Все четверо влетают в кабинет одновременно: оба моих помощника и два их вопля:

— Срочный объект!

— Гарантийный вызов!

Я спокойно киваю:

— Давайте по порядку. Справа налево.

— Появился объект, — начинает Яго. — И проект, и монтаж, причем без предварительных согласований. Плюс троекратная оплата за срочность.

Это хорошо. Значит, клиент практически в отчаянном положении. Чем хуже ему — тем лучше нам. Не будет лезть под руку с советами.

— Требование по гарантии с последнего объекта, — докладывает Ким.

Вот же пакость! На той планетке мы поставили совершенно надежную систему, никаких неполадок даже предполагаться не должно. Да вот поди ж ты…

Я гляжу на второго помощника, он пожимает плечами:

— Я не в курсе, что там не так. Но клиент воет. Говорит, что весь его тысячелетний план летит в тар… тартары, что ли? И обвиняет нас. Говорит, система воздаяния отказала.

Угу… — Похоже, заказчик — бог старой школы. К ним обычно пафос высказываний прилагается.

Я стучу ногтем по столу. Парни заметно нервничают. Понимаю их, но паниковать не собираюсь. Если наша работа чему и учит, так это что спешка ни к чему не приведет. Вера не торопится и не опаздывает. Она всегда приходит вовремя. По заказу.

— Хорошо, пойдем, пообщаемся с клиентом. По пути ты, Яго, расскажешь мне, что там за срочный такой объект.

Пока я собираюсь, есть время подумать. Прошлая работа запомнилась хорошо. Там ставили старую, исключительно надежную религию — заказчик настоял на этом особо. Он и выбрал вариацию. Я произвел предварительные расчеты, несколько раз вышел на местность, долго согласовывал мелочи. И только после соблюдения всех тонкостей подготовил проект, а команда приступила к монтажу веры. Сначала, согласно плану, появился пророк, потом — по всем нормам, второй. Как и положено, между ними не менее двух веков. Созданием нестабильной обстановки, в которой и должна была зародиться религия, занималась дружественная организация. Работу свою они выполнили очень качественно, придраться было не к чему. Несколько сражений на религиозной почве — и мы организовали пару святых мест. Не так далеко от этой планеты (недалеко — в метафизическом плане) работали коллеги, поэтому, чтобы исключить опасные наводки, мы даже паломников экранированными сделали. Потом создали поле веры с тремя степенями защиты от неверия. Если бы кто-то из населения перестал верить в нашего клиента, то он автоматически переводился бы на поклонение чему-нибудь другому — по его мнению, но того же самого поля — по большому счету. Он бы думал, что атеист, и источал бы веру в атеизм. Ну, в общем, примерно так. И напоследок осталось самое сложное — программирование и присваивание религиозно-сетевого адреса каждому живущему на планете. Плюс создание запаса адресов на несколько тысяч лет вперед. Все сделано на ура, договор на обслуживание системы ждет подписания — и на тебе, неисправность…

Наконец, выхожу из кабинета:

— Итак. Что у нас с объектом?

— Помните, — спросил Яго, — мы делали проект для Тридцать Четвертой системы?

Помню. Прижимистое сообщество сущностей, «система орбитальных колец», как они себя называют. Ни монтаж, ни обслуживание объекта нам тогда не достались.

— Так вот. У них там была планета — неприкосновенный запас минералов. Ее никто не трогал, пока верхние и нижние кольца делили власть. Но за это время там жизнь успела зародиться! Мало того, даже маленькая цивилизация появилась. Инспекторы об этом узнали… Скандал, в общем. Теперь планету трогать нельзя, минералы — тю-тю. Инспекторы ведь что по этому поводу говорят? «Священна всякая жизнь разумная, ибо веление на то…»

— Не отвлекайся, — морщусь я. В свое время отсутствие нужных связей не позволило Яго стать сущностью, так он и оказался у нас. Однако некоторое время он успел поработать в дочерней организации инспекторов. И с тех пор его иногда срывало на цитирование устава.

— Есть! Не отвлекаюсь! Так вот… многие решили, что это провокация, и Властелин Верхних и Нижних Колец Тридцать Четвертой Системы очень напрягся и все придумал. В общем, нужно этих «появленцев» переселить. Наша задача — сделать этот процесс быстрым, безболезненным и, по возможности, добровольным.

— Поменять дом на веру?

— Что-то вроде.

— Они готовы предоставить новую планету?

— Говорят, все на наше усмотрение. Они потом оплатят все расходы.

Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Подозрительно. Но отказываться нельзя.

Наконец мы у шлюза. Поворачиваюсь:

— Хорошо. Займетесь этим вдвоем. Монтируйте, а проект потом по горячим следам сваяем. Чуть что не так — связывайтесь со мной.

Они кивают, и я выхожу на местность.

Меня окружают пушистые облака. И какое-то бежевое марево. Впереди тропинка. Такой он — порядок. По крайней мере для меня. Возможно, кто-то видит не облака, а воду или проселочную дорогу. Порядок для каждого свой. Шагать нужно недалеко. Чем ты старше, тем короче становятся эти прогулки. Наш шеф, поговаривают, перед тем как окончательно уйти в Нирвану, работал с порядками на местности других планет даже не выходя из кабинета. И никакие шлюзы ему были не нужны. Охотно верю.

Итак, вот этот перекресток, теперь направо, пару шагов — и я на месте.

Порядок этой местности явно, извиняюсь за каламбур, не в порядке. Красные всполохи, рев сирен, общее настроение суеты и обреченности, расплавленный (в метафизическом смысле) запорник, мечущиеся в приемнике души… Вот люблю эту систему за наглядность. Вокруг бушевал самый настоящий…

…Каждый называет это по-своему. Конец света, апокалипсис, светопреставление. У нас в ходу рабочий термин «пожар». Суть проста: этот условный процесс автоматически начинается после того, как подконтрольным населением перейден некий порог «греховности». Система гибкая, поэтому мерилом греха может быть что угодно. Лично мне вся схема представляется примерно так: в безгрешную душу поступками ее хозяина вносятся частички греха. Они, как маленькие (или не очень) зеркала, отражают свет души на приемники поля веры. Чем больше таких отражений, тем меньше света остается самой душе. В итоге он может исчезнуть совсем — поле получает его без остатка. И, если этого света накопится достаточно много, плотинка-запорник, за которой находится «пожар», будет, грубо говоря, смыта. И дальше все по программе: глад, смерть, какая-нибудь нелепица вроде «последней битвы», ядерной зимы или огромного чудовища, питающегося небесными светилами, — все что угодно. Однако эта нелепица способна уничтожить планету и убить сущность над ней.

С одной стороны — туда им всем и дорога. Но с другой — инспекторы. Начальство над сущностями. Вопрос «откуда мы все взялись» не дает им покоя, поэтому они видят свой долг в надзоре за зарождающимися цивилизациями. Убеждают себя, что рано или поздно население этих планет возвысится и займет наше место. Если кто-то скажет: «Контроль», — они, ухмыльнувшись, возразят: «Забота». Каждому в порядке известно, что над «дикими» планетами поле веры формируется само. Все во что-то верят и одновременно не знают, во что именно им верить. Это поле беспокойно, нестабильно. И готово взорваться в любую минуту. Мы его стабилизируем, оформляем, натягивая на дикую веру цивилизованный костюм — религию. И все начинают верить в унисон. А тот кошмар, который может вырваться на волю и уничтожить вообще все, упорядочивается нашей системой «пожаротушения». Мы сводим последствия «пожара» к минимуму. Так что теперь планеты после светопреставлений описывают не жуткими словами вроде «а ведь когда-то на этом месте был цветущий мир», а скорее как «жили они дальше в праведности и вере, но количеством вполовину меньшим».

«Пожаров» перестали бояться. А для надежности сделали так, чтобы процесс можно было запустить вручную. Заказчик, например, имеет желание устроить в своей вотчине встряску. По разным причинам. Для того чтобы избежать большего «пожара» в недалеком будущем, или для пущего послушания, или просто из злонравия. Нажимает ИПР — «инициатор пожара ручной» — и начинается. Гипотетическая чаша весов резко уходит вниз, система кипит от возмущения на того, кто совершил столько грехов сразу, и дает команду на запуск. На моей памяти «пожары» только так и возникали. Редко когда теперь услышишь о «спожарившей» по вине населения системе. И то подобное происходит только в совсем уж устаревших религиях, где принесение в жертву двух младенцев вместо трех — ужасный грех. Так что фактически для системы самым большим грешником потенциально является сущность с кнопкой.

Внезапно из порядка приходит вызов:

— У нас трудности.

О, ребята споро взялись за дело. Я всегда знал: чем бодрее работаешь, тем раньше возникают проблемы.

— Что случилось?

Начинает Яго:

— Провели исследования. Вычислили один народец, мол, он будет в нашем деле ключевым. Заморочим их — остальные тоже заморочатся. Они в этом мире самые богатые, им все должны, их влияние трудно переоценить.

— Что пошло не так?

Яго хмуро смотрит на Кима, тот вздыхает и перехватывает эстафету:

— Прогнали народ этот.

— В смысле «прогнали»? Куда? Как их вообще кто-то мог прогнать, если они такие предприимчивые и богатые?

Тут уже вздыхает Яго, а Ким продолжает:

— В пустыню выгнали. Они слишком предприимчивые и неприлично богатые. Должны им были все, а отдавать не хотел никто. Вот и решили, что в пустыне долги как-то лучше забываются.

Ага. Вот оно что. Ключевое племя оказалось там, где все его влияние не имеет никакого значения. Значит, нового бога, волшебные штучки, знамения и всю прочую атрибутику придется демонстрировать посреди пустыни мелкому народцу. Очевидцев, конечно, маловато.

Сурово. Но не смертельно.

— Это дело поправимое. Надо просто обеспечить публику. Начинайте работать с этим племенем, но никаких масштабных чудес. Так, мелкое хулиганство вроде несгорающих кустов. Параллельно отправьте кого-нибудь в столицу. Для пропаганды. Пусть он рассказывает всем, что конец света близко, ужас рядом, смерть за дверью. После таких заявлений никто на месте не усидит. И вот, когда зрителей будет много, — нужно будет устроить что-нибудь впечатляющее.

— Ага, — Яго все схватывает на лету. — Ученых сделаем, которые по сообщениям каких-нибудь малограмотных древних туземцев выяснили, что конец света должен наступить уже буквально вчера!

— Ну вот видите, мысль пошла. Самое главное — запугать их, а все остальное приложится.

Лица помощников светлеют. Особенно у Яго. После службы нравится ему народ пугать. Парни кивают, и контакт рвется. Если они все сделают правильно, результаты не заставят себя ждать. Впрочем, если оплошают — тоже. Работа в порядке дает массу преимуществ. Одно из них — то, что нам необязательно привязываться ко времени, текущему в реальности объекта. Для себя мы можем заставить его идти быстрее, пропустить пару веков, наращивать силы постепенно. Выверять каждый шаг, не оставляя места для козней конкурентов — все же мы на этом объекте официально. Это в обычном случае. Но сейчас все решают минуты. Причем времени нашего. Парням приходится идти ва-банк. Пусть идут. А у меня все еще есть дело. Я оглядываюсь. Громко спрашиваю пустоту:

— И что здесь не так?

Тишина. Ну да, нужно было сразу догадаться.

— Приди же, владыка верховный земли сей недостойной.

Стандартная форма приветствия. Как излишне вежливая, была упразднена еще… давно, в общем.

— Слышу тебя, мастер дел духовных! — рокочет откуда-то справа, облака расступаются, и в сиянии появляется он, заказчик.

— Призванный волею вашей явился я, дабы выполнить обязательства свои. Так что не в порядке?

Клиент не отвечает и смотрит на меня так сурово, что аж страшно становится. Страшно за его брови, которые напирают друг на друга изо всех сил. Если вставить между ними монету, она точно деформируется.

— Не смею я давать советы, — наконец молв… то есть говорит он.

Коротко и ясно. Ты специалист — ты и разбирайся. Сколько гонора, а в итоге помощи никакой. Значит, будем разбираться. Клиент молча протягивает мне порядковую печать. Я касаюсь ее, и он уходит. Теперь все в моих руках, я авторизован в системе, можно работать.

Оглядываюсь. Удивительно! Никакого апокалипсического рева, красного сияния. Где все это? Тишина и покой. Я так удивлен, что даже забываю выругаться. Конечно, звуки и небесные иллюминации — это только спецэффекты, конец света может совершаться и без них. Но согласитесь, легионам света биться с легионами тьмы в хорошую погоду на зеленой травке как-то несолидно. Гляжу сквозь порядок на поверхность планеты. Тихо. Ни взрывов, ни ракет, ни чудовищ. Души не мечутся в ужасе, запаха крови и страданий не имеется. Как будто «пожар» и не запущен. Но ведь он запущен. Ладно, поверхностным осмотром тут не обойтись. Шарю по периферии порядка, где-то здесь есть панель индикации. Вижу: вот оно, знакомое завихрение. В руках у меня появляется вполне удобный для работы образ. Что она нам расскажет? Ага, панель тоже утверждает, что «пожар» все еще на месте. А сирена и подсветка отключились, потому что… кончилось время их действия. Небывальщина какая-то, честно. Все эти спецэффекты лимитированы, потому что понятия «вечности» в системе нет. Но чтобы временной лимит кончился — такого я еще не видел. Весь процесс «пожаротушения» занимает почти втрое меньше, чем максимальное время действия оповещения. Что, вообще, происходит?

Некоторое время размышляю. Хорошо. Сделаем как деды завещали: выключим систему, потом включим снова. Эта нехитрая манипуляция срабатывает не так уж и часто, но ее простота неизменно подкупает. Панель, повинуясь, превращается в некое подобие рычага. Поворачиваю его, система отключается. Гляжу краем глаза на порядок планеты, он пока что остается прежним: питомцы по привычке некоторое время будут верить во что нужно. Не будем испытывать их терпение. Поворачиваю рычаг снова, раздается легкомысленная мелодия — система пришла в себя. Были бы здесь мои помощники, уже начались бы ставки на то, помогла перезагрузка системе или нет. Ким бы ставил на то, что помогла, он оптимист, Яго — что нет. Он всегда ожидает худшего.

Клубящийся порядок формируется в инициатор. Подхватываю его и даю команду на запуск «пожара».

Мир становится таким же, каким был, когда я пришел. Багровое марево заливает порядок планеты. Проходит некоторое время, и панель честно сообщает мне, что «пожаротушение» сработало. Хорошо, осталось только дождаться сигнала, что процесс закончен. Вот еще чуть-чуть — и все. Ну вот уже практически сейчас. Через секундочку. Сверлю взглядом панель, но нужной мне информации так и нет. Умом я понимаю, что жду напрасно, но надежда еще жива.

Если и дедовский способ не сработал — дело куда серьезнее, чем можно было подумать. А это, в свою очередь, значит, что думать можно было бы и лучше.

И тут внезапно накатывает чувство, которого жаждут все, — благостное ощущение, что ты кому-то нужен, что без тебя не обойдутся… Будто со мной кто-то пытается связаться через порядок. Отрываю взгляд от панели — пусть передохнет, зараза.

— Да?

— Это Ким, — и это действительно Ким. — Я здесь один. Яго ушел на поверхность. Ведет пропаганду в столице.

Ну говорил же! Любит путать людей. Не стал доверять это Киму, пошел сам.

— А я тут начал обработку племени. Смонтировал доктрину.

— Какую?

— «Обетованная земля», — быстро отвечает Ким. Я киваю, он продолжает: — Но система не ставится.

Закатываю глаза:

— Конкретнее?

— Местный шаман открыто выступает против нашего пророка.

Звучит, конечно, глупо, но на стадии предварительного монтажа это серьезно.

— Базового программирования еще не проводили?

Ким мнется, затем говорит:

— Не могу задать даже общую программу. И с Яго связаться тоже не могу — помехи, — на мгновение затихает. — Мне кажется, это саботаж.

Резонно. Может, кто-то из инспекторов или их дочерних фирм пытается нас подсидеть. Если провалимся, Кольцам настоятельно посоветуют заключить договор с какой-нибудь конторой, которая совершенно случайно будет в курсе всего и с ходу решит ими же придуманные проблемы. Вероятно, так все задумывалось с самого начала, и моя работа по гарантии тут с этим связана.

— Что именно происходит?

— Ну как обычно. Начал дистанционно воздействовать на сознание одного из них. Начальник какой-то. Сделал из него пророка. Он принялся за базовую обработку, ну там, как обычно, накормить всех, воду из скалы добыть… С едой нормально — им с орбиты снабженцы Колец припасов поскидывали. А вот с водой не вышло: внезапные помехи — я на миг потерял контроль над пророком. Частично вернулась старая личность. Он начал лопотать чего-то про колыбель и крокодилов — есть у них там такие твари. Хорошего мало… В общем, чуда не получилось. Откуда там взялись помехи — непонятно…

Ким некоторое время молчит, собираясь с мыслями.

— А потом, — продолжает он, — возник этот старик на своей клятой ослице. Стал смеяться. Зло так. Сказал, что никакой Земли обетованной нет, мол, бред это. И его поддержали.

Да уж… Нет ничего хуже, чем обманутые ожидания чуда.

— Ладно. — Теперь моя очередь подумать. — Пока нет доказательств, веди себя тихо. Подготавливай почву, не трогай этого шамана. Как только Яго пригонит зрителей, покажем большое представление, они все поверят. Им деваться некуда будет. Договорились? Вот и хорошо, дерзай.

Контакт исчезает, и я вновь уделяю панели много внимания. Но нужного мне уведомления нет. Чувствую, как надежда на легкое разрешение проблемы, издав слабый писк, издыхает. Сегодня явно не ее день. А раз надежде конец — остается только работа. Я этого очень не хочу, но похоже, что погружение — единственная возможность разобраться.

В духовном плане мы слишком велики для порядка поверхности этих планет. А если возникает необходимость «сходить в народ», приходится погружаться в поле мира, которое позволяет снизить наше излучение настолько, чтобы оно не принесло вреда ни планете, ни ее обитателям. Потому сущности и не любят показываться своим питомцам. Удовольствие сомнительно, польза мала. Почти все боги, с которыми мы работали, отделывались старыми, но действенными отговорками из разряда «мой облик слишком велик, чтобы вы могли смотреть на меня невытекшими глазами» или сажали на месте своих аватаров. Это гораздо удобнее, но вместе с тем и гораздо дороже. Здесь, конечно же, никакого аватара нет. Поэтому остается только спуск.

Ну пора.

Внимательно гляжу на поле. От него отделяется небольшой лоскут и медленно плывет ко мне. Подмигиваю ему. В ответ он начинает вытягиваться в нить. С ее помощью я буду управлять системой. Кончик нити обвивает палец, и погружение начинается.

Оболочка планеты обычно состоит из нескольких слоев порядка. Не знаю, кто назвал их правдами, но термин прижился. В этой системе их три. Три правды, одна под другой, суть — скопище чувств, совокупность эмоций, которые усиливаются к центру.

Поверхность поля смыкается над головой, и кожу обдает горячим сухим ветром.

Гнев. Это очень хорошо, что вся ярость планеты — на внешней стороне правды. Уменьшает риск того, что в ядре я встречусь с чем-то откровенно враждебным и опасным. На внешности с этим справиться гораздо легче. Мне даже не нужно двигаться, стимулируя разум для дальнейшего погружения. Потоки негатива обволакивают, стараясь найти во мне отклик. Отмахиваюсь. Здесь можно не напрягаться. Да и вообще, с чего я должен напрягаться? Я могу стереть в порошок весь этот чертов мир. Вот только дайте выйти из долбаного поля, сразу позову знакомых ребят… Внезапно осознаю, что крепко сжимаю в кулаке нить и уже почти отдал команду на выход из поля. Весь гнев разом проходит.

Первый же уровень достал меня. Плохой знак. Двигаюсь дальше. Судя по всему, на каждой из трех правд придется давать генеральное сражение своему настроению. Чуть-чуть поддался — и уже ходишь кругами. А раз так — главное угадать, что будет на следующем слое. Иначе заблужусь, и система на время аннулирует мой доступ. Процесс затянется, а парням явно не помешает помощь. Можно, конечно, все бросить, отправиться к ним, а сюда вернуться позднее, вместе с командой. Ну в самом деле, кто же знал, что здесь такой сумасшедший дом творится? Эх, жаль старик-шеф ушел, он бы с этим справился в два счета. После его ухода на меня свалилось столько мороки, что прямо руки опускаются. Ведь он даже выбора мне не оставил. Не спросил, хочу я быть новым шефом или не хочу. Чужое мнение его никогда не интересовало, а расплачиваться мне. Кстати, вот прямо сейчас и расплачиваюсь.

На мгновение теряю ощущение нити в руке, и это приводит в чувство. Защита у этой планеты будь здоров. Я уже чуть не слезами истекаю от жалости к себе и только сейчас понимаю, что это действие очередного слоя правды. Сначала гнев, теперь горе. Интересно у них эмоции идут, нечего сказать. Я быстро успокаиваюсь, а значит, двигаюсь дальше.

Снова чувствую вызов. Вот это уже нехорошо. Парни опять каких-нибудь ужасов расскажут, а мне сейчас, как будущей роженице, вредно переживать. Чем спокойнее буду, тем меньше времени потрачу.

— Что случилось?

Это снова Ким:

— У меня трудности!

Где-то я сегодня уже это слышал.

— Вот взгляните. — Ко мне летит образ. Рассматриваю. Морщусь…Пляшут люди. Пляшут вокруг какой-то… — Это божественный платиново-палладиевый щупальцевидный яйцеглаз, — приходит объяснение. — У них там вроде водится такое. Они так и не придумали к чему эту тварь применить — в итоге взяли и обожествили ее. Я нашего парня повыше завел, чтобы без посторонних глаз протокол ему обновить, а они в это время…

Взяли и воздвигли идола. Пока монтажники налаживали связь с пророком, вредители развернулись на полную катушку. Наш бог им, видите ли, не нужен, подавай яйцеглаза.

— Опять шаман?

— Нет, я его нейтрализовал. — Удивленно смотрю на Кима. — Мы «запророчили» его ослицу. С ней связь наладилась мгновенно, враги этого не ожидали, — с видимым удовольствием сообщил герой. — Она его сбросила и начала вещать человеческим голосом. В нашу, конечно, пользу. Долго не протянула, но свое дело сделала. Теперь шаман в ступоре, до сих пор не отошел.

— Тогда откуда взялся идол?

— Видимо, шаман был не единственным.

Дела…

— Яго так и молчит?

— Нет, недавно вышел на связь. Его немного повело, когда он через правду продирался. Говорит, угодил прямо в какую-то странную лужу, теперь от него серой прет, что глаза слезятся, — улыбается Ким. Вот поганец, веселится над товарищем. С другой стороны, нечего по лужам всяким лазить. — Вот. А, когда вылезал, ногу ушиб — теперь хромает.

— А с пропагандой-то что?

Ким почесывает затылок:

— Кажется, все в порядке. В городе его побаивались, но вроде поверили предсказаниям. Запугал их, наверное, он это Умеет. Говорит, что собираются в погоню за нашими.

— Вот и хорошо. До их прихода постарайся разнести в клочья идола и серьезно пожурить этих грешников. Не нервничай. Притащится Яго с подкреплением — будет веселее.

Ким благодарит и рвет контакт. А ведь я ему толком ничего и не сказал. Главное — сохранить спокойствие в критической ситуации. Чем хладнокровнее ты, тем твое решение ближе к идеальному. Хотя, кстати, идол мог бы и заставить меня понервничать. Хоть чуть-чуть. Ага… Вот в чем дело. Секундное раздумье, прихожу к выводу, что это все-таки должно помочь. А затем бью себя с размаху в ухо. Голова дергается, слышу легкий свист в другом ухе, но мне плевать, потому что ОЧЕНЬ БОЛЬНО! Вот зараза! Зачем же в ухо-то, а? Боль постепенно затихает, прислушиваюсь к ощущениям. Злость на самого себя за такой сильный удар в нежное место быстро исчезает. Надо срочно будить эмоции, пока не поздно.

— Чертова планета!

Не помогает. Чем планета-то виновата? Зайдем с другой стороны:

— Ох и навалилось же на меня, бедного, столько! Как же жить-то теперь?!

Не помогает и это. Не могу жалеть себя, особенно когда сам, в общем-то, виноват. Монтаж мы ведь делали. Ударить, что ли, себя еще раз?! Хватаюсь, образно говоря, обеими руками за ощущение возникшего протеста и страха. Угрожать самому себе — такого еще не было. Все что угодно ради эмоций. Только они помогут преодолеть последний слой — спокойствие. Ловлю момент и бью еще раз туда же. Удар становится сюрпризом для меня самого.

— Твою ж мать! Чертов мазохист!

Не даю эмоциям уйти, концентрируюсь на них и, резко разогнавшись на волне праведного гнева, прорезаю слой со скоростью падающей звезды. Практически несусь через порядок. Этой планетке сегодня трижды удается меня подловить. Но теперь — все, испытания закончились. Ощущаю законную гордость. Нет, ну какой же я все-таки молодец! Радость переходит в ликование. Мне для счастья много не нужно — всего лишь прорваться через правды сумасшедшей планеты. Широко улыбаюсь. Надо было во второй раз себя по другому уху бахнуть — для симметрии. Было бы забавно.

Порядок кончается очень резко, я не успеваю среагировать, поэтому даже не выхожу из него, а выскакиваю. Трава. Поле. Я на месте.

Щупаю нить, тяну на себя — ядро где-то неподалеку. Иду по полю, надеюсь, в верном направлении. Гляжу по сторонам. И настроение становится еще лучше. Лето, хорошо! Солнышко, зелень, теплый ветерок. В прошлый раз тут была зима, волки и ни разу не уютно.

Залюбовавшись, не сразу соображаю, что ядро уже прямо передо мной. Невидимый для жителей сгусток порядка. Его легко принять за обычный туман, если только не задаваться вопросом, откуда днем прямо посреди поля взялось облачко тумана. Нить в руке искрится и потрескивает, будто ей не терпится начать. Глубоко вздыхаю. Теперь ничто не мешает увидеть все происходящее воочию. Посмотрим, что не так с «тушением».

Вздыхаю еще раз и ныряю в поле. На мгновение эйфория захлестывает, лицо так и норовит разодрать радостная улыбка — борюсь. Концентрированная вера опасна, особенно в ядре. Она, как яд, отравляет бессмысленными надеждами и мечтами.

На мгновение в душе поселяется странное предчувствие, что я что-то упускаю.

С трудом стряхиваю наваждение, тянусь к ядру. Активирую шлейф душ, система посылает запрос, врубаю инициатор. Воцаряется тишина. Как обычно в таких случаях, кажется, что ничего не заработает, что нить шлейфа оборвана. Но нет, она натягивается, мелко вибрирует, и я чувствую обратную связь: команда прошла. Сейчас. И в следующий же миг начинается преставление.

Зрелище греет душу ничуть не хуже, чем «солнце-травка-ветерок». Голубое небо становится кроваво-красным, облака приобретают угрожающие оттенки и формы. Тени удлиняются, начинают двигаться сами по себе. Любопытный эффект, интересно, кто его сделал? Ревут трубы, и вслед за этим распахиваются огненные Врата прямо в земле. Огромный всадник на коне совсем уж невероятных размеров вырывается из пламени. Он угрожающе оглядывается, как бы размышляя, залить здесь все кровью прямо сейчас или отложить на потом. Будто с сожалением великан отказывается от этой замечательной идеи и, быстро разгоняясь, начинает движение. Путь его лежит на запад. Как стрела, он мчится к своей цели, не оглядываясь. Впереди его ждет бой. Там, где ступают копыта монструозного скакуна, как бы это банально ни звучало, остаются выжженные следы, намекающие на то, что с урожаем в этом мире могут быть большие проблемы. Хотя кто об этом будет думать, если апокалипсис уже на пороге? Формирую несколько панелей для наблюдения — не бежать же мне за всадником! Горящие глаза, низкий лоб, волочащийся за ним призрачный шлейф грешных душ. Да, мы постарались на славу. Хоть это было и необязательно, но «пожар» выглядит действительно жутко.

Сбоку появляется новая панель и показывает, как немного дальше к западу разверзаются небеса, и в сиянии спускается существо с точеными чертами лица, то ли мужскими, то ли женскими. Да, это свои — система «пожаротушения» запустилась. Сейчас они устроят здесь сражение, которое научит местных жителей боженьку любить. Всадник и ангел устремляются навстречу друг другу, невидимые, но очень громкие трубы наигрывают что-то боевое и задорное. Все готово.

Но друг до друга противники не добираются. Буквально ниоткуда выскакивает группа копейщиков. Я не успеваю их толком рассмотреть, они не стоят на месте, сразу принимаются за дело. Длинные копья пронзают коня вместе с всадником. На панели хорошо видно его удивленное лицо. Оглядываюсь на ангела. Но там тоже не все ладно. Толстое древко торчит у него из груди. Он морщится, тянется вытащить, но в следующую секунду голова слетает с плеч. Ни куда она делась, ни того, кто ударил, я не вижу, панели не поспевают. Два тела падают. Сначала одно, потом другое, вместе с конем. И исчезают. Копейщики так же оперативно, как и появились, разбегаются.

«Пожар» нейтрализован. «Тушение» тоже. Не могу поверить.

Молча, снимаю тревогу, рев замолкает, а небо приобретает нормальный оттенок. Теперь единственное, что напоминает об очередном неудачном апокалипсисе, — это огромные следы подков на траве.

Эх, эх. Что за ерунда? Третий раз за день… Хоть вообще домой не ходи! Выныриваю из поля, оборачиваюсь, буквально шагах в десяти от меня стоит невысокий и к тому же тонкий, звонкий и прозрачный дед. Настороженно таращусь на него. Ни мой взгляд, ни ветер его не шатают, что странно. Судя по здоровенному копью на земле, он один из тех бравых молодцов, которые только что испортили такой замечательный конец света. Спрашиваю:

— Ты кто такой?

— Не такие вопросы полагается задавать богу, который сошел к своему народу, — вполне дружелюбно улыбается незнакомец.

— Я не совсем бог.

— Не бог так не бог, — легко соглашается он. — Значит, у нашего старичка большие неприятности.

— Стари?.. — полувопросительно выдавливаю я из себя.

— Ну боженьки нашего, краба ему в печенку, — сплевывает Дед. — Замордовал он своими светопреставлениями. Что мы ему, дети малые, что ли? Хоть ты ему передай, что не потерпим мы такого, — продолжает возмущаться мой собеседник. — Пусть нервишки полечит, а концы светов больше не затевает!

Оторопело киваю.

— Я было хотел, — тут он с откровенной усмешкой глядит на меня. — Тебе по мордасам надавать. Но раз ты не ОН, то и связываться незачем.

Он поворачивается и идет прочь. Я гляжу ему вслед, и до Меня медленно доходит.

Почему поле при ядре было вкуса счастья? Ведь последний слой правды — безразличие? Значит, и ядро должно быть укутано в него же. Вот оно. Все это проносится в голове со скоростью… в общем, очень быстро. Похоже, я нашел причину неисправности. Мне нужно подтвердить догадку.

Окликаю уходящего седого копейщика. Он оборачивается, вопросительно смотрит на меня.

— Ну и как вы себя чувствуете после этого… — подбираю слова. — После того как поняли?

Он ненадолго задумывается, поглаживает подбородок.

— Наверное… — наконец, говорит старик, — наверное, да, радость. Теперь, когда все устаканилось, — точно радость.

У меня вырывается вздох облегчения. Он с недоумением смотрит на меня, я машу рукой, мол, не обращай внимания, и поворачиваюсь к ядру. Почему же я не понял раньше? Как там говорится в кодексе установщика веры? «Дай им наблюдать за этим процессом. Дай под него подстроиться — и они не будут роптать. Решат, будто управляют тем, чего даже не понимают», — так? Ага, держи карман шире. Поле у ядра потому сочится радостью, что на самом деле при спуске я прошел не через три слоя, а через четыре. Когда меня захлестывало ликование — это был побочный эффект. Но во мне бурлили эмоции, поэтому этот барьер я проскочил даже не заметив его. И теперь у нас в наличии есть лишняя правда. Здорово звучит! Откуда она могла взяться? После монтажа системы никаких самовольных наростов быть не может. Неполадки? О, да! Саботаж? Никак нет. И мое дело не связано с делом парней.

Кстати, как там у них дела? Зов проходит легко, ребята тут же отзываются. Ким сосредоточен, Яго весь в пыли и злой.

— Яго, что у тебя там?

— Все нормально, — отвечает он и показывает рукой куда-то за спину. Гляжу. Куча людей с перекошенными лицами, кто на повозках, кто пешком, быстро передвигаются по пустыне.

— Гонятся за нашими?

Он кивает.

— Долго убеждал?

Морщится:

— Где-то полгода.

Ну да. Он не мог промотать время, как Ким, ему пришлось жить в местных минутах. Натерпелся, поди.

— Чем ты их напугал?

— Да не пугал я их, — возмущенно говорит Яго.

Ну да, конечно, не пугал. Ухмыляюсь. Он это замечает и, кажется, краснеет, хотя по его загорелому лицу трудно определить.

— Ну чуть-чуть попугал… Но без толку. Я им про конец света, а они смеются. Я им угрожающие надписи во дворцах колдую, а они на меня, хромого и вонючего, только сочувственно смотрят. И все подкормить норовят.

— Так чем же тогда?.. — Это уже Ким не утерпел.

— Не поверите!

Поверю. Я теперь во что угодно поверю.

— Короче, я сказал, что люди, которых выгнали, только притворились, что их выгнали. То есть они на самом деле знали, что скоро конец света, и сделали вид, будто их выгнали, а сами пошли спасаться. Вот. Бред, конечно, но городских это очень даже взбодрило!

— А вот моих очень даже нет! — снова влез Ким. — Они, как узнали, что за ними погоня, так рванули, что аж бегом. Мой пророк их остановить не может.

— А вот это нехорошо, — вмешиваюсь я. — Не дело, если они будут друг с другом по всей пустыне в догонялки играть.

— Так они уже играют! — возмущается Ким. — Мне отсюда хорошо все видно.

— Значит, надо принимать меры. Ким. Сооруди им какое-нибудь знамение. Пусть в небе указующий перст возникнет. Тогда все будут знать, куда идти. А ты, — обращаюсь к Яго, — поторопи своих. Пусть мчатся еще быстрее. Бог, знаете ли, Ждать не любит.

Ребята кивают и отключаются. Забыл их спросить про саботаж. Ну да ладно, будут проблемы — спросят. Устало тру глаза, поднимаю голову. Доброе солнце пристально смотрит мне в лицо. У него в этом преимущество, я на него в ответ так же посмотреть не могу. Для выхода отсюда нить мне не нужна. Отбрасываю ее, и она тает. Раздвигаю порядок, вхожу в него, позволяю радости захватить меня. Выходить — ха-ха! — всегда легче, чем входить. Нужно просто не думать ни о чем, позволяя чистым эмоциям пройти сквозь душу. Чувства и настроения целой планеты проносятся через меня — или это я проношусь, разницы нет никакой. И вот — снова в порядке, снова всесилен. Снова хочу повидать заказчика.

Надо же. Мне необязательно его звать, он сам уже поджидает. С благостным выражением гляжу на него. Пауза, а затем величественный жест — знак, что мне следует удовлетворить любопытство. Причем история должна быть как минимум хорошей.

Я киваю ему, мол, понял, и приступаю:

— Перед тем как я вам все расскажу, ответьте на вопрос. И давно вы сущнос… в смысле бог?

— И пары вечностей иному бы недостало…

— Мне важно знать. Как можно конкретнее!

Заказчик насупливается.

— Сей мир послужить должен основой для…

— Короче, он у вас первый, да?

Его брови затевают над переносицей сеанс вольной борьбы. Признание дается непросто.

— Истинно… — наконец сдается он. — Первый. До момента сего ассистировал лишь.

Угу. Поэтому и не начал бить тревогу раньше. Опытная сущность сразу бы заподозрила неладное. Гляжу на него. Молчим. И что мне теперь ему сказать? Рублю сплеча:

— Конфликт оборудования. Эта система не подходит под вас. Ни под вас, ни под кого другого.

— Что хочешь ты сказать этим, служитель сил духовных? — продолжает шпарить на «официалыцине» сущность-неудачник. — Автоматика же сие есьм. От меня потребно же лишь усилие и желание, что определяет бытие!

Киваю:

— Если бы все происходило само собой, то зачем тогда вообще планетам нужна была бы сущность? Ну в смысле бог? И вы, и система должны хотеть одного и того же. Вы — получить от питомцев веру, они — вам эту веру дать. Так же и с «пожаром». Они обязаны хотя бы догадываться, что в чем-то виноваты, и, пусть даже неосознанно, ждать наказания. Устав помните? «Не ведающий греха — безгрешен в глазах своих». А вы должны этот процесс наказания запустить. Поле веры, конечно, сработает в любом случае, но «пожар» будет, только если вы того действительно хотите. Сущность — воля системы.

Заказчик недоуменно смотрит на меня. Сейчас он удивится еще больше, гарантирую. Перехожу к самому главному:

— Вы читали доктрину инспекторов? — Он все еще молчит, но по глазам вижу — читал. — Вот. Вы не задумывались, откуда эта убежденность, что они, — киваю в сторону поля, — могут нас сменить?

Непонимающе смотрит на меня. Потом появляется понимание. Недоверие. Тревога. И у него действительно есть повод для беспокойства.

— Моя планета одна из… этих? — заикаясь, спрашивает он.

— К сожалению, да.

— Откуда?.. Как?

— Когда вы последний раз спускались? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

— Времени понятие для меня… — хочет в обычной манере ответить клиент, но вдруг сдается: — Не так давно. Но спуститься не получилось. Я заблудился в слоях, и меня вытолкнуло. После этого я и решил их тряхануть «пожаром», но… Остальное вы знаете.

— Угу. — Не могу сказать, что я удивлен. — Я тоже прошел с трудом. А вся проблема в том, что там не три слоя, как должно быть, а четыре. Гнев, горе, безразличие и радость. Порядок здесь важен.

— Это значит…

— Да, это значит, что еще до того, как мы начали монтировать вам систему, они уже обо всем знали. Поэтому, поняв, что над ними кто-то все-таки есть, но он совсем не тот, за кого его принимали, сначала разозлились, потом некоторое время горевали, потом свыклись с мыслью. А когда успокоились, поняли, что не все так плохо. Раз сущность не такая, как они думали, значит, она им и вовсе не нужна. Отсюда и лишний слой правды. Наша система на них не действует, потому что она контролирует тех, кто верит, а они — знают. Это совсем другое. Они считают, что ничем вам не обязаны. И ни в чем перед вами не виноваты.

Клиент угрюмо жует губу, переваривая информацию. Я его не тороплю. Все очень серьезно. Планета, которой не нужен бог. Мир, который, воспользовавшись нашей системой, сам настроился, упорядочился и прогнал собственную сущность. Опасения инспекторов становятся вполне объяснимыми и понятными. Никакой паранойи.

В общем, тот копейщик был прав, у их старичка большие неприятности.

— И что мне теперь делать?

Начинается. Терпеть не могу давать советы другим, если они, конечно, не мои подчиненные. Качаю головой:

— Идеальный выход — продать планету инспекторам. Угодите всем.

Он мрачно глядит на меня:

— А жителям? Что с ними будет?

Твердо смотрю на него. Мне скрывать нёчего. Он спросил — я ответил:

— Никто не знает. Но, скорее всего, тщательное изучение, а что потом… — Я запнулся, и он все понял.

— Ну уж нет. Планета моя. Я за нее отвечаю! Вмешиваться в их жизнь не буду, но не отдам никому. Пусть они считают, что я им не нужен, но они ошибаются. Возможно, когда-нибудь они поймут. А пока…

Он умолкает под моим насмешливым взглядом. Я не сразу заметил, но, похоже, бойцовые брови, пожав друг другу руки, разошлись по своим углам ринга. Он успокоился?

— В общем, спасибо, что разобрались…

Поверить не могу. Теперь он суетится, торопится выставить меня. Ну я, собственно, и не против. Свою работу сделал, в чем причина, разобрался. Теперь дело за ним. И мы расстаемся.

Уже на обратном пути меня настигает вызов помощников. В образе — светящееся небо, на фоне которого проходит грандиозное представление. Надо думать, битва сил Света и сил Тьмы. Внизу, на земле, — раскрывшие рот люди. Неподалеку уже приземляется эвакуатор. Значит, ребята справились, после первой партии «спасенных» переселение остальных — лишь дело времени. Я разрываю контакт, успевая заметить довольную ухмылку Яго. Ничего, сегодня ему можно ухмыляться — они здорово поработали. Я, не будем отрицать очевидное, тоже.

Иду по коридору к кабинету и прокручиваю в голове свое сегодняшнее приключение. Интересно, чем он теперь будет заниматься, этот наш клиент? Наверное, ждать. Когда они научатся выходить из своей правды — это только вопрос времени. Может быть, очень долгого, но время для нас не имеет значения, пока мы здесь. Пока мы в порядке. И, когда это произойдет, чем закончится встреча бывшего бога с бывшими воспитанниками? Встреча равных. Дракой или объятием с троекратными поцелуями? Скорее, первое. И он это понимает, не маленький уже. И все равно не продает планету.

М-да.

Такими темпами можно и веру в справедливость обрести. Если боги внезапно начнут относиться к своим планетам так же… Наверное, это и есть самый правильный путь. Не вмешиваться, но оберегать. Очень трудно удержаться и не перейти такую зыбкую грань. И с другой стороны, разница между безразличием и невидимой заботой не видна, поэтому этому богу вряд ли стоит ожидать большой любви со стороны своих пито… То есть, наверное, воспитанников. Таращусь в потолок. Улыбаюсь. Если над НАМИ есть сущность, то она ведет себя именно так.

Прикидываю размеры своего вознаграждения за объект, который сегодня раскололи парни. Думаю, самое время разузнать, почем у нас сейчас планеты.