«Здравствуй, дорогая мама! (И привет Живоглоту)

Надеюсь, у тебя всё в порядке. У меня — прекрасно.

Мы быстро доехали, Хогвартс великолепен. Профессор Лонгботтом передавал тебе привет.

Распределение прошло отлично, я попал туда, куда хотел. Мой факультет мне нравится. Скоро освоюсь и напишу ещё.

Удачи,

Р. С. Г.

P. S. Я хотел закончить письмо на этом, но передумал, потому что вдруг до тебя дойдут слухи… Это очень трудный разговор, я не решался писать, но надо. Это очень важно.

Мама, прости меня. Когда мы говорили о распределении, я скрывал, куда мечтаю попасть, чтобы тебя не расстраивать. Я всю жизнь хотел на Слизерин, и мечта всей жизни сбылась. Так что не волнуйся, я очень счастлив.

Я знаю, ты не одобряешь, но почитай, пожалуйста, что я могу сказать. Я долго готовился к этому признанию.

Во–первых, я как ты хочу вырасти и вступить в Орден феникса, бороться Сама–Знаешь–С-Кем. Но у вас не получается победить его, потому что вы не владеете его оружием. Сама–Знаешь–Кто закончил Слизерин, и все его приспешники закончили Слизерин. Если ты хочешь их победить, надо тоже закончить Слизерин. Надо знать то же, что они. И притом лучше их.

Во–вторых, я заметил, что вы не одобряете слизеринцев, и они же это чувствуют. Среди слизеринцев у вас нет ни одного своего человека. Вы не доверяете друг другу и создаете себе лишнего врага, вместо того чтобы вместе бороться против Сама–Знаешь–Кого. Правда, я на Слизерине один вечер, но я уже чувствую, что ничем слизеринцы не отличаются от остальных, они думают точно так же, враги у нас общие. Сама–Знаешь–Кто пытал и убивал слизеринцев, как и прочих, у многих из‑за него погибли близкие люди. Он такой же враг Слизерина, как Гриффиндора или Пуффендуя. Даже больше. Из‑за него наш факультет лишился доверия и репутации, почти обанкротился, так что Слизерин от Сама–Знаешь–Кого пострадал больше всех.

Шляпа тоже считает, что я типичный слизеринец. А она очень компетентна в этом вопросе, правда? Так будет лучше для всех…»

«Чудеса в этом году на распределении: Грейнджер — на Слизерине, Олливандер — на Гриффиндоре," — думал профессор Поттер, просыпаясь следующим утром. Его супруга Джинни уже встала и огорошила его объявлением:

— Хочешь жить, Гарри, — не ходи в учительскую.

— Что там?

— Василиск… То есть, Гермиона, Гарри, там Гермиона Грейнджер. По–моему, заставляет Макгонагалл и Слагхорна съесть Распределяющую шляпу.

Гарри пошел в учительскую и убедился, что Гермиона замораживает взглядом не хуже василиска. По всему пути в учительскую замерли полузамороженные жертвы, которым не повезло попасться Гермионе на глаза. Внутри директор Макгонагалл и декан Слагхорн, кроткие и тихие, переоформляли Бобби на Когтевран.

Из учительской доносился громкий спор Гермионы и Распределяющей шляпы.

— Я очень хотела направить его на Слизерин. Все задатки соответствующие: двойная жизнь, склонность к авантюрам и нарушению закона, дар хитрости и красноречия…

Гермиона возмущенно перебила:

— Бобби — честный и серьезный мальчик, у него никаких тайн нет!

И запнулась. «Тайн нет»… Она вспомнила покаянное письмо, которое пришло от Бобби вчера вечером и обеспечило ей незабываемую ночь. Особенно строчки, что «сегодня — самый счастливый день в моей жизни. Я всю жизнь хотел попасть сюда на Слизерин. Мама, прости, что я тебе врал, но если бы я тебе сказал, ты бы не пустила меня в Хогвартс.»

Ничего. Если и есть какие‑то зачатки «авантюризма, хитрости и преступления закона», Когтевран живо их исправит!

Пожалуй, судьба Бобби была предрешена, но вмешалось чудо.

Мягкий старческий голос с портрета Альбуса Дамблдора обратился к Гермионе:

— Дорогая, Вы уверены?

— Профессор?

— Вы любящая мать, Гермиона, — мягко продолжал Дамблдор, — но может, стоит дать мальчику шанс? Насколько сильно он стремился душой на Слизерин? Мне кажется, нужны серьезные раздумья, прежде чем отказать мальчику в мечте всей жизни.

— Он писал, что утопится в хогвартском озере, если не попадет на Слизерин, — сказала Гермиона. — Но он, конечно, шутил.

— Дорогая, в каждой шутке есть доля истины. Разве его шутка не свидетельствует о самых глубоких намерениях? Столь сильную страсть к Слизерину нельзя не поощрить.

— Вы уверены, что Слизерин не навредит Бобби? — переспросила Гермиона.

— Но, дорогая, зачем лелеять страхи заранее? Пока я не вижу под ними оснований. А если Вы в процессе обучения еще раз найдете причины для опасений, сможете перевести его на Когтевран…

Гермионе пришлось временно смириться.

Ученый Кот добавляет, что свидание на том было прервано домовым эльфом, искавшим мисс Витч: двое первокурсников–гриффиндорцев обогатили копилку проказ Хогвартса новым шедевром, они скормили нечто несчастному кальмару, от чего он обрел крылья и взлетел над озером.

Восторженная толпа собралась над озером чествовать двух героев, устроивших озерное родео и успешно оседлавших свою удивительную лошадку. Мисс Витч прибежала, когда ковбои делали на кальмаре круг почета над озером.

Гарри живо интересовали дела Гриффиндора, не меньше мисс Витч, тем более что в первом ковбое он узнал сына своего шурина.

— Кто это с Фредом Уизли, Кричер? — спросил он эльфа.

— Молодой мастер Найл Олливандер, сэр.

— Двадцать баллов с каждого и отработка на всю неделю! — рявкнула Витч. — В первый же день учебы, какой позор!

На лице Витч было написано: пусть это дети наших спонсоров, но получат они по полной.

— А летают мальчики талантливо. Мистер Уизли, можете надеяться в следующем году на зачисление в команду факультета по квиддичу, — добавила Витч. — Я лично поговорю с капитаном сборной.

— Спасибо, профессор.

— Ваш отец был замечательным загонщиком. Постарайтесь быть его достойным.

— Профессор, а Найлу тоже можно готовиться?

— Готовиться можно любому, мистер Уизли, и если он достигнет успехов, достойных участия в нашей сборной, мы с радостью примем его.

— Найл, я с тобой тогда позанимаюсь, — решил Фред.

Гарри шепотом спросил Кричера:

— Почему «Найл»? Разве мальчика зовут не Нилус?

— Мастер Олливандер сказал, что так загадал: если он попадет на Гриффиндор, то сменит имя. Имя «Нилус» мастер Олливандер считает, хм, старорежимным, — неодобрительно проскрипел эльф.

— Ты доволен? Пока ты остаешься на Слизерине, — тем временем бросила Гермиона сыну.

— Мамочка, спасибо…

— Но при первой возможности, учти, я отправлю тебя на Когтевран, и пусть Твое Высочество только попробует не перейти!

— Мама, я так ценю, что ты дала мне шанс…

— Может, через месяц ты сам решишь перевестись, — понадеялась Гермиона. — Остынешь и поймешь, что тебе больше подходит.

— Ну, я сам сомневался, идти ли мне на Слизерин, — признался Бобби. — Я сомневался, как правильно, пока не пришел в гостиную Слизерина. А там я стал уверен. И написал тебе. Я бы не написал тебе, если бы не был уверен. Я тоже думал, что если ошибусь, то возьму месяц испытательного срока, и если не понравится, переведусь на Когтевран. Ты и сейчас можешь дать мне испытательный срок, только я уже знаю, что не переведусь на Когтевран.

— И что ты такого знаешь?

— Когда сможешь, зайди к нам в гостиную Слизерина. Посмотри на стену в левом углу, — указал Бобби.

— И что там?

— Ты сначала зайди.

Гермиона вернулась в учительскую и объявила, что оставляет всё как есть. Директор и декан Слагхорн были так счастливы, что Гермиона решилась спросить у Слагхорна:

— Что находится на левой стене в гостиной Слизерина?

— Моя дорогая?

— Бобби сказал мне, что я обязательно должна пойти посмотреть на левую стену гостиной Слизерина…

— Ах, это… Так Вы не знали? Помнится, при открытии я посылал Вам сову… Значит, она не долетела… Тогда многое становится понятным, — непонятно объяснил Слагхорн. — Я думаю, Бобби совершенно прав. Разрешите, я провожу Вас и Вы сами посмотрите?

Через десять минут Гермиона стояла перед настенной мемориальной плитой, на которой было выбито:

«Северусу Тобиасу Снейпу

(1960–2002)

Нашему декану и защитнику

с 1980 по 1998 гг.

От благодарных учеников

Светлой памяти»