– Жень, я не понимаю, в чем проблема, – Светлана уже не первый раз настойчиво возвращалась к той же теме, видя, как переживает подруга. – Это просто ужин в ресторане. Вы там не вдвоем будете, но то и к лучшему, ты же сама говоришь, что наедине с ним оставаться опасно. А так есть возможность чудесно провести время, развлечься… И потом: разве тебе не хочется поздравить Михаила Константиновича? Мишка вон уже целую неделю ему рисунки в подарок готовит.
– Для этого вовсе не обязательно идти в ресторан, – грустно уточнила Женя. – Я бы и так его поздравила. Приехали бы вместе с Мишаней, без посторонних, без лишних глаз. И ему так было бы куда проще. А развлекаться меня давно уже не тянет.
– Все равно! – не соглашалась Света. – Что ты видишь в жизни? Работа, детский сад, дом, магазины, опять работа. И так по кругу, сколько лет уже. Женька, ты ведь молодая, красивая женщина. А вдруг встретишь кого-то там? И влюбишься?
В ответ на эти слова отчетливо вспомнилось выражение лица Антона, с которым он налетел на Михаила в их последнюю встречу. Женя хмыкнула: развивать подкинутую подругой идею не захотелось даже в мыслях. Не нужны ей новые знакомства.
С НИМ сложно было соперничать. И не потому, что другого мужчину Антон вряд ли подпустит к ней близко: Женя сама не хотела. Ни к чему. Это не уймет тоску внутри и жажду ощутить опять самый сладкий в мире вкус. Как тогда, в начале их знакомства, глупая юная девчонка решилась на крупнейшую авантюру в своей жизни, так и сейчас была близка к этому. Будто бы не существовало ни прошедших лет, ни болезненной горечи от внезапно услышанного откровения, ни желания все забыть. Она скучала по новому Антону с усталыми глазами и странными, непонятными поступками… и по тому дерзкому, почти распущенному мальчишке, который лишал ее такой скучной рассудительности.
Женя понимала, что подобные мысли неверны, что почти вызревшая готовность набрать номер и сказать всего несколько слов – не что иное, как временное помешательство, слабость, которую она допускает вновь. И не будет ничего хорошего, лишь новая боль, новые слезы, новые трудности, которые непременно зацепят намного глубже, чем в прошлый раз. И тем не менее хотела сделать этот шаг…
Света вздохнула, разглядывая задумчивое лицо подруги.
– Никак не можешь решиться? Боишься опять допустить ошибку? А вдруг это будет совсем не ошибка, а как раз наоборот?
Женя пожала плечами:
– Беда в том, что я ничего не узнаю, пока не попробую.
Ответом стал короткий смешок:
– Ты ведь никогда не была трусихой! – и Светлана неожиданно крикнула Мишке, играющему в соседней комнате: – Мишань, собирайся, поедем в магазин выбирать маме платье!
– С ума сошла? – Женя оторопела. – Если и пойду, то в том, что есть. Я не собираюсь тратить деньги на какие-то наряды, которые мне не нужны.
– Нет, дорогая, – тут же возразила подруга. – Ты пойдешь в новом, красивом платье, с шикарной прической, и пусть твой Антон воочию увидит, чего лишился по собственной дурости. Так что одевайся и не вздумай со мной спорить!
– Он не мой… – Женя все-таки возразила, однако послушно пошла собираться. Просто невероятно, она ничего не покупала себе уже целую вечность!
* * *
От волнения тряслись колени, несмотря на то, что сидела. Вцепилась в ручку на двери такси, пытаясь унять дрожь. Тщетно. Подобных ощущений не испытывала никогда в жизни: ни перед экзаменами, ни накануне первого свидания. Даже тогда, в объятьях Антона, пытаясь воплотить в реальность полученные теоретические знания о любви, ей не было так страшно. Почему же теперь кажется, что весь мир стал вращаться в ином направлении? Почему в огнях ночного города мерещится лунный свет и путеводные звезды, которые неизвестно куда заведут?
Женя наотрез отказалась ехать на банкет в одной машине с Антоном. Нет, она лучше доберется на такси, иначе просто не осмелится переступить порог. Боится… его. Того, что увидит в глазах, когда окажется рядом, страшится реакции мужчины, которая будет неизбежной после того, что сотворили с ней девчонки в салоне. У них давно существовало негласное правило: собирая подругу на свидание, превращать ее в принцессу. Уверения о том, что предстоящее мероприятие со свиданием имеет очень мало общего, ни на кого не подействовало, и незнакомку, глянувшую на нее из зеркала, Женя не узнала. Разве возможно, чтобы ее такие обычные волосы искрились темным глянцем, лаская прядями плечи при каждом движении? Разве ткань может в реальности, а не на рекламном плакате так облегать тело, словно это платье в самом деле шили лично для нее? И невесомый шелк белья, на покупке которого зачем-то настояла Светка, каждую секунду напоминает о том, что она пытается забыть вот уже шесть лет.
– Приехали, – водитель улыбнулся, останавливаясь перед входом в ресторан. На мгновенье мелькнула мысль развернуть машину обратно. Вернуться домой. Антон обидится, конечно, но, может быть, это и в самом деле лучший вариант? Не видеть его? Не хотеть? Но от себя ведь не убежишь…
Мужчина оказался рядом быстрее, чем успела опомниться, словно ждал ее появления у входа. Застыл, разглядывая так внимательно, будто видел впервые. В глазах было даже не удивление – какой-то восторженный шок, смятение, которое, казалось, этот человек вообще не может испытывать. Женя не заметила, как отъехало такси. Утонула в тепле его ладони, задохнулась коротким прикосновением губ к щеке. Пусть она пожалеет потом, пусть наступает на те же грабли… но хотя бы на этот вечер ей хочется стать особенной… для него.
– Привет. Спасибо, что пришла, – его улыбка обожгла кожу. – Я боялся, что передумаешь.
– Есть вещи, которых ТЫ боишься? – Женя попробовала улыбнуться в ответ, но не вышло. С ним ничего не получается так, как задумывалось. А БЕЗ него еще хуже. Вот только где бы найти золотую середину?
– Я и правда боюсь, Жень, – ответил так тихо, что она едва расслышала, – снова остаться без тебя…
Сказанная полушепотом фраза лишила остатков самообладания. Как пережить этот вечер? Как сделать, чтобы он не заканчивался?
– Идем, – Антон легонько сжал ее ладонь. – Все будет хорошо.
Людей в зале оказалось намного больше, чем она рассчитывала, да и сам ресторан был просто огромен. Ей никогда прежде не приходилось его посещать, и вообще давно отвыкла от подобных мест. Света была права, говоря, что ее жизнь в последние годы стала слишком однообразной. Работать приходилось много и те увлечения, которые раньше казались важными, внезапно оказались в прошлом, превратившись в воспоминания, о которых не было времени жалеть. Хотелось дать сыну все необходимое, чтобы он не чувствовал себя ущемленным в чем-то. А это оказалось трудно. Теперь разговоры о том, что лишь девочки обходятся родителям очень дорого, Женя не могла слушать без улыбки. Они с Мишкой никогда не жили роскошно, но попытки тратить деньги лишь на самое необходимое почему-то слишком часто выливались в нетерпеливое ожидание зарплаты, которая заканчивалась гораздо быстрее, чем этого бы хотелось. Малыш не был капризным, почти никогда ничего не выпрашивал, но смотреть на чистый, ничем не приукрашенный восторг в его глазах при виде новой книжки или игрушки ей слишком сильно нравилось. Это дорого стоило. Было бесценным.
– Здравствуй, милая… – Михаил Константинович оказался рядом, нарушая традиционные правила: не она спешила к виновнику торжества с приветственными словами, а он сам шагнул навстречу, откровенно подчеркивая и свое внимание, и радость от ее появления в зале. – Я счастлив видеть тебя здесь. Это едва ли не лучший подарок, который мог бы пожелать.
Женя кивнула, угадывая слабый намек в его голосе, и вновь ощутила в сердце благодарность за безграничное понимание и терпение. Чего стоило ему молчать все время, скрывая от единственного сына тайну, о которой тот даже не догадывался? Об этом было страшно подумать, и сейчас, глядя на Антона, она вдруг отчетливо поняла, какую боль должен был испытывать его отец, изо дня в день живя с мыслью о том, что лжет родному, любимому человеку. И лжет не в повседневных мелочах, а в вопросе, серьезней которого вряд ли можно что-то придумать.
– Женечка, ты королева. Не постесняюсь сказать, что в этом зале сегодня нет никого прелестней тебя, – мужчина отбросил мелькнувшую в глазах тоску и кивнул Антону. – Отдыхайте, ребята.
* * *
Программа вечера оказалась и насыщенной, и утомительной одновременно, но Женя все же сумела расслабиться. Уютная музыка, идеальное угощение и мужчина рядом, который казался таким надежным. Она улыбнулась Антону, в который раз изумляясь его способности преображаться. Если он и играл, изображая радость от ее присутствия, то делал это так успешно, что и в голову бы не пришло в чем-то усомниться.
– Устала? – его пальцы повторили узор браслета, обхватывающего запястье. – Хочешь потанцевать?
– Хочу… – согласилась, неожиданно понимая, что они никогда не танцевали вместе. И сильно-сильно хочется узнать, КАК это. – Я сейчас вернусь.
Была счастлива и спокойна, как бы странно подобное не звучало. Из зеркала в дамской комнате на нее по-прежнему смотрела красивая женщина. Очень красивая. До сих пор верилось с трудом, что это она сама. И во все остальное тоже. Так не бывает, не может быть в ее обычной жизни. Но из зала долетела мелодия, будто приглашая к обещанному танцу, и Женя поспешила назад, не сразу понимая, что едкий шепоток обращается именно к ней.
– Так-так… Золушка надеется, что теперь все будет иначе?
Она бы предпочла, чтобы голос никогда не был ей знаком. Хотела бы не узнать прищуренных глаз, скользнувших по ее фигуре с липкой небрежностью, после чего сразу захотелось встать под горячий душ, смывая с себя похотливый взгляд. Не только взгляд.
– Убери руки.
– Ты так ничего и не поняла, – Матвей вздохнул, почти припечатывая ее к стене. – Антон ни за что на свете не пустит тебя в свою жизнь дальше постели, как бы аппетитно ты не выглядела. Он просто полакомится тобой и снова вышвырнет прочь. Ни за что не станет рисковать своим успехом ради такой…
– Пошел вон.
Вырваться не получалось. Мужчина словно превратился в непробиваемую стену, загородившую ее от призрачного покоя, еще мгновенье назад окутывающего со всех сторон. Как только не догадалась, что он тоже будет на банкете?
– Ты дура, – смачно выплюнул ей в лицо, почти до боли сжимая плечи. Платье, которое совсем недавно казалось идеальным вариантом, совсем не защищало ни от глаз, щарящих по телу даже сквозь тонкую ткань, ни от рук, лениво скользящих по обнаженной шее. – Если бы не выделывалась тогда, мне бы не пришлось рассказывать ему, как позорно пачкать себя об массажистку. Глядишь, так и грела бы до сих пор его постель…
Он ткнулся мокрым ртом в плечо, и ее затошнило от отвращения, перемешанного со страхом. Что же делать? Закричать и посвятить всех окружающих в эту грязь? Испортить дорогому для нее человеку праздник? Но и терпеть нет сил… А Матвей всерьез рассчитывает на продолжение.
– Пусти меня… – ее шепот сорвался, когда руки дернули ткань на груди.
– Непременно, малышка. Только в этот раз я все-таки попробую тебя сначала.
Женя не поняла, что случилось, лишь почувствовала, как ослабла хватка, стягивающая плечи. По-прежнему не могла двинуться, а глаза не отрывались от мощной фигуры, яростным штормом обрушившейся на ее обидчика.
– Антон, сдурел? Ты же не станешь из-за нее…
Что именно Антон не станет делать из-за нее, Жене дослушать не удалось. Голос Матвея перешел в хрип, какое-то хлюпанье, заглушенное словами, которые раньше не приходилось слышать даже в неприличных фильмах.
– Пойдем, милая. Мальчикам надо поговорить без свидетелей. Мы же не станем им мешать?
Она дернулась, пытаясь вернуться назад, вцепилась в руку Михаила Константиновича, ощущая, как все тело пронзает дрожь. Уткнулась ему в плечо, скрывая набегающие слезы.
– Тш-ш-ш… Плакать я тебе не разрешаю. Ты здесь сегодня самая красивая, пусть так и будет дальше. Потекшая тушь нам совершенно ни к чему.
– Я…
Мужчина обнял ее за плечи, потянув за собой в зал.
– Тише, моя хорошая. Давай-ка выпьем что-нибудь, да и, по-моему, пора позвонить, проверить, как дела у тебя дома.
Мишкино щебетание в трубке немного привело в чувство. Он рассказал, что они со Светой уже вернулись с прогулки, поужинали и теперь рисуют картину для любимой мамы. Уточнил, передала ли она дедушке его письмо. Женя не смогла не улыбнуться, вспоминая листик с трогательными каракулями, который тот бережно спрятал в нагрудный карман. Отключив телефон, поняла, что руки перестали трястись.
– Хочешь еще что-то съесть?
Нет, о еде даже думать было неприятно: тошнота до сих пор не прошла. Женя с тревогой взглянула в сторону злополучного коридора.
– Они же дерутся… А если…
Мужчина покачал головой, не позволяя ей закончить.
– Милая, если я правильно понял, мой сын опоздал с этим мероприятием на много лет. Не мешай ему исправлять ошибки. И уважь старика, потанцуй со мной.
Женя не смогла не рассмеяться, двигаясь вслед за ним поближе к танцполу.
– Какой же Вы старик?
Опустила руки ему на плечи, наконец, позволяя себе увлечься тихим очарованием музыки.
* * *
– Нет, папа, я, конечно, понимаю, чей это праздник. Но танец был обещан мне, так что ты ведь не станешь возражать, если я похищу твою спутницу?
Женя вскинула глаза на подошедшего мужчину, смотря на него почти с испугом. Цел. Лицо в порядке, если не обращать внимания на припухшую скулу и слишком влажные волосы. Руки… Руки он отчего-то прятал в карманах. И рубашка была другого цвета. Когда только успел переодеться?
– Ты… – шагнула к нему, опять сдерживаясь изо всех сил, чтобы не расплакаться. – Все в порядке?
– Нет, – он улыбнулся, и стала заметна трещина на губах. – Хочу танцевать. Стоило мне отлучиться на минутку, как моя девушка куда-то пропала. Папа, ты извинишь, если мы покинем ваше общество?
– Я не извиню, если вы останетесь, – отец тряхнул его за плечо, заглядывая в глаза. – Ты же не пил, надеюсь? За руль сесть сможешь?
Антон не проронил ни слова до самой машины. Молча помог одеться. Потянул за собой, почти силой заталкивая в салон. Даже двигатель взревел с каким-то надрывом, унося прочь от ресторана.
Женя не знала, что сказать. Перебирала в голове варианты, но все они казались нелепыми донельзя. Тишина затягивалась и уже становилась гнетущей, когда мужчина резко остановился, уронив голову на руль. Выдохнул без тени веселья.
– Прости меня.
Она не это собиралась услышать, но застыла, боясь пошевелиться и помешать тому, как где-то глубоко внутри расправлял лепестки хрупкий, нежный цветок.
– Женечка… – Уставился на нее затравленным взглядом. – Мы выросли вместе. Проработали не знаю даже сколько лет. Он и сюда переехал следом за нами с отцом. Я привык считать его не просто другом – почти частью себя. Доверял иногда больше, чем собственным решениям и поступкам. Знал: все, что он говорит, правильно. А вышло… – с остервенением ударил кулаком по двери. – Мог бы – убил.
Женя вздрогнула от этих слов.
– Что ты такое говоришь…
– То и говорю. Не понимаю, как мог быть таким слепым. Глупым. Все мои ценности… гроша ломаного не стоят.
Он отвернулся к окну, нащупывая ее ладонь, но не сжал, а лишь слегка погладил пальцы. Дернулся в ответ на звонок телефона. Мельком взглянул на экран и виновато обернулся к девушке.
– Я скоро вернусь, только перезвоню. Это важно.
Женя кивнула, провожая его взглядом. И сама решила воспользоваться моментом, чтобы дозвониться до сына. Но трубку подняла подруга.
– Он уснул полчаса назад. Так набегались с ним, что даже мультики смотреть не стал, как обычно перед сном. Я еще пообещала, что утром отведу его в парк, так видела бы ты, с какой скоростью закрылись глазки.
Рассмеялась, представляя себе эту картину.
– Я уже почти дома.
Светлана помолчала, а потом неожиданно выдала:
– Можешь не спешить…
Жене показалось, что она ослышалась.
– Что???
– Ну… Мишка уснул наверняка до утра. А сразу после завтрака мне придется выполнять обещание. И он рассчитывает пойти без тебя, чтобы поесть мороженое, которое ты не разрешаешь.
Взглянула на фигуру мужчины, явно заканчивающего разговор.
– Зачем ты мне это говоришь?
В голосе подруги отчетливо прозвучала усмешка.
– Просто так. На всякий случай, если ты вдруг… решишь задержаться.
Нажала на кнопку отбоя как раз в тот момент, когда Антон опустился на сиденье, и улыбнулась в ответ на его все еще виноватую улыбку.
– Извини. Я совсем не так представлял себе этот вечер.
Он завел машину.
– Поехали, отвезу тебя домой.
– Подожди.
Мужчина нахмурился.
– Что-то случилось?
Она кивнула.
– Заглуши мотор.
Послушался, с недоумением разворачиваясь к ней.
– Женя?
Осторожно накрыла ладонью его руку, только сейчас замечая сбитые костяшки.
– А теперь поцелуй меня.