— Что-то у вас бледный вид? Плохо переносите самолеты?

Любарский посадил Родиона рядом с собой и во время всего перелета был с ним подчеркнуто любезен.

— Нет, — ответил парень, — просто сказываются последствия перелома. Да и голова раскалывается. Недолечился. Ваше приглашение было слишком неожиданным для меня.

— Вы зря пили пиво. Нужно очень внимательно относиться к пище. Используйте только натуральные и свежие продукты. Запомните это! Вы съели эти дурацкие чипсы и запили их баночным пивом, а потом еще жалуетесь на недомогание!

Полтинник слушал эту болтовню, думая о другом. И хотя он не соврал насчет разболевшейся челюсти, все же причина его мрачного настроения была в другом. Самолет вот-вот должен был пойти на посадку. Что произойдет потом? Прекрасно зная нравы и методы работы российской гэбни, он понимал, что его собственная жизнь является для них лишь разменной монетой. Будет им выгодно — оставят в живых. Нет — пожертвуют, не колеблясь, списав все на неизбежные потери.

К тому же Серебряков не знал, как именно будет происходить захват Любарского. При выходе из самолета? По дороге из аэропорта в город? И вообще, его даже не удосужились посвятить в детали. Просто отправили в Лондон, и все.

Положение Родиона здесь напоминало роль почетного пленника. Обращались с ним безукоризненно вежливо, но один из охранников олигарха не отходил от него ни на шаг. Его холодные, равнодушные глаза постоянно следили за российским гостем.

Все телохранители Любарского были вооружены на законных основаниях. Если российские спецслужбы предпочтут ломовой захват, то бойни не избежать. А скорее всего, так оно и будет. У чекистов из Москвы нет времени на сложные и продуманные операции. Они находятся на территории суверенного государства, с которым у России довольно сложные, неоднозначные отношения. И, разумеется, предстоящая операция никоим образом эти отношения не улучшит, даже если вдруг и пройдет тихо.

Впрочем, все это были лишь догадки. Полтинник устал ломать над этим голову и, плюнув на все, заказал себе виски. Будь что будет! Влив в себя сто пятьдесят граммов, закрыл глаза. Делая вид, что дремлет, он на самом деле внимательно прислушивался к разговорам. Когда самолет пошел на посадку, приподнял веки и тут же наткнулся на пристальный взгляд своего «личного» охранника. Или, правильнее сказать, палача?

Родион наклонился к Любарскому:

— Этот ваш парень всю дорогу как-то странно смотрит на меня. Может, я ему нравлюсь? Он случайно не гей?

Любарский улыбнулся:

— Об этом можете не беспокоиться. Ориентация у Володи самая что ни на есть традиционная. Дело в другом. Просто я приказал ему следить за вами и, если что-либо пойдет не так, застрелить.

— Вот как? Разве у вас есть для этого основания?

— Вовсе нет. Просто я всегда привык подстраховываться… Однако что-то стало закладывать уши. Ненавижу эти взлеты и посадки!

Родион запоздало пристегнул ремни и стал ждать, когда шасси коснутся взлетной полосы. Начиналось самое интересное…

* * *

— Если все пройдет, как договорились, то я гарантирую вам жизнь. Если же вы вздумаете выкинуть что-нибудь, то имейте в виду: весь аэропорт на целый час принадлежит нам.

Шаевич слушал седого, как лунь, фээсбэшника и лихорадочно соображал. В том, что тот блефует, сомнений не было. Не могли российские спецслужбы полностью контролировать аэропорт. Это все же Киев, а не Мухосранск какой-нибудь. Хотя… Если отвалили приличную сумму, то им вполне могли организовать что-то вроде «коридора». Зеленую улицу, мать их! Что, например, за миллион баксов хохлы не сделают это? Да запросто! А русские могли отвалить и в десять, и в двадцать раз больше. Задница Любарского того стоит. Что будет, если он успеет предупредить хозяина прямо в аэропорту, на выходе? Станут они стрелять или нет? Пойдут ли вообще на силовой захват? Скорее всего, не пойдут. Несмотря на все заверения этой акулы, за которой трупов, наверное, никак не меньше, чем за предателем и подонком Пиней. И все же… Риск есть.

Трусоватый Шаевич был озабочен именно вероятностью захвата олигарха прямо в аэропорту. Первого пристрелят, естественно, самого Шаевича. Любарский развернется и улетит обратно в свой Лондон, а он будет лежать, изрешеченный пулями. И что ему за дело, если после этого вспыхнет международный скандал? Нет, свой выбор Шаевич уже сделал, когда согласился заманить Любарского в Киев. Теперь нужно идти до конца.

— Я все понял, — дрожащим голосом ответил Шаевич, — сделаю все как нужно.

Полковник оглядел его с ног до головы — и остался недоволен увиденным. С одеждой все было в порядке, но вот выражение лица… Бегающие глаза, прыгающие губы… Того и гляди, заплачет. Как бы Любарский не заподозрил чего-нибудь. Если он откажется выходить из аэровокзала, все рухнет. Не станут же они штурмовать здание!

Полковник повернулся к одному из оперативников:

— Юра, неси коньяк. Пусть хлебнет малость.

Приняв плоскую бутылку, протянул ее Шаевичу:

— На, глотни. Не бойся, не опьянеешь. Обстановка взбодрит. И помни: у нас полная свобода действий. Конечно, желательно обойтись без лишней крови, но… Любарский будет обезврежен любой ценой! Любой!

— А что с тем парнем? — откашлявшись, спросил оперативник, которого полковник назвал Юрой. — С тем, что в заложниках?

Полковник нахмурился. В настоящий момент его заботило совсем другое. Путь до российской границы был неблизким, а купленные украинские менты — крайне ненадежны. Он неопределенно махнул рукой:

— Если все пройдет гладко, то он не пострадает. В противном случае инструкции остаются прежними.

Опер кивнул. Он все понял. Это значило, что в случае оказания сопротивления нужно будет перебить всю свиту Любарского. Всех до единого. Кроме него самого. Главное — олигарх и деньги, которые он везет с собой. Все остальное несущественно…

* * *

— А вот и наш резидент! — засмеялся Любарский, подходя к Шаевичу.

Ступив на украинскую землю, люди олигарха настороженно озирались по сторонам. У Полтинника даже мелькнула шальная мысль втихаря отватить в сторонку, но он тут же отогнал ее. Нет, еще рано. Так он провалит все дело. Да и этот охранник Володя по-прежнему не отступал от него ни на шаг. Проверяя его, Родион специально остановился, якобы завязывая шнурок. Цербер тут же застыл рядом. «Настоящий сторожевой пес», — в сердцах подумал Родион.

Пожав Шаевичу руку, Любарский первым делом спросил:

— Где машина для перевозки денег? Ты обещал броневик.

— Конечно. Вот этот «мерседес». В нем все, что нужно. Мы поедем там же.

Любарский критически оглядел длинную черную машину. Рядом толпились какие-то люди в строгих костюмах, с аккуратными армейскими прическами.

— Твоя свита? — спросил олигарх. — Раньше у тебя были другие ребята.

— Этих я нанял специально. Броневик тоже принадлежит им. Лучшее охранное агентство на Украине. Настоящие профессионалы.

— Да? Ну ладно. — Любарский повернулся и отдал приказ загружать деньги.

В тот же «мерседес» Шаевич пригласил и Любарского.

Для охраны подогнали еще два джипа. В один пришлось сесть и Полтиннику. Он сидел, сжатый со всех сторон крепкими мужиками. Благо хоть кондиционер работал исправно.

— А что это за тачка вообще? — спросил боец, который уселся за руль. — Шаевича, что ли? Почему без шофера?

— Давай заводи, — оборвал его старший, который увидел, как черный и длинный, как катафалк, «мерседес» стал выезжать со стоянки.

Водитель пожал плечами и повернул ключ зажигания. Оба джипа резво сорвались с места и пристроились вслед за машиной, уносившей их хозяина.

* * *

— Хорошая машина. — Любарский со знанием дела оглядел салон и погладил кожаное сиденье.

На это неожиданно ответил один из охранников. Старый и седой. Он снял черные очки и, повернувшись с переднего сиденья к пассажиру, изрек:

— Лучше не бывает, Евгений Александрович. У нас на Лубянке других не держат.

Его торжествующая улыбка поразила Любарского. Он скривился и перевел удивленный взгляд на Шаевича. Мол, почему этот безмозглый боевик пасть разевает?

Но Шаевич демонстративно отвернулся и стал глядеть в окно. И только тогда до Любарского дошло, что старик вякнул что-то про Лубянку. «У нас на Лубянке…»!

В следующую секунду на его запястьях защелкнулись наручники. Полковник ФСБ не отказал себе в удовольствии лично проделать это.

— Будет о чем писать в мемуарах, — весело подмигнул он ошарашенному олигарху.

— Сука! — заорал Любарский на Шаевича. — Ты что сделал?! Кто эти твари?!

— Спокойно, Евгений Александрович, — в руке полковника появился шприц, — сейчас мы отправимся в Москву. Вы же хотели вернуться на родину?

Шаевича уже оттеснили, и рядом с Любарским оказались двое оперативников, ранее сидевших сзади и охранявших чемоданы с деньгами.

Олигарх, все еще не веря в происходящее, обернулся, выискивая машины со своими боевиками. Оба джипа маячили сзади. Сейчас весь кортеж уже ехал по объездной дороге, на которой было очень мало машин.

Полковник усмехнулся:

— Что, Евгений Александрович, по холуям своим соскучились? Ну, посмотрите напоследок… Юра, давай!

Опер кивнул и достал дистанционный пульт управления. Спокойно, словно включая телевизор, нажал на кнопку. Тот джип, что ехал первым, мгновенно скрылся в ослепительной вспышке пламени. Любарский сжался и закрыл глаза, а полковник сделал ему укол в бедро прямо через брюки.

— Вам нужно выспаться, — пробормотал он. — В Москву прибудете свеженьким, как огурчик.

И тут же рявкнул:

— Мать вашу, почему вторая тачка не взорвалась?! Семенов, козел, ты заряды устанавливал? Разжалую, на хрен!

* * *

Когда ехавшая впереди машина вдруг превратилась в факел, водитель второй, чтобы не врезаться в ее пылающие останки, был вынужден резко свернуть на обочину. Джип занесло, и он, уткнувшись в песчаную насыпь, заглох.

Телохранители растерянно матерились и вертели головами, оглядываясь по сторонам и выхватывая пистолеты.

— Что за фигня? Санек, сдавай назад! Где хозяин?!

Оглохший от этих криков Родион первым заметил,

что к ним бегут несколько человек. Похоже, они вышли из головной машины. Черный «мерседес» поначалу остановился метрах в ста от взорванного джипа, но потом стал проворно сдавать назад. Прямо на ходу открывались двери…

В руках у стремительно приближавшихся людей были короткоствольные пистолеты-пулеметы, которые сразу же начали стрелять. Джип пронзили десятки пуль.

Полтинник, едва на него посыпались осколки разбитых стекол, тут же упал на пол. На него сверху навалился какой-то неимоверно тяжелый и, скорее всего, уже мертвый охранник. Родион задыхался. Его поразила тишина, буквально обрушившаяся на него после разрывающей барабанные перепонки какофонии, состоявшей из выстрелов, звона бьющегося стекла и криков убиваемых людей.

Послышался на удивление спокойный голос:

— Ну, что там? Все готовы?

Голос этот доносился как бы издалека и, тем не менее, леденил душу. Полтинник старался ничем не выдать, что он еще жив. Теплилась надежда на то, что нападавшие рано или поздно уберутся. Нет, только не это! Родион едва не завыл, услышав:

— Валек! Каждому по контрольному выстрелу в голову, и сваливаем. И так столько времени потратили. Борис, спали потом эту колымагу.

— Стойте! — отчаянно закричал Родион и по-детски добавил: — Я свой! Не стреляйте!

— А ну, кто там? Вытащите его. Похоже, заложник! А я думал, он в первую машину сел. Повезло парню!

Через минуту Полтинника извлекли из-под груды мертвых тел. Поглядев на направленные на него стволы, он обратился к тому, кто больше других походил на старшего:

— Вы должны знать про меня! Я — Родион Серебряков.

Старший махнул рукой:

— Все ясно! Валек, добивай остальных.

— А этот? — Флегматичный Валек, похоже, был не прочь пристрелить за компанию и Родиона.

— Нет, этот пусть живет! Седой велел не убивать его, если он выкарабкается. Ну, парень, считай, что ты в рубашке родился! Даже дважды. В первый раз, когда заряд под твоей машиной не сработал, а во второй — после стрельбы. Ты смотри, ни одной царапины! Сегодня твой день рождения. Число запомни!

Полтинник чувствовал, что вот-вот упадет. Видеть перед собой ухмыляющуюся физиономию человека, который не убил его лишь по счастливому стечению обстоятельств, было невыносимо. За спиной деловито отщелкивали контрольные выстрелы.

— Ну, все, парень, счастливо! Сваливай отсюда, да поживее…

Родион некоторое время тупо смотрел, как бойцы, убирая оружие, бежали к своей машине. Захлопали дверцы, и «мерседес», развив немыслимую скорость, скрылся в облаке пыли.

Сообразив, что стоять столбом между двумя горевшими машинами с десятком мертвецов внутри не годится, Полтинник развернулся и зашагал прочь. Пошел в сторону от дороги, без всякой цели, лишь бы отойти подальше. Запах горелого мяса стал отчетливо тошнотворным.

Через час ходьбы, наткнувшись на небольшую, но чистую речушку, Родион снял с себя окровавленную одежду и искупался. Заметив неподалеку одинокого рыбака, подошел к нему. Мужичок был пожилым и производил впечатление деревенского хитрована.

— Здорово, батя. Мне бы в город надо. Но сначала позвонить…

Крестьянин внимательно оглядел странного парня. Откуда он взялся? Весь мокрый, одежда в руках… Ничего не сказав, а только скептически хмыкнув, он отвернулся к своей удочке.

Тут Серебряков вспомнил, что миром по-прежнему правят деньги. Он пошарил у себя в карманах. Денег у него оказалось более чем достаточно. И фунты, и доллары, и российские рубли.

Родион молча протянул неприветливому рыбаку смятую стодолларовую купюру. Тот сразу просиял:

— Так бы и сразу! Горилки хочешь? У меня добрая…

Полтинник кивнул:

— И горилки тоже. Не помешает. Но сначала телефон.

Мужичок с готовностью поднялся.

— Сделаем, отведу. Тебе куда звонить-то надо, парень?

— В Москву, батя. В Москву…