Анна не стала сопротивляться, когда Тейл, защелкнув скобы на ее запястьях и лодыжках, приковал ее к штурманскому креслу. То же самое он проделал и с собой, с трудом устроившись в кресле капитана, явно рассчитанном на человека куда меньшего роста. Значит, он и впрямь действует во исполнение части шестой пункта первого инструкции по эксплуатации…
Может быть, не всё, что он говорит, – ложь? Да, конечно – когда правда ему выгодна, он ее и говорит. Как же может быть иначе…
– Ну, держись, девочка! – Тейл дотянулся до пульта управления, скинул колпачок с большой синей кнопки и хлопнул по ней ладонью, а потом приятельски подмигнул принцессе, изобразив добродушную улыбку. – Сейчас тебе начнет мерещиться всякая чертовщина, но ты постарайся не обращать на нее внимания. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал! И старайся думать о чем-нибудь приятном – например, о прекрасном принце или черничном мороженом, и всё пойдет как по маслицу…
Он продолжал что-то говорить, но вдруг откуда-то потянуло влажным ветерком, и слова его начали тонуть в шуме дождя. Частые капли падали с низкого рыхлого серого неба, и сквозь пелену тумана едва можно было разглядеть крутой склон холма, поросший редкими кривыми низкорослыми деревьями. Платье, то самое, обрывки которого остались на ступенях трапа, теперь почему-то было целым, хотя и промокло насквозь. Мокрая ткань прилипла к телу, но холода она не чувствовала. Зато мир вокруг наполнился запахами. И трава, и туман, и дождь, и вязкая глинистая почва под ногами – всё имело свой неповторимый аромат. Именно это заставляло думать о том, что всё случившееся за последние дни – лишь сон, иллюзия, плод больного воображения, а реальность – вот она: дождь, туман, склон холма, промокшее платье. Может быть, она просто заблудилась в дворцовом парке, и совершенно случайно ее застала здесь непогода? Наверняка сейчас толпы придворных в панике носятся по аллеям, и вот-вот из-за того куста выскочит какая-нибудь из фрейлин в намокшем дождевике и радостными воплями начнет созывать челядь, больше радуясь не тому, что принцесса нашлась, а тому, что она, именно она, обнаружила ее первой. Вот такая игра в прятки. Когда-то давно, может, лет десять назад, Анна любила забавляться подобным образом: улизнуть от дворцовой челяди, а потом наблюдать из-за кустов, как они волнуются. Теперь-то понятно, что придворные ни на минуту не упускали принцессу из виду и лишь подыгрывали ее шалостям…
Но нет… Это место ничуть не похоже на дворцовый парк. Нет ни тропинок, посыпанных мелким гравием, ни изящных скамеек, ни чугунных кованых изящных решеток, увитых плющом, ни беседок, ни цветников, ни фонарей.
Принцесса шла по колено в нестриженой мокрой траве, пока не увидела едва заметную тропинку, ведущую вдоль косогора. И тут кто-то положил ей ладонь на плечо. Она замерла от испуга. Там, за спиной, не могло быть никого – она не слышала звука шагов, никто не дышал ей в затылок, и даже не было ощущения, что кто-то смотрит ей в спину. Если подкрался незаметно – значит, враг! Тот, чьи помыслы честны, не заходит со спины… Была, помнится, такая считалочка.
– Послушайте, принцесса! Честно говоря, я уже основательно подустал от ваших выходок. У нас не так много времени, чтобы сделать ваше спасение хоть чуть-чуть вероятным. Мы должны буквально за три дня не только загрузить в ваш мозг несметное количество информации, но и научить вас ею пользоваться. Задачи, которые вам предстоит решать, требуют огромных знаний, виртуозной логики, исключительной интуиции, а порой даже чего-то большего. Но вы, похоже, уже смирились с тем, что жизнь ваша кончена! – Голосок был высоким и писклявым, и только едва заметная хрипотца выдавала в его обладателе существо мужского пола. Но Анна не рискнула оглянуться: если внешность окажется под стать голосу, то ничего, кроме брезгливости, она вызвать не могла. Да он еще и ладонь ей на плечо положил – мокрую скользкую лапу…
Она дернула плечом и попыталась сделать шаг вперед, но незнакомец только крепче сжал пальцы.
– В последней серии тестовых заданий вы сделали пять ошибок из шести возможных. А разве я не говорил, что в Лабиринте задач будет десятки, а может, сотни, и каждая, я повторяю, каждая ошибка может означать немедленную смерть! В Лабиринт ежегодно уходят десятки соискателей, но лишь единицы выходят из него, испытав радость творения. А между тем среди них было немало людей, которые превосходили вас и опытом, и мужеством, и интеллектом. Так что не стоит кобениться!
Почему-то теперь она знала, кто стоит у нее за спиной. Не догадывалась, а знала. Она даже отчетливо представляла себе, как он выглядит: пухлый, низкорослый, в наспех накинутом домашнем бархатном халате, и еще глаза у него разного цвета – один желтый, а другой сине-зеленый. Конфедент-советник Иона, представитель корпорации, доверенное лицо «очень серьезных людей», в чьей власти ей суждено оказаться.
Она резко повернулась к нему лицом и, убедившись, что созданный воображением портрет совпал во всех деталях, сказала резко и твердо:
– Если я и приступлю к занятиям, то вовсе не потому, что вы меня уговариваете!
Она всё-таки вырвалась и пошла по тропинке туда, где за туманом должен был появиться небольшой белый флигель под черепичной крышей, в котором ее наверняка поджидал мерзкий косматый низкорослый старикашка, тот, что своим кошачьим взглядом проникал в такие закоулки ее подсознания, о существовании которых она и сама не подозревала.
Ей хотелось, чтобы сейчас с вершины холма низвергся грязный бурный поток, сокрушающий всё на своем пути, и смыл этот домишко вместе с его обитателем, который только внешностью отдаленно напоминал человека… Но дождь внезапно прекратился, туман рассеялся, и лучи солнца на мгновение засияли всеми цветами радуги в водяной пыли, не успевшей осесть на траву. А потом и разноцветные сполохи начали блекнуть и распадаться, и сквозь них начали проступать кнопки, тумблеры и мониторы штурманского пульта.
– Нет! – донесся до нее вопль Тейла. – Я не хочу… – в его голосе звучали умоляющие, даже плаксивые нотки. – Я всё сделал! Всё, что вы хотели. Я устал! Понимаете – устал.
На мгновение принцессе показалось, что ей открылось видение, мучившее ее похитителя: какие-то люди с восковыми неподвижными лицами обступили его со всех сторон и с холодными улыбками наблюдали за его истерикой. А он не только кричал, он отчаянно пытался вырваться из кресла, сломать оковы, которые еще недавно сам так тщательно застегивал. Наверняка на его лодыжках и запястьях потом останутся синяки и ссадины. Кстати! А как они освободятся после того, как переход закончится? Где-то должна быть кнопка, отпирающая оковы, причем расположена она должна быть так, что до нее как-то можно дотянуться и в пристегнутом состоянии. Под несмолкаемые вопли Тейла Анна начала ощупывать подлокотник кресла, но никаких кнопок ей под руку не попадалось. Но нельзя не воспользоваться такой возможностью: она уже очнулась, а её враг продолжает пребывать в беспамятстве. Уже отчаявшись освободиться самостоятельно, она ударила затылком о подголовник, и сковывающие ее запоры расстегнулись. Но вместо того, чтобы подняться, направиться к креслу Тейла и как-то воспользоваться его беспомощностью, она продолжала лежать, слушая его истеричные вопли, которые не отличались разнообразием и богатством словарного запаса. Он продолжал умолять оставить его в покое, клялся, что он всё сделает – и недели не пройдет, повторял, что уже заслужил покой, что хватит с него того, что уже случилось.
Ни жалости, ни ненависти к нему Анна не испытывала, да и страха уже не было. Всё, чего стоило бояться, уже произошло. В конце концов, что изменится от того, что он окажется в ее власти? Не убивать же его, в самом деле… Всё, что он мог сказать, уже перестало быть тайной. Большего он, скорее всего, и не знает. А если и знает – что с того… В любом случае скоро всё прояснится. Принцесса Анна! Скаковая лошадь… Делайте ставки, господа! А с Тейла хватит и того, что она видит сейчас, как он стенает, извивается, умоляет, просит о пощаде. Хватит с него. Хватит…
Она почувствовала спиной чей-то взгляд, но не сочла нужным оглядываться. Пусть конфедент-советник подождет, пока принцесса соизволит обратить на него внимание. Можно вообще представить себе, что его не существует – во всяком случае, здесь и сейчас. И он исчезнет. Он оставит ее в покое… Хотя бы ненадолго.
Она резко оглянулась и увидела то, чего ожидала меньше всего. Император Ламарк II, суверенный правитель Дарии, ее отец… Он сидел на копне прелой соломы закованный в боевой панцирь лейб-гвардии пехотного полка, покрытый копотью и окалиной, с двумя вмятинами в кирасе. Бронестекло поднятого забрала было покрыто сеткой мелких трещин, и было видно, как по щекам медленно стекают струйки крови.
– Одно из двух – либо ты мне снишься, либо я тебе. – Он попытался подняться, и только тут Анна заметила, что за его спиной нет стальной двери, выхода из пилотской кабины, а только грязная щербатая бетонная стена, а к низкому сводчатому потолку прилеплена тусклая «колба» светильника, прикрытого решетчатым колпаком…
– Вы живы, Государь?! – спросила она и тут же прикусила себе язык. Конечно, он жив – как вообще можно в этом сомневаться…
– Вполне возможно, Ваше Высочество, хотя я в этом не вполне уверен. – Он вжался спиной в стену и помахал кистью руки перед своими глазами, как будто пытался отогнать странное и пугающее видение. – Вы пришли, моя принцесса? Но Вторую резиденцию сравняли с землей. Вы умерли? Значит, и я тоже…
– Успокойтесь, Государь? – Ее голос дрожал, несмотря на все старания говорить спокойно и уверенно, как подобает принцессе. Еще труднее было соблюдать придворный этикет, который требовал от членов императорской фамилии вне стен личных апартаментов обращаться друг к другу с полным почтением. – Успокойтесь, Государь. Я пришла помочь…
– Мне?! Мне уже никто не поможет. – По всему было видно, что его мучает боль, что он ранен, но никто не удосужился оказать ему даже самую примитивную медицинскую помощь. Никто даже не помог ему снять панцирь, расстегнуть который без посторонней помощи было невозможно. Так было сделано специально, чтобы избавить имперских пехотинцев от соблазна бежать с поля боя, сбросив доспехи для легкости хода.
– Извольте лечь на бок, Ваше Величество.
Император послушно привалился на солому, и Анна нащупала едва заметный вертушок на пластине между лопатками. Задняя пластина отстегнулась, и принцесса начала одну за другой снимать остальные детали панциря – оплечье, пектораль, кирасу, налокотники. Когда она стягивала с него поножи, отец сдавленно застонал… Когда доспехи бесформенной кучей лежали на каменном полу, на его белом комбинезоне, облегающем его тело, обнаружилось два уже успевших подсохнуть кровавых пятна – одно с правой стороны груди, другое – на плече. И еще сгусток запекшейся крови склеил волосы у виска… Тяжелых ранений император, похоже, не получил, но это не мешало ему пребывать в глубокой апатии. Сейчас Анна, глядя на него, обессиленного и безвольного, поймала себя на том, что вообще не знает, что он за человек. Какой он – добрый или злой? Жестокий или милосердный? Честный или лживый? Они редко виделись, особенно после смерти матери, императрицы Марии. Но тогда Анне было всего-то лет шесть или семь… От нее долго скрывали, что мамы больше нет, и сказали об этом лишь после того, как она перестала спрашивать, когда та вернется – то ли через год, то ли через полтора. И до сих пор никто не рассказал, как и почему она умерла. Наверняка об этом писали все газеты, но принцессы не читают газет… Может быть, спросить сейчас? А, собственно, почему бы и нет… Никакого будущего уже не ожидается, а значит, и спешить некуда.
– Отец…
– Что? – несколько напряженно ответил он.
Они виделись нечасто – раз в месяц, а то и в два. И чем взрослее она становилась, тем яснее чувствовала: отцу трудно с ней общаться, он не знает, что сказать, как вообще разговаривать с дочерью, с трудом подбирает слова, старается многозначительно отмолчаться. И сейчас был, возможно, последний шанс пробиться сквозь эту стену отчужденности.
– Расскажи мне о маме…
– Что тебе рассказать?
– Какой она была? Как она умерла?..
– Давай поговорим об это позже… – Он продолжал лежать на правом боку, глядя мимо нее в самый темный угол.
– Позже? – Она даже нашла в себе силы усмехнуться. – Не будет никакого «позже», и ты сам об этом прекрасно знаешь.
– Хорошо, – сказал он после минутной паузы, привалился спиной к стене и начал рассказывать, медленно и сбивчиво. Казалось, что этот разговор с дочерью для него – куда большее мучение, чем любые пытки и казни. – Она была лучше всех. Если бы она была жива, ничего бы этого не случилось. Она одна могла смирить мою гордыню. Всё хотела показать, что власть близка к народу. Зачем-то понесло ее в шахту вручать горнякам премии и медали за трудовую доблесть. Она могла спастись. Когда начался обвал, ей предложили подняться первой клетью, но она заявила, что не уйдет, пока не будет спасен последний рабочий. Тело так и не нашли до сих пор. Наверное, и не найдут уже… Это было давно. Глупость, конечно. А мне всё хотелось быть не хуже других. А в Клуб допускали не всех. Только финансовых воротил и правителей процветающих миров. Лабиринт. Удивительная Игра. Логика, интуиция, везение, азарт… Нет, может, дело даже не в гордыне, а в том, что это единственное, что могло хоть как-то приглушить боль…
Анна заметила, что у него появился затаенный блеск в глазах, едва он заговорил об Игре. Даже сейчас он пытается найти себе оправдание…
– И ты сразу всё проиграл?
– Нет, милая, не сразу и не всё… Однажды выиграл. Крупно. Мы даже орбитальную базу на эти деньги построили. Подпространственного слежения… В радиусе двадцати парсеков все перемещения…
– Не отвлекайся.
– Хорошо… Меня, конечно, предупреждали, что ставка слишком рискованна. Казино невыгодно разорять игроков, так что врать не буду – предупреждали… Но я почему-то был уверен в этой… Неважно. Уверен был, что выиграю. Миллиардов триста. Хватило бы на модернизацию флота, десяток заводов и новый порт. Дария бы воистину стала одной из величайших империй галактики…
– Не отвлекайся.
– Хорошо, – ответил он и почти на минуту замолк. – Всё случилось так: я проиграл столько, что рассчитаться было немыслимо. Но я обещал, а потом отправился на Дарию. Год платил, а потом решил, что хватит. В конце концов, у нас всё свое, и никакими экономическими санкциями нас не задушить. Но мне передали – если выплаты не возобновятся, они убьют… тебя. И никто ничего не докажет. И я начал. Ежегодно треть бюджета. На сорок лет. Что было дальше, ты знаешь, милая… Прости. Нет, не прощай. Не надо. Я не заслужил. А теперь дай мне спокойно умереть.
– Зачем? Зачем тебе умирать? – Она еле сдерживала слезы. – Если ты умрешь, то уже точно не сможешь ничего исправить. Если ты умрешь, я тебя точно не прощу! Никогда! Ты слышишь?! Никогда!
– Думаешь, мне надо твое прощение? – Он попытался повысить голос, но прозвучало это довольно жалко. – Мне здесь спокойно… И никто не заходит. Ждут, наверное, пока скончаюсь. Видимо, казнить или просто убить своего императора они решиться не могут, революционеры хреновы. От меня уже ничего не зависит. Ни-че-го…
Каменный пол тряхнуло, и стены начали осыпаться, бесшумно превращаясь в пыль, которую смело внезапно налетевшим порывом ветра. Анна вновь обнаружила себя в штурманском кресле, а ее лодыжки и запястья по-прежнему сковывали стальные скобы. Тейл тоже был на месте и, похоже, приходил в сознание.
– Ну, что нам снилось этой ноченькой? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал бодро и оптимистично.
– Ничего, – солгала она в ответ, ничуть не мучаясь угрызениями совести.
– А мне, собственно, уже всё равно, чего ты там нагляделась. Главное – жива и умом не тронулась. Значит, моя миссия практически выполнена. Осталось только сдать тебя с рук на руки. – Он надавил затылком на подголовник, и замки расстегнулись. А вот подняться ему с первой попытки не удалось – видимо, ноги затекли от долгого пребывания в неудобном положении. Ему пришлось ухватиться за скобу, свисающую с потолка, вероятно, и предназначенную для таких случаев. Край рукава на секунду опустился, обнажив запястье, и Анна успела заметить на нём ссадину.
Значит, не всё, что ей привиделось во время перехода, было всего лишь галлюцинацией. Значит, и Тейла всё это время мучили свои призраки и видения, и что-то мешало ему отнестись к этому спокойно. А еще советовал не обращать внимания! Сам-то…
Анна хотела съязвить, но тут на широком штурманском дисплее, который только что полосил радугой помех, возникло изображение: прямо по курсу была видна красноватая планета с чахлой атмосферой, изрытая кратерами и разломами. Ни океанов, ни морей, ни даже рек.
– Прошу любить и жаловать! Планета Крипт, учебная база Корпорации! – радостно воскликнул Тейл. – Тут-то наши дорожки и разойдутся. Надеюсь, навсегда…
– Какое уродство, – прошептала Анна, глядя на ржавую поверхность небесного тела, которое планетой-то можно было назвать с большой натяжкой.
– Не торопись делать выводы, принцесса, – тут же возразил ее похититель, – это один из самых райских уголков галактики. Присмотрись повнимательнее.
Действительно, вдоль экватора из ночи в день тянулась широкая зеленая полоса. На дневной стороне по впадине гигантского разлома вспыхивали блики отраженного озерами светила, а на ночной горели огни городов.
– Что это?
– Я, конечно, не астрофизик, но эти умники говорят, что когда-то Крипт подтянул к себе огромный астероид. Тот недолго болтался на орбите, а когда упал, пропахал огромную борозду вокруг всей планеты, а потом стал горой высотой в тридцать миль. Так что служащие Корпорации благоденствуют на дне каньона в самых благоприятных климатических условиях, наслаждаются видами величественных, прекраснейших пейзажей и получают самое высокое в галактике жалованье. А на горе – космопорт, который одновременно и на твердом грунте, и почти в безвоздушном пространстве. Удобно…
Раздался еле слышный глухой удар о борт, и яхту слегка качнуло.
– «Принцесса Анна», открыть приемный шлюз и приготовиться к досмотру! – донеслось из динамика.
Тейл поспешно нажал несколько кнопок на пульте и уставился на дверь.
– Ну, сейчас… Уже скоро. Честно говоря, жду не дождусь, когда всё это наконец кончится. Устал, милая, спасу нет.
Дверь в рубку распахнулась, и на пороге показался тот самый конфедент-советник Иона, только не в домашнем халате, а в сером летном комбинезоне, который очень нескладно облегал его пухлое тело. За его спиной стояло несколько здоровенных громил, вооруженных лучевыми ружьями. Причем оружие они держали наизготовку и даже со снятыми предохранителями. Тейл, кинувшийся было навстречу, опешил и даже сделал шаг назад. Чувствовалось, что ожидал он совсем другого приема.
– Старший агент Тейл Гидеон! – твердо и властно начал свою речь советник. – Вы арестованы за массовое убийство граждан союзной планеты. По прибытии на Крипт вам будет предъявлено обвинение. И не вздумайте сопротивляться. Любое неверное движение, и эти парни прострелят вам башку!
– Та-ак… – Похоже, Тейла всё-таки был готов к любым неожиданностям. – Значит, на всё готовы, лишь бы не платить.
– Отставить демагогию! – грозно пропищал Иона, доставая из глубокого нагрудного кармана наручники. – Деньги вы, может, и получите, но едва ли их хватит на залог…
Однако Тейл и не думал сдаваться. Он сделал стремительный бросок в сторону Анны, успев увернуться от первого выстрела, после которого оплавилось пилотское кресло, левой рукой схватил принцессу за шею, а в правой оказался древний пистолет.
– Вы дурак, Иона! – Тейл даже позволил себе хихикнуть. – Здесь нельзя стрелять из ваших пушек! Пробьете внешнюю обшивку, и мы все тут сдохнем! Что – съели?! А вот из этого антиквариата я вас всех тут положу. Но сначала принцессочку нашу горемычную отправлю к предкам! А? – Он приставил ствол к ее виску. – А ведь мог бы догадаться, растяпа… А ну, все назад! И ружья бросили! Живо!!!
– В-выполнять, – дрожащим голосом скомандовал конфедент-советник, и верзилы, послушно положив ружья на пол, начали пятиться к выходу. – Но ты за это ответишь.
– Отвечу, – весело парировал Тейл. – Только не сейчас.
Он направил пистолет на Иону, но в тот же миг раздался едва слышный щелчок, и по лбу Тейла начало расползаться кровавое пятно. Он, не издав ни стона, рухнул на пол, так что Анна едва успела отскочить в сторону.
В рубку вошел еще один человек – высокорослый, с азиатской внешностью, в сером плаще и шляпе. В его руке дымилось какое-то крохотное оружие, ствол которого выглядывал между средним и указательным пальцем.
– А ведь он был прав, Иона, вы и вправду умом не блещете, – заявил он, пряча оружие в карман. – Всё! Выполняйте свой долг.
Он удалился, не сказав больше ни слова, а Иона как ни в чем не бывало обратился к принцессе:
– Ваше Высочество, искренне прошу извинить за доставленные неудобства. Извольте следовать за мной. С этого момента вы почетная гостья Корпорации. И уберите отсюда этот кусок дерьма! – Последняя фраза была адресована уже верзилам, которые уже поднимали с пола свое оружие.