Я очнулась оттого, что сжимаю до боли, до побелевших пальцев прохладную руку и боюсь ее выпустить хоть на мгновенье. Моя ладошка вспотела, но я держала. Крепко-крепко.

— Душа моя, — услышала я шепот, а потом меня поцеловали в лоб. — Я здесь, рядом. Можешь отпустить мою руку. Теперь тело принадлежит мне, принца больше нет, так что можешь не переживать.

Я лежала завернутая в одеяло, в окружении кучи подушечек, а меня нежно целовали в мои напряженные пальцы. В каждый пальчик. Но пальчики не сдавались! Они держали мое сокровище, крепко держали. Стоило мне вспомнить пережитое, они сжимались еще крепче.

— Давай ты поспишь, а я тебя просто буду обнимать? — предложили мне в качестве альтернативы, глядя на мою дрожащую от напряжения руку. Ее гладили, успокаивали, целовали, терлись об нее щекой, но рука была неумолима.

— Я не могу ее разжать, — улыбнулась я, глядя, как она намертво вцепилась в любимого.

— Давай попробуем вместе… Я целую пальчик, душа моя, до тех пор, пока он меня держит… — медленно, осторожно, с переговорами и убеждениями обезвреживался каждый из пяти «террористов». Когда они сдались, их тут же взяли в плен.

— Я видел, как цепляются за жизнь, но никогда не видел, чтобы так цеплялись за меня, — прошептал Иери в мою раскрытую ладонь.

— Это сон, — пробурчала я, положив голову на плечо любимому, чувствуя, что моя рука сильно устала. — Мне столько раз это снилось, что это сон. Я точно знаю…

— Давай проверим, — прохладная рука осторожно убрала мои волосы с лица. — Я тебя поцелую, а ты скажешь, сон это или нет?

Минут пять меня целовали с таким наслаждением, что я окончательно поверила в то, что это самый чудесный, самый настоящий…

— Сон, — прошептала я, деловито подлезая ладошкой под рубашку в поисках заветного шрама. Нет? Как нет? А что я теперь буду гладить?

«Всегда можно сделать новый! Выбирай где!» — фыркнул полярный лис, осматривая тело любимого, как профессиональный татуировщик якудза в поисках свободного места.

А нет! Есть! И у него есть. И у меня есть. У каждого из нас теперь есть шрам под грудью.

— Я предлагаю еще раз проверить. Вдруг это все-таки не сон? — в любимом голосе слышались коварные нотки, а мне на лицо подул прохладный ветерок чужого дыхания. Мой шрам тоже был найден и теперь получал всю любовь и ласку, которую только мог получить, пока мы снова проверяли мое предположение. Это сновидение — просто наслаждение!

— Сон! — постановила я, гладя его лицо и разминая мою бедную затекшую руку. — Я сказала, что сон, значит… сон.

— Давай, ты не будешь со мной спорить? — с улыбкой прошептал Иери, пока я смотрела в любимые глаза, поглаживая пальцами любимые губы. — В любом споре последнее слово всегда остается за мной… Если тебе хочется с кем-то поспорить — спорь с Судьбой. Она очень любит споры.

Меня обняли, укутали, спрятали, обогрели.

— Когда ты впервые доверчиво уснула у меня на коленях, свернувшись в клубочек, я взял тебя на руки. Ты спала, и тебе что-то снилось. И в этот момент твоя душа светилась от счастья. Я смотрел на тебя, положив твою голову себе на плечо, и думал о твоем сне. Я много раз видел, как люди улыбаются или разговаривают во сне, но мне никогда не было интересно, что им снится. А тут во мне разыгралось такое любопытство, что я прижал тебя к себе и надеялся, что случайное слово-вздох прольет свет на эту тайну. В этот момент мне почему-то сильно захотелось сделать тебя счастливой. А потом, когда ты проснулась и посмотрела на меня сонными глазами, чтобы снова уснуть, я видел, что в новом сне ты несчастна и напугана. И теперь мне очень хочется посмотреть в глаза твоему страху.

— А вдруг все, что происходит сейчас… — снова начала я, целуя грудь и поднимая глаза, — мой самый чудесный и сладкий сон?

— И как же мне тебя убедить в том, что это не сон? — меня снова прижали к себе, прекрасно понимая, что моя душа требует более серьезной и обстоятельной проверки. Мы же должны точно убедиться, что это не просто сон? Проверка говорила о том, что моя гипотеза частично верна. Так хорошо бывает только во сне.

Мы лежали, обняв друг друга, и смотрели на солнечный лучик, пробившийся сквозь щель плотных темных штор с золотыми кисточками. Внезапно я вырвала свою душу из нежности и замерла.

— Ты кровь вытер? Чтобы не подумали, что ты меня убил… — встревоженно прошептала я, поглядывая в сторону пола.

— Судьба вытирала. Ползала с тряпкой, пока я вытирал тебя, переодевал и укладывал в кровать… — мое чудовище улыбнулось, а я поцеловала уголок его улыбки.

— А ты, оказывается, очень высокомерная Смерть! Поручил Судьбе заниматься грязной работой! — вздохнула я, пытаясь выплеснуть переполняющее меня счастье на весь несправедливый ко мне мир.

— Моя маленькая, бедная душа так плакала, не желая отпускать мою руку, что я не смог одеть ее в ночную рубашечку… Все это время моя душечка держала меня за руку… Не отпуская ни на секунду. В какой-то момент у меня промелькнула мысль, что ради тела придется пожертвовать свободой, но потом посмотрел я на твои маленькие пальчики, которые держат меня, и понял, что они заслужили намного большего, чем моя свобода…

— До рубашечки мы слегка не дотянули, но получилась отличная ночная юбочка, — заметила я, вспоминая свою набедренную повязку и снова беря его за руку.

— Душа моя, а теперь я прошу тебя, отпусти меня… — услышала я тихий шепот. Говорил он с таким страданием, словно перед вечной разлукой.

— Нет!!! — в ужасе дернулась я, еще сильней сжимая его руку. — Не уходи, прошу тебя… Только не это… Я умоляю тебя… Не надо… Вы же уже все проверили… Зачем еще проверка? Я не переживу третьего тура! Кто еще нас должен проверять? Список на стол!

Меня посадили, обняли, тихо смеясь.

— Я не навсегда, душа моя… Обычно я посылал принца, причем делал это в последний момент, глядя, как он несется, чуть не выламывая дверь… Скажу честно, меня много лет подряд это забавляло, — Иери смеялся, уткнув лицо в мое плечо. И я отпустила, давясь смехом. Оттуда, куда он собрался, обычно возвращаются…

«Дорогая, мне нужно время, чтобы осмыслить наши отношения, разложить все по полочкам, поэтому я должен немного побыть в одиночестве, — серьезным голосом заметил полярный лис, светясь от счастья, а потом добавил: — Дорогой, проверь заодно кнопку слива. Заедает!»

Я лежала и рассматривала комнату, натягивая одеяло на грудь. Это самый счастливый день в моей жизни. Самый-самый! Смутившись от собственного счастья, я спряталась под одеялом. Мы будем жить как нормальные люди! Да, конечно, моему любимому чудовищу будет тяжело, но он… он пожертвовал своей свободой ради меня… Он знал, на что шел, когда решил жить как человек… Ну почти как человек… Это цена, которую он будет платить много-много лет.

«И только посмей его разлюбить! Он ради тебя ипотеку взял! — сурово заметил сверкающий странным светом полярный лис. — А крышечка с надписью „Любовь“ еще пригодится! Я ее по дешевке кому-нибудь уступлю!»

Пока я рассуждала о прелестях «телесной» ипотеки, даже пыль, которая стояла в луче света, казалась мне волшебной. Любимый не захотел, чтобы я переезжала к нему в мир иной, поэтому переехал ко мне в этот.

Я быстро поела, а теперь кормила с вилочки одно страдающее чудовище, сидя у него на коленях под девизом: «Пока не съешь, я с тебя не слезу!» Основная задача — проконтролировать, чтобы он ел не только сладкое, но и все остальное. «Все остальное» капризная Смерть есть не хотела. Пришлось густо намазать мясо вареньем и кормить любимого этим шедевром кухни для беременных, глядя в страдальческие глаза, угрожая добавкой и мотивируя конфетами.

— Молодец, — улыбнулась я, целуя его в щеку. — Сейчас за конфетами смотаюсь. Туда и обратно. Если я встречу Гимнея, бога Любви, ты поможешь спрятать его труп? Я настроена решительно!

Меня обняли, проводя рукой по моему плечу.

— Труп мне сделать или сама справишься? — с улыбкой поинтересовалось мое любимое чудовище, вручая мне мешочек с золотыми.

* * *

В моей гардеробной нашлись запасные кеды и выстиранная одежда. Я съехала по перилам, гулко спрыгнула на пол, чуть не сбив с ног слуг, которые поторопились открыть мне дверь. Через три минуты я была на месте, поворачивая кольцо.

За дверью раздавались голоса. Я прислушалась.

— Девочки, мне без сахара… — послышался голос Вари. — Я худею…

— Сахар кончился. Тут есть кофе! — мрачно заметила Элла, шурша пакетом. — Саша, не бренчи! Башка раскалывается! Я тебе сейчас твою балалайку на голову надену!

— Рот закрой, альфа-самка! Я, между прочим, герцогиня! — хрипло огрызнулась Саша, снова что-то тренькая. — Любовь, любовь, какая же ты сука… Ты в сердце ломишься без стука… Любовь, любовь, ты подло ранишь в душу…

— А я принцесса! — послышался хвастливый Варин голос. — Так что принцесса — круче герцогини!

— Ой, девоньки, я бы сейчас съела суши! — простонала Элла, стуча ложкой. — Ой, а че я размешиваю? Сахара-то нет. Саша! Прекрати свой вой! Волчья стая на луну и то мелодичней воет, чем ты!

— Не нравится — не слушай! — возмутилась Саша, голося вороной с застарелым ларингитом. Если ворона из басни пела именно так, то весь лес выстроился бы к ней в очередь с кусками сыра в надежде, что она заткнется. Был бы среди «подношений» и плавленый сырок «Дружба-жвачка», и парафин под флагами Страны тюльпанов, и отечественный воск. Под деревом валялась бы убитая лиса, открывшая этот невероятный талант, с недоеденным куском сыра, который ей засунули в глотку. Так что ворона зря расстраивалась.

— Разбитое сердце опять не срастется… Осадок от чувства всегда остается… Любовь, любовь, какая же ты сука. Приносишь страданья, приносишь разлуку… — выла Саша, манерно выводя каждую немелодичную трель.

— Ненавижу ждать! — раздался высокомерный голос Галины. — Где мой чай? Почему мне чай не сделали?

— Руки есть? Встала и сама сделала! — огрызнулась Элла. — Чайник горячий. Только что кипел!

— Любовь, любовь… Лекарство от скуки… Но разве можно быть такой… сукой? Ты любовь не зови, не зови… Сердце закрыто навек для любви! — Саша пытала своим концертом уши всех присутствующих. Бесценный опыт. Теперь, если кого-то нужно сильно наказать, то достаточно закрыть его с Трубадурочкой в одной комнате. Судя по недовольным окрикам, Трубадурочка скоро получит по голове своей «бандурочкой».

— Ну что, красивые! Давайте по кружечке чая и кофея. За несостоявшуюся любовь! За этих козлов, которые нас не ценили! Все мужики — кобели, козлы и так далее! — раздался снисходительный голос Эллы. — Мы заслуживаем лучшего! А лучшее, конечно, впереди! Вот!

— Знаете, как у эльфов говорят? Пусть новые цветы весной будут прекрасней прежних! — заметила Варя.

Раздался звон кружек и стаканов. Мародеры нашли не только мои припасы, но и старые стаканы, долго пылившиеся в нижнем ящике моего стола.

— Короче, видела принца Любки… Красавец, шо капец! — заметила Саша, откладывая гитару. — Нет, ну реально классный… Такой заботливый, такой милый… А бабла просто немерено! Он Любке ни в чем не отказывает, прикиньте! Повезло ей… Хотя не понимаю, что он в ней нашел? Ни кожи ни рожи! Фигура у нее так себе… На троечку… А он просто ее боготворит!

— Че, правда, что ли? Она себе тут мужика нашла? Ничего себе! Вот это новость! Покажи, а? Он есть в каталоге? Может быть… — занервничала Элла, шурша файлами. — Согласна, с фигурой у нее так себе… Личико — на любителя… Не принцесса, короче.

— Да не ищи! Нет там принца! Я смотрела уже сто раз! Ну реально себе нормального выбрала, а нам какое-то дерьмо подсунула! — чихнула Саша. — Правда-правда. У него целый дворец, он ей там гардеробную сделал! Там столько этих нарядов, что просто глаза разбегаются… А украшений! Он ее подарками осыпает, на руках носит… Нет, ну реально любит… А она им просто пользуется! Вот. Мне просто интересно, как она его так ловко окрутила, что он глаз с нее не сводит!

— Нет, ну от принца и я бы не отказалась! — задумчиво заметила Галя, мысленно примеряя корону, которую уже перемерили все. — А то орки какие-то нищие… Ни платьев нормальных, ни побрякушек приличных. Живешь в шалаше… А там небось дворец! Слуги! А Любка — да. Лицо у нее какое-то простоватое…

— Блин, а я его, между прочим, выбрала! А Люба мне этого эльфа подсунула! — захныкала Варя. — Надо было не соглашаться и требовать принца! И чего я, дура, повелась? Пусть принца отдает в качестве моральной компенсации за то, что мужиков у нас отбила! Тем более у нее сисек почти нет!

— И принцы всем не достались… Одни придурки остались… Сука — любовь, одна сплошная ложь! — заныла Саша, жалостливо тренькая на своей балалайке. — Любовь настоящая, когда же ты придешь?

Самое время для торжественного выхода!

— Ну, здравствуйте, девочки, — заметила я, открывая дверь и глядя, как они подавились чаем. — Принца я вам не отдам. Даже не думайте.

— Мм… Привет, Люба… — с глубоким разочарованием на меня смотрели восемь глаз. Богиня в какой-то набедренной повязке и кожаном лифчике развалилась на диване, Саша в зеленом платье с вышивкой сидела на моем стуле, закинув ноги на мой стол, Элла в черном готическом платье мрачно гнездилась на подоконнике, а Варя в платье из шторки в горошек сидела на тумбочке, как на троне. На голове у нее была диадема с большим драгоценным камнем. Не хватало только Подсолнушка, что было крайне удивительно.

— Наконец-то! Сколько можно ждать! — возмутилась Галина, обмахиваясь бумагой как веером. — И почему кондишка не работает? Мы ее пытались включить, но она не включается! Фу, жарень!

— Итак, дамы, чего сидим, кого ждем? — осведомилась я, глядя на них насмешливым взглядом. А ведь еще недавно они тут ныли, скулили, жалобно заглядывая в глаза, мол, любви хочется.

Девочки переглядывались.

— Нет, ну это лохотрон полнейший! — лениво отозвалась «богиня», высказывая общественную позицию. — Ты че нам подсунула?

— Отстой какой-то! Видишь, ни у кого ничего не сложилось! — возмутилась «герцогиня», нехотя скидывая ноги с моего стола. Варя посмотрела на меня величественным взором, которому научилась у королевы-матери.

Позади меня раздался шум. А вот и последняя!

— Бинты… Йод, вата… Перекись водорода, — Катя лихорадочно шарила по ящикам в поисках вышеперечисленного. — Антисанитария, бинтов нет… Ничего нет! Люба, у тебя есть бумажные деньги? Просто у меня тут золото…

Я вспомнила, что видела автомобильную аптечку в тумбочке. Радовало, что не распакованная, смущало то, что пыльная.

— Вот, держи! — протянула я пластиковый чемоданчик, глядя, как она ногтями сдирает пленку с аптечки. — Сильно досталось?

— Да нет. Мерха в руку ранили! Иголка, нитка дома есть… Антисептик в аптечке есть… Люба, помоги мне обратно вернуться. Там один «вояка-герой» страдает! Раненый… — занервничала Подсолнушек, сгребая свое богатство. — Дурачок бородатый! Говорила я ему, не надо идти на войну, но он пошел ведь! Беда-беда…

Девочки притихли, переглядываясь.

— Притащили, раненного. С них как наваждение спало! Лежит Мерх, страдает, клянется в любви, руки целует… Пенечек мой… Ну кто его туда толкал? А сейчас у гномов бинты в дефиците… Ни рану промыть, ни продезинфицировать… Я ему говорю, мол, лежи смирно, я сейчас вернусь… А он плачет, говорит, чтобы не бросала. Прощения просит за свои слова… Люба, можешь показать мне, как правильно повязку накладывать? Мне посмотреть надо… — лепетала Подсолнушек, протягивая руку к моему планшету, я видела, что рукав нового платья заляпан кровью.

Пока Катя ковырялась в планшете, читая и рассматривая рисунки по оказанию первой помощи, я с явным интересом смотрела на остальных.

— Нет, ну один нормальный попался! Подфартило! — вздохнула Саша, скривившись. — Не то что мой придурок! Кароч, мы тут присмотрели себе других. Там закладочки лежат! Я хочу себе вон того белокурого эльфа. Только не этого Листочка! Я уже про него столько наслушалась, что, спасибо, не надо!

— Я хочу себе вон того чародея! Пусть исполняет все мои желания! — «богиня» ткнула пальцем в старичка. — Думаю, что покруче будет, чем любой принц.

«Не хочу быть больше местной достопримечательностью! А хочу быть владычицей магии, и чтобы чародей был у меня на посылках!» — согласился с выбором полярный лис.

— А я думаю постепенно перейти на людей! — усмехнулась Элла. — Там такой симпатичный мужичок на шестнадцатой странице… Так что ты наберешь, когда получится! Хорошо, что меня оборотнем сделать не успели, а то не смогла бы из стаи уйти…

Я смотрела на них и усмехалась их наивности.

— Ты же мой номер знаешь? — деловито поинтересовалась «богиня». — Звякнешь, как там чего получилось… Но только чтобы побыстрее…

— Девочки, лавочка закрыта. Я здесь больше не работаю. Извините, — приветливо улыбнулась я, глядя на растерянные лица. А потом решила их добить: — Я посвящала время вашей личной жизни, а теперь решила посвятить время своей. А моему любимому не очень нравится, когда я охмуряю чужих женихов. Так что выбор прост. Или зеркало. Или дверь.

— Ты уходишь? — почти хором воскликнули невесты, озадаченно переглядываясь. — А нам че теперь делать? Почему ты не предупредила? Блин, какого черта! Так нечестно! Я же говорила, что это кидалово! Вот на фига так людей разводить?

Они возмущенно смотрели на меня. Трубадурочка — Саша, Принцесса в горошек — Варя, Красная Шапочка — Элла и Старуха без корыта — Галина. Дюймовочка-Катя уже спешно записала на бумажку все, что нужно, и отправилась обратно.

— Мне пора, девочки. Хотите — возвращайтесь обратно к женихам, не хотите — оставайтесь в этом мире, — вздохнула я, открывая дверь и направляясь в магазин. Передо мной стоял молодой человек, нервно поглядывая в свой планшет.

— Николай, торговый представитель «VROT», Ипатьево. Сочки и чаечки! Заявку повторим? Просто у нас появился еще чай «Вкус с Перми». С молоком. Сразу в пакетике сухие сливки, — мялся торговый представитель. — Инновация на рынке чаев!

— Я ваш «понос» до конца не продала, а вы мне «Вкус… спер… тьфу! мы» тычете! — возмутилась немолодая продавщица, показывая на сиротливую полку с развеселым и шустрым Оносиком. — Буду возврат оформлять! Двое взяли, так плевались, что пришли мне высказывать!

— Давайте я на следующей неделе подойду. Сейчас остатки сниму, — кисло улыбнулся парниша, снова набивая что-то в планшете, давая мне дорогу и вжимаясь в цветной холодильник.

Я купила несколько коробок конфет, прихватила сгущенки, представляя, в каком восторге будет мой любимый сладкоежка. А потом смущенно протянула золотую монету.

— Золотая, не переживайте! — вздохнула я, понимая, что сейчас могут начаться проблемы, а ехать в ломбард не хотелось.

— Знаю! Думаешь, первая, кто золотом со мной расплачивается? — усмехнулась продавщица, давая мне сдачу бумажками и неплохо ориентируясь в цене на золото. — Вы с этого брачного агентства? За границей хоть остались нормальные мужики? Или такие же, как здеся?

— С таким подходом — нет. Будьте спокойны, не остались, — обнадежила я, закрывая дверь.

На подходах к офису я увидела Гимнея, который пытался вытащить зеркало и какие-то коробки. Путь ему перегородила женщина средних лет. Холеная, красивая и деловая.

— Вы, уважаемый «бракодел», мне за аренду должны знаете сколько? — возмутилась она, преграждая ему путь, нетерпеливо притопывая ногой и скрестив руки на груди. — Я не позволю вам забрать вещи, пока не увижу всю сумму! Я вам сколько раз звонила? Сколько раз вы мне рассказывали, что «потом»! Вы у меня даже как «Потомок» записаны! Так что поставьте зеркало на место!

— Вы не имеете права! — орал, багровея, Гимней, пытаясь прислонить зеркало к стене. — Я на вас в полицию напишу! Скажу, что в сейфе у меня было два миллиона рублей на зарплату!

— Девушка! — хозяйка поймала меня за руку, глядя на Гимнея, открывшего рот от удивления. Согласна. Не ждал. Ну хоть бы надеялся и верил! — Будете свидетелем! Сейчас слесарь приедет замки менять! Мы акт составим в двух экземплярах. А вы, девушка, распишитесь, что не было никаких миллионов! И пусть документы предоставит на это барахло! Я так просто их не отдам! Заносите обратно! Я на вас в суд подавать собираюсь!

Гимней нехотя втащил зеркало обратно.

— Так, я сейчас вызову полицию! — грозно произнес он, размахивая телефоном, словно рыцарь мечом. — И сам на вас заявление напишу! На всех вас! И на тебя, Любовь, я тоже заявление напишу! Я вас всех посажу за воровство! У меня теща имеет связи в прокуратуре! Вас это не пугает?

— Нет, не пугает, — усмехнулась хозяйка. — Моя прапрабабушка была знакома с Бонапартом.

Гимней решительно двинулся к машине, но его остановило мелодичное хлюпанье стандартного звонка, от которого в любом общественном транспорте начинается подозрительное шевеление. Подошедший тем временем слесарь ковырял замок, не вынимая изо рта сигарету.

— Да, продаю… Да… Пробег? Да в объявлении все указано! Нет, не битая… — доносилось до нас, пока Гимней ощупывал пальцами крыло. — Заводская… Нет, не уступлю! И так за бесценок отдаю! Срочно деньги нужны…

Я нервничала. Если сейчас помещение закроется, то как я попаду обратно? В голове уже вертелась тысяча вариантов взлома без кражи, но с последующей пропажей…

— Расписывайся, — задумчиво произнесла хозяйка, глядя, как я ставлю корявенькую роспись. — А вот твой ключ, Любовь. И скажи любимому, что сгущенка от меня… Кхе… Теперь это твое помещение… Делай с ним что хочешь. Считай, это подарком судьбы… В знак уважения и примирения.

Я взяла ключ, не веря своему счастью. Да, ключ подходит… Я открыла дверь, глядя на весь интерьер. Неужели теперь это все мое? Не верю… Не может быть!

— А насчет этого «бракодела» не переживай. Развели с квартирой, разведут с машиной. Через три месяца, если будешь в районе вокзала, можешь передать ему денежный привет мелочью. Хотел он увидеть мир? Так я его по миру и пущу! В тот момент, когда он поймет, что деньги — не главное, тогда, возможно, его жизнь изменится к лучшему.

Судьба исчезла, а я осталась одна. Я ее боюсь. Честно, боюсь… Она непредсказуема.

Пока я свыкалась с мыслью, что все это теперь принадлежит мне, дверь открылась. Я остолбенела, как суслик, который смотрит на фермера с лопатой, понимая, что конец близок. На пороге стоял… Олень.

— Значит, не соврал! — с ненавистью заметил Олень, сбрасывая вызов телефона. — Сбежала, значит. Я к тебе домой съездил, ждал тебя там, а ты где-то шлялась… Какого черта я должен за тобой бегать, шалава!

— А кто тебя заставляет? — спокойно и удивленно заметила я, внезапно осмелев. После того что я недавно пережила, Олень — это еще не самое страшное, что может произойти в жизни. — Объясняю тебе на пальцах. Ты для меня — никто. Я не хочу быть с тобой. Я тебя бросила. И не хочу, чтобы ты вмешивался в мою жизнь. Передай привет моим родителям. И скажи, что у меня все хорошо, если их действительно волнует мое благополучие. Меня, по-крайней мере, больше никто не бьет. И не оскорбляет. Просто так, потому что надо на ком-то сорвать свою злость.

— Потаскуха! Как ты смеешь! Кто это тебе подарил? А? Твой ублюдок? А почему мое кольцо не носишь? — взвинтился ревнивец, делая шаг ко мне и не сводя глаз с моего бесценного кольца с гранатом.

— Твое кольцо я сдала в ломбард. Мне денег не хватало заплатить за квартиру. Там сразу за два месяца платить надо было, — спокойно ответила я, вспоминая, с каким удовольствием пересчитывала выручку. — Включи здравый смысл и прекрати меня преследовать! Понимаешь, что если ты от меня не отстанешь, тебя ждет смерть… Я не шучу… Лучше иди туда, откуда пришел… По-хорошему. Извини, мне пора! Все, пока. Надеюсь, что мы больше не увидимся.

Пока мы разговаривали, я успела включить зеркало и выбрать нужную локацию.

Оп! Я распахнула дверь и оглянулась, взлетая по ступенькам. И тут я во что-то врезалась. Меня тут же обняли, прижали к себе, пытаясь успокоить.

— Душа моя, — Иери убрал волосы с моего лица. — Я переживал, волновался… Я готов был уже идти за тобой. Но вижу, что Судьба выполнила мою маленькую просьбу.

Я обернулась, увидела открытую дверь и Оленя, который недоверчиво, с ненавистью пролетариата к буржуям, осматривает роскошный холл, в котором мы с любимым стояли в обнимку, пока я переводила дух.

— Понятно… На бабки повелась, шалава. Нет, ну конечно, отгрохать такую домину… Это же сколько воровать-то надо! И как тебя еще не посадили? — заметил он с омерзением, глядя на огромную лестницу и на нас. — Так че? Этот дрыщ патлатый и есть твой жених? Тю, да я его вообще за мужика не считаю. Слышишь, дрьпц, ты на какие бабки отстроился? Ниче, скоро за тебя прокуратура возьмется… Если хорошо копнуть, то и под тебя закон найдется! И статья…

Я не выдержала. Мне было так смешно слышать эти рассуждения вслух, что я действительно хихикнула.

— Как тебе это нравится, душечка? — спросил Иери, глядя на мою улыбку, обнимая меня и обращаясь к незваному гостю. — Вообще-то здесь законы принимаю я.

— Все вы так говорите, а потом сидите и рыло на суде прикрываете в камере перед камерами! — усмехнулся Олень. — Слушай, я реально сейчас пацанам звякну. Пусть проверяют все твои доходы, доходяга. Поднимают твои декларации на все твое имущество. Как там тебя? Фамилию, имя, должность.

Должность, я, наверное, не стала бы уточнять. Я опять прыснула, а меня обняли и прошептали на ушко:

— Душа моя, я хотел убить его сразу, но Судьба сказала, что он сильно над тобой издевался, заставив почувствовать себя сумасшедшей. Если хочешь, я прикончу его на месте, а хочешь — растяну удовольствие. Тебе ничего не угрожает… Так что ты выбираешь?

— Я еще не решила, — вздохнула я, глядя, как Олень пытается набрать чей-то номер.

— Понатыкали заглушек! — процедил Олень, снова пытаясь набрать номер. — Связь не ловит.

— Поднимайся наверх, — с усмешкой заметил Иери, глядя на тщетные попытки дозвониться неведомым силам и силовикам. — Я хочу с тобой поговорить.

— Да ты, вижу, совсем прекрасно себя чувствуешь! — произнес Олень, глядя на слуг. — Ничего, найдется и на тебя управа. Ты хоть знаешь, кому ты дорогу перешел?

— Знать не хочу, — равнодушно пожал плечами Иери. — Поднимайся по-хорошему, или я тебя лично туда потащу. Но это будет очень больно.

— Рискни здоровьем! — огрызнулся Олень, снова осматривая интерьер.

— Душа моя, он не хочет идти сам. Придется мне его привести. Я не хочу разговаривать здесь, — улыбнулся Иери, подходя к нему.

— И что ты мне сделаешь, патлатый? — сразу же набычился Олень, снисходительно глядя на противника. Да, разница в росте была. В комплекции тоже. Иери был в полтора раза худее и на полголовы ниже Оленя. — Да я тебя одним ударом угандошу!

Через секунду Олень завис в воздухе на вытянутой руке.

— Я повторять не люблю. Ты меня понял? Я сказал тебе — подняться наверх. Если я сказал, то это значит, что ты должен подняться за мной наверх. И не заставлять меня ждать. Не порти мой сюрприз душечке, — спокойно заметило мое любимое чудовище, глядя, как изумленный Олень кашляет и пытается вырваться, болтая ногами в воздухе.

Через минуту покрасневшего и глотающего воздух Оленя спокойно, легко и непринужденно несли наверх на вытянутой руке. В этот момент мне казалось, что сквозь силуэт человеческого тела просвечивает черная тень с горящими глазами. И это не человеческая рука, а черная когтистая лапа держит моего мучителя за горло.

Уже в комнате Оленя швырнули на пол. Иери сел на диванчик, усадил меня рядом с собой и обнял, целуя в висок.

— Душа моя, я хочу сделать тебе сюрприз и теперь переживаю, понравится ли он тебе или нет, — шептало мое чудовище, прижимая меня к себе. — Не переживай, он ничего тебе не сделает… Для смерти нет законов.

«Есть только общие рекомендации по здоровому образу жизни, которая внезапно обрывается падением кирпича на голову!» — обрадовался полярный лис, готовя крышку. К слову «Любовь» он дописал «требует жертв!». Полюбовавшись на крышечку, песец поцеловал ее и приготовился.

— Да за это тебя посадят, урод! — злобно заметил Олень, потирая шею, на которой остался почерневший отпечаток. Я отчетливо видела отпечаток явно не человеческой руки. — Я лично тебя посажу! За нападение на сотрудника при исполнении!

— А ты не исполняй. Я хотел бы, чтобы ты попросил прощения у моей душечки. За все, что ты сделал, — спокойно и снисходительно заметила моя Смерть.

— Прощения? Да твоя шалава со всем городом переспала! Знаешь, какой ты у нее по счету? — резко сменил тон Олень, глядя на меня. — Да об нее весь город ноги вытирал! Так что не связывайся с ней. Я связался, теперь мучаюсь. Мне просто ее родителей жаль. Искренне жаль. Хорошие люди.

— Чего ты хочешь добиться этой ложью? — усмехнулся Иери, с интересом глядя ему в глаза. — Ты говоришь это с такой надеждой в душе, словно я сейчас подойду к тебе, протяну руку и скажу: «Спасибо, что предупредил! А я тут как раз жениться собрался! Извини, что погорячился!».

— Да брось! Она тебя за нос водит! Про меня кучу гадостей вывалила, не так ли? — скривился Олень. — Пойми, у нее реальные проблемы с головой! Она больная. Врет на каждом шагу! Всем врет.

— А сам ты человек честный, не так ли? — улыбнулась моя Смерть. — И сейчас ты говоришь мне всю правду?

— Да не вру я, жизнью клянусь! — произнес Олень, сплевывая на пол и потирая шею.

— Душа моя, он жизнью клянется, представляешь? — рассмеялся любимый, с любопытством глядя на героя нашего дня, который в данный момент исполнял обязанности телевизора. — Лжец, который клянется своей жизнью. А ты не боишься, что такую клятву кто-нибудь услышит? Смерть, например…

— Недолго тебе тут пальцы веером крутить осталось! — многозначительно пообещал Олень, понимая, что ему не верят. Он достал удостоверение и показал его в качестве акта устрашения. — Видал? Ты понял, с кем связался? Я до тебя докопаюсь. Придет время, я тебя все-таки достану! Из-под земли достану! А твою шала…

Иери встал и молча впечатал Оленя лицом в стену. Изображение принца и чудовища снова словно накладывались одно на другое. Со стены посыпалась штукатурка. Удостоверение шлепнулось на пол.

— Зачем ждать, когда придет время? Меня ты уже достал. — Олень тут же снова стал частью стены. После нескольких страстных поцелуев со стеной, он упал на землю бледный и трясущийся от страха и боли, затравленно озираясь, с ужасом глядя, как у него по испачканному побелкой лицу течет кровь.

— Смотри не умирай. А то испортишь мой сюрприз… — улыбнулась моя Смерть, глядя на свою «жертву».

Иери спокойно вытер руки об его одежду, а потом подошел ко мне, присел на корточки, беря меня за руки и слегка их поглаживая. Его глаза горели, он смотрел на меня таким трогательным взглядом, что я вспомнила о конфетах.

— Душа моя, я хочу сделать тебе маленький подарок… Но я переживаю, понравится он тебе или нет? Почему-то, как только Судьба рассказала о твоих приключениях, я подумал об этом подарке… — моя коварная Смерть смотрела на меня и умоляла согласиться на подарок. Я наклонилась и поцеловала его в знак согласия. Мне ответили на поцелуй.

«Мне уже самому интересно!» — заметил полярный лис, глядя на меня с изумлением. Он просто сиял от счастья.

— Но чтобы его получить, ты должна закрыть глазки… Договорились? Закрой глазки и посчитай до десяти. Пожалуйста… Ты больше никогда-никогда не будешь его бояться… Давай, душечка, закрывай глазки… Ра-а-аз… Дальше сама… — мои руки спешно поцеловали и отпустили.

Я закрыла глазки и начала свой отсчет. Я слышала, как скрипнула дверь, как что-то тяжелое волокли по комнате. Десять!

— Открывай, душа моя, — прошептал Иери, что-то вкладывая мне в руки. — Ты больше никогда не будешь его бояться… Никогда-никогда…

Я почувствовала пальцами кожаный ремешок. А на конце поводка сидел дрожащий… Лордик. Он нервно оглядывался и пищал от ужаса.

— Лордик? — удивилась я, глядя на кроху. Нет, я действительно мечтала о собачке. Но это было давно… И сейчас я не очень уверена, что мне хочется иметь собачонку.

Иери бросил взгляд на козявку, которая дергалась так, словно ее доедали беспощадные и кровожадные блохи размером с упитанного тарантула. Эта тонколапая насмешка над природой пыталась избавиться от ошейника и поводка, пронзительно скуля.

— Нет, не Лордик, — улыбнулось чудовище, внимательно глядя на мою реакцию и показывая пыльное удостоверение. — Я специально попросил Судьбу привести его сюда…

— То есть ты хочешь сказать, что это… — я не верила в то, что такое возможно, глядя в глаза микробу на тонких лапах. — Это… он? Душа этого придурка теперь в этом… микробушке?

«Дед Мороз, извини! Твои подарки — фигня по сравнению с тем, что нам только что подарили!» — обрадовался полярный лис, протирая новый могильный камень с надписью «Страх».

Я смотрю в глаза своему страху, а он отводит перепуганные и изумленные глаза, боясь меня до судорог.

Глядя на песика, который завыл, поднимая морду вверх, я рассмеялась, закрывая рот рукой. Не может быть! На поводке! Не верю, честное слово!

— И что мне теперь с ним делать? Он все понимает? — поинтересовалась я, подтаскивая упирающегося пса к себе, глядя, как он брюхом скользит по паркету, раскинув тонкие лапы. За ним стелилась лужа. Он уже просто орал от страха, как поросенок, которого тянут на убой.

«В некоторых племенах существует традиция. Новобрачный после свадьбы выбивает супруге передние зубы. На что только не идут мужчины, чтобы не покупать обручальные кольца!» — рассмеялся песец, глядя на трясущегося главного адепта этой философии.

— Он все помнит, все понимает, — Иери переживал, глядя на мою реакцию. — А теперь душа моя может в любой момент сорвать на тебе плохое настроение, пнуть тебя, если ей что-то не понравится. Ты целиком и полностью в ее власти… И попробуй только ее укусить. Это будет последнее, что ты сделал в своей жизни… Если мне не понравится, как ты себя ведешь, не понравится, что ты залез в мою кровать, не вовремя тявкнул, пеняй на себя. Почувствуй себя маленькой собачкой, зависящей от настроения хозяев. Почувствуй то же самое, что чувствовала моя душечка, когда имела несчастье жить с тобой. Она теперь твоя хозяйка. А я твой хозяин. Поверь мне, в отношениях не все бывает гладко, но теперь мы знаем точно, на ком мы сможем сорвать злость.

Я смотрела в перепуганные глаза своего палача, переводила взгляд на поводок и ошейник, который он когда-то мечтал надеть на мою шею. Песик вылизывал мои ноги, жалобно скуля и заглядывая в глаза.

— Прости, душа моя, мне просто было бы неприятно, если бы за твои страдания он получил быструю и болезненную смерть. Если скажешь, я от него избавлюсь. В любой момент, — Иери поцеловал меня, глядя, как пес заходится в лае и возмущении, поджимая маленький трясущийся хвостик и семеня на тонких лапках вокруг своей лужи.

— Пусть ревнует… — прошептало мое чудовище, не отрываясь от моих губ и положив руку мне на щеку.

— Я тебя… — всхлипнула я, вкладывая в поцелуй всю свою любовь.

— И я тебя… — услышала я перед тем, как забыть о том, что где-то в коридоре тают конфеты, на поводке безвольно висит тот, кого я боялась больше всего на свете. Где-то в том мире сидят недовольные невесты, еще раз убеждаясь в том, что «нормальных мужиков» не осталось, заключает неудачную сделку купли-продажи авто мой бывший директор, а рядом стоит Судьба. Я даже занервничала. И теперь мне кажется, что даже неправильно набранный номер и первая встреча в темном лесу — ее рук дело. А может быть, и нет… Надо будет у нее как-нибудь спросить об этом.

Я почувствовала, как мне на шею легло что-то прохладное, а потом застегнулось на затылке.

— Судьба вернула мне ожерелье. Выкупила из ломбарда, куда его недавно сдали… — прошептал Иери, поглаживая пальцами красные камни. — И теперь я точно знаю, что оно всегда будет со мной…

— Знаешь, как его называют люди? — спросила я, глядя на свою грудь. — «Любовница Смерти».

— Теперь я понимаю, почему оно постоянно то исчезало, то возвращалось. Ты мне только что открыла глаза, душа моя, — улыбнулось мое чудовище. — Надо исправлять название, чтобы оно больше никуда не исчезло. Я думаю, стоит назвать его «Женой».