Только что я готовилась сообщить Ивару радостную новость – и все сорвалось. Женский вопль был настолько душераздирающим, что не оставалось сомнений: так могут кричать лишь от ужаса. В следующую секунду к этому голосу присоединился другой, а потом еще и еще, сливаясь в единый панический хор.

Мы с Иваром почти одновременно бросились к окну. Улицу почему-то заволокло дымом. С трудом я различила его источник: полыхал один из домов, расположенный ближе к воротам поселения. Человеческие фигуры метались сквозь туманную завесу. Внезапно в свете фонарей что-то сверкнуло. Я схватилась за руку Ивара и похолодела. Ощутила, что его мышцы тоже напряглись.

Отблеск металла.

В просвете между клубами дыма показался мужчина в камуфляже и с ружьем наперевес.

– Охотники, – произнес Ивар упавшим голосом, – здесь.

Внутри меня все перевернулось. Я, конечно, скучала по отцу, но его появление означало бы две ужасные вещи. Первая – он заберет меня домой. Вторая – он сравняет это поселение с землей. О том, что ждет Ивара, я старалась не думать.

Послышался рев мотора, и по узенькой улице, высвечивая дым двумя прямыми лучами от ксеноновых фар, проехался черный джип. Похоже, охотники все-таки проломили машинами ворота, как я когда-то и предсказывала.

Впервые за последнюю минуту Ивар пошевелился.

– Оставайся здесь, охотница, – произнес он, – я пришлю к тебе женщин с детьми. Постарайтесь где-нибудь спрятаться. Постарайся… – его голос дрогнул, – не попасться им на глаза.

Я обхватила его лицо и резко развернула к себе. В глазах Ивара разливалась черная тьма.

– Я не хочу крови! – взмолилась я. – Ни твоей, ни… моего отца и братьев. Я не хочу, чтобы ты ранил их или…

Я не смогла выговорить «убил». Сама мысль о смерти близких от руки любимого мужчины заставляла мой язык онеметь. Выражение лица Ивара оставалось непроницаемым.

– Я знаю, охотница.

– Это еще не все. Они могут… ранить тебя, – выдавила я, сглотнув комок в горле, – они не будут щадить тебя, даже если я попрошу. Если они пришли мстить, их никто не остановит. – Я прижалась щекой к его груди и прошептала: – Я не переживу, если они убьют тебя, Ивар.

Он обнял меня и погладил по голове.

– Все будет хорошо, Кира.

По его тону я поняла, что Ивар сам в это не верит. Он оторвался от меня и быстрыми шагами пересек комнату. Когда дверь захлопнулась, я приникла к окну, сходя с ума от беспокойства. Мы оказались в безвыходном положении. Ивар должен был защитить своих людей, и я ни секунды не сомневалась, что он так и сделает. Сама бы перестала уважать того, кто предпочел бы позорно удрать, поджав хвост. Нет, Ивар был не из таких.

Но что он мог сделать против вооруженных охотников, которых не мог уничтожить из-за моей просьбы? Как можно бороться с тем, кому запрещено причинять вред?

Накатил приступ тошноты. Я подавила его, прижавшись лбом к холодному стеклу. Ребенок внутри наверняка ощущал мое волнение. За него, как ни странно, я не беспокоилась. Никто из клана и пальцем меня не тронет. И так хватает, на ком выместить гнев.

По улице метались поселенцы. Я заметила еще двух охотников. Они теснили лекхе, словно хотели собрать в кучу. Возможно, поменялся ветер, потому что дым стал потихоньку рассеиваться. Я смогла разглядеть бритый затылок одного из мужчин в камуфляже и нашивку в виде головы волка на его рукаве.

Меня подкинуло на месте.

Стремглав я бросилась прочь из комнаты. Почти кубарем скатилась вниз по лестнице. Из кухни раздавался чей-то жалобный плач. Ивар, Байрон и Лекс вполголоса переговаривались, стоя у входной двери. Похоже, обсуждали план действий. Я ворвалась в их круг и выпалила:

– Это не мой отец!

Все трое повернулись ко мне с круглыми глазами.

– Что ты такое говоришь, охотница? – обрел дар речи Ивар.

Меня уже захлестывал адреналин, как перед схваткой с противником.

– Это не клан моего отца! У них незнакомые мне нашивки, – заметив, что Лекс и Байрон озадачились, я пояснила: – У каждого клана есть свои отличительные знаки. Типа геральдики. Мои родные носят на шее пули, потому что мы – первые, кто отлил их когда-то из особого железа. У тех, кто сейчас ворвался в поселение, какие-то нашивки с волком. Это точно не моя семья.

Ивар просветлел. Но Лекс продолжал хмуриться.

– Но все равно это охотники. С ними шутки плохи, – пробормотал он.

– Это обычные люди, которых можно убить их же собственным оружием, – возразила я. – Просто используйте своих фамильяров.

– Она права, – бросил Ивар. – Это все меняет. Как же я люблю тебя, моя охотница!

Он наклонился и впечатался в мои губы коротким вдохновляющим поцелуем. Потом выпрямился и кивнул друзьям:

– Теперь мне не нужно беспокоиться. Будем действовать по обычной схеме. Кира, иди к остальным.

Я кивнула, и они выскользнули на улицу. Теперь, когда камень с души упал, мой разум обрел прежнюю расчетливость, а уроки, полученные в семье, вспомнились, как раньше. Требовалось найти укрытие для тех, кто не мог защищаться.

На кухне я обнаружила Милу и Никитку. Они склонились над Тиной, которая забилась в угол и обхватила голову руками. Уговаривали ее подняться, но бывшая рабыня, едва заслышав выстрелы и крики, похоже, потеряла самообладание и мысленно вернулась в свое страшное прошлое. Она раскачивалась и скулила нечто несвязное. Отодвинув в сторону мальчика, я попробовала тоже достучаться до рассудка девушки, но безрезультатно. Даже ее фамильяр не появился, хотя кошка Милы крутилась под ногами.

В глубине дома что-то бахнуло, и потянуло едким дымом. Раздался звон битого стекла. Потом хруст чего-то под тяжелыми шагами. Мы с Милой посмотрели друг на друга, и ее лицо было бледным.

– С-спокойно, – сказала я, стараясь не замечать, что мои собственные коленки дрожат.

– Они идут сюда… – Она схватила сына в охапку, прижала к груди и затряслась всем телом.

Шаги приближались. По моей спине прокатилась волна холодного озноба.

– Мила! – Я схватила ее за плечо и крепко, до боли, сжала. – Ты нужна мне. Если ты сейчас запаникуешь, как она… – я показала на Тину, – я одна не справлюсь. Будь сильной ради наших детей.

Несколько мгновений она моргала, глядя на меня. Потом сделала несколько судорожных вздохов.

– Ч-что надо делать?

Я прикинула на слух расстояние до ворвавшегося в дом.

– Уже нет времени прятаться. Мы должны закрепиться здесь. Перевернем стол.

Отодвинув растерянного Никитку к Тине, мы с Милой вдвоем навалились и уронили предмет мебели на бок. Игровые фишки со стуком рассыпались по полу. Стаканы и бутылки попадали и разлетелись фонтанчиками брызг. Но зато теперь у нас появилось нечто вроде щита, за которым можно было спрятаться.

Убедившись, что трое моих подопечных укрылись, я лихорадочно огляделась. Требовалось чем-то вооружиться, и желательно, чтобы это оружие было привычным и удобным. Взгляд упал на подставку с ножами. Выхватив самый большой, я притаилась за дверью и задержала дыхание.

– Эй? Здесь есть кто-нибудь? – послышался насмешливый мужской голос.

Мила выглянула и уставилась на меня безумными круглыми глазами. Я приложила палец к губам. Неизвестно, слышал ли нас охотник. Могло и пронести.

Но тут, как назло, Тина издала тоненький жалобный вой. Мила исчезла из поля видимости, и вой прервался, как будто девушке зажали рот рукой. Но было поздно.

– Уже иду! – отозвался мужчина.

Мой мозг стремительно заработал. Я вся превратилась в слух. Каждый шаг приближающегося охотника словно подталкивал стрелку секундомера в моей голове.

Когда на пороге возник человек, я молниеносным ударом воткнула ему нож точно в незащищенный участок шеи над воротником. С булькающими звуками мужчина схватился за горло, рухнул на колени, а затем – повалился ничком на пол. От головы начала расползаться багровая лужа.

– Ты его убила, – ошарашенно протянула Мила, выглянув из убежища.

Ее кошка появилась из-за стола, подошла и осторожно обнюхала мертвеца.

Этот факт не сразу дошел до моего сознания, а когда я сообразила, что охотник уже не встанет, едва успела повернуться, как меня вырвало в раковину. Из-за беременности повысилась впечатлительность.

– Теперь нужно где-то спрятаться, – произнесла я, вытирая губы рукавом.

– Можно в сарае, за мешками с картошкой. Вылезем через окно в моей комнате, – с готовностью подхватила Мила.

Вариант подходил, и я кивнула. Подхватив скулящую Тину, которая, вдобавок, начала еще и вырываться, едва завидев тело охотника, мы двинулись к выходу из кухни. Хорошо, что Никитка держался молодцом, как настоящий мужчина. Вид мертвого тела, конечно, не подходил для зрелища маленькому ребенку. Но мальчик смело перешагнул через лужу и юркнул за дверь.

Одновременно с нашим появлением в дом ворвался Ивар. Я не смогла сдержать стона облегчения, когда увидела, что он цел и невредим, хотя и покрыт подозрительными бурыми пятнами. Его ответный взгляд сообщил, что наше беспокойство было взаимным. Увидев ноги охотника на пороге кухни, Ивар нахмурился.

– Все уже хорошо, – поспешила успокоить я.

– Где Лекс? – забеспокоилась Мила.

– Он еще там, – Ивар показал себе за плечо на приоткрытую дверь. – Не волнуйся, мы нашли, чем вооружиться. Я пришел убедиться, что вы в безопасности, потому что мне сказали, что кто-то ворвался в дом.

– Он и ворвался, – кивнула Мила и покосилась в сторону кухни.

– Тогда мы спрячемся, как и планировали, – воодушевилась я, но тут входная дверь с размаху ударилась о стену и послышался ехидный голос:

– Не-а, не так сразу.

Казалось, мы все как один застыли и не могли поверить своим глазам. До моего слуха донеслось, как сдавленно охнула Мила. Я и сама с трудом удержалась от вопля. Только прошептала:

– Этого не может быть…

– Почему же не может? – Виктор с победоносной улыбкой вошел в помещение и обвел всех нас взглядом по очереди. – Слухи о моей смерти были сильно преувеличены, вы не находите?

Следом за ним шагнул охотник. В руках он держал арбалет. Одного взгляда хватило, чтобы понять – оружие заряжено острым болтом из особого железа.

Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. За себя. За ребенка. И за всех, кто стоял рядом.

– Сукин сын! – прорычал Ивар и сжал кулаки.

– Такой же, как и ты, – парировал Виктор. Он повернулся к Миле. – Привет, любовь моя.

Короткой язвительной фразы было достаточно, чтобы она пришла в ярость. Широко открыв рот, Мила покраснела, затряслась и так пронзительно закричала, что стекла в окнах готовы были вот-вот полопаться. Ее кошка взлетела на перила лестницы, а оттуда молнией бросилась на Виктора. Но тут из воздуха возник его шакал. В прыжке он перехватил кошку и сдавил челюстями трепыхающееся и шипящее животное. Ивар дернулся вперед, но охотник вскинул арбалет в предупреждающем жесте.

Мы опять застыли каждый на своем месте.

– Ненавижу тебя! – задыхаясь, прошептала Мила. По ее лицу потекли слезы. – Как же я тебя ненавижу! Гад! Сволочь! Мразь!

– Мама… кто это? – испуганно цеплялся за ее юбку Никитка.

– Я мог бы быть твоим папой, – ухмыльнулся ему Виктор.

– Не смей даже говорить так! – не выдержала я.

«Красноповязочник» словно только вспомнил о моем существовании. Он повернул голову и вскинул брови.

– Ах, горожаночка! Вот ты-то мне и нужна. Когда я узнал, что тебе удалось вырваться из гетто, понял, что ты не просто дорога Хамелеону. Ты втройне ему дорога, раз он сумел достать тебя из-под земли. А все, что дорого ему, – дорого и мне.

С извиняющейся улыбкой Виктор развел руками.

– Лекс же сказал, что ты сдох! – прорычал Ивар, делая осторожные шаги, чтобы закрыть меня собой.

– Обмануть вас, идиотов, так нетрудно, – со скучающим видом отмахнулся Виктор. – Всего-то и надо было, чтобы накинуть свою куртку на труп какого-то бедолаги во время облавы, а потом сбежать. Распустить слухи среди знакомых тоже не составило труда. Я знал, что рано или поздно они дойдут и сюда. Понимал, что ты не успокоишься, пока не найдешь меня снова, Хамелеон. А мне требовалась передышка, чтобы найти новых друзей взамен тех, которых ты убил.

Кивком он указал в сторону охотника.

– Этого не может быть! – топнула я ногой. – Ни один уважающий себя охотник не свяжется с «красноповязочником». Вас презирают все! Мой отец, вообще, говорил, что ни за что не стал бы связываться…

– Твой отец? – глаза Виктора сверкнули. – А вот это очень интересно. Откуда такая осведомленность об охотниках? И кто же этот твой отец?

Он посмотрел на меня и на Ивара по очереди. Я поняла, что неосторожно выболтала слишком много.

– Это неважно. Да, я много знаю об охотниках, поэтому не понимаю, что они делают рядом с тобой, – я вперила гневный взгляд в мужчину с арбалетом.

– Я всего лишь пообещал им крупную добычу, – пожал плечами Виктор. – Время вышло, Хамелеон так и не внял моим просьбам, и я понял, что пора действовать. Это поселение давно следовало разворошить, как осиное гнездо. Когда я искал временное укрытие, то вспомнил о пустующем доме Седого, которого недавно так жестоко убили.

При упоминании имени мои ноздри защекотал сладковатый аромат роз, и я вздрогнула. То место продолжало вызывать самые неприятные ассоциации.

– Как же я удивился, – продолжил Виктор, – когда обнаружил, что свято место пусто не бывает, и в доме уже обосновались новые охотники. А так как они еще только обживались, то были не прочь познакомиться с человеком, который рассказал бы о местных особенностях. А захватить целое поселение… м-м-м, ням-ням…

Он кровожадно облизнулся.

– Ты же вырос здесь! – подала голос Мила, которая успела заглушить первую яростную реакцию. – Тут же все твои бывшие соседи!

– Бла-бла-бла, – передразнил ее Виктор, – и что? Вот ты как была тупой курицей, так и осталась. Какая тебе польза от тебя самой? А мне вот ты уже второй раз пригодилась.

Он говорил страшные и жестокие вещи, а я никак не могла поверить, что такой коротышка на это способен. Но потом сообразила, что он смелый лишь когда за плечами стоит кто-то посильнее. Сначала это были амбалы-лекхе, теперь – охотник с арбалетом. Судя по рассказу Ивара, теряя поддержку, Виктор не стеснялся убегать и прятаться.

Как же его хотелось раздавить! Вот прямо наступить сверху, как на таракана! От волнения к горлу начал подкатывать новый приступ тошноты. Я издала громкий сглатывающий звук, и Ивар обеспокоенно на меня покосился.

– Отпусти их, – сказал он, – разбирайся со мной, если ты мужик.

– Отпущу, – согласился Виктор, – но не всех. Вы, – он посмотрел на Милу, Тину и Никитку, – а ну, скройтесь с глаз моих! А ты, – повернулся ко мне, – останешься с нами.

– Идите, – кивнула я Миле, радуясь, что хотя бы они сейчас окажутся в безопасности.

Та немного поколебалась, но, очевидно, страх за сына пересилил остальные чувства, и троица быстро скрылась в глубине дома, чтобы вылезти через окно на улицу. Мы с Иваром переглянулись, и он едва заметно кивнул. Я тут же отступила в сторону, а он бросился на Виктора.

Но реакция не подвела охотника с арбалетом. Я не успела охнуть, как Ивара снесло и пришпилило болтом к стене. Он рванулся, пытаясь освободить плечо, но противник успел перезарядить оружие, и второй болт еще прочнее пригвоздил свою жертву, войдя в другое плечо. Страшное рычание наполнило помещение, когда Ивар принялся биться и расшатывать болты. От соприкосновения его тела с особым железом слышалось шипение.

Свет померк перед моими глазами. Показалось, что сейчас рухну в обморок. Только усилием воли я продолжала держаться на ногах.

Виктор неторопливо подошел и намотал мои волосы на кулак. Потянул вниз, заставляя опуститься на колени. От боли у меня даже слезы на глазах выступили. Я пронзила его полным ненависти взглядом.

– Отпусти ее! – рычал Ивар, но не мог ничего сделать.

Охотник снова зарядил арбалет и продолжал держать его на мушке.

– Как насчет небольшого представления? – протянул Виктор и принялся свободной рукой расстегивать свои штаны. – Я попробую ее, а ты посмотришь. Потом мой друг попробует, а ты посмотришь. Потом позовем еще кого-нибудь… ну и так далее…

Я потеряла дар речи. Все, что видела: лишь взгляд Ивара, полный боли, ужаса и беспомощности. Виктор повалил меня на пол и приспустил штаны до колен. Ивар закричал так страшно, что можно было оглохнуть. Я лежала, распластанная под «красноповязочником», пока тот срывал с меня одежду, и не могла сообразить, что делать.

Виктор оголил низ моего живота. Охотник перехватил арбалет поудобнее и сделал шаг ближе. Вытянул шею, чтобы лучше видеть. Меня захлестнула волна стыда.

– Я убью вас всех! – не сдавался Ивар. – Только троньте ее! Хоть пальцем!

– Пальцем – это вот так? – хохотнул Виктор и просунул руку между моих ног.

– Не надо, я беременна! – взмолилась я, пытаясь уползти от его прикосновений.

– Беременна? – вскинул бровь «красноповязочник».

На пару секунд стало тихо, а потом воздух сотряс новый вопль Ивара.

– Беременна?!

Я старалась не смотреть в его сторону. Это было ужасно. Я собиралась сообщить ему не так! Но выбора не оставалось. Я питала слабую надежду, чтобы хотя бы признание остановит насильника.

Но реакция Ивара только подпитала жестокость его противника.

– Так даже интереснее, – ухмыльнулся Виктор.

И тут страх за ребенка стал настолько сильным, что я в последний раз вздрогнула – и перестала чувствовать что-либо вообще. В голове появилась только звенящая пустота… и ярость. Я скосила глаза и взглянула на член Виктора.

– Ты собираешься орудовать вот этой пипеткой? – выплюнула я и рассмеялась. – Да он до входа даже не достанет.

«Красноповязочник» впервые вздрогнул. Совсем как в тот раз, когда я унижала его в парке. Почувствовав себя увереннее, я продолжила:

– Да он, похоже, и не стоит. Как ты его вообще внутрь запихаешь? Пальцем?

Виктор затрясся. Он навалился на меня всем телом. Только яростно сверкнули глаза и клацнули зубы. Я прижала руки к груди, чтобы защититься. Твердый комочек под одеждой подсказал, что решение найдено. Уже не отдавая себе отчета в действиях, я рванула цепочку, одним движением сняла с нее пулю и зашвырнула ее прямо в раззявленный рот лекхе.

Он поперхнулся и вытаращился на меня. В это же время Ивар наконец вырвал болты и смел охотника, который не успел сделать новый выстрел. Я перевернулась, оказавшись поверх Виктора, и изо всех сил обеими руками сжала его нижнюю челюсть, не давая выплюнуть или срыгнуть пулю.

Он взбрыкнул и все-таки сбросил меня с себя, но тут уже подоспел Ивар. Из его хватки «красноповязочнику» было уже не вырваться. Я поспешно натянула одежду и отползла подальше, пока Виктор дергался на полу. Пуля из особого железа плавила его внутренности изнутри. Из носа пошли кровавые пузыри.

Через пару минут все было кончено. Охотник со сломанной шеей валялся неподалеку. С трудом поднявшись на ноги я подошла и сплюнула на труп мертвого врага. Вот теперь меня наполнило удовлетворение.

Ивар тоже вскочил, схватил меня за плечи и навис, как скала.

– Ты беременна?!

– Да, – я робко улыбнулась.

– И ты молчала?!

– Я просто не успела…

– Если бы я знал… ни за что бы не отошел ни на шаг…

Я уткнулась носом в его грудь.

– Но ты должен уйти, чтобы закончить начатое. Этих охотников теперь тоже нельзя оставлять в живых.

Он тяжело вздохнул.

– Сначала я тебя лично куда-нибудь спрячу. Потом разберусь с проблемой. А потом… потом, охотница, мы с тобой хорошенько поговорим, – он покачал головой и пробормотал под нос, – беременна…

Я уже слушала его вполуха. Со смертью Виктора мои страхи куда-то бесследно испарились. Я знала, что новость придаст Ивару сил, чтобы защитить всех нас.

Отбиться от нападения поселенцам удалось, но «хорошенько поговорить», как планировал Ивар, получилось не скоро. Всю ночь он с другими мужчинами занимался тем, что уничтожал следы какого-либо пребывания охотников. Несколько домов пострадали от огня. На месте ворот зиял огромный провал в заборе. Основная масса раненых лекхе излечилась, но были и потери. Похоже, всем просто повезло, что охотники намеревались взять как можно больше пленных и стреляли только в тех, кто пытался оказать сопротивление.

К счастью, никто из близких мне друзей не пострадал. Девушки и Никитка благополучно переждали в сарае. Когда Мила вернулась в дом и увидела тело Виктора, то надолго застыла над ним. Неизвестно, о чем она думала: прощалась с первой любовью, оказавшейся предателем, или проклинала даже после смерти, но все мои попытки поговорить пресекла и попросила унести его с глаз подальше и больше не упоминать имени. Никогда еще я не видела, чтобы Мила с таким остервенением намывала полы, как в ту ночь и в том месте, с которого унесли Виктора.

На следующий день взялись за восстановление жилищ. Кое-где перестилали кровлю или наспех заколачивали выбитые окна. Ворота удалось поднять и посадить на петли, а прорехи – залатать. Мне же не давала покоя одна мысль: а что, если подобное повторится? Мы не знали, успел ли Виктор разболтать кому-то еще, и не приедет ли за этой группой охотников следующая?

Я бродила вдоль забора, пока Ивар с остальными мужчинами работал, и не выдержала. Подошла, несмотря на косые взгляды лекхе.

– Что такое, малыш? – повернулся он и посмотрел на мой живот. – Ты плохо себя чувствуешь?

Остальные лекхе тоже уставились на меня.

– Нет, не в этом дело, – успокоила его я и показала на ворота. – Их легко протаранить, потому что дорога здесь прямая, и джипы смогли хорошенько разогнаться.

Ивар взглянул в указанном направлении и задумался.

– Знаешь, что сделал бы папа? – продолжила я. – Он бы положил какие-нибудь препятствия, чтобы помешать разгону. Тогда въехать в поселение можно было бы, лишь аккуратно петляя между ними.

– Разве она сама не охотница? – проворчал кто-то из кучки собравшихся за моей спиной лекхе. – Почему мы должны слушать ее?

Ивар мгновенно нашел и испепелил взглядом этого смельчака.

– Именно потому, что Кира – охотница, она знакома с повадками наших врагов так, как никто из вас, – заговорил он тихим и угрожающим голосом. – Или кто-то может предложить что-то лучше для защиты?

Я впервые видела, чтобы Ивар так открыто выступал против кого-то из своих. Обычно он старался держать нейтралитет в подобных ситуациях. Лекхе зафыркали, но возражать боялись.

– Есть еще какие-то полезные мысли, охотница? – обратился ко мне Ивар, и его голос потеплел.

– Да… – Я заставила себя поднять голову и говорить уверенно, не обращая внимания на предубеждение со стороны поселенцев. – Я давно уже обратила внимание, что некоторые доски в заборе подгнивают. Их все надо проверить и заменить новыми. И по верху лучше пустить что-то вроде колючей проволоки или натыкать острые штыри, чтобы затруднить попытку перелезть. И, в идеале, неплохо бы установить видеонаблюдение… но для этого могут потребоваться специалисты, а мы не можем раскрывать свое местоположение…

Ивар усмехнулся и приобнял меня.

– Пока хватит и того, что ты предложила. А там и о видеонаблюдении подумаем. Мы слишком долго надеялись лишь на удаленность от дорог. Но пора серьезнее отнестись к безопасности.

И он действительно прислушался к моим словам. Откуда-то прикатили огромные булыжники и разложили их перед воротами. Занялись укреплением забора. Я смотрела, как кипит работа, и все больше ощущала себя частью этого места, ведь теперь вложила в него свою душу.

Вечером, уже сквозь сон, я услышала, как в комнату входит Ивар. Он сразу направился в ванную, а мне вдруг подумалось, что с момента нападения мой муж ни разу не уехал в город. А может, с той минуты, как узнал о беременности? Я не планировала привязывать к себе Ивара таким образом, но мне отчаянно захотелось, чтобы он на самом деле остался надолго.

За стеной долго шумела вода, а я так устала за день, что веки стали опускаться сами собой. Проснулась вновь от того, что мужские руки стащили одеяло и перевернули меня на спину. Я только успела охнуть, а Ивар уже задрал мою ночную сорочку и приложился губами к животу над резинкой трусиков.

Я простонала от удовольствия. Хотя щетина на его подбородке впивалась в кожу, ласковые и нежные поцелуи резко контрастировали с этим ощущением. У меня даже мурашки по ногам побежали. На обнаженных плечах Ивара еще блестели капельки воды, влажные волосы были зачесаны назад, а вокруг бедер белело полотенце. Я замурлыкала и приподняла бедра, чтобы поощрить своего мужчину.

– У тебя точно ничего не болит? – пробормотал он мне в живот, цепляясь пальцами за край трусиков и оттягивая их ниже. – Как там мой ребенок?

– Ивар… – Я облизнула губы, потому что поцелуи теперь ощущались немного ниже. – Я сама недавно узнала. У меня ничего не болит. По правде говоря, я вообще ничего не чувствую пока.

– Я заберу тебя в город. Тебе нельзя здесь оставаться.

Это предложение прогнало с меня все остатки дремоты.

– Мне нельзя в город! – воскликнула я и приподнялась на локтях. Ивар тоже поднял голову, глядя на меня снизу вверх. – Что мне там делать? Сидеть взаперти в твоей квартире? Тут я могу хотя бы гулять на свежем воздухе. А Мила говорит, что беременным нужны прогулки.

– Но здесь опаснее, – нахмурился он.

– Для нас везде опасно. Но сидеть в четырех стенах и умирать от скуки – опасно для моего здоровья прежде всего.

Ивар выдохнул и скорчил скептическую мину.

– Я не собираюсь рисковать ни тобой, ни нашей дочерью.

– Я тоже меньше всего хочу рисковать нашим сыном.

Он приподнял бровь.

– Ах, все-таки сыном?

– Конечно, – я улыбнулась и взъерошила его волосы. – Надеюсь, у него появится львенок, и он станет точной копией папы.

– А мне бы хотелось, – сверкнул глазами Ивар, – чтобы вместо одной красивой девочки у меня стало две. Ты не даешь себя баловать как следует. Буду отрываться на дочке.

Я фыркнула и рассмеялась.

– И никаких фамильяров, Кира, – серьезно добавил он. – Я мечтаю когда-нибудь перебраться с тобой в город. Наша дочь не должна расти затворницей…

– Как я?

Ивар отвел взгляд, но я взяла его за подбородок и заставила посмотреть на себя снова.

– А я не жалею, что была затворницей. Иначе у нас с тобой все могло бы сложиться по-другому. – Я кокетливо улыбнулась, но тут же ахнула, потому что он одним движением сдернул с меня трусики и коснулся языком самой чувствительной точки тела.

– Никаких «по-другому», охотница, – проворчал Ивар и принялся целовать, лизать и легонько покусывать меня. – Я сразу понял, что ты будешь моей.

Я хотела что-то возразить, но мысли перепутались в голове, уступая место приятной пустоте. В конце концов, так ли уж важно, что могло быть в прошлом, когда теперь, в настоящем, нам так хорошо?

Я взглянула на своего мужчину. Закрыв глаза, с выражением крайнего удовольствия на лице он ласкал меня языком и сам дрожал от возбуждения. Я упала на простыни, стиснула зубы, выгнулась навстречу жадному рту Ивара. Не прекращая занятия, он устроился поудобнее на боку, поймал мою ногу и поставил ступней на свой твердый член.

– Как же я хочу тебя, охотница… я не переживу эти девять месяцев…

– Уже не девять осталось… – пробормотала я сквозь собственные стоны.

Где-то на краю сознания вдруг вспыхнула тревожная мысль: почему Ивар говорит так, будто отказывается впредь заниматься со мной любовью? Но тут накатила горячая волна освобождения, и на несколько мгновений я выпала из реальности в белоснежный вакуум, лишенный каких-либо звуков, запахов или оттенков.

– Я хочу тебя… внутри… сейчас… – прохрипела я, когда первые спазмы отпустили, а тело начало расслабляться и наливаться тяжестью.

– Нет, – Ивар отпрянул и сел между моих ног.

Он попытался перевести дыхание, но все равно выглядел возбужденным и сердитым. Полотенце сползло с бедер, открыв его желание во всей своей красе.

– Это как нет? – подскочила я.

Его затравленный взгляд метнулся ниже моей талии.

– Не хочу там повредить что-нибудь. Тебе было сейчас хорошо, и это главное.

Я тоже посмотрела ему ниже талии и скривилась от сочувствия.

– Но у меня даже живот еще не вырос! Если ты будешь осторожным…

– Я сказал «нет», Кира! – рявкнул он.

– Ах, так! – прищурилась я.

Быстро переместившись на пол, я устроилась между ног Ивара и взяла его в рот.

– Мать твою, охотница… – он вцепился мне в волосы обеими руками, сильно потянул, чтобы не позволить продолжение, но через секунду вдруг надавил на затылок так, что я чуть не поперхнулась, ощутив его у своего горла. – Что ты со мной делаешь?

– А на что это похоже? – пробубнила я, пытаясь одной рукой выпутать его пальцы из своих волос.

Ивар простонал низко и хрипло. Видимо, до него дошло, что мне неудобно, потому что резко отдернул руки куда-то вверх. Откинулся на спину, вытянулся во всю длину своего великолепного тела так, что обозначились ребра, и задышал часто-часто.

Я сделала еще одно осторожное движение, и почувствовала, как от стонов Ивара сама повторно возбуждаюсь. Он принялся двигаться навстречу мне, совсем как немногим ранее я делала это для него. Мышцы на плоском животе сокращались, темп все ускорялся. Я запустила ногти в бедра Ивара, посылая сладкие судороги по всему его телу.

– Остановись… остановись… – бормотал он, – черт, не останавливайся…

Что-то подсказало мне, что Ивар уже на грани оргазма. Но мое собственное тело уже распалилось до такой степени, что эгоистично требовало и своей доли удовольствия. Я подтянулась на руках, забралась на Ивара верхом. Он мгновенно рванулся навстречу и сел. Одной рукой вцепился в мою шею, другой – зафиксировал бедра. Ворвался снизу, удерживая меня в таком положении. Большой. Раскаленный. Перевозбужденный до потери рассудка. Я наслаждалась в его руках. Ловила его губы и шептала его имя, пока Ивар продолжал сам двигаться подо мной. Мои соски терлись об его грудь, вызывая сокращения внутренних мышц.

Казалось, меня скрутило в тугой узел – и в следующий миг вышвырнуло в свободный полет.

– Все… – шепнула я Ивару, позволяя ослабить самоконтроль и излиться внутри меня горячей лавиной.

– Крутишь мной как хочешь, – простонал он и рухнул на спину, тяжело дыша и облизывая пересохшие губы.

Я спрятала счастливую улыбку и положила его ладонь на свой живот.

– Зато теперь ты знаешь, как пережить девять месяцев.

Возможно, небеса услышали мои молитвы, потому что, вопреки опасениям, на нас больше никто не нападал. Постепенно жизнь в поселении вернулась в прежнее спокойное русло. По вечерам в нашем доме снова стала собираться шумная компания. Раздавался смех. А однажды, спустившись ночью на кухню попить водички, я едва ли не до смерти перепугалась, потому что наткнулась в темноте на Милу, зажатую в уголке Байроном. Похоже, у этих двоих начало что-то получаться, а наш пример с Иваром стал заразительным.

От меня не укрылись и нежные взгляды, которыми обменивались Тина и Лекс. Они неплохо смотрелись вместе: он – большой и сильный, иногда неповоротливый, как медведь, и она – хрупкая, беззащитная, с огромными голубыми глазами и такой тоской по настоящему защитнику во взгляде. А, увидев как-то раз, что Лекс держит девушку за руку, я поняла, что скоро и у этой пары будет все хорошо.

Мой живот постепенно увеличивался в размерах. Как ни странно, но именно беременность смягчила сердца поселенцев по отношению ко мне. Никто больше не фыркал при встрече. А может, тут постаралась и Нина? Мы иногда виделись во время моих прогулок на свежем воздухе, и старуха всегда пристально оглядывала меня и одобрительно кивала. Видимо, ее радовала мысль о будущем правнуке.

Отметили Новый год и Рождество, а к концу зимы я столкнулась с новой проблемой: ни одна вещь на меня больше не налезала. Ни одна куртка не застегивалась. Пожаловалась Ивару, и он, скрипнув зубами, согласился: надо ехать за покупками.

Возможно, я утратила прежнюю бдительность, но поездка в город казалась увлекательным приключением. Я была уверена, что с таким спутником, как Ивар, мы проскользнем по магазинам никем не замеченными и благополучно вернемся обратно. Не зря же моего мужа звали Хамелеон.

Поначалу все шло по плану. Мы прошлись по заснеженным улицам, погрелись горячим чаем в кофейне на углу. С легкой руки Ивара я вскоре стала обладательницей шикарного мехового манто, но на очереди ждала еще уйма магазинов.

В салоне для будущих мам я провела часа два, не меньше, выбирая удобное белье для кормления и одежду для позднего срока беременности. Ивару пришлось проявить всю свою любовь и терпение, чтобы дождаться меня из примерочной, зато я ощутила, как настроение резко пошло вверх. Хотелось быть для него красивой даже с огромным животом, и теперь у меня появилось все необходимое.

Но на выходе из салона мы столкнулись с каким-то мужчиной в черном пальто, и эта встреча заставила Ивара помрачнеть и напрячься.

– Иди в следующий магазин, любимая, – скороговоркой пробормотал он, закрывая меня собой от пристального взгляда незнакомца, – я тебя догоню.

Я давно разучилась спорить или удивляться в подобных случаях.

– Хорошо. Загляну в игрушечный. Хотела Никитке кое-что купить. Он за углом.

– Я сейчас буду, – пообещал Ивар.

Отвернувшись, я поспешила удалиться. Пока шла до угла, обратила внимание, что встречные прохожие как-то странно на меня смотрят. На всякий случай бегло оглядела себя. Одежда, вроде бы, оставалась в порядке. Достала из сумочки зеркальце и оценила лицо – все в норме.

Только свернув за угол, я поняла причину неожиданного внимания.

На ближайшем фонарном столбе, колыхаясь на зимнем ветерке отклеившимся уголком, висела листовка: «Пропала без вести». С затаенным дыханием я протянула руку, пригладила уголок и узрела собственную фотографию, сделанную пару лет назад. У нас дома не любили часто делать снимки, только по особым случаям. Похоже, то был папин юбилей.

Шестнадцатилетняя Кира держала в руках отцовское ружье и светилась от счастья.

Кира восемнадцати с половиной лет приложила руки к животу и затравленно оглянулась по сторонам.

Все внутри оборвалось. Мужчина в теплой дубленке и черной вязаной шапочке клеил очередную листовку в нескольких метрах от меня. Я не видела его лица и не смогла узнать со спины, но испытала такой приступ паники, что едва устояла на ногах. Как раз в тот момент, когда попятилась, собираясь осторожно вернуться к Ивару, мужчина обернулся.

Мы уставились друг на друга, не в силах заговорить. Его взгляд с недоверием задержался на моем лице, потом опустился к округлившемуся животу. Глаза удивленно распахнулись.

– Кира?!

– Костик… – проблеяла я, теперь уже, без сомнения, узнав младшего из братьев.

Неловко поскальзываясь на снегу от волнения, он подбежал ко мне.

– Кира? Это ты? Ты жива?

Едва сдерживая слезы, я кивнула. Коля учил меня искусству охоты, Илья – баловал подарками, но с Костиком, без сомнения, мы всегда были ближе всего. Казалось, за месяцы разлуки брат стал еще выше и шире в плечах. Он отпустил небольшую бородку и начал выглядеть гораздо старше.

– Кира! – брат сделал порыв, желая обнять меня, но вовремя остановился, поглядывая на живот.

Тогда я сама обняла его, прижалась щекой к холодной коже дубленки и постояла так некоторое время.

– Ты… беременна?

– Да.

– Тебя похитили? Изнасиловали? – Он пребывал в полнейшем шоке. – Как ты… как ты вообще оказалась здесь?

– Я вышла замуж, Костик.

У брата отвисла нижняя челюсть. Я же, наоборот, спохватилась и накинулась с вопросами:

– Ты здесь один? Или приехал кто-то еще? Вы продолжаете меня искать?

Меня волновало, что Ивар вот-вот должен был появиться на горизонте, и тогда…

Встречу двух очень дорогих мне людей страшно было предсказать. Вряд ли они смогли бы вести конструктивную беседу, понимая, что относятся к противоположным сторонам. А находиться между ними в такой момент я бы и врагу не пожелала.

– Я один, – пробормотал Костик, – и конечно, мы продолжаем тебя искать. Как ты могла подумать, что мы откажемся от тебя?!

Все время, проведенное вдали от семьи, я была уверена, что они не остановятся и не откажутся, но теперь не знала, радоваться этому или пугаться.

– Поехали домой, Кира, – позвал брат, – моя машина в паре кварталов отсюда.

– Нет! – Я так отшатнулась назад, что чуть не поскользнулась, и ему пришлось удержать меня. Заметив, что Костик хмурится, поспешила добавить: – Я расскажу тебе все, как было, и ты поймешь, что за меня больше не нужно беспокоиться. Но я не смогу поехать с тобой. Хорошо?

– Как не поедешь? Ты что?!

Времени на споры не хватало. Я подхватила его под руку. Все мысли крутились вокруг того, что встречи брата с Иваром надо избежать любой ценой. Я ужаснулась сама себе. В кого превратилась? Даже не спросила, как там папа, и придумываю уловки, чтобы поскорее отделаться от Костика. Где моя верность клану? Верность семье?

Мы с братом свернули на следующую улицу. Я продолжала оглядываться, чтобы вовремя заметить, не идет ли за нами Ивар. Но, похоже, незнакомец в черном пальто надолго задержал его. На противоположной стороне улицы виднелась вывеска кафе. Я подтолкнула Костика в том направлении. Мы вошли в теплое помещение, по моему настоянию выбрали столик подальше от окон и заказали по чашке кофе.

Брат пожирал меня взглядом, и у него на языке наверняка вертелась тысяча вопросов.

– Как чувствует себя папа? – с виноватым видом протянула я.

– Он сломлен горем, – в голосе брата прозвучал упрек. – Так, что большую часть дел вместо него взял на себя Коля. Мы искали тебя везде! Постоянно появлялись какие-то новые зацепки. Намеки, что ты где-то рядом. Но все они оказывались ложными.

Этому факту я не удивилась, ведь Ивар сам признавался, что водил моих родственников за нос.

– В конце концов, полиция предложила объявить тебя мертвой и закрыть дело, но мы не хотели сдаваться. Я, Илья и Коля разъехались в разные стороны, чтобы охватить все города и маленькие поселки, даже самые дальние, и всюду расклеить листовки. Я уже несколько дней этим занимаюсь.

Я кивнула. Конечно, рано или поздно они добрались бы сюда.

– Первые месяцы отец еще держался, – продолжил Костик, – жил надеждой на твое скорое возвращение. Господи, Кира, что мы только не думали! Когда ты пропала одновременно с пойманными лекхе… мы хотели надеяться на лучшее, но я не ожидал, что папу так подкосит твоя потеря.

Я поморщилась. Совесть начала грызть изнутри. Как я могла быть такой эгоисткой?!

– Как папина нога? – прошептала я.

– От нервов стало хуже. Поэтому Коля и вызвался «рулить», – брат покачал головой, – когда ты увидишь отца, сама поймешь, что да как.

– Боюсь, что я его не увижу… – с трудом выдавила я.

– Но почему?! Почему ты не хочешь возвращаться домой? Я тебя не понимаю.

Этого вопроса я ждала с затаенным страхом. Крепко стиснув в ладонях чашку с горячим напитком, принялась плести паутину из правды и вымысла, убеждая себя, что так будет лучше для всех. Умолчала о поселении и о том, что Ивар живет в городе под видом обычного человека. Кратко описала, что какое-то время была в клане Седого, но на них напали, а мне чудом удалось сбежать. Тот звонок отцу требовалось как-то объяснить. Про похищение и нахождение в гетто вообще не упоминала. Зато много и подробно рассказала о заботе Ивара, о его любви ко мне и о нашем решении пожениться.

– Теперь ты понимаешь, – закончила я, протянула руку и взяла ладонь Костика в свои, – почему я не хочу возвращаться? Мне здесь хорошо, мой ребенок – самый желанный в мире, а мое место – рядом с мужем.

Все это время брат слушал с недоверием, а на последних словах отдернул руку.

– Но… я помню этого лекхе, Кира! Смутно, но помню. Он какой-то монстр. Ты не могла спутаться с ним, – он откинулся на спинку стула и затряс головой. – Нет. Только не ты. Ты не могла.

– Говори тише! – прошипела я, оглядываясь по сторонам. – Он не монстр. Если бы ты познакомился с ним поближе, то понял бы это.

– Так познакомь нас! – оживился Костик, но я слишком хорошо его знала, чтобы списать эту эмоцию на искреннее желание узнать моего мужа получше.

– Нет. Чтобы ты накинулся на него? Ни за что, – отрезала я.

– Тогда я увезу тебя силой, – сжал кулаки брат, – ты не в себе. Несешь какую-то влюбленную чушь. Ты не та Кира, которую я знал. Он промыл тебе мозги!

– Никуда ты меня не увезешь! – отрезала я и уверенно встретила его гневный взгляд. – Я больше не маленькая девочка, которой можно распоряжаться! Разве ты не видишь, что я счастлива? Мне хорошо здесь. Я рассказала тебе о своей жизни, чтобы ты передал это папе и попросил его не беспокоиться. Вам не нужно больше ездить по городам и клеить листовки.

– Тогда скажи, где ты живешь. Мы приедем в гости и хотя бы убедимся, что все так, как ты говоришь.

– Я не могу этого сделать. Костик, сам подумай. Я предала клан. Я ушла на сторону лекхе, и мне хорошо там. Если ты любишь меня, как сестру, – прими это. Пожалуйста, – взмолилась я. – Ты же мой самый любимый брат. Мы всегда играли вместе, делились секретами. Я рада, что сегодня мне встретился именно ты, а не кто-то другой. Думаешь, я бы стала врать тебе, если бы меня здесь мучили или обижали? Да я бы уцепилась за возможность уехать с тобой!

И это была правда. Если бы Костик встретился мне раньше… хотя бы в тот день, когда я пыталась заговорить с женой наемника в туалете и не смогла этого сделать… если бы на месте той женщины оказался брат – я бы наверняка отправилась домой, переступив через первые отголоски любви к Ивару. Но мы с Костиком столкнулись слишком поздно для того, чтобы мне хотелось что-то менять.

Зато младший из братьев всегда был самым мягким и уступчивым. Я могла поклясться, что если бы на его месте оказался Коля – меня бы уже тащили в охапке к машине, несмотря на крики и сопротивление. До Костика еще можно было попробовать достучаться и переубедить.

– Ты должен за меня позаботиться о папе, – уговаривала я, – должен рассказать ему в позитивном ключе, как я живу. Отцу не нужно больше нервничать и страдать.

– Но он будет! – стукнул по столу кулаком брат. – Ты ушла с лекхе! Как можно не беспокоиться? Они же животные!

– Как мало ты знаешь о лекхе, – с сожалением вздохнула я. – Но у меня нет времени и сил тебя переубеждать. Да, я сама отказалась от вас. Если хотите – вычеркните мое имя из фамильного дерева. Просто… пусть папа не считает меня мертвой или замученной. Пусть знает, что я скучаю и люблю его, как и раньше. И… – я приложила руку к животу, – … может, новость о том, что станет дедушкой, порадует его?

Костик смотрел на меня, как на привидение. Я не стала торопить его и дала время подумать. Понимала, что ему нелегко примириться с услышанным. Мне самой потребовался не один день, чтобы принять свое положение. А уж для родных новость упадет как снег на голову.

– У тебя родится лекхе? – пробормотал брат.

– Я пока не знаю, кто родится, – постаралась улыбнуться я. – Возможно, ребенок будет таким, как я и ты. Вот, потрогай.

Я поднялась и подошла к брату. Взяла его руку и положила на свой живот. Малыш словно почувствовал прикосновение и принялся толкаться. У Костика в который уже раз открылся рот. Взгляд увлажнился.

– Ты станешь дядей, – напомнила я.

– Я… – Он покачал головой, не находя слов.

– Не торопись. Не нужно прямо сейчас признавать этот факт. Просто знай, что я люблю тебя. Всех вас. Но мы вряд ли увидимся в ближайшее время еще раз.

Прощаться с братом ужасно не хотелось. Будь моя воля – я бы сидела в этом кафе до вечера и заставила бы Костика пересказать события каждого пропущенного мной дня в клане. Подробно описать всех до единого родных и однорукого дядю Мишу. Но Ивар, скорее всего, уже искал меня. Поэтому и без того краткая встреча с любимым братом подошла к концу.

– Пожалуйста, поверь мне, – попросила я, когда мы с Костиком вышли на улицу. – Я рассчитываю на твою помощь. Не говори, в каком именно городе меня нашел. Назови другой. Просто успокой наших и передай мои слова, чтобы не искали.

– Ты же знаешь, что у меня вряд ли это получится, – проворчал он, но мне показалось, что Костик начал понемногу оттаивать. Из его взгляда исчез прежний ужас.

– Получится, – кивнула я, – уверена, что все получится. Ты всегда доверял мне, а я – тебе. И сейчас тебе доверяю. Может, когда-нибудь я наберусь смелости, чтобы выйти на контакт с семьей. Но сделаю это сама и тогда, когда посчитаю нужным.

Он переступил с ноги на ногу, а потом порывисто и неуклюже меня обнял.

– Береги себя, сестренка. Я сделаю что смогу.

– Спасибо, – глаза защипало, и я шмыгнула носом. – Мне так тебя не хватает… всех вас… но мне пора. Уходи первым и не вздумай проследить за мной.

Костик недовольно поморщился, развернулся и пошел прочь. Я смотрела в удаляющуюся спину брата и едва сдерживала слезы. На короткий миг словно вернулась в прошлое и ощутила себя в кругу семьи. Как же трудно было прощаться опять на неопределенный срок! Костик обернулся на перекрестке, махнул на прощание и скрылся за углом.

Вытирая мокрые и замерзшие щеки, я поторопилась вернуться к игрушечному магазину. Ивара увидела уже издалека. Он шел прямо на меня с пакетами в одной руке и листовкой в другой и выглядел разъяренным зверем. Прохожим приходилось шарахаться в стороны. Мое горло сдавило. Я причинила боль Костику, а теперь еще и Ивар наверняка подумал, что потерял меня.

Встретившись со мной взглядом, Ивар с облегчением выдохнул и замедлил шаг.

– Куда ты пропала?

– Заблудилась, – пожала я плечами. – Хорошо, что сообразила, как вернуться к этому магазину.

– Нам нужно уходить, – он показал мне листовку и оглянулся по сторонам.

Заметив беспокойство Ивара, я поняла, что не ошиблась, умолчав о встрече с братом. Это добавило бы ему лишних нервов. До Костика, похоже, удалось достучаться – значит, все в порядке.

– Конечно, пойдем, – я взяла мужа за руку, – самое необходимое мы купили. Приедем потом еще раз.

По жесту, которым Ивар смял листовку и выкинул ее в ближайшую урну, было похоже, что если и приедем, то теперь не скоро.

– А кто был тот мужчина в черном? – поинтересовалась я.

– Частный детектив. Мы работали с ним по одному делу, и у парня чересчур хорошая память на лица. Поэтому мне пришлось попросить тебя уйти.

– Это правильно, – согласилась я и на всякий случай оглянулась: вдруг брат решит передумать?

Но никто, даже отдаленно похожий на Костика за нами не шел, а по пути домой нас не преследовал ни один автомобиль. И тогда я наконец позволила себе расслабиться и поверить, что все обошлось.

По прошествии нескольких месяцев с того дня, ясным летним утром, я проснулась с ощущением, что сегодня должно что-то случиться. И для подобного прогноза имелся даже повод: вечером собирались праздновать день рождения Никитки. Ивар еще накануне привез целую гору подарков, купленную от имени всех нас, и теперь коробки ждали своего часа в самом надежном месте: под нашей с ним кроватью.

Мысленно сетуя на жару, я сползла с постели и буквально заставила себя умыться, одеться и выйти из комнаты. Мила считала, что роды должны начаться со дня на день, и, честно говоря, я уже с нетерпением ждала этого момента. Живот стал таким огромным, что не удавалось даже найти по ночам удобную позу, чтобы выспаться как следует. Ивар наверняка триста раз пожалел, что женился на мне по своим обычаям без права развода. Ни о каких интимных моментах между нами не шло и речи. Все, что я могла, – лишь шипеть на него, чтобы принес еще одну подушку или сходил на кухню за стаканом воды, или не занимал столько места в кровати. Все выполнялось беспрекословно, а Лекс с удовольствием подшучивал над другом, называя «махровым подкаблучником».

Правда, в те моменты, когда Ивар отсутствовал в поселении, почетная роль водоноса и поправлятеля подушек доставалась и этому шутнику. Мила, напротив, со мной не церемонилась, считая, что двигаться полезно.

Когда в то утро я привела себя в порядок и осторожно спускалась по лестнице, она как раз выходила из кухни. Оглядев меня скептическим взглядом, Мила остановилась и спросила:

– Ну ты чего, как старуха, вся сгорбилась?

– Опять плохо спала ночью, – пожаловалась я, – и спина что-то болит…

– Спина? – Она задумалась. – М-м.

И ушла.

Пожав плечами, я постаралась найти себе какое-то занятие, чтобы отвлечься от недомогания. Потом прибежал Никитка, и в его компании скучать точно не пришлось. До обеда удалось как-то провести время, но когда все сели за стол, я вдруг поняла, что не хочу есть.

– Что, спина так и болит? – опять поинтересовалась Мила, и на этот раз в ее голосе послышалось больше сочувствия.

– Угу. – Я поморщилась и потерла поясницу.

– А Ивар когда приедет?

– Обещал сегодня пораньше вернуться. Праздник же.

И снова Мила издала глубокомысленное «М-м» и потеряла ко мне интерес.

Ивара, появившегося ближе к вечеру, я встретила уже со стиснутыми зубами и испариной на лбу.

– С тобой все хорошо, малыш? – обеспокоился он. – Ты сама не своя.

– Наверно… не знаю… может быть… – Я вцепилась в его руку и с трудом выдавила улыбку подбежавшему в ожидании поздравлений Никитке. Не хотелось портить ребенку праздник своим плохим самочувствием.

Когда мальчик задул свечи, а Мила взяла нож, чтобы разрезать торт, мне скрутила такая волна боли, что я схватилась за край стола и выругалась целым потоком брани из лексикона наемников. Среди собравшихся повисло молчание. Ивар наклонился ко мне с круглыми глазами.

– Кира… что случилось?

Прежде чем я успела отдышаться и произнести хоть слово, за меня ответила Мила.

– Кира рожает, – невозмутимо произнесла она и приступила к разрезанию торта.

Ивар стал белым, как стенка. Одновременно с ним Байрон и Лекс приняли благородный зеленый цвет лица.

– Как рожаю? – прохрипела я.

Мила пожала плечами и облизнула кончик пальца, измазанный в креме.

– Похоже, что с утра.

– Почему ты не сказала? – пришел в себя Ивар, обращаясь то ли ко мне, то ли к сестре Лекса.

– Я понятия не имела… – пролепетала я.

– Я не хотела пугать Киру, – заявила она, – и вообще, удивляюсь, почему она только сейчас заорала благим матом. Я к этому времени, по-моему, уже родила.

– У меня будет братик? – с любопытством выпучил глазенки Никитка.

Объяснять степень родства этого ребенка вызвался Байрон. А вот Нина, которая тоже присутствовала на торжестве, стрельнула в меня своими глазищами, откашлялась и поинтересовалась:

– У тебя уже отошли воды, девочка?

– Воды? – Я снова выругалась, только теперь мысленно из уважения к пожилой женщине. – Не знаю…

Она нахмурилась.

– Поверь, если бы отошли, ты бы уже знала.

Выражение ее лица мне не понравилось.

– И… и что мне делать?

– Для начала выйдем-ка из-за стола.

Дальнейшие события запомнились смутно. Меня увели почему-то в комнату Милы, расположенную на первом этаже. Я слонялась из угла в угол, невпопад отвечая на вопросы Нины, а Ивар не отходил ни на шаг. Впервые я видела его таким напуганным. Никакое сражение с охотниками не выбивало его из равновесия так, как грядущее рождение собственного ребенка.

Волны боли накатывали одна за другой, и вскоре ходить перехотелось. Я легла, свернулась калачиком и поскуливала. Перед глазами темнело от каждого нового приступа. Где-то на заднем фоне слышались встревоженные голоса.

– Это плохо. У нее сильные схватки, но воды не отходят, – говорила Нина.

– Сделайте же что-нибудь! – требовал Ивар каким-то чужим, сиплым голосом.

– Ее надо везти в больницу, – вынесла вердикт Мила.

– М-м… – мычала я, кусая подушку, – меня нельзя в больницу… документов нет…

– Она может потерять все силы, а мы не знаем, как помочь, – тревожилась Нина. – Здесь нет профессиональных акушеров.

– Но Миле же не потребовались акушеры! – возражал Ивар.

– Потому что не все женщины рожают одинаково, идиот! – с ажиотажем вступила в перепалку сестра Лекса. – Или ты думал, что ребенок оттуда выйдет так же легко, как вошла твоя палка? Да? Так ты считал? Вот посмотри теперь, как женщины из-за вас, мужиков, мучаются.

Ивар бормотал что-то неразборчивое.

– А-а-а! – наконец не выдержала и завопила я так пронзительно, что чуть сама не оглохла. – Я больше не могу-у-у! Достаньте его из меня-я-я!

Через секунду кто-то сильный подхватил меня на руки… и едва не уронил, потому что я еще не разобралась с предыдущей схваткой и принялась извиваться от боли.

– Куда ты ее потащил? – возмутилась Мила.

– В больницу, – раздался над ухом голос Ивара, – я не собираюсь рисковать здоровьем жены и ребенка. Нина правильно говорит.

– Но как ее примут туда без документов?!

– Поверь мне как адвокату: ни один врач не имеет права отказать рожающей женщине.

Меня трясло и покачивало. Похоже, Ивар едва ли не бежал. Я вцепилась зубами в его плечо и заплакала от облегчения. В тот момент просто мечтала оказаться в больнице, и чтобы кто-нибудь, наконец, прекратил эти мучения.

– А потом, когда она родит? – крикнула вдогонку Мила.

– Заплачу за молчание. Это не важно, – Ивар перехватил меня поудобнее. – Лекс, ты нужен мне за рулем.

– Я? Но…

– За руль, я сказал!

Хлопнула дверь, и я поняла, что мы уже оказались на улице.

– Тише, моя охотница, тише, – шептал на ухо Ивар, задыхаясь то ли от волнения, то ли от спешки, – с тобой все будет хорошо. Скоро все будет хорошо, я обещаю.

– Никогда больше не буду заниматься с тобой сексом! – простонала я, когда он укладывал меня на заднее сиденье своего внедорожника и устраивался рядом.

Ивар вдруг закашлялся.

– Хорошо, хорошо, никогда.

Лекс сел в кресло водителя, повернулся и посочувствовал:

– Как ты там, Кира?

– А-а-а! Теперь я понимаю, почему Мила так ненавидит ваши палки! – заорала я, извиваясь ужом от очередной схватки.

– Заткнись, и просто поехали. И побыстрее, – скомандовал Ивар другу.

Путь до города показался мне долгим, как жизнь старика. Бедные Ивар и Лекс! Чего только я не наговорила им в приступах. Поклялась, что больше никогда не буду рожать. Грозилась умереть, не доезжая до больницы. Ругалась самыми грязными ругательствами, после которых, почему-то, становилось легче. Лекс некстати вспомнил, что Мила во время родов дышала по-особенному. Я уцепилась за новую идею. Дышать пришлось нам всем троим. Ивару и Лексу, похоже, помогало, а мне – нет.

Наконец, в какой-то спасительный момент я обнаружила себя на каталке. Вокруг столпились люди в белых халатах. Ивар склонился надо мной, на нем не было лица.

– Я приду, как только меня пустят, – пообещал он.

– Нет! – Я мертвой хваткой вцепилась в его руки. – Не оставляй меня здесь! Мне страшно!

Кто-то третий вмешался, оторвал от мужа, и меня увезли, а Ивар остался беспомощно стоять посреди больничного коридора. Его одинокая фигура расплывалась темным пятном на белом фоне.

Еще через несколько часов у нас с ним родилась очаровательная дочка.

Никогда не думала, что буду так умиляться при взгляде на новорожденного ребенка. Ее принесли в мою индивидуальную, наверняка оплаченную Иваром, палату следующим утром. Заглянув в белоснежный кряхтящий сверток, я расплакалась от счастья и поняла, что навсегда принадлежу с ног до головы, до самой своей смерти этому маленькому человечку. Осознала, что ни одна, даже самая сильная, любовь к мужчине никогда не сравнится с тем, что я испытала, взяв кроху на руки.

Если бы кто-то решил сомневаться в отцовстве Ивара, ему достаточно было бы сравнить его лицо с этой симпатичной сморщенной мордашкой. Наша дочка пошла в своего папу. Ее крохотная нижняя губка была упрямо поджата, как Ивар делал это, когда злился. Светлый чубчик тоже отличался от цвета моих волос. Только когда я приложила дочь к груди, и она открыла глаза, вдруг показалось, что этим взглядом смотрел на меня мой собственный отец.

Я решила не давать малышке имя, не посоветовавшись с Иваром, поэтому просто ворковала что-то нежное. Сытый ребенок сопел, а я улыбалась. Когда в дверь палаты постучали, не ожидала никого другого, кроме своего мужа. Ведь он обещал прийти, как только разрешат, а я уже вполне хорошо себя чувствовала.

Но увидев двоих вошедших, окаменела.

Коля и Костик, мои братья, приблизились к кровати. Я могла только хлопать ресницами от удивления.

– Здравствуй, Кира, – без тени приветливости бросил старший брат.

Этот тон сказал мне больше, чем могла бы донести пространная речь на пять минут с подробными пояснениями ситуации. Я инстинктивно прижала ребенка к груди, перевела взгляд с выпяченной челюсти Николая на виноватое лицо Костика и прошипела:

– Как ты мог?

Тот развел руками.

– Прости. Коля сам все понял. Я же говорил, что не получится долго скрывать…

– Как ты мог?! – рявкнула я, очень жалея, что слишком слаба, чтобы встать и хорошенько надрать ему задницу.

– Собирайся, – приказал Коля. – Возьми, что нужно для себя и ребенка.

– Я никуда не поеду! У меня есть муж. Разве Костя этого не говорил?

Только теперь я заметила, что между братьями словно кошка пробежала. Коля покосился на младшего и скорчил злобную мину.

– Что толку говорить? Ему надо было действовать.

– Как вы меня нашли? – я начала ерзать на кровати, но куда могла бежать с ребенком на руках сразу после родов?

Холодный, как арктическое море, взгляд Коли упал на сверток с новорожденной.

– Ты была беременна. Я понял, что рано или поздно тебе придется появиться в роддоме, поэтому договорился с каждым врачом, работающим здесь, о том, что тебя запомнят по фотографии и сообщат мне в случае чего. К счастью, наш клан уважают даже в отдаленных уголках страны. Отсутствие документов у тебя тоже стало сигналом. Мы выехали ночью, сразу после звонка. И вот мы тут.

Я почувствовала себя зверем, которого загнали на флажки.

– Ты зря проделал этот путь, – повторила упрямо. – Я не сдвинусь с места.

Коля покраснел от гнева. На долю секунды показалось, что он сломает что-нибудь или закричит. Но вместо этого брат подошел ко мне и молниеносно выхватил из рук ребенка. Малышка протестующе запищала.

По мне словно ножом полоснули.

– Отдай ее! – вскрикнула я.

– Ты можешь оставаться, Кира, – бросил через плечо Коля и направился к выходу. – Как хочешь.

– Костя! – обратилась я к младшему из братьев. – Ты будешь просто стоять и смотреть?

Тот переступил с ноги на ногу и отвел взгляд.

– Наверно, так будет лучше… Коля все-таки старше и лучше знает…

– В задницу вашу проклятую иерархию! Отдайте мне ребенка! Отдайте!

Я сползла с кровати и как была, в больничной рубашке, пошла за старшим братом. Слабость после родов дала о себе знать, ноги подкашивались. Очевидно, я выглядела так жалко, что даже у Коли сердце дрогнуло. Он остановился на пороге и скривился.

– Переоденься. Я подожду.

Какая-то ерунда вроде одежды мало волновала в тот момент, когда меня пытались разлучить с собственным ребенком. Но услужливый Костик уже подал вещи, которые кто-то оставил на стуле возле кровати. Братья отвернулись, и я влезла в одежду, висевшую теперь мешком. Коля оглядел меня и, похоже, остался доволен.

Он с моей дочкой вышел за дверь, а я, как привязанная, поковыляла следом. На секунду представила, что будет с Иваром, когда он не обнаружит меня на месте, но тут же запретила себе об этом думать. Теперь в мире существовал человек, которого я любила больше Ивара.