ГЛАВА ПЕРВАЯ

ОЗЕРНОЕ ПЛЕМЯ

Особенности климата единственного континента планеты и вся жизнь многочисленных племен Восточной Ойкумены связаны с руслом великой реки. Текущая с Облачных гор и впадающая в недостижимый Соленый океан, река Миссия превращала материк в зеленый цветущий рай. С началом массового продвижения племен на восток берега Миссии стали своеобразной дорогой в неизвестность. Путем страданий и горя.

Одно из племен, поднятых с обжитых мест воинственными соседями, в паническом страхе давным-давно ушедшее от прекрасного озера, продвигалось к восточных окраинам материка вдоль северного берега Миссии. Старые женщины озерного племени еще помнили первые стычки с агрессивными чужаками. Но в последние годы племя далеко отошло от родных мест и обезлюдело от нападений, не поддающихся подсчету. Многое из пережитого стерлось в племенной памяти. Не отрываясь от берега Миссии, племя вело полу оседлый образ жизни. Опасаясь новой встречи с перумами или с любым другим враждебным сильным народом, оно снималось со стоянки после каждой новой смерти. Местами стоянок были места захоронений. Несколько обезлюдевших озерных родов все выше и выше поднимались в горы, пытаясь предотвратить столкновения с преследующими их по пятам недругами. Река, беззаботно стекавшая с безлесных гор к необозримым зеленовато-бурым равнинам Перуники, была единственной свидетельницей трагедии разумной Вселенной.

Озерные люди со времени бегства решили называться «речными людьми», но по-прежнему не умели делать ни лодок, ни плотов. Мужчины племени совсем обленились. Часами лежали они на прогретых солнцем прибрежных камнях, опустив в воду голые пятки. Неподвижностью они мало чем отличались от каменных глыб. Они были настолько трусливы, что малейший всплеск воды заставлял их вздрагивать. Отныне старухи заставляли считать Каменную Мать покровительницей немногочисленного, убогого племени. Насыпь из камней, собранных руками старух, на каждой стоянке иная, должна была убедить одураченное племя в том, что камень и есть новое божество. По ночам одна из старух, прятавшаяся за грудой камней, от имени лживого фетиша возвещала людям необходимость идти на восток. Племенные старейшины и малоопытные шаманки строго блюли веру в Каменную Праматерь, что не мешало строптивым одиночкам помнить о прежнем тотеме — Большой Рыбе — божестве озерного периода. Насаждение культа Говорящего Камня встречало у одиночек затаенный протест. Противодействие требованиям властных старух выражалось в очень странной форме. Лишь члены одного материнского рода, тайком симпатизирующего Большой Рыбе, умели плавать, держаться на воде, сопротивляться речной стихии, двигаться против течения. Тем не менее пловцы в племени все-таки были. Тому, кто не боялся воды, приходилось выполнять тяжелую, унизительную работу: добывать тростник, вылавливать из реки редкие стволы деревьев, сброшенные непогодой в поток, хоронить умерших на глубине, привязав к телу тяжелый камень.

Племя брело по границе земли и воды. Узкая полоска каменистой суши стала второй родиной для людей, потерявших прежних богов, запуганных перумами и шохото-нами. Они боялись отходить от реки в глубь суши, таившей в себе смертоносные опасности Страны Песков. Северный берег Миссии давал приют в задумчивых гротах, темных пещерах. Близость к воде оберегала от случайных встреч. Племя не владело искусством обрабатывать камень. Иногда речники поднимали с прибрежного дна или находили на мелководье камни, подвернувшиеся под руку. И тогда мужчина гонимого племени покрывал речную гальку загадочными насечками или выбоинами. Он собирал длинные, вытянутые камни. Ему казалось, что тяжелые гладкие валуны, дары Озера, если их расположить вокруг места ночевки, уберегут от злых ветров. Но с той поры многое изменилось. Тайный сговор выживших из ума старух ускорял распад племени. Каждый сезон дождей оно отправляло к перумам двух девочек, достигших брачного возраста. Несчастные создания, безропотно уходившие в знойную Страну Песков, слишком поздно понимали, что стали жертвами племенного предательства.

Старухи так объясняли бегство племени на восток: «Мы уходим в Облачные горы, где много камней. Там, в горах, есть Говорящий Большой Камень. Рядом с ним вас не обидят перумы и шохотоны. Говорящий Камень защитит нас. Вблизи Каменной Праматери никто из племени не станет жертвой Великой Охоты».

Чем дольше племя двигалось на восток, тем большее искусство убеждать проявляли старухи. С каждой новой стоянкой после смерти очередного сородича уменьшались надежды молодых на счастье любви, на радость семейной жизни. Все меньше рождалось детей. Мальчиков оставалось мало.

Существовали и другие признаки неминуемой гибели племени, — она была неизбежна из-за религиозного конфликта, охватившего семьи уцелевших материнских родов. Главное отличие озерного племени от прочих народов Восточной Ойкумены заключалось в том, что люди боялись давать детям имена. Возможно, это не было связано с отвергнутым культом безымянной рыбы. Молодежь легко перенимала недостатки старших, и каждый из них гордился отсутствием имени.

Со времени исхода с озерной равнины племенем единовластно правили старухи. Они составляли совет племени, только они имели право шаманского камлания и отвечали за связь с новым покровителем — Говорящим Камнем. На прочих женщин была возложена обязанность заниматься воспитанием молодежи и обустройством нового становища. Им надлежало подготовить мальчиков к предстоящей ночи посвящения во взрослых мужчин. Проводить посвящение и принимать благословение от Говорящего Камня будут самовластные старейшины, но племя обязано подготовиться к празднику, который давно утратил прежнее обаяние.

Четыре мальчика и несколько девочек были возбуждены предстоящим событием. Близилась ночь посвящения мальчиков во взрослых Мужчин! В ожидании обряда они были неразлучны и все никак не могли наговориться, пытаясь перебить волнение бесконечными пересказами событий, происходивших на прошлых посвящениях. Все четверо знали: для посвящения нужен большой камень. Раньше тотемную покровительницу делали из песка или глины. Но в последнее время племя двигалось на восток по горным террасам, вдоль которых лежало русло Миссии. Не было поблизости ни глины, ни песка. Казалось, в этой ситуации старые женщины должны обратиться к мужчинам с требованием выбить на скале контурный силуэт племенной Праматери. Но старухи упрямо не хотели выпускать власть. Они взялись сами изобразить Говорящий Камень в просторном гроте нового становища. Темной ночью посвящаемых мальчиков будут подводить к Говорящему Камню. Принято считать посвящением тот момент, когда раскрывается особая завеса и мальчик впервые видит Праматерь в форме Говорящего Камня. Трудно переоценить значение завесы, которая до поры до времени скрывает тайну взрослых. В ночь посвящения многое зависит от плотности тростникового полога. Поэтому сбор прибрежного камыша можно доверить сильному человеку. В племени рождается все меньше мужчин, а те, что прошли ночь посвящения на прошлых становищах, ныне производили жалкое впечатление.

Чем красивее женщины племени, тем невзрачнее представители противоположного пола: волосатые низкорослые мужчины со вздутыми животами, отвислыми щеками, с выпученными белками тусклых глаз. Они так привыкли полагаться на женщин и зависеть от старух, что уже некого было послать вверх по течению за камышом для ночи посвящения. Разве могли мужчины, не умевшие плавать и драться за детей и женщин, противостоять стихийным силам воды и проискам погонщиков Китовласа?

Великая Охота на северном берегу Миссии продолжалась. Результат ее был известен обеим сторонам.

СОЛНЕЧНАЯ РЕКА

У старух не было выхода, и за зрелым зеленым камышом назад послали Мужчину-Который-Не-Слушается-Женщин. Мужчину не может не тянуть к реке, тем более если пребывание в ней ставится под запрет старейшинами племени. Мальчик, любивший плавание в одиночестве, был рожден от синеглазой Женщины-Кото-рая-Умеет-Рассказывать-Длинные-Истории и от Мужчины-Который-Речной-Галькой-Огораживал-Свой-Шалаш. Сын много думал об отце, который был счастлив с девушкой из чужого племени. Когда-то, нарушив строгий запрет, строптивый мужчина отправился за камышом не один, а с маленьким сыном. С того дня золотая рыба-солнце три раза величаво выплывала из речных глубин. И вот теперь снова водную гладь, разбиваемую руками пловцов, заливало яркое утреннее солнце. По Миссии плыл мужчина, толкая впереди себя кучу тростника. Камыш хрустел и часто заваливался набок. Держась за отцовское широкое плечо, рядом плыл мальчик. Если отец, красиво поднимая над водой мускулистую шею, легко ориентировался по золотому шару в небе, то мальчик часто отдыхал на спине и сквозь полусомкнутые веки видел лишь алое небо. Ему ведь минуло не так много сезонов дождей. Известно, год — это два сезона дождей. Первый проходит без гроз, его перуниканцы называют «зимой», второй сопровождается молниями и бурями. В воде мальчик держался лучше, чем на суше. Порывистый и сосредоточенный пловец, на суше он превращался в долговязого, сутулого и худого мальчишку. Мечтательный взгляд огромных прозрачных сине-серых глаз на удлиненном овале лица, длинные девичьи ресницы, густые чуть рыжеватые брови, нежно обрисованный рот, прямой длинный нос с трепетно очерченными ноздрями, большая голова на по-детски тонкой жилистой шее. Высокий светловолосый мальчик разительно не похож на ц отца — мужчину коренастого, мускулистого и необъяснимо рано облысевшего. Лишь прижатые к черепу крупные уши с маленькими розовыми мочками были приметой мужчин семьи. Только у мальчика они скрыты под густыми светлыми кудрями. Оба пловца совсем не напоминали безобразных мужчин племени, но и друг от друга они отличались! С этим мог бы согласиться всякий, кто видел отца и сына, выволакивающих груду камыша на берег вблизи шалашей. Единственной встречавшей их оказалась Девочками-С-Пухлыми-Губами. Маленького роста, с округлыми, рано развившимися грудками, гладкой, нежной, как отполированная галька кожей, плавным изгибом широких бедер, тонкими щиколотками ног с крошечными ступнями, кругленькими коленками, маленькая женщина начинала осознавать свою привлекательность. Она кокетливо приподняла темные разлетные брови и чуть наклонила голову.

— Оро, женщина, оро, — как всегда первым поздоровался отец.

Мальчик от изумления присвистнул. Нет, не понимал он этих порядков. Отец — самый сильный мужчина в племени, но первым здоровается с маленькими девочками. Отец большой, а девочка маленькая. Она не дочь колдуньи и не прошла обряд посвящения, но ее, как и других вертлявых малявок, отец называет «женщиной». Бывало и так, что девчонки не отвечали на приветствия взрослых. Покривляются, посмеются и убегают прочь. Впрочем, не в этот раз.

— Оро, Мужчина-Который-Много-Раз-Умирал. Мальчик переминался с ноги на ногу, не зная, что и думать. Ох, умора с этими глупыми маленькими и большими женщинами. Они боятся глубокой воды и ночной реки! Поэтому отца, который умеет нырять и часто плавает по ночам, в племени называют Человеком-Который-Умирает-И-Возрождается. Ныряет он надолго и выныривает порой совсем в ином месте. Для не умеющих плавать отец, исчезающий под водой и выныривающий вдали от берега, подобен утопленнику, возвращающемуся с речного дна — из страны мертвых. Справедливости ради надо заметить, что отец безуспешно пытался научить сына держаться на воде. Жаль, что мальчик к ночи посвящения так и не научился нырять.

Отец разделил вызревший головчатый камыш на две части и могучими руками взвалил себе на плечо влажную ношу- Он никогда не разрешал сыну помогать себе. Старухи племени неодобрительно покачивали седыми узколобыми головами, — мол, балует сына. Вслед за отцом мальчик, пошатываясь, вышел из речного потока. В ушах шумела вода, но он не ослышался — в ответ на его свист раздался громкий девичий фырк. Опять, опять она смеялась над ним! Из спутанных локонов он высвободил белый цветок с мясистыми лепестками и приторным ароматом и неумело протянул цветок девочке. Та широко раскрыла глаза. Затем громко хлопнула в ладоши. Подарок ей понравился! Она приняла подношение! И конечно, побежала рассказать подружкам о белом цветке, добытом для нее с опасного речного дна этим смельчаком!

Бесценный дар был спрятан в надежном месте, и девочка вернулась к реке, где Подаривший-Цветок сидел на камнях, отдыхая после заплыва. Потом они гуляли по безлюдному берегу и сначала ничто не мешало их первому свиданию. Беззаботная прогулка была внезапно прервана встречей с опасным чужаком.

Они бродили по мелководью, когда на них случайно наткнулся одинокий охотник за девочками. Хотя охотник из враждебного племени перумов рискнул так близко подойти к Миссии в поисках двуногой добычи, но на такую удачу вряд ли рассчитывал. Всем народностям северного берега было известно пристрастие перумов к облавам на молодых женщин более слабых племен, но иногда представители беспощадной банды насильников отправлялись и на одиночный промысел.

Завидев голое девичье тело, мелькнувшее в отблесках речной ряби, перум с заросшим густыми волосами лицом, движимый звериным инстинктом, бросился в погоню. Но большая вода остановила злобного хищника перума. Ненавистная вода стала для него преградой на пути к обладанию девичьим телом. Раздраженный этим обстоятельством, дикарь зарычал.

Синеглазый и Пухлогубая отбежали от прибрежных камней и замерли на том месте, где вода доходила им до колен. Воспаленными глазами перум жадно пожирал точеные выпуклости, венчающие нецелованные грудки и округлые бедра озерной девы, пока мальчик судорожно искал выход из положения. Девочка находилась в полуобморочном состоянии. Под похотливым взором чужака она съежилась и, казалось, стала ниже ростом. Юный защитник решил двигаться по мелководью в сторону далекого становища. Ему приходилось одновременно следить за передвижением перума и бережно поддерживать соплеменницу. Девочка тяжело повисла на его руке. С каждым мигом опасность становилась все реальнее. Нужно было действовать решительно. Возбужденный видом близкой и желанной добычи, перум все ближе подходил к реке, преодолевая врожденное отвращение к водной стихии.

Тишина нарушалась судорожными, придушенными всхлипами девочки, хлюпаньем воды. Синеглазый понимал: необходимо немедленно что-то предпринять. Перум, неустанно преследующий их по песчаному берегу, был далек от того, чтобы признать свое поражение. Девочка не умела плавать, поэтому детям нельзя было отходить на глубину, тогда как перум, пришедший из далекой Страны Песков, боялся воды, но был охотником и верным слугой Илобиса. Пощады ждать не подобало. Сын Мужчины-Который-Отличался-Смелостью понимал, что, если он сможет защитить девочку от перума, тогда и без поклонов Говорящему Камню он получит право считаться настоящим мужчиной. Отец и последний шаман племени будут уважать безымянного мальчишку и отнесутся к нему как к равному.

Когда дети добрались до третьего речного изгиба, где мелководье переходило в основное русло Миссии, мальчик осознал, что помощь со стороны не придет! Пухлый рот, раскрытый в безмолвной мольбе о пощаде, и круглые коленки беззащитной девочки влекли к себе мужчину, гнившему заживо от песочной чесотки. Нагое тело, казавшееся таким близким и доступным, дразнило и распаляло его. Перум воспринимал долгожданное удовлетворение своей похоти как заслуженную награду за долгое странствие из Страны Песков к северному берегу Реки Смерти.

Вид обнаженных девичьих бедер возбуждал охотника. Мальчишку он не принимал во внимание. Что может этот зеленый юнец! Перум жаждал охотничьей добычи и готов был вступить в воду ради обладания девчонкой! Мальчишеский взгляд, полный ненависти, забавлял перума. Он почти поборол врожденное отвращение к сырости и губительным водным просторам. Если бы он увидел мальчика и девочку плывущими в воде, он бы еще подумал, стоит ли пускаться за ними в погоню, но сейчас добыча была так близка… Илобис, божество, владеющее грязными душами всех развратников и растлевающее человека во сне и наяву, побуждал перума к жертвоприношению в форме насилия над детской плотью. Душа охотника боролась с врожденным страхом перед водой. Искушение было так велико, а Илобис настолько ловко все подстроил, что перум наконец решился и вошел в воду.

Как всякий слуга заклятых врагов рода человеческого, перум чаще выполнял чужую волю, осуществлял желания неведомых хозяев, чем поступал в соответствии с собственными желаниями. Племенной запрет на близость к большой воде был обычаем для народностей, некогда выпущенных богами из рукавов Темной Завесы на песчаные просторы северного плоскогорья Восточной Ойкумены. Издавна старейшины признавали зависимость от воды единственной слабостью для жестокого и целеустремленного охотника племени перумов. Смирясь с необходимостью поглощать ладонь-другую опасной жидкости в день для поддержания сил, колдуны и вожди многих перумовских племен отшлифовали в головах подопечных коренной страх перед большой водой, чем удерживали народности от распыления по материку. Но для одиночки, искушаемого самим Илобисом, стародавние запреты не столь действенны, как призыв лакомой плоти, ровно освещаемой бесстыжим солнцем. Естество песчаного человека бунтовало против задуманного, но сам Илобис подталкивал опьяневшего от похотливых грез дикаря к святоотступничеству.

Когда перум пыльной ступней с растрескавшимися ногтями вступил в речную воду, тишина, царившая над северным берегом Миссии, была разорвана пронзительным мальчишеским криком, сопровождавшим отчаянную попытку спасения соплеменницы.

— Дедо! Уничтожь этого краба!

С возгласом, обращенным к шаманьему божеству, мальчик двинулся навстречу огромному и потному охотнику. Перум услышал имя покровителя шаманов. Выскочив из воды, он с удивлением смотрел на приближающегося озерного мальчика. Он вмиг забыл отвращение к сырости и страх перед рекой. Глупый малец обещал стать для перума пустячным развлечением. Потехой, которая могла лишь раззадорить плоть. Мальчишка будет сбит с ног, истерзан волосатыми руками и наказан за свою наглость. Задумав жестоко проучить глупца, перум с удовлетворением подумал о единственной зрительнице предстоящей схватки. Забавная возня со слабогрудым младенцем поднимет настроение и доставит больше удовольствия, чем обыденное изнасилование речной девственницы, обещающее украсить трудный день.

В следующее мгновение ситуация резко изменилась. Неожиданно для расслабившегося противника синеглазый мальчик наклонился и набрал в ладони речной воды. Резким движением он плеснул воду на тело опешившего врага. Перум в ужасе закричал. Больное тело затряслось в припадке исступления, ощутив капли мертвой воды на язвах, беспощадно опаляемых солнцем.

Широко размахивая руками, мальчик продолжал яростно разбрызгивать воду. Пытаясь стряхнуть опаляющие капли с тела, изрытого язвами песочной чесотки, перум пронзительно закричал и опрометью бросился за ближайшие камни. Не успел он скрыться за камнями, как мальчик повелительно махнул девочке рукой. Враг продолжал заглушать зверскую боль ревом отчаяния, когда два человечка устремились со всех ног в противоположную сторону.

За дальними валунами в порыве единения запыхавшиеся девочка и мальчик остановились, чтобы перевести дух. Не сдерживая слез, переходя с истерического смеха на судорожные всхлипывания, девочка прижалась к мальчишескому костлявому боку. «Не боишься? — прошептал синеглазый. — Я мокрый?» Девочка рассмеялась. Что означал этот смех? Она откинула заплаканное лицо и посмотрела на синеглазого, белозубая улыбка юной соплеменницы была единственной наградой мальчику за победу в первом поединке с ловчими Великой Охоты.

Неожиданно для самого себя мальчик запоздало издал ликующий крик мужчины-победителя. Затем дети поспешили к далеким шалашам. Прибежав в родное становище, они долго не могли успокоиться и внятно рассказать о пережитом. Девочка упала в объятия бабушки, утопая в бесконечных всхлипах, а синеглазый, ощущая на плече отцовскую руку, почему-то долго искал глазами шамана в толпе сородичей, хотя пожилой знахарь стоял рядом. Недоверчиво восприняв рассказ взволнованных подростков, взрослые отправились на осмотр окрестностей. Как и ожидалось, признаков близкого присутствия перумовской нечисти обнаружено не было.

Поэтому на следующий день все в племени сделали вид, будто ничего не произошло. Старухи не хотели уходить от полюбившегося им плоского камня. Проще оказалось одного виновника волнения обвинить во лжи, а другую наказать за общение с непутевым мальчишкой. Их развели по шалашам, но они помнили о пережитом и тянулись друг к другу. Они встретились тайком. Девочка попросила научить ее плавать. В первый раз у них ничего не получилось. Мокрые, усталые, они выбрались на пологий берег. Девочка, ладонью отведя для поцелуя длинные волосы, прикоснулась губами к впалой мальчишеской щеке. Потом Пухлогубая убежала. Синеглазый заметил, что она изменилась за минувшую ночь. Маленькая женщина повзрослела, ее очаровательное лицо не уродовало больше выражение страха перед вездесущими шохотонами и мерзкими перумами.

Мальчик шлепал мокрыми ступнями по прибрежной гальке и смотрел вслед убегающей девочке. Как она странно бегает! Ее маленькие ступни описывали в воздухе забавные круги. Движения девичьих ног отвлекли его от утренних мыслей.

Если племя боится реки, значит, рождение девочки предпочтительнее, чем рождение мальчика. Родиться в речном племени мальчиком — значит огорчить родителей и бабушку, главу женского рода. В представлениях речников девочки имели более спокойный характер и были более послушны. С мальчишками одна морока. Они в отличие от девочек имели обыкновение приставать но взрослым с самыми неожиданными вопросами.

«Еще два-три вопроса, которые не удалось задать отцу в воде, и можно будет поискать новое занятие в родном становище», — решил безымянный мальчик с глазами цвета горной воды.

— Отец, объясни, как можно жить на реке и не поклоняться Большой Рыбе? Родиться на озере, жить на реке и бояться воды, как боятся слабодушные женщины? Разве племя будет готово к возвращению Большой Рыбы, если никто, кроме нас с тобой, не умеет плавать? — расспрашивал мальчишка, подстраиваясь под ладный шаг отца. Но отец привычно молчал.

— Учись, сынок. Учись всему, что сможешь освоить. Возьми от мира все, что мне не удалось получить, — наконец произнес отец, и в его горьких словах мальчик уловил совершенно новое и незнакомое чувство обиды на мир. — Ты смог победить охотника, которого к прибрежному становищу привел сам Илобис. Ты научился побеждать другого. Научись побеждать самого себя.

Учиться? Чему учиться? Он сумел отстоять девочку в поединке с Илобисом, принявшим облик волосатого перума, он умел делать шалаши, плавать и на равных спорить с последним шаманом речного племени. Правда, ему не по силам выбивать на скалах женские барельефы. Его тонкие пальцы с вытянутыми ногтями слишком слабы, чтобы на островах выкладывать каменных рыб, как это делал отец на прошлой стоянке. Что должен освоить маленький мужчина? Как ему следует подготовиться к возможной встрече с не менее опасными шохотонами? И до какого возраста учатся жизни?..

Искупавшись в реке вместе с сыном, отец поплыл на дальний остров заканчивать каменную рыбу. Теперь мальчику можно было заняться важными делами. Он шел вдоль речного берега и продолжал задавать себе трудные вопросы. Почему он родился от такого молчаливого мужчины? Непонятно.

— Лор-лор, — шепчет речная вода, перекатываясь с камня на камень.

Болтливая река подвигала безымянного человека на все новые и новые мальчишеские вопросы. В шумных всплесках игривой воды ему слышалось невнятное бормотание неведомых речных духов, оседлавших пенистые волны. Вопросы, обращенные к реке, Солнцу, неразговорчивым взрослым, оставались без ответа, грызли юную душу. Было одно средство заглушить собственное любопытство. Когда послушаешь других, вопросы в твоей душе немного утихают.

ВРЕМЯ РАЗГОВОРОВ

День обещал быть привычно жарким. Мальчик присоединился к малышне, удобно расположившейся на белом песке у женских шалашей. Утром перед посвящением здесь собрались желающие освежить подзабытые знания. Им дадут подсказку и помогут советом. На привычном месте, среди высоких камней, одна из самых старых женщин племени — старуха с безобразным лицом и телом — рассказывала детям знакомую историю:

— Когда-то небо вплотную прилегало к земле. Небо лежало на каменных столбах и горах. Небо лежало на затылке Каменной Матери. Однажды Каменная Матерь оттолкнула небо от земли. Так появилось пространство для людей. Место, в которое могучая покровительница ударила небо, — это желтый круг Луны. Если бы не подвиг Каменной Матери, все люди были бы раздавлены небом. Стали бы плоскими, как слюдяная пластинка.

Мальчик зевнул. Скучища. Надо искать бабушку. Если она не занята делом, то расскажет истории поинтереснее. Бросив стайку юных соплеменниц, за синеглазым потянулся мальчишка с вороватым взглядом. Бабушку они нашли за круглыми камнями.

— Оро, женщина, оро, — в один голос проговорили оба сорванца.

Синеглазая старуха готова рассказывать запретные истории о Большой Рыбе. Она расскажет, но только этим двоим. Слюнявого и толстяка она не жаловала.

— Не знаю, сомневаетесь вы или, как я и мой сын, уверены в том, что на Солнце живет Большая Рыба…

Пауза выдавала в старухе опытную рассказчицу.

— На желтом светиле живет очень большая рыба. Ее хвост состоит из всех рыб и рыбок, когда-то ею проглоченных на нашей планете. Большая Огненная Рыба вольготно живет в звездном доме. Лишь изредка она выныривает на поверхность Солнца. Тогда случаются кометы. Кометы — рыбья икра. От этих икринок, если они долетают до Перуники, рождаются новые племена.

У кого не перехватило бы дыхание от таких историй?!

— Когда Большая Огненная Рыба бьет хвостом, тогда смертоносный огненный шар доходит до Перуники и сжигает на ней все живое. Так было с нашей планетой несколько раз. После этого остается крайне мало людей. Но лучшие из них помнят, что они рыбья икра, и почитают Большую Рыбу.

— Женщина, расскажи, как появилась наша планета и люди на ней? — попросил пожилую женщину ее внук.

— Запомни, что только твое племя знает правду о том, как возникла наша планета и почему она имеет форму шара. Форму рыбы, свернувшейся в кольцо. Для дикарей, живущих вдали от воды, это навсегда останется тайной. — Речь синеглазой старухи проста, но образна. В медленно умирающем племени Говорящего Камня крайне редко озвучивались сны об исчезнувших зверях, речных рыбах, моллюсках, черепахах и прочей неведомо куда запропавшей живности. — Когда-то давным-давно подруга Большой Рыбы выпрыгнула из Солнца и долго летела в холодной темноте, а потом свернулась в кольцо, чтобы согреться. Но слишком далеко улетела она от желтой огненной воды и замерзла. Так появилась уютная круглая планета, а первые люди появились из солнечных икринок, растаявших под весенними лучами. Помните, что Большая Рыба — всезнающая прародительница!

Прервав рассказ, пожилая женщина по обыкновению тяжело вздохнула:

— Будет день, но я до него не доживу, когда много-много рыб упадет с неба в реку. Тогда человеку не будет одиноко на планете. Берите пример с самого сильного мужчины, делайте много каменных и песчаных рыб. Чем больше будет каменных рыб в воде и на берегу, тем скорее заметит их с далекого Солнца наша прародительница — Большая Огненная Рыба. А заметив маленьких рыбок, Большая Рыба пошлет детей познакомиться с ними. И тогда все будут счастливы.

Бабушкины рассказы, словно вечерние волны, прибивали к берегам детского сознания пену образов и понятий.

— Большая Рыба взрезала хвостом живот человеку и проглотила кровавые внутренности. С тех пор человек живет без еды. Но однажды краб проберется в пещеру Большой Рыбы и похитит внутренности человека. Вместе с ними ночью вползет он в рот к спящему. Краб вернет внутренности на их прежнее место. Голодный человек снова будет нуждаться в пище, тогда и понадобится живая рыба. Краб — предатель и вор. Речное племя не делает каменных крабов. Не совершайте и вы кощунство. Но вдали от родного становища человеку, оберегаемому невидимыми плавниками Большой Рыбы, позволено иметь при себе амулет в виде краба.

Каменный крабик — амулет мальчишки, пришедшего вместе с Синеглазым. Он-то и задал женщине вопрос:

— А есть в мире другие племена?

Бабушка посмотрела на него, полуприкрыв слезящиеся глаза:

— Э, да ты шестипалый? Вижу, вижу, что ты доставишь огорчения родителям. Да, мы — не единственное племя Ойкумены. Племен, населяющих беспредельный материк, не перечесть даже по пальцам обеих твоих рук. Мы живем на северном берегу великой реки. Каждое племя живет на своей священной земле, но мы давно идем к самым крайним землям Восточной Ойкумены. Что будет с нашим умирающим племенем, когда мы дойдем до высоких гор, теряющихся в облаках? До места, где кончается земля?

От волнения шестипалый сделал неосторожное движение и едва не запачкал босую ступню в магических женских растворах, которыми была залита чашеобразная выемка на круглом камне.

— Ну ты, рукохват! — прикрикнула на него бабушка.

— Но почему мы уходим с каждого становища? Почему оставляем, священную землю предков? — тревожился внук синеглазой старухи.

Забыв, что перед нею два маленьких мальчика, пожилая женщина произнесла слова, с которыми подобало бы обратиться к совету племени, а не к маленьким мальчикам:

— Дряхлые угрюмые старухи выжили из ума. Они не умеют знахарствовать так, как это делал мужчина-шаман. Столько детей умерло по их вине! Кто мне скажет, скольких девушек племени похитили жестокие перумы? Как далеко придется уйти от родного озера? И зачем мы уходим от Матери Реки для какого-то там по-старушечьи болтающего валуна? Кто знает, где в горах Миссия превращается в тонкий ручеек, который бьет из скал? Племени пора сделать выбор: или поилица — Миссия, или глупая глыба, которая нас всех погубит. Но… среди нас нет мужчин и женщин, умеющих думать и защищать общие интересы. Никто не думает о завтрашнем дне, значит, у нас нет будущего.

Бабушка замолчала. Она жалела о сказанном, ведь ее слушатели не прошли ночи посвящения. Правду в ответ на трудный вопрос можно поведать мужчине, имеющему жену. Только мужчина имел право задавать вопросы, неприятные для совета племени! Ох, мальчишки! Одна морока с ними. Девочка не задала бы такого неудобного вопроса. Как детям объяснить, почему род, симпатизирующий Большой Рыбе, безропотно покоряется старухам, тем самым старухам, что ночи напролет танцуют среди больших камней? Кому неизвестно, что танцами женщина услаждает Илобиса?

С другого конца становища постепенно к кружку слушателей ее рассказа перешли остальные дети: стайка девочек и два мальчика.

— Какие они, чужие люди? Почему они глупые и живут вдали от Матери Реки? — настаивал мальчишка с вороватым взглядом.

— На севере, в Стране Смертоносных Песков, живет племя перумов. Надо внимательнее смотреть на север, ибо перумы все чаще совершают нападения на незащищенные становища. Не забывайте поглядывать и на восток, откуда всегда можно ожидать набега шохотонов.

Старуха бессильно сжала изборожденные морщинами руки, и на запястьях выступили вены, похожие на синие ручейки.

— Шохотоны давно желают поработить наше племя. Охотники Илобиса — перумы похищают самое ценное, что есть у нас, — девочек. Для перума похитить невесту из речного племени — большая удача.

— А какие они, шохотоны? — спросила пухлощекая девочка.

— Иногда их называют «шохтанами». На востоке под Облачными горами живут уродливые люди. Их внешность внушает отвращение любому речнику, — охотно пояснила старуха. — Посмотрите, какие у всех у вас замечательные пушистые волосы. А у тех, кто живет вдали от реки, волосы выпадают. Эти лысые уродцы могут рассмешить любого уважающего себя озерного человека мохнатыми ладонями и безухими черепами. Они любят ладонями поглаживать грязные тела и расчесывают до крови безволосые головы, лишенные ушей. Зеленая кровь стекает у них по затылку. Увидеть такое мерзкое существо не пожелаешь закоренелому недругу.

— А нам можно напасть на перумов или шохотонов? — с замиранием сердца спросил мудрую бабушку ее синеглазый внук.

Священные камни, речная галька. И вечный долг мужчины — защищать женщин от всяческих напастей и посягательств. Когда-то, после первого нападения и первого захвата девочек, племя возводило сторожевые дозоры из камня. Боязнь чужого человека росла с каждым часом. Не спасли тогда валуны от перумов. И на днях все опять встревожились. При виде идущих вдалеке чужаков поднялась такая паника, что враги не решились приблизиться к переполошившемуся племени. Видать, не разглядели, что женщины здесь составляют большинство. Синеглазый был тогда с отцом на острове-рыбе. Обидно, он догнал бы и обязательно рассмотрел бы каждого из шохотонов. Не побоялся бы. Речная вода и галька — богатство родного племени. В дорогу надо брать часть этого богатства. Когда синеглазый подрастет, то сам отправится на поиски перумовой стоянки. Обязательно возьмет с собой камешек со сверлиной. Если через сверлину воду нацедить в ладонь, то все намеченное и задуманное обязательно сбудется. Найти надежное средство защитить родное племя — главное желание синеглазого. Остается найти нужный камешек.

— Хорошему человеку незачем покидать женщин своего рода. И вам негоже далеко уходить от родного становища.

Непоседа, рожденный с шестью пальцами на левой руке, толкнул сидящего рядом с ним кудрявого мальчика и зашептал:

— Спроси у нее, спроси.

Синеглазый мальчишка недолго набирался смелости и спросил:

— Женщина, скажи, все ли чужаки так опасны, как жестокие перумы?

Но бабушка замолчала. На них обратили внимание другие старухи. Лучше не конфликтовать со старейшинами перед вечером посвящения. Бабушка перетирала мази для девочек, размешивала раствор для раскрашивания мальчишеских тел, давая понять, что разговор завершился.

Несовершеннолетние, как это свойственно детям всех племен, принялись дурачиться. Кто-то изображал «южанина»: растопырив локти, он делал вид, что расчесывает себе пятерней длинные рыжеватые волосы. Не скоро дождутся они возвращения безобразной старухи. До вечера она не вернется. Она всегда теряла связь с внешним миром, когда вспоминала о любимой дочери. Давным-давно в песчаную бурю у этой старухи чужаки похитили дочь. Так ее отныне и зовут: «Старуха-Потерявшая-Дочь-В-Песчаную-Бурю».

Малыши, робкие в присутствии старших, расшалились. Те, что повзрослев, даже в мальчишеской потасовке не переставали зевать по-взрослому. Оставшиеся без присмотра женщин, дети рассказывали друг другу страшилки. С замиранием сердца шептали о том, что старухи из совета племени якобы носят под отвислыми грудями фигурки крохотной рыбы. Будто бы те фигурки вырезаны из мальчишеских ногтей. Только двое не участвовали в баловстве. Они не могли прийти в себя от услышанного. Их мысли и настроения были сходны: какое у них замечательное призвание! Они вырастут и покажут этим злосчастным перумам! Синеглазая старуха! Как красиво умеет говорить эта смелая женщина! Рассказам о племени и о Большой Рыбе мне тоже можно научиться», — думал синеглазый. Восторженно смотрел на него мальчик-воришка. Но чем больше смотрел, тем быстрее менялось его настроение. Всегда найдется повод для мальчишеской обиды.

— Почему ты не спросил? — задираясь, спросил шестипалый.

— А ты? Ты давно обещал спросить про южный берег.

— Я?

— Да мне голову оторвут! — обиделся синеглазый и, насупившись, долго молчали, всматриваясь в голубую дымку над южным берегом, настолько притягательным, что они даже принюхивались к возможным ароматам другого мира. Южный берег давно их манит. Живут ли там люди, на которых никогда не устраивали Великой Охоты ни грязные перумы, ни дикие шохотоны? Есть ли на южном берегу Миссии племена, которые не боятся Китовласа и Илобиса?

Но и без другого берега ребенку в возрасте двадцати сезонов дождей хватало тайн. Мальчик с синими глазами — сын простолюдина, который пытался научить соплеменников строить лабиринты из тяжелых камней. С детства родитель синеглазого мечтал выстроить такой лабиринт, по камням которого родное племя могло бы переходить на противоположный берег и тем спасаться от преследования шохотонов. Если Большая Рыба не может помочь племени, люди сами должны позаботиться о спасении. С раннего возраста мальчик, как и отец, не был похож на других детей. Он любил одиночество и так же много фантазировал. Поэтому у него трудно складывались отношения со старухами, с мальчишками и с девочками. Даже высокий рост, синие глаза и белая кожа, столь редкие у представителей речного племени, не привлекали к нему девочек.

Как-то раз произошло событие, которое он запомнил на всю жизнь. Девочка, которую он спас от перума, вдруг разговорилась с ним на берегу реки. Они стали играть в камешки, баловаться и бегать у воды. Он показал ей забавный детский секрет, как, засовывая голову под воду, он смотрит на каменных рыб. Под водой камни представлялись живыми рыбами и прочими животными из цветных снов. Девочка ему доверяла, как, может быть, не доверяла родителям. Повторив его действия, отчаянная девчонка поцеловала Победителя-Перума. Захлебнувшись, мальчик выскочил на песчаный берег, потрясенный сильнее, чем тогда, когда священной водой обрызгивал самого Илобиса. Давно убежала девочка, оставив его одного на солнечном берегу, но он долго не мог успокоиться, унять дрожь в коленках. Подводный поцелуй заставил его по-новому взглянуть на соплеменников. Зов воды всегда будет ему напоминать о девичьем сострадании. О понимании, которого он не встретил у взрослых.

Ему удалось одолеть слугу Илобиса. Почему же девичьи коленки имеют над ним такую магическую силу? Неужели он родился не для подвигов и свершений, а для того, чтобы стать зависимым от лукавых глаз и нежной кожи? Какие-то они странные, эти женщины. Старухи, бабушка, матери, девушки. Тела у них различные, но всегда приятно-округлые. Они… они вроде человеко-рыб! Женщины больше похожи на рыб, чем угловатые и жилистые мужчины. В чем же главное отличие девочек от тонкоруких и сутулых мальчишек? Девочки в становище любили веселого веснушчатого толстяка — мальчика, родившегося в роду, члены которого имели самые большие шалаши. Девочки жили отдельно в женских шалашах, и только толстяку разрешалось приходить к матери и переступать порог шалаша старших женщин. Своенравные старухи управляли племенем. Женщины всегда больше внимания уделяли девочкам, а не мальчикам. Может быть, потому, что девочки ближе к рыбам, чем мужчины? Но, размышляет маленький мальчик, они дальше от воды, чем смелые мужчины. Племя беспрекословно слушается главную среди старых женщин, Все чаще Та-Что-С-Сухими-Волосами болеет, и племя готово к ее скорой смерти. Часть власти попала в руки Той-Что-Беседует-С-Камнями, поэтому вход в гроты маленьких девочек всегда оберегался ее родом. Она — родная сестра безобразной старухи. Их род навязывает речному племени культ Говорящего Камня. Женщин больше, чем мужчин. Девчонок больше, чем мальчиков. Им принадлежит грот в центре становища. Женщин так же много, как гальки на речном берегу. Мальчиков и мужчин так же мало, как зарослей камыша на гористых террасах Миссии. Ох эти девчонки! Они готовы дружить с врунишкой или с мальчиком, у которого во сне вытекала слюна изо рта. С дурным негодником готовы общаться, но не с синеглазым!

Возможно, девочек пугало прошлое его отца и настораживало то, что синеглазый — единственный среди мальчишек, кто умеет плавать. Разве обещает что-нибудь хорошее дружба с мальчишкой, который умеет плавать? Подружится какая-нибудь девочка с таким никудышным мальчиком, а он и уплывет по реке Миссия в страну мертвых предков! Или, что ещё страшнее, ночью вернется со дна реки не один, как это водится с теми, кто глубоко заходит в воду. Вернется с утопленниками и мертвецами. Бр-р…

Да, плавание — любимое развлечение внука синеглазой старухи. А еще он любит далеко забредать от скалистых пещер. Нет, он никогда не уходит от родного песка на расстояние, большее чем один день пешего перехода с женщинами. То есть перехода, когда идешь с мамой, часто в пути останавливаешься и отдыхаешь. Плавает он медленно и пока не рискует отплывать далеко от родного берега. А бегает хуже всех. И не успевает добежать до большой ямы и вернуться назад так, чтобы никто тебя не хватился. Другие мальчишки за такие проделки всегда остаются безнаказанными. Синеглазый отчаянно хочет научиться быстро бегать. Юного мечтателя манит к себе заветный южный берег Миссии, неизведанная цветущая земля. И совсем ненавистны для него каменные гроты. В шалаше он родился, но в сырых пещерах прошла вся недолгая детская жизнь. Ах, как хочется с кем-нибудь поговорить!

Второй мальчик ростом был ниже синеглазого. Болезненно-худой, с очень тонкими руками и ногами, он больше напоминал отвратительную крысу. Маленькая яйцевидная голова с заостренными ушами была покрыта темными жесткими волосами, торчащими во все стороны, точно сухая, выжженная солнцем трава перед сезоном дождей. Крошечное личико с заостренными чертами то и дело подергивала нервная гримаса. Зловонное дыхание вырывалось изо рта с торчащими вразнобой хищными зубками, покрытыми темным налетом. На левой руке у него было шесть пальцев — больше, чем положено человеку.

— Эх, увидеть, увидеть хотя бы издали безухого. Бросить бы в него камнем, да и убежать, спрятаться в потаенном месте, — сказал шестипалый.

«Что безухий! — мысленно возразил маленький пловец. — Безухий или человек с ушами вместо глаз — это истории для девочек, которые пережили совсем немного сезонов дождей. Пускай безобразная старуха другим рассказывает про Говорящий Камень. Да и бабушкины рассказы про перумов способны напугать разве что труса. Есть другие истории. Для взрослых мужчин».

Над становищем часто раздавался призыв: «Эй, костлявая рыба, плыви сюда! Я угощу тебя рассказами о чужаках!» И не было случая, чтобы мальчуган, не забросив все дела, не спешил на клич шамана. Мальчик любил слушать шаманские легенды. Особенно его взволновала одна из самых загадочных историй, рассказанных когда-либо маленькому мужчине лучшим шаманом Перуники! Легенда о мужчине, который жил среди людей и поначалу ничем не отличался от соплеменников. Но… в чреве загадочный мужчина носил живую рыбу! Племя больших и малых рыб вернется в мир людей внезапно, когда она изнутри взрежет человеческое чрево. Кто этот человек? Ие шаман ли, живущий поодаль от становища? Пойти, что ли, проведать? Неплохо бы оказаться рядом с ним, когда живая рыба из живота взрослого мужчины запросится в воду.

Мальчики подходили к месту ночевки шамана и думали об одном и том же. Хоть и страшно, но желание поговорить с Мужчиной-Который-Почти-Не-Шаманит сильнее. Непроизвольно они ускорили шаг и вышли за границу становища. Их неодолимо тянуло к шаманской пещере. Огромные валуны, похожие на позвоночник чудовищной рыбы, скрывали жилище шамана. Перебраться через них не составило труда, хотя босые ступни и опасно скользили по камню. Человек всегда полагается на память. Интересно, а как умеет речной ветер находить дорогу между больших камней? Есть ли у ветра память?

— Оро, шаман.

— Оро, Мальчик-Рожденный-На-Воде, — охотно откликался худой мужчина, греющий ноющие кости под утренним задорным солнцем.

— Какая костлявая рыба, — подшучивал шаман над любимцем.

Солнце смеялось шаманской шутке, но мальчишка, обожавший и побаивавшийся насмешливого мужчину был серьезен. Приоткрыв узкие глаза, шаман заметил и второго гостя:

— А с тобой, воришка, я здороваться не буду.

Томительная пауза отразилась на лице воришки новыми гримасами. Мальчики не набрались смелости, а шаман пока не оторвался от хмельных затейливых грез.

— С чем пришли? — наконец соизволил буркнуть шаман.

— Мы на берегу слушали рассказы…

— Старухи любят поговорить с несмышленышами. Если бы их не было, не знаю, как бы мы воспитывали глупую, беспечную молодежь. Пустоголовые старухи могут воспитать хороших почитателей Говорящего Камня.

Стреляя по сторонам хитрыми глазами, воришка спросил:

— Всегда ли озерные люди боялись чужаков?

— Чужаки ничего хорошего с собой не принесут. Однажды может прийти человек, у которого внутренности устроены по-другому. Ему нужно будет кушать, а еды у нас нет. Мы пьем воду, и у нас есть только вода, Когда он умрет в опустевшем холодном становище, удрученное племя будет навечно проклято. И эта смерть будет страшным проклятием висеть над вашими родами… — Кто у нас в соседях, кроме перумов и шохотонов?

— Много кочевников живет в Перунике, которую не случайно называют Страной Тысячи Племен. Самое загадочное племя живет в далекой Милазии. За Милазией земли нет. Если упадешь в Соленый океан, то окажешься на западном берегу Ойкумены.

— А что такое «Милазия»? Река или большая земля?

— Никто не знает. Я слышал это слово от старика из чужого племени, пришедшего с востока. Он обошел все земли на севере Перуники.

— Почему у великой реки и вообще у каждого уголка на бескрайней земле есть имена, а у людей нет? — спросил синеглазый.

Шаман не ответил, и любопытный мальчишка решил попытать счастья с другой стороны. Торопливо и сбивчиво он снова заговорил: мол, старухи рассказывали о людях, бродяжничающих без цели и пользы. Могут ли путешествовать по Восточной Ойкумене целые племена? И если отдельные люди ходят без цели, то, может быть, у племен есть цель? И если кочевники — плохие, то разве наше племя, уходящее от могилы к могиле, не утратило оседлый образ жизни и не превратилось в кочевой род?

Порывистые резкие движения воришки порой были чересчур быстры, а высказывания опережали слова других людей. И на этот раз он перебил синеглазого. Его мысли оказались проворнее. Ему удалось найти более точные слова:

— Шаман, расскажи, пожалуйста, о кочевниках.

— Кочевники, погрязшие в невежестве, тупы и хамоваты. Чего и ожидать от бродяг, верящих в суетное божество по имени Яр-Ярик!

Наконец-то прозвучало загадочное и притягательное слово — «имя».

— Шаман, мы с тобой одного племени. Объясни, что означает слово «имя»? Почему реку мы называем Миссией Большую Рыбу — Большой Рыбой, материк — Ойкуменой, божество глупых кочевников — Яр-Яриком?

Синеглазый набрал воздуху в легкие и выпалил сокровенный вопрос:

— Но почему у людей нет имен?

Что ответить мальчишкам? Старые ведьмы далеко, но они все слышат. Недаром у одной из них треугольные уши с кисточками волос наверху. И как только такое создание может чем-либо управлять?! Их представления о Вселенной примитивны. Они не умеют считать даже на пальцах, равнодушны к знакам звездного неба и поддерживают жесткий контроль за соблюдением мертвых традиций. Не это ли следствие исчезновения имен? Мальчики далеки от подобных вопросов, но юные умы способны уловить взаимосвязь между теми явлениями, которые бесспорно называются «главными».

Шаман копался среди горы всякого хлама, оттягивая ответ. Покряхтев, что-то нашел. За его действиями воспаленными глазами следил маленький хитрец. А синеглазый мыслями был далеко отсюда. Он и теперь не понимал, что лучше — быть каменной галькой на берегу (об этом давнем желании ему рассказывал отец) или огромным камнем, который с вершины холма год за годом снисходительно смотрит, как глупые кочевники восхваляют неправильного бога Яр-Ярика.

МАЛЬЧИК БЕЗ ИМЕНИ

Вдруг он почувствовал, что шаман пытается надеть бирюзовый перстень на указательный палец его левой руки. Щеки мальчика вспыхнули румянцем смущения. Так может покраснеть застенчивая хорошенькая девочка, у которой ягодицы тверды, как прибрежный камень. Сконфуженный мальчик не набрался смелости помочь Шаману. Но всех троих удивили волшебные метаморфозы перстня. Впервые после многих лет ношения шаман снял его с большого пальца, но и на тонкую мальчишескую фалангу перстень пришелся впору. Вот, право, неожиданность! Приходишь поговорить в ночи посвящения, а тебе дарят волшебную вещь. Перстень — достойный подарок мальчику, которого признали настоящим взрослым!

Шаманский перстень — кольцо из цельного куска бирюзы цвета утерянного родного озера. Старухи не носят таких удивительных вещей. На мужских запястьях изредка можно увидеть потертые нарукавники. Не было случая, чтобы взрослый мужчина получал от шамана подарки, помогающие общению с самим Дедо. Передав молодому соплеменнику дорогую сердцу вещь, шаман погрузился в раздумья. Почувствовав перемену в его настроении, мальчики поползли к выходу из пещеры, устланной слежавшимся камышом. На прощание шаман со вздохом повторил:

— Река — главное богатство. Слушайтесь женщин. Песок и камни даны не нам, а женщинам. Камень — для женщин, жизнь — для мужчины.

Мальчики не спеша отошли от пещеры шамана. Плевок. Это воришка презрительно выплюнул слюну зависти на желтый песок.

— Подумаешь… девчонки, камни. Подумаешь, перстень.

Синеглазый готов согласиться со старшими. Река — богатство родного племени. Но, не зная Миссию, люди не знают правды о ней. Если узнать о реке больше, тогда и любовь к ней будет искреннее. Давний спор с шестипалым они продолжали под дождем.

— Пойдем спрячемся в пещере, — просил шестипалый.

— Дождь — хорошо. Это река, текущая с неба, — говорил синеглазый.

— Что хорошего? Все знают, дождь — икринки мертвой рыбы. Нельзя стоять с непокрытой головой под дохлыми икринками, — пугался дружок.

Синеглазый не соглашался с племенными предрассудками. Нет, капли дождя красивы. И грезилось ему, что внутри каждой капли живет маленькая юркая рыба. Небесные стаи крошечных рыбок, заключенные в капли, спешат вернуться на землю. Но земля их не впитывает, а пропускает через себя. И мальчишки где-то в сердце отдаленной, чуждой Милазии могли насладиться красотой живых рыб.

Синеглазый воображал дождь из рыб, а его приятель уже подумывал о краже шаманского подарка. Ночь спустилась на Миссию, окутав берега густым туманом, когда они наконец вернулись в становище. Взгляду юных соплеменников открылись пещеры и гроты. И множество изображений священных рыб из песка и камня, принадлежащих отцу синеглазого мальчика. Отец и сын часто видели рыб во сне и умели переносить сновидения на речную гальку.

Вот они, священные рыбы, вылепленные из песка: маленькая рыба, Большая Рыба, рыба с растопыренными плавниками, рыба с открытым ртом и, наконец, уродливая рыба без плавников. Хм, рыба без плавников? Не похожа ли такая рыба на человека? На отца, плывущего в воде? На девочку, бегущую по берегу? Права ли бабушка, говоря, что первые люди произошли от рыб? Отец и бабушка рассказывали, что где-то есть особая страна, где вода неподвижна, но рыбы и прочие незнакомые мальчику твари находятся в постоянном движении. Где эта страна? Как выглядят рыбы не во сне, а наяву? Вопросы и вопросы, на которые некому ответить. Был ли отец таким же любопытным в детстве? Почему племя остановилось у каменного острова, похожего на рыбу? Старух радовали размеры камней, торчащих из воды по дороге на восток. Старухам казалось, что вид больших камней укрепит веру людей в Говорящий Камень.

Неужели старухи настолько слепы, что не видят схожесть камней с рыбой? Если у камня виден хвост, плавник и широко раскрытая пасть с усами, для чего верить в Каменную Праматерь? Вот женщины не разрешают делать рыб из песка и камня, а шаман рассказывал такое… Будто отец вдали от людей, неподалеку от одного из предыдущих становищ, сделал живородящую рыбу из камня! На камне отец выбил изображение: из живота Большой Рыбы появлялась маленькая рыба. Такую рыбу отец будто бы выбил на камне в честь рождения сына! На острове, на котором никто не был, кроме матери! С тех пор племя долго идет по берегу реки против течения, но череда камней со странными формами не прекращается. Отец — человек с богатой фантазией. Его за это и не любят. Но его можно понять. Песчаные рыбы недолговечны. Рыба на речной гальке слишком мала и быстро теряется. А каменная огромная рыба размером с целый остров? Такая рыбина переживет и создателя, и самого маленького ребенка из речного племени. Почему никто не следует прит меру отца? «Пойти, что ли, на каменный плес к отцу?» — подумал синеглазый и оглянулся.

Так и есть, воришка снова увязался за ним. Синеглазый улыбнулся. Понятно, пока шестипалый не стащит перстень, не успокоится.

Женщины и мужчины пили воду из реки в любом месте. Но отец запрещал пить воду ниже становища, а разрешал употреблять только ту, что была выше по течению. Отец учил его также, как искать родниковую воду в горах вдали от реки. А можно ли воду носить в камышовой палочке? Однажды шестипалый украл камыш, принесенный старухам для нового шалаша. Синеглазый задумывается: а может, шестипалый и не виноват в том, что он такой нечестный и вороватый? Ведь о чем рассказывают женщины? Желтый диск в ночном небе — краб. Месяц — рыба, бьющая краба хвостом в наказание за очередное воровство. Распространенность мифов о крабе-воришке, может, и провоцирует шестипалого на воровство. Плохому подражать всегда приятно. Что россказни старух! Скорее бы дойти по камням до другого берега!

Облако, похожее на шесть пальцев, висящее над ближайшей горой, принимало очертания человеческой кисти. И снова над становищем шел лои. Проливной теплый дождь никого не пугал, кроме девочек, визжащих от страха. Глупые девчонки они боятся реку, льющуюся с неба. Дождь быстро прошел. И огромная радуга засверкала над рекой. Эх, приятно, наверное, плыть по радуге. Только бы не оказаться в ней с головой. В отличие от отца мальчик плохо ныряет. Отец переплыл бы радугу не: выныривая, переплыл бы с одного берега Миссии на другой! Или перебрался бы другим способом. Но каким? Шестипалый остановился, что-то нашел.

— Что за безделица?

— Галька под цвет седого волоса. Рассматривали находку обстоятельно: оба знали толк в речных камешках.

— Давай обменяемся! Я тебе каменную рыбку со свернутым хвостом, каменного краба и камешек с дыркой в придачу. А ты мне дашь перстень поносить. Самую малость поносить или пока мне не надоест, а? Дай!

— Не-е, не дам.

Они помирились, только когда стали играть в прятки. Раньше любили они оба прятаться в убежище из валунов. Теперь искали на речной террасе новое укромное местечко.

«Русло реки — след Большой Рыбы. Пускай пучеглазые перумы и кривые шохотоны поищут меня, а я здесь у Рыбы спрячусь», — думал каждый из них.

Прятались-прятались, да неудобна для такой игры горная терраса без деревьев и кустарника. И босым не очень то попрыгаешь по прибрежным камням, не изглаженным речными волнами. Намаялись. Вернулись на берег, сели и выпили речной воды. Нарушил ли он запрет отца? Да, нарушил, но себе в оправдание подумал: «Отец, так пить захотелось!» Такая жажда от палящих лучей. И в сон потянуло. Сегодня можно и днем поспать. Вечер-то обещал быть трудным.

Желтое светило сну не помеха. Снился ему дневной сон. Будто бы он вдвоем с отцом оставил родное становище и шаг за шагом удаляется от знакомого и привычного мира. А вокруг приплясывают шохотоны, да перумы рыбьими усищами шевелят из-за холмов. Тогда отец подхватил сына под колени и поднял к небу. Мальчик протягивал руку с перстнем к большой воде, и враги замирали в испуге. Вдруг на речной поверхности появились круги. Замутилась речная вода. Из водоворота выпрыгнула Большая Рыба и вмиг всех врагов беззубым ртом передовила. Пусть посидят в мочевом пузыре у Матери Реки, поплачут.

Мальчик спал и во сне подрагивал всем худеньким тельцем. Влажные от пота спутанные светлые кудри разметались по камням. Огромная река лениво катила изумрудные воды мимо юного мечтателя. Облака проплывали по лазурному небу. Легкий ветерок обвевал разгоряченного полуденным солнцем озерного отрока. Приближался вечер посвящения.

ПЕРВЫЙ ПОДВИГ

Вечер посвящения начинался со льстивых приветствий. Маленькие и несмышленыши, а льстить где-то научились.

— Оро, женщина, оро, — подобострастно приветствовали шаманок оробевшие мальчуганы.

Гурьбой их ввели в гулкую пещеру. Когда раздвинулся плотный занавес из речного камыша, они впервые смогли увидеть новое изображение Большой Каменной Матери. Женские руки носили камни для священной фигуры со всей реки. Скульптура должна внушать трепет! Действительно, слева и справа от синеглазого мальчика, шумно сопя, испуганно смотрят на каменное чудище.

Синеглазый не в силах сдержать разочарования. Какое убожество! И не подобрать другого слова: Говорящий Камень вовсе не божество и лишь отдаленно похож на человеческое лицо. Где нос? И зачем хаотично рассыпаны мелкие камешки по лицу Каменной Матери? Камень правого глаза больше левого едва ли не в полтора раза. Круглые камни, которые должны были обозначать женские груди, ссыпались на пол пещеры незадолго до посвящения, и немощные старухи не успели их собрать. Много сил потратили старухи. Приносили с реки грубые камни и потом, неровно и второпях, ставили на валун, напоминающий грубое, злое лицо. Но замысел их не удался. Рот у камня безобразно большой, с вывернутыми губами. А самое неприятное — камень отягощен излишним количеством женских грудей. Все племя ходит обнаженное с детства до старости, и, как выглядит женская грудь, каждому известно. Никто в племени не умеет считать, но, когда поверхность Говорящего Камня покрыта контурными изображениями женской груди, даже маленький мальчик поймет, что это перебор! Вон треугольный камень поставили не на то место, а трещину в боку у речного божества не догадались мокрым песком залепить.

Смешно!

К ужасу женщин, ведущих обряд, один из мальчиков вдруг разразился тоненьким заливистым смехом. Он понял: их проверяют. Не может быть толстая каменная уродина Большой Матерью, о которой он так много думал! Дедо не позволил бы свершиться нелепому надругательству над божеством воды. Все понарошку. Их разыгрывают. Кто первым догадается, что это розыгрыш, того первым и посвятят в мужчины. А потом им покажут подлинный священный камень. Синеглазый был не в силах сдержать смех. Он поднял руку с волшебным перстнем и собрался сказать…

Женщины сорвались с мест, подхватили мальчика под локти и за плечи. Вытолкали наглеца из пещеры с Занавесью Вселенной.

— Как ты посмел! — кричали старухи.

— Ты оскорбил Говорящий Камень! — негодовали женщины.

Так это и есть их Говорящий Камень?! Ничтожества! Когда-то они изгнали из священных пещер отца синеглазого мальчика, Мужчину-Который-Хотел-Перевести-Племя-На-Южный-Берег, Мужчину-Который-Мечтал-Избавить-Сородичей-От-Великой-Охоты, единственного мужчину, умеющего из прекрасного камня делать настоящих рыб! И они обвиняют обладателя бирюзового перстня в надругательстве? Неплохо бы разобраться, кто над кем издевается.

— Да она просто уродина, неужели вы не понимаете? Ее нельзя полюбить. Люди просто делают вид, что почитают ваши кошмарные камни. Каменная Праматерь должна быть красива, а вы ею пугаете детей. Лучше попросите моего отца. Он сделает вам Большую Рыбу. Мы с отцом сделаем для племени Каменную Рыбу размером с целый остров! У отца озерное божество станет живым.

Слова дерзкого мальчишки привели старух в неистовство. Одна из самых старых женщин успокаивала соплеменниц:

— Не всем мальчикам дано пройти обряд посвящения. Мальчик-Которого-Родила-Женщина-Не-Боящаяся-Воды никогда не смог бы пройти посвящения и стать взрослым сыном Каменной Праматери. Он — представитель рода, отступившего от новой веры племени. Мы не помним, почему его отец не прошел обряда посвящения. Но оскорбления Каменной Праматери Мальчику-Рожденному-На-Воде мы не простим! Отныне ты не имеешь права общаться с девочками и мальчиками речного племени.

— Я не такой, как вы! Я — сын озерного мужчины и женщины неизвестного племени. Вы заблуждаетесь, веруя в Говорящий Камень, и губите озерный род моей бабушки, но я смогу вас остановить. У меня будет… У меня есть имя! Я… я… Лориан! Мое имя Лориан. Я сын Матери Воды, как и все остальные мальчишки северного берега.

Неслыханно! В нарушение многовековой традиции продумать себе Имя! Его, видите ли, отныне зовут Лорианом! Некому звать-то таким дурацким именем Мальчишку-Который-Отныне-Будет-Жить-Вдали-От-Прибрежных-Шалашей!

Завидев перстень на руке маленького наглеца, женщина, исполнявшая шаманские обряды, злобно закричала:

— Знайте, люди, своенравный юнец скоро встретится с самим Китовласом!

Обряд посвящения оказался окончательно сорван. Бессчетные звезды, толпившиеся на черном небе, осуждали провинившегося мальчишку. В тот вечер синеглазый впервые ощутил, что прочие мужчины разительно отличаются от отца. Он вновь ощутил верность отцовской любви, в которой никогда не сомневался. Скандал при посвящении заставил отца отметить в сыне новую черту характера, говорившую о том, что мальчик резко повзрослел. Своенравие было семейной чертой рода синеглазой старухи. Эта особенность характера принесла столько же неприятностей их малочисленным семьям, сколько стихии и чужаки. Новая черта в, характере сына состояла в исконном признании права человека на поступок, права думать и чувствовать по-своему. Лориан вступил в противоборство со старухами, заявив, о неотъемлемом праве на участие в судьбе племени. Пробуждение в мальчике родовой черты заставило взрослых членов рода с беспокойством думать о его судьбе. Мальчик поступил как мужчина. Проявленная им мужская воля могла привести к появлению в племени нового вождя. Поддерживая отпрыска, род синеглазой старухи мог рассчитывать, что спустя годы тот станет достойным вождем, С подобным возродить угасавшую жизнь племени. С момента провала обряда содействие Лориану готовы были оказать помимо членов малочисленного озерного рода также и порволаны — смельчаки северного берега Миссии.

Он был готов к худшему. К тому, что к нему отныне будут относиться как к мальчику Не-Уважающему-Запреты-Всех-Женщин. Он думал о Пухлогубой. Даже она, когда-то поцеловавшая его под водой, будет показывать на него пальцем и говорить: «Смотри, подружка, это Тот-Кого-С-Позором-Изгнали-Из-Становища-За-Смех».

Или: «Вон по реке плывет порченая икра!»

Он ошибался.

Ночью они встретились. Она пришла к нему, не убоявшись последствий такого свидания. У них состоялся почти взрослый разговор. Она была маленькой девочкой; но девочки племени в отличие от мальчиков могли распоряжаться будущим на собственное усмотрение.

— Хочешь, я буду жить с тобой на острове? — спросила Пухлогубая..

— Хочу. Но ты должна получить имя. Без имени тебе трудно будет жить вдали от остальных.

— Нет. Мне не нужно имени. Я запрещаю тебе при^ думывать мне имя. Я буду как все.

— Тогда ты останешься одураченной старухами и их глупым Камнем.

— Ну и что? А тебе хочу посоветовать: смотри не давай по два имени тем, кто тебя об этом сам не попросит. В имени есть колдовская сила. Почему ты не хочешь быть просто мальчишкой и просто мужчиной?

Она внимательно посмотрела на него:

— Твое холодное имя… Неужели оно тебе самому нравится?

Он не понял вопроса. При чем здесь «нравится» или «не нравится»? Разве это важно? Главное, у него есть имя, которое он не украл и не выклянчил у старух или у шамана чужого племени, нет! Он сам себе его присвоил!

— Почему оно — «холодное»?

Его молчание изменило весь ход их разговора.

— Прощай, Мальчик-Придумавпшй-Себе-Водное-Имя.

— Прощай, — ответил он.

Совсем не по-детски посмотрела она на него:

— У тебя красивые глаза. Они как две капли утренней речной воды.

Испытывая ранее неведомое чувство восторга, он закрыл свои глаза цвета утреннего неба. Но на этот раз девочка его не поцеловала.

Девочка застыла в нерешительности. Мальчик с закрытыми глазами притягивал девичью душу. Но пересилило ощущение опасности. Да, когда-то он спас ее от перума, но сильный и своевольный мальчик мог привлечь Китовласа. Сила пугала. Ах, если бы синеглазый нуждался в жалости и в сострадании! Она подавила робкий внутренний порыв.

Ушла.

ТРОЕ МУЖЧИН

К происшествию на обряде посвящения эти двое отнеслись спокойно. Отец по обыкновению отмолчался. А шаман хихикнул в кулак со словами:

— Не стоило по такому пустяковому поводу поднимать ор.

Их троих и наказали. Мальчишку — за смех. Отца — за неправильное воспитание. А шаману досталось за явное потворство мальчишеским проказам. Втроем их отправили жить на остров, расположенный посреди реки. Туда они добрались без особых трудностей. Отец связал камыш, и шаман ухватился за связку. Отец тянул тростник, не успевший намокнуть. Шаман, не умевший плавать, держался за связку и за плечо друга. Благополучно доплыли до северного бока огромной каменной рыбины. Стали жить на острове втроем: отец, козлоногий шаман и Мальчик-По-Имени-«Лориан».

Ночью на острове темно и сыро.

Отец и сын спали в одном шалаше. По вечерам спросонья синеглазый ласкался к отцу: «Отец, твои волосы на груди хорошо пахнут». Смущенный мужчина высвобождал локоть из-под мальчишеского затылка. Бывало, задерживался до темноты на плавниках каменной рыбы и тогда мальчик был предоставлен самому себе. Утро будило их прямыми лучами небесного тела, наделенного именем «Солнце». Отец выбирался из шалаша и принимался за привычную работу. Мальчик редко задерживался в шалаше или спал дольше взрослых. Что ему сон? Он спешил оставить место сна для новых приключений. Плавание и беседы с шаманом были самым интересным времяпрепровождением.

— Когда-то давным-давно в озерном племени было принято наказывать именем. Если тебе дали имя, значит наказали. Если бы старухи вспомнили этот обычай, они бы так и сделали. Но ты сам себе дал имя. Можно сказать, ты поспешил с наказанием.

— Нет, я бы ни за что не согласился, — протестовал Лориан. — Они дали бы мне неправильное имя. Имя, которое бы ничего обо мне не рассказывало. Ни о чем бы не говорило.

— Интересно, — шамкал шаман беззубым ртом. — Ты говоришь так, будто от жизни ожидаешь много встреч с незнакомыми людьми. Уйдешь ли ты от нас? Я не жалею, что подарил тебе перстень. Что ждет тебя в жизни? Ты входишь в нее с любовью к покровителю всех шаманов. Дедо любит людей с именами. Но Дедо много болел и ослаб. Он не в силах помешать Китовласу. Тебе будет трудно, Лориан.

— Я хочу принести пользу племени. Но я не знаю, как и что делать. Мне необходимо многое выяснить. Скажи, озерный род из речного племени — лучший на землях Ойкумены?

— Ты рассуждаешь как чужак. Ты перерос отца и ближе, чем я, стоишь к старику Дедо. Тебе трудно будет с нами. Ты — сильный.

Двое взрослых мужчин — отец и шаман — засыпали быстро, а мальчик подолгу сидел над речными отражениями звезд и учился думать. '

В одну из таких ночей он дал имя своему соплеменнику. На третью ночь затворничества волнами к острову прибило ослабевшее тело шестипалого. Когда он пришел в себя, Лориан рассмотрел в лунном свете безволосую голову друга, сплошь покрытую шрамами и разрезами, и узнал ужасные подробности из жизни становища. Человеческий волос — любимая вещь у старух. Из мальчишеских волос делались разные предметы для прихоти старейших женщин. На посвящении мальчиков обрили каменными ножами. Лориан смотрел на товарища по играм и почти не жалел, что не прошел через ночь посвящения.

— Лориан… — тянулся к изгнаннику сверстник. Важное слово. Как много оно значило для синеглазого!

Юный соплеменник — просто воришка. Но именно он первым из ровесников назвал его по имени. Он признал за Лорианом право на имя! Впоследствии они станут непримиримыми врагами, но Лориан никогда не забудет этот вечер на Счастливом острове. Душная темнота сгустилась над островом. В баюкающей тишине слышался лишь плеск непрерывно набегающих волн да ночной ветерок вкрадчиво шелестел сухими водорослями.

— Лориан, — шептал непоседа. — Дай… и мне имя. Я хочу стать Мужчиной-У-Которого-Есть-Имя. Хочу быть человеком с настоящим именем, а не «крабом» с глупым прозвищем.

Лориан слушал соплеменника и смотрел на далекий берег. Какой надо обладать смелостью, чтобы ночью, нарушив суровый запрет, войти в холодную воду, проплыть, с трудом удерживая подбородок над рябью волн, такое расстояние, выйти на пустынный берег, в темноте найти их стоянку и, не обсушившись, поспешить с опасной просьбой? Шестипалый проявил настоящую мужскую смелость. Ну а то, что он натворил в становище, вообще не укладывалось в голове. В момент посвящения, когда старухи камнем выбивали мальчикам зубы, он взял и спрятал за щекой один зуб! Украл у старух собственный зуб! Вот это да! В воде он держал зуб во рту, а теперь сохранит его для украшения. Хитер! Ладно, Лориан — мальчик из независимого озерного рода, а кто шестипалый? Получается, прозвание ему надо дать — «Самоглот». Бесстрашный мальчишка достоин имени! Такому можно многое простить. Беда в том, что пока Лориан не мастер придумывать имена. Как дао у него: получилось там — в большой пещере, — он и сам не понимал-. Имя сорвалось с языка, словно его подсказала река.

Он задумался. Рассказать ли приятелю о страшной ночи? Как-то отец попросил шамана предсказать будущее сына. Первый раз Лориан был свидетелем шаманского камлания. Страшные звуки сопровождали шаманский танец. Когда шаман упал на плоский камень и принялся биться в судорогах с пеной на губах, мальчик готов был зажмуриться от страха. А затем… затем шаман заговорил голосом Большой Рыбы! Говорил долго, но невнятно. После чего вдруг произнес загадочную фразу: «Вижу Мальчика-Который-Станет-Вождем-Всех-Племен!> Рассказать об этом боязно. А вдруг это шестипалый соплеменник станет вождем вождей?

М-да, сейчас-то он не похож на вождя всех племен. Сотрясаясь от ночного ветра, шестипалый ожидал неведомой участи и в волнении прикусывал пальцы. Боялся учащенным дыханием сбить Лориана с мысли. Лориан приподнялся и бросил взгляд в сторону шалашей, где спали взрослые мужчины.

— Обсушись, Иго.

Закусив ладонь уцелевшим зубом, шестипалый замер, услышав имя. «Иго»?! Он закатил глаза и медленно завалился набок в глубоком обмороке. Впервые услышанное собственное имя повергло его в бессознательное состояние. Он оказался настолько смелым, что приплыл из родного становища, но ему не хватило выдержки осознать происшедшее. Лориану ничего не оставалось делать, как принести другу связку тростника. Под голову ему он подложил шаманский перстень, пусть поднимет настроение разволновавшемуся мальчику, когда тот очнется на каменной спине Большой Рыбы. Главное, Иго не придется совершать двух краж. Род людей-крабов таков, что от их представителя можно ожидать и самовольного присвоения чужого имени. Вороватый мальчик вдали от родного племени запросто может назвать себя Лорианом. А кражу перстня всегда можно предотвратить. Волшебная вещь сама найдет истинного хозяина.

Лориан дал приятелю имя «Иго». Как это изменит жизнь шестипалого? Если старухи узнают о происшедшем, последует ли очередное наказание для непослушного? Он думал о том, что на этот раз совершил поступок, за который определенно достоин изгнания из племени. Так не хочется уходить от отца, матери и бабушки. Хотя с этой ночи Лориан был готов к далеким путешествиям.

Отступающая ночь окутала Лориана белесым туманом. Ветер стих. Зябко поводя плечами, Лориан сидел на верхушке большого сухого камня, обхватив колени руками, и с надеждой вглядывался в далекий горизонт, пытаясь разглядеть на рассветном небосклоне призывный свет последней звезды.

Так кто же он — Мальчик-Рожденный-На-Воде? Останется ли он в памяти рода Человеком-Который-Приду-мал-Своему-Соплеменнику-Короткое-Имя? Или его род найдет силы для победы над старухами? Неужели Лориа-ну суждено стать новым шаманом ренного племени? От размышлений о будущем его оторвал пришедший в себя мальчик-краб. Перстень так воодушевил его, что на одном дыхании Иго рассказал о сокровенном. Он весь день подгладывал за парой влюбленных — юношей и девушкой, которым вскоре будет разрешено создать семью. Так вот, Иго видел, как вдали от становища двое влюбленных целовались! Да! Иго победно смотрел на Лориана. Но тот мыслями был далеко. Иго вздохнул и отправился в обратный путь. Ему нужно было успеть до рассвета. Иго не забыл попросить Лориана быть повнимательнее. Если он, Иго, попросит помощи из воды, Лориан обязан ему помочь. «Мы с тобой связаны рыбьими усами», — говорил Иго. Но так ли уж беспомощен этот мальчик? Не так давно Иго украл у отца синеглазого мальчика секрет плавания. Подсмотрел, как это делает взрослый, задал пару-другую вопросов Лориану и не побоялся войти в глубокую воду. Смелый Иго. Но как отец научил самого Лориана плавать? Почему это не вспоминается? Где это было, у какого речного изгиба? Может, Иго научился воровать чужие воспоминания? Может, он по-китовласов-ски умеет воровать чужое прошлое? Ух-х, какие мысли навевает ночной тугой ветер. Все же Лориан пошел провожать приятеля до кромки берега. У воды они неожиданно разговорились.

— Иго, если захочешь, сможешь украсть у шамана навык превращаться в женщину? — спросил Лориан.

— Этому ты учись сам, а я не люблю девчонок, — прошептал Иго.

Научился он уходить от прямого ответа — взрослеет.

— Много рыб назад я подслушал разговор шамана с твоей бабушкой, — сказал Иго. — Шаман предсказывал твою скорую встречу с Китовласом. Это случилось после того, как ты обманул всех рассказом о встрече с перумом.

Лориан не придал никакого значения услышанному, а на обидные слова вовсе не отреагировал.

— Человеческое имя — лучший оберег против любой страшной силы. Против Китовласа легче бороться, если у тебя есть имя. Я готов к этой встрече, Иго.

Произнося столь важные слова, Лориан далеко не был уверен в их справедливости.

— Захватив человека, Китовлас первым делом лишает его имени, — добавил он и замолчал. Он побаивался вопроса: «А откуда ты знаешь?»

Иго тоже хранил молчание.

— Если у человека есть имя, Китовласу труднее сожрать душу, — продолжил Лориан.

— Тогда Китовласа должно притягивать к людям с именами, — подумав, сказал Иго. — Женщинами Китовлас не интересуется. За женщинами и девочками охотятся слуги Илобиса. Китовлас опасен лишь для мужчины. Мужчина легче поддается чарам зла.

Они бы долго говорили о планах на будущее и о решимости противостоять любой опасности, но ветер крепчал. Попрощавшись, Лориан по колено вошел в сонную густую воду, провожая ночного собеседника. Иго не бухнулся спиной в воду, как это делал Лориан, а бесшумно юркнул под набегавшую волну и беззвучно поплыл по течению. Лориану стало спокойнее за краба. С такими навыками держаться на воде любой пловец доплывет до становища даже против здешнего сильного течения.

На следующее утро отец поплыл на северный берег с вестью о шохотонах, появившихся восточнее становища. Лориан узнал от него несколько грустных вестей. Иго благополучно вернулся, но не выдержал, не утерпел до полудня и… похвастался тем, что у него есть имя. Увы, что одному зачлось как смелый и своевольный мужской поступок, второму вышло боком. На него посыпался град оскорбительных насмешек. Хвастливого Иго побили девочки племени. Мальчика побили девочки! Побитый Иго! Бедный Иго! Только бы у него не отняли бирюзовый перстень, про который ночью Лориан совсем позабыл.

В отсутствие провинившихся мужчин старухи заставили племя поверить, что «это шаман наслал на мальчика порчу. Не мог маленький мальчик сам себе придумать имя. Шаман хочет власти над племенем». На отцовские слова Лориан отозвался: «Шамана мы не дадим в обиду». Отец сообщил и последнюю новость. Умерла самая старая женщина племени, болевшая и давно находившаяся на берегу Реки Смерти. Ее смерть обязывала покинуть обжитое становище. Что, если племя уйдет вверх по реке без них, сосланных на остров? Об этом одновременно подумали сборщик тростника и шаман. Лориан размышлял о другом. Если племя бездумно начнет продвигаться на восток, встреча с шохотонами неизбежна.

ПОВЕРИВ В СЕБЯ

Как интересно жить вдали от племени, которым правят женщины. Мужчины всегда вставали раньше, чем люди на берегу, хотя солнце от них дальше на расстояние в один заплыв. Зато спали и жили они на спине удивительной каменной рыбины, вытянувшейся во всю длину острова. Игра природы превратила основание скалы, выступающее над водой, в некоторое подобие огромной рыбы. Наследственное чутье подсказало отцу: мысль о продолжении работы, начатой ветром и водой.

Днем Лориан наблюдал, как работает отец. Помощь1 почти не требовалась. То резец подать, то рубило принести, то камышовой метелкой смести в реку мусор с отвесного берега. Иногда удавалось получить ответ на один-другой вопрос. Упрямство отца тверже сыновнего любопытства. Хочется о многом спросить; но ведь он не ответит на главные вопросы: «Отец, откуда ты знаешь о существовании Каменной Рыбы? Почему ты веришь в Страну Живых Зверей, если увидеть животное можно только во сне? Откуда ты знаешь, что она выглядит так, как изображаешь на камне, а не иначе?»

Но спрашивал Лориан почему-то совсем другое:

— Отец, тебя за что первый раз наказали?

Страшный вопрос! Что, если отец рассердится? Но нет, понял сыновние чувства. Опустил руку с напрягшимися жилами и мускулами. Оторвался от тяжелого труда.

— После посвящения нас, мальчиков, собрали в круг и стали задавать вопросы. Каждый пересказывал, что слышал от старух.

— И тебе задали самый трудный вопрос?

— Самый легкий. Спросили, что такое русло Миссии? Любой другой мальник ответил бы, что это след от брюха Большой Рыбы.

— А ты что сказал?

— Мне захотелось всех удивить. И я рассказал им о водном человеке.

— Что такое «водный человек»? Я хочу все знать о водном человеке.

— Река — это рука водного человека. Он давно лежит под солнцем и чутко дремлет. Одна рука отброшена на запад — это Миссия. Другой рукой, протянувшейся до востока, гигант обнимает всю Восточную Ойкумену — это Соленый океан. И в огромную ладонь далеко за горизонтом водный человек ловит заходящее солнце. Утром он перебрасывает отдохнувшее светило в руку, побелевшую от соли, и солнечный шарик снова катится по руслу вольной Миссии.

— Но у человека есть туловище и живот. Если у водного человека есть руки и ноги, то это Облачные горы, да? Тогда в мире есть одна большая река? Как она называется? Почему никто ничего про нее не знает?

Отец пожал плечами:

— Я был маленьким и хотел всех удивить. О водном человеке я больше и не думал. Присмотрись к себе. В людях так много воды. Может, мы происходим не от рыб, а. водяного человека?

Помолчав, отец высказал две мысли. Их мальчик слышал впервые.

— В каком бы племени моему сыну ни жить, тебя будут заставлять работать со всеми вместе. Не соглашайся» Человек должен оставаться с работой один на один. Делай больше других, но не со всеми и не за всех. Работай для себя, получай удовольствие.

— Как ты с камнем?

— Мужчина и камень. Мужчина и камыш. Может быть, мужчина и другой берег. Но не мужчина и песок. Нет работы, которую мужчины делали бы с охотой под присмотром старых злых женщин.

И еще отец сказал:

— Никчемные камешки в форме рыбы ценятся в племени больше, чем умение обтесывать скалу или надводный камень. Для слабосильных мужчин и старух человеческий волос или зуб становятся важнее камня. Это неправильно. Поэтому столь мягок характер мужчин племени. Да и вообще, мужчин становится меньше. Скоро некому будет выйти навстречу шохотонам, защищая молодых женщин. Старухи говорят, что это к лучшему. Не согласен. Сами старухи требуют все больше и больше крови. Вон что с мальчишками сделали в ночь посвящения. В мое время такого не было. И когда они насытятся чужой кровью?

Отец замолчал и сделал два размашистых удара резцом по скале. Искры отлетали от камня. Через плечо он дал сыну совет держать язык за зубами и никому не пересказывать услышанное. Углубился в работу, и больше от него Лориан ни слова не дождался. Отец задался целью обозначить ломаной линией из речных валунов плавники и жабры. Что делать с иглами спинного плавника? Мальчику стало скучно. Днем он поранился и с удивлением смотрел на кровь, текущую из пальца. Отец прав. Водный человек существует. Внутри человека есть река. Река красной воды! Лориан вспомнил, что у него есть новый важный секрет. Он нашел подходящий к руке камень и выдолбил в скале три чашеобразных ямки. Поначалу зашифровал в форме ямок мысли о девичьем животе и о спелости женской груди. Но утром, продолжая гордиться секретом — ямки глубокие и ровные! — забыл, что они означают женское тело. Нет, секреты отцу не покажешь. И перед шаманом ими не похвастаешься.

Кстати, где шаман? Днем он отсыпался в прохудившемся шалаше. Спал он, раскинув кривоватые ноги и накрыв голову связкой тонкого камыша. К заходу солнца на четвереньках выбирался на свежий воздух. Пил речную воду, оценивающе разглядывал отцовскую работу, одобрял или хихикал. Уходил на берег для вечернего разговора с Ло-рианом. Хитрый шаман. Мальчик надеялся на то, что шаман все-таки расскажет историю о стране, в которой живут одни женщины. Но и вдали от племени шаман был начеку и о пережитом придерживал язык за зубами. О племени женщин молчит. Зря. Умеет ли шаман оборачиваться женщиной? Это тайна тайн. Говорят, что много раз видели его в женском образе. Рассказывают волнующую историю о волшебном подвиге» шамана. Однажды он превратился в красивую девушку перед самым нападением шохотонов. Те захватили шамана, думая, что уносят речную девственницу. На празднике врагов, отмечавших набег, к ужасу победителей, красавица обернулась безобразным мужчиной. С тех пор шохотоны ни разу не нападали. Пока не пройдет испуг от увиденного, нового нападения не будет. Но старухам не дано превращаться в мужчин, — это знает каждый ребенок племени. Чего стоит такое лжешаманство? Всякий шаман должен быть оборотнем. Шаман предложил ему стать преемником, но научит ли он превращаться в женщин? Такой навык — это хорошо или плохо?

Однажды шаман показал ему кругляшки, которые отец выбивал на камне. «Научись подобные вещи создавать по-иному. Подумай, как их сделать полезными для человека. Если подобное умение будет тебе открыто, ты станешь самым сильным человеком в мире». Что означали таинственные слова шамана? Прошлой ночью шаман рассказал ему о страшном дне, когда чужаки пришли на берег родного озера и порушили становище. Единственный из всего племени шаман помнил, как пришельцы разорили шалаши и унесли весь камыш. Зачем чужакам понадобился тростник, из которого были построены шалаши старых женщин? Может быть, подумал мальчик, чужаки тоже готовились провести день посвящения? Камыш нужен для того, чтобы скрывать тотем племени? Память шамана вызывала заслуженное восхищение. А память Лориана? Почему мальчик самодовольно решил, что знает мир, если он не знал даже прошлого родителей? Какую тайну от него скрьшали? Из какого племени отец взял жену? От соседей? Или хуже — из племени перумов? Что, если со временем у него вырастет шестой палец, как у Иго? Боязливо смотрел Лориаш на растопыренную пятерню, перепачканную каменной пылью. Сердился на приятеля, который уплыл и забрал с собой волшебный перстень. Хорошо, шаман пока ничего не заметил. А если спросит, где перстень? Что отвечать?

Лунный вечер располагал к доверительной беседе. Теплый воздух неподвижно висел над прогретым за день, солнечными лучами скалистым островом. Шаман и маль-: чик снова говорили о сокровенном. Обсуждали новую идею отца. Отец выразил уверенность в том, что поймает Большую Рыбу! Он собирался бросать в воду веревку с: вилообразным деревянным крючком. Крючок у него есть, но веревку найти ужасно трудно. Отсутствие веревки принуждало отложить исполнение отцовского замысла. Поймать Большую Рыбу, живущую на самом дне реки? Поймать хозяйку мертвых? «Если есть в реке желтая рыба, я ее поймаю», — заявил отец со знакомой интонацией в голосе, Почему «желтая», понятно — эхо бабушкиных рассказов о Рыбе, живущей на Солнце. Интересно другое: если у отца найдутся последователи, их племя можно будет называть «племенем рыбаков»? Ну и ну! От новой идеи переходили к обсуждению наболевшего.

— Почему наше племя переходит с места на место? Почему мы не живем на одной земле? Чем мы хуже других? — спрашивал мальчик.

— Когда-то очень давно Большая Рыба лежала по всему руслу Миссии и нагрела его брюхом. Утром, когда ты встаешь с подстилки, она ведь теплая? Тепло человеческого тела сохраняется ненадолго. Вот и получается, что до сих пор женщины чувствуют тепло Большой Рыбы; От одного теплого места мы переходим на другое — более теплое.

Шаман задумчиво смотрел на Лориана. Кто перед ним? Неужели Тот-Кто-Сможет-Измеиить-Жизнь-Родной-Реки-И-Далекого-Озера?

— Лориан… Знай, что ты необычный мальчик. Тебя цепко держит в каменных плавниках Большая Рыба. Такие вольные, безбоязненные, ищущие мальчики рождаются не часто. И не в каждом племени.

— Почему так происходит? Почему женщины племени не понимают отца? Почему отец не слушается женщин? Разве это понравится Большой Рыбе, когда она вернется?

— У строптивых, сумасбродных женщин с головой не в порядке, — ответил шаман и далее говорил поспешно желая отвлечь внимание Лориана от произнесенных слов: — Видишь ли, каждая из спорящих сторон права. Для начала надо разобраться, о какой рыбе идет речь.

— О Большой Рыбе!

— Вижу, что ты мал. До тебя не дошли рассказы о живых рыбах.

— О живых рыбах?!

— О двигающихся рыбах. Не о каменной рыбе — острове с огромной спиной, которую чешет твой отец. И не о глупых камешках с рыбьими хвостами я говорю сейчас. Это все баловство. Я веду речь о Стране Живых Зверей и рыбах, которые двигаются в воде.

— Плавающих? Как мы с отцом? А вместо ног они шевелят хвостом, да?

— Живые рыбы тем и прекрасны, что они различны. Подумай, живая рыба — это не каменная рыба.

— Знаю-знаю, у одних плавник растопыренный, у других…

— Ты меня рассердишь, Мальчишка-Придумавший-Себе-Имя. Рыба питается водорослями, а может проглатывать и других рыб.

— Питаться?

— Мы с тобой пьем воду, да и воды-то нам нужно несколько глотков в день. А рыбы, до того дня как исчезли, всегда плавали в поисках еды. Еда — это твердая вода, проглатывая которую рыба веселела и могла дожить до следующего дня. Человеку не нужна еда, но рыбы устроены совсем по-другому. Вспомни, какой камень ты увидел в ночь посвящения?

— Мерзкий такой каменюга… Отвратительный, ухмыляющийся. Если бы отец его увидел, он бы тоже не сдержался.

— Не камень мерзкий, а мальчишка мне на острове попался глупый, — притворно сердился шаман. — Какой рот был у Говорящего Камня, который рассмешил нашего речного умника?

— Вспомнил! У него были человечьи зубы! Как у тебя или у меня.

— Мои зубы давно разрушились. В племени не найдешь взрослого с белыми зубами. Если бы такой взрослый жил в сумрачных гротах, его бы так и называли — Человек- У-Которого-На-Редкость-Хорошие-Зубы. К чему я веду? У чванливых старух нашего племени камень всегда зубастый, а твой отец сегодня выбивал из камня беззубую рыбу. Такая рыба не опасна для человека. Если бы ты прошел обряд посвящения, тебе рассказали бы о Камне-Глотающем-Мальчиков. Что толку вспоминать…

— Я за тебя скажу, шаман. Все могут увидеть, что на острове отца каменная рыба держит в открытом рту маленького мальчика. Если бы у нее были зубы, она бы меня поранила!

— О чем с тобой разговаривать? Ты все понимаешь, но ты мал и не умеешь различать предметы. Женская рыба — зубастая, рыба у мужчин издавна имела круглый и беззубый рот. Об остальном я умолчу, тебе надо прожить много рыб, и тогда я скажу тебе правду. Я поведаю тебе, в чем Китовлас провинился перед Большой Рыбой.

— Шаман, я вижу, что женский камень безобразен, а рыба отца красивая и стремительная.

— Хе, хе, — шаман смешком подвел итог обстоятельной ночной беседе. — С каждым новым разговором я убеждаюсь в том, что ты не совсем пропащий мальчик. Если не попадешь под мозолистую женскую пятку, то станешь ловкой юркой рыбой, любящей глубокую воду.

— Почему никто не хочет иметь имя? Отец не хочет, мама и даже девочка с пухлыми губами? Почему?

— Когда-то, а как давно, никто и не помнит, животные ушли от людей. Они ушли потому, что люди себя плохо вели. Чтобы наказать их, животные забрали с собой имена всех людей. С тех пор о животных помнит лишь одно властолюбивое племя Черных Колдунов, живущее в далекой жаркой Милазии. Никто не бывал в той гибельной местности, но Черные Колдуны могут вторгаться в сон любого человека. Они боятся Китовласа и поэтому не делают большего. Благодаря им все люди в Восточной Ойкумене видят одни и те же сны. Через сны Черные Колдуны напоминают спящим о том, какими красивыми были рыбы, крабы, черепахи и прочие животные. Мы верим в то, что животные возвратятся и принесут каждому человеку счастливое имя. Что будет с человеком, у которого два имени? Лориан спросил:

— Что будет со мной?

Шаман уклонился от ответа:

— Ты так хорошо сам себе подобрал имя, что имя «Лориан» тебе и подарит синеглазая рыба — покровительница озерного рода. Кто знает…

— Шаман, ты друг отца, не отмалчивайся. Ответь на последний вопрос: смеющиеся всегда не правы? Можно ли смеяться над теми, кто ведет Великую Охоту на умных мальчиков и пригожих девочек? Я так смеялся над сбежавшим перумом.

— Эх ты, бесхвостая рыба! Не понимаю. Общаешься с умными людьми — со мной, с отцом, — а мысли у тебя глупые. С лунным светом такая гадость в безмозглую голову, что ли, забивается? Много смеяться не стоит, но смех умного человека — к удаче. Великая Охота — это ужас Вселенной. Но когда-нибудь родится мальчик, который ее остановит и поможет животным вернуться в Страну Песков и Облачных гор с речного дна.

Не дожидаясь, когда Лориан задаст следующий вопрос, шаман поделился с мальчиком своими треволнениями:

— Старухи-шаманки требуют кровавого камлания с выбиванием зубов. Это не по мне. Моя вера — белая вера. Неужели я буду последним шаманом речного племени? Я хотел лечить людей, помогать им, а не уродовать мальчиков. И не запугивать девочек.

Шаман задумчиво смотрел на гибкие, изящные руки Лориана и вдруг сказал:

— Ты не прошел посвящения в мужчины, завтра вечером я посвящу тебя в речные шаманы.

Шаман готов выполнить обещание, если впредь Лориан воздержится от стычки с племенем. Посвящение в шаманы для Лориана значимее сопричастности к племени Говорящего Камня. Главное, чтобы шаман выполнил слово. Нельзя владельцу бирюзового перстня всю жизнь проходить в детях! Может быть, сразу после посвящения шаман передаст Лориану навык превращения в женщину? А вдруг не захочет, передумает или потребует отсрочки? А что делать двум шаманам в странном племени, где только женщины имеют право на камлание и знахарство? Значит, Лориану необходимо будет уйти из племени? Для чего? С какой целью?

— Я одолею Китовласа! Во что бы то ни стало. Даже если для этого придется отдать жизнь! — воскликнул Лориан.

Ошеломленный шаман покачал головой:

— Это не детские слова. Это… пророчество. Такое я слышу впервые.

— Шаман, не скрывай от меня правды. Что надежнее всего убережет мужчину от Китовласа?

— Для полной победы над Китовласом человек должен знать письменность, — еле слышно пробормотал шаман.

Мальчик был слишком поглощен мыслями, чтобы осознать последние слова.

«Не хотелось бы огорчать такого славного парня, но придуманное имя от Китовласа не спасает», — подумал шаман и, встряхнув волосами, заплетенными в косички, сказал:

— Спокойной ночи, Лориан. И не спи под луной. Есть у нас в племени шаман белой веры и старухи черной веры. Мальчик желтой веры нам в племени не нужен.

Шаман забрался в шалаш, но Лориану было не до сна. Какой там сон! Лориан спит меньше шамана. Сколько шаман может спать, если его не будить для вечерних разговоров? Спит днем, спит ночью. Неужели Лориан, когда вырастет, тоже будет столь бесцельно растрачивать время? Нет, он станет самым молодым шаманом Восточной Ойкумены и обязательно обзаведется целым племенем духов, подчиненных его необоримой шаманской воле. Будут ли с ним разговаривать мертвые? Научится ли он превращаться в большеротых девочек?

Однажды Лориан с восторгом рассказал шаману:

— Я видел! Я видел, как в воде рыба шевелила плавниками. Я видел!

— Выдумщик ты, Лориан, — добродушно посмеивался шаман.

«Мое имя убережет меня от всех опасностей», — произнес Лориан первое заклинание. С мелодичным благозвучным именем не страшен сам Китовлас! Мальчик бродил по пустынному острову. Прислушивался к невнятным ночным звукам. Что это? Где это? Вверх по течению? Или на противоположном берегу? Шальной неугомонный ветер, что ли, смеется над рекою? Есть ли имя у ветра, если реку зовут «Миссия»? «Теперь у меня появилось имя. А есть ли название у огромного мира? Может быть, это имя — „Вселенная"? От какой беды защищает планету удивительно красивое имя „Перуника"? И отражается ли человеческое „я" в имени человека?» Лориан устал от духовного напряжения и впечатлений и где заснул, не заметил. Говорил сам с собою, говорил с ночным ветром. Исступленные призывы Лориана были первой его молитвой: «О Большая Рыба! Помоги мне и озерному роду!» Бормоча то наивные детские молитвы, обращенные к Воде, то свирепые угрозы Китовласу, он крепко уснул.

Ему приснился странный сон. Будто их с отцом прогнали из племени. И вот сын спрашивает у отца: «В какую сторону нам идти?» — «Пойдем вслед за Солнцем», — отвечает отец. Долго шли они по чужой стране. Все как в рассказах безобразной старухи и многоопытного шамана. Густой желтый воздух застревал в горле, черный песок обжигал ноги, зеленые камни разговаривали с ними, угрожая и сбивая с пути. Отец и сын искололи ноги о цветной песок. Босиком по чужой стороне не очень-то походишь. Странно, но, наблюдая все эти яркие, пестрые картины, он сознавал, что видит вещий сон. И даже подумал, не пробудившись: «Какие у меня желтые сны». Нр потом желтый цвет сменился красным — цветом физической боли. Мальчику было душно, он задыхался во сне и прикусил язык. От солоноватого вкуса крови, разлившейся во рту, проснулся. Пробудился возле плавника каменной рыбы. Спал без подстилки, но не было никакой ломоты в теле, на которую часто жаловался шаман. Проснуться возле плавника каменной рыбы — к удаче.

Он ликующе запрыгал на одном месте. В безмятежном босоногом детстве бывает настроение, когда хочется скакать от переполняющей тебя беспричинной радости бытия. Долго хлюпал по темной воде босыми ногами. Думал: «Раньше, Большая Рыба, я считал тебя мерзкой и совсем не любящей людей. Мне казалось, что ты проглотила имена всех мальчиков и девочек. И поэтому была бесформенно толстой. Отныне я знаю: ты такая, какой тебя видит отец, — красивая и сильная». Разговаривать с самим собой ему в диковинку, он ведь малолетний шаман, не прошедший шаманского посвящения, ребенок, так и не ставший взрослым на обряде посвящения в речные мужчины. Лориан сквозь туманную дымку пытался рассмотреть копошение людских фигурок на берегу. Фыркнул в знак презрения к тем, кто покорен и не похож на озерных людей. В родном становище скоро проснутся и засуетятся женщины. И может быть, вскоре мать выйдет на берег реки и посмотрит в сторону острова. «Мама, я здесь, я. помню тебя». Впрочем, что кричать? Общаться им запрещено. Но кто запретит думать и сердцем чувствовать родную кровь? «Мама, я верю, что ты не забыла меня. Я всегда буду любить и помнить тебя».

Поначалу жить на острове было не очень трудно. Недолго осталось отцу обрабатывать резцом крохотный остров. Скоро все увидят и поймут, что это Большая Рыба, божество, которое плывет против течения. И пораженные люди увидят каменную фигурку мальчика в ее распахнутой пасти. Каменному мальчишке легче, но что делать Лориану? Камень, выступающий из речного потока, дает племени только одну рыбу-скалу. Чем заняться мальчику, когда он станет взрослым? И если он станет шаманом, где искать новое племя, нуждающееся в молодом мужчине, обладающем бирюзовым перстнем?

В следующую ночь Лориан решил плыть, пока не устанет. Будет плыть по течению, пока не встретит свой остров. У отца отпросился, сказал, что поплывет на берег проведать маму. А поплыл по течению на запад. Если раньше он всегда плавал в теплой воде, то на этот раз вода была почти ледяная. Словно река выражала недовольство его безрассудным поступком. Он знал: мужчиной становятся не перед распахнутым ртом каменного чудовища. Мужчиной становятся в студеной черной воде. Он сам устроил себе это посвящение во взрослые. Худенькие, с едва обозначившимися мускулами руки поочередно поднимались над темной, с желтыми лунными бликами водой. Долго плыл Лориан, плыл до рассвета. Но не увидел восходящего солнца, так как плыл к солнцу затылком. Золотое светило вынырнуло с речного дна, но утренней зари мальчик не заметил.

Он провел ночь и утро в непрестанном движении. Желто-звездная ночь продолжала искриться на мокрых ресницах юного пловца.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

ПОЧЕМУ ОНИ НЕ ТАКИЕ, КАК ВСЕ?

Похороны женщин у озерного племени раньше проходили очень торжественно. Умершую старуху клали в прибрежную воду в скрюченной позе. Оставляли на левом боку с согнутыми ногами и руками, заваливали камнями. После чего племя отходило вверх по реке, позабыв о покойной. В речную могилу по обыкновению вместе с беззубой старухой складывали зубы маленького мальчика. Это делалось для того, чтобы на дне реки пожилая женщина могла жевать еду. Хорошо известно, что еда осталась на илистом речном дне и там не прожить без крепких зубов. Старухи племени крайне практичны, поэтому, памятуя о древнем поверье, перед последним «прощай», перед расставанием с усопшей соплеменницей выбивали ей оставшиеся зубы, чтобы мудрость, опыт и душа умершей пребывали с живыми. Старушечий кривоватый зуб очень ценился. Человеческие зубы служили искусникам озерного племени для изготовления украшений. Старухи говорили: «Человеческий зуб — младшая дочь Говорящего Камня. Речные камни, которые вырастают не из почвы, а из десен. Нужно дорожить белыми человеческими камнями. Слова, обращенные к зубу, обязательно услышит Говорящий Камень». Носить зуб в качестве украшения означает вести непрерывный диалог с Говорящим Камнем. Поэтому из мальчишеских зубов, выбитых в ночь посвящения, вытачивают серьги для девочек. Из восьми-десяти зубов, вставленных корень в корень, изготавливался браслет для самой старой женщины племени. Женщины среднего возраста скромно украшали себя камешками. Мужчинам украшения не полагались.

Традиционный образ жизни озерного племени — на самом деле два типа бытия. Женский и мужской. Мужчины строили шалаши из камыша, который попадался в пути все реже и реже, собирали гальку, подолгу лежали на берегу реки, подставляя солнцу спины в жировых складках и животы с мочевыми пузырями, до отказа залитыми водой. Но были и такие, кто хотел бы жить по-другому.

Отец Лориана издавна тяготел к камню. Он всегда Мужчиной-Который-Живет-На-Отшибе. Работа с камнем требует мужской силы и твердости характера. Отец научился изготовлять из твердых пород горного камня надежные ревцы. С помощью этих нехитрых инструментов он выбивал по ходу продвижения племени различные наскальные фигуры. С каждым годом искусство отца совершенствовалось. Он мог изобразить в камне Большую Рыбу и Большую Черепаху. Даже без поручений старух, ответственных за погребение умерших, работы хватало. Изредка отцу требовались дополнительные руки для переноса 1 камней. Тогда он обращался за помощью к тем мужчинам, которые не потеряли человеческого облика. Иногда они «оглашались помогать, чаще отказывались.

Был в племени еще один человек, не похожий на остальных. Бывший шаман. Когда-то он хорошо шаманил. Его головокружительные танцы и отрывистые вскрики, неистовые припадки с пеной у рта пугали даже старух.

Когда шаман начинал говорить от имени Большой Рыбы, все верили в то, что его душа вырвалась в дикой пляске из тела и опустилась на самое глубокое место речного дна. Оттуда и вещает. Но все чаще шаман стал лечить людей заговорами и горными травами.

Старухи молча мирились с этим. Терпение их иссякло, когда шаман вылечил Мужчину-Который-Нарушает-Запреты-Женщин. Однажды отец Лориана упал с высокой скалы и переломал ноги. Лорийн тогда едва начал ходить. В племени решили, что Мужчина-Который-Никого-Не-Боится умрет или превратится в обузу для остальных. Но шаман нашел пахучую целебную траву и сделал деревянные колодки. Он долго лечил пострадавшего, и вот через год Мужчина-Упавший-В-Долине-Смеющихся-Тёней встал на ноги и продолжил нелегкие занятия с камнем. Вскоре подвернулся случай, и излеченный спас жизнь шаману. В сезон дождей бурные воды разлившейся Миссии ночью затопили Становище. Неистовым потоком снесло стоявший на отшибе становища шалаш шамана, не умевшего плавать. Отец Лориана спас жизнь шаману, детям и нескольким женщинам. С той поры между шаманом и отцом Лориана установились особые, доверительные отношения. Узнав об этом, старухи лишили шамана-права вещать от имени Большой Рыбы.

На похоронах старейшей женщины семья Лориана Я шаман держались немного в стороне от остальных соплеменников. Иго, стоически перенесший процедуру лишения зубов, беспрерывно водил ладонью по окровавленному рту. Это его зубы будут жевать для старухи еду на речном дне. Каждый из мальчиков племени готов был посетовать на то, что бывшему шаману женщины не разрешали камлание. Отцы говорят: у него все получалось без боли.

Мальчик ожидал, что старухи встретят его оскорблениями, но они молчали. Почему? Оказывается, отец нашел в реке длинный толстый кусок дерева, удивительно напоминающий по форме рыбу. Жадные старухи отобрали у отца подарок Миссии. Лориан подумал, что старухи могли бы поступить умнее и попросить отца обработать дерево. Старухи не обратили внимания на сходство отсыревшей коряги с Большой Рыбой. Им, боящимся воды, но хоронившим соплеменницу в реке, хотелось быть уверенными в том, что покойница благополучно доплывет до места назначения. Вложив дерево в руки мертвой, тем самым выразишь уважение к духу усопшей. Старухи и на этот раз поступили крайне непрактично. Отцовскую находку они решили не обрабатывая положить в речную могилу к умершей подружке. Почему? Наверное, к их привычному страху добавилась новая тревога, мол, Каменная Мать не любит дерева и, рассердившись, не примет покойницу, не умевшую плавать, на речное дно к Говорящему Камню?

Наказанным разрешили ненадолго покинуть остров. Неподалеку от становища отец выбил глубокую чашеобразную яму в лиловом овальном камне с белыми прожилками. Втроем отнесли каменный сосуд на место будущего погребения.

Удивляла невероятная быстрота, с которой у отца получались многие вещи. Лориан вдруг подумал: теперь известно, куда и зачем подолгу пропадал отец! Прозорливый, он предвидел, что когда-нибудь племя изгонит самостоятельных мужчин! Поэтому и готовил по течению реки в укромных местах запасы. Каменную посуду, тростниковые подстилки и травы от болезней! Отец подготавливал дорогу к отступлению. Он как мог постарался облегчить первые этапы долгого путешествия в неизвестность. Кто бы не восхитился таким отцом? Догадка испугала мальчика. Значит, отец чувствует в себе силы отказаться от покровительства Большой Рыбы? Конечно, он — Мужчина-Который-Нарушает-Запреты. Но если отец рассчитывает на чью-то поддержку, значит, его действия направляет женщина. Неужели бабушка Лориана?

На похоронах Лориан стоял рядом с мамой. Она и теперь поддерживала его добрым словом, гладила по голове. И хоть бабушка предупреждала об осторожности, в этот раз мать поступила опрометчиво.

— Не переживай, эта старуха была плохой женщиной, злой. Не расстраивайся, помни, что тебя ждет интересный день, — ласково сказала мама и, забывшись, поцеловала сына в кудрявую макушку.

Мать долго не видела сына и не подумала о реакции окружающих. За ней давно исподволь наблюдали, ожидая ошибки. Недозволенное поведение матери возмутило старух.

Всем известен запрет целовать мужчину. Нельзя целовать ни мужа, ни сына. Воспрещение введено мудрыми старухами. Разве можно идти против воли пожилых женщин! А эта вертихвостка! Она его нарушила! Ранее делавшие вид, что не замечают наказанного мальчика в пределах становища, старухи стали возмущаться:

— Нельзя целовать мальчика!

Тело покойницы суетливо предали великой реке и завалили большими камнями со следами пальцев, измазанных ритуальной кровью. Предыдущее погребение происходило торжественнее и интереснее. Сейчас люди расставались со старейшей женщиной без былого энтузиазма. Старухи почувствовали глухое недовольство толпы и попытались обернуть события в выгодное для себя русло. Привычно заражаясь ненавистью друг от друга, они зашипели на мать:

— Ты родила сына, а не девочку. Стыдись, распутница! Девочку зачинают под лунным светом, а мальчишек — под солнцем. Бесстыдная женщина, ты занималась развратом под солнечными лучами!

Мать гневно посмотрела на них. Многое было в ее холодном взгляде.

— Мальчик — мой сын.

— Не обижайте мою маму! — вступился Лориан. Он сделал было шаг вперед, но нежной, сильной рукой мать отстранила сына, завела его себе за спину. Неожиданно голос подала синеглазая старуха — бабушка Лориана:

— Соплеменницы! Вы не правы! Нельзя винить молодую женщину в том, в чем вы сами виноваты. Если бы у племени было больше настоящих мужчин, мы не убегали бы позорно в горы от шохотонов. Мы жили бы на одном месте. Так и было когда-то. У нас были мужчины, которые могли отогнать любых чужаков от женского шалаша и священного родника. Тогда мы и хоронили по-другому. Белые кости соплеменников лежали на одном месте реки. А сейчас? Мы идем против течения, и беспамятная, легкомысленная молодежь не видит захоронений предков.

К ее проникновенному голосу прислушивались молодые мужчины племени, не успевшие обзавестись болезненным рыхлым брюшком. В толпе, испуганно смотревшей на спорящих, стали раздаваться робкие одобрительные возгласы. Молодежь бормотала: «Она права. Ох уж эти Шохотоны. Сколько можно от них бегать? Река скоро закончится, но шохотоны не оставят нас в покое».

Старуха с серой, чешуйчатой кожей восприняла слова синеглазой на свой счет:

— Ах вот ты как заговорила? Ты из нас самая молодая, и думаешь, самая умная? Чем тебе гордиться? Родила четверых мальчиков, трое из которых, к счастью для племени, умерли, не принеся вреда, и ни одной девочки! Могла бы и помолчать!

— Как долго будет племя терпеть ваши капризы? Я не буду. Остановитесь! Племени нужны мальчики, нужны сильные мужчины. Если бы таковые у нас были; следовало бы напасть на шохотонов да отбить у них мальчишек.

— Напасть на шохотонов? Что она говорит? — завопили старухи.

— Неужели интересы шохотонов вам ближе, чем будущее родного племени? Признайтесь, вы давно думаете только о собственной выгоде. Если вы отвечаете за племя перед Большой Рыбой, отвечайте за всех — за молодых женщин, за мужчин и за детей — и не требуйте наказания для маленького мальчика, для матери, любящей сына.

Заикаясь и брызгая зловонной слюной, старуху с чешуйчатой кожей поддержала безобразная женщина:

— А помните, женщины, какой она росла? Эта мать Мужчины-Который-Не-Слушается-Женщин как будто никогда не была маленькой. Подумать только, она не плакала по ночам! Вот почему мальчик ее рода осквернил святыню племени. В этой непокорной синеглазой старухе собраны худшие недостатки нашего народа. Попомните мои слова, она испортит нам соплеменников.

— Она и сейчас не боится уходить одна далеко от становища, — поддакнула одна из тех дряхлых старух, которых носят на руках мужчины.

— Она не пьет речной воды. Все пьют речную воду, а ее сын носит ей воду из неизвестного источника. А вдруг это колдовская вода? Она непохожа на остальных женщин ее возраста!

О, это было самое серьезное из всех обвинений. Старухи почувствовали, что настроение племени меняется в нужную сторону.

— Какой пример она подает другим женщинам? Чему она может научить наших девочек?

— Пора положить конец безобразиям!

Старуха с чешуйчатой кожей подвела итог обвинениям:

— Женщины, послушайте разумные слова. Мы запрещаем ее семье проводить эту ночь в становище. Пускай ночуют где угодно. Она стара, и на нее мы не можем наложить такого запрета. Пусть переночует в шалаше. Но завтра необходимо собрать совет племени. Никому не позволено нарушать запреты. Мальчишка осквернил святыню кощунственным смехом. Мать прилюдно поцеловала осквернителя, и мы это понимаем как поощрение мерзкого мальчишки. На похоронах старейшей и почитаемой женщины нас — мудрых, не видящих сна в заботах о племени, — упрекают в нарушении интересов Большой Рыбы. Это серьезные обвинения. Пусть эта безумная повторит их на совете племени. Послушаем, как мать Мужчины-Который-Нарушает-Неколебимые-Запреты будет; учить нас думать об общей пользе.

Безобразная старуха с трудом подняла трясущуюся руку и потребовала, чтобы племя разошлось. Люди разбрелись, но галдеж не утихал до позднего вечера. Племя часто осуждало мальчиков и мужчин, но сейчас в жгучий спор с самодовольным советом вступила женщина в летах. Привыкшие во всем слушаться женщин, некоторые мужчины решились издать нечленораздельные звуки в поддержку синеглазой старухи. Чем, собственно, синеглазая пожилая женщина хуже занудных старух? Люди собирались маленькими группками, с жаром обсуждая возможность отделения от деспотичных родов, чья власть не подтвердилась заботой Большой Рыбы о благополучии озерного племени.

Выполняя волю старух, отец переправил маму на остров. Не умея плавать, но безгранично доверяя мужу, женщина держалась за его плечо и только раз издала звук, похожий на вскрик страха.

Ее поселили в маленьком отдельном шалашике. С заходом солнца она ушла на ночлег. Женщине лучше не встречать злых ветров ночи на пустынном острове. Темнота спасительной завесой накрыла островок, на время отгородив отверженную семью от язвительных насмешек, окриков соплеменников. Лориан пробрался в шалаш, прильнул к маме, обхватив ее тонкими руками, зарылся лицом в душистые длинные волосы цвета мокрой древесной коры, но она не рассердилась. Любовно пригладила взъерошенные мальчишечьи вихры:

— Ты большой, тебе нельзя ночевать в женском шалаше.

— Расскажи какую-нибудь историю. Помнишь, как раньше? — пробормотал Лориан, уткнувшись в теплую подмышку. Им уютно вдвоем. И словно не было трудного дня. И кажется, не будет мучительного сумрачного утра.

— Вечером я сидела на прибрежных камнях и занималась женским делом, — уступила женщина просьбам сына. — Вдруг за моей спиной раздался топот детских ножек. Я обернулась и увидела маленького человечка, бегущего по берегу. Он был такой крохотный, что с трудом перепрыгивал с махонького камня на совсем малюсенький. Ростом человечек был ниже самой маленькой девочки. Человечек подбежал ко мне и посмотрел на мои руки. Руки у меня были мокрые, и с них капала вода. «Ну, давай, давай», — нетерпеливо сказал человечек. С моих ладоней упали последние капли воды. «Кап-кап», — сказала вода. «Спасибо», — сказал человечек и уселся на камешек.

Лориан рассмеялся. Он развеселился не потому, что человечек поблагодарил воду. Просто с мамой было хорошо. Мама умела рассказывать увлекательные сказочные истории. Она устроилась поудобней и, подобрав под себя длинные загорелые ноги, продолжала:

— Вы наверное мало плакали в детстве?» — спросил меня человечек. «Мало. Моя кареглазая мама этому дивилась», — сказала я. «Поэтому мы с вами и не: знакомы», — объяснил человечек. Я не могла удержаться я спросила: «А вы кто? Почему вы так смотрели на мои руки? Зачем вы разговаривали с водой?» — «Я не разговаривал, а занимался делом». Я поразилась. Диковинные дела. Появляются вечером маленькие человечки, разговаривают с водой. «А вы, наверное, вор. Воруете чужие капли. Я вам помешала?» Он обиженно заболтал ножками…

— А имя? — перебил Лориан плавный рассказ и задрыгал ногой. — У него было имя?

— Я не знаю. Не спрашивала.

— Пусть у него будет имя.

— Хорошо, но тогда ты сам придумай ему имя.

— Пусть его зовут… Кап Капыч.

Мама согласно кивнула головой и досказала:

— Итак, Кап Капыч обиженно заболтал ножками. «Я превращаю слезы в прозрачные камешки». — «А зачем вы это делаете?» — поинтересовалась я. «Я из этих камешков создаю русло, по которому будут течь детские слезки». — «Много плачут?» — спросила я. «Много, — огорченно вздохнул Кап Капыч. — Не было ни одной ночи, чтобы я выспался». Кап Капыч широко зевнул. Я поняла, что он ошибся и принял капли речной воды за слезы. Я насухо вытерла руки. «Спасибо», — сказал человечек и собрался исчезнуть. Тогда я протянула ему камешек с дырочкой и попросила: «Кап Капыч, будете превращать в камешки слезы маленького ребенка, подарите ему этот забавный перстенек, может, он перестанет плакать». Кап Капыч сказал: «Я отдам этот перстенек славной рыжеволосой девочке из Страны Песков. По ночам она горько плачет в становище перумов». После этих слов он исчез. Вот и вся сказка.

Лориан понял, что ему пора уходить. Он стал выползать из тесного шалаша и поранил коленку.

— Мама, зачем тебе каменный нож?

— Тебе показалось. Это каменная рыбка с острым плавником. В темноте просто не видно, — слукавила мама. — Не плачь по ночам, а то прибежит Кап Капыч, — шепнула она вдогонку.

— Хорошо, я не буду плакать, я почти взрослый — серьезно ответил мальчик.

Мамина сказка стала воспоминанием о последней в его жизни ночи детства, проведенной вместе с мамой.

ПЕРВАЯ ОШИБКА

Без естественной потребности в твердой пище тело перуниканца близко к анатомическому совершенству. Но перепады настроений, как перепады температуры, сохраняли на Перунике магическую власть над организмом. Любой речной ребенок знал холод и жару, слышал рассказы о разных опасных внутренних болезнях, о коварной песочной чесотке, но первое столкновение с собственной совестью — всегда критический момент для человеческого сознания.

О «Великая Завеса! Та самая Завеса, что столь быстро открыла смешную тайну старых женщин. Чтоб тебе утонуть в самом глубоком месте реки! Из~за тебя я теперь живу на острове. Вдали от бабушки, ровесников и детских игр. Окажись ты плотнее, я бы не засмеялся…» — так думал мальчишка, сидя на прохладном камне и болтая ногами в воде. Какой же завесой скрыты от него тайны Вселенной? Не ожидают ли его худшие разочарования?

Подслеповатая луна тускло освещает планету, много тысяч лет назад пережившую невиданную катастрофу. Оторванных от родных планет людей заставили забыть слово — «война», но в их жилах по-прежнему течет грешная огненная кровь, вынуждающая совершать безрассудные поступки, превращающая великовозрастных мужчин и зеленых юнцов в порволанов, наделенных кипучим пылом.

Самостоятельно думать труднее, чем плыть против течения или поперек высокой волны. Лориан, лихорадочно подгоняя себя, упорно плыл по студеной реке. Оскальзываясь на холодных камнях, выбрался из воды, На берегу беззубой улыбкой его встретил Иго. Шумное сопение воришки, принюхивавшегося к запахам ночного становища, раздражало синеглазого. Лориан тайком крался мимо шалашей, в которых, громко храня, спал» предавшие его люди. Прошел мимо укрытия колдуньи. Остановился перед лежащей на песке занавеской. Это ее держали на вытянутых руках женщины в ночь посвящения, закрывая каменного уродца. По обряду, посвящаемым полагается пролезть в пасть и выбраться из заднепроходного отверстия каменной глыбы. Лунное безумие охватило шального мальчишку, и он справил малую нужду на сухие камышовые палочки, составляющие материю занавески. Но этого было ему недостаточно. Лориан направил горячую булькающую струю в пасть глупого камня, едва едерживая смех. Вернулся на берег и бросился в воду, показавшуюся обжигающе холодной. Долго плыл во мраке, широко взмахивая руками над водой. Ломило затылок, перед глазами ходили радужные круги. Выбираясь на берег острова, Лориан шатался от изнеможения. Стучало в висках. Лютый озноб сотрясал его тело. От досады мальчик надрывно зарыдал. Он с трудом добрел до шалаша и как подкошенный повалился под ноги матери, выскочившей навстречу. Лориана занесли в шалаш и положили на камышовую подстилку. Мальчик метался и бредил. Положив прохладную ладонь на горячий лоб сына, мама встревоженно прислушивалась к его бессвязным речам.

Двое суток прошли в горячечном бреду. На третий день обессиленному Лориану привиделся колдовской сон. Он услышал странный голос:

«Мальчик, ты меня слышишь?»

«Это ты, Говорящий Камень?» — в паническом ужасе спросил мальчик.

«Нет, нет, успокойся. Не существует никакого говорящего камня. Неужели ты не слышишь? С тобой говорит женское существо. Я не причиню тебе вреда. Представь меня похожей на маму».

«Я не знаю, кто ты. Я слышу этот голос впервые в жизни», — признался Лориан.

«Это не так, — мягко не согласилась невидимая собеседница. — Мы часто и подолгу беседовали. Ты один из моих любимых…»

«Один из любимых? — переспросил пораженный Лориан: — Мы много беседовали? — Во сне он ворочался с боку на бок, лихорадочно облизывая воспаленным языком потрескавшиеся до крови губы. — Неужели это ты говоришь со мной, Большая Рыба?»

«Не хочется тебя огорчать, малыш. Когда-нибудь Большая Рыба обязательно похвалит тебя за хорошие дела. Не сомневайся в ее существовании. Но на этот раз с тобой разговаривает лучший товарищ по забавам. Угадай вето? Я подсказала тебе красивое имя».

Лориан не сомневался:

«Вода? Вода бывает говорящей?»

Невидимый собеседник немного обиделся:

«Надо же, а я бы спросила, есть ли на Перунике не говорящая вода? Или ты не слышал сонное бормотание утренних волн, споры говорливых дневных потоков, шепот прозрачного вечернего ручья, искристый смех водопада? Я подсказала тебе твое имя, Лориан. Я готова всегда помочь в любой беде».

«Ты?» — с замиранием сердца спросил Лориан. — «Конечно, ведь это я помогала тебе вернуться, выталкивая тебя на берег острова».

Не просыпаясь, Лориая заревел, как ревут набедокурившие мальчишки, осознавшие серьезность своего проступка.

«Я плохой. Я осквернил племенное божество. Мне нет прощения».

«Ну не знаю, если ты будешь пускать ручейки соленой воды, то я подожду другого удобного случая».

Лориан притих.

«Тебе не нравится соленая вода?» — спросил он загадочную собеседницу.

«У меня есть брат — Соленый океан. Мы встречаемся с ним далеко в Трехморье. Мы живем в мире и согласии, но я не понимаю его. У меня тоже есть недостатки, но он иногда просто невыносим. Впрочем, это дела семейные. Я хотела поговорить с тобой о другом».

«Прости, я скверно себя чувствую. Не следует плавать по ночам».

«Нет, нет, нет. Я, Вода, не против, чтобы такой мальчик плавал в реке и озерах когда заблагорассудится. Ты заболел не от холодных капелек на теле».

«Не от студеной воды? А от чего мне плохо?»

«Лихо пришло с другой стороны. Не беда. Я верну тебе здоровье».

Невидимая собеседница умолкла. Неожиданно Лориан почувствовал, что жар из него выходит и измученное тело перестало сотрясаться мелкой дрожью.

«Видишь, ты от меня на расстояния, а я могу управлять твоим телом. Плохо тебе потому, что ты считаешь себя виноватым».

«Я… А разве не…»

«Я всего-навсего вода и не знаю, будешь ли ты внимать всем рекам, озерам и болотцам в мире. Я — одновременно утренний туман над Миссией и затяжные дожди над ле^ сами и степями Перуники. Я, Вода, живу по законам природных стихий. Порой совсем не понимаю человеческий разум. Есть люди, которые вредят воде или боятся ее. Но мне кажется, ты не сделал ничего такого, что могло бы испортить наш с тобой мир… Я буду помогать тебе, но не могу поручиться за все стихии. Видишь ли, я не в ладах с Камнем».

«У тебя есть братья? Камень умеет… мыслить?»

«Камень ленив, и мы частенько называем его тугодумом…»

«Мы?»

«Нас совсем немного, но мы живем дружной семьей. Мир, который кажется тебе огромным, для нас — уютный и немного тесноватый шалаш. Мое тело — это вся вода твоего мира. Вместе со мной в шалаше живут Перуника, Дерево, Ветер, Камень и Огонь. — Собеседница использовала слово „шалаш" в разговоре с ребенком, потому что речное племя не имело четких астрономических представлений. — Я знаю, что с Огнем тебе пока не приходилось сталкиваться. Запомни, из нас он самый непримиримый к людям. В отношениях с ним будь осторожен».

В этом месте удивительной беседы Вода попыталась передать Лориану образ огня, мальчик ощутил нечто среднее между болью и спасительным теплом.

«Что такое „Дерево"?» — беззвучно спросил он успев привыкнуть к странному способу беседы.

«Колючий кустарник, сочные травы и полевые Цветы, низкорослые растения и гигантские ветвистые деревья составляют плоть стихии по имени „Дерево". Воду нельзя загонять в каменные и деревянные клетки. Нельзя наносить Дереву раны, как нельзя делать в почве большие дыры. Запомнишь мои слова?»

Лориан увидел образ естественной плотины, перегородившей русло небольшой равнинной реки после землетрясения.

«Конечно».

Они помолчали. Ошеломленный красочными образами увиденного и услышанного, Лориан ощущал, как его воспаленный мозг начинает давать сбои в восприятии и осмыслении происходящего диалога.: «Будь моим другом», — неожиданно попросил он.

«Мы давно стали друзьями», — поспешила успокоить Мать Миссия. — «Ты будешь помогать моему племени?»

«Племя мне не нравится. Твои соплеменники равнодушны к окружающему миру, — это никуда не годится».

«Я смог бы думать обо всех людях. И о… всех твоих братьях и сестрах».

«Поэтому я и начала этот разговор. Я давно наблюдаю за твоим отцом и за тобою, маленький мальчик. Может, где-нибудь вдали от рек и озер, там, на островах посреди соленой воды, и живет еще какой-нибудь человек, который сам себе дал имя. Я о нем ничего не слышала. Ты — первый. И я не имею права оставить тебя без помощи».

«Если бы не твоя помощь, я утонул бы сегодняшней ночью?» — спросил Лориан, догадываясь о том, каким будет ответ.

«Лучше подумай о будущем. Твое будущее — будущее планеты».

«Не понимаю», — устало признался Лориан.

«Прекрасному миру Перуники угрожает страшная опасность. Кроме нас, разумных стихий, и вас — беззащитных существ, есть коварный, смертоносный разум, опасный для Вселенной. Не в первый раз я помогала тебе. Мы; готовы помогать и впредь, если ты отправишься на поиски».

…. «На поиски чего?»

«Ты выздоровеешь и отправишься искать средство против власти Китовласа над человеческим разумом. Если возникнет нужда, я поговорю с разумными стихиями мира. Мы будем порознь и вместе помогать тебе. У нас с людьми один враг, но люди нас не слышат и с опасностью не борются. Будь умнее. Не ленись, не отступай».

Почувствовав, что беседа подходит к завершению, Лориан стал поспешно задавать вопросы:

«Скажи, надо ли мне поклоняться новому божеству? Как мне его назвать — Белой Водой?»

«Не думай об этом. Поклоняйся любым божествам, но помни: мы с тобой — Вода и Лориан — соседи по шалашу. И нашему тихому жилищу угрожает враг пострашнее шохотонов. Мы будем вместе. Помоги людям, и ты поможешь мне и моим друзьям. Прощай».

Лориан продолжал задавать вопросы, беспокойно ворочаясь со спины на живот, но ответов не слышал и вскоре крепко заснул, подтянув покрытые синяками коленки к заострившемуся подбородку. Утром родители разрешили, шаману применить особые знахарские средства, после чего лихорадка и хворь окончательно отступили. Очнувшись, Лориан увидел рядом с собой шамана и сразу поспешил передать ему содержание беседы с рекой Миссией. Пересказ оказался настолько трудным делом, что, глотнув воды из чашеобразного камня, Лориан впал в продолжительное забытье.

Долго думал шаман об услышанном. В молодости он был посвящен в тайный межплеменной союз шаманов и вождей. С тех пор многое изменилось в Перунике. Самые благополучные племена вынуждены покинуть родные места. Межплеменные связи разорвались. С увеличением числа мужчин, охваченных странной болезнью мозга, власть в племенах естественно и незаметно перешла к пожилым женщинам. Охваченные ужасом перед эпидемией, охватившей сильных и умных мужчин, племена кинулись на запад. И сейчас он сидит перед костлявым тельцем мальчика, который рассказал об удивительном разговоре. Шаману часто доводилось обманывать наивных соплеменник ков, но в словах Лориана было слишком много тайного знания, чтобы шаман отнесся к ним как к бреду больного. Никому ничего не сказав, колченогий врачеватель разрисовал сухое морщинистое лицо охрой. Не прибегая к танцу, он совершил обряд посвящения любимца в речные шаманы, сидя на корточках. На теле посвященного шаман поставил особую метку. Среди кочевых племен такие метки назывались коротким словом «хом». Хотелось верить, что вдали от воды хом убережет посвященного от ранней смерти. Сухими ладонями шаман стер охру с щек и, потеснившись, освободил место для матери ребенка. Она приготовила отвар из водорослей. Обмазала голову Лориана собственной кровью, нацеженной из вспоротой вены. В завершение лечения завернула сына в циновку из сухого тростника.

Беда отступила. Сколько их было — помогавших в трудную минуту? Мама и папа, шаман н Белая Вода, — все четверо, каждый по-своему, помогли Лориану преодолеть первую жизненную невзгоду.

ПОЧЕМУ ОН НЕ ТАКОЙ, КАК ВСЕ?

Ветры под лунным светом становятся недобрыми и коварными. Река под луной — волшебной рекой. Прибрежные холмы меняют привычные очертания в лунном свете. На острове беседовали трое. Трое мужчин? Нет, один из них был всего-навсего провинившимся перед всем миром мальчиком. Отец вспоминал:

— В детстве я часто убегал на ближний остров. Я любил сидеть на корточках в теплой прибрежной воде. Остров казался огромной каменной рыбой. Ждал, что она поднимется со дна, распрямит плавники и поплывет против течения. И отвезет меня далеко-далеко от родного племени. А может, я думал о чем-нибудь другом, не помню.

— А я любил смотреть на себя в воде. Я такой красивый, и вода не скрывает моей красоты, — подключался шаман к вечерней беседе.

Его слова вызывали улыбку у отца и сына. Шаман не уродлив, но красавцем его никак не назовешь.

— Отец, говорят, мама из другого племени мира — да?

— Мы с матерью никогда не ведем разговоров о сказочном и неведомом мире, об утраченной ею родине.

— Старухи — злые. Уйдем от них, — вдруг сказал мальчик с неожиданным ожесточением в голосе.

Решительных фраз давно не слышали в племени речных людей. Поступок мальчика, придумавшего себе имя, и заступничество его близких раскололи племя. Род синеглазой признал право юного соплеменника на этот поступок. Старухи могли наказать мальчика, но не знали, что делать с теми, кто молчаливо признал его правоту, «Уйдем отсюда», — такие слова редко услышишь от людей, живущих в оседлых племенах.

Озерные люди не одиноки на планете. Другие племена, живущие на Миссии, обладали каждое своим трудовым навыком, чем и отличались друг от друга, а вот озерное племя, непохожее на других, никаким навыком не владело. Одно племя гордилось тем, что делало глиняную посуду и женские фигурки из глины. Но гончары — не бродяги. Соседи выращивали лен, из длинных стеблей которого искусные мастерицы изготавливали ткань. Оба племени жили неподалеку друг от друга, но не испытывали потребности в контактах. Если бы наступило похолодание, тогда гончары посетовали бы на наготу и отправились бы искать одежду. В год, когда засуха лишит гончаров ближайшего ручья, возникнет потребность в воде. Отправившись на поиски емкостей для воды, ткачи отыскали бы гончаров. Но теплый климат и наличие постоянных источников воды не дают поводов для странствий. Старухи так и учили мальчиков: «Речному человеку степняк и гончар не брат». Человечество существовало на уровне цивилизации примитивных ремесел.

Но находились причины, заставляющие некоторые племена сниматься с привычного места и искать лучшей Доли. Например, постоянная угроза нападения со стороны шохотонов заставляла озерное племя отходить на запад и на север, отступать вверх по реке. Закончились привычные леса. Три-четыре сезона дождей племя шло по горным ущельям. Но как далеко могут уйти в горы люди, не знающие огня и одежды? Тревожное настроение передавалось каждому, кто способен был задаться вопросом о завтрашнем дне. Племя по-прежнему подчинялось старухам, но подспудное недовольство нарастало.

После катастрофы планета преобразилась. Изменился ландшафт четырех материков. Многие народы на гра-. ни вымирания. Но остались такие вечные чувства, как материнство, родительская любовь, сыновья привязан^ ность, желание добра ближнему. У старого поколения сохранилось желание жить без перемен, но взрыв недовольства в озерном племени был неизбежен. Выскажи молодые не сегодня-завтра недовольство, старухи могли потерять свою безграничную власть. Нужны одиночки, которых можно сурово наказать в назидание большинству. Подобными одиночками оказались члены семьи Лориана. Поэтому поступок Лориана стал поводом для назревавшего конфликта поколений. Под удар попал и шаман, обвиненный в нарушении запрета лечить больных колдовскими средствами.

БОЛЬШАЯ ПОТАСОВКА

Если сын отступник, что делать отцу? Шаман и отец спорят. Они уверены, что трясущийся в лихорадке мальчишка их не слышит.

— Я видел спящего на берегу Лориана, — говорил отцу шаман. — У него во сне подрагивали ноги! От мальчика, у которого во сне дергаются ноги, не следует ждать пользы для племени. Мозолистые пятки странника-бродяги не к добру.

— Мой сын вырастет настоящим мужчиной, — запальчиво возразил отец. — Он научит прибрежное племя ничего не бояться. Ни опасного человека, ни дикого зверя.

— Ерунда! Шохотоны приходят когда хотят и делают что хотят. Похищают красивых девушек, и что мы? Нас распирает гордость, мы наполнены ею, как речным илом. Мы всего боимся. И винить следует старых женщин, потому что старуха не будет отстаивать от шохотеяев любимую внучку, а лучше придумает какую-нибудь байку и отведет племя дальше в пески.

— Люди не смогут прожить до конца мира без живых зверей. Лориан правильно сделал, что оскорбил Говорящий Камень. Ложный бог не принес племени удачу. Люди должны задуматься и многое изменить в жизни.

— Все можно изменить, но будут ли перемены к лучшему?

Вопли старух в становище привлекли внимание мужчин на острове. Старухи обнаружили желтое пятно в зубастой пасти Говорящего Камня и подговорили мужчин к мщению. Громко требовали наказания для осквернившего святыню. Мужчины отмалчивались, а старухи вели между собой перепалку:

— Речное племя давно живет без насилия.

— Но простительно ли мальчишке надругаться над: Большим Камнем?

— Только ублюдок додумался бы помочиться на защитницу племени.

Шаман забеспокоился:

— Что там происходит? Что они так раскричались? Шохотоны, что ли, напали на старушечьи шалаши?

Отец разбудил мальчика. Втроем они переправились с острова на берег. С первого взгляда отец понял, что происходит в племени, и спрятал испуганного Лориана за широкую спину. Не было нужды особенно вслушиваться в речи стервозных старух, чтобы понять — на совете племени побеждала более агрессивная сторона. Самые безумные истерично кричали:

— Отрежьте ему… Отрежьте пакостному мальчишке! Пускай знает, как осквернять святыню!

Необъяснимым образом именно выкрики безумных старух подтолкнули озлобленное племя к действию. Мать тревожно вздрогнула, когда раздались призывы к возмездию. Она подалась вперед, согнув в локтях руки.

— Кто хотел попробовать крови моего сына? — с вызовом произнес отец.

Ободренные первыми шагами бездумной толпы» старухи неистовствовали:

— Трусы! Что же вы остановились? Чего боитесь? Их всего двое!

«Ошибаетесь, старые дуры, — подумала синеглазая. — „Их трое — шаман тоже встал на защиту мальчика».

— Сбейте их с ног! Схватите мальчишку! Не пускайте мальчишку к воде! Хватайте отступника! Накажите его каменным ножом!

— Кто дотронется до моего сына, тот умрет в мучениях! — предостерегающе воскликнула мать.

Но мужчины с отвисшими животами слушали старых женщин. Двое бездумно шагнули вперед, и в следующее мгновение полетели на камни. Одного отец ударил в челюсть, другому смял складчатый живот. Впервые Лориан увидел, как человек ударил человека. Так вот чему можно поучиться у отца! Отец умеет драться! Как у него это красиво получилось! Остальные на миг опешили. Но тут же ринулись на троих храбрецов. Что тут началось! Отец налево и направо расшвыривал нападавших. Мать молотила их каменным ножом. Кровь хлестала из располосованных тел. Страшна женщина, вступившаяся за свое дитя! Ей недостаточно крови. Упавших она лупила коленками и пятками. Шаман действовал хитрее, заваливая мужчин на себя, и в этой куче вязли все, кто вздумал было обойти окровавленный нож и сбитые в кровь кулаки.

— Плыви! Бери дерево и плыви! — крикнул отец. — Плыви и не возвращайся!

— Не возвращайся! — эхом повторила мать. В ее хриплом голосе трудно было узнать знакомую интонацию.

Лориан ничего не видел и не слышал. Стремительно вбежав в воду, он перепрыгнул через покойницу, выхватил из ее объятий кусок дерева, грудью упал на деревяшку и поплыл. «Убегаю впервые в жизни. Кажется, получается неплохо. Если бы отец видел, он бы одобрил», — пронеслось в голове.

Троих его защитников толпа смела со своего пути, но. остановилась в прибрежной воде. Следующий шаг смог, бы сделать лишь тот, кто умел плавать. Таких в озерном племени не оказалось.

— Проклятая рыба ускользнула! — кричали вдогонку мальчику рассвирепевшие, окровавленные сородичи.

Не переставая плыть, Лориан оглянулся. К горлу подкатил комок, и мальчик заплакал. Наконец скрылся из виду знакомый берег. Держась за «плавники» деревянной рыбы, он отплыл далеко по течению от становища. Лориан успокоился и перевернулся на спину. Нет, никто из них не догадался бросить в него камнем. Интересно, а он бы сам так сделал? Наверняка! Смогла же мать ударить ножом человека. Прощайте, сородичи!

ДВОЙНОЙ ИСХОД

Природа восстановила чистоту океана, но глаз человеческих он не радует. Океанский простор пугает племена, которым достаточно и водицы из луж после теплого летнего дождя. Деревья в лесах почти достигают неба, воду из реки может пить грудной младенец, а степь в цветении напоминает голову длинноволосого юноши, безмятежно выспавшегося в цветной глине. Но некому восхититься красотой воскресшей природы. Люди, прикованные к местам проживания, утратили чувство прекрасного. Природа восстановила пересохшие реки, но, что пользы от речного простора, если люди боятся воды! Живут на речном берегу, но счищают грязь с тготных тел каменными скребницами! Редок странник в высокой траве на равнинах Перуники. И все же порой возникали обстоятельства, принуждавшие людей сниматься с насиженных мест. Так случилось и с теми, кто был согласен с правлением старушечьего совета.

Начинался исход в неизвестность, возможно в исконные земли племени шестипалых. Все напивались водой впрок. Затем старухи проверяли, каждый ли мужчина взял с собой камешек с дыркой. Это обещало чистую воду в пути. Ибо вода в гористой местности такая же редкость, как изображения каменной рыбы на гальке, случайно поднятой с речного берега.

Да, свершилось. Род синеглазой старухи, в который входили отец и мать Лориана, их братья и сестры и дети тех старух, что были родственницами синеглазой, решил остаться на становище вблизи острова-рыбы. Так же поступили еще три-четыре семьи, шаман с высокой полногрудой женщиной, согласившейся стать его женой, и несколько девочек, решивших подражать синеглазой старухе.

Отец и шаман обратились к тем, кто участвовал в побоище. Некоторые приняли приглашение как долгожданный вызов судьбы. Оставались умные и сильные мужчины, женщины и девушки, не захотевшие жить в ожидании налета перумов. Если им судьба стать женами шохотонов, так зачем самим идти в Страну Неизвестности, навстречу врагу? С родом синеглазых осталась и Девочка-Поцеловавшая-Лориана-Под-Водой. Ах, какая горечь на ее сухих губах!

Группа людей под предводительством отца и кривоногого шамана не поднималась от воды на прибрежную террасу. Шаман обратился к женщинам, столпившийся на гористом берегу:

— Слышите, старухи? Вы уходите в Горную Страну. Вы ведете беззащитное племя к шохотонам. Неужели лучше жить с шохотонами, чем с Большой Рыбой? За что вы так ненавидите ее? Будьте прокляты! Я — мужчина, проклятия которого всегда сбываются, — проклинаю вас!

«Прощай, река!» — подумали люди, пошедшие за старухами в горы. Что было дальше? Малая часть племени осталась с новым вожаком, его матерью и женой в прежних гротах и шалашах. Поэтому Лориану легко было найти их, когда он, нарушив запрет отца, вернулся.

Взрослые основательно подготовились к возвращению: Мальчика-Который-Дал-Сам-Себе-Красивое-Имя. Между синеглазой старухой и ее сыном состоялся разговор. Старуха пообещала исполнить любое желание отца Лориана. Тот попросил найти для сына полезное дело вне племени. Женщина напрягла память и вспомнила, что, когда она была маленькой, ей рассказывали о временах, когда озерное племя поддерживало добрососедские отношения с деревенскими жителями. Когда-то давно мужчины на плечах носили прибрежный тростник в деревню грамотных. Тростник почему-то невероятно ценился людьми, живущими вдали от реки, в поселении за каменными стенами.

Лориан ночью пробрался к отцу. Этого разговора ему не забыть. К ним присоединился и шаман, страдавший бессонницей. Отец был изрядно рассержен на Лориана. Но поначалу с синеглазым ребенком разговаривал шаман:

— Всю жизнь хотел увидеть другие миры, но мне не было дано. Я много сделал для племени, но сегодня оно: не отпускает меня в дальнюю дорогу. Хочу, чтобы ты увидел новые миры, которые мне не довелось повидать. Ты рожден для другого мира. Ни о чем не спрашивай… Ты рожден пророком. Пророк — главная рыба человеческого племени. Тебе будет трудно жить с нами. Мы не; нуждаемся в пророчествах. Твой дар нужен для других племен. Мы просим тебя разыскать племя, умеющее писать. Мы не будем поклоняться камням, нам нужны говорящие знаки. Тебе надо найти. способ доставить нам навык письма. Ты идешь не один. Мы отправили с таким же поручением мальчика, которому ты дал имя «Иго». Уверен, вы встретитесь и самую трудную часть пути пройдете вдвоем. Знаки письма можешь прислать обратно со; спутником. Иди и не возвращайся. Шаман протянул ему камешек: — Я знаю, Иго украл у тебя мой подарок — перстень. Не переживай. Держи в дорогу.

Камешек со сверлиной был нанизан на веревку. С таким камешком на груди Лориану предстояло покинуть родное становище.

— Вы с Иго представители озерного племени. Но вы и жители материка Перуника. Не забывайте, что вы перуниканцы!

О чем беседовал шаман с другим мальчишкой, Лориану осталось неизвестным. Иногда из племени уходили мужчины или мальчики. Уход бесполезного человека всегда оборачивался на пользу племени. Уходящему можно было дать любое поручение. Если он исполнял порученное, можно было обсудить вопрос о прощении. Чаще человек уходил и не выполнял порученного, но и это шло на пользу племени. На рассказах о трудной судьбе одиночки воспитывалось новое поколение.

Лориану дали почетное поручение. В качестве того, кто ушел за письменностью для родного племени и не вернулся, он был более полезен, чем Мальчик-Рассмеявшийся-Над-Божеством и продолжающий жить вместе во всеми… Кто его знает, какие новые хлопоты способен доставить старухам этот странный Мальчик-В-Детстве-Придумавший-Себе-Имя?

Отец обратился к сыну с требованием:

— Сделай, как говорит шаман. Добудь письменность для своего народа.

Отец подумал: если Лориану не удастся раздобыть письменность честным путем, то воришка украдет говорящие знаки и вернется с украденным, рассчитывая на вполне заслуженное прощение. Отец понимал и душевные страдания сына. Быть изгнанным или выполнять поручение рода — разные причины расставания Лориана с родиной. Вслед за матерью, синеглазой старухой, он понял, что мальчика нельзя прогонять от семьи без цели. Бабушка Лориана настаивала на том, чтобы ее внук не жил в новом маленьком племени. Тот, кто оказался способен осмеять Говорящий Камень, может пси шатнуть и веру в Большую Рыбу. Выбор мужчин для нового племени — как выбор нужного камня. К сожалению, именно Лориан и не подходил для жизни в племени. Мужчина-Который-Ни-С-Кем-Не-Соглашался разделял мнение матери. Интересы рода всегда выше интересов отдельных членов одной семьи. И тогда отец потребовал от сына:

— Где-то в мире есть Страна Живых Зверей. В воде там красиво плавают живые рыбы, а на суше обитают существа, быстро бегающие на четырех ногах. Найди эту удивительную Страну. Я уверен, такая Страна существует далеко на востоке. Мне не попасть туда, но я хочу, чтобы Страна Живых Зверей стала твоей новой родиной. Ида и никогда не возвращайся.

Лориан неохотно отправился в дальний путь. Он ничего не понимал. Теперь, когда после надругательства над Большим Камнем род бабушки получает независимость, именно ему, Лориану, запрещено жить в племени. И кстати, что это такое — «животные»? Как их отличить от людей? Если он встретит людей с хвостами или людей, передвигающихся на четвереньках, не следует ли признать их животными? Душа Лориана в великом смущении. Его страшила ответственность за исход путешествия, но отцовское требование он ставил выше обещаний, которые дал старшему соплеменнику — шаману.

ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА

Племя шло издалека. Его вождю удалось то, что не удавалось другим. Да и было ли на материке другое такое племя, решившее пройти Восточную Ойкумену от Трехморья до края подлунного мира на востоке. Трехморье — северная верхняя точка планеты, где не бывает сезонных осадков. По непонятной причине дожди идут по ночам, и осадков меньше, чем в прочих местах планеты. На пути к Трехморью у изгиба великой реки кочевые люди задержались.

Вождь сидел в кресле с высокой спинкой и смотрел на дымку противоположного берега. Сложными узорами на посуде, на одежде и на кресле вождя кочевники выражали представления о прекрасном. От раздумий кочевника оторвало белое пятно, плывущее по реке. Девочка с длинными белыми волосами», — подумал кочевник. И согнутым пальцем с распухшими костяшками показал на белое пятно. «Достаньте мне эту девочку», — потребовал вождь от соплеменников.

С шумом разбрызгивая воду, несколько узкоглазых мужчин бросились в поток. Подросток плыл недалеко от берега, но выловить его для степняков оказалось затруднительно. Двое утонули, бездумно выполняя прихоть вождя. Сведенные судорогой руки подростка с трудом отцепили от кипы тростника и вытащили обнаженное тело на пеструю подстилку. «Мальчик», — огорчился вождь.

Да, долго Лориан плыл по реке. Плыл до тех пор, пока тростник не стал разваливаться и расходиться под его холодеющими руками. Какое-то время Лориан еще продвигался вперед, по инерции работая слабеющими ногами, всем телом навалившись на размокший тростник. Но сил не осталось, и он повернул к берегу. Еще немного, и ему не хватило бы сил выбраться из воды.

Лориан долго лежал на песчаном берегу, омываемый мелкой рябью утренних волн; Из глаз текли слезы. Ему так мало лет, и его разлучили с матерью. Впервые оказавшись вне рода, мальчик выплакался вволю. Затем встал и пошатываясь побрел по песку. С большим опозданием он вдруг осознал происшедшее: он впервые идет по берегу Миссии без надежды обрести кров к вечеру! Отец говорил о каменных рыбьих позвоночниках. Лориан вскоре увидел такого идола и подошел к нему ближе. Рыбий позвоночник вытесан из пористого камня и изображал мужчину, сложившего руки на животе. Каменный истукан стоял спиной к реке. В этом Лориан усмотрел совет Большой Рыбы. Что, если ему попробовать отойти от реки? Так он и сделал, но слишком далеко удалился от реки. И когда, томимый жаждой, надумал вернуться, то не смог сориентироваться.

Опасность заключалась в том, что он не мог найти в степи источник воды. Поначалу солнце не очень припекало, а когда Лориан испытал жажду, то возник вопрос: в какую сторону идти? Где река? Если он не найдет родник в степи, ему нужно выйти к реке. Прошла ночь, а он все шел по речной террасе. И второй рассвет застал его в безводной гористой местности. Лориан изрезал ноги о горную траву. Губы пересохли. Тогда он попытался жевать жесткую траву, чтобы утолить жажду. Если у отца он не научился находить родниковую воду, то у шамана не перенял искусство различать травы. К исходу второго дня мальчик потерял последние силы. Рухнул как подкошенный и впал в забытье. С трудом поднявшись, ничего не видя вокруг от усталости, он вышел к реке, зашел по колено. Брел по воде. Наткнулся на связку тростника. Упал на тростник, и течением его понесло вниз. Через полчаса бесчувственное тело заметил Тенихан…

Лориан пришел в себя от прикосновений чужих рук. Поначалу ему показалось, что его нашел отец, и он ему прошептал: «Папа, папа». Потом, когда губы стали смазывать водой с незнакомыми запахами, он понял, что это чужие руки. Двое мужчин в набедренных повязках отнесли обессиленного мальчика к вождю племени. Лориана положили на длинную циновку, на противоположном конце которой он увидел человека. У мальчика было время собраться с силами и с мыслями. Взгляд его продвигался по циновке, пока не остановился на коротких жестких волосках, торчащих из носа, изуродованного металлическим кольцом. Мужчины держали за длинные ручки помост, на котором стоял богатый золотой трон. На ступеньке под троном лежало опахало из тростниковых палочек. Надо сказать, что трон был потрясающе роскошным: на подлокотниках вырезаны чудовища с распахнутыми клювами, спинка украшена изображениями огромных птичьих перьев. Несомненно, хозяин кресла с кольцом в носу был вождем могущественного племени.

Вождь привычно развалился в кресле. Чувствовалось, что он мог от рассвета до заката провести день в удобной позе. Подставив под острую скулу морщинистый кулак, согнутым локтем старик упирался в левый подлокотник трона. Движением подбородка, рассеченного волевой ямочкой, вождь дал приказ поднести Лориана

поближе,

— Ты маленький мальчик, а плаваешь в одиночку. Этому есть объяснение? — задал старик вопрос.

— Оро, вождь, оро.

— Ты хорошо воспитан, но не ответил на мой вопрос. Не боялся плыть по Миссии?

— Нет.

— Почему?

— Я знал, что не умру.

— Странно. Как можно это знать? Смерть — либо случай, либо усилие воли. Не более того.

— В смерти… — хотел было возразить Лориан, но старик его прервал:

— О своей смерти знать дано только пророкам. Сегодня на Ойкумене нет пророков.

Лориан пожал плечами. Наблюдая за вождем сквозь полуприкрытые веки, он понял, что его испытывают словом.

— Старухи племени меня прогнали, — медленно произнес мальчик. — Отец велел мне не возвращаться.

— Ты не лжешь, это добрый признак. Расскажи о родном племени.

Лориан попытался обернуться и показал взглядом:

— Мы живем на реке. В речном племени нет имен. Отца все называли Мужчиной-Который-Потерял-Имя. У меня есть имя. Я сам себе его придумал. «Лориан» звучит как шум речной воды в сезон дождей. Я не вернусь на северный берег к соплеменникам без имен. Я не буду вслед за старухами позорно убегать от врагов.

Старик рассмеялся:

— Можешь называть меня Тениханом. Тенихан знает много людей из разных племен. Как правило, все они живут или когда-то жили на берегах прекрасной вольной Миссии.

— Моим племенем помыкают безобразные старухи.

— Мы недавно были в гостях у племени, которым правят пожилые женщины, — сказал вождь. У мальчика было время отдышаться и собраться с силами. Лориан сосредоточился:

— Мое племя поклоняется… Говорящему Камню и… Большой Рыбе.

— Слышу ответ умного мальчика. Я знаю твое племя. У вас много мужчин с отвисающими челюстями. Ты не похож на остальных мужчин.

— Я сын самого сильного человека озерного племени. Я буду сильным, вождь.

Старик с интересом рассматривал маленького гостя.

— Ты уважаешь отца, уважаешь силу… Я просил называть меня просто Тениханом, мальчик из чужого племени.

Вождь отдал несколько непривычных гортанных команд, и смуглые мужчины, стоявшие вокруг трона, засуетились. Мальчика отнесли в просторный шатер, заставили вытереться и намазали ему тело особым составом. Женщина положила рядом с ним набедренную повязку. Расчесав его спутавшиеся светлые кудри, мужчины заплели их в несколько замысловатых косичек.

Лориан готовился к продолжению разговора. Он заметил, что кочевники сидят скрестив ноги. Когда его приведут к вождю, он обязательно сядет как все они. Потом мальчику дали выпить неизвестной жидкости. Напиток ему не понравился, но вот что ошеломило Лориана: вода может быть разного цвета и запаха! На вкус она бывает разной!

После того как юный гость стал внешне походить на мальчиков этого племени, его снова отнесли на руках к креслу с высокой спинкой.

— Итак, ты обещал мне рассказать о том, за что тебя выгнали.

Лориан рассмеялся, но тут же пресек смех, опасливо взглянув на властного собеседника: не обиделся ли он? Тенихан оказался умнее старух из родного племени. Вождь сделал вид, что тянется за кубком с кислым напитком. А мальчик переминался с ноги на ногу, понимая, что не опустится на мягкую подстилку, как бы плохо он себя ни чувствовал. Неумело замотанная на худых бедрах повязка сползала и мешала думать. И зачем только он ее надел!

— Я оскорбил Говорящий Камень.

— Не знаю, что это значит, но скорее всего ты поступил опрометчиво.

Слово — «опрометчиво» Лориан слышал впервые, но расспрашивать о его значении не стал, а попытался описать камень с женской грудью и примитивным орнаментом из треугольных зубчиков.

— Почему вы не спросите меня, зачем я это сделал?

Тенихан молчал. У кого в носу перстень вождя, тот сам решает, что и когда спрашивать.

— Мне показалось, что ухмыляющийся камень с женскими грудями совсем непохож на священную Рыбу Миссии.

— Говорящий Камень с женскими грудями? Хо! Они хоть красивые были, эти груди? Впрочем, извини, ты слишком мал, чтобы знать в этом толк, мальчик.

— Я сын своего отца и не буду поклоняться такому мерзкому камню.

— Не знаю, прав ли ты, но тебя можно понять. А в каких богов ты веруешь?

— Моему роду и мне покровительствует Большая Рыба. Она сильная, высоко выпрыгивает из воды и очень красива, когда разворачивает спинной плавник. Но отец хорошо рассказывает и о Большой Черепахе. Я думаю, что они ладят между собой — Рыба и Черепаха. Ведь живут они по соседству.

О том, что отец рассказывал и о других животных, Лориан умолчал.

— Да, я помню, ты родился на реке.

— А вы… я думаю, что ваш бог — Яр-Ярик.

— Ах ты маленький мудрец! Ты меня приятно удивил. В твоем голосе слышится уважение к Яр-Ярику. Помнится мне, ранее такого не отмечалось со стороны людей с мокрыми боками. Ты продолжаешь мне нравиться. Тебя ждет трудная дорога. Чем я могу тебе помочь?

— Расскажите мне о том, чем непохож Яр-Ярик на все прочие божества.

— Это прекрасная просьба… — Вождь помедлил:

— Я прошу, будь гостем в моем племени.

О Лориане позаботились. Ему отвели небольшой гостевой хорам с высоким узким сводом, украшенным пестрыми полосками ткани, развевающимися на ветру. Там он нашел удобные сосуды для питья, изготовленные из буро-зеленого металла! Раньше ему не доводилось такого видеть. Понравилось ему и место для отдыха. Уютный тюфяк из цветастой ткани нежил уставшее тело, а мягкие подушки набитые душистыми сухими травами, навевали чудные сны. Четыре раза мальчика поили ароматной водой с маленькими забавными пузырьками, от которых приятно щекотало в носу и хотелось чихать и хихикать. Целый день у него было хорошее настроение. Несмотря на ломоту в ногах, он обошел кочевье. Все куда-то спешили, у каждого было дело. Первое, что бросалось в глаза, — это зависимое положение женщин. Во всем кочевом стане он не увидел ни одной капризной крикливой старухи. Безмолвные женщины работали больше мужчин. Только мужской голос слышался над хорамами кочевников. Если и раздавался женский оклик, то это была мать, зовущая ребенка, или старуха, журившая молоденькую родственницу за воду без вкуса и запаха. Никто не приставал к нему с расспросами. Ему дали возможность отдохнуть, и заснул он на мягкой подстилке, с целым вихрем новых впечатлений и мыслей в белокурой голове.

Женщины в племени Тенихана подчиняются мужчинам. И они молчат! Как это внове, непривычно маленькому речнику! Какое везение — встретить именно кочевников в начале пути! Племя, которое не сидит сиднем и не бредет в горы или в пустыню, понукаемое и погоняемое коварными перумами, нет. Это сообщество людей, странствующих по зову души. Трудно заставить их изменить направление пути. И еще труднее заставить отказаться от кочевой жизни. Теперь мальчик чуть больше знает об огромном мире.

На следующий день Тенихан снова позвал мальчика к себе. Вождь повелительно хлопнул в ладоши. Мужчины вынесли маленькое плетеное кресло с резной спинкой. Не поворачиваясь, спиной к вождю, Лориан рассматривал узоры, интуитивно понимая, что надо выждать, хотя и не знал, чего именно.

— Присядь и выпей степного терпкого угощения.

Лориан сел. Теперь он мог лучше рассмотреть вождя племени; У него жесткие волосы топорщатся в разные стороны. Черные волосы с седым отливом. Таких волос, блестящих сединой под солнцем, Лориан еще не видел» Вождь сухопар, и ноги у него обуты в пимы, сшитые из: длинного человеческого волоса. «У меня седых волос не будет», — упрямо подумал Лориан. Тенихан погладил, кольцо, проходящее сквозь левую ноздрю, и отметил, что юный гость скрестил ноги как бывалый кочевник. Тенихан, увидел камешек на груди мальчика и сказал:

— Хорошая вещь.

Лориан тут же снял талисман с шеи и протянул вождю:

— Если вам нравится, мне будет приятно подарить его. Не думаю, что камешек с северного берега Миссии понадобится столь могущественному человеку, как вы, но вдруг вам захочется сделать подарок одному из внуков. Возьмите.

Тенихан усмехнулся: голый мальчишка, не имевший ничего, кроме подаренной набедренной повязки, так легко расставался с амулетом! '

— Яр-Ярик — могущественнейший из богов, покровительствующих людям. Мы, кочевники, самые сильные на планете Перуника. Яр-Ярик настолько велик, что самая большая река Ойкумены Миссия — это всего лишь один мокрый волос на голове бога кочевников. Племя почитает Орохана и Овохана — богов ветра и огня, — сказал вождь и посмотрел на Лориана: произвели ли его «лова должное впечатление?

С нескрываемым интересом Лориан выслушал рассказ про Яр-Ярика. Настало время вопросов.

— А много ли богов у племен, живущих на плоских равнинных землях?

За разговором время летело незаметно. Чем еще заняться кочевому человеку, как не долгой беседой с иноземцем? Завершая беседу, вождь спросил:

— Пойдешь с нами?

— Вы ищете живых зверей? — с надеждой спросил мальчик. Ответ вождя его огорчил.

— Ха-ха-ха! Мы — сильные и волевые мужчины! Мы подвижны и выносливы, мы лучше любого двигающегося животного! — Тенихан рассмеялся неожиданному вопросу. Казалось, он все узнал о маленьком мудреце. Все, что хотел узнать. Но если твой собеседник задает неожиданные вопросы, то следует признать, что ты еще не знаешь этого человека. Тенихан мысленно пожурил себя за излишнюю самонадеянность.

— Зачем тебе встреча с живыми зверями?

— Мне велел отец. Я не могу ослушаться отцовского наказа.

Тенихан задумался, потирая кончик носа.

— Вы везде побывали. Все знаете про Ойкумену. Скажите мне, вождь, в какую сторону идти и сколько дней продлится мой путь?

Продолжая размышлять, Тенихан на одну чашу воображаемых весов положил знание материка и устных сказаний равнинных племен, а на другую — симпатию к этому забавному мальчишке. Так и не определив, какая из них перевесила, Тенихан сказал:

— Тебе жизни не хватит, чтобы обойти Восточную Ойкумену. Тенихан не был за Трехморьем. Тенихан не был в горах. Тенихан не был на берегах Соленого океана. Может быть, на морском дне сохранились живые рыбы? Тенихан не знает. И Мальчик-Который-Сам-Дал-Себе-Имя тоже этого не узнает, если будет бродяжничать без друзей. Если не найдет. Лориан вздрогнул:

— Если не найду… чего?

— Тебе нужно встретить в дороге много-много друзей. Страну Живых Зверей помогут найти друзья. И самое главное, тебе необходимо выучиться грамоте. Ты ведь, как и мудрый Тенихан, не знаешь грамоты?

— Нет, — ответил Лориан. — Шаман говорил мне, чтобы я раздобыл письменность для племени, а я не знаю, что это такое.

— Кто умеет читать свитки, тот путешествует по миру, сидя в кругу любимых жен. Тебе нужна грамотность. Без письма ты не будешь уверен в завтрашнем дне. В свитках описан весь мир и прошлое Мироздания до Большого Огня. Если найдешь свиток, в котором говорится о Стране Живых Зверей, мое племя поможет тебе найти животных за небольшой срок. За полжизни, а может, и меньше. Мы — самые быстрые люди на материке.

— А разве вам тоже интересны двигающиеся животные?

— Ты видел, как четверо мужчин носили на водопой деревянного коня?

— Я подумал, это рыба с тонкими брюшными плавниками и опущенным хвостом, и удивился. Никогда не видел изображения рыбы с человеческой шеей.

— Хи-хи-хи, — залился Тенихан визгливым смехом. — Смешной мальчишка, в одиночку спускающийся по реке! Ты не знаешь красоты мира, если не видел деревянную лошадь! Лошадь — охранительница бродячих племен. До того как опустился Занавес Вселенной и мы попали на Перунику, предки моих родителей дружили с огромными табунами лошадей.

Тенихан говорил, поигрывая длинным жезлом вождя, увенчанным конской головой, вырезанной из куска темного дерева и украшенной излюбленным орнаментом кочевников.

— Яр-Ярик не дружит с Китовласом? — спросил Лориан.

— Я не видел людей, одержимых Китовласом, — признался Тенихан. — Но представляю эту беду вполне зримо.

У нас, степняков, можно поучиться чутью на плохого и больного человека. Больного чужака мы не подпустим к семавиту, а сородича изгоним без жалости.

Кто знал, может быть, за интересом Тенихана к светлокудрому мальчишке скрывалось тайное желание смерти? Смутные желания иногда появляются у стариков. По понятиям разных народов Восточной Ойкумены, принять в племя столь странного мальчика — воистину безрассудство. Вождь хлопнул в ладоши. Четверо мужчин с трудом принесли деревянную фигуру неизвестного Лориану животного.

— Отец дал тебе важное поручение. Как ты сможешь выполнить отцовский наказ, если темен и не знаешь животных? Рыба — это рыба. Оставим рыбу в воде, а на суше издавна рядом с человеком жила лошадь. Лошадь — выносливое быстрое животное.

Чуть привстав с нагретого деревянного сиденья, Тенихан показал желтой рукой на тотем племени:

— Это грива. Волосы — как у нас с тобой, но ими покрыта красивая длинная шея. Ноги мускулистые. Раньше люди ездили на лошадях.

Тенихан снова развалился между подлокотниками огромного кресла.

— Шаманы в плясках вскакивают на священную лошадь… Мне это не нравится, но я готов допустить, что раньше люди сидели на священном животном. Дерево неудобно. Живая плоть приятнее. Чем старее становишься, тем больше об этом думаешь. Впрочем, что мне рассказывать. Ты можешь и забыть мои слова. Грамотный человек из одного свитка узнает столько же, сколько от бесчисленных встреченных за жизнь людей. Смотри, изучай. И помни, рыбе далеко До лошади. Я бы и не сравнивал. Восхищайся. Дальше в путешествии ты увидишь разных племенных божков, но согласишься со словами мудрого Тенихана — нет ничего красивее лошади. — Тенихан хотел, чтобы юный гость с речного берега навсегда запомнил кочевников как добрых людей. — Мы идем от озера Бал-хан. Чтобы помнить о земле предков, мы всегда к имени новорожденного добавляем «хан». Так, произнося имя, мьг вспоминаем об озере Балхан, находясь вдали от него.'

Поэтому я и назвал сына Валиханом. Он твой ровесник. Может быть, вы и встретитесь где-нибудь около Балхана.

Лориан, на удивление, быстро выучился наречию кочевого племени. Й то сказать, хорошие у него были учителя. Оставалось непонятным, почему имя Яр-Ярика — это не имя бога со слогом «хан». Где «хан» в имени великого бога кочевников?

Однажды кто-то из окружения Тенихана увидел, как Лориан справлял малую нужду на корточках. Услышав об этом, вождь рассмеялся. Лориану он сказал:

— Делай как мужчина. Как кочевник. Избавляйся от грязной воды стоя. Не садись на корточки и не пользуйся никаким другим способом, если не хочешь навсегда потерять уважение кочевника.

Лориан внял совету. Взрослые кочевники отметили также умение Лориана смеяться над самим собой.

— Тебя воспитывал мудрый человек, — высказался по этому поводу Тенихан.

— Меня учил жизни редкий в речных племенах мужчина-шаман.

— Он достоин похвалы. Тебе нужен совет? Совет маленькому мальчику в дорогу будет прост. Будь горд, когда с тобой разговаривает вождь или жрец племени, но будь счастлив, если тебя угощают простые люди.

— Мое племя не носит одежду, — сказал Лориан, когда увидел, что Тенихан дарит ему несколько плетеных берестяных коробов, в одном из которых лежали набедренные повязки и пара грубо сшитых холщовых штанов.

— Ты распрощался с племенем. Тебя прогнали. Что общего у тебя с ними, с голыми людьми? Большая Рыба всегда с тобой. В Восточной Ойкумене нет других племен, поклоняющихся Большой Рыбе, и не принято бегать голышом по степи. У тебя могут возникнуть осложнения. Будь как все хотя бы внешне.

Лориан колебался. Тогда Тенихан начал наступление с другой стороны:

— Столь почитаемая тобою Рыба носит чешую? Чешуя — это одежда для рыбы?

Получив утвердительный ответ, продолжил:

— Есть такой мальчик Лориан из озерного племени. Скажи мне, почему упрямый мальчик отказывается носить одежду? Одежда — это рыбья чешуя на человеке.

О мудрый Тенихан, твоя хитрость сыграла большую службу в жизни маленького мальчика! Ты многому научил Лориана. Лориан подумал: «Я распрощался с племенем, которое не знает одежды. Мне по-прежнему покровительствует Большая Рыба. Разве она будет против, если временно я стану носить чешую?»

— Боги у людей разные, а одежда одна? — спросил мальчик у Тенихана.

— Нет, в разных племенах носят разную одежду и по-разному. Я встречал племена, которые закрывают лица от солнечных лучей. Но это далеко от степных просторов.

Племя Тенихана двигалось на запад, вслед уходящему солнцу. Осмысленное движение кочевников разительно отличалось от беспорядочного блуждания озерных людей. Задолго до сезона дождей кочевники миновали холмистую местность.

В ложбине меж двух холмов росли три одиноких дерева. Мягкие ветви были обвешаны странными разноцветными веревочками и, подобно человеческим волосам, извивались по ветру. «Почему? Какие люди оставили веревочки на дереве?» — спросил Лориан. «Здесь племя следовиков поклоняется неведомым богам», — ответил идущий рядом с ним кочевник. «Красивые девушки в племени веревочных людей», — оживленно вторил другой кочевник. Лориан узнал, что люди этого племени носят на себе разноцветные веревки. Веревка служила племени одеждой, оружием обороны и верным помощником в быту. С помощью веревок они обозначали положение человека в роду и племени. С веревкой связано представление о красоте. Красота не в камне и не в мощи огня, а в сложном переплетении веревочных узлов. Лориан подумал, что носить на поясе веревку — лучше, чем кичиться одеждой из человеческого волоса и украшениями из детских зубов.

Один из кочевников по имени Бирухан, из куска дерева сделавший конскую голову, объяснил Лориану, почему кочевники умеют легко умирать. Тенихан должен покончить жизнь самоубийством на виду у племени. За это при жизни вождь и наделен властью. После смерти погибший вождь обожествляется. «Давно Тенихан мечтает чтобы кто-нибудь с перешейка послал ему в подарок золотой кинжал. Там, в Восточной Ойкумене, живет племя, умеющее делать золотые изделия». — «Когда стану взрослым, — подумал Лориан, — пошлю Тенихану кинжал из золотого камня». В том, что он дойдет до неведомого перешейка, мальчик не сомневался. Собеседник не сказал о другом: что этим кинжалом Тенихан должен будет заколоться. Сила власти — это легкое отношение к чужой и собственной смерти. Пока Лориан был слишком мал, чтобы понять эту опасную истину.

Лориан изумлялся обилию и красоте имен у представителей кочевого племени. Неужели он их все запомнит и каждого человека будет без подсказки называть по имени? Волкохан, Кохан, Чехан, Тавхан, Казхан, Берухан, Птихан и даже Пятахан! Какие прекрасные имена! И непонятно, почему в племени нет человека, который занимался бы тем, что раздавал и придумывал имена? Кто с такой трудной работой справляется?

Познакомился Лориан и с гончарным ремеслом. Гончарный круг принес когда-то в кочевое племя чужак. «Это изобретатель гончарного круга», — отвечали кочевники на вопросы мальчиков и девочек, напуганных мохнатыми бровями чужака. После его смерти работа с глиной стала женской привилегией. Но женщины не сохранили навык работы с глиной в совершенстве. Чужак делал для кочевников сосуды с острым дном, незаменимые в дороге, и перстни из обожженной глины, разгонявшие тучи. Женщины утратили искусство делать перстни и вылепливали грузные и тяжеловесные емкости с широким дном. Такую посуду приходилось переносить на специальных помостах, и без того перегруженных семейным скарбом. Глиняные изделия часто тонули при переправах, разбивались и тайком оставлялись ленивым кочевником под камнем — все легче был помост. Застав гончарное дело у кочевников в плачевном состоянии, Лориан поначалу не обратил внимания на сосуды с тепловатой и застоявшейся водой. Но то обстоятельство, что при наличии емкостей с водой племя могло уходить далеко от реки, заставило его задуматься. Как и факт, что кочевники редко показывали солнцу обнаженное тело. Если в озерном племени даже колючая одежда из человеческого волоса была доступна только старым женщинам, то кочевники всё ходили в безрукавках из холстины. Часть холста они обменяли у племени, которое занималось ткачеством. Остальную одежду женщины выткали сами, когда племя пересекало долину, в которой росло растение, пригодное для изготовления ткани.

За время похода по Ойкумене, наполненное яркими впечатлениями и новыми встречами, изменились сны Лориана. Снились ему степные дали, неведомые племена, и видел он во сне над головой огромную ладонь Яр-Ярика, похожую на старческую руку Тенихана. Глиняные перстни снились Лориану по ночам. Но за весь год, прожитый с кочевниками, в реальной жизни он ничего подобного не встретил.

СПРЯТАННАЯ В СТЕПИ

Тенихан редко покидал кресло, и каждая прогулка была для него значительным событием. Однажды со словами: «Будет здоровой душа, была бы пустошь хороша! > — сгорбившийся от старости Тенихан сошел с помоста, опущенного на траву, и всмотрелся дальнозоркими глазами в линию горизонта. Неподалеку младший внук старого вождя сонно хлопал узкими глазками на высоком ясельном креслице. Выйдя из тени западного склона холма, Тенихан отошел от замершей свиты и сел на пестро окрашенную тростниковую циновку. Зевая и зябко поводя плечами, Тенихан не обращал внимания на столпотворение, которое устроили женщины, торопясь набрать воду из малого озерца во все, какие только у них имелись, сосуды. Нет, он глядел куда-то далеко-далеко, туда, где земля смыкалась с небом.

— Силы у тебя на одну травинку, а мыслишь как взрослый мужчина, — сказал вождь и махнул рукой, решая Лориану приблизиться, а племени подавая команду двигаться в обход холма.

Вождь и Лориан восхищались красотой открывшегося простора.

Степь парила. Струйки пара вились в утреннем воздухе, полном влаги и свежести наступающего дня. Безлесная, с обилием речек и озерных лужиц земля, по которой племя Тенихана шло на запад, поражала несоответствием разноцветного великолепия и густой тишины. Можно пройти огромные расстояния по травянистой равнине Центральной Перуники и не услышать ни одного звука. Только изредка откуда-то доносился гул провалившегося куска почвы или поскрипывание каменных истуканов, старанием мощного ветра соединенных в затянувшемся поцелуе. Степь была безлюдна. Одинокий путник не мог нарушить травяное спокойствие холмов, возмутить водную гладь прозрачных озер или взволновать каменные сердца угрюмых идолов. Изнеженная вечной тишиной, степь просыпалась лишь с приходом кочевого племени. Жадный до любого звука степи, кочевник обладал редким слухом. В племени Тенихана мужчины делились на быстробегов и тихобродов. Последние отвечали за перенос поклажи. Наиболее сильным доверялось нести тяжелое сиденье вождя. Перенос тяжестей был любимым занятием мужчин племени. Тихоброды брали силой и способностью поднимать тяжелые короба, нести больного или сосуды с водой. Быстробеги уходили вперед на разведку, первыми вступали в контакты со встречными. Лориан попал в род быстробегов. Среди мужчин и юношей, достигших совершенства в беге, он занял особое положение. Он научился слышать самые отдаленные, мимолетные и отрывистые шумы. Его богатое воображение всегда стремилось к тому месту, откуда доносился звук неизвестного происхождения. В удобной плетеной обуви можно было быстро и бесшумно подобраться сзади даже к бывалому мужчине, бодрствующему в густом кустарнике или на каменистой почве. Однообразие степного пейзажа изредка нарушали скалы, сосновые перелески, голубые речки и озера с желтыми каемками береговых пляжей. Но степняки сторонились таких благодатных оазисов. Многолетние травы степняку милей обветренного камня, колючего ковра из коричневой хвои или пригоршни озерной воды с привкусом безвредных водорослей. Многонедельная жара заставляла степняков прятаться в поисках спасительной тени в сосновых лесках. Отсутствие воды заставляло искать полноводные реки и озера, которые быстробегу не обойти за день пути. На их берегах всегда можно было найти заросли тростника, из которого вязались циновки, головные уборы, детские люльки и изготавливались плетеные тапочки для бега, отличавшиеся от женских высоким подъемом задника, спасавшим от мозолей и порезов. Но, как правило, племя Тенихана редко выходило на берега речушек и синих озер. На открытом пространстве днем ничто не мешало обзору и не достигал ушей невнятный звук, для которого старики не смогли бы дать успокаивающего объяснения. Тревоги и заботы забывались в степи. Грозу или иное природное явление, нарушавшее покой равнины, в племени Тенихана объясняли крайне незамысловато: «Степовики озорничают». В сезон дождей под большими кусками материи из лона, набрасываемой на головы и спины спасавшихся от дождя, молодые кочевники часто шепотом говорили о степных духах и прочей нежити Перуники.

Племя уже наполовину обогнуло холм с сидевшим на камне вождем. Лориан взбежал на вершину и поспешил прикоснуться раскрытой ладонью к животу каменного истукана. Он вдыхал полной грудью воздух степи, вгля- | дываясь в орнамент на камне, и думал о том, что у кочевников особое отношение к камням с изображением мужчин, женщин и крылатых животных. Высокие камни, врытые на вершинах травяных холмов, Лориан считал изображениями шаманского божества Дедо и никогда не отказывался от разговора с близким ему по духу бесстрашным покровителем знахарей. «Дедо, дай мне каплю твоей могучей силы!» — шепотом попросил Лориан у каменной бабы и вдруг увидел на земле чужие следы.

Спокойствие степи обманчиво.

Для многих народов, изгнанных с запада, Великая щ Охота превратила степь в юдоль страданий. Только сильные племена смогли обезопасить себя от нападения ловчих Китовласа. С начала Великой Охоты кочевники населили безграничные степи. Им помогали сметливый глаз и быстрые ноги. Распознав близость конанов или лорсов, кочевники избегали встречи с ними. Если пути их пересекались, степняки брали в руки бронзовые ножи, обмененные у других племен на диковинки из дерева или редкого металла, и вступали в бой, защищая женщин и детей. Исконное равнодушие к смерти, свойственное кочевникам, лишало ловчих Великой Охоты обычного азарта. Поэтому степь редко оглашалась криками сражений.

Лориан синей тряпочкой обмотал голову одного из истуканов, на испещренном трещинами животе которого были нарисованы рыбы с длинными роскошными хвостами. У Лориана перехватило дух, когда на спуске холма он увидел чужаков. Встреча с мужчинами чужого племени была полной неожиданностью. При мысли о том, что он становится свидетелем встречи двух племен, Лориан затрепетал от возбуждения. На восточном склоне холма он увидел двух истощенных мужчин с голыми плечами, раскрашенными красной охрой. Лориан отрывисто свистнул, подавая знак опасности. Ватага быстробегов замерла, затем рассыпалась в разные стороны, отрезая тем, кто был на холме, пути к отступлению. Оба чужака держали наперевес длинный кол. На их лицах застыла решимость умереть, но не пустить Лориана далее. Однако они выбрали не самое удачное место для схватки и вскоре были повязаны подоспевшими силачами. И тут все увидели стайку голенастых девочек, это их были намерены защищать чужаки — очевидно, последние мужчины, оставшиеся в этом вымирающем племени. Тихоброды бросились заламывать девочкам руки, связывали их веревками. Рядом с мужчинами сразу оказались женщины степного племени.

Но одна из девушек вырвалась, отбежала за холм и прыгнула в воду. Размашистыми движениями тонких рук она удерживалась на поверхности и быстро удалялась от места пленения подружек. Никто из быстробегов за ней не бросился. Тихоброды и степнячки продолжали возиться с пленными. Лориан посмотрел на Тенихана, которого подняли на деревянном помосте и перенесли с одного места на другое, чтобы вождю было удобнее наблюдать за происходящим. На двух толстых жердях, утяжеленных многочисленными распорками и поперечинами, к настилу намертво было привязано кресло с высокой спинкой и массивными резными подлокотниками. От тяжелой поступи носильщиков и сотрясений раскачивающегося кресла косичка у Тенихана постоянно сбивалась на локоть левой руки, лежавший на дереве, а блестевшее в носу массивное кольцо приходилось пальцами правой руки прижимать к верхней губе. Поставив настил на коротенькие подставки, сразу утонувшие в черноземе, носильщики стали давать советы тем, кто возился со случайной добычей. Заплакал младший внук, которого молодые носильщики потревожили грубыми шутками и злым смехом.

— Нравится девушка? — спросил Тенихан, поглядывая на Лориана сверху вниз. — Девчонка не простая, с шаманскими узлами на юбчонке. Мои люди ленивые, не поплывут. Если хочешь, догони.

— Я не ловчий Великой Охоты, — дерзко ответил Лориан.

— Такие глупцы Китовласу не интересны, — охотно согласился старик, перебирая ногами по истертому настилу, словно сам собирался броситься бегунье вслед. — Девчонка не выживет в степи. Умрет от жажды или прибьется к конанам. Догони и приведи. Возьми в жены или отдай. другому. Рожать будет, жить в семье. Давай.

Тенихан, не отрывая острого локотка от левого подлокотника, махнул сморщенной стариковской рукой, высохшей под палящим солнцем за годы скитаний, и отвернулся от озерного мальчишки.

Не уверенный в правильности своего поступка, Лориан побрел в сторону воды, ускоряя шаг, и наконец перешел на бег. В воду он влетел уже со всего размаху, вытянув руки, бросился на живот, поплыл, не теряя из виду удаляющуюся точку на середине озерца. Считавший себя неплохим пловцом, он отметил быстроту и ловкость девушки. Так умеет плавать человек, живущий вблизи большой воды. Выскочив из воды, он увидел плотно облегающее рваное платьице, сквозь которое виднелось нежное тело.

Преследуемая метнулась в высокую траву. Колючей травой секла острые коленки. Девушка устала и перешла на шаг. Она была совсем близко, и взрослому мужчине не составило бы труда догнать и связать несчастную жертву, почти не имевшую сил на сопротивление. Но для последнего рывка нужна была озлобленность мужчины. Примерно равные по физической силе, в погоне, продолжившейся на обрывистом берегу малого озера, девушка и мальчик были не готовы к открытому противоборству. Слабость мальчика заключалась в том, что он даже не помышлял о попытке связать девушку. Возможно, погоня прекратилась бы, остановись и оглянись несчастная жертва. Ей достаточно было пристально поглядеть на мальчика, и тот вернулся бы к степнякам. Горькое чувство неуверенности переполняло обоих и подстегивало юные тела. Срываясь и часто падая на колени, девушка выбежала на ровную поверхность степи. Лориан скорым шагом следовал за бегущей вдаль фигуркой. Успевший пресытиться охотой до захода солнца, он испытывал сложные чувства. Одно Лориан понимал ясно: он не был готов творить насилие.

Мальчик продолжал преследовать девушку в лощине меж двух крутых холмов, когда ему в голову пришла хорошая мысль. Бежавшая не оглядывалась. Он ускорил темп, выкладываясь из последних сил, обежал правый холм и оказался на пути у жертвы. За весь день погони он впервые выказал превосходство, предвещавшее победу мужской напористости над женской привычкой избегать опасности. При виде присевшего на корточки мальчика озадаченная жертва остановилась. Затем, склонив голову набок, она всмотрелась в облик преследователя. Он увидел ее глаза и сразу простил боль, причиненную испепеляющим взором ненависти. Было ясно, что девушка успела ожесточиться от прежних жизненных испытаний. Она была старше преследователя на несколько сезонов дождей. Их взгляды встретились. Выражением лица Лориан попытался передать как можно больше понимания причин девичьего страха. Ему хотелось внушить девушке, что неприязнь к перумам и к Великой Охоте могла бы объединить степного преследователя и жертву. Спустя какое-то время Лориан поднялся и сделал шаг вперед.

Громким свистом девушка предупредила, чтобы он не подходил слишком близко. Прежде Лориану не доводилось встречаться с немыми людьми. Может, ее племя не пользовалось для общения речью? Мальчик опешил. Как же он сможет объяснить девушке, что желает ей добра? Она продолжала держать правую ладонь в предупреждающем жесте, когда Лориан уступил ей дорогу. И тогда девушка устало опустилась на землю, и Лориан немного встревожился, потеряв из виду ее хрупкую фигуру, скрывшуюся в цветах. Его охватил страх: а не уползет ли она от него на смех Тенихану? Потом он подумал: не нужна ей ли помощь? В конце концов Лориан поднялся и отправился искать место, с которого можно было бы наблюдать за передвижениями девушки. Он устроился на склоне холма, прислушиваясь к шелесту травяных стеблей. Вскоре до него донеслись приглушенные всхлипы. Солнце упало за горизонт, и двое молодых людей остались во власти быстро подступившего ночного мрака…

Наутро Лориан проснулся задолго до восхода солнца и подошел рассмотреть спящую девушку. От речных женщин и степнячек она отличалась длинными ногами и утонченным овалом лица. Тонкие губы потрескались от блужданий по необжитой степи. Во сне ее ноги подрагивали от напряжения. Словно почувствовав посторонний взгляд, незнакомка проснулась и принялась быстро отползать в сторону. Они посмотрели друг на друга, поднялись с колен и двинулись на запад, не останавливаясь до захода солнца. Второй день они продолжали брести под солнцем, делая остановки для того, чтобы, наклонившись над ключом с разных сторон, глотнуть немного воды. К вечеру они вышли к земляной горе, на вершине которой в круг выстроились каменные истуканы.

После того как погас закат и неподвижные облака сгрудились над резко потемневшей линией горизонта, Лориан предпринял попытку приблизиться к незнакомке. Девушка протяжно засвистела. Лориан испугался: а вдруг она колдунья? Эта мысль привела его в трепет. Что, если она испробует на нем колдовские чары сегодня ночью?! И не испортит ли ему эта незнакомка будущее? Не наделит ли какой-нибудь болезнью? Умение девушки свистеть Лориан готов был расценить как проявление черной магии. Он отступил. Преследуемая внезапно села, обхватив худыми руками красивые коленки. Нарвав травы, Лориан устроил удобное ложе и лег, не сводя с попутчицы напряженного взгляда. Одновременно они заснули…

Проснулся он от ощущения опасности. Поднявшись задолго до восхода солнца, Лориан встал и поискал глазами девушку. Ее нигде не было! Он подбежал к тому месту, на котором она заснула. Присев на колено, осмотрел оставленные следы. Либо ночью девушка взлетела и силой волшебства удалилась, либо… Судя по следам, девушка была где-то здесь рядом. Недоумевая, Лориан огляделся. Его окружала пустота безжизненной природы. Однако именно навязчивое ощущение пустоты и настораживало. Трава, набухшая ночной росой, предательски выдала замысел прятавшейся.

Юная колдунья пыталась внушить ему, что ее здесь нет. Она была сильнее юного преследователя в колдовстве, но благодаря врожденной интуиции и урокам шамана мальчик оказался готов вступить в состязание. Почувствовав, что против него используют колдовство, он был намерен оказать противодействие чарам. Он выпрямился, по-мужски сознавая уверенность в силе, и не спеша огляделся. Теплый ветер подсказывал, что незнакомка близка и до нее можно дотянуться рукой. На молодую траву, словно уставший путник, в середине путешествия, широкой спиной налегала пустота, согреваемая солнечными лучами. Отчего он не верил пустоте, открывшейся перед ним? Оттого, ответил бы шаман, что в одном месте пустоты было больше, чем, например, справа и слева. Лориан внимательнее всмотрелся в лики каменных истуканов, возле которых провел ночь. Мысль о том, что босоногая колдунья смогла превратиться в каменное изваяние, он откинул не сразу, обойдя прежде вершину горы и ощупав пальцами каждый из камней, на которых были вырезаны звериные фигуры, переплетенные хвостами и телами в причудливых позах. Постучал по одному истукану сухой палкой и убедился, что среди них есть пустотелые камни. В каменной полости вполне могла бы поместиться девочка, свернувшаяся клубком.

Но глаза Лориана приковывало одно место на поверхности холма, через которое степь просматривалась с легким преломлением. Между двух каменных идолов трава была слегка примята, и дуновение ветра не ощущалось. При приближении Лориана прозрачная пустота отодвинулась. Лориан понял, в чем отличие этого места от всех прочих. Здесь не было запахов травы и отблесков солнечных лучей. Ветер задерживался. Запахи трав и утренней свежести не достигали ноздрей Лориана, подрагивавших в азарте. Лучи, пронизывающие рассветный воздух, давали еле заметное искажение. Словно воды налили в прозрачный огромный сосуд, подумал Лориан. В бирюзовой дали, где последний видимый холм дразнился редкими зубками каменных истуканов и зеленым языком молодой травы, собирались тучи, обещавшие начало сезона дождей.

Он сделал шаг и вздрогнул от тихого свиста.

Свист оказался мелочью, что выдавала девушку, спрятавшуюся с помощью удивительного волшебства. Привычный звук, которым она дважды предупреждала о том, что мальчик приблизился к ней слишком быстро, в третий раз оказался пустяковиной, малостью, что неожиданно вернула уверенность в собственные силы. Столь незначительное действие оказалось существенным обстоятельством, изменившим соотношение сил. Свернув вокруг себя пространство, девушка не сумела скрыть следы чародейства и уберечься от простых ошибок. Погоня продолжилась. Лориан шаг за шагом преследовал невидимку, отступавшую за спины каменных фигур. Продолжая наступать, он загнал невидимую девушку в угол, образованный плотно составленными камнями. Присмотревшись, можно было обнаружить легкие искорки, скользившие по воздуху, скрученному вокруг худенького тела и принявшему его форму. Лориан провел рукой по воздушному сгустку, и свист затих. Победа была несомненной. Он вышел из круга каменных истуканов, открывая незнакомке дорогу для бегства. Молчала бирюзовая даль степи, травы которой постоянно раскачивает заблудившийся ветер. Легкое шуршание и слабый вихрь, поднявший волосы на затылке, предупредили Лориана о том, что жертва проскользнула в открытую степь. Ему стало интересно, найдет ли он девушку-невидимку в безбрежных просторах степи? Отпустив ее как можно дальше, он отправился по следу, доверяясь интуиции, и снова услышал знакомый посвист. Необъятный простор таил пустоту, созданную колдовством, которое перестало быть для него тайной. Весь день он преследовал легкий вихрь, раздвигавший траву и бесшумно скользивший по склонам пологих холмов, а ночью размышлял над пережитым. Перед тем как его потянуло в сон, послышался девичий плач. Он все же заснул, а на стеблях небесной травы в темноте небес над ним и обреченной спутницей блестели звездные росинки.

Он взял ее измором. На утро третьего дня проснулся и увидел девушку, покорно сидевшую рядом. У нее на руке была намотана веревка. Она сама завязала ее узлом на запястье, признавая поражение в изнуряющей гонке по степи. Колдовство не помогло. Девушка глубоким вздохом поблагодарила его, когда они молча двинулись в путь, и Лориан ничем не выразил радость одержанной победы. Ему было искренне жаль беглянку. Красивой безымянной девушке, владевшей навыком становиться невидимой, не хватило немного удачи. Божество удачи Доля явно отвернулась от нее. К вечеру третьего дня он привел ее в лагерь кочевников и передал конец веревки в руки женщин, занимавшихся пленницами.

Она была из племени поклонников пустоты, поэтому Лориан назвал ее Пустоволоской. «Красивая девчонка, — признал Тенихан. — Если не передумаешь, я поберегу ее для младшего сына. Ему пора определиться с первой женой, он твой ровесник». Лориан подумал: а что, если племя Тенихана прошло мимо пу стопок донников, воспользовавшихся даром прятаться в пустоте, и лишь неопытные девочки, еще не обладающие магическим навыком, стали добычей кочевников. И ведь могло все повернуться по-другому, например так, чтобы он пожил в племени, владеющем секретами прозрачности? Сколько сезонов дождей нужно, чтобы открылась тайна свернутого пространства и магии прозрачного воздуха? Поначалу он посматривал вслед пленнице, готовый оказать необходимую помощь. Но кочевое племя хорошо относилось к чужакам, и Лориан успокоился. Увидев, что никто из молодых кочевников не заинтересовался ее длинными ногами, что девушка никого к себе не подпускает и освоилась с племенными обычаями, он отвлекся. Нахлынули другие события, оттеснившие память о погоне за юной беглянкой среди высоких растений без завязи, развесистых пустоцветов, стебли которых полностью закрывали вершину горы с каменными истуканами.

ГОД СТРАНСТВИЙ

Лесной и озерный камыш обитатели равнинной части Восточной Ойкумены заготавливали перед сезоном дождя, как только опадет соцветие. Повсеместно его косили как траву у самого основания, срезая верхние листья невысоко над поверхностью воды.

Многолетнее травянистое растение тростник, достигающее высоты в два-три человеческих роста, благодаря трубчатому стеблю стало незаменимым сырьем для Черных Колдунов Милазии и речевиков из деревни грамотных. Из тростника люди научились изготовлять прекрасные свитки.

— Если человек глуп, он возьмется собирать прутья в сезон дождей, — объяснял Лориану мастер прутоплетения. — Связанный в пучки влажный прут плесневеет, темнеет и покрывается пятнами. Прут держат в кипятке до появления особого приятного запаха. Для придания белого цвета прокипяченные прутья обязательно окуривай серой.

После того как мастер подарил ему ножи для плетения, нож-горбач, нож для обрезки концов и корзиночный нож, Лориан стал активно осваивать новое ремесло.

До первого сезона дождей он сплел круглую корзину, сумку из болотного прута и корзину для белья. К концу сезона дождей Лориан мог сплести овальную дорожную корзину с открывающейся крышкой или кресло с высокой спинкой. В дороге взгляд его часто выхватывал из толпы женщину с плетеной кроваткой за спиной — изделием его рук.

Поделки из легкого и гибкого прута облегчали продвижение на запад огромного племени, большей частью состоявшего из женщин и детей.

Потребовалось два сезона дождей, чтобы племя спустилось с холмов в долину. Лориан полюбил степь с первого вздоха. Степь — место для бега. Бег требует нового дыхания. В степи у Лориана возникало ощущение, будто грудная клетка у него разрослась до такого объема, что вбирает в межреберное пространство все разнообразие мира высоких трав. Вместе с навыком дышать при беге от холма до холма ему как будто и душу обновили. Мальчик стал похож на человека из легенды, наказанного непрестанным движением за неуважение к родителям. В племени Тенихана Лориан стал истинным быстробегом. Бег стал для него смыслом жизни, хотя поначалу от ходьбы ноги гудели. Преодолевая боль, мальчик не делал себе поблажек, и подошвы ног бывшего пловца приноровились к колючей траве и острым камням. После того как Лориан принял приглашение вождя племени остаться на время среди кочевников, мальчик стал жить на положении равного среди равных, но руки его, по привитой отцом привычке, испытывали потребность в труде. Мальчик научился строгать дерево, сшивать подстилку из трав и делать множество других полезных вещей. Его игры стали осмысленными. Например, он играл в… узелки! У кочевников шамана звали «узолок». Он вязал узлы из веревки. На каждую болезнь есть узел. Амулет в виде веревки с узлами вручается мальчику в день посвящения. Лориан стал подражать шаману в его сложном навыке. Но больше всего Лориану нравилось лежать в траве. Он раздевался и голышом бегал по цветущей зелени. Затем с тела соскребали цветочную пыльцу и замешивали на травах великолепный напиток. У кочевников такой цветочный настой назывался «лола». «Попробуй, это заветная лола — напиток степных богов», — предложили ему, и он не отказался. Он принимал все, что приносило новые знания. Главное, к рукам, укрепленным в плавании, добавились мускулистые ноги и страстная любовь к степи.

Больше года прожил Лориан в племени, ведомом Те-ниханом на Запад. Неприятные эпизоды можно было пересчитать по пальцам. Однажды подрался с мальчишками. Тенихан посмотрел на ссадины и подозвал к себе степного богатыря Волкохана.

— Научи его драться, но чтобы зубы были целы и никаких переломов. Знаю я тебя. Иди.

Что-то из уроков кочевого богатыря могло пригодиться Лориану в будущем, и мальчик, не забывший стычку родителей с речным племенем, постарался усвоить приемы жестокой драки. Неприятный осадок оставил странный случай. Однажды возле заросшей тропы раздался резкий оклик, непохожий на человеческую речь.

— Э! — Низкий утробный звук будто стлался по земле тяжелым утренним туманом.

К грубым окрикам Лориан не привык. Остановился, подождал. Никто не подошел, но жуткий холодок пробежал по спине, вмиг покрывшейся испариной. Что это было? Дуновение смерти? Или новое знакомство? Мальчик так и не понял, но случившееся послужило уроком — никогда не откликаться на грубость, только на имя. Много он также размышлял о неизбежности человеческой старости. Объектом наблюдений был не кто иной, как сам вождь. Любил Тенихан поговорить о предках. Чаще — о предках кочевого племени, иногда — о первых людях Перуники, ставших предвестниками возрождающегося человечества. Лориана охватывали сомнения — действительно ли первые люди Ойкумены были детьми Яр-Ярика? Неизвестно. Мысли о предках — признак преклонного возраста. Может, поэтому тревожные мысли и скользили мимо детского сознания Лориана? Все чаще Тенихан огорчался из-за своего возраста. От него можно было услышать слова: «У тебя удлиненный череп, непохожий на наши. Где-то я такие черепа видел. Где? Не помню». Вождь раздражался из-за шума и суеты в племени. Он часто жезлом приоткрывал тростниковый полог шатра и сердито покрикивал на женщин: «Что за гомон?» Единственное, что примиряло его с возрастом, — это любовь к внукам. Внуков у Тени-хана было много — от старшего сына, кочевавшего отдельно от племени. Любовь ко внукам превращала жесткого и своевольного старика в добродушного старца.

Со временем Лориан понял, почему вождь смеялся при разговоре о речных старухах, которые панически боялись грудных детей. Когда человек внимателен к чужой старости, он тем самым отодвигает свою. Когда человек внимателен к чужой старости, тогда мудрость соплеменника становится твоим личным достоянием. Что-то подобное произошло с Лорианом. За год он выучил все любимые пословицы и поговорки Тенихана. От мальчишки, научившегося бегать наперегонки с ветром, кочевники могли услышать что-нибудь знакомое, вроде: «Что Яр-Ярик без Орды?», «Об Орду головы не разбить», «Орда добра кулаками», «В Орде душа не тускнеет, слово не стареет», «Дорога вымучит, да Орда выучит», «Орда без воли не живет» и, наконец, «В Орде скуки не знают». Многое Лориан узнал и о других племенах. В подземном племени, например, говорили обидные для кочевников слова: «В степи у кочевника и три щепы не горят, а под землей одна щепа вторую ночь не гаснет». Теперь уж Лориан не задал бы вопроса, с которым когда-то обращался к бабушке: «Если женщину очень сильно попросить, может ли она родить рыбу, а не младенца?»

Часто Лориан сидел на скамейке для ног возле трона и вдвоем со стариком рассматривал ночное небо.

— Красивая звезда, — сказал однажды Лориан, привлеченный цветом зеленовато-синего шарика на небосклоне.

— Ты смотришь на планету, а не на звезду, — поправил мальчика мудрый кочевник.

— Другая планета? Андомора?

— Нет. Андомора видна только в разгар сезона дождей. Эта планета без названия.

— В каком удивительном мире мы живем, если на небе встречаются безымянные планеты.

Они помолчали.

— А сколько всего планет?

— Спроси у шамана. Нашему узолку звездопад милее женской улыбки.

На следующее утро Лориан чуть свет помчался к хо-раму шамана. Узолок спал, видя сладкий утренний сон, когда мальчуган ворвался в юрту, не забыв о громком вежливом «Оро!». Шаман подскочил с циновки, смешно махая руками. Редкие седоватые пряди волос забавно торчали в разные стороны, точно распустившийся после сезона дождей цветок низкорослого дерева торогун. Толстенький животик узолка, склонного злоупотреблять неким душистым напитком, комично трясся в такт под. скокам. Маленькие глазки сонно таращились, пытаясь в полумраке разглядеть нарушителя спокойствия. Лориан, осознав бестактность своего вторжения, смущенно потупился и повернул было прочь, но добродушный у золок не стал ругать юного посетителя.

— Ну, выкладывай, зачем разбудил, оголец!

Лориан поведал шаману причину своего визита.

— Э, нет! Мал ты еще в небо пялиться! Не все на земле узнал и понял! Я и сыну своему не рассказал, а он куда как старше тебя. Посмотри-ка, дружок, сначала вокруг.

И Лориан послушно впитывал в себя все, что видел н слышал. Его руки осваивали ремесло за ремеслом, глаза научились распознавать предметы на горизонте, его ноги вызывали зависть у опытных быстробегов. Он удивлялся как услышанному, так и увиденному. Хорам! Удобная разборная конструкция. Поверх деревянных столбов и перекрестий набрасывается циновка из тростника, и не страшен кочевнику ветер или дождь. Лориан научился собирать походную юрту. Как-то в дороге Тенихан якобы в шутку предложил Лориану стать шутом при новом вожде кочевого племени, Лориан отказался. Тогда его отдалили от свиты Тенихана и подвергли испытанию. Однажды Лориан увидел жезл, лежащий за пологом шатра вождя. Тенихана в шатре не было. Впервые у Лориана мелькнула мысль о своем предназначении быть вождем, Смутная эта мысль вскоре позабылась, но надолго запомнилась картина: жезл в шатре.

Жизнь кочевника — бесконечная смена новых впечатлений. Самым удивительным для Лориана было известие о существовании племени, которое повсюду после себя оставляет следы животных! Любопытно, что в этом племени говорили: «В воде следа нет».

«Кочевник всегда оставляет после себя метку. Наше племя называет такие метки „хом". Если у тебя есть враг, он всегда найдет тебя по хому. Если в степи есть друг, хом ускорит вашу встречу. Сильный мужчина от врага не прячется», — часто говаривал Тенихан. «Каменные истуканы — хомы кочевых богов?» — сразу же подумал Лориак. Впрочем, были возможны и нежелательные встречи. Например, с коварным племенем огневиков, которое превратило не одну плодородную долину в пепелище. Выжигать огнем степь — любимое занятие огневиков. На вопрос Ло-оиана кочевник, когда-то встречавшийся с огневиками, сказал, что они поклоняются Орохану — богу огня. Огневики, дескать, считают, что, где растет трава, там обязательно будет огонь. «Степь без огня не живет». Лориан задумался над этим изречением, но так и не понял его смысла. Мир щедро рассыпал перед Лорианом кусочки замысловатой шарады, разгадать которую у него не было физических возможностей до тех пор, пока жизненные наблюдения не превратятся в самостоятельные интеллектуальные усилия. Шарада, заданная мальчику, но будет разгадана мудрецом. Худенький мальчик брел по пепелищу чужой долины, утопая по колено в теплой золе. Вся растительность была уничтожена пламенем. Подрастающий Лориан стал свидетелем, как от религиозного преклонения перед никем не виданными животными племена переходили к обожествлению природной стихии. Мальчик был далек от осознания разницы между поклонением родного племени загадочной рыбе и культом огня, жертвой которого мог стать любой из самих же огневиков. Действительность побеждала родовую память через победу одного мифа над другим. Реальность одерживала верх в войне мифологий. Идя по выжженным следам огневиков, Лориан оказался вовлечен в поток явлений, грозящих изменить психологию примитивного человечества. Вера в разрушительное начало природных стихий предотвращала появление идеи человекоподобного бога.

Мир природы подламывал под себя человека, пытающегося отстоять веру в реальность исчезнувших животных. Требовалась сила для отстаивания новых идеалов, смутно выражаемых в культе животного. Для Лориана такой силой могли оказаться любовь к утраченной семье — к отцу, матери, роду, умирающему племени, вера в исключительность предназначения. Видимо, огневики были первыми, кто утратил упование на созидательное начало человеческого гения. Все ли огневики? Не было ли у них свободомыслящих одиночек, таких как его отец? Тенихан верит в лошадь, но почти все остальное племя предпочитает поклоняться Овохану. Кто видел лошадь? В животных верят одиночки, выбивающиеся из общего течения племенной! жизни. Порволаны. Лориан предчувствовал, что его воспитанием должны заняться именно они, а не мужчины и женщины племени, верующего в природную стихию.

Цивилизация на огромной планете Перунике могла быть создана через укрепление религии и развитие ремесел и искусств. По Ойкумене бродили философствующие одиночки, которые могли бы Лориану подсказать единственный путь спасения племен от надвигающегося упадка. Появлялись мудрецы, которые могли привить идеи цель философским школам, найдись на всей Ойкумене хотя бы три-четыре слушателя для них. Было бы кому рассказать о наболевшем, а мысли о закономерном расцвете искусств и появлении новых религий не только возможны, но и стали своего рода интеллектуальной традицией у бродячих философов. Беда в том, что пока тропы их странствий не пересекались ни с себе подобными, ни с теми, кто мог стать их слушателем. Семена мудрости и сомнений обещали дать первые всходы. Но слушателей пока не находилось. Что может одиночка? И что может одинокий мальчик, осквернивший святыню племени? Встретит ли он мудреца? Сможет ли приложить минимум усилий для того, чтобы подобная встреча состоялась? Нужна воля для того, чтобы оторваться от полюбившегося образа жизни, чтобы не связывать жизнь с одним племенем. Нужна воля для продолжения пути.

Лориану нравилась одна девочка с раскосыми глазами. Юная смуглолицая кочевница с черными, как беззвездная ночь, волосами, ниспадающими на оливковые плечи, длинными крепкими ногами, стройным станом. Красавица Рило была из тех, что нравятся чужакам. Соплеменники неохотно берут смазливых в жены. Слишком много неприятностей и хлопот обещала в будущем прелесть девушки. Лориану она напоминала пухлогубую девчонку, которой он когда-то подарил цветок. Степной девочке он не дарил цветов.

Прошлое напоминало о себе кошмарными сновидениями. Снилась, например, старуха с рыбьей чешуей вместо человеческой кожи. Прошлое — это смятенные мысли, это всегда причина смутного беспокойства. Лориан все чаще вспоминал слова шамана о племени колдунов, которые владеют человеческими сновидениями. Рыба — из камня, лошадь — из дерева. Может, они приходили к нему во сне по чужому велению? Впрочем, постепенно тревожные сны отступали, но зато снилась ему Ойкумена. Мальчик лежал в юрте, нервно перебирая во сне натруженными ногами, а богиня удачи Доля навевала ему видения грядущих приключений, опасных походов, нашептывала отрывки будущих бесед с умными соратниками и верными единомышленниками. Богиня завладела мальчишеской душой. Мальчику снились земли, населенные добрыми людьми и красивыми животными…

Восточная Ойкумена — огромный материк. По северному берегу тянется длинная гряда высочайших Облачных гор. Постепенно снижаясь, они переходят в плоскогорье Трехморья. Трехморье — равнинный перешеек, соединяющий четыре материка огромного континента. На перешеек давят могучие волны Соленого океана. Известен его капризный норов. Легенды об ураганах сохраняются в людской памяти. Распространены среди кочевников и равнинных людей сказания о тысяче островов под названием Опоно, обещающие счастье всякому, кто до них доберется. Узкая полоса мира омывается со всех сторон океаном. В горах Восточной Ойкумены перешеек окаймляется самым большим пресным водоемом на планете — озером Балхан. Озеро окружено лесистым плоскогорьем. Озерная вода ценится за чистоту и вкус, но люди предпочитают селиться в лесах или в степи, вдали от загадочного озера. Более удобным местом для заселения издавна считается дельта Миссии. Сбегая с Облачных гор, которые на западе достигают неба, река тянется по всему материку и впадает в океан…

ПРОЩАЙ, ТЕНИХАН

Год прошел в беспрерывном беге и в осмыслении нового мироощущения. Большая Рыба оставалась в памяти, но в мыслях был бог над богами — Яр-Ярик, имевший, впрочем, внешнее сходство с вождем племени. Впервые в образе Яр-Ярика Лориан сталкивался с зарождением идеи единого Бога для всех племен Ойкумены. Власть одного бога над мелкими божествами предвещала скорое объединение племен под рукой сильного человека. Но Лориан был слишком мал, чтобы задаться вопросом: в каких взаимоотношениях находятся Большая Рыба и Яр-Ярик?

Однажды Лориан заметил, что кочевники не могут прочитать знаки, оставленные на дне глиняной посуды, приобретенной в обмен на захваченных девочек племени ныряльщиков. Лориану вспомнились слова шамана о всесилии грамотного человека. Где искать племя грамотных людей? Как противостоять Китовласу? Упрямыми вопросами он задался, когда они вышли к Миссии. «Прошел год, а живых зверей нет как нет», — с огорчением думал Лориан.

Он теперь умел быстро бегать. Он догнал бы любое животное на суше и вплавь любую рыбу в воде. Не раз кочевники пересекали мелкие речки, впадающие в Миссию, но в воде не было даже каменных рыб. Проходили через безбрежные заросли густого кустарника, но нигде не было животных. Напрямую мальчик спросил у Тенихана:

— Есть ли на Миссии Страна Живых Зверей?

— Нет, — ответил Тенихан, ибо обманывать не хотел.

— Тогда я отхожу от реки, — сообщил Лориан о принятом решении.

Тенихан пожал плечами. Опершись локтями на ручки кресла, он мягко постукивал подушечками растопыренных пальцев друг о друга. Он и сына не удержал при себе, пусть же маленький чудак сам решает свою судьбу. Перед расставанием вождь попытался все же соблазнить Лориана:

— Если ты пойдешь со мной, я выделю тебе спутников, несколько семей из моего племени.

Тенихан знал, что пошлет с Лорианом людей в любом случае, но ему хотелось напоследок обнаружить в юном собеседнике семена своекорыстия.

— Нет, не могу остаться. В дороге люди будут мне обузой. Спасибо, вождь.

Перед дальней дорогой были совершены все необходимые ритуалы. Одна из бывших жен шамана, крутобедрая женщина с тонкими пегими волосами, стянутыми на затылке в крысиный хвостик, руководила юной дочерью, показывая ей, что нужно делать. Брызгала речной водой на Лориана, чем очищала от страха перед дальней дорогой.

Тенихан выделил Лориану в качестве сопровождающих несколько дюжих мужчин и подарил лопаточку для очищения грязи с тела. Была ли в этом подарке тонкая ирония? Тенихан знал о пристрастии мальчика к воде, но, может быть, этим подарком он призывал оставить реку для пыльной участи кочевника? Лориан нашел в себе силы не попросить обратно для себя тот злополучный кусок дерева, формой напоминающий рыбу, в обнимку с которым он когда-то бросился в реку, покидая родное племя.

Общаясь с Тениханом, Лориан впервые столкнулся с психологией кочевника, когда к подаркам добавилась и попытка перещеголять собеседника в доброжелательности. Лориан показал, что уроки степняков он освоил в совершенстве. Тенихан спросил:

— Что тебе дать в дорогу?

— Если не трудно, дайте умный совет.

Тенихан подумал, что теперь-то он знает ход мыслей мальчика, и снова ошибся.

— А у вас какие будут просьбы? — спросил Лориан. — Что я смогу сделать для вас в пути?

— Мое пожелание: встретишь в пути жующего человека…

— Жующего человека?! — не сдержал изумления Лориан.

Уж не о людоеде ли идет речь? Кочевники рассказывали, что встречаются и такие чудовища. Но ведь люди не нуждаются в мясе. Мяса и нет на Ойкумене. Если завтра к человеку вдруг вернется потребность в еде, наступит испытание, несравнимое с последними природными катаклизмами.

— Встретишь в пути жующего человека, не забудь передать ему добрые пожелания от старого и больного Тенихана. Он истинный мудрец, каких мало в Перунике. Передай ему, что я признаю его правоту. Да, последняя моя к тебе просьба… помни советы Тенихана.

«Мальчишка уходит, но он навсегда остается в племени вечных кочевников. Этот ребенок родился для дороги, — удовлетворенно подумал Тенихан. — Может быть… может быть, в этом юном кочевнике я воспитал того, кто изменит мир. Что тратить время на старшего сына, который глуп и ленив? Год времени ушел на этого маленького пловца. Надеюсь, я не ошибся». Сквозь прищуренные веки Тенихан в последний раз посмотрел на белокурого отрока, когда-то принятого им за тонущую девчонку. Почему Яр-Ярик не дал ему такого парня в старшие сыновья? Да, мальчишка многому научился. Будет жаль, если он женится, не дойдя до деревни грамотных, или заболеет, не повстречав жующего мудреца. Юнец освоил секреты, как быть вежливым в разговоре, но последняя фраза останется за стариком. Красиво подумал, красиво сделал. Поглаживая кольцо в носу, Тенихан сказал:

— Помни, тот владеет миром, кто свободно по нему передвигается. Прощай.

По команде помост подняли и понесли, мерно покачивая. За помостом шли мужчины, размахивая раскрашенными кусками холста. За знаменщиками — женщины с детьми и плетеными корзинами белья. Хранитель воды — почетная обязанность у кочевника. Поэтому за вождем идут хранители воды, лучшие бегуны и самые сильные мужчины. После них — носильщики хозяйственных помостов и одинокие женщины. Процессия растянулась от холма до холма. За холмом Тенихан приказал остановиться. «А-а, вспомнил», — вздохнул старик с облегчением. Он хлопнул в ладоши, и сильные юноши принесли для старшего внука подарок, выполненный руками Лориана. Посадив мальчишку на плетеные прутья, старик улыбнулся.

— Нравится лошадка? — спрашивал Тенихан любимого внука.

О чужаке по имени «Лориан» вождь кочевников уже успел забыть, озабоченный приближением непогоды…

Дожденосные тучи, словно крыша небесного хорама, нависли над пересохшей степью. Лориан смотрел вслед мужчинам, несущим помост, и в его голове роились вопросы. Почему одни люди выполняют прихоти других? Почему на почетном помосте несут Тенихана, а не другого старика? Почему не возражают против тяжкой доли?

Ветер затих, и на землю хлынули потоки воды. Вода! Снова вода! Лориан уверенно дал команду, и его обоз двинулся в противоположную сторону. Только не хватало тенихановского жеста ладонью — «вперед!». Но куда вперед? Необходимо найти Страну Живых Зверей. Он пройдет или, если потребуется, проплывет весь материк с востока на запад. Если Страны Движущихся Животных Не окажется на равнинах Восточной Ойкумены, придется посоветоваться с людьми золотого племени. Он будет искать. После встречи с Тениханом он знает, в какую сторону идти. Овохан не обидится на Лориана, когда тот пробьет в пелене дождя небесную тропу. Лориан ежедневно чувствует, что его судьбу надежно держит в плавниках Большая Рыба. И без сомнений, ему покровительствует сам Яр-Ярик. Что может испугать человека, имеющего собственное имя? Что может испугать человека, имя которого знакомо Большой Рыбе и Яр-Ярику?

Встреча с западом ждала речного мальчика! Лориана ожидали свежие ветры Трехморья!

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«ЗНАНИЕ ПРИНОСИТ ОДНИ СТРАДАНИЯ»

Спустя несколько лет после рождения Лориана в лесостепных районах Восточной Ойкумены происходили события огромного масштаба. Переселение народов в западном направлении привело к возрастанию межплеменных контактов. С одной стороны, люди разных племен утрачивали веру в былых богов, поспешно уходя из обжитых районов Милазии или густонаселенного Трехморья. С другой стороны, правящие слои больших и малых племен получали возможность сравнить крепость своих религиозных воззрений с обаянием и могуществом чужих божеств. Самоотверженная приверженность культу звериных богов заметно пошатнулась. Доминирующим фактором становился интерес людей к силам природы. В качестве предмета поклонения для народов, утративших исконную территорию, все чаще избирались природные стихии — вода, огонь, ветер и так далее. Но уже тогда отмечались первые проблески кардинально нового верования — веры в человекоподобного бога. На просторах суперматерика, потревоженного Китовласом, появились племена, культивирующие веру в живого бога! Это начало духовного переворота, значение которого для последующей, истории Перуники переоценить невозможно. Живые боги, оттеснившие шаманов и вождей, стали предшественниками пророков и предтечами сторонников единобожия.

И вот однажды Лориан встретился с новым учителем жизни. Это был крепкий мужчина с умными глазами на безволосом лице. Далеко не старик, но в летах. Почтенный возраст не скрывала странная длинная одежда невероятно яркого цвета.

Лориан не знал, как называется цвет этой одежды. Чем-то похожий на закатное небо, но с нестерпимой для глаз яркостью. Материал одеяния был тот же, что и у поклонников Яр-Ярика, но покрой более сложный. Если кочевники носили плотно облегавшую тело одежду, в которой удобно было бегать, то незнакомцу не удалось бы в этом балахоне догнать даже травинку, которую он в раздумчивости покусывал, пока подросток подходил к его временной стоянке. У него не было огромного кольца в носу, как у Тенихана. Но на пальцах сверкало перстней больше, чем подростку было лет. Лориан прищурился, пытаясь определить число колец, благо Тенихан научил его счету. Блистающие под солнцем перстни облепили мужские руки, как икра — брюхо рыбы. «Перстни — знак какого племени?» — спросил себя Лориан. На кочевника хозяин стоянки был не похож, но что делал он здесь, вдали от родного племени?

— Оро, мальчик.

— Оро, сосед.

— Сосед? Почему ты называешь незнакомого человека соседом?

— Мы все соседи по планете. Планета зовется Перуникой, значит, мы все соседи и звать всех нас одинаково — «перуничи».

Незнакомец прикрыл улыбку узкой, почти женской ладонью.

— Прямо беда, хоть в путь не отправляйся. Если мудрец выходит на дальнюю тропу, быть у него интересной встрече с умным мальчишкой. Из какого ты племени?

— Я родился на берегу реки, но последний сезон дождей провел среди кочевников.

— Какому богу поклоняется твое племя?

— Племя моей бабушки поклонялось Говорящему Камню. Мы долго шли на восток. Но с моим отцом осталась часть речного племени. Я думаю, теперь мы не должны скрывать любви к Большой Рыбе. А кочевники, среди которых я жил, почитают Яр-Ярика.

— Надо же, можно в пути встретить подростка, который говорит «я думаю». Узнаешь его поближе, и выяснится, что ему есть чем думать. Умный ответ, но я так и не понял, каким же богам поклоняется мой собеседник.

— Я почитаю всех богов, которые не приносят вреда людям.

— А есть такие?

— Я не знаю, но, может быть, племя перумов поклоняется злым богам.

— Бедные перумы, — притворно вздохнул мужчина. — Где же их тропа пересекалась с путем юного незнакомца?

— Мое племя часто обижали перумы.

— Теперь понимаю, ты из племени людей с мокрыми боками.

Собеседники помолчали.

— Тебя не обидело то, что я назвал племя твоей бабушки «людьми с мокрыми боками»?

— Нет. Вы же не поддадитесь чувству детской обиды, если я буду рассказывать о вашем племени как о людях с мозолистыми пятками?

— Ха-ха! Рассмешил! Конечно нет. А ты забавный мальчишка. Сообразительный и смелый. Такой человечек у меня почитается за долгожданного гостя.

Мужчина взглянул Лориану прямо в глаза и протянул ладонь для рукопожатия. Правда, ему пришлось с некоторой заминкой выпутывать руку из бесконечного числа складок на рукаве. Подросток, не понимая, что происходит, вытянул перед собой раскрытую ладонь левой руки.

— А, ты не знаешь, что такое крепкое мужское рукопожатие, — отметил незнакомец. — Мужчины здороваются правой рукой.

Лориан переменил руку.

— Меня зовут Фаддий.

— А меня — Лориан.

— Маленький обманщик. В твоем племени нет имен.

— Меня прогнали из племени за то, что я сам себе дал имя, — поспешил объяснить подросток. Ему так не хотелось обижать собеседника в яркой одежде цвета речного заката.

— Видишь? Такие временные стоянки кочевники называют «семавитами». Семавит редко обносится оградой. Обычно семавиты устраиваются у источника воды. Небось любишь воду, а? — Фаддий погладил выбритый подбородок. — Рад, поди, и в нашем источнике поискать каменную рыбу?

Среднего роста, с широким лицом и густыми бровями, нависшими над узко посаженными добрыми глазами, с жестким ежиком темных волос, Фаддий нервно кривил узкие бледные губы. Лицо его при этом двигалось, натягивая тонкую кожу гладко выбритых щек. Крепкая шея забавно контрастировала с короткими руками. Вскоре выяснилось, что странное одеяние на Фаддия надевают обслуживающие его люди, и, вдобавок, лишь в том случае, когда предвидится встреча с вождем племени или беседа с незнакомым человеком. Обменявшись с Лорианом рукопожатием, Фаддий позволил помощникам снять с себя многоскладчатый балахон. Уже без посторонней помощи он переоделся в одежду, более подходящую для путешественника, — красный холот, расшитый золотыми нитями. Иногда холот подпоясывался широким переплетением веревок, и Фаддий любил поигрывать бахромой кисточек, но чаще носил жесткий пояс, в кармашках которого хранил драгоценности — перстни в ореховых скорлупках. Переодеваясь и проверяя драгоценности, он даже что-то напевал!

Знания — вот чем обладал Фаддий в изобилии. Но человеческое знание требует зрителя и единомышленника, как женская красота остается невостребованной без почитателей и влюбленных. Душа Фаддия ликовала — он нашел подростка, которого научит всему, что знает сам! За этим занятием обратная дорога на запад, в деревню грамотных, покажется куда короче. Измученный скучной дорогой, он испытывал чувства, равные тем, что возбуждают кокетливую купальщицу, рассмотревшую в прибрежных кустах подглядывающего юнца.

Фаддий не был одиноким путешественником, но он был оратором, лишенным слушателей, человеком, не чуравшимся педагогических экспериментов. Фаддий путешествовал с мужчинами из крохотного племени, которое обожествляло его за ум и способность вести нескончаемые беседы.

— Очень часто на Ойкумене уроды становятся живым божеством племени, — рассказывал Фаддий об увиденном в странствиях.

— Какие уроды? — с интересом спрашивал Лориан, никогда не забывавший о шестипалых.

— Разные. Девочка с тремя глазами, мальчик с шестью пальцами или мужчина, родившийся с хвостом. Я видел шамана с огромными шишками на лбу — тоже неплохой способ взять власть над людьми. Не завидуй моему положению. Для этого маленького народца я — этакий говорящий уродец. Способность издавать звуки и вести заумные беседы они расценивают не иначе как уродство.

Когда-то Фаддий был изгнан из племени. Долго жил в деревне грамотных, любил замужнюю женщину Асколу, жену одного из главных управителей деревни. Из деревни, впрочем, его тоже изгнали за то, что создал новое божество. К Трехморью он отправился с идеей нового божества. Путь на запад разонравился Фаддию с тех пор, когда закончились леса и появились горы. По степи он недолго странствовал в одиночестве. Фаддий быстро нашел примитивное племя, которое убедил сменить прежних покровителей на нового бога. Совершить такой грандиозный духовный переворот в людских душах оказалось возможным по причине его необъяснимого уродства. Эти люди от рождения были лишены речи, но наделены слухом. Слух сохранялся у них и при взрослении, но никто из молчунов не был способен к навыку речевого общения. Общались несчастные с помощью жестов, мычания и вскриков. Поэтому племя особенно ценило общие молитвы — когда все собирались в круг и слушали размышления Фаддия. Впрочем, такое «удовольствие» быстро наскучило самому Фаддию. Побаловавшись ролью живого бога, он отправился на восток, взяв с собой сильных и преданных мужчин, в обязанности которым вменялось заботиться о вожаке и нести тяжелые плетеные короба с одеждой. Никто из них не знал цели странного путешествия. Ни сопровождение, ни сам Фаддий. Но где-то одинокого мудреца ожидала деревня, единственная во всей Ойкумене, обитатели которой развлекались заумными беседами. Пока до этой деревни оставалось много месяцев пути, Фаддий связывал надежды с дорогой. Его подвижный острый ум изнывал от недостатка собеседников. Встречу с Подростком-Который-Сам-Дал-Себе-Имя Фаддий расценил как подарок судьбы.

«Язык — исходная точка в формировании религии? Или наоборот?» Фаддий открыто забавлялся тем, что мальчишка не знал ответа на его замысловатые вопросы, не понимал пока значения слова «религия» и не был знаком с геометрическим понятием «точка». Божеством Фаддия был покровитель беседы, бог Слово. Вся философия Фаддия умещалась в одно высказывание: «Иметь о языке приблизительное представление — значит быть понятным другому не более чем приблизительно». Процесс языкового мышления в отличие от образного, по фаддиевской теории, возвращал первозданный смысл словам и понятиям. Умственная деятельность может считаться таковой лишь тогда, когда понятие является признаком конкретного предмета. Фаддий полагал, что понимание основывается на отличии мира слов от мира образов. Подобные мысли Фаддий внедрял в сознание юного собеседника. И пускай две трети услышанного Лориан просто не понимал, изысканно витиеватая речь бродячего мудреца оказала на него гипнотическое воздействие.

В первое время общения с мальчишкой беглецу из далекой Язочи часто-часто приходилось огорченно бормотать себе под нос: «Не видно понимания в глазах». О ленивых людях Фаддий говорил: «Они с брюхом ненужных знаний под черепной коробкой». Понимания требовал зкующий мудрец.

— Меня не интересует, что у тебя на кончике языка, — едва ли не кричал Фаддий. — Не вижу! Не вижу в глазах понимания!

Тенихан привил Лориану привычку принимать решения самостоятельно, ни на кого не оглядываясь. Фаддий заставил его задуматься о необоримом стремлении личности к свободе мысли. В родном племени ему осталась бы неизвестной возможность выбрать свой собственный жизненный путь. Останься Лориан с кочевниками, он никогда не узнал бы, что каждый человек имеет право на выбор божества и на парадоксальную мысль.

— Не отвлекайся.

— Не отвлекаться от чего? — не понял Лориан.

— Не отвлекайся от дороги.

Хороший совет. Лориану он пригодится. Если когда-нибудь, став взрослым, Лориан встретит несмышленого мальчика, он даст ему такой же совет.

— Борьба — это хорошо. Ты должен быть готов к борьбе идей. Побеждает не человек, побеждает идея, — любил повторять Фаддий.

Через месяц, прошедший после их первой встречи, Фаддий и Лориан брели под солнцем, затянутым в облака, и вели нескончаемый диалог.

— Предки, которые не уважали мудрецов, утеряли даже общий язык. Что потеряют мои современники, не желающие прислушиваться к голосу мудрости? Я не про урчание в мочевом пузыре говорю.

Да, пора бы и воды попить. Остановились. Подождали, пока носильщик разлил воду по бокалам. Утолили жажду. Фаддий перевернул бокал и помахал им в воздухе, ловя на ладонь вылетевшие капли. Не присаживаясь, пошли дальше. Сегодня дышалось ровно. Нога ступала по гладким местам без ям и сухих веток. Сбоев в ходьбе почти не было.

— Животные понимают человечий язык? Правда, что Черные Колдуны говорят на птичьем языке?

— Отрок, по тебе плачет деревня грамотных. Там обсуждают вопросы бездельников. Например, там любят сцепиться в хорошем споре на предмет обсуждения «проблемы», н-ня-а, — передразнивает Фаддий высоким неживым голосом, — каком языке разговаривали животные до ухода на планету Андомора? Был ли у них общий язык? — Рассмеялся, вспомнив что-то, но не поделился с юным собеседником.

Не поддаваясь на издевку, прозвучавшую в голосе наставника, Лориан терпеливо спросил:

— А если правда, что животные говорили на одном языке и все понимали? Рыбы понимали лошадей? Вот здорово!

Фаддий нахмурился:

— Глупец, он везде глупец. На Балхане и в горах дурак остается дураком.

Лориан не обиделся. Ему было интересно узнать хоть что-нибудь про деревню грамотных.

— Мудрец, не знаю, о чем спорили в деревне грамотных, но думаю, победила та сторона, которая настаивала на общности языка животных. Иначе как бы они ушли одной дорогой от людей? — Последнюю фразу Лориан произнес с едва уловимым вызовом, но, не получив привычного обострения, спор быстро подходил к финалу.

Фаддий хихикнул:

— Уверен, что так. И не все люди позабыли звериный язык. Его помнят шаманы племени Большого Леса. Если ты говоришь на том языке, что тебе выспрашивать несчастного Фадция? Проваливай той же водной дорогой, которой шел до встречи с Тениханом.

Лориан пропустил колкость мимо ушей. Он уже немного узнал Фаддия и был уверен — самое интересное в новом разговоре впереди. Фаддий «разогревался».

— К нему с добром, а он к тебе — с проблемой. — Фаддий помолчал. Затем тихо произнес: — Китовлас желает наказать людей, наделить каждое племя отдельным языком.

О Китовласе Лориан готов был расспрашивать бесконечно. Но у Фаддия не было желания рассуждать о детских страшилках.

— Отрок, скажи, ты владеешь многим или ничем?

— У меня есть ваш подарок — знак с изображением рыбы.

— О! — Фаддий посмотрел куда-то вдаль, привычно перекатывая язык во рту. Щеки его от этого смешно вздувались. Временами Фаддий стеснялся этой привычки, — в конце концов, такой недостаток лишь продолжение теории регулярного жевания. Побороть выработавшуюся манеру гримасничать не хватало силы воли.

В диалоге вопрос всегда имеет мужскую природу. Диалог продолжается новым вопросом.

В минуту восторга Лориан готов был расцеловать собеседника. Горечь и обиды стоили красивой мысли! Фаддий — умница!

— Вопрос — всегда конфликт. Вселенная как мир существует в противоборстве добра и зла. — Чувствуя одобрение, Фаддий развивал мысль: — Золото можно потерять, его могут отобрать. Пока ты не сталкивался с подобными случаями. Будь к ним готов…

«Золотые перстни могут украсть, снять со спящего», — подумал Лориан, вспомнив дурные привычки Иго.

— …никому, кроме Китовласа, не отнять у мудреца право на вопрос. Как только ты разучился задавать вопросы, считай, жизнь закончилась. Потеря любой вещи восполнима. Утрата навыка задавать вопросы — утрата души. Камнем бьют по камню и высекают искры. Камень от удара меняет форму. Душа приобретает неповторимость формы от работы памяти.

— Я прав? Воображаемый камень — вопрос?

— Вопрос расценивай как способ познания мира через язык.

— Я согласен, но какие вопросы главные? — робко попытался уточнить Лориан. — Вы сами учите во всем находить главное.

Лучше бы он отмолчался! Фаддия прорвало. Он высыпал целый ворох мыслей на собеседника, словно карман балахона прохудился и в такт ходьбе на каждый человеческий шаг вываливается по одному мудрому изречению.

— Труд мудреца — детская игра в вопросы и ответы. Отрок, попробуй умным вопросом высечь искру из трухлявой Вселенной! О! — Фаддий засмеялся. — Главные вопросы — о тайнах Вселенной и человеческой души.

Они остановились на вершине холма в тени большого камня. Осмотрели глыбу высотой с человека. На камне было выбито изображение страшного животного с крыльями.

— Дракон, — мимоходом заметил Фаддий.

Лориан присел на корточки и провел пальцем по выемке у самой поверхности земли. Заложив руки за спину, Фаддий в задумчивости покачивался взад-вперед, почти упираясь носом в драконий хвост, извивающийся на гладкой поверхности серо-розового гранита рапакиви. Взгляд его упал на искусно изображенного сторожевого пса, который, злобно оскалив пасть, охранял душу умершего хозяина.

— У тебя обоз многочисленнее и пышнее моего. С такой свитой я не смогу принять тебя в попутчики и постоянные собеседники, — вдруг сказал Фаддий.

Сперва Лориан не понял, о чем говорит мудрец. Потом покраснел. Фаддий стоил целой свиты! Тотчас приняв решение, Лориан вскочил, стремглав бросился с холма к сопровождающим его людям. Несколько громких слов команды, и кочевники скрылись в зарослях торогона.

Облегченно посмотрев им вслед, Лориан снова взошел на вершину холма. Увлеченный разглядыванием камня, Фаддий словно не заметил краткого отсутствия собеседника.

— Я отпустил их к родному племени, — объяснил Лориан свой поступок. И, помолчав, добавил: — Кажется, они были рады.

Фаддий не нашел сил скрыть довольную ухмылку:

— А как мальчик будет рад, когда в недалеком будущем я отпущу его, глупенького, со словами: «Отрок, я научил тебя всему, в чем и сам никогда не разбирался!»

Здесь Фаддий, конечно, умолчал о главном. Знание о мире и о человеке — зачастую повод для грусти. Знать — значит испытывать постоянное чувство умственной жажды. Но Лориан меньше всего думал о покое. Духовную жажду он утолял поначалу общением с отцом и шаманом, затем — вопросами, обращенными к Тенихану. Теперь ему исключительно повезло, потому что в самом начале пути в Страну Живых Зверей повстречался человек, ничем другим в жизни не интересовавшийся, кроме как возможностями ума и игровым общением со случайными попутчиками.

«Мне повезло», — подумал Лориан, отпустив людей Тенихана. Ветер со свистом прорывался в круглое отверстие, аккуратно пробитое в верхней части камня. Для чего он был сделан неведомым мастером? От посторонних мыслей Лориана оторвал звонкий голос Фаддия:

— Кстати, мы давно не говорили о душе. Что такое «душа»?

— Душа — внутренний мир человека. Утрата души — утрата жизни, — бойко отвечал Лориан.

Ему вспомнилось, что они разговаривали на подобную тему. Повторялся, что ли, Фаддий? Неужели стареет? Стареет так же, как Тенихан?

Не глядя на Лориана, Фаддий медленно побрел вниз с холма, уверенный, что юный собеседник не замедлит последовать за ним. Лориану не хотелось уходить от камня. Его тянуло получше рассмотреть изображение дракона и собаки. Но, боясь упустить хоть слово из разглагольствований мудреца, он двинулся следом.

— Душа — прежде всего работа, — говорил Фаддий. — Руки что-то делают с камнем, ноги мнут травяной покров степи. А человеческий ум и сердце работают с душой. Человек без души — существо, лишенное активного мозга и горячего сердца. Душа — хранилище смысла Вселенной. Должно же быть у Вселенной предназначение? Смысл человеческого бытия следует искать не на звездном небе и не в горах, а в душе человеческой.

Мудрец оборвал фразу, помолчал и вдруг сказал не без угрозы в голосе:

— Я знаю, знаю, чего сам себя лишаю, отдавая малознакомому отроку сокровенные мысли…

И замолчал. Фразу не закончил, — понимай как хочешь. И стыдись собственной недогадливости.

Никогда прежде Лориану не доводилось слышать та много умных и на редкость красивых слов. Он страшно боялся упустить хоть что-нибудь из услышанного. Фаддий ощупывал себе подбородок: не выросла ли щетина. Страсть Фаддия к бритью — одна из многочисленных странностей. По утрам он брился острым лезвием слег» изогнутого железного ножа. Лориан впервые видел бреющегося мужчину. Как-то утром, когда Фаддий спал, а люди ушли за водой, Лориан провел лезвием по щеками покрытым юношеским пушком. Забавно, должно быть, выглядел он со стороны. Надолго сохранилось в памяти удовольствие — водить лезвием по чистому подбородку. Но высказывания Фаддия доставляли подростку куда большее удовольствие. Тревога по поводу: «А будет ли у меня растительность на подбородке?» сменилась мыслью: «Стану ли я таким же умным, как Фаддий? Почему у мужчин речного племени и у Тенихана волосы на лице не росли, а Фаддию нужно бриться каждое утро? Почему у некоторых племен не ценятся ум и работящие руки? Непонятно».

Фаддий часто наблюдал за тем, как быстро и ловко умеет бегать юный собеседник. Иногда Лориану приходилось, прерывая беседу, взбегать на холм для осмотра местности или просто искать родник. В таких случаях Фаддий со вздохом говорил вернувшемуся и запыхавшемуся подростку:

— Ах, ноги! Ах, мускулы! А ты попробуй догони слово. Попробуй обогнать мысль.

Для подростка Фаддий как попутчик — не обуза. В ходьбе они равны. И всегда готовы отдать должное другому. Но как собеседник Фаддий был жестокосерден. Мысль и слово мудрец ставил выше живого конкретного человека. Жесткость, с которой он учил подростка лаконизму и ясности языка, порой не находила никаких оправданий, хотя Фаддий никогда не произносил грубых слов и никого не поносил за глаза. Однако он часто пользовался запрещенным приемом, когда давал собеседнику понять разницу в их умственном развитии.

За время общения с взрослеющим подростком Фаддий лцшь один раз совершил непростительно жестокий поступок. Когда Лориан не разобрался в сложном и запутанном вопросе о взаимосвязанности языка и племенной мифологи западных народностей, Фаддий зло посмотрел на собеседника и беззвучно прошептал грубое ругательство. Научившийся понимать попутчика даже по движению тонких губ, Лориан вспыхнул от стыда. Ведь Фаддий несомненно пробормотал нечто вроде: «Тебе бы в немом племени родиться». После всех рассуждений о красоте и силе человеческого языка услышать от Фаддия подобное оскорбление было невыносимо больно. Как можно отнимать у человека речь?

Фаддий то и дело напоминал Лориану о его малообразованности в самый напряженный момент спора. Узкий кругозор мальчика был отдушиной для мужчины, капризно переносившего тяготы долгого путешествия. Правда, и себя Фаддий любил отстегать саркастическими замечаниями.

Когда они поднимались по крутому склону оврага, нависшего над узким руслом речушки, пересохшей между сезонами дождей, Фаддий вдруг спросил:

— Что такое «племя»?

— Много людей. Племя — люди, живущие вместе, — с обреченностью в голосе промямлил Лориан.

— Неправильно.

— Люди, которые находятся вместе вблизи от покровительствующих им богов, — неловко сползая по отвесному откосу, пытался Лориан найти ответ.

— Снова неправильно, — презрительно констатировал Фаддий.

Лориан промолчал. Трудно угодить Фаддию. Но еще труднее всякий раз признавать свое бессилие перед сложностью языка и справедливым требованием точности в определении предмета и понятий разговора. Серьезный разговор и не начинался.

— Племя — несколько родов, которые объединяются вокруг общего занятия или общей цели. Я бы уточнил, вокруг племенного божества. Божество всегда требует некоей работы и всегда дает хотя бы самую примитивную Цель. Если я не прав, опровергай меня.

Лориан молчал. Фаддий, конечно, любил унизить мальчишку, но не забывал и вознаградить.

— Ты как-то рассказывал об отце. Он мечтал обработать каменный остров, превратить его в фигуру рыбы. Работа для настоящего мужчины. Предлагая сородичам идею нового божества, твоя бабушка и отец просто: возвращали людям общую цель. Цепляясь за красивое-понятие «Большая Рыба», старухи давно утратили эту, цель. Что я могу сказать о твоем племени? Слабовата на Ойкумене молодежь. Что мне требовать от тебя объяснения понятия «народ»? Народ — это несколько племен, объединенных языком и территорией. В народе племена как роды в племени. Племена матери Ойкумены когда-нибудь станут одним народом. Чего для этого не хватает?

Разминка закончилась.

— Что такое «язык»? — задал Фаддий действительно трудный вопрос.

— Язык состоит из слов. Слова в языке — как члены одного рода в племени. Язык — племя слов. — Лориан с энтузиазмом принял вызов мудреца.

Фаддий добродушно щурился на солнце. А мальчишка-то умеет подстроиться под собеседника. И отрицательно покачал головой.

— Язык — средство общения для представителей одного племени?

— Юноша, я бы начал с тобой разговор о языке как; об исходной точке в создании и развитии веры в племенных богов. Что-то в языке Ойкумены есть такое, что подталкивает племена на обожествление животных. Если каждое племя будет верить в маленького божка и не признавать покровителей других племен, что может произойти?

— Тогда язык перестанет быть понятным всем, — предположил Лориан.

Фаддий доволен. У мальчишки есть проблески ума.

— Верно. Сегодняшнее положение меня пугает. Не будет общей веры для племен Ойкумены — и мы забудем общий язык. Если каждое племя начнет верить в своего, непохожего на других бога, пропадет единый язык. Вожди начнут толкать племена к войне за богов своей религии! Что будет тогда? Кошмар!

— Что же делать? Человек из речного племени не сможет сказать человеку из племени перумов: «Уходи!» Кочевник с севера не сможет поговорить с восточным кочевником, — огорчался Лориан.

— Без создания межплеменного союза, объединенного общей для всех религией, человечество не сможет выжить. Не помогут ни единый язык, ни общая территория, — соглашается Фаддий.

Порой Лориану кажется, что Фаддий путешествует исключительно с благородной целью сохранить на всей огромной Ойкумене единый межплеменной язык. День за днем попирали они зеленый травяной ковер, сплошь покрывший холмы, продолжая бесконечную беседу. Бившее в глаза солнце было их бессменным попутчиком.

— А что такое «устная речь»?

— Устная речь — произнесенные вслух слова.

— Нет. Речь — набор звуков, необходимых для общения и выражения мыслей.

— А-а, — протянул Лориан, активно выражая понимание и интерес к разговору.

— Вот, — поспешил отметить Фаддий, — наглядный пример. Мальчик, произносящий «а-а», не произнес ни одного слова, но я его понял. Поэтому и возможна речь без слов, нужны только звуки.

Ступая по следам, оставленным носильщиками, они отклонились от привычного направления и повернули на север в поисках удобного обходного пути через урочище, которое вело к огромной котловине, обрамленной густым кустарником. За котловиной в сизой дымке виднелись далекие горы.

— Юноша, вы, несомненно, позабудете умные слова случайно встреченного вами мудреца Фаддия, но запомните хотя бы одно его высказывание: «Язык — главная собственность племени или народа». Этого будет вполне достаточно, чтобы вас назвали «умным отроком».

— Что значит «свобода ума»?

Собеседники стояли на самом краю котловины, вглядываясь в сумрачные тени на дне. Начинало смеркаться.

— Стихийность языка — основная надежда народа и отдельной личности на право быть свободным. Язык и речь — единственное оружие умного человека. Слова умного человека острее каменного ножа, а мысль умного человека увесистее самого тяжелого речного валуна. Не владеющий языком в совершенстве не умеет плавать по реке мысли. — Фаддий засмеялся.

— Будет ли будущее Ойкумены временем свободы мыслить и принимать решения?

— Пророк — мудрец, несущий ответственность за ненаступившее будущее. Пророчествовать — говорить о будущем словами божества-покровителя.

Временами Лориану казалось, что ему удается на равных вести диалог с Фаддием.

— До переселения племен люди сидели на одном месте. У них был узкий кругозор и не было должного выбора. Без выбора свобода ума невозможна.

— Правильно, — подозрительно легко соглашался Фаддий. — А теперь не останавливайся и признайся в любви ко всем кочевым племенам Ойкумены.

Фаддий знал, в чем ошибка Лориана. До того как опустился Занавес Вселенной, племена были разбросаны по планетам Мироздания.

Лориан смущен. Он не понимает, где допустил ошибку.

— Кочевых племен много, но истинных мудрецов гораздо меньше. Кочевое племя редко порождает истинных пророков. Вечные странствия забивают ум пестротой путевых впечатлений, — сказал Фаддий.

Лориана поразила словесная уловка, с помощью которой Фаддий прервал их спор на дне котловины. Оглядывая мысленно пройденный путь, Лориан сказал:

— Каждый человек имеет право на свободу, У каждого человека есть своя свобода.

И Фаддий тут же отреагировал:

— Тогда получается, что твой человек… зависим от своей свободы. В понятиях «каждый» и «своя» есть что-то, убивающее свободу. Пусть свобода останется уделом избранных и по-прежнему будет сохранена ценой жизненных утрат. Тогда моя воля сохраняет обаяние вновь приобретенной и новой истинной свободы.

Лориан отмолчался, с трудом вытаскивая ноги, увязшие в сером песке. В тот момент ему важнее было обдумать слова Фаддия, чем из ложной гордости бороться за победу в споре. О восторгах Лориана по поводу личности Тенихана Фаддий не без ревности отозвался:

— Люди всегда предпочитают, чтобы кто-нибудь ими руководил. Многие из мужчин просто не могут на себя положиться. Они охотно передоверяют право думать и принимать решение шаманам и вождям. Каким бы мудрым ни был человек, принимающий решения, какими бы ни были обстоятельства, в силу которых люди передоверили обязанность думать, ошибка неизбежна. Мне неинтересен вождь, если он не предпринимает самых крохотных попыток пробудить в людях самостоятельность. А вот если он пытается пробудить независимость в доверившихся ему людях, тогда он — пророк, и с таким я бы побеседовал. Тенихан просто хороший вождь и очень хитрый человек. Но не пророк. Хотя ни ему, ни племени это не мешает. При таком вожде племя теряет будущее.

Слова Фаддия взволновали Лориана. Есть ли у рода синеглазой завтрашний день? Может быть, Лориану суждено помочь речному племени? Он дал имя себе, но сможет ли дать правильные имена всему миру?

— Думаешь, Фаддий путешествует по Ойкумене? Ошибаешься. Фаддий мечется между возможностью стать пророком, то есть нести кровавую ответственность за грядущее, и чувством собственной безопасности. В последнем случае никому не отнять моего права на духовную свободу, но она — яд, который погубит меня. — В этом месте рассуждений Фаддий скрипнул зубами от переполнявших его чувств. — Если я стану пророком, то признаю свою несвободу. На меня будут показывать пальцами и говорить: «Жующий человек так умен, он один обязан думать за нас и наших Детей». Если я становлюсь вождем, я теряю возможность выбора. Если я не становлюсь ничем, кроме как болтуном, я буду просто «жующим человеком». Как поступить? Я схвачен малодушным отчаянием и даже у тебя, отрок, готов спросить совета.

Пытливый подросток напряженно слушал и интуитивно находил исчерпывающий ответ. Может быть, призвание Фаддия — воспитать пророка? Это и объясняет третий путь для мудреца. Ему не нужно быть вождем или самому быть пророком — он должен научить другого!

Беседы, развлекавшие одного, оказались отличной школой для другого.

Попытки подражать бродячему философу обещали завершиться формированием собственного, неповторимого мировоззрения. Фаддий научил Лориана простой истине: «Решение мужчины ничего не стоит, если оно не входит в противодействие с волей других людей». Урок был усвоен. Однажды Лориан доказал, что умеет принимать твердые решения.

В то утро, когда большая часть котловины была позади и горы заметно приблизились, утомленные унылым пейзажем путники вяло беседовали, что не было похоже на обычные их словесные перепалки. Фаддий задал вопрос:

— Что такое «умственный мусор»?

Лориан не только не поспешил ответить, но усомнился в факте существования странного понятия под названием «умственный мусор». Рассердившись, Фаддий приказал:

— До следующего ручья идем раздельно. Подумай в одиночестве. Без ответа не подходи.

Поначалу Лориан не на шутку испугался. Ему показалось, что Фаддий нашел способ избавиться от надоедливого и глупого мальчишки. Но чем дальше он отходил от мудреца и сопровождающих, тем больше его захватывал поставленный вопрос. Он так увлекся, что переплыл ручей и долго брел, пока вдруг не вспомнил об условиях встречи. Перепуганный, поспешил обратно. К Фаддию он подошел с камешками в руке. Фаддий, выплюнув травинку, с любопытством посмотрел на Лориана. Лориан стал молча кидать куски кварца в воду. Широко размахнувшись, мальчик резко пускал камни вдоль поверхности воды. Обломки, что не имели округлой формы, тонули, едва коснувшись воды. Последним Лориан бросил плоский камешек, который образовывая круги, восемь (или девять) раз отскочил от поверхности воды, прежде чем ушел на дно. По-прежнему ни слова не говоря, Лориан достал сосуд с ароматизированной водой и, жадно глотая, впервые за весь день утолил жажду, фаддий хмыкнул. Он и не скрывал, что был доволен ответом. Усталые, изрядно переволновавшиеся, они легли спать. Ответ Лориана был прост. Мысль, которая не порождает желание думать дальше, вопрос, который не вызывает встречные вопросы, — все это умственный мусор.

Камешек, брошенный рукой Лориана, остался лежать на речном дне, но над кристальным истоком, превращав ющимся в смрадную Каку, завис непроизнесенным вопрос. Девятый (или десятый) круг (не от речной гальки, но от непроизнесенных слов) остался не на воде, а в подсознании у Лориана. Следует ли самого глупого или ненужного человека, хотя бы одного человека, отнести к разряду никчемного прибрежного сора? Лориан прожил слишком короткую жизнь, чтобы знать ответ на этот опасный вопрос.

Наутро Фаддий воспользовался приемом ученика. Он разложил камешки в круге, начерченном на песке.

— Система — группа элементов, объединенных по общему признаку. Племя состоит из людей. Членом племени не может считаться дерево. Или скала, на которой вождь любит справлять малую нужду. Мудрец во всем обязан видеть систему. Речь — система звуков. Вопросы — система мыслей. Никогда не позволяй деревяшке попадать в систему камешков. Понятие «род» в диалоге мудрецов — взаимосвязь элементов системы или целых систем, а не семейные сообщества. Мудрец — человек, обнаруживающий в явлениях окружающего мира родовую взаимосвязь всего со всем, то есть структуру. — Фаддий доложил в круг палочку. — Вроде ничего страшного не произошло. Палочка лежит рядом с галькой. И все? Нет, не все. Она путает мысли. Для нее… — Фаддий достал из рукава балахона целую горсть сухих палочек. Он сложил палочки во второй круг, очерченный большим пальцем правой ноги. — Мысль проста. Камешки к, камешкам, палочки к палочкам. В жизни не бывает такого идеального порядка. Но такой порядок должен быть в твоей голове.

Наглядный урок запомнился.

ИЗОБРЕТЕНИЕ АЛФАВИТА

Солнце село, и на небе огромное облако споткнулось о линию заката.

— Умники в Язоче неправы, когда пользуются одним знаком для обозначения целого слова. Должен быть иной путь. Не искал и не знаю какой. — Неожиданно Фаддий навел юного собеседника на новые размышления.

Не имея представления о тайнописи, Лориан поспешил высказаться:

— Почему письменность деревни грамотных не помогает племенам объединиться? Буквы должны быть красивыми и должны работать.

Сощуренными глазами, в которых угадывались отдаленные отблески костра иронии, Фаддий искоса поглядел на безусого собеседника. Разговор жующего мудреца отличался свободой, но не любезностью. В беседе мудрец ценил прежде всего самостоятельную мысль, поэтому лишь иногда в награду за неожиданный поворот разговора или в поощрение за произнесенный ненароком парадокс Фаддий выслушивал юнца до последнего слова.

— Азбуки не знает, а садится придумывать новый алфавит. Забавно, — осадил отрока бродячий мудрец.

Весь последующий вечер Лориан думал о том, как «не правы» любомудры из недоступной Язочи. Последовательность рассуждений Лориана была следующей: звук важнее целого слова. В далекой Язочи учили мальчиков по «обевеге», в которой собраны знаки написания важнейших и необходимых слов языка кочевников. Незнакомый с обевегой, Лориан тем не менее готов был возражать. В Язочу он придет с новой обевегой! Итак, спокойнее.

Каждому звуку строго соответствует значок. Слово при написании составляется из значков, как в устной речи разные люди произносят разные слова с использованием одних и тех же «о», «эх» «у-у-у». Слова будут расставлены в порядке, как камни на речном берегу. Зачем запоминать тысячи камешков с берега, если они так похожи? Из звуков можно придумать новое слово, значение которого поймет всякий, кто будет знать смысл значков новой обевеги. Вдохновленный примером бродячего мудреца, готового ради продолжения интересной мысли пожертвовать сном и удобным ночлегом, Лориан размышлял, ничего не замечая вокруг.

Фаддий отказался учить Лориана грамоте, но однажды показал свитки, с которыми странствовал. Разгибая пожелтевший тростник, Лориан, елозя пятками по земле, коленями упирался в плетеную стенку короба и рассматривал значки, похожие на маленьких крабов, сцепившихся между собой тоненькими клешнями. На верхней строчке один крабик отползал вниз, второй крепко держался за него двумя клешнями, третий отбивался от соседей сломанной клешней не в пример четвертому, снизу занявшему круговую оборону. Казалось, ткни палочкой в середину свитка, и мохнатые кривобокие уродцы попадают на траву и разбегутся по глубоким норам. Азбуковина деревни Язочи подростку не нравилась. В новом алфавите буквы будут красивыми. А что есть в мире красивее круга желтого слепящего светила? Солнечный круг и станет основой для написания каждой новой буквы. Никаких клешней и никаких крабов, отчаянно отбивающихся от читательского глаза! Значки, которыми надо обозначать звуки, будут круглыми и мягкими. Чтобы их проще было выводить палочкой для письма.

В другой раз Фаддий разрешил попутчику подержать четырехгранное сокровище, хотя и сильно переживал, тонкими пальцами нервно комкая пестрый отворот новенького цветастого холота. Вспомнив испытанный тогда в пальцах нервный зуд, Лориан подумал: если удобно выводить кругляшок палочкой, почему так не делают в далекой и неведомой Язоче? За световой день с солнечным Диском происходит много разных изменений. Например, его застит утренний туман, приносимый с Миссии. Или далеко на западе заходящее солнце разрезает линия горизонта. Без лишних промедлений Лориан придумал три знака, которыми можно было обозначить три звука из кочевнического языка и… три глагола! Мысль Лориана работала быстро и радостно. Собственно, он и не придумывал вовсе, а открывал забытое или утраченное.

К исходу ночи он вырезал острыми гранями найденного прежде сердолика двадцать три значка на выпуклом боку берестяного короба. Фаддий зевал и собирался бриться, когда Лориан поставил к его ногам исписанный короб.

— Ты мне спать не давал, — рассерженно заметил Фаддий. — Всю ночь головой бился о камни? Может, влюбился в кочевую красотку с вислыми грудями?

— Я придумал новую обевегу, в которой каждому звуку есть кругляшок и одно слово действия. Вот, погляди: в устной речи одни слоги произносятся чаще других, поэтому я подумал о том, чтобы буква «открывать», составляющая чуть ли не каждый слог, писалась удобнее и быстрее прочих. Семь женских букв — гласные и шестнадцать мужских — согласные. Ну как?

— Это слово «открывать»? А изображает значок полуденное солнце? — догадался Фаддий и тут же заскучал, не дождавшись объяснений подростка. Он наморщил лоб и стал говорить сам с собою:

— В язочинской обевеге, по которой обучают мальцов, набранных из соседних племен, больше двух тысяч знаков. В языке самого малого оседлого племени слов гораздо больше. Поэтому никогда не переведутся умники, которые ничем другим не умеют заниматься, кроме как придумывать новых уродцев. Мои бывшие дружки Барбо и Позвоноза балуются этим, когда жены их в постель не пускают.

Лориан, насупившись, переминался с ноги на ногу. Фаддий внимательно прочитал все значки, придуманные подростком, и вдруг широко улыбнулся:

— Толково. Мне твои знаки нравятся больше, чем язочинские булыжники. Вывод такой: теперь-то я тебя точно не буду обучать глупой грамоте из деревни умных глупцов. Человеку, придумавшему буквы, нет нужды учить иероглифы. Мне твоя… Нет, не могу ее назвать «обевегой», надо что-то придумать. Пусть твои значки и звуки будут… лорибукой! Зовут тебя Лорианом, и ведь это ты придумал новый алфавит. Так? Назовем твое изобретение «лорибукой».

Ошеломленный похвалой философа, не разбирая дороги, спотыкаясь о все камни и коренья, подросток весь день плелся в хвосте обоза. Небо, затянутое густыми серыми облаками, обещало дождь. Ветер подгонял Лориана в спину, как бы говоря: «Не робей, мальчуган! Иди вперед, не медли! Тебя ждет великое будущее».

На исходе дня Фаддий, приостановив обоз для небольшого привала, признался:

— Я давно собираю разные слова. Они у меня в голове. Я охочусь за словами. Как перум выслеживает глупую девчонку, отбившуюся от рода, так я ищу и краду слова. Они завораживают меня больше, чем женские коленки или кровь врага. В словах спрятан весь мир. Кто владеет словами, тот владеет миром. Но раньше я не знал, как их хранить. Мне было понятна глупость язочинской письменности. Теперь ты снабдил меня надежным орудием труда. Ты очень смышленый отрок. — Фаддий одобрительно поглаживал бока плетенки. — Лорибука поможет мне собрать все слова кочевого языка в один огромный свиток. Такой длинный свиток, что на него не хватит тростника с берегов небольшого озера. Меня признают самым умным человеком Ойкумены, но я всегда буду помнить о том, что мне помогли кругляшки речного мальчика.

Фаддий огляделся. Давно пора было определиться с маршрутом их совместного путешествия. Идут они навстречу заходящему солнцу, но до Огромного Оплота, Заоплотья и Язочи далековато. Если племя Фаддия остережется переходить горящую степь, то на выгнутых стенках сундучка из драни надолго сохранятся значки Лориана. Донесет ли Фаддий берестяной короб до Заоплотья?

— Нет ничего проще и сложнее букварных истин. Видишь ли, юноша, для обевеги полагаются тексты — которых на коробе я не вижу, — тогда будет настоящая азбука. Придумаем.

Фаддий осмотрел племя, приготовившееся к движению, и разрешил безымянному силачу взвалить короб на плечи.

— А в коробе у меня хранятся сосуды для питья ароматизированной воды и верхняя одежда. Я что, получается, буквопив и буквоносец? Смешно, — сказал Фаддий, но не рассмеялся.

Двое мыслителей — забывший побриться мужчина и озерный отрок — двинулись за немыми.

— Букет букв, — сказал Фаддий при первых шагах, и далее они молчали. — Хотел бы я знать, юноша, кто вдохнул в тебя запах новых букв?

Ведущий беседу, Фаддий часто терял к ней интерес задолго до того, как у Лориана появлялись свежие, новые мысли. Так получилось и в день изобретения лорибуки: Фаддий погрузился в раздумья, внешне отрешившись от узнанного и увиденного.

МОНОЛОГ О ВЕЛИКОЙ ОХОТЕ

— Великая Охота пробуждает в народах худшие наклонности: шохотоны теряют человеческий облик, сдержанные суровые конаны превращаются в кровожадных дикарей, алчные перумы поддаются слепой страсти самоуничтожения, хоболы и лорсы готовы обратить мохнатые конечности против сородичей. Парадокс чудовищной погони человека за человеком состоит в том, что ловчие Китов ласа — главные жертвы Великой Охоты.

Когда силой своего непобедимого мозга Китовлас хочет привлечь к Великой Охоте какое-нибудь племя, он прежде всего проникает в подсознание беззащитных людей, пробуждает в их душах все темное и злое, все самые отвратительные и мерзкие стремления. Таким образом он приводит человека в рабское состояние и использует его для удовлетворения своих фантастических прихотей. Никто не избавлен от угрозы стать жертвой жестоких и неутомимых охотников. Человек, столкнувшийся с Китовласом, ничего не хочет и ни о чем не думает. Тому, кто надеется избежать участия в Великой Охоте, остается уповать на имя и ум. Великая Охота порождена ненасытным желанием Китовласа господствовать над родом людским. Однако гнусные его замыслы осуществляются лишь руками тех, кто утратил добрую волю. Человек, не боящийся Китовласа, думает не о себе, а о других. Радеет о благе окружающих. Мысль, жертвенность и человеколюбие — единственные защитники от постоянной угрозы Вечной Тьмы. Слепая любовь к насилию и самоутверждению движет ловчими Великой Охоты. Видение сердцем и душой, духовную силу можно противопоставить загонщикам Китовласа.

— Фаддий, ты боишься? — прервав монолог бродячего мудреца, спросил Лориан.

Фаддий закашлялся от неожиданного вопроса. Он все чаще кашлял по утрам, хотя и спал в одеялах из лона. Стеснялся и отшучивался: «На бесптичье и старческий кашель слух услаждает».

— Привыкай мыслить парадоксами. Находи в основании Мироздания камни противоречий. Не бойся свирепого конановского лица или мясистой груди лорса. Не бойся мышц, несущих боль твоему телу, бойся человека с китовласовыми мыслями.

Круговым движением слева направо Фаддий растер грудь кулаком, унизанным перстнями. Возраст давал о себе знать — сердце неприятно щемило и покалывало,

— Ты не дрался с мальчишками своего племени?

— Нет, — признался Лориан.

— Да, сейчас стали драться меньше. Жертва не отстаивает свободу кулаками, потому что всегда бывает побеждена страхом. А ловчие Великой Охоты сильнее всех. Но для мальчишки кулаки и пятки — единственное средство отстоять свободу среди сверстников. Так было, так будет.

Путники помолчали, продолжая идти.

— А если бы тебе понадобилось драться, чтобы сохранить право на свободу ума? — спрашивал Фаддий, заранее зная ответ.

Лориан бешено замотал головой. Они уже привыкли понимать друг друга без слов, поэтому Фаддий не делся.

— Драка — забава для мужских кулаков, а свобода — тяжелая работа для ума. Кто захочет работать до изнеможения без особой нужды? И без принуждения? Безмозглые глупцы, как мы с Лорианом. — Фаддий говорил куда-то неопределенно вверх, задрав к небу волевой подбородок. Это была его обычная манера — говорить важных и опасных темах фиглярским несерьезным тоном.

Тенихан научил Лориана счету и привил привь кочевой народности, открыл для него красоту пространства и времени. Фаддий заставил увидеть Мироздание как набор слов. Если бы Фаддий внезапно остановил! процесс передачи знаний, Лориан все равно помнил бь бродячего мудреца до конца жизни. Но Фаддий продолжал обкатывать мальчишеское сознание, как вода обкатывает речную гальку. О будущем разобщенного человечества Фаддий высказывался мрачно: «То будет странное время…»

Но отмалчивался, когда Лориан расспрашивал об орудиях человекоубийства и кошмарах Великой Охоты, понятно, почему Фаддия прорвало. Он помог Лориану распознать в разрозненных фактах бедствий, принесенных Великой Охотой, главную беду человечества, напрасно укрытого богом Ондроном в складках Занавеса Вселенной. Фаддий готов был отговориться словами «Промысел Ондрона нам не известен» или им подобными.

— Десять советов речному сосунку. Не отвечай встречному незнакомцу вопросом на вопрос. Всегда честно отвечай на расспросы доброго чужака и больше молчи в разговоре со злым чужаком. Если тебя настойчиво выспрашивают, это означает, что тебе выходят навстречу. Китовласовы слуги проливают кровь и насилуют. Слова конанов не интересуют. Помни, что злой вопрос лучше улыбающегося врага. Не лги. Бойся солгать. Степь лжи не любит. Вместе с верой обманутый человек теряет интерес к окружающему миру. Бойся происков Китовласа, но прежде всего в борьбе с ним научись побеждать себя. Бойся, но научись преодолевать страх. Китовлас побеждает не мускулами, а берет верх обманом, страхом И похотью.

Чтобы отметить слова особого значения, Фаддий поднимал палец к небу, мелко и часто тряся головой. Непрестанно жующая нижняя челюсть мудреца при этом забавно ходила из стороны в сторону, словно во рту у Фаддия жил капризный маленький зверек, с трудом переносящий качку.

— Много-много времени спокойно существовали народы на планетах, разбросанных по Вселенной. Но этому спокойствию пришел неизбежный конец, когда опустился Занавес Вселенной, накрыв Вечной Тьмой крохотные пристанища жизни. В последний момент бог Ондрон успел спасти обитателей далеких планет и бросил их на просторы Перуники по обе стороны Огромного Оплота. Вместо того чтобы благодарить божественного спасителя, народы возроптали. Предводители с крепкими кулаками возжелали единоначалия. В момент хаоса Китовлас проник в чью-то голову. Не имея тела, Китовлас переходит от человека к человеку, быстрее, чем ты, Лориан, бегаешь от одного драконьего истукана к другому. Народы, спасенные Ондроном, стали жертвой Китовласа. Великая Охота обещает завершиться уничтожением последнего мыслящего человека. И вот тебе парадокс: если ты любишь мысль, уважай и Китовласа, который превыше всего ставит человеческий мозг. Само чувство близости Китовласа дисциплинирует. Осознай очевидные, простые вещи, и все переменится. Великая Охота страшна, но не вечна. В разных племенах все чаще рождаются активные мальчики и восхитительно красивые девочки. Я не так стар, чтобы забыть, какими уродинами были девчонки моего поколения. Кто знает, может именно Степь, по которой мы с тобой ползем, как две букашки, родит вождей, которые заставят искать утраченное.

— Утраченное что? — спросил Лориан.

— А, не важно.

Первая часть беседы о Великой Охоте была завершена. Лориан расценил монолог Фаддия как затравку к обсуждению самой главной темы.

— Мои мысли о другом. Прости, для меня собеседник важен постольку поскольку. Не нравится, можешь поискать другого. — Фаддий отвернулся от юного собеседника. — Степь велика.

Долго молчал, потом неопределенно произнес:

— Долгий путь в неизведанное — всего-навсего нач ло пути к собственному «я».

Слова Фаддия поразили Лориана. Что такое собст ное «я»? Никто не спорит, с понятием «я» связаны глубов тревожные мысли. Мысль Фаддия неукротима, бродячем философу приятно от «я» прыгнуть к проблемам разумного сообщества последней обитаемой планеты.

— Когда-нибудь племена разродятся не вождями искусными мастерами, а пророками. Тогда наступят интересные времена, — вдохновенно предсказывал Фаддий|

Фаддий не скрывал, как ему приятно играть пер белобрысым мальчишкой роль первооткрывателя. Постороннему его мысли могли показаться сумбурными, самом деле Фаддий редко говорил не к месту. Не в первый раз было так, что сказанное соответствовало внутреи устремлениям юного собеседника.

— А кто такие эти самые будущие пророки? — спр шивал Лориан.

— Судьба пророка — соль морей и пыль узких пинок.

— Красиво, но я так и не понял.

— Пророк — человек, берущий ответственность за будущее племени или всех племен.

И наверное, чтобы успокоить подростковое самолюбие Фаддий добавлял:

— Пророками не рождаются. Чаще всего пророка становятся в странствиях и борьбе с соблазнами.

— Я хочу быть пророком, — вдруг сказал Лориан.

— Дорога — жадное существо, которое проглотит светловолосых подростков, а выплевывает волосатых потных мужчин.

Лориан с подозрением огляделся. С ним этого не случится, он всегда наготове, он встретит «существо» Помолчав немного, Фаддий добавил:

— Пророков выплевывает несвершившееся будущее. Пророку надо ощутить себя не в плавниках каменной рыбы, а в плавниках завтрашнего дня. Бросая взгляд из далекого завтра, надо попытаться предупредить людей об опасности. Словом защитить человека от беды. Я бы высказался в том смысле, что пророка можно сравнить с устами бога Ондрона. К пророку, если бы он встретился мне на пути, я готов обратиться со слов: «Оро, Богорот, оро».

Заметив, что собеседника волнует затронутая тема, Фаддий продолжал:

— Пророчество — способность взять на себя ответственность за грядущий день. Не много найдется охотников сделаться пророком добровольно.

— Если это так, тогда пророки остановят Великую Охоту. О каком будущем можно вести речь, когда тело и мозг человека зависят от Китовласа?

Фаддий прислушался к словам Лориана:

— Согласен, судьба человечества, порабощенного Китовласом, незавидна. Кто-то должен наступить на хвост нечистой силе.

Завидев истукана на вершине отвесной скалы, Фаддий спросил, далеко ли до него.

— Три плавника, — ответил Лориан.

— Несносный мальчишка! Я откуда знаю твой рыбий счет? Скажи по-человечески, далеко ли?

— Далеко. До того времени, когда люди одолеют Китовласа и Илобиса, куда дальше.

— Юркость ума, — зло рассуждал вслух Фаддий. — Что это такое? Услышать о Великой Охоте и сразу поспешить с неисполнимыми обещаниями. Дать обещание, не расслышав, о чем идет речь. Вот что такое хитрость. С умом попрошу не путать.

— Я сказал и сделаю, — упрямо настаивал на своем Лориан.

— Я учу тебя парадоксам.

— Мое пророчество — лучший парадокс из всех, какие вы могли бы ожидать от нерадивого ученика.

— Хорошо, я слушаю.

— Вы говорите о Китов ласе, который разжигает Великую Охоту человека на человека. Я обещаю ее остановить. Для чего другого мне нужны ум и мужская сила?

Носильщики, сопровождавшие Фаддия в дальних переходах, несли на руках малых детей. Лориан часто смотрел на малышей, заснувших в пути. Теперь он не ребенок, но и взрослым его пока не назовешь. Дело не в обряде посвящения. Для осознания себя взрослым мужчиной нужна точка приложения внутренних сил. Фаддий открывал ему глаза на вопиющий разрыв между наказом сородичей и бедствующим положением народов Восточной; Ойкумены. Не получится ли, что, исполняя отцовский наказ, Лориан отрежет себя от прочих людей? Вдруг Страна Зверей — беззаботный уголок Вселенной, недоступный; детворе племени молчунов? Лучше бы Фаддий запретил своим сопровождающим брать детей в дорогу. О мальчишке, вертевшемся у него под ногами, Фаддий сказал:

— Не обращай внимания, это Трехушастик. Ему нет дела до твоих обещаний. Неважно, кем он родился. Он будет либо жертвой, либо ловцом. Его лишили выбора до рождения.

— А вдруг малыш вырастет и одолеет Китовласа? — предположил Лориан.

— Ему не по силам. Он глуп. А к тому времени, когда повзрослеет, я потеряю хватку.

Лориан рассмеялся:

— Получается, я лишен выбора. От отца я унаследовал бойцовские качества, Тенихан научил меня дорожить свободой, Фаддий подсказал мне путь победы над Китовласом. Я рожден пророком, который остановит Великую Охоту.

— Каким образом, самонадеянный юнец, ты намерен это сделать?

— Великую Охоту я остановлю словом, — ответил Лориан.

ПЕРВЫЕ ДЕРЕВНИ

Путешествие продолжалось. Юноша и старик, волею случая оказавшиеся вместе, приближались к болотам, тянувшимся вдоль берега реки Каки.

У западного склона огромной котловины расположились деревни, потаенно укрывшиеся под землей. Огромные становища оседлого племени. Присутствие людей выдавали обработанные поля. Жилища, подобно грибам, вырастали из земли. Ни о чем подобном ранее Лориан не слышал. Вблизи от деревни под названием «Омока» Фаддий рассказал о своем взрослом сыне:

— Твак — непутевый сын. Немного постарше тебя. Красив, обормот, хотя и рожден нелюбимой женой. Впрочем, что вспоминать нелюбимых жен. Где мой мальчик сейчас? Кому-то доставляет он неприятности?

Омока оказалась сказочным местом. Прекрасные цветы, выращиваемые ее обитателями, скрывали крыши низких землянок от постороннего взгляда. Особенной красотой путников поражали розы. Розы имели высокий стебель с колючками и приятно пахли, если над ними наклонялся человек. По неизвестной причине в деревню их не пустили. На окраину деревни к ним вышел шаман цветочного племени. Смешной кривоногий коротышка с кругленьким животиком важно вышагивал навстречу неожиданным гостям. Шаман с Фаддием обменялись приветствиями. У шамана был сын, которого несколько лет назад отправили в деревню грамотных и за которого он теперь сильно тревожился. Для представителя оседлого племени шаман хорошо знал нравы кочевых народностей и с уважением относился к бродячим философам. Фаддий преподнес шаману в дар какую-то, на взгляд Лориана, безделушку. Шаман расплылся в довольной улыбке. Нечасто доводилось ему получать столь изысканные подарки. Получив ответный дар, целую охапку красных роз, Фаддий в свою очередь не преминул выказать восхищение. Лориану запомнилось, как Фаддий с розами в руках уходил из деревни. Следом за ним, как за живым богом, тянулись люди молчаливого племени, несущие короба с имуществом мудреца. Крышки коробов прогибались от роз. Наваленные на плоских крышках розы падали на следы босых ног при каждом покачивании на поворотах. В окружении роз и поклонников Фаддий выглядел великолепно.

Первая встреча с оседлым племенем произвела на Лориана глубокое впечатление. Удивительно было, что люди могут жить на одном месте постоянно. Его родное племя меняло становища не реже раза в сезон дождей.

В пути между первой деревней и поселком Рослов странникам случилось видеть степной пожар. Как-то поутру спящих Фаддия и Лориана растолкал один из немых носильщиков. Насмерть перепуганный парень бестолково махал руками, не в силах объяснить, что происходит. Фаддий и Лориан вскочили на ноги. Серое предрассветное небо заволоклось черными клубами едкого дыма. В воздухе резко пахло гарью.

— Пожар… — еле слышно выдохнул бродячий мудрец. — Где-то совсем неподалеку. Надо уходить. — Фаддий властно махнул рукой, призывая обоз поторапливаться со сборами.

Масштабы степного пожара потрясли воображение подростка. «Красная вода, красная волна, горячая волна», — подумал Лориан, когда впервые увидел бушующий огонь. Послушавшись совета Фаддия, ушли в болота, чем и спаслись. Лориан шел по болоту и думал о Тваке. Похож ли непутевый сын на мудрого отца? Какую важную роль сыграл Фаддий в жизни Лориана! Советы Фаддия, как пользоваться языком и о чем спорить с мудрым человеком, на какие вопросы искать ответы и над чем смеяться, казались Лориану не менее важными, чем отцовские наказы. По болоту они шли след в след по чавкающей жиже. Лориан думал: «Молодому человеку поначалу лучше идти по тропе, протоптанной мудрецами».

Выбрались они из болота мокрые и грязные. Фаддий достал из коробов огниво и развел огонь в нескольких шагах от лужи с болотной тиной. Костер на болотах! Сучья отсырели, и потребовались недюжинное мастерство и упрямый характер Фаддия, чтобы пламя не гасло от дуновений ветра с огромных болот. Искры взлетали до самого неба. Как это было необычно! Как тянуло в такой обстановке на самый откровенный разговор! Тему подсказала сама жизнь. По болотам Фаддий продвигался на спине одного из силачей. Это был толстяк, отличающийся редкой подвижностью и силой. Лориан спросил, как Фаддий относится к одиночеству, и получил ответ:

— Мудрец не путешествует в одиночку. Мудреца должны сопровождать ученики.

— И сколько учеников вас сопровождают? Где они? — поинтересовался Лориан, насмешливо глядя на толстяка, обсушивающегося у костра. Спутники Фаддия были слишком заняты, чтобы уловить сарказм в вопросе Лориана.

— Ты пока один, но лучший из моих учеников. Лориану стало стыдно: он получил хороший ответ на бестолковый вопрос. Тяжелые вещи Фаддия носили самые сильные мужчины, а среди тех, кто имел право ухаживать за телом «живого бога», выделялись крепкий юноша, чья немота в сочетании с укоризненным взглядом серых глаз наводила на мысли о скрытом уме, и подвижный коротконогий толстячок, забавная внешность и добродушный нрав которого контрастировали с кроющейся в нескладном теле мощью. Сопровождая одного из умнейших людей материка, они ничему у него не учились. В отличие от них Лориан перенимал у Фаддия все, что мог.

Фаддий всегда был неразлучен с мочеными яблоками.

— Жуй! Жуй, но не глотай, — учил он Лориана.

— Зачем жевать, достаточно же одной воды? — недоумевал подросток.

— В твоем племени есть мужчины с отвисшей нижней челюстью?

— Есть.

— Чтобы не быть похожим на них, держи мышцы лица в рабочем состоянии, поэтому надо жевать.

Фаддий научил Лориана жевать яблоки и мякоть других плодов. Когда они шли вдоль реки, оба жевали молодой тростник. Едва ли не со второго дня путешествия с Фаддием Лориан стал по утрам чистить зубы зелеными веточками, расчесывать волосы гребнем из мягкого тутового дерева и палочками выковыривать грязь из-под ногтей.

Немые носильщики укладывались спать, а Лориан сидел в темноте, продолжая осмысливать услышанное за День, повторяя мысленно все извивы дневного пути. Он был уверен, что вернется сходной дорогой! Вернется в окружении молодых учеников и целого племени единомышленников. Племя немых людей — это слишком скучно, тут с ним согласился бы даже Фаддий! Если придерживаться примера мудреца, то к обратному пути Лориан должен будет выполнить полученные наказы и… обзавестись боготворящим его племенем! Философ, открывающий окружающим людям глаза на мир, достоин сравнения с божеством. Убаюканный грезами, Лориан засыпал.

У толстяка, с которым Лориан сошелся поближе, были любимые короткие изречения. Узнать их полный список было нетрудно. Всякий раз, когда Фаддий озвучивал какую-либо мысль, коротконогий пузан шумно свистел или издавал квакающие звуки. Поэтому Фаддий старался по-вторять любимые афоризмы толстяка не слишком часто. Но всегда к месту. Например, при приближении к деревне Рослов на реплику Фаддия: «Жить в деревне, значит, всю жизнь ползать на коленях» — толстяк отозвался трубным гласом одобрения. Хотя, казалось бы, для большого, тяжеловесного мужчины оседлая жизнь подходила больше. Услышав пугающие звуки, Фаддий переводил разговор на общую тему:

— История человечества не завершилась. Как, должно быть, приятно вступать во взрослую жизнь с подобной мыслью, а, малыш?

— Не знаю, не думал, — честно ответил Лориан. — Я ведь не взрослый.

— Э, да ты чем-то огорчен. Чем же? Негоже скрывать мысли от попутчика.

Лориан готов был поделиться тайными сомнениями, но поймет ли Фаддий мальчишеские переживания?

— Родное племя изгнало меня. Могу ли я надеяться пройти обряд посвящения во взрослые в каком-нибудь племени? Или мне до седых волос ходить непосвященным?

— Согласен, это важная проблема. Но не расстраивайся. По моим подсчетам, в Восточной Ойкумене проживает больше племен, чем у тебя ногтей на руках и ногах. Встретишь какое-нибудь племя, понравишься вождю или… кхе-хе, молодой девчонке, и все случится само собой. Не тревожься, обычно так всегда и происходит. Поверь мне, я многое повидал.

Долго путники выбирались из коварных топей. Двоих людей молчаливого племени засосали Сумрачные Болота.

Не сумев позвать на помощь, бедняги беспомощно барахтались в жадно чавкающей топи. Отсутствие их заметили слишком поздно, и прибежавшим на помощь сородичам оставалось лишь с болью в сердце наблюдать за страданиями соплеменников, корчившихся в отчаянных попытках выбраться из западни. На поверхности болотной воды, буро-зеленой от покрывающей ее тины, остались лишь берестяные короба несчастных носильщиков.

Наконец характер местности изменился. До горизонта раскинулись ровные клеточки полей. Лориан никогда ранее не видел землю, обработанную человеческой рукой, в ухоженности растений с тонким стеблем чувствовалась забота неведомого земледельца. Три дня шли по полям, прежде чем вышли на окраину объятой огнем деревни. Фаддий пробормотал про возвращение на болота, но на сей раз Лориан решил бросить вызов стихии.

— Там люди! — вскричал он, услышав, как плачут дети в деревянной постройке.

— Мы не можем им помочь, — возразил Фаддий. Лориан готов был согласиться с Фаддием, но что-то его удерживало.

— Не знаю, правильно ли я поступаю, но я пойду к ним.

Фаддий выплюнул травинку, которую до сих пор жевал.

— Ты погибнешь. Я умирать не хочу.

Лориан молча повернулся и пошел на запах горящей травы. Вскоре он услышал за спиной какой-то шум и обернулся. Придерживая руками полу красного балахона, Фаддий плелся вслед за юношей.

— Другого выхода нет, — объяснил Фаддий. — Мы отрезаны от Сумеречных Болот и окружены лавиной огня.

Перед ними высилась стена плотного огня, пожиравшего деревянные постройки. Лориан попытался определить сторону, в которой находилась Миссия. «Люди в опасности», — мысленно предупредил он Белую Воду. Вспомнив про обещание Белой Воды помогать ему в трудную минуту, он обратился к водной стихии за помощью.

— Белая Вода, нам нужна твоя помощь, — позвал Лориан далекого друга.

Глаза у Фаддия вылезли из орбит, когда он услышал произнесенные вслух слова столь загадочной молитвы. Неожиданное появление незнакомцев на окраине горящей деревни не осталось незамеченным. К ним поначалу присматривались, а потом и присоединились некоторые из жителей деревни. Казалось, незнакомцами жители обеспокоены в большей степени, чем огненной бедой.

— Смотрите! — на наречии кочевников закричал один из местных жителей. Все подняли головы и заметили над собой тяжелые облака. Изумленные люди, ликуя, приветствовали потоки чудодейственного лои, хлынувшего на глиняный грунт. Дождь был настолько сильным, что вскоре забил пламя по всей деревенской окраине, а спустя какое-то время заглушил и очаги огня в густом кустарнике.

В изнеможении Лориан сел на мокрую землю, покрытую бесконечной чредой луж, грязных от пепла и сажи. В знак признательности люди молчаливого племени очищали от глины одежду Лориана и Фаддия, когда на окраину подтянулись мокрые, но радостные жители деревни. От них последовало приглашение посетить их земледельческий поселок.

— Кто это? — спрашивали дети в толпе, глядя на Лориана и Фаддия.

У Лориана в ушах звучал плач и крик младенцев, напуганных огнем. Люди, жившие в деревне под названием «Рослов», были первым земледельческим племенем, встретившимся Лориану на пути в Страну Живых Зверей. Распахавшие и засеявшие поля вокруг своих жилищ, они оказались поэтами травы и страстными приверженцами своеобразной эстетики земляных работ. Вопрос ребятишек, встретивших чужеземцев на окраине, повторили и старейшины племени. Фаддий, как старший, отвечал, что они идут с востока. Если дети несколько успокоились при таком ответе (восток не так страшен, как запад), то расспросы старейшин продолжались. Людей с востока встречали по-доброму. Настороженность вызывали злые люди из Милазии. Каждый гость из Милазии мог оказаться тайным лазутчиком Черных Колдунов. В путниках из Южной Ойкумены видели соглядатаев злых магов, всегда готовых напакостить. Гости с Востока не таили в себе подобных опасностей. Но нужно было узнать, есть ли у незнакомцев имена и с уважением ли относятся к родителям и вообще старшим? Лориан по ходу первой беседы осваивал чужое наречие. Помогал год, прожитый с кочевниками.

ПЕРВОЕ ИСКУШЕНИЕ

Окруженный детишками, сгорающими от нетерпения послушать рассказы юного незнакомца, Лориан путался в словах, пытаясь ответить на великое множество вопросов, сыпавшихся на него со всех сторон. Он познакомился с мальчиком по имени Напролик. И сразу же разгорелся между ними нешуточный спор.

— Белая Вода — это икра рыбы-самца, — настаивал Лориан.

— Нет, это молоко красивого животного, — возражал Напролик.

Фаддий захохотал, его забавляла горячность юных спорщиков. Перед самой высокой хижиной Лориана и Фаддия поджидал вождь, измазанный для красоты и солидности сажей трехдневной давности. Они внимательно рассматривали культовый жезл в руках вождя. Встреча прошла удачно. Фаддий подарил вождю какую-то довольно увесистую безделицу. Лориан улыбнулся, подумав: неизвестно, кто обрадован больше — вождь или носильщик Фаддия, которому теперь нести облегченный мешок. Вождь ударил в ладоши, и его люди принесли подарок для Фаддия. Мужчины племени стали подниматься с мест, когда Лориан вдруг спросил вождя:

— А как ваше племя относится к траве?

— Трава — волосы племенного божества.

— Бог создал людей и животных равноправными, но люди погубили животных, и они превратились в камни, деревья и траву, — высказался Фаддий.

— Животные произошли от людей или люди ведут начало от животных? — засомневался вождь. — Непонятно.

Мысленно Лориан готов был согласиться с вождем.

— Капли дождя — души и слезы животных, возвращающиеся на Перунику, — витиевато высказался вождь, и у Фаддия не было возражений против красивых слов.

Вождь заговорил с воодушевлением:

— Соворот создал прекрасных животных, но тот, чье имя непроизносимо, превратил часть животных в грязных и жадных людей. Соворот рассердился и забрал к себе животных на небо, а чтобы очистить людей, спустил огонь с неба на землю. Огонь — единственное животное, которое не бросило человека в беде. Пока есть костер, люди выживут. Люди нашего племени считают, что разжечь костер — значит дать ему и себе новую жизнь.

Лориан напряг слух: костер — живое существо? Вождь продолжал, заметив, что увлек слушателей:

— Увидев пламя на Перунике, души угасших предков хотят спуститься с холодных небес. Всем известно, что они не могут дойти до звезд. Звезды представляются душам умерших большими небесными кострами.

— «Вкушать» — привилегия животных, попавших на небо, — Фаддий сделал попытку атаковать собеседника, — но огонь «вкушает» сухие деревья и ветки. Огонь всеяднее любого другого существа.

— Дождь тоже живое существо? Дождь ведь может облизать любой предмет, оставив капельки слюны на каждом из нас.

— Дождь не меняет форму предмета. Огонь меняет, после огня всякий предмет становится намного легче.

Фаддий дотронулся до одного из самых массивных перстней:

— Этот перстень даже огню не по зубам.

На этом обсуждение религиозных проблем прервалось. Собеседники перешли к обозначению позиций в политических вопросах:

— Раздробленность Перуники на племена — зло или благо?

И, как издавна повелось в Перунике, заговорили о животных. Лориан впервые услышал, что возвращение животных может кого-то и не радовать.

— Ну и хорошо, что нет животных.

— ?

— Вернутся животные, вернутся и враги человеческие. Не о волках и драконах речь идет. О малюсеньких кровопийцах. Крохотные птички станут летать, клевать и пить кровь у человека. По вечерам у воды их будет так много, что и закатного солнца не увидите. Или вот, такие малюсенькие волки, бывает, прыгают по человеку. Когда-то маленькие волки ушли, но оставили после себя страшную болезнь — песочную чесотку. Если они вернутся, что будет? Нет, мы и без животных проживем. Больше бы рабочих рук в поле, больше земли засеем.

Спорили, спорили, но сошлись на том, что люди лишены потребности в еде в наказание за каннибализм. Воспоминание о людоедстве поддерживает в них отвращение к еде. Костер — единственный каннибал, которого боги не наказали.

Выяснилось, что рословичи мечтают объединиться с каким-нибудь племенем для создания сети оросительных каналов. Пока же приходится даже почетных гостей угощать плохой водой. Затем гостей отвели в окраинную хижину. В стенах были дырки размером с кулак взрослого мужчины.

— Местный старший бог Соворот мне вполне симпатичен, — признался Фаддий.

— А мне нравится, что становище…

— Становище, — перебил Лориана провожавший их юноша, тот самый Напролик, спор с которым ознаменовал их знакомство. — Какие словечки в ходу у твоего племени. Забудь их. Не «становище», а «деревня».

Лориан продолжал:

— …деревню они основали на реке Омока.

Фаддий вдруг проявил интерес к перепалке молодых людей:

— Ты не сказал «а мне нравится» повторно.

Лориан не понял слов старшего товарища. Фаддий улыбнулся:

— Провожатый тебя перебил, но ты не стал повторять начало фразы. Ты спокойно продолжил мысль. Юноша, ты старика Фаддия переспоришь… лет этак через шесть- восемь, хо-хо.

— Здорово, — пробормотал Лориан, устраиваясь ночлег.

— Ты о чем? — поинтересовался Напролик:

— Я хочу сказать, что мне нравится, когда племенем управляет мужчина, а не старухи, выжившие из ума.

Фаддий проворчал, ворочаясь с боку на бок:

— Ох уж эти мне речные глиняные свистульки. И где он только нахватался этих словечек? ему «нравится», ему «не нравится»… деревенщина.

— Я тоже хочу быть благородным. Что для этого необходимо?

— Пей воду с целебными красителями и ароматизаторами, обязательно станешь истинным представителем голубой крови, — отшутился засыпающий Фаддий.

Не поняв иронии, Лориан полночи продумал над его ответом. Утром спросил:

— Пить горькую воду и не плеваться — благородно?

— О, — застонал Фаддий. — Настырный мальчишка с дурацкими парадоксами меня доконает.

Утром он обратился к старейшинам племени:

— Мы благодарны вам, рословичи, но нам пора идти дальше.

Старейшина племени обратился к Фаддию с просьбой оставить Лориана на минуту для разговора. Старейшина племени обратился к малолетнему гостю:

— Будешь у нас гонцом? Посыльным? Порученцем? Это почетная работа. Многие подростки племени гордились бы таким предложением.

Вождь помолчал, а потом произнес, пристально глядя на Лориана:

— Наш шаман сильно постарел…

Но и на это двусмысленное предложение Лориан ничего не ответил. Он догнал попутчиков на ближайшей поляне. Фаддий удовлетворенно хмыкнул. За деревней к ним неожиданно присоединился Напролик:

— Возьмите меня с собой.

— Зачем ты уходишь от родного племени? — спросил Фаддий.

— Вы в дороге. У вас будут разные приключения. Что мне сиднем сидеть на трех семавитах? Я мир хочу увидеть.

— Не путешествие мудреца, а просто детская прогулка какая-то. Мне нужно много-много носовых платков: вытирать всем носики в дождливую погоду.

ПРОЩАЙ, БРОДЯЧИЙ МУДРЕЦ!

«Словом, наша с тобой беседа продолжается», — любил повторять Фаддий. Лориан непроизвольно заимствовал забавную привычку начинать предложения с выражения «словом».

Как было бы здорово, если бы и другие мальчишки его племени узнали о Фаддии! Как Лориану хотелось бы сохранить слова и жесты мудреца! Но нет, не дано. Все уходит в воздух, все исчезает сразу по произношении, по совершении действия. «Время, — впервые задумывается Лориан, — как ты коварно». С той поры они стали называть ночные остановки «семавитами».

Фаддий немолод, спалось ему беспокойно: то ноги ломит, то в спине колет. Проснувшись, мудрец ходил надутый и мрачный, сердясь на весь свет за дурное самочувствие, бурча себе под нос что-то неразборчивое.

— Да, на прошлом семавите лучше спалось. Я здесь как будто в заднее место травинкой уколотый. Ни в одном глазу сна, ни один волосок на затылке не пропотел за ночь, — ворчал мудрец.

— Что значит «волос не пропотел»? — спрашивал Лориан.

— Когда устаешь и спишь в забытьи, всегда потеешь. Встаешь с почти мокрыми волосами. Хороший сон, сон мужчины. Встать утром с сухим волосом — считай, ночь потерял.

— Я понимаю, как и чем живут несколько десятков больших и малых племен Ойкумены. Но я не понимаю, откуда мы взялись на Ойкумене? Я не знаю, откуда взялся человек. Выходит, что я ничего не знаю о человеке. Я способен поставить вопрос, откуда взялись первые люди, но я не в силах его разрешить. Покажите мне человека, который нашел ответ, и я назову его «мудрейший»! Я могу сказать: племя идет на восток. Но откуда оно идет? Я теряюсь в догадках. Я могу показаться мудрецом подростку-кочевнику, но на самом деле я погряз в невежестве, ибо не вижу первопричины человеческого бытия.

— Ойкумена нуждается в переустройстве.

— Есть легенда о древнем каменном истукане. Он зовется Арковит. Есть и деревня живых людей с таким названием.

Достаточно было этих скупых слов, чтобы Лориан представил себе неведомого «Арковита». Со всеми достоинствами и, что удивительно, с живым лицом. После встречи с Фадцием подросток стал различать человеческие лица. Ранее не видел у людей лиц. Поэтому не мог вспомнить даже отцовского лица. Процесс неостановим и проходит так, что до последних дней запомнится лицо Фаддия и легко будет вообразить физиономию глуповатого Арковита, а вот лицо отца представлялось точно в голубой дымке утреннего речного тумана.

Мальчик внимательно всматривался в безбородое лицо Фаддия, стараясь запечатлеть в памяти уже ставшие дорогими черты. Умел бродячий философ Фаддий живописать словом. Мужчины в жизни Лориана — какие они разные! Все трое! Отец, кочевник Тенихан и мудрец Фаддий, но есть у них одна общая черта. Они ставят свободу выше прочих достоинств мужчины. Лориан стал не старше, а опытнее. Трое мужчин дали ему три опыта свободы. Свобода поступать по-своему, свобода искать цель в путешествии длиною в жизнь и, наконец, свобода обдумывать самые неожиданные, самые трудные мысли.

ПОДЗЕМНОЕ ПЛЕМЯ

Дождь и радуга над холмами. Спрятавшись от теплых струй в расщелине между скал, Лориан думал о том, как приятно было бы провести всю жизнь на одном месте. Словно каменный истукан, простоял бы он в теплой почве родного холма. Или, подобно камню в долине, что прикрывает родник от палящих лучей полуденного солнца, смотреть на маленькие водовороты и не вести счет годам затянувшегося, но такого полезного одиночества. Ведь появится когда-нибудь путник из травы, наклонится, с ладонью, сложенной вдвое, напьется, и что же? Разве не найдется у такого путника пары добрых слов для камня? Вот в чем его полезность для людей. И быть может, девочка с круглыми коленками… И в сладкой дреме сновидений Лориан засыпал.

Снились ему синие лошади на белой траве. Почему трава белая? Почему лошади синие? Он не спрашивал, так как не знал, какого цвета они были до исчезновения с Перуники. Утром он просыпался и, как воды, жаждал разговоров. Беседовали о самом разном: от религиозных проблем до факта существования во Вселенной волосатого человека.

— Что такое божество? — спрашивал Лориан.

— Божество — существо, которому не нужно делать открытий. Оно изначально знает мир и знает о том, что наделено душой. Люди должны предпринять некоторые усилия, чтобы открыть для себя мир и свою душу. Без усилий они обречены.

Принимая совет мыслить «от обратного», Лориан перескакивал на «звериную» тему:

— А что такое «обезьяна»?

— Волосатый некрасивый человек. Он не говорит, а кривляется.

— Где вы ее видели?

— Во сне, мерзавец, снится.

— А вы какие сны видите, черно-белые или цветные?

— В том-то и дело, что цветные. Ночи напролет у меня перед глазами скачет красная обезьяна. От нее по утрам глаза и слезятся.

Разыгрывал его Фаддий или нет, этого Лориан не понимал, но замечал, что действительно по утрам у Фаддия слезились глаза. Подросток думал — от старости.

— Научись развязывать самые трудные узлы из всех известных. При таком навыке тебя не будет пугать узел из новой веревки. Для человека, умеющего развязывать сложные узлы, качество вервия не имеет значения. Это я называю методолюбием. Туманность красива на звездном небе. Туманность мысли недопустима в голове у мудреца, — так учил подростка бродячий философ.

В далеком пути крепкий сон столь же важен, как и сноровистый попутчик. Теперь Лориан по ночам крепко спал.

Однажды ясным прохладным утром наступил последний день их совместного путешествия. С первых шагов по гористой местности Лориан стал ощущать некий зов, исходивший от скал. Удобнее было обойти, но Лориану, удалось убедить Фаддия сделать петлю в последнем маршруте. Ругаясь и ворча сквозь зубы, бродячий философ с трудом поспевал за Лорианом. Казалось, ноги сами несли прыткого подростка к зияющим в скалах провалам. Ближе к полудню они увидели вход в пещеру. У входа Фаддий и Лориан заспорили. Лориан чувствовал: от этой манящей черной впадины ему не уйти. Фаддий недоумевал: зачем мудрецу спускаться в пещеру? Впервые они разошлись во мнениях.

Фаддий сначала не понимал, почему молодого спутника занимает какая-то черная дыра, но потом он понял, в чем дело. Беседы с философом, его парадоксальные суждения прорвали плотину запретов, которые некогда были заложены в сознании мальчика старухами речного племени. Отныне многое изменилось. Подросток стал принимать мир таким, каков он есть, — пестрым и меняющимся. И все ему было интересно!

От представлений о тотеме племени как некоей одной Большой Рыбине, одной рыбе на весь мир — одной рыбе как весь мир! — пришел к идее о необходимости мысленного изображения множества рыб: рыб с различным характером, рыб с разным предназначением.

Во-вторых, теперь он не мог представить покровительницу племени как неподвижную рыбу. Теперь во сне он видел живую, подвижную рыбу! Плывущую против течения и по течению; уходящую на глубину; в прыжке над водой; бьющую хвостом по речной гальке; беседующую с подростком или девочкой; вступающуюся за родное племя против плохой рыбы. Видел он и чудных долгожданных рыб, возвращающихся из неведомого далека, в которое они почему-то ушли когда-то в прошлом.

В-третьих, со времен бесед с отцом в раздумья о рыбах стали все чаще вторгаться остальные животные. Теперь он думал о рыбе как о хозяйке водного пространства и о других животных — как о полноправных владетелях поверхности великой планеты. Пусть рыба живет в воде, лошади и другим зверям вполне хватит места на суше. Но человек должен побывать везде и во всем должен убедиться собственными глазами и руками!

— Вы мне рассказали легенду о зловредном Китовласе, который перебросил людей с одной планеты на другую, необитаемую… то есть нашу… — Лориан пытался обосновать свое желание проникнуть в пещеру. — Люди помнят животных и мир родной планеты, но живут совершенно в других условиях. Многие просто не догадываются, что живут в другом мире, а Китовлас этому и рад.

Фаддий нахмурился, поглаживая подбородок:

— Уверяю тебя, отрок, Китовласа ты не найдешь в этой пещере. Он здесь не живет.

— Эта пещера поможет решить целый пучок спорных вопросов, — настаивал на своем упрямый подросток.

— О каких проблемах ты говоришь?

— Были ли первые люди? Если на Перунике люди живут долго, то следы их пребывания должны быть глубоко под землей. Были ли на Перунике животные? Если когда-либо в прошлые времена животные бродили по Перунике, то в земле должны остаться кости умерших животных. Разве я не прав?

— Ты прав, — согласился Фаддий.

Он в задумчивости покатал язык с одной щеки на другую.

— Меня пугает не твое юное упрямство. Меня пугает другое. Со вчерашнего дня у меня странные ощущения.

Лориан напрягся. Он почувствовал, как что-то липкое и черное скользнуло по сердцу, оставив неприятный след в душе. Но можно ли Фаддию рассказывать об испытываемых странностях? Будет ли мудрец откровенен?

— Со вчерашнего дня словно кто-то управляет мною. И я часто слышу у себя в голове чей-то окрик «хеч! хеч!», — признался Фаддий. — Кто-то словно советует мне оставить тебя у этой Китовласовой пещеры.

Лориан продолжал молчать, испытывая восхищение открытостью Фаддия и преклоняясь перед чутьем философа. Но не нашел сил признаться в том, что буквально накануне он отчетливо услышал призыв: «Ты такой же, как я. Помоги».

— Одно мне известно достоверно: спускаться с тобой в пещеру я не буду.

Фаддий рукой указал помощникам направление. Он был готов продолжать затянувшееся странствие по Перунике. Лориан намерен был спуститься в пещеру в доказательство твердости решения.

— Как ты расстался с Тениханом?

— Он дал мне людей…

— Я не про материальные подарки, — оборвал Фаддий. — Я про главное.

— Тенихан сказал, что миром правят те, кто свободны.

— Разве мог ты отмолчаться? Значит, с Тениханом вы расстались, обменявшись советами?

Бродячий мудрец попытался удержать Лориана упоминанием об Огромном Оплоте — громадной стене, тянувшейся на бескрайних просторах Ойкумены. Стремясь пробудить любопытство мальчика, Фаддий уважительно говорил об Оплоте. В его голосе проскользнули нотки недовольства собой. Он впервые был не властен над мыслями и чувствами юного спутника.

— Я не рассказывал тебе, что я пережил, когда увидел ее. Поняв, что мне не преодолеть этой гигантской стены, я впервые ощутил себя слабым и податливым чужой воле. Мне так и не удалось оказаться на той стороне Великой Стены. Сейчас я знаю, что никогда не спущусь в темную пещеру и никогда не буду искать доказательства затаенным мыслям. Я не полезу под камни, даже если мне скажут: «Там внизу ответы на все твои вопросы».

Он пожевал язык, перекатывая его во рту.

— Запомни напоследок мои слова: «Не водой и огнем наказывается человек. Не камнем и деревом человек спасется от наказания».

Не прощаясь, Фаддий повернулся к Лориану спиной, чтобы впредь уже никогда не обернуться. На мгновение красное одеяние дарителя слов и парадоксов закрыло вход в подземелье от глаз Лориана. Мальчику показалось, что в этот миг ослаб призыв, исходивший из-под земли. Но поскрипывание камешков под сандалиями философа вернуло Лориана к действительности. Неужели он в последний раз видит Фаддия?! Если так, то мудрец таким ему и запомнится: в красном балахоне с многочис' ленными складками и с торжественной осанкой человека, оставшегося при своих принципах.

Фаддий ушел. Жалко было терять такого удивительного попутчика. Сколь многому научился Лориан у него! С момента встречи с ним для мальчика полностью изменилась картина мира. Неужели он никогда больше не услышит саркастические замечания в свой адрес, которые заставляют работать мысль с удвоенной силой? Какое-то время Лориан смотрел на удаляющегося философа и думал. Он размышлял о том, что Фаддий любил слова, но не был сторонником активной жизненной позиции.

Кроме набора разноцветных камешков, забавно перестукивавшихся в мешочке, Фаддий оставил ему немного яблок и запасные сандалии. Оставалось переобуться в новые плетенки и засунуть мешочек с камнями и яблоками за пояс, после чего можно было спускаться в расщелину. Спуск оказался более трудным, чем он ожидал. Привыкший к воде и бегу, Лориан не обладал надлежащей цепкостью для лазания в пещерах. Пальцы оказались слишком тонкими, а мускулы на ногах подрагивали от каждого движения. Но в упрямстве он мог соревноваться с любым другим подростком! Он съехал по пологому склону, ободрав локти, и оказался перед черным входом в узкий скальный коридор. Наверху ярко светило полуденное солнце, а из расщелины тянуло сыростью.

И все же Лориан чувствовал, что некто, уставший от одиночества, позвал его сюда! Позвал без слов! Позвал против воли! Несомненно, Лориан оказался здесь для того, чтобы прервать чье-то затянувшееся одиночество!

Едва эта мысль мелькнула в сознании подростка, как чьи-то мускулистые руки схватили его за пояс и потянули вниз.

Так Лориан стал пленником подземного племени. Его схватили и бросили в глубокую яму, где томилось уже много других мальчиков. Среди них Лориан с удивлением обнаружил и мальчика-кочевника. Попытка сойтись с ним закончилась неудачей. Тот сидел неподвижно на одном месте с закрытыми глазами и слегка покачивался. Лориан не верил своим глазам — кочевник не рвался в степь! Нет, такой сотоварищ ему не был нужен. Прислонившись к влажной холодной поверхности стены склепа, Лориан ежился. Согреться не удавалось. Обхватив колени тонкими руками, он терся лбом о шершавую, расцарапанную кожу. Сжав кулаки, до боли в глазах давил на веки, удерживая слезы. Как он мог так легко попасть в западню! Самодовольный глупец! Хвастливый болтун! Слабак! Шел бы сейчас с умницей Фаддием и ершистым Напро-ликом, наслаждаясь приятной беседой, солнечным светом, легким ветерком! Дернула нелегкая полезть в проклятую дыру! Да нет, нелегкая тут ни при чем. Это проделки Китовласа. Сейчас он подкрадется в темноте и сожрет мозг. Выест все мысли. Устав от бесплодных переживаний, Лориан задремал.

Проснувшись, он не стал терзать себя напрасными упреками. Нужно было подумать, как выбраться из подземелья. Он вовсе не собирался провести здесь всю жизнь. Нет, ни за что! Приблизиться к выходу на поверхность, через который его сюда опустили, не было никакой возможности. Несколько раз ему удавалось прокрасться к шахте, откуда доносились привычные запахи внешнего мира. Оказавшись в столбе сероватого света, он осматривал стены шахты и убеждался в том, что самостоятельно наверх ему не выбраться. Ему не причиняли вреда и не ограничивали свободу передвижений по подземным лабиринтам, поэтому удалось быстро привыкнуть к новому положению.

Огромный мрачный склеп ничем не напоминал шалаш на берегу реки, или душную юрту кочевника, или дом земледельца из деревни Рослов. Во мраке пещеры было

уютно и спокойно от тепла человеческих тел и приглушенного женского шепота. Лориан сидел на корточках и размышлял. Жилища подземного племени меньше всего походили на человеческое жилье. Как сложилась история этих людей? Может быть, когда-нибудь племя спасалось в пещере от дождя, а потом привычка спасаться от непогоды переросла в культ пещерных богов?

Позже, когда Лориан освоился в подземном заточении, то поступил так, как сделал бы Фаддий, оказавшись в подобной ситуации. То есть постарался понять чужое племя, выслушивал легенды о прошлом мрачных пещер.

Когда-то люди племени, поклоняющегося Верхбогу, ушли под землю с культом раненого животного. Оскорбленных равнодушием Вселенной, этих людей можно было сравнить с обиженными ранеными зверями, два поколения назад покинувшими Перунику, вернее, перенесенными на Андомору в складках Занавеса Вселенной. Отказавшиеся от чистого воздуха, света и растений, лишенные света, они работали, отдыхали, справляли праздники, общались с Верхбогом в пещерах глубоко под землей. Лориану не понравился главный зал, бывший местом сбора всех родов. Мальчику, привыкшему к свежему воздуху и бескрайним просторам степей, казалось немыслимым добровольное согласие людей заточить себя под землей. Он не находил красоты в высоких, сочащихся влагой сводах пещеры, однако сообразил, что где-то рядом должна быть подземная река. Важно найти ее. Тогда можно будет подумать и о побеге.

Вокруг слышалась чужая речь. Впрочем, Лориан быстро научился ее понимать — ему помогало стремление узнать о новом племени как можно больше. Из главного зала узкие извилистые лабиринты вели в совсем темные семейные норы или к рабочих шахтам. Посторонний легко запутался бы в переплетении узких проходов. Но посторонних в этом мире не было.

Не задерживаясь в главном зале, Лориан скользнул в боковой проход, который привел его в тупик. Мальчик понял, что через этот завал наружу не вырваться. Осмотром большой пещеры завершился второй день. На третий день Лориан обошел все бессчетные закоулки подземного селения. Вчера он обдумывал пути возможного бегства, а сегодня продолжил осмотр дальних пещер. Он разговаривал с их обитателями. Ему понравились поговорки жителей подземной деревни: «В темноте — не в обиде», «Темнота любое место уютным делает», «Темнота не кусается» и «Умеющий слушать темноту проживет дольше живущего под солнцем». Фаддий определил бы понятие «темнота» ключевым словом в речи подземных жителей. У племени был слепой богатырь. Лориан услышал о нем от одной девочки: «Он такой сильный, такой сильный — у него запястья сердитые». Посмеялся, но задумался. Возможно, мужская сила действительно в запястьях.

В иных коридорах приходилось продвигаться по колено в воде. Вода капала со стен, и ее поиск не был проблемой для подземного племени. Когда снаружи солнце заходило, в пещере было не продохнуть от запаха мужского пота. Громко плакали младенцы, невидимые в темноте. Где-то в углу дремал ослабевший предводитель племени. Слепой вождь совсем не имел величия Тениха-на, передав власть человеку по имени Кричащий Колдун. Жена вождя племени, будучи хранительницей родника, имела больше власти, чем ее слепой супруг, безвылазно сидевший под угловатым уступом мокрой стены. Особо почиталась пещера с источником. Разрешение на вход в нее испрашивали у жены слепого вождя. Не отказала она и Лориану, когда отрок приблизился к вождю.

Но не нравилось Лориану жить под землей. Впрочем, он помнил изречение Фаддия: «Люблю море, да не люблю соль на губах». Теперь Лориан мог бы повторить: «Люблю степь, да не люблю пыль в волосах».

На исходе третьего дня у Лориана появилось излюбленное место отдыха. Укромный уголок в одной из маленьких отдаленных пещер. Устав от блужданий в непривычном мраке, мальчик добрел до сухого местечка в небольшой нише и, свернувшись клубком, заснул. Во время сна и произошел у него второй диалог со стихиями. Тишина и спокойствие пещеры не мешали уснувшему подростку вести пророческий разговор с новым собеседником. Не пробуждаясь, он услышал неведомый голос:

«Лориан, тебе довелось беседовать с Водой. А меня можешь звать Перуникой или Матерью Землей. Я всегда под твоими ногами. Иногда ты ступаешь по Камню, и тогда мы с тобой в разлуке. Я составляю гигантское тело планеты, на которой ты живешь. Я самая большая и тяжелая. Вода решила, что тебе можно рассказать… Тогда что ж, слушай. Когда-то давным-давно мы — стихии Мироздания — спали крепким сном. На огромном камне, летевшем в пространстве, не было ни жизни, ни речи, ни мысли. Однажды все необратимо изменилось. На твоей родной планете возникло странное существо, похожее на людей, но человеком оно не было. „Почему?" — спросишь ты. И я тебе отвечу: вновь возникшее существо имело полную власть над миром. Когда Ему стало скучно, меня и Камень, нас двоих, первыми наделили даром речи. Мы были Его первыми собеседниками».

«А имя? У него было имя?»

«Разумеется. Но Его имя трудно передать на человеческом языке. Я попытаюсь…»

Лориан почувствовал, как тысячи разных звуков проникли в его мозг и в потрясенном сознании стали соединяться в нечто целое.

«Не получилось».

«Нет! Нет! Не останавливайся. Попробуй, пока не получится!»

Лориан услышал странную мелодию. Он напрягся и смог явственно разобрать:

«Ондрон».

«Ондрон?» — спросил Лориан у невидимого собеседника.

Ему показалось, что пустые и обжитые пещеры планеты ответили грустным вздохом разочарования.

«Как вы, люди, все-таки… несовершенны. Пусть будет Ондрон».

«О чем… О чем Он говорил с вами?»

«О, как давно это было! Когда Он говорил с нами, мы были совсем другими. Он создал Воду, но называл ее „Облаком". Он дал речь Огню и назвал его „Ороханом".

Огонь Он называл разными именами, остальные я не помню. Разумных стихий становилось больше, но Ему хотелось чего-то другого. Наделив нас четверых даром речи, Он отвлекся и стал из камешков строить что-то крохотное».

«Я слышал про Великую Стену», — отозвался спящий Лориан.

«Мы называем ее Оплотом. Ондрон создал Оплот для какой-то цели, но нам он о своих устремлениях не говорил. Его мысли и затаенные желания для нас навсегда остались грандиозной тайной. Когда-то Ондрон беседовал со мной, с Оплотом и Водой, говорил со всеми нами, забавляясь, как люди имеют обыкновение разговаривать с несмышлеными детьми. А потом Оплот возгордился. Мы были сами по себе, а Оплот создавался для какой-то цели. Не спрашивай меня, я не знаю, для чего расстелена узкая тонкая ленточка на моих плечах».

«Прости меня, что я перебиваю, но, если Ондрон был один, откуда на Перунике взялись первые люди?»

«На планете, которую вы зовете Перуникой, никогда не было жизни. Люди пришли на мою спину через Оплот. Выйдя из Оплота в различных местах, все в один день, вы зашагали навстречу звездам. Мы тогда подумали, что Ондрон так хотел обеспечить себя собеседниками на много тысяч сезонов дождей вперед. Но мы ошибались. Тогда нам стало казаться, что Он определенно ищет кого-то среди вышедших из Оплота. Потом, рассердившись, Ондрон закрыл Оплот. И… не обижайся, но… Бог забыл про людей».

«Люди вышли на материк из Великой Стены?» — удивился Лориан.

«Я так чувствую».

«А животные? — встревожился Лориан — Разве из Оплота не выходили звери?»

«Прости, человек, но я не понимаю, о чем ты говоришь».

«Ты не видишь?» — догадался Лориан.

«Да, я могу только чувствовать. Я всегда каждое легкое движение ощущала кожей. После появления Ондрона я умею говорить. Но Ондрон не дал мне зрения. Я считаю, что это несправедливо. Вода, то есть Облако, и Огонь имеют зрение и обо многом могли бы мне рассказать, но мы так редко общаемся».

«Ондрон всегда был всемогущим?»

«Об этом я и хотела тебе рассказать. Телом Он был схож с вами, а на руках у Него были странные крохотные предметы, которые и давали власть над нами и над всем миром. У него…»

«На руках? Браслеты, как у женщин?» — спросил Лориан и вовнутрь земной тверди послал мысленный образ материнских браслетов.

«Нет, на пальцах, такие крохотные».

«Это перстни!»

«Да, перстни. У Него было одиннадцать волшебных перстней. Магической силой совершенствовать Мироздание они обладали тогда, когда были вместе у одного человекоподобного существа. До Его появления на моей спине твоя планета выглядела совсем по-иному. С помощью перстней Ондрон двигал материки и создавал моря и озера. Это трудно объяснить, но мы, стихии, признаем одиннадцатый перстень совершенно особенным. Поворачивая его на пальце, Ондрон создавал женщин. Тех, которые ему не нравились, Он отпускал. Они уходили, не подозревая о том, кто их создал и кто их научил речи. Он создавал людей тысячами. Наконец ему показалось, что Он создал женщину для себя. Не могу тебе объяснить, что тогда случилось, но Ондрон…»

«Что?» — спросил Лориан в напряжении.

«Из-за черной женщины, которую он приблизил к себе, Ондрон растерял волшебные перстни. Не хочу тебя огорчать, но Ондрон отказался от нас после утраты перстней. Он превратился в светящийся шарик. Бог сейчас — самый крохотный предмет во Вселенной. Он сохранил часть былого могущества и по-прежнему обладает удивительным разумом. Огонь мне говорил, что Ондрон с ним часто беседует. Без волшебных одиннадцати перстней Ондрон никогда не сможет управлять огромной прекрасной планетой. И я даже не знаю, плохо это или хорошо»

«Отныне мы предоставлены сами себе. Правда, есть одна опасность…»

«Какая?»

«Китовлас ищет потерянные Ондроном перстни. Если Китовласу удастся найти все одиннадцать перстней, мир изменится в худшую сторону. Мир превратится в пустоту».

«Мать Перуника, что же нам делать?»

«Только человеку по силам найти перстни Ондрона».

«Я готов! Я найду все одиннадцать перстней!»

«Теперь я понимаю, почему Облако безгранично верит в тебя. Ты смышленый мальчишка. Мы можем тебе помочь. Каждый из нас будет помогать тебе. Но не обижайся, если мы не придем по первому зову. Могут быть разные причины. Помни, мы так непохожи на тебя. Вода тебя любит, но Огонь для тебя опасен. Сегодня ты в моих владениях. Я, например, очень люблю… поспать. Нет, не поспать. Углубиться, прислушаться к тому, что происходит внутри меня, потому что так называемая „земная" поверхность — кусочек кожи — совсем небольшая часть моего тела. И я очень переживаю, когда Вода отступает и на коже появляется мерзкая песочная чесотка. Я так расстраиваюсь, что никто до меня не может докричаться. Но будь осторожен и береги себя. Ведь если мы не успеем вовремя прийти на помощь, ты можешь погибнуть и стихиям тогда необходимо будет искать нового товарища. Вода говорит, — что нет равного тебе человека. Если ты погибнешь — мы потеряем последнюю надежду. Мы не сможем вернуть тебя из мертвых. Умерев, ты станешь частью меня. А я… я, как ты теперь понимаешь, достаточно беспомощна. Нам нужны твои воля и ум, Первый Пророк. Твой долг найти волшебные одиннадцать перстней. Ты должен уберечь Мироздание от повторного разрушения. Мы верим в тебя, Лориан, и желаем тебе удачи. Прощай, Первый Пророк!»

Четвертый день своего пребывания в пещерах он посвятил поиску источника чужих мыслей. Теперь он был уверен, что раньше имел дело с человеческим разумом. В разговоре с ним Перуника не сказала, что именно стихии заманили Первого Пророка в подземелье. Выходит, либо здесь, под землей, он встретит самого Китовласа, либо отыщет один из перстней, либо найдет первого друга! За дело!

СЛЕПОЙ ХУДОЖНИК

Лориан обнаружил, что через дальнюю пещеру течет самая грязная река на материке — подземная река Кака.

На обрывистом берегу зловонной Каки он встретил Кричащего Колдуна. Тот поманил Лориана в темную нишу, откуда доносился звон колокольчика. Вступив в нишу и прищурившись, Лориан разглядел немудреные шаманские принадлежности, разложенные вдоль стен, сходившихся над головой. Кричащий Колдун, ужас подземной деревни, был шаманом пещерных слепцов. Неограниченной власти над племенем ему удалось добиться после того, как черным колдовством он закрыл вход в подземелье случайным прохожим и прочим чужакам. С тех пор лабиринт бесконечных подземных переходов стали называть Колдун-пещерой. Лориан с опаской всматривался в резкую линию его огромного рта, так как ранее уже слышал рев, издаваемый Кричащим Колдуном, и готов был поверить в то, что колдовские вопли способны лишить человека слуха. Пещерный Колдун вдобавок знал заговоры.

Он спросил у пленника:

— Ты ищешь буквы?

— Да, — ответил Лориан.

Колдун сказал:

— Грамота не колдовство. Ты, говорят, ищешь живых зверей? Я скажу тебе, где нужно искать драконов. На Андоморе.

Лориан покачал головой.

— Не совсем удобно искать животных в плену у слепцов, — ответил он, стараясь не раздражать опасного собеседника.

Колдун подвигал кадыком и ответил:

— Между Андоморой и Перуникой силой волшебства создан темный переход. Как ты его найдешь, если не умеешь жить в темноте?

— Что мне темнота пещер, если в голове черно от перепутавшихся мыслей.

— От мальчиков я слышал, что тебя называют Первым Пророком и ты обещал остановить Великую Охоту?

— Это так. — Лориан решил говорить правду. — Разве вы не прячете слепцов от хоболов и конанов?

Кричащий Колдун потянулся к нему когтистыми пальцами, Лориан едва увернулся, вжавшись в сырую стену.

— Ты не понимаешь. Мне нужны Воины Великой Тьмы. Погоня Китов ласа за человеческим мозгом — детская забава. Никто на Перунике не готов к возвращению драконов.

— Драконов? — спросил пораженный Лориан.

— Андоморские драконы прорвутся на Перунйку, когда желтое светило погаснет. Кто тогда сможет вступить в борьбу с огнедышащими тварями, если люди обезумеют от мрака?

Они помолчали.

— Ты мне нужен, Лориан, — вдруг сипло прошептал Кричащий Колдун. Лориан отшатнулся от колдуна, на черном лице которого засветились два зеленоватых огонька. — Стань воином Великого Мрака, — вполголоса призывал колдун из ниши.

Лориан на слабеющих от испуга ногах бросился в глубь подземного перехода, опасаясь сорваться в грязные воды Каки. Больше всего он боялся, что повелитель подземелья захочет жутким ревом его остановить, отчего могли обрушиться стены Колдун-пещеры.

Если последний шаман речного племени был белым шаманом, то Кричащий Колдун — шаман черной веры. Старухи из родного племени правы — лучше сидеть на месте, чем общаться с таким неприятным человеком, как Кричащий Колдун.

Однажды в темном закоулке Лориан встретил мальчика, непохожего на прочих детей пещерного племени.

— Ты кто? — со страхом в голосе спросил Лориана бледнолицый мальчик.

Лориан сразу испытал к нему необъяснимую симпатию и рассказал о себе. Во время рассказа он понял, что его слушатель был слеп. Впрочем, слепота не мешала мальчику в совершенстве разбираться в запутанных переходах подземелья.

— Я ощущаю мир руками, — объяснял он. — Вот эта стена отличается от других. Она более ровная, и поэтому я люблю спать под нею. А вон в тех пещерах стены более шершавые, влажные. А бывают такие приятные для рук впадины или, наоборот, бугорки.

Лориан боязливо повел плечами. Слепой жил в самой дальней пещере. Лориан догадывался, что отсюда должны быть выходы в другие коридоры. Единственная возможность для побега — исследовать прилегающие пещеры. Должна же найтись хоть какая-нибудь лазейка. Лориан поспешил расспросить нового знакомого об особенностях здешних пещер. Отец мальчика погиб, когда на него обрушились каменные пласты со сводов большого грота. Лориан непроизвольно взглянул вверх. Слепой мальчик завязывал длинные волосы в узел и носил косичку на спине. Лориану понравилась прическа нового друга, и он захотел сотворить из своих всклокоченных кудрей нечто подобное, но затем отказался от мысли быть на кого-либо похожим. Куда проще приглаживать волосы пятерней. Сердце мальчика вдруг заныло от воспоминаний о ласковых прикосновениях матери, когда она ерошила непослушные сыновние вихры. Как давно это было!

Приятели полюбили уединяться в отдаленных пещерах. Слепой подросток любил играть куском мягкого ка-. менного угля. А еще ему нравилось измазать ладонь в охре и затем водить пальцами по стенам пещеры. Племя рисовало на стенах пещеры ладонью, обмазанной в красной охре. В сплетении пяти волнистых линий, извиваю? щихся в неверном свете факелов, получались змееподобные замысловатые фигуры.

Столбы известковых отложений порой напоминали женские ноги. Известковые натеки будоражили фантазию самого ленивого обитателя пещер. Застывшей слезинкой свисал с прокопченной стены мутный сталактит.

Слепой часто плакал без причины. В таких случаях Лориан говорил:

— Не плачь. Здесь под землей и так хватает слезных столбов.

«Слезными столбами» он называл капли мутной воды, падающей с потолка и застывающей на полу. Лориан часто думал о загадочных точках и фигурах, выбитых на стене в пещере слепого. Чем больше он всматривался в точечные узоры на стенах, тем больше находил в них сходства с теми фигурами, которые его отец выбивал на прибрежных валунах. Но что хотел сказать человек, проведший так много времени за тяжелой, неблагодарной работой?

Слепой готовился к посвящению во взрослые, которого мог не опасаться. Мальчикам подземного племени при посвящении выкалывали один глаз. Но зачем племени одноглазые и слепые дети? Однажды Слепой рассказал Лориану легенду о смеющемся камне. Всех, кто попадал в пещеру, где находился такой камень, ожидала смерть от смеха. Человек начинал смеяться, и только смерть прерывала мучения. Лориан долго ломал голову над этой странной легендой. Но без Фаддия ее смысл остался загадочным.

В совместных странствиях из пещеры в пещеру они открыли подземное озеро, откуда вытекала река Кака. Так была найдена возможность побега. В ту ночь большая часть племени была озабочена подготовкой к проведению жестокого обряда. Никто не обращал внимания на двух друзей, замысливших дерзкий побег. Улучив момент, Лориан повел за собой слепого мальчика по извилистым коридорам к озерной пещере. По пути он забежал в укромный грот и поспешно маленьким резцом выбил на камне очертания рыбы. Слепой не торопил единомышленника и молча ощупал контур руками. Но следовало спешить. Слепого могли хватиться. Лориан свернул к реке, помогая новому другу протискиваться в узких проходах. Слепой, непривычный к быстрым передвижениям, задыхался в спертом воздухе подземелья. Лориан тащил приятеля на себе. Желанная цель была совсем близко, когда где-то рядом друзья услышали беспорядочные крики, и вскоре на стенах замелькали факельные отсветы. Племя обнаружило отсутствие слепого. Раздумывать было некогда. Схватив друга за руку, Лориан рванулся вперед. За спиной уже слышалось шумное дыхание преследователей. Друзья подбежали к пещере, через которую протекала Кака. Прежде чем столкнуть слепого в воду, Лориан крикнул:

— Держись за меня!

Сзади громко кричал колдун. Мрачные своды пещеры вторили ему гулким эхом. Прыгая в зловонные воды, мальчики не видели колдуна, кружившегося в танце ненависти. Он что-то кричал о наказании одиночеством, но Лориан ничего больше не слышал из-за плеска темной воды. Кака поглотила двух детей в пещере и выплюнула их вне пределов досягаемости черной магии Кричащего Колдуна. Друзья вынырнули на поверхность в тени огромной скалы. Отблеск солнца на воде был первым подтверждением достигнутой свободы.

Беглецы стремительно летели в потоках грязной воды. — Плыви! Работай ногами! — крикнул Лориан, почувствовав у себя на плече слабую руку слепого.

Лориан вытащил сверстника на отлогий берег. Лежа на спине и глядя в синее небо немигающими глазами, слепой не был готов разделить восторг, охвативший Лориана при виде гор, покрытых редким кустарником. Поначалу слепой не подавал признаков жизни. Лориан в страхе наклонился над телом товарища. Если он виновник его смерти, стало быть, и сам умрет, не дожив до исхода дня? К радости Первого Пророка Слепой пришел в себя.

— Как тебя зовут? — наконец-то догадался спросить

Лориан.

— В пещере все звали меня Мальчиком-Который-Пачкает-Стены. — Слепой поковырял пальцем в ухе.

Увидев красную метку, оставшуюся на мочке уха, Лориан улыбнулся:

— Я могу дать тебе имя, если ты не будешь против. Усевшись на камнях, Слепой дрожащими руками стал заплетать длинные редкие волосы в косичку.

— Я не против.

— У тебя будет имя… Все будут звать тебя «Нейло».

Слепой не стал спрашивать значение имени.

— Имя вернет тебе зрение, — попытался объяснить Лориан, — с ним ты обязательно увидишь солнце.

— Я согласен, — отвечал Нейло.

— Будем друзьями, — предложил Лориан. Незрячий подросток кивнул в знак согласия.

— А Кричащий Колдун нас не догонит? — с нескрываемым страхом спросил Нейло.

— Нет, не догонит, — услышал Лориан свой голос, голос человека, берущего на себя ответственность за чужую жизнь.

«Я не один», — подумал Лориан.

Для Нейло тепло солнечных лучей означало новый мир. С первых минут свободы Нейло не скрывал благодарности за избавление от жизни в подземной деревне. Лориан искренне надеялся на то, что в дороге Нейло прозреет. Он потерял набор камешков, собранных им во время путешествия с Фаддием, которые можно было бы на что-нибудь обменять в дороге, зато приобрел нового приятеля. Итак, Лориан продолжил путь на запад. Нейло был первым его сверстником, с которым можно было беседовать на равных. Лориан смутно ощущал причастность слепого художника к внутреннему голосу, принудившему совершить посещение Колдун-пещеры. Но с расспросами не спешил.

Все краски мира способен увидеть тот, кто ранее жил в темноте подземелья. Как Нейло научился рисовать и почему он рисует? Лориан вдруг осознал бесцельность путешествий Фаддия, везде побывавшего, но ничего не запечатлевшего в надежде на память. Наряду с искусством беседы навык рисования изменил для Лориана привычную картину мира. Неужели человеку дана возможность предсказывать устным словом или нарисовать то, что только может случиться? Лориан искренне восхищался талантом попутчика. Для подростка из речного племени открывалась магическая сила рисунка. Как же это здорово — уметь отразить весь мир на маленьком кусочке высохшего тростника!»

— Я раньше и не мечтал увидеть верхний мир. — Нейло благодарно потянулся к Лориану и робко погладил друга по руке. — Думал, только Верхбогу дано жить под солнечными лучами на земной поверхности.

Ох, как трудно отобразить красоту слова в линиях и в овалах! После изобретения лорибуки Лориана не оставляли мысли о том, как может выглядеть нарисованное слово, которое будет в равной мере понятно подземному жителю и кочевнику. Обезьяна, нарисованная красной охрой, — не слово «обезьяна». Лориан понимал, что двум подросткам — безграмотному кочевнику из распавшегося озерного племени и слепому художнику — пока не справиться с поручением шамана.

Нейло признался, что, будь у него нормальное зрение, он обязательно приучил бы свои пальцы, уже знакомые с углем или охрой, отражать слова в знаке. После рассказа Лориана о двадцати трех коменах юный художник пытался рисовать слова из воображаемых букв лорибуки, каждый раз терпя неудачу в столь трудном начинании. Пытаясь нарисовать слово, Нейло оказался беспомощен.

Лориан помогал ему на подготовительной стадии: собирал тростник, речную гальку или выстругивал палочку, не забывая смотреть, как Нейло рисовал на «марке» — куске камыша. Вдвоем они научились делать краски. Лучшей краской были перетертые речные камни. Полученный состав разводили на древесном соке. Первую кисточку Нейло сделал из белых волос Лориана.

— Ты можешь нарисовать рыбу в движении? — спрашивал Лориан.

— Известное дело, получится, — отвечал верный спутник, и, точно по волшебству, мертвый кусок камыша превращался в водную гладь, по которой плыла рыба! Кажется, дотронься до расправленных плавников на спине и обрежешь пальцы в кровь. Лориан отметил, что если люди подземного племени выбивали на стенах пещер круги, то Нейло тяготел к прямой линии. Соединение родового опыта в изображении круга с попытками укротить линию давали удивительные результаты. Рисунки Нейло навели Лориана на мысль о том, что отец был прав и где-то на песчаном берегу Соленого океана его ждет встреча с плавающей рыбой и кривляющейся обезьяной.

Ответы на свои вопросы он не получил и после побега из подземелья. Кто вторгался в его мозг у входа в пещеру? С каким явлением столкнулся Лориан, когда «услышал» беззвучный призыв неизвестного существа? Вернуться назад? Начать все сначала? У прежних попутчиков появлялись цели и открывались в дороге новые таланты. Лориана восхищали способность Тенихана властвовать, не разрушая, и безграничный интерес Фаддия к устному слову. У слепого Нейло звуки внешнего мира в соединении с душевными порывами и отголосками потаенных желаний преображались в новый осязаемый мир образов. Но в чем же заключается призвание Лориана? Чем веселее становился Нейло, тем грустнее было на душе у Лориана.

Хмурое лицо попутчика беспокоило Нейло.

— Хеч, хеч! — кричал Нейло, прогоняя беду. — Оставь нас, длинноносая!

Каков Нейло!

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ЧЕРНЫЙ РИСУНОК

Проблему зарождения искусства невозможно рассматривать вне гипотезы о телепатических способностях человека. Иначе невозможно ответить на сотни и тысячи вариантов одного и того же вопроса: «Каким образом?» Каким образом самоотверженный порыв к сотрудничеству брал верх над природным эгоизмом? Каким образом, побеждая лень, ум древнего человека обращался к камню, дереву или лону и создавал шедевры? Памятники древнего искусства, созданные в один временной период, свидетельствовали об одинаково высоком уровне мастерства племен, разбросанных по всему материку.

К радости художественного познания мира древний человек пробивался через противодействие Китовласа, который пытался подавить в нем любое творческое начало.

Возможно, что в изображениях уродливых, кособоких человеческих фигур древний художник отражал опасения перед представителями враждебного племени, но уж, без всяких сомнений, в образе чудовища, вонзающего клюв в беззащитную голову крохотного человечка, он выразил чувство безграничного страха перед Китовласом, ведущим непрестанную охоту за человеческим разумом на бескрайних просторах Перуники…

«Длинноносая» настигла друзей при спуске с пустынных холмов. Лориан, хотя и жил последние дни и ночи в ожидании встречи с неведомой опасностью, ничего не успел осознать в тот момент, когда у него над головой хищно просвистели кольца веревки. Сбитый с ног и опутанный колючей веревкой, он лежал на камнях и видел лишь пыльные сандалии незнакомца. Лориан попробовал освободиться, перекатившись на живот, но получил болезненный удар кулаком, а потом гигант с волосатой грудью и с огромной серьгой в ухе просто впился зубами в его плечо!

Незнакомец связал Лориану руки за спиной и накинул на подростка ошейник. Лориан видел такие ошейники на нескольких помощниках Фаддия! Подгоняемый пинками, он пошел вперед и вскоре увидел странный походный лагерь. Здесь не было кочевнических хорамов или фаддиевских коробов с имуществом. Пропыленные волосатые мужчины самого дикого вида располагались, по обе стороны от колонны связанных попарно мальчишек. Мальчики сидели на земле и понуро ждали команды. Нового пленника привязали крепким узлом к последней паре. Лориан вздрогнул, заметив многочисленные царапины, ссадины, синяки и кровоподтеки на мальчишеских телах. Но больше поражало другое: никто из подростков не обратил на него внимания. Они остались равнодушны к новой жертве. Такое жестокосердие можно было оправдать только нечеловеческими страданиями.

Лориан потер подбородком укушенное плечо. Острые зубы глубоко вошли в плоть. Лориан проводил врага взглядом. Нет, он не сдастся так легко! Он еще отомстит обидчику! Гигант удалился в голову колонны и вернулся с чудовищем, лишь отдаленно напоминающим человека. «Чудовище» довольно расхохоталось, увидев Лориана. К подростку обратились на незнакомом наречии. Лориан отвечал отрицательным покачиванием головы. Неожиданно незнакомцы вступили в спор между собой. Но до серьезной потасовки дело не дошло. Вдруг они начали ругаться на наречии племени Тенихана. Лориан не смог скрыть улыбки, услышав знакомые слова. «Чудовище» тотчас повернулось к подростку со словами:

— Ты знаешь язык кочевников? Хорошо. Слушай и запоминай. С этого дня я — твой хозяин. Я и мои ребята — мы из племени конанов. Надеюсь, что с сегодняшнего дня слово «конан» будет вызывать у тебя страх и ужас. Я был и останусь конаном, а кем ты был — неважно. Отныне ты — кол.

Кол, то есть невольник без права голоса и без чести, — понял Лориан.

«Чудовище» наклонило мохнатую голову и исподлобья осмотрело новую жертву.

— Меня зовут Кикур. Не вздумай так ко мне обращаться. У тебя есть отныне одни слова: «Мой хозяин — Кикур»! Запомнил?

И «чудовище» хлестнуло подростка плеткой по обнаженной руке со следами укуса. «Я твой должник», — подумал Лориан, молча выдержав удар. Кикур набычился:

— Хочешь показать характер? Мне нравятся мальчишки с характером!

Затем он обернулся к колонне и ее сопровождению с громким криком. В пыльном воздухе засвистели длинные плети погонщиков. Мальчики поднялись с острых камней и обреченно побрели на запад.

Разве мог Лориан представить, что часть пути к Трех-морью он пройдет в ошейнике и со связанными за спиной руками? Судьба послала ему новое испытание. Хороший урок ему преподала кикуровская веревка. Человек опаснее любого чудища!

Лориан заговорил с собратьями по несчастью, скрепленными прочными веревками. Новых знакомых звали Шонго и Лимата. Лориан почему-то жалел их больше, чем себя. Хотя каменными и деревянными кастетами кикуровские дружки всех били одинаково больно. Также они использовали деревянные дубинки и плетки, на которых кровь не успевала высыхать.

Оглядевшись украдкой, среди пленников Лориан вдруг заметил Иго и Напролика, связанных в пару толстыми колодами. Забавный мураявр, знакомый Лориа-ну по деревне земледельцев, не утратил природной веселости, несмотря на боль от побоев и израненные ноги. Уши Напролика все так же уморительно оттопыривались, а ноздри, как у всех мураявров, переползали на морщинистые щеки. На лице его отразилась нескрываемая радость при виде Лориана. Лориан окинул тревожным взглядом колонну пленников и с облегчением отметил, что Нейло среди них нет. Нейло не попался в руки конанов.

Яростное солнце нещадно жгло израненные спины детей, точно стремясь расплавить их щуплые тела. В воздухе то и дело свистел бич, опускаясь на плечи подвернувшейся жертвы. Нарушая тишину каменистой равнины, конаны злорадно гоготали, издеваясь над рыданиями пленников. За дальними холмами курился зыбкий дымок, изредка доносился глухой подземный рокот. Все труднее было заставить ускорить шаг печально бредущую цепочку связанных попарно мальчиков. Пленники, изможденные многодневным переходом, издали напоминали маленьких стариков. Шаркающая походка босых невольников резко контрастировала с бодрым пружинящим шагом мужчин племени конанов. Воды давали так мало, что мальчики в отчаянии слизывали пот с тела, пытаясь утолить нестерпимую жажду.

Однажды колонну посадили на землю. Утром конаны гоготали над Кнутобоем, уличенным ночью в онанизме. Развлечение было недолгим. Юные пленники не имели сил, чтобы порадоваться неожиданной задержке. Лориан встревожился. Он с напряжением выворачивал шею, чтобы увидеть новую жертву. Его опасения подтвердились. Нейло был схвачен на пути движения колонны. Слепой подросток словно хотел быть плененным. Он не был похож на существо, которое сражается за свободу до последнего. Ему не стали связывать запястий, и ошейник ему достался из самых заношенных. На первой ночной стоянке Кикур сжег все его рисунки, изломал все кисточки. Кикур и его прихвостни оказались равнодушны к искусству.

— Ты сдался им ради меня? — спросил Лориан художника.

Нейло не ответил. Лориан пошевелил связанными запястьями.

— Убежим, — сказал он уверенно.

Спали они спиной друг к другу. Пили воду из одной деревянной кружки и одинаково смазывали окровавленные запястья собственной слюной. Друзья не сомневались, что им удастся обрести свободу. Поэтому все их разговоры сводились к выработке плана бегства. А еще они дали зарок отомстить Кикуру. Клятву скрепили обсыпанием рук пылью. В ту ночь Нейло спросил:

— Скажи, ты ничего странного не ощущал, когда приближался к пещере моего племени?

В ответ Лориан рассказал о чужой воле, толкнувшей его на разрыв с Фаддием.

— Прости, Лори, таково было мое желание. Лориан смотрел на звезды, блестевшие в черном небе.

За последний год он пережил столько, что не удивился этому странному признанию.

— Понимаешь, — объяснял Нейло, — человеческий разум очень похож на зрение.

И он поведал Лориану о своем даре читать чужие мысли и входить в сознание других людей.

— У меня не было выбора, — объяснял мальчик подземного племени. — Я должен был выбраться из подземной деревни. Едва я принял такое решение, как мое сознание уловило отдаленное присутствие чужого доступного мозга. Мне редко удавалось проникнуть в сознание взрослых. Но твой мозг я будто бы видел у себя на ладони. Твои желания и мысли показались мне продолжением моих собственных. Я впервые ощущал мозг, очень близкий своему. Я не смог удержаться от того, чтобы не проникнуть в твое сознание. Это я дал тебе приказ спуститься под землю.

— А Фаддию посоветовал не отговаривать меня? — догадался Лориан.

Нейло мотнул головой, и Лориан определил ответ по дернувшейся веревке.

— Проникнуть в сознание взрослого очень трудно, но я постарался. Ничего конкретного, кроме приказа «не мешай!» Мне нужны были твоя решительность, твои глаза и твой опыт.

— Так ты можешь смотреть на мир чужими глазами?

— Пока нет, но я вижу многое из того, чем ты бываешь восхищен. Я вижу смутный образ широкой воды, цветов в степи и яркого-яркого светила над головой. Не знаю, как выглядел Тенихан, и уважаю Фаддия. Понимаешь, они мне близки, как и тебе, я очень хочу помочь тебе за то, что ты вытащил меня из этих ужасных пещер.

Лориан грустно улыбнулся:

— Сейчас нам хуже, чем в пещерах. Кикур опаснее Кричащего Колдуна.

Нейло согласился:

— Кикур — очень странный человек. Я не могу проникнуть в его мозг. Но я читаю мысли остальных охотников.

Нейло помолчал:

— Я научу тебя этому. Тебе обязательно нужно научиться читать мысли других людей. Без этого мы не спасемся.

Пожав плечами, Лориан сказал:

— Я даже не слышал, что это возможно.

— Я передам тебе часть подземной силы. Никогда ничего подобного я не делал, но для тебя мне не жалко отдать и всю свою силу.

Не успел он договорить, как Лориан откликнулся:

— Я готов. Чтобы отомстить мохнатому чудовищу, я готов на многое. Что нужно делать?

— Мы должны спать голова к голове, — объяснял Нейло. — Сила будет переходить из мозга в мозг. Если будет больно, терпи. Днем попробуй сосредоточиться. Можно увидеть мир глазами мальчика из первой пары, можно увидеть окрестности глазами человека, живущего поблизости.

Для бронзоволобого охранника двое подростков ничем не отличались от других мальчишек. Конан с черепом, покрытым зеленоватой слизью, не подозревал, что у двух избитых тел теперь одно общее сознание.

«Зачем Кикур собирает по Перунике мальчишек?» — спрашивал Лориан, не раскрывая рта.

Воды выдавали в день столь мало, что вскоре воспаленные губы Лориана покрылись болезненными трещинами от постоянного пересыхания.

«Кикур ворует мальчиков, наделенных телепатическими способностями или просто выделяющихся среди ровесников умом и поступками, — мысленно отвечал Нейло. — Во всяком племени Кикуру отдадут любую вещь в обмен на мальчика. Кикур охотится исключительно за умными мальчишками. Кикур выполняет чье-то поручение. Мы нужны для какого-то особого дела. Но какого? Тот, кто дал поручение Кикуру, научил его защищать мозг от постороннего вторжения. Кикур глуп, но умны его хозяева».

«Значит, ты не единственный ясновидец среди нас?» — удивлялся Лориан.

«Да, присмотрись к лорсу по имени Авеку. Есть и другие мальчики, проникающие в чужой мозг. По указанию Кикура их всегда помещают в паре с сильным товарищем».

«Почему они не думают о бегстве?»

«Думаю, они смирились со своей участью. И потом… у них нет товарища, такого, как ты, Лориан».

Поначалу Лориан просто не мог поверить тому, что сообщил ему Нейло. Мальчикам выкалывают глаза, отрубают ноги, содержат в подземелье и насильно пользуются даром дальновидения? Потерявшие человеческий облик, они сидят в коробах? Непохожие на людей, они становятся орудием зла? Нет, этого не может быть! Нейло просто принимает чужие мысли с сильными искажениями! Череп как темница желаний, мыслей и надежд! Как можно спокойно относиться к такому кошмарному будущему? Грядущее, уготованное врагами, вовсе не устраивало Лориана.

Он со всей присущей ему энергией принялся за освоение нового навыка. Он почти не обращал внимания на удары палкой, свист нагайки Кнутобоя и пристальные взгляды Кикура. От замысла о побеге Лориан не отказался и тогда, когда, заподозрив что-то неладное, Кикур переставил пары по-новому. Нейло остался в хвосте колонны, связанный с невысоким мальчиком болезненного вида, а Лориана перевели в первый ряд — рука к руке со злым и плохо пахнувшим крепышом Шонго. Никакое занятие отныне его так не утомляло, как движение в паре с этим подростком. Перум Шонго был увальнем и тугодумом. Непроизвольно Лориану передавались его медлительность и равнодушие к миру. Всеми клеточками мозга Лориан ощущал, что от Шонго и Авеку исходит куда более серьезная опасность, чем от деятельного Кикура. Между Нейло и Лорианом с момента разрыва их связки установилась незыблемая нить мысленной беседы.

«Что там видно впереди?» — спрашивал Нейло.

«Мы выходим из ущелья. Впереди равнина, поросшая травой», — делился радостью Лориан.

«Давай я проникну в твое сознание и попробую это увидеть?» — спрашивал Нейло. «Конечно», — соглашался приятель.

После очередной попытки пещерный мальчик мысленно объяснил Лориану, что пока отчетливой картинки добиться не удалось.

«Ты страдаешь от головной боли?» — спрашивал Нейло после каждого вхождения в сознание друга.

Постоянные головные боли расценивались Лорианом как признак пробуждения телепатических способностей. Человеческий мозг — река, в которую можно войти и из которой можно выйти, — такое открытие стоило головной боли. В одуряющей скуке ежедневных переходов приятен был отдых не только для ног, но и для мозга, изнуренного самоотверженной работой. Поначалу Нейло был одинок на линии мысленной связи, но первые же упражнения Лориана открыли друзьям новые возможности. Однажды Лориан обратился к Нейло с вопросом: «Можно мне попытаться проникнуть в твое сознание?» — «Попробуй», — ответил Нейло. Но у Лориана ничего не получилось. Нейло объяснил, что обладает способностью защищать внутренний мир. Зато Лориан испытывал настоящий восторг всякий раз, когда проникал в сознание стражников. Также Нейло научил его отличать замаскированную словами ложь от скрытой правды.

«Человек общался с тобой словами, но внутреннее чувство тебе подсказывало, что собеседник лжет. Доверяй внутреннему чувству», — поучал Нейло. После удачных попыток проникнуть в чужое сознание Лориан открыл истину: чужие мысли могут служить в качестве главного источника новостей. Непередаваемое ощущение — внедриться в чужой мозг и увидеть мир глазами другого человека! Однажды Лориан сосредоточился, представил мысль в виде камешка и этот камешек осторожно забросил в голову напарника Нейло. Страх и всепоглощающая подозрительность захлестнули сознание Лориана! Это был чужой страх! Лориан без труда отделил свою личность от личности мальчика, связанного с Нейло. Усилием воли он расширил область присутствия в чужом сознании. Постепенно картина мира прояснилась: теперь Лориан панически боялся людей.

Возглавляя вместе с Шонго колонну, он одновременно видел ее и с точки зрения замыкающего: спины двух мальчиков предпоследней пары, плетки и палки стражников и каменистую поверхность равнины. Пришлось немного подождать, пока этот замыкающий повернет голову, — тогда в поле зрения Лориана попала и высокая фигура Кикура. Главарь охотников за мальчиками с первого дня неволи стал для Лориана заклятым врагом. Но теперь Лориан получил возможность контролировать все его передвижения и когда окончательно убедился в своей способности проникать в чужое сознание и пребывать в нем сколько ему заблагорассудится, то, собравшись с силами, попробовал повторить вторжение в мозг слепого художника. И снова ничего не получалось. Сознание Нейло оставалось закрытым. Казалось, что подростка с таким именем вообще нет поблизости. Лориан мысленно позвал друга:

«У меня получилось! Я видел мир глазами другого!» Нейло сразу откликнулся. «Я называю волшебный навык „ясновидением"», — радуясь удаче, признался Лориан. — Я буду очень стараться и тогда научусь видеть мир глазами врагов и друзей. И даже людей, которые меня никогда не знали».

Чувство благодарности достигло сознания Нейло. Нейло научил Лориана пользоваться чужими глазами, но сам был лишен такого удивительного преимущества.

«Жаль, что у меня не получается», — сказал он с горечью.

«Ты пробовал сломать защиту Кикура?» — спешил с вопросом Лориан.

«Я бессилен. Попробуй увидеть мир глазами мальчика с перевязанной рукой», — подсказал Нейло.

В середине колонны шел подросток по имени Авеку, который отличался особенной замкнутостью. Самый старший в колонне, он имел дурную привычку смеяться, когда кого-то били или кто-то падал на землю от пинков стражи. В одну из прошлых ночей Авеку повредил руку. Кнутобой с руганью подогнал Лориана к раненому и потребовал показать искусство речного знахарства. Первый Пророк наложил собрату по несчастью повязку из трав, хотя не испытывал ни капли сочувствия.

И вот теперь Лориан сосредоточился и посылал луч мысленной энергии в направлении мозга Авеку. Не удалось. Лориан представил, что стоит на высоком берегу реки. Медленным жестом закидывая палку, он бросал ее на середину реки. Нет, он забрасывал ее на небольшой остров. Если палка долетит до острова…

«Если палка долетит до камней, тогда ты сможешь поговорить со мной, наглец», — услышал Лориан голос Авеку у себя в голове.

От неожиданности он запнулся и получил удар плеткой по голени. В голове Лориана раздался чужой смех.

«Не смей входить в мое сознание без разрешения!» — выкрикнул Лориан неожиданно для соседа. Осекшись, он замолчал. Но было поздно. Кикур направился в голову колонны. Поигрывая мускулами, могучий конан шел рядом с худеньким отроком из речного племени. На лбу

Кикура бежала огромная татуированная крыса. Черная крыса — тотем, покровительствующий племени конанов и главарю банды охотников за мальчиками. Многим, ох многим мальчикам в ночных кошмарах снилась черная крыса с кикуровскими обвислыми усами!

Сняв черную перчатку, Кикур разминал узловатые пальцы. На мизинце левой руки он носил черный перстень.

«Перстень — волшебный!» — мелькнуло у Лориана в ^ мозгу.

— Парень, — обратился Кикур к Лориану, — у тебя все в порядке с головой?

— Моей головой можно земляные орехи разбивать, — хмуро отшутился Лориан.

Кикур оглушительно расхохотался:

— Дурак, если бы ты знал, что иногда я так и поступаю, ты бы не говорил про орехи!

Не успел Лориан понять кикуровские слова, как последовала команда остановиться. Кикур потребовал, чтобы с Лориана сняли кодолы. Колонна пошла дальше. Лориан стоял напротив Кикура.

«Как волшебный перстень попал к Кикуру?» Едва этот вопрос молнией озарил сознание Лориана, как мальчик понял, что отныне невидимыми нитями судьбы связан с Кикуром. Конан засунул плетку за пояс и, сплевывая густую слюну на горячие камни, дожидался, пока выпирающие лопатки на спине Нейло удалятся на расстояние человеческого голоса. Лориан впервые оставался наедине с главарем похитителей. Воспользовавшись тем, что Кикур стоит к нему спиной, а рядом никого нет, он подпрыгнул и попытался ударить обидчика пяткой. Не оборачиваясь, Кикур легко ушел от удара. Лориан упал. Повернув косматую голову, он пронзительно взглянул на подростка:

— О, какой характер! Ты ведь рыбка из восточных озер?

Кикур откровенно забавлялся бессилием юного пленника.

— Говорят, что ты сам себя назвал Лорианом. Ну так как, Лориан, приятно носить ошейник? Хо! Ведь он будет помягче твоего дурацкого имени? — Не дожидаясь ответа, Кикур подошел и сел на корточки перед собеседником.

Смрад, исходивший от немытого тела, и гнев, охвативший ослабевшее сознание, вынудили Лориана закашляться.

— А у меня к тебе разговор, — прошептал Кикур. Кикур шевелил огромными усами, как рыба жабрами.

— Ты мне сразу пришелся не по нраву, но что может поделать слабый и глупый конан, если ты понравился Китовласу? Вот в чем моя трудность, — неожиданно разоткровенничался Кикур.

«Он близко подошел ко мне и стоит под самым носом, — подумал Лориан. — Другой возможности не будет».

Не сводя глаз с кикуровской мохнатой переносицы, Лориан собрал волю в тугой узел. Всего один рывок — и он овладеет сознанием горы мышц, издававшей болотное зловоние!

— Я так и думал, — в задумчивости произнес Кикур. — Ты необычный мальчик. Ты пытаешься прочитать мои мысли и заставить сделать меня какую-либо глупость. В отличие от тебя я не люблю обманывать. Если бы я любил обманывать, я бы развязал тебе руки и сделал все, что тебе захочется. А потом… хо, взял бы и отхлестал тебя плетью с девятью хвостами. Чтобы ты запомнил до конца жизни! Озерный Воображала и слепой дружочек с бабьими пальцами, вам куда как далеко до всезнающего Кикура!

Пинком ноги, обутой в сандалии из мягкого дерева, Кикур заставил Лориана подняться с земли.

— Я люблю разрушать, но не обманывать. Пошли.

Они зашагали вслед за колонной, едва различимой в клубах тяжелой пыли. Пытка разговором настолько разбередила душу подростка, что на ходу он углубился в мысленный диалог с Китов л асом: «В чем особое назначение плененных страдальцев? Конаны собирают мальчиков, обладающих телепатическими способностями, Для поиска остальных перстней? Неплохой ход, Китовлас!»

— Парень, отчего бы тебе не стать моим человеком? — заговорил Кикур. — У нас редкий промысел. Люди живут в разлагающихся племенах и сиднем сидят на обжитых местах. Дураки не умеют постоять за себя. Мужчины не умеют защищать дочерей, а женщины в страхе бросают больных детей.

Кикуру шагалось легко. Время от времени он разворачивался мощным корпусом и оглядывал окрестности. Лориан старался не отставать.

— Ты бродяга по призванию, а я грабитель от рождения. Ты сомневаешься в крепости души, а я уверен в кулаках, которыми проверяю крепость мира. — Он замедлил шаг, потрясая в воздухе сжатым кулаком. — Не забывай, мой повелитель — многоголовое чудище Китовлас. Обернись, за твоей сутулой спиной нет высокой травы, с которой можно было бы слизнуть каплю-другую росы. Хо! — выдохнул Кикур. Это был возглас прирожденного и неумолимого разрушителя Вселенной.

— Китовлас у тебя в голове, или ты считаешь Китовласом кого-то из мальчишек? — спросил Лориан, предвидя удар в наказание за наглость вопроса.

Игра случая предоставила Лориану второй шанс после неудавшейся попытки поговорить подробнее о Китовласе с мудрецом Фаддием. Пускай новый его собеседник — потное и косматое чудовище, но если Ондрон насылает на Первого Пророка тяжелые испытания, то Кикур столкнулся с волей, побеждавшей затемненное сознание.

Он ухмыльнулся.

— Китовлас близко. Так близко, что ты и не подозреваешь, — с высоты исполинского роста промолвил конан.

— Китовлас не может жить в безмозглом камне, а именно такие головы у твоих помощников, Кикур. Где он, главный враг человека? Не вижу, — сказал Лориан.

Он продолжал размышлять о том, как черный перстень мог попасть к Кикуру. Означает ли это, что Китовлас из племени конанов выбрал одного Кикура? Или для сбора волшебных перстней Китовлас использует исключительно конанов? Может, в финале Великой Охоты все одиннадцать перстней окажутся на пальцах самых сильных и жестоких мужчин Перуники? Мысли Лориана прервались, когда, не замедлив шага, Кикур поднял руку и постучал костяшкой указательного пальца по крутолобой голове.

— Моя голова для него не подходит, — сказал Кикур, и большой палец опустился к груди напротив сердца. — Китовлас всегда здесь. Есть другие головы. Китовлас берет человеческий мозг, а мне достается забота о теле. О мерзком и слабом человеческом теле. Я охотник за новыми умами для вечно голодного Китовласа и сторож его тел. Поэтому меня Китовлас защищает. Твой дружок, эта слепая тростинка, попробовал разрушить мой мозг. Но у него ничего не получилось. И у тебя не получится.

«Что бы это значило, Нейло? Нейло, ты нас слушаешь?» — послал Лориан другу мысленный вопрос.

«С трудом. Когда вы остались позади, я потерял нить связи. Но сейчас я тебя слышу. Кикур проговорился. И вероятно, вполне сознательно».

Китовлас и Кикур! Два самых грязных имени во Вселенной!

— Дорожишь другом? Так я быстро разлучу вас, — просипел враг.

«Кикур говорит, что Китовлас находится в одном из мальчиков. Выходит, Китовлас — сознание, которое не имеет оболочки, а живет в другом человеке».

«Обидно. Я раньше овладел даром читать чужие мысли. Ты, Лори, меня опередил. Самое страшное, что ты, кажется, прав. Если нас ведут к Китовласу и наши мысли прочитываются, тогда мы обречены».

«А, трусы», — подключился к их мысленной беседе Кикур.

Впервые Лориан встречал мощь, для которой не мог найти объяснений.

— Я не разбойник, каким меня иногда называют, — объяснял Кикур Лориану. — Я по призванию — разрушитель.

«Кто из наших ребят захвачен Китовласом? Кого следует опасаться?» — спросил Лориан у Нейло.

«Ты хотел спросить, кому следует завидовать?» — засмеялся Кикур.

«Ерунда! — подключился Нейло. — Китовлас использует чужой мозг, как влагу. Выбирает все до последней капли, а потом переходит в мозг другого мальчика. И так до бесконечности. Китовлас доводит жертву до полного изнеможения».

— Разрушать и грабить приятнее, чем мыслить и созидать. Поверь мне, колот, — вкрадчиво убеждал Лориана разбойник. — Заставить мать бросить дитя, заставить вождя племени признать собственное бессилие, принудить жениха отказаться от невесты. Отвечай мне, что может быть лучше такой участи? Не торопись с ответом, подумай. Прикинь, как это замечательно, — восторгался Кикур.

Кикур и Лориан догнали последнюю пару колонны. Не снижая темпа, они стали обгонять вереницу пленников. Черные рукава поношенного плаща из неизвестного Лориану растения постоянно закрьюали сутулую спину Нейло. Но мысленное присутствие друга было как никогда сильным.

— Смешной мальчишка. Ты не знаешь, какой ты внутри, откуда тебе знать, что о тебе думают другие? — спросил Кикур.

— Как мне узнать себя?

— Подожди, умрет кто-нибудь из ослабевших мальчишек, и я тебе покажу, что внутри у человека и как выглядит мозг. Надеюсь, это остудит твой пыл, — пообещал главарь.

Лориан не боялся Кикура, но холодок пробежал по спине подростка, когда он представил распотрошенное тело одного из несчастнейших существ Ойкумены. Кикур предлагал ему векрыть мертвое тело. Он что, вслед за Тениханом намерен научить молодого человека не бояться смерти? Мысль об изучении внутреннего строения человека на примере товарища по несчастью ужаснула Ло-риана.

«Сопротивляйся», — советовал Нейло.

Китовлас — пожиратель человеческих душ и тупой конан Кикур действуют заодно! Как это понимать? Надежду на освобождение обещал странный и загадочный союз Китовласа с Кикуром. Лориан — пленник Кикура, но не Китовласовой идеи!

— Я и мои сыновья… мы превратим Перунику в планету всеобщей неволи. Я стану известен племенам как хозяин всех и каждого. Люди вокруг меня будут моими невольниками. Сам Китовлас будет спрашивать у меня разрешения погубить кого-либо из людей Перуники, — хвастливо заявил Кикур.

— Кикур, — впервые обратился Лориан к врагу по имени. — Шаман речного племени предсказал мне, что я стану мужчиной, который объединит все племена Ойкумены.

Кикур замер как вкопанный:

— Молчать, колот! Остановился и Лориан.

— Ну, кол, быстро подойди сюда.

Лориан был намного ниже охотника, но гордо смотрел в ненавистные черные глаза.

— Ты разрушаешь, а я буду созидать. Мы непримиримые враги.

Кикур свистом подозвал охранника. Тот снял со спины одного из мальчиков глиняный кувшин с протухшей водой. Кикур движением большого пальца посадил Лориана, обхватил волосатой пятерней тощую шею подростка и стал насильно заливать ему в горло воду. Лориан не успевал глотать теплую затхлую влагу, давился и кашлял, судорожно пытаясь освободиться от железной хватки мучителя. Он чуть не задохнулся. Впервые мальчик ощутил близость смерти. Кикур мешал закрыть рот, сдвинуть челюсти.

— Самонадеянный мальчишка! Думаешь, смертью ведает случай? Ошибаешься. Смерть всегда внутри тебя.

С этими словами Кикур отпустил горло Лориана. Теряя сознание, Лориан сполз на землю.

После избиений и грубых пинков, сбивавших наземь, Лориан всегда поднимался на ноги сам. И сейчас он не продлил врагу удовольствие ни на одно лишнее мгновение. На шее остались следы грубой хватки Кику-ра, ноги дрожали от слабости, в глазах потемнело, но подросток упрямо старался не показать врагу, как ему плохо.

— На том и договоримся, — сказал Кикур. — Ты подрастешь и будешь работать на меня. Когда ты что-нибудь построишь, я приду и разрушу. Ты изобретай и придумывай, а я буду разрушать. По моему разумению, Ойкумене нужны такие, как ты. Двое или трое. Иначе разрушать будет нечего.

Улыбка Кикура излучала полное торжество грубой силы над разумом.

— Такие парни, как ты, — редкость. Держать всех людей в неволе приятно, но они должны помнить о прелестях свободы. Кикур верит в то, что скоро наступят времена, когда все дети будут рождаться в неволе. Работы для твоего художника прибавится.

С этими словами Кикур плюнул на песок перед Лорианом. Утершись рукавом, он зычным голосом дал команду соплеменникам. От привала Лориан бы не отказался. Да, трудно дышать в неволе.

— Слабак. А ведь когда-то и я был таким же слабым, как ты. Я был самым хилым мужчиной в родном племени конанов. Сегодня мне нет равных в Перунике. Мои руки самые могучие на южном берегу Миссии. Моими руками Кром ломает позвоночники врагам Китовласа.

Как Кикуру удалось стать сильным? Лориан в последующие дни стал следить за противником, пока не выведал всех секретов хитрого конана. Лориану помогло ясновидение. Чужими глазами подглядывая за врагом, он открыл, что Кикур, когда его никто не видел, любил отжиматься от земли и поднимал камни. Отжимание от земли станет постоянным упражнением Лориана после побега. Лориан сам дал себе имя, и он сам сможет вернуть себе свободу! Отрок с великой реки Миссии никогда не будет колотом!

На привале Нейло пообещал Лориану: «Когда мы снова будем на свободе, я нарисую черной краской квадрат. Я обязательно нарисую черный квадрат. Этот рисунок станет вечно напоминать людям о черном перстне на мизинце Кикура».

ОЧЕНЬ МНОГО КОНАНОВ

Череда огней виднелась в сумрачной дали. Огнегорная земля была у них под ногами с тех пор, как они пустились в странствия по задымленным звеньям вытянутой цепочки гористых долин. Что-то огромное сгорало внутри планеты, и наружу пробивались лава, нестерпимый жар и ядовитые клубы пара. До огненной ложбины колонна униженных невольников обходила стороной опасные места. Отныне Кикур повел их вниз, навстречу дыму и тайному дыханию земли.

Искушение не принесло Китовласу желаемого результата. Лориан не поддался на хитрую уловку. Если Ки-товлас надеялся через Кикура привлечь Первого Пророка на свою сторону, то желаемого не добился. Не ощущал себя победившим и Лориан. Он по-прежнему возглавлял нетвердо шагающий парный ряд бесконечно уставших мальчишек. Кикур не свирепствовал, но и поблажек не давал. Признавший временное поражение в словесном и духовном поединке сил зла и детского разума, Кикур по-прежнему оставался опасен мускулистыми руками, необузданным нравом и тайной связью с Китовласом. Главная схватка впереди, и победить Кикура можно было грубой физической силой. Как? После столь откровенного и страшного разговора с Кикуром Лориан многое пересматривал заново. <Я верю? Я перестал верить?» Неужели пустячные слова позорного искушения могут лишить человека девственной веры в себя? «Будь Кикур поумнее, убедил бы он меня в несостоятельности чудесной веры в Ондрона? Например, если бы в качестве соблазнителя оказался столь умный человек, как Фаддий, хватило бы у меня мочи выстоять перед искушением сил зла и разрушения?» На последний вопрос Лориан не имел четкого ответа и настораживали узоры первых трещин на монолите спасительной веры в Бога-оптимиста.

С момента первого искушения Китовласом у Лориана появилась способность оценивать себя со стороны. Он понимал, что умственное перенапряжение сказывается на его душевном состоянии. Он не мог в необходимой полноте воспринять мысли, приходившие в голову во г время контактов с чужим мозгом. В попытках объять океан: духовной энергии мозг Лориана уставал от обилия чужих эмоций, как устает тело от чрезмерности физической нагрузки. Не отказавшийся от обещаний раздобыть грамоту и найти Страну Живых Зверей, Лориан убеждался в том, что трудность задачи повышалась буквально с каждым шагом на запад. Однако неуверенность в благополучном исходе путешествия отступала перед решимостью исполнить предназначенное. По-фаддиевски анализируя выгоды и потери своего положения, Лориан не мог не отметить любопытного обстоятельства: не соприкоснувшись с теневой стороной мира, он никогда не узнал бы о навыке проникновения в чужой мозг! Так приобретения последних недель неожиданно смягчали утрату свободы и тяготы физических страданий. Интересно было сравнить себя и… Кикура. Преимущество жизненной позиции подростка заключалось в том, что Лориан сумел использовать пребывание в колонне невольников для увеличения опыта и расширения познаний о мире! Когда он освоит секреты чтения мыслей плохих людей, он научит всех добрых людей мысленному перемещению в пространстве. Мозг Лориана будет полезным для человечества и Вселенной!

Лориан впервые в жизни столкнулся с проявлением самопожертвования. Слепой друг принес себя в жертву ради Лориана. А ведь угроза для жизни Нейло в колонне кикуровских рабов была более чем реальной. Речного мальчика охватила жалость ко всем людям, не знающим цели в жизни. Не каждый мог бы поступить как Нейло.

«Но нужно сделать следующий шаг. Нужно объяснить и другим людям необходимость общей цели», — подключался Нейло к размышлениям Лориана. И здесь Лориан готов был признать двойное поражение. Он не понимал, почему отказался от права на свободу эгоист Авеку. Он не понимал и Нейло. Нейло совсем не интересовался Страной Зверей или грамотой. Его душу переполняли художественные образы, требовавшие перехода в камень или рисунок. Совершив жертвенный поступок, Нейло оставался безучастным к будущему Перуники. Лориан по терпел поражение не в противоборстве с Кикуром, а в попытках понять творческий эгоизм Нейло.

Образ страны, населенной прекрасными животными, который Лориан неоднократно передавал Нейло и Авеку, не повлиял на их мировоззрение. Запас жизнестойкости, смелость дерзания, понимание прошлых ошибок — такова целебная сила оптимизма юного пророка. «У Лориана была конечная цель, но о существовании подобной цели у Нейло ему ничего не было известно.

«Все зависит от нас самих», — посылал Лориан сигнал Нейло.

Возражений не было.

«Конечно, мы сбежим от Кикура. Но вспомни то, о чем он тебе говорил. Кикур и ему подобные принуждают народы Перуники жить под угрозой чудовищного порабощения человеческого духа», — тревожился Нейло. От шамана озерного племени и от Тенихана Лориан знал о существовании разных племен и народов на территории огромной Ойкумены. Единый народ одного материка — вот желанное будущее, его, Лориана, героическое будущее. Но где подтверждение его избранности? О каком свободном выборе может идти речь, если сейчас им помыкает волосатый тупица с опухшими глазами? Если не удастся объединить народы Перуники на основе веры в духовный идеал, всегда будут появляться кикуры. Где искать источник сил для противостояния всему, что уничтожает красоту и мысль?

Нет, Лориан не пойдет по стезе Авеку. «Берегись! Мозг самолюбивого человека одержим Китовласом!» — постоянно напоминал Нейло. Лориан часто думал о выборе, сделанном Авеку. Равнодушие к судьбе ближних — опасность, поджидающая каждого из нас. Лориан впервые задумался о будущем тех, кто избрал культ силы и зла. Его пасмурные мысли постоянно обрывались всплеском сочувствия к чужим бедам и страданиям. Здоровье одного из пленников настолько ухудшилось, что стало ясно — как ни близка цель их странствий, мальчишка до нее не дойдет.

— Держись, держись! — кричали обреченному Лориан и Шонго.

Посидев на корточках над ослабевшим пленником, Кикур отвел его за ближайшие валуны. Никто, кроме Лориаг на, не видел, что произошло с несчастным дальше. Лориан был потрясен тем, что Кикур стал плевать на малолетнего пленника! Плевки ложились на детское тельце, оставляя на коже точечные синяки и ссадины. С каждым плевком кикуровская слюна становилась все тверже и тверже! Совсем немного времени отдыхала колонна, но гигант успел заплевать жертву до потери сознания. Подсматривая за Кикуром с помощью приема ясновидения, Лориан узнал об этой ужасной пытке для ослабевших в дороге. Он сумел войти в умирающее сознание и все видел глазами жертвы.

Как и другие невольники, Лориан слышал разные легенды о конанах-кровопийцах. Считалось, что конаны пьют человеческую кровь, но не убивают жертву. Жертва умирала спустя несколько дней от потери крови. Рассказы о кровавых жертвоприношениях богу Крому передавались каждому из новеньких. Мальчишки, пугаясь подобных историй, теряли окончательную волю к свободе, растрачивая остаток духовной силы. Но подобного кошмара Лориан не мог и предполагать! Слюна взрослого конана оказалась смертельно опасна! Она была страшнее плеток и палок. Конан по кличке «Кнутобой» не мог сравниться в изощренности пыток с главарем. Слюна опаснее семиглавой змеи в руках у Кнутобоя. Это следовало учесть в дальнейшем. Семь ремешков в руках у Кнутобоя — семь кровавых следов на мальчишеских спинах, но рот Кикура — река смерти. Из этой отвратительно пахнувшей дыры веяло дыханием смерти. Нет, Кикур не человек, а плюющееся животное из кошмарных снов Нейло или Кричащего Колдуна!

Зов соседа оторвал Лориана от телепатического вхождения в мозг умиравшего за валунами мальчишки. Он обернулся на голос.

— Не плачь.

В ответ Лориан сжал руку соседа. Шонго был известен как неприветливый и неприятный мальчишка, но и он не вытерпел и посочувствовал Лориану. Лориан стер слезу с грязной щеки и вспомнил капли, падавшие с потолка пещеры. Может, то были слезы неведомого существа, заточенного в пещеру под землей? Или слюна чудовища, прогрызающего землю?

Выстраивая догадки о конановских жертвоприношениях, Лориан сделал предположение, что кровопускание может быть полезно для здоровья. Он бы обязательно сделал себе кровопускание, чтобы проверить эту идею, но его организм был истощен до предела. Приходилось больше размышлять, чем действовать. После эпизода с мальчиком, которого Кикур оставил умирать, придавив ему больную ногу тяжелым камнем, сердце Лориана ожесточилось. Несбыточные планы отомстить Кикуру днем и ночью подтачивали его детскую душу. Отомстить кровью за пролитую кровь, поквитаться страданиями за перенесенные муки — лишь одним желанием была переполнена душа юного пленника!

В ночь перед тем, как заразиться песочной чесоткой, Лориан увидел пророческий сон: его ослепил трепетный свет. Долина, по которой они шли весь день, была наполнена густым и едким паром. В дыму и огне спящий пытался различить облик врага, но Кикур не появился. Мальчик сел на горячие камни и увидел волшебную деву, выходившую из пара. Одетая в голубой балахон, незнакомка с закрытыми глазами подошла к Лориану и стала выдавливать влагу из многочисленных волдырей, покрывающих его кожу. Лориан широко распахнутыми глазами увидел, как из гнойника на плече под нажимом пальца выкатился сверкающий перстень. Один, другой… Плечи его были залиты кровью, но боли Первый Пророк не чувствовал, стараясь не сбиться со счета. Он задавался вопросом, что будет дальше. И проснулся, не дождавшись ответа…

Недолго пришлось ждать осуществления первой половины вещего сна. Однажды Кикур заставил Лориана бороться с мальчиком, который страдал песочной чесоткой. Лориан не умел бороться. Противник был намного сильнее, но победу почему-то оттягивал. Попытки Лориана проникнуть в его сознание и узнать суть кикуровской подлости не увенчались успехом. Кто-то сильный и многоопытный блокировал примитивный мозг крепыша. Рассматривая рваное ухо противника, Лориан с большим запозданием понял, что Кикур специально все подстроил.

Кикур хотел, чтобы Лориан заразился песочной чесоткой! Тогда Лориан собрался с силами и опрокинул противника. Одобрительные возгласы других конанов заставили Кикура признать победу за Лорианом.

Но это была призрачная победа. Ибо с той поры у Лориана появились на руках красные пятнышки. Болезнь пугала не меньше, чем угроза забыть в неволе о Стране Живых Зверей. Если песочная чесотка не помешает в дальнейших странствиях, он готов был с ней смириться. Цепочка обессилевших мальчиков обреченно спускалась в темную долину Огнегорной земли, где Кикура ожидало несколько сот соплеменников одного из самых захватнических родов. Кикур и Кнутобой — неужели этих человекоподобных чудищ Крому было недостаточно и он создал еще более омерзительные существа? Род Кикура имел самую дурную славу по всей Перунике. Все взрослые мужчины собирались в этой долине для проведения ежеутрен-него обряда жертвоприношений. Прежде чем поспешить в объятия родственников и друзей, Кикур сказал Лориану:

— Ты умрешь, юный пророк, даже если с этим будет не согласен сам Китовлас. Китовласу тоже следует считаться с конанами. Хо, особенно когда конанов так много. Эта долина — наш тайный лагерь. Здесь мы приносим жертвоприношения богу Крому. Ты умрешь и встретишься с Кромом. — Кикур удовлетворенно осмотрел невольника с босых ног до длинных волос. — Ты умрешь в страшных муках, что доставит радость всему моему роду. Мы любим Крома, и он почувствует нашу приверженность, когда ты будешь умирать в жутких мучениях.

При этих словах глаза Кикура сузились от предвкушаемого наслаждения.

ОГНЕННАЯ РЕКА

Они спустились в долину, где и заночевали. Перед тем как улечься на тепловатых камнях, Нейло грустно вздохнул:

— Нет на них огня.

— Огня? — переспросил Лориан.

Ночью он продумывал план побега. Разорвать бы ненавистные кодолы, да убежать в степь! Кикурова сила заключалась в постоянной связи конана с Китовласом. Но если нельзя проникнуть в сознание Кикура, то можно попытаться отрезать конана от Китовласа. План Лориана был таков: Нейло нарушает связь Кикура с Китовласом, блокировав кикуровский мозг, а Лориан пройдется по сознаниям всех остальных невольников. Так они смогли бы определить, в ком из мальчишек засела мерзкая тварь. В лагере из нескольких сотен конанов, куда они недавно попали, план Лориана превращался в полную бессмыслицу. Прорваться через палатки и скопление сотен мускулистых мужчин, которые мало спали и жаждали во сне и наяву кровавых развлечений, было невозможно. Однако Лориана не останавливали трудности предстоящего побега. Он все чаще задумывался о праве принимать решения, невзирая на кикуров всей Ойкумены. Если больше года назад ему в одиночку удалось отбить девочку от взрослого перума, то уж вместе с Нейло он готов был решиться и на более отчаянный поступок. В случае удачи их побег означал бы моральную победу над грубой силой разрушения и позорной бездуховностью.

«Если они убьют тебя завтра утром, мы погибнем вдвоем», — послал Нейло мысленное сообщение и заснул. Вокруг спящих мальчиков бродили шумные компании конанов, куривших дурманящую траву. Чтобы поскорее потерять разум, они бросали целые охапки этой травы в костер.

Из банды Кикура один лишь Кнутобой остался стеречь мальчиков. Он тоже закурил трубку, распространяющую одуряющий запах милазийских трав, и погрузился в пучину темных мыслей. Возможно, он был из другого рода, а может быть, просто боялся более сильных соплеменников. Во всяком случае, он лег неподалеку от Лориана и вскоре задремал. Но вокруг располагались ужасные люди, которые бы на части растерзали беглецов. Побег невозможен без посторонней помощи… Пришло время обратиться с просьбой к стихиям. Кнутобой зашевелился и заскрежетал во сне зубами, когда Лориан забормотал слова заклинания. Отрок призывал на помощь духа Огня. Если с Водой Лориан беседовал в горячечном бреду, а с Землей в крепком сне под пещерной стеной, то Огонь явился ему наяву.

Светящийся шар подплыл к Лориану.

«Можешь развязать мне руки?» — шепотом спросил Лориан.

Шар залетел за спину подростка. Лориан постарался развести запястья. Раздалось шипение и потрескивание пеньки. Вскоре руки оказались свободными, и он поспешил растереть затекшие запястья.

«Что может сделать один речной мальчишка против целого конановского рода?» — спросил Лориан у светящегося шара. И в ответ он услышал голос божественного Огня:

«Пророк, я готов помочь тебе. Но помни, у меня очень плохой характер. Ты первый можешь пострадать от меня».

«Огонь, я уважаю твою пламенную мощь. Ты разговаривал с Землей?»

«Да, Земля и Вода рассказали мне про тебя. Прости, но я думал, что ты другой. Я видел много сильных и крепких мужчин. Тебе известно, насколько человек слаб физически?»

«Я буду расти. Я обязательно стану таким сильным, как ты».

«Я — Огонь. Я люблю силу. Я люблю разрушать. Признаюсь, конаны мне симпатичны. Но Вода убедила меня, что чистота пророка выше племенной силы. Я готов уничтожить своих любимцев — племя огневиков, если ты этого пожелаешь. Мне хотелось бы посмотреть, умеют ли они умирать достойно».

«Тебе по силам уничтожить всех конанов в этой долине?»

«Правда, было бы забавно? Сжечь самодовольных людишек — и весь разговор! Ни болезней, ни насилия, ни жажды!»

«Огонь, давай не будем спешить. Никого не надо убивать. Дадим этим людям последнюю возможность исправиться».

«Сделаю так, как ты скажешь, друг Белой Воды».

«До утра я тебя беспокоить не буду, а на рассвете позову».

«Правильно. Знаешь, как много у меня дел на планете? Но я приду на твой зов. И помни, я немного глуховат и до меня докричаться не так легко, как до нашей подружки, текущей с Облачных гор к Соленому океану. Кричи громче, слышишь?»

«Я тебя понял. До утра, Огонь».

«До утра, пророк».

Лориан увидел, что в конце разговора светящийся шар уменьшился в размерах. Почему-то он надеялся, что шар останется на всю ночь и будет его сторожить.

«Ты уходишь?» — спросил Лориан.

«Я рядом с тобой. Тебе достаточно будет меня позвать. Я всегда у тебя под ногами. Всегда. Где бы ты ни был», — беззвучно сказал ему шар.

«Послушай, у меня есть еще одна просьба. Сможешь ты вернуть моему товарищу зрение?»

«Я никогда не возвращал людям зрение. Почему ты думаешь, что у меня это получится?»

«С Фаддием… то есть с одним человеком, мы много говорили на эту тему. Человек видит мир благодаря свету. Слепой лишен света. Огонь, ты даешь свет в ночи. Ночью ты заменяешь солнце. Прошу тебя, попробуй вернуть зрение моему другу. Он был бы счастлив увидеть тебя, Огонь».

Искрометный шар завис над лицом спящего Нейло.

«Нет, не получается. Извини».

«До свидания, друг».

«До утра, Лориан».

И шар окончательно исчез в темноте.

Утром Кнутобой внимательно поглядел на Лориана.

Лориан привычно свел руки за спиной, сделав вид, будто они у него связаны. Ему казалось, что он отчетливо считывает убогие мысли владельца семихвостки. Он ошибался. Кроме редкого умения бить кнутом злобный конан обладал также крайне изворотливым и хитрым умом.

— Эй, малой! О чем это ты бубнил ночью? — спросил конан. — Я сниму с тебя кожу, — пообещал он Лориану.

Его услышали другие конаны и, подойдя ближе, окружили Лориана. Тишину утра разорвал резкий свист — это размашистым жестом волосатой руки Кнутобой хлестнул плеткой по обнаженным плечам мальчика. Сердце у Лориана забилось чаще, лицо побелело, но не от боли, а от осознания того, что Кнутобой подслушал его ночной разговор. И впрямь, его мучитель вкратце пересказал конанам содержание ночной беседы Лориана со стихией огня. Конаны хрипло гоготали. Первый Пророк ощутил, как в его груди, вспыхнула ненасытная ненависть. Он окинул врагов презрительным взглядом и спросил Кнутобоя:

— Тебе не страшно?

Конаны перестали улыбаться, а ночные пленники опасливо втянули нечесаные головы в угловатые плечи. С демонстративной легкостью Лориан скинул с запястий ненавистные путы. Теперь перед обескураженными конанами стоял мальчик с решительно выдвинутым подбородком и горящими глазами. Он вытянул правую руку вверх, этим недвусмысленным жестом призывая гнев неба на жестокосердных дикарей. Вспомнив, как он бегал по степи с развевающимися на ветру повязками быстробегов, движением левой ладони Лориан удобнее перехватил веревочные путы и замотал их над левым плечом.

— Огонь и воды покарают вас! — пророчествовал Лориан.

Опомнившись от неожиданности, конаны дружно захохотали. В приступе смеха кто-то из хохочущих мужчин даже схватился за живот и сел на землю, а Кикур покрутил пальцем у виска. Кнутобой первым ощутил леденящий выдох Крома. Бог разрушения презрительно дохнул на нерадивого слугу, и предчувствие близкой гибели охватило окаменевшего Кнутобоя.

— Неугасимым взглядом сожгу ваши грязные тела! Огненными волосами размету пепел ваших истлевших тел! — впадая в шаманское неистовство, выкрикнул Лориан.

Конаны недоумевающе поглядывали на Кнутобоя, ведь это он был повинен в том, что недосмотрел за крепостью узлов на кодолах.

— Шаманский ублюдок вполне мог бы порадовать наше божество криками и смертными судорогами, — высказал один из них общее пожелание.

— Кикур, говорящий огрызок женской кожи будет по вкусу Крому, — обратился старший из конанов к могучему соплеменнику.

Но тут конанам пришлось позабыть о своем божестве.

Не успел Лориан трижды взмахнуть кодолами над головой, как непонятные огоньки засверкали в воздухе и заставили конанов замолчать. Кнутобой открыл рот, осознав, что сон Лориана внезапно осуществился. Как никто из присутствующих, он понимал, что Лориан не остановится на одних словесных оскорблениях. Не сводя глаз с его головы, осененной бездымным пламенем, Кнутобой выронил плетку. Лориан подхватил любимое орудие своего обидчика. К ужасу конанов, на конце каждого из девяти ремешков появились потрескивающие огоньки. Казалось, что не от движений руки Лориана, а по своей воле ремешки шевелились в воздухе, искали жертву.

— Держи-ка огонек для трубки! — крикнул Лориан и стегнул огненным кнутом по лицу Кнутобоя.

После второго удара враг был вынужден признать временное поражение. Конаны превосходили мужчин многих племен поразительной силой, но к магии издавна относились с трепетом. Никто из них ни на миг не забывал про то, что перед ними стоял всего лишь слабосильный мальчик, но сама способность вызывать огонь отбивала у конанов охоту сражаться с юным пророком. Огненный кнут сравнял силы озерного пленника и целого племени конанов. Кнутобой завыл от страха, когда слабые огоньки засветились под его босыми ступнями. Боли он не чувствовал, но его мозг был захлестнут ужасом.

Все же, опомнившись от первого потрясения, конаны бросились на Лориана, снова окружили его. Оставалось нанести удар в спину или попытаться выхватить оружие из рук юного колдуна. Отважный подросток мог потерять преимущество в любой момент. Но стихия огня оказалась коварнее и могущественнее боевого опыта конанов.

С головы и рук Лориана пламя переметнулось на весь конановский лагерь. Огонь стал выжигать все на своем пути, обходя лишь ноги юных пленников. Поздно было нападать на мальчишку, но никто из конанов пока не думал об отступлении. Обжигавший босые ступни огонь не казался препятствием для осуществления возмездия. Много лет подряд они совершали в этой долине свои жестокие обряды, но до сих пор не было у них повода сомневаться в благорасположении великого Крома. Бог имел право жечь огнем и наказывать своих поклонников любыми способами. Каждый из конанов готов был принять смерть от семиглавой кромовской плетки, но их бесило, что мальчишка чужой веры обладает большей силой, чем лучшие загонщики Великой Охоты.

Огненный кнут оставлял на груди каждого из бойцов волдыри и белые полосы. Горящая земля вскоре наполнила воздух долины едким запахом. Воздушный огонь превратился в огненную реку. Лориан и мальчики стояли на островке, образованном разноцветными язычками бурлящего пламени. Пар от огненной реки обволакивал всех людей, разделенных раскаленной лавой. Огонь, уничтожая лагерь конанов, пока не трогал их самих. Пламя как бы ожидало выражения пророческой воли. Немало потребовалось мужества Кикуру, чтобы не броситься прочь.

Огненный столб сбил его с ног, когда он встретился взглядом с Лорианом. Прикрывая рукой глаза, Кикур медленно встал с земли. Следя за его неторопливыми движениями, конаны поняли, что сейчас начнется решительная схватка. Они отступили. Огненным взглядом провожал их Лориан. Юный пророк был готов сразиться с приспешником зла.

Струи горячего пара ослепляли толпу рассвирепевших конанов. Повсюду то и дело взвивались огненные и дымные клубы. Вся долина содрогалась от подземных-толчков. За огнем пришел дым. Лориан чувствовал, что огонь пышет под толстым слоем остывающей золы. Одно движение его руки — и смертоносное пламя сотрет все вокруг. Нейло тоже слышал крики конанов и гул огня, вырвавшегося из подземной неволи. Слепой художник не видел огня, но он знал, что взгляд Лориана несет смерть безумствующим конанам.

Лориан не сводил пылающих ненавистью глаз с фигуры Кикура, мечущегося в огне.

— Не обжегся, Кикур? — осведомился он, перекрикивая бушующую лаву.

Движением локтя Лориан пустил огонь под ноги ко-нану. Пламя огненной реки жадно лизнуло колено Кикура. Искра выжгла Кикуру правый глаз. Конан взревел от боли.

— Кикур, вижу твое будущее! Ты потеряешь и второй глаз. Ты примешь огонь из моих рук, несчастный безумец!

Вся долина до горизонта была покрыта пламенем. Огонь остался равнодушен к мольбам конанов. Слепящая мгла окружала их. Приписывая содрогания земли воле юного колдуна, они продолжали считать противником подростка, находившегося по ту сторону огненной реки. Увлеченный азартом сражения, Лориан едва успел разгадать замысел гигантов с опаленными волосами. Каждый из них готов был лишиться жизни, но наказать зарвавшегося повелителя огня. Кикур и наиболее отважные и сильные соплеменники столпились в кучку на вершине небольшого холма, они решили выработать новую тактику. Лориану и Нейло достаточно было небольшого волевого усилия, чтобы прочитать их мысли. И хотя сознание Кикура оставалось для них недоступным, но все остальные головы были открыты.

План Кикура был прост. Рассыпавшись в цепочку, конаны вбежали в раскаленную лаву. Каждый последующий пробегал чуть далее. Конаны падали в огненную жижу, образовывая естественный мост из своих тел. По телам соплеменников Кикур бросился к Лориану. Казалось, уже ничто не остановит упрямого убийцу. Еще мгновение — и острый нож перережет горло подростку. Но вдруг случилось необъяснимое невесть откуда в воздухе появился светящийся шарик. Сперва он летел по воздуху на уровне кикуровского живота, но, когда до Лориана и Нейло оставалось не более четырех-пяти метров, поднялся и замер перед лицом Кикура. Конан увидел, что между ним и пророком завис странный воздушный огонь. Лучи, исходившие от шара, пробивались через плотные завесы дыма. Огненный шар остановил Кикура. Несколько мгновений конан пританцовывал на спине мертвого соплеменника и, наконец, сделал шаг назад. Конаны стонали и ^ катались по земле. Светящийся шар пропал, едва Кикур отступил на холм с остатками побежденного рода.

— Огнестойким мужчиной оказался наш Кикур, — пробормотал Нейло.

Лориан рассмеялся:

— Кикур, тебе обязательно будет сниться огневолосый мальчишка!

Огонь выжег целое племя, он насытился человеческой плотью.

— Довольно? — спросил Лориан у остатков кикуровского племени.

Лава под ногами затихла, но жар, исходивший от нее, заставил подумать о том, как перебраться на другую сторону. Надо использовать конанов, решил Лориан. Пусть теперь попляшут на горячей лаве. Оседлав плечи врагов, подростки пинками босых пяток гнали их вперед по огненному ковру. Лориан обернулся, и Нейло увидел глазами друга, что там, где у них произошло сражение с ко-нанами, вместо долины образовалась огнедышащая гора. «Вовремя мы ушли», — подумал юный художник. Хищный род конановского племени был истреблен огнем! Лориан сидел на волосатых плечах и мысленно отдавал нриказы.

Где-то там, за огненной рекой, они оставили Кикура. Уж, наверное, конан не в силах был справиться с охватившим его гневом. Лориан и Нейло не хотели, чтобы рассвирепевший Кикур сорвал зло на оставшихся в неволе мальчиках. Ах, как Лориан жалел о том, что не может взглянуть в крысиные глаза поверженного врага! К тому же у конана остался один из волшебных перстней! Если бы Лориан был старше и если бы его отношения со стихиями были более предсказуемы, тогда следовало бы вернуться, ослепить Кикура в наказание за все им содеянное и отнять у него черный перстень.

По колено в огненной лаве, конаны несли мальчиков на своих волосатых плечах. Не потерять сознание и не чувствовать боли им помогали мысленные команды, посылаемые Лорианом.

Ноги конана, на котором восседал Лориан, превратились в две головешки. Он сделал еще несколько неверных шагов по остывающей лаве и рухнул, раскинув огромные ручищи. Второй прошел немного дальше, а потом тоже повалился на землю. Лориану пришлось повозиться, чтобы вытащить Нейло из-под грузного бездыханного тела. Мальчики были свободны от ненавистных ошейников, хотя каждое движение причиняло невероятную боль!

— Единственный опасный эпизод нашего плавания по огню, — пошутил Лориан.

Ничто так не окрыляет, как первая в жизни мужчины победа.

ЛОЖНАЯ МОГИЛА

— Мы сделали это! — сказал Лориан, расправляя затекшие ноги.

Он старался не смотреть в ту сторону, где дымились тела конанов. Напролик и Лимата тащили на поникших плечах ослабевшего Авеку. Лориан, отметив, что остальные подростки в помощи не нуждались, обернулся к слепому художнику. Нейло беспрерывно водил головой вправо-влево и ощупывал руками опаленное лицо.

— Я вижу, — наконец-то шепотом признался Нейло.

Так у Нейло восстановилось зрение. Лориан, разумеется, понятия не имел, как это произошло. О человеческом мозге они оба знали больше, чем о глазах или внутреннем строении человека. Огонь излечил пещерного мальчика, или сказалось это сверхчеловеческое напряжение в схватке с конанами? Лориан и Нейло оглянулись назад. Дым, повисший над Долиной Смеющихся Теней, скрывал скалистое ущелье, ставшее смертным ложем для двух сотен конанов. Группа бывших невольников, ведомая Лорианом, двинулась к югу. Шагалось легко. Когда пересекали очередной широкий овраг, Нейло покачал головой, подводя итог пережитому:

— Ты знаешь, в подземном народе говорят: «Огню да воде не верь!» Мы и не верили. Из пещерных людей я первый, кому Огонь взялся помочь. С его помощью я вижу свет. И понимаю, что пещерная молва не права.

Лориан про себя подумал: пещерное племя с жестким запретом «Огню да воде не верь!» — далеко не исключение в Восточной Ойкумене. Сколько племен по всей Перунике откликаются возгласом «Мы не верим Ветру» на истерические заклинания невежественных шаманов! Сколько земледельцев вслед за деревенскими старейшинами твердят: «Мы не верим Земле»? За что Ки-товлас наказывает людей, лишая их разума и силы воли?

Друзьям удалось совершить дерзкий побег, но они не могли оставить прочих пленников на произвол судьбы. Нужно было позаботиться обо всех, кого Огонь помог спасти.

В первый же день их странствия Лориан нашел источник, из которого все напились. Утолив жажду, решили использовать источник в лечебных целях. Все залезли в пузыристую воду и промыли раны, оставшиеся от кодолов на запястьях, волдыри на щиколотках. Пока подростки занимались самолечением, Лориан подошел к Иго. Тот молча протянул ему бирюзовый перстень. Лориан бережно принял из рук повзрослевшего воришки волшебный подарок шамана, с которым когда-то Иго уплывал с речного острова. Не успел Лориан поднести небесный камень к изломанному ногтю указательного пальца, как перстень «ожил» — сам наделся на дальнюю фалангу безымянного пальца левой руки, дважды провернулся вокруг оси и затих. Лориан распрямил пальцы.

— Думаю, отныне никому не удастся снять его с моей руки. Ты со мной согласен, Иго?

Иго промолчал. Боковым зрением Лориан заметил, как жадно смотрел на его руку с перстнем хобол Лимата.

«Что у тебя общего с этим нечистоплотным парнем?» — спросил Нейло, прибегая к телепатии.

«Когда-то он уплыл с моим перстнем», — кратко объяснил Лориан.

«Ты знал, что он рядом, но не потребовал вернуть украденное?» — удивился Нейло.

«Я сразу узнал Иго. Но считал, что перстень потерян им или надежно спрятан. Он сам вернул украденное».

«Не понимаю… Ты мог бы проникнуть в его сознание…»

«Я и сейчас не буду так поступать», — отрезал Лориан.

Нейло притих. Он понял, что прикасается к сокровенной стороне жизни Лориана, на вторжение в которую не имел права. Благодаря излишней деликатности Нейло мозг Иго остался предоставлен самому себе. Его мысли никто не отслеживал, и такое положение дел устраивало хитрого парня.

Среди последовавших за Лорианом были мураявр На-пролик, хобол Лимата, больной Авеку и кучка обозленных парней, быстро сплотившихся вокруг Иго. Карабкаясь наверх и спускаясь по каменистым стенам отвесного раздела, подростки непроизвольно выстроились в линию, отчасти напоминавшую кикуровскую колонну. Впереди бойко вышагивали Лориан и Нейло, а за ними с трудом поспевал болезненный Авеку, которого поддерживал добросердечный Напролик. Иго, то и дело тревожно оглядываясь, замыкал группу освобожденных. В стороне двигался Лимата, не спускавший с Лориана близоруких ис-синя-черных глаз.

Когда они вышли на низменность с чахлым травяным покрытием, настроение у мальчиков изменилось. Все чаще задерживаясь среди уступов, Иго стал бросать семена раздора между бывшими товарищами по несчастью. В овраге он и его единомышленники заметно отстали от лидеров. Нейло первым заподозрил неладное и посмотрел на Напролика. Тот принялся суетливо перебегать от одной группки к другой. Потом сообщил малоприятную новость — группа приверженцев Иго решила идти самостоятельно и даже не прощаясь с Лорианом. Озерный подросток и Нейло переглянулись.

— Они берут с собой Авеку? — спросил Лимата у посредника.

Напролик сложил руки крестом на груди.

— Пусть уходят, — разрешил Лориан.

— Ты что-нибудь понял? — поинтересовался Нейло. — По-моему, это предательство.

— Они уходят с надежным предводителем. Они сами выбрали вожака. Никто никого ни к чему не принуждает.

— А-а, — протянул Лимата, подслеповато щурясь.

Напоследок отколовшаяся стайка попыталась переманить Напролика на свою сторону. Лориан сидел на откосе и не смотрел, как уходят те, с кем он разделил так много горя. Отступникам не было места в его памяти. Ни один из них не мог быть ему другом, но, вполне возможно, все они станут его врагами, если не откажутся от кикуровского взгляда на жизнь. Если по-прежнему будут считать, что сила всегда берет верх над сердцем.

— Они ушли, — с горечью сказал Напролик.

— Какая неблагодарность! — не сдержавшись, воскликнул Нейло.

Лориан промолчал и посмотрел на Напролика:

— Авеку способен идти?

Напролик сцепил два пальца на правой руке. Жест прочитывался просто и ясно: Авеку не дотянет до тех мест, где остальные четверо могли бы себя почувствовать в полной безопасности.

— Вернешься к племени? — спросил Лориан у мураявра.

Напролик рассмеялся и положил ладонь левой руки на правый локоть.

— Послушай, какая мысль пришла мне вчера в голову, — обратился Напролик к пророку. — Я буду c тобой в беде и в огне, а ты под конец жизни добавишь к двадцати трем коменам еще одну. В мою честь! И назовешь ее моим именем.

— Понятно, — ответил Лориан и посмотрел на Лимату.

Молодой хобол был выше его на полголовы и отличался слабым зрением. В кикуровской колонне новеньким спешили сообщить, что Лимата без связки и опоры на соседа не дойдет даже до ближайшего куста. Перехватив взгляд Лориана, Лимата объяснил:

— Хочу с тобой серьезно поговорить, когда оторвемся. Важный разговор.

— Будем вести больного по очереди, — предложил Нейло.

Лимата с готовностью согласился помогать. Так и сделали. Авеку с трудом передвигал ноги, его шатало из стороны в сторону. Казалось, мозг его был выеден Кито-власом. Беспомощный Авеку полностью утратил ориентацию в пространстве, но ни у кого из спутников Лориана не возникло мысли бросить Авеку на поживу ловчим Великой Охоты.

К концу следующего дня беглецы решили сделать привал. Они развели костер. Лориан насобирал сухого кустарника, а Напролик высек искру из кремня, подобранного в соседней расщелине. Авеку лежал, свернувшись клубком. Нейло с тревогой следил за действиями Лиматы, который, воспользовавшись случаем, ползал среди валунов и с увлечением рассматривал красивые белые и розовые прожилки. Головокружения, мучившие прозревшего художника, проходили с наступлением сумерек. Узнав о головных болях товарища, Напролик взялся искать целебную траву, но четырехлистник пока не попадался.

Тем временем костер разгорелся. Поленья весело потрескивали, выстреливая искрами в темноту ночи, создавая ощущение уюта и тепла. Утомленные путники собрались вокруг огня. Напоив больного из ладоней, четверо дружно сдвинули плечи со следами кнутобоевских ударов. Обычно в такие моменты людей тянет к откровенному разговору. Вдалеке от ужасов Долины Смеющихся Теней воспоминания о пережитом уступили место веселью и тайным надеждам. Просили Напролика расcказать о том, как он убегал от хромого конана.

— Я побежал, а сам думаю, что мне от двух конанов бегать? Оборачиваюсь и ногой бью третьего конана прямо в грудь. Все четверо они ошалели. Пятый конан так жалобно вскрикнул и повалился на землю от моего взгляда. Седьмой и восьмой догадались, что я их мысли читаю, и кричат девятому: «Обходи его! Обходи!» Я стою и вспоминаю, когда я в последний раз с десятью мужиками дрался? Справлюсь ли с одиннадцатым, у которого усы на уши закручены? Потом представил, что они за моей девчонкой бегут, и всю дюжину вмиг разогнал.

Не в первый раз за этот вечер вся компания дружно хохотала. Огонь был мирным и радостным. Шутки Напролика и затейливые рассказы Нейло о рисунках, которые он сделает, когда его расторопные руки доберутся до красной охры, отвлекали Лориана от напряженных раздумий о будущем. С пологого склона просматривалась неприветливая ложбина. Жизнь без кодол на руках, когда можно сесть на траву, вытянуть ноги, не опасаясь удара плетью, казалась прекрасной. Как хотелось верить, что отныне никогда никто из них не услышит оглушительно тугой свист бича, заносимого над голыми мальчишескими плечами! «Ложные надежды, — жестко прервал Нейло мысли Лориана. — Тебе удалось одолеть конанов, но с твоей победой Великая Охота не прервется». Лориан нервно закусил нижнюю губу.

— Напролик, расскажи-ка нам, что ты собираешься делать дальше? — попросил Лориан.

— Ребята, не сердитесь. Я не такой подонок, как парень с выколотым крабом на плече, я добро помню. С вами выйду к первому глупому племени.

— Что? Какому племени? — несказанно удивился Нейло.

— Как молодому мураявру сладить с целым племенем глупцов? — встревоженно переспрашивал Лориан.

Напролик самодовольно надувался от воображаемого величия.

— Главное, найти племя поглупее. Глупое племя нужно убедить в том, что ты живой бог. В крайнем случае, можно стать новым шаманом.

Нейло присвистнул:

— Тогда почему не вождем?

— А, вождем неинтересно. Люди без забот — как боги. А вождь вечно по хозяйству суетится да с женщинами лается.

— Неплохой план, — высказывался Лориан, с трудом подавляя улыбку.

— Нейло, пошли со мной, — заманивал прозревшего художника «живой бог».

— А что, племя согласится на двух богов?

— Мне нужен будет такой парень, как ты. Чтобы нарисовать меня на скалах или морду мою из камня выбить. Работы будет невпроворот. Воды напьемся до отвала, с женщинами будет все такое… Пошли.

— Соглашайся, — подначивал Лориан смущенного товарища.

Пламя костра колебалось от дыхания возбужденных подростков. Засыпая, Лориан раскинул мысленную сеть над окрестностями. С первой попытки его сознание зацепилось за испуганные мысли Шонго. Невидимым щупом Лориан проник в сознание здоровяка. Оказалось, что Иго вел отряд в том же направлении, в котором двигался и Лориан с друзьями. Совсем неподалеку от костра, разведенного Напроликом, отступники затаились, боясь огнем или шумом навлечь на себя какую-то опасность. Но чего же мог бояться Шонго, как не внезапного нападения Кикура! Лориан направил мысль в сторону, откуда Шонго предчувствовал приближение конанов. Так и есть! Полтора десятка озлобленных умишек открылись Лориану с высоты птичьего полета. Он осторожно опустил кольцо воображаемой веревки на затылок одного из преследователей. Тот продвигался за предводителем по осыпающимся камням. В мертвенном свете полной луны глазами конана Лориан рассмотрел широкую спину Кикура.

Кикур не смирился с поражением и начал погоню с целью свершить возмездие. Лориан выжидал до тех пор, пока конан не приблизился к плечу главаря и распахнувшийся короткий плащ не открыл волосатую руку. Перстня не было! Пальцы Кикура сжимали короткую толстую нагайку. Стало ясно, что Кикур с момента их противоборства вел преследование без перстня. Лориан вышел из чужого сознания, сделал круг над плоскогорьем. Его мысль осторожно прощупывала пространство. Не обнаружив других признаков жизни, Лориан вернулся глазами к дотлевающему пламени уютного костерка, а мыслями — к магии, обещанной владельцу загадочных перстней.

Утром Лориан разыскал толстый кусок дерева и, воспользовавшись им как тяпкой, закопал угли костра. Нейло посмотрел на соратника, и они поняли друг друга без слов. Весь дальнейший путь старались оставлять за собой как можно меньше следов, зарывали кострища, выравнивали траву у источников.

— Авеку умирает, — сказал однажды Лимата.

Их совместные попытки вернуть умирающему Авеку здоровье завершились неудачей. У него не было ни страстного желания вернуться к жизни, ни осознания обретенной свободы. Авеку умирал молча, сосредоточившись на боли в мозгу и страданиях израненного тела. Когда он умер, Лориан придумал эпитафию. «Я огорчен был новыми друзьями и оставил их навсегда». Вчетвером они обтесали подходящий валун — Лимата проявил отличные знания при выборе камня. Напролик и Лориан вырыли яму, в которую опустили каменного истукана, поставив его на попа. Нейло украсил могильный камень сценами спасения в огненной реке и неожиданно заявил, что хочет задержаться у могилы. Он попросил друзей помочь ему вырыть еще одну яму. По обычаю огневиков тело умершего сожгли на костре, а останки погребли в подготовленной могиле. Бросив прощальный взгляд на небольшую кучку земли, под которой покоился Авеку, все, кроме Нейло, поспешили уйти с приметного холма.

Нейло остался сидеть над свежевырытой ямой. «Ложная могила», — таков был замысел художника. Лориан, Напролик и, как обычно ничего не замечавший дальше собственного носа, Лимата продолжили путь на запад. Поднявшись на вершину соседнего холма, Лориан оглянулся. Памятный столб на покинутом кургане был виден издалека. Вокруг было тихо. Золотой шар солнца сиял на утреннем небосводе. День обещал быть жарким. На сколько хватало глаз расстилалась земля, на которой не было тропинок и дорог.

Не обремененные заботами о больном, теперь они шли быстрее и следующий костер развели среди высокой травы. Приближалось время того серьезного разговора, о котором Лимата просил Лориана сразу после исхода из огненной реки. Высокий и широкоплечий, Лимата обещал в будущем стать настоящим богатырем, но у него был серьезный изъян — никудышное зрение. Если в колонне пленников ему помогал сосед, то сейчас он то и дело спотыкался о незамеченные камни.

Вечером на привале Лориан осторожно прощупывал пространство невидимой огромной рукой. Он был похож на слепого, который проснулся после долгого сна и пытается найти на ощупь знакомые предметы. Силой мысли Лориан забрасывал сознание далеко вперед и возвращался назад. Несуществующей веревкой он затягивал кольцо вокруг погребального костра, пытаясь обнаружить Нейло. Но совершенно неожиданно наткнулся на враждебное сознание конана. В первый момент Лориан даже подскочил от неожиданности. Но обстановка прояснилась, когда он проник в камнеподобный череп врага. Увидев чужими глазами могилу несчастного Авеку и поняв, что Нейло нет рядом, Лориан осмотрелся. Оказывается, Нейло углями из потухшего костра разрисовал четырехугольный камень. Пророк едва не вскрикнул, когда глазами конана увидел, что на поверхности надмогильного камня нарисован его, Лориана, силуэт!

Внезапно конаны развернулись и пошли на запад. Они прекратили погоню! Что все это значило?

Да, теперь Лориан понял, почему Нейло остался на холме. Он хотел сбить Кикура со следа, ввести его в заблуждение и поэтому превратил последнее пристанище Авеку в ложную могилу Лориана!

Кикур поверил, что Лориан мертв. Ловкая мистификация впервые сбила с толку опытного охотника за мальчиками. Охотника за чужими умами и телами впервые одурачили. Теперь главное, чтобы сам Нейло не попал в руки врагов. После долгого перехода ноги у Лориана гудели, и он беспокойно вытягивал их в напрасном ожидании сна. В обманчивой тишине ночи где-то рядом бродили конаны. Неверный свет луны пробивался сквозь тучи, гонимые ветром на восток. Костер почти погас, и темнота сгустилась над юным пророком.

Лориану приснился сон, будто он ослеп от огня, когда прозрел Нейло. Зрение пропало, но обострилась способность ясновидения. Даже во сне мысль Лориана следовала за отрядом конанов. Под предводительством одураченного Кикура конаны теперь спешили к низменным утехам, расточаемым распутными женщинам во временном лагере. Сорвавшийся с края оврага камень разбудил задремавшего подростка. Уснуть больше не удалось, но мысль об удачно осуществленной уловке Нейло веселила Лориана до самого утра.

НОВАЯ УТРАТА

На следующей ночевке Лимата подсел к Лориану. Как и все хоболы, важный разговор попутчик начинал издалека:

— Слышь, Лориан, у нас в племени старики часто рассказывали истории о волшебных камнях. Ты веришь, что какая-то безделка может навсегда изменить жизнь мужчины? — Лимата увлекся воспоминаниями детства и совсем не замечал, что его почти не слушают. — Злато-искристый камень обещает приключения и встречу с новыми землями. Говорят, что хоболы переплывали Соленый океан и на деревянных стругах приставали к восточным берегам Милазии. В открытом море им помогал авантюрин. Рассказывают забавные истории о воинах, носящих авантюрин. Будто бы камень любви к приключениям освещал морскую дорогу моему племени в темноте нижних складок Занавеса Вселенной.

Занятый мыслями о другом, юный пророк не прислушивался к болтовне Лиматы, но, когда тот заговорил о волшебных перстнях, Лориан вздрогнул. Сомнений не было, именно близорукий Лимата был тем человеком, о встрече с которым Лориан ночи напролет просил Большую Рыбу. А ведь в кикуровской колонне они не обращали друг на друга внимания!

— Ты мечтаешь попасть в Язочу — деревню сумасшедших грамотеев? Давай лучше отправимся на поиски школы Мооса! Кто такой Моос? Камнедел, известный всей Ойкумене. Говорят, он мог бы изготовить новые перстни взамен утерянных Ондроном в драке с Китовласом. Когда Китовлас опустил Занавес Вселенной и хотел погубить весь мир, случилось чудо! Складками Занавеса волшебные перстни разметало по Перунике и Андоморе. Моос уверен в силе племени камнеделов. Его родное племя скрывается в Облачных горах и знает о камнях все. Моос считает, что со временем его племя будет править Ойкуменой и вожди других племен принесут к нему волшебные перстни. Каждое племя, которое захочет жить в мире с камнеделами, принесет по одном перстню. Поэтому Моос учит, что для Ойкумены важны одиннадцать племен. Со временем лучший ученик школы Мооса станет повелителем мира. Пошли искать школу Мооса. Ты спросишь, откуда я узнал о камнеделах? А ты откуда знаешь о том, что имя и грамота могут уберечь от Китовласа? Тебе про запретные тайны рассказывали старшие? Я тоже не спал, когда умные люди у костра говорили о важном.

Лимата мотнул головой в сторону храпевшего мураяв-ра и усмехнулся:

— Ты не слыхал про белый тогонаит? В горах полно камней розового, красновато-желтого или красно-бурого цвета, но почти нет зеленого тогонаита. А знаешь, как он блестит? Там внутри такие чешуйки! Этот камень завораживает своим мерцающим отливом с разноцветными искрами. Он очень нравится женщинам.

— Лимата, что ты знаешь о перстнях Ондрона? Из чего они сделаны? Как помогают овладеть миром? Помогут ли они найти Страну Зверей? Какой из перстней сможет остановить Великую Охоту? Они — оружие или советчики? Какая сила заключена в них — добрая или злая? — Лориан засыпал собеседника вопросами.

— Пойдешь со мной, тайн от тебя не будет, — обещал Лимата.

Лориан подумал и попросил:

— Расскажи про редкие камни. Про племя сильных хоболов.

Лимата с удовольствием принялся рассказывать:

— Когда вырасту, подарю самой красивой девушке колечко из огота. Из огота камнеделы режут талисманы куда чаще, чем из любых других камней. Хочешь бодрости духа и ясности разума? Достань кольцо или серьгу из огота. Это красивый камень — полосатый такой, серо-голубой и белый. Вожди и шаманы мечтают обзавестись украшениями из белого камня. Оготом напичканы Заоплотные Земли. Вырезают из него целые сосуды для воды с изображениями голых женщин. А шаманы вставили оготы в глаза Грозного Хобола и дурачат детей. Говорят, в школе Мооса делают много амулетов от сглаза. Видишь, я прищуриваюсь? Думаешь, плохое зрение помешает мне отыскать перстни Ондрона? Ошибаешься. Я раздобуду глазковый огот и вставлю в глаза по ого-товой пластине. И буду видеть дальше Кикура и больше красок, чем твой дружок Нейло. Красный огот раньше мне нравился, но после огненной реки я и думать об огне не могу. Буду носить что-нибудь поспокойнее. Пусть колоты ищут мне моховой огот. У нас за хребтом Мохо его видимо-невидимо. После всего пережитого я буду нормально обращаться с колотами, взятыми в плен. Никаких плеток и никаких дубинок. Буду давать им воды вдоволь…

«Странно, что так размышляет человек, который несколько ночей назад спал в одной связке с Иго», — подумал Лориан, не прерывая рассказчика.

— Ты из озерного племени? Ортоклаз — рыбий глаз. Камень твоего рождения — прозрачный, просвечивающий, с бесцветными переливами, совсем как вода в реке. Он мог бы помочь твоему племени. Но есть и другие камни-выручалки. Если твои глаза будут запорошены пылью, а лицо изуродовано горячим песком, озурит цвета грозового неба поможет тебе. Из него делают глазные мази. Оквоморин особо почитаем шаманами заоплотных племен. Амулеты из этого зеленого камня тоже полезны для зрения, — объяснял Лимата, подбрасывая поленьев в огонь.

«Ну, — подумал Лориан, — занесло тебя в знахарство. Кто о чем, а слепой о солнце». Он принял единственно возможное решение и твердо осознавал, что их с Лиматой тропы разойдутся с первыми лучами восходящего светила. Собеседник продолжал бубнить об «охлаждающей страсти и о камне, успокаивающем бури, обеспечивающем победу в морских сражениях и спокойствие в морских путешествиях».

— При дневном свете олексорит — прозрачный, голубовато-зеленый камень, а при освещении факелами и пожаром становится красно-малиново-пурпурным или фиолетово-красным.

Прерывая будущего ученика Школы Мооса, Лориан спросил:

— А есть среди них камень свободы?

— Алмаз обладает многочисленными волшебными свойствами. В моем племени колоту, сумевшему расколоть алмаз, давали свободу. Самый могущественный среди известных талисманов, алмаз наделяет владельца силой, храбростью и делает неуязвимым в противоборстве с Ки-товласом. Мои родители рассказывали, что алмазный порошок — смертельный яд.

— Как ты думаешь, из какого камня был сделан самый главный перстень Ондрона? Из алмаза?

Лимата нахмурился:

— Ты не сказал мне о принятом решении.

— Я иду в деревню грамотных. Изучать письменность. С подсказки мудрых свитков и их хранителей я начну новые поиски Страны Зверей. Сам на восток я не вернусь, найду кого послать. Для такого несложного поручения сойдет и Напролик. Мне указана дорога на запад. Если в деревне грамотных я не найду подсказки, уйду к Огромному Оплоту, буду искать встречи с Черными Колдунами.

— Быть тебе вечным странником, — сказал Лимата. — Об одном тебя прошу: никогда не лижи золото языком и останешься человеком.

Лориан принял к сведению этот странный совет.

— А разве ты уготовил себе другую тропу? — спросил юный пророк.

— С углей этого кострища я начинаю малую охоту за перстнями Ондрона, для того чтобы обеспечить племя хоболов силой и властью. Я хочу для себя всего, что может желать настоящий мужчина. А ты ищешь Страну Зверей… Но ведь нет такой страны, нет ни на одном из материков Ойкумены.

— Тогда я буду искать камень, по которому можно перейти на Андомору.

— Детские россказни, — брезгливо поморщился Ли-мата. — Ты имеешь в виду алобан. Ему приписывают возбуждающие свойства. А еще он исцеляет раны, воспаления и, между прочим, полезен особо сердитым при вспышках гнева. Побори недовольство и признай, что сам ты не проверял алобан на его чудодейственные качества… Зря ты мне не веришь. Есть средство, которое может тебя образумить и заставит относиться к моим словам серьезно.

Лимата нагнулся, засунул руку под набедренную повязку и достал крохотный, туго перевязанный мешочек.

— Признайся, ты хочешь узнать, что в нем? — спросил Лимата, подбрасывая мешочек на ладони.

Напролик перестал храпеть и шумно заворочался. Лимата весь был в ожидании ответа. Лориан попытался угадать:

— Онегон — камень с алмазным блеском. Мастера по обработке камней носят веревочные пояса и ремни, украшенные онегоном. Ты доволен, что стал обладателем оне-гона? Нет, здесь что-то другое.

По выражению лица Лиматы трудно было понять, угадал Лориан или нет.

— Наверняка в твоем мешочке алемандин, который помогает его хозяину сохранять секреты в неприкосновенности. Или красно-бурый карбункул, по названию хобольского рода «бидажази». Может быть, это пурпурный «бидажази»? Он помогает оставаться трезвым, сколько бы ты ни выпил, и усмиряет плоть, если приложить его к голове. Такой камень дарили любимым сыновьям в больших хобольских семьях. Известен как камень шаманов заоплотных племен. Это надежное средство от веснушек, но тебе он почему-то не помогает.

Лимата надменно усмехнулся:

— Тебе придется взять эти обидные слова назад, когда ты узнаешь, какой камень я держу в руке.

Тишина, нависшая над костром, была прервана шумным сопением Напролика. Изнывая от желания хоть краешком глаза взглянуть на лиматовский мешочек, мураявр перестал притворяться, что спит, и встал на корточки вблизи огня.

— Это перстень Кикура, — прошептал Напролик. Лориан выдохнул:

— Ура! Вот почему Кикур возглавлял погоню в перчатках! Самый ленивый и глупый конан из окружения вожака знал, что Кикур утратил волшебный перстень, но для остального мира это было скрыто!

— Он делает человека бодрым и разумным, — продолжал, осмелев, мураявр.

— Может, у тебя в руках борода — всего лишь подделка? — высказал подозрение Лориан. — Я слышал, такое случается со слишком самоуверенными: им попадается ложный камень с пластиной, которая придает ему блеск?

— Ты не угадал, а попытку мураявра я не засчитываю, — самодовольно засмеялся Лимата.

— Что ты хочешь этим доказать? — спросил Лориан.

— А ты не догадываешься?

— Нет.

— Мы, хоболы, всегда были умней конанов.

— Кикур не знал, что ты хобол.

— Правильно, иначе он бы меня заплевал до смерти. Понимаешь?

— Ты использовал Кикура? — догадался Лориан.

— Разумеется.

— Ты надеялся на то, что Кикур поможет тебе отыскать другие перстни?

— Я был близок к цели. Как ты думаешь, мог полуслепой юнец без опаски бродить по Восточной Ойкумене, когда облавы на мальчиков и загоны племен идут каждый день от зари до заката?

— Лимата, ты умен! — воскликнул Напролик. Лимата сдержал улыбку.

— Лестью меня не возьмешь. Отгадывайте камень. Лориан и Напролик задумались.

— Волшебный перстень поможет мне, и я разрушу Огромный Оплот. Тогда мое племя завладеет миром. Но для начала Огромный Оплот будет уничтожен. Я вижу его в руинах. Перстень расчистит дорогу к власти. Кто со мной, тот будет рядом с перстнем.

— Нефрит? Или, может, яшома? Это самые древние камни Перуники, — пытался угадать Напролик, с виноватым видом поглядывая на Лориана. — Говорят, в Ми-лазии у племени золотарей яшома ценится выше прочих камней. За нее золотари обещают отдать любую красивую девушку и разрешают чужаку жить сколько он захочет, ничего не делая и пользуясь богатствами всех родов. Лимата, там у тебя яшома-камень.

Когда Лимата сказал «нет», мураявр тихонько заскулил от любопытства. Оставалась последняя попытка, и Лориан, чуть помедлив, склонил голову набок и стал рассуждать вслух:

— Перстень у Кикура сделан из сплошного камня черного цвета. Хоболам известны черный алмаз, гогат, гоматит, турмолин и шипон. Шипон состоит из неправильных зерен, имеет много примесей и светлеет на солнце. Я видел перстень на мизинце Кикура — он не из шипона. И не из черного алмаза, который очень трудно поддается обработке. От гоматита я тоже отказываюсь.

— Почему?

— Гоматит ты упоминал. Зачем тебе открываться? Умный хобол не стал бы случайно упоминать в разговоре искомое слово.

— Думаем или сразу отвечаем? — запальчиво спросил Напролик.

— У тебя в мешочке черный камень турмолин.

Напролик взвыл от восторга еще до того, как Лимата согласно закивал и развязал мешочек. Огромный кикуровский перстень лежал на ладони у Лиматы.

— Какой огромный, — прошептал Напролик. — Небось напился человеческой кровушки.

— Посмотрели — и довольно.

Лимата завернул перстень в истрепанный кусок лоновой ткани и стал укладываться ко сну. Утром Лориан, у которого от бессонницы синели круги под глазами, пожал на прощание руку молодому хоболу.

— Вижу, не передумал, — отозвался Лимата на прощальное рукопожатие. Не отпуская руки Лориана, он предложил: — Три года странствуешь со мной, помогаешь искать остальные перстни Ондрона. Через три года я отдаю тебе перстень из турмолина. Отдаю насовсем. Он поможет тебе разыскать Страну Зверей, и тогда ты не будешь самым глупым перестарком в школах Язочи. Ну?

Лориан ответил рукопожатием, но молчал.

— Если пойдешь со мной, обещаю, что первый же перстень подскажет, где искать Страну Живых Зверей. Слышишь? Живых, а не каменных! Второй перстень обучит тебя грамоте. Третий поможет объединить племена Ойкумены, если эта мечта не дает тебе спать по ночам. Идем, Лориан?

Лориан отрицательно покачал головой.

— Ты упрямый, — огорчился Лимата. — Все знают, что внутри Огромного Оплота обитают чудища. Твой путь лежит к Оплоту, а меня ждут Облачные горы. Но я не советовал бы тебе засовывать голову под Огромный Оплот. Прощай.

Лимата не пожал руки Напролику. Не без иронии в голосе он повторил свое предложение мураявру, с которым прошел в связке не по одной ложбине и не одну ночь спал спина к спине.

Мураявр в ответ наморщил остренькое личико.

— Не любите вы камни, так и не видать вам Ондроновых перстней! То-то у хоболов все речные племена принято считать недоумками. Нет, лучше быть охотником за волшебными перстнями, чем жертвой Великой Охоты. Потому добра вам не желаю. Прощайте.

Лимата уходил пошатываясь и часто спотыкаясь. У Напролика сердце кровью обливалось, когда он глядел ему вслед.

— Давай отберем у этого гаденыша вещь, которой он не сможет толком воспользоваться! — вдруг воскликнул он с возмущением. — Что он нас всю ночь дурачил? Догоним и отберем волшебный камень.

Лориан строгим взглядом осадил мураявра. Они затушили костер, зарыли золу и угли под толстый слой дерна. Надежно заложили яму камнями и двинулись дальше на запад, но еще долго Напролик оборачивался и задумчиво смотрел в южном направлении, как будто ожидал увидеть возвращающегося хобола или, на худой конец, гонца от конанов с сообщением о том, что вредный хобол взят в полон.

Шагая рядом с мураявром, Лориан старался запомнить все, что услышал от Лиматы. Племена, подвластные Китов ласу, не только участвовали в Великой Охоте, но и охраняли подступы к месторождениям драгоценных камней. Конаны сторожили залежи алмазов, перумы оберегали северные месторождения опала, хоболы пытались предотвратить распространение изумрудов и сердолика по Перунике, лорсы вставали на пути каждого, кто спускался с Огромного Оплота с целью прорваться к пещерам с синим сапфиром или занимался поисками топаза в прибрежных районах Соленого океана. Все это следовало запомнить и обдумать, так же как и сведения о тех или иных камнях, об их свойствах и местах, где они чаще всего встречаются. Вот, например, в наносах из смолы хвойных деревьев, захороненных в толще отложений янтарного леса, погребены россыпи янтора. Янтор — древняя смола. Божество по имени Гимагенос выкидывает в морскую пену прибрежной полосы куски янтора неправильной формы. Божество ювелирного дела покровительствует племени камнеделов, которые враждуют с золотарями из Милазии. Немало любителей приключений, забредавших в земли хобо лов из страны воров, попали к ним в рабство или вовсе не сносили голов. Любимый камень Гимагеноса хрупок, используется людьми под большие украшения и столовую утварь. Конаны за кубок из янтора отдают хоболам целую дюжину молодых крепких колотов. Янтор собирают на южных берегах Соленого океана пленники, каждому из которых обещана свобода, если он найдет кусок размером с кулак ребенка. В Школе Мооса умели красить камень в красный цвет, после чего перстень из янтора получал большую ценность. Все эти знания могли ему впоследствии пригодиться.

ПЕРЕКРЕЩЕНИЕ ТРОПИНОК

Кроме участия в Великой Охоте племена Китовласа охраняли подступы к месторождениям драгоценных камней. Конаны сторожили залежи алмазов, перумы оберегали северные месторождения опала, хоболы пытались предотвратить распространение изумрудов и сердолика по Перунике, лорсы вставали на пути каждого, кто спускался с Огромного Оплота с целью прорваться к пещерам с синим сапфиром или занимался поисками топаза в прибрежных районах Соленого океана. В каждом конкретном случае, чтобы пробиться к залежам драгоценных камней, предстояло вступить в конфликт со стражами сокровищ и неведомым образом преодолеть живое заграждение из цепочки родов агрессивного племени.

Сознание отказывалось примириться с фактом сосуществования Китовласа и беспомощных людей, находящихся от него в зависимости. Лориан сделал выбор и отныне получил право называться пророком. От примирения пророк и Китовлас были далеки, как Илобис далек от сердца аскета. После отказа Лориана участвовать в диалоге с нечистой силой Китовлас вознамерился принести пророку серьезные неприятности. В наказание для начала враг человеческий лишил пророка возможности читать чужие мысли. Иного объяснения, почему им была утрачена способность ясновидения, не было. Чем опасен Кикур оседлым и сильным людям?

Лориан помнил последний диалог с Фаддием перед расставанием у зева темной пещеры. «Не успел я тебе рассказать любимую историю о слепом и глухом, — сказал Фаддий. — Преисполненный желанием спуститься под землю, ты хочешь уподобить себя слепому и глухому. Всем известно, что под землей лишь мрак и нет никаких звуков». — «Известно, — согласился Лориан, — но не мне». Фаддий продолжал поглаживать гладко выбритый подбородок. «История про слепого и глухого? — переспросил Лориан. — Я поднимусь на поверхность и придумаю новую историю о глухом и о слепом».

Тогда на подобную наглость философу-бродяге нечего было возразить. Пришло время выполнить обещание. Спускаясь под землю, Лориан брался определить, существовали или нет в прошлом животные на Перунике? Его интересовало, какими были первые люди? До встречи с Кричащим Колдуном проблема первых людей заслоняла от Лориана все прочие загадки Мироздания. Он искал под землей ответы, которых не было на поверхности. Что же в итоге? Да, он побывал под землей. Убедился в том, что земля не таит никаких следов былого присутствия человека. Лориан в самых глубоких пещерах не встретил ни одной человеческой кости и даже костей животных! Откуда же взялись люди на травянистой планете? А животные?

От старухи, которую завалили камнями в реке, останутся кости. Их когда-нибудь сможет найти в реке мальчик другого племени. Находка станет для него откровением. Мальчик поймет: его племя не одиноко! Но куда, куда подевались кости умерших людей и животных? Где остатки прежних жилищ подземного племени?

Однажды мальчики встретили на своем пути деревню, в которой изготовлялась одежда. Деревня Волховит была окружена густыми зарослями. Пробившись через них, они увидели на полях, засеянных лоном, сгорбившиеся сутулые фигурки полевых тружеников. Встретили их на редкость добродушно. Предложили отобрать любую одежду, и в длинном холоте Напролик до того был похож на Фаддия, что сердце у Лориана защемило. С кем теперь ведет вечерние беседы бродячий мудрец? Хотелось верить, что не пересеклась тропа немого племени с остатками кикуровского рода.

ЗОЛОТОЙ ПОДАРОК НЕБА

— Можешь нарисовать слово?

— Постараюсь, но увидят ли люди в моем рисунке скрытый смысл?

— Да, это трудный вопрос… — согласился Лориан. Не обладая талантом Нейло, Первый Пророк и мураявр в четыре руки зарисовывали то, что видели. Путевые картинки. Без слов они понимали каждый штрих углем или куском известняка, начертанный другим, но вовсе не были уверены, что другим людям будет понятен этот способ общения.

По совету товарища Напролик рисовал с натуры каменных истуканов, часто встречавшихся им в пути. Лориан всегда внимательно их осматривал. Издали они были похожи на рыбьи позвоночники. Из головы Лориана не выходили мысли, навеянные пребыванием в подземных пещерах реки Каки. Лориан видел в огромных камнях знамения, которые Ондрон оставил в назидание людям. Мол, помните, где-то есть мир, населенный животными. Неужели Кричащий Колдун прав и звериный мир погибших планет сохранен Богом на загадочной планете Андомора? Как может человек с Перуники попасть на Андомору? Сможет ли выжить без каменного или бронзового ножа в окружении драконов? Сумеет ли найти друзей среди молчаливых рыб и огнедышащих драконов?

Отверстие в верхней части драконьего камня наводило на размышления. Идея Лориана была проста. Для Лориана светящиеся шары давно не были посланцами хаоса. Если человечество не обладает какими-либо знаниями о светящихся шарах, их появление следует объяснять волей сверхъестественного существа. Идея об Ондроне как огненном шарике ничего не объясняла, но притягивала человеческую мысль к непостижимой стороне Мироздания. Прозрачность степного воздуха освобождала взгляд. Когда Лориан стоял в тени каменного истукана и оглядывал окрестности, казалось, сам Овохан следил за чистотой воздуха, кромсаемого взглядом пророка. Для Лориана вершины зеленеющих холмов, истыканные позвоночниками больших рыб, превращались в гребень, прочесывающий мягкие волосы степного ветра.

После многих месяцев пути они почти достигли цели путешествия. Прославившиеся страстью к странствиям и поисками новых каменных статуй, красильщики часто давали приют блуждающим речевикам. Лориан и Напро-лик узнали о том, что в поселении недавно остановился речевик по имени Герко. Лориан издали разочаровался малыми размерами каменной стены, окружавшей деревню племени красильщиков. Деревня красильщиков отделена от внешнего мира невысокой, в рост взрослого человека, но основательной каменной стеной. В сравнении с рассказами о монументальности Оплота деревенский камень казался злой пародией или карикатурой на дело рук Стеносоздателя. Ранее здесь останавливались кирпичники и пробовали новую кладку. Стена, ныне обвивавшая кругом деревню, была пробной попыткой мужчин и женщин, взявшихся достраивать Огромный Оплот. Выложенная из необработанного камня, высотой доходившая взрослому мужчине по грудь, карликовая стена успешно уберегала миниатюрное поселение от лесных пожаров, весенних наводнений и прочих стихийных бедствий.

Закольцованная наследием каменщиков, деревня красильщиков была отстранена от треволнений суетливого мира. Наружная стена поселка им досталась после соседства с каменщиками, искавшими новые способы кладки камня. Имевшие репутацию крайне непрактичного племени, в Ойкумене красильщики прославились тем, что наделяли лица каменных идолов разноцветными глазами из камешков и в полный рост перекрашивали степных истуканов с помощью красок, создаваемых по неизвестному рецепту. Издалека приносили на плечах и вкапывали пестро раскрашенных идолов, сверкавших самоцветными глазами, вокруг деревенских хижин.

Если Напролик сразу очаровал деревенских старейшин, то сыну речного каменотеса пришлось ждать разрешения войти в деревню. Лориан прилег возле ограды. Неужели настал конец его странствиям? Внутреннюю связь с теми, кого он любил и уважал, Лориан ощущал непрерывно. Скольким людям он был уже обязан! В минуты слабости он всегда вспоминал отца, или Тениха-на, или Фаддия. У стены, покрашенной в ядовито-зеленый цвет, прогуливались влюбленные парочки. Неужели ему суждено прожить без любви? Первой влюбленности не изменяют. Где ты, девочка речного племени? Быть может, нашла мужа и счастье семейной жизни… в чужом племени?

Вернулся Напролик с известием, что Лориану назначили время для предварительного собеседования. Неожиданно юному пророку пришлось пережить тяжелое разочарование. Низкорослый, щуплый, с покатыми плечами и хитрыми маленькими глазками человечек по имени Герко, из племени речников, без экивоков отказал ему в праве на проживание в Язоче. Получив отказ, Лориан растерялся. Он не был так растерян, когда Кикур сообщил ему о подготовке к утреннему ритуальному жертвоприношению. «Гиманегос!» — раздавался вдалеке клич молодых красильщиков, получивших приглашение стать учениками деревни грамотных. Но к Лориану этот клич отношения не имел. Задыхаясь от обиды, мальчик бросился прочь.

Быстрым шагом он уходил от зеленых стен, испещренных желтыми пятнами. Какое будущее ожидало Первого Пророка? Что, если от него навсегда отвернулась Доля — богиня Удачи? Навсегда он стал изгоем или обретет племя единомышленников?

Его догнал запыхавшийся Напролик.

— Как скверно все получилось, — смущенно бормотал мураявр. — Меня согласились принять жить в Язочу, а тебя испугались. Несправедливо.

Лориан всматривался в привычный облик молодого мураявра, пытаясь угадать в нем приметы избранности. Почему для одного путь к грамоте открыт, а для другого — нет?

Напролик продолжал бубнить:

— Давай ты будешь жить поблизости от деревни… Я все разузнаю и тебе передам. Мы их всех…

Резким взмахом руки Лориан дал понять мураявру, что отвергает предложение, и повернулся спиной к негостеприимной деревне.

«Письменность… Разве можно так желать того, о чем не имеешь даже отдаленного понятия? Не безумие ли с такой неизбывной силой желать неведомого? Сколько нового я уже узнал! Первый водопад, первая пещера, первая нора, первое озеро, первый пожар, первая яма, первое подземелье, первая деревня. Неужели я никогда не увижу тростниковый свиток, испещренный рукой грамотного человека? Как может сложиться жизнь у человека, не выполнившего отцовский наказ, неграмотного и не умеющего мыслить? Мой отец пытался научить соплеменников держаться на воде без помощи бревен и плавать под водой. Но никто из племени не последовал его примеру. Почему люди так боятся нового? Я — сын своего отца. Мой отец — сильный человек. Я умею многое из того, чему научили меня отец и друзья. Но если я не смог раздобыть письменность для своего племени, разве в силах я при-. думать что-нибудь новое и важное? Что я сделаю для Ойкумены?»

Багровое закатное солнце висело над степью. Единственное перистое облачко, похожее на молодой месяц, виднелось над горизонтом. Да, он не будет спорить с судьбой. Ранее ему фантастически везло. Но что-то в его судьбе изменилось. Большая Рыба выпустила Лориана из каменных плавников, и у него даже нет слов, чтобы объяснить себе, что с ним произошло.

«Почему у Фаддия всегда находились слова на все случаи жизни, а у меня не получается? Почему Тенихан никогда не задавался мыслью о необходимости грамотности и, однако, прожил долгую жизнь? А у меня эта мысль прямо как камень с тоненькой сверлиной? Когда же мне явятся нужные и красивые слова? Я лишен радости от хорошо исполненной работы. И это меня угнетает». В странствиях мрачные мысли отступали, но сейчас Лориан остался один на один с неудачами. У отца ладилась работа с камнем, Нейло виртуозно обращался с красками. Но для чего рожден Лориан — Мальчик-Насмехавшийся-Над-Говорящим-Камнем? Он не боялся опасностей, ему казалось, что необходимость исполнения отцовского наказа придает жизни смысл и уберегает от случайной смерти.

Небо на востоке хмурилось. Небосклон вдруг покрылся узорами блестящих молний, а ветер словно вознамерился доказать, насколько Лориан ничтожен и слаб по сравнению с природой. Разве в силах отрок, отовсюду изгнанный, противостоять небесному промыслу? Внезапный шквал сотряс небо и землю. Ветер в считанные миги превратился в ураган. Вместе с проливным дождем с неба на землю посыпались какие-то странные предметы.

Вспомнив рассказы Тенихана и цвет любимых вещей Фаддия, Лориан догадался, что перед ним на мокрой земле рассыпано золото. Наклонившись, мальчик выбрал из кусочков мешковины, щепок и глиняных черепков большой перстень с изображением рыбы. Лориан положил его в мешочек на груди. Нежданная находка ободрила его. Из души он вырывал сорняки сомнений столь решительно, как будто выдергивал чешую со спины Китовласа. Ношей, которая не тянет плечо, оказался подарок стихий. У него были разные дары — от бабушки, отца, Тенихана и от Фаддия. Но впервые он получил столь очевидный знак избранности небом.

Лориан по-прежнему не знал, куда ему идти, но каждый новый шаг был легок и тверд. Если будет нужно, он разгонит черные тучи камнем или палкой, поднятыми с земли! Он человек, избранный Ветром! Большая Рыба ударила солнечным хвостом по Перунике, и сердитый Ветер принес перстень не иначе как из волшебного Трехморья! Большая Рыба выпустила отрока из каменных плавников, но лишь для того, чтобы он сам изменил свою судьбу!

Отныне следует полагаться только на самого себя и друзей, которых у него… пока не было. Лориан вытащил из мешочка перстень и надел находку на правый мизинец. Перстень сидел на пальце так, как будто Лориан с ним появился из материнской утробы. Мальчик решил носить чудесную находку на груди на веревочке. Когда достигнет того места, где окажется вне опасности, тогда и наденет его на палец правой руки. Стать бы ему сильным и никогда не расставаться с подарком Ветра!

Он снова почувствовал за спиной поддержку Белой Воды, Земли, Дерева, Огня и Ветра. Для начала неплохо.

Но и врагов по всей Восточной Ойкумене достаточно. Сколько ему удастся найти перстней из одиннадцати утерянных? Или не ждать подарков от стихий, а посвятить остаток жизни поиску благородных минералов? Тенихан и Фаддий о многом ему рассказали. Пришло время действовать в одиночку?

Поможет ли золотой дождь, который он пережил в одну из трудных минут, обрести силу и уверенность? Поверят ли ему люди, когда он расскажет о том, как овладел удивительным перстнем? А если не поверят? Тогда он скажет: «Клянусь Миссией!»