В детстве я немного не понимала страдания Ослика Иа по причине потери хвоста. Ну потерял. И что? Повод унывать? Нет, я понимаю, что хвост – это не только ценный для владельца мех и дело привычки, но зачем же так убиваться? Живут же собачки с купированными хвостиками? Но вчера, с плавным переходом в сегодня, я поняла, какая это невосполнимая потеря… Считай, крест на личной жизни. Так вот на нашей с Феем личной жизни тоже пора ставить крест, но перед ним добавлять цифирку «18». Я рассчитывала просто наслаждаться поражением, а не поражаться наслаждению. В голове все еще звучал страстный шепот задыхающимся голосом: «Моя ты Мышка… Ну что ты со мной делаешь? Ну зачем ты такая? А? Ну скажи мне… Ну нельзя же быть такой сладкой?»

Я покраснела от собственных воспоминаний и накрылась одеялом с головой. Если «добрая» фея вчера следила за нами, то сейчас она переживает глубокую моральную травму, пьет антидепрессанты, запивая их абсентом, меряет давление и пытается все это «развидеть» как можно быстрее, капая глазные капли и усиленно моргая. Ни в сказке сказать, ни на женском форуме описать.

Смущало только то, что я проснулась в одиночестве. Местоположение своей одежды уже предположительно вычислила и достала из складок одеяла платье. А, нет! Вот тут еще его часть… И это еще не все? Да ладно! Интересно знать, куда делось красивое новое платье и откуда, интересно знать, взялась эта разорванная когтями тряпочка? Ладно, будем вытирать пыль с подоконника. Оно мне все равно не очень нравилось.

Зеленая полуразложившаяся совесть, которая с утра откопалась из могилы, отплевываясь комьями земли, встала во весь рост, вытянула руки и с утробным урчанием отправилась на поиски свежих мозгов. «Ы-ы-ы-ы-ы!» – прорычала совесть, двигаясь в мою сторону. Она много чего пропустила, но даже того, что успела увидеть, хватило, чтобы сожрать меня заживо и не подавиться.

И в тот момент, когда я мысленно пыталась забить ее лопатой, по моей спине поверх одеяла скользнула рука.

– А кто в норку спрятался? – услышала я знакомый голос, а следом шуршание. Через секунду я почувствовала, как в мое убежище влезает что-то пушистое. А еще через мгновение пушистое превращается в человека и тянет меня к себе.

– У меня есть нескромный вопрос… К… как тебя зовут? – икнула я, понимая, что такие вопросы под утро задают только очень плохие девочки.

– С таким отчеством тяжело будет ребенку в школе, – усмехнулся Фей.

– И все-таки? – прошептала я, нашаривая под подушкой разорванное кружево, которое еще недавно украшало мой основной магнит для неприятностей.

– Начнем с того, что мимо витрины с именными ручками, брелочками, медведями я иду, презрительно сузив глаза, – рассмеялся крестный. – Так что если ты решила подарить мне именную ручку, то облизнешься.

– Говори свое имя! – возмутилась я, понимая, что это – дело принципа.

– Я вижу, что моя Мышка умеет знакомиться с мужчинами! Особенно утром. Ладно, шучу. У меня в руках кольцо, на котором написано мое имя, – прошептал Фей. – Единственный способ узнать, как меня зовут, – отобрать колечко и прочитать. Итак? Ты готова? Представляешь, совесть тебе позволяет спать с тем, чьего имени ты не зна… Ай-я-яй! Мышка! Так нечестно! Щекотать нельзя! Мышка! Я сейчас сам тебя…

– У тебя когти, – возмутилась я, потирая на самом приключенческом месте оставшиеся со вчерашнего вечера царапинки. Котик просто вчера очень увлекся…

После короткой схватки я почувствовала, как в моей руке оказалось увесистое кольцо, а меня прижимают к себе и с наслаждением целуют. Я гладила Фея по голове, а он с наслаждением прижимал уши, требуя, чтобы я не останавливалась. Выражение «завести котика» с недавних пор утратило свой невинный и нейтральный изначальный смысл.

Я немного вылезла из-под одеяла, поползла вверх по подушке, уперлась в нее локтями и стала вертеть колечко в руках, чтобы как следует рассмотреть добычу.

– А я-то думал, как поизящней тебе его подарить? Как хорошо, что ты сама у меня его чуть с рукой не оторвала, – раздался смешок, а потом крестный тоже вылез из нашего теплого «бункера» и обнял меня, не сводя глаз с подарка. Его волосы скользнули по моей обнаженной спине, пока я силилась понять, что это за камень и почему он так сверкает на свету.

Я стала присматриваться к ободку и увидела надпись: «Летиция – Фердинанд». Имя другой женщины сразу смутило. Настроение покачнулось в сторону минуса. Кольцо изначально предназначалось явно не мне.

– Кто она? – спросила я, сильно напрягаясь.

– Та, которая была для меня единственной, – ответил Фей, глядя на кольцо. – И это все, что у меня от нее осталось.

– Ты ее любил? – с легким оттенком ревности спросила я, заметно расстраиваясь.

– Конечно, любил, – фыркнул Фей, глядя, как я пристально смотрю на кольцо. – Я до сих пор ее люблю. Несмотря на то что она давно умерла.

Я закусила губу и вернула кольцо со словами, что не могу принять такой подарок.

Мысль о том, что у него когда-то была возлюбленная, которая умерла, заставила стиснуть зубы. Не знаю, что плохого в имени Фердинанд и почему его нельзя было мне озвучить раньше? Имя как имя!

– Хм… Она была очень красивой. У нее были темные вьющиеся волосы. – Фей смотрел на меня как-то странно. – Она любила белый цвет и всегда носила только белые платья. Глаза у нее были серые-серые…

Я сразу представила себе красавицу в белом платье, которая ослепительно улыбается на фоне белых роз, а рядом стоит Фей, обнимая ее за талию. Внутри что-то перевернулось. И это был не вчерашний торт.

– Когда она меня обнимала, казалось, что мир становится чуточку лучше… Жаль, что мы с ней недолго были вместе… И я жалею, что не ценил это… – тихо произнес Фей.

Я, стиснув зубы, выслушивала оду первой несчастной любви и боролась с желанием встать и уйти. Уходить нельзя, но как поступить? Броситься его утешать или просто молча выслушать?

Фей улыбнулся, взял меня за подбородок. Ага, сейчас он выдаст, что мы с ней чем-то похожи, и вот именно поэтому… Черт! Я не хочу об этом слышать! Все ведь было хорошо! Но я знала, что где-то есть подвох!

– Когда она брала меня на руки, я был счастлив. Я помню, как забирался к ней на колени и она целовала меня. Я всегда был ее маленьким котенком. Да, я до сих пор ее люблю, – вздохнул крестный, а я сразу представила котишку, покоящегося на коленях красавицы.

Из глаз непроизвольно потекли слезы обиды и ревности. Я пыталась с ними что-то сделать, но они просто текли и текли, капая на его руку.

– Мышка, – усмехнулся Фей, прижимая меня к себе. – Я вижу, что рассказом о своей маме тронул тебя до глубины души… Как ты уже догадалась, мою маму звали Летиция, отца – Фердинанд. Это кольцо моей мамы. И я дарю его тебе.

– То есть тебя тоже зовут Фердинанд? – спросила я.

– Не-а, – гаденько заметил крестный, снова вручая мне кольцо. – Давай пробуй еще… Посмотрим, у кого больше фантазии, у тебя или у моих родителей?

– Фердинанд Второй, Фердинанд Младший, Фердинанд Тринадцатый, Фердинанд Очередной? – высказала я сразу все предположения.

– Очередной? Я – первый и единственный! Еще варианты? – Фей явно тащился от мысли, что его зовут Фердинанд Очередной.

– Летиция? – прокашлялась я, с ужасом глядя на него, понимая, что у котят всегда все сложно с определением пола. Может быть, родители ошиблись? Ждали девочку, а тут на тебе!

– Нет. Мышка, я сейчас умру… – Фей, сотрясаясь от смеха, уткнулся лицом в подушку. – Давай выключай здравый смысл и включай фантазию!

– Может быть, Дефис? – спросила я, пытаясь понять, чем руководствовались родители, давая имя своему первому и единственному отпрыску. А что? Мальчики – Дефис, Тире, Пробел, а девочки – Точка, Запятая, Кавычка…

– Не угадала! Но я сделал вывод, что тебе нельзя доверять выбирать имена для детей. Ладно, давай сюда, – сказал крестный, заслоняя двумя пальцами часть букв на кольце. – Читай.

– Лети… фер… – прочитала я, делая ударение на последний слог. – Летифер? Тебя зовут Летифер? И ты хотел, чтобы я угадала твое имя? Да ты – лингвист-садист!

– Претензии не ко мне. Ударение на первый слог. А знаешь, как хотели назвать моего так и не родившегося брата? – вздохнул Фей, снова заслоняя часть букв.

– Тици… ан… – прочитала я. Да, у его родителей был особый подход к выбору имен для своих детей.

– Так что очень приятно познакомиться. Если надумаешь ставить мне памятник, как самому замечательному коту на свете, то имя можешь не указывать. Разрешаю.

Фей взял меня за волосы, откинул мою голову и поцеловал, проводя когтями по спине.

Нет, я, конечно, не надеялась, что, как в дешевых романах, засыпая в постели с мерзавцем и подонком, просыпаешься с «утипутизаинькой». Н-дя, заинькой здесь и не пахнет. Однако на столе вместо вчерашнего торта стоял букет роз.

– На могилку твоего одиночества, – заметил Фей, внимательно глядя на мою реакцию. – Я лично вчера кинул туда первую горсть земли. А сейчас кину вторую…

Он обнял меня, положил на подушку и стал целовать. Я уже расстегнула третью пуговицу на его белом камзоле и сосредоточенно ковыряла четвертую.

– Где мой хвостик? – тихо прошептала я, положив ладонь на щеку крестного. – Где мой любимый хвостик?

Вдруг раздался стук в стекло. Мы нехорошими взглядами посмотрели на окно. На подоконнике сидел большой нахохлившийся голубь и нагло тарабанил клювом по стеклу в надежде, что его впустят.

– Фея? – спросила я, заметно напрягаясь и натягивая одеяло на себя.

– Не-а, – лениво отозвался крестный, вставая с постели и открывая окно.

Он втащил голубя внутрь. Голубь задергался, когда с его лапы бесцеремонно сорвали письмо. Лапа осталась на месте. Зато на подоконнике появилось жидкое последствие птичьего испуга. Наспамил, зараза!

– Сразу видно, что к деньгам, – усмехнулся Фей, пробегая глазами записку: – «Нужна срочная помощь в адном очинь делекатном вапросе. Просьба прислать голубем все рикомендации, дакументы, потверждающие вашу компитентность! С уважением, Б.»

Крестный достал из ящика стола целую стопку макулатуры, посмотрел на несчастного голубя, который конвульсивно вздрогнул при виде груды бумаг, оставив еще один «подарок» на подоконнике.

– Мышка, подержишь птичку, пока я все это буду приматывать к ней? – ядовито заметил крестный. – Птичка, это не я придумал… Все претензии к твоему или твоей «Бэ». Так, где-то у меня тут скотч оставался после туфелек… Мышка, найди мне конец скотча, или я психану… Мышка, не шучу…

Я усиленно скребла ногтями клейкую ленту, пока Фей рисовал на каждом документе «Копия верна» и ставил мою роспись. Через пять минут я поняла, что голубь не взлетит.

– Давай его подбросим? – ехидно предложил крестный, открывая настежь окно. – Это уже не письмо. Это бандероль получается.

* * *

Через час я стояла в роскошном зале. На высоком троне сидела красивая молодая женщина. Ее кожа казалась фарфоровой, черные, как смоль, волосы собраны под сеточкой, а голову венчала изысканная корона. На ней было голубое платье с лимонными вставками, что сразу вызывало ассоциации с… Белоснежкой.

– Ловите вашего голубя, – ехидно заметила я, бросая ей на колени бедную птичку. – Лети с приветом, вернись с ответом. Все документы, как и просили!

– О! Я обязательно почитаю, – произнесла королева приятным голосом, глядя на нас с котиком. – Я так рада, что ты откликнулась на мою просьбу о помощи. Я сейчас все вкратце изложу. Понимаете, я попала в трудное положение. Злая мачеха хотела меня убить, а она, как известно, была ведьмой, поэтому я попросила убежища у гномов. Все так делают, когда их преследуют чародеи или ведьмы. Один принц выкупил меня у гномов, заплатив мой долг. А через два года ко мне стали приходить письма. Вот они!

У меня в руках очутилась стопка писем. Первое гласило:

«Глубокоуважаемая Белоснежка! Сообщаем вам, что вы должны нам крупную сумму денег! Будьте так любезны внести их немедленно! С уважением, гномы».

Я пробежала глазами все письма, отмечая эволюцию обращений к адресату.

– Взял кредит? Коллектор бдит! – усмехнулся котишка, свешиваясь с моего плеча и тоже читая чужую корреспонденцию.

«Уважаемая Белоснежка!», «Белоснежка!», «Эй, ты!», «Скотина!», «Тварь!». Последнее письмо звучало так:

«Паскуда! Если ты не заплатишь по долгам, то мы тебе кишки вырвем! Ты поняла? А еще расскажем всем, какую ты сказку на ночь нам читала! У нас есть доказательства! Так что гони деньги, непонятливая! Или натурой отрабатывать будешь!»

– Сказку на ночь читала? – сильно оживился кот, ерзая на моих плечах и поглядывая на Белоснежку. – Мне интересно знать, это были коллективные чтения? Клуб любителей Маяковского?

– Я не знаю, о чем речь! – смутилась и тут же возмутилась красавица, принимая обратно стопку писем и вручая мне клочок бумаги. – Я не понимаю, в чем проблема, если принц полностью расплатился по долгам с гномами за их услуги! Вот расписка!

– А где сейчас принц? – спросила я, глядя на бумажку. Смахивала она на приходно-кассовый ордер. Даже печать стоит! Ничего себе!

– Умер. Как только он умер, сразу начались эти письма с угрозами, – вздохнула Белоснежка, показывая на портрет какого-то красавца.

«Я, принц Эрик, вношу деньги за Белоснежку. 100 000 золотых».

И восемь подписей. Одна – принца и семь – гномов.

– Я не могу понять, о каком долге идет речь, если Эрик при мне вносил эту сумму, – вздохнула Белоснежка. – И почему именно сейчас? Я прошу вас разобраться! Если вы сумеете решить этот вопрос, уважаемый принц, то я согласна присоединить свои земли к вашим. Гномы хотят один миллион золотых, но у меня нет таких денег! В письмах сказано, что сто тысяч – это только первый платеж! Я даже не знаю, что ответить!

– Я к вам пишу, чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать. Но вы, к моей несчастной доле хоть каплю жалости храня, рассрочку дайте для меня! – выдал кот, гаденько усмехаясь. – Сначала я смолчать хотела, поверьте, моего стыда вы б не узнали никогда, когда б надежду я имела, хоть редко, хоть в неделю раз, вносить с процентами аванс. Так! Почему никто не записывает? Я что? Зря стараюсь?

Я прыснула.

– И я там был, кредит платил, на проценты попал, двести лет отдавал! – продолжил котишка. – Или нет! И жили они, поживали, добра наживали, кредит отдавали. И даже правнуки их вспоминали, когда последнее с себя снимали.

– Так вы мне поможете? – простонала Белоснежка, заламывая руки. – У меня вся надежда на вас… Иначе я не знаю, что обо мне подумают подданные! И я боюсь, как бы они не испортили мне репутацию! Или не убили…

– И где живут эти любители сказок на ночь? – поинтересовался кот. – Точный адрес в студию.

– Вы не сможете так просто туда попасть! – покачала головой Белоснежка, снова пробегая глазами письма. – Да и они сразу заподозрят, что я вас прислала. Честно, я уже посылала туда людей с просьбой разобраться, но никто не вернулся. Живут гномы в горах, где добывают горный хрусталь. Их домик находится на поляне, в непролазных дебрях, прямо у подножия горного хребта.

– И сколько ты у них прожила? – спросил котофей.

– Три месяца и десять дней! – ответила Белоснежка, пряча расписки и разматывая голубя.

– Один миллион разделить на сто… Мышка, да это по десять тысяч в день! Ананасы, шампанское, опахало были? Бассейн? Номер люкс с кондиционером и служанками? Мышка, я не могу придумать развлечений на десять тысяч в день! А ты можешь? Если да, то не стесняйся!

– Хорошо, я берусь за это! – усмехнулась я, прикидывая в голове суммы. – Только учтите. Если я помогу вам, то вам придется официально присоединить свои земли к моим. Вы останетесь регентшей, сохраните корону, но часть налогов будет отчисляться в мою казну. Также на ваши владения будут распространяться законы моего государства.

– Я согласна! Я на все согласна, лишь бы это прекратилось! – закивала Белоснежка, с нежностью глядя на портрет покойного принца. – Говорите, что вам нужно! Я все сделаю!

Через три часа я стояла неподалеку от пункта назначения в дорогом и красивом платье, изображая богатенькую жертву магических репрессий.

– Иди сюда, моя Мышка, – сладко прошептал Фей, прислоняя меня к дереву и целуя. – Ты ведь от злобного колдуна спасаешься? А почему тогда платье у тебя как с витрины? Непорядок… Ты ведь по лесу два дня блуди… тьфу ты, блуждала… Ты… принцесса… наследница… престола… спасалась… от злого… колдуна… убежала… в лес… Он даже… один… раз… поймал тебя… и…

Через двадцать минут я стояла, переводя дух, и думала, что если колдун преследовал принцессу именно с этой целью и с таким результатом, то можно спокойно забить на корону и в следующий раз бежать помедленней, периодически оглядываясь в надежде, что он вот-вот догонит. Вид у меня был очень потрепанный и помятый. Юбка разорвана, корсет держался на одном рукаве. Сразу видно, что я очень сильно заблудилась.

– Я – чудовище… – покачал головой Фей, прижимая меня к себе. – Смотри, мы живем у гномов неделю. За это время узнаем все про договор. Короче, включай юриста, на которого ты беспросветно училась пять лет. Ах да, за такие деньги требуем ананасов, оливок, шампанского в ведерке со льдом. Так что отдыхаем, Мышка. Учти, клуб любителей сказок я категорически не приемлю. Я быстро оторву книголюбам закладки, если они начнут к тебе свои переплеты подкатывать. А если окажутся настойчивыми, то надаю по обложкам. Но есть один нюанс. Я не знаю, смогу ли принимать человеческий облик. Дом построен на жиле горного хрусталя, а рядом с горным хрусталем магия слабеет. А теперь беги так, словно за тобой гонятся злые коллекторы!

И я побежала. Добравшись до чахлого заборчика-плетня, обессиленно повисла на нем.

– Помогите! Злой колдун гонится за мной! – заорала я, глядя на маленький невзрачный домик. Кот запрыгнул на забор и осмотрелся.

– Добро пожаловать в пятизвездочный отель! Судя по расценкам, нас должны встречать с ковровой дорожкой, лепестками роз и бокалом холодного мартини, – заметил котофей. – Да что там мартини! Коктейль с бриллиантами! Где все вышеперечисленное?

– Эй! Спасите! – заорала я, снова повиснув на заборчике.

И тишина. Я перелезла через ограду, цепляясь остатками платья за переплетенные ветки, дошла до двери, толкнула ее и вошла. Все убранство напоминало детский дом семейного типа. Маленькие кроватки стояли в рядок, на спинке одной из них висел маленький полосатый носок. Старый деревянный столик и детские стульчики сразу напомнили детский сад. На столе стояла еда. Я посмотрела, как жирная муха перелетает из одной тарелки в другую.

– Ладно, шведский стол я вижу, – усмехнулся котофей, осматривая самую дорогую гостиницу на свете. – А куда потом девать шведский стул? Где удобства?

– Основные – во дворе, – заметила я, глядя на деревянный ушат, рядом с которым лежал брусок старого мыла и лохматая мочалка. Судя по тому, что гномов семь, а мочалка одна, мылись они ею в порядке очереди!

– М-м-м-м! Теперь я понимаю, почему суп гороховый! – обрадовался кот, разгуливая по столу и заглядывая в миски. – Внимание! В джакузи самообслуживание! Пузырьки пускайте сами! А где розетки? Или я слишком многого хочу от номера стоимостью десять тысяч золотых в сутки? Ну что, Мышка, располагаемся! А сейчас невидимые швейцары заносят наши чемоданы, а невидимый коридорный учтиво кланяется. Судя по расценкам, я чаевые оставлять не собираюсь! Ты связалась с самым жадным котом на свете, представляешь?

Я тоже посмотрела на содержимое ближайшей миски и сморщилась.

– Мышка, если у тебя есть выбор грызть кору или кушать это, то выбирай кору. Даже не сомневайся! – вздохнул кот и почесался над миской. – А теперь оцени удобства по шкале от «Ниче, главное, что на голову не капает» до «Вау! Я не верю своим глазам!».

– Я думаю, что это где-то на уровне «Куда я попал и где мои вещи»! – прикинула я и села на первую попавшуюся кроватку.

Дверь со скрипом открылась, и в домик ввалились семь гномов.

– У нас гости! – обрадовался один из хозяев. – Кто ты такая, девочка? Как ты здесь оказалась? Бедная, да ты замерзла и проголодалась! Что с тобой случилось?

Со слезами на глазах я рассказала историю о том, что меня преследует злой колдун. Он гнался за мной, а я два дня блуждала по лесу, пока не набрела на этот пентхаус со всеми удобствами.

– Бедненькая! Конечно, оставайся! – вздохнули сердобольные гномы. – Мы сумеем тебя защитить! Ни один злой колдун или ведьма сюда не проберется! А если сунется, то никакого вреда причинить тебе не сможет! Кстати, не хочешь посмотреть наши сувениры из горного хрусталя?

– Конечно, хочу! – воскликнула я, изображая наивную дурочку.

Гномы вывели меня на улицу, рассказывая про то, как тяжело добывать горный хрусталь, как сложно его обрабатывать и как высоко он ценится. Я чувствовала себя воспитательницей на прогулке в детском саду. Гномы доставали мне до пояса, а самый рослый – до груди. У всех гномов были бороды разной степени запущенности, кустистые брови и сильные, привычные к работе руки.

С другой стороны дома я увидела небольшую дверь. Один из гномов снял с шеи ключ и открыл мудреный замок. Мы очутились в небольшом магазинчике. На полочках стояли красивые безделушки из хрусталя. Вазы, кубки, шары для прорицаний, браслеты, короны, ту… туфли? О нет!

– Хрустальные туфельки! Все размеры! – похвастался гном в синем, демонстрируя товар.

– Все размеры… – эхом повторила я, глядя на офигевшего и притихшего кота. – И даже тридцать восьмой есть?

– Шесть пар! На широкую ногу! На узкую ногу! На ногу с выпирающей косточкой! Все есть! – уверил гном в синем, поглаживая длинную бороду.

Котишка закашлялся, с тяжким вздохом глядя на туфли. Я шумно вздохнула, с упреком глядя на кота.

– Не хочешь посмотреть? Померить? – спросил один гном, протягивая мне хрустальную туфельку.

– Нет, спасибо! Воздержусь! – заорала я, с ужасом глядя на авторов этого шедевра. А я-то думала, почему Фей не смог ничего сделать с туфелькой, так вот и ответ. Магия и горный хрусталь – вещи несовместимые.

– У нас все стены внутри обложены горным хрусталем! – похвастался один из гномов. – Так что тебе у нас ни один колдун не страшен!

– Вы так добры ко мне! Простите, но у меня нет денег, чтобы заплатить вам за доброту! – воскликнула я, надеясь поднять финансовый вопрос как можно раньше.

– Не страшно! Разберемся! Разве можем мы отказать в помощи бедной девочке? – наперебой закричали гномы, пытаясь меня утешить. – Давай вернемся в дом и все обсудим!

Я села на кроватку и приготовилась слушать.

– Итак, раз ты теперь живешь с нами – правила простые! За забор не выходить! Дверь никому не открывать! С незнакомцами не разговаривать! В лес не ходить! Подарки от незнакомых людей не принимать! Ты будешь готовить, стирать, убирать, мыть полы, посуду, два раза в день проводить в доме генеральную уборку, торговать в лавке, заниматься участком, полоть грядки, собирать урожай, подпиливать ветки, выносить мусор, заправлять кровати, чинить мебель…

– Эм… А что будете делать вы? – спросила я, представляя масштабы работы.

– Защищать тебя! – гордо ответили гномы.