Тишина собственной квартиры впервые за долгое время показалась гнетущей. Женя скинула обувь и, не раздеваясь, прошла в комнату. Почти упала на диван. Силы словно иссякли. Тупая боль, пульсирующая в поврежденной руке, никак не позволяла расслабиться, а голова гудела от пережитого. Муторно, во рту горький привкус, хотя она таблеток не пила: врач предложил обезболивающий укол. Или горечь вызвана совсем другим?
Что за кошмарный день? Она ненормальная, определенно. Из всего случившегося самым болезненным оказалась необходимость оторваться от Антона. Пока рыдала на его плече, словно вернулась назад, в то прошлое, которое себе самой пообещала забыть, в сладкие-сладкие дни, где тонула в неописуемом сочетании страсти и нежности. Никогда не получалось понять, каким образом эти два свойства пересекаются в нем, гармонируют, будто дополняя одно другое: дикое, кипящее желание, от которого подкашивались ноги, и бережная, нереальная забота, затмевающая все прочее.
* * *
Не знала, что он может быть таким разным: в роскошном теле, просто переполненном энергией, для трепетных ласк вроде бы не оставалось места. Представить парня необузданным, горячим, возбужденным и при этом самоуверенным было легко, а вот нежным… не выходило. Особенно после прошедшей ночи.
На работе никак не удавалось сконцентрироваться. Мысли разбегались, возвращаясь то и дело к воспоминаниям о сплетенных телах, жарких касаниях и … боли, разрывающей на части.
До сих пор чувствовала себя неуютно, если можно было так назвать то состояние, в котором Женя пребывала. Раньше и не представляла, что можно испытывать такой дискомфорт… там. Она относилась к тем немногим счастливицам, которые переживали ежемесячные женские проблемы абсолютно незаметно, не встречая ни усталости, ни каких-либо неприятных ощущений. Теперь странное, незнакомое саднение и тупая боль внизу живота не позволяли ни на мгновенье забыть о том, что произошло. Плюс ко всему девушка задыхалась от жары: в кабинете было довольно тепло, а ей, скрывая красноречивые следы на шее, пришлось одеть водолазку с высоким горлом. Глаза непростительно слипались, несмотря на попытки сосредоточиться. Наверное, впервые за всю свою практику почти не слышала слов клиентов, хотя и старалась при этом каким-то ей самой непонятным образом поддерживать разговор. Перебирала в голове знания о строении спины, отгоняя непрошенные образы.
«Трапециевидная мышца спины имеет форму, схожую с треугольником. Его основание обращено к позвоночному столбу, вершина же развернута к акромиону…» – надо же, помнит почти дословно текст из учебника. А еще – ощущение этой самой мышцы под своими осмелевшими руками, волнующее напряжение под кожей, взрывающееся жаждой в ее собственных нервных окончаниях. Сухими медицинскими терминами вряд ли передать, каким сладким на вкус было место на широких плечах, где она губами повторяла пройденное на лекциях, вызывая в его теле такую желанную дрожь…
Скорее бы домой. Утром едва хватило времени, чтобы принять душ, да и то наспех: девушка слишком опаздывала и успела лишь привести себя в порядок. Жаль, что в ее съемной квартирке нет ванны, это бы здорово облегчило состояние. В какой-то момент Женя даже подумала о возможности посетить сауну и мини-бассейн в салоне, но тут же отмела такую мысль: в одиночестве там оказаться у нее не получится, а демонстрировать девчонкам отметины по всему телу не собиралась.
Вот и все. Наконец-то последний клиент. Дежурные слова прощания, прохладная вода на уставших руках, несколько пригоршней – в лицо, чтобы хоть немного остыть. Она сегодня без макияжа, так что можно не бояться испортить тушь или помаду. Мнение всех окружающих сейчас не важно, а Антон не увидит. Тут же запоздало подумала о том, что за весь день ни разу не слышала звонка телефона. Растерянно взглянула на темный экран: и в голову не пришло с утра зарядить его. А ведь кто-то мог позвонить… Кто-то, чей голос и хочется услышать, и стыдно просто донельзя.
– Жень…
Стремительно отвела глаза, но все равно успела заметить застывшее на красивом лице чувство вины. Да и то, наверное, показалось: слишком трудно было представить Антона испытывающим подобное. Напридумывала себе глупостей…
– Солнышко…
Даже голос какой-то незнакомый. Вместо привычных самоуверенных ноток ей послышалась тоска. И желание разубедить саму себя оказалось сильнее неловкости, сковывающей все тело.
Медленно развернулась, поднимая глаза на парня.
– Привет.
Он в два шага преодолел расстояние между ними, развернул, пряча от любопытных глаз сотрудниц. Сухие, горячие губы уткнулись в висок.
– Не убегай. Прости меня…
Если бы и хотела сбежать, сил на это все равно не было: от усталости почти подкашивались ноги. Да и куда бежать… теперь… зачем? Лицо бы спрятать, так некстати заполыхавшее от смущения.
– Женечка. Я такой совершенный осел.
Она прикусила губу, сдерживая смешок.
– А что, бывают несовершенные ослы?
Антон нахмурился, рассматривая ее не просто пристально – поедая глазами.
– Не знаю… Бывают, наверное, – и вдруг спросил с такой заботой в голосе, что девушка едва не расплакалась: – Все в порядке? Я и представить не мог… Ты была такой…
Щекам стало совсем жарко. Просто невероятно, последний раз она краснела еще в школе и даже вспомнить не может, по какому поводу.
– Распущенной? – подсказала шепотом, опять отводя глаза. И тут же почувствовала прохладу его рук, обхвативших разгоряченное лицо.
– Нет… Смелой. Потрясающей. Я никогда раньше не испытывал ничего подобного. Ни с кем.
Конечно, она знала, что для него-то точно не была первой, но упоминание о других женщинах совсем не задело. Стоит ли обижаться на очевидные вещи? Сейчас гораздо важнее, как вести себя дальше, если та самая смелость, которая привлекла Антона, испарилась, сменившись стеснением неопытной девчонки, которая была не в силах даже посмотреть ему в глаза.
Заметила прилипших к окнам сотрудниц салона и почти разозлилась: нашли себе бесплатное зрелище! Парень перехватил ее взгляд, хмыкнул, скрывая раздражение:
– Давай уедем отсюда. Поужинаем где-нибудь. Если ты не против…
Есть не хотелось. Женя уже вообще с трудом представляла, как доберется до квартиры. Тем более для объяснений сил вообще не осталось. Уткнулась ему в плечо.
– Можешь просто отвезти меня домой? Я очень устала. День такой длинный получился. Хочу в душ – и спать.
Он помолчал несколько мгновений, осмысливая ее слова. Вряд ли девушка спала хоть сколько-нибудь прошлой ночью, еще и простояла на ногах столько часов. Но отпустить ее сейчас… При одной мысли об этом внутренности скрутило.
– А в джакузи хочешь? Расслабляет шикарно. И еду закажем на дом.
Джакузи в его квартире? Сознание тут же нарисовало неизбежные последствия такого визита. А вот к этому она точно не готова сегодня. Только пока подбирала слова, чтобы пояснить свой отказ, не заметила, как оказалась в машине.
– Антош, я…
– Тш-ш, – за тонированными стеклами наконец-то позволил себе прижаться к ее рту. – Солнышко, ничего не бойся. Тебе понравится.
Все было еще хуже, чем он думал: Женя его боялась. Вздрагивала, сжималась в комок при каждом прикосновении, и только нежелание напугать ее еще сильнее сдержали рвущиеся с губ ругательства на самого себя. Почему-то не составило труда понять, отчего она в жару нацепила на себя такую неуместную водолазку: слишком отчетливо помнил о собственной несдержанности. Уставшие глаза припухли, и, скорее всего, не только от бессонной ночи. Раньше не приходилось видеть слез, им же вызванных. От этого на душе стало совсем мерзко.
– Прости меня.
Она помотала головой.
– Ты же не знал.
– Я не услышал, хотя должен был. Потерял голову.
Женя вдруг улыбнулась, робко и слегка растерянно, и спросила отчего-то шепотом:
– А тебе… было хорошо?
Это определение совсем не подходило для описания его ощущений. Даже сейчас при одной только мысли об их сумасшедшей ночи тело окатывало жаром, а желание только возрастало, особенно сейчас, в ее присутствии, стоило лишь взглянуть на нетронутые помадой, искусанные губы и бледное лицо.
– Очень, – ответил, пропустив прядь ее волос сквозь пальцы, – Неописуемо хорошо, Женечка.
* * *
Антон вылил в воду почти половину флакона с какой-то густой, ароматной жидкостью, и над бурлящей водой растеклось пушистое облако пены.
– Ныряй. А я пока закажу что-нибудь на ужин.
Не сразу поверила, что осталась в ванной одна. Всю дорогу прокручивала в голове возможные отговорки, чтобы и мужчину не обидеть, и самой избежать того, что боялась больше всего на свете. А он даже настаивать ни на чем не стал и вообще был как-то совсем не похож на себя. Вроде бы такой же уверенный, настойчивый, нетерпящий возражений, и при этом совсем другой: взгляд, проникающий насквозь, в сердце, где так хотелось скрыть жалящие осколки мечты после вчерашней ночи. Все видит, словно мысли читает. А истерзавшая ее за день боль внизу живота отчего-то сменилась иной, и очень хочется вновь ощутить на себе его руки. Ну не глупая ли она?!
Вода действительно помогла расслабиться, будто растворяя напряжение, сковавшее тело. Женя почти задремала, наслаждаясь ласкающими волнами. Все-таки джакузи – гениальное изобретение! В своей собственной квартире она непременно установит такое же чудо.
– Сделать тебе массаж?
Тихий шепот мгновенно разогнал сладкие грезы, возвращая в не менее сладкую действительность. Девушка разомлела в теплой воде, впитала в себя запах ЕГО косметики и под густым покрывалом пены почти лишилась стыдливости.
– Умеешь?
Не представляла себе такого, но предложение было более чем заманчивое, как и неспешные движения рук, утонувших в белом облаке. Он ведь ничего не мог видеть сквозь эту пелену… Неужели на ощупь знал, где расположены все ее самые чувствительные места? Или сама всхлипами, вскриками направляла, бесстыдно подставляясь под его касания? Вкусно. Мало. И даже предыдущая боль перестала страшить, лишь бы он не останавливался, не задерживал ни на мгновенье движения таких умелых пальцев и губ.
Вода стала горячей, закипела, соприкасаясь с полыхающим в теле огнем, а белая пена заискрилась разноцветной радугой. Массаж. Ну конечно. Она теперь всякий раз, когда кто-то предложит сделать массаж ЕЙ, будет вспоминать именно те минуты, короткие и бесконечные, собственную необуздываемую жажду и ставшие бездонными глаза…
– А как же ты? – выдохнула охрипшим голосом, цепляясь за насквозь мокрую футболку, когда поняла, что Антон собрался уходить.
– Это была твоя очередь, солнышко… Я принесу еду, пока еще все горячее.
– Прямо сюда?
– Почему нет? Выберешь, что тебе понравится.
– Даже так? – девушка едва скрывала улыбку на воспаленных, зацелованных губах.
– Ну да… Есть каре ягненка, пицца и ростбиф. Если не понравится, еще что-то закажем. Только придется подождать.
– Не хочу ждать, – ее почти слепило от удовольствия, от превзошедшего смущение восторга и от умиления при взгляде на отчаянные попытки Антона сдержаться. – Я выбрала.
– Да? – он выпрямился, заставляя опять участиться дыхание: сквозь тонкую ткань видны все мышцы, каждый изгиб совершенного тела. Такой мокрый… и голодный… – И что же?
– Тебя…
* * *
Горько вздохнула, вырываясь из плена воспоминаний. Это уже неважно… Пусть он будет любым: горячим, жадным, милым, нежным до умопомрачения… с кем-то другим. Не с ней. Все пройдено, страницы перевернуты, а ностальгия пройдет. Иных вариантов просто не существует.
В дверях звякнул ключ, и Женя заставила себя встряхнуться, поднимаясь навстречу подруге.
– Ты уже дома? Что-то случилось? – Света уставилась на женщину, с недоумением рассматривая забинтованную руку.
– Мамочка! Ура! Я так и знал, что ты сегодня придешь пораньше!
Уткнулась в шелковистую макушку, ощущая, как смыкаются на пояснице маленькие ручонки. Поцеловала в обе щечки, разрумянившиеся от свежего воздуха. И кого только пыталась убедить в том, что все забыла или скоро забудет? Разве это возможно, когда рядом такие похожие глаза ее самого дорогого человечка?