В южном крыле оказалось пыльно, грязно и мрачно. В северном не лучше. Так что выбора особого не было.

– Итак, Мышка, – усмехнулся крестный, открывая дверь в свою комнату. – Запоминай сюда дорогу. Я даже дверь закрывать не буду и сразу приготовлю две подушки. Главное, чтобы ты успела добежать…

– Если я куда-то ночью побегу, то только в туалет, – усмехнулась я, демонстративно шагая по коридору в сторону «своей» спальни.

Я выбрала комнату с большой кроватью и стряхнула пыль с подушки. На подушке был чей-то волос, который я брезгливо убрала, а на матрасе красовалась желтая лужа. Я перевернула матрас чистой стороной вверх и легла не раздеваясь. В сапогах спать неудобно. Я сняла их и поставила рядом с кроватью, пытаясь снова улечься. Застежки камзола кололи. Пришлось снять камзол и бросить его рядом. Я потянулась, сладко зевнула, глядя, как на меня с мрачного портрета смотрит какой-то невзрачный мужчина. С такой внешностью нужно грабить банки. Или на худой конец банкоматы. Никто не опознает, никто не запомнит. Я снова сладко зевнула, взбила подушку. За окном уже темнело. На небе загорелись первые звезды, мерцая сквозь тяжелые тучи. Думаю, что если забаррикадироваться, то можно спокойно проспать хоть до утра.

Я встала и потащила старую пыльную тумбочку в сторону двери. Проверила окно и задернула плотные шторы. Отлично! Если что – я в домике.

Я легла, поджав под себя ноги, обняла вторую подушку и стала настраиваться на сон. Меня качало по волнам воспоминаний. Снилась мне Рапунцель. Интересно, как она там?

Внезапно я проснулась оттого, что кто-то настойчиво и очень противно скребется в дверь.

– Страшно? Одиноко? Тоскливо? – ехидно заметила я. – Бе-е-едненький… Выпей валерьяночки и успокойся…

Скрежет прекратился. Боитесь звуков в темноте? Заведите кота, чтобы списать на него все странные шорохи и поскрипывания. Я снова легла на подушку, зевнув и укрывшись одеялом.

И снова противный скрежет. Честно, как по ушам ездят… Только уже со стороны зашторенного окна. Скребут так, словно ножом по стеклу водят… Брр!

– Умник, – усмехнулась я, закрывая голову подушкой. – Иди и скребись у себя в комнате!

Через минуту скрежет раздался под кроватью. И вот это меня слегка напрягло. Я напряженными глазами уставилась в темноту. Темнота в комнате сгущалась. Она наползала со всех углов. Даже портрет теперь выглядел зловеще. Невзрачный мужичонка стал смахивать на кровожадного маньяка с плаката «Их разыскивают, и если найдут, будут стрелять на поражение!».

– Тебе охота собрать всю пыль? Продолжай, мешать не буду! Только не обижайся, если я после этого буду называть тебя пылесосом! – фыркнула я, но уже не таким уверенным голосом. Хотелось сглотнуть, но в горле пересохло. Мне показалось или в углу что-то мелькнуло? Показалось. Я поплотней укуталась в одеяло, накрывшись с головой. Со всех сторон раздавался подозрительный шорох. Что-то протяжно заскрипело, а под кроватью отчетливо зашуршало. И явно не пакетиком.

– Если ты думаешь, что мне страшно, то ты явно не смотрел фильмы ужасов на ночь! – произнесла я, понимая, что меня явно вынуждают к совместному сну. Ха! Продолжай в том же духе!

Я улыбнулась. Вот настойчивый. Но тут же улыбка сползла с моего лица, когда я почувствовала, как меня кто-то трогает через одеяло. Причем рук было не две…

– Пошел вон! – глухо буркнула я, не сильно рассчитывая на успех. – Достал уже!

Или мне пора командирский голос вырабатывать, или… Шорохи усилились, душераздирающий скрежет доносился со всех сторон. Показалось, что кровать поднялась в воздух. Одеяло с меня стали медленно стягивать. Я вжалась лицом в подушку, чувствуя, что от ужаса оцепенела.

– Прекрати, – прошептала я, пытаясь удержать одеяло. Открыла глаза и увидела, что кровать действительно немного поднялась над полом и зависла.

– А ну быстро прекратил! – рявкнула я, чуть не сорвав голос. – Не смешно! Не надо вынуждать меня! Если захочу, я сама к тебе приду!

Портрет зловеще оскалился, окно открылось, а створки захлопали… Раздались гаденькие смешки, от которых у меня волосы встали дыбом. Из-под кровати выглядывала огромная, черная, мохнатая безглазая тварь, смахивающая на безухого медведя. Ее массивная лапа шарила в поисках моей ноги. Я попыталась ее пнуть, взобравшись повыше на кровати, но на спинке сидела тварь поменьше. И у нее был только один светящийся глаз. И этот глаз пристально смотрел на меня. Чудовище сидело по-кошачьи и плотоядно облизывалось, капая пенящейся слюнкой на подушку. А потом раскатало длинный розовый язык, как ковровую дорожку, и провело когтистой лапой по стене. От душераздирающего скрежета у меня кровь застыла в жилах.

Я отшатнулась, слетела с кровати, отбросила тумбочку и ломанулась в одних носках по коридору. Забежав в первую попавшуюся комнату, я закрыла дверь и, привалившись к ней, решила перевести дух. Тьма зашевелилась, и появилась знакомая безглазая морда, шумно втягивая в себя воздух. Я вспомнила все молитвы, открыла дверь и опять бросилась по коридору, пытаясь спрятаться. Но не тут-то было. Я затаилась за углом, стуча зубами, как кастаньетами, и увидела, как из темноты на меня уставился все тот же светящийся глаз.

Я представила себя мышкой и тут же поняла, что уменьшилась. Побежала вдоль стены, в надежде найти какую-то щель. Есть! Готово! Я нырнула в дырку, втащила хвост и замерла на месте, вдыхая через раз. И тут длинный, липкий язык пролез в щель, а за ним потянулась когтистая мохнатая рука. Я бросилась дальше по норе, выбежала в соседнюю комнату, метнулась к следующей стене и стала искать новое убежище. Неподалеку раздалось сопение. Я забилась в какую-то дырку между камнями, молясь, чтобы меня не нашли. Но нет! Липкий язык уже тянулся ко мне, розовой ковровой дорожкой приглашая в оскаленную пасть. Зажмурившись, я укусила за него. Раздался громкий рев! Я резко выбежала, юркнула в полуприкрытую дверь и снова оказалась в коридоре. Хрен с ним, с желанием! Я снова стала человеком, сглотнула и метнулась в северное крыло. Дверь в нужную комнату открылась, и я с разбегу поднырнула под одеяло.

– Иди сюда, моя маленькая Мышка, – ласково и нежно произнес Фей, ловя меня в объятия. – Приснилось что-то страшное? Кто тебя напугал? Покажи пальчиком, кто тебя обидел? И тогда я их сам обижу.

Я обнимала его и молча дрожала от страха, уткнувшись в мужскую грудь. Мы сидели на кровати, я чувствовала себя маленькой беспомощной мышкой.

– Может, я схожу и посмотрю? – предложил крестный, прижимаясь подбородком к моей макушке. – Ты пока полежишь, успокоишься.

– Не-е-ет! – заорала я, вцепившись в него намертво. – Сидеть! Тьфу ты! Лежать здесь! Лежать и не шевелиться! Как фараон в усыпальнице! Как Ленин в Мавзолее! Как труп в морге! Всю ночь!

– Проспорила ты, Мышка, желание, – коварно усмехнулся Фей, убирая волосы с моего лица. – Учти, как только ты перестанешь меня обнимать, я тут же пойду смотреть, что там такое… Мне же интересно, что так напугало мою маленькую отважную Мышку и кто нарывается на маленькое «спасибо» и большие неприятности?

Я не ответила. Насчет желания я еще поторгуюсь. Торг до хрипоты, тахикардии, асфиксии с последующей госпитализацией.

– Бедненькая… Все, успокаивайся… У тебя сердце так колотится, словно ты только что убегала от чудовищ… Все, все, все… – утешал меня крестный, пока я вдыхала запах его волос.

Я раньше как-то и не принюхивалась к нему. А тут принюхалась. Вообще-то я очень принципиальна в отношении мужских запахов. Речь идет не совсем про запах позавчерашних носков, изрядно сопревших в дерматиновых говнодавах. И даже не про потные подмышки. Речь идет о личном запахе. Ненавижу резкий и горький мужской запах, вызывающий почему-то ассоциации с болезнями пищеварительного тракта и носоглотки, не люблю запах, похожий на аромат застарелой полуразложившейся помады из дешевой косметической линии, не люблю вонь кислой капусты. Но больше всего не люблю, когда все это пытаются перекрыть запахом модного антиперспиранта. «Юлечка, ты плачешь? Что-то случилось?» – вопрошала очередная попытка, уткнув меня в свою подмышку. Нет, я не плачу! Просто в нос что-то попало…

Странно, но Фей пахнет чем-то, вызывающим ассоциацию с чаем с лимоном. И двумя ложками сахара. Нет, даже тремя… Или нет… Это скорее запах только что опавших листьев. Идешь по парку, на дороге лежат только что опавшие мокрые и желтые листья, а ты ощущаешь какой-то странный запах. Немного терпкий, но в то же время приятный.

Я медленно успокаивалась. Крестный гладил меня, убаюкивал, заворачивая в одеяло. Я чувствовала себя как-то странно… Словно это не я и все происходит не со мной. Как будто продолжение какого-то сна. Я даже погладила Фея по спине. Совсем чуть-чуть. А потом сама испугалась того, что сделала, и решила впредь его больше не гладить. Никогда.

– Они мне в кошмарах будут сниться… – прошептала я. Вспомнила огромных лохматых тварей и снова сжалась в комочек.

– Не будут… – прошептал Фей, укладывая меня рядом и прижимая к себе. – Спи, Мышка, спи…

И я уснула, схватив для верности прядь его волос и сжав ее.

– Если встанешь, то только со скальпом… – сонно пробормотала я.

– Встать без скальпа – это еще ничего, а вот проснуться с чужим скальпом в руках гораздо интересней, – заметил Фей.

Пока он меня баюкал, я чувствовала себя в безопасности. Перед сном думала: зачем я повелась на этот глупый спор? Что меня дернуло согласиться? А ведь что-то ж дернуло… И где-то в глубине души я понимала, что проиграю.

Проснулась я оттого, что кто-то разговаривал, причем довольно громко. Я сначала не сообразила, откуда доносятся голоса, а потом прислушалась и поняла. Из соседней комнаты.

– Не ори! – шипел крестный. – Мышка спит. Разбудишь – останешься без единственного глаза. И так напугали мою Мышку, а теперь еще и разбудить пытаетесь. Так, что у нас козырь?

Я открыла глаза.

– Пика, – шепотом произнес незнакомый голос. – Бертольд, у тебя есть пика?

– Не знаю… – шепотом ответил еще один голос. – Посмотри сам, Бертран.

– Слушай, как там тебя, – снова прошипел крестный. – Скажи своему другу, чтобы он громкость убавил. Че? С козырной? А помельче карт нет?

– Да он слепой! Давай я за него перехожу! – произнес незнакомец. – А ну, Бертольд, покажи мне карты… Тэ-э-экс… Восьмерка крести!

– Валет, – тихо усмехнулся Фей. – Ну что сидим, чего стесняемся? Скидываемся! Так, посмотрели свои закрома, достали оттуда все, что залежалось, вывалили на стол. Куда девятку? Ты где здесь девятку видел? Забирай обратно в потную ладошку.

Я поднялась на руке, протерла глаза и увидела, что в комнате еще одна дверь. И за ней светло. Я встала, осторожно подкралась и увидела, что в соседней комнате горят свечи, стоит стол, накрытый зеленой скатертью, и три кресла. В двух сидели черные мохнатые чудовища, с которыми я уже успела познакомиться, а в третьем, опираясь спиной на один подлокотник и закинув ноги на другой, полулежал Фей, обмахиваясь веером из карт.

– Дама, – тихо ответил он, выкладывая карту на стол поверх другой карты. – Получите и распишитесь. В своей несостоятельности. Отбился? Запасы иссякли? Подкидывать нечем?

– Это что за?.. – громко возмутилась я, созерцая эту идиллическую картинку и пытаясь подобрать цензурный аналог подходящего нецензурного слова.

– Мышка, ты уже проснулась? Познакомься. Мы в гостях у… – произнес Фей, пощелкав пальцами. – Эм… у меня отвратительная память на имена… Но зато отличная память на лица и морды.

– Бертран! – красивым тенором произнесло одноглазое чудовище, выкатив язык.

– Бертольд! – густым баском отозвался огромный слепой монстр, принюхиваясь.

– А это моя Мышка. Вы ее здорово сегодня напугали! – заметил крестный, изучая свои карты. Одну из них он переложил, а потом постучал по ней кончиком пальца.

– Ага, а ты нас за это чуть по стенке не размазал! – заметил Бертран, потирая ушибленный бок. – Простите, уважаемая Мышка, мы не хотели… Точнее как?.. Хотели, но передумали…

– Заметь, Мышка, резко передумали, – усмехнулся крестный, кладя карты на стол рубашками вверх. – У меня есть хорошая новость! Ты готова? Представляешь, я сегодня тебя два раза в карты выиграл!

– То есть ты меня ставил?! – возмутилась я, с ненавистью глядя в красивые бессовестные глаза. – И вот кто ты после этого?

– Да не ставил он! – перебил меня Бертран, выкатывая длинный язык через весь стол. – Он сначала выиграл тебя у меня, а потом у Бертольда. А ставил он свою жизнь. Дважды.

– Ну кто тебя за язык тянул? – возмутился крестный, хватая его за кончик языка и дергая. – И вот что мне теперь делать? Я тут активно поддерживаю имидж последней сволочи и негодяя, а ты своим длинным языком портишь всю романтику. Мышка, не верь ему. Я сначала тебя проиграл, а потом выиграл, потом снова проиграл, а потом снова выиграл. Ладно, ты будешь играть с нами? Они как раз хотели два на два сыграть, но я не хотел тебя будить! Кстати, а выпить что-то есть, а то как-то тоскливо…

– Одну минутку! У нас еще осталось! К нам сюда часто с бутылками приходили… – произнес Бертольд, принюхиваясь. Он щелкнул большой рукой – и на столе появились бутылки и бокалы. А на большом блюде лежала разнообразная закуска. – Сам готовил! Пробуйте! Пальчики оближете!

– Кресло для Мышки, – заметил Бертран, вытаскивая из груды мебели четвертое кресло. – Только сильно не качайся. Я его недавно починил, но все равно оно очень ветхое. Делать было нечего, вот и полез ремонтировать.

Слепой Бертольд нащупал бутылку и стал наливать, но больше на стол, чем в бокал.

– Дай сюда! – возмутился Фей, выхватывая у него бутылку и наполняя бокалы. – Давай, Бертран, раздавай. На что играем?

– На деньги, конечно! У нас тут сколько золота лежит! Прикинь, деньги есть, а тратить некуда! – заметил Бертран, обмахиваясь карточным веером.

Я тоже взяла сданные мне карты и наивно поинтересовалась:

– В переводного или нет?

– Нет! – хором заорали на меня остальные так, что я чуть не упала с кресла.

– А мы, по-моему, деньги с собой не брали… Я к тому, что нам нечего ставить… – заметила я, глядя на Фея, который, закусив губу, изучал свои карты. Не отрываясь от них, он показал хвостом на кучку золота, лежащую в углу.

– Я что? Зря на тебя ставил, дорогой ты мой человечек?

Ставки сделаны, карты розданы. Я сделала глоток вина и пошла с шестерки. Через десять минут Бертран поинтересовался, а не в переводного ли мы играем, почесывая картой мохнатую макушку, а потом забирая половину колоды после дружного и агрессивного: «Не-е-ет!»

– Мышка-Мышка, зачем ты меня топишь? – возмутился Фей, забирая когтистой рукой карты и вкладывая их в свой веер.

Я не знаю, почему игра считалась два на два, ведь за Бертольда бился его же картами Бертран? И сам же ходил на себя.

– Мышка, ходи с туза! Ну у тебя же туз козырный! – шепотом возмутился крестный, заглядывая в мои карты. – А потом две восьмерки, и все! Ты вышла! Стоп! У тебя еще и дама? Откуда она у тебя? Выбрось ее немедленно и никому не показывай! Я отвлекаю внимание, а ты бросаешь ее под стол.

Он отпил из бокала. Я покачивалась на кресле, заметно нервничая. Мне пришлось кое-что подгрести под себя. Не хотелось отбиваться козырным тузом. Всегда берегу я его до победного.

– Я вышел! – заметил Фей, сдав последние карты и снова отпивая из бокала. Пустые бутылки валялись под столом. – Давай, Мышка, перебирайся поближе, сейчас отбиваться будем, а то двое на одну нечестно.

Он осторожно приподнял меня и пересадил себе на колени, а потом протянул когтистую руку и пошел с семерки. Одна рука его осторожно поползла по моей талии.

– Чтобы ты не упала, – усмехнулся крестный, заглядывая в мои карты.

– А если мы проиграем? – занервничала я, глядя, как Бертран отбивается, изучая карты Бертольда.

– Так, я одним глазком загляну… Вы не подумайте, Бертольд отлично в картах шарит! – задумчиво почесался языкатый, всматриваясь единственным глазом в чужой веер. Я не понимаю, какое удовольствие получает от игры слепой Бертольд, но раз держит свой веер, значит, действительно шарит!

– Ничего страшного, Мышка, – усмехнулся Фей. – Проиграем так проиграем. Бейся дамой… Отлично… А теперь тузом… Да что ты его держишь, как родного? Отпусти! Я кому сказал! Вот! А теперь два валета и…

– Мы выиграли! – обрадовалась я, поворачиваясь к крестному и обнимая его. – Представляешь! Мы выиграли! Ура!

– Везет вам… – усмехнулся Бертран, закатывая язык обратно в пасть. – Говорят, что, кому не везет в картах, везет в любви… Нам с братом никогда не везло ни в том, ни в другом… Хотя знаете, мы и не жалеем. Однажды мы влюбились в одну принцессу. Она вроде как и ко мне, и к нему… И непонятно, к кому больше. Мы тогда сильно с Бертольдом поругались. Чуть не поубивали друг друга от ревности. А принцессе это нравилось. Она специально нас стравливала. И тут появилась ее крестная фея, заявив, что не для нас ее крестница такой красавицей выросла! И выйти замуж она должна исключительно за принца! А я, гад такой, чтобы даже не облизывался, а мой брат, тоже гад редкостный, чтобы даже не смотрел в ее сторону. В итоге заколдовала фея замок, нас и принцессу, мол, ждите, когда принц к ней прискачет, неудачники. И вот…

– Сначала мы отгоняли всех принцев, ругались между собой постоянно, – перебил его Бертольд. – А потом разговорились и поняли, что нам нет смысла ругаться. Бертрану нравятся большие девушки, так, чтобы обнять и «все мое!», а мне нравятся миниатюрные, худенькие. А эта стерва нас просто приворожила. Скучно ей было… Разобравшись, мы стали действовать сообща. А недавно осознали, что приезд очередного принца – это развлечение. Хоть какая-то радость на фоне беспросветного мрака.

– Давай, Бертольд, сворачиваемся, светает! Пусть гости отсыпаются! – заметил Бертран. – Короче, завтра в полночь! На этом самом месте! Мы еще возьмем реванш!

Чудовища исчезли, бросив карты. Я встала, слегка пошатываясь и глядя на огромную кучу выигранного золота.

– Вот, Мышка, – усмехнулся Фей, придерживая меня. – А ты боялась, что они сниться тебе будут в кошмарах. Отличные ребята! Давай, пошли спать. Так, осторожней! Мышка, дверь левее… Еще левее… Попала!

– Ты ведь мог их убить, не так ли? – спросила я, чувствуя, что тело не слушается, а меня ведут, придерживая за плечо, в сторону кровати.

– Мог. Но зачем убивать тех, кто этого не заслуживает? – Фей потрепал меня по голове и уложил в постель, а сам скинул сапоги и лег рядом.

– Слушай, мы столько денег выиграли! Целое состояние! Ты рад? – восхитилась я. В жизни никогда ничего не выигрывала, кроме «автомобиля», и то при условии, что я накуплю какой-то ерунды из дешевого каталога с аховыми ценами, найденного в почтовом ящике. Судя по каталогам, авто выиграли все.

– Очень, – усмехнулся крестный, а я все не могла отойти от восторга. Нет, ну честно, когда ты всю жизнь проигрывал, а тут – бац! – выиграл… Это же чудесно?

– Слушай! – заметила я, поворачиваясь к нему лицом. – А правда, что ты поставил свою жизнь на кон, чтобы выиграть мою?

– Это клевета, – с гаденькой улыбочкой прошептал Фей. – Наглая и подлая клевета, цель которой отбелить меня! Не верь! Просто не верь!

Я улеглась поудобнее, закинув руку ему на талию, и уснула. Я сегодня выиграла! Причем целую гору золота!

Проснулись мы, когда стемнело, точнее, я проснулась первая, а крестный еще спал. Я зевнула, потянулась и выглянула в окно.

– Кушать будешь? – тихо спросил Бертольд, появляясь из стены. – Я тут приготовил. Ой! А твой муж еще спит?

– Почему сразу муж? Он – мой кот! – возмутилась я, глядя на спящего Фея.

– Эм… – заметил Бертольд, принюхиваясь, – не знаю, но котом там и не пах…

– Мяу! – ядовито заметил крестный, открывая глаза и подтягиваясь. – Несите территорию. Сейчас метить буду!

Через час я приняла ванну, но вместо моей одежды мне выдали какое-то зеленое платье и туфли, которые, судя по красивой вышивке и драгоценностям, явно принадлежали принцессе.

– Я постираю, – заметил Бертольд, принюхиваясь к моим грязным носкам. Боже мой! Не мужик, а мечта! Сам готовит, сам стирает. Хозяйственный. Ну и что, что чудовище? Зато человек хороший. Бертран тоже молодец. Прибирается, мебель чинит.

Всю ночь мы сидели и играли в карты. Я нервничала, напряженно глядя на козыри.

– Короче, мы тут с братом посовещались и решили, – вздохнул Бертран, отбиваясь от моей девятки. – Расколдуйте принцессу. Только вы с ней поосторожней. Мы уже давно думали, что, как только заклятие будет снято, найдем нормальных жен. А принцесса пусть как хочет. Плевать мы на нее хотели! Если есть на примете пара девушек, которые одинокие и мечтают встретить свою половинку, скажите. Только чтобы не очень принцесс… Обычных, простых…

– Да я сейчас вообще себя купидоном чувствую. В нашем брачном агентстве как раз есть две подходящие кандидатуры. Адресочки мы вам оставим, – усмехнулась я, отбиваясь от десяток, которые мне высыпали с горкой. Оп! И я вышла! Ха-ха!

– Давай, Фей, что там у тебя? – подлезла я крестному под руку. – Показывай! И ты молчал? А почему не подкидывал, когда я ходила? А? Совести у тебя совсем нет!

Мы снова уснули под утро.

Следующая ночь за карточным столом пролетела незаметно. Отличное приключение. И чудовища – просто прелесть! Честно, я не жалею, что сюда приехала.

– Ладно, давайте, можете идти расколдовывать! – усмехнулся перед рассветом Бертран, положив лапу на плечо Бертольду. – А мы пока подождем.

Мы толкнули большую дверь и увидели широкий пьедестал, задрапированный тяжелой тканью и увитый черными розами. На пьедестале лежала очень красивая девушка, сжимая в руках корону.

– Спящая красавица… – прошептала я, вспоминая сказку. И тут же сглотнула.

Подошла поближе и посмотрела на нее. О нет! Нет! Нет! На стене красовалась изящная надпись: «Меня разбудит только поцелуй принца!»