У причала стояли два трехмачтовых нефа. Напротив них прогуливались по пирсу два человека, судя по одежде, купцы.

— Я новый сеньор Дуарте. Вот Королевский Указ. Эти корабли и товар в них принадлежат мне по праву собственности. Представьтесь, пожалуйста, господа.

— Негоциант Фернандо Аранда, а это мой компаньон Хулио Замора. А как же наши договора, заключенные с прежним владельцем? Нам полагается четвертая часть от прибыли за этот рейс.

— Договоренность остается в силе. Если я буду доволен вашей работой, и вы согласитесь с моими условиями найма, мы продолжим наше сотрудничество.

— А условия вашей милости будут сильно отличаться о нынешних. Не думаю, что сильно, да и не в худшую сторону.

Я мог бы получить список проданных и купленных товаров и сумм, которые вы за них выручили, или уплатили. Кроме того, наличные деньги, оставшиеся от торговли. Для дальнейших расчетов я хочу пригласить своих родственников Авраама ибн Эзру и Алона Толедано. надеюсь, вы не против?

— Что вы, ваша милость, нам хорошо известны эти уважаемые купцы. Мы будем только рады, если они, проведя проверку, подтвердят нашу честность.

— Я нисколько не сомневаюсь в вашей честности дорогой Фернандо, и в вашей, Хулио, но вы сами знаете, уважаемые, деньги счет любят.

— Мы готовы предоставить отчет о своей деятельности в любое время.

— Вот и прекрасно. Мы с женой пока остановились у нашего родственника господина Толедано. Сегодня вы идете к семьям. Они вас уже заждались. А завтра с утра я вас жду. Всего доброго.

— Всего доброго, господин…

— Яков Леви-Дуарте

— Всего доброго, господин Леви-Дуарте.

В один голос сказали оба.

Утром мы снова встретились в кабинете Алона Толедано. Купцы принесли учетные книги, которые я сразу передал своим родственникам.

— Пока они будут изучать записи, расскажите словами, что вы привезли.

— Во-первых, ваша милость, мы привезли деньги. На золотые мараведи это будет три тысячи семьсот сорок монет. Наша доля уже снята.

Они поставили на стол шкатулку красного дерева.

— А это, ваша милость, ювелирные изделия.

И еще одна шкатулка заняла свое место рядом на столе.

— Благодарю, Продолжайте, пожалуйста.

— Из Англии мы привезли высококачественные ткани и гобелены из Стемфорда и Линкольна. Большинство рулонов окрашенной ткани "Линкольн Скарлет". Там сейчас уменьшается производство таких тканей, мастерские разоряются. Нам удалось сманить трех специалистов по покраске и выделке тканей. Они поставили условие, взять их вместе с семьями, что мы и сделали. Прежний хозяин хотел открыть производство тканей.

— Хорошо, правильное решение. Слушаю вас дальше.

— В Англии сейчас голод, поэтом, зерно, масло и вино мы продали с большой выгодой. А рабы, наоборот, подешевели. Постоянно идут бунты у валлийцев. Англичане их жестоко подавляют. Многих продают в рабство.

В Англии иностранные купцы не имеют права торговать напрямую. Мы торговали через Каталонское консульство. Его представителя зовут Диего Нуньес. Он получил статус "фримена" — полноправного гражданина Лондона. У него есть хартия короля, и ему позволяется свободно и беспошлинно торговать в Англии. "Ни он, ни его слуги, ни его купцы не должны объявляться вне закона".

Все товары, привезенные из Англии с клеймами гильдии и мастера, кроме рабов.

— Рабов, прежний Дуарте был работорговец?

— Он не торговал рабами, лишь покупал для себя. На этот раз он сделал заказ на рабов, ранее бывших воинами и моряками. Кроме того, мы в Брюгге купили пятьдесят славянских девок и молодых женщин. Все, конечно, порченные, военная добыча. Но, если их отмыть, будут смотреться очень неплохо. Все статные блондинки, хороши лицом. Мы держали их отдельно от рабов мужчин, и не давали команде портить товар.

Мне резануло душу это слово, "товар". Ну, не привык я к тому, что здесь люди являются товаром. Противно это человеческой природе. Но роль свою нужно играть до конца.

— Это правильно. Деньги за них плачены, и я думаю, что немалые.

— Да нет, с этим как раз повезло. Новгородские купцы в Брюгге влетели в большой штраф. Хотели продать товар напрямую с корабля на корабль. Нужны были срочно наличные деньги, поэтому товары свои продавали с большой скидкой. А мы подсуетились первыми. Кроме девок, мы еще купили у них воск, янтарь, деготь, копченую рыбу, меха, хмельной и обычный мед, охотничьих соколов. Двадцать штук, и всех довезли живыми! У ганзейцев купили балтийскую сельдь.

— Вот это вы молодцы, спасибо!

— А каких рабов вы привезли из Англии?

— Там сейчас идут восстания валлийцев против англичан. Нам удалось приобрести двадцать мужчин. Как утверждал продавец, они хорошие стрелки из лука. Кроме них, мы еще приобрели норвегов. Тридцать мужчин, двадцать из них с семьями. Они возвращались из Гренландии, но англы их перехватили. Прежний хозяин заказывал моряков, а норманы прирожденные мореходы. А если их еще на берегу будут ждать семьи, они будут знать, куда возвращаться.

— Рассуждение здравое. Мне кажется, вы хорошо справились со своим заданием. Если в книгах все в порядке, я предлагаю вам аналогичный контракт на следующий рейс. От меня уже пойдут три корабля.

— Мы согласны, господин. А оплата?

— Как обычно, четверть от прибылей ваша.

— Договорились.

— Договор будет заключен у нотариуса.

За это время родственники закончили изучение книг, не обнаружив недостачи. После принятия отчета у купцов, мы все вместе отправились в порт смотреть на привезенные товары. Я сразу же приказал перевести людей в мой новый дом. Дать им возможность привести себя в порядок, поесть и отдохнуть с дороги.

На следующий день и мы с женой переехали в свой новый дом в Картахене. Я попросил нового управляющего Давида Толедано, дальнего родственника Алона, привести рабов. Он сначала приказал вынести из дома два кресла для меня и Леи, а рабов расположил полукругом напротив. Они сгруппировались по "землячествам". За нашей спиной стали дружинники.

— Гаврила и Бьорн, переводите мои слова.

— Люди! Вас купили, как рабов, слуги бывшего владельца кораблей. Он был убит моей рукой при защите нашего короля. У меня нет и не будет рабов! Мне служат только свободные люди, которые дают мне вассальную клятву, а я, в свою очередь, плачу им деньги и защищаю. Работающие на МОЕЙ земле отдают мне четверть того, что они вырастили и произвели. На МОЕЙ земле человек исповедует ту веру, которую он желает, кроме язычества, это недопустимо. Отвезти вас домой у меня нет возможности, да я и не обязан это делать.

Кто захочет остаться на моей земле, вступить в мою дружину, или стать моряком на моих кораблях, принесет мне клятву. После чего я помогу ему обзавестись хозяйством и построить дом. Воины и моряки одеваются и получают оружие за мой счет. Кроме того, им будут выданы деньги, как будто бы они уже прослужили у меня один месяц. Остальные же, кто не захотел стать МОИМ ЧЕЛОВЕКОМ, получит сегодня пищу и кров, а завтра будет волен идти на все четыре стороны. Вы видите вокруг вооруженных воинов. Большинство и з них, были также куплены, как рабы. Всем им я дал свободу, и они все остались у меня служить. Поговорите с ними, подумайте. А завтра на этом месте я приму клятву у желающих остаться у меня. Остаться в качестве свободных людей.

Потом я повторил эти слова на английском языке для валлийцев. Судя по всему, они меня поняли, во всяком случае, большинство. Гавриил отошел к славянкам, а даны подошли к норвежцам. Между ними завязался оживленный разговор, а мы зашли в дом.

— Дорогой, ты хорошо сказал, рабство это мерзко.

Пришлось остановиться и вернуть поцелуй любимой жене.

— Пусть они сегодня подумают, пообщаются с нашими людьми. Узнают подробности о возможном будущем господине. А завтра ты выйдешь и примешь у них клятву. Я уверена, что большинство, если не все, дадут тебе ее.

— Господине!

Подбежал Гаврила.

— Я только что переговорил с девками. Они согласны остаться, даже, если ты станешь их брать на свое ложе. Но только не давай насиловать прочим.

— Они так и сказали, Гаврила?

— Так прямо и сказали, а я сразу прибежал.

Моя жена уставилась на меня своими изумрудными глазами.

— Что он тебе сказал, Яков? Что-то про этих несчастных женщин? Надеюсь, ты не собираешься устраивать гарем? Ты же не царь Соломон и не эмир Гранады.

Пока нет, дорогая. Мне тебя и одной хватает.

Гаврила, ты им передай, что мое ложе уже занято, а насилие над ними творить не буду и другим не позволю. Но и блядства у себя не допущу. Если кого-то выберут, помогу с хозяйством. Понял? Так и передай им и воинам. После подойди, посмотрим, какие товары из Новгорода нам привезли,

— Из самого Новагорода? Так я и остальных ушкуйников позову. Пусть посмотрят, может знакомое увидят.

Мы зашли на склад в то время, когда туда закатывали круги воска, каждый из которых весил примерно четырнадцать арроба. На каждом из них стояла печать со словами "товар божий"

— Гляди, господине, наш новгородский товар! Вишь написано "товат божий", не лживый, изготовлен по Божьей правде.

Он осторожно погладил печать рукой.

— Как дома коснулся. Спасибо тебе, что позвал. Гляди, соколы! Доверь их мне. У бати мово были такие. Я за ними ухаживал и охотился.

— Хорошо, Гаврила. Вечерком зови ко мне своих новгородцев и данов. Есть рыба копченая, балтийская сельдь. Чарки сдвинем. Не против?

— За честь почту. Никогда с боярином за столом не сидел. Но коль приглашаешь, все придем.

Вечером, извинившись перед женой, мы собрались тесным мужским коллективом, включая Бернардо и Амбазука. Кабальеро, правда скривился от вкуса сельди, и перешел на копченую рыбу и хамон. Мед хмельной, правда, одобрил. Все остальные продолжали наслаждаться не местными деликатесами. Жалко пиво было не чешское и не баварское, но тоже ничего. Через некоторое время я взял гитару в руки и запел "Черный ворон".

— Эх, боярин.

Сказал Микула, один из новгородцев.

— Слова-то какие, за сердце берешь. Еще спой, душа просит.

Второй была песня "Любо, братцы, любо".

Я заметил, как у этих сильных, закаленных людей, воинов, не раз смотревших смерти в глаза, потекли слезы по щекам.

— Ярл.

Слазал мне Бьорн

— После твоего стола и твоих песен, ты наш, а мы ТВОИ. В жизни все бывает, но на нас ты можешь положиться, как на себя. Грудью встанем!

— И на аланов, тоже.

Сказал обычно молчаливый Амбазук.

— Что они сказали, кабальеро?

Спросил Бернардо.

— Сказали, что я всегда смогу на них положиться.

— На меня и моих братьев тоже. И мне плевать, какому Богу ты молишься. Ты всегда можешь на нас рассчитывать.

— Благодарю вас, други мои. Давайте сдвинем еще раз наши кубки, и я пойду к жене. А вы продолжайте уже без меня.

На следующее утро я принимал присягу у бывших рабов. Все выразили желание остаться у меня и стать моими воинами, моряками, работниками. Меня этот факт очень обрадовал, так, как людей катастрофически не хватало. В свою очередь, это накладывало и на меня свои обязанности. Нужно было разместить этих людей, накормить, помочь им в устройстве. Добыть оружие и снаряжение. Большинство славянских женщин, я рассчитывал оставить в своем новом поместье и доме, надеясь, что здесь они найдут свою судьбу. Ведь здесь остаются валлийские стрелки, неженатые норвежцы. Надеюсь, все сладится. Заодно и проверю, чего стоят мои управляющие. Здесь я оставлю большинство новгородцев и данов. Они должны образовать единый экипаж с норвежцами для моего будущего корабля, который сейчас доделывается и переделывается на верфи.

— Хозяин.

Подошел ко мне управляющий.

— У ворот стоит кабальеро Карлос Писарро с двумя воинами. Он говорит, что прибыл по вашему приглашению.

— Впусти их, пожалуйста. Кабальеро проведи к беседке в саду, вели принести вина, бисквиты, фрукты. Воинов угости на поварне.

Через несколько минут я подошел к ожидающему меня кабальеро. Это был среднего роста и плотного телосложения воин в кольчуге хорошего плетения и с мечом в украшенных серебром ножнах.

— Рад вас приветствовать у себя дома, кабальеро Писарро. Бокал вина, день немного жаркий?

— Благодарю вас, с удовольствием. Простите, хотелось бы подробнее узнать, с кем имею честь быть знакомым. Здесь в Картахене уже пошли слухи, один чудеснее другого, хотелось бы выслушать из первых уст.

— Вы правы, извольте. Яков Леви, чужестранец. Как и вы, воин, и врач. Благодаря случаю, имел честь защитить нашего короля от предательского удара в спину отца и старшего сына Дуарте. Был пожалован доном Альфонсо в кабальеро и получил имение изменника. Теперь зовусь кабальеро Яков Леви Дуарте. Кроме этого, у меня есть имение и дом в Толедо. Исповедую иудейскую религию, если вас это не смущает.

— Нисколько, кабальеро Леви Дуарте. Вот уже на протяжении около десяти лет я сопровождаю купеческие караваны, многие из которых, если не большинство, принадлежали евреям. До сих пор ни у меня, ни смею думать у них, не было никаких проблем.

— Замечательно. Что из себя представляет ваш отряд?

— Тридцать человек. Возраст от двадцати до тридцати лет. Половина семейные. Все побывали в стычках с разбойниками. Больше половины воевали в моем отряде против мавров. У всех либо кожаный доспех, либо кольчуга, шлемы. Вооружение обычное меч, кинжал, арбалет, копья. Все конные.

— Сколько вы хотите получать за службу?

— Раньше я за месяц получал один золотой мараведи, а мои люди по пять серебряных. Кормежка за счет нанимателя.

— Я думаю, двойной мараведи вам и семь серебряных вашим людям, плюс помощь в возведении домов вас устроит?

— Это хорошие условия, кабальеро. Я вы сказал лучшие из тех, что мне довелось слышать. Что мы должны за это делать?

— Охранять мое поместье, дом, моих людей и имущество. Поддерживать порядок на моих землях. По всем вопросам будете обращаться к моему управляющему в имении. Да, имейте в виду, там находятся бывшие рабы, которым я дал свободу и женщины. Никаких драк и насилия. Вам понятно, кабальеро Писарро?

— Понятно, кабальеро Леви Дуарте. Когда принести вам присягу?

— Сегодня составим договор у нотариуса, я дам вам деньги, а вы принесете присягу.

Втроем с тестем и его кузеном мы посетили нотариуса, где составили договор об образовании нового коммандитного товарищества (comanda), где подробным образом были расписаны наши права и обязанности, в распределении всех будущих расходов и прибылей, пропорционально затраченным усилиям и вложенному капиталу. Хорхе Дорадо оказался тем еще крючкотвором. Попади он в двадцать первый век, без работы и без клиентов он бы не остался.

Авраам и Алон начали отбор товаров, который мы должны были забрать с собой для реализации в Толедо. Со мной уходили все мои конники, и Гаврила с Микулой. Первый буквально прикипел к птицам, а Микула отказался оставить друга.

Лея поездкой была очень довольна. Во-первых, муж под присмотром, во-вторых, приключения, новые впечатления. А на закуску, новые украшения и ткани, которые она отобрала для себя и на подарки родственникам.

Я очень торопился с отъездом, так, как не хотел попасть под проливные октябрьские дожди, которые сделают наше передвижение с обозом невозможным.

Наконец, мы выехали. Впереди, как и в прошлый раз, находился передовой разъезд из аланов. Охранники тестя и мои остальные бойцы заняли свои привычные места в походном ордере.

Где-то на второй день во время нашего обычного переезда от одного постоялого двора к другому, вдруг прискакал один из наших разведчиков из авангарда.

— Хозяин, впереди бой. Мавры напали на карету с крестами, которую сопровождают вооруженные всадники.

— Сколько их

— Пять полных рук.

— Кабальеро Бернардо. Передать охрану каравана стражникам купцов. Собери всех лучников. Оружие к бою. Немного проветримся.

— Гаврила, Микула, вам доверяю самое дорогое, что есть у меня, жену. Ни на шаг от кареты!

— Дорогая, я ненадолго, посмотрю только, что там за шум и сразу назад.

— Только не ввязывайся в бой, я тебя знаю!

— Конечно, дорогая, какой бой, так кости немного размять. Шучу, шучу. Посмотрю и сразу назад к жене под бочок.

Я вышел из кареты. Мне подвели моего коня, дали копье, и мы на рысях отправились к месту схватки.

Когда мы появились на поле боя, то увидели, что разбойники, а это мавры, напали на карету служителя культа. Восемнадцать мавров уже практически добивали защитников духовной особы, но появление моего отряда внесло изменение в сценарий этой схватки. По команде бойцы открыли стрельбу из луков, на расстоянии поражая арабов бронебойными стрелами. Предводитель мавров поднял руку и на кастильском языке потребовал поединок с "эмиром кастильцев". Бойцы взглянули на меня вопросительно. Я молча кивнул головой в знак согласия

На этот раз я не оплошал. Постоянные уроки с Бернардо привели к тому, что мне удалось успешно ускользнуть от вражеского копья, а наконечник моего пробив шлем и голову мавра, поставил точку в этом поединке.

Двери кареты распахнулись, и на землю ступил служитель церкви в епископском одеянии. Мои бойцы, покончив с маврами, не замедлили приложиться к руке епископа, получая от него благословение. Я же остался несколько в стороне, соскочив с коня, ограничившись, поклоном. Епископ удивленно взглянул на меня.

— Кабальеро Яков Леви Дуарте, к услугам Вашего Преосвященства.

— Епископ Картахены Хуан Муньос Гомес де Ипохоса. Направляюсь в Толедо по вызову архиепископа Хуана третьего Арагонского Инфанта.

— Практически все ваши защитники, Ваше Преосвященство, погибли. Могу предложить вам присоединиться к нашему каравану, который также следует в Толедо. Может быть это будет менее быстро, но зато более безопасно для вас.

— С удовольствием принимаю ваше предложение, доблестный кабальеро Леви Дуарте. Про вас ходило так много слухов в Картахене, что я с интересом побеседую с первоисточником.

— Благодарю, Ваше Преосвященство. Только позвольте, я осмотрю ваших раненых защитников. Может, кому-нибудь из их моя помощь пригодится.

Было обнаружено четверо раненых. Одного спасти не удалось из-за большой кровопотери. Троих удалось спасти, но продолжать путь, сидя в седле, они не могли.

— Ваше Преосвященство, если вы пожелаете, вы можете пересесть в мою карету, где путешествуут моя жена Лея и ее отец, почтенный купец Авраам ибн Эзра.

— Купец ибн Эзра ваш тесть, кабальеро?

— Уже четыре месяца, Ваше Преосвященство.

— Я с ним знаком, очень достойный человек и очень богатый.

— Да и я, слава Богу, не бедный. Мы уважаем друг друга, я прислушиваюсь к его мнению, но поступаю так, как велит мне моя совесть, долг чести и мой разум.

— Похвально, молодой человек. Так что насчет кареты?

— Я вам предложил пересесть к нам, а в вашей уложить троих раненых.

— С благодарностью принимаю ваше предложение, и спасибо за оказание помощи моим людям.

Раненые были уложены в карету. Мои бойцы закончили обдирать убитых мавров, собрали лошадей и присоединились к подъехавшему каравану. Я представил епископу свою жену, а тесть очень доброжелательно поприветствовал прелата.

Через два дня мой тесть пригласил меня сесть в карету, а Лею, наоборот, попросил проехаться верхом.

— Яков, послушай, что мне поведал Его Преосвященство.

— Я еду в Толедо по делам Церкви, но в письме ко мне Его Высокопреосвященство архиепископ Толедо попросил участвовать в диспуте, который потребовал организовать епископ Арриба-и-Очоторена. На нем будут присутствовать служители нашей матери Церкви, знатоки законов и "специалист" по иудаизму конверсо Пабло Моралес.

— Бывший Шауль Меламед.

Сказал ибн Эзра

— Очень агрессивный неофит.

Диспут будет проводиться в присутствии короля, знати и отцов церкви. Далеко не все настроены агрессивно по отношению к вашим соплеменникам. Но нам нужно, чтобы вы УБЕДИТЕЛЬНО доказали свою правоту, и тогда король и архиепископ будут вправе дать вам защиту.

— Благодарю вас, Ваше Преосвященство, за предупреждение. Я думаю, мы будем готовы и очень убедительны.

По приезде в Толедо, мы с Авраамом сразу же направились к руководителю нашей общины раввину Ашеру бен-Иехиелю. Он и его сын Иуда, известный талмудист и толкователь законов Торы и законов Кастилии внимательно нас выслушали. После чего Иуда бен-Ихиель сказал.

— Благодарю вас за сообщения. До нас уже дошли слухи. Даже более чего, по настоянию и сфабрикованному ложному доносу был арестован и погиб в тюрьме министр финансов Йосеф Бенвеништи. Это работа рико омбре Гонзало Мартинеса. Он хочет добиться нашего изгнания из страны и конфискации всего нашего имущества. Но нам попали документы, доказывающие его связь с мятежниками против нынешнего короля. Очень много грязи льет на нас выкрест Пабло Морлаес, да будет проклято его семя во веки веков, и епископ Арриба-и-Очоторена. Мы с Божьей помощью, готовы к диспуту, лишь бы к нам прислушались.

— Уважаемые раввины, епископ Картахены обещал нам это.

— Было бы неплохо найти какого-то знатока Библии. Мы с ней знакомы, но значительно хуже, чем нужно для полемики.

Дело в том, что мне приходилось вести подобные дискуссии на слетах реконструкторов. У меня даже был цитатник с высказываниями из Священного Писания и Евангелий, разоблачающих клевету антисемитов. Он у меня всегда лежал в рюкзаке. По-моему, я даже его видел перед поездкой.

— Я попытаюсь помочь в этом.

— Вы, кабальеро, будете присутствовать?

— Я прежде сын своего народа, а потом кастильский кабальеро!

— Благословенны родители, родившие такого сына. Мы будем рады тебе и твоей помощи.

И вот настал Этот день. Диспут проводился в королевском дворце. В центре на троне сидел сам юный король дон Альфонсо Одиннадцатый, рядом с ним на кресле архиепископ Толедо Хуан Третий.

Справа расположились обвинители епископ Арриба-и-Очоторена, рико омбре Гонзало Мартинес, выкрест Пабло Морлаес и какой-то священник доминиканец. Напротив них расположились мы, раввин Ашер бен-Иехиель, его сын Иуда, мой тесть Авраам ибн Эзра и я, со своей скьявоной и дагой на поясе и верным дерринджером в кармане.

Вокруг сидели аристократы и церковники. Король, увидев преклонный возраст раввина повелел принести ему стул, на что Ашер бен-Иехиель его учтиво поблагодарил. Король кивнул архиепископу и тот начал свою речь.

— Некоторые служители нашей матери Церкви обвиняют евреев в убийстве Господа нашего Иисуса Христа, в зверствах против христианства, в борьбе еврейства против христианской религии. Мы хотели бы выслушать мнения на этот счет. Слово предоставляется обвинителям.

Первым выступил епископ.

— Я обвиняю это племя в убийстве Господа нашего Иисуса Христа, в чужеродности евреев христианству.

Вторым был выкрест

— Я обвиняю евреев в использовании христианской крови для ритуальных дел. Во время Пасхи евреи страдают кровотечениями в наказание за то, что они распяли Христа. Чтобы излечиться от этой болезни, они крадут невинных христианских младенцев и выцеживают из их тел кровь, надеясь с ее помощью излечиться от недуга. Иисус Христос Мессия, а евреи его убили.

— Третьим был, рико омбре Гонзало Мартинес.

— Евреи грабят нашу страну, плетут заговоры против короля.

Пришла очередь доминиканца.

— Все государи, до вас, дон Альфонсо издавали рескрипты против этого иудиного племени. Я призываю вас последовать их примерам.

— Обвинения высказаны. Прошу вас ответить.

Я достал свой блокнот из двадцать первого века и стал читать выдержки.

— Во-первых, хочу напомнить одно из имен Иисуса Христа в Библии "Сын Давидов, сын Авраамов". Я надеюсь, Ваше Преосвященство хорошо помнит Евангелие от Луки ибо там сказано, что Мать Иисуса — Мария была еврейкой и родственницей Елисаветы (Лк. 1:36), матери Иоанна Крестителя, а Елисавета была из рода Ааронова (Лк. 1:5) — из главного левитского рода священников. Из «Деяний святых апостолов» достоверно известно, что вход в Иерусалимский храм за ограду балюстрады неевреям был запрещён под страхом смерти. Иисус был евреем, иначе бы Он не смог проповедовать в Храме, на стенах которого находились надписи: «Ни один инородец не смеет войти за решётку и ограду святилища; кто будет схвачен, тот сам станет виновником собственной смерти» (Деян. 21:28).

В Евангелие от Иоанна сказано: "Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак, сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нём жребий, чей будет, — да сбудется реченное в Писании: разделили ризы Мои между собою и об одежде Моей бросали жребий. Так поступили воины." Еще в Евангелии от Иоанна сказано: «один из воинов копьём пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» (Ин. 19:34).

Так вот, Ваше Преосвещенство, теперь после всего вышесказанного, я хоч вас спросить, зачем вам было нужно извратить правду и возвести клевету на мой народ, из которого вышел Иисус Христос. Либо вы не знаете святых книг, тогда какой вы пастырь, либо вы лгун, преследующий свои низменные цели. Прошу ответа!

Епископ молчал.

— Теперь мой вопрос к Пабло Моралесу. До какого возраста вы были Шаулем Меламедом?

— До двадцати пяти лет, пока не прозрел и не принял истинную веру.

— Понятно, значит, исходя из ваших слов, вы двадцать пять лет пили кровь христианских младенцев?

— Нет, я этого не делал!

— А как же ваши кровотечения? За двадцать пять лет вы могли бы истечь кровью. Это я вам, как врач, говорю.

В зале поднялся смех. Король, еще юноша, не смог сдержать улыбки на лице. Выкрест в смущении спрятался за спины коллег.

Пришла очередь Ашера бен-Иехиеля.

— У пророка Иешаяу сказано: "И перекуют мечи на орала. Во время Машиаха (Мессии) все войны прекратятся". Кто из присутствующих здесь рикос омбрес захочет сейчас перековать свой меч на орало?

В ответ тишина.

Пришла очередь моего тестя.

По поводу высказываний рико омбре Гонзало Мартинес. Он обвинил нас в заговорах против дона Альфонсо. Вот документы, подтверждающие его связь с незаконным претендентом на трон Хуаном Кривым. А это письмо от Мартинеса, написанное собственноручно Дуарте, который вместе с сыном, готовился стать убийцей нашего короля. Мой зять нашел его в кабинете Дуарте. В нем он обещает провести отряд убийцы прямо к покоям короля.

— Ложь, клевета! Они это подстроили!

— Стража, взять его!

Выкрикнул побелевший от гнева король.

Тесть передал документы рико омбре де Гусману. Слово взял сын нашего раввина

— Король Альфонсо Десятый Мудрый, дед нашего короля, издал закон, который признавал за всеми гражданами страны свободу веры и запрещал насильственное крещение. Суббота была объявлена официальным выходным для евреев. В этот день запрещалось заставлять их работать и вызывать в суд. Его указом была создана переводческая школа, где с языка оригинала были переведены Библия, Талмуд и Каббала. Король Фердинанд Четвертый Кастильский, отец нашего всемилостивейшего короля, предупредил священников, что попытки организовать антиеврейский бойкот, или привлечь их к суду церковного трибунала, недопустимы.

Значит это, что вы, доминиканцы, призываете нашего короля пренебречь законами предков в угоду таким мошенникам, предателям и безграмотным фанатикам, которых мы только что видели? По договору с нашей общиной, наш король получает по одной шестой золотого мараведи с каждого взрослого человека в год, помимо общих налогов. Вы хотите зарезать курицу, которая несет золотые яйца? А кто будет давать деньги на армию, на строительство крепостей, вы?

Встал король и произнес.

— Мы выслушали обе стороны. Мы никоим образом не сомневаемся в верности наших подданных иудейского вероисповедания и по-прежнему одариваем их своей милостью, как наши предки. С предателем Гонзало Мартинесом разберется наш судья, а Ваше Высокопреосвященство я попрошу разобраться с остальными шутами.

Диспут закончен.

Все стали расходиться. А в жудерии нас встречали как героев.