1. Виды произрастания у растений и развитие человека. Ключевое значение идей Шиллера

Существует тесная связь между ростом растений и тем, как человек участвует в жизни. Связь эта станет нам ясной лучше всего, если мы вспомним о том, как вырабатывал свои ботанические идеи Гете.

Сначала он долго занимался самими явлениями, неся в себе еще несколько неясную, но величественную концепцию основных принципов жизни. Так он помещал в почву действительности зачаток своего более позднего мировоззрения (Введение к «Естественнонаучным сочинениям Гете», издание Р. Штейнера, 1). Медленно набирал он материал и старался упорядочить его так, чтобы в нем могла высказаться идея. Когда же идея «пра-растение» наконец отчетливо встала у него перед глазами, он начал описывать свой материал в сочинении «Метаморфоз растения», подчиняя целое идее. Целое было проработано. В сущности, это было описание произрастания однолетнего растения, но и здесь он идет еще в направлении множественности явлений. Это еще разрастающаяся листва. Наконец, он очень концентрированно, в совершенно прекрасной форме объединяет все в стихотворении «Метаморфоз растения». Оно еще раз изображает рост растения, но столь сжато, столь хорошо сформировано, что идея представлена в нем в наиболее совершенном виде. И именно ему обязано его учение своей особой плодотворностью. В «цветке» его учения, именно в этом стихотворении заключены драгоценнейшие семена. Гете указывает в нем не только на связь с развитием бабочки, но и на образ действий человека. Если мы возьмем это стихотворение как семя и посадим в глубины души, то сможем ожидать лучших плодов. Но тогда мы должны будем заниматься им с большой регулярностью и все время по-новому, как бы осуществляя жизненный процесс, который ведь тоже имеет обыкновение повторяться с величайшей регулярностью. Тогда мы увидим, как у нас в душе развивается что-то, и учимся вместе с тем действительно находить путь, который ведет в совершенно новые области.

Гетевские занятия имели своим содержанием ботанику, но и метод его работы был подобен росту растения.

Кропотливое собирание и обработка материала, построение из этого материала приблизительного образа, уточнение его до тех пор, пока не возникнет совсем тонкая форма, из которой навстречу нам будет сиять идея во всей ее красе, и наконец, образование семян, – все это имеет значение и для рабочего метода Гете и для роста растений.

Чтобы показать, что эта закономерность имеет значение и для всех других областей человеческой жизни, возьмем развитие дарования художника. Вначале его творческий задаток еще совсем зачаточен и выражается пока в виде сильного влечения. Он постоянно делает рисунки. Каждый клочок белой бумаги идет в дело. Затем начинаются достаточно систематические упражнения. Делаются этюды и наброски, наблюдения, собирается материал, медленно возникают большие по размерам работы, которые пока еще не удовлетворяют его, потому что – хотя он постоянно достигает большего – они еще не достигли того совершенства, которое поднимает произведение над средним уровнем повседневной культуры. Наконец может настать мгновение, которого можно пожелать каждому художнику, – то мгновение, когда он начинает работать в своей области не только по внутреннему влечению, но и по призванию. Он сознательно берется за высокую задачу, которую хочет осуществить. Он начинает повышать свое мастерство так, что идея с большим совершенством может выражаться в его работе.

Это опять-таки тот же путь, какой избирает растущее, расцветающее растение.

Да и на крупных изобретениях, например на автомобиле, можно было бы показать, что развитие следует этому принципу.

В то время как Гете описывает рост растения и отсюда ищет путь к человеческой жизни, его великий друг Шиллер пытается описать самое глубокое в человеческом развитии в своих «Письмах об эстетическом воспитании человека».

С помощью всего, чем мы до сих пор занимались, можно показать, что существует полный параллелизм между гетевским учением о метаморфозе и тем, что содержат письма Шиллера, то есть между развитием растения и развитием человека. Чтобы не отклоняться в слишком подробное рассмотрение, здесь будет дано не более чем ключ к этой связи. Разработку этого вопроса можно предоставить тем, кто сделает письма Шиллера предметом серьезного изучения. Со всем этим мы остаемся весьма близко к избранному нами здесь исходному пункту, ибо свои идеи о призвании человека Шиллер черпал большей частью из рассмотрения стиля жизни Гете. Гете изучает растение и не только находит глубокие законы жизни, но и пытается осуществить их. Шиллер изучает Гете и находит глубокие законы человеческой жизни. Неудивительно, что существует связь между ботаникой Гете и учением Шиллера о человеке.

Шиллер указывает, что у человека все можно свести к двойственности: персоне (Person) и состоянию (Zustand) (см. П письмо) Персоной он называет то, что является самым глубоким сокровенным существом человека. Примечательно, что он не делает одного определенного вывода, а именно, что персона вносится через рождение в земное бытие, а при смерти уводится и отнимается у земной жизни, хотя он и говорит, что персона вечна и неизменна. Персона запечатлевает свой собственный характер на всем, что происходит в человеке и вокруг него. Понятие состояние указывает на непрерывные изменения, возникающие благодаря меняющемуся отношению к окружающему.

Персона застыла бы в качестве возможности, задатка, если бы ей навстречу из мира не шло чего-то, что Шиллер называет «материей» (Stoff). Сюда относятся в первую очередь ощущения, которые обязаны действию органов внешних чувств и которые всякий раз меняют состояние. Затем сюда относится то, что непосредственно связано с ощущением: чувства, телесные влечения и вожделения.

Хотя Шиллер здесь об этом и не говорит, но даже в чисто телесной области можно говорить о том, что персона должна принимать и перерабатывать вещество (понимаемое здесь физически), чтобы построить облик, являющийся выражением ее собственного существа.

Тем более эта необходимость в принятии вещества имеет значение для мышления. Без восприятий оно оставалось бы только задатком. Только посредством переработки ощущений мышление активизируется и начинает осуществлять себя. Но как только оно приходит к активности, оно устремляется к преодолению меняющегося, временного и сведению всех явлений к строгим законам, чтобы отбросить все случайное как завесу и раскрыть вечное, от которого непосредственно происходит персона.

Ощущения же, напротив, непрестанно ведут человека прочь от себя самого, из области неразрушимого в сферу изменчивого и преходящего. Здесь человеком владеет то, что Шиллер называет «влечением к материи» (иногда встречается также выражение «влечение к вещам» – Sachtrieb). При подлинном волении человек так преобразует мир вокруг себя, что тогда выражается также его истинное существо, его собственная персона, которая несет в себе вечные законы вещей. Стремление к осуществлению собственного вечного существа в мышлении при переработке «материи» и в волении при организации «материи» Шиллер называет «влечением к форме».

У растения мы также находим неразрушимое, причем – в потоке поколений. Это то, что как задаток живет во всех растениях одного вида и что как форма, как облик стремится к осуществлению с помощью воспринятого и переработанного вещества. Стало быть, мы и у растения находим принятие вещества из окружающего мира. Сюда относится особенно усвоение углекислоты и света листьями. Вещество полностью перерабатывается в собственную субстанцию [].

В растительной форме, в растительном облике, в отдельном экземпляре растения задаток, имеющий дело с видом, осуществляется в веществе, а вещество формируется задатком.

Следовательно, в связи с предыдущим, «влечение к форме» у человека мы можем сравнить с тем, что у растения исходит от вертикали, а «влечение к материи» у человека с тем, что у растения исходит от периферии.

Благодаря наблюдениям Шиллера и Гете мы теперь можем познать и сравнить одни и те же основные законы в, казалось бы, столь далеких одна от другой областях, как жизнь человека и жизнь растения.

2. Метаморфоз образа жизни

Найдя параллелизм между основными принципами растительной жизни и человеческой жизни, мы можем применить образ мышления, использованный нами применительно к растениям, для достижения руководящих линий в рассмотрении и понимании человеческой жизни.

В сравнительном порядке рядом с типом произрастания мы можем поставить образ жизни.

Вертикальная тенденция выявляется у человека в стремлении, воля, самому определять вещи или, мысля, перерабатывать вещи в собственное достояние. Периферийная тенденция становится у человека стремлением, ощущая и чувствуя, отдаваться окружающему миру. Вертикали человек обязан тем, что он может включить себя в мир как самостоятельное существо. Благодаря периферии он в состоянии воспринимать мир и перерабатывать его в собственное содержание.

1. У растений травянистого тила существует полное равновесие между вертикалью и периферией.

Применительно к человеку мы имеем здесь дело с типом, у которого «влечение к материи» и «влечение к форме» находятся в абсолютном равновесии.

2. У древесного типа перевешивает вертикаль, тогда как периферия следует за ней и служит.

Будучи применено к человеку, это значит, что влечение к форме действует столь мощно, что собственное существо возводится прежде всего к величию и могуществу. Влечение к материи сильно соучаствует, так что все опыты, какие может принести жизнь, энергично принимаются и перерабатываются. В силу того, что достигается благодаря этому, такое существо может опять-таки сильно воздействовать на свое окружение, давая ему форму.

3. У растений вьющегося типа господствует периферия, тогда как вертикаль следует за ней и служит. Человек, который держится соответственно этому, позволяет полностью руководить собой влияниям, проистекающим из области влечения к материи. Влечение к форме используется для того, чтобы открывать себе путь в эту область. Такой человек целиком направлен на свое окружение и пытается приспособиться к нему. Его главной проблемой является; чего я могу добиться, приспосабливаясь к самому внешнему?

4. У дерева хвойного типа вертикаль перевешивает настолько, что подавляет периферию и в своих воздействиях продолжается даже там, где должна была бы действовать периферия.

У человека, который держится подобным образом, влечение к форме действует столь односторонне, что он хочет целиком и полностью самостоятельно определять себя независимо от обстоятельств. Что бы ему ни встретилось, он всегда будет иметь ровный спокойный вид. Действуя, он будет непоколебимо следовать определенному, однажды избранному направлению. Подверженность влиянию влечения к материи минимальна. 0 приспособлении едва ли может идти речь. Это не значит, что он ничего не воспринимает из мира. Быть может, то, что принимается, сравнительно невелико, но будучи воспринято перерабатывается с большой интенсивностью. Вся личность играет роль даже при получении простых опытов. Только когда переработка полностью завершена, когда опыт полностью стал собственной субстанцией, он переходит к реакции. И она опять-таки исходит из глубин личности.

5. У типа кактуса периферия перевешивает настолько сильно, что подавляет вертикаль и даже посягает на ее место. У человека, который так держит себя, чувство самого себя связано не с его глубоким существом, а зависит от отношения к внешнему миру. Влечение к форме настолько слабо, что стремление к развитию мало дает знать о себе и все, что воспринимается, остается в довольно-таки непереработанном состоянии. Поскольку доминирует влечение к материи, вся жизнь состоит главным образом из стремления насколько возможно уподобиться окружающему миру и по возможности усвоить его. Мир принимается таким, каков он есть, и то, чем владеют, стараются содержать с величайшей тщательностью.

6. У кустарникового типа вертикаль как бы стреляет выше цели, тогда как периферия более или менее отстает.

Стебли, носители вертикального принципа, выбиваются большей частью даже в периферийном направлении.

У человека, который живет таким образом, влечение к форме направляется в первую очередь на его окружение. Интерес мало направлен на переработку того из окружающего мира, что обязано своим происхождением влечению к материи.

Это значит, что такой человек чувствует стремление горячо вторгаться в окружающий мир и вызывать изменения в нем без достаточной мотивировки своих действий или их приспособления к нему.

Ощущения, лишь немного перерабатываемые мышлением, выражаются непосредственно в волевых импульсах, за которыми стоит вся сила такой личности. Там, где должна была бы быть восприимчивость, находится активность. Всякая самоотдача отсутствует.

7. У типа альпийских трав вертикаль лишь незначительно изживается в образовании стебля. Она как бы истощается периферией, обнаруживающей быстрое бурное развитие.

Человек такого стиля жизни опять-таки всецело позволяет руководить собой окружающему миру, но ищет не столько повседневно-привычного, сколько того, что оправдывает высшую самоотдачу. Вся личность снова и снова изживается в одной великой эмоции. Не остается силы, чтобы из себя давать форму жизни.

Наверняка стоит еще раз тщательно сравнить все это с одной цитатой из 13-го письма Шиллера.

"Так как мир есть протяженность во времени, есть изменение, то совершенство способности, приводящей человека в связь с миром, должно состоять в наивозможно большей изменяемости и экстенсивности. Так как личность [] есть пребывающее в смене, то совершенствование той способности, которая противодействует изменению, должно состоять в наивозможно большей самостоятельности и интенсивности. Чем более разовьется впечатлительность, тем она подвижнее, чем большую поверхность она будет обращать к явлениям, тем большую часть мира охватит человек, тем больше способностей он разовьет в себе. Человек поймет тем большую часть мира, тем больше форм создаст он вне себя, чем большей силой и глубиной будет обладать его личность, чем большую свободу приобретет его разум. Итак, его культура будет состоять в следующем: во-первых, доставить воспринимающей способности разнообразнейшие соприкосновения с миром, а в чувствах развить наибольшую пассивность; во-вторых, для определяющей способности приобрести наибольшую независимость от восприимчивости и развить возможно более активность разума. Человек лишь тогда достигнет высшей полноты бытия в соединении с высшей самостоятельностью и свободой, когда оба качества соединятся, и вместо того, чтобы потеряться в мире, он впитает в себя мир со всей его бесконечностью явлений и подчинит единству своего разума"[].

Возникает впечатление, что у Шиллера перед глазами стояли образы, подобные тем, что предоставляют нам растения, но это, совершенно точно, не могло иметь места. Особенно последнее положение сильно напоминает нам о дереве.

3. Что можно прочесть в природных образах о характере человека

Перенеся на человеческую жизнь образ мышления, имеющий свое значение для мира растений, и сконструировав на чисто теоретическом пути семь типичных образов жизни, мы должны теперь попытаться дать конкретное содержание этим последним.

Мы сможем сделать это, учась как бы читать и «переводить» природные образы, которые являют нам типы произрастания. Кроме того, мы можем применить нашу характеристику планет.

Все изложенное, стало быть, будет постоянно стоять позади набросков, которые будут даны теперь. Разумеется, нечто подобное может иметь некоторую реальную ценность, только согласуясь с полнотой жизненных опытов. В конце концов, речь идет не об абстрактной игре ума, а о том, чтобы пронизать действительную жизнь лучами ясных мыслей.

Теперь изучение этой книги становится несколько сложнее. Каждый раз что-то из сказанного прежде, имевшее значение до сих пор только для растений, должно будет рассматриваться заново, причем так, что будет говорить совершенно иным языком. Да и набросанные типы будут рассмотрены в последующих главах с иных сторон. Эти различные аспекты должны быть найдены, чтобы извлечь из них действительно все, что только возможно. Если вспомнить, что находишься здесь в области жизни, то будет понятно, что такие сложности неизбежны. Мы находимся здесь в царстве, где все связано со всем. Часть нужно видеть, ни на мгновение не теряя из виду ее связи с целым.

Говоря о каждой особенности образа растения, надо было бы все время говорить: это означает то или иное в области человеческой жизни. Это потребовало бы необычайно обширного изложения; мы же хотим ограничиться здесь краткими зарисовками и указаниями. Тот, кто действительно активно проработает эти вещи, сам найдет все, что ему для этого понадобится.

1. При первом типе мы должны представить себе вполне развитое, цветущее травянистое растение в его жизненной среде на лугу (см. п. 2). Человек, который живет по типу такого растения, способен осуществлять нечто очень трудное – соединять великие противоположности. Он самостоятелен и способен действовать, следуя первичным импульсам. Он сам определяет свое поведение в отношении вещей. Но одновременно он способен на величайшую самоотверженность и тактичную сдержанность. Он никогда не стремится на передний план, чтобы оттеснить или затмить других Он готов к братскому, терпимому образу жизни. В сущности, он в своей стихии, когда может вести свою жизнь так, чтобы она была созвучна жизни большинства единомышленников.

Если мы теперь учтем еще солнечную природу и движение солнца, как мы описали их в III, 1 и 2, то будем знать, что этот тип,– если он вполне развит, – несет в себе величие, озаряющее все вокруг своими яркими лучами. Несмотря на это, он умеет находить средства и пути, чтобы жить как брат среди братьев. Безоговорочно он приводит в действие свою силу ради других, так что те могут лучше исполнять свои жизненные задачи. От человеческого существа этого рода исходит призыв к каждому развиться до своей высочайшей вершины. Он исполнен готовности участвовать во всем, но также одушевлен сильной волей довольствоваться тем, что имеет на своем гордом пути.

2. Образ дерева указывает на стремление к достижению все превосходящего величия и опоре на себя самого. Человек с такой натурой может добиться могучего самоосуществления, сильно перерабатывая в мышлении и стараясь включить в собственное существо все, что ему предлагает жизнь. Чем больше сумятицы вокруг него, чем больше меняются обстоятельства, тем сознательнее такой человек упражняется в сдержанности и старается в благородном спокойствии преодолевать трудности.

Мыслительно он будет строить себе совершенно упорядоченное, всеобъемлющее мировоззрение.

Где бы он ни находился, он всегда будет чувствовать себя посредине всего мирового процесса и всегда оставаться в сознательном взаимодействии с ним.

Его воля будет выражаться прежде всего в стремлении строить с величайшей систематичностью – как если бы он клал камень на камень и уже с самого начала видел целое; так будет строить он свое собственное существо и дело своей жизни.

У этого существа все настроено на далекую перспективу. Его не легко увлечь внезапными эмоциями и, безусловно, не заставить быстро изменить свое направление. И всетаки такой человек может быстро реагировать. Если возникнет трудная ситуация, он сможет непосредственно принять меры так, как это отвечает всему характеру его поступков

Но как дерево редко цветет прекрасными цветами, так и здесь мы не найдем того высшего воодушевления, которое ведет к полному выявлению существа, как это бывает в настоящем произведении искусства.

Собственное существо человека здесь чрезвычайно деятельно, но оно обнаруживает во всем, вплоть до самовыяления, величайшую сдержанность.

3. Образ вьющегося растения указывает на самое сильное стремление достигнуть многого в мире, каков он есть. Опыты, вытекающие из встречи с окружающим миром, меньше перерабатываются согласно их собственной ценности, но искусно применяются в свою пользу. В мышлении эта склонность становится способностью к искусному комбинированию. Здесь дело прежде всего в молниеносной оценке ситуации и ее полезности. Следовательно, вещи никогда – как требует того подлинное мировоззрение – не выводятся из какого-либо центра, а рассматриваются лишь в их поверхностной связи.

Чувство не сильно и не глубоко. Оно очень направлено вовне и быстро реагирует на все воздействия. Совсем особо находится оно на службе бойкой ориентации в обстановке. В сущности, все существо охвачено одной сильной страстью – возвыситься, чего бы это ни стоило. Это, по сути, весьма эгоистическое поведение. Воля, следовательно, не очень продуктивна.

Вследствие этого мораль рискует быстро истощиться. Она постоянно гласит в глубине существа человека. Но если только признаешь мир, каков он есть, то для морали уже не остается места. Как и у вьющегося растения, при такой установке человека многое достигается малыми средствами, причем он должен располагать большой находчивостью и подвижностью.

4. Если человека, который реагирует подобно хвойному дереву, хотят воодушевить каким-либо планом, то от него никогда нельзя ожидать тотчас сильного отклика. Легко может случиться даже, что он заговорит о вещах, которые уже жили в нем самом, так что можно подумать, что он едва ли верно расслышал сказанное. А он просто держится подобно хвойному дереву, у которого нас встречает сначала прошлое, то, что уже прошло. Сказанное, хотя и было воспринято, опускается у слушающего как бы в бездонную глубину. Но затем его можно будет пережить, когда много позже, когда сам план будет почти забыт, этот человек, полный огня, расскажет о нем другому или с большим упором и серьезностью возвратится к нему.

Такой человек часто производит вначале несколько скучное впечатление. Но оно меняется, когда он сообщает о вещах, произошедших ранее.

Жизненные опыты принимаются необычайно интенсивно и перерабатываются чувством, которое имеет в себе нечто от строгости мышления. Воспринятое однажды перерабатывается мышлением не тотчас же, но сначала удерживается в памяти. Каждое мгновение оно может всплыть снова. Оно остается тогда почти неизменным, но приобретает больше жара в зависимости от того, связано ли оно с чем-либо, что лежит далеко позади. Живое формотворчество и еще больше – способность переделки формы или метаморфоза, как и у хвойного дерева, явно слаба.

Для этого человеческого типа силу и действительность получает все, что прошло, как если бы он нес в себе глубочайшие подосновы. Благодаря этому его внутренняя жизнь особенно интенсивна и состоит преимущественно из движения в ткани несколько грустных воспоминаний. Мгновенная реакция на какое-либо событие почти невозможна. Это событие должно стать сначала воспоминанием, лишь тогда личность сможет связаться с ним и реагировать на него изнутри себя.

Мышление работает несколько схематично и даже догматично, потому что оно находится под сильным влиянием памяти. То, что имело силу однажды, должно все снова иметь эту же силу. Новая ситуация, для которой требуется новое понятие, может вызвать определенное беспокойство, потому что она не хочет соответствовать тому, что было однажды. Воля направлена преимущественно на то, чтобы без малейшего отступления осуществлять то, что сделалось убеждением однажды. Это может придавать определенное величие всему стилю жизни. Тем не менее, это легко вызывает так же сопротивление всякому новшеству, даже если оно необходимо.

Несмотря на многие трудные качества, среди людей этого типа можно встретить интереснейших людей. Они в известной мере вправе больше, чем кто-либо другой, определять свой образ действия исключительно изнутри, потому что в своем чувстве они одарены особой связью с глубинами божественной подосновы.

Люди, принадлежащие к этому типу, часто склонны к мрачному, унылому настроению, ибо они лишь с трудом видят ростки будущего, а если последние исключаются, то остается то, что подлежит смерти и распаду. Эти люди полностью связаны с творческими силами, действовавшими когда-то, и поэтому весь их образ жизни определяется фундаментальным убеждением: идея была деятельна однажды и уже удалилась из мира явлений.

Пыл, который они несут в себе, они ощущают словно последнее догорание огня творческих сил. Внешний мир уже обратился в пепел. Они не только несут старость в себе, но и мир выступает перед ними в облике старца, близкого к смерти.

5. Типу кактуса соответствуют люди, которые хотя и воспринимают то, что идет к ним из мира, но внутренне едва перерабатывают это и также мало выражают собственное существо в том, что делают. Их интерес направлен главным образом на гладкое течение повседневной жизни у них самих и у ближайших членов их семьи. Они действительно напрягаются лишь тогда, когда речь идет о том, чтобы позаботиться о благополучном течении жизни. «Жизненный процесс» надо брать здесь в самом широком смысле, так что под ним можно понимать и еду, и сон, и здоровье.

Эти люди убежденно тянут к себе и удерживают все, что необходимо для уютного существования, и окажут сопротивление всему, что могло бы помешать их спокойному благоденствию. Трудностям или опасностям они подвергнут себя лишь под давлением обстоятельств и не охотно отваживаются выходить из узких границ их собственной ограниченной сферы. Их чувствование, следовательно, есть скорее суждение о том, что благоприятно для их собственного самочувствия. Их симпатия простирается на все, что пригодно для этого, а их антипатия – на все, что мешает,

Их мышление не продуктивно и не проникает в вещи. Это не значит, что здесь невозможно быстрое и старательное размышление над мыслями других. Они располагают порой весьма гибким интеллектом. Воля направлена в первую очередь на самосохранение и на поиск благополучия, на консервацию жизни.

Нельзя предаваться иллюзиям в отношении этого типа. Это явление времени, что весьма большое число людей живет сегодня в этом стиле. Могло бы показаться иначе, потому что такие люди часто в состоянии живо выказывать себя и поэтому с виду много выявлять своего. При ближайшем же рассмотрении весь их разговор оказывается лишь повторением общих мест. Можно сказать, что «масса» в высокой степени представляет собой явление, принадлежащее этому типу.

6. Кустарник указывает на человеческий тип, который всегда убежден в том, что все, что он несет в себе, настолько важно, что он должен непосредственно вторгаться в мир, чтобы вызвать глубокие изменения в нем. В таких людях постоянно что-то взметается, что они хотят со всей силой их личности вывести из себя или осуществить, Но едва они более или менее осуществили одно, от чего однако зависит все, как с той же страстностью они хватаются за чтото иное, что часто даже противоречит предыдущему. Все их существо охвачено бурным волением, не знающим никакого удержу. Ничто не может развиваться постепенно, все должно происходить с напряжением всех сил.

Как правило, для этого типа вполне возможно приобретение мыслительно ясных познаний, но их опять-таки необходимо тотчас переводить в действие или о них надо раструбить во все стороны. Ничто в его собственном существе или в его окружении не получает возможности полного вызревания.

7. Люди, живущие подобно горным растениям, постоянно обнаруживают склонность к растворению в чем-то одном, что им кажется наивысшим. Все снова отдаются они чему-то, что целиком наполняет их. Мышление не самостоятельно. Идеи других принимаются гораздо серьезнее, чем собственные; они могут вызвать часто даже пламенный энтузиазм. Чувство склонно к почитанию и самоотверженности. Человек с таким предрасположением будет постоянно искать чего-то, чему он может отдаться в почитании.

В воле живет стремление полностью растратить себя, чтобы воспламениться тем, что ощущается важным вовне. Следовательно, здесь налицо склонность искать центр за пределами себя.