Баюн дыбил на загривке шерсть. Гнусаво ворчал. То и дело припадал на передние лапы, готовясь к прыжку. Что являлось причиной обеспокоенности кота – оставалось загадкой. Но Грешник на всякий случай ещё раз прочитал про себя «Отче наш».
Мальчик оставался спокоен. Разросшаяся за ночь чащоба, казалось, совсем не беспокоила его, как и то, что могло таиться среди ветвей. А там, вне сомнений, что-то было – достаточно отвернуться, как за спиной слышалось шевеление, под томный перестук сухих веток.
- Как мы попадём внутрь? – спросил Грешник после очередного круга, вдоль основания маяка.
Олег остановился. Почесал затылок.
- Сейчас вспомню. Вы не волнуйтесь, дядя. Со мной так иногда бывает.
- Главное не спеши. У нас есть ещё время.
Грешник окинул взглядом массивную конструкцию. Скалы вблизи основания вздымались небывалым нагромождением. Такое ощущение, что на месте ещё не существующего маяка рванула мощная бомба. Само основание потрескалось. Но вовсе не от времени и не ввиду веса конструкции. Столь логичное умозаключение не имело никакого смысла – царящие именно тут порядки считались лишь с самими собой. Маяк просто вогнали в утёс – как дротик в мишень! – он был таким всегда. Старым, наполовину развалившимся, без окон и дверей, потому что и цель его существования была совершенно иной, нежели спасать в шторм корабли. Он освещал путь заблудшим душам, чтобы те не сбились с тропы в кромешной тьме. И именно это Грешник отчётливо уяснил для себя. И ужаснулся.
- А, вспомнил! – Олег улыбнулся, продемонстрировав ямочки на щеках.
«Как же нелепо всё устроено в этом мире!» – размышлял между делом Грешник.
Подскочил Баюн и принялся тереться, чуть было не повали мальчика с ног. Комичность ситуации просто добила!
- Брысь! – в шутку сказал Грешник.
Кот сверкнул катафотами и зашипел; юмор и впрямь был неуместен.
Олег тем временем пошарил по карманам. Нашёл в одном порядочный кусок известняка и решительно шагнул к фундаменту.
- Ты уверен, что всё делаешь правильно? – тихо спросил Грешник.
- Ага. Вот увидите, дядя. Я знаю.
Грешник отошёл в сторону и принялся наблюдать, изредка косясь то на шныряющего поблизости кота, то на притихшие заросли.
Всё было просто, как в детской игре: Олег нарисовал в основании вытянутую дугу, метра полтора высотой, нижние концы которой упиралась в скалы. Потом отошёл чуть назад и поманил кота. Баюн радостно скакнул, словно метил в руки, чтобы почесали за ушком. Олег быстро достал из другого кармана вчерашний блокнот и катушку с нитками – Грешник даже подивился: насколько много всего в карманах больничной пижамы! Легко соорудил бабочку на верёвочке и принялся заигрывать с котом-переростком. Баюн, присел в свойственной для всех котов манере, подобрал передние лапы под себя, принялся топтаться на месте, нетерпеливо дрыгая хвостом. Потом прыгнул, как закреплённый на пружине, и... пропал.
Грешник открыл рот, вглядываясь в спиральную муть на месте нарисованной Олегом дуги; мальчик довольно улыбался.
- Я же сказал, что знаю, – усмехнулся он. – Вот.
- А это не опасно? – засомневался Грешник. – Ходить сквозь стены... – Он помолчал и добавил, чтобы успокоить как-то сразу разволновавшегося Олега: – Вдруг хозяину не понравится?
- Да нет, – Олег махнул свободной рукой, другой принялся рассовывать вещи по карманам. – Хозяина давно уже нет. А тот, кто вместо него, – всегда рад поболтать. Правда, всё по пустоте. Но это его вина... что всё так.
- Что ж, тогда вперёд, – Грешник шагнул было к успокоившейся воронке, но тут же отпрянул, поскольку на месте той буквально из ничего материализовалась скалящаяся пасть... потом лапа и голова целиком; Баюн шипел, вращал глазами, видимо негодуя по случаю того, что его так бесхитростно обманули.
Олег громко рассмеялся, и они вошли внутрь.
Крохотный тамбур вывел на просторную площадку, в центре которой возвышалась колонна. Вокруг неё шла винтовая лестница с хлябкими перилами. Верхнего основания видно не было.
Грешник повременил, давая глазам возможность привыкнуть к царящему внутри полумраку. Баюн, напротив, сразу же метнулся к лестнице, но заметив напавшее на спутников оцепенение, вернулся обратно и принялся нетерпеливо вертеться вокруг Олега. Грешник глянул на мальчика и понял, что тот, в отличие от него, прислушивается.
- Что-то не так? – спросил Грешник полушёпотом.
- Тсс, – Олег прижал указательный палец к губам. – Не нужно шуметь, а то он испугается.
Грешник кивнул.
Немая сцена продолжалась с минуту, после чего Олег поманил за собой. Грешник не заставил себя ждать, хотя на душе и повисло неприятное ощущение тревоги. Не потому что существовала реальная угроза, а потому что не понятно, что именно существовало в этом полуразрушенном маяке.
Скрипнула первая ступенька...
Грешник невольно глянул вниз. Обычный металл, покрывшийся во многих местах ржавой коростой. Пахло тоже ржавчиной, а ещё туалетом и... псиной. Да так сдобно, будто наверху затаилась свора истекающих слюной собак.
Баюн тоже это почувствовал – принялся фыркать и недовольно вращать глазами. Однако Олег почесал лохматого друга между ушами, и тревога кота мгновенно сошла на нет.
Грешник попытался и сам расслабиться, но ничего не вышло – нервы были натянуты до предела, так что только не звенели в унисон со ступеньками. Да и винтовая лестница сделала своё дело: на половине пути Грешник уже не мог даже приблизительно сказать в каком направлении находится «выход». Случись спешно отступать, правильнее будет сразу броситься вниз головой! По крайней мере, не почувствуешь, как станут разрывать твои покалеченные останки.
Так, за страшными мыслями, они осилили подъём. Точнее Грешник – что проворачивалось в голове мальчика, и уж тем более кота, осталось загадкой.
На верхней площадке было сыро. Явно чувствовались животные выделения. Да чего уж там – разило мочой! Причём так основательно, что заслезились глаза. Грешник попытался дышать ртом, но отвратный смрад, такое ощущение, проникал сквозь кожу! Атмосфера на фабрике, производящей аммиак, покажется освежающим бризом по сравнению с витающим под сводами духом – Фриц Габер, вне сомнений, подтвердил бы это, будь жив. Да и привокзальный туалет сойдёт за райский пляж. Если не за сам рай.
Грешник не на шутку испугался этих подсознательных сопоставлений, так что вновь зашептал молитву. Попутно он оглядывался по сторонам и силился унять слёзы.
По стёклам стекала конденсированная влага. Нижние части рам поросли сизым налётом. Пол устилала клейкая слизь. В центре площадки, на выступе, где когда-то размещалась линза, было обустроено не то лежбище, не то гнездо, не то отхожее место. Последнее было вернее всего, особенно если учесть сопутствующие обонятельные спецэффекты. По всему, если помещение и было жилым, обитало тут существо, напрочь лишённое самых примитивных задатков разума.
- Ты уверен, что мы пришли по адресу? – спросил Грешник.
Мальчик, зажав нос, крутил головой, явно что-то высматривая. Потом кивнул, довольный увиденным, и решительно шагнул в противоположную от Грешника сторону, превратившись в еле различимую тень на фоне мрачных окон. Баюн куда-то запропастился, однако по приглушённому фырканью и изумрудным пятнам на сводчатом потолке можно было судить, что не так далеко.
- Опять сломался?
Грешник вздрогнул.
- Олег?..
В ответ послышалось ворчание... но это был не Баюн – к «говору» кота Грешник более-менее привык.
«Тогда кто это... или что?..»
- Смотри, я же показывал, куда нужно просунуть нить, чтобы контур замкнулся!
Олег с кем-то разговаривал в полумраке – сомнений не было никаких; стараясь унять дрожь в коленях, Грешник двинулся на голос.
- Ну вот! – радовался мальчик. – И сам можешь, если постараешься!
В ответ, под сводами маяка, разлился переливчатый щенячий визг.
Грешник остановился. Прижал руки к груди. Для уверенности перекрестился.
- Господи, неужели настолько велик гнев твой... Почему ты не можешь простить заплутавших сынов и дочерей своих? Сколько ещё предстоит испытаний на нашем пути... и во что выльется последний? Вот она, кара. Плата за тягу к познаниям. Но как же поздно снизошла истина. Вровень с тем моментом, когда утратился смысл. Нельзя... Нельзя было возводить очередной Вавилон. Ведь те, кто стремятся встать вровень с Тобой, оказываются проклятыми и низвергнутыми в ад на веки вечные!
Визг прекратился.
Из сумрака вынырнуло белое пятно.
Налетело, подмяло под себя.
Грешник понял, что не может пошевелиться.
- Нет! Не тронь! – закричал Олег, а где-то сбоку вспыхнули катафоты Баюна.
Послышался злобный рык. В лицо дохнуло псиной. Затем груз неожиданно пропал. Грешник сразу же попытался подняться.
Уж лучше бы он этого не делал. А ещё лучше – испустил дух. Но в аду – это невозможно. Тут скупой не платит дважды. А сталкивается лицом к лицу с ужасной истиной.
Над ним возвышалось высокое существо: кривые ноги, больше похожие на лапы животного, рук не видно – прижаты к груди, вместо одежды – какие-то грязные отрепья, а голова... Грешник почувствовал, как медленно сходит с ума.
У человекоподобного существа была голова собаки.
Оно шумно выдохнуло и растворилось в сумраке.
Грешник сглотнул.
- Что это? – выдавил он из себя, стирая со лба слизь.
- Что ты сам?! Ха!.. – Существо суетилось на фоне окна, повернувшись спиной. – Закончил ясли – и сразу же рванул на кафедру? А кишка – не тонка?! Или думаешь: снял ползунки, так теперь тебе все двери открыты? Ха!.. Но не тут-то было! Он всё предусмотрел. Ха!.. Чай не дурак, раз столько всего придумал. Даже таких уродцев, как вы!
Грешник не то чтобы остолбенел, он просто старался вспомнить, где уже видел нечто подобное, – а в том, что видел, сомнений не было!
- Но откуда они знали про вас? – только и сумел выговорить он.
- Ха!.. Печати не всегда были столь крепкими. Некоторым удавалось проскочить в щёлку, когда Сидящий утрачивал бдительность. Но только что потом сталось со всеми этими самопровозглашенными богами, когда Он заново прозрел... Ха!.. Происходящее именно здесь, не идёт ни в какое сравнение с тем кошмаром, что воцарился в подвластных Ему мирах! Вообще ни с чем несравнимо!
Грешник открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но существо его опередило – резко обернулось и буквально пролаяло:
- Зачем пришёл?! Чё надо?!
Грешник попытался ответить, но язык не слушался его.
Человекопёс вынырнул из сумрака.
- Хочешь узнать, что именно попросил я? Ха!..
Грешник кивнул, силясь лучше рассмотреть пришельца из другого мира. Однако ничего нового, за исключением лохматого хвоста, он для себя не открыл.
- Любопытный, – выдохнул человекопёс. – Хотя это норма. Тут ведь все такие, куда не плюнь. Ха!..
- Мы видели чудовищ, – прошептал Грешник.
- Ха!.. Они видели чудовищ... – Человекопёс принялся шумно расхаживать туда обратно, временами спотыкаясь через шипящего кота и задевая притихшего Олега, вертящего что-то в руках. – А как же без них в аду?
- Так это и есть ад?
Человекопёс замер.
- А ты думал – райский уголок, где щебечут пернатые и резвятся морские млекопитающие? Ха!.. Ребёночек оказался совсем слюнтиком. Как его сюда вообще занесло?.. – Суетливые движения возобновились.
Грешник посторонился.
- Мы прошли сквозь горизонт чёрной дыры, – тихо сказал он, в надежде вывести существо на продуктивный контакт. – Вы – тоже?
- Ха!.. Да груднички даже не знали, за какую погремушку они дёрнули! Нет. У нас всё было не так. Мы сами придумали гравитационный двигатель! Ха!.. Столько крови пролилось во время тотального режима и экспериментов... – Человекопёс остановился, задрал морду вверх, заскулил, что-то припоминая.
Грешник перекрестился.
- Да прекрати ты жестикулировать! – пролаял инопланетянин. – Бесит уже!
- Хорошо. Но как вам это удалось? Ведь теория относительности утверждает, что гравитацию невозможно преодолеть.
- Ха!.. Мама тебя не доносила? Или все вы – недоноски?! Какой же примитивизм можно повстречать на закате эпох! О, вселенная гуманна, раз вскармливает такие ничтожества.
- Так как? – не унимался Грешник, пропуская оскорбления мимо ушей.
- Да всё дело в материи, дурья твоя голова! Знаешь, в виду чего так проблематично совершить скачок?
Грешник отрицательно мотнул головой.
- Ха!.. То-то и оно, сосунок! – Существо выхватило из рук Олега какой-то предмет. – Потому что передать на колоссальное расстояние можно только энергию – читай душу! А вот материю – ха! – никак. Твоя шкурка в точке «А» умрёт во время старта. А новая шкурка на финише, в точке «Б», – не предусмотрена. Ха!..
- Если честно, я задумывался об этом, – признался Грешник.
- Ха!.. – Человекопёс приблизился. – Никак наша мартышка слезла с дерева и взялась за карандаши.
Грешник отодвинулся, не в силах снести вонь.
- Я рассуждал о телепортации... И пришел к такому же выводу: передать на расстояние можно только информацию.
- Умная мартышка, – на голову Грешника легла волосатая лапа, погладила. – Зачем же вы тогда полезли в сингулярность? Так потянуло к познаниям? Ха!.. Тогда прихватили бы с собой и планету! Чего время тянуть...
- Скоро прихватим, – сказал Грешник, скидывая лапу. – У нас работают над созданием искусственных чёрных дыр.
Существо скривило морду.
- Решили никуда не летать, а просто открыть врата бездне? Да мы, можно сказать, блаженные братья. Ха!.. Убиваем сами себя ради обретения истины.
- Значит после гиперпространственного прыжка вы очутились тут? – Грешник попытался направить диалог в нужное для себя русло. – Сколько вас было?
- Достаточно, чтобы не свихнуться от одиночества. Ха!.. – Человекопёс мотнул головой. – Мартышка снова захотела банан?.. «До», «после», «во время» – тут не существует таких понятий! Точнее спорить о них можно сколь угодно долго – сути вещей это не изменит. Ха!..
- Но почему?
- Пойми, скудный мозг, всё происходящее здесь – закольцовано! Спираль разрушена. Пространственно-временные отрезки либо пересекаются, либо превращены в кольца или петли! Смотритель покинул маяк, так как почувствовал уверенность в своих силах. А виноваты в случившемся разбежавшиеся из клеток мартышки. Ха!.. Он замкнул «полюс» этой вселенной на себя в обратной последовательности, нежели было до этого, когда правил Сидящий, – и теперь питается накопленной ею информацией бесконечно долго. Но вряд ли он остановится на достигнутом. Ведь быть обманутым, да к тому же правителем ада, – это так некрасиво. Он хочет выше. Уж я-то знаю.
- Но это место не очень-то похоже на ад.
- Ха!.. Мартышка сомневается – как же это нелепо! Дело в том, что ты видел только лицевую сторону медали, а вот оборотной – пока нет. А знаешь, насколько богаты здешние недра? Ха!.. Царящее вокруг – это всего лишь лимб, в который попадают некрещеные, дети и те, что по собственному недоразумению бросили вызов Сидящему. Под лимбом же – множество временных промежутков и межпространственных уровней, где кипят котлы, льётся раскаленный свинец и всё пропахло серой. Ха!..
Существо умолкло.
Молчал и Грешник, переваривая услышанное.
«Выходит, не мы одни такие любопытные. В мультиверсуме множество разумных созданий, существующих в своих пространственно-временных коридорах – как пчёлы в сотах, – желающих ступить за грань, чтобы пролить свет на истину. Однако вопреки ожиданиям, путь каждой цивилизации заканчивается тут, на страшном планетоиде, где не действуют законы физики, прорастают из земли кровожадные полипы и правит некое могущественное существо, способное вершить чужую волю, как свою. Чем не ад? Вот она, истина. Но столь ли она желанна, какой казалась вначале пути?.. Вряд ли. Это полуночный кошмар, с которым не так-то просто свыкнуться. Увидев его раз, на остаток жизни утратишь здоровый сон. А возможно, и рассудок. Может быть, именно оттого человеку даровано забвение. Но и то лишь до поры до времени – пока не встанут биологические часы, отмеряющие жизненный путь. Как же это гуманно со стороны Сидящего, не смотря ни на что! Было...»
Человекопёс пихнул Грешнику в нос голубоватую сферу.
- Вот, смотри, мартышка, и учись. Ха!..
- Что это?
- Это капсула, внутри которой заключена живая сущность.
Грешник опешил. Потом всё же собрался с мыслями и прошептал:
- Так вы перемещаетесь сквозь пространство-время?
- Так мы несёмся в ад! – гаркнул инопланетянин, пряча сферу в когтистой пятерне. – Это Гола, моя избранница. Мы вышли на путь вместе. Тогда мы ещё не знали, во что он выльется. Ха!.. Мы надеялись отыскать уединённое место – так как наш мир переселён и завести потомство можно только с одобрения общины, – в котором будет отведено место нашим пока ещё не рождённым детям. Ха!.. Но Сидящий не позволили мечте воплотиться в реальность. Он запер нас здесь. Мучится, надеясь на избавление. Ха!..
- Так о чём ты просил смотрителя? – вновь отважился надавить Грешник.
Человекопёс понурил голову.
- Сначала я хотел попросить за Голу. Чтобы отпустили хотя бы её – это было отчаяние. Ха!.. Но потом я всё же перехитрил их! Не боги обжигают горшки, а существа, мыслящие прагматично, – он выдохнул псиной. – В последний момент я испугался и просто попросил вернуть меня в самое начало – я верил, что таким образом порву это кольцо. Ха!.. Но смотритель тоже оказался не дураком. Он вернул меня в начало – он сделал меня животным, ходящим под себя! Ха!.. Как же наивен я был! Но главное, он не получил Голу. Она всё ещё в скорлупе, смотрит красивые сны.
Грешник не знал, что сказать. Он был просто шокирован, а потому прошептал первое, что пришло на ум:
- А ты уверен, что эти сны красивые?
Человекопёс встрепенулся.
- Ха!.. Уверен ли я?! Да я ни в чём не уверен! Я рад лишь тому, что она не видит меня таким! Она запомнила своего господина великим воином, перед которым падали на колени целые миры, включая ваш! Ха!.. И я рад, что останусь в её воспоминаниях именно таким.
- Кого я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак, будь ревностен и покайся...
Человекопёс отвернулся.
- Уходи! Ты услышал, что хотел. Но запомни: ничего не проси у смотрителя! А если всё ещё веришь в Сидящего, то молись, и может быть, Он услышит тебя. Тогда ты вновь покаешься и, возможно, обретёшь забвение.
Они вышли из маяка и медленно двинулись вверх по скалам, размышляя каждый о своём. Вслед им нёсся надрывный собачий вой, но никто так и не обернулся. Обернуться, значило соприкоснуться с чужой болью, залезть в душу, увидеть отчаяние нагишом. Нет, это было вовсе не лицемерие, обычная солидарность с горем разумного существа, которому необходимо побыть одному. Хотя... Оно было, отнюдь, не одно. И оно не утратило смысла жизни. Даже не смотря на то состояние, в которое его поверг смотритель – душа никуда не делась. Под грязными отрепьями, среди слезоточивых миазмов нечищеного нужника, в постоянном сумраке – мерцала искорка счастья. Да, это было красиво... и пошло одновременно. Потому что именно так. А должно быть иначе. Так, как это задумали два любящих инопланетных сердца. Ведь они не старались никому ничего доказать. Но оказались заточены внутри системы, с множеством себе подобных индивидов, уверовавших во вседозволенность. Возможно только за то, что отважились просить...
- Он вовсе не сумасшедший, – серьёзно сказал Олег, подзывая кота. – Вы не подумайте, дядя.
- Я не дядя. Я – Грешник. Все мы – грешники. Оттого всё так.
Подорогин с астрофизиком сидели на берегу пересохшей реки и наблюдали за тем, как трёхногий краб таскает по каменистому дну обточенные голыши. То ли забавы ради, то ли повинуясь заложенным инстинктам, то ли по какой ещё, самому крабу известной причине, – кто знает. Движения были неуклюжими, груз то и дело перевешивал, конечностей катастрофически не хватало. Краб постоянно замирал на одной ноге, держа двумя другими поклажу, словно не знал, как быть дальше. Природа от души посмеялась над ним, и в этом гротескном воплощении отчаяния Подорогин видел себя. Нет, не конкретно себя, а человечество в целом. Как бы высока ни была поставленная планка, каким бы тяжёлым ни оказался груз, чего бы ни думали при этом окружающие – вид хомо новум гнул свою линию, особо не заботясь при этом о последствиях совершённого манёвра или озвученной речи. Порой прокатывало, и очередной горизонт открывался нетерпеливым взорам. Иногда на пути возникала рытвина – хорошо, если удавалось обойти. Но чтобы вот так – как этот ущербный краб, – такого раньше никогда не было. Однако, случилось. И всё человечество – в лице трёх взрослых людей, странного мальчишки и непонятно откуда взявшегося кота – было вынуждено стоять на месте, вытягивать шею, щурить глаза, в попытке различить, что там мерещится на горизонте, которого нет.
А там нарождается новое светило. Проклёвывает скорлупу повседневности и устанавливает повсюду свои порядки. Неважно как было раньше, главное, что теперь всё изменится. Камешек больше не станет скакать под откос, он двинется вспять, а гора и впрямь придёт к Магомету. Возможно, именно этого и дожидается маленький краб, а попутно возводит из голышей свою собственную высоту – ведь с неё можно взглянуть гораздо дальше.
- Мне кажется, я понял, как устроен этот мир, – задумчиво сказал астрофизик.
- Да? И как же?.. – Подорогин покрепче сжал в руке подобранный на склоне булыжник; он понимал, что отбиться от матери птенца этим вряд ли удастся, но какое-никакое оружие всё же добавляло уверенности.
- Все эти парадоксы... Точнее метаморфозы с природой – есть не что иное, как отсутствие второго закона термодинамики. Не знаю, кто и как, но он просто взял и отменил его... как уничтожил понятие «гравитация».
- Но мы ведь ходим, а не летим в открытый космос вниз головами...
- То-то и оно, – усмехнулся астрофизик. – Плюс этот сюрреализм с бумажным корабликом... Это вообще нельзя никак объяснить! Ни с научной, ни с религиозной, ни с какой бы то ни было другой точки зрения.
- Согласен, – кивнул Подорогин, вновь наблюдая за крабом; малыш приспособился толкать каменюку одной конечностью, а двумя другими усердно подпихивал своё крохотное тельце следом. – Про разверзшиеся небеса и расступившиеся морские пучины я уже от кого-то слышал...
- Грешник? – вздохнул астрофизик. – Малый конкретно повёрнут на религиозном учении. Как только в члены экипажа попал... Непонятно.
Пришла очередь усмехаться Подорогину.
- Может потому, что этого кто-нибудь захотел?
- Сейчас, вот, не понял.
- Брось. На Земле предполагали всякий исход экспедиции – иначе никак. Если ты изначально не просчитываешь все варианты развития событий – миссия обречена на провал, а экипаж – на гибель, – он помолчал, прислушиваясь к реакции собеседника; тот не отреагировал. – Мы – живы. По крайней мере, чувствуем и мыслим, чего не должно быть при испорченном сознании. То есть, в состоянии смерти.
- Жутко звучит, – всё же отреагировал астрофизик.
- Не то слово. И, не смотря ни на что, на Земле были готовы к подобному. Не спрашивай, откуда я это взял – сам не знаю...
(ох, и не знаешь ли?)
- ...Как и не знаю того, откуда знали на Земле.
- Только если мы вернулись.
- Теперь не понял я, – Подорогин уставился на астрофизика.
- Время – такая штука... Вёрткая, что ли. Не знаю, как точнее аргументировать свою мысль. А пространство – и вовсе – что-то с чем-то!
- Сугубо научный язык...
Астрофизик нервно рассмеялся.
- Я просто не хочу лезть в дебри. Может понести...
- Да, тогда точно не стоит.
Астрофизик помолчал, как бы собираясь с мыслями.
- Что, если мы всё же вернулись?
- Почему ты говоришь в прошедшем времени? – недоумённо спросил Подорогин.
- Вернулись не по прошествии сорока лет, как это предполагалось перед стартом экспедиции, а например, задолго до него... В этом случае, о результатах миссии узнали бы ещё до её реализации.
Подорогин почувствовал озноб. Машинально поднял левую руку, взглянул на циферблат часов. Стрелки перескакивали с деления на деление, отмеряя время чужого мира.
- Что-то не так? – обеспокоился астрофизик. – Всё в порядке?
Подорогин неуверенно кивнул.
- Послушай, – сказал он враз севшим голосом. – А если бы так действительно было... могли бы одновременно существовать две одинаковые человеческие сущности? Мог бы я существовать в двух экземплярах на одном временном промежутке?
Астрофизик задумался. Потом сказал:
- С точки зрения причинно-следственных факторов, это непременно привело бы к парадоксу. То есть, нарушило пространственно-временной континуум. Понимаешь, тут так сложно всё устроено... Да, два одинаковых индивида – читай, дойники – могут одновременно существовать бок о бок, никак при этом не влияя друг на друга. Но вот ментальная сущность – то есть, душа, – дублирующая себя здесь и сейчас... Не знаю. Тут верно одно из двух: либо такие – не знаю, как и сказать... – дубликаты сразу же погибнут, либо не произойдёт ничего. Будут просто два Подорогиных, два Грешника... два астрофизика, – он на секунду умолк, потом спросил: – Почему ты спросил об этом?
Подорогин варился в котле собственных предубеждений, по-прежнему наблюдая за ходом часов. Всё казалось ясным, отчётливо выстроенным в логичную цепочку событий. Однако звенья этой цепочки были залиты кровью. Той самой кровью, о которой он уже и забыл.
- Почему? – повторил астрофизик, и Подорогин сам не понимая, что творит, покрепче сжал камень.
- Я... Мне... Просто любопытно стало... как оно будет.
- Это всего лишь голая теория, ничем особо не подкреплённая. Да и за весь век человечества пришельцы из будущего замечены не были. Так что, в нашем случае, остаётся уповать на чудо и не опускать рук.
Подорогин кивнул.
«Значит ничего не потеряно! К чёрту эти семнадцать лет! К лешему внешний вид! Ещё куда подальше сомнения. Я ведь вернулся! Я никуда не улетал! Но, Господи, как же много всего случилось за те короткие мгновения, что не тикали часы! – Сердце в груди нервно заколотилось. – Нужно спешить! Наверх! Во что бы то ни стало найти то существо... и пусть оно внемлет просьбе любящего отца, раз способно на это! Пусть исполнит последнюю волю и... Господи, ведь это и есть...»
За спиной замерли шаги.
Подорогин с астрофизиком синхронно обернулись – первый замахнулся, второй машинально отпрянул.
На Грешнике не было лица.
Мальчик как всегда мысленно пребывал где-то далеко.
Кот широко зевал.
- Ну, как прошло? – только и смог выдавить из себя Подорогин, опуская руку.
Грешник медленно осел на валун.
Мальчик поочёрёдно смотрел на взрослых; кот самозабвенно вылизывал шерсть.
- Нам нельзя наверх, – тихо сказал Грешник.
- Началось, – недовольно изрёк Подорогин. – Не тут же сидеть веки вечные...
- Если пойдём наверх, так всё и будет. Ты не представляешь, что за существо обосновалось тут. Никто не представляет, что это такое. Но все знают имя – это Дьявол.