В Вайоминге властвовал жаркий сентябрь 1877 года. Раскаленное солнце иссушило почву так, что повсюду виднелись трещины, глубокие и кривые. Неподвижный воздух источал всепроникающий зной.

Лейтенант Генри Уайт, выйдя из своего домика, с надеждой посмотрел на небо.

— И сегодня ни облачка, — раздраженно буркнул он, сплюнув с досады.

Его загорелое лицо с правильными чертами и без того хмурое, исказилось недовольными морщинками. Ему никогда не нравились летние сезоны, а такая жара его просто изводила. Молодого офицера раздражало и поведение непосредственного начальника, командира форта Питилисс майора Эндрю Трабла, к которому его сейчас позвали

«Что еще взбрело в голову надменному вояке? — думал лейтенант, направившись в офицерскую канцелярию. — Вечно полон дурацких идей! То заставит солдат муштровать в полуденный час, то отправит половину личного состава на рубку леса за тридевять земель. И что с того, что из-за этого леса негде повернуться в форте… Надутый сноб! Даже Патриции, сводной сестре, он надоел своими выходками.»

При мысли о девушке лицо лейтенанта прояснилось. Одно ее присутствие в военном отдаленном форте придавало тамошней монотонной жизни приятный оттенок. Не говоря уж об офицерах, солдаты, и те старались выглядеть опрятно и ухоженно. Она приехала к Траблу погостить, и вот уже целый месяц пробыла в Вайоминге. У Патриции с Траблом была одна мать, но разные отцы. Отец девушки продолжал жить с матерью на Востоке, в Бостоне, а отец майора по-прежнему скитался где-то между Скалистыми горами и Миссисипи, изредка видясь с сыном. После развода с женой он уехал туда, куда его всегда тянуло — на Запад. Он охотился на бизонов и ловил бобров, его видели во главе переселенческих караванов и среди золотоискателей. Это был настоящий житель границы, хотя и не совсем обычный. Аристократ по рождению, он принадлежал к старинному, но обедневшему теперь роду маркизов Траблов, обосновавшихся в северной Англии, в Нортумберленде. Будучи младшим в семье и не видя перед собой никаких перспектив на родине, Джон Трабл отправился искать счастья в Америке.

Лейтенант Уайт видел старика и, пообщавшись с ним, нашел, что это добрый и отзывчивый человек. В его облике и поведении напрочь отсутствовало то аристократическое высокомерие, которым был сверх меры преисполнен младший Трабл.

У дверей офицерской канцелярии, массивного строения из толстых бревен строевого леса, лейтенант, заслышав голос майора, раздраженно покачал головой. В голосе звучали всегдашние режущие слух высокие и скрипучие тона. Соблюдая армейский этикет, Уайт постучался и вошел в главное помещение форта. В нем, кроме командира, находились еще трое: Джон Летящая Стрела, индеец из племени арикара, служивший переводчиком, и два вождя оглала, которые не так давно привели своих людей к форту Питилисс для полной сдачи.

Трабл, как обычно, восседал в кожаном кресле с сигарой в одной руке и стаканом виски в другой. Арикара сидел на краешке стула, напоминая худым лицом и фигурой дикого зверька. Вожди оглала стояли рядом с дверью, прислонившись плечами к стене. Один из них был сутулый коренастый старик с длинным морщинистым лицом — Татокалаша, Красная Антилопа. Татекахомни, Вихрь, годился ему в сыновья. Он был широкоплечим, стройным, а его лицо и тело отличались необычным для краснокожего светлым оттенком. Поговаривали, что в его жилах, как и у великого Бешеного Коня, течет кровь манданов, самых светлокожих индейцев на равнинах. В отличие от старого вождя, имевшего какой-то приниженный вид, Татекахомни гордо держал голову, остановив спокойный взгляд серых глаз на окне канцелярии.

— А-а, наш ученый друг, — завидев Уайта, с заметной издевкой проговорил Трабл. — Похоже, лежал себе, почитывал, а?

У лейтенанта была небольшая библиотечка любимых книг, и майор, питавший к чтению ненормальное для потомка аристократа отвращение, всегда старался как-нибудь съязвить на этот счет.

— Не знаю, сэр, что вы в чтении находите дурного, — произнес Уайт, тяжело посмотрев на командира форта. — По-моему, — он перевел взгляд на стакан в руке майора, — лучше провести время за книгой, чем день и ночь наливаться спиртным.

Обрюзгшее лицо Трабла затряслось от смеха, его бледно-голубые глазки почти скрылись в жирных складках.

— Да уж кому что, — вволю насмеявшись, сказал он. — Неплохой ты, вообще, парень, Уайт. Только вот не пьешь… Выпивка, она, — майор потрогал свои красные щеки, — вроде как красит человека.

И он снова рассмеялся. Такие приступы смеха вызывали в лейтенанте неприятное чувство. Потому что обычно за ними следовала надменная грубость. И сейчас закономерность была налицо.

— Ну вот что, — звуки «о» в голосе Трабла перешли в издевательские «а». — Довольно болтовни!.. С этими краснокожими, — он ткнул пальцем в сторону вождей, — уже начались проблемы.

— Что-то случилось, сэр? — насторожился Уайт.

— А как же!.. Вчера у переселенцев пропала корова. Кому она потребовалась как ни этим дикарям, вечно свирепым и голодным?.. Твоя задача, Уайт, отправиться с отрядом в лагерь оглала и найти доказательства кражи.

— А что говорят Красная Антилопа и Вихрь?

— Что могут сказать эти нехристи?.. Отнекиваются, и все тут! Можешь сам убедиться.

Майор задал через Летящую Стрелу несколько вопросов двум вождям. Те или отвечали односложно или отрицательно качали головами.

— Видишь! — злобно бросил Трабл. — Никакого толку! Врут они, черти. Ох и проучу я их.

Лейтенант заметил, как у Татекахомни в глазах сверкнула обида. На какую-то секунду к нему в голову пришла мысль о том, что краснокожий знает английский, но он тут же отогнал ее прочь. Эти оглала, которые откололись от хункпатилов Человека-Боящегося-Своих-Лошадей и которые приняли имя Мийача, Прерийных Волков, были, скорее всего, самыми дикими из всех тетонов. Они бы ни за что не сдались, если бы смогли оторваться от Длинных Ножей. Лейтенант Уайт самолично возглавлял отряд кавалеристов, повсюду преследовавший Прерийных Волков до тех пор, пока они не пришли под стены форта. Постоянная погоня измотала Мийача, у них не оставалось времени на охоту, они попросту валились с голоду. До особого распоряжения военных властей они должны были оставаться у форта и питаться тем, что им выделит майор Трабл.

Лейтенант, будучи человеком совестливым, начал сочувствовать индейцам с первых же дней их сдачи. Пока он их преследовал, у него не было к ним жалости. Теперь все переменилось. Свободные охотники и храбрые воины Мийача стали невольными попрошайками, которым доставались какие-то крохи. Их унизили до того, что они не имели права охотиться даже вблизи форта Питилисс.

— Сэр, осмелюсь заявить, — робко начал Уайт, — что Мийача и так не сладко…

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился майор.

— Им перепадает слишком мало еды.

Лицо Трабла на глазах стало багроветь.

— Они у меня подохнут с голоду, если совершили кражу! — рявкнул он.

Лейтенант глубоко вздохнул. Он понял, что Трабла ничем не проймешь.

— Что вы предпримете, когда я найду доказательства? — спросил он, не глядя на командира.

— Это уж мое дело, — отрезал тот. — А твое — сейчас же прочесать индейский лагерь и его окрестности. До твоего возвращения вожди побудут здесь… в качестве заложников.

Выйдя от начальника, Уайт увидел Патрицию, стоявшую у дверей канцелярии. Симпатичное лицо девушки с большими карими глазами было чуть нахмуренно.

— Эндрю опять не в духе, мистер Уайт? Лейтенант кивнул и вкратце рассказал ей о случившемся. Он не удивился, когда она бросила негодующий взгляд на окна канцелярии. С тех пор как индейцы появились у стен форта, Патриция почти каждый день бывала в их лагере, одаривая краснокожих ребятишек всякими сладостями и кое-какой провизией. Она ни в коей мере не разделяла мнения своего брата относительно законченной испорченности индейской натуры. Для нее это были такие же люди с их достоинствами и недостатками, люди, чьи проблемы заключались единственно в том, что они вели чуждый бледнолицым образ жизни.

— Чует мое сердце — индейцы совершили кражу, — сказала девушка. — А что им делать, если братец держит их на голодном пайке, да еще не разрешает охотиться?

— Здесь он хозяин, мисс, — ответил Уайт, — нравится это кому или нет. Мы можем лишь сочувствовать пленникам.

— Да, да, — рассеянно пробормотала девушка, направившись к своему домику, пристроенному к западной стене канцелярии.

Лейтенант некоторое время смотрел ей вслед, любуясь мягкой женской походкой, затем развернулся и зашагал к армейской казарме форта Питилесс — Безжалостного.

Индейская стоянка из десяти типи, раскинутая на берегу Чистого ручья под сенью тополей, встретила солдатский отряд гробовым молчанием. Мужчины, женщины и дети стояли у своих жилищ без звука, взирая на пришельцев черными блестящими глазами. Все они выглядели хмурыми и изможденными.

Лейтенант тронул руку переводчика, сидевшего на пегой лошади рядом с его вороным жеребцом.

— Скажи им, что мы произведем сейчас проверку жилищ.

Арикара Летящая Стрела, побывавший когда-то в плену у тетонов и ненавидящий их всем сердцем, громко прокричал слова на языке лакота.

Ответом ему было все то же молчание.

— Спешиться! — приказал лейтенант.

Солдаты соскочили на землю и вытащили из седельных чехлов карабины.

— Стрелять только в случае крайней необходимости, — сказал Уайт.

Он знал, что у индейцев не было выбора, но на всякий случай и сам вооружился револьвером. Он всегда помнил, что Мийача сдались с подозрительно малым количеством оружия. Оно могло быть припрятано где угодно в здешних местах.

— Молодой вождь зря беспокоиться, — произнес арикара, коверкая английский. — Оглала быть умница, они понимать, что их вожди в форте станет плохо.

Лейтенант скосил глаза на переводчика, секунду подумал и воткнул револьвер обратно в кобуру.

— Со мной пойдут четверо, — обратился он к солдатам. — Остальные останутся тут.

Проверка длилась около получаса и не дала никаких результатов. Уайт знал наверняка, что корову своровали индейцы, и в конце осмотра ему стало легче от того, что в жилищах не нашлось ни свежих костей, ни шкуры. А если, думал он, краснокожие схоронили все это где-то поблизости, то обнаружить похоронки белым не удастся вовеки. Ради проформы он пошлет солдат обшарить округу, и на этом все.

Выйдя из последнего типи, Уайт послал все тех же четверых кавалеристов на поиски, а сам пошел по лагерю к оставшимся с лошадьми подчиненным. Он по ходу поглядывал на стоявших у типи дикарей и с удовлетворением отметил про себя, что знает по именам и в лицо каждого взрослого Мийача. Память на лица и имена у него была превосходной. Ублажая себя, он мысленно произнес имена восьмерых из десяти глав семейств этого небольшого индейского лагеря: Жела — Свисток, Вийака — Хвостовое Орлиное Перо, Ванаша — Приготавливающий Мясо, Ванапин — Меховое Ожерелье, Вахошиша — Красный Посланец, Татанка Ска — Белый Бык, Таблока — Лось и Такча Нажин — Стоящий Олень. Девятым и десятым были Татекахомни и Татокалаша.

Еще на подходе к оставшимся у края стоянки кавалеристам Уайт заметил отсутствие Летящей Стрелы. Ему это не понравилось. Похоже, арикара метнулся на поиски сам.

— Где переводчик? — спросил лейтенант у солдат.

— Отправился искать припрятанную шкуру и кости, — ответил один из старослужащих сержантов, Эд Хэмптон. — Сказал, что оглала никогда не проведут арикара.

«Вот бестия! — мелькнуло в голове лейтенанта. — Уж он — то точно вернется не с пустыми руками.»

Но делать было нечего, и офицер остался с солдатами на краю индейского стойбища. Через какое — то время четверо поисковиков, как он и предполагал, возвратились ни с чем. Потянулись долгие минуты ожидания, и вдруг среди тишины послышался отдаленный вскрик. Кричали где-то в глубине березовой рощи, высившейся к востоку от стоянки.

— За мной! — отдал приказ лейтенант, вспрыгнув на лошадь.

Солдаты ринулись вслед за командиром.

Спустя считанные минуты они обнаружили в роще истекавшего кровью Летящую Стрелу. Арикара лежал на спине и с мукой на лице пытался вытащить из живота свой собственный охотничий нож. Лейтенант, спрыгнув с лошади, помог ему сделать это, но арикара стало лишь хуже.

— Что стряслось, Летящая Стрела? — спросил Уайт, схватив индейца за плечи.

Тот лишь хрипло задышал, а затем тихо скончался.

Уайт поднялся на ноги и в задумчивости поскреб подбородок. Вряд ли арикара ни с того ни с сего проткнул себе внутренности. Тут произошло убийство — это однозначно. Но кто мог отправить на тот свет переводчика? Какой — нибудь Мийача, решившийся прикончить слишком расторопную ищейку? Нет… Все взрослые краснокожие были в лагере. Не мог же один из юношей справиться с опытным арикара… А вдруг?! Оглала — прирожденные воины.

Пролилась кровь, дело осложнилось, и лейтенант уже всерьез забеспокоился о последствиях, которые будут ждать Мийача, когда новости дойдут до командира форта.

— Тогда просто надо поймать виновного, — пробормотал он себе под нос. — Пусть кару понесет один, а не целое селение… Сержант Хэмптон! — громко произнес он. — Вытолкай наружу всех Мийача. Тот, кого не окажется в лагере, и есть убийца.

Когда сержант справился с задачей, лейтенанту осталось лишь в растерянности покачать головой. Все до единого Мийача, исключая вождей, были на месте.

— Ну что ж, — заключил он. — Похоже, Летящая Стрела и впрямь сам себе выпустил кишки.