(ИЗРАИЛЬ, 2001)
Один человек мне сказал, что счастлив.
– Не говори никому. Даже себе, – ответил я. И хотел сплюнуть, суеверный, но было некуда.
Мы летели из Праги, где провели неделю, полную экспромтных съемок, встреч, вкусных обедов и светлых впечатлений. Это была его первая поездка за границу. До нее и жизнь, и работа в дальневосточном болотистом Биробиджане вроде складывались нормально.
– Счастливо, – коротко вспомнил он.
Но затем жена настояла на выезде в Израиль. Она хотела увидеть мир.
И они поехали. Он взял все возможные для иммигранта льготные ссуды, пошел на стройку и искал, где можно найти дело по специальности, оператором. Жена на тяжелую работу идти не хотела, а других, свободных, не было. Через год она заскучала и встретила обвешенного дутым золотом, немолодого, но щедрого по мелочам арабского еврея.
Она звала его «мурзик» и почему-то считала иностранцем. В отличие от мужа, он не валился дома отсыпаться, усталый, а приглашал вечером поужинать в ресторанчик и покупал безделушки, но все равно подарки.
Жизнь не пролетала мимо просто так, в никуда. К тому же, он не маячил ежедневно перед глазами со своими проблемами, а приезжал за ней на машине пару раз в неделю.
В конце концов, она выставила мужа за дверь, назвав неудачником, и осталась на своей территории, которую по-прежнему оплачивал он. Поскольку именно он брал на свое имя ипотечную ссуду на жилье. Как и кредиты на купленные ею драгоценности, чтобы иметь товарный вид. Как в Биробиджане.
Он поселился еще с тремя одиночками средних лет, в двухкомнатной квартире серой пятиэтажки и таскал ящики, грузчиком, на салатной фабрике под Тель-Авивом. Однажды, вызванный на срочное интервью с министром иностранных дел в студию компаниии, он так и приехал – в синей форменке с шевроном салатной фабрики.
– Клево, – боднулся я в ответ на удивленный вопрос помощника министра. – Полный андеграунд.
– Ну да, – смышленно кивнул помощник. – Богема…
Когда встал вопрос о постоянной работе, он поблагодарил и сказал, что обрывается обратно, в Россию.
– Нашел липовых гарантов под свои потраченные кредиты и теперь могу выехать из страны. Скоро у меня снова будет все: и дом, и работа, и…
Один человек мне сказал, что счастлив.
– Не говори никому. Даже себе, – ответил я и подумал: «Прибедняйся. И да прибудет».