Катя хлопнула дверью в туалете с такой силой, что над раковиной зазвенело зеркало. Закрылась от всего окружающего мира. Как будто это могло помочь убежать от самой себя!

Что же она натворила! Так гордилась своей выдержкой и терпением! Так хорошо справлялась со всем, что навалилось. ОН ведь ни о чем не догадывался до сегодняшнего дня. Наверняка, не догадывался. А теперь даже думать о том, к каким выводам мог прийти, было жутко.

Больше всего на свете страшила возможность показаться ему навязчивой. Напомнить о себе. Или еще хуже: заставить чувствовать вину. Одно дело, когда сама винила его в своих несчастьях, а совсем другое – когда подобное испытывал бы он.

Катя этого не хотела. Почему, почему она оказалась такой несдержанной? Ведь знала же, понимала давно, что все кончено. Что если бы она значила для него хоть что-то, он бы не смог уйти… тогда. И теперь бы не молчал, отводя ледяной взгляд.

Ей повезло: в туалетной комнате почти не было других посетителей, а редко забегающие девушки не обращали внимания на сжавшуюся в углу помещения фигурку. Катя застыла у узкого окна, от которого прилично сквозило. Отопление в институте до сих пор не включили, и к внешнему холоду прибавилась внутренняя истерическая дрожь. Девушка просто окоченела. Настолько, что дрожащими пальцами никак не удавалось расстегнуть сумку. Там почти непрерывно вибрировал телефон, а достать его не получалось. Никак. И кому только она так сильно понадобилась?!

Что же ей делать? Забирать документы и бежать отсюда? Других вариантов в голове не проскальзывало. Она же теперь не сможет взглянуть ему в глаза и вообще появиться на парах. О какой учебе может идти речь? И как жить дальше, если этого образования у нее не будет? Вытянуть другой институт казалось непосильной задачей. Начинать все с нуля… Опять… Не-е-ет!..

Катя заплакала, почти беззвучно, судорожно давясь рыданиями. Да, она жалела себя. Жалела и ненавидела. Эти чувства, смешавшись в один воспаленный комок, оказались даже сильнее тех, что она испытывала к отцу. Безысходнее. Страшнее. Тогда, в деревне, узнав всю правду о прошлом родителей, она нашла в себе силы жить. Теперь таких сил не было.

Девушка подняла зареванное лицо, заметив вошедшую одногруппницу Кристину. Глотнула очередной всхлип, пытаясь спрятаться от любопытных глаз.

– Ка-атька… Это что было такое? Вся группа гудит…

Конечно… Разве можно было рассчитывать на что-то другое? Скоро всему институту станет известно об истерике, которую она устроила перед деканом. А в купе со слухами, имеющими удивительное свойство разрастаться со скоростью звука, лучше вообще не думать о том, во что все может вылиться…

– Кать… Он искал тебя. Заходил на пары несколько раз. И у ребят спрашивал… Ты хоть понимаешь, что за такое выкинуть могут с факультета?

Заданный вопрос повис в воздухе: ответить все равно было нечего. Искал… Искал… Словно в подтверждение этому, опять завибрировал телефон, внезапно донося до сознания, КТО пытается к ней дозвониться. Ее затрясло еще сильнее. Кристина испуганно прошептала:

– Тебе домой надо. Белая вся… Хочешь, куртку твою принесу? Выйдешь тихонько через заднюю дверь… Там нет сейчас никого, я проходила только что.

Наверное, со стороны это выглядело глупо. Прятаться по углам смысла не было: вряд ли Кирилл стал бы выслеживать ее в коридорах или караулить у центрального входа. Но оказавшись на улице, Катя все-таки вздохнула с облегчением. И побежала прочь от здания с такой скоростью, будто за ней гнались.

Аллея от института до трассы никогда прежде не казалась такой длинной. Девушка не переставала оглядываться, хотя и понимала, насколько нелепо ее поведение. Но если бы он появился сейчас, точно бы провалилась сквозь землю, лишь бы не встречаться с его глазами, не видеть привычной холодности и осуждения.

У самой остановки она опять обернулась. От института отъезжала машина, такого же цвета, как у НЕГО. На расстоянии рассмотреть модель и, тем более, водителя не представлялось возможным, но Катя и не собиралась. Если есть хотя бы ничтожный шанс, что это ЕГО автомобиль, то… ее уже давно не должно здесь быть… Девушка заскочила в первый подъехавший автобус и, вцепившись непослушными руками в поручень, зажмурилась.

Свободных мест не оказалось, но это было неважно. Что теперь вообще имеет значение в ее жизни? Как, куда дальше?

На повороте тряхнуло, и Катя, больно ударившись о перекладину, открыла глаза. В первое мгновенье показалось, что она утратила возможность соображать: окружающие места были незнакомы. Совсем. Она никогда их не проезжала. Или не помнит? Тогда все еще хуже…

Девушка огляделась в попытке понять хоть что-нибудь. За окном мелькали дома, дачные постройки, пустынные территории, заросшие выжженной летом травой. Она растерянно повернулась к водителю.

– Куда мы едем? Что это за маршрут?

Мужчина бросил на нее короткий взгляд и рассмеялся:

– Заучилась, студенточка? На Фиоленте мы. Вон уже, Автобат проехали…

Ее качнуло, и разбитая дорога была здесь совсем не при чем. Только этого не хватало. Что за ирония судьбы?!

Следовало выйти. Вернуться назад. Домой. Вернее, в маленький домик, ставший ее прибежищем на этот месяц. Найти хозяйку. Завтра как раз пора было платить за оставшийся период времени. А может, и не следовало ждать конца сессии. Проститься на этот раз навсегда и с городом, и…

Катя вглядывалась в незнакомые пейзажи, чувствуя, как набухает в груди сомнение. Ей все равно не найти этого места… Тогда она проспала всю дорогу, пока Кирилл вез ее туда. А на обратном пути уж точно не думала об окружающем мире…

Даже не представляла, что Фиолент так огромен… Ей суток не хватит, чтобы его обойти. И зачем?

– Твоя остановка, милая.

Девушка не сразу поняла, что обращаются к ней. Она ведь молчала всю дорогу, только спросила у водителя маршрут. И лишь ощутив чье-то теплое прикосновение к по-прежнему заледеневшим пальцам, уточнила:

– Вы мне?

– Тебе, тебе. Выходить пора.

Катя изумленно посмотрела на обратившуюся к ней старушку. Сбившийся платок почти полностью закрывал лицо. Она даже возраст говорившей женщины не смогла определить. А голос… показался знакомым, хотя девушка никак не могла понять, где именно его слышала. Почему-то стало тревожно.

– Откуда Вы знаете, куда мне нужно?

На ее вопрос бабушка не ответила. Повернулась к окну, махнув рукой в сторону простершегося за ним пустыря.

– Спустишься по тропинке до грунтовой дороги, а там по склону до берега рукой подать. Только не споткнись, да не спеши: скалы кругом. И назад не смотри… – и чуть приподнявшись на сиденье, позвала водителя: – Сынок, здесь останови!

Катя не успела ничего возразить, как ее подтолкнули к выходу. Дверь закрылась быстрее, чем она спохватилась, что даже не заплатила за проезд. Бросила испуганный взгляд на окошко, у которого сидела женщина и застыла почти в ужасе: там никого не было.

* * *

Берег еще только виднелся вдали, но в воздухе уже клубился запах моря, волшебный, ни с чем не сравнимый аромат. Здесь было гораздо холоднее, чем в городе, и Кате вспомнились рассказы о пронизывающих ветрах Фиолента. О бушующих волнах, прекрасных и жутких. Смертельно опасных обрывах. Может, именно здесь и должно закончиться все? Там же, где начиналось? Где ее точно никто и никогда искать не станет?

Ударившая о камни волна окутала облаком мелких брызг, похожих на крохотные осколки льда.

Она вытащила телефон, опять беззвучно взорвавшийся в ее руках, и эта вибрация иголками вонзилась в кожу. Нестерпимо. Светящийся на дисплее номер слепил глаза. Незнакомые цифры, но Катя абсолютно точно была уверена, кому он принадлежит. И понимала, что ответить не сможет. Не решится даже прочитать сообщения, вытянувшиеся на экране в длинный список. «Выключить»… ВСЕ ВЫКЛЮЧИТЬ…

Девушка поежилась. Она еще и трусиха. И закоченела так, что даже дышать больно.

Присела у самой воды, повторяя глазами движение густой пены, добежавшей почти до ее ног и ринувшейся назад, в темно-синюю глубину. Так красиво. И вся эта красота не зависит ни от чего. Ее не сломать, не нарушить, она вечная и незыблемая. Неповторимая каждый раз.

– Мне тоже нравится. Смотрю изо дня в день – и не могу налюбоваться.

Катя вздрогнула и резко обернулась: она не ожидала встретить здесь кого-нибудь. Пляж только что был пустынным. Ей опять кто-то мерещится, как та старушка в автобусе?

Но оказавшийся рядом мужчина оказался вполне реальным. Более чем. Высокий, мощный, одетый в черное с головы до ног, он при этом выглядел необыкновенно привлекательным. Пугающе красивым. Девушка впервые встречала подобное лицо. В кино – да, но в обычной жизни ей таких людей просто не попадалось. Стало страшно. Он не появился здесь случайно, а словно ждал ее. И вокруг больше ни души.

Катя столкнулась с его взглядом, завораживающими глазами цвета волнующегося моря, и невольно отшатнулась еще ближе к воде. Волны почти касались ног.

– Расслабься… Я не нападаю на маленьких девочек, даже если они бродят в одиночестве и забираются на чужую территорию.

– Почему… чужую? – голос сипел.

– Вообще-то здесь частный пляж. Уже довольно давно. Но мы любим гостей, хоть и таких перепуганных.

– Мы? – Катя огляделась вокруг, но никого больше не увидела.

Мужчина улыбнулся.

– Хочешь горячего чаю? У тебя губы синие и ладошки дрожат.

Девушка представила, как крепкий, сладковатый напиток растекается по пересохшему горлу, и невольно вздохнула: предложение показалось слишком желанным. Хотя бы чай… Ведь так и не съела ничего с самого утра. И думать забыла. Тут же пришла мысль о том, что принимать приглашение незнакомого человека может быть опасным.

– А я… никому не помешаю?

Он будто разгадал причины страха в ее глазах.

– Не помешаешь. Дома спит маленький сын, но мы его не разбудим. Жена скоро вернется… – и усмехнулся: – Так что тебе ничего не грозит. Идем?

И Катя согласилась. Двинулась следом, не понимая, какая неведомая сила движет ею. Замирая от страха и почти не чувствуя собственного тела от холода, ступила в незнакомый двор.

Она даже не представляла, что в конце октября где-то может быть еще столько зелени. Такое количество цветов, разноцветными гроздьями рассыпавшихся по земле. Плетеных узорчатых стеблей, обвивавших резные деревянные ставни. Как в сказке. В бабушкиной деревне окна тоже закрывались от летней жары таким же способом, но те ставни были грубыми и неприметными, а эти – напоминали произведение искусства. Как и весь дом. Словно выхваченный из какого-то фантастического мира, уютный и надежный, маленький островок в разбушевавшейся осенней стихии.

Катя грустно улыбнулась в спину незнакомцу. Что должен чувствовать человек, живя в таком удивительном месте? Видя, как распускаются по утрам цветы? Слыша эту неповторимую песню ветра и прибоя?

В доме было тепло. Очень спокойно. Никакой роскоши, но даже каждая мелочь находилась на своем месте. Это потрясало. Словно где-то невидимый музыкант тихо перебирал струны, и легкая мелодия касалась души, отзывалась в ней каким-то блаженным покоем. Чужим, незнакомым покоем, но таким желанным.

Мужчина протянул ей чашку с дымящимся напитком – Катя даже не заметила, когда он успел его приготовить. Опустилась в кресло, чувствуя, как расходится по телу согревающая истома.

– Чего больше хочется? Помолчать или поговорить?

Девушка выдала в ответ первое, что пришло на ум:

– Умереть…

Он хмыкнул:

– Будем считать, что я ничего не слышал.

Мгновенье спустя остановился возле нее с высоким бокалом. Катя ощутила сладковатый аромат вина.

– Выпей, это поможет согреться.

Она покачала головой:

– Я не пью.

– Обычно не пьешь. А сейчас – придется, иначе можешь заболеть. От тебя до сих пор холодом веет.

– Не хочу.

Мужчина понимающе кивнул.

– Тогда выпей без желания. Твое отношение ни на что не повлияет, а эффект будет незамедлительным.

Такая настойчивость даже рассмешила. Как-то отвлекла. Согреться и правда было необходимо, зубы почти стучали, а дрожь так и не отпускала застывшее тело. Катя сделала несколько глотков, морщась от резкого вкуса. Крепкого вина не пила уже давно: никогда особенно не любила, да и повода не возникало.

– До конца. Сразу станет теплее.

Она опять попыталась возразить.

– Уже… согрелась.

Мужчина придвинул бокал вплотную к губам, отчего-то сделавшихся непослушными.

– Допивай.

Жидкость опять обожгла горло. Действительно, теплее. Почти жарко. И странный туман в голове.

– Я проверю сына и вернусь. Подумай, вдруг все-таки захочешь поговорить. Иногда помогает… Да и познакомимся наконец…

Катя растерянно посмотрела ему вслед и кивнула. Опустила потяжелевшую голову на спинку кресла. Она отдохнет… чуть-чуть.

Возвратившийся через несколько минут в комнату человек с изумлением уставился на уснувшую гостью. Куда эта девочка вляпалась? На бледных щеках застыли дорожки слез. Уже порозовевшие губы смешно вздрагивали, словно она силилась что-то сказать. Или беззвучно звала кого-то. Чуть улыбнулся, осторожно приподнимая ее с кресла и перенося на кровать в соседней комнате. Пусть выспится – потом во всем разберутся…