За любое развитие приходится платить.
Не за эволюционное, заложенное природой, но за не предусмотренное ею.
Научно-технический прогресс хорош ровно до тех пор, пока не начинаются жертвы. Впрочем, когда они начинаются, уже поздно что-либо менять, поэтому приходится развиваться дальше и дальше, пытаясь как-то залатать допущенные ошибки.
Научно-технический прогресс хорош ровно до тех пор, пока природа не начинает злиться. Природа или… Вселенная. Всё должно идти своим чередом. Всегда.
Открытие новых лекарств сопровождается их побочными эффектами, создание новых машин и технологий — новыми неисправностями и проблемами с окружающей средой, овладение новыми знаниями — осознанием недостатков и маниакальным желанием всё усовершенствовать, и так далее.
Всё должно идти своим чередом.
Людям не стоило бы высовываться и менять ход и природу событий. Но они почему-то упорно продолжают это делать, несмотря ни на что.
Зря.
* * *
Люди на удивление быстро привыкают к хорошему. Стоит только ему появиться в их жизнях, и вот они уже воспринимают это как данность. Хорошее и удобное воспринимается на ура и внедряется в обычную жизнь просто моментально. Мало кого теперь интересует, как работает та или иная технология. Главное — что работает и облегчает им жизнь.
Раньше было по-другому. Люди интересовались. Но после той Войны, о которой не принято теперь говорить, после применения того Оружия, о котором также не принято говорить, люди изменились. На генетическом уровне.
Но зато и возможностей для потрясающих открытий и научных прорывов стало гораздо больше. И стоит ли так горевать, если обычные люди, пользующиеся плодами этих открытий, не интересуются их природой? Стоит ли их винить, если каждую неделю теперь совершается что-то невиданное, что-то, при этом столь быстро вливающееся в общую колею, что кажется, так было всегда?
Последняя открытая технология взбудоражила всех.
Правда, как и всё, ненадолго. Её поразительное удобство застило её поразительную природу, и вскоре все уже привыкли к ней, как к чему-то само собой разумеющемуся.
Беспрецедентное удобство. Лозунг современного мира.
Действительно, что может быть удобнее мгновенных путешествий? Куда угодно, правда, в пределах планеты. На работу? Банально, но чаще всего используется, особенно по будням. В подпольное казино, на скачки, в бордель? Пожалуйста. На Гавайи, на Аляску, в Новую Зеландию? Запросто. Все развлечения и все места к вашим услугам, дамы и господа.
Просто сосредоточьтесь на том месте, где вы хотели бы оказаться.
Так просто.
Технология уникальная, но сложная, поэтому пока курсировал только один состав. Но это пока, а в планах было повсеместное введение чуда и отказ от самолётов и вообще каких-либо средств передвижения. Банальных, медлительных средств передвижения. Пока же и один состав успешно облегчал жизнь тысячам людей. День за днём люди в одно мгновение оказывались там, где хотели. Установились внутренние правила, очерёдность, даже своеобразная этика. Новая технология успешно влилась в жизнь общества и незаметно меняла её изнутри.
В поезде не было разделения на вагоны. Он был единым целым. Машиниста, конечно, тоже не было. Абсолютно типичный поезд метро длиною в три-четыре вагона, внешне и внутренне выглядевший абсолютно обычно. И нёсся по тоннелю метрополитена тоже совершенно обычно. Только внутри каждый раз происходило что-то совсем не обычное.
Поезд с новой технологией отходил с каждой платформы в определённое время. Люди просто спускались в метро там, где им было удобно, и дожидались состава. Поезд не пустовал, конечно, но и битком никогда не был набит. Людей вообще стало гораздо меньше, чем раньше, Война даром не прошла. Вслед за новым поездом продолжали ходить обычные поезда, и если кто-то совсем не вмещался в новый, мог ехать на обычном. Или ждать нового. Среднего интервала не было, в этом плане поезд был нестабилен. Пока.
Как бы то ни было, приняв пассажиров, поезд закрывал двери и устремлялся в бесконечную тьму тоннеля. Очерёдность всегда устанавливали пассажиры — в зависимости от срочности, возраста, состояния здоровья и прочего. На этой почве ссор не было почти никогда. Потому что сам процесс занимал не более пары секунд. Нужно было лишь подойти к дверям — таким же обычным, как и в стандартном поезде, — поднести ладонь к сенсору у дверей, увидеть, как на нём загорается небольшой синий треугольник, давая понять, что личность идентифицирована и можно сосредоточиться на месте, и затем… Просто подумать, куда тебя должен доставить поезд. Представить это место. Через пару секунд двери разъезжались, и за ними была уже не пустота тоннеля, а именно то место, которое тебе нужно.
Поезд-мечта.
* * *
Поезд наконец подошёл.
Парень в зелёной футболке, а следом за ним ещё человек пятнадцать, ввалились внутрь. Сегодня пункт назначения у Парня был самый что ни на есть обыденный — он ехал на работу, а быть там ему нужно было через полчаса. Целых полчаса на то, чтобы заняться любимым делом! Целых полчаса на то, чтобы глазеть и пытаться угадать, кто куда направляется. Поезд не отправится на станцию, пока все пассажиры его не покинут. Что ж, можно посмотреть всех и выйти последним.
В этот раз, почти как и всегда, очерёдность установилась следующая: женщины, старики и дети, мужчины. Сверхсрочных пунктов назначения вроде бы ни у кого не было.
Первой к сенсору у дверей подошла женщина с коляской. Из коляски выглядывало маленькое личико и доносилось напряжённое сопение. Треугольник загорелся, двери раскрылись. Ничего особенного, какой-то скверик. Хотя чего ещё можно было ожидать? Не казино же, в самом деле!
Следующей к дверям направилась молодая девушка. Опять ничего. Библиотека. Можно было бы что-нибудь повеселее.
Мужчина с дипломатом и в явно недешёвом костюме частично оправдал ожидания Парня в зелёной футболке — дорогой ресторан. Всё же лучше библиотеки.
Следующие десять минут были более увлекательными: пляж, кинотеатр, футбольный стадион, аквапарк, бар, египетские пирамиды, бильярд, Альпы, парк аттракционов, поражающий своей свежестью и яркостью лес, окрестности Эйфелевой башни, чья-то свадьба на Гавайях.
Осталось три человека: Парень в зелёной футболке, довольно крупный мужчина (Здоровяк, как окрестил его Парень) и смешно смотрящийся на его фоне тщедушный молодой человек в очках (Очкарик, милостиво решил Парень).
Очкарик подошёл к дверям. Парень в зелёной футболке хмыкнул — наверное, сейчас их взору предстанет какой-нибудь ботанический сад.
Двери разъехались, однако за ними была только пустота, чёрная и зловещая.
— Эй, ты что там сделал? — недовольно спросил Здоровяк.
Очкарик сосредоточился и предпринял ещё одну попытку. Ничего. Ещё одну. Ничего. Он беспомощно развёл руками.
— Дай мне! — заорал Здоровяк.
Очкарик отступил. Однако у Здоровяка тоже ничего не вышло.
— Может, ты попробуешь? — обратился он к Парню в зелёной футболке.
Тщетно. Всё та же пустота.
В душе у них нарастала тревога. Никто, кроме них самих, их оттуда не вытащит.
Парень в зелёной футболке нервничал всё больше. И дёрнуло же его остаться! Надо было раньше выходить, а сейчас, похоже, и выходить-то некуда!
От страха у него перехватило дыхание. Мобильный не работал, да и какой толк кому-то звонить? Да и кому?
Парень постепенно приближался к грани истерики. Только этого не хватало. Впрочем, этим мог похвастаться не только он. Очкарик стал раскачиваться и подвывать, иногда всхлипывая. Так продолжалось минуты три. Вдруг Здоровяк выхватил из кармана складной нож и в одно мгновение разложил его. Накинувшись на Очкарика, он попытался успокоить его. Тот завизжал. В висках застучало.
— Хватит! Не хватало нам только крови! — крикнул Парень в зелёной футболке.
— Ну да, ну да, об этом я не подумал, — согласился Здоровяк. — А что, если нам попробовать оказаться на станции?
— Поезд направится туда, когда все выйдут, — возразил Парень.
— Поезд направится туда сам, когда все выйдут. А так мы этого потребуем.
— Можно попробовать, — Парень шагнул к сенсору.
Двери разъехались. Ничего. Опять пустота. Очкарик завыл ещё громче. Тут Здоровяк рванулся и с силой толкнул его. Очкарик полетел во тьму. Парень в зелёной футболке и Здоровяк затаили дыхание. Через несколько секунд раздался душераздирающий визг. Затем всё стихло.
— Его истерика действовала мне на нервы. Заодно и проверили, что там, — бесстрастно сказал Здоровяк.
— Что? — глупо спросил Парень.
— Смерть, — коротко ответил Здоровяк, и на том разговор оборвался.
Прошло несколько часов — несколько мучительных часов ожидания. Парень в зелёной футболке ещё несколько раз пробовал что-то предпринять, но всё было тщетно. Он совсем потерял веру в спасение. Надеялся только, что умрёт раньше, чем сойдёт с ума, и раньше Здоровяка, ибо наедине с трупом лишится рассудка прежде. Хотя, может, оно было бы и к лучшему?
Через какое-то время оба почувствовали нечто, в чём не хотели себе признаваться. Однако это становилось всё очевиднее. Здоровяк даже закашлялся.
— Воздух… Исчезает… — прохрипел он.
Парень в зелёной футболке молча кивнул.
Да, кислорода определённо становилось всё меньше.
Окна в поезде не открывались, да и в любом случае за ними была та же безжизненная темнота, которая ничем им бы не помогла. Поезду явно надоели его нерешительные пассажиры, и он подталкивал их к действиям.
Собственно, он предоставлял им выбор: мучительная смерть от удушья или шаг в смертельную тьму за пределами поезда. Правда, у них был ещё один вариант — складной нож Здоровяка всё ещё валялся на полу.
Оба они это понимали, как и понимали — других вариантов нет. Им не выбраться. Это их конец.
Не самый радостный факт для осознания.
Тем временем Здоровяк продолжал кашлять. Парень в зелёной футболке держался гораздо лучше — плавание отлично развило его дыхательную систему. От страха, от переживаний, от постепенного убывания кислорода Парню нестерпимо захотелось спать. И он смиренно согласился на такой, внезапно ему подаренный, вариант. Всё же это гораздо лучше того, что они имели. Смерть во сне — лучшее, что ему могло бы выпасть.
И он отрешённо, как будто это всё происходит не с ним, погрузился в сон.
Но всё-таки проснулся.
Здоровяк валялся на полу рядом с ножом, протягивая к нему руку. Вероятно, хотел прекратить мучительные судороги удушья, но не успел.
Свет в поезде стал тусклым, призрачным, почти тёмным. Мутным. Одна лампа вовсе не горела, две треснули. Кислорода практически не осталось — собственно, проснулся Парень оттого, что начал хватать ртом воздух. Двери были раскрыты, словно приглашая нырнуть в адскую темноту за ними. Снаружи не доносилось ни звука. Ни малейшего дуновения. Ни малейшего отблеска света.
Полная безжизненность.
Этот лампочный полумрак, плавное покачивание поезда, тело Здоровяка на полу, боль в груди и манящая тьма окончательно свели Парня в зелёной футболке с ума. Как будто это могло помочь, он ринулся к дверям и начал выпихивать Здоровяка во мрак. Это оказалось не так-то просто. Наконец Здоровяк покинул поезд.
И теперь Парню в зелёной футболке оставалось только выбрать, как умереть, и выбрать поскорее. Уже невероятно близкая, невероятно мучительная смерть от удушья?
Нож?
Или неизвестность и, возможно, ужаснейшая из смертей? Может, ещё и с бесконечными страданиями перед ней.
Или всё-таки нож?
Или позволить поезду задушить себя?
Парень в зелёной футболке сделал выбор. Решил последовать за Очкариком и Здоровяком в бесконечную темноту. Он здраво рассудил, что это, вполне вероятно, наилучший вариант, если уж приходится делать такой выбор. Применять на себе нож или исходиться хрипами, задыхаясь, ему не хотелось. Нельзя сказать, что ему хотелось окунаться в безжизненность за пределами поезда, но это было неважно.
И в тот момент, когда Парень в зелёной футболке принял это решение, двери поезда резко закрылись. Парень дёрнулся, подбежал к сенсору. Попытался что-то сделать.
Двери не шелохнулись.
Его пронзил ужас. Он попробовал ещё раз, и ещё, и ещё. Он испинал двери, исколотил сенсор, но ничего не изменилось. Двери оставались закрытыми. Парень медленно осел на пол.
Теперь, когда его лишили возможности закончить жизнь так, как он решил, он с ещё большим ужасом осознал, насколько кошмарны оставшиеся возможности.
Он остался запертым в этом адском поезде, который продолжал высасывать из него жизнь, и теперь даже не было шанса вырваться отсюда, прекратить это безумие. Поезд подпрыгнул, свет в нём погас. Сердце Парня в зелёной футболке колотилось так бешено, что могло бы стать ещё одной причиной его смерти. В полной темноте, закупоренный в поезде-убийце, жадно хватающий практически закончившийся воздух, испытывая при этом сильнейшую боль в груди, Парень в зелёной футболке ползал по полу и пытался найти нож. Пусть будет так. Хотя бы так. Только бы так! Нет сил больше терпеть эту боль, перерастающую в агонию. Чёртов поезд издевается над ним, наслаждается его муками, торжествует над его страданиями. Душит его, как наверняка душил многих до него. Наверняка у него уже обширная коллекция пассажиров, не доехавших до пункта назначения. Возможно, они даже спрятаны под открывающимися сиденьями.
Но всё было не совсем так.
Поезд просто играл с ним, забавлялся его ужасом, становящимся всё большим даже тогда, когда казалось, что большего ужаса испытать невозможно.
Поезд, конечно, не мог допустить, чтобы в нём оставались пассажиры. Ему ведь ещё нужно было ехать на станцию, принимать новых, которые могли бы испугаться, увидев тело. Могли бы что-то заподозрить.
Поезд наигрался.
Поезд смилостивился, и свет вновь загорелся.
Поезд смилостивился и открыл двери.
Парень в зелёной футболке испытал неописуемую радость, казалось бы, невозможную в его обстоятельствах. Он уже считал тьму снаружи спасением, а не гибелью. Уж всяко лучше того, что ему оставалось до этого.
К тому же… Может, всё-таки есть шанс. Может, всё-таки есть…
С затаенной надеждой Парень в зелёной футболке дополз к дверям и бросился в ужасающую тьму.
Шанса, конечно, не было.