Ее разбудил Мишка. Забрался под одеяло, утыкаясь губами в щеку, – такой сладкий комочек тепла. Женя потянулась, не открывая глаз, прижала его к себе.

– Почему не спишь, Мишань? Еще ведь рано?

Будильник не звонил, значит, и семи не было. Сын почти никогда не просыпался в такое время, обычно его приходилось будить, поторапливая, чтобы не опоздать в садик.

– Ты проспишь день рожденья, ма-а-ма. Вставай, я тебя буду поздравлять!

Она рассмеялась. Ну конечно. Как только могла забыть, что мальчик уже целую неделю тайком от нее что-то склеивал, рисовал и прятал в разных углах квартиры? Женя помогала изобразить никак не вырисовывающиеся детали на картинках, старательно делая вид, что не понимает, для кого предназначаются его секреты. Наивная пора детства! Бесхитростное, такое светлое время. Даже разочарования переносятся совсем иначе, стоит лишь вытереть слезы и чем-то подсластить обиду. Вот ей бы так: заесть вкусной конфетой горечь, кошкой скребущую на душе.

Раскрыла глаза, подставляя Мише вторую щеку для поцелуя. Он ведь понятия не имеет о том, что с удовольствием забыла бы об этом дне. Какой там праздник? Просто еще один шаг вперед, очередной прожитый год жизни, в котором ошибок вновь было больше, чем того, что хотелось бы сохранить в памяти навсегда. Но сыну не обязательно знать про такие недетские вещи. Он ждет веселого вечера, необычного угощения и много-много внимания, как будто день рождения у него самого. Словно в подтверждение этих слов Мишка склонился к ее уху и прошептал:

– А можно я сегодня не пойду в садик? И целый день буду с тобой?

Женя собиралась опять отправиться на поиски работы, добраться в отдаленные районы города, где ютились крошечные салончики, до которых влияние родственников Кристины могло и не дойти. Ну не откажут же ей абсолютно везде?! А если все-таки откажут?

При этих мыслях в груди опять защемило тревогой, почти не поддающейся контролю. В который раз стало страшно. Что ей делать в том случае, если единственным способом заработка останутся сеансы на дому у редких клиентов? И кто сможет гарантировать, что однажды она не нарвется на какого-то неадекватного типа, пожелавшего «продолжения массажа»? Такие случаи уже имели место, но каждый раз все обходилось довольно благополучно, лишь в душе оставался муторный осадок, о котором не хотелось думать. Другого выхода не было, и она тешила себя надеждой, что скоро все изменится. Вот только как?

Растрепала и без того взъерошенные после сна волосы сына.

– Оставайся, золото мое. Ты же мой главный подарок в жизни, как я сегодня без тебя?

Чтобы рассмотреть его многочисленные поделки, ушел почти час. Несколько забавных рисунков, почти одинаковых, но с какими-то удивительными неповторимыми крупинками любви на каждом, рассмешили, заставляя отвлечься от невеселых мыслей. Он везде нарисовал ее: с цветами, с бантиками, как у маленькой девочки, в длинном платье, похожую на мультяшную принцессу. Вылепил из пластилина сказочный дом, очень сильно напоминающий расползшееся на противне тесто, но от того не менее умилительный.

– Тебе нравится?

Еще как нравится! Такие моменты заглушали ставшую привычной боль внутри, наполняя сердце желанным покоем.

Мальчик довольно рассмеялся.

– А Света когда придет?

– Пусть выспится хоть немного.

Вчера подруга ушла домой почти в полночь: опять проговорили, забыв о времени. Все-таки роптать на жизнь нет повода: слишком много драгоценного существует в ней. Сын. Светка. Родители, которые живы до сих пор и почти здоровы; отец чувствовал себя сносно после перенесенной болезни. Была уютная квартира, к которой Женя не только привыкла, но и успела полюбить. Когда Мишка подрастет, двух комнат им вполне хватит. С работой что-то обязательно решится. В крайнем случае, она может пойти в детскую поликлинику, куда приглашали уже не раз. Зарплата там, конечно, почти в три раза меньше, чем была в салоне, но с минимумом подработок на нормальную жизнь для сына хватит. А ей самой и не нужно почти ничего…

Светлана отчего-то тоже решила в этот день проснуться пораньше. Еще немного заспанная появилась на пороге квартиры с огромным тортом в руках, вызвал восторженный визг у Мишки. Женя улыбнулась.

– Ну и что ты выдумала? Свет, зачем? Потратила кучу денег, просто чтобы это съесть…

Та отмахнулась.

– Знаю же, что сама не купишь ничего подобного. А Мишанька любит сладкое. И я. И ты, хоть и не признаешься ни за что на свете. Сварить кофе?

– Лучше чай.

Света взглянула на нее с недоумением.

– А почему ты перестала его пить? Отказываешься все время…

Если бы был ответ… Любимые терпкие нотки больше не радовали, причиняя почти физический дискомфорт. И воспоминания оживали недопустимо быстро…

– Хочу крепкий душистый чай. Могу я повредничать сегодня?

Подруга пожала плечами.

– Можешь все время вредничать, если тебе нравится. Пошли на кухню.

Торт оказался действительно замечательным: нежным, тающим во рту, c каким-то бесподобным вкусом, в меру сладким, и заставляющим то и дело тянуться за следующим кусочком. Женя рассмеялась, глядя на перепачканное кремом лицо сынишки.

– И никакой каши не надо, да, Миш? Вот тетя Света нам удружила.

Тот довольно кивнул, бросив взгляд на блюдо, где еще оставалось несколько аппетитных кусочков.

– Ну уж нет, друг мой, остальное на вечер! – Светлана отодвинула лакомство подальше. Целый торт за один раз – это круто даже для нас троих, – повернулась к Жене. – Какие планы на сегодня?

– Ничего конкретного, – вздохнула. – Раз Миша остается дома, пойдем, погуляем куда-то.

– А потом приготовим праздничный ужин и доедим торт! – добавил мальчик.

Женя встретилась глазами с подругой, кивнув на сына.

– Вот тебе и ответ про наш распорядок.

Поднялась из-за стола, собираясь заняться посудой, но ее остановил звонок в дверь. Неожиданный и оттого заставивший сердце забиться быстрее, напоминая другое утро, когда родившаяся внезапно сказка столь же быстро угасла, не позволив насладиться ею.

– Не рановато для гостей? – Света смотрела с явным недоумением.

– Какие гости? Я не жду никого.

Подруга усмехнулась.

– Значит, это ко мне пришли. Пойду, встречу принца.

– Почему… принца? Ты что несешь? – голос задрожал. Ей не нужен никакой принц, потому что единственный человек, которого была бы рада увидеть, не придет.

– А кто же еще может заявиться в такую рань, в твой день рожденья, кроме меня и принца? Да расслабься, Женька, я же шучу!

Она выскользнула в коридор, щелкая замком на входной двери. Мишка бросился следом, вернувшись через мгновенье с папкой в руках.

– Мамочка, это тебе. И никакой там не принц был, а какой-то незнакомый дядя.

Вошедшая следом Светлана протянула … розу. Роскошную солнечную красавицу. Всего одну.

Женя прикусила застывшую возле дрожащих губ ладонь, а глаза впервые за многие дни затянула пелена слез.

– Жень? – подруга нахмурилась, опускаясь рядом на корточки. – Ты чего? Плакать собралась? Что случилось-то?

Она не хотела плакать, уж точно не при Мишке, но сердце отчаянно заныло от понимания того, что цветы передал не Антон. Получается, что ждала, хотя не признавалась и самой себе. А мужчина вряд ли вообще помнит о ее дне рожденья.

– Не хочешь посмотреть, что там?

Сынишка умчался в свою комнату: ни цветок, ни узенькая папка, в которой для него точно не могло быть ничего нужного, не вызвали интереса. Женя скользнула глазами по темной пластиковой поверхности, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Поверишь? Мне все равно. Совсем. Можешь глянуть сама.

Взяла в руки длинный стебель со странно изящными шипами. Как такое возможно? Острые иголочки были красивы, как и яркий янтарь на нежных лепестках. И почему только желтые розы ассоциируются с чем-то грустным? Ей-то сейчас на самом деле невесело, но дело совсем не в цветке. А он великолепен…

– Это был просто курьер, – сообщила Светлана. – Удивительно, что нет никакой карточки. Может быть, в папке? Жень, ну чего ты расстроилась? Почему решила, что не от него?

– От него было бы МОРЕ роз… – ответила шепотом, отчаянно борясь со спазмом в горле, и отвернулась к окну, стряхивая набежавшие на ресницы капли.

Подруга задумчиво понюхала розу, чей аромат превзошел даже насыщенный запах шоколада от торта, все еще царящий на кухне.

– Изумительно… Знаешь, а ведь это гораздо оригинальней МОРЯ… Дай-ка сюда, – потянулась к папке. – Тебе все равно, а мне – нет.

Женя невольно улыбнулась в ответ на откровенное любопытство. Не зря ей с самого начала не хотелось ничего праздновать. Теперь даже остатки хорошего настроения улетучились. Она смотрела на лежащий на столе одинокий цветок, понимая, что никогда не видела ничего прекрасней. Маленькое благоухающее солнце было неповторимо, но мысль, что эту красоту покупали, желая доставить ей радость, причиняла неудобство. Зачем? С какой целью кто-то вздумал делать ей подарки?

Света вдруг тихо охнула, роняя бумаги на пол.

– Что?

Перевела на подругу почти ошарашенный взгляд.

– Ты кому говорила о том, что мечтаешь о собственном салоне? Мишкиному дедушке?

Женя растерялась.

– Нет… Мы это никогда не обсуждали. А … почему ты спрашиваешь?

Вместо ответа женщина сунула ей в руки несколько листков. Планы. Какие-то схемы. Фотографии. Документы, на которых… отчего-то стояло ее имя. В голове взвился целый рой вопросов, но ответ напрашивался всего один. Невозможный. Нереальный. Стало холодно, хотя прежде никогда не приходилось жаловаться на недостаток отопления. Она выпустила из рук бумагу, вновь касаясь дрожащими пальцами шелка лепестков.

– Вызови мне такси.

* * *

В машине почти все силы ушли на то, чтобы сдержать слезы. Нет, она не боялась испортить макияж, который и так вышел не слишком удачным из-за неуемного волнения. Просто знала, что лишь одна слезинка, сорвавшаяся из глаз, уже не позволит остановиться. В горле застрял противный комок, не дающий спокойно дышать, а сердце колотилось так, что, казалось, отдавалось где-то в висках.

Ее укачало, хотя это ощущение не посещало с самого детства. Женя ничего не понимала. Мир кружился перед глазами, мысли путались, а губы пересохли, хотя и успела их накрасить. Будто панцирем – твердым, ледяным – стянуло страхом. Если она ошиблась… Если все не так…

Это было слишком не похоже на него и причиняло такую боль, что едва получалось держаться на ногах. А когда услышала за дверью шаги, привалилась к стене, чувствуя, как подгибаются колени. И слезы все-таки сорвались, на мгновенье раньше, чем встретилась с ним взглядом.

– Почему одна?

Прикосновение рук, сомкнувшихся на плечах и втянувших ее в квартиру, вызвало почти истерический всхлип.

– Малыш, я не понимаю… Ты из-за чего плачешь? Женечка?

– Роза одна… и желтая… ПОЧЕМУ???