© Юраш К., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

 

Глава первая

Кому должна, я всем прощаю!

Есть женщины, которые страдают от одиночества, а я не страдаю. Я им наслаждаюсь. Давайте начистоту. Принца своего я не встретила. Ни в шестнадцать, ни в восемнадцать, ни в двадцать пять к моему дому не прискакал белый конь, с которого на раскоряку не стек бедный принц, одергивая галифе, и не пошел трезвонить в домофон с криками: «Юля! Открой! Я к тебе!» Есть у меня подозрение, что он все-таки приезжал. Но в этот момент я, как обычно, была на работе, поэтому принц сиротливо постоял у подъезда, снова расправляя галифе и его отбитое долгой дорогой содержимое, почесал корону и поскакал к другой девушке, которую застал дома. И жили они долго и счастливо, пока не умерли в один день. Хотя нет, принц не приезжал. Бабушки у подъезда обязательно мне бы сообщили об этом.

Так что с личной жизнью, как говорят некоторые мои знакомые, у меня не сложилось. Знакомых коней было много, а принцев не попадалось. Был «Конь в Пальто», который не вынимал изо рта сигарету и постоянно рассказывал о своих наполеоновских планах на будущее. Унылое настоящее его не интересовало. А вот светлое будущее – совсем другое дело. Воздушные замки собственного бизнеса, воздушная квартира, воздушная машина. После моего намека на то, что «будущее начинается уже сегодня», он почему-то обиделся, распечатал новую пачку сигарет и снова начал строить амбициозные планы на пока еще не заработанные деньги. На день его рождения я подарила ему «воздушную» женщину и попросила удалить мой номер.

Был «Конь в Авто», постоянно жалующийся на шумы в моторе и часами доказывающий мне принципиальную разницу между иномаркой и производной отечественного автопрома. Все диалоги сводились к примерно такому абсурду:

– Давай поговорим о Шекспире?

– Давай. Если бы у Шекспира была машина, то у него по-любому были бы шумы в моторе. А все почему? Потому что…

Наши отношения напрямую зависели от шумов в коробке, в моторе, в работе системы охлаждения и прочих неполадок в начинке железного коня. Когда там что-то барахлило, о романтике речи быть не могло! А поскольку в машине всегда что-то стучало, грюкало, дребезжало или ему так казалось, наши «отношения» дальше разговоров не сдвинулись. Зато я теперь все знаю про роторные двигатели, про пальцы мотора, про присадки и где подешевле можно заказать детали. А также все СТО в окрестностях. Именно там у нас и проходили свидания. Точнее, начиналось свидание так: «А поехали, съездим куда-нибудь», а заканчивалось: «Ой! Тут СТО неподалеку. Давай заглянем. Мне кажется, что в коробке что-то хрустит!»

Был «Конь За Что?», с виду производящий впечатление солидного и вполне ответственного человека, на поверку оказавшегося таким нытиком, что диву даешься, как такой красивый, явно не глупый мужчина может столько ныть? К концу разговора с ним мои уши опухали и сворачивались в трубочку. А после того как он в очередной раз пересказывал одну и ту же историю, у меня возникало горячее желание великодушно добить страдальца, чтобы не мучился. Не выдержав моральных истязаний, я просто перестала брать трубку. И тогда он стал наяривать с других номеров. Надо же кому-то излить душу? Потом отстал. Нашел свободные здоровые уши.

«Конь Никто» тоже однажды мелькнул на горизонте моей жизни. Он считал, что осчастливил меня собой, за что я должна быть по гроб жизни ему обязана и благодарна. «Никто, кроме меня, не поведется на такую, как ты!» Вот, собственно, последнее, что я услышала в трубке телефона, перед тем как сбросить вызов и стереть его номер.

Последним в послужном списке моего «коневодства» был «Конь Зато». Ну и что, что он не поздравил меня с Новым годом, ЗАТО три недели назад мы были в кино. Ну и что, что у него совсем нет денег на такси, ЗАТО он отжимается от перекладины двадцать раз! И что с того, что он внезапно ни с того ни с сего пропал на три недели, ЗАТО теперь он знает, что я – лучшая! Три недели он проверял, лучшая я или нет! Сравнивал. Молодец! Я победила. Ничего себе! Я должна залезть на пьедестал, сжать в руках кубок и целовать медальку. Чуть ниже стоят серебряная и бронзовая призерши, с завистью глядя на меня-счастливицу. Еще бы! Я победила! Вместо гимна должен заиграть Мендельсон. Но не заиграл.

Были и другие кони, но они проскакали мимо, пуская пыль в глаза.

И я даже рада этому. Смотрю на своих бытом заезженных подруг, у которых в голове вертится только одна мысль: «Что приготовить вечером и во сколько я сегодня лягу спать», и наслаждаюсь… одиночеством. Готовить на целую роту не надо, убирать за домашними «хрюшками» не надо, уроки учить с маленьким геймером не надо. Живи и радуйся.

«А как же гвоздь забить?» – спрашивают меня, упоминая и засорившуюся раковину, и текущую трубу, и шкаф на шестой этаж. Гвоздь забить я и сама умею, раковину прочистить – не проблема, а для сложных сантехнических работ есть специальные люди, которые за умеренную плату поменяют и трубы, и краны. Про шкаф я вообще молчу. Может быть, в дремучем Средневековье, когда женщина и пикнуть боялась, молча входя в перечень имущества супруга, без мужчины было тяжеловато, но сейчас, когда Клара Цеткин и Роза Люксембург поставили знак равенства между «м» и «жо», с этим вообще нет никаких проблем.

Нет, ну, конечно, накатывают на меня приступы меланхолии, когда я сижу на диване, смотрю мелодраму, попивая чай, и мне так хочется прижаться к сильному мужскому плечу, чтобы меня защитили и спасли, а потом страстно поцеловали. Но потом я мысленно переношу героев в двушку без евроремонта и наслаждаюсь тем, как медленно, но верно их «любовь» скатывается в «бытовуху». Вот такая я злая. Скарлетт, стирающая хозяйственным мылом носки Ретту Батлеру; Анжелика, кромсающая капусту для борща Жоффрею; Мэгги, моющая гору посуды за Ральфом де Брикассаром. Красота! Сотни историй «неземной любви», которые отлично смотрятся на фоне дворца, кучи прислуги, фонтанов, карет и «мсьеканья», но абсолютно не вписываются в унылый семейный быт. Стоит мне это представить, как меланхолия проходит без следа. Я, наверное, так долго ждала принца, что со временем научилась обходиться без него. Я – сама себе принц.

Ладно, что-то я отвлеклась. Итак, ничего не забыла? Деньги взяла? Взяла. Вот они. Телефон? В кармане. Все вроде бы. Паспорт! Да, паспорт! Есть! Отлично. Мало ли, а вдруг пригодится? Теперь вызываем белого коня… Тьфу ты, такси.

– Алло, здравствуйте, а можно машинку? – Я продиктовала свой адрес. – Мне до автовокзала. Хорошо, подожду.

Через десять минут квакнуло СМС: «К вам едет «Шевроле», цвет голубой, номер…» Отлично. Пора выдвигаться.

Я закрыла дверь, радуясь, как легко и просто она теперь запирается. Новый замок поставила. Сама. Медальку уже себе купила. Шоколадную. И съела. В гордом одиночестве.

Телефон противно мяукнул.

– Юлечка, солнышко, ну ты где? Ты же обещала меня встретить! – раздался писклявый голосок моей младшей сестры. – Я тут стою одна… с сумочками. Они такие тяжеленькие…

– Ну постой еще немного. Сейчас приеду! – ответила я, прижимая телефон к плечу и запихивая ключи в сумку.

– Юлечка, солнышко, а побыстрее можно? Просто я не могу дотащить сумочки до скамеечки! – На том конце голос был жалобный-жалобный. Такое чувство, будто Настя стоит одна в темном переулке, а напротив шесть вооруженных до зубов амбалов, которые чего-то от нее хотят. Или она задолжала кучу денег сицилийской мафии, а сейчас, сплюнув скотч, под дулом пистолета вещает мне о том, что ей срочно нужна помощь. Любая. Но желательно скорая и финансовая.

– Попроси кого-нибудь из мужиков! Ты что там? Одна на необитаемом острове? – раздраженно спросила я, удивляясь наглости сестрички.

– Мне так неловко… – раздался мяукающий голос. Мамин «котенок». А сестру напрягать – ловко? Ладно, надеваем футболку с надписью с буквой «S», стринги поверх колготок и простыню на плечи. Полетели спасать!

Стоило мне только выйти из подъезда, как раздался еще один звонок. Мама.

– Юля! Почему ты не встретила Настеньку? Вы же договаривались! Она там, бедненькая, стоит на вокзале, одна, с сумками… – Строгий мамин голос отчитывал меня по всем пунктам.

– А ничего, что автобус пришел на полчаса рань… Хорошо, мам… Да, мам… Уже еду… – отвечала я, всматриваясь вдаль. Где этот «Шевроле»?

Если вы подумали, что моей сестре двенадцать лет и она впервые вышла из дома, щурясь на свет божий, то вы глубоко заблуждаетесь. Ей двадцать пять. Она второй раз замужем, и у нее двое детей. Но она «мамин котенок», а я – «палочка-выручалочка». Так что пока я закрывала дверь и спускалась вниз по лестнице, «котенок» уже намурчал маме о том, что я ее не встретила, такая-сякая, а она одна, с сумками, на вокзале, и ей очень страшно, холодно и одиноко.

Я выручаю сестру столько, сколько себя помню. В семь лет мазала ей йодом коленки и подогревала кашу, в десять делала за нее домашнее задание, в пятнадцать разбиралась с ее приставучими ухажерами, в двадцать писала курсовые, дипломы, в двадцать три объясняла ее первому мужу, что поднимать руку на беременную жену нехорошо, пока «котенок» молча страдал в уголке. Я сама тащила ее за руку подавать заявление на развод, потому что «котенок» свято верил в то, что все наладится и это было в последний раз. «Он ведь обещал? Обещал! Он такой хороший, только вот иногда… Да… А синяки на животе пройдут… Ну и что, что ногами бил? Он мне знаешь какие розы подарил после этого! Я сейчас тебе фоточку покажу! А тебе, Юлька, никто цветов не дарит! Бе! А! Вот еще! Смотри какие розы! Зацени! А это мы с ним целуемся на фоне роз! Я эту фоточку себе на аватарку поставила! Правда, супер?» Супер. До следующего звонка и всхлипываний в трубку: «Юля, он меня сейчас убьет! Сделай что-нибудь! Он снова пришел пьяный! Ма-а-амочки, он сейчас дверь выломает! Я так боюсь! Юля!»

Где такси? Я стояла, нервно переминаясь с ноги на ногу, поставив телефон на беззвучный режим. Он вибрировал, не переставая, потому что именно сейчас моя дорогая мама и ее «котенок» наперебой наяривают мне в надежде, что я положила телефон в задний карман джинсов и каждая вибрация придает моему телу необходимое ускорение.

Прилетит вдруг волшебник в голубом «шевроле» и домчит до вокзала меня… Я уже теряла терпение, поглядывая на часы. Кто ж знал, что автобус приедет на полчаса раньше? Исходя из маминого монолога, я должна была занять место на вокзале еще с вечера, потеснив бомжей и бродячих собак, дабы, отдохнув как следует, встретить сестренку с «о-о-очень тяжелыми сумками». А потом пять дней выгуливать, кормить и ублажать «котенка». «Котенок» потом бессовестно выгребет содержимое моего холодильника «на дорожку», перемеряет весь мой гардероб со словами: «Тебе что? Жалко, что ли?», заберет штук пять понравившихся ей нарядов, вытряхнет мою косметичку: «Ну ты же все равно почти не красишься!» – и упорхнет домой, целуя меня в щечку и передавая привет от «мамулечки». Кошачья семья, на данный момент проживающая вместе с моей мамой в соседнем городе, к себе в гости зовет меня редко. И только тогда, когда чему-то настанет полярный лис. Зовут осторожно, деликатно, под предлогом «попить чайку», а потом начнут жаловаться, мол, сломалось… И смотрят на меня жалобно-жалобно. Не смущает их и то, что в доме вроде бы есть мужик. Но у него настолько золотые руки, что он боится даже прикасаться к инструментам.

Я понимаю, что пора бы давно послать их всех куда подальше, выдать транспарант с надписью «Спасение утопающих…», но… увы. Я не могу этого сделать. Не потому, что я морально слабая и бесхребетная личность, на которой очень удобно кататься, нет. Причина совсем в другом.

Тревожно глядя вдаль, я вздрогнула, когда почувствовала, что кто-то трется о мою ногу. Огромный черный котяра наворачивал вокруг меня круги, как дети на утреннике вокруг елки.

– Брысь! – прошипела я на него.

Кот посмотрел на меня тяжелым взглядом голубых глаз и продолжил самозабвенно натирать мои ноги, утробно мурча и требуя, чтобы я взяла его к себе домой.

Я понимаю, что мне, как одинокой женщине, полагается кот. Большой, жирный, ленивый кот. Чтобы он смотрел на меня суровым взглядом единственного мужика в доме, самозабвенно вылизывал пушистые «бубенчики», просился погулять с первыми тающими сосульками, а потом приходил побитый, плешивый, с разодранной мордой и обессиленно падал у порога. Дело сделано. Природа торжествует. Через полгода на меня будут смотреть из каждой подворотни точно такие же угрюмые, подозрительно знакомые кошачьи моськи. А особо ушлые потомки будут предъявлять претензии в виде жалобного «Мяу!», когда я буду идти с пакетами из соседнего супермаркета. Только пусть не думают, что я собираюсь вытряхивать из пакетика «алименты» и кормить их за гаражами. Нет. Нет. Нет. Я не люблю котов, котят, котишек, котэ и прочих представителей семейства кошачьих! Так что этот котяра пусть не рассчитывает на то, что я его заведу. Мне и без него хорошо. С меня вполне хватит и одного «котенка».

– Пшел вон! – прошипела я коту, который снова самозабвенно начал наворачивать вокруг меня круги.

Да что ж такое! Где это «Шевроле»? А вот и оно! Наконец-то. Машина припарковалась возле моего подъезда. Я подлетела к передней двери, дернула ее и упала на сиденье.

– На автовокзал! Срочно! – выпалила я, переводя дух. Принц без страха и упрека мчится на выручку бессовестной принцессе. В сто пятьсот первый раз.

– Я никуда не поеду! Выходите из машины! – произнес хмурый небритый водитель, убавляя громкость магнитолы.

– Что значит «не поеду»? – возмутилась я, не донеся наушник до уха.

– Не поеду! Инструкция. Вы не сказали, что с вами будет домашнее животное. Вы должны были заранее предупредить диспетчера о том, что вам нужно перевезти кота! – возмутился водитель, ударяя рукой по счетчику.

– Какой кот? – удивилась я, чувствуя, как в кармане гудит от негодования мой бедный телефон. – У меня нет кота!

– На заднем сиденье сидит ваш кот, – заметил водитель, кивая куда-то назад.

– Это не мой кот! Еще раз повторяю! – возмутилась я, поворачиваясь на заднее сиденье. – Да нет там никакого кота!

– Да вот же он! – возмутился водитель, поправляя зеркало. – Так, освобождайте машину, вызывайте новую и ждите. Только уточните, что вы будете с котом. И желательно клетку или сумку для перевозки возьмите! Не хватало, чтобы он сиденья порвал. Коты, они такие!

Что делать? Что делать? Я посмотрела в зеркало заднего вида. Да, действительно, на сиденье сидит тот самый черный кот. Я резко обернулась – никого. Спрятался, гад.

– Послушайте. Кот не мой. Хотите – вышвырните его из машины! У меня нет кота! Не было и быть не может! – сообщила я, оборачиваясь на котэ. Он сидел как ни в чем не бывало.

– Давайте я доплачу, – тихо произнесла я, – Только, пожалуйста, поехали, а? Я очень тороплюсь. С котом как-нибудь разберемся!

И тут котяра демонстративно потянулся, с явным гадливым удовольствием впиваясь когтями в обшивку сиденья. Не вынесла душа таксиста. Он попытался дотянуться до кота, но тот зашипел на него.

– Так, девушка, выметайтесь отсюда! И кота своего забирайте! – заявил водитель, пытаясь отодрать кота от обшивки.

Стоило мне выйти из машины, как кот выбежал следом. Я снова попыталась вызвать такси, но диспетчер сказал, что свободных машин сейчас нет. Ожидайте минут сорок… А котейка снова терся о мою ногу – и так настойчиво, что чуть не завалил. И телефон неустанно вибрировал. У меня скоро болезнь Паркинсона начнется!

– Алле! – заорала в трубку я. – Да еду я! Еду! Чего ко мне пристали? Достали уже! Была бы что? Своя машина?

Нет, ну это уже предел. Была бы своя машина! У меня даже права есть. Я подумывала ее купить, но все мои деньги пошли на погашение кредита «котенка», которая в тот момент ждала второго ребенка от второго мужа. Помню-помню. Мама в ногах валялась, умоляя дать сестренке денежек, потому как ее сильно беспокоят коллекторы из банка, а ей нельзя волноваться. И дать надо, как гнусаво заметила Сова из «Винни-Пуха», «бездвоздмездно».

Я психанула и бросила трубку. Чип и Дейл в моем лице были близки к тому, чтобы забить болт на все и накрутить на него Гаечку.

Котэ не отставал, «хороводясь» вокруг ног. Такими темпами у меня скоро будут полноценные валенки из кошачьей шерсти. И тут, каюсь, я его пнула. Не так, как пробивают пенальти, но вполне ощутимо. Не очень больно, а скорее обидно. Но кот не убежал с дикими криками и не спрятался в какую-нибудь дыру, зализывая «бубенчики» и переживая свою маленькую кошачью трагедию.

– Прости, котик, тебя случайно намотало на маховик моего плохого настроения, – гаденько сказала я, срывая на пушистике всю злость на несправедливый мир.

Кот отошел и посмотрел на меня очень нехорошим и многообещающим взглядом. Таким можно ложки гнуть и гвозди заколачивать.

– И что ты мне сделаешь? – злобно произнесла я.

Мобильник опять завибрировал. Звонила мама. Кто-то уже «намяукал» на меня.

– В тапки нагадишь? Или сделаешь вонючую лужу под моей дверью? – ехидно поинтересовалась я, глядя на недовольную кошачью морду.

И тут котишке явно стало плохо. Он лег на землю и замер. Я посмотрела на него и поняла, что он сдох. Кот сдох. Брр! Мне было так неприятно, что решила отойти подальше. Мое сердце сжималось от жалости и чувства вины. Вроде не сильно ударила… Хотя вдруг он какой-то больной?

Ладно, тут остановка недалеко. Я воткнула в уши наушники и двинулась в сторону остановки. Прогуляюсь пешочком. А что делать?

Выйдя дворами к дороге, увидела, что неподалеку от перекрестка столпились люди. Голубой «Шевроле» с промятой передней дверью со стороны пассажира, в которую, почти как нож в масло, вошла зеленая «Тойота». Удар был такой силы, что если бы на переднем сиденье сидел человек, то вряд ли отделался бы легким испугом. Люди охали, ахали, фотографировали на телефон. А где-то уже слышался вой сирены «Скорой помощи».

У меня квакнуло СМС: «Ваш вызов отменен. Пользуйтесь услугами нашего такси и получите скидку на каждую третью поездку!» Водитель «Шевроле» был жив и даже сам вышел из машины, пошатываясь и вытирая кровь, текущую из разбитого лба. Насчет пассажиров и водителя «Тойоты» я не знала и подходить ближе не решалась. Мысль о том, что на переднем сиденье могла сидеть я, повергла в ступор. Я стояла на ватных ногах и не могла пошевелиться, глядя, как на месте аварии суетятся люди. Автобус, идущий до автовокзала, проехал мимо, а я в оцепенении смотрела, как вытаскивают водителя «Тойоты», кладут на носилки и грузят в карету «Скорой». В плеере играла музыка, прерываемая судорожной вибрацией и противным мяуканьем.

Внезапно я почувствовала, как у меня из правого уха медленно вытаскивают наушник.

– Нравится? Красиво, не так ли? – спросил тихий, вкрадчивый, но в то же время зловещий мужской голос за спиной. – Не оборачивайся, мышка. Стой и смотри. Смотри внимательно и запоминай. Запоминай все, что видишь. Потому что сейчас тебя намотает на маховик моего очень плохого настроения. И мало тебе не покажется.

Я хотела обернуться, но не смогла. На асфальте отчетливо были видны две тени. Моя, маленькая, с зажатым в руке телефоном, и вторая, высокая, почти полностью заслоняющая мою. Большие руки легли мне на плечи. Сквозь тонкую футболку я ощутила, как острые когти неглубоко впиваются в кожу, потом хватка чуть-чуть слабеет… и когти вонзаются снова. Господи, что это? Это что за фильм ужасов?

– Ты спрашивала, что я могу тебе сделать? – снова произнес тот же голос у самого уха. – Хороший вопрос, мышка… Дай-ка подумать…

Когти впились в плечи уже достаточно сильно. Я чуть не ойкнула от боли. Хотелось вырваться, крикнуть, но я стояла молча, как статуя, глядя на две тени на треснувшем асфальте.

– В тапки я, разумеется, гадить не буду. Это ниже моего достоинства. А вот в душу – всегда пожалуйста! – усмехнулся мужчина с легким придыханием и на секунду закрыл ладонью мои глаза.

Когда он убрал руку, я поняла, что снова могу шевелиться, и обернулась. На меня смотрели голубые человеческие глаза. Взгляд из-под черных, сдвинутых бровей был очень тяжелым, холодным и подозрительно знакомым. Я уже говорила, что таким взглядом надо гвозди заколачивать. Судя по всему, в меня мысленно вбили целую пачку гвоздей и потянулись за второй.

К глазам прилагались тонкий, длинноватый нос с чуть опущенным вниз кончиком и отвратительная однобокая усмешка на красиво очерченных губах. Такое чувство, что обладателя всей этой красоты передергивало от омерзения. Я тоже была далеко не в восторге от столь неожиданного знакомства. Да, мне нравятся брюнеты, да, именно с такими чертами лица, да, именно с голубыми глазами, но только если они смотрят на меня с любовью и обожанием. А здесь любовью и обожанием даже не пахло. Пахло неприятностями. Крупными неприятностями. И черная одежда брюнета только усиливала запах.

Люди, никогда не обижайте животных. Никогда.

– Попалась, мышка, – с усмешкой заметил мужчина.

Мы стояли в большом пыльном зале, посреди которого торчал заросший паутиной трон. На троне покоилась облезлая корона. Я снова перевела взгляд на брюнета и заметила, как с его прической происходит что-то странное. На его голове поднимались черные кошачьи уши, которые до этого момента были прижаты и сливались с волосами. Музыка в плеере все еще звучала. «Зачем топтать мою любовь? Ее и так почти не стало…»

– Прости… те… – выдавила я, отводя взгляд. Теперь мне было совсем не стыдно. Мне было просто страшно.

Однобокая усмешка превратилась в презрительную улыбку, а в мою сторону метнулась снизу черная змея. Она резко рванула мои наушники за провод. Телефон вылетел из кармана и разбился.

– Всегда мечтал это сделать! – заметил мужчина, наступая ногой на мой смартфон и с явным удовольствием давя его на каменных плитах пола. – Помнишь, мышка, ты мечтала увидеть настоящего принца?

Только не говорите мне, что вот это существо с недовольной физиономией – мой прекрасный принц! Нет! Нет! Нет! Такое чувство, будто я его купила в интернете! На картинке одно, а в коробке… Спасибо, я лучше снова займусь безобидным «коневодством».

– Так вот. Я исполнил твое желание. Больше мечтать не нужно, – усмехнулся брюнет. И рядом с ним появилось большое овальное зеркало, в котором отражалось мое крайне озадаченное лицо. У меня на плечах лежали руки с внушительными когтями.

– Теперь ты – принц. Твой трон, твоя корона, твой замок, – прошипел брюнет в черном. Зеркало исчезло. А змея спустилась к его ногам, слегка подергивая головой. Я отследила взглядом, откуда она выползает, и поняла, что это… хвост. Его хвост. Дайте переварить полученную зрительным путем информацию. У него есть хвост. Мужик с хвостом. Между ног болтается, на «х» называется. Хвост. Хвост лучше, чем хобот…

– А это, мышка, – ехидно сказал он, разворачивая меня и слегка впиваясь когтями в плечи, – твои предшественники. Прекрасные принцы.

Портреты красивых, молодых, мужественных мужчин на любой вкус украшали собой целую стену. Такое чувство, что я запросила у Яндекса «самые красивые мужчины», а он вывалил мне кучу картинок. Прямо Аллея славы. Брюнеты, блондины, рыжие, шатены… Принцы всех мастей смотрели на меня с любовью и обожанием. Их объединяло только одно – у каждого на голове была знакомая корона.

– И где они? – спросила я, оглядываясь по сторонам.

– А ты подумай, моя мышка. Работа принца опасна и трудна… Посмотри на них внимательно… Верхний ряд пал смертью храбрых. Нижний – еще хуже…

– Что может быть хуже? – удивилась я, созерцая эту красоту. Вон тот блондин с зелеными глазами – просто сказка. Неужели такие бывают в природе?

– Женились! – рассмеялся когтистый брюнет, снова выпуская когти. Так, мне это не нравится.

– Хорошо, если я – принц, ты тогда кто? – спросила я, мельком бросая взгляд на кончик его хвоста.

– Я – твой крестный… – ответил брюнет, надевая мне на голову облезлую корону.

– Отец? – с ужасом поинтересовалась я, сразу представляя Дона Корлеоне, поглаживающего жирного кота холеной рукой с массивным перстнем. А вокруг него столпилась куча гангстеров с пистолетами.

– Хуже… Фей, – ответил хвостатый. Что-то явно не так я себе представляла крестных фей. Я думала, что феи – это такие милахи с крылышками, которые появляются в нужный момент, машут волшебной палочкой, и все сразу становится хорошо. Но мне что-то сейчас совсем не хорошо.

– А где твоя… ваша волшебная палочка? – вздохнула я, глядя на него, вспоминая детские мультики и страдая от мучительного когнитивного диссонанса. – И у меня есть предложение… Верни… те… меня обратно…

– Вертел я твое предложение на волшебной палочке, – лениво ответил крестный, сладко потягиваясь. – Я ответил сразу на два вопроса?

 

Глава вторая

Только песня совсем не о том, как не ладила Юля с котом

Если бы в моей жизни вдруг появился кот, то это был бы пушистый перс по имени Ксеркс. Персидский царь, думаю, претензий бы не имел, а котишка тем более. Соседи ласково называли бы его Ксероксом. «Юля! Твой Ксерокс опять «наксерил» у нас под дверью!» – высказывали бы мне на каждом собрании жильцов. Зато владельцы соседских кошек предъявляли бы мне пушистые «ксерокопии». И так каждую весну.

Я снова украдкой посмотрела на крестного. Фей критично осмотрел мрачный и крайне запущенный зал со свисающей с потолка паутиной, потом бросил взгляд на меня и криво усмехнулся. Его хвост медленно поднялся, поправил один из висящих портретов, а потом снова лег на пол, ритмично подергивая кончиком.

Под портретами расположилась стеклянная пыльная витрина, в которой лежала куртка, смахивающая на удлиненный мундир с золотыми шнурами, белые облегающие штаны и черные высокие сапоги-ботфорты. К костюму принца прилагался короткий белый плащ. Добро пожаловать на детский утренник!

– Переодевайся, Принц! – усмехнулся Фей, стирая пыль с витрины. – Теперь это твоя рабочая одежда.

– А вас не смущает, что я… хм… девушка? – поинтересовалась я, глядя на кончик хвоста, которым он постукивал по полу. – Какой я на фиг принц? Это шутка? Пошутили – и хватит!

– А с чего меня это должно смущать? – холодно усмехнулся Фей, снова наминая своими когтистыми руками мои бедные плечи. – Меня это даже радует. Жениться на принцессах не придется. Ты у нас правильная мышка, и принцессы тебя интересовать не должны. Думаю, что скоро мышка сама все поймет.

Его когти снова слегка впились в мои плечи. Я все понимаю, но мне неприятно! Фиг с ним, когда это делают маленькие лапки маленького кошастика. Ему простительно. Но когда большие мужские руки с длинными когтями – действительно напрягает.

– А у принца большое королевство? – тоскливо поинтересовалась я, прикидывая масштабы правления и пытаясь убрать руки крестного с моих плеч. Ага, сейчас. Держи карман шире! Что за манера «наминать» меня когтями? Что это вообще означает? Я в кошачьих повадках не сильна и массаж с глубоким проникновением… когтей не заказывала.

– У тебя есть только замок, корона, меч, конь… – Крестный сладко вздохнул, наклонившись к моему уху. – И я.

Судя по сладкому «я», кот – это самое дорогое и ценное, что у меня есть. «Я!» И морда, полная блаженства от осознанья совершенства.

– А можно так не делать! – возмутилась я, чувствуя, как когти раз за разом слегка впиваются в мои плечи. – Мне, между прочим, больно!

– Я так успокаиваюсь. Не каждый день получаешь ботинком по…

Он выпустил когти. Кончик хвоста ритмично шевелился на полу. У меня сегодня тоже очень плохое настроение, и мне тоже очень захотелось успокоиться. Одно движение моей ноги – и когти моментально вонзились глубже. Я стиснула зубы от боли, едва сдерживая слезы. Потом когти резко пропали. На моих плечах лежали обычные человеческие руки. Без когтей.

– Мне тоже не помешало бы успокоиться, – усмехнулась я, убирая ногу с кончика его хвоста. И тут почувствовала, как меня что-то душит. Длинный черный хвост, только что душевненько отдавленный ботинком, обвился вокруг шеи и слегка сжал ее.

– Я не расслышал – «успокоиться» или «упокоиться»? – донесся вкрадчивый голос. – Подурачились – и хватит. Переодевайся, Мышка. Нам предстоит много работы.

– А можно я в джинсах и футболке? – саркастически поинтересовалась я, снова поглядывая на кончик его хвоста. – Какая разница, в чем мир спасать? И вообще, какого черта? Я вообще не собираюсь никого спасать! Пусть спасают себя сами! Хватит! Я всю жизнь кого-то спасаю! Верни меня домой, чучело-мяучело! У меня сестра на вокзале стоит! Ты пошутил, я посмеялась. Прости, пожалуйста, за то, что я тебя пнула. Каюсь, соболезную, сочувствую, но дуть на волшебную палочку категорически отказываюсь. Можешь даже ее не доставать.

– Так, не пи… – обиженный до кончика хвоста крестный выждал многозначительную паузу, – …щи, Мышка, а просто переодевайся!

Я с недовольным лицом стала натягивать мундирчик поверх черной футболки. Он был мне велик. То есть как велик? «Пропала Мальвина, невеста моя…» Примерно настолько. Или принцы были богатырями, как на подбор, или я комплекцией не вышла. Но в этом есть и свои плюсы. В груди он точно не жал. Зато немного поджимал в коленках. Если растянутая мужская футболка отлично заменяет женскую ночную рубашку, то считайте, что у меня есть полноценный дизайнерский домашний халат. «С запахом». Куда бы вы ни поставили ударение в слове «запах», вы не ошиблись.

Ладно, теперь штаны. Отличные штаны. Просто великолепные! У меня есть две новости. Хорошая и плохая. Хорошая: я точно знаю, где перед. Плохая: после того как я узнала, где перед, надевать я их не стану. Ни под каким предлогом!

– Что это за желтое пятно спереди в районе пуговичек? – с подозрением возмутилась я, демонстрируя Фею это непотребство.

– Понятия не имею, – саркастически заметил крестный, ни с того ни с сего заинтересовавшись портретами. Я тоже молча прищурилась на портреты. «И кто это сделал?» Принцы на стенке молчали, демонстрируя мне свои одухотворенные лица. Неужели вон тот красивый брюнет с грустными карими глазами? Или златокудрый сероглазый херувим? Про верхний ряд я вообще молчу. О покойных либо хорошо, либо ничего. А вот нижний… И ведь стыдно на кого-то подумать! Все такие прекрасные.

Штаны сразу откладываем. Останусь в джинсах.

Когда говорят: «Размер имеет значение», то имеют в виду не только одежду, но и обувь. Сапоги сорок пятого размера порадовали тем, что у меня тридцать восьмой. Такое чувство, словно я собралась на рыбалку! Сапоги до подмышек у меня уже есть! Потные, вонючие мужские сапоги. Сейчас червей накопаем и удочкой обзаведемся. Может, осторожно поинтересоваться у котофея, не хочет ли он рыбки? Не интересуется ли подледной рыбалкой? Просто меня очень обнадеживает его хвост. Я с удовольствием буду совковой лопатой вызволять орущего котишку вместе с примерзшими причиндалами из ледяного плена. И пусть только попробует сказать, что клева нет. Клево будет, но не ему. Я же говорила, что котик мне сразу не понравился. И, судя по «доброму» взгляду, он тоже на меня слегка обижен.

– И? – с издевочкой спросила я у Фея. – Главное, чтобы костюмчик сидел?

Фей посмотрел на меня, вскинув бровь, и скривился. Хвост, который до этого мерно подрагивал, внезапно застыл на месте.

– Я готова работать засучив рукава! – с ехидцей заметила я, потрясая своей «смирительной рубашкой». – Итак, сильно я похожа на принца? Или ты сейчас «феячишь» мне приличный костюм, или «нифея» я делать не буду!

Кот плавно скользнул ко мне. У него оказалась очень странная походка. Абсолютно бесшумная и при этом очень грациозная. Не каждая девушка умеет так ходить. Вопрос о кошачьей ориентации мы пока отложим.

– Так… – задумчиво промурлыкал Фей. Его хвост обвился вокруг моей груди.

– Девяносто четыре… – заметил он, слегка прищурившись и закусив губу. – Я бы взял с запасом. Девяносто пять. С учетом белья… Девяносто семь. Отлично. Чтобы ты дышать смогла. Талия у нас…

Хвост обвился вокруг моей талии.

– Семьдесят… Возьмем семьдесят пять. Приталенный. Так, что у нас дальше? Бедра. Восемьдесят восемь. Отлично! – задумчиво пробормотал крестный. Его зрачки внезапно расширились, а потом сузились до поперечной щелки.

– Готово… – усмехнулся Фей, делая шаг назад.

Что это было? На троне лежал чистый костюм МОЕГО размера, а возле меня стояли симпатичные сапожки. Удушающий запах мужских потных ног прекратил раздражать мои рецепторы. Он исчез вместе с желтым пятном. Я недоверчиво посмотрела на крестного.

– Так ты и на машинке вышивать умеешь? Теперь осталось понять, крестиком или гладью, – противно заметила я, поднимая бровь и примеряя «обновку» с чужого плеча. – Как ты это сделал?

– Я просто сказал: «Ээни-бэни-раба»! И мысленно щелкнул хвостом! – гаденько усмехнулся Фей, отворачиваясь.

Зачем принц? Зачем меч? Если он действительно на машинке шить умеет, то мы сразу ателье откроем. Я принимаю заказы, он сидит и шьет, как китайские подвальные рабочие. Без сна и отдыха, криво пристрачивая этикетки: «Armiani» и «Dolche Gabon». Мы должны держать марку! Фирменные торчащие нитки и кривой шов – вот лицо нашего бренда! Не считая угрюмой кошачье-человечьей морды лица.

– Что дальше? – поинтересовалась я, представляя, как в том мире бедный «мамин котенок» исходит в лоток, набирая мой уже не существующий номер. – И вообще, я кушать хочу. Я с утра только кофе пила… А не мог бы ты «нафеячить» что-нибудь съедобное? Просто работать на голодный желудок я не привыкла.

– Нафеячить съедобное? – переспросил Фей, превратился в кота и исчез. Через пять минут он появился, таща в зубах… полудохлого голубя. Голубь раскинул крылья, последний раз дернулся и затих.

– Итак, – гадливо произнес кот, выплевывая птичку, – будем делить поровну или по справедливости? Хорошо, давай поровну. Вдоль или поперек?

– Убери эту орнитозную дохлятину отсюда! – заорала я, пытаясь подавить приступ брезгливости. Меня с детства передергивает от мертвых зверюшек. Бе!

– Могу мышь поймать на десерт. Только что там той мышки? На два укуса… – ехидно заметил кот, прижимая лапой добычу.

И снова превратился в человека, сплюнул перышко, сжимая в когтистой руке дохлую птичку. У птички на лапке была какая-то бумажка с печатью из сургуча. Фей равнодушно оторвал ее вместе с лапкой.

– «Это наше последнее предупреждение. Если ответа не будет, то мы объявляем вам войну!» – зачитал он, оторвав печать и бесцеремонно развернув послание.

– Это нам? – напряглась я. Не хватало еще войны!

– Нет, не нам. Просто мимо пролетал. – Крестный смял и выбросил «последнее письмо» вместе с тушкой. – Покойся с миром, птица мира!

– Ты в «Почте России», случайно, не работал? – ошарашенно поинтересовалась я, вспоминая, какой процент посылок ко мне дошел и в каком виде.

– Я сделал все, что мог. Бесплатно у нас только голуби. Заметь, этот жирный, почтовый. Ладно, потом доем… Пусть пока полежит. – Фей облизал губы и сладко зевнул, прикрывая рот когтистой рукой. – Обмякнет…

– И как часто ты голубей ешь? – скривившись, спросила я, глядя на комок перьев в углу.

«Это я почему такой злой был? Потому что голубей ел, а как перешел на сухие корма, так сразу добреть начал! Мяу!»

– Иногда я балуюсь мышами, – саркастично ответил Фей. – Если хочешь, можешь сидеть сложа лапки, моя Мышка, но тогда придется сменить гастрономические предпочтения.

– За что? – взвыла я, закрывая лицо руками. – За что мне все это?

– Это месть. Послушай меня внимательно, моя Мышка. Ты отнеслась ко мне, мягко говоря, по-свински. Сорвала на мне злобу на своих дорогих родственников. А я тебе, если ты не заметила, жизнь спас. Ценой одной из своих жизней. Вместо того чтобы взять домой бездомного кота, накормить и обогреть, ты пнула его. И когда я сдыхал на асфальте, ты ко мне даже не подошла. Спасибо тебе, огромное. В том мире ты была бы моей хозяйкой. В этом мире я – твой хозяин. Считай это кошачьей местью. Так что хочешь ты или не хочешь, но тебе придется остаться здесь. Потому что я так сказал! – зловещим голосом произнес крестный. – Но если ты будешь себя хорошо вести и слушать меня, то у тебя будет все, что ты только пожелаешь. И мягкая постель, и слуги, и красивый дворец. Так что давай, Мышка, решай.

– А как же мама и Настя? – тоскливо спросила я, с некоторым наслаждением представляя, как «мамин котенок» молча тащит сумки на лавочку, проклиная меня на чем свет стоит. – Они же без меня пропадут.

Если честно, то я была в некотором замешательстве. С одной стороны, я испытывала невероятное облегчение оттого, что у меня есть железное алиби и не придется больше нянчиться с «котенком», выслушивая постоянные упреки мамы. Посещали меня, сознаюсь, нехорошие мысли слинять за границу, спрятаться и сделать вид, что меня нет. Да что там «посещали»! Я мечтала об этом, когда видела на экране знакомые лица, активно трезвонящие мне в уверенности, что я сейчас сорвусь, все брошу и побегу решать чужие проблемы.

А с другой стороны… Я закусила губу и снова посмотрела на Фея. Потом перевела взгляд на трон в паутине.

– Пропасть может только голубь, если мы его до завтра не съедим, – сардонически заметил Фей, подергивая хвостом. – И аппетит, если он полежит еще немного и начнет благоухать. Я тебе скажу вот что, Мышка…

Он подошел почти вплотную, приподнял когтем мой подбородок и заглянул в глаза.

– Родственники хорошо на тебе покатались? – выдохнул он, а потом усмехнулся. – А теперь пусть дружно слезают и учатся ходить пешком.

– Я так понимаю, выбора у меня нет, – вздохнула я, поглядывая на голубя. – Ладно, принц так принц. Бред какой-то, честное слово. Что делать надо?

– То же самое, чем ты занималась всю жизнь. Только за хорошее вознаграждение. А теперь смотри внимательно! – зловеще произнес Фей, и перед нами появилось огромное черное зеркало. – При помощи зеркала ты поначалу будешь искать работу. Смотри сюда, Мышка.

Кот провел рукой по зеркалу, и тут же высветился маленький список.

– Так, этот лот уже неактуален. Сожрали принцессу. Этот тоже неактуален – не дождалась, вышла замуж за какого-то бродячего музыканта. Этот лот… Хм. Не подходит. Требуются опыт работы и перечень контрактов за год. У нас опыта пока нет. Смотрим дальше, – мурчал кот, прищурившись. – Вот. Отличный лот. Старый, правда, но пока что еще актуальный. Опыт работы не требуется. Кто угодно. Отлично. Пусть доверят дело профессионалам. Залог не требуется. Контракты за предыдущий период не нужны. Награда – полцарства, рука принцессы и… сумма неплохая. Время подачи заявок не ограничено. Документы в приложении.

– Это че? Тендер, что ли? Тендер на спасение принцессы? – прокашлялась я. Фей засунул лапу в зеркало, словно в воду, и вытащил какой-то пергамент.

– А ты что думала? Просто так? Пришел, увидел, спас? – усмехнулся крестный, глядя на меня, как на дурочку. – Это раньше все было просто. Стоило кинуть клич, как выстраивалась очередь от забора до обеда. Пока со всеми проводили собеседование, принцесса была съедена, королевство завоевано, а зло торжествовало. Частенько получалось, что побеждал какой-нибудь неграмотный крестьянин, которому случайно подфартило. А потом сидит новый король и крестики на документах ставит, ибо «грамоте не обучен». Вся экономика коту под хвост. Ладно, заполняем документы.

Бумажка зависла перед лицом крестного. Невесть откуда в воздухе появились чернильница и перо.

– Имя? – спросил Фей, глядя на меня оценивающим взглядом. – Пусть будет Юлиан. Звучит солидно. Дальше. Возраст? Двадцать восемь. Рост, вес, объем бицепсов – поля необязательные. Мы их пропускаем. Положительные качества? Смелость, отвага, мужество, решительность, умение быстро ориентироваться в нестандартной ситуации, доброта, отзывчивость, коммуникабельность. Отрицательные качества? Настойчивость, упрямство, педантичность. Образование. Высшее аристократическое. Происхождение? Королевское. Отлично. Заявка заполнена. Расписывайся.

Я поставила свою корявенькую роспись. Крестный свернул документ в трубочку и отправил обратно… в зеркало.

– Внимание! Заявка одобрена! – икнуло зеркало. – Можете приступать к спасению.

– Вуаля! Итак, читаем техническое задание. Хм… Бедная принцесса заперта в башне. Спасти и доставить родителям. Карта приблизительного местонахождения башни прилагается, – заметил Фей, скривившись. – Если все пройдет удачно, то голубя выбросим. Давай, тут недалеко.

Перед моим носом развернулась карта, похожая на лоскутное одеяло. Десяток мелких королевств ютились, слипшись, как переваренные макароны в дуршлаге.

– Вот и весь мир… Множество маленьких королевств. Множество принцесс и принцев. Работа всегда найдется, – тихо промурлыкал Фей, но тут же язвительно добавил: – А за работу полагается награда. Я же крестный фей? Я должен позаботиться о своей подопечной. Моя Мышка не должна сидеть холодной и голодной в старом, обветшалом замке. Это моя святая обязанность, как крестного… фея. Мы – здесь. Скакать – сюда. Да тут пешком дойти можно! Давай, принц, пошли знакомиться с конем.

В стойле стоял оседланный белый конь. Хорошее начало, не так ли? Но не для меня. Пусть я и специалист в «коневодстве», но наездница никудышная.

Конь посмотрел тупым взглядом и демонстративно отвернулся.

– Залезай, – усмехнулся Фей, пока я читала имя, написанное над стойлом: «Буцефал». Отлично и совсем неоригинально.

Я попыталась взобраться на коня. Конь дернулся, и я рухнула вниз. Посадка была мягкая. Прямо в навоз.

– Мяу-мур. Второй тур. Принц на белом коне, в конском гов… – саркастически заметил крестный, поигрывая хвостом и глядя на мои попытки оседлать лошадку. – Говорю тебе, не с той ноги начинаешь!

Я стряхнула с себя навоз, взглянула на седло и стремена, а потом решила последовать совету и начать с другой ноги.

– Стоять на месте, Анацефал! – злобно прошипела я, закидывая ногу в седло. И снова конь дернулся, и я упала. Догадайтесь куда? Правильно!

– Так, Имбецил! Я не шучу! Стоять ровно! Не дергаться! – возмутилась я, снова поставив ногу в стремя. Да что ты будешь делать! И снова я на земле. В конском гов… Говорили мне, что лучше принц на белой иномарке! Так! Только не это! Опять!

– Энцефалит! Стоять! – рявкнула я, дергая поводья. – А ты чего смотришь и улыбаешься?! Подсади меня! Или нам придется ковылять пешком!

– Мышка, я при любом раскладе пешком не пойду, – заметил Фей, превращаясь в кота и запрыгивая мне на руки, а потом перебираясь воротником на шею. Я его бесцеремонно сбросила… в навоз. Несмотря на оказанное когтистое сопротивление.

– Вообще-то это ты меня должен на руках носить, а не я тебя, – ядовито заметила я, глядя в недобрые глаза котишки. – Ты мне все руки исцарапал! А вот после того как ты тут валялся, я тем более тебя на руки не возьму! И с удовольствием посмотрю на то, как ты сейчас будешь вылизываться. Приступай! Займись, любимым кошачьим делом.

Кот подошел ко мне и стал нагло вытираться о мои ноги, за это был пойман за шкирку. Через пару мгновений за шкирку была поймана я. Он держал меня на вытянутой руке, как котенка.

«Только песня совсем не о том, как не ладила Юля с котом!» – промелькнуло в голове, когда мои ноги оторвались от земли.

– Мышка-Мышка, а ты отважная, – нехорошо заметил Фей, усмехнувшись. – Твое поведение огорчает меня.

Котэ негодует! Я как-то тоже не рада, когда не я кота мордой тыкаю в какашку, а он – меня.

– Давай для начала определимся. Ты – кот, принимающий образ мужика, или мужик, принимающий образ кота? Для меня разница принципиальна! – холодно заметила я, глядя ему в голубые глаза.

– Хорошо, определимся. Ты гордая, независимая, одинокая потому, что ты никому не нужна, или тебе никто не нужен потому, что ты гордая, независимая и одинокая? Для меня разница принципиальна! – с моими же интонациями заметил Фей, высверливая меня взглядом. Таким взглядом только дырки в скворечниках делать!

– А я имею право не отвечать на этот вопрос? – поднимая брови, спросила я.

– Точно так же как и я имею право не отвечать на твой, – с гаденькой усмешкой заметил крестный. – Или мы едем, или едим. Обед в замке на полу. Приятного аппетита. Ты – первая. Я просто ощипывать не люблю. Голову лучше сразу оторвать и выбросить.

– Едем, – сдалась я, почувствовав, как меня подсаживают на коня. Один-ноль в мою пользу. И один-ноль в пользу мужчины.

Какой-то я совсем недобрый принц. «Ты – не ты, когда голоден!»

Фей открыл ворота, а потом превратился в кота и запрыгнул мне на плечи, ложась пушистым воротником. Один-один. Ничья. По всем параметрам.

– Может, ворота закроем? – предложила я, слушая, как они хлопают на сильном ветру, и принюхиваясь. Странно, но здесь почему-то темно. Вроде бы времени прошло совсем немного, а уже темнеет. Или сегодня просто день такой пасмурный?

– А у нас есть что воровать? – поинтересовался кот, сладко потягиваясь и впиваясь когтями в мою одежду. Я принюхалась. Это либо я так пахну, либо кот. Либо мы вместе благоухаем конюшней.

Ехали мы ме-е-едленно. Со скоростью больной улитки. Просто быстро я ездить не умею. На дороге нас обогнал какой-то крестьянин с огромной охапкой хвороста.

– Извините! – поинтересовалась я, обращаясь к нему. – Не подскажете, как проехать…

Мужик испуганно посмотрел на меня и хмуро выдал:

– Идите лесом!

Он ускорил шаг и очень скоро скрылся из виду, роняя по пути мелкие веточки.

– Вот я понять не могу, «идите лесом» – это ориентир или меня деликатно послали? – поинтересовалась я, провожая взглядом местного Сусанина. – При условии, что он не дослушал, у меня есть предположение, что все-таки послали…

– Правильно он тебя послал… – сладко улыбнулся кот. – Башня где-то вон в том лесу находится.

– Тебя вообще как зовут? – поинтересовалась я, шевеля плечом. – Да-да, воротник, это я к тебе обращаюсь.

– Смотря кто, смотря куда, смотря зачем, – язвительно ответил котофей, впиваясь в плечо коготками и блаженно сопя мне в ухо.

«Борис! «Китикэт»!» – промелькнуло в голове. И тут же к миске устремился откормленный котэ, радостно всасывая в себя ее содержимое.

– И все-таки? – настаивала я, желая знать, чье имя вношу в черный список.

– Не скажу, – зевнул кот, потягиваясь на плече. – Тебе это знать совсем необязательно.

– Отлично! С этого момента будешь Мурзиком! Поздравляю! – оживилась я, чувствуя, как когти впились в меня еще сильней. – Так вот, о чем мы с тобой так мило беседовали, Мурзик? Не напомнишь мне, Мурзик?

– Какой я тебе Мурзик? – возмутился кот, встрепенувшись. А! Зацепила!

– Тогда Пушок! Хотя нет… Ба-а-арсик! Ба-а-арсик! Ба-а-абушкин Ба-а-а-р… – противным голосом протянула я, пытаясь его погладить. Кот цапнул меня за палец и зашипел. Я выругалась, вырывая свой палец у него из пасти.

– О! Отлично звучит! Барсук! Вроде бы и Ба-а-арсик, но еще та су… – съехидничала я, но тут же продолжила: – …дя по всему, мы еще сутки будем добираться. Как насчет Акакия? Судя по запаху, в самый раз…

Кот сполз по моей спине, цепляясь когтями, и тут конь встал на дыбы и припустил галопом. Я еле удержалась в седле. Ничего себе!

– Теперь точно не скажу, – заметил кот, снова на ходу взбираясь мне на шею. Конь скакал галопом, а я пыталась его остановить.

Пусть это была и самая быстрая скачка в моей жизни, но зато через пять минут мы оказались в каком-то дремучем лесу. Ничего себе, до сих пор сердце колотится!

– Слезай, покаталась! – язвительно заметил кот, разглядывая мрачный лес.

– Слезай, покатался! – передразнила я, стряхивая кота на землю. Вот мы и приехали.

Я стала сползать с припаркованного на лесной опушке коня, чувствуя, что понадобится время, чтобы окончательно прийти в себя. Коня я предусмотрительно привязала к дереву. На случай, если этот Имбецил попытается сбежать. Я почему-то подумала, что его могут украсть, а потом махнула рукой. Воруйте на здоровье.

– Где-то здесь. По предварительным, но не уточненным данным, в радиусе двух-трех километров должна быть старая башня, – заметил котофей, снова запрыгивая мне на плечо и укладываясь воротником на шее.

Поисково-спасательная экспедиция имени меня плутала по непролазным дебрям почти в полной темноте. Кот сладко зевал, язвительно комментируя мои попытки пробраться сквозь непролазную чащу.

– А за деревом дерево… А за деревом дерево… А за деревом дерево… Вот, наверно, весь лес… Нет, тут еще одно дерево… А за деревом дерево… – с непередаваемыми интонациями ерничал кот, сладко зевая, пока я, хрустя сучьями, раздвигая ветки, искала обиталище принцессы. Если бы не жалость к бедняжке, то я бы уже сдалась и послала кота с его сарказмом псу под хвост. Мне кажется, что там он еще никогда не был, поэтому ему будет очень интересно.

– Она там, бедненькая, страдает, мучается, ждет тебя… – сладенько заметил кот, щекоча меня длинными усами. – Столько лет страдать… Несчастная женщина… Это ж надо столько сидеть? От звонка до звонка!

– Все, блин, с меня довольно! – выругалась я, пытаясь скинуть кота, но он вцепился в меня всеми четырьмя лапами. В желудке было пусто, настроение тоже куда-то улетучилось. Хотелось бросить все и завязать с карьерой «принца» как можно скорее.

– Голубиное мясо похоже на курицу… – сладенько заметил кот на ухо, когда я присела передохнуть под первым попавшимся деревом. – Это я тебя так утешаю…

Я молча встала и снова побрела по лесу, отгибая ветки и перелезая через поваленные деревья.

Где-то через полчаса я наконец увидела старую, почерневшую и замшелую башню. Выйдя к ней, стала искать вход. Или выход. Обойдя башню несколько раз вокруг, поняла, что ни входа, ни выхода нет.

– Эй! Есть кто живой? – хрипло поинтересовалась я. Тишина…

Вот так всегда. Не дождалась…

 

Глава третья

Как принц к успеху шел

И тут прямо из башни, из маленького окна, вниз упала какая-то лохматая толстая веревка. Как-то совсем неожиданно. Я уже уходить собралась, а тут на тебе! Я мысленно прикинула высоту. Приблизительно трехэтажный дом. Отвесная стена. Веревка. Нет! Сразу нет!

– Да тут не принца, тут МЧС надо вызывать! И лестницу пожарную! – тоскливо заметила я, вспоминая, когда в последний раз лазила по канату.

– Так ты и есть МЧС. Учти, Мышка, я помогать не буду. Я тут посижу, подожду, чем дело кончится, – заметил котофей, принимая человеческий облик. – Итак, попытка первая.

Я посмотрела наверх, подошла и подергала за веревку, руководствуясь принципом: «Дерни за веревочку – дверь откроется!» Откуда-то сверху снова раздалось нечленораздельное мычание. Я бы сменила звонок на какое-нибудь мелодичное: «Делинь-делинь». Как у меня дома, например.

Ладно, сейчас будем вспоминать, как это делается. Фу! Так это не веревка, а чьи-то волосы! Причем грязные, спутанные и… вшивые… Брр!

– Нет, я туда не полезу! – категорически заявила я, брезгливо вытирая о себя руку и отходя подальше.

– Пара белых голубей, словно крик души моей, – со сладким стоном гурмана заметил Фей, расположившись под деревом. – Думаю, что одного голубя будет маловато. Не переживай, Мышка, второго я быстро нарисую. На халяву и голубь – перепел!

Я присмотрелась к окрестностям и вдруг заметила, что под башней валяются черепа и кости. Этот филиал кладбища совсем не обнадежил. Что-то подсказывало, что полцарства и руку принцессы просто так не дают.

– Девушка, – хрипло обратилась я к обладательнице лохматой шевелюры. – Высуньтесь на минутку! Я хочу обсудить с вами план вашего спасения. Главное – вы не паникуйте! Все будет хорошо! Я сейчас вас спасу! Сохраняйте спокойствие! Помощь уже близко!

После нечленораздельного мычания в маленьком окошечке появилась заплывшая жиром рука, а следом попыталась протиснуться, но так и не пролезла толстая физиономия. Джабба Хатт сильно погрустнел.

Я зажала рот рукой и простонала. Теперь понятно, почему заявку одобрили так быстро. «Коль спасете вы девицу, то обязаны жениться! – залихватски выдал в воображении поручик Ржевский, а потом осторожно прибавил: – Необязательно на ней! Просто… жениться…»

– Мой прекрасный юный принц! Это ты? – с надеждой поинтересовался сиплый женский голос.

Откликаться почему-то не хотелось. Хотелось притаиться и разучиться дышать. Мои предшественники, очевидно, так и делали. Сразу же прижимались к стеночке, а потом бочком-бочком к коню, а дальше домой, в надежде забыть это приключение как кошмарный сон!

– По-моему, это – любовь с первого слова, – тихо и язвительно заметил крестный, глядя наверх. Потом вопросительно посмотрел на меня и сладким мужским голосом, от которого у меня самой что-то в душе срочно запросило объятий и поцелуев, громко добавил:

– Да, любовь моя, это я! Я скакал три дня и три ночи, чтобы вызволить тебя…

– Ты пришел, чтобы меня спасти? – оживился сиплый голос, прокашлявшись. – Я столько лет тебя ждала… Так страдала, так страдала…

– Да, милая! – громко и сладко заметил Фей, с нескрываемым садизмом глядя на притаившуюся под окном меня. – Я здесь именно для этого! Иди ко мне на ручки! Прыгай, любовь моя, я тебя поймаю! Я тут, как раз стою под твоим окошечком. Только сильно не разгоняйся. Просто шагай из окна мне на ручки… Я тебя ловлю, моя маленькая!

Я с ужасом посмотрела на Фея, а потом наверх, отрицательно замахав ему руками и покрутив пальцем у виска. Лучшим решением было отойти от башни на безопасное расстояние и встать рядом с хвостатым «соблазнителем».

– Сейчас, сейчас! Я тут немного покушаю… А то я так разволновалась! – заметил голос из окошка и стал чем-то громко хрустеть и чавкать, а потом с явно набитым ртом добавил: – Фы только не уходи, любофь моя. Погоди, я шейчаш прожую… Я штолько лет ждала, глаш не шмыкала!

– Я столько лет жрала, рта не закрывала… – саркастически передразнил ее крестный, не сводя взгляда с башни. – Мышка, если ты подумала, что ее лучше извлечь «по частям», то напоминаю, что принцессу нужно доставить живой, здоровой, целой и невредимой. Иначе нам фиг что обломится!

– Я о таком даже не подумала! – возмутилась я, жалея бедную узницу и тихо ненавидя Фея.

– Значит, я подумал. – Фей лениво посмотрел на меня сапфировыми глазами и положил когтистую руку на мое плечо. Ай-я-яй! Да что ж такое! Надо узнать, когда у него день рождения, и подарить когтеточку. Если он скажет, что оно было неделю назад, я этого не переживу!

Я сглотнула и взглянула наверх. Фей спрятал когти и подтолкнул меня вперед, мол, дерзай, принц!

– Слушай, кот в… – Я посмотрела на его красивые черные сапоги с кучей застежек. – В сапогах… Может, ты сам полезешь туда, поговоришь с девушкой, спасешь ее, а я тут скромненько в сторонке постою?

– Мышка, – наклонился ко мне Фей, нехорошо заглядывая в глаза. – Ты – принц. Я – Фей. Каждый выполняет свою работу. Нифея я за тебя делать не собираюсь. Так что давай, работай!

Внезапно из башни раздался взволнованный голос:

– Я уже все, любовь моя! Сейчас попробую вылезти…

Из окошка появилась рука, следом попыталась вылезти голова.

– Не получается, любовь моя! Окошечко слишком маленькое! Я не знаю, что мне делать… – произнес расстроенный женский голос. И снова раздалось громкое чавканье.

– Жрать на полведра меньше… – тихо заметил крестный, снова сладко впиваясь когтями в мое плечо. – Да, Мышка? Нам с тобой это не грозит, не так ли? Такими темпами голуби не просто войдут, а еще и прочно закрепятся в нашем меню. Скоро ты будешь по вкусу определять возраст голубя и его пол.

– Сплюнь! Давай лучше ты мне поможешь! Нечего меня когтями наминать! – возмутилась я, чувствуя, что, пока кто-то там от горя что-то хомячит, у меня в животе тихо урчит. Ай! Ну что же он делает? Ну так же нельзя…

– Не-а… – лениво заметил он, глядя, как принцесса предпринимает еще одну попытку протиснуться. – Я все еще на тебя обижен. Ты чувствуешь глубину…

Я чуть не ойкнула от боли.

– …моей обиды? – сладко и с придыханием добавил крестный. – И глубину…

Да что ж такое!

– …своего раскаяния? – шепотом заметил крестный, наклонившись к моему уху.

– Нет, не чувствую. После каждого твоего «массажа» я начинаю понимать, что надо было пинать сильнее… Ай! – простонала я, чувствуя его дыхание на своей щеке.

– Передохнула? Давай, вперед! На штурм! Желательно с криком «Ура-а-а!», – гаденько усмехнулся он, слегка подталкивая меня.

Я смотрела на башню, прикидывая, как вызволить оттуда несчастного бегемотика. Мне ее было искренне жаль. Итак, что у нас есть? Есть старая, замшелая башня, в которой сидит большая-пребольшая принцесса, которая жаждет большой-пребольшой любви и наверняка ест большую-пребольшую котлету… У меня потекли слюни. Юля, думай о голубе… Фу! Аппетит пропал. Можно лезть.

– Мне так плохо! Так одиноко! – раздались всхлипы. – Крыша совсем прохудилась, отовсюду течет…

– Крыша, – осенило меня, когда я бросила взгляд на старую черепицу. – Ладно, я полезла. Есть у меня одна идея.

Я подошла к ее волосам, поднапряглась и полезла наверх, отдав крестному корону, которая постоянно слетала с головы.

– Ты там скоро, любовь моя? Мне не терпится тебя обнять! – доносилось сверху. – Я обниму тебя крепко-крепко… Просто сожму тебя и…

Я почти долезла до высоты второго этажа, чувствуя, что руки перенапряглись до предела. Снова попыталась подтянуться, но мышцы уже дрожали от напряжения, а пальцы слабели. Все! Потные ладошки соскользнули. Привет, земля, прощай, копчик! А может быть, даже и позвоночник.

Но упала не на землю, а на руки. И не на свои. Сразу же отблагодарив спасителя ударом по голове локтем. Не нарочно, просто очень удачно попала.

– Мы сольемся в едином любовном порыве! – томно и сипло выдохнула сверху красавица, явно с целью вдохновить меня на подвиги! – Да что там! Я просто сдеру с тебя одежду, и мы будем любить друг друга…

– Хрустнули кости, чавкнула бездна. Бедного Принца спасать бесполезно! – язвительно произнес крестный, все еще держа меня на руках.

Я закашлялась и осторожно перевела взгляд на спасителя, увидев прижатые уши и тяжелый красноречивый взгляд.

– Извини… – виновато заметила я, протягивая руку к его голове, словно собираюсь погладить, а потом отдернула и гаденько добавила: – Что мало…

– Принц! При-и-инц! Ты где? Почему ты еще не здесь? – сладострастно заорала принцесса. Откуда-то из ветвей вспорхнула стая черных птиц и устремилась в глубь сумрачного леса.

– Мышка, ты доиграешься! – тихо заметил крестный, но тут же громко, с придыханием сообщил: – Прости, сладкая моя, у меня сейчас руки… заняты. Ты не молчи… Не молчи… Я жду не дождусь этого прекрасного момента! Потерпи немного, но пока не раздевайся. Я раздену тебя сам!

Он наклонился, приближаясь своими губами к моим, словно желая поцеловать.

– Я уже представляю, как ме-е-едленно снимаю с тебя одежду… Я расстегиваю пуговку за пуговкой, страстно целуя тебя в твои сладкие полуоткрытые губы… Я буду очень… очень… нежным… – с придыханием заметил он, склоняясь ко мне так, словно сейчас перейдет от разговоров к делу и к телу.

Через секунду я лежала на траве, потирая ушибленную попу, а он с гаденькой улыбочкой стоял надо мной, отряхивая руки.

– Давай, штурмуй башню дальше, Принц. Вторая попытка. Тебя там ждет море любви и обожания! – негромко заметил крестный, со смехом отворачиваясь. Кошачью подлость я взяла на заметку. Ничего, я в долгу не останусь. Если что, нагажу в сапог. Специально дождусь, когда снимет, и нагажу.

Передохнув, я снова схватилась за чужие волосы и два раза подтянулась на руках, сплетая ноги. Да, я очень голодный и упрямый принц. Тем более что там есть котлеты. Надеюсь, что еще остались. В верхушках деревьев зашумел ветер. Сильный порыв покачнул меня вместе с волосами.

– В юном месяце апреле… а-а… в старом парке тает снег… И крылатые качели начинают свой разбег… – мелодично промурлыкал крестный, с наслаждением наблюдая за моими потугами, в очередной раз демонстрируя осведомленность в кинематографе и фольклоре моего мира. Он осторожно толкнул меня в спину. Я почувствовала себя так, словно мне пять лет и я играю на детской площадке.

Простонала и упала на траву, намотав на кулак чужую шевелюру.

– Любовь моя, – заметил крестный с сардонической улыбкой, обращаясь явно не ко мне, – помоги мне немного. Я просто сгораю от страстного желания… Я уже все руки натер…

И меня втащили наверх со скоростью, которой позавидовал бы мощный грузовой лифт. Упитанные руки активно тянули меня навстречу неизбежному. Фей изобразил гаденькую улыбочку и послал воздушный поцелуй. Еще рывок – и возле окна мое тщедушное тельце приняли две сильные ручищи.

Передо мной стояла дама неопределенного возраста, но вполне определенной комплекции. Смущала не только разница в весовых категориях, но и огромный нож, зажатый в пухлой ладошке.

«Купила я тесак мясницкий. И если следующий мужик, познав меня, цинично бросит, то я ему отрежу…» Утешало только то, что матушка-природа позаботилась о том, чтобы отрезать у меня было нечего!

– Иди сюда, мой сладкий! – выдала принцесса, пока я смотрела на груду костей и одежды, сваленных в углу ее скромной обители. Я резко дернулась в сторону старого шкафа, взобралась по нему на самый верх, лихорадочно соображая, куда дальше? А дальше некуда.

Поигрывая ножом, как заправский мясник, принцесса двинулась в мою сторону, прищурив глаза. Смотрела она на меня так, как покупатели на мясную вырезку. «Ляжка, голяшка, филе, шейка…»

Под окном раздалось:

– Мышка, я что-то проголодался. Ты пока спасай, а я домой схожу. Голубя проведаю… Он лежит там, бедненький, один, коченеет… Ты, главное, не пропадай! Держись, я мысленно с тобой…

Я посмотрела на принцессу, которая, закусив губу, прикидывала схему моего шинкования, потом бросила испуганный взгляд на потолок. Толстая деревянная перекладина, на которой держится прохудившаяся крыша, притягивала испуганный взгляд. Оттолкнувшись от шкафа, который пошатнулся под ногами, я допрыгнула до перекладины, вцепившись в нее двумя руками, подтянулась с глухим стоном, закинула ногу и легла на доску. Нет, не допрыгнет. Я посмотрела вниз и зажмурилась, вспоминая, с каких пор Рапунцель занимается каннибализмом?

Принцесса достала откуда-то большой грязный котел, развела огонь, пустив на растопку обломки стула.

– Сиди, сиди! – хладнокровно заметила она, выливая в котел ведро воды. – Вода закипит, тогда можешь слезать…

С деловым видом принцесса закрыла ставни окна на засов. Судя по всему, схема была уже годами отточена. Это я, наивная дурочка, попалась.

Поковырявшись в каких-то закромах, принцесса достала мешочек с солью и стала высыпать его в котел.

– Ты там сильно вспотел? – озабоченно поинтересовалась она, прикидывая, сколько еще соли сыпать, и принялась отскребать ножом какой-то мох со стены. Мох полетел в котел.

– Да нет, не сильно! – сардонически заметила я, глядя на то, как от котла пошел пар.

– Что-то голос у тебя какой-то девчачий. – Принцесса подозрительно подняла глаза наверх, не переставая помешивать варево.

– Так я – девушка. Я просто исполняю обязанности принца, – едко заметила я, облокачиваясь на трухлявую перекладину. – Перевелись принцы, вот и впряглась. Принца нет, я за него!

– Дожили! – вздохнула принцесса, тяжело присаживаясь на уцелевший стул. – Баба бабу спасает. А как же приятный мужской голос?

– Это скот… Тьфу ты… Кот! – отозвалась я, представляя, как крестный с наслаждением хомячит голубя в замке. «Суп с котом!» – подумала с мерзкой улыбкой, глядя в закипающий котел.

– Понятно, – вздохнула принцесса, снова помешивая воду, которая слегка позеленела. – Ладно, пока закипит, можем поболтать немного…

– Кстати, тебе скоро крышка, – заметила я, ковыряя пальцем гнилую крышу. – Крыша на тебя рухнет. Давненько ее не ремонтировали… Сразу видно, мужика в доме нет…

– Я сама, пока была половчее, залезала туда, конопатила. Так что ты там сильно не отдирай, – грустно отозвалась принцесса, пробуя варево на вкус, а потом досыпая туда соли. Недосолила.

– Молодец! Уважаю. А это дырка для сбора дождевой воды? – поинтересовалась я, глядя на рассохшееся полупустое ведро, стоящее на полу, и на тонкий желобок, идущий с крыши.

– А как ты догадалась? Если тебе не трудно, поковыряй ее немного, а то совсем забилась! – попросила принцесса. – Дождей и так нет, а тут еще мхом заросло. Одна роса стекает. Ни умыться, ни голову помыть!

Я поковырялась рукой в дырке и вытащила большой кусок зеленого мха, который тут же бросила в котел.

– И давно ты людоедством промышляешь? – спросила я, глядя на толстуху.

– Думаешь, мне это нравится? Думаешь, что я это ради удовольствия делаю? – нервно заметила принцесса, сдувая прилипшую к толстой щеке прядь спутанных волос. – У меня выхода нет. С тех пор как эти сволочи-родственнички меня кормить перестали… Жить захочешь и не на такое согласишься. Знаешь, я – единственная наследница престола Мираона! Когда мама с папой умерли, злые родственники-опекуны заперли меня в этой башне. Казнить нельзя – народ взбунтуется, да и закон запрещает. Сначала кормили неплохо, потом все хуже и хуже. Если бы не добрая женщина, которая приходила ко мне, я бы лет пять назад с голоду померла. Придет, сердобольная, крикнет: «Рапунцель, я покушать принесла!» Я ей волосы скину, она к ним корзинку привяжет, а там молоко, хлеб, козий сыр, мясо… красота! Всей деревней собирали. Вот тогда я и поправилась.

Принцесса вздохнула.

– Полгода назад пропала моя кормилица. Говорят, вырезали мои родственнички всю деревеньку. Типа, раз кормят, значит, мятеж замышляют. А потом смотрю, полезли. Лезут и лезут. Один такой залез, ну все, мол, принцесса, я тебя спас, выходи за меня за… А потом как взглянет, как заорет, что я жирная корова и уродина… Обиделась я на него и сковородкой прихлопнула. Хорошая была сковородка. Жаль… Короче, убила я его случайненько. А у него с собой вот этот ножик был. Сидела я, сидела… А потом думаю, помереть сейчас – сделать родственникам подарок…

Принцесса не выдержала и зарыдала, вытирая слезы подолом грязного старого платья.

– Тише. – Я с жалостью посмотрела на нее. – Не плачь. Да я тобой вообще восхищаюсь. Не каждая выжила бы в таких условиях. А ты действительно молодец! Слушай, не хочешь проведать родственников? Устроить, так сказать, государственный переворот? Отомстить за все хорошее? И трон занять?

– Да я уже десять лет об этом мечтаю! – всхлипнула принцесса. – Когда была тонкой-звонкой, волосы были короткими, веревки не было и башню охраняли. А сейчас я уже не пролезу…

– У тебя веревка есть? – взволнованно поинтересовалась я, прикидывая, как извлечь принцессу. – Кстати, за тебя награду объявили. Полцарства и полказны.

– Поищи в углу, может, целая веревка и осталась… Только не выдержит она меня… Я повеситься пыталась… От отчаяния… Порвалась веревка… Стул сломала, попу ушибла… Сразу в себя пришла! Да за что ж мне такое наказание! Экономят на еде, сволочи! Или думают, что прибьют меня ненароком. А сами всем рассказывают, что, дескать, злая колдунья похитила меня, – захныкала принцесса. – Да слезай ты. Не буду я тебя есть. У меня еще два охотника неразделанные лежат. И голубь…

Я слезла на шкаф, опасливо глядя на принцессу. Но она не дернулась. Даже нож положила на стол. Со шкафа я спрыгнула на пол. Нет, она на меня не нападет. Я стала рыться в грязных тряпках со следами крови. Есть веревка, но коротковата… И эта тоже…

– Короче, у меня есть план, – сказала я, показывая пальцем наверх. – Мы сделаем дыру в крыше. Перекладина должна тебя выдержать. А потом спустимся вниз. На твоих волосах. План рискованный, но стоит попробовать.

– А как ты меня затащишь наверх? – всхлипнула принцесса, утирая пухлой рукой слезы.

– Волосы твой вес выдерживают? – поинтересовалась я, глядя на перекладину. – Ты пыталась на них повиснуть? Головой?

– Легко! – ответила принцесса, закидывая волосы, словно ковбой лассо, на перекладину. Потянула за них мускулистыми руками и повисла в воздухе. – Знаешь, сколько лет я тренировалась? Делать мне было нечего…

– Молодец! Считай, что ты репетировала спасение! Ладно, полезла я крышу ковырять, – вздохнула я, а принцесса протянула мне нож, смахивающий на мачете.

– Ты смотри, не упади! – раздалось снизу. Она стояла, сложив руки, словно в молитве. Губы ее дрожали, а я чувствовала, что просто обязана ее вытащить. Это тебе не «котенок» с сумками на вокзале. Тут дело серьезное.

Я легла спиной на перекладину, ухватилась за нее и стала бить по крыше ногами. Дырка расширилась, посыпалась какая-то труха. Ой! Ничего себе. Полкрыши съехало вниз, а я еле удержалась на своей «жердочке». Отлично! Я слезла вниз и попросила перекинуть волосы через перекладину.

– Давай попробуй залезть по шкафу. Я буду тебя тянуть вверх, а ты постарайся зацепиться руками за перекладину и подтянуться! Главное, ногами ищи опору!

Я рванула волосы на себя и повисла на них. Спустя двадцать минут и шесть неудачных попыток принцесса висела на перекладине, хватаясь мускулистыми полными руками изо всех сил.

Я слезла и подтолкнула ее. Шкаф захрустел и рухнул подо мной, но я успела ухватиться за волосы принцессы, и меня с легкостью втащили наверх.

– А теперь последняя часть плана, – нервно засопела я, утирая пот со лба. Нож я бросила вниз, глядя, как он падает в траву. И привязала волосы принцессы к перекладине.

– Я высоты бою… – начала она, держась за собственные волосы над головой. Я толкнула ее плечом. Прыгают же люди с тарзанки? Прыгают. Вот и мы прыгаем.

– Живая? – спросила я, глядя вниз.

– Живая… Только больно… – простонала принцесса, пока я слезала по ее волосам, как по канату. Спрыгнув на землю, я молча нащупала в траве нож и одним движением сделала ей отличную стрижку «каскад». «Височки подровнять или так оставить?»

– Какое облегчение! – вздохнула принцесса, ощупывая свою голову. – Оно того стоило…

Фей в образе кота ждал нас внизу, сыто облизываясь.

– Молодец! – похвалил меня котофей, уворачиваясь от пинка, которым я хотела его наградить.

Через два часа мы ехали мимо какой-то деревни. Народ высыпал на улицу, перешептываясь и переглядываясь. Еще бы! Наша процессия представляла собой душераздирающее зрелище. Анацефал еле ползет на дрожащих ногах, сверху восседает необъятная принцесса с короткой стрижкой в костюме бомжа, рядом, едва шевеля ногами, плетусь я в грязном камзоле со съехавшей короной. На моих плечах лежит не только груз тяжелого дня, а еще и пятикилограммовый GPS-навигатор. Хотелось поднять руку и скинуть его, но я настолько обессилела, что даже рука не поднималась.

– Однажды в студеную зимнюю пору я из лесу вышел, был сильный мороз… – начал котэ, сладенько зевая. – Кстати, и вправду холодает…

– Я – принцесса Мираона! Законная наследница престола! Я вернулась! – репетировала принцесса, потрясая каким-то старым медальоном.

Эпично вернулась. И не одна, а с принцем. По всем законам жанра принц вел под уздцы коня, на котором восседала невеста. Конь с надеждой пытался заглянуть мне в глаза, но я отводила взгляд, глядя на дорогу.

– Давай, Энцефалитушка, еще рывочек… – шептала, похлопывая его по морде. – Тут совсем немного осталось… Потерпи, родимый… Я терплю, и ты терпи…

– Гляжу, поднимается медленно в гору лошадка, везущая хворосту воз, – лениво продолжил котэ. – И шествуя важно, в спокойствии чинном, лошадку ведет под уздцы мужичок…

Да, было у меня ощущение, что самые крепкие орешки здесь только у меня и у Энцефалита. Я смотрела на коня с уважением.

– «Уж больно ты грозен, как я погляжу! Откуда дровишки?» – «Из лесу, вестимо…» – продолжал кот, с правильными выражениями и интонациями. Учительница литературы уже занесла ручку, чтобы поставить ему пятерку в четверти.

У меня еще хватало сил вяло утешать принцессу, которая вдруг решила излить мне душу, в красках описывая свою доброжелательную родню и долгие годы вынужденного одиночества. Потом она, радостно болтая ногами, стала делиться планами на будущее. Особенно ее интересовало, на что обратить внимание в выборе потенциального супруга. Решила оторваться по полной. Молодец!

– В лесу раздавался топор дровосека. «А что, у отца-то большая семья?» – мурлыкнул кот, потягиваясь.

И тут я не выдержала и едко ответила, хватая его за шкирку и стаскивая с себя:

– «Семья-то большая, да два человека. Всего мужиков-то: лошадкин да я…»

И швырнула котэ в дерево. Он тут же на лету принял человеческий облик и приземлился на ноги. Принцесса ахнула от удивления и восхищения.

– О! Какой мужчина! – всплеснула она руками, глядя в его сапфировые глаза.

– Да разве это мужик? – ответила я, фыркая. – Вечно на бабьих плечах выезжает. Так вот, милая, смотри внимательно. Это не мужик! Не позволяй мужику на себе кататься! Это мужик должен тебя на руках носить, а не ты его! Поняла? Вот основное правило. Возраст, рост, вес, комплекция не важны. Главное, чтобы мужик мужиком был!

– А теперь меня послушай, принцесса, – заметил крестный, идя рядом. – Никогда не будь такой, как она. Понимаешь, принцесса, есть женщины, которые просятся на ручки, а есть те, которые подставляют шею. Делай выводы.

Когда мы доползли до роскошного замка, там уже собралась целая демонстрация. Прямо у ворот стоял гарнизон стражи, который очень не хотел нас пропускать, едва сдерживая натиск разъяренных фанатов принцессы.

– Прочь отсюда, самозванка! – заорала стража, потрясая оружием. Но акция устрашения провалилась, когда крестьяне двинулись на них с вилами и мотыгами.

Принцесса тем временем сползла с коня и потрясла медальоном, выдав целую речь. Судя по тому, насколько слаженным было ее выступление, она репетировала ее лет десять, не меньше. Бывшая узница рассказала всю горькую правду, упуская некоторые щекотливые факты своей биографии. История возмутила народ до глубины души. Стража решила не рисковать и пропустить принцессу в замок. И нас заодно.

– Ой! Наконец-то королевская свадьба будет! Ничего себе! Вот это я понимаю «любовь»! – волновалась толпа. – Только принц какой-то щупленький.

– Маленький, да удаленький! – заметил кто-то, видя явную разницу в габаритах. – Сразу видно! Мужик!

Стоило нам войти в тронный зал, как тут же я увидела вооруженную охрану и роскошно одетых господ, чинно восседающих за длинным обеденным столом. На том конце стола стояло два трона. На самом столе размещались роскошные яства, от которых у меня потекли слюнки. На высоком троне с резной спинкой сидел насупленный сутулый бородатый хмырь в короне, а рядом с ним, на троне поменьше, сидела тощая, как швабра, одетая со всей королевской пышностью мадам с гнездом на голове. Вид у всех был отнюдь не жизнерадостный, когда на пороге появилась наша компания. Некоторые гости даже еду до рта донести не успели и подавились при виде нас.

– Здравствуйте! – вежливо поздоровалась я, изображая приветливую улыбку. – Принцесса спасена. Я за наградой!

– Взять! – заорал король охранникам, тыкая в мою сторону пальцем.

Охрана ломанулась на нас. Отлично! Призовая игра! Один из телохранителей занес надо мной меч, но котишка соскочил с моего плеча и превратился в человека, обвив хвостом руку охранника. Рука хрустнула. Меч выпал. Остальных размело по сторонам, словно у нас под ногами взорвалась граната.

Крестный посмотрел на гостей, склонив голову набок, а потом ловко, с кошачьей грацией, запрыгнул прямо на стол. Он шел, переворачивая хвостом блюда и кубки прямо на гостей. Некоторые закуски сметал ногой.

– Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро… Известно всем, тарам-парам, на то оно и утро, – усмехнулся Фей, продолжая свое феерическое шествие. Все. Включайте самое страстное фламенко.

– Ты кто такой? Ты что творишь? – заорали возмущенные гости, глядя на побледневшие лица короля и королевы.

– Нижайше прошу простить меня за мою невежливость, – ядовито заметил крестный, продолжая разбрасывать еду и шагать по столу. – Вы же были так вежливы и учтивы… Даже соизволили выслушать… Вот и я отвечаю вежливостью на вежливость. Надо же чем-то оправдать такой теплый прием с вашей стороны? Не люблю быть без вины виноватым. Увы… Так что теперь мы в расчете. Почти.

Мы с принцессой переглянулись и снова, открыв рты, уставились на черную фигуру, изящно двигающуюся по столу в сторону застывших на месте короля и королевы.

– И часто он так делает? – сипло спросила принцесса, глядя на меня квадратными глазами.

– На моей памяти впервые… Мы с ним сегодня познакомились… – тихо заметила я, обалдевая от умопомрачительного кошачьего хамства. Я в жизни такого представить себе не могла. А теперь не просто представляю, а вижу своими глазами.

Фей дошел до короля и обвил его шею хвостом.

– А вот теперь поговорим! Простите, многоуважаемый, мне просто так удобней разговаривать. Не хочу орать на весь зал. Принц спас вашу принцессу из башни. Дело сделано. Принцесса жива, здорова, цела и невредима. И что принцу за это полагается? Правильно. Награда. А! Забыл представиться. Я – крестный фей принца, – заметил он, сдавливая хвостом шею королю так, что тот покраснел и начал задыхаться. – Да что ж вы так смущаетесь? Фей никогда не видели? Не надо краснеть. Я тоже польщен. Итак. С моего подопечного – принцесса, с вас – полцарства и полказны, как было заявлено в договоре. Договор считается публичной офертой. Это я просто напомнил. На случай, если у вас проблемы с памятью.

– Прости… те… Кхе! – прокашлялся король, вцепившись руками в хвост Фея. – Стража меня неправильно поняла… Я сказал не «взять», а «зять»! Мой любимый зять! Почти как сын. Да что там! Сынок! Я прямо сейчас готов его расцеловать! Он оказал королевству такую услугу, что мы перед ним в неоплатном долгу! Кхе… кхе… Но вы понимаете, что я не могу вот так вот взять и…

– Неужели? – перебил его крестный, ловя за руку какого-то дворянина, который бросился к нему со стилетом. Рука хрустнула, стилет упал на стол. Крестный, не разжимая хвост, поднял стилет, поиграл им в руках, а потом приставил к лицу короля. Тот дернулся, уронив корону, которая со звоном покатилась под стол.

– Мадам, у вас есть черное платье? – участливо обратился Фей к побледневшей королеве. – Нет? Какая жалость. Возможно, скоро оно вам очень пригодится. И как вы живете с таким упрямым мужем?

– Давайте начнем разговор с самого начала… – простонал король. – А именно с руки принцессы…

«Рука принцессы? Отличный выбор! Сейчас отрежу. Вам завернуть или просто положить в пакетик?» – промелькнуло в моей голове.

– Нет. Мы начнем сразу с полцарства и половины казны, как было указано в договоре, который прилагается к вашей страстной мольбе о помощи, – заметил крестный, щелкая когтистыми пальцами. В его руке появилось два договора. – Как тут сказано? В награду полагается полцарства, половина казны и рука принцессы. Типовой договор на спасение принцессы. Правда, есть один нюанс. Моя подопечная – девушка, хоть и исполняет обязанности принца. Поэтому рука принцессы нас не интересует. А вот остальное, будьте так любезны…

Перед носом короля появилась чернильница с пером.

– Хорошо… Хорошо… – простонал король, беря перо и подписывая подсунутый документ.

– Великолепно! – сладко похвалил крестный. – По поводу деталей передачи части королевства под юрисдикцию Принца я вам сообщу. Половина Мираона присоединяется к землям Принца. Так что переносите пограничные столбы. Половина вашей казны уходит в казну Принца. Было очень приятно иметь с вами дело. Я очень рад знакомству. Премного благодарен. Извините за причиненные неудобства.

Крестный разжал хвост, которым душил несчастного короля, и двинулся обратно. Тем же маршрутом, но уже поигрывая стилетом. Спрыгнув со стола, Фей с милой улыбкой вручил кинжальчик принцессе.

– Держи. Пригодится, – усмехнулся он, поглядывая на всех присутствующих. – Прокладывай путь к трону. Если что – пиши. Не пропадай. Всегда рады помочь. Не бесплатно, разумеется.

Принцесса посмотрела на сверкающий клинок, сжала рукоять покрепче, а потом перевела взгляд на родню.

– Мышка, я всегда говорил, что добрым словом и стилетом можно добиться куда больше, чем просто добрым словом, – заметил крестный, на ходу превращаясь в кота и залезая мне на шею.

 

Глава четвертая

Нет у нас подушки, нету одеяла, прижмемся мы друг к дружке…

Когда мы вернулись в замок, то первым делом я бросила взгляд в тот угол, где лежал окоченелый голубь. Голубя нигде не было. Зато на полу осталась кровавая лужица, в которой плавали перья. Котейка покушал, а я – нет. Где справедливость? Я посмотрела на Фея совсем не добрым взглядом. Нет, конечно, на голубя я не претендую, но внутренний прокурор настоятельно требовал справедливости в виде честно заработанного ужина, завтрака, обеда или полдника.

– И где обещанное «покушать»? – неприятным, преисполненным разочарования голосом поинтересовалась я, скрестив руки на груди и нетерпеливо стуча ногой по полу.

– Завтра будет покушать, – заметил крестный, отворачиваясь.

– А со стола нельзя было что-то умыкнуть? Нет? – захныкала я, чувствуя требовательное урчание голодного желудка. Еще бы! Я целый день хожу голодной, а ему хоть бы хны!

– Ты в лотерею когда в последний раз играла? – томно спросил Фей. – Никогда. А раз не играла, то лучше не начинать. Тем более с такой крупной ставки, как твоя жизнь. Там половина еды отравлена была. Потерпи до завтра… ка… Кстати! Чуть не забыл!

Он опять обернулся котом и протяжно мяукнул. Из всех щелей набежали мыши. Фу! Огромный шевелящийся комок мышей. Мерзость какая! Они сбились в одну кучу и дрожали.

– Мяу, – сладким голосом произнес кот, вальяжно прохаживаясь вокруг мышиной кучи. – А теперь мы определимся со слугами. Не бойтесь, милые, я уже не голоден. Мне нужно несколько добровольцев. Им и их семьям будет обеспечена неприкасаемость до первой серьезной провинности.

Мыши запищали, а потом несколько боязливо подошли к коту. Через секунду на их месте стояло пять служанок в одинаковых белых передниках. Блондинка, брюнетка, две шатенки и одна рыжая. Черты лица у всех были мышиные, а взгляды красноречиво намекали на то, что боятся они котейку до судорог.

– Итак, мои сладкие, вы теперь слуги, – произнес Фей, превращаясь в человека. – Отмыть, почистить, привести замок в порядок. Чтобы, когда я проснулся, все блестело, как у кота…

Я с большим интересом посмотрела на Фея, в надежде, что ослепительный блеск старательно вылизанных кошачьих причиндалов я никогда не увижу.

– …шерсть, – усмехнулся крестный, искоса бросая взгляд на затаившую дыхание меня.

– Да, ваше когтейшество! – пропищали мышки, учтиво кланяясь. Он подошел к одной из них, не сводя полуприкрытых глаз, а потом провел когтем по ее щеке. Мышь задрожала, зажмурилась и опустила голову.

– И тихо. – Фей понизил голос до страстного шепота, наклоняясь к ней. – Как мышки… Ни стука… ни грюка… ни звука… Если я случайно проснусь от того, что что-то упало… Я вас съем…

Крестный откинул свои длинные волосы, развернулся ко мне и тут же снова к трясущимся мышам, которые мгновенно застыли от ужаса.

– Приступайте. Начинайте с тронного зала. Комнату Принца уберете завтра. А мы немного устали и идем спать, – сладко зевнул Фей, обнимая меня за плечи. Внезапно он навострил уши.

– Так! Вы тоже вылезайте! Смелее, – заметил он, потершись щекой о мою щеку. Из щели вылезли две крысы. Большая, жирная серая и маленькая черная с порванным ухом.

Через секунду перед нами стояли двое. Полный, солидный седой мужчина с крысиными усами изумленно поглаживал красивую белую ливрею, с недоверием разглядывая свои руки. Рядом с ним жался маленький юркий брюнет, смахивающий на уменьшенную копию Д’Артаньяна. Не хватало шпаги и толпы гвардейцев, чтобы завопить: «Каналья!» – и тихо слиться.

– Итак, – заметил крестный, снова бросая на меня взгляд. – Жирный у нас – мажордом. Отвечаешь за все сначала хвостом, потом головой. А ты, мелкий, – конюх. Займись Анцефалом, тьфу ты… Имбецилом… Короче, конь стоит в стойле. Приведи коня в порядок и накорми его. Остальные свободны.

Слуги стояли испуганной кучкой, изумленно разглядывая друг друга, пока кадровый резерв спешил укрыться во всех щелях.

– Любой писк с вашей стороны карается смертью. Никто не должен знать, что происходит в моем замке!

Крестный зевнул, а потом сладко добавил, поигрывая хвостом:

– Пошли, Мышка, смотреть наши апартаменты.

– Мне не нравится слово «наши». Оно обязательно? – устало спросила я, скидывая его руку со своего плеча. – Мне больше нравится слово «мои». «Мои» апартаменты и «твои» апартаменты. А если они будут в разных концах замка, тогда вообще чудесно.

Не дожидаясь ответа, я устало поднялась по лестнице, дошла до единственной целой двери, дернула ее и увидела милую холостяцкую обитель. Огромная кровать с пыльным балдахином смахивала на аэродром, куда мне чертовски хотелось приземлиться. Портреты обнаженных красоток в самых соблазнительных позах украшали стены с отсыревшей побелкой, на пыльном столе стопкой лежали книги. Я подошла и взяла одну из них, сдувая пыль с ее красивой обложки. «Как правильно целоваться. Пособие для начинающих. От помидора до сеньоры». Ну хоть не от огурца до молодца. Вторая книга называлась «Гуру пикапа». Надеюсь, что здесь есть все схемы ремонта легкового авто с открытой грузовой платформой. Сразу вспомнился «Конь в Авто». Третья книга тоже порадовала меня названием. «Постельные отношения от «А-а-а-а-а!» до «Я-я!». Все эти книжки были не толще букваря. Зато под ними лежал огромный опус. «Руководство по эксплуатации женщины. Сокращенное издание». Я открыла первую страницу.

«Возьмите женщину…»

Хм… Начало хорошее. А мне всегда казалось, что именно это должно стать кульминацией отношений. Простите, уважаемый автор, брать всю? Или можно по частям? За какие части конкретно брать? Где схема? Где рисунок? Вы, уважаемый автор, как-то непрофессионально подходите к составлению мануала по женской эксплуатации.

«Посмотрите на нее внимательно…»

Сначала правым глазом, потом левым, а потом обоими сразу. И если ничего не увидели, переходим к пункту три.

«Что вы видите?»

Как что? Если отследить, куда устремляются мужские взоры…

«Вы видите человека!»

Ничего себе! Неужели я… я… человек? После такого начала, автор, вы мне льстите!

«Но вы не обольщайтесь. Женщина – это не человек… Она лишь имитирует человеческое поведение. И я вам это докажу. Если мужчина, такой, как вы или я, думает о многом, женщина думает только о любви. Все ее мысли исключительно о любви… Она просто физически не способна думать о чем-то другом! Без любви женщина чувствует себя несостоявшейся. Все женщины похожи друг на друга. Неважно, какой у нее цвет волос, цвет глаз, размер груди… Все женщины думают только о любви. Другие мысли просто не помещаются в их голову…»

Я задумчиво пролистала оглавление.

Глава первая. Женский лепет, или Как делать вид, что ты ее слушаешь

Глава вторая. Женская истерика: как пережить и чем закрыть ей рот

Глава третья. Женская обида и как правильно обижаться на нее за то, что она обиделась на тебя

Глава четвертая. Как называть женщину, если лень запоминать ее имя

Какая прелесть! Удачи, автор. Я посмотрела на книгу, потом на камин. Запахло вторым томом «Мертвых душ».

На кровати не было ни подушек, ни одеял, зато был продавленный матрас сомнительной чистоты. Судя по грязным отпечаткам подошв и комьям земли, предыдущие владельцы спали в сапогах. Еще бы! Принц должен был готов к труду и обороне в любое время дня и ночи!

Старый пыльный камин, все еще сохранивший черный след копоти и остатки золы, меня порадовал. Всегда мечтала о камине. Окна с пыльными подоконниками отсвечивали в утреннем сумраке немытыми стеклами. На одном подоконнике валялся засохший яблочный огрызок, покрытый паутиной, и женское белье сомнительной чистоты. Есть у меня предположение, что девушку звали Евой. Санузел был представлен рукомойником, неким подобием унитаза и огромным плесневелым бассейном-ванной, над которым стояла обнаженная мраморная красавица с кувшином. Я присмотрелась к унитазу, вспоминая, был ли среди «принцев» хоть один, страдающий косоглазием. Вроде не было. Но стена вокруг свидетельствует, что был. И не один. Такое чувство, что здесь тренировалась целая сборная косоглазых биатлонистов под руководством слепоглухонемого тренера.

Я выдохнула с облегчением. Какое счастье, что никто из «Аллеи славы», украшающей холл, не почтил меня своим визитом. Иначе бы его труп обнаружили на следующий день с потным носком во рту, с отпечатком грязного сапога на груди и мокрым седельцем на шее.

Я поежилась. В комнате было холодно. Взглянув на кровать, я содрала две шторы с карниза. Одна стала простыней, другая – одеялом. Потом я перешла ко второму окну, содрала еще одну шторку, свернула ее, и получилась подушка.

Сняв вонючие сапоги, пошевелив благоухающими носками, которые решила не снимать в связи с нарушением температурного режима, я расстегнула грязный камзол и бросила его на спинку стула. И вот я лежу на самодельной подушке, укрываясь импровизированным одеялом, и чувствую, что колыбельную мне петь не надо. Я и так усну. Я подоткнула одеяло под себя, перевернулась на живот, засунув руки под подушку, поежилась и закрыла глаза. Нет, ну определенно холодно. Надо как-то решать вопрос с отоплением. Но усталость все-таки победила холод, и я задремала.

Проснулась я оттого, что по мне кто-то топтался. Началось в колхозе утро! Кого еще блохи принесли?

– Слышишь, животное! – злобно прошипела я, оторвав голову от пыльной подушки. – Если ты непременно решил спать со мной в одной комнате – свернись калачиком на стуле!

– Я? На стульчике? Шутишь? – прошипел котофей, наминая меня когтями.

– Здесь кровать трехспальная. Я и так в уголочке лежу. У тебя там целый плацдарм. Иди маршируй там! – огрызнулась я, стряхивая кота с себя, но тот вцепился когтями в одеяло.

– Тогда готовься отдавать мне честь, – язвительно заметил он.

– Ага, вот только я не при параде, чтобы честь отдавать, – зевнула я. – Имей же совесть… Дай мне поспать! И так холодно, а тут еще ты на мне мнешься! Сделай так, чтобы мне было тепло!

– Как скажешь. Учти, я люблю быть сверху, – сладко заметил котишка, снова запрыгивая на мою спину. Вроде улегся на талии. Я положила голову на подушку, закрыла глаза и почувствовала, как он снова начал искать удобное местечко. Вот неймется ему! Кот спустился ниже и с удовольствием впивался когтями в мою многострадальную часть тела, которая сегодня получила впечатлений на пару лет вперед.

– Вообще-то я и так сделал тебе одолжение, разрешив спать на МОЕЙ кровати, – сладенько заметил кот, снова впиваясь когтями в мой седалищный нерв. – Цени. Я сегодня добрый.

– Слышишь, а ты не офеел? Нет? Давай мы найдем тебе какую-нибудь коробочку, в которой ты перезимуешь… Тьфу ты, переночуешь. Обещаю, закапывать ее не буду, – простонала я, пряча голову под подушку. – Лопаты нет…

Через пять минут вынужденной духоты я вылезла и перевернулась на спину. Кот лег мне на живот, свернувшись клубочком в районе солнечного сплетения. Что-то заурчало.

– Это я мурчу или твой желудок? – встревожился кот, встрепенувшись и навострив уши.

– Это мой желудок урчит… Ты обещал мне еду, если спасем принцессу, – мрачно напомнила я, отгоняя живодерские мысли.

– Фу! А я уже испугался, что это я случайно замурчал… Эх! – сладко зевнул котик, сворачивая язык в трубочку, показывая острые зубки и прижимая ушки.

Вроде улегся. Нет! Ма-а-а-ама… Да что ты будешь делать! Я ведь не живодер… Но иногда так хочется им побыть! «Коврик – для хозяев. Кровать – для кошек!»

– Куда бы тебя послать, чтобы неслабо обидеть? – всхлипнула я, чувствуя, как пятикилограммовая кошачья тушка все никак не уляжется.

– Считай, что я выписал тебе генеральную доверенность, с которой ты будешь ходить на все органы вместо меня, – зевнул кот, явно наслаждаясь моими мучениями.

Он прошелся по спине, спустился по ногам, а потом…

– Мне холодно… – заметил котэ, залезая под одеяло. – А у тебя носок дырявый… Зашить было лень? Моя ж ты хозяюшка… Ничего, сейчас еще пару дырок сделаем для вентиляции.

Ай! Сволочь! Да что ты творишь! Зачем было меня за палец ноги кусать? Лови ответку!

Кот слетел с кровати, но тут же запрыгнул сверху. Да он не Фей, а исчадье ада!

– Я же сказал, что мне холодно! – язвительно заметил кот, прогуливаясь по мне. – Кстати, какой бритвой ноги бреешь? Плохая бритва. Выбрось ее…

Я застонала, закрывая голову самодельной подушкой. Кот не унимался. Я изловчилась, схватила Фея одной рукой, а другой стала снимать с ноги грязный носок. Кот вырывался, но я была неумолима и беспощадна, как диарея в автобусе дальнего следования. Я придавила кота собой и стала пытаться засунуть ему в рот кляп. Кот царапался и возмущался, а через секунду носок резко поменял траекторию и устремился мне в рот. Меня крепко держали, со смехом пытаясь накормить моим же носком. Я щедро награждала Фея пинками, вырывалась и сопротивлялась так, словно на кону стояла моя жизнь. А потом удалось вырвать у него из рук носочек и снова натянуть его на ногу. Я легла, демонстративно отвернувшись от крестного и закрыв уши подушкой.

– Нет у нас подушки, нету одеяла… Прижмемся друг к дружке, чтоб теплее стало! Да, моя Мышка? – наигранно жалобно заметил кот, залезая мне на голову.

Я изловчилась и поймала его в одеяло. Кот в мешке.

– Вот и сказочке конец, а кто выжил – молодец! – заявила я, вытряхивая кота на пол. Через секунду меня стащили за ногу, завернули в одеяло и вытряхнули на пол с гаденькой усмешкой.

– Я тебя сейчас так отфеячу, что мало не покажется, – выругалась я, подтягивая спадающий носок, – Вот нафея ты это делаешь? Ответь мне! Нафея? Я устала, хочу просто лечь и…

Я даже слюной подавилась на полуслове. На моем месте расположился Фей, опять в человеческом обличье, обнимая подушку и коварно улыбаясь. Я не выдержала, залезла на кровать и прошлась по нему ногами. Он превратился в кота и ускользнул.

Откашлявшись, я убрала волосы с лица, упала на кровать и снова попыталась уснуть.

– Ты никогда не пробовала спать втроем? Предлагаю попробовать! – ехидно предложил кот, потягиваясь. – Ты, я и дохлый голубь. Ты согреваешь мое тело, а голубь согревает мою душу…

Все! Мое терпение оборвалось! Я молча вскочила, схватила кота за шкирку, открыла дверь, путаясь в шторе-покрывале, и швырнула его в коридор.

– Свободен, котишка! – надрывно крикнула я, закрывая дверь и пытаясь пальцами нащупать хлипкую щеколду. Пока силилась ее задвинуть, почувствовала, как меня поднимают за шкирку в воздух.

– Свободна, Мышка! Спасибо, что нагрела место! Если бы феминизм был спортивным соревнованием, то ты бы уже целовала медальку и махала с пьедестала, – раздался язвительный голос над ухом.

Дверь открылась, и я оказалась в коридоре. Нет, конечно, без отпечатка ноги на попе, но все равно в глубокой обиде. Ничего, сейчас моя очередь. Я с ноги выбила старую дверь, разъяренно влетела в комнату и увидела холмик под одеялом. Сейчас холмик станет курганчиком. Я залезла ногами на кровать и наступила на него.

– Приятно? Приятно, когда по тебе топчутся? – озверела я. Я всегда зверею, когда мне не дают нормально поспать. Кот принял человеческий облик и скинул меня.

– Вон тебе плацдарм, там и маршируй, – зевнул он с гаденькой ухмылкой, прижимая уши, а потом снова превратился в кота, которого я скинула с кровати.

– Спасибо, что нагрел! – съехидничала я, заползая под одеяло и закрывая глаза. Он снова топтался по мне, а потом перепрыгнул на подушку и стал перебирать лапами мои волосы. Я с глухим стоном накрылась одеялом с головой. Еще через минут пять я сдалась.

– Хорошо, полезай под одеяло, – с глухим стоном выдохнула я, приоткрывая ему вход. Долго упрашивать не пришлось. Кот моментально юркнул под одеяло. Я закрыла глаза, а потом поняла, что мне нагло лезут под футболку.

– Я сказала под одеяло, а не под футболку! – прошипела я, вытаскивая кота. Он вцепился когтями в лифчик и потянул его следом. Резинка щелкнула, но застежка не поддалась, зато лифчик съехал. Пришлось его поправлять.

– А у тебя что? Левая больше правой? – с явным интересом спросил кот, а потом успокоился и просто лег рядом.

Я лежала с закрытыми глазами и мысленно проклинала тот день, когда меня угораздило с ним связаться. Сегодняшний день. Или вчерашний. Мне уже все равно. Пришлось поджать ноги под себя и свернуться буквой «зю», чтобы не дрожать всем телом. Мышцы были напряжены, и я чувствовала, что, стоит хоть немного расслабиться, как тут же начинаю трястись, как осиновый лист.

– Я требую, чтобы ты меня обняла! – заявил кот из-под одеяла. – Я, между прочим, кот одинокой независимой женщины и веду себя соответственно! Ты просто обязана меня обнимать!

– Я тебе сейчас волшебную палочку оторву и хвост на палец накручу! – процедила я сквозь зубы, понимая, что он не отстанет. – Ладно, хорошо, обниму. Но только при условии, что ты дашь мне поспать, с… кот!

Я сгребла котишку в охапку и прижала к груди. Он вроде бы притих. Я даже проверила, дышит или нет, а то мало ли, вдруг переусердствовала? Дышит.

Я выдохнула с облегчением и закрыла глаза. Черт, как же холодно… Я немного подрожала и уснула. Снилось, что прислонилась к чему-то большому и теплому. Мне было тепло и уютно. А большое и теплое прижимало меня к себе, нежно обнимая.

Утром меня ждали абсолютная чистота, завтрак в виде овсянки, кубышки молока и куска свежего хлеба. И все? А где же лобстеры? Омары? Где роскошные яства? Где окорок, черт возьми? Я так не играю! Мы вчера оттяпали половину королевства! Этот плевок овсянки, размазанный по тарелке, – все, что я заслужила?

Я поела и снова завалилась спать. Но внезапно кто-то осторожно вытащил из-под одеяла мою руку, засунул перо в пальцы, а потом принялся водить ими в воздухе.

– Ты что творишь? – возмутилась я, подскакивая и бросая перо.

– Заявку подписываю. Собирайся. Сейчас ее одобрят! – усмехнулся Фей, любуясь моей корявой росписью.

– Какую заявку? – зевнула я, протирая глаза. – Я что? Мальчик по вызову? Я что, каждый день работать должна?

Крестный не ответил. Вместо этого он поддел хвостом мой – удивительно, но чистый – камзол и бросил его на кровать.

– Пять минут на сборы! Пока горит спичка, – усмехнулся он, видя, что я смотрю с плохо скрываемой ненавистью. Именно таким взглядом провожают рабы, вкалывающие на плантации, любимого хозяина, который удаляется в роскошное поместье, чтобы как следует отдохнуть после изнурительной прогулки по собственным владениям.

– А может, лучше свечка? Большая, толстая свеча! – проворчала я, чувствуя, как меня сгребают с кровати, ставят на ноги, цепляют на голову корону и вручают камзол. Фей исчез. А через пять минут снова появился.

– Одобрили. Правда, пришлось внести деньги… Все наши деньги! – сладко заметил он, глядя, как я пытаюсь попасть рукой в рукав. – Так что не подведи, Принц! На кону все наши сбережения!

– Какие деньги? Я должна вносить деньги за спасение? Залог? Это какое-то издевательство! Хотя нет! Это надувательство! Лохотрон, – выругалась я, застегивая пуговицы. – Тем более я думала для начала искупаться…

– Искупаешься, – многозначительно заметил Фей, разворачивая какую-то бумажку. – Итак, злой волшебник превратил принцессу в лебедя. Ее родители обещают полцарства, половину казны и крылышко… тьфу ты… руку принцессы. В случае освобождения залог вернут. Я об этом позабочусь. Поэтому давай, Принц, скачи навстречу славе!

* * *

Энцефалит медленно чавкал копытами по какому-то болоту. Чаф-чаф. То ли Гримпенская трясина, то ли среднерусская возвышенность радовала душу законченного пессимиста красотой своих унылых пейзажей. Не хватало только протяжного собачьего воя и невозмутимого Дуремара с сачком. Надеюсь, что запах овсянки не привлечет собаку Баскервилей.

– Эх, жизнь моя – жестянка… – вздохнул кот, сидя у меня на шее и больно впиваясь когтями в спину. – Да ну ее в болото… Живу я как поганка… А мне лета-а-ать… А мне лета-а-ать…

Хлюп! Не каждый день ты исполняешь желание фея.

– Не квакай, – злорадно заметила я, ударяя ногами в бока Энцефалита, чтобы отъехать подальше от кошачьей мести. Конь резко дернулся, встал на дыбы, и теперь я сижу в луже.

– Предположим, ква… – ехидно заметил кот, подбираясь ко мне.

– Фу! – простонала я, поднимаясь с чавкающей жижи. Руки были мокрые, штаны и спина тоже. Встав из воды, я поплелась к Энцефалиту, который стоял, виновато прижав уши. Он шарахнулся, когда я попыталась грязной рукой схватить его за поводья.

Стоять, дружочек, смирно! Ишь, какая неженка! Я попыталась зайти с другой стороны и тут же провалилась по пояс.

– Меня засосала опасная трясина… – шумно вздохнул Фей, превращаясь в человека. Я попыталась выбраться, но тут же увязла по грудь. Крестный присел на корточки и сделал жалобное лицо.

– Я тебе очень сочувствую… Тебе перед смертью пришлось хлебнуть столько го… – заметил он, кладя мне руку на плечо и слегка подтапливая, – …ря. Ты, главное, не двигайся. Вот! Так и замри! Отлично!

– Да знаю я, – опасливо заметила я. Трясина уже поглотила меня по плечи. – Чем больше шевелишься, тем быстрее тонешь…

– Да нет, просто это – красивая поза. Вот археологи обрадуются, найдя твои останки, – улыбнулся Фей, погладив меня по голове. И окунул палец в болотную тину.

– Вытаскивай меня отсюда! – возмутилась я, глядя, как он дурью мается, вместо того чтобы меня спасать. Над поверхностью болота торчала только моя голова.

Фей приложил грязный палец к моим губам и саркастически усмехнулся:

– Тише, колобок, тише… Расскажи лучше, как ты докатился до такой жизни…

– Скотина! – прошипела я, сплевывая болотную тину. – Как же я тебя ненавижу! Да за что мне такое наказание!

– Ладно-ладно, Мышка, не переживай. Сейчас я тебя спасу, – вздохнул Фей, вытаскивая меня на кочку. От белого камзола остались одни воспоминания, грязь текла с меня ручьем и хлюпала в сапогах.

– Спасибо! – вздохнула я, обнимая Фея и размазывая по его спине грязь. – Ты просто мой герой!

Через пять минут я брела рядом с конем, на плечах лежал грязный и мокрый кот, шлепая хвостом по моей липкой от грязи спине. Внезапно он соскочил и заявил, что пойдет разведает дорогу. Черный хвост мелькнул среди травы и болотных кочек.

Я стояла на месте и тут неожиданно для себя услышала красивый мужской голос. Насторожилась, пытаясь понять, откуда он доносится. Кажется, снизу…

– О! Не может быть! Я – заколдованный принц! И если меня поцелует прекрасная девушка, то злое колдовство будет снято. Я прошу вас о помощи! Я триста лет жду этого момента!

Я опустилась на колени, раздвинула траву на кочке и увидела большую лягушку.

Лягушка смотрела на меня, а я на нее. Триста лет бедняга ждал… Мне стало искренне жаль его.

– О, прекрасная незнакомка! Вы так очаровательны и милы! Я – принц. Я триста лет ждал только тебя! И вот наконец этот день настал! Умоляю, расколдуй меня, красавица… – выдала лягушка. Я осмотрелась по сторонам, а потом тяжко вздохнула.

Нет, конечно, целовать лягушку – это слишком, но он ведь триста лет, бедненький, ждал. Я взяла его на руки, потянулась губами, закрыла глаза и поцеловала. Передо мной появился симпатичный молодой человек с золотыми вьющимися волосами. Он брезгливо посмотрел на меня, а потом оттолкнул ногой.

– Прочь с дороги, подошва! – усмехнулся он, брезгливо сморщившись и направляясь в сторону Энцефалита. – Меня чуть не стошнило после твоего поцелуя! Надо будет рот прополос… ква!

И тут принца подбросило в воздух, и на его месте снова оказалась лягушка.

– Ой! Красавица, я пошутил! Прости меня, пожалуйста! Помоги мне! Я обещаю, милая! Я женюсь на тебе!

Договорить лягушка не успела. На том месте, где она сидела, высокий черный сапог растирал траву.

– Мне показалось или я слышал какой-то голос? – наигранно встревоженно усмехнулся Фей, вытирая подошву о какую-то кочку. – Где ты? Мы уже идем к тебе на помощь! Ты, главное, не молчи! Говори хоть что-нибудь! Умоляю, скажи хоть слово… Ты что-нибудь слышала, Мышка?

– Да нет, – вздохнула я, поднимаясь из болота и сплевывая грязь.

 

Глава пятая

Гадкие лебеди,

или Мы не ждали вас, а вы…

Живописное болото расположилось под сенью толстых многовековых деревьев. На болоте плавала стая белоснежных лебедей. Над водой парили стрекозы, а где-то в камышах звонко переквакивались лягушки.

– Как только справимся – будем отдыхать. Ты будешь отсыпаться, а я проведу незабываемую ночь в компании двух лебедей… Или трех… Нет, трех я не потяну физически… – облизнулся кот, спрыгивая с моей шеи. – Насадить их на вертел и отжарить хорошенько… М-м-м-м! Давай лезь в болото!

Надеюсь, что это кошачьи гастрономические предпочтения, а не мужские фантазии на тему внесения разнообразия в свой бескультурный досуг.

– О, нет! Спасибо! – возмутилась я, глядя на кота, который принял человеческий облик. – Это что? Издевательство? Как ее хоть зовут? Может, поору, она подплывет? И вообще, что с ней делать надо?

– Поймать три пера… – Фей прислонился к толстому стволу дерева, любуясь своими длинные когтями, так, словно пять минут назад вышел из маникюрного салона.

Я подавилась слюной. Хотела сказать что-то умное, но подавилась.

– Поймать триппе… Что? – осторожно заметила я, вглядываясь в лебедей.

Ипохондрик во мне закашлял и зачесался со страшной силой, прикидывая, сразу в гроб или можно еще полечиться ради приличия? Где мой респиратор и резиновые перчатки? Где мой костюм химзащиты и антибактериальный лосьон для рук? Почему не выдали перед тем, как отправить меня на столь рискованное дело?

Фей подошел, положил руку мне на плечо и пристально посмотрел на лебедей. Его зрачки стали поперечными. Он медленно повернул голову, разглядывая птиц, а потом слегка сощурился. Через секунду глаза стали обычными.

– Тебе надо ее поймать и вырвать у нее три пера. И тогда она снова станет человеком. Задание понятно, Мышка? Так чего стоим? Вперед, купаться! Только, чур, далеко не заплывай! Учти, если случайно утонешь, купаться больше не пойдешь! – усмехнулся Фей, потрепав меня по волосам. – А я пока поиграю в спасателя. Будешь тонуть – махни рукой на прощание. Это для того, чтобы я мог возвращаться домой со спокойной совестью!

Фей превратился в кота и ловко вскарабкался на дерево. Там опять принял человеческий облик, вальяжно расположившись на толстом суку, подперев спиной ствол. Длинный хвост свесился вниз, словно лиана.

– Итак, первая часть балета «Лебединое озеро». Принц Зигфрид во время охоты случайно увидел красивых лебедей. Пам… пам-пам-пам-пам-пам! Па-пам! Па-пам! – язвительно заметил крестный с ветки. – Так! Занимаем места согласно купленным билетам. Первый ряд? Первый ряд. Балкон? Балкон. Начали!

Я сделала шаг в холодную и мутную от тины воду. В мокрых сапогах снова противно захлюпало и зачавкало. Лягушки стихли…

– Принцесса! – крикнула я.

Лебеди не обратили никакого внимания.

– Гули-гули-гули… – пролепетала я, делая рукой жест, словно заранее намекаю, что работаю не за спасибо. Лебеди посмотрели на меня как-то странно. Примерно так смотрели мы на директора, обещавшего к 8 Марта щедрые премиальные, но вместо них подарившего каждой сотруднице по паре стелек сорок пятого размера. Большинство стелек были гордо выброшены в мусорное ведро в женском туалете. Правда, одни из них были почему-то распечатаны, а сверху лежали сломанные ножницы. Художественное вырезание закончилось со счетом 1:0 в пользу стельки.

– Гули-гули-гули… – вяло промямлила я, разглядывая лебедей. Пришлось сделать еще один шаг, но лебеди отплыли подальше, недоверчиво косясь на меня, мол, ты на кого батон крошишь?

– Нет, не так… Поикай громко… Икаешь и шипишь, икаешь и шипишь… – заметил крестный с дерева.

Я поикала и пошипела. Мною сразу заинтересовался большой лебедь – решил подплыть ко мне поближе…

– Пока принц Зигфрид страдал от мучительных приступов икоты… – зевнул Фей и продолжил голосом ведущего передачи «В мире животных»: – Большой самец лебедя заинтересованно откликнулся на его брачный зов.

Я закашлялась и шарахнулась подальше от самца.

– Слушай, а чем самец лебедя отличается от самки лебедя? – поинтересовалась я, пытаясь заполнить пробел в орнитологии.

– Как чем? Яйцами… – философски заметил крестный, поигрывая хвостом. – Самцы яиц не откладывают.

– Мне что? Подождать, когда они начнут нестись? А потом поднимать каждую птицу и проверять, есть ли яйца или она просто так присела? – возмутилась я, глядя на абсолютно одинаковых лебедей. Хорошо, если бы они подплыли поближе. Боже! Они такие милые и красивые. Прямо как на открытках. Сразу возникла ассоциация с многоярусным свадебным тортом и полотенцами в гостиницах.

– Знаешь, Мышка, это так романтично! – язвительно заметил крестный. – Ты, я и лебеди… Вот скажи мне, был ли в твоей жизни хоть один мужчина, который привел бы тебя в столь живописное место для того, чтобы посмотреть на лебедей? Да что там посмотреть! Пощупать! Всех и каждого! Нет. Так что я первый…

Ага, вот именно на этом болоте, если бы я вдруг решила выйти замуж, я бы устроила фотосессию. Какая прелесть. Я в свадебном платье со стрелой во рту сижу на кочке и громко квакаю, имитируя брачный зов разочарованной в жизни лягушки. Толпа оживленных родственников кормит комаров, попивая шампанское из пластиковых стаканчиков. Моих пьяных подружек душит жаба, а Иван, в лучшем случае царевич, в худшем случае неунывающий оптимист, хлюпает навстречу своей судьбе. Свадебный фотограф-самоучка, который с фотошопом на «вы», с дешевым цифровиком без штатива чавкает рядом, закатав штаны по самые подмышки. Он – настоящий профессионал своего дела. Ведь все его портфолио давно растащили на демотиваторы с подписью «Бог фотошопа».

Пока я представляла самую тоскливую свадьбу из всех возможных, лебедь посмотрел на меня как-то совсем не по-доброму, выгнул шею и захлопал крыльями, а потом зашипел по-змеиному. Я шарахнулась назад.

– А белый лебедь на пруду уже имеет нас в виду… – обрадовался крестный.

– На том пруду, куда второй раз не приду… – тут же разочаровалась я в красивых безобидных птичках, осторожно пятясь. – Ой! А может, это принцесса?

Лебедь стал подплывать ближе, хлопая крыльями и шипя по-змеиному. Я дернулась назад, поскользнулась и села в болото. Шипел лебедь действительно жутко. И это шипение ну никак не сочеталось с его великолепной, благородной внешностью.

– …И крылами замахала, воду с шумом расплескала и обрызгала его с головы до ног всего, – с выражением зачитал Фей, отряхивая грязь с рукава черного сюртука. – Принц от страха оступился и в болото приземлился… Кстати, как водичка? Пора открывать купальный сезон или подождать лета?

– Ты знаешь, кто из них принцесса? – перебила я Фея, выбираясь на берег и дергая его за хвост. – Требую подсказку.

– Хорошо, третья справа, – сообщил Фей, показывая хвостом в сторону лебедей.

Третья справа… Так! Я посмотрела на одинаковых птиц. Они, как назло, сгруппировались и начали перемешиваться.

– Давай, наперсточница, лови ее, и пойдем возвращать красавицу родителям, которые уже столько слез пролили о своей любимой доченьке… Ты себе не представляешь! Целыми днями убиваются от горя, плачут, страдают, а бедная несчастная девушка здесь… улиток ест.

– А можешь ее пометить? – спросила я, чувствуя, что от белого у меня уже в глазах рябит.

– Лови, неси ее сюда. Так уж и быть, махну волшебной палочкой! – ехидно заметил Фей, поигрывая хвостом. – Любой каприз, Мышка. Любой каприз…

Я предприняла еще несколько попыток. Лебеди зашипели, как гуси, стали хлопать крыльями и двигаться в мою сторону, вытягивая шеи.

Я осторожно пятилась. «Лебединое озеро» превратилось в «Птиц-убийц». Хичкок был в восторге, Чайковский в недоумении, я в ужасе.

Я дернула крестного за хвост в надежде, что он меня спасет от стаи разъяренных лебедей.

– Ку-ку, – усмехнулся он, чуть свешиваясь. – Это сообщаю, сколько тебе жить осталось. В секундах… Приятно быть кукушкой.

– В твоем случае не «ку-ку», а «ка-ка»! – огрызнулась я.

Лебеди вышли на берег. Для милых птичек они ведут себя довольно агрессивно.

– Они, наверно, заклюют тебя насмерть за то, что ты, такая гадкая, осмелилась приблизиться к ним. Но все равно! Лучше погибнуть от их ударов, чем сносить этого бездушного, черствого кота… – трагично вздохнул крестный, глядя, как дистанция между мной и лебедями неумолимо сокращается. – Ты только посмотри, какие они милые… Особенно когда злятся…

Я резко схватила кошачий хвост и дернула вниз. Комментатор на лету превратился в кота и упал мне на руки.

– Иди ко мне на ручки… – злорадно заметила я, чувствуя, как кот вырывается. – Ты же хотел двух лебедей? Смотри, киса, какие цыпочки… Выбирай любую!

Я бросила кота в лебедей. Птичек мой жест слегка смутил. Они зашипели на кота, кот выгнулся и зашипел на них. Где-то в траве эхом отозвалась одинокая гадюка.

– О! Смотрю, вы быстро нашли общий язык! – съехидничала я, пятясь подальше. Кот зашипел еще раз, и лебеди вернулись в свое болото.

– Все, Мышка, – усмехнулся кот, снова взбираясь на дерево, – лимит спасения на сегодня исчерпан! Я бы рад тебе помочь, но мяу!

Я озверела и бросилась на лебедей. Лебеди с ужасом, увидев такой напор, стали отплывать. Я схватила первого попавшегося, выдернула у него горсть перьев, мазнув его грязью, а потом отвесила ему пинка, мол, свободен. Больше не попадайся. Следующий!

«Меченых» лебедей становилось все больше, синяков на теле тоже. Нет, опять не она. Кто у нас тут дальше по списку? За восьмым лебедем пришлось плыть, разгребая руками зеленоватую болотную тину. Ноги уже не чувствовали дна, а я все преследовала лебедя, норовившего уплыть куда-то на середину болота.

– Ты там перьями не разбрасывайся. У нас дома ни одной подушки! – тревожно заметил кот.

Стоило выдернуть из лебедя горсть перьев, как он тут же забился, и в моих объятиях очутилась худая девушка со светлыми волосами. Есть! Готово! Она со страхом смотрела на меня, а потом задергалась, цепляясь за мои плечи. Она не умеет плавать! Я попыталась вытащить ее на мелководье, но она отчаянно держалась за меня, словно пытаясь утопить. Я и сама плаваю неуверенно, а спасать утопающих никогда не приходилось. После недолгого барахтанья ногу свело судорогой, и я поняла, что больше не могу плыть.

– Спаси ее… – прокашлялась я, пытаясь держаться на плаву и держать голову принцессы над водой. В зеленых глазах девицы было столько ужаса и отчаяния, она панически дергалась, пытаясь на меня опереться. А я пыталась выплыть, чтобы снова сделать лихорадочный вдох и сплюнуть вонючую воду.

Я толкнула принцессу вперед, а сама пошла ко дну… Лимит спасений на сегодня исчерпан.

Сквозь толщу мутной воды я видела свет. Какое-то странное ощущение… Как будто забытое воспоминание… Размытый розовый свет, я лежу и смотрю наверх. А передо мной яркие пятна. Я тяну к ним руку и чувствую, что не дотягиваюсь. И тут вижу, как большое черное пятно закрывает собой все. Мне тепло-тепло… Что-то мягкое и приятное, тихое и совсем-совсем родное рядом. Я трогаю его, а это черное трогает меня… Я вижу два голубых огонька…

Кто-то прикоснулся к моему лицу, я открыла глаза и почувствовала, что не могу вздохнуть. Что-то мешает мне сделать вдох.

– Это точно моя Мышка, а не комок слипшейся грязи? – саркастично заметил Фей. – Вроде она… Надо будет тебя раздеть на всякий случай, чтобы посмотреть особые приметы. Мало ли, вдруг придется опознавать… И не целиком, а по частям…

Я хотела ответить, закашлялась, чувствуя, как из меня выходит вода.

Она течет и носом, и ртом… Я кашляю и никак не могу откашляться… Меня тошнит водой, и я цепляюсь руками за что-то мокрое. На меня капает вода.

– Я же сказал, Мышка, если утонешь, купаться больше не пойдешь. – Фей убрал с моего лица мокрые волосы, перевернул меня и наклонил лицом вниз, сдавливая живот и грудь, – Ну, Офелия, еще литр – и свободна! Не стесняйся. Покажи нам свой богатый внутренний мир…

Я встала на четвереньки и отползла выдавливать из себя еще литр. Принцесса Лебедь молча смотрела на меня. Ни спасибо, ни «как ты себя чувствуешь, принц»… Мои губы дрожали, меня знобило и лихорадило.

* * *

Энцефалит вез молчаливую красавицу, которая прикрывала наготу волосами, я ковыляла рядом, кот лежал у меня на шее. Пока мы шли по болотам, нас провожали радостным кваканьем лягушки.

– Уважаемые земноводные, – с издевкой заметил кот, – занимайте очередь. Принц целует лягушек только по понедельникам и четвергам. Перерыв с двенадцати до часу… Заявки на страстные французские поцелуи принимаются без очереди. Круглосуточно. Кстати, тебе нравится французская кухня?

Нет, из меня еще не все вышло…

– Барсик, почему ты злой такой? – устало и сипло поинтересовалась я, подавив мучительный приступ кашля.

– Может, потому, что я не Барсик? – предположил кот.

Я сделала еще несколько шагов и поняла, что все… Мне конец…

– …Все, конечная… – простонала я, повиснув на поводьях. – Слезай… Дальше автобус не едет…

– А ничего, что у меня проездной! – возмутился кот, а я смотрела впереди себя, и все вокруг казалось каким-то близким и одновременно далеким.

Все звуки стихли, а я вроде смотрю, но чувствую, что все вокруг какое-то странное… Вроде бы отчетливое, а вроде бы и нет… Тяжесть в голове, и тело какое-то непослушное… И тут картинка резко дернулась вверх.

Придя в себя, я поняла, что лежу на мягкой траве, положив голову на чьи-то колени, и слышу негромкий разговор.

– Зачем ты так с ней? – спрашивал тихий голос.

– Знаешь, принцесса, это наше личное дело, – зловеще заметил Фей, поглаживая мои волосы. – И вмешиваться не советую. Мы же не вмешиваемся в твою личную жизнь?

– А что вы делаете? – возмутилась принцесса. – Разлучили меня с любимым. Хотите вернуть обратно к мачехе? Нет, я не согласна.

– Птичка, послушай меня внимательно. – Крестный снова провел рукой по моим волосам. – Хочешь киснуть в болоте – кисни. Принцу нужна половина королевства и деньги. Я всего лишь хочу вернуть то, что по праву принадлежит ему. А ты лучше завязывай с лебедями. Пора на людей переходить. Но если тебе так дорог твой петух, то вырой ему королевский пруд, укрась отстойник лилиями, поставь скамеечку и любуйся на своего ненаглядного, кроша ему булочку.

– Ты какой-то странный крестный фей… Я помню, что у моей покойной мамы была крестная, но она была доброй… Милый! Милый! Ты прилетел! – внезапно закричала принцесса, так и не рассказав про крестную своей матери.

Я услышала хлопанье крыльев и открыла глаза.

Принцесса стояла на коленях и плакала, нежно обнимая огромную белую птицу. Большой лебедь положил ей голову на плечо, раскинув огромные крылья.

– Итак, Мышка, трогательно, не так ли? И парень, и подушка в одном флаконе. А ты с бедным маленьким котиком не хочешь спать в обнимку. Котик так страдал, а твое черствое сердце не дрогнуло! – заметил Фей, убирая когтистой лапой прядь волос с моего лица.

– Забери меня отсюда, милый… Я не хочу с тобой расставаться! – всхлипнула принцесса. – Они хотят меня увезти, но я никуда не поеду… Я не вернусь…

Я подняла голову, чувствуя, как меня придерживают когтистые руки.

– Грузоподъемность у пернатого жениха маленькая. Кстати, у меня есть отличная идея!

Внезапно лебедь очутился в руках Фея. Он держал его за шею и надменно смотрел на застывшую от ужаса принцессу.

– Итак, принцесса, ты поедешь с нами. Если будешь себя плохо вести, то я откушу ему голову. Мышка, ты умеешь готовить лебедей? Нет, я просто так спросил… – заметил Фей, глядя на то, как бедная девушка покорно садится на землю, опустив голову. – С лучком и чесночком. Специи по вкусу. Тушить до полной готовности… Я тебе отличный рецепт покажу. Пальчики оближешь. А перья пустим на подушку… Лебяжий пух как-никак.

Через два часа мы добрели до старого замка. Принцесса ехала на коне и плакала. Я плелась рядом и икала. Крестный нес лебедя, держа его за горло. Прямо перед замком крестный выпустил птицу и превратился в кота, забравшись ко мне на спину.

– Открывайте! – устало произнесла я, чувствуя, что сейчас снова выпаду в такой осадок, что не отскребут. – Принцессу привезли!

Стража в доспехах с изображением лебедя недоверчиво посмотрела на рыдающую девицу.

– Не велено пускать! – авторитетно заявил один из них.

Котик спрыгнул с меня, превратился в человека, подошел к одному из стражников и положил когтистую руку на его плечо.

– Я повторяю для особо одаренных. Принцессу привезли! Открывай! – тихо сказал Фей, склонив голову набок.

– Не велено! Убирайтесь прочь! Там ремонт! – заявил стражник.

– Я вот думаю, в кого тебя превратить? Может, в жабу? Отличная мысль. Только знаешь, в чем проблема? Тебя расколдует поцелуй толстого, потного и бородатого мужика с перегаром. И не просто чмок в щеку, а страстный, глубокий поцелуй… – усмехнулся крестный, не сводя глаз со стражника, побледневшего от такой во всех смыслах радужной перспективы.

– Хорошо… – простонал бедняга. – Я откры…

– Ты что? С ума сошел? Да нас тут повесят! – заорал второй, пытаясь ему помешать.

– А в твоем случае для того, чтобы снять заклинание, поцелуя будет мало… – участливо вздохнул Фей. – Видишь, какой я затейник?

Ворота открылись, стража уступила нам дорогу. Во внутреннем дворе действительно активно шел ремонт. Мы миновали груду песка, камней и досок. Кот снова запрыгнул ко мне на плечо.

Слуги без разговоров проводили нас в огромный зал, где на троне сидела худая, явно немолодая королева в белом платье. По левую руку от нее стоял светловолосый молодой человек с выпученными глазами и неприятной улыбкой.

– Думаю, что золотые подсвечники мы поставим возле стен! – томно заметила королева. – А между ними повесим гобелен с лебедями! Будет просто чудесно! Хотя… Нет, мне не нравится. Гобелен мы повесим за троном! Так будет красивее! Да, моя радость?

«Радость» поддакнул.

– И золотой сундук. Страсть как хочу золотой сундук! – воскликнула королева, вздыхая и поправляя корону. – Ой! Я закажу себе новую корону! И горностаевую мантию! Мамочка в горностаевой мантии будет смотреться еще красивее, не так ли?

Молодой человек наклонился и лизнул ее руку, снова поддакнув.

Я прислонилась к стене и стала потихоньку по ней съезжать вниз. Какой тяжелый день! И тут королева отвлеклась от ремонта и заметила нас.

– О нет! – заорала королева. Глаза ее округлились, словно она ну никак не ожидала увидеть падчерицу. – Одетт!

Молодой человек тоже посмотрел в нашу сторону. Принцесса попыталась спрятаться за моей широкой, несомненно атлетической спиной настоящего принца. Ага! Сейчас!

– Простите, мачеха! – покорно вздохнула принцесса, жалобно переминаясь с ноги на ногу, как бедная родственница, и выглядывая из-за моего плеча.

– Ты что здесь делаешь? – заорала королева, вскакивая с трона. – Ты должна сидеть на своем болоте! Только не говори, что тебя… Ах вот оно что!.. И где этот герой, который посмел спасти мою падчерицу? Мало того что спасти, так еще и расколдовать?

– Мышка, – коварно прошептал крестный мне на ухо, – помаши тете ручкой. Мы бодры! Веселы! Мы пришли за заслуженной наградой!

Я вяло подняла руку и махнула ею, как школьник на перекличке.

– Какая прелесть, подойди ко мне, принц, не бойся, – заметила как-то подозрительно ласково мачеха принцессы. Парень, стоящий позади нее, напрягся и нехорошо оскалился.

– Мне и отсюда вас прекрасно слышно и видно! – заметила я, разглядывая изображения лебедей на всех прилежащих поверхностях. Пора выпускать сувениры, если уж дело на то пошло.

– О! Принц – девушка? Вот это новости! – воскликнула мачеха, потирая унизанные перстнями руки. – Подойди сюда, не бойся! Я хочу поблагодарить тебя за спасение моей дорогой падчерицы… Ты ведь пришла за наградой? Сейчас я тебя награжу. По-королевски!

– Не подходи к ней, – прошептала испуганная принцесса, хватая меня за руку. – Она тебя превратит в лебедя. Она – ведьма!

– Дерзай, Мышка, – заметил кот мне на ухо, щекоча усами.

В моих руках каким-то чудом очутился договор на возвращение залога, передачу половины королевства Эленбер в мою собственность и половину казны на дату выдачи. Два экземпляра. Но больше всего меня удивил акт выполненных работ.

«Акт выполненных работ на спасение принцессы. Форма «Принцесса 1».

– А что ты хотела? Я решил юридически перестраховаться, – заметил кот, спрыгивая с меня.

«Спасенная принцесса – 1 шт. (одна штука). Жива, здорова, цела, невредима, опознана. Доставка до замка осуществлена силами принца (коня). Жалоб со стороны принцессы нет. Принимающая сторона претензий не имеет».

Я подошла к мачехе и протянула документы. Стоило королеве прикоснуться к моей руке, как на ее лице заиграла дьявольская улыбка. Меня подбросило в воздух, а потом швырнуло на пол. Все так поменялось вокруг… Я смотрела на королеву, чувствуя, что либо я стала ростом меньше, либо… Ничего себе! У меня такая длинная шея…

– Ах-х-х-х-х-х-х-х, ш-ш-што это? – прошипела я, глядя на себя. Я вся была в перьях… В черных перьях. Я взмахнула крыльями, выгнула шею и зашипела на королеву.

– Одилия! Ты ли это? Еще час назад – Офелия, а сейчас уже Одилия! Браво! – среагировал кот.

Я обернулась. Причем обернулась головой, а не туловищем. Прикольно.

И увидела, как он медленно идет в мою сторону, на ходу превращаясь в человека.

– Нет, нет, нет! Она – мышка, а не птичка. Мне категорически не нравится… И, пожалуй, я заберу свою лебедку с вашей стройплощадки… – сладко заметил крестный. – А что еще ты умеешь, королева? Или это предел твоих магических возможностей? Ну, ну… не стесняйся… Показывай…

– Да как ты смеешь? – заорала мачеха, бурля от негодования. – Ты кто вообще такой?

– Если в слове «кто» сделать две ошибки, то получится слово «кот»! Я ответил на вопрос? – усмехнулся крестный, подходя к ней близко-близко. – Ну, старушка, не стесняйся. Давай, колдуй. И скажи своей собачке, чтобы не смотрела на меня таким взглядом.

Фей щелкнул пальцами, и вместо молодого человека на пол шмякнулась маленькая трясущаяся собачонка, смахивающая на чихуахуа, и грозно зарычала.

– Тише, крыса… И не смотри на меня так, – рассмеялся Фей, подразнив собачонку пальцем. – Если у меня на тебя текут слюни, значит, ты – крыса. И не спорь.

– Сигизмунд, куси его! – заорала ведьма, пытаясь что-то изобразить руками в воздухе.

– Сигизмунд, у тебя имя длиннее, чем… – Крестный зевнул. – Ты сам… Ладно, на чем мы остановились? Ах да, на акте выполненных работ и на договоре… Подписывайте, мадам. И тогда, возможно, вы будете млекопитающим. Если не подпишете, то земноводным. На болотах сейчас хорошо. Комаров много. Мы только что оттуда.

Ведьма с ненавистью посмотрела на крестного, который отдал ей документы, и поставила свою подпись дрожащей рукой.

Крестный щелкнул пальцами, и рядом с Сигизмундом появилась еще одна точно такая же собачка. Фей содрал с нее какую-то висюльку, несмотря на угрожающее рычание, а потом подошел ко мне и ловко выдернул три пера из моего хвоста. Я тут же стала человеком. Обидно, птичкой была, а так и не полетала!

Мы собирались уходить, но принцесса с ужасом вцепилась в его руку. Заметьте, не в мою, а в его.

– Сделайте меня снова лебедем! Я вас умоляю! – заплакала она, заглядывая Фею в глаза.

– Хм… Лебедем… Хотя… – протянул крестный, доставая бумагу. – Подписывай. Ты передаешь все свое государство под юрисдикцию Принца.

Девушка тут же подписала. Через секунду на ее месте был прекрасный белый лебедь, который вспорхнул и вылетел в открытое окно. Собаки сидели и смотрели на нас, а потом стали заинтересованно обнюхивать друг друга.

– Если будут щенки, нам не предлагать! – заметил Фей, глядя на эту милую картинку. – Да, Мышка? Нам и вдвоем неплохо.

 

Глава шестая

У меня есть три жены, а четвертой будешь ты!

Когда мы вышли из замка и я не смогла взобраться на своего полноприводного и, как показал сегодняшний день, еще и внедорожного коня – два на два копыта, грузоподъемностью «один принц + кот» и мощностью одна лошадиная сила, мне стало понятно, что с приключениями пора подвязывать. Волосы пахли болотной тиной, в сапогах хлюпало так, словно я вброд переходила канализационные стоки. Пахло от меня еще хуже, чем от коня. Его задние амортизаторы-ароматизаторы имели куда более приятный запах, чем я и моя одежда.

Не хотелось бы использовать очень плохие слова, но, когда я смотрела на кота, почему-то перед глазами мелькали надписи в подъездах. Да что там мелькали! Некоторые из них прямо вертелись на языке!

– Может, ты хочешь мне что-то сказать? – осведомился кот, расположившись у меня на шее. – Обсудить со мной бренности жизни всеобщего спасителя и мальчика по вызову?

У меня даже предлоги были нецензурные. Тщательно подбирая культурные слова, прямо как мэр города – бывший прораб, которому предстояло выступить на трибуне перед тысячами зрителей, включая женщин и детей, – я с паузами выдала:

– Я… не хочу обсуждать это… с каким-то… котом… Тем более что… наши отношения далеки от дружеских…

– О! Это даже хорошо. Знаешь почему? Я как-то не хочу попадать в тюрьму твоей френдзоны, где на входе висит табличка «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Ты, как почетный тюремщик, иногда навещаешь своих заключенных, подкармливая их ложными иллюзиями. Ты ходишь, позвякивая ключами, и думаешь: пообщаться или нет? – язвительно заметил кот. – Гиблое место. Еще никому не удалось оттуда выбраться. Никого из них ты не амнистировала. А стоит кому-то попытаться бежать, как тут же срабатывает план-перехват в виде свежей порции «иллюзий». Так что другом твоим я быть не хочу.

Я напряглась. Он знает обо мне гораздо больше, чем я себе представляла.

– А кем ты хочешь быть? – удивленно спросила, прикидывая, откуда у него такие сведения.

– Мышка, ты задаешь слишком много вопросов, при этом не отвечаешь ни на один. Я хочу просто быть. И быть собой. Такой ответ тебя устроит? – зевнул кот. – Так что, если ты уже приготовила для меня клетку в своей френдзоне, можешь отдать ее кому-нибудь другому! Бедные твои узники! Они свято верили в то, что чистосердечное признание – путь к амнистии. Однако нет. Стоит им только признаться в своем «преступлении», как ты тут же ужесточаешь надзор, продлевая срок заключения, отменяя передачи и положенные им свидания с другими. Так что лучше я пока побуду твоим врагом. Злейшим врагом…

Через три часа мы добрались-таки до Замка Принца. Я доползла до комнаты, раздеваясь на ходу, и устремилась в ванную. Вода была теплой, чуть горячей. Какая прелесть! Я с удовольствием окунулась, а когда вынырнула, убирая прилипшие мокрые волосы с лица, увидела, что на статуе с кувшином вальяжно расположился кот, созерцая мое купание.

– Ты что здесь делаешь? – прошипела я, отплевываясь. – А ну брысь!

– А что? Ты стесняешься «какого-то» кота? Очень злопамятного «какого-то кота»? Нет, ты продолжай, я просто здесь отдыхаю. Котики ведь имеют право отдыхать там, где им вздумается? Не так ли? – саркастично заметил кот, изображая меховой воротник на плечах статуи и трогая лапкой текущую из ее кувшина воду.

– Но ты ведь…

Я закашлялась, вспоминая, что у кота есть еще одно обличье. И оно меня сильно смущало. В том обличье он – высокий, бесспорно красивый мужчина – мечта любой женщины, кроме меня, разумеется. Нет, когда он молчит, то на него еще можно посмотреть, но стоит ему открыть рот, как тут же хочется заткнуть его грязным носком.

– Ну ты же сказала, что я просто какой-то котик? – язвительно возразил кот, глядя на меня ярко-голубыми глазами. – Так вот, Мышка, я пришел сюда отдохнуть! Не мешай мне! Купайся, а я пока подумаю о том, почему мне показалось, что у тебя правая больше левой? На свежий взгляд, они почти друг от друга не отличаются.

Через мгновение кот ученый превратился в кота моченого, а через секунду после незапланированного погружения на его месте появился крестный, снимая с себя черный сюртук и бросая его на голову статуи.

– Ты не говорила, что хочешь принять совместную ванну. А что? Я всеми лапами за! – усмехнулся он, щелкнув пальцами. – Итак, полумрак уже есть, осталось добавить свечей…

Вокруг нас загорелись неизвестно откуда появившиеся свечи. Я попыталась вылезти, но Фей дотянулся до меня хвостом и зафиксировал на месте.

– Романтика, не так ли? – язвительно спросил он, подвигая меня к себе, несмотря на мои попытки вцепиться в скользкий ободок бассейна. – Потри мне спинку… Ты разочарована? Не этого ожидала? О нет, Мышка, только спинку. Потерла спинку – и свободна. Ты, разумеется, интересуешь меня как женщина, но только как одинокая, независимая и гордая кошатница. Могу помяукать ради приличия.

Мне удалось скинуть с себя удавку хвоста, выскочить из ванной, схватив полотенце, и броситься в комнату, скользя по мраморной плитке босыми мокрыми ногами.

Стоило забиться под одеяло в надежде, что котик там сам как-нибудь утопится, как я поняла, насколько сильно устала. Я уложила голову на подушку, расслабилась и уснула.

Проснулась я среди ночи оттого, что меня прижимают к себе. Мало того, что прижимают, на меня кое-что положили… В прямом смысле! Длинный, черный, как змея, хвост обвивался вокруг моей талии. Когтистая рука покоилась на бедре, вызывая в душе бурю вполне справедливого негодования.

Я попыталась дернуться, но не тут-то было. Держали меня очень крепко.

– Ты что! С ума сошел! – заорала я, пытаясь отпихнуть крестного. Когтистая рука вцепилась в мою филейную часть. – Вон отсюда! Брысь! Я кому сказала!

– Это моя кровать, я разрешил тебе спать на ней только при условии, что мы спим в обнимку. Ах да, я просто забыл тебе об этом сказать. Так что смирись, – сонно заметил Фей. – Кстати, мы уже так вторую ночь спим, а ты только очнулась!

Хвост сжался вокруг моей талии. Я, сопя от возмущения и негодования, попыталась содрать его с себя. Фей, приоткрыв один глаз, с усмешкой смотрел на мои потуги. Двадцать минут усиленной борьбы, и я почувствовала себя сборной России по футболу.

– Смирись с поражением и спи, Мышка! – зевнул крестный, снова положив мне руку на бедро.

– Нифея подобного! Отпусти меня! Я лучше на полу буду спать! – возмутилась я, пытаясь предпринять еще одну попытку побега.

– Не позволю. На полу холодно. Простудишься. Заболеешь. Меня заразишь, – заметил крестный, закрыв глаза.

– Зараза к заразе не прилипает! Чего ты добиваешься? – простонала, чувствуя, как хватка хвоста немного ослабла. – Я видеть тебя не хочу!

– А ты закрой глазки и не будешь меня видеть, – сладко заметил Фей, поглаживая мою округлость.

– Так, все, с меня хватит! Достал уже! Достал! Убирайся вон! Чтобы я тебя больше никогда не видела! – заорала я, толкая его в плечо. – Я тебя ненавижу! Ненавижу! И спать на одной кровати с тобой я не собираюсь! Пустила однажды на свою голову бедного котика под одеяло погреться!

Хвост разжался, а на месте Фея сидел задетый за живое кот и пристально смотрел на меня.

– Итак, подведем итог нашего недолгого знакомства. Ты как была упрямой дурой, так ею и осталась. Вместо того чтобы пересмотреть свои взгляды на жизнь и понять, что не нужно жертвовать собой ради других, ты продолжила это делать с маниакальным усердием. Твоим родным нужно ставить памятник и каждый день соскребать с него птичьи какашки. Отличная дрессировка. Это раз, – произнес кот, вскидывая голову.

– Но… – возразила я, чувствуя себя растерянной.

– Так. Ты уже сказала все, что хотела, теперь моя очередь. Не терплю, когда меня перебивают. И не люблю слушать жалкий лепет опоздавших оправданий, – как-то совсем не в свойственной ему манере произнес кот. – А теперь два. Ты всю жизнь удивлялась: а почему это я, такая симпатичная, неглупая и все такое, одна-одинешенька? Кажется, я нашел ответ. Ты одинока потому, что тебе никто не нужен. У тебя нет друзей, и никогда бы их не было. Когда тебе никто не нужен, люди видят это и понимают, что рядом с тобой им делать нечего. Ты врагов подпускаешь ближе к сердцу, чем друзей. Ладно, Мышка, живи, как хочешь. Без меня ты пропадешь. А вот я без тебя – нет. Прощай. Если вдруг соскучишься – назови мое имя. Ты его знаешь. Одно из моих имен. Все как в сказке… Произнеси вслух мое имя, и я вернусь.

И кот исчез. «Только сказка совсем не о том, как поссорилась Юля с котом», – мысленно усмехнулась я. И что? Ну, слинял котишка? Просто невосполнимая утрата! Кот на то и кот, чтобы махнуть хвостом на все и уйти, когда ему вздумается, а потом приползти на последнем издыхании – мол, нагулялся. Ха! А вдруг его природа позвала? И скоро в каждом дворе будет говорящий котенок? Надо предупредить людей, чтобы они успели утопить это исчадье до того, как оно откроет рот!

Я посмотрела на мятую подушку и молча легла спать, накрывшись одеялом с головой. Утром я проснулась одна. Все! Я чувствовала себя Кевином Маккалистером! Делай, что хочешь! Сейчас должна заиграть музыка в стиле «I feel good», но не заиграла. Было тихо, спокойно и так хорошо. Не надо никуда спешить, никого спасать. Просто выходной какой-то!

Я еще долго лежала в тишине и уюте, обнимая подушку и наслаждаясь приятным теплом одеяла. Ах, какая красота, если в доме нет кота!

Слуги тоже куда-то исчезли, поэтому пришлось полазить по закромам, чтобы сварганить себе завтрак на скорую руку. Средневековая кухня немного огорчила мой желудок, который тут же отплатил жестоким несварением.

В замке стояла абсолютная, гробовая тишина. Мне стало так спокойно, так привычно, что я совсем расслабилась. Ах, какая радость, если вдруг заткнулась гадость!

Я читала книги, ела яблоки, грызла сырую чищеную морковку, наслаждаясь одиночеством. Я даже три раза искупалась. Подряд. От нечего делать. Так прошло пять дней. На шестой день я поняла, что тихо схожу с ума от скуки. Ладно, подойдем к зеркалу, посмотрим, может, кто-то нуждается в срочной помощи.

«Обеспокоенные судьбой дочери родители переживают за свою кровиночку. Недавно она вышла замуж, и с тех пор от нее нет никаких вестей! Умоляем вас, помогите нам. Мы готовы отдать половину королевства тому, кто прояснит судьбу нашей девочки!»

Я посмотрела на карту. Почему бы и нет? Покажем усатому-волосатому, что я и без него прекрасно справлюсь. Я заполнила заявку, которую тут же одобрили, вынула из зеркала договор, свернула его и засунула в рукав.

Мы с Энцефалитом поплелись по пыльному тракту, сверяясь с картой. После «Пр-р-р!» и «Стоять, не туда!» наконец-то набрели на первый ориентир.

– Думаешь, это то самое дерево? – уныло спросила я, растерянно глядя на карту, а потом переводя взгляд на ориентир. Конь, разумеется, не ответил.

– Знаешь, лошадкин, а ты мне сразу понравился… Ты понятливый. Веришь или нет, но я привыкла к одиночеству. Просто мне так удобнее. Меня никто не тревожит, не беспокоит, не дергает. И ни с чьими интересами считаться не надо! Меня все устраивает. Знаешь, в моей жизни был такой период, когда я мечтала о том, чтобы просто побыть одной. И чтобы все про меня вдруг взяли и забыли! Мне так хотелось исчезнуть, испариться, спрятаться…

Энцефалит плелся медленно. И молчал. Вполне логично. Если бы у меня был еще и говорящий конь, у которого рот не закрывается, то я бы окончательно сошла с ума.

– Ты ведь меня понимаешь? – продолжила я изливать душу. – Я просто не хочу, чтобы в мою жизнь кто-то бесцеремонно вторгался! Вот тебе приятно было бы, если бы в твою жизнь кто-то вмешался, при этом ведя себя действительно по-хамски? Нет, неприятно. И мне неприятно. Эй, Энцефалит, ты меня слушаешь? О! Смотри-ка, второй ориентир. Отлично! Мы движемся в верном направлении. Так вот, на чем мы остановились? На коте! Он наглый, бессовестный, хамоватый и жестокий. Что в нем хорошего? Ничего! Толку от него никакого, радости тоже мало, скорее одни неприятности. И без него будет лучше. Намного. Я в этом уверена! На все сто процентов! А еще у него рот не закрывается. Такое чувство, что ему давно хотелось с кем-то поговорить… Хм… А вдруг и правда ему просто не с кем было разговаривать? Может, он тоже чувствовал себя одиноким? Хотя какое это имеет значение? Наши дороги с ним разошлись.

На горизонте вырисовывался воистину сказочный замок. Ничего зловещего, устрашающего или пугающего в нем не было. Белые аккуратные башенки цепляли облака, а вокруг замка рос густой, но при этом вовсе не мрачный лес. Осень радовала яркими красками, а опавшие листья золотом устилали широкую дорогу. Это тебе не мрачные болота или заброшенная башня черт знает в какой глуши. Я даже слезла с коня, чтобы пройтись пешочком.

Пока любовалась красотой местной природы, вляпалась в чужой уже полностью переваренный ужин. Я долго вытирала сапог о листву, проклиная то зверье, которое не донесло самое ценное до ближайших кустов, а решило заминировать проезжую часть. Я палочкой отковыривала эту бяку с подошвы, надеясь, что это к деньгам. Ну, судя по размеру, к очень большим! Хороший знак! Был бы кот, он бы не умолчал. Но кота рядом не было, поэтому я, частично заляпав правую руку, умудрилась разорвать прочную взаимосвязь между моей подошвой и этой мерзостью. Руку я наскоро вытерла листиком. Все! Правую руку к лицу я не подношу.

Мы были уже у ворот замка, миновав живописную деревеньку.

– Стой! Кто? – спросил подозрительный стражник, заслоняя рукой глаза от лучей заходящего солнца.

– Незнакомая таинственность! – усмехнулась я, закатывая глаза.

– Передайте его величеству, что приехала какая-то незнакомая таинственность! – зычно крикнул он кому-то.

Через минут десять меня пропустили в замок.

Я молча спешилась и пошла в сторону красивой лестницы, ведущей к роскошному входу. Нет, здесь определенно очень красиво. Не то что у меня. Моему замку капитальный ремонт не просто не помешал бы, а требовался срочно!

Бодрым шагом я вошла в тронный зал и увидела очень симпатичного монарха, сидящего на высоком белом троне. Если бы я проводила конкурс «Самые красивые мужчины, которых я видела в жизни», то этот товарищ возглавил бы мой личный рейтинг. Жаль, что он уже занят, как туалет в гипермаркете в час распродажи. А кота, несмотря на его внешние данные, я бы дисквалифицировала… за… за… за допинг. Сначала бы дисквалифицировала, а потом стала бы разбираться, а был ли допинг? Ну нужен же какой-то предлог?

Король с явным интересом смотрел на меня. Светлые, прямые волосы, зеленые глаза, четкий профиль. Недурно. Совсем недурно.

– Я вас приветствую! – доброжелательно улыбнулась я, глядя на этого красавца. – Я – ваш сосед. Или соседка. Ехала мимо и решила навестить.

– Неужели! – восхитился король, вставая с трона. – Мне так приятно вас видеть! Поскольку мы оба – монархи, то ни к чему эти церемонии.

Он подошел, взял мою правую руку и стал активно ее лобызать. Я покраснела и смутилась. Мне никогда не целовали руку. Интересно, порадовать его подробностями, что делала эта рука полчаса назад, или просто подождать, пока он ее вылижет?

– Я очень рад, что вы решили приехать! Я – домосед и очень редко покидаю замок. Вы уж меня извините, – смущенно улыбнулся красавец. Все, рука чистая. Мыть не надо. Я покраснела, стараясь не всхрюкнуть от смеха, но монарх списал это на женское смущение.

– А могу ли я засвидетельствовать свое почтение вашей молодой супруге? – спросила я, собирая губы в трубочку, чтобы не рассмеяться. Нет, это все-таки самый приятный способ мыть руки!

– Супруге? – вдруг погрустнел король, а потом отвернулся. – Простите… Мне тяжело об этом говорить… Но она… она скончалась несколько дней назад… Я до сих пор не могу отойти от этого потрясения…

«Король – вдовец, я и тебя пристрою!» Теперь понятно, почему мама и папа принцессы так обеспокоены. Им еще не сообщили. Письма с того света на этот доходят не лучше чем посылки, отправленные по «Почте России».

– А вы уже сообщили ее родителям? – поинтересовалась я, делая вид, что очень соболезную и сочувствую.

– Увы, еще нет… Просто… Знаете, мне трудно подобрать слова, чтобы выразить мое горе… – король грустно посмотрел в мои глаза. – Я рад, что вы приехали. Я думал, что сойду с ума. Простите, я не хочу говорить об этом. Жизнь продолжается… Не хотите поужинать вместе со мной?

Ну, раз руки помыли, отчего бы не поужинать? Напомните мне, если он полезет целоваться, чем я занималась на дороге, сломав три палочки.

– Я вас прошу! Не откажите мне в любезности. Мне так одиноко… – склонил голову король, заглядывая мне в глаза.

А я и не думала отказываться! Я всеми конечностями только за! Мне тоже очень хочется поговорить! Я пять дней ни с кем не разговаривала! У меня во рту все слиплось и завоняло за это время!

Мы с хозяином сидели за столом, слуги мельтешили и суетились, стараясь мне угодить. Я сразу стала вспоминать правила этикета. С этикетом я недружна. А что вы хотите? Современные хорошие манеры просты до неприличия. В знак уважения желательно снять солнцезащитные очки, вытащить наушник из уха и выплюнуть жвачку. Но если ты безмерно уважаешь собеседника, придется вытащить второй наушник и положить телефон в карман. Вот и все. А тут куча вилок, ложек, ножей, ножичков. Такое ощущение, что на белой салфетке расположился набор хирургических инструментов. «Сестра, салфетку! Теперь скальпель номер один, потом скальпель номер два!» Готово! Курица разделана! А потом хрум-хрум! «Мы ее теряем!»

– Если бы вы знали это щемящее чувство одиночества, когда даже и поговорить не с кем… – заметил король, задумчиво глядя на меня. – Понимаете, я не очень любил свою супругу. Да, я относился к ней с уважением, как и подобает. Я выполнял все ее капризы, прихоти, но в моей душе была пустота… Я, рожденный королем, всегда понимал, что брак по любви – это роскошь, которая монарху недоступна… Но вот сейчас, глядя на вас, я понимаю, что… простите… это действительно звучит нелепо… Я влюбился… С первого взгляда… Как только вы вошли, я понял, что вот она, та единственная, ради которой можно горы свернуть. И вот удача! Вы не какая-нибудь бедная крестьянка, вы – моя ровня. Неужели бывают такие совпадения?

Простите, сударь, я гарнир заказывала на тарелке, а не на ушах. Не люблю я липкую холодную яичную лапшу с ушей. Но я мило улыбалась, ковыряя ужин чем ни попадя. Одну вилку погнула, одну надломила, а потом решила, что не так уж и голодна, чтобы оставить хозяина без столовых приборов. Ну-ну, дружочек, к чему ты клонишь? К чему эти дифирамбы? Да, камера во френдзоне свободна. И это единственное место, куда я пока что тебя определила. Но ее нужно заслужить. Я категорически не люблю мужчин, которые сразу начинают выстилаться и с ходу заводить разговоры о любви. Таким мужчинам всегда что-то нужно. Причем к любви это не имеет никакого отношения.

– Давайте объединим наши королевства… – вздохнул король, разворачивая какой-то договор. – Разумеется, если вы не против… Просто… я действительно боюсь, что вы завтра уедете, растворитесь, исчезнете… Я предлагаю вам руку и сердце… Все, что у меня есть…

Ух ты! Какой шустрый! Руку и сердце! Мы тут час как знакомы, а меня уже умаслили так, что сидеть больно, предложили замуж, клянясь в вечной любви с первого взгляда. Он, случаем, не читал книгу «Эксплуатация женщины»? Что-то тут не то. Валить отсюда надо! И чем быстрее, тем лучше.

– Или ваше сердце уже занято? – ревниво спросил красавец, сверкнув глазами.

Занято? Да нет, просто оно закрыто на ремонт. Если в юности я думала, что сердце – это алтарь, то, становясь старше, понимала, что остальные считают его общественным туалетом. Пришел, нагадил и ушел. Там, как в образцовом туалете, всегда есть место для «кабинета уборщицы», где в одинокой кабинке поселились ведра, швабры, а в уголке стоит воняющая хлоркой панацея от всех известных микробов. А то ходят все, гадят где ни попадя, а потом убирай и чисти. Проще повесить табличку «закрыто на ремонт», чтобы не выскребать воспоминания и чувства.

– Нет, оно просто закрыто, – усмехнулась я, делая вид, что пью из кубка. – Ладно, я пойду. Мне пора. Я не хотела бы обременять вас своим присутствием в столь поздний час.

– Постойте! Я не хочу вас потерять! – воскликнул король, вскакивая с места и опрокидывая кубок.

– А мне почему-то очень хочется потеряться… – заметила я, подозрительно глядя на него. – Над вашим предложением я непременно подумаю. Проконсультируюсь со знакомыми. Можете оставить мне копию вашего договора. Спасибо за ужин. Всего хорошего.

Я встала, скомкала салфетку. Все, операция окончена. Пора мыть руки. Пациент в виде курицы скончался еще до того, как попал мне на стол. Я бы даже сказала, что задолго до того. Было у меня предчувствие, что этот птеродактиль бороздил бескрайнее небо Юрского периода, удачно упал в болото, а потом был случайно откопан и подан к столу. Перед этим его варили два дня подряд, проверяя готовность вилкой, а потом плюнули, возможно, даже в котел, и решили обжарить ради приличия до хрустящей корочки. Так что сыта я по горло таким гостеприимством. Лучше дома себе овсянку с яблоками сварю.

Король кивнул кому-то из слуг, и дверь в комнату закрылась. Вот это поворот! И еще один! Ключ вынули из скважины и отдали королю.

– Куда же вы, красавица? – спросил его величество, подходя ко мне. – Я не могу вас так просто взять и отпустить…

Хм… А я могу вот так просто тебя «опустить». С небес на землю, разумеется. Нет, смазливая мордашка – это большой плюс, но что-то наш счастливый вдовец уж больно шустрый. Остап Бендер развел руками для того, чтобы похлопать в ладоши.

– Я готов жениться на вас прямо сейчас! – воскликнул монарх, падая на колени и хватая меня за руку. «И ночью звездной, и при свете дня! Не покида-а-ай, не покидай меня!» Тьфу!

Здорово! А шарики будут? А можно торт трехэтажный? Если он сейчас меня не выпустит, то трехэтажным будет не только торт…

– Давайте побудем сначала друзьями по переписке? Надо же с чего-то начинать? – удивилась я такой поспешности. Кот по сравнению с этим «ловеласом» просто бог пикапа. Нет, ну может, какая-нибудь Золушка тут же согласилась бы. Но у Золушки из приданого только родственники и говорящее зверье. Да и родственники – еще тот зоопарк. А тут сам король…

– Выпустите меня отсюда, – холодно произнесла я, не сводя с него глаз.

– Куда вы поедете на ночь глядя? – произнес король, пряча ключ в карман.

И попытался меня поцеловать, рассчитывая, что обильный слюнообмен ускорит процесс моего покорения. Но смею его разочаровать. Целоваться я ненавижу. Я сразу вспомнила все попытки вырвать мне гланды, обслюнявить меня, как французский бульдог, и изучить пломбы, прикрываясь неземной страстью.

Я терпеливо ждала, когда «романтический порыв» закончится, в надежде, что он сделает это раньше, чем начнется рвотный позыв. Попался однажды мне романтичный «вантуз», который, как пылесос, пытался всосать меня без обратной тяги. Поцелуй, если это можно назвать поцелуем, сопровождался чавканьем и утробным урчанием. Примерно так урчит моя раковина, когда уходит грязная вода. Был в моем послужном слюнявом списке и один удавчик, который пытался заглотить меня целиком, перекрыв доступ к кислороду. Все мои попытки отдышаться он воспринимал как возбуждение и сигнал перехода к более решительным действиям. Очевидно, в детстве парню попалась родительская видеокассета не с легкой эротикой, а со всеми частями «Чужого». После такого поцелуя я пересмотрела свое отношение к этому фильму с точки зрения очевидца и выжившего. Казалось, что удав не целует, а личинку собирается в меня откладывать. После такого «поедания» продолжать уже не хотелось. Так что романтичный слюнообмен меня уже мало чем удивит. И явно не порадует.

– Прекратите немедленно! – скривилась я, вспоминая грязное приключение на дороге.

И он прекратил. Как ни странно.

– Хорошо, – холодно произнес он, отстраняясь и глядя с презрительной улыбкой. – Подписывай брачный договор!

– С какого перепугу? – подняла я брови, чувствуя себя мадам Грицацуевой. «В дебрях Амазонки жил король угрюмый…»

– Ты прискакала сюда для того, чтобы справиться о судьбе моей жены? – холодно спросил он. – Так вот, моя третья жена была сиротой. Ее родители умерли, когда ей было двенадцать. Так что ее земли теперь целиком и полностью принадлежат мне. Точно так же как и земли первой и второй жены. А эту заявку написал я, зная, что ты, судя по твоим подвигам, не сможешь пройти мимо. Теперь у тебя нет выбора. Ты на моей земле. У тебя нет родственников. Понимаешь, о чем я? Так чем тебя не устраивает фиктивный брак?

– Твой дефективный брак меня всем не устраивает, – заметила я, справедливо прикидывая, что три жены подряд не умирают от легкого недомогания в связи с открытой форточкой.

– Как только я узнал, что ты умудрилась за пару дней отхватить себе приличный кусок карты, моя последняя супруга очень сильно расстроилась и умерла. Так что соглашайся по-хорошему! – как-то совсем недружелюбно заметил король. – Хотя вижу, что по-хорошему ты не хочешь. Стража! Взять ее! Посадить в камеру!

Меня схватили. Я особо не сопротивлялась, понимая, что силы надо беречь. Зубы тоже. С тяжкими телесными я далеко не убегу.

 

Глава седьмая

Пятьдесят оттенков черного

Меня привели в камеру, где на полу валялся тюк прелой соломы, издающий отвратительный смрад. Неподалеку стояла глиняная миска, в которую по капле собиралась вода, сочащаяся со стен. Круто! В сказку можно попасть, а можно вляпаться. Так вот, на сапоге осталось еще немного этой зловонной сказки. Я обиделась сама на себя. Нет, конечно, это было глупо. А с другой стороны? Не то чтобы я пожадничала, нет. У меня есть свое королевство. Считай, полтора. Вполне неплохо. Да и насчет принцессы… Не так уж мне ее и жалко. Я ее совсем не знала… Хотя все равно… жаль… Ладно, не будем о грустном. Ей уже не помочь.

Итак, что мы имеем? Он рассчитывает на мои земли в качестве приданого, а я могу рассчитывать на быструю и относительно безболезненную смерть. Не сочтите меня гуманитарием, но такие расчеты напрягают. А пока что я могу рассчитывать на камеру без окон, приблизительно два на два метра. Из достопримечательностей есть только толстые ржавые прутья решетки и охрана, которая дежурит в коридоре. Вспоминаем кинематограф. Побег через окно, подкоп и обман. Есть три варианта. Окна нет, копать нечем, разве что ногтями, поэтому остается придумать, как обвести эту «синюю бородавку» вокруг пальца.

– Что? Очередная? – оскалился чернозубый тюремщик, поигрывая связкой ржавых ключей и разглядывая меня сквозь прутья решетки.

– Очередная – это какая? – поинтересовалась я, подгребая под себя солому. – Огласите весь список, пожалуйста!

– Эм… Три жены… тридцать две служанки… Итого… Тридцать шесть, – подсчитал тюремщик, почесывая подбородок.

– Тридцать пять! – поправила его я, понимая, что имею дело с чистым гуманитарием.

– С учетом тебя тридцать шесть, – вздохнул он, надевая себе на палец ржавое кольцо с ключами. – Ты, считай, уже труп.

Я промолчала. Грустная сказка постепенно превращалась в гнусную быль.

– Мы за тобой следим! Не вздумай наложить на себя руки! – предупредил тюремщик, проводя ключом по прутьям клетки. Я дернулась, чтобы попытаться выхватить ключ, но он явно ожидал такого рывка, поэтому резко отскочил, снова скалясь своим прогрессирующим кариесом.

Я свернулась калачиком на колючей и вонючей соломе и попыталась уснуть. Но что-то кололо в бок. Я подлезла рукой под себя и вытащила изящный медальон на массивной цепи с изображением красивой золотоволосой девушки. «Я тебя люблю. Генрих» – значилось на крышке медальона. Бедная девочка. Сходила замуж по большой любви. Медальон я надела на шею и наконец уснула.

Утром ко мне заглянул «жених» с документами.

– Итак, моя дорогая невеста, ты надумала? – поинтересовался красавец, которого звали воистину королевским именем Генрих, оставаясь на безопасном расстоянии от клетки. – Если подпишешь, я могу и смягчиться… Ты хоть представляешь, что тебя ждет, если ты будешь упрямиться?

Ага! Несите бинокль! Сейчас буду заглядывать в светлое будущее! Ядерный взрыв тоже можно считать по умолчанию «светлым будущим», если судить по ослепительной вспышке. Не знаю, как другие принцессы, но я ничего подписывать не собираюсь. Пока документы находятся на стадии согласования, убивать меня не станут.

Прошло примерно четыре дня, за которые я узнала много нового. Караул меняется каждые три часа, миска наполняется приблизительно за сутки, а меню не блещет разнообразием. За это время я испробовала все дипломатические способы решения проблемы, от «Гена, мы же с вами взрослые люди!» до «У тебя комплексы? Давай поговорим об этом! Тебя в детстве кто-то обидел?». Но все тщетно. Я имела дело не с обычным психопатом, а с холодным, расчетливым и очень меркантильным садистом.

– А не могли бы вы оставить экземплярчик договора? – попросила я, протягивая руку. – Я хочу почитать…

Экземпляр мне оставили. Через час после приема пищи, ниспосланной узнице в виде баланды с отрубями, я по достоинству оценила приятную шероховатость юридических формулировок.

За это меня перевели с низкокалорийной диеты на диету «Ноль калорий».

Вечером пятого дня ко мне снова явился его величество, намекая на то, что все будет хорошо, если я поставлю свою подпись. Правда, кому будет хорошо, он так и не уточнил. Да, так настойчиво замуж меня еще не звали! Но я прекрасно понимала, что если подмахну документик, то тут же махну в другой мир. И я имею в виду не мой мир, а некий неизведанный, но, судя по уверениям некоторых суицидников, «лучший». Искать отличия между мирами мне категорически не хотелось.

– Чувствую, скоро придется прибегнуть к крайним мерам. Через пять минут пыток ты подпишешь абсолютно все, – разочарованно произнес Генрих, сворачивая документ в трубочку. От венца до конца один шаг.

Плохо дело. Меня собираются пытать. К своему имуществу я всегда относилась ревностно, но умирать из-за горстки земли тоже не смешно. Лишаться своих земель и замка мне очень не хотелось, вспоминая, с каким риском удалось их заполучить. В голове играла забавная песенка «До свадьбы ни-ни!». Свадьба. Это пока что единственная возможность выиграть время и пусть ненадолго покинуть камеру.

– Хорошо, я подпишу. Но сначала свадьба по всем правилам! Понимаешь, я всегда мечтала побыть невестой. Белое платье, цветы, красивый жених… Это так романтично… – вздохнула я, понимая, что ничего романтичного в свадьбе нет. Особенно в такой.

«Как же тебе повезло! О! Моей невесте! Завтра мы идем тратить все свои… Все твои деньги… Вместе!» – прозвучало в голове, вызывая сардоническую улыбку. И кому же в ум придет на желудок петь голодный?

– Свадьба? – переспросил меня «жених», задумываясь, а потом заметно оживляясь. – Хорошо, будет тебе свадьба! Так даже лучше! Через три дня мы с тобой поженимся.

Отлично. Сама напросилась. Через час с меня сняли мерки. Не только грудь, талию и бедра, но и рост от макушки до пяток, а также ширину плеч. Ну правильно, пока швеи шьют мое свадебное платье, плотники усиленно стругают бюджетный сосновый макинтош.

Чтобы я дотянула до свадьбы, мне принесли миску с какой-то кашей. Из каши торчали кости. Куриные кости. Птеродактиль? Ты ли это? В итоге кашу я съела, кости выбросила. Кормят меня, честное слово, как Бобика на огороде. Понимаю, что невесты перед свадьбой частенько садятся на диету, но не на жиденькую баланду с очистками и не на кашку с мясными субпродуктами.

Я обхватила колени руками. Итак, через два дня я выхожу замуж. Не знаю, как судьба повернется. Даст ли она мне шанс сбежать или нет, но нужен запасной вариант на случай, если все будет очень плохо. Есть у меня на этот счет некоторые соображения. Да… Сколько всего мне придется выслушать… А с другой стороны, жизнь у меня одна. Другой жизни у меня нет. Я постараюсь сделать все, что смогу, но вдруг… Тут либо смириться, либо мириться. И на секунду второй вариант показался мне предпочтительней.

– Васька? – позвала я, бросая пробный камень. – Кис-кис-кис! Борис! Китикэт!

И тишина. Нет, Васька – это слишком просто. Судя по его характеру, он больше на Люцифера смахивает!

– Люцифер! – крикнула я, в надежде, что угадала. Заодно пусть подумают, что я тут дьявола вызываю и сейчас мало им не покажется.

Нет? Странно. Асмодей? Люциус? Ксенофонт? Барбарис? Сруль? Песец? Аппендикс? Кстати, классное имя для кота! Сруль? А! Сруль уже был. Маркиз? Тунец? Феликс? Альф? Самаэль? Мяурицио? Салем? Пиксель? А что? «Кс» есть. Чем не имя? Холодец? Крокус? Фикус? Кактус? Хотя… Постойте… Я размяла губы, мысленно проговаривая вариант имени.

– Румпельштильцхен! Кхе! – позвала я, чувствуя, что моему языку очень срочно нужен гипс. Если бы меня так звали, то меня бы никуда не звали.

Еще часа два я составляла списки кошачьих и условно кошачьих имен. Моя фантазия собрала чемоданы, махнула рукой на прощание и отправилась в неоплачиваемый отпуск.

– Бальтазар! Базилио! Базилик! – немного вздремнув, я решила пойти в алфавитном порядке, – Безоар! Бензин! Бонифаций! Бертран! Бенедикт! Бегемот!

Тюремщик, проходя мимо, тяжко вздохнул, понимая, что я на радостях от предстоящего бракосочетания с последующим умерщвлением слегка спятила. Да, похоже на то.

– Альфонс! – позвала я, вспомнив, что пропустила это имя на предыдущем круге мозгового ада. – Короче! Хватит на меня обижаться! Давай, дуй сюда! У меня тут бракосочетание намечается! Если не успеешь на свадьбу, то будь так любезен, не пропусти мои похороны!

Я полежала, глядя в потолок, а потом снова задремала. Во сне вращалась куча имен, которые я уже называла, а следом появлялись какие-то новые, чудовищные. Я с удовольствием их запишу при первой же возможности, дабы вдохновить писателей фэнтези. Выпердоэль Тирамиссоэлевич? Как вам имя главного героя эпической эльфийской саги на три тома? Осилите? Я – нет. Если кота зовут Имсармондиэль или Улешировириэль, то пусть пригласительный себе заполняет сам. «Плачет-рыдает паспортный стол. Имсармондиэль к ним за бланком зашел!»

– Шушпанчик? – вяло позвала я. Если котэ откликнется, то я буду долго валяться на полу, несмотря на то, что он грязный. Нет? Все бесполезно. Зато есть чем заняться! Не так скучно.

– Леопольд! Выходи! Выходи, подлый трус! – уныло протянула я. Но либо на труса он сразу обиделся, либо котишку зовут не Леопольдом.

Прошел второй день игры «в угадайку». Каша с куриными костями меня гастрономически не прельщала. Желудок активно протестовал против такого рациона. Каждый раз, когда я на нее смотрела, пищеварительный тракт намекал мне, что с ним лучше не ругаться. А то он вернет все подарки. И, судя по его настрою, за весь период вынужденной смены рациона.

– Евлампий! – предположила я, глядя на ржавые толстые прутья. – Астерикс!

Дал же тебе кто-то имечко! Я перешла на женские имена, но толку было мало.

– Скунс! – захныкала я, чувствуя, что я ничего не смыслю в кошачьих именах. – Сколопендр! Ша-а-арик! Рекс! Мухта-а-ар! Леголас!

И тишина. Да… Мое терпение было уже на исходе. Терпение короля тоже. Уж больно чесалось ему расширить свой огород за счет моих соток. Ишь, какой амбициозный. Но мяу… Облизнется. Плохо, что у меня нет родственников, которые хотя бы для очистки совести кинули заявочку на мое спасение. Меня бы, разумеется, никто не спас, но было бы чертовски приятно… знать, что я хоть кому-то нужна…

Я поджала под себя ноги, положила руку под голову и уснула. Голова пухла от обилия имен, но я упорно прогоняла от себя этот мучительный ком слипшихся мыслей. Я пыталась мысленно представить кота и сосредоточиться на нем. И тут увидела нечто розовое… Розовое и кружевное. Я лежу и смотрю на эту розовую штуку, а рядом, умостившись со мной на одной подушке, лежит… кот! Я трогаю его, а он открывает глаза. Я прижимаюсь к коту, он обнимает меня лапами. В тот момент он кажется мне таким большим и пушистым.

Нет.

Не может быть!

Я проснулась и уставилась в отсыревший потолок. Когда я была маленькой, у нас дома был кот… А я почему-то этого не помню… Одно из имен, которое я знаю…

Я стукнула рукой по стене. Откуда мне знать, как звали кота? Я тогда под стол пешком ходила! Странно, но, когда смотрела свои немногочисленные детские фотографии, котом даже не пахло. В переносном смысле. В прямом тоже.

– Итак, моя дорогая невеста, – раздался голос короля, выводя меня из состояния задумчивости. Ключ повернулся в замке с душераздирающим скрипом. – Пойдем!

Да чтоб вас так будили! «Вставай, вставай! На казнь не опоздай!» Или: «Подъем! Подъем! Тебя пытать идем!»

Я встала, стиснув зубы. Когда я была маленькой, у меня был кот… И мы спали с ним в обнимку… Вот почему он так настойчиво требовал, чтобы я взяла его в кровать. Как его звали? Может, из какого-нибудь детского мультика? Нет, вроде все перебрала. Раньше мне тоже иногда снилось что-то похожее, но я никогда не придавала этому сну особого значения. Детство я вспоминать не люблю.

На меня надели ржавые кандалы и повели по коридору. Нет, я не так себе представляла поход к алтарю. К нашей процессии тянули исхудавшие руки какие-то узники, но стража молча игнорировала их. «Зеленая миля и Синяя Борода». Смотрите во всех кинотеатрах.

Я впервые за долгое время увидела солнечный свет. Меня отмыли, почистили, привели в порядок, нацепив на меня достаточно скромное по меркам королевской свадьбы белое платье. Волосы украсили венком из белых цветов. И все это под неусыпным взором целого почетного караула.

– Простите, – прошептала я служанке, дергая ее за рукав. – Ваш король собирается меня убить! Помогите мне сбежать, я вам отплачу…

– Эй! Стража! Невеста требует, чтобы я помогла ей сбежать! – крикнула служанка, накручивая мне какое-то гнездо на голове. – Свяжите ее сейчас. Руками я заниматься не буду. Все равно там будет веревка…

Мои ноги связали, так, чтобы я могла ходить мелкими шажками, как стреноженная лошадь, а потом связали руки, задекорировав веревку цветами. В зеркале отражалась симпатичная невеста, держащая букет цветов двумя руками. Странно, а вдруг я букет захочу бросить? Так сказать, передать эстафету? Или здесь невесты букеты не бросают… Наверное, не бросают. Примета плохая… Я сразу представила, как бросаю букет, а девушки разбегаются в разные стороны.

Мы с женихом вышли на балкон, где нас поприветствовал радостными криками простой люд. Жених, широко улыбаясь, приветливо махал публике одной рукой, а другой обнимал меня, упираясь острием кинжала мне в спину. Просто идиллическая картинка. Подмывало крикнуть что-то в стиле: «Люди! Ваш король – убийца!», но кинжал намекал, что лучше не рисковать. Тем более толпа орала так, что перекричать ее было бы невозможно.

– А теперь мы отправляемся к алтарю. Все, как ты хотела, – обрадовал король, поправляя корону на голове. Вокруг нас стоял почетный караул. Я пыталась распутать веревку на руках, но король – многократный вдовец – уже имел горький опыт, поэтому стража была начеку. Интересно, он уже дал задание перерисовывать атласы или еще нет?

– А теперь подписывай договор, – процедил новоиспеченный супруг, протягивая мне единственный экземпляр. – Сначала подпись, потом церемония!

Я отрицательно покачала головой. По его лицу ползла отвратительная улыбка садиста.

– Сама напросилась. Я планировал оставить это удовольствие на первую брачную ночь, но, увы! – рассмеялся монарх, давая страже понять, что мы отправляемся в свадебное путешествие в казематы. Жутко романтичное место, скажу вам честно.

Меня привели в пыточный зал, напоминающий музей инквизиции. Испанский сапожок, дыба, какие-то клетки шипами вовнутрь. Испанским сапожком меня вряд ли испугаешь. Не в первый раз покупаю себе обувь в магазине китайского конфиската. А вот остальное… Ладно, шутки шутками, как зовут кота? На него последняя надежда.

Король тем временем снял с себя нарядный камзол, закатал рукава сорочки и попросил стражу удалиться за дверь. Ну да, мало ли, слабонервные попадутся, пока он будет искать новый оттенок серого, а я – пятый угол.

– Итак. Я не хочу тебя сильно калечить. Лицо постараюсь не трогать, руки мы прикроем цветами, а тело платьем, – со знанием дела заметил он, беря в руки кнут. – Так что в гробу ты будешь выглядеть очень красиво. Никто даже не заподозрит, что тебе пришлось пережить перед смертью.

В жизни меня наказывали физически только один раз. Все детство я только и слышала: «Настенька, Настюша, Настена». Настеньке нужно то, Настеньке нужно это. «Отдай Настеньке куклу». А ничего, что эту куклу мне подарили на день рождения? «Юля! Почему Настя плачет?» А ничего, что она плачет специально, чтобы мама пришла и наказала меня за то, что я не дала сестричке кубик? И когда меня в очередной раз наказали за то, что «плохо присматривала за Настенькой и обидела ее», я сильно разозлилась. В юности моя мама увлекалась фигурным катанием, поэтому на стене висела куча грамот и медалей. Я взяла фломастер и почеркала мамины грамоты. И за это мама меня выпорола.

Король подошел ко мне и погладил по щеке свернутым кнутом. Я скривилась, молча вспоминая тот день, когда уже проходила унизительную процедуру порки.

– Ну? Я жду! – сказал король, ухмыляясь. – Знаешь, мне нравится причинять боль женщинам. Это так волнительно и приятно. Тебе нравится боль?

Отличный вопрос! И тут за его спиной я увидела, как из темного угла отделилась знакомая тень.

– Только чужая, – заметила я, лихорадочно соображая. Фигурное катание? Возможно… Тройной тулуп, дупель, дуга… Нет, реально смешно, если кота зовут Дупелем.

– А мне нравится боль. Мне нравится ее причинять… Это просто восхитительно… Истязать, мучить, терзать и наслаждаться агонией, – прошептал маньяк, поглаживая меня кнутом. – Какой бы гордой ни была красавица, пара ударов кнутом заставляет ее валяться на полу и просить о пощаде. Интересно, сколько ударов понадобится тебе, чтобы осознать, что ты – ничтожество?

Тут в дверь постучали, и она открылась, впуская немного света в наше темное царство боли. На пороге мялся какой-то слуга, пряча глаза.

– Простите, ваше величество, я так понимаю, вы заняты… Но вас срочно хотят видеть… – промямлил слуга, бросая мельком взгляд на меня.

Король чертыхнулся сквозь зубы и вышел. Кошачья тень мелькнула на стене. И вот он уже сидит на пыточном столе, вопросительно глядя на меня.

– Тулуп? – предположила я. Кот смотрел на меня такими глазами, что я сразу поняла, что он не Тулуп. На кошачьей морде было явственно написано, что Тулупом его можно назвать только один раз.

– Двойной тулуп?

Котейка склонил голову набок, понимая, что с интуицией у меня все плохо, зато с фантазией отлично!

– Дупель? – с надеждой спросила я, прислушиваясь к шагам за дверью.

Глаза кота округлились, как два блюдца. Бедный, даже закашлялся. Судя по его виду, он чуть разрыв сердца не схлопотал. «Кто назовет меня «Дупель», получит в одноименное место!» – читалось в его офигевших от моей фантазии глазах.

– Аксель? Арабеск? Я тогда даже говорить толком не умела! Откуда я могу помнить твое имя? – простонала я, усиленно вспоминая то, что еще не называла.

Кот отрицательно замотал головой. Дверь со скрипом открылась. Я вздрогнула. Король вошел, отдавая распоряжения страже, а кот снова растворился во тьме. Я услышала, как в замке проворачивают ключ, закрывая дверь в камеру пыток снаружи.

– Ненавижу, когда меня дергают! Тем более по пустякам! – процедил король, с ненавистью глядя на меня. – Хорошо, что есть возможность сорвать на тебе злобу. Итак, на чем мы остановились?

Король щелкнул кнутом, а я стиснула зубы, прикрывая лицо руками и закрывая глаза.

– Страшно? – с издевочкой спросил маньяк, снова щелкнув кнутом в воздухе. – Это я еще не начинал…

Я промолчала, с надеждой пытаясь отыскать глазами знакомый силуэт, спрятавшийся в темном углу.

– Давай договоримся так. Ты подписываешь договор, и я убиваю тебя сразу. Если не подписываешь, я растяну удовольствие на пару дней! – заметил садист, глядя на колесо с цепями. – Как насчет колесования?

Я попыталась сопротивляться, но руки и ноги были связаны, поэтому максимум, что я могла сделать, так это толкнуть его плечом. Меня силой бросили на колесо и зафиксировали цепями. Отличное начало замечательного конца.

На черной отсыревшей стене позади палача появилась светящаяся надпись: «В эфире капитал-шоу «Поле Чудес». Вращайте барабан!» Я простонала, чувствуя, что вращается не только барабан, но и я вместе с ним. Давненько я на карусели не каталась. «Слово из девяти букв», – успела прочитать надпись на стене. Девять букв? Все, выносите черный ящик. Я сразу сыграю в него. «Ладно, семь!» – появилась надпись. Я страдальчески посмотрела на кота, который смотрел на меня, как акушер-гинеколог, мол, рожай давай! «Четыре!!! Четыре долбаных буквы!» – мелькнула последняя надпись. Я простонала. «Сектор приз на барабане. Буква?»

– А! – простонала я, глядя на кота. Кот тяжко вздохнул, прикрывая лапой морду.

Пока я вращалась вместе с барабаном, у меня из декольте выпал медальон.

– Она так любила меня, Анабель, – заметил садист, разглядывая золотую висюльку. – Она была настоящей красавицей, поэтому прожила чуть дольше, чем остальные. На пару дней… Ладно, не хочешь, тварь, по-хорошему, будет по-плохому!

Кнут взвизгнул в воздухе, я зажмурилась, но удара не почувствовала.

– Мышка, я тебя ненавижу! – с нескрываемым раздражением заметил знакомый голос. Я открыла глаза и увидела, что рука, которая должна была меня ударить, замерла на месте, потому что ее сжали когтистые пальцы. Король побледнел, когда вторая рука Фея сжала его горло.

– Итак, знаешь, как правильно вычислить одинокую девушку? – шепотом на ухо садисту заметил Фей. – Рассказываю. Если ты ее ударил, а тебе за это не свернули шею, значит, она действительно одинока. Но боюсь, что применить полученные знания на практике тебе уже не удастся.

– Кто здесь? – вздрогнул маньяк, пытаясь обернуться. – Я не велел никого пускать! Стража!

– Не волнуйтесь, – с издевочкой заметила я. – Это мой кот. И ты ему очень не понравился!

– Стража! – заорал король, косо глядя на дверь. По его шее потекла кровь. Когти Фея с наслаждением впивались в нее.

– Да, они там, за дверью, но мяу… Дверь не откроется, пока я ее не открою. Пусть хоть пальцы в замок суют или то, что на уровне замка. Кстати… Тебе нравится боль? Просто я очень люблю ее причинять. – Глаза Фея сверкнули.

Крестный резким движением развернул короля лицом к себе, вырывая кнут. Положил руку на лицо Генриха, впиваясь когтями в щеки, и припечатал его к стене. Все это сопровождалось гаденькой улыбочкой. Фей явно наслаждался процессом.

– Кстати, Мышка, – поинтересовался он, продолжая смотреть на трясущегося садиста. – Не хочешь сходить замуж? Минут на пять-десять? Не больше… А я пока подержу жениха, чтобы он не сбежал. А то иногда женихи сбегают со свадьбы…

Веревки, которые связывали мои руки и ноги, мгновенно ослабли. Я выпуталась из цепей и сползла на пол. На столе валялся брачный договор. Подпись жениха уже стояла. Оставалось только поставить мою.

«После свадьбы все земли, принадлежащие жениху и невесте, становятся единым государством. После смерти одного из супругов все земли переходят во владение второго».

Я обмакнула перо в чернильницу и подписала.

– Дорогие молодожены! Примите мои искренние поздравления! – сладко сказал Фей, отпуская садиста, который с ужасом смотрел на нас. – Итак, мы плавно переходим от договора к приговору. Я не сильно тороплю события? Нет?

Король трясся, как осиновый лист, затравленно озираясь по сторонам. Его взгляд остановился на мне.

– Милая, любимая, единственная! – бросился он ко мне, вставая на колени и цепляясь за мое свадебное платье. – Я же пошутил! Я действительно влюбился в тебя с первого взгляда! Я просто боялся упустить свое счастье… Прости меня, пожалуйста… Я боялся, что ты сбежишь и разобьешь мне сердце. Прости, любовь моя… Я все для тебя сделаю… Я буду целовать землю, по которой ты ходила…

– Целовать – нет, грызть – да, – лениво заметил крестный, глядя, как садист судорожно цепляется за мой подол.

– Радость моя, солнышко мое, прелесть моя… Ну зачем же так жестоко? Я люблю тебя всей душой… Да, согласен, свадьба неудачная… Но мы все исправим… Я буду на руках тебя носить! – Король смотрел на меня красивыми глазами, в которых застыли слезы. – Я… я… же пошутил, понимаешь… Я люблю тебя! Я бы никогда не посмел тебя обидеть… Посмотри на меня! Посмотри, прошу тебя… Мы с тобой будем счастливы! И твой котик будет жить с нами…

Генрих резко дернулся в мою сторону, я успела отшатнуться. А через секунду своими глазами увидела, как Фей схватил хвостом руку «страдальца от любви», из которой со звоном на каменные плиты выпал кинжал.

– Ты не подумай, что я хотел тебя убить… Я просто хотел разрезать веревку… А ее уже развязали… – пролепетал кровожадный монарх, снова заглядывая мне в глаза. – Вот неловко получилось… Мое сердце принадлежит тебе… И только тебе…

И тут в зале стало очень и очень темно. Тьма сгущалась, постепенно подбираясь к нам со всех углов.

– Мышка, – раздался голос из темноты, прерываемый истошными криками. – Стой на месте… Тебе… хм… «любящее сердце» надо или можно выбросить?

Я даже сначала ничего не поняла. Все звуки стихли. И через пять минут тьма рассеялась. На полу лежало окровавленное тело короля с медальоном на шее. Судя по его виду, жениться он больше не сможет. Предлагать нечего.

– Мадам, – с издевкой заметил крестный, протягивая мне договор. – Примите мои соболезнования. Ваш супруг только что скоропостижно скончался. Сердце не выдержало. Надеюсь, что скромное наследство немного облегчит боль утраты…

Я вышла из камеры пыток, мечтая снова увидеть солнышко. Кот лежал у меня на плечах меховым воротником. Стража бросилась в мою сторону, но тут же замерла на месте. Они явно ожидали, что «первую брачную ночь» переживет только один. Но на меня, разумеется, ставок не делали. А зря… Я молча развернула перед ними документ, в котором черным по белому было написано, что отныне это мой замок и мои земли. Стражники посмотрели на тело своего кровожадного монарха, потом на подписи. Повисла неловкая пауза, и через секунду они упали передо мной на колени.

– Хм… А здесь мы тумбочку поставим! – заметил кот, пока я шла к выходу. – А вот тут подсвечник и диван… Хотя мне здесь не нравится. Наш замок пусть и старый, но мне он больше по душе.

– Так как тебя зовут? – спросила я, чувствуя, как его хвост ритмично стучит по моей спине.

– Я уже говорил, смотря кто и смотря куда, – усмехнулся кот, явно не желая отвечать на поставленный вопрос.

– Хорошо, как тебя называют? – перефразировала я, не понимая, в чем смысл этой игры в загадки.

– «Это что за…?», «Исчадье!», «Чудовище!» – чаще всего так, – ответил кот, сладко зевнув.

– Как к тебе обращаются? – Я начала терять терпение. Да что такое, в самом деле! Нельзя просто взять и назвать свое имя?

– Вежливо, учтиво и с колен, – ехидно заметил кот. Ему нравилось играть в эту игру. Хотя, может быть, тут дело в другом. Вдруг он сейчас назовет свое имя, а я поседею от страха?

– Ты точно не демон? – осторожно поинтересовалась я, немного насторожившись.

– Нет, я – просто кот. И твоя мама назвала меня Эдельвейсом, – вздохнул «просто кот».

– Как-как? – переспросила я, останавливаясь. – Ты что? Издеваешься? И ты хотел, чтобы я угадала твое имя? Ты с ума сошел?

– Через месяц она называла меня Дэльвис, Дэлис, Дэль, Дэс, – сладко зевнул кот. – Хотя какая разница? Я все равно делал вид, что глухой, и не отзывался. Мне это имя никогда не нравилось.

– И ты думал, что я догадаюсь? – возмутилась я, покачиваясь от усталости и переживаний.

– Нет, Мышка, просто ты целую неделю думала только обо мне и ни о ком больше, – заметил кот, спрыгивая с моего плеча и превращаясь в человека. – Ладно, не будем тратить время на обратную дорогу, тем более что Энцефалит уже давно сбежал и вернулся в замок.

Через секунду мы были дома.

 

Глава восьмая

Кошки-мышки

Я проснулась, сладко потягиваясь. После гнилой соломы проснуться на кровати – одно удовольствие. Тем более что перед сном я искупалась и наелась до отвала. Фей лежал рядом, обнимая меня. Я его принципиально не обнимала, но возмущаться после увиденного и пережитого не рисковала. Лучше спать с котом, чем со скотом. Нет, мне, с одной стороны, было немножко приятно, что меня обнимают, а с другой стороны, это как-то немного противоречило моей древней привычке спать в гордом одиночестве. Если я обниму его, он подумает, что он мне нравится. А мне бы не хотелось, чтобы он так думал.

– Скажи честно, – очень осторожно начала я, глядя, как его веки подрагивают. Нарочно прикинулся спящим. – А спать в обнимку обязательно? Нет, ну если тебе так больше нравится, то обнимай…

– Когда ты была маленькая, мы всегда так спали… В доме было очень холодно, поэтому ночью я залезал к тебе в кроватку, и мы с тобой грелись. Здесь тоже холодно. Ты не хочешь мерзнуть, я не хочу мерзнуть… Вот мы и спим в обнимку. Греем друг друга, как когда-то. Исключительно по необходимости, – пояснил Фей, чуть приоткрывая глаза, а потом добавил: – Утешай себя этой мыслью.

Я повернулась к нему спиной и перевернула продавленную головой подушку. Взгляд уперся в стену. Когтистая рука лежала на моей талии. Я закрыла глаза и уснула.

А проснулась только в полдень. Слегка дернулась, пытаясь избавиться от наваждения неприятного сна. Снилось мне детство.

Маленькая Настя упорно выдирает волосы моей кукле, а я сижу рядом, и мне так хочется ее ударить, но я лишь тоскливо смотрю, как любимая игрушка превращается в чудовище. Я дергаю маму за подол халата, показывая рукой на Настю. «Юля, возьми лучше книжку почитай!» – отмахивается мама, забираясь с ногами на диван. Но я-то знаю: стоит мне взять книжку, как маленькие ручки тут же потянутся за ней. Дверь открывается – пришел папа. Он берет Настю на руки, подбрасывает пару раз, опускает на пол. Достает из кармана большой леденец, разворачивает и дает Насте. Та показывает конфету мне, хвастаясь и дразнясь, а потом засовывает себе в рот…

Мне досталась тогда маленькая потертая барбариска, которую я молча положила на пол. Нет! Не хочу об этом вспоминать! Не хочу! В носу противно защекотало, а веки стали такими тяжелыми из-за набежавших внезапно слез. Я стала глубоко дышать, чтобы успокоиться. Не хватало еще плакать при коте! Поэтому я и предпочитаю спать одна, чтобы в случае чего нареветься в подушку всласть. Я стиснула зубы, стараясь снова задвинуть это воспоминание куда-нибудь на задворки подсознания. Нет, слеза все-таки скатилась. Надеюсь, никто не заметил.

– Мышка, – сладко и коварно прошептал Фей, чуть приоткрывая глаза и прижимая меня к себе, – по-моему, между нами что-то есть… И от этого твое сердце будет биться очень-очень часто…

Я замерла в напряжении. Слезы моментально высохли. При мысли об абстрактных, возвышенных и абсолютно неуместных понятиях я сглотнула. Нижнее веко левого глаза стало ритмично подергиваться.

– Надеюсь, что это твой хвост? – тихо предположила я самый безобидный вариант.

– Нет! Хвост там, дальше. Это «что-то» очень твердое и… я бы даже сказал, хм, волшебное… – продолжил крестный тем же сладким голосом, демонстрируя кончик хвоста, выглядывающий из-за спины.

Напряжение сменилось животным ужасом.

– А ты можешь заправить волшебную палочку обратно? – шепотом спросила я. У каждого мужчины должен быть стержень. Правда, у кого-то он внутренний, а у кого-то нефритовый.

– Увы, нет. Это – подарок… – продолжил Фей, наслаждаясь моим ужасом.

Ужас медленно перерастал в тихую панику, правда, уже совсем другого рода. Полудохлая мышь? Недобитый голубь? Снулая и дубовая крыса?

– Оно еще теплое? – Я скривилась, представляя, как котик воплощает свою мечту «спать вчетвером». Я, он, его будущий завтрак и мой вчерашний ужин. И все на одной подушке.

– А ты потрогай… – предложил крестный с коварной улыбкой.

Мля… Что бы это ни было, я не собираюсь это трогать, щупать и проверять.

– Давай трогай, не стесняйся!

Его голубые глаза смотрели на меня так, что стало понятно: пока не потрогаю, от меня не отстанут!

А руки с мылом после этого мыть не придется? А если я «случайно» это оторву, он не сильно обидится? А если оно еще тепленькое? Я вдохнула, выдохнула, чтобы успокоиться. Моя рука опасливо пошарила под совместным одеялом. Его рука вложила мне в ладонь что-то теплое и тяжелое. Я медленно достала «находку», которая на поверку оказалась невзрачным украшением с черным камнем. За ним тянулась массивная цепочка. И что это? Это мне?

– Спасибо! – с облегчением вздохнула я. – Спасибо, что это не то, о чем я подумала… Ни первое, ни второе, ни третье.

– Надень на шею, – зевнул Фей, отпуская меня.

– Давай потом, – кисло улыбнулась я, удивляясь тому факту, что мне подарили подарок. – Я потом обязательно-обязательно померяю…

Взгляд Фея стал очень тяжелым. Я села на кровати, сжимая в руке подарок.

– Ладно, я надеваю! – сдалась я, чтобы не обижать крестного, который вдруг ни с того ни с сего решил сделать мне подарок.

– А теперь представь, что ты мышка, – зевнул Фей, потянувшись и привставая на локте. – Представляй. Ты маленькая, беленькая, с длинным хвостиком… С маленькими розовыми ушками и черными бусинками-глазками.

Я зажмурилась и попыталась вообразить себя мышкой. Когда я открыла глаза, то поняла, что меня перенесло на заснеженные просторы. Я была одна посреди белоснежных холмов. Это шутка какая-то? Через секунду я увидела нечто большое и черное. Огромная кошачья морда, от которой у меня сердце ушло в пятки. Кот открыл пасть, и я лихорадочно попыталась бежать… Бежать, бежать, бежать… Куда-нибудь. Я хотела встать на ноги, но не смогла, поэтому бежала на четвереньках, скатываясь с белых сугробов одеяла.

– Итак, – облизнулся кот, гаденько улыбаясь. – Сейчас мы будем готовить мышку. Мышка, ты готова?

Я просто сжалась в комочек от страха. Вот зря я повелась… Подарок! Отлично, меня сейчас съедят!

– Готова! – заметил кот, подтягиваясь и зевая. – Прячься. Я буду тебя искать… Считаю до двадцати. Раз…

Я дернулась по белым волнам, спрыгнула на пол, бросилась к двери. Дверь была закрыта. Зато в углу я увидела щель, в которую едва пролезла.

– Двадцать! – услышала я. Сердце ушло в пятки. – И где же моя Мышка? Где она спряталась?

И тут я почувствовала, что меня вытягивают из убежища за хвост… Я пыталась бежать вперед, но мордой протормозила по полу и чуть не сломала длинные передние зубы.

– Мышка, если ты прячешься, то прячься целиком. Не забывай про хвост. Давай еще раз… Можно бегать по всему замку, – заметил кот, наступая на пресловутую часть тела. – Раз… Два… – начал отсчет, убирая лапу.

Я перевела дух и побежала под кровать, нашла трещину в стене, пролезла в нее и попала в соседнюю комнату. Заметалась в ее центре, пытаясь понять, куда бежать и куда прятаться, бросилась в сторону груды старой поломанной мебели. Там была еще одна щель, которая длинным переходом вела куда-то вверх. Я протиснулась в нее и замерла на месте. Я застряла. Застряла… Я пыталась выбраться, но поняла, что не могу… Щель слишком узкая…

Я попыталась успокоиться. Пока я старалась отвлечься от мыслей, что останусь здесь навсегда, в голову лезло все подряд.

– Мышка? – раздался знакомый голос. – Ты где? Я тебя чую, но не вижу. Отлично, просто отлично.

– Я застряла… – простонала я. – Я боюсь замкнутых пространств…

От ужаса я начала задыхаться. Дернулась вперед, потом назад. Нет, я действительно застряла!

– Ничего, мой маленький клаустрофоб, лазейка есть… – сообщил кот.

Отлично! Утешили. «Все будет на высоте!» – поддержите морально того, кто боится высоты. «Лазейка есть!» – успокойте того, кто боится замкнутых пространств. «Все будет в шоколаде!» – обнадежьте диабетика. И получите стопятьсот очков в карму. Боюсь, что их сразу занесут в табло.

– Сейчас попробую достать тебя лапой… – раздался голос кота. – Увы… Ты там глубоко?

– Глубже некуда!

Не знаю, кто до меня лазил в эти щели, но, кажется, исключительно тараканы. Натощак.

– Как ты себя чувствуешь? – с издевочкой спросил кот. – Как за каменной стеной?

– Как в каменной стене! – огрызнулась я, пытаясь максимально выдохнуть и попытаться выбраться самостоятельно. – Получила место в Кремлевской стене досрочно за особые заслуги перед отечеством.

По стене постучали.

– Кто-кто в теремочке живет? Кто-то в невысоком живет? – раздался голос, давясь от смеха.

– Мышка-норушка! – злобно рявкнула я, надрывая связки.

– «Наружкой» ты была бы, если бы сидела снаружи, – заметил ехидный голос, дальше простукивая стену, – а так ты – мышка-внутрянка.

– Ветрянка! – простонала я, снова дергаясь. – Вытащи меня!

– Вы позвонили в службу спасения. Переведите телефон в тональный режим. Для соединения с оператором нажмите один, – раздался саркастический голос.

– Один! – заорала я. И снова услышала стук.

– Сейчас все операторы заняты. Оставайтесь на линии. Ваш звонок очень важен для нас! – сообщил ехидный голос, простукивая стену.

Раздался оглушительный грохот, потом отвалился кирпич, и когтистая рука достала меня. Я чихнула от пыли, вцепившись в спасительный палец. «Шевабода! Шевабода!» – пронеслось в голове на радостях от условно-досрочного освобождения.

– Не переживай, если что – розетку сделаем. Электричества нет, зато будет розетка. Сможешь совать туда пальцы, сколько влезет. Исполним твою детскую меч… – начал крестный, а потом резко дернулся назад.

По стене шла глубокая трещина. Она расползалась, и…

Стена рухнула, поднимая облако пыли. Следом раздался страшный шум за окном. Вылетели стекла.

– У тебя что? – возмутилась я, снова чихая. – Башню снесло?

– Не у меня, а у нас… – со знанием дела возразил Фей, выглядывая в окно. – Несущая стена была… Левая башня… Капитально-косметический ремонт нам бы не помешал, а то у нас два с половиной королевства, а мы живем с тобой как-то чересчур скромно, если судить по королевским меркам. Ничего, деньги вчера поступили, смету на ремонт я составил, бюджет спланировал.

– Кхе… кхе… – прокашлялась я, вцепившись в его когтистый палец.

– Подумай о себе, как о человеке… – раздался голос крестного. Он взял меня за хвост и опустил на пол. Я легла, поджав под себя конечности.

– Не выходит… – простонала, пытаясь отойти от пережитого ужаса.

Фей превратился в кота, разинул пасть, и тут же я сразу представила себя человеком.

Кот сидел на мне.

– Я же говорил, что люблю быть сверху! – коварно заметил он, облизываясь. – Кстати, насчет ремонта…

– Ремонт? – возмутилась я, отряхиваясь от пыли. – Какой ремонт? Почему я узнаю об этом только сейчас?

– Ты умеешь штукатурить? – со знанием дела поинтересовался кот, отряхиваясь от пыли.

– Ну… Штукатурила один раз… – припомнила я, отряхивая футболку и громко чихая. – Правда, это было давно…

– А я умею стремянку качать и уворачиваться от летящего шпателя. А еще я люблю оставлять отпечатки лап на еще мокром цементе. Всегда мечтал иметь звезду на Аллее славы! Мы будем отличной командой, если решим сделать ремонт своими руками, тем более что обязанности уже распределили! – обрадовался кот. – Я пять лет жил на стройке! Когда я в первый раз потерся о стремянку, то понял, насколько скуп и убог мой словарный запас. Зато когда шел мимо строительного магазина, для меня стало невероятным открытием, что названия инструментов начинаются не на букву «х». Но мало того, они все называются по-разному! Так как? Как насчет ремонта своими руками?

– Насчет ремонта я согласна, моими руками – нет! – категорически возмутилась я. – Тем более что ты будешь исключительно руководить процессом! Помощи от тебя никакой!

– Ну кто-то же должен быть прорабом? Ты будешь работать, а я буду нести ответственность за готовый результат! – усмехнулся кот. – Знаешь, что в таком случае самое важное для меня?

– Качество и скорость? – саркастически заметила я, отряхивая пыльные волосы. Вот она – ранняя седина.

– Главное для прораба – не охрипнуть! – постановил кот. – Так как? Мышка готова постичь азы благородной древнейшей профессии под моим чутким руководством, а заодно пополнить словарный запас? Или доверим это профессионалам?

– Выбираю профессионалов. Нет, ну ремонт – это хорошо! У меня тогда будет своя комната! – обрадовалась я, предвкушая уютную красивую спаленку. – И мы будем спать отдельно!

Кот тут же принял человеческий облик.

– Мышка, ты опять за старое? – как-то не по-доброму заметил он, но тут же усмехнулся. – Знаешь, а давай поспорим. На желание. Если ты выиграешь, то будешь спать отдельно и я выполню любое твое желание. Но если проиграешь, то мы будем спать вместе и тебе придется выполнить любое мое желание. Итак, спорим, что ты сама придешь ко мне в постель? И не просто придешь… Ты прибежишь, залезешь под одеяло, прижмешься ко мне и будешь всю ночь обнимать меня?

– Хэ! Еще чего! Ага, сейчас! Разденься и жди! Прибегу я к тебе сломя голову! – криво улыбнулась я, глядя на него снисходительно, как на умалишенного. – А обниму я тебя только в том случае, если захочу придушить.

– Спорим? – Крестный коварно улыбнулся и протянул мне когтистую руку. – Мышка, на кону желание! Любое!

– Спорим! – усмехнулась я, пожимая ее. Желание – это хорошо!

– Отлично! Смотри внимательно! Я создаю тебе проблемы! – сладенько заявил крестный, доставая договор. – Давай, принц! Пора на работу! К вечеру мы должны быть на месте!

– Погоди, мы не договаривались ехать куда-то! – уперлась я, понимая, что он что-то задумал. А я-то думаю, откуда такая уверенность?

– Но и не уточняли, что речь идет о нашей постельке, не так ли? – Крестный положил руку мне на плечо и слегка сжал когтями, коварно глядя в глаза. – Давай, мой принц, целое королевство на дороге не валяется! Тем более что, если мы не приступим сегодня, придется ждать еще лет десять. Одевайся, поскакали!

* * *

– Скоро я с тебя деньги за проезд буду брать! – возмутилась я, когда кот опять расположился на моей шее.

Энцефалит медленно, но верно покидал мои внезапно расширившиеся владения.

– Мышка, не забывай, что у меня проездной! – напомнил кот, щекоча меня усищами.

– Послушай. Проездные ООО «Юлякототранспорт» не выдает. На мне могут кататься бесплатно только льготники! Инвалиды, пенсионеры и дети до шести! Ты у нас явно не ребенок и не пенсионер… Хм… На инвалида тоже не похож, – заметила я, скосившись на довольную кошачью моську.

– А если мне, например… эм… девяносто четыре года? – осведомился кот. – Мне уже пора на пенсию? Или я еще неплохо сохранился для столь почтенного возраста?

Н-да… Я и забыла, что имею дело с необычным котом.

– Ладно, если ты так хочешь… Но учти, будешь вредничать, к пенсии прибавятся льготы по инвалидности! – усмехнулась я.

– А ты знаешь, что я – очень злопамятный котик? – ехидно заметил мой мохнатый пассажир. – Поверь мне, когда ты будешь выполнять мое желание, я тоже уточню, передавала ли ты деньги за проезд? Боюсь, что в этот момент ты будешь меньше всего думать о финансовой стороне вопроса…

– Фу-у-у-у! – возмутилась я, скривившись. Энцефалит встал как вкопанный.

– Это я не тебе. Ты – хороший мальчик… – погладила я коня по гриве. – Давай, потихонечку…

– Значит, коня ты гладишь, а меня нет? – ревниво заметил кот, заерзав на шее.

– Он всегда загадочно молчит, – едко заметила я. – А у тебя рот не закрывается!

– Знаешь, какой у меня девиз? Не просить, не унижаться, просто молча обижаться! – ехидно произнес кот мне на ухо. – Может, мне на тебя обидеться как следует?

– Это я должна на тебя обижаться! А насчет твоего желания – мечтать не вредно. Этого никогда не будет! Никогда! Ты мне нравишься только тогда, когда спасаешь мне жизнь! В этот момент ты действительно мне нравишься. Ты становишься похожим на мужчину, – ядовито ответила я. – Если один глаз закрыть, другой прищурить и отойти подальше.

– Ну, значит, придется почаще спасать твою жизнь! – парировал кот. – А чтобы мне пришлось ее почаще спасать, тебе придется почаще ею рисковать! Тебя за язык никто не тянул! Главное, чтобы мне внезапно это не надоело и я не ушел в закат с бутылкой виски, оставив тебя наедине с оголодавшим драконом.

«Ваша киска купила бы виски! – мысленно усмехнулась я. – И неделю бухала б из миски!»

Мы ехали по какой-то пыльной дороге. Чем дальше ехали, тем становилось все мрачнее и мрачнее. И тут я увидела одинокий силуэт, сидящий возле дороги. Судя по виду, какая-то старуха.

– Кто здесь? Еще один принц, который скачет на выручку заколдованной принцессе? – прошамкала бабка, поднимая на меня глаза. Они были затянуты какой-то белесой пеленой. – Хочешь, погадаю? Всю правду расскажу!

О! Это интересно. Люблю гадания! Интересно, что будущее мне сулит?

– А сколько стоит гадание? – поинтересовалась я, заметно оживляясь и прикидывая, сколько денег я взяла с собой.

– Золотой, – прокряхтела старуха. – Слезь с коня и возьми меня за руку.

– Только не это! – возмутился кот, закатывая глаза. – Очередная шарлатанка. И ты в это веришь? Я был о тебе лучшего мнения!

Я быстро слезла с коня, протянула ей ладонь и сунула деньги. Старуха, опираясь одной рукой на витиеватую клюку, попыталась встать, но тут же села обратно на придорожный камень.

Она взяла меня за руку, и я заметно напряглась.

– Я вижу древнее проклятье. Несколько проклятий. Убийца проклят за свои злодеяния. Зло вернулось и жаждет мести. И ты потерпишь сокрушительное поражение. Оно поставит тебя на колени… А потом… Потом… – произнесла старуха и тут же закашлялась. – Не буду об этом говорить… Это действительно мерзко и ужасно… Аж мурашки по коже…

Я подняла брови, пытаясь понять, что все это значит, а потом вырвала свою руку. У меня самой по спине побежали мурашки от жуткого пророчества… Я отошла подальше от старухи, все еще находясь под впечатлением от услышанного.

Старуха поднялась с камня, тихо кряхтя на все лады:

– Все! Рабочий день у меня закончился. Итак, подведем итог. Сегодня я напророчила пять смертей, три изнасилования, шесть суицидов! Немного не дотягиваю до плана… Надо будет завтра побольше изнасилований пророчить.

Старуха нащупала какой-то узелок за камнем, пересчитала деньги и побрела по дороге.

– Мне вот интересно, – язвительно заметил кот, явно наслаждаясь моим замешательством. – Какой показатель ты сегодня подняла этой оптимистичной провидице?

– Не ерничай. Мне и так не по себе… – поежилась я, чувствуя неприятный осадок после услышанного. Еще бы! Я ожидала услышать что-нибудь про успех, про карьеру, а не про какое-то древнее зло и проклятие!

– Мышка, запомни одну вещь. Что бы ни случилось, разберемся, – усмехнулся кот, явно довольный услышанным.

– Ты, случайно, не вышеупомянутое вселенское зло? – подозрительно поинтересовалась я, взбираясь на коня.

– Ты льстишь вселенскому злу! Как говорят: «Страшнее кошки зверя нет!» – усмехнулся кот. – Надо было, чтобы и мне погадали. Будут ли у меня наследники? Для меня это очень важный и принципиальный вопрос.

– Пф-ф-ф! – прыснула я, наклоняясь вперед. – Наследники чего? Кошачьей миски и пакета сухого корма? Наследники подушки и коробочки?

– Я им оставлю в наследство свой характер! – язвительно заметил кот мне на ухо.

– Пощади мир! – взмолилась я. – Тебя одного ему вполне достаточно! Не ускоряй апокалипсис, пожалуйста… Бедная их мать, она же…

– Знаешь, жалеть себя – последнее дело! – ехидно ответил кот и показал хвостом направление. – Направо!

Я смотрела на две дороги. Одна выглядела достаточно живописно, зато другая сразу вызывала ассоциации с добротным фильмом ужасов.

– А может, налево? – Я уставилась на «жизнерадостную» дорогу. Энцефалит сразу взбодрился и потянул меня в сторону понравившегося нам направления.

– Для того чтобы сходить налево, нужно для начала выйти замуж! – усмехнулся кот. – Брак на пять минут не считается. Поэтому мы едем направо!

Энцефалит был категорически не согласен. Я, между прочим, тоже. Конь прижал уши и стал пятиться, показывая мордой налево.

– Двое против одного, – заметила я, разглядывая карту. Все дороги вели к замку. Какая разница, по какой ехать?

– Ну и отлично! Ты поедешь налево, я пойду направо. Встретимся у замка. Если тебе повезет! – усмехнулся кот, спрыгивая с меня. – Если что, кричи! Учти, я откликнусь только на «Любимый!».

Вот так и разошлись наши дороги. Мы с Энцефалитом отправились налево, котэ, гордо задрав хвост, пошел направо. С каждым шагом в глубь чащи дорога становилась все мрачнее и мрачнее. Где-то выл одинокий волк и слышался женский голос. Я вздрогнула и прислушалась.

– У-у-у-у-у! – раздавалось откуда-то из зарослей. На траве валялась перевернутая корзинка с пирожками.

– Ну давай, милый, давай… Хочешь – на полянке… Хочешь – в кустиках… Где хочешь… Да, милый, сделай это… Я прошу тебя… Еще немножечко… Еще чуть-чуть… – раздался умоляющий женский голос. Я мучительно покраснела.

Через пару минут на дороге появилась хрупкая девушка в красной шапочке и в красном плаще с большим и очень упитанным волком на поводке.

– Давай, как ты любишь, прямо на дороге… – предложила она, отпуская поводок. Волк страдальчески посмотрел на девушку и поджал хвост.

– Так, ты будешь это делать или нет? – возмутилась девушка, а потом увидела меня. – Простите, он сожрал что-то не то, а теперь… Присаживается, хвост поднимает и страдает… Уже два дня. Я его в лес вывела, чтобы он… Так! Куда к пирожкам тянешься! Неизвестно, кто их тут бросил! Фу! Нельзя! Приучила к пирожкам на свою голову! А ну плюнь!

Волк уже хомячил пирожок, с ужасом косясь на свою хозяйку. Мне было интересно, как такая хрупкая миловидная девушка сумела приручить волка. Мало того что приручить, так еще и заставить его себя бо…

– Ах, ты! – заорала она так, что птицы слетели с деревьев, и шлепнула волка по морде. – А ну быстро плюнул! Плюнь! Я кому сказала! А вдруг он отравлен?

Волк просел на лапах, раскрыл пасть, и оттуда вывалился жеваный пирожок. Шарахнулся даже Энцефалит. Я сама конвульсивно дернулась.

– Простите, – вежливо извинилась девушка, поправляя съехавшую шапочку. – Все! Ты наказан! С поводка больше не спущу! Ты меня понял? ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?!!

Энцефалит посмотрел на меня искоса. Я немного пришла в себя после увиденного, и мы медленно тронулись дальше.

– Давайте я вас провожу, – заметила Красная Шапочка, догоняя нас. – Может быть, и этот надумает! Я уже его к лекарю возила. Хороший был лекарь, знающий… Когда я ему вернула его руку, он сказал, чтобы в следующий раз мы приезжали в наморднике. Волчок у меня почти не кусается… Хотите погладить?

Ага, всю жизнь мечтала!

– А у тебя есть домашние животные? – спросила разговорчивая Шапочка, идя рядом. Волк смотрел в сторону леса, прижимая уши и косясь на хозяйку.

– Кот, – брякнула я.

– А я-то думаю, что он тебя так нюхает? От тебя котом пахнет! – заметила Шапочка, дергая волка, когда тот попытался понюхать кусты. – Замужем?

– Уже нет, – вздохнула я, вспоминая недавний, недолгий и несчастливый брак.

– И я тоже. А на примете кто-нибудь есть? Мне просто любопытно? А то такое чувство, что перевелись нормальные мужики! – спросила не в меру разговорчивая «волчатница». Волк попытался сожрать какую-то дохлятину, но хозяйка его резко дернула, и бедняга тут же передумал.

– Эм… – многозначительно выдала я, намекая, что скорее «нет», чем «да».

– У меня так же. Вроде бы и симпатичная, неглупая, жильем обеспечена, готовить умею, а все с мужиками не везет, – вздохнула Шапочка, дергая волка за поводок, когда тот решил полизать травинку. – Нельзя! Я кому сказала? Рядом! Ря-дом! РЯДОМ!!! Приперся недавно пьяный дровосек. Настойчиво требовал любви и ласки. Топором угрожал. Потом захотел денег. Стал требовать, чтобы я ему деньги дала, а он меня за это… Бабушка на работе была, а я одна дома. Я ему попыталась объяснить, что в таком ключе знакомство ну никак не состоится… Знаешь, мужчины – очень тяжелые люди… Да, милый?

Я солидарно вздохнула. Волк посмотрел на свою хозяйку.

– И вообще здесь небезопасно. Особенно одинокой девушке… Считают, что, раз одна живу, так все можно! Ладно, пока! Было очень приятно с тобой познакомиться! – попрощалась Красная Шапочка, и я поехала дальше.

Энцефалит снова посмотрел на меня. Я потрепала его по гриве.

– Хороший мальчик… – вздохнула я ласково и нежно. – Замечательный лошадкин!

Перед нами из тумана вырастал черный мрачный замок. Возле закрытых ворот нас нетерпеливо ждал кот.

– Странно, что тебя не съели… – заметил он, стуча хвостом. – Очень странно. А то говорят, что на той дороге оборотень промышляет. Часто находят изувеченные мужские тела с ножевыми ранениями и следами волчьих зубов.

Я промолчала. Энцефалит посмотрел на меня и заржал. Мужчины – очень тяжелые люди… Теперь понятно, почему волк такой упитанный.

– Ладно, Мышка, – заметил кот, фыркая от досады, что меня не пришлось спасать. – Добро пожаловать в замок! Сейчас открою дверь.

Кот шмыгнул сквозь прутья, и через минуту дверь открылась. Весь парк представлял ужасное зрелище. Деревья черные, без листьев, на жухлой траве лежали старые ветки. Дорога к замку почти заросла, а прямо на ступенях, ведущих к основному входу, лежали пожелтевшие черепа. Огромная дверь с кованой ручкой-кольцом с протяжным скрипом отворилась, и мы вошли в пыльный и темный зал. Из высоких окон проникал тусклый свет, и пыль серебрилась в его лучах. Пыль была везде. На перилах, на портретах, подернутых серой паутиной. Дверь за нами с грохотом захлопнулась, отчего я вздрогнула и сжалась в комочек.

– У-у-у-у-у! – раздалось позади. Сердце ухнуло в пятки, а мочевой пузырь, который был напряжен как террорист, захвативший заложников, чуть не сдался и не выпустил всех…

– У-у-у-у! – услышала я снова, резко оборачиваясь и чувствуя, как по коже начался массовый забег мурашек. Кот шел следом, довольно улыбаясь.

– Это я так восхищаюсь! Не обращай внимания, – ядовито заметил кот, разглядывая сумрачные лица на потускневших портретах. – У-у-у-ух ты! Какая красота!

Я поднялась по лестнице, слушая свои одинокие шаги в гулкой тишине. Снова глянула назад, но кота не было. Так! Куда он делся? Я повернулась обратно и тут же увидела перед собой довольную кошачью морду, которая уставилась на меня. Кот сидел на пыльных перилах.

– Бу! Ты, главное, ничего не бойся… – сладко заметил он, потягиваясь и выгибаясь.

Я шла по коридору, чувствуя, что портреты следят за мной из потускневших от времени рам. В замке было прохладно, но воздух казался очень затхлым. Наконец я увидела большую тяжелую дверь, но стоило к ней притронуться, как меня тут же отбросило назад.

– Открой, – кивнула я коту.

– Увы, чтобы дверь открылась, нужно провести здесь три ночи. Я разве не говорил? Нет? Входная дверь закрылась, назад дороги нет! – зевнул кот. – А теперь выбираем, где будем спать. Я сплю в северном крыле. Ты – в южном. Все, как ты и хотела, Мышка.

 

Глава девятая

Не смотри и не облизывайся

В южном крыле оказалось пыльно, грязно и мрачно. В северном не лучше. Так что выбора особого не было.

– Итак, Мышка, – усмехнулся крестный, открывая дверь в свою комнату. – Запоминай сюда дорогу. Я даже дверь закрывать не буду и сразу приготовлю две подушки. Главное, чтобы ты успела добежать…

– Если я куда-то ночью побегу, то только в туалет, – усмехнулась я, демонстративно шагая по коридору в сторону «своей» спальни.

Я выбрала комнату с большой кроватью и стряхнула пыль с подушки. На подушке был чей-то волос, который я брезгливо убрала, а на матрасе красовалась желтая лужа. Я перевернула матрас чистой стороной вверх и легла не раздеваясь. В сапогах спать неудобно. Я сняла их и поставила рядом с кроватью, пытаясь снова улечься. Застежки камзола кололи. Пришлось снять камзол и бросить его рядом. Я потянулась, сладко зевнула, глядя, как на меня с мрачного портрета смотрит какой-то невзрачный мужчина. С такой внешностью нужно грабить банки. Или на худой конец банкоматы. Никто не опознает, никто не запомнит. Я снова сладко зевнула, взбила подушку. За окном уже темнело. На небе загорелись первые звезды, мерцая сквозь тяжелые тучи. Думаю, что если забаррикадироваться, то можно спокойно проспать хоть до утра.

Я встала и потащила старую пыльную тумбочку в сторону двери. Проверила окно и задернула плотные шторы. Отлично! Если что – я в домике.

Я легла, поджав под себя ноги, обняла вторую подушку и стала настраиваться на сон. Меня качало по волнам воспоминаний. Снилась мне Рапунцель. Интересно, как она там?

Внезапно я проснулась оттого, что кто-то настойчиво и очень противно скребется в дверь.

– Страшно? Одиноко? Тоскливо? – ехидно заметила я. – Бе-е-едненький… Выпей валерьяночки и успокойся…

Скрежет прекратился. Боитесь звуков в темноте? Заведите кота, чтобы списать на него все странные шорохи и поскрипывания. Я снова легла на подушку, зевнув и укрывшись одеялом.

И снова противный скрежет. Честно, как по ушам ездят… Только уже со стороны зашторенного окна. Скребут так, словно ножом по стеклу водят… Брр!

– Умник, – усмехнулась я, закрывая голову подушкой. – Иди и скребись у себя в комнате!

Через минуту скрежет раздался под кроватью. И вот это меня слегка напрягло. Я напряженными глазами уставилась в темноту. Темнота в комнате сгущалась. Она наползала со всех углов. Даже портрет теперь выглядел зловеще. Невзрачный мужичонка стал смахивать на кровожадного маньяка с плаката «Их разыскивают, и если найдут, будут стрелять на поражение!».

– Тебе охота собрать всю пыль? Продолжай, мешать не буду! Только не обижайся, если я после этого буду называть тебя пылесосом! – фыркнула я, но уже не таким уверенным голосом. Хотелось сглотнуть, но в горле пересохло. Мне показалось или в углу что-то мелькнуло? Показалось. Я поплотней укуталась в одеяло, накрывшись с головой. Со всех сторон раздавался подозрительный шорох. Что-то протяжно заскрипело, а под кроватью отчетливо зашуршало. И явно не пакетиком.

– Если ты думаешь, что мне страшно, то ты явно не смотрел фильмы ужасов на ночь! – произнесла я, понимая, что меня явно вынуждают к совместному сну. Ха! Продолжай в том же духе!

Я улыбнулась. Вот настойчивый. Но тут же улыбка сползла с моего лица, когда я почувствовала, как меня кто-то трогает через одеяло. Причем рук было не две…

– Пошел вон! – глухо буркнула я, не сильно рассчитывая на успех. – Достал уже!

Или мне пора командирский голос вырабатывать, или… Шорохи усилились, душераздирающий скрежет доносился со всех сторон. Показалось, что кровать поднялась в воздух. Одеяло с меня стали медленно стягивать. Я вжалась лицом в подушку, чувствуя, что от ужаса оцепенела.

– Прекрати, – прошептала я, пытаясь удержать одеяло. Открыла глаза и увидела, что кровать действительно немного поднялась над полом и зависла.

– А ну быстро прекратил! – рявкнула я, чуть не сорвав голос. – Не смешно! Не надо вынуждать меня! Если захочу, я сама к тебе приду!

Портрет зловеще оскалился, окно открылось, а створки захлопали… Раздались гаденькие смешки, от которых у меня волосы встали дыбом. Из-под кровати выглядывала огромная, черная, мохнатая безглазая тварь, смахивающая на безухого медведя. Ее массивная лапа шарила в поисках моей ноги. Я попыталась ее пнуть, взобравшись повыше на кровати, но на спинке сидела тварь поменьше. И у нее был только один светящийся глаз. И этот глаз пристально смотрел на меня. Чудовище сидело по-кошачьи и плотоядно облизывалось, капая пенящейся слюнкой на подушку. А потом раскатало длинный розовый язык, как ковровую дорожку, и провело когтистой лапой по стене. От душераздирающего скрежета у меня кровь застыла в жилах.

Я отшатнулась, слетела с кровати, отбросила тумбочку и ломанулась в одних носках по коридору. Забежав в первую попавшуюся комнату, я закрыла дверь и, привалившись к ней, решила перевести дух. Тьма зашевелилась, и появилась знакомая безглазая морда, шумно втягивая в себя воздух. Я вспомнила все молитвы, открыла дверь и опять бросилась по коридору, пытаясь спрятаться. Но не тут-то было. Я затаилась за углом, стуча зубами, как кастаньетами, и увидела, как из темноты на меня уставился все тот же светящийся глаз.

Я представила себя мышкой и тут же поняла, что уменьшилась. Побежала вдоль стены, в надежде найти какую-то щель. Есть! Готово! Я нырнула в дырку, втащила хвост и замерла на месте, вдыхая через раз. И тут длинный, липкий язык пролез в щель, а за ним потянулась когтистая мохнатая рука. Я бросилась дальше по норе, выбежала в соседнюю комнату, метнулась к следующей стене и стала искать новое убежище. Неподалеку раздалось сопение. Я забилась в какую-то дырку между камнями, молясь, чтобы меня не нашли. Но нет! Липкий язык уже тянулся ко мне, розовой ковровой дорожкой приглашая в оскаленную пасть. Зажмурившись, я укусила за него. Раздался громкий рев! Я резко выбежала, юркнула в полуприкрытую дверь и снова оказалась в коридоре. Хрен с ним, с желанием! Я снова стала человеком, сглотнула и метнулась в северное крыло. Дверь в нужную комнату открылась, и я с разбегу поднырнула под одеяло.

– Иди сюда, моя маленькая Мышка, – ласково и нежно произнес Фей, ловя меня в объятия. – Приснилось что-то страшное? Кто тебя напугал? Покажи пальчиком, кто тебя обидел? И тогда я их сам обижу.

Я обнимала его и молча дрожала от страха, уткнувшись в мужскую грудь. Мы сидели на кровати, я чувствовала себя маленькой беспомощной мышкой.

– Может, я схожу и посмотрю? – предложил крестный, прижимаясь подбородком к моей макушке. – Ты пока полежишь, успокоишься.

– Не-е-ет! – заорала я, вцепившись в него намертво. – Сидеть! Тьфу ты! Лежать здесь! Лежать и не шевелиться! Как фараон в усыпальнице! Как Ленин в Мавзолее! Как труп в морге! Всю ночь!

– Проспорила ты, Мышка, желание, – коварно усмехнулся Фей, убирая волосы с моего лица. – Учти, как только ты перестанешь меня обнимать, я тут же пойду смотреть, что там такое… Мне же интересно, что так напугало мою маленькую отважную Мышку и кто нарывается на маленькое «спасибо» и большие неприятности?

Я не ответила. Насчет желания я еще поторгуюсь. Торг до хрипоты, тахикардии, асфиксии с последующей госпитализацией.

– Бедненькая… Все, успокаивайся… У тебя сердце так колотится, словно ты только что убегала от чудовищ… Все, все, все… – утешал меня крестный, пока я вдыхала запах его волос.

Я раньше как-то и не принюхивалась к нему. А тут принюхалась. Вообще-то я очень принципиальна в отношении мужских запахов. Речь идет не совсем про запах позавчерашних носков, изрядно сопревших в дерматиновых говнодавах. И даже не про потные подмышки. Речь идет о личном запахе. Ненавижу резкий и горький мужской запах, вызывающий почему-то ассоциации с болезнями пищеварительного тракта и носоглотки, не люблю запах, похожий на аромат застарелой полуразложившейся помады из дешевой косметической линии, не люблю вонь кислой капусты. Но больше всего не люблю, когда все это пытаются перекрыть запахом модного антиперспиранта. «Юлечка, ты плачешь? Что-то случилось?» – вопрошала очередная попытка, уткнув меня в свою подмышку. Нет, я не плачу! Просто в нос что-то попало…

Странно, но Фей пахнет чем-то, вызывающим ассоциацию с чаем с лимоном. И двумя ложками сахара. Нет, даже тремя… Или нет… Это скорее запах только что опавших листьев. Идешь по парку, на дороге лежат только что опавшие мокрые и желтые листья, а ты ощущаешь какой-то странный запах. Немного терпкий, но в то же время приятный.

Я медленно успокаивалась. Крестный гладил меня, убаюкивал, заворачивая в одеяло. Я чувствовала себя как-то странно… Словно это не я и все происходит не со мной. Как будто продолжение какого-то сна. Я даже погладила Фея по спине. Совсем чуть-чуть. А потом сама испугалась того, что сделала, и решила впредь его больше не гладить. Никогда.

– Они мне в кошмарах будут сниться… – прошептала я. Вспомнила огромных лохматых тварей и снова сжалась в комочек.

– Не будут… – прошептал Фей, укладывая меня рядом и прижимая к себе. – Спи, Мышка, спи…

И я уснула, схватив для верности прядь его волос и сжав ее.

– Если встанешь, то только со скальпом… – сонно пробормотала я.

– Встать без скальпа – это еще ничего, а вот проснуться с чужим скальпом в руках гораздо интересней, – заметил Фей.

Пока он меня баюкал, я чувствовала себя в безопасности. Перед сном думала: зачем я повелась на этот глупый спор? Что меня дернуло согласиться? А ведь что-то ж дернуло… И где-то в глубине души я понимала, что проиграю.

Проснулась я оттого, что кто-то разговаривал, причем довольно громко. Я сначала не сообразила, откуда доносятся голоса, а потом прислушалась и поняла. Из соседней комнаты.

– Не ори! – шипел крестный. – Мышка спит. Разбудишь – останешься без единственного глаза. И так напугали мою Мышку, а теперь еще и разбудить пытаетесь. Так, что у нас козырь?

Я открыла глаза.

– Пика, – шепотом произнес незнакомый голос. – Бертольд, у тебя есть пика?

– Не знаю… – шепотом ответил еще один голос. – Посмотри сам, Бертран.

– Слушай, как там тебя, – снова прошипел крестный. – Скажи своему другу, чтобы он громкость убавил. Че? С козырной? А помельче карт нет?

– Да он слепой! Давай я за него перехожу! – произнес незнакомец. – А ну, Бертольд, покажи мне карты… Тэ-э-экс… Восьмерка крести!

– Валет, – тихо усмехнулся Фей. – Ну что сидим, чего стесняемся? Скидываемся! Так, посмотрели свои закрома, достали оттуда все, что залежалось, вывалили на стол. Куда девятку? Ты где здесь девятку видел? Забирай обратно в потную ладошку.

Я поднялась на руке, протерла глаза и увидела, что в комнате еще одна дверь. И за ней светло. Я встала, осторожно подкралась и увидела, что в соседней комнате горят свечи, стоит стол, накрытый зеленой скатертью, и три кресла. В двух сидели черные мохнатые чудовища, с которыми я уже успела познакомиться, а в третьем, опираясь спиной на один подлокотник и закинув ноги на другой, полулежал Фей, обмахиваясь веером из карт.

– Дама, – тихо ответил он, выкладывая карту на стол поверх другой карты. – Получите и распишитесь. В своей несостоятельности. Отбился? Запасы иссякли? Подкидывать нечем?

– Это что за?.. – громко возмутилась я, созерцая эту идиллическую картинку и пытаясь подобрать цензурный аналог подходящего нецензурного слова.

– Мышка, ты уже проснулась? Познакомься. Мы в гостях у… – произнес Фей, пощелкав пальцами. – Эм… у меня отвратительная память на имена… Но зато отличная память на лица и морды.

– Бертран! – красивым тенором произнесло одноглазое чудовище, выкатив язык.

– Бертольд! – густым баском отозвался огромный слепой монстр, принюхиваясь.

– А это моя Мышка. Вы ее здорово сегодня напугали! – заметил крестный, изучая свои карты. Одну из них он переложил, а потом постучал по ней кончиком пальца.

– Ага, а ты нас за это чуть по стенке не размазал! – заметил Бертран, потирая ушибленный бок. – Простите, уважаемая Мышка, мы не хотели… Точнее как?.. Хотели, но передумали…

– Заметь, Мышка, резко передумали, – усмехнулся крестный, кладя карты на стол рубашками вверх. – У меня есть хорошая новость! Ты готова? Представляешь, я сегодня тебя два раза в карты выиграл!

– То есть ты меня ставил?! – возмутилась я, с ненавистью глядя в красивые бессовестные глаза. – И вот кто ты после этого?

– Да не ставил он! – перебил меня Бертран, выкатывая длинный язык через весь стол. – Он сначала выиграл тебя у меня, а потом у Бертольда. А ставил он свою жизнь. Дважды.

– Ну кто тебя за язык тянул? – возмутился крестный, хватая его за кончик языка и дергая. – И вот что мне теперь делать? Я тут активно поддерживаю имидж последней сволочи и негодяя, а ты своим длинным языком портишь всю романтику. Мышка, не верь ему. Я сначала тебя проиграл, а потом выиграл, потом снова проиграл, а потом снова выиграл. Ладно, ты будешь играть с нами? Они как раз хотели два на два сыграть, но я не хотел тебя будить! Кстати, а выпить что-то есть, а то как-то тоскливо…

– Одну минутку! У нас еще осталось! К нам сюда часто с бутылками приходили… – произнес Бертольд, принюхиваясь. Он щелкнул большой рукой – и на столе появились бутылки и бокалы. А на большом блюде лежала разнообразная закуска. – Сам готовил! Пробуйте! Пальчики оближете!

– Кресло для Мышки, – заметил Бертран, вытаскивая из груды мебели четвертое кресло. – Только сильно не качайся. Я его недавно починил, но все равно оно очень ветхое. Делать было нечего, вот и полез ремонтировать.

Слепой Бертольд нащупал бутылку и стал наливать, но больше на стол, чем в бокал.

– Дай сюда! – возмутился Фей, выхватывая у него бутылку и наполняя бокалы. – Давай, Бертран, раздавай. На что играем?

– На деньги, конечно! У нас тут сколько золота лежит! Прикинь, деньги есть, а тратить некуда! – заметил Бертран, обмахиваясь карточным веером.

Я тоже взяла сданные мне карты и наивно поинтересовалась:

– В переводного или нет?

– Нет! – хором заорали на меня остальные так, что я чуть не упала с кресла.

– А мы, по-моему, деньги с собой не брали… Я к тому, что нам нечего ставить… – заметила я, глядя на Фея, который, закусив губу, изучал свои карты. Не отрываясь от них, он показал хвостом на кучку золота, лежащую в углу.

– Я что? Зря на тебя ставил, дорогой ты мой человечек?

Ставки сделаны, карты розданы. Я сделала глоток вина и пошла с шестерки. Через десять минут Бертран поинтересовался, а не в переводного ли мы играем, почесывая картой мохнатую макушку, а потом забирая половину колоды после дружного и агрессивного: «Не-е-ет!»

– Мышка-Мышка, зачем ты меня топишь? – возмутился Фей, забирая когтистой рукой карты и вкладывая их в свой веер.

Я не знаю, почему игра считалась два на два, ведь за Бертольда бился его же картами Бертран? И сам же ходил на себя.

– Мышка, ходи с туза! Ну у тебя же туз козырный! – шепотом возмутился крестный, заглядывая в мои карты. – А потом две восьмерки, и все! Ты вышла! Стоп! У тебя еще и дама? Откуда она у тебя? Выбрось ее немедленно и никому не показывай! Я отвлекаю внимание, а ты бросаешь ее под стол.

Он отпил из бокала. Я покачивалась на кресле, заметно нервничая. Мне пришлось кое-что подгрести под себя. Не хотелось отбиваться козырным тузом. Всегда берегу я его до победного.

– Я вышел! – заметил Фей, сдав последние карты и снова отпивая из бокала. Пустые бутылки валялись под столом. – Давай, Мышка, перебирайся поближе, сейчас отбиваться будем, а то двое на одну нечестно.

Он осторожно приподнял меня и пересадил себе на колени, а потом протянул когтистую руку и пошел с семерки. Одна рука его осторожно поползла по моей талии.

– Чтобы ты не упала, – усмехнулся крестный, заглядывая в мои карты.

– А если мы проиграем? – занервничала я, глядя, как Бертран отбивается, изучая карты Бертольда.

– Так, я одним глазком загляну… Вы не подумайте, Бертольд отлично в картах шарит! – задумчиво почесался языкатый, всматриваясь единственным глазом в чужой веер. Я не понимаю, какое удовольствие получает от игры слепой Бертольд, но раз держит свой веер, значит, действительно шарит!

– Ничего страшного, Мышка, – усмехнулся Фей. – Проиграем так проиграем. Бейся дамой… Отлично… А теперь тузом… Да что ты его держишь, как родного? Отпусти! Я кому сказал! Вот! А теперь два валета и…

– Мы выиграли! – обрадовалась я, поворачиваясь к крестному и обнимая его. – Представляешь! Мы выиграли! Ура!

– Везет вам… – усмехнулся Бертран, закатывая язык обратно в пасть. – Говорят, что, кому не везет в картах, везет в любви… Нам с братом никогда не везло ни в том, ни в другом… Хотя знаете, мы и не жалеем. Однажды мы влюбились в одну принцессу. Она вроде как и ко мне, и к нему… И непонятно, к кому больше. Мы тогда сильно с Бертольдом поругались. Чуть не поубивали друг друга от ревности. А принцессе это нравилось. Она специально нас стравливала. И тут появилась ее крестная фея, заявив, что не для нас ее крестница такой красавицей выросла! И выйти замуж она должна исключительно за принца! А я, гад такой, чтобы даже не облизывался, а мой брат, тоже гад редкостный, чтобы даже не смотрел в ее сторону. В итоге заколдовала фея замок, нас и принцессу, мол, ждите, когда принц к ней прискачет, неудачники. И вот…

– Сначала мы отгоняли всех принцев, ругались между собой постоянно, – перебил его Бертольд. – А потом разговорились и поняли, что нам нет смысла ругаться. Бертрану нравятся большие девушки, так, чтобы обнять и «все мое!», а мне нравятся миниатюрные, худенькие. А эта стерва нас просто приворожила. Скучно ей было… Разобравшись, мы стали действовать сообща. А недавно осознали, что приезд очередного принца – это развлечение. Хоть какая-то радость на фоне беспросветного мрака.

– Давай, Бертольд, сворачиваемся, светает! Пусть гости отсыпаются! – заметил Бертран. – Короче, завтра в полночь! На этом самом месте! Мы еще возьмем реванш!

Чудовища исчезли, бросив карты. Я встала, слегка пошатываясь и глядя на огромную кучу выигранного золота.

– Вот, Мышка, – усмехнулся Фей, придерживая меня. – А ты боялась, что они сниться тебе будут в кошмарах. Отличные ребята! Давай, пошли спать. Так, осторожней! Мышка, дверь левее… Еще левее… Попала!

– Ты ведь мог их убить, не так ли? – спросила я, чувствуя, что тело не слушается, а меня ведут, придерживая за плечо, в сторону кровати.

– Мог. Но зачем убивать тех, кто этого не заслуживает? – Фей потрепал меня по голове и уложил в постель, а сам скинул сапоги и лег рядом.

– Слушай, мы столько денег выиграли! Целое состояние! Ты рад? – восхитилась я. В жизни никогда ничего не выигрывала, кроме «автомобиля», и то при условии, что я накуплю какой-то ерунды из дешевого каталога с аховыми ценами, найденного в почтовом ящике. Судя по каталогам, авто выиграли все.

– Очень, – усмехнулся крестный, а я все не могла отойти от восторга. Нет, ну честно, когда ты всю жизнь проигрывал, а тут – бац! – выиграл… Это же чудесно?

– Слушай! – заметила я, поворачиваясь к нему лицом. – А правда, что ты поставил свою жизнь на кон, чтобы выиграть мою?

– Это клевета, – с гаденькой улыбочкой прошептал Фей. – Наглая и подлая клевета, цель которой отбелить меня! Не верь! Просто не верь!

Я улеглась поудобнее, закинув руку ему на талию, и уснула. Я сегодня выиграла! Причем целую гору золота!

Проснулись мы, когда стемнело, точнее, я проснулась первая, а крестный еще спал. Я зевнула, потянулась и выглянула в окно.

– Кушать будешь? – тихо спросил Бертольд, появляясь из стены. – Я тут приготовил. Ой! А твой муж еще спит?

– Почему сразу муж? Он – мой кот! – возмутилась я, глядя на спящего Фея.

– Эм… – заметил Бертольд, принюхиваясь, – не знаю, но котом там и не пах…

– Мяу! – ядовито заметил крестный, открывая глаза и подтягиваясь. – Несите территорию. Сейчас метить буду!

Через час я приняла ванну, но вместо моей одежды мне выдали какое-то зеленое платье и туфли, которые, судя по красивой вышивке и драгоценностям, явно принадлежали принцессе.

– Я постираю, – заметил Бертольд, принюхиваясь к моим грязным носкам. Боже мой! Не мужик, а мечта! Сам готовит, сам стирает. Хозяйственный. Ну и что, что чудовище? Зато человек хороший. Бертран тоже молодец. Прибирается, мебель чинит.

Всю ночь мы сидели и играли в карты. Я нервничала, напряженно глядя на козыри.

– Короче, мы тут с братом посовещались и решили, – вздохнул Бертран, отбиваясь от моей девятки. – Расколдуйте принцессу. Только вы с ней поосторожней. Мы уже давно думали, что, как только заклятие будет снято, найдем нормальных жен. А принцесса пусть как хочет. Плевать мы на нее хотели! Если есть на примете пара девушек, которые одинокие и мечтают встретить свою половинку, скажите. Только чтобы не очень принцесс… Обычных, простых…

– Да я сейчас вообще себя купидоном чувствую. В нашем брачном агентстве как раз есть две подходящие кандидатуры. Адресочки мы вам оставим, – усмехнулась я, отбиваясь от десяток, которые мне высыпали с горкой. Оп! И я вышла! Ха-ха!

– Давай, Фей, что там у тебя? – подлезла я крестному под руку. – Показывай! И ты молчал? А почему не подкидывал, когда я ходила? А? Совести у тебя совсем нет!

Мы снова уснули под утро.

Следующая ночь за карточным столом пролетела незаметно. Отличное приключение. И чудовища – просто прелесть! Честно, я не жалею, что сюда приехала.

– Ладно, давайте, можете идти расколдовывать! – усмехнулся перед рассветом Бертран, положив лапу на плечо Бертольду. – А мы пока подождем.

Мы толкнули большую дверь и увидели широкий пьедестал, задрапированный тяжелой тканью и увитый черными розами. На пьедестале лежала очень красивая девушка, сжимая в руках корону.

– Спящая красавица… – прошептала я, вспоминая сказку. И тут же сглотнула.

Подошла поближе и посмотрела на нее. О нет! Нет! Нет! На стене красовалась изящная надпись: «Меня разбудит только поцелуй принца!»

 

Глава десятая

Поцелуй прекрасного принца

Принцесса лежала в белом платье без движения. Ее лицо в ореоле золотых волос, увитых сеткой с маленькими жемчужинками, было действительно прекрасным. Глаза, обрамленные темными ресницами, закрыты. На щеках сохранился бледно-розовый румянец. Но это поэзия. А с точки зрения прозы найденное тело неизвестной женщины признаков жизни не подавало.

– Лежит в саркофаге наш Ленин! Сто лет не выносят вождя! – ехидно заметил кот, глядя на девушку. – Сегодня в Мавзолее день бесплатных посещений! Котам и очень одиноким, независимым женщинам вход бесплатный. Мы с тобой абсолютно бесплатно можем приложиться к мощам! Ты аппетитно прикладываешься, а я стеснительно отворачиваюсь.

– Так, все, пошли обратно! Оставим некрофилию для профессионалов! – отрицательно покачала головой я, с отвращением глядя на алые полуоткрытые губы красавицы.

– А теперь представь себе, что ты – принц! Расправленные плечи, горделивая осанка, широкий шаг косолапых растоптанных сапог сорок шестого размера, кривые ноги от постоянной езды на коне, легкий запах чеснока и перегара! Чесноком закусывал перегар, а потом алкоголем заливал жгучий вкус чеснока, – саркастично заметил кот. – Собрал в кулак все королевское достоинство, шагнул вперед и засосал! Хороший принц за один раз три лягушки засасывает и одну надувает! Будет сопротивляться – держи крепче! Главное в поцелуе что? Правильно! Легкая щетина. Трешься об ее нежную щечку своей наждачкой! Упс! А у тебя щетины нет, и потом ты не пахнешь… Плохо… Без трехдневной щетины и удушающего запаха пота ты не сильно смахиваешь на принца, который скакал три дня и три ночи без продыху на выручку принцессе! Тебя сразу раскусят!

– В такой момент мне проще представить себя пеликаном! – огрызнулась я, заметно нервничая. Принцесса есть, инструкция есть, мотивация есть, группа поддержки в лице кота есть, но желания «лобызать» нет. Я сглотнула и простонала, оглядываясь по сторонам, в надежде, что где-то в уголке завалялся какой-нибудь принц. Ну мало ли?

– Пеликан, кормящий свое потомство? Отличное сравнение! Лохматые в тебя верят, надеются и планы на будущее строят… – вздохнул кот, забираясь мне на плечо. – Пошли, разочаруем их… Похлопаем по плечу и скажем: «Увы! Губы дрогнули, во рту пересохло и слиплось, челюсть судорогой свело!»

Кот спрыгнул с моей шеи и вальяжно прошелся по принцессе, а потом цапнул ее за палец на руке.

– Нет, не прикидывается! – разочарованно заметил он, отплевываясь. – Зря я так! Откуда я знаю, что эта одинокая женщина пальцем делала перед сном? Вдруг в носу ковыряла? А вдруг не в носу? А в ухе? Ладно, сделал все, что мог. Теперь твоя очередь!

Я сглотнула, взяла принцессу за руку, пытаясь прощупать пульс. Не смогла понять, есть он или нет? Пришлось склониться к ее лицу, чтобы выяснить, дышит ли. Ладно, попробуем…

Я наклонилась и чмокнула ее в щеку. Ноль эмоций.

– Я бы вдул… – заметил кот, перескакивая на пьедестал и рассматривая спящую красавицу.

– Вдувай! – почему-то обиженно огрызнулась я, глядя на нее и сравнивая с собой. Не в свою пользу, разумеется. – Я пойду домой, а ты вдувай, сколько влезет!

– Не думал, что ты так негативно отнесешься к идее сделать ей искусственное дыхание! – обиделся кот. – Давай ты вдуваешь в легкие воздух, а я делаю непрямой массаж сердца!

Я наклонилась к принцессе, зажала пальцами ее нос и вдула в полуоткрытые губы воздух, избегая прикосновений.

– Ты что? Шарики никогда не надувала? – возмутился кот. – Сильнее дуй и плотней присасывайся!

Фей превратился в человека и надавил красотке на грудь.

– Воздух входит и выходит. Замечательно выходит! – ядовито усмехнулся он. – Вот только бесполезно.

Мы несколько раз повторили процедуру, но, увы… Реаниматологи из нас никудышные.

– Хм… Какая жалость… Давай почитаем еще раз инструкцию, перед тем как перейдем к вскрытию! – вздохнул крестный. – Поцелуй принца разбудит спящую красавицу. Формально ты – принц. У тебя есть замок, владения, конь и титул. Ты – принц. Так что…

– Целуй, если ты такой умный! Я ее целовать не собираюсь! Искусственное дыхание – это одно, а поцелуй – совсем другое! – огрызнулась я, заметно нервничая. Нет, ну за что меня так?

– Кто из нас принц? Ты или я? – заметил Фей, усмехаясь, и положил мне руку на плечо. – Целовать красавиц – твоя работа! А кто говорил, что будет легко?

Я посмотрела на крестного тяжелым взглядом, а потом схватила за руку принцессу и потянула на себя.

– Ку-ку! Красавица! Подъем! Пора вставать! На работу опоздаешь! Будильник уже прозвенел! – заорала я, пытаясь стащить ее с пьедестала. Я даже пошлепала девицу по щекам.

– Давай попробуй поцеловать ее в губы! – язвительно выдал крестный. – Я никому-никому не расскажу, но боюсь, что не скоро забуду!

Я выставила губы хоботком, как делали некоторые мои гламурные знакомые, привыкшие лобызаться при встрече и на прощание, чтобы показать, насколько у них классный блеск для губ. Чмок!

– Вот видишь, фигня какая-то получается! Вроде бы и в губы поцеловала. Короче, дело дрянь! – разочарованно вздохнула я, вытирая губы рукавом и тихо сплевывая на пол.

– Значит, как лягушек целовать, так сразу, а как красавицу – бе! – усмехнулся Фей, снова читая надпись на стене. – Хм…

Крестный снова посмотрел на надпись, потом на меня и на принцессу. Сощурился, а потом откинул голову и поднял бровь. На его лице появилась очень загадочная улыбка.

– Мышка… – усмехнулся он, обвивая мою шею хвостом. Если сейчас будет тыкать меня лицом в принцессу, то я…

– Мышка… – уже совсем другим тоном произнес Фей, положив руку мне на плечо и нежно поглаживая, не отводя от меня глаз. – Мышка…

Он слегка склонил голову и провел пальцами по моим губам. Так! Стоп! Я не согласна!

– Нет, не вздумай! Ее целуй, а не меня! Я ненавижу целоваться! – возмутилась я, пытаясь снять с себя удавку хвоста. – Это противно! Бе! Не надо! Давай придумай что-нибудь другое! Здесь есть железная кастрюля и железная ложка? Я сейчас схожу и спрошу у Бертольда!

– А что такое? – осведомился Фей, сдвигая принцессу на самый край. – Мы с тобой уже целый месяц друг друга ненавидим, а еще ни разу не целовались…

– Нет! – категорически запротестовала я, вертя головой. – Нет! Не вздумай! Я же сказала, что не люблю целоваться!

– Может, мою Мышку просто никто никогда сладко не целовал? – с улыбкой спросил Фей, собирая мои руки вместе и слегка сдавливая их хвостом.

Я с упреком посмотрела на него, отворачиваясь. Ну началось!

– Показываю, как принц должен целовать принцессу, – усмехнулся крестный.

Нет, нет, только не удавчик. Я замотала головой. «Так тебя еще никто не целовал!» – заявил один мой знакомый удав, плотоядно открывая свой большой рот и почесывая щетину вокруг зияющей пломбами пасти. А ведь он был прав. Почему, когда я объясняю мужчине, что не люблю целоваться, каждый считает своим долгом заметить, что он – просто мастер в этом слюнявом деле и сейчас меня научит. И мне непременно понравится! А потом тараном языка пытается выбить мне передние зубы, которые я стиснула в знак протеста.

– Расслабься, Мышка, – тихо произнес Фей, гладя меня по лицу. – Я просто помогаю тебе выполнить твою работу. Или ты целуешь Принцессу, или я целую тебя… Учти, пока Принцесса не будет расколдована, мы отсюда не уйдем!

Он усмехнулся, глядя на меня синими глазами с кошачьим разрезом и убирая волосы с моего лица. Я попыталась сбежать, но не успела.

– Только бизнес, ничего личного… – сладко заметил крестный, сдвигая Принцессу и ее цветы на самый край. – И никого лишнего…

– Нет! – замотала я головой. Он настойчиво уложил меня на ее место. Тело красавицы зависло на самом краю. Я попыталась высвободить руку, чтобы ее схватить, а вторую, чтобы оттолкнуть Фея. Принцесса медленно сползала вниз, свешиваясь почти наполовину. Одна нога здесь, другая уже на полу. Фей встал рядом со мной на одно колено, прямо как принц из сказки.

– Тише, Мышка, тише… Расслабься…

Его пальцы прикоснулись к моим губам, а потом погладили щеку. Я зажмурилась, стиснула зубы и сжалась в комок от предстоящей слюнявой пытки. Губы крестного прикоснулись к моим, осторожно, нежно, а потом чуть настойчивей. Я напряглась, пытаясь одновременно удержать за руку висящую красавицу и отодвинуть «лизуна».

– Эй! Она… – попыталась произнести я, косясь на принцессу.

Зря я разжала зубы… Зря… Стиснуть мне их уже не дали. Мягкий поцелуй в губы медленно стал приобретать совсем другие оттенки, волосы Фея скользили по моему лицу, а щекой я почувствовала прерывистое дыхание и касание кончика его носа.

– Так! Пора это прекра… – Я попробовала отвернуться во время небольшой передышки. – Она сейчас упа…

– Плевать! Туда ей и дорога, – задыхаясь, произнес крестный, разжимая мои пальцы. Принцесса упала на пол с характерным звуком. Цветочные гирлянды прошуршали следом. Мне хотелось оттолкнуть Фея, я уперлась ему в грудь, отстраняя. Ага, размечталась. Он схватил меня за руку, потом нащупал вторую и сдавил их хвостом. И опять начал целовать – с таким наслаждением, что я растерялась. В какой-то момент захотелось ответить на такой поцелуй, но вдруг он подумает, что мне понравилось…

Рука крестного скользила по моим волосам, а я с ужасом обдумывала список причин, по которым мужчина не имеет права так целоваться. Сердце в груди стучало так, как стучатся соседи снизу после того, как я затопила их свежий евроремонт. Такое чувство, словно, перецеловавшись со всем лагерем, маленькая нимфетка добралась до вожатого и наконец-то узнала, что такое настоящий вкус взрослого поцелуя. Я простонала, пытаясь отогнать наваждение. Этого еще не хватало…

– Мышка… Это еще не конец. Надо, чтобы наверняка, – прошептал крестный, отрываясь и гладя меня по волосам. Я смотрела на него, не зная, что делать. Мне было мучительно стыдно, неловко и хотелось провалиться сквозь землю.

– Прекрати! – вяло возмутилась я, вертя головой и мучительно краснея. – Мне не нра…

– А это контрольный… – усмехнулся Фей.

Он снова наклонился и снова стал целовать. Только на этот раз поцелуй был совсем другим. Более нежным, но в то же время каким-то мучительно долгим и сладким. Сердце заколотилось так, как ломится ОМОН в офис финансовой пирамиды, перед тем как уложить всех сотрудников на пол и изъять все документы. У меня даже промелькнула шальная мысль: а не обнять ли его?

– Вы что? Совсем обнаглели? – неожиданно раздался истерический женский голос над ухом. – Это меня целовать надо! Меня! А ну быстро прекратили! Я приказываю! Фу! Это хорошенький мальчик или страшненькая девочка?

Фей оторвался от меня и очень нехорошим взглядом посмотрел на очнувшуюся принцессу.

– Умолкни! Забейся в уголочек и не мешай, – произнес он, гладя мои волосы.

Я тихо всхлипывала от стыда. Я представляю, что чувствует принцесса. Сто лет ждать поцелуя, а очнуться на полу, глядя, как на ее ложе лижется… да, именно лижется… какая-то странная пара.

– Не надо так со мной… Зачем… Мне не нравится… – простонала я, мучительно краснея и пытаясь встать. – Прекрати, пожа…

Крестный снова наклонился, прижимая мои руки к каменному пьедесталу.

– Я – принцесса! Целовать нужно меня! А не эту поганую швабру! – раздался злой и капризный голос. Девица топнула ногой. – Да ты хоть посмотри на меня! Я в сто раз лучше ее! Тоже мне, принц! Меня сейчас стошнит! Какая мерзость! Нашел, кого целовать! Да она противная, как жаба! Фу! Да как ты вообще смеешь ее целовать в моем присутствии! Эй! Крестная! Ты мне обещала, что меня разбудит поцелуй прекрасного принца!

Фей оторвался и взглянул на принцессу как-то совсем не по-доброму.

– Вообще-то принц – это я, – тихо заметила я, чувствуя, как крестный встает с колен и отпускает мою руку. – А он – мой крестный фей…

– Заткнись, жаба! Посмотри на себя! Да на тебя ни один нормальный мужик не взглянет! А в моем присутствии подавно! – Красавица гордо вскинула голову, высокомерно глядя на меня и просто закипая от злобы.

– Следи за своим языком, – усмехнулся Фей, пристально глядя на нее. – Еще одно такое слово, и пеняй на себя…

– Крестная обещала, что меня разбудит поцелуй принца! – повторила принцесса, с омерзением глядя на меня.

– Но она не уточняла, что целовать будут тебя. Твоя крестная откинула прядь белокурых волос, махнула волшебной палочкой и противным голосочком сказала: «И разбудит тебя поцелуй прекрасного принца!» – гадко улыбнулся Фей. – Вот принц, которую я поцеловал. Факт поцелуя зафиксирован, заклинание спало. В знак благодарности постой молча минут пять.

Но принцесса не успокоилась и плавной походкой двинулась к крестному. Тот смотрел на нее с явным интересом.

– Ты самый красивый, самый умный, – шептала она, немного опустив глаза, – самый великолепный, самый сильный, самый мужественный… Я ждала только тебя… Поцелуй меня… Поцелуй меня, и я буду принадлежать только тебе… Мы с тобой будем жить долго и счастливо, пока не умрем в один день!

«Галочка! Ты сейчас умрешь! Якин бросил свою кикимору, и мы с ним улетаем в Гагры!» – промелькнуло у меня в голове, когда я смотрела на эту сцену.

– Я и без тебя знаю, что я красивый, умный, мужественный и дальше по списку. Зачем мне лишний раз напоминать об этом? – усмехнулся Фей, глядя на меня. – Поток комплиментов иссяк?

– Подари мне поцелуй… – Принцесса провела рукой по его груди. – Я умоляю… Всего лишь один поцелуй! Я прошу тебя… Неужели тебе не хочется поцеловать меня? Конечно, хочется… Ты никогда не целовал такую красивую девушку, как я… Поцелуй меня и делай, что хочешь!

– Я предпочту без поцелуев. Сразу к делу, а потом: «Прощай, милая!» – усмехнулся крестный, сжимая ее ладонь. – Тебя такой вариант устроит?

– Устроит, если ты меня поцелуешь… – сладко заметила принцесса, томно глядя на него.

Крестный рассмеялся и убрал ее руку со своей груди.

– И что же такого особенного в твоем поцелуе, что ты настойчиво его всем предлагаешь? – спросил он. Принцесса встала на цыпочки и стала тянуться к нему губами.

– Эй! Лохматые! – крикнул Фей, отстранившись и глядя, с каким напором принцесса вознамерилась поцеловать его.

В дверях появились двое мужчин. Один здоровый, коренастый, немного склонный к полноте, а второй худощавый, слегка сутулый. Их лица трудно назвать красивыми, но и не уродливые, это точно! Обычные. Бертольд щурился на свет и постоянно тер глаза, а Бертран постоянно облизывал губы, проверяя пальцами свой язык.

– Вы с ней целовались? – спросил крестный, отодвигая принцессу. – Я имею в виду настоящий поцелуй, а не «чмоки-чмоки». Сознавайтесь. Не с поцелуя ли все началось?

Бертольд и Бертран смутились. Ответ был очевиден.

– Забудь про свою жабу, будь только моим… – прошептала принцесса, пытаясь обнять Фея. – Поцелуй меня… Поцелуй… Ты ведь никогда не целовал такую красивую девушку? Твоя жаба пусть сдохнет от ревности… Она тебя недостойна… Я достойна тебя… Я и никто больше…

Грудь в ее красивом декольте соблазнительно колыхалась от волнения.

– Не вздумай ее целовать… Знаешь, сколько судеб сломал ее поцелуй… Сколько браков разрушил. И скольким он стоил жизни! – тихо произнес Бертольд. – У тебя есть твоя Мышка… Пусть она не такая красивая, но…

– Так! – возмутился крестный, отодвигая принцессу, которая уже готова была его поцеловать сама. – Рты закрыли! И тебя, присоска… тьфу ты, принцесска… это тоже касается.

Через секунду на ее месте сидела большая, серая бородавочная жаба и недовольно квакала.

– Тот, кто поцелует тебя, влюбится в тебя навеки, и ты его полюбишь! И будете вы жить долго и счастливо, пока не сдохнете… тьфу ты! Не умрете в один день! Вполне справедливо! Лохматые, будете проходить мимо болот, сгрузите ее на какой-нибудь кувшинке! – махнул рукой Фей. – Мышка, собирайся. Нам пора домой.

Всю обратную дорогу я молчала.

– По поводу чего душевные терзания? – осведомился кот. – Твою внешность сегодня разнесли в пух и прах? И теперь ты из-за этого убиваешься? Или дело в поцелуе?

– Хочешь покопаться в моей душе? – обиженно и злобно заметила я. – Моя душа не карьер, а ты не экскаватор! Поэтому ковш свой закрой.

– А археологов туда пускают? – усмехнулся кот, пощекотав мое лицо кончиком хвоста. – У меня кисточка есть…

– Какая разница? – возмутилась я.

– Принципиальная, – ответил кот, убирая хвост.

Я насупилась, испытывая чувства противоречивые и крайне неприятные. С одной стороны, Фей – молодец! Нашел лазейку в заклинании, и мне не пришлось целовать принцессу. А с другой… Зачем он это сделал? Вот зачем? Что он хотел мне этим доказать? Что он умеет целоваться? Пусть купит себе медальку. Я не учебное пособие. И я… я… Все! Пошел он на фиг! Не хочу об этом думать… Не хочу…

– Я же тебе сказал, – саркастически заметил кот. – Это нужно было для того, чтобы расколдовать принцессу. Так что считай, что отделалась малой кровью…

Ну если так… То… то ладно… Не хватало, чтобы я еще бегала за принцессой с криками: «Я все для тебя сделаю, любовь моя!»

– А почему крестные феи есть не у всех? – спросила я, заметно успокаиваясь.

– Крестные феи предпочитают тупых, но красивых девушек и недалеких, но очень отважных юношей. Именно благодаря им можно вершить судьбы мира. Согласись, удобно. Организовал любовь с первого взгляда, поженил, как выгодно на этот момент, и занимайся политикой. Тупой король и тупая королева – отличная пара, которая только и занимается тем, что не слазит друг с друга до самой старости. Им дела нет до государственных проблем. Зато фея со своей жаждой власти и «добрыми» советами тут как тут. Именно феи вершили судьбы мира. Им это очень нравилось, хотя часто приводило к катастрофическим последствиям, – произнес кот. – Крестники чувствуют себя обязанными за «помощь», поэтому неукоснительно слушаются своих фей. Еще бы! «И жили они долго и счастливо, пока не умерли в один день!» – на дороге не валяется. Но за любую помощь нужно платить. Часто феи сами создают ситуации, потом сами же приходят на помощь, а потом пожинают плоды в виде благодарности от своих недалеких и наивных крестников.

– А почему «им», а не «нам»? – осторожно заметила я. – Ты ведь тоже «крестный фей»? И мне тоже придется платить за твою помощь?

– Не хочу ставить себя в один ряд с авторами пророчества «И только поцелуй прекрасного принца…». Я особенный. А насчет оплаты… Тебе придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Как положено… – зевнул кот. – Тема закрыта и больше не поднимается.

– То есть я – красивая и тупая, раз у меня есть крестный фей, и ты сам создаешь мне проблемы? – возмутилась я.

– Я же сказал, что тема закрыта! – возмутился кот. – Я не создаю тебе проблем. Ты сама их себе создаешь. Внутри себя. А потом бежишь героически самоутверждаться за счет их решения. «Я кому-то нужна! – так ты думаешь. – Наконец-то! Я кому-то нужна! Видите, без моей помощи никак не обойтись!» Я не понимал, почему ты сломя голову бежишь помогать кому угодно, куда угодно, с риском для жизни и без четкого плана? И, кажется, я нашел ответ.

– Ничего ты не нашел! Тема закрыта! – выпалила я, чувствуя, что сердце заколотилось, словно меня уличили в чем-то нехорошем.

В тишине мы доехали до нашего… Точно нашего? Я не ошиблась? Да, вроде нашего замка. Только теперь это не памятник истории и архитектуры древности, а роскошный, правда почему-то черный замок. И черные силуэты башенок красиво выглядели на фоне закатного неба.

– А почему черный? – спросила я у кота, неожиданно забыв о том, что мы друг на друга обижаемся.

– А что? Лучше белый? Чтобы вся грязь была видна? – поинтересовался кот, тоже забывая об обиде. – Ты какие носки предпочитаешь? Черные или белые?

– Черные… – ответила я, все еще не веря собственным глазам.

– Хочешь загадку? – ехидно заметил котишка. – Почему злу всегда удается собрать армию, обмундировать ее как следует, а добру нет? Потому что черный замок можно годами не ремонтировать! А у нас следующий ремонт заложен аж… через пять лет.

У порога нас встретили слуги, склонившись в учтивом поклоне. Кот спрыгнул с моего плеча и снова принял человеческий облик.

– К вам гостья! – заметила рыженькая служанка, с ужасом глядя на него. – Она ждет вас в холле.

– И что это за гостья? – удивленно спросила я, сползая с коня.

– Ах да, забыл сказать, что это ранее заколдованное, а ныне успешно расколдованное королевство на время действия заклятия подчинялось соседнему, – сладко зевнул Фей. – По условиям древнего договора тот, кто снимет заклятие с принцессы, становится полноправным владельцем расколдованного королевства, и оно снова становится автономным. А вот соседям, которые привыкли паразитировать на нем, это явно не нравилось. Их государство настолько маленькое, что ты его даже на карте не увидишь. Микроба раздавили и размазали – вот и все королевство. Король, который правил этим микроскопическим государством, на днях умер…

– Умер? – удивленно переспросила я, явно будучи не в курсе последних геополитических событий.

– Да, он был дряхлым стариком, и черви на кладбище уже давно объявили его в розыск. И буквально четыре дня назад они его нашли! И думаю, что в честь этого события устроили неплохой банкет! А нас ждет принцесса. Точнее, не совсем принцесса, а одна из наследниц, – поправился крестный. – Она сама тебе написала просьбу о помощи перед тем, как мы уехали. Я великодушно ответил ей от твоего имени. И даже расписался твоей рукой, пока ты спала. Видишь, какой я молодец? Даже будить тебя не стал! Не смотри на меня так. Неужели мы откажем бедной девушке в помощи? Тем более в ее положении?

 

Глава одиннадцатая

Войти в положение девушки в положении

Мы прошли в холл, где стояла белокурая девушка в длинном плаще и нервно мяла в руках какую-то бумагу, разглядывая портреты принцев. Губы ее дрожали, а в голубых глазах стояли слезы. Ее лицо напоминало мне картинку с погорельцами, где они в саже и копоти призывают беречь имущество от пожара! Самым интересным было то, что «погорелица» была… беременной.

– Принц! – бросилась она к крестному, который пальцем показал на меня.

Переадресация заметно отразилась на лице бедняжки. Такое чувство, что с сайта «Мультики для детей» ее вдруг переадресовали в «Видео для взрослых», а там тако-о-ое! В последний раз у меня было такое лицо, когда я включила мой любимый мультик про чертенка под номером тринадцать на видеохостинге, а женский голос с придыханием известил меня в рекламном режиме о том, что резиновое изделие известной фирмы значительно улучшилось и теперь сулит небывалые радости всем, кто его использует. Мозг лихорадочно строил логические взаимосвязи между рекламой и содержимым ролика, в итоге мультик, который я люблю с детства, прошел как-то незаметно.

– Эм… – оторопела гостья, глядя на мое декольте. – Эм… Принц? Понимаете, мне больше не у кого искать защиты… Я проклята… Понимаете? Проклята… Так же как и моя мать, и моя бабушка… Бабушка имела титул герцогини. Ее отец умер, оставив сиротку на попечение злой мачехи и двух ее злых дочерей… Бедная бабушка вынуждена была…

– В целом я понимаю, о чем речь, – перебила я, не желая в сотый раз выслушивать сказку про Золушку. – Принц объявил бал, явилась крестная фея, помогла твоей бабушке, принц влюбился, нашел ее при помощи туфельки, и жили они долго и счастливо…

– Не жили они долго и счастливо, – грустно вздохнула девушка, пытаясь вытереть сажу с лица. – Моя бабушка, будучи королевой, возмутилась, когда фея стала лезть в государственные дела. Король был даже рад, что за него принимают решения, а он может спокойно пировать, охотиться и проводить время с любимой женой. Когда моя бабушка забеременела, фея решила, что родится девочка, и она должна будет воспитываться в семье какого-то дровосека. Бабушка возмутилась, мол, при чем здесь дровосек? У девочки разве нет родителей? При чем здесь какая-то другая семья? Фея сказала: «Так надо! Или вас постигнет страшное проклятье!»

Гостья заплакала, закрывая лицо руками. Сажа размазалась, обнажая желтый синяк на скуле.

Ювенальная юстиция сказочного мира всегда беспощадна! Принцессы при живых родителях воспитываются ведьмами, дровосеками, крестьянами, кем угодно, но только не мамой с папой. Потому что… фее так удобно! Одной рукой топишь, другой спасаешь, а потом двумя руками держишься за власть!

Вытерев слезы, гостья продолжила, глядя на меня покрасневшими глазами и сморкаясь в грязный платок:

– Бабушка была против того, чтобы моя мама росла в чужой семье. И тогда фея сказала: «Я тебя из грязи вытащила, отмыла, почистила, судьбу твою устроила, а ты мне перечить надумала? Да ты мне ножки должна целовать! Сидела бы сейчас у камина, золу в совок собирала! У меня большие планы на твою дочь. Злая жена дровосека отрубит ей ручки, но когда девочке исполнится шестнадцать, мимо будет проезжать принц, увидит девушку, влюбится в нее без памяти и отвезет к себе! Там ее встретят злые родственники, которые, чтобы помешать браку, дадут девочке задание пошить мужу золотую рубашку…»

– Ага, и фея тут как тут! Я помогу тебе, дорогая крестница! Ложись спать и ни о чем не переживай! – сардонически улыбнулась я, глядя на своего Фея, который улыбался странной и очень зловещей улыбкой. По сравнению с феями сицилийская мафия – просто бюро добрых услуг и благотворительная организация.

– Моя бабушка спросила, а нельзя ли просто дождаться совершеннолетия дочери и выдать ее за этого принца? Но фея начала снова рассказывать про «проклятье», которое их постигнет, если они не отдадут ребенка дровосекам. Бабушка выставила фею за дверь! И фея тогда сказала: «Как из грязи вытащила, так в грязь и верну, тварь неблагодарная! Век тебе и твоим дочерям быть служанками! И будете выполнять то, что тебе скажут! Беспрекословно! Сама свое счастье испортила, дура! Ты и каждая в твоем роду будете умирать при родах, подарив жизнь маленькой сиротке-безотцовщине!» – гостья снова залилась слезами, уткнувшись в мое плечо. – Я слышала, что эту фею убили. Поделом ей, сволочи! Сколько можно калечить людские судьбы! Но фея умерла, а проклятье осталось…

Я обняла бедняжку и прижала к себе. Через минуту Золушка отстранилась, размазывая слезы.

– Внезапно выяснилось, что моя бабушка была безродной нищенкой, король разлюбил ее, брак расторгли. Он женился на другой, а бабушка осталась в замке служанкой. Правда, служанкой она пробыла недолго. Она умерла, рожая мою маму, мама умерла, рожая меня, а я умру, рожая свою доченьку… – всхлипнула она. – И она будет несчастной сироткой в этом мире… Я даже на руках ее не подержу… Мою маленькую крошку…

– Ты готова в случае, если проклятие будет снято, отдать трон своего королевства принцу? – спросил крестный, положив мне руку на плечо и слегка впиваясь в него когтями. Правильно, кто о чем, а мы о власти!

– Готова! Я же сказала, что мне не нужен трон. Я просто не хочу такой же судьбы для своего ребенка! Я хочу увидеть своего ребенка, хочу носить его на руках, целовать его… А не умереть, успев выкрикнуть имя! – Она снова зарыдала. – Я не хочу, чтобы моя дочка была сиротой!

Я сама стояла и плакала, обнимая Золушку. Она всхлипывала, уткнувшись в мое плечо.

– Что сказала фея? – спросил крестный, глядя на нас. – Что она еще сказала? Кроме проклятия! Говорила ли она какие-то условия? В письме про проклятие было только пару слов… Мне нужны подробности!

– Я не знаю… Мне не рассказывали! – всхлипнула гостья. – Перед смертью король позвал меня к себе. Он сказал, что в завещании сказано, как избавиться от проклятия. Дескать, фея поведала ему, а теперь его мучает совесть. Завещание огласят завтра… Принцы, мои дяди, меня пока не дергают, потому что уже три дня пьют от радости, прикидывая, кому достанется корона. У них даже язык не шевелится… Поэтому я смогла вырваться сюда. А то обычно стоит только куда-то отойти, как сразу: «Золушка! Бегом сюда! Пойди постирай мои штаны! И приготовь поесть! А еще почисти камины, наруби дрова и согрей воды, вымой окна, передвинь шкаф…»

– Так, все… прекращай! – возмутилась я, глядя на эту бытовую великомученицу, которой рожать со дня на день, а она шкафы двигает! Убила бы принцев, честное слово! По стенке размазала!

И мученица послушно прекратила. Я тяжко вздохнула, глядя на ее перепачканное сажей лицо. Мой Фей по сравнению с теми феями, результаты работы которых нам приходится расхлебывать, – просто… котик.

В моей голове рождался приблизительный план по спасению. Мне нужно выиграть для нее время. Если я возьму проклятие на себя, если так вообще можно…

– А можешь сделать меня похожей на нее? – тихо и задумчиво спросила я, дергая фея за рукав.

Крестный повернулся ко мне, по его губам скользнула такая улыбка, от которой я заметно напряглась, ибо ничего хорошего она не предвещала. Для меня точно.

– С удовольствием. Но от тебя потребуется полная самоотдача, – шепотом заметил он, положив руку мне на талию. – Правда, результатов придется подождать…

– И долго ждать? – задумчиво спросила я, прикидывая, как бы спасти бедняжку от лишних переживаний. Мне почему-то казалось, что магия действует моментально.

– Девять месяцев… – сладко заметил Фей, наклоняясь к моему уху и снова поглаживая мой животик.

Я подавилась слюной, глядя на крестного, который, судя по улыбке, уже мысленно махнул волшебной палочкой и отправил меня в декретный отпуск по уходу за котятами.

– Слышишь, аист, клюв заправь… – прошипела я, потянув его за прядь волос. – Я имею в виду, чтобы я была на нее похожа. Внешне! А потом…

– Ты хочешь взять проклятие Золушки на себя? – спросил с удивлением крестный, глядя на бедняжку.

– Да, я хочу. Я не хочу, чтобы она умерла при родах! Если так можно, то сделай это! – решительно произнесла я. – Ей рожать со дня на день. Вдруг у нее схватки начнутся еще до оглашения завещания? Я готова пойти на риск! Сделай так, я тебя прошу! А Золушка пусть пока останется здесь, а дальше придумаем, что с ней делать. Я хочу, чтобы у ее сказки был счастливый конец!

– А ты подумала, что у твоей сказки может быть очень плохой конец? Хм… Родовое проклятие… Родовое проклятие можно взять на себя, – заметил крестный. – Индивидуальное – нет.

– Как ты мне сказал однажды? Разберемся! – резко ответила я, чувствуя, что моя душа наполняется решимостью. – Нужно войти в положение девушки в положении!

– Хорошо, – вздохнул Фей. – Возьми ее за руку и скажи, что добровольно согласна взять ее проклятие на себя. Остальное сделаю я.

– Я добровольно, находясь в трезвом уме и твердой памяти, беру твое проклятие на себя! – гордо произнесла я, сжимая руку Золушки. Фей положил свою когтистую руку сверху и пристально посмотрел на меня.

Особой разницы я не ощутила. Просто какой-то холодок пробежал по коже.

– Золушка, сядь на пол, а ты, Мышка, подойди ко мне и обними меня! Крепко-крепко, словно ты меня любишь всю жизнь и страстно мечтаешь обо мне. Просто обнимай и молчи, – произнес Фей, глядя на меня и поигрывая хвостом.

Я с ужасом осознала, что иду его обнимать. И вот я уже стою, прижимаясь к нему, обхватив его талию двумя руками, и нежно трусь об его грудь своей щекой.

– Подействовало! – обрадовалась Золушка, задыхаясь от счастья. – Ты приказал, а я стою! Какое счастье! Я не умру! Не умру! Я не знаю, как вас благодарить…

Она упала на колени и зарыдала от счастья, поднимая на нас светящиеся от облегчения и надежды глаза. В моем положении это меня немного утешило.

– Золушка, ты в письме не писала, что именно за проклятие на тебе висит, но вот за это, – крестный кивнул на покрасневшую меня, все еще обнимающую его талию, – дом, земля и пособие на ребенка до достижения им совершеннолетия. Лично от меня.

Слуги сопроводили Золушку в отведенную ей комнату, где она пробудет до того момента, пока мы не вернемся.

– Господи! – заметил крестный с такой улыбкой, что мне стало страшно. Такое ощущение, что он только что в лотерею сорвал многомиллионный джекпот. – Я просто не знаю, как тебя благодарить за эту сказку!

– Не вздумай пользоваться моим проклятием! – возмутилась я, все еще обнимая его.

– Ладно, Мышка, пошли расхлебывать, – заметил Фей, превращаясь в кота. – Молча погладь меня! Да! Да! И за ушком почеши! О! Да! Моя ты Мышка… Левее… Еще левее… Да! Попала! О, Мышка… Что же ты со мной делаешь! Что же я с тобой делаю!

Через два часа, после того как я искупалась и села перед роскошным зеркалом, которое появилось в моей или, правильнее сказать, в «нашей» комнате, Фей саркастично заметил, что изменение внешности не входит в его портфолио, но он обязательно попробует.

– Я боюсь, как бы заклинание не спало в ненужный момент. И насчет парика сомневаюсь. Одно неверное движение – и он слетит… Я этим заклинанием никогда не пользовался и гарантировать результат не могу. Хотя… А вдруг получится? – спросил меня крестный. – Если что, нам понадобятся парик и суперклей…

Слово «вдруг» мне совсем не понравилось.

– А может, ты смотаешься в мой мир и купишь какой-нибудь осветлитель для волос? – тоскливо спросила я, глядя на свои волосы и заранее мысленно хороня каждую волосинку. Но, с другой стороны, я давно хотела узнать, пойдет ли мне блонд? Станет ли от этого моя беспросветная жизнь светлее?

Через два часа крестный вернулся с пачками осветлителя, чеком и одной пачкой черной краски.

– Одна мадам, с которой я жил, всегда так делала, – усмехнулся Фей. – На случай, если все будет непоправимо плохо.

При слове «плохо» воображаемый Киса Воробьянинов погладил свою лысину, как бы намекая мне на возможный результат.

– Ты жил с мадам? – удивилась я. Котишка никогда не делился фактами своей биографии.

– Ну да. Ей было пятьдесят восемь. И она очень любила бразильские сериалы. Я с ней вместе пересмотрел все серии «Санта-Барбары», «Просто Марию» и «Дикую розу». Не по своей воле. Она ловила меня и держала на руках. Так меня никто и никогда не пытал. Однажды я перегрыз провод к спутниковой антенне. Но мастер был вызван незамедлительно, и пытка продолжилась. К середине каждого сериала я уже знал всех по именам и люто завидовал «коматозникам». Мадам называла меня Хулио, а я снова делал вид, что глухой, и не отзывался. Ее внук чуть не остался без глаза, когда нарочно ошибся в моем имени, – заметил Фей, внимательно читая инструкцию к осветлителю и поглядывая на мои волосы.

Я следила за тем, как он сосредоточенно выдавливает тюбик за тюбиком в глиняную миску.

– Ну и вонь! – скривился крестный, размешивая расческой содержимое. – Мышка, у меня сейчас глаза вытекут… Если я ослепну, ты будешь обо мне заботиться? Водить меня за ручку? Даже в туалет… Ты меня просто напротив ставить будешь, а дальше я сам как-нибудь нашарю…

– Нет, – буркнула я, нахохлившись перед сменой имиджа.

Через пять минут мучений я поняла, что у меня тоже сейчас глаза вытекут, пока мы приносим жертву красоте.

– Не плачь, Мышка, – со слезами на глазах заметил крестный. – Плакать надо будет после того, как мы это смоем.

Обнадежил! И тут я вдруг подумала о том, что не каждый муж готов красить жене волосы. Я взглянула на плачущего Фея, слезы у которого стекали по щекам. Если вы хотите увидеть, как мужчина плачет из-за вас, – заставьте его покрасить вам волосы. Уверяю, оно того стоит.

– Я перчатки когтями порвал… – сдавленным голосом проинформировал крестный, доставая из очередной пачки новые и снова берясь за работу. Наш салон красоты «Эдельвейс» работал, не покладая когтистых рук и шурша целлофановыми перчатками.

– Ай! Да что ж ты так дергаешь… – простонала я, чувствуя, как мои несчастные волосы покидают меня на расческе. – Ты корни прокрашивай хорошо… Кто тебе разрешал закрывать глаза?!!

– Я не закрыл. Я прищурил… – простонал Фей, скривившись. – И дышать разучился… Давай вот тут покрасим, тут покрасим, а остальное шапочкой прикроем… А?

– Нет! – категорически ответила я, глядя на себя в зеркало. – Красим все! Эй! А виски кто прокрашивать будет? Кстати, когда смываться?

– Я бы сейчас смылся… Куда-нибудь подальше, – заметил Фей, пытаясь продрать расческой мои волосы вместе с налипшей краской. – Готово… Ждем тридцать минут…

Тридцать минут мучительного ожидания с проветриванием, и я отправилась смывать все это безобразие.

– Е… х… б… – простонала я, пытаясь подобрать нужное и желательно цензурное слово, чтобы емко охарактеризовать результат осветления в домашних условиях. Почему-то концы стали светло-рыжими, а вот корни – апельсиновыми, хотя обычно все происходило в точности наоборот. Кое-где были видны каштановые проплешины. Такое ощущение, что на моей голове лежит драная и, возможно, уже дохлая рыжая кошка.

– Шапочка, – постановил Фей. – А лучше косынка… Ты же представительница эксплуатируемого трудового класса!

Я захныкала, глядя на все это безобразие. Фей нацепил мне на голову косынку.

– Руку вперед выставь! Да! Да, вот так! – приказал он. – Где бы взять серп?

– Сволочь! – заметила я, держа руку впереди себя.

– Не плачь, кудряшка Сью, черная краска на столике. Как только устроим революцию рабочего класса в отдельно взятом королевстве, сразу станешь жгучей брюнеткой, – вздохнул крестный. – Не волосы красят женщину, а женщина волосы. Лицо мы испачкаем, благо глаза у тебя с Золушкой одного цвета. А вместо живота подложим подушку. Ты, главное, на ночь больше пей! Чтобы с утра лицо отечное было…

Мне принесли старое платье Золушки, ее плащ и деревянные говнодавы. Фей поговорил со слугами, и они быстро нашли для меня теплые чулки.

– Контрольная примерка! – заметил Фей, отводя взгляд от моей шевелюры. – Учти, тебя могут вызвать в любой момент! Итак! Мой приказ! Стой смирно. Я тебя сам одену!

Я стояла как манекен, пока Фей снимал с меня футболку, оставляя в старом, драном голубом лифчике и в черных трусах.

– Сними их немедленно… – услышала я голос позади.

Нет! Нет! Только не это! Я положила руки на резинку трусов и потянула их вниз, проклиная тот день, когда связалась с этой сволочью.

– Натягивай обратно! Я просто надпись на трусах прочитал! – сказал Фей. – Розовыми буковками на черном фоне. Пока ты находишься под действием проклятия, среди грамотных людей попрошу до трусов не раздеваться! В твоих же интересах…

Я простонала, вспоминая, как купила целую пачку трусов с прикольными надписями и картинками.

– Смотрю, ты заранее позаботилась о том, чтобы белье у тебя было под стать заданию… – заметил крестный и натянул мне через голову старое, штопаное и местами дырявое платье, застегнул пуговицы спереди, пытаясь отскоблить когтем прилипшую морковку.

– Юбку поднимай! – произнес он.

– Нет… – простонала я, послушно задирая юбку. – Ты что там собрался делать?

– Подушку крепить, – вздохнул Фей, щелкая пальцами. У подушки, которую он стянул с кровати, появились длинные завязки. – Готово.

Он опустил юбку и одернул ее со всех сторон. Да, действительно, я теперь выгляжу как беременная.

– Садись на стул, – приказал он, вставая на колено, отбрасывая мою юбку и натягивая мне на ногу шерстяной чулок. Надевал он его долго, расправляя с явным удовольствием, особенно чуть выше коленки. Следующий чулок постигла та же участь. Фей надел мне на ноги деревянные ботинки на огромной платформе.

– Пройдись по комнате! – потребовал он.

Я послушно встала и пошла. То есть как пошла? Примерно такой походкой я иду туда, куда меня посылают. А я еще удивлялась, как Золушка нормально оттанцевала бал в хрустальных производных магической обувной промышленности? Да после этих деревянных колодок я уверена, что она могла бы и фужеры на ноги надеть. И бегать в них, как в тапочках.

– Идет бычок, качается, сдыхает на ходу… – оценил Фей, глядя на мои потуги. Надел мне на голову косынку и размазал сажу по лицу.

– Вздыхает… – поправила я. «Это что? Лошадь цокает? Нет! Это Золушка по лестнице поднимается!»

– Нет, именно сдыхает… Ладно, пусть будет так, – вздохнул Фей, критически оглядывая мой внешний вид. – А ну-ка пройдись еще раз… Замри. А теперь иди. Только ритмично!

Я сделала неуверенный шаг, чуть не потеряв обувь.

– Летящей походкой ты вышла из мая… – промурлыкал Фей, пока я ковыляла, заваливаясь на бок и пытаясь удержать равновесие. – Стоять! Теперь иди… Только теперь шаг от бедра. Как фотомодель по подиуму.

Я снова, что называется, пошла.

– На лабутенах-ах! И в восхитительных трусах! – ехидно заметил Фей, поймав мой взгляд, полный ненависти. – Все, переносимся в чуланчик Золушки и будем ждать завтра.

Через секунду я очутилась на каком-то чердаке. Крыша прохудилась, а сквозь грубо сколоченные доски было видно звездное небо. Грязная, мятая постель разобрана, рядом валялся перевернутый горшок без ручки, а на деревянном трехногом столике в разбитой кружке стоял огарочек свечки. Все! А что вы хотели? Стиль «лофт» для очень творческих людей, что подтверждал моток какой-то серой пряжи на полу возле стенки. Над кроватью висели колокольчики с названиями комнат. Внезапно один из колокольчиков пронзительно зазвенел.

– Боевая тревога! Всем частям тела подняться по тревоге и привести себя в боевую готовность! – заметил Фей, превращаясь в кота.

Я почапала по крутой деревянной лестнице, судорожно вцепившись в шаткое перильце. Угадывать, куда нужно идти, не пришлось. Снизу раздавались пьяные недовольные голоса.

– Тварь! Ты где? А ну марш живо сюда!

Я чуть не бросилась бегом, перескакивая через ступеньку.

– Приказываю не торопиться и смотреть под ноги! – постановил кот, лежа на моей шее. – Приказываю идти медленно и осторожно! Если спросят, что за кот, скажи, что мышей много развелось, а тут как раз приблудился.

– Ты где там застряла, паскуда? – орал пьяный голос. – Давай шевелись быстрее! Сколько можно тебя ждать!

– Иди медленно и смотри под ноги, – приказал кот. Я доковыляла до двери и увидела полуоткрытую дверь, ведущую в зал. В зале стоял огромный стол, на нем валялись пустые бутылки, а на двух креслах, вольготно раскинувшись, сидели два… близнеца среднего возраста, в критической стадии опьянения. Запах стоял такой, что я чуть не закашлялась. Один из близнецов посмотрел на меня мутными глазами.

– Слышь ты, паскуда… – начал он, обращаясь явно ко мне. – Пока ты шла сюда, я уже… забыл, че хотел сказать… Короче, отнеси меня в кровать! Немедленно! Потом отнесешь Леонарда…

– Болиард, ты че? – промямлило второе тело, не открывая глаза. – Мы же только начали…

Я послушно подошла к нему, глядя, как его брат положил лицо в лужу и замычал что-то нечленораздельное. Кот соскочил с плеча, юркнул под стол и появился позади кресла в человеческом облике. Один щелчок пальцами, и тело предстоящей ноши на кресле обмякло и сползло вниз.

– Болик и Лелик, – усмехнулся Фей. – Как тебе идея? Правый глаз я выкалываю Болику, левый – Лелику.

– Смотри не перепутай, Кутузов! – усмехнулась я.

– Придется ограничиться мелкой пакостью. Крупные неприятности мы оставим на десерт, – заметил крестный, беря со стола острую двузубую вилку.

Фей взял за волосы ближайшего близнеца, провел вилкой по его щеке, оставляя глубокую царапину, а другому брату вложил эту вилку в руки.

– Все, Мышка, пошли спать. Поцарапанный – Биллиард, второй – Леонардо Ди Каприо. Легко запомнить, – усмехнулся крестный, снова превращаясь в кота. Мы поднялись на самый верх. Я посмотрела на звезды сквозь дырявое одеяло на рыбьем пуху, сняла с ног деревянные колодки и легла, пытаясь укрыться.

Кот заскочил на скрипучую кровать, отодвинул меня от сырой стены и превратился в человека. Кровать, если это можно было назвать кроватью, была настолько узенькой, что вдвоем на ней могли уместиться дистрофики, акробаты или семейная пара профессиональных игроков в «Твистер».

– Стоп! А почему мы паримся? У нас ведь есть нормальная подушка! Мы с тобой очень предусмотрительные, – заметил Фей, пытаясь устроиться головой на половинке старой наволочки, жиденько набитой тряпками. – Доставай!

Я послушно вытащила подушку, он положил ее вместо старой. Чтобы было удобнее, крестный просунул руку под подушкой, лег на бок, обнимая меня второй рукой. Я повернулась к нему спиной под протяжный скрип кровати.

– Теперь надо определиться, куда хвост девать… – заметил он. – Я его на тебя положу…

Опять раздался скрип. На меня лег хвост, обвивая мои ноги.

– Видишь, какие мы с тобой компактные! – заметил Фей, дыша мне в затылок. Я пошевелила рукой, кровать снова заскрипела.

– Скрипит кровать, и но-о-ожки гнутся… И ночка темная-а была… – полушепотом пропел Фей на мотив «Шумел камыш». – Одна возлю-ю-юбленная пара дешевый номеро-о-ок сняла… Не переживай, это не про нас. Спи давай…

И я моментально уснула.

Ночью проснулась от того, что рука затекла и я не чувствую кончиков пальцев. Я попыталась перевернуться на спину, случайно попала локтем по крестному, который простонал, вытаскивая из-под меня свою руку.

– Может, если мы разденемся, места будет больше? – произнес он, разминая пальцы. – Я чувствую, что здесь все решают миллиметры…

Мы снова начали искать удобное положение для своих конечностей. Мне было проще. У меня нет хвоста. Вроде бы улеглись. Но я снова проснулась оттого, что затекли нога и шея. Фей попытался повернуться, чуть не заехал мне в нос рукой, но вовремя спохватился и отдернул. Он сполз чуть ниже, а я уткнулась носом в его кошачье ухо.

– Не дыши мне в ухо… – сказал он сонно.

И я почувствовала, что не могу вдохнуть и выдохнуть. Схватившись за горло, стала конвульсивно дергаться, пытаясь понять, что со мной творится.

– Мышка! – произнес крестный, встрепенувшись. – Ты чего? Что случилось? Мышка! Мышка! Отвечай! Тебе плохо?

– Да… – икнула я, хватаясь за грудь. – Дышать… не… мо…

– Дыши, Мышка, дыши! – велел он. И я сделала глубокий вздох.

– Ну ты меня и напугала… – выдохнул он, прижимая меня к себе и поглаживая по плечу. – Я совсем забыл. Прос…

Кровать пронзительно заскрипела и ухнула вниз с грохотом, так и не дав ему договорить.

– Как мы низко пали… Кровать сломали… – со смехом заметил Фей, приподнимаясь на локте. – Нас нельзя пускать в приличное общество… Мы кровати ломаем… Есть на ней инвентарный номер? Нет? Ну, значит, можно дальше ломать со спокойной совестью. Ниже плинтуса мы уже не упадем…

 

Глава двенадцатая

Суп с котом и привет отцу ребенка

Я проснулась первая оттого, что звенит колокольчик. Дернувшись вперед, услышала крики: «Иди сюда, паскуда! Быстро!» Заспанный Фей превратился в сонного кота и улегся мне на плечи. Я нацепила подушку, спустилась по лестнице и пошла по коридору. Кот в последний момент соскочил с меня и остался за дверью.

– Где завтрак, паскуда? – заорал один из близнецов, вытряхивая себе в рот последние капли из бутылки и швыряя ее в стену рядом со мной. – А ну быстро приготовь нам завтрак! Говяжью похлебку!

Я со всех ног бросилась в коридор. Кот запрыгнул мне на плечо.

– Кухня там! – указал он хвостом направление. – Пока ты спала, я тут все разведал. Карту рисовать не стал, потому что сокровищ здесь все равно нет. Напомни мне потом, чтобы я не забыл поставить два одинаковых крестика.

На кухне было грязненько. На столе лежали огромный нож, деревянная ложка с прилипшей едой и куча условно вымытых тарелок. Я полазила по ящикам и увидела остатки проросшей картошки, заветрившуюся половинку тыквы, с десяток грязных скрюченных морковок, гнилую капусту и мягкий лук, пустивший стрелы.

– Давай покажем нашим гомозиготным друзьям, что мы и сами с усами! Кстати, у нас девочка! – заметил кот, вальяжно прохаживаясь по столу.

– Что значит «у нас девочка»? – спросила я, растерянно глядя на ингредиенты.

– Не зайчонка, не лягушку, а прекрасную девчушку родила наша Золушка. Судя по весу, три пятьсот. Я домой мотался, завтрак нам заказывал. Ладно, приступим к готовке. Пока слуги готовят завтрак нам, мы приготовим завтрак счастливым однояйцевым отцам, – нехорошим голосом заметил кот, нюхая ложку.

– Отцам? – с ужасом спросила я. Хотя да… Кто-то из них – отец ребенка. Золушка-то была безотказной… Какой ужас… Нет, я ни капельки не жалею, что спасла ее от смерти. Хотя в свете ее беспросветной жизни фраза «на том свете отдохнешь» кажется просто проблеском надежды.

Кот сосредоточенно полез смотреть капусту, мурлыча себе под нос:

– А котик придумал завтрак: немного коры дубовой, немного крупы перловой, немного болотной тины, немного вонючей тряпки. Наш враг не умрет голодным!

– Я не знаю, как готовить говяжью похлебку… – вздохнула я, понимая, что шеф-поваром мне не работать. – Я не знаток местной кухни.

– Мышка, наши дорогие принцы не должны умереть голодными! Это наша главная задача. Начнем с того, что мы должны понимать не ЧТО мы готовим, а ДЛЯ КОГО мы готовим! Итак, что мы имеем? Двух козлов! Козлы любят что? Правильно! Капусту! Так что гнилая капуста – наш основной ингредиент! – выдал кот, выкатывая почерневшую капустную головку.

Я подняла капусту и положила ее на стол.

– Переходим к следующему этапу! Эти козлы ведут себя, как капризные детсадовцы. Что Мышка не любила в детском саду? – спросил кот, шаря в ящиках и шурша какими-то мешочками.

– Перловку и манку… – простонала я, вспоминая тарелку с налипшим серым комом перловки и уговоры воспитательницы: «Кушай-кушай! Вырастешь большой-большой!»

– Манка – это слишком жирно. Перловка – самое оно. Смотри, что я нашел! – саркастично заметил кот, вытаскивая мешочек крупы. – Перловка с мышиным пометом. Просто готовый полуфабрикат со специями! Запарь кипятком, оставь на пять минут, накрой крышечкой – и вуаля! Средневековый «быстросуп». Ну и что, что суп – дерьмо? Он зато без ГМО!

Перловка сыпалась сквозь внушительную дырку. Я подняла мешок и положила на стол рядом с капустой.

– Надо развести огонь! – заметил кот, чихая и стирая лапой с морды паутину.

Ни дров, ни хвороста, ни спичек не обнаружилось. Была лишь кочерга, прислоненная к стене, и совок с погнутой ручкой.

– А где же дровишки? – поинтересовалась я, глядя по сторонам.

– В подлеске, вестимо, – откликнулся кот, заглядывая везде, где только можно. – Воды тоже нет. Чистой, я имею в виду… Ну ничего! Вот тут в бочке есть какая-то… Только обмылок вылови… Хотя давай закроем глазки и представим, что это бульонный кубик? Хозяйственное мыло – не только универсальное чистящее средство, но и наваристый бульон! Нашим клиентам давно пора рот с мылом вымыть.

Кот принял человеческий облик, одним ударом ноги сломал старый стул со словами «Не свое – не жалко!» и развел огонь. Я набрала воды в котелок и собиралась его тащить, но тут же получила по рукам. Фей забрал котелок и хвостом повесил его на крюк. Стул потрескивал в камине, капли воды стекали по котелку и шипели на дровах.

– Кромсай капусту! Но только красиво! Меленько! Мы с тобой работаем не где-нибудь, а на королевской кухне! Все должно быть по высшему разряду, – голосом профессионального шеф-повара приказал он, превращаясь в кота. – А я иду ловить корову! Ловись, коровка, большая и маленькая!

– Эм… – простонала я, прекрасно понимая, что имеет в виду кот. – Ловить корову? Это точно хорошая идея?

– Мышка, ты – отвратительная хозяйка, – с шутливым укором произнес котишка. – Хорошая хозяйка прекрасно знает, что незаменимых ингредиентов нет!

Я молча стала кромсать почерневшую капусту и высыпать ее в котелок, где уже начала закипать вода. Обмылок растворился полностью. Пока вода кипела, я почему-то подумала о котофее. Он абсолютно любую ситуацию может повернуть в свою пользу. С ним не пропадешь… Я дернулась от этой мысли, словно она меня ужалила.

– Тридцать три коровы, тридцать три коровы, тридцать три коровы – свежая строка! – мурлыкал кот, разгуливая по коридору. – Тридцать три коровы, бедненькие вдовы – фермеры зарезали быка! Пам-пам!

Я домучила капусту, достала ложку и помешала мутноватую жижу, от которой валил пар.

– Шмотри, што я нафол! – заметил кот, выплевывая огромную дохлую крысу. – Отличная корова! Теперь можно шкурку снять и маленькими кубиками нарезать.

Кот снова принял человеческий облик и, держа крысу за хвост, стал макать ее в котелок, мурлыча себе под нос:

– А может быть, корова? А может быть, цыпленок? А может, это утка? Нет, это просто крыса! Но тоже хороша!

– Может, мне туда плюнуть? – предложила я, глядя на посмертное глумление над крысиными останками.

– Не плюй в бульон! Там повар крысу моет! – обиженным голосом произнес он, словно только что я усомнилась в его профессиональных качествах шеф-повара.

Я не выдержала и прыснула, сжимая в руках мешочек с перловкой.

– Столько? – спросила я, отсыпая половину, пока крыса в очередной раз шла на погружение.

– Ну ты даешь! Мы же для принцев готовим! Сыпь все! – возмутился кот. – Сейчас разделаю крысу… Отвернись!

Теперь я точно знаю, откуда пошла традиция молиться перед едой. Я послушно отвернулась и увидела еще один ножик. Маленький, сточенный, с почерневшей деревянной ручкой.

– Готово! В голове хорошей хозяйки при виде мыши, повесившейся в холодильнике, по-любому промелькнет парочка рецептов, – заметил Фей, с гаденькой улыбочкой сгружая крысиное мясо в похлебку. – Что у нас дальше? Ты плачешь, а я выковыриваю глазки?

– Чего? – переспросила я.

– Короче, кто чистит картошку, а кто лук? – пояснил крестный, вытаскивая ящики на стол.

Я выбрала картошку и села наматывать гирлянды картофельных очисток, представляя себе беспросветную жизнь Золушки. Она тут одна, бедная, крутилась. И дрова колола, и воду носила, и котел тяжелый таскала. Я осторожно подняла голову и посмотрела на Фея. Странно, но он спокойно чистит луковицу за луковицей, нарезает и ссыпает в котел, который уже бурлит. Я посмотрела еще раз. Дайте мне запомнить живого мужика, который не стоит рядом с тарелкой и ждет, когда же ему в нее что-нибудь положат, не хлопает дверцей холодильника со словами: «А покусать че-нить есть?», не задает тупой вопрос: «Ой! А чем это таким вкусненьким пахнет? Что у нас на ужин?»

– Мышка, не надо так тщательно! – возмутился Фей, отбирая у меня нарезанную картошку и бросая ее в котел. – Честное слово, как для себя готовишь! Кроши так! Отлично! Кстати, ты солила? Нет? Сейчас, я тут соль где-то видел… Думаешь, хватит? Ладно, давай еще немного посолим! Скажешь, когда хватит!

– Меня сейчас стошнит… – простонала я, глядя на варево.

– Как и заказывали. Похлебка с гов… – заметил Фей, некрасиво усмехаясь, – Говядиной… Ой! Мы морковку забыли! Давай сюда!

– Прямо с землей? – спросила я, глядя, как он шинкует ее ножом прямо над котлом.

– Мышка, это же их родная земля! Какой принц не любит свою землю? Мы готовим с тобой диетически-патриотический суп! – гаденько усмехнулся крестный. – Пробу снимать не будем. Думаешь, вкусно? И я так думаю. Поверим друг другу на слово! Тащи тарелки! Сейчас разливать будем!

Я нашла деревянную поварешку, которой разлила юшку по столу и по тарелкам.

– А теперь красиво украсим готовое блюдо и бон аппетит! Вот теперь можешь плюнуть. Кашу, как говорят, маслом не испортишь, – крестный достал какую-то вялую зелень, понюхал, а потом покрошил ее сверху. Выглядело все это, как ни странно, довольно прилично.

– А хлебушка нет? – спросила я, пошарив по ящикам.

– Хлеба нет, но будет зрелище… – вздохнул Фей. – Месть – это блюдо, которое преподносят горячим. Жаль, нет майонезика.

Я с двумя тарелками и ложками двинулась в сторону банкетного зала, чувствуя себя официанткой.

– Если будут предлагать чаевые, – заметил кот, идя рядом со мной, – бери, не стесняйся! Только на колени к посетителям не садись. Одна уже села…

Я молча поставила на обеденный стол две тарелки. Два тела стали подползать поближе и нюхать. Мне пришлось отойти подальше, пытаясь подавить рвотный рефлекс. Первая ложка зачерпнула юшку и стала приближаться ко рту.

– Хм… Недурно… – попробовал Болик, втянув в себя содержимое. – Соли маловато, но в целом недурно! А ты все говорила, мяса нет! Есть мясо, врушка! Давно тебя пора выпороть за то, что ты обманываешь!

Мясо всегда есть. Просто ловить его надо уметь! Лелик тем временем достал изо рта кость и стал пристально ее рассматривать. Примерно таким взглядом киношные детективы рассматривают найденные на месте преступления улики, внутренним взглядом, сканируя отпечатки пальцев, чакру и ауру преступника.

– А почему кость у коровы такая маленькая? – спросил он, швыряя ее на стол. – Что это за корова такая?

– Божья коровка, – смиренно ответила я, опустив глаза.

– Все, проваливай отсюда! Вымой тронный зал! – приказал Болик, отхлебывая супчик и вылавливая чей-то длинный темный волос. Я даже догадываюсь, чей…

– И если я найду хоть одну соринку! Хоть одну пылинку! Ты знаешь, что с тобой будет! – злобно поддакнул Лелик, опрокидывая остатки супа в рот, утробно урча.

Я покорно вышла за дверь и направилась в тронный зал.

– Мышка, слушай мою команду! – заметил кот, запрыгивая мне на плечо. – Шагом марш на чердак. Там нас ждет завтрак. Я с мышами договорился. Через час тронный зал будет блестеть!

Стоило подняться на чердак и снять обувь, как колокольчик снова тревожно зазвенел.

– А ну быстро иди сюда! – заорал кто-то из братьев снизу. Я спустилась, думая о том, что быть домохозяйкой не так-то просто.

– Постирай белье! И чтобы через полчаса все высохло! Мы должны выглядеть, как подобает. Через два часа приедет поверенный! – заорал Лелик, швыряя мне грязные портянки, штаны и панталоны. Болик выгрузил мне такую же стопку, а потом сверху докинул потный камзол.

Я молча вышла из комнаты, неся все это безобразие по коридору. Кот запрыгнул на плечо и приказал, чтобы я тащила шмотки на кухню.

– Отлично! – гаденько усмехнулся Фей, щелкнув пальцами. – Белье чистое. Забыл сказать, что в нашем ресторане «Рвотная кухня» есть еще и услуги прачечной «Сюрприз».

Он показал из-за спины стручок красного перца и улыбнулся отвратительной улыбкой садиста. Взял одни панталоны, отвернулся вместе с ними и перцем, а потом протянул обратно.

– В районе эпидемия, – сладко улыбнулся он.

Через полчаса я принесла ворох чистой одежды братьям, которые тут же принялись переодеваться. А я отправилась на чердак, устроилась на сломанной кровати и принялась уплетать завтрак. Кот куда-то ушел, оставив меня в гордом одиночестве. Я жевала краюху свежего хлеба с маслом, запивая молоком и закусывая ломтиками домашней колбасы.

Через час снова зазвенел колокольчик. Я встала, чертыхаясь, снова надела свои деревянные ботинки и пошла к двери. Осторожно спустившись, я увидела, что в столовой за столом сидят два брата, а напротив них стоит какой-то сухощавый старик с конвертом.

– Итак, – прокашлялся старик, срывая королевскую печать. – Завещание покойного короля Брендона Первого Сиятельного и Мудрого. Я, король Денбьорна и заколдованного Дерлейна, Брендон Первый, находясь в трезвом уме и твердой памяти, в присутствии моего поверенного Карла составил это завещание…

– Переходи ближе к делу! – заорал Лелик, закидывая ноги на стол. – Кто?

Бутылки зазвенели, одна из них перевернулась, скатилась вниз и разбилась. Болик поковырял косточкой в зубах, снова бросил ее на стол и опустил руку. Он ерзал на стуле и чесался. И при этом молчал, как партизан.

– Подождите, сейчас дойдем до этого. Мне нужно огласить все завещание, – заявил поверенный и принялся читать.

«Золушка, милая моя внучка, я жалею, что прошу у тебя прощения лишь на пороге смерти. Странное наваждение спало, и я понимаю, что никого в жизни так сильно не любил, как твою бабушку. Я не знаю, что тогда со мной произошло, но я верю, что на том свете мы с ней встретимся и мне удастся вымолить у нее прощение за все зло, которое я причинил ей, твоей маме и тебе. Мне страшно умирать с этой мыслью, но я тороплю смерть для того, чтобы снова увидеть их. Мне очень жаль, что я не позволил твоему несчастному отцу, нашему бывшему дворецкому, увидеть тебя после смерти твоей матери. Я сожалею, что приказал казнить его в день твоего рождения. Когда наваждение спало, я вспомнил тот день, когда фея прокляла твою бабушку. Она сказала, что проклятие можно снять, только если история повторится и Золушка снова будет танцевать с Принцем на балу в хрустальных башмачках. Моя вторая супруга спрятала хрустальные башмачки, поэтому я умоляю вас, мои сыновья, помочь бедной Золушке снять ее проклятие.

Р. S. Корону я оставляю отцу ребенка Золушки. До достижения ребенком совершеннолетия, в случае смерти или исчезновения моих сыновей королевой назначается Золушка».

Вот тебе и «привет отцу ребенка»! Поверенный закончил, положил завещание на стол и удалился. В зале повисла гробовая тишина. Все смотрели на меня, на мой живот и на мою перемазанную сажей физиономию. Тишина висела еще минут пять, пока братья молча переваривали не только диетически-патриотическое блюдо, но и полученную информацию. Информация переварилась раньше. Болик закинул нога на ногу и снова заерзал на стуле.

– Сознавайся, тварь! Кто из нас отец? – в ярости заорал Лелик, швыряя бумагу на стол.

– Не знаю, – честно созналась я, обнимая руками подушку. Такое чувство, что при жизни король был наперсточником! Вариант «а на кого больше похож ребенок» не предлагать! Тут проще сделать так: «На золотом крыльце сидели, царь, царевич, король, королевич…»

– Вот паскуда! Ты должна помнить! – возмутился Болик, снова опуская руку. – Говори, кто из нас! Быстро!

– Я не знаю! – честно ответила я. На подушке, привязанной к моему животу, изготовитель не указан. Главное, не спрашивать у Золушки, кто настоящий отец. С таким проклятием, как у меня, только в разведку ходить и в плен сдаваться!

– Послушай, Золушка, – заметил Лелик, почесав щетину и проверяя, не осталось ли на дне бутылки еще пары капель. – Подумай пока хорошенько! Даем тебе срок до завтра. Иначе тебе будет очень плохо! А чтобы тебе лучше думалось, убери со стола! Живо!

Я молча подошла к столу и стала убирать бутылки. А король-то наивно полагал, что новоиспеченные папаши тут же окружат бедную Золушку заботой, расколдуют ее, будут мастерить кроватку, покупать красивые распашонки и пеленки!

– Стоять! Руки убери! Ты что? Не видишь, что там еще полбутылки! – заорал Болик, хватая меня за руку и больно ее сжимая. Такое чувство, будто я тут не бутылку со стола убираю, а бриллиантовое кольцо из витрины попыталась вытащить. И меня только что поймали на горячем.

Я вышла из комнаты, звеня пустыми бутылками, а за стеной раздались голоса.

– У тебя печет? У меня такое ощущение, что у меня все горит… – простонал Болик.

– Ха! Ну не я же сюда девок водил! – съязвил Лелик, звеня бутылками. – У тебя тут своя есть, а тебе, видите ли, разнообразия захотелось! Сдохнешь, трон мне достанется…

Я чуть не рассмеялась, идя по коридору.

– Смею разочаровать. Пункт приема стеклотары обанкротился, – раздался голос кота из темноты. – Будешь убирать бутылки, прихвати завещание!

Братья вышли из столовой. Лелик шел нормально, а Болик – раскорячившись, как уточка. Они скрылись в конце коридора, громко хлопнув дверью.

– Бросай бутылки, я все сам уберу, – заметил кот, превращаясь в Фея.

Стоило крестному щелкнуть пальцами, как все бутылки исчезли со стола, а я осторожно взяла завещание, свернула в трубочку и отдала ему со словами: «Будешь дома – передашь Золушке».

– Не переживай, Мышка, – усмехнулся Фей, глядя на пустые тарелки. – Я, как владелец эксклюзивного ресторана «Рвотная кухня», обязательно выставлю им счет. Но попозже. Только боюсь, что на чаевые у них здоровья не хватит.

Через полчаса снова зазвенел колокольчик. Я спустилась, испытывая предельное раздражение. Судя по крикам, пьянка поменяла место дислокации и переместилась в одну из спален. Правильно, а зачем далеко ходить? Кровать рядом. Если что – ползти недолго.

– Еще вина! – заорал Лелик. – Все, что есть, тащи сюда! Нам подумать надо!

Болик уже висел половиной тушки на кровати со спущенными штанами и сопел. Мы с котом направились в погреб, где я выгребла пять последних бутылок.

– Три – им, две – нам. Надо же как-то отметить наш кулинарный дебют? – сладко заметил кот.

Котишка соскочил с меня на подступах к комнате. Я осторожно приоткрыла дверь и увидела, что Лелик совсем обмяк в кресле. Болик раскатисто храпел на кровати. Меня заинтересовала бумажка, лежащая на столе, с зачеркнутыми числами и месяцами.

– Мне сказал номера, если он не обманщик, на которые нам выпадет… трон. Кто последний, тот и папа, – раздался едкий голос из темноты.

Фей вышел из сумрака и приложил палец к губам. С ехидной улыбкой он взял под руки безвольное тело Лелика, стянул его с кресла и усадил на пол, прислонив к волосатой ноге Болика. А потом достал стручок красного перца и провел несколько раз по губам принца.

– Я же сказал, что в районе эпидемия. Все, Мышка, можем отдыхать спокойно. Если что случится, мы узнаем об этом первыми, – мерзко рассмеялся Фей.

На чердаке было тихо. Сквозь дырявую крышу сверкали звезды.

– Пей, – усмехнулся крестный, когтем доставая пробку из бутылки.

Я вытащила подушку, прислонила ее к стене и уселась с ногами на кровать. У вина был кисловатый привкус. Мы молча пили каждый из своей бутылки. С каждым глотком я ощущала, что в голове мутнеет, очертания расплываются, звезды, которые сверкают сквозь дыры в потолке, сплетаются в блестящие ленты.

– Мышка, сдавайся! – сладко произнес Фей, делая большой глоток.

Я тут же подняла руки, мол, не стреляйте, я сдаюсь. Хенде хох!

Крестный подавился вином, закашлялся и прислонил когтистую ладонь ко рту.

– Не совсем то, чего я ожидал, но тоже забавно, – заметил он, глядя на сломанную кровать. – Мышка, давай я подую на вавку твоей детской душевной раны… Рассказывай все как есть.

Мне не хотелось рассказывать, но…

– Так получилось, что Настя – желанный ребенок от любимого мужчины, а я – дочь козла, подонка, ошибка молодости, разрушившая все мечты и надежды, и внешне вылитый козел. Тот, кого я привыкла называть «папой», – не мой отец. Это отец Насти. Я узнала это случайно, когда мне было шесть. В тот день я стукнула Настю. За дело стукнула. Сильно стукнула. До синяка. Мне надоело, что она постоянно меня подставляет и ябедничает. В тот день на кухне шли разборки. Я лежала в кровати и через стенку все прекрасно слышала. Вот тогда я поняла, что для мамы я – вечное напоминание о моем «козле-папике», а для отчима просто ребенок жены от первого брака. Как говорится, привет отцу ребенка! Скажите спасибо, что меня вообще кормят, а не сдали в детский дом!

Я вдохнула, выдохнула, взяла себя в руки. Нелегко рассказывать о своем детстве, снова вороша муравейник воспоминаний.

– Короче, я не люблю вспоминать детство. Если перечислять всю несправедливость, которую я видела, то ночи не хватит, – сообщила я, усмехаясь сама себе. – Насте – классную кофточку за бешеные деньги, мне – какую-то унылую гнусь. Отдали знакомые: «Авось Юлечке подойдет, мы из нее выросли!» Насте – красивый портфель, а я пока и со старым неплохо похожу. Насте на день рождения дарят новый плеер, мне – кружку с утятами…

– Все с тобой понятно, – насмешливо перебил Фей. – Расскажи Золушке о твоем несчастном детстве, расскажи о нем Рапунцель… Расскажи им! Начни с того, что «когда я была маленькая, родители безумно любили мою младшую сестру, а меня просто отодвинули на второй план. Но при этом меня кормили, воспитывали, худо-бедно одевали, дарили какие-никакие, но подарки на день рождения и так далее! Это было так ужасно! У меня было ужасное детство, потому что мама и отчим любили мою младшую сестру – их совместного ребенка!»

Я стиснула зубы и отвернулась. Какого черта?

– Мышка, – произнес крестный, поворачивая мою голову к себе. – Запомни раз и навсегда. У тебя хотя бы было детство. Научись ценить то, что у тебя есть. И прежде всего саму себя. Любить и ценить – две разные вещи. Это я тебе как крестный фей говорю.

– Странный ты крестный фей, – хмыкнула я, глядя на звезды.

– Перефразирую О. Генри, – усмехнулся крестный, предлагая мне свою недопитую бутылку. – Если меня спросят, ломал ли я судьбы целых поколений? Занимался ли сводничеством простодушных дурачков и дурочек? Создавал ли долгосрочные проблемы и сам же приходил на выручку, чтобы потом потребовать «должок», прикрываясь милой улыбкой и добрыми намерениями? Знаешь, что я отвечу? Я убивал тех, кто, по моему мнению, этого заслуживает. Я наказывал тех, кто с точки зрения моего собственного чувства справедливости заслужил наказание. Я угрожал тем, в ком видел угрозу. Но я никогда не прикрывался милой и доброй улыбкой и не позиционировал себя с точки зрения воплощения доброты, бескорыстия и милосердия.

– Тогда забудь о том, что ты – крестный фей, и постой в сторонке, не подходя близко к этим чудовищам, – усмехнулась я, вспоминая похожую цитату. – Но ты же тоже помогаешь небескорыстно?

– Мышка, это ты раньше помогала бескорыстно, чтобы потешить свой ущемленный детством эгоизм. Когда человек платит за помощь, он вынужден ее ценить. Это касается всех. Даже родственников. Их в первую очередь, – ответил Фей, отставляя бутылку.

– Я так поняла из твоих слов, что мне тоже придется заплатить за твои услуги? – ответила я, глядя на него. – Цену в студию! Давай озвучивай прайс! Надеюсь, мне причитается скидка по знакомству?

Он рассмеялся, тряхнув головой.

– Мышка, для тебя скидок и акций не будет. На кредит и рассрочку тоже можешь не рассчитывать! – ответил, глядя на меня голубыми глазами. По его губам расползалась коварная улыбка.

Мы немного посидели молча. Каждый думал о своем. И тут я почувствовала, что хвост Фея слегка приподнимает мою юбку, гладит меня по ноге, поднимаясь все выше.

– Слушай, я тебе его сейчас оторву, – тихо произнесла я, выразительно глядя на крестного.

– Просто хвостику холодно… – Фей так же выразительно посмотрел на меня. – Ты же не против, если он погреется немного? Он так замерз…

Ага, а через пять минут начнут мерзнуть руки… Кончик хвоста осторожно гладил мою коленку, а потом стал щекотать бедро. Я тяжело вздохнула, пристально посмотрев на крестного. Сжав колени, я поймала хвост в ловушку, но он ловко выскользнул. Стоило снова расслабиться, как хвост стал приподнимать подол юбки, забираясь все выше и выше. Я опять его поймала и с силой сжала между коленями. Хвост на секунду замер, спустился вниз, чтобы снова начать свое «щекотливое» восхождение.

– Так, это уже слишком! – возмутилась я, чувствуя, что кое-кто позволяет себе слишком многое.

– Это не я. Это мой хвост, – сладко заметил крестный, делая большой глоток вина. – Я вообще сижу, смотрю на звезды. Я даже пальцем к тебе не прикоснулся.

– Прекра… а… ти немед… лен… но… – возмутилась я, чувствуя, что это «многое» переходит все возможные границы дозволенного. Я попыталась схватить хвост. Фей тихо рассмеялся.

– Эверест покорен. Один-ноль в пользу хвоста, – подытожил он, зевнув и попробовав рукой кровать. – Как же мне не хочется это делать здесь… Как мухи на обоях, честное слово.

– Ты что надумал? – насторожилась я, внимательно следя за хвостом.

– Спать я надумал, – зевнул Фей и потянулся, пиная бутылку. – Я мечтаю о том моменте, когда мы наконец-то будем спать дома. На нормальном матрасе, с кучей подушек, обнявшись под теплым одеялом. Ладно, дадим этой кровати еще одну ночь… Учти, Мышка, нам скоро завтрак готовить!

 

Глава тринадцатая

Не все то Золушка, что блестит

Каждая женщина мечтает проснуться от поцелуя любимого мужчины, запаха кофе, принесенного в постель, и коронного: «Не вставай, любовь моя, поспи еще. Я сам помою кружечку! Кстати, если кушать хочешь – завтрак на столе!» Но такое бывает только утром Восьмого марта. И то не у всех.

Чаще всего женщина, если ей вообще удалось поспать чуть дольше, чем мужчине, просыпается от шороха, хлопанья ящиками и вопросов в стиле: «Ты видела мои носки? Я что-то найти не могу! Помню, что ты позавчера стирала!» Или из той же оперы: «Где черные штаны? Нет, не те, которые на пуговицах… не эти, а те, что с карманами…» Приходится сползать с постели и брать на себя роль детектива. Закон подлости гласит, что лежат носки и штаны на том же самом месте, где лежали и вчера, позавчера, месяц назад, но именно в этот день они внезапно исчезли на пару минут, а потом чудесным образом материализовались, стоило тебе открыть глаза и оторвать голову от подушки. Дэвид Копперфильд радостно потирает руки.

Но мне сегодня что-то не очень повезло. Я проснулась оттого, что меня за ногу стягивают с кровати и пытаются раздеть. Я рефлекторно дернулась, пытаясь понять: кто посмел? Почему-то на котофея я подумала в последнюю очередь. При всей наглости, граничащей с садизмом, он прекрасно понимал, что такой жест с его стороны станет началом конца нашего плодотворного сотрудничества.

Я попыталась вырваться, вскочить, придерживая спадающее с плеч расстегнутое платье, но кто-то сзади схватил меня за плечи и попытался поставить на колени, за что получил удар локтем в живот. Тело, стоящее передо мной, схлопотало коленкой по «вертикали власти». Так сказать, «по орешкам от Золушки». Вырвавшись, отдуваясь от напряжения, я поняла, что двум гуру пикапа захотелось немного развлечься. Но из всех доступных способов «уложить понравившуюся девушку на лопатки» они знали только один. Прямой хук в лицо. И мне повезло, что я успела дернуться и удар, призванный слегка нокаутировать, прошел мимо моей физиономии.

– Стоять! – заорал тот, кто после удара коленкой прошел курс по основам демократии. Правильно, почему «народ» в моем лице вдруг лишили избирательного права? И в данной ситуации я голосую против всех!

– Слышишь… так она не беременная! – заорал один из братьев. – Пуза нет! По ходу родила, и ребенок сдох! Если бы ребенок был бы жив, она бы сдохла!

– Трон… достанется отцу… ребенка… – задумчиво произнес второй, делая не только умозаключение, но и шаг в мою сторону. Первый тоже оживился, глядя на меня.

И тут за их спиной раздался саркастический голос:

– Сходил за одеяльцем… А тут уже два пододеяльника нарисовались!

Братья обернулись и увидели крестного, стоящего за их спинами и сжимающего в руках наше домашнее одеяло.

– Ты кто? – ошарашенно спросил один из них и тут же получил удар в лицо.

– Добрый Фей. Приятно познакомиться, – саркастично заметил крестный, припечатывая второго.

Один из принцев попытался вскочить на ноги, но тут же снова лег на пол. Через секунду братья забились в угол. Послышалось несколько глухих ударов и всхлипов.

– Что ты делаешь? – жалобно проскулил один из близнецов, прикрывая лицо руками.

– Причиняю добро. Я же добрый Фей? – едко ответил крестный, все еще сжимая одной рукой одеяло, а ногой отвешивая два удара ногой. – Это тебе, а это тебе! Я никого не обделил?

– Так нечестно… – простонал кто-то из близнецов. – Два раза по мне попал…

– Утешай себя мыслью, что ты особенный, – ответил Фей, отходя от них и вручая мне одеяло. – Итак, кто хочет жить? Поднимите правую руку!

Вверх взметнулись сразу две.

– Молодцы. Опустили. Кто хочет жить долго? – спросил Фей, глядя на принцев тяжелым взглядом. – Поднимите левую руку.

И снова братья проголосовали единодушно.

– Молодцы, опустили. Разминка окончена. Руки пока не сломаны, мозги пока не отбиты. Отлично. – Крестный посмотрел на них, склонив голову набок, а потом повернулся ко мне и с улыбочкой выдал: – Мышка, а, Мышка? Можно я с ребятами схожу на футбол? Я поиграю, а они… хм… поболеют? Разрешаешь? Вот и славненько. Пойдемте, ребята, моя Мышка меня отпустила. А ты, Мышка, ложись спать.

Он взял за шкирку обоих принцев и потащил по лестнице, считая телами ступеньки. «Нет!» – взвыл кто-то из близнецов. «Перила отпусти!» – раздался голос крестного. Послышался глухой удар. Последнее, что я слышала, – жалобное: «Пустите, пожалуйста, мне больно…» Я завернулась в одеяло. Где-то внизу тренер душевно воспитывал омский «Газмяс». Стоило мне закрыть глаза, я тут же уснула.

Разбудил меня робкий звон колокольчика. Откуда-то снизу послышался противный голос с фальшивыми интонациями. Такие голоса бывают у мужчин, когда они пытаются подражать женщинам.

– Золушка! Вставай! Спускайся сюда! Да поживее!

Я спустилась, зевая так, что чуть рот себе не порвала. Еще бы! Ночка выдалась просто замечательная! Зайдя в комнату, я замерла на месте. Пришлось на всякий случай протереть глаза. Почудилось, что это сон. За столом сидели две небритые девицы в старомодных платьях и чепчиках. Лица у них были свежие, как после улья. У одной девицы фингал под правым глазом и припухшая разбитая губа, у другой – под левым и кровоподтек на скуле.

– З… з… Золушка! – противным голосом произнесла одна, глядя под стол и шурша бумажкой. – Приготовь нам завтрак. Даем тебе пять минут!

Я пошла на кухню, прикидывая, что можно приготовить за пять минут. Книга рецептов прошуршала страничками, а потом захлопнулась.

На столе лежали две пачки лапши быстрого приготовления и стоял горячий чайник. Я рассмеялась. Особенно меня повеселила записка неровным почерком: «Не парься», лежащая поверх брикетов. Я быстро запарила лапшу, а потом понесла ее голодающим. Голодающие с ужасом посмотрели на «червей», но мужественно приступили к трапезе. Самое интересное, что под конец распробовали.

– Золушка, т… ты… знаешь, что п… принц объявил б… бал… – прошуршала бумажкой вторая девица.

И тут я заметила, что у каждой на груди висит… бейджик с именем. Я присмотрелась и чуть не прыснула. «Леопольдина» и «Болиардина» – было написано неровным почерком от руки.

– Т… так вот, Зо… золушка, мы поедем на бал, а т… ты – нет! – выдала Болиардина, глядя на «сестру». «Сестра» что-то затормозила, но быстро получила родственный удар локтем.

– Ой! – скривилась Леопольдина. – Больно же… Опять по печени… Ы-ы-ы-ы-ы! Золушка, ты никуда не поедешь! Нечего такой зама… замарашке… делать на балу! Принц выберет кого-то из нас… Не зря же мы вчера всю ночь были в… соломе красоты!

Леопольдина кисло улыбнулась. Двух зубов не хватало. Хороший салон. Тени водостойкие, филеры натуральные, и мастер перманентного макияжа просто отличный.

– Если хочешь, то можешь одним глазком посмотреть на бал… Только для этого тебе придется перебрать… эм… че здесь написано? Эй! – Болиардина что-то показала под столом Леопольдине. Та тоже посмотрела, а потом прочитала.

– Крохлам… Что это такое? – шепотом спросила Леопольдина, уставившись в бумажку.

– А я откуда знаю! Хлам какой-то! – шепотом ответила Болиардина, облизывая разбитую губу.

Я посмотрела на пол – повсюду засохшие капли крови. На стенке тоже виднелся кровоподтек.

– Читай, что написано! – прошипела в ответ Леопольдина, осторожно прикасаясь к фиолетовому синяку.

– Перебрать крох-лам от сахарной пудры… – громко закончила Болиардина, почесав под столом волосатую ногу. – Ха-ха!.. Три раза. ПаУза. Хи-хи! Два раза.

– А потом поклеить новые обои, посадить на мон-та-жную пену пла-сти-ко-вые окна, заш-пак-левать все щели, сделать откосы, посадить на са-мо-ре-зы плинтуса, провести капитальный ремонт кровли и… эм… ну ты поняла, Золушка… – по слогам прочитала Леопольдина, прищуриваясь. – И только после этого ты можешь ехать на бал.

– Чего встала? Иди перебирай крохлам от сахарной пудры! Ха-Ха!.. Два раза… Иди, перебирай и плачь! Хи-хи! Три раза, – зачитала Болиардина, почесав пережатый лентами чепчика кадык.

Я почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы, а ноги сами несут меня на кухню, где на донышке глубокой тарелки лежало два пакетика. «Крахмал» и «Сахарная пудра». Я достала один из пакетов и положила на стол. Перебрала. Справилась. Какая же я хозяюшка!

Я сидела и рыдала, понимая, что на самом деле хочется смеяться.

– Почему же ты плачешь, Золушка? Не плачь, моя дорогая… – раздался голос из темноты. – Спроси меня, кто я?

– Кто ты? – поинтересовалась я, чувствуя, что слезы просыхают. Я и так прекрасно знаю! Организатор кружка художественной самонадеянности! Я так понимаю, что меня сейчас в него будут усиленно записывать.

– Я – твоя крестная фея, Золушка… Ты ведь очень хочешь поехать на бал? – спросил крестный, выгружая на стол мой завтрак. Он был почему-то весь в белом, с детской волшебной палочкой в руках. И явно балдел от своей сказки.

На конце волшебной пластмассовой палочки красовались розовая звезда и перышки. Фей почесал палочкой за ухом, поправил большую накладную грудь, которую я только заметила.

– Не отвечай, я и так вижу, что ОЧЕНЬ ХОЧЕШЬ! – саркастично заметил крестный, глядя на меня с нескрываемой издевочкой, пока я с набитым ртом тщательно пережевывала последний бутерброд. Он подошел и с размаху приложил меня к своей накладной груди, изображая родственные объятия. Правая грудь съехала, и я ее поправила.

– Я всю жизнь мечтала поехать на бал, – вздохнула я, подыгрывая.

И почему-то вспомнила, как моя знакомая умудрялась в лифчик-пушапник засовывать носки для придания дополнительного объема. Я сразу представила комочки дырявых носков, имитирующие грудь крестного, и прыснула. Интересно, есть ли у него когти на ногах? Если да, то производители носков наверняка подали прошение о причислении Фея к лику святых, как оптового покупателя их одноразовой продукции.

– А еще злые сестры сказали, чтобы я сделала в замке евроремонт… – театрально вздохнула я, закусывая губу, чтобы не рассмеяться.

– А материалы предоставили? Договор заключили? Нет акта передачи материалов и стройплощадки – нет ремонта, – противным голосом заметил Фей, глядя на меня с нескрываемой иронией. Весь этот спектакль его сильно прикалывал. Он снова с размаху приложил меня к своей груди.

– Только на чем же я поеду? – трогательным голоском с милой улыбочкой спросила я. – У меня права дома, в кошельке… Тем более что на балу я планирую нажраться как свинья, устроить пьяный дебош, а потом со спокойной душой свалить домой. А не хочется лишиться прав за вождение кареты в нетрезвом виде, если меня тормознут гаишники и заставят дышать в трубочку.

– Следуй за мной, моя милая крестница! – произнес Фей, ведя меня каким-то ходом в небольшой огород. Там на грядках росли гигантские тыквы, подвязанные помидоры и минимум четыре сотки картошки. Господи, бедная Золушка… Она еще и на участке пахала!

– Где это общество с ограниченными способностями и органической ответственностью? Быстро сюда! – заорал Фей, снова почесавшись палочкой.

«Сестры» примчались мновенно. Только одеты они были в какие-то страшные хламиды. Один из принцев хотел сразу сбежать, но хвост его тут же остановил.

– Сейчас по тыкве получишь… – злобно и тихо пообещал Фей, но тут же громко добавил: – Я говорю, тыква лучше! Ты же не хочешь ехать на бал в «Запорожце» из помидора, дорогая Золушка?

Второй брат стал пятиться, но заклинание его тут же вернуло на место.

– Я тебе сейчас вторую почку отобью, а там будет видно, – прошипел Фей, ядовито улыбаясь, снова переключился: – Крестную дочку я люблю так сильно, что постараюсь изобразить для нее что-то посолидней!

Принцы, кряхтя, потея и постанывая от напряжения, притащили огромную тыкву. Фей поднял ясные глаза к небу, сложил когтистые руки в молитвенном жесте:

– Благослови меня, Генри Форд!

Крестный щелкнул пальцами, и тыква разлетелась во все стороны ошметками. На нас не попало, зато братьев обрызгало с ног до головы.

– Нет, это гнилая. Не подходит. Зачем нам карета со сквозной коррозией? – заметил Фей. – Так, дубль второй.

Вторая тыква посмотрела на нас зияющими дырками глаз и улыбнулась зловещей улыбкой.

– Интересно, а почему тыквы на Хэллоуин выглядят так зловеще? – поинтересовалась я, разглядывая получившееся чудовище.

– А чего им радоваться? У них всю семью вырезали! – усмехнулся Фей, снова щелкая пальцами. Тыква опять разорвалась в воздухе, обрызгав братьев с ног до головы.

Принцы прикатили еще одну тыкву, покачиваясь от усталости и отплевываясь от ее предшественницы.

– Две оси, колеса тринадцатого радиуса, задние стойки, передние стойки, амортизаторы… Я вот думаю, что лучше – иконки или подушку безопасности? Да… – вздохнул Фей.

Через секунду перед нами появилась оранжевая карета. Ничего себе!

Фей открыл дверь и тут же закрыл. Я изъявила желание посмотреть, что там внутри.

– Я просто по таким вещам не сильно специалист. У меня немного другая специализация… – усмехнулся Фей, глядя на побледневших братьев. – Ты как относишься к продукции концерна «Автоваз»?

– Хм… Вынуждена гордиться по умолчанию… – честно ответила я, начиная смутно представлять, что там внутри.

– Отлично! Гордись. Учти, правая дверь не открывается. Стеклоподъемники не работают. И на сиденье сильно не прыгай. Пружины повыскакивают… Не смотри на меня так! Что ты хотела от базовой комплектации? – вздохнул Фей, щелкая пальцами. На карете появилась серебристая надпись «Лада Тыква».

– Все, теперь мне не так стыдно! Пусть ломается часто, зато деталей сколько угодно. На каждой грядке, – вздохнул Фей, закусывая губу. – Боюсь, как бы не пришлось делать вторую супернадежную «Ладу Тыкву» на случай, если эта сломается по дороге… Так, мы отвлеклись. Перейдем к мотору. Думаю, что двух лошадиных сил будет достаточно.

Через мгновение вместо братьев стояло два одинаковых коня. Они посмотрели друг на друга и заржали. Фей достал из кармана крысу и превратил ее в кучера.

– Впрягаемся, чего встали как вкопанные! – заорал Фей, разворачиваясь и увлекая меня за собой. – Сестры уже готовы ехать на бал. Как ты думаешь, Золушка, понравится ли принцу твое старое, грязное платье?

– Не знаю, понравится или нет, но он меня в нем сразу заметит! – усмехнулась я, даже не прикидывая, откуда Фей нарисует мне персонального принца.

Мы поднялись в какую-то комнату, где на кровати лежало голубое платье. Оно сверкало тысячами мелких драгоценных бусинок. У меня дыхание сперло при виде такой красоты. Помню свое унылое, местами заляпанное платье на выпускной, взятое напрокат у соседки. Оно было зеленое, великоватое на три размера и постоянно сползало с груди вниз. Приходилось его постоянно подтягивать. Прическу на выпускной мне делала какая-то мадам на дому, вылив на мою голову три баллона лака с блестками. Я сидела и выковыривала из прически невидимки. Двадцать штук вытащила перед сном. Три – после сна. Зато Насте на выпускной платье шили на заказ в самом крутом свадебном салоне. Отчим тогда уже сильно болел, поэтому маме пришлось занять денег, чтобы ее дочка выглядела лучше всех! Да, у меня никогда не было такого платья, поэтому я даже не приехала на сам выпускной, сославшись на то, что готовлюсь к пересдаче и на кону моя нищенская стипендия.

Я провела рукой по ткани. Она прямо искрится на свету… Неужели это для меня? Не может быть! Где-то должен быть подвох! Я знаю!

– Это волшебство? – спросила я, изумленно глядя на Фея.

– Нет, платье настоящее. Пошили за ночь, – заметил крестный, наслаждаясь тем, с каким восторгом я смотрю на это великолепие. – Это твое платье. Считай его подарком от крестного.

Тут же в руках Фея появилась пачка черной краски для волос. Через сорок минут мы смотрели на результат.

– Ну как? – осторожно спросила я, глядя на свое отражение в большом пыльном зеркале.

– Плохо… плохо… – покачал головой Фей, а потом усмехнулся, положив мне руку на плечо. – Теперь не поймешь, где чья подушка… Раньше я по прилипшим волосам определял…

– Ты издеваешься? – возмутилась я, присматриваясь к себе. – Ну как смотрится?

– Как семейный портрет, – усмехнулся крестный, а потом перевел взгляд на мое озадаченное лицо. – Брат и сестра. Темные волосы, голубые глаза. Это у нас семейное…

– Нет, ну честно! – совсем расстроилась я, отмечая, что теперь мы действительно внешне похожи. – Красиво?

– Да, красиво. Мне идет белый цвет… Странно, почему я раньше его не носил? – язвительно заметил Фей, глядя на наше отражение в зеркале.

Я с укором посмотрела на него, фыркнула и обиженно отвернулась, так и не дождавшись комплимента.

Еще через пять минут передо мной появился пакет с шампунями, бальзамами, кремами и прочей мелочью. Такое чувство, что кто-то сгреб всю полку в магазине. Я отмокала в чужой ванне, внимательно изучая мокрыми руками длиннющий чек, найденный в том же пакете.

– Ты там скоро? – поинтересовался Фей за дверью.

Ага, минут через пять. Я еще маску для волос не попробовала! И пилинг для лица! И этот крем с легким тонизирующим эффектом для лица за… Господи, да что там в том креме, если он стоит как бюджетный планшет? А что же он такой маленький? За такие деньги тут должно быть как минимум ведро!

Через час я выползла в комнату с чувством хорошо исполненного долга. На кровати лежало бесподобное белье. Фей сидел в кресле, поглядывая на часы. Он бросил взгляд на белье, потом на меня и, глядя на мое растерянное лицо, поднял брови, мол, а что ты хотела?

– А где мое старое? – спросила я, вспоминая порванный, но чертовски удобный лифчик.

– Надевай, милая Золушка, – сладенько сказал Фей. – Не стесняйся, моя дорогая…

– Ты так красиво говоришь, будто у тебя большие планы на ночь… – усмехнулась я, сгребая белье в охапку и неся все в ванную.

– Ты что, милая Золушка, стесняешься своей крестной феи? – раздался едкий голос за дверью, пока я пыталась укомплектоваться. – Неужели я тебя смущаю?

– Ну что ты, крестная… Меня смущает только твоя волшебная палочка, – съехидничала я, натягивая кружевное безобразие. Тут черта и там черта. Больше нету ни черта! Никогда не носила такое белье и носить не собираюсь! Не для кого мне красоваться!

Я вышла, прячась под полотенцем, чувствуя себя почти голой, и потянулась за платьем.

– Стоять, милая Золушка, добрая фея сейчас сама тебя разденет и оденет, – заметил крестный, поправляя грудь. Он бросил игрушечную палочку, прошелся по ней и стал натягивать на меня платье и шнуровать корсет… Так!

– Руки!

– Я просто проверяю, как оно село на груди, – сладенько заметил Фей, его хвост уже слегка приподнимал юбку и скользил по ноге вверх.

– Белье, если это можно назвать бельем, село нормально, – опередила возможную проверку я. – Можешь не проверять. Поверь мне на слово.

С прической и макияжем я справилась сама. Из зеркала на меня смотрела красивая брюнетка в нежно-голубом платье. Я подергала плечами, собрала губы бантиком, слегка повернулась, потом выпрямилась. Хм… Это точно я? Да, вроде…

– А теперь иди сюда, моя Золушка, – томно и с придыханием произнес Фей, положив когтистую руку на мою талию. – Иди сюда, моя милая… Садись на кроватку и задирай юбочку… Я сейчас немножко над тобой поиздеваюсь… Совсем чуть-чуть… Просто не могу удержаться… Это так волнительно… Заодно и посмотрю, угадал ли я с размером белья или нет?

Его рука скользнула по моей щеке, а потом мне в подбородок уперся острый коготок. Фей приблизился, словно собирался поцеловать. Он почти прикоснулся к моим губам, а потом отстранился с улыбкой.

– Я постараюсь нежно-нежно… – сладко прошептал он, слегка покачиваясь и прикрывая глаза. – Стонать можно, сопротивляться – нет… Знаешь, сколько женщин в свое время мечтали об этом… Задери юбочку еще чуть повыше… Еще немного…

По моей ноге скользнул хвост, а потом сжался на бедре.

– Это чтобы ты не сводила колени и не мешала мне… – прошептал Фей, осторожно проводя коготком по моей щеке. – Обещаю, что эти мгновения ты запомнишь надолго…

* * *

– Ах… О… Котик… А-а-а… Эм… Я… я… я сейчас умру… – задыхалась я, лежа на кровати и впиваясь пальцами в одеяло. Фей стоял на коленях передо мной, отбросив пышную юбку мне на грудь. – Что ты делаешь… Я уже не могу… Ой… Пощади… Умоляю… Нет… Нет… О-о-ох!

Я попыталась рукой дотянуться до него и потребовать, чтобы он прекратил. Хвост крепко держал мою ногу.

– Тише, Мышка, тише… – сладко прошептал Фей, выглядывая из-за моих пышных юбок. – Не мешай мне… Дай насладиться процессом… Подожди, сейчас послюнявлю и продолжим…

– Мы с тобой так не догов… ай!.. ривались… Прекрати немедленно… Я умоляю… Не пользуйся моим бедственным поло… ой!.. жением… – стонала я, закрыв глаза. – Не надо… Я прошу тебя… А-а-а-ах!

– Давай, Мышка, давай… – прошептал крестный. – Ты же можешь, милая. Еще немного… Да что ж так туго-то, а? Еще чуть-чуть… А, черт! У меня палец застрял! Мышка, пусти палец!

Я закричала и чуть не заплакала, сжимая простыню и глядя в треснувший потолок.

– Есть! Я закончил, – со стоном выдохнул Фей, отбрасывая волосы назад. – Правая налезла! Ура! Считай, полдела сделано. А ты говорила: «Не налезет, не налезет!» Все налезет! Уметь надо!

Я села и посмотрела, как на моей несчастной ноге красуется хрустальный башмачок на два размера меньше. Как? Не спрашивайте. Сама в шоке.

– Зря расслабилась. Теперь вторая… – заметил Фей, впихивая мою левую ногу в туфельку. – Вот видишь, милая моя Мышка, размер имеет значение… Там, где принцы учились натягивать, я принимал экзамен.

– А точно их нельзя никак увеличить? – простонала я, чувствуя, что нога упорно не хочет помещаться в хрустальный башмачок.

– Нет. Я уже пробовал. Хрусталь и магия – вещи несовместимые, – покачал головой Фей, прижав от усердия уши. Рядом со мной валялись порванные чулки, вазелин, скотч и педикюрный набор. А что вы хотели? Тут все решают миллиметры. Мы пытались примотать туфли скотчем к ноге, но потом отказались от этой затеи. Нога потела, скотч отклеивался. А буквально десять минут назад крестный стал настоящим мастером педикюра. Да таким, что его с руками, ногами и хвостом возьмут в любой салон.

– Да что ты будешь делать! – простонал Фей, прижавшись головой к кровати. Да, если канонический принц обувал девушек в туфельку с таким усердием, он бы женился на первой же.

– Может, ложкой попробовать? – всхлипнула я, приподнимаясь на локтях и глядя на то, как моя босая нога висит в воздухе, а рядом сидит взъерошенный крестный с хрустальной туфелькой в руках и отчаянно мажет ее вазелином.

– Проще вилкой… Или ножом! Но до крайности и инвалидности доводить не хочется, – отозвался Фей, вытирая руки о покрывало. – Учти, без туфелек никак. Ты должна оттанцевать в них с принцем на балу до полуночи. Принца я для тебя нашел. Так что ты не переживай.

Через пять минут крестный прислонился головой к моей коленке, стиснул зубы и стал снова надевать мне на ногу туфельку. Под конец он совсем озверел. С каждой попыткой мой словарный запас пополнялся и пополнялся. Такое чувство, что, пока одни выносили со стройки стройматериалы, котишка вынес целый словарь, которым сейчас щедро делился со мной.

– Готово! Теперь я могу работать продавцом обуви. А теперь попробуй пройтись… – вздохнул он, делая взмах рукой. – Встань и иди!

Я встала и поковыляла, утешая себя только одной мыслью – отрезать ничего не пришлось. Фей посмотрел на мою «легкую джазовую походку», а потом закинул меня на плечо и понес в карету. Сгрузив на сиденье, он исчез. Карета ме-е-едленно тронулась и поехала. Был у меня соблазн разуться, но я не рискнула.

За окном мелькали пейзажи. В моей «Ладе Тыкве» базовой комплектации пахло… тыквой. Я оторвала часть «обшивки», попробовала на вкус и съела. Ничего так… Я оторвала еще кусочек и съела. Вкусно, честное слово… Я чувствовала себя гусеницей в яблоке.

Интересно, куда меня везут? Я так понимаю, чтобы снять проклятие, придется повторить историю Золушки. А ключевым моментом истории, если память мне не изменяет, является принц. Я почему-то стиснула зубы и поморщилась, словно от боли. Принц.

 

Глава четырнадцатая

Золотой ключик и вся правда о Золушке

Пока меня трясло в карете, я тихо молилась, чтобы не выскочила пружина, заставив меня прочувствовать филейной частью тела всю глубину моих неприятностей. При мысли о штопоре, который нежно ввинчивается в пробку, становилось дурно. Я даже повисла на дверной ручке, слегка приподнимаясь, чтобы не дать котофею замечательного повода заметить: «Хм… В этом что-то есть! Интересно, по часовой или против часовой?» А потом он с удовольствием будет дуть на вавку и каждый вечер ее мазать, пока я позорно буду лежать в позе отдыхающего на пляже и стонать, как звезда фильмов для взрослых. Нет уж, спасибо… Тогда я нескоро сяду на коня. И вообще нескоро сяду. Спасибо, дорогой принц, я постою… А лучше сразу полежу. На животе. Так! Теперь главное, чтобы дверь случайно не открылась!

Сознаюсь честно, один раз я попросила остановиться, чтобы сходить в кустики. Представьте себе, как Золушка под дружное ржание коней ищет если не камень, то хотя бы кустик преткновения. Понимаю, как-то не совсем сказочно, но это гораздо лучше, чем уточнять на балу у принца в разгар танца: «А где здесь туалет?» Нет, зря я тыкву ела, зря…

Когда я вернулась в карету, то увидела знакомую фигуру, вальяжно развалившуюся на сиденье. Фей посмотрел на меня с гаденькой улыбочкой и поднял брови:

– Мяу!

– Ты что здесь делаешь? – удивилась я, разглядывая крестного.

Фей был одет в изысканный нежно-голубой костюм, искрящийся точно так же, как и мое платье. Если честно, то я была слегка разочарована. Почему-то… я не знаю почему, но… мне казалось, что сегодня принцем будет он. Нет, ну не то чтобы я совсем разочарована… А, черт! Да, совсем. Всю дорогу перед моими глазами уже стояла картина, что мы с ним танцуем на балу, ну не то чтобы прямо как влюбленная пара, нет… Просто танцуем. Я шумно вдохнула и выдохнула, чтобы скрыть разочарование.

– Ну здравствуй, Золушка, – сладенько протянул он, помогая мне залезть в карету. – Ай! Ты мне на хвост села!

– А нечего его раскладывать на два сиденья! – напряглась я, понимая, что это явно не к добру. – Тебе вообще в общественном транспорте два билета сразу покупать пришлось бы. Для себя и для него! Еще имя ему придумай!

– Как насчет «волшебная палочка»? – усмехнулся Фей, осторожно беря в руку хвост и поглаживая его.

– Бе! – возмутилась я, скривившись. Тем более мне показалось, что это имя уже занято.

– Вернемся к нашему делу. Итак, Мышка, по легенде, – сладенько улыбнулся крестный, – сегодня вечером мы – брат и сестра, нежно любящие друг друга. В родственном смысле этого слова. Поэтому попрошу проявлять ко мне исключительно родственные чувства. Если вдруг захочешь меня поцеловать, то только в щечку. Никаких страстных поцелуев. Ну разве что в темном уголочке, когда все отвернутся и закроют глазки.

– Так! Давай по порядку! – рассердилась я, глядя на Фея. – Что вообще происходит? Я так понимаю, что мы едем на бал, где мне предстоит протанцевать с принцем до полуночи в хрустальных туфельках?

– Разочарована, что я не принц? – сладенько парировал крестный. – Увы, я действительно не принц, а для того чтобы снять заклинание, нужен именно он. Не король, не император, не князь. Исключительно принц! Я же сказал, что нашел подходящего принца со всей родословной, можно сказать, с сертификатом качества. Тем более что балы у него почти каждый вечер. Отстреляемся до полуночи и вернемся домой.

Настроение сразу прокисло, как суп, забытый на плите, и я уставилась в окно.

Мы подъехали к незнакомому замку. Слуги тут же попытались открыть дверь, но она сама отпала. Причем так удачно, что попала на ногу одному из них.

– Мне не стыдно, мне не стыдно… А все почему? Потому что это, – закусывал губу Фей, – «Лада Тыква». Мне не стыдно… Мышка, не смотри на меня, как смотрят жены на конструкторов «Автоваза»… Не вгоняй меня в бездны отчаяния и мрака.

Крестный взял меня на руки и понес по лестнице, пока слуги пытались приладить дверь на место под дружное ржание коней. В итоге, как выяснилось позже, дверь решили выбросить, пока мы не видим.

В зале царил полумрак и было очень многолюдно. Фей достал две маски и одну протянул мне. Маска оказалась с вуалью, прикрывающей нижнюю часть лица. Чтобы скрыть хвост, Фей надел длинный плащ, а уши прижал к голове.

– Гюльчатай, прикрой личико. Мы здесь с неофициальным визитом, поэтому не будем привлекать внимание. Колдовать я без надобности не собираюсь. Да, и принцу не стоит видеть твое искривленное гримасой боли и ненависти лицо. Кстати, а вот и принц! – заметил крестный, показывая рукой на единственного человека без маски.

Я тоскливо посмотрела на принца, потом на Фея, потом снова на принца и опять на Фея. Крестный только что победил в конкурсе красоты. Несмотря на свой длинноватый нос с опущенным кончиком, он казался просто Аполлоном – эталоном по сравнению с местным монархом. Нет, принца явно не в капусте нашли. Сто процентов его принес аист. Это был именно тот самый случай, когда, объясняя ребенку, что его принес аист, невольно думаешь: а не перепутали ли их на радостях?

– Мышка, чего стоишь? Иди, обрати на себя внимание удода. Только с хохолком поосторожней. Не хочется раньше времени ему его отрывать, – заметил Фей, внимательно поглядывая на огромные часы, висящие на стене. – Сверим часы! Девять ноль-ноль. Помни, принц не стоит тех нервов, которые я тебе вымотаю, если ты будешь с ним излишне любезна. Или мне так покажется.

Я стала, как Джеймс Бонд на приеме английской королевы, продвигаться в сторону жертвы. Но на самом деле краем глаза присматривала стул, диван или на худой конец скаме-е-ечку. При мысли о скамеечке на глаза навернулись слезы. Принц сразу обратил на меня внимание. Нет, не потому, что у меня трогательная походка паралитика, а потому, что я наступила ему на ногу.

– Простите, – вяло заметила я, пытаясь придать своему голосу хоть какой-то оттенок кокетства. – Я была такой неловкой.

Принц ничего не ответил и просто обиженно отвернулся. Н-дя… Я снова доковыляла до Фея, пожав плечами.

– Разрешите доложить, товарищ Фей. Задание выполнено, – усмехнулась я, на своей шкуре понимая значение фразы «впихнуть невпихуемое». – Нога отдавлена. Принц посмотрел на меня один раз.

– Да ты просто богиня кокетства и флирта. Я тебе сейчас, Мышка, подзатыльник дам, – заметил Фей и слегка шлепнул меня.

– Затылок на полметра выше, – усмехнулась я и тут же скривилась. Ноги болели невыносимо.

– Лень было руку поднимать, – вздохнул Фей, гладя меня по тому самому месту, которое пару мгновений назад незаслуженно исполнило обязанности затылка.

– Ты что делаешь? – спросила, бросая укоризненный взгляд на «братца», который продолжал наглаживать «затылок».

– Заранее жалею то место, на которое скоро посыплется куча неприятностей, если проклятие не будет снято. Ладно, попробуем по-другому, моя коварная обольстительница.

Крестный выразительно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на танцующие пары.

Рука Фея легла мне на талию, и пришлось положить руку ему на плечо. Первые три движения, и я подумала, что хорошую обувь хрустальными туфлями никогда не назовут. И если красота – это бог, требующий жертвы, то я атеист. Фея, чья больная фантазия додумалась до этого дизайнерского чудовища, должна попасть в ад вне очереди. Я уже мысленно стояла с лопаточкой для гриля, переворачивала ее на решетке и тыкала вилочкой, проверяя, насколько хорошо прожарилась.

– Интересно, о чем сейчас думает моя Мышка? – нежно спросил Фей, прижимая меня к себе, чтобы хоть как-то облегчить мои страдания.

– Могу ответить, как сапожник, выросший в семье портового грузчика неподалеку от вечной стройки, – простонала я, закрывая глаза и прижимаясь лбом к груди «братца».

Сестрица Аленушка и братец котенушка. «Не ешь кошачий корм! Котеночком станешь! Мяу!» – промелькнула светлая мысль среди беспросветного мрака. Танец окончился, и Фей потащил меня на место. Судя по лицам присутствующих, провожающих нас неоднозначными взглядами, наш танец произвел достойное впечатление.

– Какая красивая пара, – шептал кто-то рядом. Кто-то вздыхал в знак подтверждения.

А мне казалось, что со стороны выглядит все так, будто я нафеячилась и с трудом переставляю ноги. Какой-то слуга подошел к Фею и что-то спросил. Крестный посмотрел на меня и что-то тихо ответил. Через пять минут передо мной стоял принц, предлагая бесплатную путевку на второй круг ада.

Я приняла предложение. По сравнению с гибким Феем, который старался сделать так, чтобы я максимально облокотилась на него, принц был деревянным. Он сам облокотился на меня, дыша в лицо перегаром, потому что едва держался на ногах.

– Это твой брат? – спросил принц, с некоторым подозрением глядя на стройную фигуру в голубом. Крестный лениво цедил вино из бокала под влюбленные взгляды внезапно активизировавшихся девиц всех мастей и калибров.

– Да, брат, – вздохнула я, краем глаза следя, чтобы какая-нибудь особо симпатичная девушка не увела «братца» в неизвестном направлении. – Мы – сироты. Наши родители умерли, а мы с братом остались одни-одинешеньки.

– Прости, это такое горе! – воскликнул принц, обдавая меня свежей струей зловонного перегара. – Мои бедные мама и папа пропали без вести шесть месяцев назад, когда отправились на осмотр владений. Я так по ним скучаю. Я бросил все силы, чтобы их найти, но, увы. Карету нашли на дороге, она была разбита, а мама и папа бесследно исчезли… Я готов отдать половину королевства тому, кто их найдет.

– Бе-е-едненький, – выдавила я в качестве утешения. Принц попытался рассказать о том, как нелегко править такой огромной страной, но танец окончился, и я побрела на место, повиснув на крестном.

– Держи, Мышка, анестезию, – усмехнулся Фей, протягивая мне бокал. Я залпом его осушила. Легче не стало.

– Сидеть в присутствии принца на балу по местным законам категорически запрещено, – заметил крестный, погладив меня по голове. – Ой! Смотри! Кто к нам идет? Догадайся с трех попыток. Как он на тебя смотрит… Ты ему понравилась… Так, Мышка, без глупостей. Включай динамо-машину – и вперед.

Я страдальчески повернулась и увидела, как к нам, пошатываясь, направляется принц, вытирая рот рукавом и отдавая пустой бокал слуге. Нет! Нет! Умоляю! Спасите! Спрячьте меня!

– Разрешите снова пригласить вас на танец! – икнул принц, дыша на меня перегаром. – Эх, что так скучно? Какой скучный бал! Даже выпить не с кем!

Я с видом великомученицы подала ему руку, и принц снова всем своим весом стал давить на меня, едва переставляя ноги. В плане танцевальных па он не заморачивался. Фактически мы топтались на одном месте. Сначала наматывали круги по часовой стрелке, потом против часовой. Для такого танца вполне мог подходить любой «опопселый блатнячок». Я посмотрела на огромные часы, висящие на стене. Еще два часа. Третий круг ада.

– Итак, – икнул принц, желая поддержать разговор. – На чем мы остановились?

– На родителях, – вздохнула я, мысленно простонав.

– Ах да! Мои бедные мама и папа… Я не знаю, где они сейчас… Они поехали на конную прогулку. Кони вернулись без них. Я был так расстроен, так огорчен. Я запрыгнул на коня и поскакал их искать, но увы… – вздохнул принц, положив голову мне на плечо. – Понимаешь, эм, я недавно себе такого коня купил – просто сказка. Догнать его вообще невозможно… Правда, не белый, как я хотел, а каурый, но дорогущий, зараза… Считай половину казны вывалил. Надо будет еще налоги посшибать, а то я на коня сильно поистратился… Ты в конях разбираешься?

– Да, – ответила я.

Монарх заметно оживился. Еще пять минут я слушала про существенные отличия верховых скакунов от тягловых лошадок, вспоминая незлым тихим словом своего «Коня в Авто».

Танец окончился, и я, наслушавшись пьяного бреда, снова похромала на место. Пока принц догонялся до кондиции, я висела на крестном, который старался поддержать меня исключительно физически, а вот морально топил как мог.

– И кто это к нам идет? – ехидно заметил Фей. – Как ты думаешь? Давай подумаем вместе. Первая буква «п». Последняя «ц».

– Песец! – простонала я, стараясь не смотреть в сторону пошатывающегося принца. В глазах у монарха читалось: «Вижу цель – не вижу препятствий».

– Хм… Хороший вариант, – усмехнулся крестный, глядя на мою немую мольбу в глазах. – Но, увы, это принц!

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы! – скривилась я, но тут вспыхнула надежда – принца тормознул кто-то почти на подходе ко мне.

– Мышка, если ты сдашься, то ночью тебе спать не придется, – гаденько усмехнулся Фей, делая многозначительную паузу. – Ты будешь меня гладить. Всю ночь. Пока я не полысею или у тебя рука не отвалится. И чесать за ушком. А у меня как раз период линьки, так что будет очень увлекательно. А потом я покажу тебе, где у меня был лишай…

Я сумрачно посмотрела на крестного, явно не желая узнавать точное местонахождение лишая.

– Да шучу я. Не было у меня лишая, – вздохнул крестный, усмехаясь и щуря под маской глаза.

Принц снова причалил ко мне и взял на абордаж, волоча танцевать. Очередной круг ада.

– Я вам уже рассказывал о своих родителях? – заплетающимся языком спросил принц, вися на мне.

– Да! – вздохнула я, чувствуя, что время ползет ме-е-едленно, как беременная черепаха.

– Так вот, после того как их похитили разбойники… Я места себе не мог найти от горя… Ик! – икнул принц, положив голову мне на плечо. – Ты меня слушаешь, любовь всей моей жизни?

Насколько я заметила, все мужчины проходят через четыре стадии опьянения. Первая называется «Крокодил Гена». Ее можно распознать по высказываниям в стиле: «А что так скучно! А давайте еще по одной! А почему никто не наливает? Ты мой друг? Друг! Почему не наливаешь? И где мои друзья? О! Давайте! За дружбу!» Продолжается она недолго и плавно переходит во вторую стадию.

Вторая стадия называется «Казанова». Дружбы уже мало. Теперь самое время рассказать первой попавшейся женщине, что она «любовь всей его жизни» и таких прелестниц он не встречал никогда.

Третья стадия, которая приходит на смену второй, называется «Преподаватель философии». Именно она заставляет мужской мозг задуматься о мудром, добром, вечном. В этот момент начинается глубокий процесс осмысления и переосмысления всей жизни. Поскольку жизнь под действием алкоголя кажется беспросветной и безрадостной, наступает четвертая стадия.

Четвертая стадия называется «Пошли все на!..». Герой, едва держась на ногах, включает Д’Артаньяна и занимается усиленным поиском врагов, неприятностей и справедливости. Завершается эта стадия глубокой отключкой по естественным причинам или по причине внезапного нокаута. И если первую стадию мужской мозг еще способен хранить в оперативной памяти, а вторую смутно помнить, то все, что было после второй, становится для него невероятным открытием на следующее утро.

Принц уже дошел до второй стадии, судя по тому, что его руки тянулись к моей филейной части, а губы занялись усиленным поиском моих губ. Если бы я была мутантом и губы у меня были на плече, то мы бы уже слились в поцелуе. Бе!

Фей стоял, сжимая бокал в руках с таким видом, что я сразу поняла: одно неверное движение, и принцу придется поцеловать кулак, стену и пол. По моим губам поползла улыбка.

Внезапно я почувствовала, что моей груди коснулось что-то холодное. Я осторожно опустила глаза и увидела золотой ключик на тонкой золотой цепочке, который висел на шее принца и елозил по моему декольте. «Бу! Па-па-па-ра-па-пам! Ра! Па-па-па-ра-па-пам! Ти! Па-па-па-ра-па-пам! Но!» Принц попытался приложиться к моим губам и чуть не выбил мне глазик своим клювиком. Танец закончился, и я рванула к Фею.

– О чем вы с ним так мило разговаривали? Признавайся! – приказал крестный, сжимая бокал. Еще чуть-чуть, и стекло лопнет. А котик у меня ревнивый, однако.

– О его родителях, которые пропали шесть месяцев назад. Сначала он говорил, что они поехали в карете, потом рассказывал про то, как их якобы похитили разбойники. Но, знаешь, мне это кажется немного странным, – честно ответила я, думая не столько о родителях алкоголика, сколько о своих несчастных ногах. – Знаешь, история какая-то мутная… По ходу он уже набрался, что бредит. Потом мы говорили о конях…

– Странно, – заметил Фей, ослабляя хватку и протягивая мне анестезию. – Ладно, ты пока танцуй, я скоро вернусь. Хочу кое-что уточнить у обитателей замка. И снова здрасте! Смотри, кто к нам идет? Интересно, дойдет или нет? Нет, левее, еще левее… Да что такое! Он что? Слепой? Перепутать мою Мышку с этой коровой? Ладно, пусть пока танцует с коровой. Я мигом.

Принц повис на довольной, как слон, немолодой, но очень габаритной мадам в нежно-розовом платье. Она прижала его к себе так, что мне захотелось сбегать за стамеской. Надо же как-то отковыривать их друг от друга после танца? Отстояв еще один танец в сторонке, я дождалась Фея и вручила ему нетронутое вино.

– Хм… Одна мышка на хвосте принесла, что у нашего богатенького Буратино есть золотой ключик, который открывает одну волшебную дверь… – заметил крестный, делая глоток и внимательно глядя, как отлипший от крупногабаритной красоты принц ходит по залу в поисках меня. – Ключик висит у принца на шее. Сможешь его осторожно снять во время танца и незаметно передать мне?

Принц окинул взором красавиц, а потом с восклицанием: «Да вот же она, ептить!», снова ломанулся в мою сторону. Этот бал меня задолбал. Особо не церемонясь, его высочество снова поволокло меня на «танцпол». Под тяжестью принца мои ноги подкашивались, а каждый шаг давался с трудом. Принц положил мои руки себе на талию, а сам повис на моих плечах.

«Злой королеве сделали железные башмачки, раскалили их добела и заставили ее плясать на свадьбе принца и принцессы!» – промелькнуло в голове. Страшная зависть наполняла мою и без того не самую светлую душу. Если железные ботинки моего размера, я бы махнулась не глядя.

Я снова почувствовала грудью ключ. Бросив взгляд на Фея, все еще сжимающего бокал, я наклонилась и схватила ключ зубами. Принц щедро отвешивал мне комплименты и пылко признавался в неземной любви, так внезапно поразившей его, а я, склонившись к нему, пыталась попасть зубом в колечко и разогнуть, чтобы снять ключ. Не зря же я тренировалась на бюджетной бижутерии?

Через пару мгновений кольцо разогнулось, а ключ оказался у меня во рту. Есть! Танец окончился, и я, шатаясь, побрела к крестному. Казалось, что всю жизнь только и делала, что ходила туда-сюда. Если бы мы танцевали на газоне, то по моему маршруту была бы проложена незарастающая тропа. Я взяла бокал из когтистых рук Фея, сделала вид, что пью, а на самом деле просто выплюнула туда ключ.

– Черепа и Тротила… Тьфу ты, Черепаха Тортилла подарила Буратино золотой ключик, – устало сообщила, возвращая крестному бокал.

– Двенадцать друзей Оушена по сравнению с тобой – просто жалкие неудачники. Ладно, ключ у нас. Я даже знаю, что он открывает, но сейчас не время это делать. Дождемся полуночи. Итак, Мышка, до полуночи остался еще один танец. Как только бьет двенадцать, линяй к карете. Я буду ждать тебя там. Ты меня поняла? – спросил Фей. – Еще один танец, но только без глупостей.

Принц опять бесцеремонно тянул меня за руку, а я провожала взглядом крестного. Капец! Я сейчас сдохну!

Мы снова танцевали, я чувствовала на себе всю тяжесть тушки принца. Он еле перебирал ногами, неся полный бред.

– Я понял, что… влюбился… с первого взгляда… Надо познакомить тебя с родителями… Да! С родите… – проблеял принц, пытаясь рукой нащупать ключ. – Я думаю, что я женюсь… Такой пр… ик!.. расной девушки я еще никогда не встречал… Мы позна…

Его рука шарила в поисках ключа, а я смотрела на часы. Большая стрелка мучительно застыла на без одной минуты двенадцать. Ну же! Ну же! Она что? Приклеилась?

– Соглашайся выйти за меня замуж! Соглашайся стать моей женой! – пылко произнес принц, отстраняясь и глядя на меня слегка помутневшими глазами. И упал на одно колено. Быстрее, стрелочка! Быстрее! У меня даже сердце в туфельки ушло.

– Я… – начала я, понимая, что прямо сейчас соглашусь выйти замуж. Но утешало только то, что я быстро овдовею. Еще пару раз, и я – почетная черная вдова! Часы стали бить полночь.

– Пошел ты! – ответила я, чувствуя, что волшебство спало. Принц попытался меня схватить, но я тут же отвесила Пиноккио отличный пинок. Хрустальной туфелькой, между прочим! После этого эпичного удара я поняла, что пора бы включить хрустальные туфельки в учебник по самообороне для девушек. И дернулась в сторону двери, поднимая подол, чтобы не споткнуться и не упасть. Пару раз я оглянулась.

Принц схватился за грудь, нащупал цепочку, увидел сиротливое колечко и заорал:

– Ловите ее!

Я бежала по лестнице, на ходу сдирая хрустальные башмаки. Принц бежал за мной следом. Первая туфелька промахнулась и упала куда-то в кусты, зато вторая прицельно попала в голову принца.

Задирая подол по пояс, как пьяная выпускница, я босиком мчалась к карете. Обернувшись, увидела, что принц что-то командует страже, которая тут же бросилась за мной вдогонку. Судя по взгляду принца, он готов проводить меня не только взглядом, но и на тот свет. Любовь прошла, завяли помидоры. Нет, помидоры завяли раньше, когда я попала по ним туфелькой.

Меня резко дернули за руку. Фей втащил меня в карету, и та резко тронулась с места. Нас отбросило на спинку сиденья.

– Перекрыть ворота! Не дайте им уйти! – раздались крики, пока я вжималась в плечо крестного.

Фей вцепился когтистыми лапами в обшивку. Вокруг моей талии обвился хвост.

– Ремень безопасности! В базовую комплектацию не входит! – съехидничал он. – Успеем!

Мы проскочили, чуть не лишившись верха кареты. «Лада Тыква» неслась на всех парах по дороге, и если бы не «ремень безопасности», я бы уже вывалилась. Позади скакала погоня. Нам удалось немного оторваться, и мы притормозили. Фей быстро вытащил меня из кареты, вылез сам, осматриваясь по сторонам. Кучер тут же превратился в крысу, карета – в тыкву, а кони понеслись дальше по дороге.

Через секунду маски были сняты, мое платье превратилось в лохмотья, а Фей принял облик кота. Всадники появились через считаные мгновения. Я сидела возле обочины, вокруг меня ходил котишка и орал дурным голосом.

– Эй! Не видела тут оранжевую карету? – спросил один из стражников, свешиваясь с коня.

– Да! Видела! Только что умчалась дальше по дороге! Вот что я теперь буду делать! Из-за нее я тыкву разбила! Что я мачехе скажу… – всхлипнула я, причем так натурально, что можно сразу сдавать вступительные в театральный. Я посмотрела на свои ноги и всхлипнула еще раз. Теперь уже от ужаса.

Всадники поскакали дальше.

– Отлично, – вздохнул Фей, принимая человеческий облик. – Теперь домой, отсыпаться… Завтра утром на примерку туфельки.

– Котик, а ты не обидишься, если я тебя сейчас пошлю? – всхлипнула я, разглядывая мозоли. Кошмар…

– Географически? – усмехнулся Фей, глядя на мои бедные ноги и прислушиваясь.

– Нет, анатомически! – буркнула я, глядя на огромную водянку и трогая ее пальцами. Ай! Ая-яй!

– Смотря как и смотря куда, – заметил крестный, поднимая меня на руки.

– Одной путевкой в пеший тур по всем достопримечательностям! – сердито огрызнулась я.

– Вижу, у тебя большие планы на ночь. Я с удовольствием осмотрю все твои достопримечательности, – сладко прошептал Фей.

Через секунду мы оказались дома. Крестный сгрузил меня на кровать, а потом принес холодное полотенце, которым обмотал мои несчастные ножки. Я так понимаю, что исцелять он не умеет.

Через полчаса он заполз под одеяло, обнял меня и прижал к себе. Мы лежали в темноте, а я мысленно проклинала принца, бал и хрустальные башмачки. Радовало только то, что проклятие было снято.

– Мышка, ты спишь? – тихо поинтересовался Фей, убирая волосы с моего лица. – Я заметил, что мы с тобой часто ругаемся…

– Просто мы с тобой несовместимы, – зевнула я, положив руку ему на талию.

– Значит, будем совмещаться. Кстати, мышиная разведка донесла мне, пока ты танцевала с принцем, что в подземелье есть потайная камера, куда не проникает даже солнечный свет. И в этой камере сидят два несчастных узника. Мужчина и женщина. Раз в два дня принц лично навещает их и приносит еду. Ключик, который ты сняла с шеи принца, открывает эту дверь. Дверь находится под охраной, но никто не знает, кто сидит в этой камере. Так что завтра, если все пройдет удачно, а наш болтливый принц будет занят поисками своей прекрасной незнакомки-клептоманки, мы с тобой проверим информацию, – зевнул Фей, прижимая мою голову к своей груди.

Я уже спала, чувствуя, как гудят мои несчастные ноги. А ночью просыпалась оттого, что компресс снова стал холодным, а кровать рядом скрипнула.

 

Глава пятнадцатая

Там королевич мимоходом…

Утром что-то мягкое принялось щекотать мне лицо. Я с трудом разлепила глаза, осматривая мутным взглядом комнату.

– Дорогая моя, вставай! – сладенько заметил Фей. Интересно, с какого такого момента я стала «дорогой моей»? Коты и мужчины похожи. Раз ласковый и трется, значит, нагадил и не сознается.

– А с чего это такие нежности? – подозрительно спросила я, протирая глаза.

– Я просто констатирую факт, – усмехнулся крестный, протягивая мне смятую бумажку. На листке красовался фоторобот девушки в маске. Прямо Зорро, честное слово.

«Разыскивается живой или мертвой! Награда 100 000 золотых!»

– Это еще не все, моя недешевая, – коварно улыбнулся Фей, протягивая мне вторую бумажку. – Хотя нет, сто тысяч – не так уж и много. Тебя явно недооценивают.

«Внимание! Все девушки Араира! Срочно, в приказном порядке явиться в королевский дворец! Это приказ его высочества! Предварительно вымыть ноги!»

– Мой скорее ноги! Принц уже в дороге! – сладенько заметил крестный, отбирая у меня бумажки. Он полюбовался на мой фоторобот и вздохнул.

– Ты же не предлагаешь сдаться? – подозрительно спросила я, глядя на свой явно неудачный портрет.

– Мышка, эту туфельку на твою ножку могу надеть только я. Другим это не под силу. Так что никто не поверит, что ты и есть та таинственная незнакомка с тридцать пятым размером ноги, – насмешливо ответил Фей, вставляя бумажку с портретом в уголок зеркала. – Ах, какие они молодцы! Как быстро фотку сбросили со вчерашнего мероприятия!

Он полез рукой под матрас и достал небольшую стопку фотографий. Я удивилась и подлезла смотреть через плечо. На всех фотографиях был кот. Рядом с ним были разные люди. Мужчины, женщины. Иногда кот сидел в гордом одиночестве. Лишь на трех фотографиях, помимо кота, был ребенок. Эти снимки были старые. Два черно-белых и один цветной.

Одну фотографию, красноватую и слегка выцветшую, Фей достал из стопки и засунул в раму рядом с моим портретом. На ней была запечатлена обиженная девочка лет двух в зеленом платье в белый горошек, сидящая на диване. А рядом расположился большой черный котяра.

Я сняла фотографию и увидела на обороте надпись неровным почерком: «Мышке 2 года, 1 месяц, 6 дней».

– Так вот почему я никогда не видела тебя на фотографиях! – возмутилась я, узнавая свое детское платье. – Ты их забрал!

– Имею полное моральное право. Я на них отлично получился! Я всегда отлично получаюсь на фотографиях, особенно на черно-белых, – насмешливо заметил Фей. – Ладно, вставай, одевайся.

– А можно посмотреть другие фотографии? – воскликнула я, потянув его за рукав. – Я их никогда не видела!

– Как-нибудь потом, – отмахнулся крестный. – Сейчас у нас есть дело. Нам нужно снова попасть во дворец. При этом мы не должны выдать себя. О нас уже и так наслышаны. Не хочется раньше времени снимать маски. Не переживай! Принц при всем желании не наденет на тебя туфельку! Кстати, как там поживают твои «оттанцованные» конечности? Дай посмотреть…

Я размотала полотенце и увидела, что ноги выглядят намного лучше… Я даже могу ходить…

Через час я стояла в длиннющей очереди, в старом линялом платье, как простая крестьянка. В руках у меня была прикрытая тряпкой корзинка, в которой лежал кот, свернувшись калачиком. Очередь растянулась от королевского дворца аж до самого леса. На примерку запускали сразу десяток девушек.

– Говорят, принц жениться собрался. Кому туфля подойдет, та и станет его невестой! – услышала я голос за спиной. Очередь заметно оживилась.

Какая-то барышня, сидя на камне, выковыривала щепкой грязь из-под длинных ногтей на ногах. Вдоль очереди шла бабка с ведром.

– Мою ноги! Недорого! – заорала бабка, расплескивая содержимое ведра. – Тряпки для вытирания на выбор! Мою ноги! Недорого! С мылом и без! Кто желает помыть ножки?

– Абалдеть! – Кот выглянул из лукошка, приподнимая тряпочку.

Доносились и другие крики, явно мужским голосом.

– Без грязи в князи! Чистые ноги – удел немногих! Стригу ногти, убираю мозоли! Выковыриваю грязь из-под ногтей! Принцы любят красивые ножки, а не когти, как у кошки!

Очередь немного сдвинулась. На обочине прямо на траве расположился мужик, расстелив старую скатерть, на которой лежали стра-а-а-ашные инструменты, а рядом стоял ушат с мутной водой. Какая-то девица, задрав юбку, сидела на соседнем камне и смотрела, как бедолага выковыривает целую телегу грязи из-под ногтя ее большого пальца.

– Не хочешь педикюрчик? Я все оплачу! – усмехнулся кот из корзинки. Да ладно, котик мне вчера отличный педикюр сделал. Просто загляденье.

Очередь существенно сдвинулась. Спереди тоже слышались крики:

– Без нарывов и абсцессов становись скорей принцессой! Преодолей свой страх, и принц будет носить тебя на руках!

А потом раздались мучительные крики боли. Я поморщилась и съежилась.

– Отрезаю большие пальцы! – заорал тот же голос. – Держите тряпочку, мамзель… Следующая! Вы на левую или на правую будете мерить? На левую! Отлично!

И снова крики.

Я пыталась подобрать слово, которое могло бы емко, но не сильно ругательно охарактеризовать услышанное, но котишка меня опередил. Я наконец-то поняла, почему в приличное общество с котами не пускают.

– Маски! Маски! – орала какая-то грязная мадам, размахивая черными тряпочками. – Черные маски! Купила маску – очутилась в сказке! Не стесняйся, покупай, сердце принца покоряй!

Мы поравнялись с ней. На дереве висел знакомый портрет «Зорро», а под деревом на траве девушки мерили маски, смотрясь в треснутое зеркало и сравнивая результат с плакатом.

– Вырываю ноготок! Мазями лечу грибок! – скрипуче орала еще одна бабка. – Потомственная травница! Старинный рецепт! Моментальный результат!

Мы еще немного сдвинулись, оставив маски позади.

– Талисманы на удачу – мощный заговор на сдачу! Заплатила один раз – получай кошачий глаз! Если дважды заплатила – зубы волка получила! Очень древний амулет помогает от всех бед! – громко рекламировался бородатый мужик в сером дырявом балахоне, предлагая всем какие-то когти, перья, зубы и деревянные статуэтки. Видимо, маг. – Свежий заячий помет! Принц глаза не отведет! Хотите любви и ласки? Покупайте волшебные смазки! Мажешь руки и лицо, давишь тухлое яйцо, делаешь из мха компрессы… В результате ты – принцесса!

Мы поравнялись с ним. Босоногий взъерошенный мальчуган тащил из леса целый мешок.

– Отлично, Ганс! Давай еще собирай! – Маг дал мальчишке монету. Мальчик попробовал ее на зуб, удовлетворенно крякнул и спрятал. – Ганс, чего стоишь! Больше принесешь – больше заработаешь!

– Да я уже все дерьмо в округе собрал! – возмутился малец, переминаясь с ноги на ногу и обнюхивая свои коричневые пальцы.

– Давай, Ганс, – не унимался маг, тыкая ему в руки новый мешок. – Ты видишь, какая очередь? Сходи дальше в лес…

– Там медведь! – возмутился пацанчик.

– Да ты сразу там целый мешок насобираешь! Медвежье говно – подсыпьте в вино… Эм… Как там дальше? Сейчас придумаю! Эм… Три раза пальцем размешать… и что?.. Принц будет обожать! Отлично! Все! Нечего стоять как вкопанный! Пошел! – тихо рявкнул маг, а потом тем же зычным голосом продолжил: – Купила травяной настой! Станешь богатой вдовой! Приворот без забот! Результат на целый год! Ослиная моча, слива-алыча, три куриных пера, навоз со двора, конский пот, дохлый кот – готов приворот! Без лишних затрат – отличный результат! Чтобы принц тосковал – влейте в бокал!

Очередь что-то застыла на одном месте.

– Да… Принцу сильно взгрустнется… – заметил котофей, снова высовывая морду из корзинки. – Я бы даже сказал «вздрыснется»…

– Прекрати! – возмутилась я, давясь от смеха.

– Давай-ка я куплю приворот для Мышки. Налью его в бокальчик и скажу: «Или будешь любить меня по-хорошему, или придется выпить!» – продолжал изгаляться кот, лапой поправляя съехавшую тряпочку.

Некоторые девушки из очереди, хромая и прыгая на одной ноге, нацепив на лицо маску, обвесившись талисманами, как шаманы вуду, интересовались, сколько стоит моментальный приворот. Но так, чтобы навеки! И чтобы сильно-сильно. Ну прямо с первого взгляда! Расцарапанный мальчик принес еще мешок, вытирая пот и кровь со лба. Наконец-то очередь сдвинулась.

На обочине сидела прокаженная бабушка необъятных размеров с табличкой: «Держу очередь! Недорого!» Следом за ней на расстоянии примерно десяти метров сидела еще одна бабка: «Хочешь сдвинуться поближе? Проведу в начало очереди без очереди! Скандал, шантаж, угрозы, проклятия!»

Я стояла, молча опустив глаза. Из очереди начало заметно пахнуть. Нет, пахнуть – мягко сказано. Мальчонка с мешком снова был отправлен в экспедицию.

– Надо помочь парнишке… Ты в туалет не хочешь? Нет? – потешался кот. – Ну да, принцы на дороге не валяются. Они валяются на мраморном полу возле трона, мучаясь от жуткого похмельного синдрома после вчерашнего бала.

Через два часа подошла моя очередь. Предыдущая партия «невест» все никак не выходила, а когда наконец-то ее выпустили в полном составе, я вместе с девятью девушками поднялась по знакомым ступеням. В зале было полным-полно стражников. Нас поставили возле трона, под суровой охраной. Девушки стали по очереди садиться на скамейку, а вспотевший слуга пытался надеть на их ноги знакомый хрустальный башмачок. На полу кучей валялись сорванные маски, а в окружении стражников стояла группа светящихся от счастья обладательниц маломерок!

– Ваше высочество! – заорал слуга, утирая пот рукавом и оглядываясь по сторонам. – Еще одна!

Стража схватила светловолосую девушку и подтащила к принцу, который ходил по залу, заложив руки за спину.

– Повезло! – шептала она, сжимая в руках деревянную статуэтку и целуя ее. – Повезло! Я стану принцессой! Осталось всыпать приворот!

– Эм… – неуверенно пробурчал принц, пристально вглядываясь в лицо бедняжки. – Ладно, давайте ее к остальным.

Кастинг на шоу «Холостяк» должен проходить именно так, а не иначе. Я поставила корзинку на пол, сняла старую туфлю, протянула ногу слуге.

– Что в корзинке? – поинтересовался стоявший рядом стражник, отгибая уголок тряпки.

– Дохлый кот. Хоронить несла, а тут объявление. Так что похороны кота пришлось отложить. Так что давайте быстрее, а то вонять начнет! – вздохнула я, глядя, как котофей прикинулся дохлым и вывалил язык.

Слуга поплевал на руки и стал пытаться натянуть туфельку на мою ногу. Что-то в животе сделало кульбит, вспоминая, как и при каких обстоятельствах мне ее надели в прошлый раз. Меня уже инстинктивно дергает при виде хрустальных туфелек.

– Свободна, следующая! – заорал бедняга, поняв, что усилия тщетны. Гы-гы-гы! Да мастер педикюра в жизни не видел столько женских ног, сколько этот страдалец за сегодняшний день. Я посмотрела на откинутую тряпку, понимая, что мой котишка успел улизнуть!

Я взяла корзинку, вышла из тронного зала, спряталась за угол, схватила медальон и сосредоточилась на том, чтобы превратиться в мышку. Оп! И я уже бегу по коридору. Навстречу вальяжно вышагивал серый полосатый кот. Я чуть не сделала «пи-пи». Котяра мигом сориентировался и ломанулся в мою сторону. Меня никто не предупреждал, что в замке есть кошки! Я бросилась обратно, пытаясь глазами найти дырочку, куда бы забиться, но ничего подходящего не было. Уже решившись принять свой обычный облик, услышала женский голос:

– Маис! Опять мыши! Да сколько их тут развелось!

Я увидела старые туфли, которые шли в мою сторону. И тут же меня схватили за хвост чьи-то зубы.

– Фей? – спросила я, чувствуя, как меня несут по коридору.

– А кто фе ифо? – заметил кот, таща меня за хвост. Серый котяра попытался отбить «добычу», но тут же получил по морде черной когтистой лапой и с воем капитулировал. Через пять минут котишка сгрузил меня возле какой-то двери.

– Лезь в щель и открой дверь изнутри! – приказал он, оглядываясь по сторонам.

Я быстро пролезла под дверью, приняла человеческий облик и отодвинула засов. Через минуту мы спускались вниз в кошачье-мышином виде. Я висела вниз головой, чувствуя, что меня сейчас вывернет наизнанку. Внизу черные лапы и трещины в плитах. Внезапно меня развернуло, и я чуть не стукнулась о большие ботинки.

– Молодчага! – заметил кто-то, гладя котофея по голове. – Лови этих тварей! А то скоро по голове бегать будут.

Котик потерся о ноги ради приличия, телепая мною в воздухе, а потом побежал дальше по коридору. За углом он меня выплюнул.

– Доброе слово и кошке приятно. Мышка меня не хвалит? Не хвалит! Мышка меня не гладит? Не гладит. Так пусть хоть кто-то погладит, – усмехнулся он, снова беря меня за хвост.

Еще через минут пять мы были рядом со странного вида дверью. Возле двери сидела охрана.

– Попробуй пробраться в камеру и поговорить о награде, – прошептал котишка, спуская меня на пол: – Охрану я беру на себя! Вернешься – приступим к операции по спасению. Будут предлагать полкоролевства за освобождение – не отказывайся.

Я немного пришла в себя и побежала вдоль стенки. Миновала одни ботинки, потом вторые. Третьи ботинки меня заметили и попытались раздавить. Я поднажала и залезла в какую-то щель. Переведя дух, высунула нос и осмотрелась.

Рядом была дверь, а за ней длинный коридор и лестница вниз, которая вывела меня к еще одной глухой двери. Такими темпами я стану чемпионом игры «Лимбо».

В камере, на соломе, прижавшись друг к дружке, сидели двое. Пожилая женщина положила голову на плечо седому, заросшему бородой мужчине. Тот нежно гладил ее сморщенную руку и целовал в седой висок.

– Мы – плохие родители… – вздохнула женщина, утирая слезы. – Это мы во всем виноваты…

– Не говори так! Ты опять начинаешь? – резковато ответил мужчина. – Мы делали все, что могли! Отправили его учиться, дали денег, но он их все прогулял. Я купил ему книги, чтобы он мог заниматься, но он их продал и снова промотал деньги. И когда я сказал ему, что он получит трон, только если сам заработает хоть пять золотых монет…

– Карло… Это я виновата! – заплакала женщина, глядя на пустую миску. – Я его баловала… Прости меня, пожалуйста… Надо было быть с ним строже, а я не могла… Да и фея сказала, что мальчику нельзя ни в чем отказывать! И вот что теперь будет? Мы здесь умрем?

– Так, тише, дорогая. Не нужно плакать. Когда он придет сюда, я попробую с ним еще раз поговорить! Если ему меня не жалко, то пусть хоть мать свою пожалеет! – вздохнул старик, прижимая женщину к себе. – Бессовестный мерзавец! Да будь проклят тот день, когда фея пообещала, что у нас родится долгожданный наследник! Смотри, кто к нам пришел!

– Где? – спросила королева, вытирая слезы.

Король достал кусочек хлеба и протянул его мне на пальце. Я взяла хлеб в лапки, но есть не стала.

– Мы для тебя берегли, а ты не хочешь. Извини, мышка, другого нет. Ладно, иди сюда, маленькая, – улыбнулся старик. – Не бойся… Смотри-ка, она совсем ручная! Помнишь, дорогая, ты мышей боялась? Теперь уже не боишься? Посмотри, какая она славная. Мышка-малышка. У меня такое чувство, что мы сами осиротели… Давай договоримся, что если нам удастся выбраться отсюда, то обязательно возьмем на воспитание какую-нибудь сиротку, как та бедная девочка. Интересно, жива ли бедняжка? Я так жалею, что мы тогда ее не взяли…

– И у меня сердце разрывается. Если судьба подарила нам неблагодарного сына, то почему бы не сделать счастливым того ребенка, у которого судьба отняла родителей? – вздохнула королева, положив свою руку поверх руки супруга. – Бедная девочка. Я тоже о ней часто думаю. Нужно было тогда забрать ее, а не просить помощи у крестной феи. Пусть девушка нам не родная, но… но… какая вообще разница, родная она нам или нет? Тут родной сын так с нами поступил…

Я запрыгнула на раскрытую ладонь старика. Королева улыбнулась и погладила меня пальцем по спинке. Они гладили меня и плакали. Я, если честно, сама плакала. Только слезы у меня были маленькие-маленькие, и их никто не видел.

– Может, еще покричим? – предложила королева. – Может быть, нас кто-нибудь услышит?

– Бесполезно… – вздохнул король. – Если нас что и может спасти, то только чудо. Но хватит с нас чудес.

Плевать на полкоролевства. Плевать. Пусть кот мне все нервы вытреплет, но я это так не оставлю! Разве можно так поступать с родителями?

– Не плачьте, – произнесла я.

Король вздрогнул и стал осматриваться.

– Кто это сказал?

– Я! – произнесла я. – Опустите меня на землю. Я помогу вам отсюда выбраться! Я пришла, чтобы спасти вас!

Королева заплакала, уткнувшись в плечо мужа.

– Слушайте внимательно. Сейчас мы вас спасем! Потерпите немного! Я скоро вернусь, – решительно пообещала я, даже не заикаясь о награде.

Выбравшись из камеры, преодолела ступеньки, миновала коридор, стражников и добежала до кота.

– Давай, открываем дверь! – нетерпеливо потребовала я, дергая котофея за усы.

– Как насчет награды? – поинтересовался кот. – Сумела сторговаться?

– Нет, я не говорила о награде… Котик, котик, я прошу тебя… Я умоляю… Давай им поможем. Просто поможем! Чисто по-человечески? А? – Я встала на задние лапы и обняла кошачью морду. – Я прошу тебя… Сильно-сильно… Ну пожалуйста… Я тебя за это целый вечер буду гладить… Ну…

Я заглянула ему в глаза.

– Хорошо, раз Мышка просит, – вздохнул Фей, принимая человеческий облик. Через секунду стража лежала на земле. Ни всхлипа, ни крика, ни звука. Крестный обыскал стражника, забрал ключи и открыл первую дверь. Я приняла человеческий облик, добежала до камеры и, отперев ее, снова обернулась мышкой.

– Вы свободны, – сказала я.

Король поднял меня на ладони и поцеловал в спинку.

– Мышенька… Мышенька… Какая же ты молодец… Мы закажем тебе домик и будем любить тебя, как родную, – плакала королева, пытаясь встать на ноги. – Мы не знаем, как тебя благодарить… Это чудо, милый, это настоящее чудо! Говорящая мышка спасла нас.

Она забрала меня у супруга в уютное гнездышко рук, и сверху капнула слезинка и скатилась по моим усам. Если котик заикнется про награду, я ему голову оторву.

Король и королева медленно поднялись наверх и увидели лежащую на полу стражу.

– Спустите меня на пол! – попросила я, рыдая от переизбытка чувств.

– Здесь кот! Он съест нашу мышку, – возмутился король, топая ногой. – А ну брысь! Брысь!

– Все нормально, мы с ним вместе! – заметила я, глядя, как король из последних сил пытается прогнать кота. – Спускайте, не бойтесь.

Королева недоверчиво посмотрела на кота, но послушалась. Я подбежала к котофею и обняла его за морду.

– Так, Мышка, спокойно. Сейчас мы поднимемся наверх, где вовсю идет кастинг, – сказал кот, хватая меня зубами за хвост.

– Невероятно! Котик и мышка подружились! Нет, сегодня воистину день чудес! – сквозь слезы прошептала королева. – А можно я тебя поглажу, котик?

– Я не против, – усмехнулся котофей, подставляя спину. Королева присела на колени и стала гладить крестного. – Ладно, мы тут засиделись. Нам пора! Так, Мышка, хватит реветь… Я кому сказал? Прекращай!

Бедные старики поднимались наверх, поддерживая друг друга. На пути попался кто-то из стражников.

– Э… – растерялся бедолага, пытаясь понять, кто эти люди и почему на них лохмотья.

– На колени перед своим королем! – сурово произнес старик.

Стражник, узнав его, упал на колени и открыл перед нами дверь. Мы вошли в зал, где принц разглядывал девиц, которым туфелька подошла.

– Антино! – рявкнул король, обращаясь к своему сыну. Принц вздрогнул и обернулся.

– Папа? Мама? А что вы здесь делаете? – удивился он и заметно занервничал. Еще б не нервничать! Мама и папа внезапно нашлись!

– Да как ты смеешь называть нас «мамой» и «папой» после того, как запер в подземелье? – заорал король, сжимая кулаки. – Мы для тебя всю жизнь старались, ни в чем тебе не отказывали, думали, вырастет сыночек – наша радость и гордость. Нет у нас больше сына! Нет! Стража! Взять его!

– Вы не посмеете! Я – ваш единственный сын! Я – единственный наследник! – истерично заорал принц, оглядываясь по сторонам. – Фея! Фея! Крестная!

– Можешь не орать, – саркастично заметил кот, превращаясь в человека. – Твоя фея, надоумившая тебя на этот подвиг, сдохла три месяца назад. Помучилась немного и сдохла.

– Нет, нет… Не верю! Феи бессмертны! – пролепетал принц. – Фе-е-ея! Отзовись!

– Да с такими связками надо в хоре петь! – усмехнулся крестный, отпустив меня. – Вы никогда не думали отдать сына на пение? Хотя нет, у него явные проблемы со слухом. Я еще раз повторяю, сдохла твоя фея.

Судя по всему, я тут попала в эпицентр мафиозных разборок между феями за передел власти. И пока что мой Фей в дамках.

– Фе… фе… я… – прошептал принц, испуганно глядя на родителей, а потом переводя взгляд на крестного.

– Вон отсюда! Чтобы больше мы тебя не видели! Антино! Ты нам больше не сын! – заорал король.

Я превратилась в человека, и принц снова обратил на меня внимание. На этот раз он меня узнал. А все потому, что у меня в руке был золотой ключик, который я ему с наслаждением продемонстрировала.

– Ты! Ты! Все из-за тебя! – заорал бедный мальчик, в отчаянии бросившись ко мне. – Из-за тебя и твоего брата!

– Стоять на месте! – предупредил Фей. – Знаешь, я последнее время зубным феем подрабатываю. Так что за каждый выбитый мною зуб я тебе с удовольствием дам золотую монетку. Стартовый капитал из тридцати двух золотых на дороге не валяется! Подумай хорошенько. Акция действует еще пять секунд…

Принц отказался от стартового капитала и был с позором вышвырнут из дворца.

– И что мне теперь делать? – орал он, размазывая слезы. – Фе-е-ея! Феечка! Отзовись! Мы так не договаривались! Фе-е-е-я! Вот что мне теперь делать?

– Учиться надо было, когда тебе деньги давали! А не продавать книги! – рявкнул король, сурово глядя на недостойного отпрыска, и повернулся к плачущей королеве. – Пусть живет, как хочет. Мне его судьба больше не интересна. Мышка и котик, подойдите сюда…

Король усадил королеву на трон, а сам встал рядом.

– Как видите, у нас больше нет детей. Не хотите ли вы… простите, если мы так прямолинейны… стать нашими детьми? Я так понимаю, что вы – брат и сестра. Мы с радостью приняли бы вас! Вы были бы принцем и принцессой… После того что вы для нас сделали, это меньшее, что мы можем предложить, – произнес король. Королева кивнула. – За ту доброту, которую проявили вы к нам, за то, что вы нас спасли…

– Эм… Мы не брат и сестра… – осторожно заметила я, глядя на крестного.

– Совсем не брат и сестра, – вздохнул он, прижимая меня к себе. – Мы предлагаем вам подписать документ, что с этого дня ваше королевство станет частью земель моего принца. В вашу политику мы вмешиваться не будем, правда, часть налогов придется уплатить в казну принца. Не переживайте, вы останетесь королем и королевой. Но при этом юридически ваши земли принадлежат Мышке, которая и есть прекрасный принц.

– Хорошо, мы согласны, – улыбнулся король, прочитал договор и подписал его.

Королева попросила меня подойти и взяла за руку.

– Мышка, ты такая славная… Никогда бы не подумала, что мышки бывают такими хорошенькими девочками… Я так хотела девочку… Маленькую девочку, маленькую принцессу… Мы, наверное, удочерим какую-нибудь сиротку… Мы привыкли о ком-то заботиться… А теперь, когда наш сын Антино предал нас, я чувствую, что смысл жизни потерян… Мы всю душу вложили в этого ребенка… Все сердце! Вы и так нам помогли, и мы вам безмерно благодарны. Но у нас есть маленькая просьба. Мы разыскиваем одну несчастную девочку… Если что-то слышали о ней, то скажите. Такая светловолосая… Сиротка… Она была служанкой в соседнем королевстве. Мы часто о ней вспоминали… Если что-нибудь услышите, узнаете, то дайте нам знать… Нам неизвестно ее настоящее имя, но все называли ее Золушкой… Мы хотели ее удочерить, но крестная фея не позволила и сказала, что у нас будет свой ребенок.

Я осторожно объяснила, что король и королева могут в один миг стать не только счастливыми родителями, но еще и дедушкой и бабушкой.

– Не может быть! – заплакала королева, заламывая руки. – Это же она! Мы часто ездили в гости к соседям и видели эту бедную девочку. Мы хотели забрать ее к себе, понимая как жестоко и несправедливо с ней обращаются. Но нам отказали. Бедняжка, оказывается, принцесса. Пусть приезжает! Как можно скорее! Какое счастье! Карло? Ты слышал! Золушка нашлась! И у нее есть маленькая дочка! Надо приготовить кроватку и игрушки! Жду не дождусь, когда она к нам приедет! Карло!

* * *

Золушка, узнав о том, что мы нашли для нее новый дом, и при каких обстоятельствах это произошло, заплакала:

– Я знаю их. Они очень хорошие люди! Мне так жаль, что с ними несправедливо поступили. Помню, они часто к нам приезжали. Мой дедушка отказался меня отдавать, но король и королева каждый раз тайком дарили мне вещи, игрушки и сладости, когда я была маленькой. Жаль, что другие слуги отбирали у меня подарки… Но мне было все равно так приятно, что хоть кто-то добр ко мне…

Через час мы простились с Золушкой и ее дочкой. Крестный взял на руки малышку, поправил пеленку и произнес:

– Она чем-то напоминает мне мою Мышку. Только Мышка, когда ее принесли в конвертике, не плакала, а пищала… Ладно, не прощаемся! Будем проезжать мимо, обязательно заглянем.

Карета тронулась, увозя Золушку в новый дом, а мы остались стоять, провожая ее взглядами.

– Странный ты какой-то Фей, – заметила я, уже порядком наслышанная о «подвигах» его коллег. – Знаешь, раньше мне казалось, что мы что-то делаем неправильно. Такое чувство, будто занимаемся вымогательством. Но теперь я уверена, что мы все делаем правильно. Абсолютно правильно.

– Странная ты, Мышка, – отозвался Фей, положив мне руку на плечо. – Раньше ты помогала для того, чтобы почувствовать себя сильной, а теперь ты делаешь это от чистого сердца. Хотя твое «чистое сердце» иногда приносит не полкоролевства, а целое королевство. Насчет последнего я и сам не ожидал. Удачно, так сказать, зашли.

– А правда, что фей почти не осталось? – поинтересовалась я, глядя на кончик его хвоста, который мерно подрагивал на земле.

– Правда. Чудес тоже стало меньше. Но вертел я на волшебной палочке такие чудеса! – гаденько усмехнулся крестный, а потом перевел взгляд на меня и коварно улыбнулся. – Кстати, ты мне проспорила желание. Я тебе просто напоминаю об этом. Я деликатно напомнил?

Фей наклонился ко мне и поцеловал, прижимая к себе. Я не сопротивлялась, но и особо инициативу не проявляла. Разве что просто приобняла его за талию. Он целовал долго, с наслаждением, слегка покачиваясь. Мне показалось, что он задыхается, хотя я и сама чувствовала, как мое сердце в этот момент выскакивает из груди.

– Так вот, – усмехнулся крестный, едва прикасаясь губами к моим губам. – Вернемся к моему желанию…

– Так это было не желание? – возмутилась я, сурово глядя на него.

– Нет, это было просто так. А желание я так еще и не придумал, увы… – ядовито заметил Фей, закусывая губу. – Но я обещаю подумать. Итак, что бы мне пожелать? Скучно… неинтересно… рано… рано… банально… тоже рано… О! Кажется, я придумал.

– Так, только без… глупостей! – предупредила я, глядя на крестного.

– Так нечестно. О! А кто-то обещал меня гладить целый вечер! – оживился Фей, блаженно улыбаясь. – Итак, я уже мысленно составил расписание глажки. Сначала спинку. Двадцать минут. Потом за ушками – пятнадцать минут на каждое ухо. Потом шейку – час. Да, час. А потом по второму кругу.

Вечером я сидела на кровати и усиленно гладила кота. Такое чувство, что у меня на руке уже мозоли. Краем глаза я поглядывала на часы. Так, еще минута – и переходим к ушам.

– Нет, ну хоть бы помурчал ради приличия! – возмутилась я, глядя на довольную кошачью морду. Кот открыл сапфировый глаз и томно вздохнул:

– Я не умею мурчать. Но ты продолжай, продолжай. Долог день до вечера, когда гладить нечего! Это лучший день в моей жизни. Бабушка с обсессивно-компульсивным расстройством тебе в подметки не годится. Ты меня доводишь просто до экстаза… И за ушком… Да!!! Да!!! Чуть левее… Еще на миллиметр… Моя ты Мышка! Попала! Да!

 

Глава шестнадцатая

Ненавязчивый сервис

В эту ночь я почему-то неожиданно вздрогнула и проснулась. Снилось мне, что я бежала по дороге и упала. В комнате царил полумрак. Рядом спал Фей, повернувшись ко мне лицом. Его волосы рассыпались по плечам, хвост обвился вокруг моих щиколоток, а когтистая рука покоилась на моем бедре, зацепившись пальцами за резинку штанов.

Я лежала, смотрела на него и думала. Мы уже живем вместе больше месяца, но я не знаю его имени. Я знаю только то, что он – мой крестный фей и что когда-то давно он жил у нас дома в образе кота. А еще я знаю, что я ему очень нравлюсь. И он хочет понравиться мне. Он мне… эм… тоже… нравится. Ну как нравится… Так, чуть-чуть… Немножко… Слегка… То, что Фей – еще та заноза, я не сомневаюсь. Осталось понять, в какой части моего тела.

Я полежала немного с закрытыми глазами и сама не заметила, как уснула, обняв тепленькое тело по соседству и уткнувшись в его грудь.

Утром я услышала шуршание каких-то бумажек и странный шорох. Отодрав голову от подушки, я увидела Фея, сидящего на кровати и перебирающего бумажки. Вид у него был непривычно сосредоточенный и унылый. Такое чувство, будто котейку поймали за катарсис и понесли в исцарапанных руках купаться. И вот бедный страдалец провожает тоскливым взглядом комнату, вспоминает лучшие мгновения жизни, втайне надеясь, что его не утопят за разодранное кресло и утренний подарок в тапке. Крестный грыз карандаш, сплевывая на пол щепки и не отрывая взгляда от листка.

– Доброе утро, бобер! Кроссворды разгадываешь? – поинтересовалась я, щурясь на дневной свет.

– Мяу, – задумчиво ответил Фей, усиленно издеваясь над карандашом. Судя по тому, что в руке у него был огрызок, а на одеяле валялись щепки и кусочки графита, бобер трудился с самого утра не покладая зубов. Крестный философски посмотрел куда-то вдаль и снова начал что-то усиленно строчить. Пасьянс явно не сходился.

Я подлезла поближе и увидела несколько граф, начерченных от руки.

– Дебет, кредит… Задолженность… – прочитала я, заглядывая в бумажку, и удивилась: – Ты что знаешь, что такое дебиторская и кредиторская задолженность?

– Мышка, дебилы должны нам. Кретинам должны мы, – философски заметил Фей, снова грызя карандаш. – Ладно, потом досчитаю. Итак, отгадай загадку. Зимой и летом одним цветом?

– Все породы хвойных, – вздохнула я, потягиваясь и намереваясь еще поваляться.

– Не угадала. Правильный ответ – ты и я. Так что собирайся, Мышка. Мы отправимся за покупками. Проще купить готовое, чем ждать, когда пошьют на заказ, – сообщил Фей и стряхнул щепки на пол.

Через час мы перенеслись на оживленную улицу какого-то красочного города. Вокруг было столько народу, что я поначалу растерялась. Мимо проплывали дамы в роскошных туалетах, оставляя едкие шлейфы парфюма. В толпе запахи смешивались, вызывая поразительный эффект перцового баллончика. Фей взял меня за руку, чтобы я не потерялась. По сравнению с другими одеты мы более чем скромно и очень консервативно. Мимо проплыл лебедь, увенчавший голову карлика, который шел под ручку с полной мадам, замотанной в рыбацкую сеть. У нее были огромные серьги в виде рыб и какой-то комок водорослей на голове.

– Шаланды, полные кефали… – начал Фей, созерцая это безобразие.

– И в первый раз закинул гном невод… – продолжила я, провожая взглядом колоритную пару. – Пришел невод с одною тиной. Второй раз закинул невод. Пришел невод с травою морскою. И в третий раз закинул гном невод…

– Пришел невод с большим тюленем, – вздохнул крестный, слегка сжимая мою руку. – И жили они долго и счастливо, пока не умерли в один день…

Дама внезапно обернулась, подняла густые зеленые брови и приветливо замахала какой-то девушке в платье из мешковины, окликнувшей ее и мчащейся навстречу с другой стороны улицы.

– И ее изумрудные брови колосятся под знаком луны… – закончила я, ужасаясь.

– Надо было спросить, в каком магазине она купила это чудное платье, – саркастично заметил Фей, поглаживая когтем мою ладонь. – Чтобы мы туда случайно не заглянули.

Я сглотнула, понимая, что умственно отстала от моды. Пока я рассматривала прохожих, пытаясь осознать, зачем мы здесь, Фей внезапно застыл на месте. Выяснилось, что он с явным интересом смотрит на блондинку в нежно-голубом платье с ленточками и розами. Блондинка была хороша. Золотистые локоны спадали на хрупкие оголенные плечи, припудренный носик надменно вздернут, а небесно-голубые глаза отстреливали всех особей мужского пола в радиусе десяти метров, словно из крупнокалиберного пулемета, бросая целые очереди кокетливых, томных и нежных взглядов. Мужчины спотыкались и падали штабелями, вставали, отряхивались, неловко извинялись и краснели. При виде Фея блондинка поплыла. Судя по взгляду, она уже приготовила гранатомет в надежде на прямое и точное попадание. Мое присутствие ее ничуть не смущало, а скорее раззадоривало.

– Мяу! – тихо заметил Фей, тоже не сводя с нее взгляда. – Невероятно! Какая красота! Просто волшебно…

Я почему-то вспомнила объявление в газетенке моего мира, найденной в почтовом ящике.

«Добрый доктор Айболит. Клиника для животных. Акция! Каждого второго кота кастрируем бесплатно!»

«Каждый, кто не первый, тот у нас второй…» – подумала я, глядя, как Фей созерцает это юное и очаровательное создание.

Перед глазами промелькнула старая вывеска ветлечебницы «Удав», мимо которой я постоянно ездила на работу. Какие-то добрые люди отодрали нижнюю часть буквы «в». Получилось слово «Удар», что особенно гармонировало с рекламой на дверях «Мы любим животных! Безболезненное усыпление!».

До усыпления еще далеко, а вот про другие услуги, пожалуйста, поподробней… Я не сводила глаз с Фея, который смотрел влюбленным взглядом на красавицу. Красавица явно поставила себе цель проснуться завтра утром с ним в одной постели. И, судя по его явному интересу, котэ был совсем не против такого развития событий.

Меня потянули за руку в сторону красотки. Та сразу расцвела, кокетливо склонив голову. Меня в расчет она даже не принимала.

– Мышка, тебе нравится? – спросил Фей, глядя на декольте блондинки.

– Благословляю, – гаденько усмехнулась я, чувствуя болезненный укол ревности. – Учти, свечку держать не буду. Но куда засунуть ее, я быстро найду…

По мере приближения к блондинке я упиралась все сильнее, превращаясь в лыжника или в начинающего фигуриста. Попыталась вырвать руку, но меня упорно волокли в сторону кошачьей мечты.

– Девушка, – сладко спросил крестный, оглядывая ее с ног до головы. – А где вы купили такое чудесное платье?

– Там, – кокетливо улыбнулась блондинка, стреляя глазами в сторону каких-то магазинчиков. Ее грудь ритмично вздымалась в кружевном декольте. «А платье – это только лишь предлог!» – пронеслось у меня в голове.

– Спасибо! Всего хорошего! – Фей упорно тянул меня, как баркас на буксире, в сторону указанного направления. – Пошли, Мышка! Пока я не увижу тебя в таком платье, я не успокоюсь. Считай это моим желанием.

Через две минуты мы вошли в магазин, зазвенев дверным колокольчиком. Толстый холеный продавец, который только совершил подвиг и наклонился под прилавок, треща швами нарядного камзола, вынужден был резко разогнуться.

– Что вам предложить? – учтиво спросил он, вытирая, как после многочасовой тренировки, градом катившийся пот.

– Голубое платье с розами на корсете и пышной юбкой-колокольчик, – потребовал Фей, пробегая глазами витрины.

– Эм… У нас все раскупили… Удачная модель получилась… Приходите на следующей неделе… Но мы можем вам предложить… – вздохнул продавец, оглядывая свои владения. – Мы можем вам предложить… эм…

– А если я вам предложу? – усмехнулся крестный, щелкая пальцами. На стол упал мешок с деньгами. – И через четыре часа прихожу за готовым платьем. Размеры я сейчас напишу. Мне плевать, как вы будете его шить, но будьте так любезны к моему приходу вынуть и положить.

– Когда на небе раздавали совесть, ты просто бессовестно пролез без очереди, – ехидно заметила я, почему-то чувствуя невероятное облегчение.

– Когда на небе раздавали совесть, я хмыкнул и прошел мимо очереди, даже не поинтересовавшись, кто крайний, – парировал Фей, мечтательно закатывая глаза.

Выйдя на оживленную улицу, мы увидели магазин «Все для прекрасного принца», куда тут же заглянули. На вешалке висели мундиры, камзолы, сюртуки и рубашки. Сапоги стояли, выстроившись в ряд, как солдаты на построении. На манекенах сверкали доспехи, под стеклами витрин лежали мечи, шпаги и короны. За прилавком сидела скучающая продавщица «на выданье» в достаточно фривольном платье. Судя по очень симпатичному и немного стервозному лицу, она победила в беспощадном конкурсе на вакантное место в отделе продаж товаров для «богатых холостяков» и держалась за него изо всех сил.

– Вы что-то хотели? – сладеньким голосом прощебетала продавщица, выплывая из-за прилавка и поправляя декольте в обрамлении белого кружева.

– Если надо, мы сами к вам обратимся, – ответил Фей, раздраженно отмахиваясь.

– Но, может быть, я могу вам помочь? – не унималась продавщица, наседая на нас.

– Поддержите морально, – ответила я, закатывая глаза.

– Хотите что-то купить? – не отступала красавица, преграждая нам дорогу. Капитан Очевидность посмотрел на нее влюбленным взглядом.

– Пять минут тишины. Сколько это стоит? – огрызнулась я, недружелюбно глядя на нее. Ну сколько можно задавать одни и те же вопросы? Ей же дали понять, что если надо, мы сами подойдем!

– Может, вам что-то показать? Может быть, что-то снять? – поинтересовалась непонятливая красавица, поигрывая кулоном на длинной цепочке, погружая его в декольте и снова приподнимая.

– Покажите фокус и снимите с себя одежду, – улыбнулся Фей.

До красавицы стало медленно доходить, что ее помощь пока не требуется, и она обиженно села на свой стульчик. На столе лежала книга «Как завоевать сердце прекрасного принца. Советы бывалых принцесс». Капитан Очевидность решил еще немного побыть холостяком, понимая, что принцу он в подметки не годится.

Фей затолкал меня в примерочную, вываливая мне на руки какое-то барахло. Результат был плачевным. Сапоги до колен почему-то натягивались аж до середины бедра, а то и по пояс. Крестный критически осмотрел результат, а потом снял с манекена доспехи и потребовал, чтобы я их срочно примерила. Скрипя ремнями и бряцая железом, я тяжелой походкой терминатора вывалилась из примерочной и встала возле большого зеркала.

– Ну, здравствуй, бессердечный Железный Дровосек, – саркастично заметил Фей, постучав пальцем по кирасе. – Надеюсь, что у Гудвина на складе завалялось сердце, которое способно полюбить котика.

– Не переживай, Страшила, – едко ответила я, беря первую попавшуюся шляпу с пером и надевая ее на голову Фею. – Сердце у него завалялось. Боюсь, с мозгами напряженка… Так что поторопись. У тебя есть все шансы успеть!

– Ах так? Уронили Мышку на пол… Оторвали Мышке лапу… – коварно начал Фей и взял за руку, перебирая мои пальцы.

Я усмехнулась, глядя, как он играет с моей рукой. Крестный обнял меня и прошептал:

– Все равно ее не брошу, потому что, – Фей понизил голос до интимного шепота, потершись щекой о мои волосы, – я хороший!

Продавщица неодобрительно посмотрела на нас, но расплылась в дежурной улыбке после того, как на стол упал мешочек с деньгами за подростковый костюм для чахлого принца-недокормыша.

– Слушай, а может, померяешь вон тот белый костюм? – спросила я, глядя на красивую серебристую вышивку на воротничке. – Он бы тебе подошел… Мне очень нравится. Это гораздо лучше, чем твой старый… эм… сюртук.

– Ты хочешь, чтобы я стал белым, мягким и пушистым? – спросил Фей, скептически глядя на представленную модель и подавая мне плащ.

– Нет, я хочу, чтобы ты остался черным, гаденьким и гладеньким, но в белом костюме, – усмехнулась я.

Фей закатил глаза и пошел мерить. Когда он вышел, глядя на меня тяжелым взглядом, я сначала не поняла, в чем дело. А потом увидела, что одна штанина получилась толще другой. Содержимое штанины зашевелилось, и снизу игриво показался кончик черного хвоста.

– А почему ты его в правую штанину заправил? – удивилась я.

Кончик хвоста зашевелился.

– А что? В левую? Я всегда его заправляю в правую штанину, – парировал Фей, глядя на свое отражение в зеркале. Он поднял ушки, а потом снова их опустил.

– Простите, – поинтересовалась я у продавщицы, которая отвернулась, чтобы развесить по манекенам ранее взятую нами одежду. – А есть точно такой же костюм, только не с облегающими штанами?

– Нет, это единственная модель, – не оборачиваясь, ответила она, застегивая мундир на манекене.

Фей смотрел на меня очень тяжелым взглядом, но результат мне нравился настолько, что сдаваться я не планировала.

– Н-дя… – тихо вздохнула я, глядя на кончик хвоста. – Ну, не учли твою особенность… Может, его пока в узелок завязать? А вечером мы проковыряем для него дырочку?

– Ага, бегу макраме плести, – усмехнулся Фей.

– Обмотай вокруг ноги и заправь в сапог, – предложила я вполне очевидный вариант.

Наверное, я сказала это слишком громко. Продавщица внезапно заинтересовалась нашим разговором, подошла и… выронила одежду из рук. Кончик хвоста опять пошевелился. Красавица чуть-чуть наклонила голову, глядя на крестного пристальным и немигающим взглядом.

– Вам что-то подсказать? – поинтересовался он, с усмешкой глядя на потерявшую дар речи продавщицу.

– Что вы делаете сегодня вечером? – внезапно с придыханием спросила она, не отводя взгляда от хвоста и ужасаясь своей бестактности.

– Ковыряю дырочку, – саркастично ответил Фей, бросая деньги за белый костюм на прилавок. Мы вышли из магазина, а продавщица, как рыбка в аквариуме, прильнула к стеклу с таким видом, словно не успела поймать удачу за хвост.

Крестный взял свой черный плащ и набросил на плечи. Один щелчок пальцами – и костюм лег по фигуре, давая хвосту возможность покинуть узкую штанину.

– Так, за белый костюм я отомщу. Давай, Мышка, заглянем сюда. Здесь никого нет… – предложил Фей, открывая передо мной красивую дверь соседнего магазина.

Прозвенел звоночек, и перед нами возник лысый мужчина. Растительность с головы когда-то приняла решение переехать на подбородок и, судя по всему, уже много лет не жалела о своем выборе.

– Чем могу служить? – подобострастно воскликнул продавец, преграждая нам путь. Он одернул ливрею и вытянулся по струнке.

– Верой и правдой, – вздохнул Фей, отодвигая его с дороги.

– Может, что-то подсказать? – поинтересовался он, снова становясь у нас на пути.

– А есть у вас глухонемой продавец? – с раздражением спросил крестный, закатывая глаза.

– Нет, к сожалению, нет. Но у нас есть шикарные наряды для вашей… – Продавец посмотрел на меня, доставая одной рукой накидку из белых перьев. – Эм… птички…

– Она не птичка, – заметил Фей, глядя на меня краем глаза.

Согласна. Я не птичка.

– О! Ну конечно! – Продавец полез и достал чешуйчатое платье. – Для вашей прекрасной рыбки…

– Она не рыбка, – снова заметил крестный, глядя, с каким усердием продавец перебирает содержимое вешалок.

– Змейка? – осторожно уточнил продавец, приглаживая бороду и снова тыкая в нас тем же самым чешуйчатым платьем, только на размер больше. – О! Я совсем забыл! Вчера у нас появилась отличная шубка для вашей заюшки!

Шуба напоминала содержимое расчески блондинки, скопившееся за год и смятое в руках.

– А ваша кошечка не хочет посмотреть на пелерину? Нам привезли ее час назад! – спросил продавец, пристально глядя на меня. Игра в угадайку продолжалась. Главное, что не мы ее начали.

– Она не кошечка, – вздохнул Фей, поднимая брови и глядя на какую-то черную шубу. И, судя по взгляду, узнавая своих неудачливых сородичей.

– Таких, как ты, на шубу штук десять надо, – шепотом вздохнула я, а продавец попытался затолкать меня в эту шубу, дабы я убедилась в ее «шикарности».

– Так, для вашей очаровательной супруги у нас есть отличное манто! – Продавец содрал с вешалки что-то лохматое и коричневое. – Сознайтесь, девушка, вы ведь всю жизнь о таком мечтали? Посмотрите, какое оно мягкое! Просто сказка! Вы давно замужем?

– Знаете, мы пришли сюда задавать свои вопросы, а не отвечать на ваши, – холодно ответил Фей, сжимая мою руку.

– Нет, ну сразу видно, что ваш супруг вас не ценит! – вздохнул продавец, глядя на меня с наигранным сочувствием и тут же переводя взгляд на Фея. – Вот до вас была пара. Так он ей ни в чем не отказывал! Ни в чем! Ну что ж… Сочувствую… Может, показать что-нибудь подешевле? Есть у нас парочка моделей со скидкой… Правда, на некоторых пуговиц не хватает… Их вы точно можете себе позволить…

– Единственное, чего я не могу себе позволить, так это дальше находиться в данном магазине и слушать, как мне ездит по ушам нахальный продавец, – заметил крестный, расправляя ушки. – Пойдем, Мышка. А я еще удивлялся, почему здесь никого нет?

– Я так понимаю, что вы немного стеснены в средствах, – вздохнул продавец, не желая нас просто так отпускать.

– Если я в чем-то и стеснен, то только в выражениях, чтобы в полной красочной мере охарактеризовать ваш ненавязчивый сервис и тактичность, – бросил на выходе Фей, вытаскивая меня на улицу.

– Так бы и сказали, что у вас денег нет, нищеброды! А то бегаешь тут с языком на плече… – неприятным голосом и совсем неучтиво выкрикнул продавец нам вслед, выбегая из лавки. Он добавил еще парочку обидных эпитетов, емко и субъективно охарактеризовавших нашу платежеспособность.

– Думаю, что нам нужно вернуться в рамки делового стиля. Начнем с простого. С галстука! – усмехнулся крестный и щелкнул пальцами. Язык продавца вывалился изо рта и повис розовым галстуком в районе груди.

– Еще одно такое слово – и будет бабочка… Завтра утром заклинание спадет. И впредь следи за своим языком, – с издевочкой заметил Фей, помахав на прощание рукой.

Чем дальше мы продвигались по улице, разглядывая витрины, тем наглее становились продавцы. Едва завидев, что мы открываем дверь, сразу подлетали к нам с извечными вопросами. Пришлось свернуть в какой-то переулок. Там мы набрели на приличный магазинчик. Одежда нам понравилась, но найти продавца так и не смогли. Даже заглянули под прилавок. Чувствуя себя агентами ФБР, мы построили с десяток ужасающих версий бесследного и таинственного исчезновения продавца. В итоге разложили выбранную одежду по местам и отправились дальше.

Витрина одного магазина нас приятно удивила, и мы решили зайти. Прозвенел колокольчик, мы прошли мимо красиво и аккуратно сложенных стопок с одеждой. Все было подобрано по цвету, размерам, фактуре и стилю. На вешалках царил идеальный порядок.

Пока Фей изучал содержимое вешалок, отойдя в другую часть зала, меня заинтересовала красивая белая рубашка с серебристым узором. Я взяла ее, развернула и стала рассматривать. Кружевной воротничок, кружевные манжеты, а вместо пуговок – драгоценные камни. Приглядевшись немного, я увидела, что кружево пришито неровно, явно наспех, а один рукав слегка длиннее другого. Я разочарованно положила ее сверху стопки. И тут… Я даже сначала не поняла, что происходит, но меня схватили за руку, словно я что-то украла.

– Посмотрела? – заорал какой-то огромный волосатый мужик, сжимая мое запястье. – Почему не сложила? Уголок к уголку? Тебя что? Не учили складывать? Так! Пока не сложишь ровненько, плечико к плечику, и не положишь на место, никуда не уйдешь! А то хватают грязными руками, бросают комом! Шир-мыр! Тяп-ляп! Справились! Сейчас буду показывать для умственно отсталых, таких, как ты, как правильно складывать… Ты мне сейчас всю одежду складывать будешь! Ты меня поняла?

– Ага, еще и полы за собой помою! Быстро отпустил мою руку! Ничего я складывать не собираюсь! – с усмешкой заметила я, пытаясь отыскать крестного взглядом. – И смени вывеску. Вместо «Магазин» напиши «Музей»!

– Ты что? Неграмотная? Читать не умеешь? – возмутился хозяин, тыкая пальцем в кучу табличек. – Написано: «Товар руками не трогать! Все показывает продавец!» Кто тебе разрешал трогать вещи грязными руками?

То, что неприятности будут, я поняла сразу. Фей стоял позади продавца-экскурсовода, глядя на него очень нехорошо.

– Кто тебе разрешал трогать мою Мышку грязными руками? – спросил крестный. По выражению лица я определила, что он мысленно с кровью и криками продлевает когтем чужую линию жизни.

– Пусть твоя крыса, или как там ее, научится складывать вещи! – возмутился мужик, отпуская меня. – Я, значит, целый день раскладываю, уголок к уголку, навожу порядок, а потом приходит какая-то девица и начинает копаться в вещах!

– Пойдем отсюда, Мышка, – усмехнулся Фей, выводя меня за дверь.

На двери появилась большая надпись «Закрыто!». Хозяин выбежал за нами, увидел надпись, попытался ее стереть, но она не стиралась. Он послюнявил палец и попытался оттереть хотя бы одну букву, но куда там! Через минуту он появился с тряпкой и стал усиленно елозить ею по дереву. Надпись вроде как бы вытиралась, но через секунду появлялась снова.

Налюбовавшись на это зрелище, мы двинулись дальше, заглядывая в другие магазины с куда более приветливыми и адекватными продавцами. И тут мне в глаза бросилась вывеска: «Мы знаем, чего хочет ваша киска!» Перечень услуг для хвостатых привел нас в восторг. План созрел мгновенно.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я, втаскивая на руках Фея в его кошачьем образе и сажая мое пятикилограммовое чудо на прилавок.

– О! – всплеснула руками холеная мадам. – Какая у вас симпатичная киска! Сейчас-сейчас! У нас есть новая коллекция! Ваша киска будет в восторге! Вы знаете, у меня самой двадцать кошечек, поэтому я их понимаю с полувзгляда! Вы только посмотрите, как ваша киска радуется, что хозяйка решила купить ей новую одежду! Да? Мусипусечка?

Через минуту я тихо кусала губы, чтобы не рассмеяться, глядя на то, каким взглядом Фей смотрит на «кошатницу», натянувшую на него розовую юбочку и надевшую на спину розовые крылышки. Но предварительная договоренность требовала, чтобы каждый играл свою роль. Мне выпала роль тупой хозяйки.

– Посмотрите! – умилилась мадам, хлопая в ладоши от восторга. – Ваша кошечка просто без ума от такой красивой юбочки! Видите, как она смотрит на себя в зеркало? Я могу еще сверху шерстку блестками присыпать! У нее потом язычок блестит, когда она их слизывает. Вы знаете, я очень хорошо разбираюсь в кошках, поэтому авторитетно вам говорю, что кисе это очень нравится! Они всегда так радуются. Кстати, сейчас мода на кошечек без когтей.

– Да вы что? – натурально удивилась я, кося под дурочку.

– Кошечкам очень нравится, когда противные когти не мешают им любить хозяев. А еще мы бреем кошечек! Если хотите, то можем подстричь усы и художественно обрезать ушки! – ворковала хозяйка, расправляя крылышки на спине котишки. – Они после этого такие милашки! Прямо мимимишечки!

– А кошечки как на это реагируют? – наивно поинтересовалась я, стараясь собрать губы в трубочку перед последним актом нашей комедии.

– О! Им это безумно нравится! Знаете, если бы кошечки умели говорить, знаете, что бы они сказали? – болтала хозяйка любовно повязывая на шею коту розовый бантик и расправляя его.

– Снимите с меня это убожество! Вот что сказали бы бедные кошечки, – раздался голос кота. Он повернулся в сторону хозяйки магазина и посмотрел на нее так, словно уже придумал эпитафию, выбрал подходящее надгробие, а теперь дело оставалось за малым – нарисовать труп.

– Ой! – Хозяйка круглыми глазами посмотрела на кота и села на стульчик, не веря своим ушам.

Дальше пересказывать я не стану, ибо котишка разошелся не на шутку, объясняя существенные отличия между котом и кошкой в особо доходчивых выражениях. Разгуливая по витрине, он плавно перешел к вырыванию когтей, обрезанию ушей и варианту «побрить наголо». В выражениях котик не стеснялся, стараясь максимально емко охарактеризовать того, кто до этого додумался. В конце он предложил хозяйке самой пройти эти увлекательные и «абсолютно безболезненные» процедуры.

– Я вижу, что вы в восторге! Я очень хорошо разбираюсь в людях, поэтому вижу, что вам очень нравится мое предложение! – ехидно заметил котишка, сурово глядя на мадам. – Так что закругляйся со своим живодерством, кошатница, и учи матчасть.

Кот грациозно спрыгнул с прилавка и снял с себя юбочку и крылышки.

– Мяу! – с ехидной улыбочкой произнес он на прощание.

Мы немного побродили по магазинам, потратив, как мне показалось, целое состояние. Коробки с покупками Фей сразу же отправлял домой, чтобы не таскать их за собой. А потом мы вернулись за моим платьем. Оно было готово и ждало нас на витрине. Через пять минут я вышла из примерочной. Из зеркала на меня смотрела шестнадцатилетняя девочка-припевочка. Несмотря на указанные размеры, платье было немного великовато, но Фей быстро подогнал его по фигуре. К платью в комплекте шли туфельки и чулки.

Пока я недоверчиво рассматривала себя, вспоминая суровую фотографию в паспорте и графу «дата рождения», Фей молча сидел в кресле и слегка постанывал, любуясь моей обновкой. Только он собирался что-то сказать, как в магазин забежал молодой посыльный. Откашливаясь, он развернул какую-то бумагу и срывающимся голосом зачитал ее.

– Приказом короля Луи Орландо Десятого, всем портным явиться во дворец сегодня в шесть часов! Его величество предлагает немыслимую награду для того портного, который пошьет самый лучший костюм! Он предлагает в качестве награды половину королевства и титул официального наследника! – закончил посыльный, свернул пергамент и хлопнул дверью.

– Нет! – заплакал бедный хозяин, хватаясь за голову. – Нет! За что?..

 

Глава семнадцатая

Фэшн из май профэшн,

или Гуляем на полную катушку!

– Так, кукла нежная Суок, подойди сюда, – как-то подозрительно ласково и даже, не побоюсь этого слова, нежно произнес Фей, с явным удовольствием расправляя ленточку на поясе. – Мне – красиво. А тебе нравится?

– Эм… Ну да, ничего так… Я похожа на принцессу из сказки, – осторожно ответила я, понимая, что это явно не мой стиль. – Вообще-то я редко ношу юбки и платья…

– Мышка, – сладко произнес крестный, привлекая меня к себе. – Когда я видел тебя на улице, я мысленно раздевал тебя взглядом, мысленно сваливал твое барахло в кучу и мысленно подносил зажигалку. Или ты рассчитывала на то, что твой принц, которого ты так ждала, тебя узнает по самым драным джинсам на остановке или по самым ярким кедам в автобусе?

– Ой, кто бы говорил. Сам как будто в бутиках одевался! – ехидно ответила я, присаживаясь на ручку кресла рядом с ним. – Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант… Бе!

Толстый хозяин тем временем нервно ходил по магазину, поглядывая на часы. Он неустанно теребил в руках верхнюю пуговицу, а потом оторвал ее.

– Вам что-то еще надо? – спросил он срывающимся от волнения голосом. – Простите, но лавка закрывается! Мне через час нужно идти!

– Во дворец? – поинтересовался Фей. – Так мы вам на хвост упадем. Мы тоже очень хотим поучаствовать в конкурсе, так что будьте так любезны взять нас с собой. Нам как раз для полного счастья не хватало полкоролевства. Да, Мышка?

– Я вас умоляю! – скривился портной, бросая оторванную пуговицу на пол. – Какие полкоролевства? О чем вы? Развод для приезжих! Местные прекрасно знают, что никаких «полкоролевства» не будет! Раньше денежную награду объявляли, а теперь казна пустая, поэтому решили сделать вид, что «полкоролевстом» расплатятся! Так что забудьте о награде и езжайте домой.

– А вот теперь мне совсем интересно, что же здесь происходит? – спросила я, сидя на ручке кресла и опираясь локтем на плечо крестного.

– Сразу видно, что вы не местные. Наш король, – толстяк понизил голос до шепота, опасливо глядя в окно, – не в себе. Все началось с его увлечения одеждой. У него были костюмы на все случаи жизни. Народ быстро смекнул, что на этом можно неплохо подзаработать, поэтому тут же стал учиться шить, открыл лавки и мастерские. Дело прибыльное. Король щедро платил портным, все были счастливы. И тут с ним стало твориться что-то неладное. Вышли мы, значит, на праздничное шествие, чтобы поприветствовать короля, а он идет… совершенно голый, в сопровождении новых министров. За ним идут придворные и делают вид, что несут шлейф. Какой-то мальчишка возьми и крикни, что, мол, король – голый! Через минуту ребенка и его семью схватили. Повесили всех по подозрению в государственной измене. И после этого случая никто не осмелился заявить, что с королем не все в порядке, хотя это очевидно.

Я представила голого короля, гордо вышагивающего по улице. Старинные часы показывали полшестого. Король-нудист – это что-то новенькое. Зато сразу видно все королевское достоинство!

– Теперь я понимаю, что означает «прозрачность власти»! – усмехнулся Фей, проводя рукой по моей спине. – Раньше я думал, что «прозрачность» – это когда воруешь, а никто не видит… Вот как все просто, оказывается!

Владелец лавки полез в подсобку и достал оттуда пыльную коробку. Стоило ему открыть крышку, как изнутри вылетела жирная моль. Пухлыми дрожащими руками хозяин вынул старую линялую куртку, отряхнул от моли, сдохшей от переедания, и надел это позорище на себя, бросая свою нарядную одежду куда-то под прилавок. Куртка не сходилась, и бедняга завыл от отчаяния, пытаясь стянуть ее на груди. Фей щелкнул пальцами, и пуговицы тут же застегнулись.

Толстяк посмотрел на нас пристально.

– Вижу, что вы не простые ребята. Рассказывал мне один приезжий про девушку с котом, который умеет принимать человеческий облик. Парнишка вот с таким длинным носом. Я сразу подумал, что врет! Говорил, что он, дескать, принц и все такое, что девушка и кот – аферисты, которые отобрали у его родителей целое королевство, вышвырнули его – единственного наследника – на улицу, пригрозили убить… Он был здесь рано утром, по всем лавкам ходил, сказки плел. Я после его ухода недосчитался золотой брошки, а мой сосед – дорогих перчаток.

– Антино? – поинтересовалась я, рефлекторно поджимая пальцы ног.

– Да, еще та скотина, – вздохнул портной, надрывая правый рукав своей и без того нищенской одежды.

Следом за старой курткой хозяин натянул мешковатые, протертые штаны с пузырящимися коленями и нацепил на ноги рваные ботинки с пряжкой. Из дырок выглядывали пальцы. Хозяин лавки взъерошил себе волосы, размазал по лицу грязь и накинул на шею старый фартук, из кармана которого торчали ржавые ножницы. Для солидности он приколол иголку с длинной белой ниткой к лямке фартука.

Дверь лавки открылась, и на пороге появился какой-то бомж в фартуке. Переминаясь с ноги на ногу в стоптанных туфлях и поглаживая окладистую бороду, бомж спросил:

– Ты идешь, Просперо?

– Да-да, Гаспар, уже иду! Сейчас, лавку закрою! Так, деньги взял? Взял. Думаешь, Гаспар, пятидесяти золотых хватит? Ладно, скажу, что это все, что есть! – вздохнул хозяин, пересчитывая наличность. – Надо бы еще родственников приодеть… Они тоже хотят попасть во дворец. Так, девушка, снимайте свое нарядное платье! Я сейчас поищу для вас подходящее тряпье. И вы, молодой человек, тоже в таком виде не вздумайте появляться при дворе. Где-то у меня был старый сюртук… Сейчас посмотрю…

– Мы, пожалуй, останемся в своей одежде. Мы же не в налоговую идем, Мышка, декларацию сдавать о доходах? – Фей пощекотал мою ногу хвостом, коварно усмехаясь. – И не за пособием для малоимущих?

– Ваше дело, но только стойте от меня подальше! Я не хочу из-за вас лишиться головы и всего имущества! – прошептал толстяк.

Мы шли во дворец пешком. На моих плечах лежал кот, изображая меховой воротник.

– Вон, полюбуйтесь, – махнул рукой Просперо в сторону пустыря, переводя дух. – Наша новая ратуша. Как вам? Красивая, не так ли?

Пустырь как пустырь. Мусор, трава, чахлые кустики и какое-то корявое дерево. Никакой ратуши я не увидела.

– Красивая, с часами, – усмехнулся Просперо, утирая грязным платком пот со лба. – Если не видите, значит, вы – предатели и заговорщики. Сам король недавно ленточку перерезал на торжественном открытии!

– Мне кажется или третье окно на втором этаже слегка отличается от других? По-моему, оно немного уже остальных! Вы так не считаете? – поинтересовался кот.

Я повернулась к нему и шепотом поинтересовалась его психическим здоровьем. Котишка гаденько усмехнулся.

– А как вам наша новая брусчатка? Красивая, прямо одна к одной! Король лично контролировал процесс строительства! Королевству нужны дороги! Если не видите, значит, вы – предатели и заговорщики, – усмехнулся Гаспар, шагавший рядом по укатанной колее.

– Отличная. Сразу видно, что сделано на совесть! – язвительно заметил кот. – О! Одна вылетела! Главное, колесом не попасть. Дорожка из желтого кирпича, ведущая в Изумрудный город, просто меркнет по сравнению с этим шестиполосным автобаном!

– А вот, – голосом уставшего экскурсовода заметил Просперо, – мост через реку. Пять лет назад его тоже торжественно открыли.

Я посмотрела вниз с обрыва и увидела, как темная вода внизу с характерным журчанием огибает огромные камни. Никакого моста, разумеется, не было.

– Именно по этому мосту должен пройти наследник, если таковой вдруг сыщется, – усмехнулся Просперо. – Это новое правило. Были три месяца назад тут заезжие. Королю понравились их костюмы, но, увы, мост оказался не рассчитан на такой вес и оборвался. Такая трагедия! Но его снова починили…

– Отличный мост. Сразу видно, что делали на века! Перил не хватает, а так все замечательно! – усмехнулся котишка, потершись мордой о мою щеку.

Возле дворца собралась целая толпа бомжей, которые шарахались от меня, как от прокаженной. Обычно все бывает как раз наоборот, поэтому пришлось отойти подальше и подождать в сторонке. Через четверть часа нас запустили в тронный зал.

На троне сидел король средних лет, действительно голый, а на груди у него висела массивная пластина с надписью «ЛОХ». Голый мужик. Онлайн. Без регистрации и СМС. Котишка заметно оживился.

– Отличный костюм Адама, – выдал он мне на ухо. – Надо будет себе такую пижамку заказать. И тебе такую же ночную рубашку. Как представлю тебя в такой рубашечке, так сразу хочется прижать тебя к себе покрепче… Я денег не пожалею, чтоб увидеть тебя в этой скромной обновке!

– Вообще-то принц – я. И деньги мои, так что ты губу не раскатывай, – ехидно заметила я.

– Мышка, не забывай, мы с тобой – закрытое общество с ограниченной ответственностью. Я – такой же соучредитель, как и ты. Так что пятьдесят процентов мои, – едко ответил кот, стукнув меня хвостом по спине.

Пока мы препирались, король перекинул ногу на ногу, как Шэрон Стоун в «Основном инстинкте», вгоняя меня в ступор и краску.

– Кстати, у меня больше… – сладенько зевнул кот и тут же гаденько продолжил: – Так что не осталось сомнений относительно положения дел в королевстве. Не смотри туда, Мышка. Ты что? Голого мужика не видела? Если нет, то могу лично удовлетворить твое женское любопытство… Я как раз думаю, подойдет ли мне новая пижама или нет?

– Луи Орландо Десятый приветствует вас, портные! – торжественно произнес какой-то толстяк, стоящий у трона. Рядом с ним стояло еще два таких же колобка, одетых очень дорого и изысканно. Бархатные камзолы, золотые пуговицы, тонкое кружево ручной работы и вышивка, блестящая драгоценными камнями, – все это выглядело очень солидно и всячески подчеркивало высокий статус владельцев. Отличались их костюмы только по цвету. У одного костюм был желтый, у другого – зеленый, у третьего – красный. На шее у каждого толстяка висела массивная золотая цепь, а все пальцы были унизаны перстнями.

– А Тинки-Винки сожрали, надо полагать? – заметил кот, давясь от смеха. – Бедняга, я ему всегда сочувствовал.

Толпа зашепталась и раболепно поклонилась. Мне тоже пришлось поклониться.

– На шею не дави, – шепнула я коту, пытаясь распрямиться под тяжестью кота.

– С меня банка варенья, дорогой друг Карлсон, – усмехнулся кот, делая хвостом пропеллер.

Тем временем портные тоскливо посмотрели на толстяков, которые тихо переговаривались, поглядывая в нашу сторону. Король с явным интересом рассматривал толпу и почесывался. Да именно там, где вы подумали.

– Приветствуем вас, ваше величество, – хором произнесли портные. – Вы сегодня выглядите просто великолепно!

– Да, – со вздохом согласился король, поправляя корону и почесывая бедро. – У меня новый костюм!

– Просто чудесный! Замечательный! Сидит как влитой! Какая ткань, какая фактура! – наперебой стала восхищаться толпа. – Великолепный! Ткань просто невероятная!

– Итак, господа портные! Король хочет обновить гардероб! Беретесь за работу? – произнес один из толстяков, делая знак слугам, которые натужно тащили… пустоту. – Вот ткань, которую выбрал король для своего нового платья! Превосходная, не так ли?

– О, да! – произнесли хором портные. – Просто чудесная! Какой узор! Мы никогда такой не видели! Невероятно! А какой цвет!

– Да, хороший вопрос, – заметил кот, теребя лапкой розу на моей груди, – я вообще-то кот-дальтоник. Но даже с моим «дальтонизмом» мне прекрасно видно, что у наших телепузиков губа не дура…

Тем временем толстяки развернули невидимый рулон, взяли обычные ножницы. Портные выстроились в очередь и стали подходить к толстякам, протягивая деньги.

– Как вы заметили, ткань очень дорогая. Вам придется купить ее. Но не волнуйтесь, как только костюм будет готов, его величество обязательно компенсирует ее стоимость, когда будет расплачиваться за готовое изделие! А тот, кому удастся пошить самый лучший костюм, станет его наследником! – заметил один толстяк, собирая деньги портных в мешок, пока второй толстяк клацал ножницами в воздухе, а третий «держал» рулон.

Портные платили, делали вид, что сворачивают ткань, кланялись и благодарили. Слуга выдавал каждому катушку ниток.

– Гуляем на всю катушку! Если что останется – вернем! – усмехнулся кот, глядя на всю это процедуру. На секунду в толпе он превратился в Фея, сунул мне деньги, а потом снова стал котом и залег на моих плечах. Никто ничего не заметил.

– Просто, когда я – кот, я не могу колдовать, – заметил Фей, зевая. – Давай, занимай очередь за дотациями, выданными в рамках государственной программы поддержки малого и среднего бизнеса.

Я стояла в очереди за воздухом, разглядывая нищенское убранство тронного зала. Очередь двигалась очень медленно. Что-то мне уже порядком надоели отнюдь не сказочные очереди в сказочном мире.

– Опять на светофоре пробка, – прошептал кот, снова трогая лапкой розу на моей груди. – Ну что ж, пропустим. Нам некуда спешить. Смотри-ка, как быстро другие заглохли. Мне кажется, что они уже не заведутся.

– Может, ты пешком постоишь? – шепотом заметила я, поворачиваясь к коту. – И вообще, предъяви права на управление человеком! И документы, удостоверяющие личность!

– Усы, лапы и хвост – вот мои документы, – сладко зевнул кот, ерзая у меня на шее. – А права мне не нужны, потому что у меня есть личный водитель. Кстати, у тебя отличные габариты. Особенно задние. Но передние тоже ничего. Особенно меня радуют подушки безопасности.

– Слушай, когда у тебя аккумулятор сядет? – прошептала я, дергая плечом.

– Хм… Заводишься ты с пол-оборота. Интересно, а что будет, если вставить ключ зажигания? – гаденько заметил котофей, снова играя с розой на моем корсете. Я уже готова была оторвать ее и дать ему, но тут мое внимание привлек король.

Он дернул толстяка с ножницами за рукав. Толстяк посмотрел на него, а потом с явной неохотой слегка наклонился.

– Думаете, на всех хватит? – поинтересовался монарх-нудист, почесывая волосатую ногу с характерным звуком «швырк-швырк».

– Хватит, ваше величество! Мы все рассчитали! Ни сантиметра лишнего не останется! – авторитетно ответил толстяк, снова клацая ножницами в воздухе. – У нас все по-честному. Три метра на одного портного! Ни сантиметром больше!

– А пакетик для воздуха дают? – тихо съехидничал кот, поглаживая мое декольте хвостом. – Тут главное – не надорваться. Если будет тяжело, я понесу, ты не переживай…

Король снял, а потом снова надел на голову корону, расправив взъерошенные волосы. Он грустно смотрел на очередь. Толстяки улыбались каждому, принимая деньги.

– А может, дать им ткань бесплатно? – спросил король, поигрывая медалькой с надписью «ЛОХ».

– Ваше величество! Вы знаете, сколько она стоила? Мы и так им отдаем дешевле, чем купили! – возмутился толстяк с мешком, позвякивая монетами.

– Мне кажется, что не у всех есть деньги, чтобы купить ткань. Они так бедно одеты… – философски заметил король, снова перекладывая ноги.

– Кто бы говорил, – тихо заметил кот. – Я вас умоляю. Хоть бы стрингами обзавелся! Король банановой республики, а точнее, вождь какого-нибудь экзотического племени, и то прячет свой скипетр под набедренную повязку!

– Ваше величество, – учтиво заметил толстяк с мешком, – как говорят? Сапожник без сапог!

Передо мной стояли Просперо и Гаспар. Когда очередь дошла до хозяина лавки, в которой мы купили платье, король поинтересовался, почему он так плохо одет.

– Ой! – учтиво и смиренно ответил Просперо, косясь на толстяков, которые заметно напряглись. – Все никак руки не доходят пошить себе приличный костюм! А когда руки доходят, то ткани нет!

– Ну так отрежь себе побольше! Жалую тебе ткань с королевского плеча! Будешь одет как король! – усмехнулся монарх. – Как тебя зовут?

– Просперо, – вздохнул бедолага, глядя на толстяков, которые смерили его очень нехорошими взглядами.

– Пусть Просперо в следующий раз придет в костюме из моей ткани! – милостиво сказал король. – Запишите! Портному Просперо жалую ткань с моего костюма! Пять метров! Пусть пошьет себе приличную одежду!

– Толстяк попал, – усмехнулся кот. – Вся надежда на стринги и фартук!

Тем временем красный как помидор Просперо сделал вид, что сворачивает покупку и засовывает ее себе под мышку. Гаспар молча смотрел, как ножницы кроят невидимую ткань, а толстяк пересчитывает содержимое его кошелька.

– А что так мало? Знаешь, какая это дорогая ткань? – возмутился «счетовод», ссыпая деньги в мешок. – Где остальное?

– Пропил, – вздохнул Гаспар, заметно нервничая. – Хоть и портной, но пью, как сапожник.

Король сочувственно посмотрел на него и с тяжелым вздохом изрек:

– А ты не пей. Знаешь, выпивка до добра не доводит! Ладно, отрежьте ему как положено! Только смотри, не пропей!

Гаспар поклонился и подошел к Просперо, делая вид, что рассматривает ткань. Настала моя очередь. Король внимательно посмотрел на меня. Толстяки тоже. Взгляд у толстяков был нехороший, а я решила прикинуться девочкой-припевочкой. Легко прикидываться ангелом, когда на плечах лежит демон.

– Красивая девочка. И одета красиво. Прямо как куколка! – восхитился король, пока я мысленно старалась абстрагироваться. – А ты, девочка, тоже портниха?

– Эм… Да, – ответила я, протягивая деньги и терпеливо ожидая, когда балаган с виртуальной тканью закончится.

– Скажи, что ты не местная и недавно купила лавку в городе, – прошептал мне на ухо кот.

– Я из другого королевства. Недавно купила лавку в этом городе! Дела идут просто отлично, – улыбнулась я, следя за ножницами. – У меня столько покупателей, что не успеваю обслуживать. И это платье я, между прочим, шила сама!

– А как тебя зовут, куколка? – поинтересовался толстяк, глядя на мое роскошное платье.

А как меня зовут? Хороший вопрос! Сказать правду? Но говорить настоящее имя мне как-то совсем не хотелось…

– Суок, – по-суфлерски прошептал кот, усмехаясь.

– Суок! – выдала я, стараясь не смотреть на голого короля, который тут же захотел узнать обо мне побольше, несмотря на требования толстяков «не задерживать очередь».

– О! Я умею шить все. Но когда мне нужно что-то раскроить, то мне помогает мой котик, – кукольным голосом ответила я, глядя с отвращением на волосатые руки и грудь короля. – Мы шьем не только платья, но и шубы… из меха заказчика… А самой удачной моделью являются трусы и шарфы из… эм… стекловаты. Все просто пищат от восторга!

Кот на плече подавился.

– Мышка, – заметил он, – если ты вдруг захочешь сделать мне подарок своими руками, маленькая просьба: согласовывать материалы заранее.

Пробка на «светофоре» рассосалась приблизительно через четверть часа. Толстяки заглянули в мешочек и обменялись довольными взглядами.

– Вот видите, ваше величество, – заметил толстяк в красном, глядя на мешок с золотом. – Хватило как раз! Тютелька в тютельку! Ни сантиметра лишнего!

Толпа стояла с угрюмыми лицами, все делали вид, что держат ткань в руках. Мне тоже пришлось упереть одну руку в пояс, словно я понесла ковер «на выхлоп».

– Итак, срок вам до завтра! Завтра все явятся сюда и покажут костюмы, которые успели пошить за ночь! – торжественно объявил толстяк. – Помните, что король очень привередлив. Кривой шов, неправильно пришитая пуговица, торчащие нитки – это признак непрофессионализма. А за такое его величество платить не будет! Все! Все свободны!

– Скажи, что у короля дырка… – прошептал кот, щекоча меня усищами. – Не бойся, Мышка! Если что, я тут всех на ленточки порежу. Мне просто интересно, что будет.

– Простите, ваше величество! – громко пискнула я. Все посмотрели на меня. Портные смотрели, как на камикадзе, толстяки с явным напряжением. – У вас дырочка!

– Где? – возмутился король, разглядывая себя со всех сторон, а потом глядя на меня. – Ничего не вижу!

– Где-где, на рукаве! – прошептал кот, внимательно следя за королем. Я тут же озвучила. Король заметно занервничал. Толпа выжидательно молчала.

– Да нет там никакой дырки! – произнес толстяк в зеленом, глядя на меня очень нехорошим и многообещающим взглядом.

– Вообще-то дырка на правом рукаве, – заметила я, чувствуя, как кот погладил меня хвостом.

Народ молчал. Толстяки переглянулись. Один из них что-то шепнул другому, но тот покачал отрицательно головой, кивая в сторону короля, который заинтересованно смотрел на меня.

– Девочке показалось! У вас все в порядке, ваше величество! – громко сказал толстяк в желтом. Остальные толстяки подобострастно поддакнули.

– Да нет же! Я отчетливо вижу дырку! – продолжала я, глядя на реакцию зала. – Небольшую, примерно с ноготь величиной!

– Не обращайте внимания, – вздохнул толстяк в красном, глядя на меня многообещающим взглядом. – Девочке просто показалось. Мне отсюда виднее! Все! Расходимся и беремся за работу!

– Как все запущено, – вздохнул кот, когда нас всех выпустили из замка.

– И что теперь делать? – спросила я Просперо.

Портной заявил, что зря мы затеяли очень опасную игру. И тут же добавил, что помощи от народа ждать бессмысленно. Никто не хочет рисковать жизнью ради правды.

– Опасность – мое второе имя, – усмехнулся кот, засунув хвост «погреться» в мое декольте. Мерзнет он у него часто. Надо будет чехольчик пошить…

– А первое какое? – поинтересовалась я, глядя, с какими лицами выходят портные из замка. Да, вид у людей был явно удрученный. Все действительно очень запущено. Но, судя по потухшим взглядам, народ смирился и роптать не думает.

– Мое имя слишком известно, чтобы его произносить вслух, – усмехнулся кот, снова превращаясь в человека, а потом зловещим шепотом добавил: – На ночь глядя.

Просперо посмотрел на меня с грустью, прикидывая, во сколько ему обошелся «лохотрон» всегосударственного масштаба.

– Завтра в девять часов приходишь, делаешь пальцы вот так, – произнес портной, делая вид, что держит невидимую простыню, – выслушиваешь, что шов кривой, пуговицы неправильно пришиты, нитки торчат, один рукав короче другого и так далее. Молча киваешь, кланяешься и уходишь. Даже не думай возражать! Просто покорно опусти голову и кайся. Можно оправдываться, мол, торопилась, спешила и не заметила… Но не вздумай пререкаться…

– Мышке завтра нужен красивый мужской костюм! Есть такой в наличии? – поинтересовался Фей. – Я покупаю его.

Просперо обернулся по сторонам, а потом возмущенно зашипел:

– Ты что? Девочку подставить хочешь? Знаешь, что бывает с теми, кто приносит настоящие костюмы? Так, все, завтра забираете костюм, и больше мы с вами не знакомы. Можете даже не подходить ко мне. У меня большая семья, поэтому я не хочу рисковать. Мой вам совет – не лезьте не в свое дело.

– Не лечи меня советами. Я и сам отличный доктор, – усмехнулся крестный. – А у каждого доктора есть свое маленькое кладбище. Так вот, на моем немаленьком кладбище есть целая аллея под названием «Они подняли руку на Мышку». Так что не спорь. Завтра я забираю лучший мужской костюм. В отношения с судьбой я обычно не встреваю, но полкоролевства на дороге не валяется.

 

Глава восемнадцатая

Кототерапия

Дома возле зеркала я долго и критично рассматривала свое отражение. Нет, платье действительно симпатичное. Да что там симпатичное! Красивое. Я в нем очень похожа на дорогую куклу или настоящую сказочную принцессу. Осталось сделать губки бантиком, бровки домиком и захлопать ресницами. Фей сидел на кровати, обложившись листочками, лениво листая огромную книгу и украдкой бросая на меня взгляды.

– Я тут законотворчеством занимаюсь. Не хочешь присоединиться? Я как раз откопал старый свод законов для единых земель, откуда черпаю вдохновение, – усмехнулся Фей, проведя пером по своим губам и закусывая его кончик. – Я уже думал заняться законотворчеством, напившись – по примеру многих политиков, но потом решил поберечь здоровье и просто сплагиатить. Как тебе такой закон? Я хочу добавить его к существующим. «Все люди без исключения должны любить котиков и гладить их минимум три раза в день!» Я просто решил законодательно тебя обязать любить и гладить меня. Ты, как правитель, просто обязана подавать пример своим подданным!

– Размечтался. Я такое не подпишу! – усмехнулась я, понимая, что он шутит.

– Куда ты денешься, когда разденешься, – гаденько заметил крестный, что-то рисуя на бумажке. – Когда разденешься, ляжешь спать и высунешь руку из-под одеяла.

Он показал готовый закон и «мою» свежую подпись под ним.

– Поскольку возражений нет, закон принят в первом чтении, – коварно заметил Фей, любовно созерцая собственные каракули.

– Ладно, так и быть… Придется гладить… – гаденько заметила я. – Неси утюг.

– Я так и знал! Закон еще не принят, а ты уже нашла, как его обойти! – Крестный скомкал бумажку и бросил на пол. – Кстати, все хотел тебя спросить, с каких пор ты перестала покупать себе красивую одежду? Или ждешь, что к тебе, как к бедной Золушке, явится крестная фея и обновит твой гардероб?

– Я так понимаю, с другими феями ты не очень дружишь? – Я посмотрела на него, зацепив вопросом интересующую меня тему.

– Да. У нас с крестными феями получился небольшой «междусобойчик», плавно перешедший в «междоусобчик». Феи решили, что без меня мир станет лучше, я же твердо был уверен в том, что я – единственное украшение этого тоскливого и безрадостного мира. Я громко ушел в оппозицию, пожелав им крепкого здоровья и хлопнув напоследок… пару штук, – зевнул крестный, а потом встрепенулся: – Так! Я чувствую, что уже отвечаю на твой вопрос, хотя ты не ответила на мой!

– А ты, я так понимаю, хочешь и рыбку съесть, и в душу влезть? – парировала я, собирая волосы в прическу. – Я перестала покупать красивую одежду в тот момент, когда Настя стала приезжать ко мне раз в месяц и выгребать половину моего шкафа. А за такое платье, как это, она бы меня задушила. А потом мама мне наяривала бы: «Юлечка, ну отдай ей платье! Я тебе потом денежку за него верну!» А потом такая: «На тебе, Юльчик, две тысячи!» И никого не волнует, что платье обошлось мне в пять и я о таком платье два месяца мечтала, потихоньку откладывая деньги на его покупку. «Специально для тебя, Юлечка, денежку отложила, недоедала, недопивала. Бери! Чего ты? На! Не обижай маму!»

– У меня бы «мамин котенок» сразу бы облез и неровно оброс! – гаденько усмехнулся Фей, поведя ушами.

– Слушай, а если завтра мне жалуют пять метров супердорогой невидимой ткани и потребуют пошить новое платье, в котором мне придется предстать перед королем, что будем делать? – Я бросила взгляд на крестного, который тут же грациозно обернулся котом, спрыгнул с кровати, подошел ко мне и снова принял человеческий облик.

– Есть простое правило. Для того чтобы раздеть женщину, нужно сначала ее одеть. Кто женщину одевает, тот ее и раздевает. Жаль, что многие мужчины об этом забывают. И женщины, кстати, тоже, – ответил Фей, расшнуровывая корсет и проводя рукой по моей спине.

– О да, почеши там… Там весь день что-то чесалось, – попросила я, вспоминая некоторый дискомфорт в области спины. Такое бывает, когда лейба на футболке постоянно трет спину, а потом ты с остервенением вырываешь ее, оставляя две дырки…

– Ха, мы ценник забыли снять, – рассмеялся Фей, отрывая его и выбрасывая. – Ценник нам не нужен, а то подумают, что ты продаешься, и сразу выстроится очередь желающих тебя купить. А я уже назначил за тебя цену. Скидок не будет.

– Ты сутенером никогда не работал? – язвительно заметила я, придерживая платье на груди, пока когтистая рука чесала мне под лопаткой.

– Я был бы плохим сутенером. У меня одна цена – жизнь. Стопроцентным авансовым платежом. Хочешь, массажик сделаю? – коварно спросил Фей, снова проводя рукой по моей спине.

Я не ослышалась? Мне массаж предлагают? Эм… Соблазн велик… Хм… И вот как тут можно отказаться? Покажите мне пальцем человека, который откажется от массажа после трудного дня? Я быстро помылась, натянула белье и футболку, а потом с разбегу улеглась на кровать.

– Футболочку придется снять, – скромно вздохнул Фей, пристраиваясь рядом.

– Ладно! Только я потом ее все равно надену! – предупредила я, слегка приподнимая голову и стягивая с себя футболку.

– Итак, хвостиком или руками? – спросил Фей, подавляя смешок. – Когти убирать? Могу организовать кототерапию и пройтись по твоей спине. Ты какой массаж предпочитаешь?

– Эм… – озадачилась я, обнимая подушку. – Спины. Без травматизма, эротизма и фанатизма. Информации достаточно? Все учла?

Футболку я подтянула поближе к себе, на случай, если она «внезапно» пропадет. Для верности я даже сжала ее в кулаке и засунула под подушку. За окном было уже темно, в комнате тоже темнело. Камин догорал последними всполохами. Я чувствовала, как по моей спине скользит теплая рука, потом ощутила, как по ней ходит упитанный котишка, осторожно впиваясь коготками в мою кожу. Потом снова рука, но уже с когтями… Черт, аж до мурашек… И тут меня дернули за кружевные шорты.

– Эй! – возмутилась я, приподнимаясь на локте и прикрывая рукой грудь. – Ты что творишь?

– Мышка, – тихо сказал Фей, снова дергая мои трусы. – Я когтем зацепился за кружево… Погоди, сейчас вытащу коготь… Не дергайся. Есть! Чуть без когтя не остался… Когда-нибудь я их за это растерзаю! Я – очень злопамятный котик!

Я расслабилась, улеглась снова, сжимая в руках футболку. Так, главное, не уснуть! Главное – не уснуть! Главное… Нет, я не усну! Еще чего! Сейчас массаж закончится, я тут же надену футболку… Нет, я не…

* * *

Утром я проснулась первая. И сразу выяснила, что рядом лежит Фей, верхней одежды на нем нет, зато есть моя рука, по привычке его обнимающая. Я так и проспала всю ночь, уткнувшись носом в его грудь и прижавшись к нему всем телом.

Но худшим из утренних открытий было то, что в моей левой руке, которую я держала под подушкой, намертво сжата мятая футболка. Подняв глаза, я поняла, что этот хвостатый драгдилер предлагает мне свежую дозу моральных страданий, всеми силами стараясь не улыбаться. Моя совесть плотоядно облизнулась, надела слюнявчик, сложила руки в молитве, благодаря крестного за щедрую пищу, ниспосланную ей.

– Ну что, солдат, сжимающий до победного свое полковое знамя? Подвиг я оценил, капитуляцию принял, – услышала я довольный голос Фея. – Я вчера предлагал тебе снова ее надеть. Единственное, что я услышал, так это сонное: «Ага». Вот и мне пришлось снять верх, чтобы с утра тоже стало очень стыдно. Знаешь, Мышка, я смущен больше, чем ты, так что не надо прятаться под одеяло. Или я туда тоже спрячусь. А поскольку у нас одно одеяло на двоих, мы прижмемся друг к дружке и будем вместе переживать утренний конфуз.

– Облизнешься! – проворчала я, накрывая голову подушкой и укрываясь одеялом с головой. – Раскатал губу…

– Это неизвестно, кто губу раскатал. У меня вообще такое чувство, что я проснулся с каннибалом, – саркастично произнес крестный. – Моя Мышка спит без задних лап с полуоткрытым ртом, из которого на меня капает слюнка… Ты меня скушать хотела? Если да, то я могу дать совет, откуда лучше начинать…

Я не вылезу… Пристрелите меня! Пусть хоть апокалипсис начнется! Совесть не зря облизывалась. Тут для нее просто праздник желудка! Спонсорами ее завтрака являются моя вчерашняя усталость, потеря бдительности и рука, которая поглаживает мой бочок сквозь одеяло.

С одной стороны, я понимала, что нет ничего плохого в том, чтобы проснуться в обнимку с тем, кто тебе нравится, примерно в таком виде, но… я не хочу, чтобы все зашло так далеко и закончилось обоюдным разочарованием, как это бывало раньше. На самодовольный мужской вопрос «Ну как?» я всем своим расстроенным и разочарованным видом говорю правду. Никак! И в этот момент уязвленное мужское самолюбие требует немедленной капитуляции и моральной сатисфакции в виде: «Да ты сама никакая! Вот с имярек все было офигенно!» Самодовольный фигурист только что откатал заученную программу с новой партнершей. Если ее что-то не устраивает, ей придется или молча уйти с катка, или сделать хорошую мину при плохой игре, дабы не остаться в одиночестве. Именно женский страх перед одиночеством порождает «заученные программы» и самодовольных фигуристов. И вот сейчас мне так не хочется наступать на те же грабли. Может, я действительно боюсь его потерять? Я об этом еще не думала…

– Помню, как мы с тобой спали вместе в твоей кроватке… – вздохнул крестный, сгребая меня в охапку вместе с одеялом и заворачивая в конвертик, несмотря на мои протесты. – Утром я просыпался оттого, что весь мокрый… Мышка пустышку выплюнула и пальчик сосала. Лежит и чмокает, а на меня слюнка течет. А помнишь, как ты мой хвост в рот пыталась засунуть? А как ты мне ухо жевала, когда первый зубик резался? Думал, все… останусь с одним ухом… А помнишь, как ты случайно срыгнула на меня и твоя мама нас отмывала по очереди? Пока тебя купали, я сидел на старой стиральной машинке и переживал, чтобы тебя случайно не утопили. Ты каждую ночь просыпалась и плакала…

– Неправда, – пробурчала я, пытаясь высвободить руки и глядя в красивые бессовестные глаза. – Мама говорит, что я была очень спокойным ребенком! Ей даже не приходилось ко мне вставать по ночам!

– Твоя мама была настолько уставшей и замотанной, что на многие вещи просто не обращала внимания и спала как убитая, – рассмеялся Фей, глядя на нашу совместную фотографию в рамке. – Давай, Мышка, вылезай из норки. В дурдоме сегодня с девяти часов день открытых дверей. Пошли диагнозы ставить и пилюли раздавать.

– Тоже мне, усатый нянь. А с чего это ты раскомандовался? – возмутилась я, чувствуя себя большим младенцем.

– Потому что в доме я – хозяин, – гаденько улыбнулся Фей, отпуская меня. – Я, как настоящий кот, в это свято верю. Ты когда-нибудь пробовала объяснить коту, кто в семье главный?

– Ну-ну! Что еще интересного расскажешь, главнюк? – огрызнулась я, натягивая футболку под одеялом, чтобы вылезти и дойти до платья.

– Мышка, я честно-честно ничего не видел, – вздохнул крестный, застегивая белый камзол и одергивая его перед зеркалом. А потом бросил на меня взгляд и ехидно заметил: – Я специально глазки закрыл, чтобы тебя не смущать и всецело отдаться тактильным ощущениям.

С… с… с… кот.

* * *

Очередь угрюмых бомжей выстроилась возле ворот. Кто-то стоял, закатывая глаза, кто-то кривился, кто-то просто уставился на ворота в ожидании, когда они наконец-то откроются. Одна я стояла разодетая, со свертком, спрятанным между юбок.

– Солнце вышло из-за тучки, все бомжи собрались в кучке… Пункт приема стеклотары работает с девяти! – усмехнулся кот, по привычке изображая меховой воротник. – Глядя на этих маргиналов, я задумался про «подоходный налог». Ты ведь в курсе, что проверочное к слову «доход» слово «дохнуть»?

Я напряглась и задумалась. Школьная программа отрицала кошачье сообщение напрочь, жизненный опыт всецело соглашался, снисходительно глядя на школьную программу.

– А теперь помоги мне подобрать проверочное слово к слову «поход»… А то меня все тянет куда-то в сторону нецензурного равнодушия, – зевнул кот.

Ровно в девять часов нас всех запустили в зал, где на троне снова восседал нудист в окружении разодетых толстяков. Придворные тоже пришли поглазеть на «результаты конкурса». Портные по очереди делали один и тот же жест, словно держали в руках что-то невидимое, толстяки кривились, морщились, закатывали глаза, критикуя в пух и прах очередное «платье-невидимку». Придворные потешались, высмеивая непрофессионализм портного.

– Какая практичная модель! Стирать не надо, – шепотом удивился кот, развлекаясь на полную катушку. – Я хочу одежду шить, как Карден и Гуччи. В модельеры я пойду, пусть меня научат! Пусть дадут мне суперклей, вату и клеенку, буду наносить узор йодом и зеленкой. Будет каждый мой показ зрителей вгонять в экстаз! А, черт, у меня имя неподходящее… Все, Мышка, не быть мне известным модельером! Как мне теперь жить с этой мыслью?

Моя очередь подошла быстро. Я тут же вынула и развернула сверток, демонстрируя синий костюм с золотой вышивкой. При виде костюма монарх почему-то оживился, глядя на меня странным взглядом.

– Он не сумасшедший, – прошептал кот, проводя хвостом по моей щеке. – Король не сумасшедший.

– Мне нравится! – воскликнуло его величество, глядя на толстяков. – Красивый! Мне действительно нравится!

– А где сам костюм? – возмутился толстяк в желтом, делая какой-то жест в сторону придворных, которые столпились посмотреть на «результаты работы». – Я не вижу костюма. Девочка, ты должна была пошить за ночь костюм! Почему ты пришла с пустыми руками?

Придворные закивали и стали пожимать плечами, мол, а где костюм? Король, который дернулся с трона, стыдливо присел и опустил глаза, затравленно оглядываясь.

– Нет, ну это наглость – приходить с пустыми руками! – громко, с явной издевкой возмутился толстяк в красном, давая знак страже. – Маленькая обманщица! Решила пошутить над королем? Ты знаешь, что бывает за такие шуточки?

Придворные посмотрели на меня со злорадным осуждением, а потом принялись наперебой обсуждать произошедшее. Говорили они так уверенно, что мне самой стало как-то не по себе. Игры разума, однако.

– У меня такое чувство, что я схожу с ума, – тихо заметила я, обращаясь к коту. – Я точно не псих?

– Когда ты разговариваешь с мебелью, с вещами, с животными, это еще ерунда, – тихо усмехнулся кот, любуясь моим кружевным вырезом и его содержимым. – А вот когда они тебе отвечают, вот это уже клиника. Это я тебе как кот говорю.

– Может быть, – вступился за меня король, жалобно и растерянно глядя на костюм, – она тоже болеет, так же как и я?

– Ва-а-аше величество! Не говорите глупостей! Она сделала это нарочно, чтобы выказать неуважение и пошутить над вами! – уверенным голосом возмутился толстяк в желтом, красноречиво глядя на портных. Все молча согласились с тем, что я лгу и никакого костюма нет и в помине.

Король смотрел с отчаянием. Стража обступила меня со всех сторон и взяла в кольцо.

– Нет, Мышка, я передумал, – зевнул кот, поглядывая на мордоворотов с мечами. – Меня просто вынуждают стать модельером. Боюсь, что прямо сейчас придется заняться выкройками! Думаю, что одно лишнее движение, и столь притязательная публика мигом оценит мой талант!

– Я ничего не понимаю, – шептал тем временем король, схватившись за голову и раскачиваясь. – Я же вижу костюм! Я его вижу! Он синий, с золотой вышивкой! Почему другие его не видят? Неужели снова?

– Ваше величество! – засуетились придворные, наперебой убеждая короля, что костюм – плод его больного воображения. – Вам нельзя нервничать! Это была глупая шутка! Вам просто показалось! Девочка будет наказана! Она прекрасно знала, что вы нездоровы, поэтому решила пошутить над вами!

– Стража! – рявкнул толстяк в зеленом.

Но я была абсолютно спокойна. Не в первый раз. Пушистый кутюрье оживился, поглядывая на своих будущих моделей.

– Постойте! – закричал король, вскакивая и обхватывая голову руками. – Не надо! Прекратите! Она же ребенок!

Стража застыла в замешательстве. С одной стороны, был приказ министров «взять», а с другой стороны, приказ короля «не трогать».

– Иго-го, мой жеребенок! – тихо заметил котишка, поигрывая хвостом. – Я люблю свою лошадку, причешу ей шерстку гладко, гребешком приглажу хвостик и верхом поеду в гости! Интересно, почему лошадку, а не собаку? Я люблю свою собаку, причешу ей гладко… Эм… Давай попробуем кошку. Я люблю большую кисю, причешу ей гладко… Да что ж такое! Ладно, будем любить лошадку…

– О, да, вы правы, – зловеще усмехнулся толстяк в красном. – Ну что ж, девочка. Твой… хм… костюм понравился королю. Но ты зря улыбаешься! Мы должны узнать, заслуживаешь ли ты чести стать его наследницей! У нас как раз есть испытание!

Полчаса спустя процессия, возглавляемая толстяками, двигалась к несуществующему мосту неподалеку от замка. Меня вели под конвоем. Король, который шел рядом с толстяками, бросал на меня испуганные взгляды.

– Что мне делать? – шепотом спросила я у кота, лениво пытавшегося лапой оторвать несчастный цветочек на моем платье.

– Держись зубами за воздух, а потом хлопай ресницами и взлетай, – усмехнулся кот, все-таки отрывая бедную розу. – Ладно, шучу. Делай, что говорят. Не бойся, моя летучая Мышка, все под контролем.

Он соскочил с меня и затерялся в толпе.

– Ну что ж! – многообещающе произнес толстяк в зеленом, показывая на обрыв. – Мост мы недавно отремонтировали. Я думаю, что вес девочки он выдержит.

Я посмотрела вниз, сглотнула и сжала кулаки. Нет, мы так не договаривались! А если я упаду? Что тогда? Поверить Фею? Или лучше не надо?

– Смелее! – подбадривали придворные с гадкими улыбками. – Не бойся! Мост сделан на совесть!

Я даже знаю, на чьей совести этот мост. Ладно, поверим котофею на слово.

И я шагнула в пропасть. Все внутри ухнуло вниз, когда я мысленно представила свой триумфальный полет, но какая-то невидимая сила держала меня в воздухе. Я сделала несколько шагов на глазах изумленной публики и, взяв себя в руки, перешла по воздуху на другую сторону, а потом вернулась обратно.

– Не может быть! – заорал толстяк в красном, толкая локтем желтого. – Не может быть! Это какое-то волшебство! Как она это сделала?

– Что значит не может быть? – спросила я, глядя на него с издевкой. – Что-то не так? Может, вы попробуете? Или вам слабо?

– Невозможно! – шепталась толпа придворных, переглядываясь и явно испугавшись не на шутку. – Как? Как ей это удалось? Ничего не понимаю! Это какое-то колдовство? Это розыгрыш?

– Ваше величество! Пусть ваши министры пройдут по мосту! – крикнула я, пытаясь перекричать глубоко впечатленную публику. – Прикажите, чтобы они прошли по мосту! Прикажите, чтобы…

Король посмотрел на меня с надеждой и бросил взгляд на толстяков.

– Девочка, ты… – начал он, покачиваясь и хватаясь за голову. – Я… приказываю…

И тут толстяки усмехнулись мне и обступили короля со всех сторон, давая знак страже оттеснить портных.

– Ваше величество! С вами все в порядке? – заботливо наклонился к королю толстяк в красном. – Какая девочка? Где вы видите девочку? Давайте вернемся в замок. Я не знаю, зачем вы приказали сюда прийти, но нам лучше вернуться в замок. У вас снова приступ. Вам нужно отдохнуть…

Придворные загалдели о том, что королю срочно нужно в кровать.

– Но вы же сами говорили про девочку? – простонал король, затравленно озираясь по сторонам. – Только что? Или мне опять чудится?

– Нет никакой девочки! Я сказал «мелочи»! Остались сущие мелочи, и мост будет готов! – ласково заметил толстяк в красном. – Вам надо отдохнуть… Вы просто сильно переволновались! Вам нельзя так волноваться!

Ага, ляг поспи, и все пройдет. И тут я увидела, как придворных отмело от короля в сторону. На плечах короля лежал кот. Он что-то шептал королю, и король с ужасом косился на него.

– Нет… Я не буду это говорить… Ладно… Хорошо… Только не убивай меня… При… приказываю, чтобы м… мои министры лично про… прошли по этому мосту! – срывающимся голосом произнес король. – Страж-ж-жа! Если они отказываются, то… то… убейте… их на месте!

Ха! Вот так рождаются маньяки… А потом рассказывают, что внутренний голос нашептал.

– Но… эм… Ваше величество! – занервничали толстяки, глядя то на короля, то в пропасть. – Мы же не претендуем на власть! Ни в коем случае! Мы просто ваши верные слуги…

– Выполняйте мой приказ! – прокашлялся король, видимо, сам не веря в то, что говорит. – Пусть девочка подойдет сюда! Пропустите ее!

Придворные застыли в ужасе. Толстяк в зеленом бросился к королю, но Фей тут же принял свой настоящий облик, сжал хвостом горло короля и одним движением руки отбросил толстяка назад.

– Ты хочешь выздороветь? Отвечай! – громко произнес крестный, обращаясь к королю. Стражники по приказу толстяков снова попытались его схватить и снова огребли по полной программе.

– А что? Есть лекарство? Мне сказали, что болезнь неизлечима… – простонал король, опускаясь на землю. Я подошла к нему и села рядом. – Мне кажется, у меня опять приступ… Мне кажется, что все, что происходит, происходит не на самом деле… Это бред! Мне нужно прилечь… Оставьте меня одного…

– Вот лекарство! – усмехнулся Фей, доставая красивый флакончик с желтоватой жидкостью. – Оно поможет. Если ты его выпьешь, болезнь исчезнет навсегда, и ты увидишь мир таким, какой он есть на самом деле! Только за это тебе придется пообещать, что, если микстура действительно поможет, твое государство войдет в состав земель Принца.

– Обещаю! Только вылечите меня! – взмолился король, протягивая руку к флакону, но Фей подсунул ему документы и перо. Король посмотрел на них и тут же подписал. – Я так устал от этой болезни… Я так измучился…

Крестный свернул документы в рулончик и передал мне, а сам вложил в руку короля флакон. Я присела рядом на корточки, с жалостью глядя на страдальца.

– Он настоящий? Это не мое воображение? Ты настоящая? – шептал король, трогая мои волосы.

– Да, я настоящая. И лекарство тоже, – вздохнула я. Стража снова попыталась приблизиться и снова легла. Фей встал между нами и стражей, поигрывая хвостом.

– Не пейте! Это яд! Вас хотят отравить! – заорал кто-то из толстяков, отчаянно пытаясь нам помешать. – Они хотят отравить короля! Взять их!

– Это не яд. Это лекарство! – ответила я, забирая флакон и делая глоток. – Вот видите, я живая! Пейте, ваше величество! Оно исцелит вас.

– Пей до дна! Пей до дна! – стали кричать портные, чтобы заглушить крики придворных. И король выпил.

– А теперь закройте глаза и уши. Так надо! Иначе лекарство не подействует! – приказал Фей, оглядываясь на нас. – Посчитайте до десяти и открывайте! Как только откроете, будете абсолютно здоровым!

Король отдал мне пустой флакон, закрыл глаза и уши и стал что-то бубнить себе под нос.

– Ты пила из флакона? Ну как? У меня все в порядке со здоровьем? – озабоченно поинтересовался Фей. – Белок, эритроциты в норме? Уровень сахара тоже, я надеюсь, в пределах допустимого? Когда можно будет забрать результаты анализов? Я с утра набирал, как положено!

Я скривилась и стала отплевываться. Лучше бы это был яд… Честное слово!

– Шучу! Просто вода, – тихо усмехнулся он, прижимая меня к себе. – Туалетная вода из нашего туалета и чайный пакетик. В равных пропорциях.

– Знаешь, кто ты после этого? – сплюнула я, кривясь и морщась.

– Фармацевт? – оживился Фей, поднимая ушки. – Ладно, расслабься. Я опять пошутил!

– Так что там на самом деле было? – простонала я, проклиная тот день, когда с ним связалась.

– О! Это коммерческая тайна!

Фей щелкнул пальцами, и три толстяка превратились в жирных свиней, придворные – в кур, а стража – в стадо баранов. Еще один щелчок – и на короле появился новый костюм.

Король отвел руки от ушей, недоверчиво посмотрел на себя, а потом перевел взгляд на веселую ферму.

– Я правда излечился? Не может быть! – недоверчиво прошептал он, разглядывая свои манжеты.

– По-моему, я ему штаны задом наперед надел, – тихо прошептал Фей, наклоняясь ко мне. – Если ему захочется в туалет, могут возникнуть проблемы… Хотя, если посмотреть с другой стороны…

– Где министры? Где все? А где мост? – удивленно спросил король, заглядывая в пропасть.

– А министров не было. Государством управляли три свиньи и целый курятник придворных, – терпеливо пояснил Фей. – Мост оборвался, и его смыло течением. Вот и все новости к этому часу. Далее прогноз погоды. Ожидается ветер перемен.

– Надеюсь, что никто не погиб! – воскликнул король, глядя на портных. – Не может быть! Я исцелился! Я и сам чувствую себя здоровым! Спасибо вам! Наконец-то я могу доверять своим глазам! Лекарство действительно помогло! Это чудо!

– Итак, твое государство теперь официально стало частью земель Принца. Ты остаешься наместником. Для тебя ничего не изменится. Половину налогов ты должен будешь уплачивать в казну Империи, но помимо этого теперь на твое государство распространяются новые законы, – произнес Фей, разворачивая договор. – Мы их еще обсудим.

– А кто такой Принц? – спросил король, явно будучи не в курсе последних новостей. А я-то думала, что обо мне каждая собака знает!

Я помахала рукой, мол, Принц – это я. Прошу любить и жаловаться!

– Я точно здоров? – поинтересовался король, глядя на меня изумленным взглядом. – Принц – девушка?

– Да, так получилось. Верь своим глазам. Что бы тебе ни говорили, верь только своим глазам, – вздохнула я, глядя на беднягу.

– Ладно, придется поверить! – вздохнул король, снова недоверчиво разглядывая костюм. – Ой! А у меня нитка висит на рукаве!

– Да нет там никакой нитки! – возмутился Просперо, глядя на свое «детище».

– Да вот же она! – удивился король, показывая нитку на манжете. – Смотрите внимательней!

– О! Извините! Сейчас обрежем! – произнес покрасневший Просперо, щелкая ржавыми ножницами. – Все, готово!

– Я действительно здоров, – улыбнулся король, после того как мы вкратце ввели его в курс дела. – Я снова здоров. Мои глаза меня не обманывают. Я никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Хорошо, я согласен, чтобы мое государство стало частью земель… эм… Принца… Было бы неправильно королю отказываться от своих слов, особенно после того, сколько Принц для меня сделала. Спасибо вам… Большое спасибо!

– Н-да… – тихо произнес Фей, обнимая меня. – Кто-то кладет «спасибо» в карман, кто-то намазывает «спасибо» на хлебушек, кто-то выпивает из горлышка, а мы просто наносим «спасибо» на карту. Мышка, надо пометить территорию.

– Фу! – возмутилась я, с брезгливостью вспоминая «эритроциты в норме».

– Что ты имеешь против того, чтобы поставить галочку карандашиком на карте? – заметил крестный, возвращая нас обратно.

Да, сходили за покупками…

– Мышка, смотри, что у меня есть! – коварно заметил Фей, делая вид, что что-то держит двумя пальцами. – Твоя новая ночная рубашечка. Давай меряй. Надеюсь, с размером угадал… Не смотри на меня так. Я абсолютно серьезен. Или ты спишь в этой рубашке, или случайно, сама того не ведая, подпишешься под десятком законов, призывающих любить котиков на государственном уровне. Я даже детально опишу, как, в каком месте и сколько раз их нужно любить. Понимаю, выбор сложный, но очевидный. Так что давай, не стесняйся…

 

Глава девятнадцатая

Кошкин дом и понты для приезжих

– Предлагаю на гербе Принца изобразить кота! – сладко заметил Фей, загоняя меня в моральный угол и ставя на моральные колени, зачитывая целые абзацы, придуманные на ходу. Все кошачье население моей страны сразу навострило ушки.

– Вид сзади! – отбивалась я. – Исключительно сзади, чтобы сразу стало понятно, что это кот! Согласна! Будешь сам позировать! По частям! Мы тебя побреем, чтобы разглядеть там все детально! Я тебе там все пинцетом повыщипываю, чтобы больнее было, а потом мы посадим тебя и обведем!

– Мышка, это только начало! Котики признаются священными животными! – усмехнулся Фей, шурша бумажкой и не сводя с меня глаз.

– Если котик сдох, то все обязаны пройти мимо, вместо того чтобы обеспечить ему достойные похороны? Отлично! Я согласна! Пусть валяется! – парировала я, закусив губу и прикидывая, как бы половчее отобрать у него «законопроект».

– Официальной религией признается анимализм! – зачитал Фей, отталкивая меня хвостом, когда я попыталась отобрать у него бумажку.

С языка слетел похожий ответ-предложение. Все конфессии мира осудили меня за него. Зато Зигмунд Фрейд подмигнул.

– Ах так? – шутливо возмутился крестный. – Котики имеют право на лечение за государственный счет! Тем, кто их лечит, больничный не полагается! Сами виноваты!

– А зачем больничный? – осведомилась я, хитро глядя на кота.

– А ты когда-нибудь пробовала коту закапать в глаз или померить температуру? – ехидно заметил Фей. Я чувствовала себя королевой мира, глядя на кота с коварным превосходством активного пользователя лайфхаками.

– Проще простого! Трамбуешь кота в валенок мордой вверх или вниз, в зависимости от того, что лечить собираешься, сжимаешь валенок или сапог между коленями – и вуаля! Пациент готов к любым процедурам! Потом бросаешь кота вместе с валенком подальше и отбегаешь на безопасное расстояние!

Я показала ему язык, бросаясь в атаку. В итоге удалось вырвать часть корявой писанины.

– Верни обратно! – возмутился Фей, пытаясь меня достать, пока я прыгала на кровати, разрывая листики и посыпая его бумажным снежком. Он схватил меня хвостом, дернул вниз, и я упала на матрас, активно пытаясь отползти в сторону подушек. Одну подушку удалось подцепить рукой. Она же и стала моим единственным оружием против кошачьего произвола. Я сражалась героически и мужественно, всеми силами пытаясь спасти мир от воцарения кошкокульта. Древние египтяне смотрели с нескрываемым осуждением, гладя своих лысых, как коленка, кошастиков и закрывая им глаза загорелыми ладошками, дабы впечатлительные и злопамятные зверюшки не принимали все происходящее близко к сердцу. Я в очередной раз пошла в атаку, смеясь и прыгая на кровати. Потом меня предательски подкосили, повалили на кровать и попытались поймать, но я уползла. Схватив подушку, я увидела на ней что-то красное. И остановилась как вкопанная.

На подушке была кровь.

Я бросила подушку на кровать, перевела взгляд на свои руки. На левой красовалась огромная кровоточащая царапина. Фей замер, глядя на рану.

– Зачем ты меня поцарапал? Мы же просто играли? – Я стояла и смотрела на длинную багровую вздутую полоску на коже.

– Мышка… – прошептал он, глядя на свои руки. – Мышка… Это – не я… Я не мог такого сделать… Я… Мышка! Стой!

Мне было до слез обидно. Он меня поцарапал. Да, мы играли… У меня было хорошее настроение… Все было замечательно. Но это – не повод выпускать когти!

Я положила руку поверх царапины и вытерла кровь, но она тут же выступила снова. Я с глубокой обидой посмотрела в глаза Фею.

– Зачем ты это сделал? – спросила холодно. Прекрасное настроение вмиг улетучилось. В душе собирались огромные тучи. Пошел мерзкий, холодный, отрезвляющий дождь. Полил как из ведра, заполняя душу ледяной водой. Я почувствовала, как собравшаяся вода стала проситься наружу… Из глаз покатились слезы обиды.

– Мышка… – Фей закусил губу, не сводя с меня глаз. – Я не знаю, как это получилось… Может, случайно… Мышка… Дай посмотрю… Сильно болит?

– Пошел вон! – с омерзением прошипела я. Кровь начала потихоньку сворачиваться. Нет, царапина пустяковая. Но сам факт… – Все, поиграли… Спасибо…

Странное чувство. Как будто вся обида, которая хранилась в моей душе, складируясь пачками на ее задворках, мигом разархивировалась и теперь переполняет меня. Да я в жизни ни на кого так не обижалась!

– Мышка, если это сделал я, то прости. Я не хотел. Прости меня. Я мог случайно зацепить когтем, хотя со мной такого раньше не бывало, – прошептал крестный, глядя на кровь. Он попытался меня обнять, но я сделала шаг назад, бросая на него уничижительный взгляд.

– Не подходи ко мне! – тихо произнесла, чувствуя, что внутри плещется ядовито-ледовитый океан, который медленно выходит из берегов, стекая жгучими слезами по щекам. – Не трогай меня! Я не хочу, чтобы ты меня еще раз поцарапал. Мы же играли… За что?

– Мышка, ты меня слышишь? Если это сделал я, то прошу прощения… Дай сюда ручку, мы сейчас ее промоем и обработаем, а заодно посмотрим… Сильно больно? – Фей осторожно взял меня за руку, но я ее тут же вырвала, чувствуя смертельную обиду.

– Мышка, чего ты? – Он тяжело вздохнул и прижал уши, глядя на меня такими глазами, что создатели кота из Шрека быстро стали перерисовывать самую известную сцену, понимая, что лучше брать за основу не свежекастрированного кота, а провинившегося Фея.

– Не прощаю! – выпалила я, с ненавистью глядя на него. Слезы градом катились по лицу, я даже не успевала их вытирать.

– Я не могу понять, чего ты добиваешься? – не выдержал крестный, сощурив глаза. – У меня такое чувство, словно тебя смерть в туалет отпустила, перед тем как забрать, а ты от нее слиняла… Все, Мышка, заканчивай обижаться. Это всего лишь царапина. И не факт, что это след от моих когтей. Сейчас будем играть в больничку.

Я легла на кровать, укрылась одеялом с головой. А когда снова вылезла, то увидела на кровати красивый букет цветов и большую шоколадку. И целую аптечку на столике. Йод, зеленка, перекись, бинты, вата, марля, лейкопластырь. Было такое ощущение, что Фей мне собирается заодно и аппендицит вырезать. Я молча стряхнула все «подношения» с покрывала на пол, переоделась, легла, отвернулась и стала смотреть в стену, глотая слезы. Обида просто разъедала меня изнутри.

– Мышка, – услышала я над ухом. Фей лег рядом, обнял меня и осторожно поцеловал в мокрую щеку. – Мышка, давай прекращай обижаться. Ну? Чего ты? Мышка, это сделал не я. Я точно говорю. Я прекрасно знаю, какой след оставляют мои когти. Так что, если бы я тебя случайно зацепил, сейчас бы я, сжимая в руках иголку, интересовался: как зашивать? Крестиком или елочкой? Ладно, я готов выполнить твое желание. Любое. Говори…

– Верни меня в мой мир, – гордо ответила я, понимая, что на самом деле возвращаться мне совсем не хочется. Почему именно эти слова слетели у меня с языка, я не знаю. – Я не хочу здесь оставаться. Хватит, поиграла в Принца. Я не хочу больше иметь с тобой дело. Я жалею о том, что привязалась к тебе. Я поняла, что одной быть куда лучше, чем с тем, кто может в любой момент сделать тебе больно.

Крестный молчал. Он медленно отодвинулся, а я скривилась, понимая, что в данный момент мне хочется вернуть свои слова обратно. Я думала, что сейчас он будет просить меня остаться, убеждая, что такое больше никогда не повторится, но…

– Подумай хорошо, Мышка. Я даю тебе час на то, чтобы ты все обдумала как следует! – произнес Фей. – Через час скажешь ответ.

И исчез.

Но даже через час я, чувствуя мучительные приступы стыда за свою принципиальность, укоряя себя за странное желание сделать ему больно, проклиная тот момент, когда вместо того, чтобы сказать: «Пустяки, дело-то житейское! Пройдет!», я настояла на своем. А сама мысленно умоляла его придумать что-нибудь и остановить меня.

Фей бросил на кровать ключи от моей квартиры и пакет с какой-то одеждой.

– Последний подарок от крестного Фея! – ледяным голосом произнес он, глядя на меня абсолютно спокойно и невозмутимо. – Надевай.

В пакете было красивое платье, пальто, колготки и дорогие туфли. К подарку прилагались две бархатные коробочки, в одной из которых лежала подвеска, а в другой браслет.

Я переоделась, взяла ключи от квартиры. Ну? Где «останься, я прошу тебя»? Где «я тебя никуда не отпущу»? Я жду!

– Прощай, Мышка! – усмехнулся Фей и щелкнул пальцами.

Я на секунду потеряла ориентацию, чувствуя, что меня мутит и качает. Я стояла на лестничной клетке между первым и вторым этажами, вцепившись в железные почтовые ящики. В нос ударил знакомый запах кошачьей мочи, сырости из подвала и мусора, «случайно забытого» каким-то чистюлей за старым, давно не работающим мусоропроводом. Знакомые надписи на стенах снова поразили глубиной философской мысли и нецензурной эмоциональностью. Я перебрала ключи в руке, представила, что через минуту буду сидеть дома, попивая чай, а потом приму ванну, включу какой-нибудь фильм и попытаюсь забыть предыдущие полтора месяца своей жизни. Нет, кота я заводить себе точно не буду. Никогда.

Цокая каблуками, я резво поднялась по ступенькам, стараясь не прикасаться к старым и грязным перилам. Через минуту стояла у родной двери, отгоняя навязчивые мысли о том, что немного погорячилась. Как говорят? Отпустил – значит, не нужна! Все пройдет, пройдет и это. Переживу. Справлюсь.

Опять на моей площадке не горит свет! Сколько можно воровать лампочки? Они же копеечные. Что ни день, то ограбление века! Какой-то «лампокрад» держит в страхе весь подъезд. В прошлый раз я самолично вкручивала новую лампочку, стоя на табуретке, пока сосед справа, почесывая пузо под растянутой майкой, давал советы, как лучше это сделать.

Я достала ключ от входной двери, попыталась вставить его в замочную скважину, но он почему-то не вставлялся. Опять! Да сколько можно! Мелкое хулиганье! Снова или спичку, или гвоздь засунули! Я присела и стала смотреть в скважину. Да вроде ничего нет. Хм. Я перерыла ключи, нашла предназначенную специально для этих целей «ковырялку» и стала ковырять в замке. Ничего нет. Странно. Я попробовала открыть второй замок, но второй замок тоже не открывался. Ключ как бы вставлялся, но не проворачивался. Странно. Очень странно.

Я вышла из подъезда и увидела, что в моих окнах горит свет. На кухне явно включена лампочка на вытяжке, а в комнате, за полупрозрачными шторами, отчетливо видно мерцание телевизора. Я снова поднялась наверх и надавила на кнопку звонка. После знакомого «терлинь-терлинь» раздались спешные шаги за дверью.

– Котя, это ты? Опять ключики забыл? – раздался женский голос. Я услышала, как открывается вторая входная дверь, а глазок на секунду стал темным.

– Нет, это я, – ответила, воинственно поигрывая ключами.

– Кто это? – насторожился женский голос. Повисла тишина. Хороший вопрос.

– А кто ты? – нахально спросила я, вместо того чтобы изложить краткую биографию.

Дверь приоткрылась на цепочке, и в щели появилось знакомое накрашенное лицо младшей сестры. Самое интересное, что она была в моем халате и в моих тапках. В моем любимом розовом махровом халате с капюшоном… Я поняла, что, если к концу сцены у меня на зубах останется хотя бы тонкий слой эмали, это будет чудо.

– Что вы хотели? – спросила она. – Если вы по поводу кредита, то мы отдадим! Нечего нас беспокоить! Иначе мы в полицию заявление напишем и скажем, что вы угрожали поджечь квартиру!

– Настя, открой дверь и объясни мне, что здесь происходит! – возмутилась я, глядя, как глаза сестры превращаются в два огромных блюдца. Она провела пятерней по своим светлым волосам, а потом закрыла дверь. Я думала, что сейчас она откроет цепочку, но не тут-то было. Щелкнул замок, а потом я услышала скрежет засова.

Я снова зажала кнопку звонка и стала давить на нее до тех пор, пока его не отключили.

– Мама! Кто там? – раздался звонкий детский голос за дверью.

– Никто, иди спи давай! Тетя чужая пришла! – ответила Настя. – Все! Нечего босиком ходить! Смотри Никиту не разбуди!

Я несколько раз ударила ключами по железной двери, а потом услышала, как Настя с кем-то разговаривает по телефону:

– Котя, она приперлась! Что делать? Котя! Не бросай трубочку! Давай быстрее! – услышала я удаляющийся голос.

Приперлась? Чужая тетя? Ничего себе! Через минут десять я увидела, как по лестнице поднимается мой зять. Ну тот, который второй, хотя не удивилась бы и первому. Я сегодня ничему не удивляюсь. На нем была старая потертая кожаная куртка, накинутая поверх спортивного костюма, а в руках фирменный пакет ближайшего супермаркета. В пакете что-то звенело. Поверх пакета лежала пластиковая коробка с яйцами. Соблазн дать по яйцам был велик, но я пока сдерживалась. Вместо этого я перегородила ему подступы к двери. Пока я отжимала целые королевства, у меня тихонько отжали квартиру. Судьба только что отправилась вместе с «Аншлагом» на теплоходе, куда ее взяли как ведущего юмориста! Пока оптимисты разбирают пристань, чтобы теплоход не смог причалить, пессимисты срочно вспоминают своих родственников и просятся на постой в другие города.

– Проваливай, – нагло заявил Костя, дыша на меня перегаром и доставая телефон. – Я сейчас милицию вызову!

– Вызывай! Я – хозяйка квартиры! На каком основании вы сменили замки? На каком основании вы в ней проживаете? – возмутилась я. Никакую милицию-полицию он вызывать не стал, а вместо этого наклонился ко мне и заявил, что его жена здесь тоже прописана, поэтому он предлагает мне осуществить музыкальную прогулку, а именно «гулять вальсом», иначе мне будет очень-очень плохо. Если я обращусь в полицию, то мне будет еще хуже. Так что я должна молча уйти туда, откуда пришла.

Я вспомнила, как полгода назад Настя приезжала на лечение и ей срочно нужна была прописка. И тогда мама слезно умоляла меня прописать сестру в своей квартире, чтобы Настя могла лечь на обследование по месту прописки в «нормальной больнице». После долгих уговоров и убеждений, мол, сестренке день ото дня становится все хуже и хуже, я согласилась и прописала Настену в квартире, которая досталась мне по наследству от дедушки.

– Пшла вон! – Костя выпятил свою грудь. – Я че? Неясно выразился?

Он отшвырнул меня к соседской двери. Настя, которая стояла наготове, моментально приоткрыла дверь и впустила мужа, тут же закрывшись на все замки, цепочки и засовы.

– Настя, я не поняла, что это за цирк? – холодно спросила я, глядя на знакомые потертости дверного косяка и подгоревшую кнопку звонка. – Ты в курсе, что ты нарушаешь закон? Я напишу на тебя заявление!

Мне никто не ответил, но я слышала приглушенные голоса за дверью.

– Да ниче она не сделает… Ты тоже здесь прописана… И малые тут прописаны… Пусть вызывает ментовку, пусть подает в суд… Даже если ее сюда заселят силой, то она вылетит отседова, как миленькая…

Я сделала глубокий вдох, спустилась вниз, села на лавочку, обдумывая свои дальнейшие действия. Сначала я позвоню маме. Я тормознула кого-то из прохожих и попросила дать телефон, поскольку мой разбила одна хвостатая сволочь. Мне неохотно дали. Я по памяти набрала мамин номер и услышала, что на том конце трубки занято. Я поблагодарила и вернула телефон владельцу, который взамен попросил прикурить. Прикуривать было нечем, но идея меня вдохновила. В кармане пальто была какая-то мелочь. Я дошла до магазина, выстояла очередь, купила пачку сигарет и дешевую зажигалку. Распечатав сигареты, я села на лавочку и затянулась. Я вообще-то не курю, но тут такое дело…

Получается как? Настя тоже прописана в моей квартире… Нет, в квартиру я, конечно, могу попасть, но что меня там ждет? А потом судиться, разбираться, подавать заявления. Да, в суде можно доказать, что я ничего не подписывала, если подпись липовая. Но суд – это время, а на улице, надо сказать, прохладно. Вызвать полицию? И что? Ну войду я в квартиру, а дальше? Полиция моих родственников выставлять не будет. Они сразу предъявят прописку. Выставить их в одиночку мне не удастся. Попробовать поехать к маме? У меня нет денег. А добираться на попутках рискованно. Не ночевать же на лавочке? Нет, Настю я точно прикончу, правда, до нее, как до босса восьмидесятого левела, нужно еще добраться.

Я снова поднялась на свой этаж и забарабанила в дверь. В ответ послышались последние новости на максимальной громкости. Я стала стучать еще сильнее, стараясь привлечь как можно больше внимания, особенно среди соседей. Хотя соседи у меня «оторви и выбрось», но в таких случаях, как говорится, свидетели не помешают.

– Чего тебе? – раздался недовольный голос Насти. – У меня дети спят! Проваливай вон, алкоголичка! Иди туда, откуда пришла!

Орала она громко, явно руководствуясь тем же принципом.

– Откуда у тебя ключи? – спросила я, чувствуя, что сейчас вышибу эту дверь к чертям собачьим. Ага. Железную. С фиксатором. С ноги. Ки-и-и-я-я-я! Ну хоть в травматологии переночую. Все ж не на улице!

– Мама дала. – Настя открыла дверь ровно настолько, насколько это позволяла цепочка. Я попыталась ее снять, но тут же получила дверью по рукам. Вот тварь!

– Набери маму. Я хочу с ней поговорить! – решительно заявила я, тряся ушибленной рукой.

– Я уже ей звонила, – раздался ехидный голос Насти. – Я сказала, что ты опять напилась и пытаешься выставить нас за дверь, угрожая детям.

По лестнице кто-то поднимался. Я стояла и пыталась переварить только что услышанное. Я – алкоголичка? Нифея себе! Да я сейчас ей лицо расцарапаю…

На мое плечо легла тяжелая рука. Знакомое прикосновение… Я закрыла глаза, боясь спугнуть приятное наваждение. Не может быть… Я положила свою руку поверх его руки, чтобы убедиться: это не плод моего воображения.

– Милая, я немного задержался. У тебя все в порядке? – раздался знакомый голос. – Кстати, ты оставила сумочку с паспортом в машине. Так, значит, здесь ты живешь? Кстати, я там наспех припарковался в соседнем дворе. Мы ведь ненадолго?

Я перевела взгляд на руку, а потом медленно, словно не веря своим глазам, подняла голову. Позади меня стоял Фей. Одет он был просто шикарно. От него пахло дорогим парфюмом, на руке блестели роскошные часы, а между пальцами был зажат брелок с логотипом машинки стоимостью в три моих квартирки. Уши Фея были прижаты, поэтому в данный момент он выглядел как мужчина-мечта. Абсолютно любой женщины.

– А вы кто? – настороженно спросила Настя, тоже весьма офигев от неожиданности.

Я услышала шарканье тапок и недовольный голос Кости:

– Слушай, шалава! Тебе сказали, куда тебе нужно идти, вот и иди туда!

В подъезде повисла тишина. Представляю, как соседи прильнули к глазкам и внимательно смотрят на эту милую семейную сцену, достойную как минимум трех серий мыльной оперы отечественного производства.

– Это вы к кому обращаетесь? – поинтересовался Фей. – Я так понимаю, что к своей жене? Нельзя так обращаться со своей супругой. Хотя я не знаю, может быть, у вас в семье так принято? Открывайте. У нас мало времени. Мы скоро уезжаем.

Крестный взглянул на часы, делая вид, что мы действительно куда-то сильно торопимся.

– Милая, я все хотел поинтересоваться, а что родственники делают в твоей квартире? Я так понимаю, что это твоя любимая сестра с мужем? – громко задал вопрос Фей. – Ты разрешила им пожить у тебя?

– Нет, я не разрешала, – громко ответила я, уставившись на дверную щель. – Они взяли у мамы мои запасные ключи, въехали без разрешения и поменяли замки…

– Так, проваливайте отседова! – пробурчал Костя, отодвигая Настю и пытаясь захлопнуть дверь. – Иначе выйду и наваляю так, что мало не покажется! Вам надо куда ехать – ехайте!

– Тогда, может, мы зайдем? – спросил Фей, резко дергая дверь на себя. Цепочка вылетела вместе с болтами. Изумленная Настя стояла в коридоре, прижимаясь к Косте. Квадратными глазами она смотрела на то, как Фей пропускает меня вперед, а сам заходит следом, прикрывая за собой дверь.

– Здравствуйте, – очень вежливо поздоровался крестный, осматривая мой бюджетный ремонт. – Мы, наверное, раздеваться не будем. И обувь снимать тоже, потому что тапочки нам все равно не дадут. Я узнал, что у меня есть огромная семья… А ничего, что я с грязными ногами? Хотя я, кажется, знаю, о кого их сейчас вытру.

– Мама! Кто пришел? Почему вы тут стоите? – раздался писклявый детский голос позади изумленных родственников.

– Марш спать, а то щас ремня дам! – заорал Костя, захлопывая за босоногим «почемучкой»«дверь в спальню. В спальне плакал маленький ребенок.

Мы молча прошли в зал. Фей упал на диван, вальяжно заняв его половину, закинул ногу на ногу и раскинул руки на спинке. Я села рядом и вытащила из-под себя пульт от МОЕГО телевизора. Настя стояла и странно смотрела сначала на нас, потом на своего Костю. Костя только что, сам того не зная, мысленно получил развод.

– Милая, а кофе у тебя нет? – спросил Фей, вытаскивая из кармана моего пальто торчащую пачку сигарет и глядя с нескрываемым осуждением. – Если тебя не затруднит, сделай нам с тобой кофе.

Он поймал меня за руку, когда я встала с дивана, и заглянул в глаза.

– Я тебя очень прошу, – негромко произнес крестный, а потом поцеловал мою руку и молча отпустил.

Я все поняла. Кофе придется делать очень медленно. Я уже мысленно представила, как собираю на плантации кофейные зерна, складываю их в мешки, гружу на слона и везу обжаривать, погоняя слона веточкой.

Я прошла на кухню, оставив кошечек разбираться между собой. Кошечки прикрыли дверь. Я засопела от возмущения, увидев детские каракули на обоях, порезанную клеенку на столе и гору грязной посуды в раковине. Открыла шкафчик, где у меня стояли кружки, увидела, что половины из них не хватает. Ну конечно! Не свое не жалко. Я пошарила по ящикам, нашла коричневую от чайного налета ложку, включила электрочайник и достала какой-то пакет с дешевым растворимым кофе, напоминающим пыль от каштанов. Насыпав кофе, я села на диванчик-уголок и тяжело вздохнула. Перед глазами промелькнуло все. Рефераты, курсовые, привези-отвези, помоги забрать, займи и так далее. Фей прекрасно знал о том, что в моей квартире живут непрошеные квартиранты. И я так понимаю, что мое активное участие в семейных разборках сценарием не предусмотрено.

Через десять минут я внесла в комнату две кружки с напитком, отдаленно напоминающим кофе, и поставила их на стол, где уже лежали документы на квартиру, нотариально заверенная доверенность на представление моих интересов и файлик с какими-то справками. Фей вертел в руках мой паспорт, сверяя росписи и с улыбкой поглядывая на мою внезапно притихшую родню.

– Спасибо. – Он снова взял мою руку и поцеловал. Поднял кружку, понюхал, скривился, а потом поставил на стол, с укором глядя на хозяев, мол, мы не вы, придорожную пыль кипятком не разбавляем и с сахаром не размешиваем.

Настя смотрела на всю эту картинку, поджав губы. Только сейчас я заметила, что на ее груди висит золотая цепочка толщиной с палец, а почти на всех пальцах красуются золотые колечки. Она бросала странные взгляды на своего мужа и вертела на безымянном пальце обручальное кольцо, словно подумывала его снять, но все никак не решалась. Фей притянул меня к себе и усадил рядом на диван.

– Мы поговорили с твоей сестрой и ее супругом и пришли к такому выводу, что они не хотят сесть в тюрьму, оставив детей на попечение бабушки и государства. Кстати, не хочешь позвонить маме? – спросил Фей, протягивая мне Настин телефон. Я посмотрела на него и вздохнула. Красиво жить не запретишь!

Длинные гудки в абсолютной тишине. Я заметно нервничала, глядя на смазанную фотографию мамы на заставке звонка.

– Алло? Настенька! Ну как там дела? Юля уже успокоилась? – раздался взволнованный голос мамы. – Ты сама, главное, не нервничай… Бедная моя девочка… Ну держись, мой котеночек… Держись… Если тебе нужны денюжки, потерпи немного… Я пока без денюжек, но как только пенсию получу, так сразу тебе вышлю… Я же понимаю, как тебе сейчас тяжело…

– Алло, мам… Это не Настя. Это я… – произнесла я, закрывая от волнения глаза.

– Юля? – удивленно спросила мама. – Ты что себе позволяешь? Мало того что на звонки не отвечаешь… Настя говорит, что у тебя телефон украли, пока ты валялась пьяная на скамейке… Стыдно с матерью поговорить? Да? Ты зачем Никитку позавчера ударила? Я тебя спрашиваю?

– Мама, Настя тебе соврала. Я никого не била. Меня вообще в городе не было. Я только сегодня приехала, – ответила я, чувствуя, как рука крестного легла поверх моей. Я едва сдерживала слезы, понимая, что доказывать что-то бессмысленно. Прямо как в детстве. Он погладил меня по руке, а я подняла на него глаза и закусила губу.

– Ну зачем же Насте врать? Она и так, бедная, все для тебя делает, а ты… Неблагодарная! – раздался на том конце трубки мамин голос, а я с ненавистью смотрела на сестру, чувствуя, что такое бывает только в очень плохих сказках. Настя смотрела на меня каким-то странным взглядом, а потом переводила взгляд на Фея. Крестный наклонился к моему уху и что-то прошептал.

– Мама, у меня все хорошо. Я скоро улетаю… эм… за границу, – произнесла я, умоляюще глядя на крестного. – И… эм… замуж выхожу…

– Знаю я твоих женихов! Костенька уже троим алкашам морды разбил! Правильно сделал! Нечего попойку на кухне устраивать! – возмутилась мама и зарыдала в трубку. – Вот был бы жив папа, он быстро разобрался бы! Не ври матери! Зачем ты врешь! Лучше бы правду сказала!

Я молча положила трубку. Правда о том, что я живу и сплю в одной постели вместе с ее бывшим котом по кличке Эдельвейс в настоящем замке и занимаюсь великими завоеваниями сказочных королевств, потянула бы на белую горячку с последующим принудительным лечением.

– Уважаемые квартиросъемщики, будьте так любезны внести оплату за проживание, спокойно и хладнокровно заявил Фей, глядя на Настю и на ее побрякушки. – И с этого момента вносить ее регулярно. Иначе получите реальные сроки за махинации с недвижимостью. Подписывайте договор. Два экземпляра. Я лично не поленюсь приехать за деньгами. А если оплата будет задержана хотя бы на сутки, то на следующий день сюда въедет дружная семья алкоголиков. Думаю, вы быстро найдете с ними общий язык. Тем более что опыт, судя по вашим рассказам, у вас есть.

Костя молчал. Настя стояла и вертела на пальце свое обручальное кольцо, кутаясь в мой халат.

– Не стойте как статуи, иначе мне очень захочется нагадить вам на голову, – нехорошо усмехнулся Фей. – Сумма аренды прописана в договоре. Если я узнаю, что деньги за квартиру идут из маминой пенсии, то пеняйте на себя. Если узнаю, что вы просили у мамы деньги или взяли их у нее, то вместо дружной семьи алкоголиков здесь будут проживать неустановленные лица без прописки в количестве минимум десяти человек. Я специально снижу им оплату, при условии, что они каждый день будут жарить кильку на машинном масле, организуют в квартире свалку и приют для домашних животных. Вы же любите котиков?

– А че так дорого? – возмутился Костя, глядя на меня и выпячивая вперед челюсть. – Да за сраную двушку, как за пентхаус в центре… Вы че? Оборзели?

– Подписывай! Иначе сядешь, юрист, – усмехнулся Фей, глядя, как Костя читает условия договора и показывает его Насте. Глаза Насти превратились в два блюдца. Обручальное кольцо было снято и брошено в карман.

– Юлечка, прости, пожалуйста… – пролепетала Настя, пуская слезу. – Юлечка… Мне нужно было что-то сказать маме, чтобы она не волновалась по поводу твоего внезапного исчезновения… Я звонила тебе на работу и узнала, что ты там не появлялась… Я искала тебя… Честно-честно! Да, я поступила очень-очень неправильно, но обещаю, что во всем сознаюсь маме… Юлечка… Юльчик… Сестренка… Ну чего ты, в самом деле? Ну Юльчик, ну давай по-хорошему… Костенька только на работу устроился, а то в нашем городе работы вообще не было… Сашеньку в садик определили… Скоро Никитка в садик пойдет. Мы такую сумму не потянем… Честно… Это слишком дорого для нас… Все равно ты здесь пока не живешь… Ну дорогая моя… Ну чего ты? Зачем же доводить дело до суда и полиции? Пожалей мамочку. Мамочка этого не переживет… Ты же не…

– Не волнуйся. Юлечка просто подпишется под заявлением, а дальше этим займутся нужные люди. Поверьте, у них большой опыт. Подписал, Константин? – саркастично заметил Фей, сверля глазами Костю, который вопросительно смотрел на жену, мол, подписывать или нет. – Документы на квартиру я забираю.

Настя вцепилась в мой рукав. Она явно паниковала. Костя представил пробел в биографии в виде вынужденной отсидки, плюнул и подписал, швыряя ручку на стол.

– Ну прости меня, пожалуйста… Юлечка… Давай просто сядем и поговорим… Как раньше… Чайку попьем… Я сейчас чай всем сделаю… – Настя посмотрела на меня перепуганными глазами. – А насчет мамы мы что-нибудь придумаем… Выкрутимся… Да, мне пришлось соврать, но не говорить же маме, что ты исчезла бесследно? Да, я неудачно пошутила…

– Насчет того, что, как только вы подпишете договор, я передумаю подавать на вас заявление, я тоже пошутил, – усмехнулся Фей, откидывая голову на спинку. – Хорошая шутка? Очень смешная, не так ли? Почему вы не смеетесь? А теперь Настя берет телефон и набирает мамин номер. Она кладет телефон на стол и включает громкую связь. А пока идут гудки, она мучительно подбирает слова для предстоящей исповеди. Как там говорят? Покайся, и тебе будет скидка.

– Алле! Мамулечка! Привет! – Настя посмотрела на меня, а потом снова на телефон. – Мамулечка, я… Тут… эм… Короче… Я немножко наврала… Ну ты не волнуйся… С Юлей все в порядке… Просто она вынуждена была уехать ненадолго… А теперь вернулась… Она не пьет… Ну… эм… разве что только по праздникам… Наверное… Мамуля?

Телефон помолчал.

– Котенок, она тебе угрожает? Если угрожает, то вызывай милицию! Настенька, не молчи… Я тебя прошу… Если все так плохо, то бросайте все и приезжайте! – раздался взволнованный мамин голос. Настя сбросила вызов.

– Попытка не удалась. Итак, прошу внести деньги за месяц проживания. Полную сумму. Мне все равно, где вы ее достанете, но через десять минут на столе должны лежать деньги, – усмехнулся Фей, глядя на остывший кофе.

– У нас совсем денег не останется, – простонала Настя, потроша свой кошелек и выкладывая на стол наличность.

– Не переживай. Ломбард работает всегда, – заметил крестный, глядя на Настины колечки. Пересчитал деньги и спрятал их в карман. – А теперь договоримся так. У вас есть месяц, чтобы все объяснить маме. Мне плевать, как вы собираетесь это делать, но только осторожно, я не хочу, чтобы она волновалась. Если вам удастся, то Юлечка, возможно, снимет с вас арендную плату. Наполовину. Это ей решать. Если вам не удастся или вы будете плохо стараться, то будете платить установленную договором сумму. Ладно, было приятно с вами поболтать. Спасибо за гостеприимство, уважаемые родственники. Мы пойдем, а то нам уже пора. Целоваться и обмениваться контактами на прощание не будем. Мы и так знаем ваш адрес.

Мы вышли в коридор. Фей выпустил меня, громко хлопая за собой железной входной дверью. За дверью раздавались удаляющиеся по мере нашего спуска по лестнице крики Насти:

– Знаешь, кто ты после этого? Чмо! Настоящее чмо! Чмошник! Чего ты стоял, язык в задницу засунул? Я не…

Мы вышли из подъезда. Я молчала и смотрела на свои окна.

– Одну секунду, – произнес Фей, исчезая и снова появляясь. – Я деньги твоей маме вернул. Подбросил в сервант. Ладно, Мышка, нам пора.

Через пару мгновений мы стояли в нашей комнате. По моим щекам струились горючие слезы. Я скинула туфли, сбросила пальто и упала лицом на кровать, уткнувшись в подушку.

– Видишь, Мышка, как плохо, когда тебе не верят? – спросил Фей, присаживаясь рядом. Я ударила кулаком матрас и вскрикнула от боли. Сквозь ткань почувствовала что-то острое, словно в матрасе застряла иголка. Провела рукой, пытаясь понять, что так колется. Странно, но я всегда сплю на этом месте, и раньше ничего не кололось.

– Иди сюда, – позвала я крестного, откидывая волосы и вытирая слезы. – Здесь что-то есть. Пощупай…

Фей разорвал когтем матрас, я достала расстегнутую тусклую брошку. Повертела ее в руках, а потом посмотрела на свою царапину. Крестный взял находку, долго смотрел на нее, а потом бросил на столик.

– Прости меня, пожалуйста, – вздохнула я, положив ладонь на лоб. Сегодня был очень трудный день. – И спасибо тебе…

– Спасибо – это слишком много. У меня сдачи не наберется, – усмехнулся Фей, подплывая ко мне и глядя странным взглядом. – Хотя, пожалуй…

Он наклонился и поцеловал.

– Ой! А давай глянем, может, там еще что-нибудь интересненькое есть? – тяжело вздохнула я, смущенно отрываясь от него и начиная прощупывать матрас. – Может, мы тут спим на сокровищах? Матрас-то мы не меняли? Прикинь, вдруг тут целое состояние!

 

Глава двадцатая

Мадам Брошкина,

или Как я отвечала за базар

Я долго не могла уснуть. Лежала с закрытыми глазами и думала о том, какая же я действительно беспомощная и жалкая. Родная сестра не дракон и не злой колдун, а я не смогла найти на нее управу. Опять Фею пришлось разгребать мои неприятности. Мне стыдно перед ним, неловко за вчерашнюю ссору, которая теперь казалась сущим пустяком. Какая-то мелочь чуть не переросла в грандиозный скандал, а я даже сама не знаю, какая муха меня укусила? Муха… Я посмотрела на спящего крестного, протянула руку и осторожно, едва касаясь, провела по его лицу. Немного осмелев, привстала на локте.

В окно заглядывала полная луна, освещая странным светом всю комнату. Я осторожно, едва касаясь губами, поцеловала Фея. Нет, не разбудила. Спит. Я немного осмелела, положила руку ему на грудь и снова поцеловала, прислушиваясь к его дыханию, осторожно убирая прядь волос с его лица. Одно ушко дрогнуло. Я замерла. А потом слегка прикоснулась к нему пальцами и погладила. Ухо снова дрогнуло, и я осторожно отвела руку.

– Нет, ты продолжай, продолжай, – прошептал Фей, открывая один глаз и гаденько улыбаясь.

Я смутилась. Это было действительно глупо после вчерашнего.

– Прости меня, пожалуйста… – прошептала я, умоляюще глядя на него.

– Мышка, тебе не нужно просить прощения. Все дело в брошке, – прошептал крестный, подавляя зевок. – Это подарок для тебя от одной феи. Стоило тебе поцарапаться, как тут же сработало заклинание. Я сначала не понял, что происходит, а потом догадался. Хочешь, я скажу тебе кое-что интересное? Твоя маленькая сестренка сама бы ни в жизнь не пошла на такую аферу. Пока ты готовила кофе, я кое-что выяснил. Ей помогла одна женщина. Она сказала Насте, что ты жива-здорова, и даже предъявила кое-какие доказательства, а потом дала документы, на которых стоит твоя роспись, и инструкции, как себя вести. Ты бы ничего не смогла сделать, даже если бы с пеной у рта оббегала все инстанции.

– Ты хочешь сказать, что брошка была заколдована? – удивленно спросила я. – А почему я ничего не почувствовала?

– Люди годами живут под действием чар, любят тех, кого бы в жизни не полюбили, ненавидят тех, кого никогда бы не возненавидели, и ничего не подозревают, – заметил Фей. – А теперь догадайся, кому это выгодно? Кому не нравится то, что делают котик и мышка? Ну?

– Я чувствую себя ничтожеством, – простонала я, падая головой в подушку.

– Когда мы с феями немного повздорили, я прикинул хвост к носу и решил не рисковать жизнью, сражаясь сразу против всех. Хлопнув двух, я дезертировал с поля боя. Мне удалось ускользнуть в твой мир. Сначала меня долго и нудно искали, пока я зализывал моральную травму, чувствуя себя примерно так же, как ты сейчас. Но потом они расслабились. А зря. Я частенько возвращался сюда, выслеживал очередную красавицу, делал мокрое дело и уходил в твой мир. Тактика была верной, стратегия тоже не подкачала. Правда, приходилось частенько менять место жительства, но ничего страшного… – усмехнулся Фей.

– То есть моя мама не первая твоя хозяйка? – спросила я, осторожно прикасаясь пальцами к его руке.

– Нет, далеко не первая. Я сам выбирал себе хозяев, – проговорил Фей, умостившись на моей подушке. – Я старался ни к кому не привязываться, зная, что мне снова придется уйти. Всегда избегал тех, у кого есть другие кошки, собаки и маленькие дети. И вот однажды, живя с одной одинокой женщиной, я узнал, что она беременна и как-то не сильно этому рада. До нее я жил в бездетной семье, которая много лет тщетно мечтала о ребенке, поэтому долго не раздумывал. Я нагло перевернул сумку и порвал одну маленькую бумажку из больницы. Твоя мама посчитала это плохим знаком и передумала. Так на свет появилась моя Мышка. Я сидел на спинке детской кроватки, которую отдали добрые соседи, и смотрел на маленькую пищащую Мышку в конвертике, понимая, что совесть у меня все-таки есть. В два года с хвостиком Мышка сильно заболела. И я понимал, что Мышка вряд ли выкарабкается, поэтому…

Я лежала, свернувшись в калачик, и тихонько плакала.

– Почему ты это не рассказывал? – спросила я, шмыгая носом. – Почему ты молчал?

– Да ладно тебе. Я сейчас расскажу, как я откапывался, – с гаденькой улыбочкой заметил крестный. – Обувная коробочка меня сильно порадовала… А забытый пакетик с силикогелем привел в бурный восторг.

Я представила, как его похоронили в обувной коробочке, и зарыдала, вцепившись в его рубашку.

– Не надо… Не надо подробностей… – простонала, глотая слезы и пытаясь закрыть ему рот ладошкой, которую он со смехом отстранил.

– И после этого ты думала, что я поведусь на дешевый трюк с брошкой? Мышка, я знаю тебя лучше, чем кто-либо. Ты не способна обижаться на меня дольше пяти минут. Я засекал, – усмехнулся Фей, наслаждаясь моими душевными страданиями. – Тем более что ты предпочла бы забить меня подушкой… Нет, ну давай я все-таки дорасскажу… Коробочку для меня выбирали явно…

Я умоляюще посмотрела на него, чувствуя, как мои губы дрожат.

– …на вырост, – коварно продолжил Фей, глядя на меня. – В нее постелили тряпочку, что тронуло меня до глубины души…

Я сглотнула. Невыносимо это слышать. Я же просила не вдаваться в подробности!

– Я был приятно удивлен, – крестный гаденько улыбался, – что закапывали меня не слишком глу…

Договорить он не успел, потому что я нашла единственный доступный способ закрыть ему рот. Резко толкнула на подушку и поцеловала. Судя по реакции, он ждал именно этого. Стоило мне оторваться, как Фей вздохнул.

– Мне нужно почаще вредничать, чтобы ты закрывала мне рот поцелуем? Наконец-то я разгадал секрет, почему моя Мышка меня не целовала. Оказывается, она просто не умеет целоваться… – хмыкнул он, осторожно поскребывая когтем мою руку. – Показываю, как это нужно делать… Учись и наслаждайся.

Фей приподнялся и поцеловал меня, придерживая когтистой лапой мою шею.

– Поняла как? – спросил он, отстраняясь. – Давай пробуй. Тренируйся на котике…

– Ты невыносим, – всхлипнула я, целуя его.

– Ты тоже не подарок, – снисходительно ответил крестный. – Ну что сказать? Уже лучше… Есть определенные успехи, но пока что рано открывать шампанское.

– Глядя на тебя, мне кажется, что наглость – это второе счастье, – вздохнула я и поцеловала его снова, чувствуя, как пушистый хвост нежно гладит меня по ноге.

– Нет, первое и единственное, – заметил Фей, полуприкрыв веки. – Моя жизнь – тоже не шоколадка, и на вкус я бы вряд ли стал ее пробовать. Но я никогда ни о чем не жалею. Вот поубиваю всех добрых фей и стану самым добрым феем на свете. И все будет хорошо.

– А сколько их еще осталось? Я так понимаю, что одна точно… – встревоженно спросила я, снова вспоминая про брошку. Опять мне стало стыдно и неловко после вчерашней обиды.

– Одна. И я все думал, когда она даст о себе знать? Как говорится, котики берут качеством, а голуби количеством, – гаденько улыбнулся крестный, продолжая нежно ласкать меня хвостом. – А умирать она ой как не хочет… Так, Мышка, ты мне зубы не заговаривай… На чем мы остановились?

Он прижал меня к себе и стал целовать. Луна на секунду выглянула из-за тучки и смущенно спряталась снова.

– Ладно, Мышка, давай спать, – произнес Фей, укладывая мою голову себе на грудь.

– Ты все-таки обижаешься… – проворчала я, обнимая его.

– Нет, я просто думаю, что это еще не все подарки от феи. Их обычно бывает сразу три. Два мы уже посмотрели, теперь ждем третьего, – усмехнулся крестный, целуя меня в макушку. – Не знаю почему, но три – это их любимое число. Давай спи, Мышка… Помни, мы найдем выход из любой ситуации.

* * *

Снилось мне, что я лежу на кровати, а ко мне слетает голубь. Абсолютно белый, явно не помоечный. Чистенький, опрятный голубок, как со свадебной открытки.

– Здравствуй, голубушка, – красивым женским голосом произносит птичка. – Как поживаешь? Вижу, что вы уже помирились!

– Ну да. Совместный труд для моей пользы объединяет. Я так понимаю, ты – фея, – недружелюбно заметила я, глядя на белую голубку.

Голубка кивнула. Вроде бы сон, но я чувствовала себя очень-очень странно. Это не простой сон.

– Не могу понять, почему ты злишься на меня, голубушка, – ласково произнесла птичка, мигая маленьким глазиком. – Я ведь не сделала тебе ничего плохого. Я просто хочу предостеречь тебя от страшной ошибки… Ты выбрала не ту сторону. Ты встала на путь зла!

– Отлично, – ответила я, понимая, что таких странных снов у меня никогда не было. – После того что я видела собственными глазами, на воплощение добра ты тоже как-то не тянешь.

– Голубушка, – произнесла голубка, наклонив голову. – Не будь такой плохой девочкой… Знаешь, что хорошие девочки получают в подарок от крестной феи?

Ага, кучу призов! Собери сто этикеток с надписью «фея» и получи в подарок пополнение очков кармы! Зарегистрируй код на сайте и получи возможность выиграть любовь прекрасного принца! Внимание! Количество принцев ограничено. Детали акции уточняйте у крестной феи. «Извините, вы нифея не выиграли. Участвуйте еще!»

– Я могу дать тебе то, что ты искала всю жизнь! Настоящую любовь… – заметила фея, принимая облик красивой молодой женщины в нежно-голубом сверкающем платье.

– Нет, спасибо, ты не в моем вкусе. Я как-то больше мужчинами интересуюсь… – усмехнулась я, глядя на нее с откровенной неприязнью.

– Нет же, глупая. Я дам тебе любовь самого прекрасного принца на свете! Вы будете жить долго и счастливо… – улыбнулась незваная гостья.

– Пока не умрем в один день. А до того как мы умрем, появишься ты и скажешь: «Послушай, голубушка!» – передразнила ее я, а потом нехорошим голосом добавила: – «За тобой должок числится. Убери руки от штурвала и передай его мне! Твои дети будут жить в волчьей стае, доедать в овраге лося и выть на луну, потому что я так сказала!» Нет уж, спасибо.

– А как насчет неземной красоты? Все мужчины будут влюбляться в тебя! Короли и принцы будут у твоих ног! Никто не сможет отвести от тебя глаз, настолько ты будешь прекрасной! – воскликнула фея, явно не желая меня просто так отпускать.

– Нафея мне лицо с обложки? Я что? Гарем собирать буду? Или ты считаешь меня девушкой с пониженной социальной ответственностью и излишней любвеобильностью? – Я посмотрела на фею, как на умалишенную. – Кстати, у меня есть встречное предложение. Собери три «нет» и получи путевку обратно, откуда пришла! Как тебе такой вариант?

– Хорошо, а если я предложу тебе… эм… – Фея задумалась, сморщив лобик.

– Что? Призы иссякли? Орешки кончились? Палочка разрядилась? – язвительно заметила я, чувствуя, что не мешало бы проснуться, но почему-то не могу.

– Бедная моя девочка… – вдруг ласково сказала фея, не сходя с места. – Маленькая, никчемная, беззащитная девочка, которая свято верит в то, что она исключительная. Впрочем, как и все девочки. Я могу дать тебе то, чего у тебя никогда не было. Любовь твоих родных. Ты станешь любимой дочкой и любимой сестричкой. У тебя снова будет крепкая и любящая семья. Мама будет тебе верить, твоя сестра раскается и попросит у тебя прощения. Искренне, от всего сердца. Я обещаю тебе, голубушка, что исполню все твои желания, если ты откажешься ему помогать! И даже ничего не попрошу взамен.

Прямо перед глазами в воздухе появилась картинка, где я, разодетая, с короной на голове, танцую с прекрасным принцем, а все придворные, среди которых стоят моя мама и сестра, с восхищением и любовью смотрят на меня. Откуда-то сверху падают сверкающие звездочки. Идеальная обложка для волшебной сказки.

– А принц будет красивым? Можно будет выбрать его внешность и характер из каталога? У меня извращенные вкусы! Можно, чтобы с хвостом? Просто без хвоста принцы меня не интересуют! – насмешливо поинтересовалась я. – Коня тоже по каталогу выбирать можно или придется ехать в салон?

– Я тебе дам такого принца, о котором ты даже мечтать не смела, – прошептала фея, ухватившись за возможность продолжить со мной диалог относительно моих предпочтений. – И с хвостом, и с плавниками, и с крыльями, и с рогами… Любой каприз!

– Нет, с рогами не надо. Может, я хочу ему их сама наставить, – усмехнулась я. Просто интересно, где она такого нарисует. – А кентавра можно? Чтобы принц и конь в одном флаконе? И по поводу размеров тоже к тебе обращаться?

– Можно, голубушка, все можно… И размеры есть, все есть, – ласково ответила фея, явно удивляясь моим вкусам. – Хочешь, даже имя ему сама придумаешь…

– Вау! Кажется, я уже придумала. Это будет первое, что я скажу, когда увижу его! – продолжала развлекаться я. – Его высочество Едрит-Мадрид! Или Ексель-Моксель!

– Красивое имя, – согласилась фея, сгорая от нетерпения. – Очень аристократическое. Так как насчет…

– Я вот боюсь, как бы он бракованным не оказался. Вы сертификаты качества предоставляете? – с деловым видом перебила я.

– Конечно, небракованный! Ты будешь у него первой и единственной! – ответила фея с улыбкой.

Нифея себе! А я-то думала, что за рогатым и парнокопытным ихтиандром с ихтиозом целая очередь стоит! А тут, оказывается, я одна… Ничего себе мне подфартило!

– Послушай, фея, – серьезно вздохнула я, закатывая глаза. – Мне от тебя нифея не надо. Я выслушала твое коммерческое предложение, поэтому выслушай мой ответ. Нет.

– Маленькая, слабенькая, беззащитная дурочка. Дурнушка, которую как ни одень, все равно останется дурнушкой. Маленькое ничтожество, не способное решить свои проблемы самостоятельно. Вот кто ты. Но ты можешь быть другой. Я дам тебе силу. Я хочу взять тебя своей ученицей. Ты станешь настоящей феей. Могущественной и прекрасной. Сильной и…

– А тебя, случайно, не Бастинда или Гингема зовут? Нет? – перебила я, чувствуя, что у меня не такие большие уши, чтобы уместить целый дуршлаг лапши. – Хм, странно… А то у меня такое чувство, что ты меня вообще за Страшилу держишь.

– Наступит день, когда он убьет тебя… – прошептала фея, снова превращаясь в голубя. – Соглашайся, и я сумею защитить тебя от него. Вместе с тобой мы сможем одолеть его! С твоей помощью у нас все получится! Откажись от завоеваний и…

– …сядь на попе ровно, – покивала я. – О нет! Лучше котик под одеялом, чем принц на белом коне.

– Я вижу, что разговаривать с тобой бесполезно, мерзкая девчонка! Ничего! Лови мой третий подарочек, милая… Ты его заслужила! – рассмеялась голубка. – Интересно, захочет он тебя после этого целовать?

Я дернулась, села на кровати, открыла глаза и закашлялась. Я проснулась.

– Мышка, ты как? – встревоженно спросил Фей, обнимая меня. Я осмотрела комнату, пытаясь убедить себя, что это был просто плохой сон.

– Ко мне ночью голубь прилетал… – простонала я, пытаясь отогнать наваждение.

– Если еще раз прилетит, скажи, что мы в его услугах не нуждаемся, – усмехнулся Фей, поглаживая мое плечо. – Я сторонник порочного зачатия. Самого что ни на есть…

И тут я увидела, что по одеялу что-то ползет. Причем явно не чей-то хвост. Змея! Фу! А в складках одеяла лежат огромная жирная жаба и парочка мелких лягушек.

– Осторожней! – заорала я, вскакивая. На пол шлепнулась еще одна жирная жаба, квакая от негодования.

Я посмотрела на себя в зеркало, ощупывая свое лицо. Нет, с лицом все в порядке, вот только…

– Она меня прокляла… – произнесла я, с ужасом глядя, как каждое мое слово превращается в жабу или гадюку. Вся эта живность резво расползалась по комнате, пытаясь найти какую-нибудь щель, куда можно забиться.

– Какая прелесть. Я всю жизнь хотел побывать на выставке пресмыкающихся, но с котами, на роликах и с мороженым туда не пускали, – заметил Фей, стряхивая с одеяла серпентарий. – А у меня как раз эскимо на палочке таяло и лапы разъезжались. Мяу! Давай рассказывай…

Я взяла в руки какой-то листочек, валяющийся на столе, схватила перо и стала описывать свой сон, прикусив губу от отчаяния.

– Мышка, ты на «Войну и мир» не замахивайся. Это мой тебе совет, как начинающему писателю, – обрадовался Фей, готовясь к увлекательному чтиву. – Написала? Я просто сгораю от нетерпения. Учти, я – очень строгий критик.

– Нет, – ответила я, и на стол шлепнулась жаба, перевернув чернильницу. Я простонала. А потом снова принялась строчить, оставляя жирные кляксы на бумаге. Первый листок был исписан, и я молча вручила его Фею. Тот сел читать.

– Ну что сказать, Мышка, – усмехнулся он, тяжело вздыхая. – Плохо. Очень плохо. Я бы даже сказал, безнадежно…

Я сразу же погрустнела, глядя на себя в зеркало. Неужели все действительно так ужасно! Не может быть! Я чуть не расплакалась от отчаяния.

– Идея неплохая, но стиль ужасный! – заметил Фей, перечитывая и улыбаясь. – Сюжет мне, кстати, нравится! Я требую продолжения!

Я села писать вторую часть на новом листочке, сглатывая и наспех описывая весь наш разговор. Протянула продолжение крестному, страдальчески глядя на него.

– А вот и долгожданная продочка! Спасибо! – усмехнулся Фей, пробегая глазами мои каракули. – Мышка, у меня для тебя есть подарок. Ящик с запятыми. Куда его поставить? И словарь. Куда положить? Кстати, я бы добавил описаний и чувств! Вместо «Ты уже спал», я бы написал: «Я видела, как любимый беззаботно спит. Его красивое тело было укрыто одеялом, а я мысленно представила его обнаженным и почувствовала дикое желание раздеться и прижаться к нему. Мне так и хотелось впиться губами в его сладкие губы, запустить руку в его волосы и слиться с ним в страстном поцелуе…»

Я громко простонала, закатывая глаза.

– Да-да-да! Ты права. Нужно, чтобы все завершилось сладким стоном! – Крестный снова погрузился в чтение. – А так любовная линия не раскрыта вообще. Мышка, ты же описываешь постельную сцену! Разве так можно? Ладно, будем придираться дальше. И все? Это конец? А вторую часть когда писать начнешь?

– М-м-м-м! – промычала я, выразительно глядя ему в глаза, показывая, что продолжения не будет. Быстро написала вопрос: «И что делать с моим проклятием?» – и подняла бумажку, держа как табличку.

– Да ладно, могло быть и хуже, – обнадежил Фей, вставая и хлопая меня по плечу. – Это лучше, чем ежиков рожать!

– Как? – удивилась я.

На пол шмякнулась змея и зашипела на меня, уползая под кровать. Про мать драконов я слышала, а про мать ежей – нет. Перспектива стать мамой целого выводка ежей заставила меня выпасть в неотскребаемый осадок.

– Нетрадиционным, но от этого не менее болезненным способом, – усмехнулся крестный. – До тебя, помнится, был Золотой Ослик, который какал золотом и вызвал небывалый рост инфляции в отдельно взятом королевстве. У него еще и хозяин был такой, что за рублем под трамвай кинется. В итоге хозяина казнили как фальшивомонетчика, а ослик пропал без вести. Короче, где-то наверняка еще «печатает». Так что после денег мой руки с мылом.

Я с ужасом посмотрела на Фея, но тот явно настроился «подбодрить» меня по полной.

– Была Принцесса-Розочка, которая считала, что в человеке все должно быть прекрасно, – таинственным голосом заметил крестный, а потом гаденько улыбнулся. – А еще она очень любила розы… Загадала желание по своей дурости, а фея выполнила его в меру своего блондинистого интеллекта. Когда принцесса шла в туалет, ее крики были слышны аж за тридевять земель. Когда цветочек – это еще нормально, а вот когда колючий стебелек… Лучше бы радугой… Честное слово…

Я написала на бумажке короткое слово и поставила восклицательный знак, выражая не то радость оттого, что мне еще и повезло, не то сочувствие моим предшественникам.

– Так! У нас ведра есть? – спокойно спросил Фей появившуюся из ниоткуда служанку. – Все ведра, которые только можно, сюда! Быстро!

– Да, ваше когтейшество! – кивнула рыжая служанка, приседая в реверансе.

– И еще… Я даю вам время до вечера, чтобы выяснить, как брошка оказалась в матрасе! Если к вечеру я не узнаю, кто виноват и как это произошло, я съем вас всех и не подавлюсь! Да! И завтрак сюда, живо! – приказал крестный, беря брошку и пряча ее в карман.

* * *

– Где это мы? – уныло спросила я, подставляя ведро. На дно бухнулась жирная жаба и несколько лягушек.

Толстая жаба, падая в деревянное ведро, издает противный квакающий звук. Это мы уже выяснили. Энцефалит ехал медленно, стуча пустыми ведрами.

Навстречу нам шла какая-то ворчливая бабка в лохмотьях, опираясь на сучковатую клюку, и тащила за веревку несчастную корову.

– Давай, мясник уже ждет! Я с ним договорилась! – кряхтела бабка. – Шевели копытами!

Корова посмотрела на нас взглядом, полным отчаяния, и попыталась вырваться. Но не тут-то было. Бабка держала ее железной хваткой. Завидев нас с пустыми ведрами, бабка плюнула и развернулась обратно.

– Это я еще дорогу не перебегал! – подбодрил меня кот, провожая взглядом рассерженную старуху.

Я старалась молчать, вспоминая сволочную фею незлым тихим словом. Раньше, когда я в детстве читала сказки, то думала: как это так? Герой лег спать, а наутро… вау! Пока мое «вау!» квакало и шипело в ведерке, я делала все, чтобы не запаниковать. Спасибо котишке, который всячески пытался поднять мне настроение. В меру своей испорченности.

– Спокойно, Мышка. Мы почти приехали. Перекресток семи дорог! – сообщил кот, разглядывая живность, копошащуюся в ведре. – Кстати, я еще перчатки и пакетик захватил. На всякий случай. К сожалению, я не могу снять заклинание в силу определенных причин, но здесь, думаю, найдется тот, кто сможет нам помочь. На перекрестке семи дорог отовариваются все знахари, колдуны, целители, ведьмы… Отличное место. Так… У нас сегодня полнолуние? Ну, значит, базарный день!

И вправду, семь пыльных дорог сходились в перекресток. Я почему-то думала, что мы здесь будем одни, но под высохшими деревьями расположились целые торговые ряды.

– Лягушки! Жабы! Свежие! Только выловленные! – орал какой-то подросток в старой куртке и дырявых штанах, размахивая зеленой лягушкой. Рядом с ним стояло ведро с водой. Из ведра доносился жалобный женский голос:

– Я – прекрасная принцесса! Поцелуйте меня… Ну хоть кто-нибудь! Я вас умоляю! Выйду за первого встречного! Даже имени не спрошу! Пойдет любой: кривой, хромой, косой, рябой! Я прошу вас! Ну хоть кто-нибудь!

– Не квакай! – возмутился пацан-продавец, ударяя ногой по ведру. Какой-то карлик в черной мантии, волоча бороду по земле, подошел к ведру, заглянул в него и поцокал языком. За ним плелся какой-то унылый прыщавый паренек с почему-то волосатыми ладонями, таща несколько мешков с покупками.

– Настоящая? – поинтересовался чародей, рассматривая лягушку. – Почем?

– Сто золотых, – нагло ответил юный продавец, доставая «принцессу» за лапу.

– Хм… Восемьдесят пять! – ответил чародей, пока его ученик переминался с ноги на ногу. – Я не для себя. Я для племянника присматриваю!

– Девяносто! – настаивал продавец, потрясая «принцессой», как погремушкой. – Вы гляньте, какая! Я вас уверяю! Блондинка вот с такими…

Пока парнишка обрисовывал в воздухе все достоинства товара, котик на шее ядовито заметил мне на ухо:

– Так объединились детские сердца. Так узнала мама моего отца!

Я рассмеялась. Хотелось что-то ответить, но я вспомнила, что ведро совсем недавно вытряхивали, и воздержалась.

– Там принц пятьдесят стоит! – возмутился карлик, поглаживая бороду, а потом обратился к племяннику: – Все! Я решил! Мы покупаем принца. Он дешевле. Даже не спорь! Тебе-то какая разница!

Кота просто прорвало. Он безвольно повис на мне и угорал. Я с грустью посмотрела на уходящую пару, мысленно сочувствуя парнишке.

– Травы! Большой выбор! Все, что нужно для зелий! Сборы в полнолунье, сборы в новолунье, сборы в безлунье! – орала до хрипоты дама с какими-то вениками. – Собирала в лесу, а не вдоль дороги, как некоторые!

Она злобно поглядела на соседку, которая раскладывала свои веники на тряпочке, и возмущалась:

– Я, в отличие от некоторых, корни от земли чищу!

Они сцепились в словесной перепалке. Толпа галдела, продавцы расхваливали свой товар. Колдуны и ведьмы всех мастей критично осматривали импровизированные прилавки.

– Мышка, занимай место под вон тем деревом! Вижу, что у нас тут большая конкуренция по пресмыкающимся и земноводным! – усмехнулся котик, спрыгивая с меня.

Приняв человеческий облик, Фей снял ведра с коня. Одно из них перевернул и посадил меня на него.

– Захочешь в туалет – перевернешь обратно, – весело заметил крестный, расставляя пустые ведра вокруг меня. – А теперь давай, Мышка, жалуйся на судьбу. Желательно в ведро. А я узнаю, что почем.

Фей обернулся котом и затерялся в толпе. Через минут пятнадцать он появился и довольным голосом сообщил, что разведка боем прошла успешно.

– Смотри, лягушки-квакушки – три золотых пучок, жаба – от пяти до десяти, в зависимости от размеров. Змеи – от десяти до двадцати, в зависимости от степени ядовитости. Итак, сейчас начнем выбивать конкурентов с рынка, – вздохнул кот, обернулся Феем и исчез.

Через минуту он появился с табличкой, на которой большими неровными буквами были написаны расценки. И прикрепил ее к дереву на уровне глаз.

«Лягушки в кучке! В кучке десять штучек! Два золотых!

Жабы в ассортименте – от двух до пяти зол.

Змеи (в наличии и под заказ) – от пяти золотых!»

– Видишь, Мышка, ты – просто золотое дно! Курочка, которая несет золотые яйца. А ты боялась! Мы мало того что найдем того, кто снимет заклятие, так еще и заработаем! Просто ради прикола. Давай, Мышка, еще ведерко! – Фей снова обернулся котом и залег на моих плечах. – На вопросы отвечаю я. Мешок для денег я уже приготовил.

Пока он болтал, какая-то кривая ведьма с длинным носом подошла к ведерку, одобрительно крякнула и потребовала найти ей трех самых крупных жаб. Жабы ей понравились. Особенно упитанная и бородавочная, которая орала, как резаная, когда я ее доставала из ведра.

– Расскажите друзьям и получите скидку! Возьмите лягушек в подарок! Вам в пакетик или так понесете? – вежливо поинтересовался кот.

Ведьма быстро спрятала покупку в мешок и расплатилась. Котишка долго разговаривал с ней, пока я рассказывала ведерку о своей горькой участи, чтобы выдавить из себя еще парочку лягушек. Ведьма закусила губу, потерла длинный нос и покачала головой, глядя на мои страдания.

– Огромное спасибо! – умилилась она, принимая из моих рук связку лягушек и бросая их в мешок. – А вы здесь каждый день бываете? Нет? Очень жаль!

К нам подходили, спрашивали, интересовались, приценивались. Соседи, глядя на наш аншлаг, стали скидывать цену.

– Так! Товар сильно не перерывать! – возмутился кот, глядя на загребущие руки ведьм и колдунов.

Он иногда отходил с покупателем подальше и долго разговаривал, а потом возвращался и фыркал, мол, и они называют себя ведьмами и колдунами? Тьфу!

– Мышка! Готова к всеобщей ненависти? – ехидно заметил котейка, заправляя лапой гадюку в ведро. И тут же на нашей табличке появилась еще одна надпись:

«Внимание, акция! Покупаешь три змеи – жаба в подарок! Покупаешь две жабы – в подарок связка лягушек! Покупаешь ведро ассорти – второе ведро с ассорти бесплатно (при себе иметь свою тару). Товар обмену и возврату не подлежит!»

Было такое чувство, что сбежался весь рынок. Еще бы! Остальные продавцы смотрели на меня так, словно уже мысленно вырыли конкурентке могилу, а теперь выбирают венок и надпись. Скидывать цены еще ниже они не собирались, поэтому в данный момент решали: либо свернуть свои лавочки, либо мою шею!

– Мышка, пойди за дерево, расскажи ведерку, какой у тебя плохой, но предприимчивый котик. А то у нас со змеями напряженка! – усмехнулся котишка, расхаживая вдоль нашего «прилавка». Пока я тихо материлась в ведро, в красках описывая кошачью смекалку и умение находить плюсы даже среди могильных крестов, кот обслуживал покупателей.

– Так! Кому змей? Кто просил змей? – орал котишка, периодически запихивая вылезающую живность обратно. – Да! Вижу! Девушка средних лет. Одну минутку! Сейчас наберем! Не переживайте! Хватит на всех!

Через два часа мы ехали обратно, везя полные ведра золота. Может, еще немного постояли бы, но выручку грузить было уже некуда.

– Мышка расстроилась? Это не Мышка должна расстраиваться, а фея, которая подарила тебе шикарный подарок! Теперь ты – девушка мечты любого колдуна, – ласково заметил кот, потершись о меня мохнатой мордой. – Кстати, я узнал, кто может нам помочь.

И тут мы снова увидели бабку с коровой, которую крепкая старушенция упорно тащила на убой.

– Простите, – окликнула я старуху, отбрасывая выпавшую лягушку подальше. – А почему вы корову забить решили?

– Денех нету. Вот и решила мою коровку мяснику отдать! Жа-а-алко родимую… Вот и серчаю… – ответила старуха, с жалостью глядя в коровьи глаза.

Я молча насыпала старухе золотых в подол.

– Только не убивайте ее, ладно?

Старуха посмотрела на корову и заплакала, обнимая ее морду. Они вместе пошли обратно.

– А я думал, что раз мы разбогатели, то обязательно корову себе купим! Ладно, шучу. Мышка, я нашел того, кто тебя расколдует! Давай сворачивай сюда. Нам сейчас через лес придется ехать. Мне тут один адресочек дали… – усмехнулся кот, показывая хвостом направление.

 

Глава двадцать первая

Ювенальная юстиция и сладкая жизнь

После того как вся наша выручка вместе с ведрами была отправлена домой, мы налегке двинулись дальше.

На опушке леса вдоль дороги размазалась небольшая деревенька. Деревянные домишки, корявые заборчики из переплетенных веток и чахлая поросль рядом, которая передумала тянуться к солнцу и просто склонилась к земле в ожидании момента, когда станет удобрением, – вот и весь пейзаж. Захиревшие дети играли в какой-то луже, бегая по воде босыми ногами. Завидев нас, они стали бросать в меня камнями и палками. Но сил у них не хватало, чтобы докинуть, поэтому я молча проехала мимо. Мрачные, бедно одетые взрослые ковырялись в земле, недобрым взглядом поглядывая в мою сторону.

– А чьи это земли? – поинтересовалась я, роняя пару лягушек и одну змею. Не хотелось бы знать, что это наши владения. Уж больно душераздирающее зрелище.

– Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса! – задорно пропел кот. – Шучу. Не наши. Выдыхай. У нас все отлично. Единая налоговая система на всех землях, дотации, пенсии, пособия… Я тебе потом презентацию проведу. Со слайдами.

Мы тормознули рядом с крестьянкой, которая подвязывала какой-то вялый побег к деревянной палке, в надежде, что он воспрянет духом и передумает умирать. Но его засохшие соседи свидетельствовали о том, что палка прорастет раньше.

– Простите, пожалуйста, – обратилась я к ней, осторожно стряхивая лягушек и жабу на землю. – Вы не подскажете, как проехать в лес? Я ищу ведьму…

Все в округе резко подняли головы и выровнялись, как суслики, каждый на своем поле. На меня смотрели, как на потомка Дункана Маклауда.

– А что это у вас изо рта сыплется! – настороженно поинтересовались крестьяне, шарахаясь от меня.

– Одна ведьма прокляла. Я ее убила, а проклятие осталось! Я сражаюсь с ведьмами и колдунами по всему миру! – пафосно заявила я, выпячивая грудь вперед. Котишка подавился, но промолчал. Нам тут и так официально не очень рады, но говорящий котэ только усилит незабываемый эффект от нашего появления.

Дети быстро поймали большую жабу и стали макать ее в лужу, зато взрослые посмотрели на меня с уважением.

– Не ходите к ней! Она – чудовище! Она нас прокляла! Гляньте, что творится! Ничего не растет! Сколько ни сажай, все бесполезно! – наперебой заорали крестьяне, показывая на жалкие ростки, которые проклюнулись явно с одной целью – побыстрее завянуть и сдохнуть. – А еще она похищает детей!

– Добраться бы до нее! Сжечь ее на костре! – воскликнул какой-то дед, потрясая кулаком.

– Детей похищает? И много уже похитила? – с удивлением спросила я, представляя, с кем придется иметь дело.

– Да! Десяток, но вернулись только Гансель и Гретель! Ведьма и их похитила, но они сумели ее обмануть и вернуться! Такие страсти рассказывают. Она их съесть собиралась! Бедные детки! Что им пришлось пережить! Родители чуть с ума не сошли, когда узнали, что они заблудились в лесу! А теперь она нас прокляла!

– Весь покрытый зеленью, абсолютно весь… – тихо и ядовито заметил котофей, глядя на примотанные к палочкам вялые саженцы. – Дачники-неудачники…

Эпитетов, описывающих ведьму, аборигены не жалели, а у меня сразу же холодок по коже побежал при мыслях о предстоящей встрече. Воображение явственно рисовало картинку избушки на курьих ножках и Бабой-Ягой на завалинке. Волосатая бородавка на носу и метла прилагались по умолчанию.

Толпа расступилась, и я увидела бедно одетую семью. Двое коротко стриженных детей лет десяти в лохмотьях жались друг к дружке и смотрели на нас волчатами.

– Левый – мальчик, правая – девочка, – тихо заметил на ухо кот.

– Вот! – заорала какая-то селянка, положив руку на плечо ребенка. – Гансель и Гретель. Ну, расскажите, как ведьма над вами издевалась?

Отец толкнул высокого мальчика с маленькими глазками и тяжелой нижней челюстью вперед.

– Она нас мучила! – заплакал парнишка, утирая грязным кулаком слезы. – Меня зовут Гретель! А это мой брат Гансель.

– Тяжелый случай! – тихо офигел кот.

Гансель тоже залился слезами, в красках описывая свои приключения:

– Она нас била каждый день! Гретеля она била вожжами! А меня хотела засунуть в печку! Она сказала, что приготовит из меня жаркое, а сестре придется его съесть! Она лишала нас еды, держала в клетках! Мы ее обманули и сбежали! – Мальчик размазал слезы по лицу, заходясь в истерике.

Народ тоже негодовал, хотя, судя по лицам, историю слышал явно не в первый раз.

Из остальных сбивчивых сведений, которые мне удалось вытрясти из аборигенов, подарив взамен целую партию земноводных и пресмыкающихся, я поняла, что мне предлагают просто «идти лесом», а потом свернуть с дороги в непролазные дебри, а дальше ориентироваться на местности. Мы с котофеем молча двинулись навстречу судьбе.

– Ты насчет своей сестры не расстраивайся, – сказал вдруг котик и погладил меня хвостом. – Она просто всю жизнь тебе завидовала. Слушай, у меня есть предложение. Давай купим квартиру этажом выше и почувствуем себя богами? Каждый день с раскатистым и громогласным смехом будем потоп устраивать. И тут уж Ной не ной!

– А у тебя есть родственники? – спросила я, склоняясь с коня и глядя, как живность расползается по валежнику.

– Мышка… Я тебе поражаюсь… Ах да! Не будем портить сказку. Конечно же нет! Феи ведь из цветочков появляются? Так вот на полянке было много-много красивых цветочков. Из них появились феечки, – просюсюкал кот, явно сочиняя на ходу. – И был там один огромный такой цветище. Примерно как подсолнух. Пока все феечки вылетали из своих цветочков, радуясь всем краскам мира, я разлепил глаза, выругался, отогнул пару лепестков, щурясь на белый свет, и выдал: «Мама, роди меня обратно!» И снова загнул лепесточки. Лучше быть «переношенным», чем «недоношенным».

Я почему-то представила тигренка под подсолнухом и умилилась. Сонный уссурийский тигренок с добрыми голубыми глазками, нежно обнимающий зернышко подсолнуха и согревающий его своим теплом, вызвал у меня горячее желание почесать котика. Я повернула голову, увидела наглую кошачью морду и решила отложить «почесание» на вечер.

– Шучу, феи появляются на свет так же, как и люди. И кроме мамы и папы у меня было еще целое стадо родственников. Как потом выяснилось, это не стадо, а стая. Скажу сразу, что я по молодости и глупости старался им помогать, постоянно выручал, но отплатили они мне примерно тем же, чем отплатили твои тебе. Так что ситуация мне знакома. Опыт «посыла» уже есть.

– Ты прямо как регулировщик на отключенном светофоре, – усмехнулась я, сплевывая ужа и кучку лягушек. Уж заметно оживился и тут же пообедал. – Всегда знаешь, кого куда послать.

– Я еще и проклинать умею. Твое проклятие ничто по сравнению с тем, что умею делать я. Как тебе, например, такое? Да чтоб у тебя всю жизнь все наушники только на одно ухо работали и это был негарантийный случай! Чтоб ты каждый день мизинцем бился о дверной косяк! Чтоб ты каждый день забывал свои пароли!

– Когда ты успел меня проклясть? – спросила я, демонстративно ужасаясь и вспоминая всю свою жизнь.

Пока мы болтали, из зарослей неожиданно выскочил какой-то мужик. Воровато оглядываясь, он тут же распахнул свой черный плащ. Я сначала отпрянула, а потом присмотрелась.

– О! Ты его тоже видишь? Мне кажется или он какой-то чересчур маленький? – спросил котофей, прищуриваясь. – Хм… Я из-за меха не вижу.

– Я не знаю. Тебе видней, – вздохнула я, свесившись с коня и рассматривая предлагаемое.

– Да ты просто нормальных не видела! Мышка, не расстраивай меня, – фыркнул кот, отворачиваясь. – Ну что это за диаметр? Такой стыдно даже вытаскивать. Мышка, я тебе вечером нормальный покажу. Да что там покажу! Дам даже в руках подержать.

Мужик расстроился. Он явно ожидал другой реакции.

– А… эм… оторвать можно, чтобы посмотреть? – спросила я и услышала недовольное «ква». Уже не смотрела на то, что с меня сыплется.

– Пусть он свой мех раздвинет, а то ничего не видно! – закатил глаза кот.

Мужик послушно выполнил кошачью просьбу.

– Ладно, беру! – вздохнула я.

Не знаю, как вам, а нож с красивой костяной белой ручкой мне нравится. Пусть он и маленький, но выглядит стильно!

Мужик оторвал пришитый к костюму нож. Вокруг ножа висели шкурки белок и еще каких-то мелких зверей, были также поделки из кости, ожерелья из клыков. Но нож сразу привлекал к себе внимание, потому что был действительно очень красивым. Мужик хотел отвести нас посмотреть какие-то шкуры и рога, но мы отказались.

Я расплатилась, разглядела новое оружие и пафосно засунула его в голенище сапога.

– Ну все, Мышка, теперь ты вооружена и очень опасна! – усмехнулся котофей.

– Поддержим народные ремесла, – вздохнула я, глядя, как три гадюки, только что упавшие на землю, подрались между собой.

– Поощрим браконьерство, – мрачно заметил кот. – Ты думаешь, чего он прячется? За браконьерство полагается смертная казнь.

Мы свернули в густой ельник. Мрачные, непролазные чащобы навевали тоску и уныние. Воздух в лесу был затхлым, разлапистые ели почти не пропускали солнечный свет. Внутри меня все сжималось при мысли о предстоящей встрече.

– Но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут – тут конец перспективы! – задумчиво произнес котофей. – Иосиф Бродский явно писал про это место. Кстати, там про тебя есть пару строчек. «То ли некая добрая фея надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу. Сам себе наливаю кагор – не кричать же слугу – да чешу котофея…»

– Как тебя зовут, любитель поэзии? – усмехнулась я, надеясь, что вопрос застанет котишку врасплох, а ответ стоит двух гадюк и трех лягушек, шмякнувшихся вниз, прямо под копыта лошадки.

– Одна подслеповатая бабушка называла меня Снежок, – ядовито заметил кот. – Но, как ты уже знаешь, я умею притворяться глухим. Одна семья называла меня Мальвиной. Мне кажется, что они до сих пор свято верят в то, что я ушел рожать котят. Ну вот как объяснить, что я крупный, пушистый и упитанный кот, а не беременная кошечка? Тем более в руки я особо не давался.

– Да, ты – упитанный и невоспитанный кот, – со смешком согласилась я, продолжая выпускать на волю противную живность. Прямо в их естественную среду обитания.

– И мужчина в самом расцвете сил, – зевнул котофей.

Мы ехали долго и нудно, болтая о пустяках. Лес становился все мрачнее и мрачнее. Энцефалит опасливо осматривался по сторонам, прижимая уши. Коняшке и мне становилось явно страшно, зато котишке было весело. После его «весело» даже меня тянуло на «хи-хи». После трехчасового блуждания мы увидели… нет, не избушку Бабы-Яги, не старую хижину, не дом с привидениями, а… пряничный домик. У меня даже слюнки потекли, когда я поедала взглядом белые подтеки глазури и пасхальную присыпку.

– Смотри, тут уже следы зубов черных риелторов на заборе остались. Но ты на чужую недвижимость рот не разевай! – предупредил котик. – Учти, лес хвойный, пряник по-любому просрочен… Дальше продолжать?

Я спешилась и с котофеем на шее направилась к вафельной двери. Круглая липкая дверная ручка смахивала на огромную карамель на палочке. Слюноотделение усилилось, но рисковать не хотелось. Окна домика были сделаны из леденца, а на крыше вместо флюгера был… подождите, сейчас слюнки проглочу… сахарный петушок. Подоконники прельщали меня шоколадным бисквитом с белой прослойкой крема. У меня уже слюни висели, как у сенбернара. Маленькие кремовые розы-украшения сводили с ума, а шоколадные ступеньки вызывали предвкушение гастрономического оргазма.

– Хочешь лизнуть петушка? – поинтересовался кот, глядя на крышу. Черепица была цвета молочного шоколада, что вызвало у меня глухой стон.

– Хочу. Петушка… Как в детстве, – жалобно всхлипнула я, пиная упавшую на землю жабу. Гадюка была куда проворнее и ускользнула. Никогда в жизни меня так не тянуло в сферу строительства, особенно демонтажником.

Я постучала, а потом поймала себя на мысли, что хочется облизнуть пальцы, но жирная муха, которая сидела неподалеку и потирала лапки, предупреждала не хуже Минздрава. Я заметила, что насекомых действительно много, поэтому облизывать сахарного петушка мне перехотелось.

– Наконец-то! – раздался голос по ту сторону двери. – Какое счастье! Поверните ручку против часовой стрелки три раза, потом два раза по часовой и снова один раз против часовой.

Я так и сделала.

Вафельная дверь открылась, и в дверях показалась милая и очень опрятная женщина средних лет. На ней было зеленое клетчатое платье, белый накрахмаленный фартук и красивый чепец. Увидев нас, она разочарованно вздохнула. Я тоже как-то совсем не это ожидала увидеть.

– Здравствуйте, а вы не подскажете, где живет эм… ведьма? – осторожно спросила я, рассматривая краем глаза внутреннее убранство домика. Обои из глазури. Я терпеть не могу обдирать обои, но эти я бы ободрала. Чувствую себя варваром-вандалом. Нет! Не может быть! Пол из леденца? Как там говорится? Вылизать пол до блеска? Я согласна!

– Какое счастье! Думала, что никогда отсюда не выберусь! А вы что-то хотели? – как-то настороженно поинтересовалась женщина. Она смотрела на меня очень внимательно и подозрительно. Таким взглядом смотрит контрразведчик на иностранца, фотографирующего лес рядом с секретным заводом.

Через полчаса я сидела на желейной подушечке и, обнимая ведро, рассказывала о своей вполне очевидной проблеме, делясь с хозяйкой подробностями, а с ведром свежей порцией гадов. Фей принял свой настоящий облик, немного удивив ведьму, а потом положил на стол злополучную брошку. Я мельком осмотрела внутреннее убранство дома и сразу заприметила огромную печь. Хм…

– Хорошо, – вздохнула женщина, немного повертев брошку в руках. – Я помогу вам. Только вы поможете мне. Полгода назад ко мне пришли мальчик и девочка. Тощие, ободранные. Ручки-спички, ножки-палочки. Одеты отвратительно, грязные, вшивые… Запустила их в дом, отмыла, почистила, накормила, спать уложила. Утром они мне рассказали, что мачеха и отец отвели их в лес и бросили на съедение волкам. И это, заметьте, уже не в первый раз! Сначала они нашли дорогу домой при помощи речной гальки, а потом не успели насобирать гальки и сыпали хлебные крошки, которые склевали птицы.

Ведьма вздохнула, опустив руки на колени. На столике из имбирного печенья стояла шоколадная ваза, в которой вместо цветов были большие разноцветные леденцы – один другого краше. При виде леденцов я простонала.

– Я пытаюсь им помочь, а они меня боятся до судорог. Ну, думаю, действительно. Выгляжу ужасно, совсем себя запустила, дом вот-вот развалится, котлы, книги, бардак везде. И тут я придумала, как порадовать малышей и создать для них маленькую сказку. Привела себя в порядок, сделала этот домик…

Я смотрела на леденцы и краем глаза видела, как ведьма украдкой утирает слезы.

– Пожили они у меня три месяца. Я их читать научила, писать… А потом они меня спрашивают: можно ли проведать мачеху и отца? Приготовила гостинцев, завернула, отправила. Нет их и нет! Я даже уйти куда-то боюсь, а то вдруг придут, а меня нет дома. Я уже хотела за ними отправиться, но тут выяснилось, что я не могу. Дверь закрылась снаружи. Я специально когда-то заклинание ставила, чтобы защитить дом от всяких-разных, а тут вон как получилось. Когда дверь снаружи закрывается, своей магией внутри не воспользуешься. Я ищу кольцо, которым пользуюсь для перемещения. А кольца нет! Я за детей переживаю. Мало ли что с ними случилось? А еще пропала моя шкатулка. И меня беспокоит то, что на шкатулку наложены нехорошие чары. Я переживаю, как бы дети не пострадали. Так что я готова помочь вам, если вы поможете мне. Найдите деток. Я прошу вас! Поговорите с ними, чтобы они вернулись!

* * *

– Мышка, как он у тебя во рту помещается? – озадаченно спросил котофей, глядя на мою блаженную физиономию. – И обязательно ли стонать, когда сосешь?

– Блин, по мне уже все течет, – захныкала я. – Давай, лижи быстрее…

Доедая огромный разноцветный леденец на длинной липкой деревянной палочке, мы доехали до деревни. А вся деревня собралась возле старого покосившегося домика.

– Пропали ребятишки… Пошли с отцом в лес за дровами и пропали… Муж вернулся один… Я же им как мать! Я этого не переживу! – всхлипнула мачеха, за ее спиной замаячил расстроенный отец. – Три часа назад они отправились с отцом за хворостом. И тут ведьма как бросится, как схватит их, как унесет к себе в логово…

– Я колол дрова, Гретель и Гансель собирали хворост, а потом… Я зову их, зову, а они не отзываются… – вздохнул мужик, опираясь рукой на дверной косяк. – Я выбегаю на поляну, а там страшная ведьма детей терзает… Схватила костлявыми ручищами Гретель, а Гансель пытается спасти сестренку… Ну я хватаю топор и бегу на ведьму… Но не успел… Унесла она обоих… Горе нам, горе…

Кот спрыгнул с моего плеча, обернулся Феем и исчез. Через мгновение он появился и снова превратился в кота.

– У нее в доме нет детей, – прошептал он. – Я проверил. Они где-то в лесу.

– Вот же напасть! – сочувствовали соседи, всячески подбадривая несчастных родителей. – Бедные вы, несчастные… Бедные детки… Что теперь с ними будет?

Все утешения сводились к фразе: «Нет детей, но вы держитесь!», какая-то сердобольная женщина положила руку на плечо зареванной мачехи и утешила: «Не переживайте, еще родите!»

– Это ты во всем виновата! – заорала мачеха, поднимая заплаканные глаза и тыкая в меня пальцем. – Ты – пособница ведьмы! Из-за тебя пропали наши бедные детки!

Дожидаться, когда на меня ополчится вся деревня, я не стала и тут же развернула коня в сторону леса. В лесу было тихо и темно. Я отчетливо слышала только хруст веток под копытами и крик какой-то ночной птицы вдалеке.

– Замри! – произнес кот, навострив уши. – Туда. Левее! Еще левее!

Я дернулась левее. Энцефалит споткнулся о какую-то корягу, встал на дыбы и чуть меня не сбросил. Кот спрыгнул вниз, принял человеческий облик. В темноте его глаза стали воистину жуткими. Зрачки почти полностью поглотили радужку. При лунном свете мне казалось, что они светятся в темноте.

Фей приказал коню возвращаться домой, а мы пешком побрели прочесывать лес. Видимость была ужасная. Я смутно различала черные силуэты деревьев, прислушиваясь к каждому шороху.

– Мышка, – заметил крестный, глядя на меня так, что у меня мурашки по коже побежали от ужаса и непривычки, – не бойся. Кто на нас нападет, сразу же получит свою страничку в Красной книге.

– Я и не боюсь, – ответила я, оглядываясь по сторонам и ступая почти на ощупь. – Я просто замерзла… Ладно, давай искать дальше. В моем мире пропавших детей ищут мужики с собаками, а в этом – девушка с котом.

– Ну я же лучше собаки? – усмехнулся Фей, снова глядя на меня жуткими глазами.

– Надеюсь, что они еще живы, – вздохнула я, перешагивая через поваленное дерево. Мне уже было плевать, что там из меня сыплется. Где-то надрывно и истошно орала какая-то птица, ее перекрикивала другая. Справа раздавался протяжный волчий вой. От этих звуков становилось как-то не по себе.

Через полчаса мы очутились на полянке. Ломая кусты, я припустила к большому дереву, на котором висело двое связанных ребятишек. В свете полной луны мне показалось, что они мертвы, но внезапно один из детей зашевелился и простонал, пытаясь раскачаться.

– Я лезу на дерево, а ты принимай снизу, – заорала я, ставя ногу на кору и хватаясь за нижнюю ветку. Обдирая руки, я влезла на ветку, легла на нее животом. Да, вовремя нож купили. Я вытащила его из голенища, подползла к первой веревке и начала ее пилить. Ребенок упал на руки Фея. Закончив со второй веревкой, я бросила нож в траву, повисла на ветке и спрыгнула вниз.

– Вообще-то я мог бы их снять магией, – усмехнулся он. – В два щелчка. Но, видя твое упорство, решил не вмешиваться.

Один ребенок пришел в себя, открыл глаза, а я тем временем вытащила тряпку у него изо рта. Второй – я так и не поняла, кто именно, – лежал с закрытыми глазами. По его затылку текла кровь. Я прижала ухо к его груди и поняла, что он еще жив.

– Гансель? – спросила я, разрезая веревку на руках и теле бедного мальчика.

– Гретель, – прохрипела девочка, прокашлялась и бросилась к брату. Она трясла его так, словно хотела всю жизнь вытрясти. Через пять минут Гансель открыл глаза, посмотрел на нас и снова закрыл. Я осторожно прощупала пульс. Живой.

Я взвалила на себя мальчика, Фей взял на руки девочку. Через мгновение мы очутились возле дома ведьмы.

– Не может быть! – закричала она, бросаясь к нам и выхватывая Гретель из рук крестного. – Гретель? Бедная моя девочка… Быстрее, несите деточек в дом!

Гретель сидела на кровати и тихо плакала, Гансель пришел в себя и пытался что-то сказать.

Мы вкратце обрисовали ситуацию.

– Простите нас… – всхлипывала Гретель, перебирая одеяло. – Мы не хотели… Мы взяли шкатулку, чтобы отнести ее папе и мачехе… Думали, что они обрадуются… Они такие бедные, что у них нет денег даже купить козу…

Ведьма села на кровати и обняла девочку, прижав к своей груди.

Из детского рассказа мы поняли одно. «Я-же-им-как-мать» и «я-же-их-отец» были в курсе того, что ведьма не сделала детям ничего плохого, поэтому история, которую раз за разом повторяли несчастные малыши, придумана родителями. Детям пригрозили, что если они скажут кому-нибудь правду, то их посчитают пособниками ведьмы и сожгут на костре. Шкатулку с драгоценностями отец и мачеха спрятали. А когда мы заинтересовались этой историей, нервы отца и мачехи не выдержали. Они побоялись, что детки сдадут их с потрохами и правда выплывет наружу, в связи с чем поспешили избавиться от маленьких свидетелей, свалив все на ведьму. Премия «Уродители года» нашла своих героев.

По поводу шкатулки ведьма махнула рукой, мол, все равно туда проклятые вещички складывала, поэтому еще вернутся. Я сидела на желейной подушечке и ждала, когда ведьма приведет детей в порядок и перейдет к моему вопросу.

Моя рука протянулась к самому красивому леденцу из вазы.

– Мышка, у тебя совести нет! – усмехнулся кот, свернувшийся у меня на коленях.

– Как будто у тебя она есть! – возразила я, убирая ногу подальше от огромной гадюки, которая тут же юркнула под кресло.

– Есть! И я требую, чтобы ее почесали! – заметил кот, выгибая спину. – Левее… Нет, еще левее… Выше… Еще чуть-чуть… О да! Мы-ы-ы-ышка, я сейчас умру… А теперь правее! Еще правее! Мышка, право в противоположной стороне. Да! Попала! Моя ты Мышка…

Полчаса я стирала руку об кота в поисках его совести. В итоге совесть мы, разумеется, так и не нашли. Точнее, он намекал, где ее нужно искать, но у меня, как бы так сказать, туда руки не доходили. Ведьма вернулась к нам, взяла со стола брошку и усмехнулась, глядя на нас.

– Вот, значит, как? – прошептала она, сжимая в руках брошку. – Опасную игру вы затеяли, ребята. Заклятие с девочки я сниму… Тут нет ничего сложного…

Ведьма посмотрела мне в глаза, а потом перевела взгляд на кота:

– А вот твое проклятие – нет. Сам знаешь почему.

– Хм… Так я не проклят, – усмехнулся котофей, глядя на ведьму.

Ведьма вздохнула, достала огромный котел, стала кидать туда какие-то травы. Потом поймала жабу и опустила ее в бурлящую воду, следом за жабой туда отправились гадюка, лягушка и брошь. Зелье вспыхнуло, а потом померкло. Я до последнего верила, что пить это не придется. Может быть, тут достаточно просто на меня побрызгать и все? После магических пассов руками и страстного шепота над паром ведьма протянула мне миску с этой юшкой.

– Пей, – вздохнула она, вытирая руки о какую-то тряпку.

Ы-ы-ы-ы-ы… Не хочу… Я видела, что туда бросали… Я надула губы и тут же сообщила, что варево горячее. Мозг лихорадочно придумывал другие отмазки.

– Мышка, пей, я кому сказал! – возмутился кот, спрыгивая с колен. – Если Мышка не выпьет, то завтра будет объяснять покупателям, почему «вчера были жабы большие, но по пять, а сегодня маленькие, но по три»! Я прямо сейчас туда смотаюсь и застолблю тебе место. Через месяц мы ларек поставим, потом магазин круглосуточный откроем, а там и до супермаркета рукой подать…

Я сглотнула, сморщилась и выпила. Ведьма извлекла из котла брошку, которая засветилась странным светом, и опустила в свой карман.

– В коллекцию, – усмехнулась она, глядя на спящих детей.

Да, мне еще повезло с родителями. В лес меня водили только на шашлыки.

* * *

Я сидела на подоконнике и смотрела в окно. Рядом со мной стояла тарелка с огромным куском торта. Остатки килограммового чудовища вызывали у меня приступы дурноты. Я посмотрела себе на грудь и попыталась стереть белый крем с платья, которое мы недавно купили. На груди у меня был огромный кукольный бант, куда по закону подлости попадали все крошки от бисквита.

– Мышка, а почему тортик не ешь? – ехидно поинтересовался Фей, беря в руки нож и собираясь отрезать мне очередной кусочек. – Ты же так просила! Смотри, какой он большой-пребольшой! Все тебе!

Я лениво посмотрела на торт, на воткнутую в него ложку, сглотнула и отвернулась. В меня больше не лезет.

– Ты говорил, что составишь мне компанию! – возмутилась, стараясь не смотреть на сладкого монстра. Если первые два кусочка я съела с удовольствием, то третий кусок так и остался на тарелке в ожидании чуда.

– Я составляю тебе компанию. Знаешь, на что это похоже? – усмехнулся крестный, глядя на ложку, воткнутую в гору бисквита. – На памятник маленькой жадине. Да что там памятник? Монумент!

– Вообще-то я из расчета на двоих планировала. Тебе половина и мне половина! Но ты отказался, – обиженно ответила я, проверяя, не сыплется ли из меня всякая гадость? Нет, не сыплется. Какое счастье! До сих пор не верится.

– Ой! Мышка, я тут вспомнил, что у нас еще тортик есть! Давай я тебе кусочек положу? – развлекался Фей, расчерчивая торт ножом. – Тебе какой? С розочкой или с листиками?

Я простонала и отвернулась, глядя в окно. «Кто о чем, а мы о песнях!» – промелькнуло в голове.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом! Например, о… эм… песнях? – взмолилась я, стараясь не смотреть на торт. Особенно на розы из масляного крема. Бе!

– Отлично! Мне как раз нравятся строчки: «Весь похожий на торт, такой же белый и красивый, никому не отдам…» – засмеялся Фей, размазывая пальцем кремовую розу. – Или еще: «Вкусный торт несли в картонке, вкусный торт-наполеон!»

Я закатила глаза, чувствуя, что сладкого наелась на всю жизнь вперед. А потом решила пойти на хитрость.

– Почему ты не ешь торт? Давай, котик, съешь, ну хоть кусочек… – жалобно попросила я, глядя, как Фей подходит ко мне и смотрит на размазанный по тарелке крем. Пока он будет кушать, у него будет занят рот, а пока у него будет занят рот, я смогу вздохнуть с облегчением.

– Кусочек, говоришь? Я вообще к сладкому равнодушен, – тихо заметил Фей, осторожно отодвигая тарелку от меня подальше. – Ты не принц на белом коне, Мышка. Ты – принц на белом окне. Кстати, у тебя торт на щеке… Моя Мышка испачкалась? Нет, не здесь… И не здесь…

Он наклонился ко мне и поцеловал в щеку, а потом я почувствовала, как он… лизнул меня.

– И губы у тебя все в тортике… Мышка, ну разве так можно? – пробормотал он и осторожно поцеловал. Я немного отклонилась назад, глядя ему в глаза.

– И шея у тебя тоже вся в тортике… – шепотом заметил Фей, убирая мои волосы. – Бедная, вся испачкалась… А салфеточки я забыл купить…

Я чувствовала, как он целует мою шею, придерживая меня одной рукой за талию, а другой осторожно гладя по щеке. Мое сердце почему-то дрогнуло, как боксер на ринге против опасного противника, и стало пропускать удары. Мозг, как почетный тренер, орал: «Соберись! Не поддавайся!» Сердце посмотрело на него заплывшими от ударов глазами, вытерло кровавые сопли боксерской перчаткой и попыталось последовать совету, но снова пропустило удар.

– А ты знаешь, что у меня сегодня день рождения? – услышала я вкрадчивый шепот на ухо, пока его рука перебирала ткань платья на моей спине.

– Ка… какой? – тихо спросила я, приобнимая его за талию, чтобы не потерять равновесие.

– Очередной. У меня их, помимо основного, еще четыре точно…

Я почувствовала смешок, который перерос в рекордный по своей продолжительности поцелуй.

– Поздравля-я-яю, – смутилась я, когда крестный отстранился. – Извини, что ничего не подарила. Я просто не знала… Если бы я знала, то купила бы тебе подарок. А так… Мне действительно неловко перед тобой… Ты бы мог предупредить заранее! Просто ты меня ставишь в неловкое положение…

– Ничего страшного. Не переживай, – вкрадчиво прошептал Фей.

Его руки медленно развязывали бант на моей груди. Что-то мне подсказывало: в данный момент он с удовольствием распаковывает… подарок.

Сердце отчаянно забилось в надежде, что еще можно как-то повлиять на исход поединка. Мозг орал, требуя, чтобы бой прекратили немедленно, но сердце его уже не слышало. Бокс перерос в бои без правил. По моей ноге медленно поднимался хвост, осторожно приподнимая юбку.

– Хвостик, а хвостик, – взмолилась я, пытаясь поймать его коленями, – что ты там делаешь? Тебе туда нельзя… Я не разре…

Через минуту я поняла, что хвост – это не рудимент, а явное конкурентное преимущество. Если так будет продолжаться и дальше, то скоро бесхвостые принцы встанут в один ряд с обычными конями, а их обладательниц я буду считать неудачницами.

Еще через пять минут первая горсть земли полетела в свежую братскую могилу с надписью на памятнике: «Совесть. Честь. Принципы».

Я смущенно поцеловала плечо Фея, пока он снимал с себя верхнюю одежду, бросая ее на пол. Его рука осторожно скользнула между моей щекой и волосами, привлекая меня к себе.

Еще через минуту поцелуев, которые спускались все ниже и ниже, я поняла, что принц, чей пресветлый образ я всю жизнь холила и лелеяла в душе, только что в расстроенных чувствах «пошел лесом» в сторону горы с экзотическим названием Даненунафиг. Была и добрая весть. Судя по тому, что из пункта назначения тяжело взлетел сытый дракон, принц таки добрался без приключений.

– Иди сюда, моя сладкая…

Крестный встал во весь рост, стягивая меня с подоконника. Его когти слегка впились мне в кожу. И в этот момент мозг, решивший лично поучаствовать в поединке, внезапно схлопотал такой удар, что тут же ушел в нокдаун. Один… Два… Три… Пять… Восемь… Я почувствовала, как мы ложимся на кровать. Де… де… девять… Де… де… дес… ять… Мне оставалось только наслаждаться поражением.

 

Глава двадцать вторая

Феерический долг,

или Расплачу́сь и распла́чусь

В детстве я немного не понимала страдания Ослика Иа по причине потери хвоста. Ну потерял. И что? Повод унывать? Нет, я понимаю, что хвост – это не только ценный для владельца мех и дело привычки, но зачем же так убиваться? Живут же собачки с купированными хвостиками? Но вчера, с плавным переходом в сегодня, я поняла, какая это невосполнимая потеря… Считай, крест на личной жизни. Так вот на нашей с Феем личной жизни тоже пора ставить крест, но перед ним добавлять цифирку «18». Я рассчитывала просто наслаждаться поражением, а не поражаться наслаждению. В голове все еще звучал страстный шепот задыхающимся голосом: «Моя ты Мышка… Ну что ты со мной делаешь? Ну зачем ты такая? А? Ну скажи мне… Ну нельзя же быть такой сладкой?»

Я покраснела от собственных воспоминаний и накрылась одеялом с головой. Если «добрая» фея вчера следила за нами, то сейчас она переживает глубокую моральную травму, пьет антидепрессанты, запивая их абсентом, меряет давление и пытается все это «развидеть» как можно быстрее, капая глазные капли и усиленно моргая. Ни в сказке сказать, ни на женском форуме описать.

Смущало только то, что я проснулась в одиночестве. Местоположение своей одежды уже предположительно вычислила и достала из складок одеяла платье. А, нет! Вот тут еще его часть… И это еще не все? Да ладно! Интересно знать, куда делось красивое новое платье и откуда, интересно знать, взялась эта разорванная когтями тряпочка? Ладно, будем вытирать пыль с подоконника. Оно мне все равно не очень нравилось.

Зеленая полуразложившаяся совесть, которая с утра откопалась из могилы, отплевываясь комьями земли, встала во весь рост, вытянула руки и с утробным урчанием отправилась на поиски свежих мозгов. «Ы-ы-ы-ы-ы!» – прорычала совесть, двигаясь в мою сторону. Она много чего пропустила, но даже того, что успела увидеть, хватило, чтобы сожрать меня заживо и не подавиться.

И в тот момент, когда я мысленно пыталась забить ее лопатой, по моей спине поверх одеяла скользнула рука.

– А кто в норку спрятался? – услышала я знакомый голос, а следом шуршание. Через секунду я почувствовала, как в мое убежище влезает что-то пушистое. А еще через мгновение пушистое превращается в человека и тянет меня к себе.

– У меня есть нескромный вопрос… К… как тебя зовут? – икнула я, понимая, что такие вопросы под утро задают только очень плохие девочки.

– С таким отчеством тяжело будет ребенку в школе, – усмехнулся Фей.

– И все-таки? – прошептала я, нашаривая под подушкой разорванное кружево, которое еще недавно украшало мой основной магнит для неприятностей.

– Начнем с того, что мимо витрины с именными ручками, брелочками, медведями я иду, презрительно сузив глаза, – рассмеялся крестный. – Так что если ты решила подарить мне именную ручку, то облизнешься.

– Говори свое имя! – возмутилась я, понимая, что это – дело принципа.

– Я вижу, что моя Мышка умеет знакомиться с мужчинами! Особенно утром. Ладно, шучу. У меня в руках кольцо, на котором написано мое имя, – прошептал Фей. – Единственный способ узнать, как меня зовут, – отобрать колечко и прочитать. Итак? Ты готова? Представляешь, совесть тебе позволяет спать с тем, чьего имени ты не зна… Ай-я-яй! Мышка! Так нечестно! Щекотать нельзя! Мышка! Я сейчас сам тебя…

– У тебя когти, – возмутилась я, потирая на самом приключенческом месте оставшиеся со вчерашнего вечера царапинки. Котик просто вчера очень увлекся…

После короткой схватки я почувствовала, как в моей руке оказалось увесистое кольцо, а меня прижимают к себе и с наслаждением целуют. Я гладила Фея по голове, а он с наслаждением прижимал уши, требуя, чтобы я не останавливалась. Выражение «завести котика» с недавних пор утратило свой невинный и нейтральный изначальный смысл.

Я немного вылезла из-под одеяла, поползла вверх по подушке, уперлась в нее локтями и стала вертеть колечко в руках, чтобы как следует рассмотреть добычу.

– А я-то думал, как поизящней тебе его подарить? Как хорошо, что ты сама у меня его чуть с рукой не оторвала, – раздался смешок, а потом крестный тоже вылез из нашего теплого «бункера» и обнял меня, не сводя глаз с подарка. Его волосы скользнули по моей обнаженной спине, пока я силилась понять, что это за камень и почему он так сверкает на свету.

Я стала присматриваться к ободку и увидела надпись: «Летиция – Фердинанд». Имя другой женщины сразу смутило. Настроение покачнулось в сторону минуса. Кольцо изначально предназначалось явно не мне.

– Кто она? – спросила я, сильно напрягаясь.

– Та, которая была для меня единственной, – ответил Фей, глядя на кольцо. – И это все, что у меня от нее осталось.

– Ты ее любил? – с легким оттенком ревности спросила я, заметно расстраиваясь.

– Конечно, любил, – фыркнул Фей, глядя, как я пристально смотрю на кольцо. – Я до сих пор ее люблю. Несмотря на то что она давно умерла.

Я закусила губу и вернула кольцо со словами, что не могу принять такой подарок.

Мысль о том, что у него когда-то была возлюбленная, которая умерла, заставила стиснуть зубы. Не знаю, что плохого в имени Фердинанд и почему его нельзя было мне озвучить раньше? Имя как имя!

– Хм… Она была очень красивой. У нее были темные вьющиеся волосы. – Фей смотрел на меня как-то странно. – Она любила белый цвет и всегда носила только белые платья. Глаза у нее были серые-серые…

Я сразу представила себе красавицу в белом платье, которая ослепительно улыбается на фоне белых роз, а рядом стоит Фей, обнимая ее за талию. Внутри что-то перевернулось. И это был не вчерашний торт.

– Когда она меня обнимала, казалось, что мир становится чуточку лучше… Жаль, что мы с ней недолго были вместе… И я жалею, что не ценил это… – тихо произнес Фей.

Я, стиснув зубы, выслушивала оду первой несчастной любви и боролась с желанием встать и уйти. Уходить нельзя, но как поступить? Броситься его утешать или просто молча выслушать?

Фей улыбнулся, взял меня за подбородок. Ага, сейчас он выдаст, что мы с ней чем-то похожи, и вот именно поэтому… Черт! Я не хочу об этом слышать! Все ведь было хорошо! Но я знала, что где-то есть подвох!

– Когда она брала меня на руки, я был счастлив. Я помню, как забирался к ней на колени и она целовала меня. Я всегда был ее маленьким котенком. Да, я до сих пор ее люблю, – вздохнул крестный, а я сразу представила котишку, покоящегося на коленях красавицы.

Из глаз непроизвольно потекли слезы обиды и ревности. Я пыталась с ними что-то сделать, но они просто текли и текли, капая на его руку.

– Мышка, – усмехнулся Фей, прижимая меня к себе. – Я вижу, что рассказом о своей маме тронул тебя до глубины души… Как ты уже догадалась, мою маму звали Летиция, отца – Фердинанд. Это кольцо моей мамы. И я дарю его тебе.

– То есть тебя тоже зовут Фердинанд? – спросила я.

– Не-а, – гаденько заметил крестный, снова вручая мне кольцо. – Давай пробуй еще… Посмотрим, у кого больше фантазии, у тебя или у моих родителей?

– Фердинанд Второй, Фердинанд Младший, Фердинанд Тринадцатый, Фердинанд Очередной? – высказала я сразу все предположения.

– Очередной? Я – первый и единственный! Еще варианты? – Фей явно тащился от мысли, что его зовут Фердинанд Очередной.

– Летиция? – прокашлялась я, с ужасом глядя на него, понимая, что у котят всегда все сложно с определением пола. Может быть, родители ошиблись? Ждали девочку, а тут на тебе!

– Нет. Мышка, я сейчас умру… – Фей, сотрясаясь от смеха, уткнулся лицом в подушку. – Давай выключай здравый смысл и включай фантазию!

– Может быть, Дефис? – спросила я, пытаясь понять, чем руководствовались родители, давая имя своему первому и единственному отпрыску. А что? Мальчики – Дефис, Тире, Пробел, а девочки – Точка, Запятая, Кавычка…

– Не угадала! Но я сделал вывод, что тебе нельзя доверять выбирать имена для детей. Ладно, давай сюда, – сказал крестный, заслоняя двумя пальцами часть букв на кольце. – Читай.

– Лети… фер… – прочитала я, делая ударение на последний слог. – Летифер? Тебя зовут Летифер? И ты хотел, чтобы я угадала твое имя? Да ты – лингвист-садист!

– Претензии не ко мне. Ударение на первый слог. А знаешь, как хотели назвать моего так и не родившегося брата? – вздохнул Фей, снова заслоняя часть букв.

– Тици… ан… – прочитала я. Да, у его родителей был особый подход к выбору имен для своих детей.

– Так что очень приятно познакомиться. Если надумаешь ставить мне памятник, как самому замечательному коту на свете, то имя можешь не указывать. Разрешаю.

Фей взял меня за волосы, откинул мою голову и поцеловал, проводя когтями по спине.

Нет, я, конечно, не надеялась, что, как в дешевых романах, засыпая в постели с мерзавцем и подонком, просыпаешься с «утипутизаинькой». Н-дя, заинькой здесь и не пахнет. Однако на столе вместо вчерашнего торта стоял букет роз.

– На могилку твоего одиночества, – заметил Фей, внимательно глядя на мою реакцию. – Я лично вчера кинул туда первую горсть земли. А сейчас кину вторую…

Он обнял меня, положил на подушку и стал целовать. Я уже расстегнула третью пуговицу на его белом камзоле и сосредоточенно ковыряла четвертую.

– Где мой хвостик? – тихо прошептала я, положив ладонь на щеку крестного. – Где мой любимый хвостик?

Вдруг раздался стук в стекло. Мы нехорошими взглядами посмотрели на окно. На подоконнике сидел большой нахохлившийся голубь и нагло тарабанил клювом по стеклу в надежде, что его впустят.

– Фея? – спросила я, заметно напрягаясь и натягивая одеяло на себя.

– Не-а, – лениво отозвался крестный, вставая с постели и открывая окно.

Он втащил голубя внутрь. Голубь задергался, когда с его лапы бесцеремонно сорвали письмо. Лапа осталась на месте. Зато на подоконнике появилось жидкое последствие птичьего испуга. Наспамил, зараза!

– Сразу видно, что к деньгам, – усмехнулся Фей, пробегая глазами записку: – «Нужна срочная помощь в адном очинь делекатном вапросе. Просьба прислать голубем все рикомендации, дакументы, потверждающие вашу компитентность! С уважением, Б.»

Крестный достал из ящика стола целую стопку макулатуры, посмотрел на несчастного голубя, который конвульсивно вздрогнул при виде груды бумаг, оставив еще один «подарок» на подоконнике.

– Мышка, подержишь птичку, пока я все это буду приматывать к ней? – ядовито заметил крестный. – Птичка, это не я придумал… Все претензии к твоему или твоей «Бэ». Так, где-то у меня тут скотч оставался после туфелек… Мышка, найди мне конец скотча, или я психану… Мышка, не шучу…

Я усиленно скребла ногтями клейкую ленту, пока Фей рисовал на каждом документе «Копия верна» и ставил мою роспись. Через пять минут я поняла, что голубь не взлетит.

– Давай его подбросим? – ехидно предложил крестный, открывая настежь окно. – Это уже не письмо. Это бандероль получается.

* * *

Через час я стояла в роскошном зале. На высоком троне сидела красивая молодая женщина. Ее кожа казалась фарфоровой, черные, как смоль, волосы собраны под сеточкой, а голову венчала изысканная корона. На ней было голубое платье с лимонными вставками, что сразу вызывало ассоциации с… Белоснежкой.

– Ловите вашего голубя, – ехидно заметила я, бросая ей на колени бедную птичку. – Лети с приветом, вернись с ответом. Все документы, как и просили!

– О! Я обязательно почитаю, – произнесла королева приятным голосом, глядя на нас с котиком. – Я так рада, что ты откликнулась на мою просьбу о помощи. Я сейчас все вкратце изложу. Понимаете, я попала в трудное положение. Злая мачеха хотела меня убить, а она, как известно, была ведьмой, поэтому я попросила убежища у гномов. Все так делают, когда их преследуют чародеи или ведьмы. Один принц выкупил меня у гномов, заплатив мой долг. А через два года ко мне стали приходить письма. Вот они!

У меня в руках очутилась стопка писем. Первое гласило:

«Глубокоуважаемая Белоснежка! Сообщаем вам, что вы должны нам крупную сумму денег! Будьте так любезны внести их немедленно! С уважением, гномы».

Я пробежала глазами все письма, отмечая эволюцию обращений к адресату.

– Взял кредит? Коллектор бдит! – усмехнулся котишка, свешиваясь с моего плеча и тоже читая чужую корреспонденцию.

«Уважаемая Белоснежка!», «Белоснежка!», «Эй, ты!», «Скотина!», «Тварь!». Последнее письмо звучало так:

«Паскуда! Если ты не заплатишь по долгам, то мы тебе кишки вырвем! Ты поняла? А еще расскажем всем, какую ты сказку на ночь нам читала! У нас есть доказательства! Так что гони деньги, непонятливая! Или натурой отрабатывать будешь!»

– Сказку на ночь читала? – сильно оживился кот, ерзая на моих плечах и поглядывая на Белоснежку. – Мне интересно знать, это были коллективные чтения? Клуб любителей Маяковского?

– Я не знаю, о чем речь! – смутилась и тут же возмутилась красавица, принимая обратно стопку писем и вручая мне клочок бумаги. – Я не понимаю, в чем проблема, если принц полностью расплатился по долгам с гномами за их услуги! Вот расписка!

– А где сейчас принц? – спросила я, глядя на бумажку. Смахивала она на приходно-кассовый ордер. Даже печать стоит! Ничего себе!

– Умер. Как только он умер, сразу начались эти письма с угрозами, – вздохнула Белоснежка, показывая на портрет какого-то красавца.

«Я, принц Эрик, вношу деньги за Белоснежку. 100 000 золотых».

И восемь подписей. Одна – принца и семь – гномов.

– Я не могу понять, о каком долге идет речь, если Эрик при мне вносил эту сумму, – вздохнула Белоснежка. – И почему именно сейчас? Я прошу вас разобраться! Если вы сумеете решить этот вопрос, уважаемый принц, то я согласна присоединить свои земли к вашим. Гномы хотят один миллион золотых, но у меня нет таких денег! В письмах сказано, что сто тысяч – это только первый платеж! Я даже не знаю, что ответить!

– Я к вам пишу, чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать. Но вы, к моей несчастной доле хоть каплю жалости храня, рассрочку дайте для меня! – выдал кот, гаденько усмехаясь. – Сначала я смолчать хотела, поверьте, моего стыда вы б не узнали никогда, когда б надежду я имела, хоть редко, хоть в неделю раз, вносить с процентами аванс. Так! Почему никто не записывает? Я что? Зря стараюсь?

Я прыснула.

– И я там был, кредит платил, на проценты попал, двести лет отдавал! – продолжил котишка. – Или нет! И жили они, поживали, добра наживали, кредит отдавали. И даже правнуки их вспоминали, когда последнее с себя снимали.

– Так вы мне поможете? – простонала Белоснежка, заламывая руки. – У меня вся надежда на вас… Иначе я не знаю, что обо мне подумают подданные! И я боюсь, как бы они не испортили мне репутацию! Или не убили…

– И где живут эти любители сказок на ночь? – поинтересовался кот. – Точный адрес в студию.

– Вы не сможете так просто туда попасть! – покачала головой Белоснежка, снова пробегая глазами письма. – Да и они сразу заподозрят, что я вас прислала. Честно, я уже посылала туда людей с просьбой разобраться, но никто не вернулся. Живут гномы в горах, где добывают горный хрусталь. Их домик находится на поляне, в непролазных дебрях, прямо у подножия горного хребта.

– И сколько ты у них прожила? – спросил котофей.

– Три месяца и десять дней! – ответила Белоснежка, пряча расписки и разматывая голубя.

– Один миллион разделить на сто… Мышка, да это по десять тысяч в день! Ананасы, шампанское, опахало были? Бассейн? Номер люкс с кондиционером и служанками? Мышка, я не могу придумать развлечений на десять тысяч в день! А ты можешь? Если да, то не стесняйся!

– Хорошо, я берусь за это! – усмехнулась я, прикидывая в голове суммы. – Только учтите. Если я помогу вам, то вам придется официально присоединить свои земли к моим. Вы останетесь регентшей, сохраните корону, но часть налогов будет отчисляться в мою казну. Также на ваши владения будут распространяться законы моего государства.

– Я согласна! Я на все согласна, лишь бы это прекратилось! – закивала Белоснежка, с нежностью глядя на портрет покойного принца. – Говорите, что вам нужно! Я все сделаю!

Через три часа я стояла неподалеку от пункта назначения в дорогом и красивом платье, изображая богатенькую жертву магических репрессий.

– Иди сюда, моя Мышка, – сладко прошептал Фей, прислоняя меня к дереву и целуя. – Ты ведь от злобного колдуна спасаешься? А почему тогда платье у тебя как с витрины? Непорядок… Ты ведь по лесу два дня блуди… тьфу ты, блуждала… Ты… принцесса… наследница… престола… спасалась… от злого… колдуна… убежала… в лес… Он даже… один… раз… поймал тебя… и…

Через двадцать минут я стояла, переводя дух, и думала, что если колдун преследовал принцессу именно с этой целью и с таким результатом, то можно спокойно забить на корону и в следующий раз бежать помедленней, периодически оглядываясь в надежде, что он вот-вот догонит. Вид у меня был очень потрепанный и помятый. Юбка разорвана, корсет держался на одном рукаве. Сразу видно, что я очень сильно заблудилась.

– Я – чудовище… – покачал головой Фей, прижимая меня к себе. – Смотри, мы живем у гномов неделю. За это время узнаем все про договор. Короче, включай юриста, на которого ты беспросветно училась пять лет. Ах да, за такие деньги требуем ананасов, оливок, шампанского в ведерке со льдом. Так что отдыхаем, Мышка. Учти, клуб любителей сказок я категорически не приемлю. Я быстро оторву книголюбам закладки, если они начнут к тебе свои переплеты подкатывать. А если окажутся настойчивыми, то надаю по обложкам. Но есть один нюанс. Я не знаю, смогу ли принимать человеческий облик. Дом построен на жиле горного хрусталя, а рядом с горным хрусталем магия слабеет. А теперь беги так, словно за тобой гонятся злые коллекторы!

И я побежала. Добравшись до чахлого заборчика-плетня, обессиленно повисла на нем.

– Помогите! Злой колдун гонится за мной! – заорала я, глядя на маленький невзрачный домик. Кот запрыгнул на забор и осмотрелся.

– Добро пожаловать в пятизвездочный отель! Судя по расценкам, нас должны встречать с ковровой дорожкой, лепестками роз и бокалом холодного мартини, – заметил котофей. – Да что там мартини! Коктейль с бриллиантами! Где все вышеперечисленное?

– Эй! Спасите! – заорала я, снова повиснув на заборчике.

И тишина. Я перелезла через ограду, цепляясь остатками платья за переплетенные ветки, дошла до двери, толкнула ее и вошла. Все убранство напоминало детский дом семейного типа. Маленькие кроватки стояли в рядок, на спинке одной из них висел маленький полосатый носок. Старый деревянный столик и детские стульчики сразу напомнили детский сад. На столе стояла еда. Я посмотрела, как жирная муха перелетает из одной тарелки в другую.

– Ладно, шведский стол я вижу, – усмехнулся котофей, осматривая самую дорогую гостиницу на свете. – А куда потом девать шведский стул? Где удобства?

– Основные – во дворе, – заметила я, глядя на деревянный ушат, рядом с которым лежал брусок старого мыла и лохматая мочалка. Судя по тому, что гномов семь, а мочалка одна, мылись они ею в порядке очереди!

– М-м-м-м! Теперь я понимаю, почему суп гороховый! – обрадовался кот, разгуливая по столу и заглядывая в миски. – Внимание! В джакузи самообслуживание! Пузырьки пускайте сами! А где розетки? Или я слишком многого хочу от номера стоимостью десять тысяч золотых в сутки? Ну что, Мышка, располагаемся! А сейчас невидимые швейцары заносят наши чемоданы, а невидимый коридорный учтиво кланяется. Судя по расценкам, я чаевые оставлять не собираюсь! Ты связалась с самым жадным котом на свете, представляешь?

Я тоже посмотрела на содержимое ближайшей миски и сморщилась.

– Мышка, если у тебя есть выбор грызть кору или кушать это, то выбирай кору. Даже не сомневайся! – вздохнул кот и почесался над миской. – А теперь оцени удобства по шкале от «Ниче, главное, что на голову не капает» до «Вау! Я не верю своим глазам!».

– Я думаю, что это где-то на уровне «Куда я попал и где мои вещи»! – прикинула я и села на первую попавшуюся кроватку.

Дверь со скрипом открылась, и в домик ввалились семь гномов.

– У нас гости! – обрадовался один из хозяев. – Кто ты такая, девочка? Как ты здесь оказалась? Бедная, да ты замерзла и проголодалась! Что с тобой случилось?

Со слезами на глазах я рассказала историю о том, что меня преследует злой колдун. Он гнался за мной, а я два дня блуждала по лесу, пока не набрела на этот пентхаус со всеми удобствами.

– Бедненькая! Конечно, оставайся! – вздохнули сердобольные гномы. – Мы сумеем тебя защитить! Ни один злой колдун или ведьма сюда не проберется! А если сунется, то никакого вреда причинить тебе не сможет! Кстати, не хочешь посмотреть наши сувениры из горного хрусталя?

– Конечно, хочу! – воскликнула я, изображая наивную дурочку.

Гномы вывели меня на улицу, рассказывая про то, как тяжело добывать горный хрусталь, как сложно его обрабатывать и как высоко он ценится. Я чувствовала себя воспитательницей на прогулке в детском саду. Гномы доставали мне до пояса, а самый рослый – до груди. У всех гномов были бороды разной степени запущенности, кустистые брови и сильные, привычные к работе руки.

С другой стороны дома я увидела небольшую дверь. Один из гномов снял с шеи ключ и открыл мудреный замок. Мы очутились в небольшом магазинчике. На полочках стояли красивые безделушки из хрусталя. Вазы, кубки, шары для прорицаний, браслеты, короны, ту… туфли? О нет!

– Хрустальные туфельки! Все размеры! – похвастался гном в синем, демонстрируя товар.

– Все размеры… – эхом повторила я, глядя на офигевшего и притихшего кота. – И даже тридцать восьмой есть?

– Шесть пар! На широкую ногу! На узкую ногу! На ногу с выпирающей косточкой! Все есть! – уверил гном в синем, поглаживая длинную бороду.

Котишка закашлялся, с тяжким вздохом глядя на туфли. Я шумно вздохнула, с упреком глядя на кота.

– Не хочешь посмотреть? Померить? – спросил один гном, протягивая мне хрустальную туфельку.

– Нет, спасибо! Воздержусь! – заорала я, с ужасом глядя на авторов этого шедевра. А я-то думала, почему Фей не смог ничего сделать с туфелькой, так вот и ответ. Магия и горный хрусталь – вещи несовместимые.

– У нас все стены внутри обложены горным хрусталем! – похвастался один из гномов. – Так что тебе у нас ни один колдун не страшен!

– Вы так добры ко мне! Простите, но у меня нет денег, чтобы заплатить вам за доброту! – воскликнула я, надеясь поднять финансовый вопрос как можно раньше.

– Не страшно! Разберемся! Разве можем мы отказать в помощи бедной девочке? – наперебой закричали гномы, пытаясь меня утешить. – Давай вернемся в дом и все обсудим!

Я села на кроватку и приготовилась слушать.

– Итак, раз ты теперь живешь с нами – правила простые! За забор не выходить! Дверь никому не открывать! С незнакомцами не разговаривать! В лес не ходить! Подарки от незнакомых людей не принимать! Ты будешь готовить, стирать, убирать, мыть полы, посуду, два раза в день проводить в доме генеральную уборку, торговать в лавке, заниматься участком, полоть грядки, собирать урожай, подпиливать ветки, выносить мусор, заправлять кровати, чинить мебель…

– Эм… А что будете делать вы? – спросила я, представляя масштабы работы.

– Защищать тебя! – гордо ответили гномы.

 

Глава двадцать третья

В гробу я видала такую экскурсию!

– Они что? Охренели? – шепотом возмутился кот, пока гномы, стуча ложками, хлебали свой супчик. – Я должен заплатить деньги, чтобы они угробили мою Мышку? Чтобы у моей Мышки лапки стали как наждачка? Чтобы она сорвала спину, таская тяжелые ведра? Ладно, Мышка, пошли ва-банк, говори, что ты – принцесса и никогда таким не занималась! Я не позволю тебе поднимать что-то тяжелее меня!

– Кушать будешь? Суп гороховый! Утренний! – с набитыми ртами уточнили гномы. Один из них выловил муху и положил на стол. Реанимационные действия проводить не стал. Гном в зеленом достал бумажку и что-то себе отметил, глядя, как я расположилась сразу на двух кроватях.

– А что вы там пишете? – спросила я, настороженно глядя на гнома.

– Считаю. Экскурсия в лавку – двести золотых. Две кровати – по пятьдесят золотых в день. Итого – сто золотых! – радостно сообщил гном-счетовод. Остальные одобрительно закивали.

В гробу я видала такую экскурсию!

– Это мы в среду пришли. По выходным у них больше развлечений! – язвительно заметил кот. – Давай, Мышка, не стесняйся… Принцессой быть не так уж и плохо…

– Простите, – всхлипнула я. – Вообще-то я не умею ни готовить, ни стирать, ни убирать… Я – принцесса! А принцессам все делают слуги!

– Ну, раз принцесса… – переглянулись гномы, заглядывая в «счет». – Пиши! Освобождение от домашней работы – пятьсот золотых в день. Суп гороховый – двадцать пять золотых. Аренда миски – три золотых!

– Так! Стойте! Я суп не ела! – возмутилась я, вставая с кровати.

– Но мы же не можем дать тебе умереть с голоду! – ответил гном в красном, наливая вонючий супчик в миску и ставя ее на стол. – Хлебушек надо?

– И почем нынче хлебушек? – усмехнулась я, глядя на то, как один гном подводит калькуляцию расходов, а второй отрезает ломоть хлеба длинным ножом.

– Пять золотых! – ответил гном-счетовод. – Район высокогорный, пшеница здесь не растет… Пять золотых! Хотя нет, кусок толстый получился, поэтому шесть! Стул… Аренда стула у нас десять золотых в день.

– А если я стоя похлебаю? – с издевкой спросила я. – Даже на стол миску ставить не буду?

– Тогда два золотых, – смилостивился гном, исправляя калькуляцию. – Миска же стояла на столе? Стояла! Стол подвергается износу. А за износ тоже нужно платить!

– Мышка, ты еще ничего не сделала, а уже влетела почти в штуку, – тихо усмехнулся котик. – Смотри, если чихнуть хочешь – терпи. Они выставят счет за каждого микроба, и мы обанкротимся. Слушай! Такое чувство, что они ипотеку взяли! В наше время ипотеку может позволить себе только бессмертный вампир, и то если представит приличную справку о доходах.

– А туалет у вас тоже платный? – поинтересовалась я, офигевая от таких расчетов.

Сразу представилась бабушка-билетерша с синдромом вахтера на входе в платное «эм-жо», которая вместо билета отрывает тебе кусок туалетной бумаги и выдает заветное: «А мельче денег нету?» И пока ты со своей крупной купюрой жмешься у входа, понимая, что еще немного – и «спасибо, уже не надо», она выгребает всю свою мелочь и любовно ее пересчитывает, явно наслаждаясь твоими мучениями. «Властью, данной мне «ИП Какин», обрекаю тебя на пятнадцать минут ада или минуту позора!»

– А как же! Три золотых – по малой нужде, пять – по большой! – спокойно ответил гном. – Это без учета бумаги. Бумага мягкая – двадцать золотых, обычная – десять, наждачка, оставшаяся после шлифовки, – пять.

– Нажда-а-а-ачка. Тридцать три метра наждачки, – зашелся в тихой истерике котишка. – Нет, лучше бумажку. Сделала дело – бумажку не выбрасывай, у нее еще одна сторона есть… Будем экономить на бумаге, обдирать и защищать природу всеми силами, удобряя ее за забором. Это тебе не с телефоном на белом коне в пластиковом седле восседать! Я тебе даже палку для селфи принесу. Кому-то палка нужна, чтобы фотографироваться, а нам – зверей диких отгонять! Представляешь, как увлекательно? Будем вести счет убитым волкам!

– Есть еще ночной тариф. Ты можешь сразу купить абонемент. Абонемент стоит тысячу золотых в месяц! – сообщил гном-счетовод, почесывая пером нос.

– Конечно, деньги не пахнут! Теперь я понимаю, почему в меню гороховый суп! Это же золотое дно! Дизентерия постучалась в мои двери… В эту зимнюю загадочную ночь… – тихонько развлекался котишка.

– Итак, постельное брать будем? – деловым голосом поинтересовался гном.

– Ага, и чай в железных подстаканниках! – тихо кончался от смеха кот. – Спроси, когда санитарная зона начинается, а то вагончик тронется, вагончик тронется, вагончик тронется, «оно» останется!

– Ты невыносим, – улыбнулась я, кусая губы, чтобы не рассмеяться в голос.

– Я не мусор, чтобы меня куда-то выносить, – парировал котофей, делая на ухо «чух-чух».

– Матрас считается постельным? – громко поинтересовалась я, чувствуя, что большинство моих знакомых неправильно понимает выражение «жить в кредит».

– Матрас считается отдельно! Матрас стоит десять золотых, – отрезал гном. Другие поддакнули. Кто бы сомневался!

– А если я на полу решу поспать? – принципиально спросила я, глядя на грязный пол. – Если я возьму один матрас и постелю его на пол? А если я съем не целую миску, а половину? Это учитывается?

– Да, мы сделаем пересчет! – авторитетно заметили гномы, обсуждая сумму моего возрастающего долга. – А теперь ложись спать, принцесса. Время позднее. Нам завтра рано вставать!

Я демонстративно стащила все матрасы, утащила их в дальний угол. Пусть мучаются на деревяшках. Отличный способ нагадить сразу всем! Семьдесят золотых и полный комфорт или сто золотых и буква «зю».

– Итак, вычеркивайте кровать, считайте семь матрасов. Постельное брать не буду, – усмехнулась я, оттаскивая матрасы подальше и сворачиваясь калачиком. Котишка лег рядом и обнял меня своими маленькими лапками.

– Слушай, котик, – прошептала я. – Что-то здесь нечисто. Я не знаю, куда идут все эти деньги, но, судя по таким заработкам, гномы должны просто купаться в золоте! Где золотой унитаз?

– Мышка, – тихо ответил он, прикоснувшись пушистой лапой к моему лицу, – моя ты Мышка… Скоро мы все выясним… Давай потерпим немного эти неудобства. Мы должны завоевать все королевства…

– Это для тебя очень важно? – спросила я шепотом, глядя в сапфировые глаза котофея.

– Да, очень важно. На мне действительно висит некоторое ограничение. И как только мы с тобой завоюем все земли, оно будет снято, – ответил кот, поглядывая на спящих и храпящих гномов.

– Только не говори, что ты – главное зло этого мира, – коварно заметила я, губами прихватывая его ухо. Вчера я уже так делала. Мне понравилось.

– Ага, именно поэтому ты решила послюнявить мое ухо… Мышка, оно уже почти лысое… Пощади… – усмехнулся котофей, потершись головой о мою грудь. – Хочешь, колыбельную спою? Спи, моя Мышка, усни… В доме погасли огни… Гномы в кроватках лежат, жаждут побольше деньжат… Их ждет огромный облом, они не знакомы с котом… Если начнут угрожать, ежиков будут рожать… Сами заплатят потом Мышке моей миллион…

– Плохой из тебя поэт! – прошептала я, снова прихватывая губами кошачье ухо.

– Потому что искусство поэзии требует слов… А когда я смотрю на это безобразие, слов не хватает! – заметил котофей, проведя лапкой по моей щеке. – Если ты переживаешь, что я сейчас не смогу за нас постоять, ты ошибаешься. Ты когда-нибудь пыталась искупать кота? Нет? Теперь понятно, почему ты в меня не веришь! Обычно, когда меня хотели искупать, ор стоял такой, что соседи сбегались. И, заметь, орал не я. Два раза милиция с собакой приходила. Думали, что убивают кого-то…

– Расскажи мне лучше о феях, – прошептала я, почесав его за ушком.

– Феи – обычные ведьмы, которые практикуют особую магию. Их власть зиждется на необоснованных мечтах, – ответил кот. – Каждой девушке хочется, чтобы к ней прискакал принц, готовый одним махом решить все ее проблемы. Девушке принц нужен для удовлетворения всех ее «хотелок», а у нормального принца таких девушек может быть целый гарем. И тогда на горизонте беспросветной жизни девушки появляется фея, организующая свидание и любовь с первого взгляда за определенную плату в будущем. Но девушке плевать на то, что за удовлетворение ее «хотелок» придется расплачиваться всю жизнь, и не только ей. Есть также вариант «Я принцесса, а ты кто вообще такой?». Сценарий тот же, только все наоборот. И в нормальном состоянии принц бы в голодный год на эту девушку не клюнул, а принцесса сразу бы сказала «Фе!» при виде очередного голодранца, но немного магии – и вуаля! Любовь с первого взгляда! Вот скажи, ты влюблялась с первого взгляда?

– Если ты думаешь, что я не вышла из того возраста, когда с радостью бросаются на шею первому встречному, ты ошибаешься, – шепотом заметила я. – Я в него и не входила… Мужчин «здесь и сейчас» я всегда отправляла к девушкам «да не вопрос».

– Большинство хотят все и сразу. Трудности пугают, неудобства смущают, а проблемы раздражают. Принц, у которого есть только драный матрас, конь и замок – памятник архитектуры лучших времен, по определению не котируется. Не каждая согласится спать с ним на старом матрасе, стуча зубами от холода, не каждая согласится поверить в него, доедая миску овсянки. Вот почему тебе достался пустой, ничейный замок. Нижний ряд принцев на Аллее славы – ленивые «крестники». Верхний ряд – «герои», которые хотя бы пытались сделать что-то сами.

– Интересно, в какой ряд повесят меня? – с усмешкой спросила я. – Хотя сомневаюсь, что меня повесят на Аллее славы. Я ведь, по сути, не настоящий принц.

– Мышка, твой портрет будет висеть отдельно. У тебя единственной титул настоящий. Даже если брать в расчет всех монархов, которых мы встречали и встретим, – заметил котишка. – Ладно, давай спать… А то вдруг тут, как у мобильного оператора, есть посекундная тарификация за пользование матрасами?

– Я хотела спросить… У нас все серьезно? – осторожно задала я вопрос, мучающий меня с недавних пор.

– Серьезней, чем у Ленина с Крупской, – усмехнулся он, уткнувшись пушистой мордой в мою грудь.

Я повертелась немного и уснула. Снились какие-то цифры, какие-то расчеты, от которых я сильно нервничала и переживала. И все это под задорную песенку «Учат в школе».

Утром, открыв глаза, я поняла, что, кроме нас с котом, дома никого нет.

– Ох, рано встает охрана… – зевнул кот, обнажая лепесток языка и острые клыки. – Наверное, прочесывают лес в поисках колдуна! Ставят медвежьи капканы, делают растяжки, а попутно минируют все подходы к своему семизвездочному отелю. Телохранители, однако!

– Ага, всегда можно спрятаться за их широкими спинами! – усмехнулась я.

– Но только если присядешь! – ядовито парировал кот, потягиваясь и выгибая спину.

Мы преспокойненько отправились в лес, отошли на приличное расстояние, смотались в замок, покушали, искупались, а потом вернулись и сели ждать.

Гномы появились в шесть часов. Один из них сразу стал кашеварить, глядя на мою нетронутую похлебку, второй пошел и проверил амбарный замок на туалете.

– Мы же тебе говорили! В лес ходить нельзя! – возмутился гном в синем. Гном в зеленом тут же достал бумажку и чернильницу с пером.

– Итак, штраф за прогулку в лесу – тысяча золотых, – заметил гном, подводя итог калькуляции. – У нас с сегодняшнего дня изменение тарифов.

– Тоже мне, заповедник! А почему не сообщили заранее? В письменном виде? С уведомлением? – съязвила я, передергиваясь от этих расчетов.

– Мы сообщили по факту. Матрас теперь стоит 100 золотых в сутки, тарелка каши – 30 золотых, – заметил гном в синем, заглядывая счетоводу через плечо. Остальные гномы занимались приготовлением пищи, но внимательно слушали наш разговор.

– Инфляция? – осведомилась я, поднимая брови. – Рост цен на бобовые? Экономический кризис? Золотая антилопа подхватила бешенство, а у Золотого ослика – диарея?

– Ты не переживай. Если денег нет, мы будет защищать тебя в долг. Под проценты! И ты выйдешь отсюда, как только за тебя заплатят всю сумму! Никаких авансов. Может, принц какой-нибудь будет проезжать? Правда, как девушка ты так себе, так что сильно на принца не рассчитывай. На любителя…

– Что значит «так себе»? – возмутилась я, негодуя всей женской «сучностью». – Что значит «на любителя»?

– Мышка, без паники. У гномов свои представления о красоте! Это я тебе как любитель говорю, – тихо заметил кот, свешиваясь с плеча. – Спорим, у них эталон красоты – женщина с бородой. Теперь я знаю, для чего им нужны деньги. Эсэмэски на «Евровидении» платные, а недавно кто-то сильно поистратился.

– Не! Не Белоснежка! Какая-то серая мышка! – брякнул гном в фиолетовом, снимая пробу из котелка. – Белоснежка – да! Красавица! Принц даже за драконом передумал ехать, когда ее увидел!

– За каким драконом? – поинтересовалась я, заметно напрягаясь. – Здесь есть дракон?

Гномы с укором посмотрели на «фиолетового», которому было все по выбранному цвету.

– Я так понимаю, вы деньги для него собираете? – осторожно озвучила внезапную догадку я, вспоминая все, что знаю о драконах. – И много еще осталось? Миллиончик?

Гномы переглянулись. Гном в синем вздохнул, закатив глаза:

– А для кого же еще! Мы – простые работяги! Нам работу подавай да миску похлебки! Жилу да кирку! Не можем мы без камня жить! Нас тут много было раньше. А потом дракон объявился. Мы прознали, что драконы уж больно золото любят. И, дескать, чтобы не летал и не таскал никого, деревни и города не сжигал, надо ему золотишка подбросить. И правда. Пока дракон летал где-то, мы ему золота подсыпали. Проспал он тогда год, хотя до этого что ни неделя, то пожарища и смерть. Ладно бы только нас, гномов. Так он же никого не щадит! Обратились мы с письмами ко всем правителям. Никто нам ничего не прислал. И вот мы подумали, что, коли сами соберем много денег, подсыплем дракону, он вовек не проснется. Говорят, что, если дракон чует золото, так его сразу в сон клонит.

– Повадились одно время принцы сюда ездить. Особенно ущербные. Дескать, иди, сынок, и не просто иди, и будет тебе и королевство, и принцесса, и все-все-все в обмен на голову дракона! – заметил гном в красном, дуя на ложку. – Мы даже мемориальную плиту сделали. Всегда имя выспрашиваем, перед тем как дорогу показывать. Она там, на подъеме в горы, стоит. Вся исписана мелкими буквами. Писать уже негде.

– Многие, завидев ее, сразу думают, что никакая, даже самая прекрасная принцесса не стоит такого риска, и разворачиваются! – поддакнул гном в желтом, отламывая кусок хлеба. – Так вот, ждем, когда очередного за драконом отправят… Авось и тебя ему подсунем!

– Если дракон будет повержен, то вопрос с деньгами решится? – спросила я, совсем не ожидавшая такого развития событий.

– А зачем нам миллион? У нас все есть! Нам только камень подавай да в сторонку отходи! – вздохнул гном в синем. – Так что думай. Если у тебя есть деньги – давай. Большое доброе дело сделаешь. Мы про дракона особо никому не говорим, а то вдруг найдется дурачок и разбудит его! Как говорили наши предки: «Не ори со склона, не буди дракона!»

– Слушай, Мышка, смерть уже много раз приходила на передачу «Жди меня», показывала наши фотографии. Почему бы не помахать ей ручкой в очередной раз? – философски заметил котишка. – Я разведаю дорогу.

– Просто разведаешь дорогу? – спросила я, подозрительно глядя на котофея.

– Да, Мышка. Просто разведаю дорогу, – усмехнулся кот, спрыгивая с меня. – Дракона должна победить ты. Так что не переживай!

Прошел час. Котишки все не было. Я начала волноваться. Гномы уже успели поесть, а я все сидела и смотрела на часы.

– Хочешь яблоко? – поинтересовался гном в синем, доставая корзину яблок. Я отказалась.

– Может, переоденешься? А то вдруг принц будет ехать мимо и увидит тебя в лохмотьях? – предложил гном в желтом, доставая из сундука какой-то сверток. – У нас тут от Белоснежки платье осталось. Почти целое.

На кровать легло платье с жутким корсетом. Какое яблоко? Какой корсет? Мне в туалет хочется! Не думаю, что нужно копить все для встречи с драконом.

– А не могли бы дать ключ от туалета? – спросила я, вспоминая, как вместе с чеком в пиццерии мне приносили пароль от Wi-Fi и код туалетного замка.

– По-большому или по-маленькому? Учти, мы проверим! – заметил кто-то из гномов, снимая нашейный ключ.

– Как получится, – огрызнулась я, выходя на улицу.

Уже стемнело. Полная луна светила на фоне темно-синего неба, отрывая от себя белое облачко. Я провозилась с замком, открыла дверь, а потом тут же закрыла! Ой-е-е-е-ей! Нет, спасибо. Тут явно костюм химзащиты нужен и противогаз. Я лучше в лесок схожу. Я перелезла через ограду, воровато оглядываясь, нашла подходящее для гнездовья место, потом одернулась и пошла к дому.

– Постой, голубушка, – раздался знакомый голос позади меня.

Ага! Сейчас поговорим! Конечно! Я припустила в сторону ограды, через которую перескочила не хуже арабского скакуна.

Вернувшись в дом, я обратила внимание на то, что гномы меня ждут и переглядываются. Я вернула ключ от камеры пыток и снова села на кровать, с ужасом поглядывая в окно. Надеюсь, фея сюда не сунется.

– Послушай, принцесса, у нас есть для тебя подарок! – произнес один из гномов, делая шаг вперед.

– Спасибо, подарки мне не нужны! – заметила я, отмахиваясь. В руках гнома был золотой гребень. – Ни яблочки, ни корсеты, ни гребни мне не нужны. Закрывайте свой магазин на диване. Ничего я покупать не собираюсь! Даже если в кредит! И бесплатно мне тоже ничего не надо!

Один из гномов закрыл дверь на ключ, а остальная орава начала наступать на меня. Я схватила стул и приготовилась держать оборону. Один гном получил по голове целым стулом, а второй – остатками. Я попыталась превратиться в мышку, но ничего не получилось.

– Не подходите ко мне! – заорала я, чувствуя, что меня зажимают в угол.

Ножка стула была еще у меня в руках, поэтому я сопротивлялась до победного. Понимаю, что «маленьких не бьют», но гномов это явно не касается. Если Фей узнает, он их «семь раз отмерит, один раз порежет»!

Гномов мой воинственный пыл лишь раззадорил. Довольно быстро им удалось повалить меня на пол и зафиксировать лицом вверх.

– Рот открывай! – заорал гном в синем, сидя у меня на груди. – Я кому сказал!

Прямо как воспитательница в детском саду, честное слово! Через минуту отрезанный кусок яблока пропихивали мне в глотку. Я плевалась, кашляла, пыталась откусить палец, а потом почувствовала, что могу встать. Что это было? Самое приключенческое место подсказывало: антоновка. Я встала, отряхнулась, обложив гномов такой строительной смесью, что вовек не отмоешься… Но гномы смотрели не на меня, а куда-то вниз. Я тоже посмотрела туда и увидела… свое тело, распростертое на полу.

– Тащим ее к гробу? – спросил гном в зеленом. Гном в синем кивнул.

Какой гроб? О чем вы? Я ведь… я ведь… не умерла… Стоять!

– Куда! – заорала я, глядя, как мое тело выносят на улицу. – Куда потащили, маленькие твари!

Но меня никто не слышал. Я бросилась за ними, чувствуя невероятную легкость.

– Тяжелая! Думал, что полегче будет! – вздохнул гном в фиолетовом, утирая кровавый пот. – Еще и мой стульчик разбила! Об меня же. Обидно…

– Ага! И на моей кровати сидела! И всю ее смяла! – возмутился гном в желтом.

Процессия двинулась в сторону гор. Даже у самой одинокой и некрасивой женщины, мечтающей, чтобы мужчины носили ее на руках, есть реальная возможность осуществить желаемое! Когда я говорила, что в гробу видала такую экскурсию, имела в виду совсем не это!

Шли гномы молча, сопя от напряжения.

Через двадцать минут мы очутились на каком-то скалистом утесе, где стоял хрустальный гроб. Одинокое, скрюченное и засохшее дерево склонилось над нами, а полная луна осторожно выглянула из-за облаков, чтобы через пару мгновений снова спрятаться. Куда-то в небо уходила отвесная скала.

Пока гномы грузили меня в гроб, я поняла, что мне крышка. Руки на моей груди скрестили, а потом сверху накрыли пресловутой крышкой, которая тут же вросла в гроб, да так, что я напоминала муху в пластмассовом «янтаре».

На дерево села белая голубка.

– Молодцы, прямо не знаю, как вас благодарить! – проворковала она, разглядывая результаты работы. – Вы сделали все, как мы и договаривались! Эта девушка – воплощение зла… И вы поступили абсолютно правильно. Мир без нее будет лучше!

– Как насчет обещанных денег? – спросил гном в синем, глядя на фею. – Ты говорила, что дашь нам за это миллион!

– Конечно, дам. Но не сейчас. Немного позже, – сладко проворковала голубка, любуясь моим бледным лицом. – Потерпите немного, и вы получите свое золото!

– Мы договаривались сразу! – возмутились гномы, поглядывая на мое тело, которое спокойно лежало в глыбе хрусталя. Я до сих пор не могла в это поверить!

Фея слетела с дерева и приняла человеческий облик, с презрением глядя на гномов.

– Тогда мы ее уносим отсюда! – заорал гном в желтом.

Офигеть! Вы уж определитесь, где меня хоронить! Не надо меня катать в гробу по местным достопримечательностям!

– Ничего вы не сделаете! – усмехнулась фея, положив руку на крышку моего гроба. – Я сказала – потерпите! Я что? Неясно выразилась, недомерки? Вас терпению научить? Сейчас я научу вас каменному терпению!

Гномы выругались так, что если бы это слышал котишка, то сбегал бы за блокнотом и ручкой. И тут же я увидела, как фея выставила руку, и гномы… окаменели.

– Итак, голубушка, я знаю, что ты где-то здесь и прекрасно меня видишь и слышишь. – Фея присела задницей на хрустальный гроб. – Я же тебе говорила, будь хорошей девочкой, откажись от него, откажись от завоеваний, но ты поступила по-своему. Я предлагала тебе принца, но ты выбрала кота. За глупость нужно расплачиваться!

Я попыталась схватить фею, но моя рука прошла сквозь нее.

– Итак, теперь вы с котиком разлучены навеки. Мир спасен! Добро торжествует! Убивать я тебя не собираюсь, я же добрая фея! Смерть – это слишком легкое наказание за любовь к нему. – Фея превратилась в голубку. – Пусть тебя не смущает тонкость стенок. Гроб сделан на заказ специально для тебя из редкого горного хрусталя! Любая магия, которую он применит к гробу, причинит тебе адскую боль. Гроб снаружи никак не сломаешь и не расколешь. Никаким инструментом. Вот твое наказание! Ты его заслужила!

Голубка вспорхнула и улетела.

Я стояла и смотрела на саму себя. Все, теперь я – Кентервильское привидение. Я попыталась дотронуться до ветки дерева, но рука прошла сквозь него. Каспер хоть видимый был, а меня вообще никто не видит!

Я бросилась по тропке обратно, но меня что-то не пускало. Я не могла отойти от своего тела дальше, чем на раз… два… три… четыре… пять! Пять метров.

И тут я услышала шаги и знакомый голос. По тропочке быстрым шагом спускался Фей.

– Мышка будет просто в восторге! Сценарий победы над драконом обговорен и согласован. Главное, чтобы дракон не сильно переигрывал… Надо будет сразу предупредить ее, чтобы в голову бедняге не целилась.

И тут он увидел статуи гномов, а потом перевел взгляд на хрустальный гроб. Фей медленно подошел к гробу. На секунду он застыл на месте, словно не веря своим глазам.

– Мышка… – тихо прошептал Фей, глядя на мое тело.

Я стояла и смотрела, как он медленно опускается на колени.

– Мышка… Мышка… – простонал он, прикасаясь рукой к крышке гроба. – Моя Мышка… Как же тебя так угораздило? Мышка…

– Я здесь! Котик! – заорала я ему прямо на ухо. – Я здесь! Котик!

– Моя маленькая Мышка… – прошептал он, гладя рукой камень и кусая губы. – Моя девочка… Моя маленькая, вредная и капризная Мышка… Не надо было тебя оставлять одну… Прости, что обманул тебя… Но я должен был убедиться, что поход к дракону для тебя безопасен…

Фей покачнулся, скребя когтями по камню. Он закрыл рот рукой, потом посмотрел на каменных гномов.

– Котик, – заплакала я, стоя рядом и гладя его по голове. – Котик, я здесь… Ну увидь меня! Я прошу тебя!

– Моя ты маленькая… – прошептал он, прислонившись лбом к крышке. – Моя ты девочка… Как же так, Мышка?.. Я не верю… Не верю… Маленькая моя…

Я увидела, что он мучительно задыхается, скребя когтями крышку. Подул ветер, прогоняя сизые облака, скрюченное дерево затрещало. Сухой листок оторвался от ветки и слетел вниз, падая прямо на крышку гроба. Рука крестного схватила его и сжала с такой силой, что я увидела, как когти впиваются в его же собственную ладонь и на хрусталь падают крупные капли крови.

– Моя ты маленькая… Я не разрешал тебе умирать… Зачем же ты так со мной? – шептал Фей, снова гладя крышку и размазывая собственную кровь. – Мышка… Моя маленькая Мышка… Это я во всем виноват… Я втянул тебя в эту историю… Прости меня, прости…

Я стояла, утирая невидимой рукой невидимые слезы. Крестный что-то шептал, наклонившись к крышке и целуя ее…

– Я не могу тебя здесь оставить… Не могу… – прошептал он, прикоснувшись лбом к камню. – Как я могу оставить мою маленькую Мышку здесь? Здесь ведь так холодно… И одиноко… Только не говори мне, что тебе хочется побыть одной…

Фей закусил губу и горько усмехнулся. А потом снова стал задыхаться, пытаясь взять себя в руки.

– Мышка, что бы ни случилось, я тебя здесь не оставлю… Ни за что… Моя маленькая… Ну зачем же ты… Обещаю, я размажу эту пернатую тварь по крышке твоего гроба… Обещаю… Я ее уничтожу… Но не бойся, моя маленькая… Ты здесь не останешься… Я представляю, как тебе холодно… там…

Он обернулся котом, свернулся калачиком и лег на крышку, словно пытаясь согреть меня сквозь камень.

Я стояла и рыдала, но меня никто не слышал. Я склонилась над котиком и попыталась погладить. Рука прошла сквозь него. Я так надеялась, что он что-то почувствует, но нет. Увы. Котик лежал, свернувшись в клубочек, поджав хвост и закрыв глаза. Он пролежал так достаточно долго. Даже зная, что я умерла, он пытался меня согреть. Да, у нас все серьезно…

 

Глава двадцать четвертая

Дыра в Валгаллище и мир, труд, май…

Я всегда была уверена, что мой самый худший кошмар случится с кем-то другим в фильмах, книгах, рассказах на форумах, но меня он никогда не коснется. Он лишь пролетит в моих мыслях, заставив задуматься над волшебным «если бы».

Маленький сухой листик слетел с дерева вниз и упал на голову котишке. Котик стряхнул его с себя, глядя помутневшими глазами вокруг. У меня в голове звучала песня, от которой я каждый раз начинаю плакать навзрыд. Обычно грустной музыкой меня не проймешь, а эта песня бессердечно трепала струны моей души, как начинающий рок-гитарист новую электрогитару, вызывая активизацию слезных желез и приступы меланхолии.

Котик… Я никогда не видела у него такого взгляда. Никогда. Я кричала, махала руками в надежде, что он меня услышит, но… увы… Мой котик, не смотри ты так, у меня сейчас сердце не выдержит! И я действительно умру… Я закусила губу.

Я глотала слезы, пытаясь погладить котишку, но он не чувствовал моего прикосновения, глядя стеклянными глазами куда-то вверх. А я все равно водила рукой по нему, понимая, что ничего другого я сделать не смогу. Мне так хотелось дать ему понять, что я живая…

И тут мне на глаза попался листик. Он был крохотный, почти как былинка, но у меня появилась надежда. Хоть бы он поверил… Хоть бы у меня получилось!

Я дотронулась до листа, молясь, чтобы хватило сил его сдвинуть с места… Не вышло. Я снова попыталась. Какой-то листик-былинка казался мне просто неподъемным. Я встала на колени и слегка подула на него. Тоже ничего. Все бесполезно… Я сосредоточилась и снова попыталась. Мне показалось или листик действительно шелохнулся? Я вложила всю силу, чтобы сдвинуть его с места. Получилось, но не с первой попытки. Хреновый из меня полтергейст. Ветер стих. Листик еще немного шелохнулся, а потом снова сдвинулся. Котик навострил уши, пристально глядя на листик. Я немного изменила траекторию листика, чтобы он понял, что это не ветер, а что-то другое. И стала сосредоточенно двигать его по кругу и вертеть на месте.

– Мышка? – недоверчиво и хрипло спросил котофей. Он внимательно следил глазами за листочком. Я попробовала сдвинуть листок в другую сторону, а потом повертеть. Почти получилось.

– Мышка? Ты здесь? – с надеждой спросил кот. Взгляд его прояснился. – Мышка, если ты здесь и слышишь, сдвинь листочек вправо от меня! А теперь в мою сторону! И назад!

Я вздохнула и стала сосредоточенно двигать листок. Получилось. Я чуть не расплакалась от счастья.

– Мышка… Моя ты Мышка… – с облегчением прошептал кот, принимая обличье Фея и проводя рукой по лицу. – Подожди, я сейчас в себя приду… Так, Мышка, отвечай на мои вопросы. Листик вправо от меня – да, листик влево – нет. Ты жива? Да. Отлично. Ты не можешь вернуться в свое тело? Да. Тебя ранили? Нет. Отравили? Да. Понятно. Одну минутку!

Крестный исчез. Через минуту он свалил рядом с гробом весь инвентарь гномов, взял кирку и начал пытаться разбить гроб. Камень не поддавался. Фей отбросил сломанную кирку и достал ржавую пилу.

– Мышка, смертельный номер, – усмехаясь и в то же время снова вытирая ладонью щеки, заметил Фей. – Одна мышка – хорошо. Две – лучше! Главное, чтобы я не увлекся и не получилось две мышки…

Я в отчаянии зашуршала листиком, водя им по кругу. Фей после тщетных попыток отбросил сломанную пилу, взял листик в руку, отошел в сторону и ударил магией. Меня пронзила такая боль, что я упала на колени и заорала. Он попытался еще раз, и я снова заорала от боли. Фей, видя тщетность усилий, снова положил листик на крышку. Я стала отчаянно двигать его влево. Нет-нет-нет!

– Нет? Хорошо, ты знаешь, как тебя отсюда вытащить? – спросил он, и тут же получил ответ «нет». – Ты хочешь мне что-то сказать?

Я подвинула листик вправо. Потом еще немного и еще. Фей поцеловал листик и исчез примерно на полчаса.

Постепенно на утесе стали появляться какие-то странные люди. Увешанная с ног до головы талисманами бабка стояла, недоверчиво озираясь по сторонам. Другая бабка поигрывала огромными черными бусами. Мужик в цветной одежде мялся возле гроба, сжимая в руках хрустальный шар. Мрачная мадам, худая как щепка, в глухом платье, нервно тасовала колоду карт. Целая куча таких же своеобразных персонажей переглядывались и пожимали плечами, недоумевая, зачем их сюда позвали. На утесе стало тесно. Одна тетка с топором закатила глаза и стала что-то шептать, дядька с четками сел в позе лотоса перед гномами, начал медитировать и случайно уснул в процессе.

– Итак, господа и дамы. Первый сезон битвы экстрасенсов. Приз – триста тысяч золотых тому, кто сможет установить связь с этой девушкой. Плачу наличными. Сразу, – вздохнул Фей, вытаскивая на всеобщее обозрение огромный мешок золота.

Первой была бабка с талисманами. Она закатила глаза и начала впадать в транс, но вместо транса, судя по всему, впала в кому, уступив очередь бабке с бусами.

– Она говорит, что безумно любит вас… Ом… Ом… Ом… Она сказала, чтобы вы позаботились о ваших детях… – леденящим душу голосом уверенно заявила бабка, вертя в руках шарики бус. – Их, кажется, зовут… Ом… Ом… Иоганн… Себастьян…

– Бах! До свидания, следующий, – махнул рукой Фей, и бабка исчезла.

Мужик в странной накидке ковровой расцветки долго что-то мычал, закатывая глаза.

– Ее здесь нет! Я не чувствую присутствия девушки в мире Испыталища! – вздохнул он, а потом, глядя на крестного и награду, оживился и продолжил: – Хотя… нет… я ее чувствую… Какая-то часть ее сейчас смотрит на вас и плачет… Она не может обрести покой, пока вы пытаетесь ее вызвать из мира духо́в.

Попробуй вызвать женщину из мира духо́в! Герлен, Шанель… А из мира одежды подавно! Про мир обуви я вообще молчу. Хорошие девочки после смерти попадают в мир вечного шопинга и скидок в размере сто процентов!

– Сейчас я попробую, – промычал медиум и закатал рукава. – Эм… В Мучилище, где души грешников проходят неописуемые муки, ее нет… эм… В Чистилище, где ожидают наказания, ее нет… Я знаю, где она! Эм… Сейчас попробую сильно расширить дыру в Валгаллище!

– Успокойся, гинеколог! Следующий. Мышка, если я умру и ты захочешь меня найти – адресок знаешь, – сардонически вздохнул Фей, придерживая рукой листик, чтобы его не сдуло ветром.

На сцену вышла бабка в разноцветной шали, с кучей перстней на руках. Она стала раскладывать какие-то косточки, призывать неведомые силы, что-то бубня себе под нос, а потом закатила глаза.

– Она здесь… Я чую ее присутствие… Она смотрит на вас… Она хочет что-то сказать… Она говорит, что хочет поговорить с вами… Милая, что ты хочешь мне сказать? Говори же! Да, глаголь устами моими! – воскликнула бабка, сгребая кости и снова разбрасывая их, а потом задергалась. Я почувствовала себя демоном, которому предстоит вселиться в предложенное тело.

– Скажи ему, что магия причиняет мне боль. Меня отравили яблоком! У меня кусок поперек горла встал! – произнесла я, с надеждой глядя на конвульсирующую бабку.

– Я… тебе изменяла… С твоим лучшим другом… И вышла замуж за тебя не по любви, а потому что так сказал мой отец… – замогильным голосом выдала бабка, закатывая глаза и ритмично подергиваясь. – Я хочу сказать тебе, что мой ребенок… не от тебя… Так что оставь меня и живи дальше…

– Отлично! Алименты платить не надо! Давай, старуха-алиментщица, собирай свои старые кости и проваливай, – скривился Фей. Я была с ним полностью согласна. Плохо говорить о мертвых – признак либо смертельной обиды, либо профессионального ясновидящего!

Мужик в черном берете с пером, почесывая череп, сделал шаг вперед. Он почесывал не свой череп, а чьи-то пожелтевшие, беззубые останки, любовно прижимая к груди. Я повторяла одни и те же слова, в надежде, что хоть кто-то их услышит.

– Давай, Йорик! Давай! – напрягался медиум, натирая черепушку. – Йорик говорит, что девушка утопилась… И очень сожалеет… Но она не могла по-другому… Злой король влил в ухо яд… И вопрос заключается в том…

– Бить или не бить? Вот каков вопрос. Давай, Гамлет, ухоядь отсюда, – отмахнулся Фей.

Мадам с картами уже раскладывала их, поглядывая на крестного, который сложил руки на груди и терпеливо ждал результатов.

– Черная дорога в прошлом… Черная дорога в будущем… Черный дом… Черная дама и черный валет. Черный валет оборачивается черным королем. У черного короля в рукаве есть черный туз… Черная шестерка – обман, ложь… Черная дорога в казенный черный дом… – вещала гадалка, поглядывая на реакцию Фея. «Астральным» путем она получила много невнятных и очень размытых сведений, от которых даже я заметно приуныла.

– А что у нас козырь? Все, мадам, до свидания. Шумел камыш, деревья гнулись! – закатил глаза Фей.

Никто из медиумов так и не сумел вступить со мной в контакт. Одна бабка достала длинный нож и сказала, что именно он открывает путь к правде и сразу отправляет любого желающего в мир духов. Крестный, как ни странно, согласился, но бабку выпроводил. Какой-то лысый дядька предложил всем поделить награду, взяться за руки и, так сказать, совместными усилиями сесть со мной за стол переговоров, не открывая дыру в Валгаллище, где якобы обитает моя неупокоенная душа. Народ откликнулся охотно. Они дружно водили хоровод вокруг моего гроба. Сначала по часовой, потом против часовой стрелки, мыча и закатывая глаза.

– Как на месте похорон развели мы лохотрон, – с тяжелым вздохом усмехнулся крестный, целуя листочек. – Вот такой ширины, вот такой новизны! Вон отсюда! Все! Живо!

Полянка опустела. Фей остался один. Он бросил взгляд на гроб, потом перевел взгляд на статуи гномов в полный гномий рост.

– Ладно. Пойдем другим путем! Ну что, садовые гномы, готовы к экспериментам? Как там говорится, я не мастер фотошопа, но людей вырезать умею! Так что ничего не бойтесь! У! Как вы слиплись! Ничего. Кому-то три ноги достанется!

Через пять минут колдовства гномы застонали, хотя и по-прежнему остались каменными.

– Итак, господа гномы, – нехорошим голосом заметил Фей, глядя на сгруппировавшихся, как для школьного альбома, недомерков. – А теперь сыграем в интересную игру. Или вы мне сами все расскажете, или…

– Ничего мы не скажем! – возмутились гномы.

– Не вовремя вы как-то решили держать язык за зубами! Я ведь легких путей не ищу? Не ищу. На горе стоит статуя, у статуи нету… Ваши варианты? – язвительно спросил Фей.

Я прыснула. Никогда не думала, что детская шутка с намеком на пошлость собеседника станет новой пыткой. Гномы побоялись озвучивать догадку.

– Не жалею я страдальцев. У статуи нету… пальца, – заметил он, с хрустом выламывая палец первому попавшемуся под руку гному. – Продолжим? Я уже мысленно прикинул, какой акт вандализма устрою, так что погнали! На горе стоит…

– Хорошо, хорошо! Мы все расскажем! – завопили каменные гномы, понимая, что дело дрянь. – Только расколдуйте нас, пожа-а-алуйста.

Гномы наперебой рассказали все, что произошло. Крестный посмотрел на них, а потом спокойно отломал каждому по пальцу.

– Я вообще-то добрый Фей. Правда, сейчас у меня настроение не очень. Итак, мне нужна грубая рабочая сила! Одну минутку. Оставайтесь на месте! – усмехнулся Фей с явной издевкой. – Не вздумайте никуда уходить!

Через час он притащил знакомую ведьму из Пряничного домика, которая ахнула при виде моего тела в гробу. Мне она помочь не могла, но шансы расколдовать гномов имелись. Посовещавшись с Феем, ведьма исчезла, и еще через час ожившие гномы рыдали, пытаясь приделать оторванные пальцы на место. Безуспешно.

– Лопаты и кирки держать сможете? – с издевочкой поинтересовался крестный. – Вперед. Мне нужно отделить этот гроб от скалы. Так, чтобы его можно было поднять! Задание понятно?

– А деньги? – спросили меркантильные гномы, беря в руки инструменты.

– Хорошо, что напомнили. Я думал про сдельно-премиальную оплату, но решил, что почасовая выгодней. Тариф такой. Десять тысяч золотых – час, – сказал Фей, глядя на гномов, которые заметно оживились. – Чем быстрее справитесь, тем меньше мне заплатите. На старт, внимание, марш! Даешь сверх плана. Сначала я буду строить вас, а потом, если получится, коммунизм на отдельно взятом пятачке! Цели ясны? Задачи определены? Вперед, за работу, товарищи!

Гномы принялись долбить гроб снизу, пытаясь отбить его от куска скалы.

– А что мы такие грустненькие? Я за то, чтобы жить стало лучше, жить стало веселее! – поинтересовался крестный, поигрывая листиком. – А где же задорная песенка рудокопов? Непорядок! А ну-ка быстро песню запевай!

Гномы посмотрели на него с ужасом и начали петь какую-то заунывщину:

– Завалило в рудниках молодого гнома… Ждут его и не дождутся все родные дома… Оу-у-у-у! – грустно выдала копательная артель, тоскливо переглядываясь.

– А повеселее репертуар есть? Чтобы сквозило задором и оптимизмом! – фыркнул Фей, погладив крышку моего гроба. – Потерпи, моя маленькая, сейчас я тебя вытащу… Только учти, в туалет после этого будем ходить за ручку… И даже купаться вместе… Я тебя ни на шаг не отпущу…

– Отошел рудокоп по нужде по малой… И любимая скала вдруг могилой стала… Оу-у-у-у! – завыли гномы, с остервенением выдалбливая породу под гробом.

– Н-да… Оптимизм в каждой строчке. Чем еще порадуете? – осведомился крестный, прижав уши. Если в сказке принц именно так доставал свою Белоснежку из хрустального гроба, то братья Гримм небезосновательно решили пощадить детскую психику.

– По ноге попал киркой… один гном, один гном… И раздался жуткий вой… тили-бом, тили-бом, – начали резво петь гномы, вспоминая, что у них почасовая оплата.

– Уже лучше! А что дальше? – оживился Фей. – Я требую катарсиса!

– Его подняли на смех… ла-ла-ла… Завалила насмерть всех… ска-ла… Оу-у-у-у! – тоскливо и в унисон закончили гномы, глядя на крестного, как два ушлых гастарбайтера на своего «Насяйника!» – прораба в кожаной кепке.

– А застольные есть? – поинтересовался крестный. – Что-нибудь в стиле: «Я пью до дна за тех, кто в горе! За тех, кому не везет!»

– Есть… – буркнул гном в красном, с остервенением долбя скалу. – Есть заказ? Скорее куй, а не то получишь… а не то получишь… а не то получишь… Оу-у-у-у!

– И все? Три с половиной песни? – возмутился крестный. – Мы же не сингл записываем для первой строчки хит-парада. Давайте все, что есть! Мне нужно минимум десять треков.

– Один мастер взял болванку и испортил всю огранку… Его били очень больно, а потом забыли в штольне! – завыли гномы, но Фей тут же их перебил.

– Я даже предположить не могу, чем дело кончится! Господи, я так волнуюсь! – язвительно заметил он, поигрывая хвостом. – Какая интрига!

– В этой штольне был обвал… Мастер без вести пропал! Оу-у-у-у! – уныло закончили гномы очередную развеселую песенку.

– Я так смотрю, к смерти вы привычные. Замкнутых пространств не боитесь. Это хорошо. В гробу вам будет удобно. Живее! Я кому сказал! Ты, голубой! Чего отлыниваешь? – командовал процессом Фей, сидя под деревом. – А то вы своими задорными песенками мне отличную идею подкинули, относительно основного места ваших гастролей.

Через три часа гномы сумели вытащить гроб вместе с огромным куском скалы.

– Мышка, ты здесь? Слушай меня внимательно! Сейчас мы его попробуем наклонить и потрясти… Если ты очнешься в гробу, бери кольцо и режь им хрусталь как стеклорезом, а потом попробуй вытолкнуть часть крышки ногами. Поняла? – спросил Фей, обращаясь ко мне, хотя смотрел в противоположную сторону. Я утвердительно пошевелила листиком. – Кольцо не жалей! В кольце бриллиант. Он сможет разрезать хрусталь. Снаружи гроб не разбить, на нем чары, а изнутри это сделать можно! Так что давай, Мышка. Я в тебя верю.

Гроб резко наклонили. Мое тело перекатилось к стенке. Больше ничего не произошло. Попытку повторили. Опять ничего. Меня трясли, шатали, качали, но, увы…

– Давайте, гномы, впрягайтесь! Тащите его вниз! Уроните в пропасть – дракон вам покажется детской сказкой, а фея – сестрой милосердия, – многообещающе произнес крестный. Гномы побросали кирки, поднатужились и потащили меня в глыбе хрусталя по узкой тропинке… Донесли без приключений. Никто даже не оступился.

– Передохнули? А теперь снова тащите наверх! – скомандовал Фей. – Будете таскать до тех пор, пока кто-то из вас удачно не оступится и кусок яблока, который вы запихнули моей маленькой Мышке в ротик, не выпадет. Вперед, чего встали!

На шестом заходе я поняла, что гномы скоро кончатся. Кто-то оступался, спотыкался, гроб три раза уронили на землю, но, увы… Один раз он наклонился на пропастью так, что мне стало страшно.

– Я сейчас вам такой инструктаж по технике безопасности проведу, что мало не покажется. Боюсь, что в тетрадке инструктажей вы сразу распишетесь задним числом, – с угрозой сказал Фей. – И задним местом.

На седьмой раз фиолетовый дрогнул, оступился, поскользнулся и упал, повиснув на одной руке над пропастью. Гроб резко опустили на тропу. Судя по крикам, кому-то на ногу. Синий бросился на выручку к фиолетовому, успел схватить его за руку и втащить наверх.

А мне стало плохо. Я упала на землю, закрывая глаза. Когда открыла их снова, поняла, что лежу в гробу, а на груди у меня валяется слюнявый кусок яблока. Я задергалась, вспомнила про кольцо и начала царапать крышку, чтобы вытолкнуть ее ногами. Потом стала резать глубже, чувствуя, что скоро мне не хватит воздуха. Было душно, я вся промокла от пота… Руки едва удерживали кольцо, оно постоянно выскальзывало. Еще одна попытка. Нет! Я резала, резала, а потом поднатужилась, выталкивая крышку ногами… и почувствовала глоток свежего воздуха. Я не верю… Это невозможно… Фей вытащил меня, поднял на руки, как ребенка, и стал судорожно целовать.

– Моя маленькая, моя Мышка, – тяжело дышал он, покрывая поцелуями мое вспотевшее лицо и мокрые волосы. – Я почти поверил в то, что ты умерла… Господи, я почти поверил… Моя ты маленькая… Моя ты девочка…

Я плакала, целуя его, обхватив его шею руками. Гномы стояли молча, глядя, как гроб вместе с куском породы намеревается упасть в пропасть.

– Это не сон… – шептала я с улыбкой, не в силах оторваться от крестного. – Это не сон… Это вся правда моя… Это истина…

– Смерть побеждающий вечный закон… Моя ты Мышка… Все… Все хорошо… Главное, что ты жива! Даже если бы был один шанс из миллиона, я не опустил бы руки… – задыхаясь, прошептал Фей, толкая гроб ногой. Я услышала грохот внизу.

– Котик… – плакала я, прижимаясь к нему. – Кольцо осталось там… Оно выскользнуло у меня из рук, когда ты меня вытаскивал.

– Плевать! Плевать на кольцо! – шептал Фей, задыхаясь и подсаживая меня чуть выше. – Я подарю тебе новое… Любое… Какое захочешь… Тут ювелирная мастерская рядом есть… И она с нами никогда не рассчитается… Так что любой каприз, моя маленькая…

– Но это же было кольцо твоей мамы, – с грустью заметила я, прижимаясь лицом к его волосам и целуя мохнатое кошачье ушко.

– Мама была бы рада, зная, что оно спасло жизнь моей Мышке, – утешил меня крестный. – Не переживай, Мышка… Она была бы только рада…

Я плакала, все еще не веря, что я действительно могу его обнять. Мой котик… Ле-ти-фер… Никак не могу привыкнуть к его имени… Для меня он – котик… И хоть убей!

– Так, Мышка, не плачь… Ничего, все равно бы выкрутились… На худой конец, – услышала я смешок, – сдал бы тебя в краеведческий музей…

– Знаешь, я тебя тогда сдала бы в поликлинику… Для опытов… – сквозь слезы улыбнулась я, прижимаясь к нему.

– Только не в ту, что по месту твоего жительства… Там очень неопытные специалисты, – парировал Фей, снова целуя меня. Господи, я действительно люблю эти глаза, эти ушки… про хвостик я вообще молчу… Мой… мой котик… Мой вредный котик…

Гномы попытались слинять по-тихому, но не тут-то было.

– Стоять! Сейчас мы спустимся вниз и обсудим финансовые вопросы! – рявкнул Фей. – Вы со мной по гроб жизни не рассчитаетесь. Поверьте, после того что я пережил и прочувствовал, дракон – это ваша самая маленькая проблема. А после того что пережила моя Мышка…

– Тебе не тяжело? – осторожно перебила я крестного, который всю дорогу нес меня на руках. – Может быть, я сама пойду… Я нормально себя чувствую… Я могу идти…

– Тяжело мне было пять часов назад, – заметил крестный, прижимаясь к моей груди головой.

Мы спустились вниз, Фей все еще держал меня на руках, периодически подтягивая вверх, потому что я сползала.

– Итак, недомерки, я готов списать ваш долг, если вы создадите вещь, которая способна защитить владельца от магии. Я проверю, – произнес крестный, глядя на гномов свысока. – Мне плевать, как вы это сделаете. Но учтите, что, если попытаетесь сбежать, спрятаться, вы подпишете себе смертный приговор. Если дело касается гадостей, я становлюсь очень и очень изобретательным. А теперь собирайте мозги в кучку и штурмуйте поставленную задачу. А мы с Мышкой пока что возвращаемся домой. Мышка искупается, отдохнет, а потом мы пойдем смотреть дракона. Да, Мышка? Обещаю, что дракон тебе понравится!

– А его надо убивать? – спросила я, всхлипывая от пережитого волнения.

– Да нет, он и так морально убитый, – усмехнулся Фей, перенося нас в наш замок.

Покушав и искупавшись, мы легли спать. Ночью я проснулась от горячего желания навестить белого коня. Осторожно, чтобы не разбудить крестного, сняла его руку с себя, размотала хвост, который обнимал меня за талию, подсунула под нервно шарящую руку подушечку и поковыляла в сторону ванной.

Я уже помыла руки, умылась, глядя на себя в зеркало, как вдруг услышала взволнованный голос:

– Мышка!

Я даже пискнуть не успела. Через секунду дверь в ванную вылетела из коробки. Я вздрогнула, шарахнулась в сторону и застыла. На пороге стоял сонный, замотанный в простыню на манер римской тоги Фей. Увидев меня, крестный выдохнул, прислонив голову к дверному косяку.

– Я… тебя сильно напугал? Я проснулся, а тебя… тебя… нет…

Я молча подошла и обняла его, успокаивая и гладя по спине.

– Я эту пернатую тварь со свернутой шеей протяну тебе в когтистой ладошке, – вздохнул Фей, оставляя когтями царапины на деревянном наличнике. – А потом мы с тобой долго будем играть в игру «в какой руке». Я тебе обещаю…

Мы снова легли, но мне почему-то не спалось.

– Расскажи о своих родителях… – попросила я, гладя его по лицу. – Они давно умерли?

– Давно. Очень давно. Мне тогда было двенадцать. Моя мама происходила из весьма богатой, титулованной и влиятельной семьи. Однажды у продавца губозакатывательных машинок появился оптовый покупатель, желающий снабдить после своей смерти многочисленную родню оным приспособлением, оставив все наследство своей любимой и единственной дочери, – ядовито заметил Фей. – Убитые горем родственники не смирились. Пережив первую стадию: «Ой! Да как он мог!», они сразу же перешли ко второй: «Убить, отнять и поделить». Мамочка, предчувствуя беду, дернула в лес, где благополучно заблудилась. После многочасового блуждания она набрела на черную башню, в которой жил один чернокнижник, с большим успехом наводящий ужас на всю округу. Ему как раз требовалась кровь девственницы… Бедная мамочка провела в этой жуткой башне неделю… За это время слух о том, что она находится в плену у страшного колдуна, разнесся по всей округе. Лучшие рыцари решили взять башню штурмом.

– И один из них оказался твоим будущим отцом? – с надеждой спросила я.

– Мышка, слушай дальше… – Крестный прикоснулся пальцем к кончику моего носа. – И не перебивай… Часть экспедиции сожрали волки, другая часть увязла в болоте, но несколько самых упоротых все-таки ворвались в башню с криком: «Сгинь! Отродье!» Колдун зевнул, встал с постели, но тут раздался сонный голос моей мамы: «Любовь моя? Кто там пришел?» «Спи, радость моя, уже никто!» – зевая, ответил мой папа, стирая рыцарей, подосланных маминой многочисленной родней, в порошок. Вот и вся история. Мышка, подбери, пожалуйста, челюсть, а то кто-нибудь споткнется…

 

Глава двадцать пятая

Морально убитый дракон и рука принцессы

Утреннее солнышко просвечивало сквозь тонкое, розоватое внутри и покрытое темным мехом снаружи ушко Фея. Второе ушко утопало в подушке. Выбитая дверь валялась на полу, занавеска слегка дергалась от сквозняка, а мы умостились вдвоем на одной подушке.

Фей лениво посмотрел вокруг, зевнул, прикрывая рот рукой, по-кошачьи потянулся, выгибая спину, а потом снова упал на подушку. Мяу. А что вы еще хотели?

– Котик-котик, а почему у тебя такие большие глаза? – кокетливо спросила я. Мы лежали в обнимку под одеялом.

– Чтобы лучше следить за моей Мышкой, – коварно улыбнулся Фей, погладив меня по плечу. – Особенно хорошо получается левым. Правым так себе!

Я улыбнулась и продолжила наступление.

– Котик-котик, а почему у тебя такие большие ушки? – сладенько спросила я, подползая вверх и беря в рот кончик ближайшего уха.

– Чтобы Мышке было что кусать, – закрыв глаза и довольно улыбаясь, заметил крестный и слегка дернул ухом. – И сопеть туда…

– Котик-котик, а почему у тебя такие сладкие губы? – спросила я, нежно целуя его. Он слегка привстал на локте, запустил руку в мои волосы и сам стал целовать.

– Для того чтобы Мышке было приятно закрывать мне рот поцелуем, когда я вредничаю… – задыхаясь, заметил Фей, отрываясь и глядя мне в глаза. Я убрала белое перышко с его волос.

– Ты птичку кушал? – шепотом спросила я, показывая ему перо. – Значит, не буду тебя целовать…

– Мышка, ты прямо дознаватель, честное слово, – усмехнулся крестный, дуя на улику в моих пальцах. – Сама как лиса в курятнике…

Он снял пару перьев с моей головы и положил руку мне на талию.

– Котик-котик… – елейно спросила я, чувствуя, как когти слегка впиваются в мою кожу. – А почему у тебя такие острые когти?

– Чтобы крепко держать мою Мышку и выцарапывать ее из рук смерти, – коварно заметил крестный, спуская руку чуть ниже.

Ну да, если бы не он, то у меня уже давно бы появился знакомый травматолог и в кармане лежала бы визитка патологоанатома.

– Котик-котик, – начала я, прикусывая губу и пряча глаза, – а почему у тебя такой восхитительный хвостик?

– Сейчас напомню… – усмехнулся Фей, отбрасывая меня на подушку. – И кого это я поймал? А? Маленькую мышку… Мою маленькую мышку… И что я с ней сделаю?.. Я с ней немного поиграю, а потом… потом…

Он наклонился ко мне, отрывисто поцеловал и сладко прошептал:

– Съем…

* * *

Путь к дракону был неблизким, но и не таким далеким, как мне сначала показалось. И вот она, заветная пещера. Что-то она какая-то маленькая. Такое чувство, что сюда разве что мышка проскочит… И рука пролезет… Я с недоверием посмотрела на Фея.

– Он что? – умилительно спросила я, делая ручки лодочкой. – Вообще как котенок? С ладошку? Если да, то давай заберем его домой! Мы возьмем коробочку из-под обуви, поставим мисочку, нальем… эм… молочка? Дракончик будет пить молочко?

– Мышка, это не пещера… – со смехом выдал крестный. – Эй, дракон, давай мордой к нам поворачивайся. Если жизнь повернулась к тебе задом, то это не значит, что ты должен поворачиваться к ней тем же самым местом!

Раздался грохот. Пещерка исчезла, а точнее, сдвинулась, и перед моими глазами появился внушительный проход.

– Я – злой дракон! Где принц, который должен меня победить? Меня еще никто не победил! – зарычал дракон, причем так, что у меня мурашки по коже побежали. Колени затряслись, зубы отбили чечетку. Я прижалась к Фею. Он положил мне руку на плечо.

– Мышка, тебе холодно или ты от страха перешла в виброрежим? – тихо спросил крестный, глядя, как я интуитивно начинаю дрожать. – Сценарий героической победы мышки над драконом отменяется, – громко заметил он, обращаясь к дракону и пропуская меня вперед. – Познакомься, это моя Мышка. Я тебе о ней рассказывал. Она же принц.

Я зашла в сумрак пещеры, увидела внушительную груду золота и… Я не поверила своим глазам! Сердце ухнуло вниз, когда я посмотрела на то, что лежит в пещере, поджав под себя лапы. Дракон… Невероятно!.. Такой громадный…

Он был серым, чешуйчатым, с головой, похожей на голову хищного динозавра. Огромные крылья, как у летучей мыши, сложены вдоль тела. Ж-ж-ж-жуть! По его хребту шли костяные пластины, а на голове красовались три рога, как у трицератопса.

– Классный, не так ли? – восторженно прошептал Фей, переступая через груду каких-то золотых украшений. – Особенно кокошник! Я прямо в сценарий так и внес, что «несмотря на кокошник, хлебом-солью нас не встречают».

Огромный желтый глаз с черным поперечным зрачком смотрел на меня так пристально, что мне действительно стало страшно.

– Мне сейчас бежать за коробочкой из-под обуви или попозже? – ядовито заметил Фей, обнимая меня сзади. – Мисочку молока тоже захватить? Мышка, поздоровайся.

– Д-д-доброе утро… – сглотнула я, глядя на дракона. Колени тряслись, ноги прогибались, а на спине мурашки устроили массовый забег в рамках специальной спартакиады.

– Какое оно доброе? – тоскливо вздохнул дракон, а меня чуть не сдуло его зловонным дыханием. – Никакое оно не доброе… Отвратительное утро… И погода ужасная…

– Видишь, ты ему уже нравишься. Он к тебе неровно дышит! – умилился Фей, глядя на меня с улыбкой. – Можешь его погладить… Я фотоаппарат прихватил. Давай, Мышка, такие классные фотографии получатся. А, черт! Где тут вспышка? Улыбаемся! Дракон! Я кому сказал – улыбайся! На меня смотрим!

Я почувствовала себя маленькой девочкой, которая вместе с папой пришла в зоопарк. Подошла, положила руку на морду дракона и провела по ней. Он был холодным, словно сделан из камня. Дракон улыбнулся так, что у меня чуть штаны не намокли. Представьте себе тираннозавра, делающего жизнерадостное «Ы-ы-ы-ы-ы» в полуметре от тебя. Представили? То же самое, только в два раза страшнее.

Тем временем котик объяснил дракону, что он делает, и показал фотографию. Дракон апатично вздохнул. На его морде было написано: «Вот до чего магия дошла…»

– Познакомься, Мышка, самый несчастный дракон на свете! Он ведь когда-то был человеком…

– Не надо… Я же просил никому не рассказывать… – проскулил дракон, прикрывая маленькими лапками огромную голову и закрывая глаза.

– …эдаким нежным юношей с возвышенной душой поэта, полюбившим одну очень красивую девушку. Но прогулки под луной и заверения в любви – это одно, а конь, королевство и деньги – совсем другое. Недолго думая, красавица стала строить глазки какому-то принцу. Девушка рассудила, что стихами сыта не будешь, тем более принц, узнав о притязаниях нашего Ромео, накатал нашему другу коленом по ямбу и кулаком по хорею. Юный герой возмутился до глубины амфибрахия и… И тут появилась – кто?

Я скривилась, а крестный кивнул:

– Правильно. Слово из трех букв. И наш друг пожелал: «Я хочу быть большим и сильным! Чтобы меня все боялись! А еще хочу быть очень богатым! Просто несметно богатым!» Сказано – сделано! Большой, сильный, страшный и очень богатый дракон, – закончил Фей, со вздохом глядя на тушку страдальца. – Да! С тех пор он ненавидит принцев, фей и девушек. Но себя он ненавидит куда больше. Правда, ненависть к принцам усилилась, потому что каждый принц считал своим долгом расширить входное отверстие пещеры подручными средствами, чтобы поскорей добраться до ненавистного гада.

– У тебя нет совести, Летифер… – простонал дракон, хныча. – Ну вот зачем, а? Тем более при девушке…

– Ты хочешь, чтобы мы помогли тебя расколдовать? – спросила я, гладя унылого ящера.

– А можно сделать так, чтобы я был человеком, но мог становиться драконом по желанию? – мечтательно произнес страдалец, закатывая глаза. – Вот это было бы самое оно!

– Нет, я уже говорил тебе, что так не выйдет! – заметил Фей. – Ты лучше гномам объясни, что миллион тебе не нужен. А то они там панику колотят… Ему, видите ли, внимания не хватает, – объяснил мне крестный. – И собеседников. Поговорить ему охота с кем-то. Он уже пытался контакт наладить, но, увы…

– Ты имеешь в виду пожары, смерть, поедание человечинки и так далее? – осведомилась я.

– Да не ел я никого! – возмутился дракон, моргая. – Послюнявил, покатал и выплюнул! Не смотрите на меня так… Ладно, сознаюсь, человек десять на своем веку проглотил. Случайно. В доспехах… Но поверьте, через пару часов я так намучился, что врагу не пожелаешь.

– А заблудившимся героем с утеса какает дракон, – гаденько продекламировал Фей. – А наплечники были с шипами?

Дракон страдальчески закатил глаза, потом взял себя… эм… в лапы.

– Насчет пожаров – это да, каюсь. Было дело. А потом награду за меня объявлять стали. Вон там, в углу пещеры, валяется свежий листочек, – вздохнул дракон, глядя краем своего страшного глаза на меня, как будто я сплю и вижу, как у меня над кроватью висит голова поверженного дракона.

Я брезгливо посмотрела на оторванную руку, которая сжимала окровавленную бумажку.

– Не все принцы одинаково полезны и вкусны, – сладенько заметил Фей, наминая мне когтями спину. Он спокойно вырвал листок из оторванной руки и пробежал глазами.

– Не смотрите на меня так! Не каждый день тебе меч с размаху в… А впрочем, читайте… – вздохнул дракон, снова прикрывая голову лапами. – Если надо – берите. У меня таких еще штук двадцать валяется. Зачастили… гады…

«Принцесса Марианна из Фаэлера изъявила желание иметь у себя голову дракона, живущего в пещерах Маора! Тот, кто выполнит ее просьбу, станет королем Фаэлера. Король Эрвальд».

– Мне просто обидно, – вздохнул дракон, видя, как мы с крестным переглядываемся. – Что я ей сделал? Вот что? Я что? Всю семью ее убил? Да нет же! Я вообще над Фаэлером не летал! Хотя мог бы стереть его с лица земли за одну ночь. Жил себе в пещере, никого не трогал, а тут на тебе! Принесите мою голову на блюде! Она вообще в своем уме? А что, если… Хм… Забавная идея… «Я, дракон, живущий в пещерах Маора, назначаю награду за руку принцессы Марианны из Фаэлера! Тот, кто выполнит мой каприз, получит все золото, которое есть у меня в пещере! Дракон из Маора». А вообще, если честно, то мне просто охота посмотреть этой стерве в глаза! Что она о себе возомнила! Еще бы, наверняка красавица, которая от скуки женихами перебирает!

– Нда… И скучно, и грустно, и некому в душу нагадить, – усмехнулся Фей, сворачивая листок.

* * *

Мы спустились к подножию горы, я по-хозяйски открыла дверь в гномью обитель. Гномы шарахнулись при виде меня, а потом молча протянули тесемочку, на которой болтался кусочек горного хрусталя.

– Че? И все? – возмутился котишка, свешиваясь с моего плеча и разглядывая висюльку. – И это все? Пятьдесят рублей с раскладушкой в любом курортном городе! Где нормальная оправа? Где цепочка? Где? Я вам вроде только пальцы оторвал, а не глаза выколол!

– Нельзя, – выдохнул гном в синем. – Такие вещи не делаются в металле. Это очень редкая разновидность горного хрусталя. Таких кусочков всего пять попадалось за всю историю! Для гномов он бесценен!

– Сразу видно, что как от сердца оторвали! Двое суток прикручивали веревочку и завязывали узелок! – сардонически заметил котишка, явно ожидавший увидеть что-то другое.

– Он работает, но, увы, временно… При каждом магическом воздействии появляется трещина. И в какой-то момент камень треснет и осыплется… – промямлили гномы, заметно подергиваясь.

– Ладно, так и хочется сказать «берите ноги в руки», но я все забываю, что ноги у вас пока на месте. Встаем и идем за нами! Живо! – приказал котофей таким тоном, от которого солдаты сразу отдают долг Родине, а девушки – честь.

Мы вышли из дома, отошли на приличное расстояние. Гномы стали в рядок а-ля «утро стрелецкой казни».

– Вы думаете, я на Мышке буду испытывать? Вы ошибаетесь! У меня тут семь попыток есть, так что вперед! Надевай, голубой! – усмехнулся кот, спрыгивая с моего плеча и принимая человеческий облик.

Фей ударил магией и… и ничего. Гном стоял на месте. По камню пошла трещина. И так несколько раз подряд. Внутри камня появились трещинки, а после двадцати минут «тестирования» гномы побежали домой драться за последнюю мочалку. Когда мы проезжали мимо их дома, на заборе сушились разноцветные штаны.

* * *

Путь в Фаэлер был не таким уж и долгим, однако и он прошел не без приключений. Один раз меня чуть не ограбили, за что сразу огребли. Бандиты получили не совсем то, на что рассчитывали, но ушли не с пустыми руками. В каждой ладошке они сжимали выбитые зубы.

– Странные люди, я же им сразу объяснил, что, пока они научатся держать язык за зубами, зубы уже выпадут, – возмущался котофей мне на ухо. – Могли бы вежливо попросить, а не выдавать субъективную характеристику жертвы.

Пейзажи менялись. Становилось холоднее. Я купила подбитый плащ с меховым воротником, куда сверху сразу же улегся кот.

– Отличный мех! – нахваливала торговка, демонстрируя теплые плащи и накидки. – Котик! Настоящий котик!

– У меня вопрос, он мяукал или плавал? – прищурилась я, наглаживая своего котика, а потом плащ, дабы понять, а не родственника ли моего Фея пустили на воротник? Нет, не похоже…

Мы доехали до какой-то большой деревни, где все стояли и смотрели в сторону серого замка, пристально и долго. Мне было непонятно, что они силятся там разглядеть, поэтому, пожав плечами, я поехала дальше.

В тронном зале было полным-полно людей, все перешептывались и переговаривались, глядя на лежащую на троне корону. Рядом с троном в кресле сидела хрупкая девочка лет десяти-двенадцати, с ужасом глядя на происходящее. Подле нее стояло двое.

– Я буду ее опекуном! – орал какой-то пузатый мужик с бакенбардами, одетый в красное. – Я – двоюродный брат короля! Я – ближайший родственник!

– Да что ты говоришь! А не ты ли утверждал, что, как только король умрет, следом отправишь его дочь? Тебе-то какое дело! Ты – вор, а тут казна пустая! Грабить больше нечего! – орал какой-то несуразный мужик в коричневом, с узким телом и большой головой, размахивая руками.

– Ой! А сам-то не лучше! Ты ее вообще отравить собирался! – кипятился толстяк. – Ты троюродный, так что молчи в тряпочку!

– Прекратите! – плакала девочка, пытаясь закрыть уши тоненькими руками. – Я не хочу, чтобы кто-то из вас был моим опекуном!

– Заткнись! Тебя никто не спрашивает! – рявкнул толстяк, бросая на девочку такой взгляд, словно она была не принцессой, а служанкой.

– Да! Учись вовремя закрывать свой рот, когда разговаривают взрослые! Твое мнение никого не интересует! – поддакнул головастик, с ненавистью глядя на оппонента.

– Чупа-чупс против пончика! – усмехнулся котофей, уютно расположившись поверх моего пушного воротника.

Девочка плакала, глядя на лежащую на троне корону.

– Так что я становлюсь регентом! – взвизгнул толстяк, протягивая руку к короне. – А тебя отравлю при первой же возможности!

– Прекратите! – надрывалась девочка. Она попыталась встать с кресла, но упала на пол. Народ, который внимательно следил за всем этим действом, захихикал. Кто-то из слуг бросился к ребенку, чтобы помочь встать, но толстяк остановил жестом.

– Не трогать! – усмехнулся он. – Пусть учится ходить!

Слуга сглотнул и сделал шаг назад, с жалостью глядя, как бедная девочка пытается привстать на руках, тряся белокурыми локонами и с отчаянием глядя на всех присутствующих. Придворные не сводили с нее насмешливых взглядов, украдкой перешептываясь и хихикая.

Я не выдержала и бросилась к принцессе, поднимая ее и снова усаживая в кресло. Девочка посмотрела на меня таким взглядом, от которого у меня сжалось сердце.

– Это еще кто? Схватить! Казнить! – завизжал толстяк, тыкая в меня толстым пальцем, украшенным массивным перстнем. – Выполнять приказ брата короля! Живо!

– Не надо! – взвизгнула принцесса, глядя на стражу. – Я приказываю!

– Принцесса несовершеннолетняя! Она не имеет права отдавать приказы! По законам Фаэлера! – заорал толстяк, размахивая руками.

– Мышка, слово «схватить» мне уже набило оскомину, – зевнул котофей, лениво стекая с моих плеч. – Что ни королевский двор, то «представился, проставился и преставился»!

– Не трогать! – пискнула принцесса.

Фей принял человеческий облик. Стражники посмотрели на меня, на него, а потом на принцессу и замерли в нерешительности. Видимо, они что-то о нас слышали, поэтому предусмотрительно сделали шаг назад.

– Простите, – начала я, доставая бумажку с королевской печатью и тыкая ею в лицо «опекунов». – Я что-то не вижу головы дракона? Или я как-то неправильно толкую указ его, я так понимаю, покойного, величества?

– Ты кто вообще такая? Чего ты лезешь не в свое дело? – набросился на меня чупа-чупс, выставляя вперед грудку.

– Да, я что-то тоже не вижу у тебя голову дракона, – съязвил толстяк, подбоченясь.

– Она – принц. И вам следовало бы быть повежливей с монархом, если не хотите сначала физических, а потом дипломатических осложнений. Если с принцем что-то случится, то пеняйте на себя… Вам нужна голова дракона? – поинтересовался Фей, гаденько улыбаясь. – Через… эм… минут десять… здесь будет голова дракона.

Народ в зале заволновался, принцесса изумленно смотрела на меня, теребя в руках кружево юбки.

– Так ты – принц? – спросила она тихо-тихо, глядя на меня заплаканными глазами. Ее черное траурное платье было в пыли, поэтому я осторожно его отряхнула.

– Да, – прошептала я, становясь рядом с ней на колени. – Я – принц.

– Я много о тебе слышала! – прошептала принцесса, перебирая черный подол. – Я тоже хочу стать принцем! Я тоже хочу скакать на коне! У меня мечта – выйти на улицу. Знаешь, сколько бы я бегала! Бегала бы, бегала и не останавливалась! Но после того как мама умерла, с моими ногами что-то случилось. Я не знаю что… Лекари говорят, что все плохо… А теперь умер папочка… Все умерли. Осталась одна я… Я тоже хочу умереть… Я хочу к маме и папе… Понимаете?

Девочка заплакала, утирая тонкой, полупрозрачной рукой слезы.

Сначала я не поняла, что произошло. А потом народ бросился врассыпную, вжимаясь в стены. В зал, сложив крылья, вползал дракон, который при свете дня казался еще кошмарней, чем в темноте пещеры. Я сама с непривычки чуть не сделала лужу.

Фей уже стоял рядом с нами, с наслаждением глядя на то, как придворные ищут пятый угол и запасной выход. Принцесса замерла от страха, схватив меня за руку. Она смотрела на дракона, который дополз до толстяка и чупа-чупса. Чупа-чупс грохнулся в обморок, а толстяк сделал лужу и сел на ступеньку.

– Голова дракона! – усмехнулся крестный, показывая рукой на драконью морду. – Остальное бесплатно! Просто у нас сегодня акция. Просишь голову дракона – остальные запчасти идут в комплекте.

– Здравствуй, принцесса Марианна, – произнес дракон, глядя своими страшными глазами на застывшую девочку. – Вижу, что тебя здесь никто не слушает? Тогда я буду тебя слушать! Можешь меня погладить… Я тебя не съем! Ну же! Не стесняйся!

Девочка встала, опираясь на мою руку и изумленно глядя на огромного ящера. Ноги ее слушались плохо, поэтому мне пришлось дотащить ее до дракона. Она положила тоненькую ручку ему на морду, и дракон закрыл глаза.

– Видишь, я тебя не съел! – заметил дракон, снова открывая глаза. – А вот насчет других я еще не уверен! Мне вон тот толстяк не нравится. Можно я его скушаю? А? Как ты думаешь, принцесса?

Девочка помялась и решила пощадить родственника, смущаясь внезапно свалившейся на голову абсолютной власти.

– А вон тот, который прячется за троном? Может быть, его съесть? А? Принцесса? Как скажешь, так и будет, – развлекался дракон.

Принцесса отрицательно покачала головой и, утерев слезы, погладила морду дракона. Ящер довольно зажмурился.

– Как же так! Ты же хотела получить мою голову? Как тебе не стыдно, принцесса! Ведь живой я намного лучше! – хищно улыбнулся дракон, обнажая страшные зубы.

– Я не… Я… – замялась Марианна, с надеждой глядя на дракона. – Я просто хотела увидеть настоящего дракона… Мне так нравились сказки про драконов… Я всегда-всегда мечтала увидеть настоящего дракона, но папа сказал, что настоящий дракон может меня съесть… И тогда он объявил награду за… твою голову…

– Рука принцессы и голова дракона. Пасьянс сошелся, – вздохнул Фей, умиляясь картинке. Но больше всего его радовала паника, царившая за кадром этой трогательной сцены. Роскошно одетый народ спешно эвакуировался. Вот примерно так я представляла себе панику на «Титанике», а не оркестр и «давайте еще посидим немного на дорожку, выпьем чего-нибудь».

– Интересно, а если дракон сам предоставил свою голову, он считается королем? – громко поинтересовался Фей.

Дверь закрылась, отрезая ушлым придворным пути к отступлению.

– Считается? – повторил Фей, пока дракон смотрел на девочку.

– Да! Конечно! Только дверь откройте! Умоляем! – орала толпа, явно паникуя.

– У нового монарха приемные дни каждый день! Приходите, не стесняйтесь! – рассмеялся Фей. – Он всегда рад вас… как бы так сказать… эм… видеть.

– Тронный зал маленький, – заметил дракон, глядя себе за спину. – Развернуться негде! Ничего, как-нибудь помещусь… Посмотрите, я никого там хвостом не… Ой, как неловко получилось… Я кого-то придавил… Какая жалость…

Принцесса опять утерла кулачком слезы. Дракон зевнул, обнажая страшную пасть.

– Надеюсь, мы золото отбирать у дракона не будем? – спросила я, глядя на Фея.

– А зачем? Здесь казна пустая. А тут дракон со своими финансами будет экономику поднимать. И животноводство. Для него это шкурный интерес. Он говядину любит… – усмехнулся крестный. – А лет через… эм… шесть, семь… мы, возможно, еще на свадьбу приедем. Фея сказала, что если принцесса полюбит дракона, согласится стать его супругой, то тогда заклинание будет снято. Ах да, лирика лирикой… Дракон, подписывай документ о том, что с этого дня ваше государство – часть земель принца. Ты – официальный опекун и регент маленькой принцессы и отвечаешь за нее головой!

– Эм… – заметил дракон. – Я не знаю, как подписать документ. Принцесса, а ты можешь подписать его за меня?

Принцесса взяла из рук Фея перо, задумчиво посмотрела на меня.

– То есть теперь мое королевство – часть твоего? – спросила она, морща лобик. – Ладно, я сейчас подпишу. Но только отвернитесь…

– Мне тоже отворачиваться? – с тоской заметил дракон, которому и так было слегка тесновато.

– Нет, ты можешь смотреть! – заметила девочка, что-то усиленно выводя на бумаге.

«Принцесса и Дракон» – гласила подпись. А рядом детские каракули: изображение корявой девочки и большого-пребольшого дракона с кляксой на хвосте.

– Плохо, – вздохнул дракон. – Очень плохо. Слово «принцесса» пишется с двумя буквами «с». Ничего, мы это быстро исправим.

– Но рисунок тебе понравился? – спросила девочка, смущаясь.

– Прекрасный рисунок, – усмехнулся дракон. – Я вот только не знаю, как буду отсюда выползать… Ладно, что-нибудь придумаем.

* * *

– Не щекоти ногу хвостом! Я щекотки боюсь! – взвизгнула я, пряча ногу под одеяло и перечитывая акт сверки между Белоснежкой и гномами. – И не отвлекай. Я тут акт сверки составляю!

– Мышка, с учетом всего произошедшего ты написала неправильно. Со стороны гномов нужно писать: «Никто никому ничего… не дожил…» – усмехнулся Фей, запуская хвост под одеяло в поисках моей босой ноги.

– Нет, гномы все-таки сволочи, но убивать их не надо… – заметила я, покусывая перо и дописывая акт. – Они хотели спасти мир от дракона…

Одеяло с меня стащили и бросили его на «необитаемую» сторону кровати.

– Мышка, это я тебя так кушал или гномы тебя приложили? – подозрительным тоном поинтересовался крестный, глядя на мою поцарапанную коленку.

– Это я о крышку гроба, – соврала я, чтобы подарить гномам еще пару часов жизни, зная, что котик очень быстр на расправу. – Слушай, а расскажи еще про маму и папу? Они действительно любили друг друга?

– Если он всю жизнь называл ее «мой любимый ингредиент», а она его – «мой волшебник», то я так понимаю, да. Папа сделал маме предложение, а она рассказала ему, кто она. И тогда они отправились знакомиться с родственниками, которых папа сразу разделил на две кучки. Первая: «Ой! Мы так за вас рады! Какое счастье! Совет да любовь!» Вторая – холодные, неподвижные и молчаливые, – ядовито улыбнулся Фей.

Я с улыбкой подумала, что красотой мой котик наверняка пошел в маму, ну а в отца? В отца – талантом! И, судя по всему, характером. Осталось выяснить, был ли у папы хвостик?

– Котик, а можешь… – Я смутилась. – В аптеку смотаться… И купить… Эм… Просто я переживаю… Нервничаю… Успокоительное… Да! Коробочку с полосочками успокоительного. На всякий случай…

Через полчаса мне со смехом высыпали кучку «успокоительного». Через пять минут за свежевставленной дверью раздался саркастичный голос.

– Ну как? Я уже имена придумываю… Тебе какая буква больше нравится?

– Подожди, я только инструкцию читаю, – захныкала я, заметно нервничая и вникая во все детали.

– Мышка, расслабься, – рассмеялся Фей, поскребя дверь когтями. – Я просто с тебя умираю. Как маленькая девочка. Чуть что, сразу проверять! Мышка, я тебе полосочек сколько надо нарисую. У меня даже маркер красный есть.

– Да нет, все нормально… – со вздохом облегчения выдала я, понимая, что рано, конечно, очень рано, но кто виноват, что я такая мнительная.

– А так? – раздался гаденький голос, давясь от смеха. Я услышала щелчок пальцами. – Так тебе больше нравится? Две лучше, чем одна? Но три лучше, чем две… А как насчет четырех? Посмотри, там поместится пять?

Я вышла, обиженно глядя на Фея, сжимая полосатый, как кошачий хвост, индикатор семейного положения.

– Мышка, поверь мне, я первым узнаю. Ты даже еще догадываться не будешь, а я уже буду в курсе. Я прямо представляю мою округлившуюся Мышку в кружевном платье, с ленточкой на высокой талии… А, черт! – вздохнул Фей, отбирая у меня коробочку, бросая ее на пол и обнимая меня за талию. – Слишком реалистично представил.

 

Глава двадцать шестая

Эталонша красоты и свет мой, зеркальце, заткнись!

Белоснежка несколько раз перечитала письма с «глубочайшими извинениями». Гномы уверяли ее в «искренней дружбе», просили «простить их за необдуманные письма, написанные сгоряча», горячо клялись, что такое больше не повторится, и всячески посыпали голову пеплом.

– Странно, обычно они писали небрежно, а здесь все буквы такие ровные, красивые! – удивилась Белоснежка, сравнивая почерки. – Раньше они писали одно письмо на всех, а тут семь одинаковых…

– Каждый решил лично попросить прощения, – кротко заметил Фей. – В порыве единодушия.

Ага, единодушия! Когда мы пришли к гномам снова, на их лицах было такое уныние, что я на всякий случай их пересчитала. Шесть? Как шесть? Где седьмой?

– Не выдержал! – буркнул гном в синем, пряча глаза. Мне стало как-то не по себе.

– Приношу свои глубокие соболезнования, – вздохнула я, прикидывая, что не хватает самого маленького, фиолетового.

– Не стоит… Он сейчас в лучшем месте и в лучшем положении, чем мы все, – угрюмо заметил красный, с сожалением глядя на пустой стульчик.

Дверь открылась, и на пороге появился… фиолетовый:

– Там засорилось. Я палкой чистил! Еле пробил! – радостно воскликнул он, но радость его померкла, когда он увидел нас.

– Письмо для Белоснежки! – заявил зеленый, протягивая мне мятую бумажку, где было написано:

«Эй ты! Прасти нас, пажалуйста! Мы больше не будим! Гномы».

– Я вижу, что все тут шибко грамотные, – ядовито заметил котишка, глядя на мрачные лица гномов.

Котофей запрыгнул на стол и торжественно объявил, что в связи с поголовной безграмотностью среди гномьего населения он решил провести тотальный диктант, по результатам которого выживут лишь самые грамотные. В прямом смысле этого слова.

– Дорогие гномы! Вот и подошел к концу наш учебный план. Потому сейчас мы дружно сядем и напишем небольшой диктант. Доставайте листочки, перья, прячьте учебники, садитесь ровно. Диктант называется «Приносим свои глубочайшие извинения, уважаемая Белоснежка!». Пересдачи не будет! Поэтому пишем сразу красиво, аккуратно и грамотно! У соседей не списывать! За списывание я, как добрый учитель, сразу выкалываю глазик! Так что вспоминаем все правила и пишем молча. Если вам что-то непонятно, поднимайте руку вверх и ждете, когда я обращу на вас внимание. Обращаться ко мне исключительно на «вы» или Летифер Фердинандович.

Я потухала, чувствуя, что с таким именем-отчеством нужно работать только в детсадовской логопедической группе. «Фе-фе-фел Фе-фе-на-на-вись». Дети раньше научатся самостоятельно завязывать шнурки и убирать за собой, чем выговорят имя воспитателя.

– Мышка, не смотри на меня так, словно я раньше в гестапо работал. Я, между прочим, два года жил у одинокой школьной учительницы! – заметил котофей, царапая когтями столешницу.

На лицах сопящих от усердия гномов была написана простая истина: «Кто-то приносит радость, приходя в жизнь, а кто-то – сваливая из нее». Так вот, мы с Феем были больше по второй части. Насчет меня они еще сомневались, а вот насчет Летифера Фердинандовича были единодушны.

– Итак, Единый Гномий Экзамен, в простонародье ЕГЭ, окончен. Сдаем работы. Время вышло, – заявил котишка, пока я собирала листочки. – А теперь до свидания. Я не прощаю и не прощаюсь.

При воспоминаниях о ЕГЭ по моим губам поползла довольная улыбка. Белоснежка еще раз недоверчиво прочитала «извинения», а потом взглянула на портрет своего принца. Я его узнала, он висел в нижнем ряду Аллеи славы нашего замка. Жаль… Искренне жаль…

– Благодарю за то, что вы сделали для меня и для него, – произнесла красавица, подписав наши документы. – У меня есть для вас подарок. Когда-то это зеркало принадлежало моей мачехе, но я дарю его тебе, Принц. Таких зеркал немного, так что оно действительно очень редкое и ценное.

Слуги на бархатной подушечке принесли мне зеркало, смахивающее на круглую расческу-щетку, только вместо щетки была мутная зеркальная поверхность.

– Возьмите, – осторожно протянула его мне Белоснежка. – Только учтите, оно понимает лишь тогда, когда говоришь стихами. Спасибо за помощь. Мы с моим принцем действительно вам очень и очень благодарны.

* * *

Я еле дотерпела до дома, разглядывая подарок в дорогой и очень красивой оправе. Мало кто может похвастаться тем, что держит в руках легендарное говорящее зеркало! Я уселась на кровати и решила пообщаться с ним. Фей присел рядом.

– Свет мой, зеркальце, скажи! Да всю правду доложи! – нараспев начала я, поглядывая на зеркало, которое тут же засветилось, приводя меня в неописуемый восторг. – Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?

Жюри регионального конкурса красоты «Мисс Мухосранск», проходящего в местном Доме культуры имени Шопенгауэра, тоскливо переглянулось. Индивидуальный предприниматель, он же спонсор этого действа, председатель жюри и главный меценат по совместительству, с удовольствием посмотрел на свою косолапую дочурку, с грацией бегемотика дефилирующую в купальнике. Еще пара конкурсов – и корона первой красавицы Мухосранска будет принадлежать ей. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы папа оплачивал!

Зеркальная гладь преобразовалась в луноликую посмертную маску – заставку телекомпании ВИD. Помнится, эта заставка по степени «ой, мамочки, я боюсь» обогнала Бабайку и других любителей киднеппинга за каких-то пять секунд экранного времени.

– Хорошо, я все скажу, я всю правду расскажу! На тебя я посмотрела… – ласково начало зеркало, а потом его интонации поменялись. – Но лица не разглядела! Поднеси его поближе, я его совсем не вижу! Посиди-ка без движенья, я считаю отраженье!

Я поднесла зеркало почти к самому носу и стала ждать результаты сканирования.

– Я взгляну еще раз… Опа! – икнуло зеркало. – Это точно чья-то попа!

Я офигела, но зеркало, видимо, сильно долго молчало, чтобы отделаться двусложной критикой моих внешних данных.

– Надевай скорей мешок, чтобы людей не ввергнуть в шок! – поучительно выдало зеркало. – На башке твоей мочалка, оторвать ее не жалко. Три прыща на подбородке. Как живешь такой уродкой? Я бы молча утопилась, если б вдруг такой родилась! Если жить с подобной миной, принц любой проскачет мимо! Мой совет – надень-ка маску, чтоб виднелись только глазки. И тогда, вполне возможно, принц не плюнет тебе в рожу!

Зеркало помолчало, а потом ласковым голосом добавило:

– Страхилатка, спасу нет. Вот такой тебе ответ! Без обмана и без фальши… Отодвинь меня подальше. У тебя ужасный вид, и сейчас меня стошнит!

Воцарилась тревожная тишина. Теперь я понимаю, почему мачеха Белоснежки была такой злой! Я не считаю себя первой красавицей, я понимаю, что в мире есть девушки намного красивей меня, но все не настолько плохо!

Могло бы оно как-то деликатней об этом сообщить! А не как повально безголосая комиссия очередного шоу «Мы умеем петь и хотим стать звездами!», услышав собственную песню в живом и куда более профессиональном исполнении «какого-то выскочки из народа», которого срочно нужно опустить!

– Мышка, оно просто не настроено! А ну! Дай-ка его сюда! Я мигом, – нежно и ласково заметил Фей, осторожно забирая зеркало у меня из рук.

Он встряхнул зеркало, пока я обтекала комплиментами. Не поэзия, а расстройство одно! Желудка. Я на всякий случай подошла к обычному зеркалу и критично осмотрела себя. Обычная. Симпатичная. Не первая красавица, но мешок на голову надевать рано!

Фей сжал ручку зеркала в когтистой руке, встряхнул его, как градусник, и выдал:

– Ты глаза свои разуй и нормально рапортуй. А не то я брошу в стенку, разломаю об коленку, стукну пару раз об стол, раскрошу тебя об пол. И всю эту красоту молча веником смету! Нужен мне один ответ. Красивее Мышки нет!

Зеркало сглотнуло, представляя в нужной очередности всю процедуру настройки.

– Я чуток не разглядела, – осторожно произнесло зеркало. – Мы исправим это дело! Верно, пыль в глаза попала! Я сквозь пыль не увидала! Пусть девица подойдет и меня опять возьмет!

Фей отдал мне зеркало и разлегся на кровати, свесив сапоги над полом и поигрывая хвостом. Зеркало прищурилось, посмотрело на меня и так, и эдак, а потом…

– Если глаз один закрыть, а второй водой промыть, ты за третий сорт сойдешь, если дальше отойдешь… Н-дя… Такую красоту лучше продавать в порту… Пьяным морякам с таверны ты понравишься, наверно… – выдало зеркало. – Если присмотреться, право… Ты красива, как ша…

– Шамая крашивая девушка на швете, – прошипел Фей, хвостом вырывая у меня зеркало и хватая его лицо когтистой рукой. – Извини, Мышка, надо его еще немного настроить… Слушай, грязное стекло, твое время истекло. Я далек от гуманизма и склоняюсь к вандализму. Ты закрой свою пилу или будешь на полу! А за «маску» и «мешок» я стираю в порошок. За последний «комплимент» разобью в любой момент! Я тебе сказал ответ! Красивее Мышки нет!

– Я – старинный артефакт! Это очень важный факт! И таких, как я, осталась пара штук, какая жалость! Так что, сударь, если можно! Обращайтесь осторожно! – заверещало зеркало, но тут же его снова накрыла когтистая ладонь. – Уберите, сударь, руку! Я немного близорука! Я исправлюсь! Вы простите! Только когти уберите! Признаю свою вину! Дайте я еще взгляну!

– Ты запомни, наконец! Пред тобою образец! Если кто-то не согласен, помни, в гневе я ужасен! Повторять я не люблю. Будешь мямлить – разобью! Думай, прежде чем ответить! Мышка краше всех на свете! – процедил крестный и засунул руку по локоть в зеркало, откуда раздались душераздирающие крики.

Через секунду зеркало снова очутилось у меня, а крестный сладенько улыбался, мол, давай! Пробуй еще раз! Из зеркала появилось луноликое лицо, воровато косясь на Фея, а потом…

– Ты прекрасна, как цветок! – елейно запело зеркало. – Мир лежит у твоих ног! Ты – красавица на диво! Ты божественно красива! Я смотрю в твои глаза и не знаю, что сказать! Нет прекрасней украшенья, безо всякого сомненья! Тот, кто видел их хоть раз, сразу выпадет в экстаз! Твой прекрасный тонкий носик явно поцелуя просит! Твои губы – лепестки, изнывают от тоски… Твоя кожа – просто сказка! Просит нежности и ласки! Мышка, знаешь, это ты… Кхе… Кхе… эталонша красоты!

Я смотрела на зеркало, которое все еще не умолкало, воспевая мою неземную красу корявыми стихами. Фей с улыбкой смотрел на меня. А я не знала, плакать или смеяться. Банальную фразу «красота требует жертв» мой котик принимал слишком буквально и близко к сердцу.

– Я твержу тебе упорно – красота твоя бесспорна! Ты – основа мироздания, о прекрасное создание… – перечисляло зеркало в моих руках. – Ты затмила всех вокруг, всех сестер и всех подруг!

– Ничего себе! – нежно произнес крестный, беря у меня зеркало и кладя на стол лицом вниз, потом прижимая меня к себе и целуя. – Я всегда об этом знал! У меня самая красивая девочка на свете! Зеркало только что это подтвердило!

– Но ведь… это… хм… не совсем честно. Верни все обратно! – задумчиво ответила я, с упреком глядя на Фея и обнимая его за талию.

«Мисс Мухосранск» торжественно надевает корону на лопоухую голову после единогласного решения жюри. Папочка в восторге! Его дочка самая-самая! Большинство мужчин просто выбросили бы зеркало. И долго обдували упавшую женскую самооценку, пытаясь вернуть ее на прежнее место, сражаясь с маленьким червячком сомнения. А вдруг и правда уродина, а я просто не замечал этого раньше?

– Еще чего! Все честно! – возмутился крестный, целуя меня в кончик носа. – Красота всегда пахнет изменой. Либо придется менять девушку, либо менять девушек, либо менять свое представление о красоте. Я выбирал четвертый вариант. Если я не собираюсь подстраиваться под мир, значит, миру придется подстраиваться под меня. Ему придется смириться с моими вкусами. А Мышке отныне придется смириться с тем, что она – самая красивая женщина на свете. Это зеркало первоначальное. Остальные копии. Так что нам досталось то самое зеркало, которое определяет стандарты красоты этого мира. Забавно, не так ли? Ах, какое блаженство, ах, какое блаженство, знать, что ты – совершенство, знать, что ты – идеал!

К вечеру, когда у зеркала пересохла амальгама расписывать мою красоту, нам пришло сразу два письма. Первое было от Рапунцель, которая умудрилась объявить в своем королевстве дефолт и теперь срочно нуждалась в финансовой помощи в обмен на то, что ее маленькая часть королевства прочно войдет в наш состав. У Рапунцель губа не дура, но и мы не самые бедные, поэтому помогли, чем могли. Она намекнула, что скоро представит нам своего «жениха», и просила, чтобы мы не расслаблялись и думали, что подарим ей на свадьбу, которая обещает быть просто шикарной.

Второе письмо было довольно странным.

«Уважаемая Мышка! Я узнал от своего зеркала о вашей красоте и решил познакомиться с Вами лично! Не сочтите за дерзость посетить мой замок! Я мечтаю увидеть Вашу неземную красоту, чего бы мне это ни стоило! Я готов заплатить любую цену. Только прошу Вас, не затягивайте с ответом! Раньше вопрос присоединения моего королевства к Вашему даже не рассматривался, но теперь я готов сесть за стол переговоров.

С уважением, Чудовище».

– Та-а-ак! – холодно произнес Фей, высокомерно глядя на несчастного голубя, который вжался в подоконник. – Слава о красоте моей Мышки уже облетела всех? Вот так всегда! Чихни и кашляни на одном конце королевства, а на другом уже обсуждают, насколько заразно будет наклоняться к твоему гробу и лобызать твои сомкнутые холодные уста. Мышка, не хочешь к титулу «Пока еще Мисс Мира» присовокупить корону первой красавицы и достаточно увесистое королевство?

* * *

Через четыре часа я была готова. Платье лимонного цвета, украшенное драгоценностями, вечерний макияж и красивая прическа. Все, как и подобает первой красавице. Шучу, конечно. Странно, но вместо рыжей служанки была какая-то блондинка. Я вопросительно посмотрела на Фея. Крестный сделал вид, что не заметил моего взгляда.

Зеркало уже охрипло расписывать мои достоинства, а Фей смотрел, полуприкрыв глаза, периодически поправляя бантики и драгоценные заколки.

– У меня самая красивая Мышка на свете! – сладко заметил он, проводя пальцами по моему лицу, а потом коварно усмехнулся. – Я даже не знаю, что мне с этой красотой делать… Хотя нет, знаю…

Он наклонился и поцеловал мое обнаженное плечо. Зеркало туберкулезно надрывно кашляло, сипело, но продолжало:

– Ты прекрасна, как звезда… И особенно…

Фей навострил уши, краем глаза наблюдая за зеркалом. Я тоже напряглась, обращаясь в слух.

– …глаза! – выдало зеркало.

Крестный выдохнул, мол, показалось. Я тоже, если честно, заметно расслабилась. Подъездное творчество подсказывало совсем другую рифму.

– От зависти завяли розы, как бриллианты твои слезы… – пафосно распиналось зеркало. – Твоя фигура, как скульптура, и все знают, ты…

Зеркало закашлялось. Опасный момент! Мы опять покосились на зеркало. Оценка моих интеллектуальных способностей явно не входила в зеркальную компетенцию.

– Нежная натура! – выдало зеркало, снова пытаясь отсрочить свою кончину.

– Когда у него батарейка сядет? – тоскливо поинтересовалась я.

В последний раз я слышала столько комплиментов, когда шла выбирать себе арбуз. Судя по тому, что дома я ради интереса перевесила арбуз на безмене, за комплименты я заплатила гораздо больше, чем за арбузик, который, к слову, оказался совсем не сладким. Пока мне мастерски навешивали, меня профессионально обвешивали. Жизнь – боль.

– Заткнись! – процедил Фей, обращаясь к зеркалу, и зеркало с радостью умолкло.

* * *

Ехали мы достаточно долго. Один раз притормозили, когда увидели, как два знакомых коня безрадостно поднимают целину под окрики какой-то дружной многодетной крестьянской семьи. Лошадки, завидев меня, жалобно заржали, но я сделала вид, что не узнала их, и проехала мимо.

Когда мы подъехали к незнакомому и очень мрачному замку, нам навстречу лениво выползла кухонная утварь, вопя во все горло: «Хозя-я-яин! Твоя очередная Бэ приехала!»

Говорящая сковородка орала громче остальных, но даже ей не удавалось переорать чайник со свистком. Когда я вышла из кареты, пузатый чайник присвистнул мне вслед и уронил из носа кипящую каплю, навевая новую отгадку на загадку «у какого молодца утром капает с конца».

– Не свисти, – усмехнулся котишка, обращаясь к чайнику. – Денег не будет! И не вздумай кипятком писать! Так, Мышка, смотри под ноги, не наступи на блюдечко с голубой каемочкой!

Глазастая тарелка с голубой каймой и трещиной смахивала на камбалу с паучьими лапками. Она радостно скакала на своих тонких ножках вокруг меня, подмигивая одним глазом. Весь сервиз, включая подсвечники и колченогую кастрюлю, сопровождал нас до двери.

– Сервиз и сервис! – усмехнулась я, подбирая подол платья, пока поднималась по лестнице.

– Да, он и вправду опытный Дон Жуан, раз пытается соблазнить женщину набором кастрюль, – вздохнул котофей. – У меня такое чувство, что на носу Восьмое марта, а я прогуливаюсь в гипермаркете! Я понял, это намек, я все ловлю на лету, но непонятно, что конкретно он имеет в виду!

Я положила руку на дверную ручку и услышала:

– О да, детка, да… Можешь вертеть мной, как тебе вздумается! – простонала ручка мужским голосом. Фу!

Мы вошли в замок. Я зашагала по красной ковровой дорожке, ведущей вверх по лестнице.

– Оу! Наконец-то массаж! Как я люблю красивые женские ножки, которые топчутся по мне, – прошуршала мужским голосом ковровая дорожка, а прямо под ногами появились два глаза, бесцеремонно рассматривающих содержимое моей юбки. – Что я вижу! Мне кажется, что ты трусики задом наперед надела!

– Слышь, половичок! Я тебя сейчас так выбью, что мало не покажется, – прошипел котофей, свешиваясь с моего плеча.

Я быстро соскочила с дорожки и пошла вдоль нее по ступенькам. Открыв дверь, увидела кучу стульев.

– Присаживайтесь, дорогая гостья, – внезапно произнес подсвечник. – Я сейчас схожу за хозяином!

И тут я заметила, как стулья зашевелились. На тряпичных спинках открылись глаза, и все стулья двинулись ко мне.

– На меня! Нет, на меня! – наперебой заорали они, окружая со всех сторон. Я решила, что лучше сесть в кресло. Но только подошла к нему, как на спинке появились глаза.

– Приса-а-аживайтесь, – сладенько произнесло кресло, облизываясь огромным языком, внезапно появившимся из сидушки.

– Я лучше постою! – икнула я, глядя, как кресло снова облизывается. Я шарахнулась подальше от кресла и стульев. Откуда-то снизу раздался голос:

– И с каких это пор барышни вместо панталон носят полупрозрачные кружевные трусы? – басом заметил старый, потрепанный палас, прищуриваясь. – Срамота! Да в углу паутина толще, чем ее белье!

– А декольте у нее ничего так! Аппетитное! – раздался голос откуда-то сверху. Я резко вскинула голову и поняла, что стою под огромной глазастой люстрой. – Надеюсь, она туда ничего не подкладывает!

Я метнулась к шифоньеру. Шифоньер был большой, но одностворчатый, с одинокой торчащей ручкой.

– Отполируй мою ручку до блеска! – басом и с придыханием произнес шифоньер. – Я об этом всю жизнь мечтал!

– Я тебе сейчас ее оторву, ты меня понял? – заметил котишка, оставляя внушительные царапины на дереве. Стулья, которые радостным стадом гонялись за мной, споря, кому выпадет честь познакомиться поближе с седалищным нервом гостьи, обступили меня, прижимая к шифоньеру.

– Не стесняйся, – басом заметил шифоньер. – Подергай меня за ручку… Я тебе покажу, что хранится в моих тайных ящиках!

– Захлопнись! Я тебе сейчас быстро гайки повыкручиваю, – заметил котофей.

– А трусы точно чистые? – поинтересовался палас. – Или она просто вывернула их наизнанку? Нет, ну срамота! Глаза б мои такого не видели!

– Вот не хотелось мне, однако, гадить в гостях, – заметил кот, спрыгивая с меня. – Но портить мебель – это мое кошачье призвание!

Он обернулся Феем, обнажил длинные когти, красноречиво глядя на стулья.

– Всегда мечтал это сделать, но врожденная интеллигентность не позволяла, – заметил, оставляя след когтей на первом попавшемся стуле. Стул заверещал как резаный, а весь табун с ужасом поскакал в другой конец комнаты, поднимая столбы пыли. Через пять минут они паслись на паласе, изредка бросая на нас нехорошие взгляды. Шкаф тоже приумолк, а кресло предпочло отползти в темный угол.

– Я что-то не понял! – заорала люстра-подстрекатель. – Гости нам хамят? Взять их! Живо!

– Взять их! Взять их! – осмелев, загалдели стулья, снова идя в наступление. – Не у себя дома, чтобы указывать, что нам делать, а что нет!

– Да! – поддакнула люстра, покачиваясь. – Заходите левее! Нет! Правее! Мне отсюда виднее! А ты, шифоньер, чего встал? Давай, принимай участие! Тоже мне, гости! Пришли и начали тут порядки наводить! Мы, между прочим, со всей душой к вам! Со всем гостеприимством!

Через пять минут разодранные стулья похромали в угол, обиженно скрипя. Шифоньер рыдал над оторванной ручкой, а разбитая люстра валялась на ковре, который подбадривал ее, мол, соберись! Одно лишь кресло пряталось за шторкой и прикидывалось мебелью, в надежде, что его не заметят.

– Пустили Тома Сойера в гости, – зевнул Фей, выковыривая деревянную стружку из-под когтей и стряхивая с себя щепки.

– Надеюсь, что нам это сойдет с рук, – вздохнула я, бросая на пол оторванную ножку стула.

В дверях появился подсвечник и попросил подождать еще минут пятнадцать.

– А где здесь туалет? – поинтересовалась я, понимая, что не мешало бы помыть руки после схватки с пыльной мебелью.

– Дальше по коридору. Я вас провожу! – ответил подсвечник и заковылял впереди. Фей превратился в кота, запрыгнул мне на плечи, пока я открывала указанную дверь.

В уборной царила тишина. Но стоило мне войти, как кран заметно оживился.

– Ах ты, грязнуля! – заметил он томным голосом. – Если ты будешь хорошо себя вести, можешь раскрутить меня даже на горячую воду… О да, да, да! Я просто теку при виде тебя… Подставляй свои грязные ладошки… Я хочу забрызгать всю тебя…

Я, скрипя зубами, вымыла руки и собралась уходить. И тут услышала голос заправского алкоголика с многолетним стажем.

– Давай по маленькой! – сипло предложил унитаз, подмигивая и хлопая деревянным седельцем.

Я простонала, котишка зашелся в истерике.

 

Глава двадцать седьмая

Какой сейчас курс нерва?

Мы терпеливо ждали, как Винни-Пух и Пятачок, когда же наконец-то хозяин соизволит к нам явиться. Очевидно, наш визит застал его врасплох, хотя мы его предупредили. Заранее.

Стулья паслись в углу, шарахаясь от каждого моего движения, люстра лежала на полу и причитала, что «чувствует себя разбитой», шифоньер скорбно молчал, а кресло тряслось за шторкой. Идиллия.

– Мышка? Ты никуда не торопишься? – поинтересовался котофей, свешиваясь с моего плеча.

– До пятницы я совершенно свободна! – чихнула я, подражая голосу Пятачка.

Нет, ну действительно! Нас с Робинзоном роднила одна вещь. Любовь к Пятнице. Эта любовь закрепилась у меня на подсознательном уровне, в виде формулы: «Пятница – это хорошо!» И плевать, что у меня ненормированный рабочий день и ненормированная рабочая неделя, пятницу я почему-то до сих пор уважаю. На интуитивно-генетическом уровне офисного планктона.

Дверь открылась, и на пороге появилось оно. Чудовище.

Выглядело оно, как мои первые попытки нарисовать медведя. Или, скорее, как работа художника-фрилансера, которому достался «тяжелый» клиент. «Мне нужно срочно нарисовать льва на задних лапах!» – орет в трубку заказчик. Художник садится и рисует льва. Когда он наносит последние штрихи, раздается звонок: «Мы тут подумали, что будет лучше, если это будет не лев, а медведь! Исправьте льва на медведя! Срочно!» Художник садится исправлять. Где-то на середине исправлений снова раздается звонок: «Мы решили, что нам нужна собачка! Французский бульдог! Исправляйте! Да не начинайте сначала! Просто морду исправьте быстренько!» А потом такие: «Все! Отправляйте к нам! У нас тут дедлайн! Типография уже требует! Давайте что есть!»

Это безобразие было одето в красивый костюм, как и подобает приличному мужчине. Вокруг головы у него была мохнатая грива, а приплюснутую морду покрывал густой каштановый мех. Нижняя челюсть напоминала экскаватор, выпирая здоровенными клыками. Эдакий вампир наоборот.

– Интересно, во время дождя ему вода в рот попадает? – тихо и язвительно заметил котофей, ерзая на шее.

В районе пасти Чудовище было гладко выбрито, что придавало ему еще более жуткий вид.

Я мысленно пыталась привыкнуть к внешности собеседника, дабы своими квадратными глазами не вызывать у него чувство неловкости. Чудовище вильнуло пушистой кисточкой хвоста, изображая радость от встречи со мной, а потом решило поцеловать мою руку.

– Ты ему палец в рот не клади… – заметил котофей, глядя, как Чудовище тянется лысой мордой к моей внезапно похолодевшей конечности. Собрать губы в трубочку у него не вышло, поэтому он меня… лизнул.

– Нос сухой или мокрый? Если холодный и мокрый, то здоров! – съехидничал мне на ухо котишка. – Не мешало бы температуру померить… ректально… и справку от ветеринара взять, а то мало ли, чумка, а он тут слюни распускает.

Я промолчала, осторожно вытирая о себя последствия приветствия.

– Мне тоже мама в детстве говорила, что я особенный, – сладко заметил котик. – Но в моем случае она не прятала глаза и не утирала скупую слезинку.

– Мадемуазель! – прорычало Чудовище, возвышаясь надо мной. – А не хотите ли попить со мной чаю? Думаю, что мы можем все обсудить за столом!

Он пригласил нас пройти в другую комнату, где уже стоял большой стол. Мы сели в разных концах. Все по правилам местного этикета. Стул подо мной жалобно скрипнул:

– У меня ножки подкашиваются… Сколько она весит? Килограммов пятьдесят!

Ага, слониху посадили! И бегемота ей на колени! Стул по соседству критически меня осмотрел:

– Да нет, больше! Килограммов шестьдесят! И это, заметь, натощак! Я не знаю, что будет, если она поест!

– А по ощущениям все семьдесят! – заныл стул подо мной. – У меня ножки болят… И спинку тянет! Главное, чтобы она не качалась на мне!

Мохнатый ковер цвета речного песка возмущенно заорал: «Кота на меня не пускать! А то не хватало, чтобы он меня пометил!» Мы с котиком посмотрели вниз.

– Не очень-то и хотелось! – обиделся котофей. – Я о тебя ноги вытру. И без метки запомню.

Ковер обиделся и буркнул: «Вечно все о меня ноги вытирают!»

– Я, наверное, тебя удивлю ответом, почему… – язвительно заметил котишка. – Хотя нет, пусть для тебя это останется загадкой!

Чудовище распорядилось, чтобы подали чай. Через пять минут в комнату въехал сервировочный столик, на котором стояли косоглазый чайник, сахарница и штук пять чашек. Чайник вальяжно перебрался на стол. За ним последовала остальная фарфоровая семейка. Три чашки перебрались на стол, посчитали гостей, а потом решили вернуться обратно на сервировочный столик. Столик уже отъезжал, но одна из чашек решила, что успеет. Конец был вполне предсказуем. Дзень!

Откуда-то из-за двери прибежали метла и совок с крышечкой. Стоило совку открыть крышечку, как послышался мужской голос:

– Ты, дура, куда метешь? Ты что? Мести не умеешь? На меня мети! На меня!

– Рот закрой, я уже все смела… – огрызнулась метла. Совок закрыл рот. Они молча удалились. Что это было?..

Косоглазый чайник тем временем пытался налить кипяток, но все время промахивался мимо застывших в мучительном ожидании кружек.

– О да! Какое облегчение! – стонал чайник, выплескивая все свое содержимое частично на стол, частично в кружки. – Какое облегчение! Думал, не дотерплю! Сейчас, носик отряхну… Еще пару капель! У меня чуть крышка не поехала… Это ж надо было столько терпеть!

– Только не в меня! – заорала женским голосом какая-то кружка, съежившись.

– Стойте на месте! – кипятился чайник, брызгая кипятком. – Я кому сказал!

– Ай! Ай! – орали кружки, когда в них чудом попадал чай. – Больно! Ай-я-яй!

Я посмотрела на сервиз, потом перевела взгляд на Чудовище. Он спокойно взял чашку, влил ее содержимое в себя. Другая чашка поскакала ко мне. Вид у нее был страдальческий.

– Я так понимаю, что вы заколдованы? – осторожно начала разговор я, глядя на Чудовище и сжимая в руках дрожащую кружку.

– С чего вы взяли? – прокашлялось Чудовище, глядя на меня с изумлением. – Я не заколдован! Я сам занимаюсь магией, поэтому долго доводил свою внешность до совершенства! Думаю, что мне удалось.

Я чуть не закашлялась, но вовремя сдержалась.

«Мужчина должен быть чуть красивее обезьяны!» – поговаривала одна моя знакомая, пытаясь оправдать свой финансово благополучный брак со стареющим австралопитеком и придать ему некий флер романтики и легкий оттенок любви. Несомненно, этот брак был по любви. К деньгам. С ее стороны. Потому как, если отбросить его бизнес, новенькую машинку, ежедневные вливания в кошелек благоверной и «Вау! Это мне?», в сухом остатке оставался бабуин с характерной внешностью и замашками, на которого клюнет только слепая зоозащитница. Но бабуин свято верил, что он – самый красивый мужчина на свете.

– Все думают, что я заколдован и поэтому постоянно сижу в замке. Я вообще без нужды стараюсь не покидать свой дом, – заметило Чудовище, требуя жестом, чтобы чайник снова налил чаю.

– Еще бы! А по нужде? – сладенько заметил котофей, вспоминая уборную. – Не пей чай, Мышка. Сделай вид, что пьешь, а сама не пей. И ничего не ешь. Даже если будет предлагать. Он кажется мне подозрительно знакомым… Правда, я еще не до конца уверен.

– Итак, – произнесло Чудовище. – Хотите, покажу свою коллекцию украшений?

– Нет, спасибо, – деликатно отклонила я предложение. – Я не очень люблю украшения.

– Разумеется, вы и сами украшаете жизнь любого мужчины, – произнесло Чудовище, глядя на меня карими глазами. – У меня есть слабость. Я люблю красивых женщин и красивые безделушки. Я иногда смотрю на женщину и думаю, каким бы украшением она была? Кольцом с драгоценным камнем? Или диадемой? Или браслетом? Все зависит от характера и убеждений. Наверное, какая-нибудь очаровательная профурсетка была бы безделушкой, покрытой позолотой, с дешевым стеклом вместо камня. Дама, которая привыкла вешаться на шею, наверняка была бы кулоном с цепочкой. А красивая женщина, привыкшая всем указывать, стала бы отменным кольцом. Как вы думаете, каким украшением были бы вы?

– Я был бы значком, а Мышка – брошкой, – тихо усмехнулся котишка. – Прикалываться – наше все.

– Сравнивать женщину и украшение – это, конечно, интересно, но пахнет откровенным вещизмом, – покачала головой я, пытаясь поддержать разговор. – Я бы на вашем месте не ставила женщину на один уровень с вещью.

– Все люди, вне зависимости от пола, – вещи. Это моя философия. Людям свойственно ломаться. Люди продаются и покупаются. Люди бывают полезные и бесполезные. Людьми можно пользоваться. Люди должны знать свое место, – усмехнулось Чудовище, снова отпив чай. – А теперь поставьте вместо слова «люди» слово «вещи». Смысл не меняется.

– Но в отличие от вещей люди умеют думать, переживать, любить… – заметила я, чувствуя, что котишка приумолк и внимательно слушает разговор, подозрительно глядя на нашего лохматого собеседника.

– А вы когда-нибудь просили рассказать вещь о своих чувствах? Вы спрашивали свое платье, что оно чувствует, если его испачкают или порвут? Разница только в том, что большинство вещей молчаливы. Они не делятся своими переживаниями, – ответило Чудовище, положив локти на стол. – Каждая вещь имеет свою цену. Каждый человек имеет свою цену. Так вот, какова ваша цена?

– Я бесценна и не продаюсь, если вы об этом, – ответила я, глядя на Чудовище с некоторой неприязнью.

– Ваше платье тоже уверено, что оно бесценно, но вы понимаете, что оно имеет вполне конкретную цену, с учетом ткани, ниток, драгоценностей и работы, – ответил хозяин. – Я хочу вас купить. И поэтому я хочу знать вашу цену!

– Ляжка – по триста, голяшка – по двести, ливер… Я сейчас быстро кому-то навешаю, – ехидно начал котишка, обнимая хвостом мою шею. – Есть мужчины, которые взглядом раздевают, а этот явно разделывает. Или предлагает поработать донором. Донором выгодней, если что! Есть еще третий вариант… Я душу дьяволу продам за ночь с тобой. Я сразу выпишу ему товаро-транспортную накладную и мигом организую встречу покупателя и продавца, на территории покупателя. Думаю, что отсылать буду партиями. А к накладной приложу инструкцию по сборке. Все равно ее читать не станут, но у меня хотя бы совесть будет чиста!

– А сколько стоите вы? – с усмешкой поинтересовалась я. – Может, я тоже по сусекам поскребу… Я – человек небедный, так что есть шанс, что я куплю вас. Если совсем все плохо, то в рассрочку. Если совсем дорого, то по частям. Как вам удобней!

Котик сладко вздохнул:

– Моя ты Мышка! У меня на примете есть отличная обувная коробочка… Для себя берег. Только за Чудовищем придется часто убирать…

– А с чего это убирать за ним? – шепотом поинтересовалась я.

– Так он будет гадить по углам, – шепотом ответил кот.

– А с чего это он будет гадить по углам? – тихо удивилась я, понимая, что к туалету Чудовище явно приучено.

– Потому что он мне не нравится, – сладко прошептал кот. – Он целыми днями будет искать пятый угол только с одной целью – нагадить в него.

Чудовище задумалось, а потом ответило:

– Пытаетесь поймать меня? Да, я тоже продаюсь. Но! Моя цена деньгами не измеряется. Но сейчас речь о вашей цене! Какую цену вы просите за себя? Во сколько цените себя? Сколько вы стоите? Или есть тот, с кем я могу поторговаться за право обладание вами?

– Мышка, а какой сейчас курс нерва? – озадаченно заметил котофей. – Сколько стоит один нерв? Просто я, руководствуясь вышеизложенной философией, пытаюсь прикинуть, во сколько мне обошлась моя Мышка. Тэкс… Ага… При условии, что это была рассрочка с процентами… Считай – нервная ипотека на двадцать восемь лет… Я не могу даже представить такую сумму!

– Красавица, – усмехнулось Чудовище. – Я так понимаю, что вы цены себе не сложите. Помните, если кому-то нравится вещь, ему необязательно ее покупать… Ее можно украсть… Это же касается той вещи, которая не продается. То, чем вы сейчас занимаетесь, называется «набивание цены». Я подожду, когда вы ее «набьете» и озвучите.

– Мы умеем набивать не только цену, но еще и морду, – сладко заметил котишка. – Не узнаю его в гриме… Но кое-что мне кажется подозрительно знакомым…

– Вы превращаете людей в вещи? – озвучила я внезапную догадку, глядя вокруг себя.

– Нет, – покачало головой Чудовище. – Я просто стираю им память, придаю им настоящий облик и помогаю найти свое предназначение. Я хочу показать вам мою коллекцию!

Дверь открылась, и в комнату бочком вошел огромный зубастый сундук. Одно движение руки хозяина, и он открылся. В сундуке лежали украшения. Говорящие кольца спорили, кто из них красивее, браслеты мерялись каменьями… Чудовище протянуло руку и зачерпнуло оттуда связку золотых медальонов.

– Девушки с загадкой, – усмехнулся он. – Они себя таковыми считали. Но разгадать их проще простого. И теперь мне не хватает только одного – короны. Короны с бриллиантом. Жемчужины моей коллекции. Я смотрю на тебя и понимаю, что ты будешь из золота. И есть у меня подозрение, что в твоей груди настоящий алмаз. Пусть неграненый, но я сумею сделать его бриллиантом. Самая красивая женщина, сумевшая завоевать почти весь мир. Я хочу тебя. Хочу больше всего на свете. Я мечтаю увидеть тебя в своей коллекции, чего бы мне это ни стоило!

Я почувствовала, как в меня ударяет заклинание. Горный хрусталь на шее дал трещину.

– Итак, – усмехнулась я, глядя на недоверчивый взгляд Чудовища. – Я как раз пришла поговорить о короне. Мне очень приятно, что вы сами завели разговор об этом! Как насчет того, что вы подписываете документ о присоединении своих земель к моим?

– Хм… Явно не один бриллиант! Корона, усыпанная бриллиантами! После этого мне захотелось заполучить тебя еще сильней. Ты никуда не выйдешь отсюда, пока не назовешь свою цену! Поверь мне, ты будешь счастлива… Намного счастливей, чем сейчас! – страстно прошептало Чудовище. – Я узнаю, кому ты принадлежишь, и мы с ним сумеем договориться!

– Торг неуместен, – гадко усмехнулся котофей, сползая с меня и принимая человеческий облик. – Моя Мышка не продается.

– Летифер? – рассмеялось Чудовище. – Так вот оно что! Значит, вот чья тень стоит за тобой, красавица. Я так понимаю, она принадлежит тебе? Я думал, что ты сдох. Значит, все «подвиги» – это твоих рук дело. Нашел безупречного героя, а сам гадко улыбаешься из темноты? Прямо как мой братец, когда решил жениться на твоей матери!

– Я, как настоящее зло, бессмертен, кровожаден, обаятелен и очень коммуникабелен, – усмехнулся Фей, положив руку мне на плечо. – Дядя, ты почти не изменился. Разве что побрился, поэтому я тебя сразу не узнал. Шучу. В последний раз, когда я тебя мельком видел, ты еще был отдаленно похож на человека. Мышка, познакомься. Это мой единственный пока еще живой родственник по отцовской линии. Мой папа всегда улыбался, когда вспоминал брата. Он с теплотой и братской любовью говорил: «Некоторых людей так и хочется обнять за шею веревочкой и поцеловать сапогом в табуреточку». А потом мечтательно добавлял: «Когда он наконец-то сдохнет, я обязательно приду на его могилу, чтобы убедиться, что он оттуда не выберется!»

– Э… – простонала я, глядя на Чудовище, а потом на Фея. Единственное, что у них «семейное», – это хвост. Больше сходства я не заметила.

– Отлично! Просто замечательно! У меня есть предложение… – заметил «дядя», заметно оживляясь.

– Какое? Повествовательное? Вопросительное? Побудительное? – ядовито заметил крестный, положив вторую руку мне на плечо. – Знаешь, я не люблю предложения с второстепенными членами. Это намек. Не думай, что я тебе подмигиваю. У меня просто глаз дергается при виде тебя.

– Я отдаю тебе королевство, ты отдаешь мне девушку, – произнесло Чудовище, глядя на меня.

– Дай-ка подумать! Все! Подумал! Мучительные страдания в моей душе завершились в пользу простого принципа: «Если что-то не складывается, попробуйте кого-нибудь вычесть. А потом по возможности умножить на ноль», – заметил Фей, притянув меня к себе. – Дядя, будучи волшебником-недоучкой, в свое время положил глаз на мою маму в качестве нового экспоната своей коллекции. По принципу: «Тебе что? Жалко, что ли? Для родного брата!» Так вот, тебе один раз сказали, я повторю второй раз. Только через мой труп!

– Отличное предложение! – обрадовалось Чудовище. – Итак, я ставлю королевство. Ты ставишь свою жизнь. Без твоей защиты она пропадет, так что мне ничего не будет стоить заполучить ее. Я согласен.

– Господи, я даже не помню, как тебя зовут. Наверное, потому, что мы тебя не звали и пригласительных не выписывали! Но я с удовольствием вычеркну тебя из своего генеалогического древа. Хотя… А, черт! Тебя туда предусмотрительно не вписали! Мышка, помнишь, я тебе говорил, что не тебе одной не повезло с родственниками? Мне тоже не повезло. Как по материнской, так и по отцовской линии. Дядя самый безобидный. Он просто коллекционер, – рассмеялся Фей, показывая взглядом на сундук. – Жаль, мы с моей, я так понимаю, венценосной тетей никогда не познакомимся. Надо думать, она уже сыграла в ящик!

– Летифер, я не собираюсь тебя убивать, – произнесло Чудовище, вставая. – Я сделаю из тебя украшение. Или оружие… Фамильную драгоценность. Идите за мной.

И он повел нас куда-то наверх.

– Это тебе не друзей в соцсети собирать. Тут дело серьезней. Кстати, у нас в ванной ершик есть? Нет? Будет! – рассмеялся Фей, поднимаясь по лестнице. – Мышка, чтобы ни случилось – не вмешивайся! Отойди подальше.

Я заметно напряглась. Поединок между двумя магами меня не радовал. Особенно если маги приходятся друг другу родственниками.

Мы вышли на открытую площадку. Я сразу занервничала и задергалась.

– Может, разойдемся по-хорошему? – предложила я, не желая, чтобы мой котик рисковал жизнью. Меня никто не слышал. Я вспомнила про какие-то ограничения, наложенные на Фея, и занервничала еще сильнее.

В руках Чудовища горел ядовито-зеленый шар, который тут же адресно полетел в Фея. Крестный молча дернул рукой, и на том месте, где он стоял, появился сгусток тьмы. Шар пролетел сквозь тьму, и силуэт снова стал человеком.

– Я все пропускаю через себя, – вздохнул Фей, гаденько улыбаясь. – Но никогда не воспринимаю близко к сердцу!

Зрачки Фея стали поперечными.

– Я требую продолжения банкета! – заметил крестный, а я внимательно следила за тем, как позади Чудовища ме-е-едленно расползается сгусток тьмы. Тянет к нему свои черные мохнатые лапы, но Чудовище пока его не замечает, сосредоточенно готовя следующий удар.

– И снова мимо! У меня такое чувство, будто правый глаз у тебя – дебет, а левый – кредит и сейчас у тебя на носу сошелся баланс, – рассмеялся Фей, глядя на соперника с явным превосходством.

Тьма внезапно бросилась на Чудовище сзади и поглотила его. Но не тут-то было. Чудовище выбралось оттуда и молниеносно среагировало, нападая. Что-то сверкнуло. Фей на секунду превратился в кота и растворился в темноте. Дальше все было так быстро, что я даже не успевала следить, кто в кого и что посылает. Пришлось отойти подальше, чтобы в меня не попало. И тут посреди поединка я увидела, как помятый Фей стоит, пошатываясь, напротив Чудовища, пытаясь изобразить какое-то заклинание. Чудовище наносит удар. Яркая вспышка летит в сторону крестного, я бросаюсь вперед, заслоняя Фея собой, понимая, что он не успеет среагировать…

Вспышка разорвалась, как шаровая молния. Взрывная волна отбросила меня на несколько метров. В конечном итоге я шлепнулась на плиты оладушком, а по кристаллу поползла огромная трещина. И тут я увидела, как из темноты позади Чудовища появляется что-то длинное и черное. Фей стоял на своем месте, все так же пытаясь создать заклинание, но… темнота рассеялась. Тот, кого я пыталась заслонить собой, рассеялся вместе с ней. Чудовище хрипело и задыхалось, пока его душил хвост. Фей, целый и невредимый, вышел из темноты позади соперника, не глядя в мою сторону.

– Шах и цензура, – усмехнулся он, ставя Чудовище на колени. – А договорчик придется подписать…

В одно мгновенье Чудовище исчезло, а в руках Фея была орущая шариковая ручка, которой он тут же подмахнул два экземпляра. И тут крестный наконец заметил меня, лежащую на плитах.

– Мышка! – подлетел он ко мне, поднимая меня на руки и глядя на кристалл. – Все в порядке? Цела? В тебя случайно попали?

– Я думала, что тебе нужна помощь… – прошептала я, вытирая кровь, текущую из носа. – Ты… ты… стоял… и…

Фей посмотрел на меня и поставил на ноги.

– Мышка, я сейчас тебя убью! Я просил тебя не вмешиваться! Почему ты не послушалась? Я спрашиваю тебя, почему ты не послушалась? – жестко произнес он. – Я имею полное право наказать тебя за это! Я просил тебя НЕ ВМЕШИВАТЬСЯ! ПРОСИЛ? Так какого черта ты полезла? Объясни мне! Запомни раз и навсегда. Когда дело касается магии – ты стоишь в сторонке. Повтори!

Меня еще и ругают! Отлично!

– Ничего я повторять не буду! – обиженно крикнула я, шмыгая носом и потирая ушибленный локоть. – И нечего на меня орать! Я не глухая! Я не знаю, за кого ты меня держишь, но я поступила ПРАВИЛЬНО! И не жалею об этом! Любая бы на моем месте так бы и поступила, если бы любимому угрожала опасность!

Я осеклась. Сердце, которое выламывало ребра изнутри, стуча, как отбойный молоток, дрогнуло. До меня дошло, что я только что сказала. Из груди вырвался глухой стон.

– Любимому? – тихо спросил Фей, глядя на меня с изумлением. – Ты сказала… любимому? Нет… Я не ослышался… То есть ты… меня… любишь?

Я скривилась, промолчала, отвернулась и сделала вид, что отряхиваю платье.

– Глупый риск с твоей стороны не оправдан никакими «люблю»! – сказал он на повышенных интонациях. – Я не разрешал тебе принимать активное участие в любом мордобое! НЕ РАЗРЕШАЛ! И НЕ РАЗРЕШАЮ! КА-ТЕ-ГО-РИ-ЧЕС-КИ! Никогда в моем присутствии!

Пара секунд тишины, прерываемых моим обиженным сопением.

– Я просто не хочу, чтобы ты пострадала, – услышала я тихое за своей спиной.

Когтистые руки потянули меня к себе, несмотря на вялое сопротивление. Фей резко меня развернул, поцеловал, прижимая так, что показалось, сейчас хрустнут чудом уцелевшие ребра.

– Моя ты Мышка… – прошептал он. – Ты понимаешь, что ты попалась? Мышеловка только что захлопнулась… Не смотри на меня так! Столько лет я мечтал услышать от моей Мышки эти слова… Двадцать восемь лет. Ладно, первые полгода не в счет. Ты тогда говорить не умела. Я помню, как ночью держал тебя на руках, пока твоя мама спала в соседней комнате. Ты схватила меня за волосы, потянула их на себя и выдала свое первое слово: «Котя!», улыбаясь мне единственным режущимся зубом и пуская слюнку.

– Когда я буду писать свою автобиографию и речь зайдет о семье, я обязательно укажу этот факт, – хмуро и нервно заметила я, глядя на него. Не знаю почему, но я начала дрожать. – Девочка, воспитанная котом. История современного Маугли.

– Не смотри на меня так, человеческий детеныш, – усмехнулся Фей, осторожно вытирая кровь с моего лица. – Ты меня любишь? Любишь? Я спрашиваю!

– Я не… ну, может… Я… просто… – смущенно лепетала я, спрятав глаза. Очень хотелось быть по другую сторону экрана. – Просто я думаю, что еще рано делать… эм… выводы… нам нужно найти общий язык… И…

Фей поднял мою голову и поцеловал меня. Целовал он долго, сжимая мою талию хвостом и скользя руками по плечам.

– И как это понимать? – чуть отстранилась я, изумленно глядя на него.

– Не мешай! Я занимаюсь поисками общего языка! Принимай посильное участие! – усмехнулся он, снова целуя меня и слегка покачиваясь, а потом осторожно, как бы невзначай, наклонился к моему уху и прошептал:

– Я должен тебе в кое в чем признаться.

Я напряглась.

– Вчера я брал твой шампунь, – усмехнулся он, поигрывая хвостом. – Мой закончился…

– Ты издеваешься? – Я посмотрела в бессовестные глаза крестного. Его это явно не смутило.

– Ладно, ладно… – Он закусил губу, чтобы не рассмеяться, и снова наклонился к моему уху: – Я хочу сказать тебе, что всегда мечтал о такой мягкой, красивой… расчесочке, как у тебя.

– Все! Прекрати издеваться! – обиженно крикнула я, вырвалась, отошла на пару шагов и отвернулась.

– Мышка… – позвал он.

– Вспомнишь тюбик зубной пасты? Зубную щетку? Полотенце? – сердито буркнула я. – Бальзам для волос? Что еще?

– Я даже не знаю, как тебе это сказать, – усмехнулся Фей, снова обнимая мои плечи и наклоняясь к уху. – Хотя нет, кажется, знаю.

Мое сердце выдало глухой удар. Один. Второй. Третий.

– Ты для меня – все, – тихо-тихо с расстановкой произнес крестный.

Если честно, то я вздрогнула от этих слов. Фей прижался лицом к моей макушке, и я чувствовала его дыхание. Все, я в домике. Я спряталась. Меня нет!

– Я ни за какие сокровища в мире не согласился бы расстаться с моей Мышкой! – прошептал крестный, тиская меня, как котенка.

– Даже за сто тысяч миллионов? – нервно заметила я, вспоминая мультик.

– Даже за сто тысяч миллионов! – рассмеялся Фей, гладя меня по голове. – Примерно во столько нервных клеток ты мне обошлась… И это только учтенные потери…

– Значит, я действительно так дорого стою? – усмехнулась я, все еще вжимаясь с него.

– Какой сейчас курс нерва?

 

Глава двадцать восьмая

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?

Мы развернули карту и пометили карандашиком еще одно королевство. Я изумленно смотрела на наши владения. Ничего себе! За три месяца мы фактически завоевали мир. Без войны, без террора, без лишних жертв. Гуманно. Шантажом, обманом, угрозами.

– Осталось два королевства, – вздохнул Фей, показывая куда-то на самый север карты, где на самом верху, омываемом холодным морем, располагалась страна вечных снегов. От одного взгляда на белую шапку мне стало холод-д-дно.

– Так, одно я вижу. А где второе? – спросила я, приглядываясь и разглаживая карту руками.

– Вот. – Крестный усмехнулся и показал пальцем на какую-то точку на карте. – Если с холодильником все можно решить достаточно быстро, то здесь все будет очень и очень сложно.

– И ты думаешь, мы не завоюем эту ма-а-а-алютку? – прищурилась я. – Или они всем населением закроются в одном туалете и будут орать «Занято»? Максимум, что они смогут сделать, так это спустить на нас какого-нибудь Шарика.

– Пока пытаешься свернуть горы, главное – не свернуть шею, – ядовито заметил Фей, тоже приглядываясь к точке на карте. – Поверь мне, это будет твоим худшим приключением. А встреча с тем, кому королевство принадлежит, тебя сильно порадует. Ладно, вернемся к морозильнику. Как там говорится? Местные достопримечательности – желтый снег и… все. Так что наш «Титаник» берет прямой курс на айсберг. И чтобы на него не напороться, я схожу на разведку.

Не знаю, но мне почему-то было очень тревожно. И отпускать котика одного не хотелось. А еще беспокоила одна мысль. Уж не феи ли виноваты в гибели его мамы и папы?

– Как погибли твои родители? – задала я давно мучащий меня вопрос, заглядывая крестному в глаза. – Если не хочешь, то можешь не рассказывать, но… Просто я так понимаю, что твой папа был явно не промах, но как-то так получилось, что он не смог уберечь свою любимую…

– Их убили феи. У этого магического гадюшника на мою маму были особые планы, но тут вмешался папа, став ее законным супругом, и все – «усе пропало, шэф». Примерно со словами «Выкуси, голубятня!» мой папа пояснил феям, что в его жизнь пернатым лучше не вмешиваться, – сладко заметил Фей, прикрывая глаза. – А парочке особо рьяных сразу дал по клюву. Феи пытались и так, и эдак, но папа не оставил им никакого шанса. А потом родился я. «Милый, а может, не стоит учить котенка магии? Он еще совсем маленький!» – жалобно спрашивала мама, глядя на то, как по комнате ползает крылатая жаба моего собственного изготовления. «Надо, мой любимый ингредиентик, надо! – усмехался папа, обнимая маму и следя за моими успехами. – Мы отлично сэкономим на игрушках!» Как говорили мои выжившие родственники, на которых я иногда поглядывал с явным интересом, прикидывая, долетит ли шар плазмы или не долетит до них: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не в меня!»

Я сразу представила маленького мальчика с сапфировыми глазами, с ушками и хвостиком, который внимательно осматривает родню в надежде, что можно на ком-то попрактиковаться.

– Когда мне стукнуло двенадцать, мама с папой решили где-то доставать второго ребенка. Меня тогда спросили, кого я хочу? Братика или сестричку? Я ответил: «Котенка!» Папа рассмеялся, а мама пообещала подарить мне самого красивого котенка. А потом мне намекнули, что все-таки будет братик. Тициан, – произнес Фей, усаживаясь в кресло. – А через три дня им срочно нужно было уехать по делам каких-то родственников. В тот день я сильно вредничал, поэтому меня оставили дома в качестве наказания. «Пока все не выучишь – никаких прогулок! Я проверю!» – заявил папа, усаживая меня за гору книг. Не было ни котенка, ни проверки. Все говорили, что, мол, несчастный случай. Но я прекрасно знал, чьих это рук дело. Они лежали втроем. Мама, папа и мой неродившийся брат, навсегда застывший в животе у мамы. И в этот момент мои розовые очки, которые болтались на единственной надломанной дужке, свалились окончательно.

Я едва сдержала слезы, подошла к нему, молча прижала его голову к своей груди и просто гладила, вплетая пальцы в его роскошные волосы. Фей обнял меня за талию и стал играть с ленточкой. Я нежно, с любовью почесала моего котика за ушком, поцеловала кончик уха и потерлась об него щекой. Представляю, что чувствовал двенадцатилетний мальчик, внезапно оставшись сиротой. Один во всем мире. С кучей алчных родственников, без поддержки, без опоры. Какое коротенькое детство было у моего котика…

– Можешь меня коготками помучить, если тебе станет легче… – прошептала я в его черное ушко. – Прости, что спросила. Я не хотела, чтобы ты расстраивался… Я не знала… Я честно не знала… Я не представляю, каково это – остаться наивным ребенком один на один с жестоким миром!

– Это жестокий мальчик остался наедине с наивным миром. «Да что он нам сделает? Он же ребенок!» – фыркали родственники, пытаясь разделить семейное имущество. «Да вы что?» – удивился «он-же-ребенок», пополняя свежей партией трупов задворки фамильного склепа. Меня воспитывали так, чтобы в любой момент, неважно, сколько мне лет, я мог занять место моих родителей и обойтись без опекунов. Мама и папа знали, на что шли, когда решили сыграть наперекор судьбе, – заметил крестный абсолютно спокойно, усаживая меня себе на колени и расправляя мою длинную юбку.

– А как ты стал Феем? У тебя же папа – чернокнижник? – спросила я, снова запуская руку в его длинные густые темные волосы.

– О! Это было самое быстрое магическое образование. Экстерном. Пять минут – и у меня в руке диплом в виде двух пучков перьев. Ловкость рук и никакого мошенничества, – усмехнулся Фей, поворачивая меня к себе спиной и прижимая к своей груди. – Быстрее, чем корочка в переходе. Я просто забрал их силу, и вуаля! Я – Фей. А кто в этом усомнится, пусть попробует бросить в меня камень, предварительно написав завещание. Можно сразу выбрать место под осинкой. Как ласково называл своих подопечных один мой знакомый сторож на кладбище: «Подосиновики, подберезовики, поддубники и подсиренники».

– Ты еще и на кладбище жил? – ужаснулась я, представляя, сколько «хозяев» было у котишки. – А сколько тебе лет?

– Двадцать четыре… Лет семьдесят, как двадцать четыре. Просто в тот момент, когда я убил двух фей, мне было двадцать четыре. И после этого время для меня остановилось, – сладко заметил Фей, ползя хвостом по моей ноге. – Мышка, а почему ты занервничала? Что такое? Я слишком стар для тебя? Или слишком молод?..

Ой! Х… х… хвостик…

– Мышка, а что такое? Что с тобой, моя Мышка? Я же тебя руками не трогаю. Видишь, у меня руки заняты! Я сижу и играю с твоей ленточкой. Мне она очень нравится. Я, как настоящий кот, люблю ленточки. Не могу понять, почему моя Мышка так нервничает! – коварно заметил Фей мне на ухо, терзая когтями ленту.

Понять он не может!

Фей осторожно прихватил меня губами за ухо, и я услышала смешок.

– Х… х… хво… О!.. стик… Ну за… а!.. ачем так? – Я прикрыла глаза, чувствуя, как крестный целует мою шею.

– Кстати, я заметил, что ты никогда не гладишь мой хвостик, – коварно вздохнул Фей. – Поэтому он решил погладить тебя сам! Зима скоро. Хвостик мерзнуть начал… Еще не распушился к холодам. Ничего, скоро у меня лохматость повысится, и я смогу зимой на снегу спать!

Я вцепилась руками в его руки, понимая, что сейчас мне все равно, что там распушится к зиме! Через минуту я пришла в себя, повернулась к нему лицом и повисла на его шее, смущенно глядя в бессовестные глаза.

– Мне стыдно, – прошептала я, закрывая глаза. – Хвост у тебя есть, а совести у тебя нет…

– А ты хочешь, чтобы все было наоборот? – осведомился Фей, поднимая брови.

– Еще чего! – заметила я, покраснела и осеклась, снова смущенно уткнувшись в его грудь.

– А как же принц? Прекрасный бесхвостый принц? На белом коне, с короной и шпагой? Мечта детства и юности? – усмехнулся крестный, прислонившись лбом к моему лбу. – А что, если прямо сейчас к тебе прискачет твой принц и скажет: «Юлечка, прости, я задержался на десяток лет! Просто столько дел было! Ладно, садись на коня, поскакали в мой сказочный замок!» Что ты ему ответишь?

– Иди ты лесом! Детство кончилось! – буркнула я, пока у меня в голове вертелось: «Может, мальчику без нас плохо?» – «Это нам без него плохо. У него там такой кот, до которого тебе расти и расти. Он за ним как за каменной стеной!»

– Детство кончилось… Но… – Фей коварно усмехнулся, оглядываясь по сторонам. – Я надеюсь, никто нас не слышит? Нет? Так вот… Открою тебе страшный секрет. Когда у нас будут дети, мы сможем с тобой наверстать упущенное! Причем абсолютно беспалевно. И со спокойной совестью. Я хочу себе мешок лего и целый автопарк. А ты?

– Куклу… – рассмеялась я, представляя, как мы с крестным сидим на полу и «доигрываем» то, что не доиграли в детстве. – Много кукол. И кучу платьиц к ним! А то мои куклы превращались в чудовищ еще до того, как я успею ими поиграть… Настя им сразу глаза выкалывала и волосы вырывала. А еще я хочу… паровозик на рельсах! Всегда мечтала, но мне так и не купили… Дорого! И построить целый город из лего! И чтобы вокруг него ездил паровозик! А в городе жили ма-а-аленькие человечки… Прикинь, как круто? А?

– Мышка, а как насчет целой игровой комнаты? – мечтательно вздохнул Фей. – Представляешь, целый игрушечный город… Немного магии, и он оживает! Кстати, паровозик – отличная идея! Только рельсы я буду прокладывать сам! Тебе я это не доверю!

– Ага! – обрадовалась я, представляя миниатюрный Диснейленд. – Вот только боюсь, что мы с тобой за него еще и подеремся на глазах озадаченных детей. Представляешь первое детское разочарование? Папа с мамой дерутся за паровозик и рельсы.

– Травма на всю жизнь, – рассмеялся крестный, глядя на меня. – Так вот, Мышка, я отправляюсь на разведку в морозильник. Я вернусь через три часа. Если все будет нормально, мы сразу же отправимся подписывать договор.

* * *

Прошло три часа с того момента, как котик исчез. Три часа и одна минута. Вечерело. За окном забарабанил дождь. От нечего делать я взяла зеркало, заметно нервничая и каждую минуту поглядывая на часы. Уже прошло полчаса с того момента, как Фей должен был вернуться.

– О, ты! Очей любых услада! Для всех желанная награда! Ты – бриллиант в оправе золотой! Все очарованы тобой! – распиналось зеркало.

Я вдруг вспомнила, что местонахождение сказочной Белоснежки злая мачеха вычислила с помощью зеркала. Отлично! Сейчас попробуем!

– Ты закрой стеклянный ротик! Отвечай мне! Где мой котик? – произнесла я, глядя на зеркало. Зеркало втянуло свою рожу и…

«Зеркало выполнило недопустимую операцию и может быть разбито! Если ошибка повторится – обратитесь к создателю!» – гласила надпись на зеркальной глади.

– Твои глаза, как два алмаза, блестят… – снова вытянулась морда, самозабвенно расписывая мои прелести.

– Над дыркой унитаза! – рявкнула я, негодуя от его непонятливости.

– …сверкают, словно стразы… – заунывно перечисляло зеркало. – Нет никого прекрасней в мире…

– Мочить тебя пора в сортире! – сквозь зубы возмутилась я, тряся им. – А ну быстро говори! Где мой котик, черт возьми! Церемониться не буду! Отвечай же мне, паскуда! Рот скорее раскрывай! Точный адрес называй!

«Приложение не отвечает!» – было написано на стекле. Морда снова вытянулась, разминая губы.

– Ты со мною, если можно, обращайся осторожно! – зевнуло зеркало, глядя на меня, мол, и что ты мне сделаешь. – Я создателя просила: «Дай защиту от дебилов!» Все несут какой-то бред! От придурков спасу нет! Я ответ свой упрощу. Я ПРОПАЖИ НЕ ИЩУ!

– Слушай, ты меня взбесила! Я неясно объяснила? Я разбила телефон, два планшета и смартфон, восемь кружек из сервиза, в детстве – старый телевизор, три окна разбила в школе и тарелку тети Оли, шесть очков, две статуэтки, фоторамочки-виньетки, вазу редкого фарфора, кучу всякого декора, – очень многообещающе начала перечислять я голосом профессионального маньяка. – Шесть фужеров, два бокала, что на праздник покупала… Если зеркала учесть, на счету штук десять есть. Так что прекращай свой ропот! У меня огромный опыт! Как вандал, я – виртуоз! Отвечай на мой вопрос!

Опа! Классики посмотрели на меня с уважением! Это ж надо такой экспромт загнуть от злости! И главное – в рифму!

Я подняла руку вместе с зеркалом и резко опустила ее. Для соприкосновения со столом оставалось каких-то пару сантиметров.

– Ты с ума сошла? Не вздумай! Погоди-ка! Дай подумать! – взмолилось зеркало, скривившись. – Что-то вижу… Правда, тускло… Погоди, идет загрузка.

Я подождала пять минут, нетерпеливо поглядывая на часы.

– По запросу абонента загрузилось два процента! – радостно сообщило мне зеркало, оправдывая пятиминутное ожидание.

– Ты давай не зависай, координаты выдавай! – сглотнула я, понимая, что Пушкин уже выхватил пистолет у Дантеса и направил его в мою сторону. Прошло еще пять минут.

– По запросу абонента загрузилось три процента! – выдало зеркало.

– Пять минут тебе даю. Или сразу разобью! – огрызнулась я, тряся его, как погремушку. Через две минуты я с прищуром посмотрела на зеркало.

– По запросу абонента загрузилось сто процентов! – охнуло зеркало, заметно скривясь. – Только что узнала сводку. Начинаю обработку! В разработке все маршруты. Ожидайте две минуты!

Я нервничала, психовала, ходила по комнате, поглядывая на часы. Две минуты казались вечностью. Стрелки сомкнулись. Две минуты истекло.

– В разработке все маршруты. Ожидайте три минуты! – заявило зеркало, явно издеваясь надо мной.

Я гаденько улыбнулась, положила зеркало на пол, а потом сверху поставила ногу, придавливая зеркальное лицо. Для профилактики, но без фанатизма.

– Осторожней со стеклом! – взвыло зеркало. – Котик в замке ледяном! Он надежд не оправдал! Его сердце лед сковал! Ослепительная вспышка – и забыл котишка мышку!

Я быстро переоделась, натянула на себя футболку, камзол, две пары штанов, две пары носков и сапоги. Я же на Северный полюс собираюсь? Экспедиция из одного полярника готова выдвигаться! Нож я сунула в голенище, схватила со стола деньги, нашла в карманах зажигалку, а со спинки кресла стянула теплый плащ. Хотелось взять с собой зеркало, но потом я поняла, что смысла нет, поэтому, содрав со стены карту, свернула ее в рулончик и засунула в рукав. Все! Я готова. Я летела вниз быстрее молнии, смазанной жиром. Перепрыгивая через ступеньку и скользя по идеально чистому полу, я добежала до стойла.

– Давай, Энцефалитушка! Ты мне сейчас нужен! – Я похлопала коня по морде, под радостное ржание, и тут же оседлала его. Конюх открыл стойло и ворота.

– Давай, лошадкин, давай! – шмыгнула я носом, вцепившись в поводья. – Скачи, быстро, но только не урони меня…

И конь поскакал. Я едва могла удержаться в седле, чувствуя, как холодный ветер обдувает лицо и треплет волосы. Замок оставался позади. Пыльная дорога стелилась под копытами, на обочинах мелькали очертания деревьев и кустов. На улице темнело, но я не собиралась сидеть и ждать у моря погоды. Снова заморосил противный дождик.

Через три часа я доскакала до какого-то замка. Господи, как я устала… И пить хочется – спасу нет.

– Ты кто? – оживилась охрана, разглядывая меня. Один из них подсветил факелом.

– Принц в манто! Кто живет здесь? – спросила я, глядя на двух мордоворотов.

– Ее высочество Рапунцель! – гордо ответили мне.

– Зовите ее сюда! Живо! Я – Принц! – приказала я, стекая с коня. Чувствую, я еще долго буду ходить уточкой на раскорячку.

Через пять минут мне навстречу вышла Рапунцель, за спиной которой маячил… кто бы вы думали? Бертран!

– Принц! – воскликнули они, бросаясь ко мне. – Не может быть! Проходи! Пропустить Принца!

Я вошла в замок, где мне был оказан королевский прием. Мне тут же поставили кресло, в которое я с радостью упала.

– Проходи! Проходи! Сейчас распоряжусь подать ужин! Эй, слуги! Ужин! Быстро! – хлопотала Рапунцель. – Ты к нам надолго? Покои для Принца!

– Нет, я немного передохну, а потом снова уеду! – вздохнула я и потребовала воды. По скорости всасывания воды в себя я победила прожорливую раковину. Даже верблюд разочарованно плюнул, понимая, что ему до меня далеко. Фух!

– Ой! Я хотела показать тебе свое свадебное платье! Его даже Бертик не видел! – кокетливо заметила Рапунцель, провожая глазами субтильную фигурку жениха. – Кстати, Бертик сказал, что мне ни в коем случае нельзя худеть! Он меня обнимает и говорит: «Мое! Все мое!»

Она действительно похорошела. Эдакая жизнерадостная толстушка, ухоженная и красиво одетая. И все такая же болтливая.

– Я как вспомню, как дверь открылась и на пороге появился мой Бертик. Как он на меня смотрел! – щебетала Рапунцель. – А котик уже сделал тебе предложение? Нет? Бертик рассказал, что вы спите вместе! А я и не знала! Вы с котом так ругались, так ругались… Но он на тебя так смотрел, так смотрел! Кстати, как он поживает?

– У нас тут маленькие проблемки, – вздохнула я, чувствуя, что у меня в животе булькает. – А не можешь собрать мне котомку с едой-водой?

Через полчаса я снова залезала на Энцефалита, которого предусмотрительно напоили и даже проверили подковы.

– Давай, Энцефальчик, нам предстоит долгий путь, – прокашлялась я, разворачивая карту. Господи, сколько еще ехать!

– Может, отдохнешь у нас? Утром отправишься! – предложил Бертран, обнимая свою принцессу плюс сайз.

– Не-а! – крикнула я, прижимаясь к гриве коня. – Погнали! Буду ехать, пока не свалюсь с коня! Бывайте! Спасибо!

Я скакала каким-то лесным трактом, ветки царапали меня, ветер дул в лицо, а моросящий дождь заливал за шиворот. Капли стекали по щекам, волосы намокли, но я даже не думала останавливаться. Черные силуэты деревьев тянули ко мне свои скрюченные лапы, грязь под копытами противно чавкала. Где-то вдалеке прогремел гром, а потом ослепительная вспышка осветила все небо. Дождь усиливался. Я пыталась накинуть капюшон, но он постоянно слетал, и я махнула на него рукой. Котик, держись! Я уже иду к тебе!

Через два часа дождь стих. На дороге появилась какая-то скрюченная бабка.

– Постой, девонька! – проскрипела старуха. – У тебя нету с собой хлебушка? А то бабушка сильно проголодалась!

Я спешилась и достала ей хлеб. Честно, я решила немного пройтись. Поездка на коне меня сильно утомила. Старуха быстро съела хлебушек, а потом дала мне длинную, тонкую ветку.

– Сломай! – скрипучим голосом попросила старуха, глядя на меня. Я сломала ветку и протянула старухе результат. Бабка наклонилась и взяла с десяток веточек, а потом протянула мне связку:

– А теперь попробуй сломать!

Я молча поставила сухие ветки возле дерева, а потом врезала по ним ногой. Ветки хрустнули и сломались.

– И? – осведомилась я, поднимая брови. – Мораль? А мораль такая. Было бы желание!

– Да нету никакой морали! Мне неудобно длинные тащить… – прокашлялась старуха, собирая ветки в расстеленную тряпку. – А так я меленькие соберу и быстро донесу! Тем более что печка у меня маленькая… А то ночью мне не спится. Дай, думаю, пойду, что ли, хвороста пособираю…

Я вскочила на коня и поскакала дальше.

Еще через час я поняла, что чертовски устала, а лес все не кончался. Я спешилась и решила пройти пешком.

И тут услышала голос откуда-то сверху.

– Голубушка, – проворковал женский голосок. – Остановись-ка на минуточку. Да не убегай… Я просто хочу с тобой поговорить… Так сказать, попросить прощения за тот случай… Сознаюсь, была не права. Недооценила силу вашей любви… Так что я к тебе с миром…

На ветку села белая голубка. Она повертела головой, а я потянулась за ножом.

– Давай я тебе помогу? – проворковала фея, соблюдая дистанцию. – Сама ты не справишься… Только это будет нашим с тобой маленьким секретиком. Летиферу знать об этом необязательно. Ты меня понимаешь? Я помогу тебе вернуть его, но при условии, что он никогда не узнает о том, что мы с тобой помирились. Так как насчет моей помощи?

– Нет, – ответила я, прикидывая, докину ли я до нее нож, и мысленно проклиная себя за то, что я не чемпионка по метанию ножей. А то сейчас бы уже жарила голубя на палочке возле костра.

– Ну почему сразу «нет»? – ласково спросила голубка. – Ты на меня обижаешься? Зато ты узнала, что он тебя любит! По-настоящему! И все благодаря мне! Да, мне часто приходилось преподавать уроки тем, кому они нужны! И благодаря моему уроку он понял, как сильно тебя любит!

Я прокашлялась, вспоминая несчастного котика, оплакивающего меня, его затуманенные горем глаза и то, как Фей стоял на коленях, целуя крышку гроба. Не дай бог заставить так страдать любимого человека! Я рассерженно засопела.

– Послушай, фея. Я понимаю, к чему ты клонишь. Типа мы спасем его, а потом: «Голубушка, скажи своему котику, чтобы он… бла… бла… бла! Давай, голубушка! Ты же можешь! Тебя-то он точно послушает!» Так что не надо из меня делать дурочку! – усмехнулась я. – Как-нибудь справлюсь сама.

– Ты уверена? – рассмеялась фея. Смеялась она так, словно звенел колокольчик. Я бы ему с удовольствием язычок оторвала…

Если я сейчас пошлю ее, то она попытается сделать какую-нибудь гадость. А если я дам ей надежду, то гадость будет, но поменьше…

– Хорошо, я подумаю над твоим предложением, – вздохнула я, понимая, что в любом случае гадостей не избежать.

Может быть, какая-то степь у Гоголя «чем далее, тем становилась все прекрасней», но мой лес чем дальше, тем ну его на фиг! Мало того что стемнело, так еще и дорога стала едва различимой. Я с сожалением слезла с коня, насобирала хвороста на целый пионерский костер, подожгла зажигалкой сухую кору, достала хлебушек и села жарить гренки. Как узнать, что ты заблудился в лесу? Развести костер. Если тебя не прибегут штрафовать, значит, и вправду заблудился.

Перекусив, я улеглась спать. Моя рука шарила в поисках любимого тела, но нашарила только котомку. Снилось мне, что мы с Феем спим в замке, в камине потрескивает огонь, а его хвостик оплетает мои ноги. Так что, если ночью мне требовалось посетить белого коня, приходилось отпрашиваться у хвостика.

Проснулась я туманным утром в лесу. По мне ползла какая-то букашка, которую я сбила щелчком пальцев. Спать на холодной земле – удовольствие сомнительное, поэтому все тело ломило. Едва продрав глаза, я увидела черное пепелище от костра и морду Энцефалита.

– Ладно, нечего рассиживаться, – зевнула я, рассматривая карту. – Давай выбираться из леса. Потом мы свернем налево, потом прямо, потом снова налево, а на развилке направо, потом прямо и налево. Запомнил? Погнали!

 

Глава двадцать девятая

А мы пойдем на север!

Я точно знала, с какой стороны дорога, но уже битый час не могла ее найти. Куда бы я ни шла, я все равно возвращалась к своему потухшему костру. Мы с лошадкиным переглянулись. А вот и первый подарок феи. Меня, значит, она заколдовать не смогла, а вот лес – пожалуйста. Я вынула нож из голенища и стала отмечать каждую свою попытку выйти из этого Бермудского треугольника трех сосен.

«А я в трех соснах заблудилась. А ты с другою заблудил!» – разливался в голове самодеятельный народный ансамбль песни, пляски и попойки. «Уих! Уих!» – подвизгивали женщины, размахивая платками, пока я ковыряла кору.

Лошадкин потерся о меня мордой.

«Постучалась в до-о-ом! Боль незваная!» – выла я, сковыривая кору на очередном дереве. И снова моя полянка. Да что ты будешь делать! Так, куда я еще не ходила? Правильно! В туалет! Заодно мох посмотрю. Я что? Зря на ОБЖ штаны просиживала? Зря. Здесь обильный мох справа, здесь слева. А здесь вообще его почему-то нет. А тут почти все дерево заросло!

И тут я услышала кряхтение. Знакомая бабка ковыляла по лесу, собирая мелкие веточки. Я бросилась к бабке, требуя указать мне дорогу. Через десять минут я была почетным тимуровцем этого леса, а Энцефалит из ездового коня превратился в грузового. Но бабушке это показалось мало, поэтому в грузоперевозчика превратилась и я. Через час пешего тура по лесным достопримечательностям мы добрались до избушки. Всю дорогу конь потешался надо мной, а я всю дорогу утешала себя мыслью, что зима близко, а тут хоть бабушке поможем. Ладно, тягловые кони, но тягловые принцы – это перебор! По пришествии мне выдали топор и заставили расколоть всю добычу на мелкие щепки, ибо «печка ма-а-аленькая». Началось в колхозе утро!

– Будь так любезна, девонька, подсоби старушке, а то силы уже нету… – жалобно попросила бабка.

Проверив лезвие старого топора, как заправский палач, я принялась рубить дрова, представляя, что вместо сухой ветки лежит одна знакомая «голубушка». Вот это была мотивация! Я справилась за двадцать минут.

– Чай, вода из колодца сама не принесетси-и! – намекнула бабка, поглядывая на ведро. Я принесла воды, снова думая о том, что старушке, поди, не так-то просто ведро поднимать. В ее-то возрасте!

– А теперь живо бери мох и конопать щели! – приказала бабка, так, что известные диктаторы переглянулись. – А потом полезешь на крышу! А потом, как управишьси, так сразу сорняки дергать. Там, за домом. А еще дверь плохо закрываетси… И печь глиной не мазана!

«Старшим надо помогать! Старость все жалеют! Только если старики сильно не наглеют!» – пронесся в голове экспромт. Рифмоплетство – заразная штука.

– Ишь, чиво расселась-то! – возмутилась бабка, скрипя дверью. – А кто за тебя работать будет! Живо! Молодая еще отдыхать!

Слу-у-ушайте! Такое чувство, что я тут на ПМЖ к ней попросилась. Мне всего лишь надо, чтобы мне дорогу показали! Если у бабульки есть внуки, то я вполне понимаю, почему они перестали к ней ездить. Я представила лица внуков после предложения родителей: «А давайте бабушку навестим?» Книга «Хижина дяди Тома» о тяготах рабовладельческого строя – лайт-версия устных преданий про «Фазенду бабы Нюры», которые рассказывают друг другу детишки, сидя летом у костра. Я сразу представила себе программу «Астральное – Нереальное», где какой-нибудь очевидец рассказывает про то, что он действительно просто отдохнул на даче, а не стоял буквой «зю» между грядок.

– Послушай, ба-буш-ка, – спокойно заметила я, поигрывая топором и осматривая домик. – Вообще-то дорога мне не нужна. Нашла я, кажись, то, что искала. Сходится с описанием. Местные жалуются, что в лесу ведьма живет. Совсем житья от нее нет! А я как раз слухи проверяю. По приказу Принца. Думала – враки все, а тут смотрю, и домик сходится, и бабка…

Борзость бабки моментально улетучилась.

– Да не ведьма я! – заорала бабка, спугнув стаю ворон. – И не была никогда ведьмой! Врут все! Врут! Окаянные! Да чтоб им пусто было! Чтоб посдыхали все до седьмого колена!

– Да я тоже смотрю, что преувеличены слухи… Хотя… – Я подняла брови, не сводя глаз с бабки.

– Давай тебе, милая, тормозочек соберу, куда надобно выведу, а ты забудешь сюда дорожку, – предложила бабка, лебезя и заискивая.

– Тормозок не надо, а вот на дорогу – давай. Поеду дальше ведьму искать. Если не найду – к тебе вернусь, – хладнокровно заметила я, вбивая топор в рассохшийся пенек. На дорогу меня вывели быстро, еще и помахали на прощание. Понимаю, что в чем-то с точки зрения этики я не права, но кончились те времена, когда на шею мне залезали все, кто там помещался. Я потерлась щекой о воротник и чуть не заплакала оттого, что оттуда не раздается язвительный голос моего котика. Стиснув зубы и сжав кулаки, я продолжила свой путь.

Где-то ближе к полудню я доскакала до знакомой невезучей деревушки, которую мысленно прозвала колхоз «Напрасный труд и сорок лет без урожая». Дальше дорога была известной, поэтому я, не раздумывая, свернула в лес.

– Гансель! Читай по слогам! Ну чего ты, Гансель! – услышала я, спешившись возле Пряничного дома. – Ладно, давай вместе! Я – ма! Дальше! Ком! А теперь читай это слово!

– Дом! – услышала я звонкий детский голосок. – Кот!

– Молодец, Гансель! А теперь Гретель! – раздался голос ведьмы. – Гретель, не нужно кривиться! Быть красивой и умной гораздо лучше, чем быть просто красивой! Давай! Дым! Пол! Луг!

– Не хочу… – раздался голосок девочки. Я отважилась постучать.

– Кто там? – недовольно спросила ведьма, и тут же ее голос изменился. – Все! Все! Вижу-вижу! Открываю! Проходи!

Я вошла в уютный домик. За столом, болтая ногами, сидели чистенькие, красиво одетые ребятишки. Гансель гипнотизировал книгу, а Гретель со скучающим видом смотрела в окно. Увидев меня, ребятишки обрадовались, Гретель сразу же бросилась ко мне. Гансель отложил книгу и тоже решил поздороваться.

– Помните, как я вам сказку рассказывала про прекрасную принцессу, которую злая фея заточила в хрустальный гроб, а принц ее вызволял? – Ведьма обняла ребятишек, которые запрыгали от нетерпения. – А вот и принцесса! И сейчас она сама расскажет вам эту сказку! А я пока согрею воды, чтобы принцесса искупалась, и приготовлю покушать, а то она очень проголодалась.

Я смотрела на ребятишек, которые повисли у меня на руках. Н-дя… Рассказывать то, что было на самом деле, – калечить детскую психику.

– Принц… эм… долго плакал, – рассказывала я, сидя в кресле, пока ведьма колдовала над обедом. – А принцесса стояла рядом, невидимая, и не могла понять, как же дать ему знак, что она не умерла, а просто заколдована? Но добрые гномы решили помочь принцу и выдолбить гроб вместе с куском скалы. Они работали почти всю ночь, пели принцу веселые песенки рудокопов. А потом они добровольно подняли гроб и понесли его вниз. И тут один гномик оступился, уронил гроб. Кусочек отравленного яблочка вылетел из горла принцессы. Вот так принцесса была спасена!

Я мило улыбнулась, снова вспомнила весь гномий лексикон и лексикон котишки, когда мой гроб таскали туда-сюда. И решила немного упростить сказку. Корявенько, зато цензурно.

– А потом они поженились и жили долго и счастливо? – с надеждой спросила Гретель, забираясь мне на коленку. Гансель лежал на полу и рисовал какой-то огурец с короной.

– Эм… Не совсем… – заметила я, глядя на ведьму, достающую из печи румяный пирог. – Котик… Тьфу ты… Принц решил отправиться на север. И пропал без вести. Волшебное зеркало сказало, что он заколдован и сердце его превратилось в лед. Вот. И он забыл о своей принцессе. А теперь принцесса спешит ему на выручку. И если добрая колдунья мне поможет, то будет вообще замечательно!

– Ребята, – усмехнулась «добрая колдунья». – Вы со мной не рассчитаетесь! Я ведь уже всяких сомнительных личностей не принимаю, поэтому с деньгами тяжеловато стало. Говорю честно, без обиняков.

Я положила на стол увесистый мешочек с золотом. А что? Вполне справедливо! Дружба дружбой, но детей тоже содержать надо.

– Мы действительно перед вами в неоплатном долгу. Мы каждый месяц будем высылать вам пособие на малышей, – заметила я, глядя на счастливую семью.

– А ну Гретель, расскажи принцессе стишок! Тот, который мы недавно учили! – скомандовала ведьма, пряча мешочек.

Гретель залезла на стул, расправила клетчатое платье и выдала:

– Молодец! – прослезилась ведьма, с умилением глядя на девочку. – Из тебя получится отличная добрая колдунья! А про жабу не помнишь? «Жаба говорит гадюке, мы теперь с тобой подруги…» Нет? Ладно, идите, погуляйте, я вас позову.

Гретель спрыгнула со стула, и ребятишки выбежали на улицу.

– Я колдую-ворожу! Заклинанье покажу! Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Чтоб тебя заколдовать, я иду искать! – раздавалось с улицы.

– Так нечестно! Ты подглядывала! Давай лучше в жабу? Все! Ты жаба! Догоняй!

А потом визг, писк, смех. Н-да-а-а. Сразу видно, подрастающее колдовское поколение. Детки хоть улыбаться начали.

– Держи, – ведьма протянула мне несколько флаконов. – Кстати, вот этот, красненький, можешь выпить сама, когда почувствуешь, что замерзаешь. В желтом – универсальное противоядие от всяких мороков, в том числе и любовных. В зеленом – яд. Запомни: зеленый – яд! Не вздумай его пить! Он смертелен! Много не весит, но лишним не будет. Я не знаю, что тебя ждет в дороге. Тем более что не хочу, чтобы он оставался здесь. Вдруг дети найдут! В синем – то, что должно помочь котику. Это из моих старых запасов. Думаю, тебе пригодится.

– Спасибо… – вздохнула я, благодарно принимая пузырьки. – А эта штука точно поможет?

– Знаешь, как я стала ведьмой? Когда-то давным-давно, когда мне было лет двенадцать, у меня был друг. Очень красивый мальчик. Его похитила Снежная Королева. И я отправилась искать его. Дошла досюда, а здесь жила одна колдунья. И у нее был чудесный сад. Столько цветов! А какие розы… Ведьма пыталась меня разубедить, но я упорно твердила, что должна спасти друга. В итоге она дала мне это зелье и сказала, что поможет, – усмехнулась ведьма, присаживаясь в кресло. – Я добралась до замка, расколдовала мальчика. А на обратном пути он умер от пневмонии. Я была сироткой, возвращаться некуда… И я вернулась сюда.

Я посмотрела в глаза ведьме, а потом тихо спросила:

– А вас не Герда зовут? А мальчика звали не Кай? Просто я слышала похожую историю. Только со счастливым концом…

– Меня зовут Гертруда. А мальчика, которого я любила, звали Кэйслер, – улыбнулась ведьма, вздыхая. – Я после этого замуж решила не выходить. А потом узнала, что никто никого не похищал. Родителям очень польстило то, что мальчик будет жить во дворце. И они сами отдали сына Снежной Королеве. Я теперь представляю, что мы с ним выросли, поженились и за окном бегают наши дети. Мы с ним когда-то мечтали об этом, сидя рядом на деревянной скамеечке и глядя на наш маленький сад.

Она помолчала, а потом произнесла:

– Я бы тебя туда перенесла, но не могу. Слишком далеко. Я не мастер переносов. Да и кольца у меня больше нет. Если будут спрашивать про меня, скажи, что я больше не практикую. За пособие буду очень признательна. Мне совсем немного надо. Того, что ты дала, мне хватит на три месяца. Не хочу снова браться за сомнительные дела. Если в чем хорошем – то я готова помочь. Но кто сейчас за хорошим ходит? Всем надо приворожить к себе, отворожить от другой, отравить, проклясть, навести морок…

Накормленная, отмытая, напоенная, разве что спать не уложенная, я оседлала Энцефалита и поскакала дальше. План в голове уже созрел и казался мне гениальным. Бедной Герде сейчас икнулось. У меня нет совести, но есть хорошие связи!

Через пять часов я поняла, что конь устал, поэтому свернула в сторону замка, где теперь живет Золушка.

– Мышка! – обрадовались старые король и королева. – Мышка к нам приехала!

Золушка появилась в красивом платье, неся дочку. Дочку назвали… Мышкой! На семейном совете решили, что это имя принесет ей счастье и жизнь у нее будет легкой! Разочаровывать я их не стала. Золушка свято уверовала в то, что меня на самом деле так зовут, а ее приемные родители горячо поддержали инициативу. Так что пока Мышка-малышка «угукала» на коленях у мамы, глядя красивыми глазенками на свою «тезку», я слушала о том, что из нас с котиком получились бы отличные крестные для Мышки. Я честно пообещала подумать над этим. А еще Золушка по секрету созналась, что у нее есть «друг». Она покраснела, а потом намекнула, что его имя начинается на «Б», а покорил он ее сердце тем, что очень любит готовить. Сам! И стирать умеет, и гладить. Вообще без слуг обходится, хотя совсем не беден. Сейчас таинственный «Б» уехал к своему брату, но очень скоро меня с ним познакомят. Правда, пока что про свадьбу они не заводили разговор, но Золушка надеется на то, что ей скоро сделают предложение.

Да, с Красной Шапочкой я не угадала. Зато с Золушкой не ошиблась.

Немного вздремнув на мягкой кровати, искупавшись и приведя себя в порядок, я отправилась дальше.

Через еще пять часов я достигла знакомого замка, к которому вел настоящий мост! Я даже отважилась проехать по нему, а не скакать в объезд.

Уже не голый, но все еще король встретил меня так радостно, что я сразу насторожилась. Он был действительно красив. Это уже не затравленный зверь с безнадежным взглядом и медальоном «ЛОХ», а холеный, элегантно одетый мужчина. Таких королей рисуют в сказках для взрослых девочек, потому что в возрасте тридцать плюс быть принцем уже как-то несолидно. Хотя один престарелый принц, глядя на свою бессменную и, я так подозреваю, бессмертную маму, во взгляде которой читается: «Не дождетесь, я вас всех переживу!», так не думает. «И я бы мог!» – вздыхает он, осознавая, что до короны доживут в лучшем случае его дети и внуки.

За ужином я рассказала о цели моего путешествия. Король, выслушав просьбу помочь, упал на одно колено, достал откуда-то красивое кольцо и жалобно-жалобно посмотрел на меня:

– Я люблю вас… С того самого момента, когда я впервые увидел вас в голубом платье, я понял, что вы – мой лучший сон. Вы уехали, а я все время думал о вас, думал, думал, думал… Я понял, что жить без вас не могу. Я действительно люблю вас, Принц… В тот день вы завладели не только моим государством, но и моим сердцем. Я не хочу становиться королем всех земель, если вы думаете о том, что мое предложение относится к политике. Я просто хочу быть вашим супругом. На правах принца-консорта, просто консорта, кого угодно, лишь бы быть с вами…

Приехали. Я не представляю, что бы сказал котик, услышав такое предложение. Хотя нет, представляю. «Поезд «Жизнь» отходит от станции «Любовь». Следующая станция «Разлука». Нумерация синяков начинается с головы пациента!» – ядовито заметил бы котишка.

Я вздохнула и уставилась на «смертника». Тюремщик в моей френдзоне с интересом посмотрел на потенциального узника. Все камеры были пустыми, мол, выбирай любую. Заключенные получили амнистию в связи с тем, что я завела котика, а котик завел меня.

– Попался, голубчик, – шептал тюремщик, потирая руки. – Дай ему прозрачную надежду. «Да» и «нет» не говори. А я ему пока камеру подберу! Отдельную камеру с удобствами во дворе.

– И теперь, когда вы собираетесь отправиться на верную гибель, я вам не позволю. Я соберу людей, и они сами отправятся туда вызволять кота! – продолжал король. – А вы пока побудете здесь… Поверьте, я отправлю туда лучших стражников. Я соберу войско, чтобы его спасти. Но я прошу вас, останьтесь здесь… Я даже готов лично отправиться туда!

Я чувствовала, что мне действительно уже как-то не сильно хочется куда-то ехать. Экспедиция куда-то в неведомые дебри стала пугать. Я потрясла головой, чтобы отогнать наваждение. Может быть, я просто устала? Да, действительно, я устала. Очень устала. Чтобы скакать два с половиной дня почти без продыху, нужно иметь не только железные нервы, но и железную задницу. После каждой передышки я смотрю на Энцефалита как на орудие пытки, а он смотрит на меня как на палача.

– Я люблю вас… – прошептал король Луи Десятый, стоя передо мной на коленях. Он взял меня за руку, а потом приложил ее к своей щеке. – Я готов умереть за вас… Мне кажется, что ради такой любви не жалко отдать жизнь… И пусть у моей сказки будет грустный конец…

«Сильное заявление. Сам я, конечно, проверять не буду! – съехидничал бы котишка. – Я один думаю, что выражение «грустный конец» – это первый признак импотенции?» И я бы тогда ответила: «А «счастливый конец»?» Мы бы еще долго хихикали…

– Вы согласны? – спросил король, заглядывая мне в глаза.

«Или еще мало выпила?» – осведомился бы котофей. Выпила? Так… Второй подарок от феи… Понятно. Я нащупала в сумке нужный флакон.

– Я писал вам письма, но вы мне не отвечали. И вот буквально два дня назад я получил ваше письмо! Оно дало мне надежду! – вздохнул король и потребовал, чтобы слуги принесли пресловутую корреспонденцию.

«Мне нужна твоя надежда! – голосом терминатора заявил бы котик, вспомнив, в каком состоянии мы застали этого Ромео при первой нашей встрече. – И одежда тоже бы не помешала! Раздевайся!»

Слуги принесли золотую рамку, в которую было вставлено мятое письмо, написанное явно моим почерком. Насколько я помню, котик сам, лично отвечал на все письма от моего имени, а почерк Фея просто ужасен до безобразия.

«Дорогой Луи! Я с радостью приеду! Я понимаю, что сердцу не прикажешь, поэтому приказывать вашему сердцу я не в силах. Я могу подчиняться только зову своего!»

В своей жизни я написала от руки только два письма. И оба письма были Деду Морозу. В первом я изъявила желание иметь паровозик с рельсами, но вместо этого мне подарили явно не новую книжку «Алиса в Стране чудес» и пару носков. Зато Настино письмо с большой поющей куклой исполнилось точь-в-точь. Во втором письме я высказала Деду Морозу все претензии. Это был мой первый опыт односторонней переписки с недобросовестным поставщиком. Поэтому быть автором сего шедевра эпистолярного жанра я не могла, даже если бы перечитала стопку любовных романов. Попахивало дешевой конъюнктурой.

Пока король лобызал письмо, я молча хлюпнула противоядие в свой кубок.

– Давайте осушим бокалы в честь нашей долгожданной встречи! – предложил Луи. Я с радостью согласилась. Через минуту сознание прояснилось. Я даже заерзала на стуле, понимая, что мне пора спешить.

– Ваш ответ? – спросил он, попросив слуг унести драгоценную бумажку.

– Нет. Письмо – фальшивка. Я люблю другого. И не надо было подмешивать мне в бокал любовное зелье, – вздохнула я, страдальчески глядя на бедолагу. Тюремщик френдзоны плюнул на пол, швырнул ключи от всех камер в темноту коридора, а потом молча подал мне заявление на увольнение «по соглашению сторон в связи с сокращением». – У меня есть лекарство от такой любви…

Я плеснула зелье из флакона в его кубок и приказала:

– Пейте!

Бедняга послушно выпил. И?

– Я все так же люблю вас… А теперь смотрю на вас и думаю: кто из нас больше сумасшедший? Я, который рассчитывал, что зелье подействует, или вы, решившаяся на такую авантюру с путешествием, – вздохнул король, снимая корону и отбрасывая ее в угол. Он прислонился лбом к стене и закрыл глаза. – Я никуда вас не отпущу! То, что я сейчас сделаю, будет ужасно. Можете потом казнить меня за это. Можете бросить в тюрьму. Стража! Взять ее! Я приказываю вам! Я несу ответственность за это! Только не применять силу без надобности. Отведите ее в мою бывшую комнату с решетками на окнах и закройте там. Я сам попытаюсь вытащить твоего колдуна. Дай мне только время.

Я спокойно позволила отвести себя в комнату. Как только дверь закрылась, я немного отдохнула, прикидывая, когда лучше всего сбежать? Выждала час, думая только о котике, а потом перекинула котомку через плечо, сжала в руке медальон и представила себя мышкой. Через минуту я уже протискивалась в щель.

– Или дырка узкая… – простонала я, отталкиваясь всеми лапками и пытаясь вылезти. – Или кто-то слишком много ест!

Теперь я понимаю, что означает застрять в гостях надолго. Было у меня такое чувство, что я – голова оленя, торчащая из стены. Я выдохнула. Максимально! Поднатужилась и немного продвинулась вперед. Фух! Еще рывочек! Ай-я-яй! Успокаиваемся… Ом… Ом… Ом… Я не застряла. Я просто решила отдохнуть. В стене. Я выдохнула так, что мой живот просто прилип к позвоночнику.

«Ты кто? – Я – мышка! – А почему глаза такие большие? – Застряла!» – пронеслось в голове. Тужься, Юля, тужься! Чпок! Гора, тьфу ты, стена, родила мышь! Я отряхнулась, передохнула и помчалась дальше. Опыт подсказывал, что лучше бежать вдоль стеночки.

– Она сбежала! – орала стража, громыхая доспехами. – Ваше величество! Ее высочество сбежала! Принц сбежала!

С горем пополам я выбралась во двор, где на меня тут же бросилось что-то огромное, мохнатое. Я представила себя человеком. Кошка посмотрела на меня глазами-блюдцами, жалобно мяукнула и стала прыгать по траве, задрав хвост, пока на полном ходу не впечаталась в стену.

Я бросилась к стойлу, где… меня уже ждали.

– Вижу, что тебя не переубедить, – вздохнул король, пряча глаза. – Хорошо. Я дам тебе карету, теплую одежду, сопровождение, припасы. Все, что нужно. Твой конь устал, он не доскачет. Ему нужен отдых. Обещаю, что о нем позаботятся.

– Спасибо. – Я развернула карту, будучи тронута до глубины души. – Мне нужно вот сюда. Дальше я сама. Поможете?

– Через час все будет готово, – грустно ответил Луи, отдав распоряжения и тоскливо глядя на меня. – Можешь этот час просто побыть со мной? Я не прошу многого. Просто посиди рядом.

Я расположилась в соседнем кресле, тревожно глядя на часы. Каждая секунда дорога. Я нервничала, ерзала на сидушке, теребя в руках котомку. Представляю, как бедный котик там мучается и страдает!

– Может, тебе меч дать? – спросил король, опустив голову себе на руки. – Я даже не знаю, чем тебе еще помочь… Или арбалет? Охрана – понятно, но… На дорогах опасно.

– Не нужно лишних припасов и лишней одежды, – ответила я, с жалостью глядя на него. – Дай мне обещание. Если ни я, ни котик не вернемся… Если мы там погибнем вдвоем, ты займешь мое место.

– Нет! – Луи резко вскочил с кресла и посмотрел на меня так, словно я только что сказала что-то ужасное. – Нет! Я не могу дать такого обещания! Я не собираюсь занимать твой трон! Лучше ты со своим колдуном возвращайся. Мне достаточно будет знать, что ты жива… И счастлива. Ладно, все готово. Уезжай. Чтобы у меня не было соблазна снова заточить тебя, на этот раз в камеру. Особенно после того, как ты упомянула про смерть.

Карета тронулась, а я выглянула из окна, чтобы увидеть, как он стоит на лестнице и смотрит мне вслед. Мне действительно жаль бедного короля. Я верю в то, что у него это пройдет, что он встретит ту, которую полюбит и которая сможет ответить ему взаимностью. Каким бы смешным сначала он ни показался, на поверку Луи оказался хорошим человеком. Если не считать зелье. Но не будем придираться.

Мы миновали город. Вооруженная до зубов охрана скакала по обе стороны кареты. На знакомом пустыре активно гудела масштабная стройка. Рабочие тесали камни, выгружали мешки, мешали раствор, копали, мерили. Работа кипела вовсю. На деревянной дощечке красовалась надпись: «Строительство ратуши и нового квартала». Котишка бы сразу заинтересовался строительным процессом и что-нибудь обязательно выдал! Дорогу еще не доложили до конца, но попытались, поэтому ехать было вполне комфортно. Я с усмешкой осознала, что мое основное предназначение в жизни – спасение котэ. Пора бы с этим смириться!

Состояние было какое-то вялое и полусонное. Еще бы! Я несколько ночей нормально не спала. Раздираемая зевотой, я смотрела на мелькающие за окном деревья, чувствуя, как мои веки тяжелеют. И правда. Почему бы не вздремнуть? Я свернулась калачиком на сиденье и уснула. Снилось мне, что я попала в замок Снежной Королевы, а котика там нет. Я осматриваюсь по сторонам и вижу ледяные скульптуры. И среди них замечаю его. Я бросаюсь к Фею, целуя лед. По моим щекам текут горячие, жгучие слезы. И тут я понимаю, что крестный тает… Нет! Нет! Нет! – заорала я, делая шаг назад и испуганно осматриваясь по сторонам.

Карета резко дернулась. Меня отбросило к стенке, а потом я упала на пол между сиденьями. Что-то подсказывало, что крики на улице неспроста. А крики: «Где эта тварь? Фея обещала, что она будет в карете! Обыскать карету! Учтите! Эта гадина умеет превращаться в мышь!» – свидетельствовали, что меня ждали с нетерпением, как дачники майских праздников.

Я тут же превратилась в мышку, юркнула в дырочку под сиденьем и затаилась. Выберусь при первой же возможности! Дверца кареты открылась. Кто-то перерывал подушки, вспарывал сиденья, швырял вещи на пол. У меня даже шерсть дыбом встала. Я проверила, не торчит ли мой хвост из щели. Нет, не торчит! Надо что-то делать! Срочно! Но пока что мне оставалось сидеть в своем убежище, прижимая хвост к груди.

– Антино! Что делать будем? – раздался хриплый голос. – Этих мы перебили!

– Из кареты ничего не вытаскивать. Закрыть все двери. Везем ее в логово! – Хлопнула дверца. А сиденье надо мной заскрипело. – Я знаю, что ты здесь! Я доберусь до тебя! Ты мне за все ответишь! Из-за тебя меня выгнали из замка, из-за тебя я лишился престола! Ты настроила моих родителей против меня! Мерзкая тварь! Ничего, теперь у меня есть другая фея, теперь все будет хорошо… Я лично задушу тебя своими руками!

Длинноносый мальчик пошел по наклонной. И в кого он такой уродился? Мама и папа – святые люди. Ах да, я забыла. Его же воспитывала фея! Встреча лже-Золушки и бывшего принца обещает быть феерической. Но мне что-то не сильно хочется с ним встречаться с глазу на глаз.

Через двадцать минут я услышала громкий окрик: «Разбирайте карету! Если в карете будет мышь, ловите, но не убивайте!»

Я услышала глухие удары, скрежет и почувствовала, как карета закачалась. Мои вещи вытащили и, судя по крикам, перетряхнули. «Вспарывайте подушки и сидушки! – отдавал приказы знакомый голос. – Ей достаточно маленькой щели, чтобы пролезть!»

Я посмотрела на дерево вокруг. «Я вообще-то грызун!» – пронеслось в голове. Я сглотнула и потрогала лапками свои длинные передние зубы.

«И почему я не бобер?» – взгрустнулось мне, но я решила, что попытка не пытка. Дерево было однозначно невкусным, но у меня получалось некое подобие дырки. Пока что она была маленькой, но я не отчаивалась и работала не покладая зубов, как деревообрабатывающий станок, счищая с морды опилки и радуясь, что сумка моя при мне. Через пять минут я сумела пролезть в дырку и шлепнулась на пол, притаившись за колесом. Было видно, как вокруг ходили огромные сапоги. Раздавались скрежет, удары и крики. На землю бросали какие-то детали обшивки.

– Когда жрать будем? – спросил кто-то из разбойников, швыряя дверцу кареты в общую кучу.

– Пока мышь не найдете, жрать не получите! – раздался голос сверху, и мимо меня прошли дорогие сапоги. Знакомое лицо стало подозрительно осматривать днище кареты. Я вжалась в колесо, сжимая в лапках хвост.

– А какого она цвета? – поинтересовался кто-то из демонтажников.

– Белая! – раздался голос с другой стороны кареты. – Смотрите себе под ноги! Она очень хитрая, зараза!

Белая, говорите? Я высунула нос и поняла, что мы находимся в полуразрушенной башне. Пол грязный, и только слепой не увидит, как белая мышка бежит по коричнево-серой грязи. Я посмотрела на прилипшую к колесу грязь, вспомнила фильм «Хищник» и стала тереться об колесо. Странно, «Хищник» пригодился, а ОБЖ – нет. Пока я принимала грязевые ванны, карета зашаталась так, словно на ней кто-то прыгал. «Целебная грязь из целебной лужи, – утешала я себя. – Люди за это бешеные деньги платят, а мне тут на халяву привалило!»

Все! Теперь я не мышка, а комочек грязи! Хвост промазан, уши промазаны, спина… Я повернулась и посмотрела, что таки – да. Я готова. На старт… внимание… марш! Бежать нужно небыстро, периодически останавливаясь. И я дернула.

В метре от кареты я замерла, увидев, как с нее сняли колеса, а теперь выламывают днище! Карета рухнула вниз. Я пробежала еще полметра и снова прикинулась комочком грязи.

– Жратву куда девать? – заорал кто-то, перебирая мои припасы.

– Выбросьте! Вдруг она отравлена? Эта бестия очень хитрая! – заметил Антино, вышагивая вокруг кареты и подозрительно вглядываясь в днище.

– Она где-то здесь! – заорал он, увидев мою дырку. Я пробежала еще немного и притаилась возле очага. – Ищите! Все углы прошуршите! Еще раз перетряхните вещи!

Над огнем висел большой котелок. И тут я вспомнила про яд. Идею мне уже подали. Сначала я содрогнулась от нехорошей мысли, а потом поняла, что это – решение всех проблем. И королевство будет в безопасности, и я смогу спокойно сбежать, и… Я сглотнула и поежилась. Ладно, решила так решила. Осталось выбрать удачный момент.

Похлебка закипала, кто-то периодически помешивал ее огромной деревянной ложкой. Темнело. Поиски не прекращались. По всем углам шарились с факелами, перебирали какие-то тюки, звенели железяками и проклинали меня на чем свет стоит. Где-то вдалеке раздались голоса.

– Там купца какого-то ограбили! – заорал кто-то. – Гляньте, сколько безделушек вез!

– Стоять! – завопил Антино, пытаясь переорать радостные крики. – Пока мышь не найдем…

Но безделушки были куда интересней, чем мышь, поэтому разбойники выругались и пошли делить добычу. Антино бросился за ними, светя факелом. И тут я приняла свой облик, воровато оглядываясь, влила зеленый пузырек в похлебку, а потом спокойненько села ждать. Мне повезло, что «повар» сидел ко мне спиной на приличном расстоянии, иначе бы точно попалась.

«Ужин отдай врагу!» – вздохнула я, забивая лопатой совесть, которая снова решила не вовремя откопаться из своей могилы. Но стоило мне показать ей объявление «Пропал мой котик!», как совесть плюнула и стала закапываться обратно. «Помолитесь перед едой!» – мысленно предложила я разбойникам, считая, сколько тарелок тянется к вареву. Огромный черпак накладывал и накладывал. Тридцать девять, сорок… сорок один! Через пятнадцать минут раздались страшные крики, от которых я вжалась в пол.

Посидев еще немного, я осмелела, выглянула и увидела, как за столом валяются мертвые тела. «Приятного аппетита!» – вздохнула совесть, поправляя зеленой рукой цветы на собственной могилке. Я молча вышла из башни, в которой так неожиданно воцарилась гробовая тишина. Оседлав первого попавшегося коня, поскакала через лес. Конь дорогу знал, поэтому через минут двадцать мы были на каком-то пыльном тракте.

«Баба и сорок разбойников, – вздохнула я. – Это не эротика, а вполне себе приличный триллер. Котик одобряет. Совесть негодует. Все как обычно».

 

Глава тридцатая

Снежный Барсик,

или Кто подставил Снежную Королеву?

Если кто-то подумал, что я героически пойду пешим туром штурмовать Северный полюс, а потом долго буду мяться на коврике под дверью, мол, откройте, разговор есть, то он очень наивен и простодушен. Торчать на морозе под дверью, как бедная родственница в надежде, что все-таки пустят, я не собираюсь. Опыт общения с Настей и ее кошачьим семейством научил меня правильно вести переговоры.

План, созревший в голове, пока я сидела у костра, показался мне просто гениальным! Если в фильме царица Клеопатра въехала в Рим на Сфинксе, то я решила, что в замок Снежной Королевы я отправлюсь на драконе. Перед глазами встала картинка, как я гордо восседаю на огромном ящере, паря над бескрайними снежными просторами. Внизу мелькают живописные фьорды, заснеженные шапки гор, замерзшие леса. Эпично и практично! «Давайте быстрее, а то дракон простудится и чихать огнем начнет!» – нетерпеливо заявляю я, глядя в бессовестные глаза похитительницы моего пушистого сокровища.

Я даже не спешилась, а просто свалилась с коня, когда доскакала до замка принцессы Марианны. Слуги помогли мне встать. И пока меня отряхивали, я увидела конец серого чешуйчатого хвоста, торчащего из тронного зала. «Прашу падергат и ждать атвета. Сава», – усмехнулась я, чувствуя, что сейчас мне предстоит убедить дракона покатать меня верхом с ветерком.

– Здравствуйте! – громко поздоровалась я, глядя, как крохотная принцесса ме-е-едленно идет вдоль дракона, опираясь на него руками.

– Здравствуй, Мышка! Одну минуту. Мы немного заняты. Марианна, не торопись, – заметил ящер, повернув голову в сторону своей принцессы. – Осторожней! Хватит. А теперь давай обратно! Не нервничай! У тебя получается!

– Принцесса снова ходит, – умилялись слуги, стоя вдоль стены и глядя на изумительную картинку. – Это настоящее чудо! Ваше величество, у нее действительно получается!

– Еще бы! – довольно фыркнул дракон. – Она молодец! Сегодня дошла до середины моего туловища. Отлично! Просто отлично!

Принцесса медленно развернулась, добралась до головы дракона и обессиленно упала грудью на драконью морду. Слуги тут же помогли ей сесть в кресло.

– Молодец! – восхитился дракон, щурясь от удовольствия. – Если мы будем делать так каждый день, то скоро ты будешь бегать! Но для этого нужно хорошо кушать!

– У меня действительно получается? – всхлипнула принцесса, прижимаясь к морде дракона. – Ты… ты… самый лучший дракон на свете!

– Я, судя по всему, единственный, – усмехнулся ящер, демонстрируя огромные клыки.

– Ваше величество, – спросил какой-то старый слуга, украдкой вытирая слезы при виде счастливой Марианны. – Может быть, вам заказать себе корону? А то король без короны – как-то несолидно!

Все слуги горячо поддержали идею.

– Да! У папы была корона! И все знали, что он – король! – воскликнула Марианна, захлопав в ладоши. – Она отличала его от других людей! Давай ты наденешь корону моего папы?

– А без короны у меня есть шансы затеряться в толпе? – философски заметил дракон, закатывая глаза. – Корона твоего папы пусть лежит на троне. Может быть, когда-нибудь, я ее примерю, но не сейчас.

– Вот бы мама с папой удивились, узнав, что я подружилась с драконом, – внезапно погрустнела принцесса, гладя его маленькой ладошкой. – Они бы никогда не поверили! Папа всегда говорил, что дракон меня съел бы! Но он просто не был знаком с тобой! Ты – самый чудесный дракон на свете. И жаль, что папа и мама нас не видят!

И девочка заплакала, прижимаясь лбом к драконьей морде.

– Они все знают и все видят. Просто они там, на облачках. Они сидят и смотрят на тебя. Я недавно летал и видел их. Правда, долететь до них не смог, уж больно высоко, но они говорят, что следят за тобой и очень рады, что ты снова стала ходить! – хрипло произнес дракон. – Они любят тебя! И попросили меня заботиться о тебе!

– Правда?! – обрадовалась принцесса, вытирая слезы. – А ты сказал им, что я их тоже очень и очень люблю? Сказал?

– Конечно, сказал! Они и так об этом знают! – усмехнулся дракон зубастой пастью. – А теперь принцессе пора отдохнуть. Она немного поспит в своей комнате, покушает, искупается, а вечером мы с ней еще немного позанимаемся. Давай, Марианна, отдыхай, а я пока побеседую с гостьей.

Слуги поклонились дракону. Вся прислуга смотрела на него с благодарностью. Они действительно любили и жалели девочку, поэтому с замиранием сердца следили за ее успехами.

– Проходи, Мышка. Если хочешь, садись на трон, – произнес дракон, глядя, как принцессу уносят в ее покои. При слове «Мышка» я вздрогнула и чуть не расплакалась, но тут же взяла себя в руки. – Я как раз хотел с тобой поговорить. Я рассказываю принцессе о том, что вижу на небе ее родителей, разговариваю с ними… Честно, не знаю, правильно ли я делаю… Просто, когда я впервые об этом сказал, она так обрадовалась, что даже вскочила с кресла. Я сказал это, чтобы ее приободрить. Понимаю, что врать некрасиво… Но теперь Марианна уже сама пытается ходить понемногу, будучи уверенной, что родители с неба ее поддерживают. Смерть мамы была для нее таким ударом, что у малышки отказали ноги. Болезнь и смерть отца совсем ее подкосили. Она даже отказывалась от еды. «Я не буду кушать, чтобы побыстрее встретить мамочку и папочку!» – плакала она, когда ее пытались накормить силой. Мне слуги об этом рассказали.

– Я думаю, что ты все делаешь правильно, – ответила я. – Но мне нужна твоя помощь. Очень нужна… Мне и котику. Помоги, пожалуйста…

Я кратко изложила свою ситуацию, все еще утирая слезы после истории Марианны. Господи, как же хорошо, что Фей притащил сюда дракона и короновал его. Я не знаю, что бы было с девочкой, не познакомься она со своей мечтой.

– Так, – напрягся дракон. – Повтори еще раз. Ты хочешь попасть на Север, найти этот замок и, если надо, растопить его? Летифер там, я так понимаю. И его, скорее всего, заколдовали? И ты знаешь способ, как снять заклинание.

– Ты согласен мне помочь? – с надеждой спросила я, глядя в страшный драконий глаз. Глаз медленно закрылся.

– Ага, неси седло, – произнес дракон, отворачиваясь. И как это понимать? Он отказывается?

– Ты отказываешься? – вздохнула я, понимая, что придется изображать полярника в одиночку.

– Неси седло, говорю! Сейчас думать будем, как его прикрепить! – усмехнулся дракон. – Мы долетим туда быстро. Я дорогу знаю. Морские коровы… М-м-м-м… Тюлени слишком жирные, но тоже отлично. Только тебе нужно отдохнуть перед дорогой. Ты еле на ногах стоишь! Давай, Мышка, не упрямься. Приготовить ванну для Мышки, найти теплую одежду, накормить! Пусть пока отдохнет в королевских покоях, которыми я никогда не пользовался.

И вот опять «Мышка». Я снова почувствовала, что у меня глаза на мокром месте. Так, Юля, спокойствие! Дракон согласился!

– Кстати, – заметил дракон, улыбаясь зубастой улыбкой. – Я все-таки сожрал ее родственников. Не всех. Десяток самых буйных. В желудке было гадко, зато на душе спокойно. Я – король. Мне можно… Эх…

Слуги вели меня по широкой лестнице наверх, открывали передо мной дверь красивой комнаты, приглашая воспользоваться ее удобствами. Через час я нежилась в горячей ванне, а на столе остывал ужин. Котик, потерпи еще немного. Я скоро спасу тебя… Потерпи, мой милый, потерпи…

Где-то внизу раздавались рычание и крики.

– Нормально крепите! А то оно съезжает! Да так, чтобы я дышать мог!

– Да, ваше величество! Как скажете! Эй! Несите ремень потолще! – раздавались голоса и топот ног.

Я переоделась, обсохла, покушала и, кусая булочку, спустилась вниз, раздираемая любопытством.

– Мышка, тут спрашивают, твоего коня ставить в стойло? – поинтересовался дракон, глядя, как на основание его длинной шеи крепят седло.

– Эм… – протянула я, нервничая по поводу предполетной суеты вокруг моего чартера. – Конь не мой. Пусть берет, кто хочет. Я его у разбойников отобрала.

Слуги приутихли. Дракон оживился.

– Это не те, кто на границе с Денеором в лесу засел? – спросил дракон, явно заинтересовавшись. – Я и сам хотел слетать и сожрать их, потому что новое платье, которое я заказал для Марианны, так и не дошло.

– Ты опождал… Нет больфе ражбойников, – ответила я, дожевывая последний кусочек и облизывая пальцы. – Я только что оттуда…

Слуги посмотрели на меня с явным недоверием. Дракон заметно напрягся и прищурился, глядя на мои героические габариты.

Седло к дракону прикрепили. Сделали даже «ремень безопасности» и тут же предложили мне сесть, проверить. Я вскарабкалась по дракону, перекинула свою сумку через плечо, уселась в седло, пристегнула ремень, засунув ноги в стремена. И в этот момент мне стало страшно. Я вообще-то высоты боюсь. Я даже балконом стараюсь не пользоваться, а тут… «Дракониш эирлайнс». Чартерный рейс. «Ты помнишь чартер на драконе, плащ развевался на ветру…» – новые слова отлично ложились на старую мелодию.

– Сделаем пробный полет? – предложил дракон, разворачиваясь в тронном зале.

Слуги могли работать строителями на крупных объектах, потому что фразу «Не стой под стрелой» они уже прочувствовали на себе. В нашем случае она звучала бы так: «Не стой под хвостом». Дракон выполз в открытые ворота, оттолкнулся от земли и… Мама! Ы-ы-ы-ы! «Вжиух! Вжиух!» – делали огромные крылья, пока я молча молилась всем известным богам, включая Ктулху. Если вы думаете, что я сейчас буду описывать то, что мелькает внизу, вы глубоко ошибаетесь. Мне не то что описывать, мне даже смотреть туда не хотелось! По вполне понятным причинам!

С аэродинамикой были явные проблемы, с набором высоты тоже. Показалось, что дракон сейчас повернется ко мне и скажет: «На шею не дави!» «Спокойствие, только спок… ОЙ!.. ствие!» – утешала я себя, чувствуя, как в зобу дыханье сперло, а сердце колотится где-то в районе горла. Малыш вообще отважный, раз решил покататься на Карлсоне. А я, наверное, сумасшедшая, раз решила прокатиться на драконе.

Холодный ветер хлестал в лицо. Волосы то прилипали к щекам, что их приходилось сплевывать, то, наоборот, казалось, сейчас оторвутся вместе с потоком ветра. Пальцы намертво вцепились в рожок седла и побелели от напряжения. Плащ, вместо того чтобы эпически развеваться, как хотелось бы многим художникам, телепался в воздухе, иногда закрывая мне всю видимость, мол, Юля, лучше не смотри вниз. Мы то набирали высоту, то снижались. Еда в желудке подпрыгивала вместе с желудком, подступая комом к горлу. «Куда?» – орало сердце. «Я здесь! Подвинься!» – орал желудок и его содержимое. Пищеварительная система норовила сбросить балласт.

Дракон резко нырнул вниз. Моя попа внезапно оторвалась от седла. От неизбежного падения спасал толстый ремень безопасности, обмотанный вокруг талии. Внизу живота похолодело, внутренности сделали такой кульбит, что я чуть не поседела раньше времени.

Пришлось стиснуть зубы и зажмуриться, когда мы пошли на посадку возле дворца. Слуги снимали меня с седла и долго уговаривали разжать окостеневшие пальцы, намертво впившиеся в рожок. На ватных ногах, опираясь на все попадающиеся поверхности, я побрела в сторону ближайшей ступеньки. «Даненунафиг!» – вертелось в голове, когда я села на ступеньку, стуча зубами от холода и страха. На голове было воронье гнездо, руки болели от напряжения, ноги все еще не слушались, в животе был настоящий апокалипсис, а кожу на лице стянуло от ветра. Зато с ветерком!

– Не передумала? – поинтересовался дракон, глядя на то, как я смотрю в одну точку и борюсь с искушением забить на полеты большим гвоздем и купить билет на «Пешкарус».

– Не-а, – отозвалась я, чувствуя, что в замерзших ушах до сих пор воет ветер.

Я прокляла тех писателей, которые описывали полет на драконе как: «Вау! Это было так здорово и так весело». В первый и в последний раз я изображаю летчика-налетчика. Хотя слово «камикадзе» тут подходило бы гораздо лучше.

Мне сказали, что я могу поспать до тех пор, пока не стемнеет, чем тут же решила воспользоваться. Плюхнулась в кровать, обняла подушку, чувствуя, что меня еще качает по воздушным волнам. Будет что рассказать Фею. Господи, хочу видеть его лицо в этот момент! Про разбойников расскажу обязательно и про дракона, разумеется! Пока я мысленно перебирала события, которым посвящу свой рассказ, меня сморил сон.

– Ваше высочество! Вставайте! – произнес голос над ухом. А? Да? Уже? Ой, мамочки…

Я встала, пошатываясь, и увидела приготовленную для меня одежду.

Недолго думая натянула три пары теплых носков. Поверх своих штанов надела теплые вязаные… хи-хи… рейтузы. По-другому эти штаны я назвать не могу. Меня завернули в теплый кожух, а на голову надели шапку с бубоном и завязками под подбородком. На руках очутились толстые перчатки, пальцы которых почти не сгибались, а вместо моих сапог мне предложили какие-то высокие унты с кисточками. Служанка принесла баночку с каким-то жиром, чтобы я смазала лицо. Поражаясь вони и виду, стараясь не думать, результатом липосакции кого является эта банка, я стала наносить боевой макияж. Взглянув на себя в зеркало, поняла, что бабушка только что отпустила меня на каток, узнав, что на улице минус один. Выглядела я, честно, по-дурацки, но северянам виднее. Лицо блестело, как смазанный маслом вареник, бубончик весело телепался при каждом движении головы. Отлично. Мы должны ошеломить врагов, поэтому у меня в арсенале есть бубончик и дракончик. Трепещите!

Мне выдали три бутылки с каким-то пойлом, по запаху которого я поняла, что им можно дезинфицировать не только исстрадавшуюся душу, но и любую вавку. Я перетряхнула сумку, проверила все застежки и ремни. Все! Пилот к боевому вылету готов! Откуда-то в памяти всплыли «наездники на драконах». С точки зрения пережитого опыта, я бы назвала их «Орущая эскадрилья»!

Я спустилась вниз, где меня уже ждали оседланный дракон и ерзающая на своем кресле принцесса.

– Если увидите маму и папу, то передайте им мой рисунок! – Марианна протянула мне детские каракули. – Это я, а это мой дракон! Я тут кое-что им написала, только вы не читайте, пожалуйста!

Девочка смущенно протянула мне самодельный конвертик. Я не люблю играть в «почтальона», но в этом случае приняла конверт с заверениями, что обязательно передам его маме и папе. Лично в руки. Хотя искренне надеюсь, что я с ними в ближайшем обозримом будущем не встречусь.

– И возвращайтесь поскорее! – добавила она, с любопытством глядя, как я взбираюсь на дракона. – Ты потом меня так покатаешь?

– Покатаю, когда вырастешь! – пообещал дракон.

Я посмотрела на девочку, громко втянув воздух и шумно выпустив его из себя. Милая, ты не знаешь, на что подписываешься. Лучше не надо-о-о! Дракон развернулся, поглядывая, чтобы не зацепить хвостом принцессу, и пополз в сторону ворот. «Уважаемые пассажиры! Пристегните ремни безопасности!»

Я закрыла глаза, вцепилась в рожок и…

Мы летели в ночном небе, а я понимала, что идея намазать лицо толстым слоем жира была просто отличной. Как там пишут романтики от фэнтези? «Через пару минут я привыкла к полету!» К такому не привыкнешь! Ух – вверх, ух – вниз. Вверх, вниз. Я стала думать о том, что меня ждет там, в ледяном замке. Если честно, было страшновато, но я стала успокаивать себя мыслью, что туда нужно еще долететь! Если бы не толстая, добротная одежда, я бы уже превратилась в сосульку. Нос шмыгал, глаза слезились. Или мне казалось, или так оно и было на самом деле, но вместо слезинок из глаз вырывались кристаллики льда.

И тут я почувствовала, что один из ремней, которые держат меня в седле, отрывается. Ни с того ни с сего! По спине пробежало стадо мурашек. Ремень оторвался окончательно после того, как дракон резко начал набирать высоту. Оставалось еще два ремня, но второй тоже держался на соплях. Мама! Не иначе как диверсия!

– Дракон! – заорала я, не щадя горло. – Ремни отрываются! Сами по себе!

– Еще немного! Потерпи! – прорычал дракон, слегка оборачиваясь ко мне и продолжая полет. – Держись крепче!

И я пыталась мысленно абстрагироваться. Чтобы не забивать себе голову мыслями о смерти, решила забить ее всякой ерундой. Птички умеют делать свои грязные дела на лету… Я подозрительно посмотрела на дракона. Были у меня некоторые соображения, почему люди начинают прятаться, видя мирно пролетающего в воздухе дракона. Кому охота, чтобы их накрыло ковровой бомбардировкой? Сомневаюсь, что даже самые неунывающие оптимисты решат, что это к деньгам. Что уж говорить о матерых реалистах?

Второй ремень лопнул примерно за пять минут до предстоящей посадки. Я тщетно силилась разглядеть во тьме силуэт ледяного замка. «Простите, у вас тут можно приземлиться? Что-что, посадку давай! Не видишь, ослабеваю?!» – пронеслось в голове, когда мы стали снижаться, летая кругами.

Тяжело сев на снег, дракон заявил:

– Приехали!

Дрожащими руками я отстегнула последний ремень и кубарем скатилась в сугроб. «Земля! Земля!» – думала, ползая на четвереньках. Было такое чувство, что мир я вижу впервые. Песню «Вижу тень наискосок! Рыжий берег с полоской ила! Я готов целовать песок, на который ты сходила!» написали явно под вдохновением полета на драконе.

«Голова на месте… Сумка на месте… Зато быстро! С ветерком!» – пыталась я ободрить себя.

Неподалеку возвышались огромные ледяные глыбы, которые складывались в причудливый замок, а справа плескался холодный водоем, сверкая снежными шапками торчащих из-под воды айсбергов. На побережье разместилось целое лежбище тюленей.

– Короче, если через полчаса я не выйду, поливай дворец огнем, а лучше иди за мной! Справишься? – поинтересовалась я, опираясь на дракона и все еще не веря, что я уже у цели.

– А куда я денусь? Слушай, а здесь так хорошо! Прохладненько… – заметил дракон, глядя на проползающего тюленя.

Одна секунда – и все. Нет тюленя. Остальные тюлени быстро попадали в воду.

– Ладно, я пошла, – ойкнула я и, пошатываясь, направилась к воротам.

Ворота, разумеется, никто открывать не собирался.

– Одну секунду, Мышка, – сказал дракон. – Отойди в сторону. Встань позади меня.

Я увидела, как из его пасти вырывается огромная струя пламени. Ворота не выдержали. Лед стал плавиться, трескаться, пока не рассыпался.

Я вошла в холодный и гулкий коридор. Ледяные колонны, покрытые изморозью, уходили куда-то в темноту. Все это сверкало, искрилось, а мне было некогда разглядывать причудливые узоры. Я сняла перчатки, достала из сумки бутылку с жутким пойлом, откупорила зубами крышку, засунула туда кусок тряпки. То же самое сделала с остальными бутылками. Одну бутылку я взяла в правую руку, а в левой руке сжала зажигалку. «Бедная маленькая Герда пришла за своим Каем!» – усмехнулась, глядя на свое отражение в ледяных зеркалах. Я готова к мирным переговорам.

Внешность у меня была более чем презентабельная. Тугая шапочка с бубончиком, выпирающие щечки, блестящее от жира лицо-пирожок, кожух а-ля «стой, кто идет», вязаные рейтузы поверх штанов, мохнатые унты. Один мой вид внушает страх. Страх за мое психическое здоровье. «Я на драконе, ах! И в теплых вязаных штанах!» Зажигательная смесь в руке и дергающийся глаз придают предстоящим переговорам легкий оттенок дипломатии.

Скользкая лестница – мечта травматолога – вела куда-то наверх. Я медленно и осторожно поднималась по ней, подозрительно оглядываясь. Если на меня бросится какой-нибудь снеговик, то сразу получит по шапке, а потом я оторву у него морковку. Но навстречу никто не вышел. Зато я видела аквариум. Огромная глыба льда с замерзшей рыбой. Прикольно. Кормить не надо! Но я тоже начала замерзать. Последний раз я так мерзла на остановке и дома, когда в тридцатиградусный мороз в квартире отключили отопление. Достав из сумки флакон с «незамерзайкой», я отхлебнула из него, выругалась, а потом отхлебнула еще. По телу стало разливаться приятное тепло, словно я сижу возле камина.

Я поднялась в огромный зал и увидела ледяной трон, на котором сидела светловолосая женщина средних лет, а рядом с ней мой… Мой котишка! За котишкой возвышалась гора всякого барахла. Коньки, санки, лыжи… Лыжи? Ничего себе! Сани на полозьях, куча каких-то шкур, два ковра, шесть подсвечников, сундук и прочая дребедень.

– Давай что-нибудь посложнее! Учти, «вечность» уже была! – заметил припорошенный снегом котик, а я была так рада услышать его голос, что чуть не расплакалась от счастья. – Давай не морозься, Снегурочка! Я требую с тебя подарки за все года, что вы с Дедушкой Морозом мне не дарили!

– Инфернальный, – вздохнула мадам в белоснежной одежде с короной-кокошником на голове, напрягая память. – Хотя давай… эм… Бургомистрство!

– Было! И то, и другое! А давай я лучше стишок расскажу? Ах у ели, ах у ели, оливье мы дружно ели! Что за праздник к нам идет? Ну конечно, Новый год! – ехидно заметил котишка, поглядывая на гору «подарков». – О! Есть еще стишок. Правда, он короткий. Уронили елку на пол. Оторвали кошке лапы. Настрадалася, бедняжка, сутки какая блестяшкой!

Котик! Что ты творишь? Я сейчас сдохну… от смеха. Когда дома живет такой кот, то телевизор можно выбросить на фиг!

– Эм… У меня подарки кончились, – жалобно заметила Снежная Королева, глядя вокруг себя. – Ничего не осталось! А давай я тебя просто поглажу? А?

– Ага, мечтай! Дай лучше пульт от кондишки! – зевнул котик облаком пара. – Слушай, в твоем рефрижераторе мороженого нет? Пломбира в шоколаде? Или в вафельном стаканчике? Нет? А пельменей тоже нет? И даже вареников с картошкой? Жа-а-аль. И вообще! Какая гадость твоя замороженная рыба!

Я стала решительно приближаться к трону.

– Слушай сюда, Снегурочка! – начала я, срываясь в хрип и поднося зажигалку к тряпке. – Я пришла сюда за своим котиком! У меня там, за стенами замка, сидит огнедышащий дракон! Или ты отдаешь мне котика, или сейчас будет «елочка, зажгись»!

– Год Котика подошел к концу! – с экзистенциальной тоской заметил котишка. – Наступает год Дракона! Надеюсь, что не високосный?

Снежная Королева подошла к глыбе льда, провела по ней рукой, и лед стал прозрачным. Сквозь него было отчетливо видно, как рядом с дворцом резвился огромный серый дракон, радостно сокращая поголовье тюленей. Снег вокруг него был розовым и вытоптанным.

– Жа-а-ареный тюлень! – радовался дракон, поливая огнем все тюленье стадо.

У котишки отпала челюсть. Снежная Королева посмотрела на меня с изумлением.

– Отдавай кота! – прохрипела я.

– С удовольствием! – кивнула Снежная Королева. – Забирай! Наконец-то! Какое счастье!

– А теперь подеритесь за право обладать таким белым, мягким и пушистым сокровищем, как я. Учти, Бубончик, я никуда отсюда уходить не собираюсь. Я вообще Деда Мороза звал, а не тебя. Он мне еще столько подарков торчит, – сладко заметил кот, потягиваясь. Его шерстка, присыпанная снегом, красиво сверкала. – У меня тут утренник в самом разгаре. Мы еще хороводы не водили. Жаль, плазму на стене разбили… Ну ничего, пустяки, дело-то житейское.

Снежная Королева тут же воздвигла полупрозрачную стену льда между нами и котом. Я поднесла зажигалку к фитилю.

– Я тебя так ждала. – Снежная Королева посмотрела на котишку сквозь лед. – Ты себе не представляешь! Он пришел ко мне несколько дней назад, и пока мы разговаривали, мое зеркало внезапно разлетелось вдребезги. Один осколок попал в кота. Он забыл, зачем сюда пришел, кто он и так далее… Честно сказать, я сама не ожидала. Он сначала надумал куда-то уйти, но я его не пустила, закрыв вход. Куда он пойдет? Замерзнет, бедный…

Я посмотрела на котика, который со скучающим видом рассматривал гору барахла. Это пока я страдала, он тут Новый год три с половиной дня отмечал? Отлично! Есть что вспомнить! Есть кому припомнить!

– Я знаю, кто вы. Я часто наблюдала за вами из своего зеркала. Будь зеркало целым, я бы попыталась с тобой связаться, но, увы, – прошептала Снежная Королева. – Одна ведьма пришла сюда отомстить за смерть любимого спустя много лет, хотя я была не виновата в его гибели. И теперь я не просто почти полностью лишена магической силы, но еще не могу выйти за пределы этого замка. Честно, я надеялась, что ты сама сюда придешь. Я не хочу портить с тобой отношения. Я понимаю, что он тебе очень дорог. У тебя зелье с собой?

– Да, – прохрипела я, чувствуя, что голос сел почти окончательно.

– Ладно, пробуй, – вздохнула она. – Помогу, чем могу. Учти, моя магия на него не действует. А принять человеческий облик и применить свою магию он не сможет из-за осколка.

Стена между нами и котом исчезла, зато внушительная ледяная глыба перегородила выход. Я подошла к котику, присела на корточки.

– Ты меня не узнаешь? – спросила я, с нежностью глядя ему в глаза. – Это я, Мышка!

– Тебе что от меня надо, Бубончик? – лениво спросил котишка, склонив голову набок. – Тебя явно бабушка на утренник наряжала.

– Летифер, это я… Ну чего ты, котик? – Я жалобно посмотрела на него. – О! У меня есть для тебя Новогодний Подарок!

– Брось в общую кучу. Я потом посмотрю, – усмехнулся кот, демонстративно поворачиваясь ко мне спиной.

– Нет, я хочу, чтобы ты выпил вот это! – тихо заметила я, протягивая ему флакон. – Эм… Это… хм… шампанское! Да!

Я открыла пузырек и протянула на вытянутой руке коту. Кот понюхал, а потом посмотрел на меня и усмехнулся.

– Бубончик, сама пей эту дрянь! Я такое пить не буду! И не подходи ко мне! Можешь со Снегурочкой на двоих сообразить!

– Ну котик, ну пожалуйста… – прошептала я. – Выпей, а? Я тебя очень прошу!

– Ни-фи-га! Я что? Неясно выразился? – возмутился кот, демонстративно отходя от меня подальше. И тут перед его носом появилась ледяная стена. Точно такие же стены выросли справа и слева от нас. Я обернулась и поняла, что мы остались наедине в ледяной комнате два на два метра. Да, тяжелый ты человек… Зато непьющий, что радует. Ну раз так! Смертельный номер!

Я закрыла флакон крышкой, молча стащила с ноги левый унт. Кот, не отрывая взгляда, склонил голову набок, немного не понимая моего маневра.

– Новогодний стриптиз? – гадко заметил котофей, а потом принюхался и скривился. – Ты мне, кстати, неплохую идейку подкинула, как разжиться целым мешком подарков. Вешаешь вонючий носок над камином, ждешь, когда Дед Мороз или Санта, неважно, придет класть туда подарок… А потом добиваешь лежачего и… вуаля!

Я сделала шаг вперед. Кот подозрительно посмотрел на меня.

– А давай я тебя поглажу… – прошептала я, чувствуя, что почти полностью осипла. – Тебе же нравится, когда тебя гладят?

– Отстань от меня! – возмутился кот. – Не подходи ко мне! Я предупредил! За последствия я не ручаюсь!

Я протянула руку в перчатке, но тут же получила по ней когтями. Дернулась вперед, схватила его за хвост, потянула на себя. Котишка возмущался так, что хотелось заткнуть уши. Царапался он просто зверски! Разорвал в клочья перчатки, разодрал мои руки в кровавое месиво.

– Потерпи немного, котик мой, – шептала я, чувствуя дикую боль. – Потерпи… Я понимаю, что ты заколдован, но… Ай! Да что ты творишь! Котик!

Я, превозмогая боль, трамбовала кота в унт. Сначала мне удалось засунуть его мордой вниз и хвостом вверх. Интересно, а зелье обязательно вливать в рот? Или можно сделать клизму? Я сжала кота коленями, стащила второй унт и стала вытряхивать кота из одной обуви в другую. Приглушенные выражения, которые раздавались из обуви, я запомню надолго.

Мне удалось перетряхнуть котофея в другой сапог и зафиксировать его морду между коленями. А теперь смертельный номер. Разжать котишке пасть. Между моими коленками торчала шипящая кошачья голова. Он прокусил мне палец, я заорала от боли.

Свободной рукой я взяла флакон и откупорила его зубами, а потом, глядя, как котишка пытается выбраться, еще сильней свела коленки. Кот понял, что его собираются лечить, в связи с чем предпринял отчаянную попытку зашипеть. Шипел он так жутко, что мне самой стало страшно. Я пыталась влить ему в пасть зелье, но попытки не увенчались успехом. Кот не разжимал зубы. И тут я поняла, что есть способ. Правда, он будет стоить мне пальца. Я поднесла руку, словно дразня его, а когда он схватил меня за палец острыми клыками, закинула его голову и влила зелье в щель между зубами и пальцем.

Ну все… Я отбросила флакон и разжала коленки… Я победила! Ай! Котишка вылез из унта, оставил мне на щеке страшные царапины и бросился в атаку за поруганную кошачью честь. Я закрывала лицо руками, чувствуя, как кровь течет из разодранной щеки. Я не могу его пнуть… Не могу… Летифер, не надо… Да что ж ты делаешь… Чудовище… Если он в кошачьем обличье такой монстр, то в человеческом меня бы уже отскребали от ледышки лопаточкой.

Через пару мгновений котик затих и лег. Ледяная стена исчезла. Я натянула унты на ноги, бережно взяла котишку окровавленными руками и тут же почувствовала что-то острое в руке. Осколок!

– Я отдам тебе его, только если ты подпишешь документы, – прошептала я Снежной Королеве, баюкая свою добычу.

Через минуту она протянула мне бумаги, а я вернула ей осколок. Котишка задрожал. Я расстегнула кожух и засунула его туда, а потом снова застегнула. Хлебнула зелья, почувствовала тепло и двинулась к выходу.

– Ему нужно время, чтобы прийти в себя… – заметила Снежная Королева, но я ничего не ответила. Все! Котик спасен! Ура!

Дракон ждал нас у входа. Я стала проверять ремни, чувствуя, как моя драгоценная ноша дрожит под кожухом. Влила в него немного зелья, и он уснул. Мне пришлось сделать глоток самой, чтобы не замерзнуть. Мой взгляд упал на замок, потом на единственный ремень. Рисковать не хотелось. Я даже подумывала подождать, пока дракон слетает обратно и вернется… Но… Было у меня какое-то гадостное предчувствие, и я решила рискнуть. Неизвестно, насколько он там задержится! А здесь не май месяц, чтобы спокойно посидеть на лавочке и подождать.

– Ладно, – прошептала я дракону, понимая, что совсем потеряла голос. – Давай попробуем с одним ремнем. Только высоко не поднимайся… Потерпи, мой котик, потерпи, мой хороший…

Я влезла на дракона, пристегнула последний ремень и вцепилась в рожок. Дракон оттолкнулся и взлетел. Он летел низко, а я держалась изо всех сил, поминая фею незлым тихим словом. Громким словом поминать не могла, потому что осипла. И тут я почувствовала, что последний ремень сам по себе начал лопаться. Я попыталась крикнуть дракону, чтобы он шел на посадку, но голос меня подвел. Страшные порывы ледяного ветра один за другим пытались выбить меня из седла. Ремень лопнул, у меня хватило сил продержаться еще пару секунд и… Я поняла, что мой страшный сон сбывается. Я падаю вниз, прикрывая руками самое ценное, что у меня есть, – моего котика.

Я думала, что разобьюсь, но нет… Мы упали в огромный сугроб. Когда я пришла в себя, то увидела, как сквозь снежную пелену удаляется дракон, который так и не заметил, что потерял меня по пути. Ветер завывал, но зелье пока еще действовало. Я расстегнула кожух, осторожно достала кошачью морду, раскрыла ему пасть и влила «незамерзайку». Котик перестал дрожать и снова уснул.

Были у меня мысли, что в этот момент одна фея открывает бутылку шампанского и наливает себе полный бокал. Шампанское переливается и красиво течет по стенкам фужера. Ха! Не дождется!

Я смогла встать на ноги и двинуться по пояс в снегу. Идти было гораздо лучше, чем стоять на месте.

Я не знала, сколько прошла, куда иду и в правильную ли сторону вообще двигаюсь. Котик задергался. Я погладила его через кожух. К счастью, скоро на пути попалась какая-то ледяная пещерка, где я решила укрыться от ветра и метели. Заползая в нее, сжалась в комочек и обняла котика.

– Ну здравствуй, голубушка! – раздался голосок, а я не могла понять, откуда он раздается. – Вижу, вы уже выбрали местечко для совместной могилки? Надо было тебе послушаться меня! Мы ведь могли с тобой подружиться! Утешай себя мыслью, что, если бы ты отправила дракона обратно и осталась ждать его в ледяном замке, пострадала бы маленькая невинная девочка, а так сдохнете только вы. Понимаешь, если бы дракончику пришлось выбирать между вами и ею, он бы, разумеется, выбрал ее. Как ни крути, вы замерзли бы насмерть. Ваша смерть здесь неизбежна. Прощай, Принц. Сладких снов тебе. И тебе, Летифер, тоже сладких снов. Ложитесь в мягкую снежную кроватку, а метель споет вам последнюю колыбельную…

– Ни фига! – злобно прошептала я, вслушиваясь в завывание ветра. Я чувствовала, что снова начинаю замерзать, поэтому достала флакон. Зелья оставалось всего на один глоток. Я стиснула зубы, чтобы не заплакать. Мне еще не так холодно… Мне еще не так холодно… Котик задрожал, а я посмотрела на бутылку и молча влила в него остатки. Теперь вся надежда, что он придет в себя раньше, чем мы замерзнем насмерть.

– Ложкой снег мешая, ночь идет большая, – шептала я сквозь слезы, баюкая котика. – Только ты, котишка, не спи! Мы с тобой прорвемся, мы с тобой вернемся… И за все страданья отомстим…

Я еще чувствовала пальцы ног, чувствовала пальцы рук, но понимала, что мне дико хочется спать… Просто так взять, закрыть глаза и уснуть… Я отгоняла сон со страшной силой, вертела головой, ходила по пещерке, но чувствовала, что надолго меня не хватит… Я снова присела, чтобы собраться с силами, и…

* * *

Когда я очнулась, вокруг все было белым. Наверное, сплю в сугробе, а мне снится сон, что я лежу в своей кровати, под теплым одеялом. Я перевернулась на другой бок.

– Мышка, ты меня слышишь? – Меня гладили по голове, прикасаясь губами ко лбу. – Мышка… Моя маленькая… Ты меня слышишь? Или ты хочешь еще поспать? Просто ты спишь уже третий день, а я нервничаю… Ты как себя чувствуешь?

Я резко открыла глаза, дернулась, почувствовав, что с моей щеки сползает компресс.

– Где мы? Мы дома? – спросила я, чувствуя, что ко мне вернулся голос. Я прокашлялась, села на кровати, ощупывая все кругом. Не может быть… Котик все-таки очнулся и перенес нас домой… Я уже не верила…

Меня обняли и начали нежно целовать в царапины на щеке.

– Прости меня, – шептал мне на ухо Фей, осторожно прикасаясь губами к ссадинам. – Прости… Я не думал, что все так обернется… Я не знаю, но в этот момент я ничего не помнил и ничего не чувствовал… Не обижайся на меня… Прошу тебя… Короче, хреновый у тебя котик…

– Какой есть, – морщась от боли в щеке, усмехнулась я, положив руку поверх его руки. – Я на тебя не обижаюсь. А вот фею лично размажу по стенке… М-м-м… Я хочу тебя спросить. Если нам удастся завоевать все королевства, ты сможешь ее уничтожить?

– Ты думаешь, чего она так паникует? Я тогда ее из-под земли достану, где бы она ни спряталась, – уверил крестный, целуя меня в висок и покачиваясь вместе со мной. – Я сообщил всем, что ты жива-здорова и что мы вернулись. Особенно дракону, которого пришлось отскребать от стенок депрессии. Я сначала убить его хотел за то, что он вообще согласился на такое, но потом передумал…

– Не, ну согласись, идея с драконом была классной, – заметила я, поворачиваясь к Фею и потирая пострадавшую щеку. – Реализация, правда, хромала… Но ничего, главное, что все удалось… Где договор?

– На столе. Там еще какой-то конвертик лежит. Я принесу. Не вставай… – Он передал мне договор с пятнами крови и конвертик принцессы Марианны.

Я развернула и прочитала письмо, адресованное маме и папе. К концу послания, написанного корявенькими буквами, я просто рыдала. Крестный прижал меня к себе и утешал.

– Поскольку мы вернулись, считай, с того света, – заметил Фей, краем глаза читая письмо, – думаю, что никто не обидится, если мы на него ответим. Мне нужен образец почерка отца Марианны.

Через час мы сидели и писали ответ. Точнее, писал крестный, идеально копируя чужой почерк, а я просто рыдала рядом у него на плече, изредка вставляя свои пять копеек. В итоге получилось идеально. Фей на пять минут исчез, а потом вернулся уже без письма. Но взгляд у него был какой-то странный. Подозрительный, что ли…

– Мышка… Я тут кое-что слышал краем уха… Все только об этом и говорят, – начал крестный, подозрительно на меня щурясь. – А ты не хочешь мне рассказать, как ты отправила на тот свет пятьдесят человек?

– Нифея себе ты округлил! – возмутилась я, глядя на него честными глазами. – Сорок один! Я считала! Короче, дело было так…

Чем дальше шло мое повествование, тем сильнее округлялись глаза у Фея. Под конец он смотрел на меня так, что захотелось помахать рукой перед его глазами, мол, киса, ку-ку!

– Я все понял, – заметил крестный, глядя немигающим взглядом. – Вывод такой. Нудисту – по голове за домогательства и премию за попытку остановить тебя. То на то получается «спасибо», сказанное сквозь зубы. Остальным большой привет и благодарность. Ведьме премию и пособие. Оставил тебя на три дня! Сорок один труп!

– А ты больше никогда не оставляй меня. Тем более на целых три дня, – улыбнулась я, целуя его и проводя рукой по его щеке. – Никогда-никогда…

 

Глава тридцать первая

Кошка бросила котят, пусть скребутся как хотят!

Фей спал, обнимая подсунутую ему под руку подушку, а я сползла с кровати, осторожно снимая с себя его хвост. Я прекрасно понимала, почему кровать трехместная. На ней отлично помещались я, он и его хвостик. Хвост иногда спал отдельно на «необитаемой части кровати», вызывая у меня утренние приступы умиления. Иногда его кончик кокетливо выглядывал из-под одеяла. Бывало и так, что хвостик, по желанию обладателя, вдруг попадал в немилость и мерз за пределами нашего огромного одеяла, занимая всю оставшуюся площадь кровати. Но чаще всего хвост обматывал мои щиколотки или переплетался между моими коленями.

Я осторожно пошлепала в ванную, умылась, достала косметичку, а потом подняла глаза на свое отражение. Вода смыла остатки вчерашнего макияжа, поэтому придется накладывать новый. Я поняла, что такое кошачья любовь к человеку. Это когда ты совсем недавно зверски лечил котишку, а он снова подошел к тебе и стал о тебя тереться. А вот любовь человека к котику измеряется…

На секунду я прикрыла левую щеку, а потом отвела руку. Два некрасивых шрама простирались вдоль щеки и уходили вниз, к подбородку. Один, что ближе к уху, был короче, а второй, что ближе к носу, длиннее. Ладно, погнали. Через пять минут все стало выглядеть намного лучше. Я прищурилась, глядя на себя в зеркало. Так, еще немного… Фу! Переборщила. Ладно, смываем. Ничего, скоро я научусь. С руками не проблема, там не так видно, а вот на лице…

Все началось с того, что отвалилась короста. Я посмотрела на себя в зеркало и поняла, что красавицей мне уже не быть никогда. Конечно, если бы мне предложили вернуть котишку в обмен на то, что моя щека уже никогда не будет прежней, я бы согласилась, даже не раздумывая. Шрамы причиняли мне морально-эстетический дискомфорт, не более, зато их автор страдал страшно. И глядя на его мучения, я решилась на обман.

В памяти всплыл непотопляемый «Конь За Что?», который в порыве безудержного, как диарея, пессимизма, со свойственной всем нытикам обидой на весь мир рассказал, что свою первую супругу увидел без макияжа только спустя год, случайно застукав ее в процессе умывания. Вид благоверной без тонны косметики, без жирных стрелок и идеального тона привел слабонервного эстета в животный ужас. У нее мутный блинчик вместо лица и… внимание!.. веснушки! Он женился на красавице, а тут… фе!.. веснушки, которые он терпеть не может! «Как мухами засижена!» – брезгливо заметил эстет, почесывая волосатое родимое пятно на подбородке. В этот момент мне стало чертовски обидно за его бывшую. Я почувствовала себя седовласым старцем, который просто обязан указать герою, куда ему нужно идти, чтобы осуществить древнее пророчество.

Каждую ночь я осторожно стала просыпаться и потихоньку закрашивать свою щеку, чтобы со стороны казалось, что все благополучно «заживает», о чем каждый раз демонстративно сообщала котику. Фей стал понемногу успокаиваться, хотя все еще осторожно целовал по ночам свеженанесенный боевой макияж в надежде, что я сплю как сурок.

Но сегодня, когда я смывала предыдущий макияж и наносила свежий, художественно имитирующий «почти все зажило», услышала голос позади себя:

– А тебе не говорили, что обманывать котиков нехорошо?

Фей обнял меня и посмотрел на наше отражение.

Я заслонила рукой щеку, чтобы он не видел, но крестный отвел мою ладонь. Даже при свете свечей было видно, что улучшений нет. Я промолчала. В раковину скатился тюбик тонального крема.

– Я еще раз повторяю, ты не виноват. Я на тебя не обижаюсь. Пинать бы я тебя не стала и так далее. Я не хочу снова возвращаться к этому разговору, – осторожно начала я, а потом радостно продолжила, поднимая тюбик и пытаясь попасть крышечкой на резьбу. – Видишь, я не зря смотрела уроки макияжа! Я научилась его маскировать так, что почти не видно! Только если сильно не вглядываться… Да ладно тебе! Другие всю жизнь что-то маскируют. Ничего, привыкну. Несмертельно.

– Мышка, как только я сниму с себя ограничения, наложенные голубятней, я первым делом исправлю это, – прошептал он, зарываясь лицом в мои волосы. – Прости меня… Я не хотел…

– И шрам на ноге от бритвы уберешь? – с надеждой спросила я, вспоминая злополучный день, когда я прыгала на одной ноге, матерясь на все буквы алфавита и останавливая кровь полотенцем. – И на спине от качелей?

– На спине я убирать не буду. Мне нравится его гладить, – вздохнул Фей, осторожно поднимая меня на руки и неся в кровать. – Все, Мышка, сворачивай салон красоты и ложись спать…

Мы немного полежали молча, и я, чтобы отвлечь его от плохих мыслей, задала первый пришедший в голову вопрос:

– Как ты думаешь, а людям нравится наше правление? А вдруг мы кого-то не устраиваем? – прошептала, делая себе норку из одеяла.

– Мышка, мы всегда будем кого-то не устраивать. Запомни это. В связи с чем я предлагаю сменить часть географических названий. Какой-нибудь непроходимый лес мы назовем… эм… З’Адниса. А какую-нибудь гору – Фуй. И со спокойной душой посылать туда всех, кому что-то не нравится, – заметил крестный, усмехнувшись, и снова зарылся лицом в мои волосы, нежно поглаживая шрам у меня спине.

* * *

Утро было пасмурным, а я проснулась оттого, что лежу на боку, а по мне шагают чьи-то пальцы. После недели дуракаваляния и отдыха делать что-то категорически не хотелось. Я бы еще столько же лежала в кровати морской звездой.

– Бери с запасом, – сонно пробурчала я, чувствуя, что пальцы добрались до шеи.

– Вот опять сбился со счета! – со смехом возмутился Фей, перемещая пальцы на старт. – Придется заново начинать! Раз, два, три…

– Ты самый бессовестный кот на свете! – со смехом заметила я, пряча голову под подушку. – Самый-самый! Хватит по мне топтаться!

– Я вот лежу и думаю, – сладенько заметил крестный, приподнимая мою подушку, – а не пойти ли нам в гости?

– В гости? – спросила я, зевая.

Пока я зевала, Фей успел засунуть свой палец мне в рот и вовремя вытащить, во избежание мести за недавний инцидент. Ам! И остался бы мой любимый без пальца за такие шутки. Я посмотрела с немым укором самого больного в мире человека, которому полагается поспать.

– Да, я как-то случайно подумал: а не пойти ли нам в гости? – продолжил он, отбрасывая мою подушку в сторону, чтобы я снова на нее не приземлилась…

– А куда мы идем? – Нет, вставать мне определенно не хотелось. – Я не хочу идти в гости…

– Значит, пойдем к тебе! Получится я иду в гости, а ты не идешь, – зевнул Фей. – Сегодня у нас какое число? Правильно! День сбора урожая! Пойдем пожинать плоды.

На столе лежали пакеты с одеждой и аксессуарами. Я посмотрела на бирки и поняла, что сегодня у Насти будет очень плохой день. Шрам полностью исчез под покровами косметики, и я, цокая каблуками, стала дожидаться, когда крестный приведет себя в порядок.

– Мне нравится смотреть, как ты одеваешься, – улыбнулась я, глядя, как тщательно Фей расправляет рубашку и шнурует ботинки.

– А мне нравится смотреть, как ты раздеваешься, – с усмешкой ответил он. – Но я же не комментирую. Я просто молча наслаждаюсь…

Через пять минут мы стояли в подъезде. Из моего почтового ящика торчали какие-то квитанции, уведомления и письма с логотипами известных банков. Было письмо-уведомление от судебных приставов. Есть у меня предчувствие, что скоро придут описывать имущество. Пусть начинают со старого огромного дивана, который я берегла как раз для этого случая. Мне лень нанимать грузчиков, чтобы они вынесли его и донесли, матерясь, до ближайшей помойки, а тут бесплатно! С самовывозом! Еще и в счет погашения долга!

– Да, если гость пришел с утра, ему спешить не надо. Кричат хозяева «Ура!», они ужасно рады, – развлекался Фей, считая ступеньки и оставляя за собой шлейф дорогих духов.

– Они ужасно рады! – согласилась я, глядя на то, как по моей металлической двери стекает надпись, нанесенная баллончиком: «Верни долг!»

– Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то дыра – это нора, – сладко заметил крестный, глядя на надписи на стенах и бумажки под ногами. – А нора – это белый, мягкий и пушистый Кролик.

– Я тоже люблю этот мультик, – прошептала я, нажимая кнопку звонка. За дверью раздались шаги.

– Вам чего? – спросил заплетающийся голос Насти, сопровождающийся шорканьем моих тапочек. – Да сколько можно ходить! Достали уже! Верну я вам эти сраные триста тысяч! Верну!

– Настя, – протянула я, нетерпеливо цокая каблуками в гулком подъезде. – Давай открывай…

– Юлечка, тут такое дело… – голос Насти резко изменился. Язык у нее почему-то заплетался. – У меня, короче, нет денег… Вообще нет… Последние двести рублей в кошельке лежат…

– Настенька, мне плевать, – спокойно заметила я, разглядывая «предупреждения» под ногами. – Открывай дверь.

Замок щелкнул, засов отодвинулся, цепочка звякнула, дверь со скрипом приоткрылась, обнажая страшный беспорядок. Обувь в коридоре валялась прямо под ногами, так что я случайно наступила на детскую кроссовку, когда перешагивала через порог. Фей поддержал меня, чтобы не упала. Куртки были свалены горой на тумбочке. Городской телефон лежал на полу со снятой трубкой. В коридоре стояла Настя, кутаясь в мой халат, нервно зевая и с ненавистью глядя на нас.

«Скучна вечерняя пора, хозяева зевают, но если гость пришел с утра, такого не бывает!» – пронеслось в голове. Нас явно не ждали так рано. Огромные мешки под глазами, одутловатое, ненакрашенное лицо и бледные дрожащие губы. Но больше всего меня поразил запах в квартире. Пахло, как в кафе «Шайтан», где собирается самый цвет местной «илиты».

– Ты что? – шепотом спросила я Фея, заглядывая в открытую дверь зала и не видя моей плазмы на стене. – Уже заселил сюда дружную семью алкоголиков и они потихоньку выносят мои вещи?

– Алкоголиков со стороны брать не будем! Воспитаем в своем коллективе! – усмехнулся крестный, пропуская меня вперед.

Мы прошли на кухню, где на грязной клеенке стояли початая бутылка вина, полупустой бокал, пепельница с тлеющим окурком. Дешевая зажигалка вместе с дорогими сигаретами лежали на холодильнике.

– Снова сижу одна! Снова курю, мама, снова! За деньгами пришла сестра. И теперь мне хреново, – прошептал Фей мне на ухо.

Под столом разместились две пустые бутылки из-под дешевого портвейна а-ля «спирт с пасхальным красителем». Третья бутылка закатилась под холодильник. На плите стояла немытая кастрюля из-под борща, раковина превратилась в зловонный могильник грязной посуды, а на полу валялись какие-то очистки и луковая шелуха.

Не хватало мультиварки, электрочайника на столе и микроволновки на холодильнике. Это из того, что я заметила. А еще обнаружила, что кто-то пытался двигать мою стиралку. Но либо руки были заняты, либо силы не хватило, поэтому стиралка стояла с оторванным шлангом слива. На холодильник Геркулес замахиваться не стал. А может, решил немного подкачаться и вернуться за ним? Сразу видно, что жена плохо кормит! А так он тут все вынес бы и даже розетки выкрутил бы.

– Настя, – поинтересовалась я, глядя на весь этот беспорядок. – Где мои вещи?

– У Коти. Мы с Котей поругались, и он собрал вещи и ушел! – заныла Настя, туша окурок. – И я теперь не знаю, что мне делать… Ты можешь подождать чуток? Или занять? Ну хоть пять тысяч? А? Просто реально надо. Мне детей кормить нечем!

Она встала, подошла к холодильнику и открыла дверцу. На нижней полке лежала общипанная капуста, а на верхней – тюбик майонеза и пачка маргарина.

– Настя, а ты не офигела? Кто разрешал вам делить МОЕ имущество? – спросила я, глядя на все это безобразие. – Где дети?

– В садике. Мне даже за садик платить нечем! Там еще надо на всякую фигню сдать, – Настя упала на диванчик и уронила голову на руки. – Котя оставил меня вообще без копья в кармане. Это все из-за тебя! Мы тогда поругались, и он ушел!

Раздалась радостная трель звонка. Крестный взглянул на часы, а потом посмотрел на Настю. Мама. Сто процентов.

– Я так понимаю, что пришло подкрепление в виде группы моральной поддержки? Я открою, – произнес Фей, выходя в коридор. – Здравствуйте, проходите. Юлечка, твоя мама приехала. Очень приятно познакомиться. Осторожней! Не оступитесь.

– Молодой человек, отойдите в сторону! – раздался знакомый голос. – Я прекрасно знаю, кто вы. Я не собираюсь с вами знакомиться. После того, что вы здесь учинили, я не хочу даже знать, как вас зовут! Дайте пройти!

Мои глаза округлились, когда на кухню вошла моя мама. На ней было старое коричневое пальто, на шее завязан шифоновый платок, а в руках большая черная потертая сумка с облезлыми ручками. При виде мамы глаза у Насти стали влажными-влажными, губки задрожали, а холеные ручки стали перебирать поясок халата.

– Юля, здравствуй! – сухо поздоровалась мама, глядя на следы недавней попойки. Настя зарыдала и бросилась маме на шею со всхлипом: «Мамулечка…» Боже, как трогательно, я сейчас расплачусь. Поставьте, пожалуйста, песенку Мамонтенка.

– Юля пришла с меня деньги требовать за аренду квартиры… – рыдала Настя на мамином плече. – Мама, я тебе говорила, сколько она хочет! Мне детей кормить нечем, а она требует, чтобы я ей заплатила! Поговори с ней… Я прошу тебя, мамулечка…

– Ну все, котенок… все, успокаивайся… Я сейчас с Юлей сама поговорю… Мы что-нибудь придумаем… Ну все, котенок, все… Хватит плакать… Иди умойся, – причитала мама, поглаживая Настю по взъерошенным волосам. Настя, шмыгая покрасневшим носом и утирая слезы рукавом махрового халата, послушно поплелась в ванную. Душераздирающее зрелище! Я не поняла, это у меня ком в горле встал или меня сейчас стошнит?

– Юля! – Мать тяжело вздохнула, села на стул и закрыла лицо руками. – Я так понимаю, что твой ухажер настроил тебя против собственной сестры и родной матери? Как у тебя вообще язык повернулся требовать деньги с Насти?

– Мама, – спокойно заметила я, глядя на ее осунувшееся лицо. – А ничего, что у Насти язык повернулся назвать эту квартиру своей, сменить замки и не пускать на порог? А ничего, что у Кости повернулся язык мне угрожать? А у родной матери не дрогнула рука отдать ключи от моей квартиры моей сестре! Я еще не вспомнила Настины сказки про то, как я тут спиваюсь потихоньку и ночую на лавочке под подъездом в обнимку с бомжами.

Я бросила красноречивый взгляд на бутылку на столе.

– Да, Настя была не права. Но Никитка и Сашенька почему должны страдать?.. Господи! – Мать заглянула в пустой холодильник и ужаснулась. Она тут же принялась вытаскивать из своей сумки продукты и раскладывать их по полочкам. Я видела, каким взглядом крестный смотрит на свою бывшую «хозяйку».

– Послушайте, Ирина Владимировна, – с усмешкой произнес Фей, глядя, как мама достает сосиски, йогурты и палку колбасы. – То, что у Насти двое детей, еще не делает ее матерью-героиней, которой весь мир обязан. Я не собираюсь вступать в семейную секту «Бедная Настя» и Юле не позволю дальше заниматься благотворительностью. Это моя позиция.

– Не лезьте не в свое дело, молодой человек, как вас там! Я не хочу с вами разговаривать! Я хочу поговорить со своей дочерью, а не с вами! Юля, – вздохнула мать, вытряхивая кошелек. – Вот тебе все деньги, что у меня есть! Забирай! Остальное я потом отдам с пенсии… Чего смотришь! Забирай!

– Мама, мне твои деньги не нужны. Я у тебя их не возьму, – абсолютно спокойно заметила я, а потом крикнула: – Настя! Мама тебе денюжку принесла! Со своей пенсии! Ты же у нас привыкла жить за чужой счет? Так что давай, иди сюда, хватай быстрее, пока дают. И сразу же беги покупать себе колечки-висюльки! Быстрее, пока ювелирка не закрылась. И платье новое не забудь! Хотя зачем тебе платье? Ах, я и забыла! Ты живешь в моей квартире и пользуешься моими вещами!

В ответ была тишина. Вода в ванной не шумела. Сейчас котенок сидит, внимательно подслушивает все наши разговоры и ждет, чем дело закончится.

– Мама, посмотри мне в глаза, – произнесла я, присаживаясь перед ней на корточки. – Я понимаю, что Настенька чувствует себя хреноватенько. Но… Она нигде не работает, постоянно влезает в долги, чтобы жить «красиво», тянет с тебя пенсию, живет в моей квартире и любит решать проблемы за чужой счет. Тебя это не смущает? Меня смущает. Я никогда ничего у тебя не просила. Никогда. Я всегда старалась сама решить проблемы, чтобы не впутывать в них тебя. Мне нужно было только одно. Твоя любовь. Хоть сколько-нибудь… Хоть чуть-чуть… Мне ее так не хватало. Вся любовь доставалась Насте, у которой вечно все не слава богу. Я не мой отец. Я – Юля. Твоя дочь. Может, я этого никогда и не говорила, может быть, я не сюсюкалась в трубку и не «цемкалась» при встрече, но я люблю тебя, мама. Ладно, нам пора. Надеюсь, что еще увидимся. Свой новый номер телефона я не даю, потому что не хочу, чтобы мне каждые пять минут названивали коллекторы по Настиным долгам. Итак, я ставлю ультиматум. Я даю месяц. Ровно месяц на то, чтобы Настя сняла корону, нашла работу и начала выплачивать свои долги. Если за месяц ничего не изменится, я просто выставляю ее за дверь.

Мама сидела и смотрела на меня так, словно увидела в первый раз в жизни. Потом перевела взгляд на Фея, который просто молчал. В какой-то момент она прищурила глаза и тяжело вздохнула.

– Пойдем, любимый, – спокойно сказала я, выходя в коридор и толкая ногой дверь в ванную. – И тебе, котенок, тоже пока! Че притихла? Иди, сгребай своей жадной ручонкой мамину пенсию и ищи себе работу! Мне плевать, кем ты будешь работать. Хоть уборщицей, хоть дворником, хоть раздавать листовки на перекрестке. Все, чао-какао!

Дома я упала на кровать, раскинув руки. После семейных душевных посиделок я чувствовала себя прокладкой. У меня раскрылись белые крылышки, несмотря на впитанный негативчик.

– Никакие родственные связи не оправдывают откровенного свинства, – философски заметила я, глядя в потолок. – Это только в сказках бывает, что родители всю жизнь не любили одну из дочерей, а потом резко любить начали. Как там говорится? Кошка бросила котят, пусть скребутся, как хотят.

Я села.

– Пусть меня хоть с грязью смешают, но, как говорил мне один мой знакомый котик при первой нашей с ним незабываемой встрече: «Покатались, а теперь пусть учатся ходить пешком!» – сказала я, глядя на Фея, который усмехнулся. – Тем более у нас есть проблемы поважнее. Как насчет последнего королевства? Сейчас я полна решимости его завоевать.

* * *

Мы ехали не спеша. Котишка лежал у меня на плечах, расположившись теплым меховым воротником, а я радовалась тому, что, повернувшись, увижу любимую кошачью морду. Или не морду, но от этого не менее любимую. В зависимости от того, в какую сторону повернусь.

– Расскажи мне о том королевстве, – попросила я, глядя, как вдалеке чернеет лес. – Я хочу знать, к чему морально готовиться.

– Им правит один монарх. Когда он был молод, с личной жизнью, как говорится в официальных хрониках, у него не сложилось. Красавицы со всех уголков слетались и зудели ему над ухом: «Выбери меня!» Но монарх успешно отмораживался и делал вид, что не собирается расставаться с холостяцкой жизнью. В итоге терпение монарха лопнуло еще до того, как иссяк поток желающих его окольцевать. Красавицы очень обиделись и побежали жаловаться своим феям, мол, так и так, подлец, козел, однозначно! Феи явились на разборку, мол, непорядок! Мы тут, значит, красавиц тебе пригнали! Целое стадо, а ты что-то не спешишь влюбляться без памяти с первого взгляда в первую встречную? И кто ты после этого? Пытались его приворожить, но безуспешно. Девушки рыдают, мол, феечка, милая, ты же обещала, что я примерю корону! Как же так? А феи такие: «Спокойно, девочки! Мы что-нибудь придумаем». И тогда решили поставить ему ультиматум. Или он женится на любой из «крестниц», или очень сильно пожалеет! – усмехнулся котишка. – После категорического отказа его прокляли по полной.

– Я так понимаю, что его нужно расколдовывать? Скоро нам придется открывать клуб пострадавших от фей, – хмыкнула я, представляя себе клуб «Анонимных феененавистников».

– Отличная идея. Заодно проведем перепись населения. Предлагаю в бланке сделать отдельную графу «заколдован» и ответ «да» или «нет» и «ква»! – язвительно заметил котишка. – А потом центр реабилитации и психологической поддержки пострадавшим от заклятий создадим. Сразу ставим большой аквариум для лягушек, а остальных как-нибудь на стульчиках разместим.

– «Здравствуйте! Меня заколдовали, когда мне было двадцать! Фея решила, что на моем троне будет лучше смотреться какой-то дровосек!» – говорит один страдалец, а все начинают дружно хлопать, – баском выдала я, сдерживая улыбку.

– «Давайте похлопаем бедняге-принцу и пожмем ему хобот! Кто следующий?» – ехидно продолжил мысль котофей.

– «Здравствуйте, я – принцесса! Меня заколдовали, чтобы насолить моим родителям!» – противным голосом сказала я.

Мы выехали на морское побережье, где было так красиво, что я невольно сбавила темп. Нечасто меня брали с собой на отдых. Обычно сплавляли каким-нибудь дальним родственникам. Но пару раз на море я все-таки была. И мне очень понравилось!

– Похлопаем принцессе с щупальцами! Сильнее хлопайте! Не жалейте крыльев, плавников и лап! – ответил котишка, задумчиво глядя в морскую даль.

Перечислять можно до бесконечности, поэтому мы быстро потеряли интерес к этой теме. Конь трусил почти по самой кромке воды, а я с радостью смотрела, как на горизонте мелькают белые «барашки» волн. Люблю море.

По пути нам попался огромный старый, поросший водорослями камень. На нем было что-то написано, и я решила прочитать. Свесилась с коня и стала вглядываться в полустертые буквы.

«Этот камень был установлен в память о принце Дэрэке и его невесте Юрсуле, погибших во время свадебного морского путешествия, неподалеку от этой бухты. Сестра принца заколола их ножом прямо во время свадебной церемонии, проходившей на борту…»

Дальше было неразборчиво. Я посмотрела куда-то вдаль, вспомнила бедную Русалочку, а потом почему-то подумала о фее. Интересно, как все было на самом деле и имеют ли отношение белые голуби к испорченной свадьбе?

– Котик, а здесь русалки водятся? – мечтательно спросила я, глядя на блестящую мокрую гальку, которую, шипя и урча, лизали пенящиеся волны.

– Мышка, я знаю, о чем ты подумала! Нет здесь никаких русалок! Я тебя умоляю! – скептически фыркнул котишка. – Про эту свадьбу знают все! Еще бы! Алкоголя на борту было столько, что корабль еле плыл. Организатор свадьбы решил, что свадебный торт непременно должна разрезать сводная или приемная, я уже не помню, сестра принца, глухонемая и умственно отсталая девушка ангельской красоты. Принц ее постоянно таскал за собой, потому что, стоило ее оставить хотя бы на минуту, как она начинала исходить в истерике. Поскольку она была очень красивой, на нее возложили эту почетную миссию. Жениха и невесту поставили рядом с тортом, девочке дали в руки длинный нож, а она не понимает, чего от нее хотят. Организатор ей показывает жестами: режь давай, смелее… Просили? Получайте!.. Возникла потасовка при попытке ее обезоружить, но в ангелочке проснулся такой азарт, что дрогнули даже самые стойкие и отважные. В итоге десяток трупов, счастье в красивых глазках от мысли о том, что она наконец-то нашла свое призвание, ножевые ранения разной степени тяжести у всех гостей. Короче, свадьба удалась!

– И жили они долго и счастливо, пока не встретили друг друга и не умерли в один день! – Я еще раз взглянула на камень и добавила ходу. – А что было потом?

– Алкоголь не пропал! Его выпили на похоронах, которые организовывал все тот же затейник. Говорят, похороны были не такими интересными, как свадьба, потому как виновницу торжества предварительно связали, – заметил котишка. – А девочка потом удачно вышла замуж и родила наследника…

– Да, не повезло кому-то со свекровью, – ответила я, не понимая, чем думал организатор, доверяя больной девушке холодное оружие.

– И это говорит вдова ее сына, – усмехнулся котофей. – Я думаю, что ей бы понравилась ваша с ним свадьба, если бы она до нее дожила. Я все тогда организовал в лучших семейных традициях. Быстро, весело, смертельно.

Пока я прокручивала в памяти свой пятиминутный брак, над черным кружевом леса появились очертания черного дворца. Дорога к нему почти заросла, а недалеко от дороги расположились несколько покосившихся лачуг, откуда, заслышав стук копыт, тут же высыпали крестьяне. Я заметила, что вокруг нас были какие-то руины, словно раньше здесь стоял город, а теперь остались одни фундаменты, поросшие травой.

– Поворачивай обратно! – заорали мне, выбегая навстречу. – Поворачивай, кому говорю!

– Да что там такое? – спросила я, остановив Энцефалита, который внимательно посмотрел на дворец и прижал уши.

– Проклятое место! Там обитают призраки! Поворачивай! Не вздумай туда ехать! – махали руками они, преграждая мне дорогу, в надежде достучаться до моего инстинкта самосохранения.

– А если мне туда надо, то что теперь? – усмехнулась я, дернув коня за поводья.

– Там живет страшное зло! Езжай обратно, коли жизнь дорога! – не унимались аборигены.

– Так, с дороги, быстро! – заорала я, делая вид, что собираюсь на них наехать. – Я кому сказала! Отойти с дороги!

Энцефалит дернулся вперед, крестьяне расступились, и я въехала в лес. Судя по тому, что большинство деревьев росло в ряд, я поняла, что когда-то это был парк, и целеустремленно поскакала в сторону дворца. Возле дворцовых ворот я спешилась. Котишка соскочил с меня и принял облик Фея.

На воротах висели пучки разных трав, под ногами в причудливой последовательности разложены камни, а на всех близлежащих поверхностях были изображены какие-то корявые символы.

– Не хватает только таблички «Не влезай, убьет!» или «Осторожно, злой хозяин!», – усмехнулся Фей, открывая скрипучие ворота, ведущие в черный, заросший сад. – Мышка, я смотрю, тут народ серьезно борется со злом! Сражается прямо не на жизнь, а на смерть!

– Есть у меня такое предположение, что хозяин – призрак. Тебе так не кажется? – спросила я, разглядывая скрюченные деревья, заросший фонтан и обшарпанный фасад. По земле клубился туман. Фей не ответил, осматривая окрестности. Мы долго топали по саду, пока не дошли до некогда красивых дверей, украшенных причудливым гербом с короной. Я постучала и прислушалась. Тишина.

– Эй! – крикнула я что есть силы. – Есть кто-нибудь дома? Есть кто живой? Ау!

И снова никто не ответил. Я помялась у входа, оглядываясь по сторонам, но никаких признаков того, что здесь кто-то живет, так и не увидела. Но если хозяин действительно призрак или что-то типа того, то сомневаюсь, что он выходит стричь кустики и подметать парковые дорожки.

– Да он там что? Глухонемой, что ли? – удивилась я, поглядывая наверх. – Эй, открывай давай! Короче, пока откроют…

– Мышка, давай я попробую открыть дверь? Есть же замечательная традиция – первым в дом пускать котика? – усмехнулся Фей, положив руку на дверь и толкая ее. Открыто? Странно.

Мы очутились в огромном, даже по моим меркам, зале. Все было покрыто толстым слоем пыли. На стенах висели портреты, но лица разглядеть оказалось невозможно. Лохмотья паутины свисали с подсвечников и с потолка. Я звонко чихнула. Местный интерьер навевал животный ужас. Мерещились призраки, привидения и прочая нечисть. Оп! Мне показалось или там, в темноте, что-то шевельнулось?

– У-у-у-у-у! – послышалось позади, и я непроизвольно вздрогнула.

– Котик, хватит развлекаться! А то здесь реально жутковато, – взмолилась я, разглядывая некогда роскошные гобелены.

Вещи зашевелились на своих местах. Двери заскрипели, портреты закачались, а подсвечники задергались. С криком «Мама!» через минуту я сидела на руках у крестного, переводя дух. «Это жулики!» – явно подумал хозяин и, боюсь, не ошибся… Через минуту все стихло, и я сползла на пол. Если честно, всякая чертовщина меня сильно пугает. Брр!

На стене висело огромное зеркало, к которому я подошла с некоторой опаской. На меня смотрело мое бледное отражение. Никаких призраков, полтергейстов и чудовищ не отражалось. Зато декорации выглядели настолько жутко, что по спине бежали мурашки.

Фей спокойно поднялся на пьедестал, где стоял черный трон. На троне лежала заросшая паутиной корона.

– Мышка, – язвительно осведомился крестный, поднимая корону и рассматривая ее, – ты меня любишь? Ты не сильно будешь возмущаться, если я померяю чужую корону?

– Да, я тебя сильно люблю, – ответила я, глядя, как он стоит возле трона с короной в руке. – Но это не значит, что я постою на стреме, пока ты будешь мерить чужую корону! Положи ее на место, пока хозяин не увидел!

– Да ладно тебе, ты же мне свою мерить не даешь? – гаденько улыбнулся Фей, разглядывая находку.

– Как будто я ее каждый день ношу! Да я на том троне один раз сидела. Корона уже паутиной заросла! Я уже не помню, как она выглядит! – фыркнула я, негодуя от такой наглости. Мне лично было бы неприятно, если бы кто-то пробрался в мой замок с целью примерить мою корону! Хотя… – Котик, я тебя прошу, потерпи до дома. Там меряй, сколько влезет! Не смотри на меня так. Меряй, только быстро. Я вот не знаю, как ты ее собираешься на уши натягивать!

– Как ты думаешь, уши сложить или попытаться их внутрь короны засунуть? – заметил Фей, стирая пыль с драгоценных камней. – Чувствую, что придется их к голове прижать!

– В трубочку сверни, – прыснула я.

Корона под слоем пыли действительно сверкала.

– Слушай, а она великолепная. Можно я ее потом померяю? А вдруг мне подойдет! Мы тогда точно такую же сделаем! А старую выбросим!

– Размечталась, Мышка! Я ее первый увидел! В порядке живой очереди, – завредничал крестный и обдул корону. – Лучше стой и смотри, чтобы хозяин не вернулся раньше времени и не застал нас за примеркой! А заодно подержи договор. Я сейчас придумаю, как ее на себя нацепить… Так! Никого нет? Никого нет!

Я подошла к нему и взяла бумагу, оглядываясь по сторонам. Фей прижал уши и опустил на голову корону. Я не поняла, что произошло… По залу прокатилась странная волна, следом за ней мелькнула ослепительная вспышка, заставившая меня на секунду зажмуриться. Нет! Нет! Нет! Неужели заколдована? Только этого не хватало!

 

Глава тридцать вторая

Любовь и голуби

Я бросилась к крестному и застыла на месте. Бумага выпала у меня из рук. То, что предстало перед моими глазами, казалось воистину странным и… страшным. Возле черного трона стоял Фей с короной на голове. Вид у него был зловеще величественный и невероятно… красивый. Волосы рассыпались по плечам, черный камзол сверкал драгоценными камнями, а с плеч стекала черными мягкими складками мантия, украшенная темной меховой опушкой.

Я подняла брови, вопросительно глядя на него. На всякий случай сделала шаг назад, оглядываясь по сторонам.

– Я тут вот что подумал… – раздался язвительный голос. – Я, получается, сегодня ходил в гости, а ты – нет. Ничего, сейчас твоя очередь ходить в гости… Учти, я очень ленивый. А очень ленивый мужчина не водит девушек к себе домой только потому, что ему лень прибираться.

Фей по-хозяйски расположился на троне и протянул руку в мою сторону. Я не знаю, что случилось, но мне это совсем не нравится! А вдруг какое-то колдовство? Неужели опять происки феи?

Я схватилась за горный хрусталик, делая несколько шагов назад. Кристаллик захрустел. По нему побежали трещины, и он стал осыпаться в пыль, оставляя сиротливый узелок на тесемочке. Я не знаю, что это за магия, но, судя по тому, что кристалл ее не выдержал, что-то очень и очень нехорошее. Так, надо валить отсюда, пока не поздно. Если это проклятие, то лучше переговорить со специалистами, а потом уже принимать меры. Котика придется пока оставить здесь, но я еще вернусь! Я его расколдую.

Входные двери захлопнулись, намекая мне, что надо было бы заранее ознакомиться с планом эвакуации и узнать, где здесь запасной выход.

Я зажмурилась, понимая, что это не к добру… Неизвестно, что моему котику сейчас в голову взбре…

Через секунду я очутилась на его коленях, а когтистые руки обняли меня, сплетаясь на талии.

– Я так понимаю, – сладко прошептал крестный, едва касаясь моих губ своими, – мой маленький Принц пришел сюда, чтобы вести со мной переговоры? И не смотри на меня, как на босса восьмидесятого левела…

Он положил руку мне на щеку и чуть прикрыл глаза. У него был такой взгляд, что у меня перехватило дыхание. Сердце в груди превратилось в отбойный молоток, я занервничала и попыталась освободиться.

– Сразу никто не уходит. В гостях так не принято. Так как насчет переговоров? Для начала нам нужно найти общий язык. – Фей поднял брови, намекая, что побег мне не светит. И стал сладко, мучительно и долго целовать, прижимая к себе все сильнее и сильнее.

Мои вялые попытки найти «общий язык» были восприняты с усмешкой. Крестный взял меня за левую руку. Шрамы и ссадины на ней исчезали на глазах. Я напряглась, чувствуя, как по ноге ползет хвост – так понимаю, главный козырь в будущих переговорах… Сознаться честно, этот аргумент еще ни разу Фея не подводил. Пока что хвостик был тактично дипломатичен, но, зная его повадки, я была уверена, что хитрец просто выжидал удобного момента.

– Слушай, у меня сейчас такое чувство, что я сериал смотрю не с начала, а с середины, пытаясь вникнуть, кто, кому, чего, когда и с кем, – заметила я, с прищуром глядя на хвост, который обвил мою правую ногу и кокетливо поглаживал ее пушистым кончиком. – Ты говорил, что ты не принц. Это раз…

Пыль и паутина исчезали на глазах, свечи в резных подсвечниках вспыхивали, освещая висящие на стенах портреты. Я посмотрела на самый большой и увидела темноволосую женщину, чем-то похожую на мою маму в молодости. Глаза у нее были другого цвета, нос немного отличался, но сходство можно заметить невооруженным глазом. Если память мне не изменяет, мама тоже в молодости красилась в брюнетку. Рядом с красавицей со знакомым кошачьим разрезом глаз стоял худощавый мужчина в черном, положив руки на хрупкие плечи возлюбленной, словно оберегая ее. У них была достаточно ощутимая разница в возрасте. Если ей на вид было двадцать пять, то ему явно чуть за сорок. Русые с проседью волосы, ярко-синие глаза и знакомый нос со слегка опущенным вниз кончиком сразу заставили меня вспомнить про «любимый ингредиентик». На голове у красавицы сверкала знакомая корона. У мужчины, как ни странно, короны не было. «Ее Величество Королева Летиция и ее супруг Его Высочество Принц-Консорт Фердинанд» – гласила золотая надпись на раме.

Одинокий жираф посмотрел на меня презрительно и свысока. В его глазах читалось явное превосходство в скорости получения и обработки информации.

– Понимаю твое глубокое разочарование. Я давно уже не принц. Лет с двенадцати. Я перестал быть принцем, когда вернулся с похорон родителей и увидел здесь разборки за корону между самыми отважными родственниками по маминой линии. Со словами «Куда руки тянете?» я перешагнул через шесть трупов. Кстати, вот здесь слева лежал мой троюродный дядя, а чуть дальше его сын. Остальных я не помню. По-моему, они просто растеклись по ступенькам. Я потом пытался долго методом исключения вычислить, кто же тут еще был, но бросил это гиблое дело. Зато прекрасно помню, как залез на трон, свесил ноги, надел корону и произнес: «Кто еще хочет передать маме и папе, что я по ним очень скучаю? Скажете им, что я веду себя хорошо, пока никто не протягивает руки к моей короне». Всех родственников мигом прибило к стеночкам и скрючило в поклоне. В этот день меня официально короновали. Так что принца нет. Я за него, – усмехнулся крестный, ласково глядя на меня и убирая прядь волос с моего лица. – Так, на чем остановились наши переговоры?

Через секунду мне на голову опустилась моя корона. Фей взял меня за правую руку. Шрамы стали чудесным образом затягиваться. Даже старый шрам от плойки исчез за компанию. Я так понимаю, в салоне красоты сегодня акция. Старые шрамы удаляем бесплатно.

– Итак, ваше величество, – язвительно заметила я, глядя на его сверкающую корону. – Вы знаете приблизительную глубину Марианской впадины? А теперь умножьте на два и получите глубину моей обиды за то, что я только сейчас узнаю правду.

– Я наивно полагал, что мы уже давно на «ты», – сладко заметил крестный, расстегивая верхнюю пуговицу моего камзола. Я с гаденькой улыбкой демонстративно застегнула ее обратно. В итоге он ее просто оторвал и выбросил, с усмешкой глядя мне в глаза, мол, и что дальше?

Но я прощать не собиралась. По крайней мере, сразу! Я положила руку ему на плечо, еще раз бросила взгляд на его сверкающую самоцветами корону, а потом приблизилась к губам Фея, словно хочу поцеловать, но не решаюсь.

– Я на тебя… очень… очень… очень сильно… обижена, котик. Ты себе даже представить не можешь насколько… И вот кто ты после этого? – прошептала я, а потом медленно отстранилась.

– Если белые котики – это облачка, тогда я – маленькая тучка, – ответил Фей, демонстрируя ту же любезность. – Итак, теперь ты знаешь, кто хозяин этого замка. Я же говорил, что договориться с ним будет очень сложно… Я даже не знаю, на что придется пойти бедной Мышке ради того, чтобы найти с ним общий язык…

– Ты мне слегка угрожаешь? – с улыбкой заметила я, чуть склонив голову и проводя рукой по его волосам.

– Немножко… Совсем чуть-чуть, – ответил он, запуская руку в мои волосы. Пока котик заговаривал мне зубы, по ноге медленно полз пушистый черный диверсант. – Самую малость…

Фей прикоснулся губами к моей щеке. Эти переговоры я запомню надолго.

– Что-то добротой от тебя не пахнет, – заметила я, глядя, как он отстраняется. – И гостеприимством тоже. Даже переговоры какие-то вялые.

– Наверное, потому, что некому держать свечку… тьфу ты!.. вести протокол, – гаденько улыбнулся Фей, поглаживая хвостом мою коленку.

– А кто будет его соблюдать? – осведомилась я, схватив хвост за кончик. – Я так понимаю, что у нас сейчас переговоры на высоком государственном уровне, поэтому успокой свой пушистый аргумент. А не то я подумаю, что ты клал хвост на мое мнение.

– Ах так? – сладко заметил крестный, поднимая брови. – Моя Мышка решила взять заложника?

– Да, я беру его в заложники. Я думаю, что он обеспечит мне преимущество в переговорах. Если ты будешь плохо себя вести, я буду гладить его против шерсти. Я не шучу! Я вооружена лаской, любовью и нежностью, поэтому со мной шутки плохи, – усмехнулась я, тяжко вздыхая и нежно гладя любимый хвостик.

– Отпусти заложника! Я готов принять удар на себя. Кстати, документы я подписал сегодня утром, пока Мышка спала в своей уютной норке, – рассмеялся Фей. Он прижал меня к себе и начал целовать, впиваясь когтями в спину.

– Моя Мышка все еще на меня обижается? – шептал он, убирая волосы с моей шеи и срывая когтем вторую пуговицу. – Сильно-сильно?

– Я была согласна на простого котика, – вздохнула я, обнимая его и целуя в губы. – Простого бессовестного котика… Вредного, нахального кота… А тут, оказывается, у тебя есть свое маленькое королевство…

– Так, с тем, что у меня есть своя корона и ма-а-аленькое королевство, Мышка уже смирилась. Это хорошо, – прошептал Фей, положив руку мне на щеку и нежно проводя по ней когтями, а потом отрывисто целуя. – Я вот теперь думаю, как бы преподнести моей маленькой Мышке тот факт, что я двенадцать лет правил не таким уж и маленьким королевством… И все венценосные особы, с которыми мы имели дело, – мои родственники, а точнее, их дети, внуки и правнуки.

Жираф посмотрел на меня так, как смотрит владелец новой крутой иномарки на обладателя отечественного автомобиля, доставшегося ему по наследству от дедушки вместе со сквозной коррозией и инструкцией по ремонту.

– Скажем так, – продолжал крестный, проводя пальцами по моим губам, – это была всего лишь столица очень ма-а-аленького королевства, которое де-факто принадлежит и всегда принадлежало мне, а де-юре сейчас принадлежит тебе. Видишь, какая у нас сложная ситуация. И я думаю, нам нужно вместе поискать выход из нее. Выслушай мои соображения по этому поводу.

Он прижал меня к себе, не давая ни единого шанса вырваться, а потом стал целовать до тех пор, пока я не сдалась и не стала отвечать на поцелуй. Это самые тяжелые переговоры в моей жизни. Мне даже рот закрыть не дают!

– Благодарю за внимание, – рассмеялся крестный, нежно гладя мою коленку. – Я жду встречное предложение.

Ну как с ним можно вести переговоры? Я вздохнула и поцеловала любимого, проводя рукой по пушистому хвостику. Хвостик был в явном восторге оттого, что его гладят, поэтому нежно отвечал на каждое поглаживание. Что-то я действительно редко его глажу. Он у меня всегда обделен любовью и лаской.

– Хм… Над этим стоит подумать… Мне нравится, что ты… – Фей посмотрел на хвост. – Снова затронула эту тему. Вести с тобой переговоры – одно удовольствие. Моя маленькая Мышка сегодня дипломатична, как никогда. Ты не проголодалась?

– Я с утра даже позавтракать как следует не успела… – жалобно соврала я, понимая, к чему он клонит. Если честно, то с утра мы неплохо подкрепились, поэтому кушать мне совсем не хочется. – Жаль, у нас с собой совсем немного денег, а бесплатно только… сыр в мышеловке…

– Ну почему же только сыр? Я могу предложить… эм… особое блюдо, которое обычно преподносят холодным. Это будет моим подарком тебе. Подарок котика для его маленькой мышки. – Крестный гаденько улыбнулся, закусив губу. – Трогательно и со вкусом… голубя.

Кстати, о птичках! Я сама уже начинаю волноваться. Тут вовсю идут тяжелые переговоры по поводу дележа абсолютной власти, а феей совсем-совсем не пахнет… Как же так?

Крестный встал, поднимая меня на руках, а потом поцеловал и осторожно поставил на пол. А сам лениво спустился вниз по ступенькам. Я с улыбкой стояла и смотрела на то, как за ним стелится длинный черный плащ. Через мгновение все вокруг померкло. Фей стоял спиной ко мне, объятый сумраком, выставив вперед когтистую руку.

– Как будем делить? Поровну или по справедливости? – усмехнулся он, собирая вокруг руки тонкие нити тьмы. Да, мой Фей – самый добрый Фей на свете. И совсем не важно, что сейчас он выглядит, как воплощение древнего зла, вызывая у меня сладкую смесь волнения и восхищения. Через буквально пару мгновений в пол ударила невесть откуда взявшаяся молния, и как-то совсем не изящно к его ногам шлепнулся пучок белых перьев.

Через секунду там стояла знакомая фея в своем голубом сверкающем платье. Вид у нее был не сильно презентабельный. Платье немного обгорело, красивая прическа растрепалась, лицо бледное-бледное, а затравленный взгляд непрерывно блуждал по залу. Вокруг «гостьи» сгущалась и клубилась самая настоящая тьма, на которую она смотрела с ужасом и отвращением.

– Мы тут с моей Мышкой решили, что нам нужен мир. И желательно весь. А вот и символ мира во всем мире, – сладко заметил крестный, мерзко улыбаясь. – Мышка, если хочешь, садись на трон. У тебя лучшие места в этом кинотеатре.

О нет, я лучше рядом постою. Я подошла к моему котику, обняла и прижалась щекой к груди. Фея посмотрела на нас с такой ненавистью и презрением, словно мы творим что-то очень и очень нехорошее. Еще бы! Никто ее за клюв не тянул делать нам гадости.

Фей положил руку мне на плечо и прошептал:

– Мы же ее немного помучаем? Не так ли? После того что она сделала, мне просто не терпится над ней поизмываться. Ты как на это смотришь? Я могу убить ее милосердно, а могу растянуть удовольствие.

– Давай растянем удовольствие! Не каждый же день нам удается отплатить доброжелателям за все хорошее! – обрадовалась я, вспоминая все хорошее, что фея для нас сделала. Особенно хрустальный гроб. Вот его я никогда не прощу.

Крестный обнял меня и поцеловал. А потом шагнул вперед и сделал какой-то странный жест, словно дирижер. Руки феи тут же связала тьма. Лицо красавицы исказилось от ненависти и ужаса. Она пару раз дернулась, но тщетно.

– Знаешь главный секрет фей? Феи не могут убивать напрямую. Иначе они перестанут быть феями, потеряют дар бессмертия и вечной юности, превратившись в обычных ведьм. Поэтому они подстраивают события так, чтобы жертва сама умерла. Так получилось с моими родителями, так должно было получиться со мной, так должно было получиться с моей Мышкой… Но, увы. Много лет назад здесь собрались тринадцать фей, куча моих родственников и красавиц, мечтавших стать королевами. Каждая фея пообещала своей крестнице корону и меня в придачу. Но что-то не сложилось. И тогда мне поставили ультиматум. Или я буду «хорошим мальчиком» и начну во всем слушаться фей, или мое королевство будет разделено между моей родней, – вздохнул крестный, не сводя глаз с нашей жертвы, которая молчала. – Я тогда намекнул, что пора бы им закрыть клювики, в связи с чем у нас начался междусобойчик. Всем посторонним пришлось спешно эвакуироваться. И тогда феи объединили свои усилия и наложили на меня несколько проклятий.

– Голубушка, – прошептала фея, глядя на меня умоляющим взглядом. – Не слушай его! Все было не так! Он с детства был тираном, садистом, убийцей! Он мучил людей, получая от этого удовольствие! Мы просто не могли стоять в стороне, глядя на то, как страдают невинные люди! Феи созданы для того, чтобы бороться со злом. Летифер просто воспользовался тобой, чтобы вернуть власть! Он – самое страшное зло этого мира! Он тебя не любит! Не верь ему!

– Мышка, представь, ты спишь в постельке в обнимку с самым страшным злом этого мира… И жуешь его ухо, а потом спросонья трешься о него щекой, – улыбнулся Фей, обнимая меня сзади и целуя в исцеленную щеку. – А страшное зло каждую ночь подтыкает Мышке одеяльце и переживает, когда Мышка вздрагивает во сне. А еще главное зло этого мира любит твой шампунь, но с удовольствием делится своим, когда твой заканчивается. Так что несправедливость повсюду. Доминируй, властвуй, унижай.

Я положила свои руки поверх его рук, глядя на озадаченную фею, которая явно не знакома с подробностями и особенностями нашего совместного быта и бескультурного досуга. Представляю, что было бы, если бы она внезапно ознакомилась с ними.

– Мышка, а ты знаешь, чем отличается заклинание от проклятия? Проклятие всегда содержит в себе ключ, который поможет его снять. Выполнимое условие, – прошептал мне на ухо крестный.

Я слушала очень внимательно, глядя на бледное лицо феи. Ее губы дрожали, а в глазах застыл ужас. Она явно не ожидала такого поворота событий.

– Он не любит тебя! Он убьет тебя! Помоги мне освободиться, и я сделаю для тебя все, что пожелаешь! – шептала она, не сводя с меня глаз. – Я тебя умоляю… Он тебя не любит!

– А как же это? «Земли сможет объединить только Прекрасный Принц. Ты сможешь снова вернуть себе корону только в том случае, если тебя полюбит Прекрасный Принц, а ты полюбишь Прекрасного Принца!» – с улыбочкой процитировал Фей. – И кто после этого садист? Второе проклятие лишило меня почти всей магической силы до тех пор, пока я снова не верну себе власть и корону. Как видишь, Мышка, мы с тобой выполнили все условия. Поставь галочки. Третье проклятие они не успели наложить. Зато чуть не наложили, когда я сумел убить двух фей, забрать их силу и с ее помощью перенестись в другой мир. А дальше ты уже знаешь… Мяу!

– А теперь расскажи своей любимой о том, что фей нельзя убивать безнаказанно. Убивший фею будет навеки проклят, – оживилась фея, глядя на меня так, словно, узнав эту невероятно важную и суперсекретную информацию, я просто обязана разлюбить моего котика. – Вот так вот, голубушка. Я тебя предупреждала. Ну что ж, Летифер, я с удовольствием посмотрю, как ты ее убьешь. Чтобы снять это проклятие, нужно принести в жертву самого дорогого и любимого человека!

– Сильное заявление. Сам я, конечно, проверять не буду, – съязвил Фей, а пушистый хвостик нежно погладил мой подбородок. – Мышка, я вот тут хотел спросить тебя. Тебе нравится мой хвостик? Просто мне он очень нравится. Я, можно сказать, к нему очень привязан…

Я с нежностью и любовью погладила это пушистое чудо, которое погладило меня. Мой котик. От пушистых ушек до кончика восхитительного хвоста.

– Хвостик у нас – член семьи… У него даже есть отдельное место на кровати… И я его люблю, – сладенько заметила я, чувствуя, как хвостик отвечает взаимностью. – А еще я люблю эти ушки… Особенно левое…

– То, которое почти лысое, – вздохнул со смехом Фей, наклоняясь ко мне. – Давай ты какое-то время полюбишь правое ушко. А левое немного отдохнет от твоей любви? А? Я рад, что оно тебе нравится, мне тоже нравится, когда ты его целуешь, но только без фанатизма.

– Тогда надо будет поменяться местами на кровати, – заметила я, играя с кончиком его хвостика, который не давался в руки. – Теперь ты спишь справа от меня… И перестанешь по ночам накрывать голову подушкой…

– Ты думаешь, я от хорошей жизни прячусь под подушку? – возмутился Фей, пощекотав меня хвостом. – Мышка, мне каждую ночь снится страшный сон, как будто я просыпаюсь без одного уха… Кстати, про уши. Они у меня уже затекли под короной. Ты потом их погладишь?

Я прыснула, а потом посмотрела на фею. Ее лицо напоминало готовый демотиватор.

Крестный снял корону, скинул мою потертую и нищенскую корону Принца и нахлобучил свою мне на голову. Его корона была очень тяжелой, но смотрелась великолепно, переливаясь бликами самоцветов. Я видела наше отражение в зеркале и любовалась им.

– Есть в жизни счастье на земле… – блаженно вздохнул Фей, расправляя ушки и проводя пятерней по своим волосам. – Какое облегчение… А я думаю, что мне так давит? Такой явный дискомфорт…

– Надевай ее только по праздникам, – предложила я, поправляя съезжающую корону.

– Отличная мысль! – гаденько усмехнулся Фей, делая финт ушами. – А теперь срочно придумывай, какой праздник будет у нас двадцать девятого февраля! Кстати, Мышка, а тебе идет! Только голову сильно не наклоняй. Сходи пока поближе к зеркалу, посмотри на себя, а я тут кое с кем побеседую. Только ты не поворачивайся, ладно?

Пока я рассматривала корону, за моей спиной раздавались душераздирающие крики, которые гулким эхом отдавались в высоких сводах дворца. Дворца моего котика… Да, принц не прискакал ко мне, когда мне было шестнадцать. Не почтил меня визитом в день моего совершеннолетия. И даже в двадцать пять не появился на горизонте моей одинокой жизни. Но однажды ко мне пришел котик. Обычный черный котик с необычными синими глазами. И теперь, слушая эти вопли, я понимала, почему ни один принц до меня так и не доехал.

Вопли стихли, я повернулась и увидела, как Фей медленно подплывает ко мне и сладеньким голосом произносит:

– Я ведь обещал тебе, что мы сыграем в очень интересную игру? Итак, в какой руке?

М-м-м-м… Я даже не знаю… Я задумчиво смотрела на котика, а потом поняла, что у меня есть пушистый союзник, который тонко намекает, показывая кончиком правильный ответ.

– Я даже не знаю… – протянула я, скрывая улыбку. Хвостик стал намекать активней. – Ну допустим… допустим… эм… в левой…

– Ты точно уверена? – гаденько улыбнулся Фей, показывая хвостом, что я угадала. – В левой? Не в правой?

– Точно… – тихо засмеялась я, поправив съезжающую набок корону.

– Ну тогда подставляй ладошки, моя Мышка, – прошептал Фей, вытаскивая из-за спины полудохлого голубя. – Не переживай, со сломанными крыльями он уже не улетит…

В последний раз мне протягивали такого голубя, когда я отдыхала на море. Правда, предложили сделать пару фотографий по цене профессиональной фотосессии. Когда я деликатно отказалась, глядя на несчастную птичку, мне предложили потискать шиншиллу. Пришлось спасаться бегством, потому что на очереди были полусонная обезьянка и общипанный павлин.

Он положил мне голубя в руки, и тут я увидела, что на шее птички блестит знакомое кольцо. Не может быть! Он нашел его! А я так переживала… Честно, мне было неловко, что я так неосторожно обошлась с таким дорогим подарком. Тем более в тот момент, когда крестный мне его дарил, я видела, насколько оно бесценно для моего котика.

– Извини, Мышка, – прошептал Фей, целуя меня в лоб. – Я все перерыл и не нашел для него красивой коробочки. Но ничего, я же выкрутился? По-моему, выглядит очень достойно. Я бы даже сказал, торжественно. Эту фею я берег для тебя. Знаешь, эта птичка очень настаивала на том, чтобы я женился…

Я резко подняла глаза на крестного. Сердце начало биться медленно-медленно. А потом чуть быстрее… Еще быстрее…

– Я тут подумал, – заметил Фей, явно наслаждаясь моментом. – У нас ведь с тобой общество с ограниченной ответственностью «Принц и Кот»? И я выношу на повестку дня вопрос о его переименовании в закрытое акционерное общество «Я тебя люблю».

Сердце колотилось так, что от волнения у меня слегка затряслись руки.

– А вот теперь пора подвести итог наших переговоров, – усмехнулся крестный, глядя, как с меня съезжает его корона. – Так? Я все пути к отступлению отрезал? Вроде все!

Он помолчал, склонил голову набок и с улыбкой произнес:

– Мышка, выходи за меня замуж.

Я стояла и молчала, не сводя с него глаз.

– Если ты откажешься, то каждую ночь я буду топтаться по тебе, – сладенько заметил Фей. – Я бы даже сказал, маршировать. Поверь мне, все, что высунется из-под одеяла, будет немножко схвачено и слегка укушено. И я буду проводить этот ритуал каждую ночь, пока ты не сдашься… Ты же знаешь, я умею вынуждать… Мяу!

Я закусила губу, посмотрела на кольцо, потом перевела взгляд на фею, которая, услышав эти слова, дернулась и задрожала. Мой взгляд упал на портрет его родителей, которые, как мне показалось, смотрели сейчас только на нас.

– Я согласна, – вздохнула я и дернула кольцо на себя.

Мне только чеку гранаты вырывать. Дохлый голубь со свернутой шеей упал на пол и рассыпался сверкающими блестками. Я надела кольцо на палец и… почувствовала головокружение и слабость… Перед глазами все поплыло. Я покачнулась, зажмурила глаза, чувствуя, как с меня снимают корону, а потом подхватывают на руки. Я чуть не потеряла сознание, буквально повиснув на руках у Фея. Не знаю, сколько это продолжалось, но, когда головокружение прошло, первое, что я ощутила, – дикую боль в районе копчика и странное ощущение на голове. Я поднесла руку к волосам и нащупала… уши! Я резко развернулась к зеркалу, глядя на то, как у меня из головы торчат… темные мохнатые кошачьи ушки… Ушки прижались к голове. Я занервничала, а потом с недоверием подошла к зеркалу. Ушки тут же навострились… Мяу?

– А где же хвостик? – нежно спросил Фей, подходя ко мне сзади. – Где он спрятался? А? Пусть не стесняется, маленький. Я его не обижу… Я его просто поглажу и поцелую!

– В штанине… – простонала я, не веря своим глазам.

Через минуту мы извлекли… мой хвост. Мой собственный хвост! Я не знала, смеяться мне или плакать! Ослик Иа подсказывал, что это очень радостное событие, но мой хвост дрожал как осиновый листок. Переживал, бедненький.

– Поздравляю, – сладенько произнес крестный, гладя мой растерянный и смущенный хвостик и утешая его. – Поскольку ты у нас не маг, то пришлось воспользоваться кольцом, чтобы передать тебе силу феи. Это мой свадебный подарок. Проклинай, заколдовывай, восстанавливай справедливость. Короче, развлекайся, любимая. А если у кого-то появятся к тебе какие-то вопросы, претензии, рекламации, переадресовывай на меня. Я с удовольствием на них отвечу.

– То есть я теперь фея? – спросила я, снова глядя на свой хвост.

– Не совсем. У тебя есть сила феи, но ты не фея. Так что убивай на здоровье. Я тебя научу, как это правильно делать, – сказал Фей, глядя на мои уши. Особенно на левое. Он с явным наслаждением засопел туда, а потом прихватил его кончик губами. – М-м-м-м… Сладкая месть… Терпи… Я же терпел? Вот и ты терпи… А теперь самое-самое важное. Перед тем как хлопнуть за собой дверью, всегда проверяй, где твой хвост. Поверь мне, первое время это будет катастрофой. Но потом привыкнешь.

Инструкцию к рудименту в студию! Желательно в письменном виде… Пока я стояла и обдумывала, кто мы такие, мое ухо нещадно терзали чьи-то губы. Я страдальчески посмотрела на крестного, который с наслаждением мстил мне за свое зацелованное и зализанное ушко.

– Иди сюда, моя маленькая Мышка. Недолюбили тебя в детстве, – вздохнул Фей, разворачивая меня лицом к себе, обнимая и целуя. – Значит, муж долюбливать будет…

 

Эпилог

Котофеи,

или Пара слов о нашей кошачьей жизни

Я лежала на кровати в нашей новой спальне и смотрела в потолок. Да, буквально две недели назад мы переехали в огромный роскошный дворец вместе со всем «совместно нажитым имуществом». Свежеприщемленный дверью хвост уже не болел, но впечатления остались на всю жизнь. Сходила Юля умыться! Я по привычке душевно хлопнула за собой тяжелой дверью, забыв про хвост. Ору было столько, что Фей примчался через секунду и с ужасом смотрел, как я сижу на полу, баюкая свой бедный, как мне показалось, сломанный хвостик, и рыдаю от невыносимой боли. Хвост пострадал капитально, но тут же был исцелен легким движением руки моего любимого. Сама я пока что особо ничего не умею. Ладно, вру. Один раз получилось поднять в воздух расческу. Вот и все мои успехи на магическом поприще. Я сидела в ванной на полу и продолжала по инерции всхлипывать, прижимая к груди собственный рудимент. Это было даже больнее, чем получить неожиданный удар по копчику.

Любимый утешал меня, сидя рядом на полу, гладил мой хвостик, дул на него, хотя с хвостиком уже все было в порядке, просто я сильно испугалась с непривычки.

– Ну все, все, Мышка, – шептал Фей, нежно поглаживая пациента средней пушистости. – Я тоже через это прошел! Так что скоро привыкнешь! Скажу тебе честно, это очень маленькая плата за девять жизней, дарованных тебе феерической злобой и тупостью.

– Девять жизней? – переспросила я, утирая слезы.

– Когда-то давным-давно феи решили обезопасить себя. Они собрались и наложили проклятие на того, кто посмеет убить фею. Скажем так, я не знаю, чья блондинистая голова до него додумалась, но голуби вспомнили таблицу умножения и пожелали убийце сдохнуть девять раз, – усмехнулся крестный, поглаживая моего пушистого страдальца и целуя его кончик. – Три показалось мало, шесть – некрасиво, а вот девять – самое оно! Но чтобы сдохнуть девять раз, нужно иметь что? Правильно. Девять жизней. А теперь самый смак! В тот момент, когда накладывали это убойное проклятие, собравшись всей голубятней, одна фея оговорилась и вместо слова «кто» прочитала слово… «кот». Там было что-то наподобие: «Кто посмел убить…» А теперь сопоставляй факты. Кот и человек, девять жизней и в подарок вечная жизнь проклятого! И у кого-то повернется язык назвать такое проклятием? Да это просто благословение!

А ведь и правда. Я вспомнила Спящую Красавицу. Она провалялась в коматозе лет шестьдесят. То есть по всем законам должна была проснуться лишь для того, чтобы в лучшем случае получить пенсионное удостоверение, в худшем – перелечь в кроватку с заколоченной крышечкой. Принцы, принцессы и прочие земноводные сидят на болотах столетиями в ожидании чуда и не стареют. Практика показывает, что проклятого убить можно, но сам он не умрет. Класс! Но тут я почему-то приуныла, глядя на Фея. Я кое-что вспомнила.

– А сколько жизней у тебя осталось? – встревожилась я, заглядывая ему в глаза.

– Пять, – абсолютно невозмутимо ответил крестный. И он спокойно так говорит об этом? Пять жизней!

И с этого началась моя мучительная и бессонная ночь. У него есть только пять жизней. Пять! Четыре он уже потратил. И, я так понимаю, половину точно на меня. Про остальные не знаю. А у меня девять жизней. Девять. Сначала мне казалось, что пять – это нормально. Но часы мерно тикали, и к середине ночи число «пять» стало казаться мне приговором. Я смотрела на спящего Фея, который не подозревал о том, какая драма развернулась в моей душе в связи со свежеполученной и многократно переработанной информацией. Слезы катились по щекам, я тихо повторяла слово «пять» и смотрела на любимого с непередаваемой нежностью.

– Мышка, – Фей открыл один глаз, – ты уже выбрала для меня коробочку? Если да, то я хочу традиционную, из-под зимних сапог.

Я не выдержала и зарыдала, уткнувшись лицом в подушку. Я плакала, а он смеялся, елозя рукой по моим ушам, которые я тут же прижала к голове, в знак вселенской скорби.

– Мышка, посмотри на меня! – Фей подполз поближе. – Покажи мне пальцем того, кто рискнет на меня покуситься? Не вижу очереди из желающих, поэтому давай я тебя обниму, а ты успокоишься и ляжешь спать? Моя Мышка за меня переживает, волнуется… Не надо, Мышка, нервничать. Мне и одной жизни хватит, а тут целых пять!

Я сделала вид, что уснула. На самом деле не спалось. Я зевнула, подумала о себе, как о кошке, запрыгнула ему на грудь и свернулась калачиком. Вот так. Мяу! Фей внезапно открыл глаза. Ну все. Попалась. Мы договаривались, что мы спим в человеческом обличье.

– Как ты это делаешь? – внезапно спросил он, поднимая меня на руках. Мои лапы и хвост висели в воздухе. Я прижала уши, понимая, что нарушила обещание.

– Что делаю? – удивилась я, оглядываясь по сторонам. – Я ничего не делала!

– Мурчишь! – Фей смотрел пристально и с подозрением. Его глаза сузились и превратились в две щелки.

– Я? Мурчу? – удивилась я, недоумевая. – Когда это я мурчала?

– Сейчас. Лежишь на мне и мурчишь! – заметил он, глядя мне прямо в глаза.

– Тебе показалось! У тебя, наверное, в животе заурчало, – зевнула я, выбираясь из его рук и прячась под одеяло.

Через минуту под одеялом сидело два маленьких холмика.

– Рассказывай! А лучше показывай! – потребовал он, подбираясь ко мне. – Я мурчать не умею. Один раз в жизни получилось, и то непроизвольно, когда я внезапно подумал о том, как я тебя медленно раздеваю и целую! Мышка! Я настаиваю! Для меня это важно! Я себя из-за этого даже полноценным котом не чувствую!

Я приняла человеческий облик, положила его себе на грудь. Котишка свернулся клубочком.

– Лег? Лег! А теперь расслабься! Максимально! Дыши глубоко… – зевнула я, прикрывая рот рукой. – А теперь пробуй. Я кому сказала расслабиться? Слушай, вселенское зло, ты можешь хоть секунду не вертеться? Все… Улегся? А теперь давай… Расслабляйся… Думай о чем-то очень хорошем…

– Слышала? Это я замурчал? – через минуту спросил котишка, поднимая голову и прислушиваясь.

– Нет, – покачала головой я, укрывая нас одеялом.

– А теперь? – осведомился он, снова прислушиваясь и дергая ухом.

– Не-а! – вздохнула я и принялась его гладить и чесать за ушком. – Просто расслабься… Мой любимый котик… Мой самый-самый вредный и любимый котик… Я люблю тебя…

Мы лежали приблизительно полчаса. И тут я почувствовала, что он чуть-чуть завибрировал. Чуть громче. Еще громче… Он спал и мурчал во сне так, что мне казалось, от вибрации сейчас вылетят оконные стекла. Было такое ощущение, что у меня на груди работает дизельный генератор.

– Котик, – прошептала я, осторожно поглаживая его. – Ты мурчишь…

Котофей сонно посмотрел на меня, зевнул, свернув розовый язычок в трубочку, а потом оживился. Через секунду он лежал рядом со мной в человеческом обличье.

– Я правда мурчал? – спросил Фей, прищуриваясь. – Правда? Мурчал?

– Спать не давал. Прямо как вертолет, идущий на посадку, – улыбнулась я и поцеловала его в губы, чувствуя, как его рука настойчиво крадется по мне.

– Хм… А теперь я расскажу, что мне снилось, – сладенько заметил крестный, поглаживая мою спину и плавно спускаясь рукой вниз. – Да что рассказывать! Это показывать надо… И пробовать… Так, где твой хвостик? Почему он от меня спрятался?

* * *

– Ну где же она? – тихо спросила я, осматриваясь. Ранним утром мы мило сидели возле моего подъезда, изображая засаду. Большой черный пушистый котик и маленькая черная гладкошерстная кошечка. Обидно, да? Кому-то мех и подшерсток, а кому-то три волосинки и легкий подпушек.

– Погоди! – зевнул мой котик, потягиваясь. – Сейчас выйдет! Кстати, что у нас там со временем? Успеваем?

– Успеваем, – кивнула я. – Слу-у-ушай, а почему ты пушистый, а я гладкошерстная? А? Где справедливость! Может быть, я тоже хочу быть шапкой-кошанкой! Пушистые коты всем нравятся, а гладкошерстные так себе!

– Расскажи это владельцам сфинксов, – язвительно ответил котишка, поглядывая в сторону подъезда. – Сфинксам хорошо. На них блохи сразу видны… Хоть тапочкой дави.

– Котик, я кушать хочу! – заметила я, глядя на него жалобно-жалобно. Еще бы! Проснуться в такую рань! – Давай потом где-нибудь перекусим, а?

– Мышка, я говорил – завтракай нормально. Говорил? Говорил. А ты мне что ответила? – ядовито заметил котофей. – «Я экономлю место для банкета!»

Мимо нас ковыляла старенькая бабушка из последнего подъезда. Если я не ошибаюсь, она живет на втором этаже. Одна. Сын умер, а внуки даже не навещают. На секунду она остановилась, сердобольно всплеснула руками, а потом полезла в авоську и вытащила газетку с благоухающей килькой, развернула и положила перед нами. Килька оказалась явно не первой и даже не второй свежести. Помимо нее в меню были селедочные головы.

– Небо услышало твои молитвы! Ресторан «Паразит» вас приятно поразит! – съязвил мой котик, поглядывая на рыбу. – Не стесняйся… Смотри, как они на тебя смотрят!

Я сидела и пыталась подавить рвотный рефлекс.

– Зажрались! – проскрипела бабка, видя, что мы не спешим драться за селедочную голову. – Всяких кискасов им подавай! У бабушки пенсия маленькая, чтобы кискасы вам покупать!

Бабушка двинулась по направлению к своему подъезду. Из авоськи у нее выглядывали пачка маргарина и половинка батона. Мы тут же поменяли место дислокации. Проходившая мимо девушка достала телефон с явным намерением нас сфотографировать. Вау! Голубоглазые котик и кошечка! Ми-ми-ми! Милота! Они любят друг друга! Няшки!

– На нас фотоохоту начинают! Моя любимая игра! – обрадовался котишка. – Сейчас расскажу правила. Морда не должна попасть в объектив раньше сотого снимка, поэтому делай, что хочешь, но не попадайся.

Мы стали вертеться и отворачиваться. Фей повернулся спиной к объективу, я закрыла глаза. Потом я отошла от него на приличное расстояние и сделала вид, что меня что-то сильно заинтересовало на другом конце улицы. Котофей принялся чесаться задней лапой, щурясь от удовольствия. Через пять минут девушка сдалась, простонала, опустила телефон и пошла прочь, разочарованно удаляя неудачные снимки.

– Ура! Мышка, мы победили! – обрадовался мой без пяти минут супруг.

Дверь подъезда открылась, и на пороге появилась заспанная Настя, таща под руку Никиту и Сашу. Саша упирался, а Никита ревел, утирая слезы пухлой ладошкой. Шнурки у него были развязаны, и он постоянно на них наступал. «Нихачу в са-а-адик! – хныкал Никита. – Нихачу!» Через пару шагов он попытался вырвать руку. Мы шли за ними. Поравнявшись с небольшим магазинчиком, Никита увидел на витрине шоколад. «Хочу шоколадку! – заявил он, топнув ногой. – Хочу! Купи!» Саша присоединился к спектаклю. «Робота купи! – орал он, бросаясь на витрину. – Вон того!»

«У мамы денег сейчас с собой нет!» – заявила Настя, пытаясь справиться с детьми. Младший упал на землю и стал биться в истерике. Старший злился и пинал урну. «Так, а ну быстро успокоились!» – заорала на них Настя. Саша молча подошел и пнул ее ногой, возмущенно отворачиваясь, пока Никита задыхался от рыданий, корчась на земле.

– Дети – цветы жизни! – вздохнул Фей, глядя на эту семейную идиллию. Пока Настя поднимала одного, второй вырывался и убегал, бросаясь в нее камнями. Прохожие оглядывались, чтобы посмотреть, чем дело кончится. Настя просто сгорала от стыда, пытаясь успокоить своих «котят».

– И где она сейчас работает? – поинтересовалась я, провожая взглядом эту процессию.

– Кассиром. В супермаркете через дорогу. Два раза уже ловили на недостаче, – зевнул котофей. – Оштрафовали, но пока не уволили. Ничего, пусть привыкает. Давай потом к ней заглянем на рабочее место?

Через час мы стояли в очереди с тележкой, куда свалили кучу продуктов. Настя сидела на кассе с бейджиком, в униформе и ме-е-едленно отпускала покупателей. Очередь негодовала, бросая корзины на пол и закатывая глаза.

– Вам пакет нужен? – не глядя, произнесла Настя, беря в руки каталог со штрихкодами и усиленно листая его в поисках нужной позиции.

– Нужен! – согласилась я, наслаждаясь тем, как «мамин котенок» постигает азы благородной профессии. – Большой, если можно!

– Карточка есть? – спросила Настя, не поднимая глаз и что-то вводя на клавиатуре. Внезапно она побледнела и заорала: «Охрана! Отмена!» Подошел охранник, глядя на Настю красноречивым взглядом. Настя покивала и снова принялась протаскивать продукцию через сканер.

– Карточки нет, – ответила я в надежде, что она обратит на нас внимание.

И тут Настя наконец подняла глаза. Молча сопя, она пропикала все наши покупки, мы расплатились и покинули магазин, напоследок окинув взглядом невероятно длинную очередь в единственную работающую кассу.

Через десять минут мы вернулись домой. А где-то в последнем подъезде одинокая бабушка озиралась по сторонам и пыталась понять, откуда у нее на пороге взялся огромный пакет с продуктами и маленькой запиской: «Спасибо за кильку и селедочные головы! Мяу!» Это была моя идея. Чтобы делать добрые дела, необязательно быть феей. Можно просто иметь сердце.

* * *

Сидя за свадебным столом и выслушивая поздравления от гостей, мы напустили на себя очень официальный и серьезный вид. Корона давила мне на уши, несмотря на профилактическую гимнастику перед ее водружением, но я мужественно терпела.

По традиции жених и невеста первую часть церемонии должны просидеть как статуи, принимая бесконечные поздравления от каждого гостя. Мы стоически ждали, когда поток поздравлений окончится и можно спокойно приступить ко второй части. Неофициальной.

– Девять-три, – тихо заметил Фей, кивая Рапунцель, которая приготовила речь заранее, поэтому не умолкала уже минут двадцать, перелистывая блокнотик. Пожелания повторялись, но нас это мало волновало.

Зато под столом творилось что-то невообразимое. Ай-я-яй! Меня сейчас найдут! А, черт! Опять проиграла! Нет! Все! Я спряталась. Тю! Нашел. Так быстро? Теперь моя очередь! Раз, два, три, четыре, пять! Хвостик мой идет искать! Чей хвостик не спрятался, я не виновата. Так, это ножка кресла… Кстати, мы заказали специальные кресла – стулья, чтобы не пришлось подгибать под себя хвосты. Тэ-э-экс. Я что-то нащупала. Это его нога… А это что? Ура! Нашла! Хвост нашелся! Юля нашла хвост!

– Давай в игру «Кто на новенького?» – прошептала я, улыбаясь покрасневшей от волнения Рапунцель, которая как раз дошла до ее героического спасения из башни с описанием моей решимости и мужества.

– Давай, – тихо ответил мой муж, тяжело вздыхая и поглядывая на гостей. – Если сейчас каждый из присутствующих начнет вспоминать, как мы его спасли, то можно смело ставить палатку и разводить костер.

Наши хвосты сцепились! Началась битва не на жизнь, а на смерть. Я выкручивалась, как могла, закусив губу. Нет! Не поймал! Попался… Ой! Да что ж он делает! Все! Попался мой бедный хвостик. Поймали его… И теперь не отпускают. Сейчас хвостики поссорятся. Вот, уже почти поссорились, сплетаясь в узелок. Ладно, сдаюсь. Миру мир. Я почувствовала, что его хвост первым пополз мириться. Через минуту мой хвостик все простил, отвечая на нежные поглаживания.

Слово перешло к Золушке, которая сильно волновалась, пытаясь выразить всю признательность за то, что мы для нее сделали.

– А давай качели сделаем? – шепотом предложила я, слушая, как Золушка решила начать поздравление издалека, описывая тяготы своего проклятия и мою доброту.

Хвостики сцепились, и мы начали их раскачивать, на манер качелей. Туда-сюда, туда-сюда. У нас есть еще куча «застольных» игр для хвостов, поэтому мы не унывали. Еще на два часа нас точно хватит.

– Давай в веревочку? – предложил Фей, когда слово взял Луи Орландо Десятый, тоскливо глядя на меня и моего мужа. Он что-то говорил, но мы его почти не слушали, сцепив хвосты и сражаясь за первенство в чемпионате по перетягиванию хвостов. Эх! Я опять проиграла… Хотя постойте! Он сжульничал! Я точно знаю, что так захватывать нельзя! Мы так не договаривались! Все! Переигрываем!

Фей поддался, коварно улыбаясь. Мы сыграли еще два раунда, но титул «Самый сильный хвост» так и остался у него. Зато в игре «Ласточка, ласточка, черненький хвостик» мне не было равных. Мой хвост лежал на полу. Его хвост поглаживал его, поглаживал, а потом должен резко поймать, если я не успею отдернуть. Не поймал! Не поймал! Ха-ха! Второй заход. Гладит, гладит, гладит… Опа! Успела!

– Они что? Пошли по второму кругу? – с ужасом спросил Фей. – Только не это. Терпи, Мышка, нет ничего скучнее королевской свадьбы. Зато вечером мы оторвемся по полной. Вдвоем.

Увы, но королевской традицией не был предусмотрен ни танец молодых, ни конкурсы, в которых участвуют жених и невеста, ни прочее веселье. На королевской свадьбе почему-то даже целоваться не принято. Во как! Ничего, мы уже нацеловались утром и нацелуемся вечером. И снова я победила! Ура!

Через три дня мы проводили всех гостей, которые клялись нам в верности и благодарили за все, что мы для них сделали. Уехали они поздним вечером, оставив нам кучу подарков и пожеланий.

– Наконец-то! – выдохнула я, снимая с головы корону и расправляя уши. – Какое счастье!

– И не говори! – согласился мой супруг, тоже откладывая корону в сторону.

Мы долго стояли в обнимку, сцепив хвосты. Я прижалась к его груди и думала, что из всех сказок, которые я помню с детства и которые видела своими глазами, наша – самая лучшая. Ее, конечно, не стоит рассказывать впечатлительным детям на ночь, да и слабонервным взрослым без чувства юмора ее тоже не рекомендуется читать, но какая есть. И если бы мне предложили другую, я бы отказалась. Из вредности!

* * *

Каждую пятницу мы откладывали все дела и отвечали на письма одной маленькой девочки. Все ее послания и рисунки мы собирали в альбом. Возможно, мы в чем-то не правы, но наши письма очень вдохновляли Марианну. Через два месяца она уже ходила, а через три – бегала. Мы писали ей трогательные письма от имени ее родителей, и когда приезжали в гости, она с удовольствием нам их зачитывала, рыдая над каждой строчкой. Дракон смотрел на нас и вздыхал, прекрасно понимая, кто за этим стоит. Мы собрали полную коллекцию детских рисунков, начиная от корявых огурцов с крыльями и подписью «Дракон», заканчивая очень красивыми карандашными набросками. А через пять лет, приехав в очередной раз (мы навещали Марианну часто, под любым предлогом), она улыбнулась и сказала, что выходит замуж. Мы посмотрели на дракона. Дракон занервничал.

Последнее письмо мы отправили накануне этого торжественного события, еще раз перечитав ее послание: «Дорогие мама и папа! Я выхожу замуж. Я никогда не видела лица своего жениха, я даже не могу его себе представить… Но… Как бы вам сказать… Для меня нет никого ближе и роднее, чем он. Я люблю его. И мне совсем не важно знать, сколько ему лет, какого цвета его волосы и какого цвета его глаза. Я действительно люблю его. Но все равно очень сильно волнуюсь!»

Мне тоже было безумно интересно, как же все-таки выглядит дракон на самом деле, поэтому в назначенный день мы сидели за столом и с нетерпением ждали начала церемонии.

Стоило только принцессе сказать «да» и наклониться, чтобы поцеловать морду жениха, как тут же произошло нечто невероятное. Вместо дракона, который занимал половину зала, у алтаря появился худенький юноша лет восемнадцати. У него были светлые волосы и огромные янтарные глаза. Он был действительно очень симпатичным, что вызвало у всех гостей небывалое изумление. Я, если честно, сама не ожидала. Как-то не так его себе представляла. Но единственное, что действительно смутило, так это его взгляд. Взгляд у него был совсем не юношеский.

Невеста изумленно посмотрела на жениха, который выглядел ее ровесником, и… зарыдала, бросаясь к нему на шею, покрывая поцелуями его лицо. Дракон обнимал ее и утешал, нежно целуя. Они действительно смотрелись очень красиво. Парень смотрел на Марианну как завороженный, а потом провел рукой по ее лицу.

– Я так давно мечтал к тебе прикоснуться, моя девочка… Так давно хотел тебя обнять… – прошептал он, снова и снова гладя ее прекрасное заплаканное личико. – Видишь, моя маленькая принцесса, я совсем не страшный. Я очень нежный дракон.

– Мой… – сглатывала Марианна, целуя его руку. – Мой… Мой… Такой красивый! Прямо как принц из сказки, которую мы с тобой читали… Я так счастлива! Не поверишь! Я так счастлива… Ты для меня столько сделал…

– Конечно, твой, а чей же еще? – усмехнулся дракон, на голову которого слуги водрузили корону. Пока жених и невеста шептались, восторженно глядя друг на друга, я заметила одну очень интересную деталь. Не знаю, что там осталось от «юноши с возвышенной душой поэта», но взгляд золотистых глаз свидетельствовал о том, что он убьет за свою девочку. Сразу и не раздумывая.

Всех гостей прошибло на слезу. Даже я сидела и шмыгала носом, пока мой хвост отчаянно сопротивлялся наступлению и сражался не на жизнь, а на смерть с таким же пушистым врагом. Скоро хвостик был взят в плен, где его пожалели, обогрели и обласкали. Отличная свадьба. А по дракону я, если честно, буду скучать.

* * *

– Я люблю тебя, моя маленькая Мышка, – прошептал Фей, обнимая меня и сладко целуя. Прошло целых пять лет, но для нас ничего не изменилось. Иногда мне кажется, что мы забыли свои настоящие имена. Я называю его «котиком», а он называет меня «мышкой». Нас даже подданные так называют за глаза. Но мы не обижаемся.

– И я тебя люблю, мой котик, – прошептала я, убирая волосы с его лица, чтобы запечатлеть поцелуй на щеке.

Фей посмотрел мне в глаза. Пристально-пристально. На его губах заиграла ядовитая улыбка. Он медленно опустился на одно колено и приблизился губами к моему животу. Я замерла на месте, боясь пошевелиться. Крестный поцеловал его сквозь тонкую ткань, а потом так же медленно отстранился, не отводя от меня взгляда. Усмехнулся, положив руку на живот, и тихо произнес, глядя мне в глаза:

– Мяу!

Я стояла и изумленно смотрела на мужа.

– Я бы даже сказал, мяу-мяу! – вздохнул он, с наслаждением поглаживая когтистой рукой мягкую ткань платья и обвивая хвостом мои щиколотки. А потом замер, снова глядя на живот.

– Неужели мяу-мяу-мяу? – насторожился любимый.

Я не сводила с него глаз.

– Нет, просто два маленьких мяу, – улыбнулся он, обнимая меня и вдыхая запах моих волос. – Но мы же не собираемся останавливаться на двух мяу? Да, моя Мышка?