К июню в Порт-Артуре вошли в строй все корабли, получившие повреждения от японских торпедных атак и обстрелов. В ремонте пребывала лишь «Победа», подорвавшаяся на мине в день гибели Макарова. Исполняющий обязанности начальника порт-артурской эскадры контр-адмирал В. К. Витгефт получил распоряжение наместника активизировать действия вверенных ему сил и, если удастся, навязать Соединенному флоту Японии генеральное сражение – с целью прорыва эскадры из осажденного города во Владивосток.

Для Владивостокского отряда это означало новый поход. И целью его было уже не только потопление транспортов. Отвлечь на себя хотя бы часть японских сил, сконцентрированных под Артуром, – такая задача стояла теперь перед русскими рейдерами.

15 июня после полудня снялись с якорных бочек «Россия», «Громобой» и «Рюрик». На этот раз с ними шла «Лена» с восемью номерными миноносцами.

Покуда крейсера обследовали морские дороги у берегов Кореи, миноносцы разорили базу в Гензане. Ворвались в тихую бухту, прошли между островами на рейд, подожгли японские склады и мастерские, расположенные на берегу, прогнали в горы отряд солдат береговой охраны. Уничтожили парусную шхуну «Сэйхо-Мару» и маленький каботажный пароход «Коун-Мару».

Но один из миноносцев – за номером 204 – зацепился у мыса Дефосс за подводную скалу и потерял способность управляться. «Лена» пыталась его буксировать, но у «Двести четвертого» оказался вывернутым руль, буксировка не удалась, и миноносец пришлось уничтожить, передав его вооружение другим.

После налета на Гензан Безобразов отпустил миноносцы и «Лену» во Владивосток. А крейсера двинулись дальше – к туманному Дажелету, к островам в Корейском проливе. Туда, где полмесяца назад они охотились за транспортами. По данным разведки, в этом районе снова ожидались конвои с войсками.

Но вместо неповоротливых транспортных пароходов из-за южной оконечности Цусимы возникли в вечерних сумерках приземистые силуэты крейсеров Камимуры – «Идзумо», «Адзума», «Токива», «Иватэ»… А дымы на горизонте продолжали наплывать, и у Безобразова не было уверенности, что вслед за крейсерами не появятся и броненосцы.

Визуальный контакт с противником произошел, как отмечено в историческом журнале «России», в 18 часов 20 минут. Бой?.. Нет, на это Безобразов решиться не смог. Открытое столкновение не входило в задачу рейда, а силы врага, по мнению адмирала, были явно превосходящими. Не дожидаясь, покуда сигнальная вахта опознает всех японцев, командующий приказал разворачиваться на обратный курс.

…Противников разделяли 120 кабельтовых, когда носовые орудия японского флагмана озарились вспышкой первого выстрела. Абсолютно бесполезного, поскольку артиллерия тех времен еще не освоила подобных дистанций.

Недолеты снарядов от нетерпеливого «Идзумо» легли так далеко за кормой концевого в русском строю «Рюрика», что разрывы на воде и высокие белые всплески были едва различимы. Ответного огня русские крейсера не открывали. Но на предельной скорости перестроились из кильватера в пеленг, чтобы в случае сокращения дистанции мог стрелять не только «Рюрик».

Однако, вопреки ожиданиям, огня открывать вообще не пришлось. Дистанция так и не сократилась, а когда окончательно опустилась над морем ночь, японцы отстали.

Эти два с лишним часа погони, так и не завершившейся сражением, могли остаться за пределами внимания исследователей, если бы не опровергали начисто распространенного мнения о японском превосходстве над русскими в скорости. Эскадренный ход русского отряда определялся по «Рюрику». А стало быть, при всем желании Безобразова скорость не могла составить более 17,5–18 узлов. У японцев же, если верить их официальным данным, не было в эскадре ни одного корабля, не способного дать 20 узлов без форсажа. Так не является ли эта погоня великолепной иллюстрацией натянутых испытательных данных японских крейсеров?..

Едва Камимура прекратил преследование, как русский отряд на полном ходу прорезал строй чужих миноносцев. Японцы!.. Началась перестрелка, длившаяся около десяти минут и закончившаяся ничтожными повреждениями с обеих сторон. Хотя наблюдательные и сигнальные вахты русского флагмана и зафиксировали два попадания в миноносцы, согласно японским данным, утопленных не было. А шквальный огонь малокалиберных пушек миноносцев вообще не имел никакого результата, если не считать перебитого осколками фока-браса «России».

Торпедных атак русские не заметили.

Откуда взялись здесь эти миноносцы? Расхожая версия о том, что они были специально посланы Камимурой в засаду, опровергается одним фактом: когда не в силах остановить русский отряд миноносцы двинулись навстречу своим крейсерам, со стороны отставших преследователей возобновилась канонада. Стреляли по своим, приняв за неприятеля. Так что, скорее всего, японский адмирал не знал о наличии на курсе погони двух своих миноносных отрядов. А те хотя и принадлежали формально к его соединению, пользовались известной самостоятельностью в действиях и вполне могли до начала погони просто патрулировать район вероятного появления противника.

Как бы то ни было, Камимура снова остался ни с чем.

Более того, неудача во время преследования русских крейсеров должна была заставить японского адмирала всерьез усомниться в правильности своих действий. Пока избранная японцами тактика явно не отвечала требованиям текущего момента…

К полуночи на русских крейсерах кочегарные вахты с ног валились от усталости. Адмирал решил, что от перегрева и чрезмерного давления могли сдать ходовые системы самого старшего по возрасту в отряде – «Рюрика», и скорость пришлось сбросить до 13 узлов.

Безобразов был уверен, что уж теперь-то Камимура точно попытается найти и атаковать отряд. Но в те времена ночной бой всегда означал бой на коротких дистанциях. А это давало неоспоримое преимущество русским, имевшим бронебойные снаряды. Японский адмирал это прекрасно понимал и не стал рисковать.

Ночью над морем разразилась гроза… Непогода была на руку русским. Они переждали ночь всего в 60 милях от северных бухт острова Цусимы – едва ли не перед носом японских дозорных.

А утром крейсерами был арестован «Чентельхэм». Этот крупный океанский пароход, принадлежавший англичанам, занимался, подобно «Аллантону», военной контрабандой. Он шел из японского города Отару в Фузан с грузом леса. Так было сказано при аресте его капитаном. Но во время досмотра груза обнаружилось, что «лес» представляет собой отнюдь не просто дрова, а готовые шпалы для устройства железных дорог и возведения переправ. Японцы намеревались провести железнодорожную ветку из Фузана в Сеул и Чемульпо, и груз «Чентельхэма» мог быть предназначен для этих работ. Призовой командой «Громобоя» контрабандист был приведен во Владивосток через сутки после того, как в порт вернулись крейсера.

После войны англичане через международный суд потребовали возвращения своих захваченных русскими крейсерами военных транспортов. «Аллантон» тогда вернулся на родину. «Чентельхэм» возвратить не удалось, и он еще долго служил русскому флоту, зачисленный в списки под именем «Тобол».

По возвращении отряда адмирал Скрыдлов объявил выговор начальнику группы миноносцев капитану 2-го ранга Ф. Радену за уничтожение в Гензане «Двести четвертого». По мнению командующего, стоило сначала попытаться привести поврежденный миноносец во Владивосток. А для этого попробовать с помощью подрывного патрона оторвать ему свернутый руль. Или если уж Раден так опасался течи в корме миноносца после взрыва, то применить метод двойной буксировки, когда вслед за поврежденным кораблем становится на буксир другой миноносец и перекладывает руль на противоположную сторону.

Вероятно, адмирал все же несколько переоценил прочность миноносного корпуса: расчеты показывают, что при попытке оторвать деформированный руль взрывом сложно обойтись без серьезных повреждений основного набора в районе ахтерштевня. Но при наличии в отряде однотипных кораблей метод двойной буксировки был вполне применим. А значит, можно было попытаться спасти миноносец.

К этому времени уже было ясно, что застрявшей в осажденном Порт-Артуре Первой Тихоокеанской эскадре не вырваться оттуда иначе, как с боем. Задача воссоединения рейдеров с главными силами флота, поставленная Скрыдловым, откладывалась до более благоприятных времен. А Япония сократила до минимума все перевозки у своих западных берегов. Оживленные морские пути остались только со стороны океана. Поэтому после краткого отдыха команд и переборки механизмов крейсера получили приказ вырваться в океан.

Безобразов был против этого рейда. Он считал, что как только японской разведке станет известно о новом выходе крейсеров, Камимура постарается блокировать проливы, чтобы навязать русским сражение. И этот бой вполне может стать последним, по крайней мере для одного из русских крейсеров.

Например, для «Рюрика», у которого и скорость не слишком высока, и защищенность похуже, чем у прочих…

Убежденный сторонник эскадренной доктрины Безобразов полагал, что рейдеры вообще не должны вступать в открытую схватку, они ведь не броненосцы, их задача – охотиться за транспортами…

Возможно, подобные высказывания и привели к тому, что накануне нового боевого похода на фок-флагштоке «России» снова взвился флаг контрадмирала К. П. Иессена.