Осинин вернулся домой, словно триумфатор на коне. Все поздравляли его, благодарили, а вот денег ему в виде премии или хотя бы компенсации, которую ему клятвенно обещал шеф и руководство Главка, никто и не думал выдавать. А ведь своих личных бабулек он вышвырнул так много ради выполнения ответственного задания. Деньги нужны ему были позарез. «Мои финансы поют романсы», — с мрачным юмором подумал Виктор. Не сегодня-завтра должна была родить Тоня, и ему очень хотелось подарить ей что-нибудь в честь их первенца.

Словом, он начал наседать на своего шефа и требовать от него премии.

— Иван Васильевич! Ты мне обещал все мои расходы компенсировать?

— Обещал, Виктор Александрович. Обязательно тебе выдадим, потерпи немного. Ты лучше расскажи, как ты карбид выбивал, — говорил он, лукаво прищуриваясь и задорно смеясь.

И Виктор пересказывал в который уже раз свою забавную одиссею. Чаще всего директор просил Осинина поведать о его злоключениях в Караганде и Темиртау в присутствии местных директоров или высокопоставленного начальства из края.

— Вы мне, Иван Васильевич, баки не заливайте, — сказал однажды с шутливой грубоватостью в конце своего повествования Виктор, — «Соловья баснями не кормят». Гоните мне копейку, не сегодня-завтра у меня должен короедик на свет появиться.

— Так что ж ты молчал, идрить твою мать! — по-мужицки искренне возмутился шеф. — Езжай немедленно в центр, зайдешь к самому начальнику Главка, и он тебе выпишет премию. Я уже с ним договорился.

— А если не дадут?

— Дадут! — в благородном возмущении выкрикнул Скорняк.

Наконец, деньги ему выдали, всего каких-то триста рублей. Но и этому Виктор был бесконечно рад. Правда, получил он их после изматывающих бюрократических проволочек.

Получив деньги, Осинин тут же начал рыскать по магазинам и накупил всякой всячины. Он хотел отнести Тоне что-нибудь вкусное. Потом он помчался в роддом, находившийся на территории огромного лесопарка.

— Вам к кому? — спросила его дородная русоволосая женщина, то ли нянечка, то ли медсестра.

— Мне к Осининой, передачу надо отдать, да и поговорить бы не мешало.

— К Осининой? К ней нельзя.

— Почему это нельзя? — возмутился Виктор.

— А вы кто?

— Я ее муж!

— Родила ваша женушка.

— Как родила? — ошарашенно уставился на нее Осинин.

— Так и родила, только что.

— Кого?

— Сына, сыночка, молодой человек, с вас магарыч полагается.

Обычно молодые отцы, услышав такую новость, мгновенно преображаются — кто начинает бешено орать, а кто плясать или ошалело восклицать: у меня родился сы-н! сы-ын!

Виктор же впал в оцепенение. Он вдруг почувствовал себя совершенно другим человеком.

«Свершилось, — подумал он радостно и в то же время озабоченно. — Я стал наконец отцом. Теперь я ответственен за судьбу маленького человечка, своего сына». И его сердце наполнилось гордостью и сдержанным ликованием.

— Вы что, молодой человек, не рады, чем-то недовольны, наверное, дочку хотели? — нарушила его философские размышления женщина.

— Все нормально, — вздохнул Осинин. «Почему я не радуюсь, как другие, словно ребенок? — подумал он. — Неужели жизнь настолько ожесточила меня, что я разучился радоваться искренне и задорно? Значит, судьба наложила все же на меня отпечаток суровости».

— Когда же мне прийти?

— Через два-три дня, а передачку можете оставить и записочку напишите. Я ей все передам.

Виктор вытащил блокнот, вырвал страничку и быстро нацарапал:

"Тонечка, безмерно рад, что у нас родился сын. Ты просто молодец!

Целую, целую, целую…

Виктор"

— Возьмите, — передал он женщине записку. — И вот еще, — сунул он ей червонец.

— Ну, молодой человек! Вы даете, — улыбнулась она невольно.