Две недели… Две сумасшедших недели без нее… Две недели с той волшебной встречи… Четырнадцать дней… и ночей. Триста тридцать шесть одиноких часов.

Он считал себя терпеливым человеком, умеющим справляться с любыми сложностями. Но сейчас последних оказалось слишком много, а его терпение иссякало.

Тетка позвонила неожиданно, когда Кирилл еще сидел в машине, расставшись с Катей у ее дома, не в силах оторвать глаз от тонкого силуэта в окне. Девушка отодвинула в сторону шторы и помахала ему. Любимая… Уезжать не хотелось. Так бы и смотрел всю ночь… Всю жизнь…

Звонок телефона прорвался в его идиллию подобно грому. Мужчина вздрогнул, растерянно всматриваясь в экран. Тетка не звонила уже довольно давно. Точнее, вообще никогда. Он сам изредка набирал ее номер, чтобы поздравить с праздниками или поинтересоваться самочувствием.

Общаться было непросто. Единственный близкий человек, оставшийся у них с сестрой после гибели родителей, совершенно не скрывал, что забота о племянниках только в тягость.

Кирилл понимал это с самого начала, потому и покинул ее недружелюбный дом при первой возможности и был искренне рад за сестру, которая почти сразу после школы вышла замуж и переселилась к мужу.

С тех пор они виделись с тетей считанные разы, потому ночной звонок и стал полнейшей неожиданностью.

– Сердце у меня прихватило, Кирилл, – родственница никогда не утруждала себя приветствиями. – Ты бы подъехал, помог хоть чуть, а то я скорой не дождусь.

Голос звучал обычно: немного раздраженно и обиженно, и мужчина даже не забеспокоился. Тетке и раньше частенько случалось жаловаться на здоровье, но, как правило, никаких серьезных проблем ни разу не возникало. Однако пообещал, что скоро будет, и, махнув еще раз Кате, выехал со двора.

Под теткиным подъездом неожиданно обнаружилась машина скорой помощи. Сердце кольнуло недобрым предчувствием, и он заторопился уже по-настоящему.

– Возраст… – развел руками молодой фельдшер, помогающий санитару спускать носилки.

– Какой возраст? – недоуменно переспросил Кирилл и тут же осекся: тетке миновало уже семьдесят. А он все еще воспринимал ее как женщину средних лет, вечно загруженную работой, уставшую и недовольную жизнью. И одинокую. Она так и не вышла замуж, да и насколько ему было известно, даже временных романов не случалось. Работа, дом, старенький телевизор… И так по кругу. А теперь вот – возраст…

– Я поеду следом, – проговорил тихо, стараясь не потревожить почти уснувшую под действием лекарств женщину.

Уже по дороге позвонил сестре, сообщая ей о случившемся. Полина расстроилась. Несмотря на все трудности в отношениях, она любила тетку и была благодарна даже за ту вынужденную заботу, которую получила от нее. В конце концов, они вполне могли оказаться в приюте, и кто знает, как в таком случае сложилась бы жизнь. А так все-таки был дом, не самый лучший, не наполненный теплом и любовью, но дом. Одного этого было достаточно, чтобы сейчас находиться рядом с женщиной, получившей такой неожиданный диагноз.

Врач был настроен вполне оптимистично, однако в больнице тетке пришлось задержаться. А вместе с ней – Кириллу, взявшему на себя роль бесплатной сиделки. Конечно, если бы речь шла о квалифицированной помощи, в которой нуждалась женщина, он бы непременно оплатил все необходимые услуги. Однако тетка вполне была в состоянии обслужить себя, однако при этом отчаянно нуждалась в слушателях, которым могла донести бесконечные жалобы на трудную жизнь, невыносимое здоровье и неблагодарных племянников, бросивших старого человека на произвол судьбы. А доверить столь ответственную миссию кому-то постороннему или, тем более, сестре, Кирилл не мог. Потому и оказался почти привязанным к больничной койке на целых две недели.

Договориться об отпуске было несложно, а вот находиться вдали от Кати так долго стало невыносимым. Телефонные разговоры не помогали, наоборот, только расстраивали еще сильнее. Было слишком тяжело слышать ее голос и не иметь возможности прикоснуться, прижать к себе, растрепать волосы. Да и можно ли было по телефону хотя бы отчасти передать то, что зрело и расцветало в сердце? Только в глаза, находясь рядом, так, чтобы не слышал больше никто. В обмен на ее дыхание, на слабую улыбку, на дрожание губ, раскрывающихся для поцелуя…

Катя все понимала. Не торопила его, не упрекала ни за что. Ждала. Только вздыхала слишком грустно каждый вечер, когда он звонил, чтобы пожелать ей спокойной ночи. И, кажется, как и Кирилл, мечтала совсем не о покое…

Состояние тетки улучшилось одновременно с изменившимся настроением. Она недовольно оглядела племянника, сидевшего в углу палаты, и выдала ему:

– И долго ты еще собрался отдыхать здесь? Работать не надо? Или столько денег накопил, что можешь бездельничать?

Мужчина беззлобно улыбнулся.

– Теть Тань, да я же не хотел тебя одну оставлять… Вот и взял отпуск.

Родственница только недоверчиво фыркнула в ответ.

– Конечно, поверила я вашим с Полинкой сказкам про заботу. Только и ждете, наверное, пока меня не станет… Иди уже, я не маленький ребенок и не инвалид, чтобы со мной нянчиться. Позвоню, когда будут выписывать, – довезешь до дому.

* * *

В институте Кати не оказалось. Это было странно, она ведь почти никогда не пропускала занятий. Заболела? Но вчера вечером, когда мужчина звонил ей, все было нормально…

– Котенок, ты где? Хотел украсть тебя после занятий, но не нашел…

– А ты на лекциях? – девушка чуть не расплакалась. – Я была уверена, что тебя сегодня снова не будет, и согласилась поехать с отцом. У него встреча в городе с партнерами.

Кирилл сокрушенно вздохнул.

– Сбежать не получится?

Катя задумалась, но через мгновенье расстроено прошептала:

– Ему это не понравится… Мы в ресторане, и все уже заказано. Если я уеду сейчас…

Мужчина улыбнулся, прерывая ее извиняющийся голос:

– Маленькая, тогда развлекайся. Не волнуйся ни о чем. Один день ведь ничего не изменит…

Он на самом деле в это верил. Что может случиться до завтра? Кирилл переживет ночь, приедет к девушке и расскажет обо всем, что давно пора сделать реальностью…

* * *

Прибой гладил неровный берег, рассыпая пенные брызги по пустынному пляжу. Величественные скалы почти сливались в туманной дымке с низкими, густыми облаками. Чайки важно вышагивали, не обращая внимания на одинокого посетителя. Вечная красота, независящая от обстоятельств, не подчиняющаяся времени. Здесь все было как всегда. Этот мир ждал его и, встретив, принес такое долгожданное спокойствие. Уверенность. Надежду.

Идти в кафе без Кати не хотелось, и Кирилл уже собирался вернуться к машине, как вдруг заметил табличку, расположенную на воротах крайнего дома: «Продается».

Всего лишь одно слово, а вдруг показалось, что перевернулась вся его жизнь. Сердце сжалось, а потом заколотилось с необъяснимой силой, ноги сами понесли в ту сторону. Он не собирался покупать дом. Уж точно не сейчас. Не было ни лишних денег, ни особой готовности. Да, неоднократно думал о том, чтобы перебраться поближе к этому месту. Помнил о робкой мечте девушки, высказанной здесь же… Но сделать шаг в действительности?

Позвонить в дверь Кирилл не успел. Калитка распахнулась и перед его глазами оказалась невысокая старушка, худенькая, щуплая, почему-то показавшаяся знакомой, хотя ни сразу, но потом он так и не сумел вспомнить, где встречал ее раньше.

– Заходи, сынок. Я давно жду тебя.

Он слегка удивился ее словам, но не придал им особого значения. Скорее всего, женщина просто имела в виду, что ждет любого, кто мог бы зайти по объявлению.

Она пропустила его вперед, двигаясь следом настолько бесшумно, что Кирилл почти забыл о ее присутствии, изумленный и зачарованный увиденным.

Дом оказался совсем не старым, как показалось сначала, и, несмотря на некоторую запущенность, выглядел великолепно. Мужчина никогда не испытывал подобного чувства, приходя в собственную квартиру. Здесь все словно предназначалось именно для него. Поскрипывающие ступени, ведущие на второй этаж, как будто о чем-то шептали. В просторных комнатах играли проникающие через распахнутые окна солнечные лучи, рисуя на стенах причудливые картинки, слишком отчетливо напоминающие… о счастье. Был слышен шум прибоя. Все вокруг дышало чем-то удивительно прекрасным. Родным. Именно здесь они могли бы жить… с Катей.

– Ей понравится, – раздался за спиной негромкий голос хозяйки.

Кирилл замер, не поворачиваясь, внезапно ощутив, как расползлась по позвоночнику странная тяжесть.

– Кому?

– Жене. – Голос звучал уверенно, приводя его в еще большее замешательство.

– Я не женат…

– Ой ли? – даже не видя лица женщины, Кирилл понял, что она улыбается. – На бумаге не женат, только душа твоя давно с ее переплелась. Иначе зачем кольцо под сердцем держишь?

Откуда ей могло быть это известно? Он не говорил ни одной живой душе. Даже сам думать боялся о неожиданной покупке. И в салоне был совсем один…

Мужчина никогда прежде не заходил в подобные места: не находилось ни повода, ни желания. Сам украшения не носил, а подарки предпочитал делать совсем другие. Салон обручальных колец существовал где-то в другой реальности, с которой он никогда не пересекался. До вчерашнего дня.

Туда словно повлекла какая-то сила, неведомая и незнакомая. Он поддался необъяснимому желанию и переступил порог загадочного, искрящегося тишиной и роскошью помещения.

Что должен испытывать человек, приходя сюда, выбирая подарок для того, кто занимает все сердце? Волнение? Сомнения? Мечтать о будущем, рожденном в переплетении рук, в тонком ободке золотого кольца, положившем пределы новой жизни?

Кирилл застыл перед залитой светом витриной, теряясь в обилии украшений. Он ведь даже не знал, что именно могло бы привлечь ЕЕ внимание и о каком кольце ОНА мечтает. Их было множество. Десятки видов, предназначенных для того, чтобы стать символом чьего-то счастья. Но все эти украшения оставались для него лишь металлом, чужим и холодным. Представить что-то подобное на руке Кати казалось кощунством.

Девушка-продавщица молча наблюдала за ним со стороны. Она не торопилась. Несмотря на юный возраст, уже имела достаточный опыт работы и прекрасно видела, что застывший в нерешительности мужчина не купит ничего из банального многообразия, выставленного на витрине. Он искал шедевр. Ждал чего-то неведомого, потрясающего, не понимая сам, что именно хочет обнаружить. Такие клиенты встречались нечасто и оттого были еще более ценными. Он вскоре обнаружит свою нужду, и тогда ее помощь придется как нельзя кстати.

В чарующем изобилии не было ничего подходящего, но и уйти Кирилл не решался, продолжая машинально рассматривать витрины, словно надеялся обнаружить там нечто, незамеченное прежде.

– Взгляните сюда, – девушка наконец-то обнаружила свое присутствие. – Это совсем новая коллекция, и все изделия выполнены в единственном экземпляре.

Мужчина перевел взгляд на расположенный в глубине помещения стенд и застыл, очарованный тонкой, неброской красотой. Словно увидел перед собой ЕЕ глаза – прозрачные, как чистейшая родниковая вода. Именно такими они были в тот день, при одном воспоминании о котором начинали слабеть руки, словно вновь соприкасаясь с ее кожей. Кончики пальцев до сих пор ощущали трепет тела, содрогающегося от его прикосновений. Камень искрился, отражаясь в отблеске бриллиантовой россыпи, и мужчине внезапно почудилась ЕЕ улыбка, светлая, искренняя, обращенная только к нему в тот момент, когда девушка засыпала, истомленная ласками.

– Здесь два вида золота и голубой топаз, – тихо сказала продавщица, наблюдая за изменениями в лице мужчины. – Считается, что камень способен усмирить любую бурю, спасти во время шторма и вывести из тумана, – она помолчала, раздумывая, сколько информации стоит предложить, потом все-таки добавила: – А еще говорят, что он предопределяет судьбу человека, который должен выиграть в битве жизни. Никакая ложь не будет иметь места там, где он присутствует…

Катя была именно такой. Его сокровище, возникшее в жизни так нежданно. Его бескрайнее небо, в котором расправлялись крылья. Его путеводная звезда. Источник, утоляющий мучительную жажду. Ласковая, честная, прелестная девочка…

Он улыбнулся, почувствовав, что опустившийся в ладонь металл не холодный. Словно маленькое солнце коснулось кожи, напоминая ее трепетные, робкие движения.

Цена оказалась высокой, значительно превосходя не одну его месячную зарплату. Но разве это имело какое-то значение? Он готов заплатить, сколько потребуется, лишь бы она была рядом. И счастлива…

Кирилл коснулся поверхности спрятанной на груди бархатной коробочки и обернулся к старушке.

– Кто Вы?

На ее лице действительно лучилась улыбка, а глаза своей необычной морозной синевой поразительно напоминали Катины.

– Это беда твоя. Думаешь много. И все не о том.

Он нахмурился. Что означали такие странные слова?

– Ты полюбишь этот дом и найдешь в нем покой. Правда, не сразу. Не спеши, тогда путь легче окажется.

– Я Вас не понимаю…

Она кивнула. Обожгла пронзительным взглядом, проникающим в самую глубину сердца.

– Тебе и не обязательно меня понимать. Главное, себя пойми. Того, что ты хочешь. И она. Сейчас только это важно.

В прогретых солнцем комнатах было тепло, но мужчина неожиданно ощутил холод, окативший его с ног до головы. В воздухе словно повеяло тревогой. Он не верил в потусторонние силы и привык жить, надеясь лишь на самого себя. Но сейчас ждал… какого-то совета, слов, которые могли бы приоткрыть завесу его будущего, и был абсолютно уверен, что странная женщина способна произнести эти самые слова. Она перестала улыбаться. Помолчала, задумчиво перебирая сухими губами, словно пробуя на вкус то, что собиралась сказать. А потом прошептала, тихо, едва различимо, но в этом шепоте ему послышался шум ветра, играющего волнами на берегу, на пляже, который простирался сейчас под окнами его будущего дома.

– Внимательным будь, это важнее всего прочего. Не ушами – сердцем слушай. И им же смотри, потому что глаза обмануть могут. И обмануться. Наделаешь ошибок, годами исправлять придется…