Сквозь заполняющий сознание туман пробивалось тепло. Не хотелось просыпаться, открывать глаза, теряя такой желанный покой. Неужели это вино подействовало так умиротворяюще? Она словно парила в невесомости, наслаждаясь легкостью во всем теле. Сон… без боли.

Какие-то звуки проникали издалека, вмешиваясь в нескладные мысли. Никак не получалось угадать, что именно она слышит. Голоса? Шелест ветра? Или прибой? Ведь здесь где-то рядом море… Тот самый берег…

Ей потому и спокойно так, что тело еще не ощутило неизбежного одиночества, всякий раз возвращающегося с рассветом. Вино притупило воспоминания, навеяло сладостных грез, почему-то кажущихся сейчас такими реальными. Она откроет глаза – и впервые сможет различить лицо из своего загадочного сна, который хотя бы однажды закончится иначе… Получится утонуть в ЕГО присутствии, от которого закипает кровь.

Что-то скользнуло на щеку. Легкое, почти невесомое, как утренний морской бриз, прохладный и упоительно нежный. Едва ощутимое прикосновение. Так касается кожи солнечный луч на рассвете летнего дня, еще без жара, но уже с обещанием грядущей волны тепла. Так перебирает волосы ветер, неуловимой лаской вплетаясь в пряди. Так обвивает тело прибой, принимая в свой сладкий плен.

Она наткнулась на его взгляд сразу, едва подняла ресницы. Различила в глазах ошеломление, граничащее с трепетом, растерянность, выплескивающаяся в неведомую прежде страсть.

Всхлипнула и потянулась к нему, уже не разбирая, снится ли ей это все или происходит на самом деле. Коснулась лица, упавших на лоб волос. Повторила контур рта, обжигая пальцы срывающимся дыханием.

Мужчина легонько прикусил ладонь, скользнувшую по его губам, и Кате показалось, что в этот момент кто-то словно нажал на спусковой крючок. Долгие дни несостоявшихся желаний, месяцы ожидания слились в яростную вспышку, в оглушительный взрыв, оторвавший ее от окружающего мира. От отчаянья действительности. От клубившихся в голове мыслей. Вообще от всего… Кроме единственного человека, ставшего в этот момент центром вселенной.

Она помнила одну только нежность его рук, но сейчас они сминали почти до боли, такой вожделенной. С бешеной скоростью расправлялись с мешающей одеждой. Оставляли следы на теле, вторя ее собственным пальцам.

Иссохший рот ловил соленые капли, стекающие из глаз. Ласковые, чуткие прежде губы превратились в алчущую бездну, втягивая каждый вздох, каждый стон.

Отчаянно хотелось завершить все, что она не успела… тогда… Доделать… Восполнить… Украсть у судьбы кусочек запретного счастья.

Сквозь тонкую ткань рубашки отчетливо ощущались удары его сердца. Оно даже не билось – грохотало, врезаясь уже в ее ребра, отдаваясь в виски, затмевая и без того затуманенный взгляд.

Катя так давно мечтала добраться до скрытой под одеждой кожи, насладиться ее вкусом. От рывка нетерпеливых рук пуговицы разлетелись, но никто этого не заметил. Слишком острыми оказались ощущения, когда рот наконец-то сомкнулся на упругости груди. Ладони перестали различать границы между телами.

Это была даже не страсть – ураган, сметающий все на своем пути. Смерч, выбивший дыхание из легких. Одна сумасшедшая жажда поглотить целиком эту стихию, пронзительным маревом выплескивающуюся наружу.

Словно не она – кто-то другой касался разгоряченного тела, подставляя собственное ненасытным губам. Самой бы дотянуться, попробовать то, что до этого впитывали лишь глаза: висков с проступившими бисеринками пота, мощного разворота плеч, бугрящихся мышц на спине и руках. Слиться даже не поцелуем – зубами притянуть к себе, удержать, отдаваясь заполонившему разум туману…

Не услышала – скорее почувствовала этот слабый вскрик. Едва различимый, но в ее сознании он прозвучал подобно разрывающему небо грому. Заставляя очнуться, опомниться, возвращаясь в мучительную действительность…

Тонкая полоска света из приоткрытой двери и изумленное лицо той самой незнакомки. Шок в широко раскрытых глазах. Тонкая ладонь, тщетно пытающаяся удержать рвущийся с губ возглас.

Она все еще чувствовала, как скользит по обнаженным плечам жадный рот, но сладкая боль от крепости его рук сменилась другой – жгучей от неизбежного прозрения, жуткого осознания собственной вины.

Как она могла переступить эту грань? Попрать в одно мгновенье годами взращиваемые принципы? Тронуть чужую жизнь?

– Катя?

Наткнулась на его взгляд: почти черный, нереальный, кипящий. Как только могла? КАК????

Кажется, она закричала. Захрипела что-то неразличимое, упираясь ладонями ему в грудь.

– Катя…

Пол оказался холодным, и это окончательно отрезвило. Смело последние остатки наваждения. Срывающиеся с губ звуки никак не хотели складываться в слова. Да и не могло быть слов, чтобы объяснить охватившее ее безумие.

На ощупь схватила брошенные вещи, просто прижимая к себе, не тратя ни мгновенья, чтобы одеться. Ее время уже давно кончилось, так и не начавшись. Злой розыгрыш судьбы, бросивший в такие желанные объятья, не оставил выбора. Только бежать. Прочь. От него. От себя.

Бежать… Как можно дальше от этого дома, от непонимания в глазах красивой женщины, совершенно не заслуживающей подобного.

Колкий осенний ветер врезался в разгоряченную кожу. Катя глотнула его обжигающий всплеск, ныряя в спасительную ночную тьму. В лицо вонзились ледяные струи дождя. Или это не дождь? Ее собственные слезы… Холод окатил с ног до головы, на миг сдавил дыхание, чтобы тут же прорваться наружу истерическими рыданиями и заставить бежать еще быстрее.

Она не помнила дороги, по которой пришла днем вслед за незнакомцем, да и сейчас, в темноте, вряд ли смогла бы ее различить. Просто неслась, задыхаясь от волнения, отчаянно надеясь, что ее не станут догонять. ОН не станет.

Ошиблась. Крик разрезал тишину ее именем. Где-то совсем рядом. Она бежала столько времени и все еще была недалеко от дома. Как могло такое случиться? Или собственное безумие вело ее по кругу?

Девушка метнулась в сторону, пытаясь скрыться от возникшей перед ней фигуры. Упала, с размаху врезаясь в замерзшую землю, такую же холодную, как она сама. И, уцепившись ладонями за рассыпающийся грунт, внезапно увидела пустоту. Всего лишь в нескольких метрах. Пропасть, так притягательно раскинувшуюся перед ней. Где-то далеко внизу – черная вода, а до нее – вечность. Жизни не хватит добраться. Да и не нужно ТАКОЙ жизни, в которой она переступила через саму себя.

Подобные мысли никогда раньше не приходили в голову. Катя думала о смерти, но прежде не ощущала ее вкуса. Не чувствовала запаха… так близко, когда лишь одно движение отделяет от конца. Один шаг – и все изменится необратимо. Она внезапно поняла тех людей, которые сумели решиться на этот шаг или не смогли от него удержаться. Выход казался таким реальным. Доступным. Непростым, но почти желанным. Спасение в забвении. Наконец-то увенчавшееся успехом бегство от самой себя.

Однако вместе с этим осознанием пришло другое, проникшее в мозг тонким, но безжалостным лезвием: она ТАК не сможет. Слишком сильна вера в то, что у всего на свете есть цена. И ее ценой станет не этот полет в безвременье, а возвращение назад. И неизбежная расплата.

Девушку внезапно затрясло от холода, сковавшего каждую клеточку тела. От боли в разбитых ногах. И от отчаянья, навалившегося непреодолимой стеной. Колени опять подогнулись. Но упасть она не успела: какая-то дикая, почти животная сила, обрушившись на плечи, дернула прочь от обрыва.

Он даже не оделся: так и остался в незастегнутой рубашке с сорванными пуговицами. Запястья в миг заныли от стальной хватки. Не человеческие руки – железные оковы. Ни вздохнуть, ни, тем более, вырваться.

– Пустите меня!

– Непременно. Только не здесь.

Она не узнала его голоса – жестко зазвеневшего в гулкой тишине вечернего воздуха, отозвавшегося эхом в до предела натянутых нервах.

– Пустите…

Рванулась из его рук, но не смогла даже пошевелиться. Он куда-то нес ее, припечатав к себе, сцепив и плечи, и колени так, что едва получалось дышать.

Катя попыталась как-то оттолкнуться, хотя бы головой ударить его. Безрезультатно. Она даже представить не могла, что в нем скрыта такая сила, непоколебимая мощь, с которой у нее не было сил бороться.

Мужчина ответил хлестким, отрывистым голосом:

– Ты можешь драться. Кричать. Плакать. Все, что хочешь. Только до тех пор, пока мы не окажемся в доме, я тебя не пущу. Сумасшедшая девчонка! Понимаешь, что могла разбиться?!

При этих словах он сжал ее еще сильней. До боли. Реальной, стянувшей все мышцы, так, что девушке не удалось сдержать стон. На коже наверняка останутся следы от его пальцев. Он же не думает, что она собиралась прыгнуть? Не мог ведь заметить ее минутную слабость?

Катя будто воочию снова увидела перед собой глубину обрыва. Только возможность оказаться там пугала гораздо меньше, чем возвращение в ЕГО дом и встреча с женщиной. Особенно сейчас, когда та все видела. ИХ видела.

Девушка снова дернулась, глухо, рвано вскрикнув. Как Кирилл может снова нести ее туда после всего, что было?!

– Если не думаешь о себе, подумала хотя бы о ребенке!

Ей показалось, что она ослышалась.

– Каком… ребенке?

Его руки дрогнули.

– Своем… Ты же… беременна…

– Что Вы такое несете?! Как я могу быть беременна?! И от кого?!

Он плечом толкнул дверь в прихожую, наконец, спуская девушку с рук. Обхватил за подбородок, заставляя поднять лицо.

– Катя, что происходит? Где твой муж? Что у вас случилось?

Это напоминало какой-то розыгрыш. Очень жестокий. Что за ерунду он говорит???

– У меня нет никакого мужа!

Она попыталась отвернуться, но Кирилл не позволил. Обхватил ладонями щеки, вынуждая смотреть прямо на него.

– Вы расстались?

– Да с чего Вы взяли, что он у меня вообще был???

Его лицо посерело.

– Ты должна была выйти замуж…

Эта странная настойчивая уверенность рассердила.

– Кому это я была должна? Вам, может быть?

Он не верил. Смотрел в ее широко раскрытые глаза, непонимающие, злые, и, казалось, терял рассудок. Иначе как объяснить это пугающее откровение, пробившееся в воспаленный мозг?

Ведь видел своими глазами и украшенную к свадьбе машину, и горы подарков. Тень подвенечного платья в окне… Катя не могла остановиться в самый последний момент… Не могла же… Она все это время была с мужем…

Воздух внезапно кончился. Взорвавшееся в голове осознание оказалось гораздо сильнее всплеска мыслей о собственной правоте. Эта светлая девочка никогда не кинулась бы в его объятья, принадлежа другому. А случившееся могло означать только одно… то, что не привиделось бы даже в кошмарном сне…

– ПОЧЕМУ. ТЫ. НЕ ВЫШЛА. ЗАМУЖ???

Он кричал, но голос опустился до шепота, какого-то жалкого сипения. Навалившееся чувство вины стеснило грудь.

Ее губы дрогнули, изгибаясь в неестественной улыбке.

– Вы выбрали такой чудный способ избавиться от меня? Выдать замуж? Не стоило трудиться… Вполне достаточно было просто сказать, что я Вам не нужна… Не придумывать ни отъезд, ни мою свадьбу…

Кирилл смотрел на нее почти с ужасом.

– Катя, нет… Это неправда. Я в самом деле уезжал…

Она мотнула головой, обреченно выдохнув:

– Это уже неважно…

– Я все время был уверен, что ты замужем. Девочка моя…

Девушка вскинулась, отстраняясь от него. Глаза наполнились слезами.

– Я не Ваша девочка. Не трогайте меня! Отправляйтесь к своей… – она задохнулась рыданиями, утопив в них окончание фразы.

Шагнул ближе, попытавшись ее обнять, но она дернулась, как от удара.

– Жену свою обнимайте. Меня – не надо!

Мужчина словно провалился в пустоту. Что все это значит?

– Что ты говоришь такое?

И, не дождавшись ответа, вдруг понял. Ее искаженный, опустошенный взгляд прошлым утром. Какие-то неуместные объяснения… И последующая вспышка в аудитории теперь выглядела совсем иначе…

– Катя… – собственные слова застыли на губах. – Милая… Я действительно выгляжу в твоих глазах таким ничтожеством?

– Что? – она как будто опомнилась. – Почему Вы так говорите?

Он мог бы рассмеяться над надуманностью проблем, но не сейчас, когда видел темные тени под ее глазами, всем своим существом ощущал дрожь девушки то ли от холода, то ли от переживаний. Почему это все случилось с ними?

– Котенок… – это забытое, запретное обращение царапнуло внутренность каким-то неописуемым чувством. – Ты и правда считаешь, что, если бы моя жена находилась в этом доме, я мог бы обнимать другую женщину?

Она растерялась. Кажется, даже забыла на мгновенье обо всем остальном. Уставилась на него, словно видела впервые.

– Я даже не подумала об этом…

Такое действительно не пришло в голову. Для оправданий не было повода. Катя не собиралась прощать саму себя, но и о нем мыслила не лучше. А теперь собственные мысли показались дикостью.

– Моя драгоценная девочка, я люблю ТЕБЯ… И никакой жены у меня нет… Полина – моя сестра…

– Нет… – она зажала ладошками рот, но рыдания все равно прорвались наружу вместе с резкой дрожью. Кирилл только теперь заметил, что на ней нет обуви. Глухо выругался и, снова подхватил девушку на руки, метнулся в ванную. Потянул рукава, пытаясь ее раздеть. Она, обхватив себя руками, прижалась к стене. – Нет…

– Катя. В душ. Немедленно! – не удержавшись, скользнул ладонью по ледяной коже на лице. – Ты меня слышишь? Или придется тебе помочь.

– Не надо! – в ее глазах снова полыхнул страх. – Я сама.

– Вот и хорошо. Согрейся, пожалуйста… Я подожду снаружи.

Мужчина закрыл за собой дверь, в изнеможении прислоняясь к стене. Позвоночник нещадно ныл, как и нога, давно отвыкшая от подобных нагрузок. Но сильнее всего была тупая, пульсирующая боль в груди и почти брезгливая ненависть к самому себе. Он прислушался к шуму льющейся воды. Показалось, или из ванной доносились всхлипывания? Уже хотел вернуться назад, к ней, как вдруг ощутил чью-то руку на плече. Полина.

– Вряд ли она обрадуется сейчас твоему появлению.

Он бросил на сестру короткий взгляд.

– Ты слышала?

– Вы кричали на весь дом…

– Она была свободна все это время… И думала, что я ее бросил… Какой же я идиот!..

Женщина кивнула.

– Согласна. Но если ты сейчас к ней вломишься, только смутишь этим. Вполне можно подождать – оттуда бежать просто некуда.

– Она решила, что ты моя жена… – он обреченно развернулся к сестре.

– Это я виновата. Не надо было вести себя так двусмысленно. Мы с тобой привыкли, а со стороны, да и еще и в глазах влюбленной девушки могу себе представить, как все выглядело… Мне ведь еще в институте показалось, что обычные студентки не могут ТАК смотреть на преподавателя.

Кирилл с размаху ударил кулаком по стене.

– Если бы я знал!

– Перестань. Все ведь хорошо.

– Хорошо?! Да что хорошо? Она ведь уверена, что я просто развлекался с ней тогда!

– Ну ты же знаешь, что это не так. И девочка по-прежнему тебя любит. Неужели не найдешь слов, чтобы ее убедить? – сестра лукаво улыбнулась.

– Она меня ненавидит…

Полина усмехнулась.

– Я видела ее ненависть. И да: прости, что помешала… Понятия не имела, что ты вернулся. Мирон попросил проверить, не проснулась ли его неожиданная гостья.

– Как она сюда попала? Я искал ее целый день, никак не мог дозвониться…

Женщина пожала плечами.

– Я не очень поняла. Кажется, он встретил ее на пляже, расстроенную и замерзшую. Пригласил выпить горячего чая…

– И она согласилась? – Кирилл неожиданно вскипел. – Вот так легко пошла вслед за незнакомым мужчиной? О чем вообще думала?

Сестра рассмеялась.

– На самом деле, не очень легко. Она испугалась… сначала. И приняла приглашение, только когда он признался, что дома спит ребенок и скоро вернется жена.

– Все равно. Не могу поверить, что Катя могла поступить так непредусмотрительно.

– А может, она просто устала быть разумной? Не злись. И не вздумай ее ругать.

Мужчина с тоской покосился на закрытую дверь.

– Она плачет… Опять…

Шум воды резко стих. Полина легонько сжала его плечо.

– Я исчезаю… А тебе желаю побыстрее придумать, как ее утешить.