— Вам не надоело знакомиться с людьми без нужды?

— Я изначально расположен к людям.

— Но ведь за пять минут Ваша благожелательность может иссякнуть…

— Вряд ли. Я человек внутренне очень воспитанный, что ли. В детстве мною занималась моя бабушка, старая княгиня.

— А в течение часа сможете подогревать в себе интерес, благожелательность?

— Интеллигентность не дает мне расставаться с людьми жестко, говоря: «Все, хватит». На Западе есть термин — «моральный шантаж». Нередко люди, которые ко мне приходят, стремятся к решению своих частных проблем. И я занимаюсь этим, хотя понимаю, что мне это не нужно, что я и так завален своими проблемами, а человека-то этого не знаю и его не приглашал. И тем не менее я продолжаю заниматься этим человеком… У меня всегда есть с собой деньги для этих людей. Десять долларов. Но для меня деньги не значат то же самое, что значат для людей, денег не имеющих. Деньги для меня — это промежуточный результат моей деятельности.

— Извините, я Вас буду перебивать. Вам нравится актриса Миронова?

— Очень нравится.

— К ней пришла молодая журналистка и стала говорить: «Ой, я такая идиотка! Вы такая замечательная, столько видели! Мне хочется спрашивать Вас о НЭПе, о сотне вещей, Вы столько всего знаете! А я спрошу вот что: как Вы себя чувствуете в вашем возрасте?» И Миронова ответила: «Я не могу уже выпархивать на сцену, как сорок лет назад. Но пока я Вам нравлюсь, я буду выходить. Пусть с трудом». Артем Михайлович, Вы столько всего знаете, но надоумили меня задать такой идиотский, больной для Вас вопрос. Скажите, достаточно Вам пяти минут моей болтовни, чтобы понять, хочется ли Вам профинансировать издание моей книги?

— Нет. У меня никогда нет свободных денег. Я не банк, который наживается на спекуляции.

— Даже если нужно будет всего два миллиона, а книжка Вам покажется прекрасной?

— Я же Вам сказал, сколько у меня денег в кармане. Вас ведь не устроит сумма в десять долларов? Другие деньги у меня вложены в дело. Книгу профинансирую, если Вы мне объясните, как мы на ней заработаем. Либо я пойму, что Вы из той же категории пользователей момента, которым наплевать на мои интересы… Чтобы вытащить деньги, я должен прекратить дело, в которое они уже вложены. Даже если она мне понравится, Вы должны попасть на тот момент, когда я получаю результат, и тогда я смогу рассмотреть Ваш проект. Но, скорее всего, этого не случится. По одной простой причине — количество проектов, которые в этих стенах предлагаются, во много раз превышают мои материальные возможности.

— Вы хорошо уравновешенный, сбалансированный человек?

— Я не думал на эту тему. Когда как. Иногда меня можно вывести из себя. Но у меня есть относительный недостаток — излишняя внутренняя интеллигентность. Она меня сдерживает часто от проявления эмоций.

— Как Вы думаете, наблюдателю более очевидны пороки Ваши или достоинства?

— Абсолютно не задумываюсь, как я выгляжу.

— Боюсь, большинству читателей будет очевидно, что Вы человек скупой. Генетически, несмотря на вашу респектабельную внешность.

— Это право каждого человека составлять собственное, независимое мнение о другом. Ни в коем случае не могу препятствовать этому.

— Но Вы стараетесь показывать незнакомым людям свои достоинства?

— Я просто естественно себя веду.

— А помните, что такое предрассудок? Какому-нибудь предрассудку Вы подвержены?

— Верю, как всякий в приметы.

— А в других людях какие-нибудь предрассудки Вас раздражают?

— Не люблю дураков, паразитов — и моральных, и материальных (их целая каста). Люблю тех, кто строит свою жизнь сам, и сам пользуется плодами своего труда.

— Если супруги живут в ненависти и не расходятся, это предрассудок?

— Если продолжают так жить, то это глупые люди. Умные обсудят ситуацию и найдут выход. У меня умная, хорошая супруга, у нас не бывает сложностей, мы пытаемся понять друг друга.

— Она понимает вас, когда Вы восхищаетесь другой женщиной, может, даже увлеклись ею?

— У нас возникает достаточно более интересных тем для обсуждения, чем эта.

— Лучше признайтесь, предпочитаете не отвечать на этот вопрос?

— Нет, действительно, эти темы не присутствуют в нашем обиходе.

— Вы допускаете, что можете изменить жене?

— Да, наверное. Телесно.

— Вы постараетесь, чтобы она об этом не узнала?

— Стараться не буду ни в коем случае. Со мной это может быть крайне редко, хотя бы из чувства брезгливости. Скрывать что-то, обсуждать подобные темы — повторяю, нет, у нас есть занятия поинтереснее.

— В ком страх сильнее — она боится Вас потерять, или вы?

— У нас нет такого страха. Мы вдвоем решили жить вместе счастливо.

— Сколько лет Вашему браку?

— Восемь лет. Возраст уже достаточный, и не хочется исканий и всего остального.

— Если все же это произойдет, Вас пугают хлопоты? Это хлопотно…

— Не могу думать об этом по заказу.

— Вам нравится Довлатов?

— Читал, но очень давно. Теперь я вообще мало читаю, в основном книжки в мягких переплетах и биографии, например, известных предпринимателей.

— Вспомните кого-нибудь из великих поэтов прошлого.

— Надсон.

— Я имел в виду XX век.

— Гумилев.

— Он великий поэт?

— На мой взгляд, хороший поэт.

— А русский прозаик XX столетия?

— Мне нравится Платонов и, как ни странно, Астафьев.

— Он тоже гений, Астафьев? Или большой писатель?

— А я не понимаю, что значит великий, или гений. Он мне очень близок.

— Но Вы же гений в бизнесе. Ксатати, кто еще, помимо вас?

— В бизнесе я совершенная посредственность. Вот Вы гениальный журналист?

— Наверное, да. Потому что журналистикой я занимаюсь только месяц, а уже напечатался в центральных газетах. Впрочем, точнее будет сказать, гениальный проходимец.

— Вот, пожалуйста. Гениальность — это самооценка, не так ли? Вы себя сами так оцениваете.

— Фигуристам выдают баллы — высший шесть. Вы себе за Ваши умственные способности сколько поставите?

— Сначала я вернусь к прозаикам, тут у меня своя, строгая шкала оценок. Если фигуристов оценивают, насколько точны их движения, и существует точный, объективный критерий, то к писателям применима только чувственная система оценок, то я чувствую, что у меня есть к этой профессии способности, не более того.

— Какие бизнесмены, по Вашему мнению, заслуживают такой же оценки?

— Я очень высоко ценю часть из «новых русских». Убитый Илья Митков. Он в двадцать шесть лет сделал два банка — «Прагма-банк» и «Диа-банк» и был застрелен. С моей точки зрения, он был гениальным предпринимателем.

— Вы допускаете, что и Вас могут убить?

— Безусловно, есть постоянное осознание риска.

— Есть ли у Вас ощущение, что Бог о Вас заботится?

— Бог или черт.

— Вот я и хочу Вас спросить.

— Я точно знаю, кто меня охраняет, если уж Вы хотите в астральную плоскость погрузиться… Дух моей бабушки, которую не похоронили. Она была если не колдуньей, то уж медиумом очевидно. Последние годы ее жизни для нее существовал только один человек, ее внук. То есть, я. Она была очень сильным человеком. Она меня до сих пор охраняет. Те экстрасенсы, с которыми я общаюсь, удивляются — «что за поле тебя окружает!» Я защищен, и даже от психотронного оружия, если таковое существует. Бабушка моя была сожжена, пепел развеян. Она — везде.

— До какого возраста Вы хотите дожить?

— Моя жизнь спланирована. В 50 лет, в 2000 году я выйду на пенсию и займусь рыбной ловлей или вообще работой, связанной с рыбой. Это мое хобби. Может, вложу деньги в океанариум и сделаю прибыльное дело.

— А помогать ближним? Строить больницы, приюты?

— Вы можете мне назвать какого-нибудь известного бизнесмена, который реально занимался бы благотворительностью только потому, что чувствует потребность в благотворительности? Я знаю их довольно близко… Вот Фонд Сороса — благотворительный фонд?

— Я не знаю…

— А я знаю. Он только за-ра-ба-ты-вает сотни миллионов долларов, побочным путем, делая много пользы для России.

— Если многие бизнесмены похожи на вас, то это патология. Уродство, как и то, что многие артисты умирают заживо. Таких еще я видел только в Онкологическом центре. Артисты умирают либо оттого, что проживают чужие жизни, либо от звездной болезни. Они жертвуют жизнью. Так же и бизнесмены. Их доходы должны «крутиться», пользоваться же ими будут только внуки… Я считаю, что это патология.

— Никто не думает о внуках. Человек, у которого деньги в кубышке, который наворовал их на своем рабочем месте — таких ведь очень много в России, и при этом он, живя на кубышке, ничего не делает, только ворует — вот он, по-моему, должен испытывать муки совести. За то, что не занимается благотворительностью, не издает чужие книги… Ведь он наворовал, сидит на деньгах и ничего не делает полезного. А бизнесмен все время работает, деньги все время в процессе. К тому же вероятность придти к пенсии без копейки такая же, как и хорошо заработать…

— А мне кажется, что бизнесмен, прикрывающийся словами, что чем больше будет богатых людей в стране, тем уровень жизни будет выше, так же врет, как и нищий, просящий милостыню.

— Нет, это чистая правда. Богатый бизнесмен, живя в нормальной стране, платит большие налоги. Чем больше богатых людей, тем больше налогов получает государство. В США, например, миллионер и бедняк платят налоги совершенно по различным принципам. И заботиться о людях должно государство, фонды, черпая из полученных налогов. Знаете, кто много занимается за рубежом благотворительностью? Жены богатых бизнесменов. Бизнесмен занят, он не может входить в такие проблемы. И как бы вкладывает деньги в свою жену.

— И все же, бизнесмен, заботящийся о процветании государства — это лживый образ.

— Бизнесмен вовсе не заботится о процветании государства. Это должно происходить автоматически.

— Мне кажется, автоматически ничего не происходит. Обогащаетесь только вы. Я даже считаю, что здесь, кроме лжи, презрение к людям.

— Я с Вами не согласен. Абсолютно неважно, откуда деньги поступают в государственную казну. Важно, как потом государство их использует. Если кто-то кладет их в карман и еще, сволочь, не занимается благотворительностью, а живет, паразитируя на зарабатывающих эти деньги — вот он паразит. Он должен хотя бы благотворительностью заниматься. А я действительно очень занят. Мне неоткуда взять денег. Самый бедный человек, это тот, кто занимается активно бизнесом. У него есть оборотные средства, средства для инвестирования, расширения проектов. У него есть куча проектов, которыми он буквально болен — не хватает на них ни средств, ни времени. Это страшная мука. Это как рождающийся ребенок, которому ты не можешь дать жизнь. Он также дорог, как, например, книжка вам. Почему я должен дать деньги Вам и не воплощать в жизнь мою идею? Вы мне можете это объяснить?

— Я должен перед Вами извиниться. Чтобы придать моим словам искренности, я возражал Вам так эмоционально. На самом деле это, конечно же, была провокация. Я думаю, что Ваш взгляд на эти вещи — очень цивилизованная точка зрения…

— Странно, я совершенно не заботился о том, чтобы произвести впечатление…

— Довлатов сказал, что мещанин — это человек, считающий, что у него все должно быть хорошо. Придумайте свою формулировку.

— В моем сегодняшнем понимании, современный мещанин — это тот, кто кичится своим положением и стремится его продемонстрировать всеми способами. Бывает, мне звонят некоторые мои коллеги в Лондон и просят заказать номер в гостинице. Я заказываю номер люкс за триста фунтов в день, а приехавший мне говорит: «Ты что, не знаешь, кто я теперь? Неужели в Лондоне нет номера за тысячу восемьсот в день?» Я нашел такой номер, пентхауз. Это — мещанин до глубины души. И Жириновский — мещанин. Я видел его выходку в аэропорту, где он требовал первоочередного обслуживания. Я стою в очереди, хожу нормальным путем. Я никогда не ору, не требую никаких привилегий. К сожалению, вокруг очень много людей, болеющих эдакой звездной болезнью. Много западных стран живут на новых русских, которые живут только в тысячных номерах, ездят только на шестисотых «Мерседесах»… Это мещане.

— А если попрошайка гениальный, которому удалось, несмотря на все заслоны, к Вам проникнуть? Вы ведь живете в бункере, как Гитлер в конце войны… Вы дадите ему десять долларов, которые зачем-то всегда имеете? Были такие случаи?

— Только что у меня были представители Российского флота, которые просили триста пятьдесят тысяч долларов на благотворительную акцию. Они хотели проехать со спектаклем театра Ленинского комсомола «Юнона и Авось» по маршруту Николая Резанова. При наших подсчетах оказалось, что им необходимо больше — девятьсот тысяч долларов. Необходимо снять корабль «Иван Франко». И я нашел им эти деньги.

— Вы извлекли их из какого-то дела?

— Нет, я нашел им путь, как получить деньги.

— Вам это принесет доход?

— Нет.

— Бизнесменам это не понравится?

— Вот это мне совершенно неважно.

— Но Вы изменили своему правилу — деньги должны приносить деньги?

— Я Вам с самого начала сказал, что я массу времени трачу на подобные разговоры. Мы разбили проект на лоты, написали привлекательную программу, и я уверен, что уже сегодня они эти деньги наберут, этой программой обработают банкиров… Это привлекательная программа для мещанского сознания наших банкиров. Они будут думать, что дали деньги в самый выгодный проект.

— И все же, кто-нибудь у Вас выпросил десять долларов?

— Ну, конечно. Я даю всем, кто работает — кто моет окна, продает газету. Попрошайкам — нет.

— Давайте я буду первый и уеду на такси.

— Это не очередная провокация?

— Вы дайте и узнаете. Лев Толстой провожал жену на вокзале в Туле. А одет был неважно, и какая-то старушка бросила ему пятак. Он перекрестился, взял деньги и долго хранил пятак. Я больше похож на попрошайку, которого еще не было у Вас, или на Льва Толстого, если буду беречь вашу милостыню?

— Если Вы завтра спросите, сколько у меня денег, я Вам отвечу — ноль. И еще неделю у меня будут пустые карманы. Через неделю опять будет десять долларов. Вы возьмете эти деньги, оставив меня без копейки, оттого, что вначале Вам хотелось поехать на такси?

— Тогда я не буду брать, если Вас оставлю без денег… Ваша жена сколько времени проводит перед зеркалом?

— Мне кажется, немного. Я никогда не обращал внимания. Она не работает, но занимается творчеством. Она фотохудожник.

— Почему женщин во все времена так магнетически влечет к себе зеркало?

— Женщины принципиально отличаются от мужчин, они совершенно другие существа. Другие принципы, характеры.

— Ваша жена попала в Ваш тип женщины?

— Да.

— Искра какая-нибудь трещала между Вами и какой-нибудь девицей?

— Я влюблялся самым серьезным образом с младшей группы детского сада. Всех, в кого влюблялся, помню. Моя детсадовская любовь, Таня, мне снилась в сказочных снах, где она была принцессой, а я ее спасал…

— Я думаю, интервью с Вами напечатают сорок две газеты… Именно с Вами. Не с Рейном, учителем Бродского, не с артистом Виторганом. И все потому, что Вы богатый человек. Вам неприятно, что редакторам Вы интересны именно из-за Вашего богатства, а не из-за того, что Вы умны, талантливы, красивы? Не стыдно за них?

— Капитал, который у меня есть, создан руками и головой. Вам было бы обидно, что Вы написали три книги, а не две? Самый богатый человек мира, султан Брунея, владеет 37 миллиардами. Как султан, он не должен заниматься предпринимательством. Нефть качается, а он богатеет. Его спросили: «Вам приятно, что Вы самый богатый человек мира?» А он ответил: «Да что вы, я знаю богаче себя по крайней мере десять-двенадцать человек, с которыми общаюсь». Я видел и других богачей — президент компании Mcrosoft, доход которой — семь-восемь миллиардов в год, или человек, коллекционирующий виллы в каждом штате США. Он не успевает их посетить, но собирает. Хотя я не ставлю его на одну доску с собой, но мы оба богаты своей деятельностью. Я знаю богатейших пенсионеров, они занимаются поездками, встречами, туризмом, но не благотворительностью. Жены — да. Бизнесмен-благотворитель — таких не видал. Прикрываются благотворительностью — да. Один мой знакомый только что родившемуся в Московском зоопарке слоненку положил в год пятьдесят тысяч долларов пожизненно. Это благотворительность? С учетом того, что вокруг нищие актеры, поэты, ученые…

— Как Вы думаете, дьявол как и Бог тоже «заботится» о человеке?

— К сожалению, я думаю, что половина человечества не относится ни к дьяволу, ни к Богу. Держатся в середине. Ни от Бога, ни от дьявола — от посредственности. Все, что интересно, талантливо — либо от Бога, либо от дьявола.

— Можно сказать, что это поэтическая метафора… А Ваша позаботившаяся о Вас бабушка — она не метафора?

— Знаете, когда она умерла, у соседки через две стены сама собой вспыхнула большая коробка спичек. В тот самый момент. Соседка поняла, что что-то случилось, и бросилась к ней.

— Вы допускаете, что про спички хотя бы — это выдумка — Ваша или Вашей соседки? Выдумка, в которую Вы поверили?

— Это не выдумка. Это из той сферы, которая не познана. Сфера эта позволяет верить в мистическое половине человечества.

— Вы верите в летающие тарелки? В инопланетян?

— Есть люди, более или менее чувствительные к этой мистификации. Некоторые действительно не только верят, но и чувствуют нечто аномальное.

— А сами Вы, пока не увидите, не поверите?

— А я видел.

— Расскажите, пожалуйста, что Вы видели.

— Это было просто аномальное явление. Когда мне было шесть лет, меня мама выгнала ночью из дома. Я вышел на улицу и увидел огромный огненный шар, который спустился с неба и заслонил небосклон. Он был раз в двадцать больше луны. Я заплакал. Не знаю, как не стал заикаться после этого…

— Скажите, Вы мистификатор «по жизни», как говорит шпана?

— Да нет, какой же я мистификатор? Скорее, манипулятор.

— Есть ли какая-нибудь идея, вокруг которой все факты, все события Вашей жизни «манипулируются»?

— Идеи одной, наверное, нет. Знаю, увлечение есть — рыбная ловля.

— Хорошая замена идее. Должно быть, Его Величество Случай «как хочет» (еще одно словечко) обращается с Вами?

— Конечно, случаи управляют, но я стараюсь их предупреждать. Ведь случайности — это пересечение закономерностей. Учитывая закономерность, в которой я нахожусь, я стараюсь предсказать случайности.

— Некий психолог Хигер так Вас охарактеризовал: Вы любите семью. Будто бы для Вас это стержень, главное. Еще, что любите больших животных, больших собак. Он угадал?

— Нет.

— Он наговорил семь верст до небес, но последнее. Он сказал, что Вы еще любите, жалеете пьяниц. Он в этом тоже ошибся?

— Абсолютно.

— Все с ним ясно. Но Вы все же жалеете пьяниц? Давали бы им по десять долларов?

— Мне довелось как-то долго беседовать с бездомным в Лондоне. Было время, и я как-то присел на Пикадилли-серкус. Мне после этой беседы никого не жалко. Он мне сказал: «Ну что ты! Меня такая жизнь абсолютно устраивает. Я за день зарабатываю столько на подаяниях, что мне хватает на еду. Мне дом не нужен. Я сложу свой рюкзак, спальный мешок и завтра окажусь в Париже»…

— Простите, перебью. Вы здесь не ловите себя на зависти — он свободен, а у Вас — тяжелый крест?

— У людей, попавших в тяжелую ситуацию, должно появляться желание изменить ее. Если эти люди не способны ее изменить, то они вызывают жалость. Но многие любят находиться в таком состоянии. Они совершенно не нуждаются в жалости…

— Я опять перебью. Мне Вас хочется пожалеть. Мне кажется, Вы тянете хоть с любовью такой воз, что можете надорваться… Вам никогда не хотелось изменить ситуацию, стать самым обычным человеком?

— Я пытался изменить ситуацию, но не смог этого сделать. Я пытался ничего не делать два месяца. Я поселился в Испании, ничего не делал. Но больше этого срока не смог. Жизнь, которую я веду, — естественна для меня.

— Майя Плисецкая вынесла на обложку книги слова: «Из своей жизни я вынесла нехитрую философию. Люди делятся не на расы и классы, а на хороших и плохих. И во все время хороших было меньше». Вы согласны с ней?

— Нет, не согласен. Вот почему: нет плохих и хороших людей. Безумно сложно определить, хороший или плохой тот или иной человек.

— Выведите, пожалуйста, свою философию.

— Я могу сказать Вам что-нибудь эдакое цветистое — для интервью. Но, если напрямик, я из жизни не вынес никакой философии. Когда выйду на пенсию, сяду у аквариума и напишу свою первую книгу. Думаю, она наполовину будет состоять из философии.

— Возьмите меня в помощники?

— Это будет 2001 год. Ищите, где у меня будет океанариум. Если нормально все будет, то это будет Россия. Если плохо будет здесь, то ищите меня в Хайфе или Иерусалиме. Найдите меня и поговорим.

— Блок: «Чтобы по бледным заревам искусства узнали жизни гибельный пожар…» Что Вы вынесли из пожара жизни?

— Свою позицию. Я никогда не давал ей сгореть.

— Формула этой позиции?

— Независимое суждение. Есть то, что я люблю и то, что не люблю. И я не смешиваю то и другое. Есть принципы, по которым я строю жизнь.

— Вам не близко выражение: «Соль жизни в противоречиях»?

— Конечно, движущая сила — в противоречиях. Борьба и единство противоположностей, по диалектике. Но дело в том, что жить и осмысливать жизнь — разные поведенческие формы. Я больше живу, чем осмысливаю. Надеюсь, что когда-нибудь буду осмысливать. Сейчас больше полагаюсь на интуицию.

— Но воображение еще не стерлось окончательно?

— Все меньше и меньше удается работать творчески…

— Давайте проверим. Вообразите, что по метеусловиям планеты звезды можно увидеть раз в сто лет. И вот выпадает такая возможность. Но завтра рано утром у Вас важная встреча. Сколько времени Вы стали бы смотреть на звезды?

— Конечно, смотрел бы столько, сколько бы это доставляло мне наслаждение. Вряд ли всю ночь.

— А с каким событием по важности Вы сравнили бы это зрелище? Может, первая брачная ночь.

— По крайней мере, нестирающееся из памяти.

— Вы подходили к черте, переступив через которую, человек говорит себе: лучше бы и умер? Жизнь Вас выталкивала из себя?

— Нет.

— Что же, всегда у Вас в банке был огромный счет?

— Причем здесь счет?

— А чем Вы застрахованы?

— Мечтой. Когда нет события, которое приносит удовлетворение, человек мечтает о нем. Человек верит, что это когда-то случится.

— Кто-то умный сказал: «Человек начинается с горя». А для вас? Когда Вы можете сказать: «Это человек».

— С порядочности.

— За какой срок Вы съедаете пуд соли, чтобы разобраться, порядочный ли человек, умен ли, глуп ли?

— Как правило, в этом я не разбираюсь. Каждого я встречаю с позиции, что этот человек порядочный. А потом нередко убеждаюсь в противном.

— Вы верите, что я ничего не изменю в интервью?

— Не думаю об этом. Меняйте, если хотите.

— Вы позволяете мне изменять текст? Сделать Вас умнее, привлекательнее или глупее? Как мне захочется?

— У меня есть опыт общения с журналистами. Они уже проделывали все это. Что толку Вам запрещать? Вы все равно сделаете, что захотите, если Вы непорядочный человек…

— Вы не нуждаетесь в том, чтобы несколько минут в день жить машинальной жизнью, ни о чем не думая?

— Я умею включать правое полушарие и отключать левое. Это нужно уметь всем мужчинам после тридцати лет сознательно.

— Вы ежедневно это делаете?

— Когда не нахожу какого-то решения. Иногда несколько часов так бывает. На рыбалке всегда.

— Из тысяч мелькающих в Вашей голове ощущений, когда Вы не работаете, многие непонятны вам?

— Большинство ощущений не осознаются как нечто, что нужно понять. Я и не пытаюсь себе их объяснить.

— Бывают ли у Вас приливы беспричинного счастья?

— Да, довольно часто.

— Вы оказались свидетелем чужого счастья. Растворитесь целиком в этой счастье или нет?

— Бог меня миловал и завидовать и радоваться чужому счастью.

— Изуверы, пришедшие к власти, издают идиотские законы. Идеологи доказывают, что это для нашего же блага. Ельцин или Зюганов подписывают закон: нельзя разговаривать с близкими. Назначаются высокие штрафы за нарушение этого закона и подобных ему, и через несколько месяцев наша страна выйдет на высший в мире уровень благосостояния. Но при этом визы недовольным высылаются на дом. Уедете или останетесь?

— Уеду. Приспосабливаться не собираюсь.