В сны будущего командира женского сквадрона тихой змеей заползли кошмарики. В этот раз Павла оказалась в сюжете фильма "Партизанская эскадрилья". Только вокруг нее были не югославы, а французские и американские версии "ночных ведьм". Вроде бы даже какими-то командами на языке Дюма она в том сне сыпала. А проснувшись сразу села за письменный стол.

В день, когда Вайолет Купер сдала заказанный перевод, на главпочтамт Парижа до востребования ушли письма, адресованные Ивон Журжон, Марии-Луизе Бастье. Отдельное письмо Вере Аполлоновне Оболенской ушло на улицу Люрмель. А письмо, адресованное подполковнику Розанову и майору Дестальяку, было отправлено на старый адрес Парижского штаба "Сражающейся Европы". Общим контекстом всех четырех посланий, было выражение поддержки Франции в ее справедливой войне с "бошами" один на один, когда Великобритания фактически бросила на произвол судьбы уже второго своего союзника. Вскользь упоминалось, о том, что у капитана Моровски появились в штатах знакомые дамы с летным опытом, выражавшие негодование двуличной европейской политикой, и собирающиеся освоить профессию военного пилота в отдельном женском подразделении. Тут же приводились примерные штаты женского сквадрона, и наметки по учебе и боевой стажировке на театре боевых действий. И пара идей по дневному и ночному использованию засадных штурмовых звеньев, на площадках подскока, каждое из шести устаревших истребителей или двухместных бипланов. Причем на примере противодействия американских ополченческих авиачастей гипотетической агрессии со стороны Мексики. А в самый конец письма, добавился текст нового воздушного марша на французском и английском (для Оболенской и Розанова еще и на русском). Намек был более чем прозрачным, но если бы письмо перехватило ФБР, то предъявить капитану Моровски было бы нечего. О вербовке в Штатах добровольцев на европейскую войну в текстах писем не было ни слова.

"Я буду не я, если, хотя бы, не попытаюсь помочь удержать Францию лишние полгода на плаву. Шесть недель с мая по июль меня, ну совсем никак не устраивают. Франки, конечно, очень разные бывают. Были среди них и мерзавцы, служившие Гитлеру, и даже эсесовцы! Да и раньше находились всякие шерамыжные засранцы, рассматривающие Россию, в качестве куска мяса на своем столе. Тот же Наполеон и его маршалы, чем не пример? Но сейчас-то французы единственная нация, пусть робко, но воюющая с Гитлером на суше. И наша "Сражающаяся Европа" родилась ведь их содействием. И сдавать этого союзника просто глупо. Кто там сказал, что всю Европу нацистский Рейх съест за полгода? А еще годик добавить не желаете? Встанут ли француженки за свою землю, как советские комсомолки, это, конечно, большой вопрос. Но попытаться помочь этому делу нужно. Спинным мозгом чую, не зря я такие сны вижу!".

* * *

Жаклин, действительно, прилетела на учебном ВТ-2, который оставляла в Монтгомери, для нужд сквадрона. Вместе с нею, Павла прошлась по всем властям, и всюду представила свою заместительницу. Губернатор наговорил Кокрен кучу комплиментов, и обещал содействие. Но, попытка "влезть" с базированием на Авиабазу Максвелл с большим треском провалилась. Аэродромы были и без этого забиты частями Резерва и учебными звеньями, и гвардейцев тут никто не ждал. Да еще и слухи о немужском контингенте подразделения… Снова, все планы висели на тонком волоске, но Губернатор Алабамы и в этот раз не подвел. Расположенный на пустырях в полутора километрах от авиабазы Максвелл почти не используемый склад, был с его подачи, передан мэрией Монтгомери в ведение Национальной гвардии штата. Жаклин улетала в Баффало обнадеженной, и пообещала в следующий раз привезти половину летно-подъемного состава. А капитану Моровски доставалась работа квартирьера и обучающего.

Всего за неделю бывший склад сильно преобразился. Большой асфальтовый "пятак" перед зданием был вычищен от мусора, расширен, и закатан по новой. По его периметру, в лучших традициях советской армии, были установлены фанерные щиты с нарисованными строевыми приемами (на этом Павла настояла). Идущая рядом узкая асфальтовая дорожка, усилиями пары бригад дорожной службы была превращена в сносную двухсотметровую летную полосу для одномоторных самолетов. По обе стороны с боков от нее, грунт был на сотню футов очищен от пней и кустов, и хорошо укатан. Бордюры у здания были выкрашены белым цветом. Деревья и кусты, примыкающие с двух концов полосы, были сильно укорочены и прорежены, для удобства взлетов и приземлений. Из заделанных когда-то окон здания, выломали кирпичи, и пустые проемы заново застеклили. Были настелены полы и проведена новая электропроводка. Здание было отштукатурено и покрашено. Изнутри стены получили цвета слоновой кости с бордовым бордюром у пола, и с голубовато-белым потолком. Снаружи все здание получило тускло-оливковый "военный" цвет, переходящий в темно-зеленую крышу, под которой на коротком флагштоке заколыхался флаг Национальной Гвардии (с вооруженным винчестером ополченцем в центре).

Со складов гарнизона было получено полсотни с лишним солдатских кроватей, матрасы одеяла и подушки, а также комплекты амуниции и повседневного обмундирования Национальной Гвардии. А мэрия выделила "защитницам неба" новые столы, стулья и шкафы, а также пару швейных машинок с десятком электроутюгов. И даже оборудование для кухни и санузлов было предоставлено. Губернатор лично прислал шесть высоких зеркал для двух многоместных дамских уборных, в которых одновременно могла приводить себя в порядок половина личного состава сквадрона. Капитан благоразумно добавил в план офисной части сквадрона отдельный "гальюн с рукомойником", чтобы не плодить себе проблем. Остальные необходимые для жизни мелочи, привезли сочувствующие новому делу жены командиров национальной гвардии и родители участников "Лиги Юных Командос". А вот авиационное имущество, от форменной фурнитуры, до зимних летных комбинезонов, и курток пришлось с боем выцарапывать со складов Резерва Авиакорпуса, приписанных к Базе Максвелл. Но рекомендация губернатора имела вес, а убеждать Павла умела. И вскоре на сквадрон была получена форма с хорошим запасом, поскольку размеры дам имелись в неполном комплекте, а впереди маячила мучительная подгонка обмундирования.

До завершения этой работы будущий командир авиачасти много раз напоминал о себе своим облеченным властью знакомым. И глава отдела Бюро Национальной Гвардии, Полковник Сандерс, бывал им потревожен намного чаще других местных начальников.

— Моровски! Вашими заботами, я скоро начну заикаться.

— Приветствую, полковник Сандерс, сэр! Нашему сквадрону снова нужна ваша помощь.

— Слушаю, капитан.

— У вас ведь есть знакомые на Бирже Труда и в исправительных заведениях штата.

— Ха-ха! Я, кажется, понял вашу идею! Очевидно, вы планируете пугать наиболее буйных их своих "валькирий" тюрьмой и общественными работами…

— Не совсем, сэр! В качестве кандидатов в сержантский состав сквадрона, меня интересуют наиболее адекватные экземпляры заключенных дам, готовых агрессивно отстаивать свое мнение кулаками. Но при этом, уже знакомых с дисциплиной, и не имеющих иных преступных наклонностей помимо уже перечисленных.

— Пожалуй, нелегко будет найти таких скандалисток. И вы снова продолжаете удивлять, Моровски! До такого никто кроме вас бы не додумался. А на что вам тогда Биржа Труда?

— Нужны также безработные женщины определенных специальностей… И ваши подозрения снова лишены почвы, полковник сэр. Сквадрону нужны авиамеханики, заправщики, парашютоукладчики, мотористы, оружейники и фельдшер. Понятное дело, что такие люди на дороге не валяются, но сходный опыт может быть у многих. Например, у тех женщин, что работали на автозаправках, в различных мастерских и в больнице.

— Ну, хорошо. Раз уж, я вместе с вами по уши в этом деле, то за сегодня и завтра я с вами прокачусь сам. Интересно будет взглянуть, кого это вы там отберете в свою "обитель".

И та поездка определенные результаты принесла. С Биржи удалось найти восемь девушек, приехавших в столицу штата из глубинки, и частично пригодных в качестве оружейниц и заправщиц самолетов. Девятой стала тридцатилетняя фельдшер Родсон, уверенно задиравшая нос перед капитаном, и пытавшаяся строить глазки офицером. Десятой стала сорокалетняя Мария Мэнсон, ищущая работу инженера. А вот сержантов и инструкторов рукопашного боя, нужно было воспитывать самому. И двадцать предварительно отобранных капитаном кандидаток, сейчас ожидали итогового кастинга в исправительном доме в пригороде Монтгомери. Но перед поездкой за ними Павла нашла себе помощницу, там, где поначалу и не думала искать — у себя на квартире. Слушая, как Вайолет Купер гоняет по дому ремонтников, Павла вдруг подумала, что такой кадр, как ее хозяйка им бы то же пригодился.

"А чего? Вполне себе… Въедливая, как грызун, и педантичная, словно немецкий доктор. Сгодилась бы нам эта девчонка! Вот только чем ее мотивировать дать свое согласие? Только если деньгами. Ну, так на то есть утвержденный начальством штат сержантского и инструкторского состава. А уж я-то постараюсь убедить Сандерса и губернатора, чтобы не поскупились…".

* * *

На следующий день после концерта, у хозяйки квартиры начались проблемы. В одну из комнат Вайолет вынуждена была вселить свою кузину Анну, с ее больной матерью Ребеккой Коллинз. Ребекка была родной теткой Вайолет. К этому воссоединению родни, все и шло уже давно. Еще когда мать была жива, она сама часто помогала ухаживать за Ребеккой. А в этот раз все случилось из-за того, что Ребекка стала время от времени терять сознание. Денег у тети на сиделку не было, и дочке Анне пришлось искать работу на половину дня, чтобы лечить свою мать. Для Вайолет, это стало ударом. Отказать родным она не могла, ведь это они помогли им с матерью после России. Но теперь у Саманты не было своей отдельной комнаты. Но и перестать сдавать третью комнату офицерам авиабазы она тоже не могла себе позволить. Деньги были нужны на образование Саманты. Да и на жизнь тоже. На одних переводах и редких заказах костюмов для театра, прокормить и содержать себя и дочь, было сложно. Кстати перевод песни капитана Вайолет все же сделала, и даже в четырех вариантах. Один в резко грубоватом стиле, очень похожем на русский исходник капитана, два более поэтических на английском, и еще один на французском. Моровски, не задумываясь, оплатил работу, и добавил двадцать долларов сверх согласованного в качестве премии. Он только что видел, как Саманта со слезами переносила своих кукол в комнату с роялем, и был задумчив. В этот раз он сам подошел к хозяйке с вопросом.

— Миссис Купер… Я тут, вот о чем подумал. Сдаваемая вами мне комната, слишком уж большая по размеру. Вы никогда не думали, чтобы разделить ее на две? Тем более, из нее есть второй выход в коридор.

После той беседы, и неуверенных протестов хозяйки, уже в тот же день нанятые строители, реализовали фантазию капитана. Обои со своей стороны новой стены, капитан поклеил лично. Теперь Саманта жила в маленькой, но отдельной комнатке с окном во двор. Ну, а Моровски, словно ничего не случилось, даже не заикнулся об изменении суммы оплаты за проживание. И даже наоборот, остановил Вайолет очень странным вопросом — "Нет ли у вас знакомых, готовых некоторое время послужить в Национальной Гвардии, мэм?". На вопрос, "чем придется заниматься?", он туманно ответил "воспитывать девушек". И когда Вайолет, задохнувшись от догадки, чуть было не окатила его очередными обвинениями, капитан опередил ее своим спокойным ответом.

— Миссис Купер. Речь идет о создании одного женского военного подразделения, в котором вам, или вашей знакомой, всего лишь предлагается стать инструктором по строевой подготовке. Мне все равно кому достанется эта должность, но человек должен быть серьезным и ответственным. Вроде вас…

— Простите, что?! Какой еще подготовке?

— Вы же наверняка видели много всяких военных парадов. Когда, звучит команда, и стройные ряды шагают в ногу. Печатая шаг. Четко разворачиваются, останавливаются на месте и снова идут. Знакома вам такая картина?

— Такого я насмотрелась по обе стороны океана. Но причем тут…

— От инструктора как раз требуется научить леди шагать строем, и петь строевые песни. Ну и еще к этому прилагается немного работы с кадрами, и подачи личного примера в освоении новинок. А еще нам с вами будут нужны запевалы и знаменосцы. Кому как не вам, лучше понимать музыкальные способности девушек. И если вы думаете, что всего этого довольно просто добиться, то я вас разочарую. В польском городе Торуни, мы с моим другом за один день смогли научить десяток юных выпускников авиашколы только хоровому пению в строю. Шагать они уже умели. Ну, так как? Оплачивать это будет местное отделение Бюро Гвардии, но человек, согласившийся на эту службу, не сможет в течение месяца дать обратный ход. Неустойка не позволит.

И капитан показал ей контракт на один месяц с внушительной суммой, и серьезными требованиями. Внутри у женщины все протестовало, но вот, желанная цифра с тремя нулями…

— Но, как же, Саманта и дом?!

— Не волнуйтесь вы так. Саманта не одна, а с миссис Ребеккой. Мисс Анна, тоже полдня дома. Да и мистер Доггерт, как правило, на месте. В самый пик тренировок дважды в неделю по пол дня вы сможете навещать вашу девочку. А в период полевых занятий, вы вообще будете находиться в расположении только утром и вечером, а остальным временем можете распоряжаться почти свободно.

— Я подумаю…

— Увы, миссис Купер. Ответ мне нужен прямо сейчас. Времени на организацию места службы и подготовку инструкторов у меня очень мало. Идите, посоветуйтесь с родными, и дайте мне ответ…

И, спустя полтора часа, обмирающая от ужаса и предчувствий, беспокойная мать, бывшая артистка театра, переводчица, модистка и хозяйка съемной квартиры, уже ставила свою подпись под контрактом. Следующим утром капитан привез ее в Отдел Бюро для оформления документов и получения нескольких комплектов формы. И хотя размеры на складе подобрали правильно, все комплекты нужно было еще ушить по фигуре. Но для Вайолет, с ее костюмерным опытом, это не было проблемой. А потом капитан, начал ее учить строевым приемам и резким командам. К концу первого занятия Вайолет по-доброму вспомнила занятия в театральных и балетных студиях, где таких мучений не было. В тот же день в порядке тренировки ей удалось покомандовать десятком мальчишек из Лиги, приглашенных лично капитаном. Этим парням Моровски подарил американский вариант польского марша "Соколы" переведенный в сквадроне "Задиры" еще в Польше. Стихи в нем были слабенькими, но мальчишки были счастливы такому вниманию своего кумира. А Вайолет, училась отдавать команды, и в очередной раз удивилась, как дети слушают этого совсем не злого и не жестокого, но все же, очень странного капитана. Молодого человека с замашками пожилого джентльмена, который разговаривал с мальчишками, как со взрослыми. На следующий день Вайолет вместе с капитаном приехали на машине в пригород, к мрачному зданию с решетками на окнах.

— Куда это мы приехали, капитан?

— В тюрьму, мэм.

— КУДА???!!!

— Успокойтесь, мэм. Мы здесь лишь для поиска кадров! Вот ваше первое задание, миссис Купер. Помните, личный пример и вдумчивая оценка кадров. Нам с вами нужны лучшие и перспективные.

Капитан по неведомым ей признакам, еще накануне отобрал здесь двадцать женщин с усталым и недовольным взглядом в некрасивых казенных костюмах. Великанский рост одной из них с хорошим запасом превышал шесть футов, и плечи у дамы дюйма на три оказались шире, чем у капитана. Сама Вайолет очень непривычно чувствовала себя, в своей военной форме, напоминающей обмундирование времен Гражданской Войны. Но отступать ей было уже нельзя, и спина бывшей балетной танцовщицы оставалась прямой. За последующие два часа Вайолет поняла, как это, оказывается, трудно обучать женщин, даже в тюрьме. Сиделицы пока демонстрировали равнодушие. Команды они выполняли неспешно, и довольно бестолково. Лишь пять из отобранных заключенных женщин действовали чуть лучше других. Еще одну капитан отобрал, восхитившись ее ростом. После занятия, на котором капитан до самого конца оставался наблюдателем, Моровски отделил шесть этих избранниц и выдал им заготовленный спич.

— Вам, леди, сегодня выпала уникальная возможность вернуть к себе уважение, и расстаться с решетками на окнах. На ваше счастье за вами не числится настоящего криминала, но ладить с людьми вы еще будете учиться. И учить вас этому буду я. Не обещаю, что в новом обиталище вас будут носить на руках. Даже скорее, наоборот. Там придется много трудиться и выполнять команды. Ведь я приглашаю вас в подразделение "Национальной Гвардии" Соединенных Штатов. Где легко не будет никому. Ни вам, ни вашим инструкторам вроде инструктора Купер, ни даже мне, который назначен вами командовать. Будут ночные подъемы, и бег на несколько миль. Будет строевая подготовка, вроде сегодняшней. Будет работа по благоустройству нашей части и быта военнослужащих. Техническая учеба. Боевые тренировки… Да, много чего будет. Не будет только издевательств над слабыми. Нарушители озвученных правил, не успеют заметить, как снова вернутся назад, в тюрьму. И тем, кто просто не захочет такой жизни в "Гвардии", достаточно будет просто подать мне рапорт, как их тоже вернут в тишину и покой заключения. Призом для выдержавших всё, станет замена им срока заключения на такой же срок службы. А за заслуги возможна и досрочная демобилизация с денежной премией. Решайте дамы. Две минуты вам на обдумывание, затем готовые к такой перемене кандидаты, делают шаг вперед.

Вайолет ждала общего отказа, но все шестеро, включая "каланчу", шагнули. Этот капитан, действительно знал, как нужно убеждать людей. Его шарм и харизма быстро располагали к себе.

На следующий день, вернувшись с авиабазы, капитан посадил их всех в грузовичок национальной гвардии, и повез на полигон. Здесь каждой из них дали пострелять из винтовок и "Автомата Браунинга". Рядом тренировался батальон национальных гвардейцев. Капитан о чем-то поговорил со своим коллегой, и вскоре огорошил женщин необходимостью завтра принять участие в небольших учениях. На ночь он отвез новых гвардейских волонтерок в казарму, а Вайолет вернулась домой. На следующее утро, Вайолет поправила свою полевую форму перед зеркалом, и подмигнула Саманте.

— Скажешь тете Ребекке, чтобы она не забыла тебя покормить, я буду вечером. И не грусти, это ненадолго.

Но до вечера Вайолет вместе с бывшими заключенными пережила такие безумные приключения, о которых в жизни не мечтала. Капитан привез их на западный полигон, и заставил наполнять песком холщовые мешки, и затаскивать их на невысокий холм. Там он сам лично выкапывал глубокие канавы, обозвав их ячейками для стрельбы. Принесенные дамами мешки, он выкладывал на переднем краю, что-то непонятно объясняя про брустверы и сектора обстрела. Капитан заставил их пообедать пюре с рубленным мясом и кофе, привезенным в больших походных термосах. Потом, не моргнув глазом, скомандовал сходить до специально отрытого в стороне ватерклозета, где никаких привычных удобств, кроме рулона туалетной бумаги не было и в помине. Несмотря на все свое возмущение, Вайолет, выполнила даже эти хамские команды капитана. Что-то ей подсказывало, что отданы они были, не просто так. А в стрелковых ячейках их ждали виденный когда-то пулемет "Максима" с заправленной лентой с холостыми патронами, пять автоматических винтовок Браунинга, несколько винтовок "Спрингфильд" и желтые портупеи с большими револьверами в кобурах. Потом капитан провел несколько тренировок, поочередно давая каждой пострелять холостыми из револьвера, винтовки, автоматической винтовки Браунинга и из пулемета на станке. Все это было интересным и познавательным, но Вайолет, все время думала о Саманте, и мысли о неустойке при расторжении контракта тоже ее посещали…

— Ну, вот, леди. Настал час истины. Через двадцать минут нашу позицию поочередно условно атакуют два взвода солдат "Национальной гвардии". Наша задача усиливать огонь в тех местах, где противник уже подобрался близко. Нужно прижимать их огнем к земле, не давая подняться. Патроны холостые, но если перестанете стрелять, "враги" подойдут вплотную, закидают вас гранатами, которые изобразят вот такие взрывпакеты. С нашей стороны гранаты кидать буду только я. Если врага подпустим близко, то взобравшись на позицию, они намнут нам бока. Атак будет несколько, и между ними, нам придется снаряжать опустевшие ленты и магазины патронами из вот этих ящиков. Есть среди вас такие, кто боится, и хочет отыграть назад?

Вайолет снова задохнулась от наглости и бесцеремонности капитана, испепеляя взглядом этого молодого нахала. Она, оглянулась на подруг по несчастью, и только собиралась хоть что-нибудь ответить, как тот, не обращая на нее никакого внимания, резко выпрямился и сам нарушил тишину.

— Я знал, что не ошибся в вас, леди! Благодарю за службу! А сейчас — к бою! Купер за пулемет, остальным разобрать автоматические винтовки. Занять оборону! Стрелять только по моей команде!

То, что с ними было потом, Вайолет вспоминала с содроганием. Сначала это было похоже на игру. Выгрузившиеся из двух машин солдаты, развернувшись в цепь, и что-то весело крича, бежали вверх по склонам. Никто из них не стрелял. Ей даже показалось, что все сказанные капитаном слова это шутка, как в ухо рванулась команда "Файйер!". Неожиданно для себя она вдавила спуск пулемета, и тот затрясся, разгоняя грохотом нервное ожидание. Моровский сбоку подавал ленту, чуть поправляя ей прицел, и заставляя ее водить стволом по всему сектору обстрела. Потом он рявкнул — "Крафт! За меня вторым номером к Купер!". И отправил, постреливающую до этого куда-то вбок "каланчу", помогать ей с лентой. А сам схватил сразу две автоматические винтовки, перекатившись в ячейку освобожденную Маргарет Крафт, повел огонь короткими очередями, быстро меняя расстреливаемые магазины. А Вайолет словно бы оцепенела, забыв все свое возмущение. Времени оборачиваться, и смотреть, что там делают другие, не было. Купер все стреляла и стреляла, пока оливковые тени волнами пытались подниматься с земли. Вдруг кончилась лента, и они вместе с "дылдой", ломая ногти и психуя, зарядили новую, как им недавно показывал капитан. Затем, она вдруг услышала звуки взрывов — это Моровски сам атаковал близко подобравшегося противника своими взрывпакетами. Вот, поднявшись во весь рост, капитан, сам побежал навстречу солдатам, на ходу стреляя из автоматической винтовки. Затем упал на землю и перекатился в сторону Дальше в памяти у Вайолет остались только какие-то обрывки воспоминаний. Вот звучит приказ "Прекратить огонь!". Перед лицом маячит, протянутая ей армейская фляга. Взгляд выхватывает улыбающееся лицо самой молодой из бывших преступниц, Элизабет Фокс. Благодарный кивок, глоток живительной влаги успокаивает. Вайолет омывает ладонью лицо и пытается представить, на кого она сейчас похожа. Видели бы ее мама, учителя хореографии и музыки. Мимолетная мысль о Саманте. Вот подходят другие женщины, и даже несильно хлопают ее ладонью по плечу. Кто-то шутит про неутомимую "швейную машинку", а капитан, подбадривая всех, рассказывает какие-то глупые и вульгарные истории "про дымящиеся подштанники". Снова приказ — "К бою!". Опять пулемет, словно стальное существо бьется в ее руках, извергая огонь. И вдруг перекосило ленту. Паника и пылающие от стыда щеки. Хлопки не долетевших до бруствера взрывпакетов наступающих солдат. Неумелая помощь Маргарет, которую, уже не хочется звать "дылдой" и "каланчой". И грозный крик капитана. "А ну ка девочки! Встали! Оторвали свои попки от земли! ВПЕРЕД! ЗА МОНТГОМЕРИ! И ЗА НАШИХ ДЕТЕЙ!". Перед внутренним взором вдруг вспыхивает лицо Саманты, и Вайолет хватает лежащую сбоку запасную винтовку "Спрингфилд". Поднявшись в рост, она, что-то крича, бежит на размытые впереди оливковые силуэты. Рядом что-то рычит Крафт, а сзади раздаются и другие крики. Безумие схлынуло, когда ее резко дернули за портупею, и развернули в бок.

— Очень хорошо, Купер! Теперь у вас совершенно точно не будет проблем с наведением дисциплины среди обучаемого строю личного состава.

Слова не сразу доходят до сознания. Моровски, оказывается, сделал "все это" не просто для развлечения, а чтобы ей, именно ей, домашней девочке Вайолет Купер добавить уважения среди подчиненных женщин. Все это было очень странно и отдавало каким-то безумием. Потом, все закончилось. Вместе со своими соратницами, она, стоя в шеренге, салютует длинной колонне уходящих с полигона солдат Национальной гвардии. Им что-то восторженно кричат из строя молодые голоса, а чужой капитан с улыбкой четко отдает честь, проходя мимо.

Воспоминания походят на сон. Вайолет поглаживает волосы на голове спящей Саманты, и устало засыпает, едва забравшись в свою кровать. Что будет завтра, она уже не задумывается.

На следующий день всем шестерым предстояло уже по-настоящему начать обживать казарму женского сквадрона. И здесь Купер, как самая грамотная, была посажена за бухгалтерию, создаваемого подразделения. Просидев несколько часов за бумагами, Вайолет почувствовала, голод. На немаленькой кухне вечно голодная Катрин уже гоняла прибывших сегодня в расположение вольнонаемных девчонок. И Вайолет, вдруг почувствовала, что все ее давние представления о грубых армейцах похожи на комиксы. Вот она жизнь перед ней. Вчера она считала этих женщин грубыми преступницами, а сегодня смотрит на них другими глазами. А в памяти сами собой зазвучали недавно подобранные ею для перевода марша рифмы. На том холме эти женщины, действительно, стали ей сестрами. Ей было страшно, и было здорово.

* * *

По вечерам Павла чертила схемы и составляла планы воздушных операций. Учеба давалась нелегко, но после ночных бдений в Саках, и бешеной занятости в Житомире, к этому можно было привыкнуть. Сложнее было с уставами, но тут спасала помощь сокурсников. Взаимовыгодные соглашения уже были достигнуты с несколькими обучаемыми на офицерских курсах. Моровски помогал им с тактикой и военным администрированием, а те возмещали разъяснением казенных формулировок и другими подсказками. Пока до пилотажа не доходило.

А рядом с Тактическим Училищем шла своя учеба. К согласованной с Жаклин дате общего сбора личного состава сквадрона, все "застрельщицы" во главе с Кокрен, пришли с сознанием хорошо выполненного долга. А вот их молодой командир ходил по расположению мрачнее тучи. То, что пойманную прямо в расположении на бл. дстве фельдшер Родсон, пришлось спешно заменить на нового медика, ни в какое сравнение ни шло с настоящими проблемами новой авиачасти. Да, им уже удалось всех ранее прибывших девушек потренировать в пилотаже на ВТ-2. Десяти ведущим пар даже дали пострелять по мишеням, и сбросить по две учебных бомбы на полигоне базы Максвелл. Регулярные занятия рукопашным боем, в арендованных в "Лиге" кожаных доспехах, сильно добавили дамам уверенности в себе. Вдобавок все подчиненные научились сносно ходить строем, кое-как освоили новый марш, и теперь вдохновенно орали его, печатая шаг на плацу. Но на этом хорошие новости заканчивались. С прибытием последнего личного состава, и с вручением номера данному подразделению, снабжать его должна была только Национальная гвардия. А у этой структуры с самолетами было "совсем никак", а с топливом тоже не слишком здорово. То есть обеспечить питанием и электричеством "гвардия" еще могла, а вот предоставить матчасть, нет. Павла заранее предполагала нечто подобное, поэтому и искала разные варианты.

Крисс Фарлоу не подвел ожиданий своего приятеля и делового партнера. Первая дюжина "картов" с одноцилиндровыми мотоциклетными моторами поступила на испытания в сквадрон, уже на второй неделе. Удивление дам было немалым. Они-то ждали самолеты, а пока получили, помимо одного пригодного к полетам ВТ-2, всего два нелетных экземпляра учебных бипланов (найденных на самолетных свалках), и еще какие-то "автомобильные недоразумения". Но вдохновлять капитан умел, поэтому в тот же день, начались тренировки в групповом "наземном пилотировании". Павла командовала расхождение встречных колонн пар, и развороты "все вдруг". Тренировала работу в парах. Учила ведомых в парах, менять в вираже пеленг с правого на левый, и наоборот. В общем, сквадрон, несмотря на почти полное отсутствие летной техники, нарабатывал опыт взаимодействия. Даже картонные макеты крыльев специально приделали к "картам", чтобы хоть чуть-чуть визуально привыкнуть к эволюциям. Поначалу получалось не очень, да и с порядком в расположении не сразу наладилось.

"Мда-а. Может, правы эти мужики-шовинисты? Может, ну его, все это недисциплинированное бабье, мечтающее только о богатом муже, и светских тусовках? Разогнать их нахрен, да и в Грецию уехать! Хотя, Пашенька, вспомнила бы ты сама свое сопливое детство. Гольфы по углам, фартук и пионерский галстук не глаженные. Срамота! Правда, там для меня всегда главными были спортивные секции, а для всего остального, вроде того, тетя Нина имеется… Эх!!! Где же ты сейчас, солнышко ты наше, Мама-Нина? Так, стоп! Хватит соплей! Сейчас я тут "царица муравейника", а значит, я этих "мокрощелок" гонять должна, как диких обезьян. А то форменная ерунда выходит! Мужиков вон стращала, а свою же сестру-засранку, я понимаешь, построить не могу?! Ну, уж дудки! Построю, облицую, покрашу, и заказчику с рук на руки сдам. Да с гарантией. Попомните вы еще меня, вертихвостки! Ох, и попомните! Пусть я до самой смерти от вас доброго слова не услышу, но завалить наш с вами "выход на бис" пред грозные очи командования, я вам не дам! Не дождетесь!".

Ночью и днем, все крылатое воинство дамского сквадрона, поочередно тренировалось в бомбометании. Причем происходило это без отрыва колес от летного поля. Учебные бипланы катались взад-вперед рядом с асфальтовой полосой, по освещенному автомобильными фарами аэродрому. По команде своих штурманов, пилоты, нажимали рычаги сброса, и бомбовые карабины отпускали в свободный полет прицепленные к ним проволочными креплениями эрзац-бомбы (резиновые мешки, набитые песком пополам с углем). Мишени имитировали нарисованные прямо на земле квадраты, а сброс производился в момент, когда в прицеле оказывался стоящий впереди мишени переносной фонарь. Результат таких, с позволения сказать, "тренировок", серьезным быть не мог по определению. Максимум, чему таким образом можно было научиться, выполнению команд поступающих через самолетное переговорное устройство. Но Павла не сдавалась, и продолжала занятия, отлично понимая, что безделье убьет боевой дух ее подчиненных еще быстрее, чем тренировочные издевательства их летного начальства.

Несколько парашютов для пилотов уже поступили. Но Павла опасалась трагедий, и пока решила не выбрасывать девчонок с единственного самолета, на котором тренировали пилотаж. Вместо этого, удалось раздобыть на свалке несколько экспонатов. А из парашютной мастерской Резерва Авиакорпуса разжились несколькими рваными и непригодными к прыжкам парашютными подвесными системами. Все это позволило начать тренировать дам в "покидании горящего самолета". Действо происходило там, где грунтовая дорога шла точно вдоль края большого песчаного карьера. Арендованный грузовик нес в кузове найденную на свалке кабину старого биплана, с пристыкованными к ней облагороженными огрызками крыла. Грузовик успевал разогнаться до скорости около пятнадцати миль в час (порядка двадцати пяти километров). Для сброса парашютисток имелось всего чуть больше сотни ярдов, пока машина неслась вдоль самого края карьера. Задачей тренирующихся, было заранее выбраться на крыло в момент, когда задымит их макет самолета, сгруппироваться по команде выпускающего, и спрыгнуть с крыла "под хвост" на песчаный склон. Глаза были предусмотрительно закрыты летными очками, а тело "прыгунов" защищали толстые зимние комбинезоны с нашитыми в разных местах толстыми кожаными щитками. Песок, несмотря на начало зимы, оставался довольно рыхлым, и позволял безопасно погасить скорость. Пока капитан сам не отработал это рискованное упражнение, ни одна обучаемая к нему допущена не была. Главное, чего удалось добиться командиру сквадрона, это непрерывности обучения. Личный состав менялся на занятиях, словно на конвейере. Пока одна группа принимала пищу, другая ходила строем, третья отрабатывала маневры на картах, четвертая была на прыжках, а пятая отрабатывала рукопашный бой. А инженер сквадрона "Мамаша" Мэнсон, все отпущенное ей время, учила своих девочек собирать самолеты, снимать и навешивать моторы, а также производить мелкий ремонт, установку бомбодержателей и подвеску макетов авиабомб. Обслуживанием пулеметов в это же время командовала, застрелившая год назад в лесу грабителя, Клавдия Чествик. Ее покойный муж владел оружейным магазином, поэтому пулеметы были для нее всего лишь большими ружьями.

Отчаявшись найти самолеты, Павла даже послала телеграмму Джозефу Валлонэ в Милуоки. Тот, недолго думая, прислал в Монтгомери самолетом Луиджи Мортано. А уж этот шустрый парень за три дня нашел на флотском складе шесть учебно-спортивных бипланов Great Lakes 2T-1 образца 1932 года. Моторы на них стояли маломощные около 95 сил, но аппараты оказались вполне пригодными к эксплуатации. Для каждого их них даже удалось выбить по турели с 7,62 мм "Браунингом". Еще на один поврежденный дюралевый моноплан расщедрился Резерв. И ближайшую неделю технические службы сквадрона практически ночевали на стоянке самолетов, доводя полученный летный парк до кондиции. Павла между занятиями в Училище моталась за запчастями. Наконец, ремонт самолетов был завершен, и можно было перейти к настоящим полетам. Двухместный моноплан АТ-6 "Тексан" раз за разом поднимался в небо, чтобы погонять холостыми очередями пару отбивавших его атаки своей холостой стрельбой бипланов. Бипланов теперь было семь (считая шесть одолженных у авиации береговой охраны, и ВТ-2, который пригнала Жаклин Кокрен). С этого момента отработка групповых полетов стала постоянной. А командиру этого дивного подразделения спать стало почти некогда. Ночами шло описание учебного процесса, и подготовка учебных пособий и методичек. Утро каждый раз начиналось с решения хозяйственных проблем. Днем, за исключением кратких моментов отправления естественных надобностей, капитан все время тратил только на тренировки. А вечером снова решал организационные вопросы и занимался канцелярской работой. На съемной квартире он уже давно не появлялся.

* * *

Чемпионке гонок Бендикс, и просто звезде американской авиации, Жаклин Кокрен, тоже жилось не сладко. С момента той встречи на вокзале в Чикаго, ей пришлось много раз проклясть их с Моровски договоренности. Вымоталась она за этот месяц прилично. И помощь девчонкам в сдаче тестов для зачисления в Резерв. И организационная суета и серфинг по кабинетам высокого начальства. Но вот беготня закончилась. В Монтгомери, как и обещал Адам, их ждал вполне уютный аэродром с казармой и самодельной вышкой управления полетами. Но надежда на спокойную работу по созданию военной летной части не сбылась. На заявления — "Адам я устала. Давай, завтра, продолжим", Жаклин неизменно получала ответы вроде — "Если ты хочешь стать настоящим командиром сквадрона, а затем авиагруппы и авиакрыла, то отвыкай спать, Джекки. Это простые пилоты имеют право на такую роскошь, как здоровый сон. А нам командирам, он только снится".

Этот капитан заставлял их делать невообразимое. Днем, они по нескольку раз занимались боевой и технической подготовкой. Перед сном он заставлял их махать в воздухе руками и ногами, выкрикивая яростные, но абсолютно непонятные слова. Потом заставлял девчонок надевать на себя арендованные им в местном отделении "Лиги Юных Командос" кожаные латы. Разбив их на пары, устраивал между ними бои. Периодически к участию в этих схватках привлекались и сами юные участники Лиги, и даже их инструкторы. Даже один раз свозил их к побережью, и заставил в полном обмундировании и в парашютной ременной системе имитировать приземление прямо в декабрьские воды залива. Чтобы затем отогреться в специальной палатке. Показывал на своем мускулистом торсе как нужно мазаться гусиным жиром перед полетом над океаном. Девчонкам, конечно, понравился этот нежданный стриптиз, но следующие слова командира сквадрона остудили их пыл.

— Я не знаю, леди, куда вас потом направит командование во время службы. Но если хотите дожить до внуков, то учитесь выживать везде. Жаль сейчас не лето, я бы позанимался с вами подводному бою с акулами.

Иногда на пробежке, кто-то из девчонок не мог держать темп и останавливался. И тогда этот мучитель, которого хотелось ненавидеть, заставлял всю колонну бегущих повторять за ним мерзкий рифмованный текст — "Если лень тебя зовет. Ты мишень, а не пилот! Хочешь в Армии служить? Отвыкай скулить и ныть!". И прочие рифмованные гадости в том же духе. На восьмой день из сквадрона уехали две девчонки, а Моровски лишь ухмыльнулся, и сказал строю на это — "Ну вот, валькирии, ваши ряды и стали чуть-чуть нерушимей! Те, кто остался в строю, должны помнить, что каждая из вас рассчитывает на нее, и ждет подмоги. Кто не готов, отдать всю себя небу, пусть сделает честный выбор, чтобы не подводить подруг…".

После отбоя, Жаклин в ярости, потребовала от капитана объяснений. Она желала знать, зачем Моровски деморализует ее будущих подчиненных. Но парень, лишь очень серьезно посмотрел ей в глаза и ответил — "Жаклин. Ты ведь не хочешь потерять по глупости или предательству одну из своих крошек? Если все они пройдут, через этот "ад", то такое вряд ли случится. Поэтому, или хорошие отношения со всеми, или настоящая военная авиачасть спаянная железной дисциплиной и взаимным уважением и поддержкой. Третьего не дано. Выбор за тобой, Жаклин".

Еще через неделю отсеялись еще три девчонки, но на этом текучка прекратилась. Кроме того прямо в месте дислокации в сквадрон завербовались на временный контракт еще четыре десятка девушек из Алабамы. И общий штат сквадрона вырос почти до семидесяти человек. Из них обученными пилотами были двадцать одна, не считая самого капитана. И столько же Моровский подготовил в качестве штурманов-стрелков. В ночном небе фосфорические мерцания контуров планера навевали им мысли об инфернальных ужасах. Словно описанный Конан Дойлем ночной кошмар Девоншира несся позади за бипланом. И девчонки учились дырявить ему шкуру, справляясь со страхом. Если бы не малое оставшееся время до смотра сквадрона, то Кокрен пыталась бы спорить. Но, с учетом резко отрицательной позиции командования базы Максвелл, Моровски был прав. Сейчас нужно было вывернуться на изнанку, но добиться успеха! Поэтому Жаклин ему не перечила.

* * *

Без лишнего шума учебу сквадрона поочередно проинспектировали несколько делегаций. Первыми почтили вниманием представители командования национальной гвардии в составе полковника Сандерса и пилот-майора Лонгерта. Последний оценил учебный процесс и тут же рекомендовал капитану перевод в постоянно действующие авиационные части гвардии. Следом отметились представители Резерва Авиакорпуса в составе подполковника и пары капитанов. После них заявился заместитель начальника Тактического Училища майор Саммервил. Он передал капитану Моровски приказ полковника Прескотта, немедленно явиться к нему. Пришлось подчиниться, и заменить пару намеченных занятий на дополнительные часы строевой подготовки. Полковник нетерпеливо ждал "возмутителя спокойствия" в своем кабинете.

— Я долго терпел ваши выходки, Моровски! И то ваше исчезновение из Училища, прикрытое фиговым листом вызова из Форта-Беннинг. И ваши награды, якобы полученные по линии военных советников! И сдачу вами тестов заранее, вне графика, в нарушение всех традиций и регламентов. Но завтра вы ответите мне за все! А главное за ваше немыслимое надругательство над традициями Авиакорпуса, в котором не было, и не будет шлюх за штурвалом! За последнее я вам ручаюсь! А вы сами мне еще послужите учебным пособием для курсантов и гостей училища. На вас я буду им показывать, что случается с выскочками, забывшими об уважении к командованию. Завтра, в вашем "курятнике", я лично проверю, чего вы там сумели добиться за эти недели. И вот что, Моровски! Вам, конечно, оказывали протекцию, и мне много раз советовали… Но я плевать хотел на все протекции, и все советы! Таких как вы бездельников с большими связями, я выгонял из нашего Училища десятками. Поэтому готовьте свой чемодан, если облажаетесь вместе с вашим "летающим борделем"! Вам все ясно?!

— Если, сэр!

— Что вы сказали, капитан?!

— Я сказал, "ЕСЛИ", полковник сэр! "Если", это ключевое слово.

— ВОН, ОТСЮДА, МЕРЗАВЕЦ!!!

* * *

Поль Гали не зря потратил свое время. Новый материал про "Амазонок Алабамы" и их знаменитого командира был богатым. В какой-то момент репортер решил, что ему не хватит запаса фотопленки на съемки самых интересных моментов становления этой единственной в своем роде авиачасти. И как раз к концу тренировок состоялись самые главные мероприятия. Из Вашингтона приехала комиссия во главе с командующим Авиакорпусом генералом Арнолдом. Вообще-то на столь рядовые события как сдачи тестов на офицерских курсах, генералы появляются редко. Но здесь сошлось сразу несколько интересных моментов, привлекших внимание столь высокого начальства. И хотя к своему и Дулиттла протеже, капитану Моровски, генерал Арнолд относился скептически, но поглядеть, как тот сумел меньше, чем за месяц создать невиданную ранее боевую женскую авиачасть все же, стоило.

Генерал Арнолд, стоял на трибуне и проводил смотр резервных частей на базе Максвелл. А справа на приличном расстоянии от сквадронов других резервистов стоял в строю тот самый легендарный сквадрон "Амазонки неба". Старшие офицеры за спиной генерала, то и дело, опускали шуточки по поводу этого "небесного гарема", но генерал с интересом ждал продолжения.

А полковник Прескотт сейчас испытывал смешанные чувства. Приехавший сюда на три для Клэр Шеннолт, словно бы ждал именно такого исхода и лишь кивнул своему давнему приятелю. И судя по всему, он забирал себе Моровски сразу после переаттестации. А сам этот наглец мальчишка таки сдержал свое слово. Что, с учетом тех ресурсов, которыми он располагал, казалось просто невозможным. За неделю до смотра Прескотт и сам собирался выделить сквадрону зажатые им ранее самолеты, чтобы эти "кармелитки капитана" осрамились с их освоением и не успели блеснуть перед комиссией. Но "курсант-капитан", умудрился сам найти самолеты в береговом хозяйстве, да еще и поставить на крыло списанный поврежденный "Тэксан". Но дело было не только в этом. Моровски, как выяснилось, собрал отовсюду кадры (даже из тюрем штата), и сумел сколотить из них настоящее боевое подразделение. А вот это уже свидетельствовало о заслуженности его наград и протекций. И будь на месте Моровски нормальный офицер Авиакорпуса, такие деяния заслуживали бы восхищения. Но, сейчас, душу полковника все никак не отпускало возмущение тем фактом, что какой-то штатский без образования сумел выполнить за месяц эту работу. Работу, на которую его лучшим офицерам-инструкторам потребовалось бы не менее полугода интенсивного обучения такого же, как у капитана, личного состава. И это бесило!

Когда дамский строй под свою лихую песню начал марш, количество шуток на трибуне удвоилось. Но стоило Арнолду строго оглянуться на свиту, как воцарилась тишина. А марш красавиц в летных шлемах звонко разносился над замершим в безветрие аэродромом, и превосходил своим задором и удалью все прошедшие сегодня по взлетной полосе сквадроны Резерва.

— Прескотт, о чем это они там поют? Это вы их снабдили таким текстом, полковник?

— Нет, генерал сэр. Это затея капитана Моровски. Не знаю для чего ему это. Но с его слов, текст написали сами, гм… пилоты.

— И как вы оцениваете результаты их обучения, полковник? Все ли тесты успешно пройдены?

— Тесты пройдены, сэр. Но я не понимаю, зачем Авиакорпусу эта непригодная, ни к чему серьезному "богадельня"?

— Главное, что вашими усилиями, такое подразделение теперь создано, полковник. Остальное пусть решает штаб Резерва.

— Да, генерал, сэр. Пусть штаб решает.

А Павла шагала впереди строя своих воспитанниц, и гордилась ими. И хоть в мире происходило много тревожных событий, таких как победы немцев на Средиземноморье, но на лице капитана впервые за последний месяц ненадолго поселилась незаметная полуулыбка. К тому же те рассказы командира сквадрона о "Сражающейся Европе" и о возможности получения дамами боевого опыта во Франции, похоже, серьезно заинтересовали нескольких девчонок. Да и показанные соратницам ответные письма Ивон и Маризы свидетельствовали, что первая женская авиачасть уже появилась и по другую сторону океана. И очень хотелось верить, что если уж слабые женщины готовы сражаться против нацистов, то уж мужикам и дворянам и вовсе будет стыдно сразу поднять лапки кверху. Но перед советским разведчиком уже замаячили новые задачи, и личное участие в боях с врагом оставалось пока отложенной мечтой…