Я догонял Берту по кромке прибоя. Прохладный воздух острыми иглами врезался в мои легкие. Икры протяжно ныли от долгого бега по мокрому песку. Наконец она остановилась, и начала пятиться от меня заливисто смеясь.

— В Академии учился — с дразнящими нотками закричала она, перекрикивая шум ветра, — а девчонку догнать не можешь.

— Тебя догонишь, — пытаясь отдышаться выпалил я и стал медленно к ней подходить.

Ее смех резко оборвался, она с какой-то тоской посмотрела на меня и вдруг громко и отчетливо сказала: «Jus vitae ас necis». Раздался ужасный скрежет, словно в гигантскую мясорубку попал огромный камень, а я почувствовал болезненную резь в глазах. Я пытался проморгаться, но становилось только хуже.

— Черт! — Заорал я. — Солнышко, дай мне воды, в глаза что-то попало. Слезы текли не переставая, а боль стала просто невыносимой.

— Да, что за херня?! — заорал я.

— Господин? Господин? С вами все в порядке? Просыпайтесь, — раздался приятный голос.

Я открыл глаза и проморгался. Надо мной, темно — бордовыми волнами свешивался балдахин, а рядом держа меня за руку стояла Ирма.

— Что, мммм, — во рту ужасно пересохло. — Пить. Дай мне воды, — прохрипел я.

— Держите господин, — Ирма аккуратно поддерживая мою голову стала поить меня из небольшой бутылочки. — Вам лучше?

— Что… Что произошло? Где Гектор? Я опять попал в аварию?

Ирма молчала. У меня даже не было сил, чтобы ругнуться на нее, я жадно попил, а потом попросил:

— Подними меня пожалуйста.

— Вам нельзя вставать, Господин.

Впрочем, она чуть подтянула меня кверху и подложила под спину подушки.

— Еще воды?

— Да. Давай.

Я напился снова.

— Что произош..?

ГРБАХ!

Входная дверь чуть не слетела с петель, и в комнату ворвалась Берта. Она судорожно дышала и с яростью смотрела на меня.

— Госпожа! — Ирма присела в книксене.

— Пошла вон! — заорала Берта и заходила по комнате туда-сюда. Я беспомощно смотрел за ее перемещениями.

Она остановилась. Покачала головой и брызнула слезами.

— Как ты мог? Как ты мог… — чуть слышно повторяла она, а потом натурально завыла и закрыла лицо руками. Я сделал слишком резкую попытку подняться с кровати, и меня вырвало прямо на белоснежный ковер.

— Как ты мог?! Сволочь! — неистово закричала Берта, и на мгновение я даже испугался за нее. Я вытер губы простыней, и дрожащей рукой потянулся за бутылочкой с водой, стоящей на столике. Берта резко подскочила ко мне, выбила бутылку из руки, и комната взорвалась разноцветными искрами. Через мгновение до меня дошло, что я получил прекрасный удар по физиономии. Потом еще один. И еще. Я вяло пытался закрыться рукой. Она остановила избиение, попыталась восстановить дыхание, и заговорила качая головой от переполнявших ее эмоций.

— Сволочь. Какая же ты все-таки мразь. Ты. Твоя шлюха. Твое бухло. Ты, мразь, пьяный убил своего лучшего друга, а теперь, скот, ты убил душу человека, который поверил тебе. Ты, сволочь, растоптал все самое светлое, самое доброе, что еще оставалось во мне. Как я тебя ненавижу. Как. Я. Тебя. Ненавижу.

— Чего ты? — прохрипел я. — Что случилось?

— Что случилось? — заорала Берта и опять заплакала навзрыд. — Я… Я не могу больше. Аскольд! — Закричала она. В ту же секунду в комнату словно просочился здоровенный дворецкий. Берта сквозь слезы отдала приказ:

— Господин Владимир со своим андроидом немедленно покидает поместье. Доставьте его до самой лачуги где он обитает и проследите, чтобы он до нее добрался в целостности и сохранности. Если господин Владимир попытается сойти с маршрута или вернуться в поместье, произведите гражданский арест господина и сдайте его органам правопорядка на основании незаконного вторжения в пределы частной собственности семьи Стайн. Выполнять немедленно.

Берта резко вышла из комнаты. Я дышал ртом как выброшенная на берег рыба. Туша андроида нависла над кроватью:

— Господин, прошу вас немедленно проследовать за мной.

— Гдай, дай одеться, — прокаркал я и с трудом поднялся с кровати. Меня вырвало опять. Кое как натянув на себя брюки и майку, я пошатываясь вышел в коридор. К Аскольду присоединился еще один робот. Они эскортом провели меня к уже стоящему на всех парах глайдеру во дворе. Я обернулся на дом. Окна были непроницаемы. Я вошел в глайдер.

— Где мой робот? — отдышавшись спросил я.

В ту же минуту в глайдер заскочила Алиска и тут же бросилась ко мне.

— Зая? С тобой все в порядке? А почему мы уезжаем? Мы летим домой?

— Подожди, мне хреново, — покачал я головой. Двери аппарата с легким шипением закрылись. Мы плавно взлетели. Я повернулся и в последний раз посмотрел через стену глайдера на белоснежный дворец с колоннами, на фасаде которого золотыми буквами было написано: «Jus vitae ас necis», а затем ускорение вдавило меня в кожаное кресло, и я снова почувствовал тошноту.

— Аскольд?

— Да Господин?

— Извини, у тебя есть пиво на борту?

Робот поднялся, открыл изящную деревянную панель возле стены, достал бутылочку, откупорил ее и протянул мне. Я жадно схватил ее, выхлебал почти половину и спросил у дворецкого:

— А что случилось? Почему госпожа Берта была такая злая, ты не в курсе?

Робот вежливо ответил:

— К сожалению, я не имею права обсуждать с вами никаких тем выходящих за рамки вашей доставки. Кстати, по полученной от пилота информации, посадка глайдера нашей модели непосредственно у вашего дома — невозможна. Где бы вы хотели высадиться? Я смею вам напомнить, что в любом случае мы доставим вас до границ Великого Княжества Российского.

Я со скрежетом подумал и сказал:

— В смоленский аэропорт можно?

Робот секунду помолчал, видимо связываясь с невидимым для меня пилотом, потом благосклонно кивнул головой и ответил:

— Расчетное время прилета в аэропорт города Смоленска, три часа пятнадцать минут. Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

Я откинулся на кресло и хлебнул опять. Алиска спросила:

— Зая? Что случилось? Госпожа Берта была очень злая. Она меня немножко побила, но я не обижаюсь. Я, наверное, что-то неправильно сделала.

Я посмотрел на нее:

— В смысле побила? Когда?

— Ну мы остались с тобой вдвоем, а господин Гектор улетел за сигаретами. Потом прилетела госпожа Берта. Тебе было плохо. Мы вернулись. Тебя унесли в дом, а мне же туда заходить нельзя, и я пошла к себе. А потом пришла госпожа и побила меня.

Алиска погрустнела.

— Она такая милая, а я ее второй раз уже расстроила. Наверное я виновата, что она не поехала с нами.

Я нахмурил брови. Что за херня! Ничего не помню толком. Ну да, мы с Геком летали, потом… а что потом? А фиг его знает. Я почувствовал, как айди-браслет опять ласково сжал мое запястье. Заработал. «Дзэньк», в микронаушнике раздался голос: «Новое входящее сообщение от абонента Берта». Я дрожащими руками начал шарить по карманам.

— Мышатина, где моя «линза»?

— Я не знаю, Зая.

— Блин, да где она?

«Линза» нашлась в заднем кармане брюк. Руки все еще тряслись, но со второй попытки мне удалось ее засунуть в воспаленный глаз. Я проморгался.

— Входящее.

На экране включилось видео. Похоже запись велась с глаз андроида. У Алиски по умолчанию тоже была такая функция, но я ее выключил от греха подальше. Вот робот плавным бегом взбегает на вершину холма. Озирается. Стоп, бля! Алиска голая скачет на мне, а я лежу и с силой сжимаю ее маленькую грудь. Вот робот подходит ближе. Я с закрытыми глазами кричу: «Бертаааа, дааа, сукааа!». Видео оборвалось. На экране возникло потускневшее, заплаканное лицо Берты. Она тихо сказала:

— Что случилось? Ты спрашиваешь, что случилось? Я так тебе поверила, а ты…

Видео оборвалось. Я пытался унять мгновенно возникшую дрожь. Я ничегошеньки не помнил. Я повернулся к Алисе.

— А нахрена мы трахались на холме? Я тебя попросил?

— Мы не занимались сексом Зая.

— Что значит не занимались сексом? С каких пор, прыганье на моем члене перестало для тебя быть сексом?

Алиска увидев, что я начал накаляться испуганно захлопала глазами.

— Зая, мы не занимались сексом. Мы летали. Было интересно и хорошо. Потом ты выпил с господином Гектором, потом господин Гектор полетел за сигаретами. Потом прилетела госпожа Берта. Потом…

— Стой, ****ь, — зарычал я, — Гектор улетел за сигаретами. А мы стали трахаться. Я тебя захотел?

— Зая, — казалось Алиска не понимает, о чем я говорю, — мы не занимались сексом. Мы летали. Потом…

— ****ь! — заорал я. — Что ты мне муму ебешь! У меня видео здесь на «линзе», что мы с тобой трахаемся. У тебя что, память отшибло?

Аскольд внимательно смотрел на меня. Алиска упала передо мной на колени.

— Зая, Зая. Прости, прости! Я не хочу тебя злить!

Я отодрал ее руки от себя. Допил пиво. Выругался. Что вообще происходит? Или я сошел с ума, или у нее опять процессор глюканул. Скорее всего. Чушь собачья, чтобы андроид отрицал то, что он делал. Вот паскуда силиконовая. Я рявкнул на нее:

— Сядь! Прилетим — поговорим.

Остаток полета прошел в гробовом молчании. Я пытался собраться с мыслями, но в черепной коробке словно кто-то разом выключил свет. Я мог лишь сидеть и тупо пялиться через прозрачную стену на ватное полотно облаков, да ослепляющую синеву неба. Аскольд слегка нагнулся ко мне:

— Господин Владимир. Мы подлетаем.

Я с тоской подумал о девчонке, которая осталась на другом континенте. Глайдер мягко приземлился. Двери распахнулись, и я поднялся. Протянул Аскольду руку:

— Спасибо, Аскольд. Был рад с тобой познакомиться.

Робот наклонил голову:

— Мне тоже было с вами приятно познакомиться. Всего вам доброго.

Я скатился по трапу. Визжа шинами к глайдеру подлетела ярко-желтая машинка. Из нее выпрыгнули испуганный директор аэропорта и его зам. Я их прекрасно понимал. Не каждый день в смоленском аэропорту приземляется черный как смоль глайдер с золотыми «четырехлистниками» на крыльях. Глайдер втянул трап, фыркнул напоследок и чуть взлетев начал уходить на разгон. Я проводил его взглядом. Обалделый директор посмотрел на меня, на глайдер и чуть помедлив сказал:

— Арсеньев, а не охренел ли ты часом, на таких суднах кататься?

— Николай Павлович? Мое почтение! — мы пожали друг другу руки. Потом обменялись рукопожатием с замом.

— Что за фигня? Почему тебя «листы» привезли? — спросил с претензией в голосе, брюхатый зам.

— Долгая история, — махнул я рукой и забрался в машину с мужиками. Мы лихо подкатили к зданию аэропорта. Заместитель выкатив солидное брюхо с важным видом упорскал в сторону второго терминала. Палыч зыркнул на меня: «Не зайдешь на пять минут?» Я послушно кивнул головой.

Мы прошли через служебный вход. Алиска топала сзади. Директор отпер карточкой кабинет, жестом пригласил присесть, сел сам и уставился на меня долгим взглядом.

— Николай Павлович, да клянусь ничего особенного! Просто со знакомой пересекся. Я ж вахту закрыл, поэтому решил у нее в гостях провести несколько дней. А она меня потом до дома подкинула.

— Знакомой? Ты же с «листами» уже не общаешься много лет. Глайдер модель «Империум 300». Такие только у Ли Тао, Баранникова и Стайна. Ты пришел с Северной Америки. Баранников, вроде бы, сейчас в Москве, вторую экспедицию к Трапписту готовит. Тао вчера в новостях показывали, на Азиатской конференции по безопасности. Господа аристократы конечно передо мной не отчитываются, — с сарказмом сказал Палыч, — но судя по временному пропуску, заботливо прилепленному к твоему предплечью, и в котором виднеется герб Стайна, в гостях ты был именно у него. Я угадал? Гребаный Стайн?

Я молча рассматривал плакат на стене: «С праздником великой победы над Халифатом!»

Палыч еще немного посверлил меня взглядом:

— Ладно, иди.

— Николай Павлович, не подбросите меня до дома? Просто хреново мне, сам бы добрался, да сил нет дрона ждать, — опустив глаза сказал я.

— А что, Стайн не мог тебя прямо в лес забросить? — с издевкой спросил директор, но увидев мой жалкий вид, передумал развивать тему, побарабанил пальцами по столу и сказал:

— Леша? Ты же Арсеньева знаешь? Закинь его домой. Нет. Ага. Только потом сразу назад. Хорошо. Давай!

Я поднялся, пожал директору руку и вышел из кабинета. Прошел через рампу и повернул к залу ожидания. Выйдя из коридора, я едва не столкнулся с девчонкой нео-христианкой, которая презрительно поджав губы посмотрела на меня, а увидев Алиску, плетущуюся сзади словно хвостик, и вовсе сплюнула на пол. У меня не было сил ни ругаться, ни язвить. Я молча прошел мимо. Леша ждал на парковке. Мы поздоровались, и я забрался в кабину микрокоптера, Алиска примостилась сзади. Весь полет до дома, водила что-то бубнил, пытался неудачно шутить и рассказывал смоленские вести. Я удрученно молчал. Высадив меня на поляне, он помахал на прощание рукой и скорее всего подумав, что я нелюдимый мудак, аки бабочка упорхал среди деревьев. Мне было совершенно наплевать.

Я подошел к своему милому домику и нажал на браслет. «Шшшурррхх» отключилось силовое поле. Людей я точно не опасался, не в то время живем, но зверья вокруг хватало в избытке. Алиска радостно запрыгала: «Мы дома. Мы дома!» Я мрачно посмотрел на нее. Дом медленно начал просыпаться от восьмимесячной спячки. Зашелестела вентиляция, включился неоновый свет противопылевой лампы. Вспыхнул камин. Я прошел прямо на кухню и достал из шкафчика бутылку ирландского виски. Для особых случаев, — хмуро подумал я и грустно усмехнулся. В Итаку я вернулся, но моя Пенелопа осталась далеко за океаном.

Первая бутылка, плавно перетекла во вторую. Я сидел за столом, пьяный в зюзю, и жевал кусок консервированной ветчины. Хмель накрыл меня мрачным одеялом пустого и холодного одиночества. Хотелось орать во все горло. Доказывать что-то кому-то. Я действительно не помнил, а самое главное не понимал, как я мог так поступить с Бертой. Алиска поджав под себя ноги сидела в кресле и вязала светло-голубой свитерок. «Гребаный робот», — подумал я со злобой.

— Так ты говоришь нихера не помнишь? — с пьяной издевкой спросил я андроида.

Она тотчас же бросила свое занятие и подбежала ко мне.

— Зая, прости. Прости! Я ничего не делала такого.

— Чего такого? Просто потрахалась со мной? И именно тогда, когда мне не нужно было этого делать? А так, да. Ты никогда не виновата. Хотя нет, бля, это ж я всегда виноват! Я всегда у вас виноват! Я ж тот дебил, который ничего не помнит. А ты… Ты вроде робот и должна все помнить, но именно самый главный момент в моей жизни ты не помнишь. Конечно!

Алиска обхватила мои колени. Я заорал.

— Да отцепись ты! Дай мне побыть одному!

Алиска еще сильнее обхватила меня:

— Зая! Не злись пожалуйста, не злись! Я тебя люблю! Я давно не видела тебя таким злым. Только в первый раз, когда меня привезли к тебе. Пожалуйста, прости!

— Любишь говоришь? Да ты просто робот! Андроид. Ебучая машина. Даже когда ты спрашиваешь, не брошу ли я тебя ты не чувствуешь страха или волнения, от того, что мы действительно расстанемся. Просто у тебя такая программа, зашита в пластиковую голову. Тебе насрать на эти цветы, на этот лес, на эту речку. Ты видишь, что мне это нравится, и просто копируешь мой восторг.

— Зая! Не надо, пожалуйста! — Алиска крепко вцепилась в меня и быстро-быстро гладила по спине.

— Да, ****ь, ты меня достала! Ты отстанешь от меня наконец? — закричал я и с трудом отцепив ее от себя отшвырнул со всей силы в сторону. Я грузно опустился на стул. Налил себе. Выпил одним резким глотком, подождал чутка и прикурил сигарету.

— Вы все. Ты. Мои родители. Франческа. Все, ****ь, чего-то от меня хотите. Всегда хотели. Чтобы я был хорошим сыном. Чтобы я тебя не обижал. Чтобы, чтобы, чтобы… Да пошли вы все нахуй! — заорал я опять. — Да пошла ТЫ нахуй! Я тебя вообще в центр замены сдам!

Я обернулся на робота. Алиса лежала без движения уткнувшись лицом в пол. Я поднял глаза чуть выше, и острый угол камина и ее безжизненное тельце мгновенно сложились у меня в единую схему. Я бросился к ней.

— Аля, Аля! — тряс я ее.

— Алька! — закричал я положил ее на спину. Ее правый глаз был закрыт, а левый слегка дергался, тонкими ресничками давая мне надежду, что еще не все потеряно.

— Аля! С тобой все в порядке?

Робот не отвечал. Так. Медленно вдохнем и резко выдохнем. Так. Тихо. Не суетись. Бывали ситуации и посерьезней.

— Тех. Поддержка андроидов. 24/7. Быстро. — сказал я сжимая и разжимая кулаки. На экране замигало: «Поиск абонента». Я сжал зубы пытаясь не заорать. «Идет поиск»… «Идет поиск»… Да, ****ь, давай ты уже. Проклятые ****я! Наконец засветилась реклама: «Самый надежный и быстрый ремонт андроидов в Смоленске. Круглосуточная поддержка. Звонить по…»

— Набор, — сжав зубы прошипел я. Секунды застыли тягучим потоком. Наконец на экране появился заспанный парень.

— Да, здравствуйте, что у вас случилось?

Я подскочил к Алисе и приподнял ее на руки, чтобы технарю через «линзу» было лучше видно.

— Андроид. Модель 35. Эич 108. Партнер. Удар тупым предметом в черепную коробку. Возможно поврежден головной процессор. Реакций не наблюдаю. Левый глаз дает слабую реакцию: «открыть-закрыть». На голос не откликается. Конечности не двигаются.

— 35? — Переспросил парень, — ммм, ну привозите завтра с утра. Хотя ничего не обещаю, если проц пробит, то сами понимаете…

— Сейчас, заберите ее сейчас. Я заплачу. Любые деньги, — в отчаянии затараторил я.

— К сожалению, наш дежурный дрон поломан. Завтра привозите я посмотрю.

— Поймите, для меня это жизненно важно. Я привезу ее сам, только осмотрите ее, пожалуйста. Я заплачу сколько нужно.

— Ну, хорошо. Будете в городе, меня наберете. Мастерская на Ленина. Мне тут минут десять ходьбы от дома. А пока, в пятке есть небольшое отверстие. Нажмите штырем перезагрузки туда. Пусть полностью деактивируется.

— Хорошо. Я понял. Уже выхожу, — запинаясь сказал я. Технарь выключился. Я бросился к буфету, да, ****ь, где этот гребаный штырь?! Есть! Прыжок обратно. Перевернув Алису на живот, я нашел отверстие для перезагрузки, и с силой вогнал туда штырь. Она никак на это не прореагировала.

Такси прилетело минут через двадцать. Мы понеслись в сторону Смоленска. Я гладил Алису по голове, надеясь на чудо. Надеясь, что вот-вот она откроет глаза и скажет: «Зая? А что со мной было?». Но чуда не происходило. В голове оглушающим набатом билась лишь одна мысль: «Как я мог? Как я мог?» Подлетая к городу, я опять набрал технаря. Он переспросил номер модели Альки и пообещал быть на месте в течение 10–15 минут. Мы плавно приземлились возле небольшой мастерской, устроенной в торце девятиэтажного дома. Я как пуля выскочил из микрокоптера и бросился к двери, держа Алису на руках. Технаря все еще не было. «Да где этот гондон бродит!», — в сердцах заорал я.

Бережно опустив ее на траву, я обхватил голову руками и сел рядом с ней. «Ну что я за урод? Почему все, буквально все к чему я прикасаюсь превращается в дерьмо?» Я посмотрел на ночное небо: «Как там тебя? Бог! Если ты есть, пусть она заработает опять. Я не смогу без нее. Бог! Ты же знаешь, она самое последнее, что осталось у меня в жизни. Самое дорогое. Она наполняла мои дни радостью и смехом. Я просто не смогу без нее. Я потерял лучшего друга. Потерял девчонку, в которую по уши влюбился. Я просто не могу потерять еще и ее, человека, да, именно человека, который мне по-настоящему дорог. Клянусь, если она будет работать, я больше никогда ее не обижу и не закричу на нее. Боже! Сделай так, чтобы она заработала опять!»

Рядом кто-то негромко и деликатно кашлянул, я поднял заплаканные глаза, передо мной стоял молодой человек с маячившим за его спиной андроидом.

— Здравствуйте, — поздоровался он сдержанно. — Так, что тут у вас?

Я дрожащими руками показал ему Алису. Он достав из комбеза какой-то прибор поднес его к голове робота. Продолговатый цилиндр очень медленно замигал зеленым цветом.

— Ну, не все так плохо. Проц откликается на запрос. Пойдемте, будем смотреть.

Я вошел за ним в мастерскую. Он перехватил Алиску с моих рук, занес ее через герметичный «предбанник» в другую комнату, закрыл двери и начал переодеваться. Раздался гулкий шум.

— Антимикробная продувка, — кивнул на дверь технарь. — Да вы так не волнуйтесь, на вас лица нет. Сейчас посмотрим. Если не сумеем ее восстановить, я вам предложу лучшую цену на запчасти.

Что-то в моем лице его слегка напугало, потому что он тут же отвернулся и тихо бормоча себе под нос начал собирать инструменты, лежащие в парах сероватого дыма.

— Ну все, ждите, — входя в защитном комбинезоне в герметичный «предбанник» слегка грубовато сказал он. — Ничего не обещаю, но сделаю все от меня зависящее.

Я обрушился на стул возле стены и закрыл глаза.

— …Вот такие дела, Франчи, — опустив голову закончил я свой жалкий рассказ. Девушка молчала слегка покусывая нижнюю губу. Вдруг она взорвалась:

— Идиот! Ты сейчас, слышишь, прямо сейчас, собираешь свои манатки и летишь ко мне! — она выключилась на минуту, я сидел тупо уставившись в одну точку. «Линза» вспыхнула опять. — Так, я заказала тебе билет на вечерний до Мадрида, через Москву. Поднимай свою жопу, и чтобы вечером был у меня. Я тебя встречу. Придурок проклятый! Я же тебе постоянно говорила, рано или поздно этим все и закончится. Дебил.

Прошипев с ненавистью последнее слово, она выключилась. Я вздохнул. В комнату, чуть припадая на одну ногу вошла Алиска.

— Зая? Мы пойдем гулять?

— Иди ко мне, — негромко сказал я и крепко ее обнял.

— Мы поедем к тете Франческе, сегодня вечером.

— Ура! — восторженно сказал робот. — Маленькое путешествие. Я пойду собирать вещи!

— Я сам соберу, иди пока погуляй — мрачно сказал я и поцеловал ее левый полузакрытый глазик. Алиска вышла на улицу. Я смотрел ей вслед. Физиономия технаря в био-маске всплыла передо мной, как будто он и впрямь находился здесь, в смоленском лесу:

— Процессор был поврежден. Я восстановил плату, но частично. Долго она не протянет, от силы месяц. Может два. Память осталась нетронутой, но процессор нужно менять. На 35-ку, процы уже не выпускают, а новый, совместимый будет около миллиона коинов. Правда, — он сделал небольшую паузу, — я таких еще никому не устанавливал за последние лет так десять. Дорого очень.

Я закурил последнюю сигарету из мятой пачки, нашедшейся в заднем кармане брюк. Последний подарок от Стайнов. Миллиона коинов у меня никогда не было, да и в проекте быть не могло. Я даже сделал безуспешную, и совершенно ненужную попытку выпросить деньги у родителей. Но мама, выслушав меня, всплеснула руками и сказала: «Ну и хорошо, что поломалась. Наконец-то девушку себе нормальную найдешь и женишься». Мы крепко разругались опять.

Сняв с жаровни небольшой керамический чайничек в японском стиле, я налил себе чашку ароматного чая с жасмином. «Господин!», — раздался звонкий голосок Алиски на улице. «Капец процу», — с тяжелой тоской подумал я, — «Какой я все-таки урод. Франческа абсолютно права!». Я взял старое, но все еще мягкое печенье и вышел с чашкой на улицу. И чуть ее не выронил. На полянке, чуть щурясь от яркого солнца стоял Стайн. Собственной персоной. На нем был черный хитон советника, с небольшим, вышитым золотом «четырехлистником» на груди. Он жевал травинку, и хитро улыбаясь был явно доволен произведенным эффектом. Алиска, склонившись перед ним в глубоком реверансе, стояла как вкопанная.

— Володя? — своим негромким баритоном сказал он. — Далековато вы все-таки забрались. Мы не смогли здесь приземлиться, и мне пришлось пробираться через лес.

Он обернулся на кусты из которых вышел и как-то даже по-мальчишески засмеялся.

— Теперь я вас прекрасно понимаю, — он закрыл глаза и вздохнул полной грудью, — Прекрасное место!

И тут же стал серьезным.

— Володя, я ненадолго. Как видите, даже с сессии отлучился. У меня к вам разговор. Присядем?

Он указал рукой на деревянный столик со скамейкой, вкопанный в землю недалеко от моего дома.

Я тоскливо подумал: «Ну какого хрена? Когда вы уже от меня отцепитесь?», — но предложение принял и все еще держа в руке дымящуюся чашку, присел. А потом увидел ЕГО. Боевой андроид, полупрозрачный на фоне леса, совершенно бесшумно вышел на поляну и остановился чуть левее Стайна. Алиса внимательно смотрела на него. Я буквально покрылся гусиной кожей. Я однажды сталкивался с боевыми андроидами. «Башня», так мы называли их в Академии. Во время стажировки в Руанде, когда очередная сволочь задумала поиграть с гражданским населением в веселую игру под названием: «Умри ты сегодня, а я завтра», Совет отреагировал молниеносно. И я лично наблюдал, как две «Башни» за несколько минут превратили в пылающие ошметки и груду оплавленных кирпичей весь, кстати очень сильно и продуманно укрепленный, городской квартал в котором и обосновался новоявленный «президент». Я на полном серьезе понял, что мне пришел конец. Стайн подошел к столику, сел и заложив ногу за ногу внимательно и спокойно смотрел на меня. Я пытался отвечать ему тем же, но против своей воли постоянно переводил взгляд на «Башню».

— Не волнуйтесь по поводу робота, — он плавно махнул рукой на «Башню». — Просто мне как члену Совета положено по статусу таскать его за собой, особенно когда я покидаю пределы Конфедерации. Я хотел с вами поговорить как мужчина с мужчиной, как офицер с офицером. Вы согласны?

Я молча кивнул головой, а что еще я мог ответить?

— У меня для вас парочка плохих новостей. Я надеюсь, вы в состоянии держать себя в руках, тем более, в наших предыдущих беседах, вы показали себя мудрым не по годам и довольно выдержанным молодым человеком. Впрочем, не будем оттягивать неприятный разговор. «Venit summa dies et ineluctabile fatum», так сказать.

— Во-первых, служебным приказом по корпорации «Синергия», вы отстранены от работы. Пожизненно. Вы больше не имеете права посещать Луну даже в качестве туриста.

Я ошеломленно молчал, тупо смотря на него.

— Во-вторых, специальным эдиктом Центра Внеземельных ресурсов, и при одобрении особой комиссии при Совете 300, вам назначено ежемесячное пожизненное жалованье, в размере вашей предыдущей заработной платы. Независимо от того, будете ли вы больше работать в своей жизни или нет. Ну и конечно безусловный доход никто не отменял.

— В-третьих, специальным эдиктом особой комиссии при Совете 300, вам запрещено появляться на территории Северной Америки. Хотя, — он обвел рукой поляну, — вам там действительно нечего больше делать. Места у вас здесь просто сказка.

Я кусал губы и смотрел по сторонам, не зная, что ответить. Для меня все, что говорил этот сильный мужчина в черном хитоне, было не просто шоком, а… Стайн оценивающе смотрел на меня, словно собирался сказать что-то неприятное, и раздумывал, как я на это прореагирую. Потом решился.

— Я скоро умру. И вы это знаете. И об этом вам сказала Берта.

Я вскинул голову. Стайн без тени усмешки продолжил:

— Володя. Насколько мне известно, у вас нет детей, хотя, и я действительно на это надеюсь, они у вас когда-нибудь появятся. Я знаю все о своих детях. Все их разговоры. Их мечты. Их планы. Их сомнения и печали. Их радости и причины для тоски. Это я устроил так, что вы, появились перед Бертой, скажем так, не в совсем потребном виде.

Сказать, что я был оглушен, было бы не сказать ничего.

— Но… Но зачем? Я действительно не понимаю, — промямлил я.

— А вы и не поймете, — холодно продолжил Стайн. — Потому что вы никогда не были членом настоящей Семьи. Империи. Людей, которые решают, как цивилизация будет развиваться дальше. Мать моих детей, и моя единственная и последняя любовь умерла довольно давно. Я растил их один. Гектор пошел по моим стопам. Храбрый. Умный. Безжалостный. Живущий не оглядываясь на мораль и закон. Берта, же, точная копия своей матери. Дерзкая, своенравная, любящая одиночество и независимость. Я видел в ней свою покойную жену. Один раз, много лет назад, — тут он закивал, — да, да, ваша авария, Володя, я чуть ее не потерял. Я много лет налаживал с ней после этого контакт, и готовил к роли той, кто наравне с Гектором будет управлять нашей империей. Она даже, хоть и с видимой неохотой, согласилась возглавить добычу гелия-3. А потом опять появились вы. Как я вам говорил, я знаю о своих детях все. И так как она смотрела на вас, она смотрела только на свою мать. Мне даже стало немного обидно. Да, Володя, она действительно полюбила вас.

— Тогда зачем вы это сделали? Больно. Своей дочери?

— Потому что, Володя, она не старший механик с высшей степенью допуска корпорации «Синергия» хоть она и заслужила это звание по праву, а моя дочь. Которая носит фамилию Стайн. И отпустить ее с вами, даже на месяц сюда, в эти прекрасные места, я себе позволить не мог. Она бы просто не вернулась ко мне. У Гектора в крови был антидот, а во фляжке химия с нашей лаборатории. Я прошу у вас прощения, за то, что поступил так некрасиво перед человеком, который мне действительно симпатичен.

«Плеснуть ему что ли горячим чаем в табло?», — в бессильной злобе подумал я. «Ссука! Некрасиво он поступил… Я чуть Алису не убил из-за тебя гондон».

Стайн грустно улыбнулся.

— Володя. Мой робот сказал, что ваши эмоции выражают крайнюю степень агрессии и возможную потерю контроля. Он спрашивает пристрелить вас или нет.

Я сжимал кружку в руке, стараясь не выдавать своих чувств.

— Ну хорошо. Чтобы в ваших глазах я не казался таким уж и подонком я открою вам маленький секрет. Я умру приблизительно через шесть месяцев. Я записал прощальное послание для Берты, и она его немедленно получит сразу же после моей смерти. Там подробно описано, что, а главное зачем, я с вами сделал. Раньше я не был таким сентиментальным, и просто застрелил бы вас, чтобы не путались под ногами. Но, — он сделал долгую паузу, — Наш последний разговор в библиотеке мне очень понравился. Я тоже верю. Не важно во что именно, но верю. А раз вы, в какой-то мере разделяете мой взгляд на окружающий мир и людей, живущих в нем, то я решил оставить вас в живых. Тем более, моей дочери, а она непременно бы узнала о вашей смерти или исчезновении, было бы очень больно. А я не хочу делать больно своим детям. Я обещал это своей любимой супруге.

Мы пристально смотрели друг другу в глаза. Казалось все звуки на поляне затихли, и остались только мы двое, умирающий пожилой мужчина, и молодой парень желающий ему смерти.

Стайн продолжил:

— Если у вас с Бертой действительно были сильные чувства, то полгода это даже не срок. Так. Ерунда. Чувства никуда не уйдут, а станут только острее. Если же это была просто обычная страсть, когда двух одиноких людей потянуло друг к другу. То, — он усмехнулся, — то теперь вы станете завидным женихом, а Берта станет той, кем я ее и хотел видеть долгое время, — совладельцем корпорации. Не держите на меня зла, Володя. Идеальных людей не существует. Например, ваш сменщик настоящий профессионал и неплохой парень, но конченый наркоман. И если бы не заступничество его жены работающей в муниципалитете Хьюстона, давно бы вылетел с Луны как пробка. Лебедев, которого вы считаете жадным мудаком, на самом деле тратит все до последнего коина на нанороботов для больного сына, с редким иммунным заболеванием. Вы достойный мужчина, но много пьете, убили своего друга, постоянно оскорбляете родителей и раньше частенько избивали своего андроида. Берта, когда откроется, нежная и хрупкая девочка, но довольно высокомерная и относится к роботам как к мусору, даром что старший механик. Гектор умрет ради семьи, но не может простить предательство любимой девушки, поэтому спит только со служанками-андроидами. Что же до меня, я видел очень много горя и слез в своей жизни. Я лично убил сотни людей, а мои приказы погубили возможно миллионы, но именно я остановил кровавую вакханалию, настоял на введении безусловного дохода и бесплатной еды для каждого жителя этой планеты. Да и кто из нас идеален? Она?

Стайн махнул рукой на притихшую Алису.

— Да, она выполнит любой ваш приказ. Будет защищать вас до последнего, не испугавшись вступить в схватку даже с «Башней». Любовь ли это? Возможно. Я бы даже сказал, это и есть квинтэссенция любви. Мечта. Идеал сопливых романтиков. Но не завоете ли вы волком от такой любви? Робот, который всегда рядом с вами и готовый немедленно исполнить любую вашу прихоть — это неплохо. Но для него существуют только три закона робототехники… А мы живые люди. И в этом не только наше чудовищное проклятье, но и великая сила. Какой бы модель андроида не была продвинутой, без чувства сострадания, нашего глупого человеческого упрямства, наших слез и обид по поводу и без, а главное, без умения прощать, даже если ты желаешь оскорбившему тебя словом или поступком, смерти, — он останется всего лишь подделкой под человека. Ведь создать андроида способного к самообучению и практически неотличимого от человека как оказалось сложно, но возможно. Создать же человека, который всегда поступал бы правильно — немыслимо. И в этом, как вы и говорили в библиотеке, и есть чудо жизни. Когда загадок вокруг больше чем ответов. Знаете, один очень мудрый человек как-то сказал: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.»

Он поднялся:

— Просто ваше время еще не пришло, Володя. Прощайте. Мы с вами больше никогда не увидимся.

Стайн пошел в сторону леса. «Башня» все еще смотрела на меня. Вдруг он остановился, словно забыл что-то сказать напоследок. Обернулся и негромко позвал:

— Алиса! Подойди сюда, пожалуйста!

Алиска побежала к нему, а я приподнялся со скамейки. Если этот гондон сделает ей что-то, фиг на эту «Башню», но я попытаюсь его достать. Алиска подбежала к советнику, поклонилась и уставилась на него.

Стайн задумчиво погладил ее по голове:

— Знаешь, а ты славный робот. Ты самый, самый лучший робот которого я видел в своей жизни.

— Правда? — восторженно сказала Алиска, преданно глядя ему в глаза.

— Век воли не видать, — сказал Стайн и хитро глянул на меня. Потом засунул руку в невидимую прорезь кармана. Достал какой-то предмет и протянул его Алиске, нагнулся к ней и сказал что-то на ухо. Она заливисто засмеялась. Стайн улыбнулся, посмотрел на меня, развернулся и скрылся в кустах. «Башня» последовала за ним. Я сел пытаясь унять нервную дрожь. Алиса подбежала ко мне:

— Зая! Зая! Смотри! Господин мне сделал подарок!

— Дай сюда, что это? — я отобрал у нее тонкую коробочку, покрытую красной кожей с вензелями Д. С на крышке. Открыл. Я никогда не считал себя технарем. Нет. Я офицер тактической разведки Академии при Совете 300. Но то, что лежало внутри, я узнал сразу. Это был процессор для андроида. Дорогой процессор. Очень дорогой процессор. По крайней мере, таких я никогда раньше не встречал. Я закрыл коробку.

Аккуратно положил ее на стол, посмотрел в сторону куда ушел Стайн и тихо спросил:

— Мышатина, что он тебе сказал?

Алиска стала серьезной:

— Зая, он сказал тебе не говорить, а ты же знаешь, — ее голос изменился. «Человек с идентификационным браслетом А класса является господином любому андроиду в любой точке планеты. Андроид обязан выполнить любое распоряжение человека с идентификационным браслетом класса А, если оно не вступает в конфликт с первым законом робототехники. То же относится и к человеку носящего на себе изображение «четырехлистника».