Кто жизнью бит, тот большего добьётся.

Пуд соли съевший, выше ценит  мёд.

Кто слезы лил, тот искренней смеётся.

Кто умирал, тот знает, что живёт!

Омар Хайям

Извилистая дорога вела автомобиль меж невысоких холмов. У их склонов больше века днём и ночью нефтяные качалки кланялись своим хозяевам, высасывая кровь земли. Уже темнело, на вечернем небосклоне загорались первые звёзды.

Автомобиль остановился у двухэтажной постройки, водитель учтиво произнёс:

– Catmişiq müəlim[1].

Замиль вышел, застёгивая плащ, огляделся вокруг, затем, обойдя небольшое здание у дороги, спустился по лестнице к подножью холма, где с древнейших времён, сотворённый волею природы, полыхал огонь. Подпитываемое природным газом жёлто-оранжевое пламя шириною в несколько метров вырывалось с гребня холма Янардаг[2].

У подножия холма никого, кроме одного человека, не было. Одетый в кремовую куртку, сидя на корточках, он грел руки у огня.

Подойдя к нему, Замиль спросил:

– Давно ждёшь?

– Нет, недолго, – поднимаясь, ответил Аббас и пожал протянутую Замилем руку.

– Ты сказал, встретимся у огня, – начал Замиль. – Я подумал, ты имеешь в виду Атешгях[3].

– Там музей, народу много, да и сейчас уже закрыто.

– Как проходит твоё лечение? – поинтересовался Замиль.

– Первый курс терапии завершён. Я, конечно, прежним не стану, но мутацию генов лечение остановит.

Замиль протянул руку, продержав несколько секунд ладонь над огнём, сказал:

– Когда мы только переехали в Штаты, отец меня и брата взял с собой в путешествие по Калифорнии. Помню, мы посетили зороастрийский храм огнепоклонников. Его прихожане-язычники считают, что языки пламени говорят с людьми. Но на самом деле они общались с демонами. Надеюсь, ты с пламенем не говорил?

– Нет. Хотя такие мысли были.

– Будь осторожен, не поддавайся пленяющей красоте огня. Его пылающие языки могут испепелить душу.

– Ты прав, – кивнул Аббас. – Смотря на пламя, я знаю, что это всего лишь процесс окисления, но в огне есть что-то завораживающее. Живи здесь древние греки, они бы сказали, что именно здесь огонь для людей зажёг Прометей.

– Ты ведь позвал меня не для того, чтобы говорить о легендах?

– Нет.

– Странно, что ты назначил встречу именно здесь. В детстве я часто сюда приходил. Видишь тот свет? – Замиль указал на зарево за холмом. – Там селение Дигях, твоя прабабушка, мать моего отца Гульбута, родом оттуда.

– Я этого не знал.

– Ты многого не знаешь. В наших жилах течёт кровь многих народов, живущих на этих землях. В том селении до сих пор берегут традиции и старый уклад жизни. До переезда мы на каникулах часто останавливались там у родственников. Половина селения приходится нам родственниками. Я с местными ребятами почти каждый день приходил сюда, к Янардагу.

– Значит, земля предков тянет?

– Возможно, – задумчиво погладил бороду Замиль. – До сих пор, когда чувствую запах навоза, у меня всплывают воспоминания об этих днях. Потом мы эмигрировали в Штаты. Я тогда был подростком, многого не понимал. Отец хотел, чтобы его внуки родились в Америке, он считал, что там свободная страна. Теперь ни отца, ни брата в этом мире нет. Пусть Аллах даст покой их душам. А я вернулся сюда. Так что корни свои забывать нельзя. Уже больше года, как мы живём здесь, получили новые документы с новыми именами. Я на хорошей должности, ты возглавляешь крупный проект. Но за это время ты ни разу не обмолвился о том, что произошло с тобою после нашего расставания в Калифорнии. Я не спрашивал, и ты молчал. Знаю только, что тебя нашли полумёртвым кубинские пограничники на берегу моря. Ты был в Гуантанамо?

– Несколько дней.

– Ты умно сделал, выдав себя за брата Мухаммеда. Сказал, что путешествовал один на яхте. Плыл из Канкуна в Санто-Доминго, и твою яхту захватили преступники. Требовали выкуп, но тебе удалось сбежать.

– Кубинские власти мне не поверили, я был в тюремных браслетах от наручников.

– Хорошо, что и Штаты не делали запроса в поисках беглеца, иначе тебя им выдали. Мухаммед был очень удивлён, когда с ним связались из посольства в Гаване и сказали, что его брат объявился на Кубе. Но он сообразительный, не растерялся. Быстро организовал твою эвакуацию. Даже похлопотал, чтобы удалили информацию о человеке, которого нашли на берегу.

– Да, но до этого всего я побывал в другом месте, – выпалил Аббас. – Я нашёл тех, кто меня искал! Мне даже трудно назвать их людьми! Они скрываются в подземных пещерах, под дном океана. Это клоны людей, которых я когда-то знал, и у этих тварей нет никаких принципов. Они наблюдают за нашей жизнью на Земле и там, внизу, управляют расой синтетически созданных существ, называют их синтеками. Я не хотел тебе рассказывать, уж очень неправдоподобна эта история, самому кажется сном.

– Почему же? Ты ищешь истину и, какова бы ни была правда, я хочу её знать. В исламе есть упоминание о демонах, живущих под землёй. Ифриты; они служат шайтану и являются людям в обличье духов огня. Когда я увидел тебя здесь у пламени, я подумал именно о них. Но я знаю – Всевышний не допустит, чтобы они тебя околдовали. Тебе уготована другая судьба.

– Мы будем говорить о легендах? – на лице Аббаса заиграли всполохи огня.

– Нет, если не хочешь. Продолжай. Что нужно было от тебя этим обитателям подземного мира?

– Они хотели меня использовать для поисков какого-то свешенного камня. Считали, что я знаю, где его искать.

– Ты им помог?

– Нет, я не знаю, где его искать. Я наделся, что они смогут спасти наш мир от гибели, но у них другие цели, и существование человечества в их планы не входит. Меня преследует ощущение, что они что-то недоговаривали, и это касается меня. Мне с трудом удалось выбраться оттуда. Помог мне человек, умерший много лет назад. А потом я попал в руки военных, и меня отправили в Гуантанамо.

– Тебя пытали?

– Несильно, пытались разговорить. Я не питал особых иллюзий насчёт моей дальнейшей судьбы. Был готов к роли подопытной морской свинки, доживающей свой век на какой-нибудь засекреченной базе, но цели тех, в чьи руки я попал, оказались тривиальны. Они решили по-быстрому выжать из меня всё, что я знаю, и выбросить на помойку. Я это понял, когда мне вкололи психотропные вещества и начали допрашивать. Они решили, что в состоянии эйфории я начну болтать обо всём подряд и даже впоследствии ничего не вспомню, но выдали себя наводящими вопросами. На самом деле технологии будущего их интересовали в последнюю очередь. Их больше интересовала политика! Их конечная цель – это контроль власти! Молодые политики в начале своей карьеры бывают уязвимы. Очень часто они вынуждены идти на сделки, которые в будущем могут их скомпрометировать. Я должен был назвать имена людей, следующих президентов, глав кабинетов, министров, всех, кого помню из политики в Америке, Азии или в Европе. Люди, которые будут во главе власти лет через двадцать, в данное время – неопытные мальки в большой политике. Сейчас их легко подсадить на крючок. И в будущем ими можно будет манипулировать в своих целях как угодно.

– Это как в старом кино про мафию? Ужасно, как низко пали люди. У тебя были благие намерения, а они хотели использовать тебя в своих интересах? Ты им солгать не мог, обмануть, назвать не те имена?

– Они снимали на камеру. Есть технология сканирования идеомоторики, по мимике лица допрашиваемого она сразу определяет ложь. Если бы я начал говорить, рано или поздно выдал бы правду. Пока я молчал, была надежда, что буду жить. Но теперь это не имеет значения – после провала марсианской миссии президент проиграл выборы претенденту из другой партии, и на следующий срок его не переизбрали. А я точно помню, что он отсидел два срока подряд. Хотя, по сути, на политической арене меняются только актёры, создавая иллюзию демократии и смены власти, а режиссёры и кукловоды остаются те же. Но все равно с приходом нового президента даже малейшие изменение во внешней политике запустили цепную реакцию. Мир уже начал меняться, и лет через двадцать у руля власти во многих странах будут другие люди. И многое из того, что я помню, будет уже не таким.

– Здесь ты в безопасности. Ты мог бы обратиться к миру, сказать людям правду или анонимно загрузить в Сеть данные, которые откроют всем глаза на то, что их ждёт в будущем.

– Я думал об этом, но на роль пророка я не могу претендовать. Если открою ящик истины, это станет началом конца. Там, внизу, мне ясно дали понять, что контакт с их цивилизацией невозможен. Если произойдут события, которые дадут шанс человечеству спастись или просто обнаружить синтеков, то они, не задумываясь, начнут нас истреблять – уничтожать инфраструктуру до тех пор, пока наша цивилизация не скатится в каменный век с первобытнообщинным строем.

– Ты думаешь, они могут начать войну?

– Я не знаю их возможностей, но всегда есть способ низвергнуть врага его же руками. Мне здесь открыли доступ к секретным материалам из архива национальной безопасности. Часть из них сохранилась ещё со времён Советов. Я нашёл документ Государственной комиссии, расследовавший один инцидент. Оказалось, что в годы холодной войны, когда было противостояние Штатов и Союза, в 1983 году в одной из частей противовоздушной обороны сработала электронная система оповещения о нанесении ядерного удара по Советскому Союзу. На радарах противовоздушной обороны появилось несколько объектов, летящих с огромной скоростью со стороны Западной Европы. И в дивизии стратегических ракетных войск была объявлена боевая тревога. Включилась автоматическая система управления боевым ядерным комплексом. Счёт шёл на секунды. Офицеру оставалось только нажать на кнопку «пуск», и началась бы третья мировая с обменом ядерными ударами. Если бы это произошло, всё северное полушарие превратилось бы в заражённую безжизненную пустыню. Трагедии тогда удалось избежать: объекты исчезли с радаров так же внезапно, как и появились. Похожий случай произошёл и в Штатах, сработала система подготовки к запуску межконтинентальных баллистических ракет. Военные специалисты подобные инциденты списывали на солнечную активность и излучение, отражённое в облаках мезосферы, но есть косвенные подтверждения того, что ещё в те времена эти твари внизу допускали подобное развитие событий и проверяли человечество на склонность к самоуничтожению. И в наше время нет гарантий того, что подобное не повторится. Но на этот раз ракета с ядерным зарядом взлетит и достигнет цели. Так что сейчас каждый наш шаг может стать причиной масштабных событий, и право на ошибку мы не имеем.

– И как нам дальше быть? Что планируешь предпринять?

– Теперь у меня нет ни страха, ни сомнений, я уже не чувствую безнадёжности нашего положения. По мере течения своей жизни я постоянно двигался через последовательности «сейчас», не особо задумываясь о грядущем. Сейчас я вижу цель, и целью является если не спасти всё человечество, то хотя бы дать надежду сохранить малую долю его детей. Время на нашей стороне, и я намерен воспользоваться этим карт-бланшем.

– Ты знаешь, как это осуществить?

– В общих чертах. В определённый период жизни я работал в России, однажды мой коллега познакомил меня со своим дядей, в то время возглавлявшим конструкторское бюро. Было шумное застолье, и этот пожилой мужик, уже хорошо подвыпивший, в шутку мне признался: «Я тридцать лет проектирую самолёты, но до сих пор не знаю, почему они летают, а крыльями не машут. Но зато я знаю сотню своих подчинённых, которые за меня решают эту проблему». Вот так и я – всего я знать не могу, но могу найти людей, которые нам помогут. Ты помнишь коммуникатор, который ты вернул мне Мехико? В него загружены технические файлы, относящиеся к марсианской миссии. Это энциклопедия с подробным описанием технологий вплоть до имён их разработчиков. Большая часть этих учёных в данный момент учатся в разных странах, и об их возможностях и потенциале знаю только я. Мы не можем вверить эти знания в руки правительств мира. Но мы можем без лишнего шума собрать всех учёных в этой стране, талантливых представителей всех отраслей науки, и разработать свой независимый проект по заселению красной планеты. Только для начала нам нужно найти средства.

– Средства найти можно, – обнадёжил Замиль. – Меня этим утром принял министр энергетики. Через полгода экспериментальный реактор по твоему проекту будет готов к запуску. Президент сказал, что если стабильное КПД реактора будет положительным, то он поддержит все твои проекты, и будет неограниченное финансирование. Вот только академики сомневаются: если даже реактор заработает, где мы достанем столько гелия, нужного для запуска следующего действующего реактора?

– Нет ничего невозможного, – усмехнулся Аббас. – Нам поможет земля предков. Очень близкий мне человек однажды сказал: «Каждый, если у него есть воля, способен изменить мир. А когда стремления многих людей совпадают, то для них нет ничего невозможного. Можно горы свернуть – надо только очень захотеть!» Теперь я начинаю верить в эти слова. А гелий-3 – под нашими ногами, мы добудем его из лавы грязевых вулканов, которыми кишит эта земля. На наш век точно хватит!

* * *

На следующий день после полудня Аббас навестил семью. Он, ссылаясь на занятость, редко появлялся в доме Замиля. Амалия с младшим внуком в это время была на прогулке. Его встретили Адель и Замиль. Турал в это время в другой комнате занимался после уроков с онлайн-репетитором.

Замиль ненадолго отлучился, а Адель начала жаловаться Аббасу, что ребёнок не желает учить родной язык.

– Я бы и сама с ним занималась, но я едва понимаю ваш язык, – сказала Адель, дочь погибших в лесном пожаре фермеров из Санта-Розы. – Амалия с ним по возможности занимается, но он упрямый – его интересуют только сетевые игры.

– Здесь школьная программа отличается от уроков в Штатах, – ответил Аббас, – трудно учить язык, когда не понимаешь смысла слов. Его заставляют зубрить, вот он и сопротивляется. Может, ему нужно больше общаться со сверстниками и начать думать на том языке, на котором будет говорить.

– Возможно, – ответила Адель. – Но ему нужен и ты. Он считает тебя своим отцом, и тебе следует уделять ему больше внимания.

– Я бы хотел, но не могу, и дело не в моей занятости. Чем старше он становится, тем труднее мне смотреть ему в глаза. Я вижу в них упрёк за смерть матери. Он, естественно, никогда этого не скажет, вы не так его воспитали. Но по себе я знаю: когда я потерял родителей, я винил Замиля.

– Ты ошибаешься; проведи с ним какое-то время, и ты убедишься, что это не так, – возразила Адель и ушла за Туралом, у которого завершался урок.

Турал, войдя в комнату, подошёл к столу, где Аббас пил чай.

– Привет, лохматый, совсем оброс, – протянул ему руку Аббас и на родном языке, запинаясь, спросил: – Голову постричь не хочешь?

– Нет, мне и так хорошо, – отводя взгляд, ответит Турал и с неохотой пожал руку.

– Почему без настроения, проблемы в школе?

Турал, опустив голову, молча качнул головой.

– Тётя говорит, ты учишься плохо. Что вы сейчас проходите, учите какие-нибудь стихи?

– Стихотворение Самед Вургуна, «Азербайджан».

– Прочитать можешь?

– Нет, – хмыкнул Турал.

– Ладно. Я кое-что тебе принёс, – Аббас указал в дальний угол гостиной, где на полу в пакетах лежали две коробки, – та, что большая, твоя, иди возьми.

Подбежав к коробкам, Турал воскликнул:

– Уй-да, телескоп. Настоящий, не игрушечный?

– Настоящий, рефлекторный.

– Можно открыть? – спросил Турал, перенося упаковку на стул рядом с Аббасом.

– Вечером, когда стемнеет. Но сначала дай слово, что выучишь эти стихи и будешь слушаться тётю Адель, иначе заберу обратно.

– Хорошо.

– Мне подарили абонемент на стрельбище. Хочешь, вместе поедем, постреляем по мишеням?

– Да, – загорелись его глаза.

Поздним вечером, лёжа на верхней полке двухъярусной кровати, Турал наблюдал за звёздами. К его разочарованию, небо вечером затянулось тучами, и что-либо разглядеть через телескоп ему не удалось, и он довольствовался подарком Эмина, который уже сопел на нижней полке кровати. Подарком Эмина был ночной светильник, испускавший на потолок детской комнаты проекцию звёздного неба.

После полученных на стрельбище впечатлений Турал ещё не спал и окликнул Аббаса:

– Папа…

– А… – сидя в кресле, отозвался Аббас; этим вечером он по настоянию Замиля ночевал у них.

– А где ты работаешь? Меня в школе учительница спросила, а что ответить, я не знал.

– Я инженер, придумываю новые проекты.

– Это как придумывать новые игры?

– Да, только ставки в моих играх намного выше. Тебе ведь играешь в виртуальные игры, какой персонаж тебе нравится?

– Райдэн – он может летать, исчезать, метать молнии, и его нельзя убить.

– Отлично, мне тоже он нравился.

– Ты тоже играешь?

– Да, только в моей игре враги коварные и сильные. Наступит день, и ты в своей игре поднимешься на новый уровень, и твоя игра станет реальностью. Все мои враги станут твоими и ополчатся на тебя. Но ты не бойся. Ты научишься предвидеть их действия и предпринимать верные шаги. Но сначала ты должен долго учиться и стать лучшим учеником школы. Турал, ты меня слышишь?

Мальчишка не ответил, он уже спал, во сне стрелял по мишеням.

Три дня спустя Турал стоял у доски. Запинаясь, старался с интонацией читать стихотворение о родине, вкладывая смысл в каждое слово.

В это время, петляя по склону горы, чёрный внедорожник поднимался над пропастью. Свернув с единственной дороги на просёлок, ведущей в село Хурел, автомобиль, вгрызаясь колёсами в щебень, поднялся на холм и остановился на вершине. Из него вышли двое.

– Вот оно, то место, что ты искал, – произнёс Замиль.

Внизу по склонам располагались сельские угодья, за ними виднелись пастбища, а вдалеке у подножья горы Шахдаг, спрятавшей свою вершину за ширмой пушистых облаков, простиралась широкая долина.

– Да, неплохо, – ответил Аббас. – Но там есть селения.

– Они почти заброшены, безработица, – пояснил Замиль. – Их можно расселить, и людям будет работа. Вдоль этого хребта проходит государственная граница, так что планов у государства на эти земли нет. Ты уже решил, как назвать город?

– Нет, название ему дашь ты.

* * *

Девятнадцать лет спустя Дмитрий Соболев ожидал встречи в приёмной технологической компании. Офис дочерней компании концерна находился в центральной части столицы, на последнем этаже высотки. Дмитрий был одет в свой лучший костюм и даже ради этой встречи, желая скрыть седину, подкрасил волосы. Лет пятнадцать назад, будучи рядовым сотрудником лаборатории оптико-лазерной физики, Дмитрий познакомился с главой этой компании, и тот предложил их лаборатории финансирование в ряде исследований. Теперь, спустя годы, он возглавил лабораторию, и у него сложились доверительные отношения с его покровителем, известным как Иса. Дмитрий считал его прозорливым человеком; ему даже казалось, что тот был в курсе всего происходящего.

Двери кабинета открылись, и в приёмную вышли двое. Один из них был его знакомый, другой – человек в военной форме. Дмитрий сидел в другом конце приёмной, но заметил взволнованность в интонации последних слов посетителя, смысла которых не понимал. Попрощавшись, офицер ушёл, а шеф обернулся к вставшему с кресла Дмитрию:

– Ну что, рад тебя видеть! Заходи, – пригласил он гостя в кабинет, поручив секретарю их не беспокоить.

– Когда прилетел? – спросил Иса, усаживая гостя за длинный стол.

– Этим утром, – коротко ответил Дмитрий, осматривая оранжевые жалюзи на окнах.

– Кофе, чай, может, пива? – предложил хозяин, поглаживая короткую бородку.

– Нет, спасибо, – усмехнулся гость, – может быть, потом.

– Как семья, как себя чувствует брат?

– Спасибо, хорошо. Вся семья тебе очень благодарна и молится за тебя. Если бы ты тогда не настоял на его обследовании в вашем госпитале, где ему вовремя поставили правильный диагноз, мы бы его потеряли. А сейчас он уже вышел на работу, готовит свой беспилотный ноу-хау к презентации.

– Надеюсь, его дрон не будет за нами шпионить, – пошутил Иса, но в его усталых глазах блеснуло беспокойство.

– В тебе проснулась мания преследования? Это как-то связано с тем военным, который сейчас ушёл?

– Отчасти.

– Он был сильно взволнован. Я ваш язык не понимаю, но разобрал что-то про солярку.

– Ах, это, – усмехнулся Иса. – Если переводить дословно, он сказал: «Эти бесчестные люди вместо материнского молока вскормлены соляркой». Служба госбезопасности периодически выявляет круг лиц, занимающихся промышленным шпионажем в нашем концерне. И сегодня этот список пополнился несколькими именами. Но самое обидное, что большинство из них не иностранцы, приглашённые работать, а свои же, местные. Они родились здесь, их родители тоже. У них есть всё, что нужно современному человеку, – квартира, дача, отпуска, курорты. Их дети учатся в лучших вузах Европы. Но им этого мало! Их мотивы трудно понять, они готовы за гроши продать секретную информацию, ставя под удар интересы своего народа.

– Да, действительно обидно, – задумался Дмитрий. – Я, кстати, в прошлом году был в командировке в Иордании и слышал там один анекдот. Короче, в аду у каждой конфессии есть свой котёл. В одном котле варятся грешники-христиане, а в другом – грешники-мусульмане. Христиане по одному поднимаются на плечи друг друга, вылезают из котла и даже последнего вытягивают за собой. А у мусульман, когда один пытается взобраться наверх, другие тянут его за ноги вниз со словами: «Куда лезешь, я первый!»

– Точно, чёрная зависть к своему ближнему у нас в крови, – бросил Иса. – Ты ведь набожный человек, как ты думаешь, в каком котле варятся атеисты?

– О, ну для них котёл совсем не нужен, – ответил Дмитрий. – Атеисты уже при жизни добровольно заключают себя в ад. Их духовное одиночество – это и есть их ад. Только осознание того, что за смертью их ожидает вечное забвение и небытие, для них является пытками ада. Время, неумолимо терзая, с каждым мгновением приближает их к последнему вздоху. Но их упрямство и желание докопаться до истины мироздания отнимает у них волю принять истинное прощение Бога! Я сам когда-то был таким, пока со мною не произошли необъяснимые события.

– Давай перейдём к делам, – озадаченно предложил Иса, в мыслях предположив:

«Неужели промыли мозги?»

Положив на стол кейс, Дмитрий открыл его и протянул бумаги.

– Я привёз документацию. Установка и наши сотрудники прибудут завтра. В министерстве мне задавали неудобные вопросы. Их интересовало назначение лазерной установки и её мощность.

– Ну, ты ведь нашёл, что им ответить? – беглым взглядом просматривая страницы, бросил Иса. – Мы не скрываем: назначение военное – будем стрелять по стервятникам. В последние время в горах над нами их много развелось. Но я искренне надеюсь, что нам не придётся проверять эффективность твоей установки на разработках твоего брата. Ему было бы неприятно, если бы построенные им самолётики сбивались твоей рогаткой!

– Ты не последний человек в правлении концерна, – сменил тему Дмитрий. – Наверное, ты знаешь, будет ли ваша компания расширять сотрудничество с нашим институтом?

– Почём мне знать, я простой инженер-самоучка из глубинки, в топ-модели не кончал. Но это вполне возможно, тем более что западным технологическим компаниям по негласной команде запретили сотрудничать с нашим концерном. Если так пойдёт, то скоро и против страны введут санкции.

– Это неудивительно, – усмехнулся Дмитрий, – они давно на вас точат зуб. Вы подмяли под себя львиную долю энергетики, избавив мир от зависимости в углеводородных источниках. То же и в автопроме – большинство электромобилей ездят на энергоёмких аккумуляторах, выпускаемых на заводах вашего концерна.

– Они сами виноваты, – процедил Иса. – В своё время мы предлагали крупным автопроизводителям развивать этот сектор рынка. Но они предпочли брать субсидии у нефтегазовых картелей и продолжили выпускать движки внутреннего сгорания. А теперь, когда гонка проиграна, пытаются кусать нам пятки.

– У меня для тебя кое-что есть, – Дмитрий достал из кейса планшет и, открыв на нём фотографию, показал изображение совершенно чёрного спутника, находящегося в космосе.

– Помнишь, пару лет назад мы говорили о системах перехвата информационных данных?

– Что-то припоминаю, – кивнул Иса.

– Я тебя рассказал о неизвестном приборе, который обнаружили испанцы. Он был подключён к оптоволоконному кабелю на дне Атлантики.

– Да, это тот, который взорвался, когда его пытались снять? Потом без трансатлантической магистрали полмира довольствовалось дохлым Интернетом.

– Да, тот, ты тогда предполагал, что эта штука не записывает информацию, а каким-то образом передаёт её по неизвестным каналам, и никто не может её перехватить.

– Помню, – вставил Иса. – Мы спорили на эту тему. Ты говорил, что под водой можно передать длинноволновой радиосигнал максимум на пару десятков километров. На спутник его не отправить, потому что ионосфера пропускает толка короткие волны.

– Так и есть, – подтвердил Дмитрий. – В этом случае на поверхности океана должен был находиться ретранслятор, принимающий и преобразующий частоты, но его не обнаружили. Мы тогда сошлись во мнении, что для передачи данных они использовали частицы нейтрино.

– И какое отношение к этому имеет этот спутник? – бросил Иса, вглядываясь в изображение.

– Мы ошибались; спутник не кажется тебе странным?

– Кажется, тут видны охлаждающие лепестки радиатора, как у РИТЭГ.

– Чего?

– Радиоизотопный термогенератор, – пояснил Иса. – И ещё у спутника странная антенная решётка. Узконаправленная?

– Я в этом не разбираюсь, – ответил Дмитрий. – Но специалисты считают, что такая антенна способна улавливать малейшие излучения в широком диапазоне частот. Возможно, даже сверять время с часами на твоём столе, – он указал на настольные электронные часы в его кабинете. – Дело в том, что неизвестно как этот спутник попал на орбиту, никто его туда запускал. Сейчас даже секретные запуски прослеживаются, и орбиты всех спутников контролируются.

– Это не мы, – развёл руками Иса.

– Знаю, – бросил Дмитрий. – Этот спутник – побратим небесного тела Чёрный Рыцарь. Ты ведь слышал о нём?

– Слышал. Чёрный объект, который обнаружил астроном лет сто назад. Но тот выглядел как чёрный истребитель, повёрнутый носом к Земле.

– Чёрный Рыцарь до сих пор считается инопланетным объектом. Этот объект двигается вокруг Земли с востока на запад, что неестественно для орбит спутников, запущенных с Земли, и покрыты похожим чёрным материалом, затрудняющим обнаружение радарами. Что касается именно этого аппарата, то его обнаружил роботизированный спутник, занимавшийся ремонтом и заменой аккумуляторов у коммуникационных спутников на геостационарной орбите. И когда спутник-ремонтник приблизился к этому загадочному аппарату, тот взорвался, так же как и тот прибор, снимавший на дне океана данные с оптоволоконного кабеля.

– Откуда у тебя эта информация? Она ведь, скорее всего, секретная.

– Сейчас объясню. После взрыва ремонтный спутник не пострадал, в открытом космосе его манипулятор захватил обломок этого спутника. Затем он был доставлен на станцию и в строжайшей секретности спущен на Землю с нашими космонавтами. Фрагмент обломка в прошлом году был прислан в нашу лабораторию для изучения. Взгляни на последнюю фотографию. Знаешь, что это?

– Не знаю, но догадываюсь, что зеркала для фотонов, – ответил Иса, затем, задумавшись, поднял взгляд. – Нет, не может быть. Это невозможно!

– А говоришь, инженер-самоучка! Я тоже не верил, но иначе, зачем это туда пихать?

– Для шифрования?

– Нет, там иная технология. Мы пока не разобрались до конца, но это точно предназначено для передачи информации посредством квантовой запутанности. Светоотражающий материал изготовлен на основе нитрида кремния. Воссоздать его не удалось, но мы смогли испытать резонатор. В ловушку запустили фотон. Представь, фотон продержался там шесть месяцев!

– Неплохо, – задумался Иса. – Это объясняет многое.

– Что объясняет? Ты знаешь тех, кто запустил этот спутник?

– Ты же не просто так рассказал мне об этой штуке, – вздохнул Иса. – Это те же самые, которые контролируют базу на Марсе. Двадцать с лишним лет туда не может сунуться ни один марсоход. По-твоему, зачем наш концерн планирует освоение Луны? Чтобы разработать и обкатать технологии для следующего броска. Но пока не найден способ, приблизиться к этой базе, посадка на красную планету для людей будет опасна. Все приближающиеся к базе объекты идентифицируются передачей и приёмом радиосигнала. Свои объекты они пропускают, а чужие – уничтожают. Если бы квантовая связь работала стабильно по многу лет, не было бы необходимости в радиосвязи. Это значит, что хозяева эту базу посещают нечасто. Скорее всего, там вообще никого нет, и всё работает на автоматике. Кстати, ты не думал о перспективе стать астронавтом или подключить сына к этой миссии?

– Нет, спасибо, – съёжился на стуле Дмитрий, – я страдаю клаустрофобией, мне и здесь хорошо. К тому же в научных кругах скептически смотрят на попытки освоения Луны. Две предыдущие миссии свернули в самом их разгаре, когда столкнулись с неопознанными объектами.

– Скептически? – усмехнулся Иса. – Во всеуслышание все так говорят, но в действительности выстроилась внушительная очередь из желающих поучаствовать в этом проекте. Ради гелия-3 они готовы инвестировать в эту программу огромные финансовые средства. Но их время ещё не пришло.

– Раз уж ты решил раздавать билеты на Луну, у меня к тебе будет просьба, – нерешительно произнёс Дмитрий. – Ты не мог бы взять к себе на работу моего племянника?

– Как, у Фёдора есть сын? – насторожился Иса.

– Внебрачный. В семье не принято об этом распространяться. Он вырос в Норильске и только недавно переехал в Петербург. Он квант – высококвалифицированный программист. Думаю, он тебе будет полезен.

– Вообще-то я хотел пригласить твоего сына. Он ведь закончил магистратуру на факультете физики плазмы?

– Я помню, ты предлагал Виталию работу, но он не хочет работать здесь.

– Ладно, как зовут твоего племянника? – закрыв глаза, вздохнул Иса.

– Олег. Олег Соболев.

Расстроившись, Иса повёл головой.

– Я очень тебя уважаю, и брата твоего, но есть одна проблема. Насколько я знаю, Олег Соболев с детства живёт в интернате для инвалидов, прикованный к коляске, и даже пальцем пошевелить не может. Ты хочешь меня убедить, что он исцелился?

Лицо Дмитрия залилось краской, взгляд потупился.

– Нет… – замялся он. – Как тебе объяснить…

– Как есть, так и скажи. Хотя не надо, я в курсе твоих дел, – бросил Иса. – Чего-то подобного я ожидал всегда. Это нормально, когда организация, которая делится через тебя информацией, пытается внедрить в наши структуры своего человека. Они боятся нас, и я их понимаю. Чего ждать от нас, они не знают и поэтому пытаются собрать информацию. Но ты скажи своим друзьям – мы им не враги. Наступит время, и они в этом убедятся.

– Ты давно знаешь? – робко подняв глаза, произнёс Дмитрий.

– Всегда, но убедился в этом, когда вы познакомили меня с Альбиной, якобы дочерью подруги твоей жены. Ах… – закрыв глаза, повёл головой Иса. – Прелестная молодая особа. Если бы не знал, кто её куратор, обязательно бы ею увлёкся. Трудно годами дружить с людьми, зная, что в конце тебя хотят поиметь!

– Прости, Иса. Я…

– Молчи, – подняв ладонь, перебил он. – Знаю, ты зла мне не желал, и я на тебя не держу. Выбор был у тебя невелик, но обидней всего, что ты и семью свою подключил к этому делу. Хорошо, что Виталий на тебя не похож. У него принципы другие. Он был вынужден отказаться от моего предложения, иначе твои друзья заставили бы его работать на них. А ты теперь уже не в том возрасте, чтобы притворяться. Вот и пришло время передать эстафету молодому сотруднику. Скажи своим друзьям, чтобы прислали этого… Олега. Я приму его как сына своего друга!

* * *

Два года спустя Аббас работал поздней ночью в своём кабинете. Последние два десятка лет, создавая с нуля концерн ISA, он оставался в тени. Теперь этот тёмный кардинал термоядерной энергетики стал одним из самых влиятельных людей планеты. Все эти годы, живя под именем Иса, он неустанно развивал технологические преимущества концерна.

Задвигая подальше свою боль и болезни, пожирающие изнутри, он воплощал в жизнь свой проект, разбив его на важные этапы – часы, сутки, месяцы и годы. Большая часть работы позади, остался один нерешённый вопрос, не дававший ему покоя. Камень, который так упорно искали синтеки; он так его и не нашёл.

Мысли Аббаса прервал звонок на коммуникатор. Взглянув на неизвестный номер ID, он ответил.

– Здравствуй, Турал, – послышался на другом конце знакомый голос.

– Здравствуй, Ол, всё в порядке?

– Всё нормально, нам нужно встретиться. Это касается камня, который ты искал.

– Ни слова больше, эта линия небезопасна. Скажи, где ты, и мои люди тебя найдут.

– Через четыре часа я буду в Шоуду в аэропорту Пекина. Там есть ресторан «Ин-лун».

– Хорошо, к тебе подойдёт человек, которого ты знаешь в лицо. До этого момента старайся держаться людных мест.

В полдень следующего дня Аббас держал в руках потрёпанный клочок бумаги, вложенный в прозрачный файл.

– И что это?

– Это фрагмент карты Калифорнии, – ответил Оливер, устроившись за столом в его кабинете. – Её начертил в своём дневнике русский офицер, служивший в форте Росс в начале девятнадцатого века. Похоже, они в тех местах охотились на дичь. Ты знал, что в Америке жили русские?

– Я знаю историю Калифорнии. Откуда это у тебя?

– Я сказал Изабелле, что ищу старое географическое название, связанное с тремя звёздами в поясе Ориона, и это место находится где-то в Центральной Америке. Изабелла была с геологами на практике на Камчатке. Там, – Оливер с трудом выговорил название города, – в Петропавловске есть музей истории. В музее она сфотографировала один экспонат, этот листок, и отправила мне. Я позавчера вылетел туда, там очень холодно и метёт снег. Музей нуждается в деньгах для ремонта, и я неофициально выкупил весь дневник.

Оливер придвинул к нему потёртую кожаную тетрадь, лежавшую на столе.

– Меня заверили, что она подлинная, даже переплёта не видела. Все листки выпадают и никогда не сканировались.

– А что в этой карте интересного?

– Посмотри на это, – он приподнялся и пальцем указал на географическое название, начертанное старорусским шрифтом. – Здесь написано: «Рытвина трёх оленей».

– Три оленя – я понял, а рытвина – это что? – нахмурился Аббас.

– Я думал, ты знаешь язык русских.

– Ну, так, «здрасьте», «до свидания».

– Изабелла пробила поисковики и объяснила мне. На старорусском языке «рытвина» означает «овраг» – это небольшой каньон.

– Вообще-то мы ищем долину, а не каньон.

– Я тоже так ей сказал. Но она порылась в словаре древнего языка ацтеков и объяснила, что на языке науатль слово atlauhtli имеет несколько значений – «каньон», «ущелье» и «долина».

– Но мы искали что-то связанное с поясом Ориона.

– Некоторые племена индейцев Калифорнии называли тремя оленями три звезды в созвездии Ориона. Вероятно, это географическое название из племён Калифорнии перекочевало в легенду ацтеков, как долина Мамалхуацтли.

– Давай найдём это место на спутниковой карте, – бросил Аббас и коснулся сенсора на столе. Кожаная подкладка для письма на его столе поднялась, как крышка ноутбука, перевернувшись, обнажила дисплей и осела обратно. Раскрыв на ней трёхмерную карту, Аббас стал искать это место по обозначенным на карте ориентирам. Увеличив изображение узкого ущелья, пробитого талой ледниковой водой, поднял голову.

– Не может быть, – опираясь лбом на ладонь, вздохнул он. – Это ведь рядом с горой Уитни.

Аббас с минуту раздумывал, затем поднял блестящие от слёз глаза:

– Оливер, ты и твоя дочь оказали мне огромную услугу, но окажи мне ещё одну.

– Конечно, окажу.

– Сам я не могу туда поехать. Тебе придётся съездить в Калифорнию. С тобой поедут мои люди. Я знаю это место. Там в ущелье есть небольшой тупик, в самом дальнем его конце нужно найти камень. Он очень важен для меня.

* * *

Три недели спустя на столе перед Аббасом лежала небольшая каменная плита чёрно-красного цвета, неправильной квадратной формы. Оливер отыскал этот древний артефакт там же, где и предполагалось. Затем он был перевезён Мехико, и по каналу дипломатической почты отправлен в страну, а прошлым вечером его доставили в дом Аббаса в Азнуре. Аббас судорожно листал отчёт лаборатории, всю ночь проводившей интерферометрические и спектроскопические анализы найденного артефакта. Основной состав материала выявить не удалось. Содержание в нём изотопов кремния, углерода и соединений полиароматических углеводородов было нехарактерным для астероидов Солнечной системы. Заключение подтвердило его подозрение: этот камень – «межзвёздный странник» сформированный за пределами Солнечной системы. Интерес вызывало выявленное в центре круглое углубление глубиной в 9 миллиметров. Созданное механическим воздействием, оно скрывалось под слоем застывшей древесной смолы, из деревьев, растущих в Центральной Америке.

Камень, за которым столетиями охотились синтеки, теперь лежал перед ним. Но как выявить и расшифровать послание, заложенное в нём, он пока не знал. Сейчас его мысли больше занимала судьба парней. Со дня смерти их бабушки прошло десять дней, а Эмин и Турал исчезли в Штатах. С тех пор о них не было вестей. Последним, кто их видел, был Оливер: это случилось вблизи Лос-Анджелеса, когда Оливер с найденным камнем возвращался в Мексику. Он случайно столкнулся с Туралом в магазине у заправки. Первой реакцией Оливера было оцепенение. Турала выглядел так же, как и при первой их встрече двадцать два года назад. Но затем, поняв, кто это, Оливер постарался взять себя в руки. Опасаясь поставить под угрозу, порученную ему миссию, он с Туралом даже не заговорил.

Раздумья Аббаса нарушил стук. Дверь открылась, и в кабинет вошёл один из его помощников: – Разрешите?

– Заходи, Орхан.

– Вам посылка из офиса, – доложил молодой человек, плечом прикрывая дверь. В руках он держал пластиковую коробку.

– От кого?

– Отправитель неизвестен, – подойдя к столу, ответил Орхан и положил коробку на стол. – Посылку нашли на месте крушения курьерского дрона, летевшего сюда из офиса в столице. В столичном офисе об этом грузе ничего не знают: они его не отправляли. В центральном офисе проверили содержимое и прислали к вам домой. Никаких опасных соединений в нём не обнаружено.

– Ящик даже не помят, – насторожился Аббас, – получается, что дрон сбили, а за тем это подложили?

– Скорее всего, – опустил глаза помощник. – Поэтому срочно доставил к вам.

– Хорошо, иди.

Когда за ним закрылась дверь, Аббаса стало одолевать недоброе предчувствие, а оно редко ошибалось. Он осторожно вскрыл посылку, и сердце его сжалось. Изнутри на него смотрел знакомый металлический предмет с клавишами в один ряд: послание из прошлого, безмолвно кричащее: «Мы здесь, мы о тебе не забыли!»

Как свирепый бык, загнанный на арене, тяжело дыша носом, Аббас огляделся по сторонам. Взяв в руки стилус, нажал на клавишу и вытянул полупрозрачную тёмную плёнку. Устройство запросило образец крови для установления личности. Аббас достал из ящика стола канцелярский нож и рассёк подушечку большого пальца.

Через несколько минут разведывательный спутник сфотографировал человека, опознанного системой распознавания лиц как объект, разыскиваемый под кодовым именем Бином. Бородатый человек стоял на веранде виллы, находящейся на северо-западной окраине города Азнур. Задрав голову к небу, он отчаянно что-то кричал, угрожающе сжимая в руке над головой металлический предмет. Эту картину наблюдали не только в разведывательном управлении. Глубоко под дном океана за разведслужбой могущественной державы следили другие, получившие чёткое подтверждение: «Послание дошло до адресата».

* * *

Часом позже рядом с Аббасом находился Замиль. Они стояли у порога огромного подземного ангара. Купол его свода уходил вверх на высоту нескольких этажей. Вспышки сварочных огней всполохами мерцали на лицах двух бородачей.

– Мне нужно ещё несколько недель, – взглянув в глаза Замиля, произнёс Аббас.

Их взгляды пересеклись, в воздухе звучал звон металла.

– У меня есть новость, – вздохнул Замиль. – Эмин нашёлся: они держат его в Лэнгли.

– Это хорошая новость: на территории Штатов пытки запрещены. Значит, он в порядке. У меня тоже есть новость, – опустил голову Аббас. – Турал в руках этих тварей. Они хотели захватить камень, но Оливер был осторожен, и они переключились на детей, которые случайно там оказались. Сегодня со мной связались, они готовы его освободить, но взамен хотят получить камень.

– Ты нашёл камень?

– Да, но я не знаю, каким способом в нём записано послание. У меня есть только одна ночь, чтобы выявить запись. Значит, так тому и быть: завтра Турал будет дома, а Эмина мы вернём в ближайшие дни.

– Нам не следовало отпускать их учиться в Штаты, – бросил Замиль, положив руку ему на плечо.

– Они были очень настойчивы, – кивнул Аббас. – Странно, что они выбрали те же самые вузы. А у Турала в Массачусетском институте были преподаватели, у которых учился я.

– Когда ты планируешь завершить сборку «Гырата»? – кивнул Замиль в сторону корабля, над обшивкой которого трудилась бригада сварщиков.

– Уже скоро, но его нужно будет ещё испытать.

– Когда я еду на работу, каждый день проезжаю мимо стадиона. Этот корабль очень похож на него.

– Ты верно подметил. Дизайн обшивки корабля я слизал с этого спорткомплекса. Кто знает, может, когда-нибудь в нём будут играть в футбол: внутри место хватит.

– А когда начнут собирать «Сяма»?

– Его основные узлы уже готовы. Его собрать не сложно. «Сяма» это увеличенная копия «Тандерболта», с более мощными двигателями и реактором. Но я не могу начать его сборку, с начало надо поднять в воздух «Гырат», и освободить для него место. К тому же в этом ангаре очень много чужих глаз. Сразу всплывут вопросы: «Зачем кораблю нужна искусственная гравитация, если полет до Луны займёт максимум неделю?»

– А без гравитации не обойтись?

– Ты хочешь, чтобы колонисты заблевали весь корабль? Я на своём опыте знаю, каково это, когда гадаешь, где находится верх, а где низ, и каждый чих летает вокруг, пытаясь к тебе прилипнуть.

– Хорошо, а как быть с военной угрозой, что мне сказать президенту? Он созывает военный совет, я уверен, генералы будут настроены решительно. Я тоже приглашён: главком хочет знать твою позицию.

– Моя позиция – войны не будет. Наши генералы только на вид патриотичны и только на словах готовы за Родину отдать жизнь. Они исходят из принципа «Если драка неизбежна, бей первым!» Но никто из них некогда не слышал, как свистит пуля, пролетающая у виска. Ты у них спроси: кто из них после мобилизации готов послать своего сына на передовую фронта? И на этом вопрос закроется.

[1] Приехали, учитель (азерб.). Учитель – уважительное обращение.

[2] Янардаг (Горящая гора) – природный вечный огонь, горящий с древнейших времён на склоне холма на Апшеронском полуострове.

[3] Атешгях – храм огня, в разное время почитавшийся зороастрийцами, индуистами и сикхами.