В том, что ждет звонка, Женя призналась самой себе, лишь когда на телефоне высветился незнакомый номер. Три дня спустя. К ней часто обращались клиенты, стремясь записаться на сеанс, но сейчас она отчего-то не сомневалась, КТО именно звонит. Чувствовала, словно он находился рядом, а не на неизвестном расстоянии. Поняла, что злится… за то, что Антон снова вмешивается в ее жизнь. И за то, что не сделал этого раньше.

– Как ты? – его голос звучал непривычно сдержанно и напряженно. – Женя? Как рука?

Ведь собиралась бросить трубку, если он позвонит. Им не о чем говорить. Нет смысла в словах, которые не имеют ничего общего с состоянием сердца. Но не бросила. Застыла, впитывая такие далекие, родные звуки его голоса, не замечая, как потекли слезы, наверное, в сотый раз за эти дни.

– Все в порядке. Это же просто порез, нет повода беспокоиться.

На самом деле рука тревожила гораздо сильнее. Когда кончилось действие анестезии, противная, тянущая боль расползлась до самого плеча и до сих пор никак не хотела стихать. Женя даже подумывала о том, чтобы опять посетить доктора, но пока не выбрала для этого времени: Мишка потребовал оставить его дома, раз маме не нужно идти на работу. Сопротивляться было бесполезно: своим упрямством маленький человечек иногда слишком напоминал отца… Да Женя и не особенно настаивала: ей самой не хватало тех коротких часов, которые оставались на общение с сыном после сада. Незапланированный отпуск стал подарком, сладким и драгоценным, который не могла омрачить даже неутихающая боль. Все пройдет. Просто рана оказалась глубокой, а ее болевой порог – слишком низким.

– Я не мог позвонить раньше. Прости.

Женя улыбнулась. Нелепо. Ему не нужно оправдываться. У каждого давно своя жизнь, с чего вдруг Антон решил, будто должен ей что-либо?

– Тебе вообще не стоило этого делать.

– Я обещал.

Ну конечно. Исполнение данного слова – его фишка. Нарушить обещание – непростительная слабость, почти преступление. Странно и так по-детски, в их-то случае…

– Отлично. Обещание выполнено, может расслабиться.

– Жень… – он помолчал, словно теряясь. Удивительно, в кои-то веки ему нечего сказать. Подобное и припомнить сложно. – Нам надо поговорить…

– Мы именно этим и занимаемся.

– Не так… Не по телефону. Давай встретимся, поужинаем вместе.

О чем им разговаривать? Она думала, перебирая в уме все возможные варианты, и ни один из них не казался достойным, чтобы согласиться на свидание. С НИМ. Хоть и хотела этого больше всего на свете, прекрасно осознавала, что ничего хорошего не выйдет. Будет только больнее, горше, а потом, когда все в очередной раз закончится, пустота и одиночество разорвут ее в клочья.

– Я не хожу по ресторанам, Антон. Уже давно.

Перевела взгляд на мальчишку, разлегшегося прямо на полу и пытающегося выудить застрявшую под кроватью игрушку. Они с Мишкой собирались отправиться на набережную, где прямо к самому берегу слетались дикие утки и лебеди, доверчиво ожидающие угощения от прохожих. И менять планы Женя не станет ни в коем случае.

– Мне нужно тебя увидеть. Пожалуйста.

– Что ты хочешь? Я не вижу тем для обсуждения.

– Полчаса времени. Подъеду, куда скажешь.

Его настойчивость не удивляла, хотя раньше просьбами он себя почти не утруждал. Просто брал, завоевывал то, что хотел. Тогда, шесть лет назад ее все устраивало, хотелось подчиняться мощной энергетике, даже на расстоянии исходящей от него. Но не теперь. Оттого и было слишком неожиданно слышать, как Антон… просит…

– Женечка… Ты в любой момент сможешь уйти.

Она глянула в зеркало, щедро отразившее все ее недостатки: бледное лицо, под глазами круги от бессонной ночи, а усталость не скрыть даже тональным кремом… Хороша, нечего сказать. Выглядит как раз соответствующе для свидания с бывшим возлюбленным. Увидит – и вряд ли захочет продолжать общение, ведь привык лицезреть рядом красивую картинку… Вспомнить именно в этот момент Кристину не составило труда. Женя беззвучно вздохнула, вытирая глаза: пусть сравнит, чтобы в следующий раз не приходило в голову набирать ее номер.

– Я буду на набережной минут через тридцать, на площадке за дельфинарием. Приезжай, если хочешь.

За это время она успеет только одеться и добежать до маршрутки, ни о каких макияже или прическе не может идти речь. Ну и пусть, что ей терять-то на самом деле?

– Спасибо… – Антон отключился слишком быстро, лишая возможности передумать. Усмехнулась собственному отражению и растерянно замерла у шкафа, рассматривая немногочисленные наряды.

– Мам? – Миша тут же оказался рядом. – Мне собираться? Мы уже едем?

Женя присела рядом с малышом.

– Вы приедете чуть попозже, с тетей Светой. Я должна увидеть одного человека, а потом пойдем гулять. Хорошо?

Чувство вины сдавило грудь: она обещала этот вечер сыну, а теперь словно ворует для них двоих предназначенное время. Меняет на встречу с его отцом… Знал бы он…

– Мама? Ты плачешь?

Теплые, нежные ладошки коснулись лица. Женя торопливо отвернулась, успевая заметить пальчики, намокшие от ее слез.

– Больно?

Он тронул бинт на руке, испуганно заглядывая в глаза.

– Давай подую. Я сегодня не дул, и опять болит, да?

– Нет, нет, милый… – прикусила щеку изнутри, сдерживая всхлипы. – Все хорошо, Мишань. Просто в глаз что-то попало.

Невесомое прикосновение ласковых ручонок на щеках. Поцелуи… везде, куда попадали губки, все еще пахнущие съеденным после обеда шоколадом.

– Я посмотрю.

Глядя, с какой серьезностью малыш высматривает в ее глазах несуществующую соринку, не выдержала – рассмеялась.

– Нету ничего. Ты ее выплакала наверно.

– Точно, сокровище мое. Выплакала. Прости, что напугала тебя.

– Ты собирайся, мам, а то опоздаешь. Света скоро придет?

С подругой ей более чем повезло. Они жили в одном подъезде, и Светлана после нескольких неудачных попыток найти достойную работу сама предложила свои услуги в качестве няни для Мишки. Муж, моряк дальнего плавания, месяцами находился в рейсах, своих детей у них пока не было, так что лучшего варианта и представить было невозможно.

– Я заведу тебя по дороге. Собирайся быстренько, ладно?

Совсем не оставалось времени. Она хотела прийти раньше, чтобы Антон не ждал, отчего-то вспомнив о его извечной пунктуальности. Уже не размышляла ни об одежде, ни о том, что на щеках слишком выразительно отпечатались дорожки слез. Мотнула головой в ответ на недоуменный взгляд подруги.

– Потом объясню… Привезешь Мишку на Приморский через часок? Я позвоню, когда освобожусь…

* * *

Успела. Выбрала безлюдное место над самой водой, где бетонные плиты почти сливались с холодным зимним морем. Ни малейшего ветерка, тишина, нарушаемая лишь легким всплеском волн под крыльями великолепных птиц. Ей бы такого покоя… Не глядя, нащупала в сумке булочку, приготовленную еще с утра, и невольно улыбнулась, видя с какой скоростью лебеди устремились к протянутой руке.

Он остановился сзади, какое-то время храня молчание. Женя различила в терпком запахе моря другой аромат, который, кажется, впитался в кончики пальцев во время сеансов.

– Привет. Ты вовремя.

Улыбнулась, разворачиваясь к нему. Какой смысл тянуть? Разобраться с его странной потребностью поговорить – и прочь, как можно дальше.

Антон кивнул, рассматривая ее лицо.

– Ты такая красивая… Только выглядишь усталой.

Она рассмеялась.

– Я знаю, как выгляжу, смотрелась в зеркало перед выходом. Так что оставь дежурные комплименты для кого-то другого.

Если бы знала, что мужчина сделает в следующее мгновенье, постаралась бы отстраниться, хотя бы шаг сделать в сторону. Но он слишком неожиданно протянул руку, касаясь щеки. Тыльной стороной ладони прочертил овал лица, повторяя его контур. И так же быстро отпрянул, будто обжегшись о полыхающую кожу. Краткое мгновенье, когда следовало бы возмутиться его действиями, оказалось упущенным. Женя отвела глаза, процедив сквозь зубы:

– Говори, что хотел. У меня мало времени.

– Как рука?

– Ты уже спрашивал по телефону. Все нормально.

– Врач сказал, что тебе работать нельзя недели две…

Кивнула в ответ.

– Да, это так. И что?

– Я… – он помолчал, – хочу компенсировать ту сумму, которую ты бы заработала за это время.

– Что? – Женя не поверила ушам. Только его денег не хватало! – Я прекрасно справлюсь без твоих … – и тут же осеклась, проглотив слово «подачек». Не стоило так говорить, ведь в подобной ситуации от другого человека приняла бы помощь, не задумываясь. Мужчина нахмурился, прекрасно понимая, о чем она умолчала.

– Жень, я сделал бы это в любом случае. Мне известно, сколько стоят твои сеансы. И я виноват… Сначала хотел отнести в салон, но тебе всю сумму не отдали бы… Поэтому решил так… Мне жаль, что все случилось… Безумно жаль…

Деньги были определенно не лишними. Зарплата за полмесяца – для нее это огромная сумма. Выживет и без них, разумеется, но придется в очередной раз нарушать неприкосновенный запас – сумму, тщательно и регулярно откладываемую на собственный салон. Женя так и не оставила эту мечту, лишь сдвинула ее исполнение на неопределенное время. Маленький любимый мальчик нуждался слишком во многом, а сказка, которая когда-нибудь непременно осуществится, вполне могла подождать.

Она не была уверена, что поступает правильно, но все-таки пробормотала:

– Хорошо, я возьму деньги. Только на этом мы расстанемся.

Уходить хотелось меньше всего, но зачем оттягивать неизбежное? Женя слегка улыбнулась, собираясь проститься, но мужчина ее опередил.

– Ты сможешь доделать массаж, когда снова выйдешь на работу? Мне стало намного легче после тех двух раз, а теперь снова все обострилась.

Нахмурилась.

– Тебе надо отдохнуть, Антон. Я серьезно. С позвоночником не шутят, а твои проблемы могут обостриться так, что массаж не спасет.

– Обязательно отдохну, – подошел совсем близко, и стали заметны черточки на высушенных ветром губах. Она, будто ощутив эту сухость, невольно тронула языком свои. Снова отвела глаза, чтобы не видеть потемневший взгляд мужчины. – Доделаешь? Женечка…

Ее многие так называли, но единственный голос умел произносить имя со странной хрипотцой, с придыханием, от которого начинало тянуть живот и хотелось… хотелось… следующий вздох расплескать по его коже, смешать с теплой волной дыхания, ласкающего, даже не касаясь.

Снова проигрывала и ничего не могла с этим поделать. Лишь кивнула.

– Хорошо, я дам тебе знать, когда буду на работе. Ну… мне пора…

Мужчина сделал шаг назад, будто бы пропуская ее, но вдруг уточнил:

– Какие цветы ты любишь?

Она не просто опешила – замерла в изумлении, уставившись на него.

– С каких пор тебя стали интересовать подобные вещи?

Антон пожал плечами.

– С сегодняшнего дня… Хотел купить цветы и вдруг понял, что понятия не имею, какие тебе нравятся.

– Ты заболел?

У нее не находилось другого объяснения. Он всегда прекрасно знал, какой подарок нужно выбрать, какую еду заказать в ресторане, даже какое платье ей надеть. Антон, задающие подобные вопросы, – это что-то из области фантастики.

– Впервые слышу, чтобы ты интересовался тем, какой букет нужен женщине. Купил бы, как обычно, побольше и подороже.

Его лицо сделалось мрачным.

– А если бы они тебе не понравились?

Женя тряхнула головой, прогоняя наваждение. Пора заканчивать эти разговоры: он слишком сильно не похож на себя самого.

– Ты бы лучше у своей девушки поинтересовался, какие цветы нравятся ЕЙ.

Он хмыкнул в ответ:

– У меня нет девушки. Со вчерашнего дня.

Ее это не касается, но отчего-то представить Кристину, так легко отпустившую из рук вожделенную добычу, получалось с трудом.

– А она об этом знает?

Антон растерялся.

– То есть?

– Девушка знает, что ее уже нет? Или как обычно: мы посоветовались, и я решил?

Кивнул, поморщившись, вспоминать вчерашнюю некрасивую сцену было неприятно.

– Конечно, знает. Мы расстались.

Это неправильно. Совсем. Он опять идет напролом, и можно не спрашивать то, что и так слишком очевидно. Но Женя уточнила:

– Из-за меня?

Ждала, что он станет отрицать. Хотела этого, ведь совсем не представляла, что делать с его откровенностью. Но впитала как губка желанные слова:

– Ты мне нужна, солнышко.

Он склонился к ее лицу.

– Жень, я идиот, которому нет прощенья?

Теперь уже ее пальцы скользнули по щеке, уколовшись короткими волосками. Ему так шла эта легкая небритость, которой не было прежде, делая и без того совершенное лицо абсолютно неотразимым.

– Ты не идиот. Ты – умный и роскошный мужчина. Только… у нас все равно ничего не получится, Антош… Я ведь все та же… И не собираюсь менять профессию. И ты… такой же, хоть и пытаешься убедить и себя, и меня в обратном.

– Тогда объясни мне, почему я так отчетливо помню все, что было между нами? И почему ты помнишь?

Она отвернулась, как будто это могло помочь.

– С чего ты взял, что я…

Жестковатые, сильные пальцы закрыли рот, заставляя замолчать.

– Помнишь… Иначе не пыталась бы от меня убежать… И не хотела бы… вот этого.

Он украл ее вздох, втянул в себя, сменяя пальцы жадным ртом. На одно короткое мгновенье обжег поцелуем, вкладывая в него такую силу, что подкосились колени.

Ладонь обожгла пощечиной. Плечи дернулись, вырываясь от захвата его рук. Женя скрылась в спасительной толпе и лишь потом осознала, что от себя сбежать не получится. Как и не удастся забыть сладость на губах, так непростительно отозвавшихся на ласку, и освободиться от собственного сердца, предавшего ее в очередной раз.