкантов в Мюнхене, мэм. Вы можете слушать ее, когда пожелаете.

— Хм. Благодарю. А вы не знаете, кто автор этой аранжировки?

— Специально не выяснял, мэм. Просто, эта музыка помогает мне сосредоточиться.

Едва ей впервые показалось, что с новым постояльцем по-настоящему повезло, как в один из дней ее же собственная несдержанность разрушила едва родившееся доверие.

Вайолет сначала услышала во дворе перебранку юных голосов. Как всегда местные малолетние хулиганы решали свои "мужские вопросы". Мальчишкам было лет по четырнадцать.

— А я говорю не по Кодексу!

— Нет, по Кодексу!

Потом зазвучал строгий голос капитана Моровски. Сначала Вайолет слышала возмущенные препирательства о каком-то "Дуэльном Кодексе Валлонэ". Потом очень удивилась, что речь зашла о каких-то секундантах. Но больше всего ее возмутило, когда капитан сам предложил свои услуги в качестве секунданта.

— Сэр. Вы действительно готовы быть секундантом, этому замухрышке Алену.

— Ну, раз он вызвал тебя, который выше его на полголовы. Да еще вызванный им парень имеет двоих таких вот верных друзей, которые так сильно берегут друга, что не дают даже какому-то "замухрышке" вызвать его на бой. То, не такой уж Ален и "замухрышка".

— А-а… А вы не член нашей Лиги! Вот! Поэтому Вы не можете быть секундантом.

— Во-первых, в "Кодексе" сказано не так. Либо совершеннолетний, либо член Лиги, может быть секундантом. А во-вторых, вам что-нибудь говорит фамилия Моровски?

— Конечно! Вы его родственник?

— Даже не однофамилец. Итак, предлагаю не нарушать писанных и неписанных традиций нашей с вами Лиги. Зря я ее, что ли создавал?

— Так это вы и есть тот самый?!

— Я и есть тот самый. И давайте к делу джентльмены! Или деритесь, или миритесь. Третьего не дано. И напомню вам, после "дуэли" никаких претензий между вами быть не может. При любом исходе, должен наступить мир.

Она перестала вслушиваться и закаменела. И этот офицер оказался не лучше других. Тех интересовали шашни с девушками и попойки, а этого только мордобой. Раз он готов смотреть на драку мальчишек, значит, он всего лишь азартен и жесток. Ярлык был безжалостно наклеен, и в этот раз, Вайолет решила все высказать в лицо таинственному гостю. Но прежде, бой все же, состоялся, хотя и оказался очень коротким. После нескольких встречных атак, один боец получил фингал под глазом, второй разбитый нос. Но по команде "стоп", оба дисциплинированно остановились, и столь же, послушно, подали друг другу ладони для рукопожатия. К пострадавшим носу и глазу тут же были приложены завернутые в платки куски льда. И вскоре, после финального осмотра, больные "были выписаны без ограничений". В порядке поощрения все четверо даже получили от капитана разрешение потрогать "воздушный крест" на его форменном кителе. Капитан по-приятельски попрощался с детьми, договорившись, что о прошедшем бое будет честно доложено старшим в отделении Лиги и Криссу фарлоу. Мальчишки после такого знакомства уходили воодушевленными. Но, вот самого капитана на пороге дома встретила разгневанная хозяйка. И настрой ее оказался не менее боевой, чем у недавних поединщиков. Впрочем, сам капитан не собирался сдаваться этому напору и, раздраженно, хоть и, стараясь оставаться в рамках приличий, отвечал на претензии.

— Вы подлец, капитан, и должны будете немедленно съехать отсюда!

— Это с какой холеры, мэм?! Прежде чем оскорблять человека, неплохо бы с ним объясниться. Или ваши родители не учили вас вежливости!

— Мои родители учили! Но вежливости достойны только порядочные люди!

— Так-так. И в чем это вы узрели мою непорядочность, миссис Купер.

— Он еще и спрашивает! Вместо того, чтобы отругать и прогнать этих хулиганов, вы устраиваете между ними схватки! Может, вы, и тотализатор уже завели?!

— Ах, вот о чем речь! Тогда вам недурно было бы извиниться передо мной и перед мальчиками тоже.

— ЧТО-О!!!!! Мне извиняться?! Впервые вижу и слышу такую наглость!

— Значит, оказание помощи членам "Лиги Юных Командос" в проведении ритуального поединка в полном соответствии с действующим "Дуэльным Кодексом", по-вашему, наглость? А оскорбление и обвинение человека в том, в чем обвинитель разбирается не больше, чем кошка в томатах, это, по-видимому, "высшая доблесть"! Для начала, мэм, изучите ка нормативные документы "Лиги". И если вам и этого будет мало, то вызывайте наряд полиции. Без них выкинуть меня из снимаемой мной комнаты, в нарушение нашего договора, у вас не выйдет. А сам я сегодня отсюда никуда не уйду, поскольку собираюсь лечь спать. Кстати губернатору Диксону, с которым мы беседовали вчера, будет очень интересно узнать о таком оригинальном взгляде на поддержанный им национальный проект патриотического воспитания юношей.

Капитан быстро вернул себе спокойствие, и отвечал ей словно учитель нерадивой ученице. Кровь прилила к лицу Вайолет. ТАК ее еще никто не ставил на место. Она убежала в свою комнату и следующие полчаса проплакала. Привыкнув быть требовательной к другим, она уже забыла, каково это самой быть в роли невежи, которой указывают на ее невоспитанность. В полицию она обращаться не стала. Вопрос с этой "Лигой" нужно было сначала изучить.

А Павла, пожав плечами на хлопнувшую перед носом дверь, скинула мундир и завалилась на тахту. На следующий день, Павла читала учебные пособия, готовясь к очередному зачету. Из комнаты с роялем снова неслись звуки. На этот раз 40-й симфонии Бетховена. Вдруг, после короткого стука, дверь распахнулась. На пороге стояла хозяйка с обвиняющим выражением на лице. В руках у нее был какой-то пакет с документами, который она, небрежно, бросила на стол.

— Капитан! Я узнавала про вашу Лигу, и приношу вам извинения за вчерашнюю резкость! Хотя я не считаю ваш метод воспитания правильным. А вот этот пакет, вам только что принесли вчерашние юноши. Но ВПРЕДЬ! Впредь я желаю узнавать обо всех ваших посетителях заранее! Чтобы эти ваши…. "командос" больше не топтали в доме…

— Стоп, миссис Купер.

Капитан и в этот раз не собирался терпеливо выслушивать нотаций. А дальше Вайолет самой пришлось выслушать в ответ самое неприятное перечисление ее проступков, из всех, когда-либо слышанных ранее. И что самое обидное, возразить этому капитану Моровски ей было нечего.

— Простите за то, что перебил вас, мэм, но я больше не потерплю разговоров в таком тоне. Ваши извинения мной НЕ приняты. Воспитанные люди в ТАКОМ тоне не извиняются. Я, как и вы, придерживаюсь принципа, что вежливости достойны только порядочные люди. Поэтому отныне, только оплата счетов по договору и стандартная вежливость с моей стороны. Вчера на момент незаслуженного оскорбления, я вам не был должен ни цента. А за испачканный ногами моих знакомых юношей пол, вы вправе выставить мне дополнительный счет, и временно возместить свой "ущерб" из сделанной мной вперед оплаты. Но прочие ваши "желания" с этого момента меня не интересуют. Я плачу вам вперед за два месяца по уговору. Выполняю свои обязанности и весь набор ваших первоначальных требований, который вы сами признали неизменным. И я ничего у вас не просил, помимо согласованного нами в день знакомства. Затем я терпеливо выслушивал ваши нотации, инсинуации и оскорбления, чего делать был не обязан, и больше не буду. К тому же, я не собираюсь устраивать приемного кабинета из уличных мест общего пользования, которые я не арендовал. Захотят ребята ко мне зайти с каким-нибудь вопросом, значит, зайдут, и получат мой ответ. Оповещать вас об этом заранее я не имею возможности. За каждый такой раз, вы можете выставить мне отдельный счет. Кстати, вы ведь и сами арендуете этаж. Может быть, мне будет проще договориться с вашим арендодателем мистером Доггертом напрямую? А когда через день, я уеду на неделю в командировку, вы даже можете, временно, до моего возвращения, подселить в комнату другого постояльца. Но, если вы вздумаете выкинуть меня на улицу, до завершения срока нашего договора, под предлогом возврата мне оплаты за неиспользованные дни проживания, то я верну вам той же монетой. При попытке коснуться моих вещей, подам иск о воровстве, и ославлю такого "смельчака" по всему гарнизону. И впредь, мэм, прошу мне больше не указывать, что я должен или не должен делать, вне вашего дома, и в отношении того, что вам не принадлежит… Это все, что я хотел вам ответить, мэм. Если вам не понравился мой ответ, то я об этом сожалею, но не извиняюсь. У каждого человека свой вкус, и пытаться угодить всем людям еще ни у кого не получалось. И, если вам есть что мне сказать в ответ, то я вас спокойно выслушаю. Даже ваши новые оскорбления в мой адрес…

Вся эта ответная речь длилась минуты три. Капитан неторопливо, но безостановочно, проговаривал слова, словно вбивая гвозди в крышку гроба. Миссис Вайолет сначала порывалась что-то ответить, но к концу речи она застыла с полуоткрытым ртом и пылающими щеками. И не сказав ни слова, развернулась и ушла. А Павла тут же пожалела о своем многословии…

"Это я чего-то того… Перегнула вроде. Чего это сегодня со мной? Словно две шавки друг-друга облаяли, и разбежались. Стыдно. Я же мужик теперь! МУЖИК! Это же звучит гордо! Мне же не к лицу со всяким бабьем пиписьками меряться. Ну, ошиблась я с ней! Бывает. Думала, что это умная женщина. Так не всем же быть умными! А теперь, вот… сама на ее же уровень и деградировала. Мдя-я. Кто бы знал, как же это неприятно, чувствовать себя обычной дурой. А может, опять женские циклы у нас с ней? Или просто "луна нашла", и захотелось в стервозности посостязаться? Стыдно, капитан сэр. Очень стыдно! Пойти, что ли музыку послушать…".

* * *

Потом были приключения в Форте "Беннинг". Обратно Павла вернулась со звездообразной медалью на груди, и теплыми воспоминаниями о прошедших учениях. И еще, подчиненные во главе с Рэндалом подарили посеребренный стропорез с гравировкой. На почтамте ждало новое письмо от Кокрен, а на квартире несколько записок от Сандерса и Фарлоу. Определенные подвижки в деле уже были. Но не был готов курс подготовки для создаваемого сквадрона. И Павла снова вспомнила, что во время их с Терновским польских похождений, для сколачивания эскадрильи и дивизиона применялась строевая подготовка под самодельный марш. А ведь здесь ситуация с сквадроном Национальной гвардии, была ничуть не проще. Если уж квартирная хозяйка на пустом месте номера выдает, то где гарантии, что у девчонок-пилотов своих бредней не будет. В общем, нужно было со всей серьезностью подойти к "тим-билдингу" нового подразделения. Вещи в снимаемой комнате никто не трогал, и это сулило надежду, что затяжной конфликт с хозяйкой, как-нибудь рассосется. В этот момент в комнату капитана заглянуло серьезное лицо десятилетней девочки. Глаза ее, с интересом, разглядывали вернувшегося из поездки обитателя в погонах. Раньше хозяйка их с ее дочкой не представляла друг другу, и Павла решила первой начать новое знакомство.

— А вас как зовут, юная мисс?

— Я Сэм, мистер офицер. Мама требует, чтобы я всегда звалась полным именем Саманта, но мне оно не нравится. Сэм короче и лучше.

— Рад знакомству, Сэм. Но, ты знаешь, а мама твоя права, жаль коверкать такое красивое имя.

— Вам правда нравится?!

— Прислушайся сама, как звучит. Саманта Купер! Если станешь писательницей, то твои книги будут разбирать только за одну фамилию. А вместе с именем звучит чудесно.

— А я не хочу писать книги. Хочу петь и танцевать. Как мама…

— Для звезды оперы, это тоже хороший бренд, мисс. Только представь, конферансье объявляет — "А сейчас перед нами появится несравненная Саманта (и зал уже готов взорваться овациями) КУПЕР. И все тонет в аплодисментах…

В этот момент беседа была прервана строгим окриком, раскрасневшейся женщины.

— Саманта, что ты здесь делаешь?!

— Ой! Но мамочка, я закончила пьесу и только зашла поздороваться…

— Школьные задания не сделаны, а ты шляешься по соседям! Немедленно за уроки, и после этого еще целый час за роялем!

— Беги, принцесса. Приказы командования нужно выполнять.

Павла грустно проводила взглядом ребенка. К детям она всегда относилась с теплотой. Было жаль если из-за несдержанности взрослых этой "симпампушке" придется избегать общества постояльца.

* * *

Учеба была в разгаре. Павла продолжала ходить на лекции и сдавать зачеты. Вернувшись вечером с авиабазы, разведчик снова оказался перед задачей создания строевой песни для сквадрона. Проблема усугублялась, как слабым знанием литературного английского, так и полным отсутствием в памяти американских маршевых песен. Не считая номера из фильма "Майор Пейн", где мальчишки бежали кросс в женских платьях, и повторяли за своим черным командиром — "Если хочется пись-пись, то на корточки садись! Видно ты не заслужил. Писать стоя как мужик!". Но это явно не подходило для воспитания будущих подчиненных. Тем более женского пола. Павла поискала в памяти хоть какие-нибудь неизбитые мотивы, и, перебрав с десяток мелодий, вдруг вспомнила строевой марш из кинофильма "Красная Площадь", написанный на мотив старой песни "Филибер".

"А что, звучит неплохо — "Целься в грудь маленький зуав! Кричи ура"! Другого все равно взять негде, а это попробую перефразировать…".

Вечером хозяйка куда-то ушла, и Павла решила попользоваться музыкальным сопровождением ее дочери. Сама она к музицированию отношения не имела…

— Саманта мне нужна твоя помощь.

— Да, мистер Моровски?

— Я же просил звать меня, Адам.

— Но мама ругает меня за это.

— Ладно, не будем сердить твою маму. Ты ведь неплохо играешь на фортепьяно и ноты знаешь?

Саманта пожала плечами, и заинтересованно ждала продолжения.

— Сможешь наиграть мелодию, которую я тебе напою. А потом записать ее нотными знаками?

— Не знаю, попробую.

Когда через пару часов хозяйка вернулась. То была сильно удивлена неожиданным концертом. Дочка играла на рояле, и на этот раз играла очень хорошо. Но музыка была ей совсем не знакома. А их постоялец немного глуховатым голосом резковато пел куплеты и припевы. Вайолет, слушала эту грустную и одновременно резкую песню на редко вспоминаемом ею русском языке. Песня пелась почему-то от женского имени, и это было непонятно. Слова были тревожными и совсем неласковыми. Текст тоже был не совсем понятен, а многие слова в нем были возмутительно вульгарны. Но во время звучания этого непонятного марша, рождались странные чувства…

Войдя в комнату, она даже забыла о своем бойкоте, и неожиданно для себя и присутствующих спросила по-русски.

— Откуда эта песня?

— Добрый день, мэм. Когда-то в России ее пели, сверкая своими золотистыми погонами, последние защитники уходящей эпохи. Она о молодом солдате французского иностранного Легиона по имени Филибер. Мне рассказывали знакомые, что у русских женщин-авиаторов был свой вариант этой песни, но он не сохранился. Вот я и решил его возродить. Гхм.

— Очень странно слышать от капитана Авиакорпуса.

— Ничего странного мэм. Это перефразированная песня, которую когда-то давно пели первые русские летчицы, а сейчас нечто подобное тоже используется.

— А что такое "эмдва" и "эрликон", капитан?

— М-2, это пулемет Браунинга калибра 0,5 дюйма, устанавливаемый на наших бомбардировщиках. А "эрликон" это авиапушки калибра 0,8 дюйма, устанавливаемые на истребителях стран Оси. И, простите, мэм. А откуда вы знаете этот язык?!

— Моя мама родом из Америки, но бежала из России в двадцатом. Отец был русским инженером, и женился на ней в четвертом году. А сами-то вы откуда, что так хорошо знаете русский?

— Вообще-то мои родители тоже жили в России до Великой Войны. А потом бежали из Риги в Стокгольм еще в 16-м. Там в Швеции в 19-м я и родился.

— А росли где?

— Где только не рос, мэм. Швеция, Польша, Британия, Аргентина, Бразилия, Канада, Соединенные штаты, ну и всякого разного проездом.

— Тогда, понятно.

— Я предлагаю нам с вами восстановить мир, миссис Купер. Как вы смотрите поучаствовать в переводе этой истории на английский? Я тут побеседовал с Самантой, оказывается, вся ваша семья отлично знает русский язык. А мне как раз нужен хороший переводчик. Об оплате договоримся. Так как, возьметесь, мэм?

— У вас очень трудный текст, капитан. Боюсь, слишком многое в нем вообще не подлежит переводу.

— Я написал шесть разных вариантов английского подстрочника с разными набором и сочетаниями слов. Вот только добротный литературный текст на английском мне не доступен. У нас в семье главными языками были русский и немецкий, а польский и английский были всегда на вторых ролях. Можете написать свой более лиричный вариант текста, я доплачу. Но для начала мне нужен близкий по духу, к тому, что вы только что слышали.

— Благодарю за интересное предложение, капитан, я подумаю. Саманта, иди ужинать. Доброй ночи мистер Моровски.

— Доброй ночи, мэм.

К утру Вайолет решила пойти на примирение и согласилась взять этот заказ на перевод. Все-таки этот постоялец был намного лучше всех прежних. Да и эта подработка с переводом… Ей и самой было интересно, что же из всего этого выйдет. А ее гость промурлыкал про себя странную едва слышную фразу — "Потому что совместный труд, для моей пользы, он объединяет…", и уехал на авиабазу Максвелл, учиться в своем Тактическом Училище….