Раздвигая усиками комки земли, на поверхность выбралась крупная желтая сороконожка и, увидев, что вероятный противник несравненно крупнее ее, с шипением метнулась в сторону и, не мешкая, протиснулась в другую норку. В первый момент Матвей принял ее усики за штырьки взрывателя от мины и сильно удивился, почему они шевелятся. Затем порыв ветра поднял плотное облако земляной пыли, и он едва успел закрыть глаза ладонями. До края поля оставалось всего несколько шагов, но к тому моменту, когда он дошел досюда, следы «маленьких лебедей» уже сравняло гуляющими по полю небольшими смерчами. Каждый следующий шаг мог стать последним, и Матвей решил преодолеть остаток пути прыжками. Чем реже касаться земли, тем меньше вероятность безвременной кончины.

Но едва командор протер глаза и приготовился к первому прыжку, как заметил две фигуры, двигающиеся по краю поля. Девочка в замызганной белой блузке и красных шелковых шароварах, заправленных в ботфорты, была вооружена луком высотой в собственный рост. Сопровождавший ее пожилой мужчина в комбинезоне защитного цвета с белым тюрбаном на голове и рюкзаком за плечами неторопливо загонял патроны в стволы охотничьего ружья, искоса поглядывая на Матвея. Взгляд его не предвещал ничего хорошего. А девочку командор узнал по глазам – он видел их на фотографии из пакета, что передал ему Фернандо. Фатима Хусейн, беглая наложница султана Среднего Омана Якуба XIV-го, 13 лет…

– Так! А теперь вспомни, чему я тебя учил. – Мужчина положил на хрупкое плечо девочки тяжёлую ладонь. – Локоть приподними, тетива вдоль груди. И ничего, что у тебя груди почти нет, ты знаешь место, где она отрастет. Левую руку распрями. Правую ногу вперед, голову чуть назад. И смотри, чтоб наконечник был чуть выше мишени. Так…

Беглая наложница послушно выполняла все наставления, и роль мишени явно должен был сыграть беспомощный человек, застрявший посреди минного поля.

– А теперь стреляй! – скомандовал человек в тюрбане. – Это наш враг, наш конкурент! Если мы не убьем его сейчас, потом он прикончит нас. Давай же!

Но девочка медлила. Тетива была уже натянута, стрела нацелена в указанном направлении, и едва ли у нее были силы, чтобы долго держать это древнее оружие готовым к выстрелу. И вдруг она резко повернулась – так чтобы острие стрелы было направлено на ее спутника, и отпустила тетиву. Стрела пробила его насквозь чуть выше поясницы и, судя по тому, каким потоком хлынула кровь, где-то задела артерию.

– Тварь! – успел крикнуть тот, медленно опускаясь на колени и направляя ствол ружья в сторону девочки. Но за мгновение до выстрела Матвей успел снести ему голову ручным аннигилятором. Вокруг тела, свалившегося кулем, начала растекаться кровавая лужа, и следующим импульсом он зачистил всё, что осталось от этого кровожадного типа. Только черное дымящееся пятно на рыжей глинистой земле напоминало о его существовании.

Командор вновь приготовился к прыжку, но оказалось, что острие очередной стрелы направлено на него, и девочка вот-вот отпустит натянутую тетиву. Вместо того чтобы прыгнуть вперед, он метнулся влево – и вовремя. Через мгновение оперенное древко уже торчало из земли – как раз там, где остались следы его босых ног. Не шагни он в сторону, стрела вонзилась бы в ступню. Теперь времени для раздумий не оставалось. За первым выстрелом мог последовать второй, поскольку из колчана за спиной девчонки торчало еще несколько оперений. Оставалось либо уклоняться от стрел, продвигаясь вперед, либо поступить с юной лучницей так же, как с ее покойным приятелем. Но как-то рука не поднималась стрелять в девчонку. Тем более – из оружия, способного превращать в пыль тяжелые танки.

Ему повезло. Он в три прыжка достиг края поля, хотя за спиной прогремел взрыв – одна из двух выпущенных Фатимой стрел, вероятно, угодила прямо в детонатор одной из мин.

– Зачем?! – Он вырвал лук из ее ручонок. – Зачем ты это делаешь?

– Я не хочу! – невпопад ответила она. – Я не хочу, чтобы кто-то был. Я хочу одна.

– Так и иди себе…

– Правда? Ты не хочешь со мной?

– Иди-иди. Только без этого. – Он вырвал у нее лук и с трудом согнул его через колено. Пришлось приложить немалые усилия, прежде чем гибкое клееное дерево затрещало и переломилось. – А то еще выстрелишь мне в спину…

– Я не могу без него. Я без него погибну.

– Ты и с ним погибнешь, – хладнокровно ответил Матвей. Почему-то ему было сейчас совершенно не жаль девочку. Она явно была не так беззащитна, как могло показаться – эти черные глаза, полные страдания, могли защитить ее не хуже любого оружия. – С ним ты погибнешь даже скорее. Иди и не оглядывайся. Пошла!

Она пошла. Не оглядываясь. Вдоль края поля. Одна. Как хотела… Странная девочка. Либо в этом маленьком хрупком тельце скрывается монстр, либо прежняя жизнь начисто отучила ее кому-либо доверять. Так или иначе, первое препятствие пройдено, а значит, надо быть настороже…

– Кхе-кхе, – раздалось за спиной. Матвей резко оглянулся, держа наготове аннигилятор, и увидел, что странный тип, которого он только что прикончил, как ни странно, сидит на коврике, только на нем уже не защитного цвета комбинезон, а синий шелковый халат, украшенный причудливой вышивкой. Рядом с ним стоял кальян и золотая ваза, полная экзотических фруктов и сладостей.

– Не беспокойтесь, молодой человек, вы меня действительно убили, и я не представляю для вас ни малейшей опасности, – заявил призрак, попыхивая густым дымом. От прежнего костюма на нем остался лишь тюрбан, но теперь он был украшен огромным рубином и сиял безукоризненной белизной.

– Кто вы?

– Законный вопрос. Я – старый маразматик, склеротик, беспринципный тип, человек, которому неведомы ни муки совести, ни сострадание. Словом, Радж Раджниш, член Совета директоров Корпорации «Орго», теперь уже, конечно, бывший. Я мертв, и мне уже нечего терять, хотя приобрел я целую вселенную наслаждений. Причем в собственность. Так что могу дать пару советов…

– Как сдохнуть?

– Ну зачем же так сразу? Мы далеко не в одинаковом положении, так что и цели у нас могут быть разными. Впрочем, я сам до последнего момента и подумать не мог, что умереть здесь – моя цель. А теперь предельно ясно осознаю, что лучшего для меня исхода и быть не могло. Да вы присядьте. – Он махнул рукой, и перед ним на траве возник другой коврик.

– Я предпочитаю стул.

– Не вопрос… – Радж щелкнул пальцами, и коврик трансформировался в стул, мягкий, обитый синим бархатом, на резных вычурных ножках.

Прежде чем сесть, Матвей ухватился за его спинку, желая убедиться в том, что тот реален.

– Здесь только мертвые так могут?

– О нет! Конечно, нет… – Радж усмехнулся, обнажив ровные ряды керамических зубов, сияющих белизной не хуже тюрбана. – Просто я здесь не впервые. Я уже проходил Лабиринт. Я знаю, как здесь надо себя вести, чтобы получить шанс.

– А разве мертвые могут участвовать в Игре?

– Едва ли. Смысла нет. Здесь загробное существование едва ли чем-то отлично от жизни. А кем я стану после очередного перерождения в обычном мире – одному Шиве известно. Где я, а где дхарма? После такой жизни, что прожил я, можно рассчитывать воплотиться в мокрицу или в лишайник – в лучшем случае. Так что я благодарен вам и той юной коварной блуднице за то, что вы лишили меня жизни именно здесь и сейчас. Сам я едва ли решился бы на это. Так что у меня есть причины быть благодарным. Впрочем, я лишь советом могу помочь вам выбраться отсюда. Ввязываться в местные разборки я пока не готов. Сотрут в порошок и развоплотят, а это больше, чем потеря жизни. Это потеря вечности. А жить-то хочется, даже если ты покойник.

– Значит, здесь ещё кто-то есть?

– А как же! Здесь застряли тысячи таких же живых мертвецов, как я. И у каждого, кто уцелел в междоусобных конфликтах, накопилось немало возможностей и ресурсов. Так что главные препятствия – не те, что изначально были в Лабиринте. Первопроходцам хватало разума и везения, им противостояла всего одна программа, а теперь их здесь тысячи. Стоит тебе не понравиться кому-нибудь из местных царьков – и ты покойник. Или хуже того – ничто. Ну, всё… Некогда мне с тобой болтать. Обустраиваться надо, быт налаживать.

– Постой! Так что это такое – Лабиринт?

– Не знаю. Мне всё равно. Главное – не лезть на рожон, не соваться в чужие дела, жить в свое удовольствие, и тебя даже не заметят.

Собеседник начал медленно растворяться в воздухе. Матвей поднялся со стула, надеясь схватить Раджа за рукав халата. И вовремя. Стул тоже исчез, и командор повалился бы на землю, если бы не привстал.

И что теперь? Куда идти? Что делать? Здесь даже невозможно понять, жив ты или мертв. И спросить не у кого. Не лезть на рожон? Жить в свое удовольствие? Легко ему говорить. Как это у него ловко получалось-то? Даже у мертвого. Хочешь – коврик, хочешь – стул… А может, здесь это каждому дано? Этакая страна чудес. Мир исполнения желаний. А не пожелать ли… Воды! Матвей только сейчас почувствовал, как у него пересохло в горле после скачков по «минному полю». Он закрыл глаза, полагая, что так будет проще дать простор воображению, и тут же почувствовал, как на темечко упала крупная холодная капля, а потом в лицо ударили твердые брызги воды. Открыв глаза, он увидел, что перед ним выросла гора, с которой низвергается водопад, а сам он по пояс стоит в бурном потоке, который едва не сбивает его с ног. И без того серое низкое небо потемнело, в клубящихся мрачных тучах начали вспыхивать паутины электрических разрядов. Вероятно, именно такая картина была перед началом Великого потопа. Надо было это остановить… Но как?

– Тот, кто здесь чего-то желает, должен быть осторожен – он это получит, – раздался за спиной приятный женский голос. А за секунду до этого грохот водопада стих, и даже тучи начали стремительно рассеиваться.

Прежде чем оглянуться, Матвей пожалел, что не успел сделать ни глотка, а потом увидел, что молодая черноволосая, черноглазая, смуглая женщина в короткой белой тунике с улыбкой протягивает ему запотевший хрустальный стакан, полный искрящейся влаги. Но едва он потянулся за ним, как землю тряхнуло, из внезапно образовавшегося провала на поверхность вырвался тяжелый танк, завис над смятой реактивными струями пожухлой травой, обвел окрестности стволом крупнокалиберной пушки. А потом люк на башне с грохотом распахнулся, и в нем показался черноусый офицер в танковом шлеме и черном комбинезоне с золотыми аксельбантами.

– Алина! – рявкнул он во весь голос, а затем последовала длинная и темпераментная тирада по-испански.

– Я уже тысячу раз говорила, чтобы ты не лез в мои дела! – не менее эмоционально ответила дама. – И говори на галаксе! Неприлично общаться при человеке на языке, который он не знает.

Но танкист снова разразился длинной фразой по-испански, бросая недобрые взгляды на Матвея, и тогда она, словно снежок, скатала в руках шаровую молнию и метнула ее в бронированную машину.

Взрыв разметал раскаленные докрасна ошметки стали, и когда пламя погасло, а клубы черного дыма снесло внезапным коротким порывом ветра, оказалось, что офицер стоит на четвереньках, а его прожженный в нескольких местах комбинезон дымится.

– Вот стерва! – заявил он, поднимаясь на ноги.

– Я понимаю, милый, – это комплимент…

– Я убью этого недоноска! – Офицер с нескрываемой ненавистью посмотрел на Матвея.

– Зачем? Ты хочешь, чтобы он здесь остался навсегда? – Она сделала шаг в его сторону. – Послушай, Диего! Уходи. Я не хочу тебя видеть. По крайней мере, сейчас…

– Но…

– Никаких «но»! Убирайся! Не заставляй меня делать тебе больно.

– Уже сделала… – Диего резко развернулся и, прихрамывая, зашагал прочь.

– Извините его, командор… – Женщина вновь протягивала ему всё тот же запотевший стакан, со дна которого поднимались пузырьки. – Он славный парень, но порой бывает несносен.

– Я бы, наверное, тоже озверел на его месте, – ответил Матвей, залпом выпив ледяную воду. – А откуда вы знаете, что я командор?

Действительно – на пляжной рубахе погон не было, и цветастые шорты ничуть не напоминали форменные галифе.

– Я командоров за версту чую, – ничуть не смутившись, ответила женщина. – Диего в том же звании, а с ним мне приходится общаться уже сотни лет.

– Диего? Диего Мачете? – До Матвея только теперь дошло, кто перед ним. Первопроходцы. Первооткрыватели Лабиринта… Эта загорелая женщина – доктор Алина Борхес. А командору Диего, похоже, здесь несладко приходится.

– Ну вот и вы продемонстрировали завидную осведомленность. – Алина подошла к нему вплотную, так что он почувствовал на щеке ее дыхание. – Не думала, что там о нас еще помнят… – Она несколько секунд помолчала, а потом вдруг обняла его и прошептала на ухо: – Пойдем ко мне. Воину нужен отдых…

В первый момент предложение показалось ему весьма соблазнительным, тем более вдруг оказалось, что ее одежда куда-то исчезла, и она стояла, прижавшись к нему, совершенно обнаженная.

– Я…

– Не сомневайся. Я не желаю тебе зла. Мы только проведем вместе немного времени, и ты отправишься дальше – куда шёл.

– Я не должен совершать ошибок, – сказал он скорее самому себе, чем собеседнице.

– Ошибкой будет, если ты мне откажешь. Ты не знаешь, что значит месть отвергнутой женщины. – Она произнесла это совершенно спокойно, так что не возникло никаких сомнений в серьезности ее намерений.

– В порошок сотрешь?

– Да…

– А если я соглашусь, то Диего сделает то же самое.

– Он слабее меня, как ты уже имел возможность убедиться. Я всегда найду способ тебя защитить.

– Не подумайте, сударыня, что я трушу, тем более – что не считаю вас привлекательной…

– Что-о-о-о?.. – Ее изумление было абсолютно искренним, и чувствовалось, что стоит ей выйти из «столбняка», оно перейдет в безудержный гнев.

– Ты очень красива, – поспешил заявить Матвей, пока она не начала «разрушать города и строить дворцы». – Ты так хороша, что от тебя трудно оторвать взгляд, – прошептал он, касаясь губами мочки ее уха, – но я не должен делать ошибок. Я боюсь остаться с тобой навсегда, а мне еще предстоит проделать долгий путь…

Она некоторое время продолжала смотреть на него округлившимися глазами, плотно сжав губы, а пряди ее волос извивались, как змеи, готовые к смертельному броску. Из-за ее спины поднялся раскаленный ветер, а потом всё внезапно стихло. Через мгновение оказалось, что он, совершенно обнаженный, стоит посреди гигантской белой хрустящей, как снежный наст, простыни, которая простирается от горизонта до горизонта – под искрящимся звездами ночным небом, посреди которого, словно люстра, висит Земля, озаряя пространство мягким прохладным светом. Затылком он почувствовал ее дыхание, к его спине прижались два упругих мячика ее груди, а торс обвили загорелые изящные руки. Конечно, ни о каком сопротивлении не могло быть и речи, да и стоило ли сопротивляться. Звездное небо. Белая простыня. Красивая женщина. Наверняка очень опасная, но безумно красивая… Что еще надо? О чем еще мечтать… Даже если случится чудо, и когда-нибудь удастся пройти сквозь все ловушки этого мира, будет ли награда чем-то большим, чем то, что у него есть уже сейчас? И вообще, стоит ли пытаться вернуться в реальный мир, где правят страх, боль, корысть и предательство?

– Ты по-прежнему боишься здесь остаться? – спросила Алина, крепче сжимая объятия.

– Боюсь? Нет… Бояться мне нечего. И сожалеть не о чем.

– Ну, хватит уже страдать! – Она впилась губами в его спину и начала осыпать ее короткими поцелуями. – Всем есть о чем сожалеть. Но сейчас нам не до этого. Правда?

– Правда… – Он вдруг почувствовал: что-то не так. Есть что-то неправильное во всём происходящем. Странно, но он не испытывал никакого возбуждения от близости с женщиной, которая казалась совершенной. Губы! Её губы были слишком холодны. Они буквально обжигали спину холодом.

– Ты мертва! – Матвей вспомнил недавние откровения Раджа. – Разве у покойников могут быть желания?

Алина отшатнулась от него, и теперь следовало ожидать лишь одного – смертельного удара в спину. Возникло непреодолимое желание исчезнуть, перенестись куда угодно – хоть в пекло, лишь бы подальше отсюда, от объятий мертвой и смертельно опасной красотки.

Он успел услышать лишь вопль «Куда-а-а-а-а!». Её истошный крик гудел сиреной, настолько громкой, что едва не лопнули барабанные перепонки. Затем раздался щелчок, и боль, как от удара бича, ударила поперек спины. Но через долю мгновения всё стихло – не было ни бескрайней простыни, ни купола звездного неба, ни планеты-люстры, ни роковой красотки, привыкшей ни в чём себе не отказывать. Теперь он сидел в грязной луже посреди размытой глинистой дороги, укатанной танковыми гусеницами. Слева дымилась догорающая деревня, справа, на опушке осеннего, наполовину поваленного леса, были видны неподвижные силуэты искореженных самоходных штурмовых орудий, а впереди, буквально руку протяни, клубился густой туман. Вот туда-то и следовало идти – там его никто не увидит, там можно разминуться с любой опасностью и неожиданностью. Видеть никого не хотелось, тем более дамочка не догадалась на прощание вернуть ему одежду.

Но вдруг одно из стальных чудовищ ожило, взревело, выпустило из выхлопной трубы густую струю черного дыма и, лязгая траками, двинулось прямо на него.

Бежать? Оказывается, здесь нет ничего проще, чем бежать от чего-то или от кого-то. Стоит пожелать исчезнуть – и пожалуйста! Правда, неизвестно, куда занесёт, но и это не беда. Не понравилось – беги дальше… Но самоходка двигалась медленно, лениво переваливая через холмики, поросшие желтой травой, и на атаку это не было похоже. Скорее, подгулявший вояка ехал в деревню за самогоном…

Матвей не двинулся с места, продолжая сидеть всё в той же луже, пока ржавая бронированная машина не остановилась в метре от него. Водительский люк с грохотом откинулся, и в амбразуре показалось смеющееся лицо комендора Диего Мачете.

– Ты её послал?! – сказал он сквозь смех. – Далеко послал?

– Дальше некуда, – сквозь зубы выдавил Матвей. Общаться с хахалем хладногубой подружки ему сейчас хотелось меньше всего.

– Я сейчас! – Диего захлопнул стальную крышку и, словно джинн из бутылки, вылетел из башенного люка. Буквально через мгновение он уже стоял рядом на корточках. – Да встань ты, дружище. Хватит уже в грязи валяться. – Он встал в полный рост, дернул за ветку какого-то чахлого кустика, в руках его оказался пожарный брандспойт, и в Матвея ударила жесткая струя теплой мыльной воды.

Да, помыться не мешало бы после всего, что произошло. Вот бы еще лужа превратилась в просторную мраморную ванну… И его желание тут же исполнилось. Не ванна, а целый бассейн из розоватого мрамора появился так стремительно, что Диего едва успел отскочить в сторону, а то и сам оказался бы в воде.

– У тебя найдется для меня какая-нибудь одёжка? – спросил Матвей, едва нащупав ногами мраморное дно.

– Ты ещё не понял? – выкрикнул в ответ Диего, продолжая поливать из брандспойта своего недавнего врага. – Здесь любой, у кого есть мозги, воображение и желания, может рушить города и строить дворцы одной лишь силой мысли! А уж подштанники себе ты и сам нафантазируешь. – Он внезапно расхохотался, отбросил в сторону пожарный ствол, нырнул в воду, подняв исполинскую волну, и поплыл кролем, бросив на ходу: – Догоняй!

Диего помчался вперед со скоростью катера вдоль бассейна, который превратился в канал, уходящий в сторону горизонта. Но уступать как-то не хотелось, и Матвей вообразил себя дельфином, устремился вглубь, а когда вынырнул на поверхность, соперник был уже далеко позади.

– Эй! Так нечестно! – закричал тот, ракетой вырвался из воды и умчался вдаль, оставляя за собой дымный след.

Тут и канал кончился. Матвей поднялся по мраморным ступенькам, прошел в мраморную арку, украшенную двумя кариатидами, как две капли воды похожими на Алину Борхес, увидел мраморный стол, на котором стояли бутылочка текилы, две стопки с массивным донышком, блюдце с аккуратно нарезанным лаймом и солонка. На одном из стульев сидел Диего в белом махровом халате, расшитом золотой нитью, а другой точно такой же лежал на соседнем стуле. Ни слова не говоря, Матвей накинул его на себя, присел на стул, а Диего так же молча разлил текилу по стопкам.

– А теперь рассказывай, почему ты от нее сбежал, – поинтересовался он, кидая в рот кусочек лайма.

– Следил?

– Не без этого…

Помолчали. Налили и выпили ещё по одной.

– Ты почему её не стал …? – поинтересовался Диего.

– Я и сам-то никого никогда не насиловал. А чтоб меня…

Диего внезапно расхохотался так, что дрогнула земля, завибрировал стол и посуда начала на нем плясать, тревожно позвякивая.

– Ну, ты, брат, даёшь… – Он едва справился с приступом смеха. – По крайней мере, эта стерва будет знать, что, кроме меня, она никому не нужна.

– Только вряд ли ей надо быть кому-нибудь нужной… – заметил Матвей и сразу же пожалел о сказанном. Диего переменился в лице, побледнел, а зажатую в пальцах стопку сдавил так, что та взорвалась облачком осколков и брызг. Он некоторое время сидел в оцепенении, глядя на мир остекленевшими глазами.

– Я пойду, пожалуй… – Матвей поднялся и огляделся по сторонам. Площадку с беседкой со всех сторон окружали аккуратно постриженные живые изгороди, канал, по которому они приплыли, превратился в фонтан, посреди которого стояла бронзовая статуя всё той же Алины, а с другой стороны над зеленым забором возвышались стены беломраморного дворца. Да, неплохо здесь устраиваются бывшие командоры.

– Да, иди… Иди ты! – Диего очнулся, тряхнул головой и тоже встал. – Только не забудь одеться. – Он щёлкнул пальцами, и на Матвее оказался серый пехотный комбинезон с пластинами лёгкой брони, прикрывающей грудную клетку и пах. – И оружие всегда держи наготове. Здесь кого только не встретишь.

– Какое оружие?

– Вот это. – Хозяин парка и дворца протянул ему ладонь, и на ней возник аннигилятор. – Вещь ценная, потому что настоящая. Против него местные маги и волшебники ничего не могут, разве что украсть.

– А куда идти?

– А куда хочешь. Только к Алине больше – ни ногой. Узнаю – прикончу.