ПРИЮТ

  Группа отдыхающих, прибывших по путевкам в Болгарию, заканчивала ужин. Ресторан, обслуживающий туристов, опустел.  Официанты убирали грязную посуду, меняли скатерти и ставили новые приборы, готовясь к приёму вечерних гостей, обслуживание которых осуществлялось по заказам,aстало быть, с большим уважением и чаевыми. За одним из столом сидели Михаил с Катей, студентка Альвина и ее тетя Ника, закончив ужин, не торопились расходиться. В ответ на запись с благодарностью о чутком  обслуживании, оставленной накануне Катериной, директор ресторана Цоев выразил желание лично познакомиться с людьми, написавшими лестный отзыв, занесенный в книгу пожеланий. В конце ужина официантка попросила их не расходиться, сообщив, что босс прибыл в ресторацию и появится с минуты на минуту. Отдыхающие сидели и болтали, пока не появился импозантный болгарин пожилых лет. Ему подали стул и он достойно, как само собой разумеющееся, попросил обслуживающий персонал сверх вечернего ужина  принести бутылку вина, легкую закуску и фрукты.

   Сдвинув звенящие бокалы с искрящимся белым вином, собравшиеся подняли фужеры и произнесли тост»За дружбу народов».

– Раньше,– отметил директор ресторана, свободно говорящий на русском языке,– приезд группы из России отмечали с помпой, а сейчас в Софии накаляются страсти. Одни кричат одно, вторые требуют другое, а третьи предлагают ограничить приезд русских на курорты и открыть западные границы. Болгары, живущие на побережье и связанные с туристическим бизнесом, более скромно встречают русских, но продолжают их чтить, помня о большой прежней дружбе. Национальная политика еще не коснулась курортных городов. Завязалась ничего не значащая беседа. Михаил, слушая собеседников, в действительности, их не слышал. Он имел собственное мнение о болгарах и их отношению к России, которое вряд ли кого интересовало. Вспомнилось последнее собеседования перед поездкой на курорт, на котором прозвучало напоминание, что нельзя в Болгарии распевать песни, затрагивающие ее интересы. В качестве примера председательствующий пропел:

   Хорошо, что напомнили, а то Михаил совсем забыл песню, распеваемую в пионерском лагере. Петь непотребные куплеты, задавать бестактные вопросы и вспоминать прошлое – возбранялось. Зачем напоминать, что Россия освободила Болгарию от турецкого ига? Следом началась неподдельная дружба, а во вторую мировую войну болгарские войска вместе с гитлеровскими оккупантами пошли в сторону Москвы. Позже, Болгария чуть ли не вошла шестнадцатой республикой в Союз, а в наши дни политики на площадях Софии выступают с предложением снести памятник Алеше, «Болгарии русскому солдату», якобы препятствующему открытию одних ворот и закрытию других. Неизменным в Болгарии остается  лишь вечное Черное море и желтый золотистый песок, покрывающий побережье.  Волны, не оставляя следов, тысячелетиями омывают берега, которыми не перестают восхищаться целые поколения людей.

  Михаил отвлёкся, потеряв связь с сидящими за столом людьми. Кричащий фальцет Ники, поблагодаривший, в лице директора, коллектив ресторана за отличное обслуживание вернул его к происходящим событиям. Произнесенные слова сухо повторили сделанную запись в книге отзывов, о существовании которой она не догадывалась до сегодняшнего вечера. Директор еще раз поблагодарил за столь лестный отзыв о работе, объяснив, что благодарности посетителей мало что значат, но их периодическое появление положительно воспринимается инспектирующими организациями. Господин Цоев предложил отдыхающим остаться на несколько часов за столом, за которым они сидят, чтобы насладиться вечером и, пожелав успеха, удалился. Вместе с ним поднялась и студентка Альвина, увидев в дверях высокого полного юношу с короткой стрижкой, держащего в руках дорогую лампу, разрисованную яркими, восточными цветами. Стремительно, как  порыв ветра, она бросилась к нему в объятья.

– Посмотрите, с какой радостью она бежит навстречу,– сказала тётя Ника. – Вчера вечером, когда вы отделились от группы, у нее было совсем другое настроение. Нас увезли на пароходе в какую-то дыру и показывали бесплатный концерт казахского ансамбля. Дикие пляски, как и все советское искусство,  раздражали Альвину и меня. С середины представления мы ушли из освещенного зала в темень и кое-как добрались до бара  гостиницы, где не нашли ничего интересного. Всюду был  смрад от табачного дыма. Продолжительное время мы уныло стояли с бокалами в углу бара и с отвращением пили дешёвое красное вино, напоминающее  теплую кровь. Лишь к концу вечера счастье улыбнулось нам, когда появился ухажер, поднявший нам настроение и скрасивший существование. Альвина ожила. Полилось шампанское. Мальчик старался выглядеть щедрым и увез нас в ночной клуб.

   Михаил взглянул на ухажера Альвины, не понимая, чем ее мог прельстить  новый друг. В группе имелись мужчины интересней, но дело видимо было не в красоте и стати, а в финансовых возможностях. Он вспомнил вопрос Альвины на собеседовании, прозвучавший весьма странно.

– Будут ли в Болгарии иностранцы?– спросила она.

– Все болгары для нас  иностранцы – прозвучал компетентный ответ.

    По скривившимся губам молодой женщины проскользнуло разочарование. Стало ясно, что ответ не удовлетворил ее. Однако уточняющего вопроса не последовало. Альвину интересовали не какие-то иностранцы, а иностранцы с твердой валютой. Михаил много слышал о профессии, в которой девицы получают удовольствие за деньги, но сидеть с их представительницами за одним столом ему еще не доводилось.

– Что изучает Альвина?– спросил Михаил.

– Иностранные языки.

– В каком институте она учится?

 Ника рассмеялась

– Она такая же студентка, как я её тётя. Перед поездкой в Болгарию мы договорились  о том, что  она представляет меня тетей. Чтобы избежать излишних вопросов о разнице в возрасте двух женщин, державшихся постоянно вместе, мы представляемся родственниками.

– Вас, как и ее, интересуют мужчины?– спросил Михаил.

– Разумеется. Расставшись с мужем, я осталась одна и, естественно, находилась в поиске мужской половины, проще сказать мужиков. Учитывая возраст, Альвина имеет передо мной преимущества. Я же, имея богатый опыт,  наставляю ее.

– Вы ее осуждаете?

– Осуждаю?.. Поддерживаю, прежде всего в том, что она общается исключительно с иностранцами.

– А чем занимаетесь вы?-спросил Михаил.

– Чем я только не занимаюсь… Много лет стояла за стойкой, барменшей… Хлопотная работа требовала затраты многих сил и пришлось снизить обороты. С годами  мой дом превратился в склад, в котором я сижу и принимаю посетителей. Формально, я  не отношусь к тунеядцам и за меня на предприятии работает моя трудовая книжка.  На самом деле я тружусь, как пчелка, в поте лица и жужжу над лежащими в доме товарами, прежде чем развести их по точкам.

  За стойкой бара ресторана  Ника заметила знакомую..

– Пришла барменша, с которой мы договорились встретиться – пояснила Ника.

    Она прервала разговор и, с грохотом отодвинув стул, поднялась. Её необъятное тело, будто надутое насосом, топорщащееся во все стороны, зашевелилось  и пришло в движение. Навстречу ей шла моложавая женщина в белом переднике, с белым кокошником на голове. Официантка отвела Нику в укромное место, в угол, и стала, размахивая руками, что-то объяснять. Выслушав все за и против, не менее агрессивно, выступила и Ника. Придя к консенсусу, товарки, успокоившись, довели до логического конца обоюдовыгодную сделку. Оставшись одни, Петровы решили воспользоваться предложением директора остаться на вечер в ресторане, в котором ужинали. Чтобы немного освежиться и привести себя в порядок, Катерина в сопровождении мужа отправилась в туалетную комнату. Возвратившись назад, Михаил застал сидящую за столом Нику, довольную результатами переговоров.

– У меня заберут разом товар, привезенный из Риги, что очень удобно,– сообщила она.– Теперь появляется проблема: как под проценты сбыть кому-то из туристической группы вырученные доллары,  чтобы не светиться на границе и возвратить их дрма. Иначе не оберешься хлопот.

   Михаил провез в Болгарию две бутылки водки, которые тут же реализовал. Взятые с собой, по разрешению властей, тридцать рублей улетели в первый же вечер. Японские часы, его гордость, по дешевке были проданы уличному торговцу. На следующий день Михаил увидел их среди прочих товаров на мостовой в ногах болгарина. Стоимость продаваемых часов взлетела вдвое, что было не удивительно. У Михаила возникло желания  ежедневно прогуливаясь по главной улице, именуемой местным  Бродвеем, и понаблюдать, когда они уйдут с молотка. Валюта, взятая у Ники, не помешала бы ему достойно провести время на Золотых песках.

– Одолжите мне 200-300 долларов,– предложил он свои услуги Нике,– я возвращу их с процентами после пересечения границы.

– Ты не вызываешь доверия,– отрезала Ника.– С тобой много хлопот.Вот, например, Катерина, может получить любую сумму.

– Почему она может, а я не могу?

– Она баловень судьбы, а ты не стоишь её.

– ?

  Ответа, на не заданный вопрос,  не последовало. Довольно спорно выглядел вопрос: стоит ли он Катерины и чего он вообще стоит? Ему достаточно было того, что он не чаял в жене души. Михаил вспомнил их первую встречу. По туристической путевке он с другом прибыл в Киев, в начальный пункт туристического путешествия по Днепру. Находясь навеселе, друзья,  въехав в гостиницу, за тускло освещаемым столом заполняли анкеты. Мимо них  к портье прошла Катерина, взяла ключ и направилась в свой номер.  Друг Михаила  оторопел.

– Прошу повторить,– бессвязно произнес он, имея желание вновь увидеть, проходящую мимо Катерину, в то время, как Михаил мысленно встал и пошел за ней.

   Он  до сих пор продолжал идти вслед за ней.

– Что он может дать ей? – удивлялся он. – Только себя. Он готов просидеть всю жизнь над книгами, разрабатывая новые технологии и схемы, при этом постоянное хождение Катерины перед ним или молчаливое занятие в комнате – приветствовалось.

    Во время первых дней знакомства, на отдыхе, Катерина послала телеграмму своей лучшей подруге, проживающей в Риге. Немного позже, при близости, Михаил попросил рассказать о содержании краткой телеграммы, посланной с Украины.

– Я писала,– ответила Катерина,– что встретила свою судьбу.

    Так Михаил стал судьбой женщины, сделавшей серьезное заявление.

– А на что ты согласен ради меня?– спросила Катерина.

– На все,– ответил Михаил.

   Он готов был отдать себя ей безраздельно.

   Рассуждения о прошедших днях не оставили Михаила равнодушными к беседе за столом и не оборвали связи разговора, с сидящей напротив Никой.

– Не понял,– сказал Михаил,– что вы имеете в виду, говоря, что я не стою ее?

– И не поймёшь никогда,– ответила Ника.– С внешностью восточной красавицы Катерина имеет власть над мужчинами. Они могут дать ей то, что в не состоянии дать ты. Как бы не старался,– добавили она после секундной заминки.

    Взаимоотношения супругов мало интересовали ростовщицу. Куда больший интерес представляли деньги. О них и заговорил Михаил.

– Мы с ней одно целое, – сказал он,– и не имеет значения, кто из нас выступит заемщиком. Я возвращу любую сумму, которую займет она.

– В случае неуплаты твоего долга появятся ненужные хлопоты по возврату денег,– пояснила Ника.– С Катериной другое дело. Мне знакомы ее болевые точки и имеются рычаги, как получить свое с процентами. Я найду способ, как возвратить деньги, если будет просрочен платеж.

– Что вы сделаете в случае задержки?

– Схема накатана. Для начала ей позвонят и вежливо напомнят о долге, который попросят погасить. Если она начнет упорствовать, к ней придут домой или пригласят на переговоры. Есть и другой вариант: как бы невзначай, я приглашу ее в гости для серьезного разговора.

– Я непременно приду с ней.

– Хорошо, что предупредил о своем намерении. Мало ли что можно ожидать от тебя. Чтобы исключить эксцессы, я подстрахуюсь и приглашу на посиделки двух парней, которые, не участвуя в разговоре, будут сидеть в другой комнате и пить кофе с коньяком, который рекой льется в моей квартире. Выпивка в серьезных разговорах –  норма жизни. В случае буянства, они придут на помощь и утихомирят твои порывы, а если мы договоримся, то они мирно присоединятся к нам и выпьют чай с бубликами. Вы увидите, что мои ребята интеллигентные люди. Жесткими они становятся только во время изъятия  денег. Это их работа, а работу следует выполнять четко и квалифицированно. Если мы не договоримся, разговор будет коротким. Поскольку Катерина писала расписку, ее отвезут в лес, посадят на муравьиную кучу и начнут вести задушевный разговор. Для острастки надрежут губу или отрежут ухо и бросят кусок тела на съедение муравьям. Дальнейшая беседа, как показывает опыт, протекает гладко.

– Стоит ли издеваться над людьми ради паршивых денег?

– Стоит. Еще как стоит. Чтобы было неповадно другим, надо учить людей,– сказала Ника,– а если деньги такие паршивые, то отдай их мне.

   Рассуждения Ники вызывали отторжение и наводили тоску. Слышать нравоучения не хватало сил. Общаться с ней и тем более появляться в ее квартире Михаил не собирался.

– Я не желаю пить чай с бубликами в вашей квартире,– подытожил он.

– Ты не захочешь, а Катерина воспитанная, она придет, выпьет чашку чая и в конце задушевного разговора выслушает душераздирающие истории.

   Михаил не пожелал оставлять Катю  с ростовщицей и бандитами наедине.

– Тогда я тоже останусь,– сказал он.

– Как хочешь. Один из парней любит рассказывать, как он требовал возврат денег в сумме пять тысяч долларов у клиента, сидящего голым в лесу на муравьиной куче. Спрашивая долг, он не назвал суммы и в результате получил больше, чем ожидал. И все потому, что допрашиваемый чувствовал за собой больший должок. Я люблю рассказать, как хожу на базу за контрабандными сигаретами, подлежащими уничтожению, и как передо мной расступаются конвоиры, а я, удовлетворенная их поведением, забираю товар. Свободный проход к коробкам мне организует главный таможенник, мой кавалер.

– Он многим рискует.

– Подумаешь… Мужчина есть мужчина.  Кабели одним миром мазаны. Не расстреляют же  его. Ну, отстранят от должности или отправят на пенсию. Всегда появится кто-то другой. Я достаточно богатая женщина и подумываю над тем, чтобы содержать молодого шофера и не таскать самой коробки. Как модно сейчас говорить, я представляю работу и создаю рабочие места. Общество должно быть мне благодарно. Пусть мальчик развозит товар по точкам в парикмахерские и рестораны. В свободное от работы время, он может свозить меня на нудистский пляж или в престижное заведение. В скором времени я намереваюсь переехать в Германию, которая надругалась над моей нацией. Пусть искупит вину за совершенные злодеяния. Говорят, что в Германии можно жить безбедно на пособие.

    Михаил слышал о массовом переселении евреев из Латвии в Германию и не плохом их обеспечении на новом месте.

– Если не будете работать, то можете получать пособие, которое достаточно для пропитания и житья,– сказал он.

– Я не собираюсь работать.

– В Германии почетен труд и там не уважают бездельников. Немцы любят порядочных и трудолюбивых граждан.

– Мужская половина немцев любит молодых женщин,– сказала Ника. Ее высказывание

прозвучало как возражение. – Я не исключаю появления в моих апартаментах гостей. Надеюсь первой увидеть племянницу Альвину,которая будет счастлива,что в Германии живут одни иностранцы. Пусть сидит с достойным господином в моей квартире и воркует. Да я и сама готова пройти вечером перед гостиницей интуриста в белоснежных одеждах. С оставляемой квартирой в Риге я не вижу хлопот. В одну из комнат сгружу вещи, а две оставшиеся, сдам постояльцам и стану два раза в год приезжать за выручкой.

  Михаилу вспомнилась  французская кинокомедия, в которой, в начале второй мировой войны, молодые француженки, во время прогулки, попали под бомбежку. Улица разрывалась от снарядов, сбрасываемых пикирующими  «мессершмитами». Кто-то, объятый ужасом, непроизвольно закричал:– Ложись! Тут же последовала  команда  властной  наставницы, давшая  указание ложиться только за деньги. Кинофильм искрился юмором, а Ника, в противоположность  юмору кинокартины, воспринимала жизненные ситуации всерьез. Интересно, видела ли она  этот фильм? Если бы она снималась в кино, то, будучи бандершей, закричала бы, что ложиться следует только за деньги с твердой валютой.

  Беседа с Никой для Михаила превращалась в испытание. Он не хотел ее видеть  и слышать, и перестал реагировать на речевой поток. Вскоре слова женщины иссякли.

   На горизонте появилась Катерина в бежевой облегающей кремовой юбке, такого же цвета кофточке и с тонированным платочком, повязанным на шее. Михаил представил её в длинным роскошном бежевом платье,  греческого стиля, с оголенными плечами, идущей с драгоценностями к старьевщику. Она и в прежней жизни, определил он, легко расставалась с нажитым. Ему захотелось уберечь её от получения денег, кажущихся легкими. Продефилировав между столиками, Катерина опустилась на стул. Ника, дождавшись ее прихода, удалилась. Михаил попытался предупредить любимую о надвигающейся опасности, и попросил не брать денег взаймы у ростовщицы.

– Ника с местной официанткой,– сказал он, стараясь выглядеть  небрежным,– сделала гешефт и у неё появилась валюта, которую необходимо сбыть, чтобы возвращаясь домой, без осложнений пересечь границу. Если она будет предлагать в долг доллары, не бери их.

– Я уже взяла в долг необходимую сумму с 10 процентной надбавкой в месяц, необходимую для подарков родственникам и друзьям. Сумма небольшая и я сумею возвратить долг первый же месяц после возвращения в Ригу.

– Больше  денег у неё не бери. Лучше потерпеть неудобства, чем попасть в зависимость к особе, занимающейся ростовщичеством.

 

ОСТРОВ РОБИНЗОНА

   В программе организаторов развлечений числилось мероприятие, касающееся посещения приезжей группой острова Робинзона, добраться до которого можно было исключительно морским транспортом. После завтрака, прогулочный катер, рассчитанный на 20 человек, стоял на пристани и ждал отдыхающих.

Михаил, отправившийся в гостиницу за забытыми плавками,  при возвращении спешил к пристани. Шагая по пляжу, он увидел обнаженную Нику c распущенными рыжими волосами, которая развернулась и пошла в его сторону. Она. как судно с выставленными грудями, напоминавшими орудия, приготовилось к бою. Михаил дал крен, чтобы не столкнуться с препятствием, и ушел в сторону до того, как Ника увидела его.

  Катерина встретила мужа у трапа и, повертевшись перед ним в знакомом белом платье, выглаженным накануне, спросила:

– Я тебе нравлюсь?

– Нравишься, как всегда,– ответил он.– Я без ума от тебя!

   Еще бы она не нравилась! Взяв за руку, он шагнул с ней на судно. По сигналу капитана были отданы швартовы.

  Началось приключение. Скорость не превышала пять узлов. Держась за борт, отъезжающие прощались с берегом. Их было не много. Всего одиннадцать человек из группы, численность которой была близкой к двадцати. Альвина и Ника остались загорать на пляже. Для них поездка кроме лишних хлопот  ничего не сулила, поскольку на диком острове отсутствовали иностранцы. Присутствующие не заметили их отсутствия. Без них было даже лучше. На катере стало больше  свободных мест. Свежий морской воздух обдувал тела Робинзонов, навивая несбыточные грезы о морских путешествиях. В чистой воде моря на глубине просматривались большие белые медузы со зловещими синими вкраплениями в середине тела, напоминающие белую шапочку с болтающимися щупальцами. Все одноклеточные гиганты двигались в одном направлении по своим законам. Насмотревшись на воду, путешественники расползались по палубе. Катерина, облокотившись на мужа, села рядом, беспечно наблюдая, что творится за бортом. Её волосы коснулись головы Михаила. Он нагнулся, вдохнул воздух и понюхал волосы

– Чем пахнут?– спросила она.

– Лесом,– определил Михаил.– Твои волосы пахнут знойным лесом.

  Катерина прижалась к нему.

– Ты знаешь, как меня называли в детстве?– спросила она.

– Знаю,– ответил Михаил.

– Как?

  Она повернулась к нему и заглянула в глаза.

   Михаил стал лихорадочно думать, представив худенькую девочку, подающую большие надежды. Ее звали Катериной, Катей, а могли обозвать Катькой, что несовместимо с ее обликом. Сверстники должны были уважать молодую особу. Вряд ли кто осмелился   назвать ее Катькой, позволив непростительную вольность или фамильярность. Оставалось заострить внимание на прозвище котик. Котик с хитренькими глазками и большими тяжёлыми лапами, которые могут сильно стукнуть. Скорее она походила на большую кошку, на подрастающего тигра, только черного. В ней видели пантеру, черную пантеру, которую в мультфильме «Маугли» звали Багирой.

   Михаил удивился скорости мысли. Прошли доли секунды, а мысли проделали большой путь. Утверждают, что вначале было слово. На самом деле не слово, а мысль. Слово, сказанное без смысла, похоже на бессмыслицу. И если первым было слово, то оно появилось от божьей мысли.

– Тебя называли Багирой,– сказал Михаил.

– Правильно. Багира – одно из моих детских имен. Как приятно, когда кто-то может предугадывать имена и события.

   Катерина, удобнее устроилась на баке и  доверчиво положила голову на грудь мужа. Морской пейзаж не надоедал. Но из-за жары даже не хотелось разговаривать. Хорошо было бы,  как в старинные времена, идти под парусом,  не слыша шума мотора. Тогда бы лучше, наверное,  ощущалось величие моря. Впрочем, плыть на катере, тоже было  не плохо. Насмотревшись  на красоты на берегу, Михаил закрыл глаза и погрузился в приятную дрёму.

   Вскоре  капитан катера дал гудок, возвещающий о скором причале. Матрос поднял с палубы канаты и приготовился выбросить их на берег. Группу прибывших, высыпавших на остров Робинзона, приветливо встретил пожилой мужчина, одетый в черные брюки шестидесятых годов, ссуженные снизу в трубочку, видимо, это были брюки, вытащенные из сундука. На нем была  белая расшитая рубашка и красная куртка. Держа в руках  аккордеон,  он  повел приезжих к простенькой эстраде, состоявшей из деревянного настила и нескольких, стоящих полукругом,  скамеек. Пригласив слушателей сесть, аккордеонист подобрал мелодию  и запел приятным баритоном на болгарском языке. Во время пения к эстраде подошли еще две группы с двух пришвартовавшихся прогулочных катеров. Голос певца покорил публику, которая громкими аплодисментами встретила завершение выступления. Музыкант раскланялся, сел на стул и начал неспешно рассказывать свою историю:

– Сорок лет проработал руководящим работником на железной дороге и считал, что жизнь удалась. Лишь выйдя на пенсию, понял, что такое призвание и как прекрасно  распевать песни и слышать аплодисменты. Мне нравится выступать. Я с удовольствием спою с кем-нибудь из вас на два голоса или послушаю, как поете вы. Каждый может показать свой талант. Не стесняйтесь! Прелесть острова Робинзона состоит в том, что на нашем необитаемом острове можно, вслушиваясь в свой голос, петь и представлять себе то, что хотелось бы услышать. Роль Пятницы у меня выполняет внук, прибывший на летние каникулы, который покажет вам забавные игры. Скоро он появится.

  Развернув меха аккордеона, он запел «Подмосковные вечера», песню, знакомую всем присутствующим. Ему начали подпевать. Получилось хоровое исполнение. За одной песней полилась вторая, третья. Появившийся вскоре мальчик, представленный Пятницей, сбросил на землю кипу мешков, висевших у него за плечами,  и предложил игру «Бег в мешках». Смельчаки, засунув ноги в мешки, неуклюже и забавно  передвигаясь, поскакали к финишу, находящемуся в двадцати метрах от старта. Затем организаторы  устроили следующее состязание. На первую скамейку легли трое мужчин. Положив одну ногу на другую и задрав штанины, они стали, на спор, громко, читать статьи, напечатанные  в газетах. Стоявшие над ними женщины выступали арбитрами. После прочтения газет компетентное жюри неожиданно назвало победителя, имеющего… самый густой волосяной покров на ногах. Забавные игры продолжались. Ради того, чтобы отдохнуть, подурачиться  и повеселиться отдыхающие и прибыли. После проведения еще двух смешных утех, массовик пригласил присутствующих на обед. Для каждой группы был накрыт отдельный стол. Шумно усевшись, «робинзоны» приступили к открытию бутылок вина. Когда принесли фрукты, массовик предложил еще немного посоревноваться и выявить лучший песенный стол. Выявив певчие таланты  и вдоволь накричавшись, островитяне закончили трапезу.

   Михаил, сидевший на краю стола, стоящего  у побеленной ограды, неожиданно поднялся. Он постоял перед белой стеной и вскинул руки. Там, за ней, неопределенно, где именно, в оркестровой яме находился симфонический оркестр, внимательно следящий за его руками. Михаил постучал воображаемой режиссерской палочкой по воздуху и вскинул руки, которые задвигались сами собой, помимо его воли. Он не понимал, что происходит. По стихнувшим за спиной разговорам почувствовал, что люди, сидящие за столом, перестали жевать и устремили на него взгляды. Профессионализм никогда никого не оставлял равнодушным. Руки, как заводные, продолжали двигаться, руководя оркестром. В нужный такт приглушались одни и вовлекались новые инструменты. В одно мгновение, чувствуя неестественность положения, Михаил решил прекратить представление, но, обернувшись, поймал внимательный взгляд Катерины и переменил решение. Не имело смысла прерывать чудо. Пусть все идет, как идет. Когда еще снизойдет вдохновение, которым можно удивить. Если бы во время концерта  непроизвольно задвигались руки у знаменитого дирижера, то публика,  неистовствуя от восторга, услышав льющуюся мелодию, посчитала бы, что его посетила муза и причислила к гениям, а в следующем номере газеты появился бы восторженный отклик на выступление, покорившее публику. Для Михаила, человека, никак не связанного с концертными выступлениями, продолжавшиеся движения рук казались странными. Он  не в силах был повторить их или запомнить. Не знал он также, какое произведение исполняется. Впрочем, это не важно! Связанные с ним оркестранты знали, что исполняют, и воодушевлены были тем, что их снова собрали вместе и их дирижер опять среди них. И не важно, что музыка многим была не слышна. Михаил совершенно перестал следить за своими руками, которые лучше его знали, как жестикулировать. По и движению можно было предположить, что он руководит большим оркестром. Где-то в конце исполнения произведения, его правая рука непроизвольно ушла далеко вправо и там, на высоте, выписав пальцами замысловатый крендель, вернулась назад. Еще раз удивился Михаил, когда, привлекая чье-то внимание, пошевелившаяся рука встряхнулась и спокойно задвигалась, удовлетворенная игрой слаженного оркестра. В завершение Михаил энергично повертел рукой перед собой, поднял наливавшиеся тяжестью руки вверх, и резко опустил вниз. Исполнение завершилось. Послышались нестройные хлопки за спиной. Некоторое время он стоял перед белой стеной, кланяясь и прощаясь с оркестрантами. Следовало прийти в себя. Под аплодисменты зрительного зала он повернулся к людям, сидящим за столом, и сел на свое место, находясь, все еще, под влиянием случившегося.

   Интересно, что он исполнял и встречался ли когда-либо с оркестрантами, к которым испытал нежные чувства? Или в проявившемся чуде повинна болгарская земля, где нередко жители начинают говорить на непонятных языках? Здесь же рождаются целители и всевидящие. Он прижался к Катерине, соприкоснувшись с лежащей на столе рукой, как будто этим можно было ответить на все вопросы, могущие возникнуть у него или у неё в голове. Перед собой, на столе, он увидел маленькое зеркальце, вынутое из знакомой сумочки в цветочках, обычно находящейся в дамской сумочке желтого цвета.

– Были ли у меня в прошлой жизни приятные минуты, cпросил он, обращаясь к волшебному зеркальцу.

    Михаил нагнулся и увидел несколько измененные, искрящиеся, улыбающиеся глаза и весело расходящиеся веером морщинки у глаз.

– Были, ответило зеркальце.

 Катерина высвободила руку и потянулась к зеркальцу. В ее правой руке появилась сумочка в цветочках. Появление туалетной сумочки означало окончание обеда. Начался обряд приведения в порядок рта с помощью губной помады. Оставалось только наблюдать, как в кино, за изящными манипуляциями. Катерина вытянула длинную шею, заострила подбородок, подала чуть назад копну волос, на прическу которых по его понятиям была затрачена утром уйма немыслимого времени. В поднятых, слегка вьющихся волосах, как знамя, развивались красные полоски, стягивающие волосы. Смотрясь в поддерживаемое левой рукой зеркальце, лицо Катерины застыло. Губная помада, поддерживаемая правой рукой, приступила к важному мероприятию. Видя, что за Катериной наблюдают, ее движения выполнялись особенно тщательно. Вначале выкрасилась выпяченная нижняя губа, а затем верхняя. То, что женщины красят губы, Михаил подозревал и ранее и, не однажды видел, как они мастерски, почти не глядя в зеркало, делают привычные законченные движения. На самом деле, оказывается, к нанесению первого слоя губной помады следует относиться очень серьезно и ответственно. С улыбкой Михаил ждал второго акта, когда первая губная помада окажется в сумочке и из неё извлечется новая, другого цвета, нужная для окаймления черт губ.

   После обеда отдыхающие, предоставленные самим себе, расположились под зонтиками на пляже. Нетерпеливые пловцы бросились в море. Большинство же туристов, улегшись на подстилки, начали принимать солнечные ванны и лишь после этого отважились искупаться. Позагорав минут пятнадцать, Михаил и Катерина присоединились к купающимся людям. Катерина боялась воды и, как только почувствовала отсутствие дна под ногами,  поспешила к берегу. Михаил, не теряя её из виду, долго плавал. Отплыв на приличное расстояние, он качался на волнах и не торопился возвращаться. Собственно, ради того, чтобы побарахтаться в теплой воде, понюхать море, беззаботно подышать воздухом и поесть фруктов, он и приехал в отпуск. Зачем лишать себя удовольствия? После получасового плавания он поплыл к берегу. Полежав на берегу, Петровы беспечно пошли по берегу моря. Его рука покоилась на ее плече, а её рука, заброшенная за спину, удобно расположилась на его талии. Обнявшись, они представляли одно целое. Возникшая загадка, кто на ком висел, была не разрешима. Им так было удобно. Нагулявшись, они направились к центру безымянного острова, где, согласно рисункам художников, рисующих маленький необитаемый остров, должна была стоять единственная банановая пальма. Не доходя до неё, им встретилась чистенькая опрятная старушка с кошелкой в руках, которая остановилась перед ними. Пара в ожидании  затихла.

– Я вижу влюбленных,– сказала женщина.– Берегите свою любовь. В жизни встретится много завистников, которые хотели бы разрушить ваше единение, но пока вы любите друг друга, никто вам не страшен. Живите вместе. Бог вам в помощь.

 Она перекрестила обнявшихся молодых людей и пошла своей дорогой.

Катерина и Михаил стояли, не решаясь шелохнуться. Они понимали, что встретили не просто старушку. Их благословила Богиня Любви в образе старушки, которая появилась неизвестно откуда и ушла, неизвестно  куда. Наполненные встречей и безмолвием, они возвращались к берегу моря.

  Массовик собирал людей, для отправки на материк. Монотонный голос, вспомнив свою прежнюю работу на железнодорожном транспорте, призывал поспешить, объясняя, что по техническим причинам другого судна не ожидается и назад пойдет  единственный катер, на котором всем следует уместиться. Гудок возвестил об отходе последнего транспортного средства. Отдыхающие в сутолоке стали возвращаться на корабль. Держась за руки, Катерина и Михаил, взошли на судно в числе последних пассажиров. Памятуя о том, что лучше в тесноте, но не  в обиде, они  протиснулись к носовой части судна. Они воспринимали, как должное, выпавшее счастье находиться вместе, когда брели, обнявшись, по безлюдному острову Робинзона и когда находились на кораблике, идущим к необитаемому острову или возвращающемуся в цивилизацию. Это и было счастье, счастье находиться рядом.На некоторые неудобства не стоило обращать внимание. Солнце на закате, опускаясь к морю,  светилось угасающим пламенем. День прощался, предвещая наступление сумерек. Видя огни отеля, группа с чувством удовлетворения отметила, что во время поспевает к ужину. Предстоящая беседа за накрытым столом и свет зажженных люстр в ресторане манили проголодавшихся на воздухе людей.

 

ТРЕХПАЛУБНЫЙ КОРАБЛЬ

   После завтрака Михаил лежал на кровати в гостиничном номере. Рядом суетилась Катерина, собираясь в город. На прощанье она сказала:

– У тебя имеется возможность поваляться и подремать, а меня подгоняет время. Подходит очередь в парикмахерской при гостинице, где меня ждут. Через час встретимся у входа ближайшего торгового центра.

   Она направилась к встроенному шкафу, расположенному в малюсеньком коридоре напротив туалетной комнатой. Михаил невольно проследил, как переодевается жена. Снятый халатик перекочевал в открытый шкаф. В руках появилась белая юбка, одеваемая через голову, которая под собственным весом пролетела через поднятые вверх руки и застыла на бедрах. Расшитый пояс  укрепил её на талии. Следом рука  потянулась  за блузкой .

– В чем бы ты хотел меня видеть?– последовал стереотипный, часто повторяющийся вопрос, всегда ставивший в тупик Михаила перед ее выходом в люди.

– В платье,– сказал он, не придумав ничего нового.

    Платья нравились ему больше, чем юбки, о чем он не раз высказывался.

– После прогулки по городу нас ждет ланч. Вечернее платье я одену к ужину,– пояснила Катерина, остановив свой выбор на юбке.

 Придерживая дверцу шкафа, она задумчиво рассматривала вещи, висящие на перекладине.

– Не знаю, вернемся мы в гостиницу, чтобы переодеться, или сразу заглянем куда-нибудь на вечернее мероприятие. На всякий случай следует приготовиться,– рассуждала она вслух. – Мы можем не вернуться в гостиницу вечером. Так какое платье мне одеть?– миролюбиво спросила она.

   Михаил задумался, наблюдая, как юбка поплыла назад через голову и переместилась на прежнее место. Чтобы что-либо сказать, следовало иметь представление о наличии нарядов, хранящихся в шкафу., Показалось невероятным запомнить, что хранится в гардеробе. Он вспоминал о конкретной вещи Кати только тогда, когда та появлялась на свет. Сказать было нечего. Проще было задумчиво сидеть, чем вспоминать.

– Я надену бледно ореховое платье,–  решила Катерина,– а ты, чтобы мы смотрелись в тон, фисташковый белый костюм с бледно желтым в крапинку галстуком.

– Правильное решение,– не задумываясь, согласился Михаил.

    После ухода жены исчезла и дрема. Не торопливо одевшись, он вышел на прогулку. От нечего делать, заглянул в парикмахерскую, где Катерина сидела под колпаком и сушила волосы. Чтобы скоротать время,  он вошел в мужской зал парикмахерской  и тоже решил постричься. Парикмахерша спросила, что желает господин. Господин, взглянув на  портреты молодых людей с модными прическами, развешенные на стенах,  умно ответил:

– Оставьте все как есть, только сделайте волосы короче и побрейте меня.

    Выбор красноречиво говорил о его вкусе, вернее сказать: о безразличии к типам стрижки. Бритье также придумано было лишь для разнообразия, чтобы скоротать время. Его вполне устраивала электробритва, которой пользовался ежедневно. Все же, находясь рядом с Катериной, следовало ей соответствовать и более внимательно относиться к красоте и моде. В принципе, ему хватило бы двух черных парадных костюмов, но он не возражал против появления в гардеробе костюмов и других цветов: белого, фисташкового и бледно коричневого под цвет  желтой бабочки. У него достаточно было вкуса выбрать в магазине подобающий костюм и принарядиться, но на пошив изделия в ателье не хватало сил. Он стоял на том, чтобы подобные вещи происходили, по возможности, сами собой без затраты времени. На то имелась засевшая в голове веская причина:человек не должен далеко отклоняться от того, что дано ему природой.

  Парикмахерша занялась клиентом.К удивлению Михаила, у нее что-то получалось. В  конце стрижки он увидел в зеркале  законченный образец прически намного лучше, чем мог предположить. Удовлетворенный законченной   прической,  Михаил покинул парикмахерскую и поспешил в тень под свисающую крону растущего дерева. Времени оставалось предостаточно. Его внимание привлекла ближайшая скамейка под деревом и лежащий на ней опавший лист, который вначале, при беглом осмотре,  показался бесформенным лаптем. Поднятый и внимательно осмотренный, он предстал законченным совершенством природы. На внутренней поверхности просматривалась магистраль с ответвлениями, приносящими живительный сок к каждому отдаленному участку. Гладкий узорчатый лист с меняющимися оттенками представлял шедевр искусства, расширяясь в начале и, достигнув максимальных размеров в середине,  сужался, для разнообразия разбившись в конце, еще на  многочисленные листики. Висящие снизу сережки являлись украшением и одновременно   семенами, разбрасываемыми ветром на значительное расстояние для размножения. С этим листом в руке Михаил и пошел на свидание.

    У торгового центра он увидел Катерину в обществе мужчины, явного представителя Средней Азии. При приближении к ним  ревность у Михаила увеличилась.   Восточная женщина, подумал он, пусть воспитанная на Западе, должна понимать, что ему, мужчине с европейскими корнями, воспитанному на Востоке, не понравится, что она болтает с выходцем из Узбекистана или Таджикистана. К тому же, житель Средней Азии должен сам понимать, что совершает опрометчивый поступок. Или он не читал Коран? Правила поведения обязывали Михаила держать себя в рамках. Сдерживая подступающую ярость и стараясь выглядеть спокойным, муж подошел к беседующим. Узбек представился:

– Яндаш из Бухары.

  Михаил пожал протянутую руку и в ответ назвал свое имя:

– Михаил.

– Я завтра уезжаю домой,– объяснил Яндаш,– услышал в магазине русскую речь и попросил вашу жену помочь мне выбрать женскую  сумку. Она любезно согласилась. Выйдя из магазина и рассмотрев покупку на улице, я еще раз убедился в совершенстве вкуса вашей жены и правильном выборе подарка.

   Беспокойство Михаила несколько улеглось, но не совсем. Катерина воспитывалась не по азиатским, а по европейским законам. К несчастью, запретить ей разговаривать с чужими мужчинами он не мог. Приходилось мириться.

– Мы стоим и ждем тебя,– сказала Катерина, обращаясь к Михаилу.

– Чего меня ждать?– буркнул он, выражая раздраженность движением головы в сторону.

– У меня есть предложение, – сказал Яндаш.– Завтра вылетаю в Бухару. У меня осталась куча болгарских денег, которые не знаю, как потратить. Не выбрасывать же их? Предлагаю пообедать со мной в ресторанe.

  Довод показался убедительным. Запланированный комплексный обед в группе туристов не выдерживал критики в сравнении с широким ассортиментом блюд ресторана. Предложение Яндаша исходило от чистого сердца. Посовещавшись, чета Петровых приняла приглашение. Начались поиски подходящего заведения. На одной из центральных улиц выбор пал на  ресторан, находящийся в здании, выполненным в форме трехмачтового судна. Три этажа имитировали три палубы, а загнутая вверх крыша, символизировала нос корабля. Из труб на корме, функционально связанными с кухней и выкрашенными в белую краску с черными ободками наверху, валил черный дым. На верхней палубе, то бишь в зале верхнего этажа, гостей встретил метрдотель и проводил к свободному столу, стоящему вблизи оркестровой площадки. В отдалении, где стояли  сгруппированные буквой «П» многочисленные столы, отмечалась свадьба. Под звуки громкого человеческого улья, постепенно набиравшего шумовые обороты, компания приветствовали молодоженов. Веселье только начиналось.

   Яндаш отстранился от выбора блюд. Катерина с интересом штудировала меню, а  муж, интересовавшийся конечным результатом, по обыкновению присоединился к рассмотрению лишь тогда, когда требовалось утверждение. Дошла очередь до карты вин. По причине болезни сердца гость из Бухары отказался от крепких напитков и ограничился белым вином. Катерина заказала сухое красное вино, собираясь пить его по греческому рецепту, разбавляя вино водой. Михаил  не собирался разбавлять напитки, и тем самым, портить натуральный продукт. Пить, так пить! Он остановился на коньяке, прекрасно осознавая, что там, где выпускается «Метакса», не все  разбавляется водой. К принятому заказу официант посоветовал присовокупить, входящую в моду,  минеральную воду.

– Обязательно. Как же нам без воды?– высказался Михаил.–  Принесите нам две бутылки, пожалуйста.

   Воду в полиэтиленовых емкостях принесли в первую очередь. Яндаш откупорил и разлил ее по  бокалам.

– Обыкновенная  вода из арыка,– сказал он, после дегустации.

   Утолив  жажду, Яндаш пожаловался на прием, устроенный ему в Болгарии.

– Когда в Бухару на переговоры приехали гости из Болгарии ,– рассказывал Яндаш,–   я принимал их по высшему разряду. Командировочных поместили в лучшую гостиницу. Мы старались быть очень предупредительными к нашим гостям. Почетный эскорт из автомашин сопровождал делегацию во время ее передвижения по городу. Сигналы о приближении гостей слышались за два квартала до моего дома. В ответном визите в Болгарию я не почувствовал ответной благосклонности. Приема, как такового, по существу не  было заметно, а ведь подписан не ординарный, а миллионный контракт. Узбекские фрукты с успехом продаются, принося немалую прибыль, а уважения к себе я не вижу. Всё, что сделали лично для меня, так это обменяли рубли на местную валюту. Не по курсу, а с коэффициентом 0,5, что можно сделать, обратившись к любой официантке.  При обмене валюты болгарский руководитель предприятия опять получил прибыль. Вести назад рубли через границу нет резона. Достаточно того, что за  определенную плату деньги согласилась перевезти стюардесса при въезде. Еще выделили мне девицу, для сопровождения по городу, которую больше интересовали ночные клубы, а не достопримечательности. Сидит с чашкой кофе напротив меня, задрав платье так, что видны трусики. И знает «малолетка», что я наблюдаю за ней. Когда я cделал замечание о ее  недостойном поведении, она рассмеялась и спросила:

–Ну и что?

    Не привык я к подобному обращению.

  Сидящие за столом стали делиться впечатлениями о жизни в Бухаре и Риге. Михаил, избегая сложностей, не  стал упоминать о Научном городке и переключился на приморский город. Яндаш заинтересовался товарами, привозимыми из-за границы, и сдаваемыми моряками в скупки.

– Напишите мне список привозимых товаров,– попросил он.– Я посмотрю и что-нибудь выберу. Меня интересуют товары, начиная от видеомагнитофонов  и кончая, автомашинами.

  Чтобы связать сделку, он вытащил два кольца с драгоценными камнями и предложил их Михаилу.

– Возьми,– сказал он.– Это будет напоминание о заказе. В будущем рассчитаемся сполна, когда товар поступит в Бухару.

  Михаил не привык к подобным  подаркам. Мысли стали лихорадочно перескакивать с предмета на предмет. Его смущала легкость завладения кольцами. Настораживало, что еще ничего конкретно не сделано, а его уже связывают по рукам и ногам. Лишние обязательства были ни к чему. Он рассматривал кольца, которые могли стать его собственностью. Кольцо с аквамарином он положил на край белой скатерти стола перед Катериной, и стал вращать второе кольцо, в котором  яркий, красный камень был заключен мастером в витую чалму и выглядел таким же чистым, как и первый.

– Красивая работа,– оценил Михаил, продолжая разглядывать кольцо.

– Красный рубин,– подсказал Яндаш.

– Камень солнца,– сказала Катерина.

   Несмотря на желание завладеть кольцами, Михаил остановил себя. По законам Азии, ценность предлагалась мужчине, как главе семейства. Михаил смутно представлял, во что оцениваются кольца. Безусловно, золото и драгоценные камни эквивалентны определенной сумме денег и не малой, но неизвестно какой. Ценность их, скорее всего,  определила бы жена.

– Лучше расчет произвести после свершения сделки,– сказал Михаил, отказываясь от лестного предложения.

  Стоит ли вообще заниматься посылками, подумал Михаил. пройдусь я лучше в туалет и в пути подумаю. Извинившись, он поднялся и вышел. Золотые кольца не давали ему покоя. В туалетной комнате он остановился перед широким зеркалом, висящим на стене, и почему-то оскалился. Горящие глаза на застывшем лице при выдвинувшемся  подбородке смотрели на него. Сама мысль о легком приобретении злата и драгоценных камней выводила его из равновесия.

– И кольца мне не суйте,– пригрозил он воображаемому сопернику, находящемуся в зеркале.

   Включив воду, он осуществил омовение рук и стер гримасу с лица. Подставив под струю согнутую ладонь, зачерпнул немного воды и пригладил мокрой рукой волосы, еще раз мысленно поблагодарив парикмахершу за удачную короткую прическу. Не спеша вошел в зал. Озираясь по сторонам, остановился. За время его отсутствия оркестр успел занять свои места. Из-за свадебного стола поднялись мужчины и встали в ряд, кладя друг другу руки на плечи. Нестройная пританцовывающая мужская  шеренга вышла  на середину зала. В ней явно не хватало Михаила. Он подошел к танцорам с легким чувством подвыпившего незнайки, которому море по колено. Со стороны к нему подошел, ласково улыбаясь, какой-то толстяк. Михаил ощутил на своем плече дружескую руку.  Пришлось опереться на плечи танцоров, стоящих по бокам. Цепь замкнулась. Смельчак, не умеющий танцевать, собирался исполнить танец перед праздничным столом. Михаил не совсем представлял, что предстоит делать дальше. Зазвучала музыка. Сосед справа резко поднял правое колено и застыл. Михаил поспешил поднять ногу. Подпрыгнув на левой, танцор слева переместил центр тяжести на другую ногу, которая незамедлительно выполнила предыдущее упражнение. Михаил механически повторил маневр. Движения партнеров убыстрялись. Когда шеренга, подпрыгнув, шагнула вперед, он чуть не остался висеть на плечах собратьев. То, что должно произойти, было понятно по напряжению рук, лежащих на плечах. В последний момент, Михаил успел носком оттолкнуться от пола и не выпал из обоймы. Он освоился. Показалось, что вырисовывался рисунок танца. Следовало совсем прекратить слежку за движениями. Ведь танец – не подпрыгивания на той или иной ноге  и незамысловатые перемещения. Он должен о чем-то говорить. Михаил попробовал забыть о себе и о том, что танцует. Укладываясь в такт, вслушивался в музыку, пока полностью не растворился в ней. Ноги начали сами выполнять нужные движения. Только тогда он по-настоящему влился в коллектив. Прояснился характер танца. Бесчисленные подскоки рассказывали о постоянном перемещении пастухов вместе с бесчисленной отарой овец. Быстрая смена ног, подчеркивала силу и выносливость пастухов, перепрыгивающих с утеса на утес. Закрепленные на плечах руки – взаимовыручку и дружбу, ценимую  экстремалами, а образовавшийся круг – незыблемость и постоянное перемещение  планет вокруг солнца. Не тревожась больше о правильности постановки танца, Михаил танцевал, как танцуют в кругу друзей, высоко в горах, на поляне, у дымящегося костра, возле булькающего котла, в ожидании обеда, когда не имеет значения, как ты танцуешь, прыгаешь на одной или другой ноге, перемещаешься  назад или вперед, и в какую сторону.

   Прозвучали заключительные аккорды и запыхавшиеся танцоры, напоминающие футбольные  команды разных возрастных групп, закончивших дружеский матч, остановились. Толстяк справа, готовый отбить в ритм  любой такт, тяжело дышал, но радовался и улыбался. Чтобы поскорее прийти в себя, он распахнул ворот рубахи и ладонью массировал грудь. Первое впечатление Михаила, что он не полностью выложился, не оправдывалось. Обильный пот покрывал лоб. Платок, вытащенный из кармана брюк, стал влажным. Подушечки пальцев коснулись совершенно мокрых волос. Разжав руки, бессильно опустившиеся, как плети, танцоры, еще  стоя в кругу, вежливо поклонились друг другу и, обмениваясь впечатлениями, двинулись к свадебному столу. Михаил поспешил к своему.

– Не предполагал, что вы танцуете,– встретил его Яндаш.

– Я тоже. В экспромте многое воспринимается неожиданным,– улыбнулся Михаил, объясняя свое поведение.

– Я не решился бы и близко подойти к танцорам, а тем более  начать танцевать,– сказал Янташ.– Вряд ли  мое сердце выдержало подобную перегрузку.

– Трудно танцевать народные танцы,– подытожила Катерина.

    Профессиональное мнение прозвучало лестно. Правда, дальнейшее заключение    отрезвило Михаила.

– Меня восхищает твоя способность танцевать. Ты пытаешься танцевать, не имея понятия о танце. Удивительно, что у тебя получается вполне осознанный рисунок танца.

   Мягкость ее тона и ласковость взора не позволяли вспылить.  Мысли Михаила сумбурно прыгали. Если бы он захотел, то, по всей вероятности, вряд ли ему удалось внятно выразить что-либо. Проще было не вникать в смысл произносимых слов. К чему слова, когда Катя с ним? Он мог бы спросить и узнать название танца, но к чему?Катерина танцевала в студенческом танцевальном ансамбле университета и, безусловно, знала название танца, который только что отплясывала свадебная компания. Без сомнения, автор танца слышал ритм самой  природы. Михаила интересовал не автор, а судьба танца, ставшего народным. Он не сомневался, что танец, не сходящий длительное время со сцены, становится классическим, а отшлифованный временем, переходит в разряд народного танца. Спустя столетия народный танец, созвучный природе и вышедший из неё, превращается в ритуальный. Танцоры начинают танцевать его с отрешенностью во взгляде и только через несколько минут после завершения танца, , придя в себя, начинают торжественно раскланиваются перед ревущей от восторга публикой, где нет места улыбкам и манерам.

    Михаил продолжал о чем-то мечтать. Чтобы привлечь внимание мужа, Катерина тронула его за плечо.

– О чем ты думаешь?– спросила она.

    Катерина недоумевала, о чем можно рассуждать в её присутствии, кроме как не о ней. Чтобы привлечь внимание, она предложила:

– Расскажи что-нибудь интересное.

– Рассказать что-нибудь интересное?– подумал  про себя, Михаил.-Вот так вот сразу!

    Выдать смешную байку или анекдот, да еще так, чтобы завлекало, под силу – не многим. Он не был придворным поэтом, который мог в стихах выдать поэму на любую тему. Ему требовалось время, чтобы переключиться с предмета на предмет, особенно когда просили и ждали.

– Рассказать что-нибудь? Рассказать что-нибудь интересное? – переспросил он вслух.– Пойдем лучше танцевать,– предложил он, услышав вновь зазвучавшею музыку.

– С удовольствием,– согласно кивнула  Катерина, вставая.– Звучит вальс, мой любимый танец.

  Как говорят: «Из огня да в полымя»,-пронеслось в мозгу у Михаила, не умевшего танцевать вальс. Впрочем, что горевать?Обняв ее за талию, он  повел свою подругу ближе к оркестру, где уже находилось несколько человек. Среди них элегантно вальсировал недавний сосед по групповому танцу, толстяк, успевший, проплывая мимо, дружески ему кивнуть. Михаил залюбовался плавными кружевными пируэтами, очень мило смотрящимися при вращении полных людей.

  Вначале бального танца партнер и партнерша встают напротив друг друга, вспомнил он наставление учителя танцев, услышанное еще в пионерском лагере. Вспомнилось, что партнеру  следовало положить правую руку на спину партнерши, чуть  ниже лопаток, а левой – сжать протянутую левую руку дамы. Он выполнил все инструкции. Дальше начинался экспромт.

  Требовалось немного времени, чтобы выявилось, что он не умеет танцевать. Михаил не усматривал в этом открытия.

– Удивительно, что ты приглашаешь меня, а сам не умеешь танцевать,– засмеялась Катерина, не прекращая вальсировать.– Еще более удивительно, что ты продолжаешь танцевать.

– У меня нет другого выхода,– ответил Михаил.– Мне ничего не остается, как поскорее освоить замысловатые танцевальные премудрости.

– Учти, что вальс является моим любимым танцем, и тебе придется хорошо потрудиться, чтобы научиться. Не понятно только, как ты до сих пор не освоил его.

– В этом не было особой нужды. Я пытался пройти курс бальных танцев в пионерском лагере, но меня больше привлекал футбол. Безусловно, если бы ты находилась рядом, я бы его  освоил. Многое, что делаю сейчас, я делаю впервые.

  Катерина прижалась к Михаилу и прошептала на ухо:

– Научиться танцевать вальс совсем не трудно. В нем всего три такта:раз, два, три.

    Она остановилась,  пытаясь пройти первый элементарный урок.

– Начнем с самого начала,– предложила она,– с того, чему учили тебя в детстве.

    Михаил делал первые осмысленные движения в танце. С тактами «раз, два» получалось довольно симпатично. При счете «три» возникли сложности, показавшиеся через минуту пустяками, которые с грехом пополам преодолевались. Что-то получалось, но Михаил часто  сбивался. После первого урока последовал второй.

– Вальс очень сложный танец,– поучала Катерина.– Вслед за три начинается раз-два-три. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Нужно слышать музыку. Движения должны быть четкими и плавными, летящими по воздуху…

   Не задумываясь о способностях, Михаил надеялся, что освоит курс обучения.