Глава первая

Величественное здание суда с островерхими башнями и высокой крышей охраняли, словно часовые, застывшие в знойном мареве королевские пальмы.

Несмотря на вентиляторы, шелестящие под потолком, внутри здания было душно и жарко, но зал быстро наполнялся любопытными, пришедшими на процесс.

– Сегодня слушается необычное дело, – сказал хорошо одетый человек в европейском костюме, усаживаясь на свое место.

– А разве вам не все равно, повесят кого-нибудь или нет? – ответил пожилой мужчина в национальной одежде.

– Нет, разумеется…

– Господин Рагунат! – оборвал их разговор какой-то корреспондент.

В зал суда вошел плотный мужчина в темном костюме с золотой цепочкой дорогих часов, свисающей из жилетного кармана. Его густые вьющиеся волосы были тронуты сединой. Он раскланялся с членами суда и сел в кресло.

– Господин Рагунат – порядочный человек, – продолжал мужчина в национальной одежде. – Как ты думаешь, почему этот парень хотел убить его?

– Смотрите, смотрите, – прошелестело по залу.

Несколько конвойных с винтовками ввели молодого человека в белой рубашке. Он сел на скамью подсудимых, отделенную от зала прочной решеткой. Его взгляд скрестился с взглядом господина Рагуната, но никто из них не отвел глаза.

На возвышение медленно поднялся грузный седоусый судья в атласной мантии. Он являлся как бы олицетворением правосудия, безжалостного к преступникам, нарушившим закон.

Служащий, почтительно склонившись, подал ему папку с делом обвиняемого. Судья тяжело отдувался – он только что сытно пообедал нежной бараниной, политой острым соусом, и ему трудно было проводить это заседание, которое, судя по всему, грозило затянуться на долгое время.

– Господин Рагунат здесь? – спросил судья, развязывая папку.

– Здесь, господин судья, – ответил его помощник.

– Обвиняемый здесь?

– Здесь, господин судья.

Молодой человек за решеткой, казалось, ничего вокруг не видел. Он неотрывно смотрел на хмурое лицо господина Рагуната.

Публика в зале настороженно притихла, все пришли насладиться необычным процессом, и эти ожидания явно оправдывались – между преступником и его жертвой существовала какая-то связь, их объединяла какая-то тайна, которая должна была неминуемо раскрыться на суде, и тогда, кто знает, правда может оказаться губительной для них обоих.

– Кто будет защищать обвиняемого? – продолжил судья обычную процедуру опроса.

И тут процесс впервые дал сбой. На вопрос судьи никто не ответил, в зале воцарилось напряженное молчание, лишь члены суда недоуменно перешептывались между собой.

– Кто же будет защищать обвиняемого? – раздраженно спросил судья, повысив' голос. – Обвиняемый, у вас есть защитник?

Молодой человек отрицательно покачал головой. Видно было, что ему абсолютно все равно, каким приговором закончится это судилище, – он уже махнул рукой на свою судьбу.

– Если у вас нет защитника, мы сами выберем его.

Судья поморщился. Ох уж эти бедняки, у них никогда нет денег на адвоката, приходится защищать их бесплатно. Интересно, о чем они думают, когда совершают преступления? Судья не понимал этих людей, к тому же давала о себе знать печень, разыгравшаяся после жирного обеда.

И в эту минуту тишину разорвал звонкий голос:

– Господин судья! Я буду защищать обвиняемого!

По залу пронесся удивленный гул, все обернулись к дверям и увидели красивую стройную девушку, стремительно идущую по проходу между креслами. Она была одета в строгий костюм, как и подобает адвокату, в руках держала кожаную папку с бумагами.

Девушка подошла к решетке, за которой сидел подсудимый. Как только он увидел ее, потухшие глаза юноши оживились.

– Не нужно мне никакой защиты! – взволнованно воскликнул молодой человек.

Девушка положила руку на холодные прутья решетки, разделяющие их, и тихим голосом, так, чтобы это слышал только он, сказала:

– Радж! Пойми, дорогой, никто, кроме меня, не знает правды. Я расскажу обо всем.

Подсудимый смотрел на нее с любовью и надеждой. Казалось, кроме девушки, для него не существует ничего на свете, но громкий голос судьи вернул молодого человека на землю:

– Обвиняемый Радж! Вы даете согласие?

Радж заколебался, он не хотел, чтобы девушка участвовала в этом процессе, но, не выдержав ее умоляющего взгляда, ответил утвердительно.

Публика была крайне заинтригована таким необычным ходом дела – никто не знал, кто эта девушка и почему она взялась защищать какого-то бедняка, но, судя по тому, как с ней обращался судья, она пользовалась уважением, несмотря на свой юный возраст.

Процедура суда пошла своим чередом. Защитник обвиняемого отошла к своему месту и принялась раскладывать на столе какие-то бумаги, а господин Рагунат поднялся на помост перед судьей.

– Обещаю от суда ничего не скрывать и говорить только правду, – поклялся Рагунат.

– Известно ли вам, почему обвиняемый покушался на вашу жизнь, господин Рагунат? – спросил судья. – Какие у него были основания для этого?

Рагунат помолчал, потом неохотно ответил:

– Это ненависть, который прирожденный преступник питает к судье, являющемуся представителем закона.

Некоторые из доверчивых слушателей поверили словам Рагуната. Все знали, что он известный судья, сделавший блестящую карьеру, и, конечно, много преступников, осужденных им в свое время, жаждали расквитаться за свои обиды. Нет ничего удивительного в том, что один из них попытался убить господина Рагуната.

– По-вашему, это единственная причина?

– Конечно. Между нами нет ничего общего, – презрительно ответил Рагунат.

При этих словах Радж побледнел и замешкался – он явно хотел что-то сказать, но, посмотрев на девушку, промолчал.

Судья решил, что этого объяснения вполне достаточно. Дело предельно ясно, и не стоит усложнять его. Достаточно допросить обвиняемого и можно будет закрывать заседание. Он уже вообразил себе дымящуюся чашку ароматного чая и горячие тонкие лепешки из пшеничной муки – чапати.

– Предоставляю слово защите.

Вместо того, чтобы начать свою речь, девушка неожиданно подошла к господину Рагунату, посмотрела ему прямо в глаза и негромко сказала:

– Учитель! Вы мне часто говорили, что, когда совершается правосудие, никто не смеет кривить душой, и сейчас вы должны простить меня, если то, что я расскажу, причинит вам боль.

Рагунат помрачнел. Слова девушки поразили его, и он не хотел, чтобы это видела праздная публика, набившаяся в зал заседания.

– Учитель, – тихо продолжала девушка, – это моя первая речь в суде, благословите меня…

Никто из присутствующих не мог ничего понять – неужели судьбы этих людей, столь разных по своему общественному положению, хоть в чем-то могут соприкасаться. Что за странные узы связывают судью и преступника, которого ждет тюрьма?

Между тем девушка так и не дождалась ни благословения, ни просто ответа. Она сокрушенно вздохнула, отошла на свое место и уже другим голосом, звонким и ясным, в котором чувствовалась убежденность в собственной правоте, спросила:

– Господин Рагунат, вы утверждаете, что обвиняемый – прирожденный преступник. Позвольте вас спросить, на чем основывается ваше убеждение? Почему вы так решили, я прошу объяснить.

– По-моему, тут нечего объяснять. Он родился бродягой. От своих родителей он унаследовал преступные наклонности.

Но такой ответ явно не удовлетворил девушку.

– Скажите, а у вас есть дети?

Простой вопрос привел в смятение господина Рагуната. Но он быстро овладел собой.

– Нет.

– И никогда не было?

– Это не имеет отношения к делу.

– Нет, имеет. Повторяю вопрос: у вас когда-нибудь были дети? – настойчиво допытывалась девушка.

– Нет, – по-прежнему непреклонно ответил Рагунат.

И тут произошло то, ради чего собралось здесь столько народа.

– У меня есть еще один вопрос, – звенящим голосом произнесла девушка. – Когда, как и за что вы выгнали из дому свою жену?

В зале зашумели. Дело принимало скандальный оборот. Мало кто знал о таких подробностях из жизни судьи Рагуната.

Господин Рагунат на минуту потерял присутствие духа и обратился за помощью к своему коллеге – судье:

– Господин судья! Имею ли я право не отвечать на подобные вопросы?

Но судья не поддержал его. Ему тоже было любопытно узнать, какие тайны скрываются в душе этого бесстрастного на вид человека. Он даже на минуту забыл про тяжесть в желудке. Еще бы – господин Рагунат, уважаемый человек с безукоризненной репутацией, вдруг оказывается простым смертным, не чуждым низменным страстям.

– Уважаемый адвокат, – обратился судья, – вы должны задавать вопросы, которые непосредственно относятся к делу.

Про себя он решил, что обязательно узнает, в чем тут дело, но надо было соблюсти корпоративную этику и защитить честь мундира, хотя бы внешне.

– Мы должны выяснить, покушался ли обвиняемый на жизнь господина Рагуната или нет.

Напряжение достигло наивысшей точки и разрядилось самым неожиданным образом. Подсудимый вскочил со своего места и бросился грудью на стальную решетку:

– Я не могу этого вынести! – закричал он. – Я во всем признаюсь: я пытался убить этого человека!

В зале зашумели. Но девушка не дала процессу уйти в сторону и взяла в свои руки ход дела.

– Господин судья! Как видите, обвиняемый не отрицает покушения, но мы должны выяснить, что послужило причиной, и поэтому господин Рагунат должен ответить на мои вопросы.

– Продолжайте, – милостиво разрешил судья.

Такой поворот дела явно не устраивал Рагуната, но он был хорошо знаком с законами и знал, что неповиновение судье влечет для него опасные последствия.

– Я повторяю свой вопрос: когда, как и почему вы выгнали свою жену из дома?

Неожиданно в голосе девушки зазвучали теплые нотки, она обращалась к Рагунату, как к близкому человеку:

– Вспоминать прошлое очень тяжело, но вы должны ответить не только для меня, но и для себя. Умоляю вас, расскажите…

Рагунат посмотрел на нее невидящими глазами. Девушка затронула старую, давно зажившую рану, и судья вновь почувствовал боль в сердце.

Прошло много лет, он уже совсем другой человек, не тот, что когда-то проводил вечера с любимой девушкой на берегу реки. С тех пор много воды утекло, он все хотел забыть, и вот теперь прошлое опять всплывает из-под толщи лет.

– Я вас умоляю, – донесся голос девушки, – расскажите суду правду…

И Рагунат начал вспоминать то, что было позорной и трагической страницей его жизни.

 

Глава вторая

Это случилось 24 года назад в городе Лакхнау. Молодой, начинающий судья Рагунат женился тогда на юной красивой девушке, которую он безумно любил. Наступили самые счастливые дни в его жизни. Все дни влюбленные проводили вместе, и Рагунат никогда бы не расстался с ней, если бы не его родственники. Они вынудили его сделать это. По индийским традициям старшая женщина в семье является хранительницей очага, ее мнение является решающим, и Рагунат не посмел идти против вековых обычаев. Жена старшего брата оказалась сильнее его любви.

Но все это случилось позже, а тогда они не разлучались ни на минуту, вместе бродили по зеленым рощам, залитым солнечным светом, часто сидели на берегу полноводной реки, наблюдая, как свежий ветер раздувает паруса рыбацких лодок. Тогда Рагунат не знал, что лодку его жизни так быстро вынесет в открытое море…

Они видели загорелых до черноты рыбаков, которые тянули сети, полные рыбы, молодых девушек в сари разных цветов, танцевавших на берегу.

Далеко над водой разносились слова рыбацкой песни, они врезались в память Рагуната на всю жизнь:

Лодку течением снесло – берегись,

Если уронишь весло – берегись,

Злобен, коварен поток – берегись,

Ветер силен и жесток – берегись.

За грозовой тучей буря идет.

Эй, рулевой, вперед!

Многих на скалы снесло – берегись.

Крепко держи весло – берегись.

Путь твой далекий, путь твой нелегкий…

Рыбаки пели о своей тяжкой доле – доле рабочего люда. Но они были не только работниками на этой реке, они были ее детьми. Здесь, совсем рядом со священной рекой, матери производили их на свет, в муках призывая ее на помощь. Сюда ковыляли они на еще нетвердых младенческих ножках, держась за подолы матерей, идущих за водой. Река была их игрушкой, их забавой – одной из тех, которых так мало выпало им в полуголодном детстве. Река видела их влюбленными, счастливыми и полными радостных ожиданий. Река знала их беды, неудачи, болезни. Над ней носился дым костров, которые принимали оставленные душами тела.

Она давала им жизнь, даря им рыбу, скудный заработок, заслуженный тяжелым трудом. Она давала им надежду, дарила их ощущением свободы, вольного простора, своего могущества и власти над нею.

Но нрав ее был переменчив и крут, и, разыгравшись, она с величавой небрежностью могла отобрать все – снасти, улов, лодку и жизнь рыбака. Сколько их лежит на дне под сверкающей толщей воды! И кто знал, уходя к ней утром, вернется ли он обратно, отпустит ли его Хозяйка-река к жене и детям!

Может, потому так спокойны и мудры лица людей, живущих у реки и кормящихся ею. Они умеют смиренно принимать ее волю и знают, что бесполезны споры, как бесполезны и слезы. Их слезы только в песнях, далеко разносящихся над безмятежной гладью воды.

Рагунат смотрел на красивое, как будто высеченное из камня, лицо рыбака с серьгами в ушах. Странно, но он ощущал даже некую зависть к этому человеку, мужество и воля которого подтверждены годами, проведенными на реке. А впрочем, не Рагунату было терзаться завистью – рядом с ним женщина, красоте которой позавидовали бы богини. И эта женщина была его женою, принадлежала ему не только телом, но, он знал это, и душой. Ее чувства, открытые мужу во всей их прекрасной полноте, изысканности и благородстве, делали его счастливым.

Он смотрел на Лилю и не мог отвести глаз, любовался ее огромными глазами, в которых отражалась река и закат над нею, точеным носиком, прекрасно очерченным ртом, всем ее прелестным обликом, так напоминающим древние статуэтки из слоновой кости. Жена казалась ему в эти минуты чудесным и незаслуженным подарком, таким драгоценным в своей хрупкости.

Рагунат прижался щекой к драгоценным тканям, облекавшим ее плечо, и улыбался, мысленно благодаря судьбу, так щедро наградившую его.

Когда они вернулись в Лакхнау, уже темнело. Они шли в жарких сумерках, прижавшись друг к другу, полные радостных и неторопливых мыслей. Их обоих не тяготило молчание, в котором было так много любви. Мимо прошел босоногий мальчик-водонос с тяжелой ношей. Что-то в лицах мужчины и женщины, шедших навстречу, поразило его, и он остановился, забыв о грузе, согнувшем спину, и долго смотрел им вслед.

Лиля чуть коснулась длинными пальцами худенькой спинки ослика, увязшего в придорожной грязи, – так мил был ей в этот вечер этот бедняжка и все вокруг, весь мир, словно большое зеркало, отражавшее ее любовь и счастье.

Дом ждал молодых супругов, готовый стать для них раем. Никогда еще эти стены, в которых прошла вся жизнь Рагуната, не казались ему такими прекрасными. Лиля своим присутствием превратила в сказку убранство роскошных комнат, бесценную старинную мебель, шелк и парчу покрывал и драпировок, тусклый блеск серебряной утвари. Даже вечерний свет, льющийся в узкие окна, казался сказочным.

Но сама волшебница о чем-то задумалась, опершись о резную спинку кровати рядом с дремлющим мужем. Он медленно поднял веки и спросил сонным и счастливым голосом:

– Лиля, ты здесь?

Она вздрогнула, будто очнувшись. Лицо ее казалось встревоженным.

– О чем ты думаешь? – спросил он нежно.

– О том, что пели эти люди, там, на реке. – Лиля улыбнулась, но во взгляде ее он прочел неясную тревогу.

– Говорят, здесь неспокойно. Появились какие-то бандиты, – сказал Рагунат. Он и сам не знал, почему вдруг вспомнил про эти разговоры. – Но ты не должна грустить и не должна ничего бояться, пока мы вместе, – добавил он, стараясь быть веселым и этим развеять тревоги любимой. – Ну, пора спать, иди.

Лиля поднялась, чтобы уйти на женскую половину дома. Звеня золотыми браслетами, она поправила волосы и легко провела рукой по прекрасному жемчужному ожерелью – его последнему подарку. Ожерелье принадлежало когда-то его матери, но при всей своей привязанности к ней, он не мог не признать, что никогда еще эта вещь не обвивала более красивой шейки. Ему нравилось дарить ей подарки и видеть ее радость и волнение, с которым она бросалась их примерять. Да и кому бы не понравилось одаривать такую красивую женщину вещами, которые делали ее еще более прекрасной.

Она направилась к двери, шурша складками сари.

– Проводить тебя? – спросил он, протягивая руку, будто хотел коснуться места, где только что стояла Лиля.

– Нет, – улыбнулась она через плечо, не желая заставлять его покидать кровать, на которой он так удобно устроился.

Рагунат замечтался. Он тоже вспомнил заунывную песню рыбаков. Разве мог он знать, что грозовые тучи уже собрались над их головами, вот-вот разразится буря, лодка не выдержит ударов стихии и разобьется о скалы.

Когда Лиля проходила по коридору, из-за резной ширмы выскочил обезображенный шрамами разбойник и схватил несчастную женщину.

– Помогите! – успела закричать Лидя, прежде чем тяжелая рука сдавила ей горло.

Рагунат подскочил, как ужаленный скорпионом. Он выбежал в коридор и увидел свою жену, которую тащили за ограду несколько вооруженных до зубов разбойников.

Рагунат сорвал со стены охотничье ружье, никогда еще не подводившее в трудную минуту.

Бандиты перебросили Лилю через седло коня. Их лошади гарцевали на месте, готовые унести разбойников вместе с добычей в горы. Это были отчаянные люди, опустошавшие своими набегами окрестные селения. Никто не мог поймать или хотя бы отбить нападение разбойничьей шайки, потому что ими предводительствовал опытный главарь, не знающий пощады. Он не оставлял в живых свидетелей грабежа, чтобы никто не опознал в лицо вожака банды.

Рагунат прицелился и выстрелил, но пуля с визгом ушла в черное небо. Верный слуга, любящий свою госпожу, толкнул под руку хозяина.

– Не стреляй, мой господин, – запричитал слуга, – вы убьете госпожу!

Рагунат хотел в сердцах ударить дерзкого, но понял, что тот был прав – с такого расстояния он мог попасть в жену.

Разбойники проскакали по темной аллее, их жертва, лишившаяся чувств, билась об отделанное медью седло. Кавалькада понеслась в горы, Рагунату оставалось только в бессильной ярости наблюдать за тем, как похищают его любовь.

 

Глава третья

Шайка разбойников долго пробиралась горными тропами.

С одной стороны стремя царапалось о гранитную скалу, а с другой висело над бездонной пропастью, откуда клубами выползал туман. Где-то там, внизу, журчала горная река, прыгая через огромные камни.

Наконец впереди показалась полуразрушенная крепость, увитая лианами. Разбойники с грубым хохотом сняли с седла свою добычу, привязали коней у потемневших от времени столбов.

Верхние этажи крепости обрушились внутрь здания, но подземелья хорошо сохранились. Никто не забредал в это дикое место, и разбойники жили здесь в полной безопасности, совершая набеги под предводительством своего загадочного главаря.

Лилю втащили в сырое подземелье, освещенное пылающими факелами, и бросили на холодный пол бесчувственное тело, опутанное крепкой джутовой веревкой.

От удара об землю несчастная женщина очнулась и попыталась встать.

– Отпустите меня, – простонала Лиля. – Что вам надо? Кто вы такие?

Ей никто не ответил. Пленница видела вокруг себя мрачные, зверские лица разбойников, которые не сулили ничего хорошего. Некоторые из них сжимали в руках факелы, бросающие кровавые отблески на обнаженные сабли, острые пики, которыми они были вооружены.

Все застыли в молчании, будто ожидая появления грозного подземного чудовища, избегающего солнечных лучей.

Лиля была напугана, но она – жена судьи, она не хотела показывать бандитам свой страх. Рагунат вел много дел, связанных с нападениями неуловимой шайки, очевидно, они решили отомстить ему, ударив неожиданно, найдя уязвимое место. Разбойники рассчитывали запугать неподкупного судью, заставить его отказаться от преследования.

Но кто придумал этот дьявольский план? Кто держит в руках эту банду головорезов?

И тут она услышала чьи-то шаги. Наверху скрипнула дверь, впустив струю свежего воздуха, от которого заколебалось пламя факелов.

– Птичка в клетке? – раздался низкий, хриплый голос, похожий на рычание бенгальского тигра.

Разбойники расхохотались, приветствуя главаря дикими криками.

На каменной лестнице показался силуэт человека среднего роста, широкого в плечах, с фигурой, как у борца.

Лиля увидела грозного главаря разбойников. Он был одет в расшитую золотом одежду, на боку висела сабля в отделанных золотом ножнах, украшенных драгоценными камнями.

При появлении вожака разбойники почтительно расступились, с опаской поглядывая на его саблю.

– Кто вы такой? – спросила Лиля. – Что вам от меня нужно?

– Я бандит, – грозно прорычал незнакомец, – и отец мой, и дед были бандитами. Ну а сделал меня таким твой муж, Рагунат!

– Мой муж?! – жалобно воскликнула Лиля.

– Да. Я не был ни в чем виноват, но твой муж осудил меня и посадил в тюрьму только потому, что я сын вора. Но он мне дорого заплатит, я буду мстить. Мое имя – Джагга, запомни это перед смертью.

Имя разбойника многое объяснило. Рагунат как-то говорил, что этот бандит поклялся отплатить ему, Джагга получил большой срок за воровство, и его отправили далеко от Лакхнау, в тюрьму, стоящую среди болот, из которой никому не удавалось убежать.

Лиля поняла, что ее ждет страшная участь. Бандит схватил женщину за плечи и поднял с земли. Она увидела перед собой сверкающие злобой глаза, длинные, закрученные кольцами усы и потеряла сознание. Джагга некоторое время держал ее в руках, наслаждаясь беззащитностью своей жертвы, но такая скорая развязка не устраивала разбойника. Он встряхнул Лилю и кинул ее своим подручным.

– Унесите, я подожду, когда она очнется.

Пленница лежала на низком диване в полутемной комнате, драпированной разноцветными тканями. Старая прислужница омывала ее лицо губкой, смоченной холодной водой. Потрясение оказалось слишком сильным для молодой женщины. Прислужница заботливо поправила бархатную подушку, чтобы ей было удобно, ведь она узнала очень важную тайну, которую никто еще не знал.

Открылась дверь, распахнутая пинком ноги, и в комнату вошел главарь банды:

– Ну, как, она пришла в себя?

– Нет еще, – ответила прислужница.

Она ухаживала за ранеными бандитами и готовила для них пищу, когда они возвращались после набегов.

– Ты похитил двоих, – открыла тайну прислужница. – Эта женщина ждет ребенка!

Такая новость заметно озадачила Джаггу.

– Ах, вот оно что, – задумчиво протянул вожак. – Рагунат сказал мне на суде, прежде чем отправить подыхать в тюрьму, что сын честного человека будет честным человеком, а сын вора обязательно станет вором, когда вырастет. Посмотрим, верно ли это. Отпустите ее! Пусть идет прочь!

Рагунат возвращался домой после трудного заседания. На сердце лежал камень – он нигде не мог разыскать и следа исчезнувшей жены. Перед глазами возникали ужасные картины того, что разбойники могли с ней сделать.

Он поднял на ноги всех. Жена судьи похищена бандитами – эта новость облетела всю округу. Каждый, в меру своего ума, судачил об этом, но никто не знал, где ее спрятали.

Рагунат шел по аллее, обсаженной цветущими розовыми кустами. Погода была на редкость солнечная и теплая, но ничто не радовало его душу. Навстречу ему выбежал сияющий слуга:

– У нас большая радость! Госпожа вернулась!

Рагунат бросился по лестнице, распахнул настежь резные двери и увидел Лилю, встречавшую мужа счастливой улыбкой, будто и не было ничего страшного.

– Наконец я дома, – сказала она, радуясь, словно ребенок, и глядя с любовью на мужа.

Лиля думала, что все уже позади, но все только начиналось.

– Я так тосковал без тебя, – сказал Рагунат. – Я разыскивал тебя повсюду.

Но было видно, что Рагуната что-то мучает:

– Как ты убежала от них? Ведь эти бандиты не щадят никого!

– Наша любовь оградила меня от всех несчастий, – беспечно ответила Лиля.

Она даже не подозревала, какие демоны поселились в душе ее мужа.

– Я так рада, что мы снова вместе.

В эту минуту в комнату вошел слуга, принявшийся зажигать свечи, но Рагунат не мог позволить, чтобы посторонний человек присутствовал при беседе.

– Уходи, я сам зажгу.

Рагунат взял длинную палку с горящим фитилем на конце и принялся зажигать множество свечей, укрепленных в люстре под потолком. Он взялся за обычные домашние дела, пытаясь таким образом обрести душевное равновесие. В комнате запахло ароматным воском, огонь осветил все уголки комнаты, но не проник в мрачные мысли Рагуната.

Лиля, казалось, не замечала настроения мужа:

– Я опять с вами, даже не верится. Вы наденете халат? Я принесу его сама.

Как и полагается хорошей жене, она помогла мужу облачиться в домашнюю одежду. Рагунат, как должное, воспринимал это, не думая о том, как измучена Лиля, испытавшая столько потрясений. Его заботили в основном собственные душевные переживания.

– Кто же похитил тебя?

Лиля вздрогнула, вспомнив злобное лицо разбойника.

– Он называл себя Джагга!

При этом имени Рагунат вздрогнул.

– Вот оно что… Значит, он бежал из тюрьмы. А я думал, он надолго там задержится.

– Джагга говорил, что хочет отомстить вам, и только наша любовь помогла мне выбраться из этого страшного подземелья.

… Перед ее глазами вновь встали разбойники с пылающими факелами и секирами в руках и главарь, спускающийся по каменным ступеням.

Лиля вспомнила, то, что говорил Джагга.

– Я хочу спросить вас, можно? – смиренно обратилась она.

– Конечно, – великодушно разрешил муж.

– Правда ли, что сын честного человека всегда честен, а сын вора всегда становится вором?

Мужу явно не понравился такой вопрос. Он даже отставил в сторону плошку с теплой водой, в которой плавали дольки лимона, предназначенной для того, чтобы омыть руки перед едой.

– Правда. А зачем тебе это?

– Так.

Лиля не стала ничего объяснять, иначе ей пришлось бы рассказать, что Джагга обвинил мужа в том, что он вынес несправедливый приговор и осудил человека только за то, что он родился не в той семье, в какой надо было.

Но Рагунат и без всяких объяснений почувствовал неладное. Грозовые тучи медленно, но верно собирались в безоблачном ранее небе, заслоняя солнце любви.

Прошло совсем немного времени после печальных событий. В городе не смолкали пересуды вокруг возвращения жены судьи. Никто не мог понять, почему такой кровожадный бандит, как Джагга, который, оказывается, вернулся в родные края, выпустил жену своего злейшего врага живой и невредимой. Кумушки на базаре высказывали предположения, что Джагга выпустил Лилю не просто так, а наградив ее подарком, который уже невозможно скрыть под цветастым сари. Живот Лили стал гораздо заметнее, и она с трудом могла выходить из дома.

Все эти сплетни достигали ушей Рагуната, заставляя его терзаться страшными подозрениями. Он уже думал, что Джагга не из мести похитил его жену, а потому, что давно встречался с ней.

И только Лиля ничего не слышала и не замечала. Она была счастлива, как любая женщина, ощущающая зарождение новой жизни от любимого человека. Она уже готовилась к скорому рождению ребенка – это непременно будет красивый и здоровый мальчик. Он станет судьей, как его отец. Ведь сам Рагунат не раз говорил, что хочет наследника, которому он передал бы все свое имущество и свою профессию.

Господин Рагунат делал блестящую карьеру, еще немного усилий – и он займет место старшего судьи. У него была репутация непреклонного человека, придерживающегося только буквы закона. Никто не мог рассчитывать на снисхождение при вынесении приговора. Однажды Рагунат судил человека, который украл в харчевне кусок нана – свежеиспеченного хлеба. Бедняга работал на вокзале носильщиком – кули. Жилистый, словно пальмовый корень, он носил сразу три-четыре тяжеленных чемодана, но однажды взялся за непосильный багаж, в надежде заработать лишнюю пайсу. Когда он уже подходил к поезду, какой-то опаздывающий пассажир толкнул его, кули упал, сломал себе руку. И больше не мог работать носильщиком, а дома его ждали пятеро детей и больная жена. Он долго ходил по городу в поисках хоть какой-нибудь работы, но кому нужен такой работник! Он должен был принести домой еду, и тогда кули украл этот кусок хлеба.

Рагунат отправил беднягу в тюрьму, хотя и учел смягчающие вину обстоятельства. Никто не знает, что стало с семьей кули, с его детьми. Закон есть закон, и пусть там, где он властвует, чувства молчат.

Непреклонность Рагуната совсем не означала, что в его сердце не было места для жалости. Нет, он знал боль потерь, отчаяние безысходности, горечь утраченных надежд. Он понимал, что делается в душе отца, перед которым стоят голодные и плачущие дети, молящие о куске хлеба. Но долг судьи – тяжелое и великое бремя для простого смертного – обязывал его быть строгим и неподкупным. Для того чтобы простить и помиловать, есть Бог. Он знает, какие грехи искуплены муками и бедами земной жизни, он милосерден и не умеет мстить. Пусть Бог рассудит судью с приговоренными им, пусть вынесет свой приговор. Рагунат был готов к этому суду. Он нес свою ношу – ношу мести общества тем, кто нарушил его законы, кто убил подобного себе, или украл принадлежащее другому, или обманул доверившихся ему…

Обман… С недавних пор Рагунату казалось, что его дом стал храмом обмана и предательства. И сделала его таким женщина, еще недавно бывшая добрым духом дома, наполнявшая его радостью, смехом, чудесным милым голосом, пробудившая в нем столько любви.

Этим утром он вошел к ней, чтобы забрать свои бумаги, оставленные на столике у окна. Лиля просияла ему навстречу, прекрасная, как обычно или еще более, чем обычно. Рагунат вгляделся в ее рукоделие, лежавшее на коленях, и понял, что вызвало эту счастливую улыбку. Лиля вязала носочек – крошечный носочек для новорожденного. На голубой шерсти не осталось ни одного свободного местечка – Лиля украсила носочки своего будущего ребенка всеми известными ей видами узоров. Сейчас она продевала в носок синий шнурочек с двумя кисточками на концах. Это занятие казалось ей, очевидно, таким увлекательным, что Рагунат невольно залюбовался ею. Но это длилось не больше мгновения.

Лиля подняла глаза от работы и сказала мужу голосом, полным сознания важности и значительности того, что он сейчас узнает:

– У нас скоро появится маленький гость.

Рагунат вздрогнул. То, о чем он давно уже знал, показалось ему еще более страшным от того, что было произнесено вслух. В их доме появится ребенок, знак их любви, наследник его имени, его состояния, его дел и планов. Ребенок! Как он хотел иметь ребенка, их с Лилей сына, брать его на руки, тормошить, слушать его смех и лепетанье, шептать ему на ушко нежные слова, которых никто, конечно, не должен слышать от такого важного господина. Его ребенок мог бы стать его счастьем.

Нет, он не верил, что этот малыш мог бы назвать отцом другого человека. Его Лиля не смогла бы скрыть от него своего позора, если бы ей довелось его пережить. Ее глаза слишком безмятежны для женщины, которая скрывает так много. Но себе он верил еще меньше. Весь мир вокруг убеждал его в другом, в том, что возможна любая ложь, что предают даже самых близких, любимых, чтобы спасти свою жизнь, богатство – или честь. Разве мало он видел женщин, способных на такое! И разве не были иные из них прекрасны и чисты ликом – но не сердцем!

Все вокруг шепчут ему: она виновна, она опозорила тебя, твой род. И почему он должен верить не им, а своему сомнительному чувству, своей нелепой уверенности, что его жена не такая, как другие. Люди опытны, они смотрят со стороны – и они не желают ему зла. Разве не были они добры к его жене раньше, разве не любили они ее до этого кошмарного вечера, когда так круто изменилась его жизнь. Разве хотели бы они разрушить такое счастье, какое выпало ему, если бы не пробежала через их дом трещина предательства.

Ведь он судья, он берет на себя смелость судить других людей, распоряжаться их жизнью. Почему же он так слаб сейчас, когда речь идет о его собственной!

Но Лиля? Что будет с ней? Она сирота, и на свете нет дома, в который она могла бы вернуться. Куда ей идти, кто позаботится о ней, кому она нужна в этом мире, кроме него? Его бедная жена и ее ребенок, этот маленький гость, как она его назвала…

– Маленький гость? Что ты говоришь? – Рагунат сделал вид, что не понял ее слов.

Лиля вскинула на него удивленные глаза. Никогда ее муж не отличался такой недогадливостью. Впрочем, подумала она, мужчины все одинаковы: они любят женщин, не думая о том, что у их любви может быть плод. Им, наверное, и в голову не приходит, что в их налаженную, размеренную жизнь, наполненную честолюбивыми мечтами, удовольствиями и даже заботами, может войти новое существо, которое принесет с собой тревоги, переживания и надежды.

И все-таки, не смея говорить прямо, по заведенной издревле традиции она попробовала намекнуть еще раз:

– Он, как и вы, будет судьей.

Рагунат поморщился, как от боли. Судьей! Как бы не так! Этот ребенок будет разбойником, как его настоящий отец. Зачатый во грехе, он станет позором ни в чем не повинного рода. Запятнает честь, которая чтилась предками Рагуната превыше всего. Для того ли его деды и прадеды веками берегли свое доброе имя, чтобы дать его теперь сыну Джагги?!

Судья резко повернулся, чтобы Лиля не увидела его исказившегося лика, и направился к выходу. Но она не дала ему уйти.

Радость, переполнявшая будущую мать, была так огромна, что Лиле очень хотелось разделить ее с мужем, пусть даже он непонятлив и занят своими мыслями.

– Посмотрите, вам нравится? – она протянула Рагунату носочек, надеясь, что ему приятно будет взять в руки вещицу будущего сына.

Но рука ее повисла в воздухе. Рагунат не сделал и шага ей навстречу.

– Очень, очень, – с досадой ответил он.

Лилю как будто окатили холодной водой. Пальцы ее задрожали и выронили крошечный носок.

– Мне кажется, вы рассердились, – сказала она, с трудом наклоняясь за ним.

Какое-то смутное чувство не позволило ей заглянуть мужу в глаза. Может быть, это был страх того, что пришлось бы там увидеть.

– Рассердился? Нет, почему, – ответил растерянный Рагунат.

Он понял внезапно, как обижает жену демонстрируемая им черствость и равнодушие к ее радости. Еще недавно он и помыслить не мог, что будет так говорить со своей Лилей. Каково ей видеть его таким далеким и чужим – теперь, когда она так нуждается в его поддержке и внимании.

А что, если она ничего от него не скрывает? И не было нанесено никакого оскорбления его имени? Что, если Джагга отпустил ее по какой-нибудь случайной причине?

Он посмотрел на склонившую голову Лилю и в этот момент готов был обнять ее, броситься к ней и сказать, что тоже счастлив ожиданием их ребенка. Но вместо этого он резко повернулся и быстро вышел из комнаты, бросив на ходу:

– Буду к обеду.

 

Глава четвертая

Рагунат вышел из дома. С некоторых пор он неохотно возвращался сюда, старался подольше задерживаться на работе. Старший судья ценил такое рвение и ставил всем в пример своего молодого помощника.

Успехи по службе не радовали Рагуната, ему прочили блестящую карьеру, но чем лучше шли дела в суде, тем хуже дома.

Он задумчиво шел по двору, прижимая к груди папку с бумагами, и по рассеянности почти натолкнулся на жену старшего брата, чуть не сбив ее с ног.

Правда, это было бы трудно сделать, так как старшая жена отличалась редкой дородностью и, чтобы ее сдвинуть с места, надо было быть настоящим силачом.

Она несла в руках тяжелый кувшин с водой, перетаскивая его с такой легкостью, будто он пустой. Женщина внимательно смотрела на Рагуната, пытаясь определить, вполне ли он оценил ее усердие в занятиях домашним хозяйством или ничего не заметил.

– Что такое, Баби? – спросил судья. – А где же служанки? Почему они не принесут воды?

Он сказал именно то, что Баби хотела услышать. Теперь у нее был повод остановиться, упереться пухлыми кулаками в бока и завести привычную песню.

– Я в доме хозяйка, – визжала Баби, – и я должна работать за всех, а твоя жена бездельничает, сидит, как королева.

Рагунат знал, что Баби ненавидит Лилю с того момента, как та переступила порог дома. Да и чего было ждать от женщины, привыкшей властвовать в доме безраздельно на протяжении многих лет, когда вдруг появляется новая госпожа, обладающая почти такими же правами, как и она, старшая. Да еще когда соперница так молода и красива, как Лиля, наделена способностью пленять всех хоть раз взглянувших на нее мужчин, весела и говорлива. Для Баби, которую никто бы не назвал привлекательной женщиной, это было оскорблением. Само присутствие в доме Лили выводило ее из себя. Рагунат знал об этом, как знали все, и не сомневался, что в его отсутствие Баби доставляла Лиле немало неприятных минут, но никогда не слышал от своей прекрасно воспитанной жены ни одного слова жалобы. Слишком благородная, чтобы сводить счеты, Лиля предпочитала не замечать неприязни, питаемой к ней Баби, и только смеялась, когда Рагунат открыто спрашивал ее о тяжелом нраве старшей невестки.

Теперь для Баби настали счастливые дни. Она просыпалась с мыслью о том, что теперь есть чем оправдать свою ненависть к жене Рагуната. Целый день она заводила разговоры о ней во всех местах, где появлялась. Слуги были извещены об ее подозрениях во всех деталях. Соседки получили постоянную тему для сплетен, пополнявшуюся все новыми подробностями. Брат Рагуната целый день ходил с больной головой, потому что с раннего утра слышал одно и то же.

Судья знал, что с Баби никому не сладить, но все-таки попытался настроить ее на более миролюбивый лад.

– Не сердись, Баби, – сказал он мирно. – Это я велел ей отдыхать. Она в положении и ждет ребенка…

– Ребенка?! – злобно выкрикнула Баби. – Она произведет на свет дьявола и опозорит наше имя.

Никто не позволял себе так разговаривать с Рагунатом. Он с удовольствием бы заткнул рот злобной женщине, крикнул бы, чтоб она прекратила лить свой яд, которого у нее больше, чем у кобры. Но опуститься настолько он не мог. Рагунат взял себя в руки и сказал спокойно:

– Что вы говорите? Зачем повторять сплетни? Люди злы…

– Сплетни! – Баби просто трясло от негодования. – Он называет это сплетнями.

Она так возмутилась, что даже сбежала с крыльца обратно во двор и выпалила:

– Она была в плену у бандита, а этот бандит – Джагга. Он поклялся отомстить тебе. Ты что, выше бога Рамы? Он за такой же грех прогнал Ситу из дома. Даже она понесла наказание…

– Баби! – не выдержал Рагунат.

В его голосе было столько боли, что от удивления женщина выронила кувшин. Он упал и разбился, окатив обоих сверкающими брызгами воды.

Рагунат не мог отвести взгляда от обломков. Вода, нечаянно обретшая свободу, быстро уходила в землю.

– Вот видите, – сказал он медленно. – Даже кувшин разбился.

– Можно склеить кувшин, можно все склеить, – ожесточенно ответила Баби. – Но нельзя склеить разбитое зеркало чести жены, глупец!

Она повернулась и пошла прочь, поправляя съехавшее с головы покрывало. А Рагунат еще долго стоял над обломками кувшина, острые края которого, казалось, резали ему душу.

В этот день Рагуната трудно было узнать. Обычно он блестяще вел дела в суде, но сегодня заседание шло из рук вон плохо. Судья беспокойно перемещался по залу, сжимая в руке свернутый в трубочку лист бумаги с наброском речи, но до вынесения приговора было еще далеко.

Обвиняемый, простой крестьянин из деревни, раздражал его своим балагурством. Рагунату не удалось добиться от него ни одного прямого ответа на прямо поставленный вопрос. Казалось, старик был набит всевозможными шуточками и прибауточками, которыми сыпал, как из мешка.

– Отвечайте на вопрос, – в третий раз воззвал судья. – Вы знали, что жена вам изменяет?

Старик сложил руки перед грудью и, закатив глаза, елейно ответил:

– Я ничего не знаю, я знаю только то, что все женщины лживы от рождения.

Рагунату показалось, что проклятый старик решил издеваться над ним и его фраза была не случайна.

– Ты опять болтаешь вздор, – взорвался Рагунат.

И вдруг он услышал, как дружно засмеялись зрители в отведенных для них рядах. Этот смех прозвучал для судьи приговором. Ему казалось – нет, он был уверен, – что смеются над ним, обманутым мужем, униженным и растоптанным. Он смог бы, наверное, снести недовольные крики родни, шепот сплетен, но смех – этот смех решил его судьбу, подвел черную черту под его сомнениями, лишил его последних наивных надежд.

В зале внезапно воцарилась полная тишина. Рагунат прервал ее, пройдя тяжелыми шагами к своему месту. Он сел, опустив усталую голову на руки.

Старший судья поднял тяжелые, как у совы, веки и уставился непонимающим взглядом на своего молодого коллегу. Даже этот старый человек, уже давно не дававший себе труда наблюдать за подчиненными и интересоваться их личной жизнью, даже старый судья, думающий только о своем плохо работающем желудке, заметил, что с Рагунатом творится что-то неладное, что-то нехорошее.

«Ах, да, – вдруг вспомнил он обрывки доносившихся до него сплетен, – у него нелады с женой, кажется, он подозревает ее в измене… Надо бы с ним поговорить, а то наделает глупостей, будет потом всю жизнь мучиться. А то один останется век доживать. А одному… Плохо одному…»

– Заседание откладывается, – громко сказал судья, – уведите обвиняемого.

Старший судья опять прикрыл глаза и стал думать о своей не слишком радостной судьбе, о старости, об одиночестве.

Когда-то он тоже был молодым, любил, у него была жена, дети, в его доме звенел детский смех, но эти светлые годы прошли, он пережил свою жену, дети разъехались, живут теперь самостоятельно и редко залетают в родительское гнездо. Одиночество, вот что остается человеку на склоне лет, – подумал судья, – хотя, может быть, есть и другая старость?

Здание суда опустело. Остался лишь сторож, расхаживающий по пустому зданию, да Рагунат. Он сидел в своем судейском кресле, прислушиваясь, как сторож постукивает бамбуковой палкой по мраморному полу.

Рагунат не спешил домой. Он спустился в архив за материалами для следующего дела и долго сидел там. Наконец понял, что уже пять минут читает одну и ту же страницу.

Он отложил документы в сторону, поднялся и стал ходить по подвалу. Здесь, среди пыльных полок со свидетельствами давно минувших происшествий, порой кровавых преступлений, он чувствовал себя спокойнее, ведь это просто бумага. Иногда Рагунат перелистывал какой-нибудь том старого дела, увлекаясь историей человеческих страстей, погружаясь в мир чужих страданий и горестей, но никогда он не думал, что сам станет жертвой измены.

Старик-сторож, нелюдимый калека, молча пил свой чай в тесном закутке, в его глазах Рагунат не заметил ни осуждения, ни насмешки, он не выражал никакого недовольства затянувшимся визитом.

Однако пора уходить. Поднявшись наверх, Рагунат решил зайти в комнату судей, уверенный в том, что уже ни с кем там не встретится. Но его надежды не оправдались. Еще на пороге он почувствовал запах сигаретного дыма, а в кресле у окна заметил сидящего человека. Это был Санджей, его старый друг и однокашник по университету. В другой раз Рагунат с удовольствием поболтал бы с ним, но теперь ему не хотелось встречаться. Лиля тоже дружила с семьей Санджея, она часто встречалась с его женой.

Рагунат отпрянул было назад, надеясь, что Санджей не заметил его, но тот повернулся и помахал Рагунату, приглашая войти.

– Мы попались – за окнами гроза, – улыбнулся Санджей. – Посмотри, что делается.

Рагунат подошел к окну и прижался к стеклу воспаленным лицом. Он стоял так довольно долго, наблюдая за струящимися потоками воды. Санджей уже давно говорил что-то, расхаживая по комнате, и Рагунат с трудом заставил себя вслушаться в слова.

– Нельзя так вести себя, Рагунат, иначе твое новое назначение никогда не состоится. А ведь тебя должны были сделать старшим судьей к концу года.

– Новое назначение? – горько усмехнулся Рагунат. – Нет, мне старшим судьей не быть. Кто мне сейчас доверит такое место?

Санджей посмотрел на него долгим внимательным взглядом.

– Почему бы им не сделать этого, конечно, если ты возьмешь себя в руки и не будешь срываться на процессах, как сегодня.

Он не спрашивал прямо, что происходит, а просто беспокоился за судьбу друга, и Рагунат с благодарностью подумал, что именно Санджею он мог бы, пожалуй, объяснить все, что чувствует теперь.

Но начать оказалось мучительно трудно, хотя Санджей не торопил и терпеливо ждал, что именно готовится открыть ему друг.

– Поведение Лили… очень странно, – сказал Рагунат, медленно подыскивая слова.

Санджей покачал головой.

– И ты веришь во все это? Веришь отвратительной клевете? Нелепость какая-то…

– Поверить трудно, но все в городе только об этом и говорят, говорят страшные слова: твоя жена тебя опозорила, она погубила твою честь… – Рагунат стукнул кулаком по оконной раме.

Ему ответил удар грома, сотрясший здание суда. Ливень хлынул с новой силой. Казалось, тяжелые струи бьют прямо в лицо Рагунату.

– Послушай, тебе надо опомниться, пока не поздно, – тихо сказал Санджей, который только теперь понял, как далеко зашел его друг по дороге подозрений и недоверия.

– Я слишком дорожу … – начал Рагунат, и Санджей надеялся, что он скажет о жене и ребенке, но тот выбрал другой конец своей фразе: – … я слишком дорожу своей честью.

Санджей молчал, не находя слов. Что скажешь человеку, который уже отдал себя черным мыслям, порожденным сплетнями, смешливыми взглядами и шушуканьем по углам. Санджею показалось, что в душе Рагунат уже расстался с Лилей, уже отдал ее на растерзание злобной толпе.

– Ну и что теперь будет? – тихо спросил он.

– Что будет – не знаю, – ответил Рагунат.

Санджей взял пальто и зонт и вышел из комнаты, не попрощавшись.

Его друг остался один. Он стоял у окна, не в силах оторвать пылающее лицо от прохладного стекла, и думал о том, как хорошо было бы никогда не встречать Лилю, прожить тихую жизнь с какой-нибудь другой женщиной, никогда бы не давшей ему столько любви, но и не принесшей таких страданий. Вот Санджей – его жена прекрасно образована, училась в Великобритании, прочла уйму книг и даже каждый день просматривает газеты. С ней есть о чем поговорить, она добра и учтива, у нее масса достоинств. Почему ему в жизни выпало совсем другое? Почему с ним произошло это волшебство – встреча с удивительной девушкой, навсегда изменившая судьбу?

Может быть, в него попала молния – такая же, как эти, за окном, – и что тогда удивляться, что выжжено все внутри и только черный дым поднимается над еще недавно счастливой жизнью.

Лицо Рагуната исказилось от боли. Он испытывал невыразимые душевные муки, которые никто не в силах был успокоить. Даже старый друг не смог ему помочь.

Природа, словно отвечая его настроению, разразилась бешеными вспышками молний, грянули раскаты грома, потрясшие всю округу.

 

Глава пятая

Лиля испытывала непереносимые муки, она вот-вот должна была родить.

Эти часы, счастливые для любой женщины, которая ждет появления новой жизни, ждет рождения своего желанного ребенка, запоминаются навсегда. Ее окружают заботой и вниманием, суетятся родственники, готовящие все необходимое для родов, волнуется муж, гордый своей причастностью к таинственному и старому, как мир, процессу появления на свет. Он ждет своего потомства, переживает за жену, испуганно вслушиваясь в крики на женской половине дома.

Ничего этого не было с Лилей. Ее все бросили.

Несчастная женщина не могла понять, что происходит. Она лежала в холодной темной комнате, покинутая и одинокая. С ней был лишь ее ребенок, неистово рвущийся на свободу, но, похоже, никто, кроме матери, его не ждал.

Лиле было страшно. По голым стенам комнаты метались тени бьющихся под ливнем деревьев, сырой ветер, проникающий через открытое настежь окно, вызывал у бедной роженицы сильный озноб.

– Рагунат! – стонала она. – Где вы?

Временами она впадала в забытье, ей казалось, что все хорошо, рядом с ней, у постели, сидит давно умершая мать, которая ласково улыбается, радуясь внуку. Потом сознание возвращалось к ней, и Лиля опять начинала стонать и плакать:

– Мой муж! Помогите!

Но никто не отвечал ей, лишь ветер завывал за окном.

– Воды, я прошу воды! – кричала Лиля.

Ее крики разносились по притихшему дому, их слышал Рагунат, слышали все домочадцы и слуги.

Баби строго-настрого запретила подходить к отверженной женщине. Злая мегера испытывала наслаждение от мук несчастной. Настал час, когда она наконец-то выполнит давно задуманное и выбросит эту опозорившую их род женщину на улицу вместе с ее отродьем.

– Рагунат! – кричала Лиля. – Где вы? Я умираю!

Она наивно верила, что муж не слышит ее.

– Спасите меня!

Сейчас он войдет к ней – и все будет хорошо, все будет по-прежнему, ей окажут помощь, и долгожданный ребенок появится на свет.

Рагунат ходил по своей комнате из угла в угол. Он не знал, что ему делать. Порок должен быть наказан, и Лиля терпит муки по заслугам, она сама виновата во всем, что произошло. Надо наконец подумать и о себе – выбросить из головы эту падшую женщину, забыть все и зажить новой жизнью.

Но как бы он ни успокаивал себя, душераздирающие крики роженицы достигали его ушей, и надо было что-то предпринять. Это становилось просто невыносимым.

Рагунат поднялся с кресла и пошел по длинному коридору. Когда он распахнул двери комнаты, намереваясь войти, путь ему преградила Баби, выросшая словно из-под земли. Как разгневанная фурия, она грозила скрюченным пальцем:

– Рагунат! Помни, Рагунат, она не должна рожать в нашем доме! Это запятнает весь наш род! Пусть убирается отсюда. Если ты ее не выгонишь, я выгоню вас обоих.

Лиля слышала эти страшные слова, но они не доходили до ее сознания, замутненного невыносимой болью. Ей казалось, что вся она – одна сплошная рана. Но теперь все позади, муж пришел к ней, сейчас Рагунат поможет своей жене.

– Мы снова вместе, я спасена…

Рагунат подошел к ней, но даже не подал стакана воды. Он молча смотрел на страдающую женщину, свою жену, мать его ребенка.

Лиля с огромным трудом приподнялась со своего жесткого ложа и прильнула к Рагунату.

– Но почему вы отворачиваетесь от меня? – Лиля обнимала мужа, а он повернулся к ней спиной, слушая истошные вопли Баби:

– Помни, что сделал бог Рама со своей женой. Ты должен выгнать ее, слышишь?

Наконец ужасные слова дошли до сознания Лили.

– О, что она говорит? Почему же вы молчите? – Она думала, что сейчас муж защитит честь своей жены, рассеет злую клевету и прогонит прочь Баби, но Рагунат молчал.

Зачем ему было ломать свою жизнь, лишаться блестящей карьеры, богато обставленного дома, в котором он чувствовал себя так спокойно и уютно, из-за падшей женщины. Ведь он и так великодушен, в конце концов, все случилось помимо ее воли, разбойники насильно похитили ее.

– Рагунат, – прошептала Лиля, – скоро родится наш сын.

Она все еще надеялась достучаться до его окаменевшего сердца. Ведь не мог же он равнодушно отнестись к собственному ребенку.

– Я буду матерью вашего ребенка, – нежно проговорила она, прильнув к плечу мужа.

«Вашего ребенка», – прозвучало в ушах Рагуната. Да как она смеет! Пытается навязать ему бандитское отродье, лжет ему прямо в глаза! С таким цинизмом Рагунат не сталкивался даже во время суда над самыми отъявленными и закоренелыми преступниками! Но нет, он будет тверд и вынесет свой приговор.

Рагунат выпрямился и яростно закричал:

– Прочь! Уходи прочь немедленно, слышишь?

Лиле показалось, что ее поразила молния, земля разверзлась под ногами. Она не могла поверить, она отказывалась понимать, что муж выгоняет ее из дома, как бродячую собаку. За что?

О, великий бог Рама!

Ты изгнал любящую тебя жену Ситу.

Почему же не рухнули небеса?..

Эта грустная песня зазвучала в душе Лили, когда она, понурив голову, пошла к дверям. Каждый шаг отзывался острой болью, но еще непереносимей была душевная боль. Лиля еще надеялась, что Рагунат образумится и остановит ее, но он отвернулся будто ее и не было.

Баби довольно щурила узкие запухшие глазки. Она добилась своего, уберегла честь семьи и наказала порочную женщину не хуже бога Рамы.

Лиля вышла на улицу под проливной дождь. Она не взяла с собой даже накидки. Ей ничего не нужно было в этом доме, кроме любви, она отдала все, а взамен не получила ничего, кроме предательства.

Казалось, небеса рыдали вместе с ней, оплакивая ее судьбу. Редкие прохожие перебегали дорогу, спеша укрыться от ливня. Никто не обращал никакого внимания на беременную женщину, бредущую неизвестно куда – мало ли в городе Лакхнау бездомных бродяг, ночующих под открытым небом?

Каждый шаг давался Лиле с ужасной болью, она почувствовала, что ребенок вот-вот покинет ее тело. Кто примет его, кто прервет нить, связывающую его с матерью? Лиля огляделась, пытаясь замутненными глазами отыскать хоть маленькое местечко сухой земли. Но дождь проник повсюду, превратив улицы в потоки грязи. Неужели и земля отказывается принять ее малыша? Чем он виноват перед нею? Он был зачат в любви, а не в грехе. Она ждала его с радостью и надеждой. Бедный малыш, он еще не видел света, а мир уже продемонстрировал ему свою чудовищную жестокость. Все отнято у еще не рожденного ребенка: дом, отец, мирное и спокойное детство в окружении любящих родных… А что ему оставила судьба – только ее, мать.

Что ж, это тоже немало. Лиля подняла голову, и если бы кто-нибудь увидел ее в этот момент, он узнал бы прежнюю гордую и величавую красавицу. Она сама поможет своему малышу, все сделает ради него. Что ей боль – мало ли женщина терпит боли! Вот сейчас она соберется и, если у нее есть еще несколько минут, поищет тихое местечко, где можно будет родить сына. Ей надо только успокоиться – Рагунат, Баби и все, что с ней произошло, – все это она сейчас оставляет позади. Теперь у нее нет времени думать о них. Только ее ребенок, только она и ее ребенок.

Лиля сделала еще несколько шагов по дороге, но резкая боль заставила ее замереть. Еще мгновение – и она упала в грязную жижу. Ее малыш не захотел ждать, пока ему отыщется место в мире. Он шел в него, разрывая тело матери, но не исторгнув ни единого крика из ее пересохшего рта.

О, великий бог Рама!

Ты изгнал любящую тебя жену Ситу.

Почему же не рухнули небеса?! —

повторяла про себя Лиля, хватая руками ускользающую землю.

Небеса все-таки разверзлись, но она не видела этого. Огненный зигзаг прочертил бескрайнее небо над городом Лакхнау, на пустынной улице которого лежала без памяти маленькая хрупкая женщина, только что подарившая миру сына.

Раскат грома сотряс жилища попрятавшихся людей. Ему ответил пронзительный крик ребенка. Он родился мгновение назад, а уже спорил с небесами.

 

Глава шестая

Посередине дороги лежала потерявшая сознание женщина, рядом с ней плакал и шевелил крошечными ручками и ножками только что родившийся ребенок, омываемый теплым ливнем.

Из-за сплошной стены падающей воды вышел человек, он держал над головой большой черный зонт.

Он встал возле роженицы, наступив носком дорогой кожаной туфли на край ее сари. Человек не спешил на помощь, он просто стоял и смотрел.

Сильная вспышка молнии осветила хищное лицо – это был Джагга.

Бандит внимательно оглядел малыша и остался вполне доволен – ребенок казался здоровым и сильным. В планах Джагги он играл главную роль, мальчик не должен умереть, едва родившись, – пока рано для смерти, он должен вырасти и выполнить свое предназначение.

О, с этим ребенком у Джагги связано очень многое, его будущее должно стать отмщением за прошлое, только бы ребенок выжил. О нем позаботятся, он, Джагга, проследит за этим.

Разбойник с ненавистью смотрел на копошащегося в грязи сына судьи, он мог бы уничтожить его, но пусть этот ребенок сам станет орудием мести. Джагге было за что мстить, когда-то и он появился на свет почти на улице, но он мог бы выкарабкаться из грязи, если бы не судья Рагунат.

Джагга почувствовал, как черная волна злобы захлестывает его, он опять увидел все, как будто только вчера произошли с ним события, перевернувшие всю его жизнь…

…Высокому, крепкому парню по имени Джоша надоело кидать камешки в окно своего дружка, и он заорал, что было мочи:

– Эй, Джагга! Выходи на улицу!

Семейство Джагги хорошо знали во всем городе, с ними боялись связываться, еще бы – потомственные разбойники!

Дед Джагги был темным, неграмотным бандитом, отличавшимся жестокостью и кровожадностью. Он грабил на большой дороге, не гнушаясь отнять медный кувшин у крестьянки из соседней деревни.

– Все в хозяйстве пригодится! – говаривал он, запирая на ключ очередной сундук с награбленным.

У него в подручных ходило несколько разбойников, таких же, как и он, головорезов. Они отличались от своего главаря только тем, что у них было меньше мозгов, чтобы устраивать неожиданные нападения на проезжающих купцов.

Дом Джагги стоял в пригороде, за высоким каменным забором, откуда доносилось хрипение цепных псов. Самого хозяина ненавидели и боялись, хотя он и пытался задобрить соседей, но его выдали при первом удобном случае, когда он вернулся после ограбления какой-то деревушки. Крестьянам надоели постоянные набеги, кто-то из них набрался смелости и подстрелил главаря разбойников.

Подручные привезли его домой, он сам держался в седле, но все заметили, что бандит ранен. Он остался дома и не успел скрыться, когда полиция окружила его логово. С тех пор Джагга своего деда никогда не видел.

Отец Джагги тоже воровал, но он был слишком напуган тем, как закончилась жизнь лихого главаря банды.

– Я не хочу, чтобы мой сын стал сиротой, – часто повторял он.

Отец был гораздо хитрее и изворотливее. Внешне он вел тихую жизнь обывателя, держал мелочную лавку, но на самом деле являлся королем воров в городе, а в его лавку сбывали награбленное все бандиты и карманники. Правда, получали они за свое добро очень мало, уж больно прижимистым был хозяин, но никто не отваживался открыто проявлять недовольство, тех, кто пытался спорить, находили потом в канаве с перерезанным горлом.

Джагге нравилось, что его боялись, он с детства любил оружие, носил с собой острый нож, похваляясь им перед мальчишками.

– Ты должен учиться! – кричал на него отец. – Хватит разбойников в нашем роду!

Свои слова он подкреплял увесистыми оплеухами, но Джагга не собирался вести честную жизнь, а учение нагоняло на него тоску.

– Я лучше пойду на улицу, – говорил он.

Джагга уже с детских лет пытался сколотить вокруг себя дружков, в нем говорила кровь его деда, но он не отваживался нарушать закон.

Время от времени отец исчезал. Джагга знал, что это значит – он отсиживал очередной срок в тюрьме.

Особенно плохие времена наступили, когда в городе появился судья Рагунат, он беспощадно сажал бандитов, и с ним невозможно было договориться, как с его предшественниками. Мало того, что он лично вел дела короля воров и его подручных, он выступал с такими гневными и пламенными речами, что никакие адвокаты не могли им помочь, когда они попадали на скамью подсудимых.

– Мы должны искоренить эту заразу! – говорил Рагунат. – Напрасно они рассчитывают на снисхождение. Мы должны осудить не только самих воров, но и тех, кто их окружает, кто покрывает их своим молчанием. Я не верю, что в такой семье может вырасти порядочный человек: если отец вор и бродяга, чему он может научить своих детей? Он научит их воровать и бродяжничать – и общество получит новых преступников. Надо разорвать этот замкнутый круг!

В тот день к Джагге пришел его дружок Джоша, и они отправились в город.

– Слушай, приятель, – басил Джоша, – в лавке старого Вишну плохо закрывается оконная задвижка, я сам слышал, как он говорил, что надо вызвать мастера.

– Ну и что? – спросил Джагга.

– А то, туда можно залезть, если подцепить задвижку крючком.

Джагга задумался. План показался ему чрезвычайно заманчивым, однако он отказался.

– Я в окно не полезу.

– А тебя никто и не просит, я сам полезу и выгребу все, что есть в кассе.

Жадность взяла верх, и Джагга пошел вместе с Джошей на дело.

Лавка старого Вишну находилась в старой части Лакхнау на Аминабаде. Там, среди узких улочек, с трудом могли разминуться две повозки, в хитроумных лабиринтах переулков и неожиданных тупиков можно было заблудиться, однако приятели чувствовали себя на Аминабаде, как рыба в воде.

Джоша встал на углу, огляделся.

– Вон она, лавочка, – кивнул парень, – а вон окно. Ну что, здорово я придумал?

– Ты придумал, ты и полезай, – сказал Джагга.

– Ладно, ты хотя бы постой здесь, я быстро.

Джоша приник к окну, растворившись в густой тени. Что-то тихо звякнуло, и он исчез, будто втянутый внутрь сквозняком.

Джагга отошел подальше от дома. Он вовсе не хотел, чтобы его нашли сторожа. От нечего делать он вытащил нож и принялся втыкать в землю, упражняясь в меткости. В качестве мишени Джагга выбрал кусок деревяшки и так увлекся, что не заметил, как в окне лавочки мелькнул свет.

Со звоном вылетело стекло, и раздался истошный крик Джоши, тут же оборвавшийся.

– Ага, вот еще один, – закричал подкравшийся сторож.

Джагга бросился бежать и угодил прямо в живот толстого полицейского.

– Я ни в чем не виноват! – завопил Джагга, но его никто не слушал.

Не слушали его и в суде.

Легко ли в семнадцать лет попасть в тюрьму, не совершив преступления, лишиться свободы, света и всех радостей молодости, потому что какой-то только что выпущенный из университета судья решил, что сын вора – всегда вор, сын убийцы – всегда убийца, сын предателя – предатель!

Применив свою теорию на практике, Рагунат приговорил Джаггу к каторжной тюрьме…

Разбойник провел рукой по лицу, отгоняя неприятные воспоминания. Что же, господин судья, вот оно, твое благородство и порядочность – выгнанная тобой из дома невинная женщина валяется в грязи на улице. Так кто из нас предатель?

– Поздравляю, господин Рагунат, прекрасное начало! – прошептал разбойник. – Ваш сын родился в грязи!

Он повернулся и торжественным шагом гордого своей победой человека удалился в темноту, скрывшись за пеленой ливня.

 

Глава седьмая

Лиля была без сознания несколько дней. Она очнулась от того, что в глаза ей светил солнечный луч, лаская своим теплом.

– Наконец-то ты пришла в себя, девочка, – послышался мягкий голос.

Лиля повернула голову и увидела рядом сморщенное старушечье лицо, улыбающееся ей беззубой улыбкой.

– Вот и хорошо, милая, вот и хорошо, – шептала старушка, помогая Лиле приподняться. – Сейчас заварю тебе чаю, поесть принесу.

Лиля так ослабела, что не могла даже поднять руку. Ей было тяжело говорить, к счастью, старушка, соскучившаяся в тишине, говорила за двоих, к тому же она легко угадала, о чем Лиля хочет ее спросить.

– Спит твой малыш, сладенько спит. Я его помыла только что, смазала маслом, лежит такой чистенький, вот ему и спится хорошо, отчего бы не спать, – бормотала старушка. – Мальчик у тебя, ты, небось, и не знаешь.

Старушка увидела, каким счастьем загорелись глаза Лили, она сияла, гордая собой и своим малышом.

– Ничего, все хорошо, – говорила старушка, – все плохое позади, самое страшное ты уже выдержала, теперь надо растить малыша, скоро он захочет кушать.

Лиле хотелось расспросить ее обо всем, но язык ей не повиновался, после такого потрясения силы слишком медленно возвращались к ней.

Лиля посмотрела на нее вопросительно: что знает о ней эта незнакомая женщина? Но старушка уже повернулась к ней спиной и исчезла за перегородкой, откуда послышался детский лепет. Через минуту она принесла Лиле крошечного малыша, замотанного в кусок ткани. Мальчик посмотрел на мать еще мутными глазками и протянул ей ручку. Лиля взяла в свою слабую руку его маленькие пальчики и принялась целовать их. Она молчала, а по ее впалым щекам текли слезы.

Старуха оказалась настоящей волшебницей – через неделю Лиля чувствовала себя вполне здоровой. Колдуя над множеством разных трав, которыми был увешан весь ее крохотный домик, хозяйка варила отвары, неизменно приятные на вкус и, как выяснилось, обладающие чудодейственными свойствами.

Малыш тоже получал свою долю, и теперь уже трудно было узнать в этом розовощеком крепыше недавнего новорожденного.

Лиля стала вставать и помогать старухе по дому, хотя ни за что бы не решилась выйти за ворота. Здесь был мир, хотя бы на время данный ей взамен оставленного позади. За его пределами ее ждал город Лакхнау, полный злобы и ненависти к той, которую рок избрал своей жертвой.

Ей было хорошо в этом домике. С хозяйкой они ладили прекрасно, та искренне привязалась к малышу и называла себя, играя с ним, его бабушкой. Но что-то настораживало Лилю в атмосфере вокруг. Она не могла понять, откуда в таком скромном домике дорогие ткани, белье, на котором лежала она и в которое заворачивали ее сына. Откуда старушка, казавшаяся совершенно одинокой, берет деньги – и немалые – на покупку продуктов, самых лучших и свежих, для нее и сына. Лиля пробовала осторожно выяснить, не оказывает ли старушка помощь больным своим врачебным искусством, но хозяйка отвечала уклончиво, а за все время Лиля не встретила в доме ни одного страждущего горожанина.

Один раз старушка обмолвилась, что уже видела однажды Лилю до их теперешней встречи, но где и когда это произошло, не сказала. Лиля пыталась вспомнить, не приходилось ли ей сталкиваться с этой женщиной в своей прежней, спокойной жизни, по разгадка ускользала от нее, оставив лишь какое-то смутное ощущение тревоги.

По вечерам старушка иногда исчезала и возвращалась уже на рассвете. Лиля не решалась спросить ее об этих отлучках и делала вид, что спит, когда хозяйка входила в комнату и ложилась в свою постель.

Малыш подрастал, радуя мать своей красотой и веселым нравом. Иногда у Лили щемило сердце – в случайной мине его подвижного лица она вдруг на мгновение видела его отца, за младенческими очертаниями носа, глаз и губ сына угадывала крупные и красивые черты Рагуната. Радость такого узнавания мгновенно сменялась острой болью от свежей раны, непереносимой обиды и поруганной гордости женщины. Тогда ей хотелось, чтобы ее ребенок был похож только на нее, на ее мать, которую она потеряла так давно и если помнила, то только памятью сердца, на ее отца, ненадолго пережившего несчастную жену, на их род, не уступавший благородством роду Рагуната, но не скопивший богатств к этому горькому часу, когда последняя его дочь держала на руках своего отверженного сына в чужом жалком домишке, где ее кормили из милости.

В день, когда малышу исполнился месяц, Лиля решила спросить у старухи, как же все-таки она попала к ней.

– Я нашла тебя на улице, ты была без памяти, а рядом лежал твой малыш. Кто бы смог вынести такое зрелище? – сказала хозяйка, отведя глаза.

– И это вся правда? – прошептала Лиля.

– Если и не вся, то вполне достаточная для женщины в твоем положении. Что ты еще хочешь знать? – строго спросила старуха.

– Мне кажется, – нерешительно пробормотала Лиля, – что я не совсем случайно попала в этот дом… Может быть… может быть, вам помогает заботиться обо мне… мой муж?

– Муж?! – Старушка невольно рассмеялась, но сразу же оборвала свой смех, заметив тень, пробежавшую по склоненному лицу ее гостьи. – Нет, девочка, забудь про него и не тешь себя пустыми надеждами. Он и из дому не вышел, чтобы найти свою жену и сына в ту страшную ночь.

– Но кто же? Есть все-таки кто-то, кто вам помогает, или вы сами несете эту ношу – меня и моего сына, тратя на нас не только вашу доброту и внимание, но и деньги, большие деньги?

Старуха вздохнула и присела на край кровати, опустив на колени тяжелые руки.

– Что мне сказать тебе, моя девочка? – Она покачала головой и задумалась. – Небеса не слишком благоволят к тебе, как я вижу. Такая красивая женщина могла бы рассчитывать на лучшую судьбу. Но так уж заведено – мы только пешки в крупных играх мужчин. Они легко жертвуют нами, когда речь идет об их успехе, долге или чести. Еще страшнее, когда мы становимся орудием их мести, ножом, занесенным над грудью их врага…

Старуха замолчала, грустно глядя на Лилю, обхватившую голову руками.

– Я, кажется, поняла, – простонала Лиля, подняв на хозяйку полный страдания взгляд. – Джагга?

Старуха ничего не ответила и отвернулась.

– Но вы, – сказала Лиля, протягивая к ней руку, – зачем вы, такая добрая, великодушная женщина, помогали ему?

– Я не сделала ничего плохого, – резко ответила хозяйка. – Только помогла умирающей роженице и ее несчастному ребенку. И как мне было не помочь вам, если я могла? Смотреть, как ты умираешь, только потому, что Джагга, разбойник и вор, решил использовать тебя в своих играх? Да, я помогла ему спасти тебя! И в другой раз помогу, и раненого бандита перевяжу и вылечу. Если хочешь знать, один из них – мой сын, мой мальчик, который не стал мне менее дорог от того, что он вор!

– Ваш сын? – Лиля встала и, подойдя к женщине, обняла ее дрожащими руками. – Бедная, как вам, должно быть, тяжело… Ваша участь ужасней моей…

– Девочка моя, теперь ты здорова, спасайся, беги отсюда, – быстро забормотала старуха. – Увози своего малыша. Может быть, Джагга потеряет твой след, он не всемогущ, он не бог, и ему не ведомы пути людей на земле. Спаси своего сына, сделай то, что я не смогла.

Она вскочила и забегала по комнате, собирая в узел пеленки малыша. Через час Лиля вышла из дому и, под покровом ночи, миновала улицы Лакхнау, неся на руках маленького сонного мальчика, названного именем деда – Радж.

– А вы знаете, что происходило с вашей женой после того, как вы прогнали ее?

Рагунат очнулся. Он стоял в суде, но не на своем привычном месте, а на свидетельском. Перед ним, в клетке, сидел обвиняемый в покушении на убийство Радж, а молодая девушка, защищающая бродягу, настойчиво повторяла свой вопрос:

– Вы знаете, что произошло с вашей женой и сыном?

Ее голос разносился по притихшему залу, заставляя биться быстрее сердца тех, кто пришел сегодня в суд. Нельзя было найти для подсудимого лучшего защитника, чем эта юная трогательная девушка в адвокатской мантии. Нет, не зря учил ее Рагунат премудростям судопроизводства, из нее получится известный адвокат, и очень хороший. Однако сейчас ее способности и все обаяние юности, заменяющие отсутствие опыта и мастерства, направлены против него, ее учителя, ее опекуна, почти отца. Почему так вышло? Почему так сложилась его жизнь, что он теряет одного за другим тех, кто ему дорог? Что он сделал такого, что разгневало небо? Он никогда не кривил душой, не брал приношений от преступников, как делали многие другие, не оправдывал виновных, не приговаривал невинных…

Лиля? Может быть, ей он вынес несправедливый приговор? Может быть, его суд над нею, беззащитной беременной женщиной, был судом неправедным? Но разве судил он? Он только выполнил приговор людей. Он не мог поступить иначе. Не мог? Сильный взрослый мужчина, гордившийся своей прямотой, оберегавший свою честь, поддался злобным крикам мелких людишек и прогнал любимую, чтобы сохранить привычный уклад налаженной жизни.

Но кто сказал, что он виновен! Он тоже жертва обстоятельств, ополчившихся против него.

Он ничего уже не мог понять. Что здесь происходит? Кого здесь судят?

Рагунат посмотрел в глаза Рите, застывшей перед ним, и тихо сказал:

– Нет, я ничего о ней не знаю.

– Вы и не пытались узнать, – с горечью сказала девушка. – Что ж, тогда я расскажу.

Она повернулась к судьям и произнесла зазвеневшим голосом:

– Чтобы избежать еще больших страданий, Лиля оставила Лакхнау. Она вынуждена была поселиться в Бомбее. Ваш сын, – она посмотрела на Рагуната, склонившего помрачневшее лицо, – вырос в нищете, в трущобах… Она уехала в город, где ее никто не знал, чтобы посвятить жизнь самому дорогому, единственному, что у нее осталось, – своему сыну.

Шумные улицы Бомбея были полны людьми, съехавшимися сюда со всех концов Индии. Каждый мог найти себе здесь занятие по душе, а если не повезло – скатиться на самое дно, в трущобы, откуда почти не было возврата к нормальной жизни. В трущобах рождались и умирали, там жили целые поколения и мало кому удавалось подняться оттуда к районам, где была совсем другая жизнь.

Белые дворцы, прекрасные словно из сказки, окружали роскошные сады со множеством манговых деревьев и розовых кустов. Прохладные струи фонтанов увлажняли жаркий воздух, тенистые беседки, увитые цветами, манили отдохнуть. Обитатели бедных кварталов приходили сюда, чтобы хоть на минуту посмотреть на другую жизнь, которая была так близко и так недоступна, как будто все это существовало на другой планете. Чумазые ребятишки, вцепившись худыми ручонками в бесценную кованую ограду, широко открыв глаза, смотрели на газелей, мирно гуляющих по парку, пока сердитый сторож не прогонял их бамбуковой палкой.

Тогда они шли дальше, туда, где жили мелкие торговцы и ремесленники, где были множество магазинчиков и лавок, в которых толкались приезжие. Там можно было увидеть сидящего прямо на тротуаре, в пыли, заклинателя змей, выводящего на тыквенной дудочке однообразные заунывные мелодии, вызывающие из корзины огромную черную кобру с капюшоном в две растопыренные ладони взрослого человека, с двумя белыми отметинами на спине, оставленными, по преданию, пальцами великого Будды.

Рядом, обычно привязанная к дереву, сидела мангуста. Она выходила в конце представления, если попадались богатые зрители, готовые заплатить за бой мангусты с коброй. Это было настоящим праздником для счастливых ребятишек. Мангуста яростно набрасывалась на смертельного врага, и если бы факир незаметно не натягивал поводок, она в два счета перегрызла бы змее шею.

Но чаще всего желающих посмотреть на представление не находилось и расстроенный заклинатель вымещал свое настроение на босоногих мальчишках, с которых нельзя было получить ни пайсы.

Тогда ребятишки бежали в районы победнее. Там тоже находились развлечения. Шли к реке усталые после работы слоны, мерно переступая огромными ногами, запыленные, словно придорожные скалы. Любой из них мог раздавить в лепешку суетящегося на дороге малыша, но они осторожно переступали через человеческих детенышей, растущих, словно зверята, без присмотра.

Здесь продавали незамысловатое лакомство – сок сахарного тростника, выжатый ручным прессом и смешанный со льдом. Такие деликатесы, как мороженое, были им недоступны. Даже похрустывающие воздушные лепешки пури были им не по карману.

Но их присутствие раздражало торговцев, они видели горящие от голода детские глаза и прогоняли мальчишек, потому что боялись, как бы те не украли лепешки.

Тогда они возвращались домой, играли в пыли посреди улицы вместе со своими единственными верными друзьями – бродячими собаками. Они могли сидеть на дороге часами, все равно на этих жалких улочках редко можно было увидеть повозку, разве что когда вывозили мусор или покойника, отмучившегося на этой земле.

Среди ребятишек были уже и те, которые понемногу начинали воровать, таская в основном съестное. Поэтому иногда здесь появлялся грозный полицейский с большими усами и тяжелой дубинкой па поясе. По долгу службы он совершал обход этого богом забытого места, гадая, кто из копошащихся в грязи детей вскоре начнет нарушать закон и сядет за решетку.

Один из таких сорванцов сидел на высоком заборе, презрительно наблюдая за мелюзгой. Такие заборы были совсем нелишними в этом квартале Бомбея, те, кто возвращался из тюрьмы, опять занимались своим ремеслом, не брезгуя обчистить хибару своего соседа.

– Эй, чего ты расселся на заборе, словно обезьяна?

– Здравствуйте, господин сержант, – смиренно приветствовал мальчишка блюстителя порядка.

Несмотря на свой юный возраст, он уже знал, что с полицией лучше не спорить.

– Почему ты не ходишь в школу? – продолжил нравоучительную беседу сержант.

– Чтобы ходить в школу, надо иметь много рупий, а у моего отца их нет.

Полицейский поправил грозные усы и сказал:

– Радж беднее тебя, а ходит. Его мать все дни проводит за работой, чтобы заплатить за своего сына.

– А-а, – махнул рукой сорванец, – Радж просто девчонка. Он кукла.

Мальчишка не мог сказать, что его отец все дни проводил в дукане, тратя считанные рупии, которые его мать добывала непосильной работой в прачечной. Каждый вечер он приходил, дыша отвратительным дешевым ромом, и начинал рассказывать, какую ему предлагали работу и как они хорошо заживут, как только повезет устроиться на хорошее место. Но его не брали даже рикшей, кому был нужен больной человек, поминутно кашляющий и выплевывающий на пол сгустки крови. У него не было денег на хорошего врача, поэтому оставалось только умирать, проводя вечера в наркотическом дурмане.

Одна из убогих деревянных хибарок на грязной бомбейской улице стала домом, где прошло детство маленького Раджа. Лиля снимала хибарку у толстого торговца старьем, отдавая ему каждую неделю почти половину того, что удалось заработать. Торговец грозил ей пальцем, жаловался на свое доброе сердце, которое не позволяет ему брать за «прекрасный просторный дом» больше, подробно выспрашивал о доходах и давал советы по воспитанию сына.

Лиля все терпела, склонив голову и не выказывая недовольства, даже бесконечные вопросы о том, почему такая красивая женщина губит себя, живя в одиночестве, и не желает ли она, чтобы он нашел ей надежного покровителя, который превратит ее жизнь в рай.

Нет, покровителя она не хотела. Все, что ей было нужно – это ее Радж. Ему уже восемь, и он прекрасно учится в школе. Она сама слышала от учителя, что сын очень способный. Он быстро читает, прекрасно пишет, а уж в математике ему вообще нет равных в классе. Кроме того, мальчик вежлив и почтителен – и это особенно удивительно, сказал учитель, выразительно посмотрев на мать, если учесть, в каком квартале он растет.

Лиля отдала его в самую лучшую школу из тех, что были поблизости. Конечно, это обходилось недешево, но зато Радж учился вместе с детьми уважаемых людей – адвокатов, архитекторов, государственных чиновников. И он ничем не отличался от них: у него были такие же книжки, такой же портфель, чудесные кожаные ботинки. А костюмчик выглядел на нем даже лучше, чем на его одноклассниках. Лиля сшила его сама, так вышло куда дешевле.

Она бралась за любую работу: шила и вязала детские вещи, если находились желающие их ей заказать, плела из тростника чарпаи – легкие лежанки, клеила цветные коробочки для бири – дешевых крепких сигарет, которые продавались куда лучше в такой яркой упаковке. Лишь бы она была, работа, а уж Лиля не отказывалась ни от какой.

Все это стоило жалкие пайсы, но Лиля, во всем отказывая себе, складывала из них рупии, на которые покупалась здоровая пища для ее мальчика, оплачивались школа и домик.

Сама Лиля ела все меньше, и теперь для нее пиршеством было вареное яйцо или лишняя горсть риса. Она исхудала и мало чем отличалась бы от истощенных женщин, живущих в их квартале, если бы не то, что не отняли годы лишений – редкая и неповторимая красота. Лиля все еще носила сари, в котором уехала когда-то из Лакхнау – прочная дорогая ткань, купленная мужем в прошлые времена, выдержала все испытания вместе со своей хозяйкой. Но и в старом наряде она выглядела превосходно. Мужчины на улицах не переставали заглядываться на нее, но Лиля забыла о себе в тот день, когда родила ребенка.

Сейчас она собирала его в школу и, нежно держа за худенький подбородок, причесывала его блестящие черные волосы расческой, смоченной в цветочном бальзаме.

Радж ерзал, как всегда, недовольный этой ежедневной процедурой.

– Мама, – тянул он, – ну зачем ты меня мажешь этим маслом? Меня и так на улице дразнят девчонкой.

– Ну и пусть дразнят, не обращай внимания, – отмахнулась Лиля.

Она понимала, что у Раджа не слишком хорошие отношения с уличной детворой и это осложняет его жизнь. Но все-таки ей было радостно видеть, как непохож ее сын на чумазых и вечно голодных ребятишек, проводящих все время в дорожной пыли. Ей казалось, что эта его непохожесть – залог будущей удачной судьбы. Ему уготована другая участь, чем этим бедным детям, надеялась Лиля.

– Тебе нечего с ними дружить, ты учишься в школе, – повторила Лиля, поворачивая его головку все еще прекрасной рукой, охваченной медным браслетом.

Когда-то эту руку украшало множество драгоценностей, но то время прошло для Лили – и она не звала его. Ее мальчик был с нею сейчас, а это случалось все реже. У него своя жизнь – школа, уроки, книжки, друзья. Да и сама она работает слишком много. Только когда он спал, Лиля могла полюбоваться им, погладить его тоненькие пальчики, поцеловать высокий серьезный лоб и детские щечки. Ей немножко жаль было поры, когда он все время проводил с ней, прижавшись к ее груди и обняв за шею.

Теперь ему надо спешить – скоро начнется урок.

Лиля встала и отошла к шкафу за учебниками. Радж немедленно воспользовался этим, снова разлохматив волосы.

– Не слушай этих глупых мальчишек, – сказала Лиля, доставая с полки книжки. – Они вырастут бродягами и рано или поздно попадут в тюрьму.

– А кто такие бродяги? – живо заинтересовался сын.

– Бродяги – это те, кто не любит работать, ходит по базару и высматривает, что можно украсть. Они пьют вино, играют в карты и ничего не делают…

Лиля сделала страшные глаза, стараясь напугать сына таким возмутительным образом жизни, но Радж рассмеялся:

– Значит, им весело. Я тоже хочу быть бродягой!

Лиля поправила завернувшийся воротничок коричневой курточки и строгим голосом сказала:

– Не смей так говорить! Ты никогда не будешь бродягой.

Но Радж уже не слышал ее, он схватил портфель с учебниками и вприпрыжку поскакал из дома. Лиля проводила его счастливой улыбкой матери. Она вышла следом за ним и еще долго смотрела, как Радж бежит по улице.

Конечно, они опустились на самое дно жизни, мальчик растет среди уличных сорванцов, некоторые из них уже познакомились с полицейским участком, их родители тоже не адвокаты и банкиры, но она сделает все, чтобы ее сын вырос порядочным человеком.

– Ты никогда не будешь бродягой, – повторила она голосом, полным любви, – ты будешь судьей, как твой папа, слышишь, мой мальчик?

Лиля не знала, как горько она ошибается; их крошечный мирок слишком хрупок, чтобы устоять под ударами, и вскоре новые испытания, еще более страшные, придут к ним, безжалостно разрушив и без того еле теплящийся домашний очаг.

 

Глава восьмая

Лиля не знала, что судьба ее сына уже предопределена. Предводитель шайки разбойников Джагга, словно злой рок, преследовал Раджа. Месть, вот то сладкое слово, ради которого Джагга решил оставить банду, чтобы преследовать свою жертву, покинувшую Лакхнау.

Разбойник давно уже собирался покинуть неуютное убежище в горах, да и полиция все время шла по следу, рано или поздно банда была бы разгромлена. Звериное чутье никогда не подводило Джаггу, поэтому, когда выдался первый попавшийся случай, он взял шкатулку с награбленными драгоценностями и отправился в дикое глухое ущелье.

Он нашел хорошее место для тайника: огромное дерево одиноко росло на каменистой земле, в его могучих ветвях путались клочья утреннего тумана. Много лет прошумело над густой кроной, оставив только трещины в крепкой, словно броня, обросшей седым мхом коре.

Между развилкой узловатых корней Джагга выкопал глубокую яму, но не смог расстаться со своими сокровищами, не попрощавшись с ними. Он откинул крышку шкатулки и прикрыл глаза, на миг ослепленный блеском драгоценных камней. Джагга запустил дрожащие пальцы в шкатулку и зачерпнул пригоршню бросающих зеленый огонь изумрудов, кроваво-красных рубинов. Алмазы скользили по ладони, со стуком падая в шкатулку, сверкая колючими лучами, золотые монеты оттягивали руку приятной тяжестью.

Полюбовавшись в последний раз на добытые разбоем сокровища, Джагга уложил их обратно в шкатулку, закрыл ее ключом, который повесил себе на шею.

Шкатулка легла на дно ямы, разбойник засыпал ее землей, тщательно утоптал и размел это место сорванной веткой, чтобы не осталось никаких следов.

Теперь он мог спокойно уйти из банды, и такой случай вскоре представился.

– Приветствую тебя, славный Джагга, – склонился в поклоне человек в пыльной, ветхой одежде.

Это был Сетхи – самый хитрый и ловкий разбойник в банде, он ходил по окрестным селениям, забредал и в город под видом бродячего заклинателя змей.

Сетхи родился в деревушке Моларбанд, что находится на полпути из Дели в Аргу. В этой деревеньке почти всё жители прославились своим опасным искусством: они отлавливали ядовитых змей, каждый из них с детства умел обращаться с грозными тварями.

– Господин, – льстивым голосом сказал Сетхи, – я выследил купцов, едущих в Бомбей с большими деньгами.

– Хорошо, поговорим об этом после, – нетерпеливо перебил его Джагга, – узнал ли ты то, о чем я тебя просил?

– Да, господин, я все узнал. Старуха отказывалась говорить под страхом смерти, но я нашел людей, которые видели, как уезжала жена Рагуната.

– Ребенок был с ней?

– Конечно, куда она денется без своего дорогого сыночка, – захихикал Сетхи.

В плетеной корзине, стоящей у ног лазутчика, что-то зашуршало, он ударил по корзине босой ногой и шуршание затихло.

– Ты хорошо поработал, я тобой доволен, – сказал Джагга, – иди, мне надо подумать.

Джагга ходил из угла в угол темного подземелья. Здесь было тихо, тишину нарушало лишь потрескивание пылающих факелов, укрепленных на каменных стенах.

«Эта девчонка пытается забыть прошлое, – размышлял разбойник, – она сбежала из этого города, чтобы начать новую жизнь, но нет, я найду их, чего бы это мне ни стоило. Сын Рагуната будет вором и бродягой, я сделаю из него настоящего разбойника!»

– Эй, все сюда! – закричал Джагга. – Мы выступаем, я сам поведу вас.

Разбойники толпились во дворе разрушенной крепости, запрягая коней, позвякивая оружием. Сетхи оставил корзинку с коброй и вооружился острой саблей и револьвером, он уже сидел в седле, сдерживая горячего скакуна.

– Скорее, скорее, – подгонял он, – купцы едут быстро, как бы нам не опоздать!

– Славная добыча ждет нас сегодня, господин! – крикнул Сетхи, увидев Джаггу.

«Твоей добычей будет намыленная веревка», – подумал главарь. Он решил оставить банду, что-то подсказывало ему, что это ограбление будет последним.

Джагга, вопреки обыкновению, оделся как обычный горожанин: в светлый костюм, белую рубашку. Он вскочил в седло, и вся шайка со свистом вылетела из ворот крепости.

Кавалькада разбойников спустилась на равнину и поскакала по пыльной тропе. Впереди виднелась небольшая деревушка, а за ней, на широкой дороге клубилась облако – это двигались купцы.

– Вперед! – крикнул Джагга. – Они совсем близко!

Как стая коршунов, заметивших добычу, разбойники влетели в деревню. Из-под копыт с кудахтаньем разбегались куры, мирно купающиеся в пыли, но никого из местных жителей не было видно.

– Засада! – дико закричали впереди.

Раздался гром выстрелов, разбойники стали кружиться на месте, не понимая, откуда на них обрушился смертоносный дождь пуль.

Джагга заметил, как Сетхи, пригнувшись к гриве коня, скачет в узкий проход между домами.

– Ах ты, предатель, – зарычал он.

Джагга понял, что заклинатель змей завел их в ловушку, теперь бандиты, словно клубок шипящих кобр, окруженный лесным пожаром, пытаются спасти свою жизнь.

Главарь поскакал вдогонку за изменником. Как он и предполагал, в том месте, куда скрылся Сетхи, полицейских не было, они отрезали лишь выезд из деревни. Джагга проскакал прямо по полю и вскоре оказался в большой тенистой роще, по которой протекал узкий ручей. Разбойник не стал останавливаться, хотя его мучила жажда, он гнал коня, беспощадно стегая его плеткой, пока звуки выстрелов, ржание раненых лошадей и крики бандитов не остались далеко позади.

Усталый конь вынес Джаггу на обрывистый берег реки, он увидел паруса рыбацких лодок, белеющие вдали, несколько утлых судов, причаливших к берегу. Бросив измученного рысака, Джагга спустился вниз, оскальзываясь на глинистом склоне.

Он уже давно заготовил себе поддельные документы на имя некоего Вишну Нараяна. По сути дела, бумаги были вполне подлинные, попади они на стол к лучшему полицейскому эксперту – и он не заметил бы ничего подозрительного – обычные документы обычного торговца мукой.

Кроме того, в кармане Джагги лежала толстая пачка рупий, целое состояние для иного неприхотливого человека, и кожаный мешочек, наполненный драгоценностями.

Подходя к рыбакам, он вспомнил еще об одном предмете, заткнутом за пояс. Пока его никто не видел, Джагга вытащил большой черный револьвер и бросил его в реку. Разбойник оставил себе лишь острый, как бритва, нож – если нажать кнопку, из него выскакивало грозное обоюдоострое лезвие.

За несколько рупий рыбаки переправили его через реку, и вскоре он выбрался из леса. Пройдя немного по пыльной дороге, Джагга увидел полосу гравия и, поднявшись на откос, вступил на раскаленные под яростным солнцем рельсы железной дороги.

Вскоре позади показался нещадно дымящий паровоз, следующий в Агру. Разбойник подождал, когда машинист сбавит ход на подъеме, выскочил из кустов и одним прыжком оказался на подножке.

Так, пересаживаясь с поезда на поезд, Джагга добрался до Бомбея.

В портовом городе легко затеряться, но Джагга не собирался вести жизнь бродяги.

– Эй, приятель, чего ты встал на дороге? – раздался чей-то бойкий голос.

Джагга обернулся. Компания молодых парней , проходила мимо. Один из них задел его плечом, все это выглядело чисто случайным столкновением, но разбойника трудно было обмануть.

– Попался, воришка! – выкрикнул он и схватил одного из парней за руку.

– Отпустите, я ни в чем не виноват! – заныл юноша.

Джагга силой разжал его кулак и увидел свой кожаный мешочек с драгоценными камнями, который успел украсть воришка, пока другие отвлекали его.

Увидев, что они напали на более опытного специалиста, вся компания бросилась врассыпную.

– А ты куда? – рявкнул Джагга.

Карманник попытался вывернуться, но руки, сжимающие горло, давили все сильнее и сильнее, в глазах паренька завертелись огненные круги, ему стало нечем дышать…

– Я мог бы задушить тебя, как щенка, – прошипел Джагга, – но я дарю тебе жизнь.

Он отпустил юношу, тот рухнул на землю, выпучив глаза и открыв рот, словно рыба, выброшенная на берег.

Джагга подождал немного, пока тот отдышится, взял за воротник и приподнял:

– Ну, вставай, нечего тут валяться!

Как только дар речи вернулся к воришке, он спросил сдавленным голосом:

– Господин, вы собираетесь отвести меня в полицию?

– Я сам выношу приговор и милую, – ответил разбойник, – если ты будешь беспрекословно выполнять мои приказания, тебе нечего бояться, но если ты ослушаешься, гляди!

С этими словами Джагга щелкнул ножом, острое стальное лезвие блеснуло у самого горла юноши.

– Хорошо, хозяин.

– Ну, то-то, – удовлетворенно сказал разбойник, – отныне ты будешь работать на меня. А теперь пойдем, ты покажешь мне город. Я хочу найти себе тихое место для жилья и работы.

Они пошли по улице. Джагга крепко придерживал паренька за локоть, так что со стороны казалось, будто идут два приятеля.

 

Глава девятая

Наступила долгожданная минута, когда старый, важный слуга, шаркая войлочными туфлями, прошел по школьному коридору, меланхолически звоня медным колокольчиком. Дождавшись ухода учителя, дети с шумом повскакали со своих мест и выбежали во двор, на большую перемену.

В просторном школьном дворе таилось много соблазнов, здесь каждому нашлось занятие по душе.

Можно было покормить бананами сидящую в большой вольере обезьяну, смеясь над ее уморительными гримасами, побегать вслед за пестрой стаей попугаев, перелетающей с дерева на дерево, передразнить их хриплые крики или просто затеять шумную игру с мячом.

В пустом классе остался один Радж, и не потому, что ему не хотелось побегать на свежем воздухе, он бы с радостью поиграл с ребятами в мяч. Радж обещал матери учиться лучше всех в классе, обещание надо было выполнять, поэтому мальчик сидел за партой и прилежно решал трудные задачи по арифметике.

Вообще-то Радж чувствовал, что его одноклассники принадлежат к другому миру, они живут другой жизнью. Только из-за того, что эти дети родились в обеспеченных семьях, они никогда не знали и не узнают и сотой доли того, что выпало Раджу.

Уже при рождении они были богаты, их родители имели состояние, собранное не одним поколением предков, а Радж и Лиля оказались выброшенными в жизнь, словно первые люди на земле – без дома, без денег. Они вынуждены бороться за свое существование каждый день, и если они и могут на что-то рассчитывать, то только на свои руки и голову, потому что им некому помочь.

Радж помнил, с каким трудом он привыкал к этой школе, как не хотели принимать его одноклассники.

– Эй, ты, – крикнул ему толстый мальчишка на первой же перемене, – на какой улице ты живешь?

Радж не хотел никаких расспросов, ведь ему достаточно было назвать квартал Бомбея, в котором они поселились, и всем стало бы ясно, что новичок живет в грязных трущобах.

– А тебе что за дело? – ответил Радж. – Я тебя в гости не приглашал!

Столпившиеся вокруг дети рассмеялись. Радж развеселил их шуткой, и они не стали больше допытываться, задавать вопросы, которых больше всего боялся мальчик, например, кто его отец?

Но он так и не приобрел друзей в школе.

Все свое время он посвящал занятиям, и вскоре учителя стали выделять его среди других учеников. Он мог решить самый трудный пример, хорошо читал, кроме того, почти не принимал участия в шумных играх и проделках, которыми славились некоторые его богатые одноклассники. Они могли позволить себе рискованные выходки, зная, что их родители обладают большим влиянием на директора школы. Раджу бы не простили того, что сходило им с рук.

Внезапно грустные мысли мальчика были прерваны. В класс вбежала красивая девочка, одетая в синюю форменную юбку и голубую блузку с короткими рукавами.

– Радж? – закричала она. – Иди скорее на улицу, там пришел мороженщик!

– У меня нет денег, – грустно ответил мальчик.

– А мой папа каждый день дает мне рупию на мороженое! Угощайся!

Девочка протянула Раджу лакомство, но он отрицательно покачал головой:

– Мама говорит, что нельзя брать чужие вещи.

Девочка задорно тряхнула кудрявой головой, так, что ее огромные белые банты зашелестели, словно бабочки, порхающие вокруг умащенных пряными дорогими благовониями шелковистых волос.

– Ну, попробуй отнять!

Облитое шоколадом вкусное мороженое было перед самыми глазами, и мальчик не выдержал – он быстро схватил редкое лакомство, сел на парту и принялся уписывать его за обе щеки.

Девочка кокетливо засмеялась, сверкнув ослепительно белыми зубами. Звякнули золотые браслеты на ее смуглых точеных руках.

– Ты просто дикарь. Знаешь что, приходи ко мне на день рождения…

Радж задумался, капнув на шорты мороженым. Он никогда не ходил в дома богатых людей, не видел ничего, кроме своей лачуги. Он знал, что будет выглядеть там белой вороной, но Радж дружил с этой девочкой, она единственная из школы не обращала внимания на его происхождение и выделяла Раджа среди других мальчиков. Наверняка он будет чужим на этом празднике, среди разряженных детей, но ведь Рита позвала его, значит, ей нравится дружить с ним.

– Что мы там будем делать? – спросил он важно.

– Петь, танцевать. Будет много детей. И еще – огромный вкусный торт, – Рита закатила глаза. – Невозможно вкусный.

– Вку-у-усный, – передразнил ее Радж, и оба расхохотались.

Радж не спал почти всю ночь, мечтая о завтрашнем празднике у Риты. День рождения! Интересно, как это бывает в таких домах, как дом Ритиного отца. Его самого мама всегда поздравляла в этот день, дарила подарки – книжки и немножко сластей. И всегда отказывалась откусить кусочек, говорила, что ей сладкое вредно. Милая мама, жаль, что нельзя взять ее с собой! Ведь это праздник для детей – там их, наверное, будет немало.

Радж слышал в школе, что Ритин папа – очень важный чиновник, главный судья в Бомбее. Да и мама у нее, говорили, ученая, не такая, как обычные мамы. Хорошо иметь отца! Можно и не такого, как у Риты, а просто отца. Даже бедного или больного. Они бы с мамой обязательно выходили его, у мамы такие золотые руки.

Очень чуткий, Радж понимал, что вопросы об отце, которые он часто задавал матери раньше, когда был поменьше, тяжелы для нее. Теперь он старался не огорчать ее и не спрашивал, хотя так ничего и не понял из ее путаных объяснений.

Он знал, что его отец жив и что он очень хороший, но почему-то не может быть с ними, хотя хочет дружить с таким славным мальчиком, как он, Радж. Что мешает ему приехать в Бомбей, мальчик понять не мог. И все равно ждал.

Утром он рассказал матери о приглашении.

– А подарок? – охнула она. – На день рождения ходят с подарками.

Радж растерянно хлопал глазами, готовясь заплакать, – праздник ускользал от него из-за какого-то подарка.

Лиля бросилась к шкафу, где лежали деньги, – там оказалось еще меньше, чем она думала, – всего несколько пайс.

Лиля смотрела на жалкие монетки, не решаясь обернуться: ей было страшно увидеть глаза своего сына.

– Я попробую взять вперед деньги в лавке, куда сдаю коробочки для бири, – сказала она мальчику. – Я сейчас быстро сбегаю.

Лиля накинула на голову покрывало и побежала по улице, на бегу смахивая слезы. Она не плакала уже давно, но сейчас, сейчас она вдруг поняла, что все бесполезно. Не стоит обманывать себя – ее сыну не встать вровень с детьми обеспеченных людей, как бы ни билась она, отвоевывая у жизни будущее для Раджа.

И дело не в подарке для этой милой девочки, пригласившей ее мальчика в свой дом. Сколько еще она, Лиля, выдержит, ведь ее здоровье с каждым днем становится все слабее и слабее. Его подтачивали и нервные потрясения, и труд без какого-либо отдыха, и полуголодное существование. Радж, бедный мальчик, что будет с ним, если она заболеет?

Хозяин лавки оказался на месте – за широким прилавком, уставленным горшками и банками с чаем и всевозможными пряностями. Задыхающаяся от быстрого бега Лиля бросилась к нему с рассказом о своей беде. Он выслушал ее и, улыбаясь, сказал:

– Ты слишком балуешь этого мальчишку! Он хочет на день рождения? А кто он такой, чтобы веселиться вместе с детьми уважаемых людей? Принц? Может быть, он сын чиновника или судьи? Помяни мое слово, из такого баловства ничего хорошего не выйдет.

Лиля молча ждала, когда лавочник угомонится и даст ей денег. Она не в первый раз слышала подобные речи. Наконец, хозяин лавки открыл ящик с деньгами и сунул туда руку. Лиля уже собиралась начать благодарить его, когда он, внимательно посмотрев ей в глаза, сказал:

– Хорошо, я дам тебе денег. Но будешь ли ты мне благодарной?

– Благодарной? Конечно, – поклонилась Лиля. – Я постараюсь сделать работу еще быстрее, чем обычно, так, чтобы вам не пришлось долго ждать.

– Нет, женщина, – досадливо поморщился лавочник. – Я говорю совсем о другой благодарности.

Он замолчал, скверно усмехаясь.

Лиля, не сказав ни слова, вышла из лавки.

– Нищая! – прокричал лавочник ей вслед. – Жалкая попрошайка!

Когда мать пришла домой, Радж не задал ей ни одного вопроса. Он уже умел читать не только то, что написано в книжках, но и по любимому лицу матери.

– Ничего, – сказал он, обнимая ее за шею. – Рита такая милая, совсем как ты, мамочка. Она все равно будет мне рада.

Но сам Радж не был в этом так уж уверен. Придя в чудесный дом, где жила его подружка, он держался особняком среди детей в ярких праздничных нарядах. На некоторых из них были разноцветные шапочки – как Радж мечтал о такой! Он ни слова не говорил матери, чтобы не заставлять ее выкраивать деньги еще и на это, но с завистью провожал взглядом мальчиков, разгуливающих в таких взрослых головных уборах. Сам Радж пришел в том же школьном костюмчике, только рубашку мама дала ему новую, сшитую несколько дней назад.

Зал, в котором веселились дети, казался ему царским. Стены были увиты вьющимися розами, а под высоким куполом потолка висело что-то огромное, сверкающее голубыми огнями и бронзой. Радж спросил у толстого мальчика в бархатной курточке, что это. Мальчик рассмеялся и сказал добродушно:

– Люстра, глупый. У вас дома разве нет такой?

Радж пожал плечами и отошел к столу, где вокруг огромного, украшенного свечами торта столпились дети. Он заставлял себя не смотреть на маленький столик, почти исчезнувший под горой подарков в красивых разноцветных коробках, украшенных лентами, но все-таки не мог оторваться от этого зрелища. Чего здесь только не было: куклы в индийских и европейских платьях, крошечная фарфоровая посуда, гора ярких книжек, большая медная ваза. А Энни, лучшая подруга Риты, белокурая дочка британского консула, подарила ей настоящий дом – с крышей, окнами, множеством комнат и даже маленькими человечками, которые занимались в этих комнатах разными важными делами.

И как Рите успеть переиграть со всеми этими игрушками! Хотя такая непоседа, как она, пожалуй, успеет. Рита расшалилась не на шутку. Набегавшись и наплясавшись, она придумала новую забаву – принялась колоть на бегу разноцветные воздушные шарики, привязанные к каждому стулу, стоявшему вокруг стола, и при этом так заразительно хохотала, что через минуту вместе с ней смеялись не только все дети, но и обычно невозмутимые слуги в белоснежных чалмах, расставленные, словно стражи, вдоль стен.

В стороне от детей стоял грустный Радж, он не принимал участия в общем веселье. Рита подбежала к нему и спросила:

– Ты пришел поздравить меня? Тогда почему ты такой грустный и где твой подарок?

Девочка заботливо застегнула ему пуговицу.

– У меня нет подарка… Я не могу ничего купить, потому что у нас нет денег.

Радж тяжело вздохнул.

– Ты считаешь, что дарить можно только то, что продается в магазинах?

Девочка была не по годам мудрой. Она улыбнулась Раджу и весело сказала:

– Ты можешь дарить просто цветок, который растет в лесу, я все равно буда рада!

Радж подошел к цветущим кустам и сорвал красивую алую розу.

– Я подарю тебе цветок, но когда-нибудь я принесу тебе самый дорогой подарок.

Мальчик украсил розой блестящие черные волосы девочки, которая с удовольствием принимала ухаживания. Она вздохнула и сказала:

– Хорошо, но все равно он мне не будет дороже этого.

К ним подбежала белокурая Энни.

– Рита, скорее иди к своему отцу, он тебя зовет.

Рита обрадовалась. Она схватила Раджа за руку и потащила его за собой:

– Пойдем, я познакомлю тебя с папой!

Радж не хотел идти. Если дети еще могли дружить между собой, то он никогда не слышал, чтобы какой-нибудь богач дружил с нищим кули и заходил к нему в гости. Однако Рита затащила его на открытую веранду и отступать уже было некуда.

Здесь были накрыты столы со всевозможными яствами и напитками. Хорошо одетые мужчины вели неторопливые беседы с бокалами в руках.

Радж немного оробел – он никогда не видел такой роскоши в своем квартале, где зажиточным человеком считался тот, кто мог позволить себе кусок мяса раз в неделю. А тут его ноздри защекотал запах цыплят, запеченных в раскаленной докрасна глиняной печке. Он увидел дымящиеся блюда с бараниной, политой соусом кари, блюда с горячим наном – свежеиспеченным хлебом, названия этих блюд Радж еще знал, остальные яства он никогда раньше не видел. Многие фрукты, лежащие в вазах, Радж тоже не встречал – при всем изобилии плодов, растущих прямо на окраинах города, манго, авокадо и кокосы он узнал, а остальные казались ему сорванными в райском саду.

Рита провела растерявшегося мальчика в кабинет. Он увидел высокого сухощавого мужчину в темно-коричневом костюме с торчащим из нагрудного кармана белым платочком. Это и был отец Риты.

– Рита! Иди, поздоровайся… – сказал Санджей.

Спиной к детям стоял человек, рассматривающий древнюю статуэтку из розового дерева. Он медленно обернулся – и Радж впервые увидел своего отца, хотя, конечно, и не знал об атом.

– Неужели это Рита? – удивился Рагунат. – Какая ты стала большая. Извини, я только что приехал и не успел купить тебе подарок. Знаешь что, я подарю тебе вот этот цветок.

– Спасибо, – девочка протянула руку.

– Нет, нет. Я его сам приколю.

Девочка повернулась, и все увидели в ее волосах алую розу.

– Ого! Я опоздал, у тебя уже есть цветок!

– Мне подарил его Радж. Познакомьтесь с ним, мы учимся вместе в одной школе.

Девочка подвела к мужчинам своего друга. Рагунат внимательно посмотрел на него, но ничего не подсказало ему, что он встретил собственного сына.

– Ах, Радж…

Мальчик сложил руки в традиционном приветствии и вежливо сказал, обращаясь к обоим:

– Добрый день, добрый день.

– Здравствуй.

Рагунат пристально всматривался в мальчика. Рита, закружившись так, что сама превратилась в сверкающий золотом цветок, села в сафьяновое красное кресло и сказала:

– Господин судья! Радж, когда вырастет, тоже собирается стать судьей.

– Да? – недоверчиво произнес Рагунат. – Интересно, интересно. Ты выбрал профессию удачно. Это тебе отец посоветовал?

При слове «отец» мальчик вздрогнул и заметно расстроился.

– Нет. Мы живем без отца, вместе с мамой. Я не знаю своего отца, – сбивчиво проговорил он.

Рагунат почувствовал себя словно в суде. Он расправил плечи, будто покрытые привычной мантией. Мысленно он сидел на возвышении в резном кресле, а перед ним, за решеткой, трепещущий преступник, ждущий приговора. Он должен его сурово наказать, все равно, кто это: отъявленный бандит или мальчишка. Порок должен быть наказан, и не надо принимать никаких оправданий и ссылок на семейные обстоятельства, тяжелое детство и другие мелочи, не имеющие к делу никакого отношения.

Рагунат привычно повысил голос:

– Понятно. Он с вами не живет? Он бросил вас? Он плохой человек.

Радж вспыхнул, как порох. Он сверкнул глазами и, заикаясь от волнения, произнес:

– Не говорите так о моем отце! А не то, а не то…

Мальчик опрометью бросился вон из дома. Обливаясь слезами, он бежал мимо веселящихся детей, чужой на этом празднике.

Рита бросилась вслед за ним, пытаясь задержать и вернуть его:

– Радж! Радж!

– Рита, вернись! – осадил ее отец.

Радж уже ничего не слышал. Обида жгла сердце, открыв мучительную незаживающую никогда рану. Бросивший его отец причинял ему боль. И откуда Раджу было знать, что человек, который так обидел его, и есть тот самый «папа».

Между тем в кабинете разгорелся спор, вызванный драматическим случаем.

– И ты позволяешь дружить с ним твоей дочери? – возмущался Рагунат.

Санджей отправил Риту во двор, к детям, чтобы она не слушала разговоры взрослых.

Зачем ребенку знать, что уже до рождения между ней и этим мальчиком проведена граница, переступить которую никто не позволит.

– Скажи, чем он не угодил тебе? Мне мальчик очень нравится. Он хорошо воспитан и прекрасно учится в школе.

– Я не могу понять тебя, – раздраженно бросил Рагунат. – Мальчик не знает даже имени своего отца, а может быть, он бродяга или преступник?

– А, вот что, – рассмеялся собеседник Рагуната. – Ты до сих пор не отказался от своей теории. Я помню твою речь на суде: «Только сын честного человека может быть честным человеком, сын вора обязательно станет вором».

– Я убежден в этом, – твердо сказал судья.

– Как звали того бандита? Ах да, Джагга…

Рагунату не понравился этот спор.

– Я убежден в этом, – повторил он.

Санджей разнервничался, вынул портсигар из слоновой кости и закурил душистую папиросу.

– Ну да, ну да. От этого все твои несчастья. Из-за этого ты бросил свою беременную жену, выгнав ее из дома. Из-за этого ты хочешь разрушить дружбу двух детей… Но твое убеждение – предрассудок! Ты навсегда одинок. Одумайся, неужели твои принципы стоят этого?

Рагунат отвернулся, сделав вид, что разглядывает скульптуру, изображающую плачущую девушку. Эта статуэтка напомнила ему прошлое. Он вновь увидел пустую комнату, слабо освещенную еле теплящимся ночником. За сводчатыми окнами бьется сильный ветер, от которого по всей комнате мечутся зловещие черные тени. Посередине, на голой кушетке лежит брошенная всеми женщина, безнадежно умоляющая о помощи. Позже он много раз спрашивал себя – правильно ли он поступил? И пришел к выводу, что иначе было нельзя. С течением времени чувства притупились, и он окончательно утвердился в мысли, что зло наказано и справедливость восторжествовала. Что стало с Лилей и ее ребенком, он не думал.

– Скажи мне, ну что тебе сделал этот мальчишка? – донесся издалека голос Санджея.

Рагунат очнулся от неприятных воспоминаний. Он неприязненно посмотрел на друга, который, похоже, искренне желал ему помочь, и сухо ответил:

– Он – ничего. Но я уверен, что мать мальчика не зря скрывает имя отца. Вот я, например, никогда бы не позволил своей дочери дружить с таким мальчишкой. Сын плохого хорошим быть не может. И я своего мнения не изменю.

Санджей про себя подумал, что, может быть, это и хорошо, что у Рагуната нет детей. Можно себе представить, какими людьми он бы их воспитал.

 

Глава десятая

Оскорбленный Радж долго бродил по шумному городу, не зная, куда идти. Домой возвращаться не хотелось, хотя он понимал, что там ждет его мать, встревоженная долгим отсутствием сына.

После красивого праздника, на котором он побывал, после роскошного дома, где так недолго пришлось погостить, Раджу было неприятно идти в грязные трущобы, где проходила его жизнь.

Зря он пошел к Рите, лишний раз только убедился в том, что их разделяет целая пропасть. Люди могут простить человеку плохие манеры, развязность, грубость, да мало ли что, но они никогда не простят, если нет денег, если бедняк попал на чужой праздник. Даже звери не принимают в свою стаю других животных, все правильно.

Радж ходил по пыльным, раскаленным солнцем улицам, рассеянно глядя на загорелых до черноты рикш, везущих распаренных пассажиров, которым, казалось, приходилось тяжелее, чем рикшам, до того надутые и важные были у них физиономии, когда они с трудом вскарабкивались на сиденья хрупких с виду тележек.

Плавной походкой шли водоносы, неся полные кувшины и не расплескивая ни капли драгоценной влаги, они пересекали дорогу прямо перед носом чадящих грузовиков, не зная ничего о правилах движения.

Так он случайно забрел на городской базар. Огромная толпа продающих и покупающих все и вся людей ошеломила его. Он разглядывал сонных торговцев, дремлющих в лавках, на приценивающихся к товарам покупателей и вдруг увидел оборванного нищего бродягу. Тот ходил вокруг кучи отбросов, выискивая что-нибудь съедобное. С другой стороны подошел высохший, как щепка, старик и длинной бамбуковой палкой начал расковыривать отвратительную кучу. Вот он нашел почти целый кувшин – эту вещь можно было попробовать продать и выручить несколько пайс. Но первый бродяга тоже увидел добычу и не пожелал выпускать ее из рук. Он схватил кувшин и стал тянуть его к себе. Старик пытался сопротивляться, но бродяга оказался сильнее. Он вырвал кувшин, но мокрый, грязный сосуд выскользнул из рук, упал на булыжную мостовую и разбился на мелкие кусочки.

Бродяги сразу перестали драться и разбрелись в разные стороны. Радж смотрел на них и думал, как несправедливо устроен мир. Почему эти люди так страдают, ведь вокруг так много богатых, почему они не помогут бедным? Неужели их сердца так очерствели, что они могут спокойно смотреть, как мучаются и умирают такие же люди, как и они?

– Чищу обувь! Кому почистить ботинки! Будут сиять, как луна, сверкать, как звезды!

Этот звонкий детский крик привлек внимание Раджа. Он увидел худого босоногого мальчика, еще меньше, чем он сам. Мальчик ходил по базару с деревянным ящиком, в котором громыхали сапожная щетка и баночка самодельного крема. Веселыми прибаутками привлекая прохожих, он находил себе клиентов и тут же, усаживаясь прямо в пыль, чистил им ботинки.

«Вот что надо делать, – подумал Радж. – Хватит мне ходить в школу, бедняк должен работать и чистить ботинки богачу, а тот даст ему за это несколько монет, чтобы он не умер с голода к тому времени, когда обувь снова запылится».

Мать сразу заметила, что с ее сыном творится что-то неладное. Он вернулся очень странный. Только раз его взгляд потеплел – когда Радж подошел к голой стене, единственным украшением которой служила фотография Риты в деревянной рамке с затейливым узором. Это был ее подарок. На фотографии девочка весело улыбалась, и при взгляде на белозубую улыбку становилось легче на душе.

Лиля перемалывала на ручной мельнице зерна пшеницы, чтобы испечь лепешки на ужин. Лавочник больше не принимал ее работу, она думала о том, что и шкафу лежало только несколько пайс, а все тело ныло от боли – болезнь подтачивала слабеющий от постоянного недоедания организм.

– Мама, ты опять работаешь целый день? Тебе ведь нельзя, ты и так больна.

– Милый, если я не буду работать, мы умрем с голоду.

Радж взволнованно заходил по комнате.

– Я мужчина, я сам буду работать, вот что. И в школу я больше не пойду.

Лиля вскочила с места, ей показалось, что она ослышалась. Подбежав к сыну, спросила:

– Что, что? Ты не пойдешь в школу?

Не в силах слышать такое, она несколько раз шлепнула Раджа, но потом прижала его к своей груди.

– Ты не должен так говорить. Ты должен ходить в школу, иначе никогда не станешь судьей.

Слезы струились по ее щекам. Рушились все мечты, ради которых она терпела постылую жизнь, – ее сын не хотел стать судьей. Неужели и он проведет свои дни в нищете, так же, как и его мать?

– Милый сын, ты должен учиться, чего бы это ни стоило…

Радж не хотел ее огорчать.

– Я буду учиться, учиться и работать. Но мне не хочется больше быть судьей.

Он вспомнил того жестокого человека, которого называли «господин Рагунат».

– Знаешь, мама, я видел одного судью в доме у Риты. Он мне очень не понравился…

Радж почувствовал почему-то, что ему еще не раз придется встретиться с этим человеком, хотя предпочел бы забыть его навсегда.

И началась новая жизнь. После школы Радж сидел на углу у большого магазина, в который заходило много богатых людей. Он чистил им ботинки, а после работы готовил уроки для завтрашних занятий. Утром, в школе, Радж писал в тетрадку домашнее задание, а перед глазами мелькали чьи-то ботинки, щетки, все это превращалось в один сверкающий звенящий круг. Но мальчик думал о том, как тяжело работала его мать, и снова брал ящик с нехитрыми инструментами и шел на свой угол.

Раджу удавалось зарабатывать достаточно денег, чтобы платить за школу и помогать матери, но он забыл, что учителя не привыкли к тому, что в классе пахло сапожной ваксой.

– Итак, запишите, страница 120, – сказал молодой, щеголевато одетый учитель, поправляя яркий цветастый галстук.

Дети прилежно склонились над тетрадками, и тут раздался стук двери.

– Радж? – удивился учитель.

– Извините, господин учитель, я немного опоздал, я теперь работаю, помогаю маме.

Радж поправил сползающий с плеча ремень ящика.

– Что это у тебя? – брезгливо спросил учитель, тыча пальцем.

Мальчик вытащил свой нехитрый инструмент.

– Вот это крем, вот щетка для обуви…

– За этот крем тебя и исключили из школы.

Радж не знал, что какой-то уважаемый человек, хозяин антикварной лавки, пожаловался директору школы, что некий Радж дурно влияет на его сына: «Я не за то плачу деньги, чтобы моего сына пачкал сапожным кремом сосед по парте».

– Что? – переспросил Радж.

– Тебе здесь больше нечего делать.

– Но, господин учитель, я принес деньги, и если вы прикажете, я никогда больше не буду чистить обувь.

Весь класс засмеялся. Учитель досадливо поморщился: вечно эти бедняки путаются под ногами со своими глупостями.

– Тише, тише.

Радж внезапно все понял.

– Значит, значит я не буду учиться? – Он понурил голову. – А можно, я поговорю с Ритой. Я передам ей подарок, я принес его с собой.

– Нет, нельзя. Рита больше здесь не учится, она переехала в другой город.

Радж в последний раз посмотрел на свою парту. Дети, радуясь неожиданному перерыву в занятиях, смотрели на него, как на глупого клоуна. Рита уехала, она была единственным другом в этой школе. Что ж, теперь ему здесь нечего делать.

Он повернулся и пошел к двери, опустив голову. В коридоре он остановился на минуту, не зная, куда ему теперь идти, и услышал дружный смех своих недавних одноклассников. Должно быть, учитель что-то сказал про покинувшего их недостойного ученика, и это всем очень понравилось. Радж коснулся рукой щеки и понял, что плачет. Обильные и горькие, это были последние слезы детства.

Радж вышел на пышущую зноем улицу. Солнце сразу же высушило следы слез, и теперь никто во всем Бомбее не сказал бы, что этот мальчик, будущий мужчина, который сам зарабатывает себе на хлеб, способен так расстраиваться из-за насмешек глупых избалованных детей. В городе не одна школа, в какой-нибудь найдется место и для него.

Радж поправил на плече ремень от сумки и побежал прочь от теперь совершенно чужого здания. Он решил попытаться увидеть Риту. Вдруг она еще в Бомбее, просто решила не ходить в эту противную школу. Такую ученицу, как Рита, с радостью возьмут куда угодно – даже в колледж без экзаменов. Ведь она такая умница, столько книг прочитала, а по-английски говорит ничуть не хуже Энни. Он сам слышал на дне рождения, как мама Энни разговаривала с Ритой, она хоть и очень важная дама, но сама ни слова не может сказать по-индийски.

Да, без Риты жизнь была бы куда хуже. Но ведь не могла же она уехать, не оставив Раджу письма. Это было бы не по-товарищески, а Рита всегда думает о других.

Вот и ее дом, окруженный высокими узорчатыми решетками. Ворота заперты, но за ними на крошечном стульчике дремлет старик привратник, свесив длинную седую бороду на сложенные руки.

– Господин! Господин! – позвал его Радж, просовывая голову между прутьями.

Звать пришлось долго, сторож никак не хотел просыпаться. Наконец он поднял голову и посмотрел на посетителя.

– Тебе чего? Бегает тут мелюзга всякая, старому человеку отдохнуть нельзя, – заворчал сторож, сводя кустистые брови.

Но Радж видел, что привратник сердится не всерьез, и потому широко ему улыбнулся:

– Вы меня не помните, дедушка? Я друг Риты, я был здесь на дне ее рождения. Раджем меня зовут, Рита, наверное, вам обо мне говорила?

– Рита? Да, может быть, и говорила, Рита столько болтает, что всего не упомнишь, – старик посмотрел на Раджа ласково и спросил. – Ты к Рите пришел?

– Да, дедушка, а она дома?

– Нет, мальчик, уехала наша маленькая хозяйка, в другой город увезли.

Сторож посмотрел на растерянное лицо Раджа и поманил его пальцем. Мальчик быстро перемахнул через ограду и подбежал к старику. Тот пошарил рукой за пазухой и протянул мальчику что-то, завернутое в яркую бумажку.

– Умеешь такое есть? – спросил он. – Конфета называется. Рита нам всегда из дому таскала. Да мне ни к чему – зубы болят, а внуков нет. Возьми, как будто от Риты.

Радж сжал в пальцах удивительную конфету – такую же необыкновенную вещь, как все, что окружало Риту.

– Слышал про нашу беду? – спросил старик. – Родители у Риты погибли. Ах, какое горе, как девочку жалко. Купили такую штуку, автомобиль, я ее увидел, сразу понял, добра она в дом не принесет. В Дели ехали по улице, а там, говорят, полно автомобилей. Один с другим столкнулся – и все, господина Санджея нет, и супруга его погибла. Хорошо еще, Риту туда посадить не догадались.

Так вот что стряслось с его подругой, лучшей девочкой на свете! Но почему? Она никому не сделала зла. И папа ее такой добрый господин, не то, что его друг судья Рагунат.

Радж представил на мгновение, каково было бы ему лишиться мамы, и вскрикнул от боли. Нет, только не это! Бедная милая Рита!

Он бы помог ей, развеселил бы – спел или показал фокус. Может быть, она улыбнулась бы. Да хоть за руку ее подержал бы, и то часть ее горя досталась бы ему. Как нелепо устроена жизнь. У Ритиных родителей все было для счастья. Значит, смерть не выбирает, не смотрит, богат ты или беден, может отобрать счастье у ребенка, лишив его мамы и папы. Ах, Рита! Как он не хотел, чтобы она страдала!

Старик посмотрел в ставшие огромными от переживаемого потрясения глаза мальчика и прижал его к себе.

– Ну, ну, – сказал он, тяжелой рукой гладя его по голове, – ничего, маленький. Рита не пропадет, найдут ей опекуна хорошего, вырастят, обучат. Это у таких, как мы, будущее зависит от случайностей. Ничего, сынок, все образуется еще – и для Риты, и для тебя. Жизнь длинна, и в ней много горя, но и радости много. Завтра откроешь глаза – и не узнаешь мир, так он будет хорош. Вот увидишь, мальчик, я тебе обещаю.

Уже темнело, когда Радж попал на свою улицу. Улица не спала. Под единственным тускло горевшим фонарем развлекались мальчишки. Вооружившись деревянными палками-битами, они по очереди пытались выбить из начерченного на каменных плитах круга рюшку. Страсти разгорелись не на шутку, делались ставки на соперничающих игроков. Впрочем, фаворит был известен – Фероз, самый старший мальчик, пользовавшийся на улице большим авторитетом, не раз бывавший в полиции за мелкое воровство, которое всегда совершал с таким проворством, что неизменно избегал наказания. Мальчики помладше и послабее заискивали перед ним – с конкретными целями и так, на всякий случай, вдруг пригодится его дружба и благосклонность. Ему ничего не стоило отобрать у них перепавший им редкий кусок лепешки или банан, да еще по шее надавать, если обиженный принимался хныкать. На этой улице он был для детворы чем-то вроде собственного судьи, и законы, по которым он судил, были так же жестоки и несправедливы, как жизнь. Отец, умирающий от туберкулеза, не видел ничего плохого в повадках сына и даже поощрял его поведение, надеясь, что так Фероз устроит свою жизнь получше, чем если бы он отличался добронравием и смирением.

Этому учило трущобное существование. Здесь не выживали те, кто не мог за себя постоять, не умел или не хотел ловчить, не спешил что-нибудь урвать, выхватив это из рук зазевавшегося соседа. Здесь надо было быть крепким и жестоким, никому не показывая своей слабости, – слабости трущобы не прощали.

Радж медленно брел, волоча за собой сумку с уже не нужными книжками и подходя все ближе к играющим.

– На, держи! – азартно кричал крошечный чумазый малыш в разорванной у ворота рубашке. – Эх, мимо! Мазила ты, Динеш!

Динеш отошел, отдав биту другому мальчишке.

– Надо лучше целиться, – фыркнул Фероз, дав щелчка в покорно подставленный лоб неудачливого игрока.

Скользнув невидящим взглядом по толпе мальчиков, Радж вступил в очерченный мелом круг.

– Эй ты, болван! Ты зачем сшиб мою рюшку! – завизжал наголо остриженный мальчишка, угрожающе замахнувшись битой.

Остальные не мешкая побросали свои занятия и сбились в кучу, наблюдая за происходящим загоревшимися черными глазами.

Фероз свистнул, и его армия приняла это за сигнал к атаке.

Предводитель шел впереди войска, стеной наступающего на одинокую фигурку с опущенной головой.

Радж был еще слишком мал, чтобы понять, откуда взялось у них столько ненависти к нему. Казалось, они ждали весь день, когда, наконец, появится достойная мишень для всего злобного и грязного, что впитали они сегодня на этой улице. Им просто необходимо было вылить на кого-то звериную агрессивность, помучить кого-нибудь, унизить, растоптать, чтобы им самим немного полегчало, чтобы забыть собственные унижения, почувствовать, что они, чахлые ростки заплеванных дворов, тоже чего-нибудь да значат.

А лучшей жертвы, чем Радж, и придумать нельзя! Маленький и слишком чистенький мальчик с намазанной маслом головой! Совершенно неопасный соперник – нет, к сильному они вряд ли осмелились бы полезть со своими тощими кулачками. А этот – даже они, истощенные дети трущоб, вполне могут поколотить такого, особенно если навалятся все вместе. И с каким наслаждением!

– Так зачем ты сбил рюшку, болван, – спросил, сплюнув, Фероз.

– Пожалуйста, простите, я спешил, очень, – ответил, отступая Радж, на что-то еще надеявшийся.

Простить? Здесь не прощали ничего. Особенно просьб о прощении.

– Маменькин сынок, дайте ему, ребята, – закричал малыш в разорванной рубашке, высовываясь из-за спины Фероза.

– Бей его, бей, так ему! – понеслось со всех сторон.

От первого же удара, угодившего в щеку, Радж упал. Но лежать на земле ему не дали. Множество цепких рук подняли его, схватив за курточку и шорты, чтобы снова и снова бить, встав кружком вокруг растерянной жертвы. Радж натыкался на один удар и отлетал, чтобы получить другой, сзади. Из разбитой губы потекла кровь.

Он пытался сопротивляться, но не успевал понять, откуда будет следующий пинок, кто еще не насытился его мучениями. Страшнее всего было случайно перехватить их взгляд, пышущий такой ненавистью, что ранил страшнее кулаков. Как он был им ненавистен! И даже не он, Радж, сын Лили, а то, что они видели в нем другой мир, осмелившийся хранить себя среди их грязи! Как он смел быть таким чистым, этот мальчик, когда они грязны? Как он смел учиться среди их невежества? Как он смел не красть в квартале воров? И как он смел предаваться мечтам о светлом будущем, когда они были лишены его?

– А. ну, давай, чего разлегся? – кричали они ему, поднимая для новых ударов.

– Послушайте, отпустите меня, у меня мама больна, – прохрипел мальчик, держась за грудь. – Вы меня завтра побьете.

Завтра? Для них не существовало завтра. Они жили только сегодняшним днем, и ненависть их требовала сегодняшней крови, чтобы проснуться наутро такой же жаждущей и острой.

Ничего более смешного он и сказать им не мог. Какие нежности, мама больна! Их матери тоже не были здоровы – те, кто выжил после всего, что видели они на этой улице.

– Ах, мама больна? – раздался дружный хохот. – Вы слышали ребята? Его мама больна!

От таких слов их ожесточение еще усилилось, кулаки снова сжались, и толпа пошла на Раджа быстро сжимающимся кольцом.

Вдруг раздался резкий свист, предупреждающий об опасности.

– Бегите, бегите! – закричал залезший на фонарь мальчишка, следящий обычно, не идет ли полиция. – Сейчас здесь будет Джагга.

Это имя ему не пришлось повторять дважды.

Через мгновение улица была совершенно пуста, если не считать лежащего под фонарем мальчика.

Тишина звенела у Раджа в ушах после криков победителей. Он с трудом поднялся и прислонился к фонарю, не в силах сделать и шага. Сумка его валялась неподалеку и была цела в отличие от изорванной куртки. Как он появится в таком виде дома?! Мама будет ужасно расстроена, если узнает, что его били.

Радж поднял глаза и вздрогнул: по пустынной улице в тусклых лучах фонаря шел человек, казавшийся огромным. На широченные плечи поверх белой рубахи накинут френч.

Лицо его принадлежало к тому типу лиц, которые не так легко забыть, увидев однажды. Грубо вылепленное, оно тем не менее казалось величественным из-за выражения уверенности, силы и своеобразного достоинства.

Радж не сомневался, что именно этого человека так испугались мальчишки. Сам же он был слишком сильно избит, чтобы еще чего-нибудь бояться. Мальчик сел на каменную плиту и обхватил руками худенькие коленки. Он ждал, когда незнакомец прошествует мимо, чтобы не показать чужому человеку, как ему плохо и с каким трудом он передвигает ноги после такого дня.

Шаги приближались. Наконец, человек поравнялся с мальчиком и остановился прямо напротив. Радж поднял глаза – мужчина смотрел на него, и на лице его играла такая усмешка, которая любому показалась бы зловещей.

Теперь мальчик уже не сомневался, что это была не случайная встреча.

 

Глава одиннадцатая

Джагга давно наблюдал за жизнью Раджа. Найти его мать не составило труда для короля воров, у которого всюду были свои люди. На это ушло не более полугода. Конечно, Бомбей – большой город, но чем больше город, тем больше там воров, а значит – глаз и ушей, желающих услужить господину Джагге.

Разбойник не сразу приобрел вес и влияние в воровской среде города. Сначала он долго осматривался, затем решил начать новую жизнь, надев личину добропорядочного горожанина, и купил на свои деньги мучной склад, расположенный неподалеку от порта. Это было очень удобное место: полицейские редко заглядывали сюда. Рядом находился кабачок, который посещали матросы, мелкие воры, шулера и прочая публика, избегающая приличных заведений, куда их, впрочем, и не пускали. Джагга понемногу прибирал этот кабачок к рукам.

Некоторые связи он приобрел через карманника, который пытался его обокрасть в первый же день, но это была мелочь. Он взял парня и его дружков на заметку – они могли пригодиться для будущих дел.

В Джагге проявились в новых условиях все те качества, которые были у его деда и отца. Он был такой же необузданный и кровожадный, как, дед, и так же сколачивал вокруг себя разбойничью шайку. Как отец, он отличался хитростью и изощренным коварством, притворяясь рядовым обывателем.

Через некоторое время он стал самым опасным преступником Бомбея.

Начальник полиции города не мог понять, кто направлял грабителей, которые обчищали магазины и склады, не оставляя никаких следов? Почерк всегда был один и тот же: тщательно разработанный план ограбления и стопроцентная гарантия успеха. Полиция сбивалась с ног, но приезжала на место происшествия уже тогда, когда воров и след простыл, в лучшем случае им удавалось задержать мелкую сошку, но они мало что знали, а если и знали, то никого не выдавали.

– И как этому главарю удалось их так запугать? – удивлялся начальник полиции. – Они готовы собственный язык проглотить, лишь бы не сболтнуть лишнего.

В тот день Джагга, как обычно, работал на мучном складе, он следил, чтобы грузчики правильно укладывали мешки, рассчитывался с поставщиками, получал деньги от торговцев, забирающих муку.

– Господин! – подскочил к нему юркий паренек, которого все называли Китайцем. – Есть важные сведения!

– Говори.

– Мы нашли ту женщину из Лакхнау и ее сына!

Джагга схватил мальчишку за воротник и притянул к себе.

– Ты в этом уверен?

Китаец увидел близко от себя горящие злобой и ненавистью глаза и испугался: что, если он ошибся? Хозяин шутить не любит.

– Да, это точно они. Живут в припортовых трущобах. Мать работает, получает гроши, но ходит, как королева.

Джагга был так доволен услышанным, что даже вознаградил Китайца, дав ему немного денег, – такое с ним редко бывало.

Удивленный Китаец поспешил скрыться, а Джагга решил немедленно проверить сообщение и лично убедиться, что это именно та, кого он разыскивает.

Он отпустил недоумевающих рабочих, запер склад и отправился в припортовые трущобы.

Лиля несла с рынка немного овощей, риса и хлеба. Почти все деньги уходили на продукты, Ведь мальчик быстро рос, ему необходимо было хорошо питаться.

Остаток денег Лиля отдавала за жилье, и у нее почти ничего не оставалось. Конечно, приходилось очень трудно, ведь она не привыкла жить в таких условиях, но делать было нечего – надо жить, растить сына.

– Эй, поберегись! – закричал какой-то сорванец. Он пробегал мимо, толкая перед собой тележку с мусором.

«Неужели и моего Раджа ждет такая же участь? – думала несчастная женщина, – ведь ему тоже придется зарабатывать на жизнь. Дети, которые вырастают в трущобах, видят только мусор и грязь, они изгои общества. Нет, что за мрачные мысли, – встрепенулась Лиля, – нельзя так распускаться, нельзя позволять себе смотреть в будущее без всякой надежды. Мой сын, конечно, будет судьей, я сделаю все, что в моих силах».

Поглощенная тяжелыми раздумьями, женщина не заметила, как из-за каменной ограды за ней наблюдают горящие, как у волка, глаза.

«Да, это, несомненно, она, – ликовал Джагга, – хотя и сильно изменилась, благодаря заботам господина судьи. Ну что же, теперь вы в моих руках!»

Разбойник проводил ее до самого дома, скользя незаметной серой тенью. Он убедился, что все рассказанное Китайцем, – правда.

Джагга даже поговорил с соседями Лили, осторожно выясняя, на какие средства живет его старая знакомая.

– Такая гордячка, такая гордячка, – говорила соседка, – можно подумать, с неба спустилась на нашу грешную землю. Но ничего не скажу, вежливая, приветливая, – противоречила сама себе тараторящая женщина, – сразу видать, росла-то она в богатенькой семье, ну а тут люди работящие, все живут своим трудом, вот и ей, милой, пришлось ручками-то поработать, не все же в тени прохлаждаться.

Джагга слушал, не перебивая, напустив на себя вид внимательного слушателя, приезжего из другого города, который разыскивает дальних родственников.

– Занимается всякой поденщиной, – не умолкала женщина, – то постирает чего, то еще что-нибудь… известное дело, таким трудом дворцов себе не наживешь. – Она вздохнула, перескочив на другую тему. – Вот наша семья, работаем с утра до вечера, а что у нас есть? Богатые вон сладко кушают, сладко спят, живут во дворцах и ничего не делают…

Еле отделавшись от навязчивой собеседницы, Джагга ушел, сославшись на то, что он ошибся и не имеет к Лиле никакого отношения.

Джагга не мешал Лиле пытаться заработать на жизнь. Пусть кормит свое бесценное дитя, будущего судью. Джагга знал жизнь и не сомневался, что больше, чем на кусок хлеба, она не заработает. На такие деньги сына не выучишь и не отгородишь стеной от улицы. Пусть работает от зари до зари, губя былую красоту и здоровье. А если погубит окончательно и умрет – что ж, тем легче исполнится задуманное им, Джаггой.

Разбойник не хотел зла лично ей и ее сыну. Они оба существовали для него только как орудие мести. Что ж, не его вина, что именно эта женщина стала женой его врага – судьи Рагуната. Случилось бы по-другому, ему не было бы до нее никакого дела. Но прошлое не поворотишь вспять. Эта женщина должна страдать вместе со своим сыном – так, как когда-то страдал он, восемнадцатилетний юноша, и его мать, несчастная Сародж, все отдавшая своему мальчику в надежде, что его жизнь будет светлой и достойной. Они тоже не были ни в чем виноваты, их судьбы тоже оказались погублены. Теперь пришло время расплаты.

Разве это не правосудие? Рагунат осудил его, невинного. Он осудил Рагуната, виновного в неправедном приговоре. Суд свершился, приговор вынесен. И если исполнение его растянулось на многие годы и принесло страдания не только Рагунату, но и другим, – что поделаешь, раз нельзя посадить судью в тюрьму, пусть страдает на воле.

Чувствовал ли Джагга себя несчастным, ведя жизнь разбойника? Нет. Он был не из тех, кто только проливает слезы над несбывшимися мечтами. Он наслаждался каждым днем, наполненным волей, исполнением любых своих прихотей, роскошью – и, главное, риском, игрой с опасностью, без которых не бывает разбойника. А мечты – он постарался позабыть о них в тот день, когда за ним захлопнулась дверь каторжной тюрьмы. Приговор подвел черту под юностью и чистотою. Кто возьмет на военную службу бывшего заключенного? Он хотел быть военным, непременно генералом – не меньше, носить мундир, как его дедушка по материнской линии, шагать на парадах впереди строя с обнаженной саблей в руке.

Всему этому не суждено было сбыться, потому что судья Рагунат сказал, облачившись в мантию: сын вора – вор, сын убийцы – убийца.

И вот теперь перед Джаггой маленький избитый щенок – сын Рагуната. Красивый мальчик, как его мать, хорошо учится, говорят, не обманывает, не крадет, не ругается. Конечно, благородный род, голубая кровь, столько поколений знатных предков.

И все-таки судьба Раджа решена. Он, Джагга, решил ее, когда узнал, что жена Рагуната ждет ребенка. Будет так: сын судьи – вор, сын судьи – разбойник, сын судьи – бродяга.

Приговор вынесен и обжалованию не подлежит.

Джагга шагнул навстречу мальчишке и сказал:

– Вставай, ты пойдешь со мной.

– Куда? – прошептал мальчик, покорно поднимаясь.

Джагга посмотрел ему прямо в глаза.

– Ты должен стать таким же, как я, – он усмехнулся и потрепал мальчика по щеке. – Таково было желание твоего отца.

Этот человек говорит о его отце! Такое случилось впервые в жизни Раджа – он никогда не встречал кого-либо, кто был знаком с его папой.

– Так вы знаете моего отца? – спросил мальчик задрожавшим от удивления и надежды голосом и подался вперед.

Джагга утвердительно наклонил голову и сказал насмешливо:

– Да, знал когда-то. Мы знакомы давно. У меня с ним старые счеты.

Радж почувствовал, что незнакомец не был, пожалуй, другом его отца. Может быть, он даже им недоволен. Но все-таки это, без сомнения, важный господин, и, возможно, он не откажется помочь сыну своего давнего знакомого, которому нужна всего только возможность работать, кормить себя и свою больную маму, совсем выбившуюся из сил.

– Мне нужно работать, – закричал мальчик, хватая Джаггу за полы френча. – Дайте мне, пожалуйста, работу. У меня мама больна. Я буду делать все – мыть посуду, стирать белье. Я даже могу быть грузчиком. Еще я умею писать. Дайте мне работу, дайте мне работу.

Радж бился головой в плотный живот господина, судорожно вцепившись в одежду, словно пытался достучаться до того, что, как ему казалось, должно быть в каждом – до жалости и сострадания.

Но Джагга не слишком походил на сострадательного человека. Устав от криков глупого мальчишки, он отшвырнул его от себя, словно надоедливого котенка.

Мальчик отлетел к стене и сполз по ней на землю.

– Мне нужно найти работу, – прошептал он.

Джагга склонился над ним:

– Ты хочешь работать? Ты не глуп, а умные люди не работают.

– Мне нужно найти работу, – повторил мальчик.

– Учись красть.

Радж подскочил и, метнувшись в сторону, спрятался за столб, пытаясь за ним укрыться от страшных слов.

– Красть? Нет, что вы, нет, – бормотал он, инстинктивно прикрывая лицо руками, будто защищаясь от ударов.

– Ах, ты не хочешь красть?

Джагга почувствовал, как им овладевает приступ бешенства, затмевая рассудок.

Этот мальчишка хочет быть честным, порядочным человеком, может быть, даже судьей! Как его отец! Он тоже будет сидеть на возвышении и одним росчерком судейского пера решать судьбы тех, кто в тысячу раз менее преступен, чем он сам, погубивший, в этом Джагга был уверен, не одного невинного.

– Ты хочешь работать? – прорычал разбойник. – Он хочет работать! Грузчиком? Кули? Может, красильщиком на фабрике? Мешать палкой ткани в кипящем чане, дыша ядовитыми испарениями красок, которые, в конце концов, загоняют человека в могилу. Может, копать землю под палящим зноем? Может, сборщиком риса по колено в жидкой холодной грязи?

Да он, Джагга, даже милосерден, предлагая избавление от такой жизни.

Жить от подачки до подачки, потому что хозяева платят за труд, будто подают милостыню?! Думать только о том, как прожить сегодняшний день, где найти горсть риса – и никогда не быть сытым, всегда хотеть есть и спать, спать и есть, воспринимая кусок баранины, как подарок судьбы?!

Завести кучу детей, женившись на такой же, как сам, честной и порядочной рабыне, знающей в жизни только одно – работу, которая быстро высушит ее и превратит в старуху?!

Он предлагает другую жизнь – жизнь свободного человека, и пусть мальчишка не думает, что он позволит ему выбирать, нет, его судьба решена.

– Твоя судьба решена, ты слышишь?

Джагга схватил Раджа за плечи и что есть силы затряс его, крича прямо в лицо:

– Да, да, ты будешь воровать, будешь красть, грабить и убивать, слышишь? Ты будешь бродягой всю жизнь и никогда не станешь порядочным человеком. Таких, как ты, не пускают на порог дома, ты проведешь свою молодость в тюрьмах, как я, и ничто не спасет тебя от этой участи.

Он отбросил от себя мальчика, как тряпичную куклу. Радж вжался в стену, пытаясь спрятаться от наступающего чудовища.

Мальчик был очень напуган, он испытал слишком много потрясений сегодня, но эта встреча привела его в ужас.

Джагга стал медленно приближаться к своей жертве, протягивая к ней руки, – с каким бы удовольствием он задушил этого мальчишку!

Радж увидел, как надвигается на него страшная, огромная тень, заслонившая собой весь мир.

– Мама! – закричал мальчик и потерял сознание.

 

Глава двенадцатая

Радж вошел в свою хижину, тускло освещенную лампой, висящей под потолком. Он не сразу увидел мать: она лежала на кушетке, прикрытая каким-то старым тряпьем. Ей было совсем плохо.

Глаза Лили горели неестественным блеском, щеки, на которых когда-то цвел нежный румянец, ввалились, нос заострился, вся она стала похожа на бледный картофельный росток, тянущийся к солнцу в сыром подвале.

Лиля обернулась на звук шагов. Она плохо видела, ее бил озноб из-за высокой температуры, но шаги сына она могла узнать из тысячи других.

– Радж? Ты почему так долго не приходил? Ты проголодался? Иди, кушай…

Мальчик обрадовался, услышав эти слова.

– Кушать? Ты сварила обед?

– Да, я много сварила. Все еще горячее… На второе картофель… все там, на полке…

– Суп? Ты сварила суп?

– Да, это все тебе, кушай, дорогой, ты же проголодался…

Радж бросился к полкам, открыл одну кастрюлю, другую – все они были пусты. Полез в корзинку, где лежал хлеб, и там тоже ничего не нашел. Тогда он понял, что мама больна, она бредит.

В первую минуту он очень испугался, но потом решил не расстраивать ее.

– Ты все нашел, Радж? Нашел, да?

– Да, мама, нашел. И картошку нашел и кусок хлеба. Очень вкусно было. Я поел, спасибо.

Лиля приподнялась, посмотрела на сына невидящими из-за жара глазами и жалобно попросила:

– Ты сыт? Теперь принеси мне поесть. Дай мне немножко хлеба, совсем маленький кусочек.

Радж совсем растерялся. Он не знал, что ему делать, ведь в доме ничего нет. Но мать больна, ей надо много и хорошо есть, иначе она не выздоровеет и может умереть.

– Да, мама. Сейчас я принесу хлеба. Обязательно принесу, ты полежи пока, отдохни немного.

Радж услышал, как затрещал фитиль в лампе. Он прикрутил огонь, глядя на тусклый свет, и вдруг в ушах его зазвучал голос Джагги:

– Да, да. Ты будешь воровать, будешь красть, грабить и убивать так же, как я. Слышишь? Всю жизнь…

Радж выбежал из дома, прочь от этого голоса, но он назойливым москитом звенел и звенел, пока Радж не понял, что другого выхода у него нет.

Многолюдные улицы были заполнены разряженной публикой, спешащей по своим делам. Слышался беззаботный женский смех, гудки автомобилей. Солнце ослепительно сверкало в витринах дорогих магазинов, наполненных красивыми вещами.

По улице бежал худой мальчик в запыленной одежде, то и дело натыкающийся на недовольных прохожих. Пробормотав извинения, он продолжал свой бег, словно загнанный зверек. Кое-кто оглядывался на него, опасаясь за целость своего кошелька, но в основном никому не было никакого дела до какого-то оборвыша. Мало ли их шляется по улицам Бомбея, здесь проходит их жизнь, готовая оборваться в любую минуту от голода или болезней. Одним больше, одним меньше – какая разница, главное, чтобы не жали новые туфли.

Радж бежал, не разбирая дороги, внезапно его остановил запах, божественный запах свежеиспеченного хлеба. Он огляделся – прямо перед ним находился большой магазин, торгующий белыми булками, наном, лепешками всевозможных сортов.

«Дай мне немножко хлеба, самый маленький кусочек, я хочу есть», – голос матери ножом резал его сердце.

Из широких дверей то и дело выходили покупатели, некоторые из них на ходу отщипывали кусочек от купленной булки.

Радж постоял немного. Он не знал, как ему поступить:

«Принеси мне поесть, совсем немножко»…

Радж и сам не заметил, как вдруг его дрожащая ладонь сложилась в горсточку и протянулась к прохожим. Все проходили мимо, равнодушно оглядывая мальчика. Краска стыда пятнами выступила на его щеках, он отдернул руку.

Оставалось последнее.

«Ты будешь воровать, ты будешь воровать всю жизнь…»

Мальчик вошел в магазин. Толстый булочник в белом колпаке раскладывал свежеиспеченный хлеб на деревянном столе. Он еще испускал дразнящий пар.

Радж опустился на колени и пополз под столами. Он подобрался совсем близко к хлебу и огляделся по сторонам. Кажется, его никто не видит. Мальчик протянул руку и взял горячую булку. Она обжигала ладонь, словно раскаленные уголья.

– Ах ты воришка!

Толстый булочник схватил его и вытащил из-под стола, ловко выворачивая сустав, так что Радж закричал от боли.

– Воришка! Не стыдно красть, а?

Мальчик пытался объяснить ему:

– Мне нужен хлеб. Моя мама больна, хлеб для нее. Она голодная!

– Пойдешь в полицию, негодный мальчишка. Там все расскажешь!

Как будто из-под земли появились полицейские, огромные, усатые с большими дубинками.

– Что здесь случилось, хозяин? – спросил сержант.

– Воришка украл хлеб! – кричал булочник. – Я его давно тут приметил, он здесь часто околачивается.

– Их тут целая банда, – сказал полицейский, – мы давно их ловим. Наконец-то один из них попался.

Полицейские грубо выволокли мальчика на улицу. Любопытные прохожие оборачивались на них. Какие-то оборванные мальчишки с улюлюканьем провожали процессию до самого участка.

Раджа втащили в мрачное сводчатое помещение с узкими окнами, забранными прочными решетками. Здесь стоял удушливый запах, присущий казенным учреждениям.

Мальчика поставили перед столом, за которым сидел человек в белой рубашке с закатанными рукавами.

– Как твое имя? – спросил он.

– Радж.

– Как зовут твоего отца?

– Не знаю, мы живем вместе с мамой.

– А где вы живете?

Радж дернулся, но полицейский держал его крепко, стиснув плечи жесткими пальцами.

– Не буду говорить.

– Но за тебя должны поручиться, или ты попадешь в тюрьму, как бродяга.

– В тюрьму? Я не могу в тюрьму, у меня больная мама, она ждет, когда я принесу хлеба.

– Слышали мы эти песни, – махнул рукой полицейский. – У всех вас больная мама. Вот посидишь в тюрьме, она и выздоровеет без такого воришки.

Радж представил себе, как его маме сообщают о том, что ее любимый и единственный сын, кроме которого у нее нет больше ничего на свете, – вор! Она не переживет этого известия! Остается только умереть.

Мальчик вывернул шею и укусил полицейского за руку. Острые зубы прокусили грубую кожу, сержант взвыл от боли и выпустил его.

– Держи, держи воришку!

Радж добежал до самого выхода. Дверь была уже совсем близко, и тут его поймали.

– Ну-ка постой! – злобно крикнул полицейский.

– Пустите меня, я не хочу в тюрьму, пустите! – отбивался мальчик, но силы были неравны.

Блюстители порядка заломили ему руки и потащили в камеру. Они уже привыкли к малолетним преступникам, этот был не первым и не последним.

Из-за квадратной колонны, поддерживающей потолок огромной комнаты, выступил Джагга, наблюдавший всю эту сцену с наслаждением. Наконец-то он мог торжествовать, все шло по его плану. Уж кто-кто, а Джагга знал, что попавший в тюрьму получит отметину на всю жизнь.

– Так, так, друг мой. Пока это только первый шаг, но длинным будет путь.

Самому Джагге ничего в этот раз не угрожало. Полицейские привели его в участок как свидетеля кражи – сам он не воровал, за него воровали другие.

Обычно Джагга выбирал в толпе добычу, какого-нибудь приезжего из провинции с деньгами, который все время хватался за карман, опасаясь бомбейских жуликов. Джагга делал условный знак и по его приказу малолетний воришка, чуть постарше Раджа, начинал охоту за ротозеем. Но в этот раз все окончилось совсем не так, как обычно: приезжий поймал вора за руку, да и полицейский оказался рядом, он-то и прихватил с собой Джаггу, старый сержант, словно ищейка, чувствовал воров по запаху, ему показался подозрительным этот человек с бегающими глазами. В участке его решили долго не задерживать, но он сам остался, затерявшись за колонной, когда увидел своего крестника. Джагга был сполна вознагражден тем, что он увидел. Слезы и крики Раджа потекли бальзамом по его каменному сердцу.

Судья недолго разбирался с малолетним преступником Раджем. Десятки таких, как он, прошли через его руки и сгинули в тюремных коридорах. Обычная история: безотцовщина, нищета – это верная дорога, ведущая в камеру.

Раджа быстро осудили, так он в первый раз попал в тюрьму. Потянулись серые дни, похожие один на другой, как две капли воды.

Однажды, стоя в очереди за обедом, Радж задумчиво наблюдал за товарищами по несчастью. Вереница худых угрюмых детей подходили один за другим к раздатчику пищи. Тот бросал в миску лепешку, следующий раздатчик ловко нашлепывал сверху пригоршню неаппетитных овощей. Радж получил свою порцию, взял в руки хлеб и стал его рассматривать, как будто впервые видел: ноздреватая, плохо прожаренная лепешка, всего лишь кусок хлеба, и вот из-за этого его, почти еще ребенка, оторвали от больной матери. Из-за этого куска хлеба – жалкой подачки, в которой ему отказали люди, из-за лепешки он, как собака, выброшен на помойку жизни – в тюрьму.

Радж вдруг понял всю нелепость этой ситуации, нервы его не выдержали, он запрокинул голову и стал хохотать, задыхаясь от боли и плача…

 

Глава тринадцатая

– Ну что, пришел в себя? – услышал Радж голос, доносящийся откуда-то издалека.

Мальчик открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо паренька по имени Вишну.

– А мы уже испугались, что ты умер, – говорил он, брызгая водой на Раджа. – Упал, глаза закатил… Может, ты пить хочешь? Приподнимись-ка немножко.

Вишну помог мальчику встать, поддержал его, потому что Радж стал клонится в сторону.

– Вот, видишь, и лепешка твоя цела.

Прислонив Раджа к прохладной каменной стенке, Вишну поднял с пола обед мальчика, отряхнул лепешку от пыли и сунул ему в руки:

– На, поешь немного, а то ты такой слабый. В тюрьме надо все есть, подумаешь, непрожаренный хлеб, я на воле и того не видел.

Вишну говорил что-то еще, Радж не слышал, он улавливал его речь, как журчание ручья, не понимая смысла.

Как он хотел сейчас к маме, на зеленый луг, где течет река и светит солнце. Они бы пошли с ней далеко-далеко, туда, где нет жадных торговцев, воров и полицейских с их тюрьмами.

Мама! Как ты далеко, тебя нет рядом! Радж увидел лицо матери, ее добрые, немного печальные глаза, уставшие после работы. Вот она ходит по дому, но не замечает своего сына. Радж хотел ее позвать, но из горла вырвался лишь какой-то жалобный писк, он взмахнул руками и снова рухнул.

– Что с ним такое? – послышался голос, будто из-под воды.

– Да у него жар, потрогайте лоб, он весь горит!

– Отнесите его в лазарет.

Горячий луч солнца, проникший через окно, ласково коснулся лица Раджа, и ему почудилось, что он снова дома, что это мать гладит его по голове натруженной рукой, но такой мягкой, что он едва ощущал прикосновение.

Мальчик открыл глаза и увидел голые стены из грубых каменных плит, узкое зарешеченное окно.

– Долго же ты спал! – услышал он голос Вишну.

Радж повернул голову – на соседней койке лежал его приятель и весело улыбался.

– А ты как сюда попал? – спросил Радж и не узнал своего голоса.

Словно какой-то бездомный котенок пискнул. Мальчику тоже стало весело, он растянул губы, болезненно оскалившись.

От глаз Вишну не ускользнуло это слабое подобие улыбки, осветившее лицо Раджа.

– Ага, ты смеешься! Значит, выживешь. Верная примета, между прочим.

– Ты-то чего здесь делаешь?

– А чего мне в тюрьме болтаться? – пошутил Вишну. – Тут хорошо, лежи себе кверху брюхом.

На самом деле Вишну был ужасно худой, и при всем желании невозможно было найти у него не только признаки брюха, а и просто лишний грамм жира.

– Я, когда ты опять упал и тебя понесли в госпиталь, подобрал твою лепешку, – извиняющимся тоном произнес Вишну. – Ты же сам знаешь, как мало еды.

Да, Раджу не надо было объяснять, почему Вишну съел этот кусок хлеба, их кормили так, чтобы они не умерли с голода, продовольствия не хватало для тех, кто работал на воле, что уж говорить о тех, кто сидел в тюрьме.

– В общем, подцепил какую-то заразу, – объяснил Вишну, – доктор сказал, что мне очень повезло, что я не там…

Вишну помахал худой, словно паучья лапка, рукой, показывая куда-то наверх…

– А я думаю, может, было бы лучше…

Он не закончил фразу и отвернулся, накрывшись с головой одеялом.

Дни шли один за другим, приближая конец срока, но как мучителен каждый из них! Время тянулось, словно резиновое. Радж мысленно отмечал лишь обед – это значило, что день пошел на убыль.

Однообразие нарушалось лишь появлением новых заключенных. Радж рассматривал новичков, робко сгрудившихся в тюремном дворе. Когда-то и он так же стоял. Теперь Радж был уже старожилом, знал каждого, и его знали все.

Внезапно один из них привлек внимание мальчика. В толпе выделялся крепко сбитый подросток угрюмого вида, который пристально смотрел на Раджа.

После сортировки он подошел прямо к Раджу и спросил:

– Ты, случайно, не из Бомбея?

– Да, – удивленно ответил мальчик.

– А родился в Лакхнау?

– Правильно, но откуда ты меня знаешь?

Подросток ничего не ответил, загадочно ухмыльнулся и отошел.

Радж выяснил, что новичок тоже из Бомбея, зовут его Динеш. Этот подросток быстро освоился в колонии, и скоро его боялись даже ребята постарше.

Однажды Радж стоял в очереди к умывальнику и услышал чьи-то всхлипы. Он зашел за деревянную стенку, покрашенную коричневой краской, там стоял плачущий Вишну.

– Что случилось, почему ты плачешь? – спросил мальчик своего приятеля.

Тот отнял руки, которыми закрывал лицо, и Радж увидел у него под глазом свежую ссадину, протянувшуюся до носа.

– Тебя избили? Кто?

– Динеш! – всхлипывая, проговорил мальчик.

– Но почему?

Вишну был самым безобидным во всей тюрьме, он со всеми ладил и никого не обижал.

– Он сказал, что я слишком много ем и отобрал мою лепешку. Я так хочу есть.

У Раджа как раз оставался кусок хлеба. Он собирался съесть его позже, когда чувство голода станет совсем невыносимым.

Радж полез в карман и протянул Вишну мягкий кусок теплой лепешки:

– Вот, возьми и не плачь.

– Нет, опять я буду есть твою лепешку?

– Возьми, возьми, – похлопал его по плечу Радж, – мама меня учила, что надо помогать товарищу.

Мама! Единственный близкий человек в его жизни. Радж всегда остро ощущал неполноценность своей семьи, отсутствие отца. Но теперь у него отняли и мать. Мальчик остался совсем один в чужом, враждебном мире.

Ребята, которые сидели в тюрьме, тоже были оторваны от родных, но эта жизнь не была для них в новинку, они и на воле жили по воровским законам. Они получили соответствующее воспитание от своих родителей, их притуплённое восприятие жизни помогало им легче переносить условия заключения.

Мать воспитывала Раджа совсем по-другому, он рос домашним ребенком, никогда не имевшим ничего общего с уличными хулиганами. Тюрьма была для него настоящим потрясением, она оказала на Раджа сильное влияние.

Все было бы не так, окажись рядом с ним отец, сильный, мужественный. Он бы направил сына по твердой, верной дороге, и не случилось бы этого кошмара. Но где он, этот отец! Сын оказался ему не нужен, как бесполезная вещь.

Иногда, в минуты отчаяния, к Раджу приходили страшные мысли. В тюрьме трудно остаться в одиночестве, кругом всегда толпились ребята. Вернее, они были заключенными, но язык не поворачивался так их назвать, глядя в детские глаза, наполненные не по возрасту тяжелой печалью. Только ночью, перед тем как заснуть, Радж мог подумать о своем, и тогда он пытался понять, почему отец бросил их? Он не находил ответа. Ведь мама была такая хорошая!

«Может быть, я ему не понравился? – думал мальчик. – Отец увидел меня и решил, что такой сын ему не нужен. Наверное, у него теперь есть другие дети, чистые, веселые, зачем ему сын-воришка».

В такие минуты к Раджу приходила мысль, что он в этом мире незваный гость и, может быть, ему не стоило являться на свет.

– Ты что тут делаешь, Вишну? – спросил Радж.

Вишну с испугом отпрянул от мусорного ящика, куда сбрасывались кухонные отбросы.

– Да так, ничего.

Радж заметил, как тот прячет руки за спиной.

– Что у тебя там?

Вишну потупился и с виноватым видом разжал кулак. На худой коричневатой ладони лежала вываренная рыбья голова. Не всякая собака стала бы ее грызть.

– Почему ты ее поднял? – удивился Радж. – Ты что, опять голодный?

– Да, Динеш отбирает у меня еду.

Радж посмотрел на дрожащие губы подростка. Было видно, что он совсем отчаялся и готов шарить по помойкам, лишь бы его не трогали.

– Пойдем, – сурово сказал Радж.

Они двинулись к задней стене двора. Там, под чахлым деревцем, отбрасывающим дырявую тень, сидели Динеш и его компания, подобострастно слушающая своего вожака.

– Динеш!

Тот лениво повернул голову, будто у него над ухом звенел надоедливый москит.

– Чего тебе?

– Ты не смеешь отбирать лепешки!

Динеш медленно встал. Его компания притихла, настороженно ожидая дальнейшего развития событий.

– Вот как? Значит, ты мне запрещаешь?

Динеш был на голову выше Раджа, в нем чувствовалась хватка бывалого уличного драчуна.

Он подошел к Раджу вплотную, тот спокойно стоял, ожидая приближения противника. Без лишних слов Динеш вцепился в Раджа, и они покатились по земле. Вся компания повскакала с мест и окружила дерущихся плотным кольцом, подбадривая их криками.

Перевес был на стороне Динеша, но Радж тоже не сдавался, ведь он боролся за правое дело.

– Что такое?! А ну, разойдись!

В толпу вклинился надсмотрщик и несколькими пинками разогнал драчунов.

– Ну что, теперь не будешь? – сказал задыхающийся Радж.

– Посмотрим, – Динеш вытирал ладонью разбитый нос. – Джагга тебя не похвалил бы.

Джагга! Опять это имя! Радж даже в тюрьме находился под его присмотром.

 

Глава четырнадцатая

…Веселый смех молодого вора заставил надзирателя сурово нахмуриться. Сидящие у тюремной стены узники, греющиеся на теплом солнце, с недоумением посмотрели на этого безумного – давно здесь не слышали такого заразительного хохота.

Вор был одет в клетчатую робу и такую же шапочку. В руках он держал тонкую лепешку, она-то и вызвала его смех.

Радж смеялся над этим куском хлеба, над своей жизнью, как много лет назад, когда он впервые попал в тюрьму за кражу булки. Но тогда его смех закончился припадком, сейчас он уже по-другому относился к своей судьбе вора.

– Эй, ты что, спятил? Что ты нашел в этом смешного? – недовольно спросил тюремщик.

Радж сделал вид, что очень испугался и даже шутливо отдал честь, как заправский солдат на плацу.

– Что это, по-вашему?

– Хлеб, – буркнул тюремщик.

– Неужели хлеб? – передразнил Радж.

– Да.

– Быть этого не может.

– Почему? – заинтересованно спросил тюремщик.

Он уже привык к этому балагуру, завсегдатаю тюремных нар. Он всегда смешил публику, с ним было веселее в мрачных стенах тюрьмы. Его шутки даже на суровом лице тюремщика, больше похожем на плохо отесанный камень, вызывали некоторое подобие улыбки. Вот и сейчас шутник явно решил повеселиться, вспоминая недавнее прошлое.

– Вы знаете, что бывает, когда в доме нет хлеба? – спросил Радж. – Представьте себе, из-за такого маленького куска хлеба и начались все мои неприятности.

– Почему?

– Потому что в первый раз меня посадили в тюрьму двенадцать лет назад из-за такого вот кусочка хлеба…

– Дай сюда, – сказал подошедший сержант, – на воле позавтракаешь.

Радж сделал вид, что ужасно испугался грозного сержанта, и смиренно спросил:

– Что? Меня отпускают?

– Сегодня кончился твой срок.

– Неужели… – Радж опять отдал честь.

– Ничего. Скоро опять сюда явишься. Ты у нас частый гость, через месяц вернешься.

– Срок кончился. Тогда прощайте. Теперь меня не скоро увидите. Я что-то задержался в вашей гостинице.

– Брось воровать, тогда будешь жить в другой гостинице, – миролюбиво ответил тюремщик.

Радж стал быстро пятиться, на ходу прощально помахивая рукой.

– Брошу, сержант!

– Поступи на работу.

– Обязательно, сержант!

– Э, да тебе трудно верить.

– Бог тому свидетель, сержант!

Радж весело распрощался со своими тюремными друзьями. Все они с сожалением расставались с товарищем, он скрашивал мрачную тюремную жизнь.

– Эй, Радж! – крикнул Вишну. – Ты надолго нас покидаешь или решил взять отпуск?

Старый приятель Вишну опять сидел в тюрьме. Чем бы он ни занимался на свободе, через некоторое время вновь оказывался, к своему удивлению, за решеткой.

Вишну много раз пытался начать новую жизнь, устраивался на работу. Каким-то образом его хозяевам становилось известно, что он – вор, просидевший всю жизнь в тюрьме, и Вишну тут же выгоняли на улицу. На улице были старые дружки, бахвалившиеся легкими деньгами, которые они добывали в карманах рассеянных горожан.

– Пойдем с нами! – звали они приятеля. – Все равно ты вор, и тебе не сойти с этой дороги.

Вишну отнекивался, перебивался случайными заработками, но потом, когда голод становился невыносимым, снова начинал воровать. Поскольку Вишну был неудачливым вором, вскоре он оказывался на скамье подсудимых.

– Перед нами закоренелый преступник, – вещал очередной судья, – сколько раз предоставляло ему общество возможность исправиться, но он, в силу порочности своей личности, снова оказывается перед нами в качестве обвиняемого, и мы должны вынести ему суровый приговор!

Вишну привычно сидел на скамейке, равнодушно слушая судью. Все эти речи давно наводили на него лишь сонную одурь. Без всякого волнения он выслушивал решение суда и безропотно отправлялся в тюрьму на очередную отсидку.

Так, или примерно так, происходило и с Раджем. Сегодня для него был счастливый день – он выходил на свободу, но Радж прекрасно понимал, что вскоре он опять может оказаться за тюремной решеткой, потому что стал вором.

– Ну, Радж, – спросил Вишну, – чем ты теперь будешь заниматься на воле?

Радж весело рассмеялся, похлопывая приятеля по плечу:

– Пойду, устроюсь на работу, мне тут обещали должность главного прокурора.

Радж состроил суровую физиономию, похожую, на его взгляд, на лицо судьи, и строгим голосом прошепелявил:

– Приходите скорее, господин Радж, мы вас так ждем, господин Радж, все подсудимые плачут – где же наш новый прокурор?

Приятели дружно засмеялись. Вишну с восторгом смотрел на веселого друга, который спас ему когда-то жизнь. Если бы не Радж, он умер бы от голода и побоев. Радж наказал обидчиков, и тогда Вишну узнал, что на свете есть добрые люди.

Худой, высохший, словно щепка, Вишну заговорщицки оглянулся, сунул руку в карман и достал несколько купюр:

– Возьми, Радж! На первое время хватит, а то тебе придется воровать, и ты снова здесь окажешься.

Радж посерьезнел, взял бумажки и неуловимым жестом положил их обратно в карман Вишну.

– Тебе они тут больше пригодятся. Мне надо много денег, я ведь не один, дома меня ждет мама!

Друзья расстались. Радж торопливо вышел из ворот тюрьмы, сделав прощальный жест, и весело пошагал по пыльной дороге, вьющейся среди каменистой равнины.

По центральной улице Бомбея шел странный человек, одетый в широкие не по размеру брюки, узкий помятый пиджачок и шляпу, давно потерявшую вид, так что она хорошо смотрелась бы, пожалуй, на огородном пугале. Но больше всего поражали его ботинки – потрескавшиеся, с отстающими, дырявыми подошвами, никогда не знавшие сапожной щетки. Радж считал, что он достаточно почистил обуви в детстве, когда сидел со своим ящиком чистильщика на перекрестках бомбейских улиц. Кроме того, если кто-то из прохожих внимательно смотрел на этого бродягу, то с удивлением замечал полное отсутствие носков.

Радж шел смешной семенящей походкой, оглядываясь на витрины магазинов и напевая веселую песню:

Бродяга я! Всегда влечет меня вперед звезда моя!

Бродяга я!

Дорога – дом обширный мой,

А домочадцы – пыль и зной,

Но я мирюсь с такой судьбой.

Бродяга я! Кто я такой, я вам открою, не тая, —

Бродяга я!

Мне не поправить жизнь мою,

Но с легким сердцем я пою.

Душа весела и грудь широка

Напрасно в нее стучится тоска.

В какой земле, в каком краю

Искать любовь мою?

Бродяга я! Всегда влечет меня вперед звезда моя!

Бродяга я!

Радж уже не был похож на прежнего благовоспитанного мальчика, единственное, что напоминало о нем, – детская обаятельная улыбка, с которой он взирал на этот беспощадный мир. Он и шел как ребенок, поминутно натыкаясь на людей, но это была рассчитанная походка.

Один из прохожих, в белоснежной чалме, в синем пиджаке, из-под которого горел огнем расписной галстук, шел по улице, помахивая зонтиком с бамбуковой ручкой. Через его жилет свисала массивная золотая цепочка карманных часов.

Радж натолкнулся на щеголя, вежливо извинился, топорща в улыбке узкую полоску усов. Прохожий недовольно взвизгнул, подняв в возмущении плечи, и шарахнулся в сторону, всем своим видом показывая, как он удивлен, что такие грязные оборванцы разгуливают по центральным улицам, задевая благородную публику. Радж проводил раздосадованного незнакомца невинным взглядом, полным смирения, и пошел дальше. Через мгновение он разжал пальцы и с одобрением посмотрел на оказавшиеся в них часы на цепочке, оценив по достоинству их марку и размеры. Хорошие часики заводят себе эти щеголи, не жадничают. Радж приветствовал такое расточительство всем сердцем.

Окрыленный удачным началом, он опять замурлыкал свою песенку, так что другой прохожий – щупленький старичок в соломенном канотье, семенящий по улице, не отрываясь от газеты, даже оставил на время свое чтение, чтобы послушать ее. Песня так ему понравилась, что он забыл обо всем и пошел рядом с Раджем, кивая в такт мелодии головой и с интересом разглядывая часы, которые молодой странно одетый человек покачивал на цепочке. Такой дорогой предмет у оборванца, не странно ли это – было написано во взгляде музыкального старичка. Радж поймал этот взгляд, словно фокусник, спрятал часы в рукаве и скорчил такую рожу, вытаращив на наблюдательного дедушку глазищи, что тот, загородившись рукой от страшного бродяги, заспешил прочь. Пожелав старикашке идти своей дорогой, Радж помахал ему вслед только что вытащенным кожаным бумажником, искренне надеясь, что у того в кармане найдется монетка на омнибус и ему не придется проделать путь домой пешком. Это было бы слишком большой непочтительностью по отношению к украшенной сединами старости, а Радж ведь совсем не таков.

Решив немого передохнуть, Радж с интересом огляделся по сторонам, продолжая напевать себе под нос. Девушки в Бомбее были по-прежнему прекрасны, даже стали еще лучше за время его отсутствия. Витрины магазинов сияют вымытыми стеклами, за которыми чего только нет. Скоро все это будет и у него. Радж подмигнул копошащемуся за стеклом витрины приказчику, который старательно надевал на манекен новое платье. Приказчик остолбенел, пораженный такой фамильярностью со стороны немытого бродяжки по отношению к нему, почти что зятю директора. Прочитав это на его лице, Радж фыркнул и, пританцовывая, поспешил прочь.

Хорошо вернуться в родной город, идти утром по его вымытым дождем улицам, дышать его запахом, любоваться красивыми девушками! Хорошо улыбаться всем подряд, даже если тебе не отвечают тем же. Хорошо быть свободным после месяцев заключения, шагать без охраны и знать, что на обед у тебя сегодня то, что ты захочешь, а не то, чего хочет главный интендант тюрьмы, тем более, что он всегда хочет одного и того же: черствых лепешек и пустого супа.

Когда у человека позади тюрьма и впереди, скорее всего, она же, он умеет ценить день на свободе, да что день – час, минуту, мгновенье вольной жизни! Сам воздух свободы имеет свой пьянящий вкус, свой запах. Такой человек не станет тратить времени на сожаления о неудачливом прошлом или строить пустые планы на будущее. Зачем, когда можно просто дышать, просто идти по городу своего детства и радоваться утренней свежести?

Однако добропорядочные граждане, которым ничего не было известно о радужных мыслях недавнего заключенного, оказались не готовы по случаю его возвращения в родной город расставаться со своим имуществом. Щеголь в белой чалме наконец спохватился и, к чести его, быстро сообразил, куда могли подеваться его чудесные золотые часы, подарок тетушки. Тут уж ему стало не до хороших манер. Расталкивая прохожих, награждавших его не слишком лестными эпитетами, он бросился за веселым бродягой, криком призывая полицию и грозя длинным пальцем с тяжелым перстнем.

К счастью, Радж вовремя обнаружил преследователя и, мимолетно пожалев о том, что не догадался избавить того еще и от перстня, бросился бежать со всех ног.

Выскочив на перекресток, он сбил велосипедиста, открывшего рот при виде бесшабашного пешехода, подпрыгнул от радости и подхватил велосипед. Велосипедист, вскочив с асфальта, на котором так неожиданно оказался, бросился за наглецом, расставив длинные руки.

Но Радж, помахав ему на прощанье, был уже недосягаем. Он погнал велосипед перед собой, как непослушного ослика, потом вспрыгнул в седло и покатил по шоссе.

Скорость, которую могло развить так легко доставшееся ему транспортное средство, не долго удовлетворяла Раджа. Приметив впереди грузовичок, он догнал его и какое-то время ехал с ним бок о бок. Потом, изловчившись, вцепился руками в борт и, легко подтянувшись, мигом оказался внутри.

Компания, которую он там обнаружил, была самой лучшей из всех возможных – пять молодых девушек, одна другой краше, восседали на груде плетеных корзин. Такой румянец можно привезти только из деревни, корзины пусты… Радж сделал несложный логический вывод, что грузовичок везет красавиц с городского базара. Быстро же они распродали свой товар! Впрочем, он сам купил бы у них даже сушеную кобру.

Радж одарил их всех сразу и каждую в отдельности самой сияющей из своих улыбок. Девушки дружно потупили глаза. Такая скромность произвела на весельчака большое впечатление, он тут же пообещал им всю жизнь быть таким же скромником и в качестве достойного начала новой жизни застенчиво шаркнул ногой. Но на этом его искренний порыв иссяк, и Радж снова затянул свою песенку, сопровождаемую подмигиванием и уморительными гримасами.

Впрочем, девушки отнеслись к его музыкальным способностям весьма благосклонно и даже стали подпевать ему, поводя в такт прекрасными плечами. Но идиллия была разрушена, как только Радж дошел до припева. Как только красавицы были поставлены в известность, что исполнитель песни относит себя к презренному племени бродяг, они сразу же воспылали праведным гневом и постарались избавиться от такого общества, указав нахалу на открытый борт грузовика, как на выход. Раджу показалось, что гнев юных крестьянок был отчасти показным, но друг перед другом они хотели выглядеть неприступными и соблюдающими традиции. Потому ему пришлось убраться, что не слишком расходилось с его планами, так как от места досадного происшествия было уже достаточно далеко.

Придерживая руками шляпу, которая, видимо, так приглянулась ветру, что он все время порывался сорвать ее, Радж поклонился на прощание строгим девушкам, не держа на них зла за такую разборчивость, – девушки на то и девушки, чтобы воротить нос от всего, что им кажется недостойным.

Изо всех сил стараясь выглядеть перед красавицами ловким, он перемахнул через борт грузовика, но перестарался, и вместо спортивного прыжка получилось неказистое падение. Плюхнувшись задом на шоссе, он почесал в затылке, но тут же подскочил и напоследок раскланялся в сторону грузовика. Отряхнувшись, он подобрал отлетевшую на обочину шляпу, которая не стала много грязнее, основательно вывалявшись в пыли, и, прихрамывая, побрел дальше.

 

Глава пятнадцатая

Молодость есть молодость – через пару минут Радж позабыл и про девушек, и про ушибленную ногу и опять широко шагал, распевая веселые песни и улыбаясь всем вокруг.

Радж шел к Джагге. Старый разбойник имел на него огромное влияние, Радж навещал Джаггу даже раньше, чем мать. Сейчас это было уже необходимостью – Раджу надо восстановить старые связи, поговорить о новых делах.

Джагга сидел в своем подвале, словно паук: муха уже попалась в сети, и ей никогда больше не вырваться из клейкой паутины. Джагга то подтягивал одну невидимую ниточку, то отпускал, но всегда держал в поле зрения свою жертву, забавляясь ее конвульсиями.

Улицы, по которым шел Радж, были мало похожи на центральные проспекты. Совсем другой Бомбей встречал здесь своего блудного сына – Бомбей окраин, бедных и грязных кварталов, Бомбей отверженных.

Радж вышел на пыльную, знойную площадь без единого деревца или кустика. На углу, у обрезанной трубы, из которой тонкой струйкой текла мутноватая вода, женщины стирали белье, живо обмениваясь слухами о том, что произошло в округе за то недолгое время, пока они не виделись. Ждать своей очереди приходилось долго, вода текла медленно, так что хватало времени перемыть не только вылинявшее белье, но и косточки соседям.

Мальчишки облепили тележку продавца сладостей, больше любуясь и облизываясь на товар, чем приобретая его. Однако были и такие, кто мог позволить себе тянучку-другую на пайсы, происхождение которых сильно удивило бы родителей счастливчика. В любом случае хозяин не оставался в убытке, отлично сознавая, что на том, чего хотят дети, не прогоришь.

Мужчины стояли и с озабоченным видом переговаривались. Здесь не было оживления, царившего в женском кругу, потому что говорили о работе: где ее искать, как понравиться хозяину и за что уволили в последний раз, вычтя штраф или просто недоплатив без объяснений.

Как хорошо знал Радж эти разговоры! Избавленный своим ремеслом от тягот рабочей жизни, однако, не чувствовал презрения к труду, свойственного ворам и вообще тем, кто живет легкой наживой. Он сочувствовал каждому из этих работяг, а может быть, в глубине души и завидовал их строгим правилам, их чистой совести и безгрешности перед тем, кто все видит и все знает.

Впрочем, в этом он не признался бы и самому себе. У него свой путь, и пусть этот путь не слишком прям, пройти его можно только улыбаясь.

Подхватив на руки зазевавшегося карапуза, он опять завел свою песенку. Карапуз, в отличие от достойных крестьянок, нисколько не был шокирован тем, что его новый знакомый оказался бродягой, и с радостью принял бесценный дар – заветную шляпу Раджа. Тот, потрясенный такой благосклонностью, тут же подхватил на руки еще одного малыша, надеясь таким образом вдвое увеличить число своих почитателей на этой улице. Малыши с уважительным вниманием познакомились со всем, что Радж им сообщил в своей песне, и долго еще смотрели вслед удивительному прохожему, внесшему такое разнообразие в их жизнь.

Наконец-то Радж добрался до конечной цели своего путешествия. Длинное приземистое здание мучного склада пряталось на задворках жалких лачуг. Но Радж шел сюда не за тем, чтобы заработать несколько монет переноской мешков с мукой – оскорбительное занятие для человека такой квалификации, как Радж. Он приехал, чтобы повидаться со своим духовным наставником, учителем жизни, который в чем-то заменил ему отца, – с Джаггой.

Этот человек помог ему выжить, когда он был на краю гибели, научил, как добывать деньги, что оказалось очень просто – Радж ловил их, словно рыбу, в карманах ротозеев и добился больших успехов в ремесле вора.

Он перещеголял в этом деле многих опытных мастеров и даже своего наставника. Руки Раджа, мягкие и чувствительные, как щупальца осьминога, заползали в чужие карманы, возвращаясь с пухлым бумажником, золотым портсигаром или часами. Много ценностей прошло через руки Раджа, но львиная доля добычи оставалась у Джагги. Разбойник мог гордиться своей дьявольской выдумкой – еще бы, на него работал сын судьи!

Если бы только Радж знал, кто скрывался под личиной добродушного Джагги! Этот человек уничтожил его еще до того, как он родился, злой демон, ведущий его по жизни к позорному концу. Ему почти удалось растоптать Раджа, но в душе молодого человека было заложено столько добра и любви, которые вложила в него мать, что Радж оставался внутренне хорошим человеком, несмотря на все усилия Джагги.

Вот к этому-то дьяволу в облике человека спускался Радж в подземелье, где тот обитал.

На мучном складе кипела работа. Грузчики таскали тяжелые мешки, потеряв свой шоколадный загар под слоем муки, так что стали похожи на белых сахибов, только почему-то очень худых и придавленных до земли.

Радж спустился по каменным скользким ступеням и в глубине подвала увидел Джаггу. Тот стоял спиной к нему, хозяйски пересчитывая мешки. Он был так поглощен этим занятием, что не заметил, как к нему подкрались.

– Руки вверх!

Радж приставил к спине Джагги палец, словно пистолет.

Старый вор привычно поднял руки, лихорадочно соображая, как ему выпутаться из облавы. Он медленно обернулся, и на сердце у него отлегло.

– Радж, Радж!

«Друзья» обнялись, по-свойски похлопывая друг друга по плечам, при этом кошелек Джагги перекочевал в карман Раджа.

– Как я рад, сынок! – почти искренне сказал разбойник. Он был доволен, что сможет продолжить свою разрушительную работу.

– Хэлло, босс, делаешь бизнес? – спросил Радж, дружелюбно помогая старому кули поднять непосильный мешок.

Это движение не укрылось от глаз Джагги. Ему не понравилось то, что увидел: значит, душа этого мальчишки еще не очерствела, значит, он мало вылил яда, если не удалось смертельно отравить жестокостью и равнодушием этого парня. Что ж, у него еще много сил, он доведет свое дело до конца. Радж начал воровать, начнет грабить людей, а потом он, Джагга, подведет его к убийству, вложит ему в руки нож и покажет, как надо наносить удар. Всего один удар – и человека уже ничто не спасет, старый разбойник знал, как это делать.

– Ты что, в тюрьме научился английскому языку? «Хэлло, бизнес»?

– Я там вращался в лучшем обществе. Не стоило зря терять время, и это пригодится.

Радж сидел вместе с разными людьми: были там и закоренелые убийцы, которым ничего не стоило задушить человека из-за нескольких рупий, были и такие, как Радж, – попавшие за решетку за мелкую кражу, прошедшие тюремную школу, делающую из людей настоящих преступников. Встречались образованные люди – тюрьма не щадила никого. Одним из таких заключенных был моряк торгового флота, пропивший казенные деньги. Судья дал ему за это семь лет. Моряк побывал во многих странах, знал несколько языков, много видел и испытал. Юный Радж с восторгом слушал его рассказы об экзотических городах, в которых почти круглый год прямо на улицах лежал снег, а местные жители ходили в меховой одежде; о морских чудовищах и необитаемых островах, на которых попадались истлевшие скелеты в матросской одежде, оберегающие кровавые тайны.

Радж с сожалением расставался с этим человеком. Он многому научился у него, часто с ним беседовал. Теперь еще острее почувствовал, что это значит, когда у ребенка есть отец.

Наслушавшись рассказов о дальних странах, Радж стал мечтать о том, как он заберет свою мать и они уедут далеко-далеко, за моря и океаны и, может, где-нибудь найдут свое счастье. Поэтому он и выучил язык.

– Ты был дома? – прервал его мысли Джагга.

– Нет еще.

Радж всем сердцем рвался увидеть свою мать. Он очень тосковал без нее, но боялся сразу идти домой – вдруг она узнала, что ее сын вор, кочующий из тюрьмы в тюрьму. Сердце матери не выдержало бы такого удара, она стала очень слаба, все свое здоровье, все силы мать потратила на то, чтобы ее сын вырос хорошим человеком, чтобы получил приличную профессию, – как она переживет правду?

– Как там моя мама? – задал Радж мучающий его вопрос.

– Она считает, что ты в отъезде. Она уверена, что ее сын на солидной службе у хорошего хозяина и сейчас его отправили в долгую командировку.

Джагга оглядел непрезентабельный костюмчик Раджа, место которому было на помойке.

– Ты должен одеться поприличнее, деньги на это я тебе, конечно, дам.

– Скажи, она получила мою часть денег?

– Конечно, сынок. Каждый месяц я посылал ей. Так что мы в расчете, но для тебя мой кошелек всегда открыт…

Джагга полез в карман и с удивлением обнаружил, что там пусто, будто в желудке йога.

– Может быть, ты это ищешь? – весело спросил Радж, подбрасывая на руке кошелек. – Мне показалось, что ты приготовил его для меня. Хочешь, я одолжу тебе пять или десять рупий, – засмеялся парень.

Джагга с одобрением посмотрел на своего ученика. Если так пойдет и дальше, пожалуй, судья Рагунат получит хорошего клиента.

– Молодец, сынок. Отличная работа. Ты даже превзошел мои ожидания.

Радж весело засмеялся. В тюрьме ему не на ком было практиковаться, и он не упускал случая повысить свою квалификацию. Он бросил кошелек хозяину и взбежал вверх по лестнице.

Джагга добродушно смотрел ему вслед. Но с каждой ступенькой, по мере того, как уходил Радж, взгляд разбойника менялся. Он становился все холоднее и наконец налился откровенной злобой.

– Пожалуй, теперь твой отец не сказал бы: сын честного отца всегда честен.

Джагга был очень доволен.

 

Глава шестнадцатая

Радж не сразу отправился домой. Он узнал, что с матерью все в порядке, она ждет возвращения сына, но не мог же Радж появиться перед ней оборванцем? Надо было переодеться, сменить гардероб. За время своей бурной деятельности Раджу не раз приходилось перевоплощаться то в коммивояжера, то в деревенского парня, пришедшего в город на заработки. Теперь ему надо было приобрести обличье приличного человека.

Прежде всего он проверил наличность в украденном бумажнике. Выбрав местечко поуютнее в тихом тенистом саду, Радж сел на скамейку и подсчитал деньги. Их оказалось достаточно, чтобы купить хороший костюм.

«Приятно, когда люди зарабатывают много денег», – подумал Радж. У него уже выработалась своя философия, подсказанная Джаггой: кругом все воруют, только делают это по-своему. Банкир обкрадывает вкладчиков, объявляя о банкротстве, торговец обманывает покупателей, сдирая с них лишние деньги за второсортный товар, слуга ворует у своего хозяина сигары, а чиновники воруют у всех сразу, наживаясь на взятках и запуская грязную лапу в государственный карман.

– А ты, сынок, тащишь ворованное из их карманов, – говорил Джагга, не прикрываясь фразами о благе отечества и не напуская на себя вид порядочного человека. – Поэтому тебя сажают в тюрьму, а казнокрада отправляют на заслуженный отдых, а ведь он украл не только гораздо больше денег, но и то доверие, которое ему оказали люди. Так кто же страшнее? Во всяком случае, ты не крадешь жалкие рупии бедняка, чиновник же отнимает у него последние деньги в виде налогов, которые идут на его же зарплату.

Радж впитывал эти слова, все больше проникаясь уверенностью, что у него нет выхода: грабить и воровать – вот его работа.

Ведь у него тоже украли, может быть, самое дорогое – украли детство. Он мог стать совсем другим человекам, как мечтала мать, но теперь рано повзрослевший Радж смотрел на мир так, как научил его Джагга.

Радж отправился в самый лучший магазин готового платья. Заметив его, служащий презрительно отвернулся к окну в поисках полицейского, который выгнал бы отсюда оборванного бродягу, но, когда увидел толстую пачку рупий, появившуюся из кармана Раджа, его глаза так выпучились, что Радж хотел уже подставить ладони, чтобы не дать им упасть на пол.

Служащий расцвел, словно цветок лотоса, и хлопотливо засуетился вокруг богатого клиента. Радж сунул деньги обратно в продранные штаны и начал придирчиво выбирать себе костюм.

– Позвольте вам посоветовать вот этот, – пропел продавец, – исключительное английское качество, только что получили из Лондона. Бостон – последний крик сезона.

Радж примерил темный бостоновый костюм, оглядел себя в зеркало, с сомнением покачивая головой.

– Нет, это мне не подходит, – заявил он, – я в нем похож на какого-то судью.

Радж выбрал светло-серый костюм со стальным отливом, розовую модную рубашку и клетчатые носки. Он быстро переоделся, вглядываясь в мутноватое зеркало, и остался доволен новым обликом.

Служащий принес ему новые ботинки. Чтобы дополнить образ преуспевающего работника солидной конторы, Радж прикупил некоторые аксессуары. Он ткнул пальцем в витрину с галстуками, и служащий мелкой рысцой услужливо принес требуемый товар. Радж повертел в руках непривычную вещь, с подозрением оглядывая изнанку, – он никогда раньше не носил галстук-бабочку, но ему понравились пестрые алые крылышки, и Радж нацепил его на шею.

Небрежно сунув мелочь служащему, Радж вышел на улицу, цепляя на ходу золотую цепочку украденных часов. Теперь у него был совсем другой вид: прохожие бросались в сторону, полицейские одобрительно смотрели на порядочного, хорошо одетого господина.

Оставалось приобрести вещи, нажитые в долгой командировке, но на это денег уже не было.

Раджа совершенно не смутили подобные мелочи, весело напевая любимую песню, он пошел по улице – рупии сами прилетят к нему, стоит только поманить их умелыми руками.

Прогуливаясь по городу, Радж натолкнулся на старого приятеля, с которым он познакомился в тюрьме.

– Ты прекрасно выглядишь, Радж!

– Да, провернул тут одно выгодное дело, – туманно сказал Радж.

– У меня есть кое-что для такого парня, как ты, – заговорщицки зашептал приятель.

Он завел Раджа за угол и, оглядевшись, достал из-под полы новенький револьвер.

– Посмотри, он заряжен…

Радж повертел оружие в руках. Он никогда не имел дело с этими смертоносными вещами, но чтобы поддержать репутацию опытного парня, Радж выложил за револьвер остаток рупий – их как раз хватило – и неловко сунул купленную вещь за пояс.

Если бы его видел в эту минуту Джагга, он был бы в восторге: еще бы, его воспитанник на правильном пути, ведь нажать на курок гораздо легче для новичка, чем погрузить лезвие ножа в тело жертвы. Но Радж еще не созрел для грабежа с револьвером в руке. Он решил воспользоваться привычным способом – воровством.

Бомбейский вокзал кипел разномастной толпой. На привокзальной площади сидели кули, некоторые дремали прямо тут же на чарпаи – плетеных лежанках, другие, которым повезло с клиентом, тащили на голове сразу несколько чемоданов, да еще пару тюков с подушкой, матрасом, простыней и легким одеялом – постельное белье предоставляется только в первом классе, который далеко не каждому пассажиру по карману.

Это было именно то, ради чего Радж сюда приехал. Конечно, его не интересовало чужое постельное белье, он выбирал себе совсем другое.

Один из пассажиров показался Раджу подходящим клиентом. Толстый, взмокший от спешки господин в роговых очках, с длинными усами и с чванливым выражением на одутловатом лице, он гнал перед собой высохшего, как пальмовый корень, кули, который тащил пару дорогих кожаных чемоданов с многочисленными наклейками, показывающими, что хозяин чемоданов побывал во многих странах.

Радж вошел в вагон вслед за ними, посмотрел, как кули раскладывает чемоданы по полкам в пустом еще купе. Толстый господин расплатился с носильщиком и уселся на сиденье, отдуваясь и вытирая лицо огромным платком.

– Господин, это не вы потеряли? – Радж показал пассажиру толстый бумажник. – Я нашел его в коридоре, – невинно сказал он.

Толстый господин начал шарить по карманам, потом неуверенно сказал:

– Пожалуй, это моя вещь.

– Хорошо, господин, только давайте, я отдам вам бумажник на платформе в присутствии полицейского, чтобы не было никаких недоразумений.

Алчный господин прошел на выход.

– Подождите меня здесь, – сказал Радж, – а я пойду поищу полицейского. Знаете что, пожалуй, подержите сами этот бумажник, а я сейчас приду.

Он всучил толстому господину кошелек, и тот остался стоять, держа его перед собой.

Вскоре зазвенел звонок. Толстый господин, так и не дождавшись ни любезного молодого человека, ни полицейского, отправился обратно в вагон. Когда он нашел свое место, чемоданов там уже не было, а в бумажнике оказалась старая газета.

Радж был очень доволен. Хотя размеры одежды, обнаруженной им в чемодане не слишком ему подходили, но все вещи были вполне добротные и за них можно было получить хорошие деньги.

Толстый господин оказался коммерсантом: в одном из чемоданов лежали аккуратно завернутые в бумагу дорогие портсигары из розового дерева. Радж переложил в один из них свои папиросы.

Теперь можно было спокойно отправляться домой. Такой важный человек, в дорогом костюме с иголочки, да еще с заграничными чемоданами – ну чем не директор банка?

Радж вышел из тихого сквера, где он исследовал содержимое своих новых чемоданов, перешел через дорогу и оказался на шумной площади. До дома было совсем недалеко, но Радж хотел произвести на всех совсем уж сокрушительное впечатление.

Небрежным жестом он подозвал такси, настоящий автомобиль, а не какую-нибудь тележку. Радж погрузил чемоданы в багажник, не спеша уселся на заднее сиденье и сказал шоферу-сикху адрес.

Тот внимательно выслушал, склонив голову в замасленном голубом тюрбане, и со скрежетом погнал свой автомобиль.

Радж подставил лицо прохладному ветерку, покачиваясь в дребезжащей, словно ситара, машине.

 

Глава семнадцатая

Как тягостна тишина в доме, где живешь, в одиночестве. Эту тишину знает только тот, кто успел приобрести привычку к другой жизни. Еще недавно дом наполняли крики, беготня, капризы и веселье твоего ребенка. А если малыша уносило на улицу, то в комнатах стояла другая тишина – тишина недолгой передышки перед новыми бесконечными хлопотами все о нем же: постирать, помыть, перешить, приготовить… Та тишина звалась коротким отдыхом и желанным покоем, эта – одиночеством.

Она проникала повсюду и живет во всем, даже в звуках. Только в домах, где человек один, так скрипят половицы, дверцы шкафов, так воет бегущая по трубам вода, так бьется ветер в стекла. Даже вода в забытой кастрюльке, давно кипящая на огне, булькает обиженно и гулко.

Эта тишина действует как сонный дурман, лишающий воли. Принимаешься за какое-нибудь дело, в сущности, никому не нужное, садишься, берешь что-нибудь в руки и замираешь над этим. И кто знает, сколько времени сидишь так, думая о чем-то… О чем? Эти мысли так неясны, нечетки, они бесформенной массой заполняют пространство, ничего не оставляя после себя – ни решений, ни планов. Даже часы не считают этих минут. Они упрямо отстают или спешат в таких домах, всем своим поведением показывая, как нелепо работать для того, кто не знает истинной цены их движению.

Лиля жила одна уже несколько месяцев, слушая эту тишину и погружаясь в нее. Ее сын отсутствовал долго, слишком долго, дольше, чем она могла вынести. Сначала Лиля не позволяла себе думать о разлуке. Он загружала себя делами, которые с редкой изобретательностью придумывала для того, чтоб некогда было усесться на стул и положить на колени руки. Она мыла и чистила, приводя в порядок комнату Раджа – единственное место в доме, где еще было что убирать, так как Радж не слишком приветствовал наведение порядка – при нем или без него. Очень скоро комната блестела так же, как и все остальные, устраивать беспорядок и приносить грязь с улицы и пачкать вещи стало некому, ее занятия скоро почти совсем иссякли.

По заведенной много лет назад привычке она просыпалась очень рано. Каждое утро шла на базар, долго ходила среди рядов, выбирала, стараясь покупать поменьше, так, чтобы было за чем идти завтра. Потом задумчиво брела обратно, выбирая улочки поспокойней, где поменьше этих дымных автомобилей, не перестающих пугать ее скоростью, визгом и смрадом.

Вежливо здороваясь с соседями, поднималась к себе, и, поставив на стол маленькую корзиночку, ложилась на тахту отдохнуть. Она закрывала глаза, чтобы увидеть самое дорогое – маленького Раджа: совсем малыша, тянущего пухлые пальчики к ее сережке; постарше – ковыляющего на нетвердых ножках по грязной улочке, на которой они тогда жили; Раджа – первоклассника, важного от серьезности того, что ему предстоит в школе, и очень довольного своим портфелем из кожи. Дальше ей не нравилось вспоминать, последующие годы таили в себе смутное беспокойство, поглощенное стремительной и полной испытаний их тогдашней жизнью. Теперь, когда появилось время, она впервые попробовала ответить самой себе на вопрос, что же все-таки было в тех годах, что заставляет ее не любить воспоминаний о них?

Она думала об этом часто, но вспоминалась болезнь, месяцы в городской лечебнице для нищих, тягостное беспокойство за сына, которого, как ей сказали, взяли соседи. Потом возвращение домой, исхудалый Радж, где-то набравшийся отвратительных словечек, но такой же нежный и ласковый, как всегда.

Через несколько недель она узнала, что сына исключили из школы, но Радж, сильно повзрослевший за время ее отсутствия, объяснил, что теперь ходит в другую школу, где не слишком придираются к его работе чистильщика обуви. По утрам он брал сапожные щетки и портфель и уходил, чтобы вернуться уже под вечер. Приходил усталый, но веселый и всегда приносил еду и несколько монеток. Вместе с ее заработком, сократившимся из-за долгой болезни, это составляло сумму, на которую можно было прожить.

Лиля понемногу поправлялась – и может быть, это спасло ее.

Врачи, отпуская ее из лечебницы, предупредили, что еще полгода недоедания – и она оставит сына сиротой. Ей казалось, что кто-то сказал об этом Раджу, и тот внимательно, как взрослый, следил за тем, что и сколько она съела, как спала и не слишком ли устала.

Иногда он смотрел на нее так, что она вздрагивала: невеселым взглядом человека, умудренного немалым опытом и опасающегося потерять то, что ему дороже всего на свете. Она и сама раньше часто именно так смотрела на сына во время детских болезней или когда становилось особенно грустно.

Они оба были друг для друга всем на свете. Радж вернул ее к жизни, родившись, и спас ей жизнь теперь, в эти годы. Так почему ей тяжело вспоминать о них?

Конечно, ее многое настораживало. Радж никогда не занимался уроками дома, говорил, что ходит к однокласснику или в школьную библиотеку. Но Радж часто приносил домой книжки, которые читал по вечерам, хотя Лиля ни разу не находила среди них учебников.

Однажды она, отнеся заказанные носочки клиентке, решила навестить сына на том углу, где он обычно чистил обувь, но не нашла его там. Напуганная, Лиля стала расспрашивать всех торгующих поблизости мальчишек и взрослых, но никто не смог припомнить Раджа. Когда она рассказала ему об этом вечером, он рассмеялся и сказал, что она все перепутала – он уже давно работает на другом конце города, где люди куда щедрее и чаще пачкают обувь.

Зарабатывал он все больше. Теперь им не приходилось думать о деньгах, и каждый из них принялся делать другому подарки. У Лили появилось новое сари, почти такое же, какое она носила когда-то, живя в богатом доме среди роскоши. Она же, долго откладывая деньги в другой подарок Раджа – маленькую шкатулочку из резного камня, наконец купила ему новую тахту. Старая была коротка ее быстро растущему сыну и очень продавлена. Теперь, когда Раджу не надо было идти в школу и он оставался с ней, они могли позволить себе погулять вместе по тихим зеленым улицам богатых районов, помечтать о том времени, когда он станет судьей и будет очень богат. Он обязательно подарит маме такой вот дом с фонтаном и какой-нибудь европейской диковиной, вроде бассейна или радиоприемника – «представляешь, мама, он сам говорит всякие вещи и даже поет разными голосами – то мужским, то женским, а то вообще, как хор мальчиков».

Станет судьей… Эта ее мечта не сбылась. Радж теперь работает в торговой фирме. Он сам так решил. Сказал, что не хочет всю жизнь смотреть на людские страдания, ежедневно общаться с преступниками, ворами, убийцами. Она поняла его и, к собственному удивлению, очень легко отказалась от своей многолетней идеи.

Да, он не станет судьей, как его отец. Но ведь он так не похож на отца, так терпелив, так нежен, так умеет прощать. Зачем ему каждый день погружаться в то, что, может быть, и сделало его отца таким жестоким к ней и к своему сыну. А вдруг и на Раджа окажет влияние царящая в суде неумолимость и бессердечие закона?

Пусть он идет своей дорогой, делает то, что хочет. У судьи, как считал его отец, не должно быть ни одного пятнышка на мантии, даже такого, которое видят только злобные глаза сплетников. Зачем Раджу всю жизнь думать о том, что скажет завистливая соседка или оскорбленные родственники осужденного.

Нет, она не хочет, чтобы ее мальчик становился таким, как отец. Довольно и того, что он получит образование и останется честным человеком. Сын судьи не будет судьей, но не будет и вором.

И все-таки ей до сих пор было больно при мысли о Рагунате. Она не позволяла себе думать о нем, но иногда эти мысли приходили помимо ее воли.

Однажды он встретит их случайно на улице и сразу поймет, что этот красивый прекрасно одетый юноша рядом с ней – ее сын. Такой нежный, такой любящий мать мальчик, который мог бы любить и своего отца, мог бы вырасти, окруженный лаской и вниманием в чудесном доме. У него было бы счастливое детство, прекрасная юность, лишенная заботы о куске хлеба, о болезненной матери, были бы замечательные учителя и воспитатели. Но они справились и вдвоем. Она вырастила своего сына без помощи отца, сам Радж помогал ей в этом. Она одолела злой рок, так ей казалось.

А вот как он, Рагунат? Что случилось с ним в эти годы? Как он прожил их?

Может быть, у него в жизни случилась другая любовь, навсегда вытеснившая воспоминания о Лиле, сделавшая их неясными и незначительными. Может, в его доме много других детей, ничуть не похожих на Раджа, холеных, избалованных детей уважаемого человека, судьи, благородного господина Рагуната.

Она не испытывала зависти к той, которая, возможно, заменила ее в сердце мужа, и тем более, ненависти к этим детям. Нет, это было бы совсем не похоже на Лилю. Смирение и прощение жили в ней всегда, воспитанные в детстве или переданные от матери, бабки, прабабки – по уходящей в глубь бездонных веков ниточке поколений самоотверженных дочерей Индии, привыкших терпеть и склонять голову перед чужими решениями. Но вместе с ними по той же нити она переняла их незаметное мужество, их негромкую решимость, их упорство и верность.

Она вырастила сына, окончив тем самым свой спор с Рагунатом, – так она думала. Теперь пусть судьба решает, узнает ли он о своей ошибке, которую если кто и назовет преступлением, то не она, Лил я; найдет ли он когда-нибудь, случайно или нет, тех, кого отринул от себя, не разобравшись, поверив в ложь и унизив свою любовь этой ложью.

Сама Лиля не собиралась предъявлять Раджа судьбе как доказательство небесполезности своей жизни. Женщина так никогда не поступит со своим ребенком, оставив эту сомнительную честь тщеславию мужчин. Он был не оправданием, он был самой жизнью, любовью, надеждой. Все слилось в нем для маленькой усталой женщины, запертой в чистеньком, нарядном, но таком пустом без сына доме.

Они переехали сюда несколько лет назад, когда Раджу исполнилось двадцать. Он сказал тогда, что лучшим подарком для него стала бы новая квартира, снимать которую им было теперь вполне по карману – ежемесячный доход Раджа составлял уже приличную сумму.

Радж объяснил Лиле еще задолго до этого дня, что стал после окончания школы студентом торгового колледжа и, кроме того, получил работу в солидной фирме, настолько солидной, что она даже младшим приказчикам платит очень приличные деньги. Лиля была поражена его окладом. Таких денег не получали даже самые преуспевающие из ее соседей. Очевидно, ее мальчику везет, ему попались в жизни люди, умеющие ценить его ум, душевные качества и честность. Конечно, такого юношу будет стараться удержать у себя любая фирма, понимающая толк в сотрудниках. Лиля, преисполненная гордости и благодарности к тем, кто сумел оценить ее сына, мечтала нанести визит хозяину и поблагодарить его за такое внимание к ее Раджу, но тот долго отговаривал мать и наконец отговорил, напугав ее тем, что это принесет ему кучу неприятностей. Хозяин, уверял Радж, помешан на европейских порядках, во всем старается быть похожим на иностранца, и такое проявление церемонной индийской вежливости ему бы не понравилось. К тому же, если его благодарить за то, как он обходится со своим новым приказчиком, хозяин может решить, что сам Радж считает такое обращение незаслуженным подарком, а это было бы глупо со стороны Лили и ее сына.

Лиля пробовала слабо возражать, говоря, что вежливость и признательность не могут быть глупы, но Радж, смеясь, дразнил ее старомодной и простодушной провинциалкой, так и не привыкшей жить в большом городе и общаться с людьми, его населяющими.

Что касается жителей Бомбея, то тут он, пожалуй, оказался прав. Лиля так и не нашла себе никого в этом городе, кого могла бы назвать своим другом. Мужчины, с которыми ей приходилось сталкиваться, делились на тех, кто обращался с ней с подчеркнутым уважением, ценя ее скромность и ту достойную жизнь, полную труда и самоотречения, которую она вела, и тех, кто не переставал донимать ее, не веря, что такая красивая женщина может совсем забыть о себе и не желать приобрести богатства, используя свою красоту. Женщины – а это были, в основном, соседки – не испытывали к ней большой симпатии, принимая ее отстраненность за надменность. Лиля не слушала сплетен, не передавала каждому мнение о нем, высказанное соседом, всегда торопилась домой, к сыну, или в лавку с работой, ни разу не была замечена с мужчиной, одевалась просто, а потому скоро они потеряли к ней всякий интерес, вспоминая о ее существовании, лишь когда она попадалась в поле их зрения. Не нашлось ни одной, которая отнеслась бы к ней с искренней теплотой, захотела бы понять, что скрывалось за строгостью ее взгляда, немногословностью и отсутствием любопытства. Правду сказать, она сама была отчасти виновата в этом, так как интересовалась только своим сыном, его успехами и здоровьем.

Теперь она жила одна – в ожидании сына и того чудесного дня, когда он вернется.

 

Глава восемнадцатая

Утро этого дня не обещало ей ничего необычного. Вернувшись с базара, она приготовила обед, смахнула пыль с мебели, вымыла и без того сверкавший чистотой пол. Потом легла и погрузилась в ставшее в последнее время привычным состояние полусна, в котором являлись ей смутные образы прошлого.

Однако через какое-то время забытье было нарушено звуком поворачиваемого в замке ключа. На веранде мелькнула тень, скрипнула половица, и Лиля, вскочив, прижала руки к запылавшим щекам, не смея поверить, что с одиночеством покончено.

– Мама! – этот голос положил конец последним сомнениям.

Она сделала шаг ему навстречу и, вся подавшись вперед, вскрикнула:

– Радж!

Чего только не было в этом крике! Сколько чувств слилось в голосе матери, произносящей имя своего сына после долгой разлуки! Радж застыл на мгновение, поняв то, что испытывала в эту минуту его мать. Да и сам он был счастлив не меньше.

Он с радостью обнял бы ее теперь и заплакал – от счастья и горя всего пережитого, всего испытанного в тюрьме. Но разве преуспевающий торговец должен плакать при встрече с матерью, вернувшись из деловой и вместе с тем интересной поездки в разные страны, полные чудес и удовольствий.

Встряхнув головой, он пошел к ней с широкой улыбкой, раскинув руки, в каждой из которых было по чемодану.

– Хелло, мама, моя дорогая! – весело сказал заморский гость, принимая мать в свои объятья.

– Радж, Радж, – шептала она, прижавшись к сыну.

Он сразу увидел, как она постарела за это время. Его отсутствие не проходит для нее даром, он понимал, каково ей томиться в комнатах наедине с самой собой.

Он вдруг испугался, что следующая его отсидка погубит мать, доведет ее до могилы. Но разве нищета лучше? Бедная мама! Радж изо всех сил обнял ее, наконец, бросив чемоданы.

– Сынок, милый, покажи скорей, какой ты стал. – Лиля отстранилась от сына, чтобы хорошенько рассмотреть его лицо, прическу, костюм, весь его облик, такой красивый и мужественный.

Она жадно вглядывалась в его черты, стараясь в улыбке и взгляде взрослого разглядеть того маленького Раджа, который сидел когда-то у нее на коленях, и находила своего малыша в этом статном мужчине.

– Мой дорогой, мы же с тобой не виделись почти целый год! – Лиля прошептала это совсем тихо, боясь, что Радж услышит в ее голосе слезы. Мать не должна плакать, встречая сына целым и невредимым. Зачем портить ему возвращение домой после долгого отсутствия.

Она старалась напрасно. Радж был не из тех сыновей, которые могут не заметить слезы матери, пусть даже тщательно скрываемые.

– Расскажи, где вы так долго с хозяином были? – Лиля справилась наконец со своей слабостью и улыбнулась сыну.

– Где я только не был! – Радж мечтательно закатил глаза, всем своим видом показывая, какое удовольствие получил от долгой поездки. – Кажется, весь свет объехал.

Радж пошел в свою комнату, увлекая мать за собой, выдвинул стул и, водрузив на него чемоданы, обернулся к сияющей Лиле.

– Неужели? – сказала она, восхищенная удивительной судьбой своего сына, которому так просто открывается весь мир.

– Лондон, Франция – Париж, Нью-Йорк – Америка, – замахал руками Радж, дав волю своей фантазии. Затем, сочтя не лишним добавить небольшую подробность, из какого-то детского озорства лукаво добавил: – Я даже заезжал в тюрьму Артур-Род. Вот погляди-ка.

Он постучал пальцем по ярким наклейкам с названиями отелей и городов, которыми был украшен чемодан. Лиля, не умея прочесть незнакомые буквы, доверчиво покивала головой.

Радж решил усилить произведенное впечатление и, приосанившись, заявил:

– Моя профессия – импорт-экспорт, ты понимаешь?

Кося на мать озорным взглядом, он ожидал вопросов.

– А что это такое? – охнула Лиля, редко слышавшая столько непонятных слов кряду.

– Как, ты не понимаешь, что такое импорт-экспорт? – разошелся он, шутливо сдвинув брови в знак презрения к ее невежеству. – Твой сын такой крупный делец, а ты даже не представляешь, чем он занимается?!

Радж видел, что мать любуется своим взрослым мальчиком, застенчиво смотрит на него, такого умного, преуспевающего. Он махнул на нее рукой, как бы отгоняя лишнюю робость, и, скинув пиджак, милостиво сказал:

– Ну, слушай!

Лиля приготовилась слушать с таким серьезным видом, что ему оказалось не под силу это выдержать.

Он расхохотался и для усиления комического эффекта, а так же для стимулирования собственного вдохновения во вранье, снял с головы шляпу и водрузил ее на седеющие волосы матери.

– Импорт-экспорт, – начал он с комичной важностью, – это, как бы тебе объяснить?

Радж пощелкал пальцами, подбирая подходящее определение.

– Это вещи… отсюда – туда, а оттуда – сюда. Понимаешь? Только чаще случается, что оттуда вещи сюда, – удовлетворенно завершил он свои красноречивые объяснения, весьма довольный обтекаемостью формулировок.

Лиля следила за его красивыми и свободными движениями, живой мимикой и точными жестами. Как он оживлен, и сколько обаяния в его оживлении! И это все из-за встречи с ней. Он любит ее, ее мальчик рад их свиданию, и она так благодарна ему за эту радость!

– Это все очень сложно, дорогой, – Лиля сняла с головы шляпу и, расправив, повесила на спинку стула брошенный пиджак – вещь дорогая и требует уважительного обращения.

Она вдруг вспомнила, что, заглядевшись на сына, даже не покормила его, а ведь он, наверное, устал с дороги и проголодался. Поправив на голове легкую ткань покрывала, она заторопилась на кухню.

– А теперь ты отдохни, – сказала мать, легонько касаясь руки сына, – а я пойду приготовлю тебе чай.

Радж посмотрел ей вслед и счастливо рассмеялся. Знала бы она, как приятно слышать ее голос, говорить с ней – после стольких месяцев общения с обитателями тюрьмы, что с заключенными, что с надзирателями – разница не очень существенная. И этот чистый дом, чистый не только отсутствием грязи – может быть, все, что есть в нем грязного, – это он сам, с его ложью, с его воровскими делами и нечистой совестью. Неужели мать когда-нибудь узнает об этом? Нет, лучше не думать, особенно в такой день.

Радж тряхнул головой, будто отгоняя неприятные мысли, и взялся за чемодан. Лениво пошарив в нем, он вытащил измятую куртку и, оглядев ее, решил, что это самое подходящее для предстоящего визита. Там, куда он теперь направится, не стоит выглядеть элегантным господином.

Он развернулся, чтобы продеть руки в рукава куртки, и замер. Его взгляд упал на портрет, висящий на стене его комнаты. Он забыл в суматохе встречи поздороваться с ним, как делал раньше многие-многие годы – с самого детства.

Рита… Неужели она и вправду была в его жизни? Маленькая принцесса, подружившаяся с нищим чистильщиком сапог, – разве это не сказка? Только у сказки счастливый конец, вот и вся разница.

Сколько ей здесь? Восемь лет? Девять? Целая жизнь прошла с той поры. Эта девочка дружила с мальчиком, у которого было в душе только хорошее, ясное, и кто перед ней теперь?

Радж подошел к портрету, не в силах отвести от него взгляда, долго стоял, напряженно всматриваясь, будто хотел увидеть что-то в веселой Ритиной улыбке, в смеющихся глазах. Что там в них – прощение или приговор, упрек и обида или сострадание и нежность?

– Что же ты глядишь? – сказал он ей, наконец, словно дожидался ответа. – Ну, вор! Бродяга, и вор, и преступник.

Он поднес к фотографии руку. Казалось, его пальцы хотят ласково погладить милое лицо на портрете, но что-то мгновенно изменилось в его намерениях – и он резким движением повернул его лицом к стене.

– Ты зачем повернул портрет?

Радж вздрогнул, услышав голос матери за спиной.

Лиля поставила на стол поднос с чаем и, внимательно посмотрев на сына, подошла к стене. Она сняла фотографию, концом покрывала смахнула со стекла воображаемую пыль и опять повесила ее на прежнее место, так что улыбка девочки снова озарила комнату.

– Отчего ты его повернул? – повторила она свой вопрос.

– Не знаю, – покачал головой Радж и, помолчав, произнес еще раз: – Не знаю. Мне кажется, что она преследует меня взглядом.

– Ты же говорил, что она твой друг детства, – улыбнулась Лиля, стараясь разогнать непонятную тревогу сына. – Вот бы тебе отыскать ее!

Отыскать Риту! Сколько лет подряд он каждый вечер, ложась в кровать, мечтал об этом, строил планы, обдумывал порядок своих действий в поиске той, которая озарила своей дружбой его детство. Вот, мечталось ему, он врывается в ее дом, где грустная Рита вышивает при тусклом свете одна-одинешенька, без друзей, без близких. Он бросается к ней и говорит, падая на одно колено: все позади, теперь я буду охранять тебя и не позволю никому причинить тебе зло. Или она тонет в реке, которая к тому же еще и кишит змеями, а он подплывает к ней и, прикончив парочку змей, вытаскивает ее на берег. «Кто ты?» – спрашивает Рита, которая, конечно, к тому моменту стала уже настоящей красавицей. «Разве ты не узнаешь меня? – отвечает он. – Я тот, кто уже в детстве был готов для тебя на все!» Да мало ли вариантов их чудесной встречи.

Теперь он совсем не уверен, что хотел бы встретиться с ней. Зачем? Обманывать ее, как обманывает мать? Или честно сказать: вор, бродяга, прошу твоей руки, благородная госпожа.

Радж махнул рукой и сказал матери:

– Она забыла меня. И детство давно прошло.

Он сразу куда-то заторопился, пригладил волосы и бросил на ходу, застегивая манжеты куртки:

– Ну что ж, я пойду.

– А как же чай? – охнула Лиля.

– Не нужно чая, мама, – донеслось уже с веранды. – Я схожу к своему другу.

Лиля покачала головой.

– Мой сын совсем взрослый, – сказала она вслух, будто стараясь заставить себя поверить в это. – Мой сын совсем взрослый.

Постояв немного, она решила разобрать вещи сына, чтобы, вернувшись, он нашел в своей комнате порядок и уют, которого, конечно, был лишен в долгих путешествиях по свету.

Она по одной вынимала из чемодана рубашки, расправляла их и вешала на плечики, радуясь тому, что означало присутствие всех этих вещей в их доме – Радж вернулся, она не одна. Засунув руку за очередной сорочкой, Лиля наткнулась на что-то холодное и, подняв стопку белья, увидела в чемодане револьвер.

Оружие у ее сына! Зачем ему? Неужели это так принято у тех, кто занимается импортом-экспортом? Лиля вдруг представила себе, как ее Радж поднимает револьвер, чтобы выстрелить в кого-то, и от страха зажала рот рукой, пытаясь подавить вырвавшийся крик. Растерянная, она, сама не зная почему, обернулась к портрету девочки – своей единственной союзницы, когда-то так преданной ее сыну.

Рита улыбалась со стены, обещая помощь и поддержку.

 

Глава девятнадцатая

Одним из самых злачных мест Бомбея считался неприметный кабачок в глубине отвратительных трущоб, неподалеку от мучного склада, хозяином которого был Джагга. Каждый вечер он приходил туда, как в свою контору. У него было там постоянное место – на возвышении, скрытом от посторонних глаз узорчатыми деревянными решетками.

В кабачке царила обычная атмосфера, присущая такого рода заведениям: сильно пахло дешевыми крепкими сигаретами, ромом и чадом с кухни. Разномастные компании играли в карты, бросали кости, дикими криками приветствуя неожиданный выигрыш или проигрыш. Последнее, впрочем, случалось чаще всего, потому что здесь собирались опытные шулера. Они обчищали забредших сюда подвыпивших гуляк, а если не было подходящих клиентов, играли между собой, чтобы не терять ловкость рук.

Здесь часто вспыхивали ссоры, заканчивающиеся поножовщиной, и одной из причин кровавых потасовок была танцовщица Нирджа, сводящая с ума всех, кто видел ее искусство. Сама Нирджа отдавала предпочтение только Раджу. Она ждала его выхода из тюрьмы и была очень рада, когда пронесся слух о его освобождении. Но Радж не спешил увидеться с ней.

Загремела музыка, и на широкой лестнице посредине огромного зала появилась Нирджа, одетая в короткую пеструю кофточку, ярко-красную юбку с таким длинным разрезом, что была видна розовая подвязка.

Звеня золотыми браслетами, она изгибала стройное тело в бешеном танце, напевая веселую песню. Нирджа увидела, как в зал вошел тот, кого она ждала, – Радж.

Теперь это был совсем другой человек, чем при его встрече с матерью. Плоская кепочка, надвинутая на глаза, холодный, прищуренный от дыма крепкой сигареты взгляд, синяя полосатая рубашка, серая куртка, небрежно перекинутая через плечо.

Радж постоял минуту на лестнице, оценивающе оглядывая публику.

Нирджа запела:

Раз, два, три – на меня ты посмотри,

Раз, два, три – я прекраснее зари.

Ты человек уважаемый,

Честность твою почитаем мы.

Но Радж не обращал на нее никакого внимания. Он пришел сюда, чтобы встретиться с Джаггой.

Танцовщица закружилась через весь зал, приближаясь к Раджу.

Раз, два, три – ничего не говори,

Раз, два, три – лишь в глаза мне посмотри…

От гуляк, собравшихся в кабачке, не укрылось то предпочтение, которое она отдавала новому посетителю. Они разразились громким хохотом, одобрительным свистом. Даже солидные игроки, собравшиеся за столом, на котором вертелась рулетка, отвлеклись на минуту, чтобы посмотреть на избранника красотки.

Раджа здесь хорошо знали. Несмотря на молодость, он был хорошо известен в воровском мире. Пожалуй, не было в Бомбее вора более ловкого и удачливого, чем Радж. Кроме того, за его спиной стоял Джагга, а имя этого разбойника на многих наводило страх.

Раджу приходилось поддерживать репутацию опытного бандита – он презрительно смотрел на извивающуюся перед ним танцовщицу. По неписаному кодексу воровской чести, солидному вору не пристало всерьез увлекаться женщиной. Но, конечно, главной причиной пренебрежительного отношения к Нирдже было то, что для Раджа существовала только одна девушка, которую он полюбил с детства и на всю жизнь.

–Я прекраснее зари... – пела танцовщица.

Девушка была действительно очень хороша – гибкое, стройное тело, похожее на ожившую статуэтку из древних храмов; длинные миндалевидные глаза, сверкающие огнем. Призывная улыбка красных губ открывала ряд белоснежных зубов. За такую улыбку многие отдали бы все, а у некоторых из тех, кто сидел за карточными столами, было накоплено целое состояние. В этом кабачке собирались мастера своего дела.

Нирджа видела, что все ее ухищрения пропадают даром, она смогла выразить свою страсть на языке, которым владела лучше всего, – в песне и танце, но Радж обращал на нее внимания не больше, чем на любую другую женщину.

Джагга следил за этой сценой, и она его не устраивала. Старый разбойник хотел выжечь в душе юноши все доброе, что еще оставалось после уроков зла. Он знал о любви Раджа к Рите, он все знал о своем подопечном. Старый разбойник понимал – любовь может воскресить человека, вернуть к жизни, любовь – это его главный противник. При всей испорченности Раджа, при том, что он был вором, он оставался добрым человеком. Джагга знал, что впереди была длинная дорога, по которой он должен был провести Раджа за руку: от воровства – к грабежу, от грабежа – к убийству. Он понимал, чтобы растоптать человека, мало сделать его вором, надо, чтобы он отнял жизнь невинного и тем самым погубил свою душу. Надо, чтобы Радж убил, зарезал свою жертву, и, когда он обагрит руки кровью, тогда он, Джагга, будет торжествовать. Он сможет бросить в лицо судье Рагунату: «Ты говорил, сын честного человека будет честным человеком? Так возьми же собственного сына – убийцу и негодяя, суди его, веди на казнь, убей своими руками, ведь ты честный человек и должен выполнить долг, казни сына».

Этот разговор Джагга не раз вел в своих мечтах, и вот теперь он увидел, хотя Радж и напускает на себя вид злодея, что это всего лишь внешняя оболочка.

Тем временем отчаявшаяся Нирджа прильнула в танце к своему возлюбленному. Радж поддержал ее. Громкий смех воровской публики отрезвил Раджа. Он посмотрел вокруг – мерзкие хохочущие рожи грабителей и убийц, проведших половину жизни в тюрьмах, окружали его со всех сторон, а в руках он держал уличную танцовщицу, готовую услаждать каждого за жалкие бумажки.

Радж с отвращением оттолкнул от себя девушку так, что она упала.

Широкое лицо Джагги расплылось в довольной ухмылке, ему понравилось, как его воспитанник обошелся с Нирджей, значит, он на правильном пути.

Милый, за что меня ты бьешь,

Нет, ты не честен, все это ложь…

Девушка привыкла в танце находить и радость и утешение. Она поднялась с грязного пола и продолжила песню, но слова были уже совсем другие. Обида, нанесенная ей, выплеснулась в горьких фразах:

Нет, ты не честен – все это ложь,

Кто ты, знаем мы с давних пор.

Радж отвернулся от нее и стал подниматься по лестнице, бросив дымящийся окурок на пол.

Кто ты, знаем мы с давних пор,

Радж, ты бродяга и вор!

Слова песни прозвучали приговором для Раджа. Он не задумывался над тем, в какую пропасть катится. Что ж, пусть он преступник. Если для того, чтобы выжить, надо воровать, он будет это делать – его мать пожертвовала для своего сына всем, и Радж будет преступником, если жизнь не оставляет другого выхода, будет воровать, но Лиля никогда больше не узнает нищеты, никогда больше не будет умирать от голода. Радж хорошо запомнил то время – никто не подал им куска хлеба, так почему он должен жалеть этих бездушных людей? Обманом и силой он вырвет у них все, что ему нужно.

Веселье продолжалось. Все видели, как Радж бросил Нирджу, значит, теперь место освободилось, и другой претендент может попытать счастья в борьбе за девушку. Огромного роста бандит с длинными закрученными усами и юркий налетчик, то и дело поправляющий рукоятку револьвера за широким кожаным поясом, вступили в спор, выясняя, с кем сегодня пойдет танцовщица.

Радж поднялся наверх, к Джагге. Там собралась компания избранных, особо доверенные люди, с которыми главарь обсуждал свои планы.

Джагга вызвал сюда своего воспитанника для того, чтобы познакомить с нужными людьми и обсудить замыслы новых преступлений. Но сначала он решил как следует накачать ромом молодого вора.

Жаркая ночь быстро растаяла, уступив место прохладному утру. Завсегдатаи кабачка расползлись по своим норам, чтобы вечером вновь вернуться сюда. В пустом зале остался только пьяный бродяга, ошалело вскидывающий голову, пытаясь понять, где он находится, и пара шулеров, подсчитывающих выигрыш. Это было сложное занятие, так как им причиталась часть барыша, определенный процент шел хозяину заведения. А тот сидел на втором этаже кабачка и занимался сбором дани со своих подданных.

Мало кто знал, что истинным хозяином заведения был Джагга. Он держал в руках половину Бомбея, на него работали уличные грабители, раздевающие припозднившихся прохожих, карманники, общипывающие зевак в городских автобусах и на базаре; воры несли ему украденные вещи, получая взамен жалкую часть стоимости, убийцы продавали кольца, браслеты и серьги, на которых еще краснела кровь из оборванных мочек ушей.

Джагга давно уже не занимался разбоем, не убивал, хотя часто его руки судорожно сжимались, стискивая рукоять ножа, – он любил пускать кровь и в душе оставался беспощадным разбойником с большой дороги. Теперь Джагга только нажимал тайные пружины – и то в одном конце города, то в другом происходил вооруженный налет на магазин или ювелирную лавку. Он разрабатывал планы, которые осуществляли другие.

Вот и сейчас в кабачок заскочил шустрый воришка с бегающими выпуклыми глазками. Развязной походкой он пересек зал, прыжками поднялся по лестнице и, почтительно согнув спину, подошел к хозяину.

– Сколько ты принес? – процедил Джагга.

– Три с половиной тысячи, – робко сказал воришка. Он чувствовал себя, стоя перед Джаггой, как под взглядом черной кобры.

– Пополам, – раздался ленивый голос.

В кресле развалился Радж – правая рука хозяина. У него были манеры заправского жулика: кепка, надвинутая до переносицы, в углу рта прилепился окурок сигареты, расслабленная поза человека, который не привык к физическому труду.

– Зачем тебе эта мелочь? – засмеялся Джагга. Он поднял кепку ученика, чтобы видеть его глаза.

– Ты можешь заработать в несколько раз больше…

Джагга, наконец, решил, что Радж уже созрел для осуществления плана, который старый разбойник давно вынашивал. Ему понравилось, как его подопечный обошелся с танцовщицей.

Она не могла скрыть слез, но плакала девушка уже после того, как исполнила свой номер, – никто не должен видеть слезы, да и толстый кабатчик сразу выгонит на улицу, значит, опять скитаться по дешевым харчевням, а там за целый день не заработаешь столько, сколько здесь за пять минут. Конечно, что может дать полуголодный кули или крестьянин из деревни, пришедший в город на заработки. Все видели, как Радж оттолкнул ее, многие напрашивались в провожатые после работы, но девушка ушла одна, она хотела забыть и этот вечер, и Раджа. Джагга подумал, что сердце Раджа достаточно ожесточилось, он вышел из тюрьмы уже не таким, каким был раньше. Нирджа всегда показывала ему свое расположение, но он был просто равнодушен, а теперь стал груб и циничен. Если он может так поступить с женщиной, которая влюблена в него, значит, теперь он может оскорбить слабого, ударить женщину, украсть у старика или ребенка…

– Что ты сказал? – спросил Радж. – Я могу заработать в несколько раз больше? Каким образом?

Джагга опять рассмеялся. Он радовался тому, как легко рыба идет на крючок, заглатывая подброшенную им наживку. Еще немного – и он поджарит этого малька на медленном огне, а поваром будет его собственный отец – господин Рагунат.

– Ну, так что за дело ты задумал?

– Дело пустяковое, а деньги будут большие.

Радж не долго думал, большие деньги – это то, что ему было нужно. Тогда смогла бы осуществиться его мечта, те планы, которые он строил в тюрьме. Большие деньги помогли бы ему посмотреть дальние страны, о которых рассказывал сосед по нарам – матрос торгового флота. Он взял бы с собой мать, показал бы ей весь мир, и, кто знает, может быть, они нашли бы место и для себя.

– Говори же скорей, – буркнул Радж.

Джагга усмехнулся – мальчишка ведет себя заносчиво, будто он король воров.

– Завтра будет открыт новый банк. Мы не можем пропустить церемонию открытия. Ты понимаешь, о чем я говорю? Банк – это не мелочная лавка…

Радж на секунду усомнился в том, что он правильно поступает. Ограбление банка – непростое дело. В банке всегда много клиентов, есть охрана, полиция держит такие заведения под особым контролем. Возможно, придется применить оружие. Радж держал при себе револьвер, но никогда не применял его. Он был нужен скорее для порядка, как знак принадлежности к воровской касте. Одна мысль о том, что придется стрелять в человека, приводила Раджа в уныние. Сам Джагга часто рассказывал о своих подвигах, бахвалился кровожадностью. Он туманно намекал на то, что держал в страхе целую округу в то время, когда ему было столько же лет, сколько Раджу.

– Я согласен.

– Ты молодец, сынок. План я составил. Надо только достать новую машину.

– Машину?

– Да, хорошую машину.

– Ничего не стоит.

Радж хорошо разбирался в автомобилях. Ему нравилось ощущение свободы, которое дает быстрая езда, он чувствовал, как работает двигатель, что ему мешает. Но еще лучше он их угонял. Правда, он преувеличивал, сказав, что ему ничего не стоит достать машину. Радж не мог показать Джагге, что его слова пустая похвальба, у него не было на примете никакой машины и предстояло добыть ее.

На улицах Бомбея было не так уж много машин, хорошие автомобили встречались не часто. Для того, чтобы идти на дело, предстояло побегать по городу и поискать. Раз уж он обещал, нужно сделать это. Не бросая лишних слов, Радж встал с кресла и отправился на выход.

– Завтра в одиннадцать утра, – сказал вслед ему Джагга, – не опоздай!

– Будь спокоен!

– Прекрасно, я тобой горжусь, сынок! – крикнул Джагга и засмеялся.

Он был очень доволен, все шло по его плану. Завтра Радж угонит машину, потом Джагга попросит его быть шофером во время ограбления, а когда они подъедут к банку, он даст своему воспитаннику в руки револьвер – тут уж Раджу придется поработать вместе со всеми. Джагга ухмыльнулся, давно что-то он не стрелял, засиделся на этом складе, надо немного встряхнуться, вспомнить старые времена, когда он во главе разбойничьей шайки совершал кровавые набеги.

Джагга закрыл глаза, вспоминая веселую разгульную жизнь. Теперь не то, теперь он все посвятил одной цели, подчинил ей свою жизнь, эта цель – месть, и она уже близка.

– Эй, Рам! – крикнул разбойник.

На крик прибежал его подручный. Джагга посмотрел в его плутовато бегающие глаза и понял, что тот опять украл что-то у него в конторе. «Никому нельзя доверять, – горестно подумал Джагга, – кругом одно жулье».

– Ты что-то плохо выглядишь сегодня, – сказал разбойник, напуская на себя несвойственную ему озабоченность здоровьем членов своей банды, – подойди-ка, я посмотрю, нет ли у тебя температуры.

Рам с опаской приблизился к хозяину, не ожидая от него ничего хорошего.

– Так я и думал, – рявкнул Джагга, – у тебя нет жара, зато есть моя зажигалка, которую ты украл!

Разбойник вывернул из кармана своего помощники украденную вещь и схватил его за горло.

– Ты! Мальчишка! Вздумал шутить со мной? Ты знаешь, что ждет таких шутников?

Джагга сделал неуловимое движение – в руке у него оказался нож.

– Вот что бывает с теми, кто пытался, меня провести! – прошипел главарь.

Острое лезвие защекотало шею воришке, Джагга водил острием от уха до уха, оставляя на горле Рама красноватый след. Было видно, что ему доставляет удовольствие страх, переполняющий глаза жертвы.

– Я все понял, хозяин, – пролепетал до смерти напуганный воришка.

Наконец Джагга отбросил Рама и спрятал нож.

– Иди, собери всех, – приказал главарь, – завтра предстоит большое дело, я хочу обсудить свой план.

Рам побежал к лестнице, споткнулся и, помогая себе руками, поспешил выполнить волю своего хозяина.

 

Глава двадцатая

Лиля почувствовала неладное, как только сын вернулся домой. Он был очень озабочен, ходил по комнате, много курил.

– Скажи мне, сынок, что случилось?

– Ничего, мама, все хорошо. Просто у меня болит голова.

– Сейчас все пройдет, дорогой.

Лиля принесла целебный бальзам, настоенный на лесных травах, и, как в детстве, принялась расчесывать его волосы, массируя голову. Боль быстро отступала под ласковыми материнскими руками, и Радж задремал, словно маленький ребенок.

…Он перенесся в детство, оно никогда не было безоблачным, но Радж все-таки, как все дети, которые согреты родительской любовью, чувствовал себя счастливым. Конечно, он не знал отца, и это сказывалось на его характере. Мать, как могла, учила его жизни.

Радж думал о том, что за проклятье лежит на нем, почему исчезают люди, которые ему дороги, которых он любит. Где искать Риту, куда забросила ее злая судьба? Почему они оказались в разлуке?

Он не знал, что до встречи с ней остались считанные минуты.

Боль прошла, как будто ее и не было. Радж почувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Он с аппетитом позавтракал, съел тарелку вкусного риса, сдобренного перцем и пряностями. Мать принесла недавно купленный красивый керамический чайник, сахарницу, чашки, налила ему ароматный, цвета топленых сливок чай с молоком. Обжигаясь, он сделал несколько глотков, она с тревогой посмотрела на его сморщившееся лицо, заметив это, он весело рассмеялся. Они вместе позавтракали, как в старые времена, только сейчас ее сын шел не в школу с учебниками в портфеле, а на ограбление банка с револьвером в кармане.

Пришло время расставаться. Каждый раз это было очень мучительно для них. Он не знал, вернется ли домой сегодня, может быть, его арестуют и бросят опять в тюрьму или при ограблении какой-нибудь ретивый охранник, защищающий хозяйское добро, выпустит пулю, которая оборвет запутанную жизнь? Что станет с матерью, если вместо ее сына ей принесут окровавленное тело? Как переживет она такое горе? Про себя Радж решил не применять оружие, ну разве что для того, чтобы испугать или отвлечь внимание.

– Мне пора, мама.

– Уходишь? Может быть, еще чаю? Он еще не остыл…

– Нет, спасибо. Ты пожалуйста, не волнуйся, если я задержусь.

– А что такое? – встревожилась Лиля.

– Ничего особенного. Хозяин может послать меня в очередную командировку.

– Но как же ты поедешь, не попрощавшись, без чемодана, без вещей?

– Не в первый раз… Не надо переживать, мама. У меня в конторе приготовлен маленький чемоданчик с необходимыми вещами как раз на такой случай, а если я не успею с тобой попрощаться, к тебе придут мои сослуживцы и расскажут, когда меня вып… то есть я хотел сказать, когда я приеду.

Лиля почувствовала, что он пытается ее успокоить.

– Как же так, сынок. Неужели я не смогу проводить тебя, приехать на вокзал? Ты так часто уезжаешь…

Заметив омрачившееся лицо сына, Лиля поспешила утешить его:

– Хорошо, хорошо. В конце концов у тебя такая хорошая работа, хозяин уважает тебя и ценит твой труд, если платит такие большие деньги… Не волнуйся за меня, сынок, поезжай, я буду ждать.

Радж тяжело вздохнул, пора идти, оставалось совсем немного времени, чтобы найти и украсть машину.

Глаза матери, в которых светилась любовь к сыну, смотрели на него, но он чувствовал еще один взгляд, Со стены на него глядела Рита. Красивое лицо девочки излучало ум и доброту, она задорно улыбалась. Что бы сказала Рита, если бы узнала, куда направляется ее школьный друг? Какой презрительный был бы у нее взгляд, еще бы – тот мальчик, пахнущий цветочным бальзамом, превратился в преступника, он стал бродягой и вором, скитающимся по тюрьмам.

Не в силах вынести этого взгляда, он повернул фотографию лицом к стене. Этот жест не укрылся от матери. Сын попрощался с ней и вышел из дома. Лиля с тревогой смотрела ему вслед, она подумала о том, что ее несчастья еще не кончились, спокойная размеренная жизнь, в которой не надо бояться за завтрашний день, скорее всего никогда для нее не наступит.

Как только Радж ушел достаточно далеко от дома, она вошла в его комнату, открыла чемодан и с ужасом убедилась в том, что револьвера на месте не было.

Юноша быстро шел по многолюдным бомбейским улицам. В памяти осталась одна неприятная деталь: когда он перевернул портрет лицом к стене и обернулся к матери, то заметил, что солнечный яркий свет, пробивающийся сквозь узорчатые ставни, отбросил на него четкую тень решетки. Эта тень была ему хорошо знакома, она омрачила его детство, не исчезает и теперь, невидимо нависая над его головой. Если Радж хоть в чем-то оступится, железные прутья лязгнут, словно капкан, и снова потянутся томительные тюремные дни.

Однако, жизнерадостный по натуре, Радж постарался отбросить мрачные мысли, ничто не должно отвлекать, когда идешь на дело, иначе и без всяких примет загремишь на нары. Радж верил в свою удачу.

 

Глава двадцать первая

На углу улицы, рядом с тележкой с белой надписью на красном фоне «Кока-кола», стояли два приятеля Раджа. Они уже полчаса дожидались своего дружка, но он все не показывался. Чтобы скоротать время, парни отдавали должное заморскому напитку, смакуя каждый глоток. Они стояли на самом видном месте, стараясь, чтобы каждый прохожий видел пузатые бутылочки с коричневой водой, которые они держали в руках, потягивая время от времени, но стараясь делать небольшие глотки, ведь бутылочки были уж очень маленькие, зато каждый видел, что это не какой-нибудь сок сахарного тростника, который пьют в жару обычные люди, а дорогой напиток – не всякому по карману.

Радж все задерживался. Он обещал им хорошее дело, после которого у них появится достаточно денег не только на «кока-колу».

Наконец, один из парней, худощавый брюнет, в лице которого была заметна примесь китайской крови, увидел своими раскосыми глазами знакомую походку и крикнул напарнику:

– Ты посмотри, Радж! Ну и вырядился же он!

Его приятель, по имени Дикшит, не сразу узнал того, кого они ждали: скромная серая курточка, белая рубашка и серые брюки придавали Раджу вид небогатого конторского служащего, мечтающего о прибавке к жалованью.

– Чего это ты вырядился, как фраер? – недоуменно спросил приятеля Дикшит.

– А ты не понимаешь? Хочешь, чтобы нас забрал первый же встречный полицейский?

– И то правда, – сказал Китаец, – с таким, как Дикшит, лучше не встречаться в темном переулке.

Дикшит самодовольно поправил усы, он расценил слова приятеля как комплимент.

– Ну что, сделали? – спросил Радж. – Нашли подходящую машину?

– Попей пока «кока-колы», сейчас должен подойти Рам, он обшаривает соседнюю улицу, а здесь ничего подходящего нет, все какие-то развалюхи или тихоходы.

Дикшит купил еще одну бутылочку, перекинувшись шуткой с продавщицей. Она опасливо поглядывала на подозрительного вида парней, но старалась с ними не ссорится – таким ничего не стоит вытащить кошелек с дневной выручкой или опрокинуть тележку с товаром, если им что-нибудь не понравится.

Радж не успел сделать и нескольких глотков, как к ним подбежал запыхавшийся Рам – худощавый, щуплый паренек, похожий на подростка.

– Есть замечательная машина!

– Где?

– Вон там, за углом.

– Пойдем, покажешь, – процедил Радж.

Вся компания быстрым шагом пошла по улице, толкая прохожих. За углом действительно оказался новенький автомобиль. Не приближаясь к нему, Радж внимательно осмотрел его и остался доволен увиденным.

– Где ключ? – поинтересовался Дикшит. Он никогда не имел дело с машинами.

– Наверное, у хозяйки. Вон, видишь, она стоит у входа в магазин.

Радж заметил стройную девушку в светло-голубом платье с накидкой. Она стояла спиной к нему, о чем-то разговаривая с солидного вида господином. Все внимание Раджа сосредоточилось на замшевой сумочке, украшенной затейливой вышивкой. Она покачивалась на руке своей владелицы, такая крошечная и беззащитная, что так и просилась, чтобы ее украли.

– Пошли, – толкнул подельников Радж, на ходу распределяя роли.

Рам, как самый щуплый, пошел первым, отвлекая на себя внимание. Никто не заподозрил бы в нем вора, уж больно невинная была у него физиономия, казалось, парень только что приехал из деревни, загляделся на красоты большого города и не заметил, как наткнулся на проходящую мимо девушку, при этом в его руке сверкнула бритва. Легкий взмах – и сумочка исчезла.

– Не толкайтесь. Что это такое? – возмутилась девушка, не заметившая кражи.

Но Рам, не оборачиваясь, пошел дальше, унося добычу. Подстраховывающий его Дикшит толкнул девушку с другой стороны, отвлекая на себя.

– Осторожно, вы что, ничего не видите?

Пока девушка выясняла отношения, Радж завернул в укромное место и вывернул сумку.

– Ну, что? – нетерпеливо спросил Рам.

– Ключа здесь нет.

– Что теперь делать? – поинтересовался подошедший Дикшит.

– Вернуть сумку хозяйке, – ответил Радж, безуспешно обшаривая подкладку.

– Зачем это? – удивился Дикшит. Ему часто приходилось воровать чужие сумки и кошельки, но ни разу еще он их не отдавал законному владельцу.

– Знакомство нам пригодится, – пояснил Радж. Он еще сам не знал, зачем так поступает.

– Брось ты, – посоветовал вечно во всем сомневающийся Дикшит.

– Ты ничего не понимаешь, – настаивал на своем Радж, – знакомство выгодное.

– Попадешься, Радж.

Но Радж уже не слушал. Сунув сумку за пояс под куртку, он подошел к растерянной девушке. Она только что обнаружила пропажу и безуспешно взывала к прохожим, пытаясь обнаружить свидетелей.

– Сумка, сумка. У меня украли сумку. Вы не видели, кто ее украл?

Собравшаяся толпа зевак сочувственно охала, высказывая предположения насчет того, что девушка сама потеряла вещь или забыла ее в магазине.

– Скажите, а вы сами не видели вора? – спросил Радж, затесавшийся в толпу сочувствующих.

– Нет, не видела, я бы его задержала..

Радж зацокал языком, заохал. Физиономия его, однако, не внушила девушке особого доверия, и она настороженно спросила, вглядываясь в Раджа:

– А может быть, это вы… – робко сказала девушка, с каждой секундой все больше укрепляясь в своих подозрениях. – Может быть, вы видели вора?

– Я? – сделал честные глаза Радж. – Нет. Да вон он!

Радж ткнул пальцем куда то вдаль.

– Вон он бежит, смотрите!

Радж бросился сквозь толпу за мифическим вором. Началась привычная для него погоня, сколько их уже было, но никогда еще Радж не был в роли догоняющего. Хотя ему и некого было догонять, он очень старался – громко кричал, размахивал руками, всячески подчеркивал опасность матерого преступника. Еще бы, украсть среди бела дня, на оживленной улице – это должна быть виртуозная работа.

Девушка бежала вместе с Раджем, да куда ей до опытного в таких делах вора. Она и сама не заметила, как оказалась вдвоем с незнакомцем в глухом тупике.

– Сюда, сюда, – кричал Радж так, чтобы не привлекать посторонних. – Он здесь.

Переулок оканчивался высокой стеной, увитой лианами. Спрятаться здесь было негде, но такие мелочи Раджа не смущали, он уткнулся в неожиданную преграду.

– Вор перелез во двор!

Он несколько раз подпрыгнул, демонстрируя свое усердие в поимке преступника, однако так, чтобы нечаянно не перелезть через забор.

– Помогите же мне!

– Но как? – удивилась девушка.

Радж уцепился за лиану, немного приподнялся и тут же рухнул обратно.

– Ну что же вы стоите? – возмутился Радж.

– А что мне делать?

– Подставьте хотя бы руку и помогите мне взобраться на этот ужасный забор.

Девушка неловко подсадила Раджа, тот взгромоздился верхом на стену и закричал:

– Ах вот ты где, проклятый воришка! Думал убежать от меня? Не выйдет. Сейчас я тебе так задам, что ты света белого не взвидишь!

С этими словами он спрыгнул вниз и началась кровавая схватка.

– Ты дерешься? – кричал Радж. – Ну так получай, вот тебе, вот тебе еще. Ага, больно? А зачем ты украл сумку, ну-ка, давай ее сюда!

Если бы девушка могла видеть поединок, она бы очень удивилась, поскольку Радж дрался с самим собой.

Он катался в пыли, нанося себе удары по ребрам.

– Вот тебе, сейчас я отведу тебя в участок…

Радж сорвал куртку, рванул ворот рубашки и стукнул себя по челюсти.

Девушка подпрыгивала на месте, стараясь заглянуть за забор и даже попыталась вскарабкаться наверх. Цепляясь за лианы, она уже почти залезла, и вдруг из-под ног вывалился камень. Покорительница вершин упала, больно ударившись, но не расстроилась, ведь ее защитнику приходилось гораздо хуже.

– Стой, куда бежишь? – кричал Радж.

Наконец, утомившись после драки, он влез наверх, растрепанный, оборванный, но не побежденный.

– Вот и все, этот воришка убежал. Сумочку можете получить, надеюсь, там все цело.

Девушка восторженно смотрела на героя. Да и сам Радж смог теперь рассмотреть ее. Гладкая чистая кожа, большие выразительные глаза, она была, несомненно, красива, и это обстоятельство очень понравилось победителю, ведь всегда приятно спасти девушку, которая при этом оказывается еще и хороша собой.

– Я доставила вам столько неприятностей. Мне очень неудобно, что так получилось.

– Что вы, что вы, какие пустяки.

– Вам пришлось подраться с этим воришкой, а я еще подозревала вас.

Радж ловко спрыгнул со стены и отряхнулся.

– Это меня не удивляет, – с неподдельной искренностью ответил он. – Вы знаете, у меня такой вид, что даже полиция иногда ошибается.

Девушка смущенно поблагодарила спасителя. Ей тоже понравился веселый парень. К тому же он оказался очень скромным человеком и даже не спросил имени девушки.

– Желаю счастья, – сказал Радж и быстро ушел.

Девушка еще долго смотрела ему вслед, улыбаясь своим мыслям.

Компания воров перебралась на другой, более тихий перекресток. Они гадали, что случилось с их приятелем, попался он в руки полиции или ему удалось выбраться целым и невредимым из этой передряги.

– Я Раджа знаю, – хвастливо заявил Китаец, – сейчас он заманит ее в глухое место и снимет все драгоценности, видали, сколько у нее браслетов и колец? Наверно, она дочка какого-нибудь директора банка.

– А вдруг он ее зарежет? – испуганно спросил Дикшит. – Он же только что вышел из тюрьмы, наверно, ему нельзя оставлять свидетелей, а то опять упекут за решетку. Я бы точно зарезал, – хвастливо заявил он, – неохота в камере сидеть, я люблю свободу.

– Раджа им не поймать, – сказал Рам, – это ловкий парень, выкрутится.

– Да, – добавил Китаец, – Радж – правая рука Джагги, это такой человек, что не будет подбирать себе помощников из каких-нибудь фраеров. Вы знаете, чем Джагга раньше занимался? – спросил он, понизив голос. – Говорят, у него была целая шайка, они наводили страх на целую округу.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил Дикшит.

– Знающие люди говорили.

– А я вот слышал, – пробурчал Китаец, – кто о нем много болтает, того потом находят на пустыре с перерезанным горлом.

Все боязливо замолчали, думая каждый о своем, о трудной судьбе вора – или тебя сгноят в тюрьме, или попадешься своим же за какие-нибудь грехи.

Каждый из воришек промышлял по мелочам и еще не имел дела с такими большими людьми, как Джагга. Но они знали, что если не выполнят его поручение, то разговор будет короткий. При мысли о том, что может произойти, настроение у компании резко упало, они уже не хотели красоваться на виду у прохожих с «кока-колой». Все дружно достали сигареты и задымили в ожидании Раджа.

Он все не появлялся, и компания решила пойти на его розыски. Китаец, как самый старший, посоветовал ждать; если Радж придет, они найдут новую машину, если его арестовали, то они сами угонят автомобиль.

– Ну, видели, ловко я всех обманул? – раздался знакомый голос.

Это был Радж. Он подкрался так незаметно, что его никто не заметил.

– Радж! Ты откуда?

– Я ловил вора, – хвастливо заявил Радж. – Теперь мне должны дать премию в полиции.

Все обрадованно захохотали, восхищенные ловкостью своего приятеля.

– Просто замечательно, ты молодец, отлично выкрутился, мы уже думали, тебя арестовали.

Раджа похлопали по плечам, отчего поднялись клубы пыли, собранной во дворе.

– Теперь, ребята, за дело. Займемся машиной. Подождите меня, я пойду переоденусь.

Настроение у воришек поднялось, они даже стали подшучивать над приятелем.

– Сознайся, Радж, эта девушка тебе понравилась, – засмеялся Рам.

– Ладно, ладно, – отшучивался Радж.

 

Глава двадцать вторая

Радж возвращался домой в хорошем настроении. Несмотря на провал, на неудачную попытку угона, юноша чувствовал себя прекрасно. Приятели угадали – ему понравилась девушка. Из памяти не выходили ее лучистые глаза, по-детски наивные, испуганные, когда она переживала за него во время схватки с вымышленным бандитом. Радж мог обвести ее вокруг пальца и вытащить из сумочки ключи или просто отобрать их, на пустынной улочке ему никто не помешал бы сделать это. Помешало что-то другое, чему Радж не знал названия.

Странно, ее глаза не выходили из памяти, они будили давно забытые впечатления. Почему-то, когда он вспоминал незнакомку, становилось теплее на душе, солнце светило еще ярче, цветы пахли еще сильнее.

Однако эти чувства мешали сосредоточиться на главном. Дело еще не сделано. Радж постарался выбросить из головы посторонние мысли – в конце концов, девушка ушла, и вряд ли они когда-нибудь еще встретятся в огромном городе. Но в самом главном Радж не хотел себе признаться – девушка была явно из хорошей, богатой семьи, она принадлежала к другому миру, в котором нет места ворам и бродягам.

Лиля всегда тосковала, когда ее сын отлучался из дома. Она сидела у окна и грустно смотрела на пустынную дорогу. Лиля не поверила своим глазам, когда увидела Раджа. Ее сын возвращается! И так рано, а у нее еще ничего не готово на обед. Но что за вид у Раджа – порванная одежда, перепачканная в пыли, растрепанные волосы, которые она причесывала с цветочным бальзамом. Прошло совсем немного времени, а он уже попал в какую-то историю. Неужели на его работе можно так извозиться?

Лиля вспомнила детство Раджа, трущобных мальчишек, которые избивали Раджа за то, что он не похож на них. Тогда он тоже приходил ободранный, весь в грязи.

Лиля вышла навстречу сыну.

– Что случилось, мой мальчик?

– Все в порядке, мама. Просто я вступился за девушку на улице.

– Молодец, сынок. А что сказали у тебя на работе?

Радж на секунду замялся. Ему трудно было обманывать свою мать.

– Все хорошо. Хозяин отпустил меня домой переодеться, не могу же я разгуливать в таком виде!

– Конечно, конечно. Пойдем скорее, я согрею тебе воды. А может, выпьешь чаю? – с надеждой спросила Лиля.

Ей хотелось, чтобы он как можно дольше был рядом с ней. Тогда, как она думала, у него будет меньше неприятностей.

– Нет, мама, какой чай? Мне нужно скорее возвращаться, очень много дел.

Радж быстро переоделся. Теперь у него было из чего выбирать. На этот раз он снял с вешалки светло-коричневый костюм, голубую рубашку и коричневый галстук. Надев все это, он совершенно преобразился. Теперь в зеркало смотрелся приличный молодой человек, по виду студент или музыкант.

– Какой ты у меня красивый, Радж! – залюбовалась своим сыном Лиля.

Она очень радовалась его успехам: какой он хороший специалист, как его ценят на работе. Вот и девушку он себе нашел. Может быть, жизнь наладится, сколько можно страдать.

– Как ты себя чувствуешь, мама? – встревожился Радж.

Он заметил, как она вдруг побледнела. Ее здоровье очень ухудшилось за последнее время, сказывался тяжелый труд и плохое питание – силы человека не беспредельны, даже силы матери, которые она отдает своему сыну.

– Со мной все хорошо, не волнуйся, Радж. Ты такой заботливый.

– Может быть, тебе лучше прилечь, мама? Поспи немного, ты устала.

– Нет, нет. Я посижу, и все пройдет.

Радж усадил мать в кресло, дал ей воды. Лиля улыбнулась ему вымученной улыбкой.

– Хочешь, мама, я не пойду на работу, – вдруг решительно сказал Радж.

Лиля испугалась. Чего доброго уволят его. Никто не будет терпеть на работе прогульщика.

– Нет, нет, сынок, иди, мне уже лучше.

Ему очень не хотелось уходить, но надо было выполнять слово, данное Джагге. Он еще некоторое время побыл дома, около матери, и когда убедился, что она чувствует себя лучше, вышел, поправляя в кармане револьвер. .'

Когда Радж скрылся из вида, Лиля отошла от окна. Она решила заняться многочисленными домашними делами, но все валилось у нее из рук, в голову лезли мрачные мысли. Наконец она не выдержала, пошла в комнату к сыну и заглянула в чемодан – как она и подозревала, револьвера там не было.

Радж встретился со своими приятелями, и они вновь занялись поисками автомобиля, но ничего подходящего не нашли. Раджу пришла в голову блестящая идея:

– На сегодня мы расходимся, – сказал он, – идите по своим делам.

– А как же машина? – спросил Рам.

– Я угоню ее сам, вы мне не понадобитесь.

– Тебя точно поймают, – буркнул Дикшит.

Привыкшая повиноваться старшим ворам, более опытным в делах, компания ушла, не особенно расстраиваясь, – уж очень опасным было дело, кроме того, после одной неудачи, по всем приметам, второй попытки предпринимать не следовало.

Дикшит и Китаец отправились бродить по городу в поисках приключений, чтобы скоротать время до вечера, а потом они засядут в кабачке, где поет Нирджа, и будут расписывать сегодняшние подвиги в деталях, как настоящие бандиты.

Рам решил заняться кошельками. Он сел в переполненный автобус в поисках подходящей добычи.

Радж шел, на первый взгляд, без особой цели. Он приближался к центральной бензоколонке – это и была его идея.

На бензоколонке машины заправлялись, водители выходили из салона. Можно было выбрать любой автомобиль. Однако здесь было очень опасное место, много людей, полицейские патрули… Поэтому Радж и отпустил всю компанию – зачем всем рисковать, он пойдет на дело один, Радж надеялся, что ему повезет.

Он встал неподалеку от того места, где притормаживали машины. Ждать пришлось недолго. К бензоколонке подъехал новый мощный «форд».

Из салона вылез шофер и стал заправлять машину, о чем-то переговариваясь с разносчиком газет.

Радж дождался, когда, по его представлениям, бак заполнится полностью , для того, чтобы «форд» можно было угнать без риска, что он остановится у полицейского участка.

– Жарко сегодня, – говорил шофер.

– Да, обещают, что…

Что обещают, никто так и не узнал, машина вдруг тронулась с места и стала быстро набирать скорость.

– Стой, стой!

Радж вел автомобиль на предельной скорости, выворачивая руль на крутых поворотах.

Шофер и газетчик выбежали на дорогу. Отчаянно размахивая руками, они остановили патрульный джип.

– Скорее, – кричали они наперебой. – Угнали машину, она поехала в сторону пригорода.

Полицейские оказались опытными водителями. Они быстро сели на хвост угнанной машины и стали настигать ее.

Радж понимал, что, если он не оторвется, патрульные не отстанут, пока не загонят его в какой-нибудь тупик. Мимо одна за другой проносились знакомые улицы, и вот он попал в кварталы, куда не часто заглядывал. Здесь жили обеспеченные люди – банкиры, преуспевающие дельцы, хозяева ювелирных магазинов. Их дома, окруженные ухоженными садами, напоминали скорее сказочные дворцы, населенные дивными гуриями.

Полицейские не спешили, они понимали, что преступник никуда от них не уйдет, надо только держать его в пределах видимости и рано или поздно его подведут или нервы, или тормоза.

Судя по всему, преступник был молод, только этим можно было объяснить неслыханную дерзость, с которой он угнал автомобиль прямо из-под носа водителя, да еще в таком оживленном месте.

Раджу удалось заложить такой крутой вираж, что полицейские потеряли «форд» из вида. Они проехали по прямой, в то время как Радж завернул к воротам красивого дома. Он бросил машину на въезде, за низким каменным забором, и побежал по аллее.

Патрульные проехали несколько улиц, но угнанной машины нигде не обнаружили. Они вызвали подкрепление и стали методично обшаривать близлежащие дома.

Радж бежал так быстро, что в спешке не заметил табличку с именем владельца дома. Если бы он знал, куда привела его судьба, наверное, он бы подумал, прежде чем заходить в этот дом, но детские годы, когда он столкнулся с этим человеком, были давно забыты, а мать никогда не упоминала этой фамилии, которая светилась золотом под жарким солнцем на красивой табличке с надписью «Дом господина Рагуната».

Лиля не находила себе места. Она словно почувствовала, что ее сын сейчас в опасности. Что бы она сказала, если бы узнала, с кем столкнула судьба ее мальчика.

Лиля давно выбросила из головы бывшего мужа, стараясь не перелистывать горестные страницы прошедших лет. Слишком много было пережито с тех пор, когда Рагунат выгнал ее на улицу. Этот человек принес зло в ее жизнь, он сделал ее нищей, и только чудом им удалось выжить в смертельной ежедневной борьбе за существование.

В глубине души она простила его, как прощают тяжелую болезнь. Таково уж, видно, разрушительное предназначение этого человека в ее судьбе, но она хотела уберечь от него сына, чтобы он не заразился от отца злобой, черствостью души и жестокостью к людям.

Она бесцельно ходила по дому, подмела и без того чистый пол, вытерла пыль. Обычная, будничная работа не успокаивала, ей было душно, перед глазами дрожало какое-то марево, все предметы расплывались, будто в тумане, она даже чуть не упала, наткнувшись на стул. Наконец Лиля не выдержала, вышла на улицу и стала глядеть на дорогу, не появится ли сын.

 

Глава двадцать третья

Радж подбежал к высокому белому дому, украшенному островерхими башенками. Он еще не знал, как попадет внутрь, и надеялся на случай, который не преминул ему представиться.

– Вы куда? – К Раджу подошел старый слуга в белоснежной чалме, с длинными седыми усами.

– Туда, – кратко ответил Радж, пытаясь сообразить, как отделаться от сторожа.

– Туда? Зачем?

«Странный человек, – подумал Радж, – все время спрашивает, задает вопросы, вместо того, чтобы подсказать мне, куда я, собственно, попал».

– Как зачем? – искренно удивился он. – Я пришел сюда по делу!

При этом разговоре они то поднимались на ступеньки дома, то спускались по мере того, как у слуги возникали подозрения в неблагонадежности Раджа.

– По делу?

– Да, меня там ждут.

– А, так вас вызвала госпожа! – наконец-то догадался сторож.

Радж не стал отрицать этого факта. Ему было все равно, кто его вызвал, лишь бы не полиция.

– Да, меня вызвала госпожа. Она сказала мне, чтобы я пришел как можно быстрее, а вы меня тут задерживаете. Боюсь, ей это не понравится!

– Так вы настройщик роялей?

– Ну конечно, я настройщик роялей, настраиваю любые рояли, поэтому меня и позвали. Скорее пойдемте, где стоит этот рояль, там?

– Не здесь же…

Слуга с сомнением открыл широкие двери, отделанные золотым орнаментом, и впустил мнимого настройщика.

Радж вошел в огромную гостиную, своды которой поддерживали витые мраморные колонны. Лестница, устланная ковром, уходила наверх, в основные покои этого дворца.

– Я, кажется, попал в дом миллионера, – с восхищением сказал Радж, оглядывая богатое убранство гостиной. Многочисленные драгоценные безделушки так и просились, чтобы кто-нибудь пристроил их в свой карман. Он загляделся на все это великолепие и наткнулся на мраморную статую полуобнаженной девушки, державшей в руках светильник.

– Хэлло, красотка!

– Что вы сказали? – переспросил слуга, с сомнением присматривающий за настройщиком.

– Ничего. Я сказал, что мне эта дама очень понравилась, недурна, недурна. – С этими словами Радж прихватил со столика какую-то антикварную безделушку и сунул ее в карман. – А эта штучка еще больше, – вполголоса добавил он.

Ему очень нравилось в гостеприимном доме. Пожалуй, он был бы не прочь здесь задержаться, уж тогда бы он настроил не только рояль, а и все более или менее ценные вещи в этом райском местечке.

Радж достал сигарету, взял со столика из черного дерева дорогую зажигалку, прикурил и тоже положил ее в карман будто по рассеянности.

– Вот рояль, – подозвал его слуга, отыскав среди множества предметов мебели затерявшийся в углу роскошный музыкальный инструмент.

– Ай-яй-яй! – запричитал Радж. – Это очень плохой рояль! Придется заняться им всерьез, да, да!

Слуга недоверчиво оглядывал инструмент. На его взгляд, все было в порядке – ни одной пылинки, чего же еще заниматься этой вещью.

– Госпожа приказала настроить, я в нем ничего не понимаю.

– Еще бы, знаешь, сколько нужно учиться?

Радж: сел за рояль и постучал по клавишам.

– Тут очень много работы, быстро я не смогу сделать, но я постараюсь.

Радж забарабанил по клавишам, слуга с умным видом слушал невообразимую какофонию, удивляясь про себя, до чего же противная музыка из рояля и как это господа могут слушать такое безобразие.

Музыкант вошел во вкус и даже начал напевать что-то бравурное.

– Кто это там барабанит?

На лестнице появилась какая-то девушка, не выдержавшая музыкальных упражнений Раджа.

Каково же было удивление музыканта, когда он узнал в девушке ту самую незнакомку, которую он так рьяно спасал от бандитов – в лице самого себя!

– Вот так встреча, – прошептал герой.

– Это вы? – удивилась девушка.

– А это вы?

Пока девушка спускалась по лестнице, Радж вынул из кармана украденные вещи и отшвырнул их подальше от себя, почти ей под ноги.

– Почему тут валяется моя зажигалка? – девушка подняла ее и подошла к Раджу. – Как вы сюда попали?

– Это я уронил ее, – сказал невпопад Радж, сознаваясь, чего с ним раньше никогда не было.

– Что вы сказали?

Радж вскочил с места, не зная, куда девать руки, которые сами выпустили добычу.

– Я пришел, потому что мне хотелось видеть вас, только вы не сердитесь.

Эти слова были почти что правдой – девушка отличалась удивительной красотой, и Радж с удовольствием любовался ею, не забывая, впрочем, о полиции.

– Я не сержусь, я очень рада.

Незнакомка говорила искренне. Ее заинтересовал этот странный парень.

– Я сама хотела разыскать вас, но это оказалось очень трудно. Я не могла узнать вашего адреса.

Радж не знал, что говорить, он никогда не беседовал с такими девушками. Она не была похожа на Нирджу или любую другую красотку из кабачка.

Незнакомка заметила смущение своего собеседника. Она не знала, что во многом это объясняется тем, что Радж все время прислушивался, не идет ли полиция. Он не сомневался: рано или поздно они отыщут автомобиль, брошенный у дома, и захотят проверить, нет ли здесь посторонних.

Чтобы разрядить неловкую паузу, девушка спросила робкого молодого человека:

– Как вы нашли меня?

– Что?

– Как вы узнали, где я живу?

Радж не мог ответить на этот простой вопрос, потому что он искал вовсе не девушку, а автомобиль.

– Я не отвечу вам.

– Но почему?

– Пусть это будет моим секретом.

Увидев, что его ответ произвел отрицательное впечатление, он вспомнил диалоги, услышанные им в кино.

– Сама судьба привела меня сюда!

Радж не мог знать, что его слова были очень близки к истине, ему предстояло убедиться в этом буквально через несколько минут.

– Садитесь, – любезно предложила девушка.

Они сели. Неловкость не проходила и даже усиливалась. Увидев, что молодой человек стал машинально шарить по карманам, девушка предложила ему сигарету.

– Спасибо, у меня есть.

Радж неловко вытащил ее из пачки и усмехнулся. Девушка улыбнулась в ответ.

– Огня?

И на этот раз ее любезность оказалась напрасной. Он продемонстрировал спичечный коробок и даже потряс им, показывая, что он не пустой.

– Нет, нет. Благодарю.

Юноша увидел, что девушка протягивает ему зажигалку, которую он уже пытался украсть.

«Пожалуй, пора уходить отсюда», – подумал он и встал, сложив руки в традиционном приветствии, но тут вмешался старый слуга:

– Госпожа, это настройщик роялей!

Эта новость заметно поразила девушку. Ей показалось, что она ослышалась.

– Что ты говоришь?

Увидев, что дело принимает нежелательный оборот, Радж решил перехватить инициативу в свои руки.

– Да, да. К сожалению, он принял меня за настройщика роялей, – состроил он горестную мину, как бы показывая, что уже привык к людской несправедливости. Как же так? Принять его за какого-то настройщика!

– Но вы же сами так сказали, – попытался оправдаться слуга. Он уже пожалел, что впустил сюда такого прыткого молодого человека.

Девушка недоуменно смотрела на эту сцену, не зная, как реагировать. Действительно, этот парень вовсе не походил на настройщика роялей. Обычно к ним приходил пожилой господин с кожаным саквояжем. Он долго вслушивался в инструмент, сравнивая его звучание с камертоном. Потом доставал инструменты и наполовину скрывался внутри рояля. У этого парня не было даже сумки – не носит же он инструменты в кармане? К сожалению, девушка была недалека от истины. В кармане у Раджа действительно лежали некоторые инструменты, но не те, которые она привыкла видеть, а заряженный револьвер и складной нож.

Напряженную ситуацию вовремя разрядил неожиданный звонок в дверь. Юноша чуть не подпрыгнул на диване, похоже, оправдывались его худшие ожидания. Девушку же обрадовала такая развязка возникшей неловкости.

– Ну хорошо. Пойди открой дверь, там кто-то пришел.

Слуга пошел к дверям, сердито бормоча себе под нос что-то нелестное в адрес молодого человека и шаркая войлочными туфлями.

– Я ничего не понимаю, – сказала девушка, – он принял вас за настройщика?

Радж понял, что ему не избежать знакомства с полицией, но что будет с его матерью? Если он сейчас не выкрутится, то тюрьмы ему не миновать, только на этот раз срок будет намного больше, чем обычно. Дождется ли она возвращения сына из многолетней командировки?

– Так вы действительно настройщик?

– Нет, что вы. Такое случается. Я же говорил вам, у меня такой вид. Принимают то за вора, то за настройщика роялей, а завтра, может быть, примут за начальника тюрьмы.

– Однако все это очень странно.

Их разговор перебил шум. В дверях показались те, кого ждал Радж: инспектор полиции и несколько его помощников, вооруженных револьверами.

– Нет, нет, господин инспектор, – говорил слуга, – в нашем доме никто не прячется.

– Инспектор? – удивилась девушка. – Зачем он пришел сюда? Кого он ищет?

Она встала и подошла к дверям. При ее появлении инспектор, одетый в форменную рубашку и шорты, почтительно снял фуражку.

– Извините меня, только что был угнан автомобиль, его бросили рядом с вашим домом. Скажите, здесь не мог спрятаться вор?

Девушка решительно отвергла такое предположение:

– Нет, нет. Это невозможно. В доме нет посторонних, и у нас есть сторожа.

Радж понял, что опасность на этот раз миновала, и, как всегда в таких случаях, не мог удержаться, чтобы не подергать ее за усы, как бенгальского тигра:

– Это не совсем так, инспектор!

Он встал с дивана и подошел к дверям.

– Я здесь посторонний. Вы не меня ищете?

Полицейский внимательно вгляделся в лицо молодого человека. Он показался ему подозрительным. Но не мог же вор сидеть вместе с хозяйкой этого роскошного дома? Наверное, он уже бежит сломя голову, чтобы укрыться в зловонных трущобах. И все-таки уж слишком бойкий этот парень!

– Я недавно пришел сюда, – повторил Радж, весело глядя на своих извечных врагов.

– Нет, нет. Что вы, нет, – инспектор посмотрел на девушку. Она стояла совершенно спокойно. – Конечно, мы не вас ищем, извините.

Вежливо распрощавшись, инспектор ушел сам и увел своих помощников.

С уходом полиции Радж почувствовал себя гораздо лучше. Он с удовольствием закурил сигарету.

– Садитесь, – пригласила его девушка, смеющаяся над незадачливым инспектором.

– Еще бы, ищут угонщиков в порядочном доме, вместо того, чтобы ловить воришек, которые крадут сумки прямо на улице, и если бы не честные, порядочные граждане, вступающие в схватку с бандитами, на улицу вообще невозможно было бы выйти.

– Как здесь красиво! – сказал Радж, оглядывая великолепное помещение. Такие дома он видел только издали, через решетку сада.

– Это дом судьи.

– Судьи?

– Да, он мой опекун.

Эта новость поразила Раджа не меньше, чем приход полиции. Вот почему они так почтительно разговаривали и даже не заподозрили в нем угонщика.

– Он ваш опекун? Значит, он как стрелочник, указывает вам путь?

Радж не знал, кто такой опекун. О нем заботилась только мать, ему и в голову не приходило, что какой-нибудь совершенно посторонний человек будет добровольно растить и воспитывать чужого ребенка.

Девушка рассмеялась. Она приняла его слова за шутку и не подозревала, что молодой человек вырос без отца в городских трущобах.

– Просто он заботится обо мне. После смерти отца мы уехали с ним в Бомбей, чтобы я могла продолжить учебу.

Радж профессиональным взглядом окинул убранство дома набитого дорогими вещами.

– И это все принадлежит судье?

– Да.

Вероятно, он заработал такие большие деньги, оправдывая преступников?

Про себя Радж подумал, что знакомство с таким судьей было бы небесполезно, кто знает, как повернется судьба.

– Вы ошибаетесь, – возразила девушка, – он очень принципиальный и никогда не оправдывает виновного.

Радж весело рассмеялся:

– Это мне особенно приятно.

– Не бойтесь, если вы когда-нибудь провинитесь и он будет вас судить, возьмите меня защитником.

– Вас?

Радж даже поперхнулся дымом сигареты. Час от часу не легче.

Неужели эта красивая девушка…

– Да, да. Я же адвокат.

Он посмотрел на нее внимательнее. Может быть, шутит? Ведь она такая молодая.

– Я думал, вы еще учитесь в школе.

– Ну что вы, через два месяца я получу диплом и стану адвокатом.

Радж присвистнул от удивления. Воистину, это пыл необычный день. Он попал в дом принципиального судьи, беседует с будущим адвокатом… Вот бы увидели его Джагга и другие приятели, будет, что им рассказать.

– Да, – усмехнулся он, – здесь живут адвокат и судья, подсудимого тоже искать не надо, он здесь, рядом – это я, – шаркнул ногой Радж, шутовски раскланиваясь.

– Да? – улыбнулась девушка. – А за что же вас судить? Кто вы такой?

– Я краду, залезаю в карманы, краду деньги, вещи, даже машины. Ничего не поделаешь, такова моя профессия, а я большой специалист.

– Зачем вы так шутите?

– Вы мне не верите?

– Конечно, нет. Я вас считаю порядочным, честным человеком.

Юноша всплеснул руками, искренне потрясенный такой наивностью.

– Большинство людей впадают в такую ошибку. Человека, который достоин презрения, преступника, очень уважают, потому что он хорошо одет, богато живет, отлично питается, понимаете? Но он вор, а людей честных, но бедных считают за воров, потому что они не могут купить себе одежду. Они всю жизнь трудятся, но не каждый день едят, их даже могут посадить в тюрьму за это, – Радж помрачнел, он вспомнил свое детство и ту булку, украденную для больной матери, за которую его посадили в тюрьму. – А богачи, кто они такие? Эти почтенные люди такие же воры, как и я.

Девушка выслушала эту горячую речь и спросила:

– Вы работаете в банке по обмену валюты? Я угадала?

Радж сел на красивый диван, обитый темно-синим атласом. Он попытался представить себя сидящим за конторкой с пачками рупий в руках.

– В банке? Да, мне приходится часто бывать в банке, я занимаюсь обменом.

Он хотел сказать «обманом», но вовремя спохватился, радуясь, что у него такой гибкий язык, не хуже чем руки. Впрочем, для вора такой квалификации, как Радж, хорошо подвешенный язык часто имеет решающее значение и иногда спасает от подвешенного состояния весь организм. Ведь по закону за некоторые преступления можно угодить на виселицу.

– А как вас зовут? – продолжала задавать вопросы девушка.

Радж, погруженный в свои мысли, сделал последнюю затяжку и поискал глазами пепельницу. Бросая сигарету, он вдруг заметил на столике небольшую фотографию в деревянной рамке. Радж взял ее, пристально вглядываясь и не веря самому себе, но если это не простое сходство, то…

– Откуда у вас эта фотография? – с волнением в голосе спросил юноша.

Девушка уловила его внезапное беспокойство, но не могла понять, в чем дело.

– Это мой портрет, он был сделан давно, в детстве на моем дне рождения.

Радж опустил фотографию и вгляделся в лицо девушки. Да, это несомненно она, как же он сразу не заметил сходства этой красивой девушки и своей школьной подружки, которую он искал всю жизнь..

– Как вас зовут?

– Рита.

Да, это была она, как же похорошела смешливая маленькая девчушка! И как же далеко развела их судьба! Теперь Рита на страже закона, а он бродяга и нор. Но Радж не хотел думать об этом.

– Пойдемте со мной, я покажу вам одну вещь. Помните ли вы тот день рождения?

– Пойдемте, я все помню.

По дороге Радж хотел все рассказать ей, но так разволновался, что не мог говорить.

Лиля увидела из окна молодую пару и не удержала слез. Она сразу узнала в высокой красивой девушке школьную подружку Раджа, изображенную на фотографии, и порадовалась за сына. Она успела вытереть слезы, прежде чем они вошли.

– Познакомьтесь, это моя мама.

Девушка вежливо представилась, склонившись в традиционном поклоне. Лиле она сразу понравилась, еще бы, разве могла быть плохая девушка у ее сына.

Согласно обычаям, Лиля предложила гостье чаю. Все вместе сели за низенький столик, за дымящимся ароматным напитком повели неторопливую беседу о посторонних вещах.

Лиля незаметно рассматривала гостью. Она была счастлива, что ее сын привел в дом девушку. Такого никогда не было, значит, у него серьезные намерения. А как бы хотела Лиля, чтобы осуществилась ее давнишняя мечта, чтобы ей наконец-то довелось понянчить внука! Неужели она доживет до такой минуты?

Отдав дань традициям, Лиля удалилась, а Радж повел гостью в свою комнату.

Первое, что она увидела, – свою фотографию на стене в узорчатой рамочке.

– Радж! Это ты?

– Да, это я, Рита. Вот мы и встретились.

Она заглянула ему в глаза, как же он изменился! От прежнего мальчика, пахнущего цветочным бальзамом, осталась только улыбка и выражение глаз, с которым он смотрел на нее.

– Да, Рита, – ответил он на ее молчаливый вопрос, – прошло много лет, я изменился.

– Тебя не узнать.

– Я о тебе думал, я тебя искал.

Правда искал? Значит, ты меня не забыл?

Их руки встретились. Будто и не было долгой разлуки. Но теперь их детские чувства стали другими…

 

Глава двадцать четвертая

С той минуты, когда Рита вновь встретила Раджа, жизнь ее совершенно изменилась, приобрела новый смысл. У нее будто заново открылись глаза, и она увидела разноцветный, сияющий новыми красками мир.

Нельзя сказать, что она и раньше не замечала ухаживаний молодых людей. Красота Риты привлекала многих, но все они казались ей слишком озабоченными собственной карьерой. В том обществе, в котором – она бывала, ценился прежде всего успех, выраженный в деньгах. Чем больше денег делал тот или иной человек, тем большим почетом и уважением окружали его, но стоило кому-нибудь оступиться – от неудачника отворачивались даже самые, казалось, преданные и близкие люди.

Добившиеся определенного положения рассматривали Риту прежде всего как вещь, как красивую безделушку, с которой приятно показаться в свете, похвастаться перед знакомыми. Их не интересовало, о чем она думает, что чувствует. Рита понимала, что среди них есть достойные люди, но пока таких она не встречала.

В колледже за ней ухаживали сразу несколько ее ровесников. Один из них даже предлагал ей руку и сердце, хотя за ним приезжала целая куча слуг, которые чуть ли не вытирали ему нос. Рите было смешно смотреть на такого жениха. С детства она отличалась веселым характером, и плохо приходилось тем, кто попадал на ее острый язычок.

Конечно, она была прекрасно воспитана и не позволяла себе нарушать правила приличий, но очень скоро редко кто из ее окружения позволял себе таращиться на нее бараньими глазами, томно вздыхать и говорить глупости.

Глядя на своих ровесников, Рита часто вспоминала маленького мальчика-одноклассника из Лакхнау. Она жалела, что больше никогда не увидит его, что их пути разошлись навсегда. Рита долго хранила цветок, подаренный мальчиком на дне ее рождения, это было лучшее, что она получила в тот день, хотя среди подарков было много вещей, о которых мечтает любая маленькая девочка. Тогда Радж исчез из ее жизни, как ей казалось, забыл свою школьную подругу, цветок рассыпался в пыль, остались только воспоминания, которые она бережно хранила в своем сердце.

После трагедии, происшедшей с семьей Риты, она осталась одна. Господин Рагунат заменил ей отца – своих детей у него не было, и он привязался к ней всей душой. Это был очень одинокий и замкнутый человек, он понимал, что рано или поздно Рита создаст свою семью и тогда он останется один в пустом доме, в роскошном дворце, богато обставленном, набитом драгоценными вещами, но лишенном тепла, поэтому Рагунат боялся той неизбежной минуты, когда Рита объявит ему о своем решении выйти замуж. Он не признавался даже самому себе, но если бы Рита жила с ним всегда, если бы она не покидала его, то ему нечего было бы еще желать на этом свете.

Но время неумолимо, и минута, которой страшился Рагунат, уже пришла.

В тот день Рита пришла домой совсем другим человеком. Старый слуга, открывший ей дверь, очень удивился – что за перемены произошли с его госпожой? Он знал Риту еще ребенком, но никогда ее глаза не сверкали таким блеском, а улыбка не была столь ослепительна. Совсем уж поразился старый слуга, когда Рита, войдя в гостиную, вдруг закружилась в танце и запела. «Да, – подумал он, – похоже, наша маленькая госпожа влюбилась. Вот радость-то будет для господина Рагуната!»

Ты вернулась ко мне, любовь,

И, как в детстве, я счастлива вновь.

Вся душа моя загорелась огнем,

Я мечтаю, грущу лишь о нем.

Напевая песню, Рита подбежала к роялю, который совсем недавно настраивал Радж. К счастью, инструмент после работы такого опытного мастера не утратил своего высокого качества.

Ближе его в целом мире нет,

Сердце память сохранило с детских лет…

Рита наигрывала на рояле красивую мелодию и так пела, что старый слуга, пристроившийся в уголке гостиной, не мог удержать слез умиления.

Им одним моя жизнь полна,

Без него мне она не мила…

Утеревшись большим клетчатым платком, слуга отправился выполнять свои обязанности. Он вовремя вспомнил крутой нрав господина Рагуната, не дававшего поблажки никому, а тем более прислуге. Судья уже давно должен был прийти, он отличался пунктуальностью, и если задерживался, значит, что-то случилось.

Ты вернулась ко мне, любовь,

И, как в детстве, я счастлива вновь.

Вся душа моя загорелась огнем,

Я мечтаю, грущу лишь о нем…

Шаркая войлочными туфлями, слуга принес свежие цветы и собирался поставить их в старинную низу, но Рита, вскочила из-за рояля и, выхватив букет, закружилась с ним, напевая песню:

Ближе его в целом мире нет,

Сердце память сохранило с детских лет.

Она взбежала вверх по мраморной лестнице в свою спальню, села перед огромным венецианским зеркалом, вглядываясь в свое отражение. Что ж, действительно очень красивая девушка, впрочем, губы немного полноваты… Рита посмотрела внимательнее – нет, губы яркие, нежные и правильной формы.

Она взяла с туалетного столика гребень из сандалового дерева и принялась расчесывать густые черные волосы, отливающие синевой.

Закончив туалет, Рита переоделась в домашнее платье и спустилась в гостиную. Она посмотрела на каминные часы – уже половина девятого, а Рагуната все нет. В последнее время он жаловался на боли в сердце, но наотрез отказывался показаться врачам.

– У меня нет времени расхаживать по больницам, к тому же мое здоровье в полном порядке, – сердито говорил Рагунат, – не каждый молодой человек может похвастаться таким железным организмом.

Рагунат действительно хорошо выглядел, жесткие вьющиеся волосы лишь слегка поседели, редкая улыбка обнажала крепкие белые зубы.

Рита все-таки уговорила его и сама отвезла к лучшему врачу Бомбея.

– К сожалению, ваше сердце требует особого внимания, – сказал старый, сгорбленный врач, моя худые жилистые руки с длинными пальцами. – Скажите, не переносили ли вы каких-нибудь сильных волнений или потрясений в молодости?

– Нет, – ответил Рагунат, – ничего подобного я никогда не испытывал.

Он не хотел говорить при своей воспитаннице о прошлом, оставившем рубцы на сердце. Хотя Рагунат почти не вспоминал о давних событиях, оказалось, что за все в жизни надо платить.

Врач выписал какие-то капли и велел не переутомляться и побольше отдыхать.

– Не могу вам обещать этого, доктор, – сказал Рагунат. – Я не представляю себя без работы и не собираюсь уходить на пенсию.

К тому времени Рагунат сделал блестящую карьеру, его ценили и уважали, сам министр юстиции вручил ему орден за заслуги перед отечеством.

Преступники трепетали при одном его имени, все знали, что ждать от судьи Рагуната снисхождения – это все равно, что требовать от Ганга, чтобы он повернул вспять свои воды.

– Господин судья пришел, – раздался голос старого слуги.

Двери распахнулись, и Рита увидела своего опекуна, вошедшего в гостиную с усталым, измученным видом.

– Почему вы сегодня так поздно, – набросилась она, – вам же нельзя так много работать. Доктор говорил, что вы не должны переутомляться.

Рагунат, страдальчески морщась от боли в сердце, развязывал галстук.

– Давайте, я помогу вам снять пиджак. Сейчас будете обедать.

– Ничего, ничего, – отмахнулся Рагунат, довольный такой заботой.

– Как ничего? Сейчас я принесу вам халат. Так мы не хотите сказать, где вы задержались? Куда вы заходили после суда?

Рагунат подставил руки, Рита сняла с него дорогой темно-синий пиджак с золотыми пуговицами и пошла в гардероб за халатом.

– В колледже читал лекцию, а теперь плохо себя чувствую.

Он вновь поморщился, схватившись за сердце, стараясь, чтобы Рита этого не заметила.

– Ничего удивительного, вы же знаете, доктор велел вам соблюдать режим, а вы не слушаетесь. Обедать надо в семь, а сейчас сколько?

Рита посмотрела на бронзовые часы, украшенные фигурой Фемиды с завязанными глазами, весами в одной руке и мечом в другой. Стрелки, ушедшие далеко за восемь, сердито топорщились, словно усы инспектора полиции.

– Вот видите, даже часы бранятся! Идемте скорее поедать, вы, наверное, ужасно проголодались.

 

Глава двадцать пятая

Рагунат сделал блестящую карьеру, его уважали как опытного, беспристрастного судью. Он всегда руководствовался только буквой закона. В суде перед ним вереницей проходили чужие беды, горести, несчастья, порожденные бедностью. Рагунат видел на скамье подсудимых взрослых мужчин, отцов семейств, обремененных многочисленным потомством, которое надо было прокормить; стариков, убеленных сединами, сложивших на коленях натруженные непосильной работой руки, которые так и не принесли им ни богатства, ни тихой старости; матерей с встревоженными глазами; их детей, пытающихся помочь взрослым прокормиться. Все они в борьбе за свою жизнь нарушили закон, а значит, были преступниками, и судья Рагунат беспощадно карал их, вынося приговор за приговором.

Подсудимые слились для него в единый образ вора и бродяги. Рагунат уже не различал человеческие лица, он действовал как машина, как конвейер правосудия.

Такой богатый опыт нельзя было не использовать, и судью Рагуната попросили прочитать курс лекций в юридическом колледже.

В этот день Рагунат чувствовал себя особенно плохо. Все его раздражало, от яркого солнечного света болела, голова. Он еле закончил судебное заседание, а тут еще надо было ехать в колледж. Впрочем, Рагунат с удовольствием бывал в студенческих аудиториях, и все было бы хорошо, если бы не этот глупый диспут…

Судья читал студентам лекцию. Как всегда, говоря о любимом предмете, он увлекся, произнес пламенную речь и в конце заговорил о наследственном факторе, влияющем на преступника:

– Я давно убедился в результате многолетней практики в суде, что сын честного человека, как правило, становится честным человеком, а сын бродяги и вора в конце концов становится бродягой и вором…

Когда он закончил лекцию и, привычно улыбаясь, слушал восхищенные аплодисменты зала, с места поднялся какой-то невзрачный молодой человек и задал ему вопрос:

– Скажите, пожалуйста, господин судья, значит, но вашей теории, нужно посадить в тюрьму всех детей воров? Но как же можно судить невинного сына плохого отца?

– Я не призываю вас чинить расправу над детьми, – сурово ответил Рагунат, – но ребенок, выросший в порочной среде, с молоком матери усваивает преступные наклонности.

Невзрачный студент не успокоился. Поправив сползающие очки, он задал ему новый вопрос:

– Из ваших слов, господин судья, следует, что мы должны, кроме отца-преступника, изгнать из общества и преступную мать вместе с ребенком?

При этих словах Рагунат почувствовал, как что-то острое кольнуло его в сердце, в глазах замелькали радужные точки и призраки прошлого обступили его.

… – Воды, я прошу воды! – стонала измученная женщина, лежащая в холодной темной комнате.

Под тонким сари ее живот, огромный, как гора, вдруг дернулся, словно от землетрясения. Рагунат стоял над ней, глядя на ее запавшие от боли глаза, растрепанные волосы.

– Помогите! – стонала она, но Рагунат не отвечал.

Женщина повернула голову, ее взгляд упал на неподвижную фигуру, стоящую у изголовья.

– Наконец-то вы пришли, муж мой, я так ждала вас. Теперь все позади, я спасена… Скорее, помогите мне, сейчас родится наш ребенок.

Но черная фигура оставалась безмолвной, трепещущий свет отбрасывал странные тени за спиной, будто фигура была облачена в мантию судьи.

– Но почему же вы молчите? Что с вами? Вы не радуетесь своему ребенку?

Зловещая фигура выносит беспощадный приговор, не подлежащий обжалованию:

– Уходите! Убирайтесь вон из моего дома, уходите немедленно прочь!

Женщина, пошатываясь, уходит из дома, унося с собой только самое дорогое, что есть у нее в жизни, – еще не родившегося ребенка. Тяжелые двери с протяжным скрипом закрываются за ней, и она исчезает навсегда…

…– Так что же, господин Рагунат, как мы должны поступать с матерью, которая носит в своем чреве сына преступника? Ответьте, мы ждем!

Невзрачный студент смотрит на Рагуната сквозь очки с толстыми стеклами, они сверкают отраженным солнечным светом, и этот свет колет судью прямо в сердце, никуда не уйти от острых лучей, они проникают в душу, высветляя то, что долгие годы скрывалось в глубине.

Рагунат пошатнулся и, чтобы не упасть, ухватился за край кафедры.

– Господину судье плохо. Эй, кто-нибудь, принесите скорее стакан воды!

Испуганный служитель принес воду, но Рагунат уже пришел в себя, он отстранил протянутую руку и сошел с кафедры.

По дороге домой он почувствовал себя лучше и не стал заезжать к врачу – и так задержался, Рита наверняка волнуется.

Как только Рагунат увидел свою воспитанницу, он сразу понял – что-то случилось. У нее был слишком необычный вид, будто за спиной прорезались крылья и она вот-вот взлетит, как птица.

Слуга, почтительно склонившись, подал господину Рагунату очередное блюдо; тот невнимательно ткнул его вилкой, наблюдая за сидящей на другом конце стола воспитанницей. Та рассматривала плод манго с таким выражением, будто видит его впервые в жизни.

– Что с тобой, Рита? Ты так оживлена сегодня, глаза горят… Уж не нашла ли ты клад? – попытался пошутить судья, но вышло слишком неуклюже.

Рита взяла нож для фруктов, надрезала плод, но есть не стала:

– Да, вы не ошиблись, у меня радостный день, я встретила друга. Вы должны познакомиться с ним, он вам понравится.

Рагунат вздрогнул – вот оно! Сбываются самые худшие его предчувствия. Не зря весь день был такой ужасный, и вот теперь достойный финал. Он взял с подноса, который подал ему слуга, стакан поды, с трудом выпил глоток – что-то сжало ему горло, будто тисками.

Он давно ждал этой минуты, и, как всегда в таких случаях, беда пришла неожиданно. Но, прежде всего, о и подумал о себе, о своей одинокой старости в огромном пустом доме.

– Кто он такой, этот твой друг? Что он делает? Где живет? Кто его родители?

Рагунат засыпал Риту вопросами, задавая их почти машинально, он пытался найти выход из создавшегося положения.

Судья обладал достаточным влиянием на Риту и рассчитывал, что найдет какую-нибудь брешь во взаимоотношениях воспитанницы и ее избранника, тогда он вобьет клин сомнений и попытается разрушить возникшее чувство.

– Его зовут Радж, он друг детства, мы не виделись с ним двенадцать лет.

«Вот оно, – подумал судья, – за эту ниточку можно уцепиться».

– Двенадцать лет, – протянул он с сомнением, – а люди быстро меняются. Двенадцать лет – это очень большой срок.

Рагунат сказал эти слова почти профессионально: двенадцать лет – действительно большой срок и в тюрьме, и в жизни. Он меняет человека до неузнаваемости – из тюрьмы выходит озлобившийся или морально сломленный человек, которому трудно найти свое место под солнцем. Он, словно зверь, выпущенный из клетки, с трудом возвращается к своей природе и зачастую погибает, не вынеся воздуха свободы.

– Радж действительно очень переменился.

Девушка засмеялась, вспомнив его ужимки, как он изображал настройщика роялей.

– Он был молчалив, а теперь все шутит. Я спросила его: что ты делаешь? А он ответил: я краду!

Девушка опять весело рассмеялась, вспомнив эту забавную шутку.

Рагунат внутренне возликовал. Пожалуй, чутье профессионала и на этот раз не подвело его. Очевидно, парень не врал, он видел, какое наивное существо перед ним, и говорил ей правду прямо в лицо, а она так ничего и не поняла. Что же она будет делать в жестокой и суровой жизни без него, без умудренного опытом человека. Да любой проходимец обведет ее вокруг пальца, обманет и бросит с ребенком на руках.

При этой мысли он опять почувствовал длинную тонкую иглу, медленно заворочавшуюся у него в сердце. Он глубоко вздохнул – и игла растаяла.

– Ты уверена, что он пошутил?

Девушка недоуменно посмотрела на опекуна. Ей и в голову не приходило, что Радж, которого она ждала всю жизнь, Радж, вернувшийся из счастливого детства, где были живы ее любимые родители, где все было так прекрасно, – ее Радж вдруг обманщик и вор. Нет, такие домыслы могут быть только у нездорового человека.

– Я уверена, что он честный и порядочный человек, а почему вы спрашиваете?

– Видишь ли, то, что кажется остроумной шуткой, может оказаться правдой.

Рита посмотрела на судью и увидела перед собой побелевшую от боли и душевного напряжения маску, искаженную страданием.

Ее настроение тоже испортилось, судья добился-таки своего. Аппетит вдруг пропал, она поднесла ко рту ложку с изысканным блюдом и медленно опустила ее.

Рагунат скомкал салфетку, бросил ее на стол. Он так ни к чему и не притронулся.

– Я настоятельно прошу тебя, Рита, лучше выбирать себе друзей. Поверь моему опыту, люди часто выдают себя не за тех, кем они являются на самом деле.

– Я вас не понимаю.

Судья встал из-за стола, открыл портсигар и достал сигарету, пытаясь восстановить душевное равновесие.

– Тем не менее, Рита, я надеюсь, что ты будешь благоразумнее. Я не считаю пока нужным знакомиться с твоим Раджем.

Рагунат повернулся и вышел. Рита еще некоторое время сидела за столом, осмысливая услышанное. Она поняла, что Раджу отказано быть в их доме, но почему? Никогда еще Рита не просила Рагуната знакомиться с молодым человеком, хотя ей было уже достаточно много лет. Большинство ровесниц уже давно вышли замуж, Рита же училась в колледже, это отнимало много времени, да и сама она не находила нужным с кем-либо встречаться, она не видела в своем окружении никого, достойного ее внимания, и вот теперь, когда она нашла своего единственного, судья Рагунат осуждает ее, словно она преступница.

 

Глава двадцать шестая

Длинные теплые волны Аравийского моря лениво набегали на песчаный пляж, по которому бежали две крошечные фигурки. Кроме них, здесь никого больше не было, только медленно покачивали своими растрепанными ветром листьями королевские пальмы, да пролетали чайки.

Маленький темно-коричневый словно лакированный краб тащил из прибоя рыбешку, оглушенную волной. Он трудолюбиво преодолевал ноздреватую пену, расцвеченную обрывками водорослей, как, вдруг чья-то нога обдала его фонтаном брызг.

– Смотри, какой малыш! – закричала Рита.

Она с хохотом полила краба водой, тот стал сердито закапываться в ярко-зеленые прохладные водоросли, бросив свою добычу. Рыбешка слабо шевельнула хвостом, и налетевшая волна унесла ее обратно в море.

Рита смотрела на все, будто в первый раз, ей казалось, что самые обычные предметы приобрели какой-то новый смысл. Она радовалась, как ребенок солнечному лучу, пробившемуся сквозь облака, набухшие снизу синей влагой, будто впитавшейся из прозрачных морских волн.

Радж любовался девушкой, одетой в голубой купальник, который подчеркивал стройность ее фигуры. Они резвились, словно дети, будто не было долгих лет разлуки и тревог. Теперь они не расставались ни на день. Сразу после занятий в колледже Рита шла в сквер неподалеку, где ее ждал Радж, они бродили по городу, гуляли в парке, но больше всего им нравилось бывать в этом пустынном месте на берегу моря. Радж нашел поистине райский уголок среди пальм – небольшое пресное озеро с нависающим над ним обломком скалы. Он обнаружил этот оазис во время своих блужданий. Ему приходилось уходить из дома, чтобы Лиля ничего не заподозрила, и бесцельно бродить по городу. Радж избегал теперь своих друзей и не заходил в кабачок к Джагге.

– Куда ты меня тащишь? – смеялась Рита.

– Идем, идем, я покажу тебе очень красивое место, – веселился Радж.

– Я не хочу никуда идти, мне и здесь хорошо, – капризничала девушка.

Юноша ухватил ее за руки и потащил по горячему белому песку. Рита со смехом вывернулась и повалила его так, что он рухнул как подкошенный, зарывшись словно краб.

– Перестань, – смеялась она, – ты испачкаешься, все волосы в песке.

Он вскочил, отряхиваясь. Радж был в пестрых шортах и такой же рубашке с короткими рукавами.

– Вот сейчас я тебя догоню, – свирепо прорычал он и бросился на Риту.

– Не поймаешь! – засмеялась девушка.

Она побежала к оазису, словно серна, Радж даже не смог ее догнать.

Рита влезла на обломок скалы и приготовилась к прыжку.

– А ты можешь отсюда прыгнуть?

– Очень надо, – Радж не был поклонником физических упражнений.

Девушка ловко нырнула в озеро, почти не вызвав брызг. Радж, не желая отставать, героически сбросил с себя рубашку, швырнул ее отчаянным жестом и кинулся в воду.

Радж вынырнул, но девушка еще не показывалась над поверхностью. Он ушел под воду, и пока искал ее, Рита вылезла на берег.

– Ну что, правда здесь глубоко? – спросила она.

Юноша протянул ей руку, чтобы девушка помогла ему вылезти на берег.

– Если я буду тонуть, я и тебя захвачу.

– Ах так, тони один.

Рита оттолкнула его, и он опять рухнул в воду, подняв целый фонтан брызг.

– Ну теперь держись, – закричал Радж, показавшись на поверхности.

Он с трудом вылез на берег, но пока подбирался к Рите, та успела нырнуть в озеро.

Наплававшись вдоволь, набегавшись по пляжу, они не заметили, как пролетело время. Пришла пора возвращаться.

Радж, уже одетый, вытирался полотенцем, просушивая волосы. Рита переодевалась за махровой простыней, натянутой между двух рядом стоящих пальм. Раджу показалось, что она слишком долго копается.

– Почему ты до сих пор не одета? – спросил он, подойдя ближе.

– Разве ты не знаешь, что порядочный человек не должен смотреть на девушку, когда она переодевается? Не знаешь? – возмутилась Рита.

– Нет. Мне это не известно, – с грустью сказал Радж и замер.

«Вот оно, начинается, – подумал Радж. – Почему она так сказала?»

– «Порядочный человек», а я кто? – спросил он вслух, высказав мучающую его мысль.

– Ты? – усмехнулась Рита. – Ты самый настоящий дикарь, вот ты кто.

– Дикарь?!

Радж бросился к Рите, сорвав по дороге простыню. Девушка, успевшая одеться, бросилась бежать, восприняв это как новую игру, но Радж вовсе не шутил.

Встретив ее, он забыл, что Рита принадлежит к другому миру – она живет в роскошном дворце, ее будущее ясно и безоблачно, а кто он такой? Что у него впереди? Ничего, кроме тюрьмы. Радж позабыл, что он вырос в трущобах, среди отбросов общества, с детства он испытывал голод и унижения. Любой так называемый «порядочный человек» мог оскорбить его, крикнув в лицо: «Эй ты, бродяга! Убирайся прочь!» И вот теперь девушка, которую он любил больше жизни, говорит ему те же страшные слова. «Дикарь», бросила она ему, а что будет дальше?

Неужели он не имеет права быть счастливым, как другие люди, неужели даже в такие минуты его может уколоть обидное слово?

Радж догнал девушку, грубо схватил и, вывернув ей руку, закричал:

– Вот я покажу тебе, кто я такой!

– Пусти, мне очень больно!

– А мне, думаешь, не больно?

– Ты настоящий дикарь.

Девушка не ожидала такой реакции на беззлобную шутку. Она не могла понять, чем же провинилась перед любимым, почему он вдруг стал таким жестоким. Прежний Радж исчез, и на его месте оказался совсем другой человек, с хищными, злобными глазами, словно в нем жили одновременно две непохожие друг на друга личности и теперь наружу показалось то неизвестное, что таилось в глубине его души.

– Отпусти меня, мне больно!

Радж будто не слышал ее. Он схватил Риту за горло и стал трясти:

– Так я дикарь?

– Да, да, дикарь!

И тут Радж хлестнул ее ладонью по лицу, еще и еще, пока она не упала на горячий песок.

– Я дикарь и бродяга? Больше ты никогда не будешь так меня называть, я слишком долго страдал. Больше ты никогда не будешь говорить такие слова! – Радж повернулся, чтобы уйти. – Не думал, что ты будешь меня так называть.

Стоя на коленях, Рита сказала: – Прости, Радж, бей, если хочешь.

Радж опустился рядом с ней, посмотрел в ее глаза и тихо, с горечью в голосе произнес:

– Кого бить? Тебя или себя?

Ему уже было стыдно, как мог он ударить любимую? Как это ужасно – за унижения и оскорбления всегда платят близкие люди, они принимают на себя удары судьбы, смягчая их. Радж выместил свои обиды на Рите, за которую, не колеблясь, отдал бы жизнь.

– Прости меня, любимая.

Девушка взяла его за плечи и подняла с колен, он тянулся за ней, как цветок за солнцем.

– Все хорошо, Радж!

Начинался вечер. Ветер стихал, будто засыпая после трудного дня. Волны плескались ласково, смягчаясь и отливая шелковым блеском лунного отлива.

Вдали, на потемневшем горизонте, резко выделялись белыми штрихами паруса рыбацких лодок, спешащих к берегу.

Влюбленная пара, взявшись за руки, пошла к причалам. После сильной вспышки чувств, они притихли и ни о чем не говорили, им достаточно было идти рядом, разговаривали их души – они так давно стремились друг к другу.

Они шли по пустынному пляжу, увязая по щиколотку в теплом мягком песке, одни на всем берегу, словно первые люди на земле.

 

Глава двадцать седьмая

Рагунат вышел из дома в плохом настроении. Слова Риты о том, что она приведет в гости молодого человека, не выходили из головы, вызывая постоянную ноющую боль.

Сегодня ему предстоял обычный день в суде. Шел процесс над вором из шайки знаменитого разбойника, которого никто не знал в лицо, никто не знал его имени, но этот невидимка наводил ужас на мирных жителей дерзкими налетами и грабежами. Неуловимого бандита пытались изловить всеми известными способами, но он неизменно уходил от облав. Сам начальник полиции Бомбея, тучный, вечно сердитый мужчина, обещал лично поймать предводителя воров. Он организовывал хитроумные западни и засады, куда попадались совершенно посторонние люди: молочники или торговцы свежей рыбой, принесшие свой товар.

В одну из таких засад и угодил мелкий воришка, а сам разбойник и на этот раз ушел от полиции.

Рагунат вошел в здание суда, привычно переоделся в мантию. Здороваясь с почтительно кланяющимися членами суда, не спеша взошел на возвышение и сел в свое кресло.

Обвиняемый сидел за решеткой, на скамье подсудимых – маленький человечек с бегающими глазками на крысином личике. Он беспрестанно потирал руки, что придавало ему дополнительное сходство с отвратительным грызуном.

– Расскажите суду, как давно вы стали вором, обвиняемый Басант.

Тот быстро вскочил и словоохотливо начал говорить:

– Да почитай с детства, господин судья. Отец выгнал из дома мою мать, когда я был совсем крошкой. Жил в трущобах, денег не было, ну я и начал воровать, сначала по мелочам – еду на базаре, а потом по-крупному. Папаша-то мой думал, что жена ему изменяет, вот и выгнал нас на улицу, а то был бы я сыном адвоката.

Рагунат вздрогнул. Эта история напомнила ему его жизнь. Что, если он ошибся тогда и Лиля была не виновата? Сейчас у него был бы уже взрослый сын или дочь.

– Ну а когда попал в шайку, тогда все пошло по-другому, – продолжал Басант.

Кто возглавляет вашу банду? Назовите имя главаря, опишите его приметы, где он живет, что замышляет?

Басант даже подпрыгнул на месте от испуга и возбужденно затараторил:

– Что вы, господин судья, я же себе не враг! Стоит мне назвать его имя – и мне не жить. Достанут даже в тюремной камере – у этого человека везде есть свои люди!

Рагунат недолго допрашивал преступника. После вынесения приговора судья покинул здание, но перед его глазами все еще стоял этот невзрачный человек, рожденный в нормальной семье.

Он стал вором и бродягой из-за ошибки своего отца, посчитавшего себя оскорбленным. А ведь Басант не родился с дурными наклонностями, преступником его сделала жизнь, поставившая мальчика в жестокие условия, дав ему выбор: или умереть от голода, оставаясь честным человеком, или выжить, став вором. Вначале Басант крал, чтобы прокормиться, потом грабил, потому что не умел делать ничего другого, да и не хотел порвать со своей преступной жизнью, и вот теперь он снова в тюрьме.

Рагунат выполнил свой долг, но почему-то не чувствовал удовлетворения. За долгие годы работы в суде перед ним прошли сотни обвиняемых, многих из них Рагунат приговорил к тюремному заключению, их лица стерлись в памяти, и никогда он не испытывал сомнения или сожаления, но сегодня его душу раздирали противоречия.

Иные чувства испытывала Лиля. Она искренне радовалась, видя, как переменился ее сын. Ей очень понравилась Рита, она сразу поняла, что эта девушка из хорошей семьи, прекрасно воспитана, с отличным образованием, но ведь и ее сын тоже преуспевает в делах. Слава Богу, хозяин не посылает его в длительные командировки, как раньше. Конечно, она хотела, чтобы Радж стал судьей, – не получилось, зато будущая, невестка скоро будет адвокатом.

Лиля уже называла Риту невесткой, хотя только мысленно, она боялась сглазить. В ее жизни было много горя, и Лиля радовалась, что все несчастья наконец-то позади, и, может быть, вскоре она будет нянчить внука: Лиля так хотела стать бабушкой!

Она даже пошла в храм, чтобы умилостивить богов, так мечтала Лиля держать в руках розового, лепечущего младенца. Это будет мальчик, она не сомневалась, он обязательно станет судьей, как хотелось ей когда-то.

В храме было тихо и прохладно, хотя на улице палила сорокаградусная жара. Лиля прошла мимо каменных колонн, покрытых кружевом резьбы, ступая босыми ногами по мраморному полу: так же, как и все остальные, она оставила обувь перед входом.

Храм освещался множеством горящих светильников, рассеивающих таинственный полумрак, из которого выступала бронзовая статуя бога Рамы. Лиля вгляделась в лицо погруженного в созерцание Бога.

Он отрешился от всего земного, уставший после победы над злым демоном Раваной. Но Лиля знала, что, кроме этого славного подвига, Рама выгнал жену Ситу из дома. Грустная история напомнила ей собственную драму. Что ж, надо не терять надежды на перемены к лучшему, вот и она дождалась счастливых дней. Все начинает налаживаться.

Лиля прошла в следующий зал. Дымящиеся ароматические палочки источали душистый, пряный аромат. Посреди круглого зала стоял лингам – символ животворящей мощи Шивы – цилиндрический кусок темного мрамора, установленный вертикально. Сверху на лингам тонкой прерывающейся струйкой сбегала вода. Она омывала цилиндр и по узкому желобу стекала в небольшое углубление в мраморном полу.

Возле лингама сидел бритоголовый жрец, его обнаженный торс охватывал через плечо толстый витой шнур – знак принадлежности к касте брахманов. На лбу жреца белело несколько полосок.

Лиля встала в очередь, медленно движущуюся в благоговейном молчании.

Дойдя до священного лингама, Лиля зачерпнула ладонью воды из углубления в полу, отпила глоток, мокрой рукой провела по лицу и шее. Брахман обмакнул палец в белую пасту и нанес причащаемой несколько отметин на лбу.

Из храма Лиля вышла в прекрасном настроении, ее душу наполняло светлое, чистое чувство.

Она прошла сквозь толпу, мимо торговцев сувенирами, продававшими с лотков безделушки из розового дерева, фигурки, выточенные из слоновой кости и сандала, которые охотно раскупали приезжие, разморенные непривычной жарой.

«Теперь все будет хорошо, – думала она, – бог Рама поможет нам избежать несчастий, и удача посетит наш дом».

 

Глава двадцать восьмая

На морской волне покачивалась рыбацкая лодка, привязанная веревкой к потемневшему от времени столбу. Прохладный вечерний ветер овевал прислонившуюся к мачте Риту, мечтательно смотревшую на полную луну. У ее ног сидел Радж, он тоже глядел в небо, но его мысли были не такие радужные.

Они не знали, что когда-то вот так сидели у берега реки Рагунат и Лиля, тоже мечтали и смотрели на луну. Ночное светило все то же, оно ничуть не изменилось, но сколько перемен произошло с людьми, еще недавно парившими влюбленной душой в облаках!

Рита потрепала Раджа за волосы.

– Радж! Радж! О чем ты думаешь?

– Так…

Не удовлетворенная таким уклончивым ответом, ока дернула его за густую черную шевелюру:

– Иди сюда.

– Куда?

– Ко мне.

– Зачем?

– Так… – передразнила его девушка, но Радж не поддержал игры. В конце концов Рита заметила, что с ее возлюбленным творится что-то неладное: он помрачнел, погрустнел. Может, он охладел к ней? Нет, это невозможно, но что же мучает его, что лежит тяжелым камнем на его душе, и почему он не сбросит эту тяжесть, ведь она готова разделить с ним не только радость, но и горе?

Если он не говорит сам, Рита решила первой начать разговор:

– Ты не смотришь на меня, ты смотришь на луну…

– Нет, на облако.

– Отчего ты видишь только черное облако? Почему ты замечаешь в жизни только темную сторону? Ведь жизнь прекрасна и полна любви. Отчего ты все время грустишь, не можешь мне сказать?

Рита присела перед Раджем, чтобы видеть его глаза, чтобы прочесть в них правду.

– Тебе я все могу сказать, – медленно ответил Радж, глядя на нее с любовью и нежностью.

– Да, говори, пожалуйста. Я очень хочу, чтобы ты мог мне все сказать.

Радж некоторое время собирался с духом, обдумывая, с чего начать.

– Рита, мы не виделись с тобой двенадцать лет, за это время многое изменилось.

– Да, да. Это же самое сказал мой опекун, но по-моему это не так. Ты же видишь, дружба наша осталась прежней и мы по-прежнему вместе.

Рита прильнула к своему возлюбленному, словно боясь, что кто-то отнимет его у нее.

– Он сказал правду, Рита, – глухим голосом проговорил Радж, проведя рукой по блестящим под луной волосам девушки. – Ведь ты обо мне ничего не знаешь, не знаешь, чем я занимаюсь, кто я, как я жил все эти годы, – ты ничего вообще обо мне не знаешь!

– Я ничего и не хочу знать. Я знаю одно, ты – это ты, и я люблю тебя!

Набежавшая волна неожиданно качнула лодку, приподняв ее и тут же бережно опустив на шелковистую зеленоватую воду, расцвеченную лунной дорожкой, которая уходила далеко в море, словно маня за собой в неведомые дали, где жизнь прекрасна и нет забот и волнений.

– Рита, какая ты хорошая, – улыбнулся Радж, обезоруженный таким искренним проявлением чувств, той непосредственностью, с которой это было сказано. – Ты совсем как ребенок!

Девушка тряхнула головой, разметав по плечам вьющиеся волосы, как когда-то она задорно взмахивала большими белыми бантами.

– Ты сам ребенок, – Рита улыбнулась, сверкнув ослепительно ровными зубами;– ты просто дикарь, да, да, дикарь, – засмеялась девушка.

– Хорошо, пусть так, пусть я дикарь, – сказал смягчившийся Радж.

Рита повернулась и села, прислонившись к юноше спиной, глядя в небо. Черная рваная туча медленно сползла в сторону, обнажив круглый диск луны, блестящий, словно выкованный из серебра.

– Вот она, луна, – сказал Радж, рассматривая небесное ночное светило, будто увидел его в первый раз.

Луна всегда была товарищем в его делах, она освещала темные дела, в которых он участвовал вместе с Джаггой, но сейчас Радж не хотел думать ни о Джагге, ни о делах. Сейчас луна была такой, какой и должна быть всегда – вечной спутницей влюбленных.

– Смотри, луна смеется! – сказала Рита и засмеялась.

К ней опять вернулось хорошее настроение, она радовалась, видя, что ее возлюбленный опять улыбается. Хотя он и говорил что-то непонятное, намекал на какие-то темные стороны своей жизни, но Рита не желала думать ни о чем дурном – ведь они снова вместе, рядом, им хорошо, так зачем омрачать этот прекрасный вечер.

– Да, – вспомнила она, – ведь у меня скоро день рождения, и я приглашаю тебя в гости.

– День рождения? Сколько же тебе исполнилось лет? – поинтересовался Радж. – Двадцать?

Рита слегка обиделась.

– Разве ты не знаешь, что у девушки нельзя спрашивать, сколько ей лет? Двадцать один год.

Радж перехватил ее, когда она попыталась встать, и нежно поцеловал.

– Нет, нет! – испуганно вскрикнула девушка. – На нас смотрят!

– Кто смотрит? – удивился Радж.

Он оглядел пустынный берег, на котором никого не было, кроме чаек. Вдали сверкал огонь маяка, рассекающий лучом света тьму, чтобы рыбацкие лодки могли вернуться домой. В мире стояла удивительная тишина, нарушаемая только легким плеском волн. Казалось, кроме них, никого из людей не осталось на этой земле и все вокруг принадлежит им.

Радж еще раз взглянул на берег и спросил:

– Кто же на нас смотрит?

Рита уже перебежала на корму и оттуда, чувствуя себя в безопасности, лукаво ответила:

– За нами подглядывает луна!

Она засмеялась, села, опустив ноги в теплую ласковую воду, в которой колебалось маслянистое отражение ночного светила. На душе ее было так хорошо и радостно, что захотелось петь, и она запела для своего возлюбленного:

Если вдруг уйдешь ты тайною тропою,

Сердце мое ты унесешь с собою.

О месяц прекрасный,

Взгляни с поднебесья,

Я тебе свою тайну открою…

Сердце девушки хранило одну тайну, чистую девичью тайну, которую она хранила от посторонних глаз, – свою любовь.

Радж подхватил эту песню:

О месяц прекрасный и ясный,

Взгляни с поднебесья,

Я тебе открою свою тайну…

Но Радж вкладывал в слова песни совсем другой смысл. Он действительно хранил тайну, ему было что скрывать от Риты, и Радж не смог, не нашел в себе силы рассказать ей все.

Да и как можно открыть девушке, доверчивой, словно ребенок, всю грязь, весь ужас его жизни? Рита прожила то время, которое он проводил по тюрьмам, совсем в другом мире. Там не было голода, нищеты, там не встречались такие люди, как Джагга. Что будет, если он скажет правду? Между ними разверзнется бездна, заглянуть в нее по силам не каждому, выдержит ли Рита? Настолько ли крепкой окажется ее любовь, чтобы вынести такое испытание?

В морской воде отразилась счастливая девушка и луна, которую заслонила фигура Раджа, шагнувшего к девушке. Легкая рябь соединила их вместе и превратила отражение в сверкающую мозаику.

– Нет, нет! – вскричала девушка. – Если ты сделаешь еще шаг, лодка опрокинется.

Рита отбежала на нос утлого суденышка, угрожающе покачнувшегося под влюбленной парой.

– Что же делать? – спросил Радж.

Рита посмотрела юноше в глаза. Его взгляд сказал ей обо всем. Такие глаза не могли лгать, пусть у него есть что-то страшное в прошлом, но она чувствовала, что Радж не обманывает ее, он действительно любит.

– Ну и пусть опрокинется, – тихо сказала девушка.

Радж шагнул к ней, развернувшийся парус укрыл их от нескромной луны.

 

Глава двадцать девятая

В этот вечер Рагунат опять задержался на работе. Он спешил домой, представляя себе, как волнуется Рита.

Двери ему открыл старый слуга, и Рагунат сразу заметил, что тот чем-то озабочен.

– Что дома? – спросил судья. – Все в порядке?

– Простите, господин, госпожа Рита все еще не возвращалась из колледжа.

– Что такое?!

Судья подумал, что он ослышался – Рита никогда не опаздывала, и если ее до сих пор нет дома, значит, случилось непредвиденное. Рагунат сразу же вспомнил ее слова: «Я познакомлю вас с Раджем…»

Да, это мог быть только он, тот самый парень, из-за него она задержалась. Но где же они?

Рагунат представил себе их свидание под луной. Его сердце наполнилось тяжелым чувством, которое тут же отозвалось ноющей болью. Вор, он самый настоящий вор, этот Радж! Он намеревается украсть у него самое дорогое, что есть в жизни, – его воспитанницу, его Риту!

Ну нет, судья посадил за решетку сотни воров, он сможет отстоять то, что принадлежит только ему, он сможет защитить Риту от гнусных посягательств какого-то молодого прощелыги.

– Прикажете подавать обед, господин? – почтительно осведомился слуга.

– Что? Какой обед? – удивился Рагунат. – Ах, да… Нет. Я буду ждать, когда вернется Рита. Убирайся! – вдруг разозлился он.

Слуга, испуганно кланяясь, исчез в глубине дома. Рагунат поднялся в свой кабинет, сел за стол, достал из портсигара сигарету и закурил, хотя врач категорически запретил ему прикасаться к табаку.

Прямо перед ним висели огромные часы, их бой прогремел словно гром, оглушивший Рагуната. Пробило девять ударов, отозвавшихся в голове судьи похоронным звоном.

Все слуги в доме попрятались, никто не хотел попасть под тяжелую руку судьи. Он перешел в столовую, где все давно уже было накрыто к обеду. Оттуда проглядывался вход в дом, и Рагунат стал ждать.

Рита подошла к притихшему саду, сонно шевелящему под теплым вечерним ветром своими ветвями, полными плодов.

«Наверное, все уже легли спать, а господин судья работает в кабинете, – подумала она. – Я войду очень тихо и никому не помешаю, ведь я так устала».

Девушка сняла туфли, чтобы не цокать каблуками по мраморному полу, открыла тяжелую дверь и вошла. Кажется, ее не заметили. Она стала подниматься по лестнице, и тут ее пригвоздил к месту суровый голос:

– Рита!

– Да, – она увидела судью. – Ах, это вы… Как вы меня напугали.

Достаточно было посмотреть на сияющее лицо девушки – и становилось понятно, что заставило ее нарушить привычный распорядок размеренной жизни. Все в Рите говорило о любви, захватившей девушку, как океан, унесшей ее далеко от берега. Скоро она совсем скроется из виду, и тогда Рагунату останутся только щепки разбитого корабля его жизни, уничтоженного безжалостным ураганом.

Рита быстро надела туфли, подбежала к столу и села на свое место. Она ужасно проголодалась! Еще бы – целый вечер бегать по берегу моря.

– Не надо, – бросил судья, когда возникший, словно призрак, слуга попытался положить на его тарелку кусочки сочного кебаба.

Рита положила на колени хрустящую накрахмаленную салфетку. Она не замечала ничего вокруг себя, погруженная в собственные переживания. Между тем искаженное гневом и болью лицо судьи не сулило ничего хорошего.

– Вам нужно принять лекарство за обедом! – вспомнила Рита.

– Я знаю, – ответил Рагунат, – но обедать надо в семь часов. Взгляните, сколько сейчас времени?

Стрелки циферблата показывали половину десятого. Рита опустила глаза. Она не чувствовала себя виноватой, да и что плохого она сделала?

– Да, – промолвила девушка, – вот и часы почему-то на меня сердятся, а мне было так хорошо.

Рагунат не сомневался, что ей было хорошо, но каково ему слышать это? Какая черная неблагодарность за ту доброту и заботу, которой он окружил оставшуюся без родителей девочку? Как она смеет говорить так? Он с трудом сдерживал себя, чтобы не изорваться от гнева.

– Радж мне говорил… – начала Рита.

Опять это ненавистное имя! Он уже готов был своими руками уничтожить этого Раджа, посягнувшего на самое дорогое, что у него было.

– Радж, Радж… Опять Радж!

Рита опустила ложку, медленно вылила суп в тарелку.

– Не думайте о нем плохо, ведь вы о Радже ничего не знаете.

Судья смотрел на нее пронизывающим взором, как на подсудимую, которой он должен вынести приговор, но Рита выдержала его взгляд.

– Ты не забыла? Когда умер твой отец, я поклялся, что буду тебя воспитывать. С тех пор я считал тебя своей дочерью… Я постоянно о тебе забочусь, и тебе следовало бы знать мое мнение.

От своего отца Рита унаследовала прямой и честный характер. Сколько часов он проводил в спорах с Рагунатом! Ему так и не удалось заронить сомнения в истинности теорий, которые овладели судьей и которые он применял и в работе, и в частной жизни.

Она не стала отмалчиваться и ответила Рагунату:

– Я знаю, знаю, что вы заботитесь обо мне с самого детства, но напоминать об этом…

Рагунат встал, с грохотом отодвинув стул, вытер руки салфеткой и отшвырнул ее в сторону. Несколько секунд он сверлил глазами Риту, но ничего не сказал. Оттолкнув слугу, бросившегося подбирать упавшую салфетку, он вышел из зала.

Рита с сожалением посмотрела ему вслед. Она встала из-за стола, так и не закончив обеда, и пошла в свою комнату.

В ее глазах застыли слезы, сейчас Рите так не хватало отца! Рагунат, конечно, хороший человек, и он заботился о ней все эти годы, но никогда она не понимала его. И потом эти странные взгляды, которые Рита замечала, они пугали ее.

Девушка открыла дверцы резного шкафчика и достала несколько фотографий. Вот она сама, с большими белыми бантами, задорно улыбается в объектив фотоаппарата, вот она вместе со своим отцом – какие радостные, веселые лица!

Санджей был прямой противоположностью Рагунату – открытый, добродушный, он никогда не сказал ни о ком дурного слова, а тем более о человеке, которого он не знал. Отец понял бы ее, он бы доверял сердцу дочери, ее выбору и полюбил бы того избранника, которого она привела бы в дом. Но отца давно уже нет, остались лишь пожелтевшие фотографии и память о нем, вечная память.

 

Глава тридцатая

Джагга не мог понять, куда исчез его воспитанник, его правая рука – Радж? На мучной склад он не приходил, в кабачке его не видели. Джагга было подумал, уж не помирился ли Радж с танцовщицей Нирджой? Но девушка сказала:

– Я забыла это имя, он отверг мою любовь, и для него нет больше места в моем сердце.

Китаец, Рам и другие, ходившие вместе с Раджем на последнее дело, тоже не могли сказать ничего путного:

– Он познакомился с какой-то девушкой, а потом отпустил нас и ушел.

«Вот оно что, – подумал Джагга, – девушка!» Китаец не знал, кто она такая, но, судя по всему, новая знакомая Раджа из богатой семьи. Да, если он влюбился, это осложняет дело. Джагга понимал, что только любовь, только сильное чувство может переродить Раджа, вернуть его к нормальной жизни. Любовь – вот главный противник, с которым ему предстоит бороться.

Один из карманников, промышлявших на автобусной остановке, рассказывал, что какой-то парень угнал автомобиль прямо из-под носа хозяина, но полиция почти сразу же бросилась за ним в погоню. По почерку, по той исключительной дерзости, с которой был совершен угон, Джагга понял, что это был не кто иной, как Радж. Полиция не догнала его, значит, он должен где-то скрываться, и наверняка ему помогает в этом новая знакомая.

«Ну нет, мой милый Радж, – скрежетал зубами Джагга, – ты не уйдешь от меня. Где бы ты ни был, мы еще встретимся, и господин судья получит свою кровавую добычу».

С этого времени Джагга взял за правило бывать в богатых кварталах города, рассматривая шикарные особняки. Он смотрел на них равнодушно, пожалуй, Джагга мог бы купить любой из них, но его привлекало другое – власть над душами людей. Он был королем преступного мира, подданные готовы выполнить любой его приказ, а ослушание каралось немедленной смертью. Лишь Радж избежал наказания, потому что Джагге нужна не его жизнь, а гораздо больше.

Где-то за этими окнами скрывается беглец, но ему не долго осталось бегать. Джагга был даже рад, что ж, это хорошо – малыш вырвался на время из-под его опеки и воспарил в облака, тем больнее будет падать.

В один из вечеров терпение Джагги было вознаграждено. В конце улицы показалась знакомая фигура, медленно бредущая по тротуару.

Радж возвращался после свидания с Ритой. Он проводил ее до дома и теперь шел домой, прогуливаясь по вечернему городу. У него было прекрасное настроение, Радж даже напевал что-то себе под нос. Он остановился перед фонарем, чтобы прикурить сигарету.

– Приятная встреча!

– Джагга?!

– Да, это я. Ты еще не забыл меня?

Радж очнулся от потрясения, когда огонь спички обжег его пальцы.

– Это очень любезно с твоей стороны, Радж, вижу, что не забыл.

Джагга подошел к нему ближе, наслаждаясь явным страхом, который читался в лице его воспитанника.

– Что произошло, Радж, попался в любовные сети? Сейчас, значит, у тебя нет времени заняться работой?

– Ты ошибаешься, Джагга. Нам предстоит интересное дело.

Радж отошел в сторону, делая вид, что отворачивается от ветра, зажег спичку и прикурил. Он не хотел, чтобы Джагга видел испуг в глазах. Ему надо было что-то срочно придумать, найти какое-нибудь оправдание своему исчезновению. Радж совсем забыл про банду разбойников, но они не забыли его и теперь потребуют ответа за проваленное дело. Ведь из-за Раджа шайка не смогла обокрасть банк, сейчас это уже невозможно – охрана усилена, на улице перед банком установлен полицейский пост. Радж знал, чем кончаются такие разборки, он не раз был свидетелем того, как Джагга выносил приговор провинившемуся и тот исчезал, будто его и не было.

– Ну так я слушаю тебя, мой мальчик. Говори же, что за дело ты задумал.

Рита! Она выручит запутавшегося друга.

– Девушка очень богата.

Радж крепко затянулся сигаретой и бессвязно продолжил спасительную речь:

– Но не надо торопиться, я должен кое-что подготовить…

Джагга шагнул к своему воспитаннику:

– Замечательно, теперь мне все ясно!

Разбойник сделал вид, что поверил очевидной лжи испуганного мальчишки.

– Ты молодец, сынок!

Радж облегченно вздохнул. Он был противен самому себе, но ничего не мог с собой поделать – этот человек подавлял его волю, от него исходила волна злобы, будто от бенгальского тигра.

Пожалуй, на этот раз ему удалось обмануть Джаггу. Пора кончать с этой бандой, Радж не хотел больше воровать. Но не так-то просто провести старого вора.

Джагга схватил юношу за плечо и одним рывком развернул лицом к себе:

– Знай, Радж, если ты попытаешься обмануть Джаггу, тебя ждет вот это!

В руке разбойника появилась рукоятка ножа, он щелкнул пружиной, и Радж увидел блеснувшее у самых глаз острое лезвие, выскочившее, словно жало змеи. Джагга стал водить клинком по шее жертвы, наслаждаясь властью над жизнью Раджа. Ему достаточно было лишь слегка надавить – и острая сталь впилась бы в горло юноши. Джагга хрипло захохотал.

– Джагга! – предостерегающе крикнул Радж.

Лиля ждала сына, но он все не приходил. Наступила ночь, окутав город черным шелковым покрывалом, но Радж не появлялся.

На улице было тихо, где-то вдалеке лаяли собаки, бродячими стаями кочующие по Бомбею. Вдруг Лиля услышала, как скрипнули ворота и раздались шаркающие шаги – это пришел он, ее сын.

– Что с тобой, Радж? – спросила мать, увидев побледневшее лицо сына, ввалившиеся, как у тяжелобольного, глаза.

– Все хорошо, мама.

– Ты здоров?

– Да, мама, не волнуйся, просто я очень устал.

Мать сразу поняла, что сын чем-то расстроен.

Может быть, он поссорился с Ритой?

– Ты будешь ужинать, сынок? Я приготовила твои любимые лепешки, очень вкусные.

– Спасибо, мама, я не хочу есть.

Лиля решила не расспрашивать сына, она видела, что ему больно говорить. Он всегда был таким скрытным мальчиком: если у него случались неприятности, он никогда не рассказывал, чтобы не расстраивать мать.

Радж прошел в свою комнату, разделся и лег спать, но даже во сне он слышал тревожащие его голоса, со всех сторон его окружали тени прошлого.

Он видел себя, стоящего в очереди за лепешкой, среди таких же несчастных детей, брошенных в тюрьму, в ушах зазвучали плачущие голоса, и вдруг он услышал такой родной, такой близкий голос Риты:

– Я ничего не хочу знать, я знаю одно, ты – это ты, и я люблю тебя…

Вдруг раздался хриплый, ненавидящий смех:

– Но только знай, если ты обманешь Джаггу, тебя ждет смерть!

Радж застонал, заметался и, наконец, провалился в бездонный колодец сновидений…

 

Глава тридцать первая

…Белый туман окутал все вокруг, заволакивая плавающими тяжелыми облаками поднебесный мир. Радж вынырнул из густого облака и увидел Риту, одетую в нарядное, сверкающее сари. Она, улыбаясь, подала ему руку и помогла выбраться.

Куда же он попал? Вдали Радж увидел грозные многометровые статуи богов, застывшие на мраморных плитах, слои тумана колыхались у их подножий.

Перед статуями танцевали девушки, облаченные в расшитые золотом одежды. Их танец, медленный, завораживающий, притягивал взор.

Рита пошла к пляшущим девушкам, оглядываясь на Раджа, маня его рукой. Она напевала песню, припев которой подхватывали девушки:

Ты – сердца моего ясный свет,

И прекрасней никого в целом мире нет.

Откуда-то донеслась громкая, рокочущая музыка, разносящаяся по всему поднебесному миру.

Радж, охваченный по плечи туманом, поднимается по мраморным ступеням вслед за Ритой и выходит к подножию древней гигантской статуи. Это прекрасное и величественное зрелище: статуя словно спит, по ее лицу блуждает загадочная улыбка, глаза полузакрыты, но кажется, она все слышит и видит. Мерное дыхание колышет ее обнаженную грудь. Вокруг исполинской фигуры мерцают красные, синие, зеленые огоньки, сплетаясь в фантастические узоры, то и дело меняющие свои формы. Эти огоньки плавают в воздухе, некоторые из них пролетают у лица Раджа, но все его внимание привлечено к танцу Риты.

Возлюбленная Раджа танцует, как никогда не танцевала в жизни. Кажется, это тоже ожившая богиня, снизошедшая до простого смертного. Рита удивительно хороша – каждое движение ее божественно, она танцует неземной танец любви и поет прекрасную песню.

Радж полностью заворожен этим удивительным зрелищем, он не понимает, где сон, а где явь. Ему хочется ущипнуть себя, но его руки не поднимаются, заколдованный чарами девушки, Радж слушает снова и снова слова любви:

Ты – сердца моего ясный свет,

И прекрасней никого в целом мире нет.

Рита манит к себе, он идет к ней, и вдруг девушка исчезает в клубах тумана, вздымаемых неведомой силой. Вот мелькнули ее распущенные волосы, и теперь облако окутывает уже самого Раджа.

Он бредет в белой мгле, вытянув руки, в надежде обнять любимую, но пальцы ощущают только холодный сырой туман. Облако будто наполняет Раджа, он дышит этой странной мглой, но вот туман рассеивается и юноша видит перед собой пляшущих девушек. Они танцуют на фоне горящих огнем колонн, одетые теперь уже в снежно-белые одежды.

Вдруг из тумана появляется Рита, он тянется к ней, вот опять они вместе.

Девушка ведет его сквозь туман, Радж покорно идет следом. Он не видит дороги, словно слепой.

Грозный многорукий Бог застыл в неистовой пляске. Девушки у его подножия завертелись, будто листья, сорванные ураганом. Их танец все тревожнее, звуки музыки все резче и страшнее.

Рита ведет Раджа к ногам Бога. Кажется, вот-вот опустится гигантская стопа и раздавит дерзких, осмелившихся приблизиться к живой статуе.

Радж держится за руку Риты. Он совсем потерялся в этом загадочном мире и полагается только на нее, и она выводит его на узкую вьющуюся дорогу, освещенную по краям яркими вспышками огней.

Позади остаются пляшущие девушки, их танец уже невозможно различить, с такой скоростью они завертелись в бешеном танце.

Многометровые статуи тоже провожают их, повернув бронзовые головы…

…Радж идет вслед за Ритой. Он не знает, куда ведет путь, но дорога трудна и опасна. Сильный ветер дует в лицо, поминутно грозя сбросить их в неведомую пропасть, окутанную туманом.

Дна у бездны нет, оттуда доносятся странные, тревожащие звуки. Невозможно даже представить, что ожидает несчастного, который сорвется со скользкой дороги.

Путь вздымается все круче, Раджу тяжело идти, и, если бы не Рита, он уже давно бы присел отдохнуть или вернулся обратно, но она тащит его за руку, не дает остановиться.

Юноша уже потерял счет времени – оно просто не существует в этом мире, может быть, они идут всего несколько минут, а может быть, прошла вся жизнь.

Но вот впереди что-то забрезжило – это луна, заливающая все вокруг ярким серебристым светом.

И тут он теряет голову от ужаса – выше луны, выше звезд вздымается из бездны знакомая фигура, обнаженная по пояс, словно брахман в храме, но это вовсе не жрец, это – Джагга!

Он преграждает путь молодой паре, зловещий хохот оглашает небеса. В руке Джагги блестит лезвие ножа, оно длиннее, чем крошечные фигурки людей.

Радж прижимается к спине Риты, не в силах бороться с чудовищем.

Джагга играет ножом, приближая острие к Раджу, и тот срывается в пропасть…

…У бездны нет дна, в нее можно падать всю жизнь. Радж летит вниз, его волосы треплет седой туман, и все же он видит свою возлюбленную, стоящую на краю.

Она тянет к нему руки, белоснежное сари развевает ветер, превращая девушку в диковинный цветок.

– Рита! Рита!

Радж зовет ее, но крик тонет в пустоте. Весь мир рушится, все кончено.

Медленно кренятся статуи богов. Они вновь превратились в бездушные изваяния. С грохотом летят во все стороны обломки разрушенных статуй.

– Рита! Рита!

Он кричит, но она уже не слышит его. Все кончено…

– А-а! Мама! – дико кричит Радж и просыпается.

Это был всего лишь страшный сон, но юноша уже не различал грани между сном и явью.

Кто может спасти его? К кому бежать со своими ночными кошмарами? Конечно, к матери! Она успокоит сына, как когда-то в далеком детстве.

– Что случилось, Радж?

Юноша бросился на колени перед матерью, его трясло от пережитого ужаса.

– Мама, спасите меня!

Лиля поняла, что сын больше не в силах сам справиться со своими заботами, он хочет облегчить душу. Кто, как не мать, выслушает его.

– Что такое, Радж?

Весь обман, все, что придумывал Радж, обрушилось в одну минуту:

– Я больше не буду воровать, мама! Я тебе обещаю, я клянусь, что стану честным человеком, больше никто не посмеет назвать меня бандитом и вором, никто, слышишь?

Так вот что скрывал ее сын! Это поразило Лилю, как гром среди ясного неба. Но она нашла в себе силы пережить страшную новость.

– Ты мне веришь, мама? Я больше не буду воровать, я буду трудиться, устроюсь на работу. Ты мне веришь? Как мне тяжело, как мне больно и стыдно…

Лиля, как могла, успокоила сына. Какой удар приготовила ей судьба! Она-то думала, что страдания позади, и вот теперь оказывается, что ее сын – вор! Лиля так хотела, чтобы Радж выучился и стал судьей, как и его отец, но он пошел совсем другой дорогой. Она посвятила сыну всю жизнь, работала, недоедала, отдавала ему последний кусок хлеба, сама шила ему одежду…

Но, видно, без отца он был обречен пойти по кривой дорожке. Что ж, Рагунат убил не только ее, он погубил и будущее своего сына. Выбросив его, как слепого щенка, на улицу, судья приговорил сына к бедности и нищете – вечным спутникам воровства. Слабая женщина, она не смогла удержать неразумное дитя. Мать сделала все, что было в ее силах, но без твердой отцовской руки сын не выплыл в море жизни, он ушел на дно, в среду воров и бродяг.

Только сейчас Лиля поняла, в какие командировки уезжал Радж, откуда у него дорогие вещи и чемоданы с заграничными наклейками…

Перед ее глазами встало детство Раджа. Вот ее ребенок учится делать первые шаги, идет, ступая босыми ножками по теплой земле. Несколько шагов, и он падает на четвереньки, но ему не больно, он весело смеется, довольный новыми ощущениями.

Она помогает ему встать, Радж, уцепившись за ее руку крошечными пальчиками, бойко перебирает толстыми ножками и заливается смехом…

Сколько слез она пролила у его постели, когда он болел! Доктора, брезгливо осматривающие хибару, в которой они жили, выписывали дешевые лекарства, но она доставала самые лучшие снадобья, работая дни и ночи напролет.

А как много надежд подавал ее сын! Она гордилась, когда его хвалили учителя, еще бы, ведь он был одним из лучших в школе. Мальчик все схватывал на лету, все предметы легко ему давались, но среди них не было самой главной науки – как выстоять в этой жестокой жизни, как в ней выжить, если ты не родился в богатой семье, где с самого детства ребенок защищен от унизительной бедности. И пусть у тебя есть способности, пусть ясен и светел твой ум – твоя жизнь будет темна и мрачна, если ее не озаряет свет золота.

Что ж, Радж нашел свой путь к достижению богатства, путь вора. Может ли она осуждать его, она – мать своего сына. Достаточно того, что его осудили другие, и теперь он не может подняться с колен.

Почему ее сын не может жить так, как все? Почему он не может завести семью, детей, ведь даже у воров есть дети. Он не может, потому что он отличается от них. В душе Радж остался чистым человеком, грязь жизни не пристала к нему. Он стремится вырваться из заколдованного круга. Встреча с подругой детства, с Ритой, могла бы возродить его. Ведь Раджу приходилось жить двойной жизнью: с друзьями он – вор, бандит, дома честный служащий, порядочный работник. Это не может продолжаться до бесконечности, Раджу предстоит сделать выбор.

Кто же поможет ему, кроме матери и любимой девушки, вернуться к людям? Лиля поняла и простила сына.

 

Глава тридцать вторая

И наступила новая, честная жизнь.

Радж начал искать работу. Поскольку у него не было никакой специальности, он мог рассчитывать лишь на черный, непрофессиональный труд. Но таких, как он, в городе хоть пруд пруди. Множество крестьян приходили в межсезонье подработать пару сотен рупий, они выполняли любую работу, некоторые готовы были стараться и день и ночь.

Радж долго слонялся по городу, пока ноги сами собой не привели его на вокзал, здесь ему часто перепадала добыча, на этот раз он не будет воровать чемоданы, а попытается поднести их спешащим пассажирам.

Ближайший поезд отходил с вокзала через пару часов, прибывающих тоже не ожидалось, да и на тех, кто прибывал сюда пораньше и желал воспользоваться услугами кули, набрасывалось сразу несколько жилистых, словно пальмовый корень, носильщиков. Остальные коротали время на привокзальной площади, попивая крепкий чай и покуривая дешевые бири, свернутые из табачного листа.

В конце концов Раджу повезло, какой-то упитанный господин с солидными усами отправлялся в дорогу, захватив с собой по крайней мере половину дома, упакованного в несколько огромных чемоданов и узлов.

Раджу удалось выхватить буквально из рук набежавших со всех сторон конкурентов пару чемоданов и тяжелый узел, который он взгромоздил на голову.

Один из кули в традиционном крестьянском дхоти – куске ткани, обернутом вокруг бедер, и линялой рубахе, которая когда-то была голубой, покосился неодобрительно на непонятно откуда взявшегося новичка, но ничего не сказал.

Радж с трудом затащил неподъемную поклажу в вагон, отыскал нужное место и распихал все по полкам.

– Платите, сахиб! – весело сказал он подошедшему толстяку, изображая настоящего кули.

Тот, сопя и отдуваясь, полез во внутренний карман пиджака, достал пухлый бумажник такой величины, что у Раджа екнуло сердце, но он сдержался и, улыбаясь во весь рот, дожидался оплаты. Толстяк открыл отделение для мелочи, согнутым жирным пальцем вытащил несколько монеток и бросил их в протянутую ладонь. Это были такие гроши, о которых даже смешно говорить.

Радж вышел из вагона, со злостью швырнул монетки подальше на рельсы и погрузился в глубокую задумчивость. Надо искать другой заработок.

– Эй, ты! Поди сюда! – раздался чей-то голос.

Радж недоуменно огляделся.

– Да, да, я тебя зову, тебя. Иди-ка сюда, голубчик!

Юноша увидел огромного полицейского с дубинкой у пояса, который ласково манил его пальцем.

– Вы меня?

– А то ты не понял. Уж больно ты ловкий, дружок, но на этот раз ты попался.

Радж заметил своего конкурента– кули в линялой рубашке. Он злорадно перешептывался со своими товарищами.

Первые шаги по дороге к новой жизни привели Раджа в полицейский участок.

– А, так мы его знаем, – обрадовался Раджу дежурный по участку. – Это наш старый знакомый. Недавно вышел из тюрьмы и опять за старое? На чем его взяли, – обратился он к сопровождающему. – Карманная кража?

– Нет. Поймали на вокзале. Он крал чемоданы, но был опознан носильщиками. Он там частый гость.

– Я ничего не крал! – оправдывался Радж.

– Расскажи это кому-нибудь другому, – смеялись полицейские. – Давно за тобой охотимся, да все не могли поймать с поличным. Ну уж теперь ты точно посидишь в тюрьме несколько лет, да и нам спокойнее будет.

Радж сидел в камере при участке. Опять он видит голубое небо сквозь решетку, опять вонючие тюремные нары – вот и все, чего он добился. Нет, видно ему на роду написано воровать, что бы он ни делал, полицейские никогда не поверят в честность Раджа.

Близился вечер. Стриженый наголо раздатчик пищи в грязном белом халате принес ему кусок плохо пропеченной лепешки и горсть овощей – привычная тюремная еда. Радж сел на нары, подогнув под себя ноги, но есть не стал, он обдумывал, как ему дать знать своей матери, что случилось. Или, может быть, не говорить ей об этом? Кто поверит, что Радж пошел на вокзал, чтобы носить чемоданы – это просто смешно. Но мать! Как переживет она эту новость после всего, что он ей обещал!

После бессонной ночи Радж и сам не заметил, как задремал. Разбудил его скрип несмазанной двери и грубый окрик дежурного:

– Эй, Радж! На выход с вещами.

Раджа завели в дежурное помещение. Там он увидел вокзального полицейского, развалившегося на стуле так, что его ноги перегораживали проход.

– Скажи спасибо господину Гупте, – сказал великан, – он подтвердил, что все его вещи целы, что ты поднес чемоданы и он с тобой щедро расплатился.

– Я же говорил вам, что ни в чем не виноват, – проговорил Радж.

– Слышали, слышали. Воры никогда не бывают ни в чем виноваты, чужие вещи сами лезут к ним в карманы, – засмеялись полицейские.

Один из них вернул Раджу вещи, отобранные при аресте.

– Ты, верно, украл что-нибудь другое, – сказал ему на прощание дежурный, – а чемоданы тащил для отвода глаз. Ну, ничего, рано или поздно ты все равно попадешь сюда, ведь тюрьма – твой родной дом.

Юноша вернулся домой поздним вечером, он ничего не стал рассказывать матери, но она поняла по его подавленному виду, что у сына неприятности.

– Ну как, Радж, тебе удалось что-нибудь найти? – спросила она, накрывая на стол.

– Да, мама, мне обещали очень хорошее место, – начал Радж и осекся.

– Что же ты замолчал, сынок?

Радж хотел обмануть Лилю, как прежде он обманывал рассказами о заграничных путешествиях и командировках, в которые его посылал добрый хозяин, но не смог. Лиля поняла это и не стала расспрашивать сына. В этот вечер он был неразговорчив, почти ничего не ел.

Радж тосковал без Риты. Он стремился к ней всем сердцем, но хотел вернуться к ней честным человеком .

На следующий день Радж опять блуждал по городу в поисках работы и опять никакой работы не нашел.

– Радж! Это ты! – услышал он вдруг знакомый голос.

Он обернулся и увидел пробирающегося сквозь толпу Китайца. Вот уж кого не хотелось бы ему встретить. Он наверняка расскажет Джагге.

– Ого, да тебя не узнать, Радж. Ты похож на какого-то трудягу. Где же твой костюм?

Радж решил ничего не объяснять этому прожженному жулику, среди всех его прежних дружков Китаец был самый отъявленный вор, он мог предать любого товарища, если ему за это перепадало хотя бы несколько пайс.

– Так надо для дела, – неохотно ответил Радж.

– А, понимаю, Джагга говорил, что ты намереваешься пробраться в какой-то дом, где много всякого добра.

При имени Джагги мороз пробежал по телу Раджа, несмотря на адскую жару.

– Ты что-то давно не показывался в кабачке. Почему не заходишь?

Радж обошел его, чтобы уйти, но Китаец схватил юношу за плечо:

– Ну так что передать Джагге?

Радж резким движением сбросил руку и сказал:

– Ты всегда был мелким воришкой, а теперь еще записался в прислуги к Джагге?

– Ну погоди, красавчик, – прошипел Китаец и вслед своему бывшему приятелю, – посмотрим, как ты запоешь, когда Джагга перережет тебе глотку…

Радж отправился в пригород Бомбея, туда, где можно было не опасаться встречи с бывшими дружками.

Он с интересом разглядывал сады, небольшие пшеничные и ячменные поля, на которых трудились согбенные крестьяне, их босоногие детишки копошились в пыли, ребята постарше помогали своим родителям. Здесь протекала совсем другая жизнь, не такая суматошная и шумная, как в городе. Никто никуда не спешил, люди жили в полном единении с природой, питаясь ее плодами, которые сами же и выращивали.

Это был тяжелый и утомительный труд, и результат его мог быть уничтожен в один день тропическим ливнем или набегом диких животных.

У развалин древнего храма копошились какие-то люди. Радж подошел поближе. Несколько человек, по виду крестьяне, старательно копали траншеи.

– Эй, приятель, – спросил Радж ближайшего землекопа, – не найдется ли здесь какой-нибудь работы и для меня?

Тот перестал махать киркой, разогнулся, оценивающе рассматривая Раджа.

– Откуда я знаю. Подойди к хозяину, видишь, вон он стоит с рабочими.

Радж подошел к плотному человеку в белых летних брюках и белой рубашке с короткими рукавами. Он беседовал с несколькими худыми крестьянами.

Сложив руки в традиционном приветствии, Радж вежливо обратился к нему:

– Намасте, сахиб, не найдется ли какой работы для меня?

Тот осмотрел его придирчивым взглядом.

– Мне нужны землекопы, согласен работать?

– Конечно!

Ему выдали кирку с отполированным десятками рук черенком и поставили расчищать грунт возле каменной кладки.

Он понял, что здесь велись археологические раскопки. Хотя Радж не считал себя знатоком старины, он с увлечением принялся за необычное дело.

Слежавшаяся глина с трудом поддавалась ударам кирки, но он старался изо всех сил, вгрызаясь в прокаленный грунт. Через час ладони покрылись кровавыми волдырями, рубашка стала мокрой, будто он побывал под дождем. Еще несколько ударов– и из-под земли донесся металлический гул, будто раскат грома.

Радж почувствовал, что кирка встретила какое-то препятствие, он отбросил ее в сторону и стал рыть грунт руками. Работать стало гораздо легче, пошел сухой песок, струящийся между пальцев, и вот он нащупал что-то холодное, твердое.

Песок с шипением осыпался, и он увидел потемневшее от времени лицо бога Рамы.

– А-а! – в ужасе закричал Радж, вспомнив свои ночные кошмары.

– Что там такое? Что случилось? – послышались испуганные крики.

К нему сбегались рабочие, побросав кирки.

– Кобра! Его ужалила кобра! – вопил какой-то паникер.

Радж зачарованно смотрел на суровое лицо Рамы. Статуя прекрасно сохранилась, несмотря на столетия, пронесшиеся над ней. Казалось, бог вот-вот оживет и поднимется, отряхивая песок.

– Потрясающе! – вскрикнул начальник археологических раскопок. – Ну и повезло же тебе! Такая находка!

Он спрыгнул в яму, достал кисть и бережно смахнул пыль с лица божества.

Рабочие, столпившиеся по краям ямы, почтительно переговаривались:

– Да, новичкам всегда везет. Теперь его ждет неплохая премия за находку!

Радж вернулся домой окрыленный. Он устроил настоящий пир, купив на заработанные деньги вкусной еды.

– Вот видишь, сынок, как приятно обедать после честно отработанного дня, – сказала Лиля.

На следующий день, когда Радж опять пришел на археологические раскопки, оказалось, что они уже закончились.

– Рабочие нам больше не нужны, – заявил какой-то маленький человечек.

– Как же так, – удивился расстроенный юноша, – ведь это я нашел статую.

– Поздравляю, – равнодушно ответил коротышка, – но помочь ничем не могу.

И опять начались бесплодные блуждания по раскаленному адским зноем городу.

В один из дней Радж случайно получил работу. Он проходил мимо большого завода и увидел, как из распахнутых ворот вытолкали упирающегося человека в замасленной рабочей одежде.

– Убирайся, – кричал на него кто-то невидимый, – если ты такой больной, сиди дома!

Человек в замасленной одежде бессильно погрозил кому-то кулаком и поплелся по улице.

Ворота начали закрываться, Радж подскочил к ним и ухватился за створку.

– Подождите!

– Что такое? – грозно заворчал приземистый квадратный человек с длинными черными усами.

– Вам нужен рабочий? Я все могу делать.

– Да? – недоверчиво проворчал приземистый. – Нам нужен рабочий, но нам не нужны бездельники, которые думают, что им будут платить деньги за то, что они засыпают на своем месте, ты меня понял?

Один за другим Радж подтаскивал бесконечные электромоторы, цеплял их за свисающие с балок звенящие цепи и подавал на транспортер. Он был доволен и этой немудреной работой, как вдруг к нему подошел приземистый и свирепо прорычал:

– Зайди в кабинет к хозяину!

Радж вытер замасленные руки, устало провел ладонью по лицу, оставив черный след на щеке, и пошел вслед за приземистым по гудящему цеху.

В чистом прохладном кабинете мягко шумел вентилятор.

За столом сидел человек в белой рубашке с красным галстуком и разговаривал по телефону.

Раджу пришлось подождать несколько минут, затем человек аккуратно положил трубку и сказал:

– Ты уволен, расчет можешь получить в конторе.

– Что?

Радж не понял, он решил, что ошибся, ведь он так старательно работал, не делая никаких перерывов. Почему же его увольняют?

– За что вы меня гоните?

Человек в галстуке спокойно ответил:

– Мне воры не нужны, можешь убираться отсюда.

Эти слова, как пощечина, хлестнули Раджа. Значит, теперь на нем клеймо на всю жизнь?

– Я хочу спросить вас, если вы отказываете вору в работе, что он должен делать? Он должен опять идти воровать, чтобы не умереть с голода?

– Убирайся! – был ответ.

Человек в галстуке не обращал больше на него внимания и начал перелистывать какие-то бумаги. Радж посмотрел на него и молча вышел.

 

Глава тридцать третья

– Где сейчас Радж, – спрашивал Джагга своих подручных, – чем он занимается?

Никто не мог ему ответить. Он давно не заходил в кабачок и не встречался со старыми дружками.

– Хозяин, – сказал Китаец, угодливо согнувшись, – я как-то наткнулся на него на улице, он не захотел со мной разговаривать. К тому же был странно одет, будто какой-нибудь рабочий.

– Ах, вот как, – задумчиво протянул Джагга, – понятно – решил заняться честным трудом. Ну нет, не выйдет, он должен быть вором и бродягой. Вот что, Китаец, найди место, где он работает, и расскажи там всем, что Радж – вор, что он специально устроился на работу, чтобы воровать.

– Ага, понял, хозяин, – захихикал Китаец, – уж будите уверены, ему недолго осталось вкалывать.

Вскоре после этого разговора Китаец выследил, где работал Радж, он рассказал на заводе, что он – опасный преступник. Тут же об этом доложили хозяину и его уволили.

Китаец поджидал Раджа, которого ненавидел, у ворот завода и хотел насладиться его позором. Ему не пришлось долго ждать.

Ворота распахнулись, и оттуда вышел опечаленный Радж. Перекинув через плечо пиджак, он пошел по улице, как вдруг его окликнули:

– Эй, Радж! Тебя выгнали отсюда?

Юноша обернулся и увидел Китайца, с которым ему совсем не хотелось встречаться.

– Подожди, куда спешишь?

Китаец догнал Раджа и пошел с ним рядом. Видя, что тот не расположен разговаривать, Китаец все же хотел побольнее уколоть своего врага. Он схватил юношу за руку и со смехом сказал:

– Раз уж тебя выгнали, возвращайся к нам.

Радж вырвался и с размаху залепил Китайцу затрещину. Тот отскочил в сторону и с безопасного расстояния прокричал:

– Тебя зовет Джагга!

Радж ничего не ответил ему, он молча продолжил путь по пыльной улице.

Джагга был очень рассержен услышанным. Он стукнул кулаком по столу:

– Если этот парень бросит воровать, сдохнет с голоду! Для него все дороги заказаны. Я посмотрю, что он скажет через месяц.

Закурив сигарету, главарь немного успокоился и проворчал:

– Ничего, он еще вернется… Пусть попробует начать новую жизнь, тем больнее ему будет падать с вершины, на которую он безуспешно карабкается, тем больше ожесточится его сердце. Обида будет жечь его и не давать покоя, обиженный на людей человек легче пойдет на грабеж, он может взять и нож в руки, чтобы отомстить отвергнувшим его людям.

То же самое когда-то было с Джаггой. Он не забыл несправедливый приговор и с тех пор мстил людям, нанося им обиды, но самая главная месть была впереди.

Пусть Радж пройдет все унижения и оскорбления, порядочные люди не примут его, и тогда он придет к ворам, к грабителям и убийцам – это его компания, а уж Джагга постарается найти ему хорошее дело.

И вновь Радж бесцельно бродил по улицам. Он смотрел на нарядных прохожих, счастливых, идущих вместе с красивыми девушками или детьми. У них есть работа, семья, они ведут спокойную, тихую жизнь, почему же он лишен всего этого? Разве он не такой же человек, как и они? Когда же будет конец его страданиям?

Как несправедливо устроен мир. Люди разделены на бедных и богатых, они разделены и разобщены кастами, верованиями и убеждениями, их разделяют границы и расстояния. Но даже на одной улице, в одном доме люди могут быть разделены враждой.

Вот прошел мимо прохожий, он такой же, как и я, но никогда в жизни у него не было таких забот, как у меня, никогда в жизни он не протянет руку помощи, хотя совсем рядом, в двух шагах от него больной или нуждающийся человек. Только когда он сам попадет в беду, тогда он будет просить сочувствия у других людей. Воистину, человек, перенесший горе и несчастья, понимает, как много значит доброта и сострадание.

Радж и сам не заметил, как ноги привели его к дому Риты. Вот кто был ему нужен сейчас, в эту тяжелую минуту. Он опять увидит ее, и любовь Риты поможет ему найти новые силы, чтобы бороться за жизнь.

Радж стал подниматься по ступеням, но внезапно его остановил слуга. Он преградил дорогу и строго спросил, размахивая руками:

– Вы куда?

– Риты нет дома? – удивился Радж.

– Мне не велено вас пускать, уходите.

Радж не понял, о чем говорит этот старик? Видно, он совсем выжил из ума.

– Что это значит «не велено пускать»? Кем не велено? Ты что-то путаешь, старик.

– Мне приказал господин судья.

Господин судья? Он опять ничего не понял. Почему этот судья приказал не пускать его, ведь он никогда не видел Раджа, они никогда не встречались…

Как ошибался Радж! Если бы он знал, кто гонит его из дома. Этот человек уже однажды выгнал его беременную мать на улицу, и вот теперь гонит собственного сына, которому в пору лезть головой в петлю.

Слуга видел, что этот странный парень плохо понимает, что он говорит:

– Господин судья не велел вас пускать…

Радж очнулся от раздумий – наверное, это какая-то ошибка, сейчас он поговорит с Ритой, и страшное наваждение развеется.

– Пойди скажи Рите, что я хочу поговорить с ней, я буду ждать ее на улице.

Слуга опять замахал руками, как мельница крыльями.

– Нет, я ничего не буду ей передавать, идите своей дорогой.

Радж задумчиво посмотрел на старика.

– Своей дорогой? Какая это дорога?

Он не мог идти домой. Что сказать матери? Он убьет ее таким известием. Бедная мать перенесла столько горя, она не выдержит этого потрясения.

Его выгнали отовсюду. Даже какой-то слуга прогоняет прочь, словно бродячую собаку. Мало ему несчастий, и вот опять в один день свалилось столько, что хватило бы на несколько человек.

Печальный, он отправился на берег моря, где когда-то гулял вместе с Ритой.

Огромные пенистые волны с яростью обрушивались на песчаный пляж, порывистый ветер пригибал верхушки пальм, завывая, словно раненый зверь.

Юноша подошел к пресному озеру, зашел на обломок скалы, с которой прыгала Рита. Вода внизу манила, звала к себе. Достаточно сделать всего лишь шаг…

Радж вернулся в сумеречный город. Он очень устал, выбился из сил и решил отдохнуть, присев прямо на тротуар возле фонарного столба.

К нему подошла бродячая собака, виляя хвостом, села рядом с человеком, просительно глядя ему в глаза. Радж улыбнулся, потрепал ее по голове.

– Ну, друг, посиди со мной. Расскажи мне что-нибудь хорошее. Мы ведь похожи: оба одиноки, оба бездомные бродяги, и никому мы не нужны. Ты видела много плохого, я тоже, хотя я не животное, а человек.

Собака внимательно слушала, в надежде, что этот странный человек даст что-нибудь поесть.

– Я тебе ничего не могу дать, кроме ласки.

Радж смотрел на собаку и думал, вот еще одно несчастное существо, но даже этой собаке легче, ее душа не болит, ей нужна только еда и кров…

Внезапно какой-то прохожий, появившийся на пустынной улице, чуть было не наступил на Раджа, не сочтя нужным обойти его или извиниться.

– Вы что, не видите? – возмутился Радж.

– Придержи язык, – бросил на ходу мужчина, – замолчи, бродяга, грязный дикарь, животное.

Он был очень удивлен, что какой-то подзаборник подает голос. Поправил модный пестрый галстук и пошел вперед размеренным шагом уверенного в себе порядочного человека.

Порядочный человек! Вот он прошел мимо несчастного собрата и не только не протянул ему руку помощи, но даже чуть ли не вытер об него ноги. Он охотно растоптал бы его, как какое-то насекомое, что ему до жалкой букашки, он ведь даже не считает его за человека.

– Так я бродяга?! – возмутился Радж.

Сколько раз слышал это слово, нет, он не позволит так себя называть.

Радж вскочил с места и бросился на прохожего.

– Ты сказал, что я «бродяга»? – Он охватил его за горло и начал душить. – «Грязный дикарь»? Каждый, кто хочет, может оскорбить меня?

Прохожий захрипел, его глаза стали закатываться. Он был недалек от смерти, и тут перед Раджем возникла детская фотография Риты, висящая на стене его комнаты. Что же он делает? Юноша разжал руки, прохожий вырвался и побежал прочь, не веря и неожиданное спасение.

Радж с ужасом смотрел на свои руки – он чуть было не убил человека!

Глава тридцать четвертая

А между тем Рита недоумевала, куда пропал Радж? Она бродила по спящему дому и не могла уснуть до рассвета. Неужели он разлюбил ее? Нет, такого не может быть. Но что же случилось, почему он не приходит?

Она вышла на открытую веранду. Небо уже заалело, белые перистые облака окрасились розовым цветом, словно их обронила раненая птица.

Рита села за рояль, надеясь музыкой успокоить себя. Когда она играла, то переносилась в какой-то другой мир, полный волшебства, музыка захватывала и уносила ее от земных волнений и тревог. Она стала играть вальс Шопена, но оборвала мелодию: «Так вы настройщик роялей?» «Да, к сожалению, ваш слуга принял меня за настройщика роялей!» – услышала она голос Раджа. Нет, здесь каждый предмет напоминал ей о нем!.. *

Подойдя к резным перилам, увитым цветущими растениями и глядя на алеющее небо, Рита запела. Песня сама лилась из ее сердца:

Ты – сердце в груди, ты – песня в душе,

Приходи поскорей, быстро тает мрак ночной,

Приходи поскорее, милый мой.

Прохладный ночной воздух развевал ее волосы, она с трудом удерживала набегающие слезы.

Наступает рассвет, а тебя еще нет.

Земля голубеет под бледной луной,

Мне грустно одной.

Я всю ночь ожидала, и ждать я устала,

Устала я ждать…

Она не знала, что Радж слышит ее. Он не мог не повидаться с ней и снова пришел к ее дому. Слуги давно спали, лишь сторож обходил сад. Радж перелез через высокую ограду и приблизился к веранде.

Песня Риты все ему сказала – она по-прежнему любит его; злой Рагунат пытается разлучить их, кажется, все ополчились против несчастных влюбленных.

Алеет восток, а ты все далек.

Смыкает мне веки сон незваный,

Где ты, мой желанный?

Гаснут звезды на рассвете,

День все ближе.

Ты на зов мой не ответил,

Не услышал.

Рита прилегла на кушетку, ее усталые глаза накрылись, и она погрузилась в сон.

Радж подошел к углу дома, уцепился за выступающие каменные плиты и выкарабкался наверх.

Но в это утро не спал еще один человек – судья Рагунат! Он сидел в своем кабинете, курил и размышлял.

Конечно, он запретил молодой паре встречаться и приказал не пускать на порог этого Раджа, но будет ли послушной Рита? Она слишком молода, чтобы сидеть взаперти. Ей хочется развлечений, новых впечатлений. Надо отвлечь ее от мрачных мыслей.

Он поступил рискованно, отдав такой приказ, ведь у него не было никаких оснований прогонять парня, он его даже не знал, но Рагунат не мог позволить, чтобы какой-то мальчишка украл у него самое дорогое.

Судья хотел навести справки об этом человеке – и не нашел никаких следов. Он будто не существовал на свете. Такая странность показалась подозрительной судье, привыкшему доверять только фактам, документам. Дело в том, что судья не там искал его. Он но рассчитывал, что слова Риты окажутся правдой и Радж действительно вор, отсидевший в тюрьме. Он искал его среди приличного общества.

Судья насторожился: если Радж не существует, значит, он либо мошенник, либо таинственный махараджа, скрывающий свое имя. В любом случае Рагунат не собирался сдаваться без боя, у него был свой план.

Радж взобрался на высокую веранду, перелез через перила, стараясь не шуметь, и увидел свою любимую, задремавшую на кушетке после бессонной ночи.

Юноша был счастлив просто смотреть на нее, быть рядом. Он приблизился к девушке, отвел от ее лица прядь упавших волос. Он не решался разбудить девушку, он любовался спящей красавицей и не знал, что и на этот раз им помешает грозный соперник.

Радж думал, что же сказать ей, как объяснить то, что с ним случилось, и вдруг в дверь постучали.

Одним движением он отскочил к перилам и спрятался за колонной.

Дверь открылась – это был Рагунат. Он посмотрел на спящую девушку.

– Рита. Рита! – повторил он строже.

Девушка подняла голову и увидела опекуна.

Бледное лицо Рагуната, мрачное, с горящими глазами, с недавних пор вызывало у нее страх.

– Вот приглашения.

– Приглашения?

– Да, у тебя же завтра день рождения, разошли эти билеты друзьям.

Рагунат подошел к ней и положил на кушетку конверт с толстой пачкой билетов, отпечатанных в типографии на плотной глянцевой бумаге с цветными вензелями.

– Всем друзьям? – переспросила Рита, делая ударение на первом слове.

– Да, всем, – Рагунат помедлил и добавил: – всем, кто имеет право называться другом.

Радж, спрятавшийся за колонной, внимательно слушал. Он знал, что теперь ему делать.

Вернувшись домой, Радж долго смотрел на фотографию Риты, вновь услышал ее слова, которые она говорила в детстве, на том единственном дне рождения, на которое он был приглашен.

«Я не смог купить тебе подарок, у меня нет для этого денег». «Ну что ты, Радж, ты думаешь, что дарить можно только то, что продается в магазинах? Дарить можно даже вот этот цветок». «Хорошо, Рита, я подарю тебе этот цветок, но когда-нибудь я подарю тебе настоящий дорогой подарок».

Радж понимал, пришло время выполнить обещание. Он со страхом ждал почтальона, который должен будет принести ему приглашение. В другое время он был бы счастлив прийти на день рождения любимой девушки, но как пойти сейчас?

Мало того, что у него нет денег на дорогой подарок, у него нет даже приличного костюма. Ведь на дне рождения наверняка будут сокурсники Риты – богатые, обеспеченные студенты, будущие юристы. У них нет проблем не только с костюмами, но и с подарками. Радж не хотел выглядеть среди них, словно бедный родственник, он хотел выглядеть достойно, чтобы Рите не было стыдно за своего избранника. Конечно, его денег не хватит даже на приличную рубашку, заработать нужную сумму за один день он не сможет, ведь ему надо не меньше тысячи рупий.

И вот наступила минута, которой он так боялся.

– Радж! Радж, – кричала Лиля с улицы, – тебе письмо! Почтальон принес письмо от Риты!

Юноша вышел на улицу. Перед ним стоял почтальон, радостно улыбающийся, с письмом в руках.

– Письмо от девушки, – сказал он, – я люблю разносить хорошие письма.

Поблагодарив почтальона, Радж дал ему мелкую монету и вернулся в дом.

Лиля заметила, как омрачилось лицо сына, и ничего не могла понять – ведь письмо от Риты, которую она уже считала его невестой, почему же он так расстроился?

А тот открыл конверт, оттуда выпал квадрат глянцевой бумаги: «Уважаемый господин Радж, приглашаем Вас…» На обороте летящим почерком Риты была написано: «Любимый, где ты? Я жду тебя, приходи скорее».

– Что случилось, сынок? – спросила мать. – Может быть, вы поссорились?

– Нет, мама, все хорошо, не волнуйся, пожалуйста.

Но мать трудно обмануть, она поняла, что у сына опять неприятности.

Надо было найти деньги, и Радж отправился на поиски. Он шел по улице, представляя в мечтах, что нот он находит бумажник, а в нем толстая пачка рупий или ему на глаза попадается оброненный перстень с изумрудами, но никаких бумажников и драгоценностей на улице не валялось. Все это было в карманах прохожих, и Радж уже с трудом сдерживался, чтобы не взяться за старое.

И тут ему в голову пришла мысль испытать судьбу, ведь должно же ему когда-нибудь повезти, надо поставить все на карту и довериться слепому случаю, другого выхода нет.

Он вернулся домой и взял деньги, которые еще оставались. Пересчитал, оказалось около пятидесяти рупий. Такая жалкая сумма все равно его не спасла бы.

Юноша быстро направился в одно из заведений, в котором играли на деньги.

Его встретили радостными возгласами:

– Здравствуй, приятель, что-то ты давно к нам не захаживал, садись к столу. Ты будешь играть?

– Да, – небрежно ответил Радж, – хочу поставить немного денег.

– Карты? Рулетка?

Радж решил не садиться за карточный стол с такими деньгами, это было бы не солидно для человека с такой репутацией, как у него.

– Я выбираю рулетку, – ответил он.

Ему уступили место. Крупье в белой рубашке, черном жилете и галстуке-бабочке принял ставки.

– Ставлю на красное, – сказал Радж.

Крупье завертел рулетку, бросил шарик, выточенный из слоновой кости. С легким треском вращались спицы, постукивал прыгающий шарик, и вот наконец он застыл на цифре «шесть» на черном поле.

– Не повезло, – сочувственно сказал кто-то за спиной.

Крупье сгреб лопаточкой ставку Раджа. Тот достал сигарету, нервно закурил. Он разделил свои деньги на две части, и теперь у него оставалась последняя надежда.

– Делайте ваши ставки, господа, – невозмутимо сказал крупье.

Юноша задумался. Надо было рисковать, на цвета много не выиграешь, надо ставить на числа.

«Ты разве не знаешь, что у девушки неприлично спрашивать, сколько ей лет? – услышал он голос Риты. – Двадцать один!»

– Двадцать один! – произнес Радж, как завороженный, и поставил свои деньги.

Пачка рупий легла на клетку с выписанным белой краской числом «21». Крупье равнодушно бросил шарик, игра началась.

Радж не был любителем азартных игр, он надеялся только на себя, но сегодня особенный случай. Он всегда со смехом смотрел на застывших у карточного стола или у карт игроков, на их напряженные лица, но сейчас он сам застыл, словно изваяние, вцепившись окостеневшими пальцами в край стола, его глаза неотрывно следили за прыгающим шариком, который решал его судьбу. Рулетка остановилась, шарик замер, замерло и сердце Раджа, прыгающее в груди.

– Зеро, – объявил крупье.

Казино забирает весь выигрыш. Радж не поверил своим глазам, не может быть! Но нет, шарик лежал на отметке «ноль». Этот ноль завертелся в его голове, превратившись в ослепительное, сверкающее колесо. Все его надежды рухнули в один миг.

Пошатываясь, он вышел.

– Эй, приятель, ты куда? – кричали ему вслед. – Оставайся, сыграем еще!

Он поднялся по выщербленным ступеням и оказался на улице, щуря глаза от беспощадного солнца.

Оставалась только одна дорога, только один человек мог дать ему деньги – Джагга.

 

Глава тридцать пятая

На мучном складе работа была в самом разгаре. Голый по пояс Джагга расхаживал среди рабочих, подгоняя их окриками, хотя они и без того старались изо всех сил, чтобы угодить грозному хозяину.

– Джагга, ты здесь? – раздался радостный крик.

По лестнице в подвал с грохотом скатился Китаец, ему не терпелось принести приятную весть.

– Радж объявился, – крикнул он, увидев Джаггу, – играет в рулетку у кривого Басанта.

Джагга не скрывал своего удовлетворения, оскалив в усмешке острые, как. у тигра, зубы.

– Видно, дела его совсем плохи, раз уж он пустился в игру. Это очень хорошо, пускай. Когда проиграется, а он обязательно проиграется, придет ко мне.

– Точно, – захихикал Китаец, – он ставит по двадцать пять рупий, совсем обнищал.

– Я ведь говорил, все пути у него отрезаны. Он вор и бродяга и должен воровать, а не вкалывать на заводе за жалкие гроши. Ладно, иди, я подожду его здесь.

Радж шел по трущобным улицам, ведущим к складу. Здесь ничего не изменилось. Нужда крепко держала в своих лапах тех, кто хоть раз попал к ней. Все так же копошились в пыли голые дети, предоставленные самим себе. Они росли, словно придорожная трава, которую в любую минуту могло смять колесо проезжающей телеги.

Все так же полоскали женщины тряпье, служащее им одеждой, пока их мужья пытались заработать деньги, чтобы прокормить семью.

Радж шел по прокаленной солнцем улице, мрачный и подавленный. Он не пел, как обычно, песню, по которой все издалека узнавали его.

Спустившись в склад, он нашел Джаггу в маленькой комнатке в глубине подвала, служившей ему кабинетом. Там стоял сейф, куда Джагга как раз клал толстую пачку рупий. Разбойник аккуратно закрыл сейф на ключ, обернулся на звук шагов и увидел посетителя.

– А! Пожаловал! Я же говорил, у тебя есть только одна дорога.

– Мне нужно тысячу рупий, дай мне, пожалуйста, деньги.

Джагга был очень доволен, все шло по его плану, теперь мальчишка в его власти.

– Тысячу рупий? Почему я должен давать тебе деньги? Разве ты их заработал?

– Я верну тебе, – ответил Радж.

Он достал из кармана конверт с приглашением, который носил с собой, и показал Джагге.

– Вот, видишь, она меня пригласила. Она не знает, что я вор.

– О, – ухмыльнулся Джагга, – так ты считаешься порядочным человеком? Значит, ты должен надеть порядочный костюм и купить своей девушке подарок, не так ли?

Юноша молчал, ему нечего было сказать.

– Все эти вещи продаются в магазинах, – засмеялся разбойник, – купить очень легко, нужны только деньги, но где их взять? Нужно всего лишь тысячу рупий, ты должен их заработать, а для этого ты обязан вернуться ко мне и, как прежде, воровать и грабить! Будешь?

– Нет, нет, я к тебе не вернусь и воровать не буду!

– Не будешь?! – закричал Джагга. – А что же ты будешь делать? Если человек пошел по этому пути, он уже никогда не вернется назад, ты что, не понимаешь этого?

Джагга взял со стола сигарету, щелкнул дорогой зажигалкой. Он ждал, что скажет Радж, но тот молчал, подавленный словами разбойника.

– Ведь у тебя написано на лице, что ты вор, костюм тебя не спасет, ты никогда не будешь порядочным человеком. Ты должен воровать, грабить и убивать! – выкрикнул Джагга.

Радж отшатнулся. Эти страшные слова хлестали его по лицу, ранили в самое сердце. Юноша понимал, что это правда, но он не мог себе в этом сознаться. «Вор», неужели это клеймо выжжено у него на лбу, неужели каждый прохожий видит его. Значит, рано или поздно и Рита так скажет о нем. Сейчас она ослеплена любовью, но что будет завтра?

Радж не выдержал. Он бросился бежать.

– Ты будешь грабить и убивать, – кричал вслед ему Джагга. Когда тот выскочил из дверей, старый разбойник зловеще добавил. – Так хотел твой отец.

Джагга был очень доволен. Мальчишка доведен до предела, он приблизился вплотную к той опасной черте, переступив которую, уже никогда не сможет отмыться от крови. И тогда старый разбойник сам донесет на него, скажет судье Рагунату: «Вот перед тобой вор, бродяга и убийца, которого ты сделал из хорошего, честного мальчика. У него могла быть любимая девушка, семья, дети, но ты заклеймил его еще до рождения, он прожил с этим клеймом всю свою несчастную, никому не нужную жизнь, и вот теперь стоит перед своим судьей и палачом. Так возьми же себе эту кровавую жертву, насладись ее смертью, руби голову собственному сыну».

О, это будет мгновение, ради которого стоило жить. Мщение будет ужасным, и каждый час, каждая минута приближает этот миг. Часы смерти запущены, и никто не в силах остановить неумолимый маятник, пусть пробьет время кровавой мести.

Радж выбежал из склада и пошел, не разбирая дороги. Последние надежды рухнули, что оставалось делать? Судьбу не обманешь, она выбрала его и наносит удар за ударом.

Откуда же ему было знать, маленькому человеку, что его гонители – это смертельный враг, прикидывающийся другом, и собственный отец, отравляющий всю его жизнь смертельным ядом эгоизма и равнодушия.

Юноша задумчиво брел по центральной улице Бомбея. Витрины богатых магазинов сверкали, изысканные товары, наполняющие их, были не по карману такому бедняку, как он.

Нарядно одетая публика фланировала по чистому бульвару, обсаженному высокими пальмами, большие новенькие автомобили, блестящие лаком, проезжали мимо.

Радж выглядел здесь чужаком, человеком из другого мира. Он остановился у зеркальной витрины и вгляделся в свое отражение: непричесанный, бледный, с усталым, измученным взглядом. Любой может оскорбить его, прогнать, словно бродячую собаку.

Наконец он заметил, что это была витрина ювелирного магазина. На черном бархате переливались разноцветными огнями браслеты, усыпанные бриллиантами, золотые кольца тонкой работы, изумруды, сапфиры, гранаты, испускавшие острые колючие лучи, цепочки, колье, готовые украсить любую женщину, – были бы деньги.

Радж увидел в глубине магазина, у прилавка, солидного мужчину, выбирающего драгоценное колье. Продавец услужливо показывал уважаемому покупателю лучший товар.

Если бы знал он, что этот солидный мужчина – его отец!

Рагунат придирчиво выбрал красивое колье, сверкающее драгоценными камнями. Продавец бережно уложил его в квадратный футляр, обтянутый кожей, и с поклонами вручил покупку. Хозяин магазина, вышедший поприветствовать господина судью, и беспрерывно кланяющийся продавец проводили Рагуната до дверей.

Это была минута, которая решила все. Радж понял, что ему ничего не остается, как вернуться на ту дорогу, о которой говорил Джагга. Он вор и должен воровать, а не работать. Честным трудом не заработать столько денег, сколько ему нужно. Для этого нужно много учиться, чтобы приобрести хорошую профессию, но для учебы нужны деньги, получается замкнутый круг. Радж не имел богатого наследства, он не был чиновником, собирающим, как бабочка нектар, взятки с торговцев. У него были только руки и голова, больше ничего, деньги, большие деньги он может лишь украсть.

Рагунат вышел из ювелирного магазина в хорошем настроении. Он приобрел отличный подарок для Риты. Такое колье ей никто из тех молокососов, что придут на день рождения, не подарит. Пусть она знает, что ему ничего для нее не жалко, ведь она единственная наследница всего богатства, кроме Риты, у него никого больше нет.

Так думал судья, спускаясь по ступенькам магазина, как вдруг какой-то зазевавшийся бродяга, наглядевшийся на ослепительную витрину, налетел на Рагуната, да так, что вышиб из рук футляр.

– Нужно осторожнее ходить, – сказал Рагунат, глядя на плохо одетого, изможденного человека.

Ничего не подсказало ему, что перед ним стоит сын, его сын, которого он так жестоко наказал.

Радж посмотрел на высокомерное лицо судьи, сытое, тщательно выбритое.

Судья сделал движение, чтобы поднять драгоценный футляр, но Радж опередил его и, подавая оброненную вещь, сказал, глядя прямо в глаза судье:

– Вы занимаете так много места, что маленькому человеку трудно пройти.

Рагунат не заметил, как в это время Радж вынул колье и подал ему пустой футляр.

– Вы говорите вздор, – отмахнулся судья от назойливого бродяги.

Радж крепко стиснул в кулаке украденное колье и опустил руку в карман.

Судья небрежным жестом подозвал машину, сел на заднее сиденье и уехал. Радж не спеша, стараясь не привлекать внимания полиции, покинул место кражи.

Что ж, теперь у него есть подарок для Риты, он его украл, но как быть с приличным костюмом? Тот, что есть дома, не подходит для праздничного вечера. Оставалось продолжить начатое и украсть деньги.

Радж пошел обычной дорогой, которая привела его на вокзал.

Шумели уходящие поезда, толкались суетящиеся люди, здесь царила обычная атмосфера всеобщей неразберихи, весьма располагающая для того дела, которое замыслил Радж.

Радж не заметил, каким внимательным взглядом проводил его сухощавый кули в линялой голубой рубашке, сидящий в компании таких же носильщиков в стороне от толкучки.

Юноша подыскивал подходящую добычу, стараясь не выделяться из толпы. Он то и дело поглядывал на большие привокзальные часы, будто ждал своего поезда, а сам зорко наблюдал за пассажирами.

Кое-кто из них привлек его внимание. Молодой человек, хорошо одетый, с пожилой женщиной, видимо, его матерью, и с ними слуга. Вся эта компания вылезла из огромного автомобиля, с визгом затормозившего посередине площади.

– Скорее, скорее, – торопила женщина слугу, – не видишь, мы уже опаздываем.

До отправления поезда было достаточно времени, но она обладала таким сварливым характером, что не могла спокойно ждать. Раджа привлекла сумочка, которая болталась на руке дамы. По тому, как судорожно она прижимала ее к своему толстому боку, Радж понял, что там находятся деньги. Он пристроился сзади и стал выбирать время для молниеносной атаки.

Он находился в удобном положении – справа и слева толкались своими баулами пассажиры, впереди маячила сафьяновая сумочка на тонком ремешке. Радж приготовился, и в эту секунду на плечо легла тяжелая, рука.

Он вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял тот самый полицейский огромного роста, который арестовал его когда-то по ошибке.

– Ты опять здесь? – прорычал полицейский. – Я же говорил тебе, чтобы ты мне больше не попадался, иначе я посажу тебя в тюрьму.

Радж похолодел. Полицейскому достаточно было обыскать его, и он нашел бы драгоценное колье, – откуда может быть такая вещь у подозрительного бродяги? Конечно, он ее украл, и тогда прощай свобода, прощай Рита.

– Я пришел сюда заработать немного денег, – сказал Радж, – меня уволили с работы.

– Ах, вот как, – буркнул полицейский, – врешь ты все, наверное, знаю я вас, бродяг.

Он пригладил длинные усы, видимо, ему не хотелось возиться по такой жаре с этим типом, один раз он, уже притащил его в участок напрасно.

– Ладно, – строго сказал полицейский, – убирайся отсюда, чтоб я тебя больше не видел.

Раджу не надо было повторять дважды. Он повернулся и быстро исчез в толпе, идущей к выходу.

После неудачного похода на вокзал Радж вернулся в город.

Наконец, ему представился подходящий случай. На одной из тихих улиц он увидел небольшую толпу, собравшуюся у длинной серебристой машины. Радж подошел ближе.

Водитель автомобиля менял проколотое заднее колесо, столпившиеся зеваки, привлеченные этим событием, давали многочисленные советы, один другого лучше.

– Резину надо менять, – авторитетно говорил какой-то чернобородый толстяк, – от такой жары резина плавится.

– Лучше всего пешком ходить, – высказал свое мнение другой прохожий, – эти машины до добра не доведут, кто знает, что у них сломается.

Радж тоже сочувственно поохал, цокая языком, с видом знатока попинал колесо, обошел вокруг машины.

Чтобы не запачкаться во время работы, водитель снял пиджак и оставил его на сиденье, а сам залез в багажник в поисках нужных инструментов. Зоркий глаз Раджа подметил, что внутренний карман пиджака приятно оттопыривается. Стекло со стороны водителя было опущено, оставалось только сунуть туда руку, но Радж не спешил, вокруг было слишком много свидетелей.

Юноша еще раз обошел вокруг машины – надо действовать. Небрежной походкой он прошел мимо опущенного стекла, одно быстрое движение – и Радж уже уходил, повесив через руку украденный пиджак.

– Эй, держите вора! – вдруг закричал кто-то из толпы. – Ловите его!

Радж прибавил шагу, не оборачиваясь. Опять за ним начиналась погоня!

– Хватайте его! Вон он побежал! – закричал Радж и бросился наутек.

Старый трюк сработал и на этот раз. Вся толпа разом кинулась в направлении перебегающего через дорогу пешехода, который пытался сократить себе путь. Услышав дикие крики, он обернулся и увидел надвигающуюся, словно грозовая туча, разъяренную массу людей, обуянных праведным гневом. На худощавом лице пешехода отразился испуг, тоненькие усики дрогнули и с диким криком: «Помогите! Полиция!» – невинная жертва зарысила вдоль по улице.

Однако в толпе оказался один наблюдательный человек. Он увязался следом за юношей, выжидая момент, когда поблизости окажется полицейский. Радж не стал дожидаться этой минуты, он вытащил бумажник и, бросив пиджак на голову преследователя, перескочил через низкий каменный забор. Когда самозваный сыщик освободился, то даже ахнул от удивления – тот, кого он преследовал, растворился в воздухе!

Радж на четвереньках пробежал вдоль стены, отпихиваясь ногами от налетевшей откуда-то крошечной собачонки. Он чуть не угодил в сточную канаву, запутался в белье, которое сушилось на веревке, и порвал свою рубашку, налетев на острый сук дерева, но зато за ним никто не гнался.

Он сразу отправился в сторону центральной улицы, где располагались лучшие в городе магазины. На ходу вытащил бумажник и пересчитал деньги, там оказалось около пятисот рупий, этого вполне хватало, чтобы хоть на вечер перевоплотиться в порядочного человека.

 

Глава тридцать шестая

Рита послала Раджу приглашение с надеждой, что он все-таки придет ее поздравить. Она не верила словам Рагуната: «Этот человек – проходимец, как только понял, что разоблачение неминуемо, он исчез. Пойми, Рита, любящий мужчина так не поступает, это почерк обманщика, афериста, уж ты мне поверь, я достаточно повидал подобной публики.

Вспомни, твой Радж, как он вообще попал в наш дом? Слуга мне рассказывал – он представился настройщиком роялей! Хорош настройщик! Этот тип пытался ограбить дом, но, увидев тебя, решил сыграть на твоей сентиментальности, на вашей дружбе в школьные годы. Он понял, что может получить гораздо больше, вскружив тебе голову, и это ему удалось. Ты слишком молода и неопытна, первый встречный проходимец может обмануть тебя, но этот твой Радж поступил наиболее коварно, он предал тебя, предал твои чувства!»

Рита наговорила Рагунату много резких слов, и они разошлись по своим комнатам, но ядовитые семена сомнения были брошены. Рагунат и не пытался добиться большего, он прекрасно понимал, что девушка влюблена, нельзя давить на нее слишком сильно, иначе пружина разожмется, и Рита может наделать глупостей.

В день рождения Рита надела свое лучшее платье и была в нем ослепительно красива. В ожидании возлюбленного девушка вся светилась, глаза ее сияли, не заметить этого было невозможно. Чем счастливее выглядела Рита, тем мрачнее становился Рагунат, он тоже ждал, когда придет Радж, но совсем с другими чувствами.

Между тем съезжались гости, в основном это была молодежь, ровесники Риты, ее сокурсники. Среди них выделялся Гупта – сын богатого фабриканта, который с недавних пор оказывал всяческие знаки внимания Рите.

Гупта был одет в роскошный костюм, сшитый в Лондоне, крахмальная манишка сверкала снежной белизной, галстук-бабочку украшала золотая булавка с крупным бриллиантом. Молодой человек горделиво подбоченился, стараясь, чтобы всем было видно, с кем они имеют дело. Он поправлял мизинцем тонкие щегольские усики в ожидании, когда именинница спустится в гостиную.

Наконец дверь комнаты открылась, и Рита вышла на мраморную лестницу, устланную вишневым ковром. Тут же грянул оркестр, один из сокурсников поддержал его игрой на аккордеоне, который принес с собой.

Рита медленно спускалась по лестнице, словно богиня, сходящая с небес. Сверкающее блестками синее платье, обнаженные плечи, прикрытые полупрозрачным шарфиком, волосы, уложенные в красивую прическу, – все это произвело сильное впечатление на гостей.

Гупта шагнул к девушке, но его опередила лучшая подруга Риты, взявшая ее за руки и закружившая в танце.

Мрачный Рагунат с ненавистью посмотрел на нового кавалера, он сразу разглядел напыщенный вид, самодовольную внешность молодого человека, и на губах его заиграла презрительная улыбка – такой претендент не мог иметь никаких надежд.

– Рита, я хочу пригласить тебя на танец, – неестественным голосом произнес Гупта.

– Прости, Гупта, я обещала танец другому, – ответила кружащаяся Рита.

Рагунат, усмехнувшись, присоединился к аплодирующим имениннице гостям, хлопнув несколько раз ладонями.

– Скажи, Рита, кого же ты ждешь? – спросила любопытная подруга, заметившая, как жадно Рита вглядывается в толпу пришедших поздравить ее с днем рождения.

– Он должен прийти, подожди немного, и ты увидишь его, – ответила Рита.

Вдруг она увидела, как кто-то перелез через перила и, отряхиваясь, направился к гостям.

– Показать тебе его? – спросила Рита.

– Да, – ответила заинтригованная подруга.

Вот он!

Но Радж уже исчез. Он хотел поговорить с Ритой наедине, ему было не по себе среди такого большого количества так называемых порядочных людей. Среди них мог оказаться тот, которого он чуть не придушил. Даже если это и были действительно милые, приятные люди, среди них он был белой вороной, затесавшейся в чужую стаю. Он был бродягой и вором, укравшим на пару часов облик порядочного человека.

В поисках Раджа девушка вышла на террасу, его нигде не было, она тихо позвала:

– Радж, Радж, где ты?

Сзади на ее плечо легла рука, Радж обнял ее, прижав к груди.

– Я ждала тебя.

– Я знаю.

Перед глазами девушки вдруг возникло, словно соткавшись из воздуха, колье, усыпанное сверкающими бриллиантами. Радж покачивал его на ладони, чтобы девушка могла полюбоваться игрой солнечных лучей, преломляющихся в камнях.

– Вот тебе подарок, Рита. Помнишь, когда-то давно я обещал тебе?

Рита не скрывала своего восхищения:

– Ну зачем, зачем ты потратил столько денег? Ведь это очень дорогой подарок.

Она обернулась к нему, Радж приложил колье к ее шее и застегнул.

– Мне ничего не жалко для тебя, – сказал Радж, – а это я просто украл.

Природное легкомыслие дало о себе знать, и Радж проговорился, но Рита была настолько ослеплена любовью, что не поверила даже своим ушам, она решила, что это шутка, и переспросила с улыбкой:

– Украл?

Но Радж выпутывался и не из таких ситуаций, он неопределенно взмахнул рукой:

– У звезд!

Ему понравилась собственная шутка, он показал пальцем наверх и добавил:

– Я украл это с неба.

Рита рассмеялась:

– Ты дикарь.

– Дикарь? – недоуменно переспросил юноша.

– Да, дикарь. Купил такое дорогое колье, а футляр забыл. Ты, наверное, не знал или очень торопился?

Рита не догадывалась, как близка она была к истине. Радж замялся, потеряв свое остроумие:

– Да, я торопился…

Не мог же он рассказать, каким образом это колье попало к нему. Раджа выручила подруга Риты, вовремя появившаяся на террасе. Она замялась, увидев беседующую пару, но затем, сделав что-то вроде поклона, нерешительно произнесла:

– Рита, господин судья зовет тебя.

Девушка помрачнела. Рагунат не скрывал своего отношения к ее избраннику, ничего хорошего из этой встречи не получится, но она обязана представить Раджа опекуну.

– О чем ты задумалась? – спросил Радж.

– Пойдем со мной, я хочу познакомить тебя с судьей.

– Хорошо.

Рита не знала, как справедливы и точны были ее слова, она познакомит сейчас своего возлюбленного с судьей, познакомит палача и его жертву.

Радж с опасением посмотрел на переполненный гостями зал, ему очень не хотелось туда идти. За свой внешний вид он не волновался – белый пиджак, черные брюки, галстук-бабочка. Даже всегда непокорные волосы Раджа блестели от бриллиантина, уложенные в красивую прическу в лучшей парикмахерской города. Он чувствовал, что кто-нибудь может разоблачить его. «Костюм тебе не поможет, – звучали слова Джагги, – у тебя на лице написано, что ты вор».

– Что с тобой, Радж, – спросила девушка, – ты так побледнел.

– Нет, ничего, – ответил он, – у меня разболелась голова.

Сияющая Рита повела Раджа к гостям. Извинившись, она на минуту оставила его и пошла к Рагунату, принимая на ходу поздравления.

Судья нервно курил в ожидании долгожданного знакомства. Но вот он увидел Раджа, и все сразу понял. Блестящая внешность не обманула судью, он узнал недавнего бродягу у ювелирного магазина. Так нот он каков, избранник Риты? Рагунат усмехнулся, предвкушая неминуемое разоблачение, которое ждет лжеца. Как он и предполагал, воспитанница попалась в сети афериста, что ж, Рагунат повидал этой публики немало, пожалуй, здесь можно довести дело до суда.

Как бы обрадовался Джагга, если бы увидел эту встречу отца и сына. Сбываются его мечты, но слишком рано, пока Радж лишь вор, на руках юноши нет крови.

– Где ты была, Рита, все уже давно собрались, – сказал судья, наблюдая за Раджем.

– Вы долго ждали меня, простите, – ответила радостная девушка.

Радж почувствовал на себе пристальный, безжалостный взгляд и увидел судью. Дрожащей рукой юноша попытался зажечь спичку, но прикурить ему удалось только после нескольких попыток. Конечно, он тоже узнал важного господина, которого обокрал, Радж понял, что сейчас все раскроется, это был конец всему. Ужасное совпадение, будто сама судьба преследует его, злой рок, воплотившийся в лице судьи Рагуната.

– Вот тебе подарок, – сказал судья, подавая девушке футляр.

Он решил отложить разоблачение на конец вечера, чтобы насладиться победой над Раджем. Пусть пока думает, что его не узнали, пусть чувствует себя в безопасности, и когда он расслабится, Рагунат нанесет смертельный удар.

Девушка открыла пустую коробку и некоторое время не могла ничего понять, что это – шутка?

– Ничего не понимаю, – сказала она вслух.

– Ну как, нравится? – спросил судья.

Он был так увлечен разглядыванием таинственного Раджа, что не заметил свой подарок на шее Риты.

– Один дарит пустой футляр, другой колье без футляра. Вы что, сговорились?

Рагунат выхватил у нее футляр – действительно, там ничего не было. Прошедшие события мгновенно выстроились в четкую картину: он выходит из ювелирного магазина, бродяга выбивает из рук футляр, отвлекает разговором и крадет драгоценное колье.

Ах, вот как! Рагунат ликовал в душе – какой позор! Рита привела в дом бродягу и вора, воистину, такой избранник – подарок небес для него, теперь он сможет диктовать Рите свою волю, и она не посмеет ослушаться.

– Да, колье украдено, – торжествующе сказал Рагунат и захлопнул футляр.

Улыбка медленно сползла с лица Риты, она схватилась за горло. Страшная догадка открыла ей истину во всей ее ужасной наготе, словно ослепительный удар молнии, осветивший темное ущелье.

Девушка бросила взгляд на сияющее лицо Рагуната, обернулась на Раджа, в поисках поддержки, и увидела его спину.

Засунув руки в карманы, попыхивая сигаретой, он быстро вышел из зала, сбежал по лестнице мимо изумленного слуги, который не видел, как вошел этот странный гость, и растворился в вечерней мгле.

Все произошло так же, как и много лет назад, на дне рождения Риты-школьницы. Опять Радж бежит прочь после встречи с Рагунатом. Третий раз в жизни увиделись отец и сын, третий раз свела их судьба, какой будет их следующая встреча?

 

Глава тридцать седьмая

– Почему вы так грустны, Рита?

Гупта подошел к девушке, стараясь повернуться к ней профилем, он считал, что его профиль прекрасен, и давал Рите возможность оценить это.

– Отчего я не вижу веселья в ваших чудных глазах, похожих на глаза дикой горной серны, – сказал молодой человек, шаркнув ножкой. – Богиня, позвольте вручить вам мой подарок, кстати, дорогая вещица…

Юноша вытащил из кармана круглый футляр, открыл его и преподнес девушке золотое кольцо с бриллиантом.

– Но что с вами, у вас такой потерянный вид. Я понимаю, что вы ошарашены, но…

– Простите, – пробормотала Рита, – я… у меня болит голова.

Девушка вышла на веранду. Чтобы развлечь именинницу, подруга Риты запела песню. Оркестр подхватил мелодию, все захлопали и начали подпевать.

Рита слышала слова песни, и они приобретали для нее совсем другой, новый смысл:

Я спою о воре, о бандите,

Мое сердце он похитил.

Что же мне, несчастной, делать,

Как теперь мне быть.

День и ночь о нем мечтаю,

Что же делать мне, не знаю,

Ах, судьба моя злая.

Гости развлекались как могли. Рагунат постарался, чтобы отсутствие Риты не бросалось в глаза. Он видел, в каком состоянии находится девушка, и хотел оставить ее наедине с мрачными мыслями. Пусть поймет, в какую грязь она упала, кто ее настоящий друг, а кто подлый обманщик. Внутренне он ликовал, хотя его и подмывало подойти к ней и рассказать все, добить несчастную девушку, доверившуюся проходимцу, но он сдерживал себя. Этот Радж сделал все за него, собственными руками уничтожил самого себя, теперь Рагунату не надо ломать голову, как избавиться от соперника.

Судья даже подумал, не позвать ли полицию? Но потом решил, что это невыгодно: не стоит предавать дело огласке, когда можно самому с этим справиться.

Я спою о воре, о бандите,

Мое сердце он похитил…

Девушка пела, как нельзя лучше соответствуя этой песней происходящим событиям.

В зале было много молодежи – нарядные, веселые. Девушки сверкали драгоценностями, оттеняющими их свежесть и юную красоту. Даже опечаленный Гупта недолго предавался унынию, он присмотрел себе лучшую подругу Риты, справедливо рассудив, что для него нет особой разницы – все девушки хороши, а лучшие подруги в особенности.

– Отчего я не вижу веселья в ваших чудных глазах, похожих на глаза горной серны? – спросил Гупта, когда девушка оказалась в пределах его досягаемости.

Но сегодня был несчастливый день для новых знакомств, видимо, звезды неудачно выстроились, иначе Гупта не мог бы объяснить того, что и на этот раз он потерпел поражение. Красавица не удостоила его благосклонностью.

Сердце Риты разрывалось на части, она поняла, что полюбила вора, но не могла поверить, свыкнуться с этой мыслью. Ей было страшно – Радж, которого она знала с детских лет, обманул ее, предал их дружбу и любовь.

Она вспомнила слова Рагуната: «Этот человек обманом вошел в наш дом, порядочный юноша не станет так поступать, значит, он замыслил дурное».

Неужели судья прав, и Радж пришел сюда под видом настройщика роялей, чтобы ограбить дом? Как это страшно! Умом Рита все понимала, но сердце отказывалось верить в то, что ее возлюбленный плохой человек. Как тогда доверять людям, если Радж оказался… она даже не могла представить, кто он на самом деле.

– Рита, где ты? – позвала ее лучшая подруга. – Иди к нам, ты должна погасить свечки на торте!

Рита вернулась в зал и через несколько минут, сославшись на усталость, покинула гостей.

Поднявшись к себе в комнату, сняла бриллиантовое колье, оно жгло ей шею, словно раскаленные угли. Поблескивающие камни легли на туалетный столик, сверху на них упали горячие капли, омывшие и без того прозрачные кристаллы. Рита не могла удержать слез, она оплакивала свою любовь.

Праздник кончился. Девушка сняла вечернее платье, напрасно она так ждала этого дня, не принесшего ей ничего, кроме горя.

Внезапно она вздрогнула, девушка была так погружена в собственные мысли, что не сразу попила – в дверь стучат, давно и настойчиво.

– Войдите, – еле вымолвила Рита.

Дверь тихо отворилась, в комнату вошел Рагунат. Он внимательно посмотрел на девушку. Бесстрастное лицо судьи ничего не выражало, но от его глаз не укрылось брошенное колье, омытое слезами.

– Что ты скажешь о его подарке? – спросил он, кивнув на бриллианты.

Рита оценила благородство судьи, он не стал рассказывать о краже, хотя она и сама догадалась, чей это подарок на самом деле.

– Просто пойду и возвращу его, – ответила девушка, вставая из-за стола.

Рагунат подошел ближе, всматриваясь в камни. Он вспомнил легенду, что алмазы – это застывшие слезы Бога. «Как близко оказалась легенда к истине», – подумал он, надеясь, что слезы, которыми Рита омыла эти прекрасные камни, – это слезы очищения. Рагунат уронил бы в колодец забвения сотню таких колье, лишь бы вместе с ними упала последняя слеза Риты, пролитая по Раджу, и она забыла его навсегда.

– Рита, мне нужно поговорить с ним. Пусть придет сюда завтра.

Девушка не могла понять, для чего нужен судье разговор с Раджем, она вообще уже ничего не понимала.

– Хорошо, он придет, – ответила она.

Рагунат провел бессонную ночь. Он обдумывал предстоящую беседу с Раджем, кроме того, избыток эмоций сказался на сердце, оно опять дало о себе знать.

«Все идет как нельзя лучше, – думал судья. – Конечно, Рита не сможет сразу забыть Раджа, она слишком сильно увлеклась им. Надо действовать через этого бродягу, уж эту породу я хорошо знаю. Пожалуй, не стоит вызывать полицию, мой благородный поступок подействует на воображение неопытной девушки, пусть она сама увидит, кто из нас достойный человек, а кто бродяга, без совести и чести».

Рагунат придумал хороший план – по его мнению. Еще бы, ведь Радж полностью в руках судьи, ему достаточно заявить о краже и через полчаса вор будет сидеть в тюрьме. Но в этом случае получается, что неподкупный судья, который не оправдал еще ни одного вора, решил поступиться принципами и, мало того, что бродяга останется на свободе, надумал вступить с ним в сделку.

Если бы знали коллеги уважаемого старшего судьи Рагуната, о чем сейчас он размышлял! Да, он всегда неподкупно стоял на страже закона, но когда закон коснулся его самого, тут же готов заключить позорное соглашение со своей совестью. Но он хочет получить не взятку, нет. Зачем ему деньги, судья достаточно обеспеченный человек. Рагунат хочет получить нечто большее, то, в чем и себе иногда боится признаться, – Риту! И ради этой цели он, не колеблясь, преступит закон, именем которого судья осудил так много людей.

Чтобы соблюсти закон и справедливость, судья выгнал из дома беременную жену и после этого считал себя честным, порядочным человеком. Еще бы, ради закона он пожертвовал своими близкими, так почему же сейчас он отбросил в сторону свои принципы? Почему судья не сажает вора в тюрьму? Может быть, он стал добрее и человечнее? Едва ли. Сам он очень хотел бы так о себе думать и уважать себя еще больше. Причина в другом – в молодой красивой девушке. Рагунат решил уничтожить соперника, чего бы это ему ни стоило, он решил убрать, вычеркнуть Раджа из жизни Риты, даже если для этого потребуется совершить любое преступление.

Джагга мог бы торжествовать – его смертельный вpaг, не убив и не ограбив, готов украсть. Как вор крадет чужой кошелек, так и судья решил украсть чужую любовь.

 

Глава тридцать восьмая

Рита шла повидать любимого, она была рада воспользоваться просьбой судьи, или, вернее, приказом, и предать приглашение Раджу. Однако он совершил непростительную ошибку, ему следовало лично встретиться с юношей и не допускать свидания молодой пары.

Рагунат не добился своей цели, даже после того, что случилось на дне рождения, – Рита продолжала любить Раджа.

Да, он вор, преступник, но Рита видела его глаза, они чувствовала – Радж не может быть плохим человеком, она хотела разобраться во всем, поговорить с ним, поговорить с его матерью.

Рита ощущала в нем родственную душу, чувствовала, что он во многом похож на нее, он такой же, как и она, только с другой судьбой.

Дома никого не оказалось. Соседи, польщенные приходом такой приличной девушки, наперебой объясняли ей:

– Молодой парень, который тут живет, не приходил сегодня. Говорят, хозяин часто посылает его в заграничные командировки, наверное, опять уехал.

– Да что вы говорите, – вмешалась бойкая на вид женщина в темно-красном сари. – Никуда он не уезжал, я видела Раджа, он выходил из дому без чемодана, нарядный такой, веселый, как на праздник.

– А где госпожа Лиля? – спросила Рита.

– А вот она точно здесь, – ответила соседка, – да вон, видите, идет по улице. Она выходит встречать сына, – соседка сочувственно вздохнула, – здоровье у нее совсем слабое.

Лиля очень обрадовалась приходу девушки. Быстро приготовила ароматный чай, поставила на стол, разлила по маленьким керамическим чашечкам.

Девушка с легкой грустью смотрела на свою детскую фотографию на стене. Как все изменилось с тех счастливых дней!

– Радж очень много страдал, ему очень тяжело, – говорила Лиля. – Не верьте тому, что о нем рассказывают, у него золотое сердце.

Рита сидела, боясь проронить хоть одно слово. Мать поведала ей историю своего сына, перелистала перед девушкой страницы жизни, о которых та не имела ни малейшего представления.

– Он вас так любит, вы одни можете спасти моего сына, помогите мне.

Рита была счастлива, что не ошиблась в своих предположениях. Сердцем она догадывалась – в судьбе Раджа есть какая-то загадка, тайна, о которой он, может быть, и сам не подозревал.

– А где он теперь, где его искать?

– Он не приходил, я не знаю, куда исчез, – вздохнула Лиля.

– Я найду его, – порывисто сказала девушка.

Серая тень скользила по мокрому прибрежному песку, из-под ног идущего отлетали пустые консервные банки, было видно, что прохожий никуда не спешил, а если точнее, ему некуда было идти.

Бушующее море, с яростью обрушивающее холодные волны на берег, сильный ветер, налетающий неистовыми порывами, не располагали к прогулкам. Поздний вечер и пустынный пляж – опасное место, никто из добропорядочных горожан не рискнет появиться здесь, но одинокому бродяге нечего бояться, он и сам не прочь поиграть ножом.

Острое лезвие рыбкой сверкнуло в воздухе и вонзилось в ствол пальмы. Человек, метнувший нож, обладал незаурядными способностями в обращении с холодным оружием – это необходимое умение для вора, но почему он так странно одет?

Белый пиджак из дорогого магазина, черные брюки – бродяги одеваются гораздо проще. Вот он вытащил глубоко увязшее в стволе лезвие и повернулся, подставив лицо испуганно выглянувшей из-за рваного черного облака луне, серебристые призрачные лучи осветили печального Раджа.

Он вновь пришел на то место, где они с Ритой испытали недолгие минуты счастья. Здесь все напоминало о ней – Радж увидел надпись, вырезанную на коре дерева – «Рита». Заплывающие буквы еще читались, но со временем мудрое дерево залечит острые раны, кровоточащие свежим соком. Но как залечить рану в сердце?

Радж прислонился к стволу, глядя на надпись, как на что-то близкое, родное. Как теперь жить?

Подставив лицо ветру, растрепавшему тщательно уложенную прическу, Радж запел, изливая в песне оною тоску, запел в надежде, что ветер донесет печальные слова любви до его возлюбленной:

Я люблю тебя, тебя одну,

Сердце гордое в плену.

Я плачу, я пою,

Сам себя не узнаю.

С детских лет не знал я слез,

Хоть и много перенес,

И только любовь слезы мои

Вернула вновь.

Смеются глаза и плачут глаза,

И в них, как туман,

Непослушная слеза.

Печаль да тоска, плывут облака

С дождем, да с грозой

И с соленой слезой.

И ветер принес Рите прощальную песню Раджа, она поняла, где искать любимого.

Отводя руками ветки, хлещущие по лицу, Рита пробиралась по песчаному берегу. Она шла к пресному озеру с нависшей над ним скалой, где они встречались. Издалека Рита увидела знакомый силуэт над темной водой. Она остановилась на минуту – так сильно забилось ее сердце.

Я люблю тебя одну,

Сердце гордое в плену.

Я плачу, я пою,

Сам себя не узнаю…

Девушка медленно подошла к нему сзади. Не оборачиваясь, он почувствовал ее приближение.

– Радж!

– Да, Рита… Полиция тоже здесь?

Девушка подошла к нему ближе, чтобы видеть глаза любимого, прочитать в них то, что он хочет, но не может сказать.

– Зачем ты так говоришь, – взмолилась Рита, – я была у твоей матери, она мне все рассказала, я знаю теперь всю твою жизнь.

– Так ты знаешь теперь, кто я такой – бродяга и вор, так чего же ты хочешь?

Радж оттолкнул прильнувшую к нему девушку и отошел в сторону.

– Мы же с тобой друзья, Радж! Я по-прежнему люблю тебя! – горячо выкрикнула Рита.

– Любишь?!

Радж бросился к девушке, схватил ее за плечи и сказал, стараясь, чтобы она поняла каждое его слово, наполненное горькой правдой:

– Любишь? Меня? Ты дочь богатых родителей, ты выросла в хорошей семье, в роскошном доме, а я – нищий! Я – бродяга и вор, выросший в трущобах, воспитание я получил в тюрьмах, что может быть между нами общего? Ты должна презирать меня, бояться и презирать. Мы находимся с тобой по разные стороны жизни, и нам никогда не пересечь разделяющую нас границу.

Радж вновь оттолкнул девушку, думая, что она покинет его после жестоких слов, но он не знал Риту, а может быть, слишком хорошо знал, потому что она бросилась к нему снова.

– Это все можно изменить, Радж! – говорила она не менее горячо и убедительно. – Все зависит только от тебя! Надо все забыть, отбросить проклятое прошлое, цепляющееся за тебя, тянущее тебя вновь на дно жизни.

– Это невозможно!

– Нет, Радж! Я тебе помогу. Надо начать новую жизнь, хорошую, достойную тебя и нашей любви. Ты веришь мне?

– Рита! Ты слишком юная, неопытная девушка, ты не знаешь того, что пришлось испытать мне, поверь – это невозможно!

– Нет, Радж! Все возможно, когда любишь! Поверь в себя и в свои силы. Мы вместе, нам не страшны любые испытания, .лишь бы ты сам захотел изменить свою жизнь.

Налетевший порыв ветра пошатнул девушку, Радж подхватил ее, прижав к груди. Он заглянул ей к глаза, они светились любовью и преданностью.

– Нет, Рита. Уже поздно изменять что-либо. Как мне заставить забыть себя, забыть то, что было, забыть страдания и унижения, мои обиды и муки! Можешь ли ты это понять? Можешь ли ты понять, как это страшно.

– Я все понимаю, Радж. Я знаю главное – я люблю тебя и никому тебя не отдам, никаким ужасам прошлого, если ты сам захочешь выбраться из этой трясины. Пойми, ведь многое зависит от тебя самого, от того, хочешь ли ты этого, есть ли в тебе силы бороться!

Радж упал перед девушкой на колени, прильнув к ее ногам, словно пытаясь найти в себе силы для тех жестоких слов, которые он хотел сказать.

– Нет, Рита! У меня даже не было отца, мне это всегда ставили в вину, как будто я был виноват, что он нас бросил. Он вышвырнул нас из своей жизни, такое никогда не забывается, я не могу быть как все, я отверженный человек.

Рита молчала, она понимала, что надо дать ему выговориться, никому и никогда не выворачивал он свою душу, а это всегда мучительно больно. Надо перетерпеть боль, и тогда наступит облегчение.

Радж решил для себя все – слишком глубока разделяющая их пропасть. Рита добрая, порядочная девушка, но не понимает, какой непосильный груз взваливает на свои хрупкие плечи, такую тяжесть она не вынесет. Он решил помочь ей, отказаться от любви ради спокойствия девушки, она слишком хороша для него. Со временем раны затянутся, как кора дерева, и она забудет бродягу Раджа.

Человек многое забывает, иначе невозможно было бы жить. Если не забывает, то примиряется с горем, загоняя его в глубину души, хотя оно упорно поднимается вверх, застревая в горле колючей болью, проливаясь мучительными слезами.

Душа молодой девушки чиста и невинна, она забудет полудетские грезы, примирится с жизнью, выйдет замуж за богатого человека своего круга, может быть, будет даже любить его или будет думать, что любит. Она родит детей, это придаст смысл ее жизни, в тишине и покое проведет свои годы и будет все реже вспоминать о том, что любила, любила истинной любовью, горячо и страстно, тем чувством, которое так не похоже на тихую признательность мужу за комфортабельную, обеспеченную жизнь.

– Рита, – с болью в сердце сказал Радж, – мы должны с тобой расстаться.

Девушка опустилась на мокрый песок, обняла любимого, будто злая сила пыталась вырвать его:

– А я думала, у тебя есть сила воли. Поверь, Радж, ты можешь и должен изменить свою жизнь! Я с тобой, я помогу тебе!

Юноша поднял голову, с надеждой вглядываясь в сияющие любовью глаза Риты:

– Я хочу все изменить, но это очень трудно. Прошлое преследует меня, меня выгоняют с работы, потому что я был вором. Больше терпеть нету сил…

Девушка взяла его лицо в теплые ладони, с улыбкой сказала:

– Милый, ты не один, с тобой мать и я.

– Ты с бродягой?

– Я с тобой навсегда, мне все равно, что говорят другие. Ты это ты, я это я, и мы вместе. Сейчас ты не можешь мне не поверить.

– Я верю тебе, – прошептал юноша, – но на мне клеймо позора.

– Я помогу тебе смыть это клеймо.

В сердце Раджа родилась надежда. Он почувствовал облегчение и радость: неужели любовь сильнее злого рока, преследующего его от рождения.

Рита увидела перемены, происходящие в нем, подняла любимого с колен, поставила на ноги.

– А сейчас идем.

– Куда?

– Мой опекун хочет с тобой поговорить.

Радж не знал, что тяжелые испытания еще не тончились и самое ужасное впереди.

– Хорошо, Рита. Я знаю, этот человек будет судить меня, но я обещаю, что поговорю с ним, а приговор я уже вынес себе сам. Он очень суровый, мой приговор.

Девушка видела его загоревшиеся надеждой глаза. Рита верила в любимого, ведь она отдавала ему свою любовь, а любовь способна творить чудеса.

Теперь, когда все выяснилось, она была почти счастлива, будущее казалось безоблачным. Правда, во смущала предстоящая беседа любимого и опекуна, она знала суровый нрав Рагуната, его предубежденность по отношению к Раджу.

– Я всегда уважала этого человека, – сказала Рита, – он заменил мне отца, когда я осталась совсем одна. Ты должен поговорить с ним, пусть это будет трудный разговор, но мы должны жить в мире со своими близкими.

Она взяла его за руку и, как ребенка, повела за собой. Влюбленные пошли по остывающему песку, серебристая луна светила им вслед. Впереди них бежали по песчаным волнам две длинные тени, слившиеся в одну.

Они вошли в город, остывающий после дневного жара. На улицах попадались редкие прохожие, спешащие по домам. Радж и Рита никого не замечали вокруг, им так редко приходилось бывать вместе.

– Ты знаешь, Радж, – говорила девушка, – опекун вовсе не такой злой, каким кажется. Он всегда ко мне хорошо относился, только вот последнее время его характер почему-то испортился. Он стал раздражительный, это из-за болезни, наверное. Ты постарайся быть с ним добрее.

– Я понимаю, Рита, – ответил юноша, – я выслушаю все, что он скажет.

Впереди показался дом Рагуната. Они прошли по усыпанной песком дорожке и приблизились к дверям. У входа стоял старый слуга, он был чем-то взволнован.

– Что с тобой, Басант? – спросила Рита.

– Ничего, госпожа.

– Я же чувствую, что-то случилось, – сказала девушка.

Слуга замялся, нерешительно глядя на Раджа. Очевидно, он не хотел говорить при постороннем человеке.

– Что-нибудь с господином судьей?

– Да, – выдавил из себя Басант, – господин Рагунат сегодня в очень плохом настроении, я хотел предупредить вас об этом.

Слуга открыл дверь, и они вошли в полутемную гостиную, мягко освещенную лампами с зелеными абажурами.

– Я подожду тебя здесь, – шепнула Рита, – ты должен сам к нему подняться.

На лестнице они расстались. Девушка остановилась у дверей своей комнаты, а Радж пошел дальше.

Он ступал по мягкому ковру, отбрасывая впереди себя черную густую тень, как до этого на пляже, только теперь он двигался в зеленоватом полумраке, словно в морской воде, все дальше и глубже опускаясь на дно.

 

Глава тридцать девятая

Рагунат удобно устроился в мягком кресле, окутавшись дымом ароматной сигареты. Он просматривал бумаги по завтрашнему процессу в суде, поправляя непривычные очки, – все-таки возраст сказывается, вот уже и глаза подводят, но слух по-прежнему остался острым, и Рагунат услышал шаги, заглушаемые мягким ковром. Ему не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кто пришел, судья давно ждал этого гостя.

– Садитесь, – бросил Рагунат. – Имя?

Он говорил с Раджем, как с подсудимым, которого ждет смертный приговор.

– Радж.

– Просто Радж?

Юноша видел, что Рагунат даже не удостаивает его взглядом. Убийца с окровавленными руками и то мог бы рассчитывать на такую привилегию, но никак не Радж.

– Да, господин судья.

– Имя вашего отца?

– Я не знаю его.

Рагунат впервые обернулся, с интересом посмотрел на подсудимого. Что ж, лишний раз подтверждается его теория. Этот бродяга еще до своего рождения был обречен стать вором, ибо отец не выбросит на улицу своего ребенка, если он сам не преступник.

– Понятно, – с удовлетворением сказал судья. – Ваше занятие?

– Безработный, как и тысячи других.

Рагунат встал, подошел к окну. Чувство ненависти, охватившее его к этому бродяге, переполняло судью через край.

– На что же вы живете? У вас что – состояние?

– Ничего нет.

– Я припоминаю, что много лет назад вы были чистильщиком обуви?

Радж видел, что судье мало покарать, он еще хочет унизить, растоптать его. Так не поступают с вором, здесь крылось нечто большее, так поступают со своим соперником. Ради возлюбленной Радж решил вести себя достойно – в отличие от судьи.

– Да, я был чистильщиком обуви.

– И вы собираетесь жениться на Рите? – судья резко повернулся к подсудимому, не в силах сдержать раздражения.

– Да, если вы разрешите.

– Вы не раз сидели в тюрьме…

Рагунат заходил по комнате, попыхивая дымом сигареты.

– Рита говорила вам, что я…

– Исправились, да? – оборвал Рагунат. – На время бросили свое занятие?

– Да, бросил.

– Превосходно, и вы хотите жениться на девушке, которая будет адвокатом?

– Зачем вы издеваетесь надо мной? – не выдержал Радж, вставая с места. – Зачем? Ведь мы любим друг друга, и я хочу жениться на ней.

– Это я слышал, понятно, – Рагунат пренебрежительно махнул рукой. – Сядьте.

Радж собрал все свое благоразумие и сел, желая понять до конца, чего хочет этот человек и почему он так его ненавидит.

– Давайте вести деловой разговор, – судья решил отбросить некоторые условности, например порядочность.

– Я вас не понимаю.

Рагунат оскорбительно ухмыльнулся.

– Вы блестяще вели вашу игру и завлекли в свои сети доверчивую девушку. Я понимаю, для чего это было сделано. Мне нужно знать, сколько вы хотите за то, чтобы оставить ее в покое и навсегда исчезнуть.

Радж встал, не веря, что это говорит опекун Риты.

– Я считал самым плохим себя, а теперь я вижу, что есть хуже и гораздо хуже, и сейчас я убедился в этом.

– Что такое? – Рагунат подумал, что он ослышался, этот бродяга смеет говорить дерзости, позволяет себе тон как равный по общественному положению.

– Ты смеешь грубить мне?! Бродяга! Да как ты мог подумать, что я так легко отдам тебе в жены Риту! Пусть она лучше никогда ни за кого не выйдет замуж, слышишь?

– Вы думаете, будет лучше, если она выйдет замуж за богатого? – с горечью произнес Радж. Он помедлил и вдруг, глядя на обезображенное ненавистью лицо Рагуната, все понял. Догадка сверкнула, как молния. – Вы думаете, будет лучше, если она выйдет замуж за судью?

По тому, как исказилось лицо его соперника, Радж увидел, что удар попал точно в цель.

– Негодяй! – закричал Рагунат неистовым голосом. – Убирайся вон!

Радж повернулся и медленно пошел к выходу. Он и сам не знал, что толкнуло его, но он остановился, смущенный новым, пока еще неясным откровением.

– Я уйду из вашего дома, господин судья, только прежде я хотел бы задать вам вопрос. Так ли легко было бы на душе у вас, если бы на моем месте стоял ваш сын и вы бы отказали ему в счастье только потому, что он беден и не в чести?

Рагунат провожал его взглядом. Острая боль неожиданно вошла в сердце, беспощадная, как смерть.

Рита стояла у лестницы, она ждала Раджа. Вдруг раздался топот ног, он пробежал мимо нее, даже не заметив.

Достаточно было взглянуть на искаженное мукой лицо юноши, чтобы понять, чем закончилась встреча.

– Радж… – слабо выдохнула девушка, но Радж не услышал.

Когда он вышел из дома Рагуната, состоялась еще одна встреча. Откуда-то из-за угла выскочил худой паренек, один из подручных Джагги.

– Эй, Радж! Надо поговорить!

Юноша пошел по улице, не обращая внимания на воришку.

– Тебя ищет Джагга, ты должен пойти к нему, он ждет!

 

Глава сороковая

С того времени, как Радж ушел из банды, дела у Джагги шли все хуже и хуже. Радж был его правой рукой, он воспитывал себе достойную смену – и вдруг оказалось, что старому разбойнику не на кого опереться. Все остальные воры не могли сравниться с ним в ловкости, только Китаец подавал надежды, но он был слишком жадным и глупым.

Джагга давно замыслил ограбить ювелирный магазин, он составил хороший план и все учел: где находятся сторожа, сколько их, когда они меняются, оставалось подобрать надежных помощников. Он решил взять на дело Китайца, Рама и Раджа, но проклятый Радж исчез в самый неподходящий момент. Ограбление уже нельзя откладывать – в магазин поступила очень большая партия драгоценностей, в основном это были бриллианты. Такой товар всегда найдет покупателя.

– Где этот Радж! – бушевал Джагга. – Почему вы не можете найти этого мальчишку!

– Он не бывает дома, хозяин, – оправдывались помощники, – мы спрашивали его мать, она тоже не знает, где ей искать сына.

– Будь он проклят! – прорычал разбойник. – Идем сегодня ночью, без него.

Ночные улицы Бомбея таят в себе много опасностей. Бдительно охраняют сторожа ювелирный магазин, но даже они не слышат, как через подвал крадутся воры.

– Следи за окнами, Китаец, – приказал Джагга, – ты, Рам, слушай у дверей, а я займусь сейфом.

Вот он, большой стальной шкаф, наполненный сокровищами. Что ж, Джагга имеет при себе хороший набор инструментов, он вскроет его, словно консервную банку.

Узкий лучик потайного фонаря осветил замок, Джагга вытащил сверло и приступил к делу. Он не боялся, что стальное чудовище подаст сигнал тревоги – провода в подвале были обрезаны, а сторожа не услышат визга металла.

Уже полчаса шла напряженная работа, и вот сейф наконец сдался, Джагга открыл толстую дверцу, и пред глазами разбойника предстали сокровища. В тусклом луче фонаря сверкнули россыпи драгоценных камней, которым позавидовали бы звезды на ночном небе.

Зачарованные бандиты сгрудились за спиной Джагги, не в силах оторваться от завораживающего зрелища.

– Вы почему здесь? – прорычал разбойник. – Глупцы, кто будет следить за сторожами?

Джагга возмущался не зря – в окне появилось испуганное лицо, вытаращенными глазами сторож уставился на грабителей.

– Эй, кто это? – удивился Китаец, увидев постороннего человека.

Джагга соображал гораздо быстрее, он схватил под вернувшийся под руку стул и швырнул в окно. Стекло вылетело с ужасным звоном, переполошившим всю мирно спящую округу.

– Бегите! – крикнул Джагга.

Рама и Китайца не нужно было упрашивать, один за другим они выскакивали через окно, прямиком попадая в объятия сторожей.

Пока грабители боролись с охраной, Джагга уходил через подвал. На крики и свистки прибежала полиция. Ограбление ювелирного магазина – это громкое дело, каждому полицейскому хотелось стать сержантом.

– Вон еще один! – закричал сторож.

Он увидел, как из дверей подвала скользнула серая тень и растворилась в темноте.

– Скорее за ним! – приказал начальник патруля и несколько раз выстрелил из револьвера.

Джагга бежал по ночным улицам, преследуемый но пятам полицией.

– Он не уйдет! – крикнул полицейский. – Это тупик!

Старый разбойник, словно зверь, боролся за свою жизнь. Он нашел нору – у стены дома стояли переполненные мусорные баки. Джагга опрокинул один из них и забрался в него.

Полицейские, перепрыгивая через отбросы, побежали дальше. Они не сообразили поставить кого-нибудь охранять выход из тупика, и Джагга воспользовался этой оплошностью: он вылез из бака и бросился на соседнюю улицу. Пока полицейские гадали, куда девался преступник, Джагга уже бежал к дому Раджа, который находился неподалеку.

Когда Джагга обдумывал план ограбления, он учитывал, что Радж живет рядом с ювелирным магазином. Разбойник хотел, чтобы юноша вступил в борьбу с охраной, а если бы он убежал, то непременно привел бы полицию к своему дому. Его план не сработал, и Джагге пришлось самому искать убежище.

Задыхаясь от быстрого бега, разбойник принялся колотить в дверь.

– Откройте! – рычал он, боясь, что его услышат посторонние.

Лиля не спала, она ждала сына.

– Кто там?

– Откройте, я друг Раджа!

Услышав эти слова, Лиля пошла к дверям, она решила, что кто-то принес вести о сыне. Не дай Бог, если с ним что-нибудь случилось.

В распахнутую дверь ворвался человек, и Лиля сразу поняла – в дом пришла беда.

– Кто вы? – спросила она.

– Мать Раджа, разве ты не узнала меня? – прохрипел страшный гость.

– Джагга! – вскрикнула Лиля. – Какой ужас!

– Вижу, ты меня не забыла.

Разбойник шагнул к дверям и прислушался, кажется, все тихо.

– Не кричи, – бросил он, – за мной гонится полиция.

Лиля с ужасом смотрела на разбойника, опять этот страшный человек вошел в ее жизнь. Сколько бед и несчастий принес он ей и сыну.

– Я не буду тебя прятать, слышишь! Сейчас же уходи отсюда или я позову полицию.

Ах вот как! Ведь я отпустил тебя тогда, ты забыла? А ты чем платишь? Радж мой ученик, я его на ноги поставил, сделал из него человека!

Теперь Лиля поняла, кто погубил жизнь Раджа, кто превратил его в бродягу и вора. Джагга не успокоился, искалечив ее судьбу, он решил уничтожить и сына. Она вспомнила слова Рагуната: «Я посадил Джаггу в тюрьму, он будет мне мстить». Месть! Вот почему разбойник преследовал их всю жизнь. Он вовсе не отпустил ее тогда, он всегда был рядом незримым призраком, направляя Раджа к гибели. Нет, она вырвется из плена!

– Ты погубил меня и сына, он стал преступником из-за тебя. Уходи прочь из нашей жизни!

Джагга приближался к ней, протягивая руки к горлу, он намеревался прекратить крики, пусть даже придется задушить эту женщину.

Лиле удалось увернуться и позвать на помощь, но от старого разбойника не так-то легко было уйти. Он схватил ее и стиснул ей горло.

– Сейчас ты замолчишь навсегда!

Лиля из последних сил укусила разбойника за руку, он ослабил хватку, и она закричала:

– Радж! На помощь!

Дверь отворилась, на пороге стоял Радж.

– Джагга! – крикнул он.

Разбойник выпустил свою жертву при виде новой угрозы. Радж был страшен, его разгневанное лицо не сулило Джагге ничего хорошего.

– Ты будешь драться с учителем?

– Дьявол ты, а не учитель, – сказал Радж, шагнув к разбойнику.

– Ах вот что!

Джагга вытащил из кармана нож, щелкнул кнопкой и в тусклом свете сверкнуло острое, как бритва, лезвие.

Джагга стал кружить вокруг Раджа, выжидая удобного момента для нападения. Он сделал ложный выпад, намереваясь полоснуть противника по глазам, но Радж вышиб нож ударом ноги.

Смертельное оружие подлетело к низкому потолку и впилось в деревянную балку. Но старый разбойник умел хорошо драться – у Раджа перехватило дыхание, когда кулак Джагги угодил ему в живот. Бандит схватил юношу за волосы, развернул и стал ломать ему шею.

Неимоверными усилиями Раджу удалось вывернуться. Джагга ударил его так, что он отлетел в угол, сшибая по пути стулья. Радж поднялся и вновь пошел на врага, но тот ударил ногой в лицо, и юноша опять рухнул, как подкошенный.

– Теперь тебе конец, – прорычал Джагга.

Он схватил Раджа, вывернул ему руку так, что едва не сломал, и швырнул головой в стенку. Юноша упал у ног матери.

– Не надо, Джагга, – кричала Лиля.

Разбойник поднял юношу за волосы и, придерживая, свободной рукой принялся избивать, нанося беспощадные удары, метя в сердце.

Радж уже ничего не видел, кровь заливала лицо, он терял сознание.

Джагга применил свой коронный прием – со всего размаха ударил противника в живот, а когда он согнулся, обрушил сверху сцепленные в замок руки. Радж упал без сознания.

– Помогите! Полиция! На помощь! – кричала обезумевшая от ужаса женщина.

Джагга решил, что пора заканчивать, пока не сбежались соседи. Он поставил Раджа на ноги, прижал к столбу, поддерживающему кровлю, и начал душить, упершись ему в горло локтем. По шее Раджа из раны на голове текла кровь и локоть скользил в крови. Тогда Джагга взял юношу за волосы и стал бить головой о столб.

Радж заметил, как от ударов из балки выпал нож. Он свалился на пол, неподалеку от юноши. Это была последняя возможность спастись от смерти.

– Радж, я иду за помощью! – крикнула мать. Джагга отвлекся, прикидывая, не задушить ли сначала женщину. Радж изо всех сил ударил бандита сцепленными руками, разбив захват, и сбил его на пол.

Разбойник рухнул так, что звякнула посуда в шкафу. Радж прыгнул на него, схватил нож и с размаха всадил его под черное сердце врага.

– Что ты наделал, Радж! – закричала мать. Джагга захрипел, протянул дрожащие руки, норовя вцепиться противнику в горло, но с этим усилием жизнь покинула его. Широким потоком хлынула из раны пузырящаяся кровь.

– Я отомстил ему за все, – сказал Радж.

Он посмотрел на руки – Джагга добился своего, он стал убийцей, но не испытывал сожаления – он убил врага, прервал бесконечную цепь преступлений, которыми тот заковывал Раджа и многих других.

Юноша с отвращением отбросил окровавленный нож, острое лезвие впилось в дверь, она тут же распахнулась. В дом ворвались полицейские, услышавшие крики о помощи, они разыскивали Джаггу и теперь получили его свежий труп.

Раджа арестовали на месте, все улики были налицо – руки юноши, обагренные кровь, красноречиво говорили о том, кто прикончил Джаггу.

– Отпустите его, он ни в чем не виноват! – кричала Лиля. – Радж защищался!

Полицейские схватили юношу и потащили в участок.

– Этот Джагга был отъявленным негодяем, – сказал сержант, – однако закон есть закон, мы обязаны арестовать вашего сына.

 

Глава сорок первая

Так Радж опять попал за решетку. Недолго он был на свободе, тюрьма стала для него домом; здесь он рос, получал воспитание, овладевал профессией вора.

– А, старый знакомый, – сказал дежурный по участку, – ты снова здесь. Я же говорил, что рано или поздно ты попадешь к нам. В тот раз, на вокзале, тебе удалось отвертеться, но уж теперь мы тебя посадим надолго.

– Не говори так, Джагдиш, – защитил юношу сержант, – парень убил Джаггу, который за несколько минут до этого пытался ограбить ювелирный магазин.

Джагдиш пренебрежительно махнул рукой, налипая себе очередную чашечку чая.

– Все они одинаковы, небось, не поделили какие-нибудь деньги, вот он и зарезал своего сообщника. Уж я нагляделся на этих бродяг.

Радж с горечью слушал разговор. Никто ему не поверит, бродяга и вор не может рассчитывать на такую милость. Все люди, с которыми он сталкивался в жизни, не верили ни единому его слову. Конечно, легче оттолкнуть оступившегося человека, чем протянуть ему руку помощи. Для этого нужно быть милосердным, добрым, не каждый способен хотя бы выслушать другого человека.

Радж провел бессонную ночь в тюрьме. После недолгого следствия, его дело отправили в суд.

– Чего тут разбираться, – сказал толстый коротышка-инспектор с круглыми, лоснящимися щеками, – дело ясное. Пусть в суде ломают себе голову.

Он бросил в ящик письменного стола вещественное доказательство – нож, покрытый коркой запекшейся крови.

– Ты облегчил нашу работу, теперь, когда Джагга убит, нам будет легче переловить его соучастников. Тем более что двое подручных Джагги – Китаец и Рам, – сидят в тюрьме, да и ты вскоре к ним присоединишься.

Радж ничего ему не ответил. После ареста он словно сломался – рухнули все его надежды и мечты, ведь он обещал Рите начать новую жизнь – и вот теперь снова в тюрьме, да еще за убийство. В суде не будут долго разбираться, с такими, как он, не церемонятся, и долгий тюремный срок ему обеспечен.

Судья Рагунат, облаченный в атласную мантию, привычно занял свое место. Служащий подал ему бумаги, судья достал футляр, не спеша вынул очки и водрузил их на нос.

Он даже не посмотрел на подсудимого, которого ввели под руки двое полицейских, а между тем этот подсудимый был Радж. Он сел на скамью, пристально разглядывая судью. Бледное лицо юноши, покрытое синяками и ранами, заросло щетиной, глаза смотрели тускло и безжизненно.

– Обвиняемый, ваше имя?

К возвышению, на котором сидел судья, подскочил один из его помощников.

– Господин судья, имя обвиняемого – Радж.

Рагунат снял очки, впервые взглянув на своего врага. Судья довольно усмехнулся – что ж, тогда не было необходимости вызывать полицию, он оказался прав, – этот вор и бродяга недолго походил на свободе. Увидев, что обман раскрылся, он вернулся к прежнему образу жизни, грабить и убивать – вот его ремесло.

Дух Джагги, если бы он мог видеть происходящее, ликовал бы от счастья – осуществилась месть, которую он так долго готовил: отец судит собственного сына за убийство. Джагга не знал, что он добился гораздо большего, Рагунат судит Раджа еще и за то, что он пытался украсть у него Риту.

Радж понял, какие мысли пронеслись в голове судьи, юноша сделал отрицательный жест, как бы говоря Рагунату, что он не будет впутывать в дело их личные взаимоотношения и называть имя Риты в суде.

Рагунат не испытывал столь благородных порывов, для себя он все уже решил – убийца понесет самое суровое наказание – смерть.

– Имя отца? – судья задавал обычные вопросы, он знал, что перед ним безродный бродяга.

Помощник встрепенулся, хихикая и потирая ручки, он пояснил публике интересные подробности:

– Он его не знает, у него не было отца. Обвиняемый Радж незаконнорожденный.

Кое-где в зале раздался смешок. Радж высоко поднял голову, он презирал этих людей, всю жизнь они унижали его, оскорбляли, смеялись в лицо. Радж ничего другого и не ждал от них, какое там сочувствие и сострадание!

Рагунат подождал, пока стихнет шум. Он наслаждался позором соперника.

– Вы слышали, – хихикал какой-то молодой человек в ярком галстуке, – не было отца… Он что, из яйца вылупился?

– Такие бродяги самые опасные, – сурово сказал сосед молодого человека, плотный мужчина в национальном костюме, – ни отца, ни матери, такие за пайсу человека зарежут и не поморщатся.

Рагунат надел очки и углубился в дело, оно имело смягчающие вину обстоятельства, смягчающие, но не для этого человека. Как опытный юрист, Рагунат видел, что Радж, имея хорошего адвоката, вообще может не понести никакого наказания, он действовал в пределах самозащиты, вступив в схватку с опасным бандитом.

Как хорошо, что Рита еще не получила диплома, наверняка она бы попыталась помочь этому бродяге…

– Вы обвиняетесь в убийстве Джагги. У вас есть защитник?

Радж молчал, какой может быть защитник у бедняка?

– Обвиняемый, отвечайте, у вас есть защитник?

Не добившись ответа, судья прервал заседание.

– Все должно быть по закону.

– Заседание откладывается. Обвиняемый Радж, мы предоставим вам защитника.

Конвоиры открыли решетку, Радж вышел, привычно заложив руки за спину. Понурив голову, он шел по проходу. Когда двери открылись, он увидел Риту.

Девушка взбегала по ступенькам здания суда, запыхавшись от спешки. Она все-таки опоздала на заседание.

– Радж! – закричала она. – Я все знаю, я разговаривала с инспектором.

– Не надо, Рита, – с горечью вымолвил Радж, – я убил человека, теперь меня ждет тюрьма.

Конвоиры встали между ними, усмотрев нарушение правил.

– Не разговаривать! – рявкнул один из них. – Обвиняемый, не задерживаться!

– Радж! – крикнула девушка. – Я буду защищать тебя!

Юноша не понял ее слов. Он знал, что Рита учится в колледже, что может сделать студентка?

Но Рита любила его, и это придавало ей силы бороться за спасение любимого. Она взялась за дело с такой энергией, какой в себе даже не подозревала.

В тот же день она отправилась к матери Раджа, чтобы утешить несчастную женщину и выяснить подробности, необходимые для защиты.

 

Глава сорок вторая

Рита взволнованно ходила по комнате, в которой произошли трагические события. Тусклая лампочка под потолком освещала свежевыскобленный пол, где пролилась черная кровь Джагги.

Лиля недавно переехала сюда, у нее не было денег жить в приличной квартире. Что ж, ей не привыкать жить в трущобах.

Дневной свет почти не проникал в комнату сквозь узкое окно, забранное решеткой, будто лучи солнца не желали видеть убогую мебель, все, что сопровождает бедность.

Несчастная женщина опять осталась одна, она чувствовала, что не переживет нового удара, что больше никогда не увидит своего сына.

Приход Риты вселил надежду в ее измученное сердце. Девушка немного успокоила ее. Лиле было уже лучше хотя бы от того, что она смогла поговорить с человеком, которому небезразлична судьба ее сына. Она рассказала девушке все, что знала.

– … и тогда мой сын ударил этого разбойника ножом и убил его.

Рита внимательно слушала, боясь проронить хоть одно слово.

– Ваш сын ни в чем не виноват, я законы знаю. Он защищал вас от бандита, поэтому и убил Джаггу, это не преступление.

Лиля умоляюще сложила руки, неужели эта хрупкая девушка может помочь сыну?

– Доченька, спаси Раджа, если можешь! Я бедная женщина, у меня есть только мой сын, почему эти люди хотят отнять его у меня? За что нас преследуют всю жизнь? Я растила своего сына, хотела, чтобы он был порядочным человеком, злые люди погубили его, а теперь его ждет тюрьма. Верните мне сына, отдайте моего мальчика!

– Для этого нужны ваши показания, они очень помогут Раджу, – горячо говорила девушка, – вы должны рассказать все, что знаете, ему очень нужны свидетели, иначе никто не поверит.

– Я все сделаю, доченька.

– Хорошо, вам надо пойти в суд и дать показания в защиту Раджа.

– Я приду.

Заручившись согласием Лили, девушка ушла, а мать еще долго бродила по дому, болезни ее совсем подкосили, и сейчас она видела перед собой маленького Раджа, веселого, в чистеньком костюмчике. Вот она причесывает его волосы, смазывая цветочным бальзамом, а он пытается вывернуться – Лиля мечтала о девочке, но после рождения сына уже не могла даже представить на месте посапывающего Раджа другого ребенка, пусть даже самую лучшую девочку на свете. Сын – вот что было для нее дороже всего, глядя на спящего сынишку, она искренне считала, что он самый красивый, самый хороший, самый сообразительный и никто не может с ним сравниться.

Теперь их хотят разлучить, оказывается, мать и сына преследовал всю жизнь разбойник Джагга, сам дьявол, принявший облик человека. Лиля не знала, что у ее сына есть еще более грозный и беспощадный враг, уже вынесший ему приговор.

Лиля собралась с силами и пошла в суд. В тот день стояла адская жара, такое пекло невозможно было вынести, но мать упорно двигалась по раскаленным улицам.

В последнее время она почти не выходила из дома, лишь за водой да на рынок, купить немного еды. Работать Лиля уже не могла, глаза совсем плохо видели.

Мало кто узнал бы сейчас в изможденной, больной женщине с несчастными глазами прежнюю Лилю, – годы берут свое, а если они так беспощадно обходятся с человеком, то остается лишь тень даже от некогда цветущей красавицы.

Величественное здание суда возвышалось над городом, напоминая островерхими башнями дворец, а во дворце хорошо себя чувствует только богатый человек, бродяга и вор там только гость, которого ждет привычное жилище – тюрьма. Спасти бродягу Раджа может лишь чудо. Мать совершила чудо, подарив миру сына, а теперь идет спасать его, своего Раджа, от смерти.

Лилю обогнал длинный, сверкающий лаком автомобиль, притормозивший у подъезда суда. Открылась дверца, и Лиля увидела человека, которого давно похоронила в своей душе, – господин Рагунат, ее бывший муж, в сопровождении служителей шел но лестнице, высоко подняв голову.

Лиля сразу узнала его, ведь он мало изменился, пожалуй, седины прибавилось, но походка была легкой, осанка прямой. Он не ощущал на своих плечах никакого груза, ничего не отягощало его душу.

– Подождите! – крикнула женщина.

Она сразу все поняла – вот кто судит ее сына, он должен спасти мальчика. Сейчас она все расскажет ему, неужели это каменное сердце не дрогнет, узнав, кто возник перед ним из давно позабытого прошлого!

Лиля бросилась через улицу, больные глаза, полуослепшие от работы, были устремлены на судью, и она не видела, как прямо на нее движется огромная машина.

Визг тормозов острым ножом прорезал шум улицы. Водитель автомобиля ничего не успел сделать.

– Смотрите, женщину задавили! – раздались испуганные крики прохожих.

Рагунат остановился и посмотрел через перила. Он увидел, как из-под колес его машины торчат окровавленные ноги в стоптанных, старых туфлях.

Женщина была еще жива, но так изранена, что ее невозможно было опознать. Раненую увезла санитарная машина. Рагунат вернулся в здание суда.

Это происшествие сильно подействовало на него, он и сам не знал, почему так разволновался, даже сердце стало покалывать. Судя по одежде, женщина сильно нуждалась, и, чтобы очистить свою совесть, Рагунат решил при первом удобном случае навестить ее и, может быть, оставить немного денег.

Лилю привезли в городской госпиталь. Она потеряла много крови, и врачам пришлось немало потрудиться, чтобы отодвинуть смерть.

– Она очень ослаблена, – сказал хирург, умывая окровавленные руки, – вряд ли выдержит такие ранения. Только здоровый организм может перенести столько переломов.

– Да, – поддержала старшая медсестра, – а ее лицо, ведь оно просто изуродовано, на нем живого места нет.

– Лицо мы обработали и забинтовали, – рассудительно вымолвил хирург, – а вот внутренние повреждения – тут уж медицина бессильна.

Лилю отнесли на носилках в больничную палату. Когда она пришла в себя, сестра принесла ей воды и спросила:

– Есть ли у вас родственники, кто может позаботится о вашем лечении.

Лиля назвала Риту. Она попросила позвать ее, и в тот же день девушка уже была в госпитале.

Рита не сразу нашла мать Раджа: ее лицо было полностью забинтовано, на забинтованных руках проступали красные пятна.

– Вот ваша родственница, – сказала медсестра, подводя девушку.

Сестра с удивлением разглядывала прилично одетую девушку явно из богатой семьи. Что может быть общего у нее и у этой нищенки?

Рита присела на стул, с состраданием вглядываясь в несчастную женщину. Мало ей было горя, теперь ее сын в тюрьме, а она умирает, не в силах повидаться с ним, обнять его в последний раз.

К счастью, сознание вернулось к Лиле, она узнала девушку и могла говорить. Рита достала бумагу и быстро записала показания, с каждым словом голос женщины все больше слабел, и в конце девушка уже с трудом разбирала слова:

–… Радж вынужден был убить Джаггу, он спас мою жизнь, он защищался и ни в чем не виноват.

– Так. Подпишите здесь, – сказала девушка, – ваши показания спасут его, я уверена. Раджа должны оправдать, это я говорю как адвокат.

Девушка подала Лиле ручку, та, с трудом удерживая ее в дрожащих пальцах, поставила на ощупь спою подпись.

– Ну вот и хорошо, а теперь я пойду. Желаю вам быстро поправиться, я скоро к вам приду, – .сказала девушка, собирая драгоценные листочки бумаги, решающие судьбу Раджа.

Лиля не стала ей говорить, что видятся они в последний раз. Она знала – смерть уже близко, зачем пугать юную девушку ее страшным обликом, ничем омрачать влюбленную душу, Рите и так придется тяжело, она должна спасти Раджа.

– Прощай, милая, – вымолвила Лиля. – Не надо но мне больше приходить, здесь хорошие врачи, они обо мне заботятся. Помоги Раджу, он ни в чем не виноват. Прощай, доченька.

 

Глава сорок третья

Если бы Рита задержалась в больнице хотя бы на минуту, она встретилась бы с Раджем.

Судья Рагунат решил проявить несвойственное ему милосердие. На него произвела сильное впечатление авария, косвенным виновником которой он считал себя. Когда судья узнал, что мать обвиняемого Раджа находится при смерти, он разрешил ему свидание, никак не связывая женщину, сбитую машиной, и мать обвиняемого. Все бедняки много и часто болеют, тяжелая жизнь и плохое питание уносят их здоровье. Как ни воровал Радж, – думал судья, – мать его умирает, не дожив даже до старости».

Он отдал распоряжение, изумив своим великодушием даже засушенных бумажной работой канцеляристов.

– Какой хороший человек, наш судья, – говорил начальник канцелярии, покачивая головой, – очень добрый. Это же надо – разрешил свидание под свою ответственность, ну а если преступник сбежит? Это же убийца, крайне опасный тип, а господин Рагунат отпускает его попрощаться.

Чтобы избежать неприятных неожиданностей, обвиняемого конвоировали двое вооруженных полицейских. Они шли по бокам Раджа, бдительно наблюдая за обстановкой.

Молодая медсестра показала им дорогу среди бесчисленных рядов больничных коек. Радж не узнал свою мать, он пришел в ужас от того, что увидел.

– Мама, мамочка, что они сделали с тобой! – вскрикнул юноша. – Это все судья Рагунат, это он убил тебя. Что ему от нас нужно! Почему он нас преследует!

Мать обняла сына. Руки ее были забинтованы, но он чувствовал их тепло, последнее тепло материнских рук, которое она могла ему дать.

– Радж, я прошу тебя, не говори так.

– Он причинил мне столько зла, ты ведь знаешь!

И Лиля решилась. Она решилась открыть Раджу имя его отца; Лиля никогда бы не сказала, она вычеркнула из жизни этого жестокого человека, но злая судьба опять свела их, он судит собственного сына. Пусть Рагунат погубил ее, но она не может допустить, чтобы он погубил Раджа.

– Он твой отец, – прошептала Лиля, с трудом сдерживая душащие ее слезы.

– Мой отец? Что ты говоришь, ты бредишь!

– Нет, мой дорогой, это правда. Я скрывала от тебя, теперь я умираю.

– Не может быть, – закричал Радж, – я не верю!

Голова Раджа шла кругом, он отказывался верить своим ушам. Не может быть, это чудовище – его отец?!

– Это длинная история, – сказала Лиля, – а времени у меня осталось мало. Я дам тебе одну вещь, ты покажешь ее судье, и он поймет, кто ты, он освободит тебя. Рагунат не простил свою жену, он должен простить своего сына. Я знаю, Радж, он должен тебя простить.

Лицо Раджа было искажено мукой, то, что он услышал, разрывало сердце.

– Простить? – застонал Радж. – Он, который всю жизнь мучил мою мать! Мы так страдали из-за него, это он должен вымаливать у нас прощение!

Слабеющими руками Лиля сняла с шеи единственную ценность, которая у нее сохранилась – жемчужное ожерелье, подаренное ей Рагунатом в первые дни их знакомства. Лиля подвесила на ожерелье медальон, оставшийся от матери.

– Надень, Радж. Если бы я смогла увидеть Рагуната в последний раз, я бы умерла спокойно.

Радж сжал ожерелье в кулаке – в тюрьму запрещено проносить такие вещи.

На его плечо легла тяжелая рука полицейского.

– Пора уходить…

Юноша встал. Он не мог в последний раз посмотреть на мать, Рагунат отнял у него даже это.

– Прощай, Радж, прощай, мой мальчик.

Полицейским пришлось уводить обвиняемого силой. Заломив ему руки, они выволокли его из палаты.

– Прощай, мама! Я отомщу Рагунату, я ему за нее отомщу!

– Не надо, Радж! – умоляюще крикнула Линя. – Не делай этого, прошу тебя.

Это последнее усилие надорвало ее, она потеряла сознание, проваливаясь в черную бездну.

В тот день у Лили побывал еще один посетитель, которого она совершенно не ждала.

Рагунат чувствовал себя виноватым в том, что под колеса его автомобиля попала случайная прохожая, и решил навестить ее в больнице. Освободившись от дел, Рагунат удобно устроился в том самом «Паккарде», с которого уже смыли кровь, и поехал к своей жертве.

Судья с удивлением рассматривал огромные больничные палаты и стоящие в несколько рядов койки. Когда он приходил к своему врачу, тот принимал его и роскошном кабинете, устланном коврами и обставленном антикварной мебелью. Рагунат и не подозрения, что существуют такие конвейеры – стоило одному больному подняться или испустить дух, как его мне/го тут же занимал другой несчастный, а те, кому не повезло попасть в палату, ждали своей очереди на койках в коридоре.

В свою очередь персонал больницы с удивлением и некоторой настороженностью встретил появление судьи: их редко навещали такие высокопоставленные гости. Выздоравливающие столпились у дверей – такой дорогой машины они никогда не видели, как правило, больные приходили сюда пешком. «Видимо, это хорошая больница, – судачили они, – если сюда приезжают лечиться такие важные господа».

– Рады приветствовать вас, господин судья, в нашем лечебном учреждении, – вежливо обратился к Рагунату дежурный врач. – Что привело вас сюда?

После непродолжительной беседы все разъяснилось, и врач лично проводил судью в нужную палату.

– Господин судья пришел навестить вас, – услышала Лиля приторный голос врача.

– Какой господин судья?

Врач усмехнулся непонятливости больной.

– Ну, конечно, тот, под чью машину вы так неосторожно попали.

Рагунат остановился у изголовья. Непонятно почему, но он вдруг почувствовал странное волнение. «Наверное, старею», – подумал он.

Рагунат не мог признаться себе, что ему показался знакомым голос этой женщины, он донесся откуда-то из давнего прошлого, всколыхнув неприятные воспоминания, и судья поспешил отбросить дурные мысли.

– Я ничего не вижу, я ничего не вижу, – залепетала женщина, пытаясь приподняться.

Каждое движение отнимало жизнь, по капле утекающую из ужасных ран.

– Так вы все-таки пришли ко мне…

– Простите меня, – сказал Рагунат, – я виноват перед вами, простите!

– Виноват? Простить?

Умирающей Лиле показалось, что к ней пришел прежний Рагунат, ее муж, пришел попросить прощения за все те упреки и подозрения, которыми он унизил беременную жену. Ей показалось, что сейчас она, конечно же, простит его и все будет хорошо, она родит Раджа, мальчик вырастет счастливым и беззаботным, станет судьей, как его отец, Рагунат…

Рагунат? На секунду Лиля пришла в чувство, и страшная истина пронзила ее сердце – ничего этого нет и не будет, она умирает, а ее сын в тюрьме…

Радж! Она увидела его перед собой маленьким мальчиком, он весело смеялся и тянул к ней пухлые ручки.

«Милый сын! Как мне плохо без тебя, как ты будешь жить без меня, но мне пора, я должна уходить… Прощай, Радж…»

Лиля безжизненно откинулась на подушки, ее рука со стуком ударилась о край кровати, ей уже было все равно, она умерла. Теперь никогда больше не будет ни боли, ни страданий.

– Господин Гупта! – позвала сестра.

Врач, открывший окно, чтобы подышать свежим воздухом, прикрыл раму и подошел к Лиле. Взяв ее за руку, он сосредоточенно пощупал пульс и аккуратно положил руку поверх одеяла:

– Можете уносить, – буркнул он.

Рагунат со смятением смотрел на то, что минуту назад было раненой женщиной, косвенно он чувствовал себя виновным в этой смерти, но только косвенно. Он не знал, что на самом деле является убийцей, – ведь один раз он уже бросил ее умирать на улице, и теперь круг замкнулся.

 

Глава сорок четвертая

Радж кричал от боли, как раненый зверь, как раненый зверь, он бросался на прутья тюремной решетки, за которую его посадили люди.

– Мама! – звал он, захлебываясь в рыданиях, но кто мог ему ответить?

В лицо Раджу ухмылялась смерть, только что побывавшая у изголовья его бедной матери. Она пояснила юношу холодным дыханием, покрывая его волосы инеем.

Пришедший наутро тюремщик, раздавая лепешки своим подопечным, увидел, что убийца Радж почти совсем поседел.

– Что, – проскрипел надсмотрщик, – совесть замучила? Ничего, скоро с тобой за все рассчитаются.

Узник ничего не отвечал, он сидел на полу, обхватив голову руками и бормотал про себя.

– Убили тебя, ты умерла. Я знаю, он сделал это нарочно, чтобы скрыть свои преступления, я все равно отомщу ему, он от меня не спрячется…

Тюремщик некоторое время прислушивался, потом хмыкнул и сокрушенно покачал головой:

– Еще один спятил. Беда мне с вами, придется доложить начальнику тюрьмы.

Надсмотрщик повернулся, чтобы уйти, Радж подскочил к нему сзади, протянул руки сквозь решетку и схватил его.

– Ты что делаешь? – просипел испуганный надсмотрщик.

Он понимал, что убийце терять нечего и он может пойти на все ради побега.

Радж с силой ударил тюремщика несколько раз о железные прутья, тот стукался головой, засаленная фуражка упала на пол.

Юноша опустил потерявшего сознание тюремщика, быстро снял с его пояса ключи и отпер дверь.

– Я уже иду, – бормотал он, – слышишь, я убью тебя, готовься к смерти!

Раджу удалось выбраться из тюрьмы. Дождавшись вечера, он пробирался по неосвещенным улицам, по привычным с детства трущобам.

Любой полицейский мог арестовать его – лицо юноши было покрыто синяками и ранами, одежда измята и порвана, но в этом районе полиция не частый гость.

– Эй, Радж, куда спешишь, – вдруг раздался веселый голос из-за каменной ограды.

Юноша вздрогнул и остановился. Сверху спрыгнул какой-то парень, увлекая за собой целую осыпь камней.

– Ты Радж или не Радж? – спросил он, вглядываясь в молодого человека.

Радж узнал в нем старого знакомого, тот не входил в шайку Джагги, промышляя в одиночку по мелочам.

– Да, я Радж, – ответил он, – Послушай, у тебя есть нож?

– Конечно, – ответил парень, – кто же в нашем квартале ходит без ножа?

– Одолжи его мне.

Парень знал Раджа, испытывал к нему уважение и без лишних слов одолжил ему свой острый, как бритва, нож.

– Не завидую я тому, кто перешел тебе дорогу! – крикнул он на прощанье. – Ты все-таки поосторожнее, а то попадешь в тюрьму.

Рагунат ходил по притихшему дому. Будто в тон его настроению, собиралась гроза. Гром ворчал где-то далеко и лениво, набирая силы.

Судья был очень недоволен – Рита постоянно где-то пропадала, приходила домой очень поздно, а когда Рагунат пытался поговорить с ней, все больше отмалчивалась.

Он замечал, что девушка замкнулась, она отдалялась от него, уже не была такой близкой, как раньше.

Причина этого ясна – преступный обманщик, проникший к ним в дом, разрушивший все, что было, но его ждет суровая кара, мальчишка полностью в руках судьи и не уйдет от расплаты.

Рагунат никогда и никого так не жаждал уничтожить, как Раджа. Он досконально изучил все дело, не пропустив ни одной бумажки, и знал – мальчишка убил, защищая мать, защищая свою жизнь, свидетельства этого были приобщены к делу. Радж может быть оправдан, однако судья твердо решил наказать его предельно строго, не обращая внимания па смягчающие вину обстоятельства.

Сильный порыв ветра вздул парусами шелковые шторы. Начинался дождь.

Рагунат подошел к окну, чтобы закрыть его, и услышал за спиной шаги, звук которых он отличил бы из тысячи, – это была Рита.

– Господин судья, – сказала девушка, – скажите, чем может закончиться этот процесс.

– Постой, о чем ты?

– Я говорю о Радже.

Судья досадливо поморщился – опять Радж! Когда же он избавится от него?

– Ты с ума сошла, ты не думаешь, о чем ты говоришь. Ты же умная девушка, через несколько дней ты станешь адвокатом. Ведь ты будешь работать в суде, а ты плачешь, как маленький ребенок. Тебе придется вести всевозможные дела, ты должна будешь руководствоваться законом, а не эмоциями.

Рагунат, стараясь закончить разговор на неприятную тему, отошел к окну, вглядываясь в потемневшие грозовые облака, озаряемые молниями.

– Как вы можете так говорить! – выкрикнула Рита. – Я люблю его больше жизни, поймите!

Девушка порывисто шагнула к Рагунату, не давая ему уйти из комнаты.

– Понимаю я или нет, это не имеет значения, – нехотя выдавил судья. – Ты обязана встать на точку зрения закона.

Рагунат открыл стоящую на столе шкатулку из сандалового дерева, взял сигарету, щелкнул зажигалкой.

– Но правда на стороне Раджа, вы это знаете, как никто другой. Пересмотрите дело, прочтите еще раз предсмертные показания его матери, и вы убедитесь, что он ни в чем не виноват! Я требую справедливости!

Судья двинулся в сторону, девушка пошла за ним следом, продолжая говорить:

– Почему вы так предубеждены? За что вы так его ненавидите? Что он вам сделал?

– Ну хорошо, – сказал судья, – я согласен, это особый случай, но вся его жизнь выглядит как цепь разного рода преступлений. Ты же изучала законы, как можешь ты любить его! – вдруг вырвалось у Рагуната затаенное слово.

Он уже не мог совладать с собой, таившиеся в глубине души чувства рвались наружу.

– Мое сердце не изучало законы, – тихо произнесла девушка.

– Сердце и закон, закон и сердце. Да, это разные вещи.

Судья впервые согласился с Ритой. Он внимательно посмотрел на нее, может быть, пришла пора объясниться? Рагунат решил сказать ей все, что он доверял лишь луне в бессонные ночи.

– Я согласен с тобой, Рита, для сердца нет закона, вот и мое сердце…

Слова, готовые сорваться, замерли на языке.

– Радж! – дико закричала Рита.

Рагунат обернулся и увидел сбежавшего обвиняемого, перелезающего через подоконник. В руках Радж сжимал нож.

 

Глава сорок пятая

Рагунат торжествовал. Он спокойно смотрел, как Радж приближается к нему, держа нож лезвием вперед.

Сейчас юноша перевоплотился в прежнего Раджа, бродягу и вора. Его взгляд не предвещал ничего хорошего, он утерся кулаком, сжимающим оружие, чтобы капли дождя на мокром лице не мешали ему видеть врага.

Рита словно обезумела. Она понимала, что ее возлюбленный готов совершить ужасное убийство и его ничего не остановит.

– Радж!

Девушка бросилась к нему, Радж оттолкнул ее в сторону, продолжая неумолимо надвигаться на судью.

– Не мешай, – прохрипел он, – сейчас во мне сидит дьявол.

Если бы Джагга мог видеть это, он был бы отомщен – сын хочет убить отца! О таком он не мог и мечтать.

Но Рагунат не испугался, в своей ненависти он недооценивал противника. Судья шагнул навстречу ему.

– Сбежал из тюрьмы? – насмешливо спросил он, попыхивая сигаретой.

– Да, чтобы за все отомстить!

Радж вглядывался в ненавистное лицо – сколько горя причинил ему этот человек, который называется его отцом. Но юноша не чувствовал к нему ничего, кроме ненависти.

– А твой адвокат почти убедил меня, я чуть было с ним не согласился, – Рагунат шагнул ближе, выбирая момент для нападения, – тем более, что на этот раз ты не был виноват и я уже хотел тебя помиловать.

Рита ужаснулась, как страшен этот человек, хотя в его руках нет ножа, он убивает ничуть не хуже разбойника, используя для этой цели закон. А ведь только что он уверял ее в виновности Раджа!

– Мне от вас ничего не надо, мне не нужно от вас никакого помилования, слышите?

Сын смотрел на отца, он пытался отыскать в себе хоть что-то, останавливающее его руку, хоть что-то, чем этот человек заслужил прощение, и не находил никаких оправданий.

Перед его глазами мелькнули трущобы, в которых он вырос, воровские кабаки и тюрьмы, где он получил образование, слепнущая, изможденная нищетой мать, и она же на больничной койке, умирающая, изломанная этим человеком.

Он увидел ее лицо, молящие глаза, она пытается ему что-то сказать. Нет, он знает, что хочет сказать мама, и пока ее слова пытаются преодолеть бездну, разделяющую их, Радж взмахнул ножом, целя в каменное сердце.

На стене, за спиной Раджа висел застекленный портрет Риты. Рукоятка ножа попала в стекло, со звоном треснувшее от удара.

Радж обернулся. Змеящиеся трещины изуродовали портрет, но глаза Риты по-прежнему смотрели тепло и нежно, в них было столько любви и доброты, что Радж на мгновение остановился.

Рагунат не упустил такой возможности, подскочил сбоку и, схватив юношу, заломил ему руку.

– Ну вот и все, – торжествующе произнес судья, – ты трус, а чтобы убить, нужна смелость.

– Благодарите свою звезду, – простонал Радж, – это случайность, что я не убил вас.

Судья отобрал нож и взмахнул им над головой юноши:

– Я бы мог всадить этот нож в твою глотку, и меня оправдает любой суд. Все признают, что я защищал свою жизнь от сбежавшего из тюрьмы преступника.

Рагунат подумал, а не воспользоваться ли такой возможностью, чтобы раз и навсегда избавиться от соперника? Ведь рано или поздно он все равно выйдет из-за решетки и все начнется снова, но он забыл о свидетеле, который с ужасом смотрел на происходящее.

– Остановитесь! – крикнула Рита. Она бросилась к судье, пытаясь перехватить его руку. – Вы с ума сошли!

– Да, пожалуй, – в раздумье произнес судья. Он бросил Раджа на пол. – Он не достоин этого. Такому, как он, бродяге нужна только веревка.

Рагунат сложил нож и отбросил в сторону. Рита подбежала к возлюбленному.

– Радж!

Она прильнула к нему, гладила его по растрепанным волосам. Ничто на свете не могло убедить ее, что Радж преступник, даже происшедшая на ее глазах сцена, когда он пытался убить опекуна, не поколебала любви Риты. Несмотря ни на что, она верила в Раджа.

– Милый Радж! Зачем ты это сделал?

Юноша устало поднялся, опираясь о девушку.

– Он преступник, он не лучше любого убийцы, только его оружие не нож, а его закон, его принципы, которыми он убивает людей.

– Ты бродяга и вор, я не желаю с тобой разговаривать. Ты будешь говорить с палачом, вот достойный тебя собеседник!

При этих словах Рита задрожала, слезы навернулись ей на глаза:

– Как вы можете так говорить, вы же судья, каким законом вы руководствуетесь, приговаривая к смерти человека, вина которого даже не доказана?

– Ты попала под дурное влияние, Рита, – раздраженно сказал судья.

Он взял сигарету, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся, ощутив боль в сердце. Рагунат не в силах был смотреть на влюбленную пару, он отвернулся и позвонил в колокольчик, вызывая слугу.

Через несколько секунд после сигнала прибежал испуганный Басант. Он очень удивился, увидев неизвестно откуда взявшегося Раджа.

– Вызови полицию, – приказал Рагунат, – в наш дом забрался убийца.

Оставшись один, Рагунат долго ходил по комнате, куря сигарету за сигаретой. Он уже не думал о наставлениях врача, убеждавшего его бросить курить, иначе жизнь недолго продлится.

Но вот он остановился у портрета на стене, разбитого ножом Раджа. Паутина трещин закрывала лицо Риты, она словно спряталась за ними, отдаляясь от судьи.

Рагунат понимал, что в его жизни произошли необратимые изменения, ничего уже не будет, как прежде. Рита потеряна для него, вор и бродяга прокрался в их дом и среди бела дня украл самое дорогое, при этом еще пытался убить его самого. Как ни странно, но этим поступком юноша вырвался из рук этого судьи – теперь он не мог вести заседания по делу обвиняемого Раджа.

«Я все равно не отдам тебе Риту, – думал Рагунат, – пусть даже мне придется пойти по твоему пути и стать убийцей и вором. Зачем мне все – карьера, деньги, репутация, эти мелочи не стоят главного – любви Риты!»

Он мысленно спорил с Раджем, разговаривал с Ритой, умолял ее вернуться. Так Рагунат провел всю ночь.

 

Глава сорок шестая

Раджа отвели обратно в тюрьму. Рагунат стал свидетелем по делу, и вместо него процесс повел его первый помощник.

Покушение на убийство – это серьезное преступление, ведь зарезать пытались не какого-нибудь обывателя, а уважаемого человека, преуспевающего судью. По городу поползли слухи и сплетни, в день суда в зале не было ни одного свободного места. Интерес публики подогревался еще и тем, что адвокатом обвиняемого выступила воспитанница Рагуната.

Круг замкнулся. Рагунат стоял на возвышении перед судьей, Рита заканчивала свою речь. Она рассказала все, что знала, Рагунат был потрясен услышанным.

– Теперь вы знаете всю жизнь обвиняемого Раджа, теперь вы знаете, почему он встал на путь преступлений.

Господин судья, преступник не он, а его отец, это он выгнал беременную жену из дома, он бросил на произвол судьбы своего сына. Сын его рос в трущобах, с детства он вынужден был жить среди воров и бандитов, мог ли он стать честным человеком?

Господин судья, господа присяжные, я считаю, что судить надо не Раджа, а того, кто во всем виноват, – его отца!

В зале зашумели. Никто не ожидал такого поворота событий, процесс становился настоящей сенсацией.

Присутствующий здесь корреспондент вечерней газеты, ведущий отдел уголовной хроники, очень оживился и принялся бойко строчить в блокноте.

– Господин судья, – возмущенно сказал Рагунат, – позвольте мне ответить.

Важный, седоусый судья кивнул головой.

– Я полагаю, что уважаемый адвокат руководствуется личными чувствами, рассказанная история мало похожа на действительность, – Рагунат усмехнулся. – Она утверждает, будто я отец прирожденного преступника. Я хочу спросить, как она докажет это?

– В мире не существует доказательств, если вы сами не захотите признать это. – Рита указала на сидящего за решеткой Раджа: – Вот ваш сын, взгляните на него, эти доказательства должны быть у нас в сердце! Это же ваши черты! Прислушайтесь к его голосу, это же ваш голос! Неужели ваше сердце и теперь не признает сына?

Рагунат посмотрел на Раджа; действительно, определенное сходство имеется, но тут на помощь ему пришел судья:

– Уважаемый адвокат, закон не может считаться с сердцем! Закон считается только с фактами.

– Господин судья, сердце тоже не считается с законом, – Рита опустила голову. – Мне нечего больше добавить.

Судья перелистал бумаги. Процесс явно затягивается – и не в пользу его коллеги Рагуната. Что ж, пришло время для последнего слова подсудимого:

– Обвиняемый Радж, если вы хотите сказать что-нибудь, говорите.

В зале все притихли. Корреспондент уголовной хроники исписал уже несколько страниц, лихорадочно чиркая пером. Скрип пера был единственным звуком, нарушавшим тишину.

Радж встал, расправил плечи. Он решил сказать все, что накопилось в душе за эти годы:

– Да, первый раз в жизни я получил право говорить, и для этого мне надо было убить человека.

Если бы меня выслушали раньше, я бы сейчас не стоял здесь. Уважаемый адвокат старалась спасти меня от виселицы, Рита рассказала вам всю историю моей жизни, вам известно все до конца – я бродяга и вор, я совершил много преступлений за свою жизнь. Выносите мне любой приговор, вам дано это право, но разве, осудив меня, вы сможете что-либо изменить? Удастся ли вам избавить от такой же участи, как моя, тысячи детей и подростков? Сможете ли вы устранить то зло, что делает их преступниками?

Горе и нищета сделали меня таким, горе и унижения, и таких, как я, сотни и тысячи, загляните в грязные трущобы, в которых обитают эти несчастные.

Дети больше всего страдают от этого, я не прошу вас думать о моей судьбе, я прошу вас подумать о детях, о том, что их ожидает, какое будущее вы им готовите! Подумайте, чтобы и ваши дети не стали преступниками и не оказались на скамье подсудимых, как и я.

Речь Раджа произвела сильное впечатление на публику. Даже Рагунат опустил глаза, может быть, впервые задумавшись над этими страшными вопросами, которые задавал Радж. Трудно было найти ответы.

Радж продолжал, уже другим, тихим, задушевным голосом:

– И я был таким же, как и все дети, и у меня не было забот. Моя мать, как и все матери, видела светлые сны. Она очень часто повторяла мне: мой дорогой мальчик, ты должен обязательно хорошо учиться, ты будешь адвокатом, а потом судьей, как твой отец.

Рагунат опустил голову, будто на его плечи опустилась невыносимая тяжесть, каждое слово Раджа ранило его прямо в сердце.

– Я знаю, какое решение вынесет суд, – продолжал Радж, – я готов выслушать любой приговор, больше всего меня интересует сейчас другое. Мне хочется знать, что скажете вы, судья Рагунат, и какое решение подскажет вам ваше сердце?

Все взгляды устремились на Рагуната. На него страшно было смотреть, в одну минуту он превратился в согбенного старика с потухшими глазами, полными боли и тоски.

Перед ним будто разверзлась бездна, он заглянул туда и ужаснулся, сколько бед и страданий причинил он самым близким людям, он, всю жизнь считавший себя порядочным человеком!

Он убил свою жену, искалечил жизнь сыну. Он пытался растоптать любовь девушки, которую доверил ему старый друг.

Рита права, это его нужно судить! Сколько людей он отправил за решетку и теперь пытался посадить в тюрьму собственного сына!

– Посмотрите-ка, – сказал сидящий в зале молодой человек в европейском костюме, – кажется, судья сейчас упадет в обморок! Никогда не видел более скандального заседания, пожалуй, теперь его карьере придет конец.

– Что же, – ответил его сосед, пожилой человек в национальной одежде, – господин Рагунат, может быть, и закончил карьеру, но он нашел своего сына. Молчание затягивалось. Рагунату многое хотелось сказать, но он почувствовал такую боль в сердце, что не мог вымолвить ни слова.

Наконец один из помощников судьи догадался пригласить в зал врача, тот пришел вовремя – Рагунат пошатнулся, ухватился рукой за барьер, пытаясь удержаться, и рухнул на пол без сознания.

– Заседание прерывается, – объявил судья.

В зале поднялся невообразимый шум, полицейские расчищали дорогу, чтобы вынести Рагуната. Его уложили в машину и отвезли в больницу.

– Радж, дорогой, – говорила Рита, – все будет хорошо, ты не волнуйся, я с тобой.

Дошла очередь и до подсудимого. Вооруженные конвоиры вывели Раджа, он успел бросить прощальный взгляд на Риту, стоящую посредине зала со стиснутыми руками.

 

Глава сорок седьмая

Несмотря на все уговоры врачей, Рагунат не остался в больнице, он вышел оттуда, как только прошла боль в сердце. Глотая на ходу таблетки, он двинулся не домой, а в тюрьму.

Рагунат отпустил водителя – он не мог сесть в автомобиль, под колесами которого погибла Лиля. Давно он не ходил по городу пешком, к счастью, тюрьма располагалась не очень далеко. Начальник тюрьмы был старым знакомым Рагуната, он уважал этого человека и без лишних слов разрешил ему навестить подсудимого. Начальник уже успел услышать историю, происшедшую на суде, у него самого было пятеро детей, и он сочувственно отнесся к Рагунату, разрешив свидание без присутствия надсмотрщика.

Радж лежал в каменном холодном мешке, отделенном от коридора толстой железной решеткой. Дневной свет с трудом проникал сквозь узкое зарешеченное окно, с улицы не доносилось ни единого звука, слышно было только попискивание крыс, во множестве населявших это мрачное место.

Тюрьма давно стала вторым домом для Раджа, поэтому он вполне равнодушно отнесся к своему заключению, ему и на воле казалось, что он в тюрьме, жизнь по обе стороны тюремной решетки мало чем отличалась для него. Как невозможно было для Раджа пробить каменные стены, так и на свободе ему невозможно было разрушить стену, разделяющую вора и бродягу и порядочных людей. Он знал, что его место среди таких же отверженных и вырваться из этого замкнутого круга почти так же невозможно, как совершить побег с каторги.

Одиночество Раджа было нарушено появлением гостя, которого он совсем не ждал. Гулкий стук шагов далеко разносился под каменными сводами, они медленно приближались, и наконец узник увидел своего отца.

Рагуната трудно было узнать, лицо побледнело, осунулось, глаза светились лихорадочным огнем, как у тяжелобольного. Он шагнул ближе, но его остановила холодная решетка.

– Зашли к преступнику? – мрачно спросил Радж.

– Я сам преступник, – ответил судья, в его горле что-то заклокотало, но он справился с собой.

– Вы сказали «преступник»? – переспросил Радж.

– Да, к сожалению, закон меня не может осудить, – проговорил Рагунат, – но моя совесть вынесла мне приговор, суровый приговор.

Судья говорил с трудом, медленно, что-то нарушилось в его речи. Голос, прежде звеневший металлом, звучал как из-под земли.

Радж встал и подошел к решетке. Он вглядывался в отца и не узнавал: прежний Рагунат исчез, вместо него был старый человек, надломленный жизнью.

На глазах юноши выступили непрошеные слезы, он отвернулся, чтобы отец не видел, но тот спросил сына:

– Что с тобой, ты плачешь?

– Да, плачу. Я плачу о том, что совершил мой отец, я плачу о том, что он сделал с моей матерью, я плачу о том, что уже ничего нельзя изменить.

Рагунат понял, сын не простил его, да и возможно ли прощение?

– Мой сын! – рыдающим голосом выкрикнул судья, протягивая к нему сквозь решетку руки.

Но Радж отвернулся от него и ушел в дальний угол камеры.

Рагунат тянул к нему дрожащие пальцы, он хотел прикоснуться к своему единственному сыну, но слишком много преград было между ними, хватит ли времени, чтобы разрушить их? Коротка человеческая жизнь, так мало в ней выпадает радости общения с близкими и любимыми, а ведь эти минуты, может быть, самые счастливые и светлые, их не может заменить ничто, их не купить ни за какие деньги.

Рагунат наказал себя сам, он выгнал не Лилю и сына, он выбросил все лучшее, что могло быть в его жизни. И с чем он теперь остался?! Кому он нужен?!

Эти пугающие в своей простоте и ясности вопросы встали перед Рагунатом, но он не находил на них ответа.

Судья смотрел на сына и узнавал самого себя в каждом движении, в повороте головы. Вся нерастраченная отцовская любовь вдруг подкатила к его сердцу, затопив его горячей нежностью.

– Мой сын, – простонал Рагунат.

Но его руки осязали пустоту, он закрыл ладонями лицо, стесняясь мучительных слез.

Все места в зале суда были заполнены задолго до начала процесса. Сегодня должен быть вынесен приговор по нашумевшему делу.

– Вы слышали, – говорил какой-то франт, поудобнее устраиваясь на стуле, – говорят, у господина Рагуната оказалось несколько незаконнорожденных детей, один из них даже пытался его убить, чтобы завладеть наследством.

– Все это глупости, – гудел толстый мужчина, обмахиваясь свежей газетой, – на самом деле Рагунат оказался участником той самой банды, которая терроризировала весь город, они с этим Раджем не поделили добычу, вот этот Радж и пытался его зарезать.

– Тише, тише, – зашикали из задних рядов, – нам ничего не слышно.

Между тем судья занял свое место, откашливаясь, вытер большим клетчатым платком седые усы и раскрыл папку с делом обвиняемого.

– Обвиняемый Радж, – торжественным голосом произнес судья, – судебным следствием подтверждается предъявленное вам обвинение в покушении на жизнь судьи Рагуната, но, принимая во внимание сказанное здесь адвокатом, суд считает возможным смягчить наказание, – судья сделал паузу и обвел строгим взглядом притихший зал.

Все замерли. Рагунат, пришедший несмотря на категорические запреты врача, сидел словно статуя. Только его руки, вцепившиеся в барьер, мелко подрагивали.

Рита не сводила глаз со своего возлюбленного, она знала о предстоящей неизбежной разлуке и хотела хотя бы взглядом прикоснуться к Раджу.

– Суд приговаривает вас к трем годам каторжной тюрьмы, – провозгласил судья под вздох зала.

Раджа перевели в общую камеру. Он готовился к отправке по этапу на каторгу. Многие его знали, но он сторонился сокамерников.

– Знаешь, кто это такой? – сказал усатый бандит, показывая на юношу.

– Нет, – ответил щуплый карманник, разминая в руках кусок глины, чтобы не терялась сила и гибкость пальцев.

– Это тот самый Радж, который убил короля воров.

Воры с уважением посмотрели на грозного заключенного и отошли в сторонку.

– Эй, Радж, – крикнул надсмотрщик, – к тебе пришли!

 

Глава сорок восьмая

Из темноты тюремного коридора выступила светлая фигура, приближающаяся к решетке, словно богиня, спустившаяся с сияющего облака в черный ад подземного царства.

Рита шла навстречу Раджу, приникшему к толстым прутьям, покрытым бурой ржавчиной, будто кровью.

Он улыбался ей. Рита обняла любимого, гладила его по голове и не могла сдержать слез. Они смотрели друг на друга и без слов понимали все, о чем говорили их сердца.

Горячая прозрачная слезинка, скатившись по щеке Риты, сверкнув, упала на руку Раджа.

– Ну, что же ты плачешь? – ласково спросил Радж. – Ты же адвокат, как же ты будешь вести дела в суде?

Рита замотала головой, показывая, что она вовсе не плачет.

– Не плачь, любимая, три года пройдут незаметно, я всего добьюсь, если ты будешь рядом со мной.

– Радж, любимый мой, я с тобой навсегда, я буду ждать тебя, мой дорогой Радж!

Он глядел на ее милое лицо, стараясь запомнить и унести с собой ее образ. Сияющие любовью, полные слез глаза, мокрые ресницы, слипшиеся длинными шипами, синеватая жилка, бьющаяся на виске, беззащитный, детский завиток волос на нежной шее.

Когда еще придется им увидеться, но он не хотел, чтобы она грустила в эти последние минуты. Пусть запомнит его прежним – беззаботным и веселым Раджем.

– Увидишь, – сказал юноша, – люди еще назовут меня порядочным человеком, они будут меня уважать. Я смогу учиться, ты мне поможешь, я буду адвокатом, потом судьей.

Он улыбнулся, представив себе картину, как он восседает в атласной мантии. Он будет справедливым судьей.

– Я знаю одного судью, – прибавил Радж, – он мне очень нравится.

Рита улыбнулась сквозь слезы. Он все-таки рассмешил ее даже в такую минуту, словно в школьные годы, когда Радж веселил маленькую Риту на уроке так, что она прыскала от смеха в кулак, чтобы не заметил строгий учитель.

– Что ты смеешься, не веришь?

Я верю тебе, Радж, все будет так, как ты говоришь, любимый.

– Я буду судьей, и тогда ты не станешь называть меня дикарем.

Рита задорно улыбнулась, блеснув ровными белыми зубами:

– Дикарь!

Краткие минуты свидания подходили к концу, вскоре заключенные должны были собираться на этап.

Сзади Раджа появился страж этой преисподней – старый тюремщик в потрепанной форме. Позвякивая связкой ключей на поясе, он проскрипел, словно несмазанный замок:

– Свидание закончено, идемте.

Радж быстро оглянулся, убедившись, что тюремщик отошел, Радж вытащил что-то из кармана и протянул Рите:

– Вот, возьми, это мой подарок, я его не украл, это принадлежало моей матери.

Радж положил в ладонь Рите жемчужное ожерелье, в тусклом свете блеснул золотой медальон старинной работы.

– Я принес его сюда украдкой.

Рита начала медленно отходить, не сводя глаз с любимого, она постепенно исчезала в серой мгле, таяла, как сон.

– Рита! Ты меня будешь ждать, Рита? Ты меня только жди, и все будет хорошо.

– О, Радж!

Девушка бросилась к любимому, обняла его сквозь решетку, прильнув к нему, будто их ничего не разделяло.

– Три года – это недолго, я буду ждать тебя, – топтала Рита, – буду ждать!

– Рита, любимая! – вскрикнул Радж.

Страшный призрак разлуки медленно накрывал их своим тусклым покрывалом.

– Заключенный номер триста восемь! – раздался окрик из глубин подземелья.

– Это меня, – прошептал Радж, оборачиваясь. Они стали расходиться, протягивая друг к другу руки, все еще не веря в расставание. Всю жизнь Радж мечтал быть рядом с Ритой, она так любила его, почему же их отрывают друг от друга, раздирая на две кровоточащие половинки.

В темноте коридора стоял Рагунат, со слезами на глазах прощался он со своим сыном, не смея подойти к нему.

Радж стоял у окна, луч солнца вычерчивал его золотистый силуэт, словно вбирая в себя, унося сквозь решетку к светлой, счастливой жизни.