— Нет, он точно никогда ничего не крал. Взятки тоже не вымогал. Парень честный был, к пациентам с душой относился.

Медицинское сообщество — отдельный маленький мир, Дамир давно усвоил это. Любой, кто проработал здесь несколько лет, обрастал массой нужных знакомств и вроде как становился членом особой касты. Медики хорошо хранили свои тайны от других, поэтому врачебные ошибки чаще всего и оставались без наказания. Зато со своими они могли и пооткровенничать.

Это было важно сейчас: многое указывало на то, что Леонид Марканов сыграл в печальной судьбе квартиры не последнюю роль.

Алиса была абсолютно уверена, что странная статуэтка, обнаруженная ими в тайнике, не принадлежала ее матери, хотя и была спрятана ею. Эта вещь вполне могла быть тем, что искал убийца, избавившийся от семьи Цветиных. Кто был общим знаменателем между ними и Аллой Соколовой? Только он, Марканов.

Он бывал в квартире еще до смерти матери Алисы, причем не всегда под присмотром Андрея. Он вполне мог там спрятать не то что статуэтку, чемодан! Хотя при чем тут чемодан? Возможно, этот массивный предмет как раз попал в квартиру вместе с Леонидом, теперь уже не скажешь.

Он принес статуэтку, мать Алисы нашла ее, перепрятала. Причем перепрятала не осознанно, а из страха: на это указывало то, что она замуровала тайник.

Они пока не разобрались, что представляет собой эта вещь. Распознавание взяла на себя Вероника. Дамиру же предстояло выяснить, как статуэтка могла попасть к обычному московскому врачу — и где Марканов брал деньги.

Семьи у него не было, и единственным возможным источником информации оставались коллеги. Так Дамир и вышел на врача, который часто работал с Маркановым на «Скорой», да и в целом общался неплохо.

— Честным в нашей профессии нелегко приходится, — заметил Дамир. — А я знаю, что у Леонида деньги водились.

— Это да, он точно не нуждался. Одежда, часы, мобила — все лучшее, всегда.

— Вас это удивляло?

— Удивляло — да, но не возмущало. Говорю же, он отличный парень был. Если у кого-то были проблемы, он легко давал в долг. А мог просто деньгами помочь! У Витьки когда дочь родилась, он о-го-го сколько в подарок отстегнул!

Несмотря на свое очевидное материальное превосходство, Марканов умудрился сохранить симпатию и коллег, и пациентов. Он настолько нравился людям, что мог за пару секунд усмирить скандал в очереди, полной воинственных старушек. Даже среди более опытных врачей такое терпение встречается нечасто!

— А его что-нибудь беспокоило? — поинтересовался Дамир. — Может, он чего-то боялся?

— Наоборот, Ленька всегда был очень доволен жизнью. Похоже, его все устраивало: чем он занимается, с кем живет, что делает в свободное время. Он довольный был, ничем не парился, отсюда и доброжелательность. Все просто на самом-то деле.

— А с кем он жил?

Этот пункт биографии Леонида пока оставался пробелом. Официально он женат не был, постоянную девушку в квартиру не водил. По крайней мере, соседи никого припомнить не могли. Но он и сам в этой квартире не так часто появлялся!

Врач ситуацию не прояснил. Он отвернулся к окну и задумчиво произнес:

— Кто-то у него был, но он никогда не говорил об этом. Да я и не спрашивал. Что я, баба, что ли, такими вещами интересоваться? Хотел бы сказать — пожалуйста, а в душу я никому лезть не собирался.

— Его поведение как-нибудь менялось перед смертью? Может, у него предчувствия были?

— Да не было у него никаких предчувствий! — отмахнулся медик. — Все нормально было! И в день, когда он умер, он ничего подобного не ожидал! Он же случайно погиб. Тупая ирония судьбы.

Об этом Дамир как раз знал. В день смерти у Леонида наверняка было хорошее настроение: он отправлялся на вечеринку в клуб. И уже там он умер. Началась перестрелка, жертвами стали три человека, еще с десяток получили тяжелые ранения.

Коллеги Леонида не собирались разбираться, что, когда и почему. Они посетили его похороны, оплакали его, месяц в коридоре стоял портрет с черной ленточкой. На этом для них все закончилось, их работа не позволяла много времени тратить на философствования.

Дамир же подозревал, что не все можно списать на нелепую случайность. Возможно, в той перестрелке именно Леонид был главной целью — с его неизвестно откуда взявшимися деньгами и странной статуэткой в его квартире. В газетах о той перестрелке писали мало и сжато, словно не хотели привлекать лишнее внимание, и для Дамира это тоже стало тревожным звоночком.

Однако обсуждать такие вещи с коллегами Марканова было бесполезно. Поэтому, попрощавшись с ними, Дамир отправился в клуб, где произошла перестрелка. Заведение все еще работало, не меняло ни названия, ни владельца, и это упрощало его задачу.

Когда он добрался туда, клуб только открылся и зал пустовал. Основная публика собиралась тут ночью, а пока могли разве что офисные сотрудники на бизнес-ланч заскочить да спортивные фанаты — игру посмотреть. Это определенно не радовало бармена, который сонно протирал зеркальную барную стойку.

Дамир не собирался терять время, он направился к единственному сотруднику, которого видел.

— Добрый день. Есть шанс, что вы работаете здесь больше четырех лет?

— Восемь, — отозвался бармен, не отрываясь от работы. — А что?

— Дело есть.

— Что налить? Это все дела, которые меня касаются.

— Это в теории. Но по факту, многие клиенты наверняка и поболтать любят, кто-то запоминается. А в частности, меня интересует вот этот человек.

Он достал фотографию Леонида, распечатанную на цветном принтере, и положил на стол. Поверх фотографии лежали две пятитысячные банкноты. Дамир невольно вспомнил свое первое расследование — когда он искренне не понимал, как можно платить за простейшую информацию. Теперь от той наивности не осталось и следа.

Бармен не спешил брать деньги, хотя на снимок посмотрел.

— Не знаю его. Сюда не ходит.

— Уже не ходит, — уточнил Дамир. — Потому что он мертв. И убили его в этом самом баре.

— Тогда вариантов немного, — пожал плечами бармен. — Потому что в этом баре была только одна перестрелка за всю его историю. Надеюсь, так и останется.

— Что там была за история?

— Это не ответ про того человека, которого ты ищешь.

— Это важный для меня ответ.

Бармен кивнул, забрал одну из банкнот и положил в карман.

— Ну, если говорить объективно, мы в некотором смысле нарывались. Где-то за полгода до того, как все произошло, хозяин бара начал это устраивать.

— Что — это?

— Гей-вечеринки, — невозмутимо пояснил бармен. — Вообще-то наш бар — для обычной клиентуры. Но тут босса кто-то надоумил, что эти готовы хорошо платить. Надоумил не зря, кстати. У нас стали организовываться закрытые вечеринки с платным входом. Билет стоил очень дорого, так что это всегда окупалось. Но дело не только в деньгах. Есть отдельные бары для такой публики, а наш таким не был. Многие сотрудники тогда уволились из принципа.

— Но не ты?

— Да мне побоку, кому наливать. Хоть геям, хоть убоищам пьяным, хоть шлюхам. Из названной публики геи вели себя еще более-менее адекватно. Я остался, они платили чаевые. Очень хорошие. Ничего особенного они мне не говорили и уж точно не делали. С чего бы не работать с ними? Но это нравилось не всем. Уже после первых пати боссу начали поступать угрозы, один раз побили окна в баре. Но такие вечеринки покрывали непредвиденные расходы. А потом была эта перестрелка. Группа парней в масках вломилась в клуб, стали стрелять по всем подряд. Но целились только в посетителей, меня и официанток не трогали, охрану нашу просто оглушили. Побыли минут пять, как я потом понял, и свалили до приезда полиции. Их все равно поймали, но. такие вечеринки у нас прекратились. Босс нехило приплатил, чтобы эта история не особо афишировалась, и больше мы к этой теме не возвращались.

Такого Дамир не ожидал, но и шокирован не был. Если задуматься, вариант не самый невероятный. Леонид не женился, скрывал свои отношения от коллег, это все указатели, которые, впрочем, не объясняют, где он брал деньги.

Между тем бармен присмотрелся к снимку, нахмурился.

— А знаешь, может, я и помню этого парня! Хотя я не уверен. Если это и он, то он выглядел по-другому, когда в бар приходил — накрашенный, и уже перед выходом все смывал, чтобы на улице не били. Он был среди погибших, так что, возможно, это твой парень.

— Я бы не использовал подобное словосочетание, учитывая его интересы, — поморщился Дамир. — Меня наняла его семья — расследовать его убийство.

— Поздно же они спохватились! Только расследовать тут нечего. Тех уродов, что устроили стрельбу, поймали. Все состояли в подпольных организациях, что они сделали и почему — понятно.

— Так ты помнишь его или нет?

— Если мы все-таки говорим об одном и том же человеке, то помню — он отличился. Как-то я грохнул бутылку, случайно, и сильно порезал руку. Кровища хлестала так, что думал — в больницу придется ехать. Но он мне помог: очень грамотно наложил повязку, сказал, что делать. Я понятия не имею, как его звали, имя я не спросил, но запомнил его, иногда наливал бесплатно. Он это понимал правильно, не воспринимал как флирт, что меня радовало.

— Это скорее всего был он, — подтвердил Да-мир. — Он работал врачом.

— Ну, тогда все сходится. — Бармен забрал и вторую купюру. — Хотя много я тебе про него не скажу. Я не знал его.

— Но ты наблюдал за ним. Он часто приходил на вечеринки?

— Да вроде на каждую. По крайней мере, на нескольких был.

— Один?

— А хрен его знает. Один он никогда не был, они ж туда знакомиться приходили! Он тусил то с одной группой, то с другой. Но постоянного партнера у него не было, если ты об этом.

Пока не было ни одного доказательства, что смерть Леонида не случайна. Напротив, все указывало на то, что он действительно стал жертвой диверсии, не связанной с ним лично.

И все-таки эти деньги, статуэтка, список. Что-то не сходится.

— Этот человек ведь не был жадным? — уточнил Дамир.

— Да наоборот! Платил щедро, сыпал чаевыми. Короче, был при деньгах.

— А могло оказаться так, что он эти деньги зарабатывал прямо на вечеринках?

Кто-то другой мог не понять вопрос. Но у бармена, проработавшего с самой разной публикой восемь лет, сомнений не возникло.

— Он ничего не продавал. С наркотой у нас строго — под запретом. Я знаю, что звучит банально, учитывая, что она везде под запретом. Но босс действительно это не допускает. Себя он тоже не продавал, не похож он был на шлюху — я их достаточно наблюдал, чтобы определить. Мужчины, женщины — они все одинаковы. Я пару раз видел, как он уезжал отсюда на такси, всегда один. К тому же он жил с кем-то.

Последняя фраза прозвучала как бы между делом, но для Дамира именно она имела принципиальное значение. Он многое узнал о Леониде, однако пока ничего такого, что указывало бы на его тайную жизнь.

Так что заявление бармена стало настоящим прорывом.

— Откуда ты это знаешь?

— Подвозил его один раз. Говорю же, я чувствовал себя обязанным ему за помощь! Как-то он перебрал, такси не было, ну я и взялся подвезти его. Он назвал адрес. В машине вел себя цивильно, не бесил меня, заплатил очень много. Я за всю ночь столько не заработал! В доме, куда я его привез, горел свет. Так что кто-то его точно ждал.

— Это был частный дом? — спросил Дамир. — Адрес помнишь?

— Четыре года спустя? — фыркнул бармен. — Вроде как логично сказать нет, но, ты удивишься, примерно помню. Кстати, этот вопрос тарифицируется отдельно.

— Да без проблем. — Дамир достал деньги. — Как запомнил-то? Действительно четыре года прошло, пять почти!

— Легко. Это был офигительно дорогой район, но даже на том фоне дом, куда я повез этого парня, выделялся. И вот у него, — бармен постучал пальцем по фото, — был от этого дома собственный ключ!

* * *

Жизнь вернулась на круги своя; Косте это нравилось. Рядом с ним снова лежала красивая молодая женщина. Он был при деле. Он готовился к новой победе. Словом, будущее представлялось именно таким, как он хотел.

После того как ушла София, он пробовал заводить новые отношения, но все они недотягивали до того стандарта, который он себе поставил. Только Саша стала исключением. После смены имиджа она подходила под его определение красоты, а раз она тоже участвует в проекте, значит, она умна.

То, что они переспали чуть ли не на первой встрече, его нисколько не смущало и не делало Сашу хуже в его глазах. Чувствовалось, что особого опыта у нее нет, а значит, и неразборчивостью она не отличалась. Костя был достаточно уверен в себе, чтобы понять, почему она поддалась.

Теперь они могли работать вместе, и он не считал это угрозой своей победе. Сразу же понятно, кто в их дуэте лидер!

Когда она проснулась, он как раз заканчивал готовить завтрак. Она была приятно поражена. как он и ожидал. Он не любил непредсказуемость в таких делах.

— Ты все еще не жалеешь, что не оставила проект? — спросил он.

— Нисколько. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я, кажется, знаю, что делать.

Ему не давала покоя роскошная квартира, в которой жила Анастасия Гусинская. Костя чувствовал: тут есть зацепка, нужно только определиться, понять, в чем она. Он высказал все это Саше, ожидая услышать восхищение, но оказалось, что она уже успела побывать внутри.

План, конечно, был не ее, а Витольда. Костя сразу почувствовал, что этот парикмахер со странностями — опасный противник. И не зря! Но свою роль Саша сыграла блестяще, и это давало им определенное преимущество.

Стратегия Кости изменилась мгновенно.

— Тебе придется снова изобразить полицейского!

— Невозможно, — покачала головой Саша. — Форму и удостоверение давал Вит.

— Форму я тебе найду, а удостоверение. обойдемся без него.

— Я бы не хотела снова видеться с этой Анастасией после того, что произошло с Элиной, — поежилась Саша. — Хотя постой. Когда я оттуда уходила, дверь в другую квартиру открылась, пожилая женщина наблюдала за мной. Мне показалось, что она хочет мне что-то сказать, но потом она заметила Анастасию и снова спряталась.

— Отлично! — Константин хлопнул в ладоши. — Это же идеальная возможность! Ты к этой женщине и поедешь, но вместе со мной. Уверен, она тебя запомнила, удостоверение спрашивать не будет!

Судя по взгляду, Саша такой же уверенностью похвастаться не могла, но Костю это мало волновало. Он не собирался тратить время на сомнения. У него хватало знакомых, работающих в театрах, поэтому к обеду у него уже было два комплекта полицейской формы. Он не собирался отправлять туда Сашу одну. Он не боялся за девушку, просто считал, что сам поймет гораздо больше.

Удача определенно сопутствовала им в этот день. Когда они приехали, машины Анастасии во дворе не было — Костя специально запомнил этот автомобиль. Риск снижался, что не могло не радовать.

Пока они поднимались к квартире, Костя продумал несколько вариантов вступления, но ни один не понадобился. Едва увидев, кто стоит на пороге, пожилая женщина распахнула перед ними дверь.

— Вы вернулись! — воскликнула она с театральным энтузиазмом. — Я так рада! Милое дитя, я знала, что вы поймете мой призыв!

— Мы просто опрашиваем всех соседей, — охладила ее пыл Саша. — Но да, я заметила, что вы выглядывали в прошлый раз.

— У этой ведьмы неприятности, не так ли?

Что ж, о добрососедских отношениях тут речи не шло.

— Мы расследуем жалобу на Анастасию Гусинскую, — уклончиво ответила Саша. — Мы можем войти?

— Безусловно!

Интуиция Костю не подвела: женщина определенно имела какое-то отношение к театру. Стены ее квартиры были увешаны афишами и фотографиями с разными людьми, в том числе и весьма известными. На старых обоях размещались картины с театральными сюжетами и фарфоровые маски, а на полочках сидели арлекины и клоуны.

Семейных фотографий нигде не было. Детских и мужских вещей — тоже.

Хозяйка квартиры провела их на кухню, выставила на стол чашки из тонкого фарфора, выполненные в форме кувшинок. Ни о чем не спрашивая их, она заварила чай, наполнивший кухню ароматами клубники и персика. Лишь после этого женщина села за стол вместе с ними.

— Итак, она попалась? Скажите мне, что я права! Возмездие ее обязано постигнуть!

— Пока идет проверка, — ответила Саша. — На вашу соседку поступили достаточно серьезные жалобы. Больше мы ничего сказать не можем, это тайна следствия.

— Мне не нужно ничего знать дополнительно, я знаю, какое зло она причинила мне! — Женщина картинно прижала ко лбу тонкую руку с некрасиво вздувшимися венами. — Этого мне достаточно!

— Это какое же? — уточнил Костя.

— Она отняла у меня мою дорогую подругу! Единственную душечку мою Лизоньку!

— А можно конкретнее? Что это за душечка?

— Я говорю об Элизе Грановской!

Это имя было произнесено таким тоном, что сразу чувствовалось: женщина ожидает от них весьма бурной реакции. Однако Саша и Костя лишь переглянулись.

— Ну и кто это? — наконец решилась спросить Саша.

— Как, вы не знаете?!

— Очевидно, что нет.

— Элиза Грановская — та светлая, святая душа, которой принадлежала эта квартира! — Соседка указала пальцем на потолок. — Та, в которой теперь эта стервятница разврат чинит! С хахалем своим, таким же мужланом! Они лишние в этом доме!

— А вот с этого места давайте поподробней, — потребовал Костя. — Нам известно, что эта квартира принадлежит Гусинской официально.

На самом деле они не знали этого наверняка. Однако, учитывая репутацию Анастасии, можно было предположить, что по своему жилью она точно привела документы в порядок.

— Может, и официально, — поджала губы соседка, — но получена она страшным обманом! Святую простоту каждый норовит использовать. Именно это стервятница сделала с Лизонькой!

Выяснилось, что Элиза Грановская была женой очень уважаемого человека — академика, который еще при советской власти получил эту квартиру. Тогда весь дом предназначался для работников науки и искусства.

Но времена изменились, и уже представители нового поколения, наследники квартир, предпочли съехать отсюда, обменяв золотое жилье на квадратные метры попроще — с весомой доплатой. Впрочем, оставались и такие «осколки былых времен», как семейство Грановских и их соседка, актриса на пенсии. У них не было детей, они не рвались к богатству, им важнее была память о своей юности.

Муж Элизы умер первым, а для нее он был всей жизнью. Она никогда не работала, во всем поддерживала супруга. Когда его не стало, она обнаружила себя наедине с пустотой. С финансами у нее все было в порядке — покойный муж позаботился о том, чтобы она ни в чем не нуждалась. Вдова просто не знала, чем занять себя. Она превратилась в отшельницу: мало общалась с людьми, редко выходила из дома. Ей всюду мерещились черные риелторы, которые наверняка узнают, что наследников у нее нет, и придут за ней.

— Чего боялась, то и пришло, — вздохнула соседка. — Так в жизни часто бывает. Мы привлекаем свои страхи, потом платим за них.

Черных риелторов Грановская представляла в виде крепких мужиков-дуболомов, прилизанных мафиози или «новых русских» с пальцами веером. Словом, в ее воображении это обязательно были мужчины, причем, очевидно, озлобленные. А тут на ее пути появилась улыбчивая молодая женщина — и Элиза не заметила опасности.

Изначально речи о квартире вообще не шло. Анастасия просто регулярно навещала новую знакомую, расспрашивала ее о прошлом, смотрела старые фотографии. Уже потом, спустя несколько месяцев после встречи, как бы между делом стала жаловаться на проблемы с жильем и безумные цены на квартиры.

— Короче, надавила на жалость, — заключила пожилая женщина. — На самое уязвимое место — на сердце! Лизоньке показалось, что она видит перед собой настоящее, искреннее страдание. Я пыталась ее предупредить, но она меня не слушала. Лиза, говорила я ей, присмотрись, ты же пригрела на груди змею! А она, светлая душа, верила, что в людях есть только хорошее. Я поняла, что спорить с ней бесполезно, иначе она бы и вовсе перестала со мной говорить.

Элиза первой завела разговор о наследовании квартиры. Анастасия для видимости посмущалась, но об отказе и речи не шло. А вот идею с наследством она все-таки отвергла.

Она убедила Элизу, что наследование в таком случае — это слишком опасно. Мол, бюрократы и чиновники обязательно придерутся к тому, что Анастасия не была кровной родственницей усопшей. В итоге квартира досталась бы государству, все ушло бы с молотка!

Вместо этого она предложила Грановской продать ей квартиру сразу, в тот же период. Не за деньги, конечно, потому что это противоречило бы ее образу «бедной девочки». Элиза расставалась с имуществом за право пожизненного проживания в этой квартире и содержания со стороны Анастасии.

Договор показался Грановской логичным и выгодным, она согласилась.

— Нужно ли говорить, что я была против? — поинтересовалась соседка. — Мы тогда крупно поссорились с Лизонькой, наговорили друг другу всякого — сейчас даже стыдно! Но она всегда очень упрямой была, это еще ее муж отмечал, царствие ему небесное. Если она считала, что права, то отговорить ее было невозможно.

Первые месяцы все шло настолько хорошо, что соседка даже засомневалась: не ошиблась ли она? Анастасия добросовестно взяла на себя всю домашнюю работу. Она стирала, убирала, готовила, гуляла с Элизой по паркам и с прежним увлечением слушала ее рассказы о былых временах.

— Я расслабилась, — признала пожилая женщина. — Все расслабились. А потом Лизонька умерла.

Элиза Грановская скончалась от инфаркта, так установили медики. Возраст женщины приближался к девяностолетнему юбилею, поэтому подозрений ни у кого не возникло. Анастасия организовала похороны и вступила в единоличное владение квартирой.

После этого ее отношение к соседям изменилось. Она больше не изображала смиренную овечку и посылала их по известному адресу, стоило им только оказаться у нее на пути. Прямых нарушений с ее стороны не было, но ни у кого не оставалось сомнений относительно того, что собой представляет эта женщина.

— Я ходила в полицию! Я бы предала память Лизоньки, если бы не пошла. Я все им рассказала! Но они только руками развели: нет состава преступления, так они сказали! Документы у нее чистые, за Лизонькой она ухаживала прилежно, а инфаркт никого не щадит. И что теперь? Раз вы здесь, эта ведьма навредила кому-то еще, не так ли? А ведь этого можно было бы избежать, если бы меня послушали сразу!

Действия Анастасии в общем и в целом подходили под схему, которую часто применяют черные риелторы. Да она бы и не продвинулась так далеко, если бы была плохой актрисой! Костя и Саша точно шли по верному следу! Гусинская просто обязана была убить всех тех людей. Оставалось только понять, как именно.

— Спасибо вам большое, — Саша начала подниматься.

Похоже, она собиралась уходить. Косте это не понравилось: с чего она взяла, что может делать что-то, не посоветовавшись с ним? Она же все испортить может! Поэтому, когда хозяйка квартиры отвернулась, он подбил ноги своей спутницы, заставив снова плюхнуться на стул.

— Жди, — еле слышно произнес он, глядя в глаза своей спутницы.

Чувствовалось, что ей такое обращение не по нраву. Однако Саша быстро сообразила, что капризами может испортить все дело, и промолчала.

— Я уверен, что вы правы! — объявил Костя. — Гусинская наверняка черный риелтор. Но чтобы доказать это, нужно найти, где она прячет все нелегальные документы, так называемую теневую бухгалтерию. Только так мы сможем прижать ее к стенке! Может, у вас есть какие-то предположения?

С его стороны это был выстрел вслепую. Он сильно сомневался, что соседке, пусть даже с ее социальной паранойей, что-то известно.

Однако пожилая женщина удивила его. Она наклонилась к нему и четко произнесла:

— Я точно знаю, где вам нужно провести обыск!

* * *

Многие люди, подошедшие вплотную к смерти, верят в мистику. Не все, но многие. Это не обязательно какая-то конкретная религия. Можно не знать названий и не понимать даже, но все равно чувствовать, что есть душа и мир, в котором она существует отдельно от тела.

Такие идеи Вероника не пропагандировала, но и не отрицала. Она много раз пыталась вспомнить, что видела тогда, в глубоком наркозе, пока бригада врачей возвращала ее к жизни. Не получалось. В памяти осталось лишь четкое ощущение, что это не сон, а нечто большее, а еще — много белого и золотого цвета. Все. Она принимала это спокойно и надеялась, что однажды сможет вспомнить больше.

Понимала она и то, что у любого явления есть темная сторона. У мистики — тоже. Энергия разрушения и проклятия, нечто темное, непознанное пока.

— Ты вообще слушаешь?

Голос Алисы отвлек ее от размышлений, заставил вздрогнуть и вернуться ко вполне реальному миру.

— Извини, — смущенно улыбнулась Вероника. — Отвлеклась.

Она приехала в дом Алисы и Дамира, потому что им многое нужно было обсудить. Речь шла даже не о шестом этапе проекта, дело стало гораздо более серьезным. И, конечно, опасным, но отступать никто не собирался.

Дамир поработал на славу, но меньшего она от него и не ожидала. Ему удалось узнать, что Леонид был представителем нетрадиционной ориентации, за что и погиб. Однако источник его денег не был связан ни с работой, ни с подобными «знакомствами по интересам».

Похоже, у Леонида был весьма влиятельный знакомый, который и спонсировал его роскошную жизнь.

— Там дом действительно очень дорогой, — сообщил Дамир. — Когда я узнал адрес, я сразу поехал посмотреть. Видно, что человек живет не простой.

На отсутствие простоты в жизни хозяина дома указывали видеокамеры по всему заботу и охрана, прогуливавшаяся по участку. Это был точно не тот случай, когда кто угодно может пробраться внутрь. Чувствовалось, что деньги там водятся, и в избытке.

Оставалось лишь понять, как с владельцем особняка связан Леонид. Учитывая пристрастия погибшего, один вариант напрашивался сам собой. Но на участке Дамир видел женщину, гулявшую с маленьким ребенком, а это указывало на вполне традиционную семью. Возможно, Марканов приходился им родственником, которого они стыдились, но и отказываться от него не хотели.

— Вот. — Дамир протянул Веронике адрес, записанный на листке бумаги. — Пробей, пожалуйста, кто там живет.

Она кивнула, хотя мысли отказывались переходить к этой проблеме. Она понимала, что расследование очень важно, что нужно разобраться, что к чему, а Леонид — ключевая фигура.

Однако она была слишком впечатлена тем, что выяснила этим утром.

Она даже не знала, как сказать им. Но молчать и дальше было нельзя, тем более что Алиса заметила ее странное состояние:

— Да что с тобой такое? Ника, все нормально?

— У меня лично — да. А у нас у всех — не совсем.

— Ты выяснила, что за штуку мы нашли в маминой квартире?

— Да. Но вам это не понравится.

Статуэтка напугала всех — даже Алису, которая была к мистицизму не склонна. Видимо, беременность заставляет и циника лишний раз перестраховаться! Поэтому странную находку перевезли в загородный дом Севера и спрятали в сейф. Перед этим Вероника сделала несколько фотографий, которые послала знакомому историку в США.

Судя по всему, вещица была древней и ценилась вовсе не из-за бронзы, из которой была сделана, и даже не из-за незначительного количества золота на глазах. Поэтому показывать саму статуэтку кому-либо было крайне опасно. Им требовалось незаинтересованное лицо, и точно не в этой стране! Здесь и пригодились связи Вероники в Америке.

У нее сразу было тревожное ощущение насчет этой статуэтки, и оно оказалось верным. Причем даже после этих опасений Вероника была не до конца готова к ответу, который получила.

— Есть две новости, — объявила она. — Как водится, хорошая и плохая.

— Давай с хорошей! — потребовала Алиса.

— Мой знакомый по фотографии не может определить, что это подлинник, так что шансы, что это искусная подделка, составляют примерно пятьдесят процентов.

— Если это хорошая новость, то какая же тогда плохая? — поразился Дамир.

Вероника глубоко вздохнула, не зная, как начать. С кем-то другим она бы вообще не решилась говорить об этом — ее бы просто сочли сумасшедшей! Но Дамиру и Алисе она доверяла, да они и сами знали, что со статуэткой что-то не так.

— Что вам известно о мифологии ацтеков? — наконец решилась на вопрос Вероника.

— Это действительно очень, очень плохое начало, — покосилась на нее Алиса. — Ты серьезно?

— Вполне.

— Да почти ничего! Кто там конец света в две тысячи двенадцатом обещал? Они?

— Майя, — поправил Дамир. — И они не обещали, это горстка придурков идею придумала и раструбила.

— А, да, — кивнула Алиса. — А у ацтеков куча кровавых ритуалов и божества с труднопроизносимыми именами вроде Кетцалькоатля!

— Ты мыслишь в верном направлении, — кивнула Вероника.

— Да ладно! Просто этот чудик, пернатый змей или как там его, самый раскрученный из всех ацтекских божков! А при чем тут он?

— Притом, что вот это, — Вероника достала одну из фотографий статуэтки и положила на стол, — его мать.

Она ожидала, что на нее будут смотреть с подозрением, и не прогадала. Но в своем знакомом Вероника не сомневалась, поэтому продолжила:

— Ее зовут Коатликуэ. В ацтекской мифологии она была богиней земли, огня и неба. Женщина, одетая в змей, так ее звали. Славна она была еще и тем, что породила массу других богов, включая упомянутого выше Кетцалькоатля.

— А ничего, что сейчас двадцать первый век и мы в Москве? — фыркнула Алиса.

— Я не говорю тебе, что такое существо на самом деле было. Я просто рассказываю, во что верили ацтеки.

— Это-то понятно. Но где ацтеки, а где квартира моей мамы!

— Это подводит нас к менее мифическому и более прагматичному моменту истории.

При всей любви ацтеков к драгоценным металлам и камням, а также развитому ювелирному делу, следов их культуры сохранилось немного. Испанские завоеватели искусством особо не восхищались, зато ценили редкие материалы. Поэтому все, что они привозили из дальних странствий, чаще всего отправлялось на переплавку.

Из-за массового истребления индейцев и быстрого завоевания континента образцов той культуры осталось совсем мало. В основном это было то, что отступающие индейские вожди забирали с собой и прятали в джунглях и горах.

В двадцатом веке такие клады обнаруживались — не слишком часто, но каждый из них представлял собой особую ценность.

— Если эта статуэтка из такого клада, то ей нет цены, — заключила Вероника. — Точнее, цена есть, но она астрономическая.

— Может, ее украли из какого-либо музея? — предположил Дамир.

— Я об этом тоже подумала, поэтому до того, как ехать к вам, поискала похожие новости. Ацтекских сокровищ довольно мало, и ничего в последние десять лет не крали. Я тебе больше скажу, я просмотрела фотографии всех известных изображений Коатликуэ. Этого нет нигде! То есть опять же либо это подделка — либо подлинник, о котором никто не знает.

— Как такое возможно? — удивился Дамир.

На этот раз ответила ему Алиса:

— Как, как. Какие-нибудь не очень сознательные граждане откопали в джунглях клад, но не побежали с ним к правительству, потому что знали, что от правительства они получат только билет в кино и отрез на платье. Они продали эту штуку кому-то, а уже этот кто-то приволок ее в Россию!

— Я тоже о таком подумала, — кивнула Вероника. — Если клад обнаружили малограмотные крестьяне или контрабандисты, они могли не знать о реальной стоимости этой статуэтки. Бронза сама по себе не слишком дорога! Возможно, какой-то наш соотечественник выкупил статуэтку по низкой цене и привез сюда.

— Это не объясняет, при чем тут моя мама, — настаивала Алиса.

— Пока неясно, не все можно понять вот так сразу, — заметила Вероника. — Мне вообще эта история не нравится.

— Очень смешно.

— Нет, я о другом. Если это подлинник. Получается, с точки зрения индейцев, мы потревожили божество?

— А с точки зрения адекватного мира, кто-то убил мою маму! — напомнила Алиса. — И это, извини, беспокоит меня гораздо больше, чем какая-то ацтекская тетка в змеях!

— Еще ведь не доказано, что она была убита.

— Вы не о том думаете, — прервал Дамир.

— А о чем мы должны думать?

— Во-первых, если это действительно был клад, то вряд ли там хранилась только одна статуэтка. Возможно, конечно, но маловероятно.

— Разумно, — согласилась Вероника. — А во-вторых что?

— Во-вторых, судя по списку Леонида, вот эта Коат — как там ее? — и есть Катарина. В этом свете мне вдвойне любопытно, где находятся Мария и Палома и что они собой представляют.

— То есть ты хочешь сказать, что в Москве сейчас находятся три не очень довольных ацтекских божества? — Алиса удивленно приподняла брови.

— Вроде того. Но меня больше пугает тот, кто привез их сюда. Потому что если он узнает, что Катарина у нас, боюсь, все мы скоро повстречаемся с твоей мамой.