Я понимала, что дело шито белыми нитками, поскольку никаких улик, указывающих на Катю, кроме тыкающих пальцев, у местного правосудия не было. Ладно, если бы Катю поймали с поличным! Тогда был бы совсем другой разговор.

Я так понимаю, что каждой невесте полагается кольцо экстренной эвакуации, так что не факт, что ко мне залетела первая и единственная ласточка. Я представила апокалипсис в виде массового возвращения всех жен и невест и судорожно сглотнула. Не хватало, чтобы они тащили все совместно нажитое, включая клыкастых, лохматых и остроухих чад в количестве, допустимом методами средневековой контрацепции. Пока я тоскливо рассуждала о возвышенном, гномы обсуждали более приземленное — вопиющий акт некрофилии и вандализма с моей стороны. Поскольку защита мне не полагалась, то придется включить адвоката. И если мне удастся выбраться, то у кого-то будут большие неприятности.

«Здравствуйте! Сегодня в эфире программа „Пусть заткнутся“, и с вами я, ее ведущий, Песец! — полярный лис нацепил очки и взял планшетку. — Сегодня в нашей программе. Низкорослый муж обвиняет свою жену в похищении фамильных бриллиантов и некрофилии! Не переключайтесь! Мы вернемся после короткой рекламы! Наш спонсор — ООО „Песец и Ко“, генеральный спонсор всех неприятностей и неудачных отношений с начала времен!»

— Уважаемый суд, — заметила я, глядя на разгневанное недоказанным актом кладбищенского вандализма гномье поголовье. — А теперь подумайте! Стала бы я возвращаться на место преступления, если была бы виновна? Какой смысл мне брать столь ценные для моего жениха камни, продавать их кому-то, а потом возвращаться домой?

— Ты это сделала, чтобы отомстить своему будущему супругу! Достопочтенный Мастер, а не жаловалась ли невеста на что-либо? — громко спросил король, давая слово потерпевшему. — Был ли у нее повод для обиды?

— Жаловалась! Каждый день жаловалась! На то, что до свадьбы я не дарю ей одежду! На то, что ей не нравится еда! На то, что я дарю ей медные украшения! На то, что она не видит солнца… — произнес Мерахт, загибая пальцы. На правой руке у него не хватало безымянного пальца, в связи с чем список состоял всего из четырех пунктов.

«Вот это я понимаю — заядлый холостяк!» — хмыкнул Идеал, прикидывая на какой палец собирался жених надевать обручальное кольцо.

— Нет, а кому приятно в обносках ходить? — возмутилась я, но меня тут же заглушил лютый вой рассерженной гномьей популяции.

— Подарить одежду будущей жене — знак неуважения к ее родителям! Эта древняя традиция берет начало от первого шурфа! — выкрикнул какой-то пузатый гном, увешанный золотом. — Одежду имеет право дарить только супруг! Если жених подарит невесте одежду, то родственники невесты имеют право избить жениха за нанесенное оскорбление и расторгнуть будущий брак!

«Свадьбы не будет! Жених подарил невесте носок!» — мысленно вздохнула я, мечтая таким законотворчеством вытереть руки после жирной селедки и сплевывать семечки в кулечек из сборника местных традиций.

Что получается? Если невеста пришла в одном комплекте одежды, то до свадьбы нужно сидеть, бдеть и зорко караулить единственные трусы, вывешенные сушиться на веревочке в перерывах между эксплуатацией?

— Это я молчу насчет украшений! — попыталась возразить я и плавно перейти к гастрономическим аспектам несостоявшегося брака, но меня тут же заглушил рев.

— Я же тебе говорил! — вздохнул несостоявшийся супруг, поражаясь моей забывчивости. — Жених имеет право до свадьбы дарить только медные изделия и украшения. После свадьбы только серебряные. Золотые украшения принято дарить после пяти лет брака. А носить золото супруга имеет право только после рождения ребенка! Этот закон был принят со дня первого добытого камня!

Я еле успела пригнуться, потому как в меня полетела какая-то огромная и увесистая книга. На ее раскрытой обложке было написано: «Свод законов Арнала».

— Да как ты смеешь, подсолнечница, выходить замуж за гнома, не зная наших законов! Я дал разрешение на этот брак после того, как ты поклялась выучить все законы и традиции! — заорал король, краснея и негодуя. — Ты не доросла до брака с достопочтенным гномом!

«Неизвестно, кто еще не дорос!» — гордо заметил Идеал, понимая, что любой гном ему проигрывает по очкам.

— У кого еще есть что сказать перед тем, как мы приступим к вынесению приговора? — сурово произнес злобный Дедушка Мороз.

Жених встал на первую ступеньку, утер слезу и произнес:

— Я родился в семье рудокопа на самом низком уровне. Я работал в штольне, потом пошел учеником шлифовщика, потом стал шлифовщиком, потом обучился на подмастерье кузнеца. Я потерял палец, когда учился придавать металлу гибкость, а камням блеск…

Я зевнула. Я всегда зеваю, когда мне очень интересны подробности чьей-то биографии. Я при чем, что гном не соблюдал технику безопасности на производстве? А на меня смотрят так, словно я лично вела тетрадь инструктажей по охране труда!

«Тише! Не говори такие слова в моем присутствии! — песец округлил глаза и заткнул лапой рот Идеалу, оглядываясь по сторонам. — Никаких инструкций, по охране труда и технике безопасности… Все хорошо, уважаемые. Работайте как обычно!»

— Я достиг вершин в искусстве огранки и в ювелирном деле! Я всю жизнь хранил прах моей семьи, чтобы собрать достаточно денег и сделать из них алмазы, — утер скупую слезу жених.

Несите Оскар!

— Я всю жизнь работал для того, чтобы создавать шедевры, поэтому меня возвысили! По закону я не имел права брать жену с низших уровней. Ни один гном с высшего уровня не отдаст мне в жены свою дочь, при всем уважении ко мне и к моей работе! И тогда я попросил бога Любви подарить мне жену. Пусть даже она будет подсолнечница… И вот моя невеста, вместо того чтобы сделать меня счастливым, сделала меня безродным! Теперь я, покрытый позором до конца своих дней, требую для нее справедливого наказания! — закончил свою проникновенную речь Мерахт.

— Отрубить ей за это одну руку! — истерично заорала какая-то гномиха.

— Обе руки! — перекричал ее бас.

Кто больше? Отличные перспективы инвалидности. Дело уже дошло до ног.

«Я пришью тебе новые ножки! И ты опять побежишь по дорожке! — всхлипнул Идеал, показывая на дверь анатомического театра. — Выбирай любые! Есть все размеры!»

Судя по тому, что еще предлагали низкорослые гуманисты в качестве наказания, до чудовища Франкенштейна было рукой подать! После визгливого: «Сбросить ее в пропасть!» — я поняла, что летальный исход близок как никогда и дело принимает скверный оборот.

«Облить кипящим металлом», «Замуровать в шурфе живьем!», «Отдать на растерзание!» — предлагала толпа. Нет, мне нравится. Значит, подарки, прочую мелочь законы и традиции регулируют, а наказания, как соль, сахар, перец в любом рецепте, — по вкусу публики.

— А меня выслушать никто не хочет? — заорала я, пытаясь кончиками пальцев отключить медальон и принять свой настоящий облик. С третьей попытки мне это удалось! — Я не невеста! Я — Любовь! Я пришла сюда для того, чтобы выяснить причину расставания! Я собираюсь прямо сейчас вернуться, разыскать невесту и потребовать с нее эти камни! Если она их взяла, то она получит свое наказание!

Король гномов посмотрел на меня таким взглядом, словно я только что прибила табличку «вытирайте ноги» рядом с ковровой дорожкой его бороды и показала, как правильно это делается.

— Так вот какая ты, Любовь! — высокомерно произнес он, положив унизанные перстнями толстые обрубки пальцев на каменные подлокотники. — Подлая обманщица, коварная и жестокая тварь! Мой второй сын погиб из-за тебя! Он не пережил отказа своей возлюбленной и бросился в пропасть!

Мм, я-то тут при чем? Это огрехи воспитания! Колхоз «Красное дышло», — что посадили, то и вышло! Не надо нам тут слабохарактерного суицидника на совесть вешать!

— Мой супруг влюбился в мою соседку! Моя жена ушла к моему лучшему другу! Мой брат чахнет из-за любви к девушке с высшего уровня! — толпа стала гудеть, как улей. Претензии личного характера были у каждого, в связи с чем «Пусть заткнутся» плавно перешло в интерактивное шоу «Гном-2».

— Это из-за тебя мой сын потерял разум! Это из-за тебя моя сестра теперь нянчится с ребенком, которого родила от женатого! Это из-за тебя моя дочь сбежала из семьи! — вопила разными голосами толпа, наивно полагая, что именно Любовь, а не отсутствие мозгов стала причиной многочисленных бастардов, разрушенных браков, убийств на почве ревности, суицидников и прочих неприятностей, с которыми хотя бы раз за свою жизнь сталкивался каждый. Зря я назвала свое имя. Если раньше претензии были только у одного, то теперь буквально вся гномья свора готова броситься на меня и растерзать.

— Королевский указ! — зычно произнес венценосный «потерпевший» от моего произвола, а все присутствующие затаили дыхание. — С этого момента в Арнале, Великом Гномьем царстве любовь под запретом! Кто посмеет любить, будет сурово наказан!

Вот сейчас по законам жанра должен грянуть гром, но нет… Увы. Вместо этого кто-то звонко чихнул.

Я сразу представила анонимных доносчиков, которые бегают и сообщают, что видели целующуюся пару! А еще видели, как муж любит жену, а ребенок любит родителей! «Он меня любит!» — рыдает законопослушная девушка на аудиенции короля. Признался в любви — получай вышку!

В эфире передача «Что, где, когда?». И против команды знатоков любви играет Любовь Лернер! Я всегда подозревала, почему вопросы от зрителей задаются по телевизору. Чтобы знатоки не смогли дотянуться до умника и за некоторые вопросы прикладным путем проверить, а не жмет ли ему череп?

— И как вы себе это представляете? — удивилась я, глядя на счастливых гномов, готовых навсегда распрощаться не только со мной, но заодно и с большим, светлым чувством. — Дети теперь не будут любить родителей? Муж не будет любить жену? Народ не будет любить своего государя?

Воцарилась тишина. Коллективный мыслительный процесс зашел, как мне показалось, в дремучий тупик.

Пион? Да нет, вестибулярный аппарат! Думайте, господа! А может, ретроспектива? Нет, точно легитимация! Золото? Да какое золото! Гемодиализ! Пип! Кто отвечает?

Судя по лицам, отвечать за свои слова придется его величеству.

— Есть уважение! — горделиво сказал король, чувствуя народную поддержку. — Дети должны уважать родителей, супруги должны уважать друг друга, а народ должен уважать меня, Митрагриха Сто Восьмого.

И гномий народ разразился аплодисментами! Ничего себе! Вот это да!

— За все преступления, которые она совершила, за все злодеяния, которые учинила! Кхе! Ради спасения нашего будущего, ради памяти ее жертв я требую для нее самого сурового наказания! — гордо произнес король с именем, которое выговорит только профессиональный логопед после разминки. — Каждый из нас приносил ей жертвы, которых она требовала! Теперь наш черед принести ее в жертву!

Меня поволокли вместе с моим ядром куда-то вниз, в самые глубины Арнала. Чем глубже мы спускались в арнальные глубины, тем темней и жарче становилось. Огромные черные двери с ужасающим рисунком в виде черепов намекали на то, что у меня большие неприятности. Я попыталась дотянуться до кольца возврата, но оно не сработало! Да что такое! Кто вообще делал эти чертовы кольца?

«Синенькая юбочка, ленточка в косе… Кто не знает Любочку? Любу знают все! Гномики на празднике соберутся в круг, чего ж боится Любочка?» — пропел Идеал, нервничая.

В зале загорелся волшебный свет. Все стены были выложены черепами, а весь пол был устлан… костями. Пока меня несли мимо колонн, я заметила, что все они тоже состояли из черепов! Брр…

Мое тело уже приковывают к столбу, а план спасения еще не разработан! В стене зияла черной пастью огромная дыра, из которой, судя по задумке архитекторов, что-то должно выползать.

— По древней традиции, берущей начало с момента первого удара киркой по камню, — торжественно произнес король в воцарившейся тишине, — если переживешь ночь, то ты невиновна! И тогда ты будешь просто изгнана! Навсегда! Этот храм сделан так, что каждый гном услышит твои крики! В каждом зале, в каждом доме будут слышны твои предсмертные стоны!

Они так рассуждают, будто я никогда не снимала квартиру в новостройке! Весь подъезд был в курсе, какого числа зачали маленького Ванечку, в какое время умерла старушка из сорок шестой квартиры и о том, что супруг из пятьдесят девятой изменил жене. Причем все слышали не только факт измены, но и последующий скандал. Это еще что! Стоило только нажать кнопку смыва на бачке унитаза, как откуда-то сверху в любой момент могло раздаться: «И вас с облегчением! Я еще посижу!» Но самый цимес заключался в том, что громкий хлопок дверьми расценивался как преступление против «онажемать» и «старостьнадоуважать», любая попытка передвинуть мебель, не говоря о том, чтобы просверлить дырку в стене, карались судом Линча. В этом доме мог жить только Штирлиц, умеющий ходить бесшумно, постигший искусство осторожно сливать ковшиком продукты жизнедеятельности, не хлопающий дверью холодильника, не смотрящий телевизор, не раскладывающий диван.

Гномий народ горячо поддержал «правосудие», пожелав мне долгой и мучительной смерти, а сам побежал слушать прямую трансляцию с места событий. Свет погас. И вот я смотрю на вереницу факелов, которая удалялась в сторону дверей. Огромные створки закрылись с нервоубийственным скрежетом. Воцарились темнота и тишина. Холодный пот потек по моим вискам, зато во рту пересохло. Я услышала какой-то странный звук… Еще раз… Я сжалась и закрыла глаза, замерев на месте. Тишина. Я попыталась высвободить руку, как тут же снова услышала этот звук. Это эхо… Эхо от удара цепи о металлический шест. Время шло, коленки дрожали, нервы были на пределе.

Сам зал был размером со стадион, поэтому я не удивлюсь, если здесь в промежутках между казнями проходят матчи.

«Я с удовольствием стану спонсором гномьего футбола, волейбола и баскетбола только в том случае, если суровые карлики будут играть в доспехах, а вместо мяча будут использовать чугунное ядро! — возликовал полярный лис. — Хуха… мм… допустим, 3027 год с момента добычи первой козявки из гномьего носа!»

«А почему „Хуха“?» — живо поинтересовался Идеал, отвлекаясь от мысли о моем спасении.

«Ху!» — выдох, когда ядро пролетело мимо тебя, «Ха-а-а!» — это когда в тебя все-таки попало! Что тут непонятного? — объяснил песец. — Я пока продумываю большой теннис совковыми лопатами и ядром поменьше, но все время получается хоккей! А что? Залить пол жиром или маслом, выпустить гномов в доспехах, выдать каждому по лопате и шайбу килограммов в пять весом! И чтобы среди гномов раздавались крики: «Ты че? Совсем энхаэл? Куда пас передаешь?»

Сейчас, если бы не моя разыгравшаяся фантазия, я бы умерла от страха! Надо себя как-то подбодрить! Нельзя же так просто стоять и ждать смерти?

— Кхе… — прокашлялась я, готовясь к прямой трансляции. Эх! Я когда-то мечтала работать на радио, но внешностью не вышла. Все равно делать нечего, а так хоть не так страшно. Осуществим детскую мечту перед неминуемой кончиной. — В эфире радио «Любовь»! Итак, первый привет полетел туда, где еще вчера занимались любовью, а теперь отдают друг другу супружеские долги! Помните, что любовь бескорыстна, а долг дается под проценты. Сейчас, дорогие недруги, для вас прозвучит музыкальная композиция! Как вы думаете о чем? Правильно! О любви!

Страх немного отступил, уступая восторгу от отличной акустики. Ни один санузел не сравнится с тем эффектом ревербератора, который давал абсолютно пустой (я надеюсь) зал. Я разошлась настолько, что чувствовала себя оперной дивой.

— Только что прозвучала замечательная композиция в исполнении Любви! На очереди время приветов для тех, кто с приветом! — развлекалась я, понимая, что умирать с музыкой куда веселее, чем прислушиваться к тревожной тишине.

После восьмой композиции, выбранной исключительно потому, что в ее тексте встречается слово «любовь», я перешла к политике. Лозунг, который повторялся через песню, звучал так: «Сегодня вам запрещают любить, завтра вам запретят ходить в туалет, послезавтра — дышать! Долой тирана!» Репертуар оскудел, вдохновение иссякло, во рту пересохло, зато было не так страшно. Вот чего я боялась, так это «гостя в студии», при мысли о котором я начинала жутко фальшивить. Стоило закончить очередную песню о любви, как вдруг в гулкой тишине раздались шлепки. Сердце тут же ушло в пятки, остальные органы боязливо облепили позвоночник, а зубы отбили барабанную дробь. С меня семь потов сошло в тот момент, когда шлепки раздались вновь. Это было не эхо. Я стала присматриваться к темноте, судорожно сглатывая. Гость в студию все-таки пожаловал… Я моментально разучилась дышать, прислушиваясь и вздрагивая от каждого шороха. Мне конец! Губы предательски задрожали, передавая дрожь коленкам.

— Душа моя, а можно эту песню еще разочек? — мечтательно попросил знакомый голос. Когда во тьме вспыхнули красные глаза, у меня с души с грохотом упала целая скала. — Я не сильно огорчу тебя вопросом, если поинтересуюсь, что ты делаешь в моей тарелочке?

Я почувствовала, как холодная лапа провела по моему лицу, убирая прилипшие к щеке волосы.

— Ну чего ты, душечка? Чего ты так испугалась? Все, не бойся… Я тебя не съем… — слышала я шепот на ухо во тьме. Мне на плечи легли холодные когтистые руки, осторожно поглаживая меня. — Не надо так бояться… Все хорошо, душа моя…

— То есть, — сглотнула я, не веря своему счастью, — меня отдали на растерзание тебе? То есть ты меня должен был… убить?

— Ну чего ты? — раздался нежный шепот в темноте. Я почувствовала, как мой подбородок слегка приподнимают. Передо мной в темноте горели знакомые глаза. — Все, душечка, не переживай. После того что я видел, голодным отсюда точно не уйду.

— А что не съешь, то понадкусываешь? — задыхаясь, прошептала я, чувствуя, как слезы облегчения текут по моим щекам. Я не видела, но чувствовала его присутствие.

Лязгнула цепь, и мне сразу стало легче дышать. Затекшие руки упали вниз, повиснув, словно веревки.

— А теперь, душечка, загадай число от одного до восьми тысяч пятисот шестидесяти одного, — услышала я насмешливые нотки в знакомом голосе. Я с трудом протянула руку в сторону голоса и поняла, что тьма вокруг меня осязаема. Прикосновение напугало меня, и я тут же отдернула руку обратно.

— Население этой дыры составляет восемь тысяч пятьсот шестьдесят один гном. Прости, уже восемь тысяч пятьсот шестьдесят. Я чувствую, как кто-то только что умер от разрыва сердца. Не стесняйся, душа моя. Загадывай, — прошелестел голос мне на ушко. Я чувствовала, как в темноте холодные лапы с длинными пальцами нежно гладят мои плечи, успокаивая меня.

— Я просто собираюсь стать чумой, которая выкосит всех, не оставив ни одной живой души в каменных палатах… Это ж надо было придумать. Принести мне в жертву Любовь, — прозвучал отчетливый голос в темноте. — Так что жить вам или нет, решает она. И время у нее до завтрашнего вечера. О! Восемь тысяч пятьсот пятьдесят восемь…

Через минуту я сидела в кресле. Иери в человеческом обличье положил руку на мои железные кандалы, и под его пальцами они за пару мгновений прошли весь путь от ржавчины до сквозной коррозии, пока не рассыпались в рыжую пыль. Меня до сих пор колотило от пережитого страха. Я боялась отпустить прохладную руку, в которую вцепилась так, что побелели пальцы.

— Мне нужно вернуться в мой мир, — прошептала я, глядя на отпечаток кандалов на запястьях. — Мне нужно разыскать клиентку, которая украла камни, созданные из гномьих трупов! Гадость какая! Я бы их даже в руки не взяла!

— Душа моя не любит камни? — с улыбкой спросил Иери, присаживаясь рядом на ручку кресла. — У тебя никогда не было драгоценных камней, с которыми не хотелось расставаться?

— Единственные камни, которые, я подозреваю, у меня были, — это почечные. И поверь, мне было очень больно с ними расставаться! — грустно ответила я. — Судя по стоимости лечения, их вполне можно считать драгоценными.

— Интересно, как Любовь собирается узнать правду? — сладко улыбнулось чудовище, положив свободную от моего захвата руку мне на плечо и осторожно проводя пальцем от основания шеи по плечу и вниз по руке. — Наверное, Любовь у нас не только шутница, но и сама умеет обманывать? Или Любовь что-то придумала?

— Я просто думаю о том, что, когда я пронесла твой подарок, сработала одна штука… — задумчиво заметила я. — А тут не сработало ничего… Вдруг она их просто спрятала в этом мире? Слушай, а одинокий, красивый принц, который видит души насквозь, не хочет познакомиться?

— Насчет принца — не знаю. Но вот одному, как ты говоришь, чудовищу, хотя мне не нравится это слово, было бы интересно узнать, что произошло на самом деле…

* * *

Я набрала номер Кати. Длинные гудки. Вызов завершен. Я набрала еще раз, убеждаясь в том, что если бы я ждала важного звонка, то даже купалась бы с телефоном. Снова гудки. Вызов завершен. Мне что, искать ее анкету, брать такси и ехать по адресу? Я вежливо выждала пятиминутный промежуток и снова набрала номер. Телефон был отключен. Ладно, съезжу в гости. Тем более анкета с адресом лежала в общей стопке. Имя и телефон совпадали.

Через двадцать минут я поднималась на девятый этаж без лифта, вдыхая полной грудью аромат чужого подъезда и узнавая много нового о жильцах. Между первым и вторым жила беременная кошка в коробке, между вторым и третьим стояли старые стулья «для посиделок», между четвертым и пятым на старом матрасе спал небритый тип бомжеватой наружности, вокруг которого растекалась лужа, зато где-то на шестом жил герой баллона и трафарета, щедро раздававший корявые автографы всем стенам. Исходя из запаха, в подъезд часто захаживали самцы, чтобы пометить территорию, а особо чистоплотные жильцы не брезговали оставить черный, благоухающий на жаре пакетик в укромном местечке за неработающим мусоропроводом. И вот он, девятый этаж. Я зажала кнопку звонка одной рукой и колющий бок другой. Ничего, обманула меня, сейчас я обману тебя. Через две минуты дверь открылась. На пороге стояла помятая Катя в халате с заплывшими глазами и мобильным телефоном в руках.

— Здравствуйте, Екатерина, — улыбнулась я, доставая сложенный портрет и кося под трудоголика. — Приносим свои извинения за неудачный брак. Наше агентство очень дорожит репутацией, поэтому не может позволить себе потерять такую клиентку, как вы. Вы правы, я поговорила с вашим женихом и выяснила, что ваш гном действительно неадекватный. Мое начальство настояло на том, чтобы я в экстренном порядке подобрала вам достойную замену. И чем быстрее, тем лучше! Вас ждет настоящий принц. Молодой, красивый, богатый и безумно в вас влюбленный. Я думаю, что с ним у вас проблем не возникнет…