Каждую минуту на Земле умирает около ста пятидесяти человек. В одну из таких минут умер и я.

Было это совсем недавно. Совсем, совсем недавно. И в то же время — вечность назад.

Радоваться тут нечему, скажете вы, и будете правы, но лишь отчасти. Как бы то ни было, этого уже не изменить, зато если вы это читаете, то случилось то, чего я хотел.

Моё желание исполнили.

* * *

Первый день после смерти всегда очень суетливый. И для тех, кто остался там, и для тех, кто попал сюда. Дальше, наверное, поспокойнее. Не знаю.

Сказать вам, какой он был, мой первый день? Одно слово.

Изумление.

В жизни я нечасто испытывал изумление. Этот день не только восполнил всё с лихвой, но ещё и лет на сто вперёд хватило бы.

Неважно, как умер я, сколько мне было лет.

Неважно, как и в каком возрасте умрёте вы или кто-то ещё. Неважно, что вы делали и во что верили. Вы всё равно окажетесь здесь. И у вас тоже будет ваш первый день.

Попав сюда, понимаешь, что время стало течь по-другому. Что пространство перестало вести себя привычным образом. И что всё, чему нас учили всю жизнь, было неописуемо поверхностным.

Но обо всём по порядку.

Даже не знаю, с чего начать. Однако на размышления нет времени, поэтому начну с желания. Каждый, попавший сюда (то есть, каждый вообще), получает право выразить своё желание. И оно будет исполнено.

Одно желание. Это закон. Если где и существуют истинные законы, которые исполняются всегда и которые невозможно нарушить, потому что это законы, так это здесь.

Правда, как и во всех законах, есть несколько исключений — нельзя, конечно, попросить вернуться обратно и продолжить жить. Нельзя просить провести ещё хоть час, хоть минуту там, куда уже нет пути, раз уж ты здесь. Нельзя просить увидеться с живыми или как-то им показаться. Нельзя просить увидеться с умершими родственниками или друзьями, а вот на животных, кстати, этот пункт не распространяется. Нельзя просить дать тебе второй шанс и всё в этом роде. Нельзя желать смерти кому-то, кто ещё там. Нельзя просить приглядывать за кем-то, то есть кого-то оберегать, отсрочивать чей-то переход. То есть всё это просить, конечно, можно, но исполнено такое желание не будет. А возможность уже будет потеряна — выразить своё желание можно только один раз. Поэтому Они советуют всем хорошенько подумать, прежде чем поспешно что-то ляпнуть. Хотя мало кто внимает этому совету. Пытаются хитро сформулировать запретное желание или надеются как-то Их всё же упросить — совершенно зря, только лишаются своей единственной возможности.

При мне выражали разные желания. Часть из них не была исполнена, но те, которые соответствовали закону, были исполнены в ту же секунду. Не буду тратить время на их перечисление, но многие из них были похожими.

Я довольно долго пытался придумать своё желание. На что бы ни пал мой выбор — всё казалось незначительным, не тем. Животных у меня никогда не было, чтобы как эта девочка в паре метров от меня радостно броситься на шею горячо любимому умершему питомцу. Но упускать возможность что-то пожелать было бы слишком глупо.

А потом я огляделся, и меня осенило. Да всё же было ясно как день!

Я сформулировал желание предельно чётко, но формулировку тут же забыл. Поэтому скажу лишь, что я попросил дать мне возможность как-то сообщить людям, что происходит по крайней мере в первый день после смерти, и как они все ошибаются на этот счёт. Это не было запрещено законом. Я ведь не просил связываться с живыми или как-то с ними контактировать. Просто… Написать послание. Послание без обратного адреса. Написать столько, сколько успею, и так, как смогу, о том, о чём смогу.

И Они согласились.

Заметили, что слова исчезают по мере их прочтения? Свойство этого места. Всё, что пришло отсюда, не может существовать там, у вас. Слова вообще должны были перестать быть, как только попали к вам. Но в связи с моим желанием мы с Ними пришли к соглашению — текущий вариант удовлетворил обе стороны. Собственно, поэтому нельзя просить о возвращении — отсюда просто нет пути обратно к вам никому и ничему.

Когда я спросил, сколько экземпляров этого письма попадёт к вам, Они только рассмеялись. Числительные здесь не в ходу. Поэтому я не знаю, сколько людей сможет это прочесть, но я знаю, что оно точно попадёт, куда я хочу. Как и сколько — что ж, меня должно волновать не это, а то, что я успею написать.

Последние десять минут я просидел в полнейшем ступоре. В конце концов меня постигло глубокое разочарование — глупец, разве можно было надеяться? Словами просто не передать всего, что я хотел сказать. Всего происходящего. Не описать. Человеческий язык не подходит для этого. На каком-то внутреннем, мысленном уровне я не только осознаю всё происходящее, но и чувствую его. Я всё знаю. Более того, я всё понимаю. Всё естественно, всё так, как и должно быть. Но в данный момент ощущаю себя той самой пресловутой собакой, которая всё понимает, но сказать ничего не может.

Глупец. Несомненно, глупец, но… Но что-то, хоть малейшую часть, я всё же смогу донести.

Я не могу облечь мысли в человеческий язык и сказать, кто есть Они, но все мы ошибались. Я не могу описать, как здесь всё выглядит, но прекраснее ничего быть не может. Не могу рассказать, как здесь всё устроено, но уж точно не так, как мы могли бы представить: ни одна из многочисленных версий разных людей разных эпох не соответствует истине. Верхние и нижние миры, параллельные измерения и прочее — даже близко нет.

Иисус Христос, Будда, Аллах, святые, грехи, Рай и Ад… Вопиющие заблуждения. Религии теперь кажутся настолько смешными, что мне стыдно за наш род. Всем, кто сюда попадёт, будет стыдно. За религии и за войны, и за религиозные войны. А если честно — то вообще за всё, что мы делаем. Абсолютно за всё.

Эволюция теперь кажется не менее смешной, чем религии. Попадёте сюда, сами всё поймёте. Эволюция, тоже мне.

Всё настолько просто, что иное кажется чем-то оскорбительным.

Здесь открывается суть всего.

Здесь есть ответы на всё. Вопросов без ответов просто не существует.

Да взять хотя бы к примеру противоречивый и заставляющий надолго задуматься вопрос — предельна ли Вселенная. Что понятие о Вселенной мы имеем, мы с горем пополам заставили себя поверить. Но конечна ли она? Над каким бы ответом мы не размышляли, он не укладывается в голове. Если да, то… То как это? Нет, серьёзно, как это? То есть она как какая-то коробка, ограниченное пространство, пусть и безумно гигантское, но всё-таки ограниченное? Смириться с этим никак нельзя. Нельзя представить это. И то, что вытекает из такого ответа, тоже. А если она бесконечна, то… Даже не знаю, что хуже. Но в наших головах не укладывается ни то, ни другое. Мы не можем себе это представить. До какого-то момента получается, а потом… Внутри всё переворачивается. Как это?

Я скажу вам. Я узнал ответ. У нас довольно извращённое представление и о Вселенной, и о космосе, и о всех таких вещах. Кардинально неверное. Отсюда всякие противоречия, которые мы не можем разрешить. И если продолжать называть это Вселенной, то здесь вы поймёте, что есть эта самая Вселенная, вы поймёте про неё всё. И так со всем. Представления рушатся, привычные знания рассыпаются в прах, незыблемые человеческие истины, придуманные нами, тают на глазах.

Просто знайте, что в конце вы всё поймёте. Не только узнаете, но именно поймёте. Всё. И это настолько потрясающе, что вы даже перестанете жалеть о своей потерянной жизни. Это стоит того. Поверьте.

Да, безумно жаль, что я не могу конкретно и точно передать, что и как тут всё, что и как обстоит на самом деле, а могу лишь сказать, чем и каким оно не является, могу лишь снова и снова повторять, что мы ошибаемся, но и это уже кое-что, верно? Знание своих ошибок и слабостей всегда чего-то да стоит. Кстати, про знания — недостаточно мы к ним стремимся, ох, недостаточно, хотя нам кажется, что всё как раз-таки противоположно. Если бы нам намекнули, какой объём и каких потрясающих знаний нами не охвачен, мы бы отбросили всё. Свою занятость, свою лень, свою убеждённость в том, что всего постичь нельзя. О, какая глупая убеждённость — и придумана она нами же, чтобы оправдать свою неспособность быть настоящими людьми, такими, какими мы все должны быть, а не единицы из нас. Убеждённости и стереотипы — глупейшие наши бичи, поражающие сейчас своей немыслимостью, и сильнейшие наши враги, поражающие сейчас своей действенностью. Наше лучшее изобретение, направленное нами же против нас самих.

Да, в моих глазах наш род сейчас пал так низко, что сложно поверить в то, что он сможет когда-либо подняться. Мнения Их на наш счёт я не знаю, но чувствую, что оно противоречиво, — тем и живём.

Злоба, ненависть, зависть, жадность, предательства, лживость, трусость переполняют нас больше, чем мы думаем, сидят в нас прочнее, чем нам хотелось бы. Это не эмоции и не чувства. Это, скажу я вам теперь, наши качества. Это не то, что мы испытываем в какие-то моменты, но то, что обосновалось в нас самих пожизненно. Но не те качества, какими мы привыкли хвалиться и за какие хвалить других, да? Они как злокачественные опухоли. И их много больше, все перечислять не вижу смысла, думаю, каждый может продолжить список самостоятельно. Прямо сейчас я вижу нашу нелестную картину, и как бы мне вам её описать? О, представьте себе географическую карту человечества, на которой красным цветом обозначены вышеперечисленные качества и их ближайшие сородичи, а пресловутым зелёным — то, что именуем мы добродетелью, да или хотя бы то, что нельзя отнести к красному цвету. Хотя бы так. И знаете, что мы собой представляем? Все семь миллиардов, или сколько нас там уже, в совокупности? Кровавая карта, скажу я вам. Будто одного из нас крепко приложили к ней головой и смачно резанули по сонной артерии. Не знаю, как вам, а мне не по себе. До этого я как-то не представлял, что мы отвратительны настолько масштабно. Эти малые зелёные островочки не меняют всей картины.

Но что-то мне подсказывает, что у нас ещё есть шанс. Точнее, у вас.

Жёстким каким-то стал мой тон, да и отвращение захлестнуло, но вот стоило сейчас оглядеться, и всё прошло. Надежда — спасение всего и вся, и это место дарит её. Нет, правда, здесь невыносимо потрясающе. И… Меня внезапно посетила мысль, которую я поначалу отбросил, но теперь с каждой секундой она всё упорнее ко мне возвращается. Сдаётся мне, что каждый увидит это место по-своему. Нет, основы наверняка вечны и незыблемы, но остальное… Теперь я почти уверен, что все мы попадаем в одно и то же место, но каждый из нас — в разные. Хотя, может, я и ошибаюсь. Почему-то этот вопрос ещё открыт для меня, хотя, как я уже говорил, здесь не остаётся ничего неизвестного. Наверное, просто у меня уже не осталось сил воспринимать ответы. Что ж, может, вы выясните этот вопрос. Хотя каким бы ни был ответ, факт того, что стоило жить, чтобы в итоге оказаться здесь, останется несомненным.

Ещё кое-что.

Особо выдающиеся экземпляры человечества, своей жизнью сумевшие что-то показать и доказать Им, получают право на второй день, который может длиться десятками или сотнями лет. А потом они получают ещё один шанс. Люди, особо достойные зваться людьми, изменившие жизни других людей и даже целых поколений, люди, затронувшие умы и сердца других, совершившие открытия — то, чем на самом деле должны заниматься настоящие люди, — они возвращаются. Конечно, они ничего не помнят ни о своей предыдущей жизни, ни о смерти, ни о первом и втором дне, они просто начинают с нуля. И никогда не разочаровывают.

Гениальные учёные, первооткрыватели, философы, борцы за справедливость, художники, музыканты, писатели — да всех не перечесть — возрождаются спустя века. Они держат всех нас. Держат человечество сквозь время. Если бы не они, то в Их глазах человечество давно бы утратило ценность и причину на существование.

Такие парни, как я, не представляют собой ничего ценного или выдающегося. Обычный материал, как бы грубо и неприятно это ни звучало. Я знал это и при жизни, и не сказать, что это меня очень сильно заботило. Я смирился со своей никчёмностью, как это делают тысячи других, таких же, как я, и занимался чем угодно, только не пытался изменить себя. Просто жил, работал, развлекался, как мог, не делая ничего, что могло бы хоть кому-то принести хоть какую-то пользу. Сейчас я думаю, возможно, я и родился, и жил, и умер только затем, чтобы теперь попытаться приоткрыть завесу над тем, что много лет интересует человечество. Наконец попробовал сделать что-то полезное. И сдаётся мне, что так и должно было быть.

Я хотел бы написать больше, гораздо больше. Поверьте, тут есть о чём написать, даже учитывая, что о многом напрямую рассказать нельзя. И я бы написал, но, как я уже говорил, я с неба звёзд не хватал. Поэтому лично для меня первый день после смерти является единственным и последним.

Я не могу описать, что меня переполняет сейчас, когда я дописываю последние строки, зная, что осталась какая-то пара минут. Это не чувства — это что-то неподвластное словам. Как и всё здесь.

Я не знаю, что выйдет из моей затеи — возможно, сотня людей прочтёт это и расскажет ещё сотне, а та передаст дальше, и в конце концов ваш мир изменится. А возможно, какой-то пьяный бродяга с трудом прочитает мои ускользающие слова, выругается, не поверит ни слову, конечно, бросит бумагу на землю и ещё и наступит на неё. Не знаю. Но попытаться стоило.

Я не знаю, что будет дальше. Но страха нет. Здесь он просто не может существовать. Так что не бойтесь. Правда, не бойтесь. Здесь нет ничего страшного. Может, впереди меня ждут жутчайшие муки (что я заслуживаю, по правде-то), или же непостижимое счастье (куда ж без надежды), может быть, пустота, или холод, или свет, или тьма, или вообще абсолютное ничто, или абсолютное всё, или что-то, чего никто не мог даже вообразить за тысячи лет, — я не знаю.

Я просто знаю, что первый день даётся всем без исключения. А дальше…