Я всегда была уверена, что мой самый худший кошмар случится с кем-то другим в фильмах, книгах, рассказах на форумах, но меня он никогда не коснется. Он лишь пролетит в моих мыслях, заставив задуматься над волшебным «если бы».

Маленький сухой листик слетел с дерева вниз и упал на голову котишке. Котик стряхнул его с себя, глядя помутневшими глазами вокруг. У меня в голове звучала песня, от которой я каждый раз начинаю плакать навзрыд. Обычно грустной музыкой меня не проймешь, а эта песня бессердечно трепала струны моей души, как начинающий рок-гитарист новую электрогитару, вызывая активизацию слезных желез и приступы меланхолии.

Котик… Я никогда не видела у него такого взгляда. Никогда. Я кричала, махала руками в надежде, что он меня услышит, но… увы… Мой котик, не смотри ты так, у меня сейчас сердце не выдержит! И я действительно умру… Я закусила губу.

Я глотала слезы, пытаясь погладить котишку, но он не чувствовал моего прикосновения, глядя стеклянными глазами куда-то вверх. А я все равно водила рукой по нему, понимая, что ничего другого я сделать не смогу. Мне так хотелось дать ему понять, что я живая…

И тут мне на глаза попался листик. Он был крохотный, почти как былинка, но у меня появилась надежда. Хоть бы он поверил… Хоть бы у меня получилось!

Я дотронулась до листа, молясь, чтобы хватило сил его сдвинуть с места… Не вышло. Я снова попыталась. Какой-то листик-былинка казался мне просто неподъемным. Я встала на колени и слегка подула на него. Тоже ничего. Все бесполезно… Я сосредоточилась и снова попыталась. Мне показалось или листик действительно шелохнулся? Я вложила всю силу, чтобы сдвинуть его с места. Получилось, но не с первой попытки. Хреновый из меня полтергейст. Ветер стих. Листик еще немного шелохнулся, а потом снова сдвинулся. Котик навострил уши, пристально глядя на листик. Я немного изменила траекторию листика, чтобы он понял, что это не ветер, а что-то другое. И стала сосредоточенно двигать его по кругу и вертеть на месте.

– Мышка? – недоверчиво и хрипло спросил котофей. Он внимательно следил глазами за листочком. Я попробовала сдвинуть листок в другую сторону, а потом повертеть. Почти получилось.

– Мышка? Ты здесь? – с надеждой спросил кот. Взгляд его прояснился. – Мышка, если ты здесь и слышишь, сдвинь листочек вправо от меня! А теперь в мою сторону! И назад!

Я вздохнула и стала сосредоточенно двигать листок. Получилось. Я чуть не расплакалась от счастья.

– Мышка… Моя ты Мышка… – с облегчением прошептал кот, принимая обличье Фея и проводя рукой по лицу. – Подожди, я сейчас в себя приду… Так, Мышка, отвечай на мои вопросы. Листик вправо от меня – да, листик влево – нет. Ты жива? Да. Отлично. Ты не можешь вернуться в свое тело? Да. Тебя ранили? Нет. Отравили? Да. Понятно. Одну минутку!

Крестный исчез. Через минуту он свалил рядом с гробом весь инвентарь гномов, взял кирку и начал пытаться разбить гроб. Камень не поддавался. Фей отбросил сломанную кирку и достал ржавую пилу.

– Мышка, смертельный номер, – усмехаясь и в то же время снова вытирая ладонью щеки, заметил Фей. – Одна мышка – хорошо. Две – лучше! Главное, чтобы я не увлекся и не получилось две мышки…

Я в отчаянии зашуршала листиком, водя им по кругу. Фей после тщетных попыток отбросил сломанную пилу, взял листик в руку, отошел в сторону и ударил магией. Меня пронзила такая боль, что я упала на колени и заорала. Он попытался еще раз, и я снова заорала от боли. Фей, видя тщетность усилий, снова положил листик на крышку. Я стала отчаянно двигать его влево. Нет-нет-нет!

– Нет? Хорошо, ты знаешь, как тебя отсюда вытащить? – спросил он, и тут же получил ответ «нет». – Ты хочешь мне что-то сказать?

Я подвинула листик вправо. Потом еще немного и еще. Фей поцеловал листик и исчез примерно на полчаса.

Постепенно на утесе стали появляться какие-то странные люди. Увешанная с ног до головы талисманами бабка стояла, недоверчиво озираясь по сторонам. Другая бабка поигрывала огромными черными бусами. Мужик в цветной одежде мялся возле гроба, сжимая в руках хрустальный шар. Мрачная мадам, худая как щепка, в глухом платье, нервно тасовала колоду карт. Целая куча таких же своеобразных персонажей переглядывались и пожимали плечами, недоумевая, зачем их сюда позвали. На утесе стало тесно. Одна тетка с топором закатила глаза и стала что-то шептать, дядька с четками сел в позе лотоса перед гномами, начал медитировать и случайно уснул в процессе.

– Итак, господа и дамы. Первый сезон битвы экстрасенсов. Приз – триста тысяч золотых тому, кто сможет установить связь с этой девушкой. Плачу наличными. Сразу, – вздохнул Фей, вытаскивая на всеобщее обозрение огромный мешок золота.

Первой была бабка с талисманами. Она закатила глаза и начала впадать в транс, но вместо транса, судя по всему, впала в кому, уступив очередь бабке с бусами.

– Она говорит, что безумно любит вас… Ом… Ом… Ом… Она сказала, чтобы вы позаботились о ваших детях… – леденящим душу голосом уверенно заявила бабка, вертя в руках шарики бус. – Их, кажется, зовут… Ом… Ом… Иоганн… Себастьян…

– Бах! До свидания, следующий, – махнул рукой Фей, и бабка исчезла.

Мужик в странной накидке ковровой расцветки долго что-то мычал, закатывая глаза.

– Ее здесь нет! Я не чувствую присутствия девушки в мире Испыталища! – вздохнул он, а потом, глядя на крестного и награду, оживился и продолжил: – Хотя… нет… я ее чувствую… Какая-то часть ее сейчас смотрит на вас и плачет… Она не может обрести покой, пока вы пытаетесь ее вызвать из мира духо́в.

Попробуй вызвать женщину из мира духо́в! Герлен, Шанель… А из мира одежды подавно! Про мир обуви я вообще молчу. Хорошие девочки после смерти попадают в мир вечного шопинга и скидок в размере сто процентов!

– Сейчас я попробую, – промычал медиум и закатал рукава. – Эм… В Мучилище, где души грешников проходят неописуемые муки, ее нет… эм… В Чистилище, где ожидают наказания, ее нет… Я знаю, где она! Эм… Сейчас попробую сильно расширить дыру в Валгаллище!

– Успокойся, гинеколог! Следующий. Мышка, если я умру и ты захочешь меня найти – адресок знаешь, – сардонически вздохнул Фей, придерживая рукой листик, чтобы его не сдуло ветром.

На сцену вышла бабка в разноцветной шали, с кучей перстней на руках. Она стала раскладывать какие-то косточки, призывать неведомые силы, что-то бубня себе под нос, а потом закатила глаза.

– Она здесь… Я чую ее присутствие… Она смотрит на вас… Она хочет что-то сказать… Она говорит, что хочет поговорить с вами… Милая, что ты хочешь мне сказать? Говори же! Да, глаголь устами моими! – воскликнула бабка, сгребая кости и снова разбрасывая их, а потом задергалась. Я почувствовала себя демоном, которому предстоит вселиться в предложенное тело.

– Скажи ему, что магия причиняет мне боль. Меня отравили яблоком! У меня кусок поперек горла встал! – произнесла я, с надеждой глядя на конвульсирующую бабку.

– Я… тебе изменяла… С твоим лучшим другом… И вышла замуж за тебя не по любви, а потому что так сказал мой отец… – замогильным голосом выдала бабка, закатывая глаза и ритмично подергиваясь. – Я хочу сказать тебе, что мой ребенок… не от тебя… Так что оставь меня и живи дальше…

– Отлично! Алименты платить не надо! Давай, старуха-алиментщица, собирай свои старые кости и проваливай, – скривился Фей. Я была с ним полностью согласна. Плохо говорить о мертвых – признак либо смертельной обиды, либо профессионального ясновидящего!

Мужик в черном берете с пером, почесывая череп, сделал шаг вперед. Он почесывал не свой череп, а чьи-то пожелтевшие, беззубые останки, любовно прижимая к груди. Я повторяла одни и те же слова, в надежде, что хоть кто-то их услышит.

– Давай, Йорик! Давай! – напрягался медиум, натирая черепушку. – Йорик говорит, что девушка утопилась… И очень сожалеет… Но она не могла по-другому… Злой король влил в ухо яд… И вопрос заключается в том…

– Бить или не бить? Вот каков вопрос. Давай, Гамлет, ухоядь отсюда, – отмахнулся Фей.

Мадам с картами уже раскладывала их, поглядывая на крестного, который сложил руки на груди и терпеливо ждал результатов.

– Черная дорога в прошлом… Черная дорога в будущем… Черный дом… Черная дама и черный валет. Черный валет оборачивается черным королем. У черного короля в рукаве есть черный туз… Черная шестерка – обман, ложь… Черная дорога в казенный черный дом… – вещала гадалка, поглядывая на реакцию Фея. «Астральным» путем она получила много невнятных и очень размытых сведений, от которых даже я заметно приуныла.

– А что у нас козырь? Все, мадам, до свидания. Шумел камыш, деревья гнулись! – закатил глаза Фей.

Никто из медиумов так и не сумел вступить со мной в контакт. Одна бабка достала длинный нож и сказала, что именно он открывает путь к правде и сразу отправляет любого желающего в мир духов. Крестный, как ни странно, согласился, но бабку выпроводил. Какой-то лысый дядька предложил всем поделить награду, взяться за руки и, так сказать, совместными усилиями сесть со мной за стол переговоров, не открывая дыру в Валгаллище, где якобы обитает моя неупокоенная душа. Народ откликнулся охотно. Они дружно водили хоровод вокруг моего гроба. Сначала по часовой, потом против часовой стрелки, мыча и закатывая глаза.

– Как на месте похорон развели мы лохотрон, – с тяжелым вздохом усмехнулся крестный, целуя листочек. – Вот такой ширины, вот такой новизны! Вон отсюда! Все! Живо!

Полянка опустела. Фей остался один. Он бросил взгляд на гроб, потом перевел взгляд на статуи гномов в полный гномий рост.

– Ладно. Пойдем другим путем! Ну что, садовые гномы, готовы к экспериментам? Как там говорится, я не мастер фотошопа, но людей вырезать умею! Так что ничего не бойтесь! У! Как вы слиплись! Ничего. Кому-то три ноги достанется!

Через пять минут колдовства гномы застонали, хотя и по-прежнему остались каменными.

– Итак, господа гномы, – нехорошим голосом заметил Фей, глядя на сгруппировавшихся, как для школьного альбома, недомерков. – А теперь сыграем в интересную игру. Или вы мне сами все расскажете, или…

– Ничего мы не скажем! – возмутились гномы.

– Не вовремя вы как-то решили держать язык за зубами! Я ведь легких путей не ищу? Не ищу. На горе стоит статуя, у статуи нету… Ваши варианты? – язвительно спросил Фей.

Я прыснула. Никогда не думала, что детская шутка с намеком на пошлость собеседника станет новой пыткой. Гномы побоялись озвучивать догадку.

– Не жалею я страдальцев. У статуи нету… пальца, – заметил он, с хрустом выламывая палец первому попавшемуся под руку гному. – Продолжим? Я уже мысленно прикинул, какой акт вандализма устрою, так что погнали! На горе стоит…

– Хорошо, хорошо! Мы все расскажем! – завопили каменные гномы, понимая, что дело дрянь. – Только расколдуйте нас, пожа-а-алуйста.

Гномы наперебой рассказали все, что произошло. Крестный посмотрел на них, а потом спокойно отломал каждому по пальцу.

– Я вообще-то добрый Фей. Правда, сейчас у меня настроение не очень. Итак, мне нужна грубая рабочая сила! Одну минутку. Оставайтесь на месте! – усмехнулся Фей с явной издевкой. – Не вздумайте никуда уходить!

Через час он притащил знакомую ведьму из Пряничного домика, которая ахнула при виде моего тела в гробу. Мне она помочь не могла, но шансы расколдовать гномов имелись. Посовещавшись с Феем, ведьма исчезла, и еще через час ожившие гномы рыдали, пытаясь приделать оторванные пальцы на место. Безуспешно.

– Лопаты и кирки держать сможете? – с издевочкой поинтересовался крестный. – Вперед. Мне нужно отделить этот гроб от скалы. Так, чтобы его можно было поднять! Задание понятно?

– А деньги? – спросили меркантильные гномы, беря в руки инструменты.

– Хорошо, что напомнили. Я думал про сдельно-премиальную оплату, но решил, что почасовая выгодней. Тариф такой. Десять тысяч золотых – час, – сказал Фей, глядя на гномов, которые заметно оживились. – Чем быстрее справитесь, тем меньше мне заплатите. На старт, внимание, марш! Даешь сверх плана. Сначала я буду строить вас, а потом, если получится, коммунизм на отдельно взятом пятачке! Цели ясны? Задачи определены? Вперед, за работу, товарищи!

Гномы принялись долбить гроб снизу, пытаясь отбить его от куска скалы.

– А что мы такие грустненькие? Я за то, чтобы жить стало лучше, жить стало веселее! – поинтересовался крестный, поигрывая листиком. – А где же задорная песенка рудокопов? Непорядок! А ну-ка быстро песню запевай!

Гномы посмотрели на него с ужасом и начали петь какую-то заунывщину:

– Завалило в рудниках молодого гнома… Ждут его и не дождутся все родные дома… Оу-у-у-у! – грустно выдала копательная артель, тоскливо переглядываясь.

– А повеселее репертуар есть? Чтобы сквозило задором и оптимизмом! – фыркнул Фей, погладив крышку моего гроба. – Потерпи, моя маленькая, сейчас я тебя вытащу… Только учти, в туалет после этого будем ходить за ручку… И даже купаться вместе… Я тебя ни на шаг не отпущу…

– Отошел рудокоп по нужде по малой… И любимая скала вдруг могилой стала… Оу-у-у-у! – завыли гномы, с остервенением выдалбливая породу под гробом.

– Н-да… Оптимизм в каждой строчке. Чем еще порадуете? – осведомился крестный, прижав уши. Если в сказке принц именно так доставал свою Белоснежку из хрустального гроба, то братья Гримм небезосновательно решили пощадить детскую психику.

– По ноге попал киркой… один гном, один гном… И раздался жуткий вой… тили-бом, тили-бом, – начали резво петь гномы, вспоминая, что у них почасовая оплата.

– Уже лучше! А что дальше? – оживился Фей. – Я требую катарсиса!

– Его подняли на смех… ла-ла-ла… Завалила насмерть всех… ска-ла… Оу-у-у-у! – тоскливо и в унисон закончили гномы, глядя на крестного, как два ушлых гастарбайтера на своего «Насяйника!» – прораба в кожаной кепке.

– А застольные есть? – поинтересовался крестный. – Что-нибудь в стиле: «Я пью до дна за тех, кто в горе! За тех, кому не везет!»

– Есть… – буркнул гном в красном, с остервенением долбя скалу. – Есть заказ? Скорее куй, а не то получишь… а не то получишь… а не то получишь… Оу-у-у-у!

– И все? Три с половиной песни? – возмутился крестный. – Мы же не сингл записываем для первой строчки хит-парада. Давайте все, что есть! Мне нужно минимум десять треков.

– Один мастер взял болванку и испортил всю огранку… Его били очень больно, а потом забыли в штольне! – завыли гномы, но Фей тут же их перебил.

– Я даже предположить не могу, чем дело кончится! Господи, я так волнуюсь! – язвительно заметил он, поигрывая хвостом. – Какая интрига!

– В этой штольне был обвал… Мастер без вести пропал! Оу-у-у-у! – уныло закончили гномы очередную развеселую песенку.

– Я так смотрю, к смерти вы привычные. Замкнутых пространств не боитесь. Это хорошо. В гробу вам будет удобно. Живее! Я кому сказал! Ты, голубой! Чего отлыниваешь? – командовал процессом Фей, сидя под деревом. – А то вы своими задорными песенками мне отличную идею подкинули, относительно основного места ваших гастролей.

Через три часа гномы сумели вытащить гроб вместе с огромным куском скалы.

– Мышка, ты здесь? Слушай меня внимательно! Сейчас мы его попробуем наклонить и потрясти… Если ты очнешься в гробу, бери кольцо и режь им хрусталь как стеклорезом, а потом попробуй вытолкнуть часть крышки ногами. Поняла? – спросил Фей, обращаясь ко мне, хотя смотрел в противоположную сторону. Я утвердительно пошевелила листиком. – Кольцо не жалей! В кольце бриллиант. Он сможет разрезать хрусталь. Снаружи гроб не разбить, на нем чары, а изнутри это сделать можно! Так что давай, Мышка. Я в тебя верю.

Гроб резко наклонили. Мое тело перекатилось к стенке. Больше ничего не произошло. Попытку повторили. Опять ничего. Меня трясли, шатали, качали, но, увы…

– Давайте, гномы, впрягайтесь! Тащите его вниз! Уроните в пропасть – дракон вам покажется детской сказкой, а фея – сестрой милосердия, – многообещающе произнес крестный. Гномы побросали кирки, поднатужились и потащили меня в глыбе хрусталя по узкой тропинке… Донесли без приключений. Никто даже не оступился.

– Передохнули? А теперь снова тащите наверх! – скомандовал Фей. – Будете таскать до тех пор, пока кто-то из вас удачно не оступится и кусок яблока, который вы запихнули моей маленькой Мышке в ротик, не выпадет. Вперед, чего встали!

На шестом заходе я поняла, что гномы скоро кончатся. Кто-то оступался, спотыкался, гроб три раза уронили на землю, но, увы… Один раз он наклонился на пропастью так, что мне стало страшно.

– Я сейчас вам такой инструктаж по технике безопасности проведу, что мало не покажется. Боюсь, что в тетрадке инструктажей вы сразу распишетесь задним числом, – с угрозой сказал Фей. – И задним местом.

На седьмой раз фиолетовый дрогнул, оступился, поскользнулся и упал, повиснув на одной руке над пропастью. Гроб резко опустили на тропу. Судя по крикам, кому-то на ногу. Синий бросился на выручку к фиолетовому, успел схватить его за руку и втащить наверх.

А мне стало плохо. Я упала на землю, закрывая глаза. Когда открыла их снова, поняла, что лежу в гробу, а на груди у меня валяется слюнявый кусок яблока. Я задергалась, вспомнила про кольцо и начала царапать крышку, чтобы вытолкнуть ее ногами. Потом стала резать глубже, чувствуя, что скоро мне не хватит воздуха. Было душно, я вся промокла от пота… Руки едва удерживали кольцо, оно постоянно выскальзывало. Еще одна попытка. Нет! Я резала, резала, а потом поднатужилась, выталкивая крышку ногами… и почувствовала глоток свежего воздуха. Я не верю… Это невозможно… Фей вытащил меня, поднял на руки, как ребенка, и стал судорожно целовать.

– Моя маленькая, моя Мышка, – тяжело дышал он, покрывая поцелуями мое вспотевшее лицо и мокрые волосы. – Я почти поверил в то, что ты умерла… Господи, я почти поверил… Моя ты маленькая… Моя ты девочка…

Я плакала, целуя его, обхватив его шею руками. Гномы стояли молча, глядя, как гроб вместе с куском породы намеревается упасть в пропасть.

– Это не сон… – шептала я с улыбкой, не в силах оторваться от крестного. – Это не сон… Это вся правда моя… Это истина…

– Смерть побеждающий вечный закон… Моя ты Мышка… Все… Все хорошо… Главное, что ты жива! Даже если бы был один шанс из миллиона, я не опустил бы руки… – задыхаясь, прошептал Фей, толкая гроб ногой. Я услышала грохот внизу.

– Котик… – плакала я, прижимаясь к нему. – Кольцо осталось там… Оно выскользнуло у меня из рук, когда ты меня вытаскивал.

– Плевать! Плевать на кольцо! – шептал Фей, задыхаясь и подсаживая меня чуть выше. – Я подарю тебе новое… Любое… Какое захочешь… Тут ювелирная мастерская рядом есть… И она с нами никогда не рассчитается… Так что любой каприз, моя маленькая…

– Но это же было кольцо твоей мамы, – с грустью заметила я, прижимаясь лицом к его волосам и целуя мохнатое кошачье ушко.

– Мама была бы рада, зная, что оно спасло жизнь моей Мышке, – утешил меня крестный. – Не переживай, Мышка… Она была бы только рада…

Я плакала, все еще не веря, что я действительно могу его обнять. Мой котик… Ле-ти-фер… Никак не могу привыкнуть к его имени… Для меня он – котик… И хоть убей!

– Так, Мышка, не плачь… Ничего, все равно бы выкрутились… На худой конец, – услышала я смешок, – сдал бы тебя в краеведческий музей…

– Знаешь, я тебя тогда сдала бы в поликлинику… Для опытов… – сквозь слезы улыбнулась я, прижимаясь к нему.

– Только не в ту, что по месту твоего жительства… Там очень неопытные специалисты, – парировал Фей, снова целуя меня. Господи, я действительно люблю эти глаза, эти ушки… про хвостик я вообще молчу… Мой… мой котик… Мой вредный котик…

Гномы попытались слинять по-тихому, но не тут-то было.

– Стоять! Сейчас мы спустимся вниз и обсудим финансовые вопросы! – рявкнул Фей. – Вы со мной по гроб жизни не рассчитаетесь. Поверьте, после того что я пережил и прочувствовал, дракон – это ваша самая маленькая проблема. А после того что пережила моя Мышка…

– Тебе не тяжело? – осторожно перебила я крестного, который всю дорогу нес меня на руках. – Может быть, я сама пойду… Я нормально себя чувствую… Я могу идти…

– Тяжело мне было пять часов назад, – заметил крестный, прижимаясь к моей груди головой.

Мы спустились вниз, Фей все еще держал меня на руках, периодически подтягивая вверх, потому что я сползала.

– Итак, недомерки, я готов списать ваш долг, если вы создадите вещь, которая способна защитить владельца от магии. Я проверю, – произнес крестный, глядя на гномов свысока. – Мне плевать, как вы это сделаете. Но учтите, что, если попытаетесь сбежать, спрятаться, вы подпишете себе смертный приговор. Если дело касается гадостей, я становлюсь очень и очень изобретательным. А теперь собирайте мозги в кучку и штурмуйте поставленную задачу. А мы с Мышкой пока что возвращаемся домой. Мышка искупается, отдохнет, а потом мы пойдем смотреть дракона. Да, Мышка? Обещаю, что дракон тебе понравится!

– А его надо убивать? – спросила я, всхлипывая от пережитого волнения.

– Да нет, он и так морально убитый, – усмехнулся Фей, перенося нас в наш замок.

Покушав и искупавшись, мы легли спать. Ночью я проснулась от горячего желания навестить белого коня. Осторожно, чтобы не разбудить крестного, сняла его руку с себя, размотала хвост, который обнимал меня за талию, подсунула под нервно шарящую руку подушечку и поковыляла в сторону ванной.

Я уже помыла руки, умылась, глядя на себя в зеркало, как вдруг услышала взволнованный голос:

– Мышка!

Я даже пискнуть не успела. Через секунду дверь в ванную вылетела из коробки. Я вздрогнула, шарахнулась в сторону и застыла. На пороге стоял сонный, замотанный в простыню на манер римской тоги Фей. Увидев меня, крестный выдохнул, прислонив голову к дверному косяку.

– Я… тебя сильно напугал? Я проснулся, а тебя… тебя… нет…

Я молча подошла и обняла его, успокаивая и гладя по спине.

– Я эту пернатую тварь со свернутой шеей протяну тебе в когтистой ладошке, – вздохнул Фей, оставляя когтями царапины на деревянном наличнике. – А потом мы с тобой долго будем играть в игру «в какой руке». Я тебе обещаю…

Мы снова легли, но мне почему-то не спалось.

– Расскажи о своих родителях… – попросила я, гладя его по лицу. – Они давно умерли?

– Давно. Очень давно. Мне тогда было двенадцать. Моя мама происходила из весьма богатой, титулованной и влиятельной семьи. Однажды у продавца губозакатывательных машинок появился оптовый покупатель, желающий снабдить после своей смерти многочисленную родню оным приспособлением, оставив все наследство своей любимой и единственной дочери, – ядовито заметил Фей. – Убитые горем родственники не смирились. Пережив первую стадию: «Ой! Да как он мог!», они сразу же перешли ко второй: «Убить, отнять и поделить». Мамочка, предчувствуя беду, дернула в лес, где благополучно заблудилась. После многочасового блуждания она набрела на черную башню, в которой жил один чернокнижник, с большим успехом наводящий ужас на всю округу. Ему как раз требовалась кровь девственницы… Бедная мамочка провела в этой жуткой башне неделю… За это время слух о том, что она находится в плену у страшного колдуна, разнесся по всей округе. Лучшие рыцари решили взять башню штурмом.

– И один из них оказался твоим будущим отцом? – с надеждой спросила я.

– Мышка, слушай дальше… – Крестный прикоснулся пальцем к кончику моего носа. – И не перебивай… Часть экспедиции сожрали волки, другая часть увязла в болоте, но несколько самых упоротых все-таки ворвались в башню с криком: «Сгинь! Отродье!» Колдун зевнул, встал с постели, но тут раздался сонный голос моей мамы: «Любовь моя? Кто там пришел?» «Спи, радость моя, уже никто!» – зевая, ответил мой папа, стирая рыцарей, подосланных маминой многочисленной родней, в порошок. Вот и вся история. Мышка, подбери, пожалуйста, челюсть, а то кто-нибудь споткнется…